1911...война началась в 1911...(второй прыжок"Пантеры").

[Вандал]

Ну, практически да, не имеет. И как показал 1936 год - отправить короля "в отставку" - дело выполнимое.

К 1936 году по сравнению с 1911 годом, все же мир сильно изменился,на мой взгляд. И "приземление" монарха в том числе.

Не будем же утверждать, что королева Виктория (которая поближе к выбранной временной развилке) - не имела значения

Так это Бабушка. У неё был авторитет просто в силу богатейшего опыта и обширных родственных связей.

[Вандал]

Когда пришло сообщение о убийстве Франца-Фердинанда Вильгельм 2 заявил что: "С сербами пора разобраться как можно скорее" и стал подталкивать Франца-Иосифа к войне .

Действуя под лозунгом "Теперь или Никогда " Вильгельм 2 единолично стал раздавать такие указания военным ,МИДу и австрийцам ,что война была просто неизбежна .

IMHO, Вы слишком тенденциозны. Недаром, "партия войны" в разгар июльского кризиса удалила Вилли в отпуск. Боялись его мирных инициатив, которые бы расстроили все дело. Этого человека постоянно шатало из одной крайности в другую. Так что там далеко не один Вилли виноват.

[master1976]

Может ли эти совокупности факторов как то ослабить "профранцузскую партию", чем в реальности?

"Монархический фактор" вряд ли каким-то образом серьезно повлиял бы.

А вот момент с вероятным соглашением об обмене информацией,момент с возможностью достижения каких-то определенных договоренностей Англии и Германии вкупе с "германофильской политикой"французского премьера Кайо,вкупе с острой политической борьбой британских радикалов-антигерманистов с пацифистами и сторонниками продолжения курса блестящей изоляции(естественно с поправками на текущий момент.ибо от блокового статуса никак нельзя отходить,внеблоковый статус нынче грозит политическими трудностями)-вероятно повлиял бы.

[Вандал]

сторонниками продолжения курса блестящей изоляции

От "блестящей изоляции" Британия решила отказаться за 15 лет до рассматриваемых событий. С 1895 года подлизывались к России, с 1898 по 1901 - вели переговоры с Германией, в 1902 году заключен договор с Японией, в 1904 с Францией, затем "Великое примирение" с США и англо-русские соглашения. Покажите нам тех сторонников блестящей изоляции, назовите поименно и приведите цитаты, подтверждающие их позицию в 1910-1914 гг.

(естественно с поправками на текущий момент.ибо от блокового статуса никак нельзя отходить,внеблоковый статус нынче грозит политическими трудностями)

Это уже не "блестящая изоляция".

[Абрамий]

IMHO, Вы слишком тенденциозны. Недаром, "партия войны" в разгар июльского кризиса удалила Вилли в отпуск. Боялись его мирных инициатив, которые бы расстроили все дело. Этого человека постоянно шатало из одной крайности в другую. Так что там далеко не один Вилли виноват.

Да да , и это так , в правление Вильгельма 2 в Германии нарастали внутренние проблемы , социальные противоречия усугублялись , при полнейшем застое в социальной политике , а во внешней политике начались агрессивные зигзаги , угрожавшие то одной ,то другой великой державе , и эти зигзаги привели к тому ,что кроме Австро-Венгрии все государства сперва перестали доверять Германии и превратились сперва в потенциальных , а потом и реальных её противников .

Вильгельм 2 терпеть не мог англичан , начиная со своей матери-англичанки .

В 1897 году Вильгельм 2 решил строить большой флот , который к 1920 году должен был-бы иметь 60 одних только

броненосцев .

Причем направленность этой армады против Англии особо и не скрывалось .

Вильгельм 2 сам-же и разболтал про свои мечты построить большой флот и вырвать у Англии мировое господство на море .

В начале его правления произошел очень неприятный и совершенно немыслимый инцидент .

Очень сильно и надолго испортивший англо-германские отношения .

Вильгельм 2 приехал в Вену .

В это время там находился с визитом его дядя английский принц Эдуард .

И германский император просто взял и приказал австрийским властям выслать английского принца вон из австрийской столицы .

Это стало всем известно .

И в результате разразился грандиозный скандал и отношения между Германией и Англией были испорчены надолго .

[master1976]

Вариант,при котором Великобритания выступает «застрельщиком» войны возможен?

- В первые дни после «прыжка «Пантеры» французский премьер Кайо не ощущал опасность конфликта с Германией из-за Марокко. Французское общество даже не придало этому событию какой-то зловещий,враждебный оттенок.Внезапно все изменилось.последовали заявления англичан о нежелательности вообще каких-либо уступок по марокканскому вопросу(вспомним о передовице влиятельнейшей «Таймс», занимавшей устойчивую антигерманскую позицию с момента англо-бурской войны - 6 июля было напечатано недвусмысленное предупреждение сторонникам франко-германского компромисса: «Мы не привыкли отступать от данного нами обязательства или позволять другим державам вести за нашей спиной переговоры, затрагивающие наши важные интересы…Ничьи «права» не должны быть признаны, никаких «компенсаций» международного характера не должно быть дано, если они непосредственно и глубоко нас затрагивают, без нашего участия и нашего согласия»).Можно сделать предположение,что весьма влиятельные силы либо искусственно раздували франко-германские разногласия, либо не желали достижения компромисса.

- в случае возникновения войны,военные действия Англия вела бы на море, а не в Европе. Германский флот был бы уничтожен,либо значительно ослаблен и перестал бы представлять какую-либо серьезную угрозу Британской империи. И на этом задача Лондона была бы выполнена. Войну с сухопутными силами Германии(не до конца подготовленными) можно было предоставить Франции и России(также неготовыми к войне).

Таким образом, британское правительство оказалось бы в крупном выигрыше. Берлин уже не смог бы стать угрозой на морях для Британской империи, а Германия, Франция и Россия были бы ослаблены войной.

-ко времени Агадирского кризиса любая попытка Германии односторонними действиями изменить характер отношений в сфере мировых интересов, сталкивалась с решительным противодействием Великобритании. Германия шла по пути «балансирования на грани войны», проведения курса, направленного на раскол Антанты, но было очевидно,что Германия стремится достичь своих целей, не прибегая к войне.

[Абрамий]

Уважаемый master1976 , в реальности Фишер и много кто ещё хотели начать войну с Германией и уничтожить её флот .

Причем хотели именно копенгагировать германский флот .

"В соответствии с «сердечным согласием»

Англия выступила в поддержку Франции.

Адмирал Фишер предложил королю Эдуарду VII без долгих слов уничтожить германский флот.

Адмиралтейство официально заявило, что «британский флот нанесет удар прежде, чем другая сторона получит время прочесть в газетах об объявлении войны»"

«Naval and Military Record», 1905, 2 сентября. Цит. по: Синегубов С. Н. Германо-английское морское соперничество в 1900 — 1914 гг. Диссертация. Тюмень, 2010, стр. 160.

[master1976]

в реальности Фишер и много кто ещё хотели начать войну с Германией и уничтожить её флот .

Насколько помнится.в августе 1911г.(в разгар кризиса),Фишер("навалист") предлагал стратегию, основанную на опыте противостояния Великобритании с Францией времен Наполеона.. Главным оружием Великобритании в данном случае был флот, целью которого была блокада Германии и, при возможности, уничтожение её военно-морских сил.

А идею сколько-либо масштабного использования британских войск в сухопутной войне и Фишер отвергал,утверждая, что в силу их малочисленности они едва ли смогут оказать какое-либо влияние на исход событии на фронте.

Изменено 21 Jan 2015 пользователем master1976

[master1976]

А вот момент с вероятным соглашением об обмене информацией,момент с возможностью достижения каких-то определенных договоренностей Англии и Германии вкупе с "германофильской политикой"французского премьера Кайо,вкупе с острой политической борьбой британских радикалов-антигерманистов с пацифистами и сторонниками продолжения курса блестящей изоляции

Недовольный политическим курсом Форин офис лидер тори Эндрю Бонар-Лоу так комментировал деятельность Эдварда Грэя: "самый ощутительный результат его (Грэя) политики заключается в том, что вся неприязнь Германии сконцентрирована на Англии."

Изменено 23 Jan 2015 пользователем master1976

[master1976]

Вариант.

Начавшись как франко-испанский спор из-за введения французских войск в Фес и ответного введения испанских отрядов в северные марокканские порты, марокканский или Агадирский, конфликт перерос сначала во франко-германское противостояние,во франко-германские переговоры о компенсациях, которые Берлин должен был получить в качестве признания легитимности действий Парижа в султанате,а несколько позднее (после вмешательства в эти события Англии, которая опасалась за свои интересы в Марокко и положение в районе Гибралтарского пролива, Агадирский кризис приобрел новую остроту) вектор противостояния сместился в сторону не только франко-германского ,но и англо-германского противостояния. И вновь, как это уже случилось в 1905 г., во время первого Марокканского кризиса,конфликтующие стороны оказались в состоянии военных приготовлений к возможному столкновению.

Реальное значение марокканского вопроса состояло в том, что он наглядно демонстрировал соотношение сил на международной арене в данный момент, а потому был своеобразным индикатором состояния международной системы.

Марокко давно привлекло германских империалистов богатством своих ресурсов и выгодным военно-стратегическим положением. Потерпев неудачу в своих притязаниях на Марокко в 1905-1906 гг., Германия попыталась вновь получить контроль над этим формально независимым государством, используя то обстоятельство, что там в 1908 г. возникли волнения, затронувшие иностранцев. Инцидент разбирался в Гаагском трибунале (решение в пользу французов), и в 1909 г. все, казалось, завершилось соглашением Германии и Франции.

Весной 1911 г. вспыхнуло восстание в окрестностях столицы Марокко — Феса. Воспользовавшись этим, французы под предлогом восстановления порядка и защиты французских подданных в мае 1911 г. оккупировали Фес. Стало ясно, что Марокко переходит под власть Франции.

В Германии ,между тем, зрело убеждение, что вся марокканская политика кайзеровского правительства, начиная с Танжера, была ошибочной. Наиболее крайние уже начинали открыто нападать на своё правительство. Правительство Вильгельма II оказалось весьма чувствительным к этой критике. Оно решило попытаться поправить дело: получить от французов часть Марокко или в крайнем случае взять за переход Марокко к Франции хорошую плату, которую ещё в 1905 г. предлагал немцам Рувье. Тогда Бюлов отказался от такой сделки, рассчитывая, что достигнет большего. Теперь в Берлине спохватились.

Французы ещё в апреле предупреждали германское правительство, что для защиты европейцев они, возможно, временно введут свои войска в Фец. Кидерлен не протестовал; он только ядовито заметил, что не сомневается в лойяльности Франции, но что «события часто бывают сильнее, чем это представляется». Они иногда приводят к последствиям, которых люди не предвидят. Кидерлен добавил, что если французские войска останутся в столице, о независимости марокканского султана, конечно, говорить уже не придётся. Следовательно, и Алхесирасский трактат фактически утратит силу. Тогда и Германия не будет считать себя больше связанной трактатом и возвратит себе свободу действий. Ж. Камбон, защищая план своего правительства необходимостью защиты европейцев, предупреждал Париж перед последствиями такой политики, после того как Кидерлен-Вехтер предлагал ему совместно действовать в Марокко .Безответственно вела себя пресса Франции, утверждая, будто не следует принимать во внимание ответные действия немецкой стороны. Возможно, французский министр иностранных дел Группи поддался этим утверждениям, во всяком случае, он не думал, что Берлин приготовит ему большие затруднения..

Уже 23 апреля Кидерлен решил добиться отправления в марокканский порт военного корабля с целью давления на Францию в получении компенсации за ее односторонние действия…

Для намечаемой акции Кидерлен заручился поддержкой кайзера и общественного мнения.За несколько дней до заседания правления Пангерманского союза Кидерлен встретился с председателем правления союза Г. Класом, который еще в 1904 г. требовал создания в Марокко немецкой колонии. Кидерлен считал полезным давление Пангерманского союза на правительство в этой ситуации и одновременно высказывался за усиление агитации прессы влиятельными промышленниками.

Свои соображения о дальнейших действиях Кидерлен изложил в подробном меморандуме канцлеру и кайзеру. После того как Ж. Камбон 28 апреля занятие Феса французскими войсками представил «естественным и необходимым»,по мнению Кидерлена ,французское Марокко представляет тяжело переносимое моральное поражение. Франция в ходе переговоров должна предоставить обширные компенсации из своих стоящих колониальных владений.

17 мая французы начали свое продвижение на Фес.

18 мая немецкий посол в Лондоне Меттерних отправился к Грею прощупать позицию Великобритании в возникшей политической ситуации.

Помятуя о предыдущих неудачных попытках расколоть Антанту и лишить Францию английской поддержки,германское правительство заблаговременно подготовило «ход морским конем»-в момент,когда Агадирский кризис разгорался,германский посол в Лондоне Меттерних заявил о принципиальной готовности Германии начать переговоры с Англией на тему флотского соглашения. Учитывая большую заинтересованность британцев в информационном обмене, Берлин решил пойти им навстречу по этому вопросу, исходя из собственных интересов. Еще в октябре 1910 г. Бетман-Гольвег огласил официальную позицию германского правительства по «информационной проблематике». В заявлении, сделанном им, говорилось о готовности к обмену данными о строящихся судах. При этом выражалась готовность к замедлению темпов флотского строительства, но в рамках закона 1900 г. и подчеркивалось связь флотского соглашения с политическим договором. В ходе обмена мнениями, последовавшими в конце 1910 г. и в первой половине 1911 г., выяснилось отношение англичан к немецкому плану. Они, следуя стратегической политической линии, не хотели увязывать вопрос об информационном обмене с подписанием политического соглашения. Однако уже в марте 1911 г. Грэй увязывал подписание информационного соглашения с замедлением немцами флотского строительства, чем вызвал негодование со стороны кайзера и Тирпица. Военно-морской статс-секретарь в принципе был не против обмена данных о сооружаемых кораблях, но выступал за то, чтобы этот процесс происходил одновременно – с 1 октября по 16 ноября. Суть этого предложения была проста. Тирпиц стремился к тому, чтобы англичане не использовали полученную информацию для корректировки собственного судостроительного плана. Однако британцев такой подход не устраивал, и они настаивали на других сроках – между 15 ноября и 15 марта.

Все последнее время англичане, словно напоказ, демонстрировали немцам свое миролюбие. Были кроме дипломатических экивоков и материальные символы английского расположения к немцам. Связано это было в немалой степени с предложениями германской стороны о заключении соглашения по обмену информацией о строительстве военно-морского флота и возможному заключению англо-германского соглашения о флотском паритете.Главный корень германо-британского соперничества – это флот, большая судостроительная программа, запущенная рейхом. В Лондоне относятся к немецкому флоту с нескрываемой враждебностью. И вдруг – позиция меняется! Адмирал Тирпиц напишет об этом так: «…Отношения двух стран в июне и начале июля 1911г. выглядели хорошо».

Вот с разговоров о позиции Англии в вопросе о флотском паритете немецкий посол начал беседу с Греем. Меттерних сообщил о глубоком удовлетворении, которое испытывает император Вильгельм по поводу возможности переговоров по столь животрепещущему для обеих держав вопросу, а потом мягко принялся прощупывать британскую позицию относительно надвигающихся международных осложнениях. Германский посол запустил «пробный шар», задав главный вопрос, за ответом накоторый, он, собственно говоря, и пришел .Главный вопрос, который задал германский посол в Лондоне граф Вольф Меттерних английскому министру иностранных дел Грею, был вопрос о Марокко, и Грей не стал отрицать, что Англия склоняется к поддержке Франции.

Грей сказал, что в случае военного столкновения Германии и Франции, англичане ,вероятно, не останутся вне конфликта;вопрос о Франции беспокоит британцев и они выступят решительно в защиту Парижа.

Во Франции уже на ранней стадии Марокканской акции высказывалось мнение, что за Фес потребуется компенсация. Министр финансов Кайо 7 мая сформулировал первое примирительное предложение, которое он доверительно сообщил советнику германского посольства в Париже Ланкену: предметом обсуждения может быть лишь колониальная услуга.

Первые недели после захвата Феса германское правительство хранило загадочное молчание. Зато немецкая пресса бесновалась: она требовала то самых широких компенсаций в других колониях, то прямого раздела Марокко. Поведение Германии не могло не волновать Парижа. Французская дипломатия, как и в 1905 г., стала осторожно сама заговаривать с Германией о компенсациях, например о постройке железной дороги из Германского Камеруна к реке Конго. Особенно добивался франко-германского соглашения министр финансов Кайо, вскоре ставший председателем Совета министров. Через неофициального агента, директора пароходной компании в Конго Фондере, заинтересованного в сотрудничестве с немецким капиталом, Кайо предлагал немцам часть территории Французского Конго. Чтобы продемонстрировать свою «незаинтересованность» в этих комбинациях, Кидерлен 15 мая уехал в месячный отпуск на курорт. Во время этого «отпуска» он разрабатывал план оккупации Агадира. Французский посол в Берлине Жюль Камбон, желая выяснить позицию Германии, решил отправиться к Кидерлену в Киссинген. Беседа с министром состоялась 21 июня. Камбон искал соглашения, говорил о компенсациях, но не скрыл от Кидерлена, что о прочном утверждении немцев в Марокко не может быть и речи. Кидерлен отмалчивался, давая понять, что ждёт конкретных предложений. «Привезите нам что-нибудь из Парижа», — сказал он, расставаясь с Камбоном, который собирался поехать во Францию.

Между тем…

В июне 1911 г. немецкая сторона ,устами Меттерниха выразила согласие с таким решением.19 июня Меттерних встретился с Греем и заявил,что поскольку Лондон больше не настаивает на ограничении темпов судостроения, (ибо согласно германской флотской новелле 1908 г., после 1911 г. должно было произойти его законное снижение с 4-х до 2-х кораблей в год), Германское правительство при известных оговорках ,готово вести разговор с английской стороной о неиспользовании этой ситуации для инициирования нового морского документа.

Германия ,по мнению целого ряда военно-морских экспертов,не выдерживала темпов гонки морских вооружений, и, таким образом, утрачивала перспективы обеспечить себе средство давления на Великобританию в двустороннем конфликте.Поэтому германская сторона пыталась достичь соглашения,»сохранив лицо».

Это заявление было новостью для английского правительства и серьезным ударом по позиции самого Грея, который не верил в возможность снижения немцами темпов флотского строительства и интересовался только вопросом обмена информацией о строящихся судах.

Но что это были за «известные оговорки»? Прежде всего-желание германской стороны увязать флотское соглашение с политическим договором. Но поскольку это никак не вписывалось в планы британцев,Меттерних сделал разъяснение-Германия готова рассматривать не сам факт возможности подписания политического договора,но даже «частную инициативу некоторых уполномоченных членов английского кабинета».При этом Меттерних увязывал данное обстоятельство с позицией о признании непрепятствования германской экспансии в целом и целесообразности для Англии, владеющей Гибралтаром, предоставлять Марокко,из-за которого разгорается очередной германо-французский политический кризис, в распоряжение Франции.

Заявление Меттерниха Грей был вынужден довести до сведения кабинета,хотя понимал,что германские предложения внесут раскол и могут вызвать правительственный кризис.

Грей и некоторые другие члены кабинета исходили из угрозы гегемонии Германии в Европе после возможного падения Франции. Однако политика поддержки Франции разрабатывалась за закрытыми дверями, и общественность о ней ничего не знала. Большинство либерального правительства отвергало ее. Ни правительство, ни страна не имели единых взглядов по этой проблеме. Многим англичанам, если не всем, этот кризис представлялся продолжением давней ссоры между Германией и Францией, не имевшей никакого отношения к Англии.

24 июня Грей встретился с Камбоном и сообщил французскому послу о германских инициативах… Грей заявил Полю Камбону:«Мы ни о чем не договорились с германской стороной,но предположили, что консультации между экспертами могут иметь место ,но при этом они не должны рассматриваться как обязательство, связывающее каждое из правительств и понуждающее его к какому-либо действию ».

Это была традиционная британская оговорка, дающая возможность Лондону юридически не связывать себя с конкретными обстоятельствами, при которых он был бы обязан принять какие-либо серьезные меры.

В течение полутора десятилетий до этого события(заявления Меттерниха) германские руководители отказывались предоставить Великобритании какие-либо гарантии по военно-морскому соглашению. Однако теперь,в условиях политического кризиса с Францией,кажется у германского правительства хватило политической прозорливости согласиться со столь двусмысленным способом выражаться, в уверенности, что у Великобритании появилось моральное обязательство, которое, если произойдет кризис, окажется созвучно теме дня..

Британское правительство было готово пойти навстречу германским предложениям и взять курс на смягчение напряженности в отношениях с Германией.

25 июня на Орсейской набережной были получены известия от Поля Камбона. Французский посол в Лондоне извещал правительство о складывающейся в британском кабинете ситуации,но тем не менее сообщал, что сэр Эдуард Грей заверил его в «неуклонном намерении своего правительства строго соблюдать обязательства, принятые Англией по отношению к Франции». Франция не на шутку встревожилась.

В начавшемся германо-французском противостоянии Лондон ,казалось,занял позицию Парижа.Но предпринятый нерманским правительством «ход морским конем» серьезным образом поколебал уверенность французской стороны в английской поддержке Парижа.Да и английская печать в первые дни разразившегося кризиса проявляла некоторую растерянность.

На самом деле,с начала второго Марокканского кризиса английское правительство постаралось занять выжидательную позицию, чтобы выяснить истинные намерения своего главного противника–Германии.

Выжидательная позиция Англии была расценена в Германии как ее отказ от вмешательства во франко-германский конфликт из-за Марокко .(3 июля канцлер Германии Бетман-Гольвег заявил, что не предвидит трудностей со стороны Англии, которая не была прямо заинтересована в вопросе о Марокко).

Тем временем…

Кидерлен предложил кайзеру оккупировать марокканские гавани Агадир и Могадор; заручившись этим приобретением, можно будет спокойно выжидать, что предложат французы. «Оккупация Феса, — писал Кидерлен,— подготовила бы поглощение Марокко Францией. Мы ничего не достигли бы протестами и потерпели бы благодаря этому тяжкое моральное поражение. Поэтому нам следовало бы обеспечить себе для предстоящих переговоров такой объект, который склонил бы французов к компенсациям. Если французы водворятся в Феце из «опасения» за своих соотечественников, то и мы вправе охранять наших соотечественников, которым угрожает опасность. У нас имеются крупные немецкие фирмы в Могадоре и Агадире. Немецкие корабли могли бы направиться в эти гавани для охраны этих фирм. Они могли бы совершенно спокойно оставаться там лишь для предотвращения предварительного проникновения других держав в эти важнейшие гавани южного Марокко». «Обладая таким залогом, мы могли бы спокойно следить за дальнейшим ходом событий в Марокко и ждать, не предложит ли нам Франция подходящих компенсаций в своих колониях, в обмен за что мы покинем обе эти гавани».

Вильгельм II принял этот план.Не дожидаясь возвращения Камбона, министр иностранных дел Германии Кидерлен-Вехтер решил по-настоящему припугнуть французов : пришла пора ударить кулаком по столу и потребовать от Франции в качестве "компенсации" за Марокко все французское Конго. Этот "удар по столу" должна была нанести своим визитом в Агадир канонерская лодка "Пантера"…

По приказу кайзера Вильгельма II канонерская лодка «Пантера» (небезызвестная) ,а следом и крейсер «Берлин» были посланы без совета с военно-морским министром и начальником штаба Адмиралтейства в марокканский порт Агадир, который располагался на атлантическом побережье.

27-28 июня в Лондоне шли правительственные консультации.В Англии некоторые представители правящих кругов полагали,что понимают всю опасность создавшегося положения. У них имелись основания думать, что марокканский вопрос мог быть решен за спиной Англии между Францией и Германией, на чем последняя, заинтересованная в развале Антанты, особенно настаивала. Действительно, Франция попыталась, не обращаясь за помощью к Англии,договориться с Германией о компенсации .

В такой ситуации у английского руководства возникли опасения,что Франция в стремлении обеспечить германское признание французского протектората над Марокко пойдет на уступки, затрагивающие британские интересы в этом регионе. Кабинет вырабатывал политическое решение по поводу германских инициатив и готовил заявление,которое бы могло устроить и проправительственный блок и оппозицию.Утверждение Германии в непосредственной близости к Гибралтару и возможное создание здесь германской военной базы не устраивало английские правящие круги.В этих условиях английская дипломатия решила предпринять определенные шаги…

1 июля 1911 г. германская канонерская лодка «Пантера» вошла на рейд марокканского порта Агадир.

Жюль Камбон был поражен, когда 1 июля 1911 г. узнал, что германский посол в Париже фон-Шен заявил де-Сельву (министр иностранных дел в кабинете Кайо) о решении его правительства «для защиты жизни и имущества германских подданных» в Агадире направить туда канонерскую лодку. Накануне Кидерлен-Вехтер на свидании в Киссингене, говоря с ним о марокканских делах, ни словом не обмолвился о готовящемся выступлении. Предварительные дипломатические переговоры оказались для Берлина неудобными, там решили прямо «ударить кулаком по столу».

Консул Германии заявил, что это необходимо для обеспечения интересов Германии в Марокко в связи с угрозой вторжения Франции в эту страну,что поставило Европу на грань войны.

Вначале германскому правительству могло показаться, что обстоятельства складываются очень удачно. Испания, недовольная французским проникновением в Марокко, первые дни отнеслась сочувственно к выступлению Германии. Испанский консул из Могадора приехал в Агадир и был восторженно принят на заменившем «Пантеру» крейсере «Берлин».

Некоторые немецкие газеты с первых же дней взяли самый вызывающий тон. «Рейнско-вестфальская газета» писала через несколько дней после посылки «Пантеры»: «Господа Каприви, Гогенлоэ, Бюлов коллекционировали унижение за унижением, словно нация наша не сильнейший в Европе народ, словно справедливые притязания наши не опираются на армию в 5 миллионов штыков и на флот, с которым уже вынуждены считаться соперники… Теперь перед Агадиром германское военное судно. Соглашение возможно еще. Если французы его не хотят, то пусть «Пантера» сыграет роль эмской депеши . Немецкая нация покажет, что она умеет охранять свою честь»

3 июля Грей заявил германскому послу в Англии Меттерниху, что германское правительство должно знать, Англия не останется пассивным наблюдателем нового решения по Марокко, принятого Германией,Францией и Испанией, и должна принять участие в этом обсуждении. Грей подчеркнул, что в данный момент он больше озабочен чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией .Одновременно Грей сделал предупреждение Франции, заявив ее послу в Лондоне П. Камбону, что французское правительство в своих действиях должно консультироваться с английским, поскольку Великобритания заинтересована в решении марокканского вопроса .

Особо "горячие"головы в английских правящих кругах , сторонники более решительных действий,настаивали на незамедлительных антигерманских шагах. Так, Никольсон настаивал на посылке английского военного корабля в Агадир.

Между тем…

В британском обществе накануне второго марокканского кризиса имели место быть значительные разногласия как внутриполитического,так и внешнеполитического характера. Преобладали три позиции :

-«крестоносная», согласно которой война была оправдана в случае угрозы основным ценностям британского общества,

- «дефенсистская», где война допустима в оборонительных целях,

-«пацифицистская», где войну желательно, но не всегда возможно избегать.

В начале Агадирского кризиса британское общество в целом было скорее ближе к «дефенсистским» позициям, в то время как правительство представляло весь спектр от абсолютных пацифистов до «крестоносцев». При этом спецификой британского общества являлось то, что британское правительство было, вероятно, наименее свободно в осуществлении своей внешней политики без оглядки на общественность.

За оказание немедленной поддержки Франции в случае осложнения франко-германских отношений,могущих перерасти в открытое военное противостояние в правительстве были только Грей и министр внутренних дел Черчилль. Джон Морли (покинувший к тому времени пост секретаря по делам Индии и ставший лордом-председателем Совета), Джон Саймон (заместитель министра юстиции, защищающий интересы государства в судебных процессах),министр торговли Бакстон и ряд других министров были за отказ от поддержки Франции в случае войны и за официальное провозглашение нейтралитета Великобритании в этом случае. Большая часть министров – в том числе Асквит, Ллойд Джордж и Герберт Сэмюель – пребывали в разной степени нерешительности.

В английском парламенте противостояние развертывалось в плоскости «либерал-пацифисты»-консерваторы.Сильные позиции имела группа т.н.«нейтралистов».

4 июля состоялось заседание британского кабинета министров, который отклонил предложение направить английский корабль в Агадир,найдя эту меру слишком рискованной, и рекомендовал Грею добиться привлечения Англии к любым переговорам по определению будущего Марокко.

Правительство вновь собралось 5 июля и германского посланника известили, что Британия не останется в стороне от марокканских событий, но повременит с оглаской, пока не убедится в серьезности намерений Берлина(относительно военно-морского соглашения).

6 июля Асквит выступил с заявлением по поводу агадирского инцидента в английской палате общин. «Я надеюсь, — заявил он, — что дипломатические переговоры увенчаются успехом, и в той мере, в какой мы будем в них участвовать, мы должным образом примем во внимание необходимость защиты договорных обязательств по отношению к Франции, которые хорошо известны Палате».Асквит заявил, что Великобритания должна принять участие в решении марокканского вопроса, поскольку такое участие определяется как ее собственными интересами, так и ее договорными обязательствами перед Францией.Англия,по словам Асквита,не может более оставаться безучастной зрительницей упрочения Германии на Африканском побережье Атлантического океана,где ее появление могло бы угрожать морским сообщениям Британской Империи,с Южной Африкой. Асквит предложил отложить запрос по марокканскому вопросу. Тем не менее,хотя реакция официального Лондона на отправление немецкой канонерки в Агадир свидетельствовала о поддержке Франции,она уже не была безоговорочной…

8 июля Грей в беседе с Меттернихом поинтересовался планами Германии относительно Агадира.По мнению Грея,некоторые британские политические и военно-морские руководители считали, что действия немецкой стороны продиктованы не столько желанием получить от французов колониальные компенсации, сколько закрепиться в Агадире и превратить этот морской порт на Атлантике «во второй Гельголанд» .

В ответ,Меттерних заявил от имени германского правительства,Германия на переговорах с французами может вести речь о готовности «отказаться от своих политических интересов в Марокко в обмен на компенсацию в другом месте».То же самое было заявлено и на следующий день-в ходе начавшихся 9 июля франко-германских переговоров. Грей подчеркнул, что в данный момент он больше озабочен чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией .Тем не менее,английское правительство, подчеркнул Грей, будет придерживаться своих договорных обязательств перед Францией. Грей заявил Меттерниху, что Англия, верная своим обязательствам перед Францией, не признает нового решения марокканского вопроса, выработанного без ее участия .

Грэй так же заявил Меттерниху-Британское правительство готово идти навстречу германским предложениям и готово взять курс на смягчение напряженности в отношениях с Германией.Меттерних подтвердил сказанное ранее-Германия признает складывающееся положение дел,касающееся британского превосходства на море и обязуется не наращивать германскую кораблестроительную программу ,а возможно и сократить эту программу насколько возможно. Но и Великобритания должна проявить готовность подтвердить взятый курс на смягчение англо-германской напряженности в отношениях.Со стороны Англии не должно быть препятствий германской экспансии . Германия начинает переговоры с Францией и настаивает в качестве компенсации за уступку в Марокко передачу ей всего Французского Конго .

10 июля Грей сделал предупреждение Франции, заявив ее послу в Лондоне П. Камбону, что французское правительство в своих действиях должно консультироваться с английским, поскольку Великобритания заинтересована в решении марокканского вопроса .

12 июля в ряде австрийских газет появилось несколько материалов,так или иначе затрагивающих Агадирский кризис и ссылающиеся при этом на неназванные источники,близкие к внешнеполитическому ведомству Британской Империи(утечка информации была инспирирована немцами).

Прежде всего речь шла о том,что в Агадирском кризисе британское правительство больше озабочено чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией ,что британские политические и военно-морские руководители считают, что действия немецкой стороны продиктованы не столько желанием получить от французов колониальные компенсации, сколько закрепиться в Агадире и превратить этот морской порт на Атлантике «во второй Гельголанд»,а подобное обстоятельство никоим образом не может отвечать интересам Лондона.

В одном венском официозе появилась статья, в которой автор упоминал о «германских предложениях британскому кабинету в вопросе о военно-морском соглашении» и отмечал в этой связи возможность «мирной эволюции» Германии. В статье говорилось,что внешнюю политику Германии в настоящее время скорее стоит назвать «шатанием» из стороны в сторону. Играя то вместе, то против Британии, проводя такую же неосторожную политику в отношении России и откровенно враждебную в отношении Франции, пытаясь стать лидером в Европе и одновременно колониальной империей, Германия приняла решение о создании флота в противовес британскому,а между тем, Германии, находящейся на пике своего возвышения, следовало парадоксальным образом отказаться от наращивания вооружённых сил и создания флота, отдав тем самым предпочтение «мирному возвышению», развитию науки и экономики, захвату мира не вооружённым путём, но методом культурной притягательности . Сократив армию до размеров, достаточных для обороны территории страны, Германия бы лишила страны Антанты формального повода для начала войны.

Хотя редакция газеты заявляла свое несогласие с автором статьи, но практически вся европейская печать оценила факт опубликования этой статьи крупнейшей австрийской газетой, как желание Германии искать пути для мирного урегулирования политического кризиса.

Французский премьер-министр Кайо,недовольный произошедшими утечками и публикациями венской прессы,на следующий день в сердцах заявил,что считает слабостью британской дипломатической службы и британского министерства иностранных дел скопление на высших постах людей, которые хотя и «не делали серьезных ошибок и отличались правильными суждениями и энергией, но не подходят для ответственных постов».

Сам по себе порт Агадир не представлял серьезного стратегического интереса (по расчетам Вильгельмштрассе, выбиравшего порт для демарша, он находился достаточно далеко от тщательно оберегаемого англичанами ключа от западного Средиземноморья – Гибралтара и таким образом их возражения (что в Берлине постарались учесть) по поводу занятия этого порта были бы необоснованны), акция Берлина должна была продемонстрировать Парижу (а заодно и Лондону), что в марокканском вопросе,превратившемся из франко-испанского в общеевропейский, еще не все предрешено, а вполне возможно, и оказать давление на Францию в случае вероятных двусторонних переговоров.

Немцы по-видимому,постарались учесть и те разногласия, что царили в высших кругах парижской правящей элиты в период Агадирского кризиса и смены кабинета в июне 1911г.

Немцы отмечали наличие двух тенденций ,преобладающих на тот момент во французской внешней политике: пробританской и прогерманской (ее олицетворяли Ж. Кайо и его сподвижники).Кстати,переговоры, продолжавшиеся четыре месяца, велись сразу по нескольким каналам. Кроме официальных дипломатических, у премьера Кайо был и свой канал переговоров с деловыми кругами Германии: Артуром Гвиннером – директором Дейче банка, видными банкирами Паулем Швабахом и Гинзбургом. Председатель французского Совета министров выходил на прямой контакт с Кидерлен-Вехтером.

Англичане не без оснований опасались франко-германского сговора по марокканскому вопросу-подобное дублирование со стороны Кайо обычных дипломатических каналов было не лишено оснований: центральному руководству МИД,главе МИДа, Кайо определенно не доверял.

Относительно позиции Великобритании. Кайо был не склонен полностью рассчитывать на Великобританию. С одной стороны, французскому послу в Лондоне Полю Камбону, высказавшемуся в пользу совместной франко-британской военно-морской демонстрации, Грэй ответил отказом .

В «Таймс», занимавшей устойчивую антигерманскую позицию еще 6 июля было напечатано недвусмысленное предупреждение сторонникам возможного франко-германского компромисса: «Мы не привыкли отступать от данного нами обязательства или позволять другим державам вести за нашей спиной переговоры, затрагивающие наши важные интересы…Ничьи «права» не должны быть признаны, никаких«компенсаций» международного характера не должно быть дано, если они непосредственно и глубоко нас затрагивают, без нашего участия и нашего согласия» .(намек на некоторое улучшение отношений Парижа и Берлина к весне 1911г. в целом? Ж. Кайо, будучи в тот момент министром финансов согласился вести франко-германские переговоры, в частности, по железнодорожным проблемам, по другим областям –по финансам, по рудникам и пр.но лишь при условии французского преобладания. Несомненно,это делало бы германское участие в возможном предприятии весьма проблематичным.)

С другой стороны Великобритания дала понять Парижу,что она должна принять участие в решении марокканского вопроса, поскольку такое участие определяется как ее собственными интересами, так и ее договорными обязательствами перед Францией. Англия не останется пассивным наблюдателем нового решения по Марокко, принятого Германией, Францией и Испанией, и должна принять участие в этом обсуждении.

Изменено 27 Jan 2015 пользователем master1976

[master1976]

«Русский фактор».

1.

И тут неожиданно в разрешение Агадирского кризиса(или,скорее в момент эскалации кризиса) вмешался т.н. «русский фактор». К началу второго марокканского кризиса российская дипломатия стремилась принимать как можно меньше участия в нарождающемся франко-германском конфликте. Волновали русское правительство в первую очередь совершенно другие внешнеполитические проблемы: на Ближнем Востоке(укрепление Германии в Турции угрожало не только русским планам в Константинополе и проливах, но и господству России на Черном море), на Дальнем Востоке и на Балканах.

Еще в мае 1911 г. русский посол в Константинополе Чарыков сообщил министерству иностранных дел в Петербурге, что экономическое и политическое влияние Германии как в Турции, так и на всем Ближнем Востоке за последнее время особенно возросло. Германия оказывала энергичное давление на рост турецких вооружений и в первую очередь — турецкого флота. Для России остро встал вопрос об открытии проливов и об укреплении своего господства на Черном море.

В середине мая 1911 г., с одобрения Николая II, началось обсуждение этого вопроса министерством иностранных дел с военным и морским министерствами.

В то время как Англия в первый же месяц кризиса в ряде заявлений подчеркнула, что она не допустит решения марокканского вопроса без ее ближайшего участия, российская дипломатия стремилась всячески избежать втягивания в политическое противостояние. В отличие от Англии, интересы которой германское выступление ,возможно,затрагивало даже больше, чем интересы Франции, Россия не имела никаких собственных интересов – ни в Марокко, ни вообще в Африке. Она выступала только как «союзница Франции и как держава, подписавшая Алжесирасский акт». Французский министр иностр.дел Де-Сельв в первые июльские дни приложил все усилия к тому, чтобы Россия выразила в Берлине свое удивление и осведомилась о действительных причинах тех мер, которые были приняты германским правительством.Соответствующая нота российского внешнеполитического ведомства была доведена до сведения германского правительства 4 июля (телеграмма в Берлин была послана по настоятельной просьбе французского посла и облечена в возможно мягкую форму)…

Российское правительство поставило Германии следующие вопросы:

1. Какую цель имеет посылка судна в Агадир, где нет «никакой иностранной торговли, где нет ни одного германского подданного и где не возникло никаких беспорядков?

2. Имеет ли намерение Германия высадить войска?

3. Что означает исключительная часть немецкой ноты, касающейся срока пребывания военного судна в Агадире, что судно будет отозвано, как только мир и порядок восстановятся в Марокко?

5 июля, после очередной просьбы французского посла оказать давление на Германию по настоянию Столыпина, МИДом России была послана еще одна телеграмма в Берлин ,составленная в чрезвычайно туманных выражениях .Она так и не прояснила истинного отношения Петербурга к разворачивающемуся франко-германскому спору относительно марокканского вопроса. По сути дела в ходе этого кризиса Петербург занял позицию, в которой проявлялось желание избежать войны и не нарушить союзнические обязательства. С подачи Столыпина,Нератов заявил германскому послу: «Германское правительство хорошо знает о наших исключительно дружеских отношениях к нему, и оно, мы надеемся, не усмотрит в нашей инициативе по настоящему поводу шага, не отвечающего этим отношениям, а лишь диктуемого озабоченностью за спокойное течение переговоров. Наша инициатива подсказывается собственными словами Кидерлена, изъявившего готовность делиться с нами сведениями о ходе переговоров». По сути дела в ходе этого кризиса Петербург занял позицию, в которой проявлялось желание избежать войны и не нарушить союзнические обязательства.

Изменено 25 Jan 2015 пользователем master1976

[master1976]

Британские политические и военно-морские руководители считали, что действия немецкой стороны продиктованы не столько желанием получить от французов колониальные компенсации, сколько закрепиться в Агадире и превратить этот морской порт на Атлантике «во второй Гельголанд».

Но насколько обоснованы были опасения англичан относительно вероятного закрепления немцев в Агадире и угрозы морской торговле Британской империи ?

Англичане мастера каждое лыко в строку вставлять.

Одним из обстоятельств, осложнившим достижение англо-германского компромисса(в том числе и по военно-морскому соглашению), было ожесточенное торговое и экономическое соперничество на европейских и колониальных рынках.

Изменено 27 Jan 2015 пользователем master1976

[master1976]

От "блестящей изоляции" Британия решила отказаться за 15 лет до рассматриваемых событий.

тем не менее...

Британское руководство по-прежнему стремилось избежать каких-либо обязывающих соглашений и сохранить для себя свободу рук.

А способность Великобритании выдерживать растущее давление своих партнеров и, контролируя антигерманскую направленность их политики, самой оставаться за рамками обязывающих политических соглашений достаточно известна-это своего рода особое, уникальное свойство,присущее Великобритании. ( Немаловажная роль в осуществлении подобной стратегии принадлежала британским«либерал-пацифистам», воздействовавшим на внешнеполитическое руководство страны и препятствовавшим окончательному разрыву с прежней политикой «блестящей изоляции»).

Изменено 9 Feb 2015 пользователем master1976

[master1976]

Русский фактор 2.

5 июля на Орсейской набережной были получены известия от Поля Камбона. Французский посол в Лондоне сообщал, что сэр Эдуард Грей в очередной раз заверил его в «неуклонном намерении своего правительства строго соблюдать обязательства, принятые Англией по отношению к Франции».

Однако,английское заявление не оказало какое-либо дополнительное влияние на характер русского выступления в Берлине и на русскую печать. В беседе 10 июля Нератов дежурно заверил Жоржа Луи, что Франция может рассчитывать на услуги России в мароккских переговорах.

Но через несколько дней,после очередной просьбы французского посла оказать давление на Германию ,кстати,отклоненной Петербургом,Нератов 14 июля написал Остен-Сакену, русскому послу в Берлине: «Германское правительство хорошо знает о наших исключительно дружеских отношениях к нему, и оно, мы надеемся, не усмотрит в нашей инициативе по настоящему поводу шага, не отвечающего этим отношениям, а лишь диктуемого озабоченностью за спокойное течение переговоров. Наша инициатива подсказывается собственными словами Кидерлена, изъявившего готовность делиться с нами сведениями о ходе переговоров». Через несколько дней после отправки этой инструкции Остен-Сакену Кидерлен-Вехтер просил его передать в Петербург, что Германия ценит корректную позицию России в мароккском вопросе и сожалеет, что Англия не следует ее примеру.

Сам Остен-Сакен считал, что дальнейшее обострение отношений Германии с Францией и Англией полезно для успеха русских дипломатических планов,о чем не преминул изложить в письме Нератову. Он писал: «Призрак англо-германского сближения все больше и больше отдаляется, а счеты Франции с Германией на колониальной почве ставят известную преграду дальнейшему развитию зачатков франко-германской интимности. Все это нельзя не приветствовать с точки зрения наших интересов, а было бы желательно, не сходя с почвы союзных обязательств по отношению к Франции, не жертвовать нашими настоящими отношениями к Германии в угоду Франции и дать, по возможности, спокойно совершиться событиям, которые могут вовлечь Германию в новые колониальные заботы в связи с неминуемыми крупными материальными затратами. Подобной осмотрительной политикой мы приобрели бы известное нравственное право на взаимность поддержки Германии в интересующих нас лично вопросах.А кроме прочего,мы могли бы дать понять- в благодарность за нашу дипломатическую поддержку в переговорах с Германией, вправе рассчитывать на понимание того,что Франция должна счесть своей нравственной обязанностью,при случае заплатить нам тою же монетой и отказаться заранее от оппозиции или вмешательства в такие вопросы, где Франция менее заинтересована, а мы имеем существенные интересы.Подобным пониманием неплохо было бы заручиться и от британской стороны(окончательно урегулировать персидские дела.решить вопрос о требовании Россией права расширить влияние своей морской юрисдикции с трех до двенадцати миль и пр.».

Нератов поспешил снестись с Лондоном.Посол России Бенкендорф17 июля встретился с Греем. На вопрос Грея, что будет делать Россия в случае войны,Бенкендорф прямо ответил: «Лично я не сомневаюсь в том, что при определенных условиях пункты договора будут точно соблюдены».На вопрос Грея о каких определенных условиях может вестись речь,Бенкендорф заявил.что Россия вправе рассчитывать на определенные политические гарантии в решении ряда важных дипломатических вопросов,в первую очередь.со стороны Франции.

Изменено 11 Feb 2015 пользователем master1976

[master1976]

Петербург вправе рассчитывать на ответную "любезность"со стороны Франции за «самую искреннюю дипломатическую поддержку»,оказанную Россией в период Агадирского кризиса..

И если рассчитывать на какой-то успех,то требовать от французов конкретного ответа(мнения )на этот счет,а не расплывчатого.Гарантированного?

(иными словами: способствовать продвижению русского предложения об открытии проливов для всех держав на равном основании.)

[Ottokar]

В 1911 году есть шансы затащить в Антанту Болгарию (против Турции).

[master1976]

В 1911 году есть шансы затащить в Антанту Болгарию (против Турции).

В 1911 году есть шансы и на то,чтобы затащить в Антанту Турцию,а Италию(еще одну европейскую обузу)-оставить Тройственному Союзу...

[master1976]

Петербург вправе рассчитывать на ответную "любезность"со стороны Франции за «самую искреннюю дипломатическую поддержку»,оказанную Россией в период Агадирского кризиса..

Русский фактор-3.

18 июля 1911 года Извольскому была отправлена инструкция, в которой выражалась надежда,что Франция в обмен на благожелательную позицию россии в марокканском деле проявит такую же незаинтересованность в вопросе о проливах.нератов предлагал Извольскому донести до французской стороны идею о соглашении в форме обмена писем между министрами иностранных дел.за благосклонное отношение Франции к русским интересам в проливах Россия обязывалась безоговорочно отстаивать интересы Франции в Марокко дипломатическим путем.выступая совместным дипломатическим фронтом.Французская дипломатия оказалась встревожена русскими инициативами.Правительству Франции нельзя было уйти от формулирования своего отношения по столь важному для России вопросу в свзязи с общим международным положением.переговоры с Германией о Марокко шли довольно остро.остаться без русской поддержки в таких условиях означало поставить вообще под угрозу существование русско-французского союза.

В париже решено было не связывать себя никакими обязательствами кроме устных заверений до разрешения агадирского кризиса.Де Сельв дал указание послу в Лондоне выяснить отношение Англии к русским инициативам в отношении проливов(так некстати проявленным).

20 июля был получен ответ-взгляд английского правительства не изменился со времени меморандума 1908 года.У Франции.таким образом.не было сомнений в том.что англия не одобрит какие-либо русские проекты относительно вопроса о проливах.но и не собирается препятствовать каким-либо преговорам заинтересованных сторон.

В тот же день Извольский решил использовать "психологический момент" в связи с непростыми франко-германскими переговорами по марокканскому вопросу и обратился к Де сельву с письмом.в котором напоминал французскому министру о благожелательной позиции России в марокканском предприятии Франции и фактически предлагал взамен признать за Россией "свободу действий в вопросе проливов " и формальную поддержку Франции в этом вопросе.

де Сельв растерялся.Под всякими предлогами он решил затягивать ответ.Он даже запросил французского посла-исходит ли инициатива Извольского из Петербурга или это самодеятельность русского посла?Днем 21 июля он получил подтверждение-инициатива исходит от Петербурга...

[master1976]

Но Англия с Германией ни при каком раскладе вместе быть не могут.

Но рассчитывать на английский нейтралитет возможно?

если к примеру,Германия,помимо военно-морского соглашения предложит Лондону еще что-нибудь стоящее?

[master1976]

если к примеру,Германия,помимо военно-морского соглашения предложит Лондону еще что-нибудь стоящее?

Днем 21 июля германский посол вновь встретился с Греем.Речь как и ранее,зашла о возможности достижения англо-германского соглашения компромиссного характера.

На сей раз Меттерних присовокупил еще один вариант,при помощи которого могла быть достигнута договоренность между Великобританией и Германией.Речь шла о достижении соглашения по вопросу Багдадской железной дороги.

На протяжении длительного периода времени англо-германские переговоры о строительстве багдадской дороги касались тех аспектов этого вопроса.где непосредственно сталкивались британские и германские интересы(продолжение дороги по направлению к Персидскому заливу,речное судоходство в Месопотамии и пр.).Германия.как известно,путем ряда конвенций(1903.1908.1911 г.г.)выговорила себе у турецкого правительства концессии на постройку основной магистрали Багдадской дороги.а также ответвлений как в сторону Средиземного моря,так и в районе Месопотамии.Но ввиду того,что строительство дороги задевало британские интересы,Германия ,по словам Меттерниха готова была отказаться от права постройки линии от Багдада к Персидскому заливу,а также от концессии на постройку порта в Басре и в Персидском заливе.

При этом Германия была бы согласна на:

-признание Басры конечным пунктом

-отказ от дальнейшего проведения дороги к заливу

-введение в состав правления дороги английских представителей

-участие английской финансовой группы в капитале Общества багдадской дороги

-передачу постройки порта в Басре турецкому обществу с равным участием английского и германского капитала в нем;

Фактически германское предложение имело конечной целью раздел сфер влияния на Ближнем Востоке…

В тогдашних условиях(1911г.) консолидации Антанты не было еще и германская ставка на ее ослабление или разрыв,отнюдь не являлась бы абсурдной.Англия,промежду прочим,прочно бы закреплялась в районах,прилегающих к ее колониям,и имеющих к тому же большое стратегическое значение.а кроме того,практически решала вопрос о Месопотамии...

Изменено 17 Feb 2015 пользователем master1976

[master1976]

Речь шла о достижении соглашения по вопросу Багдадской железной дороги.

Этому,кстати,предшествовали французские претензии турецкому правительству о компенсации в железнодорожном строительстве,получаемом германскими предприятиями железных дорог.Как только 21 марта 1911г. была заключена очередная турецко-германская концессия о Багдадской железной дороге,Франция тотчас потребовала «соответственно равноценных успехов» в вопросе железных дорог.

[master1976]

Речь как и ранее,зашла о возможности достижения англо-германского соглашения компромиссного характера.

Предложения Германии носили характер важного политического акта с далеко идущими международными последствиями.

Главный ныне вопрос-железнодорожный.Остальные- факультативные придатки к нему(к более широкому политическому соглашению)

[master1976]

Еще один финт немцев.

Днем 21-го июля,как раз тогда,когда германский посол вновь встретился с Греем,германское министерство иностранных дел направило в государственный департамент САСШ меморандум с описанием проблемы Марокко "немецкими глазами".Упор делался на то.что Франция ни в коей мере не желает по-видимому,следовать в марокканском вопросе по пути "открытых дверей и равных возможностей"...В равной степени подобное ни в коей мере не устраивало Германию,но и не устраивало САСШ(их еще и возможность создания германской военной базы в Северо-Западной Африке не устраивало,но это уж к слову)...

Германия конкретно предлагала следующее:

если французское правительство не пойдет на соглашение с Берлином,было бы желательно,при посредничестве и арбитраже САСШ(на словах подчеркивавших свою непричастность к событиям в Агадире ,вызвавшим "затруднения в европейской дипломатии") предложить державам обсудить проблему на международной конференции,вызвав тем самым вероятность совместного выступления держав в защиту принципа "открытых дверей" и равных возможностей"...

Изменено 25 Mar 2015 пользователем master1976

[smotrelkin]

Может ли позиция Италии как то изменить расклад сил?

[master1976]

Может ли позиция Италии как то изменить расклад сил?

Думаю,да.Хотя бы как фактор дипломатического давления на Германию.

Тем не менее.

-многие факты свидетельствовали о том,что во Франции неблагожелательно были настроены к растущим вожделениям итальянцев в отношении Триполитании.

-итальянцы считали,что их триполитанская акция в период продолжающегося Агадирского кризиса пройдет менее заметно и не встретит серьезного противодействия со стороны Франции.

-Но!Вероятное окончательное утверждение Франции в Марокко,действия немцев рассматривались в Италии как нарушение "равновесия"в Средиземноморье.(а восстанавливать его Рим собирался захватом Триполитании).

В конце концов действия Германии и Франции рассматривались в Риме как реальная угроза:немцы могли потребовать себе компенсаций в Триполитании и Киренаике.(были предпосылки для этого и свидетельства-в июне 1911 г. немцы скупали значительные участки земли под Триполи и делали заявления,что вполне могут добиться от турок передачи Триполи).