Александр I умер в 1864 году

[ясмин джакмич]

на стр. 355-389 там немало пеших прогулок У Шильдера тоже есть, но описано более бегло

  Коллега, привычка к пешим прогулкам у Александра с детства привиты бабкой. Он и до последних дней много гулял,  только что то от острого инфекционного заболевания его ноги не унесли.
То что человек много ходит, не значит, что он легче перенесет  брюшной тиф или холеру. Николай тоже был внешне крепкий, а потом простыл, загрипповал и кончился с большей вероятностью от отека легких. Александр же за год два до смерти перенес серьезную травму и воспаление. До того у него были подозрения на туберкулез. В совокупности это могло ослабить иммунитет. Причем не просто воспаление, а рожистое, о чем писал сам Тарасов, отмечая, что Вилле и вовсе боялся гангрены:

 

29 августа 1823 года в полдень он отправился в Успенский собор; там находились только протопресвитер, сакел-ларий и прокурор синодальной конторы с печатью. Архиепископ вошел в алтарь, открыл ковчег Государственных актов, показал присутствующим печать, но не подпись принесенного конверта, положил его в ковчег, запер, запечатал и объявил всем трем свидетелям, к строгому исполнению, высочайшую волю, чтобы о совершившемся никому не было открываемо.

Из Москвы начались опять странствия по России: дорога лежала на Тулу, в Орел; затем через Брянск в Бобруйск; оттуда в Брест-Литовск. Всюду были смотры, и на одном из них Александр получил очень сильный удар копытом лошади по ноге, так что пришлось разрезать сапог, чтобы снять его для осмотра ноги. Это случилось так: 19 сентября на смотру во время проезда Александра по фронту польской кавалерии один полковник, по требованию государя, подъехал к нему для получения приказания; когда же он поворотил свою лошадь, она лягнула и подковой задней ноги ударила императора в правое берцо. Нога потом болела довольно долго.

Но этим дело не ограничилось, и в начале 1824 года Александр опять заболел. 12 января 1824 года, прогуливаясь в саду, государь почувствовал сильные приступы лихорадки, с жестокой головной болью; вскоре затем последовала тошнота со рвотою. В тот же день император переехал из Царского в Петербург и вечером прибыл в Зимний дворец в возке. Виллие немедленно был призван к больному, который провел ночь очень беспокойно. На другой день совместное исследование Виллие и доктора Тарасова привело к заключению, что государь заболел горячкой с сильным рожистым воспалением на правой ноге. Тарасов пишет в своих записках: «Жестокость припадков горячки продолжалась до седьмого дня болезни; 19 января в ночи у императора сделалась испарина по всему телу, и он заснул совершенно покойным сном, так что, когда я поутру рано вошел к нему, он сказал: «Вот сегодня и я спал и чувствую, что голове моей легче и она яснее; посмотри мой пульс, есть ли в нем перемена?»

«Исследовавши внимательно пульс и все положение больного в подробности, я, к величайшему удовольствию, нашел императора несколько в лучшем положении и в этом смысле отвечал на вопрос его. «А посмотри теперь мою ногу, – сказал государь, – я в ней чувствую тягость, но боли меньше». При осмотре ноги я заметил, что рожистое воспаление стало ограничиваться от краев и сосредоточиваться на средине берца, а из пустул некоторые начали темнеть и отделять жидкую материю – явление неблагоприятное. О положении ноги я доложил государю верно, но о неблагоприятном состоянии умолчал.

Когда я объяснил все это баронету Виллие, он крайне встревожился и сказал: «Боже сохрани, если это перейдет в антонов [огонь]!»

Опасение его было справедливо, ибо рожа сосредоточилась на средине берца, в том самом месте, где нога в последний раз была ушиблена копытом лошади на маневрах в Брест-Литовском.

«В продолжение последующих дней от 20 января общее положение императора становилось лучше; но в ноге не было перемены к лучшему, кроме того, что рожистое воспаление мало-помалу уменьшилось в окружности; на средине же берца желтый цвет оставался без всякой перемены, и из пустул сочилась жидкая сукровица. К этому месту, кроме ароматных трав, ничего не прикладывалось.

26 января, поутру в восьмом часу, вместе со мной у императора был и баронет Виллие, который желал удостовериться особенно о положении ноги. Общее положение больного было удовлетворительно, даже показался аппетит; особенно государь с удовольствием кушал уху из ершей. При снимании с ноги штиблета из ароматных трав я заметил, что он от засохшей материи присох к ноге. Нужно было употребить осторожное усилие и сноровку, чтобы отделить его без боли для больного.

Вдруг, к общему нашему удивлению, я усмотрел, что присохшее место покровов отделяется вместе со штиблетом, величиною в два дюйма длины и в полтора дюйма ширины. Отделение это произошло без значительной боли. По отделении этого обширного гангренозного струпа, состоящего из омертвелых общих покровов и клетчатки, представилась нам обширная язва, коей дно было покрыто доброкачественным гноем. По осторожном и крайне аккуратном снятии гноя оказалось, что язва простиралась до самой надкостной плевы, которая, благодарение Богу, была невредима, покрывая большую берцовую кость. Удостоверясь в сем, баронет Виллие, бывший до сего в лихорадочном положении от страха за ногу императора, перекрестился самым христианским образом и сказал: «Ну слава Богу!» Император, заметив это, спросил его о причине такого восхищения. «Я очень рад, государь, что ваше здоровье поправляется», – отвечал Виллие, скрыв от его величества настоящую причину своего восторга. Виллие трепетал за надкостную плеву, потому что с отделением ее неминуемо должно бы последовать омертвение или костоеда большой берцовой кости, а исход такого поражения кости мог быть самый неблагоприятный или, по крайней мере, продолжительный».

С этого дня общее состояние здоровья государя стало удовлетворительнее. Несомненно, однако, что такая тяжелая болезнь должна была подорвать еще более и без того расшатанное здоровье Александра.

 За исключением пациентов первого года жизни, прогноз заболевания рожистого воспаления условно благоприятный: при адекватном своевременном лечении высока вероятность полного излечения и восстановления трудоспособности. В ряде случаев (до трети) возможно формирование рецидивирующих форм заболевания, которые значительно хуже поддаются лечению. Да, оно в 1824-м Александра не убило, хотя как побочное действие он перенес тяжело респираторное заболевание. А сальмонелла через год его прикончила

 

[AVGUR]

На страницах 373-374 врач пишет, что путешествие оказало благотворное влияние: 1 -4 октября 1824  "Приняты были все меры предосторожности и здоровье его величество восстановилось, кроме небольшой припухлости ноги, которая в продолжении путешествия скоро совсем прошла"

То есть без оспы Александр  к своим 47 лет 10-15(20 это уже предел генетики) может прожить. Но дожить до 1864, т е 87 возраста не реально: Фике 67, Елизавета 53, Пётр 1 -53, лишь Филарет около 80, но зато Михаил 49, а Алексей 46. +Константин 52, Николай 58

Фридрих Вюртембергский 65, Карл Александр Вюртембергский 53 Фридрих Вильгельм Бранденбург-Шведский 71 Филипп-Вильгельм Бранденбург-Шведский 42

Тенденция однако: по 40-70 лет предки жили

[ясмин джакмич]

1 -4 октября 1824

 Так это в октябре следующего года после воспаления. Копытом его били в 1823-м.  Да и то что ногу пухнут/отекают может свидетельствовать о больных почках, печени или вовсе сердечной недостаточности.

Фике 67,

 Сердечница с некогда перенесенным воспалением сосудов после родов, умерла от инсульта

Елизавета 53,

 Цирроз и длительная сердечно-сосудистая недостаточность («опухоли в ногах»)

 
Пётр 1 -53,

Уремия, по сути, гангрена

 лишь Филарет около 80,

 Он такой один, выпадает из общей картины

  но зато Михаил 49,

Брюшная водянка и постоянная боль в ногах

 а Алексей 46.

Знамо, гипертоник со склонностью к полноте и умер от сердечного приступа

 +Константин 52, Николай 58

Холерный вольтанутый тип и сердечник со склонностью к мигреням и бронхитам

Фридрих Вюртембергский 65, Карл Александр Вюртембергский 53 Фридрих Вильгельм Бранденбург-Шведский 71 Филипп-Вильгельм Бранденбург-Шведский 42 Тенденция однако: по 40-70 лет предки жили

Среди них не было таких цепочек наследственных заболеваний. Вюртембергцы в целом здоровая семья, у Прусской королевской семьи свои генетические сбои

[литовец]

Монархи Романы не были долгожителями...