Боги Моря и Льда


Какое название лучше:   11 голосов

  1. 1. Какое название лучше:

    • Морская Ведьма
      1
    • Боги Моря и Льда
      10

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь для голосования в опросе.

535 сообщений в этой теме

Опубликовано:

А, то есть это обычный дракон - дух вод типа каких-нибудь армянских вишапов?

Ну не так все просто, все таки аватара самого Бхайравы "обычным духом" быть не может по определению. Но все же интерпретация в данном ключе сильно отличается от ортодоксально зороастрийской.

он этим змеям мозги врагов скармливал

И мы хорошо знаем, как в буддизме и индуизме умеют давать подобным неприглядным фактам весьма возвышенные аллегорические интерпретации :)

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

И мы хорошо знаем, как в буддизме и индуизме умеют давать подобным неприглядным фактам весьма возвышенные аллегорические интерпретации

А тут какую дадут - типа, освобождает из оков материального восприятия;)?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А тут какую дадут - типа, освобождает из оков материального восприятия

Ну, как-то так. Или дарует просветление. Или сразу несколько версий, на выбор.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Покинув своих спутников, Урм быстро выбрался из города, укрывшись в бескрайних плавнях Итиля. Но и тут он не не находил  себе покоя: то бесцельно кружа меж островов и камышей в человечьем обличье, то перекидываясь ящером и уходя на дно. Странно, но он едва осознавал  собственные превращения, пребывая в тяжких раздумьях. Он хотел уйти на юг или запад, обустроиться на новом месте.  Но при мысли об этом Урм чувствовал, как его мутит, кружится голова, путаются мысли. Он стремился убраться от города,  но вместо этого за разом описывал оказывался на окраинах Аджи-тархана.  Перед его внутренним взором все чаще всплывало лицо Риссы: северянка  шевелила губами и хотя до Урма  не долетало ни слова, от этого видения ему становилось еще хуже.

 

 

 Наконец он принял решение. В очередной раз обернувшись водяным гадом Урм заскользил меж камышей, распугивая лягушек и водяных крыс. Вскоре он уже плыл мимо храмов и дворцов Западного Города. Он чувствовал, как рассеивается морок, отступает головная боль, а мысли приобретают необыкновенную ясность. Где-то там, в одном из титанических храмов, Урма ждала Хозяйка – и болотный оборотень спешил на ее зов.

 

 

Он довольно быстро нашел храм, как все остальные здания в Аджи-Тархане, наполовину окруженный водой. Немного времени у него ушло и на то, чтобы разыскать местную канализацию и уже через нее пробраться в храмовые подземелья. Заслышав шум схватки и узнав знакомые голоса, он принял подходящее обличье, в котором и спас Рыжечку и Ивара от клыков крысоподобных тварей.

 

 

Сейчас, он приняв человеческий облик, быстро шел вниз по коридору. Следом за ним едва поспевали Ивар с Рыжечкой.

 

 

-Мы, наверное, уже глубоко под землей?- невольно вырвалось у Рыжечки.

 

 

-И под землей и под водой, - не оборачиваясь хмыкнул Урм,- над нами Итиль.

 

 

-Как же тут все не затопило? –удивилась ведьма.

 

 

-Гурхан Чилед постарался в свое время,- пояснил Ивар,- тысячи  булгарских, хорезмийских и китайских рабов легло костьми, чтобы построить это все. Они  выкопали множество каналов, отведя воды, а то, что не смогли отвести - укрыли под землей.

 

 

Словно в подтверждение его слов впереди послышался шум воды и туннель кончился. Перед путниками предстала широкая подземная река, в гранитных берегах. Примерно в ста шагах от трех выживших поток перекрывал прямой широкий мост из черного камня.

 

 

-Черный мост!- воскликнула Рыжечка,- о котором говорил жрец.

 

 

-Ага, - кивнул Ивар,- а вот об этом он нам не говорил. Глянь-ка.

 

 

Он кивнул на противоположный берег,  где почти впритык к воде, тянулась сплошная каменная стена. Только напротив моста виднелся широкий  проем в два человеческих роста и шириной в несколько локтей. Над ним горело несколько факелов, разгонявших кромешную тьму. Они же позволили трем путникам разглядеть отблеск металла, а позже- и увидеть людей, в доспехах и при оружии.

 

 

-И тут стражники, чтобы их,- сквозь зубы процедил Ивар,- и что теперь?

 

 

-У меня есть идея,- усмехнулся Урм, странно посмотрев на Рыжечку,- но мне понадобится твоя помощь.

 

 

За все время службы Храму, стражникам подземных залов ни разу не приходилось  браться за оружие - только глупец посмел бы сунуться в храмовые катакомбы и только отчаянный везунчик мог пройти достаточно далеко, чтобы добраться до этого места. И уж точно здесь неоткуда было взяться обнаженной рыжей девушке, которая, словно соткавшись из тьмы, вдруг ступила на черный мост. Первый миг стражники оторопело пялились на прелести ведьмы, затем один из них, нахмурившись, шагнул вперед,  поднимая копье. За ним потянулись и остальные. Рыжечка соблазнительно улыбнулась, разводя руки и игриво поворачиваясь давая разглядеть себя во всей красе. Изумрудно-зеленые глаза светились как у кошки и стражники, завороженные этим мерцанием сделали еще несколько шагов вперед.

 

 

Река под ними вдруг взорвалась фонтаном брызг и на мост выскочила ужасающая тварь. Зубастые челюсти разом откусили голову одному из стражников, еще двое, схватились за оружие, но не успели даже поднять его, смятые и растерзанные когтистыми лапами. В  тот же миг из-за спины Рыжечки вынырнул Ивар, накинувшийся на двух оставшихся стражников. Одному он снес голову сразу, второй успел отбить удар – но нанести ответный уже не успел: выросшее за спиной  стражника чудище клацнуло пастью, разом откусив пол-туловища

 

 

-Надеюсь, нас не услышали? - отдышавшись, спросил Ивар,- если сбегутся на этот шум.

 

 

-Не волнуйся,- произнес Урм, уже принявший свой обычный облик,- жрецам точно не до нас. Слышишь это?

 

 

Все трое притихли и в наступившей тишине отчетливо расслышали, как из туннеля, доносится  причудливая музыка, сопровождаемая усиливающимся рокотом барабанов. Временами сквозь эту пугающую мелодию прорывался мерзкий вой, в котором причудливо слились боль, злоба и похоть.

 

 

Изменено пользователем Каминский

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Нет слова "доброта"!

Нет, но всегда можно убить персонажа через 5-10 глав. А то ведь дохнут как мухи, привыкнуть к ним не успеваешь! :unsure: 

 

В этот раз я чуть-чуть получше подготовился и запомнил разные опечатки: 


жрец в черном одеянии несколько рах моргнул

несколько раз

Под видом  паломником в храм явились 

паломников

давая вошедшим в раж тварям терзали его плоть. 

терзать его плоть

 обнаженное  жеснкое тело.

женское

 и крохотные мисочки наполненных чем-то густым и вязким. 

наполненные

 собратьям тдущим на задних лапах. 

идущим

За ним потянулись и остальные. Рисса соблазнительно улыбнулась, разводя руки 

Здесь должна быть Рыжечка. 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

В этот раз я чуть-чуть получше подготовился и запомнил разные опечатки

Спасибо :)

 

А то ведь дохнут как мухи, привыкнуть к ним не успеваешь!

Да ладно, умирают только самые ненужные. Ну на что еще годен был тот же Бекхан?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ну на что еще годен был тот же Бекхан?

Ну, он мог внезапно появиться через те самые 5-10 глав, в самый неудобный момент для главных героев, что-то вроде "гы-гы-гы, не ждали? Забыли про меня? А я такой пришел вам страшно отомстить, ха-ха-ха-ха!" 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ну, он мог внезапно появиться через те самые 5-10 глав, в самый неудобный момент для главных героев, что-то вроде "гы-гы-гы, не ждали? Забыли про меня? А я такой пришел вам страшно отомстить, ха-ха-ха-ха!" 

Мелковат для такой роли.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Пройдя  весь туннель, они больше не встретили стражи- она и на входе,  похоже, стояла больше по обычаю, чем по надобности. Огромные бронзовые двери даже не запирались, так что Ивар и Урм, принявший облик человекоящера, поднатужившись, распахнули створки и Рыжечка  шагнула внутрь, готовая первой встретить колдовство жрецов.

 

Ее глазам открылся огромный зал, дальние своды которого утопали во мраке. В центре его виднелся черный алтарь, в окружении горящих свеч. На черном камне отчаянно дергалась в оковах светловолосая девушка, которую нежданные гости узнали сразу. А над ней…

 

Нельзя сказать, что представшее их глазам чудище выглядело совсем незнакомо: именно в таком  виде  Гануман обычно представлялся своим почитателям: волосатый обезьяноподобный гигант, с шестью руками и огромным брюхом, из-под которого торчал   исполинский детородный орган. На плечах грозного бога покоилась голова слона с двумя парами бивней и раздвоенным хоботом. Но в храме его облик воплощался в камне, бронзе или золоте, а не в живой трепещущей плоти.

 

Только Боги Тьмы знали, что за черная, губительная магия помогла жрецам вдохнуть жизнь в это отродье. Волосатое тело противоестественной, невыразимо уродливой твари покрывали кровоточащие, несмотря на многочисленные швы, глубокие раны.  На грузном трясущемся теле виднелись ручейки крови, постоянно стекавшие из пасти, ушей и ноздрей. Кровью были налиты и маленькие злобные глазки. Толстую, покрытую жирными складками, шею словно уродливое ожерелье окружали головы крыс, выраставшие прямо из плоти чудовища. Яростно сверкали черные глаза-бусинки и зубастые пасти открывались, но вместо писка из них выплескивалась все та же кровь.

 

 Даже не взглянув на вошедших, Гануман  шагнул вперед и занес исполинскую руку, протягивая ее к забившейся в путах Риссе.

 

Оглушительное шипение ударило по ушам Рыжечки  и мимо нее метнулось чешуйчатое тело. От стен послышались  тревожные крики: только сейчас ведьма увидела  как во тьме черными тенями мечутся фигуры в балахонах. Перекрывая остальных раздался властный голос, выкрикнувший что-то повелительное и в тот же миг на Урма кинулись полчища крыс. Но этот противник им оказался  не по зубам: давя на ходу грызунов, ломающих зубы о крепкую чешую, оборотень обрушился на мерзкого бога, сбивая его с ног. Шесть могучих рук стиснули бока ящера, пытаясь сломать ему ребра, длинный хобот обвился вокруг его шеи, пытаясь задушить. На помощь своему повелителю со всех сторон кинулись крысы, будто и не замечавшие, что огромные лапы обоих гигантов, размазывали  их по полу в кровавую кашу.

 

Рыжечка и Ивар, на время забытые всеми, метнулись к дергавшейся на алтаре Риссе. По счастью, на этих крыс заклятья Рыжечки действовали - так что они без труда прорвались сквозь кишевших на полу тварей. Оркниец занес меч и лезвие северного клинка раз за разом разрубало цепи на алтаре, пока, наконец, Рисса не вскочила на ноги.

 

-Ты!- изумленно и радостно она посмотрела на ведьму,- пришла?! А ты…,- она замялась,  увидев залитого кровью бритоголового воина,- я тебя не знаю…

 

-Самое  время познакомиться,- сказал Ивар на пиктском, - я и здесь остаюсь мерсийцем, принцесса. Мы с Рыжечкой пришли на помощь, как и ваш друг…

 

-Ну уж он никуда бы не делся,- фыркнула Рисса, глядя на ящера вырывающегося из тисков слоноголового бога,-  похоже, ему требуется помощь.

 

Она вскинула руки, выкрикивая заклятия, тут же подхваченные Рыжечкой. Алтарь окутало ядовито-зеленое свечение, сразу же расползшееся за пределы круга свечей. Вот зеленое облако коснулось борющихся на полу гигантов, послышался громкий хлопок и ящер, рванувшись из последних сил, сомкнул челюсти на горле отродья, прямо на самом большом рубце. Стягивавшие  его края стяжки с треском разошлись, из раны хлынул поток крови и слоновья голова, дернувшись, отвалилась от тела. От стен раздался горестный вой, когда  из шеи твари хлынул фонтан крови. В тот же миг разошлись и остальные швы  - на полу валялась груда окровавленных частей тел людей и животных, меж которых, пошатываясь, стоял Урм в своем человеческом обличье.

 

-Где теперь ваш бог? - довольно ухмыльнулась Рисса,- а теперь…

 

-А теперь бежим отсюда!- воскликнула Рыжечка,- смотри!

 

Она показала на стены, где жрецы, опомнившись от потрясения, один за другим вскидывали руки,  затягивая гимн к своему богу - и в ответ стены зала замерцали мертвенно-бледным светом.  Рисса и раньше замечала, что стены и потолок в зале покрывали барельефы, изображавшие безобразных демонов: крылатые обезьяны с множеством рук и голов,  крысы со слоновьими хоботами, люди с головами тигров и тигры с головами акул, многолапые жабы с крыльями летучей мыши и короткими щупальцами, растущими прямо из морды. Но сейчас все эти изображения, светясь все сильнее, оживали на глазах: из камня тянулись когтистые лапы и оскалившиеся клыками рожи,  тела Риссы, Рыжечки и Урма обдувал ветер, поднявшийся от взмахов огромных крыл. Еще немного и последние путы удерживающие их в камне будут разрушены и демоническая свора ринется на трех нечестивцев.

 

-Урм!- крикнула Рисса,- ко мне! Быстрее!

 

Пошатываясь, оборотень взбежал на алтарь и Рисса ухватила за его плечо, сдавив с такой силой, что все его раны разом раскрылись. Вымазав палец кровью, Рисса  начертила в воздухе несколько рун, выкрикнув уже знакомое Рыжечке и Урму заклятие.

 

Один за другим жрецы сбивались с ритма и замолкали, с ужасом взирая, как потолок с изображениями демонических тварей заколебался и исчез. Вместо него  над залом простерлась  бескрайняя водная гладь,  сквозь которую мерцала полная, непривычно большая, луна. На какой-то миг колоссальная толща зависла над головами людей, а потом словно пала незримая преграда и в зал с ужасающим клокотом обрушилось море. Перед глазами людей мелькнули высокие заостренные плавники,  нечто похожее на исполинских змей, но вырастающих из бочкоподобного туловища с двумя парами ласт; что-то напоминающее огромных ящериц, но тоже с ластами, еще какие-то твари с клешнями, плавниками, щупальцами.

 

Урм сообразил, что делать быстрее всех: опав на пол,  оборотень расплелся кольцами огромной змеи, обвив рыжую ведьму. Огромная волна накрыла оркнийца, но он еще успел увидеть, что Рисса бросилась к нему, претерпевая на ходу причудливые, пугающие изменения. Тонкие руки, необычайно гибкие и длинные для человеческих, оплели тело Ивара и он почувствовал, как ухватившее его существо, преодолевая ужасающее давление, с силой рванулось вверх. Он увидел мелькнувшее рядом нечто напоминавшее рыбу с длинными зубастыми челюстями, держащими корчащуюся фигуру в черном. А потом что-то мягкое, пульсирующее прижалось к его лицу и северянин провалился во тьму.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Теряя сознание, северянин препоручил душу Богам Моря, надеясь, что они найдут его и в этом «адском котле» -  утопленнику все равно не видать Вальхаллы. Однако, когда он очнулся, кашляя и плюясь морской водой, первое, что  увидел Ивар - светившее  в лицо  солнце. Все еще отхаркиваясь, он приподнялся на локтях и увидел, что лежит средь высоких камышей, перепачканный тиной и илом. Рядом сидел Урм, уже принявший свой человеческий облик, а чуть дальше, усевшись на коряге, Рисса и Рыжечка старательно выскребали из волос друг друга запутавшиеся водоросли.

 

-Не вздумай повторять такое,- рассерженно выговаривала  рыжая ведьма,- и Урм…из-за тебя у меня синяки по всему телу.

 

-Надо было оставить тебя там?- огрызнулась Рисса,-  если бы не я, так бы и получилось.

 

-Если бы не ты, мы бы там не оказались,- парировала Рыжечка,- и вообще ты…

 

Не слушая девичью перепалку, Ивар развернулся к Урму.

 

-Где мы?

 

-В плавнях за городом,- сказал Урм,- вон, видишь.

 

Он ткнул на что-то за спиной Ивара и тот, обернувшись, с огромным облегчением увидел черные башни Аджи-тархана.

 

-Не знаю, как это у нее получается,- продолжал Урм,- да она и сама не знает. Но когда мы умудрились вынырнуть, то оказались в одном из каналов окружавших храм Ганумана. Ему, кстати, досталось изрядно – пол-здания ушло под воду, подземелья затоплены, наверняка, кто-то из тех гадов там задержался. Да и многие улицы Западного Города подтопило. Ну  мы, под шумок, и оттащили вас за город, пока жрецы не очухались.

 

-Думаешь,  кто-то из жрецов жив? -усмехнулся Ивар,- по-моему оттуда не выплывешь.

 

- Если удалось нам, значит и кто-то из них мог выплыть- сказала подошедшая Рыжечка, - таких колдунов убить не просто. И даже если они все утонули, жрецы остальных храмов этого так не оставят.Впрочем, о нас они вспомнят не сразу.

 

-А пока нам стоит убираться из города,- бодро сказала Рисса,- чем дальше, тем лучше.

 

Желание ее осуществилось скорее, чем все думали: когда Рисса, Рыжечка, Урм и Ивар вернулись к касакам, выяснилось, что они поспели вовремя. Еще немного и  касаки с горцами ушли бы из города, не дожидаясь своих спутниц: Хо-Урлюк, наконец, вернулся из своего разведывательного набега, а хан найманов двинулся к Гурхан-Сараю,  чтобы присоединиться сразу к Алтын-хану. В столице должны были соединиться все три войска, для  совместного  сокрушительного удара по мятежным суватичам.

 

Урм и Ивар без особого труда присоединились к наемникам - Рисса решила, что оборотню  стоит принять человеческое обличье, а Рыжечка замолвила за него слово, заявив, что Урм будет охранять Риссу. Перевертыша приняли без проблем, также  как и Ивара - даже побитые им касаки не таили  зла, побратавшись с северянином за чаркой.

 

На следующий день всех разбудил звук  боевого рога. Проснувшиеся воины, кинулись занимать места в ладьях и бусах. Одно за другим отчаливали суда от берега, поднимаясь вверх по реке,  соединяясь с встречавшими их горскими флотилиями. А по обоим берегам  Итиля, сопровождая  речной  флот, хищной волчьей стаей растекалась огульская Орда.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

 

 

Атаульф

 

 

 

Пламя факелов отражалось в темной воде, наполнявшей широкий ров. Ров перекрывал подъемный мост, выходивший из-под  арки Черных Врат -  поставленное еще римлянами величественное сооружение и поныне внушало благоговение к искусству древних. За века со времен падения империи, вокруг Черных Врат беспрестанно появлялись пристройки и укрепления, из которых со временем сложился  Кайзербург: императорский дворец и одновременно главная крепость столицы Рейха.  Замок несколько раз менял свое назначение: здесь находилась резиденция наместника Лангобардской Римской Империи, здесь же возложил на свою голову Железную Корону герцог Удальрих, положив начало первому Рейху. Трир стал тем волноломом, что остановил захлестнувшую Европу Тьму с Востока и отсюда же спустя семьдесят лет кайзер Рудольф провозгласил начало Восточного Похода, освободившего Германию от меркитов. С тех пор Трир окончательно стал имперской столицей, а Кайзербург – резиденцией монарха, о чем напоминала  гордо реявшие над башнями знамена с «волчьим крестом» и надменно взиравшая с Черных Врат голова золотого овна с закрученными острыми рогами.

 

 

 

Над бараньей головой виднелся врезанный в древнюю кладку  балкон, где, едва видимые в  сгущавшихся сумерках негромко переговаривались две фигуры.

 

 

 

-Твой приятель заставляет себя ждать, Людвиг,-  недовольно произнес кайзер Атаульф,- его, что не учили этикету?

 

 

 

-Учили, причем в местах, где этому придают куда больше значения, чем у нас, - заверил монарха герцог, -  а вот и он!

 

 

 

 Послышался топот копыт и перед рвом выехал всадник в одеяниях странствующего монаха. Подъехав ко рву, человек спрыгнул с коня, пока по мосту поспешили  два стражника-вальбержца, уже  предупрежденные о визите.

 

 

 

-Что же, пойдем,- произнес Атаульф, - надеюсь, твой знакомец принес хорошие вести.

 

 

 

Небольшой стол из черного дерева, только что не ломился от золоченных блюд с дымящимися яствами и кувшинов с  изысканными винами. Немногие люди во всей империи знали о существовании этого месте, еще меньше могли надеяться оказаться в небольшой комнате, убранной портьерами из темно-красного бархата и изысканными гобеленами. Основным сюжетом картин, помимо сцен войны и охоты, были изображения из жизни римских императоров, скопированные с остатков мозаичных росписей из развалин римских храмов и дворцов. Все это подчеркивало как древность самого замка, так и претензии его хозяина на преемственность от кесарей Рима.

 

 

 

Претензии эти подкреплял и роскошный ужин, слишком обильный для четырех человек, пусть даже среди них был император и герцог. Также за столом восседал

 

рослый широкоплечий мужчина, с агрессивно топорщащимися светлыми усами: канцлер Вильгельм Гугенхайм, граф Овернский и барон Кельнский, считался третим лицом в империи после кайзера и папы. С обычной для него недоверчивостью он  рассматривал сидевшего напротив него невысокого смуглого человека с острыми чертами и живыми черными глазами. Он носил потертую  рясу странствующего монаха, но при этом прикладывался к золотому кубку с аквитанским вином и налегал на оленину в изысканном соусе с неподобающим духовному лицу аппетитом. Время от времени он бросал настороженные взгляды на кайзера, беседовавшего с герцогом и, казалось, не замечавшего гостя. Канцлер же, напротив, продолжал сверлить его глазами.

 

 

 

-Великая честь -  разделить трапезу с его императором,-  наконец, произнес он. Гость столь поспешно решился выразить согласие, что поперхнулся вином и долго откашливался, испуганно глядя на монарха, наконец обратившего на него внимание. Людвиг же незаметно от кайзера подмигнул оторопевшему гостю.

 

 

 

-Говорят, ты был на востоке?- без лишних прелюдий спросил Атаульф,-  знаешь те места?

 

 

 

-Как никто другой по эту сторону Рейна, - с застенчивой гордостью сказал лже-монашек, - брат Анастасио  был в Александрии и Ханбалыке, Риме и Карфагене, Аджи-Дархане и Хаар-Баторе. Он  входил в тронный зал императоров Египета, преклонял колени перед ханами Паннонии и Рума, вручал посольские грамоты от Святого Престола самому каану Ногаю в Багдаде. Но все это время он оставался верным слугой кайз...

 

 

 

-Ты ведь  сицилиец? - перебил его канцлер,- откуда такая преданность Империи?

 

 

 

Анастасио потупил взор, его красноречие заметно увяло.

 

 

 

-Власти Лиги обещали столько золота, сколько весит моя голова,- произнес он,- с тех пор, как меня облыжно обвинили в том, что я навел разбойников пустыни на караван Асмундо-даль-Рамии, возвращавшийся из Александрии в Карфаген.

 

 

 

Канцлер и Атаульф многозначительно переглянулись: имя карфагенского военачальника, с боями пробивавшегося сейчас вверх по Роне, было слишком на слуху в Трире.  

 

 

 

-Облыжно значит?- хмыкнул кайзер.

 

 

 

-До сих пор у нас не было причин сомневаться в нем,- заступился герцог Баварии,- это наш лучший лазутчик. Анастасио, расскажи, что происходит сейчас в Руме.

 

 

 

-Хан Кавгадый разбит Ногаем под Иконией,- затараторил гость, радуясь, что неудобные вопросы закончились, - и отступил в Ханбалык. Чтобы защитить столицу он стягивает войска отовсюду – поэтому и прекратил войну Балканах.Хотя вряд ли ему это поможет: Ногай  объявил, что омоет копыта своих коней в Мраморном море и принесет в жертву Бхайраве каждого седьмого жителя Ханбалыка.

 

 

 

-Язычники,-  брезгливо поморщился канцлер,- какая мерзость.

 

 

 

-Сейчас Рейху на руку их распри,- заметил Людвиг,- чем сильнее меркиты вгрызутся друг другу в глотку, тем меньше войск мы можем держать на востоке. Перебросив свежие силы на запад, мы еще сможем выиграть эту войну.

 

 

 

-Как бы нам не пришлось начинать новую,- хмыкнул кайзер,- если Ногай и вправду так силен, как о нем говорят, что мешает ему вторгнуться в Европу после взятия Рума?

 

 

 

-Возраст, ваше величество,- подал голос шпион,- он был великим воителем и до сих пор садится в седло, но о том, чтобы самому вести войско в бой, не может быть и речи. Старость и болезни пожирают каана - поэтому он и торопится покончить с Кавгадыем.  Да и в тылу у него слишком много врагов: Император Михаил не забыл, как Ногай отобрал у него Сирию и Месопотамию и уже шлет послов в Ханбалык, даже забыв о былой вражде с потомками Гуюк-хана. Неспокойно и в Мадьярмении. Достойных наследников у Ногая нет - его старшие сыновья погибли в боях, а младший слишком мал и болезненен, чтобы с ним считались, когда он взойдет на престол. Вряд ли нам стоит чего-то опасаться.

 

 

 

-Но есть еще и Толу-хан,- заметил Людвиг.

 

 

 

-Его светлость смотрит в корень,- подобострастно сказал Анастасио, - по пути сюда я заглянул и в Хаар-Батыр. После разгрома на Драве Толу-хан совсем не жаждет продолжать эту войну, а  Кавгадыя считает предателем и трусом. Он готов заключить мир на достойных условиях, чтобы тут же развязать войну против Кавгадыя. Заодно он  и даст отпор Ногаю, если тот все же вздумает сунуться на европейский берег Боспора.

 

 

 

-Очень кстати,- отметил Людвиг,- если Чжэлмиды отступят, с востока нам нечего бояться.

 

 

 

-Если,- император подчеркнул последнее слово,- но кто может знать этих язычников?

 

 

 

- Я немного знаю,- усмехнулся Людвиг,- с тех пор как моя бабка отринула Бхайраву и  крестилась, чтобы выти замуж за  герцога Герхарда, в моей семье знаю меркитов и они знают  нас. Если будет на то воля вашего величества, я сам поеду к Толу- хану  и заключу почетный мир. Слова данного мне он не нарушит – клянусь Солнцеликим.

 

 

 

Император переглянулся с канцлером, потом посмотрел на герцога и коротко кивнул.

 

 

 

Дезидерий

 

 

 

В другом конце города, в ином здании двое человек  вкушали иную трапезу - еще более роскошную, чем у императора. Кайзенбург был центром светской власти в империи, то Трирский Собор святой императрицы Елены –  духовным сердцем столицы, уступающий своей святостью только монастырям и соборам в  Альпах. Немало священных реликвий хранилось тут: в алтаре собора покоился Хитон Господень,  в ризнице -  часть цепи, которой был скован апостол Петр, сандалия и гвоздь Святого Андрея Первозванного. Но главной  святыней  Собора считался хранившийся в крипте мощевик с главой Святой Елены. Скульптура самой подвижницы высилась прямо над алтарем: величественная женщина  в хитоне римской императрицы, но с распущенными волосами, переплетенными хлебными колосьями и древесной листвой. Как бы невзначай приподнятый край длинного одеяния приоткрывал часть ступни, с лошадиным копытом вместо обуви. Перед алтарем день и ночь горели свечи – тысячи паломников со всей империи приходили сюда, чтобы помолиться равноапостольной императрице о покровительстве посевов и плодородии. Знать же, особенно рыцари, просили святую оберегать их коней, ради чего  в Еленин день  закалывали белого жеребенка.

 

 

 

За алтарем начинался небольшой коридор, ведущий в уютную комнату, слишком просторную для кельи. Здесь, за широким столом восседал понтифик Дезидерий, большим ножом отрезавший огромные ломти от зажаренного целиком кабанчика и жадно поглощавшего их. Рядом, на опустевших блюдах виднелись обглоданные косточки зажаренных целиком жаворонков, крошки от пирога с зайчатиной и раковины устриц.

 

 

 

Компанию за столом его Преосвященству составлял лишь один человек: невысокий мужчина в зеленом камзоле, с темными  волосами и серыми глазами. Перед ним стоял бокал с вином - единственный на столе, но гость едва притронулся к напитку.

 

 

 

-Хммфф,- понтифик отбросил обглоданную кость и   откинулся на спинку кресла. Складки его просторного одеяния колыхнулись и гость невольно содрогнулся, увидев как  объемистое брюхо священнослужителя слабо шевельнулось…как бы само собой. До него, конечно, доходили слухи о страшном уродстве папы, но внешне гость постарался не выдать своих чувств,  также как и понтифик решил сделать вид, что не заметил мимолетной тени на лице сотрапезника.

 

 

 

-Сегодня вы приняли от меня причастие, - рассуждал понтифик, споласкивая руки в плошке с ароматной водой,- перед статуей Святой Елены, при стечении народа. Означает ли это, что граф Альфред точно также готов сменить веру?

 

 

 

-Разве мы молимся не одному Господу,- мягко возразил мужчина,- мой господин всегда считал, что церковные расколы ослабляют нас перед лицом  язычников. Речь идет не о смене веры, но о возвращении Бретани в лоно истинной Церкви, как при лангобардах.

 

 

 

-Твой господин мыслит мудро,- покровительственно кивнул понтифик,- и такая мудрость заслуживает поощрения. Жаль, что король Риваллон не столь разумен

 

 

 

-Он слишком сблизился с Сигвардом,- покачал головой гость,- король так боится Рейха, что готов вступить в союз даже с потомками тех, кто истреблял наших предков за их верность Христу, с теми кто изгнал их из Британии за нежелание поклоняться идолам. Он не понимает, что марсийцы не помогут ему, когда  Рейх обратит внимание на Бретань.

 

 

 

-А это будет совсем скоро, - веско произнес понтифик,- поверь, Керуак, кайзер знает о шашнях короля с Мерсией и не собирает оставлять это без наказания

 

 

 

Дезидерий умолчал о том, что после катастрофы под Лейденом  и гибели Вальтеофа, кайзер потерял интерес к войне с Мерсией, даже не пытаясь больше взять Иггенсбург или Антверпен. Сейчас Атаульфа куда больше  волновал Юг, где вражеские войска медленно, но верно ползли к Лиону,  а мятежные еретики захватывали один город за другим.

 

 

 

 Все это знал и его собеседник. Но знал он и иное - у восточных границ Бретонского королевства, в Амьене, Руане и Париже, уже собирался бронированный кулак Ордена Святого Михаила, собранных из Майнца, Саксонии и Берна. Пять тысяч тяжеловооруженных рыцарей, собиравшихся для новой осады  Иггенсбурга,  в любой могли быть момент развернуты и в другую сторону. И Керуак знал, что если понтифик решит отдать такой приказ - даже кайзер не сможет его остановить.

 

 

 

-Вы недавно вернулись из Британии?- неожиданно сменил тему понтифик,- как вам показалось, король Уэссекса готов к выступлению?

 

 

 

-Более чем, ваше высокопреосвященство,- кивнул его собеседник,- и он, и Бродир, король Островов. Из всех королей Ноннархии, что остались на Острове у этих двоих самые большие армии. Бретвальда доживает последние дни: как только он издаст последний вздох Этельвульф потребует созыва Витенагемота и избрания нового короля, заявив, что нынешний принц - незаконнорожденный. Ему, разумеется, откажут и тогда…

 

 

 

-И тогда помощь придет из-за моря,- усмехнулся понтифик,- от братьев ордена Святого Михаила и их верного союзника,  короля Бретони и Боссонии, Альфреда Первого.

 

 

 

Дезидерий расхохотался  и Керуак рассмеялся следом, стараясь не обращать внимания, как под его одеждой забилось, словно пытаясь вырваться, чье-то тщедушное тело.

 

 

 

Людвиг

 

 

 

-Значит, кайзер предлагает мир? -  хриплый смех, вырвавшийся из беззубых уст, почти сразу сменился натужным кашлем. Старый меркит сплюнул кровавую мокроту в подставленный рабыней золотой кубок и зябко поежился, несмотря на стоявшую рядом  раскаленную жаровню. Некогда Толу-хан  мог со ста шагов попасть стрелой белке в глаз, провести несколько дней в седле и голыми руками свернуть шею врагу. Сейчас же перед герцогом Баварии, кутался в меховую накидку дряхлый старик, трясущийся в лихорадке. Но темные, почти черные глаза, смотрели столь же цепко и зло, как и в молодости.

 

 

 

Кроме Толу-хана и его гостя, в тронном зале находились с несколько нукеров в красно-черных пластинчатых доспехах и с десяток обнаженных наложниц, собранных из народов разных концов света. Все они, после смерти хана лягут на алтарь Бхайравы, исполинская статуя которого нависала над  ханским ложем. Судя по состоянию Толу-хана этот день близок и девушки не могли не знать о своей участи,  однако не было похоже, чтобы сейчас это их волновало.

 

 

 

-Мое время вышло,- продолжал хан,- и, похоже, вместе с ним  вышел час и Улуса Чжелмэ. Все мои сыновья погибли в бою и только Величайший может знать, кто взойдет на трон, когда я отправлюсь в чертоги Эрлика. Ты Людвиг, мой внучатый племянник и правитель самого большого герцогства в Империи и я не вижу более достойного наследника для моей вотчины.  Некогда Бавария была единым целым с Аварским каганатом, на чьих землях лежит мой улус и все считались с этой империей, как сейчас с кайзером.

 

 

 

-Авария пала под копытами коней твоих предков,- заметил Людвиг.

 

 

 

-Наших с тобой предков,- усмехнулся хан,- ты на четверть меркит, как мы знаем. И не только по крови: я помню, как десять лет назад ты принес кровавые жертвы на алтаре Чжелмэ - Черного Батыра. Если я назову тебя своим наследником - отринешь ли ты свою веру и своего кайзера, объединишь ли наши владения в новую империю?

 

 

 

-Собственные подданные восстанут против меня, если я отрекусь от Солнцеликого,- покачал головой Людвиг,- ты знаешь это не хуже меня.

 

 

 

-Твои подданные не обязаны знать всю правду,- рассмеялся Толу-хан,- да и мои тоже. Мы оба знаем как во времена Империи, иные христианские герцоги  тайком приносили жертвы Бхайраве. Да и сейчас в Баварии есть бароны и даже епископы, втайне обратившиеся к Владыке Ужаса  - ты знаешь их имена не хуже меня. Наши жрецы умеют хранить тайны - присягни Ему здесь, а у себя можешь чтить Распятого. А служители Бхайравы разъяснят меркитам, почему им стоит признать христианского герцога своим ханом. А когда на твоей стороне будет наша конница…может и не только ханом.

 

 

 

-Кайзер Людвиг – хорошо звучит,- хищно оскалился герцог,- сам Локиэль не столь хитроумен, как ты Толу-хан. Во имя общей крови текущей в наших жилах, я приму власть над улусом Чжелме, когда настанет срок – а потом и над Триром тоже.

 

 

 

Хан довольно откинулся на свое ложе и махнул рукой одной из рабынь. В следующий момент Людвиг уже пригубливал из священной чаши, наполненной красной как кровь вином и сделанной из черепа последнего аварского кагана, принесенного в жертву Бхайраве, во время Западного похода меркитов. По слухам, эта чаша обладала некими черномагическими свойствами, но Людвига это уже не волновало – он сделал свой выбор.

 

Изменено пользователем Каминский

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Сколько подлых предательских людей, у которых нет понятия о чести... 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Сколько подлых предательских людей, у которых нет понятия о чести... 

Братья начнут
биться друг с другом,
родичи близкие
в распрях погибнут;
тягостно в мире,
великий блуд

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Всё более и более синкретично. Теперь центр остатков реально христианского  мира смещается в Бретань, и далее в Иберию? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Теперь центр остатков реально христианского  мира смещается в Бретань, и далее в Иберию? 

Остается еще Рим и вполне себе христианская Лига. Также как и православная Александрийская Империя.

Да, впрочем и в Рейхе далеко не факт, что Людвигу удастся задуманное.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Дезидерий

 

-Может, отступим, ваше величество?- граф Номиноэ нерешительно помялся ,- никто не осудит вас…

 

-Осудит! – резко бросил Риваллон,- не хуже меня знаешь, что осудят.

 

И отвернулся -  худощавый, почти хрупкий, что не могли скрыть даже отцовские доспехи,  слишком велики для молодого короля. Над верхней губой едва пробивался пушок, которым Риваллон очень дорожил, несмотря на то, что выглядел с ним еще моложе, чем был. Внешне  король сильно отличался от темноволосых и темноглазых бретонцев: рыжие волосы и бледную, с веснушками кожу он унаследовал от матери, Гормлет Огневласой,  – уроженки древнего ирландского рода, в свое время покорившегося мерсийцам и породнившегося со скандосаксонской знатью. Политический брак короля Аллена  укрепил союз с Мерсией, но вызвал немалое недовольство  бретонской знати, усилившееся после внезапной смерти старого короля и восшествия на престол Риваллона, которого считали чрезмерно попавшим под влияние матери. Сам же он, чувствуя отчуждение бретонской знати все больше сближался с боссонцами: потомки крещенных англосаксов и скандинавов, боссонские лорды считались самыми надежными сторонниками нового короля.

 

Вот и сегодня король принял приглашение Альфреда, боссонского эрла, поохотиться в боссонских лесах. По пути он остановился в Каструм Валлис - пограничной крепости, владении графа Номиноэ – и именно здесь короля застигло известие о вторжении Рейха. Сейчас он угрюмо рассматривал с крепостной стены реющие на ветру знамена с «волчьим крюком» и бараньей головой. Замок находился на левом берегу Майена, возвышаясь на скалистом мысе, тогда как на противоположном берегу находился город,  также носящий название Валис. Его имперцы  заняли почти бескровно, введя  около тысячи братьев ордена Святого Михаила, которые и стояли сейчас у реки. У короля же,  вместе с гарнизоном замка насчитывалось не более двухсот воинов.

 

-У них пушки и осадные орудия,- уговаривал его граф Номиноэ,- они воюют много лет и поднаторели во взятии городов. Оставьте им Каструм Валис и отступайте к Ренну, где вы можете созвать всех своих вассалов. С ними вы без труда выбросите эту шайку.

 

-Вассалы сочтут меня трусом,- огрызнулся Риваллон,- и правильно сделают! Каструм Валис это ключ к моему королевству и прежде всего к Ренну. Мои вассалы смотрят и оценивают меня – от того, как я поведу себя здесь, зависит судьба всей Бретани.

 

-Еще больше она зависит от участи короля,- заметил граф,- останется он на свободе или попадет в плен, а то и погибнет. С теми силами, что есть  нам не удержать замок.

 

-Я еще вчера отправил гонца к Альфреду,- сказал граф,- мы должны были встретиться в дне пути отсюда. Должно быть, он уже на подходе.

 

-На охоту обычно не идут с  войском,- с сомнением покачал головой Номиноэ,- у него должно быть еще меньше людей, чем у вас.

 

-Его земли ближе,- пожал плечами король,- он наверняка успел собрать вассалов.

 

Номиноэ открыл было рот, чтобы снова возразить, когда на противоположном берегу началось какое-то смятение: перед рядами рыцарей, рабрызгивая речную воду, промчался вестовой, что-то неразборчиво крича. Почти сразу воины Ордена смешали ряды, торопливо перестраиваясь, от их недавней невозмутимости не осталось и следа.

 

С запада послышался звук рога и, посмотрев туда, Риваллон и Номиноэ увидели как  от окруживших город полей поднимаются клубы пыли. Войско, судя по всему  много превосходящее братьев Златорогого, шло по той же стороне реки, где возвышался  Каструм Валис и над ним реял синий флаг с причудливым  зверем - красный конь с рыбьим хвостом.

 

-Боссонцы,- с облегчением произнес Риваллон и надменно посмотрел на ошеломленного графа,-  трубите наступление, граф! Открыть ворота!

 

Братья Ордена уже построились в боевые порядки и не двигались с места, предпочитая, видимо, удерживать выгодную им позицию. Однако Риваллон знал, где  проходят броды, а нахождение на более возвышенном берегу могло дать им преимущество в нападении. Молодой король рвался в бой, жадно пожирая глазами подходящее боссонское войско. Он уже видел как во главе его на великолепном гнедом скакуне едет молодой воин с золотисто-рыжими кудрями, выбивающимися из под черного шлема. Риваллон вскинул руку, приветствуя вассала и поспешил к воротам.

 

Альфред подоспел как раз к тому моменту, когда королевское воинство выступило из замка. Эрл сразу оценил обстановку: перекинувшись парой слов с Риваллоном и Номиноэ, он занял место на правом фланге объединенной армии, где предпологалось  наибольшее сопротивление. Некоторая часть его армии поступила под командование короля, командовавшего центром и Номиноэ, занявшего левый фланг.

 

Протрубил рог и первые стрелы с обоих сторон со свистом рассекли воздух - не причинив, впрочем, особого вреда обоим армиям. Риваллон выхватил меч и вскинул над головой.

 

-За короля и Бретань!- выкрикнул он, пришпоривая коня.

 

- За кайзера и Архангела Михаила! – послышался дружный отклик и Риваллон похолодел, не в силах поверить своим ушам - вражеский клич раздался одновременно  впереди и сзади. Он обернулся - как раз, чтобы увидеть, как воины боссонского эрла ожесточенно убивают его солдат. Бретонцы, застигнутые врасплох вероломным нападением, падали один за другим.   Номиноэ, отчаянно пытаясь пробиться к королю, пал, сраженный мечом, и исчез под копытами коней. Риваллон с гневом обернулся к Альфреду- как раз, чтобы увидеть, как предатель-эрл принимает из рук одного из воинов громоздкую аркебузу и вскидывает на плечо, целясь ему в голову. Риваллон еще успел закрыть забрало, когда оружие плюнуло огнем и дымом, раздался оглушительный грохот и все поглотила тьма.

 

Дезидерий сыто рыгнул, отвалившись от стола, усеянного пустыми блюдами c обглоданными костями, яичной скорлупой и огрызками овощей. Служки Реннского собора еще не привыкли к аппетиту нового духовного владыки - прежний архиепископ в этом отношении имел куда более скромные потребности. Впрочем, за ним имелись более серьезные прегрешения, нежели чревоугодие: бретонский епископ что отказался принять Лангобардского Понтифика духовным владыкой, да еще и грязно выругался в адрес и империи и имперской церкви. Богохульство Дезидерий прощать не собирался и епископ вскоре закачался в петле, рядом еще с несколькими сановниками, откзавшимися принять новые порядки. Дезидерий же  самолично принял бразды правления Бретонской Церкви,  пока ее иерархи  не изберут более лояльного к империи архиепископа.

 

Понтифик почти не сомневался, в том, что они примут верное решение - также как это уже сделало большинство светских владык, признавших Альфреда великим герцогом Бретонским, вассалом кайзера Атаульфа. Им не осталось выбора: после падения Каструм Валис и гибели короля Риваллона, боссонцы, объеденившись с братьями Ордена, не теряя темпа, двинулись вглубь страны, остановившись лишь у стен Ренна. Участие в войне лично Понтифика ошарашило не только бретонскую знать, но и Братьев, однако если бретонцев его присутствие повергло в растерянность, то Братьев невероятно воодушевило. Ренн был взят с ходу и там же, Дезидерий лично помазал Альфреда увенчав его короной. Застигнутая врасплох знать, не принявшая короля Риваллона, так и не  нашла достойного лидера, способного возглавить борьбу против захватчиков. После нескольких  сражений, в ходе которых пали Нант и Брест, бретонцы приняли нового  владыку. Кое-где в глуши еще тлели очаги сопротивления, но никакой роли в грядущих раскладах они не сыграли: Бретань стала великим герцогством в составе Рейха, а ее церковь объеденилась с имперским Святым Престолом.

 

И только сам Дезидерий, новоиспеченный герцог и еще несколько доверенных лиц знали, что это блестящая победа – лишь предддверие другой, куда более мсаштабной кампании.

 

Однако это было делом будущего - сегодня понтифика ждали более приятные заботы. Сполоснув пальцы в пиале с розовой водой, он грузно поднялся из-за стола и направился в опочивальню. Встав рядом с роскошным ложем, он принялся осторожно снимать слой за слоем своих  одеяний, открывая на свет дрожащее женское тело. Отомкнув золотые оковы, Дезидерий взял белое покрывало и, смочив  его в  приготовленном для умывания тазу с теплой водой, принялся бережно протирать сестру. При этом он не переставал бормотать успокаивающие  слова, хоть и знал, что близнец никак не мог его слышать.  Медленно, стараясь не совершать резких движений, Дезидерий улегся на кровать, осторожно укладывая на себя  беспокойно вздрагивающее  тело.  При этом понтифик не прекращал  все пооглаживать его - теперь уже руками. Его ласки становились все более настойчивыми и Дезидерий чувствовал как откликается на них  женское тело: соски небольших грудей затвердели, а скользнувший между ног палец Дезидерия погрузился в истекавшую влагой щель. Он осторожно раздвинул стройные бедра, и приподнявшись всем телом, с глухим стоном вошел в распаленное влагалище. Его член терзал податливое лоно, получая извращенное удовольствие, смешанное с болью, от того, как от каждого толчка, дергается, давя на сердце, свросшаяся с его грудью голова сестры. За всю свою жизнь он не знал иной женщины, как и она не могла знать иного мужчины и это наполняло сердце Дезидерия неимоверной нежностью, хоть отравленной ядом горечи, от того, что до самой смерти это останется единственным любовью,  доступной им обоим.

 

За дверью   послышался чей-то раздраженный голос, перебивший лопотание служек и ворвавшийся в опочивальню Каратак замер, оторопело уставившись на Понтифика, слившегося в сладострастных обьятьях со сросшейся с ним безголовой женщиной.

 

- Локиэль, да вырвет тебе глаза, - прошипел Дезидерий, прижимая к себе тревожно забившееся тело и накидывая поверх  покрывало,- ты что себя позволяешь, негодяй?

 

-Простите, ваше Святейшество,- выдавил растерянный бретонец,- но только что пришли вести из Мерсии. Бретвальда Канульф скончался!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

мало что так подрывает авторитет успешного политика как "застигание" его во время секса с собственным сиамским близнецом

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

мало что так подрывает авторитет успешного политика как "застигание" его во время секса с собственным сиамским близнецом

да, это  он неудачно.:sorry: Но он крут и справится с этим казусом.:grin:

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Эдмунд

 

- Больше ждать нельзя, - ярл Гутрум шумно отхлебнул из кубка, - твои люди, видимо, погибли где-то в пути. На днях в Винланде  побывал Лейф Белоглазый и сообщил, что люди с Островов не появлялись в Рэйвенланде.

 

Эдмунд  неохотно кивнул, залпом осушив свой рог и мрачно уставился на накрытый стол, ломившийся от незатейливых яств: жареная оленина, местный суп из молока, трески и свиного сала, копченая медвежатина с пареной репой. И, конечно же, рыба, главное богатство острова  – жареная, копченая, вяленная, запеченные в собственном панцире крабы и живые устрицы. Запивалось все это пивом и местным «вином» из черники и крыжовника. Пища Винланда была простой, но обильной – однако последние несколько дней кусок почти не лез в глотку.

 

- Если Лейф не лжет, - медленно произнес Эдмунд.

 

-Зачем ему лгать? – Гутрум пожал могучими плечами.

 

-Если он не лжет,- повторил Эдмунд,- значит Рэндольф, так и не выбрался с Островов. А это значит…

 

Он прервался на полуслове: помешать Рэндольфу выполнить волю лорда могла только очень серьезная причина – скорей всего смерть. И Эдмунд готов был биться об заклад, что к этой смерти приложил руку Бродир. Или его давний союзник Лейф Белоглазый,– что еще хуже, поскольку ярл Рэйвенланда  имел право голоса на Большом Тинге.

 

-Он мог утонуть по дороге,- сказал Гудрум, - кому ведома воля Ранн? Так или иначе  мы больше не можем откладывать Тинг.

 

- На Гудсее зажжены священные костры и жертвенная кровь  льется на алтаре всех богов, - негромко сказал крепкий старик, в черном одеянии покрытом синей вышивкой. Седую голову венчала шапка с оленьими рогами, увешанными серебрянными колокольчиками, звеневшими при малейшем движении. Слово Нидверка, годи Винланда, значило на острове не меньше слова ярла.

 

Сам Гутрум сидел во главе стола – крепкий седобородый старик, в синем плаще скрепленным серебряной застежкой в виде акулы, кусающей себя за хвост. Руки, несмотря на возраст бугрящиеся могучими мышцами, украшали золотые браслеты с изображениями дерущихся зверей и хищных птиц. На груди висело более изящное украшение, явно не здешней работы: серебряный валькнут в центре которого мерцал алый рубин, переливавшийся в свете костров. Подобное же украшение, только с сапфиром носил и годи, сидевший по правую руку от ярла, тогда как Эдмунд  - по левую. Тут же сидели и сыновья Гутрума – Эйрик Кровавое Копье, Торвальд Краснобородый, Сигурд  Смерть Скреллингов  вместе со своим сыном Наддодом, старшим внуком хозяина дома. Старшая жена ярла  – убранная в меха и драгоценные украшения, Этельфрид Синеокая, –вполголоса отдавала приказы суетившимся с подносами младшим женам. Еще дальше восседали херсиры, вроде уже знакомого Эдмунду Горма Ржавого, состоявшие в той или иной степени родства с семьей ярла. В  собственности собравшихся за столом находилось около трети земель Винланда, включая и единственное поселение острова столь крупное, что могло именоваться городом -  Тресковый Мол. Он находился через пролив от того холма, на котором, нависая над морем, стояла усадьба Гудрума, Винборг больше напоминающая замок: с массивными каменными стенами и сторожевыми башнями. Хозяин Винборга делил власть на острове со святилищем  Оленьего Озера, оплота жрецов Винланда. Именно там один из прешественников Нидверка за одну ночь принес в жертву пятьсот беотуков – последних  из своего племени. Так Винланд стал свободным от скреллингов, а жрецы заняли обширные земли на западе острова. Остальные  земли Винланда делили свободные бонды, платившие своему ярлу небольшую подать и выставлявшие бойцов в винландский лейданг.

 

Если не считать самого Эдмунда, за столом сидел только один чужак – тощий  человек с грязно-соломенными волосами и мелкими чертами лица. Невзрачную внешность отчасти возмещало богатство облачения – роскошный кафтан, расшитый золотом и серебром, штаны из лучшего сукна, сапоги, пронизанные золотыми нитями. Однако украшений, какие имел даже самый молодой херсир у человека не было, равно как и иных знаков отличия местной знати. И все же его слово было не последним в Винланде: Фрикко, сын  Фенриха возглавлял местный фелаг – купеческое товарищество фризской общины Закатных Земель. Фелаг связывал незримыми нитями не только все здешние владения, от Фрисланда до Мюркланда: связи фризов уходил и за океан, к купцам Фризии, Норвегии и самой Мерсии. Здешний фелаг шел рука об руку с тамошними, а те действовали в связке с оферэлдорменом. Сейчас Фрикко напряженно вслушивался в слова годи – фелаг поставил на Эдмунда не меньше, чем Гутрум.

 

- Если ты будешь медлить,- продолжал жрец,- речные ярлы начнут Тинг без тебя. Эгиль Гуннарссон, ярл Южного Винланда мечтает стать первым не только в Скреллинланде, но и во всех Закатных Землях. И он не сильно рад, что ему придется тебе подчиняться.

 

- И не только он,- кивнул Гутрум.

 

-Он переменит свое мнение, когд услышит, что я предлагаю всем ярлам,- сказал Эдмунд,- и не только он. Завтра я отправлюсь на Большой Тинг – и вернусь с него полноправным хозяином Заката.

 

Он поднял чашу с вином, встретившись глазами с Фрикко. Понятливый купец тут же ухватил свой кубок и поднял его, приветствуя решение нового ярла.

 

Наутро Тресковый Мол наблюдал как от причала Винборга отходили боевые корабли ярла и его заокеанского гостя. Первым, под стягом с мерсийским драконом, шел «Морской вепрь» - приведенный в порядок после столкновения с нормандцами, с моряками Гутрума, восполнившими поредевших саксогэлов. За ним следовал нормандский корабль – взятый с боем, он считался трофеем Эдмунда, поскольку именно он заставил бросить оружие нормандского принца. Команда корабля, впрочем, была сплошь винландская – кроме капитана, которым Эдмунд назначил Доммана. Судное, названное «Алой Акулой» шло под  стягом Королевства Островов. Бок о бок с ним плыл  «Морской Змей» Гутрума, под стягом Винланда, также как и шедшие следом корабли его сыновей и херсиров. Замыкал строй большой когг, без каких либо опознавательных знаков, - торговый корабль фризов.

 

Весь день корабли шли вдоль западного побережья Винланда – угрюмого лесисто-скалистого края, в изрезанных заливах которого ютились  редкие деревушки. Встречавшиеся им рыбацкие лодки поспешно убирались с пути  драккаров. Переночевав у мыса, именуемого Клыком Скессы, крайней западной точки острова, наутро, через пролив именуемый Глоткой Скессы, корабли вошли в Тресковое Море.

 

Вскоре на горизонте появились паруса множества драккаров. Обменявшись  дымовыми сигналами, Гутрум сообщил, что их встречает объединенный флот Красного Острова и Рэйвенланда. Когда корабли приблизились это понял и Эдмунд: часть парусов украшал ворон Рэйвенланда, на других виднелся валькнут Скреллинланда. Треугольники знака Одина были обведены красным.

 

- Ингольф женат на Астрид, единокровной сестре Лейфа, - небрежно пояснил Гутрум,- поэтому тот и не захотел остановиться в Винборге – спешил к свояку.

 

Эдмунд уже знал Ингольфа, ярла Красного и Туманного Островов     славного парня,  добродушного и немного глуповатого. Он, как и ярлы Новой Нортумбрии  и Шокшира, был готов склониться к Эдмунду – после того как тот посетил владения малых ярлов Скреллинланда, не скупясь на подарки и обещания. Оставалось надеяться, что Лейф не пустит насмарку труды Эдмунда, настроив против него Ингольфа.

 

Оба флота шли рядом, не особо сближаясь, но и не теряя друг друга из виду. Спустя время, появились новые паруса – уже на севере. Знаки на парусах Эдмунд узнал и сам – зеленый фон и валькнут как в Скреллинланде, но в верхнем левом углу не ворон, а черный медведь Маркланда. Его владыки притязали на всю обширную лесную страну, вплоть до пролива отделявшего Маркланд от Хеллюланда, но реально власть здешних ярлов распространялась лишь на Медвежий Остров, с родовой усадьбой, несколько рыбацких деревень на противоположном берегу и пару-тройку племен скреллингов. С его правителем, точнее правительницей – Мектильдой, матерью малолетнего ярла Асмунда, Эдмунд уже успел познакомиться и даже заручился ее поддержкой на предстоящем Тинге.

 

 И в этот момент впереди появились  скалы Острова Богов.

 

Подойдя ближе, Эдмунд увидел, что леса и холмы  перемежаются песчанными дюнами, зелеными полями и голубыми лагунами. По сути Гудсей представлял собой не один, а несколько островов, соединенных песчаными косами и отмелями. В небольших бухтах  меж прибрежных скал, недовольно ревели моржи и тюлени, прыгавшие в воду при приближении кораблей.

 

Главное святилище распологалось на высоком холме с плоской вершиной, старательно очищенной от деревьев. Это был почти ровный круг, образованный  двенадцатью столбами из цельных стволов сосен, увешанных черепами людей и животных. Внутри этого круга находился второй -  уже из девяти столбов, увешанных оружием и драгоценностями, пожертвованных ярлами. И наконец, в  центре святилища стоял еще один столб – вдвое толще остальных, исписанный рунами и украшенный резными сценами из жизни богов и йотунов. От вершины этого подобия Иггдрассилья, словно спицы в колесе, расходились длинные шесты, пролегавшие через вершины остальных столбов. Поверх шестов крепился дощатый настил, укрытый еловыми ветвями.

 

Вокруг центрального столба стояли три статуи, вытесанные из красного песчанника. Самая большая принадлежала женщине с длинными волосами и не то рыбьим, не то змеиным хвостом вместо ног,– Ранн, повелительница Пучины. Справа от нее высился Эгир – великан с бородой до пола, рыбьей чешуей на боках и рыбацкой острогой   в перепончатой лапе. Слева стоял Один - в полном доспехе, с копьем и двумя воронами на плечах. Эдмунд уже знал, что здесь Ранн считалась верховным божеством, а оба бога ее мужьями – морской «законный» и небесный «любимый». Именно от него родилась старшая из девяти дочерей Ранн – та самая, чья кровожадная «подданная» чуть не  откусила Эдмунду голову.  Статуя Бледугхадды стояла у одного из столбов внутреннего круга, также как и идолы остальных дев-волн. Третий, самый многочисленный круг представляли уже привычные боги – Тор, Фрейя, Ньерд, Фрейр и прочие. Особняком стоял идол рогатого бога, единственный изготовленный из черного, а не красного камня,– Цернобок, главный бог Мюркланда, тоже получил свое место в святилище.

 

Перед Ранн и ее двумя мужьями покоился большой плоский камень, поставленный на несколько валунов – алтарь.  Подобные же алтари, чуть поменьше, стояли и  перед иными статуями. В ямах, выложенных красным камнем, горели костры. В чадящем дыму, словно в тумане, перемещались жрецы в причудливых одеяниях, увешанные амулетами. Распевая хвалы богам, они резали животных и птиц, следя за током крови по выдолбленным руническим узорам, подбрасывая в огонь что-то, от чего дым становился едким и пахучим. Среди жрецов Эдмунд заметил Нидверка, годи из Скреллинланда, Маркланда и даже Рэйвенланда – дородный мужчина средних лет, приехал с восточного острова вместе с Лейфом. Руководил обрядом Альсхерйаргоди Гудсея, Магнар Раннатру – жилистый старик, с длинной до пояса бородой, выкрашенной в сине-зеленый цвет. Такого же цвета было и одеяние жреца, украшенное грубыми заплатками из рыбьей кожи. Что-то рыбье проглядывало и в его лице: выпуклые, будто остекленевшие глаза и грубая, шелушащаяся кожа, издали напоминавшая чешую. Сначала Эдмунд подумал, что такая она у годи от природы и лишь присмотревшись, понял, что ее испещряют множество мелких шрамов. Шрамы покрывали и его лицо  – по три на каждой щеке, похожие на жабры.

 

Все ярлы стояли за пределом святилища, не смея прерывать обряда, изредка окидывая Эдмунда оценивающими, любопытными, а порой и неприязненными взглядами. Сам Эдмунд стоял рядом с Гутрумом и его сыновьями, спокойно созерцая властителей Запада. Некоторых он уже знал – щеголеватого Ингольфа в ярко-красном плаще, поверх одежды; угрюмого чернобородого Валфрика, ярла Новой Нортумбрии; невзрачного щуплого Атли, с рыжей бородкой и каким-то лисьим личиком, властвуюшего над Шокширом. Светловолосый малец в темно-зеленом плаще, жался к хмурой женщине в  зеленом платье с черно-белой вышивкой. И без того не отличавшееся красотой лицо, еще больше уродовали перебитый нос и длинный рваный шрам – только чудом боевой топор скреллингов не вышиб мозги Мактильде в том самом набеге на Медвежий Остров, который сделал ее вдовой.

 

Все эти ярлы, как и обещал, Гутрум, держали сторону Эдмунда – и будущий наместник, встретившись с каждым из них, склонен был согласиться с ярлом Винланда. Беспокойство у него вызывал стоявший рядом с Ингольфом невысокий коренастый мужчина, со скуластым лицом, светлыми, почти, белыми волосами и столь же светлыми, слегка раскосыми глазами. Внешность досталась Лейфу Белоглазому от матери – наложницы-финки,  что в обычное время закрыло бы ему путь к власти над Рэйвенландом. Однако после странной смерти двух законных сыновей ярла Берна, последний назвал Лейфа своим приемником. Эдмунду приходилось общаться с ним – и здесь и на Островах, и всякий раз Лейф вел себя достаточно приветливо. Однако Эдмунд всегда помнил о его тесной связи с Бродиром, даже сейчас спиной чувствуя взгляд бесцветных глаз.

 

Впрочем, наибольшая опасность назначению Эдмунда исходила не от Лейфа – даже с Ингольфом, все возможные сторонники наместника, сильно уступали числом группе людей в богатых одеждах, стоявших чуть наособицу. Среди них  выделялся высокий плотный мужчина, с окладистой рыжей бородой и маленькими зелеными глазками, почти не видными за мясистыми щеками. Грузное тело укрывала роскошная шуба из черно-бурой лисицы и соболей, толстые пальцы украшали золотые перстни, запястья – золотые же браслеты с рубинами. Золотая гривна на бычьей шее, была покрыта изображениями существ наподобие рыси   Эдмунд уже знал, что в этих тварей, именуемых «водяной кошкой» верят скреллинги.  И не случайно позади Эгиля, ярла Южного Винланда, позади его сыновей и прочих ярлов, раскинувших свои владения  от южных берегов Ледового Моря до северных границ Мюркланда, стояли смуглые  скуластые люди, в одеждах из шкур и сыромятной кожи, украшенных иглами дикобраза, бисером и бахромой. Иные из них носили головные уборы из орлиных перьев, другие щеголяли бритой наголо головой оставив лишь узкий гребень волос. Эти скрелинги, именуемые хайденсанами, считались  союзниками речных ярлов против Авалона и союзных ему племен. Хотя их вожди и не имели права голоса на Тинге, Эгиль привел их дабы подчеркнуть свое могущество перед заокеанским выскочкой. Среди них выделялся светлокожий воин в скандосаксонской одежде, но с такой же странной прической, скуластым лицом и темными глазами. Шею его украшало ожерелье из волчьих зубов. Эдмунд  вспомнил, что Гутрум говорил о нем – Ульф Полускреллинг, незаконнорожденный сын Эгиля, командовал теми  из лесных дикарей, кто, покинув родное племя, вступил в дружину его отца.

 

Чуть поодаль от всех стоял Фрикко вместе еще с несколькими фризами. Никто из них также не имел тут право голоса, но за богатые пожертвования в святилище купцам также позволяли присутствовать на Тинге.

 

Начальный обряд подходил к концу: один за другим жрецы выходили наружу, выстраиваясь перед святилищем, бесстрастно разглядывая опускавших глаза ярлов. Последним вышел Магнар, встав перед входом и застыв, словно еще один идол.

 

Откуда-то, - не то из глубин храма, не то из лесной чащобы, - раздался рев рога, разнесшийся над горами, словно крик раненного кита и затихший в море. Магнар взглянул на Эдмунда и тот внутренне содрогнулся: этот неподвижный, будто остекленевший взор напомнил ему недавнюю акулу.

 

-Кто сзывает Тинг? – неожиданно тихо прошелестел жрец.

 

Эдмунд шагнул вперед.

 

- Эдмунд, сын Ригифреда, короля Островов.

 

-По какому праву?

 

-По праву короля и Богов.

 

- Что хочешь ты от людей Заката?

 

-Ничего свыше их клятв перед Одином и домом Пендингов.

 

- Перед богами отвечаю я,- бесстрастно ответил жрец. - Что же до короля - пусть люди Островов сами решат, насколько велик их долг.

 

Жрец скользнул в сторону, дав понять, что церемониальная часть закончена. Эдмунд сделал несколько шагов к святилищу и обернулся к собравшимся.

 

-Кто-то из вас уже знает меня,-  начал он,- кто-то слышал, а кто-то слышит и видит только сейчас. Это не важно – важно то, что я милостью Бретвальды…

 

- Слишком много слов, мерсиец,- пробасил Эгиль,-  если ты столь важная птица, почему у тебя только горстка людей? Почему большинство в твоей свите – люди ярла Винланда? Может, это Гутрум говорит от имени бретвальды - устами непонятно кого?

 

Гутрум побагровел, но Эдмунд лишь невозмутимо кивнул.

 

- Я не мог взять много людей,- сказал он,- знаешь ты или нет, но Мерсия ведет великую войну  - великую и тяжелую. У нас каждый человек на счету – все мои гезиты сейчас воюют с армиями Рейха.

 

-Это правда,- раздался вдруг голос и Эдмунд с удивлением понял, что говорит Лейф –  по всему Северу идет великая бойня, равной которой не было со времен меркитов. Я и сам, по возвращению в Рэйвенланд, соберу лейданг и отправлюсь в Северное море.

 

- И бретвальда ждет от нас того же? – подал голос какой-то из речных ярлов.

 

-Почему же ты, Эдмунд не воюеешь со своими людьми? – прищурился Эгиль,- почему ты здесь, на другом берегу Океана?

 

-Я там где я нужен бретвальде,-  отрезал Эдмунд, - когда он хотел видеть меня на войне, я воевал –  с врагом, число армий которого превосходит всех жителей Заката, обладающих  оружием, один залп которого разрушит любой  здешний бург!

 

-Если враг так силен, то чем мы можем помочь бретвальде? - деланно пожал плечами Эгиль,- Ты ведь за этим сюда пришел, верно? Чтобы вести нас на врагов Мерсии?

 

- На наших общих врагов. Такова была ваша клятва.

 

-Мы сами разберемся с клятвами, что дали наши предки сотни лет назад,- выкрикинул еще один ярл, - мы не собираемся сгинуть за океаном, оставив нашу  землю скреллингам!

 

-Позор! – сплюнул Гутрум.

 

-Если вы надеетесь отсидеться здесь, то напрасно,-  с нажимом сказал Эдмунд,- враг ненавидит нас всех, наши обычаи и наших богов. Верховный жрец немцев, что сидит под знаменем с овечьей головой, поклялся именем Распятого сравнять с землей наши святилища, сжечь изваяния богов и убить всех жрецов. Они и вправду делают так везде докуда могут дотянуться – я сам видел сожженные святилища и распятых служителей Одина. Не надейтесь, что Океан защитит вас – в свое время корабли лангобардов добирались до Фрисланда, а Кайзер Атаульф мечтает о еще  большем флоте. Он умен, упорен, жесток и умеет добиваться своего. О его жреце я уже все сказал. Если мы не остановим их у священного Острова – они явятся и сюда.

 

«Это их проняло» - с удовлетворением подумал Эдмунд увидев сомнение и смятение на лицах ярлов. Даже Эгиль, похоже, заколебался, но пока не собирался сдаваться.

 

-Ты не ответил, - едко сказал он,- если их так много, как ты говоришь, чем же народ Заката, столь отсталый и малолюдный, может помочь бретвальде?

 

-Не ставь своих соплеменников столь низко,- усмехнулся Эдмунд,- да, солдат у Рейха много, но и вас не горстка. И воевать вы будете не в одиночестве – у Мерсии есть сильные союзники, которые отвлекают немало сил Рейха. Атаульф отмахивается как медведь, попавший в рой пчел, пока к нему уже подбирается охотник с рогатиной. Даже сотня доблестных воинов, вовремя брошенных в бой, может решить исход всей битвы – а уж доблести сынам Запада не занимать. Мы научим вас обращаться с оружием, неведомым в этих краях, - разве помешают вам эти навыки, когда вы вернетесь с победой? И не просто с победой, но и с трофеями,- Эдмунд сделал паузу, дожидаясь, когда глаза ярлов вспыхнут извечной жадностью морских разбойников,- я покажу, что можно взять в землх юга!

 

Он сделал знак и сыновья Гутрума расступились, пропуская рабов-скреллингов, с натугой волочащих два больших сундука. Эдмунд сорвал замок и поднял крышку.

 

-Вот что ждет вас за океаном!

 

Он бросал ярлам дивные украшения – ожерелья, гривны, перстни, серьги и диадемы, украшенные рубинами и янтарем, изумрудами и жемчугом, сапфирами и кораллами. Эдмунд специально подбирал украшения, близкие местным по духу: ожерелья в виде кусающих друг друга за хвост серебряных рыбок с сапфирами вместо глаз, браслеты – в виде свернувшихся золотых угрей, серьги – как маленькие дельфины, изогнутые кольцом. Вслед за украшениями  последовали кубки – золотые и серебряные, в виде завитых раковин, раззявивших пасть рыб, китов и драконов. Вместо ножек у некоторых кубков были морские великаны, держащие чашу на вскинутых руках или рыбохвостые русалки, обнимавшие чашу так, чтобы губы пьющего касались обнаженных красавиц. Самый большой кубок представлял собой сложное строение – подставка его была выполнена в виде морской черепахи, из панциря которой вырастало золотое древо, в коем  угадывался Иггдрассиль. Вокруг него обвивался серебряный Йормунганд с глазами-рубинами, раззявивший пасть-чашу. Этот кубок Эдмунд с поклоном передал жрецам, также как и лежавшее под кубками оружие –  топоры и пики, булавы и кинжал, мечи и сабли. Все это оседало в святилище – иначе как дар богам сюда запрещалось приносить оружие.

 

-На моем корабле есть клинки не хуже,- небрежно бросил Эдмунд  ярлам, горящими от зависти и жадности глазами провожавшими оружие. Оно, также как  украшения и кубки, лишь отчасти было творением мерсийских мастеров: что-то изготавливалось в фризских мастерских,  покупалось у Карфагена либо бралось с боем в Рейхе.

 

Во втором сундуке обнаружились отрезы дорогих тканей, поделки из слоновой кости, ящички с редкими прянностями, перья ярких птиц и иные товары из стран, о которых даже в Мерсии знали лишь понаслышке – Аравия, Египет, Амхараштра, Исфахан. Покупку иных  товаров оплатили фризские фелаги, другие продали сами карфагеняне, скинувшие полцены ради общего дела. На дары купцы не скупились – их оказалось столько, что Сигвард велел разделить их на три части и отправить раздельно: треть, оплаченную фелагом, вывез Фрикко, еще треть Эдмунд взялся доставить собственоручно, тогда как оставшуюся часть даров должен был привезти Рэндольф. Эти товары сгинули вместе с чэмберлэйном и сейчас  перед Эдмундом встал вопрос об их возмещении.

 

 Впрочем, долго думать не пришлось.

 

-Этих рабов,- он указал на скреллингов, - я дарую богам, также как и других – на корабле, захваченном мной у нормандцев, есть еще пара десятков, купленных мной уже здесь. Всех их я отдаю в святилище Гутсея – вместе с кораблем!

 

Краем глаза он поймал довольный взгляд Мактильды – это ее люди, рискуя жизнью, захватывали этих скреллингов в лесах Маркланда. Эдмунд дал двойную цену за этих рабов – чем и обеспечил ее поддержку на предстояшем Тинге.

 

-Все это,-  продолжал Эдмунд, - лишь малая часть того, что каждый из вас может взять за океаном. Простой воин может вернуться богачом. Ярлы получат оружие, изрыгающее гром, сокрушат Авалон, раздвинув свои владения до Великих Озер. Вы возьмете зерно, кожи, рабов…и красивых рабынь, приученных дарить удовольствие мужчине.

 

Из толпы послышались смешки и скабрезные шутки, а Мактильда брезгливо поджала губы. Но в целом слова Эдмунда понравились ярлам.

 

- А самое важное я приберег напоследок,- возвысил голос Эдмунд,- если вы выполните свой долг перед Мерсией, то она достойно вознаградит вас. Сотни лет Закат был пасынком Мерсийской Империи, голос которого не  слышали в Люнденбурге. Но после этой войны все изменится: ярлы и жрецы Заката станут лордами Уинтенагемота!

 

Восторженный рев стал ему ответом – все прекрасно понимали, чем обернется для местных ярлов вхождение в высшую элиту Империи. Будет еще больше переселенцев, появится возможность влиять на политику Мерсии, как следует прищемить хвост нормандцам. Все это было давней мечтой  ярлов Заката и Уинтенагемот давал им реальную возможность для ее воплощения в жизнь.

 

-И ради этого,  - Эгиль с трудом перекричал общий рев,- мы должны подчиниться тебе?

 

-Да, как Лорду-Наместнику Заката,- кивнул Эдмунд, - я здесь не чужой, моя мать родом из Фрисланда. Присягните мне – и, клянусь Одином и Ранн, я исполню свои обещания!

 

Уже позже он стоял в святилище, рядом с изваниями Одина, Эгира и Ранн, щуря глаза от едкого дыма. На алтаре слабо шевелилось окровавленное нечто, из которго жрецы увлеченно вытаскивали сизые потроха. Эдмунд не замечал издыхавшего раба: стоя рядом с Магнаром, он принимал присягу от подходивших ярлов. Каждому жрец делал небольшой надрез на руке и они, смешивая кровь в ритуальной  чаше, давали клятву верности Эдмунду. Одним из последних нужные слова произнес Эгиль.

 

Покинув святилище, ярлы начали спускаться с холма в обступившую его с юга лесную чащу. С могучих сосен, тянувшихся вдоль лесной тропы свисали тела людей и животных – часть купленных Эдмундов рабов, также нашли здесь свой конец. Других, как мимоходом обмолвился Магнар, бросят в лагуны к священным рыбам.

 

Они вышли на огромную поляну, в центре которой стояла большая усадьба с остроконечной крышей. Двери ее покрывала искусная резьба, изображавшая духов-хранителей в обличье воронов, волков, «водяных кошек»  и странных тварей, напоминающих помесь змеи и рыбы. На створе виднелся валькнут, в окружении рун. В столбах ворот были вырезаны, одна над другою, ниши, из которых скалились черепа.

 

За дверьми обнаружился обширный коридор, со стенами, расписанными также как и двери. Коридор заканчивался еще одной дверью, обитой железными полосами. Стоявшие тут  два молодых жреца  с поклоном впустили ярлов в огромный зал, похоже, занимавший большую часть усадьбы. Здесь же стоял большой стол, ломящийся от яств: красная и черная икра в расписных мисках,  запеченные целиком осетры, форель и лосось, тушеные с овощами зайцы, вяленое мясо акулы, оленина в кленовом сиропе, пирог из тюленьих плавников, суп из омаров, соленые грибы и моченые ягоды. Выпивки тоже хватало – от местной браги до заморских вин, привезенных вездесущими фризами.

 

Ярлы без промедления принялись за трапезу, шумно обсуждая предстоящий поход. Даже Эгиль, опрокинув несколько чарок, выглядел довольным, вместе с остальными поднимая здравицу Лорду-Наместнику. Откуда-то появился скальд, а вдоль стола, танцующим шагом заскользили молодые рабыни, голые по пояс. Распаленные ярлы усаживали их на колени, угощая  с рук, то и дело норовя уедениться с девушками в примыкавших к залу клетушках.  Жрецы, судя по всему, не возражали против такого - да и сами они, судя по иным вольностям, готовы были последовать примеру ярлов.

 

Эдмунд, сидевший во главе стола, почуствовал рядом некое движение и, обернувшись, увидел как к нему пробирается Лейф Белоглазый, оставивший Ингольфа с дебелой девицей с лохматыми светлыми волосами.

 

-Мое почтение, Лорд-Наместник,- ярл поднял полную чашу,- не каждый второй сын получает власть над столь обширными землями. Видел бы твой брат…

 

- Вряд ли он порадовался, - ухмыльнулся Эдмунд, искоса глянув на Лейфа.

 

- Вы не ладите с Бродиром,- верно истолковал этот взгляд владыка Рэйвенланда, - мы с ним давние друзья, но это не значит, что я разделяю его неприязнь. Это ваши семейные дела и мне до них нет дела.

 

-А до чего тебе есть дело? – спросил Эдмунд. Прозвучало грубовато, но ему было плевать – поскольку Рейвенланд никогда не считался частью Заката, у Лейфа не было нужды приносить клятву. Да и место в Уинтенагемоте у него давно имелось.

 

- Я верный вассал бретвальды, - улыбнулся Лейф, - а ты его волей оказался здесь. Мне этого достаточно. А теперь и всем остальным тоже.

 

-Почти всем,- усмехнулся Эдмунд,- я так и не повидал деда. Наверное,  ярл Фрисланда решил, что много чести – присягать внуку.

 

- Я знаю Зигмунда, - покачал головой Лейф, - он слишком стар для  такого путешествия. Но он будет рад твоему приезду. Но ведь не только Фрисланд не прислал людей на Тинг?

 

-  Мюркланд – помрачнел Эдмунд, - его ярлам нужно особое приглашение?

 

-  Там нет ярлов, Мюркландом правят жрецы Зернбока. Они считают себя его избранниками и  гордыня не позволяет им идти на поклон к кому бы то ни было.

 

- Похоже, мне нужно ехать и туда и туда, - сказал Эдмунд, - чтобы взять клятву на месте

 

- Похоже на то,- кивнул Лейф, - куда же ты отправишься сначала?

 

Эдмунд задумчиво пригубил вина. Оба владения на разных концах Закатных земель, так что ехать придется дважды. Явившись куда-то первым, он покажет тамошним владыкам  большее расположение. Мюркланд – это  города и многолюдные земли, населенные поклонниками кровавого бога, еще не  забывшими как воюют  в Европе. Фрисланд – это одинокий старик, доживающий свой век в промерзлой усадьбе, окруженной парой-тройкой  рыбацких деревень, да становищами узкоглазых охотников на морского зверя.

 

-Ты сам все понимаешь, Лейф, - Эдмунд опрокинул кубок,- мой выбор несложно угадать.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Хорошо оделись, вкусно покушали!   

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Хорошо оделись, вкусно покушали! 

Злой вы коллега:( Хоть бы топонимы попытались поугадывать

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

топонимы попытались поугадывать

Так ведь ЕМНИП вы почти все расшифровали на несколько страниц раньше, а также в сопутствующем таймлайне и на картах. То есть не угадывать, а вспоминать надо.  

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Так ведь ЕМНИП вы почти все расшифровали на несколько страниц раньше

Конкретно здесь не все было указано раньше. Только наиболее крупные регионы.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

клык скессы=мыс Сэйнт Джордж??

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

клык скессы=мыс Сэйнт Джордж??

Не, это тут

https://en.wikipedia.org/wiki/Cape_Anguille

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас