Попытка продлить существование Омейядского Халифата

Оцените тему, если хотите. Если будет 12 плюсов - тема, возможно, переедет в Главный   31 голос

  1. 1. Если будет 12 плюсов - тема, возможно, переедет в Главный раздел. Будет 12 минусов - в Шредер.

    • Плюс (в Главный раздел)
    • Минус (в Шредер)
      0
    • Плюс-Минус (здесь оставить)

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь для голосования в опросе.

87 сообщений в этой теме

Опубликовано: (изменено)

Развилка банальна – хан тюргешей Сулук погиб весной 724го года в «лошадиной катастрофе».

 

Вскоре в каганате начинается гражданская война – смена кагана у тюргешей, как правило, сопровождалась разделением на «кара-тюргешей» (черных) и «сары-тюргешей» (желтых). Предположим, что возглавляют группировки те же люди, что и в РеИ после смерти Сулука – Бага-тархан у «желтых» (в РеИ он в 721м уже водил тюргешей на арабов), и сын Сулука Турквасен Кут-шор – у «черных».

 

Бага-тархан просит помощи в Китае. Турквасен Кут-шор думает.

 

Тем временем Муслим б. Саид, как и в РеИ, осаждает Фергану.

2000px-Transoxiana_8th_century.svg.png

ТрансОксания, Фергана (Fargana) - в верхнем правом углу. Вплоть до Ферганы и Шаша (Ташкент) Трансокасния на начало 724го - в руках арабов, в Самарканде и Бухаре стоят внушительные арабские гарнизоны.

 

В РеИ тюргеши пришли на помощь Фергане, разбили арабов, гнали до Яскрата, где арабов добили восставшие жители Шаша. В результате практически вся армия погибла, по всей Трансоксании пошли восстания, Муслиму б. Саиду при всех надавали по морде, что спровоцировало очередную вспышку межплеменных усобиц…

 

В АИ, правитель Ферганы узнает, что тюргешей не будет. Надежды на Китай у него, в принципе, нет – гонцы с просьбами о помощи отправились к императору еще в 718м, шесть лет назад, и так никакого ответа и не получили. Фергана сдается. Шаш присылает парламентера – подтверждает, что всегда был за арабов. Власть арабов восстановлена полностью – Согд, Тоахристан и прочие земли впадают в уныние, и в ближайшее время живут мирно, без бунтов. Муслим возвращается в Дамаск без оскорблений.

 

В Хорасане его сменяет Асад, его брат Халид б. Абдаллаха ал-Касри совсем недавно стал губернатором в Ираке (другой титул – «вице-король Востока», поскольку ему подчиняются и Хорасан, и Индия).

 

В Самарканд приезжает новый губернатор – ал-Хасан б. Абу-л-Мааррата, который, рассказывают, говорил: «Я непременно добьюсь нашего сближения с тюрками и поставлю челки наших коней с челками их коней». Узнав про распрю в каганате, ал-Хасан отправляет гонца к сыну Сулука, с предложением помочь против Бага-тархана и вообще китайцев. Кут-шор колеблется. Людей у него немного, а Бага-тархан хвастает, что к нему подойдут еще тысячи и десятки тысяч китайцев. Ал-Хасан предлагает Кут-Шору принять ислам, говорит, «Аллах поможет». Губернатор Хорасана Асад, начальник ал-Хасана, и в РеИ проводил политику «опоры на местных», так что с его стороны возражений быть не должно. Кут-Шор, помятый в боях с Бага-тарханом, становится мусульманином.

 

В это время на дальнем западе Китая (Усмиренном западе) правит Ду Сянь, человек не то чтобы не способный к правлению, но не гибкий и вообще расист. С послами Бага-тархана ведет себя грубо (он даже послов Сулука оскорбил в 726м, а Сулук правил всеми тюргешами), чем настраивает многих тюргешей против себя.

 

Вскоре Ду Сянь аннексирует Хотан, обвинив Хотанского короля в заговоре против китайского владычества. В заговор не верит никто, возможно, даже сам Ду Сянь, но королю отрубают голову. Вместе с головой падают надежды Бага-тархана на правление тюргешами. Тюргеши и раньше-то не любили Ду Сяня, теперь же, после оскорбления послов и убийства короля Хотана, звереют окончательно. Бага-тархана, «ставленника Ду Сяня», бросают почти все. Вскоре Кут-Шор одерживает убедительную победу, которая завершается превращением головы Бага-тархана в тыкву.

 

Поскольку в Хорасане спокойно, Асад переносит ставку в Самарканд. В Шаш и Фергану переселяются арабы (обычная тактика у арабов), в Хорасане, Тохаристане, Согде набираются армии для дальнейшего движения на восток – на Кашгар.

Moghulistan.PNG

Фергана теперь слева, Кашгар - за перевалом, это уже Китай на 726ой. На юго-восток от Кашгара можно видеть тот самый Хотан, короля которого безвинно обезглавили в 725м.

 

В РеИ есть предположение, что еще Кутейба ходил на Кашгар в 715м, это, вероятно, не правда, но, вероятно, собирался.

 

В АИ у Асада ко всему прочему есть еще и союзники – тюргеши, и, вероятно, Тибет.

 

Тибет в 722м воевал в Кашмире, где был бит китайскими войсками. В РеИ в 726м он перенес военные действия на восток, в АИ же у него есть верные союзники и на западе – арабы и тюргеши, и имеет смысл «закрыть вопрос с китайским влиянием на Кашмире».

 

В 726м арабы и тюргеши атакуют Кашгар. Ду Сянь бросается им навстречу – но ситуация в АИ-726м очень отличается от битвы на Таласе. Местные аборигены весьма недовольны китайцами и оказывают поддержку «освободителям». Ду Сянь и китайцы разбиты и отходят на восток. Кашгар захвачен, Хотан сам открывает ворота арабам.

 

Тибет покоряет Кашмир, оставшийся без китайской помощи.

 

В 727м китайцы, осознавшие размер проблемы, отправляют весьма впечатляющую по размерам армию на защиту «Тамирской долины».

 

Но – восставшие уйгуры перерезают путь на запад, и оставляют армию без снабжения. Армия несколько деморализуется, а на помощь арабам и тюргешам «с высоких гор спускается Тибет». Китайцы разгромлены, арабы и тюргеши делят богатейшую добычу, арабы захватывают Аксу, Хотан становится полунезависимым королевством, которое оказывает военную помощь союзникам. Пределы полунезависимости четко не определены, но король понимает, что пока что ему точно "по пути" с союзниками.  тибетцы получают южный путь вокруг Такла-Макан, арабы - северный. Уйгуры откочевывают не на восток, как в РеИ, а объединяются с тюргешами.

 

К зиме 727/728 «бабочка» долетает до Сиджистана. В РеИ, зимой арабское войско было истреблено до последнего человека в горах Сиджистана.

 

Надо сказать, что в Индии губернатор продвинулся далеко на восток и юг за Инд, часть княжеств подчинил и обложил данью, часть – разорил (из разоренных далеко не все смогли возродиться).

Arabsumf.png

На карте можно видеть светло-голубую область, которую, похоже, и покорили в районе 726го года.

Желтая область слева ближе к верху карты - это и есть Сиджистан, точнее, королевсто Зунбил.

 

В АИ правитель Сиджистана, видя успехи арабов и в Индии, и в Центральной Азии, подчинится без похода – от него и требовали-то не так уж много: «возобновить выплату дани». Арабы сохраняют войско, которое очень скоро понадобится в Индии, и сохраняют престиж и «рейтинг».

 

В остальном, положение Халифата на начало 728го весьма и весьма хорошо. Поступления от войн с Китаем и Индией наполняет казну, не так, чтоб уж совсем, но много лучше, чем в РеИ.

 

На Византийском фронте брат халифа Саид потерпел поражение в 724м, но в 725м арабы «гуляли» едва ли не по всей Малой Азии, а арабский флот атаковал Кипр. 726ой был годом успешных походов, а в 727м сын Хишама Муавия дошел до Никеи, которую и осаждал сорок дней. Безуспешно, но все же.

 

Хазары, правда, в 726м прорвались за Аракс, но были остановлены, отброшены, а в 727м брат халифа, Маслама, ходил с «ответным визитом» в степи хазар.

 

В Испании – захватили Каркассон в 725м, и два года прошли спокойно.


В Северной Африке берберы не особо бунтовали, зато каждый год плавали грабить – Корсику, Сардинию, Сицилию, снова Сардинию…

Caliphate_750.jpg

Карта, похоже, показывает максимальное расширение Халифата - это как раз 724-726ой, Самарканд (Шаш и Фергана) еще не потеряны, Индия уже завовевана.

Изменено пользователем LokaLoki

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

На Европу развилка повлияет? ИМХО, если Испания останется дальней провинцией - Реконкиста пойдет быстрее.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Без  решения  внутренних  проблем  это  все  мало  что  изменит

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Без  решения  внутренних  проблем  это  все  мало  что  изменит

каких именно проблем?

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Развилка происходит во время правления Хишама - но он и в РеИ спокойно правил до 743-го года

 

поэтому пока непонятно, как именно развилка поможет продлить халиват Омейядов

 

но интересно, чего будет дальше.

арабы двинутся в Индию?

 

если так - глухой северо-западный уголок Ойкумены, именуемый Европой может спать спокойно :-)

 

P s коллега LokaLoki,  а можно попросить небольшой ликбез об отличиях халифата Осейядов от Абассидов?

 

Вики говорит что

Важнейшим следствием революции были утрата арабами привилегированного положения и монополии на власть и уравнение в правах мусульман разных народов. Это привело к быстрой исламизации Ирана и Средней Азии и усилению роли иранского элемента в Халифате[2]. Если прежде халифы являлись в первую очередь предводителями арабской армии, подавлявшей волнения внутри страны и завоевывавшей новые земли, то при Аббасидах они возглавили общемусульманскую общину

но то же самое могли бы сделать и Омейяды, если бы Абу Муслим проиграл? Или - не сделали бы?

есть ли принципиальная разница, какая именно династия силит на троне?

 

 

Изменено пользователем Neznaika1975

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

На Европу развилка повлияет? ИМХО, если Испания останется дальней провинцией - Реконкиста пойдет быстрее.

Надеюсь, что да :) Чтобы Реконкисту быстрее - это надо мир долгоживущего Умара Второго :)

Без решения внутренних проблем это все мало что изменит

Кардинально - наверное, нет, но, может, пару "лишних" десятилетий халифат протянет. И обломки будут совсем другой конфигурации.

арабы двинутся в Индию?

Они и так там :) Но "вскоре" будет индийский аналог "битвы при Туре", его развилка вряд ли отменит.

И еще "скоро" намечается и китайский аналог "битвы при Туре", АИ-шный.

но то же самое могли бы сделать и Омейяды, если бы Абу Муслим проиграл? Или - не сделали бы? есть ли принципиальная разница, какая именно династия силит на троне?

Омейяды это тоже делали, Умар Второй начал серию реформ - отказ от экспансии, уменьшение войск, все мусульмане равны и братья. Умер через три года на посту, Язид все свернул, Хишам "колебался" слишком долго.

Второе отличие, насколько я понимаю, Аббасиды отказались от джихада - фактически, если не формально. Омейяды же продолжали дело пророка - создание мусульманского государства, которое объединит весь мир.

поэтому пока непонятно, как именно развилка поможет продлить халиват Омейядов

Надеюсь, скоро допишу проду - там немного детальнее опишу, в чем "профит" Омейядов.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

мир долгоживущего Умара Второго

А почему? Если хотите, можно в личку.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А почему? Если хотите, можно в личку.

Он планировал Испанию вообще "эвакуировать", как и трансоксанию :) Тогда Реконкиста прошла бы "естественным" и почти безболезненным путем, и намного раньше - году к 725му, наверное, могла бы завершиться :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

каких именно проблем?

Халифат  Омейядов  представлял  собой  федерацию  арабских  племен, объединенных   верой,  властью и  добычей.

Именно  эти  племена, селившиеся  в  лагерях, составляли  основу  армии, служившей  за  землю, жалование  и  освобождение  от  налогов.

Не  арабы, принявшие  ислам, становились  мавали- вассалы  того  или  иного  племени, т.е.  мусульманами  второго  сорта.

Против  этого  выступали  хараджиты- противники  арабской  аристократии  и  привилегий  племен.

Со  временем  племена  все  больше  привращались  в  привилигерованную  верхушку.

Абассиды  отказались  от  опоры  на  племена, лишив  значительную  часть  их  представителей (фактически  не  служившую)  привилегий  и  уровняв  их  с  мавали.

Но  они  шли  как  революционеры, сметая  старый  порядок.

Могли  ли  Омейяды  отказаться  от  своей  опоры  и  своего  окружения? Последние  Омейяды  пытались  провести  реформы, но  часто  умирали, возможно  убитые (отравленные?) собственными  придворными  и  слугами.

Но  если  бы  Омейяды  отказались  от  опоры  на  племена, поверили    бы  им  Мавали?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Именно эти племена, селившиеся в лагерях, составляли основу армии, служившей за землю, жалование и освобождение от налогов. Не арабы, принявшие ислам, становились мавали- вассалы того или иного племени, т.е. мусульманами второго сорта.

Там была еще проблема - Омейяды опирались на "сирийцев", арабов, которые жили в суперпорвинции "Сирия".

Еще была "Джазира" (северный Ирак) - на вторых ролях. "Африканцев" и "испанцев" было очень мало, они более-менее активно использовали берберов.

В Хорасане-Иране Кутейба пытался внедрить использование "местных", но после "Дня Жажды" проект, кажется, был закрыт.

А Ирак был совсем разоружен, в гарнизонах стояли "сирийцы". В Басре и особенно Куфе арабы зверели без права оружия, они и поддерживали Аббасидов во многом.

За время правления Хишама "сирийцы" закончились, слишком много катастрофических поражений было, их стало мало. Мерван попытался заменить их "джазирцами" - и, в принципе, у него могло бы получится, если б не Аббасиды...

Но если бы Омейяды отказались от опоры на племена, поверили бы им Мавали?

Если Умар Второй умер своей смертью - то он был и не последний халиф (717-720), и ему, вроде, поверили.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Буквально сегодня на Флибусте появилась книга: «Арабы и Халифат» Фильштинский И.М. http://proxy.flibusta.me/b/426163

Первая глава книги - о последних Омеяйядах, описывающая предпосылки их падения.

Позволю себе сделать краткое резюме этой главы в части проблем последних Омейядов

 

1.       Экономические проблемы

Количественно разросшийся и достаточно сплоченный круг омейядских сородичей и их приспешников, владевших огромными поместьями на всей территории империи и беззастенчиво грабивших страну, присваивая себе львиную долю государственных доходов, вызывал неприязнь во всех слоях мусульманского общества. А между тем завоевания новых земель, приносившие в предшествующее столетие казне огромные доходы и позволявшие обеспечивать потребности верхушки общества – мусульманской аристократии из числа потомков сподвижников Пророка – и армии, почти полностью прекратились, а новые, присоединяемые к империи на востоке области, были бедны и никак не могли удовлетворить возросшие аппетиты завоевателей. Для пополнения казны властям приходилось усиливать налоговый пресс, что вызывало недовольство жителей провинций и провоцировало волнения и беспорядки.

2.       Вражда кайситов и кельбитов

Правящие в империи курайшиты – мекканское племя, выходцем из которого был пророк Мухаммад, – причисляли себя по своему происхождению к североаравийским арабам. Однако в первые десятилетия господства династии чисто политические соображения вынуждали Омейядов опираться на южан кальбитов, более многочисленных, лучше организованных и более «просвещенных» благодаря своим традиционным связям с греко-византийской культурой.

Однако на последнем этапе своего господства при халифах Хишаме (724 –743) и Марване II Омейяды решили порвать с традиционной политикой и искать поддержки у более близких им соплеменников – кайситов. Некоторые исследователи усматривают в этой смене ориентации лишь необоснованный каприз, непоследовательность или ошибку Омейядов, сыгравшую трагическую роль в их судьбе. Однако в этой переориентации просматриваются совершенно определенные политические соображения. В трудных условиях напряженной борьбы с оппозицией в восточных, по преимуществу иранских, областях Халифата последние омейядские халифы всячески старались подчеркнуть свою верность арабским традициям и найти опору против инородческой опасности у носителей этих традиций, более патриархальных северян.

Кальбиты составляли большую часть чисто арабского населения Сирии, и их переход в оппозицию, как и все возрастающая неприязнь жителей столицы Дамаска к правящей династии, вынуждал последних омейядских халифов искать новые пристанища. Так, халиф Сулайман (715 –717) в поисках безопасности сделал своей резиденцией Рамлу в Палестине, халиф Хишам – Русафу на Евфрате, а Марван II большую часть времени проводил в Месопотамии, в городе Харране.

3.       Волнения в восточных провинциях Хорасане и Мавераннахре.

Почвой для разнообразных антиарабских движений была экономическая и социальная нестабильность. Своей политикой Омейяды и их наместники провоцировали народное недовольство. Например, когда наместник Хорасана при Хишаме – Ашрас ибн Абдаллах, следуя общей политике исламизации покоренных провинций, стал делать реальные усилия по исламизации жителей Мавераннахра, это сразу же нанесло вред и без того скудным доходам казны, поскольку переход в ислам по закону должен был освободить вновь обращенных от подушного налога и снизить размер поземельной подати. Такому развитию событий противились в первую очередь сами укоренившиеся в Хорасане арабы, которые увидели в этом нарушение своих исконных привилегий. Массовая исламизация населения восточных провинций вызывала недовольство также иранских землевладельцев-дихкан, которые усматривали в правовом уравнении и вообще в эгалитарных принципах ислама угрозу сложившимся феодальным отношениям на иранском Востоке. А в это же самое время наместники Хорасана, желая как-то предотвратить сокращение налогового поступления в казну, сплошь и рядом пренебрегали исламскими законами и облагали вновь обращенных такими же налогами, как иноверцев. Это вызывало бурный протест мавали (мн. от «мавла» – так именовались вновь обращенные в ислам жители покоренных арабами областей и стран), требующих уравнения их в правах с исконными или давно обращенными мусульманами.

Конфликт властей с ирано-тюркским населением Хорасана и Мавераннахра обострился с назначением нового омейядского наместника Насра ибн Саййара (738 –743). Ему приходилось улаживать отношения с жителями и бороться с вторгающимися в Мавераннахр тюркскими кочевниками, которых он должен был все время оттеснять в прилегающие к провинции степи. Но была и другая проблема. Наср был выходцем из североаравийского племени и еще при халифе Хишаме сменил правителя Хорасана, йеменита. Такое происхождение обеспечивало ему поддержку кайситских гарнизонов, но было причиной усилившегося напряжения в отношениях между кайситами и кальбитами, чем позднее не преминули воспользоваться противники Омейядов.

4.       Религиозная оппозиция

Враждебными чувствами по отношению к правящей династии были охвачены самые разные слои общества. Исходившие в своей политике лишь из экономических и племенных интересов Омейяды ущемляли чувства тех мусульман, которые сохраняли духовную связь со временами патриархов. Отстраненные от власти «староверы», потомки сподвижников Пророка в Мекке и в Медине, и законоведы-теологи утверждали, что Омейяды отошли от принципа теократии и превратили Халифат в светское государство. Они требовали возвращения к старинным обычаям, основанным на Коране и сунне Пророка, и лишения правящей династии привилегий.

Разумеется, не признавали законность дамасских правителей и шиитские лидеры в лице многочисленных потомков четвертого «праведного» халифа – Али. Алиды рассчитывали в результате свержения правящей династии прийти к власти.

5.       Национальная оппозиция

Неприязнь к Омейядам испытывала охваченная «национальными»1 чувствами иранская аристократия, а также осевшая в Иране и лишенная своих привилегий арабская знать. Недовольство царило также в армии среди части племенных ополчений, в первую очередь среди кальбитов, утративших свое привилегированное положение при последних Омейядах.

6.       Проблемы с легитимностью

Законность их прав на лидерство в Халифате оспаривалась их идейными противниками. В религиозных и юридических кругах вырабатывалось новое понимание исламского государственного права. Окончательное выражение это новое понимание получило лишь в X – XI веках, когда оно стало соответствовать государственной идеологии Аббасидов, заставивших своих историографов переписать историю прошлого в соответствии с политическими интересами и религиозными представлениями правящей династии. В отличие от Омейядов, не сумевших защитить себя мусульманскими правовыми установлениями, Аббасиды выработали теорию, которая подтверждала легитимность их власти.

Вывод:

В условиях нараставшего недовольства режимом всех сословий общества социальная база Омейядов сужалась. Их поддерживала лишь незначительная часть арабской знати, связанная материальными интересами с правящей династией, а военной опорой для них были лишь североаравийские кайситские племена.

За столетие своего правления омейядские халифы совершили множество ошибок. Они боролись друг с другом за власть, сеяли антагонизм в армии между военными ополчениями кайситов и кальбитов, поочередно опираясь то на одних, то на других, и давали повод для обвинений в неблагочестивом образе жизни. Но их падение было обусловлено в первую очередь экономическим кризисом, охватившим империю, и в связи с этим возникшим в народе всеобщим стремлением вернуться к нормам первоначального ислама. Это настроение охватило широкие массы мусульман, было поддержано образованной элитой и явилось главным духовным стимулом последующих событий.

 

Исходя из вышеперечисленного - сложно не согласиться с коллегой Тохта

Абассиды отказались от опоры на племена, лишив значительную часть их представителей (фактически не служившую) привилегий и уровняв их с мавали. Но они шли как революционеры, сметая старый порядок. Могли ли Омейяды отказаться от своей опоры и своего окружения? Последние Омейяды пытались провести реформы, но часто умирали, возможно убитые (отравленные?) собственными придворными и слугами. Но если бы Омейяды отказались от опоры на племена, поверили бы им Мавали?

Я не думаю, что удержание Омейядов у власти невозможно. Но - это точно непростой вопрос, требующий изменения внутренней политики

 

 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Там была еще проблема - Омейяды опирались на "сирийцев", арабов, которые жили в суперпорвинции "Сирия". Еще была "Джазира" (северный Ирак) - на вторых ролях.

Фильштинский объясняет это по другому

Однако на последнем этапе своего господства при халифах Хишаме (724 –743) и Марване II Омейяды решили порвать с традиционной политикой и искать поддержки у более близких им соплеменников – кайситов. Некоторые исследователи усматривают в этой смене ориентации лишь необоснованный каприз, непоследовательность или ошибку Омейядов, сыгравшую трагическую роль в их судьбе. Однако в этой переориентации просматриваются совершенно определенные политические соображения. В трудных условиях напряженной борьбы с оппозицией в восточных, по преимуществу иранских, областях Халифата последние омейядские халифы всячески старались подчеркнуть свою верность арабским традициям и найти опору против инородческой опасности у носителей этих традиций, более патриархальных северян.

Кальбиты составляли большую часть чисто арабского населения Сирии, и их переход в оппозицию, как и все возрастающая неприязнь жителей столицы Дамаска к правящей династии, вынуждал последних омейядских халифов искать новые пристанища. Так, халиф Сулайман (715 –717) в поисках безопасности сделал своей резиденцией Рамлу в Палестине, халиф Хишам – Русафу на Евфрате, а Марван II большую часть времени проводил в Месопотамии, в городе Харране.

 

Изменено пользователем Neznaika1975

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Он планировал Испанию вообще "эвакуировать", как и трансоксанию

А какие последствия Вы видите в таком случае не для Испании, а для Трансоксании?

году к 725му, наверное, могла бы завершиться

А кто бы её в подобной АИ завершил - франки, аквитанцы или астурийские вестготы?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Коллега, спасибо!

А между тем завоевания новых земель, приносившие в предшествующее столетие казне огромные доходы и позволявшие обеспечивать потребности верхушки общества – почти полностью прекратились

Да. Завоевание Кашгара немного сглаживает эту проблему.

Для пополнения казны властям приходилось усиливать налоговый пресс, что вызывало недовольство жителей провинций и провоцировало волнения и беспорядки.

Не только усиливать, еще и облагать налогом мусульман.

Вражда кайситов и кельбитов

Насколько я знаю, преувеличено. Вражда была всегда, и халифы всегда балансировали между племенами.

Например, когда наместник Хорасана при Хишаме – Ашрас ибн Абдаллах,

Ага. "Они ислам приняли только чтобы налоги не платить! Не берите налог только с тех, кто истинно уверовал".

В АИ - Ашрас не доедет до Хорасана. Я вот думаю, может, его в Африку отправить :)

Религиозная оппозиция

Насколько я знаю, преувеличено. "Оппозиция" тоже была всегда. Куфиты, маявшиеся от безделья (оружие-то у них забрали), целые теории создавали, почему Омейяды не праведные и их надо сковырнуть.

Национальная оппозиция

Так это уже было :), пункты два и три :)

Проблемы с легитимностью

Вот, как раз этим куфиты и занимались :) Только Халиф - он вроде как от Бога, ему легитимизироваться, в принципе, не надо. Это как проблемы легитимности Папы Римского, что ли. Ну или Ивана Грозного.

Это настроение охватило широкие массы мусульман, было поддержано образованной элитой и явилось главным духовным стимулом последующих событий.

Насколько я знаю, это снова некоторое преувеличение. Например, хорасанские "мавали", которые вроде как Омейядов должны были ненавидеть - вроде как вполне себе воевали против Аббасидов.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А какие последствия Вы видите в таком случае не для Испании, а для Трансоксании?

Не знаю. Похоже, тюргеши восстанавливают господство - вероятно, без особого сопротивления. А если Сулук не воюет с арабами, может активнее воевать с Китаем.

А кто бы её в подобной АИ завершил - франки, аквитанцы или астурийские вестготы?

Я бы поставил на местных - не астурийцев. Арабов в Испании, вроде, очень мало было. Власть на местах не особо поменялась, просто налоги платили арабам, а не старому королю. А так - будет куча независимых княжеств, но не уверен, что у аквитанцев-франков хватит ресурсов их покорить.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Буквально сегодня на Флибусте появилась книга: «Арабы и Халифат» Фильштинский И.М.

У этого автора в сети была и другая книга "Халифат под властью Омейядов 661-750" М 2005. Там по интересующего коллегу периоду 3 главы, а не одна

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

хорасанские "мавали", которые вроде как Омейядов должны были ненавидеть - вроде как вполне себе воевали против Аббасидов.

Дык воевали они, ЕМНИП, уже после свержения Омейядов Аббасидами, под знаменами Абу Муслима, разве нет?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

 

У Грюнебаума в книге "Классический ислам. 600-1258"  о положении в халифате есть неплохая глава:

Омейядский период (661—750) можно в целом охарактеризовать как средиземноморскую эпоху в истории Халифата, эпоху второй великой экспансии дар ал-ислама. В эти годы выяснилось, какое духовное и организационное оформление необходимо для того, чтобы сохранить Халифат и продлить его существование. Это время можно также назвать периодом самоуничтожения арабского национального государства.

Арабы и арабизированные мусульмане с неохотой отдавали себя на суд исследователя и не занимались в течение этих событий самоанализом, задним числом разрешая себе любую политическую мотивировку своих действий. Имеется даже некая мифологическая система, свидетельства которой, представляющие собой фрагменты бесконечного эпоса, не слишком трудно отделить от подлинной истории. Это и поэмы, вложенные в уста героев, и хронологические описания завоеваний (претендующие на серьезность), согласно которым арабы достигли Амударьи и Инда в 640 г. и завоевали Испанию под руководством Османа. Тем не менее в целом арабские хронисты далеко опередили современных им западных историков богатством содержания и техникой рассказа (может быть, за исключением Эйнхарда с его «Жизнью Карла Великого»).

Исламизация покоренных народов повсюду протекала очень медленно; только в Аравии при Омаре была сделана попытка (недостаточно энергичная) изгнать немусульман. Но в провинциях, ранее принадлежавших Византии, отношения между завоевателями-арабами и покоренными народами были лучше, чем где бы то ни было. Не следует делать отсюда вывод, что сирийское христианское население находилось в состоянии упадка. Совсем наоборот, VII век отличался бурной духовной деятельностью. Мусульмане не вмешивались в культовые дела христиан; правительство выступало против религиозных обычаев лишь спорадически, например в 690 г. в Египте против чрезмерно навязчивого поклонения кресту и в следующем поколении в самой Сирии против культового использования статуй. Духовная жизнь христиан в Сирии, Египте и Месопотамии была оторвана от центров христианской мысли, и мусульманская имперская политика не затрагивала ее, чего нельзя сказать об имперской администрации. Вследствие этого она постепенно отторгалась от широкого течения духовного прогресса. Но даже в этих условиях сам факт ее существования, ее большая зрелость и сложность ускорили неодолимый процесс развития и систематизации мусульманских догматов веры.

Во всяком случае, правительству не надо было беспокоиться о защите сирийских тылов, хотя со времени правления Османа, чьи полководцы в 646 г. заставили Армению признать верховную власть Медины, Халифат постоянно воевал с Византией, ведущей христианской державой. Наступление за пределы западной границы Египта привело в 647 г. к оккупации Киренаики; в 649 г последовало завоевание Кипра; в 654 г. мусульманский флот, состоявший в основном из египетских кораблей, разгромил византийскую эскадру у южного побережья Малой Азии. Слабость византийской обороны даже в хорошо защищенных и лояльных районах, столь характерная для всей истории средних веков позволила мусульманам немногим более чем за пятнадцать лет трижды подходить к столице империи. В 667 г. арабы заняли Халкедон, угрожали Константинополю и в первый раз опустошили Сицилию; между 674 и 680 гг. угроза исходила из Кизикоса, однако поражение арабской армии на суше и потери от «греческого огня» на море разбили все надежды, возлагавшиеся на использование флота. Между тем Крит и Родос по нескольку раз поменяли правителей. Заключительная и лучше всего организованная попытка сломить Византийскую империю путем захвата ее столицы была предпринята в 716–17 г., но она была отражена благодаря гениальности византийских военных инженеров и из-за внешнеполитических осложнений, следствием которых было появление на мировой арене болгар, давших отпор арабам.

К тому времени последние следы византийского сюзеренитета над Северной Африкой давно исчезли. Укба ибн Нафи, которому под именем Сиди Окба было суждено стать одним из крупнейших североафриканских святых, в 670 г. основал Кайруан в качестве базы для операций против берберов; город быстро рос, напоминая иракские гарнизонные города Куфу и Басру не только численностью населения, но и уровнем культуры. (Новые города во внутренних частях завоеванных стран, такие, как Фустат и Кайруан, характеризуют Халифат как сухопутную державу в противоположность Византии, владевшей морскими портами – Александрией и Карфагеном.) Но не Укба, погибший в 683 г. в сражении около Бискры (Алжир), а менее известный Хассан ибн ан-Нуман ал-Гассани изгнал окончательно византийцев из Карфагена (698). (Вот при каких обстоятельствах прах св. Августина был доставлен эмигрантами в Падую.) Он сломил сопротивление берберов во главе с их «пророчицей» Кахиной, что позволило арабам продолжить наступление к побережью; большие отряды берберов присоединились к арабскому войску. Тем не менее вражда сохранялась, так как берберы, имели все основания чувствовать себя людьми второго сорта в мусульманской армии.

Латинская патина была смыта с прибрежных городов удивительно быстро; берберы не испытали серьезного воздействия античной культуры; носители латинской христианской культуры в большинстве своем эмигрировали, а местные христиане вскоре растворились в исламе. Преемник Хассана Муса ибн Нусайр уже не получал приказы от наместника Египта; он непосредственно подчинялся халифу в качестве правителя завоеванной им провинции, протянувшейся вдоль побережья до Танжера. Это открыло путь в Европу. В 711 г. один из военачальников Мусы, его берберский маула Тарик, предпринял рейд в Южную Испанию, в результате которого в течение нескольких лет было завоевано Химерно четыре пятых всей страны. Однако объединенное арабо-берберское войско еще не исчерпало свой наступательный порыв; оно обошло Пиренеи и включило Нарбонну в состав мусульманской империи. Но экспансия на север была прервана Карлом Мартеллом близ Пуатье в 733 г. (а не в 732-м, как обычно полагают). Эта задержка, возможно, важна с точки зрения европейцев, однако мусульмане, которые в то время не видели в этом опасности для осуществления их основного плана, не придали ей большого значения. На востоке, к северу от Кавказа, ту же самую функцию – остановить продвижение мусульман – выполнило Хазарское государство. Между 650 и 975 гг. оно простиралось от прикаспийских степей до Азовского моря. Борьба была не очень драматичной, но весьма эффективной, и почти целое столетие (наиболее интенсивно военные действия велись в 722—737 гг.) хазары не давали арабам возможности создать базу для операций за «Проливом проливов», Баб ал-абваб (Дербенд). Можно предполагать, что, не будь сопротивления хазар, арабы наверняка предприняли бы попытку вторгнуться на равнины Придонья и Приднепровья.

На обеих границах с христианским миром – в Малой Азии и в Сирии против Византии и в Северной Испании против «охвостья» княжеских домов Астурии и Кантабрии – война, или, скорее, летние походы (саифа), стала нормой. И в Византии, и в Халифате появилось новое поколение пограничных жителей – военные поселенцы; они были обязаны сохранять статус-кво, т е. неприкосновенность границы, которой служили горы Тавра. То были разбойники, которым легенда приписывала сверхчеловеческие черты и которые ухитрялись сочетать профессиональную вражду с мирными отношениями и взаимным уважением, вплоть до заключения браков. Эти профессиональные солдаты сильно отличались от борцов за веру в пограничных крепостях (рибат). Последние, аскеты и проповедники, призывали к «священной войне» и фактически являлись орудием исламизации и даже арабизации, хотя многие из них и не были арабами.

По мнению Анри Пиренна, исламская оккупация южного побережья Средиземного моря уничтожила старое общество, сложившееся в эпоху древности. Эта точка зрения постоянно теряет сторонников, главным образом вследствие более детального изучения истории торговли. Однако свобода торговли на территориях, более или менее объединенных центральной властью, и в самом деле подходила к концу. В результате победоносной экспансии дар ал-ислама в средиземноморском бассейне образовались три сходные и взаимозависимые культурные сферы; все они вели самостоятельное существование и были изолированы друг от Друга политической враждебностью и языковым барьером. Культурный разрыв между европейским и египетско-сирийским побережьями (и примыкавшими к ним внутренними областями), который был заметен уже к концу древности, увеличился в связи с упадком Европы и расцветом исламской культуры в первые столетия после смерти Мухаммада; несмотря на сохранение взаимных влияний, демаркационная линия (в том числе психологическая) между ними углубилась после 750 г. вследствие ориентации политики Халифата на восток и северо-восток.

Эта ориентация возникла после провала последней осады Константинополя. Хишам (724—743), последний государственный деятель среди дамаскинских Омейядов, по-видимому, – судя по изменению символического языка придворного искусства, – отказался от надежды стать преемником императора и начал возрождать персидские традиции верховной власти. Влияние халифов распространилось на весь Иран. В 664 г. арабское войско взяло Кабул, десятью годами позже оно перешло через Амударью и захватило Бухару, откуда победитель привел личную охрану в две тысячи лучников – сначала в Басру, а вскоре после этого в Самарканд. Эти завоевания (их базой была Басра), имевшие, в частности, следствием появление арабских поселений в Хорасане, охватывали все новые области. Они привели мусульман к контакту с высокоразвитым миром относительно небольших городов-государств, в основном согдийских по речи и культуре, граничивших на западе в районе современной Хивы с хорезмийцами (которые также принадлежали к иранцам). И повсюду были рассеяны тюркские племена, откуда нередко происходили правящие семейства городов-государств.

Обилию народов сопутствовала красочная мешанина религий. Здесь сочетались языческий шаманизм тюрок, несторианский вариант христианства, даже буддизм в крупном храмовом центре Балхе (Бактрия) – род Бармакидов, давший впоследствии знаменитых везиров, получил свое имя по должности пармак, глава (на санскрите – прамукха) буддийского монастыря Нава Бихара (Наубахар), занимаемой их предками, – и в монастыре (вихара), который дал название Бухаре, не говоря уже о зороастрийцах и манихейцах, живших бок о бок с ними, по-видимому, без серьезных трений. Благосостояние страны частично зависело от плодородия оазисов, очевидно более густо заселенных, чем сегодня, но главным образом обеспечивалось транзитной торговлей. Постоянные стычки между тюрками и иранцами, между обитателями степей и оседлыми земледельцами не оказывали на нее заметного влияния. Сотдийцы не были разбиты, и культурные центры не подверглись исламизации вплоть до походов Кутайбы ибн Муслима (705—717); после этого арабские гарнизоны расположились в Хорезме, Бухаре и Самарканде, как раньше они были расквартированы в Хорасане – в Мерве, Нишапуре и Герате. Местных князьков во многих местах на некоторое время оставили в качестве союзников или орудий косвенного управления.

В это же самое время (711–12) власть ислама распространилась на Синд. Разведывательная экспедиция побывала здесь уже при Омаре. Порт Дайбул (ныне Карачи) и Нирун (ныне Хайдерабад) с находившейся там статуей Будды «высотой в сорок элов» попали в руки Мухаммада ибн ал-Касима, который, подобно Кутайбе, был послан правителем Ирака. Хотя многие поэты и ученые синдского происхождения перешли в VIII в. в ислам, в целом провинция не оказала сколько-нибудь заметного влияния на духовную жизнь. Совсем по-иному обстояли дела в Хорезме и Трансоксании (Мавераннахр). Истребление согдийской, а главное – хорезмийской элиты, последовавшее за «колонизацией», которая превратила эти территории в центры миссионерской деятельности, привело к тому, что в Бухаре и особенно в Самарканде стала чрезвычайно интенсивно развиваться мусульманская духовная культура. На иранских территориях арабы составляли незначительное меньшинство. Согласно арабским источникам, арабское население Хорасана насчитывало 200 тыс. человек, из которых около 40 тыс. были годны для военной службы. Отсюда становится понятным, что обращенные в ислам местные жители, которые к тому же переняли арабский язык, приобрели большое влияние и произошло это быстрее, чем, скажем, в Сирии. Около 700 иранских офицеров уже начинали играть определенную роль в армии, и их значение возрастало с каждым десятилетием. Сам Кутайба подумывал о создании персидской армии, преданной лично ему.

С точки зрения иранцев, прежде всего жителей Хорасана, основная задача арабов состояла в том, чтобы защищать их от тюрок – задача, которую арабы выполняли в целом с большим успехом, чем иранские князьки и даже Сасаниды. Правда, бастиону, воздвигнутому арабами, не суждена была долгая жизнь. Когда власть в Халифате зашаталась, ослабела и оборонительная способность империи, и тюрки, составлявшие теперь значительную часть всего дар ал-ислама, вскоре вернули себе превосходство. Но даже при этом ислам духовно становился сильнее, гибко реагируя на изменчивые политические обстоятельства. Духовная и политическая ориентация на восток, в сторону Китая, прежде доминировавшая, отныне сменилась ориентацией на юг, в сторону исламского мира. Битва при Таласе (июль 751), в которой западные тюрки и арабы нанесли сокрушительное поражение последней китайской армии, посланной в Центральную Азию, означала ликвидацию прямого китайского влияния и в то же самое время конец надежд согдийцев на политическое возрождение.

Хотя арабы были не в состоянии непрерывно поддерживать свою власть в каждом форпосте, который они основывали в землях чуждой им культуры, их экспансия в VIII в. тем более примечательна, что она происходила в период почти непрекращавшихся внутренних раздоров. Муавийа (661—680) и позднее Абд ал-Малик (685—705) могли в периоды кризисов откупить мир с Византией ценой выплаты ежегодной дани, но внутренний мир нельзя было купить ни за какие деньги. В качестве халифа Муавийа пользовался всеобщим признанием, однако благочестивцы подозревали, что его правление было более арабским, чем исламским, и что он, говоря их собственными словами, низвел власть халифов до обычного царствования. Иракцы постоянно обвиняли его в том, что он склоняется на сторону сирийцев, и держали себя так, что его и в самом деле все больше тянуло доверять столь любезной его сердцу стране. Хариджиты, эти поборники анархии, объединяли вокруг себя всех тех, кто был ущемлен в социальном отношении или протестовал против «неисламского» поведения властей, и искоренить их было невозможно. Требование признать легитимность Алидов находило все большую поддержку среди недовольных представителей неарабских народов. Да и сами арабские племена были неспособны прийти к согласию в ситуации, когда мощь их государства оказалась столь велика, что ограничивала их собственную свободу действий. Столетнее существование арабской империи не создало у арабов общих политических интересов – лишь сирийское правительство, по-видимому, понимало, в чем они заключались, – и вместо этого возродило доисламские отношения полуострова, но на новой, неизмеримо более высокой стадии – на стадии дар ал-ислама. Соперничество племен обострялось, так как слишком многое было поставлено на карту; племена объединялись, или, лучше сказать, родственные группы, традиционно составлявшие верхушку отдельных племен, превращались в могущественные группировки, которые, несмотря на свою непрочность, упорно враждовали друг с другом. На всей территории Халифата племена рабиа и азд выступали совместно против племен тамим и бакр. Со временем эта неприязнь переросла во враждебность между северными и южными арабами, между группами племен кайс и калб, и борьба между ними велась с таким ожесточением, какое нам сегодня трудно представить. Эти отношения не являлись наследием древних времен, не отражали они и расовых различий; они были следствием перенесения примитивных доисламских концепций государственности и юридических норм в обстановку мировой империи.

Убаюканные относительной легкостью первоначальных успехов, не желавшие подвергать опасности свою монополию на власть признанием полноправия мусульман-чужестранцев и в то же время не замечавшие слабости своего положения в качестве меньшинства, арабы вели себя так, словно их гегемонию не могли нарушить ни братоубийственные войны, ни резня, ни восстания. Чем более близким становился конец омейядского периода, тем более нереальными делались перспективы создания надпартийного режима. Тот, кого поддерживало племя кайс, автоматически превращался во врага племени калб. Сила курай-шитов состояла в том, что они не принадлежали ни к одной из этих группировок: пригодность должностного лица определялась, как правило, на основании его принадлежности к племени, не обладавшему влиянием или придерживавшемуся традиционного нейтралитета. Так, множество известнейших государственных деятелей импперии принадлежали к племени сакиф; хотя и связанные родством с кайс, они занимали своего рода «наднациональную» позицию.

При Муавийи положение было относительно спокойным. Халиф сумел найти верный тон в отношениях с главами племен, сохранил в неприкосновенности византийский и персидский государственный аппарат и полагался на верность своих сирийцев, не жалея сил, чтобы укрепить их преданность династии. Разруха, последовавшая за гражданской войной, и начавшееся затем экономическое процветание, стимулируемое объединением громадных территорий, позволило ему некоторое время сдерживать непримиримых без применения силы. Недостаток дисциплины в рядах басрийцев, руководствовавшихся прежде всего племенными интересами, и среди жителей Куфы, расколотых на политические партии, ослаблял оппозицию, не нанося пока ущерба интересам империи. В Басре (а потом и в Куфе) правил Зийад ибн Абихи (ум. 673), которого Муавийа официально признал своим сводным братом. Его «тронная» речь, ставшая знаменитой благодаря прекрасному арабскому слогу, в основном отражала царившую в Ираке атмосферу и господствовавший там стиль управления, который опирался на вновь организованные полицейские силы (шурта). С несравненной лаконичностью новый правитель поведал о том, чего провинция могла от него ожидать; его речь свидетельствовала также о позиции, которая крайне затруднила предписанные обычаем родственные связи.

Без всякого вступления Зийад заявил следующее: «Вы ставите родство на первое место, а религию – на второе; вы оправдываете и прячете своих грешников и не выполняете предписаний, которые ислам освятил для вашей же пользы. Опасайтесь красться по ночам; я казню любого человека, которого обнаружат на улице после наступления темноты. Опасайтесь взывать за помощью к родственникам; я отрежу язык каждому, кто поднимет для этого голос. Я правлю вами с помощью всемогущего бога и защищаю вас во имя божьего блага (т е. блага государства. – Г. Г.); я требую от вас повиновения, а вы можете требовать от меня честности. Как бы ни был я далек от достижения своих целей, я никогда не забуду трех вещей: я всегда приму любого человека, который пожелает говорить со мной; я всегда буду с точностью выплачивать вам жалованье; я не пошлю вас воевать слишком надолго или чересчур далеко. Не предавайтесь ненависти и злобе против меня, это не приведет к добру. Я вижу, многие крутят головой – пусть каждый смотрит, чтобы его голова осталась у него на плечах!» (с немецкого перевода Велльхаузена).

И все же внутри Халифата шло сильное брожение. Что бы правительство ни делало, благочестивцы в Медине считали Муавийу узурпатором, иракские шииты оставались непримиримыми, и религиозный индивидуализм хариджитов был постоянно готов прорваться наружу. В нарушение неписаного закона Муавийа попытался добиться, чтобы его сын Йазид был признан наследником престола; провинции присягнули ему на верность в отличие от известнейших представителей «исламской аристократии». Смерть Муавийи подала сигнал к восстаниям, которые в конечном счете привели к образованию онтрправительства в Мекке.

Враги Йазида (680—683) создали ему дурную репутацию. Новый халиф имел несчастье подавить восстание Хусайна ибн Али, спровоцированное шиитами Куфы; 10 октября 680 г. внук Пророка был убит в не имевшей серьезного военного значения битве при Кербеле, примерно в 40 км к северо-западу от Куфы. Через несколько лет он превратился в шиитского героя, полного глубокого философского смысла, и вплоть до наших дней эмоциональная жизнь движения сконцентрирована вокруг этой мученической смерти. В Хусайне возродился мотив заступника-страдальца, сверхгуманной личности, которая приносит добровольную жертву во имя интересов общины. Шииты, сплотившиеся вокруг его потомков, естественно, не имели единой политической программы, но занимали единую бескомпромиссную позицию, согласно которой главные догматы ислама толкуются иначе, чем в джамаа. Интерпретация крайними шиитами имама как истинного харизматического правителя – даже лишенного политической власти-и как заступника, сочетающего в себе божественную субстанцию и личность пророка, строго говоря, не ближе к кораническому учению о пророке, чем суннитская концепция халифа.

Это произошло незадолго до того, как усилившееся среди шиитов волнение приняло политическую окраску. Ал-Мухтар, один из вождей племени сакиф, выступил в защиту единственного оставшегося в живых сына Али – Мухаммада ибн ал-Ханафийи и предложил свои услуги в качестве его представителя. Он проповедовал существование «сокрытого имама», который в конце времен объявится в качестве махди, мессии, и создаст царство справедливости, благодаря чему движение станет (в конце концов} в значительной степени независимым от превратностей судьбы. Мухтар сражался под лозунгом «Месть за Хусайна!» и в течение двух лет (685—687) держался в Куфе, опираясь на энтузиазм хилиастов – персов и арабов. Воевать с ним выпало на долю Зубайрида Мусаба: Йазид после завоевания Медины чуть было не возвратил себе Мекку и не ликвидировал «благочестивый» антихалифат Абдаллаха ибн аз-Зубайра (сына «сподвижника» Пророка, убитого в «битве верблюда»), но умер. Беспорядки, возникшие в связи с необходимостью решения вопроса о престолонаследии, переросли в Сирии в межплеменную вражду и поставили под угрозу само существование династии. Кайситы, покинувшие Омейядов и перешедшие на сторону Ибн аз-Зубайра, были разбиты в 684 г. у Мардж Рахита. В свою очередь, они не желали отказываться от кровавого мщения калбитам – война за престол и племенные междоусобицы в данном отношении не различались, – и это был последний удар по все более слабевшему арабскому миру. Тот факт, что арабское государство все же выжило, объясняется лишь тем, что даже после восстановления власти Омейядов при Абд ал-Малике региональные интересы в руководстве исламской империи и лояльность по отношению к правящей династии уравновешивали разрушительные тенденции. Кроме того, профессиональная армия существовала только в Сирии и, по крайней мере до смерти Хишама, она не принимала участия в межплеменных конфликтах.

Абд ал-Малик всячески старался закрепить за Сирией религиозное главенство: он завершил сооружение мечети «Купол Скалы» в Иерусалиме (691) и стал поощрять паломничество в этот город в качестве замены хаджжа в Мекку. Однако единство империи удалось восстановить лишь после того, как ал-Хаджжадж ибн Йусуф, происходивший из племени сакиф, в 692 г. взял штурмом Мекку и антихалиф погиб на священной земле. Затем Хаджжадж был назначен наместником Ирака, а вскоре после этого ему было вверено и управление Хорасаном. Разразилось новое восстание, которое было близко к тому, чтобы зажечь весь восток, но он обратил мятежников в бегство. Хаджжадж вошел в историю как пугало для благочестивцев и для иракских сепаратистов. Несмотря на значительные завоевания, осуществленные его полководцами, и на экономическое благосостояние, которое его правление принесло Ираку, арабские авторы не простили ему ни недостатка внимания к племенам, ни нетерпимости по отношению к набожным мечтателям, которые в действительности представляли опасность для империи. Многозначительным свидетельством господствовавших даже в «замиренном» Ираке настроений был тот факт, что Хаджжадж счел необходимым перенести свою резиденцию в крепость Васит, на западном берегу Тигра, примерно на полпути между Куфой и Басрой, и что он был вынужден в основном опираться на расквартированные там сирийские войска, которые старался держать подальше от местных арабов.

Причину беспокойства, распространившегося здесь и в персидских областях, следует искать не столько в конфликте между племенами, сколько в арабской системе правления. Проще говоря, арабо-мусульманский правящий класс, представители которого были на содержании у государства, будучи военными и часто землевладельцами, жил за счет немусульман. В этом отношении арабская империя лишь продолжала то, что всегда было в обычае; однако эксплуатация contribuens plebs («присоединенных народов») была, по-видимому, более мягкой, чем прежде. Византийский высший класс по большей части бросил свои земли, но персы остались и постепенно превращались в мусульманский высший класс. Хотя в общем власти им не досаждали и они, по сути дела, выполняли функции посредников между правительством и населением, дихканам (мелкое дворянство) грозило постепенное падение престижа, и это наряду с их желанием приобрести, хотя бы частично, политический контроль над своей собственной судьбой все больше способствовало исламизации. Однако как раз исламизация, главным образом, разумеется, переход в ислам массы иранцев из простонародья, обострила противоречие между арабизмом с его политической исключительностью и эгалитарной исламской религией, как ее понимали не только новообращенные, но и «благочестивая» ортодоксия, хотя едва ли этот эгалитаризм был осуществим за пределами хариджитской общины.

Обращение не принесло маула (мн. ч. – мавали) ни социального, ни экономического равенства, хотя «демократические» проповеди Пророка, казалось бы, обещали им эти права. Войска, состоявшие из мавали, получали содержание и часть военной добычи, но не пожалования; они обычно служили в пехоте, в то время как арабы – в кавалерии; ислам не освободил их также ни от земельного налога, хараджа, ни от десятины, ушра, если она взималась вместо хараджа. Относительно многочисленный средний класс мавали, хорошо образованный и богатый, пользовался большим уважением среди благочестивцев; например, профессия юриста была открыта для мавали еще до 700 г. Однако их социальный статус абсолютно не соответствовал их вкладу в общественную и экономическую жизнь, что усиливало взрывную силу их недовольства; в то же время конфликт между племенами мог лишь способствовать возвышению неарабов.

Стабилизация имперских границ и вытекавшее отсюда уменьшение военной добычи, разбухание списков пожалований и рост внутренней борьбы, поглощавшей огромные средства, не позволили бы самому «благочестивому» правительству обойтись без хараджа, взимаемого с новообращенных. Вследствие административных ошибок, а иногда просто из-за плохого управления новообращенные не всегда освобождались от уплаты подушного налога, взимавшегося с немусульман; это была признанная деградация, подобная той, которая отмечалась в римско-византийском государстве, где аналогичное налогообложение даже именовалось injuria («незаконно отнятое»). Чтобы избежать этого, обращенные уходили из деревень в города, вредя тем самым как государству, так и своим бывшим единоверцам, которых они покинули и которые несли коллективную ответственность за уплату налога. Сохранились сведения о принятых Хаджжаджем крутых мерах, когда он силой заставил переселенцев возвратиться в их деревни и приказал выжечь у каждого на руке его имя, дабы предотвратить повторение бегства.

Эти меры сопровождались энергичными усилиями, направленными на то, чтобы увеличить продуктивность земель, пришедших в упадок за беспокойный период гражданских войн. В Ираке это означало приведение в порядок и расширение системы каналов для увеличения площади обрабатываемых земель. Население относилось к росту земельных площадей со смешанным чувством, так как при этом возникали новые крупные поместья, часто с привлечением капитала халифа или правителя, а местным жителям это было невыгодно. Стремление к личному обогащению привело при последнем значительном омейядском правителе Ирака Халиде ал-Касри (724—739) к таким раздорам, что халиф Йазид III счел необходимым в речи, произнесенной по случаю своего восшествия на престол (744), пообещать, что он не будет сооружать новых опалов (а также начинать новое строительство). Расцвет городов особенно в ираноязычных областях, приходился в основном на аббасидский период, но уже при Омейядах города способствовали развитию экономики империи и играли благотворную роль в жизни мавали и немусульман.

К концу омейядского периода неоднократно предпринимались попытки примирить налог на подчиненное население с заповедями ислама. Образец был дан благочестивым халифом Омаром (II) ибн Абд ал-Азизом (717—720): обращенные освобождались от ПОДУШНОГО налога, но должны были платить земельный налог, несмотря на то что с переходом в ислам они потеряли права на владение землей; новые мусульмане оставались на земле в качестве арендатора. Эта система не вступила в действие немедленно – халиф умер, не пробыв у власти и трех лет, – но она легла в основу принципов, которые со временем стали нормой. Обвинение, в соответствии с которым реформы Омара ставили интересы ислама выше интересов империи и грозили в будущем финансовой катастрофой, – явное преувеличение; налог на городской капитал или на торговлю мог легко компенсировать потерю поступлений от сельских налогов. Наконец, с развитием исламизации все большие группы населения считали нетерпимой систему налогообложения, основанную на эксплуатации неарабских подданных империи, независимо от того, принесет или не принесет реформа вред «арабскому» государству.

Компенсацией за это ослабление арабского государства стала арабизация административной системы. В первую очередь речь идет о реформе монетной системы. Завоеватели полностью оставили в обращении византийские и персидские монеты; лишь изредка над изображениями персидских царей или над христианскими символами на монетах выбивалась фраза из Корана. Дирхам, серебряная монета, по виду походила на сасанидский драхм (от греческой драхмы), а динар, золотая монета, – на римско-византийский денарий. Спорадическая чеканка монеты, начавшаяся при Муавийи, продолжалась при Абд ал-Малике; период экспериментирования закончился в 698–99 г. выпуском чисто эпиграфических монет. До II–III вв. хиджры (VIII – IX вв. и. э.) на монетах не было имени халифа или правителя, пускавшего их в обращение. Дирхамы чеканились преимущественно на территории бывшего Сасанидского царства, в основном, по-видимому, в Басите. Динар, чеканившийся в Дамаске, не вытеснил двуязычные (латинско-арабские) золотые монеты на западе империи примерно до 720 г.; омейядская Испания, хотя и сохраняла независимость от халифов, начала чеканить собственные золотые динары только после того, как в 929 г. эмир Кордовы принял титул халифа.

Становление арабского языка в качестве официального произошло в то же время, что и введение арабской монетной системы. Двуязычная греко-арабская документация появилась в Египте уже в 643 г., но языками администрации оставались греческий и коптский; в Иране арабы вместе с персидскими методами управления заимствовали и пехлеви, «среднеперсидский» государственный язык. Ассимиляция иноязычных чиновников, а возможно, также увеличение численности служащих, говоривших по-арабски, и рост самосознания работников административной сферы сделали языковую реформу необходимой и возможной. То обстоятельство, что неарабские и двуязычные документы все еще встречаются после официального введения арабского языка в качестве государственного (в Дамаске в 705 г.), объясняется жизнеспособностью греческого, а особенно коптского языка в Египте. Разговорная форма арабского языка, обычно именуемая «среднеарабским», должна была появиться в таких городах, как Александрия, уже около 700 г.; иными словами, арабский язык в это время стал деловым языком; городской говор начал явственно отдаляться от языка литераторов и ученых. Проникновение арабского языка в немусульманские общины привело к сглаживанию различий в региональных диалектах. Арабизация немусульман была в 700 г. в исламской империи обязательным условием для сотрудничества и, разумеется, для всякого культурного обмена.

Совершенно естественно, что организация, основанная на религиозной (и расовой) общности своих членов, не находит возможным привлекать представителей других вероисповеданий к сотрудничеству на условиях равноправия. Когда к тому же эта организация представляет собой меньшинство и считает себя зависимой от иноверцев и в культурном, и в экономическом смысле, тогда полная интеграция вообще становится невозможной, хотя бы только потому, что каждая группа сохраняет свою индивидуальную сущность. Но исламский мир нашел решение проблемы совместного проживания множества различных религиозных общин. Индивидуальность «людей Писания», прежде всего иудеев и христиан, а затем и зороастрийцев, уважалась при условии, что они не будут предъявлять претензий на участие в правительстве, особенно в органах исполнительной власти. Законодательство утвердило подчиненное положение немусульманина самым четким образом; вира за его убийство была равна только половине того, что полагалось платить за убийство мусульманина, его свидетельские показания не имели веса по сравнению с показаниями верующего, и он должен был уплачивать подушный налог.

Ограничения, с которыми вынуждены были смириться немусульмане, варьировались в деталях, но всегда подчеркивали их социальную неполноценность; вместо этого им формально гарантировалась зимма – обязательство защищать их жизнь и собственность, свободное отправление религии и автономию религиозной общины; она же определяла права и обязанности Индивидуума. Так же как в период миграции в германском мире и значительной степени в древности и в раннем средневековье, права в исламе были личными, а не территориальными, что свойственно новейшему времени. К тому моменту уже стало самоочевидным, что людям, придерживающимся различных вероисповеданий и выполняющим различные ритуалы, должен быть предоставлен различный юридический статус, даже если они являются подданными одного и того же государства; можно было защищаться против особенно жестокого принуждения, но принцип разделения был принят в качестве естественного. Едва ли здесь уместно говорить о терпимости или нетерпимости. Значение имела лишь готовность правителей признавать за чужими общинами их различия.

Ахд – договоры, регулировавшие отношения мусульман с иудеями и христианами, нередко датируются временем Омара I, но вообще-то они скорее отражают более поздние, часто послеомейядские условия. Очевидно, можно позволить себе заключить, что положение любого из народов Писания, особенно его высшего общества, было тем привилегированнее и готовность сотрудничать с ним тем больше, чем увереннее сами мусульмане ощущали свою культурную и политическую стабильность. Отсюда – относительное возвышение зимми в духовной и государственной сферах IX–X вв. и отсюда же – притеснение инакомыслящих и неверующих с возникновением в XI в. великого кризиса суннизма.

Халиф Хишам видел необходимость реформы; однако добиться удовлетворительных результатов можно было, лишь уравняв в правах подданных немусульман с мусульманами. Чтобы не потерять всеобщую поддержку, Омейядам следовало коренным образом изменить закон, с помощью которого они сами пришли к власти. В последние годы правления Хишама вспыхнуло восстание хариджитов-берберов; мало того, что они более не участвовали в джихаде, «священной войне», с ними еще и обращались почти как с язычниками; они даже вынуждены были уплачивать арабам дань детьми, что вызывало у них гнев и чувство горечи, усиливавшие их неискоренимую политическую ненадежность. Привычка (скорее в соответствии с исламской традицией государства, чем по необходимости) рядить в религиозные одежды политические требования и недовольство вносила в споры непримиримость и нежелание идти на компромисс, превосходившие даже ожесточенность межплеменной вражды. Со вступлением на престол племянника Хишама, Валида II, род Омейядов, до тех пор сохранявший хотя бы видимость единства, раскололся; немногим более чем за год на престоле друг друга сменили три халифа, и лишь после длительной борьбы, в которой была превращена в руины сирийская база династии, Марван II, профессиональный солдат (ему приписывают создание боевого порядка того времени), добился успеха в восстановлении номинального единства Халифата. Это произошло в 747 г., после разгрома крайне опасного хариджитского восстания в Ираке. Однако в то самое время, когда в центре, казалось, наступил мир, вспыхнул мятеж в Хорасане, и в тот момент у Марвана не оказалось достаточно сил для противодействия ему; 9 июня 747 г. шииты развернули в Сикаданге черное знамя Аббасидов.

Крайние шииты усвоили учение Мухтара о возвращении пророческого огня к Али и его потомкам по линии Мухаммеда ибн ал-Ханафийи и некоторое время беспрепятственно группировались с заговорщическими целями вокруг своих имамов; как любая религиозная оппозиция, они нашли поддержку в Ираке. Вскоре после смерти имама Абу Хашима Абдаллаха (698—716), когда движение распространилось за пределы провинции, Мухтар завещал свое дело Мухаммаду ибн Али (ум. 743), праправнуку ал-Аббаса, дяди Пророка. Приверженцы Мухтара перешли на сторону Мухзммада ибн Али, который усилил антиомейядскую пропаганду и примерно после 720 г, начал посылать прозелитов в Хорасан. Но подлинным центром движения оставалась Куфа; активными агентами в Хорасане были торговцы, руководителями секты в Мерве – ремесленники и опять-таки торговцы, и почти все они были иранскими мавали; лишь немногие были арабами-шиитами. Все эти группы стремились в первую очередь уничтожить монополию арабов на управление государством, иными словами – арабский национализм, и основать теократическое государство во главе с представителем дома Пророка; приверженность исламу, а не рождение арабом – вот что должно было обеспечить полноправное участие в делах такого государства.

В свое время Абу Хашим, стремившийся подорвать мощь омейядского правительства, обосновался всем родом в Хумайме, деревушке к югу от Мертвого моря, и оттуда развернул активные действия. Однако лишь в 748 г. халиф Марван предпринял ответные меры и заточил в Харране, куда перенес столицу из Дамаска, тогдашнего имама Ибрахима, где тот и умер.

Независимо от Аббасидов Фатимид (потомок Али и Фатимы, дочери Мухаммада) Зайд ибн Али готовил восстание в Куфе; целью заговорщиков было вернуть «Книге Бога» и сунне Пророка принадлежащий им по праву статус (а заодно и перераспределить государственные доходы). Заговор был раскрыт правительством, и 5 января 740 г. Зайд решился на преждевременное выступление. Мятеж был подавлен в течение нескольких дней. Сын Зайда, Йахйа, бежал в Хорасан, но при Валиде II был разоблачен и убит. Сами зайдиты, отказавшиеся, как ни странно, от иранских неоплатонических концепций, связанных с личностью имама, позднее сумели оставить политический след на границах дар ал-ислама. Одно зайдитское государство возникло на южном берегу Каспийского моря (864—928), в регионе, который прежде не был полностью исламизирован, другое было основано в 897 г. в Йемене (оно существует и сегодня). «Мученичество» Зайда и Йахйи усилило отчуждение иракских арабов от Омейядов и обеспечило благоприятный отклик на призыв Абу Муслима к мести.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

У этого автора в сети была и другая книга "Халифат под властью Омейядов 661-750" М 2005. Там по интересующего коллегу периоду 3 главы, а не одна

Спасибо!

о положении в халифате есть неплохая глава

Спасибо!

Опустынивание полей - следствие не только гражданских войн, но еще и затихающей чумы. Она там раз в десять лет, кажется, ходила, аж до 743го, когда, возможно, прихватила даже халифа.

И, насколько я знаю, есть нюанс: кажется, пропаганда аббасидов в Иране стала приниматься намного охотнее после поражение арабов от тюргешей и попытки Ашраса "решить мусульманский вопрос". Ашрас приехал на место Асада, брата губернатора Ирака, которого сместили за самоуправство - бил по лицу вождей племен. Почти всех племен, какие были в наличии. А бил он их, в сущности, за то, что тюргеши в очередной раз разгромили арабов, причем, кажется, под Балхом.

В АИ тюргеши - союзники арабов, и значительных поражений у арабов какое-то время нет, а значит, Асад правит дольше, и я бы хотел Ашраса вообще не пустить в Хорасан.

В чем еще отличительная особенность Асада - он делал очень большую ставку на местных лидеров. Вроде бы, при нем административный аппарат Хорасана состоял чуть ли не в основном из персов. То есть, проблема невозможности мавали реализоваться - тоже сглаживается. Не верю, что опыт станут перенимать - но вот поддержка аббасидов может сильно ослабнут. Что еще интересно - Асад казнил пропагандистов, после него - довольно долго молчат про такие казни. То ли игнорили, то ли просто "свои сдавать перестали", ибо режим надоел.

То есть весь этот "бросок на восток" - чтобы в 747м мятеж аббасидов закончился неудачей.

А после Мервана Халифат, скорее всего, рухнет - но иначе. Как именно - и интересно посмотреть.

Дык воевали они, ЕМНИП, уже после свержения Омейядов Аббасидами, под знаменами Абу Муслима, разве нет?

Насколько я знаю, они с обеих сторон были. И вот то, что не все ушли к Абу Муслиму есть аргумент, что на самом деле все было сложнее и не так прямолинейно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Тем не менее, именно хорасанские повстанцы Абу Муслима добыли Аббасидам царство.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Я  бы  сказал  что  для  того, что  бы  сохранить  Омейядский  халифат  нужно  провести  реформы  Абассидов., т.е.  провести

1) финансовые  реформы- взять  за  принцип  что  мусульмане  платят  со  своих  земель  харадж, но  не  платят  джизью. Сократить  выплаты  племенам (только  тем  воинам, кто  реально  воюет), провести  чистку  среди  родственников  Омейядов, лишая  их  налогового  имунитета.

2) социальные- приравнять  мавали  к  арабам, т.е. уравнять    всех  мусульман. Широко  использовать  персидскую  аристократию  в  гос. аппарате.

3) административные- прошерстить  аппарат, убрав  оттуда  тех, кто  силен  только  связями  с  племенами.

4) военные- создать  мощную  гвардию  за  счет  мавали (декхан), а  возможно  и  за  счет  наемников (мамлюков).

Т.е.  в  целом  перестроить  государство, отказавшись  от  опоры  на  племена.

Следует  отметить  что  все  эти  реформы  взаимосвязаны. Без  денег  не  создать  мощную  гвардию, без  опоры на  мавали и  замены  ставленников  племен       не  собрать  денег, без  вооруженной  опоры  в  лице  гвардии  нельзя  бороться  с  племенами.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Тем не менее, именно хорасанские повстанцы Абу Муслима добыли Аббасидам царство.

Именно эту проблему я и пытаюсь решить в АИ :)

Я бы сказал что для того, что бы сохранить Омейядский халифат нужно провести реформы Абассидов

Насколько я знаю, Умар Второй выполнил пункты 1 и 2. Про 3 не уверен, но, похоже, собирался. Про 4 - реформа армии планировалась, в сторону уменьшения. Теоретически, мог бы и "сирийцами" обойтись. То есть, чтобы сохранить Халифат - можно попробовать дать Умару (682 г.р.) прожить и проправить столько, сколько правил Хишам (691 г.р, жил и правил до 743) - то есть, до 734го. Но это будет уже не совсем Омейядский халифат, без войн и джихада.

А мне интересно бы продлить именно агрессивный Халифат, у которого еще и мир на хазарской - и, возможно, - китайской границах. Мерван, вроде, был и администратор, и военачальник хороший. В планах - он "положит" джазирцев в течение пяти-десяти лет, и после его смерти Халифат, скорее всего, расползется на "лоскуты" окончательно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Насколько  я  знаю, умар  декларировал  №1 и  только  только  в  части  упорядочения  расходов. О  борьбе  с  племенеми  речи  не  было.

Но  если  вам  очень  хочется  агрессии- создайте  мощную  гвардию  из  мамлюков  и  давите  ей  всех  врагов.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

суд по всему - у нас с ТС мысли сходятся.

с одной стороны:

что  бы  сохранить  Омейядский  халифат  нужно  провести  реформы  Абассидов

а тогда без разницы, как зовут конкретного халифа и династию

цимес в том, чтобы

продлить именно агрессивный Халифат

и в таком раскладе:

1. война с Византией уже превратилась в ритуал, всем понятно, что Константинополь не взять

2. с франков, хазар, тюргешей много не возьмешь

3. Китай - далеко

4. Эфиопия?Что у нас там в это время?

 

выход один - поднажать на Индию.

я помню фразу ТС что

Они и так там :) Но "вскоре" будет индийский аналог "битвы при Туре", его развилка вряд ли отменит.

Так Вы "слона не продадите". Где экшн кровищща гавнищще и грязищща  и восточный аналог Укбы, доходящий до южной оконечности полуострова?

Если арабы не поднимут денег на индийских походах - придется проводить реформы

 

и,еще - все таки хотел бы вернуться к сирийцам и джазирцам.

Переориентацию Мервана с сирийцев на джазирцев Фильштинский объясняет

Кальбиты составляли большую часть чисто арабского населения Сирии, и их переход в оппозицию, как и все возрастающая неприязнь жителей столицы Дамаска к правящей династии, вынуждал последних омейядских халифов искать новые пристанища. Так, халиф Сулайман (715 –717) в поисках безопасности сделал своей резиденцией Рамлу в Палестине, халиф Хишам – Русафу на Евфрате, а Марван II большую часть времени проводил в Месопотамии, в городе Харране.

Вы ее объясняете

За время правления Хишама "сирийцы" закончились, слишком много катастрофических поражений было, их стало мало. Мерван попытался заменить их "джазирцами"

при всем уважении к Вам - все таки Фильштинский павторитетнее будет.

поэтому - "Каке ваши доказательства?" (с)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

и,еще - все таки хотел бы вернуться к сирийцам и джазирцам.

Переориентацию Мервана с сирийцев на джазирцев

А вот что пишет о правлении Мервана исламский историк Али Заде "Хроника мусульманских государств"

МАРВАН ИБН МУХАММАД (127/744-132/750)

 

Марван был искусным полководцем, предпринимал успешные походы на Византию. В 105 г. х. он завоевал Конью. Как правитель он неплохо зарекомендовал себя в Азербайджане и Армении, где сумел навести порядок. В 127 г. х. после похода на Дамаск и бегства Ибрахима ибн аль-Валида он стал последним халифом из династии Омейядов, которую сменила династия Аббасидов. Он принял власть в критическом положении, поскольку го­сударственная казна была разграблена сторонниками его предшественника. Противоречия в Халифате дошли до крайней черты, кризис и раскол в самой династии Омейя­дов также продолжали углубляться. Придя к власти, Марван освободил всех политических оппонентов преды­дущего халифа, которых еще не успели казнить, а затем принял прошение о помиловании от бывшего халифа Иб­рахима ибн аль-Валида и дал ему гарантии безопасности.

Однако мятежи в провинциях продолжались. Внача­ле против Марвана выступили жители Хомса. После того как он подавил это восстание, взбунтовался Дамаск - его жители хотели привести к власти Йазида ибн Халида ибн Абдуллу аль-Касри, однако тот был убит в ходе подавле­ния Марваном этого мятежа. Затем восстала Палестина во главе с Сабитом ибн Нуаймом. Этот мятеж был подав­лен полководцем Марвана Абу Даудом. Позднее против него восстал еще один Омейяд - его двоюродный брат Сулайман ибн Хишам. В подавлении этого восстания Марван принял личное участие. Он разгромил силы Сулаймана в Киннесрине (Сирия), и тот бежал в Хомс, на­селение которого его поддержало. Тогда Марван осадил Хомс и заставил его жителей признать его власть; Сулай­ман же бежал в Тадмор.

В Ираке влиятельные семейства тоже противостояли друг другу. Род Кайса[1] объединился вокруг ан-Надра ибн Сайда аль-Харши, а йеменцы - вокруг наместника Абдуллы ибн Умара иби Абдулазиза. Между ними начались столкновения, и только угроза со стороны хариджитов за­ставила их на время остановить кровопролитие. Тем вре­менем халиф Марван сменил наместника Ирака Абдуллу ибн Умара ибн Абдулазиза, назначив на этот пост Йазида ибн Умара, потомка Джафара, брата Али ибн Абу Талиба. Йазид подавил другое восстание в Джибали и пленил его руководителей.

Одновременно активизировались и хариджиты, кото­рые пытались использовать нестабильность в государстве в собственных интересах. После убийства аль-Валида ибн Йазида в Ираке поднял мятеж Сайд ибн Бахдал аш-Шай-бани, который начал сражаться с халифскими войсками, но вскоре умер от холеры. Его сменил ад-Даххак ибн Кайс аш-Шайбани, нанесший поражение иракской армии. Сре­ди погибших был и Асим, сын бывшего халифа Умара ибн Абдулазиза. Прибывший в Куфу новый наместник столк­нулся с ожесточенным сопротивлением хариджитов и ото­шел к Васиту[2], но ад-Даххак окружил город. Тогда намест­ник Ирака послал ему письмо, в котором предложил двинуться против халифа, обещав в случае победы перей­ти на сторону хариджитов. Ад-Даххак согласился, снял осаду и пошел на Мосул. Войдя в город, он убил его пра­вителя. Известие об этом дошло до Марвана в тот момент, когда он окружил Хомс для подавления вспыхнувшего там мятежа. Он отправил письмо своему сыну с требованием срочно выступить против ад-Даххака, и тот разгромил ха­риджитов. Сам ад-Даххак был убит.

После этого поражения движение хариджитов возгла­вил аль-Хайбари, который решил продолжить политику террора и представлял серьезную угрозу для Халифата. На этот раз Марван лично выступил против хариджитов. В жестоком и кровопролитном бою армия под командовани­ем самого халифа разгромила хариджитов, и аль-Хайбари был убит. После этого хариджитов возглавил Шайбан ибн Абдулазиз аль-Йашкури, действовавший в районе Мосула. Халиф Марван двинулся туда, однако встретил там ожес­точенное сопротивление.  Сражения между сторонами продолжались в течение года. Халиф Марван приказал правителю Ирака Йазиду ибн Умару ибн Хубайре самым решительным образом бороться с хариджитами. В резуль­тате боев Йазиду удалось ликвидировать основные очаги сопротивления. Он послал подкрепление халифу Марвану в район Мосула, где не прекращались сражения. Повстан­цы поняли, что они не сумеют больше противостоять ха­лифским войскам, и отступили в Хилван, а оттуда в Ахваз. Все это время их преследовал военачальник халифа Ибн Хубайра, и они понесли большие потери.

Хариджиты активизировались и в Хиджазе, где под­нял мятеж некий Абу Хамза. В 130 г. х. после совершения хаджа он собрал своих сторонников и захватил Медину, правитель которой сбежал. Его правление продолжалось три месяца. Для освобождения города халиф Марван от­правил войска из Сирии. Они разгромили силы хариджи­тов в местечке Вади аль-Кура. После освобождения Ме­дины войска халифа продолжили наступление на Мекку и Йемен, где им противостоял сторонник Абу Хамзы Абдул-ла ибн Йахйа. Халифские войска сумели нанести пораже­ние и этой группировке хариджитов, и Абдулла ибн Йахйа был убит. После освобождения Хиджаза от хариджитов Марван назначил туда наместником Мухаммада ибн Аб-дулмалика ибн Марвана.

Еще одно возглавленное Шайбаном ибн Саламой вы­ступление хариджитов против Омейядов произошло в Хо­расане в 130 г. х., однако Марвану удалось подавить и его; Щайбан был убит.

В конце эпохи правления Омейядов хариджиты зна­чительно активизировались и в Северной Африке, вос­пользовавшись столкновениями между арабами и бербе­рами и снижением авторитета Омейядов. Начиная с 127 г. х. контроль над этим регионом перешел к хариджитам-суф-ритам.

Обострилась обстановка и в Андалусии, где начались разногласия между йеменцами и кайситами, а также меж­ду сирийцами и выходцами из Хиджаза. Арабы и берберы тоже не ладили друг с другом. Наместник халифа Абуль Хаттар опирался на йеменцев, и это послужило причиной восстания кайситов - последние свергли наместника. Его место занял Сумайл ибн Хатам, а Абуль Хаттар бежал в Баджу. В 130 г. х. конфликт между кайситами и йеменца­ми разгорелся с новой силой, и оба лидера были убиты. В это время сюда прибыл Омейяд Абдуррахман ад-Дахил, уцелевший после резни, устроенной Аббасидами. Его под­держала значительная часть населения мусульманской Испании, где проживало много выходцев из Сирии и Па­лестины, на которых всегда опирались Омейяды. Абдур­рахман стал первым омейядским эмиром Андалусии.

 

[1] Кайситы - племенное объединение северных арабов.

[2] Васит - город в Ираке южнее современного Багдада.

Получается все 7 лет это попытки удержать крушение халифата, который начался при АЛЬ-ВАЛИДе II ИБН ЙАЗИДе (125/743-126/744)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас