Корабли Российского Императорского Военно-морского Флота


11 сообщений в этой теме

Опубликовано: (изменено)

Корабли Российского Императорского Военно-Морского Флота

 

В теме рассматриваются тактико-технические характеристики, артиллерийское и минно-торпедное вооружение кораблей и судов Российского Императорского Военно-Морского Флота

 

Корабельный состав Российского Императорского Флота в 1881-1890 годах (в реальной истории)

 

Балтийский флот

 

Эскадренные броненосцы

post-9382-0-27045500-1375036454_thumb.jp

post-9382-0-72719100-1375036474_thumb.jp

post-9382-0-04514000-1375036501_thumb.jp

post-9382-0-34771900-1375036522_thumb.jp

post-9382-0-33389400-1375036535_thumb.jp

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Крейсера 1 ранга

 

Броненосные крейсера

post-9382-0-83252300-1375036860_thumb.jp

post-9382-0-97426800-1375036872_thumb.jp

post-9382-0-61264100-1375036890_thumb.jp

post-9382-0-11534800-1375036903_thumb.jp

post-9382-0-90061500-1375036915_thumb.jp

post-9382-0-63108800-1375036930_thumb.jp

post-9382-0-72821800-1375036944_thumb.jp

post-9382-0-81055000-1375036959_thumb.jp

post-9382-0-64188800-1375036969_thumb.jp

 

Бронепалубные крейсера

 

post-9382-0-67989100-1375037045_thumb.jp

post-9382-0-91069800-1375037055_thumb.jp

post-9382-0-39983100-1375039545_thumb.jp

 

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Черноморский флот

 

Эскадренные броненосцы

 

post-9382-0-32143600-1375037281_thumb.jp

post-9382-0-11073400-1375037295_thumb.jp

post-9382-0-83849200-1375037304_thumb.jp

post-9382-0-97792500-1375037318_thumb.jp

post-9382-0-16183900-1375037338_thumb.jp

 

Крейсера 1 ранга

 

post-9382-0-76006200-1375037449_thumb.jp

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Кораблестроительные программы Российского Императорского Флота

 

Кораблестроительная программа 1882 года

 

В начале 1880-х годов в основном была завершена, разработанная к 1871 году согласно воззрениям Константина Николаевича, программа строительства полуброненосных фрегатов и клиперов, из которых должны были формироваться отряды для действий на торговых коммуникациях вероятных противников. Последний, восьмой клипер «Опричник» вступил в строй осенью 1880 года, в разгар Кульджинского кризиса. Тогда же на стапеле Нового Адмиралтейства началась сборка корпуса первого, а в феврале следующего года на Балтийском заводе – второго полуброненосного фрегата усовершенствованного типа «Минин», впоследствии получивших имена «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах».

Теперь можно было приступить и к строительству мореходных броненосцев, однако этому мешала не утихавшая борьба сторонников и противников «поповок». Симпатии генерал-адмирала к первым обрекали вторых на поражение, но их сопротивление заставило руководство ведомством предварительно испытать предложенную адмиралом А.А. Поповым новую конструкцию корпуса на заказанной в Англии императорской яхте «Ливадия». Уникальный заказ оказался весьма дорогостоящим, и образовавшийся перерасход с согласия Государственного Совета возместили из кредита, предназначавшегося на строительство фрегатов. [1] В результате министерству не хватило средств на текущие кораблестроительные и ремонтные работы. Пришлось внести дополнительные ассигнования в смету 1881 года. Когда же А.А. Пещуров передал ее государственному секретарю, а тот – контролирующим ведомствам, то они в очередной раз потребовали представить «соображения о наилучшем типе для будущих наших боевых судов, с возможно точным указанием стоимости их и предстоящих Государственному казначейству в ближайшем будущем издержек на судостроение». [2]

 

32452449_m.jpg

Императорская яхта «Ливадия»

 

Кроме того, Министерство финансов настаивало на таком распределении работ, чтобы они не вызвали увеличения ежегодных кредитов на эти цели. Это объясняется кадровыми переменами, произошедшими осенью 1880 года под влиянием М.Т. Лорис-Меликова. Будучи главой Верховной распорядительной комиссии, а затем министром внутренних дел, он старался провести на министерские посты своих ставленников, представителей либеральной бюрократии. Сперва генерал способствовал увольнению в отставку непопулярного министра народного просвещения, графа Д.А. Толстого, затем министра финансов С.А. Грейга, на смену которому в октябре пришел председатель Департамента экономии Государственного Совета А.А. Абаза. Незадолго перед тем товарищем министра финансов назначили бывшего ректора Киевского университета, профессора-экономиста Н.Х. Бунге, разработавшего по поручению Александра II программу дальнейшей экономической политики, направленную на преодоление бюджетного дефицита. Среди предложенных им мер, разумеется, фигурировало и сокращение расходов по всем ведомствам. [3] В связи с этим вполне уместным становилось требование строгого их планирования. Однако Морское Министерство пыталось уклониться от составления долгосрочных планов, указывая, в частности, на то, что «при современном положении кораблестроения во всех государствах, определение на большое число лет вперед числа и рода судов к постройке, а тем более подробное исчисление необходимых на то сумм, не будет иметь практического значения». [4]

Такое утверждение было близко к истине. На протяжении 1870-х годов на вооружение российских боевых кораблей поступили нарезные орудия увеличенного калибра и с большим удлинением ствола, самодвижущиеся мины и мины заграждения, на них стали устанавливать электрическое освещение, гидравлические приводы, паровые машины двойного, а затем и тройного расширения, водотрубные котлы, всевозможные вспомогательные механизмы и другие новинки техники. Непрерывное усиление артиллерии заставляло инженеров периодически утолщать броню и менять ее расположение, минная угроза привела к началу разработки систем конструктивной подводной зашиты и потребовала увеличения скорости, а значит и мощности машин.

Нередко английские, французские, итальянские корабли устаревали прежде, чем успевали войти в строй, и нуждались в срочных переделках. В России же, с ее слаборазвитой промышленностью, все проблемы усугублялись. Возник заколдованный круг: удешевление судов было возможно при серийном, во всяком случае, постоянном производстве, но ни у частных лиц, ни у правительства не было средств для сколько-нибудь значительных заказов отечественным предприятиям; не было и желания делать такие заказы, ввиду быстрого технического прогресса, а также качественного превосходства и дешевизны иностранной продукции. Финансовое и контрольное ведомства в описываемый период не заботились о субсидировании отечественного машиностроения, уделяя внимание преимущественно достижению бюджетного равновесия.

На заседании 18 декабря 1880 года Департамент государственной экономии постановил, что он, «согласно мнению Государственного контроля, признает и с своей стороны совершенно необходимым, в интересах как развития наших боевых сил на море, так и ограждения Государственного казначейства от излишних расходов, предоставить Морскому министерству в течение предстоящего 1881 г. представить на усмотрение Государственного Совета общий план предполагаемых сим министерством кораблестроительных работ, а также соображения о наилучшем типе для будущих наших боевых судов». [5]

Исполняя это постановление, в Главном Адмиралтействе приступили к разработке перспективной судостроительной программы, фатально обреченной на неоднократные изменения.

Программа разрабатывалась по указаниям великого князя Константина Николаевича, но под контролем А.А. Пещурова, который после отъезда генерал-адмирала 7 января 1881 года на лечение заграницу получил известную самостоятельность. Управляющий министерством, в начале 1860-х годов командовавший клипером «Гайдамак», а затем прикомандированный к Кораблестроительному департаменту и в 1866 году ездивший в Англию для ознакомления с броненосным судостроением, был достаточно компетентным моряком. Однако продолжительное управление канцелярией выработало у него стремление абстрагироваться от некоторых экономических и внешнеполитических реалий, что отразилось в его записке, датированной 26 апреля 1881 года и представленной Константину Николаевичу на следующий же день.

Сославшись на завет императора Николая I – поднять Россию на уровень первоклассной морской державы, превосходящей союз второстепенных государств, А.А. Пещуров писал: «Понимая указание это в том смысле, что мы должны быть на море сильнее союза наших ближайших соседей, задачей Морского министерства, к которой оно постоянно стремилось и стремится, должно быть, создание такого флота, который равнялся бы соединенным флотам Германии, Швеции и Дании в Балтийском море, турецкому в Черном, а на Дальнем Востоке возникающим флотам Китая и Японии». [6]

Не касаясь вопроса о достижимости подобной цели, заметим, что записка учитывала в составе морских сил трех балтийских государств, включая и корабли, предусмотренные действовавшими судостроительными программами, 23 броненосца со 183 орудиями крупного калибра и 25 крейсеров с 250 орудиями.

Турция после войны 1877-1878 годов все еще обладала флотом из 14 мореходных броненосцев со 130 орудиями. Китай же с Японией вместе взятые имели 3 броненосных корабля, 4 крейсера и 8 канонерок, вооруженных крупнокалиберными пушками. Но положение легко могло измениться за счет утверждения новых программ или усовершенствования проектов кораблей. Более того, в Европе уже строились недавно заказанные цинским правительством Китая броненосцы, крейсера и миноносцы. Поэтому нельзя не признать, что управляющий министерством ориентировался в своих расчетах на весьма приблизительные цифры.

Планируя строительство и содержание флота, равного флотам нескольких крупных держав, включая Германию, и в 1880-е годы поставлявшую России оружие и технику, А.А. Пещуров, стремился лишь обосновать наибольший размер ассигнований. Надо думать, что он понимал эфемерность надежд на точное исполнение составленного плана. Возможно, адмирал сознательно игнорировал те противоречия, даже вражду, которые разделяли Германию и Данию, Японию и Китай и позволяли ожидать нейтралитета одних при войне с другими, а значит, и ограничиваться на соответствующих морских театрах меньшими силами.

Для Тихого океана планом и предназначались только транспорты, посыльные суда, канонерки и миноноски. Обосновывалось это скудостью государственного бюджета, малонаселенностью Приморской области и отсутствием «в ней всяких промышленных средств, необходимых для самостоятельного существования там какой бы то ни было морской боевой силы». А далее утверждалось, что «необходимые для военных в том крае действий морские силы могут быть отделяемы, в виде временных эскадр, от Балтийского флота, так как трудно предположить, чтобы нам возможно было вести активную морскую войну одновременно с нашими соседями на Балтийском море и с Япониею и Китаем». [7]

Несомненно, у А.А. Пещурова не было достаточных оснований даже для столь уклончивого утверждения, ведь не далее, как в 1878 году само Морское Министерство готовилось к нападению англичан на Владивосток. Признавалось им и влияние последних на китайцев. К тому же в Главном Адмиралтействе не располагали сведениями, позволявшими судить о характере широкомасштабных боевых действий на Тихом океане.

Неоднозначный опыт экспедиций капитана 1 ранга И.Ф. Лихачева в 1860 году и вице-адмирала С.С. Лесовского в 1880 году скорее указывал на многочисленные трудности, которые могли возникнуть при войне с одним только Китаем, особенно если учесть, что подобная война и возможное усиление позиций России на Дальнем Востоке затрагивали интересы Англии, способной, по меньшей мере, оказать давление на Японию, чтобы ужесточить условия ее нейтралитета. Однако условием продолжительной и успешной борьбы с Поднебесной была опора на хорошо оборудованные базы в близлежащих водах, отсутствие которых, по представлениям адмирала С. С. Лесовского, возмещалось как раз использованием японских портов и содействием иностранных торговых фирм. Не говоря о гадательности таких расчетов, они не учитывали возможности разрыва с самой Японией.

Нельзя сказать, что А.А. Пещуров не придавал значения обстоятельствам базирования. В другом месте своей записки, касаясь планов крейсерской войны с Францией, Англией и Германией, он заметил, что «содержание в океане большого числа крейсеров, при отсутствии у нас обеспеченных убежищ, или пунктов для пополнения запасов и необходимых исправлений, представит огромные затруднения», однако и в этом случае, видимо учитывая мнение генерал-адмирала, признал такую войну возможной и даже указал на 12 районов океана, в каждый из которых с ее началом следовало отправить по два – три крейсера. [8]

По расчетам управляющего министерством, России нужен был флот, доведенный до следующего состава:

на Балтийском соре – 12 броненосцев 1 класса типа «Петр Великий» и 14 броненосцев 2 класса, в число которых попали броненосные башенные фрегаты, батареи и лодки «Чародейка» и «Русалка». Береговая оборона возлагалась на 11 мониторов, 20 канонерских лодок типа «Ерш» и 100 миноносок. Снабжение возлагалось на 6 транспортов;

на Черном море – 8 броненосцев 1 класса, 2 броненосца 2 класса, под которыми понимались «поповки», 6 посыльных судов и 20 миноносок типа «Батум»;

для крейсерской службы – 5 фрегатов типа «Минин», 10 быстроходных крейсеров типа английского «Айрис» и 15 клиперов;

для Сибирской флотилии – 4 канонерские лодки, 1 посыльное судно, 10 миноносок и 2 транспорта;

в Каспийском и Белом морях признавались необходимыми лишь небольшие суда для гидрографических работ, буксиры, портовые баркасы и несколько пароходов. [9]

Очевидно, что разработанный А.А. Пещуровым штат закреплял первенствующую роль за Балтийским флотом, на который возлагалась как оборона собственного побережья, так и вскользь упомянутые действия в Средиземном море, и крейсерские операции в океанах.

Черноморскому флоту, ставилась задача борьбы с турецким флотом. Определенных указаний на подготовку Босфорской десантной операции в записке нет, равно как и озабоченности ростом военно-морских сил тихоокеанских соседей России. Сравнение записок А.А. Пещурова и С.С. Лесовского позволяет предположить, что нового управляющего проблемы Дальнего Востока интересовали меньше, нежели прежнего.

Ввиду грозящей внезапным началом войны неопределенности политического положения в Европе, под которой он, видимо, понимал напряженность франко-германских отношений и перманентную нестабильность на Балканах, А.А. Пещуров предложил строить корпуса кораблей на отечественных верфях. Но часть механизмов и материалов, по причине высокого их качества и сравнительной дешевизны, считал целесообразным закупить за границей, где думал заказать и образцы новых миноносок. Учитывая же наличие у судостроительных предприятий России на Балтике и в Черном море всего семи стапелей для крупных судов, продолжительность и стоимость работ на которых министерству была известна, управляющий установил 20-летний срок выполнения кораблестроительной программы.

Всего, включая мелкие суда для Каспия и Белого моря, предстояло построить 95 кораблей общей стоимостью свыше 215 млн. руб. При нормальном годовом бюджете около 29,5 млн. руб. Морское Министерство могло выделить на эти цели в 1882-1902 годы до 102 млн. руб. и нуждалось в сверхсметном ассигновании еще 114 млн. руб. [10]

Записка А.А. Пещурова впитала идеи, высказанные в разное время А.А. Поповым, И.А. Шестаковым, Н.М. Чихачевым, С.С. Лесовским, Г.И. Бутаковым, Н.В. Копытовым, другими адмиралами и офицерами. Видимо, ее можно считать выражением сформировавшегося к началу 1880-х годов коллективного мнения большей части командного состава флота по некоторым вопросам стратегии и судостроения. Впрочем, полного единодушия среди этого большинства, конечно, не было.

Опыт Гражданской войны в США 1861-1865 годов и Русско-турецкой войны 1877-1878 годов показал перспективность минного оружия, энтузиасты которого поторопились объявить о скором конце господства броненосцев на морях. Сомнения в целесообразности расходов на броненосцы испытывало и командование флота. Еще в декабре 1879 года А.А. Пещурову и С.С. Лесовскому пришлось доказывать беспочвенность таких сомнений великому князю Алексею Александровичу. [11] А в марте – начале апреля 1881 года, когда работа над судостроительной программой близилась к окончанию, по приказанию А.А. Пещурова адмиралам и офицерам были разосланы специально отпечатанные брошюры: «Вопрос о постройке новых броненосцев в Италии», написанную И.А. Шестаковым, а также «О значении броненосных судов для германского флота» и «О северном германском союзном флоте», вышедшие без подписи, но принадлежавшие, скорее всего, перу морского агента в Германии, капитана 2 ранга Н.А. Неваховича. [12] Последние брошюры должны были не только обосновать значение броненосцев, но и обратить внимание моряков на быстрое усиление германского флота. Вслед за ними по тем же адресам отправились литографированные копии записки А.А. Пещурова от 26 апреля 1881 года.

Не все еще адмиралы успели получить их, как в Петербурге произошли события, предвещавшие близость кадровых перемен в Морском министерстве. Начались они вскоре после убийства 1 марта 1881 года народовольцами императора Александра II. Для моряков не было секретом, что Наследник Цесаревич, взошедший на престол под именем Николая II, весьма критически относится к сложившимся «под шпицем» порядкам. Разумеется, этим не замедлили воспользоваться заинтересованные в переменах лица. Едва 2 марта высшие военные и гражданские чины империи принесли в Зимнем Дворце присягу на верность государю, как 3 и 4 марта 1881 года главный командир Санкт-Петербургского порта, вице-адмирал Г.И. Бутаков препроводил в канцелярию министерства доклады руководимой капитаном 1 ранга Н.В. Копытовым портовой конторы, от 12 и 25 февраля 1881 года, с обоснованием необходимости снижения цен на корпус фрегата типа «Минин» и паровые машины, строившиеся на Балтийском заводе. [13]

Г.И. Бутаков, разделявший крайне негативные чувства царя к генерал-адмиралу и его окружению, включая М.И. Кази, игнорировал едва ли не прямые приказания А.А. Пещурова заключить контракт с Балтийским заводом, что раздражало великого князя к удовольствию недоброжелателей последнего, среди которых находились такие влиятельные фигуры, как К.П. Победоносцев и Н.М. Баранов.

11 мая 1881 года Константин Николаевич отправился в свое крымское имение Орианду, а утром 19-го А. А. Пещуров получил высочайшее повеление безотлагательно представить проект указа о временном замещении должности генерал-адмирала великим князем Алексеем Александровичем, принявшим это назначение без энтузиазма. [14] На следующий день Николай II в Гатчине подписал подготовленный указ, затем 23 мая вызвал к себе близкого Константину Николаевичу А.В. Головнина и приказал ему передать великому князю, чтобы тот подал прошение об отставке с постов генерал-адмирала и председателя Государственного Совета. [15]

В понедельник, 25 мая 1881 года, во время очередного доклада главного начальника флота и управляющего министерством, Николай II, по словам А.А. Пещурова, заметил, что прежние планы создания морских сил, превосходящих соединенные флоты соседей России, неосуществимы, так как «Германия не допустит нас не только превзойти ее морские силы, но даже сравняться с ними, не говоря уже о других балтийских наших соседях, и что нам остается некоторая свобода действия лишь на Черном море, где нам и следует сосредоточить свою морскую деятельность». [16]

Передавая разговор с императором в записке Алексею Александровичу, от 3 июня 1881 года, управляющий министерством высказал и свое убеждение в том, что «материальные интересы главнейших западных держав на юго-востоке Европы и старое подозрение с их стороны России в стремлении … делают немыслимой в будущем серьезную войну России с Турциею один на один … Германия достаточно сильна, чтобы предпринять одной войну против России, и в этом заключается коренное различие отношений наших к этому государству, по сравнению с Турцией …

На Черном море, при очевидной невозможности для Турции одной вести войну с Россиею, военный флот наш, лишенный по трактатам всякого выхода из вод этого моря, может понадобиться лишь при наступательной войне против Турции и при том еще условии, ежели целью такой войны будет поставлено овладение Константинополем и проливами. При всякой другой цели войны мы можем, действуя с сухого пути, наносить решительные удары Турции …

Самое малое, что можно требовать от нашего Балтийского флота, это то, чтоб он обеспечил безопасность Кронштадта, как оплота столицы со стороны моря. Затем Балтийский флот наш может быть употреблен для того, чтобы сделать невозможным для Германии произвести десант на какой-либо из пунктов нашей территории в Балтийском море, десант в Ботнический залив, и, наконец, для наступательных операций против германских или шведских портов… нужно, чтоб флот наш на всем пространстве Балтийского моря был в <состоянии> сразиться с германским флотом, по крайней мере, при равных шансах на успех. Если мы достигнем этого условия, то этим самым достигнем возможности действовать с моря наступательно против Германии. Кроме этих трех целей, Балтийский флот, как флот, имеющий свободный выход на просторы океана, должен выделять из себя и те отряды, которые при различных политических случайностях представится необходимым посылать нам в Средиземное море или Восточный океан». [17]

Сообщив великому князю о повелении Николая II тщательно обсудить его мысли, А.А. Пещуров указал на необходимость испросить высочайшее разрешение на созыв совещания с участием Военного Министра и Министра Иностранных Дел. Непонятно, почему он не включил в число участников Министра Финансов, позиция которого, учитывая известные проблемы с бюджетом, имела существенное значение и могла повлиять на итоги будущего совещания.

В подготовленной тогда же программе управляющий предложил рассмотреть вопросы о том, какие действия флота имеет в виду военное ведомство при столкновениях с Германией и Турцией. Причем, не касаясь высадки на берега Босфора, А.А. Пещуров интересовался, планирует ли военное ведомство «какие-либо десантные операции к германским берегам». От дипломатов требовался перечень тех пунктов Тихого океана, где следовало держать станционеров.

Тем временем, в канцелярию Морского Министерства стали поступать первые отзывы адмиралов на составленный А.А. Пещуровым проект усиления флота. Всего в делах РГАВМФ сохранилось 19 записок по этому предмету. Авторы 13 из них в основном согласились с проектом управляющего и внесли в него более-менее существенные, но не принципиальные коррективы.

В записках адмирала Г.И. Бутакова, вице-адмиралов П.А. Перелешина, И.А. Шестакова, Н.М. Чихачева, контр-адмиралов В.П. Шмидта и Н.Н. Андреева содержались самостоятельные рассуждения о путях дальнейшего развития российских военно-морских сил.

Наиболее разработанными оказались проекты Н.М. Чихачева и И.А. Шестакова, имевшие как общие черты, так и заметные различия. Сходство состояло в том, что оба адмирала отмечали, с одной стороны, изменение политической ситуации в Европе, подразумевая, видимо, образование Германской Империи, а с другой – промышленный и технический прогресс, не позволявший более придерживаться принципов императора Николая I. Как Н.М. Чихачев, так и И.А. Шестаков считали соревнование с Германией в судостроении бесперспективным и предлагали, при разрыве, бороться с нею крейсерскими операциями, дополняемыми береговой обороной на Балтике. Оба подчеркивали важность усиления Черноморского флота. Оба указывали, что лучше закупать дешевые материалы и готовые корабли за границей, чем переплачивать отечественным заводам за изделия низкого качества, поставляемые не в срок.

Разными были подходы к организации морских сил и их задачам. И.А. Шестаков обратился к своей старой идее и предложил сформировать из кораблей Балтийского флота три отряда для Тихого океана, каждый в составе четырех броненосцев 2 класса, четырех крейсеров 1 класса и шести – 2-го, с тем, чтобы один отряд постоянно находился на Дальнем Востоке, другой – на пути туда, а третий – на ремонте в Кронштадте.

Еще три отряда, каждый из двух броненосцев 2 класса, двух крейсеров 1-го и двух – 2-го класса, предназначались для Средиземного моря. Те из отрядов, которые оставались в Кронштадте, вместе с шестью новыми таранами и существующими броненосными батареями, мониторами, канонерскими лодками и миноносками, должны были обеспечить оборону балтийского побережья, а остальные – вести крейсерскую войну.

На Черном море адмирал считал нужным «иметь все в готовности для действия в удобный час», так как «исторические, экономические и естественные условия направляют в ту сторону наше развитие». [18]

Судя по всему, под «удобным часом» он понимал возможность войны с Турцией в момент «разъединения» Европы, т.е. политического кризиса или вооруженного столкновения, подчеркивая необходимость в этом случае «кончать дело скорее», что, с его точки зрения, обеспечивалось наличием девяти, «для полноты тактических единиц», сильных броненосцев.

Однако особое внимание И.А. Шестаков обращал на Дальний Восток. «По мнению моему, там всего удобнее развиваться избытку наших народных сил», – писал он. «Там же, в соседстве нашем, возникает государство, обещающее стать восточною Англиею, и мы не должны допустить Японию к подобному значению. Нам указана между нею и Китаем (непосредственным соседом нашим на две с лишком тысячи верст) завидная роль посредника, которому всегда будет возможно употребить посредничество в свою пользу.

На Тихом же океане, или оттуда (в особенности после прорытия Панамского перешейка, за истинную нейтральность которого ручается политический догмат Штатов), мы можем нанести существенный вред нашим европейским противникам, не исключая ближайших соседей (Германии. – Авт.), явно заботящихся о приобретении колоний. Но мечтать быть грозным без собственной базы действий – утопия. Нужно развить наши военные средства в Уссурийском крае, и постоянно содержать там силы, достаточные даже для нападения на колонии противников, не только на торговлю их. Только этим способом мы отвлечем их от наших внутренних морей, запертых трактатами и могуществом природы». [19]

Интерес адмирала к Дальнему Востоку вполне соответствовал духу времени. Он был характерен для политиков и предпринимателей последней четверти XIX века и во многом определялся, с одной стороны, теми качественными изменениями в международной торговле, которые произошли после открытия в 1869 года Суэцкого канала, значительно сократившего путь на Восток, а также с началом применения в 1870-х годах более экономичных судовых паровых машин двойного расширения. Возросшая рентабельность морских перевозок сделала дальневосточные рынки более привлекательными для европейской промышленности, особенно после кризиса 1873 года. К тому же рынки эти шире открылись европейским товарам после окончания Опиумных войн с Китаем и революции Мэйдзи в Японии.

В тот же период завершалось освоение Соединенными Штатами своих западных территорий и началось их продвижение в сторону Азиатского материка покупкой у России в 1867 году Аляски и подписанием в 1875-1878 годах договоров с вождями островов Самоа и Гавайских. Европейские и американские изделия направлялись в порты Китая и Японии, нарастал и обратный поток китайских и японских товаров в Америку и Европу, стимулировавший интерес к тихоокеанским странам.

Что касается России, то она ближе узнала Дальний Восток благодаря начавшимся в конце 1850-х годов походам туда учебных отрядов Балтийского флота.

В апреле 1876 года состоялось открытие так называемого «русского адмиралтейства» в деревне Иноса близ Нагасаки. А с 1880 года установились регулярные рейсы пароходов Добровольного флота из Одессы во Владивосток, с заходом в Шанхай и Нагасаки. Но российские коммерческие предприятия на дальневосточной окраине развивались крайне медленно. Освоение этого региона требовало огромных капиталовложений, длительного времени, а главное труда и инициативы, сопоставимых с европейским и американским натиском, что не учитывалось в теоретических построениях таких энтузиастов, как И.А. Шестаков.

Адмирал Н.М. Чихачев, в отличие от И.А. Шестакова несколько лет прослуживший на Дальнем Востоке и получивший о нем более отчетливое представление, вовсе не стал затрагивать эту тему. В своем отзыве на записку А.А. Пещурова основное внимание он уделил возможной войне с Германией, относившейся, по его мнению, к числу первоклассных морских держав, против которых следовало «в Балтике вести войну оборонительную и, напротив того, в океанах вести войну наступательную. Для оборонительной войны требуется укрепить те из наших портов, которым правительство придает значение. В этих укрепленных портах иметь от Морского Министерства для содействия их обороне такие средства, которые потребует Военное Министерство, для выполнения тех задач, которые оно возложит на флот». [20]

На случай войны с державами второстепенными он считал необходимым создать эскадру из девяти сильных броненосцев, разделенных на два типа: четыре глубокосидящих и пять мелкосидящих, более приспособленных к условиям Балтийского моря. Такая эскадра превзошла бы соединенные силы датского и шведского броненосных флотов, что позволило бы ей при разрыве блокировать порты этих стран. А в случае столкновения с первоклассной морской державой она могла «быть сосредоточена в укрепленном порте на Балтийском море. Если эскадра эта и не удержит от блокады наших портов, то во всяком случае весьма затруднит неприятельскую блокаду портов Финского залива, а также и всякие серьезные попытки против Кронштадта или Свеаборга, так как неприятелю для своего обеспечения и снабжения своего флота пришлось бы отделить сильную эскадру для блокады нашей эскадры из 9 броненосцев, а потому значительная часть его флота была бы отвлечена от главных целей и этим самым ослабив (так! – Авт.) себя». [21]

Анализируя положение на юге России, Н.М. Чихачев заметил: «Неприведение в исполнение Сан-Стефанского договора и не свободный для нас Босфор дают чувствовать, что наша дипломатическая и военная задачи на Востоке еще не разрешились, а потому на Черном море более, чем где-либо, мы нуждаемся в сильном флоте и, главным образом, в скорой его постройке». [22]

Он предлагал создать флот, состоящий из восьми броненосцев, разделенных, подобно балтийским, на два типа, отличающихся осадкой, и способных «прорваться в укрепленных узкостях», то есть, в Босфоре. Учел адмирал и необходимость строительства в Севастополе сухого дока для ремонта кораблей.

Очень подробно Н.М. Чихачев разработал вопрос о крейсерской войне. Он считал, что такая война, «направленная на нанесение расстройства торговле, положим, хоть против Англии, косвенно отзовется весьма сильно на все морские государства, а потому весьма понятно, что мы не можем ожидать сочувствия ни в одной из морских держав, а напротив того, должны ждать не только строгого нейтралитета, но даже косвенного противодействия.

При таких обстоятельствах содержание крейсеров во время войны будет весьма затруднительно, и тем затруднительнее, чем крейсеры будут мельче, малосильнее и не внушающие к себе уважения как к силе. Устройство же различных складов или rendes-vous в отдаленных пунктах океанов, для снабжения крейсеров, легко могут быть открыты неприятелем, и во всяком случае отвлекут наших крейсеров на большую часть времени от их прямого назначения, а потому при таких обстоятельствах идеалом крейсеров должна быть полная независимость от портов, чтобы они могли вмещать в себе военные и другие припасы, а равно провизию по крайней мере на годовое плавание, а топлива minimum на 10 000 миль». [23]

Образец такого крейсера адмирал видел в итальянском броненосце «Lepanto» (типа «Italia»), способном совершать дальние походы и действовать вблизи коммерческих портов не опасаясь встречи со сторожевыми кораблями. Насчитывая «всего шесть мест в океанах, где может быть принесен крейсерами чувствительный ущерб неприятельской морской торговле, а именно: в Атлантическом океане на параллели 50° 30′ N шир[оты] 8° S шир[оты], Индийский океан, Австралия и Китайское море», Н.М. Чихачев полагал нужным иметь шесть крейсеров типа «Lepanto» в дополнение к пяти кораблям типа «Минин», «Князю Пожарскому», пяти клиперам и одному крейсеру типа «Ярославль» (с апреля 1882 г. – «Память Меркурия»), заказанному Добровольным флотом, чтобы «держать по три корабля в каждом районе». [24]

 

32452450_m.jpg

Итальянский броненосец «Италия»

 

32452451_m.jpg

Полуброненосный фрегат «Князь Пожарский»

 

Число построенных малых миноносок казалось ему чрезмерным, и он предлагал оставить для Кронштадта шесть, для таких балтийских портов, как Либава, Виндава, Свеаборг, Выборг, Рига и Ревель по две, а для Черного моря и Владивостока по десять единиц.

В заключение Н.М. Чихачев отметил, что «без фундаментальной переорганизации русского флота все стремления Морского Министерства будут тщетными, и проекты, а равно и расчеты, выведенные на 20 лет, при существующей организации флота и его управлений будут невыполнимыми. Не флоты иностранных держав главным образом страшны для нас, но они пока непобедимы для нас организациею своих флотов, умением дешево строить, дешево их ремонтировать, дешево содержать свои флоты, ограничиваясь умеренным личным составом и имея в запасе прекрасно организованный резерв как судов, так и экипажей. Все, что им стоит рубль, нам обходится три». [25]

Очередной призыв к реформированию флота Н.М. Чихачев сопроводил подробными финансовыми выкладками, свидетельствовавшими, что стоимость кораблей, запланированных А.А. Пещуровым к постройке, с учетом закупки материалов и механизмов за рубежом, завышена управляющим на 28 %. Ссылаясь на свою брошюру «Относительная производительность морских бюджетов в Европе», распространение которой было запрещено министерством, адмирал доказывал, что за те же деньги Англия, Франция, Германия строят судов гораздо больше и гораздо быстрее, а стало быть, проект Пещурова «не достигает цели». [26]

К концу июля 1881 года в распоряжении А.А. Пещурова находились материалы, отражавшие позицию большей части руководства ведомством. Видимо, к тому же времени сложилась благоприятная обстановка и для обсуждения поставленного императором Николаем II вопроса о задачах флота.

В начале августа А.А. Пещуров направил военному министру генералу И.В. Ромейко-Гурко и министру иностранных дел Н.К. Гирсу письма с просьбой уведомить его, когда им удобнее собраться на совещание под председательством великого князя Алексея Александровича, утвержденного 13 июля 1881 года в должности генерал-адмирала. 8 августа 1881 года пришел ответ Н.К. Гирса, которого больше устраивали среда и четверг. Поэтому А.А. Пещуров договорился с ним провести совещание в четверг, 20 августа 1881 года, в кабинете министра иностранных дел. Об этом известили и И.В. Ромейко-Гурко. Однако 19 августа 1881 года выяснилось, что Николай II перенес на этот день осмотр Ижорских Адмиралтейских заводов. [27] Разумеется, встречу министров пришлось отложить, так как великий князь Алексей Александрович был обязан сопровождать императора.

Совещание состоялось 21 августа 1881 года. В итоговом документе отражено конечное, согласованное мнение министров, признавших, что на первом плане должно стоять восстановление морских сил на Черном море, а уже затем флотов на других морях: «Безусловное господство на водах Черного моря, представляет для нас задачу первостепенной важности, как в смысле участия России в общем движении и оборотах всемирной торговли, так и, в особенности, в смысле поддержания наших политических интересов, при постепенно приближающейся окончательной развязке восточного вопроса. Историческое развитие этого вопроса и современное отношение к нему европейских держав несомненно убеждают, что окончательная его развязка не может совершиться без участия всех великих держав, из которых каждая готовится предъявить свои специальные домогательства и поддержать их силою. Для того же, чтобы при этой ликвидации Россия не осталась навсегда обойденною и устраненною от участия во всемирных политических и торговых интересах, ей необходимо готовиться, хотя и исподволь, но неуклонно и определительно к тому, чтобы в момент наступления развязки овладеть устьем Босфора, укрепиться на обоих его берегах и, став прочно у входа в Черное море, оградить его воды и берега от всякого посягательства.

Такую операцию возможно совершить единственно посредством быстрого, почти внезапного десанта, исполненного в минуту надобности. Для чего необходимо: иметь такой боевой флот, который мог бы очистить Черное море от турок и запереть устье пролива на время переезда первого десантного эшелона, и такой транспортный флот, который мог бы перевезти в один раз корпус войск, достаточный для действий против тех сил, которыми Порта может наспех располагать в окрестностях Босфора». [28]

Отметим сходство положений данного постановления с решениями Ливадийского совещания 1879 года. Несомненно, на них также сказалась позиция Военного министерства, в целом не изменившаяся и при новом его руководстве. Здесь, на наш взгляд, особенно чувствуется влияние начальника Главного штаба, генерал-лейтенанта Н.Н. Обручева, приверженца идеи Босфорской операции. На заседании 21 августа ее проводил И.В. Ромейко-Гурко, смягчающие же формулировки принадлежат, очевидно, Н.К. Гирсу.

Отдав дань черноморским проблемам, министры, вместе с тем, согласились, что морским силам на Балтике подобает сохранять «первенствующее значение сравнительно с флотами других держав, омываемых водами этого моря: «Для сего флот наш не должен уступать Германскому, а буде можно, должен иметь даже перевес над ним в открытом море. Самая оборона берегов Балтийского моря должна быть активная, не допускающая блокады и готовая воспользоваться всяким удобным случаем для перехода в наступление. В этих видах, помимо численного состава судов, необходимо стремиться к тому, чтобы флот наш не был прикован большую часть года к Кронштадту, а имел более свободное и самостоятельное положение на водах Балтийского моря, что может быть достигнуто лишь устройством обеспеченных стоянок (с необходимыми мастерскими) для судов названного флота в наименее замерзающих частях наших берегов (как например Виндаве, Ганге и Балтийском порте)». [29]

Нельзя не обратить внимания на явную связь этих пожеланий с мыслями, высказанными А.А. Пещуровым в записке от 3 июня 1881 года.

Задачи Сибирской флотилии совещание ограничило разведкой и транспортной службой: «Затем, в случае отдельных столкновений с Китаем и Япониею, при мирных отношениях к европейским морским державам, предстоит откомандировывать в воды Тихого океана (по примеру 1880 года) особые эскадры из состава Балтийского и Черноморского наших флотов (при чем в числе судов непременно должны быть и мелкосидящие, пригодные для действий в портах); для ограждения же общих политических интересов России необходимо располагать в водах Тихого океана достаточным количеством крейсеров, которые могли бы в случае столкновения с европейскими державами серьезно угрожать их торговле, нападая на их коммерческие суда, склады и колонии». [30]

И, конечно же, по требованию военного министра совещание, сверх основных задач, признало необходимость обеспечить оборону низовьев Дуная, а также крепостей на Висле, Немане и в устье Западной Двины речными броненосными судами. В интересах военного ведомства и Министерства иностранных дел планировалось содержать на Каспии небольшую флотилию, включающую два крейсера и несколько пароходов.

Таким образом, собравшиеся 21 августа 1881 года министры попытались совместить воедино и намерение прежнего руководства морским ведомством развивать оборонительный флот на Балтике, а также строить крейсера для борьбы с Англией или Германией, и разделяемое военным ведомством желание Николая II подготовиться к окончательному разрешению Восточного вопроса на Черном море.

Судя по всему, проблемы Дальнего Востока в тот момент мало занимали А.А. Пещурова, Н.К. Гирса и И.В. Ромейко-Гурко. В постановлениях нет никаких указаний на возможность существенного усиления Сибирской флотилии и соответственного оборудования Владивостокского или иного порта, способного служить как базой крейсерских операций, так и опорным пунктом при разрыве с Китаем.

Вместе с тем, более пристальное внимание к вопросам, касавшимся безопасности европейских границ государства, учитывая трудности освоения его восточных земель, можно признать вполне оправданным, тем более, что овладение Босфором с высокой вероятностью влекло за собой конфликт не только с Англией, но и с Австро-Венгрией и ее союзницей – Германией. В целом решения совещания заложили основы будущей морской политики России на длительный период.

22 сентября 1881 года военный министр представил итоговый документ императору Николаю II, наложившему на него резолюцию: «Совершенно одобряю эти заключения». [31] 24 сентября 1881 года И.В. Ромейко-Гурко сообщил об этом А.А. Пещурову.

Оставалось разработать конкретный план мероприятий, прежде всего, по строительству и ремонту кораблей, портовых сооружений, заводов и мастерских, чтобы уточнить величину необходимых ассигнований. Его стержнем руководство Морским Министерством сделало кораблестроительную программу, отвечавшую поставленным стратегическим целям. Поэтому именно с ее требованиями предстояло соотнести как финансовые, так и производственные ресурсы, находившиеся в распоряжении морского ведомства, она же диктовала и задачи оборудования морских театров.

Но до того, как в министерстве началась разработка такой программы, Великий князь Алексей Александрович решил сменить А.А. Попова, надо полагать, главным образом из-за крайне отрицательного отношения императора к судам его конструкции.

14 октября 1881 года А.А. Пещуров, поддерживавший переписку с опальным Константином Николаевичем, сообщил великому князю, что «Алексей Александрович решил предложить место председателя Кораблестроительного отделения Комитета (Морского технического. – Авт.) В[ице] Адмир[алу] Шестакову; Иван Алексеевич принял его, хотя с некоторою оговоркою относительно своих способностей и слабеющих сил и с просьбою придать назначению временный характер. В настоящее время И.А. Шестаков оканчивает объезд английских и французских портов, для того чтобы освежить свои сведения о том, что делается в этих главных морских державах». [32]

16 ноября 1881 года адмирал был назначен на новый пост высочайшим приказом по морскому ведомству.

Тем временем великий князь Алексей Александрович сформировал комиссию под своим председательством для «обсуждения вопроса о будущем составе флота», иначе говоря, для пересмотра предложений управляющего министерством. В нее вошли: А.А. Пещуров, главный командир Кронштадтского порта адмирал П.В. Козакевич, Г.И. Бутаков, С.С. Лесовский, А.А. Попов, П.А. Перелешин, И.А. Шестаков, В.А. Стеценко, Ф.Я. Брюммер, О.П. Пузино, Н.Н. Андреев. Делопроизводство было поручено новому директору канцелярии, капитану 1 ранга Н.И. Казнакову. 15 ноября 1881 года Пещуров распорядился собрать адмиралов на первое заседание, назначенное на пятницу, 20 ноября 1881 года, в помещении канцелярии. [33]

Вместе с извещениями о предстоящем заседании членам комиссии разослали брошюру с отзывами М.П. Манганари, И.Ф. Лихачева, А.А. Попова, П.А. Перелешина, И.А. Шестакова, Г.И. Бутакова и Н.Н. Андреева на записку А.А. Пещурова.

Состав комиссии, конечно, был отнюдь не случаен: в нее вошли прежний и новый управляющие министерством, прежний и новый председатели кораблестроительного отделения МТК, главные командиры портов на Балтике, директор Инспекторского департамента, старшие и младшие флагманы Балтийского флота, активно обсуждавшие записку от 26 апреля 1881 года.

Вместе с тем, в большинстве своем они являлись сторонниками теории крейсерской войны и усиления преимущественно Балтийского флота, именно в таком духе высказались в собственноручных отзывах Г.И. Бутаков, А.А. Попов, О.П. Пузино, В.А. Стеценко, отчасти Н.Н. Андреев.

Интересна в этом отношении записка С.С. Лесовского от 4 сентября 1881 года, не поспевшая к совещанию 21 августа. Предшественник А.А. Пещурова являлся одним из творцов морской политики второй половины 1870-х годов, хотя, разумеется, и не ведущим, но достаточно авторитетным, чтобы оказать на преемника некоторое влияние. Составленная во французском городе Люшоне, где адмирал залечивал сломанную ногу, записка обращала внимание на бурный рост германского флота, который уже в 1866 году, во время очередного Критского восстания, сумел выслать в Средиземное море отряд из четырех броненосцев, тогда как Россию представлял один фрегат «Петропавловск». Заметив, что с тех пор положение не улучшилось, С.С. Лесовский сетовал на слабость отечественных морских сил, лишенных возможности играть подобающую роль в решении «на водах Средиземного моря разных международных вопросов».

Обратившись к положению на Балтике, бывший управляющий министерством указал на опасность, при разрыве с Германией, высадки ею десанта в Финляндию, что угрожало российским войскам войной на два фронта. Причем в случае успеха Германия приобретала морские базы у ворот Кронштадта и Петербурга. Но и без такой высадки господство кайзеровского флота позволяло обеспечить снабжение наступающей германской армии по морю, не отвлекая железные дороги от переброски подкреплений.

Без каких-либо комментариев, согласившись с предлагаемым А.А. Пещуровым составом сил на Черном море, адмирал затронул положение на Дальнем Востоке. Считая, что Японию поразил финансовый кризис, чреватый политической смутой и отвлекающий эту страну от усиления своего флота, он высказал уверенность в том, что Китай, все «партии» которого сходятся в «непримиримой ненависти и презрении к европейцам», опаснее, так как ради достижения самостоятельности не остановится перед расходами на вооружение.

Коснувшись крейсерской войны, С.С. Лесовский сослался на вышедшую во Франции в 1875 году книгу П. Дизлера, писавшего о наилучших типах крейсеров 1-го и 2-го ранга вполне в духе теории, воспринятой и Константином Николаевичем, стремившимся сочетать дорогостоящие полуброненосные фрегаты с дешевыми клиперами. [34]

Позиция С.С. Лесовского была близка многим членам комиссии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, несмотря, на известное мнение императора о необходимости отдать предпочтение развитию Черноморского флота они основное внимание уделили Балтике и крейсерам, посвятив им четыре заседания из пяти: 20 и 27 ноября, 1 и отчасти 8 декабря. Решения комиссии были сформулированы следующим образом: «Наш Балтийский броненосный мореходный флот должен состоять из броненосцев, без разделения их на ранги и категории, но одинаково пригодных как для плавания в Балтике и европейских морях, так и для посылки в отдаленные моря по разным назначениям. При сооружении наших мореходных броненосцев следует пользоваться уже готовыми и испытанными типами, обладающими хорошими морскими качествами, но совершенствуя их постепенно и соответственно дальнейшему развитию разных отраслей военно-морского дела и техники.

Броненосцы эти надо строить не как единичные суда с огромной наступательной и оборонительной силой и не для исключительных и специальных целей, а чтобы они совмещали в себе по возможности больше таких качеств, какие потребуются по нашим военно-морским стратегическим соображениям. Но во всяком случае углубление их должно быть таково, чтобы они могли проходить Суэцким и Панамским каналами, т. е. не более 26 футов.

При определении же числа и боевой силы мореходных броненосцев для Балтики следует руководствоваться тем же масштабом, какой принят за основание соображений в записке управляющего Морским министерством, то есть, по сравнению числа орудий больших калибров на наших броненосцах и на судах соседних государств, причем число орудий в башнях принято считать вдвое». [35]

Легко понять, что отразившиеся в журнале заседания принципы развития ударного ядра флота исключали дальнейшее увлечение «поповками», изъяны конструкции которых выяснились во время перехода из Англии в Севастополь императорской яхты «Ливадия», получившей серьезные повреждения днища во время шторма 9 октября 1881 года. [36] Большинство адмиралов предпочло не транжирить и без того ограниченных средств ради явно сомнительных экспериментов, а пустить их на создание достаточно гибкого, универсального инструмента для решения широкого крута военных и политических задач.

Признав необходимость, «в стратегическом отношении, иметь на Балтике первоклассный передовой порт, откуда можно было бы во всякое время года выслать в открытое море наш боевой мореходный флот», комиссия по финансовым соображениям отложила его устройство на будущее и ограничилась выбором станции (пункта базирования). Отказавшись от Либавы, Виндавы и Моонзунда, главным образом из-за их мелководности, она постановила: «Балтийский порт приспособить, но без фортификационных укреплений, как зимнюю станцию, со всеми необходимыми портовыми учреждениями, только для временной зимней стоянки совершенно готовых к бою мореходных военных судов, для высылки их по назначению во всякое время года». [37]

Решено было также оборудовать для зимовки нескольких кораблей и в качестве «оперативного базиса в военное время» Свеаборгский порт.

Обратившись к крейсерской войне, адмиралы отметили «особенную трудность» успешного ее ведения Россией, «пока не имеющей в отдаленных морях ни колоний, ни портов, ни других безопасных убежищ, столь необходимых для крейсеров в смысле опорных пунктов, на случай весьма возможных исправлений, а также для снабжения их топливом и провизией, и наконец для освежения судовых команд. Кроме того, трудность задачи крейсерской войны для России с неприятелем, обладающим более сильным военным флотом и связанным с другими государствами более обширными интересами морской торговли, будет еще осложняться строгим нейтралитетом дружественных для России держав».

Однако, указав на эти весьма серьезные, едва ли преодолимые и в будущем препятствия, они все же утверждали: «Принимая во внимание географическое положение двух главных наших морей – Балтийского и Черного, которые кроме своей замкнутости, зависящей или от сил неприятеля, или от усмотрения соседних государств, закрываются еще самой природой, по климатическим условиям, вследствие более или менее продолжительного замерзания наших портов в Балтике, комиссия единогласно признала, что при таких неблагоприятных… обстоятельствах для действий нашего флота в своих внутренних водах, крейсерская война в открытых морях представляется для России почти единственным и весьма сильным средством для нанесения во время войны существенного вреда торговым интересам неприятеля, обладающего более или менее значительным коммерческим флотом, при чем комиссией было обращено большое внимание на необходимость надлежащей фортификационной защиты Владивостока и обеспечения его хорошими путями сообщения с Сибирью, как единственного пока нашего порта в Тихом океане, который в военное время может служить хотя и отдаленным опорным пунктом для наших крейсеров». [38]

Черноморскому флоту было посвящено заседание 4 декабря 1881 года. Журнал его весьма лаконичен, несмотря на оживленные прения, развернувшиеся в действительности между оппонентами А.А. Попова и самим адмиралом по поводу строительства броненосцев его конструкции. [39] Однако отредактированный А.А. Пещуровым текст журнала сообщает лишь, что комиссия согласилась с положениями записки от 26 апреля 1881 года и постановлением Особого совещания 21 августа1881 года, указав на непременное условие – содержать в Черном море броненосцы «самого сильного типа».

Впервые, хотя и очень неопределенно, упоминались транспорты, приспособленные для перевозки десантной бригады с артиллерией и кавалерией.

Сохранившиеся в фондах РГАВМФ замечания И.А. Шестакова, Г.И. Бутакова и А.А. Попова по поводу работы комиссии позволяют представить, насколько упорной была борьба между ними на заседаниях. С обеих сторон раздавалась довольно жесткая критика, не выходившая, впрочем, за рамки отдельных вопросов судостроения и стратегии. Нельзя сказать, что все предложения А.А. Попова отвергались. Так, судя по всему, именно благодаря его инициативе в журналы № 2 и № 5 внесли постановление о соединении Владивостока с Сибирью хорошими путями сообщения.

Впрочем, трудно судить о том, в какой мере эта мысль принадлежит самому адмиралу. Незадолго до начала заседаний он получил письмо от М.И. Кази, с которым был дружен. Выехавший перед тем в Монтрё к больной жене, Кази 4/16 октября 1881 года поделился с ним впечатлениями от брошюры с отзывами семи адмиралов на записку А.А. Пещурова и, между прочим, заметил, что «только развитием наших военно-морских сил на Тихом океане мы можем влиять нашим флотом на разрешение наших политических задач в Европе, я даже думаю, что мы не можем считать себя утвердившимися на Тихом океане, какие бы мы ни сделали там затраты, пока мы не соединим нашего тихоокеанского побережья с Россией железной дорогой через Сибирь. Эта железная дорога, как бы дорого она ни стоила, необходима для возвышения экономического значения Сибири и для нашего политического значения в Европе и на Дальнем Востоке». [40]

В том же письме М.И. Кази, видимо, вслед за Н.М. Чихачевым, которого он, тем не менее, сурово критиковал из-за личной неприязни, говорил о значении крейсеров, близких по характеристикам к итальянским броненосцам типа «Lepanto», утверждая, что «нам без боя уступят проливы, необходимые России для ее культурной жизни, когда увидят нас сильно утвердившимися на Тихом океане» с несколькими такими крейсерами, «способными безнаказанно опустошать богатейшие колонии наших сильнейших врагов – англичан».

Конечно, то обстоятельство, что письмо М.И. Кази появилось после прочтения им записки Н.М. Чихачева, не может служить доказательством заимствования и самой идеи. Однако в этом свете, по меньшей мере, преувеличенным кажется вышедшее из-под его пера в июле 1892 года и спустя несколько месяцев опубликованное утверждение: «Десять, двенадцать лет назад я один твердил о крейсерах в 15.000 тонн водоизмещения». [41]

Комиссия, включая участника Американской экспедиции 1863-1864 годов – С.С. Лесовского, не рассматривала крейсерство как панацею. 17 февраля 1882 года А.А. Попов писал Константину Николаевичу: «Вы, конечно, припомните, что в прошлое время не было ни одного моего доклада Вашему Императорскому Высочеству, успеху которого не противодействовал бы Пещуров, даже не деликатными способами. В настоящем случае, при таком направлении мыслей Пещурова, он придумывал в журналах заседаний такие выражения, которые не связывали бы его действий в будущем; он не ожидал своей смены и конечно не предполагал, что таким путем он развяжет руки Шестакову». [42]

Сколько-нибудь серьезные расхождения выявились лишь при обсуждении типов будущих кораблей. И тот факт, что в журналах настойчиво проводится мысль о необходимости строить мореходные суда, причем главным образом для Балтийского флота, подтверждает готовность обновленного руководства Морским министерством продолжать намеченную А.А. Пещуровым, по его словам, согласно указаниям Константина Николаевича, линию на расширение участия России в мировой политике. [43]

Но материалы комиссии показывают также, что поиски компромисса между стремлением радикально решить Восточный вопрос, предполагавшим усиление Черноморского флота, и желанием получить в свои руки орудие давления на Англию и отчасти Германию, требовавшим внимания к Балтийскому флоту и крейсерам, а значит и укрепления обороны Владивостока, привело к разрастанию корабельного штата, преимущественно за счет судов Сибирской флотилии, и к необходимости увеличения сверхсметных ассигнований. Видимо, по окончании заседаний комиссии, установившей лишь общее число кораблей каждого класса, канцелярия министерства приступила к разработке детального плана судостроения на предстоящий 20-летний период, завершившейся уже при преемнике А.А. Пещурова.

Не прошло и месяца после того, как управляющий министерством завершил работу над редактированием журналов комиссии, высочайшим указом от 11 января 1882 года он был смещен со своего поста и уступил свое кресло И.А. Шестакову, которому пришлось начинать деятельность с разрешения актуальных вопросов судостроения.

После состоявшегося 13 января 1882 года доклада Государственному Совету о необходимости выделения кредита на задуманную еще Константином Николаевичем покупку нового миноносца для Черноморского флота, адмирал 16-го обратился с этим вопросом к министру финансов, но Н.Х. Бунге, сославшись на желание Николая II прекратить сверхсметные расходы, посоветовал взять средства из текущей сметы. [44] Разумеется, отыскать в смете лишнюю четверть миллиона рублей было крайне трудно. Тем не менее, уже 30 января 1882 года И.А. Шестаков послал морскому агенту во Франции и Англии, вице-адмиралу И.Ф. Лихачеву запрос: можно ли построить усовершенствованный миноносец типа «Батум» на английских или французских заводах до конца года, положив этим начало выполнению еще не утвержденной кораблестроительной программы.

 

32452452_m.jpg

Английский судостроительный завод «The Thames iron and shipbuilding works» (Темзинский железоделательный и судостроительный завод») в Блекуолле с которым Морское Министерство сотрудничало много лет

 

32452453_m.jpg

Один из цехов завода Ярроу, построившего миноносец «Батум», 1880-е годы

 

32452454_m.jpg

Верфь завода Шнейдера в Шалоне, одно из предприятий, претендовавших на заказ миноносцев для России

 

И.А. Шестаков не был уверен в том, сумеет ли добиться реализации этой программы. В конце января он писал А.В. Головнину: «Пытались усилить кораблестроение, повторивши представление, сделанное при Его Высочестве Генерал-адмирале; но финансовое состояние отнимает всякую надежду на успех усилий». [45]

Тем не менее, управляющий энергично стимулировал ее доработку.

Принимая в расчет поступавшие из Берлина, от Н.А. Неваховича, тревожные известия о составленных еще в октябре 1879 года планах мобилизации германского военного и коммерческого флота, позволявших в трехнедельный срок подготовить и отправить к российским берегам на Балтике десант численностью до двух дивизий (свыше 30000 чел. при 228 орудиях), И.А. Шестаков попытался ускорить осуществление судостроительной программы. 20 февраля 1882 года он принялся убеждать Алексея Александровича в необходимости доложить императору «дело о флоте» минуя Государственный Совет, но не преуспел. Генерал-адмирал медлил.

Тем временем канцелярия министерства завершила разработку документов, касавшихся программы. 11 апреля 1882 года И.А. Шестаков, наконец, уговорил Алексея Александровича представить ее императору, и 12 апреля 1882 года доклад «об увеличении флота» состоялся. Николай II «нашел, что это было бы желательно, но велел переговорить прежде с Бунге», что разочаровало управляющего, заметившего: «Не большая надежда, если царь не хочет сказать решительного слова». [46]

Тем не менее, 15 апреля 1882 года адмирал подписал отношение к министру финансов, уведомлявшее его о повелении монарха. [47] К отношению были приложены «Общий план работ по постройке судов согласно заключениям Комиссии», «Общий свод сумм, потребных на постройку, вооружение и снабжение новых судов, а также сумм по кораблестроительной части, необходимых на поддержание и ремонтирование судов существующих», «Проект числа боевых судов …» и ряд других документов. [48]

В «Общем плане» впервые конкретизировалось водоизмещение будущих кораблей. Он предусматривал строительство для Балтики 16 броненосцев по 8400 т., причем четверть из них – за границей, 4 крейсеров фрегатского (первого) ранга по 5800 т. и 9 корветского (второго) по 2400 т.; для Черного моря – 8 броненосцев по 8500 т., 2 посыльных судна и 18 миноносцев типа «Батум»; для Сибирской флотилии 2 транспортов. Канонерских лодок для Балтики и Тихого океана планировалось построить 19.

На все корабли требовалось израсходовать 374.860.160 руб., причем из нормального бюджета министерства можно было выделить 207 млн. и еще 167.860.160 руб. предстояло ассигновать сверх сметы.

Рассмотрев документы, Н.Х. Бунге 23 апреля 1882 года доложил Николаю II, что финансовую сторону вопроса следует обсудить одновременно с политической и военной в особом совещании, поставив под сомнение все прежние решения. Тем самым в очередной раз было продемонстрировано несовершенство организации правительства.

Император согласился с приведенными доводами и повелел созвать совещание во главе с Председателем Совета министров М.Т. Лорис-Меликова и с участием Алексея Александровича, И.А. Шестакова, И.В. Ромейко-Гурко, Н.К. Гирса, Н.Х. Бунге, государственного контролера К.П. Победоносцева, председателя Департамента экономии Государственного Совета графа Э.Т. Баранова.

По сути дела, в расширенном составе воспроизводилось совещание 21 августа 1881 года. 26 апреля 1882 года Н.Х. Бунге разослал назначенным лицам соответствующие извещения, а 4 мая 1882 года И.А. Шестаков препроводил им необходимые материалы. После ознакомления с ними, М.Т. Лорис-Меликов 8 мая 1882 года предупредил участников совещания, что заседание назначается на час дня четверга, 13 мая 1882 года, в помещении Совета министров. [49]

Заранее можно было предсказать, что на совещании развернется упорная борьба за каждую копейку, подогреваемая очередными финансовыми затруднениями, вызванными на этот раз внутриполитическими процессами.

Весной 1882 года по юго-западным губерниям России вновь, как и год назад, прокатилась волна еврейских погромов. Антисемитское движение, в начале 1881 года давшее о себе знать в столице Германской империи, Берлине, и распространившееся на Померанию (Поморье), перекочевало в Россию и после православной Пасхи проявилось в Елисаветграде, Киеве, Одессе, Варшаве, Ромнах, Волочиске и других, преимущественно украинских городах.

Местные власти, часто не располагавшие достаточными полицейскими силами, терпели поражение в борьбе с ним. Эксцессы достигали значительного размаха. Так, на протяжении августа 1881 года в Нежине было разрушено до 300 домов евреев, которые стали выселяться из города. Однако министр внутренних дел граф Н. П. Игнатьев по сути дела предоставил событиям идти своим чередом, возможно, ориентируясь на негативное отношение к евреям самого императора. Лишь 4 сентября в ряде губерний ввели состояние усиленной охраны.

Кажущаяся пассивность российских властей раздражала европейскую и американскую диаспору. 24 января 1882 года в Лондоне состоялось собрание с участием известного финансиста, барона Ротшильда, протестовавшее против антиеврейского движения в России. Оно, конечно, не изменило положения, и после Пасхи в Летичеве, Чернигове, Дубоссарах, Гомбине, Екатеринославе, Ковно начался разгром принадлежавших евреям лавок, мастерских, кабаков. [50]

Среди причин движения, пожалуй, самой серьезной была неурегулированность экономических отношений, сказывались и этнопсихологические различия. Пренебрегая просвещением и поощрением разумной инициативы русского и украинского народов, правительство безуспешно старалось ограничить предпринимательскую деятельность евреев. Однако она продолжала развиваться, и не выдерживавшее конкуренции украинское население протестовало доступными ему способами, вплоть до актов вандализма и насилия. Положение осложняли плохие урожаи 1879-1881 годов, способствовавшие обнищанию как деревни, так и города и обострившие этническое противостояние. Страсти накалялись до такой степени, что с обеих сторон были не только избитые, раненые, но и погибшие. Даже военные команды с трудом останавливали бушевавшую толпу, нередко пьяную. Однако Европа, игнорируя сложность вопроса, прибегла к мерам экономического воздействия.

Государственный секретарь А.А. Половцев 20 апреля 1882 года записал в дневник: «Как известно, Ротшильд объявил недавно во всеуслышание, что он не покупает русских государственных бумаг; такие слова Ротшильда имеют на всех европейских биржах чрезвычайный вес, и последствием их был необыкновенный упадок как бумаг наших, так и самого курса». [51]

Состояние российских финансов несколько ухудшилось, что ставило под сомнение успех преобразований, отчасти уже обсуждавшихся в Государственном Совете и санкционированных Николаем II, в том числе отмену подушной подати и реформы в военном и морском ведомствах. Провести их одновременно и в полном объеме казалось невозможным, поэтому министр финансов, при поддержке Государственного Совета, старался экономить практически на всех статьях бюджета, включая сметы Морского министерства. Еще в декабре 1881 года Э.Т. Баранов, Н.Х. Бунге и К.П. Победоносцев представили императору соответствующий доклад, получивший одобрение. [52]

В связи с этим великий князь Алексей Александрович и А.А. Пещуров были вынуждены сократить программу заграничного плавания до двух небольших кораблей. Затем, в апреле 1882 года, последовало упразднение практической эскадры – наиболее боеспособного соединения на Балтике, уменьшение команд некоторых судов, брандвахт, плавучих доков и иные подобные меры. [53]

На заседании 13 мая 1882 года, в ответ на требование генерал-адмирала и И.А. Шестакова обеспечить судостроение, Н.Х. Бунге заявил, что «Государственное казначейство едва ли в состоянии принять на себя обязательство вперед на 20 лет нести те же жертвы, которые возлагаются на него проектом морского ведомства». [54]

Министр финансов аргументировал это значительным бюджетным дефицитом, мизерностью доходов и сомнительностью займов, ибо «при враждебном к России настроении еврейских капиталистов нельзя рассчитывать на заграничную, сколько-нибудь выгодную и значительную операцию. Внутренний же заем… равным образом зависит, подобно внешнему, от положения еврейских дел, потому что главные денежные средства в России находятся также в еврейских руках». [55]

Само собой разумеется, что сложившаяся ситуация требовала весьма продуманной внутренней политики, и отсутствие ее ударяло, в числе прочих, и по морскому ведомству.

Впрочем, Н.Х. Бунге несколько драматизировал состояние финансов с тем, чтобы заставить моряков пересмотреть и значительно сократить свои запросы. Однако при поддержке Н.К. Гирса, И.В. Ромейко-Гурко и Н.Н. Обручева И.А. Шестаков и Алексей Александрович сумели отстоять их. Вечером того же дня управляющий Морским Министерством с удовлетворением занес в дневник: «Знаменательный для меня день… В долгой речи я поднял замечания Бунге… с доказательствами, что наши требования суть трезвое выражение необходимого, приводил силы вероятных противников, наши нужды по разбросанности (Из-за больших расстояний между пунктами базирования сил на разных морях. – Авт.), благодарил за благосклонный взгляд на наши требования и, наконец, указывал, что флот, как явный признак, легче всего изобличает слабость, сказал, что есть средства восстановить его … Хотели связать нас Черным морем только, но ни Алексей, ни я на это не согласились. Дали тотчас 3 миллиона (хвала Богу) и обещались выполнить всю нашу программу». [56]

Уточним, что И.А. Шестакова все же обязали представить в Государственный Совет вместе со сметой 1883 года и «подробные соображения о том, насколько именно бюджет морского ведомства будет подлежать увеличению специально на предмет судостроения», что предполагало дальнейшую борьбу по этому вопросу. [57]

Заговорили на заседании и субсидии Добровольному флоту, в чем его поддерживал покровительствовавший Обществу император, но вместо нее была предложена помильная плата, а так как для определения ее размера требовался дополнительный расчет, то дело отложили. Не удалась и попытка представить пароходы Общества в качестве полноценной замены крейсеров. По настоянию И.А. Шестакова за ними оставили только транспортную службу. 20 мая 1882 года Николай II утвердил журнал совещания, а 22-го М.Т. Лорис-Меликов сообщил об этом управляющему Морским Министерством.

27516580.jpg

 

И.А. Шестаков выяснил позицию императора еще 17 мая 1882 года, во время очередного доклада. Поэтому уже 18-го он приказал собрать адмиралов и корабельных инженеров, чтобы обсудить, какие именно корабли следует строить. Управляющий министерством, в точном соответствии с судостроительной программой, выделил пять типов: океанского броненосца с большим запасом топлива и осадкой не более 26 футов (7,92 м), для Балтики и экспедиций на Дальний Восток; броненосца 1 ранга для Черного моря, с сильной артиллерией, толстой броней, но малым запасом угля; крейсеров 1 и 2 класса, а также канонерской лодки. [58]

Исполняя его приказание, председатель кораблестроительного отделения МТК, генерал-майор О.О. Пельциг пригласил на заседание 20 мая 1882 года председателя артиллерийского отделения МТК, вице-адмирала С.П. Шварца, инспектора кораблестроительных работ Кронштадтского порта, генерал-майора А.А. Свистовского, главного инженер-механика флота, генерал-майора А.И. Соколова, контр-адмиралов Н.Н. Андреева, Н.В. Копытова и ведущих корабельных инженеров. Перед ними были поставлены сформулированные И.А. Шестаковым вопросы и отведена неделя на подготовку ответов.

27 мая 1882 года состоялось второе заседание, а 10 июня 1882 года третье. В итоге такие авторитетные специалисты, как Н.А. Самойлов, И.Е. Леонтьев, Х.В. Прохоров, Н.А. Субботин, А.П. Торопов, Н.К. Глазырин, Н.Е. Кутейников, В.В. Максимов предложили в качестве прототипов соответственно английский броненосный крейсер «Nelson» или броненосец 2 класса «Imperieuse» (отдав предпочтение последнему), английский броненосец 1 класса «Ajax» или французский «Caiman».

 

32452455_m.jpg

Английский броненосный крейсер «Nelson»

 

32452456_m.jpg

Английский броненосец 1 класса «Agamemnon», однотипный «Ajax»

 

32452457_m.jpg

Английский броненосец 2 класса «Imperieuse»

 

Подходящих образцов для крейсера 1 класса и канонерской лодки не нашлось, в качестве крейсера 2 класса лучшим был признан построенный французами для греческого флота «Miaulis».

Управляющий утвердил большинство предложений, но броненосец для Черного моря приказал строить по измененному чертежу «Петра Великого», с тремя 12-дюймовыми (305-мм) орудиями, а канонерскую лодку спроектировать с одним погонным 9-дюймовым (229-мм) орудием и осадкой около восьми футов, что удовлетворяло условиям службы таких кораблей как на Балтике, так и на Дальнем Востоке. Судя по журналу последнего заседания, крейсера 1 ранга предполагалось строить не броненосными.

Стремление скорее возродить флот подталкивало руководство министерством к широкой организации работ. Отечественная же промышленность, даже с привлечением прежде мало использовавшихся предприятий, могла обеспечить одновременное строительство только 8–10 кораблей, включая канонерки.

Совещание в МТК предложило на стапелях казенного Нового Адмиралтейства, Балтийского, Невского, Франко-Русского заводов в Петербурге, завода В. Крейтона в Або, в Кронштадтских доках, на Николаевском казенном адмиралтействе и верфи РОПиТ в Севастополе заложить девять кораблей. Железо и сталь для них могли поставлять казенные Боткинский и Ижорские заводы и частные: Обуховский, Невский, Франко-Русский, Путиловский и Бруно-Гофмарк, но справиться с заказом они были в состоянии не ранее, чем через полтора года с момента его выдачи. Механизмы также планировалось заказать отечественным предприятиям, и лишь в случае их отказа – за границей. [59]

Показательно, что из числа девяти предполагаемых кораблей на Черном море должны были строиться два броненосца, как и предусматривалось программой, на Балтике же вместо четырех броненосцев, один из которых на иностранной верфи, два, представлявших собой, по сути, броненосные крейсера, вместо одного крейсера 1 ранга – два, а вместо двух крейсеров 2 ранга – три. [60]

Очевидно усиление крейсерского уклона, изначально присущего программе (недаром водоизмещение балтийских броненосцев – 8400 т. – совпадало с показателями «Imperieuse», фигурировавшими в документах, которыми располагало министерство), возможно, из-за возникших на первом этапе ее исполнения проблем с изготовлением брони. И лишь впоследствии, возможно, под влиянием событий июня 1882 года в Египте, когда броненосцы английской эскадры вице-адмирала Сеймура подавили огонь египетских береговых батарей, расчет был изменен: число одновременно строившихся на Черном, как и на Балтийском море броненосцев возросло, изменился их тип, крейсеров же стало меньше.

Аппарат Канцелярии Морского министерства, первоначально разрабатывавший, по примеру прошедших десятилетий, по сути, штат флота, к началу 1882 года сделал шаг вперед, подготовив ряд документов, формулировавших положения, в большей степени отвечавшие требованиям к судостроительной программе. Задача осложнялась тем неопределенным состоянием поиска все более совершенных типов боевых кораблей, в котором находилось мировое судостроение. Бурное развитие военно-морской техники и оружия приводило к появлению новых образцов, значительно повышавших возможности едва ли не каждого нового типа корабля практически всех известных на то время классов.

Не будучи в состоянии предугадать характер их дальнейшего совершенствования, чины Канцелярии в своих расчетах взяли за основу новейшие достижения зарубежного судостроения. По тому же, единственно возможному тогда пути пошли затем и члены комиссии из флагманов и корабельных инженеров, определившие прототипы боевых единиц отечественного флота. Все они осознавали относительность принятых решений и условность всех расчетов, однако исходившие от Министерства финансов, Государственного контроля и Департамента экономии Государственного Совета требования возможно более точного исчисления необходимых на реализацию программы денежных сумм предопределили характер документов. Поэтому все цифры, включая общий размер ассигнований, являются ориентировочными.

Важнее понимание того, что в 1882 году российское правительство приняло принципиальное решение возродить пришедший в упадок флот, рассматривая его в качестве не только элемента государственной обороны, но и важного инструмента внешней политики.

 

Примечания

[1] РГИА Ф. 1152, Оп. 9, 1880 г., Д. 615е, Л. 842.

[2] Там же. Л. 844.

[3] Степанов В.Л. Н. Х. Бунге. Судьба реформатора. – М., 1998. – С. 115.

[4] РГИА Ф. 1152, Оп. 9, 1880 г., Д. 615 е, Л. 843.

[5] Там же. Л. 891.

[6] РГАВМФ Ф. 410, Оп. 2, Д. 4103, Л. 1 об.

[7] Там же. Л. 4 об.

[8] Там же. Л. 25.

[9] Там же. Л. 4 об – 5.

[10] Там же. Л. 6-6 об.

[11] РГАВМФ Ф. 315, Oп. 1, Д. 1276, Л. 1, 4-9.

[12] РГАВМФ Ф. 410, Оп. 2, Д. 4117, Л. 13, 14-31 об; Д. 4098.

[13] РГАВМФ Ф. 4, Oп. 1, Д. 12, Л. 267 об-268. См. Кондратенко Р.В. Г. И. Бутаков против М. И. Кази // Третьи петербургские военно-исторические чтения молодых ученых. СПб., 1999. С. 10-13.

[14] РГАВМФ Ф. 315, Oп. 1, Д. 703, Л. 12; Ф. 26, On. 1, Д. 21, Л. 95.

[15] Дневник Е.А. Перетца (1880–1883). М.; Л., 1927. С. 87 – 88.

[16] РГАВМФ Ф. 315, Oп. 1, Д. 703, Л. 15.

[17] Там же. Л. 17-21.

[18] РГАВМФ Ф. 410, Оп. 2, Д. 4103, Л. 118–118 об. Упоминаемая далее «тактическая единица» из трех кораблей в данном случае – плод мысли самого И.А. Шестакова, официальными документами она не установлена.

[19] Там же. Л. 114-115.

[20] РГАВМФ Ф. 410, Оп. 2, Д. 4103, Л. 84.

[21] Там же. Л. 85.

[22] Там же. Л. 90 об.

[23] Там же. Л. 86 – 86 об.

[24] Там же. Л. 89 об.

[25] Там же. Л. 91 об.

[26] Там же. Л. 92 – 99.

[27] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 1-4.

[28] Там же. Л. 7 –7 об.

[29] Там же. Л. 8 об –9.

[30] Там же. Л. 9 об – 10.

[31] Там же. Л. 6.

[32] РГАВМФ Ф. 224. On. 1. Д. 385. Л. 8; Еще 21 ноября 1880 г. будущий император писал К. П. Победоносцеву: «Говорят, эта скотина Попов приехал вчера сюда. Дай Бог, чтобы скорее покончили мы с ним и с его округлением отечественной корабельной архитектуры». См. К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Т. 1. М.; Пг., 1923. С. 1044.

[33] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 15- 19.

[34] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4103. Л. 169- 172.

[35] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 55-56.

[36] Андриенко В.Г. Круглые суда адмирала Попова. СПб., 1994. С. 33 – 34.

[37] Там же. Л. 74 – 76.

[38] Там же. Л. 63 об –64 об.

[39] РГАВМФ Ф. 4. Oп. 1. Д. 40. Л. 260; Ф. 26. On. 1. Д. 21. Л. 90-91.

[40] РГАВМФ Ф. 224. Oп. 1. Д. 387. Л. 42.

[41] Русское Судоходство. 1893. № 136-137. С. 2.

[42] РГАВМФ Ф. 224. Oп. 1. Д. 387. Л. 53 об.

[43] РГАВМФ Ф. 224. Oп. 1. Д. 385. Л. 18 об; Ф. 26. On. 1. Д. 21. Л. 91.

[44] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 5021. Л. 3.

[45] РГАВМФ Ф. 224. Oп. 1. Д. 349. Л. 47.

[46] РГАВМФ Ф. 26. Oп. 1. Д. 9. Л. 30.

[47] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 98–100. По другим источникам отношение датируется 13 апреля. См. РГИА Ф. 1263. Оп. 4. Д. 22. Л. 1,2. Но здесь, видимо, описка, так как для подготовки 8 рукописных документов требовалось некоторое время.

[48] РГИА Ф. 565. On. 1. Д. 211. Л. 1-15.

[49] РГИА Ф. 1263. Оп. 4. Д. 22. Л. 72.

[50] Голос. 1882. 12 января, 3, 7, 14 июля.

[51] Дневник Е.А. Перетца… С. 130.

[52] РГИА Ф. 1152. Оп. 9, 1882 г.. Д. 141. Л. 1-3 об.

[53] Там же. 1881 г. Д. 669 е. Л. 774; Кронштадтский Вестник. 1882. 4/16 апреля, 7/19 апреля.

[54] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 107; РГИА Ф. 565. On. 1. Д. 211. Л. 30 об.

[55] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 107 об; РГИА Ф. 565. On. 1. Д. 211. Л. 31 об.

[56] РГАВМФ Ф. 26. On. 1. Д. 9. Л. 46-47.

[57] РГАВМФ Ф. 410. Оп. 2. Д. 4110. Л. 109.

[58] РГАВМФ Ф. 421. On. 1. Д. 747. Л. 3 – 3 об; Ср. История отечественного судостроения. Т. 2. СПб., 1996. С. 165. Разумеется, И.А. Шестаков использовал собственные обозначения классов, не принятые официально.

[59] РГАВМФ Ф. 421. Oп. 1. Д. 747. Л. 69-73 об.; См. также Ф. 26. Oп. 1. Д. 1. Л. 48.

[60] Там же. Ср. Ф. 417. Oп. 1. Д. 67. Л. 2.

 

Источник: Р.В. Кондратенко «Кораблестроительные программы Российского флота в конце 70-х-начале 80-х годов XIX века» сборник «Гангут» вып.51.

Источник: http://alternathistory.com/korablestroitelnye-programmy-rossijskogo-flota-v-kontse-70-h-nachale-80-h-godov-xix-veka-chast-2/

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Кораблестроительная программа на 1886-1895 годы

 

25 апреля 1885 года по представлению Генерал-адмирала Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича и управляющего Морским Министерством вице-адмирала Шестакова Ивана Алексеевича Высочайше утверждена Кораблестроительная программа на 1886 по 1895 годы.

Быстрое усиление флота Германии не давало возможности ждать истечения 20-ти летнего срока, установленного для программы 1881 года. Уже в 1885 году морское ведомство было принуждено поставить вопрос о необходимости ускорить судостроение. А так как для линейных судов это представлялось невозможным, то были выдвинуты паллиативные идеи создания в короткий срок минного флота, более дешевого и скорее могущего быть построенным.

Начальник главного морского штаба адмирал Чихачев доказывал, что постройка минного флота является единственной возможностью борьбы с быстро растущим германским флотом. Он указывал, что при господстве последнего на море участь войны будет зависеть от исхода борьбы на сухопутном театре военных действий, задача же Балтийского флота сведется к недопущению высадки десанта, и что это может быть выполнено минным флотом самостоятельно.

Отметив быстрое развитие германского минного флота, управляющий Морским министерством адмирал И.А. Шестаков уже в марте 1885 года подал Николаю II записку о пересмотре 20-летней программы. [РГАВМФ. Ф. 417. Оп. I. Д. 67. Л. 14- 15 об.]

Созванное по инициативе управляющего Морским Министерством особое совещание 28 марта 1885 г. постановило:

а) Политическое положение России требует немедленного создания оборонительного флота;

б) программа 1881 года не вполне отвечает морским потребностям государства;

в) необходимо озаботиться постройкой минного флота, дабы не оказаться слабее в этом отношении морских соседей, в особенности Германии, которая уже ассигновала кредит на постройку 150 миноносцев; в соответствии с этим, выстроить 55 миноносцев, 10 контр-миноносцев, 1 крейсер, 6 канонерских лодок для Черного моря и Владивостока;

г) приступить к их постройке немедленно и выполнить ее в срок не более 5 лет, как на русских (преимущественно), так и на иностранных заводах;

д) изменить программу 1881 года, уменьшив ее на 8 броненосцев (6 от Балтийского моря и 2 от Черного), продолжая строить остальные;

е) ассигновать 22 миллиона на немедленное выполнение постройки минного флота, распределив их на 5 лет.

Особое совещание одобрило все предложения И.А. Шестакова, увеличив морской бюджет до 40 млн руб. на период с 1886 по 1895 год.

Добившись своей цели, И.А. Шестаков заявил, что в это десятилетие «все ближайшие потребности нашего флота будут удовлетворены» и тогда можно предполагать сокращение бюджета, исключив из 20-летнего плана шесть балтийских и два черноморских броненосца. В дополнение к плану совещание утвердило немедленную постройку 56 миноносцев, десяти контрминоносок (минных крейсеров), шести канонерских лодок и одного бронепалубного крейсера новейшего типа. Предполагалось продолжить и плановое сооружение броненосцев – девять на Балтике и шесть на Черном море. Тогда же, по настоянию военного ведомства в черноморскую программу была включена постройка 6 миноносцев и 6 канонерских лодок.

Программа судостроения 1885 года:

Для Балтийского флота:

Броненосцев – 9;

Крейсеров 1-го ранга – 4;

Крейсеров 2-го ранга – 9;

Минных крейсеров – 1;

Контр-миноносцев – 10;

Миноносцев – 40;

Канонерских лодок – 11.

Примечание. Число миноносцев уменьшено за счет улучшения их типа.

Для Черноморского флота:

Броненосцев – 6;

Крейсеров 2-го ранга – 3;

Миноносцев – 6;

Канонерских лодок – 6.

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Кораблестроительная программа на 1890-1895 годы

 

В 1890 году вопрос о судостроении под влиянием быстрого усиления Германского флота был опять подвергнут пересмотру. К этому времени увлечение миноносцами несколько остыло. На первый план вновь выдвигаются линейные суда. В виду этого морским ведомством была выработана новая ускоренная программа судостроения на пятилетие 1890–1895 г., которая предусматривала постройку в течение этого срока следующих судов:

для Балтийского флота

6 эскадренных броненосцев;

2 броненосных крейсеров 1 ранга;

12 крейсеров 1 ранга;

3 канонерских лодок;

50 миноносцев по 120 тонн;

4 транспортов.

Кроме того, предусмотрено строительство

для Черноморского флота

4 эскадренных броненосцев;

4 крейсеров 1 ранга;

4 транспортов.

для Северной флотилии

4 канонерских лодок;

4 минных крейсеров.

На особом совещании 25 ноября 1890 года, эта программа была утверждена Николаем II, но общий кредит, потребный на нее, несколько уменьшен, а срок выполнения увеличен на 1 год по финансовым соображениям.

Во время самого осуществления программы, вследствие недостатка в средствах, она фактически еще была уменьшена как в количественном отношении, так и в смысле понижения стоимости судов за счет понижения их боевых качеств.

Таким образом, программа 1881 года, имевшая своей конечной целью достичь превосходства перед Германией на Балтийском море, к 1895 году, благодаря отсутствию средств, изменений и сокращений, была выполнена лишь частично.

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Корабельная артиллерия

 

28 января 1882 года приказом по Морскому Ведомству введены новые стандарты на артиллерийские снаряды, в соответствии с которыми максимальный диаметр тела снаряда, без учета диметра ведущих поясков, равен оговоренному калибру.

Стандартные калибры для орудий Флота: 1,45-дюйма (37-мм), 1,85-дюйма (47-мм), 2,5-дюйма (63,5-мм), 3,42-дюйма (86,9-мм), 4,2-дюйма (106,7-мм), 4,7-дюйма (120-мм), 6-дюймов (152,4-мм), 8-дюймов (203,2-мм), 9-дюймов (228,6-мм), 10-дюймов (254-мм), 11-дюймов (279,4-мм), 12-дюймов (304,8-мм), 14-дюймов (355,6-мм), 15-дюймов (381-мм), 16-дюймов (406,4-мм).

Стандарты даны в дюймовой и метрических мерах. Приказом определено длину ствола орудия считать в калибрах. Эту длину исчислять по участку ствола, по которому движется снаряд во время выстрела, то есть каналу ствола.

Орудия именовать исходя из калибра и поколения системы. Принять орудия с типом канала ствола образца 1877 года за первое поколение. Так 6/28 пушка образца 1877 года стала называться 6/25К-I. Что расшифровывается следующим образом: 6-дюймовая с длинной канала ствола в 25 калибров, Корабельная, первого поколения. Специализированные орудиям береговой обороны ввести индекс «Б» и именовать по аналогии с корабельными (пример: 9/18Б-I – береговая мортира калибра 229-мм с длинной ствола 18 калибров). Орудия береговой обороны, переделанные из корабельных или аналогичные им не переименовывать.

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Корабельная артиллерия поколения OI

 

В 1882 году на вооружении флота состояло большое количество более старых орудий, в основном образца 1867 года. Они не подходили к стандарту первого поколения. Поэтому все эти орудия получили приставку – «OI». То есть, поколение орудий, предшествующее первому.

 

Таблица переименованных пушек поколения «OI»

Старое название

Новый индекс

Имеется на 1 января 1896 года, штук

Установлены

4 фунтовая пушка образца 1867 года

3,42/17К-OI

170

На складе

9 фунтовая пушка образца 1867 года

4,2/17К-OI

87

На складе

6,03-дм пушка образца 1867 года

6/22К-OI

7

На складе

Немецкое 5,9-дм длинное

6/23К-OI

9

На складе

Немецкое 5,9-дм короткое

6/19К-OI

10

На складе

6-дм пушка образца 1867 года

6/21К-OI

84

На судах – 46, в запасе 11, еще 27 штук переделали в пушки 6/25К-I

8-дм пушка образца 1867 года не скрепленная*

8/18К-OI

29

На складе

8-дм пушка образца 1867 года скрепленная

8/19К-OI

61

На складе – 49, еще 12 переделали в пушки 8/28К-I

Передельная 9-дм пушка образца 1867 года*

9/15К-OI

22

На складе

9-дм пушка образца 1867 года

9/18К-OI

19

На складе, 13 переделали в пушки 9/19К-OI

11-дм пушка образца 1867 года

11/17К-OI

14

На судах – 2, на складе – 6, еще 6 переделали в пушки 11/18К-I

12-дм пушка образца 1867 года

12/17К-OI

6

На судах – 2, на складе – 4

* Пушки, изготовленные из гладкоствольных дульнозарядных орудий.

 

Таблица ТТХ пушек поколения «OI»

Код орудия

Калибр по полям

дюйм/мм

Длинна ствола, мм

Длинна канала ствола,

калибров/мм

Вес ствола с замком,

кг

Вес орудия со станком, кг

Вес снаряда

л/т*, кг

Вес заряда бурого пороха, л/т, кг

Скорость снаряда

л/т, м/с

Дальность стрельбы/при угле возвышения, м

3,42/17К-OI

3,42/86,87

1713

1543/17,3

360

5,74/6,67

0,615

306/301

3294/12º

4,2/17К-OI

4,2/106,6

2134

1854/17,3

786

11,08/12,7

1,23

320/298

3660/14º

6/22К-OI

6,03/149,6

3703

21,6/3227

4586

6130

38,1

7,37

446

3660/10º

6/23К-OI

5,9/149,3

3850

22,6/3374

4160

5704

6/19К-OI

5,9/149,3

3266

18,7/2790

3694

5238

6/21К-OI

6/148,84

3556

20,7/3080

4259

5803

38,03

8,2

457

3660/8,7º

8/18К-OI

8/203,2

4273

18,5/3759

7584

9808

73,7/84,8

12,9/10,2

421/375

3704/10º

8/19К-OI

8/203,2

4445

19/3835

9200

11424

73,7/84,8

14,3

431/404

4183/4030/10º

9/15К-OI

9/228,6

3962

15,3/3505

12711

17954

124

19,45

386

 

9/18К-OI

9/228,6

4572

17,5/4001

15225

124

21,3

409

6400/19º

9/19К-OI

9/228,6

5016

18,9/4318

15348

126,2

35,3

471

3660/8,7º

11/17К-OI

11/272,54

5588

17/4750

28698

39999

225,2

41

404

3704/9,5º

12/17К-OI

12/298,12

6096

17/5181

35690

303

57,3

447

2963/6º

25071631_m.jpg

Корабельная артиллерия поколения OI, со стволами образца 1867 года

25071632_m.jpg

Орудие 11/17К-OI в башенной установке броненосных фрегатов типа «Адмирал Грейг» (продольный разрез)

25071633_m.jpg

Орудие 12/17К-OI в башне броненосца «Петр Великий» (продольный разрез)

 

Источник: http://militaryarticle.ru/zemlya/artilleriya

А.Б. Широкорад «Корабельная артиллерия Российского флота 1867-1922 гг».

 

Модернизация артиллерийских орудий поколения OI

В 1895 году пушки 12/17К-OI перестволили по стандарту 1882 года, цилиндро-призматические замки заменили поршневыми, перевели на бездымный порох и пристреляли на 331,7 кг фугасный снаряд образца 1884/97 года*. Которых оказалось необычайно много. Тело орудия наложили на люльку с гидравлическими противооткатными устройствами и пружинным накатником. Орудие получило приставку «М» и новый индекс – 12/17К-OIМ. Все четыре орудия установили на железнодорожные транспортеры и составили батарею «К» («Квартет»). Транспортер имел две четырехосные тележки и мощную центральную балку, вывешенную на тележки посредством осевого шарнира. Для большей устойчивости при стрельбе, имелось четыре откидных упора. С каждого борта были закреплены откидные площадки (на рисунке показана на заднем плане), на которых был закреплен направляющий рельс. Что позволяло разворачивать орудие и вести огонь на 360 градусов. В походном положении площадки поднимались вертикально. А в боевом опускались на откидные (вдоль борта) упоры. Станок орудия имел конструкцию с центральным штырем. Наведение по горизонтали осуществлялось вращением ролика дополнительного упора, имеющего зубчатый венец. Для снижения воздействия на транспортер, орудие оснастили двойным откатом. Механизмы вертикальной и горизонтальной наводки имели гидравлический и ручной привода.

25071635_m.jpg

Орудие 12/17К-OIМ на железнодорожном транспортере ТАГ-12-01

* Боеприпасы образца 1884 года переснаряженные пикринитом по образцу 1897 года. Пикринит – принятое в России название пластифицированного мелинита. Название дал Пампушко Семен Васильевич в 1895 году, когда ему впервые удалось сделать безопасный шестидюймовый снаряд. Снаряды окрашивались в яркий желто-оранжевый цвет (цвет румяных пирожков) и на флоте получили эпитет «пампушки». Способ изоляции пикринита от металлической оболочки снаряда в настоящий момент не известен. Есть предположение, что использовалась стеклокерамическая эмаль. На подобии той, что используется сейчас для эмалированной посуды, только черного цвета. Но материального подтверждения это предположение не имеет – ни одного снаряда этой конструкции не обнаружено. Нет так же и документов, проливающих свет на эту тайну. Нет информации и по пластификатору, который был введен в мелинит, для упрощения технологии снаряжения снарядов. Вся эта информация утрачена. Боеприпасы этого типа выпускались с 1896 по 1901 год (позже выпускались снаряды с тротиловой начинкой) и были израсходованы в русско-японскую войну 1904 года и позже в учебных целях.

 

Основные тактико-технические данные транспортера ТАГ-12-01 с орудием 12/17К-OIМ:

Калибр орудия – 12 дюймов (304,8-мм), тип орудия – 12/17К-OIМ, предельный угол возвышения  60 градусов, вес снаряда – 331,7 кг, скорость снаряда на максимальном заряде – 427,2 м/с, предельная дальность стрельбы – 11631 метр (62 кабельтовых), скорострельность – 0,8 выст/мин, угол заряжания орудия – 0 градусов, число личного состава обслуживающего систему (включая вагон-погреб) – 50 человек, вместимость вагона-погреба – 102 снаряда, 212 полузарядов, время перехода из походного положения в боевое – не более 65 минут, предельная скорость передвижения (паровозом) – 35 км/ч, длина транспортера (между буферами) – 24870 мм, высота транспортера в походном положении (от головки рельс) – 4460 мм, наибольший поперечный размер – 3140 мм, свободная длина главной балки – 15130 мм, расстояние от головки рельс до оси цапф орудия (в боевом положении) – 3310 мм, масса орудия со станком – 51511 кг, масса главной балки – 51372 кг, масса выкатываемых из-под транспортера частей – 54214 кг, полная масса транспортера – 157097 кг.

Аналогично поступили с шестью орудиями 11/17К-OI, находящимися, к тому времени, на складах. Их так же перстволили, модернизировали и установили на такие же транспортеры. Из этих орудий составили батарею «С» («Секстет»). В декабре 1903 года, оба «оркестра» были доставлены в Порт-Артур. Другие орудия поколения «OI», на Алексеевском заводе, не переделывались.

25071637_m.jpg

Орудие 11/17К-OIМ на железнодорожном транспортере ТАГ-12-01

 

Основные тактико-технические данные транспортера ТАГ-12-01 с орудием 11/17К-OIМ:

Калибр орудия – 11 дюймов (279,4-мм), тип орудия – 11/17К-OIМ, предельный угол возвышения  64 градуса, вес снаряда – 225 кг, скорость снаряда на максимальном заряде – 404 м/с, предельная дальность стрельбы – 10336 метров (55 кабельтовых), скорострельность – 0,9 выст/мин, угол заряжания орудия – 0 градусов, число личного состава обслуживающего систему (включая вагон-погреб) – 50 человек, вместимость вагона-погреба – 124 снаряда, 250 полузарядов,  время перехода из походного положения в боевое – не более 65 минут, предельная скорость передвижения (паровозом) – 40 км/ч, длина транспортера (между буферами) – 24870 мм, высота транспортера в походном положении (от головки рельс) – 4260 мм, наибольший поперечный размер – 3140 мм, свободная длина главной балки – 15130 мм, расстояние от головки рельс до оси цапф орудия (в боевом положении) – 3310 мм, масса орудия со станком – 46820 кг, масса главной балки – 51372 кг, масса выкатываемых из-под транспортера частей – 54214 кг, полная масса транспортера – 153406 кг.

Источник: http://alternathistory.com/velikij-knyaz-aleksej-aleksandrovich-i-ego-flot-chast-8-5-1/ 

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Корабельная артиллерия I поколения

 

Корабельные артиллерийские системы образца 1877 года являлись основными в 1882 году. Они были достаточно совершенны на тот момент и послужили базой для орудий следующего поколения.

 

Таблица переименованных пушек поколения «I»

Старое название

Новый индекс

Имеется на 1 января 1889 года, штук

Установлены

 

25,4-мм четырехствольная пушка Пальмкранца

1-4/29К-I

35

На судах

25,4-мм пятиствольная пушка Норденфельда

1-5/29К-I

37

На судах

44,4-мм пушка Энгстрем

1,75/22К-I

61

На кораблях – 27, на складе – 34

37-мм пушка Гочкиса

1,45/20К-I

276

На кораблях

2,5-дм десантная пушка Барановского

2,5/16Д-I

148

На кораблях – 148

4 фунтовая пушка образца 1877 года

3,42/21К-I

35

На складах

9 фунтовая пушка образца 1877 года

4,2/17К-I

76

На складах

Передельная 6-дм пушка образца 1877 года*

6/25К-I

16

На судах – 52, в запасе – 40

6-дм/28 пушка образца 1877 года

6/25К-I

76

 

Передельная 8-дм/30 пушка образца 1877 года*

8/28К-I

12

На кораблях – 4, в запасе – 8

8-дм/30 пушка образца 1877 года

8/28К-I

3

На кораблях

Передельная 9-дм пушка образца 1877 года*

9/19К-I

13

На складах

9-дм/30 пушка образца 1877 года

9/27К-I

3

«Сивуч» и «Бобр», 1 в запасе

11-дм пушка образца 1877 года

11/18К-I

12

На кораблях

12-дм пушка образца 1877 года

12/27К-I

26

На кораблях

* Переделывались из пушек образца 1867 года.

 

Таблица ТТХ пушек поколения «I»

Код орудия

Калибр по полям

дюйм/мм

Длинна ствола, мм

Длинна канала ствола,

калибров/мм

Вес ствола с замком,

кг

Вес орудия со станком, кг

Вес снаряда

л/т*, кг

Вес заряда бурого пороха,

л/т, кг

Скорость снаряда

л/т, м/с

Дальность стрельбы/при угле возвышения, л/т, м

1-4/29К-I

1/25,4

1-5/29К-I

1/25,4

1,75/22К-I

1,75/44,25

1041

956,4/21,6

109,7

184,2

1,45/20К-I

1,45/37

842

747/20,2

32,8

0,5

80

625-675

2778/11º

2,5/6Д-I

2,5/63,5

1260

1070/16,8

106

2,55/3

372/329

1830/10º

3,42/21К-I

3,42/86,87

2100

1865/21,4

457

1074

6,86

1,4

422

4815/26º

4,2/17К-I

4,2/106,6

2100

1830/17,1

688

1458

12,4

1,84

373

5490/27,3º

6/25К-I

6/149,352

4267

25/3816

4177

7494

37,26/41,5

17,2/21,5

555/542

5876/6405/12º

8/28К-I

8/203,2

6096

27,5/5588

12989

21261

87,4/133

43,4

599/486

6405/6102

9/19К-I

9/228,6

5016

18,9/4318

15348

126,2

35,3

471

3660/8,7º

9/27К-I

9/228,6

6858

26,9/6147

18948

31790

126,2

60,2

597

5556/11,5º

11/18К-I

11/279,4

6104

18/5265

28778

255

61

454

8967/27,7º

12/27К-I

12/304,8

9144

26,9/8217

51269

331,7

123

570

5093/6

 

25072287_m.jpg

Противоминная пушка 1-5/29К-I на боевом марсе

 

25072288_m.jpg

Противоминная пушка 1-4/29К-I

 

Пушки 1-5/29К-I и 1-4/29К-I имели ручной привод и унитарное заряжание. Все эти пулеметы с ручным приводом, продержались на вооружении довольно долго. В 1892 году на боевых кораблях 1 ранга, их стали заменять пулеметами системы Максима винтовочного калибра. И они перекочевали на речные канонерские лодки и суда пограничной стражи. Где стояли на вооружении до 1920 года, когда их окончательно вытеснили пулеметы.

44,4-мм пушка Энгстрема в 1896 году стали передавать в крепости в качестве капонирных орудий. Откуда уже в 1907 году они все были переданы на хранение в арсеналы ГАУ.

Источник: http://sir-nigel.livejournal.com/145421.html

 

25072289_m.jpg

Орудие 1,75/22К-I (44,4-мм пушка Энгстрема)

 

25072290_m.jpg

Пушка 1,45/20К-I на тумбовом станке (37-мм пушка Гочкиса)

 

37-мм пушка Гочкиса была массовым противоминным средством на кораблях российского флота.

Десантные пушки Барановского начиная с 1879 года были неотъемлемой частью вооружения кораблей. И хотя к 1896 году в головах адмиралов уже созрела мысль о малой эффективности этих орудий, другой такой же легкой пушки небыло. Пушки, с помощью которой, можно было поддержать огнем первый бросок десанта на необорудованный берег (только в 1898 году Барановский отработал новое 76-мм горное орудие). Поэтому «улучшение» орудия велось совершенствованием боеприпасов. В 1898 году отработали пикринитовые фугасные снаряды, а в 1900 году фугасные и шрапнельные снаряды начали снаряжать флегматизированным тротилом.

 

25072291_m.jpg

Пушка 3,42/21К-I на станке Барановского

 

6-дюймовые орудия 6/25К-I к 1896 году имелись в наличии в количестве 92 штук. Из них 16 переделанных из орудий пушка 6/21К-ОI, остальные новые. Из них 52 орудия продолжали находиться на судах. А 40 хранились на складах.

 

25072292_m.jpg

Корабельная пушка 6/25К-I на станке с бортовым штырем

 

Орудия, хранившиеся на складах, на Алексеевском заводе модернизировали и наложили на морской гаубичный лафет. Лафеты создавались для орудий с длинной ствола в 35 калибров, но и для этих пушек подошли идеально. Модернизация самого орудия заключалась в стандартных операциях: перестволивание по образцу 1882 года, замена замка на поршневой, перевод на бездымный порох и раздельно-гильзовое заряжание. Все эти орудия отправлены в Приморье в части береговой обороны. Для этих целей пушек требовалось очень много, поэтому использовали все имеющиеся и годные, хотя и старые системы. В войсках они получили прозвище «алексеевки» – по заводу переделки артсистем. Из первого поколения орудий на гаубичный лафет наложили и 6 имеющихся на складе орудий 8/28К-I. Но в класс «алексеевок» вошли 6 и 8 дюймовые орудия и второго поколения. Эти системы оказались долгожителями. Постепенно сменяемые более совершенными орудиями береговой обороны, они «перекочевывали» на второстепенные позиции.

25072293_m.jpg

Пушка 6/25К-IМ на морском гаубичном станке

25072294_m.jpg

Пушка 8/28К-I на морском гаубичном станке со щитом

 

6-дюймовая пушка береговой обороны на морском гаубичном станке: орудие – 6/25К-IМ, калибр – 152,4 мм, длина ствола – 3816 мм (25 калибров), вес системы в боевом положении (со щитом) – 8382 кг, углы вертикальной наводки – -5+47 градусов, угол горизонтальной наводки – 360 градусов, вес снаряда – 41,5 кг, максимальная начальная скорость снаряда – 542 м/с, максимальная дальность стрельбы – 10865 метров. Боеприпасы – фугасный снаряд, сегментный, картечь, бронебойный, полубронебойный.

Пушек 8/28К-I на складах оказалось восемь штук. Все они были модернизированы, наложены на гаубичный станок и отправлены в Корсаков.

 

8-дюймовая пушка береговой обороны на морском гаубичном станке: орудие – 8/28К-IМ, калибр – 203,2 мм, длина ствола – 5588 мм (27,5 калибров), вес системы в боевом положении (со щитом) – 23471 кг, углы вертикальной наводки – -5+47 градусов, угол горизонтальной наводки – 360 градусов, вес легкого снаряда – 87,4 кг, вес тяжелого снаряда – 133 кг, максимальная начальная скорость легкого снаряда – 599 м/с, максимальная начальная скорость тяжелого снаряда – 486 м/с, максимальная дальность стрельбы легким снарядом – 12647 метров, максимальная дальность стрельбы тяжелым снарядом – 12720 метров. Боеприпасы – фугасный снаряд, сегментный, бронебойный, полубронебойный.

Во время строительства обороны Порт-Артура был отдан приоритет защиты артиллеристов на позициях. И если для малокалиберной и даже 6 и 8 дюймовой артиллерии допускались бронированные щиты. То вся артиллерия большего калибра защищалась основательно. Для 9 дюймовых пушек приняты капониры с высоким бруствером и орудия устанавливались на скрывающихся станках. Орудия 9/19К-I к концу 19 века были короткостволыми, так как переделывались из орудий 9/18К-0I. К 1896 году все они оказались на складах. Их тоже модернизировали и отправили в береговую оборону.

25072295_m.jpg

Орудие 9/19К-IМ на скрывающемся станке в капонире береговой обороны

 

9-дюймовая тяжелая мортира береговой обороны на скрывающемся станке: орудие – 9/19К-IМ, калибр – 228,6 мм, длина ствола – 4318 мм (18,9 калибров), вес системы в боевом положении – 27352 кг, углы вертикальной наводки – -5+64 градуса, угол горизонтальной наводки – 360 градусов, вес снаряда – 126,2 кг, максимальная начальная скорость снаряда – 471 м/с, максимальная дальность стрельбы легким снарядом – 11098 метров. Боеприпасы – фугасный снаряд, сегментный, бронебойный, полубронебойный.

В 1883 году Мусселиус предложил проект 9-дюймовой пушки весом 18 984 кг, рассчитанной на заряд 48,2 кг ПП. В том же году их заказали ОСЗ. Пушки получили индекс: 9/27К-I. Эти пушки были установлены только на КЛ «Бобр» и «Сивуч» на бортовых станках Пестича. Станки изготовил МЗ. Первый из них испытали в 1884 году, а затем установили на «Сивуч». Угол ВН -5°…+11,5°. Угол ГН 72°. Время поворота на полный угол тремя номерами расчета 1 мин. Максимальная длина отката 2170 мм. Длина платформы 5486 мм, уклон плат­формы 4°. Вес станка 4832 кг, вес платформы 6126 кг. Вес установки без орудия 12842 кг. Длина орудия 6858 мм, длина ствола 6147/26,9 мм/ клб, длина нарезной части 4810 мм. Нарезы прогрессивной крутизны, у дула 25 клб. Число нарезов 52. Глубина нарезов 1,52 мм. Вес клинового замка 606 кг. Вес орудия 18 948 кг. В боекомплект входили снаряды от 9-дм пушки 9/19К-I. Первоначально заряд состоял из 49,1 кг черного ПП пл.1,75, а затем 53,2 кг бурого пороха. V0 = 561 м/с, дальность 4630 м при угле +6°. При увеличенном до 60,2 кг заряде бурого пороха Vo = 597 м/с. Дальность 4908 м при угле +6° и 5556 м при угле +11,2°.

В 1889 году в Морском ведомстве было два орудия 9/27К-I находились на КЛ Сибирской флотилии и еще одно имелось в запасе.

В 1879 году АО МТК решило изготавливать на ОСЗ 11-дюймовые пушки с каналом образца 1877 года по чертежу пушек военного ведомства. На 1889 год на службе состояло 10 пушек образца 1877 года, и 2 пушки в заказе ОСЗ. Пушки были переименованы и получили индекс 11/18К-I.

Всего ОСЗ изготовил для Морского ведомства двенадцать 11-дюймовых пушек 11/18К-I. Все они устанавливались на малые КЛ. На 1902 год пушки 11/18К-I имелись на кораблях «Ковно» (3), «Двинск» (3), «Гродно» (3), «Буря» (1), «Град» (1) и одна имелась в запасе.

 

25072296_m.jpg

Пушка 11/18К-I на мониторном станке Попова

http://www.panoramio.com/photo/56211012

11-дюймовые пушки образца 1877 года скреплялись тремя слоями колец. У пушек, изготовленных ОСЗ, скрепление кольцами было дове­дено до дула. Канал обычный образца 1877 года, нарезы прогрессив­ной крутизны. Замок – цилиндропризматический клин. Длина орудия – 6104 мм, длина канала 5265/18 мм/клб, длина нарезной части 4026 мм. Длина хода нарезов у дула 45 клб. Число наре­зов 64, глубина нарезов 1,77 мм. Вес замка 1065 кг. Вес ору­дия с замком 28 698 кг.

В боекомплект пушки входили снаряды обыкновен­ного и закаленного чугуна с двумя медными поясками. Вес сна­рядов 250-255 кг, длина 2,9 клб. Кроме того, имелась картечь в медной оболочке весом 228,5 кг и длиной 3,7 клб. Кар­течь содержала 91 пулю диаметром 71,4 мм и весом 1,48 кг. При заряде бурого пороха Vo – 454 м/с, дальность 3477 м при угле +6° и 8967 м при +27,7°.

Источник: http://wunderwafe.ru/Magazine/MK/1997_02/index.htm

 

25072297_m.jpg

12-дюймовая пушка 12/27К-I в барбетной установке МК-I

 

12-ти дюймовые пушки 12/27К-I устанавливались на броненосцах типа «Екатерина II» (8), «Император Александр II» (4) и «Цесаревич» (2). В 1899 году на складах таких орудий имелось 2 штуки – одна запасная и одна с разгоревшейся зарядной каморой с броненосца «Чесма». После замены артиллерии на «Цесаревиче» орудий стало четыре. На Алексеевском заводе все четыре орудия модернизировали (поврежденное орудие отремонтировали) и наложили на станки береговой обороны серии МБ-IX (эти станки изготовлялись для орудий 10/45К-III). Батарею смонтировали в Порт-Артуре – это батарея «Угловая».

25072298_m.jpg

12-дюймовая пушка 12/27К-IМ в береговой установке МБ-IХ (разрез по левой цапфенной балке)

 

Защищенная артиллерийская установка береговой обороны МБ-IХ: орудие – 12/27К-IМ, калибр – 304,8 мм, длина ствола – 8217 мм (26,9 калибров), вес системы в боевом положении (без учета железобетонных конструкций) – 123223 кг, диаметр бетонного колодца – 12,8 м, углы вертикальной наводки – -5+45 градусов, угол горизонтальной наводки – 360 градусов, угол заряжания – 25 градусов, вес снаряда – 331,7 кг, максимальная начальная скорость снаряда – 570 м/с, максимальная дальность стрельбы – 15331 метр. Боеприпасы – фугасный снаряд, сегментный, бронебойный, полубронебойный. Подача боеприпасов боковая, двусторонняя, на специальных тележках. Тележки с двойной подачей – за один ход подаются снаряд и заряд. Толщина брони купола – 76 мм. В данную установку монтировались орудия 12/27К-IМ, 11/35К-II  и 10/45К-III. Установки отличались малой заметностью на местности благодаря низкому силуэту и возможностью маскировки.

Источник: http://alternathistory.com/velikij-knyaz-aleksej-aleksandrovich-i-ego-flot-chast-8-5-2/

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

 Корабельная артиллерия II поколения 

 

В марте 1882 года начаты проектные работы по созданию второго поколения корабельной артиллерии (и первого при Великом Князе Алексее Александровиче). В семейство вошли пушки в 2,5, 3,42, 4,2, 6, 8, 9, 11 и 12 дюймов. Прорабатывались орудия в 10 и 14 дюймов, но дальше проектирования и расчетов дело не пошло. Все работы по орудиям от 6 дюймов и выше проводились на Обуховском заводе, под руководством Антона Францевича Бринка. На территории Обуховского завода был создана отдел проектирования корабельных артиллерийских систем (ОПКАС). А.Н. Бринка назначили проектным руководителем отдела. В ОПКАС были сведены специалисты по металловедению, конструкторы стволов и станков для орудий, технологи, чертежники и мастеровые опытного производства. ОПКАСу выделены мастерские опытного производства Обуховского завода и лаборатория на артиллерийском полигоне. Организационно ОПКАС входил в состав артиллерийского комитета. Что, позволяло использовать специалистов АК, да и специалистов ГАУ, в своих интересах.

10 октября 1885 года артиллерийские системы 6/35, 8/35, 9/35, 12/35 поступили на полигон, для отстрела стволов и доводки. 31 ноября 1886 года орудия 6/35К-II, 8/35К-II, 9/35К-II были приняты на вооружение кораблей Российского Императорского Флота. Орудие 12/35К-II было доведено до полной готовности только 30 апреля 1887 года. В тот же день оно было принято на вооружение. Орудие 11/35К-II не нашло применение в корабельной артиллерии и все изготовленные стволы передали на вооружение береговых батарей. Все новые системы имели длину ствола в 35 калибров и замок поршневого типа.

Кроме Обуховского завода, артиллерийскими системами второго поколения занимался Александровский завод и Тульский оружейный. Александровский завод спроектировал пушки 2,5/35К-II, 3,42/35К-II, 4,2/35К-II. Тульский завод наладил выпуск 37-мм (индекс Р-37) и 47-мм (индекс Р-47) револьверных пушек Гочкиса. Все эти системы имели унитарное, патронное снаряжение снарядов. Пушки Александровского завода оснащались поршневыми замками системы Барановского, что значительно повысило их скорострельность.

 

Таблица ТТХ пушек поколения «II»

Код орудия

Калибр по полям

дюйм/мм

Полная длинна ствола*, мм

Длинна канала ствола,

калибров/мм

Вес ствола с замком,

кг

Вес орудия со станком, кг

Вес снаряда

л/т**, кг

Вес заряда,

л/т, кг

Скорость снаряда

л/т, м/с

Дальность стрельбы/при угле возвышения, л/т, м

Скорострельность, выстрелов/мин

Р37

1,45/37

740

17,4/645

209

0,505

0,08

442

2778/11 о

30-60

Р47

1,85/47

1175

22,2/1044

578

1,1

0,22

445

1850/4,6 о

25-45

2,5/35К-II

2,5/63,5

2413

35,7/2267

203

667

3/73/4,04

0,8

686

7594/27 о

8-10

3,42/35К-II

3,42/86,87

3364

35,1/3050

732

1303

6,86/7,64

1,96

682/634

7987/27о

5-7

4,2/35К-II

42/106,6

4204

35,2/3752

1371

1622

12,4/14,8

2,33

687/652

9190/27о

5-6

6/35К-II

6/152,4

6415

34,9/5319

7234

11165

41,5/56

22,9

715/637

10521/20о

3-4

8/35К-II

8/203,2

7831

34,7

14120

21770

91/133

51,6

684/638

10193/15о

1

9/35К-II

9/228,6

8752

34,7

22361

31534

127/188,4

74/69,6

729/618

11380/18о

0,8

12/35К-II

12/304,8

11630

35,1/10700

55792

331,7/455

155/147,4

657/621

11593/15о

0,6

* длина ствола орудия, включающая в себя канал ствола + зарядная камора.

** л/т – легкий снаряд / тяжелый снаряд.

 

37 и 47 миллиметровые револьверные пушки

До 1886 года пушки Р37 и Р47 изготавливались на заводах Гочкиса, у которого и было куплено свыше 150 орудий (по цене около 6000 рублей за штуку). Но Морское ведомство решило наладить их выпуск на отечественных заводах. Фирма за 200 тыс. франков согласилась помочь организовать производство пушек-револьверов в Туле.

В 1886 году начато производство пушек Р37 на Тульском Императорском оружейном заводе. Первые экземпляры орудий Р47 изготовили здесь же к осени 1888 года. Стволы для последних делал Обуховский завод. В 1896 году выпуск пушек-револьверов прекратили в связи с переходом на одноствольные пушки Гочкиса. За это время произвели 290 пушек Р37 и 40 Р47.

Пушки имели унитарное (патронное) заряжание. Длина унитарного 37-мм патрона 167-169 мм, вес 625-675 года Длина гильзы 95 мм, вес 85 грамм. Длина 47-мм патрона 232-235 мм, вес 1,5-1,6 кг. Длина гильзы 131 мм, вес 245 грамм.

Пушки Р37 и Р47 использовались для защиты от миноносцев, но к началу ХХ века утратили свою эффективность. Их потеснили автоматические системы, созданные на основе пулемета Максима. Для увеличения скорострельности эти пушки модернизировали – их оснастили электроприводом, а ручной привод оставили как резервный. Модернизация проводилась в 1898-1903 годах на судоремонтных заводах, во время проведения ремонтов самих кораблей. В 1912-19015 годах эти орудия претерпели еще одну модернизацию – станки переделали для возможности ведения зенитной стрельбы. Соответственно и боеприпасы для них стали изготовлять соответствующие этой боевой задаче. Таким образом, пушки Р37 и Р47 появились на флоте как противоминные, а закончили свой боевой путь как противоаэропланные артиллерийские системы.

25075222_m.jpg

Револьверные пушки Гочкиса на тумбовых станках

Источник: http://wunderwafe.ru/Magazine/MK/1997_02/index.htm

 

Пушки Александровского завода

 

В 1884-86 годы Александровский завод предложил для флота орудия калибром в 2,5, 3,42 и 4,2 дюйма. Все системы и их станки имели схожую конструкцию. Пушки имели длину стволов в 35 калибров, поршневые замки и унитарное заряжание. Станки были выполнены на центральном штыре и имели высоту цапф в 1270 мм, то есть были очень высокими. При этом угол возвышения ствола составлял 27 градусов. Орудия имели откат по оси ствола, гидравлический компрессор и пружинный накатник, винтовые подъемный и поворотный механизмы. Все три пушки были приняты для вооружения кораблей Российского Императорского Флота.

25075221_m.jpg

Корабельные пушки второго поколения, производства Александровского завода

 

63,5-мм пушка 2,5/35К-II имела унитарный патрон длиной 712-720 мм, вес патрона – 5,23-5,87 кг, длина гильзы – 601 мм. Пушки устанавливались на черноморских миноносцах.

Четырехфунтовая (87-мм) пушка 3,42/35К-II имела унитарный патрон длиной 862 мм, вес патрона – 9,37-10,15 кг, длина гильзы – 725 мм. Пушки были установлены на корвете «Меркурий».

Девятифунтовая (107-мм) пушка 4,2/35К-II имела унитарный патрон длиной 887 мм, вес патрона – 15,68-18,08 кг, длина гильзы – 788 мм. Пушки устанавливались на канонерских лодках «Манчжур», «Кореец», «Уралец», «Кубанец», «Донец», «Запорожец» и «Черноморец».

В 1886 году Барановский предложил пушку 4,8/35К-II с поршневым замком, но Артиллерийский Комитет и МТК не стали рассматривать орудие, сославшись на ненадобность такого калибра во флоте.

 

6/35 корабельная пушка

Гамму крупнокалиберных орудий разрабатывал ОПКАС под руководством А.Н. Бринка. Во время проработки конструкции орудий остановились на замках поршневого типа. Такой замок получался боле легким, но более сложным в производстве. Однако наличие поршневых замков на старых системах убедили конструкторов, что это возможно. Традиционно первым отработали орудие в 6 дюймов. Для увеличения скорострельности Барановский предложил для 6 дюймовки патронное заряжание. Отработка процесса заряжания с готовым весогабаритным муляжом показал бесперспективность патронов для данного калибра – патрон был слишком тяжелым и длинным. Вес патрона со снарядом в 56 кг – 94 кг, длина – 1601 мм. Поэтому выбрали раздельно-гильзовое заряжание, которое, в купе с поршневым замком, обеспечило скорострельность нового орудия три-четыре выстрела в минуту. Длина гильзы – 1096 мм, вес пустой гильзы – 15,2 кг, вес снаряженной гильзы – 38,1 кг.

25075223_m.jpg

6-дюймовая корабельная пушка 6/35К-II на станке с бортовым штырем

 

После 1896 года, когда началась массовая модернизация старых кораблей, пушки 6/35К-II прошли переделку на Алексеевском заводе.

25075224_m.jpg

152-мм пушка 6/35К-II на морском гаубичном станке образца 1898 года.

 

6/35 пушка береговой обороны на морском гаубичном станке

Орудие – 6/35К-II, калибр – 152,4 мм, длина ствола – 5319 мм (34,9 калибров), вес системы в боевом положении (со щитом) – 11882 кг, углы вертикальной наводки: -5+47 градусов, угол горизонтальной наводки – 360 градусов, вес снаряда – 41,5-56 кг, максимальная начальная скорость снаряда – 715-637 м/с, максимальная дальность стрельбы – 14175 метров. Боеприпасы – фугасный снаряд, сегментный, картечь, бронебойный, полубронебойный. В частях береговой обороны таких орудий имелось 36 штук – 6 батарей.

 

8/35 корабельная пушка

8-дм орудия так же пытались сделать с раздельно-гильзовым заряжанием, но не получилось. Собственно, не получилась сама гильза – она постоянно лопалась с продувом газов в замок. Эту проблему удалось решить только на следующем поколении морских пушек.

8-дм пушка 8/35К-II, сконструированная Бринком, состояла из внутренней трубы, ствола и трех рядов скрепляющих колец. Замок поршневой с ручным приводом. Длина ствола около 7051 мм. Число нарезов 48. Вес замка 227,7 кг. Вес орудия с замком 14 520 кг.

Снаряды для пушки 8/35К-II, как, впрочем, и для всех орудий этого поколения, были стандартизированы, выпускались партиями по единым чертежам и существенно не отличались длиной и весом. Имелись легкие весом 91 кг и тяжелые весом 133 кг. Осколочные снаряды изготавливались из обычного чугуна. Легкие снаряжались 3,86 – 4,14 кг черного пороха, а тяжелые – примерно 6,5 кг. На бронебойные снаряды шла сталь, тяжелый стальной снаряд содержал 2,66 кг черного пороха.

Циркуляром АО МТК от 10 марта 1888 года для пушки был введен заряд 51,6 кг ПП пл.1,75 выделки Охтинского завода и практический заряд 20 кг.

В 1892 году, для пушки 8/35К-II, составили таблицы стрельбы с зарядом 39 кг бездымного шлиссельбургского пороха, эквивалентного заряду 51,6 кг бурого охтинского пороха выделки 1890 года.

Легкие снаряды имели Vo = 684 м/с и дальность 9289 м при +15°. Тяжелые снаряды весом 133 кг имели Vo = 638 м/с и дальность – 10193 м.

Первую 8/35 пушку, изготовленную на ОСЗ вместе с башенным станком Вавассера, 31 ноября 1886 года доставили для испытаний на Охтинскую морскую батарею. К 1887 году ОСЗ заказали 29 таких пушек.

Пушки 8/35К-II по 2 орудия установили на броненосном крейсере «Юрий Долгорукий», канонерские лодки «Кореец», «Манджур», «Уралец», «Кубанец», «Донец», «Запорожец» и «Черноморец».

25075225_m.jpg

Пушки 8/35К-II на станке с центральным штырем

25075226_m.jpg

Пушки 8/35К-II на береговом гаубичном станке

 

8/35 пушка береговой обороны на морском гаубичном станке

Орудие – 8/35К-II, калибр – 203,2 мм, длина ствола – 7051 мм (34,7 калибров), вес системы в боевом положении – 22233 кг, углы вертикальной наводки: -5+47 градусов, угол горизонтальной наводки – 360 градусов, вес снаряда – 91-133 кг, максимальная начальная скорость снаряда – 684-638 м/с, максимальная дальность стрельбы – 16312 метров. Боеприпасы – фугасный снаряд, сегментный, картечь, бронебойный, полубронебойный. В частях береговой обороны Владивостока на 1 января 1904 года, таких орудий имелось 12 штук – 3 батареи.

 

9/35 корабельная пушка

В 1889 году ОСЗ изготовил четыре орудия 9/35К-II. Они были установлены на крейсере-броненосце «Цесаревич». Число нарезов 52. Замок поршневой с ручным приводом, весом 273 кг. Длина ствола около 7932 мм. Вес орудия с замком 23 361 кг. В боекомплект пушки входили легкие снаряды весом 126,1 кг и длиной 2,8 клб: обыкновенного чугуна, вес ВВ 5,6-6 кг черного пороха; закаленного чугуна и стальные, а также тяжелые сталь­ные снаряды весом 188,4 кг. Первоначальный заряд для лег­ких снарядов был 72-74 кг бурого охтинского пороха. Позже ввели заряд бездымного пороха с сохранением баллистики старого заряда. При заряде 74,2 кг или эквивалент­ном заряде бездымного пороха имел Vo = 729 м/с и дальность 11 326 м при угле +18°. Для тяжелых снарядов был принят заряд 69,6 кг бурого пороха с V0 = 618 м/с и дальность стрельбы 11 380 м. На «Цесаревиче» 9/35 пушки устанавливались на центральном штыре системы Креля. Принципиальное отличие его от станка Дуброва – наличие горизонтальной платформы и пружинных накатников. Компрессор гидравлический, такой же, как у станков Вавассера. Накатывание происходило под действием силы пружин, угол наклона платформы 0°. Угол ВН -5°…+18°. Угол ГН 360°, но размеры портов «Цесаревича» до­пускали только 110°. Длина отката максимальная 914 мм. Вес станка 9173 кг. В 1889 году МЗ было заказано четыре станка для «Цесаревича». В конце 1891 года их испытали на полигоне, а в 1892 году – на корабле.

25075227_m.jpg

Пушка 9/35К-II броненосца «Цесаревич»

 

12/35 корабельная пушка

В 1888 году Обуховский завод изготовил двадцать пушек 12/35К-II. Пушки установили на броненосцах «Император Павел I» (4), «Синоп» (8) и «Георгий Победоносец» (8). Число нарезов 68. Замок поршневой с ручным приводом, весом 861 кг. Время открытия затвора – 23 секунды. Длина ствола 10 700 мм (35,1 калибров). Вес орудия с замком 55 792 кг. В боекомплект 12/35 пушек входили легкие снаряды весом 331,7 кг и длиной 2,6-2,8 клб и тяжелые весом 455 кг и длиной 4,2 клб. Легкие и тяжелые бронебойные снаряды изготавливались из стали, а фугасные – из обыкновенного чугуна. Для тяжелых снарядов был принят заряд 147,4 кг бурого пороха с V0 = 621 м/с; для легких 153-155 кг бурого пороха (в зависимости от сорта) с V0 = 657 м/с. Дальность стрельбы при угле +15° 11 593 м.  Орудия устанавливались попарно в барбетную установку типа МК-IА. Угол ВН -4°…+15°, угол ГН носовой башни – 243°, кормовой – 214°, бортовой – 194°. Скорость ГН носовой и бортовой башен – 4,6 град/с, кормовой – 3,5 град/с. Длина отката 991 мм. Диаметр платформы установки 8992 мм. Толщина верхнего прикрытия 38 мм. Вес установки без брони 146,16 т, с броней – 160 т. Скорострельность 1 выстрел за 2 минуты. 5 июня 1893 года провели первое испытание пироколлоидного (бездымного) пороха из 12/35 пушки. Вес заряда 102,4 кг, V0 = 786 м/с, давление в канале ствола 2535 атм. В 1894 году к пушке 12/35К-II приняли заряд бездымною пороха весом 68,8 кг, баллистические данные при этом остались прежними.

По материалам:

http://wunderwafe.ru/Magazine/MK/1997_02/index.htm

http://alternathistory.com/velikij-knyaz-aleksej-aleksandrovich-i-ego-flot-chast-8-5-3/ 

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Корабельная артиллерия III поколения

 

47-мм и 57-мм пушки

Первыми корабельными артиллерийскими системами третьего поколения стали 47-мм и 57 миллиметровые пушки Гочкиса. В 1886-1887 годах, во Франции было куплено таких пушек в количестве 32 штук.

В 1888 году у Гочкиса была приобретена лицензия на производство одноствольной 47-мм пушки. А вскоре по его чертежам ОСЗ изготовил для этого орудия два станка – жесткий и гидравлический. К марту следующего года они успешно прошли испытания на Охтинском полигоне. По результатам испытаний, во флоте был выбран гидравлический станок. В дальнейшем на ОСЗ наладил серийное производство пушек 1,85/37К-III на гидравлическом станке. Станок имел гидравлический компрессор и пружинный накатник и представлял собой вертлюг, вставленный в тумбу. Угол ВН -23°… +25°. Вес станка изготовления ОСЗ – 532 кг. Тело орудия состояло из трех частей: ствола, кожуха и со­единительной гайки. Цапфы пушки составляли одно целое с кожухом. Замочное отверстие сделано в кожухе. Затвор пушки вер­тикальный, клиновой, с 1/4 автоматики. При открывании затвора производился взвод ударника и выбрасывание гильзы.

 

25078498_m.jpg

Пушка 1,85/37К-III на оригинальном станке Гочкиса

 

В боекомплект пушки 1,85/37К-III входили гранаты весом по 1,5 кг, как чугунные, так и стальные. Вес ВВ около 200 года Стальная граната пробивала у дула по нормали 88-мм броню. В 1914-1918 годах для зенитной стрельбы 47-мм гра­наты снабжались дистанционными 8-секундными трубками и «дымным следом». Первоначально использовался заряд бурого пороха весом 750 г, а затем – бездымного весом 316-350 г. Согласно таблицам стрельбы 1895 года граната весом 1,5 кг имела Vo = 701 м/с, дальность 4575 м при +10,4° и 6591 м при +25°. Кроме того, имелся картечный выстрел, содержащий 1,62 кг пулевой картечи – 167 пуль диаметром 12,7-мм, в тонкостенном латунном стакане. Начальная скорость картечного выстрела 671 м/с. Эффективность картечного выстрела сохранялась до 400 метров.

После учений 1896 года, когда были проведены практические стрельбы по реальному миноносцу. Миноносец «№13» выскочил на полном ходу на камни, от удара его развернуло и выбросило на отмель. Корпус миноносца при этом деформировался – согнулся в горизонтальной плоскости. Миноносец решили не восстанавливать – механизмы и вооружение сняли, корпус разделали на металл. Предварительно поразив его боевой стрельбой из всех калибров. Стрельба из 47-мм пушек показала их полную непригодность к противоминной защите. В связи с чем, было принято решение о замене этих пушек на орудия 63,5 – 87 мм калибра*.

*26 мая 1896 года, во время учений, новейший миноносец №13, проходя Биорке-Зунда, приблизился к берегу Березовых островов слишком близко. Наказание последовало незамедлительно – ударившись днищем о подводную скалу, миноносец развернуло и выбросило на отмель. Миноносец шел полным ходом, и скорость была не ниже 24 узлов. Беспечность командира миноносца была объяснена просто – «буквально вчера я здесь проходил и не встретил никакой скалы». Миноносец №13 (бывший «Хорнет») был закуплен у фирмы Ярроу в Англии для всесторонних испытаний (впоследствии, в России строились контрминоносцы типа «Сокол» по улучшенному проекту миноносца «№13»). Обследование корпуса корабля показало, что из-за разворота во время удара, корпус деформировался и имеет перегиб в горизонтальной плоскости. Корабль восстанавливать не стали. Механизмы и вооружение демонтировали, а корпус подвергли обстрелу из противоминной артиллерии.

 

57-мм пушки в Российском Императорском Флоте появились в 1887 году – пять таких орудий приобрели во Франции для минного крейсера «Лейтенант Ильин». Орудия считались 40 калиберными, но по классификации 1882 года оказались с длинной ствола 34,3 калибра и получили индекс 2,2/35К-III. Точно такие же орудия устанавливались на корабли Британской Империи, распространены они были и на других флотах.

 

25078499_m.jpg

Пушка 2,2/35К-III

 

Следующее обращение к 57-миллиметровкам произошло в 1890 году – Морское ведомство, опять во Франции, закупило 20 пушек для новых миноносцев. Пушки с длинной ствола в 50 калибров, 44,3 – по классификации 1882 года. Гильза унитарного выстрела была аналогичной как на пушках минного крейсера «Лейтенант Ильин» – длиной 326 мм, но имела большие навески пороха. Снаряды были так же идентичными. Орудие получило индекс 2,2/45К-III.

В 1891 году фирма Hotchkiss предложила Морскому Ведомству пушку 57/58, которую Обуховский завод начал выпускать в том же году – индекс 2,2/51К-III. Пушкой вооружали миноносцы. Унитарный выстрел имел длину 706 мм (длина гильзы 546 мм) и снаряды аналогичные предыдущим образцам. Орудие оказалось очень дальнобойным. Пушки монтировались на вертлюжные станки на тумбах, имели винтовой подъемный и поворотный механизмы. Угол ВН -5,5°…+22,5°, горизонтальный обстрел – круговой.

 

25078500_m.jpg

Пушка 2,2/51К-III на корабельном станке со щитом

Источник: http://wunderwafe.ru/Magazine/MK/1997_02/index.htm

 

3/50 корабельная пушка

Документацию на 75/50-мм пушку Канэ купили в 1891 году вместе с документацией на станки к 152/45-мм и 120/45-мм орудиями Канэ. 75/50-мм пушки были приняты только в Морском ведомст­ве. АК ГАУ в июне 1892 года рассмотрел вопрос о возможнос­ти введения 75/50-мм пушки Канэ в сухопутной артиллерии и отказался от нее. В Морском ведомстве пушка стала калибром 76,2-мм и получила индекс – 3/48К-III.

25078501_m.jpg

Пушка 3/48К-III на казематном станке Обуховского завода

 

Пушка состояла из ствола, скрепленного кожухом и добавочным кольцом. Затвор поршневой. Полная длина ствола 4335 мм, длина ствола (канала) 3673/48,2 мм/клб, длина нарезной части 2943,5 мм. Крутизна нарезов переменная (у дула 30 клб). Число нарезов 18, глубина 0,6 мм, вес замка 25 кг. Вес ствола с замком 879-901 кг. Станок с центральным штырем, компрессор гидравлический, откатывался вместе со стволом. Накатник пружинный. Подъем­ный механизм с зубчатой дугой. Поворотный механизм пос­редством валов и шестерен сцеплялся с зубчатым погоном, прикрепленным к штыревому основанию. Заряжание пушки унитарное. Гильза латунная длиной 662 мм, вес 3,032 кг. Заряд бездымного пороха – 1,5 кг. В боекомплект пушки входили броне­бойные снаряды весом 4,9 кг и длиной 2,7 клб. На дистанции 915 м они пробивали по нормали 117-мм броню. Пулевая диафрагменная шрапнель весом 4,91 кг в 2,9 клб, содержавшая 184 пули диаметром 12,7 мм и весом 10,6 г каждая. Трубка 22-секундная. Фугасный снаряд образца 1891 года, весом 4,91 кг в 3,36 клб, ВВ – 0,46 кг черного пороха. Фугасный снаряд образца 1897, весом 4,91 кг в 3,36 клб, ВВ – 0,5 кг пикринита. Фугасный снаряд образца 1901 года, весом 4,91 кг в 3,36 клб, ВВ -0,48 кг тротила. Фугасный снаряд образца 1907 г, весом 4,91 кг в 3,36 клб, ВВ – 0,52 кг тротила. В 1915 году ввели: фугасный (толовый) зенитный снаряд весом 5,32 кг в 3,2 клб с 22-секундной трубкой; ныря­ющий снаряд весом 4,5 кг в 3,4 клб, ВВ – 0,76 кг, взрыватель НВ; зажигательный снаряд в 3,3 клб и осветительный в 3,3 клб с 18-секундной трубкой. В 1917 году было введено несколько типов зенит­ных снарядов Розенберга с палочной шрапнелью весом 5,75-5,97 кг, длиной 2,8-4,5 клб, трубка 22-секундная или МТ-6.

Пушка 3/48К-III конкурировала с 4-фунтовой пушкой 3,42/50К-III Барановского, которая, имела более мощный боеприпас, большую скорострельность и соответственно была гораздо дороже. До 1896 года пушки 3/45К-III были фаворитами на кораблях первого ранга, однако после «расстрела» «тринадцатого» миноносца, 87-мм орудие, вышедшее победителем в этом состязании, подвинуло трехдюймовку на второй план. Но и пушка 2,5/50К-III, будучи легче и дешевле, вытеснила 3/48К-III с миноносцев 150 тонного класса. Оказалось, что снаряд 63,5-мм пушки легче 76,2-мм снаряда, всего на 300 грамм. При этом орудие весит меньше 3/48К-III почти на тонну и имеет большую скорострельность. Поэтому пушку 3/48К-III, после 1896 года, устанавливали на вспомогательные суда, береговые батареи и бронепоезда.

 

Создание 4,8/45 и 6/45 корабельных пушек

В начале 1891 года во Франции русской делегации была продемонстрирована стрельба из 120/45-мм и 152/45-мм пу­шек системы Канэ. Стрельба из них производилась унитарными патронами, и французы ухитрились получить огромную ско­рострельность – 12 выстр./мин – из 120-мм пушек и 10 выстр./ мин из 152-мм. Великий князь Алексей Александрович предложил французам провести сравнительные испытания на центральном полигоне в Санкт-Петербурге. Конкурс состоялся в марте того же года. Участниками конкурса стали Кане, Обухов и Барановский. Результаты испытаний обескуражили Великого Князя. Орудия Канэ были самыми легкими (более совершенными были и противооткатные устройства), Обуховские пушки показали самую лучшую баллистику (ведь стреляли они русскими тяжелыми снарядами весом 56 кг), а Барановский порадовал скорострельностью: 122-мм пушка с унитарным заряжанием – 18 выстрелов в минуту, а 152-мм с раздельно-гильзовым – 10. Успех Владимир Степановича был не случаен. Экспериментируя с клиновым затвором системы Гочкиса, он расположил его горизонтально – так вес замка не сильно сказывался на усилии управления открытия-закрытия. Рукоятку управления затвором расположил сверху, а паз заряжания слева от затвора. Затвор был четвертьавтоматическим – при открывании, производился взвод ударника и выбрасывание стреляной гильзы. Кроме того, 122-мм унитарный выстрел был изготовлен из переобжатой и укороченной гильзы 152-мм пушки. Поэтому на 122-мм и 152-мм пушках затворы были одинаковыми. При этом 122-мм выстрел был значительно короче французского.

На совещании адмиралов и специалистов АК, Управляющий Морским министерством решил ограничиться приобретением у Канэ чертежей станков, не заказывая образцов самих орудий. 10 августа 1891 года был заключен договор с обществом Forges et Chantiers de la Mediterranes, согласно которому Канэ представил чертежи станков, снарядов, гильз и трубок (взрывателей). После переработки в ОПКАС во главе с Бринком 1 января 1892 года на вооружение Российского Императорского Флота были приняты 122-мм и 152-мм пушки, представляющие из себя «симбиоз» из станков Канэ, стволов ОСЗ и замков Барановского. Они получили индексы 4,8/45К-III и 6/45К-III соответственно. Следует уточнить, что Барановский уже предлагал пушку 4,8/35К-II с поршневым замком в 1886 году. Но тогда Артиллерийский Комитет и МТК даже не стало рассматривать орудие, сославшись на ненадобность такого калибра во флоте.

 

4,8/45 корабельная пушка

25078502_m.jpg

Пушка 4,8/45К-III на станке Канэ

 

Пушка 4,8/45К-III имела скрепленный ствол, состоящий из внутренней трубы и трех цилиндров скрепляющих трубу – у дула, кожуха и казенника. Затвор клиновой, с приводом посредством эксцентрика. Нарезка канала постоянная. Полная длина ствола – 6255 мм, длина канала ствола 5457 мм (44,8 клб). Крутизна нарезов 29,89 клб. Число нарезов 30, глубина 0,8 мм. Вес замка 97 кг. Вес орудия с замком 3196 кг. Не смотря на то, что калибр орудия был 122 миллиметра, во флоте пушки называли «стодвадцатками».

Станок Канэ на центральном штыре: цилиндр гидропневматического компрессора составлял одно целое с обоймой, соединенной со стволом. Накатник пружинный. Подъемный ме­ханизм имел одну зубчатую дугу. Штыревое основание – круглая стальная отливка, которая крепилась к палубе или бетонному основанию болтами. На нем имелся круговой желоб с шарами, на которых лежала своим дном поворотная рама. Угол ВН -7°…+20°. Угол ГН 360°. Длина отката 294 мм. Высота оси цапф от основания тумбы 1150 мм. Вес откатных частей 3880 кг, вес качающейся части 4427 кг. Вес щита 900 кг. Вес установки с пушкой и щитом 7615 кг.

Заряжание пушки унитарное. Длина гильзы 798 мм, вес 8,4 кг. Длина патрона – 1249 мм. Заряд для основных снарядов около 6,7 кг бездымного пороха, для ныряющего снаряда – 0,7 кг. Полный вес патрона – 39,97 кг. В боекомплект к 122/45-мм пушкам полагались снаряды весом 24,87 кг: бронебойный длиной 3,2 клб (вес ВВ – 0,8 кг) и фугасный в 3,9 клб (вес ВВ – 2,56 кг); шрапнель пулевая весом 26,48 кг, длиной 4,2 клб, снаряженная 480 пулями весом 18,06 г и диаметром 15 мм; зажигательный; осветительный снаряды.

 

6/45 корабельная пушка

25078503_m.jpg

Пушка 6/45К-III на станке Канэ

 

Стволы 6/45К-III пушки были скрепленные до дула. Состояли из трубы, трех скрепляющих цилиндров, кожуха, казенника и двух колец. Полная длина ствола – 7923, длина канала – 6827 (44,8 клб) мм. Длина нарезной части 6349 мм. Первые пар­тии орудий имели постоянную крутизну нарезов в 30 клб, а последующие – переменную крутизну от 71,95 клб в начале до 29,89 клб к дулу. Число нарезов 38, глубина нарезов 1,00 мм. Затвор клиновой, с приводом посредством эксцентрика. Вес замка 97 кг. Вес ствола с затвором 6329 кг.

14 сентября 1891 года АО МТК были рассмотрены рабочие чертежи 152/45-мм станка Канэ на центральном штыре. Чертежи утвердили и передали в производство на ОСЗ. Ус­тройство станка аналогично станку 122-мм пушки. Подъемный механизм с зубчатой дугой. Угол ВН -6°. ..+25°. Угол ГН 360°. Тормоз отката гидравлический, веретенного типа. Накатник пружинный. Длина отката 375 – 400 мм. Высота оси орудия над палубой 1150 мм. Диаметр окружности по центрам фундаментных болтов 1475 мм. Вес качающейся части 8378 кг. Вес щита 991 кг. Общий вес станка без орудия 6290 кг, с орудием – 14 668 кг. Станки на центральных штырах при угле ГН 100° требовали больших портов, поэтому для закрытых батарей были введены бортовые станки. Бортовой станок вращался в горизонтальной плоскости на одном переднем и 4 задних катках. Ось вращения проходила через порт. Вес станка 6961 кг. Пушки 6/45К-III устанавливались и в башенных установках. Данные по откату и углам ВН аналогичны станку с центральным штырем.

Заряжание раздельно-гильзовое. Длина гильзы – 1096 мм, вес пустой гильзы – 14,4 кг, вес снаряженной гильзы – 26,4 кг. Гильза по французскому образцу. К основным снарядам был принят заряд бездымного поро­а весом 11,5 – 12 кг, а к ныряющему снаряду – 1,2 кг. В боекомплект пушки 6/45К-III входили снаряды: бронебойный «старого чертежа» – вес 41,48 кг, имел длину 2,8 клб и содержал 1,23 кг пикринита, взрыватель 11 ДМ; тяжелый бронебойный – вес 55,92 кг, имел длину 4,4 клб и содержал 2,2 кг пикринита, взрыватель 11 ДМ; фугасный стальной «старого черте­жа» – вес 41,48 кг, длиной 3 клб, содержал 2,713 тротила, взрыватель 9ДТ; тяжелый фугасный стальной – вес 55,92 кг, длиной 4,5 клб, содержал 5,62 кг тротила, взрыватель 9ДТ; легкий фугасный снаряд – «изготовляли в целях экономии», отливали снаряды из обыкновенного чугуна – вес 41,5 кг, длиной 3,25 клб, с весом ВВ 1,365 кг черного пороха и ударной трубкой обр. 1884 года Чугунные снаряды рекомендовалось использовать при пристрелке цели. Имелись так же зажигательные и осветительные снаряды.

Начальная скорость бронебойных и фугасных снарядов весом 41,5 кг – V0 = 834 м/с, дальность 12609 м при +25°. Начальная скорость бронебойных и фугасных снарядов весом 56 кг – V0 = 796,6 м/с, дальность 14309 м при +25°.

С 1 января 1892 года ОСЗ приступил к выполнению заказа. Несколько позже производство орудий 6/45К-III начал Пермский завод. В 1893 годах ему заказали 37 орудий. С 1896 года пушки начал выпускать Алексеевский завод в Екатеринбурге (Здесь и далее речь идет только об орудиях Морского ведомства). Алексеевский завод выполнил заказы этих пушек на экспорт. В 1901 году ОСЗ выпустил 16 орудий 6/45К-III с новыми полуавтоматическими замками Б12/15ПА, конструкции Барановского.

 

6/45 береговая пушка

В 1893–1894 годах в береговой артиллерии проводились опыты с 6/50 пушкой Канэ, купленной ГАУ. Но в 1895 году на вооружение береговых крепостей приняли пушку 6/45Б-III на специальном крепостном станке с углом вертикальной наводки -5…+40°. Само орудие конструктивно от пушки 6/45К-III ничем не отличалось.

Из пушек 6/45Б-III, установленных на модернизированном станке образца 1895 года с углом ВН -5…+40°, стрельба велась снарядами весом 43 кг: стальными в 2,91 клб и чугунными в 3,54 клб. Заряжание было унитарным. Два номера расчета поднимали кокор с патроном. Досылка патрона из кокора была удобна при угле до +14°40". Скорострельность 6-7 выстрелов в минуту, без исправления наводки и 4,2 выстрелов в минуту, с исправлением. Длина гильзы 1111 мм, вес гильзы 15,05 кг, вес патрона 68,8 кг. V0 = 831 м/с, дальность 14894 м при +40°.

В 1898 году, на Алексеевском заводе, береговой станок модернизировали, увеличив угол вертикальной наводки до +60 градусов. Пушку перевернули на станке, поэтому противооткатные устройства оказались сверху. Заряжание, боеприпасы и баллистика как у корабельной пушки 6/45К-III. Раздельно-гильзовое заряжание ввели для обеспечения стрельбы неполными зарядами при больших углах возвышения. Снаряд весом 56 кг – V0 = 796,6 м/с, дальность 17078 м при +45°. Пушку приняли на вооружение береговых крепостей.

 

25078504_m.jpg

Пушка 6/45Б-III на модернизированном станке

Источник фото: http://tsushima.su/forums/viewtopic.php?pid=1073315

 

25078505_m.jpg

Пушка 6/45Б-IIIМ на станке в цехе Алексеевского завода

 

Источники:

http://wiki.wargaming.net/ru/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:152_45_Canet_Cruiser_Oleg.jpg

http://www.telenir.net/transport_i_aviacija/tehnika_i_vooruzhenie_1997_03/p4.php

 

6/25 короткая морская пушка-гаубица

В 1897 году Пермский орудийный завод предоставил 152-мм орудие для вооружения канонерских лодок Амурской флотилии. Короткая морская 6-дюймовая пушка-гаубица имела полную длину ствола 4650 мм, длину канала ствола 25 калибров (3810 мм). Ствол пушки рассчитывался под бездымный порох и был скреплен по типу 120 пудовой осадной пушки. Масса ствола с замком – 3200 кг, масса станка со щитом – 5299 кг, вес щита – 487 кг, масса в боевом положении – 8499 кг.

25078506_m.jpg

Короткая 6-дюймовая морская пушка навесного огня образца 1898 года – 6/25К-III

 

Начальная скорость снаряда – 623 м/с, вес снаряда 41,5 кг, максимальная дальность стрельбы – 12965 м (70 кабельтовых). Заряжание раздельно-гильзовое, гильза – укороченная до 840 мм гильза от пушки 6/45К-III. Откат – 378-410 мм. Станок позволял наводить орудие по горизонтали в пределах 360º, максимальный угол возвышения – +67,5º, максимальный угол склонения – −5º. Орудие имело поршневой затвор и скорострельность до 6 выстрелов в минуту. Короткая морская пушка испытание выдержала и была принята для вооружения канонерских лодок и крепостей.

Источник: http://alternathistory.com/velikij-knyaz-aleksej-aleksandrovich-i-ego-flot-chast-8-5-4-1/

Изменено пользователем Гвардии-полковник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас