Литературный Конкурс Хеллоуин 2013


168 сообщений в этой теме

Опубликовано: (изменено)

ХЕЛЛОУИН 2013

УЧАСТНИК №1

Ночь страха

«…Болезненная склонность к самоограничению и жестокая борьба за выживание среди окружавшей их дикой природы развили в них самые мрачные и загадочные черты характера, ведущие свое происхождение из доисторических глубин холодной северной родины их предков. Практичные по натуре и строгие по воззрениям, они не умели красиво грешить, а когда грешили – ибо человеку свойственно ошибаться – то более всего на свете заботились о том, чтобы тайное не сделалось явным, и потому постепенно теряли всякое чувство меры в том, что им приходилось скрывать».

(Говард Филлипс Лавкрафт «Картинка в старой книге»)

Это был не сам удачный день для Ульриха из Нойехайма. Преследуемый им с самого утра большой олень, упорно не давался в руки старому охотнику. Несколько раз он подобрался к добыче на расстояние выстрела, но в последний миг осторожный зверь растворялся среди желтеющей листвы. Проклиная все на свете, охотник уже не раз собирался плюнуть на все, вернувшись домой с пустыми руками, но мелькающий среди деревьев силуэт с большими ветвистыми рогам, вновь пробуждал в Ульрихе надежду. Обуянный охотничьим азартом, старик уже не замечал, как тени деревьев становились все длиннее, а на темнеющем небе одна за другой загораются звезды. И лишь когда взошедшая Луна посеребрила поросшие лесом холмы, Ульрих понял, что забрался слишком далеко от дома.

Проклятый олень все еще бродил где-то поблизости - Ульрих даже пару раз видел, как средь ветвей мелькнули развесистые рога, но преследование уже было невозможно. Отправляться домой было поздно и охотник решил заночевать в лесу, а утром продолжить охоту - вряд ли за ночь олень уйдет далеко. Благо Ульриху давно была известна уютная пещера в окрестных предгорьях, в которой он уже не раз прятался застигнутый непогодой. Следовало поторопиться - с гор уже спускался холодный туман, бледным привидением кравшийся меж поросшим лесом холмов. Собрав по дороге немного хвороста, Ульрих добрался до пещеры, - вымытого водами углубления меж скал - где и разжег костер. Достав из сумки на плече кусок вяленого мяса, он алчно запустил в него зубы.

Запив нехитрый ужин ключевой водой, Ульрих хотел затоптать костер и лечь спать на прогретых огнем камнях, когда что-то в пляшущих языках пламени показалось ему странным. Огонь бился и трепетал, так, словно вот-вот затухнет, чего раньше не было никогда. Ульрих подвинулся ближе, заслоняя пламя, и почувствовал, идущую в спину волну холодного воздуха. Охотник оглянулся – показалось или и впрямь со времен его последнего посещения дальняя стена как-то отодвинулась во тьму?

Взяв из огня горящую головню, охотник двинулся вглубь пещеры. Несколько потревоженных летучих мышей сорвались со стены и метнулись к большой трещине, разверзшейся в дальней стене. Ульрих нахмурился, подходя ближе - он давно был здесь, но помнил, что раньше ничего подобного не было. Он поднял импровизированный факел повыше, внимательно осматривая дышащую холодом трещину.

Что-то тускло блеснуло на камнях. Ульрих нагнулся и поднял серебряную монету с надписями по-испански - полновесное новонаваррское песо. На камнях виднелись следы свечного сала и копоть, а во влажной грязи из помета и нанесенной дождями пыли виднелся след сапога.

Голова Ульриха пошла кругом и он прислонился к стене. Здешние горы испещряли потайные тропы контрабандистов, давно облюбовавших этот пограничный край и зачастую устраивавших тайники в окрестных пещерах. За указание на подобное логово полагалось приличное вознаграждение от барона Манфреда, однако можно было поживиться и самому. Тем более, что кто бы там не устроил свое логово, сейчас, судя по всему, он отсутствовал - в противном случае уже обозначил свое присутствие.

Охотник осторожно раздул затухающее пламя и ступил внутрь. Тьма обступила его со всех сторон, сомкнувшись, словно утроба, в которой колеблющееся пламя выхватывала лишь сырые стены. Боясь заблудиться Ульрих хотел повернуть назад, когда трещина кончилась, и он оказался в большой пещере, среди сталагмитов и сталактитов, сраставшихся в исполинские колонны. Где-то внизу журчала вода, над каменными сводами слышался писк летучих мышей.

Ульрих, конечно, знал о легендарной Великанской пещере и понял, что набрел на какое-то юго-восточное ее ответвление. Наверное, подземные воды промыли трещину в скале, соединив местные земли со знаменитыми подземельями. Охотник поднял факел повыше и замер, словно сам превратившись в один из каменных столпов.

Прямо перед ним стоял огромный сталагмит, возвышавшийся над остальными будто могучий дуб среди молодой поросли. Острую, как игла вершину, венчало изуродованное человеческое тело, словно жук, нанизанный сорокопутом на колючку акации. Остекленевшие карие глаза мертво уставились на оцепеневшего от ужаса Ульриха.

Странный шелестящий звук раздался позади и тут же в ноздри ударило омерзительное зловоние. Охотник, стряхивая с себя оцепенение, развернулся, срывая с плеча двустволку, но в этот момент что-то ударило его в грудь и тело пронзила нестерпимая, мучительная боль. Ульрих открыл рот, чтобы закричать, но лишь булькающий хрип сорвался с разом побелевших губ, выплевывавших сгустки крови. Краем глаза охотник уловил мелькнувшую справа белую тень, причудливых и уродливых очертаний, жутким огнем блеснул огромный глаз с вертикальным зрачком. А потом Ульриха пронзила новая боль, еще сильнее предыдущей, и все поглотила тьма.

В безмолвном мраке призрачного леса,

Где лавр и мирт сплелись в объятье вековом,

Стоял недвижен я, и мерзкий шепот беса

Мне слышался в предчувствьи роковом.

………………………………..……………….

Лесные духи в заговоре тайном

Мне предвещают вечный хлад могил,

Сочится кровью лес, и в ропоте отчаянном

Фантомов чудятся угрозы адских сил.

(Амброз Бирс «Смерть Хэлпина Фрэйзера»)

Высокий светловолосый мужчина в неброском черном плаще стоял на скалистом утесе, озирая простирающуюся внизу небольшую долину, поросшую густым лесом. С вершин холмов медленно сползали клочья сизого тумана, с небес срывался редкий дождь. Вдали послышался заунывный волчий вой.

Было в этом месте, что-то тоскливое и неуловимо пугающее, давящее непонятной тяжестью на любого, кто оказывался здесь в это время года. Однако на узком лице путника не отражалось и тени тревоги - холодные серые глаза были подстать хмурому небу. Он хорошо знал этот край: изрезанное ущельями и оврагами лесистое плоскогорье, с множеством озер, рек и водопадов. Суеверные поселенцы по обе стороны границы населяли здешние леса и пещеры чудовищами: лесными духами охочими до людских женщин, волками-оборотнями, карликами, стерегущими сокровища на дне пешер и прочими созданиями на которые испокон веков была богата фантазия любого простонародья. Не все эти россказни были досужими байками, но Виллема ван Хайна, солдата удачи из Озерной Страны, беспокоили более земные опасности - те, которые, можно было застрелить из свисавших с его пояса двух многозарядных револьверов- гордости оружейных фабрик Фризского Содружества.

В здешних лесах водились волки, пантеры и медведи, не редкостью были и ядовитые змеи. Здесь же скрывались от правосудия разбойные шайки, контрабандисты, беглые рабы с плантаций Эускади. За ними всеми охотились отряды местных баронов, что порой вели себя по отношению к путникам не лучше разбойников. По другую сторону границы точно также поступали и солдаты наместника Горных Провинций Эускади, нередко вторгавшиеся на территорию соседа. Именно поэтому путник пристально вглядывался вдаль - нет ли дымка или иного признака выдающего близость человека? Убедившись в полной безлюдности окрестностей, фриз начал спускаться.

Косые струи дождя становились все чаще, когда Виллем вошел под полог густой чащобы. Почва была сырой, то тут, то там раздавалось журчание маленьких ручейков. Густой мох и свисавшие со склонов корни и плющи придавали долине некоторое очарование, однако оно почти терялось в безрадостном и тусклом сумраке.

Оленя Виллем увидел за поворотом небольшой звериной тропки. Туша зверя висела меж изломанных ветвей могучей лиственницы и, выглядывая из листвы, сразу бросалась в глаза. Весь превратившись в слух и поминутно оглядываясь фриз подошел к дереву, отметив, что олень подвешен на высоте не менее двух метров над землей. Отведя ветви, Виллем удивленно приподнял брови – он не раз видел людей разорванных хищниками, но никто из зверей не наносил таких ран- тело будто одновременно жевали огромные челюсти и клевала большая птица. Череп буквально расколот одним ударом, а мозг аккуратно выеден, страшная рана зияла и в животе - невидимый хищник пытался добраться до печени и сердца. Оставшуюся часть тела покрывало множество круглых ранок или укусов. И что самое странное - на теле было очень мало крови.

Ни медведь, ни пантера не могли сделать с оленем - не говоря уже о том, что им было бы непросто затащить взрослого оленя на такую высоту.

Фриз осторожно прикоснулся к истерзанной плоти, растер меж пальцев комочек запекшейся крови, поднес к носу. Зверь лежал тут не меньше суток, но кто знает, не отлеживается ли в кустах неведомый хищник после сытной трапезы? И не захочет ли он возобновить ее в скором времени?

Что за тварь могла это совершить – этого Виллем не мог взять в толк. Взгляд его случайно зацепился за влажный мох покрывавший землю под деревом. Мороз побежал по коже фриза, когда он вспомнил иные легенды местных жителей: поверх зеленого покрова явственно проступал след большого копыта.

Самое лучшее, что мог сейчас сделать Виллем – скорее добраться до ближайшего поселения. Настороженно оглядевшись последний раз, наемник двинулся прочь.

Зелёный склон лесистого холма

Взметнулся над старинным городком

В том месте, где шатаются дома

И колокол болтает языком.

Две сотни лет - молва на всех устах

О том, что на холме живет беда,

О туловище, найденном в кустах,

О мальчиках, пропавших без следа.

Стоял на склоне хутор, но и тот

Исчез, как испарился. Почтальон

Сказал об этом в Эйлсбери. Народ

Сбегался поглядеть со всех сторон.

И слышалось: "Почтарь-то, видно, врёт,

Что видел у холма глаза и рот!"

(Говард Лавкрафт «Грибы с Юггота»)

Уже темнело, когда Виллем ван Хайн вышел на окраину Нойехайма – самого южного из городов Валбержской Конфедерации. Некогда находившийся на пересечении торговых путей, ныне он стремительно приходил в запустение - после того как революция покончила с королевством Новой Наварры и на ее месте возникла Республика Эускади. По сути там мало что изменилось- даже президентом стал родственник свергнутого короля, - однако бароны Конфедерации, напуганные Имперской Революцией в Старом Свете, отказались иметь всякие дела с Эускади. Это ударило по ряду приграничных городов, в том числе и Нойехайму, стремительно превращавшемуся просто в большую деревню. Впрочем, не в положении Виллема было привередничать.

В сам город он идти не стал: граждане Фризского Содружества все еще были не в чести в здешних краях. Потомки братьев-рыцарей Ордена Святой Вальпургии Тевтонской спустя триста лет хорошо помнили, кто отнял у них Побережье. И хоть ныне у Конфедерации и Содружества были общие враги, отношение к фризам в валбержской глубинке оставляло желать лучшего. К счастью Виллем давно знал подходящее место на окраине - постоялый двор «Красный волк». Он стоял на дороге, некогда бывшей главным торговым трактом, и здесь еще не успели отвыкнуть от самых разных путников.

Чучело зверя, давшего название трактиру, скалило зубы под небольшим навесом, под которым сейчас стояло несколько лошадей - три или четыре крестьянские клячи и гнедой жеребец, судя по всему чистокровный «флоридец», потомок привезенных три века назад арабских скакунов. Виллем удивленно хмыкнул - нечасто можно было встретить подобного коня в такой глуши.

«Надо перекинутся парой слов с его хозяином», - подумал фриз, поднимаясь по ступенькам трактира и толкая тяжелую дверь.

Его глазам открылся большой зал, уставленный столами за которыми могли уместится пять, а то и шесть человек. По ним было видно, что постоялый двор знавал лучшие времена - сейчас во всем трактире находилось только шесть человек. За одним из столов сидела парочка крестьян, хлебавших из мисок наваристую мясную похлебку и запивая ее местным пивом. За соседним столом расправлялся с жарким из кролика грузный широкоплечий мужчина с одутловатым лицом и окладистой светлой бородой. Напротив него рассеяно потягивал вино худощавый священник в черной рясе. С упразднением Ордена многие бароны сменили католичество на мартинианство, но здесь, в глухих провинциях еще хранили верность Святому Престолу.

Особняком держался постоялец, восседавший за столиком в самом углу возле разожженного камина - широкоплечий здоровяк, с рыжими волосами. На нем были кожаные штаны, плотная рубаха и накинутый поверх нее плащ, явно не местной выделки, с узорчатой шерстяной тесьмой. За его столом стояла большая пивная кружка, а сам он глодал большую кость от окорока. Выглядел он совершенно не «по-местному» и Виллем понял, что нашел хозяина «флоридца».

Шестым был стоявший у стойки коренастый мужик, с огромным брюхом и мускулистыми ручищами. Лысую голову окружал венчик курчавых светлых волос, маленькие глазки заинтересованно загорелись при виде фриза.

-Виллем!- прогудел он. – Черт побери, ой, простите святой отец,- смущенно обернулся он к священнику. Тот степенно кивнул, окинув Виллема цепким взглядом.

-Я тоже рад видеть тебя, Курт,- усмехнулся фриз, усаживаясь за ближайший столик, - ну, что у тебя тут есть? Найдется кусок хорошей оленины?

-Увы,- развел руками Курт,- старый Ульрих-охотник, обещал мне оленя еще вчера, но запропастился где-то в лесу. Но есть отменный окорок.

-Давай,- кивнул фриз,- и еще козий сыр, хлеба и кружку пива. Нет, лучше кувшин.

Курт кивнул и исчез в боковой двери. Виллем сел за столик рядом с горевшим камином и окинул взглядом таверну. Остальные удостоили его лишь равнодушными взглядами, за вычетом рыжего верзилы в углу. При первых звуках голоса Виллема он обернулся и уже не сводил с фриза прищуренных зеленых глаз. Заметив, что наемник обратил на него внимание, постоялец криво усмехнулся и сделал приглашающий жест. Виллем покачал головой, указав глазами на дверь, где исчез Курт и рыжеволосый, пожав плечами, вернулся к прерванному ужину. Виллем отметил, что с правого бока его плащ оттопыривается - чужакам в этих краях не стоит ходить без оружия.

Стукнула дверь и на стол Виллема опустился поднос с заказанными яствами. Вслед за ними трактирщик поставил и кувшин с пивом.

-Честно говоря, я уже не чаял увидеть тебя в живых,- сказал Курт, усаживаясь за стол напротив Виллема,- ведь три года назад ты собирался наниматься в Дориану.

-Дориана,- Виллем горько усмехнулся,- нет больше Дорианы, Курт. Есть Калифорния, проклятая Вседержителем Калифорния, да провалится она в Ад! Хотя Ад и так уже разверзся там: черные амазонки колотят в барабаны на площадях Новой Лигурии, пьяные гимны кровожадным богам оглашают Дворец Дожей и шаманы вуду гадают по человеческим внутренностям на алтарях кафедральных соборов.

-Я слышал об этом,- передернул плечами Курт,- черт возьми, после того, что случилось в Империи мир словно сошел с ума. Не думал, что ты вернешься оттуда.

-Я тоже не думал.

Перед глазами Виллема всплыли сцены, что и поныне мучили его в ночных кошмарах: черный дым над крышами дворцов и соборов, красная от крови река, кишащая разжиревшими от человечины аллигаторами, безумный бег через гиблые топи, мерный рокот барабанов…и ничего не выражающие лица его бывших соратников, идущих по пятам. Лица тех, кто пал мертвым, отстреливаясь от завывающих черных дьяволов. Но об этом фриз не стал бы рассказывать Курту – сейчас он и сам не верил, что видел это наяву.

Виллем помотал головой, отгоняя тягостные воспоминания.

-Калифорния это Ад,- повторил он,- и правит там Дьявол. Вернее, дьяволица в человеческом обличье, с телом Венеры, но с сердцем, что чернее ее кожи.

-Императрица?

-Да, Лукреция. Дож Винченцо был глупцом, что не задушил свою служанку прежде, чем она родила это чудовище.

Он залпом опрокинул кружку и впился зубами в сочное мясо, пытаясь едой и питьем заглушить тягостные воспоминания.

-Я ушел в Новую Наварру,- утолив первый голод, продолжил он, - но и там началась заварушка, когда местные решили, что они теперь не наваррцы, но баски. Воевать за принца Гонсало у меня и так не было желания, а тут еще дошли слухи о надвигающейся войне на севере. Поэтому я и рванул на родину.

-Я выходил на улицу,- заметил Курт, - но не видел новой лошади под навесом. Ты что, шел через горы пешком?

-Не совсем,- сказал Виллем с ртом набитым хлебом и сыром,- моя лошадь умудрилась наступить на змею в горах когда до Нойехайма осталось меньше дневного перехода.

- И слава богу, что ты успел дотемна,- с чувством сказал кабатчик,- твоему ангелу-хранителю поди, идет двойное жалованье в небесной канцелярии. Остаться в горах да еще в эту ночь я не пожелал бы никому. Даже фризу,- добавил Курт.

-Боишься, что старый Рихард наведается в твою забегаловку?- усмехнулся Виллем,- да, боюсь, он будет не столь неприхотлив, как я.

-Это не смешно, ван Хайн,- покачал головой Курт,- ты чужак и не знаешь здешних мест. Не место христианину - даже если он всего лишь мартинист, а не добрый католик,- находится под открытым небом в ночь Дикой Охоты магистра Зальзы.

Среди множества местных легенд и поверий, иные из которых восходили к временам Заокеанского Крестового похода, одним из самых жутких преданий была легенда о Рихарде фон Зальза, третьем магистре Вальпургийского Ордена. Смещенный со завистниками, оскорбленный в самых лучших чувствах магистр проклял бога и отдался служению Сатане. Говорили, что он сошелся и с прежними жителями этих мест- тех самых, во имя борьбы с которыми и был в свое время основан Орден. На склонах холмов горели костры и фон Зальза с оставшимися ему верными кнехтами приносил человеческие жертвы давно забытым богам. Никто не знал, как он умер - поговаривали, что в назначенный час сам Дьявол пришел, чтобы исторгнуть душу из его тела. Но крестьяне шептались, что в известную ночь, осенью, отворяются врата Ада и Рихард фон Зальза становится во главе Дикой охоты. Считалось, что в эту ночь вся нечисть выбирается на волю, а заклятия ведьм преисполнены особой силы.

-Сатанинские отродья уже вылезли из преисподней, клянусь Святым Михаилом - ворчал трактирщик, - вчера пошли двое парней охотиться на белок – так и не вернулись. Старик Ульрих тоже пропал, а уж кто-кто а он этот лес как свои пять пальцев знает.

-Думаешь, магистр уволок?- Виллем деланно усмехнулся, хотя на душе его стало неспокойно, когда он вспомнил убитого неведомо кем оленя.

-Может и он, а может и кто из его своры,- пожал плечами трактирщик,- кто их разберет, детей Дьявола. Но я тебе вот что скажу, фриз,- Виллем бросил беглый взгляд через плечо и почти шепотом продолжил,- не в добрый час пришел сюда этот рыжий ублюдок.

-А что с ним не так? - спросил Виллем.

-Не с ним, а с тем, что он притащил,- передернул плечами ван Хайн,- от роду в «Красном волке» не было такой дряни. Если бы он не заплатил золотом за три дня вперед - хотя остановился всего на ночь- черта с два я пустил бы его на порог. И теперь я ежечасно молюсь Господу, дабы он не покарал меня за жадность.

-Да что он такое принес в твою халупу? - невольно заинтересовался Виллем.

-Не что, а кого,- произнес Курт, вставая из-за стола,- пойди, спроси у него, если хочешь - я смотрю вы знакомцы. А я об ЭТОМ и говорить не желаю. Извини, мне нужно заняться иными клиентами.

-Конечно,- рассеяно кивнул Виллем. Он доел все, что было на подносе, и, встав из-за стола, направился к рыжему верзиле. Священник в черной сутане проводил фриза тяжелым взглядом, но промолчал.

Доедавший обед постоялец приподнял глаза, когда на его столик упала тень.

-Ну, здравствуй О’Нил,- произнес Виллем, усаживаясь напротив,- давно не виделись.

-Не так уж и давно, Виллем,- спокойно ответил его собеседник,- сколько лет прошло с тех пор, как ты ушел из Легиона? Три года? Четыре?

-Три с половиной, - кивнул Виллем, отхлебывая пиво из принесенной с собой кружки, - ты должен помнить. С тех самых пор, когда я швырнул под ноги бляху с королевской печатью и ушел сопровождаемый воплями о «предательстве» и «нарушенной присяге».

-Ты и впрямь ее тогда нарушил, - медленно произнес О’Нил.

-Потому что когда я присягал королю Альфреду, Новый Сассекс был в союзе с Содружеством,- парировал Виллем,- в Европе мы защищали не только «Старую Фризию», но и долбанного дядю Альфреда, положившего пятьдесят тысяч только при Ватерлоо. Вместе с англичанами мы отступали из Гааги, Кале и Дюнкерка, вместе с ними мы готовились к обороне этого сраного острова, когда Флот Имперской Революции готовил вторжение, и мы же были в числе первых высадившихся в Бретани, Нормандии и Фризии! Мы брали Дрезден, в конце концов! И чем нас отблагодарил король Эдгар?! Сначала сверг штатгальтера в Старой Фризии, усадив на трон этого проходимца Фридриха, а потом вместе со своим племянником захотел наложить лапу на устье реки Преподобного Мартина. И ты хочешь, чтобы я сражался на стороне того, кто ведет себя как вероломный койот? Пусть пока король Эдгар занят во Франции, но завтра…

-Уже не занят,- усмехнулся О’Нил,- говорят, что ему удалось таки протолкнуть своего человека на французский трон и теперь он решил заняться Новым Светом. Поговаривают, что к северу от реки Преподобного Мартина высаживается норвежская пехота - а ты сам знаешь, что это значит.

-Знаю,- Виллем помрачнел,- это зверье отличилось при взятии Гамбурга и Вены. Значит, Эдгар настроен серьезно, что решил бросить в бой Норманнскую Гвардию. Это ведь не просто конфликт, верно? Это война на уничтожение.

-Похоже на то,- пожал плечами ирландец,- Эдгару давно поперек горла, что «фризская река» отделяет владения Короны от земель его племянника и вассала. К тому же с запада к Фризии движутся русские.

-Погоди, так быстро? Еще три года назад они только переваливали через Скалистые Горы.

-Ну, это же русские, - усмехнулся ирландец,- они прожорливей, чем дорианский аллигатор: сначала проглотят земель, сколько хватит пасти, а потом думают, зачем им это нужно. Сейчас остроги царя Бориса стоят на ближних подступах к Фризии. И разве бывало когда-то за последние пятьсот лет, чтобы русские не поддержали англичан?

-Эти два бандита всегда работают в паре,- сумрачно произнес Виллем,- бедная Фризия. Но все равно, - он упрямо качнул головой,- я надеюсь поспеть к Великим Озерам, раньше, чем все будет кончено. Да и кто сказал, что англичане разгрызут фризский орешек, даже вместе с русскими? Бароны Конфедерации поддержат Содружество - они не могут не понимать, что после будет их черед. Ну, а ты Патрик, чью сторону выберешь?

-Свою собственную,- усмехнулся ирландец, - воевать за короля Эдгара, чья солдатня бесчинствует в Эйре у меня нет никакого желания, но и Фризия, сам понимаешь, мне чужая. Воевать за чужие флаги мне неохота, а своего у меня, наверное, уже не будет. Если уж рисковать собственной шкурой - так только за то, за что платят хорошие деньги.

-Что же, в чем-то ты, наверное, прав,- произнес Виллем,- и чем ты сейчас занимаешься?

-Охочусь на людей,- спокойно произнес ирландец.

-Как тогда в Мэриленде? - брезгливо поморщился Виллем,- Но в Конфедерации вроде нет беглых рабов- тут даже крепостных почти не осталось. Ну, по-крайней здесь – еще папаша Манфреда фон Рифтгофена дал вольную всем свом крепостным.

-Я недолго задержусь в этой дыре,- усмехнулся О’Нил,- завтра я отправляюсь в Эускади. А беглые рабы это вчерашний день. Сейчас у меня - штучный товар.

-Это из-за него сейчас так трясется Курт?- спросил Виллем.

-Суеверный мужлан,- покривил губы ирландец,- что с него взять? У меня на родине тоже много чего болтают про сегодняшнюю ночь - мы ее называем Самхейном. Но наши бесы остались в Европе, а здешние мне не страшны. Куда как важнее то, что за этот товар один граф в Эускади обещал мне заплатить золотом по весу.

-Не покажешь из-за чего такой ажиотаж?- спросил Виллем и, заметив, как меняется в лице ирландец, криво усмехнулся,- не волнуйся, я на него не претендую. Мне нужно как можно быстрее попасть в Фризию, да и работорговля - грязный промысел, как на мой вкус.

-Отобрать этот товар у меня будет непросто,- деланно усмехнулся в ответ О’Нил,- к тому же мало завладеть им, нужно еще и знать того, кто сможет его оценить и дать достойную плату,- на лице охотника боролись осторожность и желание похвастаться своей добычей,- так что если не испугаешься...

-После Калифорнии меня сложно чем-то напугать,- ухмыльнулся в ответ Виллем,- но ты меня заинтриговал. Очень хочется взглянуть на пленника, из-за которого трактирщик на большой дороге опасается за свою бессмертную душу, а граф из Эускади готов вывалить кучу золота. Так что показывай.

Ирландец кивнул, допил вино и встал из-за стола, жестом предлагая следовать за ним. Оставшиеся в зале люди даже не заметили их ухода - за исключением священника, проводившего ушедших взглядом. В глубоко посаженных бледно-голубых глазах плескалась тревога.

«Не станешь ведь ты отрицать, дорогая подруга моя, что есть существа -

не люди, не звери, а странные какие-то существа, что родились из несчастных,

сладострастных, причудливых мыслей?» (Ганс Гейнц Эверс «Альрауне»)

Ирландец и фриз поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев. Из окна в конце коридора струилось тусклое мерцание уходящего дня, почти не рассеивавшее тьму.

-К счастью, кроме нас сейчас никого нет,- произнес ирландец, выбивая искры огнивом и доставая свечу,- и тут всегда темно.

-К счастью? Почему?

-Потому, что мой товар портится на свету,- усмехнулся О’Нил, зажигая свечу,- сам увидишь сейчас.

Все более недоумевающий Виллем прошел по коридору вслед за ирландцем, вскоре остановившимся у одной из дверей. Заскрежетал ключ и дверь распахнулась. Ирландец сделал приглашающий жест и сам шагнул внутрь.

Комнатка была невелика и не отличалась богатым убранством - из мебели стоял только деревянный топчан, покрытый матерчатый матрас. Напротив стены было большое окно занавешенное плотной черной материей - Виллем не сразу понял, что это было одеяло сдернутое с топчана: О’Нил сделал все, чтобы сюда проникало как можно меньше света.

А на полу под окном, сидела скорчившись в три погибели, тонкая белая фигурка, Заслышав стук открываемой двери, она встрепенулась, послышался металлический звон.

-Ну вот, смотри,- ирландец шагнул вперед, поднося свечу ближе.

Виллема трудно было удивить видом обнаженной женщины, однако и он не мог сдержать изумленного возгласа при виде пятившейся в темный угол пленницы. Ее кожа, казалось, светилась изнутри мертвенно-белым светом, напоминающим мерцание гнилушек, светлячков или болотных огней. Такое же бледное свечение вспыхивало огоньками, и на длинных светлых волосах, укутывающих тело до бедер. Переливаясь множеством оттенков, копна казалось жила собственной жизнью, струясь и свиваясь кольцами, при малейшем движении девушки. Сквозь эти пряди, проглядывали нежные груди с ярко-алыми сосками. Безукоризненное, скульптурное совершенство тела, казалось, было лишено любых изъянов, так же как и лицо - красиво очерченные губы, изящный подбородок - портила его разве что излишняя бледность. Ни один мужчина при взгляде на эту девушку не мог не испытать желания, но оно было бы постыдным и противоестественным. Ибо было в этом прекрасном и пугающем создании нечто неуловимо нечеловеческое. Впечатление это усиливал небольшой вздернутый носик, точеные ноздри которого непрерывно трепетали, словно принюхиваясь.

Глаза пленницы закрывала плотная черная повязка, руки и ноги сковывали тяжелые цепи, один из концов которых крепился к ножке топчана.

-Ну как?- вполголоса спросил ирландец с явной гордостью,- хороша?

-А …кто это?- спросил Виллем.

-Ты слышал когда-нибудь про Народ Пещер? – вопросом на вопрос ответил ирландец.

-Это же сказки! - воскликнул Виллем,- ты хочешь сказать, что…

-Смотри!

Охотник за людьми шагнул вперед и, прежде чем девушка отпрянула в сторону, сорвал повязку. И вот тут Виллем невольно отшатнулся.

Никогда еще ему не приходилось видеть таких глаз - бледно-серых, сливавшихся с белками в которых словно кто-то проколол черную точку в предначальную тьму. В этих жутких очах не было ничего человеческого - сосредоточенный взгляд хищника, выслеживавшего жертву. Только от мысли о том, что может сейчас думать пещерная девушка у прошедшего не одну сотню битв наемника по спине пробежали крупные мурашки. Словно угадав его смятение, девушка вздернула верхнюю губу, обнажая в жуткой ухмылке, хорошо развитые острые зубы.

-Не смотри на нее долго,- предостерегающе крикнул ирландец, шагая вперед и ставя свечу на топчан. Девушка отпрянула к стене, бренча цепями, но О’Нил уже ухватил девушку за волосы, заставляя отогнуть голову и не давая укусить его руку. Свободной рукой он нацепил пленнице на глаза повязку. Все это происходило в полной тишине - упираясь и пытаясь кусаться, девушка не издала ни звука и это показалось фризу самым жутким.

-Ну что?- поднял глаза ирландец,- удовлетворен?

-Да,- внезапно охрипшим голосом выдавил Виллем.

- Пойдем тогда промочим горло.

В трактире сидели прежние постояльцы и грузный Курт искоса поглядывал из-за стойки на склонивших голову над пивной кружкой солдат удачи.

-Ты же не хуже меня должен знать историю этих мест,- говорил охотник за людьми,- про то, как поселенцы-норманны расселялись от Маркланда до нынешней границы Нового Сассекса и Эускади. Как вспыхнула война между язычниками и христианами, где католики были разбиты и изгнаны на север. И как был основан Мюрквид,- царство крови, боли и черного колдовства, от которого ужаснулись бы и их предки-викинги и даже краснокожие дикари, бежали на запад, прозвав эту землю «дикой и кровавой». И как разбитые христиане вместе с моряками-басками отправили посольство к Святому Престолу, чтобы организовать Крестовый поход.

- Не надо пересказывать урок истории из местной церковно-приходской школы, - поморщился Виллем, - я помню, как был основан Орден Святой Вальпургии. Но вот уже почти четыре века, как пал Мюрквид, женщины язычников отданы поселенцам из Германии, а дети воспитаны в истинной католической вере. И ныне все тут - добрые христиане - ну, почти. Да я слышал легенды, что некоторые язычники ушли в самую глушь, в чащу и пещеры, но это тоже было давно. И все беглецы давно умерли.

-Не все,- горячо зашептал ирландец,- их разбили, их преследовали по лесам как диких зверей, их вытесняли колонисты из Европы, вступавшие в Орден. И все же некоторые уцелели - чтобы превратиться в чудовищ, которыми пугают детей. В Ирландии рассказывают о Народе Холмов, уносящем детей из колыбелей добрых католиков и подменяющих их своими подкидышами. Здесь эти легенды стали явью - куда страшнее, чем любые сказки наших предков.

Голос его стал звучать глухо, словно доносясь издалека и Виллем ван Хайн невольно заслушался, как слушают страшную сказку.

-Ты ведь слышал о Великанской пещере? Думаю, я первый из местных жителей, кто проник самое сердце подземелий и выбрался оттуда живым. Там логово этой нелюди - за почти пятьсот лет жизни в пещерах они перестали принадлежать к роду людскому. Они поклоняются богам, от которых с ужасом отшатнулись бы даже их языческие предки, те о ком пугающими намеками говорят «Эдды» и саги, упоминая о йотунах, троллях и драконах. Я видел скалы, на которых красной и черными красками намалеваны изображения многоголовых великанов, змей с головами волков и волков с головами змей. Я видел, как потомки проклятого народа бьют перед ними поклоны и приносят в жертву людей, похищенных с поверхности. Мы содрогаемся, когда слышим о языческих обрядах краснокожих, о жестокостях черных шаманов Калифорнии, но клянусь промыслом божьим - никто из них не дошел до тех сатанинских глубин, как это проклятое племя. Они поклоняются демонам и сами стали подобны им после веков кровосмешения, каннибализма и совокуплений с тварями из Преисподней. Их мужчины похожи на серых медведей, лишившихся шерсти, но женщины нечеловечески, безумно красивы- как может быть красиво зло. Ты сам, наверное слышал эти истории- о мужчинах влюблявшихся в женщин эльфов, терявших голову от любви и тоски. Но реальность страшнее старых сказок - пещерные дьяволицы заманивают мужчин в засаду, лишь затем чтобы вместе со своими мужьями полакомится человечиной.

-Но ты ведь живой,- сказал Виллем.

-Меня не соблазняла пещерная шлюха,- усмехнулся О’Нил,- и бог еще не лишил меня разума, чтобы я прикоснулся хоть пальцем к одной из них. Женщины - жрицы пещерного народа. Как и шаманы краснокожих они могут часами лежать без движенияпока их душа общается с бесами. На том я и поймал эту девку, лежавшую будто мертвая у водопада, под скалой с белым драконом.

- И теперь везешь ее на продажу?- уточнил Виллем,- не боишься?

-Я?- ирландец рассмеялся,- если бы я боялся, мне не стоило соваться в ту пещеру. За ее пределами эта девка - просто красивая шлюха. Через два дня я буду в Эускади, а к вечеру ее заберет мой наниматель. Она еще сделает меня богачом!

Он снова рассмеялся, но смех его прозвучал натянуто. Виллем мрачно отвернулся, глядя в стремительно темнеющее окно. Только сейчас ему пришло в голову, что Ночь Охоты только началась.

Они посидели немного - молча, почти не говоря друг с другом, пока Виллем не почувствовал, что усталость и выпитое пиво наконец сделали свое дело.

-Курт!- громко сказал он,- у тебя же есть свободная комната?

-Конечно,- трактирщик подошел к столику, за которым сидели наемник и охотник за людьми и положил перед фризом ключ,- третья дверь направо у самого окна.

-Хорошо,- Виллем встал, - пожалуй, я оставлю тебя в одиночестве, Патрик.

-Как хочешь,- ирландец пожал плечами,- спокойной ночи.

-Эта ночь не бывает спокойной,- угрюмо произнес кабатчик, провожая взглядом поднимающегося на второй этаж Виллема.

Звучит в ночи раскатом грома их тяжкий шаг.

Объятый страхом незнакомым, я слаб и наг.

На ложе корчусь. А на гребнях высоких крыш

Удар могучих крыльев древних колеблет тишь.

И высекают их копыта набатный звон

Из глыб гранитных мегалитов, покрытых мхом.

(Роберт Говард «Тварь на крыше»)

Фриз проснулся посреди ночи, словно от сильного тычка в бок. Какое-то время Виллем лежал на спине, пытаясь понять, что случилось. Глаза его привыкли к темноте, он быстро оглядел комнату - голые стены, небольшой табурет рядом с его топчаном, грубо обструганные доски потолка. Ничего подозрительного и все же, что-то его разбудило – нечто заставившее его обливаться холодным потом, а сердце – бешено колотиться. Он еще не понимал в чем дело, но чувствовал опасность, разлитую в воздухе и оседавшую в каждой поре его тела ледяным туманом.

И тут он услышал. Хоть окно и было плотно закрыто ставнями, разбудивший его звук был столь громким, как если бы источник находился на расстоянии вытянутой руки от фриза. Как будто это в его комнате сейчас плакала навзрыд молодая женщина.

Всхлипы и стоны, доносившиеся снаружи, были столь жалобными, что Виллем дернулся встать и открыть окно, но тут же замер. Интуиция, развитая годами засад, облав и ночных схваток, угадывала скрытую угрозу в этом скорбном плаче.

Снаружи послышалось конское ржание, потом мужской голос, окликавший неведомую плакальщицу. И - кровь похолодела у Виллема в жилах – рыдания внезапно сменились хриплым ликующим хохотом, захлебывающимся от злого торжества. Послышалось хлопанье огромных крыльев, раздался полный ужаса крик, оборвавшийся на самой высокой ноте и вслед за ним хруст костей и омерзительное чавканье. Уже не думая об опасности угрожавшей ему самому Виллем распахнул ставни.

Черное небо испещряли яркие точки звезд, светила полная луна, от чего предметы отбрасывали причудливые тени. Виллем проследил за одной из них, казавшейся особенно странной, и не удержался от изумленного вскрика. Рука его метнулась к лежащему на табурете оружию, когда фантастическое, донельзя уродливое, существо взмыло ввысь. Рука с пистолетом вздернулась вверх, палец нажал на курок, стреляя в растворявшийся в ночном мраке крылатый силуэт. После нескольких выстрелов Виллем опомнился, сообразив, что их нужно приберечь для того, кто воспримет их более серьезно.

Быстро одевшись фриз, выскочил в коридор, где столкнулся нос к носу с О’Нилом.

-Что случилось?- встревожено спросил он,- это ты стрелял?

-Где твоя девка?- спросил Виллем.

-В комнате спит - настороженно сказал ирландец,- а что тебе до нее?

-Она не плакала?

-Да молчит, как обычно- пожал плечами Патрик,- так что…

Не ответив, ван Хайн вошел в комнату и посветил свечой на сидевшую в углу девушку. Она спала и, похоже, не притворялась - грудь ее равномерно поднималась и опускалась, дыхание было ровным.

-Так что, черт возьми, тут случилось?- спрашивал ирландец, когда они вместе с фризом быстро спускались по лестнице,- я слышал крики и плач.

-Случилось то, о чем и предупреждали,- сквозь зубы процедил Виллем.

Внизу стояли все, кто сидел раньше - видимо не успев разойтись. Не было лишь одного из крестьян, а второй, белый как мрамор, запинающимся, срывающимся, на визг голосом что-то рассказывал собравшимся вокруг него постояльцам «Красного волка».

-Что это было Ганс?- настойчиво спрашивал у него священник,- что ты видел?

-О, Господи... там... там...- как заведенный повторял крестьянин. Трактирщик налил тут же полный стакан рома и дал его селянину, осушившему его залпом, захлебываясь и стуча зубами о стакан. Только тогда он мог выдавить хоть что-то осмысленное, но и даже односложные ответы давались ему с большим трудом.

…Франц пошел к лошадям... я задержался в дверях... когда этот плач...сестра моя плакала когда мелкой была…Франц окликнул...и тут как молния сверху...бледный как смерть...крылья как у самого Сатаны... как извивающиеся канаты, белые словно клубок червей… пылающий глаз…ярко-синий свет…. Франц и двух шагов не успел пробежать... и о Бо-о-же, праведный на небесах эта тварь разом перекусила его пополам!!

Последний вопль уже сорвался из последних сил и крестьянин, не в силах осознать пережитое грохнулся в обморок. Священник поднял глаза на трактирщика и тот угрюмо кивнул в ответ, вымолвив одно только слово.

-Снэллгейст!

Стоявший рядом торговец охнул, перекрестившись, это повторили Курт и священник. Даже Виллем, вздрогнул, услышав название, которое раньше считал лишь глупыми побасенками. Ирландец переводил недоуменный взгляд с одного человека на другого.

-Что за черт?- спросил он,- о чем, черт вас возьми, вы говорите?

-Ты лучше бы помолчал, ирландский пес!- с неожиданной яростью выплюнул Курт,- если бы ты не привел сюда эту тварь…

-Как ты меня назвал, ублюдок!? - мигом рассвирепевший ирландец, потянулся к оружию.

-Прекратите!- Виллем с удивлением посмотрел на возвысившего голос священника, - когда христиане ссорятся, Враг выигрывает битву. Как можете вы пререкаться, когда сатанинское отродье бродит вокруг аки лев рыкающий?

Все подавленно молчали.

-Отец,- Виллем запнулся, обращаясь к священнику.

-Доминик, сын мой, настоятель епархии Нойехайма и Кентукбурга.

-Отец Доминик,- почтительно произнес фриз, хотя его и коробила такое обращение к паписту,- я слышал, как ваши крестьяне упоминали об этом создании, но на все расспросы лишь крестились, не желая давать объяснения. Что же это такое?

Доминик помрачнел, опустив голову вниз.

-Его называют Снэллгейст, «быстрый дух», - глухо произнес он, - говорят, что в такие ночи эта тварь выползает из сырых пещер, с берегов подземных рек. Одни говорят, что это божок краснокожих дикарей, другие болтают о демонах, которым поклонялись норманны, есть и такие, кто рассказывает о ведьме, сошедшейся с Дьяволом и понесшей от него эту тварь. Никто не знает - только в ночи пропадают люди, а наутро находят трупы, изуродованные, так как не мог бы поступить с телом ни человек, ни зверь.

Виллем вспомнил найденную им тушу оленя. Сам он не мог вспомнить, как выглядело взлетевшее чудовище- память словно поставила прочную заслонку, выхватывая лишь обрывочные картины чего-то безмерно жуткого и противоестественного.

-А каков этот Снэллгейст?- спросил, наконец, фриз.

-Мало кто выжил после встречи с ним,- покачал головой священник,- а те кто видел- описывают по-разному. Кто говорит, что он похож на птицу, чьи крылья могут накрыть небольшой дом. Другие говорят, что Снэллгейст подобен гигантской летучей мыши, дракону или всем им вместе взятым. У него стальной клюв и огромные зубы, кто-то болтает, что у него есть копыта, кто-то – что щупальца, как у спрута. Толком никто не знает - много лет прошло с тех пор, как эта тварь выходила из своего логова.

-Она бы не вышла и сейчас,- выплюнул Курт,- если бы этот глупец не привел в мой трактир пещерную ведьму!

-Если он глупец, то кто же тогда ты, что пустил его в дом?- возвысил голос священник,- не время сейчас думать, кто виноват.

- А по-моему, самое время,- упрямо мотнул головой трактирщик,- если эта тварь вызвала чудовище своими заклинаниями.

-Да она скована по рукам и ногам,- воскликнул ирландец,- и не издала ни единого звука, когда это все творилось, - я спал рядом, я бы слышал. Она вообще ничего не произнесла, за все время, что была в плену.

-Не всякий призыв издают уста,- покачал головой отец Доминик.

-А если эта тварь так сильна?- спросил фриз,- почему она не подождала пока мы уснем и не ворвалась в окна? Почему она вообще не пытается прорваться в дом?

Доминик перевел взгляд на Курта и тот потупил взор.

-Потому что на каждой стене дома,- глухо произнес он,- под самой крышей вырезан хекс-знак - семиконечная звезда, отпугивающая злых духов. Еще мой дед, когда строил этот дом, пригласил колдуна-хексмейстера и тот за двести золотых гульденов согласился охранить дом от нечисти. Святой отец, да я знаю, что это запрещено, но…

-Об этом будем говорить утром, сын мой- с каменным лицом произнес священник,- если у нас будет это утро.

-При солнечном свете эта тварь уберется?- с надеждой спросил торговец,- ведь она вылезла именно в эту ночь, Ночь Охоты.

-Возможно,- с сомнением покачал головой отец Доминик, - но…

-Тихо!- перебил его Виллем,- слышите?!

Спорщики повернулись с недоуменным выражением на лицах, но все же на мгновение замолчали. И в наступившей тишине раздалось хлопанье крыльев, после чего послышался тяжелый удар, от которого с потолка посыпалась труха. Вслед за этим по крыше заскребли огромные когти, стукнули копыта.

-Он не прорвется сюда?- испуганно спросил торговец.

-Не долж…- трактирщик оборвал сам себя на полуслове, так и замерев с открытым ртом. И Виллем мог его понять - он сам не поверил своим ушам, услышав доносившиеся звуки.

Песня. Просто песня.

Молодой женский голос раздавался сверху - неприятный, отрывистый, словно железный лязг, но в то же время странно завораживающий. Слова на незнакомом языке просачивались сквозь крышу, врываясь в уши оцепеневших людей и скользкими холодными пиявками обвивались вокруг сердца, высасывая смелость и, словно яд, впрыскивая сомнения и робость. Завораживающий ритм немного напоминал богохульные молитвы священников вуду, но в их ритуальных песнопениях не чувствовалось и половины этой скрытой, душепагубной угрозы - может потому, что их издавали все же люди. И все же отдельные слова этой песни постепенно обретали смысл для Виллема. Когда-то на далеком северном острове он уже слышал этот язык.

«Старые люди…живут в домовинах… холодные трупы…Могильного Змея дети…».

-Что это такое?- Виллем почувствовал как кто-то дергает его за рукав и обернувшись увидел Патрика,- что, черт его побери, это за дьявольское отродье?

-Господи, спаси и сохрани,- мелко крестился отец Доминик, на лбу его выступил холодный пот,- спаси и сох…

«Вынули сердце кровавым на блюде…тела обгложет… мертвых под крыльями».

-Он не может сюда пробраться, не может, не может, не может, - как заведенный повторял Курт, непрерывно крестясь. Он дрожал так сильно, что казалось, сейчас вместе с ним трясется все вокруг - стены, столики, пол. Но тут же Виллем понял, что пол действительно трясся - все сильнее и сильнее. Вот со звоном упала и разбилась о пол бутылка вина.

-Что это?!- крикнул на ухо Патрик, однако Виллем уже не успел ответить - раздался жуткий треск и доски пола словно взорвались, так что стоявшие вокруг рядом люли едва успели прикрыть лица от брызнувших во все стороны щепок. Удушливое зловоние разнеслось по комнате и что-то огромное, черное выползло из-под пола.

-Святой Мартин, дева Мария, господи Иисусе! – полные ужаса крики послышались со всех сторон. Раздался выстрел - один, второй, третий - но испускавшее трупной смрад чудовище словно не заметило пуль. Больше всего оно напоминало давно сгнивший труп - только разросшийся до размеров большого медведя. Черно-синяя разлагающаяся плоть, почти голый череп, клацающий зубами, жирные белые черви, извивающиеся меж ребер. Богохульное существо, оскорблявшее своим существованием небеса, не могло существовать, но оно жило, оно двигалось, оно УБИВАЛО!

Огромные лапы ухватили стоявшего ближе всего торговца, и тут же зубы чудовища вгрызлось ему в шею. Истошный крик, полный смертельной боли и ужаса оборвался, когда тварь почти с маху откусила несчастному голову. Прозвучало еще несколько выстрелов, но тварь не обращала внимания на них, раздирая торговца в клочья.

-Сгинь!- выкрикивал священник, выставляя перед собой крест,- сгинь, пропади!

Чудовище не обращало на него внимания, с утробным рычанием пожирая окровавленную плоть. Фриз невольно помотал головой, прогоняя наваждение- кажется ему или с каждым проглоченным куском тварь становится все больше и выше, уже почти упираясь головой в потолок? Виллем оглядывался по сторонам - пули эту тварь не берут, но может, найдется иная управа? От остальных толку не было - Патрик все еще стрелял, священник бормотал молитвы, белый как саван Курт, раскачивался из стороны в сторону - того и гляди хлопнется в полыхавший за его спиной камин.

Камин! Мысль пришла в голову словно озарение: сорвав со стола скатерть, Виллем поджег ее в камине и набросил на чудовище. Одновременно он выхватил из бара с бутылками пузатую бутыль с виски и швырнул в чудовище, пытающееся сбросить горящую ткань. Синее пламя, весело затрещав, взметнулось над головой ожившего мертвеца на мгновение превратив его в огромный костер. Грозный рык сменился на жалобный вой и чудовище метнулось к окну. По дороге оно ухватило за ногу все еще валявшегося без сознания Ганса, и швырнуло его в окно, вышибив ставни и само прыгнуло следом. В этот же момент вновь захлопали крылья и за окном мелькнула уродливая крылатая тень, накрывшая мечущегося по двору мертвеца.

Виллем, не в силах сдержаться метнулся к окну, хотя и понимал, что подвергает свою жизнь огромной опасности. Но сейчас он не мог удержаться от искушения, наконец, увидеть ужас небес.

Он подоспел к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как усеянный стальными зубами клюв сомкнулся на голове все еще рычавшего от боли живого мертвеца. Гибкий хвост, покрытый серо-белой чешуей обвил тело и, удерживая его таким образом драконоподобное существо принялось рвать в клочья восставшего из мертвых. Широко распахнутыми глазами Виллем взирал на Снээлгейста- священник оказался прав, эту тварь невозможно было внятно описать человеческим языком. Это была птица, летучая мышь, дракон, спрут или все это вместе. Очертания его странным образом менялись, каждую секунду демон представлялся иначе, чем раньше.

По двору валялись куски тел - разорванных в клочья лошадей и несчастного крестьянина Фрица, вышедшего на женский плач. Его брат, выброшенный наружу разбушевавшимся мертвецом, как ни странно был еще жив - он пришел в себя и даже нашел в себе силы, пошатываясь, сделать несколько шагов в сторону трактира. Большего ему сделать не удалось - тварь развернула в его сторону безобразную морду и в центре лба страшным, темно-синим огнем полыхнул единственный глаз. Вокруг безобразного черепа вдруг забилось, заизвивалось множество мелких отростков. Эти отростки стремительно разрастались в длину и ширину, превращая чудовище в некое подобие Горгоны. Злополучный немец едва успел сделать пару шагов, как вытянувшиеся белые щупальца мигом оплелись вокруг его тела. Раздался мучительный крик, перешедший в натужный хрип, тело несчастного выгнулось дугой, а щупальца стремительно наливались красным.

Позади послышался какой-то шум и Виллем, обернувшись с удивлением заметил, что священник, багровый от гнева, наседает на смущенно оправдывающегося Курта.

-Я не знал! Я правда не знал, Богом клянусь!- кричал трактирщик.

-Не смей поминать имя Господа,- орал в ответ святой отец,- ты, сатанинское отродье! Пригласил хексмайстера, вот как! Что же ты скотина молчал, что он не только вырезал вам знаки, но и убил человека, чтобы похоронить его в основании дома!? Хотел, чтобы у твоей забегаловки был защитник - ну что, защитил он Генриха?- он кивнул на растерзанное тело торговца,- а Ганса? А Франца? А ты думаешь, он защитит и тебя?!

-Но я правда не знал,- все еще оправдывался трактирщик,- это все дед!

-Богохульник! Чернокнижник! И ты еще надеешься дожить до утра!?

- О чем это они?- спросил ирландец, кивая на спорщиков.

-Есть такое поверье,- рассеяно сказал Виллем,- если при закладке дома убить человека и положить его в фундамент, дом будет стоять на века. А если пригласить еще и знающего человека, то дух убитого станет хранителем. Никто сейчас, конечно не признается, что свершает это, но все знают, что половина замков здешних баронов стоит на…

Виллем замер на полуслове, вновь выглянув в окно, где чудовище все еще пожирало труп крестьянина. И тут же его осенило. Черт возьми, каким он был глупцом! Грохоча сапогами, он кинулся вверх по лестнице.

-Ты куда? - выкрикнул ирландец.

-Посмотреть на твою ведьму!

-Зачем?!

-Верно он говорит,- поддержал Виллема Курт, - и я тоже хочу посмотреть.

-И я,- добавил священник.

Злобно озираясь на трех мужчин, ирландец поднялся вместе с ними на второй этаж. Курт открыл дверь и посветил внутрь свечой.

У окна, лежала, скорчившись в три погибели, пещерная девушка. Голова ее судорожно дергалась, хрупкое горло раздувалось и опадало, а шея изгибалась, пока челюсти клацали, словно хватая что-то зубами. Виллему вспомнились калифорнийские аллигаторы - именно так они проглатывали куски мяса, вырванные из трупов. На бледных щеках ведьмы проступал румянец, тонкие губы на глазах наливались красным цветом.

Виллем покачал головой, подошел к окну, следя за тем, чтобы не прикоснуться к пещерному отродью и сорвал с окна покрывало. В небе светила полная луна и в ее свете было хорошо видно, как во дворе чудовище, расправляет крылья и взмывает в ночное небо. Извивающиеся белые щупальца развевались за безобразной головой, словно множество длинных девичьих кос.

Какие подземелья их плодят,

Рогатых чёрных тварей, чьи тела

Влачат два перепончатых крыла,

А хвост - двуострый шип, в котором яд?

Они меня хватают и летят

В миры, где торжествуют силы зла,

Где разум обволакивает мгла...

Их когти и щекочут, и язвят.

(Говард Филлипс Лавкрафт «Грибки с Юггота)

-Вот он ваш Снэллгейст,- угрюмо сказал фриз, кивая на спящую пещерную жительницу,- Патрик, ты все-таки непроходимый тупица.

-О чем это ты? - произнес ирландец, как бы ненароком положив руку на пистолет.

-Как ты говоришь, ее поймал?

-Ну, она лежала спящей под скалой…- начал ирландец.

-Ты никогда не слышал, что у ведьмы может быть больше одной души?- перебил его Виллем,- в это верят все язычники! Одни говорят, что такая душа есть у ведьмы или колдуна с рождения, другие - что это демон, даруемый им после посвящения. Из собственной крови и останков разных существ колдун создает тело для своей второй души. Снэллгейст и есть такое существо,- Виллем выбросил руку в сторону окна,- эта тварь единое целое с твоей пленницей.

-О Боже!- Курт перекрестился дрожащей рукой, священник забубнил молитву.

Очнувшаяся пленница подобралась в коленях, настороженно переводя хищный взгляд с одного человека на другого. С содроганием фриз понял, что подземная ведьма прекрасно понимает, о чем они говорят.

-Что ты несешь?- воскликнул ирландец,- как такое может быть?

-Ты видел эту тварь? Видел мертвяка, который порвал человека как гнилую тряпку? Зачем задаешь дурацкие вопросы? Твоя жадность и твое невежество погубят всех нас!

-Если это так, почему она не сожрала меня сразу?- не сдавался О’Нил,- в пещере или на выходе из нее.

-Не знаю,- передернул плечами фриз,- хотя…Кто знает, куда эта ведьма посылала свою «вторую душу»- может в такие бездны, что так быстро тварь оттуда не выберется. А когда она принялась искать тебя, ты уже был на поверхности.

-И причем днем, - добавил отец Доминик, - а в колдовскую ночь нечисть выбралась наружу. Фриз был прав - такого глупца…

-Ну, ладно-ладно, признаю,- торопливо закивал ирландец,- дал маху. Но все равно ведь- в дом эта тварь не проникнет, а утром исчезнет. И я смогу продолжить свой путь.

Курт замысловато выругался и Виллем вполне был с ним солидарен- беспечность ирландца выводила его из себя. Да, они оба привыкали смотреть смерти в лицо, но все же - не настолько плохой смерти. Фриз видел, что Патрик напуган не меньше остальных, но алчность и упрямство не позволяли ему примириться с потерей товара.

-Смотрите,- воскликнул священник,- что с ней опять?

Виллем посмотрел на девушку - та только что напряженно озирающая всех четверых снова обмякла в цепях, свесив голову набок. Глаза ее остекленели, из уголка рта стекала тонкая струйка слюны, зато грудь ходила ходуном, как после долгого бега. Изо рта вырывалось сиплое, свистящее дыхание.

Виллем метнулся к окну и приоткрыл ставни – полная Луна струила свой свет прямо ему в лицо и на фоне бледного светила был ясно виден приближающийся крылатый силуэт. Ночную тишину вновь огласил истошный вопль.

-Он что стал больше!? – изумленно выдохнул Курт.

-Да,- сузив глаза, Виллем наблюдал за чудовищем и впрямь увеличившимся почти вдвое.

-Об этом говорилось в легендах,- мрачно кивнул священник,- Снэллгейст прилетал немногим больше журавля, но, пожирая людей, вырастал с дом величиной. И точно так же росла и его колдовская сила. Теперь даже твой хекс-знак может не помочь, Курт.

-Черт!- трактирщик затравленно посмотрел в окно.

-Не поминай!

-Что же делать? - воскликнул ирландец, похоже, смирившийся с потерей «товара».

-Отдай девку Снэллгейсту,- решительно сказал Виллем,- может он уймется.

-Нет!- голос священника прозвучал неожиданно твердо,- ни за что!

-Почему?!!

-Этот дом и без того чрезмерно осквернен колдовством,- сказал отец Доминик и в глазах его засветился фанатичный блеск,- чтобы мы еще погубили душу сделкой с этой тварью.

-Сделкой!!!? Кем бы не была эта ведьма, не она пришла к нам из пещеры, ее притащили сюда силой! Мы и так виноваты перед ней.

-Не кощунствуй! - голос священника словно хлестнул бичом,- я знаю, что все фризы, еретики, но не думал, что они готовы капитулировать перед Врагом. Неважно как эта ведьма оказалась здесь - она дьявольское отродье, уничтожать которых подлинный долг христианина. Сам Бог, наверное, внушил чрезмерную алчность ирландцу, чтобы он смог вручить в наши руки пещерную ведьму. Не для того наши предки огнем и мечом истребляли эту скверну, чтобы мы нынче пресмыкались перед ней.

-И что ты собираешься сделать с ней?

-Судьба ее - костер! Может тогда бог позволит нам дожить до утра!

Виллем переводил взгляд с лежащей на полу девушки на лица собеседников и видел, что они полностью согласны со священником. Даже в ирландце пробудилась папистская закваска, не сгинувшая и после многих лет наемничества. Так же как и Курт, перед лицом темных сил он был готов признать в отце Доминике духовного вождя. И все трое старались религиозным фанатизмом заглушить панический страх.

-Черта с два я вам это позволю!- Виллем шагнул вперед, хватаясь за пистолет, но тут на него кинулись все трое. Он успел выстрелить, но в этот момент что-то тяжелое обрушилось на затылок Виллема. Перед глазами сверкнула яркая вспышка и все поглотила тьма.

-In nomine… Patris…et Spiritus Sancti…

Множество звуков обрушилось на него, вырывая из вязкой тьмы беспамятства. Полузнакомые слова латинской молитвы перемежались металлическим звоном и жалобным плачем. Виллем открыл глаза, с трудом расцепив ресницы от запекшейся крови, и оглянулся. Он лежал в зале внизу, брошенный на один из столов, связанный по рукам и ногам словно гусь к рождеству. Фриз покрутил головой и чуть не охнул от невыносимой боли, пульсирующими волнами расходившейся по голове.

-Judica, Domine…expugna impugnantes…

Курт копошился возле камина, бросая одно полено за другим в разгоравшееся пламя. На полу возле него, словно солдаты, выстроившиеся для решающего сражения, стояли многочисленные бутылки разных форм и размеров - похоже трактирщик изрядно опустошил свой погреб. Рядом стоял отец Доминик - отрешенный от всего мирского, как и подобает духовному пастырю, он читал молитву над сидевшим на полу ирландцем:

….sancte Michael Archangele… adversus principes et potestates… contra spiritualia nequitiae…

Внимая священнику, Патрик О’Нил удерживал за длинные волосы пещерную девушку. Удержать ведьму, даже скованную по рукам и ногам, охотнику за людьми стоило немалых усилий: извиваясь по-змеиному, будто у нее не было костей, она отчаянно билась, гремя кандалами. Из ее алых губ по-прежнему не прозвучало ни звука и от этой молчаливой, отчаянной борьбы веяло особой жутью.

….Ecce Crucem Domini… fugite partes…

В ответ с улицы раздавался безумный хохот и женский плач, вой, свист, яростная брань, казалось, изрыгаемая сотней глоток. Хлопали крылья, огромные когти скребли стену, в окне с вышибленными ставнями то и дело появлялся огромный синий глаз, с ненавистью глядящий на людей. Однако прорваться внутрь чудовище не могло - колдун, начертивший обережные знаки на стенах дома знал свое дело.

Троица у камина, изо всех сил делала вид, что не замечает монстра, хотя у священника, читавшего молитву, дрожал голос, а у разжигавшего камин трактирщика – руки. На Виллема они старались не смотреть – только Курт, заметно прихрамывавший бросил на фриза недобрый взгляд. Наемник заметил, что его правая нога обмотана тряпкой, по которой расплывается темное пятно - все же выстрел наемника достиг цели.

Бессвязные вопли за окном сменились громкими песнопениями, подобными тем, которыми Снэллгейст поднял мертвеца из-под пола. Вновь тряслись стены, в воздухе клубами поднималась пыль, но и сквозь нее Виллем видел, как с трактиром творится что-то неладное. Сначала он подумал, что зрение его обманывает, но нет - он ясно видел как сквозь стену и потолок проступают бледно-серые пятна, быстро наливающиеся смоляной чернотой. Они расширялись, сливаясь друг с другом, покрывая стены маслянистыми кляксами и потеками, издававшими отвратительное зловоние. Наемники глянул на потолок и увидел, как над ним набухают черные капли. Вот одна из них упала на стол рядом с ним, и мельчайшие брызги коснулись его кожи, обжигая ее словно капли горящего масла. С содроганием фриз подумал о том, что будет, если эта дрянь попадет ему в глаза. Тем временем, маслянистая жидкость, нарушая все законы природы, текла по потолку, катилась черными шариками вроде ртутных, сливаясь в одно пятно на стене над наглухо закрытой дверью под самым потолком. Там, под слоем мерзко пахнущей массы тускло просвечивала золотистая семиконечная звезда.

Священнику, трактирщику и охотнику за людьми тоже было страшно, не меньше чем фризу, но в отличие от Виллема они могли хоть что-то делать. Священник дочитал молитву, размашисто перекрестив ирландца и бьющуюся в его руках ведьму, уже мало напоминавшую человеческое существо. В камине ревел огонь и Курт развернулся, держа в руке что-то, что Виллем сначала принял за очередное полено.

Но это было не полено. Это был топор.

По безумно поблескивающим глазам трактирщика фриз понял, что от всего пережитого Курт повредился в рассудке. Ирландец швырнул девушку под ноги трактирщику, так что она покатилась по полу, безуспешно пытаясь встать. В этот же момент, бездумно скаливший желтые зубы, Курт с надрывным всхлипом опустил топор.

Оглушительный верещащий визг раздался снаружи, огромное тело с шумом грохнулось о стену, колотясь об нее так, что дом заходил ходуном. Словно подхлестнутый этим визгом, Курт снова и снова опускал топор, нанося страшные удары. Вскоре его руки, лицо, грудь были все в крови, но он снова и снова рубил по телу, бьющемуся у его ног словно обезглавленная змея. Кровь заляпала рясу священника, брызги попадали ему и на лицо, но отец Доминик, словно не замечая этого, вновь забубнил молитву, размашисто крестя Курта вместе с убиваемой им ведьмой и крестясь сам

…Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregation...in nomine et virtute Domini Nostri …

Трактирщик войдя в раж, отрубал беспомощной жертве кисти рук и ступни, кромсал развороченное тело, вываливая внутренности. Ирландец подхватывал отрубленные куски плоти и швырял в огонь. Когда трактирщик выбился из сил, Патрик выхватил у него топор и сам принялся рубить дергающуюся на полу окровавленную груду. Невероятно, но изрубленное в куски, это существо еще жило, еще дергалось и билось - и так же метался снаружи воющий от боли Снэллгейст. Виллем знал местное поверье: демоны, что владеют телом ведьмы, могут возродиться в мельчавшей частице ее плоти. Просто сжечь тело мало - каждый член нужно отделить от члена, разметать каждую косточку, чтобы не оставить злому духу лазейки. Множество тайных обрядов и странных обычаев сберегла земля Конфедерации и Виллем невольно подумал, что не только в пещерах сохранилось проклятое наследие Мюрквида. Колдовство побежденных северян пустило корни и среди наследников крестоносного Ордена.

Черная слизь, скапливавшаяся вокруг хекс-знака, наконец, проела дерево, разрушив магическую защиту. Послышался треск и в дыру под потолком просунулся клацающий зубами череп, от которого отваливалась пузырящаяся от жара плоть. Тварь рванулась внутрь, но тут вновь поднялся и опустился топор. Весь в крови ирландец выпрямился, держа за волосы голову девушки. Странно, но лицо ее не пострадало, оставаясь столь нечеловечески прекрасным, что и при жизни. Ирландец выругался и с размаху приложил отрубленную голову о пол, рубанул топором и швырнул в камин размозженный череп. Затрещали и вспыхнули светлые пряди - Виллему показалось, что они корчатся в огне словно погибающие змеи. Передернувшись от отвращения, фриз перевел взгляд на дверь - над ней зияла огромная дыра, но мерзкой морды уже не было. Пятна черной слизи на потолке высыхали на глазах, осыпаясь горстками темной пыли. Из-за окна все еще слышалось какое-то бессвязное лопотанье, но его все больше заглушал голос священника.

…draco maledicte et omnis legio diabolica, adjuramus te per Deum vivum, per Deum verum…

Изуродованные куски плоти летели в огонь, куда Курт, выливал содержимое открываемых бутылок. Наваррский ром, дорианская граппа, виски, шнапс - весь набор крепких напитков, что держал трактирщик, шел на разжигание огромного костра, «очищающего» оскверненную демонами плоть. То же самое делал и ирландец, перед каждой вылитой бутылкой, делавший большой глоток из горлышка. Прикладывался к бутылке и Курт, не в силах переносить весь этот ужас на трезвую голову. Только чудом огонь не перекидывался из камина наружу.

А за окном воцарилась полная тишина.

Священник произнес заключительные слова молитвы, перекрестился и, тяжело поднявшись, направился в сторону Виллема. Фриз напрягся, увидев у него в руках нож.

-Не волнуйся сын мой,- священник склонил голову,- я не сделаю тебе ничего плохого. Мерзкое это было дело, но видит бог, иначе было нельзя.

-Развяжи,- хрипло потребовал Виллем и отец Доминик, поколебавшись, начал разрезать веревки, избегая смотреть в глаза фризу. Закончив, священник поспешно отошел в сторону, однако наемник если бы даже и захотел не мог бы ничего ему сделать- стянутые тугими путами руки и ноги не сразу восстановили нормальное кровообращение.

Не глядя на Курта и Патрика, провожавших его настороженным взглядами, Виллем ван Хайн подошел к разбитому окну и выглянул наружу.

Перед трактиром в луже темно-розового гноя рассыпалось на глазах месиво из гниющей плоти и крошащихся костей. Виллем поднял глаза - ночное небо серело, а вдали, за ветвями деревьев уже мерцало слабое сияние рассвета.

Ночь демонов закончилась.

И гаснет свет, и тонет Зал

Во мраке, страхом сокрушенный,

Как саван занавес упал

В раскатах грома похоронных...

И ропот ангелов навек

Восславит вечный искуситель, -

Ведь имя драмы - Человек,

Венец ее - Червь-Победитель.

(Эдгар Аллан По)

Виллем расстался с таверной «Красный волк» не прощаясь, не перекинувшись ни с кем и парой слов. Никого, впрочем, и не тянуло на разговоры - Патрик наутро угрюмо глушил пиво, Курт начал прибирать изрядно загаженный трактир, по-прежнему прихрамывая и зло косясь на фриза. Только священник еще раз попытался объясниться с наемником, но тот жестом показал, что не желает ни о чем говорить.

Днем Виллем купил в Нойехайме неприхотливую гнедую кобылку и взял путь на север: через границы баронств и епископств, мимо могучих замков, одиноко стоящих на вершинах скал, старательно объезжая города и села.

За все это время он лишь раз оглянулся на пройденный путь - когда на исходе первого дня поднялся на вершину огромного холма. Позади него солнечный диск закатывался за горизонт, окрашивая небо кровавым багрянцем.

Виллем усмехнулся, вспомнив разговор с O’Нилом - ирландец так долго странствовал вдали от соплеменников, что немудрено ему было ошибиться при определении даты кельтского Дня Мертвых, опрометчиво сопоставленного с местным преданием. Ошибка, правда, всего в один день - но и он может стать роковым.

-Сдается мне, Патрик, что ты легко отделался,- пробормотал фриз, запуская руку в седельную сумку. Когда он вынул ее обратно, в его пальцах билась на ветру прядь светлых волос, странно блестевших в лучах заходящего солнца. Эти волосы Виллем подобрал и машинально сунул в сумку, когда поднимался утром в комнату, чтобы забрать свои вещи. Видно когда трое мужчин тащили вниз пещерную ведьму, она, отбиваясь, оставила на ступеньках клок своих волос, перепачканных кровью от чьего-то удара.

Фриз разжал пальцы – и прядь волос улетела в кусты, по-змеиному извиваясь в воздухе. Мгновение спустя из густых зарослей послышалось громкое шипение и ветви кустов закачались, словно сквозь них продиралось чье-то сильное тело.

Словно какая-то сила заставила Виллема поднять голову и посмотреть на вершины дальних холмов. Показалось ли ему - или там и вправду промелькнула тень исполинского всадника в рыцарском шлеме, за которым следовала призрачная свора каких-то непонятных существ. Видение исчезло также быстро, как и появилось, но Виллем был почему-то уверен, что ему не померещилось.

Наемник помотал головой и пришпорил коня. Позади оставался колдовской Юг, с его живыми мертвецами, ведьмами и крылатыми чудовищам, сеющими ужас в ночи. Впереди его ждали густые леса и обширные озера, великие битвы и нормальный враг, умиравший от простой честной пули. Впереди была Фризия.

Патрик решил не покидать Нойехайм сразу – после утери товара ему лучше было не показываться на глаза нанимателю. Впрочем, у него еще оставались деньги с полученного задатка и, поскольку ирландец заплатил за комнату за три дня вперед, он и решил пока остаться в «Красном волке», благо Курт пока не принимал посетителей, решив сначала привести трактир в божеский вид. Выпивкой ирландец надеялся заглушить недавний ужас. Упившись к вечеру пивом, он завалился на кровать и быстро захрапел.

Ужасный крик, раздавшийся из комнаты ирландца, заставил Курта выпустить из рук бутылку вина и кинуться вверх по лестнице. Трясущимися руками он открыл дверь запасным ключом и шагнул внутрь.

У окна лежало тело ирландца - изувеченное и переломанное так, словно, что-то его сдавило с огромной силой. Участки неповрежденной плоти перемежались ужасающими синяками и кровоподтеками, красно-синими полосами обвивавшими труп. Месиво из кожи, мяса и переломанных костей, обломки которых торчали из покореженной плоти. Иссиня-черный одеревеневший язык вывалился изо рта, распахнутого в немом крике.

Взгляд Курта зацепился за маленькое белое пятнышко рядом с изуродованным телом. Он нагнулся, подняв с пола странный предмет - крупную, с монету, твердую чешуйку.

Позади раздался шелестящий звук, от которого у трактирщика заледенела в жилах кровь. Медленно, словно ступая на эшафот, Курт повернулся. Глаза его расширились, он распахнул рот, но уже не успел крикнуть.

УЧАСТНИК №2

Люблю ли я Америку

«Должно быть, абсурдно верить в то, что могут существовать какие-то границы ужаса, который может вынести человеческий разум. Наоборот, кажется, что существует некий необратимый процесс падения во «тьму», все глубже и глубже, хотя не так уж глубоко, чтобы этого нельзя было представить. Кошмары встают черной стеной. Ужас плодит ужас. Одно недоброе совпадение вызывает следующее до тех пор, пока тьма не заливает весь мир... Наиболее ужасные вопросы - те вопросы, которые так же как большая часть страхов человека порождают и поддерживают постоянную настороженность, вызывают изумленные взгляды непосвященных. В таких случаях самая здравая мыль: бежать, спасаться; или ужас сломит, согнет вас. В таких случаях только единственное чувство - чувство юмора не подводит вас...»

Стивен Кинг «Кладбище домашних любимцев»

Люблю ли я Америку?

Люблю ли я Америку? Признаться , нет. Как говаривал мой друг и однокашник Деметрий , не за что любить неудавшийся социальный эксперимент вольных каменщиков. Видимо , как то не так заложили они камни свои в фундамент , не выдержал он нагрузки , просел , потрескались и перекосились стены , рухнула , гремя слетающей черепицей , крыша. Точнее , она сперва съехала , сползла , а уж потом рухнула , обнажив неприглядную пустоту комнат и перекосившихся стен. Кстати , сам Деметрий свято уверовал в то , что если бы Америку открыли древние греки , а может и македонцы , я не вижу разницы , то у нас была бы совсем другая история. Новая Эллада , благородная цивилизация и все такое. Был у нас тут , помнится , один старый херсонский грек… Горький пьяница и потерянный человек. Он бы построил цивилизацию , конечно. ..

Люблю ли я Америку? Этот край несбывшихся надежд? Место , где я испытал самое первое и самое ужасное в жизни разочарование? При одном воспоминании об этом , я до сих пор вздрагиваю и покрываюсь мурашками. Мы приехали сюда в 1862 году , после реформ Царя Освободителя , в надежде на лучшую долю. Было мне тогда от роду четырнадцать лет. Обустроились , поставили пятистенок на окраине Ново-Архангельска и зажили потихоньку. Год-другой и дело молодое , кровь заиграла , плоть стала восставать и требовать своего. А надо сказать , в ту пору с этим делом строго было , но выход был. Верстах в двадцати от города , деревенька была. И надо сказать , немаленькая. Лет за пятнадцать до нашего приезда основал её Гаврила Рахметов , нигилист. Говорят , Рахметовым , он сам себя нарек , а настоящую его фамилию и не знал никто. Деревеньку свою он назвал Рахметовкой , собрал там таких же , как и сам , нигилистов и устроили они там коммуну. В коммуне этой , все у них было поровну и общее , в том числе и женщины. Сам Гаврила вскорости помер , деревню окрестили Гавриловкой , а всех коммунаров – Гаврилами. Так эти Гаврилы-нигилисты и жили там , числом немаленьким , смущая новоархангельских мужиков , да отроков , да сманивая тихонько девиц нрава легкого. Поговаривали , что при желании можно договориться и попользоваться , так сказать , девицами , этими самыми. Правда , счастливчики отмалчивались и впечатлениями делиться не спешили. Нет бы озадачиться этим обстоятельством , так куда там – поперся в самонадеянности своей. Приняли хорошо , душевно , угостили , чем Бог послал. Выслушали , поулыбались понимающе , но ехидно как то. Отроки , вроде меня , да и постарше , ходили там в красных таких фуражках , их так и звали – красноголовиками. Еще и потешались – «не х.. , не морковка – красная головка». Потом только до меня дошло , почему их так дразнили. Этим , женщины были недоступны. Только после испытания можно было получить фуражку коричневого цвета , любую девицу и гордо именоваться - «обабком». Но равноправие там царило полное и ежели какая девица тебя захочет , то отказывать не смей , иначе можно снова в «красноголовики» угодить. Такая вот коммуна.

Отдал я им пяток соболей , сказал что в Гаврилы не хочу , а девицу край как хочется. Староста посочувствовал и сказал , что если Испытание Нафаней пройду , то назавтра могу любую девицу выбирать и пользовать по своему разумению.

- Нафаня , это – Нафанаил? Это как же так? – спросил я по наивности своей. Староста успокоил , мол это барыня ихняя , местная можно сказать , достопримечательность. Молодежи – мать родная и все такое. Окрыленный и преисполненный желания , дождался я вечера и пошел куда указано , в избу жарко натопленную. Постучал , вошел , огляделся. Жарко , темно , лишь в углу свечечка грошовая горит , мерцая. Разделся , от нетерпения припрыгивая , глаза то уж обвыклись , гляжу занавесь посреди комнаты , навроде ширмы , подошел , занавеску отдернул и обомлел. Прямо на полу , на перине лежит туша необъятная , жаба – жабой , вонь такая , что ком к горлу подкатил и слезу прошибло , окромя жирных складок и не видать ничего , пудов десять , не меньше и всё это шевелится призывно так , и голосок из этой груды зловонного жира , тоненький такой – «ну , чего встал? Иди , отведай тела девичьего».

Ноги подкосились и рухнул я прямо в это безобразие. Лицом. Тут меня и стошнило , в этот колыхающийся , вонючий студень. Очнулся я уже в лесу , верстах в десяти от Гавриловки. Я бежал не чуя ног , объятый ужасом и отвращением , а в голове почему то билось одно – «бежал Гарун быстрее лани»… После того лет пять на женский пол без содрогания смотреть не мог , чуть в монахи не подался , так за что мне любить Америку?

Люблю ли я Америку? Была она Русская , стала – Американская. Продали нас с потрохами , с землей вместе. А куда нам деваться , обратно уж не поедешь , тут и остались. Правду сказать , не лезли к нам особо со своими порядками , жили сами по себе , как и раньше. Пока не нашли на Аляске золотишко. Тут то все и началось. Понаехал сюда всякий сброд , никаких законов не признававший , они то и разбудили спящее Зло. Индейские шаманы говорят , что бледнолицые пробудили спящего Вакиньяка , ковыряясь в Его земле и теперь земля скисла. Сама природа восстала против нас , по всему побережью штормы , кораблям ни пристать , ни отчалить. Мертвые восстают из своих могил , звери стали одержимыми и безобидный прежде бурундук , может теперь запросто перегрызть глотку. Так и живем , в смирении и страхе. Монахи расплодились во множестве , обнесли Ново-Архангельск крепкой стеной , основали русский Приход во главе с Отцом Гермогеном и вдохновляют нас ежедневно и еженощно.

Люблю ли я Америку? Да будь она проклята! Индейцы одержимы своими злобными духами наравне со зверьем. Они говорят , что это их земля и белым здесь не место. Не станет белых и духи успокоятся , Вакиньяк уснет и они будут жить на своей земле так же как прежде. Что делается сейчас вокруг , никто не знает , из города без боя не выйти , вокруг рыщут мертвецы и одержимые. Месяц назад , во время сражения , только вовремя подоспевшая пара НАПАСов* помогла торжеству Прихода. Но долго это продолжаться не может.

Люблю ли я Америку? Ненавижу! Сегодня повстречал на улице странного человека. Он представился ирландцем – Джимми О*Хеллборном , озирался по сторонам , мучительно морщил лоб , видимо пытаясь что то вспомнить и лопотал о каком то свихнувшемся портале. На ирландца кстати , он совсем не похож , типичный белобрысый житель туманного Альбиона. Так вот , он сказал , что сегодня Хэллоуин – ночь , когда вся нечисть выползет наружу и стоит ждать всяческих пакостей. Накаркал , сволочь! Выпили мы с ним спирту , всего то по паре стаканов , за знакомство и побрел я домой. И до дома то осталось всего ничего , три десятка шагов , смотрю – белочка! Обычная белочка-летяга , сидит понимаешь на ветке и скалится злобно , глазки крохотные , красные , горят огнем дьявольским. Смотрю – вторая , третья , четвертая… , окружают сволочи , в кольцо берут. Я ружьецо то , из-за спины вытаскиваю , врешь , не возьмешь… Одну на лету сшиб , вторую , отбился бы , вот вам крест , отбился бы… Но тут сшиб меня кто то и ноги будто в тисках , огнем горят и боль адская. Я понял , это песец… Жирный и злобный падальщик Севера. Я скосил глаза и увидел этого мохнатого Предвестника моего собственного Апокалипсиса , грызущего со зловещей ухмылкой мои же ноги. Ружье валялось далеко в стороне , но мой верный Смит-Вессон калибра 4,2 линии всегда за пазухой. После второго выстрела башка толстого полярного грызуна разлетелась вдребезги , испарились куда то белочки , впрочем , они свое дело сделали , я уже не жилец. Бродить по улицам ожившим трупом я не хочу , превращаться в одержимого – тоже. Я искупался , переоделся в чистое , дописываю эти строки , допиваю спирт и держу наготове свой Смит-Вессон. Все свое имущество завещаю Приходу и на этом прощаюсь. Помоги Вам Бог…

Вам все еще хочется знать , люблю ли я Америку?

Писано в здравом уме и твердой памяти Семеном Волопасовым , урядником Второго НАПАСа , 31 октября 1889 года от Р.Х.

* НАПАС – Ново-Архангельский Полк Автономных Стрельцов.

УЧАСТНИК №3

Проклятие старого сахема

Шел дождь. Капли его ударяли по крышам, отзываясь шумом в каждом ухе. На центральной площади небольшого поселения, гордо именуемого городом, собрались почти все жители. Под сапогами старого сержанта, исполнявшего обязанности палача, скрипел наскоро сбитый помост. Двое солдат, возглавляемые одноглазым капралом, волокли под руки человека в рваной пыльной робе и таких же штанах. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять - на виселицу тащат индейца. Поседевшие волосы приговоренного сбились в жуткий колтун, на лице кровоподтеки. Руки связаны, ноги заплетаются. Казалось, бедняга смирился со своей участью. Но вот его глаза... Было в них что-то такое, что заставило идущего рядом капрала вздрогнуть. Впрочем, остальным зрителям взгляд индейца был не виден. Они с воодушевлением наблюдали, как бедолагу затащили на помост, развязали руки. Зачитали приговор. Вождь Черное Перо, сахем одного из кланов потаватоми, предводитель головорезов, в нарушение всяких договоров совершавший налеты на поселения честных граждан Северо-Американских Соединенных Штатов должен быть повешен.

Подошел пастор, попытался протянуть индейцу Библию, что-то сказать. Старый сахем отрицательно кивнул головой, сделал отталкивающий жест правой рукой. Произнес несколько слов.

- Что он говорит? - спросил кто-то любопытный в толпе у своего соседа. - Ты вроде разбираешься в языке этих краснокожих дикарей, Бен.

- Я расслышал только слово "Маниту", Билл. Похоже, сахем остается верен своим богам. Или призывает Великого Духа.

- Чертов язычник! - выругался Билл и сплюнул на землю. - Скорее бы его вздернули.

Вот уже солдаты подтащил Черное Перо к перекладине, поставили на табурет и сержант приготовился надеть на шею приговоренного петлю. Забили барабаны.

И вдруг... Спина старого индейца выпрямилась, плечи расправились, склоненная было голова гордо поднялась вверх. Волна непонятной, иррациональной силы хлынула в стороны, сбивая с помоста солдат охраны и заставляя палача согнутья в три погибели, хватаясь за живот и извергая из своей глотки ирландские ругательства.

Пошатнулась толпа. То там, то тут раздались голоса, поминающие то Господа, то нечистого. Пастор открыл книгу и начал читать, бубня под нос. Солдаты вокруг словно оцепенели, никто не пытался вмешаться в происходящее на помосте. И только три барабанщика продолжали отбивать дробь.

Сахем заговорил. Он долго говорил о том, что белые люди пришли на эти земли, притворившись друзьями, а ведут себя куда хуже зверей. О героях, павших за свободу своих племен, и о том, что смерть их не была напрасной. Вспомнил Текумсе, не так давно сложившего свою голову, брата его Тенскватаву, призывавшего к союзу всех индейских племен. Потом громко засмеялся, ткнул сключенным пальцем в толпу.

- Думаете, победили, шелудивые койоты? И теперь - хозяева этой земли? А противостоит вам только горстка отчаянных храбрецов, у половины которых и ружей нет. Ха! Глупые светлокожие пожиратели падали! Придет время, и наши братья отомстят за всё! Вся земля наша встанет против вас. Ни одному из вас не уйти от возмездия. Ждите! И будьте вы прокляты, бледнолицые псы!

Из горла вождя вырвались утробные крики, а тело его затряслось в каком-то безумном танце.

- Этот грязный дикарь неплохо говорит по-английски, - проговорил все тот же Билл, обращаясь к приятелю.

- Не такой уж он и дикарь, дружище. Черное Перо - соратник Уинамака и Текумсе, воевал против войск генерала Гаррисона на стороне ангичан. Если я ничего не путаю, то по приказу губернатора Канады Айзека Брока его произвели в какой-то офицерский чин.

- Так он ещё и красный мундир носил! - на лице Билла появилась гримаса. - Ха-ха, краснокожий в красном мундире. Койот среди бульдогов. Нет, положительно этого дикаря необходимо вздернуть! Чего они медлят?

Похоже, что тот же вопрос весьма интересовал судью.

- Господин капитан, прикажите своим людям пристрелить этого краснокожего, - прокричал он стоящему рядом офицеру, не отводя взгляд от пляски сахема.

- Но, Ваша честь, ведь Вы сами приговорили его к повешению. Вот и господин прокурор это подтвердит.

- Что за бред Вы несете, капитан?!

- Выходит, что утвержденный Вами приговор - это бред. Отлично! Давайте помилуем тогда старика и отпустим на все четыре стороны, - офицер улыбнулся. - Вы прекрасно знаете, что послужило причиной нападения его людей на наших фермеров и старателей.

- Я отдам Вас под суд! Прикажите стрелять!

- Ваша честь, Вам прекрасно должно быть известно, что как военнослужащий я не подчиняюсь Вашей юрисдикции. И успокойтесь, не нервничайте. Старый вождь не опасен. Он даже не делает попыток не то, что сбежать, просто сойти с эшафота. Пусть покуражится напоследок. Сейчас О'Лири придет в себя и вздернет краснокожего. Или Вы полагаете, что Черному Перу поможет его индейский Великий Дух?

Впоследствии судья, выпив третий или четвертый стакан виски, любил говорить, что капитан напророчил. Потому что над головой сахема показался огромный черный ворон. Словно ниоткуда взялся, каркнул три раза и полетел прочь от города, в сторону индейской территории. Только выпавшее из пера крыло, покружившись в воздухе, упало к подножию эшафота. А тело сахема в тот же момент обмякло и рухнуло на помост.

- Да он помер! - пробормотал сержант О'Лири, склоняясь над телом краснокожего.

Подошедший доктор констатировал смерть. Потом он поднял перо и долго вертел его в руках.

- Черное перо... Забавно. Умершего индейца звали именно так. И необразованные людишки, - при этом медик улыбнулся, - разумеется, станут говорить, что старый вождь обратился вороном. Или духи его забрали. Потом эти слухи, несомненно, дойдут до индейцев... Но, черт возьми, индеец умер от сердечного приступа. Впал в транс перед казнью, но по сути это была агония. Он был очень стар. Любому образованному человеку это понятно. Но откуда взялась птица? Слишком вовремя она появилась, чтобы быть совпадением.

Доктор ещё долго размышлял об этом вечером, в кампании мэра города, судьи, прокурора, пастора и капитана. Но никто так и не мог предложить разумное объяснение. Кто говорил о кознях врага рода человеческого, кому-то казалась очевидной вина индейских духов, прокурор же был согласен с рациональным объяснением врача. Постепенно о происшествии забыли. Лишь иногда, пропустив несколько стаканчиков, возвращались к нему, воспринимая как очередную байку, коих полно ходит по свету.

В тот же вечер большого черного ворона видели индейцы из разных племен за много миль от места несостоявшейся казни сахема. Сам Тенскватава, Великий Пророк шауни, словно почувствовав что-то, поспешил вечером из своего жилища. Выйдя на равнину, он долго бил в бубен, призывая духов. Вечно подглядывающие мальчишки утверждали, что огромная птица, появившись неизвестно откуда, села шаману на плечо и наклонила клюв к его уху. А потом так же внезапно исчезла, как и появилась. Похожие истории рассказывали и в стойбищах кри, и одживбе, и делаваров, и даже сиу. Смелый охотник из племени черноногих утверждал, что видел, как огромный ворон пролетел над стадом бизонов и сел на голову вожаку. И поздно ночью птица пролетела над типи молодого вождя племени арапахо, жена которого мучилась родовыми схватками. В тот момент, когда на свет появился долгожданный первенец, черное перо упало на голову младенца.

* * *

Мальчишка рос, как и все его сверстники. Бегал по становищу, гонялся за отцовской собакой, норовя дернуть её за хвост, падал и получал ушибы, дрался со сверстниками. Лазал на деревья, разоряя птичьи гнезда, ставил силки на кроликов. Чуть позже начал ловко стрелять из лука. Разве что любил возиться с животными. Мог обнять старого пса и подолгу сидеть с ним у порога типи. Или подойти к мустангу, взобраться на него, положить голову на гриву и к чему-то прислушиваться. А ещё он частенько уходил из стойбища и пропадал на два-три дня.

Однажды, после нескольких дней отсутствия, сын вождя появился, ведя за собой малютку бизона, светло-пегого, от силы трехмесячного. Теленок припадал на правую заднюю ногу.

- Белый бизон, это хороший знак, - подумал шаман племени, увидев шествующую к нему парочку.

По просьбе мальчишки он осмотрел теленка. Было похоже, что маленький бизончик пострадал от пули, но легко отделался. Шаман занялся лечением, бурча под нос, что настоящий охотник не будет стрелять в такую крошку. Только бледнолицый способен на это ради забавы. Мальчишка внимательно слушал его слова, спрашивал, кто такие бледнолицые и почему они так жестоки. Потом сын вождя подолгу пропадал рядом со своим подопечным. Кормил его с рук, менял повязку на ноге, расчесывал шерсть. И, наконец, отпустил в прерию.

В этот же год половина мужчин из стойбища ушла на тропу войны. Сын вождя плохо понимал, что за воин, весь раскрашенный, с орлиными перьями на голове, приходил в типи его отца, почему мужчины долго плясали вокруг костра, а потом вырыли откуда-то топор, собрались, сели на мустангов и уехали в направлении восхода солнца. Мальчишка так и не осознал, что такое "война", кто такие враги и почему надо добывать много их скальпов. Понимание пришло позже, когда вернулись лишь пятеро воинов, шестого они тащили на волокуше. Это был его отец, но маленький индеец с трудом узнавал родного человека. На месте правого глаза зияла страшная дыра, вокруг которой норовили кружить назойливые мухи. Рука не действовала.

- Надо уходить, - говорили воины. - Бледнолицые собаки идут по нашим следам. Скоро они будут здесь и все уничтожат.

Не успели. Пока посылали весть соседним кланам да собирали нехитрые пожитки, нагрянули каратели. Сын вождя толком не разглядел неведомых доселе пришельцев. Они были похожи на людей, но носили такие непонятные одежды. Одинаковые куртки и штаны, что-то черное на ногах вместо мокасинов. Совершенно неясно, что на голове. Мальчишка никогда не думал, что там может быть надето что-нибудь, кроме перьев, головы медведя или черепа бизона с рогами, который надевал шаман во время камлания. Незнакомцы же напялили на головы вообще невесть что. Больше всего это походило на перевернутый вытянутый котелок, в который воткнули длинное перо непонятной птицы. Бледные ли у них лица на самом деле осталось загадкой - детей и женщин раненый вождь велел переправить через протекающую рядом речушку. Подальше от становища, от смерти. Мужчины же собрались принимать бой. При этом было понятно, скорее всего, он будет для них последним.

Мальчишка плохо помнил, что было потом. Вроде бы старик-шаман повел их на земли родственного клана. Ночь провели в лесу. А утром их нагнали все те же непонятные пришельцы. Нет, они точно не были людьми. Ведь люди, и даже звери не уничтожают беззащитных женщин и детей просто так. Эти же своими громовыми палками валили всех на землю. Текла кровь, стонали женщины, пытаясь закрыть своих малышей. Оставшихся в живых добивали ножами. Нет, это точно были демоны, порождения Вендиго. Сын вождя сам не понял, как ему удалось затаиться, почему его не нашли. И что было с ним дальше.

Очнулся он от того, что кто-то лизал его лицо. Это был светло-пегий бизон. Тот подрос, уже не теленок, а довольно сильный бычок, но мальчишка с радостью узнал своего друга. Потянулся к нему, обнял за шею и долго так стоял.

Потом на стоянках многих кланов видели бизона с мальчишкой из племени арапахо на спине. Паренек о чем-то говорил с шаманами или вождями и следовал дальше.

* * *

Сержант О'Лири уже лет десять как вышел в отставку. Семьей он так и не обзавелся, денег толком не скопил. Служба в армии, которой было отдано больше двадцати лет, принесла лишь два шрама на лице, бессчетное количество всевозможных ранений на теле, да зловещую репутацию человека, который перевешал две сотни краснокожих, из них только вождей две дюжины. Теперь он проживал на небольшой ферме около Соколиного ручья, владел парочкой чернокожих работников и одной кухаркой, если не работал в поле, то выходил поохотиться. В воскресенье добирался до города, посещал церковную службу, делал нехитрые закупки, а потом напивался в салуне. Иногда в одиночестве, многие демонстративно сторонились бывшего палача, а когда и в компании двух-трех охотников. В такие дни на лице ирландца появлялась улыбка, он с удовольствием слушал всевозможные истории. Да и сам не прочь был рассказать, как воевал с англичанами, точнее с канадской колонией, да краснокожими. Бывало, что к столику подходило и больше народу, О'Лири даже жали руку и просили поведать истории про грязных дикарей.

В один из таких воскресных дней, отправив своего негра обратно на ферму, бывший сержант вошел в салун. Настроение у него было препаршивое. Торговцы запросили слишком уж много денег за свои товары, объясняя тем, что в округе неспокойно. Индейцы опять шалят.

- Привет, Патрик! - услышал О'Лири голос одного из своих немногочисленных собутыльников. - Чего не весел? Давай по стаканчику. И послушай Хэнка, он тут такое говорит...

Человек, которого назвали Хэнком, напоминал джентльмена, переживавшего далеко не лучшие времена. Некогда добротная одежда износилась, кое-где можно было и заплаты разглядеть. Рубашка едва не истлела. Только шейный платок был достаточно новым. Лицо гладко выбрито, волосы аккуратно уложены, так что начинающуюся лысину на макушке можно было и не разглядеть. Когда тот улыбнулся, ирландец разглядел, что все зубы у Хэнка целые.

- Так что ты там хотел рассказать? - просил О'Лири, присаживаясь за стол и наливая себе виски. - Опять краснокожие?

- Сам я не видел, за достоверность не поручусь. Но есть у меня один приятель. Живет на ферме милях где-то в тридцати ниже по Соколиному ручью.

- У мистера Смита? - уточнил бывший сержант.

- Да, совершенно верно. У Иеремиии Смита. Друг мой, Билл его зовут, арендует там небольшую лачугу и клочок земли. Но в основном добывает пушнину, да на бизонов охотится. Старый Иеремия хозяин неплохой... был, - произнес Хэнк после паузы.

- Что значит был?

- То и значит, что помер мистер Смит. И помер ужасно. Билл отсутствовал на ферме несколько дней. Охотился в окрестностях. А когда пришел, то глазам своим не поверил. Некогда процветающая ферма превратилась... Я даже не знаю, как это описать. В общем, огромная толпа бизонов появилась ночью. Неслись не разбирая дороги. Что странно, буйволы обычно обходят человеческие жилища стороной. Да и при встрече в прерии, если их не дразнить, предпочитают просто уйти своей дорогой. Эти же истоптали все что можно. Приятель говорил, что кругом бизоньи следы и, не за столом будет сказано, дерьмо. Почти все убиты, отыскался лишь один тяжелораненый черномазый. Тот и рассказал Биллу, что бизоны бесновались. Вытаптывали посевы маиса и пшеницы, ломали стены сарая. И даже пошли напролом на дома. Хижины раскатывали по бревнышку, даже добротному жилищу Иеремии Смита досталось.

- А сколько твой Билл выпил, перед тем как поведать тебе эту басню, - не поверил О'Лири. - Вроде сейчас не время рассказывать страшилки, до кануна Дня Всех Святых ещё далеко.

- Он был пьян, но кто бы не выпил, увидав такое, - отвечал Хэнк. - И рассказ его не был похож на бред пропойцы. А ещё, по словам Билла, точнее того черномазого, во главе стада бизонов был огромный белый бык, а на спине у него - краснокожий.

- Ага, сам Гайавата! - вмешался кто-то из посетителей салуна. - Или кто там у них за духа прерии? Я могу рассказать вам с десяток подобных баек, джентльмены. И даже не буду просить угостить меня за это. Простите, мистер, как там вас? Простите, Хэнк, с пьяни можно и не такое придумать, но какого черта вы продолжаете повторять всякую чушь? А, главное, сеять панику. На фронтире и так неспокойно, индейцы безобразничают и как бы не начали полноценную войну. На наше счастье у них нет достойного вожака. Текумсе убит, его брат-пророк недавно помер. Но народу достаточно историй о том, что краснокожие разорили ту или иную ферму. Или напали на почтовый дилижанс. А Вы тут со своими бизонами, несущими смерть.

- Джентльмены, не будем ссориться, - предложил О'Лири. - Давайте выпьем. Бармен, всем по стаканчику за мой счет.

Вечером бывший палач вернулся на свою ферму. Он так и не поверил в историю Хэнка, хотя некоторые сомнения в душу закрались. Но вокруг все было спокойно, даже индейцы словно опомнились. Жизнь потекла в мирное русло. Хватало забот, так что байка о нападении бизонов была забыта.

Вспомнил о ней О'Лири несколько месяцев спустя, когда с запада потянулись беженцы. Их истории до невозможности походили на хэнкову, только куда в больших масштабах. Рассказывали об огромных стадах бизонов, обходящих форты, но камня на камне не оставляющих от поселений трапперов, ферм и мелких городишек. Об охотниках, которые ничего не могли сделать с разъяренными буйволами и становвились их жертвами. Де, бизоны, повстречав отряд с ружьями и услышав первые выстрелы, не начинают спасаться бегством и не сбиваются в плотное стадо, а выстраиваются в цепь не хуже армейского построения. Еще говорили, что вслед за быками идут отряды индейцев. Почти в это же время пошли разговоры о том, что некогда враждующие племена заключили перемирие и поклялись духом Белого Бизона, что перестанут проливать индейскую кровь, пока не покончат со всеми бледнолицыми. И что у краснокожих появился новый лидер, совсем ещё мальчишка, имя которого Говорящий с Бизонами.

Почти в это же время во Флориде восстали семинолы, в Техасе - команчи, а на канадской границе стало слишком заметно передвижение английских войск. Все указывало, что в ближайшее время разразится гром.

Но того, что произойдет, никто и не мог ожидать. Сорокатысячный экспедиционный корпус генерала МакГрегора, отправленный на индейскую территорию, понес полный разгром. Немногочисленные уцелевшие, которых не набралось и тысячи, сбивчиво рассказывали о сражении, перешедшем в бойню. Когда попытались составить целостную картину, получилось следующее. Генерал, хоть и поверил, что кроме краснокожих ему будут противостоять полчища бизонов, не воспринял последних всерьез. Что какие-то быки против пушек и ружей. Не бессмертные же они в самом деле. И приказал атаковать с марша, без рытья фортификационных сооружений. Пехоте пришлось встречать бизонов в штыки, перед этим они успели сделать от силы по два-три залпа. Не существенно лучше обстояли дела и с артиллерией. Пусть бизонов полегло больше, чем было воинов у МакГрегора, их оставалось слишком много. Буйволы перли напролом, сметая все на своем пути. Командующий отправил в контратаку кавалерию, но что могли сделать четыре полка против огромной массы. Лошади впадали в панику и неслись прочь, не подчиняясь своим седокам. Бизоны подымали кавалеристов на рога. Следом за ними шли индейцы, отлавливая убегающих.

Северо Американские Соединенные Штаты охватила паника. И это ещё мягко было сказано. Дополнительным обстоятельством стало то, что битва произошла накануне Дня Всех Святых. Где уж тут избежать разговоров о происках врага рода человеческого да божьей каре. В любом городе жители начали бояться, что скоро бизоны придут и к ним. Сопротивляться им не было никаких сил. Ещё до разгрома корпуса МакГрегора стало ясно, что ни шерифы, ни отряды самообороны, ничего не могут предпринять.

Патрик О'Лири прискакал в город на взмыленной кобыле с рассветом. Редкие жители шарахались в стороны от бывшего сержанта. Так безумно светились его глаза. Ирландец что-то кричал невнятное, мол спасайтесь, кара Господня настигла нас.

- Сержант О'Лири! Стоять! Отставить панику и доложить как следует! - услышал он властный голос с крыльца двухэтажного дома на центральной площади.

Знакомые слова заставили вытянуться. Присмотревшись, он узнал своего старого командира.

- Господин капитан, сэр... Простите, господин майор, - отставник узрел новые погоны бывшего командира. Эти проклятые буйволы. И краснокожие. Они вернулись. Когда-то они начали шествие с фермы у Соколиного ручья, что ниже моей. Но ушли. А теперь они снова. И затоптаны уже мои угодья. Черномазые бездельники разбежались, чуть заслышав топот и увидав пыль. Я решил, что погибать глупо и поскакал сюда. Боюсь, сэр, что они идут по моим следам.

- Все ясно, - произнес майор, и, крикнув денщика, велел тому подать сигнал тревоги.

Бывший палач оказался прав. Пусть не сразу, только через два часа, но огромное облако пыли показалось на горизонте. А следом за ним и шум копыт.

- Да что же это такое? - бормотал под нос О'Лири, стоя рядом с майором за собранной на скорую руку баррикаде и сжимая в руках штуцер. Словно мир сошел с ума. Я много лет воевал с краснокожими, но чтобы те объединились с бизонами... Ходят слухи, что они разговаривают между собой. Словно вся природа ополчилась против нас...

Бывший палач замолчал, словно что-то вспоминая. Потом поглядел на майора.

- Сэр, Вы помните тот случай много лет назад, когда я единственный раз не вздернул приговоренного краснокожего. Как звали того сахема? Что-то связано с вороном.

- Такое забудешь, - пробурчал офицер. - Но что ты вдруг вспомнил ту давнюю историю?

- У меня в памяти хорошо отложились слова того индейца, которые он произнес, прежде чем над его головой закружилась черная птица и началась чертовщина. Он говорил, что придет время, и братья отомстят за них. И вся земля будет против нас. Похоже, время пришло. И топот братьев я уже слышу. Настала пора держать ответ...

Затёртая книга

Нашел в сундуке я затёртую книжку,

Её написал неизвестный барон,

Про то, как в Богемии, в городе Ближка,

Однажды явился ужасный дракон.

В начале у ней кто-то выдрал страницы,

Чуть меньше десятка, возможно, что пять.

Ну ладно, чтоб скоротать вечер сгодится.

Присел я к камину и начал читать....

Осталась как тайна, покрытая мраком,

Что было в прологе и первой главе.

Там в строчках последних бесилась собака,

Судейский таская парик по траве.

А дальше... В октябрь непонятного года

У ратуши Ближки толпа собралась,

Огромное просто скопленье народа,

Так тесно, что яблоку негде упасть.

- Чего вы явились? - спросил бургомистр,

Спросонок в халате взойдя на балкон, -

А ну отвечайте мне, граждане, быстро,

Зачем вы нарушили сладкий мой сон?

Вы что мне тут, смуту затеяли, черти?

Так я доберусь до бунтующих вас,

Предам всех негодников лютейшей смерти.

Сгною, запорю. Точка. Вот вам мой сказ.

- Господь с тобой, барин, мы помощи просим.

Дракон объявился в Судетских горах.

Помял он карет уже семь или восемь,

А вслед и телегу. Нас всех берет страх.

Он начал с кареты судьи с прокурором,

Когда они вздумали ехать в кабак,

А после хватал все возки без разбору.

И вот пострадавший стоит - Ганс-дурак.

- Ja, ja, ich bin Dummkopf (сиевпереводе

С немецкого значит "Да, да, я - дурак").

Я овощ растить на своем огороде:

Картофель, капуста, горох und буряк.

Я есть на война с Бонапартом контужен

F?r den Kaiser und K?nig якровьпроливайт,

Отправлен в abschied, войску нынче не нужен

И овощ на рынке теперь продавайт.

С утра запрягайт mein гнедая кобыла,

В телегу сгружайт на продажу товар,

И в путь. Вожжи в ход я пускайт что есть силы

Чтобы поскорее попасть на базар.

Проехайт деревню, луга и запруду,

Где увидайт пьяным наш мельник Антон.

Уж скоро я в Ближке, наверное, буду.

И вдруг углядайт очень страшный дракон.

Бескрылый он быть и единоголовый,

Передние лапы весьма коротки,

Зато голова, Donnerwetter, здорова,

И жутко огромные в пасти клыки.

Как заяц скакайт он по барскому полю.

Mein Gott, я со страху в штаны наложить.

Сейчас меня скушайт как в Рождество stollen.

А я, kameraden, хотейт очень жить.

Бросайт я товар, и телегу, и лошадь.

Едва я в кустах схорониться успейт.

Свои потеряйт обе новых галоши.

И жуткий, скажу вам, содом углядейт.

Залиты чернилами дальше страницы,

Интриги оборвана красная нить.

Вот как мне узнать, что там в Ближке случится,

Кто смог бы мне дальше сюжет объяснить?

Я крикнул лакею, чтоб заварил чаю,

А после бокальчик подал коньяку

Сижу у камина и дальше читаю,

А смысла совсем разобрать не могу.

Идет описание замка барона,

От Ближки примерно в пяти он верстах.

Над замком кружась, раскричались вороны,

Прохожим внушая отчаянный страх.

Из темного камня вверх высятся башни

И холодом веет от старого рва.

Не надо дракона, уже стало страшно,

Но только причем здесь про замок глава?

Надеюсь, что дальше сюжет станет четким.

Тут новый на сцену идет персонаж

Усталою кавалеристской походкой.

Барон фон дер Блигель, хозяин то наш.

Он наголо брит, с бородой и усами,

Что вышло из моды примерно лет сто.

Идет в кабинет, грохоча телесами,

И пристально смотрит на письменный стол,

Где брошены в кучу старинные свитки

И в черной обложке большой фолиант,

Реторты и череп, свинцовые слитки.

Мне всё стало ясно: барон - некромант.

Напротив сидит в лапсердаке потертом

Заезжий из Праги ученый раввин.

Не сводит свой взгляд с потемневшей реторты.

- Ты сделал все правильно, мой господин...

Так вот кто наслал на селенье дракона!

В реторте, уверен я, новый сидит.

Сейчас мы узнаем всю тайну барона!..

Но ребе о Фаусте вдруг говорит.

Не зря, мол, барон изучал его книжки,

А также, что написал Бен Бецалель.

И будет гордиться им родная Ближка,

И Прага, и Вена, и весь Kaiserreich.

Он что-то ещё говорил "за науку",

Я даже не знаю такие слова,

Но чую от них просто смертную скуку.

На счастье моё завершилась глава.

И как мне прикажите, милые братцы,

Виновен барон или нет опознать?

Решил я на чай ненадолго прерваться,

И с новою силой продолжить читать.

А в новой главе в Ближке вспыхнули страсти.

Дракон учинил натуральный бедлам.

И чтобы избегнуть ужасной напасти

Попрятались люди скорей по домам.

Но нет им от страшного монстра защиты,

Чудовище встретит кого, сразу съест.

Ну, где же вы, где, храбрые где мужчины?

Кто ваших спасет жен, детей и невест?

Тут Иржи-звонарь закричал с колокольни:

- Да сколько же можно на это смотреть?!

Ответьте мне, братцы, мы будем доколе

Забавы дракона над нами терпеть?

В цейхгаузе, слышал я, целых две пушки

И где-то старинный был единорог.

Чудовищу надо попасть по макушке,

Ну, или, как минимум, сбить его с ног.

Построим же табор, как славный Ян Жижка,

И мощный удар по врагу нанесем.

И мы отстоим тебя, милая Ближка,

Для наших детей и для внуков спасем!

Никто не услышал призыв патриота,

Боятся все граждане нос показать

На улицу. Ведь никому не охота

В зубах у дракона сейчас помирать.

Под вечер из Ближки сей монстр удалился

И скрылся в горах, видно спать захотел.

А чуть рассвело, так он снова явился

И снова охоч до своих черных дел.

Гусарский был полк рядом расквартирован.

Кричит командир басом: A t?mad?s!

Давай убирайся, s?rk?nyt, поздорову,

Пока тебя не порубили в guly?s!

И вот поскакали мадьяры в атаку,

Отчаянным вихрем как лютая смерть.

Но пали, драконьей сраженные лапой,

Лишь только полковник сумел уцелеть.

Бежит, проклиная свое пораженье,

Поникли усы, кивер на землю пал.

Не ведала Ближка таких унижений,

С тех пор как князь Само аваров изгнал.

- Сдаваться, мол, надо, - толпа голосила.

- На милость дракона и выкуп давать.

Но всю депутацию, Боже помилуй,

В два счета был рад кровожадный сожрать.

Зачем взял читать я столь страшную книгу?

Глядите, вот вложен листок меж страниц

Рисунок на нем. Нет, я вижу не фигу,

А монстра пред коим все падают ниц.

Ужасное, надо признаться, создание.

Точь-в-точь, как его Ганс-дурак описал.

Но только мое утверждает сознанье,

Что здесь иллюстрирован тираннозавр.

Профессор фон Триштер, сосед по поместью,

Показывал как-то научный журнал

О том как в Вайоминге, в пустынном месте

Барнум Браун ящера кости сыскал.

Тот по описаниям страшный агрессор

Готов постоянно сожрать все подряд.

Но ведь говорил мне почтенный профессор,

Что кости откопаны пять лет назад.

Рисунку на вид явно больше чем двадцать

Листок пожелтел, выцвел грифеля след.

Откуда же в книге он мог оказаться...

А что если это?.. Не верю, о нет!..

Ужели t-rexгрозный в Ближке явился?

Я, кажется, понял... Да, это портал.

С периода Юрского в наш мир открылся...

Барон фон дер Блигель его отворял!

О Фаусте нам ведь не зря намекали,

А тот путешествовать в прошлом умел.

Ученого доктора, кажется, знали

Парис и Елена, и даже Гомер.

Уж эти цесарские аристократы,

Не мог барон хобби другое найти?!

Но жители Ближки, те в чем виноваты?

И как им от ящера нынче спастись?

Слегка пригубил коньяку я бокальчик,

Кусочком лимона его закусил,

Вздохнул, и продолжилось чтение дальше...

Вот только я зря на барона грешил.

Возможно, он и с чернокнижием знался,

И книги по магии тоже читал.

Но больше алхимией он увлекался.

Хотя золота из свинца не создал,

И камень добыть не сумел философский,

Но все же достигнул в науке высот.

И вот, чтоб повержен t-rex был бесовский,

Выходит огромный голем из ворот.

Да-да, вот кого создавал фон дер Блигель,

Над чем он трудился десятки годов,

Всё время глядя в алхимический тигель

И свитки читая древнейших веков.

Опять динозавр куражился, злился

Людей пожирал и кареты давил,

Но великан глиняный в Ближку явился

И в бой со злодеем он смело вступил.

Но что за напасть, снова нету страницы,

Какой её выдрал, скажите, вандал?

Мне сценою боя не дал насладится,

Оставив лишь только короткий финал,

Где Ближка в руинах, и голем порушен,

Но ящера все же сумел он порвать...

Запала история, вам скажу, в душу,

Где мне бы её продолженье сыскать?

Хочу также полную версию книги

Была бы она интересней стократ.

И знать бы, кто автор, сам герр фон дер Блигель.

А может, какой другой аристократ.

Что далее стало с несчастною Ближкой?

И ни на один не отыщешь ответ

Из сотни вопросов, что задала книжка.

Ваш Дитмар фон Попель, в отставке корнет.

Изменено пользователем ясмин джакмич

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Неожиданно заинтересовался. Хотя изначально был настроен на идею с конкурсом про Смуту. Рискнуть?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Действие может происходить только в XIX веке? Или в XIX веке должна быть развилка?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Вопрос- могут ли участвовать в конкурсе люди, не зарегистрированные на конкурсе?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Действие может происходить только в XIX веке? Или в XIX веке должна быть развилка?

В правилах уважаемый коллега Ясмин Джакмич прописал четко

Действие этой истории происходит в любой стране в XIX веке

Но, думаю, если так хочется последствий в следующих столетиях, можно и их описывать.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Действие может происходить только в XIX веке? Или в XIX веке должна быть развилка?

А может действие происходить в 19 веке, а развилка быть наамного раньше?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Неожиданно заинтересовался. Хотя изначально был настроен на идею с конкурсом про Смуту. Рискнуть?

Неожиданно заинтересовался. Хотя изначально был настроен на идею с конкурсом про Смуту. Рискнуть?

Дерзайте, коллега - кто не рискует не пьет шампанское через капельницу!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Действие может происходить только в XIX веке? Или в XIX веке должна быть развилка?

Я предлогаю так - развилка на усмотрение авторов, главное чтобы время действие выкладываемого рассказа было в XIX веке

е

Вопрос- могут ли участвовать в конкурсе люди, не зарегистрированные на конкурсе?

Это вызовет проблемы с оценкой относительно других участников. Хотя анонимность участия я гарантирую

Изменено пользователем ясмин джакмич

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Для вдохновения участников заставка к Симпсанам от Гильермо дель Торо как раз в тему хэллоуина и конкурса

Изменено пользователем Chugayster

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Посмотрев это видео зауважал режиссера - две отсылки к Великому Лону Чейни! И даже к "Уродцам"

И Такой изысканно сволочной Хичкок)

Изменено пользователем ясмин джакмич

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Я его зауважал после Лабиринта Фавна, к которому имеется в ролике отсылки, и укрепился во мнении после Тихоокеанского рубежа.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Я его зауважал после Лабиринта Фавна, к которому имеется в ролике отсылки, и укрепился во мнении после Тихоокеанского рубежа.

ИМХО Лабиринт не понравился - фильм хороший, но совсем совсем не в моем вкусе, хотя так развернуть несколько рафинированного Мейчена тоже надо уметь

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Допускается вариант если развилка и какие-то событие происходят в прошлом/будущем, однако основное действие должно затрагивать XIX век.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Итак, у нас уже есть один участник!

Коллеги желающие принять участие - отзовитесь!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

С какого по какое число принимаются работы?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

С какого по какое число принимаются работы?

Читаем внимательно первый пост

Срок представления рассказов - 2 недели, считая с 17 октября.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Участие не гарантирую. Но желание есть , ага. Ежели вдруг осенит... ;)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Но желание есть , ага. Ежели вдруг осенит

Должно осенить. Сейчас как раз разгар осени. ;)))

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Участие не гарантирую. Но желание есть , ага. Ежели вдруг осенит... ;)

Делаете особую Честь Своим Участием, коллега!

Но желание есть , ага. Ежели вдруг осенит

Должно осенить. Сейчас как раз разгар осени. ;)))

Однако же не у всех осень погожая и золотая

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

хочется и колется. Участвовать в таком конкурсе, когда на форуме есть Каминский и Магнум...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

хочется и колется. Участвовать в таком конкурсе, когда на форуме есть Каминский и Магнум...

Коллеги Каминский и Магнум это титаны, к чьему уровню мастерства стоит стремиться

Дерзайте, не стесняйтесь, коллеги! Хеллоуин все таки праздник, позволим же Себе немного побыть несерьезными со стаканчиком Холодного Московского Глинтвейна и "жуткими историями", рассказанными перед светом мониторов

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Участвовать в таком конкурсе, когда на форуме есть Каминский и Магнум...

Не скромничайте, коллега, мне до вас еще далече :)

Участие не гарантирую. Но желание есть , ага. Ежели вдруг осенит...

Аналогично. Задумка одна есть, но пока сыровато.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Аналогично. Задумка одна есть, но пока сыровато.

За время не беспокойтесь - до старта конкурса ещё 4 дня, после них будут две недели. Даже с минимальным приложением сил из любого сырца получится произведение которое не стыдно показать Миру

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Аналогично. Задумка одна есть, но пока сыровато.

Коллега , в подобных жутко-угарных вещах , состязаться с Вами практически нереально. Шансы минимальны. Но наверное этим и интересен подобный конкурс. ;)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Прочитал заголовок как "Конкурс Хеллборн 2013". Задумался...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас