Жало

[Serafim]

Такое ощущение что автор разрывается между гаремником и серьезным запутанным сай-фаtv. Не то что бы я был против но выглядит занятно.
Хотя. 4 гуманоида. Неизвестно где. Неизвестно когда. Под незнакомым небом...

Если планета настолько близка к звезде (и это не красный карлик), то тут должен быть раскаленный ад

ИМХО они все еще на Земле. А огромное солнце оптическая иллюзия.

[Омич]

Замечательно. Знаете... мне пришло в голову, что это произведение мне напоминает "Лунную радугу".

[Tala]

Замечательно.

Да, очень хорошо написано. 

ИМХО они все еще на Земле. А огромное солнце оптическая иллюзия.

Гм...

[Нкоро_]

ИМХО они все еще на Земле. А огромное солнце оптическая иллюзия.

А жужжащая черная точка вдалеке это муха рядом?

[Крукс]

Вода, вода... Шумит вода... (с) Э. Хиль

[Treau Garold]

Такое ощущение что автор разрывается между гаремником и серьезным запутанным сай-фаtv

Автор полагает, что коня и трепетную лань, возможно, и можно, но удовольствия зверушки точно не получат, что уж говорить о плодовитом потомстве. И проводит селекционное исследование с целью подтвердить или опровергнуть теорию.

[Serafim]

А жужжащая черная точка вдалеке это муха рядом?

Ага. Муха в той же мере что штука на орбите овод

Автор полагает, что коня и трепетную лань, возможно, и можно, но удовольствия зверушки точно не получат, что уж говорить о плодовитом потомстве. И проводит селекционное исследование с целью подтвердить или опровергнуть теорию.

Достойно уважения.

[Magnum]

ИМХО они все еще на Земле.

Не исключено, что это Земля прошлого, далекого будущего или в кои-то веки альтернативно-историческая Земля... хотя нет, не у этого автора.  

планета настолько близка к звезде

Не факт, что это звезда. Может быть спутник или планета-гигант, вокруг которой вращается кислородный спутник, на котором они сейчас оказались. 

 

[Vanga Vangog]

Может быть спутник или планета-гигант

Светящийся и испускающий жар?

[Tala]

Автор сам прямо говорит, что это солнце, т.е. звезда.

за гребень которой зацепилось огромное солнце.

Я не думаю, что так сложно спутать солнце со спутником или планетой даже школьнику. 

Видимый диск звезды "раз в десять больше, чем полная Луна в августе", а мы знаем что видимый диск Луны имеет тот же угловой размер что и диск видимого с Земли Солнца. При этом местное солнце тоже, очевидно класса G, но наверное чуть более позднего, чем наше Солнце

А над краем дальней тучи – светит огромный огненный диск. Желто-оранжевый – как пламя костра.

То есть его реальный диаметр примерно тот же, что и у Солнца, а значит планета раз в 10 ближе к своей звезде, чем Земля к Солнцу. Грубо говоря большая полуось 15 миллионов километров (почти в 4 раза ближе чем Меркурий!). Звезда явно не красный карлик, его видимый диск казался бы, как ни странно, белым, если мы полагаем подобную земной атмосферу (дышат-то они нормально). 

И вот теперь представьте, какая температура поверхности планеты на 0,1 а.е.  возле звезды класса G, путь и чуть более позднего, чем Солнце! Там кора должна быть в расплавленном состоянии! И разумеется никакой воды и пригодных для жизни условий.

 

Но, полагаю, это не авторский баг, но фича, и объяснения этой странности воспоследуют. 

Изменено 2 Oct 2018 пользователем Tala

[Treau Garold]

Звезда явно не красный карлик, его видимый диск казался бы, как ни странно, белым, если мы полагаем подобную земной атмосферу

Я могу ошибаться, но разве не наоборот? При общей слабости синей части спектра ее еще и размазывает рассеянием.

[Tala]

Я могу ошибаться, но разве не наоборот? При общей слабости синей части спектра ее еще и размазывает рассеянием.

 

К сожалению, не смог прямо сейчас найти ссылку на статью, хотя видел такое исследование.

 

Короче, у звёзд  M-класса, наблюдаемых с их планет (при земной атмосфере)  никакого оранжевого, красного или тёмно-красного  цвета  не будет вплоть до области за сумеречной границей, где диск звезды оказывается уже под горизонтом. Например, если взять Солнце, то примерно треть всего излучения видимого диапазона приходится на жёлто-оранжево-красные лучи, и чуть больше на голубо-зелёно-жёлтые (около 35%). У самой холодной звезды – красного карлика TRAPPIST-1 (масса 0.089 солнечной и температура 2516 K) на первые приходится 60% квантов, и около 30% на вторые.
И хотя большая часть квантов излучения, доходящего до поверхности планеты с атмосферой как у Земли, действительно будет иметь длину волны, соответствующую жёлтому, оранжевому и красному цвету, особенно вблизи терминатора, диск звезды не будет казаться человеку  красным даже близко. По спектральному составу оно будет похоже на состав света у поверхности Земли во время пасмурной погоды. Сама звезда на освещённой стороне будет казаться практически белой.
Небо на планете красного карлика будет также иметь Рэлеевское рассеяние, но из-за другого состава света оно будет казаться не синим, как на Земле, а серо-голубым и даже просто светло-серым.
Кроме того, там есть ещё несколько интересных моментов. Человеческий мозг адаптируется таким образом, что, например, свет лампочки накаливания, излучающей преимущественно в ИК-диапазоне, а в видимом свете состоящий в основном из оранжевых и красных квантов, кажется нам белым, хотя если мы сравним его с дневным солнечным светом, то он покажется нам жёлтым. Во-вторых, из-за мощных полос поглощения молекулами (!) разных веществ в атмосфере средних и поздних красных карликов, приходящихся в основном на красные лучи видимого света и ИК, некоторые красные карлики будут казаться значительно более "голубыми", чем другие звёзды с такой же температурой! И третий момент – из-за постоянных вспышек на красных карликах небо будет часто озаряться сильными "полярными" сияниями, которые будут видны практически отовсюду с ночной стороны и сумеречной зоны планеты.

 

Изменено 2 Oct 2018 пользователем Tala

[Treau Garold]

У меня такое чувство, что эти рассуждения не учитывают влияния рассеяния на цвет самого диска.

[Владимирович]

у меня сохранилось впечатление, что юные девы не так уж совсем охотно публично демострируют свои прелести совершенно посторонним паренькам
что ж, я могу только порадоваться за современную молодежь, полагаю

 

[Крукс]

у меня сохранилось впечатление

Давненько Вы не были на пляже, коллега.

 

[Роберт]

Если угловой диаметр звезды в 10 раз больше Солнца, а освещённость и температура на планете примерно как на Земле, можно посчитать, что температура звезды примерно в 3 (точнее, в корень из 10) раза меньше, чем у Солнца. Это должен быть очень холодный красный карлик. Скорее всего, в "в 10 раз" это просто преувеличение при грубой оценке на глазок. 

[Treau Garold]

у меня сохранилось впечатление, что юные девы не так уж совсем охотно публично демострируют свои прелести совершенно посторонним паренькам

Случаи бывают разные (с) 

Один мой знакомый считает, что слабо раскрытая мотивация персонажей для произведений означенного жанра - скорее допустимая жанровая условность, нежели недостаток 

Изменено 3 Oct 2018 пользователем Treau Garold

[Владимирович]

Давненько Вы не были на пляже, коллега.

на тех пляжах, кои я имел честь удoстоить своими посещениями, все культурненько и пристойненько и ничего подобного я не наблюдал

впрочем,если я правильно вас понял, то, выходит, не зря мы дрались насмерть на баррикадах сексуальной революции, полагаю

[Treau Garold]

на тех пляжах, кои я имел честь удoстоить своими посещениями, все культурненько и пристойненько

*не удержавшись*

Места знать надо, полагаю 

По легендам аборигенов, на Левой горе (ТМ) даже в советские времена творился чад и угар кутежа, не говоря уж о более поздних эпохах 

[Treau Garold]

Не, реально. Я очень твердо сказал себе, что огорчаться – самое глупое, что можно сделать в такой ситуации.

Девчонки уже орали и размахивали руками. Кроме Ханны – та натягивала футболку.

Я еще раз повторил себе, что сейчас не время огорчаться из-за спасения.

Квадрокоптер летел вдоль обрыва на высоте метров в тридцать. Я уж думал, сейчас он пролетит мимо. Но нет – почти миновал островок, качнулся, направился к нам. Летел он как-то, мне показалось, неуверенно, рыская и подскакивая.

На вид машинка выглядела очень так привычно. Типичная летающая табуретка с шасси и камерой, каких сотни по Москве. Ничего инопланетного в ней не замечалось, особенно на расстоянии.

Завис над камнями. Камера качнулась, поворачиваясь то на Кэт, то на прижавшую рубашку к груди Ён.

 – Эй, – Ханна помахала в сторону аппарата рукой. – Кто тут? Слышите нас?

Дрон не реагировал. Прищурившись, я рассмотрел на его ободе крохотную надпись «OAMS».

 – Девчонки, – я ткнул пальцем в сторону аппарата. – Слушайте… он, по ходу пьесы, с Земли.

Ханна обернулась.

 – Думаешь… это кто-то еще из выживших?

Вместо ответа на нас упал голубой свет. Это включился установленный рядом с камерой крохотный, но яркий фонарик. Я отвлеченно заметил, что солнце снова погрузилось в наползающую тучу, а над нами опять сгущается туман.

Свет померк. Снова включился. Замигал короткими и длинными вспышками.

 – Ну-ка… – Кэт прищурилась, зашевелила губами.

 – Что… – я осекся. Кэт покачала головой.

 – Не отвлекай меня, – прошептала она. И громче:

 – Да! Да, я вас понимаю! Мы… нас перебросило сюда сквозь Жало! Кто вы?

Долгая пауза. Новая череда вспышек.

 – Что? – вырвалось у Кэт. И, после долгой паузы:

 – Вы можете нас вытащить?

На сей раз она вглядывалась в мигающий фонарик довольно долго. По лицу расползалась улыбка.

 – Нет, я вас понимаю. Извините… да, лучше по-русски.

 – Мы в норме. Мы целы. Спасибо вам!

 – Поняла. Подождите минуту!

Она отвела взгляд от дрона. Тот тем временем опустился к нашим ногам и заглушил движки.

 – Девчонки! Костя! Это Служба Отслеживания!

 – Что? Как они…

 – Они сказали, что Жало до сих пор существует. Они послали в него несколько беспилотников. Они обследуют это место. Слушайте… Они говорят, что попробуют помочь нам вернуться домой!

У Ён вырвался восторженный возглас, она захлопала в ладоши – видимо, догадалась о значении по тону Кэт. Ханна засмеялась. Я понял, что тоже улыбаюсь до ушей.

Зонд вновь замигал, привлекая наше внимание. Кэт опустилась рядом с ним на колени.

 – Все хорошо, не считая синяков и царапин. Прежде всего – что-нибудь из еды!

При этих словах я ощутил, как урчит в желудке. Да… четверть шоколадки за сутки – это немного для растущего организма!

 – Поймать? – Кэт задумчиво посмотрела на морские воды. – Ну… наверно, да.

 – Ммм? – Ханна.

Кэт показала на Жало.

 – Они сбросят нам груз через эту штуку. Нам придется ловить его, прежде чем он уплывет по течению.

Ханна задумчиво кивнула.

 – А сами они не могут через нее пройти?

На лицо Кэт упали синие отблески.

 – Они говорят, что еще не пробовали отправлять через Жало людей. Говорят, что… – Кэт осеклась.

 – Продолжай, – велела Ханна.

 – Что хотят убедиться, что с этой стороны можно пройти обратно, – голос Кэт стал, знаете, не таким радостным.

Дрон опять замигал фонариком.

 – Да. Спасибо. Нет, нет, даже и не думали! – и, уже Ханне, – Они передают, что в любом случае не бросят нас.

А вот это как бы приятно было слышать.

Ён торопливо обошла зонд и принялась одеваться с другой стороны от камеры. Ханна покачала головой.

 – Зря одеваешься. Теперь в воду придется лезть всем вместе.

 

Должно быть, задержись мы с Ханной за уступом минут на десять – и увидели бы установку антенны во всех подробностях.

По словам Кэт, первый робот, отправленный через Жало, пролетел через него на большой скорости, плюхнулся в воду и пошел ко дну, не успев толком ничего передать. Второй постигла та же судьба – но, прежде чем связь оборвалась, операторы Службы получили очень размытую картинку чего-то, отдаленно похожего на морской берег.

Следующие две камеры находились на квадрокоптере и маленьком плотике. Одна проработала полминуты, вторая целую минуту. Потом неустойчивая связь через Жало оборвалась окончательно. Проснись кто-нибудь из нас в этот момент – мог бы увидеть плот с камерой, который течение несло мимо нашего острова.

На подготовку плавучей антенны потребовались несколько часов – за которые мы успели проснуться и сплавать на нашу короткую разведку. Пока мы отдыхали на островке – через Жало был сброшен еще один плотик, с якорем на длинном тросе и мощным ретранслятором.

 – Псевдотяга все еще действует, поэтому они не могут просто взять и подойти к Жалу, – торопливо объясняла нам Кэт. Зонд висел у нее над головой. Мы держались за камни осыпи, ожидая, пока из Жала появится обещанный контейнер.

Недалеко от Жала покачивался на волнах конусовидный плотик. Увенчанный длинной антенной мачтой и замотанный в прозрачную пленку. Сквозь пленку просвечивал яркий оранжевый брезент.

Я посмотрел на яму в воздухе. Не, неужели каких-то двадцать метров отделяют нас от дома? Даже обидно.

 – Здесь она тоже работает, – продолжала Кэт. – Только в другую сторону. Не притягивает к Жалу, а отталкивает.

 – Система ниппель, – Ханна поморщилась. – Вход есть, а вот выход…

Я присмотрелся к Жалу. Конечно, со всеми этими искажениями хрен разберешь…

Но оно реально меньше размером, чем то, что нас сюда засосало. Если в городе Жало накрыло собой целую площадь – то тут в нем, кажется, от силы метров десять в ширину.

В этот момент появился груз.

Вжух! Оранжевая полоса размазалась спиралью. Вжух! Вырвалась из Жала, на лету сматываясь в оранжевый кокон. Буль! Почти без всплеска вошла в воду, подпрыгнула, закружилась на волнах.

Я головы не успел повернуть – а Ён уже рассекала воду, что катер. В несколько гребков добралась до контейнера, вцепилась в боковые ремни. Что-то прокричала на английском.

Эта штука на воде была не то чтобы тяжелой – но громоздкой, буксировать ее в одиночку действительно было неудобно. К счастью, нас было четверо. Я и Ён держались за контейнер, подгребая одной рукой. Ханна и Кэт плыли следом, оказывая моральную поддержку.

Как, по крайней мере, назвала это Ханна.

А вот выволакивать ящик на берег пришлось всем дружно.

 – Печеньки! – Ханна облизнулась. – Так, вы как хотите, а я объявляю обеденный перерыв! – она зашуршала фольгой, вгрызлась в брикет. – Божечки, в жизни не пробовала ничего вкуснее!

Не, мне тоже так показалось. Мы дружно сожрали по одному сладковатому бисквиту на каждого, запив морской водой. Вообще, до меня потом дошло, что в ящике сто пудов есть питьевая вода, но мы уже вроде как пили местную – и ничего не случилось.

Кроме брикетов, в ящике обнаружилась стопка консервных банок – половина с тушенкой, половина реально с водой. Пачка тонких галет. Запакованные бинты с ватой, йод, какие-то таблетки… Тщательно сложенная двухместная палатка. Отдельно лежали какие-то приборы, инструменты, сигнальные ракеты…

 – А это что? – Ханна вытянула из чехла что-то металлическое. Две тонких стальных трубки, скрепленные с какой-то угловатой деталью, какие-то скобы, откидные ручки…

Кэт присвистнула. Забрала штуковину у Ханны, внимательно ее оглядела.

 – И для чего нам эта штука? – задумчиво спросила она. Что-то отсоединила и провернула, чем-то клацнула… – Они что, думают, нам придется отбиваться от агрессивных сусликов? – приложила приклад к плечу, целясь в небо.

Я осторожно достал из того же чехла обойму.

 – Ну… реально, а мы откуда знаем, что здесь водится?

 – Мы пока не видели ничего крупнее плесени, – задумчиво проговорила Кэт, рассоединяя ружье странного вида обратно. – К тому же это мелкашка для охоты на птичек. Кого-то опасного из нее можно только поцарапать.

Ханна смерила ее взглядом.

 – А стрелять из нее умеешь?

Кэт кивнула.

 – Была пару раз на охоте… потом в тир ходила, – она вернула чехол с ружьем обратно. – Смотрите! Рация!

Мы склонились над небольшим зеленым ящичком. С телефонной трубкой.

Нет, реально.

У этой штуки была телефонная трубка. На витом проводе сбоку.

 – Каменный век, – улыбнулся я. – Слушайте, кто-нибудь представляет, как пользоваться этой штукой?

Кэт фыркнула.

 – Думаете, меня дразнили Радисткой без всякой причины? – она проворно подключила к ящичку длинную гнутую антенну. Нажала несколько кнопок на панели.

 – Служба, я Кэт. Как слышите меня? Прием.

В трубке, прижатой Кэт к уху, неразборчиво квакнуло.

 – Я Кэт. Тоже слышу вас слабо. Прием.

Ханна поморщилась.

 – Дай и нам послушать.

Кэт вздохнула, но опустила трубку на брезент. Мы прижались головами друг к другу, пытаясь разобрать слова сквозь шум помех.

 – Кэт, я Служба, – проговорил мужской голос. – Груз получен? Прием.

 – Груз получили, подтверждаю. Прием.

 – Кэт, переключаю канал на директора Уилер. Повторяю, с вами будет говорить директор Уилер. Прием.

 – Поняла вас. Прием.

Что-то щелкнуло. Раздался шум.

Женский голос что-то произнес. По-английски, кажется. Я не был уверен – мешали помехи.

Кэт поморщилась.

 – Слушайте, – шепнула она, – я вам все расскажу. Ханна, извини, но это мучение. Я ничего не слышу, эта штука искажает все сигналы, а тут еще и разбирать английский! – она прижала трубку обратно к уху.

Это были долгие полчаса. Кэт внимательно слушала, изредка вставляла английские реплики. Ханна то сидела рядом, то вставала и принималась бродить по камням туда-сюда. Я и Ён, чтобы разогнать скуку, продолжали разгружать контейнер.

Наконец Кэт окликнула нас. Она выглядела растерянной.

 – Излагай, – я плюхнулся на пенопластовую упаковку из-под рации. Все удобнее, чем на голом камне.

 – Ну, в общем… – Кэт нервно пригладила волосы, обернулась к потухшему дрону. – Вы знаете, там куча новостей. Даже не знаю… Ладно.

 В общем, Жало на той стороне существует. До сих пор.

 – Спасибо, кэп, – съязвила Ханна.

 – Да. Уже больше шести часов подряд. И Овод… он тоже изменился.

Мы ждали продолжения.

 – Он больше не висит прямо над Жалом. Последние несколько часов он опускается по дуге. Снизился уже на восемнадцать километров. Если будет двигаться так и дальше – то через несколько дней он коснется земли.

Ханна коротко повторила сказанное Ён, уже на английском.

 – Город эвакуируют. Из соседних кварталов вывели людей, Жало оцепили. Служба Отслеживания развернула рядом лагерь. К самому Жалу приближаются только роботы.

 – А у них есть мысли, как нас вытащить? – перебил я Кэт.

 – Ну… они пока не придумали, как это сделать. Понимаешь, псевдотяга работает по-прежнему, и не дает ничему удаляться от Жала. А здесь, вы же видели – все отталкивает. Они хотят попробовать завести кран над центром Жала и спустить через него трос на мощной лебедке, чтобы преодолеть псевдотягу. Но воздух внутри Жала очень плотный, а здесь, похоже, наоборот – разреженный.

Ханна кивнула с мрачным видом.

 – Может, скинут нам что-нибудь типа скафандров?

 – Они хотят сперва все проверить. Ну, прежде чем посылать через него людей. Но они просят нас не отчаиваться, – Кэт говорила с извиняющимся видом, будто лично отвечала за спасательную операцию.

Я покосился на второй дрон, круживший над островком. Машинку почти не видно было в этом долбаном тумане, но звук двигателей разносился, будто рядом. Его, правда, заглушал все тот же глухой отдаленный рев.

Кэт кашлянула.

 – А еще… В общем, эта Уилер – она директор местного филиала Службы Отслеживания – просила нас сделать какие-то замеры. Она сказала, что в ближайшее время они скинут нам еще один контейнер с аппаратурой.

Ханна расхохоталась.

 – Понятно. Теперь, пока нас не спасут, мы будем у нее за лаборантов? И морских свинок, заодно?

Ён что-то сказала, видимо, просила перевести.

 – Да ладно, – Кэт пожала плечами. – Нам же несложно? А если это поможет и нас вытащить?

 – Да я и не против, – откликнулась Ханна. – Кормежку надо отрабатывать, как ни…

БАХ!!!

Я даже не понял, откуда раздался взрыв. Кажется, воздух сгустился и толкнул меня с двух сторон одновременно. По ушам ударило. Рация опрокинулась. Беззвучно посыпались камни с вершины обрыва.

Я сел. Потом встал. Помог подняться Кэт.

 – … … в крысиную задницу! – пробился через вату голос Ханны. – Что это было?

В ушах все еще звенело. Вода дрожала рябью, мелкие волны шлепались о край островка.

 – Что-то взорвалось.

 – Костя, – протянула Ханна, глядя через мое плечо. – А это вот – что?

Я обернулся.

Мимо, кружась и покачивая мачтой, проплывал плотик с антенной.

[Vanga Vangog]

Еее, прода. Правда

 – А стрелять из нее умеешь? Кэт кивнула.  – Была пару раз на охоте… потом в тир ходила,

– Слушайте, кто-нибудь представляет, как пользоваться этой штукой? Кэт фыркнула.  – Думаете, меня дразнили Радисткой без всякой причины?

это

https://youtu.be/01PGFBco1TQ

[Омич]

Хорошо, но маловато будет.

[Treau Garold]

Установить плотик оказалось неожиданно сложно – он что-то не хотел вставать на скользские камни, все время шатался. Порывами ветра его вообще норовило опрокинуть. Но в конце концов мы придавили его ящиком и Кэт принялась возиться с рацией.

Внезапно, обе радиостанции работали.

Внезапно, на том конце тоже кто-то что-то орал через помехи.

Кэт долго ругалась сквозь зубы, затем все же нащупала какой-то то ли канал, то ли частоту, черт его знает.

Оказалось, на той стороне Жало рвануло посильней, чем тут у нас.

 – Вы знаете, шпиль обрушился, – растерянно сообщила Кэт. – Часть обломков втянуло в Жало. Оборудование Службы тоже рассыпалось. Хорошо, что у них был запасной передатчик.

 – А что за хрень это была? – поинтересовалась Ханна.

Кэт что-то пробормотала в трубку. Я осмотрелся. Ветер нес новые клочья тумана взамен тех, что разбросало взрывом. Со скал еще скатывались мелкие камушки.

 – Это уже второй взрыв. Первый произошел через шесть часов после… после появления Жала.

До меня дошло.

 – Так вот что нас разбудило!

Кэт закивала.

 – Только мы слишком вымотались, чтобы это заметить.

Ханна поморщилась.

 – Погоди-ка, погоди. Так теперь что, эта чертова штука будет бабахать каждые шесть часов? Подруга, попроси, чтобы в следующей поставке были затычки для ушей!

Мне было интересно кое-что другое.

 – Кэт, постой. Шесть часов и там, и там… Время что, теперь течет одинаково? И в Праге, и здесь?

Девушка развела руками.

 – Наверно. Может, когда мы выпали из Жала – график вернулся к нормальному. Посмотри, уже и небо нормальное, и… – она оглянулась туда, где исчезло в тучах гигантское солнце, и резко так замолкла.

Ён вклинилась, что-то взволнованно спросив.

 – Разрушения? – Кэт смутилась. – Мне говорили только про церковь и лагерь. Сейчас спрошу.

Мы уселись в кружок, с Кэт и рацией посередке. Последовал короткий диалог.

 – Два ближайших дома пострадали, – наконец, проговорила наша радистка. – Но в целом взрыв был не очень сильный.

Я задумался, глядя в серую мглу.

 – Это, получается… Теперь Жало не исчезло после взрыва. И оно существует уже очень долго, а город все еще цел. Выходит, оно как бы… сбрасывает энергию по частям? Не в один большой бабах, а во много маленьких?

 – Лучше сорок раз по разу, чем зараз все сорок раз, – ввернула Ханна.

 – А почему оно не исчезло? – одновременно спросила Кэт.

Пожать плечами.

 – Да не знаю. Может, в Оводе что-то замкнуло. Или оно зависло, когда пыталось заглотнуть автобус. Не, девчонки, нам нефиг жаловаться. Если б оно щас рвануло в полную мощь – мы бы тут ласты склеили…

 – Костя? – переспросила Ханна. Ну да. Я же уже вторую минуту сижу с разинутым ртом и пялюсь на Жало.

Я перевел взгляд на Ханну. Ну… все-таки жалко, что на нас направлена камера с этого дрона…

 – Жало. Я понял!

 – Да говори уже!

 – Оно не выключается… Оно не выключается именно потому, что мы до сих пор живы!

Кэт присвистнула. Ханна выглядела озабоченной. Не в том смысле, блин!

Вот она посмотрела на скалу – в ту сторону, где мы с ней видели череп.

 – А остальные отчего?

Я почесал в затылке.

 – Не знаю.

Кэт кашлянула.

 – Ты сказал «не выключается». Ты думаешь, Овод – это что-то типа машины?

Замотал головой.

 – Это не я так думаю. Когда он появился, все думали, что это инопланетный корабль. И сейчас так многие думают. Что он разумный, или что им кто-то управляет. Или что он под управлением компьютера.

Ханна вскочила.

 – Мальчики-девочки, вы не о том думаете! Это что тогда получается? Как только мы пройдем обратно – оно бабахнет?

И вот опять мы такие сидим и молчим. А что ей отвечать.

Кэт вытерла слезинку, сбежавшую из уголка глаза.

 – Не-не-не. Все нормально. Извините, – теперь ее обняла Ён.

От грустных мыслей отвлекла трубка. Забормотавшая чего-то.

Кэт схватила трубку и затараторила по-английски, видимо, пересказывая наш разговор.

 – Служба говорит, что не исключает нашу версию. Говорит, чтобы мы не раскисали, – она шмыгнула носом. – Говорит, что просит нас все равно заняться замерами.

 

Не, когда нам говорили про замеры – я думал, мы будем такие, как на лабораторной по химии – капать реактивы и смачивать бумажки.

Блин, а знал бы заранее – пошел бы не на баскет, а на скалодром.

Не, у этих ребят из Службы, по ту сторону Жала, не ловит связь.

Причем не ловит даже эта, специальная военная, через которую они связываются со своими беспилотниками. В смысле, не ловит здесь, на скалах.

Стоит машинке взлететь повыше и подальше – и дрон начинает глючить, а потом и вообще на автомате возвращается обратно к антенне.

И поэтому они хотят, чтобы для начала мы воткнули еще одну антенну там, над обрывом.

Не, ну вообще говоря, они не настаивали.

Просто поинтересовались, занимался ли кто-нибудь альпинизмом.

Я поймал взгляд Ханны… в общем, язык мой – враг мой.

Не, ну я правда лазил на скалы. Два раза. Один раз – чисто попробовать, на скалодроме – с батутом и инструктором. И один – в летнем лагере, на спор, тоже вот так повелся, как дурак, на слабо.

Кстати, залез и слез, только потом все мышцы болели неделю.

Не, ну в принципе, скала там была круче.

Но она как бы была сухая. А не влажная, как здесь.

 – Он долго лез, но он пролез! – сказал себе я.

Не, ну что? В принципе не так уж страшно. Падать высоко, но внизу глубокое место. Да чего падать-то? Я чаще иду, чем карабкаюсь. Тут уступ, там дорожка… Ладно, тут надо подлезть. Фух.

Вот что хреново – эта плесень. Или это лишайник? Да без разницы. Тут и там липкая гадость. Мало того, что камни скользкие от воды – так и ноги скользят по зеленой дряни!

Ну ничего. Щас влезем. Вот тут не очень круто. Можно даже пешочком.

Ой! Хорошо, что на ногах эти специальные кроссы, с цепочками!

Не, пешочком нельзя. Лучше в коленно-локтевой.

Да эпическая ж ты сила! Не, не упал. Так, просто от души ткнулся мордой в лепешку слизи. Тьфу.

Да еще этот дрон за спиной, трещит пропеллерами. Щас, кажется, сядет прям на голову. Блин, ну чем ты мне поможешь в случае чего? Ловить будешь, что ли? Лучше бы убрали его куда подальше, чтобы я позорился один, без посторонних!

Эх, гадство. Вот совсем рядом проем в скале, а я лезу на горку рядом, как идиот. Потому что там, где высота пониже – обрыв такой, что хрен вскарабкаешься! А вот тут, где спуск так себе пологий – здесь торчит эта гадская каменюка, через которую надо перелезать.

Ладно, чего не сделаешь ради прекрасных дам… Как там пелось у Февер Энджилов? «And when I see your gaze in plague dream, I go straight ahead in dust and scream» или типа того.

Кстати, я перелез через каменюку.

Пых. Пых. Пых. Лечь не встать.

Не, тут явно какая-то хреновина с кислородом. Ну ладно, я типа не самый спортсмен – но, блин, я, знаете, стометровку все же нормально бегаю, на тренировках сдыхаю не быстрее остальных – а тут и сердце колотится, и воздуху не хватает… и перед глазами круги плывут, а голова трещит, будто простудился.

Не, а что я хотел? Другая планета, фигле.

Ветрюган тут шибал, конечно, будто из вентилятора. Аж зябко. Там, внизу, задувало вроде не так сильно. А тут прям встать боишься – кажется, опрокинет. Ревет в ушах, будто в турбину забрался.

А все равно тут красиво.

Горы – не так чтобы высокие, типа как в Крыму. В этом тусклом свету – такие черноватые, в каких-то коричневых разводах. Торчат останцы, аж сердце екнуло – что там такое, мостик, башенка? В тумане не поймешь. Вообще толком ничего не видно. Я-то думал, на высоте туман разойдется – фиг там. Липнет к рукам, к лицу. Несмотря на гребучий ветер.

Холодный гребучий ветер. Сволочь.

А дрон куда-то подевался – видно, опять связь оборвалась. Ладно. Щас будем ставить эту вашу антенну… не забыть бы, о чем там говорила Кэт, со всеми этими диапазонами и аккумуляторами…

Я скинул с плеч надоевший рюкзак. Оттащил станцию подальше от края – а то вдруг сдует? Где там инструкция – а, вот она, в кармашке. Так, дел на десять минут.

Ладно, двадцать.

Ладно, придется полчасика повозиться.

Ну твою мать. Уже зуб на зуб не попадает.

Ура. Заработало.

Еще десять минут я тыкал в кнопочки и крутил колесики.

 – Эй, девчонки! Слышно меня?

 – Костя! – завизжала в трубку Кэт так, что было слышно даже через помехи от Жала. – Мы уж думали, ты разбился!

 – Фигня вопрос, технические трудности, – как можно более небрежным тоном сказал я. – Собираюсь обратно.

 Сквозь сплошной скрежет пробился слышный даже в трубку рев. Кажется, кого-то очень жестко распекало начальство. Я даже догадывался, за что.

Зафырчали пропеллера, над башкой пролетел давешний квадрокоптер. Я помахал ему рукой.

Ну что? Полезли обратно?

Из любопытства я вразвалочку подошел к дальнему краю, посмотрел, чего там виднеется.

Да ничего. Склон уходит в туман, внизу – что-то темное – то ли вода, то ли дыра. И больше нихрена не видно – только крутятся под ветром серые клубы.

 – Э-эй! – проорал я в туман. Загудело эхо.

Спуск, мать вашу – это не то, что подъем.

Блинская плесень. Блинские камни. Блинская усталость.

Вот когда лезешь обратно – вот тогда все уступчики почему-то преодолеваются исключительно в коленно-локтевой.

И опять влажная жара. Хотя и наверху, наверно, было не особо холодно – это я так, продрог на сквозняке по контрасту.

Десять метров осталось… А тут, в общем-то, глубоко. Вон в стороночке на прибрежных камнях – поплавок из-под контейнера, на котором я буксировал сюда рюкзак с рацией. А если не карабкаться в эту самую стороночку – а прыгнуть прямо отсюда?

Промокну? Ой, не смешите, я и так весь перемазан в этом склизском дерьме. Камней под водой тут нет – проверено на себе.

Пошел!

С громким бульком я нырнул в горячую воду. Ушел глубоко, с головой, кажется, таки достал дно. Заработал руками и ногами.

Закашлялся и зафыркал, отплевываясь. В нос и рот попало, кажется, не меньше трех литров соленой воды.

 – Костя! – донесся ослабленный расстоянием голос Кэт.

 – Плыву к вам! – проорал я. Услышали, нет – хз. Звук над водой, конечно, летит хорошо, но голосок у меня чего-то хриплый.

Я сдернул с камней поплавок, вцепился в него. Блин. А вот чего я не подумал – по дороге обратно плыть-то придется против течения.

Ну куда деваться? Поплыли.

Еще полчаса спустя, пыхтя, как паровоз, ориентируясь на голос, я такой вылез на берег нашего островка. Даже оранжевый брезент палатки в тумане было хрен различить.

 – Костя!!! – Кэт и Ён бросились навстречу.

 – С победой, – проговорила из палатки Ханна, чего-то колдующая, видимо, со спиртовкой. С готовкой у нас вообще не задалось – даже таблетки спирта скорей чадили, чем горели, вода в котелке упрямо отказывалась кипеть.

 – Тут доктор Уилер, – торопливо сообщила Кэт, – устроила своим такой разнос, что они отправили тебя на скалы! Сказала, это была очень дурацкая идея – посылать необученного человека с риском для жизни.

Я обиженно вскинул подбородок. Вроде уже согрелся – и все равно потряхивает.

 – Э, ну типа не очень и необученный. И риск был… ну, терпимый.

 – И причем – все зря, – продолжала Кэт. – Камеры почти ничего не видят в тумане.

 – Если бы только камеры! – откликнулся я.

Из палатки появилась Ханна. В руках у нее была кастрюля.

 – Приятного аппетита, мальчики и девочки. Я пыталась.

После подъема и спуска у меня кружилась голова, даже чуть подташнивало. Тем не менее, от обеда я отказываться не стал. Красно-бурая каша ничем не пахла (в последнее время я вообще не ощущал никаких запахов, словно нос заложило). Но пузо набивала – и то хорошо.

Обед? Да, наверное. За те три дня, что мы куковали на скале, темнота так и не наступила – все тот же рассеянный свет, падающий откуда-то из тумана. Лишнее доказательство, что мы очень, очень далеко от дома.

Кэт, вяло ковырявшая ложкой свою порцию, обернулась на ящик с приборами.

 – Ну, попробуем?

Ханна кивнула.

 – Надеюсь, к этой научной ерунде приложена инструкция.

Земля вышла на связь в оговоренное время – как раз, когда мы ковырялись со всякими анализаторами и анимометрами. Или маниметрами? Один черт.

Знаете, я опять ждал увидеть всякие штуки типа как в школьном кабинете физики. Ну, циферблаты со стрелочками, стеклянные колбы и типа такого.

Но, видно, прогресс не стоял на месте – названия у приборов были страшными, а сами они выглядели – такие себе пластиковые ящички с кнопочками и монохромными дисплеями. В общем – каменный век, но не самый-самый.

Кэт задумчиво накрутила волосы на палец.

 – Странно, – глядя на один из дисплеев.

 – Что есть странно? – откликнулась Ён с акцентом. Слова «странно», «ничего не понимаю» и пара ругательств были первыми русскими, которыми она пополнила словарный запас.

Хех.

 – Ну, я могу что-то путать, – виновато протянула Кэт. – Но, если эта штука показывает правильно – мы должны были задохнуться несколько дней назад.

 – А что она показывает? – заинтересовалась Ханна, всматриваясь в зеленый квадратик.

 – Состав воздуха, – Кэт ткнула пальцем. – Видишь? Это объемная доля кислорода. Анализатор считает, что его в воздухе недостаточно для дыхания.

Ханна хмыкнула.

 – Ну еще бы, – я согласно кивнул. – У меня начинается одышка, стоит чуть напрячься.

Кэт замотала головой.

 – Нет-нет. Посмотри.

Ханна склонилась над ее плечом.

 – Ого! Теперь понятно… понятно, что ничего не понятно. Может, прибор глючит? Костя, а у тебя чего?

Я пожал плечами.

 – Тоже чего-то странное. Температура тридцать четыре градуса выше нуля – а по ощущениям у нас тут вообще сауна под пятьдесят. А давление воздуха вообще выдает ошибку, – я слегка пнул корпус погодной станции. – Может, эти девайсы побились, пока летели?

Кэт прижала к уху телефонную трубку. Продиктовала Службе показания с приборов.

 – Хроматограф? Нет, еще нет… Поняла вас.

Опустила трубку.

 – Костя, Ханна – поможете?

Ну да. В одиночку эту хрень было не утащить. Величиной она была со здоровую такую микроволновку. И весила за тридцать кэгэ.

Не считая прилагавшегося к ней тяжеленного аккумулятора.

Мы долго возились с запуском – в комплект входили несколько картриджей, похожих на жесткие диски, каждый требовалось вставлять отдельно. Потом подрубили к задней панели шланги с клапанами, включили систему – и такие выяснили, что подрубили их неправильно… В общем, прошло типа так полчаса, прежде чем разобрались с настройками, и микроволновка зашумела, будто пылесос.

Пошумела. Выбросила на передний дисплей какие-то графики с циферками. Ханна направила камеру дрона на экран.

Даже из трубки я слышал череду русских, английских и немецких матюгов вперемешку.

 – Служба? – осторожно проговорила Кэт.

Замерла в неловкой позе, одним глазом косясь на экран.

 – Э… нет. Самочувствие? Без изменений. Как сообщали раньше.

 – Учащенное дыхание и пульс при любых нагрузках под сто двадцать, – подсказала Ханна. – Я грешила на нехватку кислорода, но…

Кэт повторила.

 – Нетипичного? – она задумчиво оглядела нас троих. Особенно – Ханну. – Вы знаете… мы в первый момент были все как не в себе. Стресс и все такое… я не могу сказать определенно.

 – Головная боль? Да, когда просыпаемся. Судороги? Мышцы порой болят, но мы в последние сутки много работали… Нет, я ничего такого не замечала. Ни обмороков, ни глюков.

И долгая пауза.

 – Ясно. Поняла, – голос звучал очень растерянно. – Избегать нагрузок, чаще отдыхать в лежачем положении, избегать переохлаждения. Извините, а…

Опустила трубку.

Ханна взяла Кэт за плечо и развернула лицом к нам.

 – Рассказывай.

 – Посмотри сама, – Кэт ткнула пальцем в монитор притихшей установки. – Это – то, чем мы дышим.

 – У меня по химии стабильное С, – пробормотала Ханна, и осеклась. – Ой.

 – Девчонки, – вмешался я. – Я и вовсе ничего не понимаю.

Ён кивнула. – Не понимаю тоже.

Кэт зажмурилась.

 – Приборы работают нормально. Они просто не откалиброваны под такие условия.

 – Такие – какие?

 – Состав воздуха, – Кэт опять ткнула в дисплей. – Две трети неона на треть азота. Пять процентов кислорода. Почти нет углекислоты – ниже порога чувствительности анализатора. И… – она сделала театральную паузу. – Давление как на глубине в семьдесят метров.

Минут пять мы переваривали новости.

Ханна сидела с отвисшей челюстью.

Я не особо въехал, в чем прикол. Ну да, мы на другой планете и у них тут своя атмосфера.

Ён, кажется, пыталась разглядеть шкалу прибора.

Ханна кашлянула.

 – Кость. Кэт. Объясните мне одно – почему мы не вырубились сразу, как попали сюда?

Я поскреб в затылке. Кажется, я знал ответ.

 – Жало.

 – То есть?

 – Ну… мы просидели в нем довольно же долго. Жало сосало воздух. Давление постепенно росло. Наверно, к тому времени, как мы сквозь него прошли, оно почти сравнялось с местным.

Ханна хрипло засмеялась, – Надо будет им сказать, чтобы подтащили барокамеру поближе к Жалу. Не хочу откинуть коньки от кессонной болезни, как вылезу.

Я не был уверен, суждено ли нам вернуться обратно. Но эту мысль оставил при себе.

Ханна зло покосилась на Жало – и обернулась к Кэт.

 – Кстати. А чего ты на меня так пялилась?

Кэт замялась.

 – Давай колись.

 – Ну… – Кэт пожала плечами. – Они спрашивали насчет перевозбуждения. Или нетипичного поведения.

 – И?

 – Откуда же я знаю. Может, для тебя вешаться голышом на шею малознакомым парням – поведение типичное?

Я изо всех сил старался не заржать.

 – А, – совершенно безразличным тоном сказала Ханна. – Ну ок.

Наклонился за погодной станцией – и упустил момент. Услышал только визг Кэт – и очень громкое бульканье.

Подскочил.

У берега барахталась, пытаясь уцепиться за камень, Кэт.

Ён тихо хихикала в кулак.

 – Ты что делаешь!!!

 – Один-один, подруга!

Кэт выбралась на мелкое место. Выпрямилась. В мокрой футболке она смотрелась… да, в общем-то, не слишком хуже Ханны.

 – Если ты еще раз… – начала она. Ён хохотала, уже не стесняясь, Ханна улыбалась до ушей. Кэт перевела яростный взгляд с них на меня – и, сдавшись, неловко тоже улыбнулась. Я протянул руку, помогая ей взобраться на камни.

[Affidavit Donda]

«And when I see your gaze in plague dream, I go straight ahead in dust and scream»

Что это было?

со всякими анализаторами и анимометрами

Становится страшновато. 

[Serafim]

Ееее прода! 

Давление как на глубине в семьдесят метров. Минут пять мы переваривали новости.

А под таким давлением жить вообще возможно?
По всему остальному складывается ощущение что Овод пытается найти колонистов для недавно терраформированного мира.