Швамбрания

132 сообщения в этой теме

Опубликовано:

Если эсминец будет двигаться по проливу Бигла со скоростью 10 узлов,

Эх,эти если...А ну-как не будет у него возможности постоянно держать скорость в 10 узлов?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Осада Ушуайи (5 05.1901 г. - 24.12.1901 г.)

4628134m.png

(Текст последует)

Если эсминец будет двигаться по проливу Бигла со скоростью 10 узлов,

Эх,эти если...А ну-как не будет у него возможности постоянно держать скорость в 10 узлов?

Ничего страшного, начнут операцию на час пораньше.

Изменено пользователем швамбран

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Сражение в проливе Мюррея (10.11.1901 г.):

6741184m.png

(Текст последует)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Надеюсь, автор не забросил.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Да, такой был Размах.....

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Надеюсь, автор не забросил.

Планирую возобновить в мае-июне.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

 
 Воу, выглядит круто :"ооо 

 

 ///А можно этот мирок скопировать в свою мультивселенную?:о 

 Ну позязя~?:'D... 

 xD)))) 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Планирую возобновить в мае-июне.

 
 ...возник даже небольшой вопрос - а это будет именно что "продолжение" уже существующего текста, или же будет пересмотр раннего в том числе?:о 
 
 ...просто единая ЛА ну никак не образовывается чисто логически, уру х3х... 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Планирую возобновить в мае-июне.

 
 Надеюсь и жду, надеюсь и жду ^_^ 
 
 ///К слову. 
 Если взять вот этот вот "таймлайн" мира со Швамбарией
, дописать нынешние времена и написать какое-то произведение, сделав таймлайн в мире произведения актуальным - то есть, Швамбрания реально будет существовать в том мире, в котором действие произведения будет -, то будут ли серьёзные проблемы с Авторскими Правами, уру?:о 
 А то я в этом не особо разбираюсь, может быть - тут кто-то да скажет?:"с... 
 (интерес разобрал как-то, но забыла) 

 ~^^~ 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Хотелось бы обратиться к модераторам с вопросом: можно ли создать отдельную ветку в разделе Альтернативных миров, куда можно было бы переместить таймлайн, а также профильные темы по бронетехнике, авиации и космонавтике Швамбрании? Если это возможно, то как это сделать?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

 
 . . . . . 
 
 *чуточку пошевелила тему, урукая* 
 ..... 
 
 

Хотелось бы обратиться к модераторам с вопросом: можно ли создать отдельную ветку в разделе Альтернативных миров, куда можно было бы переместить таймлайн, а также профильные темы по бронетехнике, авиации и космонавтике Швамбрании? Если это возможно, то как это сделать?

 
 ...как мне кажется, Вам стоит написать кому-то из модераторов в ЛС, уру - мне говорили, что они тут как бы есть, но лично я ими не особо умею пользоваться, хихи ^^"... 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

профильные темы по бронетехнике, авиации и космонавтике Швамбрании

Интересно.  А что, уже есть и это?  

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Пока модераторы думают, продолжу выкладывать таймлайн здесь.

19. Патагонская война. Осада Ушуайи

Внезапное без объявления войны нападение на южноамериканскую эскадру имело немалый международный резонанс. Политические деятели разных стран поспешили публично осудить эту «пиратскую», как они её называли, акцию. Впрочем, со стороны правительств ведущих держав Европы, а также России и США дело ограничилось лишь словесным осуждением Швамбрании и никаких практических шагов, с целью оказать помощь ЮАСШ предпринято не было. Гораздо большая решимость оказалась проявлена со стороны общественного мнения. Немало молодых людей - из числа тех, кто не успел уехать в Трансвааль, – горя желанием проучить заносчивых швамбран и помочь южноамериканцам, «подвергшимся неспровоцированной агрессии», поспешили отправиться добровольцами в далёкую Патагонию. Были среди них и русские. Вообще, надо заметить, что события, происходящие на самом дальнем краю земли, вызвали в России живой интерес и повышенное внимание публики. Уже в конце мая 1901 года в Ушуайе появились российские военные корреспонденты, поставлявших свежую информацию (насколько это было возможно, так швамбраны, не пожалев усилий, постарались обрубить единственную линию телеграфа, идущую из Ушуайи еще до начала осады крепости) в целый ряд Петербургских и Московских изданий. В 1903 году на основе этих корреспонденций в Росси вышла книга «Война на краю света», которая с тех пор является одним из важнейших источником по Швамбрано-Южноамериканской войне.
…Итак, добившись (хотя и немалой ценой) господства на театре военных действий, швамбраны постарались закрепить свой успех, приступив к блокаде Ушуайи. С этой целью у острова Уолластон, закрывавшего с юга бухту Нассау была оборудована оперативная база флота с якорными стоянками для броненосцев и крейсеров, а также береговым наблюдательными постами. Швамбранские корабли начали перебазироваться на новое место (лежащее менее чем в ста километрах южнее Ушуайи) уже в первых числах мая 1901 года. Восточный вход в пролив Бигля – основной маршрут, которым пользовались южноамериканцы – как уже говорилось выше, был закупорен в ночь на 25 апреля отрядом эсминцев, выставивших заграждение в полторы сотни мин. В дальнейшем это заграждение регулярно подновлялось и расширялось, сводя на нет усилия южноамериканцев по расчистке фарватера.
Надо сказать, что флот ЮАСШ оказался не готов к минной войне, всю опасность которой наглядно продемонстрировала подрыв крейсеров «Баия-Бланка» и «Буэнос-Айрес», которые следуя проливом Бигля пытались прорвать блокаду 6 октября. При этом, «Баия-Бланка» затонула, а «Лос-Анджелес» с трудом возвратился на базу, но больше в боевых действиях не участвовал.
Попытки траления, неоднократно предпринимавшиеся южноамериканцами, успеха не имели. Специализированных тралов и тральных судов в Ушуайе не имелось, всякие импровизации, наскоро изготовленные из рыболовных сетей, оказались малоэффективны. С отчаяния, контр-адмирал да-Гама приказал пустить  на минное поле несколько старых пароходов с заполненными пустыми бочками трюмами. Подрываясь, они своими корпусами пробили в минном поле судоходный фарватер. Способ имел некоторый успех, и через пролив периодически удавалось перебрасывать в крепость подкрепления, однако швамбраны, продолжая выставлять мины по ночам, упорно восстанавливали свои заграждения. Однако свободные пароходы в Ушуайе закончились быстрее, чем мины у швамбран (каждый минный прорыватель был одноразовым и после подрыва хотя и оставался на плаву, но к дальнейшему использованию был непригоден), вследствие чего от этого затратного способа траления пришлось отказаться.
В итоге, единственным незаблокированным проходом, ведущем к Ушуайе, оставался пролив Мюррея, и с целью взять его под контроль, а также приблизить свою эскадру к району непосредственных боевых действий, швамбраны уже в последних числах апреля приступили к созданию временной базы на острове Уолластон.  В его бухтах, хорошо защищённых от господствующих западных и южных ветров, здесь были оборудованы якорные стоянки для броненосцев и крейсеров, а на берегу была развёрнута сеть наблюдательных пунктов.
К концу мая последним коридором, которым южноамериканцы ещё пользоваться, остались сухопутная дорога, начинавшиеся от местечка Рио-Гранде, что на восточном побережье Огненной Земли. Впрочем, и она была весьма опасна, постоянно подвергаясь набегов индейских иррегулярных частей. Их общая численность, как уже было сказано выше, составляла 20 тысяч человек. При этом большая часть индейцев осталась на материке, прикрывая Северо-Восточное направление, на случай появления в Рио-Гальегасе крупных неприятельских сил. На Огненной Земле действовал индейская кавалерийская бригада, переброшенная через пролив в начале зимы, и Отдельный Приморский кавалерийский полк, изначально базировавшийся в Порвенире. Последний имел усиленный состав, насчитывая пять эскадронов (обычно в составе индейского полка было от трёх, до четырёх эскадронов). Впрочем, задача штурма главной вражеской твердыни была возложена отнюдь не на индейцев, а на 11-й корпус морской пехоты, которым командовал генерал-лейтенант Винджанай Огано (тремя годами ранее, в период Испано-Американской войны, он в чине унтер-генерала командовал частями швамбран на острове Оаху, где приобрёл опыт взятия крепостей).
Части корпуса с конца декабря 1900 года начали потихоньку сосредотачиваться в Пунта-Аренасе. Первыми из метрополии прибывали тыловые подразделения и вспомогательные службы (под видом строителей и гражданского персонала для расширяющегося морского порта), после нового года началась переброска и боевых частей. К 1 апреля это соединение, насчитывавшее 36 тысяч человек при 116 орудиях (включая приданный корпусу осадный парк) закончило сосредоточение.
С 26 апреля по 2 мая 1901 года в бухте Адмиралтейства (что длинным острым когтем вонзается в западный берег Исла-Гранде) швамбранский корпус производил высадку на берег – к участию в операции были привлечены свыше сорока транспортных судов разного водоизмещения. Стоит отметить прогресс в деле осуществления такого рода операций – тремя годами ранее высадка на острове Оаху впятеро меньших по численности сил заняла, как уже говорилось выше (см. главу «На рубеже веков») ровно две недели. Южноамериканцы, чьи силы на Огненной Земле не превышали девяти тысяч человек (семь из которых составлял гарнизон крепости Ушуайя), никакого противодействия не оказывали. 3 мая передовые части корпуса Огано начали движение, оказавшись на дальних подступах к Ушуайе спустя двое суток - эта дата и считается началом осады. (Формально это, конечно, не так, но южноамериканским историкам приятно начинать отсчёт именно от этой даты, что же касается швамбранских историков, то их книги за пределами Швамбрании мало кто читает и редко кто переводит).
К началу осады строительство оборонительных сооружений в Ушуайе было весьма далеко от завершения. Правда все двенадцать береговых батарей, перекрывавших проливы, что вели к военно-морской базе, успели вооружить 254-мм орудиями, но сухопутные укрепления не были готовы и на треть. Основу их составляли пять бетонных фортов, рассчитанных на обстрел 11-дюймовых мортир, из которых четыре – Пипо, Андорра, Оливия и Эстадос загораживали узкие проходы в горных массивах Альвеар и Винчигерра, что прикрывали город с севера. Ещё один форт – Голондрина располагался на перешейке одноимённого полуострова, охраняя гавань и якорные стоянки Патагонской эскадры. Назначение его (поскольку Голондрина если бы и подверглась неприятельской атаке, то лишь в последнюю очередь) заключалась в чисто представительских функциях, обеспечивая защиту гавани, в первую очередь, своим внушительным и грозным видом. По причине чего, единственный из всей пятёрки, именно этот форт оказался полностью законченным. Остальные его собраться были весьма далеки от боеготовности (а частично даже не были до конца возведены), что не раз сыграет с осаждёнными злую шутку, ибо формально должные выдержать 280-мм  бетонобойные снаряды укрепления на практике оказывались уязвимыми даже к воздействию шрапнели и трёхдюймовых разрывных гранат.
Главной защитницей своей крепости южноамериканцы считали саму природу, и тут оказались недалеки от истины. Горные хребты Альвеар и Винчигерра, вкупе с суровым огнеземельским климатом (холодным и весьма мокрым) сделались главным препятствием для осаждающих, доставив швамбранам несравнимо больше хлопот, нежели неприятель. Уже выйдя к горным массивам 5 мая (напоминаю, что Огненная Земля находится в южном полушарии) швамбраны обнаружили, что проходы завалены снегом и непроходимы, вследствие чего наступление застопорилось само собой. Вместо штурма и натиска Огано принялся капитально обустраивать своих солдат на позициях, приказав возводить для людей и лошадей сборно-щитовые домики, что были предусмотрительно привезены с собой. Транспортная линия, снабжавшая части 11-го корпуса, с самого первого дня высадки и до самого конца осады продолжала работать с предельным напряжением – паровые суда беспрерывно курсировали между Пунта-Аренасом и заливом Адмиралтейства, доставляя на захваченный плацдарм всё необходимое. Грузом № 1 считались отнюдь не снаряды и патроны (их, вообще, расходовали мало, ибо стычки с неприятелем случались редко) и даже не продукты, а каменный уголь – его приходилось жечь не жалея. На втором месте шли тёплые одеяла вкупе с утеплённым обмундированием и лишь третью строку в расходах занимало продовольствие для людей и лошадиный корм.
Южноамериканцы о чём-либо подобном не смели и мечтать. Занимая оборону всего в полутора десятков километров от своей базы, на необжитой местности среди обледенелых скал, они ютились в палатках и снежных иглу, терпя жестокую нужду от голода и отрицательных температур. Отсутствие нормальных дорог в большинстве секторов обороняемого района вынуждало их пользоваться звериными тропами, постоянно подвергая себя риску гибели в метель и снежную лавину, что сходили со склонов гор с завидной регулярностью. Потери гарнизона Ушуайи за первый этап кампании составили без малого три тысячи человек – и в девяноста процентах случаев то были небоевые потери заболевшими, обмороженными и погибшими под обвалами в горах.
Впрочем, затишье, установившееся на театре военных действий, было весьма обманчивым. Широко используя небольшие отряды местных уроженцев, привычных к огнеземельскому климату и прошедших специальную подготовку (в среднем – по одной роте на полк), швамбраны вели непрерывную разведку, стремясь улучшить свои позиции. Что ни день, то очередная господствующая над местностью высота, скала, загораживающая горное дефиле или пресловутая «избушка лесника», где можно было более-менее сносно расположиться на ночлег, одна за другой переходили под их контроль. В этих беспрерывных стычках – неприметных по отдельности – прошло больше двух месяцев. К середине зимы контр-адмирал да-Гама (который командовал не только эскадрой, но и де-факто руководил сухопутной обороной) с немалым удивлением обнаружил, что линия фронта уже вплотную подступила к главным фортам. В западном секторе дивизия «Ниухи» («Тюлень») осадила форт Пипо, отрезав береговые батареи № 1 и № 2 на полуострове Чико. На севере дивизия «Марама» («Луна»), овладев верхом долины реки Андорра, также достигла одноимённого укрепления. На северо-востоке дивизия «Хенуа» («Земля») подступили к форту Оливия. (Примечание – в языческой постреволюционной армии каждая швамбранская воинская часть, начиная от роты и заканчивая дивизией, строилась вокруг священного тотема, который выполнял ту же функцию, что и знамя в армиях европейских государств. В данном случае, священными тотемами дивизий были Тюлень, Луна и Земля. Исключением были добровольческие части и соединения, создававшиеся на короткое время – например, на период Гражданской войны в США, в которой, как уже говорилось выше, принимали участие швамбраны – они тотемов не имели и им присваивались обычные номера).
Стоит подчеркнуть, что последний из указанных фортов не просто являлся передовым рубежом обороны Ушуайи, но также прикрывал Восточную дорогу – последнюю линию коммуникаций, связывающую осаждённый гарнизон с большой землёй. Не на шутку обеспокоившись столь неблагоприятным развитием событий да-Гама издал приказ, заканчивающийся красноречивой фразой: «Ни шагу назад!»
Впрочем, проявлять чудеса героизма время ещё не настало, ибо во второй половине июня ударили сильные морозы (обычные для этого времени года), вынудившие обе стороны приостановить боевые действия до весны. Части корпуса Огано подтягивали тылы (от которых они порядком удалились), южноамериканцы обустраивали коммуникации и пытались пополнить поредевший гарнизон Ушуайи. Сделать это было непросто. Торпедные силы швамбран, базировавшиеся в Магеллановом проливе, то и дело совершали вылазки на морские коммуникации неприятеля. Особого успеха добился эсминец «Наиуфи» («Тигровая акула»), сумевший, 26 августа 1901 года, на подходах к Рио-Гранде торпедировать транспорт «Санта-Изабель», который вскоре затонул. Впрочем, куда более серьёзным препятствием для южноамериканцев, затруднявшим переброску войск было отсутствие в Рио-Гранде какого-либо оборудования для обслуживания судов (солдат, лошадей и пушки приходилось доставлять на берег в шлюпках, как если бы речь шла о десантной операции). Кроме того, свою роль играли и набеги индейских кавалерийских частей, не прекращавшиеся ни на одну неделю. В итоге, из десятитысячного маршевого пополнения, доставленного на Огненную Землю, Ушуайи достигли только две с половиной тысячи – прочие в виде небольших гарнизонов пришлось расположить в опорных пунктах вдоль всей Восточной дороги, ставшей к весне единственной «дорогой жизни». Таким образом, к первому штурму более чем тридцатитысячной армии осаждающих противостояло всего 8,5 тысяч защитников крепости.
Первый штурм, предпринятый швамбранами, начался 4 октября. Наступление велось в четырёх направлениях: в западном секторе объектом атаки стал форт Пипо, господствующий над долиной одноимённой реки и прикрывавший наиболее удобную дорогу к Ушуайе. На северо-западном участке главными целями были стратегически важные вершины массива Альвеар – пики Тонелли и Годой. В северном секторе дивизия «Марама» атаковала форт Андорра. Наконец, на северо-востоке дивизия «Хенуа» предприняла штурм форта «Оливия», имея целью прервать последнюю линию коммуникаций осаждённых с большой землёй. Как видим, Винджанай Огано не был до конца свободен от шаблонного мышления, допустив типичную ошибку всякого полководца, чересчур полагающегося на свой численный перевес. Равномерная атака по всему фронту не привела ни к чему, кроме распыления сил, по причине которого ни на одном из участков наступления так и не был достигнут решающий успех. Гарнизоны Оливии и Андорры смогли отбить все приступы, причём штурмующие понесли весьма чувствительные потери.
Однако наиболее ожесточённые столкновения развернулись вокруг недостроенного форта Пипо, неоднократно переходившего из рук в руки. Понимая всю его важность, Луис да-Гама сосредоточил здесь свои основные силы. В ходе первого штурма трижды – 7, 12 и 18 октября – швамбраны оказывались близки к тому, чтобы захватить форт, однако всякий раз, сняв воинские части с северных и северо-восточных секторов (благо эффективная оборона Оливии и Андорры позволяла это) южноамериканцы отбрасывали атакующих. Большую помощь в этом им оказывал флот, поскольку располагаясь в трёх километрах от моря, форт Пипо находился в радиусе действия корабельной артиллерии. В течение всего штурма броненосцы «Индепеденсия», «Либертад», крейсера «Вижилансия», «Джузеппе Гарибальди» и «Сан-Мартин» неоднократно выходили на обстрелы берега. Повреждённый, но сохранивший боеспособность броненосец «Морено» вёл огонь прямо с якорной стоянки. Регулярные артналёты с моря (корректируемые по телефону, проложенному из форта) срывали атаки швамбранской пехоты, подавляли огонь осадных батарей.
В итоге, к 19 октября дивизия «Наиуфи» оказалась совершенно обескровлена, потеряв убитыми и ранеными более двух третей личного состава. Огано ничего не оставалось, как отдать 20 октября приказ о прекращении дальнейших атак, на чём первый штурм крепости завершился. Несколько подсластило пилюлю взятие внезапной атакой горы Тонелли, совершённое 14 октября. Однако попытка наступления через ледник Мартиаль с целью овладения пиком Годой (непосредственно господствующим над городом), предпринятая 11-м корпусом на следующий день оказалась безуспешной: мгновенно оценив всю степень угрозы, да-Гама направил подкрепления на данный участок, и пик Годой был ими удержан. Неутешительным итогом штурма стали потери – всего швамбраны лишились в октябрьских боях свыше одиннадцати тысяч человек убитыми и ранеными. Гарнизон Ушуайи за этот же срок потерял две тысячи.
Последующие три недели ушли на подготовку нового штурма. 11-й корпус успел получить пополнение (но не такое значительное, как надеялся его командующий – всего 5 тысяч человек), восстановив свою численность до 30 тысяч. Некоторым утешением было то, что да-Гама в указанный период подкреплений не получил, и силы гарнизона сократились до 6,5 тысяч. Тем не менее Огано, которому настоятельно требовалось реабилитировать себя за предыдущую неудачу, решил действовать наверняка и с этой целью сосредоточил усилия в северо-восточном секторе против форта Оливия: помимо того, что со взятием форта прерывалась последняя линия коммуникаций гарнизона, овладеть Оливией было несравнимо проще, так как будучи  расположен в горах в десятке километров от берега, этот опорный пункт не мог рассчитывать на поддержку с моря.
С целью ввести противника в заблуждение, Огано продолжил осадные работы в районе форта Пипо и произвёл ложное сосредоточение войск у ледника Мартиаль. Однако главные силы, в количестве 15 тысяч человек, были стянуты в долину реки Оливии, куда же за эти недели была переброшена и осадная артиллерия, в число которой входили все 36 280-мм мортир. Гарнизон форта, противостоящий этому ударному кулаку насчитывал немногим более девятисот человек.
Второй штурм, предпринятый 11 ноября, поначалу развивался довольно вяло. В течение первых трёх дней немногочисленный гарнизон Оливии стойко отражал приступы неприятеля. Однако бесконечно так продолжаться не могло – предотвратить неминуемый прорыв могла лишь своевременная переброска частей, снятых с неатакованных участков, но именно её и не последовало. Ввиду из рук вон плохо поставленной разведки южноамериканское командование могли только строить догадки относительно планов неприятеля. Немаловажным оказалось и то обстоятельство, что именно в эти дни адмирал да-Гама не мог руководить обороной крепости, поскольку 10 ноября эскадра южноамериканцев попыталась вырваться из блокированной военно-морской базы. Попытка имела неудачный исход, закончившись сражением в проливе Мюррея, о чём будет сказано в следующий раз, однако вынужденное отсутствие командующего на своём месте (все эти ди да-Гама провёл на борту флагманского броненосца «Либертад», а после его гибели – на крейсере «Вижилансия») сказалось на обороне крепости самым пагубным образом. Начальник штаба военно-морской базы генерал-майор Росарио, командовавший в отсутствие старшего начальника, проявил себя далеко не лучшим образом, действуя нерешительно и пассивно. И ничего удивительного, что истекавший кровью гарнизон Оливии так и не дождался помощи…
Тем временем, разобравшись, в уязвимых местах южноамериканских укреплений (чему способствовало непрерывное наблюдение с господствующих высот), артиллеристы швамбран грамотно повели артподготовку, и уже к исходу третьих суток ответный огонь Оливии был ими подавлен. Хотя толстые бетонные стены и перекрытия форта должны были выдерживать попадания даже самых тяжёлых снарядов, форт, как уже говорилось выше, не был достроен полностью, и кое-где защита ограничивалась кирпичной кладкой, а то и брустверами из мешков с песком. 280-мм мортиры без труда сокрушали эти хлипкие «препятствия», после чего обычная полевая артиллерия буквально засыпала шрапнелью открывшиеся бреши, выкашивая обороняющихся. Решающий приступ, предпринятый в ночь на 15 ноября, увенчался взятием Оливии, причём продлился он всего один час.
Только теперь, до конца разобравшись в обстановке, Росарио (ожидавший, что главный удар неприятеля по-прежнему последует возле форта Пипо) распорядился направить подкрепления в северо-восточный сектор. При этом (поскольку резервов в крепости не было) он также снял большую часть войск из форта Андорра и тылового форта Эстадос, лежащего к востоку от крепости и доселе не подвергавшегося атакам, по причине чего он служил источником пополнений для активных участков фронта. В Андорре, в итоге, было оставлено чуть более четырёхсот человек, в Эстадосе – менее трёхсот. Все эти переброски, естественно, не укрылись от глаз швамбран, которые с захватом горных вершин приобрели сеть отличных наблюдательных пунктов. Поэтому Андорра была немедленно атакована и после двухдневного боя взята (18 ноября). Попытки же остановить наступление развернувшееся вниз по долине реки Оливия успеха не имели – опрокинув выдвигавшиеся навстречу силы (вдобавок, выдвигавшиеся по частям), швамбраны уже к 20 ноября достигли залива Ушуайя, отрезав от основных сил гарнизона форт Эстадос,. Отныне линия обороны пролегла непосредственно по окраине города, а гавань, оказавшаяся под прицелом орудий осадной артиллерии, была навсегда потеряна как военно-морская база. Лишь неподвижный «Морено» остался на своей стоянке – прочие корабли (те что уцелели после боя в проливе Мюррея) до конца обороны Ушуайи базировались в необорудованной бухте Голондрина, под защитой стен одноимённого форта.
Финальным эпизодом, достойно увенчавшим второй штурм, стала упорная борьба за пик Годой, начавшаяся с 20 ноября. В последующие десять дней эта гора, господствующая над всей окружающей местностью, неоднократно переходила из рук в руки – овладение ею обошлось швамбранам в две с половиной тысячи человек (две трети от общего числа потерь во втором штурме). Тем не менее, окончательно закрепившись на её вершине 30 ноября, войска Огано приобрели отличный наблюдательный пункт, благодаря которому осадная артиллерия смогла, наконец, вести прицельный огонь по всем неприятельским позициям и якорным стоянкам кораблей, ещё оставшихся у южноамериканцев.
Хотя до падения крепости оставался целый месяц, второй штурм решил её судьбу. Швамбраны в его ходе было потеряли (убитыми и ранеными) 3816 человек, южноамериканцы – 1982 человека.

Интересно. А что, уже есть и это?

Есть.

Изменено пользователем швамбран

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

 
 ...вааааааааааааааааааааааа, ожила, ожила!:D... 
 )))) 
 
 

продолжу выкладывать таймлайн здесь.

 
 ///Возникает у меня странный вопрос - а ЮАСШ ведь развалятся по итогам, не так ли, уру?:"о... 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

20. Патагонская война. Сражение в проливе Мюррея

Когда в декабре 1832 года Чарльз Дарвин, совершавший путешествие на корабле «Бигль» впервые увидел эти дикие пустынные воды, стеснённые безлюдными скалистыми берегами, окутанными туманом, ему и в голову не могло прийти, что через семь десятков лет здесь развернётся одно из кровопролитнейших морских сражений мировой истории. Пролив Мюррея, расположенный между островами Хосте и Наварино, ничем не выделяется из величайшего множества водных путей, которыми изобилует огнеземельский регион. В длину немного превышая 20 километров он тянется с севера на юг, соединяя пролив «Бигля» с заливом Нассау. На севере, в самом узком месте, его ширина не превышает 400 метров, ширина южного входа в канал достигает двух километров. В середине водный путь расширяется, образуя бухту Понсонби - обширное водное пространство, глубоко вдающееся в западный берег острова Хосте. Пролив достаточно глубок, и доступен даже для крупных океанских судов. Однако извилистость северного фарватера, пролегшего среди коварных скал, весьма затрудняет навигацию, отчего плавать здесь рекомендуется только в светлое время суток. В конце 1890-х при постройке Ушуайи южноамериканцы возвели здесь четыре номерные батареи 254-мм орудий, составной частью вошедших в огневую систему крепости.
В первые же дни войны в одной из бухт острова Уолластон, что входит в архипелаг Эрмит, лежащий в южной части залива Нассау, была создана передовая база швамбранского флота. Место для неё было разведано задолго до войны ввиду полного наплевательства южноамериканцев к окружающей акватории и не озаботившихся выделить суда для их патрулирования (впрочем, судов, пригодных для патрулирования у да-Гамы остро не хватало: посылать в дозор крейсера было расточительно, ибо расходовался ресурс у машин, а семь миноносцев, имевшихся в Ушуайе и Порт-Вильямсе, оказались недостаточно мореходны для бурных вод мыса Горн). Таким образом, выход из базы (оставшийся единственным, после минирования швамбранами пролива Мюррея) оказался заблокирован.
Само собой, постоянно держать главные силы флота в 650 километрах от Пунта-Аренаса (по прямой было гораздо меньше, но реальный морской путь к островам Эрмит пролегал по извилистым проливам) было задачей весьма трудной, неминуемо ложившейся тяжким бременем на транспорты, и без того занятые снабжением 11-го корпуса Огано, осаждавшего Ушуайю. Уголь (а стоя на якоре каждый броненосец расходовал несколько тонн топлива в сутки – если же кораблю приходилось сниматься с якоря, то расход, соответственно, возрастал вдвое), продовольствие (для более чем девяти тысяч человек), не говоря уж о снарядах, патронах, торпедах и минах требовали своевременной и бесперебойной доставки к месту назначения. Фактически в безлюдной местности должен был возникнуть и исправно просуществовать целый небольшой городок, чьи обитатели не испытывали бы недостатка ни в чём – что и говорить, масштабы задачи выглядели неразрешимыми. Контр-адмирал да-Гама, командующий морскими и сухопутными силами южноамериканцев на данном театре, считал её в принципе не осуществимой (не озаботившись предупредительными мерами накануне войны в том числе и поэтому), да и Моисей Кацман, его оппонент, во многом бы согласился с его доводами. Тем не менее, швамбраны взялись за её осуществление, да так, что ещё до начала календарной зимы на остров Уолластон уже был проложен телеграфный кабель, связавший передовую базу с Пунта-Аренасом (по случаю чего, швамбранский командующий распорядился представить участников его прокладки к боевым орденам, приравняв постройку линии связи к крупному выигранному сражению)! Данная мера позволила Кацману отбыть на Уолластон, где 7 июня 1901 года он лично вступил в командование эскадрой.
В течение зимы на море воцарилось относительное затишье. «Разбуженные» апрельской диверсией береговые батареи зорко стерегли подходы к Ушуайе, да и швамбраны не совершали новых вылазок, вполне удовлетворённые развитием событий. Основная борьба развернулась на суше, где, как уже говорилось выше, к концу ноября была достигнута решающая победа – осадная армия, выйдя непосредственно к гавани Ушуайи и завладев всеми господствующими высотами, сделала дальнейшее базирование кораблей здесь невозможным.
Предвидя это, ещё до начала второго штурма, Луис да-Гама начал готовить свои корабли к прорыву. План его заключалась в том, чтобы собрав в кулак весь флот – как южный, действующий, так и северный, резервный (проходивший боевую подготовку в портах восточного побережья ЮАСШ, от Буэнос-Айреса до Рио-де-Жанейро) – попытаться переломить ход войны в свою пользу. Соответственно, перед Кацманом стояла прямо противоположная задача – не допустить соединения разрозненных эскадр, дабы уничтожить флот противника по частям.
Силы да-Гамы на тот момент насчитывали 11 боеспособных единиц. Основу Южной эскадры составляли 1 и 2-ой броненосные отряды – ЭБР «Либертад» (флагман), «Индепеденсия», «Эль-Плата» и «Лос-Андес». Серьёзным дополнением им служили броненосные крейсера – «Пуэйредон» (флагман отряда), «Генерал Бельграно», «Вижилансия» и «Венгадора». Что касается бронепалубных крейсеров, то они к весне понесли серьёзные потери. Как уже говорилось выше, «Баия-Бланка» и «Буэно-Айрес» 6 октября подорвались на минах в проливе «Бигля». Превый из них, при этом, погиб, второй, чудом оставшись на плаву, с трудом возвратился на базу и был разоружён по причине невозможности ремонта. Ещё один крейсер – «Росарио» - также выбыл из строя по причине навигационной аварии, распоров днище в проливе «Бигля» ещё 10 сентября. Таким образом в прорыве приняло участие только три бронепалубных крейсера – «Монтевидео» (флагман отряда), «Асунсьон» и «Ла-Пас».
Вечером 9 ноября (за двое суток до начала второго штурма) корабли покинули гавань, собравшись на внешнем рейде, откуда на рассвете следующего дня они начали движение.
Противостоящие им силы швамбранского флота, на первый взгляд, выглядели почти равными. Главные силы эскадры составляли построенные в Германии броненосцы «Ишчель» (флагман), «Учиаана», «Лакшми» и «Парвати», составившие 1-й отряд. Второй отряд образовали броненосцы «Арагуава» (флагман отряда), «Матлалькуэ», «Коатликуэ», а также броненосные крейсера «Эдера» и «Ванеоро». Странность нахождения крейсеров в одном отряде с броненосцами обусловливалась их малой скоростью (на 2 узла меньше, чем у новых ЭБР) и весьма весомым главным калибром, состоявшим из двух 254-мм орудий – на броненосцах 2-го отряда стояли аналогичные пушки, правда во вдвое большем количестве. Наконец три бронепалубника – «Пунта-Аренас», «Тангарева» и «Тафаронга» - составили третий отряд. Отдельно от основных сил действовал разведывательный отряд в составе бронепалубных крейсеров 2-го ранга «Дон Кихот» и «Санчо Панса». Таким образом, эскадра Кацмана насчитывала 14 вымпелов. Однако примерное равенство сил на деле было иллюзорно – четыре новейших броненосца швамбран, построенные на верфях «Блом унд Фосс» и «Дешимаг», в водоизмещении почти на треть превосходили неприятелей, имея гораздо большую площадь бронирования и многочисленную артиллерию. Корабли второго отряда также выглядели сильнее. Поэтому, выходя в море, да-Гама не питал особых иллюзий, относительно исхода предприятия. Главная надежда была на то, чтобы застать противника врасплох и как-нибудь проскочить, пока Кацман разводит пары. Учитывая, что эскадра последнего более чем на половину состояла из устаревших и тихоходных единиц, едва способных поддерживать 12-14 узлов в течение длительного времени (тогда как у южноамериканцев эскадра состояла, в основном из крейсеров, вполне способных дать около 20 узлов), замысел не выглядел таким уж невозможным. Главным было вырваться из узости пролива на простор. Однако извилистый фарватер, допускавший движение лишь в светлое время суток, не позволял использовать ночную мглу, в качестве союзника – и это лишило да-Гаму всяких шансов на успех…
…Итак, с восходом солнца южноамериканские корабли снялись с якоря и начали движение. В 6:42 «Либертад», идущая во главе колонны, выполнил поворот на зюйд-ост  и, выдерживая эскадренный ход в 6,5 узлов, лёг на курс, ведущий в пролив. Сосредоточение эскадры на внешнем рейде, произошедшее накануне, не осталось незамеченным для наблюдателей осадной армии Огано, завладевшей к тому времени горой Тонелли, о чём по телеграфу было своевременно доложено в Пунта-Аренас. Спустя пару часов об этом уже был извещён командующий швамбранской эскадрой, приказавший, в ночь на 10 ноября, держать разведёнными пары на всех своих кораблях (наличие телеграфной связи между осадной армией и эскадрой, дежурившей у острова Уолластон, стало пренеприятнейшим сюрпризом для да-Гамы). Поэтому с восходом солнца она также снялась с якорей и начала движение, держа скорость 12,5 узлов. В 7:45 швамбранская эскадра с юга вошла в пролив. Во главе эскадры следовал разведывательный отряд (крейсера «Дон Кихот» и «Санчо Панса»). Спустя пятнадцать минут с него разглядели неприятеля, находившегося в этот момент на траверзе острова Баттон. Заметив южноамериканцев, крейсера оповестили об этом флагман, соответствующим сигналом, после чего легли на обратный курс и, отойдя в тыл, заняли позицию в хвосте своей колонны. С этого момента эскадру швамбран возглавила «Ишчель» под флагом контр-адмирала Кацмана.
Противники быстро сближались (миновав опасную узость, да-Гама поднял пары и развил скорость 10 узлов). Ровно в 8:40 Кацман повернул влево, пересекая курс неприятеля, последний, находясь в это время на траверзе горы Кинг Скотт, был вынужден повернуть направо, дабы избежать охвата головы. Спустя пять минут противники одновременно начали пристрелку, после чего открыли огонь. С самого начала эскадра да-Гамы попала в тяжёлое положение – своим поворотом швамбранский командующий приобрёл обширную и глубоководную акваторию плёса Понсонби, весьма удобную для маневрирования. Напротив, южноамериканцы оказались стеснены среди рифов и прибрежных отмелей, где им лишь каким-то чудом удалось избежать аварии. В итоге, да-Гама отвернул на север, а потом на северо-запад, описав, таким образом полную петлю. Швамбранский адмирал, временно прекратив огонь, также лёг на север, выполнив поворот «все вдруг», за что его потом ругали многие комментаторы, так как во главе колонны оказывались небронированные крейсера, могущие серьёзно пострадать от огня неприятеля (сам же автор маневра именно этим и оправдывал его, поскольку под огонь подставлялись крейсера, а броненосцы, как наиболее ценные единицы, сберегались). Так или иначе, но ответный огонь южноамериканцев, дезорганизованных неудачным маневрированием, оказался на редкость неточным, и, несмотря на относительно малую дистанцию, не превышавшую 20 кабельтовых, за первую фазу боя в корабли швамбран не попало ни одного снаряда, крупнее 152-мм, в то время как «Либертад» успела словить три двенадцатидюймовых «чемодана», а следующая за ним «Индепеденсия» получила один 305-мм и один 254-мм – не считая более мелких. Впрочем, повреждения пока были невелики (накоротке огонь велся бронебойными снарядами, дававшими, в отличие от фугасных, относительно слабый разрыв).
Так или иначе, но к половине десятого противники вновь сблизились (эскадра да-Гамы в этот момент находилась точно на юг от острова Баттон). В 9:35 по швамбранским крейсерам открыла огонь 254-мм батарея № 9, находившаяся у входа на северный фарватер пролива Мюррей. Воспользовавшись оплошностью Кацмана (слишком забежавшего вперёд, и оказавшегося несколько севернее, чем его неприятель), да-Гама резко повернул на юг, рассчитывая прорваться. Увы - и «Либертад», и «Индепеденсия», успевшие получить целый ряд попаданий, не могли быстро набрать хода, их многочисленные пробоины захлёстывались волнами. Кацман, вновь выполнив поворот «все вдруг», лёг на юг и, категорично потребовав от эскадры держать ход не менее 14-и узлов, стал обходить неприятеля. Противники сближались стремительно, вскоре сократив дистанцию до «пистолетных» пяти кабельтовых.
Накоротке в дело вступил самый малый 75-мм калибр, чьё слово, как ни странно, оказалось наиболее весомым. Не имея бронебойных снарядов (поскольку пушки предназначались для отражения лишённых брони миноносцев), трёхдюймовые скорострелки засыпали вражеские броненосцы и крейсера градом фугасов. Тут сказались недостатки бронирования южноамериканских кораблей, имевшим толстую броню, при относительно небольшой её площади. Особенно досталось «Лос-Андесу» и «Эль-Плате», свыше половины артиллерии которых (как и у их британских прототипов – «Роял Соверенов») располагалась открыто в палубных установках. Град смертоносных осколков буквально выкосил прислугу, а огонь от вспыхнувших пожаров охватил палубы и надстройки…
Однако ответный огонь кораблей да-Гамы на сей раз также оказался весьма чувствительным. В 9:55 на броненосце «Ишчель» очередное попадание заклинило левую носовую 152-мм башню, а спустя пять минут флагман почти одновременно поразили два 305-мм снаряда. Один уничтожил каземат № 5 (на кораблях швамбран все орудийные казематы по левому борту были нечётные, а по правому, соответственно, - чётные) убив почти всю прислугу 152-мм орудия и заклинив вследствие сотрясения ещё одну, на сей раз среднюю бортовую башню. Второй, ударив в грот-мачту, разрушил кормовой дальномер, сильно повредив мостик. На броненосце «Учиаана» вышла из строя кормовая башня. «Парвати» лишился одной трубы и большей части рангоута, обе его палубные 75-мм установки левого борта были выведены из строя.
Повреждения броненосцев и крейсеров второго отряда оказались менее значительными. Сильнее всех пострадал «Арагуава», в который попали один 254-мм, три 152-мм, два 120-мм и около десяти более мелких снарядов. В остальные корабли получили совсем незначительные повреждения.
Однако огонь швамбран в этом бою был ещё более точен. Уже в 10:02, не выдержав сосредоточенного обстрела, флагман южноамериканцев опять отвернул влево, взяв курс на ост, а спустя 25 минут – ещё раз влево, описав циркуляцию. Кацман повернул вправо, желая ввести в дело неповреждённые орудия правого борта. При этом он пропускал противника на юг, чем южноамериканцы не преминули воспользоваться (за что его также упрекают многие критики), однако в оправдание себе швамбранский адмирал отмечал, что «наблюдаемые повреждения на кораблях да-Гамы достигли уже такой степени, что их прорыва можно было не опасаться».
Мягко говоря, это было не совсем так. Хотя строй эскадры да-Гамы, действительно, оказался нарушен, командир Южной эскадры увидел возможность проскользнуть у неприятеля за кормой и в последнем отчаянном усилии бросил свои корабли на юг. При этом броненосцы и броненосные крейсера оказались левее, приняв на себя основной удар артиллерии швамбран, а бронепалубные – правее. Прижимаясь к скалистому берегу острова Милн-Эдвардс «Монтевидео», «Асунсьон» и «Ла-Пас» попытались выскользнуть из смертельной ловушки.
Не желая упускать верную победу из рук, Кацман обрушил на противника целый шквал огня. Первым выкатился из строя броненосный крейсер «Генерал Бельграно». В 11:10 очередной крупный снаряд перебил на корабле управление, вследствие чего крейсер резко отвернул влево (на броненосном крейсере «Ванеоро» подумали даже, что он намерен их таранить) и вскоре остановился, потеряв ход. Будучи окружённой бронепалубными крейсерами швамбран (следовавшими в хвосте их колонны) команда «Бельграно» отказалась спускать флаг и затопила свой крейсер, открыв кингстоны.
Следующим в 11:38 настал черёд «Индепеденсии». Ведя к тому времени колонну (так как «Либертад» из-за полученных повреждений в 10:10 уступил ей своё место в строю, а позже, постепенно сбавляя ход, вообще оказался в хвосте эскадры), броненосец также отвернул вправо, увлекая за собой и остальные крупные корабли, с тем чтобы отвлечь внимание противника на себя и облегчить прорыв крейсеров. Оказавшись под сосредоточенным огнём, совершенно разрушившим его незащищённые бронёй оконечности, броненосец быстро набирал воду и 11:50 пошёл ко дну. Также не спуская флага.
Пылавшие, точно два исполинских костра, «Лос-Андес» и «Эль-Плата» менее чем через четверть часа разделили его участь, затонув возле острова Наварино. К тому времени они уже совершенно не управлялись. Наконец в 12:10, убедившись, что «Либертад» из-за полученных повреждений не дойдёт до гавани, Луис да-Гама распорядился, чтобы судно было оставлено. Остатки команды были переведены на «Вижилансию», «Венгадору» и «Пуэйредон» - три корабля из одиннадцати вернулись в «Ушуайю».
Что касается трёх бронепалубных крейсеров, то «Монтевидео» и «Асунсьон» также не ушли от судьбы, и, будучи остановлены блокировавшим их неприятелем, нашли свой конец на прибрежных скалах острова Минл-Эдвардс. Счастливчиком, сумевшим ускользнуть, оказался «Ла-Пас», единственный из одиннадцати участников прорыва он вырвался из смертельной ловушки и, 17 ноября придя в Рио-Гальегос, принёс скорбную весть о конце Южной эскадры.
По итогам сражения потери швамбран убитыми и ранеными составили 397 человек. Часть судов (в том числе «Парвати» и «Учиаана») срочно отбыли на ремонт в Пунта-Аренас, откуда на замену им к острову Уолластон пришли большие броненосные крейсера «Теравака» и «Ируана». Потери южноамериканцев превысили полторы тысячи человек, причём спасательная операция для членов экипажей затонувших кораблей, оказавшихся на необитаемых берегах пролива Мюррея, затянулась на несколько суток, что, в свою очередь, вынудило адмирала да-Гаму задержаться у острова Баттон (под прикрытием береговых батарей). В Ушуайю он вернулся только 16 ноября, когда второй штурм крепости уже близился к завершению…

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Пока модераторы думают, продолжу выкладывать таймлайн здесь.

Ура!!! Прода. :yahoo:

Спасибо, что не забросили и радуете нас. Буду читать с удовольствием.

Придётся освежить ТЛ в памяти.

Думаю, что эта АИ заслужила своё место на главной  разделе альт. миров.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

20. Патагонская война. Сражение в проливе Мюррея

 
 ...это всё, конечно, прекрасно... 
 
 
 Но что делать, если я всё не могу поверить в Единую ЛА, уру?:"о... 
 ///И, если можно - разрешите ли Вы один мой стародавний вопрос?:о 
 А именно, кхм - за кого Швамбрания будет в ПМВ?:О ,
 Просто ранее мне казалось очевидным, что за Антанту вместе с США; но теперь, вкупе с её ориентацией на Германию и нынешней войной, которая серьёзно уронила рейтинги страны в мире, мне кажется, что это не так очевидно, уру... 
 
 (А удержаться мирно она вряд ли сможет, потому что это не только сложно (не они, так ЮАСШ точно найдёт, к кому присоединится, что бы попинать Швамбранию), но, прямо таки сказать, не особо интересно - посему данный вариант мною даже и не рассматривается толком, хихи "))... 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Но что делать, если я всё не могу поверить в Единую ЛА

Одно изменение реальности (существование Швамбрании, например) по эффекту бабочки должно влечь за собой другое (единую ЛА, например). И потом надо же швамбранам с кем-то воевать.

А именно, кхм - за кого Швамбрания будет в ПМВ?

Будет соблюдать нейтралитет, дружественный для Германии (примерно как Голландия, Норвегия и Швеция).

ЮАСШ точно найдёт, к кому присоединится, что бы попинать Швамбранию

А то! В русско-японскую, когда Швамбрания выступит на стороне Японии, они попытаются выступить на стороне России. Но в Петербурге их порыва не оценят, а в Лондоне скажут, чтобы вели себя тихо.

А удержаться мирно она вряд ли сможет, потому что это не только сложно

Почему? Швеция же смогла удержаться, хотя желающие попинать Россию за немецкий счёт там были. И Швамбрания удержится, тем более, что здравый смысл подсказывает, что иногда надо брать паузу - хотя бы для того, чтобы удержать "нажитое непосильным трудом".
Что касается рейтинга, то швамбран мало волновало, что о них подумает Европа. Европейцев они не любили (хотя, в отличие от мусульман, или китайцев без фанатизма).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

 
 Хммм... 
 
 

Одно изменение реальности (существование Швамбрании, например) по эффекту бабочки должно влечь за собой другое (единую ЛА, например). И потом надо же швамбранам с кем-то воевать.

 Я тоже так говорила, но тут отличий от РИ же самый минимум - с чего "эффект бабочки"?:о 
 Знаете, мы однажды с Соавтором-нии-саном - на ФБ его фики соавторю, в профиле есть ссылки, уру!") - придумали выражение "эффект кита". 
 Когда какое-то событие или же их связка настолько монументальны, что, как не меняй одну-две вещи внутри них, это изменит самый минимум. 
 
 Иными словами, "кит глушит бабочку", уру )) 
 (с) 
 А другой знакомый говорил, что единая ЛА невозможна потому, что 
 - а) нельзя просто так взять и собрать одну страну из ненавидящих друг друга разноязычных Бразилии и Аргентины, ибо режим рухнет из-за типовой ГВ тут же 
 и 
 - б) ЛА - задний двор США и ещё Британия там смотрит, и пока они за ЛА следят, никто там ЮАСШ из пяти стран собрать не сможет. 
 Логично, что любое событие, которое может оторвать взор обеих англоязычных стран от ЛА, будет являться настолько глобальным, что само по себе изменит историю в раз и радикально, а покуда такого нет - США собрать ЛА не позволят. 
 
 " - Максимум, что им позволят - это что-то одно с Уругваем и Парагваем, да и они сами не смогут вытянуть больше; - А Аргентина+Бразилия? - Вообще не вариант, рухнет; - Тогда Аргентина+Уругвай+Парагвай? - А вот такое уже может крепко устоять и даже вырасти в хорошее государство..." 
 - (с) 
 
 

Будет соблюдать нейтралитет, дружественный для Германии (примерно как Голландия, Норвегия и Швеция).

 Но ведь так не интересно же!:"с... 
 
 

А то! В русско-японскую, когда Швамбрания выступит на стороне Японии, они попытаются выступить на стороне России. Но в Петербурге их порыва не оценят, а в Лондоне скажут, чтобы вели себя тихо.

 ...оп-па!:о 
 А ведь это же "проблема Лангурии" - я на это натолкнулась буквально пару-тройку дней назад, а то и вчера даже, когда пыталась пристроить архипелаг Лангурию чуть северо-восточнее Филиппин и написать ей историю многовекового противостояния Японии. 
 
 ... 
 Если коротко - НЕ-ЛЬ-ЗЯ!:< 
 А именно, "Англо-Японский Союзный Договор", уру - если с Японией воюет более одной страны, то Британия будет вынуждена вмешаться в войну на стороне Японии. 
 Именно поэтому Швамбранию никто туда не пустит - это Мировая Война же >_< 
 И на тот момент она реально не выгодна никому. 
 Даже США. 
 Х3Х 
 
 

 ...но вот есть другой вариант, уру... 

Почему? Швеция же смогла удержаться, хотя желающие попинать Россию за немецкий счёт там были. И Швамбрания удержится, тем более, что здравый смысл подсказывает, что иногда надо брать паузу - хотя бы для того, чтобы удержать "нажитое непосильным трудом". Что касается рейтинга, то швамбран мало волновало, что о них подумает Европа. Европейцев они не любили (хотя, в отличие от мусульман, или китайцев без фанатизма).

 
 ...изначально у меня в голове был вариант, основанный, кхм, на изначальной Швамбрании из книги Кассиля-сана, уру. 
 А именно - представьте, что в ПМВ Швамбрания и ЮАСШ официально воюют, причём Швамбрания занимает сторону Германии и КО, а ЛА - Антанты. 
 Причём ЮАСШ помогают из США, которая в то время готовится ввязаться в Войну на Континенте, уру. 
 И в общем война затягивается до 1918, может - 1920 или даже 1922 года. 
 К тому моменту Швамбранию пинать будут больно и в итоге её режим рухнет, объятый РЕВОЛЮЦИЕЙ!!! по всем её владениям, причём то, что было вне материка, быстро объявляет НЕЗАВИСИМОСТЬ и КТО-СКОЛЬКО-УНЕСЁ-кккххм, мда. 

 Но! 
 Параллельно рушится в революции и режим ЛА, что не менее их противников истощены войной, и по сути две крупные страны очень быстро, хоть и временно, превращаются в воюющие "все-против-всех" лоскуты - по аналогии с некоторыми другими странами, например Россия точно так же полыхает примерно в это же время. 
 И назовут в мировой истории это как-нибудь вроде "Пылающего Десятилетия Революции", куда внесут Первую Русскую, Российскую ГВ, ГВ в ЛА, ГВ в Швамбрании и ещё что-нибудь из переферийного ))) 
 
 ... 
 НО. 
 ЮАСШ всё таки официальная страна-победитель - а потому, несмотря на краткий период натуральной гражданки, прежняя власть, успевшая смыться буквально из под удара, быстро восстановила порядок. 
 Быстро, жёстко и эффективно - и, конечно же, не без помощи США, у которых ныне ЛА оказывалась в ещё более ощутимых должниках, ага. 
 А вот в Швамбрании... 
 
 
 ...в Швамбрании власть сумела таки собраться, но не сумела сама прекратить ГВ. 
 И потому она официально встретилась с лидерами самой многочисленной стороны, набиравшей обороты по мере того, как тухли остальные, поговорила и передала им власть. 
 ... 
 Ага. 
 Так Швамбрания становится второй в мире страной, _строящей социализм_ - и что принесёт им будущее, они ещё не знают... 
 ... 
 Пока - не знают. 
 Уруруру~ 
 
 
 ///К-как Вам?:"о 
 Просто, я именно так эти полгода, начиная с февраля, я и представляла её будущее в 20 веке, уруру - жалко будет, если не сбудется, я столько её защищала в спорах >///__///>""""... 
 ~~~ 
 ~Урудачи - и уруночи, Автор-сама~!~ 
 *ушла пока что!* 
 ~>^^<~ 
 

  В 26.05.2017,, ALL сказал: Интересно. А что, уже есть и это? Авиация: http://fai.org.ru/forum/topic/29935-aviatsiya-velikoy-shvambranii/ Бронетехника: http://fai.org.ru/forum/topic/29747-bronetehnika-velikoy-shvambranii/ Космонавтика: http://fai.org.ru/forum/topic/31397-raketostroenie-i-kosmonavtika-velikoy-shvambranii/

 
 ///Ого-го, загляну-ка, уру!:"о... 
 
 
 ~>^_^<~ 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Военно-пассажирские сверхдредноуты Швамбрании

         Во второй половине Х
IX века стремительный промышленный подъём в Северо-Американских и Южно-Американских Соединённых Штатах, с одной стороны, и не менее стремительный демографический рост Китая, с другой, вызвал настоящий шквал китайской эмиграции, в ходе которой бывшие жители Поднебесной взялись осваивать города и веси обеих Америк. Наплыв приезжих из-за океана был настолько велик, что властям целого ряда государств приходилось вводить специальные законы против китайских мигрантов – пионерами в данной области стали САСШ (1885 г.) и Канада (1887 г.). ЮАСШ, испытывавшие острый дефицит трудовых ресурсов, к дискриминационной практике прибегли не сразу (хотя и там предпочитали цветным белых мигрантов из Европы, а местная пресса без устали пугала читателей «жёлтой опасностью») – вплоть до Первой мировой войны миграционная политика для китайцев оставалась относительно благоприятной, что, в конце концов, развернуло главный пассажиропоток с северотихоокеанского региона на юг. Особенно «урожайными» выдались первое десятилетие нового ХХ столетия, когда в ЮАСШ въехало свыше трёх миллионов китайцев. Трансокеанские пароходные компании, что осуществляли пассажирское и грузовое сообщение, переживали небывалый бум, соревнуясь друг с другом и вводя в строй всё более скоростные и вместительные суда. Данное обстоятельство и стало одной из предпосылок для появления в Швамбрании кораблей о которых будет говорить весь мир и о которых речь пойдёт ниже.
         Для начала стоит заметить, что в количестве мигрантов Швамбрания поначалу не слишком отставала от Китая. Тон задавали граждане христианского (католического) вероисповедания, до революции 1825 года, составлявшие элиту бывшей империи и теперь лишившиеся всех своих прежних прав и привилегий. Преобладали также креолы Новой Галисии, которые с присоединением этой Испанской колонии (в 1828 году) стали подвергаться массовым гонениям и репрессиям. В период подавления восстаний 1857-60 и 1881-83 годов бегство последних принимало особенно массовый характер. Отношение власти Алентоны к данному явлению была весьма противоречивой. Бесспорно, эмиграцию католиков большинство индуистов готово было только приветствовать, видя в нём простой, эффективный способ решения «религиозного вопроса». Однако к 80-м годам наступило отрезвление, ибо из страны уезжала наиболее образованная часть населения, что в век бурного научного и технического прогресса не могла себе позволить ни одна держава. Дополнительным фактором было то, что никто не ненавидел свою родину сильнее, как бывшие её уроженцы. Именно беглецы из Новой Галисии составили костяк националистических сил ЮАСШ, Чили и Перу, для которых борьба против «швамбранской угрозы» стала настоящей священной войной. Их неустанная пропаганда, обращённая оставшимся на родине к единоверцам, их регулярные призывы к «крестовому походу» против «языческого чудовища» (обращённые к папе Римскому и ряду европейских держав) не могли не вызывать нервозности в Алентоне, где постепенно росло понимание, что эмиграция католиков – это не только благо, но и зло.
         «Поощряя миграцию, мы лишь плодим себе новых врагов!» - заявил в своей инаугурационной речи премьер-министр Калигасава, принявший бразды правления в 1882 году. Взяв курс на примирение с христианами, новый руководитель страны всячески стремился сократить выезд, однако, несмотря на все усилия, он по-прежнему оставался относительно высоким. Так за уже указанный период (с 1900 по 1910 годы) в те же ЮАСШ переселилось около миллиона бывших швамбран. Не снижался наплыв и в последующие годы, резко пойдя на спад лишь в 20-е, когда, с одной стороны, уровень жизни в Швамбрании наконец-таки приблизился к европейскому, а с другой въезд иностранцев на ПМЖ во всём мире (и в ЮАСШ и тоже) стал тотально ограничиваться. Так или иначе, но для владельцев пароходных компаний (в том числе и швамбранских) это было золотое время.
         Второй важнейшей причиной появления у швамбран пассажирских лайнеров мирового класса стало продолжавшееся подспудное соперничество между армией и флотом, давно уже ставших не просто «государствами в государстве», но ещё и пребывавшими друг с другом в откровенно враждебных отношениях. В отличие от прочих стран (исключая, разве что, Японию) армия и флот Швамбрании являли собой две независимые друг от друга структуры, имевшие разных верховных главнокомандующих (что было официально закреплено в конституции). Армия номинально подчинялась Батаратхе (по факту – Генштабу Вооружённых Сил), флот – премьер-министру (по факту – Адмиралтейству). Вполне естественно, что армейское и морское командование привыкло рассматривать войну как своё сугубо частное предприятие, куда ревниво не допускались конкуренты. Так вмешательство в Чилийскую гражданскую войну в 1891 году или войну в Патагонии 1901-02 гг. считались кампаниями флота, равно (забегая вперёд) как кампания в СССР 1941-45 гг. являлась частной войной сухопутной армии, тогда как флот в это же самое время вёл аналогичную частную войну против ЮАСШ всё в той же Патагонии. Функции Вооружённых Сил, само собой, при этом неминуемо дублировались, вследствие чего флоту для войны на суше приходилось создавать собственные пехотные, артиллерийские и кавалерийские (а позже - бронетанковые) части, официально именовавшиеся «морской пехотой». По факту это была обычная пехота, крайне редко видевшая море. Сухопутному же командованию для своих нужд приходилось строить боевые корабли.
         Безусловно, что флотское лобби в парламенте никогда не позволило бы армейскому командованию обзавестись полноценным флотом, отчего о постройке линкоров или, хотя бы, крейсеров, речь не шла. Поэтому в Генштабе Вооружённых Сил господствующей стала откровенно еретическая концепция «Внезапного массированного вторжения», согласно которой сухопутные войска должны были стремительно прорываться через контролируемые неприятелем воды на специально сконструированных быстроходных транспортных судах, превосходивших скоростью крейсера потенциального противника (или, хотя бы не уступавших им). Предварительное достижение господства в море (необходимое для эффективного снабжения высаженных войск) считалось излишним – предполагалось, что доставленного вместе с войсками месячного запаса боевого снаряжения окажется вполне достаточно для того, чтобы десантированные части успели бы развернуться и начать наступление с захваченных плацдармов, после чего их дальнейшее существование осуществлялось бы за счёт неприятельского гражданского населения.
         Для европейских военных теоретиков подобные расчёты выглядели абсолютным бредом, но именно по такому сценарию легендарный Нарен Чендраян покорял Новую Галисию в 1826-27 гг. У него, заметим, флота не было вообще (если не считать разношерстного сброда наскоро мобилизованных каботажных судов), в то время как у противостоящих ему испанцев флот был и весьма многочисленный. Однако испанцам, как мы помним, не удалось ни предотвратить десант, ни помешать его успешному наступлению. Поэтому швамбранские армейские чины с оптимизмом смотрели в будущее. Объективно говоря, в их умозрительных построениях имелся свой резон, ибо потребности в среднесуточном снабжении для армии «образца
XIX века» были не так велики, какими они станут в следующем веке, а главными потенциальными противниками Швамбрании на тот момент были южноамериканские государства, ВМФ которых, исключая, разве что флот ЮАСШ, вряд ли были способны на сколько-нибудь серьёзное противодействие.
         Поскольку в неприятельских водах транспортам вторжения предстояло действовать самостоятельно, к конструкции кораблей предъявлялись особые требования. Поскольку транспорт официально строился как обычный пассажирский лайнер, в качестве которого и должен был использоваться в мирное время, то мобилизован в войсковое судно он должен был быть в минимальный срок. С этой целью все элементы декоративного убранства на нём выполнялись легкоразборными и съёмными (существенное отличие от, скажем, «Нормандии», пожар на которой случился из-за того, что рабочим пришлось срезать автогеном металлические пилястры в пассажирских салонах). Размеры должны были позволять перевозить на судне не менее одного пехотного батальона, с вооружением, месячным снаряжением и приданными ему транспортными средствами (в том числе и лошадьми). Поскольку высадка на необорудованное побережье была весьма вероятна, число шлюпок на судне (и количество посадочных мест в них) изначально предусматривалось большим, чем на современных им европейских судах.
         Хотя предполагалось, что на судне будут размещены 4-5 морских орудий, калибром 120-152 мм (для чего на баке и юте были предусмотрены соответствующие фундаменты), главной защитой транспорту служила скорость, позволявшая избегать встреч с вражескими крейсерами. На тот случай, таковая всё-таки состоится, предполагалось весьма желательным лёгкое бронирование машин, котлов и рулевого устройства (локальное, коробчатого типа), к которому позже, с прогрессом торпед, добавятся противоминные переборки.  Вес брони закладывался в 6-7 % от водоизмещения. Но скорости, всё же, отдавалось предпочтение. Естественно, что для её достижения кораблю (обременённому бронезащитой, пусть и локальной) требовалась исключительно мощная силовая установка, которая, вдобавок, должна была быть экономичной.
         Столь жёсткие требования не позволяли разработать и реализовать проект собственными силами, и потому создавался он при техническом содействии Германии, где, примерно в эти же годы, создавался «Кайзер Вильгельм дер Гроссе» - легендарный трансатлантический лайнер, будущий обладатель «Голубой ленты Атлантики». Швамбранский корабль, получивший название «Гаваики», был примерно в два раза меньше по водоизмещению, и потому вступил в строй ровно на один год раньше своего прототипа. Официально, как уже говорилось, судно строилось (хотя и на отечественных верфях, но под наблюдением немецких инженеров) как пассажирский лайнер, в качестве какового в 1896 году оно поступило в распоряжение «Швамбраэна Лайн» - пароходной компании, основанной парой лет раньше под эгидой армейского ведомства. Будучи самым современным, большим и быстроходным пароходом, «Гаваики» стал обслуживать самую престижную в стране линию на Саутгемптон, протянувшуюся более чем наполовину земного экватора. С промежуточными остановками (в Вальпараисо, Пунта-Аренасе, Монтевидео и Рио-де-Жанейро) путь занимал более одного месяца.
         Надо сказать, что далеко не все пассажиры судна находились на борту от начала и до конца маршрута. Так большинство пассажиров третьего класса (каковых могло быть, максимум, 508 человек) сходили в южноамериканских портах – в восточных рейсах это были, преимущественно, китайцы, использовавшие Швамбранию как промежуточную остановку на своём пути за океан, в западных – европейцы (поляки, немцы и скандинавы), спешившие из своей опостылевшей Родины в Новый Свет. Условия для проживания здесь были откровенно спартанские – в каютах размещалось от шести до восьми человек, спавших на койках в три яруса. Общественными помещениями являлись обеденный салон и две детские игровые комнаты для детей не старше 11 лет (раздельные для мальчиков и для девочек). Прогулочная палуба не предусматривалась, однако в светлое время суток пассажирам третьего класса дозволялось выходить на верхнюю палубу твиндека (в пути над ней обычно расстилался тент) или подняться на бак (служивший также главным местом отдыха для членов команды). Аналогично и второму классу разрешалось совершать променад на юте.
         Куда комфортабельнее чувствовали себя пассажиры второго класса, основным контингентом которого были швамбраны. В конце
XIX века эта тихоокеанская держава по-прежнему являлась бедной страной, далеко не каждый представитель которой мог позволить себе путешествовать в Европу первым классом. Для них предусматривалось 146 мест в одно или двухместных каютах, курительный салон, библиотека и, помимо традиционного обеденного салона, - небольшая прогулочная палуба 38 метров длиной, куда, в отличие от третьего класса, доступ был открыт круглосуточно. Специальная переборка, проходившая приблизительно по мидель-шпангоуту, отделяла их от кают третьего класса, что занимали переднюю часть спардечной надстройки. Второй класс группировался ближе к корме.
         Самым роскошным, разумеется, был первый класс, где наличествовало 156 мест. Его услугами пользовались преимущественно богатые туристы из Парижа и Лондона, среди которых поездки в экзотическую Швамбранию становились всё более частым развлечением. Нельзя сказать, что в ряду других стран Востока эта страна пользовалась особой популярностью - традиционное мнение, неоднократно озвученное высокими ценителями, находило культуру швамбран менее совершенной и более грубой, лишённой индийской чувственной пышности, строгой китайской упорядоченности или утончённой изысканности японцев. Однако она была вполне самобытна, экзотична, а, главное, сделалась доступной, содержа при том элемент новизны, отличие от уже приевшихся поездок на Ближний, Средний и Дальний Восток. Правда, путешествие несло свою специфику – так многим приходилось на личном опыте убеждаться, что в противоположных полушариях планеты царят противоположные времена года и, в частности, дамам, что вместе со своими супругами отправлялись в поездку, летом рекомендовалось захватить в дорогу меха, настоятельно необходимые где-нибудь у мыса Горн, а зимой – летние наряды. Стандартная каюта первого класса насчитывала несколько помещений (гостиную, спальню, детскую, ванную комнату и комнату для прислуги), не отличаясь от номера какого-нибудь первоклассного отеля. Общественными помещениями первого класса являлись роскошные обеденный и курительный салоны, баня с массажным кабинетом (два низших класса здесь удовольствовались душевыми, причём во втором классе для моющихся предусматривались индивидуальные кабинки, а в третьем – общие кабины, раздельные для мужчин и женщин), танцзал, где желающие могли освоить новомодный стиль «танго», а также обязательные бар и ресторан. Живую музыку исполнял оркестр из восьми музыкантов – последние, в отличие от оркестрантов с «Титаника», числились членами команды и размещались соответственно.
Помимо оркестра публику забавляли пианист, пара артистов разговорного жанра, укротитель с дрессированными животными (попугаем и собачками), а также фокусник-иллюзионист с ассистентом, чьи представления шли ежедневно с шести вечера и до полуночи.
         В соответствии с тогдашними традициями разные классы были тщательно изолированы, так что их обитатели за весь рейс практически не видели друг друга. Чисто теоретически пассажир первого класса имел право заглянуть куда угодно (исключая трюмы, машинные и котельные отделения, капитанский мостик и площадки на мачтах), однако классовые предрассудки заставляли его воздерживаться от подобных посещений.
         Для обслуживания более чем восьмисот пассажиров предназначались 162 стюарда, чьи каюты (так же как и каюты большинства офицеров) располагались в кормовой части судна. Прочий экипаж (машинисты, кочегары, палубные матросы) располагался в носовой части корабля. Общая численность экипажа насчитывала 279 человек.
         Итак, как уже сказано выше, первенец будущей славной плеяды судов двойного назначения, вышел на линию весной 1896 года, уже в первом рейсе продемонстрировав среднюю скорость 19,5 узлов. Кратковременно, в период испытаний была достигнута скорость 20,59 узлов (при мощности силовой установки 15552 л. с.), о чём с особенным восторгом писала тогдашняя швамбранская пресса – впервые отечественный корабль встал в один ряд с лучшими трансатлантиками Европы. Несмотря на столь удачное начало, карьера «Гаваики» вышла неяркой и непродолжительной: в 1901 году, ввиду начавшейся Патагонской войны, была сделана попытка использовать судно на индо-китайских линиях (для которых оно было чересчур роскошным), а в следующем году оно встало на прикол (характерно, что вопрос о передаче его ВМФ, для использования в качестве войскового транспорта – своему фактическому назначению, – руководством армии даже не рассматривался). В 1903 рейсы в Европу возобновились, но ненадолго. С началом русско-японской войны «Гаваики», наконец, был мобилизован, но в Петропавловск успел совершить только два рейса. В первом, совершённом в августе 1904 г., судно доставило сборные щитовые дома, тёплую одежду, продовольствие и топливо для экспедиционных сил, дислоцировавшихся на Камчатке. Второй рейс, совершавшийся уже под занавес войны, закончился катастрофой: слабое знание местной навигационной обстановки, вкупе с неблагоприятными погодными условиями привело к тому, что 13 апреля 1905 года, идя в тумане по счислению, «Гаваики» потерпел крушение у острова Старичкова. Из 1279 человек, находившихся на борту (в основном военнослужащих, возвращавшихся из отпуска к месту службы), погибло 903.
         К тому времени «Гаваики» уже имел многочисленное потомство. Было уже очевидно, что, несмотря на наплыв китайских мигрантов, пассажиропоток тихоокеанских линии не может соперничать с линиями Северной Атлантики, и суда-гиганты обещали быть заполненными лишь чуть больше, чем наполовину, тогда как элементарная рентабельность требовала заполнения более чем на две трети. Однако, экономические соображения не принимались в расчёт – «Швамбраэна Лайн» жила за счёт государственных субсидий, эксплуатация судов в которой лишь частично восполняла затрачиваемые средства. Основой проектного задания стало обязательное требование доставки целой пехотной бригады (с приданной артиллерией и тыловыми частями) в одном рейсе. С этой целью, размеры судов выросли почти вдвое, а число единиц в серии достигло сразу трёх – вкупе с уже построенным «Гаваики» корабли могли перебросить требуемое количество людей, лошадей, вооружения и боеприпасов. На рубеже веков почти одновременно на стапелях верфей Укеа, Тэнги и Сан-Кристобаля один за другим были заложены «Марама», «Ману» и «Арарики».
         Их вместимость была доведена до 12576 брт., а полное водоизмещение (впервые в практике местного судостроения) преодолело планку в 20 тысяч тонн, длина вплотную подступила к отметке 200 метров. Высота корпуса увеличилась на одну палубу; на одну палубу выше стала и спардечная надстройка – эти меры позволили вдвое увеличить вместимость. Количество кают первого, второго и третьего классов достигло, соответственно: 286-ти, 246-ти и 919-ти (1451 место). В варианте войскового транспорта судно брало на борт 1965 человек, для размещения которых частично приспосабливались общественные места и каюты стюардов. Численность экипажа, составлявшая 496 человек, естественно, при этом сокращалась.
         Трёхвальная силовая установка, суммарной мощностью 20364 л. с. позволяла совершать переходы со средней скоростью 20,5 узлов (максимальная – 21,76 уз.). Три высокие дымовые трубы, вкупе с наклонными мачтами, придавали судам внушительный и хорошо приметный издали силуэт.
         Первенец серии – «Марама» - поднял влаг торгового флота (официально он, как и «Гаваики» числился гражданским судном) в 1903 году. Его систершипы - «Ману» и «Арарики» - были закончены постройкой в феврале и марте 1904 года, что обусловило начало их карьеры в качестве войсковых транспортов в период русско-японской войны. Свой первый рейс к Камчатке вся тройка совершила в июне 1904 года, доставив в Петропавловск части 20-й (индейской) кавалерийской бригады, перебрасываемой из Пунта-Аренаса (в Алентоне благоразумно рассудили, что привычным к холоду индейцам Патагонии будет в самый раз и на Камчатке). Уже на подходе к Петропавловску транспорты едва не были перехвачены крейсером «Богатырь», по случаю именно в эти дни находившемуся в Авачинском заливе. (Вследствие вступления Швамбрании в войну и связанной с этим неясности обстановки, поход в Амурский залив, роковой для «Богатыря» в нашей реальности, здесь был отменён).
         Характерно, что российское командование не имело никаких сведений о противнике, послав «Богатырь» с целью рекогносцировки. Подойдя к Камчатке на рассвете 10 июня корабль сразу же обнаружил противника – бронепалубный крейсер 2-го ранга «Менехупе», законченный постройкой в 1886 году и нёсший дозор у входа в Авачинскую бухту. Приняв по ошибке «Богатыря» за японский крейсер «Якумо», он неосторожно приблизился и, получив в ходе последовавшего за тем боевого столкновения, тяжёлые повреждения, объятый пламенем, выброситься на берег в бухте Завойко. Из 204 членов экипажа потери составили 56 человек, однако швамбранская историография по сей день отрицает факт гибели своего корабля, официально числившегося «повреждённым», хотя восстановлению полузатонувший и выгоревший крейсер уже не подлежал. Его ржавый остов продолжал «украшать» пляж бухты Завойко до 1923 года, пережив, по иронии судьбы, своего обидчика ровно на год. «Богатырь» в бою повреждений не имел.
         Не ограничиваясь этим, командир «Богатыря» А. Ф. Стемман обстрелял береговые посты швамбран, расположенные на мысах Вертикальный, Маячный и Безымянный, однако входить в бухту он не рискнул. На рейде Петропавловска в это время, действительно, стояли «Шриваджая» и «Тангароа» - броненосные крейсера, младшие ровесники «Адмирала Нахимова», вооружённые 254-мм орудиями, однако ввиду недостатка угля командиры обоих крейсеров имели категорический приказ сниматься с якоря только при появлении всего Владивостокского отряда, и потому никак не отреагировали на появление одиночного российского корабля (да и скорость швамбранских крейсеров, не превышавшая 18 узлов, не давала им шансов догнать «Богатырь», развивавший 24 узла). Единственно, что швамбраны смогли сделать – так это радировать транспортам (о скором подходе которых в Петропавловске знали), с тем чтобы они изменили курс.
         К счастью, лайнеры ещё при постройке были оснащены радио и, приняв тревожный сигнал, ушли к Командорским островам. Что характерно – радиограмму пришлось давать открытым текстом, так как из-за конкуренции ведомств моряки и армейцы взаимно не знали шифров, державшихся в секрете друг от друга! Радисты «Богатыря» телеграмму перехватили, но… о содержании её узнали лишь месяц спустя, когда во Владивосток наконец-таки прибыл специалист по полинезийским языкам, обещанный Петербургом ещё в мае! Можно не сомневаться, что в случае встречи с «Богатырём», несмотря даже на наличие на борту 120-мм орудий (по четыре на каждом транспорте), участь их оказалась бы незавидной...
         Прокрейсировав ещё трое суток, и даже приняв на борт нарочного от А. П. Сильницкого (руководившего обороной Камчатки), но так и не обнаружив более ничего достойного внимания, Стемман ушёл во Владивосток, поскольку на борту крейсера заканчивался уголь. Транспорты, отстоявшись у острова Беринга и отделавшись «лёгким испугом», завершили-таки свой опасный рейс, доставив кавбригаду по назначению. Тем не менее, данные эпизод наглядно продемонстрировал все недостатки концепции быстроходных транспортов, самостоятельно прорывающихся сквозь контролируемые неприятелем воды.
         Выводы были сделаны, и уже в июле 1904 года, сразу после завершения капитального ремонта, в Петропавловск отправился «Симон Боливар» - трофей Патагонской войны (бывший крейсер ЮАСШ «Венгадора»). Будучи вооружён восьмидюймовыми орудиями и развивая 21 узел этот корабль осуществлял функции прикрытия, встречая крупнотоннажные транспорты на подходах к Петропавловску и сопровождая их при отбытии, пока они не удалятся на безопасное расстояние. Хотя, надо сказать, после боя в Корейском проливе 1 августа 1904 года, данная мера уже не имела большого значения – набег «Богатыря» на Камчатку продолжения не получил…
         Стоит подчеркнуть особо, что русско-японская война стала первой, со времён отражения испано-перуанской агрессии 1866 года, где армия и флот выступили совместно  (и, забегая вперёд, заметим, что она же в этом плане оказалась и последней). До заключения перемирия в мае 1905 года лайнеры, ставшие войсковыми транспортами, доставили В Петропавловск свыше девяти с половиной тысяч человек (из которых только половина являлась военнослужащими – прочие были обслугой, строителями и другими гражданскими специалистами), две тысячи лошадей, не считая различных грузов, жизненно необходимых в этом пустынном суровом краю.
         Дальнейшая судьба первых швамбранских лайнеров оказалась не слишком завидной. Как это часто бывает, когда чересчур бурный технический прогресс слишком опережает процесс накопления опыта и знаний, вся тройка стала фигурантом многочисленных аварий, столкновений и прочих инцидентов, что прочно сформировало им репутацию несчастливых и неудачных судов. Уже в 1908 году в Магеллановом проливе потерпел крушение «Марама» (по иронии судьбы, как и «Гаваики», 13 апреля). В скоротечной катастрофе (напоровшись на риф, судно ушло на дно менее чем за 15 минут) погибло 618 человек из 1114, имевшихся на борту. В 1916 году в Атлантике пропал без вести «Ману» - вышедший из Бордо, 5 июня, лайнер так и не подав никаких сигналов бедствия, бесследно исчез с 1079 людьми, став одной из крупнейших жертв пресловутого «Бермудского треугольника». Лишь три недели спустя на побережье одного из Азорских островов прибило пустую перевёрнутую шлюпку. Наконец в 1923 году настал черёд «Арарики», сгоревшего в порту Сан-Кристобаля во время производимых на борту покрасочных работ – на этот раз, к счастью, обошлось без жертв.
         Тем временем, несмотря на все выявившиеся проблемы, развитие типа быстроходного лайнера продолжалось. По прошествии пяти лет на стапелях Укеа и Тэнги были заложены «Гаджа Мада» и «Шанти», названные в честь основателя Второй империи и его венценосной супруги. Корабли ещё чуть-чуть подросли, достигнув 28 тысяч тонн полного водоизмещения. Дабы подчеркнуть мощь и современность судна строители добавили к трём прежним четвёртую трубу, которая, однако, была фальшивой, служа не для выпуска дыма, а для вентиляции.
         С тем, чтобы защитить пассажиров от холода, дождя и снега (весьма обычных у мыса Горн) прогулочные палубы первого и второго классов в носовой части надстройки были застеклены. При пересечении тропических широт централизованная система кондиционирования воздуха – впервые применённая в практике отечественного судостроения - воздуха поддерживала на закрытых палубах относительную прохладу (около 27-28 градусов).
         Наиболее существенным из усовершенствований стало внедрение комбинированной машинно-турбинной установки (конструктивно близкой к той, что будет стоять на «Титанике»), позволившей обеспечивать высокую мощность при неплохой экономичности – в сравнении с паровыми машинами ранние паровые турбины были слишком прожорливы. При этом машины работали на два внешних вала, заканчивавшихся трёхлопастными винтами, а турбина (где отрабатывался пар низкого давления, прошедший цилиндра машин) – четырёхлопастной винт. Выйдя на линии в 1908 и 1909 гг. оба лайнера уверенно преодолели 22-узловый рубеж, а кратковременно могли выжимать почти 24 узла.
         Высокая скорость неоднократно продемонстрированная своими судами, не уступавшая достижениям легендарных обладателей «Голубой ленты» - таких, как «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», «Дойчланд» или «Кронпринц Вильгельм», - неоднократно побуждала «Швамбраэну Лайн» закрепить свой успех официально. Однако чётких правил фиксации рекордов в те годы не существовало. Обычно скорость фиксировалась по количеству дней, затрачиваемых на прохождение маршрута между маяками Нидлс и Бишоп Рок (если судно шло из портов Севера Европы) или мыса Тарифа в Гибралтарском проливе (если оно шло из Средиземного моря) до Эмброуз и Санди-Хук в Нью-Йоркской гавани. Следуя вокруг мыса Горн, швамбраны были вынуждены пересекать Атлантический океан более длинным маршрутом – от траверза мыса Финистерре на северо-западе Испании до траверза мыса Капу-Бранку на восточном побережье Бразилии – а это, обычно, отнимало целые лишние сутки. Имея столь серьёзное (сколь и формальное) основание, европейцы раз за разом отклоняли претензии швамбран, и когда в сентябре 1903 года это случилось в очередной раз, терпение «Швамбраэна Лайн» лопнуло – специально для своих судов компания учредила особый приз, претенциозно названный «Голубая лента Пацифики». Представляя собой сине-белый вымпел, она вручалась судну, пересекшему океан по маршруту от Укеа до Пунта-Аренаса (либо любому другому маршруту равной протяжённости) в рекордно короткий срок. Впервые, в октябре 1903 года этот вымпел взвился на фок-мачте «Марамы», а незадолго до его гибели перешёл к «Гаджа Маде».
         До середины 30-х приз оставался неформальным (так же как, впрочем, и «Голубая лента Атлантики»), присуждаясь на основании записей в бортовом журнале и честного слова капитана судна-претендента. Лишь в 1934 году был учреждён специальный кубок (представляющий позолоченную серебряную салатницу, в форме морской раковины, с выгравированной на внутренней поверхности картой Тихого океана), который вручался на основании протоколов специально уполномоченных спортивных комиссаров, фиксировавших рекорд скорости.
         Родившись в век электричества, «Гаджа Мада» и его систершип несли на борту последние достижения хай-тека. Впервые швамбранские суда такого класса были оснащены электрическими лифтами, связавшими между собой все пассажирские палубы с верхней, где располагались спасательные шлюпки. Два из них располагались в носовой части судна, два – на корме. К услугам курильщиков (не только в первом, но даже и третьем классах) были электрозажигалки и электрические часы. При пересечении тропических широт каюты и общественные помещения обдувались электрическими вентиляторами (как стационарными, так и переносными), а в областях холодного климата пассажиров согревали электрокамины. Вместо прежних кнопок для вызова стюардов, каюты первого класса были оснащены телефонными аппаратами. Во внутренней отделке применялись редкие породы деревьев, бронза, мрамор, полудрагоценные малахит и нефрит. Салоны первого класса, помимо традиционных зеркал и позолоты, украшали дорогие картины, статуи, гобелены в индийском стиле и фарфор – в китайском.
         Судьба к обеим кораблям была не слишком благосклонна. Задуманный как «витрина технического прогресса» и в этом качестве призванный поразить Европу, «Гаджа Мада» впервые прибыл туда уже после ввода в строй «Лузитании», неминуемо оказавшись в тени последней. Детищу «Кунард Лайн» швамбранский лайнер уступал буквально по всем позициям, не получив того приёма, на который надеялись его создатели. Тем не менее, не в пример предшественникам, «Гаджа Маде» и «Шанти» была суждена долгая и бурная жизнь. Невзирая на опасности, эти корабли продолжали ходить в Европу даже в разгар Первой мировой войны (в то время как их более молодой собрат, «Ганеша», - о котором будет сказано впоследствии – с 1915 года простоял на приколе), счастливо избежав подводной опасности. Головной лайнер как минимум дважды, в 1917 и 1918 гг., пытались торпедировать неизвестные субмарины, однако бдительность сигнальщиков, вкупе с отменной манёвренностью, позволили ему уклониться от торпед. В 20-е годы суда были модернизированы с заменой угольного отопления котлов на нефтяное. Впрочем, существенно их характеристики от этого не улучшились, и оба лайнера перевели на менее престижные китайские и южноамериканские линии. Великая депрессия 30-х отчислила ветеранов в резерв, причём если «Шанти» в 1937 году пустили на слом, то «Гаджа Мада» летом 1941 года вновь вошёл в строй. В качестве войскового транспорта он был передан военно-морскому флоту (ибо ввиду нейтралитета Японии для снабжения сухопутной группировки в СССР армейские чины посчитали возможность обойтись обычными грузовыми судами) и стал совершать рейсы в осаждённую южноамериканцами Ушуайю. Там, 17 сентября 1942 года корабль нашёл свой конец под бомбами пикирующих бомбардировщиков.
         Однако вернёмся в первое десятилетие ХХ века. Желание во что бы то ни стало превзойти европейцев реализовалось в 1909 году, когда на верфи Сан-Кристобаля был заложен первый из швамбранских сверхгигантов, ориентиром при создании которого были взяты, как только что построенная «Лузитания», так и строившийся компанией «Уайт Стар» «Олимпик». Новый корабль, названный «Парамесвара», не должен был уступить гордость британцев буквально ни в чём: ни в длине, ни быстроходности, и при этом брать на борт аналогичное количество пассажиров (хотя всем было очевидно, что заполненным до конца он никогда не будет, сжигая уголь исключительно ради государственного престижа).
         В сравнении с «Гаджа Мадой» и «Шанти», «Парамесвара» сделался на одну палубу выше, четыре отклонённые к корме дымовые трубы (из которых только три первых были настоящими) придавали ему запоминающийся и чёткий силуэт – столь же внушительный, сколь и стремительный. Во внутреннем убранстве дизайнеры постарались уйти от кричащей роскоши, свойственной его предшественникам, обилия золота и лепнины, стремясь во всём соблюдать элегантность и простоту, однако не в ущерб комфорту. Впервые отдельная прогулочная палуба (пусть и небольшая) появилась у пассажиров третьего класса, причём, половина её также была выполнена застеклённой, подключённой к централизованной системе кондиционирования воздуха. Последняя была значительно усовершенствована и, в частности, внутри кают пассажиры по своему желанию могли регулировать температуру. Помимо стандартных шестиместных в третьем классе появились четырёх и двухместные каюты, а во втором классе – одноместные (до сих пор стандартом тут были два места).
         Для пассажиров первого класса (654 места) на борту имелись зал для игры в теннис и гимнастический зал, бани с массажным салоном, салоном красоты и парикмахерской, обеденный салон и ресторан, библиотека с читальным залом с письменным кабинетом. Поскольку многие пассажиры первого класса были христианами протестантского толка на верхней палубе для них была оборудована церковь. Ещё одна церковь – католическая - располагалась в корме, между помещениями пассажиров третьего класса и каютами стюардов, которые, согласно, установившейся традиции, набирались именно из представителей данной конфессии. Эту церковь могли посещать как члены экипажа, так и пассажиры. Для остальных моряков и, в первую очередь, офицеров в носовых помещениях корабля имелся индуистский храм.
         Вечером пассажир мог пойти в оперетту, в манеж, где устраивались цирковые представления или в кинозал. За отдельную плату заведения мог посетить и представитель низших классов, для которых либо закреплялись особые места в зрительных залах, либо выделялись особые часы для посещения, чтобы публика из разных социальных слоёв не перемешивалась бы друг с другом. При максимальном заполнении всех кают численность пассажиров второго класса могла достигать 401, а третьего – 1122 человек, экипаж по полному штату достигал 783 человек, из которых менее трети принадлежали к палубным матросам или обслуживали машинно-котельную обстановку. Остальные являлись стюардами и прочей обслугой (к обслуге на швамбранских кораблях, напоминаю, относили любых «неморяков», включая оркестрантов или артистов, забавлявших публику), и их количество на судне сильно варьировало, в зависимости от числа проданных билетов. Если пассажиров было мало (что случалось не так уж и редко) штат их в рейсе, соответственно, сокращался.
         Важным веянием времени был радиотелеграф. Мощность передатчиков уже позволяла отправлять телеграммы с любой точки маршрута. Не в пример печально известному «Титанику», радиостанций на борту «Парамесвары» было две, и лишь одна из них предназначалась для обслуживания пассажиров. Второй пользовались старшие члены экипажа, и доступ посторонних лиц в неё был строго воспрещён. К слову, капитанов на корабле также было двое. Один из них - «настоящий» - отвечал за судно и никогда не спускался к пассажирам. Второй – «опереточный» - тем временем чинно восседал во главе стола в обеденном салоне первого класса, провозглашал тосты в честь именинников, раздавал призы на празднествах и никогда не поднимался на мостик. В следующем рейсе они менялись ролями.
         Принципиальном шагом вперёд стала силовая установка, целиком ставшая турбинной. Четыре агрегата, мощностью 20,5 тысяч л. с. каждый, вращали четыре четырёхлопастных винта. Для движения задним ходом (ввиду отсутствия редукторов) предназначались четыре вспомогательные турбины (вчетверо меньшей мощности). Энергию агрегатам, впервые в практике местного судостроения, вырабатывали трёхколлекторные паровые котлы, сгруппированные в три котельных отделения. В носовом находилось шесть котлов, в двух кормовых – по девять; таким образом всего на судне было 24 котла. Для сравнения – на «Гаджа Маду» при вдвое меньшей мощности механизмов пришлось ставить 36 котлов Бельвилля. Помимо главных имелось ещё четыре малых котла (два в носовом и по одному – в кормовых отделениях), питавших паром электрогенераторы и другие вспомогательные системы.
         Закончив испытания в последние дни 1911 года, «Парамесвара» вышел в свой первый рейс в середине января 1912-го, преодолев два океана со средней скоростью в 25 узлов. Европа была достигнута на 29-е сутки плавания (собственно, движение заняло 24 дня, ещё пять суток отняли стоянки в промежуточных портах). Реакция мировых СМИ на это событие была довольно оживлённой. В большинстве газетных комментариев отмечалось, что, хотя новейший швамбранский лайнер и «уступает «Олимпику» ровно на девять тысяч регистровых тонн», однако высокая скорость «равная «Лузитании», бесспорно, «делает честь молодой тихоокеанской державе». Правда, не без ехидной ложки дёгтя, обозреватели не преминули возможности подчеркнуть, что и котлы, и турбины «были заказаны в Европе».
         После недельной стоянки в Саутгемптоне (в ходе которой судно пережило настоящий наплыв экскурсантов, желавших лично убедиться насколько продвинулся технический прогресс у темнокожих варваров) «Парамесвара» вышел в обратный рейс, завершив его, на этот раз, за 28 суток (при западном движении большинство морских течений оказывались попутными, тогда как при восточном – встречными). Прежнее достижение «Гаджа Мады», установленное годом ранее, было улучшено сразу на трое суток. Уже на подходе к гавани Укеа на фок-мачте судна взвился бело-голубой вымпел, под которым оно пришвартовалось к пирсу под ликующие возгласы толпы встречающих…
         Казалось, цель была достигнута, но аппетиты армейского ведомства – истинного хозяина «Парамесвары» - по-прежнему оставались ненасытны. В случае мобилизации лайнер мог принять 5676 военнослужащих, что было немало, но, всё-таки оставалось далеко до желаемого. С постройкой «Парамесвары» суммарный тоннаж «Швамбраэна Лайн» достиг 95046 брт., что, формально, позволяло, без привлечения других компаний, одновременно перебросить 14850 человек с полным вооружением, снаряжением и транспортными средствами. Но именно формально – ибо сформировавшаяся к 1912 году разношёрстная компания судов, существенно различных в размерах и скорости, крайне затрудняла их использование в планируемых операциях. В итоге, вместо нескольких дней операция неизбежно растягивалась на многие недели, что полностью лишало её эффекта внезапности. Противник успевал сосредоточить в районе высадки адекватные силы, блокируя плацдармы и делая невозможным дальнейшее наступление с них. Наконец, опыт русско-японской войны недвусмысленно указывал, что даже при крайне ограниченном противодействии неприятеля невооружённые суда не могут быть гарантированы от всяких случайностей. В циркулярном письме аналитического отдела Генштаба, посвящённого данному вопросу, прямо указывалось, что стремительный прогресс класса крейсеров, наблюдающийся в мире, скоро не даст оснований надеяться, что 25-узловый ход позволит успешно уклониться от сил вероятного противника. Нужно было либо эскортировать транспорты собственными крейсерами, для чего следовало идти на поклон к морякам, либо дальше наращивать скорость лайнеров, что вкупе с требованиями поддержания дальности и вместимости на должном уровне, приводило к новому росту водоизмещения. Высшие чины Генштаба отреагировали предсказуемо, санкционировав постройку лайнера ещё большего размера.
         Остов «Парамесвары» ещё только формировался на стапеле, когда в Судостроительном Конструкторском Бюро «Тихоокеанской Механической Компании», находившемся в городе Сан-Кристобаль, стартовал проект его достойного преемника, которому ещё до закладки присвоили название «Ганеша». Корпус удлинили на десять и расширили на два метра, доведя полное водоизмещение до фантастической цифры в 68 тысяч тонн – больше чем у «Титаника»! Приводить в движение исполинскую махину должны были турбины, суммарной мощностью 88 тысяч л. с. (при форсировке – 100 тысяч), которые с гарантией позволяли обеспечить длительный 26-узловый крейсерский ход, а на короткое время - например, уходя от вражеских крейсеров – преодолевать 27-узловую отметку.
         Наконец-таки в полной мере было реализовано давнее требование обеспечения подводной защиты – корабль получил выполненные из броневой стали продольные переборки, толщиной 40 мм, простиравшиеся на ? длины корпуса. Снаружи от них находились внешние 15-мм переборки из обычной конструкционной стали. Общая глубина защиты составляла 5,5 метров, что, согласно расчётам, позволяло выдержать подводный взрыв 200 кг тротила. Поскольку подводная защита съела значительную часть внутреннего объёма, ранее занимаемого силовой установкой, котельные отделения пришлось капитально перепроектировать, заодно сократив число котлов до двадцати (шесть в носовом и по семь в кормовых отделениях). Однако самым принципиальным стала смена топлива – поскольку приспособить герметичные отсеки под хранение угля было невозможно, котлы пришлось перевести на мазут, что Швамбрании, не имевшей в то время собственных источников нефти (богатые месторождения на шельфе Внутреннего Швамбранского моря откроют лишь спустя сорок лет), было крайне смелым шагом.
         От форштевня до кормовых турбинных отделений ватерлинию прикрывал 40-мм пояс, на который опиралась плоская броневая палуба (она же главная палуба) толщиной 30 мм. Над ватерлинией она возвышалась на 1,7 метра. Локальное бронирование также получили румпельное отделение, основания дымовых труб, а также ряд помещений в надстройке (в частности, запасной пост управления и радиорубка). Общий вес брони составлял 3764 тонны – около 6% водоизмещения. Наличие защиты, по мысли разработчиков, давало определённую гарантию того, что при встрече с крейсером или эсминцем неприятеля судно не будет уничтожено сразу и, даже получив повреждения, останется на плаву и сохранит ход. Поскольку истинное назначение корабля не афишировалось, сведения о его бронировании в открытой печати не публиковались. В варианте войскового транспорта «Ганеша» мог перевезти 7,5 тысяч человек с полным вооружением и снаряжением.
         Дебют лайнера состоялся в июле 1913 года. Не в пример предшественнику, прибытие «Ганеши» произвело в Европе настоящую сенсацию – до выхода в первый рейс хозяева лайнера не спешили раскрывать его характеристики, отчего в мировых СМИ господствовало мнение, что новый корабль станет либо точным повторением «Парамесвары», либо немного улучшенной его копией. Поэтому, несмотря даже на то, что рекорд скорости тогда улучшен не был, в своем первом прибытии лайнер сопровождал целый шквал восторга – во время его стоянок на набережных Шербура и Саутгемптона собирались огромные толпы желающих поближе рассмотреть это чудо инженерного гения и передовой технической мысли. Некоторое недоумение, правда, вызвало нежелание хозяев судна знакомить любопытствующих с конструктивными особенностями силовой установки – в трюмы, к котлам и машинам доступ был строжайше воспрещён (во время стоянки «Парамесвары» он был относительно свободен). Многие британские газеты не скрывали разочарования от недоверия швамбран, да ещё выраженного в столь откровенной форме.
         Однако, изящество и элегантность судна, во внешнем облике которого, несмотря на колоссальные размеры, не ощущалось громоздкой тяжеловесности, присущей большинству его европейских современников, удостоились самых высоких похвал. Благоприятное впечатление производили и внутренние интерьеры, сохранившие, в целом, строгость и функциональную простоту, но при том ставшие заметно просторнее. Палубы связывали между собой 10 пассажирских и 2 служебных лифта, помимо которых в первом классе имелись две самодвижущиеся лестницы (эскалатора). За неделю, пока лайнер стоял в Англии, его успели посетить свыше сорока тысяч экскурсантов, приезжавших специальными поездами из Лондона.
         Затем, выполняя просьбу императора Вильгельма
II, приславшего телеграмму, корабль совершил краткий незапланированный переход в Куксхафен, чтобы тот получил возможность лично осмотреть чудо-корабль. Осмотр состоялся и произвёл неизгладимое впечатление на германского монарха – в конце визита из рук венценосца капитаны судна (которых, напоминаю, на больших лайнерах всегда было два) удостоились орденов «Пур ле Мерит», офицерам были вручены медали, специально отчеканенные по этому случаю.
         После повторного захода в Саутгемптон, «Ганеша» вышел в обратный рейс, по случаю совпавший с выходом в море «Мавритании». Капитан последней – Генри Рострон (годом ранее спасавший пассажиров с несчастного «Титаника») – выполняя, видимо, указания правления компании «Кунард», специально задержал свой корабль у выхода из Ла-Манша, и при появлении швамбранского лайнера приказал дать полный ход. Капитан «Ганеши» Хоне Тагасава принял вызов – и вскоре тысячи пассажиров обеих судов, вышедших на верхние палубы, стали свидетелями небывалого соревнования двух океанских лайнеров. Верх тогда взял «Ганеша», превысивший 27 узлов и оставивший, в итоге, обладателя «Голубой ленты Атлантики» у себя за кормой.
         Гонки, впрочем, не могли быть сколько-нибудь продолжительными – пути судов расходились, «Мавретания» следовала на запад, «Ганеша» - на юг, что дало основания британской прессе публично выражать надежду, что в Нью-Йорк Рострон всё равно прибыл бы раньше, поскольку-де в его опытных руках даже «Карпатия», рассчитанная на 14 узлов, смогла однажды развить 18. Тем не менее, конфуз для «Владычицы морей» был слишком явным и больше такого рода инциденты не повторялись. К слову, осознавая возможности «Ганеши», швамбраны не торопились раскрывать до конца его технические характеристики, проявляя бережность к силовой установке. Рекорд «Парамесвары», установленный на маршруте вокруг Южной Америки так и не был побит, а «Голубую ленту Пацифики» его преемник поднял только в 1920 году, когда маршрут следования в Европу радикально поменялся – долгожданное открытие Панамского канала сократило морской путь с 14600 до 8000 миль, заодно ликвидировав большинство стоянок в промежуточных портах (кроме Колона на пути из Европы и Панамы на пути из Швамбрании). В сентябре 1920 года «Ганеша» преодолел его за 12 дней (и ещё одни сутки отняла промежуточная стоянка), после чего фок-мачту корабля украсил сине-белый вымпел.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Гаваики.png

Изменено пользователем швамбран

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

 

Гаваики.png

Марама.png

Изменено пользователем швамбран

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Гаджа Мада.png

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Парамесвара.png

Ганеша1.png

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас