Рыковская реконструкция Москвы

[kinhito]

Как и везде - волнует экономическое обоснование.

Кто строит небоскребы, где деньги взяли?

[Женя]

волнует экономическое обоснование

Идеологически и логистически - концентрация населения у станций метро.

Финансово - чёткого обоснования нет, но есть интуитивное "раз в США строили, так и у нас будут".

Ну и тема-то в целом про эстетику! : )

[чукча]

Порядок цен в рублях 1928:

Завод - 5-50 млн. рублей

Крупный завод - 100-300 млн. (например метталургический завод на 200-300 тыс. тонн стали, или тракторный/автомобильный)

Здание Госпрома было построенно за 14 млн. р. или примерно 240 р./метр

Насколько я понимаю, жилье типа Дангауэровки обходилось тогда в 70-100 р. за кв. метр, "сталинки" - примерно в 200, жилье барачного типа - в 30-50 р.

Соответсвенно стоимость здания СНК можно оценить как в 4-6 раз больше Госпрома, тоесть 55-85 млн. рублей 1928. Метро обойдется по изначальным расчетам в 80, по факту скорее в 120-130. Псоледующие небоскребы в рублях 1928 года будут стоить 10--25 млн. ДС наверное около 60-70 млн.

Строительство жилого фонда в Москве (3-4-5 этажек) - 500-700 млн. за первую пятилетку.

Собственно именно поэтому небоскребы начинают набирать популярность в 1938+ - финансы тогда далеко не такие, как в 1928

Изменено 30 Dec 2014 пользователем чукча

[Женя]

А метро, метро-то внутри домов будут делать? ну чтобы прямо на лифте на станцию вжжж.

[чукча]

В комплексе СНК - полагаю да, в остальных - как получится. Интересно, кстати, в Лондоне, Нью-Йорке, Париже так тогда делали? Сейчас вроде делают, а вот тогда?

[Женя]

Интересно, кстати, в Лондоне, Нью-Йорке, Париже так тогда делали?

В том-то и дело, что как раз в 1920среднепоздних и начали. Штука такая - пока метро "грязное", т.е. неэлектрическое, или, по крайней мере, не дизельное, его в дома выводить нельзя, ибо будет очень коптить. Как только становится электрическим, тут-то бум и начинается. А работы по электровозам внятным и переоборудованию на послевоенные годы и пришлись массово.

[ВВВ]

Июль 1932- начало строительства комплекса СНК по проекту Леонидова на Красной площади

И опять зеркальное фото....

[ВВВ]

К стати в то время еще вот какой проект был - так сказать Большой парк Горького. То есть его территория продляется на Нескучный сад - и вплоть до Лужников. Потом это дело отложили, так как в Лужниках сделали хоздвор для ДС. Но тут могут и довести до конца.

[ВВВ]

Я тут книжку про Николая Милютина читаю и что выходит.

С наркома финансов РСФСР он слетел по тому правому уклонизму. Это был пик его чиновной карьеры в РеИ. Что и вызвало его постепенное сосредоточение на вопросах архитектуры. Он и до того этим баловался, благо кое какое образование имел, но более как покровитель - вот Моисею Гинзбургу дом на Новинском заказал ( а себе - пентхауз на крыше ).

Но всегда был пламенным и резким сторонником современной архитектуры в душе. Вплоть до того что проект постановления ЦК разработал с прямым запрещением всякой желтовщины и другого стилизаторства!

Но вот в МПР - пострадав за то же что и Рыков в начале 1929 года, не случиться ли что смерть Сталина летом того же года даст старт его новой партийной карьеры? На первые роли он конечно скорее всего не выйдет, но и архитектурой так плотно не займется, хотя покровительствовать конструктивистам продолжит ?

И по той же книге выходит что ежели Сталин склеивает ласты летом - никакой дискуссии про дома коммуны не будет, так как в РеИ она инспирирована им.

И еще интересный фактик - доклад в ЦК по поводу приглашения конгресса СИАМ в СССР осенью 29 года делал именно Рыков

Ну и вооще автор книжки Дмитрий Хмельницкий делает вывод о наличии в то время развилки такого плана.

Конструктивизм - это продолжение строительства рабочего жилья

Традиционализм - хоромы для бар и бараки для рабочих.

В Ри победила вторая вероятность. Если в МПР побеждает первая - то на мой взгляд тот же Жолтовский со товарщи должен вылететь из обоймы. Хотя конечно совершенно безыдейные типа Щусева остануться.

[kinhito]

Если будут строить небоскрёбы - вряд ли это будут копии американских.

Что касается стиля - возможно конструктивизм ещё лет 10 продержится мэйнстримом. Потом совбуржуазные вкусы одержат победу.

[ВВВ]

Если будут строить небоскрёбы - вряд ли это будут копии американских.

Тут скорее всего все будет с точность до наоборот

Из за кризиса в США небоскребная лихорадка поутихла и они сами на распутье - надо бы и цену у небоскребов сбросить, и как - непонятно.

Три башни СНК будут рассматриваться как откровение и немалое влияние на американцев тех же окажут. Не напрямую конечно копирование - а вот в каком направлении думать надо. Соответственно - история архитектуры поменяется не только у нас. А потому и обратное влияние на нас - будет иным.

Тут даже представить сложно.

[ВВВ]

Д. Хмельницкий. Николай Милютин в истории советской архитектуры

Советское жилище в 20-40-х гг. Статистика и нормы расселения

В истории советской архитектуры существует множество мифов. Один из них — самый, наверное, популярный — звучит приблизительно так: «При Сталине жилая архитектура была хорошая, красивая и удобная. Хрущев запретил сталинские дома и приказал строить типовое плохое жилье». И действительно, если сравнить панельную хрущевскую пятиэтажку со сталинскими жилыми домами, то не возникает вопроса, где лучше жить.

Вопрос в другом — корректно ли сравнение? В самом деле, сравнивать надо подобное с подобным. Массовое жилье одной эпохи — с массовым жильем другой. «Элитное», как сейчас принято говорить, — с элитным. Проблема в том, что сравнить не так просто. Ни в одном учебнике по истории советской архитектуры невозможно найти данных о том, что собой представляло жилье при Сталине в целом. В разделах, посвященных 20-м гг., рассказывается о нескольких послереволюционных поселках с коттеджами, об авангардистской жилой архитектуре, о короткой романтической эпохе проектирования домов-коммун, о нескольких известных жилых домах, вроде дома Наркомфина в Москве (арх. М. Гинзбург и И. Милинис) и дома Ленсовета на Карповке в Ленинграде (арх. Е. Левинсон и И. Фомин). В разделах, посвященных сталинской архитектуре, речь идет о разных известных московских и немосковских красивых домах с удобными квартирами.

Но нигде невозможно найти данных о том, сколько квадратных метров приходилось на одного городского жителя в то или иное время, в каких домах и как жила основная масса населения. Какие типы жилья были массовыми, а какие элитарными. Причем само архитектуроведение было организовано таким образом, что эти вопросы даже не возникали — ни у читателей книг по архитектуре, ни у их авторов-исследователей. В результате даже в профессиональной среде существовали (и продолжают существовать) на этот счет устойчивые и ложные представления. Например, о том, что именно сталинские жилые дома были самым массовым типом жилья, что советское правительство имело планы обеспечения населения жильем, но в силу перманентных трудностей не могло добиться желаемого.

Может показаться странным, но типичное сталинское жилье 30-50-х — это коммунальные квартиры, бараки и землянки, а вовсе не дома с квартирами. Советское правительство вплоть до середины 50-х (т. е. до хрущевских реформ) не планировало когда-нибудь решить жилищную проблему и обеспечить все население цивилизованным жильем в соответствии с санитарными нормами. Во всяком случае, в планы сталинских пятилеток такая задача не входила. Понятие «рабочая квартира», существовавшее до конца 20-х гг. как некая профессиональная мечта, с началом индустриализации исчезло из обращения. На то, чтобы замаскировать этот факт, тратилась масса пропагандистских усилий.

Состояние жилищной катастрофы в Советском Союзе было перманентным с самого начала советской власти и до самого ее конца, но пик ее приходился на начало 30-х гг.

Жилое строительство в СССР возобновилось после Гражданской войны где-то в 1923 г., одновременно с введением в СССР новой экономической политики (НЭПа). В основном восстанавливались разрушенные во время войны и революции здания, возникали жилищные кооперативы, строились рабочие поселки. При этом структура этих поселков была строго иерархической. Индивидуальные дома-коттеджи для высшего начальства, квартиры для среднего командного состава, общежития разного типа для рабочих. Для одиноких — казармы.

Например, программа типового рабочего поселка на 3200 человек (рекомендованного Цекомбанком в 1929 г.) предполагала такой расклад: 2% (60-65 чел. семейных) живут в индивидуальных квартирах в двухквартирных коттеджах; 8%(250чел. одиноких,холостых) живут в общежитиях по 2-3 человека в комнате (28 комнат); 90% (2890-2895 чел. семейных) живут в квартирах с покомнатно-посемейным заселением, 2-3 чел. в комнате (576 квартир — 1096 комнат).

Строились и квартирные дома для рабочих, но расселение происходило покомнатно-посемейно. Скажем, в трехкомнатную квартиру заселяли три семьи. Эта схема расселения была типичной для всех 20-х гг. Она сохранялась и в 30-х с той поправкой, что место капитальных домов для общежитий и покомнатно-посемейного расселения рабочих семей в основном заняли предельно примитивные и дешевые бараки и землянки.

Впрочем, для высшего начальства строились комфортабельные дома. Например, в Москве в 1926 г. был закончен жилой комплекс на Рублевке архитектора Иофана и начато строительствоправительственного дома на Берсеневской набережной (Дом

на Набережной).

По переписи 1923 г. жилищная норма городского населения СССР составляла 13 кв. аршин (ок. 6,5 кв. м), то есть намного меньше, чем тогдашняя санитарная норма (8 кв. м/чел.)5.

За первые три года строительства (1923-1926) на жилищное строительство было потрачено около 475 млн руб., то есть приблизительно столько, сколько в предвоенные годы (до Первой мировой войны) тратилось в год. Городское население за это время увеличилось на 4 млн чел. В изданной в 1927 г. книге «Перспективы развертывания народного хозяйства С. С.С.Р на 1926-27-1930-31 гг. Материалы центральной комиссии по пятилетнему плану» под ред. С. Г. Струмилина говорилось: «Для того, чтобы разместить всю эту массу в 4 мил. душ по норме в 16 кв. арш., потребовалось бы свыше 7 мил. кв. саж. (32 мил. кв. метров), — мы же едва могли затри года выстроить около 800 мил. кв. саж. (3,0 мил. кв. метров), т. е. всего около 11 % от потребности»6.

В 1926 г. жилищная норма в СССР составляла для городского населения приблизительно 5,5-5,7 кв. м на человека7. По первому мягкому варианту пятилетнего плана 1927 г. Госплан планировал увеличение городского населения в течение пятилетки на 5 млн чел. и строительство за это время 38 млн кв. м жилья.

«Если бы мы поставили себе целью к концу пятилетия обеспечить все население указанной санитарной нормой, не считая той дополнительной жилой площади, на которую имеют право отдельные категории граждан, согласно действующего законодательства, то<...> потребовалось бы вложить в новое жилищное строительство за 5-летие около 11 миллиардов рублей и при этом пришлось бы отстроить около 100 мил. кв. метров жилой площади, причем из этого числа потребовалось бы для удовлетворения жилой площадью прироста городского населения 39,4 мил. кв. метров, для возмещения естественного износа — 2,8 мил. и для постепенного увеличения существующей душевой нормы до санитарной — около 57мил. кв. метров. Выше мы видели, что при напряжении всех источников финансирования, если не изыскать для этой цели дополнительных, на жилищное строительство за 5 лет может быть обращено только 2290 мил. рублей, т. е. около 22% от действительной потребности»8.

При этом жилищная норма, согласно планам, должна была в течение пятилетки убывать и выйти на прежний уровень только в последнем году пятилетки9. Санитарной нормы (8 кв. м на человека) предполагалось достичь только в третьей пятилетке.

В реальности, в результате планов «ускоренной индустриализации», принятой под давлением Сталина в 1929 г., городское население увеличилось на 13,9 млн чел.10 Это был не рост городского населения в обычном смысле, а насильственное перемещение абсолютно бесправного населения по стране. В основном крестьян и лишенцев, то есть выселенных с прежнего места жительства «социально чуждых элементов», не получивших паспорта в 1932 г., после введения паспортной системы. Собственно, паспортная система и была введена, в числе прочего, специально для того, чтобы выдавливать «лишнюю» часть населения на стройки пятилетки.

По официальным данным, за первую пятилетку было построено 23 млн кв.м, жилья”, что означало уменьшение средней нормы жилья до 4,7 кв. м по стране (185,06 тыс. кв.м / 39,7 млн чел.). На 1937 г. запланировано 5,35 кв. м на человека (246,456 тыс. кв. м / 46,1 млн чел)12.

В промышленных городах Урала норма жилья составляла в 1932 г. 3,5 кв. м (от 4,2 кв. м в Свердловске до 1,6 кв. м в Магнитогорске)13.

Это означало фактическое расселение городских жителей в среднем по стране по 3-5 человек на комнату в 15 кв. м. Причем комнаты эти чаще всего находились либо в бараках, либо в землянках.

Например, население Магнитогорска в середине 30-х гг. состояло из шести изолированных друг от друга категорий: крестьяне из окрестных мест (30-35%), коммунисты и комсомольцы, посланные на «стройки пятилетки» по партийному поручению (10%), депортированные «кулаки» (25% — 35 тыс.), заключенные (11-13% — 15-18 тыс.), ссыльные инженеры (в основном проходившие по процессу Промпартии — 20-30 чел.) и иностранцы — «около 2000 чел. беженцы из Польши, преимущественно еврейского происхождения, финны в количестве двухсот человек, пятьдесят болгар, тридцать немцев, несколько турок и румын»14. Каждая категория жителей размещалась изолированно друг от друга, но основным типом жилья были бараки и землянки. В них в 1936 г. проживали соответственно 50 и 25% населения Магнитогорска. Еще 15 % жили в квартале каменных домов-общежитий без ванных и кухонь, построенных по проекту группы немецкого архитектора Эрнста Мая, по несколько человек в комнате. В Магнитогорске был построен небольшой поселок для высшего начальства с индивидуальными коттеджами. В нем и в центральной гостинице жило около 2% населения — высшее начальство. Этот поселок— Березки — постоянно приводился в советских книгах по истории архитектуры в качестве примера жилья для «тружеников Магнитогорска».

Государственное финансирование и в 20-х, и тем более в 30-40-х гг. предполагало строительство минимального количества отдельных квартир для посемейного расселения привилегированных слоев. Массовое жилье для рабочих и служащих низшего звена всегда планировалось коммунальным, то есть без удобств и по несколько человек в комнате.

Если исходить из того, что 3% населения (начальство) занимали приблизительно 15% построенной площади, то при средней норме расселения 3,5 кв. м (как это было на Урале в 1933 г.) фактическое расселение непривилегированных слоев населения исчислялось в 3,1 кв. м на человека. При норме расселения 4,7 кв. м (средняя по стране в 1933 и 1956 гг.) на обычного непривилегированного советского человека приходилось в среднем 4,1 кв. м.

Если считать, что доля привилегированного населения была больше, например, 5% и они занимали 20% площади, то при средней по стране норме в 4,7 кв. м на среднего рабочего приходилось 3,95 кв. м. Это означало, что семью из четырех человек (или трех-четырех одиноких) селили в комнату 15-16 кв.м.

В реальности квартир с удобствами в каменных домах для покомнатно-посемейного расселения (или каменных общежитий) строили очень мало, массовое расселение шло в деревянные бараки разных типов (без канализации, центрального отопления и, чаще всего, без водопровода) и набивали их гораздо плотнее, чем планировали в начале первой пятилетки. Такое положение сохранялось до середины 50-х.

* * *

С начала 30-х гг. в СССР перестали публиковать статистические данные по жилищно-коммунальному хозяйству, поэтому узнать реальное положение дел с обеспечением населения жильем напрямую стало невозможным. В 1932 г. началось стилевое реформирование советской архитектуры. Одновременно были прекращены даже формальные поиски типов массового жилья и минимальных квартир для рабочих. Основным типом советского жилья была объявлена индивидуальная комфортабельная квартира. Каменные, эклектически декорированные дома с богатыми по советским меркам квартирами (часто с комнатами для домработниц) строились на главных улицах городов. Проекты таких домов полностью вытеснили со страниц архитектурных журналов проекты жилья для массового расселения, но при этом исчезли и всякие указания на социальную принадлежность жильцов этих домов, хотя совершенно очевидно, что предназначались они исключительно для узкого слоя высокого начальства (партийного, советского, военного, технического...) и культурной элиты. Для того чтобы замаскировать этот факт, тратилась масса пропагандистских усилий.

В конце 1934 г. был выпущен отдельной брошюрой «Отчет о работе» Московского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов за 1931-1934 гг. Это первые три года правления в Москве Лазаря Кагановича в качестве первого секретаря МГК ВКП(б) и первые три года после начала градостроительных и архитектурных реформ в СССР, реализация которых тоже была во многом возложена на Кагановича. Отчет победный.

В предисловии к отчету приводятся следующие общие данные по жилью в Москве: «За отчетные годы построено 2300 жилых домов, в числе которых 400 больших многоэтажных каменных домов и 326 надстроек. На площадь этих домов, равную 2 млн 200 тыс. кв. метров, вселено около 500 тыс. человек»15.

Получается, что на одного жильца в новостройках приходится 4,4 кв. м. Это означает расселение в общежития, по несколько человек в комнате. Но развернутые данные раздела «Новое жилстроительство» позволяют уточнить картину:

«В результате работы, проделанной за трехлетие 1931-1933 гг., застроено и заселено 1671 тыс. кв.м, новой жилой площади. В 1934 г. будет закончено строительством еще 500-550 тыс. кв. м. За четыре года, таким образом, построено жилой площади 2200 тыс. кв. м.

За три года закончено строительство 1857жилых домов, из них 357 многоэтажных капитальных и кроме того 326 надстроек.

Стоимость этого строительства составляет 382 миллиона руб., а с учетом строительства, заканчиваемого в 1934 г., составит около 580 млн руб.»16.

Из этого следует, что средняя стоимость квадратного метра новой жилплощади составляла 264 руб. В 1929 г. средняя стоимость квадратного метра жилья по СССР составляла 120-160 руб., то есть приблизительно в 2 раза меньше. В 1931 г. был установлен лимит стоимости жилья по СССР от 103,5 руб. (РСФСР) до 122,5 руб. (Тадж. ССР)17. Внезапный рост стоимости квадратного метра жилья в Москве при том, что общее финансирование жилого строительства оставалось на прежнем нищенском уровне, могло означать, что в реальности имел место чрезвычайно резкий разрыв в стоимости строительства разных типов домов. С одной стороны — небольшого числа дорогих «многоэтажных капитальных домов» для начальства (357 штук), с другой — прочих полутора тысяч новых московских домов, о характеристике которых ничего не говорится и которые, скорее всего, представляли собой нечто очень дешевое и примитивное.

Предметом особой гордости авторов отчета были большие размеры новых капитальных домов:

«До 1931 г. средний размер московского дома равнялся 201 кв. м при подавляющем количестве домов с жилой площадью в несколько десятков кв. м.

Капитальные дома, отстроенные за три года — 1931-1933, имеют в среднем жилую площадь в 2120 кв. м, то есть в 8 раз более, чем капитальные дома этого фонда <...> Строительство облегченных стандартных домов свелось к исключениям. В 1934 г. строительство в городах облегченных домов вообще воспрещено законом»'8.

Последнее предложение выглядит загадочно. Облегченные дома — это, скорее всего, деревянные («временные») бараки, строительство которых не прекращалось еще очень долго.

Приведенные выше данные позволяют, хотя и довольно грубо, уточнить характер расселения в Москве по типам жилья и социальным группам.

Общая площадь 357 «капитальных домов» при средней площади 2120 кв. м составляет756840 кв. м. Следовательно, площадь всех прочих жилых домов, построенных в Москве за четыре года, составляет 1 млн 443 тыс. кв. м.

Если считать, что квартиры в «капитальных домах» не были коммунальными, значит, заселялись они как минимум по санитарной норме 9 кв. м жилой площади на человека, а общей, с учетом кухонь, ванных и коридоров — минимум 11-14 кв. м.

При 11 кв. м на человека в новых «капитальных домах» можно было расселить 68800 человек. Отсюда выходит, что в «некапитальные дома» было заселено 431 200 человек по норме 3,35 кв. м на человека.

Скорее всего, градации между социальными группами были не такими резкими, часть «капитальных домов» могла заселяться и плотнее, менее высокопоставленной публикой, а часть «некапитальных домов» заселялась свободнее, низшим командным составом, но общей картины расселения это не меняет.

Согласно этим расчетам, жители «капитальных» домов составляли 16 % всех московских новоселов за четыре года, что указывает на относительно большой процент начальства среди населения Москвы, где были сконцентрированы все общесоюзные ведомства и наркоматы. В провинциальных городах доля привилегированного населения, имевшего право рассчитывать на отдельные квартиры, вряд ли превышала 2-3%.

В вышедшей в 1952 г. в Нью-Йорке книге С.Н. Прокоповича «Народное хозяйство СССР» приводятся такие данные по советскому жилью:

Год Городское население Жилая площадь На человека

1923 21,3 127,8 6,0

1926 26,3 154,0 5,9

1933 35,6 185,1 5,2

1937 51,0 211,9 4,2

1941 58,0 236,9 4,0

1945 53,0 164,7 3,1

1949 57,0 236,7 4,2

Представляется, что данные на 1926 и 1933 гг. несколько завышены, скорее они составляют (как мы видели выше) 5,7 и 4,7 кв. м на человека соответственно, но тенденция хронического ухудшения жилищных условий на протяжении всех 30-х гг. совершенно очевидна.

Война резко ухудшила и без того катастрофическое положение с жильем, но и она не заставила правительство обратить внимание на решение жилищной проблемы. Наоборот, в конце войны и после нее под видом восстановления разрушенных городов в СССР правительством была инициирована кампания по проектированию и строительству в городских центрах пышных центральных «дворцово-храмовых» ансамблей, состоящих из партийно-правительственных зданий19. Официальная жилая архитектура приняла еще более разнузданно-роскошный характер, ярким примером чего может служить послевоенная застройка киевского Крещатика (арх.А. Власов).

В августе 1953 г. для Л. Кагановича была составлена секретная справка «о состоянии городского жилищного фонда в 1940-1952 гг.»20.

Жилая площадь (в млн кв. м) на конец года

1952 г. (в %)

1940 г.

1945 г.

1950 г.

1952 г.

1940 г.

1950 г.

В границах соответствующих лет, т.е. включая вновь присоединенную территорию и городские поселения, преобразованные из сельских населенных мест

167,2

158,3

203,0

221,9

133

109

По сравнимой территории, т.е. исключая вновь присоединенную территорию и городские поселения, преобразованные из сельских населенных мест

167,2

154,7

192,3

208,9

125

108

Тут есть странности. Согласно этой справке, в 1940 г. жилой фонд в советских городах составлял 167,2 кв. м, то есть почти ровно столько же, сколько в 1929 г. согласно книге «Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза СССР» (М., 1933.С. 185-187)2’. По данным того же издания, за первую пятилетку жилой фонд увеличился на 23 млн кв. м. Куда испарилась к 1940 г. жилая площадь, выстроенная за все предвоенные годы, непонятно. Вся эта статистика требует дополнительных исследований для восстановления точной картины. В любом случае секретным данным, подготовленным для Кагановича в 1952 г., видимо, имеет смысл доверять больше, чем пропагандистским и заведомо туфтовым отчетам 1933 г. об итогах выполнения первой пятилетки.

В справке приводятся также данные о норме расселения в среднем по стране: 1940 г. —5,3 кв.м; 1950 г. —5,6 кв. м; 1952 г.— 5,6 кв. м. Эти данные выше, чем приведенные в книге Прокоповича, который называет для 1941 г. цифру 4,0 кв. м на человека.

Согласно той же справке, в Москве в 1952 г. 337 тыс. чел. жили в бараках, общая площадь которых составляла 1 млн 361 тыс. кв. м. Отсюда норма расселения — 4 кв. м. жилой площади на человека. Видимо, эта цифра приблизительно соответствует реальному расселению непривилегированных слоев населения в среднем по стране, и в бараках, и в коммунальных квартирах. Впрочем, после войны активно строились и землянки.

В целом по стране в 1952 г. в городах и рабочих поселках имелось «18 миллионов квадратных метров жилой площади в помещениях барачного типа, что составляет 9 процентов ко всему обобществленному жилищному фонду. На 1 января 1952 года на этой площади проживало 3758 тысяч человек»22. Отсюда норма расселения по стране в бараках — 4,8 кв. м на человека, что довольно близко к средней норме расселения по всем типам жилья — 5,6 кв. м согласно справке 1953 г.

В 1956 г. в Москве на одного жителя приходилось в среднем около 4,5-4,7 кв. м жилья. При этом непривилегированные слои населения расселялись по норме приблизительно 3,7 кв. м на человека23.

Что касается благоустройства, то водопроводом было обеспечено в 1940 г. 47% жилой площади в советских городах и рабочих поселках, а в 1952 г. — 46%; канализацией — соответственно 40 и 41 %24. То есть к 1952 г. 54% жилой площади в городах находилось в домах, не подключенных к водопроводу, а 59% — к канализации.

Пикантность ситуации состоит в том, что подготовленная для Кагановича в 1953 г. справка подбивала результаты собственной, Кагановича, деятельности по руководству советской жилой архитектурой и градостроительством за двадцать с лишним лет — с 1931 по 1953 г.

? * ?

Данные по советскому жилью важны для понимания того, на каком фоне развивалась деятельность Милютина, и того, чего он добивался в течение той пары лет в начале первой пятилетки, когда не то чтобы всерьез влиял, но надеялся повлиять на жилое строительство в СССР в лучшую сторону.

Николай Милютин целенаправленно боролся за две вещи:

1. За победу современной архитектуры в СССР;

2. За то, чтобы массовое жилищное строительство в СССР носило цивилизованный характер. За то, чтобы жилища, пустьдаже и коммунального типа, обеспечивались минимальным комфортом.

Обе эти задачи были взаимосвязаны. Только современная архитектура сумела решить в предвоенной Европе жилищную проблему и создать массовые типы дешевого квартирного жилья. В СССР конфликт между современной архитектурой (конструктивизмом) и традиционной эклектической архитектурой носил не стилевой характер, а представлял собой борьбу за благосклонность начальства и за абсолютную власть в профессии. Иначе при политической диктатуре, претендовавшей на управление культурой, и быть не могло.

Победа современной архитектуры, возглавлявшейся друзьями Милютина из Общества современных архитекторов, могла бы означать внедрение в СССР относительно европейского (то есть социально ориентированного и гуманного) подхода к решению градостроительных и жилищных проблем. Победа эклектиков и неоклассиков способствовала бы выводу проблемы массового жилища из сферы профессиональных интересов и отказу от ее решения. Как это, собственно, и произошло.

Задним числом можно с уверенностью сказать, что в том государстве, которое выстраивал в начале 30-х гг. Сталин, шансов у современной архитектуры не было вовсе. Повлиять на Сталина было нельзя. А его культурная, экономическая и социальная программы полностью исключали как заинтересованность в решении жилищной проблемы в СССР, так и благосклонное отношение к эстетике современной архитектуры. Так что ее запрет в СССР был только вопросом времени. Тем более героической и драматической представляются на этом фоне деятельность и судьба Николая Милютина.