Макс Мах, Кондотьер

235 сообщений в этой теме

Опубликовано:

Если честно, коллега, то я о таких вещах и не думал. Грезится что-то, я это записываю. А как там на самом деле все случилось, читатели, вроде вас сами додумают, если захотят прочесть. Чисто художественный текст в декорациях АИ. Постмодерн. Не более того :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Коллега Max_Max, это ещё раз потдверждает мысль о том, что творчество - это межлокальная трансвероятностная контрабанда. И спасибо за объяснение про караимов. А, вот ещё - похоже, хазарскую теорию происхождения ашкеназов всё-таки опровергли. Хотя, конечно, это всё вероятности :)http://www.nature.co...ncomms3543.html

Изменено пользователем favorov

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

К слову, ничего не доказывает именно из-за фразы Like Judaism, mitochondrial DNA is passed along the maternal line. То, что еврейские торговцы кочевали в позднеримский и раннесредневековый периоды по всей Европе мужскими гриуппами, женясь на местных, известно давно. Плюс обращения. Их было за историю Европы великое множество. Временами мода начиналась, в России кстати тоже. А среди хазар иудеев было относительно немного и они в основном остались там же, где и жили. Связывать исчезновение хазар с крушением хазарского государства неверно. Хазары, как национальность (и обычно иудеи или свежие выкресты) упоминаются и в русской и византийской истории до позднего средневековья. В Венгрии (вместе с венгерскими кочевниками в европу пришли и племена хазар - немногочисленные). В Крыму, в Дагестане, в Азербайджане хазары считались вполне реальной этнической группой и через сотни лет после похода Олега.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

***

Наталья не пришла, и, значит, он понимал ее хуже, чем думал.

"А жаль..."

Но, с другой стороны...

"А на что я надеялся?"

Генрих еще раз прогулялся вдоль улицы, вопреки интуиции и опыту, ожидая, что Наташа все-таки появится. Но тщетно.

"Что ж... - он взглянул на часы. - Двенадцать двадцать две... Я ждал, сколько мог". - Выбросил окурок в удачно подвернувшуюся урну и повернул к дому номер пятьдесят два.

Его ждали. Наверняка видели, как он прогуливается вдоль домов, то по одной, то по другой стороне улицы. Гадали, небось, "что за притча"? Но он им отчетом не обязан, ведь так?

- Добрый день, Генрих Романович! Вы один? - обыскивать не стали, но вопрос задали, и, следует заметить, по существу.

- Пока один, - кивнул Генрих, снимая пальто. - Возможно, позже к нам присоединится баронесса фон Мантейфель. - Он повесил на вешалку шляпу и шарф, и вопросительно посмотрел на встречавших.

- Вам наверх, - указал на лестницу один из мужчин.

"Любит Карварский верхние этажи..."

***

Машину она оставила на Екатерининской улице, - просто не смогла вспомнить, есть ли места для парковки на Боровой, - и к месту встречи пошла по Меркулову переулку. Но не дошла. Только свернула с Екатерининской, как мимо проехали два черных авто с окнами, задернутыми шторками.

"Это что еще за извращения?!" - неприятно удивилась Натали, привычно изготавливаясь к бою, но внешне ни чем к себе внимания не привлекла. С ноги не сбилась, головой не крутить не стала. Шла, куда шла, не быстрее, но и не медленнее. Естественным шагом, с маской нормальной для Петрограда повседневной озабоченности на лице.

Между тем, первая машина свернула направо, на Боровую, а вторая остановилась, не доезжая до поворота. И сразу же из нее вышло несколько мужчин в темных плащах. Двое едва ли не бегом проследовали в подворотню, откуда, верно, начинались сквозные дворы, тянущиеся до самой церкви, а значит, и до черного хода из дома пятьдесят два. А двое оставшихся рассредоточились по переулку. Один остался на углу, другой стал прохаживаться у подворотни, в которую убежали его приятели.

"Похоже, мне опять "свезло"! А вот Генриху - нет!" - Натали неторопливо пересекла улицу, вошла в арку ближайшей подворотни, но, скрывшись из виду, действовала уже так быстро, как только могла. Через семь минут она пряталась уже на крыше одного из ближайших к дому епархиального братства церкви Покрова Пресвятой Богородицы зданий и могла наблюдать процедуру захвата, что называется, "невооруженным глазом".

"Надо же, какая ирония судьбы! - со стороны Боровой улицы к дому номер пятьдесят два подъехало еще два автомобиля, и около одного из них покуривала "на холодке" Ольга Берг. - Папочку своей сестренки арестовывает и сама того не знает!"

Дверь открылась, и оперативники контрразведки вошли в дом.

<a name="OLE_LINK86">"Ну, вот и все. Эпизод завершился, и Бог с ним... " - Но, как выяснилось, ничто еще не кончилось. Все только начиналось.

Едва додумав предыдущую мысль, Натали уже неслась, как угорелая, к своему Кокеру. Она успела как раз вовремя, чтобы выехать окружным путем на Боровую и заметить в транспортном потоке, вливающемся в Лиговский проспект, последний из идущих колонной черных Кочей. Те самые авто. Большие, военного образца, с зашторенными окнами.

"Что я делаю? - спросила она себя, но вопрос "прозвучал" лишь проформы ради. Она знала, что делает, и отказываться от задуманного, не собиралась.

Глава 7. Гальярда[1]

Генрих услышал донесшийся снизу весьма характерный шум как раз в то мгновение, когда отказывался от выпивки и предлагал Карварскому перейти к делу.

- Вы слышите? - спросил он, вынимая из кармана паспорт на имя Шершнева и стирая с него свои отпечатки. - Ваших рук дело?

- Нет! - Карварский прислушался и побледнел.

Генрих услышал топот ног в коридоре и выбросил паспорт в мусорную урну. Дверь распахнулась.

- Всем стоять! Руки за голову! - в помещение ворвались несколько мужчин в штатском: плащи, шляпы, кожаные перчатки. Вооруженны револьверами и короткоствольными пистолетами-пулеметами. - К стене! Стоять!

- Что происходит? - спросил по-немецки Генрих.

- Руки за голову! - потребовал мужчина с десантным сударевым в руках.

- Я вас не понимаю! - поднял руки вверх Генрих. - Я не говорю по-русски. Вы говорите по-немецки?

Но его не слушали, его обыскивали. Рядом возмущался произволу и пугал разными затейливыми ужасами Карварский.

- Следуйте за мной! - приказал мужчина с автоматом, когда содержимое карманов Генриха перекочевало в портфель одного из налетчиков.

- Я не говорю по-русски! - в десятый раз повторил Генрих, не тронувшись с места. - Я вас не понимаю! Кто вы? Я требую присутствия консула Швейцарской Конфедерации!

- А если по уху? - поинтересовался мужчина.

- Ты что же, русская свинья, даже по-человечески говорить не умеешь? - поинтересовался Генрих, он знал, что провокация сработает.

- Да, ты! - замахнулся мужчина.

- Отставить! - приказал другой, подходя. - Господин... э... - начал он по-немецки.

- Хорниссе! - подсказал Генрих. - Генрих Хорниссе, гражданин Швейцарской Конфедерации.

- Вообще-то, у меня другие сведения, - усмехнулся мужчина, но продолжал говорить по-немецки. - Однако бог с вами, полковник! Хорниссе так Хорниссе. Вы арестованы, герр Хорниссе по обвинению... Впрочем, обвинение мы уточним позже. А пока вы арестованы. Следуйте за мной, или мы вас понесем, предварительно переломав руки и ноги. Вы понимаете?

- Вполне, - кивнул Генрих и пошел, куда ему велели.

***

Судя по тому, что там крутилась Ляша, захват производила контрразведка флота, но какого беса не поделило Адмиралтейство с Карварским, то есть с Министерством Внутренних Дел, оставалось только гадать. Однако на догадки у Натали не оставалось досуга. Сначала она неслась, как оглашенная, по лестницам, проходным дворам и мощеным торцовым камнем переулкам, рискуя сломать себе к чертям собачьим ноги, бегая на высоченных, совсем для других целей сработанных каблуках. Потом моталась по городу, снова же рискуя, но уже тем, что сделает аварию или потеряет из виду колонну служебных Кочей. Однако обошлось: и машину не угробила, и флотских не упустила, проследив до неприметного особнячка, спрятавшегося за глухой кирпичной стеной, в самом конце Вяземского переулка, буквально в нескольких домах от набережной Малой Невки.

"Ого! - оценила она ситуацию, проскакивая мимо закрывающихся стальных ворот на Песочную набережную, - Да, у них тут все, как у больших! Не просто так конспиративная дачка - с секретными агентессами покувыркаться, - а настоящий опорный пункт!"

Такой объект "на ура" не возьмешь. Тем более, в одиночку. Но и отдать им Генриха без боя Натали не могла. Просто не хотела. Оставалась вероятность того, что к ночи мореманы угомонятся и в большинстве своем разъедутся по домам. Тогда можно будет достать из багажника "скрипочку" и...

"Отиметь господ контрразведчиков смычком в зад! Впрочем, - вспомнила она, пристраивая Кокер между двумя припаркованными автомобилями метрах в двухстах от ворот особнячка, - у них там еще и дамочка затесалась, но мы ради равенства полов исключения для Ляши делать не станем! Уравняем, так сказать, капитан-лейтенанта Станиславскую в правах".

С того места, где она пристроила свой Кокер особняк почти не просматривался. Его закрывали густо разросшиеся деревья. Видела Натали одну лишь каменную стену, отделявшую участок "дачки" от тротуара в Вяземском переулке, да железные механические ворота, закрывавшие въезд на охраняемую территорию. А то, что территория охраняется, Натали поняла уже через пару минут. Во-первых, она рассмотрела, что поверху стены на стальных кронштейнах подвешена спираль Бруно. А во-вторых, вспомнила, что видела в проеме ворот собаку на поводке. Восточно-европейскую овчарку, для точности. Так что остальное можно и домыслить.

"Эх, - подумала, балансируя на грани отчаяния, - еще бы хоть пару рук с винтовкой, и можно было бы... "

Ее отвлек стук в стекло. Тихий, аккуратный, можно сказать, вежливый. Справа от Кокера между машинами прятался человек: молодой мужчина в кепке и куртке из пальтовой ткани. Он смотрел на Натали, подняв перед собой обе руки. Демонстрировал, так сказать, добрые намерения.

Стараясь не делать резких движений, Натали достала пистолет и сняла его с предохранителя. Мужчина следил за ней глазами, но не двигался.

- Отлично! - Натали бросила быстрые взгляды в зеркало заднего вида и по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. - Открываю!

Она нагнулась вперед и, не выпуская мужчину из поля зрения, приоткрыла окно. Совсем немного. Только чтобы можно было говорить.

- Я вас слушаю.

- Наталья Викторовна, - успокаивающе улыбнулся мужчина, - если вы приехали выручать Генриха Романовича, вы в этом не одиноки.

По-русски он говорил скверно, с сильным скандинавским акцентом, но сказать, кто он таков, Натали, пожалуй, не взялась бы. Мало ли на севере Европы блондинов? Их и на юге полно!

- Кто вы? - спросила Натали.

- Лейтенант Густафссон, сударыня, - чуть поклонился мужчина. - Вторая тактическая группа.

- Чья группа?

- "Цюрихские шершни", сударыня. Мы не здешние, мы командира прикрываем.

- И много вас?

- Не корректный вопрос, - вежливо улыбнулся лейтенант Густафссон. - Пойдете с нами или со стороны посмотрите?

- Атакуете?

- Непременно.

- Как скоро?

- Да, вот прямо сейчас! - пожал плечами мужчина. - Договорюсь с вами о взаимодействии и начнем. Чего тянуть?

- У них там человек десять.

- Не менее пятнадцати.

- И вы?...

- И мы, - кивнул он в ответ.

- Ладно, тогда я с вами.

И в самом деле, чего тянуть? Был бы Густафссон агентом контрразведки, они уже минуты две как совсем по-другому беседовали бы. А так, что ж! Даже любопытно, чего стоят все эти "серые гуси" в реальном деле!

***

Скорее всего, налет осуществили люди из контрразведки флота. Генрих понял это по нескольким репликам оперативников и мелькнувшему за стеклом одной из ожидавших на улице машин знакомому лицу. Ольга Берг, и в самом деле, оказалась хорошей притворщицей, но все остальные "в ее балагане" актерствовали из рук вон плохо. Они даже не попытались украсить дело какими-нибудь - пусть даже самыми неказистыми - атрибутами законности. Действовали напористо, грубо. Эффективно, но по бандитски, со всеми вытекающими из этого обстоятельства следствиями, главное из которых -спешка. Морячки торопились. Возможно, и даже, скорее всего, они опасались ответной реакции "соседей". МВД, например, или Корпуса жандармов. Однако - и это главное - они решились на захват самого Карварского. Человека, облеченного немалой властью, да к тому же имеющего статус министра. Означать это могло одно. Флотские играют ва-банк. Отступать им некуда, и действовать они будут соответственно.

"Скверно! - получалось, что Людвигу, оставшемуся теперь "старшим по команде", придется принимать непростые решения, в том числе и политические. Самостоятельно. - Но каковы морячки! И где, черт возьми, носит мою Наталью?!"

Сопротивляться не имело смысла. Генрих позволил себя обыскать, выражая возмущение ровным голосом - для протокола - и только по-немецки. Вышел из дома, окруженный настороженно зыркающими по сторонам оперативниками, сел в машину с задернутыми шторками на окнах, устроился поудобнее между двух крупного сложения охранников, и закрыл глаза. Ему было чем заняться на пути в "узилище". Следовало обдумать кое-какие факты и обстоятельства. Осмыслить их в контексте других фактов и обстоятельств, понять, принять решение. А тут, благодаря флотской контрразведке, и досуг очень кстати образовался. Сиди себе в теплом салоне автомобиля, дремли, думай. Этим он и занимался, так что время поездки не пропало даром и прошло быстро. Генрих и не заметил, как исчез в потоке прошлого целый час жизни.

- Итак? - спросил он по-немецки, оказавшись в комнате для допросов. Его не били пока. Не связали, хотя и сковали руки наручниками. Посадили на привинченный к полу табурет, поставив за спиной крепкого парня, следить за телодвижениями, и все, собственно.

Просторная комната без окон, но зато с зеркалом в боковой стене. Табурет, стол у противоположной стены, два стула. За столом двое: мужчина и женщина.

- Итак?

- Ваше имя, звание, гражданство? - вопросы задает Ольга. По-русски. Мужчина смотрит на Генриха и до времени молчит.

- Baryshnia, я не понимаю по-русски!

- Ваше имя, звание, гражданство? - на этот раз по-немецки спрашивает Ольга.

- Вы не представились, барышня! - Генрих знал, его люди не спят, но пока Людвиг свяжется с Бекмуратовым или еще с кем-то из контрагентов, здесь, в секретном подразделении Флота, могли произойти весьма драматические изменения. Все вплоть до убийства, а посему имело смысл тянуть время, но не обострять. Опыт - а он, как говорил поэт[2], сын ошибок трудных - подсказывал, что начав применять силу, некоторые вполне вменяемые с виду люди, очень скоро находят себя лицом к лицу с окровавленным трупом. Запытать человека легко, добиться, чтобы он говорил правду - трудно. И нет ничего удивительного в том, что люди, сплошь и рядом выбирают самые простые решения.

"Тупицы и лентяи!"

- Если я представлюсь по всей форме, у вас останется один путь - официальное делопроизводство. А оно грозит вам, Генрих Романович, большими неприятностями, - заговорил мужчина. По-немецки он изъяснялся сносно, но по всему выходило - работает не на германском направлении.

- И, тем не менее, я рискну. Ольгу Федоровну я уже знаю, так что госпожа Станиславская может не беспокоиться, а вас - нет.

- Капитан Первого ранга - Зарецкий Лев Константинович, начальник контрразведывательного управления Балтийского флота. Вы удовлетворены?

- Удостоверение, пожалуйста.

- Оно на русском языке.

- Покажите.

Мужчина встал, подошел к Генриху и, вынув из кармана, раскрыл перед ним удостоверение, затянутое в бардовую с золотым теснением кожу.

- Теперь мы можем перейти на русский язык?

- Можем, - кивнул Генрих и обернулся к зеркалу. - Для протокола. Отметьте, будьте любезны, что русский язык я выучил в детстве от своей няни Арины Родионовны.

- Издеваетесь?

- Развлекаюсь, - улыбнулся Генрих.

- Итак, ваше имя, звание, гражданство? - задал вопрос Зарецкий, возвращаясь к столу.

- Генрих Хорниссе, гражданин Швейцарской конфедерации, воинского звания не имею.

- Однако вы известны, как полковник Хорн, разве нет?

- А Петр Константинович - как государь-император, и что с того?

- Допустим, - капитан достал из кармана и положил на стол российский общегражданский паспорт, неторопливо пролистал страницы. - Однако, согласно этому документу, вы, сударь, находитесь в русском подданстве, и зовут вас Генрих Николаевич Шершнев.

- Для протокола! - Генрих снова повернулся к зеркалу и смотрел туда, в зазеркалье, словно, мог видеть тех, кто прячется в комнате за стеной. - Это подлог и инсинуация. Паспорт мне не принадлежит, моих отпечатков на нем нет.

- И в самом деле! - Зарецкий, словно бы даже обрадовался. - И бог с ним! Вы ведь не тот Шершнев, что в паспорте. Вы не Николаевич, а Романович!

- Слишком много слишком сложных русских имен, - покачал головой Генрих. - Я запутался. Попробуйте объяснить простыми словами, о чем мы, собственно, говорим? Вы обвиняете меня в подделке документов?

- Нет, я обвиняю вас в том, что вы, сударь, государственный изменник, предатель и подлец, лишенный решением военного трибунала званий и наград и приговоренный к бессрочной каторге. Я обвиняю вас в том, что вы бежали с каторги, убив при этом одиннадцать человек, в том числе, нескольких жандармов и офицеров при исполнении. То есть, в дополнение к прошлым вашим винам, вы так же убийца и беглый каторжник. И этого вполне достаточно, чтобы вздернуть вас по решению военно-полевого суда, а состав его согласно Уложению о военно-полевых судах на Императорском Военно-морском Флоте может ограничиваться двумя старшими офицерами. Я капитан Первого ранга, Ольга Федоровна - вежливый кивок в сторону женщины, - капитан-лейтенант. Как полагаете, можем мы вас повесить?

- Не можете! - Генрих едва не улыбнулся, поняв, откуда у этой истории "ноги растут". Капитан почти слово в слово пересказал один печальной памяти оперативный документ, гулявший лет двадцать назад по просторам Империи, от одной "право имеющей" конторы к другой и обратно.

- Это отчего же?

- А оттого, милостивый государь, - улыбнулся Генрих, что нет, и никогда не было такого человека - Генриха Романовича Шершнева. И суда над ним не было. И на каторге он не сидел, а значит, с нее и не бежал. Шершнев - фантом. Идите и поищите, господин флотский дознаватель, свидетельство о рождении этого Шершнева! Запись в церковной книге? Решение суда? Кого вешать-то станете? Анонима, которого вы по ошибке приняли за беглого преступника, имени которого даже не знаете?

- Вы будете отрицать, что служили в Первом Шляхетском полку? - подался вперед капитан Зарецкий, глаза его сузились, скулы побледнели. Он еще ничего не понял, но - не дурак - уловил самую суть.

- Нет, - покачал головой Генрих, - Не буду. Служил. Но вам, сударь, придется побегать в поисках людей, которые могли бы это подтвердить.

- Найдем.

- Но не сегодня, а время, между тем уходит.

- Мы не торопимся.

- Торопитесь! - возразил с улыбкой Генрих. - Вы не забыли, случаем, кого арестовали вместе со мной? Вы уверены, что за домом не велось наблюдение, и о случившемся не доложено по инстанции?

- Стоп! - поднял руку Зарецкий. - У нас есть записи в архиве полка, экзамен в Академии...

- Нету!

- Объяснитесь.

- Из полкового архива вы сможете узнать, что там с 1928 по 1936 год служил некто Шершнев. Но! Во-первых, вопреки записям, Шершнев не фигурирует ни в одном наградном деле. Кого же тогда награждали теми орденами, которых потом лишили? Не знаете? Хорошо. Пойдем дальше. Шершнев не сдавал экзаменов в Академию. И, в-третьих, откуда он вообще взялся этот Шершнев, и какое отношение ко всему этому имею я?

- Мы найдем свидетелей.

- Найдете.

- Есть еще ваш портрет работы Серебряковой... - вступила в разговор Ольга.

- То ли мой, то ли нет.

- Но моя матушка может стать важным свидетелем, - кокетливая улыбка.

- Свидетелем чего? - Генрих смотрел на нее с жалостью, при других обстоятельствах она могла стать его дочерью. - Она была моей женой, Ольга Федоровна, но вот Шершневой она никогда не была. Созвонитесь с ней, спросите. Посмотрим, что она ответит. Но, если и ответит... Вы понимаете, госпожа капитан-лейтенант, что ее свидетельство поставит в крайне неловкое положение вашу сводную сестру, которую вы до сих пор считали родной?

- Даже так? - усмехнулся Зарецкий. - Какой мелодраматический поворот! Браво, полковник! Вы не будете возражать, если я пока буду вас так называть? Настоящего-то своего имени вы не называете... Или все-таки назовете? - Зарецкий достал пачку голландских сигарет и протянул Станиславской. - Ольга Федоровна, как считаете, сможем мы разговорить нашего господина Н. или нет? Свидетелей мы могли бы и позже к делу подверстать...

- Совершенно с вами согласна, Лев Константинович! - по внешним признакам подброшенная Генрихом "горсть вшей" никакого неудобства капитан-лейтенанту не причиняла. Услышала, даже глазом не повела. - В любом случае, следует попробовать. Попытка ведь не пытка, - улыбнулась она, закуривая, - не правда ли, Генрих Романович?

"Н-да, похоже, я влип: дамочка-то не просто так актриска, она на всю голову больная!"

- Дело ваше, господа! - держать лицо Генрих умел, недаром слыл отменным игроком в покер. Другое дело, как долго ему позволят это лицо иметь.

- Дело ваше, - повторил он, рассматривая контрразведчиков, безмятежно покуривавших за столом, словно хрестоматийная парочка из голландских фильмов после обязательной постельной сцены. - Но учтите, обратной дороги не будет.

- Пугаешь, старый хрыч? - Ольга встала из-за стола и неторопливо пошла к нему. Довольно высокая, хотя и ниже Натальи. Фигуристая, если иметь в виду грудь и бедра, длинноногая. Таким женщинам идут длинные узкие юбки и приталенные жакеты, но и покачивание бедрами при ходьбе на высоких каблуках кое-что добавляло к портрету Ольги Берг.

- Напоминаю!

- И зря! - она с ходу ударила его по ушам. Без подготовки, не меняя выражения лица. Таким же, "заинтересованно вежливым" оно оставалось и тогда, когда пережив приступ острой боли, Генрих открыл глаза.

Он лежал на полу, а она склонялась над ним. Дымящаяся сигаретка в углу пухлых губ, взгляд целеустремленный, безжалостный.

- Больно тебе, старче? - голос чистый, произношение интеллигентное. - Страшно тебе, старче?

- В куклы не доиграла? - спросил Генрих. - Или оргазма не испытываешь?

- Да, - кивнула женщина, - все дело в оргазме. Но сейчас, старичок, я уже влажная, а, когда ты заговоришь, я буду кончать минут десять, без перерыва.

- Всего-то?

- А мне больше не надо!

На этот раз удар пришелся между ног. Не слишком сильно, но точно и к тому же острым носком туфля. Так что следующие несколько минут Генрих провел, держась руками за яйца и матерясь в три этажа. Но он был уже в полном сознании - боль как раз начала отпускать - когда за стенами камеры пыток что-то грохнуло, сильно и знакомо, а вслед за тем раздались выстрелы. Слышно их стало, правда, не сразу, да и то, как сквозь вату, но все-таки Генрих услышал, и означать это могло одно - стреляли уже совсем рядом. В доме. И не из пистолетов.

***

"Сейчас!" - она увидела темно-коричневый Сааб, позволила ему отъехать метров на сто пятьдесят вперед и плавно тронулась за ним. Движения на набережной почти не было - тихие окраины, застроенные особняками, - и Натали отстала еще метров на двадцать-тридцать. Ей нужно было сохранять дистанцию, чтобы не нарушить план, но и не выбиться из ритма. Она не знала, кто эти люди, так профессионально прикрывающие Генриха, однако надеялась, что не ошибается, ни в предположениях относительно того, кто они такие, ни в своем скоропалительном решении "поучаствовать".

"Импровизация... "

Так и есть. Импровизация. Авантюра. Случай. Но случай случаю рознь. И в этот раз сердце подсказывало, упустишь, второго не будет. Два раза удачу не предлагают. Не взял, не попробовал взять - пеняй на себя!

Сааб свернул направо.

"Время пошло!"

Взрыв она услышала как раз на повороте, а в следующее мгновение - оказавшись в створе Вяземского переулка - увидела и его "причину". Источник многих огорчений Российского флота все еще стоял посередине проезжей части с трубой противотанкового гранатомета на плече.

"Ну не мне его судить..."

Гранатометчик отбросил дымящуюся трубу и упал на асфальт, поспешно откатываясь в сторону, а к особняку, скрытому от Натали высокими деревьями уже бежали люди с десантными автоматами и штурмовыми винтовками. Немного. Человека три, но из подъехавшей с противоположной стороны Волжанки тут же выскочили еще двое.

- Внимание! - крикнула Натали, нажимая на газ.

- Готов! Готов! - раздалось из-за спины, где сидели десантники.

Машина рванула вперед, резко, почти мгновенно сокращая дистанцию.

- Пошли! - Натали резко затормозила, разворачивая машину юзом поперек переулка, распахнула водительскую дверцу и рывком вылетела наружу.

За деревьями - на территории базы Флота - и в переулке уже вовсю стреляли. Слышны были автоматные очереди, трескучие пистолетные выстрелы, громыхание штурмовых винтовок.

Перекатившись через плечо, Натали почти сразу увидела первую цель. Оказывается, на противоположной стороне переулка у флотских тоже был припасен сюрприз. Из скромного, нежилого на вид домика, спрятавшегося за живой изгородью - сирень, надо полагать, - начали стрелять, едва она успела выскочить из Кокера. Первая пуля разбила стекло в задней левой дверце, - десантник едва успел покинуть салон автомобиля - вторая ударила в асфальт недалеко от того места, куда приземлилась Натали.

"Вот же!..." - она вскинула автомат и дала очередь. Короткую и неприцельную, но ничего более разумного она сейчас все равно предпринять не могла. Выстрелила, откатилась, выстрелила еще раз. Метнулась вперед, в мертвую зону, лежа на спине, выхватила из кармана гранату, выдернула чеку, произнесла мысленно "раз-два-три" и швырнула гранату навесом через голову, через кусты.

Рвануло почти сразу, и несколько осколков с неприятным шорохом прорубились сквозь живую изгородь над головой Натали. Тзень - один из них распорол капот автомобиля, джирк - другой разрезал дорожное покрытие в полуметре от ее ноги.

"Могло быть и хуже!" - она вскочила на ноги и полоснула длинной очередью по окнам, а потом - когда магазин опустел - уронила шмайсер под ноги и выхватила из кармана вторую гранату. Рычаг она снова держать не стала, а просто выдернула чеку и швырнула стальной шар в разбитое окно. Времени на маневры, таким образом, не осталось, но ей и не надо было. Она упала под кусты, переждала взрыв, сменила в автомате рожок и рванула вслед за атакующими туда, где должен был находиться Генрих. Но здесь ей и делать-то ничего не пришлось. Она шла вслед за диверсантами Генриха, а те за своей спиной живых не оставляли. Единственный раненый, встреченный Натали, был из "своих", и другой "свой" как раз оказывал ему первую помощь.

***

- Стреляют! - прохрипел Генрих, стараясь подавить тошноту и встать на ноги. Со скованными руками это и вообще непросто, со звоном в ушах и болью в паху - и того сложнее.

- Молчать! - бросила ему Ольга.

Таким тоном отдают приказы псам. "Лежать", "стоять", "подать голос". Скверный тон, но ей, и в самом деле, было не до Генриха. Стало вдруг, и не ей одной. Зарецкий тоже вскочил и даже револьвер из наплечной кобуры вытащил, словно, собрался воевать.

"Ну, ну..." - Генрих сумел-таки встать на колени и, опершись на руки, начал понемногу приподыматься, но в этот момент вдребезги разбитое выстрелом зеркало с треском обвалилось на пол, и из открывшегося провала раздался властный голос.

- Не дури, мужик! - сказали из мглы по-немецки. - Ствол брось, руки подними! И вы, барышня, руки тоже покажите, пожалуйста.

И тут же раздался выстрел. Генрих оглянулся через плечо и успел увидеть, как падает спиной вперед здоровенный охранник, так и не выпустивший из руки какой-то длинноствольный револьвер.

- Я же сказал, не дурить!

Зарецкий ситуацию оценил правильно. Револьвер бросил на пол, правда, недалеко - видно, все еще на что-то надеялся - и поднял руки, поворачиваясь к разбитому окну лицом.

- Просто для сведения, - сказал он ровным, пожалуй, несколько утрированно спокойным голосом, - вы только что совершили целый ряд уголовных преступлений, караемых по законам империи...

- Заткнись! - а вот этого голоса Генрих здесь и сейчас услышать, никак не ожидал. - Генрих, ты как?

- Скорее сяк, чем как, - тяжело выдохнул он, выпрямляясь. - Но жив, и это радует!

- Меня тоже! - Наталья впрыгнула в комнату, качнулась на высоких каблуках, но устояла. В одной руке Стечкин, в другой - браунинг FN. - Здравствуй, Ляша! Это она тебя так?

- А что видно? - непроизвольно опустил Генрих взгляд к ширинке.

- У тебя кровь из ушей идет, но я так понимаю, по яйцам тебе тоже досталось?

- У нас, в России, без этого никак! - улыбнулся Генрих, хотя какая уж там у него вышла улыбка, он не знал. Догадывался, что никудышная. - Не убивай... пока! - остановил он Наталью. - Людвиг ты там?

- Я здесь, - Людвиг вошел в комнату, как нормальный человек, через дверь.

- Что со временем?

- Его нет!

- Ну, вот, - обернулся Генрих к Зарецкому, морщась от боли в паху, - слышали? Нет времени.

- Я ничего не скажу!

- Тата, выстрели ему в колено, пожалуйста! - попросил Генрих и тут же раздался выстрел.

Зарецкий заорал и грохнулся на пол.

"Нет, не полевой агент, кабинетная крыса!" - оценил Генрих телодвижения капитана Первого ранга и его беспомощный мат.

- Следующая пуля в живот, - Генрих не был уверен, что это сработает, но и не попробовать не мог. - Кто приказал произвести арест?

- Я...

- Наташа, в живот...

- Подождите! - взмолился Зарецкий. - Так дела не ведут!

- В кабинетах, - согласился Генрих, - а мы на фронте. Наташа...

- Адмирал Чаромный!

- Подожди, Тата! Пусть еще поживет. В чем смысл?

- Лаговского ослабить, - тяжело выдохнул Зарецкий, пытавшийся зажать руками рану, из которой хлестала кровь. - Без Карварского и Варламова, без их связей...

- Зачем это Адмиралтейству?

- Ассигнования на Флот, - объяснил Зарецкий. Он торопился, понимая, что его время уходит вместе с кровью. Лицо побледнело и лоснилось от пота, в глазах ужас. - Лаговский решил урезать ассигнования на сорок процентов и отменить большую кораблестроительную программу...

- Но я-то тут причем? - возмутился Генрих, обнаружив такую несусветную глупость там, где предполагал найти настоящее византийство - трехмерный заговор, спрятанный в другом, уже четырехмерном заговоре.

"Господи прости, они еще худшие идиоты, чем я думал! Вавилон, какой-то, а не Россия!"

- Вы наемник с дурной репутацией. На вас в контрразведке досье еще с сорок четвертого года заведено. И в нем меморандум Локшина...

- Да, да, - кивнул Генрих, - я помню: убийца, каторжник, государственный преступник... Вы, хоть понимаете, что вам теперь конец?

- Я...

- Ладно! - остановил его Генрих. - Она в курсе этих пакостей? - показал он на Ольгу.

- Да.

- Уходим! - приказал Генрих. - Этого оставить, - кивнул он на Зарецкого. - Дамочку берем. Ната, душа моя, врежь ей куда-нибудь побольнее, и тащи. Карварского оставьте здесь, пусть сам разбирается, и кто-нибудь снимите, наконец, с меня наручники!

***

Выглядел Генрих неважно. Даже хуже, чем в ночь после покушения. И это ему еще, считай, повезло. Ляша - сука, судя по всему, только разогревалась, объясняя "доходчиво", кто в доме хозяин. Вот когда и если, капитан-лейтенант Станиславская взялась бы за Генриха по-настоящему, тогда - ой. Минут через двадцать или через час, Генрих, наверняка, выглядел бы куда хуже.

"Или не выглядел вовсе. - Возможно и такое. - А еще контрразведка Флота! Упыри какие-то, других слов нет. Только мат!"

Но материться ей отчего-то надоело. Устала, наверное.

- Давай, оставим разговоры на потом! - Генрих открыл холодильник, заглянул, хмыкнул с удовлетворением и, вытащив бутылку водки, пошел из комнаты. - Заберусь сейчас в ванную, - сказал через плечо, - буду возвращать себе душевное равновесие.

Ушел в коридор, хлопнул дверью ванной комнаты.

"По сути, прав, но..."

Вот именно, что "но". Он ей ничем не обязан, скорее, наоборот. Она ему... Что ж, может быть, и обязана, однако никогда не признается. Ему уж точно, да и себе не следовало бы: чувство вины разъедает душу.

"А привязанность превращает в болонку!"

В гостиной нашлось подобие бара. Небогато, но не ужасно. Пожалуй, даже наоборот. Нынешняя конспиративная квартира удобствами не уступала апартаменты на Васильевском. Двухэтажный дом в Сосновом бору, прямо на краю того самого бора, на границе дюн. Из окон вид на море и лес, внутри скромно, но отнюдь не бедно. Чисто и уютно, по-домашнему опрятно, и, что называется, "на ходу".

- Кто-нибудь хочет выпить? - спросила в пространство.

Ответа не последовало. Если ее и слышали, отвечать не собирались. Эта часть дома принадлежала им двоим: ей и Генриху.

"Генриху и его шалаве..."

Натали открыла бутылку старки, взглянула мимолетно на этикетку - "ржаная... двенадцать лет выдержки... бочки из-под портвейна... листья яблони и груши..." - плеснула в стакан на треть. Закурила, рассматривая стакан на свет, понюхала, выпустив дым первой затяжки. Водкой не пахло, скорее, коньяком и яблоневым садом.

- А что?! - спросила вслух. - Не чужие, чай, люди, ведь так?

Отпила из стакана. Кивнула одобрительно. Долила стакан до половины, прихватила пачку папирос и пошла искать ванную комнату. Третья дверь - как третье желание - оказалась "той самой дверью". За ней было жарко, в подсвеченном желтыми, "солнечными", лампами воздухе плавал пар.

- Не помешаю?

Генрих сидел в огромной чугунной ванне, стоявшей посередине облицованного метлахской плиткой помещения. В печке-голландке, за чугунной дверцей трещал огонь. Дышал жаром разожженный камин. Пламя плясало, стреляя и потрескивая, на березовых поленьях. Генрих курил. Смотрел устало, молчал.

- Ладно, - кивнула Натали, - не обижайся, уйду.

- Оставайся, раз пришла. Места вполне хватит на двоих.

- Тогда я, пожалуй, разденусь...

- Ну, это логичный шаг, нет? - усмехнулся Генрих. - Спасибо!

- За что? - не поняла она.

- Ты пришла.

- Ерунда... Ольга ведь не твоя дочь?

- Нет.

- А?...

- Сначала сними бюстгальтер и трусы.

- Да, да, конечно! - заспешила она и вдруг поняла, что ведет себя, как последняя дура. - Ты из меня веревки вьешь! А ты знаешь, кто я?

- Какой ответ тебя устроит? - пыхнул он дымом. - Баронесса Цеге фон Мантейфель? Идейная анархистка? Террористка? Кличка Бес, не так ли?

- Знаешь, - кивнула Натали, успокаиваясь. - Все-то ты знаешь, Генрих... Хорошо, я сниму бюстгальтер.

- У тебя красивая грудь.

- Ерунда! - отмахнулась она, отбрасывая бюстгальтер в сторону. - Дурацкая лесть! Маленькая...

- Как раз под мою руку, - улыбнулся Генрих.

- Не ври! - возразила она, снимая трусы, - под твою руку целого размера не хватает...

- Не придирайся к словам!

- А ты не ври!

- Я не вру, Тата, - покачал он головой. - Просто мы смотрим на одни и те же сиськи разными глазами. Тебе сколько лет?

- Двадцать три, ну почти двадцать четыре.

- Когда день рождения? - он смотрел на нее, и усталость стекала с его лица, как грим.

- Двадцать пятого декабря.

- В Рождество! Ну, надо же!

- Это не православное рождество!

- Если честно, мне не важно. А ты что, православная?

- Кальвинистка! - фыркнула Натали и, отпив из стакана, полезла в горячую воду.

- Вот странно, - сказала она, опускаясь в воду, - я вроде, только что метрах в пяти от тебя была...

[1] Гальярда - весёлый танец с прыжками и скачками, его танцевали соло или парами. Старинный танец итальянского происхождения, распространённый в Европе в конце XV—XVII вв.

[2] А.С. Пушкин.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

.."А вот теперь начмнается настоящий рок-н-ролл." ВдохновляетЪ.

Что интригует: Зная предыдущие миры автора и что Законы Волшебной Сказки никто не отменял - "Шершнёв" вероятнее всего - "бобринский" (в хорошем, широком смысле).

Влететь такому человеку в АИ 1936ом так, как прописано возможно если (варианты): 1- Шпионаж 2 - РевДеятельность 3 - Просто дворцовый заговор "с целью захвата.."

Даже простого ".. ..неподчинения приказу.." скорее маловато..

Революция была, как написано - в 1933ем, то есть "Шершнёв" влетел 3года спустя после революции

Изменено пользователем MGouchkov

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

состав его согласно Уложению о военно-полевых судах на Императорском Военно-морском Флоте может ограничиваться двумя старшими офицерами.

Я капитан Первого ранга, Ольга Федоровна - вежливый кивок в сторону женщины, - капитан-лейтенант.

А разве каплей считается старшим офицером, а не младшим?

Изменено пользователем moscow_guest

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Шершнев влетел в 1939. Но все равно, понятно, что он крут как яйца в крутую. Что он наделал - отдельная история. Я собираюсь темнить на эту тему еще страниц 30-40 по первому вопросу (да и то не до конца), и страниц 60 до второго (и снова же,лишь в первом приближении :)).

С капитан-лейтенатом вот что вышло: я решил отменить третий ранг, но наверное неправ, лишь усложняет понимание. Изменю фразу. Спасибо.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Мaх_Max писал

Шершнев влетел в 1939.

Ещё сильнее интригуете, вы писали

- Из полкового архива вы сможете узнать, что там с 1928 по 1936 год служил некто Шершнев.

Если в 36ом из полка ГГ отправился не на каторгу, но на повышение, изо всех совсем закрытых областей куда его могли повысить, если в 39ом и на каторгу а не в крематорий, то совсем непонятно как - настолько публично.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Понимаю ваше недоумение, коллега, но фокус в том, что Генрих действительно служил в полку до 1936, влип в 1939, даже скорее - в сороковом, но и сцена на плацу имела место. Не все так просто. Об этом мы узнаем примерно через 100 страниц :) Вы же знаете, я интриган :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

..Путь в 100 страниц начинается с первой проды..

..Осознал один возможный вариант такого,- в 36ом из полка ГГ отправили на повышение в "штирлицы" - нелегалы ГРУ, а потом или группировка там стала править другая, или прежней он не нужен стал, так что дальше это представили как банальное перебежчество на сторону противника. Понятно тогда почему так и как без политики ГГ так взбешён ("..передайте.. ..он зря меня помиловал..")

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Коллега Max_Max, во-первых, спасибо за продолжение. Удивительно гармонириует с нынешней русской реальностью - СТРАШНАЯ битва СТРАШНЫХ спецвойск за откат с сорока процентов от новых ассигнований на флот - это очень жизненно. Про хазар vs европейцев - конечно, ничего это и не должно доказывать. Спор идёт о генетическом происхождении этноса (и даже скороее о причинах его взрывного роста веке в 16-17) , а не об историческом происхождении этнико-мистической общности. Обращения - да, согласен, и, насколько я знаю, обращение женщин происходит сильно легче чем мужчин (я не только про физиологические аспекты :) ) и это наверное исторически повелось не просто так. А для официоза, насколько я понял Эрана Элхайка, который главный проводник хазарской гипотезы, критично подтверждение палестинско-итальянской версии происхождения всего ашкеназского этноса, так что европейская тема, как и хазарская, не будет приветсвоваться.

Изменено пользователем favorov

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

..Осознал один возможный вариант такого,- в 36ом из полка ГГ отправили на повышение в "штирлицы" - нелегалы ГРУ, а потом или группировка там стала править другая, или прежней он не нужен стал, так что дальше это представили как банальное перебежчество на сторону противника. Понятно тогда почему так и как без политики ГГ так взбешён ("..передайте.. ..он зря меня помиловал..")

Напомню вам, коллега, одну интригующую деталь. В обществе, многие знают, кто таков на самом деле, Генрих. Не заблуждаются по поводу Шершнева, но молчат. Это не похоже на игры ГРУ, это похоже на то, что в 1939 произошло что-то неприятное, но не смертельное. А вот фамилию называть... Никто, похоже, не знарет, уже можно, или все еще нельзя :) Одно обещаю, интрига куда сложнее чем кажется :)

Коллега Max_Max, Про хазар vs европейцев - конечно, ничего это и не должно доказывать. Спор идёт о генетическом происхождении этноса (и даво-же скороее о причинах его взрывного роста веке в 16-17) , а не об историческом происхождении этнико-мистической общности. Обращения - да, согласен, и, насколько я знаю, обращение женщин происходит сильно легче чем мужчин (я не только про физиологические аспекты :) ) и это наверное исторически повелось не просто так. А для официоза, насколько я понял Эрана Элхайка, который главный проводник хазарской гипотезы, критично подтверждение палестинско-итальянской версии происхождения всего ашкеназского этноса, так что европейская тема, как и хазарская, не будет приветсвоваться.

Вы не поверите, но нынешнему официозу глубоко н-ть :) Не актуально уже. Генетических исследований однако много, финансируйт их, как ни странно, американские мэдицинские и научные фонды. Данные скорее в пользу ностратической гипотезы, то есть имеется вполне воспроизводимый эффект - район происхождения - средиземноморье, притом скорее благодатный полумесяц, чем Греция ;) Но оно никого не волнует уже, так как генетика палистинцев много хуже (не по качеству :) а по адресу :) А элите все пофигу, хоть с дальнего востока :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Max_Max писал

В обществе, многие знают, кто таков на самом деле, Генрих.

...

А вот фамилию называть... Никто, похоже, не знарет, уже можно, или все еще нельзя

А вот в таком варианте, sorry, нет ли психологической нестыковки?

Я почему "не обращал внимания" - помня:

Был блистательный "бобринской", потом на самом наверху был какой-то здоровый скандал, так или иначе обставленный (откуда поведение сослуживцев - в свете знают что так именно обставленно было), но не без исключения помилования.. ..на основе что "бобринский".

И вот - появляется на приёме губера.. ..Ну значит так там на самом верху решили, статус его - свободный.

И так как я думал, психологическое поведение "света" непротиворечиво.

А если скандал более публичен был, и именно с фамилией, то появление такого "бронштейна-седова младшего" в свете в обществе действующих "серых кардиналов"- чёткий сигнал "свету" что "можно".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А вот представьте, коллега, такой оборот. 1850 год. На бал к Апраксиным приходит некто, назвавшийся, скажем, Ивановым. Но люди-то не слепые, видят - Рылеев! Что за притча?! И можно ли подойти, руку пожать? То есть, наверное, Иванову можно, а Рылееву?

Это, разумеется, грубый пример. Генриха в 1939 не повесили. Но - не помню, это уже было или еще будет - люди помнят, что некто, фамилии которого не следует упоминать вслух, поскольку его просто нет, был осужден на бессрочную каторгу и все о нем. Ходили, правда, глухие слухи, что, вроде бы, жив, бежал, живет в изгнании, но оттого - если подумать - еще стремнее выходит. Двадцать пять лет прошло, третье царствование, а ни амнистии, ни весточки. И вдруг живой, под своим детским именем - ну, типа граф Де ла Фер прибыл ко дворцу, как Атос - со стремной баронессой под ручку... Экий случай непростой. Я удивлен другим, кое-кто ему руку подал. Демократия на дворе, однако :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Max_Max писал

На бал к Апраксиным приходит некто, назвавшийся, скажем, Ивановым. Но люди-то не слепые, видят - Рылеев! Что за притча?! И можно ли подойти, руку пожать? То есть, наверное, Иванову можно, а Рылееву?

Если в 1850ом в свете появлятся Лунин, причём не абы как но в Обществе Бенкендорфа на приёме питерского губера Кавелина, демонстративно с их стороны, да ещё и посередь приёма они удаляются секретничать, то для "света" это демонстративно данный сигнал о некоей смене курса. Бежать здороваться ещё не стоит, непонятно какой смене,- но ситуация чётко не частное Высочайшее помилование, а некий знак.

Если деятель влетал не по политике,- то такое точно знак частного помилования и восстановления на службе, здороваться можно но бес"смысленно" (то есть - если действительно хочешь), оказаться от смены курса в фаворе (потому как ни о какой смене курса это никак не говорит) здороваться не даст. Я вторым вариантом и воспринял ситуацию.

ГГ безо всякой политики совсем не очень любят потому как он - "пушкин" - в смысле - обиходил практически всех в свете на момент "прижизненной реабилитации" матерей семейств (а за это - не любят, знаете ли)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Странно что больше всего не любят - дети. Что-то там непросто с флотской вдовой-маньячкой.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Позвольте, не согласиться, коллега. Ни Ольга, ни Наталья даже не поняли с кем имеют дело. Ольга даже не знала, что бывший муж ее мамы, и за кем мама была замужем перед папой, и вообще про этот факт, не знала. Генрих - это некий призрак из прошлого, кто-то, кого помнит кое-кто из старшего поколения - и то только потому, что былии знакомы лично. Некоторые с ним даже спали. И, разумеется, это не Лунин. Намекну. Это как бы не Трубецкой :) И он не под ручку с Бекмуратовым. Он как бы сам по себе, но понятно, что не сам по себе. Вот общество и недоумевает: уже можно (и не обязательно обнимать, может быть, и морду набить :)) или все еще нельзя? Где-то так :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Max_Max писал

кто-то, кого помнит кое-кто из старшего поколения - и то только потому, что былии знакомы лично. Некоторые с ним даже спали.

"Быть знакомым лично" - повод помнить - едва ли оригинальный. Меня проглючило что форма возобновления знакомства "Морду б тебе набить, но супруга просила помочь" в отношении ГГ более чем распространённая?

Близкий в окрестностях РеИ призрак оставил за собой в Питере местный врач "скорой", далее - писатель ВАксёнов. Помер, блин, а отношение в самых разных околокругах не меняется.

Это как бы не Трубецкой

Вобщем такую гипотезу я высказывал,- как бы не сказавшийся больным. С тех пор власть столько раз переменилась, что история имеет скорее мемориально-идеологическое значение.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ох, так и подмывает - открыть все карты, но нет :) Буду интриговать :) А то како же это роман с продолжением? Женщины, к слову, играют в судьбе ГГ главные роли, или не играют никаких :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Женщины, к слову, играют в судьбе ГГ главные роли, или не играют никаких

Хорошо сказано, однако! :good:

То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет. ;)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Женщины, к слову, играют в судьбе ГГ главные роли, или не играют никаких

Хорошо сказано, однако! :good:

То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет. ;)

Ну да, второстепенных женщин не бывает. Так и есть.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ну что вы, господа, женщины, как и мужчины могут быть фоновыми фигурами. Это не второстепенная роль, а системообразующая :) Мужчина живет в мире женщин, женщина в мире мужчин. При этом главные роли для такого мужчины может играть не жена, любовница подруга, а друг или отец, сын, и наоборот - для женщины, живущей в мире мужчин - главную роль играет мать, дочь, подруга. Я об этом.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

***

В дверь постучали. Интеллигентно, но настойчиво.

- Да! - крикнул Генрих. Ему никого не хотелось видеть, кроме Натальи, разумеется, но как раз она-то была сейчас с ним, а значит... - Да! - подтвердил он свое прежнее решение.

Дверь медленно отворилась и спиной вперед в ванную комнату вошел Людвиг.

- Буквально на минуту, но она мне нужна.

- Входи и говори, - вздохнул Генрих. А что еще он мог сказать? Людвиг просто так нарушать его покой не станет.

- Бекмуратов возмущен. Это он просил передать. Приносит свои глубочайшие извинения. Разгром флотской базы принимает на себя, но с адмиралами связываться не хочет. Просил передать дословно. "Не сегодня. И, по-видимому, не завтра". Рекомендует день-два побыть на нелегальном положении. Возникли проблемы с военной полицией, прокуратурой и министерством финансов.

- Сукин сын! - Но, разумеется, это всего лишь эмоции. По большому счету, Бекмуратов прав - нечего размахивать красной тряпкой перед взбесившимся быком.

"Не коммунист, чай!"

- Не без этого! - согласился Людвиг. - Но это наш сукин сын, командир.

- Я не столь оптимистичен! - Генрих взглянул на Наталью. - А ты что думаешь?

- У Бекмуратова репутация очень умного и очень хитрого господина, - Наталья говорила медленно, взвешивая слова. - Из полевых агентов, не трус и не самодур. Осторожен.

- Закончил юридическую школу в Новогрудке и Специальный факультет Общекомандной Академии, - мягко добавил Людвиг. - Но дело в том, что он вложился в проект Профессора по полной. С этого поезда ему уже не соскочить.

- Играет вабанк?

- Именно это я и хотел сказать.

- Это все?

- Нет. Прибыл гонец от Профессора. Ваши два ящика - он сказал, вы знаете, о чем речь - прибудут завтра утром. Я доставлю их сюда, или есть другие распоряжения?

- Привози. Еще что-то?

- Да, - подтвердил Людвиг. - Профессор просил передать, он начинает в любом случае. Предлагает слушать радио.

- Тут есть радио?

- Тут есть даже телевизор.

- Великолепно! Это все?

- Он ждет ответа до послезавтра и надеется, что ответ будет положительным.

- Что ж, семь бед - один ответ. Передай всем службам - "Браво!" Мы начинаем "Общее наступление", пусть трубят "Сбор"!

- "Браво", - подтвердил Людвиг, - "Общее наступление", "Сбор".

- Тогда... - начал было Генрих, которому, на самом деле, стоило бы сейчас остаться в одиночестве, один на один с самим собой, ну, или хотя бы вдвоем с Наташей, которая неплохо умеет молчать.

- Можно я скажу пару слов Наталье Викторовне?

- Говори.

- Наталья Викторовна, - было забавно наблюдать за разговором повернувшегося к собеседникам спиной мужчины и абсолютно голой женщины, - вы сегодня посетили одну квартиру на Кирочной улице...

- Следили? - поморщилась Наталья, которая, похоже, хвоста не заметила.

- Присматривали, - деликатно поправил ее Людвиг. - Но я, собственно, вот, что хотел сказать. Господин Свирский покинул квартиру буквально через пять минут после вас. А еще через пять минут он позвонил некоему господину Павловскому и имел с ним довольно продолжительный и крайне нервный разговор.

- Вы умеете работать, - кислым тоном признала Наталья. - Я в восхищении.

- Я польщен, - когда он хотел, Людвиг умел быть весьма обходительным. - Но дело в том, что следующий его звонок был в дежурную часть Корпуса жандармов...

- Мило... - голос Натальи заледенел и, словно бы, похрустывал, как тонкий лед под тяжелым башмаком. - А кому позвонил Павловский?

"Умная, - в очередной раз признал Генрих, - и чуткая. Ловит на лету!"

- Павловский звонил небезызвестному вам капитану Зарецкому.

- Разговор слышали?

- Увы, нет.

- Жаль... Постойте-ка, Бог троицу любит, не так ли?

- Так, - согласился Людвиг. - Дело в том, что госпожа Родимова - уж, извините, не знаю ни ее подлинного имени, ни партийной клички - сразу после ухода господина Свирского звонила со своего домашнего номера в городское управление Сыскной полиции и имела беседу с титулярным советником Слуцкером, заместителем начальника политического отдела. Вот вам и третий персонаж.

"Н-да!"

- Смотрю я, Тата, - Генрих и впрямь смотрел на нее, - ничего в этом мире не меняется. И в подполье, как в подполье: на одного порядочного человека - трое выблядков.

Сказал, и на сердце полегчало. Отпустило вдруг, оставив в недоумении, отчего никто еще не заметил терапевтической силы русского мата?

"Не хуже облепихи, право слово! И уж точно, эффективнее кефира!"

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Средства сильнее кефира и обпелихи - главное в распоряжении г-на Карварского оставленного в разгромленной флотской базе.

Об остальном - молчу заинтригованный :to_keep_order:

_________________

И что можно сделать из содержимого двух ящиков?... Из содержимого большого грузовика - ещё представляю..

..К тому, что профессура - велика подошли ещё и в соседней теме

Изменено пользователем MGouchkov

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

О, коллега, это два очень важных ящика. Вернее, коробки. Такие, знаете ли, картонные, с крышками... А профессор - велик, это да :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас