Семидневная война вместо второй мировой

113 сообщения в этой теме

Опубликовано:

Сначала хотел выложить  неделю назад, но потом решил не занимать спором 8 марта.

7 марта 1936 года в здании берлинской Королевской оперы идёт заседание рейхстага. На трибуне Адольф Гитлер произносит речь, в какой то момент он сделал паузу и торжественно заявил:

«В данный момент немецкие войска входят в Рейнскую область».

Рейхстаг возликовал.

«Это была очень рискованная операция, поскольку существовала огромная опасность того, что французы наложат санкции.» - фельдмаршал Кейтель.

Что же наложили французы? А ничего. Не смотря на откровенный плевок со стороны Гитлера в адрес французов и британцев, с той стороны просто утёрлись. Никто не хотел воевать.

Французский генерал Гамелен считал деньги и риски:

«военная операция, даже ограниченная, чревата непредсказуемым риском и не может быть предпринята без объявления всеобщей мобилизации».

Молодой Де Голь мечтал о танковых армиях:

«Если бы у нас к тому времени хотя бы частично была создана танковая армия с ее быстроходными боевыми машинами и личным составом, готовым выступить немедленно, то естественный ход событий двинул бы эту армию на Рейн».

Между тем немецкие генералы сами были не в восторге от затеянного, Кейтель:

«Жесткие протесты западных держав склонили Бломберга предложить Гитлеру отозвать те три батальона, которые фактически были всеми нашими войсками, перешедшими Рейн, и которые продвинулись до Экс-ла-Шапель, Кайзерслаутерна и Саарбрюккена. Второй батальон 17-го пехотного полка вошел в Саарбрюккен и проходил по торговой площади, а в это время французские пушки были наведены на город. Гитлер отвергал все предложения по отводу батальонов: если враг атакует, они должны будут принять бой и не отступать ни на дюйм. Были изданы соответствующие приказы на этот случай.

Три наших военных атташе в Лондоне получили наиболее сильные протесты. Фрич и Бломберг снова возражали Гитлеру, но он отвергал любые уступки угрозам».

«В последующие дни напряжение ослабло: Гитлер играл с огнем и победил, действуя против совета его солдат, он нисколько себя не скомпрометировал. Он показал большее хладнокровие и более развитый политический инстинкт. Маленькая победа, которая возвысила его в наших глазах».

Сам Гитлер позже сказал:

«48 часов после марша в Рейнскую область были самыми изматывающими в моей жизни. Если бы французы вошли в Рейнскую область, нам пришлось бы ретироваться с поджатыми хвостами. Военные ресурсы, находившиеся в нашем распоряжении, были неадекватны даже для оказания умеренного сопротивления.»

есть и иной взгляд

Наиболее интригующим как для современников, так и для историков были причины французского бездействия. До открытия французских архивов в середине 70-х годов господствовало мнение о «психологической неготовности» французов к большой войне, несмотря на то, что Франция могла мобилизовать сто дивизий в течение нескольких дней. Наиболее ярко эта точка зрения выражена Уильямом Ширером в классической работе «Взлет и Падение Третьего рейха». Историки, получившие возможность изучить соответствующие французские архивы, такие, как американец Стефен Шукер обвиняют Ширера в «любительском подходе к истории». Они полагают, что главным фактором, парализовавшим французскую политику, была экономическая ситуация[7]. Шеф французских вооруженных сил, генерал Морис Гамелен, проинформировал правительство, что стоимость удаления германских сил из Рейнской области, которое потребовало бы мобилизации, составит 30 миллионов франков в день[8] .

Немедленно после известия о ремилитаризации французский министр иностранных дел Пьер Фланден вылетел в Лондон для консультаций с британским премьером Стенли Болдуином. Правительство Франции издало декларацию, в которой в самых сильных выражениях осудило ввод германских войск. Декларация также содержала намек на возможную ответную военную акцию[9]. Болдуин спросил Фландена, каковы намерения его правительства, на что тот ответил, что пока ничего ещё не решено. Фланден вылетел обратно в Париж для «консультаций с правительством». Результатом консультаций стало французское заявление следующего содержания: «Франция предложит все свои ресурсы в распоряжение Лиги Наций для недопущения нарушения положений всех Договоров»[10]. Поскольку Франция уже приняла решение о том, что мобилизации не будет, то Рейнскую провокацию Гитлера было решено использовать для получения от Британии «континентального обязательства» (то есть обязательства Британии послать крупные сухопутные силы на континент, в случае серьёзного вооруженного конфликта)[11]. Французская стратегия заключалась в том, чтобы продемонстрировать готовность к большой войне из-за Рейнской области, а затем вынудить Британию, с готовностью сыгравшую роль «умиротворителя» дать вышеозначенное «обязательство», в качестве компенсации за сдержанность, проявленную Францией[12]. «Континентальное обязательство» было целью французской внешней политики начиная с 1919 года и считалось единственным барьером, который мог остановить германский экспансионизм. Объективно, ремилитаризация Рейнской области привела к тому, что Франция потеряла последнее преимущество, которое она получила в результате Версальского мира. Франция более не могла с легкостью занять Рейнскую область и создать реальную угрозу Рурскому промышленному району в случае, если бы она сочла действия Германии угрожающими[13].

Реакцию различных кругов в Британии характеризуют как «смешанную». Наибольшую известность получило высказывание лорда Лотиана (позднее — посол Британии в США): «В конце концов, немцы всего лишь зашли в свой огород». Бернард Шоу сказал нечто подобное, отметив, что оккупация Рейнской области «ничем не отличается от оккупации англичанами Портсмута». Министр иностранных дел Энтони Иден настаивал на том, чтобы Франция не предпринимала военной акции. Вместо этого он надеялся уговорить Гитлера вывести войска из Рейнской области, оставив там лишь «символический контингент», после чего заново приступить к переговорам[14].

reun-pic905-895x505-40826.jpg

regnum_picture_147522247586576_normal.jp

 

Итак в АИ в руководстве Франции оказался более решительный человек, который 7 марта начал 1936, а 14 марта (это условие не столь обязательно) закончил войну выгнав фашистов из рейнской демилитаризованной зоны.

Мир обещал быть?

Изменит ли это расклады внутри Рейха?

Внутри Франции?

СССР и Испания тоже интересуют, но не сразу.

Или вторая мировая вновь начнется в Европе, а например не в Китае в 1937?:spiteful:

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

 Тщательный разбор полётов показывает, что же тогда французская армия уступала немецкой. Поэтому француза и не дёргались. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Тщательный разбор полётов показывает, что же тогда французская армия уступала немецкой.

Коллега, а можно развернуть вашу мысль или ссылку кинуть.

Я обычно встречал иное утверждение,что с качеством армии у французов все было в 1936 нормально. Там с моралью политиков были проблемы. Надлом вызвала первая мировая.

Но нужный человек в нужное время в нужном месте неужто не способен вышвырнуть нацистов? Благо те имеют указания отступить в случае чего.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Как сказал тогдашний папа римский Пий XI послу Франции при Ватикане, "Если бы вы немедленно отправили 200 тысяч своих солдат в район занятый немцами, Вы оказали бы всем огромную услугу" - считай первосвященник Рима и авторитет католиков дал на это благословение.
Нацисты до 1938 года (до Аншлюсса точно) не были достаточно устойчивы, их позиции внутри самой Германии не безусловны. Во время плебисцита за предоставление Гитлеру полномочий главы государства "за" проголосовало 84% - 16% все таки нашли смелость сказать "нет". В рабочих районах против концентрации всей власти в руках фюрера высказался каждый третий. Миллионы немцев сидели без работы, их семьи жили в нищете и жилищных условиях, близких к коммуналкам в СССР. Единственной надеждой не помереть с голоду в первые три зимы нацистской эпохи (1933-1935/1936 гг) оставалась благотворительная программа "Зимняя помощь". Малообеспеченных и бедных кормили теплой гороховой похлебкой и раздавали ношенную теплую одежду, которую жертвовали более состоятельные соотечественники. Рабочих переводили на сокращенную рабочую неделю (по 4, иногда и 3 дня в неделю), снижая зарплату. Очевидным была неспособность режима обеспечить стабильные цены и наличие необходимых товаров. Осенью 1934 года в очередях (да да, не только СССР познал это достижение социализма) и на автобусных остановках, по донесениям службы госбеопасности, звучало откровенное недовольство режимом. Больше всего недовольных было среди рабочих, которых сгоняли в трудовые лагеря для строительства автобанов. Тогда же Берлинское гестапо арестовало на одной из стройек 140 смутьянов. Рабочих (особенно металлургов) возмущало, что квалифицированных работников низводят до уровня землекопов, давая тяжелую и малооплачиваемую работу - ведь программы общественных работ требовали выделения значительных средств как на обеспечение строительства, так и на выплаты временно трудоустроенным. А денег в бюджете не было. Нацисты нашли выход - через 1,5 месяца после опубликования закона о сокращении безработицы Эрих Кох рапортовал, что в Восточной Пруссии безработица ликвидирована, что начал активно разносить с помпой Геббельс "как видимый результат воплощение энергии национал-социализма". Только на деле все это было пиар-проектом. Кох просто приписал ликвидацию, согнав 130 тысяч безработных в "товарищеские лагеря". Он умудрился даже один из первых концлагерей записать в трудовой. Гауляйтеры и партийные шишки рапортовали на перебой об успехах, вот только без работы по прежнему сидело 4 миллиона человек. Вот вам и хваленные автобаны под начальством неглупого Фрица Тодта...
Общественное мнение было для нацистов страшной силой, с которой они считались особенно - а простые немцы в 1935/1936 гг. имели достаточно поводов для недовольства. Гитлер преуспел в создании мифа вокруг себя и в манипулировании общественным сознанием, взывая волны энтузиазма сезонными подарками-очередным успехом на военно-патриотического поприще, который казался свершался сам собой (весна 1935-го - Саар и параллельно восстановление воинской повинности, весна 1936-го Рейнланд, лето 1936-го Олимпиада, весна 1938 го Ашлюсс - ни войны, ни тягот, ни напряжения) и гасил общественное недовольство.
Если бы Рейнланд сорвался, это могло бы больно ударить по позициям нацистов. Конечно нельзя исключать, что страну не захлестнуло бы патриотическое возмущение и НСДАП смогло бы его использовать, чтобы утереться (Геббельс и не такой спитистох проворачивал), но могло бы иметь самые далеко идущие последствия - в марте 1936 года гестапо представило тревожный отчет о настроениях в Берлине. Немцы были недовольны, что Гитлер никак не борется с коррупцией и позволяет партийным чиновникам вести роскошную жизнь. Почему фюрер с этим мириться? часто звучал этот вопрос в те дни. В отчете говорилось - "Доверие народа к личности фюрера переживает кризис". И буквально через день, утром 7 марта 1936 года случалась Ремилитаризация. Этот мартовский день стал триумфальным для Гитлера. Проблемы Германии последних месяцев, включая нехватку продовольствия, рост цен, низкие зарплаты просто потонули в эйфории. Через три недели, 29 марта 1936 года на референдуме, где надо было ответить на вопрос "Поддерживаете ли вы политику фюрера" Гитлер получил почти 99% голосов. Геббельс пометил в дневнике: "Историческая победа! Фюрер объединил народ. Даже в самых смелых мечтаниях мы не могли этого представить! Фюрер завоевал мандат против всего окружающего мира"

Изменено пользователем ясмин джакмич

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Тщательный разбор полётов показывает, что же тогда французская армия уступала немецкой. Поэтому француза и не дёргались. 

Я как раз везде встречал обратные оценки...

А вообще-самую неприглядную роль здесь сыграл недолговечный английский король Эдуард.

Спасибо этой сволочи за ВМВ...

Через некоторое время выложу подробности

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Спасибо этой сволочи за ВМВ...

Ещё одна очередь к могиле, чтобы на нее плюнуть?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Бернард Шоу сказал нечто подобное, отметив, что оккупация Рейнской области «ничем не отличается от оккупации англичанами Портсмута».

Удивительного чутья дед, кстати. Бился в экстазе от каждого современного ему диктатора от Сталина до Муссолини

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Удивительного чутья дед, кстати. Бился в экстазе от каждого современного ему диктатора от Сталина до Муссолини

И если бы один старик Шоу, который тоже успел побывать в СССР до войны и заслужить обидный диагноз - даже Рабиндранат Тагор пел осанну дуче
И тем больше странно, что Шоу был очень дружен с Карелом Чапеком, который нацистов не переносил

Изменено пользователем ясмин джакмич

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Вот в этой теме приводил я цитату большую из книги Ладисласа Фараго "Игра лисиц" про абвер

Про роль Эдуарда в рейнской истории сказано было следующее:

В тот самый день, когда Франция и СССР парафировали договор о взаимопомощи, он решил ввести войска в Рейнскую демилитаризованную зону и приказал генералу Вернеру фон Бломбергу начать штабную подготовку к вторжению[35].

Операция, получившая название «Schulung» («Упражнение»), была срочно разработана группой специально отобранных офицеров, давших подписку о неразглашении, и 16 июня была представлена начальником группы полковником Йодлем на рассмотрение совета обороны рейха. Разработка плана была столь секретной, что Бломберг, переписавший своим почерком оригинальный приказ Гитлера, не открыл истинную цель плана даже начальнику Генштаба генералу Людвигу Беку и главнокомандующему сухопутными войсками генералу Вернеру фон Фричу.

Осуществление операции было отложено, поскольку Гитлер не рискнул идти на столь провокационные действия без достаточно благовидного предлога. Бломберг снова и снова докладывал ему об опасениях его генералов, считавших, что рейхсвер еще слишком слаб и плохо оснащен для авантюры, которую Гитлер, как им казалось, замышлял.

Потребовался ряд событий, подтолкнувших Гитлера к развертыванию операции.

В первом из серии совещаний с Гитлером 26 декабря Канарис доложил фюреру, что французский и британский генеральные штабы провели консультации по координации планов на случай чрезвычайных событий в Рейнской области.

11 февраля 1936 года французское правительство включило еще не ратифицированный договор с Советским Союзом в повестку Национального собрания. В тот же день адмирал Канарис попросил фюрера о немедленной приватной аудиенции и в тот же вечер в 20 часов доложил ему об информации, полученной от своего парижского резидента. Это был текст секретных военных пунктов франко-русского пакта, переданный немцам высокопоставленным чиновником с Кэ-д-Орсэ, ярым противником сближения с СССР.

Основные пункты договора в нескольких словах означали возможность вторжения совместно с чехами в Германию для обуздания экспансионистских устремлений Гитлера.

Едва Канарис покинул рейхсканцелярию, как Гитлер вызвал генерала фон Бломберга и приказал подготовить операцию «Упражнение» на самое ближайшее время. Бломберг вновь прибыл к Гитлеру 27 февраля, в день, когда французское Национальное собрание ратифицировало договор с Советским Союзом, доложил фюреру, что подготовка закончена, и получил приказ приступить к осуществлению операции всего лишь через неделю – 7 марта.

До этого момента операция «Упражнение» была всего лишь тем, что означало ее название, – штабными учениями, предназначенными для обучения боевому планированию для поддержания готовности строевых частей. Бломберг хотел, чтобы так думали даже его ближайшие помощники. Но 2 марта он позвонил генералам Беку и Фричу и сообщил им, что «Упражнение» является боевой операцией, и передал приказ Гитлера быть готовыми к выступлению через пять дней.

Ответом была буря протестов. Фрич заявил, что у него в наличии имеется лишь 35 тысяч солдат и офицеров, из которых можно сформировать лишь одну боеспособную дивизию. Бек утверждал, что французы против наскоро собранных экспедиционных сил Фрича смогут быстро отмобилизовать не менее двадцати отлично оснащенных дивизий и «устроить мясорубку».

«Атмосфера, – как позднее писал Йодль, – напоминала обстановку за столом рулетки, когда игрок ставит на номер».

Бломберг, единственным аргументом которого был категорический приказ Гитлера, вместе с Беком и Фричем прибыл к фюреру, и генералы доложили о своих сомнениях. Гитлер был неумолим.

– Я лучше знаю, – заявил он. – У меня есть абсолютно надежная информация, что французы не направят против нас ни одного солдата. Но вы убедитесь не только в этом. Весь мир воспримет освобождение нашими войсками Рейнской области от версальского ига как свершившийся факт, и все этим и кончится.

Затем, как бы признаваясь, что некоторые сомнения все же могут быть, он напыщенно заявил ошеломленным военачальникам:

– Что же касается меня, то я ставлю на кон все. Я твердо уверен в успехе. Но если мы проиграем, если французские войска вынудят нас отступить, я восприму все последствия как мое собственное поражение и подам в отставку с постов фюрера и рейхсканцлера.

Генералы молча смирились. Бек, который терпеть не мог Гитлера и настолько ненавидел фашизм, что в конце концов отдал жизнь в борьбе против него, в глубине души надеялся, что эта авантюра провалится и Германия избавится от Гитлера и его приспешников. Но у него не было выбора. Переброска войск началась скрытно и силами одного батальона, чтобы «понести минимальные потери, если французы вдруг начнут контрнаступление». Командиры передовых частей получили опечатанные пакеты с приказом немедленно отходить, если встретят хотя бы передовые патрули франко-британских войск.

Тем временем разведывательные сведения были малоутешительными. Абвер, впервые после назначения Канариса подвергшийся настоящему испытанию, уже закрепился в Рейнской области, как и положено, следуя впереди войск. В Мюнстере для действий против Франции под видом коммерческого предприятия было открыто отделение абвера. Организацией постоянного сбора информации занимался филиал в Трире под руководством майора Ганса Стефана, лучшего абверовского специалиста по «линии Мажино»; вскоре к нему присоединился капитан Оскар Райль, бывший полицейский инспектор в Данциге, ставший руководителем фронтовой разведки.

Канарис сумел представить Гитлеру копию подлинного французского приказа о мобилизации 13 дивизий на случай чрезвычайной обстановки. Из Трира разведка доносила, что все фортификационные сооружения от Лиона до Меца и Нанси срочно доукомплектовываются личным составом, прибывающим из столь отдаленных мест, как Марсель.

Между тем Forschungsamt, дешифровальная служба люфтваффе, перехватывавшая и читавшая французские дипломатические депеши, представляла тексты телеграмм французского посла в Берлине Андре-Франсуа Понсэ. Этот блестящий дипломат еще с ноября 1935 года настойчиво предупреждал Париж, что Гитлер «намерен использовать» франко-советский пакт «в качестве предлога для оккупации Рейнской демилитаризованной зоны» и что он «лишь выжидает соответствующего момента для действий». В телеграмме от 13 февраля посол сообщал, что Гитлер «готовит почву для броска в Рейнскую область».

Из Лондона поступали полные опасений и предостережений депеши от военного, военно-морского и военно-воздушного атташе. Телеграммы военного атташе были наиболее пессимистичны. Он писал, что его приятель из военного министерства предостерегающе заявил, что Англия обязательно выступит на стороне Франции, если Гитлер осмелится начать передвижения в сторону демилитаризованной зоны.

Что же перед лицом всех этих тревожных докладов придавало Гитлеру такую уверенность в том, что ему нечего опасаться французов? Что за «абсолютно надежная информация», упомянутая им в разговоре с генералами, делала его столь убежденным в успехе?

В тот же период фюрер получал разведывательные данные из Парижа и Лондона и предпочел более полагаться на них, чем на пораженческие послания лондонских атташе военному министру.

В потоке информации адмирал Канарис выудил одно, которое особенно заинтересовало Гитлера. По данным агента абвера, высокопоставленного чиновника МИДа, «непременной составляющей французских военных планов является обязательное участие англичан». Агент сообщал, что «командующий французскими сухопутными войсками генерал Гамелен заявил [министру иностранных дел Пьеру] Фландену, что он не может (или не хочет) посылать войска в Рейнскую область, если не присоединятся англичане».

В то же время министр иностранных дел Германии барон фон Нейрат заверял Гитлера, что англичане не намерены оказывать французам поддержку, на которой настаивал Гамелен. Это безапелляционное утверждение весьма осторожного дипломата основывалось на многочисленных телеграммах германского посла Леопольда Густава Александра фон Хеша, занимавшего этот пост с 1932 года. «Запад не выступит» – был основной лейтмотив сообщений фон Хеша, прозвучавший в одном из докладов фюреру. Леопольд фон Хеш, пятидесятипятилетний холостяк с безупречной репутацией, недавно отметивший тридцатилетие блестящей дипломатической карьеры, играл неоднозначную роль в развертывающемся кризисе, испытывая внутренний конфликт, типичный для многих германских дипломатов тех лет. Лучшие свои годы он провел в Лондоне и Париже и проникся не только внешней формой, но и сутью западной демократии. Испытывая неприязнь к варварскому режиму Гитлера, он тем не менее честно и добросовестно вплоть до самого печального конца служил ему.

У посла были превосходные источники информации о тенденциях и планах британской внешней политики. Пользуясь исключительной популярностью в высшем английском обществе, он был радушно принимаем в Форин Офис, и ему полностью доверяли постоянный заместитель министра сэр Роберт Ванситтарт и восходящая звезда министерства, начальник центральноевропейского департамента Ральф Уигрем.

Он был в близких отношениях не только со все растущими прогерманскими кругами фешенебельных кварталов Мэйфер и Бельгравиа, но и с такими явно антинацистски настроенными деятелями, как Уинстон Черчилль, сэр Арчибальд Синклер, граф Солсбери и даже Эрнест Бевин. Особенно тесные связи он поддерживал с королевской семьей. Королева Мария называла его «мой любимый иностранец» и часто приглашала на завтраки в Аскот – знак внимания, которого удостаивались лишь немногие избранные.

Самое близкое знакомство у него сложилось с принцем Уэльским, которого он запросто называл Дэвид, а тот его – Лео. К тому времени приятельские отношения двух холостяков особенно укрепились. Это был период сложной и деликатной ситуации из-за связи принца с разведенной американкой миссис Симпсон, вызывавшей недовольство как его семьи, так и оппозиции правительству Болдуина. В тяжелых обстоятельствах принц нашел сочувствие у посла фон Хеша, ставшего его наперсником и «самым лучшим из моих друзей», как он однажды охарактеризовал германского дипломата.

Для фон Хеша принц был не только личным другом и партнером по игре в теннис и гольф. Он был его надежным источником информации и гарантией, что посла не уберут с его поста, несмотря на открыто выраженные либеральные убеждения. Определенные слухи о его отрицательном отношении к нацизму доходили до Берлина, и в МИДе всерьез подумывали о замене верхушки лондонского представительства. Но позиции посла оставались прочными не в последнюю очередь из-за его близкой дружбы с принцем Уэльским и стали несокрушимыми, когда волею судеб его друг стал королем Великобритании, как раз во время Рейнского кризиса.

 

Именно тогда, 20 января 1936 года, после смерти короля Георга V принц унаследовал трон с именем Эдуард VIII. На следующий день посол фон Хеш отправил длинную телеграмму заместителю министра иностранных дел фон Бюлову, где обрисовал значение перемен со всем красноречием, отражавшим глубину его чувств.

«Георг V, – писал он, – останется жить в памяти британского народа в первую очередь как монарх, стоявший во главе империи в годы мировой войны, а также как мудрый и великодушный правитель, пользующийся любовью своего народа.

Король Эдуард VIII, – продолжал посол, – в некоторых отношениях подобен своему отцу, но во многих других отличается от него». Вероятно, главным было его иное отношение к Третьему рейху. В то время как покойный король был «определенно критически настроен в отношении Германии… король Эдуард питает теплые чувства к Германии. Я убедился во время частых и длительных бесед с ним, что его симпатия имеет глубокие корни и достаточно сильна, чтобы противостоять часто выражаемым враждебным намерениям».

Еще 15 января, «за день до того, как [принц] был вызван к умирающему отцу, – сообщал посол, – было очередное свидетельство его теплых чувств». Принц сказал послу о своем «твердом намерении» приехать летом [в Берлин] на Олимпийские игры. Он просил фон Хеша проследить, чтобы делегация немецких ветеранов, которая ожидалась в Лондоне 19-го, смогла бы выделить в своем напряженном расписании хотя бы пару часов для аудиенции у принца, чтобы он смог «побеседовать с каждым из делегатов».

«Во всяком случае, – заканчивал телеграмму посол, – мы можем твердо рассчитывать, что британский трон займет правитель, вполне понимающий Германию и стремящийся установить хорошие отношения между Германией и Великобританией».

Отношение нового английского короля к фашистской Германии было еще более благожелательным, чем Хеш посмел сообщить в своем дипломатичном послании. Человек, ставший герцогом Уиндзорским, был если не явным поклонником Гитлера, то ярым пронацистом, убежденным, что гитлеровская Германия является главным оплотом мира в Европе, который он страстно хотел сохранить. Но из секретных германских документов следует, что в частных беседах с влиятельными немецкими политиками он демонстрировал свое понимание и сочувствие к их более умеренным устремлениям.

Например, 11 апреля 1935 года, как докладывал посол фон Хеш, в одной из бесед с ним принц зашел так далеко, что не оставил ни малейших сомнений в своих симпатиях к рейху. Он резко критиковал Форин Офис за «недостаточное понимание позиции и устремлений Германии» и заверил посла, что, в отличие от Даунинг-стрит, полностью одобряет введение воинской повинности, провозглашенной Гитлером за несколько недель до этого. Взгляды принца, по мнению посла, «слово в слово соответствуют» убеждениям фюрера, и в заключение беседы он заверил фон Хеша, что не только согласен с «возрождением Германии», но и будет «способствовать» этому. Близкий родственник английской королевской семьи принц Кобургский, прозванный «нацистским герцогом» за свою близость к Гитлеру, сообщал, что Эдуард открыто выражал свои симпатии к Третьему рейху в ходе трех бесед с ним. Эти встречи состоялись в январе 1936 года через день после похорон его отца, и в промежутках между выполнением своих официальных обязанностей он смог изложить свои взгляды герцогу, выполнявшему секретное поручение Гитлера выяснить позицию нового короля. То, что герцог сообщил об убеждениях Эдуарда VIII, было прикосновением к тайному заговору Тюдоров[36].

Когда герцог поднял вопрос о желательности встречи между Гитлером и премьер-министром Болдуином в целях развития англо-германских отношений, Эдуард VIII воскликнул: «Я сам хочу поговорить с господином Гитлером и готов сделать это здесь или в Германии. Пожалуйста, передайте это ему».

По словам «нацистского герцога», король понимал, что в рамках британской политической системы это будет нелегко осуществить, и просил герцога держать в секрете их беседу, поскольку его «решение содействовать сближению Германии и Англии встретит множество препятствий, если общественность слишком рано узнает об этом».

 

В полдень 7 марта, когда Гитлер заявлял рейхстагу, что «у нас нет территориальных претензий в Европе», 35-тысячные экспедиционные силы рейхсвера вошли в «их будущие мирные казармы в западных провинциях рейха». Это была суббота, день накануне одного из многих уик-эндов, которые Гитлер испортил своими внезапными атаками.

Для французов это был «страшный шок». Но, как и говорил Канарис Гитлеру, французское командование ни на дюйм не двинуло свои войска в сторону Рейнской области без одобрения со стороны Лондона. В понедельник Иден прибыл в Париж, но лишь для консультаций со своими французскими партнерами перед выступлением в Лиге Наций, вместо принятия решительных действий.

Еще через два дня, 11 марта Фланден прибыл в Лондон на чрезвычайное заседание в Сент-Джеймском дворце[37]. Критические замечания мистера Черчилля, изложенные в «Надвигающемся шторме», не полностью отражали эти суматошные и решительные дни.

Пока выдвигались войска, в Берлине тоже была суматоха. Все антенны МИДа и абвера были нацелены на поиск любой зарубежной реакции. Как атташе, так и агенты Канариса сидели на телефонах и телеграфе, чтобы вовремя дать нужную информацию. На Вильгельмштрассе Гитлер в компании с Бломбергом и фон Нейратом с замиранием сердца ждал откликов на его акцию.

Новости из Парижа были серьезными, но не безнадежными. Оба атташе из Лондона и Парижа сообщали, что ответная реакция есть дело дней, но не часов. На ситуацию нал ожил ся и кризис в британском правительстве, вызванный расколом между политическими и военными руководителями страны.

В Англии руководство военного министерства и Адмиралтейства требовало немедленных действий, тогда как политиканы под руководством Болдуина, по-видимому, панически боялись войны. Позиция британских генералов и адмиралов была очевидна для германских атташе капитана Васснера и полковника Гайера, курсировавших между посольством и Уайтхоллом, отчаянно пытаясь смягчить обстановку.

В понедельник утром капитан Васснер прибыл в Адмиралтейство в надежде встретиться с адмиралом Уильямом Джеймсом, заместителем начальника штаба ВМФ, и выяснить, не планирует ли флотское руководство объявить мобилизацию. Ему ответили, что сэр Уильям слишком занят и не может его принять. Его направили к контр-адмиралу Дж. Трупу, начальнику военно-морской разведки, которого он нашел мрачным и озабоченным. Результатом его переговоров стала телеграмма в штаб германского ВМФ, отражающая его мнение, что экспедиционные силы Великобритании готовы принять участие в совместных действиях с французами в Рейнской области.

В то время, пока Васснер зондировал обстановку в Адмиралтействе, барон Гайер выслушивал в министерстве обороны жалобы генерала Паунелла, начальника разведки министерства, на то, что он «ввел в заблуждение британское правительство в отношении германских намерений и перевооружения». К его удивлению, его впустили в святая святых – в отдел изучения Германии, куда его никогда не впускали. Там он выслушал еще более резкие слова и был допущен к обозрению сверхсекретных карт отдела, отражавших расположение британских и французских войск, готовых к немедленному вторжению в Рейнскую область.

В действительности англичане не планировали вторжения и даже удерживали французов от выдвижения войск. Необычные действия военных были единственным, что могло предпринять военное министерство в свете решений Даунинг-стрит о невмешательстве. Паунелл и его коллеги надеялись, что увиденное полковником сможет повлиять на действия немцев.

Сейчас мы знаем, что полковник Гайер был действительно потрясен увиденным и немедленно сообщил о своих опасениях в Берлин. Он вернулся в посольство и сразу же отбил телеграмму: «Ситуация критическая. Вероятность войны или мира пятьдесят на пятьдесят»[38].

В Берлине у всех нервы были на пределе. В операции Winteruebung (так теперь называлась бывшая операция «Упражнение») было что-то нереальное. В свете телеграмм Васснера и Гайера казалось, что вся операция «Зима-Упражнение») висит на волоске.

Генералы хмуро сидели в картографическом зале военного министерства, готовые, если понадобится, в любой момент дать приказ об отступлении войскам в Рейнской области. Генерал фон Бломберг был так же подавлен и удручен, как и остальные. Получив в понедельник сразу после полудня телеграмму Гайера о пятидесяти процентах шансов на успех, он тут же ринулся в рейхсканцелярию к Гитлеру и потребовал немедленной эвакуации Ахена, Трира и Саарбрюккена.

Гитлер сделал своему военному министру выговор за паникерство, но это в значительной мере было позой. Как он позже признался одному из своих помощников в разработке плана операции полковнику Бернарду фон Лоссбергу, он вовсе не был столь спокоен, как могло показаться.

«Это было моим самым рискованным внешнеполитическим решением. В ту суматошную неделю марта 1936 года я не раз думал, что больше не пойду на подобное испытание, как минимум, в течение десяти лет».

В среду утром, вернувшись из очередного вояжа на Уайтхолл, полковник Гайер и капитан Васснер явились к послу фон Хешу с докладом о своей оценке ситуации. Они убеждали его официально сообщить Берлину, что если рейхсвер немедленно не отведет свои части, то война станет неизбежной. Присутствовавший при этом столкновении корреспондент официального германского агентства новостей Фриц Гессе, исполнявший также обязанности пресс-атташе, отметил в своем дневнике: «Мы были уверены… что опасность войны очень близка и что Франция в конце концов сумеет убедить Великобританию принять участие в военной акции на ее стороне».

Сообщения, потоком поступавшие в посольство и агентство Гессе из Рейтер[39] от английских и французских информаторов, свидетельствовали о быстром ухудшении ситуации. Хеш не решался послать категорическое предупреждение, на котором настаивали Гайер и Васснер. Вместо этого он позвонил фон Нейрату и, когда ему не удалось связаться с министром иностранных дел, побеседовал с его заместителем Бернгардом фон Бюловом, выясняя обстановку и настроения в Берлине. Бюлов ответил, что и то и другое мрачное. Тогда Хеш решил зайти с козырной карты, заявив, согласно Гессе: «Я пойду к королю и попрошу его вмешаться прежде, чем все погибнет».

Гессе отметил, что посол собирался апеллировать не к прогерманским симпатиям короля, а к его приверженности миру. Еще 21 января фон Хеш писал о политической философии нового короля следующее:

«В иностранных делах Эдуард VIII разделяет убеждения своего отца о необходимости сохранения мира между народами. Король Эдуард не пацифист, напротив, он желает, чтобы Великобритания была сильной, вооруженной и способной, если потребуется, отстоять свои честь и достоинство. Однако он глубоко убежден, что в современную эпоху война не может больше быть средством решения международных споров. Более того, он считает, что новая европейская война станет причиной краха Европы, ее порабощения большевиками и гибели цивилизации. Будучи твердо приверженным британским парламентским традициям, Эдуард VIII тем не менее выказывает далеко идущее понимание путей следования других государств, особенно Германии».

Именно на особое «понимание» короля и рассчитывал посол, в глубокой тайне собираясь в форт Бельведер, где король проживал полуинкогнито, сохраняя приватность своих отношений с миссис Симпсон. Хеш готовился к встрече очень тщательно, консультируясь с сотрудниками.

– Я надеюсь убедить его величество, – говорил он советнику посольства князю Отто фон Бисмарку, – что война станет как европейской, так и национальной катастрофой. Я готов признать, что формально Гитлер не прав. Но я думаю, что сумею представить эту акцию в качестве по меньшей мере понимаемой.

И вот здесь роль Эдуарда стала решающей

  Цитата

Вечером в понедельник 9 марта, когда министр иностранных дел Франции Фланден, прибыл в Лондон для решающих переговоров в отношении кризиса, Хеш отправился в форт Бельведер. Для конспирации он даже отбыл на частном автомобиле. Он вернулся в посольство вскоре после девяти вечера и вызвал к себе Бисмарка и Гессе, чтобы сообщить о результатах аудиенции у короля.

– Моими главными доводами, – рассказывал он, – были два. Первым стали военные статьи франко-советского договора, которые противоречили как духу, так и букве пакта Локарно. Вторым же было то, что постоянная односторонняя демилитаризация левого побережья Рейна для Германии является невыносимым унижением. Я заявил его величеству, что ввод войск на левый берег касается только собственной германской территории, и заверил, что фюрер готов к замене пакта Локарно новым международным договором.

Он сообщил Бисмарку и Гессе, что его аргументы не могли не произвести «самого благоприятного впечатления на человека доброй воли, каким несомненно был король», и что ему удалось убедить Эдуарда VIII «выступить за мир» перед Болдуином.

Трое немцев в волнении ожидали в кабинете посла королевского слова. Бисмарк устал от долгого ожидания, но Гессе оставался рядом с послом, когда раздался телефонный звонок.

– Король! – сказал Хеш и указал Гессе на отводную трубку, чтобы тот мог слышать беседу.

– Алло, – послышался знакомый голос. – Это ты, Лео? Узнаешь, кто говорит?

– Да, сэр! – ответил Хеш.

Гессе записал, что король произнес следующие судьбоносные слова: «Слушай внимательно. Я только что виделся с премьер-министром. Войны не будет!»

Гессе отметил, что, положив трубку, Хеш подпрыгнул и затанцевал по комнате.

– Я победил! – восклицал он. – Я обошел их всех! Гессе, мы совершили невозможное! Войны не будет! Надо немедленно сообщить в Берлин.

Гитлер впоследствии отдал должное Эдуарду VIII за сохранение мира в 1936 году (и за спасение его шеи), приписав решение о том, что демилитаризованная зона не стоит того, чтобы из-за нее воевать, вмешательству короля в решающий момент. Военный историк Вальтер Гёрлиц позднее назвал это «совершенно неверным толкованием». На следующее утро Болдуин принял Фландена на Даунинг-стрит, 10 и заявил:

– Вы можете быть правы, но если есть хоть один шанс из ста, что в результате вашей полицейской операции начнется война, я не вправе вмешивать в нее Англию, – и после паузы добавил: – Англия не готова к войне.

Кризис миновал. Гитлер не только остался в Рейнской области, но и упрочил свое положение и власть.

Ральф Уингрем из МИДа Великобритании, провожая уезжающую ни с чем французскую делегацию, пробормотал:

– Теперь война неизбежна, и она будет самой ужасной из всех войн.

Волнения этих мартовских дней дорого стоили Леопольду фон Хешу. 16 апреля, через месяц после своего самого славного из всей блестящей карьеры дипломатического триумфа, он скончался в результате инфаркта.

 

Короче в кои-то веки английский король надавил на правительство (которое правда и само не горело желанием французам помогать может быть, но были варианты) чтобы фактически помочь немцам

Я не знаю каких матерных слов этот человек заслуживает

Изменено пользователем Стержень

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Но вообще надо определиться с персоналиями.

Причем этот кандидат в премьеры должен иметь широкую поддержку в парламенте. чтобы иметь возможность спокойно не только отдать приказ о вторжении, но и сместить военное командование в лице гамелена

Либо...де ла Рок в 1934 победил, но это много раз обсуждалось

Изменено пользователем Стержень

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Я не знаю каких матерных слов этот человек заслуживает

Есть основания полагать, что Эдуард был если не импотент, то страдал от неприятных проблем с половой системой, которые как то решала Уоллис Симпсон из-за чего приобрела на него специфическое влияние (Гор Видал, хорошо знавший чету герцогов Виндзор, описывал возмутительную сцену когда Уоллис прилюдно орала на Эдуарда во время разговора с посторонними, чтобы он подтянул носки - и он безропотно подтягивал). И Ради этой кобылы он отдал корону Британской Империи - подарив триумф этому богемному ефрейтору.
Этот человек не заслуживает ничего кроме презрения - никчемый король, никчемный мужчина. Его брат заика (заика заикой, а между прочим ветеран Ютландского сражения), брат скандальный тип и наркоман и бедняга Джонни на его фоне выглядят достойнейшими людьми, вызывающими куда больше симпатии чем этот "влюбленный"

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Либо...де ла рок в 1934 победил, но это много раз обсуждалось

Полковник как на зло принципиальный - аристократизм да ещё потомственный милитаризм брали свое. Так и хочется дать ему пинка и сказать, "Прекратите сюсюкать, Франция в опасности! За вами 500 тысяч 1 млн человек минимум, а кругом одни недоумки, один ренегат Дорио чего стоит! Остановите их!"

Причем этот кандидат в премьеры должен иметь широкую поддержку в парламенте. чтобы иметь возможность спокойно не только отдать приказ о вторжении, но и сместить военное командование в лице гамелена

А есть ли у премьера Третьей республики для этого полномочия?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Причем этот кандидат в премьеры должен иметь широкую поддержку в парламенте. чтобы иметь возможность спокойно не только отдать приказ о вторжении, но и сместить военное командование в лице гамелена

Какого Гамелена? вики пишет, что во второе министерство Альбер Сарро входили

Второе министерство Сарро (24 января — 4 июня 1936)

  • Альбер Сарро — председатель Совета Министров и министр внутренних дел;
  • Пьер-Этьен Фланден — министр иностранных дел;
  • Луи Морен — военный министр;
  • Марсель Ренье — министр финансов;
  • Людовик-Оскар Фроссар — министр труда;
  • Леон Берар — министр юстиции;
  • Франсуа Пьетри — морской министр;
  • Луи де Шаппеделэн — министр торгового флота;
  • Марсель Деа — министр авиации;
  • Анри Гуэрню — министр национального образования;
  • Рене Бесс — министр пенсий;
  • Поль Телье — министр сельского хозяйства;
  • Жак Штерн — министр колоний;
  • Камиль Шотан — министр общественных работ;
  • Луи Николь — министр здравоохранения и физкультуры
  • Жорж Мандель — министр почт, телеграфов и телефонов;
  • Жорж Бонне — министр торговли и промышленности;
  • Жозеф Поль-Бонкур — государственный министр и постоянный делегат Лиги Наций.

но в АИ могут быть и иные люди

Изменено пользователем AVGUR

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Коллега, а можно развернуть вашу мысль или ссылку кинуть.

 Также всегда думал, что в 36-м немцы были слабее, но потом на вифе почитал детальные разборки по численности армии. Если ссылку найду, обязательно пришлю. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Альбер Сарро

Сарро сильно зависел в своем желании ответить немцам от мнения Англии и очередных выборов в парламенте, которые проходили 26 апреля. Сыграли тут и подсчеты 30 миллионов франков в день на военную акцию. Французская публика была в ужасе от возможной девальвации франка, и премьер временного правительства Альбер Сарро считал девальвацию неприемлемой[16]. В любом случае, страхи возникновения возможной большой войны из-за ремилитаризации Рейнской области привели к оттоку денежных средств из Франции и бегству инвесторов. 18 марта Вилфрид Баумгартнер (откуда только такие во Франции берутся), заместитель министра финансов, доложил правительству, что Франция является банкротом. Лишь отчаянные меры по выбиванию краткосрочных займов из французских банков спасли страну от неминуемого дефолта.Французское правительство опасалось, что мобилизация и полномасштабная война приведут к экономическому краху
ВЫВОД: все упирается в деньги. Могут ли Англичане или может Рузвельт дать кредит и что для этого нам нужно?

Также всегда думал, что в 36-м немцы были слабее, но потом на вифе почитал детальные разборки по численности армии.

Такие сильные, без патронов и снарядов, что просто ужас

Какого Гамелена? вики пишет, что во второе министерство Альбер Сарро входили

Он не в ходит в кабинет как Шеф Генерального штаба Армии Франции

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Он не в ходит в кабинет как Шеф Генерального штаба Армии Франции

А он именно сейчас шеф?

В 1931—1935, 1938—1939 гг. начальник Генштаба.

http://hrono.ru/biograf/bio_g/gamelen_m.php

то есть нач штаба кто то иной

Сарро сильно зависел в своем желании ответить немцам от мнения Англии и очередных выборов в парламенте, которые проходили 26 апреля.

Премьер министром может быть и иной француз Для которого деньги и мнение англичан не столь важны.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Такие сильные, без патронов и снарядов, что просто ужас

 Это вообще неважно, французы считали, что немцы сильнее. 

 Именно после 36-го Франция пытается начать модернизация своих вооруженных сил и развернуть масштабное военное строительство. Только у них это не получилось из-за раздрая в парламенте и правительстве. 

Изменено пользователем rico

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Такие сильные, без патронов и снарядов, что просто ужас

И с 84 полевыми гаубицами. Против французской артиллерии.

Также всегда думал, что в 36-м немцы были слабее, но потом на вифе почитал детальные разборки по численности армии. Если ссылку найду, обязательно пришлю.

Да не имеет значения, сколько там солдат могут формально выставить немцы. При том соотношении АРТИЛЛЕРИИ, которое было в 1936, французы не напрягаясь сделают из них котлету.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Тщательный разбор полётов показывает, что же тогда французская армия уступала немецкой. Поэтому француза и не дёргались.

Этот разбор производился явно под веществами.

Через некоторое время выложу подробности

Ждём.

Я подозреваю. что французы, решая, начать войну или нет, оглядывались на англичан. И те, видимо, не захотели поддержать французов в сулчае войны.

Изменено пользователем Chugayster

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А он именно сейчас шеф?

Chief of Staff of the French Army
9 February 1931 - 2 September 1939
Английская Вики https://en.wikipedia.org/wiki/Maurice_Gamelin

Премьер министром может быть и иной француз Для которого деньги и мнение англичан не столь важны.

Скорее тот, у которого есть лишних тонн 50-150 тонн золота - я когда страдал фигней с Белым Крымом описывал такой вариант.
 

Это вообще неважно, французы считали, что немцы сильнее. Именно после 36-го Франция пытается начать модернизация своих вооруженных сил и развернуть масштабное военное строительство. Только у них это не получилось из-за раздрая в парламенте и правительстве.

Коллега, помятуя историю президента США Эндрю Джексона который считал землю плоской - думать люди могут все что угодно. Политики это не сопливые трусливые мальчишки которые боятся любой тени - особенно французские политики, которые тертые жуликоватые парни. Они действуют сообразно ситуации и экономическим возможностям своей страны, а оно увы не блестяще. У французов была военная сила и вооружение, но не было денег, чтобы пустить их в ход - Депрессия докатилась до Франции со всей тяжестью осенью 1935 года. Французы бояться, что их деньги обесценятся. Любая военная тревога приводила к тому, что финансово состоятельные люди прятали деньги, выводя их из Французских банков.
Если бы французам дали кредит, они бы не колебались, и Сарро сквозь усы и бороду наплевал бы на нытиков и паникеров

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Этот разбор производился явно под веществами.

Ну скажем так: формально, немцы в 1936 году имели чуть ли не вдвое больше человек под ружьем, чем французы имели в метрополии. Но проблема была в том, что большая часть этих "впечатляющих" немецких кадров регулярами не была, а техники и вооружения имелось с гулькин нос.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

большая часть этих "впечатляющих" немецких кадров регулярами не была

Как они могут быть регулярными, если воинская повинность введена год назад

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Chief of Staff of the French Army 9 February 1931 - 2 September 1939 Английская Вики https://en.wikipedia.org/wiki/Maurice_Gamelin

И?

А русские энциклопедии пишут иное

В 1930 назначен генерал-квартирмейстером и 1-м заместителем начальника Генштаба. 9.2.1931 сменил ген. М. Вейгана на посту начальника Генштаба и одновременно вошел в состав Высшего военного совета. Стремился развивать авиацию и танковые войска, однако в 1935 в результате политических интриг был смещен с поста начальника Генштаба. 8.7.1932 награжден Большим крестом Почетного легиона С 21.1.1935 по сент. 1939 являлся генерал-инспектором вооруженных сил, а с 21.1.1935 по 19.5.1940 вице-председателем Военного совета. Продолжал выступать за модернизацию французской армии. 21.1.1938 назначен начальником штаба национальной обороны.

Залесский К.А. Кто был кто во второй мировой войне. Союзники СССР. М., 2004.

Там еще СИЭ и БСЭ есть

То есть там кто то иной

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Как они могут быть регулярными, если воинская повинность введена год назад

Ну, Рейхсвер все же имелся. С аж целой тысячей Pz-I первой модели)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Ну, Рейхсвер все же имелся. С аж целой тысячей Pz-I первой модели)

Рейхсвер положа руку на сердце это 100 тысяч человек,которые проныра Шлейхер не успел превратить в 250-300 тысяч, так что надеяться победить в открытом бою французов все равно что надеяться остановить РККА невнятным чудо-орудием в 1944-45-м. Немцы не укрепили границу демилитаризованной зоны на левом берегу Рейна, хотя в Веймарской республике существовали планы строительства начальных укреплений в допустимых границах в рамках общественных работ - нормального Восточного вала немцы тоже так и не достроили, что им аукнулось в 1945-м. Авиация ещё не приведена в порядок. По сравнению с Шарами-Чарами их  Pz-I танкетки. Может Польшу такой Армией и можно одолеть, но тягаться с Францией чистый авантюризм.
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас