Частный визит на высшем уровне-2.

[master1976]

                                                                                                                                            =Корреспондент Доггерарди.=

 

Прелюдия-I.

23 апреля 1932 года.

Москва. Британское посольство.

 

       Субботнее совещание аппарата британского посольства в Москве началось в девять часов утра. Обычно подобные совещания проводились по будням, в десять часов- это давало возможность с утра просмотреть почту, ознакомиться с русской прессой и текстами телеграмм, полученных накануне. Но посол, сэр Бертрам Кук, с учетом предстоящего воскресного события в Москве, внес изменения в административный распорядок миссии, сделав нынешнее субботнее совещание частью дипломатической деятельности.

       На совещание были приглашены «сливки» посольства: советник посла, первый секретарь и военный атташе.

-Начнем наше совещание, джентльмены, - откашлявшись, негромко проговорил посол, когда все приглашенные собрались в его рабочем кабинете.- Указания общего характера: в связи с завтрашним русским религиозным церемониалом на Красной площади и в Кремле, все мы, здесь присутствующие, обязаны быть на гостевой трибуне. К восьми часам утра. Мы получили из протокольного отдела русского министерства иностранных дел приглашения и стандартные пропуска для прохода на трибуну, отведенную под размещение иностранных дипломатов. Я имел честь разговаривать с дуайеном дипломатического корпуса в Москве и обсудил с ним вопросы, могущие возникнуть по ходу завтрашней церемонии. Русское внешнеполитическое ведомство получило заверения дуайена, что все главы дипломатических представительств почтят своим присутствием завтрашнее торжество.

        Посол обвел собравшихся строгим взглядом.

-Надеюсь, вы все хорошо понимаете ответственность. Любой наш прокол, любую нашу ошибку, даже протокольного характера, русские воспримут крайне болезненно. Тем более, если он произойдет в день их великого религиозного торжества. Русские вообще люди очень ранимые. И не очень расположены к нам, англичанам. Мне, да и вам всем, представляется неоспоримым тот факт, что антибританская кампания Москвы нисколько не умерла. И отношения в настоящее время ничуть не лучше, чем прежде. Поэтому не  стоит создавать лишних затруднений, которые могут поставить нас в неловкое положение.

-Во имя политической целесообразности. - добавил советник посла, Алекс Рэмси Гордон.

-Я вас понял, мистер Гордон.- с усмешкой ответил посол.- Я тоже привык рассматривать любой вопрос с точки зрения интересов Британской империи.

-Мы справимся, сэр,- ледяным тоном сказал первый секретарь посольства, Артур Кларк.- Английская дипломатия гибкая, но стабильная. Мы умеем проявлять выдержку и умение широко смотреть на вещи.

-Но твердую решимость обеспечить наши национальные интересы и достигать успеха там, где это кажется недостижимым, никто не отменял.- добавил Гордон.

-Безусловно, мистер Гордон.- сказал посол,- Поэтому я также прошу довести до сведения всех сотрудников миссии, чтобы не было никаких демонстраций пренебрежительного отношения к русским религиозным церемониалам. Мы должны показать своим примерным поведением, что уважительно относимся к русским традициям. Теперь перейдем к частностям…

       Посол вздохнул:

-Вчера у меня была аудиенция у князя Долгорукова. Он, хотя и держался очень любезно, но совершенно отчетливо дал понять, что не потерпит никакого обсуждения российской внутренней политики.

-Есть повод?- подал голос военный атташе, полковник Алан Стивенс.

-Разумеется.- кивнул посол.

-Весомый?

-Русские крайне негативно оценили прибытие в Москву нашей правительственной делегации во главе с лордом Милном. Основной упрек, который мне высказал князь Долгоруков- лорд Милн намерен заниматься изучением внутренней социально-политической обстановки в России.

-Насколько мне известно, в действиях лорда Милна никакой критики российской внутренней политики не отмечено.

-Пока не отмечено.

-Он тоже получил приглашение на завтрашнее торжество?-спросил Гордон.

Да. Более того, князь Долгоруков уведомил меня о том, что царь вручил лорду орден…

-Даже так?- удивленно воскликнул Гордон.

     Посол с неудовольствием, хотя и скрытым, посмотрел на своего советника:

-Это вызвало недовольство лорда Чэшэма, нашего министра иностранных дел. Он разразился пространной телеграммой, смысл которой сводится к тому, что принятие иностранных орденов членами Кабинета противно твердо установленному обычаю и потому должно быть отклонено.

-Что вы ответили лорду Чэшэму?- спросил полковник Стивенс.- Ситуация выглядит довольно пикантно. Возможны толки…

-Никаких толков. - решительно ответил посол.- Орден вручен русским монархом, об отказе не может быть и речи. Я стараюсь получить указание из Лондона на исключительный характер миссии лорда Милна, что и снимет все вопросы вокруг щекотливого момента. Я сейчас ознакомлю вас с проектом моей телеграммы и мы вместе попробуем выработать приемлемый Лондоном вариант…

 

Прелюдия-II.

24 апреля 1932 года.

Москва. Красная площадь.

 

 

…На Красной площади в Москве с вечера еще закипела работа. Накануне, на урчащих дизельных «ярославцах»* свозили строевой лес и доски. У Спасских ворот аккуратно разгружали и разносили по плотницким артелям. Точный расчёт всего технологического цикла и необходимых материалов, естественно, сделан был загодя. Как говорится, начиная дело, о конце помышляй. Для распиловки бревен наняли специальную бригаду ручных пильщиков. Обычно этим занимались приезжие татары. По традиции работа пильщиков на Красной площади проходила в предпраздничные дни большого религиозного праздника. Распиловка бревен тяжёлая, изнурительная, однообразная работа, но татары народ очень трудолюбивый, и вскоре появился на площади штабель свежепиленых досок нужной толщины и оструганные бревна.

            Всю ночь округа оглашалась стуком топоров и визгом пил- под светом прожекторов с кремлевских стен, и переносных ламп, установленных промеж плотницких козел, ставили шатры, помосты, растягивали канаты. Плотники работали споро - начинавший собираться на площади, несмотря на довольно свежую погоду, московский люд, желая приободриться и согреться, громко восхищался их работой: известное дело, русский мастеровой «для топора не мелит мелом» и не размеряет циркулем; прямой глаз и привычка, и верная рука делают работу. Иные искусники из удальства показывали на публике высокую степень совершенства, вырубали фигуры в досках, что можно было подумать на долото, ножи и разные столярные инструменты»…

         Дело быстро продвигалось. Часам к семи на площади работы были завершены. Плотницкие артели, окончив свое дело, поспешили скрыться. А «вся Москва» уже валом повалила в Кремль и на Красную площадь, так как объявления градоначальства Москвы оповещали всех, что в этот день «состоится Высочайший выход» из Успенского собора через Спасские ворота к собору Покровскому. Народ русский должен был видеть воочию своего царя в сердце России. Московское градоначальство заблаговременно печатало и расклеивало по всем видным местам обращение к москвичам, в котором доступ публики на Красную площадь, в Кремль и даже на площадь у Архангельского собора объявлялся вполне свободным, безо всяких пригласительных билетов. Вербное воскресенье было днем единения, - и все мелочные житейские заботы были заброшены ради такого зрелища.

          На церемонию «Входа Господень в Иерусалим»* дипломатический корпус, аккредитованный в Москве, также начинал съезжаться заранее, и уже за полчаса до назначенного времени все приглашенные, как правило, были на Красной площади. Иностранных гостей, представителей дипломатического корпуса, впускали через специальный вход и размещали у кремлевской стены вблизи Спасской башни. Здесь иностранцы могли вблизи наблюдать русский религиозный обряд.

         Дипломаты на ходу обменивались любезностями, делились между собой короткими впечатлениями, высказывали «на ногах» мнения и предположения о предстоящей церемонии. Иные не скупились на насмешки и сдержанное ехидство в адрес русских, продолжающих держаться за средневековые традиции и даже в веке двадцатом вынужденные ежегодно утверждать сакральность царской  святительской власти. 

В ожидании начала церемонии посол Великобритании сэр Бертрам Кук вынужден был выслушивать заумные сентенции своего советника, а по совместительству - резидента британской «Интеллидженс Сервис» в Москве, Рэмси Алана Гордона…

-Удивительно, как русские упорно держатся за ветхие традиции.- говорил Гордон.- И к тому же они никак не могут понять, что, по-видимому, слишком очевидное распределение ролей в сегодняшнем торжественном шествии окончательно дискредитировало данный ритуал.

-Сегодня мы увидим, что русские цари готовы, как и прежде, демонстрировать смирение.-ответил Кук.- В России нынешней, как и в России средневековой, одним из ключевых принципов легитимности власти является степень ее причастности божественному и церковной традиции. К тому же, сегодняшний ритуал в общем ряду придворных русских церемоний значителен и масштабен.

-Да уж.- фыркнул Гордон.- Шествие на осле очень масштабное зрелище в век поголовной механизации и моторизации. Лет двести назад еще куда ни шло, но сейчас?! Русские с той поры так и не нашли иных форм выражения легитимности претензий монарха на неограниченную власть?

-Исключительную ценность данной церемонии придает легший в его основу евангельский сюжет.- посол Бертрам Кук позволил себе легкую улыбку.- «Вход Господень в Иерусалим» является одним из центральных событий евангельской истории.

-Что общего между отголоском помазания царя Соломона на царство, а ведь именно так можно интерпретировать прибытие Христа в Иерусалим на осле, и сегодняшней демонстрацией незрелой системы русского государственного управления?- пожал плечами Гордон и с усмешкой посмотрел на посла.- Бр-р, меня  просто трясет!

-Замерзли?

-Дело не в погоде. Хотя сегодня и в самом деле очень уж свежо.- сказал Гордон.- Я о другом. Целый час мы будем лицезреть церемонию, в центре внимания которой будет лошадь, изображающая осла, и укрытая попонами до земли.

Сэр Бертрам Кук ничего не ответил, лишь вздохнул. Сэр Бертрам Кук был карьерным дипломатом. Он был весьма осмотрителен в выборе знакомств, старался избегать каких-либо неудобств в карьере и всегда сторонился людей из «службы», не верил им и опасался их.

…Церемония «Входа Господень в Иерусалим» в России, с 1558 года, когда обряд «шествия на осляти» в Вербное воскресенье пришел в Москву из Новгорода, отмечалась с особой пышностью, необычайным великолепием и торжественностью.

С раннего утра Красную площадь заполнили полки лейб-гвардии и московского гарнизона. Участие войск в церемониале было традиционным. Этим подчеркивалось, что без веры нет государства, а защищая православие, русское воинство стоит на страже интересов Отечества. По случаю торжественной церемонии «Входа Господень в Иерусалим» лейб-гвардия была одета в парадную форму, шитую по образцам XVII века.

        Пока царь стоял раннюю литургию у себя в «Палатах», лейб-гвардия побатальонно выстраивалась по пути торжественного шествия, от кафедрального Успенского собора, через Спасские ворота до Покровского собора. Позади выстроившихся сплошной стеной войск расставлены были кадки с пучками вербы, предназначенной для раздачи московскому люду.

        В момент торжественного выхода государя из «Палат» с колокольни Ивана Великого подан был сигнал к трезвону всемосковскому: гулко ударили там в тысячепудовый колокол, и потом начала заливаться звоном вся Москва. Все сорок сороков. Царь в праздничном наряде в сопровождении придворных, одетых под бояр и окольничих, направился в Покровский собор: шествие открылось младшими придворными, наряженными в богатые золотые кафтаны времен Бориса Федоровича, первого государя более чем трехсотлетней династии Годуновых. За нижними чинами шли государственные чиновники- «дьяки», придворные, затем сам царь, замыкали ход министры-«бояре» в богатых шубах и высоких шапках, лица из ближайшего окружения царя, члены царской фамилии, депутации дворянства, купечества, московского чиновничества, представители мещанства и крестьян.

        Навстречу царскому шествию из дверей Успенского собора выносили хоругви, кресты и иконы, шли чернецы, диаконы и священники, успенский и благовещенский протопопы, певчие, поддьяки, ключари, затем Патриарх в малом облачении, справа от него дьякон нес евангелие, слева - несли «на мисе крест золотой, жемчужный, большое да малое Евангелие».

        Оба шествия прошли через Спасские ворота и остановились перед Покровским собором лицом к востоку. Царь и патриарх в сопровождении высших государственных чинов и духовенства, под вспышки фотокамер и стрекот аппаратов кинохроники, вошли во Входо-Иерусалимский придел Покровского собора. Остальная свита оставалась по обе стороны от Лобного места. Во время службы в соборе царь и патриарх облачались в праздничные одежды. Тем временем Лобное место устилалось бархатом и сукном, на него устанавливали аналой, укрывали его пеленою и возлагали на него Евангелие, которое окружали иконами Иоанна Предтечи, Николая Чудотворца, Казанской Богородицы. У Лобного места поставили «осля», в роли которого выступала лошадь под белым сукном, с привязанными длинными ослиными ушами. Коня дрессировали целый месяц, приучая ходить медленно, а в течение последних трех дней почти не кормили, чтоб он ненароком не испортил торжества исправлением естественной надобности. «Осля» окружали пять придворных и патриарший «боярин». Чуть в стороне помещалась колесница, на которой стояла «верба», окруженная решеткой. «Вербу» представляло большое дерево, украшенное зеленью, бархатными и шелковыми цветами, яблоками, грушами, изюмом, финиками, виноградом и орехами. Путь от Лобного места до Спасских ворот ограждался обитыми красным сукном надолбами - решетками.

        Выход патриарха из Покровского собора к Лобному месту отличался еще большим великолепием. Под песнопения государь поднялся на помост, устланный коврами, три раза перекрестился перед Евангелием «в переплете, отделанном золотом, и с золотой застежкой», «смирил себя», отдавая скипетр и корону, которую клали на золотое блюдо, и после благословения получил из рук патриарха вайю, «иерусалимскую ветвь», освященную веточку вербы. Такие же пушистые веточки раздавались придворной знати, духовенству, народным депутациям, а остальные разбрасывались толпе.

         Сразу за раздачей начинался крестный ход. Патриарх благословил крестный ход и святыни вернуться обратно в Успенский собор. Архидиакон, повернувшись на запад, прочитал описание празднуемого события в Евангелии. Во время чтения протопоп и ключарь Покровского собора подошли к патриарху под благословение и в качестве «двух учеников Христа» отправились «по осля». Коня под уздцы держал «патриарший боярин», который, выдержав небольшую паузу, в ожидании, когда утихнет Красная площадь,  спрашивал пришедших, кто требует «осля», те отвечали ему: «Господь требует».

         По приставной лесенке на коня, дополнительно укрытого несколькими разноцветными попонами (красным сукном спереди и зеленым – сзади), поднялся патриарх. Он сел боком, так, как изображают Спасителя на иконах, держа в левой руке Евангелие, а правой с крестом благословляя честной народ.

         Обратное шествие открыли «дьяки», придворные чины с вербами в руках, за ними везли на колеснице «вербу». Под деревом на колеснице стояли два мальчика из патриаршего хора – «певчие поддьяки меньших станиц» в белых одеждах, которые пели «стихиры цветоносию» и «Осана Сыну Давидову! Благословен грядый во имя Господне!». За «вербой» с иконами, горящими кадилами, рапидами шло московское духовенство в шитых золотом ризах, в скуфьях и камилавках, с иконами и хоругвями. Шли министры во главе с председателем совета министров и министром Государева двора, они несли окованный золотом государев жезл, вербу, свечу и полотенце. За ними следовал, поддерживаемый двумя придворными царь, ведший за повод «осля». Для царя выполнение данной роли во время шествия, которая могла бы считаться унизительной в обыденной жизни, в праздник являлась демонстрацией не только почтения к патриарху, но, и в большей степени, личного благочестия и праведности государя, смирения гордыни и самоуничижения перед Богом. Государь, ведущий под уздцы «осля», воспринимался как причастный к Христу. По бокам шли обер-гофмаршал и обер-церемонимейстер, церемонимейстеры и шталмейстеры, генерал-адъютанты, флигель-адъютанты, кавалеры, прочие придворные и свитские чины, государственные чиновники с вербами в руках.

        Патриарх, выступавший в момент шествия в роли Спасителя, становился проводником божественной благодати для всех, кого он благословлял крестом и евангелием, восседая на «осляти». Благословлял он «всю Москву», - считалось, что проезд патриарха  на «осляти вокруг города», сохранял город и всех его жителей от несчастий, пожаров и эпидемий, а человек принявший благословение очищался от грехов и получал божественную защиту. Поэтому шествия на «осляти»,  приуроченные позднее исключительно к Вербному воскресенью, пользовались особенной популярностью и любовью у простого народа, собиравшегося во множестве на площади, чтобы подпасть под благословение патриарха.

       По всему пути процессии дети расстилали перед государем и патриархом сукна разных цветов, на которые еще кидали кафтаны и однорядки. Чтобы сукна не сбились, подростки лежа придерживали их. Дети непременно участвовали в церемонии. За точным следованием апостольскому тексту, согласно которому дети приветствовали Мессию, следили строго.

         Как только шествие вошло в Спасские ворота, на колокольне Ивана Великого вновь зазвонили в колокола, благовест подхватили остальные московские храмы. Когда царь и патриарх вошли в Успенский собор, колокольный перезвон стих. В соборе протодьякон дочитывал в Евангелии описание Входа Господа в Иерусалим, а патриарх, приняв из государевых рук вербу, благословил царя и поцеловал ему руку, царь в ответ сделал то же самое. После этого государь возвратился в «Палаты», где проводилась литургия, а патриарх служил литургию в Успенском соборе. Со службы он направился к колеснице с вербой, молился и благословил дерево. Ключари отрубили большой его сук и отнесли в алтарь, где с него срезали ветви и на серебряных блюдах отправили их в государевы палаты. Часть ветвей получили придворные чины и духовенство, остальное раздавалось народу.

        На сем торжественная церемония «шествия на осляти» в Вербное воскресенье, олицетворявшая торжественный вход Царя Небесного в Новый Иерусалим, более  все же соотносившаяся с преображением рода Годуновых в богоизбранную царскую династию, хотя и «выкрикнутую» народом на Земском соборе в феврале 1598 года,  закончилась. Начался разъезд. С Красной площади отъезжали десятки автомобилей, тяжелых, пузатых автобусов, с заливистым треньканьем и металлическим скрежетом разбегались трамваи. Люди спешили к столам - по традиции, в этот день, во время продолжающегося строгого поста, можно было отведать рыбу. По всей Москве начинались праздничные угощения.

        Дипломатический корпус тоже спешил разъехаться. По посольствам, по дипломатическим миссиям. Послы и посланники, секретари, атташе и советники, торопились засесть за отчеты о прошедшей церемонии.      

       В ожидании отъезда  дуайена дипкорпуса, главы шведской миссии Эриксона, Гордон исходил желчью.

-Поистине, странное зрелище. Я наблюдал, как целые полки русской гвардии лежали ниц, покрывая своими телами базарную площадь…- говорил Гордон.

-Базарной главная площадь Москвы была раньше- сухо заметил сэр Бертрам Кук.

-Ужасная традиция, вы не находите, дорогой посол?

-Во всяких традициях есть и положительное. У русских неизменна традиция, по окончании празднества жаловать послов иностранных держав «кормом с царского стола».

-Кормом? С царского стола?

-Традиционно, с Вербного воскресенья 1665 года, «корм» состоит из шестидесяти четырех блюд и соответствующего количества напитков.- сказал сэр Бертрам Кук.

-Сколько? Да ведь с ума можно сойти!- воскликнул Гордон.

-Это всегда была рыба, а именно: осетр, очень крупная семга, щука, красная и черная икра, стерлядь, морской язык, размером, наверное два фута в квадрате, все с разными приправами. Жалуют также  паштеты, пироги с икрой, с чесноком и луком, большие пироги и печенье из толченой рыбы, которые сильно пахнут, грибы в масле, печень, жаркое из осетра.

-Действительно, только рыба. И грибы…

-У русских  великий пост, иное, скоромное, естественно под запретом…

-Черт с ней, с рыбой! Беда русских традиций в том и состоит, что русские не учитывают неизбежных изменений,- пустился в разглагольствования Гордон.- Европейские армии активно переходят на механизацию, а русские все еще падают ниц. Русские не в силах уяснить, что может возникнуть новая, не предусмотренная традициями опасность.

-На эту мысль вас навела сегодняшняя церемония?- усмехнулся посол Кук.- У нас тоже хватает традиций. Собственно, традиции складываются на основе условий жизни, которые различны у представителей разных национальностей. У русских так, у нас- иначе.

-Наша англосаксонская модель мира в основе построения общества ставит именно закон, а традиция не только игнорируется, но и сознательно подавляется.- заметил Гордон.- Вы можете вспомнить, где стояло знаменитое в прошлом Тайнбурское дерево?

-Это место, где стояла виселица о трех петлях?- усмехнулся Бертрам Кук.- Помню.

-Если верить лондонским путеводителям, на том месте, в течение шестисот с лишним лет, вешали по строго определенным дням мужчин, женщин, а случалось, и детей. Ныне это место - почему его и не все знают - скромно обозначено как Тайбурнское дерево. Попробуй догадайся, что так звалось это трехглавое чудовище.

-Послушайте, Рэмси, - почти с жаром заговорил сэр Бертрам Кук, - Не в обиду будет сказано Лондону, который вас назначал сюда, в Москву, и вам...Там все еще не понимают России. Вот уже несколько веков не понимают России!

-Свободным людям довольно трудно понимать увязнувших в дремучей ортодоксии.-возразил Гордон.

-Главная ценность русского общества - единство. Добиться единства возможно только при предельно искреннем желании каждого в обществе быть понятым. Отсюда все правила - писанные и неписанные - понятны всем. Все вещи называются своими именами. В нашем, западном в понимании русских, обществе, взаимоотношения строятся на естественных, не разумных основаниях. Правила жизни основаны на праве силы - физической, экономической, политической. Единство общества отрицается принципиально, так как каждый считается уникальным и стремится к абсолютной свободе, объявленной высшей ценностью.

-Но ведь это же естественно…Для нас свобода. Для русских-  ярмо.

       Посол вздохнул:

-Гордон, мне доводилось видеть, как русские солдаты, под пулеметным огнем на фронте, разрывали колючую проволоку голыми руками.

-Вы это к чему?

-К тому, что русские люди очень чувствительны, впечатлительны и неустойчивы. С ними нужно обращаться крайне бережно, особенно нам, англичанам. Вы сейчас своими словами лишний раз доказываете гибельность курса западного эгоизма и пренебрежения в русском вопросе.

-Дорогой посол, вы не станете отрицать, что для русских культ личности есть стержень мировоззрения?

-Это один из мифов, Гордон. Точно также, как мифом является то, что будто бы для нас стержнем являются деньги. Формирование и развитие русского и нашего, европейского, англосаксонского общества, происходит на основе двух разных древнейших традиций. Все это видно невооруженным глазом в наше время.

-Разумеется, видно. Сильный и богатый всегда прав.

-Нет, дорогой мой. Вы не увидели главного. И не поняли главного. Как не видят и не понимают этого в Лондоне. Россия ждет от Европы понимания, а Европа ждет от русских покорности. Это и есть главное отличие.

-Вы сейчас приведете и самый весомый аргумент русских? О да, они достаточно могущественны, чтобы справиться с любой угрозой. Потому что до сих пор справлялись. Но все когда-то заканчивается, дорогой посол. Наступает время, когда Россию пора вытолкнуть из возможной политической игры.

-Россию трудно вытолкнуть из любой возможной политической игры.- возразил посол Кук.- Россию также невозможно удалить из Европы. Участвует она в переговорах или не участвует, но она все равно присутствует на них незримо, она все равно в игре. И ее голос не может быть не услышан и не учтен, если даже Москва будет говорить шепотом. Подумайте об этом, когда станете составлять свой отчет для Лондона.

=====================

дизельных «ярославцах»*-дизельные грузовики производства Общества Ярославского автомобильного завода «Лесснер и Лебедев».

«Вход Господень в Иерусалим»*- Согласно библейской традиции, Исус Христос, приближаясь к Иерусалиму, пришел в Виффагию к горе Елеонской. Он послал вперед двух учеников, сказав им, чтобы они шли в селение и привели ослицу и молодого осла. Ученики исполнили просьбу Иисуса. На осла положили одежды, на которые воссел Христос. Встречавший его народ постилал на дороге свои одежды и устилал его путь ветвями деревьев. Вход Господень в Иерусалим, Вербное воскресенье - христианский праздник, отмечаемый в воскресенье, предшествующее неделе Пасхи, т. е. шестую неделю Великого поста.

Верба* - символ процветающего и вознаграждаемого благочестия.

 

 

Прелюдия-III.

24 апреля 1932 года.

Москва. Васильевский спуск.

 

…Раскланиваясь с отъезжающими от Спасских ворот представителями дипломатического корпуса, товарищ министра иностранных дел Алексей Дмитриевич Хитрово на мгновение остановился в шаге от секретаря Политического отдела посольства Японии в Москве Кендзи Масатанэ и обменялся несколькими общими фразами. Японец, как обычно, изъяснялся на изумительном русском языке. У него было безукоризненное русское произношение, он даже спокойно выговаривал русскую букву «л».

 -Как вам нынешняя церемония?- спросил Хитрово.- На мой взгляд, удалась.

-Безусловно.- ответил Масатанэ.- Очень умиротворяющее зрелище, проникнутое торжественностью и ощущением мира.

-Жаль, что таких же ощущений недостает в политике, Кендзи-сан,-сказал Хитрово.- Я считаю, что хорошие отношения между державами, без сомнения, явились бы успокаивающей гарантией сохранения мира и добрососедства…

-Я с вами абсолютно согласен.- кивнул головой Масатанэ и многозначительно взглянул на Хитрово.

-Может быть, нам стоит это обсудить в более доверительной и неформальной  обстановке? Если у вас нет на сегодня неотложных дел, мы могли бы вместе пообедать.

-Вдвоем?- уточнил Масатанэ.

-Как вам будет угодно.

-Хорошо.

-Давайте в ресторации Ковальского? Место хорошее.

-Я довольно часто бываю в этом заведении. Прекрасное место…

       Условившись о времени встречи, Масатанэ церемонно раскланялся и направился к посольской машине…

После разъезда дипломатического корпуса Хитрово отправился на Большую Якиманку, в ресторацию Ковальского. Место действительно было довольно уютное, готовили в ресторации с азиатским национальным стилем, это была преимущественно китайская и японская кухни. Заведение Ковальского рестораном традиционной азиатской кухни, конечно же, не являлось - устланного бамбуковыми циновками и уставленного низенькими столиками возвышения здесь не было, и разуваться при входе было не нужно. Ресторация пользовалась успехом у заезжих европейцев, помешанных на всем восточном, и совершенно не в почете была у москвичей. Азиаты здесь были и вовсе редки, японские и китайские дипломаты заглядывали к Ковальскому нечасто, поэтому Хитрово не опасался встретить здесь неожиданных посетителей, случайных гостей, сослуживцев и знакомых. И появление в ресторации Масатанэ, захаживающего к Ковальскому регулярно, выглядело естественным и замотивированным - напротив ресторации находился небольшой антикварный магазинчик, и туда обязательно заглядывал перед каждым посещением ресторации у Ковальского Масатанэ.

Хитрово пришел минут за пятнадцать до назначенного времени, по-хозяйски  расположился в дальнем конце небольшого зала, за столом, скрытым за деревянной, довольно симпатичной баллюстрадой.

     …Хитрово встал поприветствовать гостя и пригласил его занять место напротив. Масатанэ понял, что заказ уже сделан, и, пока вокруг стола ходил официант, они обменялись несколькими общими фразами.

        Завтрак был сервирован по-японски: на деревянном столе без скатерти вместо тарелок стояли деревянные лакированные ящички, в которые были уложены лакированные коробочки с едой. На маленьких деревянных фигурках в виде зверьков с прогнутыми спинами лежали тёмные бамбуковые палочки. Официант принес сакэ и перед каждым гостем поставил сакадзуки, чуть больше напёрстка. Гости взяли горячие и влажные махровые салфетки, протёрли ими руки, официант налил сакэ, и тут же на стол были поставлены тонко нарезанная сырая рыба и рисовые шарики.

-Первый тост у нас положено пить за наше японское Солнце, за императора, но будем считать, что у нас на двоих - два государя: у меня - мой, у вас - ваш.- сказал Масатанэ.

-Узнаю в ваших словах черту профессионального дипломата,- улыбнулся Хитрово.

За государей выпили стоя.

-Интересная вы нация, японцы, - сказал Хитрово. - Едите никакую рыбу, сырую и даже несолёную, и пьете никакую водку, а всё вместе получается вкусно. По крайней мере, забавно!

        Он взял кусочек рыбы, обмакнул её в остром васаби, разведённом в соевом соусе, выпил сакэ и закусил. Масатанэ одобрительно хмыкнул:

-А вы, Алексей Дмитриевич, так ловко пользуетесь палочками! Словно прирожденный японец!

-Это вам так кажется, Кендзи-сан. В Европе отвыкли от своего, национального, теперь вам каждый неряха с палочками кажется виртуозом.

       Масатанэ вздохнул, развел руками.

-Какие новости при дворе?- спросил Хитрово.

       Японец размеренно выпил, совершенно естественно, по-русски, крякнул, закусил и сказал:

-В подлунном мире нет новостей…А вот Европа от новостей буквально захлебывается.

-Что вы говорите?! Какими же, ежели не секрет?

-Какой там секрет, тем паче от вас? Представьте, дорогой Алексей Дмитриевич, с превеликим удивлением узнал на днях, что Бремен, Гамбург и Любек вернули себе старые официальные названия.

      Масатанэ глянул на Хитрово с лукавинкой и четко, по-немецки, произнес:

-Hansestadt Bremen, Hansestadt Hamburg, Hansestadt Lubeck.

-Слово «Ганза» становится необычайно популярным. Я слышал, что в последнее время возникают всякие- разные инициативные неправительственные организации. Новый Ганзейский союз вырисовывается.- заметил Хитрово.

-Особенно на уровне правительств заинтересованных стран. –ввернул Масатанэ. -Знаете, у меня складывается впечатление, что Германия в последнее время всерьез рассматривает вопрос о Ганзе. О новой Ганзе, но со старыми задачами: монопольное посредничество. Только теперь не между производящими районами Северной, Западной, Восточной и отчасти Центральной Европы и даже Средиземноморья, а между Европой и Азией.

-Из чего сие следует? Из переименования городов?

-Не только. Немцы удивительным образом чуют вероятные изменения и перспективы. В частности изменения и перспективы именно в регионе Балтийского моря…

-Ну что ж, дорогой мой Кендзи-сан, удивительного ничего не вижу в этом. Германские позиции на Балтике традиционно сильны. Тем более что исторический аналог такого сотрудничества - Ганзейский союз, по-видимому предоставляет немцам неоценимый практический опыт.

-Макиндера читали?

-Кое-что читал. Вернее сказать-почитывал.

-Германия рассматривает Новый Ганзейский союз как возможность сыграть роль моста между Европейским и Азиатско-Тихоокеанским экономическими пространствами. Классик западной геополитики Макиндер в статье «Географическая ось истории», которая справедливо считается главным, исходным текстом теоретической геополитики, где обобщены все предыдущие достижения европейской политической географии, утверждает, что для любого государства самым выгодным географическим местоположением является «срединное». Россия как раз и обладает этой географической выгодой. Германия же хочет воспользоваться открывающимися перспективами и поучаствовать в реализации этой выгоды.

-А Япония?- лениво поинтересовался Хитрово.

-И Япония. Через Балтийское море российский транзит идет более тысячи лет, меняется только товар - сначала мед, воск, соль, сегодня нефтепродукты, древесина. Но неизменен такой неисчерпаемый ресурс этого региона, как его географическое положение. И чем больше этот ресурс эксплуатировать, тем богаче он становится. А следовательно - богаче становятся и те, кто этим ресурсом пользуется.

-Полагаю, и другие заинтересованные страны испытывают желание принять участие в перспективном деле?

-Разумеется. Есть и другие заинтересованные страны.

-Англия, например?

-Не люблю англичан,- вздохнул Масатанэ.

-Кто ж их любит?- поддакнул Хитрово.

-Англичане…Насмотрелся я на эту нацию торгашей в Рейнланде, в начале двадцатых. Время было непростое, вы помните?

       Хитрово кивнул.

-Союзники года два как дали гарантии Рейнской Республике*, ввели оккупационные контингенты и тянули за это с рейландцев непомерные репарации…Двенадцатилетние немецкие девочки отдавались французским зуавам за пару чулок, черный рынок, рейнская контрабанда…К чему это я? Один англичанин в Кельне рассказывал мне, например, такой спекулятивный вариант, думал, что я оценю по достоинству британскую сметливость: английский офицер или солдат переводит в Голландию 75 фунтов стерлингов, это ему дозволялось французскими «дружественными» властями. Затем это офицер или солдат сам ехал в бельгийские голландские провинции и брал с собой еще 25 фунтов, это ему также дозволялось. В Валлонии, или во Фландрии, или в Льеже, он покупал на все деньги сливочное масло и по возвращении продавал его на черном рынке. Прибыль достигала соотношения один к ста…

-М-да…Между тем, Лондон то и дело норовит сунуть нос и в нашу лавку. В русской лавке много товаров.

        После фразы Хитрово, что «в русской лавке много товаров», Масатанэ слегка сдвинул брови, демонстрируя легкую степень удивления и тут же решил уточнить:

-Господин Хитрово, как понимать вашу фразу о лавке, полной товаров?

-Фразу можно понимать в том смысле, что Россия готова предложить Японии на выбор все, что угодно-от политического и экономического сближения до открытой конфронтации, уважаемый Кендзи-сан.

        Японский дипломат, хищно улыбаясь, спросил, словно бы невзначай:

-Господин Хитрово, развейте мои сомнения: прав ли я, полагая, что Россия желает нормальных отношений со всеми странами, не ущемляющих русских интересов, и относится ли это также и к Японии?

-Уважаемый Кендзи-сан, я не могу не скрыть своего восхищения. Вы демонстрируете образцовый пример умения опытного, пристрастного дипломата заполучить высказывания, нужные для отчета, нацеленного на продолжение процесса сближения двух наших держав. Разумеется, Россия искренне желает со всеми странами нормальных отношений и надеется на подобные отношения с Японией, без ущемления интересов двух великих держав.

-Господин Хитрово, могли бы вы, как высокопоставленный дипломат, наделенный полномочиями, сделать подобные заявления перед соответствующей инстанцией в Токио?

    И Хитрово тотчас ответил:

-Да. Могу.

-Вы будете наделены такими полномочиями?

-Я получу при необходимости такие полномочия. И я готов сделать официальное заявление перед уполномоченными лицами вашего правительства.

-Благодарю вас, господин Хитрово,- Масатанэ слегка кивнул головой в знак удовлетворения ответом русского дипломата.- Я доволен в высшей степени почти что академическим характером нашей дискуссии, хотя она сейчас вряд ли приведет нас  к какому-то положительному результату. Я также рад, что наша беседа была столь дружественна и носила самый сердечный тон. Уверен, что обе наши державы продолжат продвигаться дальше, осторожно и без всякого давления, в том числе и извне.

-Кендзи-сан, думаю вы согласитесь со мною- в политической области уже сказано достаточно.

-Безусловно.- улыбнулся Масатанэ.- По моему мнению и в области экономической сделано достаточно. В области же политической можно было бы, на основании сказанного, пожалуй, попытаться продвинуться дальше, однако не торопясь, поэтапно. Между Японией и Россией, конечно, при улучшении экономических отношений- могут улучшиться и политические отношения. Но только вы, русские, можете сказать, в чем конкретно должно выразиться улучшение политических отношений. Если теперь вы искренне меняете вехи и действительно хотите улучшения политических отношений с Японией, то вы обязаны сказать нам, как представляете себе конкретно это улучшение. Дело зависит целиком от вас. Всякое улучшение политических отношений между двумя державами мы, конечно, приветствовали бы.

      Хитрово и Масатанэ чокнулись чашечками с сакэ уже в третий раз…

===========

гарантии Рейнской Республике*- В 1919 году рейнские сепаратисты, поддержанные Францией, объявили в Ахене (место выбрано неслучайно: исторические традиции города, древней столицы Священной Римской Империи германской нации должны были придать недостающий вес) Рейнскую республику. Поскольку создание Рейнланда стало свершившимся фактом, с чем с огромным трудом, но были вынуждены согласиться Германия, САСШ и Великобритания, удалось установить следующее положение:

-Франция, не решаясь открыто требовать аннексии левого берега Рейна, населенного немцами и исторически составлявшего неотъемлемую часть Германии, предложила признать здесь «независимую» Рейнскую республику.

-Статут нового государства должны были в дальнейшем, после переговоров, определить правительства Франции, Голландии, Великобритании, Люксембурга. Предусматривалась временная оккупация территории Рейнской республики иностранными войсками впредь до выполнения Германией всех условий мирного договора. Рейнская Республика могла иметь рейнские вооруженные силы, больше конечно, для сохранения «легитимности Рейнланда» и своего «суверенитета». Население Рейнланда не подлежало призыву во французскую и голландскую армии.

-В дальнейшем предполагалось решить вопрос о  Рейнланде проведением плебисцита.

 

 

Начинается работа-I.

24 апреля 1932 года.

Москва. Ильинка.

 

       Кабинет товарища министра иностранных дел Хитрово располагался возле Ильинских ворот, в модернистском здании с куполом и башенкой. Из окна кабинета открывался прекрасный вид на Лубянскую площадь и конструктивистское офисное здание «Русской Генеральной Нефтяной Корпорации»*. Здание, новая по стилю конструкция углового здания (Архитектор сделал фасад с использованием алюминия, а верхние этажи – из железобетона. Фасад здания был украшен полосами и скульптурными элементами, что придавало ему динамичные и футуристические формы), заметно выделялось среди старой скучной архитектуры из арок и колонн и возвышалось над старыми малоэтажными домами, простирая, как крылья, свои надстройки и подавляя эти дома… Хитрово сидел возле окна, любовался видами и неспешно отхлебывал из грубоватого граненого стакана почти густой как деготь, черный чай.

Хитрово отставил стакан чая и набрал номер Долгорукова-министр еще был на службе.

-Есть новости?- спросил Долгоруков.

-Пожалуй,  есть.- сказал Хитрово.-Василий Михайлович,  могу сообщить вам, что события сегодняшнего дня мы можем совершенно справедливо считать «историческими». Наконец обозначилась, хотя и осторожная, точка зрения на далеко идущие переговоры. Формально японцы остаются в рамках традиционного внешнеполитического курса, рассматривая в качестве предпосылки реальное изменение и надежное закрепление русской политики в отношении Японии. Но, несмотря на сдержанное, местами вызывающее поведение японской стороны, в процессе принятия решения на сближение двух держав, обозначился прорыв.

-Да? Интересно…Необходимо форсировать наши усилия по возобновлению переговоров с японцами. Но для этого решительно нужно подготовить почву. Установить тесные, я бы сказал, доверительные контакты с японской стороной…

-Согласен. Не хотелось бы скомпрометировать идею переговоров. Преждевременным и откровенным зондажем мы можем делу навредить…

-Можем. - согласился министр.- Поэтому наши контакты с японской стороной пока  должны носить конфиденциальный характер. Я бы даже сказал - конспиративный характер. Официальные же встречи носят зачастую протокольный характер. А протокол не всегда подходит для серьезных бесед. Все расписано по минутам. От и до.

-Политика тонкая вещь. Когда есть обоюдное желание, все так или иначе устраивается.- сказал Хитрово, взглянув на стол (к чаю были поданы традиционные французские булочки, маковые баранки и лимон),

 -Да, доверительная беседа с глазу на глаз порой выводит из тупика самую запутанную проблему. Вот вы, Алексей Дмитриевич,  этот вопрос и продумайте. И учтите. Та скрытность, с которой мы подходим к вопросу о зондаже японской стороны, не должна показаться излишней. И наша, и японская дипломатическая службы вынуждены действовать в обстановке взаимного, а порой и острого соперничества. Следовательно, нужно проделать путь навстречу друг другу последовательными, осторожными, тщательно скрываемыми от мировой общественности шагами.

-Все же, эта  излишняя скрытность…-задумчиво пробормотал Хитрово,- Она может показаться кому-нибудь на Западе подозрительной.

-Мы не собираемся таскать каштаны из огня для Запада, мы преследуем собственные политические цели и интересы. Чересчур обязывающими соглашениями с Западом мы не связаны и значит, никто не вправе упрекать нас в том, что наши действия идут вразрез с чьими-то интересами. В- общем,  вечером думки свои мне сообщите.

-Вечером?

-Тянуть не следует.- веско сказал Долгоруков. - И вот еще что…Надо постараться внушить японцам идею о том, что предварительные переговоры сподручнее начинать человеку из близкого окружения японского императора.

-То есть?

-Во-первых, это придаст будущим беседам, обоюдному зондажу позиций, наших и японских, некоторый сакральный смысл…Император, близкое лицо и так далее…Во-вторых, манера поведения в установлении доверительных контактов с японцами не должна выглядеть прямолинейной. Такая манера может быть расценена как фронтальный зондаж и оттолкнет, или отдалит Токио от перспективного переговорного процесса. Тем не менее, вопрос должен решаться с точки зрения прагматического подхода: стороны должны продвигаться друг к другу, но осторожность и постепенность, право, не помешают.

-Будем исходить из того, что и мы и японцы имеем одинаковые намерения, похожие средства и стремимся достичь одинаковых целей?

-Именно.

=====

«Русская генеральная нефтяная корпорация» (РГНК)- мощный холдинг, который владел почти половиной российского и английского рынков. Он вобрал в себя независимые компании Степана Лианозова, братьев Мирзоевых, братьев Гукасовых, обладавших развитой инфраструктурой.

 

 

Прелюдия-IV.

17 мая 1932 года.

Москва.           

 

 

        Английское посольство в Москве до недавнего времени возглавлял сэр Бертрам Кук, непревзойденный дипломат, с интеллектом, энергией и немалым высокомерием. На Ильинке* его не очень-то привечали за спесь, которую ошибочно полагали явлением типично британским, и даже не всегда скрывали этого - глава российского внешнеполитического ведомства князь Сергей Федорович Долгоруков не упускал случая дипломатично, но с тонкой издевочкой, «поддеть» «типичного Джона Питбуля».

Однако внезапный отзыв посла в начале мая и замена его на временного поверенного, Джеймса Кларка, в Москве восприняли с удивлением. Информации о том, что могло стать причиной для неожиданного отъезда посла оказалось крайне мало. Во внешнеполитическом ведомстве Великобритании в ответ на  российский запрос не стали раскрывать подробности, ограничившись довольно туманными формулировками.

Докладывая государю об отзыве британского дипломата, князь Долгоруков недоуменно отметил:

-К работе сэра Кука у нас не было претензий, а соответственно, объективных причин для такого радикального решения тоже не было.

-Так что же тогда причина? Возможно, речь идет о закулисных интригах?-поинтересовался государь.

-Не исключено, Ваше Величество. Нам известно, что в Лондоне, на Даунинг-стрит и в Форейн-офисе состоялось несколько «весьма жестких» разговоров, касающихся назначения и ротации послов.

-Рассматриваете ли вы вероятия того, что отзыв посла из России стал способом давления на нас?- спросил царь.- Насколько помнится, посол Кук симпатизировал нам.

-Ваше Величество, отзыв посла- это достаточно часто применяемый дипломатический приём. В любом случае, можно сказать, что сие есть демонстрация определённой напряжённости в отношениях между государствами.

-Честно говоря, я не очень понимаю смысл ротации посла, потому что отношения между Россией и Англией сейчас и так достаточно вялые. Напряженность чувствуется, но больше-то вялости. Никаких специальных проектов и планов нет.

-Поэтому отзыв и смена посла мне представляется  чисто символическим актом.- сказал Долгоруков.- В целом, от охлаждения отношений России и Англии я конкретных потерь пока не вижу. Если бы отношения между двумя нашими державами развивались конструктивно, то могли бы открыться новые возможности как экономические, так и политические. В Европе, на Ближнем Востоке, в Азии.

-В дальнейшем вокруг всей этой ситуации можно ожидать некоторого затишья?-задумчиво спросил царь.

-В Москве пока будет временный поверенный от Англии, но потом все вернется к той рутине, которая уже была. Эта рутина, конечно, далеко не удовлетворительна, но пока нет качественно иного взгляда на проблему политического взаимодействия России и Англии, нет и никаких оснований ожидать каких-либо перемен в этом вопросе.

============

На Ильинке*-Внешнеполитические ведомства многих стран принято эвфемически называть по именам улиц или набережных, на которых они расположены. Министерство иностранных дел Франции, к примеру, получило эвфемизм «Кэ д'Орсэ», МИД Германии — Вильгельмштрассе, Англии — Уайтхолл, в то время как Министерство иностранных дел Российского государства, располагавшееся на Ильинке, напротив каменной церкви Николы Большого Креста стали называть «Ильинкой». Это выглядело солидно, изящно и красиво. «Что там выдумали тонкие умы на Кэ д'Орсэ?» — спрашивала одна русская газета. «Ответ Ильинки "лягушатникам"», — громко отзывалась на вопрос другая, более патриотично настроенная. И тогдашним культурным и образованным людям было ясно и понятно, о чём идёт речь.

 

 

Прелюдия- V.

Июнь1932 года.

Великобритания. Лондон.

 

       17 июня 1932 года премьер-министр Великобритании сэр Артур Мэннинг направил через британского временного поверенного в Москве Джеймса Кларка обращение к русскому государю Федору III, предложив начать переговоры, заявляя, что хотел бы «установления более доверительных отношений» между двумя великими державами. Мэннинг заверил русского царя, что предстоящая его встреча с президентом САСШ Альфредом Смитом и президентом Франции Анри Пино в Лиссабоне, запланированная на середину июля*, «может привести к созданию мостов, а не барьеров между Востоком и Западом».

       На следующий день русский посол в Лондоне барон Александр Викторович Нольде посетил официальную резиденцию премьер-министра на Даунинг-стрит 10 и вручил Мэннингу ответное послание. В нем подвергалось сомнению заявление британского премьер-министра о том, что совещание в Лиссабоне «не преследует никаких враждебных Российскому государству целей». Нольде насмешливо возразил: «совещание трех держав за спиной четвертой всегда вызывает сомнение в отношении намерений этих двух».

       Мэннинг с горячностью ответил, что во взаимоотношениях Англии и России «нет и не должно быть никого», что переговоры об улучшении англо-русских отношений он намерен вести «один на один», без участия какой-либо третьей стороны и «не советуясь ни с кем третьим». По словам Мэннинга он ставил целью в переговорах со Смитом и Пино  убедить президентов САСШ и Франции в необходимости созыва совещания глав великих держав с участием России «для улучшения международной обстановки». Он считал, что этого не удастся добиться сразу, потребуется время, осторожность и терпение. Но Мэннинг верил, что ему удастся достигнуть улучшения международных отношений и создания атмосферы уверенности по крайней мере на ближайшие три-пять лет. Завершая разговор Мэннинг выразил желание «установить доверительную переписку» с русским царем.

       22 июня премьер-министр Мэннинг позвонил послу Нольде и пригласил на ланч, во время которого долго, умно и красиво говорил о радужных перспективах развития англо-русских отношений и критически отзывался о политике других великих держав. Развивая беседу с русским послом, Мэннинг говорил о желательности проведения личной встречи с государем, правда он «пока не знает когда и где может состояться такого рода встреча», но выражал надежду, что она реальна. На это русский посол ответил, что не знает «когда», но может точно сказать «где» может состояться такая встреча- только в Москве.

26 июня Мэннинг вновь пригласил Нольде на Даунинг-стрит 10 и после обмена любезностями, спросил:

-Почему бы Его Величеству не поручить вам, господин посол, посетить мою официальную резиденцию и не предложить мне, от имени вашего государя, встречу? Например в Амстердаме, без всякой подготовки и без повестки дня? Просто с целью установления личного и доверительного знакомства, сближения и обмена мнениями? Я уверен, что эта встреча будет способствовать движению вперед, не оглядываясь по сторонам, принимать важные решения, идущие вразрез с общепринятым политическим курсом ради урегулирования спорных международных вопросов.

Нольде пообещал сообщить о предложениях Мэннинга в Москву в самое ближайшее время.

   …Той же ночью телеграмма барона Нольде с отчетом о встрече с премьер-министром Великобритании была получена в Москве и ее содержание тотчас доложили государю. Ознакомившись с отчетом Нольде, Федор III, однако, к инициативе Мэннинга отнесся с прохладой.

-Признаться, слова Мэннинга не вызвали у меня энтузиазма.- сказал государь, возвращая телеграмму Нольде министру иностранных дел князю Сергею Федоровичу Долгорукову.-Предложение явно неприемлемо. Мэннинг пытается подсунуть предложение, чтобы именно я взял на себя инициативу встречи в Амстердаме, что поставило бы его в выгодное положение, а меня наоборот, в положение невыгодное, в положение какого-то просителя. Другое дело, если бы Мэннинг сам попросил о встрече в Москве, тогда можно было бы приступить к выяснению мотивов и перспектив такой встречи. Пока же баланс поведения британского премьер-министра остается со знаком минус.

Государь закурил, сделал глубокую затяжку и сказал Долгорукову:

-Можно предположить, что позиция Мэннинга в роли премьер-министра Англии сейчас уязвима. Ему хотелось бы изменить общественное мнение о себе и совершить какой-нибудь значительный акт. Но…Мне сдается, что правящие круги Англии все-таки больше всего опасаются возможности прямых переговоров между Россией и другими великими державами и улучшения отношений с ними. В конце концов Мэннинг думает о своей собственной стране и не хочет, чтобы Англия оказалась меж двух огней. Поручите барону Нольде выяснить действительные намерения Мэннинга и о каком круге вопросов может пойти речь в случае возможной личной встречи с премьер-министром...

====================

встреча с президентом САСШ Альфредом Смитом и президентом Франции Анри Пино в Лиссабоне, запланированная на середину июля*- Англо-американо-французская конференция в Лиссабоне (Мэннинга со Смитом и Пино), прошедшая в период с 17 по 19 июля 1932 года и призванная согласовать позиции западных держав перед возможным совещанием с Россией с целью «смягчения конфронтации».

 

 

Прелюдия- VI.

12 июля 1932 года.

Великобритания. Лондон.

 

Вечером, накануне своего отъезда в Португалию, премьер-министр Мэннинг дал небольшой прием в официальной резиденции на Даунинг-стрит 10. А утром он пригласил на завтрак русского посла барона Нольде. Завтракали втроем: Мэннинг, министр иностранных дел Великобритании лорд Гарольд Чэшем и Нольде. Лорд Чэшем покинул стол раньше остальных. Но когда собирался встать и Нольде, Мэннинг неожиданно предложил русскому послу задержаться на несколько минут.

-Я хотел сказать вам кое-что конфиденциально,- объявил он.- Полагаю, вы передадите наш разговор в точности Его Величеству и вашему правительству. Я также полагаю, что вы не станете предавать огласке наш разговор. Это может привести к ненужным недоразумениям.

Нольде внимательно смотрел на британского премьер-министра.

-Господин посол, я по-прежнему не имею ответа от вашего правительства относительно предложений о желательности проведения моей личной встречи с Его Величеством Федором III.

-Его Величество и мое правительство  продолжают тщательное и всестороннее изучение вашего предложения о проведении личной встречи.- спокойно ответил барон Нольде.

-Я уверен, что встреча могла бы стать радикальным решением всех европейских, и может быть, мировых проблем.- сказал Мэннинг, слегка наклоняясь к русскому послу и понижая голос.

-Даже так?- русский придал своему лицу профессионально приветливое выражение.

-Я прекрасно понимаю, господин посол: при определении будущего политического курса Европы и мира в целом, споры неизбежны. Но мы, я имею в виду Великобританию и Россию, могли бы значительно сократить подобные споры, договорившись о совместной линии по выработке политического курса. Ведь в Европе, в мире, есть две реальные могучие державы - Англия и Россия. Так почему бы нам не заключить своего рода союз? Джентльменский союз, определяющий судьбу наций?

Мэннинг замер, ожидая ответа русского посла. Барон Нольде  тоскливо взглянул на премьер-министра и тихо сказал:

-Пожалуй, мне пора идти. Желаю вам, господин премьер-министр, хорошей поездки в Лиссабон.

Мэннинг не нашелся, что ответить и машинально кивнул головой…Минуты через две после того, как русский посол покинул кабинет премьер-министра, к Мэннингу вошел лорд Чэшем.

Мэннинг все еще не вышел из шока. Он попытался сделать вид, что ничего не произошло, но у него ничего не вышло. Лорд Чэшем сочувственно, с печалью на лице, посмотрел на премьер-министра, и для пущего эффекта покачал головой из стороны в сторону.

-Сэр, я был против вашей затеи откровенничать с русским послом.- произнес лорд Чэшем  вкрадчивым, доверительным тоном.- Дезавуировать вашу самовольную инициативу в том случае, если русские предадут огласке  состоявшийся разговор, было бы довольно трудным делом.

-Гарольд, он проигнорировал мои слова. Он сделал вид, что не слышал моего предложения.- тихо сказал Мэннинг.- Я ожидал чего угодно, я ожидал, что он ответит в том духе, что ему надо снестись с Москвой, что он откажется, что он спросит о гарантиях. Но он сделал вид, что не слышал.

-Без соответствующих инструкций он и не стал бы ничего говорить.- пожав плечами, ответил лорд Чэшем.- Русский воздержался от какого-либо ответа и он прав. Но я не сомневаюсь в том, что в ближайшее время русские найдут способ в той или иной форме высказать свое отношение к вашему предложению.

-Думаете, выскажут?-оживился премьер-министр.

-Несомненно.

-Подождем. Я готов согласиться с вами и допустить, что русский ничего не мог мне сказать, не имея на то инструкций своего правительства. Но если я правильно понимаю русских, мы ни о чем с ними не договоримся. Настала пора менять нашу политику по отношению к Москве, Гарольд. Время реверансов и сантиментов прошло. Теперь мы будем разговаривать с русскими с позиции силы…

 

 

 

Изменено 24 Nov 2018 пользователем master1976

[master1976]

Прелюдия- VI.

23 июля 1932 года.

Москва. Кремль.

 

-...русские архитекторы эпохи эклектики, с упоением и тщательностью копировавшие формы русских храмов середины XVII века, считали эти формы и весь стиль «узорочья» наиболее ярким выражением русского духа. Но представьте, каково же было бы их изумление, если бы они смогли увидеть в ширинках и колонках Исторического музея, с беспримерной археологической сухостью воспроизводящих те же детали из каких-нибудь боярских палат или церкви в Останкине, не столько народную тягу к обильной и разнообразной декорации плоскости, сколько чуждое влияние архитектуры немецкого маньеризма?

       На лице говорившего, известнейшего московского зодчего Щусева, блуждала ухмылочка, а в словах его, в интонации речи, чувствовалась академическая снисходительность ...

       Государь Федор III недовольно поморщился. Это не укрылось от взоров архитекторов, собравшихся на совещании Императорской Высшей Архитектурной Комиссии в Теремном дворце Кремля. Нетерпеливо заерзали Крюков и Фомин, «русский шотландец» Колли прикрыл глаза, Иофан уткнулся в разложенные на столе бумаги и чертежи, Жолтовский откинулся в кресле и тревожно вглядывался в лицо государя, а сидевшие чуть поодаль представители «архитектурной оппозиции»- конструктивисты братья Веснины и Ладовский, и лидер авангарда Мельников переглянулись между собой. Бертольд Любеткин снисходительно улыбался, Сергей Чермаев - русский дизайнер, который родился в Грозном, учился в Хэмпстеде, работал в Латинской Америке и Франции, а позже получил британское подданство, сосредоточенно разглядывал ухоженные кончики пальцев на руках...

   ...Государь тоскливо взглянул в окно. Из Теремного дворца открывался вид на кремлевский храм Святая Святых и семиярусную колокольню «Ивана Святого», напоминавшую колокольню Ивана Великого...Когда-то Борис Годунов, в знак утверждения Москвой монополии на власть, удостоверившей свои права священными регалиями и идеологией державной исключительности, вознамерился возвести в центре Кремля иерусалимский храм Святая Святых: «и камень, и известь, и сваи, - все было готово, и образец был деревянной сделан по подлиннику, как составляется Святая Святых». Замысел «перенесения» в центр Кремля, в цитадель, ставшую символом сакральной державности, где находились резиденция царя и митрополичье подворье, величайшей святыни христианского мира, был продолжением программы, заявленной Борисом Годуновым в коронационном чине. Идея построения вселенской святыни придавала целостность создаваемой модели Российского государства как последнего и единственного православного царства. Храм должен был стать главной святыней государства. Храм Соломона в Иерусалиме давно уже не существовал и образец был снят с храма Воскресения Христова, так как «паче меры» собирались устроить в новой святыне Гроб Господень. Поговаривали, царь Борис даже намеревался разрушить Успенский собор (надо полагать и Воскресенский), а затем выстроить здесь единый огромный храм «якоже в Иерусалиме, - во царствии сим хотяше устроити, подражая-мняся по всему Соломону самому..,»- а в храме «тройческого состава единаго видимаго возраста Христа Бога Гроб, - Божественныя Его плоти вместилище, с сущаго от Их во Иерусалиме мерою и подобием». Проект Бориса Годунова имел, несомненно, и своих апологетов, которые готовы были создать в Москве Второй Иерусалим, однако он не был полностью реализован из-за смерти царя. Собор достраивали после кончины Бориса Годунова на протяжении нескольких лет, без конкретности в следовании первообразу. Практически вся застройка Московского Кремля, комплекса его церквей как символа двадцати пяти Престолов Небесного Града, была посвящена «небесно-градской» символике. И храм Святая Святых с колокольней «Иван Святый» был центральным в градостроительной композиции всей Москвы, поэтому он также не избежал изменений в русле новой грандиозной идеи. Эти изменения и были произведены в «колокольном сюжете»: собор оказался «увешанным» со всех сторон колоколами...

      Щусев, казалось, не замечая недовольства государя, продолжал:

-После недолгого Смутного времени русская архитектура опоминалась медленно и имела в качестве образца, кажется, только зодчество конца XVI века, эпохи царей Федора Иоанновича, Бориса и Федора Борисовича.

-Вы имеете в виду годуновский стиль?- быстро спросил государь.

-Да, Ваше Величество. Зодчие и заказчики как будто наводили мостик через годы Смуты.

-Но, как мне помнится, в течение второй половины XVII века в русской архитектуре происходило быстрое вытеснение маньеристических элементов интерпретацией барочных мотивов.- неожиданно сказал государь.- Вплоть до появления национальных барочных манер - нарышкинского барокко, в первую очередь. Русское зодчество XVII века приобретало всё больше декоративных черт, и в нём продолжалась дальнейшая трансформация мотивов, связанных с классической архитектурой. Ну, вспомните хотя бы церковь Троицы в Никитниках в Москве, в которой были определены основные черты образа русского храма. Впрочем, было место и для иных явлений, связанных с менее массированным заказом, например, постройками Голицыных.

-Ваше величество, позвольте возразить.- все с той же неизменной академичной снисходительностью в голосе, сказал Щусев,- Русское зодчество эпохи возведения церкви Троицы в Никитниках ещё недостаточно классично для барокко.

-Разве?- слегка удивленно спросил царь.

-В нем высока роль традиционного московского декора, чересчур свободна трактовка ордера и слишком легко соединяются в одну художественную смесь различные по своему происхождению элементы.

-Такое положение ближе северному маньеризму с его смешением позднесредневековых, ренессансных и барочных элементов.- вступил в разговор Жолтовский.

-При царе Федоре Борисовиче и типы храмов, и их декор повторяли сложившиеся еще в предшествующем веке схемы. Только одну своеобразную тенденцию можно отметить в первое десятилетие после восшествия на престол государя Федора Борисовича: стремление к умножению и дроблению изначально цельного и строгого итальянизирующего декора «годуновского» стиля.- сказал Щусев.

-Время правления царя Бориса и сына его, Федора Борисовича не вызывало стремления к изоляции и восстановлению всего обихода православного царства. - заметил государь.- Напротив, напомню вам- было понимание того, что без технических, военных, культурных и даже этикетных новшеств Запада существование страны не столько невозможно, сколько ущербно.

-Да, Ваше Величество. - усмехнулся Щусев.- Источником этих новшеств не могла быть соседняя Польша, столь близкая и опасная именно после беспокойных лет Смуты. А потому Польша и стоящий за ней католический мир, пожалуй, за исключением Австрии и союзных ей земель Германии и его архитектура на Московское царство влияния в первой половине века не оказывали. Гораздо привычнее были обеспеченные торговым обменом связи с протестантским миром Северной Европы: с Голландией, Англией, Германией и даже враждебной соседкой Швецией...

-Я понял, что вы хотите сказать.- перебил Щусева государь.- Что эти связи прямо отражаются в архитектурной ситуации. Но право, стоит ли перечислять и упоминать всех этих голландских, немецких и шведских мастеров? Тем более, с иностранными мастерами у нас происходили странные превращения. Итальянцы становились сдержаннее. Работы немцев приобретали «итальянизированный» характер. Швейцарцы склонялись к северным вариантам барокко. Но...Наше совещание посвящено обсуждению концепций формирования нового облика столицы- представительного, достойного и вместе с тем- приветливого и человечного.

-Ваше Величество, основа для формирования новой столичной архитектуры имеется.- возразил Щусев.- Я говорю о том, что заметно хуже дело обстоит со стилем. Собственно, мое вступление как раз о выборе архитектурного стиля. Архитектура есть, стиля - нет!

-Вы речь ведете о двойственной природе культуры времени первых Годуновых.- заметил государь.- А клоните к чему? Что использование западных форм носило тогда и носит сейчас характер эпизодический, что это не прямой подход к усвоению всего стиля, а отдельные попытки, пробы и декоративные вставки? Кто ж спорит, что это происходит только в отдельных случаях, а в основной массе памятников стиль оставался адаптированным?

-Нам потребуется новое обращение к западной архитектуре.

-То есть, применительно к вашим словам, нам вновь может потребоваться что-то эдакое, сопровождавшееся бы сменой ориентации? При ранних Годуновых речь шла о смене ориентации с немецкого маньеризма на маньеризм голландский, и в конце концов- о создании нового, «нарышкинского» стиля, первого стиля русской архитектуры? Я правильно вас понял, Алексей Викторович?

-Точно так, Ваше Величество. Стиля, в котором классические ордерные формы заняли ведущее место.

-Плоский ордер.- вновь подал реплику Жолтовский.- И линейный, графический характер фасадов. Стремление к простоте контуров и внутренней планировки зданий.

-Ну, это уже надобно адресовать вам, специалистам.- вздохнул Федор III.- Трезвый анализ сложившейся ситуации приводит к непреложному выводу: Москва нуждается в серьезной и незамедлительной реконструкции. В мировой истории можно найти пример капитальной реконструкции огромного старого города.

-Ваше Величество, Париж?

 -Да. Париж. Причем французская столица имеет схожую с Москвой радиально-кольцевую систему планировки. Префект Осман в середине прошлого века провел капитальную реконструкцию. Не будем сейчас говорить о том, удалось ли преобразовать Париж в город, пригодный для жилья. Очевидно- удалось. Перед нами же стоит совершенно другая задача. Застройка новых улиц и проспектов, капитальная реконструкция уже имеющихся улиц, должны сформировать совершенно иной облик Москвы. Решая данную задачу, мы можем опираться на парижский опыт, тем более многого для этого не требуется: выработать единый тип жилого дома и в соответствии с ним вести дальнейшую застройку улиц. Может быть, Москва в этом случае, при реализации единообразия, получит особый, московский стиль архитектуры.

-Но он лишь будет копией.- возразил Щусев.

-Я согласен с вами. Мне видится, что в Москве должны появиться не просто нарядные и чистые дома. Москва должна стать городом, имеющим собственный стиль и яркую архитектуру. Об этом мы с вами и переговорим, но прежде, господа, если не возражаете, сделаем небольшую паузу в ходе нашего совещания.

       Государь взглянул на кабинетные часы:

 -Сейчас около десяти часов утра*. - сказал он,- Прервемся, господа, на сорок пять минут...

       Царь вышел из залы. В соседнем кабинете государя ждал статс-секретарь, а по старинке- заведующий Собственной Его Императорского Величества канцелярией, Сергей Сергеевич Танеев...

   …В условиях российской «околоконституционной монархии» должность заведующего Собственной Его Императорского Величества канцелярией являлась весьма ответственной. Статс-секретарь зачастую представлял особу монарха в правительстве и в парламенте. Он был ответственен за составление и проведение через Государственную Думу законодательной программы государя и правительства. Он осуществлял связь между государем, Государственным Советом, кабинетом и парламентом, вел всю деловую переписку царя. Статс-секретарь Танеев как никто более умевший глухо молчать о делах монарха, но при этом собиравший массу всяких полезных и интересных слухов и сплетен, был всегда собран, точен, неутомим, скрупулезен, держал в своей цепкой памяти все указания и пожелания государя, безошибочно угадывал настроение Федора III. Всякий раз, зная какую и в каких пределах следует проявить инициативу, какие бумаги приготовить, кого и к какому времени вызвать, он ничего не забывал, не терял, следил за ходом дел государя, за его распорядком дня. И при этом он не был назойлив, заметен, словно бы его и не существовало вовсе…

-Хитрово прибыл?-спросил государь.

-На аудиенцию, назначенную Вашим Величеством от внешнеполитического ведомства прибыл товарищ министра иностранных дел Хитрово, от военного ведомства- глава Контрразведывательной Части генерал Ордин-Нащокин, но он ожидает аудиенции Вашего Величества отдельно.

-Хорошо. Приму Хитрово сейчас же. После вы, Сергей Сергеевич, переговорите с Хитрово и Ордин-Нащокиным, изложите им более подробно наше видение возникшей проблемы в деле политического урегулирования русско-японских отношений и проведите такой своеобразный «обмен мнениями», что ли. Поставьте задачи. Было бы желательно, если общая картина будет доведена до обоих, Хитрово и Ордин-Нащокина, но задачи будут поставлены в части, касающейся их ведомств, отдельно каждому.

-Ваше Величество, а что это даст? Каков эффект?

-Внесем таким образом некий дух соревновательности и скрытого соперничества. Это во-первых. Зондаж японской стороны необходимо вести с нескольких  направлений: дворец, Генштаб, МИД, военное министерство, морское министерство. Все составляют бесконечные проекты, все тратят время на согласование друг с другом, а согласия между инстанциями нет. Надо помочь. Это во-вторых.

-Оправданно ли предпринимать такой шаг?- осторожно возразил Танеев.- Каждое из ведомств будет действовать по-своему. Комбинировать будет по-своему. Никакой кооперации действий между ними не будет. Можно так и дров наломать. Историческая практика показывает, что чем проще политическая интрига, тем с большей вероятностью она сработает. По мере усложнения плана политической интриги вероятность сбоя при ее реализации возрастает.

-Вот и посмотрим, кто будет действовать попроще, кто посложнее.- усмехнулся государь.- И кто добьется наилучших результатов в реализации поставленных задач. Мне думается, не стоит афишировать то обстоятельство, что еще с весны прошлого года мы завязали неофициальные контакты с японским правительством при посредничестве русской духовной миссии.* Ну, и наконец, третье…Нужна все же скрытность в проведении комбинации.

-Особенно в свете последних речей английского премьер-министра Мэннинга в Лиссабоне?-уточнил Танеев.

-Да. Известно ли вам, например, что когда японский маркиз Ито, пытаясь поставить на ноги японо-русско-германский союз, отправился через Москву в Германию, с целью нейтрализации его континентальных планов британцами была предпринята нечистоплотная акция по изменению шифра поступавших из Японии депеш? Японские визитеры собирались противопоставить ответные хитрости англо-японскому союзу в Бойценбургском замке, родовом замке фон Арним-Бойценбурга*— государственного мужа, которому особенно поклонялся маркиз Ито, а получился испорченный патефон, который едва не привел к возникновению русско-японской войны на Дальнем Востоке и, по крайней мере, на длительный срок поставил крест на здравой идее заключения континентального союза…Слава Богу, в то время мы располагали прекрасным посредниками для установления контакта с самыми высокими японскими сферами - с маркизом Ито, с его самым умным последователем графом Гото, с Кацурой, который был тогда председателем совета министров, с наиболее влиятельными личностями в кругу пожилых государственных деятелей. Тем более, благодаря уникальному доверию самых высоких японских сфер, начало  русско-японским неофициальным контактам положено…

=============

-Сейчас около десяти часов утра*- У государя был сложившийся распорядок дня. Даже если светские мероприятия заканчивались очень поздно, Федор III поднимался около семи часов утра. На первый завтрак (в семь тридцать утра) государь пил у себя в кабинете чай, а с восьми часов  начинал рабочий день с рутинного доклада или приема. Как правило, утром следовало не более двух-трех докладов, коротких аудиенций по неотложным вопросам или приемов, которые занимали около трех часов. С одиннадцати часов  в распорядок вклинивались «представлявшиеся» и аудиенции. Завтрак подавали в полдень. С часу дня работа возобновлялась. В три часа следовал обязательный чай. После чаепития государь вновь работал до обеда, который подавали к пяти часам вечера. Обед продолжался около часа. После обеда время могло распределяться по-разному. Все зависело от степени занятости императора. В восемь вечера следовал ужин. Рабочий день завершался около полуночи вечерним чаем. Но и после чая царь уходил в кабинет и проводил час-два за неустанным чтением представляемых ему докладов и подробных записок. Разумеется, наряду с докладами и работой с документами, были и необходимые представительские мероприятия и инспекционные поездки.

при посредничестве русской духовной миссии.*- Весной 1931 года в Токио была направлена русская духовная миссия во главе с епископом Илиодором. Миссия прибыла в Японию с внешне невинной целью: ознакомиться с положением православной паствы, вверенной попечению ниппонской православной епархии. Через  митрополита Сергия и мирянина Арсения Ивасава, чиновника японского внешнеполитического ведомства, епископ Илиодор завязал связи с официальными кругами и передал японской стороне документы об урегулировании русско-японских отношений. В документах были изложены некоторые русские предложения по урегулированию отношений на Дальнем Востоке: Россия была готова заключить экономический и таможенный союз, содействовать получению от китайских властей таможенно-дипломатических преференций для японских граждан, открыть манджурский рынок для японских инвестиций, рассмотреть вопрос об участии японского капитала в эксплуатации дацинских нефтепромыслов , принадлежавших франко-русскому нефтяному концерну «Эйшиэтик», урегулировать ряд спорных вопросов по Корее и Китаю и бралась выступить в качестве посредника в урегулировании японо-китайских противоречий.

фон Арним-Бойценбурга*— фон Арним-Бойценбург (1832—1887): германский политик, германский канцлер (1874-1887). Принадлежал к консервативной группе, но замечательным беспристрастием сумел расположить к себе все политические силы Германии. Объединил Германию под главенством Пруссии на конституционно-монархических началах.

 

 

Прелюдия-VII.

23 июля 1932 года.

Москва. Кремль.

 

-…В Японии есть весьма влиятельные силы, которые видят в России не только врага и конкурента своим азиатским проэктам, но и потенциального партнера в экономическом освоении Дальнего Востока. И союзника в грядущем противостоянии  экспансии европейских держав и Америки.- сказал государь.

-Ваше Величество, в  этом случае следует четкий вывод: для обеспечения политической, военной и экономической безопасности японцам нужно сочетать укрепление позиций на материке, прежде всего экономических, в силу зависимости Японии от корейских и китайских ресурсов.- ответил товарищ министра иностранных дел Алексей Дмитриевич Хитрово, курировавший Азиатскую Часть ведомства.- Вся японская континентальная политика, по моему глубокому убеждению, сводится в настоящее время к одной цели: эксплуатация природных богатств Кореи, Центрального и Южного Китая, создание там относительно мощной индустриальной базы. Этому есть объяснение. В Японии отношение к государственному пространству подверглось в период революции Мэйдзи кардинальной ревизии. До того времени сёгунат Токугава проводил изоляционистскую политику и не стремился к расширению подвластной ему территории на том простом основании, что земля, на которой проживают японцы – наилучшая, а потому нет никакого смысла стремиться выходить за ее пределы.

-Соглашусь с вами, Алексей Дмитриевич.- сказал царь.- Мыслители того времени полагали, что «уважаемость» страны никак не коррелирует с обширной территорией. Эту мысль хорошо выразил японский географ и астролог Нисикава Дзёкэн. Формулировка мне понравилась: «Если страна большая, то это не значит, что она уважаема. Ее уважаемость определяется правильностью чередования четырех времен года, достоинствами и недостатками ее людей. Если же страна чересчур велика, то чувства людей и их обычаи весьма разнообразны и сделать их одинаковыми трудно. А потому Китай хоть и является страной священных мудрецов, но все равно династия приходит через какое-то время в беспорядок, и управление делается на долгое время трудным…Что до Японии, то ее размеры не малы и не велики, обычаи и чувства ее людей одинаковы, управлять ими легко».

-В период Мэйдзи восторжествовала совсем иная идея: чем больше территория страны, тем престижнее.- проговорил Хитрово.- Это находилось в полном соответствии с западной концепцией державного пространства, которая предполагает приобретение колониальных владений, являющихся признаком «уважаемой» страны. Оказавшись пленницей этой концепции, Япония вынудила себя пересмотреть и вековую подозрительность по отношению к морским просторам, которые ранее расценивались как препятствие для нежелательных иноземных влияний.

-И тогда в Токио стали мечтать о гигантской «зоне азиатского сопроцветания» под эгидой Японии.-усмехнулся государь.- Флот, колонии, светоносность империи…Япония мыслит себя находящейся в центре мира на том основании, что является источником света…И свет сей предполагается транслировать в самые темные уголки мира…Избитая тема. И не вполне удачная. С точки зрения оценки действительности это все откровенно провальные проекты, но недостаток обоснованности и трезвости восполняется напыщенным поэтическим и метафорическим дискурсом, к которому не применимы критерии формальной логики.

-Для успеха реализации «зоны азиатского сопроцветания» требуется политическая и военная стабильность.

-Да-да. Но поскольку Япония приняла западную концепцию расширяющегося государственного пространства, которой придерживается и Россия, две державы с неизбежностью вступили на этом поле в конкурентные отношения. Судьба российско-японских отношений стала заложницей прежде всего территориального фактора. А это предполагает высочайшую степень вовлеченности военных в решение всех государственных вопросов. Мирное решение проблем теперь оказывается затруднительным.

-Но возможным.- подхватил Хитрово.- Наша «вина» и «вина» Китая заключается только в географии.

-Что?

-Смысл в том, что Россия и Китай  оказались соседями «Страны Восходящего Солнца». Но агрессивная политика Японии не имеет конкретно антикитайской или антироссийской направленности, она является следствием взятой на вооружение концепции развертывающегося государственного пространства.

-Ежели в японской внешней политике нет конкретной антироссийской направленности, то вероятно, может возникнуть сотрудничество с Россией на основе раздела сфер влияния, чтобы предотвратить возможные конфликты в будущем?- спросил государь.- Следовательно, гарантиями обеспечения политической стабильности на Дальнем Востоке может явиться наличие прочного партнерства России и Японии?

-И Германии.- как эхо добавил Хитрово.- Я бы еще добавил и Китай…Хотя, применительно к нашим азиатским делам, Ваше Величество, сие маловероятно.

Император с любопытством взглянул на дипломата. Алексей Дмитриевич Хитрово третий год занимал пост товарища министра иностранных дел Российской империи. Его дипломатическая карьера, начавшаяся в 1906 году, тесно связана с Азиатским Департаментом МИДа. Тогда, в 1906-м, он, двадцатидвухлетний юноша, был зачислен по Министерству Иностранных Дел и приступил к переписке бумаг в так называемом японском столе Азиатского департамента. Департамент разделялся на два отделения: Ближнего и Дальнего Востока. Состав Азиатского департамента был двойственный. Туда поступали такие, как Хитрово, молодые люди, стремившиеся получить дипломатические посты, и специализирующиеся по восточным языкам, окончившие соответствующие высшие учебные заведения и предназначенные для драгоманской и консульской службы на Востоке. Отбыв воинскую повинность, в 1907-м, в Лейб-гвардии гренадерском Измайловском полку, Хитрово вернулся обратно на службу в Азиатский департамент, где последовательно служил в политическом столе (так называемом архиве) и в японском столе, которым временно заведовал. Через год его неожиданно назначили вторым секретарем русской дипломатической миссии в Штутгарте, «пообтесаться». В 1911 году Хитрово в качестве второго секретаря миссии был направлен в Сеул, в 1912 году около шести месяцев исполнял там должность первого секретаря миссии, потом принял должность первого секретаря миссии в Пекине и, наконец, в начале 1915 года был назначен первым секретарем миссии в Токио. В 1922 году, отозванный в Москву, Хитрово возглавил в министерстве японский стол. Прожив в Японии около семи лет, вернувшись в Россию, он то и дело демонстрировал себя чистым японцем: улыбался, всплескивал руками, голову втягивал в плечи так, как это делают исключительно японцы. В министерстве, за глаза, его стали именовать «самураем». Речь Хитрово была, также как и повадки, не менее причудлива: сочетание старомодных русских слов, произносимых с японскими интонациями. Не сразу, через два года, Хитрово согласился принять назначение, больше похожее на синекуру- посланником в Копенгагене. Назначение на дипломатическую службу в Европу было связано с тем, что тогдашний министр иностранных дел, князь Долгоруков желал присмотреться к Хитрово перед назначением на более высокую и самостоятельную должность. В Копенгагене Хитрово прослужил в течение двух лет, с 1924-го по 1926-й, затем, уже в ранге посла вернулся в Японию. Отставка Долгорукова в 1930 году вновь вызвала перемены в дипломатической карьере Хитрово. Он возвратился в Москву в начале 1931 года, чтобы уже более не покидать ее на длительный срок- принял Азиатский департамент, позже переименованный в Азиатскую Часть министерства иностранных дел, стал товарищем министра. Богатый опыт дипломатической службы на Дальнем Востоке помогал ему разбираться в хитросплетениях японской политики, хотя в Японии ему, пожалуй, было труднее, чем на всех прежних дипломатических постах.

-Алексей Дмитриевич, вы видите предпосылки для создания континентального союза России, Японии и Германии? Я понимаю, конечно, необходимость русско-японских контактов на высшем уровне с каждым днем становится все более очевидной. Вот и вице-премьер Утида четко выразил свои, смею надеяться, заветные мысли, не маскируя евразийское кредо обычной дипломатической фразеологией. Я говорю о его письме, которое было получено  и доложено мне на днях министром иностранных дел.

-Предпосылки давно обозначились, Ваше Величество. Я на днях получил преинтереснейшее письмо от своего старинного приятеля, профессора-русиста Кабаяси.

-В Японии есть русисты?- слегка удивился государь.

-Да, Ваше Величество. Их немного, правда, но они есть. Кабаяси- один из них. Кстати, весьма близок к окружению принца Коноэ...

-Коноэ? Но он, насколько мне известно, считается в Японии главным пропагандистом лозунга «Азия для азиатов» и так называемого «желтого расизма».

-Ваше Величество, каждый японец призван не щадя живота своего распространять дух японизма на земле.

-Вот как?-  государь улыбнулся: из всех политических деятелей Японии его почему-то больше всего привлекала фигура принца Коноэ Фумимаро. В японских и европейских журналах ему встречалась фотография принца- ему можно было дать сорок с небольшим. Хищный, не «японский» нос, усики, узкие глаза под густыми, высоко взметенными бровями…В этом лице угадывалась недобрая энергия; густые черные волосы, словно бы взъерошенные, только усиливали это впечатление.

-И что же в письме?- полюбопытствовал Федор III.

Любопытствовал государь, впрочем, не совсем искренне, лишь делал вид: содержание письма профессора Кабаяси, адресованное Хитрово, было ему известно- «черный кабинет» Департамента Государственной Охраны работал отменно, подвергая перлюстрации и корреспонденцию министров, директоров департаментов, генерал-губернаторов, прочих высших администраторов империи. Да и как же иначе? Иногда содержание писем этих достойных мужей позволяло узнавать о вопиющих случаях злоупотреблений.

-Письмо носит частный характер. Начинается, как и положено с комплиментов. Но весьма показательных.- Хитрово извлек из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист тонкой рисовой бумаги, осторожно развернул его и зачитал, -«Русско-японская проблема, которой вы уделяете столь много ценного внимания, требует новых усилий со стороны всех, кто видит в дружбе двух наших народов залог мира, порядка и процветания на дальнем Востоке и на Тихом океане вообще».

-Интересно. Интересно весьма. А как быть с русофобскими настроениями среди германских и японских, особенно японских, политиков, военных, да и просто в общественном мнении? Они сильны. Очень сильны. Да и Япония...Обращает свои взоры к Германии и Польше, исходя из их враждебного отношения к России...Возможно, кое-кто в Токио рассчитывает на тройственный  союз Японии, Германии и Польши?

-В таком случае японцы совершают серьезную ошибку: они явно недооценивают непримиримый антагонизм Германии и Польши.

-Это мы с вами знаем, а в Токио может и невдомек, по причине отдаленности Японии в географическом и геополитическом смысле от Европы.- улыбнулся государь.- Впрочем, я готов признать, что союзником Токио может стать держава, находящаяся вдали от «Страны Восходящего Солнца». И не мешающая ей…

-Ваше Величество, в  Токио мы можем рассчитывать на  сторонников союза с Россией,  Германией и вероятно, новым Китаем. Их позиции сейчас достаточно сильны. Могу назвать несколько имен: Накано Сэйго, бывший депутат парламента, а ныне глава информационного агентства Дзидзи Цусин. Он задает информационный тон, настраивает общественное мнение на союз с Россией, а не с Великобританией…Еще: генерал Танака, принц Кай…

-А в Германии?- быстро спросил государь,- Хотя, понимаю, европейское направление нашей дипломатии не вполне в вашей компетенции.

-Хаусхофер - основатель Немецкого института геополитики, Брюннинг, бывший канцлер, генерал Маркс, длительное время занимавший пост военного агента в Токио, фон Хемниц, министериаль-директор германского внешнеполитического ведомства*, ряд крупных германских промышленников и финансистов, я имею в виду конечно тех, кто так или иначе связан с Азией и кто оказывает достаточно сильное влияние на курс германской внешней политики на Дальнем Востоке.

 -Алексей Дмитриевич,  я в целом удовлетворен вашими пояснениями. Теперь вот что: вы азиатский вопрос знаете прекрасно, вам и карты в руки, как говорится. Полагаю, было бы неплохо, ежели ваше ведомство, я имею в виду руководимую вами Азиатскую Часть Министерства Иностранных Дел, помимо официальных, открыто предпринимаемых шагов по нормализации отношений с Японией, изыскало возможности к сближению русско-японских позиций, так сказать, исподволь. Не афишируя имена тех, к кому, как вы полагаете, стоит обратиться, и с кем нам следует вести диалог. Частный, доверительный диалог. Кстати, кто по-вашему, мог бы представлять японскую сторону на переговорах с нами в случае положительного зондажа?

-Сато, принц Кай, вице-премьер Утида, курирующий внешнеполитическое направление в японском кабинете, наконец, принц Коноэ. Это из наиболее значимых, весомых фигур.-сказал Хитрово.

-Хорошо.-кивнул царь.-В Европе нас, к сожалению, по-прежнему считают азиатами и наследниками византийской, коварной и изворотливой политики. Так и говорят: «русские -азиаты в Европе и европейцы в Азии». Давайте пока не будем Европу в этом разубеждать…

-Ваше Величество, сразу хочется вспомнить слова известного китайского политика, Юань Шикая, который считал идеальным вариантом союз Нового Китая с Японией и Россией: «Если Япония действительно хочет видеть Азию управляемой азиатами, она должна развивать свои отношения с Россией. Русские-азиаты. В их венах течет азиатская кровь. Япония должна объединиться с Россией для защиты от экспансии англо-саксов».

-Хорошо сказано.- улыбнулся государь.

=====

министериаль-директор германского внешнеполитического ведомства*- глава Второго отдела Министерства иностранных дел Германии. Этот отдел  занимался вопросами торговли, внешними сообщениями и связью, консульским делом, вопросами государственного и гражданского права, искусства и науки, личными делами немцев за границей, а также деятельностью органов юстиции, полиции и почты, эмиграцией, морскими делами, пограничными вопросами и т. д.

 

 

Прелюдия-VIII.

25 июля 1932 года.

Великобритания. Лондон..

 

-…Разумееется, никто из нас не может игнорировать интересы бизнеса,- говорил один из руководящих сотрудников Банка Англии Энтони Хаббард, быстро шагая по кабинету и изредка поглядывая в окно, за которым тускло поблескивал купол собора Святого Павла.- Но есть и более широкие стратегические задачи. Поэтому нам прежде всего надо знать. Знать и еще раз знать. Из первых рук, не из сфабрикованных газетных выдумок, следующих конъюктуре. Только правдивая информация-и никакой отсебятины.

-Что вы предлагаете?- спросил Нэвилл Хинкли, который в числе немногих негласно определял внешнюю политику правительства Соединенного Королевства. Официально  он значился как  младший министр, финансовый секретарь Казначейства, но фактически являлся «направляющей рукой» лондонского Сити в нынешнем кабинете.-Я рассчитываю именно на ваши предложения. Кому как не вам, Энтони, вам, опубликовавшему четыре справочных, хотя и не без неточностей, тома по торговле, финансам, сельскому хозяйству, рабочей силе и промышленности России, предложить дельное?

-Информация позволит сформулировать правильную позицию в отношении России. Я предлагаю вам присмотреться к русскому профессору Коновалову.

-Коновалофф? Кажется я слышал это имя…

-Серж Коновалов, профессор русского языка Бирмингемского университета. Сын русского промышленника, разругался с властью и с семьей и перебрался в Англию.

-Политический эмигрант?- уточнил Хинкли.

-Что-то вроде политического беженца. В прошлом году он организовал  и возглавил исследовательскую группу,  так называемое Бирмингемское бюро исследований российской экономики. Бюро не имеет достаточных средств для проведения самостоятельных исследований. Но оно опубликовало несколько «Меморандумов о состоянии российской экономики» на английском языке. Это очень подробные информационные бюллетени о развитии русской экономики. «Меморандумы» читают многие правительственные служащие, бизнесмены и экономисты.

-Да, теперь я положительно слышал о Коновалове.

-Полагаю, через него возможно установить прямые контакты с наиболее надежными источниками в русских правительственных кругах.

-Хм-м, в свете вчерашней речи премьер-министра Мэннинга, для этого теперь потребуется зеленый свет от серьезных людей с Даунинг-стрит.

-Вот и займитесь этим, Хинкли. Вам и карты в руки.

-Энтони, боюсь, вы меня не совсем правильно понимаете. Вы предлагаете, с помощью русского профессора, формировать проанглийское лобби в русском правительстве и после договариваться?

-Не исключено.

-Вы в какой-либо мере следите за политикой?

-Систематически.

-Недавнее выступление премьер-министра по итогам трехсторонней конференции в Лиссабоне*, читали?

-Конечно.

-Я нет. Вернее сказать, не полностью, отдельные абзацы. Мы с ним в какой-то степени единомышленники. Но у меня все же есть сомнения на его счет: мне не внушают доверия государственные мужи, у которых слишком румяные щеки. Но, это так, к слову. Тем не менее, я считаю, премьер-министр Мэннинг сформулировал самую суть отношения нашего, западного мира к России. В этом я вижу его прозорливость и политический инстинкт.

-Премьер-министр открыто назвал Россию причиной «международных трудностей».-сказал Хаббард.- Это вы называете прозорливостью?

-В этой части я с ним согласен. Он сказал все. Бороться против России. Везде, где она есть. Душить Россию там, где ее еще нет. Медлить нельзя. Время не терпит. Россию нужно уничтожать. Силой.

-Силой? Вы говорите о военной стороне вопроса или о борьбе политической? Экономической? О борьбе идей против идей?

-Наша идея-демократия. Великие принципы незыблемых прав человека и свободы. Хартия вольностей, наше обычное право, суды присяжных-вот основные устои свободы.

-Все это так. Но для нас. А как быть с большей частью восточного мира? Что вы предлагаете ему?

-Резонный вопрос. Но я бы поставил его иначе. Кого мы намерены поддерживать в восточных странах, чтобы помешать продвижению России? Вот, что вы должны спросить, дорогой Энтони.

-Ну и кого вы намерены поддерживать?

-Людей умеренных, основательных. Людей уравновешенных. Всех тех, кто оказывает разумное сопротивление ортодоксальным азиатским имперцам. Вроде профессора Коновалова. Все они могут рассчитывать на нашу поддержку. Россию следует обуздать.

-Силой?

-Если потребуется.

-Ничего не выйдет.

-Почему?

-Вы силой хотите обуздать вот это…-и Хаббард ударил себя рукой по лбу.- А никакая сила не может помешать распространению идеи. Не потому ли вы хотите прибегнуть к силе, что у вас нет идеи, которую можно было бы предложить взамен русской идеи? Для русских же?

-А вы что предлагаете?

-Пока ничего.

-Каков ваш выбор? С нами или против нас?

-Вы достаточно резко ставите вопрос. Впрочем…Если иного выбора нет, тогда горе этому миру.

-В наше время всякий выбор резок и грозен. Пора вам привыкнуть к этой мысли. На легкие решения лучше не надеяться.

-Уж лучше умереть сразу.-усмехнулся Хаббард.

-Рано или поздно вы так и сделаете.

================

выступление премьер-министра по итогам трехсторонней конференции в Лиссабоне*-  Речь премьер-министра Великобритании Мэннинга по окончании Англо-американо-французской конференции в Лиссабоне, в которой была высказана мысль о необходимости эффективно противостоять «экспансии» России в Европе и мире, не останавливаясь перед демонстрацией мощи и силы сопротивления великих держав  в целях положительного урегулирования отношений с Россией.

 

Начинается работа-II.

27 июля 1932 года.

Лондон.

 

      Днем глава шеф русского отдела «Интеллидженс сервис»* доктор Дени Гамильтон обедал в ресторане «Бирмингем» с Нэвиллом Хинкли.

Такие обеды в аристократическом лондонском клубе давно стали традиционными, между сменой блюд происходил обмен важнейшей информацией, иногда подписывались документы, решавшие судьбу целого государства, не говоря уже об отдельных политических деятелях. Но иногда это были просто приятные совместные трапезы с ни к чему не обязывающими светскими беседами. Хинкли, не блиставший происхождением и почти лишенный джентльменских манер, был завсегдатаем «Бирмингема», что первоначально вызывало у Гамильтона крайнее удивление. Он как-то спросил Хинкли:

-Как вас пускают в клуб?

      На что Хинкли лукаво прищурился и беззаботно ответил:

-Старина, из всякого правила есть исключения. Приятные или неприятные. В данном случае- приятные.

     В этот раз Гамильтон и Хинкли встретились за обычным обедом. Разумеется, затрагивались и деловые вопросы, но вскользь, как бы предварительно, примеривающе. На сей раз речь зашла о готовящемся визите высокопоставленного лица из ближайшего окружения японского императора в Москву.

-Потепление в отношениях? - равнодушно осведомился Гамильтон. – Я уже слышал об этом. Готовящийся визит, лица из ближайшего окружения микадо*, протокольные нюансы...Как говорят наши русские друзья, все это вилами на воде писано. Ну да, кое-кто в Токио всерьез ожидает каких-нибудь стоящих совместных с русскими проектов и желал бы выгодно поместить часть денег…

-Я, впрочем, тоже считаю, что для вложения капиталов русские все-таки перспективны.-сказал Хинкли.

-Так значит, Уайтхолл предполагает, что японцы  не единственные, кто может вкладывать деньги в русский  бизнес? – осторожно поинтересовался Гамильтон.

-У русских есть еще одна прекрасная пословица: «человек предполагает, а Бог располагает». В поместье «Чекерс»* все еще считают, что с русскими возможно стоит договариваться, а в Сити кое-кто полагает наоборот. Впрочем, не надо быть картографом с геополитическим уклоном Маккиндером или, допустим, главой Форейн-оффиса лордом Чэшэмом, - Хинкли деланно усмехнулся,- чтобы сделать банальное заключение: дальнейшая консолидация российско-японского альянса привела бы именно к той геополитической конфигурации, которую Великобритания старается во что бы то ни стало предотвратить как минимум с начала ХХ века. А именно - к появлению в Евразии единого противостоящего Западной Европе силового центра, располагающего к тому же превосходящей ресурсной, демографической, а в перспективе - и экономической базой. Нужно ли нам это? Нет, старина. Нам на руку разрыв вероятного русско-японского альянса. Недопущение германо-русского сближения. Ну, или другой возможный вариант выигрышного геополитического эндшпиля - успешная международная изоляция Москвы, последовательное вытеснение ее на обочину мировой политики и экономики, как можно более плотная промышленная и финансовая блокада, поэтапное превращение России в «страну-изгоя».

-Я не очень понимаю, как мы можем этого добиться? Лорд Чэшэм…

-Кто вообще обращает внимание на это сборище политических кретинов? Вы думаете, что политика правительства зависит от мнения таких вот людей, как лорд Чэшэм? Подумаешь, политические круги! Есть в мире силы покрупнее, чем нынешнее правительство. Мы еще увидим, кто фактически делает политику.-Хинкли засмеялся, коротко, сдержанно. -Надо дать понять Москве, что европейские дела успешно могут решаться и без нее.

-Но, предположим, мы все-таки добьемся этой практически недостижимой цели. И Россия в итоге окажется в положении «осажденной крепости». Но задумывались ли вы о долгосрочных последствиях такого эндшпиля для системы мировой политики?

-Повторяю, в Сити решили, что о Москве в качестве политического и делового партнера всему цивилизованному обществу лучше забыть навсегда. И сделать это необходимо не без нашей с вами помощи.

-И в чем видится наша помощь?- сухо поинтересовался Гамильтон.

-Я слышал, первую скрипку в наметившемся русско-японском сближении играет русский финансист Покотилов. Насколько это серьезно?

-С каких пор вас интересуют престарелые русские богачи?- поинтересовался Гамильтон.

-С некоторых. Мне любопытны все, кто входит в поле интересов Сити. Мне любопытно ваше мнение, как разведчика в первую очередь, ибо для разведки очевиден интерес к личности, и как дипломата, поскольку для дипломатов важны возможности и тенденции.- сказал Хинкли. Так каковы перспективы Покотилова и его предприятий? Его концерна, его банка?

-Моя служба располагает некоторой информацией, но она, как вы понимаете, секретна…

-Секреты его Величества,- подмигнул Хинкли, -У меня тоже есть кое-какие сведения, хотелось бы присовокупить к ним и ваши. Вопрос в цене?

-Не только. Если и у вас есть информация, не сочтите за труд, ответно поделитесь своим источником, откуда черпаете знания?

-Возможно. Возможно поделюсь.- серьезным тоном ответил Хинкли.- Ну, так что затеял Покотилов? Я правильно называю его имя?

-Алекс Покотилов. По нашим сведениям мистер Покотилов весьма настойчиво проталкивает в высших правящих сферах вопрос о заключении континентального политического соглашения с Японией.

Это серьезно?

-Да. Речь, как вы понимаете, идет о крупном внешнеполитическом шаге, выводящем отношения России и Японии на совершенно иной качественный уровень.

-Да, это понятно.- нетерпеливо вставил Хинкли.- Непонятно, отчего так настойчиво проталкивает идею именно Покотилофф, да?

-Заключению континентального союзного договора могут предшествовать соглашения по целому ряду взаимных экономических интересов. Тут и железнодорожные тарифы, и рыболовная конвенция, и экспорт сырья, транспортировка товаров, таможенные преференции. В каждой из этих областей мистер Покотилов имеет свой прямой хозяйственный интерес.

-У вас имеется досье на Покотилоффа?

-Оперативные данные об Алексе Покотилове довольно скудны. Скромен, до определенной меры порочен, имеет жену, двух сыновей, любовницу, с которой живет уже более двенадцати лет. Упрям в достижении цели, не азартен, увлекается коллекционированием восточных безделушек. Долго жил в Азии, в Европе. Владеет двумя европейскими языками. Может быть, но это мое предположение, чисто умозрительное-внутренне одинок.

-Почему так решили?

-Выпивает. Как истинно русский. Может пить несколько дней, после долго мучается…

-Что еще?

-Хватка, деловое чутье-присутствуют.

-Немного. Что известно о его связях с Кремлем?

-Они достаточно устойчивы. По неподтвержденным данным Покотилову благоволят русский министр финансов и статс-секретарь российского царя. Словом, он вхож в сферы.

-Но не в аристократические салоны?- уточнил Хинкли.

-У Покотилова с русской аристократией отношения холодные.- сказал Гамильтон.

-Из низов? Пробился сам?- живо спросил Хинкли.

-Нет. Покотилов из дворянской семьи, но не из старинного рода.

-Что же, в этом причина?

-Финансист…-вздохнул Гамильтон.- Делец. Русские бояре к таким относятся сдержанно.

Хинкли внимательно посмотрел на собеседника.

-Немного,- сказал он.- Составить ясное и полное впечатление о нем, как о деловом человеке, сведений явно не хватит. Еще меньше известно о его личных, человеческих качествах. Остается ждать.

-Чего?

-Того момента, когда у нас, у вас прежде всего, появится более полная информация. Умение ждать- это целая наука, если хотите, это талант. Может быть, со временем, появится зацепка…Я сведу вас с нашими финансистами, из числа тех, кто контролирует банки, подскажут что-нибудь любопытное, связанное с выводом и размещением капитала, ну и вообще с чем-нибудь в этом духе, ясно?

-Вполне.

Шеф русского отдела «Интеллидженс сервис» доктор Дени Гамильтон переключил все свое внимание на обед. Излишняя откровенность словоохотливого Хинкли его насторожила. Он понимал, что подобная откровенность финансиста нецелесообразна: как разведчик Гамильтон полагал, что информация, отдаваемая по частям, ценится куда как выше; как дипломат он не оценил избыточной открытости, это может свидетельствовать о шаткости позиции чиновника (как правило, откровенничают люди, стоящие на грани краха, или же глупцы, все остальные ведут свою партию, иначе говоря, продают и перепродают знания).

-Кстати, Гамильтон,- задумчиво спросил Хинкли, отложив в сторону столовые приборы и промокнув накрахмаленной салфеткой губы,- У вас не сложилось впечатления, что все эти попытки поменять политическую конфигурацию на Дальнем Востоке, которые исподволь предпринимает Покотилофф, есть ни что иное, как прикрытие. И не только для экономических интересов русского банкира?

-У меня есть устойчивое впечатление того, что русские сейчас заняты поиском отправной точки в формировании новой экономической системы, схожей по эффекту и последствиям с открытием Америки Колумбом…

-Вот как? Любопытно…Русское открытие Америки…Звучит неплохо…

    Хинкли прищурился, подмигнул Гамильтону:

-Впечатление ваше ведь на чем-то основано, дружище?

-В той же примерно степени, что и ваше.- ответил Гамильтон.

-Вы осведомлены о том, что происходит на европейском финансовом рынке?- небрежно спросил Хинкли.

-Откуда, Нэвилл? Финансы не мой конек.

-Кажется, ваш младший брат-финансист?

-Если он мне что-то и рассказывает, так только в общих чертах.

-Я имею в виду рост учетных ставок. С одного и трех четвертей почти до трех процентов. Это огромный рост, и он произошел всего за несколько недель.

-Как я полагаю, вам известны причины.

     Хинкли кивнул:

-Я ведь неспроста завел речь об Алексе Покотилоффе. Его концерн приступил к широкомасштабной реструктуризации своих финансов - он повсеместно требует немедленной выплаты ему долгов, накапливая наличные и скупая золото. Пройдет еще несколько недель, и Покотилофф соберет все, что ему должны другие финансисты, а взятые у них кредиты продлит на неопределенный срок - в то время как его собственный капитал достигнет невиданных прежде размеров.

-Он готовится к какой-то крупной игре.

-Да, и не только таким путем. Русское министерство финансов повысило налогообложение на пятнадцать миллионов рублей в сравнении с обычным уровнем, чтобы укрепить свою армию, уже ставшую самой мощной в Европе.

-Не совсем улавливаю.

-Вы все прекрасно  поняли, старина. Последние русские деловые инициативы многим в Сити не нравятся. Кое-кто серьезно теряет капиталы и рассчитывает изменить существующее положение дел…

-Каковы мои финансовые выгоды от подобного предприятия?

-Гамильтон, не бегите впереди поезда. Я вас проинформировал лишь о том, что в данный момент волнует Сити. Этого вполне достаточно…

========================

«Интеллидженс сервис»* -«Секре́тная разве́дывательная слу́жба МИД Великобритании».

микадо*-устаревший титул для обозначения императора Японии.

поместье «Чекерс»*- официальная загородная резиденция британского премьер-министра в графстве Бакингхэмшир к северу от Лондона.

 

Изменено 11 Nov 2018 пользователем master1976

[master1976]

Еще один вариант...

Прелюдия-I.

11 декабря 1933 года. Четверг.

Москва. Окрестности Дангауэровской слободы.

 

       Двое прогуливались по аллеям Новоблагословенного кладбища. За кладбищенской стеной, на Владимирском тракте, сновали в Электрогородок и к электрорынку*, и обратно трамваи, то и дело раздавались трамвайные трели и стук железных колес, хлопали, переключаясь, стрелки рельсов…А на кладбище было относительно тихо.

       Высокий, стройный седовласый старик, статс-секретарь, а по старинке - заведующий Собственной Его Императорского Величества канцелярией, Сергей Сергеевич Танеев неторопливо ступал по аллее Новоблагословенного кладбища. Шагал он легко, не сутулился, плечи были развернуты, голова поднята...

       Рядом с ним шел человек, помоложе лет на десять, одетый с безукоризненным иностранным шиком - глава Контрразведывательной Части Особого делопроизводства военно-статистического отдела Управления второго обер-квартирмейстера Главного Управления Генерального Штаба генерал-майор Ордын-Нащокин. Генерал был не в духе.

-Почему люди, приближенные к высшим сферам, любят выбирать для встреч такие уединенные места как кладбища? - спросил Ордын-Нащокин.

-Мне по сердцу версия с фэншуем. - сказал Танеев.

-Любопытно. - хмыкнул генерал и скользнул по лицу статс-секретаря цепким профессиональным взглядом.

      Должность заведующего Собственной Его Величества Канцелярией являлась весьма ответственной. И, пожалуй, незаменимой. Статс-секретарь зачастую представлял особу монарха в правительстве и на Земском Соборе. Он был ответствен за составление и проведение через Собор законодательной программы государя и правительства. Он осуществлял связь между государем, Государственным Советом, кабинетом и Земским Собором, вел всю деловую переписку царя. Статс-секретарь Танеев как никто более умевший глухо молчать о делах монарха, но при этом собиравший массу всяких полезных и интересных слухов и сплетен, был всегда собран, точен, неутомим, скрупулезен, держал в своей цепкой памяти все указания и пожелания государя, безошибочно угадывал настроение Федора III. Всякий раз, зная какую и в каких пределах следует проявить инициативу, какие бумаги приготовить, кого и к какому времени вызвать, он ничего не забывал, не терял, следил за ходом дел государя, за его распорядком дня. И при этом он не был назойлив, заметен, словно бы его и не существовало вовсе…

-Фэншуй пространства использовался при строительстве церкви. Церковь строилась на более возвышенном месте, поближе к богу, где сама природа помогала обрести единение с богом. Кладбища располагались недалеко от церкви, среди деревьев, чтобы подарить покой усопшим и душевное успокоение для людей, приходящих почтить память. Впрочем, эти места выбирались, не только следуя названным условиям. Для выбора места постройки дома звали людей, которые обладали даром видеть и определять пригодность таких мест. Они же указывали место для рытья колодца. Назывались они по разному «рудознатцы», «лозоходцы». Определялось три важных места - место для храма, кладбища и для жилых домов.

-А мы с вами, стало быть, рудознатцы?

-Стало быть. Во всяком случае есть что-то схожее.

       Ордин-Нащокин снова хмыкнул.

-Господин генерал, позвольте без предисловий. Давайте заключим с вами джентльменское соглашение. Будем взаимно обмениваться важной информацией.

-Как изволите понимать вас?

-Надеюсь, вам, ваше превосходительство, известно, какие размеры приняла в наши дни гонка за получением ценной информации? К нам в Кремль многие новости и конфиденциальные сведения попадают теперь с заметным опозданием.

-И все же я вас не понимаю.

-Генерал, вы прекрасно осведомлены о том, что реформирование политической системы в России может начаться только изнутри. Военный разгром ее невозможен, это вам, как человеку военному, хорошо известно и без меня. Отдельные эпизоды недовольства, вызревающего в обществе, пока не могут вылиться в массовый политический протест в масштабах всей нашей огромной державы. Легальная оппозиция в России есть. Но имеющаяся в ее рядах так называемая реформистская группировка может усиливать свои позиции только при условии крайне осторожных действий. Поэтому мы вынуждены принимать во внимание то обстоятельство, что скрытое выдвижение реформистов в высшие эшелоны власти имеет ключевое значение для выбора варианта «реформ», разумеется в кавычках, и для выбора момента их начала. Повторяю: скрытое выдвижение. Постепенное, защищенное, к сожалению, со стороны бюрократических структур нашей политической системы, имеющих совершенно иное представление о необходимых переменах.

-Возле трона полно горлопанов.-сказал Ордын-Нащокин.

-Согласен.- кивнул печально Танеев.- Хватает. Отчасти и по нашей вине. Но что уж, идеи все более тесного сближения с Западом широко распространяются в среде интеллектуальной элиты страны. А интеллектуалов при дворе всегда было в избытке.

-Горлопанов, а не интеллектуалов.- вставил Ордын-Нащокин.- Развели бардак. Они уже сейчас провозглашают: «Надо вытаскивать общество из летаргии и равнодушия!», «Надо подключать народ к процессу перемен!». Вот так и к топору позовут, когда момент настанет. И пойдет-поедет: круши, жги, режь!

-Я рад, генерал, что вы мыслете сообразно со мною. Задуманные «реформы» могут приобрести такие угрожающие благополучию державы последствия, что мало не покажется никому. А истинные же «реформаторы», из-за океана и со скалистых обрывов Английского канала* будут руки потирать, довольные.

-Это уж точно.

-Сейчас образовались две социально-политические коалиции. В первую входят так называемые «консерваторы»: к ним теперь причисляются вообще все сторонники старины и традиционных ценностей. Во вторую входят «реформисты»- либералы и часть ведомственных пуритан. Вот эта самая, вторая группировка, пользуется, в большей степени, поддержкой торгово-промышленного капитала. Уже и команду свою проталкивают.

-Команду?

-Да. Команду, способную начать так называемые «преобразования». Дело за малым: оттеснить консерваторов от власти, отбить притязания и сменить их у руля власти…

-Ого!

-Ого-го. За всеми этими, так называемыми «реформами» и «реформистами» торчат иностранные уши. Надеюсь, специальный меморандум английского правительства о международном положении вы читали? Красной строкой там прописано- ежели в России сохранится ныне существующая политическая тенденция, она превратится во влиятельную и непреодолимую силу в международной политике. Поэтому лондонский кабинет уже сейчас меняет свое отношение к нам. Отнюдь не в пользу Кремля.

-Это ясно.

-Между тем, при дворе и в правительстве есть понимание необходимости истинных реформ, направленных на коренное изменение политической ситуации. Но для этого необходимо владеть информацией.

-Для выгоды знать больше других.- пробормотал Ордын-Нащокин.

-Именно. Необходимо иметь более полное представление о некоторых событиях, которые происходят в мире. Чтобы избежать ошибок и упущений. Теперь вы меня понимаете?

-Понимаю.

        Танеев остановился и внимательно посмотрел на Ордын-Нащокина:

-Я чувствую, знаете, интуитивно чувствую…Что-то совпало в наших дорогах…

        …Генерал Ордин-Нащокин тяжело плюхнулся на заднее сидение «Руссо-Балта» и мрачно выдохнул:

-В Федоровский городок*...

       Генеральский лимузин резко рванул с места, Ордин-Нащокин недовольно поморщился, однако ничего не сказал шоферу, отвернулся к окну и прикрыл глаза.

       Из арки у Новоблагословенного кладбища генеральский «Руссо-Балт» вырвался стремительно, следом за ним выкатилась машина сопровождения - черный «Паккард». Автомобили напрямик устремились по Владимирскому тракту к Рогожской заставе, наискосок пересекли Сенную площадь, промчались по Вороньей улице, по Николоямской, выскочили на Яузский мост, на Москворецкую набережную, мимо Зарядья, мимо Кремля, свернули к Неглинке, через Знаменку вышли к Арбатским воротам. Здесь машины прибавили скорости и махом, через Кудринскую, через Пресненские пруды Зоосада вышли на Большую Пресненскую, понеслись к Пресненской заставе. Перед заставой, не доезжая эстакады Пресненской линии городского метрополитена, машины ушли правее, на Воскресенскую, и через путепровод над железнодорожными путями товарной станции Александровского вокзала подлетели к Николаевским казармам. Здесь машина сопровождения приотстала, а генеральский лимузин свернул влево, через аккуратные ворота въехал на территорию Федоровского городка - комплекса зданий Военного Министерства Российской империи…

======

сновали в Электрогородок и  к электрорынку* -В конце 1911 года к северу от Владимирского тракта, на краю Артиллерийской рощи, между Всехсвятским заштатным девичьим монастырем при Новоблагословенном кладбище и артиллерийской лабораторией, возник обширный комплекс сооружений Российского Электротехнического Общества(РЭО), спроектированный молодыми архитекторами братьями Владимиром и Георгием Мовчанами. В 1914 году в Дангауэровской слободе отстроили, для получения дефицитной в ту пору рафинированной меди, электролитический завод «Акционерного общества Московских электролитических заводов И.К. Николаева» и кабельный завод «Товарищества для эксплуатации электричества М. М. Подобедова и Ко». От Рогожской заставы к Дангауэровке, вдоль монастырских стен и Владимирского тракта протянули трамвайную линию с кольцевым разворотом. Тотчас под Горбатым мостом, построенном через железнодорожные пути Московско-Курской и Нижегородской железной дороги, возникла стихийная «толкучка», как грибы после дождя повыскакивали ларьки, в которых продавались радио- и электрические товары, материалы для конструирования электротехнических радиоприборов и всякая прочая сопутствующая дребедень. «Толкучка» превратилась вскоре в известный рынок по продаже электротоваров- в 1924 году правительство ввело новые правила контроля за торговлей в стихийных ларьках и это вынудило продавцов переместиться в магазины, воздвигнутые возле железной дороги. В зданиях электрорынка, под Горбатым мостом, расположились небольшие торговые секции, отдаленно напоминающие о старых ларьках. Вокруг и около конечной трамвайной станции, у разворота, разместились типичные торговые заведения- большие магазины бытовых электроприборов, беспошлинные магазины и прочие секции розничной торговли.

   В середине 20-х, напротив комплекса РЭО выросли две поставленные в виде буквы «Т» призмы здания Московского  военного электротехнического училища. Неподалеку появились Высоковольтная лаборатория Розинга, административные корпуса РЭО и здания учебных электротехнических мастерских. Весь район от Проломной заставы до Дангауэровки, и  к югу от Артиллерийской рощи, с легкой руки кого-то из московских бытописателей, был назван Электрогородком.

 

со скалистых обрывов Английского канала* - Ла-Ма́нш или Английский канал - пролив между побережьем Франции и островом Великобритания.

 

Федоровский Городок*- Напротив  Путевого Дворца на Тверском тракте, выстроенного в честь пятидесятилетия знаменательной победы в Северной войне в 1763-1769 г.г. в русском неоготическом стиле, на Ходынском поле, в тридцатые годы ХІХ века, начал отстраиваться комплекс зданий Военного министерства - Федоровский городок. В более широком значении Фёдоровским городком позднее назвали все постройки в русском стиле XVII века, возведенные на Военном поле. Считалось, что прообразом Фёдоровского городка послужил сооружённый в XVII веке Царский дворец в селе Коломенском. Комплекс был задуман как посад и подворье, по образцу старинных монастырских или боярских усадеб, как правило состоящих из нескольких палат и теремов и обнесённых оградой. Главные здания, выходящие фасадами к Тверскому тракту и Романовскому Путевому Дворцу, были спроектированы в русском стиле XVII столетия, а второстепенные и служебные постройки - в духе гражданских сооружений Новгорода и Костромы.

       В плане комплекс представлял собой неправильный многоугольник. Своим внешним видом Городок напоминал Ростовский Кремль: здания были  обнесены каменной зубчатой оградой с «кремлевскими» бойницами и шестью «сторожевыми» башнями по углам. Иллюзию подлинности древнерусских белокаменных палат усиливали отдельные мотивы внешнего и внутреннего декоративного оформления зданий: орнаментальная резьба по камню, зеленая черепица и вырезанная по рисунку дранка (гонт) для кровли, росписи сводов парадных помещений и лестниц.

       В комплекс зданий Федоровского городка первоначально входили: находившийся несколько в стороне от основных построек  Федоровский Государев собор - точная копия Московского Благовещенского собора Московского Кремля в его первоначальном виде - любимое место молитвы первых Царей из Дома Годуновых,  Ратная палата( в которой расположилось Управление Дежурного генерала, ведавшее так называемой инспекторской частью - прохождением службы, наградами, пенсиями и т. п., а также всеми второстепенными задачами Генерального штаба), Белокаменная палата (Управление первого генерал-квартирмейстера, ведавшее вопросами устройства и образования войск в мирное время и службой офицеров Генерального штаба), Трапезная палата (здание для собраний военного духовенства), Георгиевская башня ( в которой с 1910 года размещалась Главная радиостанция Военного министерства), казарма для нижних чинов, дом для «нижних служащих», стены ограждения, шесть угловых башен, ворота, дом диаконов Федоровского Государева собора (Розовая палата), дом причетников  Федоровского Государева собора (Желтая палата), здание офицерского собрания, прачечная (Белая палата).

       Комплекс представлял  собой древнерусский город, обнесенный прямоугольной в плане, но сложной силуэтно крепостной стеной, включающей в себя палаты разной этажности и формы с внутренними дворами, башни, въездные ворота, главные из которых ориентированы на здание Путевого Дворца. Цоколи и внешние ступени всех зданий были выполнены из серого финляндского гранита. Главные и частично внутренние фасады были облицованы белым старицким камнем. Все здания были покрыты поливной зеленой черепицей кремлевского типа.

      Позднее, в середине XIX века, к Федоровскому городку, с восточной и южной части были пристроены новые здания, сформировавшие обширный и сложный комплекс построек разного назначения, но единых по архитектурным формам. Федоровский городок должен был сформировать в северной части Ходынского поля своеобразный национальный заповедник, воссоздававший облик древнерусской архитектуры, которой императорская семья отдавала предпочтение. В качестве образцов для стилизации были взяты Поганкины палаты в Пскове, Теремной дворец в Москве и дворец царевича Дмитрия в Угличе (с элементами декора, заимствованными из архитектуры Московского Кремля и старинных русских построек на севере. В плане здание напоминало развитое палатное строение XVII века «глаголем»). Последний не только расширил географию исторических прототипов комплекса (гражданские сооружения Пскова и Новгорода брались за основу при проектировании восточной не парадной стены Федоровского городка), но и обогатил ее символически как место смерти последнего из Рюриковичей, приведшей  к власти новую царскую династию - Годуновых. В восточной части комплекса, напротив Солдатенковской больницы, возник старый русский городок с соборной площадью и улицами посада, где свободно размещены дворы с разновеликими постройками. Традиционная колокольня на площади городка стояла несколько в стороне от собора и соборной площади. Казалось, будто площадь застраивалась постепенно и вся планировка была лишена регулярного характера, но перетекание пространств и их взаимозависимость ясно прочитывались. Восточная часть Федоровского комплекса была занята Управлением второго обер-квартирмейстера, Управлением Военных сообщений, Военно-Топографическим управлением, Военно-Ученым комитетом, Военно-судным управлением и Управлением военно-учебных заведений. В южной части комплекса были расположены Николаевские казармы, Казачьи казармы и здания Военного министерства (отданные под размещение главных управлений: артиллерийского, инженерного, интендантского, военно-медицинского и прочих). В обычном представлении казармы — рутинное по смыслу казенное сооружение предельно скучного вида. Здесь замысел ответственных за возведение построек архитекторов разительно отличался от такого понимания. Архитекторы продолжили оригинальное решение комплекса зданий в древних национальных формах, что соответствовало как их личному строю мыслей, так и пожеланиям свыше получить особо выдающееся архитектурное произведение: «предположение о перестройке всех зданий в Федоровском Городке в древнерусском стиле основано на личном Их Императорских Величеств желании».

      Весь участок Николаевских и Казачьих казарм имел большую протяженность, растянувшись вдоль дороги на несколько сот саженей. К ним пристроили парадный двор с двумя башнями, служебный двор с конюшнями и здание Офицерского собрания, а много позже- в середине 10-х годов XX века- Авиационный городок. Он состоял из ряда нарядных деревянных построек на северной окраине Ходынского  авиационного поля- сдержанная по стилю, традиционная по форме, и вместе с тем отражающая бытовые потребности людей начала XX века русская национальная архитектура. Наконец, в начале 20-х годов была частично застроена западная часть Ходынского поля. Здесь возвели Дом Военного министра, Арсенал, здания Военного Архива, Азиатской Части Управления первого обер-квартирмейстера, военной типографии, Канцелярии военного министра, Александровского комитета о раненных и газеты «Русский Инвалид».

 

Прелюдия-II.

27 февраля 1932 года.

Москва.

       День был наполнен теплом. Февральским, еще не совсем ласковым, но уже с тихой капелью за окном…

         Алексей Дмитриевич Покотилов встал из-за письменного стола, подошел к окну и облокотился на подоконник. Вчера еще заметил- в саду защебетали птицы, первые скворцы, засеменили по снежку грачи…А это точно указывало на близкую раннюю весну.

       …Рабочий офис Алексея Дмитриевича Покотилова располагался на втором этаже в здании, выстроенном напротив Брянского вокзала, в самом начале Дорогомиловского проспекта. Здание состояло из шести симметрично расположенных корпусов переменной этажности-от двух до восьми. В центре выходящего на проспект корпуса была установлена четырнадцатиэтажная башня, оснащенная девятью лифтами, в том числе двумя патерностерами-хитрыми машинами, лифтами непрерывного действия, составленные из нанизанных на замкнутую в кольцо цепь. С внутренней стороны, во дворе, был разбит небольшой сад, спускавшийся к Москве-реке (здание стояло на искусственном возвышении) маленькими террасами, окруженными палисадником.

       Небольшая комната напоминала американизированную гостиную: полукруглые диваны, обитые красноватой замшей; кабинет был обставлен скромно, с деловитой скупостью, но создавал атмосферу некоторой доверительности. Скопище телефонов на столике указывало, что это – служебный кабинет.

      …Алексей Дмитриевич прикрыл веки. Работать совершенно не хотелось. Однако надо. Свой служебный день Алексей Дмитриевич Покотилов, человек, входивший в тридцатку богатейших русских промышленников и банкиров, олицетворявший собой качественно новый тип русского финансиста, который силой своего упорства и тяги к новаторству вывел деятельность своего банка далеко за пределы провинциальных подворотен на путь широкого применения кредита и финансирования, начинал по обыкновению с просмотра газет. Ежедневных - московских и европейских, доставляемых раз в два дня. Просматривал бегло, иногда цепляясь глазами за передовицы, иногда - прочитывая колонку происшествий, финансовые и политические обзоры. И только потом приступал к прочтению накопившейся служебной корреспонденции и к рутинным делам.

       Покотилов неторопливо пересек кабинет, сел за стол, перебрал стопку газет, отодвинул ее и раскрыл зеленую папку. Папка содержала сведения о деятельности японских фирм на манджурском хлебном рынке и заключение группы аналитиков о перспективах достижения экономических интересов японской метрополии в Северо-Восточном Китае.

      Сведения, естественно, носили гриф «Строго конфиденциально»…Однако, на взгляд Покотилова, аналитическая информация была, мягко говоря, сомнительной. Алексей Дмитриевич перелистнул несколько страниц и просмотрел заключительную часть: «…учитывая, что у Японии…серьезных коммерческих и экономических интересов в Манджурии не имеется, «особые интересы» японской стороны на континенте не воспринимаются ни в Китае, ни другими державами как легальное оформление японского присутствия в Манджурии…»

       Покотилов недовольно хмыкнул. Кто сие писал? Очевидно же, что Северо-Восточный Китай является одним из узлов  геополитических и экономических противоречий между Россией, Китаем и Японией. Не замечать того, что экономическая ценность Манджурии для японцев определяется стремительным аграрным развитием, наличием удобных для организации экспорта конкурирующих транспортных артерий, по меньшей мере глупо, если не преступно. А уж не видеть  широчайшей, открывающейся перспективы Дальнего Востока-политически недальновидно. Дальше Алексей Дмитриевич читать не стал, захлопнул папку. Собственно выводы аналитиков не содержали ничего ценного или верного…Кто же сподобился положить подобный отчет ему на стол? Да-а…ситуация. Сплошная головная боль.

       В кабинет неслышно вошла личный секретарь-референт Алексея Дмитриевича Покотилова, соучредителя Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы*, Даурия Лаврова. Дарья Сергеевна Лаврова.

         У Покотилова было две официальные помощницы. В качестве референта и эксперта по юридическим вопросам Покотилову помогала Софья Петровна Борк- интеллигентного вида, плоскогрудая, ширококостная женщина неопределенного возраста. Она свободно говорила на трех языках. За телефонами сидела очаровательная Натали- Наталья Георгиевна Чебышева- темноволосая, сероглазая, с тонкой до умопомрачения талией, широкими бедрами и высокой грудью: точно с рекламного объявления «Matin». Глупа как пробка. «За красоту и держу»- говорил Покотилов.

       Дарья Михайловна Лаврова была помощницей неофициальной, хотя и числилась референтом в юридической службе концерна Покотилова. Внучка Федора Федоровича Мартенса, известнейшего российского юриста-международника, которого называли «лорд-канцлером Европы»,  она окончила Московские Высшие Женские Курсы в Москве в 1930 году, прослушала курс лекций при Лазаревском институте восточных языков, некоторое время служила по юридической части в Азиатском департаменте министерства иностранных дел. Даурия Лаврова начала службу у Покотилова всего восемь месяцев назад. Покотилов впервые заприметил Даурию на выпускных торжествах Московских Высших Женских Курсов. Пепельные волосы ее тогда были подстрижены клинышком, эта прическа шла к овальному лицу с несколько выдающимися скулами. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не глаза. Зеленые, с золотистыми искорками, они представляли собой первую линию обороны от всего мира, взгляд их, неизменно пристальный, настороженный, держал собеседников на расстоянии. Покотилов взял Даурию, едва представилась возможность, взял практически не раздумывая. Взял именно за этот ее взгляд, пристально-настороженный. Он знавал много людей с таким же взглядом. Люди, которым жизнь походя наносит удары, уходят в себя, становятся более ранимыми, недоверчивыми, менее приветливыми и сосредотачиваются целиком на работе.

-Даурия, думаю, вы не станете отрицать очевидное: любому финансисту, политику, или военачальнику, необходимо владение достоверной и полной информацией обо всем, что происходит: в государстве ли, за его пределами ли? Хорошо, когда сведения не запаздывают, ложатся  отчетами и докладами на стол инстанции, имеющей право и возможности принимать важные решения, вовремя. Еще лучше, когда сведения доходят до инстанции в неискаженном виде. Тогда можно избежать втягивания в некоторые политические процессы, которые могут привести к нежелательным последствиям.

-Разумееется. - тихо ответила Даурия Лаврова.

-Никто из нас не может игнорировать интересы бизнеса,- сказал Покотилов, - Но есть и более широкие стратегические задачи. Поэтому нам прежде всего надо знать. Знать и еще раз знать. Из первых рук, не из сфабрикованных газетных выдумок, следующих конъюктуре. Только правдивая информация - и никакой отсебятины. Только толковый и внятный анализ - и  никакой «воды». Кто составлял аналитический отчет по перспективам экономических интересов японской стороны на Дальнем Востоке? Я не имею в виду всю группу аналитики, я имею в виду кто конкретно. Фамилия?

-Коновалов.

-Странно.

-Толковый вроде бы сотрудник. - неуверенно сказала Лаврова.

-Значит, не совсем толковый.- ответил Покотилов, хмыкая.- Аналитический принцип дает отличные результаты, но приводит к перекосу в сознании. Говорят, что только волнистые попугайчики воспринимают человека по частям. Отдельно руки, отдельно голову. Однако, человек, в отличие от попугайчика, видит части целого вполне сознательно. Наш мир – это не нагромождение независимых друг от друга элементов. Элементы образуют связанные между собой и вложенные друг в друга системы. Когда мы стремимся понять сложную систему, мы делим ее на части и изучаем их по отдельности. Мы называем это «анализом».

-В переводе с древнегреческого слово «анализ» означает «расщепление».- вставила Лаврова, решившись блеснуть перед шефом эрудированностью.

-Верно. Древние греки и были первыми аналитиками. И вот кажется, что разбери любую проблему или систему по винтикам, и сразу поймешь, как она работает. Но поведение системы отличается от поведения ее частей. И это часто сбивает с толку, когда берешься за управление сложной системой. Иногда требуется предпринимать совершенно неочевидные действия - обратные тому, что подсказывает интуиция. Анализ - лишь первый шаг в изучении системы. Нужен еще и синтез, позволяющий понять, как взаимодействуют элементы системы.

-Вопрос упирается в очевидное: где людей взять?

-Да. Да, Дарья Сергеевна. Откуда взять людей? Толковых, понимающих? Складывается ведь парадоксальная ситуация: мне лично приходится контролировать всякую запятую, всякую закорючечку.

-Вам иначе нельзя.

-Вы правы. На меня завязаны сотни людей самого разного уровня, на меня замыкаются десятки контрактов и сделок. Достаточно расслабиться, потерять хотя бы частично контроль и - все это начнет рушиться, стремясь раздавить меня самого…

-Многое зависит от системы. Любое коммерческое предприятие - это система. В каждой системе есть самое узкое место, слабое звено в цепи. Сколько бы вы ни укрепляли остальные звенья, цепь не сделается прочнее, если не усилить ее слабое звено.

-И тут вы правы. Я позволю себе немного поразмышлять. Вслух. Только системное управление позволяет превращать слабые звенья в сильные и по-настоящему оптимизировать работу всего дела. Любая организация - это система. Каждая ее часть важна для получения результата. Не бывает так, что в компании все хорошо, вот только какой-то один отдел, или одна какая-то служба хромает. Если какой-то элемент не выполняет свою функцию, вся система работает не так, как надо. Я, вы, мы, все мы…Мы - организация. А всякая организация создается ради достижения определенных целей. Нечего скрывать, цель наша - доход. Постоянный. Растущий. Доход. Все остальное - завоевание определенной доли рынка, повышение капитализации, процветание, стабильность и прочее - лишь необходимые условия для достижения главной цели…

        Зазвонил телефон. Покотилов отвлекся от мыслей вслух, покосился на аппарат, потянулся было за трубкой, но остановился, рука зависла в воздухе:

-Дарья Сергеевна, возьмите с сегодняшнего дня контроль над группой аналитиков. Усильте слабое звено, сделайте цепь прочнее…

       Лаврова коротко кивнула.

-Коновалова, этого горе-аналитика, перенаправьте на изучение азиатских хлебных рынков. Пока все.

        Покотилов дождался, когда Даурия покинет кабинет и, наконец,  взял трубку:

-Але… слушаю.

-Мещерский беспокоит.

       …Покотилов внутренне напрягся: Алексей Павлович Мещерский являлся одним из самых авторитетных промышленников страны. Предприятия Мещерского входили в число самых современных в России и в Европе, производя многие виды технической продукции: паровозы, вагоны, пароходы и теплоходы, сельскохозяйственные машины…Алексей Павлович Мещерский занимал не менее восьми должностей в руководящих органах различных компаний с правлениями в Москве (был председателем правления Русского сельскохозяйственного товарищества «Работник», занимавшегося производством сельскохозяйственной техники; являлся директором-распорядителем Общества Коломенского машиностроительного завода, Общества железоделательных, сталелитейных и механических заводов «Сормово» и Общества «Шестерня-Цитроэн»; был членом правлений Общества механических заводов «Братья Бромлей», Общества Выксунских горных заводов, Пароходного Общества «Океан» и Русского судостроительного общества), а также входил в совет Международного коммерческого банка. К слову, продукция его заводов отмечалась многочисленными призами, в том числе и на международных выставках. С Мещерским Покотилов пересекался не раз по финансовым вопросам, и не сказать, что это доставляло ему удовольствие…

-Алексей Павлович! Приветствую, дорогой.

-Алексей Дмитриевич, рад приветствовать вас в ранний час.

-Поднакопилось дел, времени не хватает все разгрести,- натянуто хохотнул Покотилов - Вы, Алексей Павлович, смотрю, тоже ранехонько поднялись?

-До Густава Флобера мне далеко,- ответили на другом конце провода, - Вы, кстати, знаете, как он работал? В пору работы над романом «Госпожа Бовари» Гюстав Флобер обычно придерживался следующего распорядка дня: сон с четырех до десяти утра. С десяти до полудня он просматривал газеты, корреспонденцию, выпивал стакан холодной воды, принимал горячую ванну и беседовал с маменькой.

-С маменькой...

-Что? Не расслышал…

-Я говорю, что это так мило - беседовал с маменькой...

-А? Да...Так вот. В полдень Флобер слегка перекусывал и выпивал чашку горячего шоколада. Затем следовала часовая прогулка, и ещё в течение часа Флобер давал уроки. С трех дня до семи вечера писатель читал. Ещё два с половиной часа уходили на ужин и разговоры с маменькой. Наконец, в половине десятого вечера писатель садился непосредственно за свою литературную работу, которая продолжалась пять с половиной часов, до четырех до утра. Такого распорядка Гюстав Флобер придерживался с 1851 по 1856 год, пока шла работа над романом «Госпожа Бовари».

-Откуда у вас столь глубокие знания о Флобере?

-Увлекался им в свое время, интересовался творчеством. Ну да ладно, черт с ним, с Флобером. Алексей Дмитриевич, дорогой мой, не уделите несколько своего времени мне, старику?

-Отчего же, уделю. Когда вам удобно будет?

-Давайте, Алексей Дмитриевич, пообедаем вместе. Хотелось бы обмолвиться с вами  парой-тройкой фраз.

-В офисе пообедаем?

-Ох, не люблю я этого американизма - офис, офиса, в офисе.

-А что делать? Приходится шагать в ногу со временем, отказываться от приятных слуху доморощенных старомодных анахронизмов. Не так ли, Алексей Павлович?

-Так ли. Так что насчет обеда? Часика в два вас устроит? Давайте в «Московском»?

-Вполне устроит, Алексей Павлович.

-Подготовимся заодно к Великому посту. Седмица третья, предуготовительная, сырная,  идет. О ней же говорится: «преддверие покаяния, предпраздненство воздержания, светлое предчувствие поста, седмица пред очистительная».

-Вот и ладно. До встречи.

        Покотилов положил трубку, помолчал, глядя в окно.

-И не знаю, что думать, хорошая это новость или нет…

        Он закурил. Это на какое-то время отвлекло его от забот и тревог сегодняшнего дня. Тревог хватало. В России все как-то, в последние года три, стало  тянуться дело,  кредиту нет, денег нет, всякие сделки с ужасными проволочками. Да и вообще, был Покотилов в последнее время в брезгливо-раздражительном настроении.

        …Все началось со статей голландского экономического еженедельника «Elsevier». Сам по себе, как и большинство подобных европейских журналов и газет, «Elsevier» особого интереса не представлял, но некоторые статьи еженедельника на экономическую тему заставляли серьезно заняться его изучением. Нельзя сказать, что голландский еженедельник представлял дутую финансовую информацию, больше основанную на слухах и предположениях малоизвестных экономистов и биржевых аналитиков. Еженедельник вел себя неторопливо, солидно, с уверенностью опытного банкомета-шулера, сдающего, вперемешку с краплеными, и настоящие карты,- правда, мелкие, не имеющие существенного значения в игре, но ценные возможностью доказать «честную игру» в мире биржевых «акул».

      Вслед за короткими и откровенно куцыми публикациями еженедельника началась игра. Были замечены странные движения вокруг акций Западно-Русского общества пароходства, чье представительство располагалось в литовском Мемеле. Созданное для осуществления перевозок пассажиров и грузов между российскими, в первую очередь балтийскими, и иностранными портами Общество, одним из главных учредителей которого выступил Русско-Балтийский Торгово-промышленный банк Алексея Дмитриевича Покотилова, впоследствии ставший основным акционером компании, имело первоначального основного капитала что-то около трех миллионов рублей, поделенных на тридцать именных акций, владельцами коих могли являться исключительно российские подданные. Однако позднее  основной капитал компании был увеличен втрое, что было обусловлено расширением деятельности Общества. В 1922 году компания имела одиннадцать пароходов совокупной грузоподъемностью в 45 тысяч тонн, в 1926 году Западно-Русскому обществу пароходства принадлежало двадцать семь судов, работавших на рынке международных грузоперевозок. К 1930 году Общество заслужило репутацию надежного и профессионального делового партнера и выступало как агент океанской судоходной компании «Северо-Германский Ллойд», в которой до недавнего времени влияние американского капитала было чрезвычайно сильным. Представительства Общества располагались в крупнейших портах Балтики- Данциге, Ростоке, Ревеле, Риге, Штеттине, Мемеле. Правление компании находилось в Москве.

       Алексей Дмитриевич Покотилов, мысля на перспективу, планируя закрепление компании на европейском рынке, разместил на амстердамской бирже акции Западно-Русского общества пароходства и это не оказалось громом среди ясного неба, европейский финансовый рынок принял очередных русских благосклонно.

       Вступление судоходной компании на биржу под присмотром Покотилова в свое время прошло хорошо. Но старику не удалось сохранить контроль над обществом в полной мере: ему, вернее его «Русско-Балтийскому Торгово-промышленному банку» принадлежало всего шестнадцать процентов акций. Голландская пароходная компания имела  восемнадцать процентов акций, немецкий трансокеанский «Северо-Германский Ллойд» и датчане поделили между собой лакомый кусок пирога в двадцать восемь процентов, остальной состав вкладчиков был довольно широк и включал в себя несколько мелких шведских, голландских фирм, специализирующихся в области морской торговли и бесконечное число мелких акционеров, так называемых «плавающих» держателей.

       Однако время шло и вот кто-то, после публикаций в «Elsevier», начал снижать цену за единицу товара, начал игру. Признаки игры были видны только опытному глазу. Но этот опытный глаз мог сделать вывод.

       А вывод мог быть такой: организованная группа давления, часто именуемая заинтересованной группой, ставила по всей видимости своей целью оказать влияние на различные политические и финансово-промышленные институты с тем, чтобы обеспечить принятие благоприятных для себя решений.

       Алексей Дмитриевич Покотилов, один из крупнейших русских финансистов, богатейших промышленников, соучредитель Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы, справедливо полагал, что за давлением, оказываемым на один из активов его империи, может скрываться серьезная политическая, а не только финансово-промышленная, комбинация. К этому выводу его приводил анализ действий заинтересованной группы давления: ей не была присуща ограниченная сфера политики, проглядывало явно не только желание, но и стремление оказывать влияние.

       Западно-Русское общество пароходства Покотилов рассматривал в качестве пробного шага на пути реализации грандиозного проекта, способного в корне изменить ситуацию в мировой торговле, поставить ее, ни много ни мало, под русский контроль. О проекте знали в Кремле, проект поддерживали, хотя и завуалированно, очень серьезные политические и деловые круги, готовые вложиться в него по-крупному. И любая возня вокруг «детища» Алексею Дмитриевичу совершенно не нравилась. Поглощение, запущенное конкурентной группой, у которой сильные позиции? Или хитрованы, прознавшие о покотиловском проекте и решившие воспользоваться полученной секретной информацией? Ежели второе, то следует ожидать новых ударов. По всему его делу. По всей его империи.

      …Покотилов с трудом дотянул до часу дня и отправился на деловую встречу. Путь Алексея Дмитриевича лежал с Дорогомиловского проспекта к Никольской. Далековато. Однако Покотилов не стал вызывать к подъезду прекрасный, хотя и несколько старомодно смотревшийся семидесятипятисильный «роллс-ройс», типа «Сильвер Гоуст ту» - «Серебряный  Дух-2»,  двумя неделями назад  доставленный из  Англии  через  Архангельск. Жаль, что нельзя отправляться на встречу с деловым партнером на «роллс-ройсе» - Мещерский из старинного аристократического рода, мог и не понять, вызывающая роскошь его не трогала, скорее раздражала. Жаль…Латунные ручки «роллс-ройса», петли, рожки сигналов, маленькие фонарики у лобового стекла всегда так весело блестели, начищенные старательным шофером. Тончайшая замша  подушек была готова принять в свое лоно седока.  Мягкость сидений удачно  сочеталась с двойными рессорами задней оси, создававшими поистине королевский комфорт. Алексей Дмитриевич потому и заказал себе такой автомобиль, что знал - британское королевское семейство пользуется только произведениями фабрики компаньонов Ролльса и Ройса. И он не прогадал.  Авто было действительно чудом британской техники.  Впрочем, и дороговизны. Одно только шасси стоило около тысячи восьмисот фунтов стерлингов - состояние. Кузов-седан, выполненный за особую  цену  лучшим  каретником  Манчестера Джозефом Кокшутом, работавшим на Роллса и Ройса, настоящее произведение искусства. 

        Покотилов поскромничал, взял таксомотор, доехал до Арбатских ворот и дальше пошел пешком. Он решил прогуляться немного перед деловым обедом, хотя погода и не располагала к прогулке: было тепло и сыро, то и дело кропили осадки в виде мокрого снега, который временами чередовался с дождем. Алексей Дмитриевич неспеша миновал Воздвиженку, ворота с прорезными бойницами проездной Кутафьи башни, белеющей, точно шатер без крыши, остановился у перил моста через Неглинку, засмотрелся на Кремлевский сад*, раскинувшийся между речушкой и кремлевскими стенами. Это позволило ему уйти от тревог сегодняшнего дня.

       Тревог хватало. В России все как-то, в последние года три, стало  тянуться дело,  кредиту нет, денег нет, всякие сделки с ужасными проволочками. Да и вообще, был Покотилов в последнее время в брезгливо-раздражительном настроении. Эта Москва и сердила, и подавляла его, и совершенно раздражала его. Он остро чувствовал ее «русопятость», несмотря на отовсюду лезущую европейскость.

       Внизу темнели голые аллеи сада. Сбоку на горе уходил в небо бельведер Румянцевского музея с его стройными павильонами, точно повисший в воздухе над обрывом. Чуть слышно доносилась езда по оголяющейся мостовой…

       Покотилов через Троицкий мост прошел в Верхний Кремлевский сад (с моста можно было спуститься в сад по чугунным лестницам) и пошел дальше. Справа, за кремлевской стеной, сухо и однообразно желтел корпус Арсенала, слева белели корпуса Московского военно-топографического училища*. Гул соборных колоколов разливался тонкою заунывною струей. Он скорыми шагами прошел сад, вышел за ограду, повернул вправо, миновал исторический Музей, поднялся на Красную площадь.

      Возле Иверской у Воскресенских ворот готовили справлять торжество - «Московский» трактир праздновал открытие своей новой залы. В самом начале Никольской улицы, на том месте, где еще три года назад доживало свой век длинное двухэтажное желтое здание старых присутственных мест, высилась теперь четырехэтажная громадина- глыба кирпича, еще не получившая штукатурки, тяжелая, лишенная стиля, построенная для еды и попоек, бесконечного питья чаю, трескотни дансинга. Над третьим этажом левой половины дома блестела синяя вывеска с аршинными буквами: «Ресторан».

      Его готовились открывать. Покотилов уже успел побывать там двумя днями ранее, на «предварительном открытии», по частному приглашению хозяев ресторана, с коими время от времени проворачивал интересные «гешефты». Как не отнекивался, как не хотел идти в очередное купеческое бахвальство, а пришлось пойти. За владельцами-сплошь старомосковские купеческие фамилии, а за фамилиями- вековые традиции. Нельзя не «уважить». Кто хозяйничает в городе? Кто распоряжается бюджетом? Купцы…Они занимают первые места в городском представительстве. Время прежних Титов Титычей кануло. Миллионные фирмы передаются из рода в род. Какое громадное влияние в скором будущем! Судьба населения в пять, десять, тридцать тысяч рабочих зависит от одного человека. И человек этот — не помещик, не титулованный барин, а коммерции советник или просто купец первой гильдии, крестит лоб двумя перстами. А дети его проживают в Ницце, в Париже, в Трувилле, кутят с наследными принцами, прикармливают разных упраздненных князьков. Жены их все выписывают не иначе как от Ворта. А дома, обстановка, картины, целые музеи, виллы…Шопен и Шуман, Чайковский и Рубинштейн — все это их обыкновенное menu. Так и тут, в ресторане…Залы - в два света, под белый мрамор, с темно-красными диванами. Длинный коридор с кабинетами с отделением под свадьбы и вечеринки, с нишей для музыкантов. Чугунная лестница, вешалки обширной швейцарской - со служителями в сибирках и высоких сапогах…На торжество шел все больше московский купец. А потом, уж к вечеру, станут подъезжать и господа…У всех лица будут сиять медными пятаками…Желудок растягивается…Все вместит в себя этот луженый котел: и русскую и французскую еду, и ерофеич и шато-икем. Справляется чисто московское торжество - купеческий обед с выписной рыбой «barbue», со щами, с гурьевской кашей, с  расстегаями,  с ботвиньей и прочей ерундой…Еще один трактир…Куда ни взглянешь, везде воздвигнуты хоромины для необъятного чрева всех «хозяев», приказчиков, артельщиков, молодцов. Сплошная стена, идущая до угла Театральной площади, - вся в трактирах…Рядом с громадиной «Московского» - «Большой Патрикеевский». А подальше, на перекрестке Тверской и Охотного ряда, напротив «Националя»- опять каменная многоэтажная глыба, недавно отстроенная: «Большой новомосковский трактир». А в Охотном - свои, благочестивые трактиры, где в общих залах не курят. И тут же внизу Охотный ряд развернул линию своих лавок и погребков на французско-итальянский лад. И отовсюду гремит оглушительно: «Славься, славься, святая Русь!». Покотилов сплюнул.

       Площадь перед Воскресенскими воротами полна была дребезжания таксомоторов. «Таксеры», коих московская публика по-прежнему кличет извозчиками-лихачами, выстроились в ряд, поближе к трамвайным рельсам. Трамваи, редко в один вагон, больше  в два, в три, то и дело ползли вверх, к собору Святой Троицы на Рву (к храму Василия Блаженного), вдоль Верхних торговых рядов, и вниз, к Тверской, к «Националю», грузно останавливаясь перед Иверской. На паперти в два ряда выстроились монахини с книжками. Две остроконечные башни Воскресенских ворот с гербами пускают яркую ноту в этот хор впечатлений глаза, уха и обоняния. Минареты и крыши Главной аптеки давали ощущение настоящего Востока. Справа была темно-красная кирпичная стена Кремля… А за стеной виднелись  огромные золотые шишаки кремлевского храма Святая Святых и семиярусной колокольни «Ивана Святого», колокольня «Ивана Великого».

       Покотилов бесшумно отворил дверь, неторопливо вошел в залу «Московского», внимательно-цепким взглядом окинул ресторан и прямиком направился к седому высохшему старику с восково-желтым лицом. Ресторан «Московского трактира», располагавшийся на первом этаже недавно отстроенного в центре города, на Никольской (на месте старого и порядком обветшалого «базара»), четырехэтажного, в американском стиле здания, доедал свои поздние завтраки и ранние обеды. Оставалось пять минут до двух часов.

       Зала ресторана поражала приезжих из провинции, да и москвичей, кто в ней успел побывать, своим простором, светом сверху, движеньем, архитектурными подробностями. Чугунные выкрашенные столбы и помост для дефиле, выступающий посредине, крытый блекло-голубой ковровой дорожкой, с купидонами и завитушками, наполняли пустоту огромной махины, останавливали на себе глаз, щекотали по-своему смутное художественное чувство даже у заскорузлых обывателей. Идущий овалом ряд широких окон, с бюстами русских писателей в простенках, показывал изнутри драпировки, светло-голубые обои под изразцы, фигурные двери, просветы окон, лестниц. Бассейн, с аккуратным в модернистском стиле фонтанчиком, прибавлял к смягченному топоту ног по асфальту тонкое журчание струек воды. От них шла свежесть, которая говорила как будто о присутствии зелени или грота из мшистых камней. По стенам залы стояли пологие диваны темно-малинового трипа и массивные, вольтеровские кресла. Они успокаивали зрение и манили к себе за столы, покрытые свежим, глянцевито-выглаженным бельем. Столики поменьше, расставленные по обеим сторонам помоста и столбов, сгущали трактирно-ресторанную жизнь. Черный, с украшениями, буфет под часами, занимающий всю заднюю стену, покрытый сплошь закусками, смотрел столом богатой лаборатории, где расставлены разноцветные препараты. Справа и слева в передних стояли сумерки. Служители в голубых рубашках и казакинах с сборками на талье, молодцеватые и степенные, молча вешали верхнее платье. Из стеклянных дверей виднелся обширный вход в ресторан, с огромным лифтом, с лестницей наверх, завешенной триповой веревкой с кистями, а в глубине мелькала езда Никольской улицы, блестели вывески и подъезды.

       Большими деньгами дышал и весь ресторан, отстроенный американцами, на русские деньги, на славу, немного уже затоптанный (за два-то дня!), но все-таки хлесткий, бросающийся в нос нью-йоркским комфортом и убранством.

       Зала ресторана уже начала пустеть. Это был час «китайгородских биржевых маклеров» и «зарядьевских зайцев» почище, час ранних обедов для приезжих и поздних завтраков для тех, кто любит проводить целые дни за трактирно-ресторанной скатертью. Американцев, англичан и немцев тотчас можно было признать по носам, цвету волос, коротким бакенбардам, конторской франтоватости, броской деловитости костюмов. Они вели за отдельными столами бойкие разговоры, пили не много, но угощали друг друга, посматривали на часы, охорашивались, рассказывали случаи из практики, часто хохотали разом. Тут же сидели мелкие шустрые маклаки из жидков, таинственного вида носатые греки...

       Русских в зале было немного. Ближе к буфету, за столиком, на одной стороне выделялось четверо военных- и в старом ресторане обычно сиживали гвардейцы из первых полков…*: трое лейб-гвардии драгун из Гундертмаркова полка* и лейб-гусар в жупане из жёлтого сукна с серебряными нашивками на груди, с воротником персикового цвета. Они «тянули» портер и дымили бриннеровскими* сигарами. По правую руку, один, с газетой, кончал завтрак седой высохший старик с восково-желтым лицом и плотно коротко остриженными волосами - видать, большой барин. Он ел медленно и брезгливо, вино пил с водой и, потребовав себе полосканье, вымыл руки из графина. В одной из ниш два сибирских купца-лесопромышленника в корейских собачьих жилетках, крестились, усаживаясь за стол. Каждый дал лакею по медному пятаку. Они потребовали одну порцию селянки по-московски и едва усевшись, залпом, одну за одной, выпили по три рюмки травнику, молниеносно поданных расторопным буфетчиком.

       За большим столом, около самого бассейна, поместилось только что, по-видимому, приехавшее из провинции семейство: дородный отец при солдатском Георгии на сером пиджаке, с двойным подбородком, субтильного, болезненного вида мать, одетая в платье от «Джоан Кроуфорд» с расширенной юбкой, уравновешивающимися пышными многослойными воланами на рукавах, что зрительно сильно расширяло плечи, гувернантка, одетая по последней американской моде, в темное платье с белым воротничком, с широкого кроя плечами, и в туфлях на гуттаперчевой подошве, трое подростков, в стандартных костюмах с приталенными пиджаками и широкими плечами, родственница-девица, в женственном и невероятно стильном вечернем платье в стиле Чикаго,  бойкая и сердитая, успевшая уже наговорить неприятностей суетливому лакею, тыча ему в нос «вы», к которому, видимо, не была привычна с прислугою. Семейство, с поезда, с утра, наверняка успевшее побывать в нескольких близлежащих модных магазинах (а таковых в Москве, на Кузнецком мосту, было великое множество: знаменитые русские модные дома «Поль Пуаре», «Джон Редферн», «Дреколль», «Катрин Парель», создательницей которого была графиня Тея-Екатерина Бобрикова, знаменитая манекенщица Дома «Ланвэн», «Мэгги Руфф», «Жак Дусе», «Мадам Шерюи», «Сестры Калло», а также «Мейнбохер», основанный американцем Мэйном Руссо Бохером, а также «Робер Пиге», «Аликс Бартон», «Эльза Скьяпарелли», «Жак Фат», «Жан Дэссе», «Кристобаль Баленсиага»-столица России по праву считалась законодателем моды в Европе) обедало с запасом, на целый день, отправляясь осматривать московские соборы, и до ужина попасть в Денисовский пассаж, где родственница должна непременно купить себе подвязки и пару ботинок и надеть их до театра. А билеты рассчитывали добыть у барышников.

       Рядом с семейством восседали и плотно закусывали несколько молодцов в деловых костюмах. Они завистливо поглядывали время от времени то на иностранцев, то на лесопромышленников...

   …Покотилов был одет в строгий «сэлфриджский» костюм. В таком костюме мужчина сразу приобретал прямую «английскую» осанку и солидный внешний вид. Старик поднялся, протянул Покотилову обе руки и пожал свободную правую руку Алексея Дмитриевича. Во всех этих движениях проскользнула искательность; но улыбающееся благообразное лицо сохраняло достоинство.

-Пожалуйте, пожалуйте, Алексей Дмитриевич. Я уж распорядился закуской! Разве вас не сейчас же провели? Я приказал.

-Провели...

      Он рассмеялся задыхающимся смехом. Старик, тонко пошутивший, ему вторил. «Московский трактир» был своеобразной вотчиной «китай-городских». И Мещерский, и Покотилов не принадлежали к выходцам из старинных купеческих фамилий «Китай-города», московским миллионщикам, и «Зарядья», где верх держали представители еврейской финансовой и торговой верхушки - так, в пику Уолл-стриту, именовали себя центры московских заводчиков и фабрикантов. Китай-городом называлась в Москве ее торговая, центральная часть, состоящая из трех главных улиц – Никольской (центр книжной торговли, здесь был самый известный и крупный книжный магазин Сытина), Ильинки (МИД и иностранные посольства) и Варварки (банки, биржа, торговые конторы), и еще так называемого Зарядья. В Зарядье находилось Глебовское подворье - единственное место в Москве, где предпочитали останавливаться в Москве еврейские купцы. Все это соединялось переулками и различными проездами. Поехать в «город», пойти в «город», значит отправиться в эту часть города. Вся территория от Никольской до Варварки представляла собой некий московский Сити, а дальше - на отрезке между Солянкой и набережной - был уникальный квартал еврейской застройки. О нем не писали в путеводителях, но упоминали во многих мемуарах: возник почти что московский Житомир, настоящая новая торговая слобода. Здесь скапливалась вся торговая сила, здесь сосредоточены были огромные капиталы, здесь, так сказать, была самая сердцевина всероссийского торгового мира. Район сделался уже настоящим деловым центром Москвы. Зарядье не было еврейским гетто в его европейском понимании. Вообще-то, со времен Средневековья, это был довольно престижный район. Зарядье - это один из древнейших посадов города, возникший возле главной Речной пристани на Москва-реке. В XVI - XVII веке этот район был довольно плотно застроен богатыми двух- и трёхэтажными каменными зданиями, владельцами которых были известные богачи. В нижних этажах находились лавки и склады, а верхние были жилыми.

      Но Мещерский и Покотилов представляли третью силу русского Уолл-стрита- потомственное дворянство. Интенсивное развитие сферы коммерции, происходившее в России, заставило представителей многих традиционных сословных групп, ранее не связанных с ней или даже относившихся к предпринимательской деятельности с явным предубеждением, обратить на нее внимание. Выходцы из дворян приобрели существенное представительство в среде «торгово - промышленного сословия». Немало дворян к этому периоду входило в состав деловой элиты страны, то есть слоя крупнейших и влиятельнейших коммерсантов.

      Мещерский усадил Покотилова за стол. Тотчас же подошли двое официантов, по старинке именуемые половыми. Стол в минуту был уставлен бутылками с пятью сортами водки. Балык, провесная белорыбица, икра, сыр и всякая другая закусочная еда заиграла в лучах искусственного солнца своим жиром и янтарем. Не забыты были и ранее затребованные стариком соленые хрящи. Покотилов ко всему этому столовому изобилию, заказал еще паровую севрюжку и котлеты из пулярды с трюфелями. Указано было и красное вино.

-Какой номер-с? - спросил лакей.

-Да все тот же. Я другого не пью.

       И Покотилов ткнул пальцем в большую карту вин.

-Груши разварные с рисом не желаете ли-с?

-Нет.

       Кушанья поданы были скоро и старательно. Подано было и шампанское.

-Давайте к делу, Алексей Павлович, или перекусим сначала?- спросил Покотилов.

-Я, собственно, перекусил, вас дожидаясь, так что вы смело, без чинов - обедайте. А я потихоньку посвящу вас в суть дела,- сказал старик Мещерский.

=====================

соучредителя Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы*- один из крупнейших концернов России. В состав группы входят: Общество Сибирских лесопилен братьев Сибиряковых, Торговые дома «В.Ф. Плюснин и К°» и «Михаил Пьянков с братьями», Общество «Балтийские верфи» (Мюльграбенские верфи в Риге, рижская судоверфь Ланге), Русско-Балтийский Торгово-Промышленный банк, Общество Виндавско-Московской железной дороги, Общество Северо-Западных лесопильных заводов, Восточно-Сибирское горнозаводческое общество, Общество Восточно-Сибирской розничной торговли, Западно-Русское общество пароходства и ряд других предприятий.

Кремлевский сад*- сад, протянувшийся вдоль стен Московского Кремля от Воскресенского моста через Неглинную реку до Кремлевской набережной. Сад разбит на две неравные части: Верхний Кремлевский (от Воскресенского моста до Троицкой башни и одноименного моста) и Нижний (от Троицкого моста до  впадения реки Неглинная в Москва-реку, у Кремлевской набережной).

белели корпуса Московского военно-топографического училища*- старейшее в России военное училище.

обычно сиживали гвардейцы из первых полков…*- «Первыми полками» называли старейшие гвардейские части: Лейб-гвардии Конно-гренадерский Государев полк, Лейб-гвардии гренадерский Московский, Лейб-гвардии гренадерский Бутырский, Лейб-гвардии Новгородский государевой огнестрельной пехоты, Лейб-гвардии Егерский и Лейб-гвардии гренадерский Измайловский полки.

трое лейб-гвардии драгун из Гундертмаркова полка*- В 1650 году датчанин Иоганн Гундертмарк, представитель незнатного дворянского рода из Дании, прибыл в Москву вместе с четырьмя другими офицерами и рекомендациями от датского короля, с прошением принять их на русскую службу. Они были приняты, получили денежное и земельное жалование. В августе 1652 года Гундертмарк, принявший православие, сформировал драгунский полк. После 1660 года полком этим командовал его сын-стрелецкий полковник Тихон Гундертмарк. С 1672 года полк официально именовался Драгунским Гундертмарка полком. Традиционно в его рядах служат потомки Иоганна Гундертмарка. Позднее этот полк стал Лейб-Гвардии Драгунским Гундертмарка Его Величества полком.

дымили бриннеровскими* сигарами - сигары из второсортного табака островов Ява и Борнео, изготовлявшиеся табачными предприятиями владивостокского купца Бриннера. Имели чрезвычайно широкое распространение среди населения Дальнего Востока.

=======================================

 

Изменено 22 Dec 2018 пользователем master1976

[master1976]

 -Алексей Дмитриевич, вы конечно же осведомлены о том, что есть некий государственный фонд, который имеет определенный доступ к конфиденциальной биржевой информации и может точнее отслеживать движение акций…

-Ну и?

-Были замечены странные движения на биржах. В отношении акций некоторых ваших предприятий.

-Алексей Павлович, вы-то что так печетесь о моих предприятиях? Соблаговолите объяснить суть.

-Движения, о которых я говорю, отличаются от простых колебаний. Они кажутся согласованными. И отмечается тенденция, что  в дальнейшем согласованность действий будет нарастать. У меня нет сведений ни об именах, ни о количествах. О смене владельцев в крупных пакетах акций некоторых ваших предприятий речи пока не идет. Пока.

-Есть устойчивая тенденция к поглощению?

-Да. Этого опасаются.

-Абсурд.

-Ну, не так уж это абсурдно. Ахиллесова пята некоторых ваших предприятий - это распыление акционерного капитала.

-Курс растет. Позиции меняются.- пожал плечами Покотилов.- Это же биржа…

-Биржа увязана с политикой…

-Знаю.

-Биржа- это связи. Это ходы в правительственные коридоры, к министрам, к тем, кто принимает определенные решения и оказывает определенное влияние на политические решения.

-Я допускаю, что биржевой воротила с хорошими связями может в некоторой степени влиять на политику государств.- сказал Покотилов.

-Возможно, некая, другая финансовая группа захотела стать лидером в предприятиях вашего концерна. В некоторых предприятиях. Или другая страна. Угроза может исходить как изнутри, так и извне. Если спланированное наступление подтвердится, вас могут подвинуть. Совсем выставить вон не получится, но последствия могут быть  болезненны. Одним словом, было бы крайне нежелательно, если в момент начала реализации вами собственного проекта, ключевые пакеты отдельных предприятий перешли в чужие руки. Или бы оказались под контролем иностранного капитала.

-Почему этот вопрос так тревожит именно вас?

-Вот вы мне только что заявили: « я начал продавать свои акции себе в убыток». Кто скупает акции? Вы? С какой же целью? Самое время готовить смену расстановки сил внутри финансовой группы?

-А почему бы и нет?

-Выгодоприобретателей от всей комбинации по меньшей мере, двое. Соперничающих между собой. Третьяков с «Северо-Германским Ллойдом» и примкнувшими к ним датчанами. Это выгодоприобретатель номер один. За ним стоит американский фонд. Франко-голландские банкиры. Это выгодоприобретатель номер два. За ними стоят англичане. Ну и на чьей стороне вы?

-На своей.

-В самом деле? История с акциями-это как раз то самое дерево, за которым леса не видать.

-Не понимаю.

-Настоящий вопрос: с чего бы все сегодня так захотели именно ваше пароходство?

-Представления не имею.

-Да полноте. Много умения сложить два плюс два не нужно. Эти люди знают что-то, что не знают другие. А если…Если спланированное наступление на вас подтвердится, вас могут подвинуть. Или выставить вон. Или игроки выкупят акции и тогда у них будет блокирующее меньшинство, а подарков от них ждать не приходится.

        Мещерский наклонился и извлек из-под стола портфель из дорогой крокодиловой кожи. Он долго кряхтел, пытаясь совладать с ремнями.

-Ей-богу, Алексей Павлович, вы мне фокусника напоминаете.- деланно засмеялся Покотилов. - Сейчас начнете из портфеля зайцев доставать.

-Скорее, я на охоте. Иду по следу.

-По моему следу?

-Не могу ответить с уверенностью. Может и по следу вашему..

-И вы мне не скажете, чего ради увязались за мной? Так что ли?

-Придет время- скажу.

-А  молчали, стало быть, только до поры до времени?

-Обнаруживать себя раньше времени, значит дать возможность выкинуть финт, взвинтить цену, к примеру. Есть ли в этом для меня резон?

-Ну да, ну да. Обычное дело. Следуете условиям игры, которые не вами придуманы. Все правильно: с волками жить-по-волчьи выть. Но нравственно ли это?

-Алексей Дмитриевич, для меня нравственно все, что выгодно моей стране.

-Звучит пафосно.

-Пусть так. Я пафоса не боюсь. А вот из ваших уст слышать о нравственности - смешно.

-Отчего же?

-Оттого, что вы и раньше не стеснялись прокручивать темные делишки за спиной у собственной финансовой группы. Вот и заказы на какие-то железнодорожные платформы у немцев размещаете. У Круппа заказали шесть паромов, будто у нас своих нету. Да и сейчас продаете свои акции за бесценок.

        Мещерский вытащил из портфеля небольшой простенький канцелярский блокнотик, открыл его, перелистнул несколько исписанных страниц и зачитал:

-Тэк-с…Вот, не так давно, ваш агент встретился с представителем Круппа фон Герделером. Договорились о том, что крупповские верфи в Штеттине построят шесть судов особенной постройки, что-то наподобие железнодорожных паромов. И это не «утка». На «утках дела не сделаешь.

-Да, на «утках» дела не сделаешь.-задумчиво повторил Покотилов.

-Таперича насчет акций…В середине сентября прошлого года было куплено около полутора тысяч акций вашего пароходства. В начале августа - уже четыре тысячи, в конце того же месяца - шесть. В ноябре - семь тысяч. В декабре - тоже семь тысяч. На минувшей неделе - двенадцать тысяч акций.

-Немного? – Покотилов закурил и с любопытством посмотрел на Мещерского.

-Да. Немного. Всего около тридцати восьми тысяч акций. Но  тенденция к увеличению скупаемых акций наблюдается ежемесячно. И мы не знаем ни в чьи именно руки перешли эти акции, ни почему они перешли.

-Почему, объяснить как раз не сложно, так?

-Не знаю. Это было бы здорово знать, но у меня складывается ощущение того, что некие игроки, обладая кое-какой информацией, хотят заполучить в обозримом будущем блокирующее меньшинство. Чтобы потом делать погоду в предприятии. Возможно, это делается с целью извлечения прибыли, будущей, перспективной. Тогда это один коленкор, как говорят среди извозчиков- таксеров. Возможно, это делается с целью серьезно осложнить ваши дела, помешать вам. Тогда уже другой коленкор.

-И что же дальше?

-Банкиры могут ринуться скупать акции компании в большом количестве. Это может вызвать непредвиденный курс роста…

-А ежели я действительно этого опасаюсь?- спросил Покотилов. -Ежели я и в самом деле пугаюсь того, что кто-то пронюхал про мой проект?

-Проект…Проект…В чем суть проекта? Впрочем, не надо, не говорите. В-общих чертах мне кое-что известно.

-Чтобы понизить курс акций, я начал продавать свои акции себе в убыток.- сказал Покотилов.

-Зачем?

-Те, кто скупает, тоже начнут продавать свои, думая, что полученные сведения оказались мягко говоря, недостоверными. Они плюнут на все это дело и возня с пароходной компанией сама собой сойдет на-нет. А пароходство вернется к роли «темной лошадки»…

-Алексей Дмитриевич, реакция моя такова: человек я государственный, представляю определенные правительственные круги, заинтересованные в реализации ваших прожектов. Ну и сам не плошаю, предполагаю извлечение прибыли.

-Если задуманное будет осуществлено, уверяю, внакладе никто не останется. Все с барышами будут.- уверенно сказал Покотилов, наливая водку в рюмку.

-В самом деле?

-Да.

-А срок реализации каков? Я могу не увидеть и трети претворенного в жизнь…

-А наследники?

-Прахом нажитое пустят. Они умеют только тратить. Преумножать- не умеют.

-Ну, коль так воспитали…- Покотилов пожал плечами, выпил водки, крякнул совершенно по-русски и стал усиленно закусывать.

-Как вы полагаете, какого рода информация о делах могла просочиться к «другим заинтересованным лицам»? - спросил Мещерский.

-Понятия не имею. - сказал Покотилов, - Но вот, что интересно: кто-то из европейских финансовых воротил начал организовывать прессу. В газетах появились статьи о предстоящем крахе тех компаний, которые вложили свои сбережения в акции русских транспортных фирм. Оттого и определенное волнение на биржах - падают котировки русских ценных бумаг.

-Я разговаривал  на днях с министром финансов. Он заявил мне, что правительство поддержит ваши начинания, в том числе и предоставлением кредитов. Но правительству в складывающихся условиях хотелось бы иметь гарантии относительно вашего проекта.

-Это похоже на ультиматум.- заметил Покотилов.- Ультиматум в завуалированной форме-передать все, связанное с проектом какому-то дяде…

-Согласитесь, когда ультиматум ставят столь крупные фигуры из сферы финансов, то это будет посильнее «Фауста» Гете или где-то совсем рядом.- ответил Мещерский.

-Устоять действительно трудно. А если честно, то просто невозможно. Другими словами, закулисный режиссер задействовал настолько убедительных суфлеров, что проблема передачи проекта в иные руки стала лишь вопросом времени…

-Вопрос так не стоит. Просто нужны гарантии того, что он должен остаться исключительно русским проектом. Этого требуют интересы Родины…

=====================

соучредителя Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы*- один из крупнейших концернов России. В состав группы входят: Общество Сибирских лесопилен братьев Сибиряковых, Торговые дома «В.Ф. Плюснин и К°» и «Михаил Пьянков с братьями», Общество «Балтийские верфи» (Мюльграбенские верфи в Риге, рижская судоверфь Ланге), Русско-Балтийский Торгово-Промышленный банк, Общество Виндавско-Московской железной дороги, Общество Северо-Западных лесопильных заводов, Восточно-Сибирское горнозаводческое общество, Общество Восточно-Сибирской розничной торговли, Западно-Русское общество пароходства и ряд других предприятий.

Кремлевский сад*- сад, протянувшийся вдоль стен Московского Кремля от Воскресенского моста через Неглинную реку до Кремлевской набережной. Сад разбит на две неравные части: Верхний Кремлевский (от Воскресенского моста до Троицкой башни и одноименного моста) и Нижний (от Троицкого моста до  впадения реки Неглинная в Москва-реку, у Кремлевской набережной).

белели корпуса Московского военно-топографического училища*- старейшее в России военное училище.

обычно сиживали гвардейцы из первых полков…*- «Первыми полками» называли старейшие гвардейские части: Лейб-гвардии Конно-гренадерский Государев полк, Лейб-гвардии гренадерский Московский, Лейб-гвардии гренадерский Бутырский, Лейб-гвардии Новгородский государевой огнестрельной пехоты, Лейб-гвардии Егерский и Лейб-гвардии гренадерский Измайловский полки.

трое лейб-гвардии драгун из Гундертмаркова полка*- В 1650 году датчанин Иоганн Гундертмарк, представитель незнатного дворянского рода из Дании, прибыл в Москву вместе с четырьмя другими офицерами и рекомендациями от датского короля, с прошением принять их на русскую службу. Они были приняты, получили денежное и земельное жалование. В августе 1652 года Гундертмарк, принявший православие, сформировал драгунский полк. После 1660 года полком этим командовал его сын-стрелецкий полковник Тихон Гундертмарк. 

   С 1672 года полк официально именовался Драгунским Гундертмарка полком. Традиционно в его рядах служат потомки Иоганна Гундертмарка. Позднее этот полк стал Лейб-Гвардии Драгунским Гундертмарка Его Величества полком.

дымили бриннеровскими* сигарами - сигары из второсортного табака островов Ява и Борнео, изготовлявшиеся табачными предприятиями владивостокского купца Бриннера. Имели чрезвычайно широкое распространение среди населения Дальнего Востока.

«мерковали»*- от мерковать, то есть обдумать, порассуждать.

 

Прелюдия- III.

27 февраля 1932 года.

Москва.

 

       Покотилов выпил третью рюмку водки и спросил прямо:

-Алексей Павлович, а с чем связано столь пристальное внимание к моей скромной персоне? Я дал повод сомневаться в моей русскости?

-Помилуйте, Алексей Дмитриевич! Эк вы жахнули- «моя русскость»! У меня была возможность навести справки. Я навел. Сведения вызвали некоторые, э.., сомнения. Я доверительно поделился сомнениями кое-с кем. Вот и с вами делюсь.

-Очень интересно. Обратились напрямую в «Кредит-контору»*?

-К Клячкиным?

-Да. «Соломон Клячкин и сыновья» - это ведь не просто имя. Это - гарантия качества.

-Помилуйте, Алексей Дмитриевич! «Кредит-контора» - есть предприятие частное.

-Но она обладает опытом подобного рода деятельности, к тому же есть у нее целая армия осведомителей и агентов.

-Вот именно. Целая армия. Поручить дело Клячкину- это все равно, что дать в утренней газете объявление: «Ищу утечку сведений». И бросьте вы, Алексей Дмитриевич во всем искать большой подвох! Прекрасно известно, что вы нацелены на точный и положительный результат. Я не устаю поздравлять вас с успехами.

-Спасибо.

-Но может так статься, что вдруг окажетесь в критической ситуации, которая не соответствует европейским требованиям, о которых вы столь высокого и лестного мнения. Я вам прямо скажу: вопрос о поддержке вашего проэкта на высочайшем уровне стоит очень остро. Под свой проэкт вы намерены получить кредиты в банках и правительственные ассигнования. Но может быть ваш проект не «выстрелит». Чем тогда возвращать кредиты? Значит, нужно где-то соломки подстелить?

-Касательно вопроса с соломкой подстеленной…Вам известно, что моя пароходная компания отказалась вступать в международный пул?

-Известно.- кивнул Мещерский. - Но насколько эта новость так дурна для, скажем, «Кунарда» или так катастрофична для датской «Объединенной компании», которая контролирует почти четверть всех грузопассажирских и товаропассажирских перевозок на Балтике?

-Моя компания создана под акцию. Первоначальная цель-создать такую жесткую конкуренцию на Балтике, чтобы от шведских и британских пароходств камня на камне не оставить. Чтобы перехватить вывоз экспортных грузов из России, чтобы иностранцы утратили контроль над нашими портами.

-Именно поэтому вы так рьяно взялись за Мемель?- спросил Мещерский.- Не могу не восхититься тем, как быстро ваше пароходное общество стало в Мемеле ключевым экономическим резидентом: строите собственные доки, склады и гостиницы, организовываете бункеровку судов. Замечу, правда, что борьба не всегда ведется дружественными средствами, я бы даже сказал, ведется бесцеремонно, ну да уж ладно.

-Мемель…Мемель- это отвлекающий маневр. Это «подставной порт». «Черновик». Основные работы я разворачиваю в Усть-Неве. Там намывается грунт, там углубляют два бассейна и строят протяженные причалы.

-Значит, сначала на Балтике, а после везде?

-Да.

=============

в «Кредит-контору»*?- Крупнейшей универсальной конторой, специализирующейся на информационно-аналитической деятельности, с огромным штатом агентов и осведомителей, была компания Соломона Клячкина «С. Клячкин и сыновья», которая имела правление в Москве, шестнадцать отделений, в том числе четыре заграничных, три агентства, а также соглашения о сотрудничестве с пятью иностранными справочными фирмами. «Кредит-контора» занималась сбором сведений о кредитоспособности фирм и их финансовой состоятельности, подготовкой справок об организациях, готовила отчеты о финансовом балансе фирм,  о случаях непогашения задолженности, о репутации фирм в торговой среде, о биржевой активности, представляла биржевые справки и рекомендации для заказчика - о согласии или отказе от сделки. Кроме того, фирма занималась и коллекторской деятельностью - принимала заявки от клиентов на возврат долгов по векселям и распискам или же перекупала долговые бумаги и сама занималась взысканием этих средств. Помимо штатных решершеров, при местных конторах, у Клячкиных имелась целая армия корреспондентов, многие из которых служили в банках, финансовых органах и учреждениях связи. «Кредит-бюро», стремясь извлечь доход из своей информационно-аналитической деятельности, использовало почти шестнадцать тысяч штатных и внештатных агентов, добывавших  данные на интересовавшие их персоны или хозяйствующие коммерческие субъекты.

 

Изменено 22 Dec 2018 пользователем master1976

[master1976]

И еще одна попытка...

 

 

14 октября 1931 года. Среда.

Москва. Кожевники. Казанные ряды («восточный базар»).

 

        …Тесно, по-восточному пестро и шумно в Казанных рядах, что в Кожевниках, недалеко от Саратовского вокзала. И там и тут купчишки в цветастых халатах, стеганых куртках, чалмах, тюбетейках, тростниковых шляпах, войлочных колпаках и фесках, криком заходились, орали, перебивая друг друга, предлагая свой товар. Не накричишься - не расторгуешься. Вокруг народ - Москва город людный. А это и вовсе столичное чудо - Московский восточный базар…Для каждого вида товара здесь существовали отдельные павильоны - лари, лари, лавки, ковровые, ювелирные, мебельные, фруктовые, золотые, с пряностями, с восточными специями, всевозможные ремесленнические мастерские, где обрабатывали медь и делали из нее различные восхитительные работы, чайные со вкусным чаем со специями и сладостями (сахаром, домашним козинаком, халвой, орешками и изюмом). В Казанных рядах найти можно все, что угодно: рисовую и тростниковую бумагу, кожу, благовония, тибетские амулеты, индийскую бронзу, шелк, атлас, ювелирные изделия тончайшей работы, ковры с причудливыми узорами, расписную посуду и резные сундуки. Торгуют здесь товарами со всего Востока, со всей Азии, а покупатели приезжают чуть ли не со всего мира.

        Московский восточный базар издревле были не только местом торговли, но и местом встреч деловых людей. Общеизвестно, что одна из первых мусульманских общин в Москве сложилась на месте «посольского квартала», или Ордынской Татарской слободы, и служила интересам международных торговых связей Москвы. Там же, в Замоскворечье, имелись конные рынки, а позже мастерские по выделке и обработке кожи, отчего и весь район получил название Кожевники. Из Ногайской степи татары приводили тысячи голов лошадей, которые использовались как тягловая сила для городского транспорта вплоть до конца XIX - начала XX века. Понятно, что именно в Татарскую слободу прибывали не только крымские и ногайские торговцы, но со временем и казанские, и астраханские, и персидские, и вообще восточные, а позже и азиатские купцы…

        …Сергей Владимирович Чечель, тяжело ступая, прихрамывая на правую ногу, прошелся неспешно по центральному, ковровому ряду, что ему надо увидел и шагнул к лавке, в дверях которой стоял невысокий улыбающийся мужчина в пестром теплом халате и линялой турецкой феске. Тот, сложив руки у груди, с почтением низко склонился. Быстрые, острые глаза его без страха глянули в лицо Чечеля и спрятались под опущенными желтыми веками. Отступив назад, он широко распахнул звякнувшую хитрыми колокольцами дверь. Сергей Владимирович шагнул через высокий порог. В лицо пахнуло щекочущими запахами пряностей. Здесь, чувствовалось, не на копейки торговали. В лавке на полках тускло поблескивали длинногорлые медные кувшины, отсвечивали льдистым холодом серебряные пудовые блюда, чеканенные на жарком Востоке, лежали персидские, туркменские, афганские, бухарские, ручной работы, ковры. Далек был путь этих товаров, и цена им в Москве была велика.

        Чечель прошел через всю лавку прямиком в конторскую комнатку. Купец вошел вслед за Чечелем, тщательно притворил дверь и хлопнул в ладоши. Тут же невесть откуда вынырнули юркий, чернявый мальчишка, расстелил перед гостем белый анатолийский ковер, разостлал скатерть, бросил подушки, принес бронзовые тарелки с миндальными пирожными и вяленой дыней. Купец округло, от сердца, показал гостю на подушки. Чечель грузно опустился на ковер. Купец легко присел на пятки, и его бескровные губы зашелестели неразборчивые слова молитвы. Сергей Владимирович поморщился и негромко буркнул:

-Асаф, заканчивай ты это представление.

         Но тот и бровью не повел. Помолившись, купец из великого уважения к гостю сам наполнил чашки крепким, как вино, чаем. Чечель поднес чашку ко рту, отхлебнул глоток.

-Выкладывай, Асаф, что за разговор у тебя ко мне? - сказал Чечель и отщипнул от пирожного, бросил сладкую крошку в рот. Купец по-восточному мягко улыбнулся, отпил чай, едва касаясь губами края чашки.

-Не тяни, Асаф.- устало сказал Чечель, прикрыв глаза.

-Сергей Владимирович, дорогой, погодите, дайте соблюсти традиции и приличия восточного торгового гостеприимства. - ответил купец, поправляя линялую феску.

       Он запустил руку в складки стеганого халата, достал блестящую коробочку и бросил щепотку порошка на угли. Порошок зашипел, и из жаровни поднялись тонкие струйки текучего ароматного дымка.

-Считай, что ритуал полностью соблюден.- махнул рукой Чечель. - Хотя от тебя, бухарского еврея, сие и не требуется. Молчать ровно столько, сколько того пожелает гость тоже не нужно. Говори, чего звал? Что за дело? - и упираясь кулаками в ковер, подался вперед.

     Асаф Соломонович Ачильдиев, выходец из еврейской общины в Бухаре, один из тех еврейских купцов- «азиатцев», к коим российское законодательство поощрительно относилось, всплеснул руками:

 -Эх, Сергей Владимирович, сколько ж мы не виделись-то? С полгода наверное?

-Восемь месяцев.

-Стороной мою лавчонку обходите, будто обидел я вас чем-то. А ведь вы всегда можете рассчитывать на мою откровенность и искренность.

-Асаф, кончай мне этих одесских штучек! - рассердился Чечель.- И прекрати строить из себя всю мудрость востока.

-Ох, как ни тяни, а разговор надо начинать. - вздохнул купец, гибкими пальцами перебирая четки.

-Начинай не издали.

        Но Асаф Соломонович не начинал, как будто собирался с мыслями. Он вновь наполнил чашки, откинулся на подушки. Неожиданно он взглянул прямо в зрачки Чечеля и спросил:

-Сергей Владимирович, дорогой мой и уважаемый гость, не поможете ли советом добрым?

-Излагай.

         И Асаф стал излагать суть дела…Одна иностранная девица, по всей видимости англичанка, в достатке, время от времени посещала лавку Асафа, прикупая разную медную утварь. Иностранцы, а тем паче англичане, в Казанных рядах не в диковинку. Но эта кувшинами маскировала свои, отнюдь не благопристойные похождения, афишировать которые было нельзя - девица тайно встречалась в лавке с другой иностранкой, помоложе и побогаче. Две респектабельные женщины превратили конторское помещение Асафа в щедро оплачиваемое место для экзотических амурных эскапад похотливых любовниц. Предприимчивый Асаф Соломонович Ачильдиев вел своеобразный журнал и дневниковые записи, и даже сделал несколько фотографий, разумеется тайно от девиц. Записи, со временем превратившиеся в набор компромата, торговец рассчитывал продать за хорошую цену.

-Значит, их утехи происходили прямо тут? - поинтересовался Чечель.- Где мы с тобою так чинно распиваем чаи?

         Асаф виновато развел руками.

-Давно твой тайный бордель функционирует?

-Месяца два, Сергей Владимирович.

-Показывай бортовой журнал и пикантные фотографические карточки.- вяло сказал Чечель.

         Торговец запустил руку под белый анатолийский ковер, на котором он с гостем восседал, и протянул Чечелю небольшую тетрадку в кожаном коричневом переплете. Сергей Владимирович открыл тетрадь и в сердце его возникла необъяснимая тяжесть: на первой странице лежали плохенького качества черно-белые фотографии, на одной из которых в лесбийском поцелуе сплелись две совершенно нагие женщины, на другой они же, голые же, лежали в умиротворенных, нецеломудренных позах, распластанные на изящном ширазском ковре. Приглядевшись, Чечель, узнал на этой фотографии одну из женщин - это была супруга британского торгового атташе в Москве, тридцатидвухлетняя Кристина Уинем-Рич…Вот так поворот…На прочих других фотографических карточках девицы вытворяли друг с другом разные непотребства…

-Поможете мне с этим?- спросил Асаф, пытливо заглядывая в глаза Чечелю и надеясь увидеть в них потрясение от увиденного. - Узнайте, сколько за это могут заплатить?

-Асаф, ты вроде бы неглупый человек, торговлю ведешь не грошовую и не где-то там, а в Казанных рядах. В Москве. Зачем размениваешься на такое?

-Может, не размениваюсь…

-Я чай допью и сообщу тебе, сколько это стоит. - сказал Чечель и посмотрел в свою чашку. - Но ты и сам знаешь, сколько.

-Помилуйте, Сергей Владимирович, откуда мне знать?

-У тебя есть телефон?- со значением спросил Чечель.

-Есть. - Асаф удовлетворенно вздохнул, будто свалил с плеч тяжкий груз.

-Я сейчас протелефонирую одному своему знакомому раввину и узнаю, во сколько обойдутся похороны одного, будто бы хитрозадого, бухарского ишака. Ты, что, джаляб*, возомнил себя Сеид-ханом?!**Бурдюк с навозом! Кому еще ты показывал эти фотографии и эти записи?! Чертова бухарская собака!

-Сергей Владимирович, да я …

-Что да я?! Идиот. Это может стоить  совсем не золота, как ты полагаешь - головы. Твоей головы. Кому ты это показывал?

-Аллах свидетель - никому. Вы - первый.

        Чечель поставил недопитую чашку и придвинулся к растерянному купцу:

-Как думаешь, что с тобой сделают, когда узнают, как и на чем ты решил сделать гешефт в Казанных рядах? А узнают очень скоро, ежели ты все-таки эти фотографии и эти записи кому-нибудь показывал…

        Асаф прямо на глазах покрывался липким потом.

-Что же делать? - уныло спросил он.

-Что за ковер? - спросил Чечель, помахивая фотографической карточкой перед носом Асафа.

-Королевский кашан. - ответил купец.- Выткан из высококачественной, мягчайшей шерсти, переливающейся, как шелк.

-Прочитай надпись, украшающую кайму ковра. - попросил Сергей Владимирович, отхлебывая чай.

-«Мубарак бад»…Благопожелание…

-Ты дважды идиот. - тихо сказал Чечель. - Ты, соблазнившись большими деньгами, положил двух иностранных шлюх на ковер, который представляет собой изображение райского сада с фантастическими растениями и экзотическими птицами. Ты всмотрись в фотографию, всмотрись. Мастер украсил ковер королевскими птицами. Вон там павлины, вон фазаны, вот попугаи с лирохвостами. Это не случайно. Полагаю, ковер был соткан для особого, торжественного случая, возможно для представителя шахской семьи. А может быть и для самого шаха. Ты видишь фигурные клейма? В них размещены каллиграфические надписи на фарси. И без эксперта могу тебе сказать, тебе, торговцу коврами со стажем и опытом - почти все надписи принадлежат придворному персидскому поэту Хафизу Ширази!

       Асаф Соломонович поднял руки и закрыл ими свое внезапно потекшее потное лицо.

-Тебя удавят персы.- деловито сказал Чечель и откусил миндальное пирожное.

-Клянусь богом, я…

-Если ты хоть кому-то эти записи показывал и хвалился пикантными карточками, ты труп. И сделать ничего, что могло бы спасти тебя, увы, нельзя.

-Я клянусь богом. Аллахом клянусь, я всеми богами мира клянусь, никому и ничего, кроме вас, Сергей Владимирович, не показывал.- всхлипнул купец.- Спасите, я заплачу сколько надо…

        Неловко подавшись вперед, он опрокинул чашку. Темно-красная жидкость пролилась на ворсистый белый ковер.

-Ты решил действовать вне правил. От жадности или по глупости. Мне собственно, все равно отчего и почему. Но тебя следовало бы поставить на место, потребовать расплатиться собственной головой.

        Асаф весь был в ожидании.

-Записи я заберу.- сказал Чечель. - Вместе с фотографиями и негативами. Иностранку не смей пускать даже на порог своей лавки. Но сделай это деликатно, по-восточному. Рассыпься в рахат-луккум и с улыбкой пошли ее ко всем бухарским чертям. И упаси тебя Господь когда-нибудь вспомнить про этот несостоявшийся гешефт. Я не дам тогда и ломаного гроша за твою жизнь и, вероятно, за жизнь твоих близких.

 

 

14 октября 1931 года. Среда.

Москва. Гранатный переулок.

 

           В кабинете заведующего Бюро Технической Информации генерал-майора Ронжина собрались три человека: хозяин кабинета и двое его подчиненных - начальник второго отдела Бюро Михаил Николаевич Федотов  и  сотрудник «английского стола» Сергей Владимирович Чечель…

            Генерал - майор  Александр Георгиевич Ронжин, военный инженер, бывший  гвардейский сапер, предпочитавший теперь статское платье, возглавлял Бюро Технической Информации с момента создания. Он был на короткой ноге с министром финансов Воронцовым-Вельяминовым, с детства дружил с бывшим премьер-министром Роща-Долгоруким, который и поручил Ронжину создание службы информации правительства по финансово-экономическим вопросам, а фактически - центра промышленного шпионажа при министерстве промышленности и торговли. Бюро снабжало правительство информацией о ведущих финансовых и промышленных компаниях Европы и мира, о структуре экспорта и импорта в экономике ведущих держав, о тенденциях экономического развития в тех или иных отраслях, о теневых фигурах крупного бизнеса и его политических лобби. «Бюро Ронжина» представляло собой комбинацию двух отделов: один определял потребности сбора информации, другой их удовлетворял. В первый отдел входило несколько «столов», выявлявших потребности в разведывательных данных: в областях финансов и банковского сектора, в химической, металлургической, электротехнической промышленности, в секторах обрабатывающей промышленности, транспорта и путей сообщения, нефтедобычи, сельского и лесного хозяйства, в сфере научно-исследовательской деятельности. Второй отдел включал в себя восемь региональных «столов»: английский, германский, французский, североевропейский, европейский, ближневосточный, дальневосточный и американский. «Столы» обеспечивали сбор требуемых сведений.

          Служба информации и промышленного шпионажа была организована  генералом Ронжиным тщательно и добротно, располагала приличным бюджетом и пока еще не превратилась в синекуру для предотставных чиновников правительства и Департамента Государственной Охраны и в место, куда большие начальники пристраивают своих детей и родственников «посидеть на время»…

          Бюро занимало в Гранатном переулке бывший дом купчихи Федотовой - эклектичный особняк, стилизованный в духе неоготики с элементами модерна. Лет тридцать назад, когда он не был стиснут соседними более высокими домами, особняк выглядел как небольшой замок с башенками.

             Рабочий кабинет генерала Ронжина на втором этаже особняка - небольшая комната напоминала американизированную гостиную: обычный канцелярский столик, полукруглые диваны, обитые красноватой замшей. Кабинет был обставлен скромно, с деловитой скупостью, но создавал атмосферу некоторой доверительности. Скопище телефонов на столике указывало, что это - служебный кабинет.

           Ронжин сидел во главе столика в обычном кресле, прямо перед ним лежала раскрытая папка. Чечель устроился по правую руку от генерала, держа на коленях  несколько листков бумаги с машинописным текстом. По левую руку восседал Федотов.

-Вот, Михаил Николаевич, Сергей Владимирович Чечель, из английского «столоначальства», вышел с предложением пустить в дело только что полученные им сведения, представляющие оперативный интерес.- сказал Ронжин, обращаясь к начальнику второго отдела Федотову.- Сведения получены из надежного осведомительного источника, я полагаю?

-Из надежного. Помогли дурак и счастливый случай.- усмехнулся Чечель.

-Сергей Владимирович человек у нас в БТИ новый, пришел к нам из Департамента Государственной Охраны…Посему, я напомню, что наше Бюро львиную долю сведений черпает из открытых источников и лишь малая толика материалов для оценки и анализа поступает к нам по закрытым каналам. Мы не шпионское гнездо, мы находимся под патронажем министерства промышленности и торговли. Это там, у вас, на прежней службе, на губах должна была присутствовать запекшаяся кровь шпионов и огромные волосатые кулаки. У нас же нет ни сил, ни возможностей плести кружева оперативных комбинаций и играть в шпионские игры.

             Чечель впервые оказался в кабинете Ронжина и, слушая генерала,  с интересом разглядывал огромный портрет царя Бориса - основателя ныне правящей династии Годуновых.

-Хорош портретик, а?- подмигнул Ронжин, заметив взгляд Чечеля. - Работа Репина…

-Репина?- непритворно удивился Чечель.

-Его, Ильи Ефимовича…Отцу моему подарено, в году одна тысяча восемьсот девяносто восьмом, на трехсотлетие династии… Удивительно…Всякий раз смотрю на сей портрет и удивляюсь…И восхищаюсь тому, как Годуновы сумели сохранить на протяжении трех веков родовую дисциплину и верность родовым традициям.

       Чечель  молча протянул генералу один из листков, лежавших у него на коленях.

-Что это? Я думал, что все вами накопленное в этой папке.

-Все не успел. Это установочная справка на  британского торгового атташе господина Мартина Уинем-Рича. Он, между прочим, с 1924 года является сотрудником секции промышленной разведки Интеллидженс Сервис, эдакого аналога Бюро Технической Информации на джентльменский лад.

-Я так понимаю, что Сергей Владимирович задался целью утереть нос своим бывшим коллегам из Гохрана?- подал голос начальник второго отдела Федотов.- Но нам это не нужно. Посему, предлагаю все материалы, добытые трудами господина Чечеля, передать в Департамент Государственной Охраны, а уж тамошние специалисты изыщут возможности для проведения комбинаций, вербовок и прочих действий. Они, в конце концов, за это жалованье получают, и неплохое, заметьте.

      Чечель протянул генералу еще один листок.

-А это что? Тоже установочные данные? На кого?

-На вторую участницу амурных похождений. Это некая Аманда Вортледж, старшая дочь британского патентного поверенного в Москве мистера Сэмюэля Вортледжа и по совместительству владельца «Английской ковальни» на Палихе.

-Чем нам может быть полезен этот кузнец Вортледж?

-Ваше превосходительство, как вы знаете, право на изобретение надо защищать. Об этом, к сожалению, осведомлены не все отечественные изобретатели. Или не придают значения - и совершенно напрасно. Говорят, англичане просматривают российские патенты и находят просроченные. Если правообладатель не заплатил, то любое правовое лицо может взять его разработку и использовать как угодно.

-Да, уж, таковы они, правила...Кто умеет, тот пусть и наживается. Где и как хочет. Таково международное правило коммерции.- произнес генерал.

-Вортледж также может иметь доступ к вопросам, которые касаются приоритетных патентоохраняемых направлений на рынке продукции. И вдобавок, он может интересоваться нашими патентами в области военных исследований.

-Широкий спектр интересов. И перспективная кандидатура, не так ли?

-Перспективная.- согласился Чечель.- Особенно, если учитывать, что во Франции кривая промышленного производства упала на тридцать два процента, в Германии - промышленный спад на сорок процентов, в Англии - на двадцать шесть процентов.

-Это очень много, но все-таки не столь критично. - заметил Федотов.

-Однако деловые процессы в мире идут,- возразил Чечель.- Наращивается темп. Деловые процессы - это стимулятор для ослабевших сердец. Нам отставать нельзя, нам надо в ногу идти...

-Иногда приятно в чем-то перещеголять коллег, получить собственные возможности для сбора, оценки и анализа сведений научно-технического и промышленного характера, заполучить выходы на британское торговое представительство и на английское патентное бюро,- задумчиво сказал генерал Ронжин. - Но мы практически не занимаемся агентурной работой и вербовочной деятельностью.

-Ключевое слово - «практически».- хмыкнул Чечель.- Английский «стол» получает обширную информацию из Англии, например, по специальным материалам: смазкам, покрытиям и каучукам для нужд авиационной техники. Мне же по роду нынешней деятельности приходится получать присланную из-за границы почту, изучать ее, отвечать на вопросы, вести переписку, предварительно согласовав ответы с вами, как с непосредственным руководством, время от времени проверять иностранцев по учетам на предмет их возможной связи с зарубежной разведкой и контрразведкой. Я также готовлю предложения по активизации работы с иностранцами, разрабатываю контрразведывательные задания, исходя из возможностей ведомства.

          Он был чужим в «Бюро Ронжина» - пришел из Департамента Государственной Охраны, где занимался контршпионажем, пришел недавно, по протекции генерала Татищева…Ронжин присматривался к нему постепенно, не форсируя свой интерес.

-Ваше предположение о проведении оперативной комбинации можно назвать смелым, но оно лишено смысла,- сказал Федотов, откидываясь на спинку полукруглого дивана и закуривая.- Реализация ваших глобальных планов…

-За чем же дело стало?- перебил Чечель.- Подпишите сопроводиловку, запечатайте все в большой конверт и отправьте с нарочным к директору Департамента Государственной Охраны. После этого мы продолжим вчитываться в отчеты об изучении прошлогодних подшивок «Бежевых книг»*. Мы также проштудируем путевые записки капитана Адамса или братьев Лэндэров, направленных в свое время на Нигер по заданию министерства колоний Великобритании и почерпнем интереснейшие сведения об организации регулярного пароходного сообщения между Нигером и Англией. Можно составить полезные рекомендации для частновладельческих пароходных компаний на реках Западной Сибири.

-Ну-ну, Сергей Владимирович, не кипятитесь попусту,- сказал Ронжин.

-Ваше превосходительство, я считаю неуместным кипятиться.- ответил Чечель.- Зачем? Я просто-напросто, с первого дня пребывания в БТИ, задаю себе один вопрос: сколько стоит содержание аппарата Бюро в день?!

-Чтобы оправдать правительственные вложения в наше Бюро, нужно постараться загрузить сотрудников работой.- произнес Ронжин нравоучительным тоном,- Интенсивной и эффективной. Вероятно, заполучив собственные возможности для самостоятельных агентурных разработок, мы сможем продемонстрировать и интенсивность и эффективность. Это плюс. Но в то же время мы рискуем не потянуть, провалить перспективную вербовочную акцию. Это минус. Нужно быть осторожными и не лезть на рожон. Значит, нужно все хорошенько продумать. Курировать акцию будете вы, Михаил Николаевич,- Федотов кивнул, разводя руками: дескать сдаюсь, подчиняюсь, - А комбинировать будете вы, Сергей Владимирович, поскольку имеете навыки и опыт проведения подобных операций. Пока больше никого к  операции не привлекайте. Ваша задача предельно проста: нащупать кончик ниточки, за который вы потянете весь узелок комбинации. Используйте все возможности. Что мне от вас нужно сейчас? Я ведь тоже крупный бюрократ, без бумаженции, прикрывающей мое ретирадное место, никак не могу. Да-с. Возьмите бумагу и напишите…Проработайте в ближайшее время план, обсудите все возможные сценарии и обговорите детали, после чего представьте мне. А я подумаю и приму окончательное решение.

 

================

джаляб*-сука (тюрк.)

возомнил себя Сеид-ханом?!**-Бухарский эмир Сеид Абдулахад-хан был известен мастерским политическим лавированием.

«Бежевых книг»*- «Бежевые книги»: сборники документов, подготовленных чиновниками британского правительства, предназначенные для внутреннего пользования и рассылаемые дипломатическим торговым представителям Англии за границей. Содержат официальную переписку по экономическим вопросам, сообщения технических и промышленных комитетов, статистические сведения, планы проведения промышленных выставок и т.д.

============================================================

 

 

Изменено 14 Apr 2019 пользователем master1976

[master1976]

 

 Незадолго до...

Прелюдия-I.

6 Апреля 1933 года. Среда. 

Москва. Барашкинские пруды.

 

 

 

 

       В этот вечер директор Департамента Государственной Охраны Николай Георгиевич  Татищев против обыкновения задержался в своем рабочем кабинете дольше обычного. Он даже отложил намеченную ранее партию в гольф со шведским посланником. И все это по настоянию генерал-майора Брюханова, Дворцового коменданта, человека, стоявшего ближе всех к царю, отвечавшего за охрану государя и его семьи.

       Генерал Брюханов прибыл в департамент без предварительного звонка, около девяти часов вечера.

- Едем-ка Николай Георгиевич, за город, - сказал он прямо с порога, входя в кабинет Шувалова и внимательно оглядываясь.

       Кабинет директора Департамента Государственной Охраны был невелик. Тяжелая старомодная мебель красного дерева делала его несколько мрачным. Книжные шкафы мутно поблескивали зеленоватыми стеклами. Почти посредине кабинета помещался массивный письменный стол с целым «поставцом», приделанном к одному продольному краю, для картонных папок, бумажных ящиков, с карнизами, со скобами, с замками, ключами, выкованными и вырезанными «для нарочности»  московскими ключных дел мастерами из Измайловской слободы. Стол  выглядел чуть ли не иконостасом, он был уставлен бронзой, кожаными папками, мраморным пресс-папье, карандашницами.  Фотографические портреты (несколько), настольный календарь в английской стальной «оправе», сигарочница, бювар, парочка японских миниатюрных нэцкэ ручной работы, некоторые канцелярские принадлежности были размещены по столу в известном художественном порядке. Два резных шкафа с книгами в кожаных позолоченных переплетах сдавливали кабинет к концу, противоположному окнам, выходившим во внутренний двор. В одном из шкафов Шувалов хранил свою «гордость» - дорогую коллекцию книг по истории архитектуры Восточной Азии, переплеты к которым Николай Георгиевич заказывал и выписывал лично, и лично же за ними ездивший в Дрезден. Несколько изданий коллекции были уникальны - их не было ни у кого, даже и в Публичной библиотеке, в которой, по слухам, хранилось все когда-либо напечатанное на Земле. Две жанровые, «ландшафтные» картины русских «традиционных» художников в черных матовых рамах и несколько небольших японских подлинных, семнадцатого века, акварелей на «журавлиную тему», уходя в полусвет стен, довершали общее убранство и обстановку кабинета директора Департамента Государственной Охраны…

-Неплохо устроился.- одобрительно пробасил Брюханов.- С комфортом.

-Куда поедем, Петр Иванович?- спросил Татищев, поднимаясь из-за стола навстречу генералу.

       Дворцовый комендант часто появлялся в газетах, в разделах светской хроники и в новостных обзорах, посвященных церемониальным встречам. Во всем облике и в манере поведения генерала Брюханова проглядывала основательность. Высокого роста, плотный, немножко, может быть, тяжеловесный; лицо не отличалось особой красотой, но приятное, потому что в нем виделась доброта, особенно когда он смеялся. Брюханов был медлителен. Ходили слухи, что ему почти шестьдесят, но выглядел он гораздо моложе. За свою долгую придворную карьеру он познал благорасположение и немилость тех, кто занимал высокое положение, бывал в опале, в зависимости от того, как менялись политические ветра. Однако Брюханов продолжал удерживаться на плаву, поскольку считался незаменимым в делах, грозивших неприятностями. Лучший специалист по щекотливым вопросам.

       Поздоровавшись с Татищевым крепким рукопожатием, генерал долго извлекал из кармана портсигар с папиросами, медленно закурил, держа папиросу толстыми пальцами.

-Куда поедем? - переспросил Брюханов. Говорил он тоже неспешно, очень обдуманно и подробно. Если ему задавали вопрос, отвечал не сразу, не смущаясь паузой, не торопясь обдумывал ответ. - Едем за город, а? Хочется посидеть в каком-нибудь маленьком кабачке - только там я чувствую себя самим собой.

-Так куда именно за город поедем?- снова спросил Татищев.

-В Химки. Знаю там одно прелестное местечко. Да, и это, машину не бери. На моей поедем…

        …Они спустились во двор. Брюханов окинул взглядом внушительную семиэтажную громаду здания Департамента, выстроенного в суровых аскетических формах раннего конструктивизма.

       Департамент Государственной Охраны, разместившийся в Большом Черкасском переулке, был немал и объемлющ. Его основными задачами являлись защита интересов обороноспособности и экономического развития России, экономическая контрразведка и промышленная безопасность, наружное наблюдение и охрана иностранного дипломатического корпуса, охрана членов правительства, государственных объектов и специальных грузов, для чего Директору департамента подчинен был Корпус Жандармов.

       Брюханов подождал, когда Николай Георгиевич устроится на заднем сиденье, сел за руль тяжелого «тэлбота» и погнал машину по тихим, пустынным московским улицам - город засыпал рано.

-Хороша машина, Николай Георгиевич?- поинтересовался Брюханов, выруливая на Рождественский бульвар.

-Автомобили франко-британской компании «Talbot» всегда отличались безупречными техническими характеристиками.- скучным голосом ответил Татищев.- Впрочем, я предпочитаю «Делоне-бельвилль»…

-Не нравится, что планы на вечер испортил, да? - голос генерала был бесцветен и сух.

-Признаться, планы были… - осторожно ответил Татищев, взвешивая сейчас каждое свое слово.

       Брюханов хмыкнул:

-У меня тоже. Мне еще предстоит одна деловая встреча, потом я еду в клуб.

-Так разговор не займет много времени?

       Брюханов пожал плечами:

-Как пойдет…

       Татищев бросил на генерала короткий выразительный взгляд.

-Сказочная у нас природа, - заметил Брюханов, когда машина, миновав Всехсвятское, вырвалась на пригородное Тверское шоссе, - Лучше нигде нет. Сосняки, дубовые рощи, холмы - прелесть какая, а? Знаешь, Николай Георгиевич, всякий раз, проезжая через химкинские низины к царской резиденции в Косьмодемьяновском, вспоминаю, как в свое время меня очаровали возделанные равнинные земли, столь непохожие на пологие холмы Дмитрова.

       Татищев мысленно рассмеялся - он решительно не мог представить себе генерал-майора сентиментальным, способным на тонкие порывы души: грубоват, лишен манер, крестьянский сын...Вспомнилось вдруг, как однажды был приглашен к Брюханову на семейный обед и услышал,  как генерал, оторвавшись от застольной беседы, напомнил своей жене:- Оленька, скажи, чтобы горошку не забыли в суп положить…

        …Дворцовый комендант будто почувствовал что-то, кашлянул аккуратно, затем сказал ровным, бесцветным голосом:

-Сам знаю, не мое это, банальности говорить. Впрочем, обучение в элитном университете еще не гарантия того, что у человека имеется в достаточном количестве мозгов. В конце концов у каждого от рождения есть какое-то количество серого вещества. Однако, распространенное среди нашей доморощенной элиты убеждение, что все без исключения ее представители достаточно умны, чтобы управлять государством, мне представляется ошибочным.

         «Это он ничего врезал,- подумал Татищев,- весомо врезал, от души».

        …В небольшом, по - крестьянски простоватом, но уютном кафе, недалеко от Барашкинских прудов Брюханов заказал мясной салат, вареную картошку и сало. Разумеется, под такую закусь, подали и водку-покрытую инеем «сороковку»*.

-Сам прост и пищу люблю простую.- сказал Брюханов, разливая водку по стопочкам. – И тебе, ваше превосходительство, советую…

        Татищев усмехнулся:

-Петр Иванович, ты уж не смотри, что я Дерптский университет закончил. Тоже видал-повидал…Знаешь ли, например, что селедку хорошо, обернув в газету, коптить в самоварной трубе?

-Молодец.- одобрительно сказал Брюханов и опрокинул стопку.- Прямо как в книжке «Робинзон в русском лесу»- автора не помню, но лучшей детской книги не было написано, по-моему.

-Обменялись любезностями, пора и к делу переходить?- спросил Татищев.

-Погоди с делом. Давай-ка откушаем сначала.

         Брюханов набросился на немудреную снедь. Управившись с мясным салатом, он разлил по второй стопке, с аппетитом выпил, не дожидаясь Татищева.

-Теперь пора?- с усмешкой спросил Татищев.

-Пора.- кивнул генерал Брюханов.- Николай Георгиевич, мне лишний шум ни к чему, сам понимаешь. Я хочу по возможности избежать ненужного внимания. По крайней мере сейчас.

-Я слушаю.

-Скажем так. В Лондоне, в одной из деловых контор Сити, не так давно состоялся разговор двух людей. Не спрашивай, как нам удалось узнать об этом разговоре: может случайно секретарша подслушала, может молодой и аккуратный клерк задержался в конторе и нечаянно стал свидетелем беседы, что-то там уловил через неплотно прикрытую дверь.Не важно. Важно о чем говорили.

-И о чем?

-Они обсуждали возможную сделку.

-В Сити? Немудрено.

-Можно подумать, конечно, что и так.

-Что за сделка? Что было сказано?

-Дословно сказано было так: «Русский готов помочь, но хотел бы получить один миллион фунтов».

-И все?

-Все. Мы не знаем ничего больше. Ни за что предполагается получить такую сумму, ни имени русского. Можно предположить, что речь идет о сделке, по условиям которой некий русский передаст британцам некие сведения. И слупит за это миллион.

-Сумма немаленькая.

-Зато информации у нас с гулькин хрен.

-Да. Негусто. Одно предложение, вырванное вдобавок из контекста разговора. Может шутка.

-У кого есть такие деньги?- спросил Брюханов.

-Ясно, что не у секретной службы Его Величества.- сказал Татищев.- В Сити такие деньги водятся. Там полно людей, готовых выложить миллион за что-то весомое и полезное.

-И это означает, что речь идет об очень серьезном деле. Если с деньгами все всерьез, то и дело существенное.

-Уверен, что речь не идет о покушении на священную особу государя.

-Почему так думаешь?

-В Сити вряд ли стали бы заниматься чем-то подобным. Это не деловой подход. Я полагаю, что речь может идти о сугубо конфиденциальной информации, либо о сведениях, представляющих практический интерес. Что-то, что могло бы сотрясти основы фондовой биржи, или получить гарантированную, несомненную и очень высокую прибыль. Обрушить рынки. Можно допустить многое, начиная от экзотики, вроде несметных золотых россыпей под Нижним Новгородом, и заканчивая гениальным штамповочным прессом, прокатным станом невероятной мощности и огромной производительности. Химическая формула. Вирус лихорадки. Компрометирующие фотографии, могущие вызвать династический кризис или отставку правительства. Планы, чертежи, списки, карты. Но не покушение.

-Слава Богу! - Брюханов трижды истово перекрестился.-Ну, а что делать теперь?

-Определить поле поиска. Сузить его. Составить списки, задействовать агентуру, раскинуть сеть.

-Поле поиска…-Брюханов задумался.

-Финансы, экономика, ну и может быть, военное дело. Это три основных темы. От них плясать надо. Если Сити, то скорей всего, дело финансовое и промышленное.

        Генерал Брюханов махнул третью стопку водки, выдохнул и спросил:

-А может так статься, что сделка уже состоялась?

-Не думаю. Нужен какой-то подготовительный период. Открыть счет в банке, купить и привезти в Москву чемодан, набитый миллионом фунтов. Купить билет, получить визу, проинструктировать курьера. Да и потом. Что значит- русский готов помочь? Готов собрать какие-то ценные сведения? Готов помочь передать конверт с бумагами? Готов выехать за границу для подробного рассказа? Готов помочь и все изложить курьеру?

-Значит, финансы и экономическое?

-Не исключено.

        Дворцовый комендант долго молчал, что-то неспешно обдумывая. Наконец Брюханов сказал:

-Прежде чем ты, Николай Георгиевич, ознакомишься с материалами, которые я тебе передам, хочу сказать следующее: группой наших финансистов и крупных промышленников из Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы,  во главе с Алексеем Дмитриевичем Покотиловым задумано очень интересное дело. Весьма перспективный проект, который может обеспечить, ни много ни мало, переворот в области монополии на мировую торговлю, каковую по-прежнему пока удерживает Великобритания. И к каковой безусловно стремится Вашингтон. Пока проект в стадии подготовки и проработки, но господин Покотилов уже предпринимает некоторые шаги в области усиления позиций своих предприятий на мировых биржах. На перспективу. В первую очередь на московской и лондонской биржах. Есть некий государственный фонд, который имеет определенный доступ к конфиденциальной биржевой информации.

-А каким боком к этому фонду дворцовый комендант?

-Язвите, Николай Георгиевич?

-Немного. Фонд имеет отношение к министерству двора и уделов?

-Да.

-Напрямую?

-Не совсем. Опосредованно. Через некоторые биржевые структуры.

-Фонд заинтересован в реализации неких проектов некой группы финансистов и промышленников?

-Да. Фонд имеет доступ и может точнее отслеживать движение акций…

-Ну и?

-Были замечены странные движения на биржах. В отношении акций некоторых покотиловских предприятий.

-Соблаговолите объяснить суть, ваше превосходительство.- усмехнулся Татищев.

-Движения, о которых я говорю, отличаются от простых колебаний. Они кажутся согласованными. И отмечается тенденция, что  в дальнейшем согласованность действий будет нарастать. У меня нет сведений ни об именах, ни о количествах. О смене владельцев в крупных пакетах акций покотиловских предприятий речи пока не идет. Пока.

-Есть устойчивая тенденция к поглощению?

-Да. Этого опасаются.

-Абсурд.

-Ну, не так уж это абсурдно. Ахиллесова пята Покотилова - это распыление акционерного капитала.

-Курс растет. Позиции меняются.- пожал плечами Татищев.- Это же биржа…

-Биржа увязана с политикой…

-Знаю.

-Биржа - это связи. Это ходы в правительственные коридоры, к министрам, к тем, кто принимает определенные решения и оказывает определенное влияние на политические решения.

-Я допускаю, что биржевой воротила с хорошими связями может в некоторой степени влиять на политику государств.- сказал Татищев.

-Возможно, некая, другая финансовая группа захотела стать лидером в предприятиях концерна Покотилова. В некоторых предприятиях. Или другая страна. Угроза может исходить как изнутри, так и извне. Если спланированное наступление подтвердится, старика Покотилова могут подвинуть. Совсем выставить вон не получится, но последствия могут быть  болезненны. Одним словом, было бы крайне нежелательно, если в момент начала реализации Покотиловым собственного проекта, ключевые пакеты его предприятий перешли в чужие руки. Или бы оказались под контролем иностранного капитала.

-Почему этим вопросом должны заниматься мы - госохрана?

-А кто же еще?

-Экономическая контрразведка и промышленная безопасность - не наша прерогатива.-покачал головой Татищев.

-Но контрразведка- это же ваша прерогатива?- возразил Дворцовый комендант.- Вы и должны определить, откуда исходит угроза. Вы и должны увязать воедино.

-Как? Основным источником утечки информации обычно является персонал. Человеческий фактор способен свести на-нет любые, самые изощренные механизмы безопасности.

-У ведомства есть возможности…

-Какие? Просматривать личные дела секретарш? Что мешает обратиться напрямую в «Кредит-контору»*?

-К Клячкиным?

-Да. «Соломон Клячкин и сыновья» - это ведь не просто имя. Это - гарантия качества.

-Помилуй, Николай Георгиевич! «Кредит-контора» - есть предприятие частное.

-Но она обладает опытом подобного рода деятельности, к тому же есть у нее целая армия осведомителей и агентов.

-Вот именно. Целая армия. Поручить дело Клячкину- это все равно, что дать в утренней газете объявление: «Ищу утечку секретных сведений». Привлечение каких-либо иных служб и ведомств к решению вопроса в Кремле считают нецелесообразным.- ответил Брюханов.- Конечно, с одной стороны предпочтительным было бы не класть яйца в одну корзину и поручить дело еще кому-нибудь. Так проще обеспечивать контроль и добиваться эффективных результатов. Но в данном случае…Лучше, если вопрос будет разрешен именно твоей службой. Во избежание определенных политических осложнений и под соусом борьбы с промышленным шпионажем.

-Соус не по части моего ведомства. Экономическая разведка сосредоточена в руках министерства промышленности и торговли. Отчасти там же и экономическая контрразведка.

-Да и у них там конь не валялся.

-Что конкретно требуется от меня и от моего департамента?

-Прежде всего, необходимо обеспечить по линии контрразведывательной части прикрытие работ, проводимых по проекту Покотилова. Часть производимых работ в интересах задуманного, закамуфлирована под некие промышленные работы. Кроме того, надо установить имена заинтересованных лиц, я имею в виду тех, кто играет на биржах акциями покотиловских предприятий. Полагаю, круг этих лиц, кто за всем этим стоит, будет невелик.

       Татищев пожал плечами.

-Это не вполне специфические задачи  для моей службы.- заметил он.

-Я знаю.- кивнул Дворцовый комендант.- Но ты сделай так, чтобы именно твое ведомство выполнило задачи.

-Тогда передайте в мое ведомство службу промышленного шпионажа.

-Рассмотрим вопрос.- пообещал Брюханов.- А пока направь туда официальным порядком парочку своих толковых людей. Прямо завтра. Я берусь согласовать вопрос с переводом. Пусть твои люди там все взбаламутят и начнут работать как следует. И еще…Надо найти крысу, которая готова слупить за свои услуги миллион фунтов.

-Сроки?

-Позавчера.

-Это несерьезно.- покачал головой Татищев.- Здесь игра может быть вдолгую.

-Почему?- спросил Брюханов.

-Некий русский готов помочь. Но у него пока не может оказаться сведений на руках. Он только в стадии их сбора.

 

 

===============

Прелюдия- II.

7 апреля 1933 года. Четверг.

Москва. Новоблагословенное кладбище. Владимирский тракт. Окрестности Дангауэровской слободы.

 

 

       Двое прогуливались по аллеям Новоблагословенного кладбища. За кладбищенской стеной, на Владимирском тракте, сновали в Электрогородок и к электрорынку*, и обратно трамваи, то и дело раздавались трамвайные трели и стук железных колес, хлопали, переключаясь, стрелки рельсов...А на кладбище было относительно тихо.

       Высокий седовласый мужчина, лет пятидесяти, Директор Департамента Государственной Охраны генерал Татищев, неторопливо ступал по аллее парка. Шагал он легко, не сутулился, плечи были развернуты, голова поднята.  Рядом с ним, чуть отставая, заметно прихрамывая на правую ногу, шел человек, помоложе лет на десять, одетый с безукоризненным иностранным шиком…

-Почему люди нашей с вами профессии так любят выбирать для встреч такие уединенные места как кладбища?- спросил Татищев.

-Мне по сердцу версия с фэншуем…-сказал Сергей Владимирович Чечель, сотрудник Гохрана*.

-Любопытно.

-Фэншуй пространства использовался при строительстве церкви. Церковь строилась на более возвышенном месте, поближе к богу, где сама природа помогала обрести единение с богом. Кладбища располагались недалеко от церкви, среди деревьев, чтобы подарить покой усопшим и душевное успокоение для людей, приходящих почтить память. Впрочем, эти места выбирались, не только следуя названным условиям. Для выбора места постройки дома звали людей, которые обладали даром видеть и определять пригодность таких мест. Они же указывали место для рытья колодца. Назывались они по разному «рудознатцы», «лозоходцы». Определялось три важных места - место для храма, кладбища и для жилых домов.

-А мы с вами, стало быть, рудознатцы?

-Стало быть. Во всяком случае есть что-то схожее.

       Татищев хмыкнул:

-Сергей Владимирович, позвольте без предисловий…Сколько мы еще протянем?

-«Мы» - это мы с вами, или вы вкладываете иной смысл?

-Мы - в смысле Россия. Родина.

-Россия будет вечно. 

-Дай Бог…Однако, при всем моем уважении к нынешнему главе правительства, у меня, да и многих наблюдателей, складывается вполне объяснимое, основанное на ряде фактов, ощущение того, что он теряет контроль над ситуацией в державе нашей. Наш премьер находится в трудном положении. Он вынужден идти на уступки проевропейски настроенным членам кабинета и депутатам Земского Собора. В тоже время военный блок закулисно, а где и в открытую, пытается навязать ему свою стратегию. Добавьте к этому непрекращающиеся слухи о взятках, о лоббировании интересов отдельных, наиболее удачливых в «подкатах» с «черного хода» промышленников, финансистов, банкиров…Что в этих условиях остается делать? Надо понять, премьер контролирует положение дел или нет? И если выяснится, что нет, то кто тогда обладает полномочиями по принятию решений? Что за центр, пока еще не явленный открыто, принимает решения?

-Ваше превосходительство, есть серьезные предпосылки для подобных выводов?

-Есть. Конечно, есть. Например, насколько соответствуют действительности сведения, что внешне мягкому, послушному, исполнительному и податливому министру промышленности и торговли господину Никольскому удалось подмять под себя премьера и стать действительно вторым центром принятия решений на уровне кабинета министров? Он такой великий? У него накоплен огромный политический ресурс? Может, не зря он в Англию частенько выезжает, позволяет себе при премьере такие откровенные встречи, которые другим непозволительны. Это говорит о многом.

-Полагаете, он хорошо затаился и хорошо играет свою роль? - спросил Чечель.

-Да, полагаю. И сейчас выигрывает у гораздо более именитых соперников, влияющих на председателя правительства. Есть и другие «фактики», что будто бы в правительстве формируется зародыш параллельной власти, где втихую, в очень камерной обстановке обсуждаются очень разные вопросы. И может быть, обсуждаются в рамках, в которых обсуждать нельзя. Что будто бы Запад протестировал министра и решил, что он может стать следующим премьером.

-Ну, это больше похоже на слухи.- сказал Чечель.- При смене власти могут поменяться какие-то из представителей элиты, кто-то из стоящих у рычагов власти. Не более того. Любой политик, который получит законную власть в России, ежели он, конечно, самостоятельный политик, а не откровенная марионетка в руках неких хозяев, будет стараться сохранить имперский вектор развития государства. И во внешней политике будет всегда доминировать один и тот же постулат, рубленный, незыблемый: «Мы - великие, мы - многонациональные, мы - империя!». А еще: огромные территории, политическая и экономическая мощь, подкрепленные необъятными ресурсами и многовековую историю, которую иногда следует начинать со слов из «Откровения Иоанна Богослова»: «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых».

-Кстати, похожая формула существовала и в античном мире, в частности, в Древнем Риме в виде фразы «Кто воюет мечом, от меча и погибает».- заметил Татищев.- Но, возвращаясь к слухам. Вот и надо для подтверждения фактов или опровержения их, собрать материалы. Сведения. Информацию. Из разных мест и разными способами. Вы, Сергей Владимирович, станете одним из тех, кто будет заниматься сбором сведений. И присматриваться, присматриваться, присматриваться. Возьмете на себя Центральное Бюро Технической Информации.

-Службу промышленного шпионажа при министерстве промышленности и торговли?

-Именно. Центр промышленного шпионажа и один из центров информации правительства по финансово-экономическим вопросам. Дело вот в чем…Современное общество немыслимо без обмена сведениями научного и технического характера. А Россия не всегда отвечала вызовам времени: информация подчас не находила своего потребителя, не было устойчивых связей. Слава богу, ситуация в последние годы заметно исправилась к лучшему. Мы не отстаем, а кое-где и кое в чем даже и преуспеваем, и идем чуть быстрее Европы. Бюро в числе тех организаций, которые помогают идти нам быстрее и на равных играть с Западом.

-Бюро нуждается в усилении?

-В какой-то мере. Скажу больше: в перспективе Бюро рассматривается на самом верху в качестве одного из звеньев, которые обеспечат нам продолжение игры с Западом на равных. Специалисты тамошние конечно же имеют обширные контакты в специальных службах различной принадлежности. Но дело не совсем в этом…Сергей Владимирович, вы же понимаете, что для осуществления определенных оперативных комбинаций необходимы реальные специалисты дела, но те, которые не должны быть напрямую ассоциированы с нашей службой, с Гохраном. Поэтому, ваш перевод из контрразведки ДЕПО* в Бюро мною согласован. Основание - состояние здоровья, артрит вас, вижу, сильно мучает. Ну и мол, перед выходом в отставку, пока суд да дело, надо выслужить положенный ценз и прочее. Под вас создадут должностишку. Так, рутина, синекура по профилю прежней службы - проверять иностранцев по учетам на предмет их возможной связи с зарубежной разведкой и контрразведкой.  Вероятно - контрразведывательные задания, исходя из возможностей ведомства. Подпустите немного оперативного шороху…Словом, что-то такое, что позволило говорить о  необходимости усилить Бюро новыми людьми, дать новые идеи и новые инициативы, что грядут перемены…-генерал Татищев последние слова старательно отчеканил.

-Кажется, я вас понял, ваше превосходительство.- сказал Чечель спокойным тоном. Он понимал подтексты того, что ему говорили и поручали. - Более того, мне представляется, что мы друг друга поняли.

-Да, думаю так и есть. Сергей Владимирович, вы будете сообщать мне обо всем, что происходит в Бюро и - особенно - что замышляет генерал Ронжин, глава ЦБТИ*. Он достаточно амбициозен, он достаточно тесно связан с министром промышленности и торговли, и склонен, полагаю, вести собственную игру. При этом он всячески демонстрирует лояльность и поддержку министру. Вы станете моими глазами и ушами. Сложность задачи заключается в том, что ни для генерала Ронжина, ни для его подчиненных это не будет секретом. Они об этом будут знать, будут догадываться. И отношение к вам будет как к откровенному моему соглядатаю. А вам надо будет всячески поддерживать это отношение.

 

 

=================

 

 

«Сороковка»* - она же четушка. Русская единица измерения объёма жидкости. Ранее называлась «большой четуфкой». Своё название «четушка» берёт от пары чарок (чета), которые и вмещала. «Сороковка» как стеклянная посуда появилась позднее.

в «Кредит-контору»*?- Крупнейшей универсальной конторой, специализирующейся на информационно-аналитической деятельности, с огромным штатом агентов и осведомителей, была компания Соломона Клячкина «С. Клячкин и сыновья», которая имела правление в Москве, шестнадцать отделений, в том числе четыре заграничных, три агентства, а также соглашения о сотрудничестве с пятью иностранными справочными фирмами. «Кредит-контора» занималась сбором сведений о кредитоспособности фирм и их финансовой состоятельности, подготовкой справок об организациях, готовила отчеты о финансовом балансе фирм,  о случаях непогашения задолженности, о репутации фирм в торговой среде, о биржевой активности, представляла биржевые справки и рекомендации для заказчика - о согласии или отказе от сделки. Кроме того, фирма занималась и коллекторской деятельностью - принимала заявки от клиентов на возврат долгов по векселям и распискам или же перекупала долговые бумаги и сама занималась взысканием этих средств. Помимо штатных решершеров, при местных конторах, у Клячкиных имелась целая армия корреспондентов, многие из которых служили в банках, финансовых органах и учреждениях связи. «Кредит-бюро», стремясь извлечь доход из своей информационно-аналитической деятельности, использовало почти шестнадцать тысяч штатных и внештатных агентов, добывавших  данные на интересовавшие их персоны или хозяйствующие коммерческие субъекты.

сновали в Электрогородок и  к электрорынку* - В конце 1911 года к северу от Владимирского тракта, на краю Артиллерийской рощи, между Всехсвятским заштатным девичьим монастырем при Новоблагословенном кладбище и артиллерийской лабораторией, возник обширный комплекс сооружений Российского Электротехнического Общества(РЭО), спроектированный молодыми архитекторами братьями Владимиром и Георгием Мовчанами. В 1914 году в Дангауэровской слободе отстроили, для получения дефицитной в ту пору рафинированной меди, электролитический завод «Акционерного общества Московских электролитических заводов И.К. Николаева» и кабельный завод «Товарищества для эксплуатации электричества М. М. Подобедова и Ко». От Рогожской заставы к Дангауэровке, вдоль монастырских стен и Владимирского тракта протянули трамвайную линию с кольцевым разворотом. Тотчас под Горбатым мостом, построенном через железнодорожные пути Московско-Курской и Нижегородской железной дороги, возникла стихийная «толкучка», как грибы после дождя повыскакивали ларьки, в которых продавались радио- и электрические товары, материалы для конструирования электротехнических радиоприборов и всякая прочая сопутствующая дребедень. «Толкучка» превратилась вскоре в известный рынок по продаже электротоваров- в 1924 году правительство ввело новые правила контроля за торговлей в стихийных ларьках и это вынудило продавцов переместиться в магазины, воздвигнутые возле железной дороги. В зданиях электрорынка, под Горбатым мостом, расположились небольшие торговые секции, отдаленно напоминающие о старых ларьках. Вокруг и около конечной трамвайной станции, у разворота, разместились типичные торговые заведения- большие магазины бытовых электроприборов, беспошлинные магазины и прочие секции розничной торговли.

   В середине 20-х, напротив комплекса РЭО выросли две поставленные в виде буквы «Т» призмы здания Московского  военного электротехнического училища. Неподалеку появились Высоковольтная лаборатория Розинга, административные корпуса РЭО и здания учебных электротехнических мастерских. Весь район от Проломной заставы до Дангауэровки, и  к югу от Артиллерийской рощи, с легкой руки кого-то из московских бытописателей, был назван Электрогородком.

 

 

сотрудник Гохрана*- Гохран: общеупотребимое разговорное название Департамента Государственной Охраны.

 

 

ДЕПО*- сокр.Департамент Охраны, или: Департамент Государственной Охраны.

 

 

ЦБТИ*- Центральное Бюро Технической Информации при министерстве промышленности и торговли. Служба промышленной разведки и сбора научно-технической информации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Изменено 19 Apr 2019 пользователем master1976

[Владимирович]

опер-чекизм должен хорошо зайти, полагаю

[master1976]

опер-чекизм должен хорошо зайти, полагаю

Лучше МИ-5 и МИ-6?

[master1976]

http://samlib.ru/m/masterow_s_p/chastnyjwizitnawysshemurowne-1.shtml

[master1976]

Решил попробовать еще один вариант...

                                                  = «Пасхальный союз».=

Альтернативно-историческое произведение в «руританском» стиле с элементами шпионско-политического детектива и с некоторым архитектурно-краеведческим уклоном.

 

                                                                         Книга первая.

                                                             = «Блуждающие огни».=

 

                                                       

                                                                     Глава Первая.

 

                                                   «Начало индикту, сиречь новому лету».

 

28 августа 1932 года. Суббота.

Москва. Британское посольство.

 

        Со времен царя Бориса, основателя династии Годуновых на российском престоле, так называемый Посольский квартал на Москве традиционно располагался в бывшей Немецкой слободе и около нее. Много иноземцев появилось в Москве во время Ливонской войны: тогда русские войска взяли так много пленных, что ими торговали в городе - за мужчину давали по гривне, а девка шла по пяти алтын. Часть ливонских пленников Иван Грозный поселил отдельно, и они - то образовали первую в Москве Немецкую слободу, получившую такое название из - за того, что москвичи всех иноземцев прозвали «немцами», «немыми», то есть не говорящими по - русски. Находилась слобода на правом берегу Яузы, возможно, несколько ниже по течению, чем основанная позже. Ливонцев было около четырех тысяч, и их поселение оказалось довольно крупным. Улицы в нем носили название по тем городам, откуда были родом их обитатели: Дерптская, Нарвская... Чтобы не тратиться на содержание пленных, царь Иван разрешил им выделывать и продавать вино, пиво и другие напитки, что обычно было монополией казны.

          Вскоре милости, оказанные Борисом Годуновым, покровителем многих иностранцев, еще и приумножили богатства и достаток поселения. В начале XVII века Немецкая слобода была вполне благоустроенна, имела даже три лютеранские церкви ( в одной из которых был похоронен принц Иоанн Датский, жених царевны Ксении, дочери царя Бориса), одну реформатскую, одну католическую и одну англиканскую. Возле них были отведены небольшие места под католическое и английское кладбища.

          С 1608 года в Немецкую слободу стали постепенно переноситься «посольские дворы». В те времена привилегии послов в Московском государстве состояли, прежде всего, в личной неприкосновенности и беспрепятственном проезде, а затем - в освобождении от пошлин и в бесплатном содержании. Для послов, особенно часто приезжавших в Москву: польско - литовских, крымских, ногайских, были устроены особые дворы, другие послы располагались в частных домах, а с начала XVII века на Ильинке уже существовал Посольский двор для всех иностранных послов. Первыми «посольскими дворами» в Немецкой слободе стали французское посольство и посольство Ганзейского Союза. Потом появились австрийское, шведское, венецианское, голландское…

         Впрочем, предприимчивые иностранцы на Москве селились в разных местах - там, где им было удобно. Более или менее крупные поселения существовали в районе Покровки, Огородной слободы, в Замоскворечье. На Ильинке традиционно остались «старые» посольства - дипломатическая миссия папского нунция, польское, несколько позднее, после разрыва польско - литовской унии, Великого Княжества Литовского. Много позже, в веке девятнадцатом, на Ильинке расположились посольства «великих держав» - германское и испанское, на Покровке - норвежское, сардинское, португальское, на Софийской набережной, прямо напротив Кремля - резиденция датского посла, на Варварке - посольства абиссинское, сиамское, итальянское, у Арбатских ворот - японское и турецкое, на Маросейке - дипломатическая миссия Персии, в Выползовом переулке, в тихой Мещанской слободе устроились посольства Афганистана, Хивы, Бухары и Коканда…Сербское, греческое и болгарское посольства разместились у церкви Святых Кира и Иоанна на Солянке, китайское- на Чистопрудном бульваре. Все остальные иностранные дипломатические миссии и представительства располагались отныне исключительно в Немецкой Слободе…Несколько неожиданно почти идеальный ранжир размещения посольств на Москве был смят и нарушен. Это сделали американцы в середине XIX века. Для своего нового посольского здания они облюбовали Воробьевы Горы. Не на набережной Москвы - реки или хотя бы на Варварке и Волхонке, а на Воробьевых Горах, стоящих в стороне от больших дорог столицы. Комплекс построек американского посольства включал, помимо в точности скопированного поместья третьего президента САСШ Томаса Джефферсона в Монтичелло, что в Вирджинии, еще несколько зданий, среди которых выделялся так называемый «Спасо - Хаус» - бывший особняк промышленника Чоколова, превращенный практичными американцами в гостиницу и административные офисы.

         Английское посольство поначалу разместилось на «Английском подворье» (второе название - Старый Английский двор), которое располагалось на улице Варварке в Зарядье. Это подворье, построенное московскими купцами в XV веке, позднее, в эпоху царя Ивана Грозного, было передано для нужд английских торговых представителей (завозили в Россию сукно, металлическую посуду, порох, вывозили меха, пеньку и древесину). С середины 90-х годов XIX века английская дипломатическая миссия наконец, покинула ставшее тесным «Английское подворье» на Варварке и переехала  в Колпачный переулок, у Покровки, в любезно предоставленный представителем английской фирмы «De Jersey & Co» Андреасом Кнопом особняк - настоящий готический замок с граненой зубчатой башенкой и щипцовыми фигурными завершениями, в  прекрасный образец неоготического стиля, тяготеющего к «тюдоровской готике».        

         Английское посольство в Москве возглавлял посол Его Величества, сэр Перси Лорейн, 12 - й и последний баронет Киркхарл в графстве Нортамберленд, непревзойденный дипломат, с интеллектом, энергией и немалым высокомерием. На Ильинке* его не очень - то привечали за спесь, которую ошибочно полагали явлением типично британским, и даже не всегда скрывали этого - глава российского внешнеполитического ведомства князь Долгоруков не упускал случая дипломатично, но с тонкой издевочкой, «поддеть» «типичного Джона Питбуля».

          Субботнее совещание аппарата британского посольства в Москве началось в девять часов утра. Обычно подобные совещания проводились по будням, в десять часов - это давало возможность с утра просмотреть почту, ознакомиться с русской прессой и текстами телеграмм, полученными накануне. Но посол Его Величества внес изменения в административный распорядок миссии, сделав субботние совещания частью дипломатической деятельности.

          На совещание были приглашены «сливки» посольства: начальник политической канцелярии посольства и первый секретарь Рэмси Алан Гордон, старший советник посла Дэвид Хардиндж, второй секретарь Хэмфри Уилсон, коммерческий советник британской миссии  Малькольм Каррингтон и военный атташе полковник Чарльз Джеймс Эшби.

          В ожидании, когда соберутся все приглашенные, посол молчаливо помешивал сахар в микроскопической чашечке кофе. На столе перед Лорейном лежала газета.

-Господин посол, вы уже читали? - спросил полковник Эшби, небрежно кивая на газету.

         Посол кивнул.

-Неплохая статья, рекомендую. - полковник Эшби обратился к присутствующим. - «Европа парализована страхом»…Звучит, а?

-С нее и начнем наше совещание, джентльмены, - откашлявшись, негромко проговорил посол, когда все приглашенные собрались в его рабочем кабинете. - Позавчера в пражской «Господжарске Новины», газете, весьма близкой к политической канцелярии доктора Крамаржа, появилась прелюбопытная статья. Я позволю себе зачитать некоторые моменты, излагаемые в статье…

        Сэр Перси Лорейн отставил чашечку кофе, взял газету и монотонно стал читать:

«Снова, в который раз, правительства нескольких стран Западной Европы заговорили о своей озабоченности судьбами стратегической «сцепки» между военно - политическими системами, сложившимися в рамках Рейнского гарантийного пакта. Для этого им пришлось даже наметить созыв конференции в Лиссабоне на середину сентября. «Европа парализована страхом», - заявил министр иностранных дел Франции господин Моизи, объясняя это «исчезновением условий безопасности вследствие логики ослабления военной мощи Европы и пресловутая русская угроза, вытекающая из существа договоренностей между Россией и некоторыми европейскими державами. По словам Маизи, западных европейцев напугала перспектива развития «привилегированных» отношений между Россией и Германией. Об «опасности» сокращения германского вклада в оборону Европы толкуют и по другую сторону Ла - Манша, запугивая англичан перспективой ослабления безопасности их страны и ее континентальных союзников. Маизи устрашает французскую нацию «нейтрализацией» Германии, которая -  де непременно произойдет, если зарейнский союзник Франции захочет и дальше идти по пути новых сближений с Россией и слишком открываться Востоку, как выразился, например, председатель военной комиссии французского национального Собрания Франсуа Фийон. Он даже выдвинул требование - не дать Германии «сползти к слишком нейтралистской политике». В том же духе выступает и премьер - министр Франции Анри Молле. В интервью нашей газете он, хотя и в несколько деликатной форме, но недвусмысленно, предостерег Берлин от нейтрализма, который, по его словам, обязательно толкнул бы Германию в объятия России и явно стал бы поводом для кризиса. Конечно, все эти тревоги беспочвенны: в кайзеровской Германии пока не наблюдается никаких признаков, на основе которых можно было бы предположить, что она помышляет впасть в «нейтрализм», или хуже того, для западно - европейских «партнеров», броситься в объятия матушки России. Несерьезно выглядят и страхи по поводу западно - европейской «сцепки». Если говорить не о широкой публике, а о правительственных сферах, осведомленных о положении вещей, то вряд ли можно всерьез поверить в их обеспокоенность. Дело, скорее, в преднамеренных пропагандистских формулировках, призванных обосновать и оправдать официальный курс Парижа и Лондона на сохранение по меньшей мере их собственных политических, экономических и военных потенциалов. И Париж, и Лондон по - прежнему полны решимости способствовать образованию западно - европейского военно - политического союза и объединению военно - экономических структур»…

         Сэр Перси Лорейн отложил газету и сказал:

-Я просил подготовить обзор европейской и здешней прессы, в котором разбирается  тема данной статьи.

         Обзорами прессы обычно занимался аппарат советников посла. Собственно, аппарат советников, не более чем политический отдел, который организовывал сбор и обработку политической информации по стране пребывания, в британском посольстве в Москве был представлен всего двумя сотрудниками - русские власти с крайней неохотой шли на какие - либо увеличения «дипломатической квоты» для английской стороны.

        Дэвид Хардиндж начал свое сообщение раздраженным тоном, в котором сквозила некая безнадежность.

-…«Русский курьер» вчера поместил куцый комментарий к материалу чешской прессы, в которой взвешиваются шансы Москвы на продолжение курса на нейтрализацию Германии. Автор статьи пишет, что у России нет ни одного пункта в повестке вероятных переговоров, по которым русские и немцы смогли бы договориться. Ни одного. Русское правительство может добиться успеха только с помощью доброй воли неудачливого правительства Германии. «Русскому курьеру» вторит проправительственная  газета «Вече», утверждающая, что нынешнее правительство потеряло все свои козыри, не имеет достаточной поддержки в верхах и среди русских политических партий…

-Что еще? - устало спросил посол.

-В «Биржевых ведомостях», «Голосе», «Правительственном вестнике» довольно слабые материалы, в основном касающиеся вероятных перспектив экономического сотрудничества России, Германии и Японии на Крайнем Востоке…

-Собственно, все ваше сообщение сводится к одному: в русской прессе об интересующем нас вопросе вероятного русско - германского сближения не говорится ничего, либо говорится очень глухо?

-Именно так.

-Благодарю вас, Дэвид,  - сказал посол Лорейн без тени благодарности в голосе и Хардиндж  вдруг почему - то покраснел. - Есть у кого - нибудь дополнения?

        Второй секретарь Хэмфри Уилсон принялся длинно и невразумительно излагать слух, который ему сообщил московский корреспондент парижской газеты «Матэн», в свою очередь узнавший его от кого - то из посольских чиновников, который слышал ее от кого - то, имевшего связи в неназываемых московских деловых кругах. Дело сводилось к тому, что будто бы кто - то из русских промышленников вел осторожные беседы с японским посланником на предмет организации неофициальных встреч российских и японских дипломатов.

-В неназываемых московских деловых кругах? - переспросил посол, доставая из внутреннего кармана костюма рабочий блокнотик.

-Составьте телеграмму в Лондон с изложением слухов. Пусть подошьют к делу. - с деланной усмешкой в голосе сказал Малькольм Каррингтон.

         Посол пометил что - то в своем маленьком рабочем блокнотике.

-Вреда не будет. - кивнул он, убирая черную записную книжечку  во внутренний  карман костюма и обводя собравшихся строгим взглядом. - Теперь перейдем к указаниям общего характера: в связи с отмечаемым в эту среду русским религиозным церемониалом на Красной площади и в Кремле, все мы, здесь присутствующие, обязаны быть на гостевой трибуне. Мы получили из протокольного отдела русского министерства иностранных дел приглашения и стандартные пропуска для прохода на трибуну, отведенную под размещение иностранных дипломатов. Я имел честь разговаривать с дуайеном дипломатического корпуса в Москве и обсудил с ним вопросы, могущие возникнуть по ходу завтрашней церемонии. Русское внешнеполитическое ведомство получило заверения дуайена, что все главы дипломатических представительств почтят своим присутствием торжество. Надеюсь, вы все хорошо понимаете ответственность. Любой наш прокол, любую нашу ошибку, даже протокольного характера, русские воспримут крайне болезненно. Тем более, если это произойдет в день их религиозного торжества. Русские вообще люди очень ранимые. И не очень расположены к нам, англичанам. Мне, да и вам всем, представляется неоспоримым тот факт, что антибританская кампания Москвы нисколько не умерла. И отношения в настоящее время ничуть не лучше, чем прежде. Поэтому не  стоит создавать лишних затруднений, которые могут поставить нас в неловкое положение.

-Во имя политической целесообразности. - добавил советник посла, Дэвид Хардиндж.

-Я вас понял, мистер Хардиндж. - с усмешкой ответил посол.- Я тоже привык рассматривать любой вопрос с точки зрения интересов Британской империи.

-Мы справимся, сэр, - ледяным тоном сказал первый секретарь Гордон. - Английская дипломатия гибкая, но стабильная. Мы умеем проявлять выдержку и умение широко смотреть на вещи.

-Но твердую решимость обеспечить наши национальные интересы и достигать успеха там, где это кажется недостижимым, никто не отменял. - добавил  Хардиндж.

-Безусловно, мистер Хардиндж. - сказал посол, - Поэтому я также прошу довести до сведения всех сотрудников миссии, чтобы не было никаких демонстраций пренебрежительного отношения к русским религиозным церемониалам. Мы должны показать своим примерным поведением, что уважительно относимся к русским традициям.

-Этот день по русской церковной традиции называется началом индикта или новолетием. - сказал Гордон.

-Пожалуй, новолетие является самым незаметным православным праздником. - заметил второй секретарь Хэмфри Уилсон.

-Дурацкая традиция, вы не находите? - буркнул полковник Эшби. - Русские отмечают новый год в сентябре. Они и в самом деле варвары.

-Полковник, принцип православной церкви таков, что святость не принадлежит к обычному и обыденному пространству и времени. - сказал Каррингтон. - Даже иконы, установленные на стенах храма, не должны часто менять свое месторасположение. Их не должно касаться перемещение с одного места на другое. Мощи, хранящиеся в специальных ковчегах и закрытых раках, не должны соприкасаться с устами грешника. Такой же неприкосновенностью обладают и церковные догматы и формулы, в которых не допускается вносить коррективы и исправления…

-Благодарю вас за разъяснение. - обидчиво выдавил из себя полковник Эшби.

-Полковник Эшби, вам следует получше ознакомиться с традициями и обычаями русской жизни. - сухо сказал Каррингтон. - В России, вот уже на протяжении веков первый день осени - это церковно - государственный праздник. В этот день совершается особая праздничная служба - «чин летопроводства», во время которой епископ с процессией выходит на городскую площадь, где поются праздничные песнопения, читается Апостол и Евангелие, а затем под пение тропаря праздника все идут в храм, там совершается Божественная Литургия. Главное торжество по традиции происходит в Москве на Соборной площади Кремля. На площади воздвигается помост, на него поднимаются патриарх и царь и возвещают оттуда об окончании года. Патриарх, по обычаю, святит воду и этой водой кропит царя и стоящий вокруг народ, осеняя крестом государя, молится об его долгой и счастливой жизни, а народ в это время громко кричит: «Великому Государю нашему и детям его многая лета!». При этом все радостно поздравляют друг друга, желая каждому долгой жизни.

        Слова коммерческого советника вызвали легкое оживление среди собравшихся, однако никто не стал возражать. Сэр Перси Лорейн сидел очень прямо за своим столом, и по его красивому лицу было видно, что он едва сдерживает неприязнь ко всем присутствующим.

-Я нахожу это анахронизмом и отсталостью русской цивилизации. - не сдавался Эшби.

-Находите, чем хотите, но пожалуйста, не афишируйте своего взгляда. - сказал посол Лорейн. - Самое главное сейчас для нас - сохранить доверие со стороны русских властей.

-А между тем, русские то и дело дают понять нам, что мы их обидели. Чем - то. Не знаю, чем именно. -  вставил Гордон. - Их отношение к нам подчеркнуто - холодное, мы находимся под постоянным наблюдением. Мы испытываем серьезнейшие затруднения в повседневных деловых контактах с их министерствами…

-Все объясняется просто. - сказал Малькольм Каррингтон. - Нам даже блефовать не с чем. У нас всюду круглый ноль. Ноль былой мощи и ноль силы Британской империи, над которой никогда не заходит солнце…

        Посол взглянул на коммерческого советника с легким неудовольствием. Ему было известно, что Каррингтон представляет в посольстве интересы «Интеллидженс сервис». Сэр Перси Лорейн был карьерным дипломатом. Он был весьма осмотрителен в выборе знакомств, старался избегать каких - либо неудобств в карьере и всегда сторонился людей из «службы», не верил им и опасался их.

-Удивительно, что русские все еще готовы вести игру с полными нулями. - усмехнулся Каррингтон.

-Англию легко пинать. - сказал Хардиндж.

- Да уж, пнуть старушку под зад несложно. -  рассмеялся Каррингтон.

-Довольно. Я слышал достаточно. - сказал посол. - Мы стоим на зыбкой почве. Что дальше?

        Первый секретарь растерянно пожал плечами.

-Перейдем к частностям… - посол вновь вынул черную записную книжку из внутреннего кармана. Она неприятно, картонно, хрустнула, когда он  раскрыл ее. - Вчера у меня была аудиенция у князя Долгорукова. Он, хотя и держался очень любезно, но совершенно отчетливо дал понять, что не потерпит никакого обсуждения российской внутренней политики.

-Есть повод? - подал голос полковник Эшби.

-Разумеется. - кивнул посол.

-Весомый?

-Русские крайне негативно оценили прибытие в Москву нашей правительственной делегации во главе с министром внутренних дел лордом Милном. Основной упрек, который мне высказал князь Долгоруков - лорд Милн намерен заниматься изучением внутренней социально - политической обстановки в России.

-Насколько мне известно, в действиях лорда Милна никакой критики российской внутренней политики не отмечено. - заметил Гордон.

-Пока не отмечено. - тотчас ответил Каррингтон на реплику Гордона.

-Лорд Милн тоже получил приглашение на предстоящее торжество? - спросил Гордон, бросив  едкий взгляд в сторону Каррингтона.

-Да. Более того, князь Долгоруков уведомил меня о том, что царь вручил лорду орден…

-Даже так? - удивленно воскликнул Гордон.

        Посол с неудовольствием, хотя и скрытым, посмотрел на своего советника:

-Это вызвало недовольство лорда Чэшэма и нашего внешнеполитического ведомства. Форейн-оффис разразился пространной телеграммой, смысл которой сводится к тому, что принятие иностранных орденов членами Кабинета противно твердо установленному обычаю и потому должно быть отклонено.

-Что вы ответили лорду Чэшэму? - лениво поинтересовался Каррингтон.

-В самом деле? - спросил полковник Эшби. - Ситуация выглядит довольно пикантно. Возможны толки…

-Никаких толков. - решительно ответил посол. - Толки, кривотолки, суждения и прочее пусть останутся элементами, присущими провинциальным кумушкам, собравшимся посудачить. Орден вручен русским монархом, об отказе не может быть и речи. Я стараюсь получить указание из Лондона на исключительный характер миссии лорда Милна, что и снимет все вопросы вокруг щекотливого момента. Я позже ознакомлю вас с проектом моей телеграммы и мы вместе попробуем выработать приемлемый для Лондона вариант.

-У меня есть все основания полагать, что получение лордом Милном русского ордена - это единственное достижение его миссии в России. - хмыкнул Каррингтон. - Впрочем, я не удивлен - большие ожидания зачастую оборачиваются серьезными разочарованиями.

-Теперь все, джентльмены, вы можете быть свободны. Мистер Каррингтон, прошу вас задержаться и уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени.

 

28 августа 1932 года. Суббота.

Москва. Британское посольство.

 

-…Ваши пикировки с полковником Эшби разлагающе действуют на других сотрудников миссии. - ледяным тоном сказал посол Лорейн.

-В самом деле? - усмехнулся Каррингтон.  - Право, наша пикировка не носит характера кровной вражды. Так, милые бранятся, только тешатся, как говорят наши русские друзья…

-Я напомню вам другую поговорку: умный любит учиться, а дурак любит учить.

-Сэр, я вас понял. Я сделаю выводы и извлеку уроки.

-Не паясничайте, мистер Каррингтон. Хватит. Все, черт возьми, имеет свои границы. Я жду от вас практических шагов, а не набор скабрезностей. Мы на грани нового противостояния с русскими. У нас не хватает сотрудников, посольство обескровлено, работа приостанавливается.

-Сэр, я не сразу стал понимать…

-Что именно?

-Это наше проклятая сверхдержавная чопорность, - вздохнул Каррингтон. - Мы все думаем, что все происходящее в Европе и в мире, касается нас. Убейте, но я не могу понять - почему?

-Я стою перед сложной проблемой…

-Понимаю, сэр. - сказал коммерческий советник. - Миссия лорда Милна еще не началась, а уже как бы и закончилась. Утешительный приз лорда, который он привезет в Лондон - русский орден. Тактика премьер - министра Мэннинга себя не оправдала. Хотя она и была многообещающей. Премьер - министр продемонстрировал, в первую очередь русским, способность, не оглядываясь по сторонам, принимать решения, идущие вразрез с общепринятым политическим курсом, ради урегулирования спорных международных вопросов. Он хотел, чтобы русские увидели, что есть тот, кто понимает их тревоги и опасения, тот, кто на их стороне, что с ним можно говорить. Он захотел уверить Москву, что предстоящая конференция пяти держав в Лиссабоне может привести к созданию мостов между Востоком и Западом, что приезд лорда Милна - это инициатива проведения двустороннего совещания с желанием сближения и обмена мнениями, желание прояснить позиции России по ряду внешнеполитических вопросов перед конференцией.

-Миссия лорда Милна могла иметь большое значение, наметив вехи будущего англо - русского сотрудничества. - медленно произнес посол. - Но премьер - министр ошибся.

-Да, сэр. Ошибся. Не учел того обстоятельства, что совещание нескольких держав за спиной России всегда вызовет в Кремле сомнения в отношении истинных намерений этих нескольких держав. Да и выбор главы делегации…Лорд Милн - известный сторонник того, чтобы не позволять «Медведям» закрепиться там, где имеются жизненно важные для обороны и экономики Великобритании точки. Иными словами, он сторонник конфронтации. И вдруг его присылают в Москву! Я удивлен русскому терпению. Могли бы попросту завернуть лорда со всей его миссией. Москва встревожена, Москва возмущена. Конференция в Лиссабоне видится русским как  очередное сколачивание антирусского блока.

-Министр князь Долгоруков мне заявил во вчерашней беседе, что в Кремле хотели отложить визит лорда Милна, ибо считали его пока бесполезным. - признался посол Лорейн.

-И они правы. Нельзя работать с людьми, которые норовят ударить в спину.

-Советник, на чьей вы стороне?

-Разумеется на нашей, сэр. Но я прекрасно понимаю, что демонстрируя «Медведям» заинтересованность в неуспехе миссии лорда Милна, мы можем потерять контроль за положением вещей, и тогда возможна эскалация конфликта, которая приведет прямиком к военному столкновению. Попытка выяснить каковы намерения России, не оказывая при этом излишнего давления, не увенчалась успехом. Топорная работа.

-Вы думаете?

-У меня есть все основания полагать, что именно этого и хотели в Лондоне. Теперь вам, господин посол, предстоит думать, как выбраться из этой ситуации. Но уверяю вас, сэр, это всего лишь милое недоразумение. Вы подготовите телеграмму, в которой сведете все в конечном итоге к общим фразам. Гораздо сложнее будет решить другой проблемный вопрос.

-Другой? О, Господи!

-Сэр, как вы относитесь к тому, что может возникнуть новая великая сфера сопроцветания в Восточной Азии?

-Старые азиатские империи, Китай и Япония,  хотят завтра стать новыми мировыми державами? -  улыбнулся Лорейн.

-Россия готова к экономическому взаимодействию с Азией.

-Что?!

-Есть несколько основных принципов. К ним я склонен отнести поиск общего при наличии расхождений, взаимное уважение и равноправные отношения, взаимная выгода и благоприятствование, установление доверия, и конечно же, ориентация на будущее и совместное развитие. Ну и борьба с торговым протекционизмом, ликвидация торговой дискриминации, содействие развитию торговли…

-Дело зашло далеко?

-Зайдет в скором времени. Вы услышите восторженные вопли, когда континентальное соглашение начнет приобретать вполне реальные очертания.

-У вас надежные источники этих информаций, советник?

-Достаточно надежные.

-Мне стоит информировать Лондон? - спросил посол.

-Сэр, а вы как считаете? Получиться ли скорректировать внешнеполитическую линию Уайтхолла?

-Думаете, что подобного рода информация может оправдать себя в том случае, если появится разумная возможность соглашения с русскими?

        Коммерческий советник пожал плечами.

-Москва…Москва… -  вздохнул посол. -  Город, в котором начинались и заканчивались многие европейские начинания вот уже почти последние лет триста…

===================

На Ильинке* - Внешнеполитические ведомства многих стран принято эвфемически называть по именам улиц или набережных, на которых они расположены. Министерство иностранных дел Франции, к примеру, получило эвфемизм «Кэ д'Орсэ», МИД Германии - Вильгельмштрассе, Австро - Венгрии - Балльплатц, Англии - Уайтхолл, в то время как Министерство иностранных дел Российской империи, располагавшееся на Ильинке, напротив каменной церкви Николы Большого Креста стали называть «Ильинкой». Это выглядело солидно, изящно и красиво. «Что там выдумали тонкие умы на Кэ д'Орсэ?» - спрашивала одна русская газета. «Ответ Ильинки «лягушатникам», - громко отзывалась на вопрос другая, более патриотично настроенная. И тогдашним культурным и образованным людям было ясно и понятно, о чём идёт речь.

 

 

 

Изменено 17 Jul 2019 пользователем master1976

[master1976]

Новая "затравка"...

21 августа 1932 года. Суббота.

Подмосковье. Окрестности Николиной горы.

 

 

…-Удивительно. Удивительно. Такая царственная бездонная тишина…Словно быстро промелькнувшая фильма или хорошо рассказанная сказка… - негромко восторгался Каррингтон, вглядываясь в тихие берега Москва - реки...

       Коммерческий советник британской дипломатической миссии в Москве Малькольм Каррингтон проводил встречу со своим российским конфидентом Леонидом Фридриховичем Кациусом ( в недавнем прошлом бывшим членом Центрального Комитета партии «объединенных максималистов», а ныне пребывающем помощником редактора  окололиберальной газеты «Новая Россия»). В это августовское утро Малькольм выбрался  за город: электричкой со Смоленского вокзала доехал до Усова, конечной станции Барвихинской «дачной» ветки, там съел мороженое, дождался Леонида Фридриховича, который снимал скромный домик на окраине поселка, что называется, у самой воды, и вместе с Кациусом, будто бы случайным попутчиком, сел на речной трамвайчик. Прогулочные катера отходили от Усовского причала каждые полчаса и следовали вниз по реке, через Рублевский гидроузел и Мякининское водохранилище к Щукино, по пути делая несколько непродолжительных остановок. Маршрут пользовался популярностью у дачников и праздной московской публики, выбирающейся из города на выходные, и был относительно дешев.

       …Лесной коридор иногда расступался, открывая взору то далекий луг и косцов на нем, то деревеньку, живописно разбросанную по берегу.

-Это что там? Косцы? - удивленно спросил Каррингтон, указывая на фигурки людей в поле. - Не поздно ли косить?

-Поздно. - равнодушно согласился Кациус и пояснил. - Лучшим временем сенокошения считается промежуток от Петрова дня и до Прокла*.

-А что же они тогда косят?

-Но ведь это Подмосковье, средняя полоса…В средней полосе России сено начинают заготавливать со второй декады июня и продолжают заготовку до второй декады августа. А эти,…эти докашивают горох. Сегодня обещали солнечную погоду, аккурат подсушит сенцо. Под воздействием ветра и солнца. Этот способ позволяет получить самое качественное сено.

-В вас нет ничего поэтического, Леонид Фридрихович. - хохотнул Каррингтон.

-Поэтические настроения мои развеяны семью месяцами одиночного заключения в Пресненских «Крестах» и годом, проведенным в Хибинских горах на постройке нефелинового рудника. Поверьте, такое времяпрепровождение, на излишне открытом воздухе, начисто отбивает всякую охоту к поэзии.

-Я осведомлен о ваших прошлых трудностях и я вам сочувствую.

…Речной трамвайчик неспешно ошвартовался у пристани «Барвиха». На палубу вспорхнула стайка молоденьких девчушек в военной форме, с погонами черно - малинового цвета и золотыми шифровками в виде цифр «4» и «2».

-Это кто такие? - улыбаясь, спросил англичанин. - Милые создания!

-Сорок второй егерский.

         Каррингтон состроил серьезное лицо и понимающе кивнул. Он был наслышан про егерский полк, отличившийся еще в русско-турецкую кампанию 1826 года, год спустя вырезанный почти целиком во время подлого нападения курдов. Несколько отчаявшихся офицерских и солдатских вдов, чудом уцелевших в жуткой резне, стихийно сбились в команду мстительниц и на протяжении нескольких месяцев вели настоящую охоту за вождями курдского племени, участвовавшего в нападении. Позднее в полку, царским указом, на постоянной основе была сформирована особая команда женщин - стрелков. А сам полк, ныне дислоцирующийся в Лохино, недалеко от Рублевского гидроузла, превратился в учебное депо, элитный центр стрелковой подготовки, где обучали снайперов армейских частей. Принимали в его состав и женщин «идеального здоровья», незамужних и исключительно православного вероисповедания. В Лохино, у реликтового озера Гнилая Яма, в глухом лесу, в обстановке строжайшей дисциплины и постоянного контроля, поощряя плевки, брань и жевания табака, из будущих стрелков инструкторы выбивали «домашнюю дурь» и постепенно превращали в настоящих солдат, с трехсот пятидесяти казенных саженей* попадавших между глаз.

-Славные девчушки. - пробормотал Каррингтон. - Вероятно, возвращаются после увольнительной в город? Может сведем с ними мимолетное знакомство?

-Давайте лучше к делу. - резко сказал Кациус. - Вы ведете себя крайне неосмотрительно. Я нахожусь под гласным надзором полиции. Но я не могу поручиться, что надо мной не учрежден негласный надзор. Вы же тащите меня  на прогулку на катере, но вместо серьезного разговора болтаете о  подмосковных красотах и красотках в форме.

-Полноте, Леонид Фридрихович. Успеем и о делах поговорить. Дайте же насладиться местным воздухом. Я торчу в московских каменных джунглях целыми днями и неделями. Для меня выбраться на загородную прогулку, совместив дело и отдых - само по себе большая удача. Будьте снисходительны ко мне.

Каррингтон прищурил глаз, всматриваясь в лица девушек - егерей, широко улыбаясь, негромко сказал:

-Леонид Фридрихович, вы позвали меня на встречу. Видимо, есть что - то серьезное у вас?

-Не знаю, интересно ли будет вам, дипломату, узнать, что скоро Москву, частным образом, посетит японский принц Кай, брат нынешнего божественного тэнно? Просторные апартаменты особняка на Спиридоновке специально отведены принцу Каю - он не пожелал останавливаться в посольстве, тем самым подчеркивая частный характер своего визита в первопрестольную.

-В самом деле? И откуда  пришла к вам такого рода информация?

-Один мой знакомый из протокольной службы нашего внешнеполитического ведомства поделился новостью.

-Вот как?!

-Он пишет книгу, мечтает со временем ее опубликовать. Не здесь, разумеется, не в России. Где - нибудь в Европе.

-Понимаю, понимаю…

-Время от времени мой знакомый дает мне почитать  отрывки из своего будущего опуса. Ну, чтобы я смог оценить стиль и кое - что литературно подправить.

-Потрясающе… - вяло отозвался Каррингтон.

-Буквально на днях он передал мне очередной отрывочек. Описал, как мог, естественно, свое участие во встрече с японским дипломатом. Вы же знаете, как это обычно бывает - сопровождал своего патрона, чтобы быть всегда под рукой, ну и для представительности…

-У дипломатов принято появляться в официальном качестве не одному, а в сопровождении кого - либо. В случае, если предстоит встреча, всегда полезно иметь сопровождающего: во - первых, одна память хорошо, а две лучше; во - вторых, сопровождающий может быть и свидетелем. - сказал Каррингтон.

-Та встреча, в которой принимал участие мой знакомый, кажется, носила конфиденциальный характер. С глазу на глаз, так сказать…

-Поэтому, лучше всего иметь свидетеля.

-Хотите, дам почитать? Я снял копию.

-Любопытно будет прочесть, хотя я не сторонник беллетристики. А ваш знакомый, служащий в протокольной службе, наверняка грешит подобным стилем.

         Кациус протянул англичанину сложенную вдвое газету, «Новую Россию». Каррингтон осторожно развернул ее - внутри оказался листок тонкой японской рисовой бумаги, размером с четвертушку, исписанный аккуратным почерком.

-Не возражаете, я бегло просмотрю? - спросил, улыбнувшись, англичанин.

-Пожалуйста. - великодушно ответил Кациус. - Можете даже оставить себе, вместе с газетой. Там, на третьей странице, я расписывал свою ручку и начертал несколько циферок. Ну, прикидывал, сколько могла бы стоить подобная публикация в Европе. Любопытство газетчика, понимаете?

-Понимаю. Понимаю вас очень хорошо, Леонид Фридрихович. Обязательно гляну и  проконсультируюсь со своими знакомыми журналистами и издателями. В Лондоне. Уверен, они подскажут истинную цену.

         Каррингтон быстро просмотрел написанное.

«…Место действительно было довольно уютное, готовили в ресторации с азиатским национальным стилем, это была преимущественно китайская и японская кухни. Заведение Ковальского рестораном традиционной азиатской кухни, конечно же, не являлось - устланного бамбуковыми циновками и уставленного низенькими столиками возвышения здесь не было, и разуваться при входе было не нужно. Ресторация пользовалась успехом у заезжих европейцев, помешанных на всем восточном, и совершенно не в почете была у москвичей. Азиаты здесь были и вовсе редки, японские и китайские дипломаты заглядывали к Ковальскому нечасто, поэтому Хитрово не опасался встретить здесь неожиданных посетителей, случайных гостей, сослуживцев и знакомых. И появление в ресторации Масатанэ, захаживающего к Ковальскому регулярно, выглядело естественным и замотивированным - напротив ресторации находился небольшой антикварный магазинчик, и туда обязательно заглядывал перед каждым посещением ресторации у Ковальского Масатанэ.

Хитрово пришел минут за пятнадцать до назначенного времени, по-хозяйски  расположился в дальнем конце небольшого зала, за столом, скрытым за деревянной, довольно симпатичной баллюстрадой.

     …Хитрово встал поприветствовать гостя и пригласил его занять место напротив. Масатанэ понял, что заказ уже сделан, и, пока вокруг стола ходил официант, они обменялись несколькими общими фразами.

        Завтрак был сервирован по-японски: на деревянном столе без скатерти вместо тарелок стояли деревянные лакированные ящички, в которые были уложены лакированные коробочки с едой. На маленьких деревянных фигурках в виде зверьков с прогнутыми спинами лежали тёмные бамбуковые палочки. Официант принес сакэ и перед каждым гостем поставил сакадзуки, чуть больше напёрстка. Гости взяли горячие и влажные махровые салфетки, протёрли ими руки, официант налил сакэ, и тут же на стол были поставлены тонко нарезанная сырая рыба и рисовые шарики.

-Первый тост у нас положено пить за наше японское Солнце, за императора, но будем считать, что у нас на двоих - два государя: у меня - мой, у вас - ваш. - сказал Масатанэ.

-Узнаю в ваших словах черту профессионального дипломата, - улыбнулся Хитрово.

За государей выпили стоя.

-Интересная вы нация, японцы, - сказал Хитрово. - Едите никакую рыбу, сырую и даже несолёную, и пьете никакую водку, а всё вместе получается вкусно. По крайней мере, забавно!

        Он взял кусочек рыбы, обмакнул её в остром васаби, разведённом в соевом соусе, выпил сакэ и закусил. Масатанэ одобрительно хмыкнул:

-А вы так ловко пользуетесь палочками! Словно прирожденный японец!

-Это вам так кажется, Кендзи - сан. В Европе отвыкли от своего, национального, теперь вам каждый неряха с палочками кажется виртуозом.

       Масатанэ вздохнул, развел руками.

-Какие новости при дворе? - спросил Хитрово.

       Японец размеренно выпил, совершенно естественно, по-русски, крякнул, закусил и сказал:

-В подлунном мире нет новостей…А вот Европа от новостей буквально захлебывается.

-Что вы говорите?! Какими же, ежели не секрет?

-Какой там секрет, тем паче от вас? Представьте, дорогой Алексей Дмитриевич, с превеликим удивлением узнал на днях, что Бремен, Гамбург и Любек вернули себе старые официальные названия.

      Масатанэ глянул на Хитрово с лукавинкой и четко, по - немецки, произнес:

-Hansestadt Bremen, Hansestadt Hamburg, Hansestadt Lubeck.

-Слово «Ганза» становится необычайно популярным. Я слышал, что в последнее время возникают всякие- разные инициативные неправительственные организации. Новый Ганзейский союз вырисовывается. - заметил Хитрово.

-Особенно на уровне правительств заинтересованных стран. - ввернул Масатанэ. - Знаете, у меня складывается впечатление, что Германия в последнее время всерьез рассматривает вопрос о Ганзе. О новой Ганзе, но со старыми задачами: монопольное посредничество. Только теперь не между производящими районами Северной, Западной, Восточной и отчасти Центральной Европы и даже Средиземноморья, а между Европой и Азией.

-Из чего сие следует? Из переименования городов?

-Не только. Немцы удивительным образом чуют вероятные изменения и перспективы. В частности изменения и перспективы именно в регионе Балтийского моря…

-Ну что ж, дорогой мой Кендзи - сан, удивительного ничего не вижу в этом. Германские позиции на Балтике традиционно сильны. Тем более что исторический аналог такого сотрудничества - Ганзейский союз, по-видимому предоставляет немцам неоценимый практический опыт.

-Макиндера читали?

-Кое - что читал. Вернее сказать - почитывал.

-Германия рассматривает Новый Ганзейский союз как возможность сыграть роль моста между Европейским и Азиатско - Тихоокеанским экономическими пространствами. Классик западной геополитики Макиндер в статье «Географическая ось истории», которая справедливо считается главным, исходным текстом теоретической геополитики, где обобщены все предыдущие достижения европейской политической географии, утверждает, что для любого государства самым выгодным географическим местоположением является «срединное». Россия как раз и обладает этой географической выгодой. Германия же хочет воспользоваться открывающимися перспективами и поучаствовать в реализации этой выгоды.

-А Япония? - лениво поинтересовался Хитрово.

-И Япония. Через Балтийское море российский транзит идет более тысячи лет, меняется только товар - сначала мед, воск, соль, сегодня нефтепродукты, древесина. Но неизменен такой неисчерпаемый ресурс этого региона, как его географическое положение. И чем больше этот ресурс эксплуатировать, тем богаче он становится. А следовательно - богаче становятся и те, кто этим ресурсом пользуется.

-Полагаю, и другие заинтересованные страны испытывают желание принять участие в перспективном деле?

-Разумеется. Есть и другие заинтересованные страны.

-Англия, например?

-Не люблю англичан,- вздохнул Масатанэ.

-Кто ж их любит?- поддакнул Хитрово.

-Англичане…Насмотрелся я на эту нацию торгашей в Рейнланде, в начале двадцатых. Время было непростое, вы помните?

       Хитрово кивнул.

-Союзники года два как дали гарантии Рейнской Республике, ввели оккупационные контингенты и тянули за это с рейнландцев непомерные репарации…Двенадцатилетние немецкие девочки отдавались французским зуавам за пару чулок, черный рынок, рейнская контрабанда…К чему это я? Один англичанин в Кельне рассказывал мне, например, такой спекулятивный вариант, думал, что я оценю по достоинству британскую сметливость: английский офицер или солдат переводит в Голландию 75 фунтов стерлингов, это ему дозволялось французскими «дружественными» властями. Затем это офицер или солдат сам ехал в бельгийские голландские провинции и брал с собой еще 25 фунтов, это ему также дозволялось. В Валлонии, или во Фландрии, или в Льеже, он покупал на все деньги сливочное масло и по возвращении продавал его на черном рынке. Прибыль достигала соотношения один к ста…

 

-М - да…Между тем, Лондон то и дело норовит сунуть нос и в нашу лавку. В русской лавке много товаров.

        После фразы Хитрово, что «в русской лавке много товаров», Масатанэ слегка сдвинул брови, демонстрируя легкую степень удивления и тут же решил уточнить:

-Господин Хитрово, как понимать вашу фразу о лавке, полной товаров?

-Фразу можно понимать в том смысле, что Россия готова предложить Японии на выбор все, что угодно - от политического и экономического сближения до открытой конфронтации, уважаемый Кендзи - сан.

Японский дипломат, хищно улыбаясь, спросил, словно бы невзначай:

-Господин Хитрово, развейте мои сомнения: прав ли я, полагая, что Россия желает нормальных отношений со всеми странами, не ущемляющих русских интересов, и относится ли это также и к Японии?

-Уважаемый Кендзи - сан, я не могу не скрыть своего восхищения. Вы демонстрируете образцовый пример умения опытного, пристрастного дипломата заполучить высказывания, нужные для отчета, нацеленного на продолжение процесса сближения двух наших держав. Разумеется, Россия искренне желает со всеми странами нормальных отношений и надеется на подобные отношения с Японией, без ущемления интересов двух великих держав.

-Господин Хитрово, могли бы вы, как высокопоставленный дипломат, наделенный полномочиями, сделать подобные заявления перед соответствующей инстанцией в Токио?

    И Хитрово тотчас ответил:

-Да. Могу.

-Вы будете наделены такими полномочиями?

-Я получу при необходимости такие полномочия. И я готов сделать официальное заявление перед уполномоченными лицами вашего правительства.

-Благодарю вас, господин Хитрово, - Масатанэ слегка кивнул головой в знак удовлетворения ответом русского дипломата.- Я доволен в высшей степени почти что академическим характером нашей дискуссии, хотя она сейчас вряд ли приведет нас  к какому-то положительному результату. Я также рад, что наша беседа была столь дружественна и носила самый сердечный тон. Уверен, что обе наши державы продолжат продвигаться дальше, осторожно и без всякого давления, в том числе и извне.

-Кендзи - сан, думаю вы согласитесь со мною - в политической области уже сказано достаточно.

-Безусловно. - улыбнулся Масатанэ. - По моему мнению и в области экономической сделано достаточно. В области же политической можно было бы, на основании сказанного, пожалуй, попытаться продвинуться дальше, однако не торопясь, поэтапно. Между Японией и Россией, конечно, при улучшении экономических отношений - могут улучшиться и политические отношения. Но только вы, русские, можете сказать, в чем конкретно должно выразиться улучшение политических отношений. Если теперь вы искренне меняете вехи и действительно хотите улучшения политических отношений с Японией, то вы обязаны сказать нам, как представляете себе конкретно это улучшение. Дело зависит целиком от вас. Всякое улучшение политических отношений между двумя державами мы, конечно, приветствовали бы.

      Хитрово и Масатанэ чокнулись чашечками с сакэ уже в третий раз…»

 

---------------

промежуток от Петрова дня и до Прокла*. - Лучшим временем сенокошения считается от Петрова дня и до Прокла- от12 июля и до 25 июля.

казённая сажень* - (утверждённая в 1641 году «Государевым Соборным уложением»), равная 2,16 метра и содержащая три аршина (72 см) по 16 вершков.

 

Изменено 3 Aug 2019 пользователем master1976

[master1976]

21 августа 1932 года. Суббота.

Москва. Британское посольство.

 

         Когда Каррингтон добрался до британского посольства, на дворе вовсю был августовский день. Городовые у ворот посольства не подавали признаков жизни, укрывшись в своих будочках от неожиданно по - настоящему припекающего солнца.

         Должность коммерческого советника британской дипломатической миссии являлась для Малькольма Каррингтона необременительным прикрытием его основного рода деятельности в России, осуществляемой в интересах правительства Его Величества и секретной службы «Интеллидженс Сервис». Именно эта деятельность доставляла ему многочисленные хлопоты и занимала все его время.

        Каррингтон  поднялся в свой кабинет. Никого не было, сотрудники торгового атташата разъехались по служебным делам.

        У себя за столом Каррингтон еще раз, внимательно, прочел текст, переданный ему Кациусом. Сейчас углубленный анализ не требовался, суть была ясна. Передать шифровку в Лондон прямо сейчас или подождать до утра? А может быть, стоило выждать несколько дней? Каррингтон решил не суетиться, в конце концов несколько часов или дней ничего не решают. Тем более сведения требовалось проверить. Ясно, что ни в каком протокольном отделе МИД старый знакомый Кациуса не служит, Леонид Фридрихович старый рэволюционер, с 1913 года имеет опыт нелегальной работы и так подставляться бы не стал. Однако, и это Каррингтону также было ясно, -  у Кациуса есть источник. В министерстве иностранных дел или близ него. Источник осведомленный или обладающий интересной информацией.

        Проверку полученных сведений Каррингтон решил с простого: с особняка на Спиридоновке, одной из самых респектабельных улиц Москвы. Особняк был лучшим творением в стиле неоготики в Первопрестольной. Его остроконечные башенки, стрельчатые окна, зубчатые стены, замысловатые фонари и кованая решетка, ограждающая территорию, будто переносили созерцателя в эпоху средневековья. Помимо готического стиля, в оформлении дома прослеживались и мотивы мавританской архитектуры, которые сводил воедино уже третий стиль - модерн. Оригинальность постройке придало и изящно выполненное смешение архитектурных элементов, живописи и скульптурных композиций.

        Автором проекта неоготического здания стал архитектор Федор Шехтель, построивший его по заказу марокканского султана Абд аль - Азиза IV, свергнутого с престола в результате восстания, начавшегося в 1907 году и пожелавшего найти убежище в России. До Москвы султан так и не доехал, скоропостижно скончавшись в Танжере, а особняк выкупило Министерство иностранных дел России под собственные нужды - для устройства больших дипломатических приемов и размещение иностранных делегаций с «особым статусом».

        Наводить справки через протокольную службу русского внешнеполитического ведомства он не стал. Каррингтон послал в особняк супругу помощника торгового атташе в Москве Кристину Уинем - Рич.

        Миссис Уинем - Рич была не только самой молодой в посольстве - всего двадцать четыре года, но и общей любимицей. Посольские мужчины млели при виде ее стройной фигурки и осиной талии, гадая, как же этот счастливец Уинем - Рич умудрился отхватить столь лакомый приз. При взгляде на ее беззаботное улыбчивое лицо с трудом верилось, что Кристина -  широко образованный и очень опытный специалист. За плечами у нее был колледж Леди Маргарет в Оксфорде и семимесячная стажировка в Стокгольмском университете. Приехав в Москву прошлым летом, она не обманула возлагавшихся на нее надежд: напропалую веселилась на вечеринках с коктейлями, вконец измучила молодых и перспективных дипломатов в танцевальном зале, дочерна загорела на воскресных пикниках в Серебряном Бору. Но при всем этом мужчин всегда держала на расстоянии и аккуратно и точно выполняла собственные посольские обязанности в канцелярии посла. Русские дипломаты прозвали ее Лебедушкой, хотя она была маленькой брюнеткой с большим ртом и вздернутым носиком.

        Каррингтон вызвал Кристину к себе в кабинет и суховатым тоном предложил ей отправиться на Спиридоновку.

-Что я должна буду сделать?  - спросила миссис Уинем - Рич, недипломатично и громко шмыгнув носиком.

-Поразнюхайте там все под благовидным предлогом. - недовольно сказал Каррингтон, и в голосе его явственно послышались издевательские нотки. – Выясните, кто, что и как. Зарезервирован ли особняк, кем, на какое время и с какого числа.

-И все?

-У вас какие - то планы на вечер?

-Нет, но…

-Исполните мое поручение и отправляйтесь по своим делам. А завтра утром сообщите мне о своих успехах.

        Сам Каррингтон, отпустив Кристину, созвонился со своей знакомой секретаршей из шведского посольства и отправился прямиком в азиатскую ресторацию Ковальского, на Якиманке. Там его к четырем должна была ждать Гудрун Нильссон. Они отобедают китайской снеди, потом зайдут в рядом расположенную антикварную давку и предадутся любимому занятию дипломатического корпуса в Москве - растранжириванию денег. Это так увлекательно - перебирать в антикварной лавке полотна живописцев прошлого века или охотиться за уникальными драгоценностями и редкими мехами, попутно выясняя необходимые коммерческому советнику сведения...

 

Изменено 4 Aug 2019 пользователем master1976

[master1976]

21 августа 1932 года. Суббота.

Москва. Большая Якиманка. Азиатская ресторация Ковальского.

 

 

    …Гудрун Нильссон была обворожительна. Пепельные волосы ее были аккуратно подстрижены и эта прическа шла к овальному лицу с несколько выдающимися скулами. Ее можно было бы назвать просто красавицей, если бы не глаза богини. Зеленые, с золотистыми искорками, они представляли собой первую линию обороны от всего мира, взгляд их, неизменно пристальный, настороженный, держал собеседников на расстоянии. Как и подобает богине, садясь за сервированный столик, она смерила Каррингтона столь уничтожающе - ледяным взглядом, что англичанин невольно поежился.

-Не обязательно было приглашать меня в азиатскую харчевню. - сказала она. - Это бесполезно. Азиатская едальня - это почти всегда лотерея. Никогда не узнаешь, вкусная ли еда и можно ли вообще это есть, прежде чем не попробуешь.

-Не любите лотереи?

-Я не люблю лотереи. Я не люблю соевый соус. Я не люблю рис. Это ерунда, а не еда.

-Ошибаетесь, Гудрун. - мягко, успокаивающе, ответил Каррингтон. - Азиаты - одна из немногочисленных рас, представители которой могут похвастаться идеальными формами. Проблема лишнего веса им неизвестна. Все дело в том, что они выстроили особенный рацион питания - низкокалорийный и полезный, богатый овощами, фруктами, морепродуктами, которые не только препятствуют накоплению новых жировых отложений, но и способствуют активному сжиганию старых.

-А мяса почти нет.

-Азиатская диета ограничивает употребление всех видов мяса, зато может похвастаться изобилием рыбы и морепродуктов.

-Мне нужно мясо. Мы ведем войну с русским генералом Рыдзевским.

-В каких сражениях отличился генерал Рыдзевский? - спросил Каррингтон, переходя от темы кухонно - диетических  приоритетов к приятной праздно - деловой беседе.

-В спортивных.

-В каких?

-Генерал Рыдзевский ведет «спортивную войну» с нами. В прошлом году на легкоатлетических соревнованиях в Стокгольме, по мнению генерала, мы вели себя в отношении русских спортсменов столь бесцеремонно и вызывающе, что им было решено взять реванш. Рыдзевский инициировал «ответный ход»: как представитель России в Международном Олимпийском Комитете, накануне Олимпийских игр в Барселоне он возбудил дело о «профессионализме» знаменитого шведского бегуна Пааво Нурми, заявленного на играх на дистанции в пять, десять тысяч метров и на марафонский бег, где ему не было равных и где он должен был победить. Рыдзевского поддержали некоторые представители международных спортивных организаций, в итоге Нурми не разрешили выступить в Барселоне. «Русская интрига» сильно ударила по спортивному престижу Швеции и отняла у нее три верные золотые медали. Рыдзевский, однако, на этом не успокоился: он привел в действие все рычаги, чтобы вытолкнуть наших спортивных руководителей из Олимпийского движения, где они занимали прочные позиции. Под русским давлением большей части шведов был вынесен вотум недоверия. А Бу Экслунд, председатель Шведского Спортивного Союза оставил свой пост после скандала о дутых рекордах шведских легкоатлетов.

-Я слышал о нем. - сказал Каррингтон. - Рыдзевский предъявляет спортсменам жесткие требования. Особое значение он придает волевым качествам. Он требует, чтобы спортсмен всегда помнил, что защищает честь державы, а потому выкладывался полностью, особенно на международных соревнованиях. Вам будет непросто.

-Нам и так непросто. - вздохнула обворожительная шведка.

-Генерал отмежевывается от узких социальных рамок, протестуя против того, чтобы считать спорт уделом круга избранных и выступает за массовый спорт, в котором видит одно из могучих средств политического объединения нации. Это значит, что русским спорт нужен не в качестве таблетки от кашля и просто физического здоровья, а как национальное обновление, приток гордых национальных чувств, сознание национальной способности и силы.

-А это уже политическая позиция. - сказала Гудрун.

-И что теперь? - спросил Каррингтон.

-Теперь идет бешеная переписка. Мы настаиваем на возвращении Бу Экланда, русские протаскивают свою кандидатуру.

-Это все, чем ответила великая Швеция?  - с легкой улыбкой, без малейшей тени насмешливости, поинтересовался англичанин, осторожно пробуя суп с соевым творогом тофу,

-На «спортивную войну» Швеция ответила мерами политическими и экономическими: с августа введен бойкот российских внешнеторговых фирм, выдвинуты требования разорвать торговый договор с Россией, был ограничен вход русских торговых судов в шведские порты. По всем этим вопросам ведется усиленная переписка и обмен нотами. Понимаете, Малькольм?

-О, да.

- Бумаг выше русского Эльбруса.

       Каррингтон деловито кивнул - ему было также известно, что Стокгольм готовится отозвать своего посла для «консультаций», что начались прямые провокации в отношении России - пограничные инциденты, угрозы взорвать русское консульство в Гельсингфорсе. Апофеозом стала неудачная попытка похищения с последующим убийством, председателя умеренной шведской народной партии Карла Стольберга - труп его намеревались подбросить на русскую территорию близ пограничной станции Ловиса. В последний момент похищение сорвалось и Стольберг с женой благополучно выехали в Копенгаген, где готовились дать показания международной комиссии. Курс шведских ценных бумаг на европейских биржах резко понизился, Швеции отказали в новых кредитах, международный авторитет королевства оказался изрядно подпорчен.

-Гудрун, попробуйте  солянку с соевыми ростками и грибами.  - посоветовал Каррингтон. - Обещаю, после этого мы отправимся в лавку за антиквариатом. Она здесь, недалеко. Я сделаю вам небольшой подарок за вашу самоотверженную попытку приобщения к азиатской кухне…

 

Изменено 4 Aug 2019 пользователем master1976

[master1976]

 

21 августа  1932 года. Суббота.

Москва. Кремль.

 

-…В Японии есть весьма влиятельные силы, которые видят в России не только врага и конкурента своим азиатским проэктам, но и потенциального партнера в экономическом освоении Дальнего Востока. И союзника в грядущем противостоянии  экспансии европейских держав и Америки. - сказал государь.

-Ваше Величество, в  этом случае следует четкий вывод: для обеспечения политической, военной и экономической безопасности японцам нужно сочетать укрепление позиций на материке, прежде всего экономических, в силу зависимости Японии от корейских и китайских ресурсов. - ответил министр иностранных дел Василий Михайлович Долгоруков. - Вся японская континентальная политика, по моему глубокому убеждению, сводится в настоящее время к одной цели: эксплуатация природных богатств Кореи, Центрального и Южного Китая, создание там относительно мощной индустриальной базы. Этому есть объяснение. В Японии отношение к государственному пространству подверглось в период революции Мэйдзи кардинальной ревизии. До того времени сёгунат Токугава проводил изоляционистскую политику и не стремился к расширению подвластной ему территории на том простом основании, что земля, на которой проживают японцы - наилучшая, а потому нет никакого смысла стремиться выходить за ее пределы.

-Соглашусь с вами, Василий Михайлович. - сказал царь. - Мыслители того времени полагали, что «уважаемость» страны никак не коррелирует с обширной территорией. Эту мысль хорошо выразил японский географ и астролог Нисикава Дзёкэн. Формулировка мне понравилась: «Если страна большая, то это не значит, что она уважаема. Ее уважаемость определяется правильностью чередования четырех времен года, достоинствами и недостатками ее людей. Если же страна чересчур велика, то чувства людей и их обычаи весьма разнообразны и сделать их одинаковыми трудно. А потому Китай хоть и является страной священных мудрецов, но все равно династия приходит через какое-то время в беспорядок, и управление делается на долгое время трудным…Что до Японии, то ее размеры не малы и не велики, обычаи и чувства ее людей одинаковы, управлять ими легко».

-В период Мэйдзи восторжествовала совсем иная идея: чем больше территория страны, тем престижнее. - проговорил Долгоруков. - Это находилось в полном соответствии с западной концепцией державного пространства, которая предполагает приобретение колониальных владений, являющихся признаком «уважаемой» страны. Оказавшись пленницей этой концепции, Япония вынудила себя пересмотреть и вековую подозрительность по отношению к морским просторам, которые ранее расценивались как препятствие для нежелательных иноземных влияний.

-И тогда в Токио стали мечтать о гигантской «зоне азиатского сопроцветания» под эгидой Японии. - усмехнулся государь.- Флот, колонии, светоносность империи…Япония мыслит себя находящейся в центре мира на том основании, что является источником света…И свет сей предполагается транслировать в самые темные уголки мира…Избитая тема. И не вполне удачная. С точки зрения оценки действительности это все откровенно провальные проекты, но недостаток обоснованности и трезвости восполняется напыщенным поэтическим и метафорическим дискурсом, к которому не применимы критерии формальной логики.

-Для успеха реализации «зоны азиатского сопроцветания» требуется политическая и военная стабильность.

-Да. Но поскольку Япония приняла западную концепцию расширяющегося государственного пространства, которой придерживается и Россия, две державы с неизбежностью вступили на этом поле в конкурентные отношения. Судьба российско - японских отношений стала заложницей прежде всего территориального фактора. А это предполагает высочайшую степень вовлеченности военных в решение всех государственных вопросов. Мирное решение проблем теперь оказывается затруднительным.

-Но возможным. - подхватил Долгоруков. - Наша «вина» и «вина» Китая заключается только в географии.

-Что?

-Смысл в том, что Россия и Китай  оказались соседями «Страны Восходящего Солнца». Но агрессивная политика Японии не имеет конкретно антикитайской или антироссийской направленности, она является следствием взятой на вооружение концепции развертывающегося государственного пространства.

-Ежели в японской внешней политике нет конкретной антироссийской направленности, то вероятно, может возникнуть сотрудничество с Россией на основе раздела сфер влияния, чтобы предотвратить возможные конфликты в будущем? - спросил государь.- Следовательно, гарантиями обеспечения политической стабильности на Дальнем Востоке может явиться наличие прочного партнерства России и Японии?

-И Германии. - как эхо добавил Долгоруков. - Я бы еще добавил и Китай…Хотя, применительно к нашим азиатским делам, Ваше Величество, сие маловероятно.

          Царь с любопытством взглянул на дипломата. Почти все европейские дипломаты признавались, что иметь дело с князем Долгоруковым не только скучно, но даже несносно. Стремясь затянуть переговоры, князь нередко прибегал к наивным хитростям. То вместо обещанного текста договора, переписанного набело, министр иностранных дел России вручал английскому посланнику здоровенный апельсин и при этом церемонно осведомлялся о здоровье дипломата, то вдруг в ответственный момент беседы с французским представителем он  с самым серьезным видом начинал рассказывать историю мира от сотворения до дней сегодняшних, или внезапно выспрашивал итальянского дипломата, женат ли он, и рассказывал при этом забавную историю. Сам процесс переговоров с царским сановником был мучителен. Особенно раздражала европейцев тягучая медлительность переговоров, стремление князя отложить, затянуть рассмотрение спорных вопросов, постоянное возвращение к одним и тем же, по сути уже решенным, проблемам или формулировкам. Можно было десять, двенадцать, двадцать раз сходиться на совещания с русскими министром, и всегда он с утомительным однообразием повторял одни и те же вопросы. 

        Классическим примером подобной тягучей медлительности переговоров «по - долгоруковски» могло служить одно вечернее заседание русско - норвежской конференции по вопросу о рыбных квотах и льготах на Мурмане, когда измученные бессмысленным топтанием на месте, заснули и русские представители и норвежские уполномоченные. А итогом стало подписание сонными норвежцами хитроумной конвенции, выгодной Москве и ограничивающей интересы Норвегии. Медлительный Долгоруков после подписания соглашения неспешно смаковал шампанское вместе с норвежцами, а текст конвенции уже зачитывали в собрании Земского Собора. Министр иностранных дел загодя попросил собрать кворум и уже в ночи депутаты ратифицировали договор. Молниеносное решение Собора ошеломило норвежцев и они не сразу решились опротестовывать спорные моменты конвенции, а когда  опротестовали, Долгоруков повел дело столь медленно, что гордые наследники воинственных викингов плюнули и…смирились.

        Политический облик князя был сложен и не лишен противоречий. Убежденный монархист, Долгоруков всегда оставался верным слугой царю и его оппозиционное отношение к официальной российской государственности никогда не перерастало рамок фронды. Долгоруков не посягал на устои государственных порядков, не примыкал к политическим группировкам и течениям, он просто выражал возмущение бездарностью отдельных правительственных чиновников и государственных деятелей, неумная деятельность которых могла привести к кризису системы власти в России.

-Александр Дмитриевич, вы видите предпосылки для создания континентального союза России, Японии и Германии? Я понимаю, конечно, необходимость русско-японских контактов на высшем уровне с каждым днем становится все более очевидной. Вот и вице-премьер Утида четко выразил свои, смею надеяться, заветные мысли, не маскируя евразийское кредо обычной дипломатической фразеологией. Я говорю о его письме, которое было получено  и доложено мне на днях министром иностранных дел.

-Предпосылки давно обозначились, Ваше Величество. Я на днях получил преинтереснейшее письмо от своего старинного приятеля, профессора - русиста Кабаяси.

-В Японии есть русисты? - слегка удивился государь.

-Да, Ваше Величество. Их немного, правда, но они есть. Кабаяси - один из них. Кстати, весьма близок к окружению принца Коноэ...

-Коноэ? Но он, насколько мне известно, считается в Японии главным пропагандистом лозунга «Азия для азиатов» и так называемого «желтого расизма».

-Ваше Величество, каждый японец призван не щадя живота своего распространять дух японизма на земле.

-Вот как? -  государь улыбнулся: из всех политических деятелей Японии его почему - то больше всего привлекала фигура принца Коноэ Фумимаро. В японских и европейских журналах ему встречалась фотография принца - ему можно было дать сорок с небольшим. Хищный, не «японский» нос, усики, узкие глаза под густыми, высоко взметенными бровями…В этом лице угадывалась недобрая энергия; густые черные волосы, словно бы взъерошенные, только усиливали это впечатление.

-И что же в письме? - полюбопытствовал царь.

          Любопытствовал государь, впрочем, не совсем искренне, лишь делал вид: содержание письма профессора Кабаяси, адресованное Долгорукову, было ему известно - «черный кабинет» Департамента Государственной Охраны работал отменно, подвергая перлюстрации и корреспонденцию министров, директоров департаментов, генерал - губернаторов, прочих высших администраторов империи. Да и как же иначе? Иногда содержание писем этих достойных мужей позволяло узнавать о вопиющих случаях злоупотреблений.

-Письмо носит частный характер. Начинается, как и положено с комплиментов. Но весьма показательных. - Долгоруков извлек из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист тонкой рисовой бумаги, осторожно развернул его и зачитал, - «Русско - японская проблема, которой вы уделяете столь много ценного внимания, требует новых усилий со стороны всех, кто видит в дружбе двух наших народов залог мира, порядка и процветания на дальнем Востоке и на Тихом океане вообще».

-Интересно. Интересно весьма, Василий Михайлович. А как быть с русофобскими настроениями среди германских и японских, особенно японских, политиков, военных, да и просто в общественном мнении? Они сильны. Очень сильны. Да и Япония...Обращает свои взоры к Германии и Польше, исходя из их враждебного отношения к России...Возможно, кое-кто в Токио рассчитывает на тройственный  союз Японии, Германии и Польши?

-В таком случае японцы совершают серьезную ошибку: они явно недооценивают непримиримый антагонизм Германии и Польши.

-Это мы с вами знаем, а в Токио может и невдомек, по причине отдаленности Японии в географическом и геополитическом смысле от Европы. - улыбнулся государь. - Впрочем, я готов признать, что союзником Токио может стать держава, находящаяся вдали от «Страны Восходящего Солнца». И не мешающая ей…

-Ваше Величество, в  Токио мы можем рассчитывать на  сторонников союза с Россией,  Германией и вероятно, новым Китаем. Их позиции сейчас достаточно сильны. Могу назвать несколько имен: Накано Сэйго, бывший депутат парламента, а ныне глава информационного агентства Дзидзи Цусин. Он задает информационный тон, настраивает общественное мнение на союз с Россией, а не с Великобританией…Еще: генерал Танака, принц Кай…

-А в Германии? - быстро спросил государь.

-Хаусхофер - основатель Немецкого института геополитики, Брюннинг, бывший канцлер, генерал Маркс, длительное время занимавший пост военного агента в Токио, фон Хемниц, министериаль - директор германского внешнеполитического ведомства*, ряд крупных германских промышленников и финансистов, я имею в виду конечно тех, кто так или иначе связан с Азией и кто оказывает достаточно сильное влияние на курс германской внешней политики на Дальнем Востоке.

-Кому поручите повести переговоры с японцами?

-Хитрово.

-Василий Михайлович, я в целом удовлетворен вашими пояснениями. Теперь вот что: вы азиатский вопрос знаете прекрасно, вам и карты в руки, как говорится. Полагаю, было бы неплохо, ежели ваше ведомство, я имею в виду руководимую вашим ближайшим помощником Хитрово Азиатскую Часть Министерства Иностранных Дел, помимо официальных, открыто предпринимаемых шагов по нормализации отношений с Японией, изыскало возможности к сближению русско - японских позиций, так сказать, исподволь. Не афишируя имена тех, к кому, как вы полагаете, стоит обратиться, и с кем нам следует вести диалог. Частный, доверительный диалог. Кстати, кто по - вашему, мог бы представлять японскую сторону на переговорах с нами в случае положительного зондажа?

-Сато, принц Кай, вице - премьер Утида, курирующий внешнеполитическое направление в японском кабинете, наконец, принц Коноэ. Это из наиболее значимых, весомых фигур. -сказал Долгоруков.

-Хорошо. - кивнул царь. - В Европе нас, к сожалению, по-прежнему считают азиатами и наследниками византийской, коварной и изворотливой политики. Так и говорят: «русские -азиаты в Европе и европейцы в Азии». Давайте пока не будем Европу в этом разубеждать…

-Ваше Величество, сразу хочется вспомнить слова известного китайского политика, Юань Шикая, который считал идеальным вариантом союз Нового Китая с Японией и Россией: «Если Япония действительно хочет видеть Азию управляемой азиатами, она должна развивать свои отношения с Россией. Русские - азиаты. В их венах течет азиатская кровь. Япония должна объединиться с Россией для защиты от экспансии англо - саксов».

-Хорошо сказано. - улыбнулся государь.

 

21 августа  1932 года. Суббота.

Москва. Ильинские ворота.

 

        Кабинет товарища министра иностранных дел Хитрово располагался возле Ильинских ворот, в модернистском здании с куполом и башенкой. Из окна кабинета открывался прекрасный вид на Лубянскую площадь и конструктивистское офисное здание Московского Биржевого Комитета. Здание, новая по стилю конструкция углового здания (Архитектор сделал фасад с использованием алюминия, а верхние этажи - из железобетона. Фасад здания был украшен полосами и скульптурными элементами, что придавало ему динамичные и футуристические формы), заметно выделялось среди старой скучной архитектуры из арок и колонн и возвышалось над старыми малоэтажными домами, простирая, как крылья, свои надстройки и подавляя эти дома…Хитрово сидел возле окна, любовался видами и неспешно отхлебывал из грубоватого граненого стакана почти густой как деготь, черный чай.

         Александр Дмитриевич Хитрово третий год занимал пост товарища министра иностранных дел Российской империи. Его дипломатическая карьера, начавшаяся в 1906 году, тесно связана с Азиатским Департаментом МИДа. Тогда, в 1906 - м, он, двадцатидвухлетний юноша, был зачислен по Министерству Иностранных Дел и приступил к переписке бумаг в так называемом японском столе Азиатского департамента. Департамент разделялся на два отделения: Ближнего и Дальнего Востока. Состав Азиатского департамента был двойственный. Туда поступали такие, как Хитрово, молодые люди, стремившиеся получить дипломатические посты, и специализирующиеся по восточным языкам, окончившие соответствующие высшие учебные заведения и предназначенные для драгоманской и консульской службы на Востоке. Отбыв воинскую повинность, в 1907 - м, в Лейб - гвардии гренадерском Измайловском полку, Хитрово вернулся обратно на службу в Азиатский департамент, где последовательно служил в политическом столе (так называемом архиве) и в японском столе, которым временно заведовал. Через год его неожиданно назначили вторым секретарем русской дипломатической миссии в Штутгарте, «пообтесаться». В 1911 году Хитрово в качестве второго секретаря миссии был направлен в Сеул, в 1912 году около шести месяцев исполнял там должность первого секретаря миссии, потом принял должность первого секретаря миссии в Пекине и, наконец, в начале 1915 года был назначен первым секретарем миссии в Токио. В 1922 году, отозванный в Москву, Хитрово возглавил в министерстве японский стол. Прожив в Японии около семи лет, вернувшись в Россию, он то и дело демонстрировал себя чистым японцем: улыбался, всплескивал руками, голову втягивал в плечи так, как это делают исключительно японцы. В министерстве, за глаза, его стали именовать «самураем». Речь Хитрово была, также как и повадки, не менее причудлива: сочетание старомодных русских слов, произносимых с японскими интонациями. Не сразу, через два года, Хитрово согласился принять назначение, больше похожее на синекуру - посланником в Копенгагене. Назначение на дипломатическую службу в Европу было связано с тем, что министр иностранных дел, князь Долгоруков желал присмотреться к Хитрово перед назначением на более высокую и самостоятельную должность. В Копенгагене Хитрово прослужил в течение двух лет, с 1924 - го по 1926 - й, затем, уже в ранге посла вернулся в Японию. Отставка Долгорукова в 1930 году вновь вызвала перемены в дипломатической карьере Хитрово. Он возвратился в Москву в начале 1931 - го  года, чтобы уже более не покидать ее на длительный срок - принял Азиатский департамент, позже переименованный в Азиатскую Часть министерства иностранных дел, стал товарищем министра. Богатый опыт дипломатической службы на Дальнем Востоке помогал ему разбираться в хитросплетениях японской политики, хотя в Японии ему, пожалуй, было труднее, чем на всех прежних дипломатических постах.

         Хитрово отставил стакан чая и набрал номер Долгорукова - министр еще был на службе.

-Есть новости? - спросил Долгоруков.

-Пожалуй,  есть. - сказал Хитрово.  - Василий Михайлович,  могу сообщить вам, что события сегодняшнего дня мы можем совершенно справедливо считать «историческими». Наконец обозначилась, хотя и осторожная, точка зрения на далеко идущие переговоры. Формально японцы остаются в рамках традиционного внешнеполитического курса, рассматривая в качестве предпосылки реальное изменение и надежное закрепление русской политики в отношении Японии. Но, несмотря на сдержанное, местами вызывающее поведение японской стороны, в процессе принятия решения на сближение двух держав, обозначился прорыв.

-Да? Интересно…Необходимо форсировать наши усилия по возобновлению переговоров с японцами. Но для этого решительно нужно подготовить почву. Установить тесные, я бы сказал, доверительные контакты с японской стороной…

-Согласен. Не хотелось бы скомпрометировать идею переговоров. Преждевременным и откровенным зондажем мы можем делу навредить…

-Можем. - согласился министр. - Поэтому наши контакты с японской стороной пока  должны носить конфиденциальный характер. Я бы даже сказал - конспиративный характер. Официальные же встречи носят зачастую протокольный характер. А протокол не всегда подходит для серьезных бесед. Все расписано по минутам. От и до.

-Политика тонкая вещь. Когда есть обоюдное желание, все так или иначе устраивается. - сказал Хитрово, взглянув на стол (к чаю были поданы традиционные французские булочки, маковые баранки и лимон).

 -Да, доверительная беседа с глазу на глаз порой выводит из тупика самую запутанную проблему. Вот вы, Александр Дмитриевич, этот вопрос и продумайте. И учтите. Та скрытность, с которой мы подходим к вопросу о зондаже японской стороны, не должна показаться излишней. И наша, и японская дипломатическая службы вынуждены действовать в обстановке взаимного, а порой и острого соперничества. Следовательно, нужно проделать путь навстречу друг другу последовательными, осторожными, тщательно скрываемыми от мировой общественности шагами.

-Все же, эта  излишняя скрытность… - задумчиво пробормотал Хитрово, - Она может показаться кому - нибудь на Западе подозрительной.

-Мы не собираемся таскать каштаны из огня для Запада, мы преследуем собственные политические цели и интересы. Чересчур обязывающими соглашениями с Западом мы не связаны и значит, никто не вправе упрекать нас в том, что наши действия идут вразрез с чьими-то интересами. В - общем,  вечером думки свои мне сообщите.

-Вечером?

-Тянуть не следует. - веско сказал Долгоруков. – Приезжайте прямо ко мне, на дачу. И вот еще что…Надо постараться внушить японцам идею о том, что предварительные переговоры сподручнее начинать человеку из близкого окружения японского императора.

-То есть?

-Во - первых, это придаст будущим беседам, обоюдному зондажу позиций, наших и японских, некоторый сакральный смысл…Принц Кай - наиболее подходящая кандидатура. Это ты верно нащупал. Император в родственниках, близкое лицо и так далее…Во - вторых, манера поведения в установлении доверительных контактов с японцами не должна выглядеть прямолинейной. Такая манера может быть расценена как фронтальный зондаж и оттолкнет, или отдалит Токио от перспективного переговорного процесса. Тем не менее, вопрос должен решаться с точки зрения прагматического подхода: стороны должны продвигаться друг к другу, но осторожность и постепенность, право, не помешают.

-Будем исходить из того, что и мы и японцы имеем одинаковые намерения, похожие средства и стремимся достичь одинаковых целей?

-Именно.

=====

 

Министериаль - директор германского внешнеполитического ведомства* - глава Второго отдела Министерства иностранных дел Германии. Этот отдел  занимался вопросами торговли, внешними сообщениями и связью, консульским делом, вопросами государственного и гражданского права, искусства и науки, личными делами немцев за границей, а также деятельностью органов юстиции, полиции и почты, эмиграцией, морскими делами, пограничными вопросами и т. д.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Изменено 4 Aug 2019 пользователем master1976