Корреспондент Рива Блюм.

[Сибиряк Комнатный]

Помнится , Больных тоже зело недоволен был , что не командиры , а "начальники" командуют. Оттого , мол и беды все.... ;)

[Стержень]

Понравилось.Но где развилка?Или же нам еще стоит ждать продолжения-пусть не конкретно этой истории, но в этом мире?

[prostak_1982]

Понравилось.Но где развилка?Или же нам еще стоит ждать продолжения-пусть не конкретно этой истории, но в этом мире?

Российская империя уцелела до 30-х годов. Разве этого мало?

[Волдик]

Российская империя уцелела до 30-х годов. Разве этого мало?

Это не развилка. Развилка - это как ей удалось уцелеть. Что пошло не так. Интересно же.

[prostak_1982]

Российская империя уцелела до 30-х годов. Разве этого мало?

Это не развилка. Развилка - это как ей удалось уцелеть. Что пошло не так. Интересно же.

А, вы про это. Тут уже к автору. Хотя, на ФАИ эта тема, как мне кажется, стала уже баяном. Наверное сотни раз спасали Российскую империю. Один только цикл МЦМ чего стоит.

[Волдик]

Тем более интересно, что именно тут и как.

И да - в рассказе нигде не сказано, что сохранилась именно империя. Россия да Россия. Может республика давно. Или конституционная монархия типа британской. Ясно только, что не СССР. :)

[prostak_1982]

Тем более интересно, что именно тут и как.

И да - в рассказе нигде не сказано, что сохранилась именно империя. Россия да Россия. Может республика давно. Или конституционная монархия типа британской. Ясно только, что не СССР.

Ну вот, сам автор ответил:

Империя уцелела?

Как видите.И процветает!

[master1976]

Понравилось.

Благодарю.

Но где развилка?Или же нам еще стоит ждать продолжения-пусть не конкретно этой истории, но в этом мире?

Продолжения?

Может быть,может быть...

Во всяком случае задумка была.И на этот случай оставил в тексте несколько недоговорок,полагая развить их в последующих вещицах.

[master1976]

Коллеги,есть ли смысл пробовать продолжение?

[master1976]

Есть задумки,да сюжетные линии все избиты...

[prostak_1982]

Все сюжетные линии записаны еще в Библии. Поэтому тут уже все зависит от того, как вы это собираетесь подавать. А подавать сюжеты у вас получается хорошо. Значит, нужно продолжать.

[master1976]

Понравилось.Но где развилка?Или же нам еще стоит ждать продолжения-пусть не конкретно этой истории, но в этом мире?

Утром в Порт-Артур прилетел генерал Чечель. Подполковник фон Эккервальде доложил о происшедших событиях и коротко информировал о ходе дознания.

-В чем наша ошибка? -спросил генерал Чечель, -В излишнем доверии, болтливости и в непонимании того простого обстоятельства, что иностранная разведка не знает ни мира, ни перемирия…

-Ваше превосходительство, вы обещали рассмотреть вопрос о расширении штата бюро…

-Опять?! Да у вас тут народу немеряно,- покачал головой Чечель,- Даже и китаец есть…

     Фон Эккервальде горестно вздохнул…

Генерал Чечель пробыл в Порт-Артуре несколько часов, знакомясь с делом. Вечером, дав еще несколько ценных указаний, генерал засобирался в Харбин.

Фон Эккервальде вызвался было его провожать, но Чечель махнул рукой:

-Занимайтесь делами, подполковник. Жду от вас обстоятельного доклада через день-два. А проводит меня… ротмистр Теруни.

   Ротмистр кивнул головой…

Всю дорогу до аэродрома генерал Чечель молчал,лишь когда машина подъехала к трапу военно-транспортного «Дугласа» он хмуро сказал ротмистру:

-Разомнемся-пройдемся возле машины, ротмистр. Ноги затекли…

Чечель и Теруни сделали несколько шагов от машины, внезапно генерал повернулся и тихо спросил:

-Ротмистр, что вы думаете о деле? Считаете его законченным или нет?

-Дело по всей вероятности можно считать законченным,- пожал плечами Теруни,- агентурная сеть вскрыта, утечка сведений пресечена. Агенты уничтожены или заарестованы.

-Ни черта дело не закончено,- процедил генерал Чечель, зло оглядывая ротмистра с ног до головы,- Ежу понятно, что вся эта канитель с английским агентом носит постановочный характер. Слишком уж все простоватенько, слишком постановочно. Мне думается, операция по ликвидации агентурной сети в Порт-Артуре еще впереди. А это так, для отвода глаз. Ширма.

-Ширма? Не согласен, ваше превосходительство,- решительно начал Теруни,- Агент Граудинский и вся его агентура-ширма? Уж так ли расточительна английская разведывательная служба?

-Нас отвлекают от действительно серьезного агента. Или резидента. Действующего именно здесь, на Квантуне.- сказал Чечель.- Дают нам в-общем-то пустышку. Правдоподобную, да…Но не более того.

Чечель вытащил из кармана портсигар, закурил, тотчас его убрал обратно, не предлагая папирос Теруни.

-Ротмистр, в ближайшее же время проанализируйте все известные вам детали дела. Подумайте над тем, что я вам сейчас сказал. Мне сообщите письменно, рапортом или донесением. Пришлете в Харбин вместе с сопроводиловкой по делу Граудинского. И еще…,- Чечель сделал короткую паузу, внимательно посмотрел на Теруни,-Присмотритесь-ка к своему патрону, к фон Эккервальде…

[wizard]

унреал для любой спецслужбы

[master1976]

Во всяком случае задумка была

 

Генерал Чечель пробыл в Порт-Артуре несколько часов, знакомясь с делом и беседуя с сотрудниками бюро.Дольше всех генерал общался с Гарничь-Гарницким.Вечером, дав еще несколько ценных указаний, генерал засобирался в Харбин.

Фон Эккервальде вызвался было его провожать, но Чечель махнул рукой:

-Занимайтесь делами, подполковник. Жду от вас обстоятельного доклада через день-два. А проводит меня… ротмистр Теруни.

   Ротмистр кивнул головой…

Всю дорогу до аэродрома генерал Чечель молчал, лишь когда машина подъехала к трапу военно-транспортного «Дугласа» он хмуро сказал ротмистру:

-Разомнемся-пройдемся возле машины, ротмистр. Ноги затекли…

Чечель и Теруни сделали несколько шагов от машины, внезапно генерал повернулся и тихо спросил:

-Ротмистр, что вы думаете о деле? Считаете его законченным или нет?

-Дело по всей вероятности можно считать законченным,- пожал плечами Теруни,- агентурная сеть вскрыта, утечка сведений пресечена. Агенты уничтожены или заарестованы.

-Ни черта дело не закончено,- процедил генерал Чечель, зло оглядывая ротмистра с ног до головы,- Ежу понятно, что вся эта канитель с английским агентом носит постановочный характер. Слишком уж все простоватенько, слишком постановочно. Мне думается, операция по ликвидации агентурной сети в Порт-Артуре еще впереди. А это так, для отвода глаз. Ширма.

-Ширма? Не согласен, ваше превосходительство,- решительно начал Теруни,- Агент Граудинский и вся его агентура-ширма? Уж так ли расточительна английская разведывательная служба?

-Нас отвлекают от действительно серьезного агента. Или резидента. Действующего именно здесь, на Квантуне.- сказал Чечель.- Дают нам в-общем-то пустышку. Правдоподобную, да…Но не более того.

    Чечель вытащил из кармана портсигар, закурил, тотчас его убрал обратно, не предлагая папирос Теруни.

-Возникает вопрос: зачем отвлекают, или вернее- от чего отвлекают? Почему хотят, чтобы мы успокоились? Значит, есть что-то весьма важное, что-то крайне интересующее англичан. И это что-то здесь, в Порт-Артуре!

-Береговая оборона, дислокация флота, тяжелобомбардировочная авиация?- начал перечислять Теруни.

-Отчасти, ротмистр, отчасти. Разумеется, военные цели не могут не заинтересовать неприятельскую разведку, особливо в свете происходящих на Крайнем Востоке политических событий последнего времени. Но есть что-то еще, что заставило приехать в Порт-Артур мнимого миссионера Антонелли-Догерарди.

-Каналья-купец, вздумавший шантажировать Граудинского? Не понимаю, почему эта фигура принимает, по всей видимости, некое ключевое значение, -пожал плечами Теруни.

-А вот ваш Гарничь-Гарницкий, кажется, имеет весьма и весьма веские основания полагать, почему Антонелли-Догерарди может вдруг оказаться ключевой фигурой,- сердито сказал генерал Чечель,- и дело тут, по всей видимости, не в шантаже. Вернее не только в шантаже Граудинского знанием тайн о темных делишках горе-интенданта.

   Чечель яростно откинул окурок папиросы, тотчас закурил другую, по-прежнему не предложив портсигар ротмистру.

-Сделаем вот что. Гарничь-Гарницкий пускай занимается Антонелли-Догерарди. Им и только им, ничем более. Я приказал ему по этому делу докладывать мне лично, ваш патрон в курсе. Вы,ротмистр, в ближайшее же время проанализируйте все известные вам детали дела. Подумайте над тем, что я вам сейчас сказал. Мне сообщите письменно, рапортом или донесением. Пришлете в Харбин вместе с сопроводиловкой по делу Граудинского. И еще…,- Чечель сделал короткую паузу, внимательно посмотрел на Теруни,-Присмотритесь-ка к своему патрону, к фон Эккервальде…Присмотритесь к сотрудникам вашего бюро…

==================

Собственно,предполагаю добавить чего-нито про дела промышленного шпионажа...

 

Изменено 19 May 2016 пользователем master1976

[Волдик]

Прода - это хорошо!

Но почему ж так мало...  

[master1976]

Пытаюсь накропать проду-пока черновичок...

[master1976]

                                                                                                                        = Корреспондент Рива Блюм.=

 

(Своеобразный пролог. С чего,собственно,все должно было начаться.Пока черновичок).

11 января 1934 года.

Харбин.

Ресторан харбинского "Славянского базара", располагавшийся на первом этаже недавно отстроенного в центре города, на Большом проспекте(на месте старого и порядком обветшалого базара), шестиэтажного американского отеля «Каррера-Хилтон», доедал свои завтраки. Оставалось четверть до двух часов.

     Зала харбинского ресторана «Славянский базар» практически в точности повторяла интерьер и убранство московского. Как и в Москве, зала поражала приезжих из провинции, да и харбинцев, кто в ней редко бывал, своим простором, светом сверху, движеньем, архитектурными подробностями. Чугунные выкрашенные столбы и помост для дефиле, выступающий посредине, крытый блекло-голубой ковровой дорожкой, с купидонами и завитушками, наполняли пустоту огромной махины, останавливали на себе глаз, щекотали по-своему смутное художественное чувство даже у закорузлых обывателей откуда-нибудь из Читы или Благовещенска. Идущий овалом ряд широких окон, с бюстами русских писателей в простенках, показывал изнутри драпировки, светло-голубые обои под изразцы, фигурные двери, просветы окон, лестниц. Бассейн, с аккуратным в модернистском стиле фонтанчиком, прибавлял к смягченному топоту ног по асфальту тонкое журчание струек воды. От них шла свежесть, которая говорила как будто о присутствии зелени или грота из мшистых камней. По стенам залы стояли пологие диваны темно-малинового трипа и массивные, вольтеровские кресла. Они успокаивали зрение и манили к себе за столы, покрытые свежим, глянцевито-выглаженным бельем. Столики поменьше, расставленные по обеим сторонам помоста и столбов, сгущали трактирно-ресторанную жизнь. Черный, с украшениями, буфет под часами, занимающий всю заднюю стену, покрытый сплошь закусками, смотрел столом богатой лаборатории, где расставлены разноцветные препараты. Справа и слева в передних стояли сумерки. Служители в голубых рубашках и казакинах с сборками на талье, молодцеватые и степенные, молча вешали верхнее платье. Из стеклянных дверей виднелся обширный вход в отель, с огромным нью-йоркским лифтом, с лестницей наверх, завешенной триповой веревкой с кистями, а в глубине мелькала езда Большого проспекта, блестели вывески и подъезды.Большими деньгами дышал и весь отель, отстроенный американцами, на американские же деньги, на славу, немного уже затоптанный, но все-таки старательно содержимый, хлесткий, бросающийся в нос запахом и в глаза нью-йоркским комфортом и убранством.

      Зала ресторана еще не начала пустеть. Это был час отельных постояльцев, кутивших до поздней ночи, харбинских биржевых маклеров и "зайцев" почище, час ранних обедов для приезжих "с полосы"* и поздних завтраков для тех, кто любит проводить целые дни за трактирно-ресторанной скатертью. Американцев, англичан и немцев тотчас можно было признать по носам, цвету волос, коротким бакенбардам, конторской франтоватости, броской деловитости костюмов. Они вели за отдельными столами бойкие разговоры, пили не много, но угощали друг друга, посматривали на часы, охорашивались, рассказывали случаи из практики, часто хохотали разом. Китайцы и японцы, почти неотличимые друг от друга, были незаметны, сдержанны и скромны. Тут же сидели мелкие «зайцы» — жидки, шустрые маклаки из корейцев, греки…

    Русских в зале было немного. Ближе к буфету, за столиком, на одной стороне выделялось четверо военных: двое казачьих есаулов Охранной Стражи КВЖД в черных открытых тужурках и синих рейтузах с желтыми лампасами, драгун с воротником персикового цвета и гусар в светло-голубом ментике с серебром. Они "тянули" портер и дымили бриннеровскими* сигарами. По правую руку, один, с газетой, кончал завтрак седой высохший старик с восково-желтым лицом и плотно коротко остриженными волосами - из Петербурга, большой барин. Он ел медленно и брезгливо, вино пил с водой и, потребовав себе полосканье, вымыл руки из графина. В одной из ниш два ялуцзянских* купца-лесопромышленника в корейских собачьих жилетках, крестились, усаживаясь за стол. Каждый дал лакею по медному пятаку. Они потребовали одну порцию селянки по-московски и едва усевшись, залпом, одну за одной, выпили по три рюмки травнику, молниеносно поданных расторопным буфетчиком.

     За большим столом, около самого бассейна, поместилось только что, по-видимому, приехавшее «с полосы», семейство: дородный отец при солдатском Георгии на сером пиджаке, с двойным подбородком, субтильного, болезненного вида мать, одетая  в платье от «Джоан Кроуфорд» с расширенной юбкой, уравновешивающимися пышными многослойными воланами на рукавах, что зрительно сильно расширяло плечи, гувернантка, одетая по последней американской моде, в темное платье с белым воротничком, с широкого кроя плечами, и в туфлях на гуттаперчевой подошве, трое подростков, в стандартных костюмах с приталенными пиджаками и широкими плечами, родственница-девица, в женственном и невероятно стильном вечернем платье в стиле Чикаго, бойкая и сердитая, успевшая уже наговорить неприятностей суетливому лакею, тыча ему в нос "вы", к которому, видимо, не была привычна с прислугою. Семейство, с поезда, с утра, наверняка успевшее побывать в нескольких близлежащих модных магазинах (а таковых в Харбине, на Большом проспекте было великое множество: знаменитые русские модные дома «Поль Пуаре», «Джон Редферн», «Дреколль», «Катрин Парель», создательницей которого была графиня Тея-Екатерина Бобрикова, знаменитая манекенщица Дома «Ланвэн», «Мэгги Руфф», «Жак Дусе», ,«Мадам Шерюи», «Сестры Калло», а также «Мейнбохер», основанный американцем Мэйном Руссо Бохером, а также «Робер Пиге»,«Аликс Бартон», «Эльза Скьяпарелли», «Жак Фат», «Жан Дэссе», «Кристобаль Баленсиага»-«столица КВЖД» по праву считалась законодателем моды на Дальнем Востоке) завтракало с запасом, на целый день, отправляясь осматривать Левый Берег, харбинские соборы, по дороге городскую типографию, отслушать молебен у мужского монастыря Казанской Божьей Матери на Разъезжей, поесть пирожков у Чурина и до обеда попасть в Тифонтаевский пассаж, где родственница должна непременно купить себе подвязки и пару ботинок и надеть их до театра. А билеты рассчитывали добыть у барышников.

Рядом с семейством восседали и плотно закусывали несколько молодцов в чуйках и длиннополых сибирках, с утра  посланные хозяевами в Русско-Азиатский или японский «Фудзи-банк», где они брали пачки, перевязанные веревочками, развязывали их, мусолили грязными пальцами, принимавшиеся считать(а иные и совсем не считали,  просто доставали пачки из холщовых мешков и накладывали их на прилавок, перед решеткой кассира, без всякой бережи, точно картофель или репу), на текущий счет приносившие только что засаленные бумажки, сотни тысяч. «Мелкие зайцы» завистливо поглядывали время от времени на молодцов…"В такой стране да не нажиться? — говорили их разбегающиеся карие глаза. — Да надо быть кретином!".

Заведовавший контрразведочным отделением штаба Заамурского военного округа генерал-майор Чечель бесшумно отворил дверь,  неторопливо вошел в залу «Славянского базара», внимательно-цепким взглядом окинул ресторан и прямиком направился к седому высохшему старику с восково-желтым лицом.

    Чечель был одет в строгий «сэлфриджский» костюм. В таком костюме мужчина сразу приобретал прямую «английскую» осанку и солидный внешний вид. Старик поднялся , протянул Чечелю обе руки и пожал свободную правую руку генерала. Во всех этих движениях проскользнула искательность; но улыбающееся благообразное лицо сохраняло достоинство.

 - Пожалуйте, пожалуйте, Сергей Петрович. Я уж распорядился закуской! Разве вас не сейчас же провели? Я приказал.

- Провели...

Он рассмеялся задыхающимся смехом. Старик ему вторил. Он усадил генерала за стол. Тотчас же пришло двое половых. Стол в минуту был уставлен бутылками с пятью сортами водки. Балык, провесная белорыбица, икра и всякая другая закусочная еда заиграла в лучах солнца своим жиром и янтарем. Не забыты были и затребованные стариком соленые хрящи. Чечель, ко всему этому столовому изобилию, заказал еще завтрак: паровую севрюжку, котлеты из пулярды с трюфелями и разварные груши с рисом. Указано было и красное вино.

- Какой номер-с? - спросил лакей.

- Да все тот же. Я другого не пью.

И Чечель ткнул пальцем в большую карту вин.

Кушанья поданы были скоро и старательно. Подано было и шампанское.

-Давайте к делу, Алексей Дмитриевич, или перекусим сначала?- спросил генерал Чечель.

-Я, собственно, перекусил, вас дожидаясь, так что вы смело, без чинов- завтракайте. А я потихоньку посвящу вас в суть дела,- сказал старик, Алексей Дмитриевич Покотилов, в недавнем прошлом товарищ министра финансов, а ныне член правления русско-Азиатского Банка, член правления Общества КВЖД, совладелец Пароходного Общества КВЖД, один из богатейших финансистов Крайнего Востока и практически полновластный хозяин Русской Манджурии.

- Так вот, любезнейший Сергей Петрович, — заговорил Покотилов, и его глаза уставились на Чечеля, — я хочу вас нанимать, или с вами союз заключить.

- В каком смысле? — спросил Чечель.

- Да в том, сударь мой, что вам надо быть моим тайным агентом и доверенным лицом в одном, думается мне, весьма перспективном и грандиознейшем проэкте. Сей проэкт нуждается, как бы сказать-выразиться? Ну, скажем, в некотором обеспечении именно по вашей, контрразведывательной линии…

- Агентом? — переспросил Чечель, переставив ударение.

- Именно! Ха, ха! Не удивляйтесь, Сергей Петрович, генерал вы мой разлюбезный. Я ж не в сыщики вас беру. Не в соглядатаи. Рассудите - вы мне уже говорили, что не век- вековать в генеральских амбициях, что хоть и молоды вы, но когда-то и на покой придется выходить, на покой обеспеченный, и что желали бы присмотреться к делам и выбрать себе, что на руку. Ну не пойдете же вы ко мне в конторщики или нарядчики?... Компаньоном — у вас капитала нет…

Покотилов помолчал, сказал резко, деловито:

-Пай предложу вам с удовольствием. Но этого мало. Вы можете быть весьма и весьма полезны нашим операциям и теперь и после… У меня в голове много прожектов. Я целые дни занят, разрываюсь, как каторжный, и страшно от этого теряю… Тут надо человека отыскать, туда заехать, там понюхать. Вот и необходим агент! Но какой? Вы не обижайтесь… такой, чтобы стоил компаньона.

- Понимаю, понимаю, — тихо повторил Чечель и поглядел на стакан с шампанским, точно любовался, как иглы тонкого льда мигали в вине и гнали наверх пузырьки газа.

- И не побрезгуете?

-Смотря какое дело. Не криминал же, в самом деле?

-Нет, упаси вас Господь! Идея и дело хороши! Если выгорит- весь мир в карман положить сумею.

-Прямо так и весь?

-Согласен. Не весь. Всю мировую морскую торговлю, и пожалуй, все транспортные железнодорожные перевозки. Мало?

-Немало,- сказал Чечель.

-Я тоже полагаю, что в самый раз будет. Да и государственный резон есть. Как-никак, русские мы, должны и о государстве Российском радеть. И тянуть нечего. Проволочка всякому делу — капут!.. А положение простое — процент. Вам небось сказывали, что я умею платить и делиться?

-Сказывали.

-Так вот. Я вам вкратце изложу идейку, а вы, как человек стратегического ума, ее оцените. А после прикиньте будущие перспективы.

-Хорошо.

-С полгода-год тому назад, не важно, послал я своего старшенького, Вадима, в Америку благословенную. Образовался хороший подряд на поставку виргинского хлопка и шерсти. М-да, хороший подряд, хотя схема и выглядела несколько замысловатой…Ну да ничего не поделаешь, тому виной Великая Американская Депрессия- разучились американцы по-деловому работать, былую хватку в дансингах профукали… Словом…По контракту хлопок и шерсть доставляться должны были в порт Хобокен, это в Нью Джерси, одной автотранспортной компанией. А оттуда, по железной дороге, в Сан-Франциско…После- нашими кэвэжэдинскими пароходами перевозиться в Дальний и во Владивосток. Судам приходилось подолгу ждать очереди на погрузку в порту. Погрузка производилась крайне медленно –грузчики с машин переваливали тюки с грузом по одному, цепляя их к стропам. Тоже- и в Сан-Франциско, в порту, с вагонов в трюмы… В-общем, имели место некоторые финансовые потери. Старшенький-то у меня хват, дока в финансовых хитросплетениях, Оксфорд в свое время окончил блестяще. Его предпринимательская изобретательность позволила нащупать принципиально новый подход к морской перевозке грузов.

-Вот как?

-Да, у него зародилась идея, как более эффективно использовать морские суда при перевозке грузов и избавиться от проблем, связанных с весовым ограничением, ремонтом шин и затрат на топливо и работу водителей. Он понял, что можно использовать при погрузке только сам трейлер, никаких колес... и не один трейлер, не два, не пять, а сотни – на одном судне. Сотни контейнеров.

- Подобные идеи уже появлялись раньше у американских бизнесменов,- как бы между делом заметил генерал Чечель. -Известно, что в 20-х годах владельцы одной компании морских перевозок Браш и Ходжсон предприняли попытку сконструировать грузовое судно, в которое закатывались грузовые вагоны…

Покотилов внимательно посмотрел на Чечеля.

-Вы, Сергей Петрович, вижу крайне хорошо подготовились к встрече со мною. Хотя я полагал, что предмет нашего разговора вам неизвестен. От слова совсем.

-Служба обязывает знать предмет разговора, хоть бы он и был неизвестен- сказал Чечель,  отхлебывая шампанское.

 -Не поделитесь источниками вашего знания неизвестных предметов разговора?- спросил Покотилов.

-Разумеется.

-Глубоко мыслите, бритвенно-хватко. Рад, не ошибся в вас. Но продолжу. То, о чем вы только что сказали, генерал, вернее, упомянутая вами технология Браша и Ходжсона просуществовала несколько лет, но, к сожалению, не смогла выдержать противостояния с крупными железнодорожными компаниями.

-В том числе и с такой как Общество КВЖД?

-В том числе,- кивнул Покотилов,- Однако Вадим подошел к делу грузоперевозок комплексно, он долго и много работал над оптимизацией процесса транспортировки грузов, искал способ сократить время погрузо-разгрузочных работ, и снизить затраты. В 1930-м году  Вадим побывал на детройтском автосалоне и сделал заказ незатейливого жесткого прицепа, который впоследствии американцы окрестили "крытым вагоном Шермана". В этом прицепе он в свое время совершил несколько длительных переездов по Америке. И этот же прицеп сподвиг Вадима на мысль о том, чтобы грузы лишь один раз были загружены в контейнер в точке отправки, и выгружены в точке назначения, а на всем пути следования погрузкам и разгрузкам подвергалась только тара целиком, вместе со всем своим содержимым. А для этого нужно выполнить несколько требований, вытекающих одно из другого: во - первых, необходима стандартизация контейнера под автоприцеп, под стандартную железнодорожную платформу. Предполагается, что это будет стандарт в шестнадцать футов. Во - вторых, нужна продуманная, универсальная, простая система крепления тары, то есть контейнера, в - третьих, соответствующий по мощности автомобиль, и в – четвертых, наконец, нужны  суда для перевозки этих самых контейнеров.

-И не менее важно было бы обеспечить возможность портов проводить погрузку и разгрузку стандартизированной тары,- негромко сказал Чечель.

-Генерал, я наполняюсь уважением к вам все в большей и большей степени,- удовлетворенно произнес Покотилов,- Теперь, когда вы примерно представляете масштабы и цели задачи…

-Вот кстати!- чересчур резко перебил Чечель, так, что старик Покотилов поморщился,- О масштабах еще не вполне себе представляю. Цена вопроса?

-Ну представьте себе. Ежели размещение тонны обычного груза на судне среднего размера, скажем на моей «Шилке» или на «Даурии» обходится в пять рубликов восемьдесят три копейки, то аналогичная операция с контейнерами обойдется…,обойдется… всего в шестнадцать копеек за тонну. Это предварительные цифирьки, конечно же…

-Ого!- уважительно и шумно вздохнул шеф контрразведочного отделения штаба Приамурского военного округа.

-Дух захватывает, генерал? Как говорят американские шалопаи от бизнеса- оцените дивиденды! -рассмеялся Покотилов.

-Да, дух захватывает,- поцокал языком Чечель.

-Вадим подсчитал: на загрузку и разгрузку одного моего парохода виргинским хлопком потребовалось 126 рабочих, которые управились за 84 часа. А это большие деньги, выбрасываемые на американский ветер. Да при копеечном интересе. Накладно.

-Да уж,- улыбнулся Чечель,- Разорение…

-Крах с копейки зачинается,- назидательным тоном произнес старик Покотилов,- Ну да ладно. Потом о деньгах. Сперва дело!

-От меня что требуете, Алексей Дмитриевич?

-Не совсем уж сущие пустяки, генерал. Необходимо обеспечить .скажем так, конфиденциальность предстоящих работ, кои я намерен развернуть в Порт-Артуре.

-Почему там?

-База флота, закрытый городок. Верфи, мастерские, судоремонт. Старая пристань пароходного общества КВЖД… Периферия, которая не привлечет пристального внимания акул мирового капитала к кое-каким работам, способным в обозримом времени произвести мировую транспортную революцию и отобрать лавры первой мировой торговой державы у надменных бриттов и американских шалопаев. Нужно время. Для окончательной «доводки» проэкта до ума, до предварительных моделей и опытных образцов, для испытаний в конце концов! За этот период я отберу и подготовлю опытнейших юристов для оформления патента европейского уровня, подготовлю также промышленные мощности для того, чтобы сразу, с размахом, начать изготовление стандартной тары, судов и прочего. А то, чего доброго, американцы опередят, шалопаи, да палец в рот им не клади. Работают широко, с ориентиром сразу на общемировые потребности. Понимаете причины для соблюдения конфиденциальных условий проэкта?

-Вполне.- кивнул генерал.- С военным и морским ведомствами договорились?

-Насчет Порт-Артура? В необходимой мере- да. Вы прекрасно знаете, что мои интересы небезразличны нескольким славным русским генералам и адмиралам. А кое-кто из них является акционерами моих предприятий и обществ. И значит-предполагает свой «антирес» в моем деле…

-Неплохо вернули, Алексей Дмитриевич,- насмешливо сказал генерал Чечель.

-Предположения как обеспечить сию секретность какие-нибудь имеются?

-Пока наметки, пока вероятия, Алексей Дмитриевич. Но вы не сомневайтесь, коли я пришел на встречу с вами, немного владея предметом и сутью разговора, значит и кое-какие шаги на перспективу уже сделал.

-Отлично, Сергей Петрович. Даете мне лишний повод вновь похвалить вас и вновь же констатировать- не ошибся я ,выбрав именно вас в агенты задуманного предприятия.

-Приблизительно когда начнете реализацию проэкта?- спросил Чечель.

-Она уже начата,- улыбнулся старик Покотилов.- Месяц назад я приобрел для нужд КВЖД полторы сотни грузовиков  фирм "Студеббекер","Макк" и «Мореланд». Их уже доставляют во Владивосток, на Первой Речке, в старых железнодорожных мастерских будут переделывать под стандартизированные двадцатифутовые тарные контейнеры. Через неделю я загоняю в Восточный бассейн Порт-Артура два судна: одно старое, «Инкоу», второе- купленный у японцев танкер «Широтоко», якобы под нужды Общества КВЖД. «Инкоу» будем нарочито чинить, а танкер- постепенно переоборудовать под судно для тарной перевозки. Там же, в Порт-Артуре, будем корпеть над особой конструкцией замков, скрепляющих между собой контейнеры, и кронштейнов. Ну и сама тара. Надо крепко думать. Я поручил Ижорскому заводу, под видом особого заказа на перевозки в интересах военного ведомства…Мол предполагают военные чины везти во Владивосток  двенадцатидюймовые орудия на железнодорожных платформах, и для них снаряды, заряды, да запасные части и принадлежности. Мол, надо бы сие скрыть от любопытствующих глаз…Сами контейнеры должны быть  разработаны с особым требованием к прочности, ведь в их задачу входит защита грузов от агрессивной стихии. Так что, дорогой Сергей Петрович, начинайте и вы.

  Генерал Чечель отсалютовал старику Покотилову вилкой и шумно отхлебнул шампанского…

=================

-«для приезжих "с полосы"»*-имеются в виду прибывшие с территорий и мест, входящих в т.н. «полосу отчуждения» Китайско-Восточной железной дороги. Полоса отчуждения, предусмотренная договором 1896 года, по которому постройка и эксплуатация дороги предоставлялись Русско-китайскому (Русско-Азиатскому) банку, представляла территорию вдоль линии КВЖД шириной 40 саженей с площадью под станции, на которых действовали законы России.

- «дымили бриннеровскими* сигарами»- сигары из второсортного табака островов Ява и Борнео, изготовлявшиеся табачными предприятиями владивостокского купца Бриннера. Имели чрезвычайно широкое распространение среди населения Дальнего Востока.

- «два ялуцзянских* купца-лесопромышленника»- то есть купцы, занимавшиеся лесоразработками на реке Ялу, где имелись русские лесные концессии.

 

 14 января1934 года.      

Вэйхайвэй.

       Вэйхайвэй спал. Легкий бриз приносил с побережья утреннюю прохладу, еще можно было вдоволь подышать чистым свежим воздухом перед тем, как наступит день. В такую рань практически все жители китайского Вэйхайвэя мирно почивали в своих ложах, и даже помыслить не могли, что их город, который, благодаря своей вместительной бухте, прекрасно защищенной природой, являлся отличной якорной стоянкой не только для всего северного китайского флота, но и для американской Азиатской эскадры, может быть настолько красив и приветлив. И уж точно жители города не думали в этом удостовериться. Скоро начнется день и улицы станут похожи на муравейник, до красоты и приветливости никому не будет дела. С берега слышался легкий шум прибоя, город же молчал – полная идиллия, наслаждаться которой можно было бы вечно.

         Вдоль набережной катил маленький угловатый бледно-желтый трамвайчик с выгоревшей нечитаемой надписью ‘Na..i’ на боку и круглыми фарами-глазами. Дверей у трамвайчика не было, вместо них был просто широкий проем, обрамленный резными деревянными перилами, с потолка вдоль всего салона свисали лианы поручней – они были почти черными и гнутыми, даже извилистыми. По бокам тянулись ряды сидений, точнее сказать, скамей, похожих на те, что стоят на набережной. Салон был довольно чист, лишь на полу кое-где виднелись темные пятна, да по углам блестела паутина. Сквозь мутные стекла пробивались розовые рассветные лучи.
      Трамвайчик тихо катился по путям, слегка громыхая внутренностями на стыках рельс. Машин почти не было видно, прохожие тоже попадались редко. Некоторые из них запрыгивали в трамвайчик, но пока что их было слишком мало. Даггерарди, сидевший в заднем левом углу салона, сонно всматривался в их хмурые, помятые  лица. Он ждал. Сегодня ему была назначена встреча.

     Напротив пристани, от которой сновал через бухту, до острова Лиукунг и обратно паровой «подкидыш» в салон трамвайчика стремительно втиснулся Людвиг Хансен. Его-то и ждал Доггерарди.

Хансену Доггерарди был известен как  посредник в деле добывания и размещения различных новостей. Новости продавались, еще дороже продавались слухи и очень хорошо заинтересованные лица платили за конфиденциальные сведения. Доггерарди был одним из тех информационных «жучков», кто покупал и кто хорошо платил.

    Как обычно, Хансен был безукоризненно пунктуален. Уже почти год они встречались по ночам один раз в две недели, и ни разу Хансен не опоздал.

      Хансен уселся возле Доггерарди. Низким и гортанным голосом он прошептал:

- Доброе утро, мой итальянский друг. Сегодня и вы вовремя. Как дела?

-Плохо, — пробурчал Доггерарди.

- Неприятности? — спросил Хансен, нахмурив брови.

- Да нет, — ответил Доггерарди разочарованно. — У меня хандра, Людвиг.

-У вас всегда хандра, — язвительно заметил Хансен. — Я вас другим не видел.

- Вы правы, -признал Доггерарди, - И ей есть откуда взяться. Честное слово, надоело торчать в этом китайском захолустье. Хочу домой.

-Домой? Куда именно? В Неаполь? Или в Одессу?

-Смешно вам, Хансен. А у меня жуткие предчувствия. Я не сплю по ночам.

-Кончайте вы мне этих штучек,- проворчал совершенно по-одесски Хансен,- Обратитесь к врачу. В наши дни врачи умеют лечить депрессию. В следующий раз, когда поедете в Шанхай, привезите модитен.

- Что это?

- Очень эффективный медикамент, действующий на центры высшей нервной деятельности. В Вэйхайвэе такого нет. И в Пекине тоже нет. Нету его и в Харбине. А в Шанхае есть.

- За подсказку благодарю, — вздохнул Доггерарди недоверчиво.

Вдруг Доггерарди резко спросил:

- Сегодня есть что-нибудь интересное?

- Урожай неплохой. Мне наконец удалось раздобыть копию секретного отчета, относящегося к замене устаревших орудий на береговых батареях Электрического Утеса и Ляотешаня и даже сравнительно точно определить количество модернизированных орудий. Кроме того, я получил цифры, касающиеся их калибра и дальности огня.

- Поздравляю, - с удивлением сказал Доггерарди.

- Я заслужил комплимент, - поддержал Хансен. -Получение этой информации оказалось трудоемким и опасным.

-Не сомневаюсь.

-Не забудьте предупредить вашего корреспондента, чтобы он был осторожен. Поскольку эти цифры отражают военный потенциал русских, то здесь может быть замешана русская контрразведка. Вы представляете, каким может быть ответный удар, если ваш корреспондент допустит неосторожность при передаче сведений?

- Можете на меня положиться, Хансен, - пообещал «итальянец», лицо которого приняло почти торжественное выражение. - Можете передать мне документы совершенно спокойно.

-Надеюсь, вы располагаете средствами? -вкрадчиво спросил Хансен.

- Естественно.

- Вы не думаете, что справедливость требует выплатить мне небольшую дополнительную премию? — поинтересовался Хансен. -В некотором роде за предполагаемый риск.

    Доггерарди колебался. Затем сказал с упреком и предостережением:

- Вы неблагоразумны, Хансен. Финансовый вопрос, как мне представлялось, был решен раз и навсегда. Могу ли я допустить, чтобы мы его пересматривали при каждой встрече? Договор есть договор. Тем не менее, за последние три месяца вы уже в третий раз требуете маленькую премию. Однако раньше вы безоговорочно принимали мои условия.

- Я мог бы ограничиться выполнением контракта, - возразил Хансен.

- Что вы хотите этим сказать?

-То, что сказал. Я мог бы  передавать вам текущую информацию и сведения, попадающие мне под руку. И более ничего. Вы ни в чем не могли бы меня упрекнуть, и это избавило бы меня от риска, на который я иду.

- Я не спорю, - согласился Доггерарди, - ваши сведения очень ценны. Но вы могли бы, по крайней мере, оставить за мной инициативу в начислении ваших гонораров. Я не против жеста, но я против, чтобы меня на него вынуждали.

И он добавил не без горечи:

- Я принимал вас за идеалиста, но теперь мне кажется, что вы человек корыстный.

Лицо Хансена исказилось.

Вы ошибаетесь, Доггерарди, - сказал он изменившимся голосом. -Если бы я был корыстен, то давно бы уже занимал другую должность.

- Каждый сам правит своей лодкой.

- Вы оскорбили меня, обвиняя в корысти.

- Поставьте себя на мое место, - ответил Доггерарди.

-Я для себя что ли прошу деньги? - сказал Хансен. - Моя агентурная сеть обходится мне теперь гораздо дороже.

-Хорошо, Хансен. Я попрошу своего корреспондента пересмотреть вашу ставку. Через две недели я дам вам ответ. Не обещаю вам ежемесячную добавку, но…, если вы снабдите меня дополнительной информацией, которой мой корреспондент придает большое значение, то может быть и я добавлю от своих щедрот.

-У русских это называется»детишкам на молочишко». - пробормотал Хансен, выглядевший несколько озадаченным.

-Что? Ах, детишкам… Речь идет о передаче мне подробного отчета перечня о тех работах, что производятся ныне в порт-артурских артиллерийских мастерских.

- На мой взгляд, ваши хлопоты, и хлопоты  вашего корреспондента преждевременны. Информация, которую я, вероятно, мог бы вам представить, не будет иметь реальной ценности…там все в стадии согласования и утрясания. Решается вопрос относительно кредитов… Бюрократия русская неискоренима.

- По этой причине мой корреспондент предпочитает именно сейчас иметь конфиденциальную информацию. В любом важном деле иногда достаточно своевременной информации, чтобы придумать более конкурентоспособную комбинацию и раздавить всех других конкурентов.

- Коли вы так настаиваете, я сделаю все, что будет в моих силах,- заверил Хансен. - Однако пока не делите шкуру неубитого медведя!

Передайте мне, пожалуйста, документы.- сказал Доггерарди.- А вот деньги.

   Он вынул из внутреннего кармана своего твидового пальто толстый коричневый конверт и быстро сунул его в руку Хансену. В обмен тот передал ему несколько сложенных вчетверо листков, которые Доггерарди тотчас же сунул во внутренний карман. Затем он засунул руки в левый карман своего твидового пальто - элегантного пальто с росчерком лондонского портного на серо-черной нашивке, вынул из него визитную карточку.

- Вот, держите, - сказал Доггерарди.- Я отметил здесь пять вопросов, по которым мой корреспондент желает получить уточнения из достоверных источников.

    Хансен взял карточку и сунул ее в карман. Доггерарди продолжал:

- Если с вашей стороны не будет возражений, то встретимся через две недели на этом же месте в это же самое время.

Хансен пожал плечами.

 

Изменено 21 Jun 2016 пользователем master1976

[master1976]

16 января 1934 года.

 Харбин.

        Генерал-майор Чечель «квартировался» в небольшом уютном двухэтажном домике, возле  знаменитого салона художественной фотографии «Лифшица Я.М.», за громадой магазина «Кунст и Альберс», на углу Китайской и Биржевой улиц, практически в центре Харбина, в районе Пристань, чуть в стороне от ажурных Московских рядов, украшенных главками и шпилями.

        Харбинский район Пристань, развивавшийся исключительно благодаря частной инициативе и без всяких строительных планов,  возник естественным, самобытным путем – из первых поселков русских и китайских рабочих. Поэтому и застраивалась Пристань очень своеобразно: здесь каменные двух- и трехэтажные дома разбогатевших предпринимателей соседствовали с деревянными избами и глиняными фанзами. А улица так осталась на карте города, и русские дали ей название – Китайская.
        Главная улица Пристани – Китайская, на ней расположен ряд солидно построенных каменных домов, нижний этаж которых представлял собою сплошную цепь красивых магазинных выставок - витрин. Особенно выделялись громадный универсальный магазин Мацуура, отель «Модерн» и торговый дом «Чурин и Ко».
История возникновения этой улицы - один из ярких примеров самоуправства жителей Пристани. Осенью 1898 г. группы китайцев и маньжур самовольно распланировали эту часть Пристани и произвели разметку участков колышками. Контроля за самостроем на свободных территориях в то время не было, так эта улица и осталась на карте города, и русские дали ей название – Китайская.

       Упираясь в набережную реки Сунгари, улица заканчивается просторной площадью. Почти на всем протяжении она была вымощена гранитной брусчаткой. Работы эти были выполнены в 1924 году, и за десять лет плитка ни разу не менялась.
      Вдоль улицы от набережной по левую руку, на весь первый квартал, до улицы Полицейской, протянулось симпатичное здание комфортабельной гостиницы «Глория», а справа– магазины, кафе, ресторанчики и торговые лавки. За оживленным перекрестком (пересечение с улицей Полицейской), начиналась  наиболее привлекательная, фешенебельная, нарядная и обустроенная часть улицы. Здесь располагались банковские учреждения, гостиницы, универсальные магазины, рестораны. Архитектура улицы была настолько европейской, что порой напоминала Кузнецкий Мост в Москве  или столичный Невский проспект в уменьшенном варианте - кирпичная вычурность фасадов с куполами завершия, с «маркизами» полотняными - над стеклом витрин, солидность «торговых домов и Ко» во всем национальном многообразии (от Петрова до Цхомелидзе-Митатадзе и Ипсиланти), и, конечно, кругло цокающая булыжная мостовая. И если бы не обилие вывесок на улицах и реклам с иероглифами на зданиях, да китайцев на улицах, то могло бы составиться полное ощущение, будто находишься в каком-то городе старой матушки – Европы. Китайская улица оказалась символом одной из основных ипостасей города - торговой...
Здесь можно было купить любой товар, не только ширпотреб из Парижа и Токио, не только русский текстиль, американскую обувь, немецкие скобяные изделия, но и редчайший китайский антиквариат, и старообрядческие образа, и ювелирные изделия работы русских, китайских и японских мастеров. И реклама, реклама-кричащая, зазывающая…Никак и никуда без торговой рекламы, этой пестрой листвы на ветке русского дерева – Харбине! Безусловно, она была не только важной составляющей любого торгового дела, но и вносила свой русский колорит во внешний облик всего города, в ней чувствовалось сильное влияние «языка воздействия» западных образцов – стремление энергично повлиять на покупателя, завоевать его… :

- «Астма? Вы задыхаетесь? Мы рекомендуем «Таумаген», капли и таблетки для лечения. Спросите Вашего врача по поводу этих зарекомендовавших себя средств. Представители «Кунст и Альберс», угол Китайской и Биржевой ул.Телефоны: конторы 22-88, дирекции 40-91»…
- «Дамы ! Зачем пробовать то, что уже давно оказалось негодным ? Продолжайте умываться всегда Вашим излюбленным марсельским мылом марки «Свеча»,  приготовленным на чистом оливковом масле, и Вы не испортите кожу Вашего лица ! Косметический кабинет Доктора Чунихина, Пристань, Китайская улица 33, телефон 48-47 »…

- «Искусственные зубы всех систем ! Зуботехническая лаболатория Зубного техника М.З. Озерова. Ежедневный прием. Харбин-Пристань, Китайская, угол Школьной, 15, кв. 4 »…

- «Первое на Дальнем Востоке виноделие «Татос» выпускает наилучшие по качеству и вкусу вина из местного красного и Шаньдунского белого винограда ! Пристань, Пекарная 10, Шашлычная «Татос», телефон 36-73»… *

-«Прокат автомобилей днем и ночью ! Пристань, Саманная улица 16, телефон 30-04, гараж «Эссекс»…

   ...Американцы добавили неоновых вывесок и мигающих фонарей, чем еще больше подчеркнули силу влияния рекламного «языка воздействия». Но за фасадной частью Китайской улицы харбинского района Пристань царила почти что благообразная провинциальная тишина-с уютными маленькими двориками, с сонными дворниками-китайцами, с бельем на веревочке, протянутым посреди двора, с рассохшимися бочками, подставленными под измятые, болтающиеся, жестяные водосточные трубы…

  …Кабинет генерал-майора Чечеля – высокая длинная комната, своего рода огромный баул, отделанный, в соответствии со вкусом хозяина в старомосковском стиле.

        Везде в комнате присутствовала обшивка из резного дерева: дуба, карельской березы, ореха. Потолок кабинета был штучный, резной, с преобладанием темных колеров, с переплетами и выпуклыми фигурами, с тонкой позолотой. Стоил он генералу немалых денег, почти что годовой оклад, и выписан был из Германии. Поверх деревянной обшивки шли до самого потолка кожаные тисненные обои в крупную клетку, с золотистыми разводами и звездочками. Их генерал самолично заказывал по каталогу во Франции. Таких обоев, в этом был уверен Чечель, не сыскать во всем Харбине. От этих обоев кабинет выглядел угрюмовато, но «пошиб», как говорится вознаграждает за неудобство, разумеется - на «охотника», ежели человек понимает толк. Каждый стул, книжные шкафы, этажерка делались по рисункам архитектора. И хозяин кабинета, и посетитель тож, не могли никуда поглядеть, ни к чему прикоснуться, прислониться, чтобы не почувствовать, что комната, да и весь дом - в некотором роде музей московско-византийского рококо.

        Почти по середине кабинета помещался массивный письменный стол с целым «поставцом», приделанном к одному продольному краю, для картонных папок, бумажных ящиков, с карнизами, со скобами, с замками, ключами, выкованными и вырезанными «для нарочности»  московскими ключных дел мастерами из Измайловской слободы. Стол  выглядел чуть ли не иконостасом, он был уставлен бронзой, кожаными папками, мраморным пресс-папье, карандашницами.  Фотографические портреты (несколько), настольный календарь в английской стальной «оправе», сигарочница, бювар, парочка японских миниатюрных нэцкэ ручной работы, некоторые канцелярские принадлежности были размещены по столу в известном художественном порядке. Это тоже было неспроста, и даже сам Сергей Петрович редко позволял себе переставить кое-что: его архитектор раз и навсегда расставил вещи и нарушать стиль генерал  не решался. Точно также можно было сказать и о кабинетной мебели. Где, что архитектором первоначально было расставлено, там теперь и стояло. Да что говорить- архитектор выбрал и для несгораемого сейфа место, в специально устроенной стенной нише. Чечель чуть не поссорился с ним из-за этого сейфа. Архитектор был настойчив - сейфу следует стоять тут, а не в другом месте, извольте-ка генерал смириться и подчиниться!

       Два резных шкафа с книгами в кожаных позолоченных переплетах сдавливали кабинет к концу, противоположному окнам, выходившим во внутренний двор. В одном из шкафов Чечель хранил свою «гордость» - дорогую коллекцию книг по истории архитектуры Восточной Азии, переплеты к которым Сергей Петрович заказывал и выписывал лично, и лично же за ними ездивший в Дрезден. Несколько изданий коллекции были уникальны - их не было ни у кого, даже и в Румянцевской библиотеке, в которой, по слухам, хранилось все когда-либо напечатанное на Земле. Две жанровые, «ландшафтные» картины русских «традиционных» художников в черных матовых рамах и несколько небольших японских подлинных, семнадцатого века, акварелей на «журавлиную тему», уходя в полусвет стен, довершали общее убранство и обстановку генеральского кабинета…

-Давайте-ка еще раз, дорогой мой…- сказал генерал Чечель,  отхлебывая ароматный густой черный чай из массивного стакана с подстаканником, обращаясь к своему собеседнику, журналисту «Харбинского вестника», и по «совместительству»,секретному агенту контрразведки, Ханину, сидевшему у письменного стола,- Пройдемся по теории ведения промышленного шпионажа…Итак, сбор информации включает в себя получение необработанного, сырого материала, который затем, в результате анализа будет превращен в полезные аналитические материалы. Этот материал может быть использован как правительством заинтересованной державы, так и частными компаниями или лицами, заинтересованными в процессе принятия стратегических решений. Поиск нужной информации может осуществляться путем использования традиционных источников, как-то: журнальные и газетные публикации, проводимые выставки и конференции, добыча секретных сведений политического военного характера, опросы, наблюдения, интервью…Пассивные методы- получение сведений из печатных источников и документов, активные - опросы, интервью, визуальные наблюдения, то есть те, в которых в качестве источника информации выступает человек. Основной формой сбора информации является наблюдение: постоянное, систематизированное. За состоянием объекта, за определенными показателями. Наблюдение позволяет отслеживать изменения интересующих показателей, своевременно предупреждать о возможном развитии событий. Можно выделить четыре основные составляющие наблюдения: непрямое наблюдение, условный обзор, информационный поиск и формальный поиск.

-Эт-то мне понятно, - сказал задумчиво, с легкой скукой в голосе, Ханин.

-Да? Поделитесь мой друг, своим пониманием, - тотчас вскинулся Чечель.

-Непрямое наблюдение- сие есть общий обзор сведений, при котором не следует достижение специфических целей. Тут можно сказать еще -  просматривающий сведения человек зачастую и не предполагает того, что ему может встретиться. Условный обзор предполагает, что изучение производится в заранее определенном направлении, но при этом может предусматривать средства активного сбора сведений, когда более или менее определена область информации…

-Неплохо, продолжайте…

-Изучающий путем условного обзора может быть чувствителен к определенного рода сведениям и может оценивать их значимость. Информационный поиск относительно ограничен, но он также и не структурирован на получение особой информации. Ну и, наконец, формальный поиск характеризуется обдуманными действиями просмотра особой информации.

-Очень хорошо, очень, - одобрительно кивая, сказал Чечель. - Теперь мы подходим к главному. Подлинная информация для фабриканта или промышленника существует лишь в том случае, ежели предварительно имеется намерение, или замысел, или, если хотите, то назовите это проэктом, целью. Есть намерение - есть предопределение отношения к анализу окружающей действительности. А это в свою очередь, выражается в пробуждении внимания, которое и позволяет выделять нужные сведения из общего фона. Иначе говоря, истинная информация является результатом взаимодействия двух сущностей: намерения и внимания. Только в этом случае становится возможным создание действенной методы для сбора и обработки сведений без ненужных потерь времени, путаницы и риска утонуть в безбрежном море информации.

-И в чем же состоит наша первостепенная задача? - с ухмылкой спросил Ханин, - В свете описываемого вами?

-В сущем пустяке. - Чечель закурил «бриннеровскую сигару»,глубоко затянулся и пустил к потолку густой клуб ароматного дыма, - Мы должны создать малопреодолимые, а лучше и вовсе - непреодолимые,  условия для неполучения заинтересованным лицом, или заинтересованными лицами, истинных сведений. Надо напустить сигарного тумана, ароматного и приятного на первый взгляд, - Чечель снова затянулся, выдохнул в потолок очередной клубок дыма, неопределенным жестом руки, поднятой кверху как бы предлагая Ханину насладиться ароматом сигары, - но совершенно не отвечающего преследуемым заинтересованными лицами целям и задачам. Известно, что девяносто пять процентов всех сведений составляет несекретная информация. И только пять процентов - секретная. Нам надо напустить такого тумана, чтобы кое-кто кое-где выцеживал крупицы «нужных сведений» из несекретных и секретных источников, которые на поверку окажутся совершеннейшей «пустышкой». Нам надо сделать информационное блюдо столь удобоваримым, чтобы кое-кто и кое-где его с удовольствием слопал. Ну и попутно надо решить еще несколько задач - выявить к чему, или к кому, интерес  у «той стороны», выявить «интересующихся» разными секретами в нашей «посудной лавке» и пресечь их деятельность. Можно - громко, можно не очень. Это уж как пойдет.

-А я один из тех, кто примет участие в приготовлении «блюда»? -спросил Ханин.

-И в приготовлении, и в его сервировке. - сказал генерал Чечель.

-Насколько я могу понять, мои недавние поездки в Вэйхайвэй под видом корреспондента Хансена и встречи с сеньором Доггерарди - уже и есть начало приготовления удобоваримого кушанья?

-Скажем так  – заготовка  ингредиентов к приготовляемому блюду. Ханин! Условия предлагаю просто-таки шикарные. Как говаривали у нас в Корпусе - «паек, слюной не сожрать». Гонорар- выше обычного, причем значительно выше.

-Выше? Запредельно выше?

-Ну так и дело не копеечное, Ханин.

-Я в деле, ваше превосходительство,- серьезным тоном сказал Ханин и потянулся к сигарнице на столе Чечеля.

-Я в этом не сомневался, - просто сказал генерал.

 

Изменено 16 Jun 2016 пользователем master1976

[master1976]

Пытаюсь накропать проду-пока черновичок...

По всей видимости основную часть текста придется изменять,"пролог" расширяется и будет дополнен существенно.В сторону "традиционности" что ли.

Но позже.

[master1976]

 

17 января 1934 года.

Харбин.

         Контрразведка Заамурского военного округа помещалась на Соборной площади в сером двухэтажном малоприметном доме с бесцветной вывеской «Информационно-статистическое бюро Переселенческого управления».

        До недавнего времени Заамурский военный округ, вновь созданный в апреле 1916 года, был самый малочисленный из всех военных округов Российской империи.

         Хоть территория его была велика и охватывала всю «Желтороссию»-Северную и Южную Манджурию, Квантунский полуостров, линию КВЖД, войск было мало, и почти все они были размещены крайне компактно – несколькими гарнизонами в полосе отчуждения Китайско-Восточной Железной Дороги, в пределах которой действовала власть Российской Империи, и на Квантунском полуострове, находившемся в долгосрочной аренде по условиям Московского договора 1898 года ( продленного в феврале 1923 года ). Воинские силы располагались в Харбине, Ляояне, Хайчэне, Инкоу, Гирине, на станции Маньчжурия и в Барге, чей автономный от остальной части Манджурии статус был установлен Кяхтинским договором 1915 года* и закреплен Чжалайнорским протоколом в 1916 году*, не без помощи русского правительства и  русских штыков.

        Помимо войск Заамурского военного округа, едва составившими бы три пехотные дивизии и до бригады кавалерии, в «Желтороссии» дислоцировались части Заамурского Округа Отдельного Корпуса Пограничной Стражи Министерства финансов, и Корпуса Охранной Стражи КВЖД, осуществлявшие охрану на всем протяжении лини Китайско-Восточной Железной Дороги (за исключением участка, расположенного на Квантунском полуострове, от станции Бицзыво до Порт-Артура) и подчинявшиеся Правлению Общества КВЖД, то есть фактически являвшиеся полуофициальной военной организацией, не подведомственной Военному Министру и правительству России.

       Численность заамурской погранстражи и Корпуса Охранной Стражи КВЖД была определена Мукденским соглашением 1924 года и строжайше, неукоснительно соблюдалась: должно было быть восемнадцать тысяч пятьсот  человек, и они были, ни на одного человека не превышая установленный предел. За соблюдением соглашения весьма дотошно следили щепетильные китайцы из Трехсторонней Наблюдательной Комиссии, организованной по условиям Мукденского соглашения из числа представителей России, Манджоу-Го ( «полумарионеточного режима» трех манджурских провинций Хэйлунцзяна, с «императорской столицей» в Мукдене, фактически представлявшего «интересы» существующих лишь на бумаге, не признаваемых  мировыми державами правительств Мэнцзяна, контролировавшего провинции Чахар, Жэхэ и Суйюань), и  Северного Китая, сохранившего номинальную власть  императорского пекинского двора в провинциях Хэбэй, Шаньси и в столичной провинции Чжили),  и Нанкинского правительства Центрального и Южного Китая.

        Генерал Чечель прибыл на службу довольно рано - около семи часов утра, намереваясь «погонять» по городу «наружку». Он оставил машину на Вокзальном проспекте, немного не доехав до Соборной площади; до штаб-квартиры русской военной контрразведки в Заамурском крае  было недалеко и Чечель обыкновенно предпочитал слегка размяться короткой пешей прогулкой, прежде чем окунаться  в водоворот служебных дел. Погода была ясная, Чечель видел, как солнце только-только начало высовываться из-за горизонта, и тихий утренний ветер пугал поднимавшиеся из труб печные дымы. Белёсая  дымка ложилась на располагавшуюся ниже Нового города Пристань. Эту январскую харбинскую погоду, когда утром почти не было ветра и стоял крепкий мороз, Чечель называл «стеклянным холодом» и все никак не мог к ней привыкнуть, хотя казалось, уже давно должен приноровиться. Как - никак, а служебную лямку на Крайнем Востоке он тянул уже  добрый десяток лет, с начала двадцатых, когда молодым форсистым подполковником прибыл в Харбин прямиком с русско-польской границы.

        Дежурный офицер встретил генерала в небольшом холле, коротко доложился и подал сводную суточную сводку. При этом дежурный имел какой-то загадочный вид. Генерал бегло просмотрел несколько скрепленных листков с машинописным текстом. Заинтересовало его сообщение о прибытии в Харбин, за один только вчерашний день сразу нескольких иностранных подданных. Прежде всего – сотрудники шведско-американской картографической экспедиции, числом трое (двое американцев и номинальный швед ), намеревающиеся отправиться в Жэхэ ( немного странно, почему надо было добираться  туда через Харбин), французский католический миссионер, следующий транзитом в  Вэйхайвэй и далее в Шанхай, британский вице-консул из Владивостокской дипломатической миссии( ехал через Харбин, в Пекин по частным делам, остановился в харбинском английском консульстве), инженер-голландец из англо-голландской нефтяной компании, и еще один американец, репортер шанхайской муниципальной газеты, выходившей в англо-американском международном сеттльменте. В отношении голландца имелась приписка от заведующего наружным наблюдением об отмеченном (с удивлением) «негласном интересе» со стороны филеров Харбинского охранного отделения Департамента полиции и «чинов сыскной службы Корпуса Охранной Стражи КВЖД». Это обстоятельство, когда за одним и тем же человеком, с явным проявлением интереса «топают» филеры сразу двух конкурирующих ведомств ( а ежели учитывать «наружку» контрразведочного отделения Приамурского военного округа, то трех ) и при этом никак не согласовывают друг с другом своих действий, что изрядно могло навредить «делу», удивило и Чечеля. Он приказал к девяти утра вызвать  к себе заведующего наружным наблюдением и старшего группы филеров, намереваясь лично выслушать их по поводу «всей этой чешежопицы».

-Что-нибудь еще, поручик? - поинтересовался Чечель у дежурного офицера.

-Дважды телефонировали от господина Покотилова, справлялись о вас, ваше превосходительство…

-В такую-то рань? - хмыкнул генерал, - Только справлялись или что-то еще? Что-то просили передать для меня?

-Только справлялись, ваше превосходительство.

-Хорошо. Телефонируют в третий раз, не сочтите за труд поручик, соедините с мной.

-Слушаюсь, ваше превосходительство.

-Так. Вот что еще: сообщите об отмене сегодняшних занятий с филерами наружного наблюдения. К восьми тридцати соберите дежурную смену для инструктажа в кабинете заведующего наружным наблюдением ротмистра Бегунова. Я буду присутствовать на инструктаже лично.

 …Чечель прошел в свой рабочий кабинет.

 

 

 

Изменено 16 Jun 2016 пользователем master1976

[sanitareugen]

А почему такой странный дизайн текста? Это движок глючит или автор что-то особое сказать хочет?

[master1976]

Никак не могу поправить.

Поправил.

 

 

 

Изменено 16 Jun 2016 пользователем master1976

[master1976]

Примечания.

=========================== 

Кяхтинским договором 1915 года* - В 1911 году в Цинской империи в состав которой тогда входила Монголия, началась революция, приведшая к развалу империи и провозглашению Китайской республики. Воспользовавшись ситуацией, Внешняя Монголия провозгласила независимость,при этом монголы опирались на поддержку России. 3 ноября 1912 года в Урге было подписано монголо-российское соглашение, признававшее Монголию отдельной страной и устанавливающее ряд торговых преференций Российской империи.

Пришедшее к власти в Китае правительство Юань Шикая,претендуя на все территории, ранее входившие в империю Цин, отказалось признать независимость Монголии. В 1913 году была подписана «Китайско-российская декларация», Россия и Китай обменялись нотами, по которым Монголия признавалась автономией при сюзеренитете Китая. Монголы не признали эти документы. Начались длительные переговоры, в итоге в 1915 году в Кяхте было подписано трёхстороннее компромиссное соглашение, по которому Монголия и район Барги(Хулуньбуир) признавались автономией при сюзеренитете Китая. Однако в отношении Барги не был определен окончательный вариант и Китай продолжал претендовать на территорию Хулуньбуира и Восточной Внешней Монголии, нарушая тем самым условия Кяхтинского соглашения. Это привело к тому, что в ноябре 1915 года в Чжалайнор и некоторые другие населенные пункты Барги были введены русские войска. К январю 1916 года Барга фактически была оккупирована.

 

 

закреплен Чжалайнорским протоколом в 1916 году*-в начале 1916 года продолжились переговоры о статусе области Барга (Хулуньбуир), ранее оккупированной русскими войсками в ответ на многочисленные нарушения китайской стороной условий Кяхтинского соглашения 1915 года. В апреле 1916 года Россия и Китай подписали в Чжалайноре протокол-дополнение к кяхтинскому соглашению, в котором был определен автонономный статус Барги при сюзеренитете Китая.

 

из Трехсторонней Наблюдательной Комиссии*- комиссия по соблюдению  льготных условий и тарифов для китайского населения при эксплуатации КВЖД и соблюдения взаимных интересов при возможном установлении правил совместной эксплуатации и управления Китайско-Восточной Железной Дорогой. Создана в 1926 году. В состав комиссии были включены по два представителя от России, Манджоу-Го и Нанкина.

 

по условиям Мукденского соглашения*- в 1924 году фактический диктатор Цинской Манджурии Чжан Цзолинь добился заключения в Мукдене российско-манджурского соглашения, регулирующего условия взаимоотношений между Россией и Манджурией, а фактически-признававшего Манджурию под безусловной юрисдикцией и сюзеренитетом Цинской империи.

 

Манджоу-Го* -«суверенное» государство, созданное Чжан Цзолинем в 1918 году, после Синьхайской революции 1911 года, свергнувшей Цинскую династию в Пекине. Чжан Цзолинь не признал новое республиканское правительство Китая и остался верен Цинскому императорскому двору. После т.н. «Северного» Пекинского похода цинских войск и армии Чжан Цзолиня в 1916-1918г.г., нанкинское правительство согласилось признать «переходный статус» Манджурии и государственный статус Манджоу-Го, по-прежнему все же продолжая считать манджурские провинции неотъемлемой частью Китайской Республики. В 1926 году Чжан-Цзолинь, сумевший объединить усилия фэньтянской и чжилийской милитаристских клик, пригласил в Мукден цинского императора Пу-И с семьей и провозгласил создание Цинской империи, включающей Северный Китай, Мэнцзян и Манджоу-Го

 

Мэнцзяна*- непризнанная автономия Внутренней Монголии, сохранившая верность Цинской династии.

 

Северного Китая*- пекинское правительство чжилийских милитаристов, которые на тот момент являлись преобладающей силой в центральном правительстве в Пекине в 1920 -1924 годах. Лидеры клики неоднократно возглавляли пекинское правительство. После поражения анхойской клики и серии побед над армией милитариста У Пэйфу, Северный Китай признал Цинскую династию и власть императора Пу-И.

 

 

Изменено 16 Jun 2016 пользователем master1976

[master1976]

 

           Рабочий день генерал Чечель начинал по обыкновению с просмотра газет. Ежедневных - харбинских и мукденских,  доставляемых раз в два дня пекинских, владивостокских, и раз в неделю - шанхайских. Просматривал бегло, иногда цепляясь глазами за передовицы, иногда - прочитывая колонку происшествий и политические обзоры. И только потом приступал к прочтению накопившейся служебной корреспонденции и к рутинным делам.

Едва Чечель приступил к стопке газет, раздался телефонный звонок. Дежурный офицер коротко доложил, что на проводе господин Покотилов.

-Соединяйте, - вздохнул генерал.

-Сергей Петрович, рад приветствовать вас в ранний час. Уже на службе?

-Поднакопилось дел, времени не хватает все разгрести,- натянуто хохотнул Чечель. - Вы, Алексей Дмитриевич,  смотрю, тоже ранехонько поднялись?

-До Густава Флобера мне далеко,- ответил старик Покотилов, - вы,  кстати, знаете, как он работал? В пору работы над романом «Госпожа Бовари» Гюстав Флобер обычно придерживался следующего распорядка дня: сон с четырех до десяти утра. С десяти до полудня он просматривал газеты, корреспонденцию, выпивал стакан холодной воды, принимал горячую ванну и беседовал с маменькой.

-С маменькой…

-Что? Не расслышал?

-Я говорю, это так мило - беседовал с маменькой…

-А? Да…Так вот. В полдень Флобер слегка перекусывал и выпивал чашку горячего шоколада. Затем следовала часовая прогулка, и ещё в течение часа Флобер давал уроки. С трех дня до семи вечера писатель читал. Ещё два с половиной часа уходили на ужин и разговоры с маменькой. Наконец, в половине десятого вечера писатель садился непосредственно за свою литературную работу, которая продолжалась пять с половиной часов, до четырех до  утра. Такого распорядка Гюстав Флобер придерживался с 1851 по 1856 год, пока шла работа над романом «Госпожа Бовари».

-Откуда у вас столь глубокие знания о Флобере?

-Увлекался им в свое время, интересовался творчеством. Ну да ладно, черт с ним, с Флобером…Как полагаете, наши заокеанские и европейские конкуренты тоже уже не спят?

-Думаю нет. - сказал Чечель.

-Вот и я думаю, что уже нет. А мы? Точнее так - а вы, генерал?

-Кое-какие шаги уже предпринимаются.

-Это хорошо.- удовлетворенно сказал Покотилов, - Я вам, генерал, на всякий случай один вариантик перспективный подобрал. Для ваших служебных витийствований.

-Что за вариантик?

-Я вам собрал нечто вроде небольшого досье на одного человечка. Внимательно изучите, подумайте, каким образом можно его использовать в нашем общем деле. Статский советник, служил, как и я, по министерству финансов, одно время занимался железнодорожными концессиями. Сейчас крутит какие-то гешефты с японцами по части нефтеперевозок.  Связи - солидные. Даже в Государственном Совете…

-Ого!

-Да, ого…На днях прибывает в Мукден через Харбин из Владивостока для встречи с японской торгово-промышленной делегацией по вопросу организации нефтепоставок с Сахалина. Там, кажется, еще каким-то боком американцы и цинские манджуры присутствуют. Ну да это и хорошо. Туману больше. Вы, генерал, заезжайте-ка ко мне в офис, заодно и пообедаем.

-В офисе пообедаем?

-Ох, не люблю я этого американизма - офис, офиса, в офисе. А что делать? Приходится шагать в ногу со временем, отказываться от приятных слуху доморощенных старомодных анахронизмов. Не так ли ,генерал?

-Чечель промолчал, закуривая.

-Молчите? Плечами пожимаете? Ладно. Часика в три вас устроит? У меня в офисе?

-Вполне устроит, Алексей Дмитриевич.

-Вот и ладно. До встречи.

 

17 января 1934 года.

Харбин.

 

Штаб-квартира Покотилова на Большом проспекте снаружи выглядела более чем скромно. Не было даже вывески, а вестибюль скорее походил на подъезд многоэтажного дома с дорогими апартаментами. Мрачный охранник, с окладистой казачьей бородой, по-видимому из отставных чинов Корпуса Охранной Стражи КВЖД, оказавшийся сразу за массивными стеклянными дверями, указал Чечелю на конторку в глубине вестибюля, и генерал направился туда. Миловидная девушка за барьерчиком вопросительно взглянула на него.

– Что вам угодно?

– У меня назначена встреча с господином Покотиловым. На три часа дня.

– Ваши имя и фамилия? – Она заученно улыбнулась.

– Это обязательная процедура? - спросил Чечель несколько раздраженно.

-Да.

-В случае со мной эту обязательную процедуру лучше пропустить и справиться сразу: либо у господина Покотилова, либо у его помощника.

– Сейчас я позвоню его личному помощнику. Присядьте, пожалуйста. -несколько обескураженным, обидчивым тоном, заявила девушка. Чечелю даже показалось, что она тихонечко всхлипнула.

Он буркнул что-то примирительное в знак благодарности и взял со стеклянного столика толстую деловую газету «Харбинское время», лежавшую там вместе с разными публикациями для дельцов. Краем глаза  Чечель продолжал наблюдать за девушкой и полагал, что она делает тоже самое –наблюдает и изучает его, ожидая ответа по телефону. А еще больше-изучает его потрепанный,облезлый кожаный портфель,совершенно не контрастирующий с "сэлфриджской" внешностью генерала. Портфель и в самом деле выглядел удручающе. Местами кожа на нем отслоилась и смотрелась так, будто портфель только что драли харбинские  бродячие собаки с Мацзягоу. Портфель был дорог Чечелю прежде всего как талисман, служивший ему верой и правдой уже больше десяти лет, и как память о блестяще проведенной в свое время контрразведывательной операции по изъятию некоторых важных бумаг из личного архива министра иностранных дел Польши князя Сапеги. В том числе - проливающих свет на загадочную гибель лорда Китченера на крейсере "Гэмпшир" и пропажу золотых слитков на десять миллионов фунтов стерлингов, находившихся на борту крейсера, шедшего в Россию. В том числе - части секретной переписки лорда Керзона относительно вопроса о восточных границах Польши, вернее,  той ее части, в которой обговаривались некие финансовые условия содействия лорда в решении вопроса в польских интересах...

«Наверняка пытается угадать, какие у меня могут быть дела со стариком Покотиловым, пардон, с великим человеком, финансовым правителем всего Крайнего Востока. Интересно, кто я в ее глазах – банкир, нефтепромышленник, а может, просто авантюрист или, того хуже, нищий, ищущий благорасположения ее всесильного патрона?» - подумал генерал.

Чечель непроизвольно улыбнулся. Бедняжке придется попотеть, чтобы сделать вывод…

«А девица-то по всей видимости, в Харбине недавно…Выговор не местный. Кожа белая…Из России? Кой черт ее сюда принесло?»

– Алексей Дмитриевич ожидает вас, – ослепительно улыбнувшись, прощебетала девица и положила на рычаг телефонную трубку.

Чечель почувствовал, что она слегка ошарашена тем приемом, который ему оказывают наверху и одновременно отметил некоторую .

– Спасибо, – Чечель не торопясь сложил газету, положил аккуратно на стеклянный столик.

– Личный помощник Алексея Дмитриевича встретит вас у лифта, на последнем этаже.

Он кивнул и направился к лифту, подхватив свой видавший виды портфель, с которым не расставался уже больше десяти лет...Спиной генерал чувствовал, что девица буравит его взглядом и на мгновение какое-то смутное беспокойство овладело им...

 

Изменено 19 Jun 2016 пользователем master1976

[master1976]

 

17 января 1934 года.

Польша. Бельское воеводство.

Пограничная станция Тересполь.

 

      Несмотря на учебу в Бельгии, никогда не прерывалась прочная нить, связывавшая молодого польского аристократа, князя Евстафия Северина Сапегу с родовым домом и, благодаря этому обстоятельству, он мог регулярно проводить там каникулы, в  особенности зимние. В январе Евстафий Северин решил отправиться в Ружаны - родовое имение князей Ружанско - Черейской ветви Сапег, чтобы традиционно проведать отца и встретить в кругу семьи новогодние торжества. Чтобы было не скучно в дороге, князь пытался  пригласить в Ружаны своих приятелей и однокашников по колониальной школе в Антверпене, но желающих не нашлось. И только в последний момент, дня за два до отъезда, с Сапегой вызвался поехать англичанин Нильс Болей. Тот, помимо того, что занимался историческими и этнографическими исследованиями, вел свою колонку в «Гардиан», пописывал статейки в светских хрониках, собирал всевозможные байки и сплетни о жизни аристократов и молодой князь счел, что поездка в белорусскую глубинку будет несомненно полезной для приятеля - светского хроникера и этнографа. Платить за билет, Болей однако не стал - платил Сапега.

        Князь и Нильс Болей (Сапега 1916 года рождения, Болей был чуть постарше,1912 года рождения) прибыли на станцию Кобыляны ранним утром. Местечко Кобыляны при одноименной железнодорожной станции в трех километрах к западу от Тересполя, скучилось вокруг станционных построек и подъездных путей. В Кобылянах нынче царила полусонная, тихая жизнь провинциального захолустья. А каких-то несколько лет тому назад жизнь в городке и на станции кипела. Железнодорожные мастерские, депо, отстроенные поляками в двадцатые годы, десятки паровозов и вагонов: товарных, международных пассажирских, местных «подкидышей», цистерн. Пассажиры, пассажиры, пассажиры…

            В июне 1929  года все  это закончилось -  вспыхнул  грандиозный пожар, почти мгновенно охвативший весь городок…Кобыляны сильно пострадали от него, депо было частично разрушено от огня, мастерские сгорели. Сгорела и большая часть станционных построек и пакгаузов с различным имуществом. Большая часть населения городка покинула его, разбредясь по окрестным селам или перебравшись в Брест-Литовск и в городок Тересполь, бывшем одним из крупнейших владений князей Чарторыйских, теперь располагавшиеся на русской стороне. Поезда теперь останавливались на пришедшей в запустение станции Кобыляны редко - в основном это были местные «подкидыши» из Бялы-Подляски, Менджызеца, Вышкува. Международные составы, наполненные всевозможного рода дипломатами с семьями и репортерами, направлявшимися в варварскую, коварную, непонятную, азиатскую  Россию, или возвращавшимися обратно, в  лощеные европейские столицы ( возвращавшимися туда, где, как им казалось, в президентских дворцах, министерских кабинетах, на официальных приемах и светских раутах, в тиши закрытых привилегированных клубов, в гостиных со свечами, за карточными столами, покрытыми зеленым сукном, решались вопросы европейской и мировой политики…Глупцы, глупцы, любой житель Кобылян, даже самый неграмотный мастеровой из еврейской механической артели Губельмана и Сноровского , мог на пальцах  объяснить европейским дипломатическим дурням  перипетии мирового политического  закулисья, ибо прекрасно знал - вся европейская и частично - мировая   политика, вершится ныне в небольшом, аскетически скромно обставленном царскосельском кабинете русского императора, по-домашнему спокойно попыхивающему папиросой не то сербской, не то болгарской марки)  останавливались теперь в Тересполе.

        Пассажиры международных поездов с удивлением, испугом, изумлением, некоторые со злорадством, плохо скрываемом на безупречно выбритых (до пугающей  своей мертвенностью синевы) смотрели на полуразрушенные, но все же сохранившие остатки довоенного уюта и обывательской мирности Кобыляны- и ехали дальше, в Тересполь, где была оборудована площадка для смены колес с европейской на русскую колею, и где имелся просто-таки шикарный ресторан в здании тереспольского вокзала, с великолепным оркестром и пальмами в кадках, с огромными, по-русски щедрыми бутербродами с красной и черной икрой и настоящей «федоровской»* колбасой, с водкой, с армянским коньяком, с крымскими винами. Европейские дипломатические дураки, а особенно европейские репортеры, ехавшие в Россию впервые, бешено скупали в ресторане Тересполя всю снедь, полагая, что больше ничего подобного  приграничному изобилию они не увидят. И сильно удивлялись: в Брест-Литовске, в Барановичах, в Минске, Смоленске- там тоже царила тереспольская вокзально- ресторанная сытость…

  …Все эти нюансы Сапега разъяснил Нильсу Болею, что называется,  «на пальцах». Еще он сказал, что в Брест-Литовске им подадут автомобиль, встречать их ,по всей вероятности, будет личный шофер старого князя, бывшего министра иностранных дел Польши, Анджей Ласковский. Если будет Анджей, молодой князь упросит Ласковского немного повозить по окрестностям - хотелось показать Нильсу бывшую польскую глубинку, чтобы тот мог составить представление о здешней жизни.

-Прислушивайся внимательно к местным говорам. В Ружанах ты услышишь почти чистую белорусскую речь, изредка приправленную полонизмами. Это речь Понеманья, края, который раньше называли еще Черной Русью. В Пружанах, находящихся всего в полусотне километров от Ружан, речь совсем другая, более мягкая, с первого впечатления похожая на украинскую. И если ружанцы по говору без сомнений относят себя к белорусам, то коренные жители Пружан и окрестностей иногда сами затрудняются дать себе языковое определение.- с увлечением, с восторженностью в голосе и в интонациях, рассказывал Сапега своему приятелю-этнографу,- Диалектные различия существуют здесь, очевидно, с давних времен. Ты знаешь, Нильс, неожиданно простое объяснение этого явления дают сами местные жители. Между Ружанами и Пружанами проходит водораздел бассейнов Немана и Припяти. Граница водораздела была означена болотами и дремучим лесом. Лишь в конце прошлого века через эти глухие места была проложена «царская дорога» - по ней русский императорский двор до сих ездит на охоту в Беловежскую пущу. В глубокой древности эти места могли стать естественной преградой при расселении славянских племен. И если археологи по своим данным затрудняются точно определить границу между дреговичами и волынянами, то языковые и географические явления эту границу подсказывают. Здешние места оставались пограничными долгие времена. В X— XII веках это была западная окраина Киевской Руси, с XIII по XVIII век — та же окраина, только Великого княжества Литовского, затем – снова России, только уже царской.

-Видимо, недаром в конце XVI века канцлер Великого княжества Литовского Лев Сапега, один из крупнейших и образованнейших магнатов, именно Ружаны выбрал местом своей резиденции?

-Говорят, что на краю всегда и земли хуже, и опасность ближе, но что обычно здесь поселяются люди стойкие, крепкие. Очевидно, такими и были ружанцы, если смогли, несмотря на близость посторонних влияний, сохранить в чистоте родной язык. Льву Сапеге, как редактору свода законов на белорусском языке (так называемого Статута Литовского), должна была льстить приверженность местных жителей к родному языку в условиях, когда после Люблинской унии 1569 года особенно усилилось польское влияние на древнебелорусскую культуру.

-Позволь возразить тебе, мой друг?- сказал Нильс Болей.- Я бы не стал идеализировать образ Льва Сапеги как рьяного защитника интересов белорусского народа. Скорее польского. Уже сам факт устройства им собственной резиденции в Ружанах свидетельствует о его стремлении быть поближе к Польше, о признании главенства Варшавы над Вильней. Кажется, в 1623 году,  тот же Сапега, если не ошибаюсь,  возглавил судебную расправу над жителями Витебска, восставшими против униатского засилия. А то, что Сапега был инициатором издания Статута на белорусском языке и еще до событий 1623 года предостерегал витебских униатских правителей от излишне усердной борьбы с православием, говорит лишь о дальновидности умного политика, который понимал, что такое для народа насильственная и внезапная утрата собственной культуры.

-А я и спорить с тобою не буду,- ответил Сапега,- Может, ты и прав.

-Скажи, Евстафий, почему твой отец живет в России, а не в Польше? -поинтересовался Нильс Болей.

-Отчего же? Отец живет по-прежнему в Варшаве. В Ружаны он выезжает по традиции, на Святого Сильвестра...На новый год то есть. Русские не препятствуют, чтят родовую и частную собственность. Да и потом, что бы русским не пускать князя Сапегу, ежели он сделал немало для установления относительно добрососедских отношений? Они и Дмовского запросто пускают.

-Президента Дмовского?- уточнил Болей.

-Бывшего президента. Но по-прежнему остающегося Президентом. Может быть, ты и его в Ружанах увидишь. Хотя…,вряд ли…

  -Твой отец и президент Дмовский - друзья?- недоверчивым тоном спросил Болей.

  -Что ты?! Политические оппоненты и оголтелые спорщики! Но Святого Сильвестра старались всегда отмечать совместным пиршеством. По традиции.

 

17 января 1934 года.

Россия.

Брест-Литовск – Ружаны.

 

На привокзальной площади Брест-Литовска Сапегу и его спутника уже встречали. Как и предполагал Евстан, это был личный шофер старого князя, Анджей Ласковский.

-Может перекусим? -спросил Сапега,- На вокзале есть прекрасный ресторан, фешенебельное заведение.

Болей отрицательно покачал головой.

-Боишься, что может растрясти в машине?

-Нет,но...

-Хорошо, перекусывать не будем, сразу отправимся в путь.  Анджей, заводи!

Немного покрутившись по Брест-Литовску, Ласковский вывел сильно исцарапанный, но огромный «Аустро-Даймлер» на сильно побитое, полузаснеженное Кобринское шоссе и погнал, что было духу. За полтора часа машина проскочила через Кобрин и Пружаны. За Пружанами Ласковский повел машину не торопясь - Болею хотелось рассмотреть дорогу.  И наконец, «Аустро-Даймлер» оказался перед Ружанами.

    Проезжая через Ружаны, хочется непременно остановиться в нем хотя бы на пару часов. Он расположен на пересечении протяженных дорог, соединяющих Беловежскую пущу с Минском, Гродненщину с Полесьем, и от долгого пути хочется немного пройтись, размять онемевшие ноги. Здесь захватывает ощущение непонятной тишины с едва различимыми звуками какой-то далекой мелодии. Может, это оттого, что все пути к Ружанам ведут через глухие леса, простирающиеся до самой Беловежской пущи, и при въезде в городок еще держится в сознании сумрак лесной дороги? Или оттого, что расположены Ружаны вдали от больших городов и путника удивляет, что раньше он ничего не слыхал об этой местности с таким красивым названием? А может, все это исходит от самого городка, от его расположения в долине, окруженной холмами, от зелени садов, устилающих ее, от крыш маленьких домиков, мелькающих среди деревьев, от белизны массивных стен старинных построек, пробивающихся, как седина веков, среди свежей зелени улиц и скверов, или от той вон горы, что обращена к поселку своей темной стороной и видна со всех его уголков, от грандиозных руин какой-то древней постройки, широко раскинувшей свои надломленные крылья на вершине этой горы и упирающейся в небо обломками старых стен?

Однако не стоит гадать.

Большой Российский Топонимический Словарь относит происхождение названия «Ружаны» к довольно прозаическому слову «рог», то есть угол. С таким определением, хотя и научным, вряд ли согласятся жители городка. По их мнению, название «Ружаны» прямо восходит к белорусскому слову «ружа» — роза и как нельзя лучше соответствует облику городка. Первое, что бросается в глаза, это цветочное убранство главной улицы. Не изобилие, не пышность, а именно убранство. Вначале — центральный сквер на площади с аккуратными дорожками и цветниками, затем — улица, и опять цветники и целые композиции из цветов, камней и экзотических деревьев у административных зданий и городской гимназии. Многие старинные постройки Ружан уже покрылись растительностью и вроде тоже претендуют на незыблемость.

   На центральной площади возвышаются два древних храма, между ними низкими белыми массивами разместились старые каменицы. В стороне от главной улицы, с горы на нас неотступно смотрят развалины старого замка. С противоположного холма, из-за густых кладбищенских деревьев, выглядывает колонный портик небольшой каплицы. Старые здания как бы перекликаются между собой, как бы вспоминают о чем-то большом и значительном.

       Немного покружили по ружанским околицам, о которых Болей так же хотел разузнать. Ружаны были известны на всю округу рестораном, принадлежавшем многие поколения некоей раввинской семье. Въезжая в Ружаны, князь Сапега предложил посетить этот гастрономический храм. У ресторана машина остановилась. Ласковский настороженно поглядывал по сторонам- улица была практически пустынна, если не считать двух здоровенных мужчин в явно городского покроя одежде, стоявших в несколько напряженных позах возле огромного черного "Паккарда". Руки они держали в карманах и на старую потрепанную машину посмотрели с отчетливо видимым на лицах удовольствием. Ласковский приветливо помахал им рукой, мужчины махнули в ответ

 -Похоже сам князь пожаловал нынче в гости в Ружаны,- пробурчал Ласковский,- Видать, Эльжбета и впрямь заболела.

 -Эльжбета- это бессменная повариха отца.- шепнул Сапега Нильсу, и обратился к Ласковскому,- Анджей, так это сам отец сидит в раввинском ресторане?

Эльжбета заболела.- серьезным тоном сказал шофер и добавил грубо: И значит, жрать в доме нечего, а готовить некому.

- Идем же скорее, Нильс!- весело воскликнул Сапега и подтолкнул Болея в бок,-  Познакомлю тебя с отцом. Эх, жаль не на  Святого Сильвестра мы приехали! Ты бы увидел, как паны пируют...Правда, пиры год от года становятся все скромнее- возраст у отца не тот, не до излишеств уже...Но Святого Сильвестра старается всегда отмечать преизрядным пиршеством. По традиции.

-Традиция чревоугодия?- съязвил Нильс Болей.

-Особые традиции связаны у нас, поляков, с праздничным столом. В Новый год (как и в Рождество) польские хозяйки готовят двенадцать разных блюд, выказывая почтение двенадцати апостолам и двенадцати месяцам в году. Если же затронуть тему семейного праздника, то главное блюдо на новогоднем столе - карп, приготовленный по особому рецепту. Хозяин дома, он же глава семьи, съедает голову рыбы, что считается особым уважением и почётом. Еще, как правило, подается бигос - первостепенное блюдо праздника.

-Бигос? Что это такое?- спросил Болей.

-Это тушеная капуста с мясом. Еще популярен борщ с пампушками, флячки – это фаршированные коровьи желудки, холодец, рыба, вареники с капустой, картофелем, шкварками.

-Все, Евстан.- твердо сказал Болей, -Ты меня убедил- я очень хочу есть.

  ...Дверь ресторана отворил и вышел уважаемый старый еврей. Узнав молодого князя, он заявил, что это не тот вход. и указал верную дорогу ("первая улица налево, панове,третий дом слева, там панов прошу громко постучать").

-Это тоже традиция?- поинтересовался Болей у Сапеги на английском.- Почему ресторан находится за двором с утками, курами и индюками?

- Я прошу господ пройтись по настоящему ресторану и увидеть клиентуру с которой мы живем.- неожиданно  ответил Болею  старый еврей на английском, в котором Нильс с удивлением уловил оксфордские нотки,- Прежде всего это русские чиновники местной администрации, какие-то сапоги, я знаю, что господа назвали бы их сбродом. Напиваются и орут, проклиная нас, а о кухне знают столько же, сколько кони или ослы. Они не знают ничего ни о Мицкевиче, ни о Гражине, ни о настоящем литовском холоднике,  который нужно молча быстро есть. Прошу господа, должен ли я объяснять этим людям из нижнего ресторана, что такое "un fillet mignon" или "sauce Bearnaise", о чем они ничего не знают и никогда не слышали. Они едят зразы с кашей, бульон с ушками, пироги с капустой или с мясом, и мы во всем этом специалисты, а значить мы даем им хорошую еду. Стекаются сюда со всей округи и я с того живу. Сюда, мимо уток, кур и по лестнице, они не пойдут, потому что это обижает их достоинство, и к тому же зачем? Во-первых, слишком дорого, а во-вторых, какие-то витиеватые и не известные кушанья. Я сейчас господ так накормлю, что как мне кажется, господам понравится.

-Сколькими еще языками вы владеете, сидя в этой глуши?- внезапно, резким голосом, спросил Болей

  Хозяин ресторана укоризненно посмотрел на Нильса Болея:

 -Я не жалуюсь. Свободно владею тремя европейскими языками. Не считая польского и русского.

-Русский язык вы относите к европейским?- съязвил Болей и не дожидаясь ответа, шагнул следом за молодым князем.

       Сапега уже неоднократно посещал сей ресторан именно таким способом, поэтому прошли оба гостя быстро. Князь постучал в большие деревянные ворота, которые открыла молодая девушка и, впустив во двор, закрыла их за ними. Во дворе стоял еще один громадного роста мужчина в шляпе варшавского фасона. Он поглядел на Сапегу и Болея, но ничего не сказал. Вскоре после этого, старая, хорошо выглядевшая еврейка, вышла к прибывшим, попросила пройти через двор и подняться по ступенькам, больше напоминающим стремянку с поручнями, чем лестницу. Наверху, проходя через небольшую прихожую, Болей увидел чистенькую кухню, уставленную невероятным количеством неизвестных ему кухонных приборов. Хозяйка провела гостей в небольшой зал столовой, где было только несколько столиков. За одним из столиков сидел старый князь Сапега.

  -Отец!- воскликнул молодой Сапега, распахивая руки для приветственных объятий.

  -Здравствуй Евстафий, здравствуй. -ворчливо сказал старый князь,  поднимаясь из-за стола навстречу сыну.-Эх ты,чертяка,носа в родные края совсем не кажешь.Чего летом не приехал погостить на каникулы?

-Отец,сам знаешь, очень много практики,- сокрушенно махнул рукой молодой Сапега,- Устроился в известное бельгийское юридическое агенство, связанное с сопровождением сделок на поставку оборудования в Южную Африку. Сразу столько работы навалилось...Не до каникул было...

-Ладно уж. Приехал сейчас и хорошо. Да еще и друга пригласил. Тоже хорошо.- сказал старый князь.

  -Позволь представить моего спутника- мистер Нильс Болей, молодой повеса, историк, этнограф  и репортер газеты "Гардиан". Пишет о всяческих светских пустяках и сплетнях и одновременно изучает вместе со мною в Антверпене коммерческое и колониальное право.

  -Здравствуйте, мистер Болей,- сказал старый князь на хорошем английском.

 -Здравствуйте князь.- ответил Болей.

-Что поделываешь в Ружанах?

-Ездил в Свитязи.

-Что везешь обратно? Русалку?- хохотнул молодой Сапега.

-Соломенный сноп вместо елки,- усмехнулся бывший министр иностранных дел Ржечи Посполитой.

 -Хорошая фраза. Вы не будете возражать, если я когда-нибудь использую ее?

-Не буду.

-Сноп-это тоже традиция?- поинтересовался Нильс Болей.

-Да.- ответил Сапега.

-Наверное еще русское наследие? От царя Петра?

-Русский царь Петр празднование Нового года ввел в России в 1700 году. Мы же своего Святого Сильвестра празднуем со средних веков. -сказал назидательным тоном старый князь Сапега.- Однако ж, пора отобедать, господа.

-А что ты здесь обедать решился? Почему не дома?- спросил Евстан Сапега.

-Анджей разве не сказал?- удивился старый князь,- Эльжбета заболела вчера, пришлось ехать сюда. И завтракать и обедать. Заодно и тебя повстречать.

        Хозяин ресторана говорил безошибочно на правильном польском, почти без еврейского акцента, а также по-французски. Спросил что бы гости хотели съесть, на что ему сказали, что полагаются на его выбор, но пришли сюда, не для того чтобы есть по-французски.

  Начали с водки, после чего по просьбе хозяина ресторана, Сапега спустился с ним в погреб, где действительно было из чего выбирать. Старый князь Сапега и Нильс Болей остались за столом одни.

-Светский репортер, историк, этнограф - неплохое прикрытие для агента секретной британской службы "Интеллидженс Сервис". Вы не находите, господин Болей?- спросил Сапега, наливая в маленький стаканчик водку.

-Может быть,- пожал плечами Нильс,- В Восточной Европе принято подозревать всякого англичанина в связях с английской разведкой?

-Не всякого. Но о Вас, разумеется, справки навели. Да не тушуйтесь так, мистер Болей. Вы еще не выехали из Антверпена вместе с моим сыном, молодым князем, а я уже знал о вас, о вашем неофициальном роде занятий в перерыве между сочинительством колонок для светской хроники и статеек на околоэтнографические темы. Сами пишете или кто-то помогает?

 -Вероятно, вам, князь так же известно и о том, какого рода интересы якобы преследует, якобы пославшая меня английская разведка, в этой  польской глуши?

-В российской глуши,- поправил собеседника старый князь,- Как ни тяжело мне это говорить, но в российской глуши. Полагаю, что уж никак не интерес к "Черному напитку" старого князя Евстафия Каетана Сапеги, в чудодейственности которого, признаться, я и сам изрядно сомневаюсь. И уж никак не светские анекдоты, и не этнографическо-исторические байки о польских панах, выживших из ума и занимающихся разведением русалок в Свитязи. Вы, кстати, слышали про Свитязи?

-Нет.

- Хм-м. И сегодня от местных жителей можно услышать, что вокруг озера устраивают танцы призрачные существа. Это русалки, выходящие из озерной глади, которых издавна называли свитязянками. Если возникнет желание, можем проехать в Свитязи,  посмотреть русалок...

-То есть вы хотите сказать, что русалки так вот запросто, купаются в ледяном озере, в январе, и их можно посмотреть, как смотрят посетители в зоопарке на экзотических животных?

-Положим, что не запросто, но вдруг да повезет?- улыбнулся старый князь,- Будет что поведать в очередном газетном обзоре...При условии, что вам поверят на слово... Про озеро Свитязь существует немало легенд. В одной из них говорится о том, что когда-то на его месте был замок. Его хозяин - князь, помогая соседу отбить нападение врага, оставил этот замок вместе с его жителями без защиты. Этим и воспользовался коварный враг, подойдя под самые стены крепости. И тогда красивая и гордая дочка правителя обратилась к Небу с молитвой, чтобы замок и жители не достались врагу. Не успела она промолвить последнее слово, как вокруг всё зашаталось и ушло под землю. На месте поселения возникло озеро с прибрежными цветами, которые удивительно сияли. Нападавшие чужестранцы рвали те цветы и сразу гибли...Впрочем, достопримечательностей в окрестностях озера хоть отбавляй: это церковь святой Варвары в деревне Раец, и источники "мертвой" и "живой" воды в деревне Косичи, есть также камень филаретов в деревне Корчево, который помнит собрания таких известных людей земли польской как Томаш Зан, Игнат Домейко и Адам Мицкевич. А если не поленитесь, то можно посетить и усадьбу Адама Мицкевича, расположенную в Заосье.

-Ну а если серьезно, князь. Что же, позвольте полюбопытствовать, могло привести меня сюда, будь я английским агентом?- спросил Болей.

-Например, личный архив бывшего министра иностранных дел Польши. Вдруг в нем есть некоторые сведения, проливающие свет на загадочную гибель лорда Китченера на крейсере"Гэмпшир" в 1916 году и пропажу золотых слитков на десять миллионов фунтов стерлингов, находившихся на борту крейсера, шедшего в Россию? Я где-то слышал, что слитки попросту забыли погрузить на «Гэмпшир», но  знаю, наверняка, кому они предназначались. Или найдется секретная переписка британского и французского министров иностранных дел относительно того, надо ли соблюдать условия русско- франко- английского соглашения, условно именуемого соглашением Сайкс-Пико- Сазонов? Да мало ли что может интересовать "Интелидженс Сервис" в архиве Сапеги?

-Может быть англичан интересуют обстоятельства того, по каким причинам господин бывший министр иностранных дел Польши не верит в чудодейственные свойства волшебного напитка князя Сапеги? - улыбнулся Нильс Болей.- В это вы можете поверить?

  Сапега внимательно посмотрел на Болея.

-Господин Болей, я имел честь бывать в Англии. Я даже жил некоторое время, в дни войны с кайзеровской Германией, в Лондоне. Я уважаю английский уклад жизни и английские традиции. В них я верю. И верю в незыблемость английского уклада жизни. И в то, что автобус номер одиннадцать довезет меня до Хаммерсмита.

-Еще одна неплохая фраза господин президент. Вы позволите воспользоваться и ею, при случае?

-Валяйте мой дорогой английский друг. Чем еще могу быть полезен британской секретной службе?

-Думаю, было бы неплохо, если бы вы согласились посодействовать нам и надавить на кое-кого в Варшаве, по старой памяти, еще прислушивающихся к старому министру иностранных дел Ржечи Посполитой…

-В отношении чего именно надо надавить?

-Было бы желательно, если бы в Варшаве согласились поделиться с нами своими агентурными возможностями, имеющимися у польской разведки на русском Дальнем Востоке.

-А почему бы вам сразу не обратиться к этим кое-кому, в Варшаве? Напрямую, а? Там предостаточно кое-кого, кто и так ходит под Лондоном. От желающих вам услужить отбою не будет.

     Болей с лихостью гусара хватил стаканчик водки и поперхнувшись, закашлялся.

-Это само собой разумеется. Обратимся при случае. Но с вашей помощью, это бы выглядело, скажем, более доверительно и…,кулуарно…- откашлявшись, сказал Болей.

 Старый князь Сапега хитро прищурился :

-Так как, господин Болей, поедем в Свитязи русалок смотреть?

 

 

 

Изменено 20 Jun 2016 пользователем master1976