W - значит WARHAMMER

[Бывший КОТ]

Данный текст сплагиачен мною во имя Ранальда по мотивам вселенной Warhammer Fantasy Battles, а также игры Total War: Warhammer. Приятного чтения!

 

- Варбосса такого не знаю, кликухи такой не слыхал! – Гримгор Железношкур сидел в норе на Черном Утесе вместе с кентом Ажагом. Трое пацанов ввели к ним довольно крупного орка, усадили напротив.

- Значит, говоришь, варбосс? И как кличут?

- Горфангом Гнилобрюхом.

«Первая ошибка», - промелькнуло в голове у Ажага.

- Кто и где короновал? – голос Гримгора звучал деловито и пока еще дружелюбно.

- На Восьми Пиках. Воргаз, Удар-Один-Палец и Гнашрак. – Гнилобрюх отвечал уверенно и с ноткой обиды.

- Авторитетные орки… Ну-ка, сними рубаху.

Горфанг оголил торс, и продолжавшие стоять рядом пацаны понимающе улыбнулись: на теле новоиспеченного варбосса было довольно мало наколок – слишком мало. «Вторая ошибка», - подумал Ажаг.

- В ВАААГХ сколько ходок имеешь?

- Одну. По малолетке, на Аверланд.

Улыбки пацанов стали превращаться в оскалы. Гость неуверенно заерзал.

- Кого из варбоссов знаешь?

- Гнашрака, Удара, Воргаза…

- Еще кого?

- Мало, что ли? – вскинулся Гнилобрюх. – В ордах я в авторитете: всех знаю, все меня знают!

- Кто тебя знает? – заревел Гримгор. – А? Ты как думаешь братву на ВАААГХ поднимать с этой своей ходкой, баклан? Да там пацаны с куполами – они тебя на ремни порежут! Ты не босс, ты – дерьмо, твое место возле параши!

- Чё за базар? – ошеломленно залепетал гость.

«Последняя ошибка».  Каждый уважающий себя орк после таких слов обязан был пырнуть обидчика ножом, что уж говорить о кандидате в варбоссы. Лица окружающих уже не выражали ничего, кроме презрения.

- Это не варбосс - это обозник! Его короновали по ошибке, и я эту ошибку исправлю! Эй, вы! Дайте ему ведро и тряпку. А откажешься, будешь ночевать в гоблинском закутке!

Тут только Гнилобрюх, будто очнувшись, бросился на Гримгора, но тут же упал под кулаками охраны. Железношкур молча  вышел из норы: варбоссу не пристало мараться об обозника. Тут же к нему, смешно переваливаясь, подбежал гоблин, остановился на расстоянии, опасливо опустил голову.

- Ну?

- Варбосс, пацанов у Железной Скалы постреляли!

 

Дани Багриссон спешно возвращался домой из летней геологоразведки. Гильдия Рудознатцев, к коей он с недавнего времени имел честь принадлежать, ежегодно высылала специалистов во все концы Краесветных гор для инспекции старых и поиска новых залежей ископаемых. То, что бОльшая часть этой территории уже давно не принадлежала гномам, их не волновало: дави никогда не признавали поражений. Но риск – дело молодых, и поэтому на «временно утраченные территории» посылались недавние выпускники, из тех, кого не жалко. Данни не успевал: начиналась осень – грибной сезон! Пока что ему везло. До Железной Скалы.

- Молодой человек, можно Вас на минуточку? Сюда иди, я сказал!

Из-за поворота вышли шестеро: два крупных орка, трое поменьше и мерзкого вида гоблин. Выбора не было – Дани подошел.

- Стекляшки есть?

- Что, простите?

- Стекляшки! Бабки, бабло, бабуленции, голда, рыжье, лавэ, гномьи какашки… Вы там у себя в караках чё, совсем тупые? Так есть или нет?

- А Вы с какой целью интересуетесь?

- Ничё се, ты борзый! С какой целью интересуемся? А ты хто вааще по жизни? Кого из старших знаешь? Лёху Рыбу знаешь? Не? А Гришу Беспалого? Тоже не? Так чё ты по нашим горам здесь шаришься? Ты за кого: за Красноклыков или за Красноглазов? Ни за кого? Нейтрал значит? А ты в курсах, шо нейтрал хуже лоха? А? Так может у тебя и кирка дырявая?

Под градом вопросов Дани пятился назад, не успевал подумать, ответить, завязать разговор. Орки же наступали, особенно же изгалялся гоблин: самый мелкий, самый слабенький, желающий хоть кому- то отомстить за свою никчемность. Последние фразы подвели черту. Дани знал, что пока еще в глазах нападавших он равен с ними, он – «порядочный пацан», но, проигнорировав такие оскорбления, он перестанет им быть – и его начнут бить. Такова извращенная природа этих существ, так учат гномов на уроках микологии!

Дани выхватил из кармана ствол и выстрелил в голову самого крупного орка. Ах, какое оружие подарили ему в день выпуска из академии! Башка обидчика треснула, как арбуз, а гном тут же всадил пулю во второго. Банда мгновенно распалась, все побежали кто куда, но Дани давно знал, за кем будет гнаться! Гоблин, в ужасе высунув мерзкий язык, пища и потея, пробежал пару десятков метров, споткнулся и растянулся на каменистой земле.

- Братан, братан, да мы пошутили! Ты чё, шуток не понимаешь, братан? Чего не скажешь в шутейном разговоре, правда? Ну, извини, брат!

Дани не спеша перезарядил ствол, направил его в униженно улыбающуюся физиономию:

- Не брат ты мне, гнида зеленая!

БА-БАХ!!!

 

Король Торгрим Злопамятный пришел с работы засветло, напился воды, бросил грязную робу в корзину с бельем и полез в баню. Затем вышел, чистый, с вымытой бородой, и сел ужинать.

- Сколько? – спросил он у банщика, пришедшего следом.

- Два ведра золотого песку, Ваше Величество!

- Ого! – сразу повеселел Торгрим.

Горные работы – единственное достойное занятие для истинного дави! Поэтому короли гномов трудятся в шахтах наравне со своими подданными. Но, естественно, в своих шахтах, и, вдвойне естественно, в золотых, а не каких-то там угольных. И вот однажды предшественник Торгрима предположил, что раз в угольной шахте гном покрывается слоем пыли, то и в золотой должен происходит подобный процесс. А следовательно, принимая водные процедуры после работы, он в прямом смысле спускает в трубу свое золото – а свое золото настоящий гном не должен отдавать никому! Сказано – сделано: банщики отправились искать в королевских обмылках золото, ничего не нашли, и были казнены по обвинению в воровстве. Пришедшие на их место уже не повторяли подобных ошибок! И почему-то, чем грознее был король, тем больше золотого песку у него находили.

Поужинав, Торгрим пошел проведать деток. Те уже лежали в кроватках, но еще не спали.

- Папка, папка пришел! – радостно запищали они.

- Здравствуйте, мои уголёчки! – Торгрим ласково погладил ребят по трехдневной щетине. - Что сегодня делали в садике?

- Добывали известняк! Он такой мягкий, ты бы видел! Мы… мы добыли целых две тонны! А скоро нас обещали отвести на гранитный карьер!

- Да вы что! Молодцы, детки! – Глаза короля сияли радостью, но была в них и толика грусти. «Как быстро они растут! Эх, где-то мой первый гранитный карьер? Пролетело все, как один день!» - Что вам сегодня почитать на ночь?

- Книгу Обид, папка!

- Опять Книгу Обид? Но мы же читали ее всю неделю! Давайте лучше вот эту: «Правила безопасности при горно-взрывных работах». Очень интересная книжка!

- Нет, Книгу Обид, Книгу Обид!

- Ну, хорошо. Но завтра…

- Да, обещаем!

Уложив детей, Торгрим пошел в тронный зал. Сегодня ожидался гость, и королю очень хотелось, чтобы он не явился. Но, увы: слишком долго длился мир, слишком обильными были в этом году дожди!

В роскошно убранный зал вошел худющий, пожилой орк в старом кафтане, пачкая белоснежный мрамор грязнющими башмаками. Под недовольный рокот мастеров он бесцеремонно осмотрелся по сторонам и гнусаво выговорил:

- Вечер в нОру!

- Приветствую тебя, орк. – голос короля звучал спокойно и сдержанно. – Садись, говори, зачем пожаловал.

- Благодарю, сесть еще успеется. – орк покосился на стоящее рядом кресло и опустился на корточки.

- Мы тебя внимательно слушаем.

- Король Торгрим, Гримгор Железношкур забивает тебе стрелу! Приходи к Железной Скале, если не зассышь! Бери с собой кого хочешь – он любому обоснует, кто ты и что ты!

Торгрим покраснел до кончиков бороды, в зале поднялся возмущенный ропот, а орк, нагло улыбаясь, цвикнул сквозь зубы на мраморный пол.

«Держись, Торгрим, держись! Ты - король, а не паровой котел!»

- Как тебя кличут, орк?

- Сквигов кличут.

- Ну, погоняло…

- Свиней погоняют, а у меня погремуха.

- Какая погремуха? – слова уже едва просачивались сквозь гневно сжатые челюсти.

- А кто спрашивает?

- КОРОЛЬ ГНОМОВ, МАТЬ ТВОЮ, СПРАШИВАЕТ!!! – заорал на весь зал Торгрим. «О Валайя, я старался, как мог!» - СХВАТИТЕ ЭТОГО НАГЛЕЦА, НАБЕЙТЕ ЕМУ РЫЛО, СВАРИТЕ В КИПЯТКЕ И ЗАМАРИНУЙТЕ В БАНКУ! А БАНКУ ПОШЛИТЕ ЭТОМУ ГРИМГОРУ С ЗАПИСКОЙ: «ВОТ, ЧТО МЫ ДЕЛАЕМ С ГРИБАМИ»!!!!

 

Торгрим отошел только через несколько часов, в самый разгар пира. Помог ему в этом еще один необычный гость: старик-фокусник с ученой белой вороной. Он недавно прибыл с караваном из Империи, выступил в парочке пивных – и имел оглушительный успех. Теперь пришла очередь развлекать более достойную публику. Проницательный читатель может возмутиться: как же так, ведь Великие Врата Караз-а-Карака навсегда закрыты для всех, кроме гномов, ко-ко-ко! Да, закрыты! Поэтому всех впускают через боковую калитку. Гномы – ребята работящие, а в горах ничего не растет, и скотину выпасать нельзя – орки задерут, а под землей она почему-то дохнет! А вы пробовали быть работящими на пустой желудок? «Да мы и на полный не пробовали, уважаемый Автор!» Шучу-шучу. И, кроме того, кто же доставит в местные таверны лучшее имперское пиво, дабы опытнейшие ценители сего напитка могли его важно отведать, выплюнуть на пол и с чувством глубокого удовлетворения гаркнуть: «ГАМНО»!? 

Итак, вначале были карточные фокусы, падения, простейшая пиромантия – ничего особенного. Но затем настал через гвоздя программы: белая ворона с коронованной тряпичной куколкой на спине летала по залу, хриплым голосом распевая уморительные куплеты про Карла-Франца и Империю. Дальше настал черед эльфов, орков, троллей и скавенов, а старик смешно пританцовывал, дрыгая ногами. Мастера и бригадиры хохотали и давились пивом, а Торгрима больше всего рассмешила мысль о том, что было бы, вздумай ворона по ошибке пропеть несколько куплетов о гномах (которые, он был уверен, в ее репертуаре имелись). Но ворона ни разу не сбилась, и банкет прошел практически без происшествий. Только старик Багриссон где-то посеял дорогое фамильное кольцо с тремя красными рунами, повесил пропажу на внука Дани и выгнал того взашей с наказом не возвращаться, пока не найдет.

«Ладно. Сходим к Скале, посмотрим на этого Гримгора!»

 

«Сходил, посмотрел – лучше бы не видел!» Торгрим стоял над грудой тел своих родичей, разбитых, покромсанных, в раздробленных доспехах. Он до сих пор не мог понять, как такое могло случиться. Сражение шло просто прекрасно: орков оказалось гораздо меньше, чем он рассчитывал (даже стало немного неловко за размеры собственной армии), все предвещало легкую, малокровную победу. Но вдруг в самую гущу наступавших в центре молотобойцев влетело ядро. Именно так подумал король, заметив, как нечто черное, быстрое и невероятно мощное раскидало лучших его бойцов. Но спустя секунду он осознал свою ошибку. «Вот он – Гримгор Железношкур!» Невероятным усилием, ценой кучи трупов его оттеснили назад, ударили кувалдой по голове, сбили с ног, но орки прикрыли своего пахана, вынесли из боя и скрылись в зловонных туннелях под Железной Скалой. Торгрим с отрядом огнеметчиков прочесал небольшой участок ходов – и бросил эту безнадежную затею.

- Эй, Торгрим-джян, ты зачем такой грустный, слюшай? – К нему с широкой бородатой улыбкой шел Белегар Железный Молот, старейшина клана Ангрунд. Остальные гномы не слишком жаловали этот клан, чему было три причины. Во-первых, ангрундцы всегда держались особняком (до такой степени, что создали собственный диалект кхазалида), даже немного противопоставляя себя остальным дави. Во-вторых, у них гораздо быстрее росла борода, что было несколько обидно для других гномов. И в-третьих - феноменальная обидчивость, чрезмерная даже по меркам гномов! А если гном говорит, что ты слишком обидчив – это что-то да значит, поверьте мне на слово! «Это потому, что вы много работаете, а мы много боремся» - шутил Белегар на эту тему, но даже Торгрим чувствовал себя с ним несколько неуютно, ведь «книги обид» ангрундцев были самыми толстыми и засаленными, а самой толстой и засаленной из них была «книга обид» Белегара! Но одного у клана Ангрунд было не отнять: они являлись превосходными бойцами!

- А чему радоваться, Белегар? Посмотри, какие потери! Этого не должно было произойти, мы должны были их размазать!

- Мы их и размазали, Торгрим-джян! Не переживай так – на все воля Грунгни! Пошли лучше выпьем, а то так пива хочется – кушать не могу!

 

- Они здесь, Гримгор. Впускать?

- Подожди, дай встану.

Гримгор Железношкур поднялся со шконаря, пошатнулся (удары кувалдой по башке так просто, знаете ли, не проходят), но устоял на ногах и приготовился встречать гостей. К нему прибыли паханы соседних с Черным Утесом племен: Гнашрак, Удар-Один-Палец и Воргаз.  

- Вечер в нОру! Как здоровье, Гриша? – в голосе Гнашрака сквозило неподдельное сочувствие. – Мы слыхали, что тебя покоцали на Скале?

- Благодарствую, браты. Присаживайтесь, в ногах правды нет.

Орки уселись за стол, взяли в лапы банки с черным напитком, выпили, помолчали. Гостям было неловко, разговор не клеился.

- Так как насчет здоровья, Гриша? – нарушил тишину Гнашрак. – Нормально? Ты не переживай: подлечишься, отдохнешь, а уж потом… Ко мне тут шулер имперский прибился, сиделец старый. Его ворона такое на гномов гонит, что сдохнуть можно! Я его сюда привез, посмотришь, посмеешься…

- Вот ты сказал, Гнашрак, что слыхал, как меня на Железной Скале покоцали… А почему только слыхал, если я тебе малявой звал на стрелу? Ты что делал, с шулерами баловался?

- Не дошла малява!

- Всем троим не дошла? Подозрительно чё-то!

- Я не понял, ты мне предъявить хочешь?

- А вот скажи, Железная Шкура, - вмешался в разговор Воргаз, - ты как думаешь: мы - авторитетные орки?

- Конечно!

- Точно? Мы вот Горфанга Гнилобрюха короновали, а ты его опустил. Стрелу с гномами забил, малявы разослал… А ты нас спросил, что мы об этом думаем?

- Некогда было спрашивать, надо было ответку кидать быстро и жестко! Гномы по беспределу положили нормальных пацанов, я за них мазу держал! И вы тоже, потому как варбоссы! Хотите базарить – будем базарить, прямо тут!

Гнилобрюх вытянул нож, передал его Ажагу. Остальные нехотя последовали его примеру. Закон есть закон: на толковищах положено быть безоружными. Но когда Гнашрак вытягивал свой кинжал, у него из ножен вывалился большой перстень с тремя красными рунами. Громкий стук и красота вещи сразу же привлекли внимание всех, находящихся в норе.

- Постой, - зловеще протянул Ажаг, - так это ж колечко Багриссонов. Я ихнему пахану год назад морду разбил, а на Скале он бугром над мужиками стоял!

- Это чё такое? – заревел Гримгор. – Это вот почему вы на стрелу не пришли? Сгномились, к Торгриму ходите?

- Подожди, ты чё такое говоришь? Давай разберемся спокойно!

Но Гримгор не хотел спокойно разбираться. У него теперь было главное – повод, и он не собирался его упускать! С яростным воем он налетел на опешивших гостей, его глаза налились кровью, он не чувствовал боли, а Ажаг… Ажага не зря прозвали Мясником! Несколько минут в норе шла страшная поножовщина, а затем Гримгор выскочил наружу с бОшками бывших варбоссов в руках. Столпившаяся у дверей братва в ужасе отпрянула назад.

- Это не варбоссы, это – скавены и сквиги, гномьи подстилки, гоблинское дерьмо! За базар отвечаю, век походов не видать! Передайте своим, что теперь Гримгор – пахан! Возражения есть?

Парализованные страхом орки подавленно молчали. Но вдруг – шлеп-шлеп-шлеп – совсем рядом прошуршали маленькие ножки, и к норе подбежал десяток гоблинов.

- Варбосс, мы… мы…

- Вы, что ли, возражаете? – не поверил своим глазам Гримгор.

Следом показалась вторая группа гоблинов с огромной стеклянной банкой в руках.

- «Вот, что мы делаем с грибами»? ВАААГХ!!!!

 

[Antabus]

W - значит ВАААААГХХ!

[Бывший КОТ]

Над сильванскими болотами медленно заходило солнце. Его прощальные лучи расцвечивали темную воду в желто-красное, делали ее похожей на горячую лаву далеких вулканов. «Тук-тук-ТУК, ТУК-тук, тук-ТУК. Тук-тук-ТУК, ТУК-тук, тук-ТУК.» - добивал незаконченную за день работу дятел. За кустами зазвучала дудочка, наигрывая грустную мелодию из известной всему Старому Свету легенды о кузнеце Кае, выковавшем железный скелет и пославшем его убить неверную жену и ее неродившегося сына. Мелодия эта, причудливо переплетаясь с птичьим стуком и огненными лучами закатного солнца, наполняли воздух тревожной торжественностью.

Вдруг из желтой болотной «лавы» вынырнула сжатая в кулак рука, с гордо смотрящим в небо оттопыренным большим пальцем. На пальце победоносно сияло кольцо! Рука тянулась все выше и выше, затем показались плечо, шея, голова и, наконец, на берег выполз хорошо сложенный голый мужчина. Уверенно ступая босыми ногами, он пошел на звуки дудочки и увидел воз свежескошенной травы. Под возом музицировал селянин, а еще двое недалеко вели под уздцы лошадь. Мужчина, грязный, весь в болотной жиже, жадно осмотрел их горящими красными глазами, как будто прикидывая размер, затем подошел к самому большому кмету и равнодушным металлическим голосом произнес:

- Мне нужны твои портки, рубаха и лошадь.

Селяне в ужасе вскочили на коня и что есть силы погнали прочь. Мужчина с нечеловеческой скоростью погнался за ними, схватился правой рукой за круп, но поскользнулся на мокрой траве и больно ударился лицом о землю. Мимо него, завывая, пронесся дудочник. Мужчина печально посмотрел им вслед, грустно доковылял до леса и, соорудив из веток кой-какую одежку, заснул под холодным деревом. Утром он вышел на дорогу и неуверенно поднял руку.

 

Подбирать попутчиков в Старом Свете было не принято. Округа кишела вампирами, некромантами, чудовищами – мало ли, кто выйдет из леса. Но вот в Сильвании дела обстояли несколько иначе. Вампир для тамошних крестьян не изгой, а помещик, а все окрестные чудовища были подсчитаны, записаны в толстые амбарные книги и поставлены на довольствие к «полуночной аристократии». Поэтому старик-крестьянин, увидев странного человека на обочине, остановился. Мало ли, кто выйдет из леса!

- Что эта, мил человек, с тобой приключилось-та? Никак пограбили?

- Пограбили.

- Ты небось в Штирланд ездил, на ярмарку?

- В Штирланд. На ярмарку.

- Вон оно как, на границе-та жить! А меня боги миловали: вязу бабе своей и детишкам гостинцы! Садись, мил человек!

Мужчина тяжело взгромоздился на телегу, и волы повезли его навстречу судьбе!

- Тебя как звать-та, мил человек?

- Влад… Нет, Феликс… или … Влад?

Крестьянин грустно покосился на попутчика. «По голове, видать, били». А мужчина пристально смотрел на свои руки и что-то силился вспомнить.

- Влад, говоришь? – попытался отвлечь гостя разговором добрый крестьянин. – Так раньше нашего барина звали. Ух, и барин был! Да пропал под Альтдорфом.

- Как это, пропал?

- А вот так это! Был да и пропал, только его и видели! Искали его, говорят, искали, да только не нашли. Как в трясину провалился!

Мужчина дернулся, как будто в него ударила молния. «Вспомнил!» Феликс Манн, величайший из воров, - так его звали когда-то. Величайший вор, который украл кольцо величайшего графа-вампира – и надел его! Как он радовался, как он бежал, как он мечтал! Через две недели, больной и безумный, он уже бродил по болотам Сильвании, провалился в трясину и… утонул? Эх, лучше бы утонул! Веками весь Старый Свет ломал голову над тем, кто такой Влад фон Карштайн, откуда он взялся, в каких манускриптах и церковных книгах описывается его жизнь ДО. А ответ на этот вопрос все это время был на виду, у всех под носом и, одновременно, спрятан лучше любого клада! Влад фон Карштайн – это живое воплощение Кольца, его аватар, его желания и его воля! Феликс Манн не знал и не мог этого знать, но незнание не освобождает от ответственности: тело вора уже исчезло, скоро должен был исчезнуть и его разум!

Взгляд мужчины прояснялся, глаза смотрели все более осмысленно, а старику становилось холодно и неуютно. «Боги, зачем я его подобрал?»

- А что графиня Изабелла, старик?

- Кака-така рафиня забелла? Барыня, что ли? Нормально. Когда барин пропал, она на колья со стены кинулась. Тока повезло ей: осина в округе кончилась и колья те из березы выделали! Сняли ее, домой привезли, она потом долго серцем хворала! У меня теща тоже серцем хворает (все никак не помрет, храни ее боги). А потом ничаво, успокоилась. Тока, - крестьянин понизил голос, - с тех пор чарку из руки не выпускает. Делает вид, шо кров пьет, а люди бают – не кров тама! Тяжко, видать, без барина-та!

- Неужто ее в Дракенхофе утешить некому?

- В каком Дракенхофе, мил человек? Туточки барыня-та, в Шварцхафене, а в Дракенхофе уж Манфред давно! Сидит, корону примеряет.

- Это как? – дернулся попутчик. – Манфредку? Манфредку на царство? Так он, лукавый, презлым отплатил за предобрейшее? Сам захотел царствовать и всем владеть? Уууу, повинен смерти! Как поймаю, первое дело на кол посажу, а уж опосля…

Лицо Влада приняло сатанинское выражение, глаза заблестели красным огнем. Старик с поднявшимися дыбом волосами, оторопело погонял волов, шепча про себя молитвы. Через полчаса такой езды Влад тронул деда за плечо – тот дернулся, как ужаленный.

- Ты обедать будешь? Полдень уж на дворе.

- Конечно, мил человек… эээ… то исть… господин… как пожелаете… Чичас остановимся, пообедаем, чем боги послали.

В тот день боги послали ему пучок лебеды, репку и жаренную крысу, а Владу – старого жилистого кмета. Но поднимать его Влад не стал, чтоб ненароком не встретиться взглядом с добрым дедушкой – последняя конвульсия разума несчастного Феликса Манна. Тот, кто вечером въезжал в Шварцхафен уже был лишен подобных предрассудков.

 

[Бывший КОТ]

Очень скоро в Шварцхафене началось какое-то движение. Начали вымирать целые села, старожилы допрашивались на предмет заброшенных кладбищ, на постоялых дворах стало не протолпиться от некромантов, стало страдать штирландское пограничье. Влад собирал армию, но маленький Шварцхафен не мог прыгнуть выше головы. Манфред беспечно взирал на это со своего трона: соломенная вдова собирает себе соломенную армию, пускай поиграется! Но когда он услышал о некоем самозванце, выдающем себя за Влада фон Карштайна, то выбора уже не было!

Оставшаяся одна после «гибели» Влада Изабелла вдруг обнаружила, что является самой желанной невестой Сильвании. Не было лорда, который бы не предлагал ей разделить с ним могилу. Изабелла неизменно отказывала, но теперь ситуация изменилась. Узнав, что Манфред вышел из крепости, графиня послала письмо его сопернику, честолюбивому некроманту Крюгеру из Темпельхофа. «Мастер Крюгер, - писала она, - Манфред собирается атаковать меня. Нам обоим известно, что следующей жертвой его безграничной жажды абсолютной власти станете Вы! Я не собираюсь сдаваться без боя! Я предложила свою руку Хельману Горсту и его армия движется мне на помощь. Но только такой глупец, как он, может считать, что я стану женой существа, ездящего на родных братьях! Поэтому со всей серьезностью предлагаю свою руку Вам, мастер Крюгер. Решайтесь: втроем мы уничтожим Манфреда, вдвоем мы уничтожим Горста! Если Вы желаете занять место Влада фон Карштайна на троне Сильвании и в моем гробу – это Ваш последний шанс! PS. Слухи о возвращении моего дражайшего супруга пущены мною в пропагандистских целях.  Мало ли, вдруг дракенхофская нежить задумается?»

Расчет оказался верным: Крюгер кинулся на указанное место встречи, но вместо двух союзных армий нашел там одну вражескую. А пока Манфред добивал неудачливого жениха, супруги входили в опустевший Темпельхоф. С его стен Влад фон Карштайн официально провозгласил свое возвращение в мир живых!

Воевать из Темпельхофа было намного приятнее, ведь это был крупный замок с большими некрополями и логовами чудовищ. Однако имелась небольшая проблемка: жители этих прекрасных мест ушли вместе с Крюгером. Для возрождения былой мощи требовалось время, но Манфред не собирался его давать!

Компенсировав потери крюгеровской нежитью, Манфред с поля боя двинулся на Шварцхафен, захватил его внезапным ударом, а потом подошел к Темпельхофу. Супруги оказались запертыми в ловушке. Влад попробовал вести переговоры, но Манфред ответил, что ему не о чем говорить с самозванцем, посмевшим осквернить имя его доброго господина. Выхода не было. Но когда армия Манфреда пошла на штурм, в тыл ей неожиданно ударили мертвецы личмастера Кеммлера.

- Но как ты узнал?

- Разве мог я не услышать Ваш призыв, господин?

- Мой верный Генрих!

«Чудом Карштайнского Дома» назвали впоследствии это явление нежданного союзника, а Генрих Кеммлер получил высшую военную награду Сильвании – Кладбищенский Крест с золотой оградкой, косами и гвоздичками!

(Парадный портрет личмастера Кеммлера с наградой)

- Сосед, а ты за каво: за Влада али за Манфреда?

- Окстись, сосед! Ты што такое говоришь-та?

- А чаво?

- Не наше то дело, вот чаво! Господа графы пущай меж собой разбираются, а наше дело маленькое: сей, плодись да в гроб ложись!

- Сказал тоже – в гроб  ложись! В гробу уж почитай как лет тридцать никого не хоронють, как деда маво схоронили, так и всё. Не желають, вишь ты, панычи в ящичках ковыряться, мертвяк должен быть таков – встал и готов! Тьху, помереть не дадут спокойно! В Штирланд что ли пойти, к государю-анпиратору…

- Иии, милааай, сиди лучше дома! Здешние господа хуч дождутся, пока ты помрешь, а тамошние тебя живьем на войну погонють! Некуды крестьянину податься! А ты чаво нынче злой-то такой, сосед?

- Да весточка от сястры пришла. Мужик ейный на ярмарку в Штирланд поехал да и пропал. Гроши пропали, телега пропала, волы пропали – всё пропало! Ей с дитями таперича есть нечего, а я ей чем помогу? У меня у самово трое с сошкой, а семеро с ложкой, мал-мала менше!

- Эхехех. А знаешь, сосед, я кого вчерась в Нахтхафене стретил? Миронку-пастуха!

- Да ты шо! Это которого зимою волки сожрали?

- Яво, яво! Тока он сказал, шо не волки, а в лунку провалился. А сам такой важнй стоит, в кольчужке. Я, гутарит, таперича в войске господина Манфреда десятником служу, могу и тебя пристроить. Будешь сыт, одет, обут. Помереть, говорит, правда придется, но то такое.  Я уж не стал допытываться, чем их там кормють, а взял ноги в руки и…

Через неделю оба крестьянина, вернее то, что от них осталось, шли в рядах нежити Влада на Дракенхоф.

[Бывший КОТ]

Третий день шел штурм Карак Азула – последней гномьей крепости на юге Краесветных гор. Орочьим племенам, немного подофигевшим от Сучьего Толковища, гномий беспредел не оставил выбора. ВАААГХ полностью увлек их, не давая осмыслить произошедшее, а увидев в деле нового пахана, братва вообще забыла о всяких сомнениях. Гримгор бил, крушил, мочил и жевал, коротышки превращались под его рукой в рваные тряпки, а их чемпионы выглядели хуже самого слабого гоблина!

В первый день штурма Орда сбила защитников со стен и башен, затопила внутренние дворы и, оставляя кучи трупов ринулась внутрь крепости. Там, в туннелях, пошло новое веселье. Самые широкие из них были захвачены на второй день. Сегодня же пошел штурм оставшихся в руках защитников помещений.

В узкие проходы со всех сторон были запущенны гигантские пауки, за ними пошли самые отмороженные, так называемые «дикие», орки. Бойня шла ужасная, в темные проходы были забиты мертвецами, волки и виверны рвали на куски разлагающиеся трупы.

- Ай, класс! – Из люка высунулся Гримгор Железношкур, весь в крови, кишках и каком-то дерьме. – Вот это я люблю! Ща, пацаны, мы их кассу возьмем, недолго осталось! Я чутка отдышусь и обратно полезу. Всё наше, братва!

Оставшиеся в живых защитники сошлись в святая святых любого карака – центральной сокровищнице. Там же находились многочисленные женщины, дети, старики, больные – всё, что осталось от гордого Карак Азула. Но гномья крепость живет, пока живет ее душа! Можно потерять знамя, оружие, книги, статуи богов – все это преходяще, все это можно восстановить. Но золото восстановить нельзя! Руды - не мерзкие эльфийские деревья, они не восстанавливаются! Твой род веками, из поколения в поколение, в поте лица добывал, промывал, копил…  для кого? Для ленивых орков и зловонных скавенов? Зачем гному жизнь, если у него не будет золота?!

Все жители Карак Азула встали на защиту сокровищницы - и все умерли, защищая ее. Быть может, они до последнего надеялись на помощь, но помощь так и не пришла. Им всегда говорили, что они живут слишком далеко на юге, что их карак слишком уязвим, что случись атака, к ним никто не пройдет, но гномы никогда не отступали! В любом случае, теперь отступать уже было некому.

Железношкур, указав процент общака, вылез наружу, попил водички, съел сальца и подошел к Мяснику Ажагу.

- Дааа, после такого дождя жди хороший отёл! – прогоготал тот, восхищенно глядя на кровавые лужи.

- Внатуре, братан! Через полгодика все малолетки будут забиты.

Каждый знал: после замеса с орками нужно хорошо прополоть и тщательно продезинфицировать поле боя. Но если оно осталось за противником – бедная твоя голова!

- Куда дальше, Гримгор?

- На Барак Варр: отрежем коротышек от моря!

 

Влад и Манфред готовились к решающему столкновению, собирая нежить со своей половины Сильвании. Затягивать Влад не хотел, ведь теперь его силы были достаточны для полевой битвы. Его орда промаршировала по Старой Дороге до Нахтхафена, поднимая всех, кого не успел поднять Манфред, а затем напрямик поперла на Дракенхоф. На равнине перед городом и произошла Мертвая Битва.

Очень скоро Манфред заметил свой фатальный недостаток: пока Влад сдерживал его магию в центре, Кеммлер и Изабелла полностью подавили его некромантов на флангах и стали без разбору подымать и своих, и чужих. Видя, как армия постепенно перестает ему подчиняться, Манфред предпринял отчаянную рукопашную атаку на «самозванца» (хотя, сказать по правде, он давно уже понял, кто перед ним). Атака эта едва не принесла успех: его костяной динозавр чуть было не укусил Влада за голову.

Чудом избежав пасти, тот отступил за линию войск, Манфред кинулся следом – и оказался в самой гуще боевых порядков противника. Лишенная контроля, его армия стала «таять», а Владу открылось поистине грандиозное зрелище: гигантский мертвый дракон неистово отбивался от лезущих со всех сторон скелетов. Они отлетали, падали, распадались, но поднимались опять и с неживым упорством бесстрашно шли в атаку. Наконец, гигант пал под ударами карликов. Манфред свалился с седла, Влад подошел к нему, левой рукой отбил отчаянную магическую атаку, а правой всадил в грудь меч по самую рукоятку.  Сильвания опять принадлежала ему!

- Победа, - выдохнул Влад.

- ПОБЕДА!!! – заорали, завыли, заскрежетали чудища.

Влад обнял Изабеллу, пожал руку Кеммлеру, принял поздравления остальных некромантов. Манфред продолжал лежать с мечом в груди, раскинув в стороны руки. Влад хмыкнул:

- Хватит валяться, негодяй! Ты нежить или кислевитский пьянчуга?

- Мин херц, это Вы? Как я счастлив вновь лицезреть своего господина! – сразу же «ожил» тот

- Закопать бы тебя, подлеца! Так выкопаешься ведь - больно ты некромант хороший! Пригодишься еще, «живи» пока!

- Мин херц, герр Влад... я…

- Но наказать тебя все-таки стоит! Где мои клещи? Ага! Говори, какой клык?

- Никакой!

- Что? Оба? Да не, я сегодня добрый! Ты был неправ, поэтому давай-ка правый!

- АААААА!!!

- Ничего, новый клык себе наколдуешь. Зато будешь помнить, на кого воевать полез! Оооо, а что это там скрипит? Не труповозка ли милейшего Горста? Здравствуйте, мастер Горст! А что это Вы на битву опаздываете? Я Вас зову - зову, а Вас нету… Где тут мои клещи?

- Господин граф, Ваше Сиятельство, согласитесь, что если бы Вы были самозванцем, то оказывать Вам помощь было бы верхом глупости. Но еще большей глупостью с моей стороны было бы считать, что великий Влад фон Карнштайн нуждается в помощи такого ничтожного некроманта, как я!

- Ах, хитрец! Учитесь: и меня похвалил, и себя выгородил! Ладно, дай-ка я тебя обниму, чертяка, давно не виделись! Как там твои милейшие братья?

- Помаленьку, Ваше Сиятельство. Средний вот что-то захромал…

(Милейший Хельманн Горст. Кто не знает, в труповозку запряжены его родные братья)

Голоса Влада и нового гостя постепенно удалялись. Манфред посмотрел им вслед, облизал текущую изо рта струйку крови и с ненавистью прошипел:

- Буду, буду… Век тебя помнить буду!

[Бывший КОТ]

В Караз-а-Караке шел пир на весь мир: столица потчевала Белегара из клана Ангрунд и Унгрима из Карак Кадрина. Молот и Кулак, мягко говоря, не любили друг друга, но воля короля Торгрима собрала их вместе и посадила за стол. После церемонных приветствий оба гнома старательно не замечали друг друга, ну и на том спасибо. Ссориться было не ко времени: через несколько дней войска трех караков под верховным командованием короля выходили на помощь осажденному Барак Варру. Опять гномы наполняли животы пивом, опять смеялись над песнями ученой вороны. Старик-фокусник недавно вернулся в крепость, чудом ускользнув с пути ВАААГХа, и теперь безмятежно дрыгал ногами в такт воплям своей «ученицы».

Под утро Торгрим проснулся в холодном поту: вот он, Королевский Сон, проклятие правителей дави! Наконец, это настигло и его! Он видел, как из бездонных глубин Черноводного озера поднимался гигантский бык с налитыми кровью глазами. Медленно и страшно зверь выходил из воды на каменный берег, а во всех его движениях сквозили неотвратимость и безнадежность. Бык шел и шел, ломая горы, пробуждая вулканы, пробивая копытами землю. На его шкуре кровавым огнем сияли исполинские руны «Месть» и «Огонь». Король, стоя на вершине стены, в бессильном ужасе наблюдал гибель своего королевства. Король услышал шепот, король обернулся – на него падала гигантская статуя Грунгни! Король закрыл руками лицо. 

Вот он, этот сон, от которого страдали целые династии. Короли скупали, а потом убивали скот, изгоняли торговцев, готовились к вторжениям зверолюдов и орков, сами ходили на них в походы, заполняли сокровищницы храмов – все зря! Сон повторялся снова и снова, ухудшая и без того тревожную жизнь гномьих королей. Теперь пришел черед Торгрима отгадывать загадку.

- Что такое, Торги? У тебя сегодня выходной, забыл? – спросонья зашептала жена.

- Нет. Это твоя борода или моя?

- Моя, Торги.

- Убери, пожалуйста! Душно…

Торгрим встал, запахнул халат и поднялся на веранду. Свежий ветер обдул его, освежил одурманенную пивом и тяжким сном голову. Внизу слышались голоса: старый, опытный стражник снисходительным голосом травил военные байки молодым напарникам. Обратно идти не хотелось, и король от нечего делать стал прислушиваться. Внезапно, в предрассветном сумраке пронеслось что-то: толи скрип, толи стон. Торгрим вздрогнул.

- Ишь, как мается! – донесся снизу печальный голос «дедушки».

- Кто? – испуганно ответили молодые голоса.

- Белый Гном.

- Господин бригадир, а что это за Белый Гном такой?

- Ооо, это очень старая история… В одной ничейной шахте под Кислевом трудился один гном, и оставалось ему до конца смены три дня и три ночи. Под вечер третьего дня наткнулся он на золотую жилу и тут же на радостях рассказал все своему напарнику. А напарник тот, гад редкий, не захотел тем золотом делиться. И ровно в полночь взял топор, подошел к спящему и… А тело потом в яму бросил и цементом залил! Прошло два года. Душегуб тот документы на шахту оформил, мастером сделался и привез всех своих родичей золото добывать. Тут ударила полночь, и на полу вдруг появился мешок с белым цементом. Мастер открыл его  - а там ОН! Ты кто?  - в ужасе закричал душегуб.  «Я – Белый Гном, твою мать».  Тут свет погас, а когда его включили  - в шахте все мёёёртвые лежали! И с тех пор Белый Гном бродит по свету, ищет новую золотую шахту, и нет его белой бороде покоя.

Внизу воцарилась настороженная тишина. Торгрим, все еще не отошедший от пива, расстроенный сном и рассказом, начал спускаться к спальне. Я – Белый Гном, твою мать! – вдруг донесся сзади ужасный шепот. Король резко обернулся, перед глазами мелькнуло что-то белое, он дернулся, зацепился за бороду и покатился вниз.

(Я - Белый Гном, твою мать!)

 

Армия гномов остановилась в виду густого леса. Унгрим и Белегар сошлись вместе, чтобы обсудить дальнейший маршрут. Поход не заладился уже с самого начала: когда Торгрима с открытым переломом ноги вынесли на кресле четыре стражника и он объявил войску о назначении Унгрима, ангрундцы отнюдь не обрадовались, но промолчали. Но когда гномы зашли в Долину Сетей, Белегар открыто заявил, что он мужчина и не собирается выполнять команды персонажа из своей Книги Обид и, вообще, его род древнее, а борода длиннее! Ангрунды пошли отдельной параллельной колонной. Теперь же дорога раздваивалась, и надо было что-то решать.

(Дорога из Караз-а-Карака до Барак Варра. По какому берегу реки пойти? А кругом орки!)

- Гномы – не для леса! Там не видно ни хрена, бездорожье кругом! В засаду захотел попасть? А я не хочу выйти оттуда без обозу и пушек, весь истыканный стрелами. Пойдем направо вдоль леса, перейдем в верховьях реку Черепов, дальше вдоль нее на юг к заставе Зул, деблокируем ее, и все вместе – к Барак Варру!

- Ты себя послюшяй, какой лес, какая засада, эээ? Мы не грибники, посмотри, сколько нас! Мы там всех прогоним, никто не посмеет напасть на такое войско! Пройдем лес, пойдем левым берегом к Зулу, перейдем речку там – и победа наша! А ты пойдешь в степь, откроешь фланг, подбежят к тебе орки, постреляют, и снова отбежят – и так всю дорогу! Щито тогда будешь делать, а?

- Пушками отобьемся, вертушками задавим!

- Соляру всю пожжешь, чем воевать дальше будешь? Да что ты понимаешь, лееее!!!

Значение слова «лееее» не понимал никто, кроме членов клана Ангрунд, но скорее всего, это было что-то очень обидное. Унгрим и Белегар окончательно разругались, дело едва не дошло до секир. В итоге каждый остался при своем: две трети армии пошли на запад к верховьям реки Черепов, а ангрунды потащились напрямки через лес.

- Господин Белегар, можно я у Вас одну вещь спрошу, но только Вы не обижайтесь? - спросил Дани Багриссон, наблюдая за скрывающимися вдали войсками. Он был прикреплен к отряду в качестве наблюдателя Гильдии Рудознатцев, и его это очень не радовало. - Почему Вы так не любите Унгрима, господин Белегар?  

- Ты слышал про Восемь-Вершин, малчик, про наследие моих предков? Конечно, слышал. Все слышали про Карак-Восемь-Вершин! А теперь смотри, малчик: вот у меня есть наследие моих предков. Если кто-то возьмет и пойдет туда воевать – я очень плохо буду думать о нем! А если придет и скажет: «Дядя Белегар, можно я схожу на Восемь-Вершин? Туда-сюда, культурная программа, погоняю орков, принесу тебе наследие твоих предков, ну и себе возьму немножко, что разрешишь…» Я скажю: «Иды, дарагой!» Твой Унгрим трижды на Пики ходил, меня не спрашивал. Очень аморальный гном, я так думаю!

Лес, естественно, оказался заполнен засеками, ловушками и мелькающими в кронах и подлеске гоблинами. Пушки застревали в  буреломе, отставшие сразу же пропадали без вести, но медленно и печально, с потерями ангрундцы все же вышли на открытую местность. Взбодрившись, в осознании того, что худшее позади, они подошли к Зулу и замерли… Худшее нифига не было позади: в крепости сидели орки!

 

 

- Кости-хрящи, кости-хрящи, кости-хрящи…

На плацу за Дракенхофом нежить училась маршировать. Вопреки распространенному мнению, поднятие из могилы отнюдь не превращало крестьянина в солдата. Жак-простак и Ванька-кислевит продолжали оставаться такими же деревенщинами, не отличающими право- от лево- , шлем от горшка, а рытье траншей от посадки картохи. Поразительно, но этого не всегда понимали даже графы-вампиры, что часто было одной из главных причин их эпических поражений. Мертвецов нужно было учить, и, на счастье Влада, у него был тот, кто это умеет!

- Эй, тело, бегом сюда! Почему не приветствуешь старшего по званию? Почему одет не по форме? Почему без каски? Это залет, рядовой! Кто такой, из какой части? Молчишь? Дежурного некроманта сюда, живо!

- Я здесь, господин капитан!

- Тааак… Здравствуйте, господин некромант, - громовой голос капитана превратился в нечто издевательское. – Вот, полюбуйтесь: вроде боец, гвардеец, а надо же – даже одеться по уставу не может. А знаешь почему? МОЖЕТ ПОТОМУ, ЧТО У НЕГО НЕТ ГОЛОВЫ???!!!

- Господин капитан, я…

- МАААЛЧАТЬ!!! СМИРНААА!!! Это что такое? Это что такое, я тебя спрашиваю? Службы не знаешь? Приказ Его Сиятельства графа за номером 14/88 не читал? «Для зачисления в действующую армию зомби может быть гнилым не более, чем на 60%, а скелет обязан иметь череп и как минимум три конечности. Не прошедшие медкомиссию отправляются по месту прописки ближайших известных родственников». А это что? Где голова? Знаю я вас, тыловых крыс! Вы каски на таких вот горе-солдат со складов выписываете, а потом в Арабию за полцены продаете! Разворовали армию, сволочи!

- Господин…

-МАААЛЧАТЬ!!! Я тебе устрою утро скелетской казни, негодяй! Я тебя посажу на кол, оживлю – и снова посажу на кол! Будешь ворон на армейской кухне отгонять, заместо флюгера будешь на казарме! Последний шанс тебе даю, смотри у меня! Кто это такой, давай список… Ага… не ожидал… А теперь так: представь, как обрадуется семейство Биттеншульцов, когда к ним наконец-то вернется их мертвая безголовая бабушка! Представил?

- Так точно, господин капитан!

- Бегом в канцелярию, и чтобы через пять минут этого тела здесь не было!

 

- Хм… Какой, однако, бравый этот твой капитан, Генрих! – Влад, прогуливавшийся вместе с Кеммлером, наблюдал за происходящим. – Ты ему доверяешь?

- Вполне, Ваше Сиятельство! Это Крелл. Он был капитаном в армиях Хаоса, но начальство подставило его, бросило в какую-то мясорубку. Он там потерял всех товарищей, уволился со службы, дальше покатился по наклонной, валялся под курганами. Я его нашел, отмыл, одел, накормил, уговаривал не заканчивать свою жизнь вот так. Но зачем мне жизнь, если я не знаю, ради чего убивать? – спросил он меня. «Ты можешь убивать ради графа фон Карштайна!» После этих слов он как будто преобразился, снова уверовал в себя – и теперь посмотрите на него!

(Преданный хозяевами Крелл смотрит грустно и настороженно)

- Ты меня почти расстрогал, Генрих. Но что это?

К ним на чем-то небольшом и гниющем (на чем именно Влад, если честно, не понял) подскакал курьер с висящей на одной скуле челюстью и виновато сказал (как именно Влад тоже не понял), что господину графу надобно срочно возвращаться в замок.

- Изабелла! – сразу понял он.

Вселенная, как и простое государство,  держится на законах. Некоторые законы можно обойти, некоторые проигнорировать,  а есть такие, с которыми ты ничего не сможешь сделать, не разрушив ткань самого мироздания. Можно вернуть мертвого, скрестить человека со зверем, вырастить гриб, который вместо лежания в лукошке пырнет тебя ножом, но невозможно вылечить женский алкоголизм!

Изабелла пристрастилась к рюмке на почве постоянных сердечных болей – и физических, и моральных. Сначала понемножку, потом побольше, потом еще побольше… Физическая боль прошла, моральная… ну, более-менее… а вот алкоголизм проходить даже не собирался. Вонючую мужицкую брагу дворянка Изабелла пить не собиралась, а на нормальное вино в нищем Шварцхафене не было денег. В принципе, это была проблема всей Сильвании. Дворянству нужно было что-то употреблять помимо крови, а употреблять было нечего. Виноделие было весьма хлопотным и, главное, длительный процессом. Пока крестьянин пытался вырастить что-то более-менее подходящее, его кто-то съедал, и все шло насмарку. Влад еще до своей «гибели» по Альтдорфом пытался решить это, засылая резидентов к различным виноделам и виноторговцам, но… как бы это сказать… в Сильвании был не очень хороший инвестиционный климат. Разговор обычно заканчивался сакраментальной фразой: «Неее, чёт я очкую…». Да ты успокойся! – в бешенстве орал резидент, наводя еще больше жути на собеседника. Короче, не мытьем, так катаньем смогли наладить собственную винопродукцию. Естественно, она ожидалась хреновой – ну какой в Сильвании с ее климатом виноград! Но поступивший на рынок «Сильванский букет» переплюнул все ожидания: в Империи им не брезговали только самые последние алкаши, а в Бретоннии не пили даже такие.

Так вот, чтоб вы понимали: шварцхафенское пойло было еще хуже. Пытаясь хоть как-то его улучшить, Изабелла измыслила ноу-хау, прорыв в мировой алкоиндустрии - игристое вино. Недолго думая, в чаны с напитком  покидали разлагающиеся трупы. Получившаяся шипучка под маркой «Вдова Карштайн» наполнила благоговейным ужасом даже не разбалованные хорошими напитками неживые сердца лордов Сильвании. Эссенция из мертвецов полностью отбила у вампиров желание ездить с предложениями к веселой вдове. Но тут вернулся Влад, чета переехала в столицу, и у Изабеллы появился неограниченный доступ к подвалам с «Букетом». «Вдова» же ввиду изменившегося положения была переименована в «Три Шестерки» и, внезапно, взорвала потребительский рынок Пустошей Хаоса.

Так вот, Влад прискакал в замок и увидел картину маслом: вдрызг готовая Изабелла нетвердо кружилась посреди двора, размахивала руками, дурным голосом пела «О-о-о-о, на-на-на-на-на, зеленоглаааазая баньши» и приставала к проходящим мимо зомбакам с фамильярным «Патанцуем, парниша?». Зомбаки быстро ковыляли мимо, что-то смущенно бормоча. Козлы! – кричала им вслед графиня, поскользнулась в калюже и растянулась посреди двора.

- Вставай, пьянь! – подскочил к ней Влад. – Хватит бухать! Сколько ты будешь меня позорить?!

- Ой-ой-ой, посмотрите-ка хто пришел! «Хватит бухать!» А я не бухаю - я пью…. п-патамушта у меня серце болит! Из-за тебя всё! Я д-думала, ты умер, а ты являешься такой: извини, милая, я в Кх-Кхемри был на курсах повышения некромантской квалификации! И цветочек мне суешь… Засунь себе свой цветочек знаешь куда! - вскинулась Изабелла, - Знаю я, чего мужики без жен на юга ездят и чего у них потом носы отпадают! Все знаю, кобелина паскудный!

(Блин, и правда: носа нет, весь в язвах каких-то... Спалился, чувак!)

- Дорогая, пойдем домой. Нежить смотрит…

- А пускай смотрит, мне все равно! Ишь, какой выискался, сколько я буду его позорить! Да хто ты такой? Рвань, кобель, алкаш кислевский… Ежели б не папенька мой, так бы и сдох бы под забором от водки. Лучшие века на тебя…

- Какие лучшие века? – заорал Влад. – Да если б не я, ты в девках бы всю жизнь просидела! Забыла, что ли, как вся ваша семейка меня умоляла: «Бери, не прогадаешь. Замок тебе дадим, титул…» А я, дурак, повелся! Тебя ж никто брать не хотел, ты ж по казармам шлялась! Несите ее наверх!

- Что ты врешь! Не шлялась я по казармам! – плакала Изабелла, размазывая тушь. – Отпустите меня, олухи, мужичье, я – графиня Сильванская! Чашку не трогайте, она золотая, от Батори, тетеньки моей любимой, в наследство…

Вечером, виноватая и притихшая, Изабелла спустилась к ужину, села за стол.

- Что, проспалась?

- Владик, я… Ну Владик…

- Я тебе не Владик! У всех жены, как жены…

Но долго ссориться друг с другом самая красивая пара Старого Света не умела, и той же ночью два раза помирилась.

[Бывший КОТ]

Гримгор Железношкур почти сразу узнал о разделении армии гномов. Он очень собой гордился: его план заставить коротышек выйти из-под земли полностью удался. Все широкие туннели к Барак Варру были подорваны, перевалы к югу от Караз-а-Карака заполнены орками – у гномов оставался лишь путь через Долину Сетей, а теперь они помогли ему еще больше. Гримгору было, чем встретить оба отряда: в лесу засели гоблины Черного Яда, а в степи за рекой Черепов поджидали Синерожие и Сломанные Носы. Вооруженное отребье из Пограничных Земель не только пропустило их через свои замки, но, чувствуя запах «гномьих какашек» частично даже пошло следом. И, что самое важное, орки смогли сходу захватить укрепление на о. Зул и теперь полностью контролировали переправу.  План гномов был понятен, и Гримгор делал вид, что Зул все еще осажден: на стенах стояли разлагающиеся тела коротышек, выше реяли их флаги, по двору то и дело похаживали гоблины в напяленных доспехах, а виверны и шаманы изо всех сил старались не подпускать слишком близко вертолеты разведки.

Ангрунды, увидев, что переправа у врага, а сзади из Краесветных гор уже накатывает зелень, отошли на возвышенность и стали лихорадочно укрепляться. Обнесенный телегами квадрат с пушками в центре отбивался до самой ночи, очень неприятно удивив предвкушавших легкой победы орков. Перед рассветом с другой стороны к Зулу подошел Унгрим. С ним случилось все то, что предсказывал Белегар: медленным, коротконогим гномам постоянно приходилось отбиваться от вражеских всадников. Услышав звуки боя, они прошли последний отрезок пути форсированным маршем, бросив большую часть артиллерии. Перестроившись в атакующую колонну, гномы сходу врубились в орду диких орков, стоящую по эту сторону реки. Так Железный Молот, Железный Кулак и Железная Шкура начали битву, которую летописцы нарекли Железной, а менее склонные к красивым названиям выжившие солдаты - Чертовой Кузней и Зульским Мешком.  

(Унгрим подходит к переправе) 

Гномья колонна вгрызлась в орочью кучу, проламывая кувалдами путь к переправе. Гримгор с нетерпением посматривал за их спины, увидел что-то и кровожадно оскалился: все те налетчики, не дававшие житья войску Унгрима на походе, теперь, объединившись в громадную массу, пёрли в атаку. Конница Пограничников и кабанерия орков с диким визгом влетела в гномов, рубя, топча и вспарывая животы. Те выдержали удар, развернулись в каре, оттеснили противника в поле. Вторая атака была встречена пиками и картечью, а третьей орки уже не потянули. Но главная задача оказалась выполненной: колонна завязла, остановилась, превратившись в гигантскую неподвижную мишень. С близлежащих возвышенностей и зульских стен в гномов полетел град камней и файерболов, в ответ заплевали ядрами немногочисленные пушки, постепенно замолкая одна за другой.  

(Кабанерия идет в атаку)

Глядя со стен на два черных островка в зеленом море, Железношкур с досадой осознал, что затопить их оба не получиться. Орков много, но все равно не достаточно – нужно выбирать. Он посмотрел на полуразрушенный лагерь клана Ангрунд, на Белегара, стоявшего в его центре и грозившего топором:

- Эй, Гримгор, ты сюда не ходи, ты туда ходи, - весело орал тот, указывая на горы, - а то топор в башку попадет – савсем мертвый будешь!

Гримгор отвернулся: войско Унгрима было более лакомой добычей. Из крепости на правый берег реки вышла Черная Масть – самые сильные, злобные, авторитетные орки. Их зеленая шкура казалась черной из-за поражающего воображение обилия пацанских наколок, в коих была записана вся подноготная орка: его характер, привычки и склонности, возраст и любимый вид оружия, количество битв и убитых. А на спине красовались «купола» - главная гордость черного орка, названные на скавенский манер изображения черепов, обозначающих количество ходок в ВАААГХ. Форма черепов показывала, каким именно расам повезло раззадорить Братву. Впереди, огромный и страшный, вышагивал Гримгор с оскаленными варбоссовскими мордами на плечах – символами Вечных Паханов Горка и Морка.

Камнеметалки со стен, сконцентрировав огонь, влупили несколько раз в один из участков каре, а затем туда ударил черный таран – раз, другой, третий. Наконец, до минимума истончившаяся гномья линия порвалась, распласталась по земле. Гримгор и черные ворвались внутрь, а с другой стороны налетела собравшаяся для последней атаки кабанерия – и каре развалилось, как карточный домик. Разрубленный, умирающий Унгрим неотрывно смотрел на падающий вертолет, осознавая, что это конец.

Бой на стороне Белегара практически затих. Основная часть врагов ушла на другой берег добивать Унгрима, а оставшиеся не слишком рвались в бой. Тогда ангрунды вышли из лагеря и, все бросив, пошли на прорыв. Оставленные в оцеплении гоблины из Кровавых Копий и Черного Яда, понимая, что на помощь к ним никто не придет, разомкнули кольцо и бросились грабить обоз. Остатки клана Ангрунд, не останавливаясь, той же дорогой через уже опустевший лес вернулись в Караз-а-Карак.

 

Когда Торгрим узрел, ЧТО осталось от его прекрасного войска, то впал в полнейший ступор, доклад же Дани Багриссона (подтвержденный некоторыми другими уважаемыми гномами) превратил его в дикого зверя.

- ТЕБЕ ЧТО, НЕДОСТАТОЧНО МОЕГО СЛОВА? – исступленно орал он на Белегара. – Я НАЗНАЧИЛ КОМАНДИРОМ УНГРИМА - ЗНАЧИТ, ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ЗАТКНУТЬСЯ И ПОДЧИНЯТЬСЯ!!! ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, ТУПОРЫЛЫЙ ОЛУХ, УПРЯМЫЙ БАРАН! ОРКАМ ВСЕ БУДЕТ, КАК С ГУСЯ ВОДА, А МЫ? ГДЕ МЫ ВОЗЬМЕМ НОВЫХ ВОИНОВ? КТО БУДЕТ ЗАЩИЩАТЬ КАРАЗ-А-КАРАК? ТЫ СО СВОИМИ ПРИДУРКАМИ?

- НЕ КРИЧИ НА МЕНЯ, ЭЭЭ! Я – МУЖЧИНА, А НЕ КАКОЙ-ТО ТАМ… - Белегар положил пальцы на топорище.

- ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ!!! БУНТОВАТЬ ВЗДУМАЛ?! ХВАТАЙТЕ ИЗМЕННИКА!!!

(Король и так болеет, а его еще и расстроили)

Белегар схватился за секиру, его ударили, повалили на пол. Находящиеся тут же ангрунды бросились на помощь старейшине, на них налетели стражники и каракская знать. В тронном зале закипела жаркая, но неравная схватка. Кто-то погиб, кого-то поставили на колени вместе с Белегаром. Торгрима поднесли к нему, подали гигантские ножницы и под одобрительные крики придворных он отрезал ими роскошную бороду Железного Молота, поднял ее в кулаке.

- Отдай бороду! – заплакал обесчещенный Белегар, а потом как будто сошел с ума. – БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! Я ТЕБЯ ЗАРЭЖУ! Я ТЕБЯ РУБАЛ, ТВОЮ МАМУ РУБАЛ, ТВОЮ ЖЕНУ РУБАЛ, ВЕСЬ ТВОЙ РОД РУБАЛ! Я ТВОЕ ВСЁ РУБАЛ!!!

- В темницу их всех!

- ТЫ НЕ МУЖЧИНА , ТОРГРИМ! КЛЯНУСЬ ГРИМНИРОМ, Я ОТОМЩУ!!!

Новости из королевского дворца сразу же вырвались наружу и понеслись по караку, обрастая на каждом перекрестке все большими подробностями.

- Белегар – предатель! Белегар продался оркам! Белегар пытался убить короля!

Давно копившаяся неприязнь к клану Ангрунд, подогретая страхом и сплетнями, вырвалась, наконец, наружу: по Караз-а-Караку катился погром.

 

[maxab]

Гнямы взбесились...

[Бывший КОТ]

Его Императорское Величество Карл Франц Вторый, сюзерен Империи, курфюрст и великий князь Рейкландский, князь Альтдорфский и прочая, и прочая, и прочая вышел из палатки подышать свежим ночным воздухом. «Палаткой» скромно именовался желто-красный шелковый шатер с символами Империи и дома Хользвиг-Шлизштейн, в котором легко бы могла разместиться рота солдат. Она стояла на возвышенности, окруженная более скромными (не на роту, а всего лишь на половину)  «палатками» высшей знати и общевойсковыми штандартами. Поставив ногу на большой камень, Карл Франц задумчиво обозревал огни своего лагеря, затем посмотрел в сторону нежити – там царила абсолютная тьма. Как мы дошли до такого? – мелькало в голове императора. – Как после всех наших побед мы опять стоим на последнем рубеже против армии мертвых?

И отчаяние императора можно было понять: Сильвания была побеждена, графы Карштайны повержены, казалось, что хотя бы одной страшной угрозой человечеству стало меньше! Князья и курфюрсты опять занялись своим любимым делом, от которого их иногда так не вовремя отвлекали вторжения сил Зла - дрязгами и склоками. Они предпочитали следить друг за другом, чем за той злобной, пропитанной порчью, проклятой всеми богами землей, а у императора и так было полно забот: зверолюды, северяне, Хаос, орки, бретонцы… И тут НА тебе!

Весной в Штирланд вторглась армия мертвых. Это не была всем привычная гигантская, неповоротливая орда: теперь войско было компактным, хорошо вооруженным и очень мобильным. Во главе стояли всем известный некромант Генрих Кеммлер и какой-то Крелл. Мертвецы передвигались с ужасающей скоростью, не давая курфюрсту Альбериху ни собрать полную армию, ни нормально сосредоточить то, что у него уже было. Занимая города и поселки и легко уничтожая отрезанные друг от друга части, Кеммлер забирал себе только рыцарей и солдат, а толпы убитых крестьян и бюргеров рассылались кошмарить окрестности. Курфюрст, собрав всех, кого смог, закрылся в Вуртбаде, посылая отчаянные просьбы о помощи соседу из Талабекланда. Но Гельмут Фейербах сначала принял все это за локальный набег расплодившейся нежити, способный немножко сбить спесь с Альбериха на ближайшем заседании Рейхстага. Когда же стал понятен весь размах происходящего, было уже поздно: ходячие мертвецы атаковали Вуртбад. Ночью столицу Штирланда взяли штурмом, вырезав всех, кто там находился. После этого некроманты провели массовый сеанс – и жители опять наполнили город, правда они казались несколько бледноватыми  и подозрительно полюбили графа Карштайна. Южные районы Талабекланда охватила паника, но нежить, оставив в Вуртбаде сильный гарнизон, вернулась вглубь завоеванного Штирланда.  

В это же время другая армия нежити перешла границу Общины. Не обращая внимания на в ужасе забившихся в свои норы полуросликов, мертвецы форсировали Голубую реку и вошли в Аверланд. Если в Штирланде курфюрст хотя бы пытался организовать оборону, то тут не было сделано вообще ничего. Бесхозное после гибели Безумного Мариуса дворянство доинтриговалось до такой степени, что в критический момент провинция вообще оказалась без центральной власти. Преодолевая эпизодическое сопротивление, нежить подошла к Аверхайму. Узнав, КТО пришел к ним под стены, горожане открыли врата под гарантии безопасности. Следом за ними, опасаясь отстать от  конкурентов, сдались и их непримиримые соперники из Штрайзена. Влад с Манфредом целый день провели в знаменитых аверхаймских склепах, но вышли оттуда несколько разочарованными: артефакты вождя Зиггурда, невиданной мощью которых местные курфюрсты веками пугали соседей, оказались всего лишь пыльными, проржавевшими цацками. После известий обо всем этом провинцию охватила настоящая эпидемия капитуляций. Целые города и села сдавались при одном лишь виде сильванского конного разъезда. Доходило до смешного: жители одного поселка полночи бегали с белым флагом за стаей обычных летучих мышей, а другого – пришли сдаваться местной, выливавшей испуг бабке. Единственными аверландцами, оказавшими серьезное сопротивление Владу, стала Горная Стража. Созданная для охраны перевала Черного Огня, одного из главных маршрутов вторжений в Империю, она по иронии судьбы погибла под ударом с противоположной стороны.

Обитатели лежащего южнее Виссенланда, отличаясь гордостью и суровостью, не собирались сдаваться на милость победителя. Видя происходящее за Авером, знать провинции собрала войско и послала гонцов в Черные горы. Когда стало понятно, что клан Ангрунд больше никому не сможет помочь, виссенландцы начали отступать на запад, к Нульну, резиденции курфюрста Эммануэль.  Сам оставшись принимать последние очаги капитуляции, Влад послал в опустевший Виссенланд мертвых аверландских ополченцев во главе с Манфредом – и провинция запылала.

Известие о возвращении Влада фон Карштайна и молниеносная потеря трех провинций потрясли Империю. А обстановка становилась все хуже и хуже: Кеммлер и Влад шли на соединение в район великого города Нульна, открывавшего прямую дорогу на Рейкланд и Альтдорф. Туда отошли разрозненные части из западных областей Штирланда (оторвавшиеся от нежити, отвлекшейся на осаду Вуртбада) и штатные войска Виссенланда. Понимая, что столь незначительные силы не остановят Карштайна, и не желая отдавать в мертвые руки единственный мост через Рейк, исключительную стратегическую важность которого трудно переоценить, император…

 

- Вы сделали ЧТО, Ваше Величество?

- Я послал им на помощь рейхсмаршала Курта с авангардом. Учитывая ширину реки и единственный мост, этих сил должно хватить до подхода основной армии.

- Какой мост? Им не нужен никакой мост! Они же мертвые! МЕРТВЫЕ, КАРЛ!

Борис Тодбрингер закрыл рукой лицо. Он только что прибыл со своими отрядами и теперь, бледный и расстроенный, сидел в шатре рядом с императором. Карл Франц очень уважал этого человека и, услышав подобное, изумленно откинулся на спинку кресла.

- Святой Сигмар, а ведь я даже не подумал об этом…

Борис сквозь пальцы посмотрел на императора. Карл Франц, способный полководец, как и все рейкландцы был помешан на формализме: если Альтдорфский Гофкригсрат составил план кампании, этот план будет неукоснительно соблюдаться! В обычной, нормальной войне Карл Франц был страшным противником, но если ты начинал действовать нестандартно... Борис же любил действовать нестандартно, поэтому он и был Хитрым!

- В Нульне слишком мало войск, Ваше Величество. Тот авангард их не спасет, а нам был бы очень кстати в грядущей битве. Еще не все подошли? Нужно спокойно дождаться остальных – мы уже не успеем спасти город!

К Нульну подошла армия Сильвании. Расположившись перед стенами, мертвецы начали обычную осадную копошню. Посланник предложил сдачу - ему отрубили голову. Взяв голову под мышку, тот наощупь вернулся обратно.

- Кажется, они отказали, – разочарованно протянула Изабелла.

- А ты надеялась на сдачу? – удивился Влад. – Отвыкай, мы уже не в Аверланде!

Соблюв все формальности, стороны стали готовиться к штурму. Нульн делился рекой Рейк на две большие части. Основная сила города сосредоточилась на правой половине: там были главнейшие здания, самые мощные укрепления и именно там собирался Курт Хельборг сдерживать врага. В случае прорыва, войска должны были организованно отступить на левую сторону и приготовиться к обороне Великого Моста. Остальные мосты и мостики в случае необходимости сразу бы подрывались, но разрушить это сооружение было бы кощунством! Рейхсмаршал был полностью уверен, что сдержит нежить до подхода основной армии, а уж тогда бедный Карштайн поймет, что воскрес немножко не вовремя!

Штурм, естественно, начался ночью. Невидимые орды нежити бесстрашно пошли на город, в ночную тьму загупала артиллерия. Перед стенами было светло, как днем, но дальше до невидимого горизонта простиралось царство тьмы, скрывая от маршала Курта истинные размеры вражеской армии. Если бы вдруг с помощью какой-то невиданной силы его взгляд рассеял ночную тьму, то маршал бы удивился, как невелики эти размеры. Удивился и ужаснулся!

А в это самое время по дну Рейка и Авера в самое сердце Нульна двигались невидимые колонны мертвых. Двигались холодно, медленно, неотвратимо…

(Как-то так...)

Мертвецы вылезли из реки на ничем не защищенные внутренние молы города, растеклись по левой половине, ударили в тыл защитникам правой. Избиваемые с трех сторон, в ужасе от непонимания происходящего, солдаты Нульна превратились в обезумевшую, неуправляемую толпу. Маршал носился по городу, пытаясь исправить хоть что-то. Поняв, что бой проигран, он с остатками тех, кого смог собрать, отступил на Великий Мост. Да, их мало, но все они искусные бойцы, а мост узок – задешево их не возьмут! Судорожно сжимая клинок (не от страха, нет – а от стыда), Курт смотрел, как с обеих сторон Рейка на мост наползает тьма, а в стороне мертвецы с Аверского острова во главе с кем-то на огромном костяном драконе штурмуют Железную Башню.

Их не трогали до самого утра. Остаток ночи до маршала долетали ужасные вопли его умирающих бойцов, и еще более ужасные - уже умерших. Когда взошло солнце, все почти кончилось. С обеих сторон моста на последних защитников тупо смотрели ряды мертвецов. С содроганием Курт замечал в общей массе знакомые лица. Вот это в них самое страшное – абсолютное равнодушие. Орки, звери, северяне убивают тебя с ненавистью, с наслаждением, с перекошенным лицом, и ты отвечаешь им тем же! А мертвецы идут на войну, как на нелюбимую работу, с ними нельзя договориться, нельзя их впечатлить, у них нет чести! Хотя, он немного ошибся: кое с кем на этом гастролирующем кладбище договориться было можно.

- Так-так-так… Да это же сам великий Курт Хельборг, собственной персоной! – Курт вздрогнул, услышав знакомый голос. Из рядов нежити приближалась одинокая фигура. - Как же Вы облажались, мой дорогой рейхсмаршал, как же Вы облажались! Просто «эппИко фэйло», как говорят наши мудрые соседи из Эсталии! Лучше и не скажешь…

- Кто ты такой? – дрожа всем телом, воскликнул рейхсмаршал.

- Как? Ты еще меня не узнал, Курт? Как же ты быстро забываешь друзей! Это я, Курт, Мариус Лайтдорф! Безумный Мариус… хотя, глядя на то, что ты тут учудил, еще вопрос, кто из нас на самом деле безумен!

- Но… ты же умер… как же ты…

- Ооо, аверхаймские склепы творят чудеса, особенно если туда придет господин Карштайн! «Мариус, встань и иди!» Что мне оставалось делать?

- Чего тебе надобно, тварь?

- Ну зачем же так грубо! Я ведь тебя не оскорблял…  просто убил всех твоих людей. Подумаешь!

Курт мрачно смотрел исподлобья на воскресшего курфюрста.

- Ладно, поболтали - и хватит! Господин граф, прослышав про наш маленький спор, желает увидеть представление! Сейчас мы будем сражаться - здесь, на мосту. Если победишь ты - вы свободны, но если я – он заберет ваши души!

Через мгновение посреди Рейка закипел поединок лучших мечников Империи. Окруженные звоном и снопами искр бойцы как черти кружились друг вокруг друга. Курт бился молча, зато Мариус портил воздух отъявленными ругательствами, далеко разносившимися в утренней прохладе. Наконец, Лайтдорф поднырнул к противнику и всадил ему в бок кинжал. Маршал охнул, схватил его левой рукой, ударил шлемом в оказавшееся рядом незащищенное лицо курфюрста, а когда тот отшатнулся – со всех оставшихся сил рубанул  мечом. Мариус в последний момент поднял оружие для защиты, но уже не успел: рука полетела в воду, а вслед за ней покатился и разрубленный почти до пояса Лайтдорф.

Вздох разочарования прокатился по вампирским рядам, но его тут же заглушили крики торжества окруженных солдат.

- Я победил! – натужно проговорил Курт Хельборг. Он был необычайно бледен, его поддерживали за руки, из кое-как перетянутой раны сочилась кровь. – Ты обещал отпустить нас… их. Я не посмею вернуться живым к императору!

- Вытаскивайте этого слабака! Руку не забудьте! Вон, вон она плывет! Нет, не там! Слева! – Влад явно тянул время, затем смущенно повернулся. – Понимаешь, любезный Курт, этот негодяй Лайтдорф обещал мне победу, поэтому я полагал, что ничем не рискую… Я бы показал себя суровым, но справедливым… Эээ… Ты бы умирал, чувствуя себя полным ничтожеством, которое снова подвело своих людей… Твои солдаты бы тебя проклинали – ну, в общем, полная идиллия! А тут такой конфуз… Короче, я пошутил и мы всех вас убьем! Приступайте! А, нет, еще одно: воскрешать я тебя не буду – вы с Мариусом вместе не уживетесь, а он мне нравится больше. Поэтому, я скормлю твое тело упырям, а то, что останется, отошлю узурпатору Карлу. Приятного дня!

(Рейхсмаршал Курт защищает Великий Мост)

Два дня назад к Карлу Францу доставили отпущенного из Нульна солдата. Он стоял, бледный, как смерть, поседевший, с трясущимися губами, прижимая к груди сверток.

- Что это? – спросил император.

- Вы видите перед собой несчастного маршала!

У императора на глазах выступили слезы. Он отвернулся.

 

Теперь главная армия Империи стояла на оборонительной позиции на высотах у деревни Аурсвальд. Для предотвращения ночной атаки лучшие священнослужители имперских культов провели защитные обряды, не дававшие мертвецам приблизиться ближе определенной точки. Заклинания эти, сложные и утомительные, должны были продержаться до рассвета, а потом при свете дня уже он будет диктовать условия. «Ди эрстэ колоннэ марширт, ди цвайтэ колоннэ марширт…» - вспомнились ему чеканные формулировки неотразимого, разработанного его штабом плана. Затем в памяти всплыло кислое лицо слушавшего все это князя Бориса. Тот не стал говорить при всех, но видно было, что сказать ему что-то явно хотелось. «Надо бы позвать его к себе, посоветоваться, чтоб не вышло, как с Нульном». Воспоминание о Курте окончательно испортило его настроение. Лагерь, притихший и подавленный, также не внушал оптимизма. Солдаты боялись: боялись страшных известий из Нульна, боялись замогильного холода, веющего из темноты за границами дозорных костров. Только из дальнего конца лагеря, со стоянки флагеллянтов доносились монотонные отголоски сигмаритских гимнов, навевая еще большую тоску. Но, чу, где-то заиграли меха, послышался удалой посвист. «Наемники из Кислева! Они, черти!» Эти люди, привыкшие к жизни на границе цивилизованного мира, совсем не собирались падать духом раньше времени! Над лагерем разносилась разухабистая песня под характерный, знакомый всей Империи кислевитский мотив:

- Эх, яблочко, ты мое спелое

  Эвон мертвые идут – кожа белая

  Кожа белая да зубы вострые

  Коли в Сигмара не веришь, прийдут в гости!

- Эх, яблочко, спечёно с тестами

  Лезет нежить на Альтдорф за невестами

  А сильванские все девки да ревут без женихов

  Ведь на вечную на тёщу нету-нету дураков!

- Эх, яблочко, в дыму копченое

  Полюбил вампиршу я, глаза зеленые

  Сделал жёнушкой, а станет вдовушкой

  Ведь ей нужен не мой х…, а моя кровушка!

- Эх, яблочко, всем на гостинцы

  Ух, поймали Изабеллу пехотинцы…

Карл Франц отвернулся: негоже благородному дворянину уподобляться грубой солдатне! Но песня возымела свое действие: у костров послышался смех, многие подпевали, зазвучали новые мотивы. У ближайшего к императору солдатского бивака уже горланили задорную «Копейную»:

- Как-то в армию был призван я

  Защищать родимые края

  На гражданке был литейщиком

  А теперь зовусь копейщиком!

Со всех окрестных палаток тут же гаркнули хором:

- КАА – ПЕЙ – ЩИК Я

- КАПЕЙЩИК Я

- КАПЕЙЩИКИ МОИ ДРУЗЬЯ…

Повеселевший император вернулся в шатер, велев позвать Бориса Тодбрингера.

 

- Что ж ты не начинаешь, милый, ведь мы не на темпельхофском лугу! – кокетливо проговорила Изабелла, ехидно намекая на первую битву с Манфредом, где Влад не посмел выйти в поле. – Кеммлера ждать бесполезно – он уже здесь.

- Потому и не начинаю, что мы не на темпельхофском лугу! – раздраженно бросил Влад, внимательно наблюдая, как в тумане под лучами восходящего солнца гаснут последние следы имперских охранных заклятий.

Из-за горизонта торжественно выкатывался яркий и ко всему равнодушный огненный шар.

- Вот оно, Солнце Аурсвальда! – зловеще прошипел граф.

 

 

[Бывший КОТ]

Прошла зима с ее метелями и холодами, и земля снова начала покрываться зеленым ковром. Особенно толсто этот ковер покрыл окрестности Караз-а-Карака, к «огромной» радости населявших его существ. Гримгор, не успевший в прошлом году захватить Барак Варр, плюнул на него и, прикрывшись с тыла крепостью на Зуле, привел всю братву к столице для окончательного решения гномского вопроса. Под Великими Вратами образовалось дикое столпотворение из орков, гоблинов, волков, кабанов, виверн, пауков, но особенно много было чистенькой, ярко-салатовой молодежи. Восхищенно глядя на мир по-детски большими, наивными глазами, они махали ятаганами и радостно смеялись. В стане же их противников царило подавленное раздражение. Восполнить страшные потери прошлого года у неохотно размножающихся и медленно растущих гномов не было никакой возможности. Торгрим обратился к другим крепостям, но они были слишком далеки и малогномны, чтобы прислать серьезную помощь. Ближе к весне подошли остатки карак-кадринцев, полностью очистив Цитадель Убийц, чем тут же не преминули воспользоваться крысы и окрестная гобла. Клан Ангрунд был разгромлен, сам Белегар и выжившие в погроме были признаны виновными в преступной халатности, но оправданы по статье «Предательство» и, вместо смертной казни, получили пожизненные сроки с конфискацией бород. Так как конфискованная борода предательски пыталась вырасти вновь, осужденные еженедельно должны были подвергаться процедуре принудительного бритья.

Король Торгрим ввел чрезвычайное положение и призвал всех способных носить оружие гномов. На шахтах заработал комендантский час: тот, кто вместо общественно полезных действий тратил силы и время на личное обогащение, подлежал суровому наказанию! Не обошлось и без казуса: старик-фокусник был задержан на улице патрулем. На вопрос, почему он шляется, пока остальные укрепляют стены или стоят в карауле, дед резонно заметил, что король призвал к оружию ГНОМОВ, а он – человек. Юридическая неоднозначность вопроса вынудила обратиться за решением непосредственно к королю (как будто ему больше нечем было заняться). Торгрим Злопамятный, промолчавший о подробностях своего приключения на лестнице (не может же король гномов испугаться вороны), теперь был рад отыграться:

- Ты пользуешься нашей защитой и потребляешь наши ресурсы, человек! Поэтому, либо выметайся, либо будь добр…

- Но я старый и слабый!

- Значит, будешь убирать за молодыми и сильными! Бери тачку, веник, ведро и лопату. Навозные кучи найдешь по запаху, а не найдешь, вон та нагайка найдет твою спину! Тебе ясно королевское решение?

- Да, Ваше Величество, - жалобно прогнусил старик и, сгорбившись, поковылял за завхозом.

- И ворону свою держи на привязи! – злорадно крикнул ему вослед гномий король.

 

- Чертовы гномы, чертов Торгрим! – яростно бурчал себе под нос недовольный старик, нагружая в тачку большую кучу мусора и еще кой-чего, оставшегося на месте ночевки карак-кадринских добровольцев.

- Вон там еще, дед, под телегами!

- Сейчас, сейчас, сию минуту! – добродушно воскликнул он и опять забурчал про себя, - Вы не гномы, вы – свиньи! Мерзкие бородатые кабаны, залитые пивом! Ничего – ничего, старый дед со всеми вами поквитается! И ворону свою держи на привязи, ишь ты! Как бы не так!

Всю ночь из его каморки слышались приглушенные всхлипы, истеричный хохот и то хриплое, то шипящее, невероятно быстрое бормотание. Утром весь черный, с огромными кругами под глазами, он вынес свою ворону, погладил ее, прошептал:

- Лети, моя дорогая, лети в Альтдорф. Там ОН скажет тебе, что делать!

 

Все это время армада Гримгора безостановочно, днем и ночью штурмовала Караз-а-Карак. Орки лезли наверх по лестницам, по башням, по веревкам, по павшим корешам, прыгали вниз с виверн, продирались через ходы и подкопы. Их рубали и сбрасывали, расстреливали и подрывали минами, бомбили с вертолетов, жгли смолой и огнеметами. Шаманы, полностью истратив все силы, бессильно падали в смертельных конвульсиях. Кучи гниющих трупов давно превратили землю в вонючее месиво. Их утрамбовывали следующие волны атакующих, а тех – следующие, и так без конца. На место павших подходили новые орды, чтобы выстелить собой новый слой этого адского мертвого пирога. Каракский Пирог – воистину ужасное и правдивое название получил этот бесконечный штурм.  

Гномам не давали отдыхать, защитные группы, едва держась на дрожащих ногах, передавали свой пост сменщикам и тут же валились спать, чтобы через несколько часов снова идти на стены. В караке невозможно было найти ни одного не раненного гнома, ни одной не пострадавшей семьи. Но день ото дня внутри все больше росла уверенность в победе, а снаружи она все больше падала! Гримгор Железношкур уже понимал, что он не возьмет Караз-а-Карак: его войска стремительно тают, скоро подойдут последние подкрепления, а прогресса как не было, так и нет! За ним пошли все племена Скверных Земель и южного Кругосветья, и когда гномы перемолотят их всех и зачистят от спор поле боя, то сколько десятилетий понадобится зеленокожим для восстановления прежней численности? Мечтая о величайшей победе, он станет символом величайшего поражения.

- Горк и Морк, Вечные Паханы, когда мне было хорошо, я не забывал за орочье, за общак, подогревал вас, чем мог! Теперь мне плохо! Как захватить этот чертов карак?

[Бывший КОТ]

Под прикрытием тумана колонны нежити взбирались на холм. Основная часть солдат Империи уже покинула его, двинувшись в обходный маневр. Стремясь реализовать численное превосходство, Карл Франц окружал войско Карнштайна: план прекрасный, прекрасный до академичности. Влад понимал это, но в стане противника кое-кто думал так же. В ходе тяжелого ночного разговора Борис Тодбрингер убедил императора остаться на холме. Мертвый кулак вместо ожидаемой пустоты наткнулся на твердую стену, больно ударился пальцами, закричал и отдернулся. Влад со все большим беспокойством вслушивался в происходящее впереди, наконец, все понял и приказал объявлять отход. Стоящие вокруг некроманты единовременно послали ментальный импульс. Из тумана выскользнули возвращающиеся части, Влад выругался: одной уже наполовину не было.

 

 - Один-ноль в нашу пользу, Ваше Величество. – Борис Тодбрингер стоял в свите немного позади императора Карла. – И все благодаря Вам!

Император скосил глаза, насмешливо ухмыльнулся.

- Как ты думаешь, что будет теперь?

- Будь я на месте Вампира, я бы немного подождал для уточнения наших позиций.

- Справедливо. Подождем и мы.

 

- Они не ушли с позиции! Проклятый туман! – злобно выкрикнула Изабелла. Стоящая вокруг нежить зыркнула на нее, но тут же почтительно отвернула головы.

- Может и нет… - Влад задумчиво уставился в землю. – Что у них слева? Аурсвальд? Должно быть справа… А где еще? Надо бы… Э, нет, могут перехватить! Эй! – он подозвал к себе адъютанта, что-то долго ему шептал. – Передай все в точности, проследи за выполнением и доложи!

- Слушаюсь, господин граф!

 

Поредевший туман позволил, наконец, увидеть поле боя. В центре на холме стояли мидден- и рейкландские терции – основная часть армии, так никуда и не ушедшая. Сзади над ними виднелись яркие значки императора.

Справа стоял еще один рейкландский квадрат, компенсирующий свою малочисленность сильным конным прикрытием.

Левый фланг упирался в деревню Аурсвальд. Там забаррикадировались не воюющие в терциях нордландцы.

 

- По коннице стрелять бесполезно: она отойдет. Концентрируем весь огонь на центр, а чтоб они не скучали – выпускай авангард!

Под красивым словом «авангард» Влад разумел самую слабую и никчемную часть своей армии. Воздух наполнился адским визгом и топотом: в атаку на холм пошли поднятые от Нульна до Аурсвальда простолюдины, многочисленные, мелкие и кусючие нетопыри, и главный ужас крестьян Старого Света – тупые, ненасытные упыри. Вслед за ними тяжело забухала артиллерия.

Визжащей орде не удалось добежать до рядов обороняющихся. Прекрасно понимая задумку Карштайна, Карл Франц кинул навстречу свой «балласт» - монахов и флагеллянтов. Вооруженные дубьем и Божьим Словом орущие фанатики дико врубились в мертвый авангард, впечатлив своей отмороженностью даже упырей. У подножия холма закипела яростная мясорубка.

( Авангард Карштайна )

( Ответка )

Но если этот удар Карштайна не достиг своей цели, то пушечный огонь, увы, делал свое дело на совесть!

Доставшаяся Владу прекрасная нульнская артиллерия битый час лупила по имперскому центру. Начальные ядра падали куда попало: выше, ниже, в стороны, в гущу бьющихся под холмом придурков. Но постепенно пушкари пристрелялись – и пошло «веселье»! Несчастные солдаты со стоическим спокойствием держались под огнем, моля Сигмара, дабы следующее ядро попало в соседа, а не в тебя. Достойно ответить чем-либо Карл Франц не мог: собственные орудия были слишком малочисленны. Император со злобой вспомнил трактат инженера Леонардо, хвастливо уверявший, что его самоходное чудо-оружие отправит на свалку истории всю прежнюю артиллерию. Его бы сюда, под огонь! А когда он обосрется от страха, взять его за грудки, макнуть мордой в лужу и спросить: «Нравится на свалке истории, да? Где же твое чудо-оружие, балаболка?» Паровые колесницы, хвала Сигмару, Владу не достались: инженеры отправили их из Нульна в Альтдорф на парад и учения. На учениях, как всегда, они показали себя прекрасно, но когда дело дошло до реальной, а не показушной войны все это чудо-оружие тут же сломалось и застряло в грязи.

( Учения )

( Реальность. А вы хотели танки на средневековых дорогах? )

Наконец, обстрел стих.

- Что там? – крикнул император священникам, слушавшим эфир.

- Объявляют общую атаку, Ваше Величество!

 

Огромная волна нежити катилась на прореженный пушками центр. Ядром атаки были закованные в броню могильные стражи,

перед ними тяжко переступали лапами штурмовые чудовища,

а еще ближе – зомбаки и скелеты. Фанатичное Воинство Сигмара, таки перебившее к этому времени вражеский авангард, не обращая внимания на тотальное количественное и качественное превосходство противника, завывая, побежало навстречу – их почти не заметили. Мертвяки пошли дальше – их встретили ружейной пальбой. Прикрывшись от пуль первой линией, в терцию вломились штурмовики, за ними в образовавшиеся бреши врубились стражи. На холме закипела битва. Гонец с левого фланга принес донесения об атаке на нордландцев и уличных боях по всему Аурсвальду.

Терции центра выдержали первый натиск, затем второй. Некроманты бросились поднимать мертвых, им изо всех мешали имперские маги. Нежить отошла и опять зазвучали пушечные залпы. Центр тяжести рукопашной схватки переместился на нордландский фланг.

- Держимся, сынки! Держимся, немножко осталось!

 Изможденные солдаты со страхом и надеждой смотрели на своего императора.

- Борис, принимай командование!

Карл Франц вскочил на грифона и понесся налево. За ним сверкающей крылатой массой полетели рыцари. Получив превосходство в воздухе, Влад прекратил обстрел и направил на центр стаю варгейстов. Стражи возобновили натиск, а сверху ударили чудовищные летучие мыши. Центр дрогнул.

В это самое время грифоны Империи летели над горящим, залитым кровью Аурсвальдом. Атаковать с неба узкие, заваленные улочки было плохой идеей, но Карл Франц и не собирался этого делать. Облетев деревню сбоку и спрятавшись за пеленой дыма, грифоны понеслись на уже почти никем не прикрытые орудийные позиции вампиров. Удар оказался полностью неожиданным – теперь имперская армия могла не бояться обстрелов. Влад, грязно ругаясь, стянул резерв для отражения рейда, но ликующий император уже возвращался назад, в тыл сильванскому центру.

 

- Что там, Кеммлер?

- Они стабилизировали центр доппельзольднерами. Призраки доносят, что сражаются с такими же в Аурсвальде.

- Значит, у них остались только мариенбуржцы! А что с нашим резервом?

- Призрачный полк, господин граф, и еще... Сейчас в центр ударил Узурпатор! Там перелом!

- Да, я чувствую, как они истончаются.

- Мы проигрываем, Влад? – громче, чем следовало, спросила Изабелла. Члены свиты тревожно вскинули глаза.

- Крелл, бери резерв и бегом на этот чертов холм.

- Там все плохо, господин граф! Боюсь, одного полка будет мало! Левый фланг пока не участвовал в сражении: там еще полк призраков, полк стражников, кава…

- Я знаю, Генрих! – нетерпеливо махнул рукой Влад. – Я все знаю! Крелл, бери всех призраков, взбирайся с ними на холм и напугай этого гребанного Карла Франца до усрачки! Сейчас пошлю вызов.

- Обезопасить канал? – устало потер руки Кеммлер.

- Не трать силы – продолжай поднимать. Все равно уже скоро конец.

 

- Но ведь нас больше, любезный Борис! По всем правилам военного искусства…

- Забудьте о правилах, Ваше Величество! Этот соперник не воюет по правилам! Мы будем обороняться, у нас много священников - заставим его сточить армию в бесплодных атаках! А так как нас больше и мы на хорошей позиции, то он потратит резервы раньше нас. Вы вывели всю кавалерию направо – пусть там и остается. Но вместо немедленного флангового маневра она будет ждать! И как только Карштайн использует ВСЁ, тут мы его и прихлопнем!  

 

- Ваша Светлость, перехват связи! Они выводят резерв и снимают части с левого фланга!

 

Князь Андрей Вольфенбургский прислушивался к звукам битвы, нетерпеливо ожидая приказа атаковать. «Ну, когда же, когда же? Почему я бездействую, пока другие завоевывают себе бессмертную славу? Вот же он – мой Астофенский Мост, который выдвинет меня из рядов безвестных рыцарей и офицеров, только руку протяни!» Князь Андрей был молод, горяч и чрезвычайно беден. Его княжество было кучей старых руин, его подданные были прячущимися в лесах нищими, его громкий титул звучал, как насмешка! Для таких, как он, существовал лишь один достойный дворянина путь  – служба в Рейксгвардии. Он грезил славой, понимая, что только она сможет вложить его имя в уста людей и на страницы манускриптов! Посматривая на битву, он то и дело переводил надменный взгляд на стоящих недалеко пехотинцев. «О чем думают эти рейкландцы, это мужичье? О пиве и продажных девках – вот вершина и смысл их ничтожной жизни! А все эти благородные дворянчики, младшие сыновья захудалых родов? Весь год копят жалованье на ночь с эльфийкой в мариенбургском борделе! Никто здесь не сможет понять мой возвышенный образ мыслей! О, Сигмар, и с этими людьми мне сегодня идти в атаку!» Это был его первый бой, но он уже ощущал себя настоящим ветераном. «Битва в моей крови! А это всё трусы - чего они стоят без меня!?» Мимо него проскакал гонец. «Неужели?» Ряды воинов заколыхались, как трава под напором ветра. Зазвучали рожки,  торжественно поплыли вперед многочисленные хоругви с черепами, крестами, грифонами, хвостатыми звездами. Рыцарство, минуя приветственно кричавшую терцию, мчалось за значком командира, образуя гигантский клин. Вдалеке замаячили черные ряды сильванских дворян, повеяло могильным холодом. Кавалерийский клин начал быстро трансформироваться в широкую атакующую колонну и, все более ускоряясь, ощетинился пиками. Хваленые Черные Рыцари Дракенхофа, поворачивая коней, бежали восвояси. «Их меньше, а еще они -  трусы! Чем дольше ты живешь, тем больше боишься смерти! Это будет легкая победа!» Вдруг перед князем Андреем возникла стена огня.

 

- Эй! – Влад фон Карштайн подозвал к себе адъютанта, схватил за плечо и, наклонившись к самому уху, зашептал. – Во весь опор скачи к командиру Горной Стражи. Передай, чтобы он немедленно расположился перед войсками левого фланга, сразу за кавалерией. Они должны лечь в траву, ничем не выдавать местоположение, хранить молчание в эфире, не отвечать никому, кроме меня. Знамена до начала движения оставить соседнему отряду, командира отряда прислать ко мне. При себе разрешаю оставить только один штандарт. Передай, что если не успеют до исчезновения тумана, то позавидуют живым! Как придете на место, капитана Черных Рыцарей - ко мне. Передай все в точности, проследи за выполнением и доложи!

- Слушаюсь, господин граф!

 

Черные Рыцари сделали все как надо: подставились, заманили, отступили. Вставшие перед имперцами мертвецы сделали залп, выставили пики и алебарды. Над головами поднялся штандарт Горной Стражи. Рейксгвардия налетела на пули, смешалась, нарушила четкий строй, победный порыв сменился удивлением и растерянностью. Гигантская инерция конной массы уже не давала возможности остановиться или свернуть, хотя некоторые и попытались это сделать на свою голову. Всадники влетели в фалангу, завязли в ней, из задних рядов по ним загремели новые выстрелы. Землю запрудили искалеченные, кричащие от боли кони. Во фланги и тыл этой загрузшей массе влетели перестроившиеся Черные во главе с примчавшимся Владом. Битва переросла в бойню, бойня – в избиение. Князь Андрей пропустил удар, потом рубанул кого-то, подхватил упавшую было полковую хоругвь, рванулся вперед – и все поглотила тьма.

Князь Борис в ужасе наблюдал за крахом Рейксгвардии. Видел, как медленно идущий следом за рыцарями рейкландский квадрат остановился, как к нему на сближение пошли стражи и неизвестный отряд, как сильванская конница стала огибать его по широкой дуге, заходя в тыл императорской армии.

- Кто это такие? Что за отряд? Откуда он взялся?

- Над ним штандарт Горной Стражи, Ваша Светлость!

- Не может быть! Горная Стража атаковала центр, она уже давно полягла! Проклятый Карштайн обманул нас!

Князь Борис нервно заходил туда-сюда, постукивая по рукоятке меча.

- Еще не всё, еще не всё! Ты еще не победил, вампирье отродье! У нас еще есть резерв, есть мариенбуржцы! Они прикроют тыл, задержат кавалерию, император добьет центр, а там посмотрим! Вези приказы, гонец!

 

- Чего Вы хотите, моя дорогая?

- Тот, кто меня послал, желает сделать вам предложение, господа бургомистры!

Неброско, но дорого одетая женщина не спеша прохаживалась по просторному садику загородного дома обербургомистра Мариенбурга. Рядом, взяв ее под руку, вышагивал сам хозяин, немного позади – остальные члены Собрания. Тонкое лицо женщины было очень красивым, благородно бледным, шею обтягивал тугой воротник.

- Давайте оставим в стороне церемонии! Тот, кто Вас послал – это Влад фон Карштайн?

- Хм… – женщина дернула плечами.

- Скажите, а что нам мешает связать Вас и выдать, кому следует?  

Посланница кокетливо улыбнулась.

- Вам нравиться связывать женщин, господин бургомистр? – Затем резко посерьезнела. – Вы все деловые люди – вот, что вам мешает! Господин граф подходит к Нульну, а защищать его нечем! Когда он его возьмет (а он его возьмет!), Карлу придется давать генеральное сражение.

- Но он может запереться в Альтдорфе и…

- И отдать свой любимый Рейкланд на разграбление? Какой же он после этого будет император?!

Группа подошла к ажурной беседке. Дама присела на скамейку, кавалеры окружили ее полукольцом, напряженно слушая.

- Господа, нам известно, что император уже запросил у вас помощи, и вы согласились.

- Хм… - дернул плечами обербургомистр.

- О, давайте оставим в стороне церемонии! Так Вы, кажется, говорили? Карл Франц обещал официально признать независимость города, правильно? Неужели вы считаете, что он мечтает о судьбе императора Дитера? Отразив нашествие, Карл вновь станет народным героем, какие тут обещания! Он – великий император, а вы тут же превратитесь в кучку жадных торгашей, спекулирующих на крови защитников человечества! – Женщина пафосно заломила руки. – Взять и просто так отпустить богатейший город Империи, контролирующий устье Рейка? Серьезно? Вы ведь не идиоты, господа! Хотя, если вам так хочется послужить приказчиками у князя Бориса…

- Договаривайте!

- У нас есть источники в имперском штабе, – напропалую блефовала резидентка. – Князь Борис приведет намного больше войск, чем вы. И ему за это тоже кое-что обещали!

- Мариенбург?

- Мариенбург!

- И каковы же предложения господина Карштайна?

- Курфюршество! Мариенбург будет не дойной коровой, а полноправной и привилегированной частью Империи! Отдайте его, кому захотите: лично себе, Собранию Бургомистров, Городскому Совету – это ваши дела. Полная внутренняя автономия, минимальные налоги, возвращение Иоганна Эсмера на пост великого теогониста. Вам ведь тоже не нравится этот отморозок Фолькмар? Ну и, конечно, Поцелуй Крови господам бургомистрам и всем, на кого они укажут!

 

- Ваша Светлость, мариенбуржцы…

- Они уже построились?

- Они… они… ушли, Ваша Светлость!

- Как ушли? Куда ушли? Ты пьян, что ли?

- Не знаю, но их нет!

Борис Тодбрингер в ярости схватил посланника за шею, сдавил ее изо всех сил. Несчастный гонец покраснел, закатил глаза, но даже и не подумал сопротивляться. Курфюрст резко отпустил его, провел руками по глазам.

- Они предали нас… Император! Спасайте императора!

Борис вскочил на грифона и вместе со свитой бросился к месту бойни. На холме творилась полная свалка. Терции уже давно распались, превратившись в какую-то кашу из как попало держащих строй бойцов. Теперь здесь правили бал мрачные доппельзольднеры со страшными двуручными мечами и порядком потрепанные рыцари на грифонах. Против них едва держался последний резерв Карштайна. «Еще бы немного – и победа!» - горько подумалось князю Борису. Навстречу ему со стороны боя летела небольшая группка всадников.

- Император ранен!

- Слава Богам! – нечаянно вырвалось у Бориса. Всю дорогу он справедливо опасался, что Карл Франц откажется покидать свою армию. – Он в сознании? Нет? Окружить императора! Мы убираемся отсюда!

 

«Как тихо, спокойно и торжественно! Как же я не видал прежде этого высокого неба?» Князь Андрей лежал на спине посреди аурсвальдского поля, глядя на синее, уже вечереющее небо. Грудь его покрывало спасенное полковое знамя, правая рука сжимала рукоять расколотого меча. Рядом послышался топот копыт, кто-то остановился.

- Какая прекрасная смерть, Генрих!

- Да, Ваше Сиятельство!

«Ваше Сиятельство? Неужели это сам Влад стоит надо мною и восхищается моими подвигами? Вот и настал мой Астофенский Мост! Мир Живых не ценил меня – так пусть теперь плачет!» Великий Вампир уже поднимал князя Андрея, назначал своим маршалом, ставил во главе гигантской армии нежити – и горели синим пламенем башни Альтдорфа, Мидденхайма и Кислева!

- Какая прекрасная смерть! – повторил Влад. Он восхищенно смотрел на застрявшего в пиках красивого бретонского дестриера с разбитой аркебузными пулями головой. Рядом с ним под куском красной тряпки валялся худенький полуживой малец со смешными мыслями.

- Пошли, Генрих.

- ААААААААА!!!! – заорал князь Андрей, когда нечто большое и волосатое принялось обгладывать его ногу.

 

[Бывший КОТ]

В тюрьме Караз-а-Карака было тихо и холодно. Сюда не долетали яростные звуки сражений, победные кличи и похоронные плачи. Явись сам Грунгни и ударь своим молотом по вершинам гор, и то бы здесь никто не услышал. В мире без новостей не бывает и времени! Сколько сидит уже несчастный Белегар, бывший глава бывшего клана Ангрунд? Сколько раз ему брили не успевающую отрасти паклю, которую немилосердные тюремщики издевательки смеют называть бородой? Десять, двадцать, сто? Белегар полностью потерял счет времени, надежду, желание жить. Жить? Разве это жизнь? Ради чего ему теперь жить? Надо было погибнуть в Зульском Мешке, как мудрый Унгрим (будь он трижды проклят за то, что без разрешения ходил на Карак-Восемь-Вершин)!

- Тебе ееесть… ради чего жииить…

Белегар дернулся, натянул цепь, быстро огляделся по сторонам. Камера была маленькая, стены толстые, двери металлические. Охрана насмехается?

- Жииить… Жииить… Тебе ееесть… ради чего жииить…

- Кто ты? Гидэ ты есть?

- Я всюююду… И я нигдеее… Я в хлееебе… И я в водеее…

- Покажись, шайтан! Покажись, если ты мужчина!

- О, Белегааар… Как я восхищаюсь твоим умом и мужеством… Борода к тебе так и лииипнет…

- Это правда! – гордо выпятил подборок Белегар. – Я с орками воевал, с ограми воевал, с Хаосом воевал – и имел уважение!

- А сейчааассс… Посмотриии… что с тобой сделал Тоооргрим… Где твоя бородааа, Белегааар? Прооодал Торгрим твою бооороду… чтобы править красиииво…

Белегар сидел мрачнее тучи, волосы были немыты и взъерошены, из полуоткрытого рта на пол капала слюна. Голос теперь не звучал из угла, а равномерно обволакивал его, как мамина борода в детстве.

- Скоооро Торгрим победит ооорков… Он станет велиииким королееем… А кем станешь тыыы, Белегааар? Никтооо не вспооомнит Белегара Железного Мооолота… Всеее будут помнить Белегара Предааателя, Белегара Безборооодого, Белегара Труууса…

- ЗАМОЛЧИ!!! – что есть мочи крикнул несчастный узник. – Попробуй сказать мне это в лицо, шайтан!

Ржаво заскрежетал ключ. Дверь открылась, и на пороге появился тюремщик. Голос пропал.

- Чего орешь, придурок? Тумаков захотел? Ну так я тока за!

Размахнувшись, он больно стеганул Белегара по голой спине.

- Дайте пива, крысы! Не могу я больше воду эту проклятую пить!

- Ага, как тока - так сразу! Щас тока свиней напоим, а потом и тебе принесем. Эй, капрал! Принесем ему пива?

- Нет.

- Эхе-хе. Ну, извини, брат – не судьба! Приходи через год. Хотя, стой! У тебя ж ишшо борода не выросла, какое тебе пиво! От када вырастит, тада и приходи! У нас таверна правильная, мы несовершеннолетним не наливаем! А это тебе за крыс!

Под хохот коллег тюремщик, еще раз ударив Белегара, закрыл дверь. Узник повалился на пол и в бессильной ярости стал кусать края грязного, пропахшего мочой матраца.

- Белегааар… Я могу дааать тебе что-то цеееное… что-то дорогооое…

- Золото?

- Дороооже… Гораааздо дороооже…

- Алмазы?

- Ещеее дороооже… Ещеее слаааще…

- Как пиво?

- Лууучше… Лууучше…

- Что может быть слаще пива и дороже алмазов, глупый шайтан?

- Мееесть, Белегааар… Мееесть… Зачееем тебе мииир… в котором не будет клана Ааангрунд… Чтооо скажут твои прееедки… когда узнааают… что ты мог отомстииить…

Голос настойчиво проникал все глубже и глубже, стучал уже изнутри, из самого сердца.

- Впустиии нас, Белегааар!

( Дайте пива, крысы! )

Величественный Альтдорф, столица Империи Сигмара, гремел колокольным набатом. Под городом стоял Влад фон Карштайн, великий и ужасный.

- Они приветствуют нового императора, Ваше Величество!

- Скорее звонят по себе, Манфред. Мы достаточно прождали – ключи от города нам не принесут. Значит, возьмем их сами!

Колонны нежити с лестницами и веревками в руках помаршировали к стенам. Невдалеке парили ожидающие сигнала варгейсты. Некроманты прочищали горло, готовясь поддерживать атакующих. На крепостной стене стояли Карл Франц с князем Борисом. Правая рука императора была туго забинтована, левой он опирался на Священный Молот.

- Умоляю, Карл, уходим в Мидденхайм! У нас есть время! С гибелью Альтдорфа еще не погибнет Империя!

- Нет, Борис Илларионыч! Потеряв Альтдорф, потеряем всё!

- И мы его не потеряем! – торжественно зарокотало за спиной. К ним подходил великий теогонист Фолькмар Мрачный, гроза еретиков и дворянской молодежи, облаченный в парадное одеяние, окруженный служками и архилекторами.

- Приветствую Вас, Ваше Величество! Приветствую и тебя, служитель Ульрика! – Фолькмар недовольно поджал губы.

Борис сухо поклонился в ответ.

- Весьма символично, - продолжал первосвященник, - что в наше безнравственное время даже лучшие из лучших забывают о силе веры, поклоняясь златому тельцу и железной мамоне! А меж тем Божественный Сигмар давным-давно оградил свой святой град! Как вы могли усомниться в его силе, маловеры? Безбожный Карштайн в безумии своем сам отдает себя в наши руки! Здесь его ждет лишь тлен и погибель!

Фолькмар вскинул руку.

- ТОЛЬКО ТЛЕН И ПОГИБЕЛЬ!!! – как по команде закричали служки и архилекторы. Император поморщился, но в его глазах вспыхнул огонек надежды.

В черном-пречерном углу черного-пречерного церковного подвала лежит черная-пречерная книга, написанная черным-пречерным магом в черной-пречерной пирамиде. Попав в руки Церкви после исчезновения Влада и разгрома его армий, книга эта за семью печатями хранилась во благо Империи. Пока столь же мудрый, сколь и смиренный инок Фома, бывший барон Носовский, не открыл, что чтение задом наперед полностью изменяет смысл этих богохульных текстов, убирая все горе и обман, принесенные их автором.

Несколько монахов с замотанными цитатами из священных книг пальцами принесли ее и положили на постамент. Поднявшийся ветер сдвинул обмотки одного из монахов и тот, не заметив, притронулся к книге голой рукой. Издав дикий крик, он тут же повалился на землю, трясясь в конвульсиях.

- Закройте уши, Ваше Величество! Во имя Сигмара, милостивого, милосердного! – Фолькмар открыл черную книгу и сам воздух задрожал под нечестивой силой этих страшных, богохульных слов:

- Хэллоу, чилдрен! Хэллоу, тийча! Ху из он дьюти тудэй? Ай эм он дьюти тудэй! Ху из эбсент тудэй? Иванэнко из эбсент тудэй! Вот дэйт из ит тудэй? Тудэй из Тьюздэй, зэ тенз оф Сыптемба! Вот воз йо хомвёк фо тудэй? Зэ стори эбаут Ландан! Петрэнко, гоу ту зэ блэкбоад энд тэл аз эбаут Ландан! – Полчища нежити стали замедляться, как будто их зацепили толстыми канатами и потянули назад. На телах ближайших мертвецов появилось свечение. – Ландан из зэ кэпитал оф Грэйт Бритэн. Итс полытыкал, экономик энд калчурал сентэ. Ландан из ситуэйтыд он зэ боз бэнкс оф зэ ривэ Тэмз. – Свечение перекинулось на дальние колонны мертвецов, от ближних начали откалываться куски. Ободренный Фолькмар еще больше повысил голос. В городе завывали собаки, на мостовых бились в припадках люди. – Итс попьюлэйшн из моа зэн милиэн пипл. Традышинели Ландан из дывайдыд инто сэвэрал патс: зэ Сити, зэ Вэст Энд, зы Ист Энд энд…

Порыв ветра дунул в лицо теогонисту, заставил закрыться руками. Большая белая ворона молнией пронеслась перед ним, вырвала листок и пропала в небе. Потрясенный Фолькмар смотрел немигающими глазами на обрывки страницы.

- Энд… энд Вэс… Вэс… Тьфу ты, блин, так и знал!

Свечение постепенно проходило, нежить все ускорялась.

- Ну! – гаркнул Карл Франц, наблюдая за приближающимися колоннами. – Ну! Фолькмар!

- Что ну? – заорал тот. Нижняя губа первосвященника задрожала от ярости и обиды. – Всё! Наш дом – могила! А я всегда говорил, что все это разводилово для лохов, что он нас кинет при первой же трудности! – Фолькмар вырвал из рук служки кадило и со всей дури выкинул со стены.

- Так чё ж ты тогда горло драл про тлен и погибель?

- А кто меня постоянно гнобил? «Ты слишком мрачен, Фолькмар, ты всех распугал, мысли позитивно, отслеживай негативные эмоции, Фолькмар!» Накаркали, падлы! Будь ты проклят, Сигмар, ты всех нас предал!

Карл Франц оттолкнул беснующегося теогониста, схватился здоровой рукой за Бориса Тодбрингера.

- Ну вот и все, князь! Я привел Империю к краху и умру вместе с ней, но проклятый Вампир не получит моего тела! Уходи, Борис, спасайся, пока есть время! Ныне все зависит от тебя! С величайшей надеждой и стыдом я доверяю тебе символ нашей Империи - Молот великого Сигмара, дабы ты…

- Ваше Величество! – прошептал потрясенный Борис, дрожащими руками принимая святое оружие. – Поверьте, я сделаю все, что в моих силах для…

- … дабы ты передал его сиру Луану де Леонкуру, королю великой Бретонии. Теперь он становится Защитником Человечества – такова воля Сигмара!

Лицо курфюрста потемнело, жестокое разочарование читалось во всем его облике, но опустошенный Карл Франц уже ничего не хотел замечать. Поцеловав Бориса, он пропал в глубине города, а князь с группой рыцарей вылетел с еще не окруженной северной стены.

 

При заходе в город у Влада случилась заминка: у самых ворот выпущенное из района центральной площади шальное ядро начисто снесло ему голову. Влад упал с коня, долго лежал на спине, затем медленно поднялся. Все кинулись искать откатившуюся голову, нашли в траве на обочине, принесли.

- Я не могу предстать перед новыми подданными в таком виде! Пришивайте обратно. Изабелла!

- Я? Я благородная дворянка - я не умею шить!

- Ладно, давайте вы!

- А мы не умеем!

- Что, никто? Тоже мне, насобирал графьёв – руки из ж…  Графья все в Куронне!

Вампиры и некроманты молча стояли, опустив головы.

- Дай-кось я, Ваше Величество! Цельную жизнь по театрах одёжку актрискам штопала.

Все уставились на древнюю бабку, выскочившую из толпы пленных, наловленных в окрестностях и собранных под городскими стенами для праздничного банкета.

- Что хочешь в награду, старая карга?

- Замуж за тебя пойти!

Изабелла, поднесшая было к губам чарку, поперхнулась. По рядам нежити пробежал смешок.

- Так женат я вроде! А сколько ж тебе лет?

- 85 годочков всего! Я буду твоей молодой и глупой женой, а леди Изабелла – старой и мудрой.

При слове «старой» Изабелла поперхнулась во второй раз, залила платье вином и теперь не сводила со старухи ненавистного, горящего взгляда.

- У тебя все зубы на месте?

- Да откель у меня зубы, милок?

- Тогда я согласен!

- Да ну что ты, пошутила я, Ваше Величество! Когда еще старой бабе пошутить, как не перед смертью? Дай денег, сколь не жалко, да и всё.

- Денег нет! Могу выдать за Манфреда.

Теперь кашель послышался уже с другой стороны.

Пока Кеммлер держал голову, старуха уверенными движениями пришила ее к шее, отрезала нитки и отошла полюбоваться работой.

- Как новенькая, Ваше Величество!

Изабелла подошла ближе, бросила ей серебрянную монету.

- А теперь пошла отсюда, бабка! И радуйся, что живой осталась после таких шуток!

Влад фон Карштайн в сопровождении блистательной супруги въезжал через южные ворота в столицу Империи. Его встречали колокольный звон и перепуганное молчание улиц, а в яме возле здания Рейксканцелярии догорали останки покончившего с собой императора Карла.

 

 

 

[Бывший КОТ]

Когда гном умирает, его хоронят в семейном склепе рядом с членами рода. Так и лежит он там, превращаясь в груду обломков: старейшины и герои – на виду, безвестные родичи – в дальних закоулках. Первых гордо показывают безбородой молодежи и хвастаются перед соседям, вторых иногда навещают прямые потомки и жрецы. Но есть в караках мертвые, к которым не ходит никто, которых стыдятся и вычеркивают из памяти. Они печально лежат в безымянных могилах на самой окраине, и только охранные руны на окрестных камнях напоминают об их существовании.

В мертвой тишине, пока гномы и орки уже в сотый раз сталкивались грудью на стенах столицы, что-то закутанное в черный плащ проскользнуло под аркой с надписью «Проклятые и Предатели». Мы уже собирались объявить пришельца неупокоенным духом, но блеснувший в его руках огонек переубедил нас: духи не ходят с фонарями. Чем ближе подходила фигура, тем явственнее выступали в тусклом свете знакомые черты. На черном плече пришельца зашевелился белый комок.

- Да, моя дорогая… Ты вернулась ко мне, слава ЕМУ! ОН всегда все знает, всегда все угадывает, всегда… Они заставляли меня убирать нечистоты, но главные их нечистоты – здесь! Почему они не послали меня сюда, моя птичка? Я ведь уборщик, простой уборщик… Я просто делаю свою работу… Мое место здесь! Хи-хи-хи, кха-кха-кха, буэээ… - Старик заходился в долгом кашле, выплюнул на землю сгусток черной жижи. Эхо громкой колесницей прокатилось под сводами, заехало в туннели, но ничто не отреагировало на его призыв.

- Один, совсем один, - радостно зашептал старик. Затем достал что-то из кармана. – Это мел, птичка, всего лишь мел. У проклятых гномов мнооого мела, они и не заметят, что я взял кусочек.

Старик упал на землю и стал медленно и аккуратно рисовать вокруг себя круг.

- Свят-круг, помоги! Свят-круг, защити! – Старик проткнул руку ножом, начал кропить белую линию собственной кровью. - Заклинаю тебя гайдуком… песьим хвостом… нетопырем! Заклинаю тебя, заклинаю!

Круг засветился гнилым сине-зеленым светом. Старик достал папирусный лист, явно выдранный из какой-то книги, поднес его к огню.

- Хороший подарок ты принесла мне, моя птичка, очень хороший! Из самого Альтдорфа,  из рук великого теогониста Фолькмара, да хранит его Сигмар, хе-хе-хе! Куда нам до великого теогониста Фолькмара, мы всего лишь жалкие еретики, безумные и больные... Где же ты теперь, о мудрый Фолькмар? Горишь в черной яме вместе с надменным Карлом? А Я РАЗРУШАЮ КОРОЛЕВСТВА!!! – заорал во всю силу своих старческих легких пришелец. Эхо многократно усилило крик, как будто и не старик, а чудовищный великан бросил вызов подлунному миру!

Удовлетворенно прислушавшись, старик надтреснутым голосом начал читать страшные заклинания. Охранные руны мигнули и потемнели, слишком ничтожные против слова великого Нагаша. Повторять эти слова мы не рискуем. Вверху есть образец, если кто хочет, может прочитать задом наперед. Только сначала удостоверьтесь, что не живете у кладбища.

Предатели и преступники всех эпох с легкостью вылезали из неглубоких могил. Среди них своим относительно хорошим состоянием выделялись недавние убитые из клана Ангрунд. Мертвецы выли, скрежетали зубами, в бессильной ярости бились лбами о границы колдовского круга.

- Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки! – в бешеном экстазе кричал старик. - Не я, не я ваш обидчик! Они там, на стене, сражаются с орками! Они думают, что победят, они думают, что обманут Великого Тзинча, а-ха-ха-ха-ха! Туда, все туда! Отомстите им за свои обиды!

Толпы мертвецов ринулись на улицы карака.

 

В тюрьме Караз-а-Карака, как всегда, тихо и холодно. Вся охрана ушла отбивать очередной приступ Гримгора, и лишь один весельчак-тюремщик, так и не давший Белегару пива, скучает за дубовым столом. Кстати, Белегара что-то давненько не было слышно. Не сдох он там? Тюремщик подошел к двери, заглянул в решетчатое окошко. Нет, не сдох. Сдурел, кажись: то орет, как резанный, то бурчит что-то под нос, то сидит, часами уставившись в пол.  Скууучно!!! Тюремщик вернулся за стол, выпил жбан пива, придвинул еще один. Перед кружкой села большая белая ворона.

- Ты еще откель взялась? Тумаков захотела? Аааа, это ж ты! Та самая ворона, да? Я ж тебя видел в кабаке на угольной станции. Ануж давай, порадуй дядьку-тюремщика!

Гном показал кусочек хлеба. Птица уставилась на него блестящими глазами и хрипло заорала:

- Мариенбургский общественный туалет. Объявление. Граждане эльфы, если гном говорит вам «Подержи», не спешите радоваться: он имеет в виду свою кирку.

- А-ха-ха-ха! – заревел тюремщик.

- Тирион любовью чистааай

  Карла Франца полюбииил

  И однажды он его в лесууу тенистом

  Молча к дубу прислонииил.

- Буэ-хе-хе-хе! – гном ударил кулаком по столу, опрокинул жбан и, поскользнувшись на пиве, весело гогоча, повалился вниз.

Тут же с оглушительным грохотом, разрывая решетку, из камеры Белегара вырвался сине-черный тентакль, обвился вокруг брошенной на столе связки ключей и в мгновение ока затянул их внутрь. Дверь открылась – на пороге замерцали горящие глаза Белегара. Страшным ударом он свалил на пол вскочившего в страхе тюремщика, затем поднял дубовый стол и стал раз за разом с наслаждением опускать его на голову обидчика. Наконец, он бросил его, вышел из комнаты, тут же вернулся, залпом выпил три кувшина пива и навсегда покинул стены тюрьмы.

На улицах творился кромешный ад. Гномы кто чем сражались с неизвестно откуда взявшимися мертвецами, через стены и ходы лезли орки, все горело и рушилось.  Белегар залез на крышу, перебрался на следующую и увидел мерно шагающий сквозь дымы хирд. Чувство демонической радости заиграло в нем. Он вырвал из рук павшего гнома топор, подбежал еще ближе и яростно закричал:

- АААНГРУНД!!!

Хирд услышал, остановился, уставился на посмевшего назвать их прОклятое имя.

- Я –БЕЛЕГАРРР! МЕСТЬ!

- МЕЕЕЕСТЬ!!! – завыли, зарычали мертвые гномы и двинулись вслед за своим предводителем.

Комком безудержной ярости они прокатились через несколько улиц, ворвались на Складской Ярус, прорвали слабое оцепление вокруг гигантского хранилища боеприпасов. Торгрим, явившийся с гвардией на панические донесения, увидел Белегара с горящим факелом над глубоким пороховым колодцем.

- Белегар, стой! Подожди, Белегар!

- Месть и огонь, Торгрим! МЕСТЬ И ОГОНЬ!

Мелькнул перед глазами гигантский бык, красные кровавые руны...

- БЕЛЕГАААР!!!

- УХОДИМ! СПАСАЙТЕ КОРОЛЯ!

Чудовищный взрыв потряс горное нутро, за ним еще и еще. Огонь перекидывался все дальше и дальше: горящие ангрундцы врывались на соседние склады, прыгали на снарядные ящики и в пороховые колодцы. Весь Складской Ярус был охвачен пламенем, проваливался в трещины и пустоты, сверху падали камни.

 

- ПАХАН!!! Там сбоку… хух-хух… дай отдышусь…

Гримгор в ярости схватил задыхающегося гоблина за шею.

- Давай рожай, чертила!

- Там сбоку кусок скалы выпал, трещины кругом! А карлики с кем-то бьются!

- С нами они бьются, тупица!

Гримгор в радостном угаре шмякнул гоблина об землю, сам что есть мочи прыгнул на него сверху.

- ДАААА!!! – заревел он. – МОЧИ КОРОТЫШЕК!!!

Вдруг перед глазами померкло. Он в большом, роскошно убранном зале. Горят канделябры, звучит мягкая, умиротворяющая музыка. За соседними столами играют в баккара, курят трубки, увлеченно обсуждают последнее собрание Королевского Общества: «Подумать только! Этот Щаз-Дорву заявляет, что все мы произошли от спорыньи! - Ну ладно мы, но королева?!» Мимо кто-то проходит. «Милорд Айронхайд!» Он чинно раскланивается. На нем безупречно пошитый костюм, белоснежная рубашка, клетчатый жилет. Никаких наколок, никаких шрамов и синяков. Он курит ароматную сигару, в руках у него вечерняя газета, на носу – хрустальный монокль. Что означают все эти слова? Рядом, надменно вздернув лощеный нос, вытянулся рыжий гоблин в бабочке. «Чего изволите, сэээр?» - «Мочи коротышек, любезный». Все исчезает. Гримгор изумленно моргает глазами. Квантовый прорыв из иной реальности? Что такое «квантовый» и что такое «реальность»? Гримгор с отвращением мотает башкой, радостно вдыхает запах гари и трупов. О, как же прекрасен ты, родной мир крови и насилия! Гримгор заходит в Караз-а-Карак.

( МОЧИ КОРОТЫШЕК!!! )

( И мне, будьте любезны. Смешать, но не взбалтывать! )

Кстати, дед с вороной, а то скажете, что я все придумал:

 

 

Изменено 21 May 2018 пользователем KOT

[Бывший КОТ]

Князь Борис Тодбрингер, сгорбившись, сидит на постели из шкуры мамонта. Вокруг него раскиданы письма и карты, а на коленях лежит он – Гхал-Мараз, Священный Молот Сигмара, мечта всей его жизни. «Бойтесь своих желаний! Вдруг они сбудутся?» Так говорят прислужники Тзинча, и насколько же правдивы эти слова! Иногда мудрость говорит даже устами безумцев. «Моя мечта сбылась, и что мне с нее?» Он был глубоко уязвлен императором. Он, Борис Тодбрингер, сделал для спасения Империи очень много, возможно, даже больше всех, а Карл предпочел доверить судьбу своего народа какому-то чужаку! «Отдать Молот этим бретонцам? Да лучше я отдам его…» Борис переваривал в себе какую-то очень тяжелую мысль, главную в своей жизни. «Бретонцы далеко, они не придут, у них полно своих проблем. Оставить себе? А что потом? Мне нечем воевать и некуда идти. Другие курфюрсты уже смирились. Что бы я ни выбрал, Мидденланд будет разрушен, опустошен. Вот такая вот цена за возможность подержать оружие Сигмара! Бойся своих желаний…»

Борис открыл окно, прислушался к далекому шуму городской толпы. «Что бы я ни выбрал, скоро везде будет смерть. Мой прекрасный город превратится в тлеющую груду развалин, и волки завоют там, где ныне играют дети. Волки…»

- Он не подвел родную роту

  И императорских орлов.

  Возьми его в свою пехоту,

  Свирепый Ульрик, Бог Волков!

Борис прошептал отрывок из погребального гимна воинов Мидденхайма, отошел от окна и решительно стиснул в руке Гхал-Мараз.

- Сегодня я – Защитник Человечества, и я знаю, как его защитить!

 

- Я ожидал тебя намного раньше, Борис. Даже засомневался, действительно ли ты настолько хитер, как о тебе говорят.

Влад фон Карнштайн сидел на походном троне под знаменами Сильвании и с мрачным торжеством взирал на мидденхаймского графа. Сзади него, положив руку на плечо, кровожадно блестела глазами Изабелла. По правую руку стоял Генрих Кеммлер, по левую – Манфред. В их лицах читалось внимание и любопытство. Рядом с ними и за ними злобно, весело, насмешливо, настороженно зыркали десятками глаз лорды-вампиры, и среди них – бесстрастная, полная равнодушия живая маска Крелла. А вокруг гигантским кольцом выстроилась страшная армия нового повелителя людей.

- Прошу прощения за опоздание, император!

- Я еще не император, князь: Рейхстаг пока не собирался.

- Надеюсь, эта пустая формальность не помешает Вам принять бразды правления своими верными подданными. Мидденланд – Ваш, Ваше Величество!

Тяжелый взгляд Влада все так же продолжал сверлить Бориса насквозь, не смягчаясь ни на йоту.

- Ты пришел подарить мне то, что уже и так и мое? Я не нуждаюсь в подачках, князь!

Изабелла нагнулась, обняла Влада за шею, нежно поцеловала в щеку, не спуская с Бориса страшного взгляда. Князя оглянулся по сторонам. Вокруг одни мертвые, горящие ненавистью лица, зубастые кровожадные пасти, острые кожистые крылья. Вампиры медленно приближаются к нему, сжимая кольцо. Бориса прошиб пот, по спине табунами забегали мурашки.

- Что-то еще, князь?

- Да, Ваше Величество, - Борис сглотнул, собрал всю волю в кулак, стремясь унять малодушное дрожание в голосе. – Я искренне верю, что Ваше мудрое правление еще больше сплотит нашу Империю. И я знаю, каким способом этого добиться!

  Борис снял с коня продолговатый сверток шелковой ткани, развернул его. Глаза Влада загорелись.

- Когда-то Божественный Сигмар ушел из Альтдорфа, пообещав вернуться в самые черные времена и спасти Империю. Он оставил нам свое оружие - и мы благоговейно хранили его тысячи лет. А затем явился Влад фон Карнштайн! Величайшие мудрецы тщетно пытались понять, как из ниоткуда мог взяться человек, наделенный столь невиданной силой! Как вообще такое возможно? Теперь все встало на свои места! – Борис Тодбрингер опустился на колено и протянул Вампиру сверкающий в лучах солнца Гхал-Мараз. – С величайшей радостью и почтением я возвращаю Вам Ваше оружие. Сигмар вернулся!

Глаза Влада расширились от изумления, мгновенно растеряв всю прежнюю твердость. В гробовой тишине он поднялся с трона, подошел к Борису и взял Священный Молот. Затем положил ледяную руку на склоненную голову.

- Ты воистину мудрейший из всех смертных, которых я встречал! Вставай, князь! Я пощажу Мидденланд.  Он останется под рукой твоей и твоего рода. Культ Ульрика не претерпит от меня никаких гонений. Церковь Божественного Сигмара… - он сделал паузу, затем продолжил с едва заметной иронией в голосе, - … Божественного Меня… будет восстановлена в полном объеме. Генрих, доставь из Мариенбурга великого теогониста Иоганна! Манфред, позаботься о моей коронации! Белла, на тебе письма курфюрстам!

- Любезный князь, Вы не поможете мне  с этим? – Место кровожадной упырихи заняла обаятельная светская дама. Зеленые глаза Изабеллы светились радушием.

- С удовольствием, моя госпожа!

- Вы теперь в моем совете, князь! – Влад небрежно отдал перчатки адъютанту. – Не желаете ли Поцелуй Крови?

- Спасибо, Ваше Величество, но я мечтаю увидеть своего бога.

- А я тогда кто? – насмешливо бросил Влад.

Князь Борис почтительно поклонился.  

 

«Я, Марти Блестящий Щит из рода короля Торгрима, записал это базовыми рунами для всякого из народа дави, дабы то, что я видел и слышал, не погибло со мной и моими товарищами. Мы – последние выжившие из Караз-а-Карака. Мы храбро сражались за свое золото, но когда надежда полностью иссякла, король Торгрим приказал уходить с ним через скрытые лазы к Серым горам. Мы вынесли раненного короля и незамеченными прошли в Черногорье. Здесь королю стало хуже, и он впал в забытье. Посреди ночи он очнулся  и наедине имел со мной разговор, в точности воспроизведенный ниже.

- Быть может, ты удивляешься, Марти, почему я, великий король, предпочел честной смерти трусливое бегство из родного карака. Но я разгадал великую тайну, открыл причину бесконечных бедствий нашего народа. Теперь я умираю, Марти, поэтому ты расскажешь об этом. Когда Белегар крикнул про месть и огонь, я подумал, что вот он, Королевский Сон. Вот она – разгадка! Но неужели же всем моим предшественникам предки веками показывали Белегара? Зачем? Что они могли сделать с еще неродившимся гномом? Убить его родителей, которые еще тоже не родились? И причем тут быки? Нет, тут должно было быть что-то другое! И я подумал, а почему Белегар сделал это? Потому, что я несправедливо обидел его! Смотри, вот он записан огромными рунами в моей Книге Обид, записан ни за что! И таких записей – сотни, тысячи! А из чего сделана Книга Обид? Из пергамента! Из пергамента, Марти, вот причем тут быки! Мы - не справедливый народ, Марти, совсем нет! Мы лелеем все эти засыпанные песком древние обиды, как будто от этого зависит вся наша жизнь. Ты вдумайся, Марти: смысл нашей жизни - не искусства и ремесла, не кузнечное и горное дело, а месть! Мы убиваем друг друга за то, что мой прадедушка случайно облил пивом твою прабабушку и забыл извиниться! Ты только послушай, что записано в этой Книге: « -2150 г., Гимли, сын Глоина, приобретя товар на эльфийском базаре, не досчитался десяти копеек сдачи – суки, мы отомстим!» И вот ради этого мы раздолбали весь Старый Свет, а заодно и собственную империю. Мы хуже орков, Марти! Предки пытались нам рассказать, чтоб мы заканчивали, что все это плохо кончится, а мы не слушали! Смотри, вот месть, а вот и огонь!

С этими словами владыка Торгрим бросил Великую Книгу Обид в костер, затем приказал мне сжечь Книгу Обид нашего рода. После этого он продолжил:

- Сегодня мне приснился Белый Гном. Мы сидели с ним у костра, прямо как с тобой сейчас. Я спросил его, неужели дни нашей расы сочтены, неужели ничего нельзя сделать. Он лишь грустно покачал бородой. Но не печалься, сказал он потом, никто не успеет забыть гномов. Дави – любимые дети этого мира, и когда они исчезнут – исчезнет и он. Мы сделали много зла и несправедливостей, Марти, и другие народы не должны платить за наши ошибки. Иди в Серые горы, расскажи обо всем услышанном, убеди их исправиться! Сделай так, чтобы все хорошее, что есть в нашем мире, прожило как можно дольше!

Вскоре королю опять стало хуже, и с первыми лучами солнца он умер. Место погребения указано на схеме ниже. Число, подпись.»

- Всё записал, Багриссон?

- Да, мастер!

Дани свернул пергаментный лист, посмотрел на Марти.

- Перепишешь в десяти экземплярах на камне и пергаменте. Опускайте!

Тело Торгрима Злопамятного положили в глубокую яму, начали засыпать.

- Кровь – во ртуть. Кости – в гранит. Плоть – в известняк. Внутренность – в уголь. Зубы – во мрамор. Глаза – в самоцветы. Воля – в железо. Борода – в серебро. Разум – в золото. Добывай с Предками, мой король!

Могилу закрыли тяжелым камнем. Блестящий Щит завершил погребальный обряд, начертив на нем руну «Смерть».

- Ты думаешь, Предки впустят его в свою шахту? – тихо спросил Дани.

- Обязательно впустят, Багриссон!

 

Марко из Эсталии напрягал все свое внимание, чтобы не дай боги не зацепить кого-нибудь. Лагерь зеленокожих поразил его своими размерами, но еще больше поразил вид опустошенного Караз-а-Карака. Покрытая гнойниками орочьих нор, завалами и следами пожарищ гномья столица даже теперь подавляла Марко величием и красотой. Орде досталось столько добычи, что ее было некуда девать. Сердце даже самого бесчувственного северного варвара дрогнуло бы при виде того, как здесь обращаются с прекрасными творениями лучших в мире мастеров. «Оркский ВАААГХ, бессмысленный и беспощадный!» Просто наклонись, подними несколько валяющихся под ногам, никому не нужных вещей – и ты один из богатейших людей Эсталии! «Не вздумай, не вздумай! Это добыча, а добыча принадлежит Орде!»

Кругом гогот, драки и выпивка. Он проходит мимо костров, кривится от услышанного. Эти чудовища совсем лишены чувства такта. Как можно так орать, никого не стесняясь? В родной Эсталии воспитанные люди разговаривают тихо, спокойно, стараясь не потревожить окружающих. Ну попадается, конечно, всякая быдлота, но здесь, похоже, кроме быдла вообще никого нет! Ну громкость еще ладно, но есть ведь еще и содержание! Марко немного ботал по фене, поэтому и был послан купеческими гильдиями ко двору орочьего па-хана, но как бы он хотел сейчас не знать этого языка.

- Я ему: «Э, ты чё моего гоблина лапаешь?» А он такой достает волыну. А я такой: «Убирай ствол, ты чё беспределишь, ёпт?», и двоечку ему в челюсть!

- Красава!

- Он такой сразу на измену. Тут подбегают мои пацаны и давай его гасить. Не, ну а чё он?

 

- Они там шуруют, а я на шухере стою. Короче, затарились они там, выходят и говорят, мол, закуси полно, а выпить нечего. Ну у меня дома есть. Ну пошли, хорошо сидим, и тут один такой рожу кривит, чёта, базарит, бухло у тебя так себе. А я такой: «Ты чё, козел, это бухло моя мама делала!» и перо ему в бочину, а он…

 

- Мы не любим загадывать загадок.

  От этих загадок один беспорядок.

  А если кто-то на гриб не похожий –

  Бей его по роже, брат-зеленокожий!

Орки и гоблины то и дело с пьяной наглостью посматривали на человека, и не будь провожатых Марку уже бы не один десяток раз пришлось пояснить, кто он по жизни. Наконец, они подошли к жилищу Гримгора и Марко бросился вспоминать все полученные дома инструкции: как правильно входить в нору, как представиться, как подогреть братву… Гримгор, Ажаг, несколько черных, парочка гоблинов – вот, что увидел Марко, войдя внутрь. Коленки немножко затряслись, но он уверенно и четко выполнил необходимые ритуалы. Гримгор предложил ему сесть, налил какой-то мерзкой черной жижи из банки, немного поспрашивал.

- Барыги твои, значит, переживают, что руду на стекляшки не смогут менять? А зачем мне стекляшки? У меня их теперь, что крысиного дерьма! – Пахан смачно отхлебнул и развалился на нарах. – Ладно, скажи, шоб не ссали. Возьмем Барак-Варр, а там видно будет. Не докучай мне делами, я сегодня отдыхаю.

- Правильно, Гримгор, - закивал головой Ажаг, - варбосс должен быть толстым и ленивым. Чтоб скинуть было легче!

- А-ха-ха! Подай-ка гитару, Ажаг, сбацаем нашу!

Гримгор провел по струнам когтистым пальцем, заиграл переборами:

- Я был орчонкой малых лет,  в Орде работал, кем сказали.

  В один прекрасный летний день мы Архаона повязали.

  Ваааарбосс (давай подпевай, пацаны!)

  Ламает ееему руки и кирзачами бьет в бока,

  А он кричит, харкая кровью:

  ВО ИМЯ ХА – О – СА!

  А он кричит, хар…  Шо там за кипишь?

- Да к тебе какой-то дед ломится! – крикнул пацан со входа.

- Пропусти!

В нору заскочил старик с вороной на плече, довольно бесцеремонно оглянул всех сидящих и буркнул:

- Вечер в нОру.

- И тебе не хворать. Ты хто такой будешь? Ааа, вспомнил! Чё те надо?

- Чё мне надо? Ничё мне надо! – передразнил его старик. – Я требую уважения к своей персоне! Я не какой-то там… Только благодаря мне вы уйдете отсюда с добычей, а не с разбитыми мордами!

- Благодаря тебе? Ты чё, дядя, с дуба рухнул? Или ты завтра на рывок отсюда надеешься?

- Не перебивай меня, Гримгор! Ты видел силу моего бога, мудрейшего Тзинча, Повелителя Перемен, Великого Революционера! И теперь он приказывает тебе…

- Приказывает мне? Караз-а-Карак пал с помощью Вечных Паханов Горка и Морка, у которых твой подшконарный чертила моет полы и заправляет нары!

- Подшконарный чертила? Это так ты назвал великого Тзинча? – пораженный старик схватился за голову, затем в немом отчаянии воздел руки кверху. – В своем ли ты уме, Железная Шкура? Да я… да он… да… тьху на тебя!

Большой сочный плевок растекся по полу. Старик в праведном гневе посмотрел на варбосса и осекся. Тот поднимался, огромный как гора, испепеляя наглеца налитыми кровью глазами. Дед весь попятился, согнулся, в мгновение ока превращаясь из обличающего пророка в нищего пенсионера.

- А вот плевать в норе нельзя! – неожиданно тихо проговорил Гримгор. – Это плевок на весь уклад орочьей жизни. Ажаг, сделай гитарку погромче!

Мясник схватил инструмент и заиграл на нем что-то громкое и веселое. В это самое время шестерки Гримгора что есть духу метелили бедного старика у стены возле входа. Марко с поднявшимися от ужаса волосами старался не смотреть в ту сторону, не слушать все затихающие приглушенные крики. Наконец, все закончилось. Марко обернулся и с удивлением заметил, что старик еще жив. Орк задрал деду голову, показал Гримгору и спросил:

- Чё с ним делать будем, пахан?

- А ничего. Вон, пусть гоблины его к себе забирают. Эй, Скарсник, принимай пополнение! Такого кадра тебе нарисовали: образованный, революционэр. Завтра отправишь его на толчок очки драить, а щас пойди утешь его!

- Милости прошу к нашему шалашу! – хрипло запищал Скарсник.

Старика под хохот и улюлюканье собравшейся толпы утянули гоблины. Марко подавленно молчал, затем посмотрел на Гримгора.

- Варбосс, можно я у Вас спро… то есть поинтересуюсь за одну вещь? Мне нужно уточнить кое-что для себя из орочьих понятий.

- Ну, поинтересуйся.

- Что такое беспредел?

- Беспредел… - Гримгор задумчиво посмотрел в пол, усталым движением натянул на плечи телогрейку. – Беспредел – это западло! Западло подчиняться тому, кто слабее тебя, иметь меньше того, кто слабее тебя, бояться того, кто слабее тебя! Вы все – беспредельщики: вами правят старики и жирдяи, слабаки и бабы. Они могут делать с вами, что захотят, а вы даже очкуете просто подойти и посмотреть им в глаза. Мы же, варбоссы, не прячемся за чужие спины, мы всегда отвечаем за базар! Любой, если он не чмырь, не ссыкун и не крыса, имеет право подойти и спросить – и я ему отвечу. Лично отвечу! Там, внизу, - Гримгор кивнул головой в сторону заходящего солнца, - закон лоховской, а здесь наш – пацанской, и однажды мы с вас за это спросим! Всё, базар окончен! 

 

Влад фон Карштайн стоит на крыше великого храма Сигмара в Альтдорфе, бесстрастно наблюдая за городом. Затем он переводит взгляд на Гхал-Мараз, и горделивое торжество озаряет его мертвые глаза.  «Я смог, я сумел!» Он открывает черную как ночь «Либер Мортис» и читает ее еще более черные слова. Над Альтдорфом собирается буря, и он стоит в ее эпицентре. Сзади мягко подходит Изабелла и надевает ему на голову императорскую корону.

- Да, ты сумел. Ты – истинный король мертвых!

 

Душная тьма, липкая как смола, вечная и необъятная как Время. Что это? Где это? Это все еще мир или нечто за его границами? Ни одного звука вокруг, абсолютный покой. Но вдруг в этот покой врывается шепот. Едва слышные буквы сплетаются в слова, слова медленно образуют во фразы. В абсолютной тьме вдруг ярко загораются два желтых огонька. «Ты… истинный… король… мертвых…».

- Шшшшшшш….

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

Извлечения из перлов поэзии, сотворенных гениями того времени.

«ОРЕЛ И БОБР» - одно из ярчайших фольклорных произведений гномов из клана Ангрунд.  Записано кислевитским этнографом Алексой сыном Ермоловым в Черных горах. Авторство неизвестно.

Есть в Вархаммере гора

Самая высокая,

А под ней течет река

Самая глубокая.

На горе живет Орел

Сильно замечательный,

А в реке сидит Бобер

Страшно несознательный.

Говорит Орел Бобру

Очень поучительно:

«Ты зачем ведешь себя

Так неуважительно?

Моя мама пьет в реке

И зимой, и летом,

А ты кушаешь в воде

И не только это!

Я к твоей родной семье

Никогда не лезу,

А ты маму оскорбляешь –

Я тебя зарэжу!

По законам Грунгни жить

Даже не пытаешься,

Отрастил хвост как гандоун –

И совсем не каешься!

Я красаучик жи есть,

А ты подводная свинья,

Каждый день я ем шашлык,

А ты грЫзешь деревьЯ!

Слюшай, ты, речной герой,

Выходи со мной на бой!

Прилечу на битву я,

Ну и вся моя семья.

Хачу встретиться с тобой

Прямо на вершине,

Поднимайся же ко мне,

Если ты мужчина!

Но не вышел трус Бобер

Сам на сам с сынами гор –

Опозорил весь свой род,

Свой тухум и свой народ!

Вот такие вот Бобры

Слабые и мерзкие,

Вот такие вот Орлы

Сильные и дэрзкие!

Слово «гандоун» сам Ермолов объяснил как «искусственно созданный предмет для хранения линеек, ложек и прочих продолговатых предметов». К сожалению, значения таких слов, как «красаучик», «жи есть» и «тухум»  остались неизвестными.

 

Песня «ЛЮБОВЬ ПАЦАНА» - типичное произведение в стиле так называемой «орочьей романтики», популярной среди преступного мира Старого Света и в среде городских извозчиков. Авторство принадлежит Вольдемару Высокому, легендарному барду и актеру императорских театров, большому ценителю подобного жанра.

Работал я ремонтником в караке,

Ходил в мазуте с головы до рук,

По кабаках искал хорошей драки,

Пока тебя я не увидел вдруг.

Ты была стройная, как кипарис:

Два двадцать талия, два тридцать - низ.

Глаза лучистые и борода –

Такую кралю не забудешь никогда!

К тебе я подошел с большой ромашкой,

С лица мазуту вытер бородой,

И тут же ты в меня влюбилась страшно

И к штольням я пошел гулять с тобой.

А в штольнях тех прорабом был твой папа,

Улыбку с наших лиц он мигом стер,

Сказавши, чтобы я отсюда драпал:

Не нужен ему зять – простой шахтер!

А я сказал, что мне не нужен папа,

И киркой ему череп проломил,

Потом, все бросив, побежал на запад,

Оглядываясь из последних сил.

Я ужас наводил по всех караках,

Прорабов резал с ночи до утра,

И знала теперь каждая собака

Кликуху Азино Три Топора!

Но эта жизнь не принесла мне счастья,

В душе покоя не было нигде,

И я тогда решил идти сдаваться,

Чтобы тебя увидеть на суде.

Печально подходя к комендатуре,

Объяву на стене заметил я,

Что нынче в полдень ты в Доме Культуры

Выходишь за какого-то хмыря.

Тогда надел я новую спецовку

И кусторезом бороду постриг,

Неузнанным проник через бытовку

И перебил всех, как вонючих крыс!

К тебе я подошел с большой ромашкой,

С лица кровищу вытер бородой,

Узнав меня, ты закричала страшно,

И я киркой расправился с тобой.

Прощай же стройная, как кипарис:

Два двадцать в талии, два тридцать – низ.

Глаза лучистые и борода –

Такой, как ты, уже не будет никогда!

Голуби летят над нашим штреком,

Пацаны в цепях идут в забой –

Был бы я приличным человеком,

Если бы не встретился с тобой!

 

КОНЕЦ

 

 

[Алиса]

Сурово у них. А где эльфы? 

[Бывший КОТ]

А где эльфы?

На другом конце карты. Может и до них когда-нибудь очередь дойдет.

[михаилик козлов]

Losing is fun!