Черное на белом, красное на черном

[Каминский]

Кайра Деламер проснулась от холода – бодрящий  ветерок врывался в распахнутое настежь окно, сметая с резного столика из черного дерева сигарный пепел и  кучки белого порошка. Ежась от утренней свежести, Кайра накинула первое, что попалось под руку и, переступая через разбросанные по полу бутылки, подошла к тростниковым жалюзи, покрытых  замысловатым этническим орнаментом.  Девушка почти дотянулась до шторы, когда очередной порыв ветра взлохматил светлые волосы и  Кайра застыла, чувствуя, как утренняя прохлада заставляет отступить похмельную тяжесть в голове. Замерев у окна, она наслаждалась открывшимся перед ней видом.

 

Дом, из окна которого смотрела Кайра, стоял на горе, у подножья которой простиралось обширное озеро. С южного берега, где вздымались высокие скалы, в озеро  изливался водопад, тогда как у других, более пологих берегов, виднелись  челны местных рыбаков. Еще дальше простирались поля и плантации с поместьями колонистов, а совсем вдали, теряясь в голубой дымке, угадывались хребты живописных гор.

 

Внезапно позади Кайры послышался короткий смешок и женский голос с легкой хрипотцой произнес нараспев:

 

Розовый свет. Ароматное тело

Блещет жемчужной своей наготой.

Гибкие члены раскинулись смело,

Спутались кудри, как шлем золотой.*

 

Кайра обернулась – на расстеленной постели, декламируя  и жестикулируя бокалом  с недопитым вчера вином, стояла  статная женщина, с бледной, почти прозрачной, кожей и огромными серыми глазами. Пышное тело прикрывали лишь длинные, рыжевато-каштановые волосы, окутавшие  женщину почти до талии. Рядом с нею, Кайра, с ее короткой стрижкой, одетая в мужскую рубаху,  на несколько размеров больше, выглядела почти как смазливый мальчишка.

 

- Я проснулась от холода, - капризно протянула рыжеволосая женщина,  - и поняла, что тебя нет рядом. Кайра, неужели ты не согреешь свою Элис?

 

-  Это и хотела сделать, - рассмеялась девушка, - но засмотрелась… на все это.

 

- Вы разбиваете мне сердце, леди Деламер, - надула губы Элис Саквел-Траффорд, - неужели на это унылое озеро и эти скучные горы приятней смотреть, чем на меня?

 

- Вчера тебе нравился  вид, - заметила Кайра, - ты даже порывалась его нарисовать.

 

- Наверное, я была слишком пьяна, - Элис отпила из бокала, - или ты чем-то обидела меня. Разве я могу променять свою лучшую натурщицу на какие-то дурацкие пейзажи?

 

Она допила вино и  элегантным движением  поставив бокал прямо на пол, встала с кровати. Несколько ошалело осмотрелась, будто впервые видела все окружающее –  Кайра вполне допускала, что Элис не помнила, как они вчера, ускользнув от шумной компании, прихватив первое попавшееся спиртное, пробрались на эту веранду.

 

Похотливо улыбаясь, Элис шагнула к Кайре, но ноги все еще плохо слушались ее и она была вынуждена облокотиться о стену, чтобы не упасть.

 

-Все как в тумане, - пробормотала она, - но я, кажется, знаю, что мне нужно.

 

Присев  возле стола, она  собрала рассыпанный по столу порошок и, выровняв его в небольшую дорожку, шумно втянула его.

 

-Воот, совсем другое дело, -  счастливо улыбаясь, она посмотрела на Кайру, - хочешь? Тут если поискать еще осталось.

 

- Нет, спасибо, - поморщилась Кайра, - мне хватит и вчерашнего.

 

-Отличный порошок, - сказала Элис, - Арабелла говорит, что его доставили ее друзья из Латинской Империи.

 

-Сама Арабелла, кстати, не увлекается, - напомнила Кайра. Элис пожала плечами.

 

-Она просто очень хорошая хозяйка, - сказала она, - и  знает, как угодить гостям.

 

-Вот они где! А мы уже думали, что вы сбежали из поместья!

 

На веранду вошли двое мужчин, разительно отличавшиеся друг от друга. Первым был худощавый молодой человек, с вьющимися каштановыми волосами. Он носил черный халат, расшитый золотыми китайскими драконами и туфли на босу ногу.  На бледном лице  выделялись большие зеленые глаза, в которых, казалось, навсегда застыло мечтательное выражение. Его спутник рядом с ним выглядел настоящим здоровяком – высокий, атлетически сложенный блондин, в шортах цвета хаки и легкой рубахе.  

 

-Не так уж я и пряталась, - капризно протянула Элис, -  сдается мне, Джослин, что ты больно то искал любимую женушку.

 

-Сдается мне, ты не горевала о моем отсутствии, - парировал молодой человек в халате, подмигнув Кайре, - тебе было кому составить компанию.

 

Он уселся на кровать и, ухватив с пола так и не початую бутылку  виски,  сковырнул пробку, плеснув во взятый со стола стакан.

 

-Будешь? – он протянул бутылку блондину и тот, не озаботившись поисками стакана, хлебнул прямо из горла. Меж тем, Джослин де Траффорд ловко усадил супругу  на колени и, уткнувшись носом в ее ухо, говорил, что-то от чего Элис то и дело заливалась визгливым смехом.

 

-Вы много пропустили, мисс Деламер, - обратился блондин к девушке, - после вашего ухода началось самое веселье.

 

-  Здесь это каждый день, - усмехнулась Кайра, - но по правде сказать, мне это начало надоедать. А где  остальные?

 

-Кто где, - пожал плечами блондин, - комнат в этом доме много. В основном отсыпаются, где кто упал, а те, кто проснулся, похмеляются у ближайшего бара.

 

-А вам, значит, не спится? – спросила Кайра.

 

-  В полдень приедет джип, -  пояснил мужчина, - после чего меня не будет несколько дней. Не хотелось бы уезжать, оставив кой-какие дела незаконченными.

 

-Виктор, ты чудовище, - Элис, оторвавшись от мужа, бросила обвиняющий взгляд,-  какого несчастного зверя ты убьешь на этот раз?

 

- В этот раз я иду не на зверя, - усмехнулся барон Виктор Челмондли, - точнее на зверя, но куда более опасного, чем все с кем мне приходилось иметь дело до сих пор. Два дня назад на одну из ферм по соседству напали бандиты. Мужа убили сразу – застали врасплох, пока он загонял коров в хлев, - но жена, вместе с двумя сыновьями, семи и  десяти лет, засели в доме и отстреливались, пока не подоспела подмога.  Шон Кортни  собирает людей для поиска этих выродков – и я напросился в его команду.

 

- Ой, - Кайра прижала ладонь ко рту, ее и без того большие глаза от страха стали совсем огромными, - это ведь те самые террористы, о которых говорила  леди Арабелла? Говорите, они совсем рядом?

 

- Не беспокойтесь, - хмыкнул охотник, -  в поместье Марч вы в полной безопасности. Что же до меня: ну, будет хоть какая-то польза от любви к оружию. Элис может быть довольной:  на этот раз нормальные звери, вроде львов и носорогов, не пострадают. Кстати, животные от этих черномазых страдают куда больше – ко всему прочему, эти бандиты еще и злостные браконьеры.

 

-Да ну тебя, - отмахнулась Элис, - «могу быть спокойна»» Ты отправляешься в эти дикие горы, полные террористов, да еще и с этим мужланом Кортни.

 

- Может, его род и не такой древний, как наш с тобой, - хмыкнул Челмондли, - но мало кто из белых так хорошо знает эти горы, как он. Здесь это ценится больше, чем знатное происхождение.

 

- Ладно, - Джослин де Траффорд решительно поднялся на ноги, - вы как хотите, а я пока не закончу свой сборник сонетов, из поместья шагу не сделаю. Но перед тем как засесть за работу, я бы хотел бы понежить любимую женушку в ее любимой ванне из зеленого оникса. Ее уже наполнили горячей водой и добавили благовоний.

 

- Джосси, ты такой милашка, - Элис очаровательно надула губки, - Виктор, ты с нами?

 

-Конечно, - осклабился мужчина, - надо же сохранить какие-то приятные воспоминания, прежде чем отправиться в ту адову глушь. Да и Джосси потребуется помощь, верно?

 

Он подмигнул молодому аристократу и тот ответил скабрезной улыбкой.

 

-Кайра, а ты? – спросила Элис, - потрешь мне спинку?

 

-Не сейчас, - Кайра выдавила вымученную улыбку, - мне бы хотелось отдохнуть.

 

-Ты такая скучная, - поморщилась Элис, - смотри не опоздай к полудню в западную мансарду – мне понадобиться натурщица.

 

-Я приду, - кивнула Кайра и Элис, величаво кивнув, направилась к выходу из веранды, поддерживаемая под руки сразу двумя мужчинами. Джосслин продолжал шептать ей на ухо нечто, вызвавшее у Элис вульгарные смешки, но Виктор украдкой бросил на Кайру взгляд полный сожаления. Она ответила ему кривой улыбкой – участвовать снова в этих семейных оргиях у нее не было ни малейшего желания.

 

Уже в дверях молодые аристократы столкнулись с двумя  чернокожими  - молодым мужчиной и  еще более молодой девушкой. Она носила обычную для слуг униформу, зато  ее спутник выглядел донельзя колоритно: высокий, отлично сложенный негр, он носил лишь накидку из шкуры леопарда и набедренную повязку из расписной разными цветами ткани. Лицо и мускулистые руки африканца покрывала причудливая раскраска.

 

-Вот кто заменит нам Кайру, - рассмеялась Элис, бесстыдным взглядом окинув широкие плечи молодого негра, - Ньока, не одолжишь нам своего джентльмена?

 

-Это мой брат Нгенги, мисси Элис, - с поклоном ответила симпатичная негритянка, - госпожа Арабелла хочет с ним познакомиться…чтобы нанять на работу.

 

- Белла всегда выбирает самое лучшее, - с сожалением протянула Элис, - ладно, мальчики придется принимать ванну втроем.

 

С этими словами они, наконец, покинули веранду, причем Виктор напоследок мазнул по Нгенги не менее вожделеющим взглядом, чем его супруга. Когда же она, наконец, вышла Кайра, с внезапно оживившимся лицом, повернулась к Ньоки.

 

-Ты не составишь мне компанию? - блондинка улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, делавшей ее похожей на юного эльфа, - мне чего-то расхотелось быть одной.

 

- Мне нужно отвести брата к мисси Арабелле, - застенчиво и в  то же время лукаво улыбнулась горничная, - но потом я могу вернуться к вам.

 

-Возвращайся быстрее, - кивнула Кайра, - я вдруг поняла, что мне тоже нужен кто-то, чтобы потереть спинку.

 

Ньока снова кивнула, после чего она, вместе с так и не проронившим ни слова братом, направилась к двери, напротив той,   которой ушла распутная троица. Кайра же, повернувшись к окну, потягивала вино, подставляя лицо восходящему солнцу. На ее лице играла мечтательная  и  в то же время озорная улыбка.

 

 

* Стихи Мирры Лохвицкой

[Hinskii]

не початую бутылку  виски,  сковырнул пробку, плеснув во взятый со стола стакан.

 

тот, не озаботившись поисками стакана, хлебнул прямо из горла

Подумать только, какие люди. Виски - с утра?! Какие-то извращенцы. Кто ходит в гости по утрам... Это случайный штрих к портрету персонажей или так и было задумано, чтобы вызвать отталкивающее впечатление? 

Кайра,

Это имя девушки или прозвище?

Начало, конечно, интригующее - ждём продолжения, интересно.

Изменено 11 Mar 2021 пользователем Hinskii

[Magnum]

(смотрю на заголовок) О, фанфик по Стендалю!

 

[Крысолов]

Кайра Деламер

Естественные элиты - не хрен собачий, полагаю!

[Каминский]

Это имя девушки или прозвище?

Имя

О, фанфик по Стендалю!

По Кинчеву)

Виски - с утра?! Какие-то извращенцы. Кто ходит в гости по утрам... Это случайный штрих к портрету персонажей или так и было задумано, чтобы вызвать отталкивающее впечатление?

хм...ну я пил виски с утра, было дело. А что не так?

[Serafim]

- Ладно, - Джослин де Траффорд решительно поднялся на ноги, - вы как хотите, а я пока не закончу свой сборник сонетов, из поместья шагу не сделаю. Но перед тем как засесть за работу, я бы хотел бы понежить любимую женушку в ее любимой ванне из зеленого оникса. Ее уже наполнили горячей водой и добавили благовоний.   - Джосси, ты такой милашка, - Элис очаровательно надула губки, - Виктор, ты с нами?   -Конечно, - осклабился мужчина, - надо же сохранить какие-то приятные воспоминания, прежде чем отправиться в ту адову глушь. Да и Джосси потребуется помощь, верно?   Он подмигнул молодому аристократу и тот ответил скабрезной улыбкой.

Отсылка к мему про "парня моей жены"? 

-  В полдень приедет джип, -  пояснил мужчина, - после чего меня не будет несколько дней. Не хотелось бы уезжать, оставив кой-какие дела незаконченными.

Во славу АИ джип должен оказаться чем то другим. БТРом, пазиком, чем угодно. Но не джипом. 

[Каминский]

Отсылка к мему про "парня моей жены"?

Мем не знаю, но по смыслу подходит)

Во славу АИ джип должен оказаться чем то другим. БТРом, пазиком, чем угодно. Но не джипом

Хз, ничего более подходящего в данной обстановке в голову не пришло

[Роберт]

Челмондли

Позанудствую: если это знаменитая английская фамилия Cholmondeley, то, напомню, она знаменита тем, что произносится как "Чамли".

Черное на белом, красное на черном

Белое на белом мы видели, чёрное на белом - понятно, а вот красное интригует. Неужели там будут и индейцы?

Джип мне тоже слегка резанул глаз.

[Serafim]

Хз, ничего более подходящего в данной обстановке в голову не пришло

Внедорожник?

Мем не знаю, но по смыслу подходит)

[Serafim]

а вот красное интригует

Я думал красное это кровь что льется их мертвых террористов. 

[Vediovis]

Внедорожник?

Слишком новое. Как и SUV (Sport Utility Vehicle), но это вообще внятно не перевести. Вообще, до 80-90 гг. это всё называлось Truck, грузовик.

[Данил Писарев]

Это имя девушки или прозвище?

Красивое греческое имя. Тот же Сапковский Кайрой-Кейрой вполне себе хорошенькую чародейку назвал

Изменено 11 Mar 2021 пользователем Данил Писарев

[Каминский]

Позанудствую: если это знаменитая английская фамилия Cholmondeley, то, напомню, она знаменита тем, что произносится как "Чамли"

 Спасибо) Не догадался в русскую вики заглянуть)

Джип мне тоже слегка резанул глаз.

ну хз, я вроде как посмотрел Вики - по времени более-менее подходит

ЗЫ. Я так понимаю, место действия ни у кого  вопросов не вызвало, как в прошлый раз?

 

Изменено 11 Mar 2021 пользователем Каминский

[Serafim]

Слишком новое.

Разве? Но зато подходит для любой АИ. 
Есть еще вариант вездехода.  

ну хз, я вроде как посмотрел Вики - по времени более-менее подходит

То есть развилка не так давно? Меня Латинская Империя смутила. 

ЗЫ. Я так понимаю, место действия ни у кого  вопросов не вызвало, как в прошлый раз?

Львы и носороги выдают. 

 

[Каминский]

То есть развилка не так давно?

Время развилки неясно, а вот время действия произведения - примерно 60-е.

Львы и носороги выдают. 

Африка большая)

[Magnum]

красное интригует. Неужели там будут и индейцы?

Вы счастливый человек, оставайтесь таким!

Внедорожник?

Это фу, из лексикона 90-х.

вездеход

Да, в классической русской литературе это так и называлось.

время действия произведения - примерно 60-е.

Можно и джип, термин в годы ВМВ окончательно закрепился.

 

Или "лендровер".

То есть развилка не так давно? Меня Латинская Империя смутила.

Развилка в Мезозойской эре.

 

 

[Hinskii]

хм...ну я пил виски с утра, было дело. А что не так?

Это известный мем: "-Налейте виски! -Но сейчас утро! -Ок, тогда залейте им хлопья."

(Признаюсь: тоже пил, тоже с утра. Но не виски, бурбон - он на кукурузе).

[Каминский]

 - Я еле сдерживался, чтобы не убить на месте, всех их, - сказал Нгенге, когда они  спустились этажом ниже, - эти белые…для них мы хуже животных!

 

Покрывшая лицо краска скрывала истинные чувства черного человека, но гневный блеск в глазах и судорожно сжатые кулаки выдавали его чувства.

 

- Это было бы глупо, - мягко сказала девушка, - помни, кто наш главный враг.

 

-Да, но их ждет та же участь, - Нгенги, в избытке чувств, рубанул рукой воздух, - пламя великого восстания сожжет весь этот вертеп, не пощадив никого из белых!

 

-Все так и будет, брат мой, -  энергично кивнула девушка, - но только после того, как ты свернешь голову главной змее в этом Эдеме.

 

- Так и будет, - с мрачной решимостью повторил за ней Нгенге, - совсем скоро.

 

- Мы пришли, - сменила тему Ньока, останавливаясь перед двустворчатой дверью в конце коридора, - сейчас говори тише. Помни, это должно произойти ночью.

 

-Я понимаю это не хуже тебя, женщина, - свысока произнес Нгенге, - не волнуйся, у меня хватит сил, чтобы занять здешнюю хозяйку до темноты. А вот тогда…

 

-Я не знаю толком, где ключи, -  призналась девушка, - тебе придется искать самому. Впрочем, у тебя будет на это время.

 

-Конечно будет, - нетерпеливо произнес негр, - хватит этой болтовни.

 

Девушка кивнула и негромко постучала в дверь.

 

-Кто там? – послышался мелодичный женский голос, - ты Ньока.

 

-Я мисси Арабелла, - произнесла девушка, - и мой брат со мной.

 

-Пусть войдет, - послышался короткий смешок. Нгенге шагнул вперед, когда Ньока неожиданно схватила его за руку.

 

-Будь осторожен, - сказала она.

 

-Не волнуйся, - Нгенге осторожно отцепил руку девушки, - я знаю что делаю.

 

С этими словами он распахнул дверь и шагнул внутрь.

[Magnum]

- Кто стучится в дверь, спроси!

- Это я, ваш Би-Би-Си!

 

 

[Каминский]

Нгенге действительно был уверен в том, что делает. Еще восемь лет назад, когда он впервые встал на тернистый и кровавый путь борьбы, он знал, что его жизнь, вся его плоть и кровь могут служить только одной прекрасной и величественной цели.

 

Свободы Восточной Африки!

 

В двадцатом веке на долю родины Нгенге выпало немало испытаний. Вступив в Первую мировую британской колонией, закончила она ее уже владением немцев. Тем же, после поражения уже во Второй мировой войне, пришлось уступить все свои владения – и Кению с Угандой и собственную Танганьику, - Англо-Индийской империи, после краха которой Восточная Африка получила, наконец, некую независимость. Но вся эта череда правлений не принесла подлинной свободы абсолютному большинству населения колоний – страдающим под гнетом угнетения бесчисленным черным племенам.

 

Сначала колонией управляли британские чиновники, с подачи которых началось и заселение региона английскими поселенцами, ставшими особенно многочисленными в так называемом «Белом нагорье». Пришедшие на смену англичанам немцы не стали изгонять прежних хозяев, увидев в них союзников для удержания черных в узде. Колонисты, в большинстве своем,  также не стремились возвращаться в охваченную послевоенным кризисом Британию.  Тем более что владычество Германии не продлилось долго: после ее поражения, Уганда, Кения и Танганьика, объединились в Восточно-Африканскую Федерацию, под защитой Англо-индийской империи. Благо государственное устройство у обеих стран было схоже – и там и там белое меньшинство правило цветными массами. Правда, если в Индии угнетенным большинством были индусы ( за исключением скооперировавшихся с колонизаторами аристократов и промышленников), то в Африке индийские эмигранты, занявшие множество ниш в торговом деле, вызывали даже большую ненависть у всех борцов за свободу, нежели белые. Последние же делились на две неравные категории – большинство составляли простые фермеры: британцы, в меньшей степени немцы и буры. Наиболее привилегированным и, закономерно, правящим меньшинством стала британская аристократия, ведущая гедонистический образ жизни в своих роскошных поместьях. Главным символом правящего слоя стало владение семьи Марч, обретающееся в местности с претенциозным названием «Счастливая долина».  

А с тех пор как с Британия воссоединилась со своими американскими «братьями по расе», иные из аристократов,  недовольные чрезмерно суровыми, на их взгляд, порядками в МАССИ, эмигрировали в Восточную Африку, влившись в правящую элиту.

 

Справедливости ради  многие негры  нашли свое место при новом порядке, а их собственные вожди и короли даже стали своеобразной «субэлитой» Восточной Африки, пусть и подчиненной белым. Но ветер перемен, веявший по всему миру, не оставил  в покое и Африку, заражая все больше умов манящим призраком свободы. Этот призрак обрел плоть и кровь, когда полыхнуло восстание, уничтожившее Эфиопскую империю, объединив ее с Сомали в Социалистическую Республику, дав тем самым народам Черного континента  мощнейший импульс к свержению собственных колонизаторов.

 

Не миновал этот импульс и Нгенге ва Тук. Ему было шестнадцать лет, когда он, сын одного из вождей кикуйю, выучившийся читать и писать у миссионеров, примкнул к восстанию, вдохновленному харизматичным проповедником Мванги Кимати. Восстание было разгромлено, сам Мванги схвачен и казнен, также как и многие его последователи. Нгенге повезло – ему удалось бежать в соседнюю Эфиопию, где негус привечал борцов с колониализмом со всего континента. Борцы отблагодарили императора по своему: не прошло и года как Нгенге влился в ряды Революционной армии Африканского Рога, начавшей вооруженную борьбу против негуса. Ожесточенная гражданская война, длившаяся несколько лет, кончилась свержением эфиопской монархии и учреждением Социалистической Эфиопо-Сомалийской Республики. Сам же Нгенге, получивший пару орденов от самого Председателя Республики Менгисту Барре, продолжал свое политическое образование. Отвергнув наивный утопизм Мванги Кимати, молодой кикуйю ознакомился с трудами теоретиков социализма, посещая курсы политической подготовки, что проводили в Адисс-Абебе и Могадишо желтокожие инструкторы из великой восточной страны, где не было угнетения, а была лишь свобода.

 

Именно азиаты посоветовали Нгенге на родину, чтобы возглавить вооруженную борьбу. Восстание Кимати  к тому времени подзабылось, как и сам неистовый проповедник, да и Нгенге никогда не был в том выступлении сколь-нибудь заметной фигурой,  чтобы попасть в розыскные листы полиции. Внешнеполитическая обстановка, казалось, благоприятствовала этим планам: Восточноазиатская Сфера заключила тайный союз с Францией, шла вооруженная борьба в соседнем Конго, значительную часть которого контролировали повстанцы, наконец, рухнула Англо-Индийская империя – главный союзник и покровитель Восточной Африки. В самой же Федерации также  происходили изменения к лучшему – «белая ведьма», Арабелла Марч, один из самых одиозных представителей правящей клики, покинула «Счастливую долину», убравшись в родовое поместье в  Восточном Альбионе  где, по слухам, и скончалась. С ее уходом консолидация белых элит изрядно поколебалась: начались интриги и даже небольшие войны между аристократами, угрожавшие разорвать страну на куски. Все это сопровождалось волнениями среди чернокожих, начавших террористические атаки на белых поселенцев. Так или иначе, Нгенге, также как и его кураторы из Сферы, решили, что лучшего момента для начала восстания не найти.

 

Увы, эти надежды не оправдались. Революция в Конго провалилась – местное сопротивление было задушено совместными усилиями белых наемников и колониальных элит, задуривших головы невежественному люду суеверным вздором. Все с  меньшей охотой во все это вмешивалась и Франция, наконец сообразившая, к чему приведет поддержка национально-освободительных движений, при наличии собственных владений в Африке. Крах Империи в Индии привел к новому наплыву азиатов в Восточную Африку – преимущественно из числа индийских роялистов. С ними, разумеется, прибыли и многие британцы, органично влившиеся в ряды местной элиты. И, наконец, самой большой неудачей стало возвращение Арабеллы Марч. Не той Арабеллы, что жила здесь прежде, но ее дочери, носившей то же имя и тут же вступившей во владение «Счастливой Долиной», с головой окунувшись в тот же разгул и разврат, которым славилась и ее мать. Воспользовавшись связями на родине, новая хозяйка привлекла в Африку множество альбионских наемников, влившихся в вооруженные силы Восточно-Африканской Федерации. С их помощью Арабелла Марч прекратила раздоры среди аристократии, изгнав из Африки самых буйных, и вновь объединив страну – на этот раз под покровительством Альбионской Имперской Федерации.

 

Мешали Нгенге и внутренние распри среди повстанцев: многие их лидеры с подозрением смотрели на «выскочку-юнца», с его претензиями на ведущую роль в национально-освободительном движении. Не всем нравились и его тесные связи со Сферой – многие подозревали, что азиаты хотят заменить белых в роли колонизаторов.

 

«Наш путь к социализму – не западный и не восточный, а только наш африканский, - сказал однажды Нгенге один из таких командиров, - черный, а не белый и не желтый человек может решать по какому пути пойдет Восточная Африка.»

 

Все это накладывалось на соперничество между разными группировками, отягощенными как религиозной и племенной рознью, так и амбициями отдельных лидеров.

 

И вот когда Нгенге был близок к отчаянию, он неожиданно встретился с Ньокой.

 

Его сестра, о которой он почти забыл на чужбине, прошла свои испытания  – красотой, умом и трудолюбием она приглянулась Виктору Чамли, возвращавшегося с охоты на леопардов. Повинуясь минутному капризу, барон предложил их отцу выкуп – стадо в тридцать коров, несколько отрезов ситцевой ткани и новенький карабин.  Так Ньока попала в «Счастливую Долину», где стала служанкой хозяйки поместья. В логове врага, Ньока научилась ненавидеть белых, храня память о брате-герое. Сам же Нгенга, с гневом,  брезгливостью, а порой и страхом слушал рассказы Ньоки о развращенных причудах хозяев «Счастливой Долины». Но это же помогли ему придумать план: как  обратить распутство правящей клики в оружие против нее самой и одним ударом обезглавить змею, свившую гнездо в сердце его родины. Один удар  - жестокий, кровавый, но  донельзя эффектный, - разом поднимет его над всеми прочими командирами, позволив объединить разрозненные группы мятежников в единую могучую армию. Он припугнет колеблющихся и покарает изменников,  вырежет предательские «элиты» вроде кабаки Буганды или султана Занзибара и, сбросит в море иноземных пришельцев. Конечно, есть опасность, что вмешаются соседние страны, все еще стонущие под властью белых, но Нгенге надеялся, что выступления собственных чернокожих удержат угнетателей от интервенции. К тому же, для них  все это станет большой неожиданностью – в отличие от Красной Эфиопии, где знают и надеются на него. Братские народы социалистической республики, опираясь на поддержку Восточноазиатской Сферы, придут на помощь и благодаря им вся Восточная Африка – от Рувумы до Красного моря и от Великих Озер до Индийского океана, - встанет под красный стяг великой армии Свободы и Труда.

[Magnum]

Свободы Восточной Африки!

Куда это годится? Надеюсь, хоть с Мексикой все в порядке. Да там все, что угодно может быть. А южной Америки вообще нет (С)

 

[Neznaika1975]

Красное на черном!

На кресте не спекается кровь.

Красное на черном!

И эпилогом любовь.

 

[Каминский]

Красное на черном! На кресте не спекается кровь. Красное на черном! И эпилогом любовь.

Вот как-то так все и планируется)

Куда это годится? Надеюсь, хоть с Мексикой все в порядке. Да там все, что угодно может быть. А южной Америки вообще нет (С)

Тянет на локальный мем)

[Каминский]

Шагнув за дверь, Нгенге оказался в небольшой комнате, погруженной в таинственный полумрак. Темноту рассеивали лишь светильники странной формы: что-то вроде слегка искривленных конусов из красного стекла, внутри которых мерцали черные свечи. Эти необычные светильники стояли на невысоких тумбах из черного мрамора, окружавших широкое ложе, устланное шкурами черных пантер и красными перьями попугаев. Невидимые в темноте дымящиеся благовония наполняли воздух терпким, дурманящим голову ароматом.

 

На ложе вольготно раскинулась хозяйка «Счастливой долины» - обнаженная женщина с алебастрово-белой кожей и длинными волосами. Несколько светлых локонов, кокетливо брошенных на грудь, прикрывали холмы соблазнительной плоти, увенчанной розовыми ягодками сосков. Аристократически тонкие пальцы рук украшали ногти, крашенные в кроваво-красный цвет, тогда как аккуратно подстриженные ногти на пальцах длинных ног покрывал черный матовый лак.

 

Изумрудно-зеленые глаза томно взглянули на застывшего у ложа негра.

 

- Сними эти тряпки, - произнесла Арабелла, потягиваясь, словно большая кошка, - в эту комнату не пускают тех, кому есть что скрывать в собственном теле.

 

-Это не про меня, - заверил ее Нгенге, позволив себе слабую улыбку. Внутренне он весь кипел от ненависти и стыда - в брошенном на него ленивом оценивающем взгляде читалась абсолютная уверенность в том, что Нгенге целиком и полностью принадлежит этой бесстыжей твари. Ничего бы не доставило черному революционеру большего удовольствия, чем стереть эту надменную улыбку с ее лица – вместе с самим лицом, одним ударом широкого африканского ножа.

 

Стоп. Еще не время.

 

Облачение африканского воина упало на пол и глаза Арабеллы хищно вспыхнули при виде блестящей, словно смазанной маслом, черной плоти. Она с удовольствием оглаживала взглядом широкие плечи  негра, выпуклые грудные пластины, плоский живот и, - с особенным удовольствием, - внушительное хозяйство Нгенге.

 

- Великолепное животное, - довольный не то шепот, не то стон сорвался с алых губ. Перевернувшись на живот, женщина выгнула спину и  выпятила  зад,  покачав им  из стороны в сторону. Кошачьи глаза вспыхнули хищным блеском, при виде того, как пробуждается мужская плоть, пальцы, скрючившиеся подобно когтям, впились в черный мех. Не отрывая от Нгенге похотливого взгляда, Арабелле поползла  к нему на животе, пока ее лицо не оказалось на одном уровне с покачивающимся членом.  Тонкие губы раздвинулись, обнажив белоснежные зубы, и жадный язык коснулся набухшей головки. В залившем комнату красном свете Нгенге показалось, что и язык Арабеллы стал алым как кровь. В голову невольно полезли некоторые рассказы сестры, - но тут истекающая слюной влажная плоть обвилась вокруг его члена и негр  застонал от пронзившего его острого, доселе незнакомого наслаждения. Некоторое время белая ведьма дразнила его мучительно-сладостными касаниями, слизывая полупрозрачные капли, но, когда Нгенге уже был готов разрядиться прямо ей на лицо, Арабелла вдруг отстранилась, вставая во весь рост. Неожиданно сильные руки обхватили его шею, пахнущий мужской плотью рот, впился в его губы и извивающийся язык сплелся с его языком. Кольцо женских ног сомкнулось вокруг мужской талии и Арабелла, откинув голову, издала торжествующий крик, когда Нгенге, ухватив ее за бедра, насадил на себя истекавшее влагой лоно.

[Каминский]

Нгенге плохо помнил, что было потом – память сохранила лишь отрывочные воспоминания о безудержном разврате, превосходящем всякую меру. Все байки о  предельной развращенности обитателей «Счастливой долины» не просто подтвердились, но во многом превзошли самые дикие фантазии. И что самое мерзкое, - Нгенге это начинало нравиться, хотя раньше он убил бы любого, кто заподозрил бы его в пристрастии к подобным утехам. Клинком из плоти он безжалостно терзал белое лоно, многократно излившись в него потоками семени, вдавливая, расстилая хозяйку «Счастливой Долины»  по звериным шкурам, пока она окропляла его своей любовной влагой. Но всякий раз, когда он думал, что, наконец, удовлетворил ненасытную ведьму, она, обретая где-то в себе новые силы, снова и снова принуждала черного человека к утолению самых изощренных прихотей ее безудержной похоти. И Нгенге не мог ей отказать  в очередной раз, погружаясь в сладострастное безумие, где извращенный декаданс высшего общества оборачивался грубой звериной случкой. 

 

Все это время Арабелла почти не говорила с ним, жестами указывая, что делать – и Нгенге был ей даже благодарен за эту дистанцию, позволяющую ему не забывать, зачем он явился сюда. Они пили изысканное вино, охлажденное во льду, закусывая его живыми устрицами, доставленными с океана, после чего Арабелла принуждала его к дальнейшему соитию. И, наконец, мужская сила черного мужчины дала сбой перед сексуальной ненасытностью леди Марч – высосанный, выжатый досуха, Нгенге без сил распластался на ложе. Последним всплеском засыпающего сознания было то, что он находится в полной власти Арабеллы и что этот сон может стать для него вечным. 

 

Пробуждение, впрочем, оказалось будничным – Нгенге лежал, совершенно голый, поперек ложа, чувствуя легкое похмелье. Мутным взглядом он обвел комнату – и тут же вскочил, озаренный ужасной догадкой.

 

Арабеллы нигде не было.

 

В  памяти Нгенге разом ожили все жуткие слухи об этом поместье – и особенно о таких вот визитах к леди Марч. Говорили, что многие вошли в эту дверь, но никто не видел их с тех пор. Затравленно озираясь, Нгенге приготовился дорого продать свою жизнь, когда сюда ворвутся белые головорезы. Смерть в бою – единственный выход для революционера: если он оказался столь глуп, что провалил свою миссию, поддавшись на прелести белой шлюхи, то он недостоин больше жизни.

 

Но минуты текли, в комнату никто не входил и Нгенге несколько расслабился. Приглядевшись, он увидел, что дверь, которой он зашел сюда, задвинута на массивный засов – судя по всему, отсюда так никто и не выходил. Значит, Арабелла ушла другим путем – и Нгенге, вновь вспомнив о своей миссии, начал оглядывать стены, в поисках этого иного выхода. О том, что он здесь был, Нгенге узнал от Ньоки – да и раньше он слышал рассказы о белой женщине, которую видели купающейся в озере у подножья горы. Никто из черных, живших по берегам озера, раболепно кланявшихся своим господам, и помыслить не мог о том, чтобы проследить за ней. Но Ньока, услужливым подобострастием добившись доверия своей госпожи, узнала и этот ее секрет. Он был прост – прямо из ее покоев  шел подземный ход, выходящий на берега озера. Туда спускалась Арабелла Марча, ведомая очередным капризом, для купания ночью. Именно этот ход и рассчитывал найти Нгенгу – и уйти им же, после того, как он убьет Арабеллу. Но умереть должна была не только она – за день до того, как явится в поместье, Нгенге провел на берега озера около сотни молодых чернокожих, из тех повстанцев, что приняли сторону Нгенге. Спрятавшись в пещерах у водопада, они терпеливо ждали, когда Нгенге, выйдя тайным ходом, проведет их в самое сердце «Счастливой долины». А там, вооруженные ружьями, копьями и мачете, сыны Африки обрушат ее гнев на спящих белых. Никто не уйдет от возмездия – утро застанет только изрубленные тела, расчленённые и разбросанные по всему поместью. Великая месть обернется  зарей еще более великого пробуждения, что сметет власть белых и утвердит Нгенге ва Туку великим вождем свободной Восточной Африки.

 

Но для того, чтобы провести эти планы в жизнь следовало найти потайной вход. Нгенге внимательно стены комнаты, только сейчас заметив висящие на них картины. Преобладали европейские сюжеты  – еще одно глумливое напоминание о духовной колонизации Африки. На одной из картин черноволосые люди, в странного вида доспехах, преклоняли головы перед мраморной статуей в храме с высокими колоннами. На другой картине совсем другие люди – светлобородые и голубоглазые, с  рогатыми шлемами и окровавленными мечами, внимали стоявшей на холме молодой женщине в костюме из звериных шкур. В ее светлых волосах извивалась большая змея. На третьей картине женщина высокомерно протягивала руку для поцелуя, упавшему на колени молодому человеку в доспехах. Менялись люди, эпохи, обстановка, но в каждой картин навязчиво повторялся один персонаж – молодая женщина со светлыми волосами и зелеными глазами. И Нгенге не понадобилось долго вглядываться в черты ее лица, чтоб опознать в ней ту похотливую дьяволицу, что делила с ним ложе.

 

Впрочем, все это не произвело особого впечатления на него – «Счастливую долину» посещало множество художников - не  удивительно, если  кто-то их них решил бы изобразить хозяйку поместья в столь разных образах. Многое там осталось непонятным для Нгенге: он не много знал об английской истории, да и не хотел знать больше. Все эти картины изображали чужой и враждебный мир, подлежащий сожжению в огне революции. Сейчас его интересовали не рисунки, а то, что скрывалось за ними – и борцу за свободу не пришлось искать долго, чтобы найти искомое.

 

Среди всех картин особенно выделялась одна, самая большая, изображавшая все ту же молодую женщину – совершенно голая, она стояла, обняв ствол незнакомого Нгенге дерева и надкусывая  алое яблоко. Белоснежное тело обвивала огромная змея, со снежно-белой чешуей, касавшаяся раздвоенным языком приоткрытых губ женщины. Но не это привлекло внимание Нгенге – его взгляд без труда отметил, что картина висит несколько неровно. Африканец  качнул этот странный портрет – и он бесшумно отъехал в сторону, открывая черный проход, уводящий вглубь скалы. Нгенге усмехнулся и, ухватив с ближайшей тумбы все еще горевший светильник, начал спускаться в черный туннель.