Макс Мах, Кондотьер

235 сообщений в этой теме

Опубликовано:

Max_Max писал

Вернее, коробки. Такие, знаете ли, картонные, с крышками...

Из-под "ксероксов"!?! ..Коробки последователей Ксеркса.. Вот Текст в жизни,- коробки добираются до содержимого возвращающего смысл основе их имени

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Коробки две. И они меняют смысл. Что это?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Наверное, имеют смысл не коробки, а их содержание :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Это "Петербург" Андрея Белого,- ".. сардинница ужасного содержания".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Это "Петербург" Андрея Белого,- ".. сардинница ужасного содержания".

Гусятница, насколько я помнию.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

favorov писал

http://briefly.ru/belyj/peterburg/

Из его сбивчивых объяснений Дудкину становится понятно, для кого предназначена «сардинница ужасного содержания», вспоминает и письмо, которое забыл передать Николаю Аполлоновичу и попросил это сделать Варвару Евграфовну.

Коллега, вы в курсе - при всей моей нелюбви - это - семейное

Но от уважаемого автора - Maх_Max'а ждём содержания коробок с компроматом настолько историческим, что пахнет "динамитом как аптека"

_____________

А гусятница была в московском метро

от армян, по официальной версии

Изменено пользователем MGouchkov

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

favorov писал

http://briefly.ru/belyj/peterburg/

Из его сбивчивых объяснений Дудкину становится понятно, для кого предназначена «сардинница ужасного содержания», вспоминает и письмо, которое забыл передать Николаю Аполлоновичу и попросил это сделать Варвару Евграфовну.

Коллега, вы в курсе - при всей моей нелюбви - это - семейное

Но от уважаемого автора - Maх_Max'а ждём содержания коробок с компроматом настолько историческим, что пахнет "динамитом как аптека"

_____________

А гусятница была в московском метро

от армян, по официальной версии

Коллега, принято. Попробую переписать ассоциативные массивы. Ждём содержимого коробок.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

По этой части у нас вообще-то Наталья викторовна Цеге фон Мантейфель. Хотя она и предпочитает различного рода стволы. Предпочтительно 9мм и автомат :).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

***

Выбрались из ванной, а за окнами уже совсем темно. Шумит море - волны с клекотом накатывают на пологий берег, шумит лес - ветер гуляет в сосновых кронах. Седьмой час - поздней осенью да на шестидесятой широте - практически ночь.

- Голодная? - спросил Генрих.

Натали принюхалась. Со стороны кухни отчетливо пахло жареным мясом.

- Да. Очень. Приглашаешь на ужин?

- И на обед, и на ужин, - усмехнулся Генрих, - и на попойку! Тебе, как бойцу, в военное время да после боя двойной рацион положен и выпивка от командира за победу.

- Ты мне не командир! - Этот вопрос следовало выяснить, даже если ничего выяснять уже не хотелось.

- Ошибаешься! - посмотрел через плечо, снизу вверх, но так, что казалось, смотрит свысока. - Командир, Тата, и с этим - уж извини - тебе придется смириться. Никаких больше кошек, гуляющих сами по себе. Ты меня поняла, товарищ идейная анархистка?

"А как же Революция? - подумала она с тоской. - А как же Либерте, Эгалите, Фратерните[1]? Как быть с Кропоткиным и Бакуниным, Штирнером, Аршиновым и Махно? Со Спунером и Ротбардом, Делюзом, Эммой Гольдман и Вольтерианой де Клер? И кто я, чтобы... что?"

Она вспомнила вдруг похороны адмирала Акимова. Николай Владимирович лежал в гробу с головой, прикрытой черным шелковым платком. Две пули попали ему в лицо, и... Ну, в общем, она представляла себе, как это выглядит, и понимала отчего Герда Карловна ведет себя, как невменяемая. Кити Акимова, впрочем, выглядела не лучше.

- Милая, Кити! - всхлипнула Натали, обнимая одноклассницу, - Бедная, бедная, Кити! У тебя теперь тоже нету папы!

- Хорошо, командир! - согласилась она с очевидным. - Ужин и выпивка и можешь трахать меня до утра!

- Сегодня навряд ли! - усмехнулся он с таким выражением, словно хрен грыз или горчичник лизал. - Это я про третий пункт нашей программы. Может быть завтра... Но должен отметить, у Ольги Федоровны хорошо поставленный удар правой. Ей бы в футбол, суке, играть, а она, стерва, в контрразведке служит.

- Так убей, - предложила Натали, - или мне прикажи. Я ее так разделаю, что и Лариса Михайловна опознать не сможет!

- А оно тебе надо? - не иронизировал, спрашивал, имея в виду существо вопроса.

- Не знаю...

До Федора Александровича Берга она так и не добралась. Он значился в ее списке четвертым, но руки не дошли. Все время что-то мешало...

- Ладно! - сказал Генрих, словно понял, о чем она думает. - Пошли ужинать, товарищ! За едой как-то легче разговаривается, да вот и телевизор нам порекомендовали включить. Когда, говоришь, у вас в Питере новости показывают?

Новости в Петрограде показывали в восемь, а с шести тридцати до восьми транслировался концерт-попурри "Коллаж" из Дома Радио на Венецианской улице. Передача шла в прямом эфире и должна была угодить довольно разнообразным вкусам владельцев телеприемников. Поэтому фасолевый суп они с Генрихом кушали под "Патетическую" симфонию Чайковского в исполнении большого симфонического оркестра под управлением Льва Вейцмана, а отбивные по-фламандски - с картофелем и глазуньей - под популярную эстрадную музыку: джаз-банд ван Кормика, Майя Кристалинская, Иосиф Кобзон, Георг Отс... Разговаривали мало. Больше ели. Выпивали с оглядкой - вечер, на самом деле, только начинался. Слушали музыку, поглядывали на маленький экран телеприемника, и большей частью молчали, думая о своем.

О чем думал Генрих, Натали не знала, но сама она с мрачным любопытством копалась в самых омерзительных подробностях своей жизни. Она вспоминала, например, как взял ее силой - на пахнущем клопами диване, на конспиративной квартире, больше смахивающей на малину - товарищ по боевке, и как несколько позже, во время экса в Саратове, она всадила ему пулю в живот, оставив умирать на дальних путях товарной станции. Если верить газетам, его нашли только под утро, но уже неживого. Ему бы, дураку, попросить, тем более, поухаживать немного. Ей и не надо было много, не избалована была. Сама бы под него легла. А он, дурень крестьянский, просто взял, что захотел, - а хотел он бабу, а если даже и конкретно Натали, то не потому, что нравилась, а потому, что баронесса. Чувство классовой неполноценности удовлетворял, так сказать. Вот и здох, как собака, на пахнущих мочой и креозотом шпалах.

Вспоминала детство. Унылую череду дней, проведенную в доме тетки по материнской линии, то есть не материной сестры даже, а какой-то дальней родственницы, люто завидовавшей ее титулу и "капиталу" - деньгам, оставленным по завещанию отца, путейского инженера Виктора Петровича Цеге фон Мантейфель, на учебу дочери и ей на приданное. Отец погиб на строительстве военно-осетинской дороги, когда Натали едва исполнилось семь, а мать она не помнила вовсе, поскольку Елена Аркадиевна умерла родами. Так что росла Натали сиротой, в чужом нелюбимом доме, и покинула его при первой возможности.

И вот теперь, спустя три года, она сидела на конспиративной квартире в Сосновом бору со своим любовником, который старше ее чуть не на тридцать лет, ела шоколадный торт, пила крепкий цейлонский чай, слушала модную в этом сезоне французскую певицу Эдиту Пьеху, певшую низким чуть глуховатым голосом о вечной любви, и думала о том, что, хорошо бы и ей быть такой же вот красавицей. И не для того даже, чтобы найти любовника получше или помоложе, а именно для Генриха, чтобы ему было за что ее любить.

Выходило, что странный случай с не доведенным до конца покушением дал ей то, чего она и не чаяла уже узнать. Нечто большее, чем простое половое влечение. Нечто такое, что она не могла и не хотела пока назвать по имени, тем более, произнести это слово вслух.

***

... на пресс-конференции, организованной в Центральном Императорском Архиве в Новогрудке, заявил...

"Ну, вот и началось..."

На экране "говорящая голова". На такой случай мужская, но не в половых признаках суть. Могла бы и женщина рассказать. Новость от этого только выиграла бы.

... как отмечается в кратком заявлении... подлинность документа... ставит точку в многолетнем споре... позволяет требовать повторного рассмотрения дела в суде Высшей инстанции...

- О чем это они? - спросила Наталья, почувствовавшая, по-видимому, его напряжение, но пропустившая, задумавшись, главное.

- О чем? - переспросил Генрих. - Да, тут, пожалуй, в двух словах и не расскажешь. Ты хоть слышала о деле княгини Збаражской?

- Князья Збаражские, кажется Гедиминовичи?

- Нет, - Генрих встал и пошел к буфету за коньяком. Время пришло, что называется. - Но они родичи Заславским и Бельским, которые как раз Гедиминовичи. Дело однако не в происхождении, Збаражские старый литовско-русский род и по всякому знатностью мало кому уступают. Выпьешь?

- Раз предлагаешь, стоит, наверное...

- Не без этого! - Генрих подхватил бутылку и два бокала, вернулся к столу.

- Дело давнее, но есть, знаешь ли, такого рода дела... - он открыл бутылку, разлил коньяк.

- Познакомьтесь, мальчики! - старик - гофмейстер двора в расшитом золотом вицмундире и в шляпе треуголке улыбается беззубым ртом. - Ну же, господа! Приблизьтесь, протяните друг другу руки...

Генрих чувствует, как озноб проходит по спине, слева, там, куда нельзя смотреть, сидит в кресле сам государь-император. Батюшка сказал... Но мысли путаются, и он никак не может сосредоточиться и вспомнить, что именно сказал батюшка. Как велел двигаться и говорить, о чем, с кем...

- Иван! - этот незнакомый мальчик чуть ли не вдвое крупнее Генриха. Огромный, высокий, с длинными русыми волосами и голубыми глазами. Настоящий русский богатырь с картины Васнецова...

- Иван! - богатырь протягивает руку. Генрих видит белую большую ладонь, стоит, словно окаменев, смотрит, молчит, ничего не делает.

- Генрих! - мягко окликает его откуда-то сзади матушка. - Ну, что же вы, право?

- Генрих! - он все-таки поднимает и протягивает руку. Ему кажется, что все видят, как она дрожит.

- Будем друзьями, Генрих! - улыбается великан, больно сжимая его пальцы своими. Не специально, как он узнает позже, а потому, что не всегда чувствует границу своей силы.

- Будем друзьями! - повторяет за ним Генрих.

"Будем друзьями... Будем ли?"

- Генрих! - напомнила о себе Натали, деликатно, но не без вызова.

- Извини! - он протянул ей бокал и сел напротив. - <a name="OLE_LINK94">У императора Константина Павловича детей не было. Оттого наследовал ему младший брат - Дмитрий, - звучало не слишком увлекательно, но такова жизнь. Правда - скучная вещь.

- Генрих, я училась в гимназии, мы всех их...

- Помолчи, пожалуйста! - Вопрос престолонаследия непростой. В двух словах не объяснишь, но и без него никак.

- Хорошо, говори! - не обиделась, но отстранилась.

- У Дмитрия Ивановича с потомством тоже не заладилось. И трон после его смерти перешел уже к двоюродному брату, то есть, к Петру Константиновичу, нынешнему нашему монарху.

- Нашему?

- Извини! - усмехнулся Генрих. - Оговорился, но могла и промолчать.

- Молчу.

- А теперь, собственно, о деле княгини Збаражской, - Генрих прервался на несколько секунд, чтобы закурить и выпить коньяк. Затянулся с жадностью, выпил залпом, как парное молоко в далеком детстве. - Князь Збаражский умер в 1908 году, оставив по себе молодую, красивую, но бездетную вдову. И вот представь, в 1910 году княгиня рожает мальчика. Вообще-то, скандал, но княгине благоволит кое-кто из придворных, да и сам государь-император оказывает ей недвусмысленные знаки внимания.

- До или после родов? - подалась вперед Наталья.

- В этом-то все и дело! - кивнул Генрих. - Одни говорили, что знакомство их состоялось за год-два до родов, другие - что император и заметил-то Софью только из-за разразившегося скандала. Сам Константин Павлович никогда ничего на эту тему не говорил, во всяком случае, при свидетелях. Но к Ивану, так назвали мальчика, относился тепло. Опекал, интересовался. Устроил в Пажеский корпус, позволил взять отчество покойного князя, а Збаражский, к слову, тоже звался Константином.

- Красивая интрига, - признала Наталья и потянула к себе коробку папирос.

- В двадцать третьем, сразу после похорон императора, княгиня обратилась в суд с требованием признать Ивана законным наследником. На процессе она утверждала, что они венчаны с покойным императором по православному обряду в некой сельской церкви. Проблема, однако, состояла в том, что у княгини не было никакого формального документа, подтверждающего факт венчания, кроме нескольких писем от императора, содержащих некоторое число двусмысленных фраз. Трактовать их можно было и так, и эдак. Вспомнить, что это была за церковь, Софья Кирилловна не могла, а может быть, и не знала - ночь, факелы, езда в санях - свидетелей, кроме изгнанного из полка за шулерство кавалергард, предъявить не смогла, и процесс проиграла.

- А теперь, выходит, свидетельство о венчании нашлось...

- Именно! - Генрих взял бутылку и наполнил бокалы.

- Но Петр Константинович уже коронован. По закону...

- Это по закону, - кивнул Генрих. - Однако помимо закона существуют интересы и обстоятельства. Петр слабая фигура, а Иван - боевой генерал, вот и суди...

[1] Свобода, равенство, братство - лозунги Великой Французской Революции.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Презабавно интригует восстановление абсолютизма в 1965ом году. ..Недавно из вики узнал что в этогалактической Саудовской Аравии ввели Лествицу в 191ых..

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Решил положить... на либеральные ценности и посмотреть, что будет :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ага, так ГГ - ещё не главный Бастард... круто.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

ГГ вообще не бастард. Это вы, коллеги, идете проторенными путями :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Глава 8. Мазурка

Спать легли за полночь. Вместе, то есть, в одну постель, но и только. Генрих был никакой, да и сама она - не в лучшей форме. За разговорами и заметить не успела, как напилась. А алкоголь - коварный соблазнитель: вот, вроде бы, только что и веселье в сердце, и хмель в крови, и томление известного сорта пониже живота, а через минут, глядишь, куда все это делось? Нет, как не бывало. Ноги, руки, словно, свинцом налились, глаза сами закрываются, и в голове туман.

Положила голову на подушку, услышала ровное дыхание Генриха, и все. Проснулась от грохота. Показалось сдуру, что это жандармы ломятся в дверь. Вскочила, как была - а была, оказывается, голая, в чем мать родила - выхватила из-под подушки Стечкин и даже предохранитель успела снять, выискивая затуманенными спросонья глазами первую цель. Но тут уже и Генрих проснулся, успокоил, объяснил очевидное - ветром сорвало ставню и бьет ею теперь о стену.

Вернулась в постель, натянула на себя одеяло, прислушиваясь к свисту ветра и шуму прибоя, и поняла, что Генрих прав - не так уж и громко стучит эта проклятая ставня.

"Примерещилось!"

Усмехнулась мысленно, представляя, какой устроила переполох, повернулась набок, устраиваясь удобнее. Положила голову на согнутую в локте руку, подтянула ноги, сворачиваясь калачиком, и почувствовала вдруг руку Генриха, легшую на бедро. Высоко, почти у талии. Теплая ладонь, сильные пальцы. Осторожное, но решительное движение. Вниз по бедру и назад, вверх по заду. Она вздрогнула. Забилось сильнее сердце. Перебило дыхание. А ладонь Генриха, между тем, оказалась между ее бедер, двинулась выше, пальцы коснулись клитора, вырвав стон. Пока тихий, сквозь зубы, едва слышный. Скорее огласовка дыхания, чем голос. Но в следующее мгновение он нажал сильнее, играя ее страстью, как играют некоторые стрелки со смертью, лаская подушечкой пальца взведенный курок. Балансируют на грани. Чет - нечет, жизнь или смерть.

Натали знала, помнила, какие сильные и властные у Генриха руки, но и в этот раз успела удивиться, когда он с невероятной силой и ловкостью бросил ее под себя. Подмял - она застонала и заметалась, приподнимаясь на локтях - вздернул бедра вверх, одновременно раздвигая ноги своими коленями, и вошел рывком. Резко, одним сильным слитным движением, причиняющим боль, дарующую невероятное наслаждение...

***

Посылку от профессора доставили около девяти. Генрих успел принять душ и побриться, оделся, словно, собирался выйти в город, но никуда, разумеется, не пошел, поскольку находился на нелегальном положении. Посмотрел на спящую женщину, поправил сбившееся на сторону одеяло, и ушел завтракать. Прислуживал за столом прибывший в Петроград только вчера вечером ординарец Генриха Франц. Он же и готовил.

- Я привез настоящую английскую овсянку, командир! - улыбнулся Франц, подавая кашу. - Овсянка, яйца, тосты и джем - настоящий английский завтрак! Вологодское масло, правда, оказалось лучше, чем делают в Йоркшире, да и джем здесь называют вареньем... Впрочем, он вкусный. Я пробовал...

- Франци, - остановил его Генрих, затыкая за воротник угол салфетки, - будь добр, перестань молоть чушь. С каких пор ты стал поборником английской кухни? Ты же корсиканец, разве нет? Будь проще! Яичница с жареным беконом или пара баварских сосисок с пюре и кислой капустой подойдут мне на завтрак куда больше овсянки. Впрочем, мы в России... Купи себе какую-нибудь поваренную книгу, что ли! Или вот Фридриха спроси. Он родом из этих мест как раз. Наверняка знает, что тут едят по утрам!

Франц выслушал "нотацию" молча, чуть поджав губы. Вздохнул нарочито печально, наполнил из серебряного кофейника фарфоровую чашку, поправил молочник и сахарницу, располагая их на равном удалении от линии симметрии, положил справа от Генриха несколько аккуратно сложенных газет, включил телевизор и вышел из комнаты, так и не проронив ни слова.

"Характер!"

Паршивый корсиканский характер, испоганенный жарой, нуждой и диким коктейлем кровей. Католик, похожий на араба, провинциал, но при этом земляк Наполеона... Вообще-то, из парня должен был получиться бандит или кабатчик, но вышел наемник, задержавшийся на должности ординарца полковника Хорна. Не то, чтобы денщик, но и не вполне адъютант. Всего понемногу. Не по уставу, конечно, но и армия у Генриха, если подумать, иррегулярная. Какие уж там уставы!

А овсянка... Что ж, еда, как еда. Овсянку, к слову, подавали на завтрак и у них дома. Не каждый день, но часто. Как минимум, раз в неделю.

Генрих ел и просматривал газеты, вполуха прислушиваясь к бормотанию "говорящих голов". Все, кто мог, были заняты комментариями вечерней новости. Пороли чушь, как и положено, несли вздор, пересказывали старые сплетни и озвучивали совершенно бредовые фантазии. Но между тем и этим, иногда можно было уловить отзвуки настоящего сражения, развернувшегося где-то там, за спинами витийствующих ничтожеств. Зарницы и всполохи, дальний гром, лязг оружейной стали...

"Что значит достаточное финансирование и разумное руководство глупостью!"

За полчаса, что Герман провел за столом, гражданам Российской Империи просто, ясно, в доступной форме объяснили три очень важных вещи. Даже не читая газет, из одних только телевизионных новостей и комментариев, можно было понять, что Иван Константинович Лосев-Збаражский непременно является сыном императора Константина Павловича. Притом не бастардом, а законным наследником. Об этом, де, все знали, да и сам император никогда не скрывал, но плохие люди помешали царевичу взойти на престол. На самом деле, это уже не одно, а два утверждения. Однако мысль про плохих людей, своекорыстных, злых обманщиков проходила красной нитью и через два других послания.

Положение в стране ужасающее, отмечали "говорящие головы". Инфляция, падение производства, анархия и плохие виды на урожай. России угрожает суровая зима, смута, гражданская война и иностранное нашествие. Это бесспорный факт, но власти заняты всем, чем угодно, только не наведением порядка. И за примерами далеко ходить не надо. Вчера в Петрограде неизвестные злоумышленники - возможно, социалисты или анархисты - совершили нападение на товарища министра Внутренних Дел Карварского. Жандармерия попытку удержания заложников сорвала, но, к сожалению, господин Карварский погиб в перестрелке. Панихида состоится... будет похоронен... соболезнования родным и близким...

"Что ж, - отметил Генрих, - весьма разумный ход".

И, наконец, третье. Петр Константинович - человек, конечно, добрый, и роду хорошего, но слаб и некомпетентен. Передал власть плутократам, политиканам и мздоимцам. А Иван Константинович, напротив, истинный потомок Рюрика и Гедемина. Сильный, умный, решительный. Великолепно образован, боевой генерал, да вот еще и на виолончели недурственно играет...

"Браво, брависсимо! - Генрих допил кофе и закурил. - Просто великолепно!"

Теперь следовало ожидать появление компромата. Император ведь, и в самом деле, пьет беспробудно, и по женской части весьма несдержан и неразборчив. Найдутся изнасилованные девицы и плачущие матроны с бастардами на руках, всплывут финансовые и политические махинации деятелей из ближайшего окружения, начнется тотальный прессинг справа и слева на коалицию и правительство Лаговского, и все это будет происходить в условиях политического недоразумения, когда страна полагает, что все еще живет при абсолютной монархии, а политики думают, что монархия у них уже лет десять как конституционная, вот только конституцию принять не успели...

***

На этот раз она проснулась сама. Выспалась. Отдохнула. И открыла глаза с улыбкой на губах, чего не случалось с ней едва ли не с дней детства. Раннего детства, если уж на то пошло.

За окнами было серо, пасмурно. По стеклам медленно скользили капли дождя, но ветер утих, и, хотя море бушевало по-прежнему, сосновый бор, окружавший дом с трех сторон, молчал. Натали потянулась, села на постели, прислушалась к себе. Ей было хорошо. Вот в чем штука. И не только физически, что не странно, учитывая бурный предрассветный секс, но и на душе. На душе было покойно и даже, как будто, весело. Еще не солнечно, если быть точным в определениях, но, словно бы, в предчувствии счастья, а такого у Натали не случалось прежде никогда.

"Унылая немецкая фройлайн... немочь бледная... Глиста чухонская..." - без гнева и раздражения, а с неожиданно возникшим чувством превосходства вспомнила она.

Бледной немочью ее дразнили подружки в гимназии. Еще называли глистой и миногой, грубо намекая на рост, цвет кожи и сложение. Иногда, что, вообще-то, странно для гимназии Вагнера, припоминали происхождение, то отсылая Натали в Чухонь, то в Пруссию. Между тем, она была чистокровной шведкой, ну или почти шведкой. В Российскую империю ее предки перебрались сравнительно недавно, в эпоху русско-французских войн, но вот в Швецию барон Карл Магнус Цеге фон Мантейфель действительно переселился из Германии. Вернее, из Баварского королевства, все еще бывшего в то время - в начале пятнадцатого века - герцогством. Баварские традиции, судя по немногим оставшимся ей на память вещам, фотографиям и собранным по крупицам свидетельствам очевидцев, сохранялись в семье Натали, как минимум, до времен ее отца с матерью. Много позже, когда ею уже не помыкали дома, не унижали в гимназии, и не напоминали - как бы ненароком, но всегда и всюду с вполне очевидным выражением глаз, - что она "бедная сиротка", Натали специально занялась изучением баварского диалекта общенемецкого языка, культурой и обычаями этой далекой солнечной земли, и даже научилась готовить некоторые блюда из невероятно богатой и разнообразной баварской кухни, в чем-то очень немецкой, а в чем-то не уступающей итальянской и французской. Впрочем, и по-шведски она говорила без акцента, но это уже совсем другая история. По-шведски говорили в доме, где она выросла.

Отмахнувшись от этих воспоминаний - неуместных в нынешних обстоятельствах, да и не актуальных уже, если честно, - Натали встала с кровати и принялась за утренний туалет. Глоток коньяка, горячий душ и еще один глоток Бисквита, первая утренняя папироса, запах, вкус... Натали вышла из ванной комнаты, завернутая в мохнатое полотенце, обмотав голову наподобие тюрбана другим, меньшим полотенцем, и остановилась посередине спальни.

"Вот черт! А во что же я оденусь?!" - но испуг оказался совершенно излишним. Кто-то позаботился забрать ее вещи из квартиры на Васильевском острове и доставить сюда.

"Превосходная логистика! - отметила Натали, одеваясь. - Просто безупречная".

Между чулками и бюстгальтером она отпила еще немного коньяка, и еще чуть-чуть - между жакетом и полусапожками. Так что в гостиную она вышла, имея сносное, то есть, почти хорошее настроение и желание съесть все, что найдется в доме.

- Доброе утро, фройлайн! - поздоровался с ней по-немецки стройный молодой человек с лицом кинолюбовника. Парня этого Натали в окружении Генриха еще не видела, но подозревала, что не знакома с абсолютным большинством его людей. - Завтрак?

- Вы?...

- На данный момент слуга за все! - улыбнулся мужчина. - Меня зовут Франц и я вестовой господина полковника. Итак? Вы голодны? Плотный завтрак с мясными блюдами, лёгкий? Кофе, чай? Увы, мадемуазель, но я все еще не знаком с вашими предпочтениями.

- Все, что вы сможете предложить и еще немного! - улыбнулась Натали.

- Овсянку? - осторожно предположил Франц.

- Великолепно!

- Яйца всмятку?

- Три, но лучше вкрутую.

- Тосты?...

- Белые... - мечтательно произнесла Натали.

- Варенье...

- Разумеется! А какое кстати?

- Из таких вот круглых ягод, - неуверенно показал Франц. - Они похожи на маленькие арбузы.

- Это крыжовник. Как кстати! Я очень люблю крыжовниковое варенье! А масло у вас есть?

- Обижаете, фройлайн! И масло, и сыр, и молоко.

- Тогда, тащите все, если вам не трудно, и большую чашку чая, пожалуйста! А где, к слову, полковник?

- Он в кабинете, разбирает почту. Завтрак я подам в столовую через четверть часа.

- Спасибо! А... Я могу пройти к полковнику?

- Разумеется, мадемуазель! Отчего же не пройти? Господин полковник никаких распоряжений по этому поводу не оставил.

- Тогда, я зайду? - она вдруг почувствовала неуверенность.

- Все, что будет угодно, мадемуазель!

"Ну, и черт с ним!" - она подошла к двери в кабинет и, помедлив самую малость, взялась за бронзовую ручку.

- Доброе утро! - сказала она, входя.

- Полагаешь, доброе? - Генрих сидел за письменным столом и читал какие-то бумаги, подозрительно напоминающие страницы уголовного дела. Слева и справа от него располагались на столе стопки старых картонных папок, на полу около стола стояли открытые картонные коробки с архивными знаками и надписями на стенках.

- Впрочем, извини! - повернулся он к ней. - Доброе утро! Выспалась? Позавтракала?

- Что это? - кивнула она на коробки и папки.

- Куча дерьма, - самым серьезным тоном ответил Генрих. - Читаю, и скулы сводит от омерзения, и все время хочется вымыть руки.

- А если не читать?

- Нельзя! - покачал головой. - Должен прочесть. Обязан знать. Особенно теперь, в нынешних наших обстоятельствах.

- Наших?

- Все еще собираешься удрать?

- Не знаю...

- Значит все-таки "наших".

- Возможно... Это твое дело?

- Мое, - достал папиросу, закурил. - Ты не представляешь, Тата, сколько лет я хотел его увидеть! Перилистнуть эти страницы, прочесть то, что там написано! И вот, представь, получаю в подарок. Жест доброй воли, так сказать, или рука, протянутая навстречу. Как думаешь, пожать мне ее, или пусть на хер идет?

- Ты принял подарок.

- Да, пожалуй, - кивнул он, выпуская дым. – Погорячился. Это со мной случается иногда, но не есть гуд. Ладно, давай так. Что и как теперь произойдет, я не знаю. По моим предположениям, ничего плохого случиться не должно. Однако, возможно, придется снова сниматься с места. Так что, ты иди, отдыхай пока, а я должен все это дерьмо разгрести... Лады?

- Лады! - почти с облегчением ответила Натали и пошла завтракать. На самом деле, день начинался совсем неплохо. Возможно даже, хорошо.

***

"Да, не стоило мне, наверное, это читать", - Генрих устал, ломило виски, и в глаза, словно, песка насыпали. Сидел за столом уже восьмой час кряду, листал пожелтевшие от времени страницы, читал выцветшие строки. Машинопись под третью копирку, записи карандашом и чернилами. Кое-кто писал разборчиво, даже каллиграфически. Другие - отвратительно. Глаза сломаешь разбирать их каракули. Но взялся за гуж...

"Стоило, не стоило! Какая теперь разница! Прочел уже!"

Он встал из-за стола, потянулся, пошевелил затекшими плечами.

"Но каковы мерзавцы?! Господи прости, и эти люди..."

Взглянул на стакан, перевел взгляд на бутылку.

"Пол-литра, и не в одном глазу!"

Но тут как раз все просто. Гнев и ненависть пережигают алкоголь со страшной силой. Чтобы напиться в таком состоянии, надо выпить куда больше, чем пол-литра коньяка. А он ведь худо-бедно перекусывал в течение дня, пил сколько-то раз кофе, и чай, кажется, пил тоже. Всех этих подробностей он не помнил, но кроме кофейных чашек на столе скопилось и несколько пустых стаканов в подстаканниках.

"И что теперь со всем этим делать?"

Ответов оказалось больше двух, а значит, вопрос попросту не имел ответа. В жизни ведь всяко бывает. Бывает и так.

"Ладно, ладно... Делай, что должно... И все прочее в том же духе!" - Генрих прошел к окну, взял с подоконника портфель черной кожи и перенес его на стол. Портфель был тяжелый и не мудрено - под матовой потертой кожей скрывалась сталь переносного сейфа. Цифровой замок, несгораемый продолговатый ящик, чем-то похожий на банковскую ячейку. Генрих, не торопясь, переложил в портфель те документы, которые полагал необходимым сохранить - офицерские патенты, диплом Академии, наградные листы, несколько писем личного характера, - добавил ордена, погоны и нагрудные знаки, и закрыл крышку. Щелкнул замок.

"Ну, вот, собственно, и все!" - оставив портфель на столе, он взял первую стопку папок и отнес к разожженному камину.

- Как не было! - Бумаги полетели в огонь, а он пошел обратно, за второй партией.

***

Генрих вышел из кабинета ближе к вечеру. Посмотрел хмуро на включенный телевизор, вздохнул, словно бы в ответ на какую-то не высказанную вслух мысль.

- Что говорят?

- Говорят, князь Збаражский один раз уже пробовал захватить власть.

- Серьезно? - поднял бровь Генрих, но даже не попытался сделать так, чтобы "удивление" это выглядело искренним. - Кто говорит?

- Секретарь премьер-министра Никифоров.

- Да? - Генрих налил себе полный стакан коньяка, отпил чуть-чуть, повернулся к Натали. - Что же он говорит?

Натали встала из кресла, она сидела там ужа часа полтора или два, чувствуя, как исчезает в никуда ее прошлое, но не зная, что готовит переменчивое будущее. Качнулась на каблуках, как если бы не была уверена в том, что делает, однако, на самом деле, все уже решилось, и колебаться было поздно, да и не к чему. Подошла к Генриху вплотную, мимолетно пожалев, что вымахала такой дылдой. Так хотелось прижаться к его груди, но не судьба.

- Он сказал, это случилось в 1939 году.

- Ивану было двадцать девять лет, - тихо сказал Генрих, не поднимая глаз от стакана с коньяком, - и его только что произвели в генералы.

- Генерал-майор в двадцать девять лет... - Натали хотелось, чтобы он поднял взгляд, посмотрел ей в глаза.

- Бой у Джунгарских ворот, - Генрих выпил еще немного. - Иван повел полк в штыковую атаку. Китайцы дрогнули и побежали.

- А где был ты? - ей очень хотелось, чтобы он обнял ее, поцеловал, но, похоже, момент для своих желаний она выбрала неподходящий.

- В десяти километрах к югу, у озера Эби-Нур... Иван, собственно, прорывался ко мне, и, когда китайцы побежали... В общем, он успел вовремя. Князь ответил на обвинения? Сделал заявление для прессы? Он вообще говорит что-нибудь или на виолончели пиликает? - в голосе звучало раздражение, но не злоба. Возможно, отзвук недавнего гнева, но ненависти Натали в нем не услышала.

- Обещает сделать заявление в одиннадцать часов вечера, - сказала она, пытаясь понять, о чем, собственно, они говорят. - Князь созывает пресс-конференцию в здании Северо-Западного вокзала.

- На вокзале, значит...

И в этот момент в дверь постучали.

Натали взглянула на отошедшего от нее Генриха, но тот только пожал плечами. Был не в настроении, по всей видимости.

- Войдите! - разрешила она.

- Добрый вечер, командир! - Людвиг выглядел так, словно только что из парикмахерской. И, заодно, из магазина. Одет безукоризненно, бодр и подтянут, чисто выбрит и тщательно причесан. - Добрый вечер, Наталья Викторовна!

- Добрый вечер, Людвиг! - улыбнулась она, вспомнив давешний разговор в ванной. - После того, что между нами было, вы можете обращаться ко мне по имени.

- А что было то? - ухмыльнулся Людвиг. - Пардон, мадемуазель! Груб, не отесан! - милая улыбка. - Командир, мне тут передали с оказией... Иван Константинович предполагает отбыть сегодня ночью в Новогрудок. Приглашает присоединиться.

- Хочет, чтобы я появился на пресс-конференции?

- Полагает это желательным.

- Нам тут сколько ехать?

- Час, никак не меньше.

- А на чем он, к слову, ехать собрался? Купил билеты на "Норд-Экспресс"?

- Граф Витгенштейн предоставил в распоряжение князя свой личный поезд.

- Это который из Витгенштейнов?

- Из тех, что Радзивилы.

- Значит, поляки уже за него?

- Не все.

- А все ему и не нужны... - Натали никак не могла понять, что происходит с Генрихом. Таким она его еще не видела, и не знала, как с ним теперь себя вести. - Ладно, готовь машины и людей, - он взглянул на каминные часы и кивнул, как бы соглашаясь с принятым решением. - Через два часа выезжаем.

- Так точно, командир! Через два часа.

Дверь закрылась, и они остались вдвоем.

- Извини, - сказал после затянувшейся паузы Генрих. - Ты не причем. Это я просто... Впрочем, неважно. Иди, переоденься. Одень все самое лучшее! Сегодня вечером ты должна выглядеть ослепительно!

- Это навряд ли, - Натали не любила, когда люди путают свои фантазии с реальностью. Он мог видеть ее такой, какой хотел, но чужие глаза не обманешь.

- Дура! - прозвучало резко, будто пощечину влепил. - Выпей вот! - подошел, сунул в руку свой стакан. - Пей!

- Что?

- Пей, говорю!

- Я... - она буквально обомлела от этой солдафонской выходки. Таким Генриха она еще не видела.

- Ты молодая, красивая женщина! - голос Генриха звучал жестко, жестоко, но это уже был не "сапог", а боевой офицер. - Повтори!

- Я...

- Громче!

- Генрих! Я...

- Повторяй! - приказал он. Таким голосом, с этой интонацией поднимают, верно, солдат в штыки.

- Я молодая, красивая женщина...

- Наташа, - вздохнул он с сожалением, - ты же убийца, террористка! Хладнокровная и жестокая, как подколодная змея! Ты же кучу народа положила. Сама под пулями была... Напугай меня, ну!

- Я молодая, красивая женщина.

- Не верю! - он снова говорил этим своим ужасным голосом. - Ты знаешь, кто такие были бароны фон Цеге? Я тут заглянул в одну книжку...

"В книжку? - вскинулась мысленно Натали. - Так вы, сударь, еще и книжки читаете? И где только время на всякую ерунду находите?"

- Там пишут ужасные вещи про твоих предков, шер ами, - голос, словно бы смягчился, но легче не стало. - Просто ужас какой-то! Там был такой Иоган Никлас... в шестнадцатом веке, кажется, жил в Гетеборге, так он, милая моя, за косой взгляд мог зарезать. А ты можешь?

- Могу! - что-то поднялось в груди, что-то горькое. - Ты просто не знаешь, я...

...Милая, Кити! Бедная, бедная, Кити! У тебя теперь тоже нету папы!

- А как же я узнаю, - перебил он ее, - если ведешь себя, как последняя тля! Можешь убить? Я хочу это услышать, ну!

- Еще раз поднимешь на меня голос, убью! - сказала она, чувствуя, как гнев леденит кровь. Ее гнев всегда был холодный, как полярная стужа. Она не кипела, она застывала.

- Возможно, - кивнул он и замолчал, глядя на нее с выражением ожидания.

"Я просто... "

...Пауза затягивалась. Проклятый Кейн стоял, как вкопанный и ощупывал грудь. Под затянутой в перчаточную кожу рукой ткань пальто быстро намокала, и темное пятно растекалось книзу...

"Я не выстрелила. Отчего? А он..."

- И как вы это видите?

- Я вижу рядом с собой элегантную молодую женщину с мрачным выражением лица, опасным взглядом и повадками наемного убийцы...

"Этого ты ждешь? Этого?"

- О, да, милая! Вы одеты с большим вкусом, но я не о тряпках. Я о мужчине!

Натали непроизвольно обернулась на отставшего на несколько шагов Генриха и их взгляды встретились.

"Черт!" - она отвернулась, но только за тем, чтобы увидеть в зеркале свое отражение.

Образ получился ровно таким, какой пригрезился накануне, когда Генрих рассуждал под водочку о красивых и опасных женщинах...

"Я такая? А он? Каков он?"

- Смотрю я, Тата, ничего в этом мире не меняется. И в подполье, как в подполье: на одного порядочного человека - трое выблядков.

- Ты прав, - согласилась она, принимая его видение. - Я молода и красива, и я... Да, Генрих, я ослепительна!

- Ну, вот! - трудно сказать, что он имел в виду, говоря эти слова. Но он их сказал, а она услышала. - Так-то лучше! И ведь это мы еще не обсудили знатность твоего рода.

- Не надо, - холодно усмехнулась она, - это я и сама знаю.

"Так отчего же пошла в анархистки? Не от ума, наверное, как князь Кропоткин, но все равно пошла, ушла... И вот что вышло..."

- Ну, вот такой ты сегодня и будешь! - одобрительно кивнул Генрих, рассматривавший ее сузившимися от интереса глазами. - Выпей, и иди одеваться!

- Мы едем в Новогрудок? - спросила она, выпив коньяк залпом, как пила в детстве парное молоко.

- Непременно!

- А пистолет брать? - глупый вопрос, и, задав его, Натали тут же пожалела, что выставляет себя полной дурой. И даже не дурой, а дурочкой...

<a name="OLE_LINK84">"Ну, какой пистолет, прости господи!"

Однако Генрих ее снова удивил.

- Обязательно возьми, - сказал он, кивая в такт своим мыслям, - и не один, а два. Ты же помнишь анекдот Бекмуратова? Вот это им и покажи! Сможешь?

- Смогу! - уверенность пришла само собой, разом вытеснив сомнения, искушавшие Натали всего мгновение назад.

- Смогу! - твердо повторила она и, поставив стакан на полку камина, пошла одеваться к вечеру, сразу же забыв - как отрезало! - о странной сцене, произошедшей только что между нею и Генрихом, и начав лихорадочно перебирать в уме предметы своего небогатого гардероба, пытаясь слепить из них нетривиальный образ баронессы Цеге фон Мантейфель - любовницы господина Люцифера.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

при-ход В смысле - продолжение...

Овсянка, сэр, это ужасно, согласен с ГГ.

"Норд-экспресс" - такой Карл-Густав-Юнг - Набоковский, что на эти берега - совершенно точно,- надо брать 2 пистолета.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

MGouchkov, на болоте молчит рыбка Баскервилей. В смысле, это не набоковский, а радзивилловский не норд и не экспресс. Но пистолеты брать надо, тут не поспоришь.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

favorоv, из текста

- Нам тут сколько ехать?

- Час, никак не меньше.

- А на чем он, к слову, ехать собрался? Купил билеты на "Норд-Экспресс"?

- Граф Витгенштейн предоставил в распоряжение князя свой личный поезд.

В галактике текста, от "дома в сосновом бору" до Новогрудка расположенного альтернативно ходит таки "Норд-Экспресс".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

MGouchkov, ходит, ходит. И называется, очевидно, в честь кондитерской 'Норд' на Невском.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Господа, а на карту посмотреть? если в РИ поезд шел через Кенигсберг, Даугавпилс в Петербург, то в этой реальности из Берлина в Новогрудок (через Варшаву) и только затем в Петеербург (Париж - Негорелое :)). В чем проблема?

Кафе Норд в Петрограде существует, но там оно варьете :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Норд-Экспресс, он и в РИ немного безумен. Париж - Питер - это скорее уж Ост-Экспресс, Скорее всего, название взялось из его пары Лиссабон-Париж который почему-то Сюд-Экспресс. Они бы ещё их Трамонтано-Экспресс и Остро-Экспресс эти поезда назвали, для пущей загадочности.

В реальности наследника-виолончелиста немного странно, что межстоличный европейский поезд приходит в Питер. Это как если бы в РИ он приходил бы в Вологду... ну или хотя бы в Москву.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Max_Maх писал

в этой реальности из Берлина в Новогрудок (через Варшаву) и только затем в Петеербург

..Это я вполне так и понял. Из слов "..час езды.." в тексте решил что "..дом в сосновом бору.." - в радиусе 100км от та-галактичного Новогрудка, но по этой жд линии..

(Париж - Негорелое :))

А вот Негорелое здесь сильно альтернативно при чём - либо может быть. В РеИ Негорелое чуть западнее Минска это "чек-поинт" между войнами на жд Варшава - Минск - Москва. РеИ "чек-пойнт" (правильно - "железнодорожный погранпереход")- "Норда" - Вержболово (относительно него РеИ Россия обернулась за XXый век), а на линии на Варшаву через Белосток, "чек-пойнт"- Кузница-Белостокская (в РеИ после ВМВ, меж войнами няп - полезу на "Паровоз"-уточню,- Остров - псковский).

Коллега Max_Max я немного - действительно немного,- на уровне ликбеза разумно дискутировать с Паровозом-Зиновьевым все же "котируюсь" как историк жд

favorov писал

Норд-Экспресс, он и в РИ немного безумен.

Он есть та ось - трость через которую Россию и перевернуло с упором в Вержболово

Это как если бы в РИ он приходил бы в Вологду... ну или хотя бы в Москву.

Я в литво-русской АИ продумывал Лахденпохью как столицу независимого государства Карелия (там не было Джугашвили и непонятно что с Маннергеймом, поэтому нет никакой Финляндии), куда "международному обществу спальных вагонов" ездить через место, в котором в этой галактике - Питер.

"Норд" - зеркальное кафе на вокзале Ниеншанца

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Норд-Экспресс, он и в РИ немного безумен. Париж - Питер - это скорее уж Ост-Экспресс, Скорее всего, название взялось из его пары Лиссабон-Париж который почему-то Сюд-Экспресс. Они бы ещё их Трамонтано-Экспресс и Остро-Экспресс эти поезда назвали, для пущей загадочности.

В реальности наследника-виолончелиста немного странно, что межстоличный европейский поезд приходит в Питер. Это как если бы в РИ он приходил бы в Вологду... ну или хотя бы в Москву.

Новогрудок - столица, но Петроград - крупнейший город империи. Так случилось :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

"Норд" - зеркальное кафе на вокзале Ниеншанца
- да, я помню. Восточная стена - зеркальная, а западная - балкон с видом на пути и излучину. Кофе-меланж там неплох, только не стоит его называть кофе по-венски.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ну, вы правы, коллега: час езды до северо-западного вокзала. В нашей реальности, сомнительно, но мне так захотелось :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Тени Империй

..Полез по совершенно другому поводу искать в i-нет рассказ о том как под какое-то молодёжное сборище в северной Польше Дойче Бан выкатил во Франкфурт-на-Одере совсем старые 2ух этажные вагоны на линию на Кенигсберг, а нашёл (похоже от того же автора), рассказ что же такое "Джунгарские ворота"

http://varandej.live...398.html#cutid1

Изменено пользователем MGouchkov

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас