Мир Королевы Барбары

1136 сообщений в этой теме

Опубликовано:

Опубликовано: 5 минут назад (изменено)

Сопоставил по датам - справедливо. Мне сначала казалось что нападение шведов началось сильно позже падения Белостока.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Сопоставил по датам - справедливо. Мне сначала казалось что нападение шведов началось сильно позже падения Белостока.

Я стараюсь прикидывать даты с учётом времени на марши и курьеров.

Кроме того, решение о начале войны с Цесарством было принято уже после успешного вторжения Наполеона на территорию Короны, не дожидаясь окончательного разгрома.

Кстати, что именно ты цитируешь, а то я ничего не вижу?

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Кстати, что именно ты цитируешь, а то я ничего не вижу?

Отвечаю на пост в целом.

Я стараюсь прикидывать даты с учётом времени на марши и курьеров. Кроме того, решение о начале войны с Цесарством было принято уже после успешного вторжения Наполеона на территорию Короны, не дожидаясь окончательного разгрома.

Да я теперь вижу что по датам достаточно гладко выходит. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Крах и паника (окончание)

 

 

Монолит спокойной уверенности треснул поразительно быстро. Из кабинета канцлера начала расходиться «волна паники». Вначале Винницкий пригласил к себе маршалов обеих палат, где в его присутствии мрачный Строганов, как университетский профессор водя по карте указкой, ознакомил их с реальным положением дел. Затем ещё в тот же день маршалы встретились с вождями Золотой партии, где повторили услышанное от министра войны. Затем те пересказали услышанное своим ближайшим соратникам. Уже к вечеру 19 октября 1805 г., когда о подслушанном краем уха через замочную скважину рассказали своим знакомым секретари, жёны, дети и слуги «допущенных» послов, столица взволновалась. На следующий день, 20 октября 1805 г. было назначено чрезвычайное заседание Сейма и Сената – и каретам послов и сенаторов пришлось проталкиваться через многочисленную толпу людей, запрудившую площадь перед Сеймовым дворцом. Толпа молчала, только перешёптывалась, но атмосфера тревоги сгущалась.


Начало заседания затягивалось. Главной причиной задержки было отсутствие цесаря – регламент запрещал открытие соединённого заседания Палат без личного присутствия монарха. Станислава же между тем не было в городе, он выехал на охоту и пребывал в своём загородном дворце в Борисполе. Его ждали с минуты на минуту, посланные курьеры доносили, что его кортеж уже приближается к городу, но время шло, а цесаря всё не было. Как оказалось позже, он решил остановиться на обед в деревне Позняки, каковой занял ему несколько часов, в течение которых Сеймовый дворец, площадь перед ним и весь Киев переполнялись всё новыми и новыми слухами.


Так некоторые говорили, что на монарха совершено покушение и он убит. Некоторые, что жив, но тяжело ранен. Некоторые, в свою очередь, утверждали, что сами слышали (или слышали от верных людей), как послы в Сейме говорили о низложении цесаря и провозглашении по французскому образцу республики. Народ продолжал прибывать на площадь, атмосфера накалялась. Сквозь расступившуюся толпу через непривычно закрытые ворота Сеймового дворца (в дни, когда не было заседаний, в расположенный там парк пускали всех желающих) промаршировали два батальона Цесарской пешей гвардии при четырёх полевых орудиях и взяли под охрану входы и выходы. В толпе начала брать верх идея о совершающемся государственном перевороте и оттуда начали доноситься всё более громкие крики: «Где цесарь!», «Дайте нам канцлера!», «Пусть выйдут маршалы!» и в том же духе.


Винницкий к толпе не вышел, вышел маршал Сейма Игнатий Потоцкий и, встав на крышу кареты, через решётку призвал к спокойствию, обещая скорое прибытие «Его Милости Цесаря Станислава». Это успокоило страсти, кияне, почти готовые к бунту, снова стали ждать. К счастью, на этот раз их терпение было вознаграждено – цесарь наконец-то переправился через Днепр и прибыл в Сейм. Насторожённость сразу перешла в ликование, казалось, с приездом монарха все тревоги остались позади.


Станислав между тем сам не особо знал, что ему делать. Как уже говорилось, он практически не занимался государственными делами, все свои монаршие обязанности сведя к присутствию на требующих его присутствия официальных церемониях. Сам же он делил свою страсть между охотничьими забавами и молодой («молодой» условно, ибо она была на 4 года старше своего венценосного мужа) женой Марией-Августой. Брак этот виделся в момент заключения (1804 г.) исключительно выгодным всем сторонам: и отцу невесты герцогу Саксонскому Фридриху-Августу, ибо кто же может быть лучшей партией для его «засидевшейся в девках» дочки, если не молодой и красивый император, и цесарскому двору и сеймовым политикам, ибо у герцога не было других детей, а значит, гипотетический сын цесаря получал бы формальные права на трон «гарантийной» Саксонии, и лично царственному жениху, ибо имелись все основания считать, что так долго ждавшая замужества принцесса постарается «наверстать» в постели с ним всё «упущенное время». Это вполне подтвердилось – уже на следующий год цесарева родила здоровую дочь Марию-Амелию и, как говорили, в постели очень старалась, чтобы та не стала единственным ребёнком Станислава. В общем, в личной жизни цесарь был счастлив, а к делам государственным относился «без энтузиазма», что устраивало как его, так и государственных мужей Цесарства Многих Народов. Другой вопрос, что все политические расчёты, сделанные в связи с его браком, стали к текущему времени уже неактуальны, даже более чем неактуальны.


Стоит отметить, что цесарь уступил текущую политику Винницкому и Потоцкому не потому, что те его каким-то образом принудили сделать так, а потому, что испытывал к ним (особенно к Потоцкому) доверие и искренне считал, что те лучше него разбираются в сложных материях государственного устройства. В Борисполе он получил письмо от Винницкого с в общем правдивым описанием сложившегося положения дел, но по-прежнему доверяя своим «менторам», был уверен, что на соединённом заседании палат те предъявят ему какой-нибудь «туз в рукаве», который позволит выправить ситуацию.


Но мудрый канцлер не оправдал надежд ни своего монарха, ни его взволнованных подданных. Его речь перед Палатами не оставляла и тени надежды. «Войско Цесарства разбито», – сказал он прямым текстом, – «и не может более продолжать борьбу».


Среди послов поднялись крики, особенно протестовали послы оппозиции. Большинством голосов потребовали немедленного доклада министра войны. Министр встал и ледяным тоном подтвердил: надежды на военный успех нет, министерство видит единственный шанс на спасение Отечества в немедленном начале «негоциаций» с противником. Сразу после этого генерал Строганов попросил Сейм и Сенат принять свою отставку.


Это был шок. Тем больший, когда сразу вслед за ним в отставку подал сам канцлер. «Я стоял во главе политики, приведшей нас туда, где мы есть сейчас», – твёрдо сказал он, – «Разбитый нравственно, я не могу более ни минуты оставаться на моём посту и прошу Палаты назначить мне преемника». С балкона арбитров донеслись женские крики – особо впечатлительные дамы упали в обморок.


Маршал Потоцкий предложил первым делом избрать нового канцлера, а потом дать ему инструкции в отношении нового политического курса. Маршал Сената, наоборот, предложил вначале определиться с новым политическим курсом, а уже потом утвердить новое правительство, которое будет его проводить. Голоса прочих ораторов тонули в криках «Позор!», «Долой!», «Под Государственный Трибунал!», «Нет согласия!» и других. К ним присоединились арбитры с балкона, и мужчины и женщины. В зале воцарился хаос, Маршальская Стража (т.е. служба порядка внутри здания Сейма) не знала, что делать. Слухи об отставке «несокрушимого» Винницкого взбудоражили толпу на площади. Через ограду полетели камни, гвардейцы в ответ дали залп из ружей, пока что в воздух. Это на время остановило людей, но обстановка по-прежнему оставалась взрывоопасной.


Порядок восстановил цесарь Станислав. В ходе злополучного заседания ему стало ясно, что люди, которым он до сих пор полностью доверял, подвели его, оказались не на высоте положения и «выпустили вожжи из рук». Он, как уже подчёркивалось, не любил государственных дел и не особо в них разбирался, но к своим обязанностям «Светлейшего Пана» относился весьма серьёзно. То, что он не может просто встать и уйти или даже просто продолжать бесчинно сидеть на своём троне, махнув на всё рукой, он тоже уже понимал очень хорошо.


Вид поднявшегося с трона цесаря прекратил крики. Все взгляды устремились к Станиславу, наступила мёртвая тишина, нарушаемая только ропотом толпы за закрытыми окнами.


«Господа послы», – объявил он, – «сейчас Мы не желаем слушать обвинений в адрес кого бы то ни было. Сейчас Мы желаем услышать ваш совет, кого именно Мы должны поставить во главе правительства, чтобы не допустить гибели Нашего Цесарства». «У вас есть один час на выбор сей достойной персоны», – достал он из кармана свои золотые часы, – «и ровно через час Мы желаем, чтобы эта персона была представлена Нам в этом зале. Если же вы, господа послы, не придёте за это время к согласию, то Мы», – повысил он голос, – «распустим сии Палаты и назначим нашего канцлера по своему выбору и разумению». «Время, господа!», – после чего цесарь молча вышел из зала заседаний к толпе на площади.


Уже стемнело и цесарю пришлось произносить свою речь перед взволнованными подданными с постамента памятника своему предку Якубу Собесскому при свете факелов. Речь была выслушана в молчании: никто не виватовал, не протестовал и не аплодировал. Подданным цесаря ничего не оставалось, кроме как принять к сведению мрачную реальность. Хотя Станислав тоже говорил исключительно о «негоциациях», старательно избегая терминов «сдача» и «капитуляция», смысл был ясен: война проиграна Цесарством вчистую и теперь его судьба зависит только от милости или немилости победителей. Люди начали молча расходиться с площади - ждать было больше нечего.


Палатам не хватило часа на выбор нового канцлера. Им понадобилось на это полтора часа - цесарь милостиво согласился выделить ещё полчаса на голосование. За полчаса до полуночи новым канцлером был избран Александр Радищев из Москворуссии, относящийся всё к той же самой Золотой партии. Противники «золотых» так и не смогли воспользоваться кризисом в их рядах и вырвать власть из их рук. Но при сложившемся положении дел власть была, скорее, бременем, чем привилегией – ибо теперь главной задачей нового канцлера были мирные переговоры с позиции силы. С позиции силы врагов Цесарства, надо понимать.

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Круто

В этом мире ему самая дорога в либеральные политики. Да и проживёт он здесь дольше.

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Имхо, Вы его очень удачно... утилизовали

С его РИ-взглядами на крепостное право он очень даже пригодится.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Негоциации

 

 

Политические потрясения в столице никак не могли изменить того непреложного факта, что у Цесарства не было в наличии войск, способных противодействовать шведскому вторжению. Вся надежда оставалась на гарнизоны осаждённых городов. В принципе, и Рига и Псков были устроенными по последнему слову тогдашней инженерной науки крепостями с системой бастионов, равелинов, теналей и прочих долговременных укреплений, с заполненными складами боеприпасов и продовольствия. Сложность заключалась не в укреплениях, а в людях – часть гарнизона Риги, а главное – значительная часть её артиллерии, была снята с городских валов и направлена на усиление армий Костюшко и Строганова, после чего, естественно, назад возвращать было уже нечего.


Хуже того, в Риге, как в крупном портовом и торговом городе, всегда было много иностранцев и некоторые из них были шведскими шпионами, передававшими сведения об оборонительных возможностях города «своим». В рижских условиях сохранение перемещений войск в секрете было практически невозможным, да и до начала боевых действий об этом особо никто и не думал, поэтому Адлеркройц знал положение рижского гарнизона едва ли не лучше, чем его собственный комендант полковник Хенрик фон Оффенберг (происходивший из курляндской шляхты). Швед счёл, что дефицит артиллерии в рижском гарнизоне обеспечит успех его штурма города. Расчёт полностью оправдался. 21 октября шведская атака на рижскую Цитадель (крепость, примыкавшая к укреплениям собственно города Риги с севера) увенчалась успехом. Цитадель пала. Граждане Риги, напуганные перспективой штурма непосредственно их города, выслали к Оффенбергу депутацию с просьбой вступить в переговоры с неприятелем. Полковник же колебался, надеясь ещё на прибытие деблокирующей армии из Литвы.


Тем временем Адлеркройц не сидел сложа руки: 23 октября он пошёл на приступ городского («шведского») замка (самой северной укреплённой позиции собственно Риги) – и взял его. Теперь шведы находились уже непосредственно в границах городских укреплений, и Оффенберг, зная о малочисленности своего гарнизона и будучи под сильным моральным давлением горожан, решился сдать противнику столицу Прибалтики. Шведский генерал великодушно позволил побеждённому врагу отступить в Литву, а сам тем временем направил свои войска занимать второстепенные города и крепости Лифляндии.


Не так гладко, как в Риге, пошли дела у шведов под Псковом. Город также был сильно укреплён, но, в отличие от Риги, не был «оголён» со своего гарнизона, а также никто никуда не забирал его пушек – не по какой-то особой дальновидности, а просто потому, что тот был расположен от театра военных действий в Короне дальше и до «выдёргивания» ресурсов оттуда у Министерства Войны просто «не дошли руки». В результате этого два штурма, предпринятые шведским генералом Карлом-Хенриком фон Бистромом (уроженцем Эстляндии), закончились неудачей. Бистром был вынужден приступить к регулярной осаде города, который его комендант полковник Роман Бутвило из Литвы не собирался сдавать ни в коем случае, по крайней мере без прямого приказа из Министерства Войны, о чём он и заявил без обиняков шведскому парламентёру.


Для Министерства же продолжающаяся оборона Пскова была единственным позитивным аспектом во всём продолжающемся кошмаре. После взятия Белостока французы вторглись уже на территорию Литвы, заняв Гродно. С падением Гданьска, Люблина и Львова Корона перешла под французский контроль уже целиком. На заседании правительства Радищев задал прямой вопрос новому Министру Войны Александру Нарбутту: какие меры предполагает предпринять его Министерство в случае наступления французов непосредственно на Киев? Генерал Нарбутт мог только развести руками и признать: «Нам остаётся только надеяться на Провидение». Впрочем, это было понятно новому канцлеру уже в момент вступления в должность, так что особо удивлён он не был.


Вообще Радищев был, скорее, публицистом, чем политическим деятелем. Широкую известность принесла ему изданная в начале 1790-х гг. книга «Путешествие из Киева в Москву». Там под видом путевых заметок он проводил мысль об аморальности и недопустимости института «подданства» крестьян. Такие идеи время от времени появлялись в польской печати и литературе, но его книга, написанная весьма живым языком и насыщенная многочисленными весьма эмоциональными примерами (в рассказах о станциях его «путешествия») сразу привлекла внимание образованного общества. Началась широкая полемика сторонников и противников «подданства», сделавшая имя автора известным всему Цесарству.


Радищева пригласили к сотрудничеству «Золотые страницы» («Z?ote strony») – киевская газета, ставшая неофициальным органом только формировавшейся тогда Золотой партии. В свою очередь, его статьи в «Страницах» привлекали газете новых подписчиков, а Золотой партии – новых сторонников. Партия, следует заметить, поначалу не обращала специального внимания на положение крестьян, так что фракция «свободы народа» («wolno?ci ludu») или просто «людовцев» сформировалась в ней именно под влиянием публикаций Радищева, ставшим по факту их неофициальным вождём и идеологом, вторым, впрочем, больше, чем первым.


До практической реализации постулатов «людовцев», т.е. реального освобождения «сельских пахарей», было ещё далеко, так что Радищева многие упрекали в оторванном от жизни мечтательстве в ущерб реальной «органической работе» («pracy organicznej»). Тем не менее, как раз эта его репутация сыграла решающюю роль в его выборе на пост канцлера – ни одна из сеймовых фракций не видела в «мечтателе» реальной угрозы своему положению, а при дефиците времени (цесарские золотые часы тикали неумолимо) он стал устраивавшей всех компромиссной кандидатурой.


Так или иначе, в настоящий момент новый канцлер в первую должен был добиться прекращения войны и, если удастся, выторговать для Цесарства приемлемые условия мира. Времени терять было нельзя и уже на следующий день после своего избрания к шведам и французам (представитель Австрии находился при штабе Первого Консула) были направлены парламентёры с просьбой о перемирии для начала мирных переговоров. Генерал Бонапарт согласился приостановить военные действия (к этому времени его войска, заняв территорию Короны, по любому нуждались в отдыхе), но шведы выставили поначалу предварительное условие для начала переговоров – требование сдачи Пскова. Это требование, впрочем, не было поддержано генералом Бонапартом, стремившимся как можно скорее официально закрепить результаты своих побед формальным мирным договором. Между шведским, французским и польским Министерствами Иностранных дел велась активная переписка, в результате которой уже в середине ноября 1805 г. шведы согласились на перемирие без предварительных условий. Впрочем, осаду Пскова они снять отказались, хотя и обязались не предпринимать новых штурмов до истечения срока перемирия, определённого на три месяца.


Местом для переговоров был выбран (Первым Консулом) Львов – самый восточный из захваченных им городов Цесарства. Были сформированы делегации: польскую возглавил бывший посол в Париже Александр Ходкевич, французскую – быстро выдвинувшийся в Париже советник Талейрана, грек с французского острова Корфу Жан (Иоанн) Каподистрия, шведскую – уже хорошо известный Первому Консулу советник Хирта, а австрийскую – посол Меттерних, известный ему ещё лучше. Заседания Львовской конференции начались 1 декабря 1805 г. и в теории должны были установить в Европе прочный мир. Насколько эта теория соответствует практике, должно было показать уже ближайшее будущее.

 

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Крах и паника (окончание)

Очень реалистично с точки зрения нереалистичности реальной истории. Спустя 300 лет на местном ФАИ будут обсуждать что было бы, задержись Цесарь в Поздняках на подольше. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Заседания Львовской конференции начались 1 декабря 1805 г. и в теории должны были установить в Европе прочный мир. Насколько эта теория соответствует практике, должно было показать уже ближайшее будущее.

На самом интересном!

Александр Радищев

Сильно!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Сильно!

Я добрый демиург, я с удовольствием продлил ему жизнь. :angel:

 

Спустя 300 лет на местном ФАИ будут обсуждать что было бы, задержись Цесарь в Поздняках на подольше.

O, здесь к АИ-XXI веку накопятся десятки развилок для тамошнего ФАИ. :rofl:

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

O, здесь к АИ-XXI веку накопятся десятки развилок для тамошнего ФАИ.

Я бы даже одну сразу предложил из "ранней" истории на АИ-ФАИ - победу ВКР в войне ;)))

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Я бы даже одну сразу предложил из "ранней" истории на АИ-ФАИ - победу ВКР в войне

Тогда ВКР не стоило бы связываться со Стенькой Разиным.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Очень радует прода к данному великолепному миру! :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Негоциации (окончание)

 

Высокие договаривающиеся стороны приступили к обсуждению своих взаимных предложений. Эта напечатанная в газетах формулировка на практике означала жёсткий диктат триумвирата победителей в отношении побеждённого Цесарства. Разумеется, никто не хотел уступать ни пяди из завоёванного в последние месяцы, но были и нюансы. Как ни парадоксально, самым скромным в своих требованиях был австриец Меттерних – его единственным условием было признание австрийской принадлежности Силезии. По сравнению со всеми прочими территориальными притязаниями это была мелочь, на которую с чистой совестью можно было махнуть рукой.


Исходя из этого и понимая, что потерь избежать не удастся, Ходкевич уже в начале конференции поставил свою подпись под согласием на признание «Коронного Края Герцогства Северная Силезия» неотъемлемой частью наследственных владений императора. Это признание сблизило Австрию и Цесарство. Венский двор, хотя и был в целом доволен приращением владений императора, был весьма обеспокоен тем, что превосходство Французской Республики усилилось до невероятных масштабов, превратившись уже в прямую гегемонию Франции в масштабах всей Европы. Поэтому австрийская дипломатия отчаянно искала хоть кого-нибудь на роль «противовеса» могущественному Первому Консулу. Естественным (и единственным официальным) противником Бонапарта оставалось Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии, но открытый союз с англичанами был, разумеется, исключён на все 100% – император Франц II ни за что не стал бы вызывать гнев генерала Бонапарта, без всякого сомнения, способного бросить на колени Австрию точно так же, как он только что бросил на колени ещё вчера могущественную Польшу.


Соответственно, в отношениях с Францией интересы обеих империй совпадали – им стоило держаться вместе, ни в коем случае не провоцируя повелителя французов и не противореча ему открыто. Другой вопрос, что это было более, чем непросто – у Наполеона Бонапарта были на руках все козыри и он пользовался ими без зазрения совести направо и налево. Но австрийская дипломатическая поддержка могла оказаться нелишней при переговорах со шведами. Сам советник Ханс Хирта был подходил к международным вопросам прагматично, но его связывали инструкции короля и Министерства, требовавшие не только утвердить признание завоеваний в Курляндии и Лифляндии, но и добиться от Цесарства возвращения «исконно шведских земель Нюстадланда», т.е. Новгородской комиссарии. Именно для этого (т.е. для поддержки против чрезмерных шведских притязаний) Цесарство и нуждалось в Австрии.


Было ясно, что решающий голос в решении данного вопроса будет принадлежать Первому Консулу. Вежливый и обходительный Меттерних сумел убедить Каподистрию, что данное шведское условие только затягивает заключение столь желанного для всех всеобщего мира. Кроме того, он постоянно напоминал ему (а тот, соответственно, воспроизводил эти слова в своих депешах для Талейрана и Бонапарта), что шведский король желает за счёт французской крови и стратегического таланта Первого Консула приобрести земли, которые не сумел завоевать силой своего собственного оружия. То, что шведы стремятся подчинить себе Новгород, не в силах завоевать сами по себе даже один Псков, представлялось Меттерниху просто смешным. Бонапарт, получив отчёт Каподистрии, тоже оценил австрийское чувство юмора, поэтому он написал в письме: «если шведы так желают завоевать Нюстадланд, то вполне могут сделать это и своими силами».


Завуалированный намёк оставить Швецию разбираться с Цесарством без посторонней помощи убедил Хирту потребовать новых инструкций из Стокгольма. Письмо из Министерства Иностранных дел подтверждало отказ от всей Новгородской комиссарии, но по-прежнему требовало сдачи Пскова. Узнав об этой «мелочности», Каподистрия ещё до получения ответа Бонапарта сказал Хирте: «У Шведского Королевства есть своя армия. Если она без французской помощи не может взять какую-то второразрядную крепость, то я буду советовать Его Превосходительству Первому Консулу обдумать вопрос о ценности для Французской Республики союза со Шведским Королевством». Советник написал письмо непосредственно королю – и Фредрик-Вальдемар, опасаясь разрыва с Францией, отказался и от этого требования, а главное – согласился снять осаду Пскова.


Это был крупный успех Ходкевича – но успех единственный. О возвращении каких-либо захваченных территорий речи не было. Поначалу польская делегация надеялась, что с французами удастся договориться о передаче земель Короны «в залог» до выплаты контрибуции. Это представлялось в Киеве тяжёлой, но в целом приемлемой неизбежностью. Но французская сторона требовала куда больше. Уже в процессе Львовской конференции французские войска заняли Крулевец и Пиллау – и именно их объявили «залогом до выплаты». Судьбу оккупированной Короны Каподистрия, следуя прямым инструкциям Бонапарта, отказался обсуждать вообще, потребовав признания её ни больше ни меньше, чем «союзным Французской Республике независимым государством».


По воспоминаниям свидетелей Ходкевич побледнел, прочитав это требование чёрным по белому. Грек, вручивший ему его, тоже чувствовал себя сконфуженным, понимая, какое унижение испытывает его собеседник, но был вынужден следовать полученным инструкциям и твёрдо стоять на своём. Ходкевич отвечал, что он не может подписать согласия на это «неслыханное насилие» без консультации со своим Государем. Французский представитель был сама любезность и согласился дать Цесарству время на принятие решения. В тайном послании цесарю и канцлеру польский посланник, вместе с подробным отчётом о переговорах выслал прошение о своей отставке. «Я чувствую себя опозоренным, что вообще вынужден вести переговоры об отказе от земель Короны», – писал он, – «Умоляю Светлейшего Пана избавить меня от необходимости ещё и выражать согласие с этим ужаснейшим в моей жизни требованием». Вместе с тем он настоятельно советовал принять это «похабное» условие, поскольку речь идёт уже «не столько о чести, сколько о жизни нашего горячо любимого Цесарства».


Послание из Львова было доставлено в руки канцлера и цесаря 17 января 1806 г. Ни тот, ни другой не решились взять на себя ответственность за немедленное решение и назначили на следующий день расширенное собрание Государственного Совета. Слово «расширенное» означало, что кроме членов Совета, там должны были присутствовать маршалы обеих Палат и все без исключения министры.


Заседание началось в 10 часов утра 18 января. Оно было запланировано, как секретное, поэтому в письмах за подписью цесаря участников обязывали никому не рассказывать не только о его повестке дня, но и о самом факте его созыва. Официально это был всего лишь приём гостей в доме канцлера Радищева. Сам цесарь прибыл в дом канцлера инкогнито, в карете без гербов и с занавешенными окнами. Он же зачитал собравшимся письмо Ходкевича и предложил высказаться. Присутствующие были шокированы. Они, разумеется, ожидали, что условия мира будут тяжёлыми, но и представить себе не могли, что Франция, к которой у многих ещё теплилось чувство традиционной симпатии, потребует от них отказаться ни больше, ни меньше, как от исторического центра их державы и народа. Особенно тяжёлые чувства испытывали те члены Совета, которые сами были уроженцами Короны. Так маршал Потоцкий, получив слово, не смог ничего сказать и просто разрыдался. Некоторые из выступавших предлагали прервать переговоры, возобновить войну, собрать ополчение и, если надо, погибнуть в решающей битве. Министр войны Нарбутт и министр финансов Слодкий, однако, охладили горячие головы, сообщив, что в арсеналах не хватает оружия даже для вооружения уже формируемых регулярных полков, равно как и денег в казне явно не хватит на финансирование армии, способной противостоять французскому наступлению. Свой ушат холодной воды вылил канцлер, потребовав от присутствующих подумать о будущем государства, которого в случае ещё одной проигранной войны у него может и не быть.


Наконец, приступили к голосованию. Голосование в Государственном Совете не было решающим, окончательное решение должен был принимать цесарь, но он, естественно, всегда учитывал совокупное мнение членов Совета. На этот раз этого «совокупного мнения» не было, подавляющее число членов Совета воздержались, не решившись взять на себя груз ответственности. Цесарь Станислав Собесский подвёл итог: «Руководствуясь высшими интересами Цесарства Нашего и народа Нашего», – произнёс он в мёртвой тишине, – «и полагаясь на веру в Господа Нашего Всемогущего, берём Мы на себя тяжкое сие бремя и повелеваем посланнику Нашему графу Ходкевичу принять все условия врагов Наших, памятуя о невозможности продолжения дальнейшей борьбы». На глазах присутствующих вступили слёзы, когда цесарь закончил: «Взываем к Господу Нашему Всемогущему, дабы не оставил край Наш и народ Наш в сием и грядущих испытаниях, за грехи Наши ниспосланных». После этой речи Станислав подписал поданные ему секретарём бумаги и вышел, не говоря ни слова.


Вечером 21 января валившийся с ног цесарский курьер доставил Ходкевичу пакет с приказом немедленно принять проект мирного договора. Не откладывая ни минуты, посланник направился в дом Каподистрии, где заявил о получении необходимых полномочий. Договор Цесарства Многих Народов с Французской Республикой был подписан примерно в 10 часов вечера. На следующий день Ходкевич покинул Львов в своей карете. Прибыв в Киев, он вручил свой письменный отчёт о переговорах министру Иностранных Дел вместе с прошением об отставке, после чего удалился в своё родовое поместье под Можайском, где и проживал безвыездно в дальнейшем вплоть до своей смерти в июне 1807 г.

 

Сейм ратифицировал мирные договоры с Австрией, Швецией и Францией 5 февраля 1806 г. по представлению министра Иностранных Дел без прений на так называемом «немом заседании», после чего по предложению маршала Потоцкого самораспустился. Потоцкий не вернулся домой на Подляшье, оставшись жить в Киеве, удалившись от политической жизни и больше не появляясь публично.

 

Война закончилась и наступило время похабного, постыдного и подлого мира.

 

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Сам советник Ханс Хирта был подходил

Опечатка.

Война закончилась и наступило время похабного, постыдного и подлого мира.

Годнота. Никогда такого не было и вот опять!
Но у меня пара вопросов:
1) А что Британия? Почему она вообще никак не вмешивается в эти дела?
2) Зачем Наполеон наставивает на столь суровых требованиях? Ведь понятно что лишив Польшу Польши новая война это вопрос времени. Зачем так подставляться ради земель которые ему особо не нужны? 
3) Я правильно понимаю что так как Польша ушла в независимость, то поляки теперь в Цесарстве в решительном меньшинстве? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Опечатка.

Подозpеваю, что и не одна. Когда у меня под рукой будет Word с проверкой орфографии, я их поправлю. 

 

1) А что Британия? Почему она вообще никак не вмешивается в эти дела?

А что она может сделать физически? В РИ она ничего не могла сделать на континенте после Тильзитского мира.

 

2) Зачем Наполеон наставивает на столь суровых требованиях? Ведь понятно что лишив Польшу Польши новая война это вопрос времени. Зачем так подставляться ради земель которые ему особо не нужны? 

А зачем он в реале посадил в Испании своего брата, развязав там ненужную войну, и прогнал герцога Ольденбургского, портя свои отношения с Россией? Что ж тут поделать - когда ему идёт победа за победой, он превращается в слона в посудной лавке.

 

3) Я правильно понимаю что так как Польша ушла в независимость, то поляки теперь в Цесарстве в решительном меньшинстве? 

На текущий момент жители АИ-Киева и всего вокруг (в границах примерно современной РИ-Украины) уже сто с хвостиком лет вполне являются поляками. Собственно, как "поляками" считают себя и литвины. А так да, процент поляков "в узком смысле" в Цесарстве уменьшился.

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

На текущий момент жители АИ-Киева и всего вокруг (в границах примерно современной РИ-Украины) уже сто с хвостиком лет вполне являются поляками. Собственно, как "поляками" считают себя и литвины. А так да, процент поляков "в узком смысле" в Цесарстве уменьшился.

То есть, политически себя признают поляками, но фактически крестьянство так и остается теми самими русинами, немного более ополяченными (аналогично до РеИ ситуации в Российской Империи)?

Сейм ратифицировал мирные договоры с Австрией, Швецией и Францией 5 февраля 1806 г.

Немного не понял по Швеции. Они так и остались ни с чем, или Ригу, Эстляндию удалось себе оставить?

 

Кстати, а не захочет ли Москворуссия отделиться после этого, помня традиции собственной государственности?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

То есть, политически себя признают поляками, но фактически крестьянство так и остается теми самими русинами, немного более ополяченными (аналогично до РеИ ситуации в Российской Империи)?

Мужики в «Русской комиссарии» (название пока что сохраняется) остаются, скорее, «тутэйшими»(без конкретной национальной идентичности), чем «русинами». Но все «высшие классы» (начиная от мелкого купечества) уже идентифицируют себя, как «поляки» (по языку однозначно).

 

Кстати, а не захочет ли Москворуссия отделиться после этого, помня традиции собственной государственности?

Вся в целом – однозначно нет. Основа политической самоидентификации москворусов – воспоминание и гордость за «первого цесаря из Москвы». Цесарство для них – своё. Здесь, скорее, конкуренция с «поляками», кто из них цесаря больше «ку». ?

Но это, разумеется, не относится к «великорусам» из Костромы, о которых будет позже.

 

P.S. Да, всё уже завоёванное Швеция, само собой, оставила себе.

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Мужики в «Русской комиссарии» (название пока что сохраняется) остаются, скорее, «тутэйшими»(без конкретной национальной идентичности), чем «русинами». Но все «высшие классы» (начиная от мелкого купечества) уже идентифицируют себя, как «поляки» (по языку однозначно).

Ну это понятно. Города приняли язык господствующей культуры, а «мужики» в основной массе просто «здешние», но по языку крестьянство врядли так быстро может ассимилироваться. Поэтому они поляки примерно на одном уровне с "великорусами".

Но с утратой Польши, правда непотятно насколько долго и как, это польское влияние уменьшиться, так как этническая "база" будет в меньшистве по сравнению с "местными".

Вся в целом – однозначно нет. Основа политической самоидентификации москворусов – воспоминание и гордость за «первого цесаря из Москвы». Цесарство для них – своё. Здесь, скорее, конкуренция с «поляками», кто из них цесаря больше «ку». ?

Для "москвичей" это все свое, родное. Но уже далее на восток, все же, мне кажется, после такого поражения много кто подумает не божий ли это знак, что нужно избваляться от польского господства. 

P.S. Да, всё уже завоёванное Швеция, само собой, оставила себе.

Теперь положение Швеции более понятно, спасибо. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

На текущий момент жители АИ-Киева и всего вокруг (в границах примерно современной РИ-Украины) уже сто с хвостиком лет вполне являются поляками. Собственно, как "поляками" считают себя и литвины. А так да, процент поляков "в узком смысле" в Цесарстве уменьшился.

Я правильно понимаю, что ядро Цесарства в экономическом и военном смысле это Новопольша+Литва+Старопольша+Москворуссия? И Старопольша лишь один из элементов этого ядра. Т.е. москворуссы-литвины не меньшие "поляки" в смысле культуры и верности Цесарству, чем жители Старо и новопольши?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Но с утратой Польши, правда непотятно насколько долго и как, это польское влияние уменьшиться, так как этническая "база" будет в меньшистве по сравнению с "местными".

Здесь центр «польского мира» уже давно находится именно в Киеве. Корона (т.е. Польша в РИ-понимании) – это, по большому счёту, периферия. «Местным» же мужикам никто не объяснит, что они «не поляки» просто потому, что некому– все, кто выше, как раз имеют именно «польскую» самоидентификацию.

 

. Но уже далее на восток, все же, мне кажется, после такого поражения много кто подумает не божий ли это знак, что нужно избваляться от польского господства. 

Ну да, уже родившийся великорусский национализм себя здесь неизбежно проявит себя уже в ближайшие годы

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

уже далее на восток, все же, мне кажется, после такого поражения много кто подумает не божий ли это знак, что нужно избваляться от польского господства. 

На северовосток тогда уж.

Кстати, а что такое Поволжская комиссария и какие процессы там происходят? Татары, мордва, чуваши понятно. А славяне? Они себя кем считают?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Т.е. москворуссы-литвины не меньшие "поляки" в смысле культуры и верности Цесарству, чем жители Старо и новопольши?

Главные отличия литвинов от москворусов – язык (польский vs. москворусский) и религия (протестанты vs. православные). Но и те и другие лояльны Цесарству без вопросов. Правда, внутри москворусов происходит постепенный процесс раскола единого этноса на собственно «москворусов» и «великорусов», медленный, но неумолимый.

 

Что же касается Поволжья, то тамошние славянские жители определяют себя, как «поволжских казаков»,традиционно верных цесарю, поскольку изначально Поволжская комиссария создавалась на базе казаков, выступивших на стороне правительства против «садовников» (АИ-Пугачёвского бунта).

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Что же касается Поволжья, то тамошние славянские жители определяют себя, как «поволжских казаков»,традиционно верных цесарю, поскольку изначально Поволжская комиссария создавалась на базе казаков, выступивших на стороне правительства против «садовников» (АИ-Пугачёвского бунта).

А что творится в Сибири - был ли АИ Албазинский договор.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

А что творится в Сибири - был ли АИ Албазинский договор

Этой темы я коснусь позже, после описания положения в Европе. Но в целом в Сибири до 1820-30 х гг. никаких принципиальных отличий от РИ не будет.

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас