Внутренняя политика РСФДР в 1920-1939 годах

[de_Trachant]

1. "Процесс буржуазных партий" и распад ПСР. 1921-1922

2. Бульдоги под ковром. Часть 1. Правление Троцкого. 1921-1922

3. Бульдоги под ковром. Часть 2. Премьерство Красина. 1922-1926. Бублики для всей республики

4. Бульдоги под ковром. Часть 3. Премьерство Красина 1922-1926. Радикализация пассионариев, или Куды бечь?

5. Бульдоги под ковром. Часть 4. Премьерство Красина. 1922-1926. Истоки левого поворота

6. Бульдоги под ковром. Часть 5. Левый поворот. 1926-1927

7. Бульдоги под ковром. Часть 6. Правый поворот. 1927-1928

Интерлюдия. Корни национал-большевизма. Ч.1 - "скифы", черносотенцы, красные патриоты

Интерлюдия. Корни национал-большевизма. Ч.2 - сменовеховцы, левые евразийцы. Выводы

8. Артёмовская оттепель: старые новые и новые старые политики. Большая Тройка. 1928-1930

9. Технократы у власти. Часть 1. Шаткое равновесие и подъём национального сознания. 1930-1932

10. Технократы у власти. Часть 2. Роковой выстрел, или Фиалка не победит машину. 1932-1933

11. Технократы у власти. Часть 3. Калашниковские чистки или Красный термидор. 1933-1934

12. Технократы у власти. Часть 4. Молодёжь рвётся к успеху. Малая Тройка. 1934-1938

13. Технократы у власти. Часть 5. Предвоенное затишье. 1938-1939

Edited 23 June by de_Trachant

[de_Trachant]

1. "Процесс буржуазных партий" и распад ПСР

 

Октябрьский переворот Керенского подавляли широкой коалицией левых партий, коалицией же и правили в тяжёлые годы Гражданской войны. В неё входили большевики; меньшевики-интернационалисты и "новожизненцы"; эсеры, как "общие" так и левые; максималисты; анархисты; наконец, националы всех мастей. Нетрудно заметить, что в списке отстуствуют даже некоторые левые партии, такие, как народные социалисты и трудовики (которые незадолго до Октября объединились в Трудовую народно-социалистическую партию), а также плехановцы; само собой, в левую коалицию не вошли "буржуазные" правые и центристские партии. Но - и это было больнее всего - против Советской власти активно действовали и "ренегатские" крылья партий эсеров и меньшевиков. Причем активную борьбу с "советской коалицией" эти ренегаты повели в тяжёлые часы 26 октября 1917 года, когда военные силы, верные Керенскому, всё туже стягивали удавку окружения у Смольного. Сторонники коалиции не с левыми, а с правыми - Авксентьев, Зензинов, Шрейдер, Брешко-Брешковская, Быховский, Плеханов, Аксельрод, Богданов, Либер и другие - сформировали Комитет общественной безопасности, который призвал юнкерские училища на защиту Временного правительства. Тем не менее, никаких репрессий против них предпринято не было - после бегства Керенского в матросской одежде, и провала наступления Краснова, новая власть предпочла не заметить "шалостей" праволевых лидеров, чтобы не раскачивать политическую ситуацию. Как показали дальнейшие события, это мягкотелое решение оказалось слишком недальновидным. Тем не менее, и кадеты, и эсеры (всё ещё одним списком), и энесы приняли участие в выборах в Учсобрание, где Авксентьев даже набрал 38 голосов на выборах председателя. Падение орла и сокола продолжилось на съезде эсеровской партии, где выступающие резко против коалиционной с большевиками политики правофланговые эсеры, навроде Авксентьева и Минора, были прокачены на выборах в ЦК.

 

Результатом раскола в партии эсеров, и ухода кадетов с заседаний Учсобрания, стало образование непрочной группы под условным наименованием "Союз возрождения России", в руководство которой вошли правофланговые меньшевики, народные социалисты, правые эсеры и левофланговые кадеты. В начале июня в Москве, в крайне конспиративных условиях, подпольно, состоялся организационный съезд этой "партийной коалиции". В этом съезде участвовали представители правых крыльев партий меньшевиков и эсеров, фактически порвавшие с основными течениями своих партий. Они объединились с кадетами и национал-демократами. Было решено оказать поддержку белогвардейцам, признав верховенство Корнилова, а после победы над большевиками перехватить политическое руководство страной. Несмотря на то, что вся организация сильно попахивала лебедем, раком и щукой, кое-как удалось сколотить Центральный комитет. В него вошли Авксентьев, Фондаминский, Аргунов (эсеры), Либер, Потресов (меньшевики), Чайковский, Мякотин, Пешехонов (энесы), Аладьин (трудовик), Астров, Кишкин, Щепкин (кадеты). Нетрудно заметить, что "либеральное" крыло кадетов Милюкова осталось без мест в ЦК. В течение июля члены ЦК в большинстве разъезжаются по городам России с целью организаций отделений СВР на местах: Мякотин, Пешехонов, Астров - в Киев к Деникину, Авксентьев, Фондаминский, Аладьин - в Сибирь к Корнилову, генералы Болдырев и Стогов при содействии Чайковского и Мельгунова создавали штаб организации в Москве, Щепкин, Потресов и Либер создавали отделение в Петрограде. Деятельность СВР во время Гражданской войны фактически провалилась - белогвардейсткие правительства предпочитали опираться на более правых политиков, а в военном плане новая организация была никакая, даже на фоне савинковского СЗРС, которому удалось взбаламутить в Августе ярославские города. Максимум, чего достигли деятели СВР - это вхождение в правительство Алексеева-Деникина, и то лишь своей кадетской частью - Национальным центром.

 

1920 год, кризисный с точки зрения экономики, принёс несколько восстаний в провинциях (например, Кронштадтское, Вилочное, Верненское, Ейское) и несколько десятков митингов в столицах, самого широчайшего политспектра - от анархистов до интеллигенции. Левая часть спрашивала - "за что боролись", ведь "всё как раньше, только хуже"; правая требовала больше свобод и прав, а также устранения из власти "ненавистных фигур", типа Урицкого и Дзержинского (чёрный пиар, в основном незаслуженный, которым обеспечивался со стороны всех подавляемых Чекой, например, теми же анархистами). Надо было как-то отвлечь бурлящее общество, и руководство РКП (которая была представлена в СНК абсолютным большинством) в лице Свердлова, Троцкого и примкнувшего к ним Зиновьева задумало грандиозное политическое шоу, которое, как и все подобные зрелища, призвано было заменить страждущим хлеб. Учитывая, что судить будут и бывших членов ПСР и РСДРП, было заранее в тайне оговорено, что смертная казнь применяться не будет, даже при её назначении. Стремясь успокоить отношения с западными социалистами, представители СНК дали дополнительные широкие гарантии, в том числе право допуска всех адвокатов, выбранных подсудимыми, и обещание, что суд будет проводиться публично. Расследование против бывших членов СВР вела специальная комиссия ВЧК, руководимая начальником 3-го (секретного) отдела ВЧК Дерибасом; главную роль как следователь играл начальник 2-го отделения этого отдела (несоветские и левые партии) Яков Агранов, ему помогал начальник 3-го отделения (кадеты, монархисты, черносотенцы) Генкин. Для суда был создан специальный Трибунал, руководимый наркомвнудел Мартовым, в который входили также главный прокурор Курский и председатель РВТР Данишевский. Ещё до суда были амнистированы, по особому решению ВЦИК, ценные специалисты и популярные в среде интеллигенции деятели науки и искусства - такие, как Бердяев, Кизеветтер, Герасимов, Волк-Карачевский, Шипов, Франк, Карташёв, Кольцов, Муралевич, Стемпковский, Котляревский, Протопопов, Кокошкин, Шингарёв, Волков, Алфёров, Кондратьев, Сорокин, Таганцев, Гумилёв.

 

На скамье подсудимых оказались те, кто не успел покинуть Советскую Россию - Николай Авксентьев, Андрей Аргунов, Михаил Либер, Александр Потресов, Венедикт Мякотин, Дмитрий Шаховской и Алексей Пешехонов. "Виртуально" были осуждены Рябушинский, Милюков, Набоков, Кишкин, Бунаков-Фондаминский, Брешко-Брешковская, Чайковский, Астров, Н.Щепкин, Бернацкий, Фёдоров, Аладьин, Мельгунов, Аксельрод и конечно же Керенский. Как "мелкую сошку", шедшую отдельным судебным производством, привлекли координаторов СВР, не входящих непосредственно в руководящие верхушки и не участвовавшие в белых пракительствах - Огородникова, Леонтьева, Д.Щепкина, Кишкина, Титова. В качестве свидетелей привлекались бывшие члены ЦК ПСР и РСДРП Абрам Гоц, Михаил Веденяпин, Анри Дюбуа-Горский, и другие.  Обвинительный акт был увесистым документом на 117 страницах. Обвинения включали ведение вооружённой борьбы против Советского государства, организацию кровавых террористических акций и рейдов, а также совершение государственной измены по контракту с враждебными иностранными державами. Подсудимых обвиняли в нарушении нового Уголовного кодекса, вступившего в силу только 1 июня 1921 года, то есть после совершения предполагаемых контрреволюционных преступлений. Нашумевший процесс начался 8 июня 1921 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве, бывшем бальном зале. Суд собирался шесть раз в неделю, причём первое заседание проходило с полудня до 17:00, а вечернее заседание начиналось в 19:00 и продолжалось примерно до полуночи. Подсудимые заявляли о своей невиновности на основании всеобщей амнистии, объявленной Советским правительством в феврале 1919 г., и утверждения о том, что обвинения по новому кодексу 1921 г. были явным и очевидным случаем применения закона ex post facto, тем самым представляя собой нарушение базового принципа законности. Суд завершился смертными приговорами для 10 обвиняемых из 22 (Керенский, Авксентьев, Аргунов, Потресов, Мякотин, Астров, Аладьин, Н.Щепкин, Мельгунов, Рябушинский). После дальнейшего рассмотрения трибуналом, смертные приговоры были смягчены, и заменены высылкой из страны. Высылали подсудимых на специальном литерном поезде, который тут же стал известен как "политический поезд". 

 

Смертный приговор стал шоком для огромного множества людей, и в первую очередь для выступавших в качестве свидетелей обвинения лидеров "легальных" эсеров. Особенно больным этот удар стал для Виктора Чернова. Свердлов и Троцкий провели поистине иезуитский приём, заверив Чернова в мягкости предполагаемых приговоров, и вынудив его "потопить" правых эсеров на этом процессе. Чернов, боровшийся с подсудимыми в том числе за популярность в собственной партии, буквально отхлестал Авксентьева и компанию, будучи свято уверенным в том, что те обойдутся небольшими сроками, и то скорее всего условными. И вдруг вышло так, что в том числе из-за черновских показаний, бывших эсеров приговаривают к расстрелу! Это здорово подорвало доверие к Чернову в среде правых и тянувшихся к правому крылу эсеров. Летний съезд ПСР привёл к партийной драке двух групп - "партийцев" и "децентрализаторов". "Партийцы", то есть сторонники дальнейшего продолжения борьбы за власть в виде централизованной партии обвинялись Черновым в "антидемократических тенденциях" и попытках построить "партийную диктатуру". Во главе их стояли Абрам Гоц, Владимир Вольский, Николай Ракитников и Константин Белорусов; сама группа получила название "воленародовцы" по наименованию издаваемой центристским течением эсеров газеты "Воля народа" ("отжатой" у правых эсеров во время гражданской). Наоборот, "децентрализаторы" и сам Чернов стояли за автономию групп и течений, способствующую "свободному выявлению своей индивидуальности". Что интересно, сам Чернов в это время стал единственным редактором Центрального органа партии - газеты "Дело народа", устранив из редсовета конкурентов. Наконец, крайне скептически относительно обеих групп находилась "третья сила". Во главе её стоял С.С.Маслов, являющийся также лидером "аграрного крыла" ПСР. 

 

Эта "третья сила" возникла в конце 1920 года, когда в Москве собралась маленькая группа вышедших из ПСР лиц и начала между собой сговор о создании новой политической крестьянской организации. В этой группе участвовали некоторые из работников общественного комитета помощи голодающим. В течение нескольких месяцев были выработаны основные положения группы, с которыми, проверяя их жизненность и отыскивая с ними созвучных, начались разъезды членов по России. К середине 1921 года, к моменту съезда ПСР, члены московской группы сумели объездить несколько губерний, получить одобрение основных положений и заложить кое-где основание для будущих организаций. Основной их идеей было то, что "новая Россия будет иметь фундаментом своим крестьянство" и что "трудовые слои его в тесном единении с демократической интеллигенцией явятся, главным образом, строителем дальнейших судеб России". Исходя из этого и рассматривая крестьянство как самостоятельный общественный класс, группа строила свою программу, которая включала в себя: "демократическую республику с децентрализацией исполнительного аппарата", "восстановление буржуазно-экономических отношений в промышленности, торговле, кредите и других областях хозяйства", "широкое содействие кооперации, в особенности сельскохозяйственной", и, главное - "оставление в пользовании трудового крестьянства земель сельскохозяйственного значения, исключая земли широкого общественного значения и земли, которые не могут быть обрабатываемы в данное время силами хозяйства. Отказ при установлении форм земледелия и землепользования от единого шаблона на всем пространстве России; признание взамен этого необходимости районирования России и разрешения аграрного вопроса применительно к местным исторически сложившимся формам землепользования и организационно-производственным типам хозяйства". Таким образом, "аграрное крыло" представляло собой защитников интересов конкретно крестьян, как отдельного класса, в то время как и черновцы, и ракитниковцы уже оперировали в рамках всего общества в целом. 

 

8-й Съезд ПСР лета 1921 года не привёл к мгновенному развалу партии, но стал началом её конца. Чернову удалось удержаться в ЦК, но его позиции здорово пошатнулись. На выборы в СНД эсеры всё ещё шли единым списком (как центристы и левые в 1918 году), но в зале заседаний сидели уже порознь. Таким образом, набрав в общей сложности 153 места (блок коммунистов - РКП, ПР/РК, ПНК - 157), эсеры поделились на три группы - "воленародовцы" (группа Гоца-Вольского-Ракитникова) 71 место, "аграрии" 30, "черновцы" 52. Последние вошли в коалицию с "регионалами" - УСП, латвийскими и литовскими социал-демократами, ЗакНДП, казаками, "Алаш" и "Ирек", и набрали 93 места в СНД и 18 во ВЦИК; но "народовцы" пошли на блок с РКП, получив пять мест в Совнаркоме (наркомвоен Верховский, наркомъюст Гендельман, наркомпочтель Коган-Бернштейн, наркомзем Ракитников, наркомгосконтроль Федорович), а РКП таким образом получила большинство и в СНД, и во ВЦИК (также в блок с коммунистами московскими вошли коммунисты украинские, коммунисты донецкие, бундовцы и мусульманские национал-коммунисты). Уже в следующем году состоялся учредительный съезд двух новых партий - "Трудовой крестьянской партии - "Крестьянской России" Маслова, Бема и Сорокина, и "Социалистической лиги Нового Востока" Чернова. Таким образом крупнейшая российская политическая партия развалилась окончательно, хотя "коалиция большевиков и эсеров" и продолжала действовать, в лице соглашения РКП и ПСР-"воленародовцев".

Edited 6 June by de_Trachant

[de_Trachant]

2. Бульдоги под ковром. Часть 1. Правление Троцкого. 1921-1922

 

Тем временем, ещё до размежевания эсеров и до оформления большевистских синдикалистов, звучали совершенно противоположные предложения. Тот же Чернов на Съезде Совета Народных Депутатов в ноябре 1920 года выступил с предложением формирования "Единой социалистической партии", которая "будет вести политическую борьбу за социализм в союзе с профсоюзами и кооперацией". Чернов отмечал, что многие разногласия между социал-демократами и социалистами-революционерами уже изжиты, и выражали надежду на создание единой российской социалистической партии. Он назвал русских народников одним из отрядов европейской социальной демократии и вновь повторил, что "Маркс был нашим учителем не в меньшей мере, чем лавров и Михайловский". В этом выступлении Виктор Михайлович высказался за отсутствие в новом III Интернационале партии-гегемона, какой являлась во II Интернационале СПДГ. Чернов отвергал положение об автоматическом крахе капитализма и создании при капитализме почти всех условий для социализма, подчеркивая, что переход к социализму крайне непростой и трудный. Для решения этих задач необходимо "добиться сплочения всех отрядов трудовой демократии, как в национальном, так и в международном масштабе, то есть создания в каждой стране единой социалистической партии и нового Интернационала". "Единая социалистическая партия в новой, постцаристской России будет широкой, терпимой, гуманитарной и свободолюбивой. Готовить почву для создания такой партии является общей задачей всех, кто сохраняет верность знамени социализма". Предложения Чернова поддержали некоторые лидеры коммунистов и эсеров, например, Мартов, Енукидзе и Штейнберг, но в целом встретили скорее негатив, чем настоящее желание сближаться.

 

Да и как тут сближаться, если внутри самих-то партий всё к разрыву ведёт? Лето 1921 года стало временем напряжённой внутренней борьбы не только в партии эсеров, но и в коммунистической партии. Лишившись своего "синдикалистского крыла", причем со взаимным побиением горшков, коммунисты, как будто очнувшись от прекрасного сна", обнаружили вдруг целую кучу группировок и течений. Чётко оформились "столичные" группы - безраздельно властвовавший в Питере Зиновьев собрал вокруг себя своих верных клевретов-миньонов - Сафарова, Лашевича, Залуцкого. Сторонник Зиновьева Гусев возглавлял ПУ РККА. В Москве же образовалась группа "интеллигентов" - Каменев, Ногин, Чичерин, Луначарский, Богданов. Третьей крупной группировкой оказались "профессионалы", революционеры-"практики" - Красин, Скобелев, Рыков, Цюрупа, Краснощёков, Соломон; а четвёртую крупную "тусовку" можно было обозвать общим словом "умеренные леваки" - Дзержинский, Бухарин, Устинов, Коллонтай, Смилга. Last, but not least, свою сплочённую группу сторонников выпестовал Троцкий; но самой малозаметной и вместе с тем одной из обладающих самыми перспективными возможностями была группа Свердлова. Возможности объяснялись просто - Яков Михайлович возглавлял Оргбюро ЦК, то есть заведовал кадровыми вопросами в партии, контролируя при этом Секретариат ЦК, то есть аппарат управления "мозга партии", в который входили сторонники Свердлова Стасова и Серебряков, и супруга Свердлова К.Новгородцева. Это позволяло делать много хитрых вещей - например, назначать "нужных людей" на региональные комитеты партии, тем самым проводя их как в советский парламент, так и на партийные съезды.

 

Троцкий, который являлся идеальным главой РВСР - координационного органа обороны страны, и был при этом сносным руководителем Совета народных комиссаров, устраивавший всех во время Гражданской войны, после окончания этой войны устраивать этих самых всех перестал. Для "профессионалов" левацкие замашки Льва Давидыча (которого всё тянуло в сторону военного коммунизма, который так и не ввели, поэтому о всех его "прелестях" так и не узнали) мешали нормально восстанавливать страну, для леваков Лев Революции был, наоборот, слишком правым, и запятнал себя как коалицией с "обуржуазившимися компрадорами", так и недостаточно полным проведением левых реформ; кроме того, с точки зрения Зиновьева и Свердлова Троцкий занимал чужой трон (каковой амбициозные коллеги по ЦК явно примеряли под себя). К тому же Троцкий вёл себя довольно напыщенно-надменно, и обладал потрясающим умением посраться с кем угодно вообще. Впрочем, до поры до времени работал его "блок" со Свердловым, а сам Лев Революции контролировал Реввоенсовет, а значит и "службу собственной безопасности РККА", и армию в целом. Поэтому "выдавливать" Предсовнаркома, естественно, решили по классике - "с повышением". Весной-летом 1921 года складывается негласный "триумвират" из лидера "профессионалов" Красина, лидера петроградской группировки и "наследника Ильича" Зиновьева, и лидера "интеллигентов" Каменева. "Триумвиры" начинают многоходовочку по замене людей Троцкого на своих ставленников. Так, вечный зампред РВСР Склянский получает "партийное назначение" усилить промышленность, и убывает в распоряжение ВСНХ, а "на подмогу" Троцкому прибывают Фрунзе и Уншлихт. Убирают людей Троцкого и из высших коридоров РКП, в частности, место руководителя технического аппарата ЦК Сермукса занимает новый секретарь Оргбюро ЦК Бажанов.

 

На IV (XI) Съезде РКП Лев Революции ещё выступает с отчётным докладом Политбюро, но общее количество микрофонного времени троцкистов резко уменьшается. В переизбранном ЦК нет Иоффе и Радека, и с трудом удерживается Серебряков. На партийной конференции, предваряющей предвыборную кампанию и определяющей стратегию действия в СНД и ВЦИК, выступивший "застрельщиком" Каменев вдруг предлагает Троцкому разделить два своих поста, оставив за собой только один. Троцкий, оставшись против большинства ЦК, понимает, что противостоять этому у него не хватит сил, и придётся выбирать - армия или госаппарат. Троцкий выбирает армию, и остаётся председателем РВСР, формально - чтобы продолжить реформирование РККА, которым занималось военное ведомство Верховского. 134 народных депутата (вместе с Украинским отделом РКП) дают РКП право на 30 ВЦИКовских мест; ещё 18 мест дают вошедшие в "коммунистический блок" партии левых националов - КомБУНД, Коммунистическая мусульманская партия, Партия народников-коммунистов, и УКП(о) - в ответ на продолжение курса на коренизацию. Необходимое большинство "добивают" союзом с "воленародовцами", и РКП формирует новый СНК, председателем которого становится Леонид Борисович Красин, которого на посту наркома внешней торговли сменяет Соломон. Заодно у Советской России вместе с премьером меняется и президент - устав от вциковской синекуры, Каменев переходит на пост председателя Совета народной обороны - "координационного органа тыла", влияющего на стратегию экономического развития страны. Председателем ВЦИК же становится Луначарский; при этом Свердлов "пропихивает" секретарём ВЦИК левого эсера Спиро, начиная свою давно задуманную многоходовочку; в её же рамках председателем избирательной комиссии становится Филипп Голощёкин.

 

На этом "выдавливание" Льва Троцкого не закончилось. Реформа РККА, которую он курировал как председатель РВСР, была объявлена Фрунзе и Уншлихтом провалившейся. Действительно, за поставленные сроки Наркомвоену не удалось демобилизовать армию до назначенных цифр. Припомнили Троцкому и профсоюзную дискуссию. На весеннем пленуме ЦК развернулась подковёрная драка. В состав Реввоенсовета было предложено ввести ещё несколько человек, противников Троцкого. Льву Революции стало окончательно ясно, что эту схватку он проиграет. Не желая сдаваться без боя, он, тем не менее, предложил ЦК компромисс - обмен поста Председателя РВСР на равноценный - например, Председателя ВСНХ. Но Троцкому предложили другую альтернативу. Третий конгресс объединённого Трудового интернационала 1922 года, собираемый летом, должен был ввести пост Генерального секретаря Трудинтерна. Троцкому был обещан этот пост, который позволял бы фактически взять власть в свои руки - при условии их прямости, наличия некоторого числа сторонников и финансирования. После некоторых раздумий, Троцкий согласился - это позволяло ему сохранить лицо внутри страны, а учитывая его веру в мировую революцию, открывало неплохие перспективы к её осуществлению. Тем более что в самом Интернационале уже подготовлял почу троцкист Радек, будучи лидером неформального левого крыла, т.н. "коминтерна". Одним из условий Троцкий поставил замену наркомвоена Верховского на своего человека, Муралова, и начальника Политупра РККА на троцкиста же Антонова-Овсеенко. "Триумвират" согласился, и Верховский отправился в Штаб РККА, несмотря на протесты эсеров. Троцкий покинул пост Председателя РВСР, который тут же занял Фрунзе, и ненадолго возглавил наркомат путей сообщения, а спустя несколько месяцев перебрался в Женеву (новым наркомом путей сообщения стал Дзержинский, а его во главе ВЧК сменил Урицкий). "Новая метла" Фрунзе, мётшая иногда совсем не так, как хотели бы некоторые товарищи в ЦК, заменил начальника УВК РВСР Тракмана на максималиста Устинова, который до этого был начальником Секретно-оперативного отдела ВЧК, усилив таким образом позиции левого фланга РКП. 

 

Партия революционного коммунизма Спиридоновой-Прошьяна, и Партия рабочих-коммунистов Шляпникова, оказавшись выразителем крайне левых мыслей и идей в парламенте (девять место во ВЦИК), не отказалась от борьбы за эти идеи после силового разгона митингов. "Мозговой центр" радикалов - Прошьян и Камков - решили действовать тоньше, и в первую очередь методами аппаратными, наращивая своё присутствие в Советах на местах, и ища коалиции с другими радикальными силами. Такие силы нашлись. Против централизаторских потугов партийного большинства выступила группа "децистов" - демократических централистов Тимофея Сапронова. Эти ребятки ИРЛ считали недостаточно радикальным даже Троцкого, и были близки к синдикалистам в рабочем вопросе. На местах децисты и радикалы зачастую выступали вместе по самым ранним вопросам, так что союз между этими силами был делом вполне естественным. На более "широком" уровне радикалы вошли в контакт с украинскими анархистами-платформистами, от которых как раз отвалились национал-коммунисты Шумского, и с социал-сионистами, не вошедшими в КомБУНД. Но этих сил было откровенно мало, и покуда леваки ограничивались разовыми акциями саботажа, активной пропагандой и небольшими, но частыми митингами. Шла консолидация и среди "умеренных" - Партия народников-коммунистов Закса и Устинова активно колебалась в вопросе вхождения целиком в РКП. В общем, блок коммунистов уверенно "держал" северо-запад, и центр России, Беларусь и Северный Кавказ. Эсеры, "державшие" Сибирь, Урал, Поволжье и Русский Север, после развала растеряли уральские и поволжские губернии в пользу коммунистов, и фактически оставили за собой лишь Черноземье (где преобладали масловцы), Север (где был оплот "воленародовцев") и Сибирь (где рулили черновцы). Уже следующие выборы показали, что со своим кризисом коммунисты справились гораздо успешнее, чем эсеры. Роль нового руководителя Избиркома в этих событиях мы конечно же раскрывать не будем.

Edited 9 July by de_Trachant

[de_Trachant]

3. Бульдоги под ковром. Часть 2. Премьерство Красина. 1922-1926. Бублики для всей республики

 

"Красинский" период истории РСФДР как нельзя лучше можно описать цитатой Шульгина - "всё как раньше, только хуже". Иными словами, Советская Россия ЭАИ являлась почти полным отражением НЭПовского СССР нашей реальности. НЭП, скрещённый с 1917 годом в плане многопартийности, изобилия печати и агитации, но при этом без мировой войны. Городское население, во время Гражданской покидавшее свои места обывания (впрочем, в масштабах куда как меньших чем в МПБ), начало активно возвращаться обратно. Более того, вслед за ними массово попёрло население деревенское. "Мальтузианская ловушка" замаячила где-то на горизонте - пострадавшее меньше, чем в нашей реальности, в Гражданскую население, пусть и пощипанное тифом, но при этом активно приросшее вытянутыми из городов накоплениями (мешочничество, которое рассматривалось Совнаркомом как один из путей спасения городов от голода, не преследовалось, а, наоборот, направлялось, что привело к перетеканию в деревню определённой части золота, одежды, мебели и прочих товаров из города), начало "плодиться и размножаться". "Чёрный передел" не облегчил положение крестьян, которые и так имели в своём пользовании большинство земли на момент революции - при 120 миллионах крестьян в 21 млн хозяйств в среднем одно хозяйство имело 4,3 десятин (понятно что на самом деле меньше из-за наличия дворянских агрокомплексов); из-за уменьшения количества пахотных земель на 30%* в 1921 году в среднем приходилось по 3,1 десятины**, хотя качество земли в среднем и улучшилось. Началась активная и совершенно логичная фаза раскрестьянивания - часть единоличников из-за страха не прокормить семью на крохотном участке земли, "сдавало" свою землю "в аренду" соседям за плату, и уезжало в города, продолжая числиться крестьянами такого-то уезда; фактически это получался крестьянин-отходник "на постоянке", потихоньку забиравший с собой семьи. Безработица и страшнейший жилищный кризис приводил к образованию "фавел", где крестьянские семьи теснились в крохотных углах по десять человек, взрослые сбивались в артели, берущиеся за любую работу, а дети слипались в "стайки", которые в кровь бились с группами беспризорников за право что-либо стянуть. Всё это делало городскую среду крайне взрывоопасной - маргинализующиеся бывшие крестьяне всё чаще прислушивались к левым лозунгам, которые всё так же вопрошали - "за что боролись?". Электорат радикалов из ПР/РК активно рос.

 

Соответственно, на селе была обратная картина. В отсутствие комитетов бедноты и при наличии свободно действующего внутреннего рынка продовольствия село стало моментально окулачиваться и осереднячиваться. Приобретая фактически за бесценок (за часть урожая) "в аренду" земли рванувших в город соседей, деревенские капиталисты, пусть и ограниченные в праве найма батраков, начали производить всё больше зерна, которое, само собой, хотели сбывать государству по удобным именно им ценам. Жёсткая финансовая политика Наркомфина вынуждала местные совнархозы прибегать к "ножницам цен", что, само собой, улучшению отношений между крестьянами и властями не способствовало. Этим пользовалась частная кооперация, породившая феномен "хлебтрейдера" - посредника между единоличником и государственными хлебными биржами, который выставлял на этих биржах закупленное по более высокой чем государственная цене зерно, которое в свою очередь покупалось полугосударственными внешнеторговыми организациями, у которых не было своего аппарата закупки хлеба на местах; "на эти два процента и жили". В 1922-26 годах хлеб составлял до 30% дохода от всего советского экспорта, доходя в отдельные годы (1924) до 40%, что уже роднило советский режим с царским***. Вместе с тем, города продолжали жить впроголодь, ведь сдавать хлеб по госценам было крестьянину невыгодно. Решением было бы поднятие цен, но против этого выступал Наркомфин; либо прижатие ухода хлеба за границу, на что смотрел косо уже Наркомвнешторг. Или же можно было прижать самих крестьян, что было опасно в первую очередь порчей хлеба, а то и восстаниями, ведь бывшие солдаты мировой войны через одного имели закопанный в амбаре пулемёт. Решили пойти своим путём, а именно - созданием агрокомплексов, непосредственно подчинённых совнархозам городов и губерний. Наркомзем выделял соответствующие участки земли, причем "целинной" - в оборот вводились новые земли, ранее пустовавшие. Разумеется, это не было повторение целинной эпопеи хрущёвских времён - освоение шло путём распашки перелогов, залежей, малопродуктивных лугов и пастбищ, и прочей бросовой земли вокруг городов. 

 

Много зерна с десятины таким путём получить было непросто, но это и не требовалось, ведь агротехника в РСФДР находилась на довольно низком уровне, и урожайность в 7-8 центнетров с гектара считалась уже не низкой, а нормальной. Предполагалось распахать за три года около 15 миллионов гектар, то есть 20% от уже имеющихся посевных площадей, с которых собрать минимум 11 млн тонн зерна. При потреблении 3,3 центнера в год на человека, это позволило бы прокормить 33 миллиона человек, то есть в полтора раза перекрыть потребности городов. При каждом госхозе - а именно такое название было дано агрокомплексам - должны были появиться агротехникум, автотракторная колонна и предприятия по переработке продукции. Так как основное количество работ предполагалось сезонным, "кадровый" состав был относительно невелик - агрономы, инженеры, механизаторы, бригадиры. Сезонные же рабочие нанимались из числа крестьян, "отошедших в город"; при недостатке рабочих рук привлекались единоличники из хозяйств по соседству, а также школьники и студенты. Продукцией горхозов снабжались госучреждения - школы, больницы, фабрики и заводы, плюс продукция реализовывалась на городских рынках по сниженным относительно фермерских ценам, что спустя несколько лет привело к переориентации значительного количества крестьянских крупных хозяйств на технические культуры и животноводство. Совнархозные колонны снабжались тракторами и транспортом в кредит. Система горхозов прочно укрепилась в регионах, контролируемых "умеренными" коммунистами и эсерами-неаграриями. Регионы, где совнархозы были эсеровско-аграрными, шли по пути контрактации - не создавая госхозов как самостоятельные агрокомплексы, совнархозы создавали зерноссудные фонды, тракторные колонны и моторно-тракторные станции, которые заключали с крестьянскими дворами контракты на обработку земли и зерновые ссуды в обмен на часть урожая. При этом эсерам-аграриям пришлось идти на большевистские меры, создав институт агроуполномоченных, ибо крестьяне повсеместно клали болт на инструкции и требования. Само собой, были регионы, где эти два подхода применялись одновременно - в основном, на юге России, в Черноземье и в Сибири.

 

Часть региональных совнархозов, особенно из числа контролируемых леваками, систему "государственного капитализма" не приняло, и попыталось организовать коллективные хозяйства, буквально силком сажая "на землю" безземельных крестьян из числа "новых городских". Но этим они пришли к радикально противоположному результату - спустя три-четыре года новые артели "набирали жирок" и с лёгкостью распадались, порождая большое количество единоличников-середняков, перебиравшихся на хутора и отрубы. Да, какое-то количество колхозов, особенно в виде ТОЗов, сохраняло свою деятельность, особенно там, где начальство препятствовало выходу их коллективных хозяйств, но большая часть приходила в итоге к практике "семейного подряда", когда "производственные задания" закреплялись за отдельными дворами; таким образом, оставаясь колхозом по названию, "бригада" фактически ничем не отличалась от сельхозкооператива по-масловски, которые практиковались в эсеровско-аграрных регионах. Если же левацкие совнархозы упорствовали в удержании планово-неприбыльных колхозов в своём виде, и даже как особо ретивые превращали их в коммуны, крестьяне из этих регионов просто бежали, что приводило к срыву всех спущенных сверху планов. Таким образом, фактически уже к концу "эпохи Красина" сельское хозяйство Советской России начало отливаться в три формы: крупных государственных агрофирм с сезонными рабочими; законтрактованных "семейным подрядом" или кооперативным договором мелких и средних крестьянских хозйств; и занимающихся в основном техническими культурами и животноводством фермеров-середняков и кулаков. Последние работали на сдачу продукции по твёрдым госценам (которые были гораздо либеральнее чем в хлебном секторе), и на выход на внешние рынки через кооперативно-государственные сбытконторы. Кожи, щетина, масло коровье, бекон, сухофрукты, яйца и т.д. были довольно прибыльными статьями экспорта; оседавшие в карманах совбуров (советских буржуев; за отсутствием термина НЭП неоткуда взяться и "нэпманам") средства шли на развитие прибыльного бизнеса - приобретались тракторы и автомобили, механизировались молочные фермы и т.д. 

 

Увеличение посевных площадей через поднятие (не совсем той) целины шло медленнее плана, но тем не менее удалось до 1926 года поднять 10 миллионов гектар, что дало общее количество обрабатываемой земли на 1926 год в 96 млн га, что было всего на 3 млн га меньше показателя 1913 года (и равнялось показателю 1930 года ИРЛ). Урожайность "амбарного" сбора составила 9,5 центренов с гектара****, что позволило собрать 91 миллион тонн зерна ("амбарный" сбор такого уровня ИРЛ был превзойдён до войны только в 1937/38 году). Экспортировали рекордные 6 млн тонн хлеба на 2 млрд рублей (1 млрд долларов), что составило 2/5 от всего экспорта. Критики за границей изошли на все возможные субстанции, на все лады сравнивая РСФДР с царской Россией; однако, эта критика была натянутой: продовольственное снабжение всех категорий граждан резко выросло по сравнению с первыми годами советской власти. Программа первой пятилетки была оперативно скорректирована в пользу увеличения лёгкой промышленности и сельхозинвентаря. Очень кстати пришлось появление тракторов "Универсал" - Farmall Regular, завод под которые строился в Волгограде (позже пришлось расширять производство на заводах "Аксай" в Ростове, ХПЗ и в Токмаке. Маленькие тракторы, одинаково пригодные как для вспашки, так и для других сельхозработ, пришлись и фермерам, и госхозникам по душе. Тем не менее, промтоваров для села не хватало, и стихийно начали складываться ещё две категории кооперативных организаций. Первая категория - предприятия-"челноки", которые через закупочные конторы Наркомвнешторга размещали заказы на ширпотреб за границей, вплоть до автомобилей, сложной техники и станков. Вторая же объединяла производственные артели на более высоком уровне, создавая настоящие частные (т.е. коллективнособственнические) промышленные предприятия. ВСНХ даже кредитовало такие предприятия, хотя и очень неохотно из-за случаев вопиющей коррупции: кинуть родное государство на баблишко стало модным развлечением в середине 1920-х, вплоть до того момента, когда Сапронов не прикрыл кредиты частнику (в т.ч. и долевому) в целом. После "правого поворота" практика кредитования возобновилась, но находилась полностью под контролем ЭКУ УГБ*****.

 

Коррупция, наряду с безработицей, стала одним из бичей общества. Быстрое обогащение ряда граждан породило категорию "советских буржуев" - совбуров, а наличие такой категории само собой вызывает появление продажного чиновничества. Также появлению коррупционеров способствовали "места у кормушки" внешней торговли - фактическая монополия власти на неё стала всё больше напоминать фикцию, а ответственные лица из госконтор всё чаще начали почти в открытую создавать фирмы и фирмочки по торговле в формате "туда - зерно и сельхозсырьё, обратно - ширпотреб". Само собой, фирмы регистрировались на родственников и подставных лиц, так как совслужащие не имели права быть учредителями таких организаций (ничего не напоминает?). Совбюры (советские бюрократы), особенно из числа сливающихся с совбурами, мгновенно идеологически перерождались, пополняя "меньшевистское крыло" РКП, а также одобрительно поглядывая направо, на широкий спектр заграничных пока демократов, от "вёрстовцев" до Торгпрома. Кооперативные организации уже замахивались в перспективе выхода на показатели 1913 года, когда за рубеж вывезли 78 тысяч тонн масла на сумму в 313 миллионов рублей и 210 тысяч тонн яиц на 400 миллионов. Само собой, налоги с кулаков и кооператоров бережно (а иногда и не очень) стриглись. Эта экономическая система оказалась в итоге настолько живуча, что три года правления "банды четырёх" не смогли её сколько-то существенно расшатать (а скорее всего, Сапронову просто не дали разгуляться), и с некоторыми коррективами она продолжила развиваться уже в тридцатые.

___________________
*ИРЛ на 40%, с 99 млн.га в 1913 до 60 млн.га в 1923
** ИРЛ 2,5
*** голый реал
**** реальные показатели урожаев 25/26 и 26/27 годов
***** товарища Кацнельсона часто обвиняли в перегибах, но после ознакомления с документами по отдельным делам те же люди сразу же меняли точку зрения и говорили - "мало расстреливаете!"

 

[de_Trachant]

6. Бульдоги под ковром. Часть 3. Премьерство Красина 1922-1926. Радикализация пассионариев, или Куды бечь?

 

Отмена всех цензурных ограничений, необходимость окультуривания гигантских масс, а также банальная борьба за умы породила целую кучу "тусовок влиятельных интеллектуалов". Особенно это было актуально для литературы и искусства, т.к. количество гуманитариев и просто творческих людей среди революционных партий зашкаливало. Крупнейшим (и пользовавшимся поддержкой со стороны властей) была "тусовка" "пролеткультистов" - организации пролетарской самодеятельности при Наркомпросе, возникшей ещё в 1917 году. Главным идеологом Пролеткульта были Александр Александрович Богданов (один из вождей РКП, политическая звезда которого вроде как начала закатываться), и профсоюзник Гастев. Пролеткульт ставил перед собой две задачи — разрушить старую "дворянскую" культуру, и создать новую "пролетарскую", в чём его поддерживал нарком просвещения, а затем и вовсе президент Республики (председатель ВЦИК) Луначарский; когда Луначарский встал во главе советского парламента, именно Богданов сменил его на посту наркома просвещения. Мощнейшая организация включала в себя десятки печатных изданий, несколько типографий, театров, киностудий. На политическом компасе Пролеткульт находился правее ЛЕФа, но левее как РАППа, так и "попутчиков". Богданов лично покровительствовал молодым писателям, особенно в модном жанре фантастики и футурологии, и литературным критикам; молодая поросль, впечатлившая корифея отечественной фантастики, могла рассчитывать на приглашение в "ложу" - закрытый кружок, ведущий свою историю от группы махистов в РСДРП; туда были вхожи, например, Луначарский, Владимир Базаров, Виктор Чернов, Максим Горький. В 1925 году, после выхода книги "Вера Холодная", по протекции самой Веры Холодной в кружок была допущена юная петербургская работница киностудии Петроградского Кинокомитета Алиса Розенбаум. 52-летний Богданов начал оказывать 20-летней девушке протекцию (по слухам, не просто так), и в итоге обзавёлся верной ученицей: Алиса Беккер, взявшая в качестве псевдонима часть фамилии первого мужа, забросила кинематограф в пользу написания философских и научно-фантастических книг. Позже, уже после смерти Богданова, Алиса Беккер вместе с философом венгерско-еврейского происхождения Георгием Шварцем* и астрономом Иосифом Шкловским, стала основательницей концепции "ультрапрогрессивного социализма"**.

 

Ещё одной крупной тусовкой интеллектуалов была так называемая группа "попутчиков". Уже примерно в 1920 году в Советской России возникает новая молодая литература, которая отнюдь не вписывается в рамки партийной. Она оказывается еще одним троянским конем, через который в советское общество входят различные некоммунистические влияния, в том числе и национальные. Одним из наиболее мощных мотивов попутчиков был народнический, что было также замечено еще Троцким. Попутчики, находясь под сильным влиянием скифства, представляют не только революцию, в особенности ее ранний период, а и гражданскую войну как русскую народную войну против собственных и иноземных угнетателей. Главным деятелем революции и гражданской войны оказывается именно русский народ и преимущественно даже крестьянство, сокровенным интересам которых отвечает революция. Революция и гражданская война показаны мощной народной стихией, в которой действуют сильные люди с сильными страстями, в чем ощущается несомненно и влияние ницшеанства. В творчестве попутчиков культ насилия занимает значительное место. Особое положение в литературе попутчиков занимает Борис Пильняк (Вогау). Он любуется и эстетизирует жестокость и насилия гражданской войны. В романе "Голый год", написанном в 1918-1920 годах, он показывает вырождающееся дворянство и купечество и противопоставляет им новых людей, решительных, жестоких, независимых. Пильняк одним из первых вводит различие между большевизмом и коммунизмом, резко критикует Запад, выступает против его цивилизации. В группу "попутчиков" входят такие писатели, как Всеволод Иванов, Владимир Лидин, Леонид Леонов, Константин Федин и другие. Как это ни парадоксально, но в народническое русло попутчиков вливаются и футуристы. Их народничество проявляется не в утверждении русского национального начала, а в противопоставлении революционного Востока дряхлому умирающему Западу. Запад отрицался в целом. Видно, что никакая революция Запад этот исправить не может. 

 

Занятие Луначарским поста председателя ВЦИК имело и другие последствия. "Группа интеллектуалов" - то есть тусовка интеллигенции "у трона", куда помимо Луначарского с Горьким входил довольно широкий круг людей: Каменев, профессор Рейснер, Давид Рязанов, Покровский, и другие - сформулировали конепцию т.н. "культурной революции". Сам термин появился в "Манифесте анархизма" братьев Гординых в мае 1917 года, а в интерпретации Луначарского эта революция представляла собой ликвидацию культурной отсталости широких слоёв населения, и в первую очередь - ликвидацию безграмотности. Перепись населения 1920 года показала, что на территории Советской России умело читать 41,7% населения старше 8 лет. С целью борьбы с безграмотностью был принят глобальный план Всеобуча - всеобщего среднего образования. Для этого следовало провести гигантскую работу - начиная от написания учебников и воспитания учителей до создания алфавитов для некоторых национальных языков. Предполагалось - ни много, ни мало - перевести на латиницу все языки РСФДР, включая русский. Правда, в итоге перевод на латиницу славянских языков встретил широчайшую неприязнь на местах, и решено было этого не производить. Тем не менее, в рамках этого проекта были латинизированы многие местные языки, в первую очередь тюркские - широкое введение яналифа поддерживалось пантюркистами из туркестанских, казахских и татаро-башкирских коммунистов. Всего было латинизировано 74 языка. Разгул латинизации прекратился только после убийства Луначарского в 1931 году, после чего начался откат части языков на кириллицу. Тем не менее, Всеобуч исправно делал своё дело, несмотря на все проблемы, повышая уровень грамотности, который к середине 1930-х достиг 90%. Вместе со Всеобучем работал и Всевобуч, то есть Всеобщее военное обучение. Созданная в 1918 году, система Всевобуча сохранялась и после Гражданской, по настоянию военных. С конца 1920-х за спортивную составляющую Всевобуча отвечало армейское спортивное общество "Спартак", а за военную - местные военкоматы.

 

Происходили и масштабные переломы в РПЦ. Ещё во время революции 1905 года сформировалась группа христианских социалистов и реформаторов, которая с приходом революции видела в ней положительное явление. В начале 1920-х эта группа начала движение, получившее название обновленчества. Обновленчество имело глубокие корни, уходя в недовольство белого, т.е. женатого приходского духовенства всевластием черного монашеского духовенства. Большое недовольство вызывало и единобрачие белого духовенства. Недовольство белого духовенства давно нашло своих защитников в неославянофильской среде. Сразу после февральской революции возникло движение т.н. "церковного большевизма", лидером которого неожиданно оказался оппортунист, глава русского военного духовенства Г.Шавельский, очень близкий к Николаю II и в прошлом даже участник Союза русского народа. В отличие от правых и даже левых сменовеховцев в идеологии обновленцев выделялся как раз коммунистический аспект советской власти, будто бы созвучный христианским идеалам и даже будто бы наиболее полно их отражающий. Часть обновленцев, правда, не разделяли христианского социализма, но зато, как и скифы, смотрели на революцию как на очищение истинной веры, в данном случае церкви. Таким был, например, епископ Антонин (Грановский), один из вождей обновленчества. По его мнению, церковь в новых условиях обрела свободу и может теперь вернуться к ее древним очищенным формам, к "древнему благочестию". Он был против любых нововведений, касающихся монашества и епископата. Будущий глава обновленчества Введенский заявил, что "марксисты, коммунисты, советская власть работают для исполнения заветов Христа". Активным обновленцем оказывается уже упоминавшийся ярый национал-большевик В.Н.Львов, бывший обер-прокурор Синода, занимающий и в обновленчестве самую крайнюю позицию, требуя, например, расправы над патриархом Тихоном и до и после его освобождения. На стороне обновленцев оказалось немало активных участников крайних правых партий. Одной из ключевых фигур и главным резидентом ГПУ в обновленчестве стал протоирей В.Красницкий, до революции священник церкви СРН в Петербурге, читавший в период процесса над Бейлисом публичную лекцию об употреблении евреями христианской крови. Вообще на первом соборе обновленческой церкви из шести докладчиков трое были бывшими членами СРН. 

 

Сама идея создания Синода обновленческой церкви как аппарата борьбы с РПЦ целиком принадлежит руководителю Секретно-оперативного отдела ГПУ Варлааму Аванесову, а практическая реализация была отдана Якову Агранову, который маялся от безделья после окончания процесса "буржуазных партий". В 1923 году при негласной поддержке ГПУ в Москве проходит учредительное собрание "Живой Церкви" (незадолго до этого участники, вошедшие в группу, начали выпуск журнала с таким названием), которую 4 июля возглавляет протоиерей Владимир Красницкий. Смысл обновленческого движения журнал видел в "освобождении духовенства от мертвящего гнёта монашества". 6-16 августа 1923 года в Москве проходил Всероссийский съезд "Живой Церкви", на который прибыли 190 делегатов из 24 епархий. Три крупнейших группы обновленчества - радикальная Красницкого, консервативная Грановского, и умеренная Введенского - уже готовы было расколоться на три организации, но харизма и организаторские таланты Агранова ликвидировали опасность раскола среди раскольников. Отвалились лишь некоторые совсем консервативные брюзги, но остальным удалось договориться о создании "Сввященного Синода Российской православной церкви" во главе с уже когда-то занимавшим подобный пост Владимиром Львовым. Разумеется, патриархат РПЦ это не одобрил, и Тихон запретил в священнослужении руководителей обновленческого раскола, и запретил иметь с обновленцами молитвенное общение. Православие в России раскололось надвое, причем обновленцы, негласно имея за собой аппарат ГПУ, находились явно в лучшем положении. Синод даже пытался давить на органы власти, призывая арестовать Тихона, но вмешательство лично Красина помешало аресту патриарха. 

 

В 1925 году, после смерти Тихона, обновленцы попытались подмять под себя "патриаршую" РПЦ, но патриарший местоблюститель митрополит Петр (Полянский) объявил Синод "незаконным собранием". Впрочем, митрополита быстро обвинили в послании благословения Кириллу Владимировичу на занятие императорского престола, что сильно пошатало авторитет патриаршей церкви в глазах клира. На 1926 год обновленцы контролировали до 1/2 всех приходов РПЦ***. "Левый поворот", запретивший деятельность Патриаршего Синода сыграл обновленцам только на руку. Обновленческий собор 1925 года провёл ряд реформ, в первую очередь литургическую. Под давлением петроградского протоиерея Боярского, и митрополита Грановского, было введено богослужение на русском языке. На русский же переводились служебник, требник, и т.д. Отменялись церковные награды, вводилось чтение Писания лицом к народу при открытых Царских вратах по примеру древней практики. Также окончательно были закреплены введение женатого епископата, второбрачие духовенства, введение нового стиля, упразднение патриаршества. Это вызвало отток части "консерваторов", ратующих за сохранение "благочестия" в виде церковнославянского языка и прочей мишуры. Часть обновленцев во главе с Введенским не признала литургическую реформу, и продолжила богослужение на церковнославянском; впрочем, они не преследовались. В конце 1920-х руководящее "ядро" обновленцев состояло из петроградской группы Боярского, "Живая церковь" Красницкого же, представлявшая собой некую смесь комиссаров и паладинов, превратилась в эдакую "боевую организацию" обновленцев, в её "штурмовиков"***. 

__________________________________________________________

* Георгий Теодорович Шварц, сын известного эсперантиста Теодора Мавровича Шварца, философ науки. В МПБ уехал в Америку, и до сих пор никак не помрёт, гад живучий
** да-да, товарищ Жданов из TNO передаёт привет
*** ИРЛ до 1/3

*** ИРЛ обновленцы так и не сплотились, развалившись на несколько частей, и превратившись в бюрократическую организацию некоторой части духовенства, выкрикивающую нужные советской власти лозунги. 

[de_Trachant]

7. Бульдоги под ковром. Часть 4. Премьерство Красина. 1922-1926.  Истоки левого поворота

 

Нельзя говорить, что партия большевиков, впитав в себя сначала межрайонцев, а затем меньшевиков (-интернационалистов), а также потеряв радикально левый кусок в лице синдикалистов, в массе своей одночасье поправела. Нет, как в среднем звене, так и в верхах оставались крупные прослойки тех, кого не устраивала ни политика широкой левой коалиции, ни уступки мировому империализму, ни недостаточные темпы социалистических реформ. Эти прослойки, само собой, начали кучковаться, и задавать сначала друг другу, а потом и руководству неудобные вопросы. Руководство партии, впрочем, также на довольно высокий процент состояло из левосторонних товарищей. При этом, пока находящиеся у власти "технари-практики-профессионалы" вынуждены были работать, засучив рукава, на ниве строительства советской власти, спасения экономики или реформ армии, леваки в основном занимались теоретизированием, либо построением партийной вертикали. Главным "теоретическим центром" леваков был Институт красной профессуры, который имела своей базой группа Бухарина. Да-да, в МПБ Бухарин, левый коммунист, перековался под влиянием непосредственного сравнения военного коммунизма и коллективизации с НЭПом (не в пользу первых), и "коллективного руководства" с "колебаниями линии партии" (не в пользу последних). В ЭАИ же, в отсутствие военного коммунизма, но с присутствием уступок Западу в виде долгов и концессий, Бухарчик будет святее Папы, и вполне искренне станет выразителем левонастроенных коммунистов с их общим лозунгом "за что боролись?". Таковым будет и его тусовка в ИКП, в которую будут вхожи как преподаватели (вечный борец за всё хорошее против всего плохого Рязанов, яростный колебатель-с-линией Ярославский), так и студенты (Стецкий, Марецкий, Слепков, Стэн, Авторханов, Щербаков, Митин), а также деятели, формально к ИКП никаким боком не относящиеся (Шацкин, Сырцов, Толмачёв, Угланов, Рохкин, Ломинадзе и другие). Эта группа интеллектуалов будет иметь большое влияние на ряд секретарей губкомов и обкомов, а, значит, и на кандидатов в депутаты СНД.

 

Вторым "мозговым центром" леваков являлся Ленинград. Да-да, никаких оговорок, именно Ленинград. Этим словом иронично стали года с 23-24 называть Петроград, поскольку власть в нём полностью прибрал в руки "наследник Ленина" Зиновьев, поднявший павшего вождя на щит, и всячески пропагандируя свою от него преемственность. Занимая должность председателя Петросовета и председателя губсовета, Гришка-Зинка и на прочих мало-мальских важных должностях расставил своих людей - Лашевича, Залуцкого, Сафарова, Евдокимова. Здесь же, в Петрограде, работала и Надежда Крупская. Директором музея Ленина, ага. В отличие от  доктринёрской бухаринской группы, зиновьевская в политическом плане была куда более начётнической, охранявшей Священное Писание авторства Святой Троицы Маркс-Энгельс-Ленин от грязных прикосновений ревизионистов. В экономическом же плане именно Петроградская губерния была наиболее коллективизированной из всех субъектов РСФДР, а сам город был запланирован к отданию на растерзание прогрессивным архитекторам, с целью создания соцрайонов и соцгородков, с фабриками-кухнями, домами-коммунами и т.д. Главную роль в этом должен был сыграть никто иной как ШарльЭдуар Жаннере-Гри, более известный как Ле Корбюзье. Ознакомившись с "Планом Вуазен", Зиновьев пришёл в неописуемый восторг, и привлёк архитектора к составлению Генерального плана Петрограда 1925 года. Как и реальный Генплан-1935, он предусматривал развитие строго на юг, с созданием Центральной дуговой магистрали, Второго Обводного канала, Центрального вокзала и т.д. К счастью, хватило то ли ума, то ли совести не трогать исторический центр. Там лишь были реализованы довоенные проекты, типа застройки острова Голодай (Декабристов) по проекту "Новый Петроград". Самые амбициозные царские планы, включавшие в себя, например, пробитие Широкой улицы от Певческого моста до канала Грибоедова (который планировалось засыпать), создание из Итальянской улицы дублёра Невского и т.д. реализованы не были. Зато на Марсовом поле возвели... мавзолей Ленина. По проекту Фёдора Шехтеля "с криптой, аудиторией и трибуной", разве что пирамиду заменили ажурным куполом. Гробница, разумеется, была закрытая.

 

Постройка "Ленинграда" началась с пробития на юг ещё петровских магистралей - Проспекта Красных Командиров (Вознесенский) и Комиссаровского проспекта (Гороховая ул.), а также создания диагоналей - Краснопутиловской улицы и Дудергофского проспекта (ул.Победы), которые сходились бы с Проспектом Красных Авиаторов (Новоизмайловским) на Площади Конституции. Недалеко от неё, на пересечении Проспекта Революции (главная артерия ЦДМ, ИРЛ - проспект Славы и ул.Типанова) и Международного проспекта (Московский пр-т и Пулковское шоссе), на Площади Советов был возведён Дворец Петросовета; южнее Международный пересекался с Краснопутиловской и Проспектом Учредительного Собрания (улицы Орджоникидзе и Димитрова) на Площади Учредительного Собрания (площадь Победы). Севернее ЦДМ, разрезая пополам Бассейную улицу (с роскошными парками Авиаторов и Московским) и Бульвар Красных Зорь, шёл Второй Обводный - полноценный судоходный канал, позволявший срезать значительный путь маршрута из Балтики через Питер. Корбюзье спроектировал и три района целиком - район Народовольцев, к югу от Центрального вокзала (между ИРЛ улицами Бухарестской и Салова), район Площади Революции, к югу от Второго Обводного, до Проспекта Учсобрания, к северу от Купчино (район проспекта Славы и Бухарестской), и само Купчино; а также сам Центральный вокзал (современная ст.м.Волковская). Правда, "солнечный город" возвести в итоге так и не удалось - после падения Зиновьева, монструозные крестообразные жилые многоэтажки были заменены более лёгкими домами по проектам Гинзбурга. А вот вокзал действительно построили по проекту Жаннере-Гри: по форме он удивительно напоминал его проект Дворца Советов из МПБ. Планировали построить и метро, но реализация Генплана-25 и так выходила за все финансовые рамки, и к строительству подземки вернулись уже после войны.

 

Третьей влиятельной группой леваков была "тусовка" в органах народного хозяйства. ВСНХ разросся к середине 1920-х до соверщенно невообразимых размеров, и к работе в нём привлекались все, имеющие хоть какую-то квалификацию как экономиста. Проводимая Рыковым политика соцрынка, которая в целом соответствовала появившейся позднее модели Ланге, не нравилась сторонникам радикальных экономических идей, что привело к появлению в ВСНХ и Госплане группы "недовольных счетоводов", недовольных "уродливым госкапитализмом". Главным "счетоводом" был один из лидеров децистов Тимофей Сапронов, к нему примыкали Вл.Смирнов, Невский, Преображенский, Смилга, Струмилин, Кржижановский, Яковлев. Группа эта стояла за увеличение темпов индустриализации, глобальную роль плана, сверхцентрализацию, и противопоставляла себя как "капиталистам" - Кондратьеву, Базарову, Чаянову, Громану, так и "регуляторам" во главе с Сокольниковым и Краснощёковым. Наконец, четвёртой группой леваков была "военная". Фрунзе, которого любители твёрдой руки и сталинского сапога регулярно записывают в национал-патриоты и ультра-этатисты (а то и в монархисты, Ланцов не даст соврать) на самом деле был вполне себе сторонником "пролетарского военного искусства", хоть и, безусловно, ценил и умел применять военспецов по назначению. С точки зрения Фрунзе, армия не могла существовать без идеологии - идеологические вопросы должны быть тесно увязаны с военно-техническими, организационными, мобилизационными и военно-промышленными. Фрунзе заявлял, что Красная Армия должна строиться и функционировать на совершенно иных — идеологических — основаниях, каких нет в армиях буржуазных стран. Он утверждал, что внутренние свойства Красной армии, ее революционный дух, ее боевой порыв являются "проявлениями классовой природы руководивших в ней пролетарских элементов".

 

Фрунзе имел свою группу сторонников из молодых военных, служивших под его началом (Левичев, Эйхе, Петин, Грушецкий, Лепин, Грязнов)*. Однако, в группу леваков в армии входили вовсе не они, а совершенно другие люди. В основном это была "революционная молодёжь" - младшие офицеры или вовсе солдаты-унтера, поднявшиеся во временя Гражданской, и восполняющие недостаток воинских умений и талантов в основном широким горлом и эпатажной радикальностью. "Пролетарская военная наука" для таких деятелей была билетиком наверх. В эту группу входили, например, левый эсер Белов (единственный, не считая Фрунзе, командующий фронтом - не офицер), и подпоручик Уборевич (подпоручик, 15 месяцев командовал армией), но главным представителем "фрондёрской молодёжи" был экс-подпоручик Тухачевский, который был командармом рекордные 28 месяцев, и считал себя серьёзно обделённым в связи с тем фактом, что его не поставили на армию. Тухачевский был и сам центром группы "молодых да ранних", в которую входили Путна, Эйдеман, Фельдман, Гайлит, Германович, Зиновьев, Корицкий, Е.Сергеев, Какурин. Их объединяло с Фрунзе, помимо тяги к армии "нового типа", революционной и народной, ещё и желание эту армию применить на ближайших соседях. Нет, Фрунзе не был сторонником мировой революции, принесённой на штыках. Однако он всерьёз опасался союза "лимитрофов" - Польши, Балтенланда, Финляндии и Румынии, и считал, что паровозы надо давить, пока они чайники. А вот Тухачевский именно что страстно желал прогуляться до Варшавы, коль в прошлый раз не получилось. Два Михаила нашли друг в друге соратников, пусть и временных. Став председателем Реввоенсовета, Фрунзе приступил к форсированию военной реформы, не законченной "генералитетом"; для этого он начал расставлять своих сторонников на нужные места. Так, Тухачевский стал ни много ни мало начальником Штаба РККА, Лебедева "ушли" на разукрупнённое Главное управление РККА; впрочем, в помощь подпоручику дали генштаба полковника Н.Н.Шварца, который 16 месяцев был наштафронта у Махина, при этом Оперативное управление возглавил экс-наркомвоен Верховский, которому в подчинённые отсыпали щедрой рукой "молодых да ранних" - Корка, Вакулича, Обысова, Триандафиллова, Варфоломеева. 

 

Тем не менее, подчинить армию в два щелчка было практически невозможно. Сильнейшая из внутриармейских групп - "мафия полковников" (Каменев, Гиттис, Махин, Петин, Егоров, Шорин, Матиясевич) - также претендовала на однозначное лидерство в РККА. Для борьбы с ними не было ни сил, ни средств, тем более что "полковники" вроде как были союзниками Фрунзе в выпинывании на второстепенные посты царских ещё генералов, для которых специально ввели инспекторские, экспертные и преподавательские синекуры. С "полковниками" удалось договориться полюбовно, раздав им "в лен" военные округа. Штаб, отданный на откуп Тухачевскому, был зачищен от "старичья", но так как заменять генералов молодёжь не могла, пришлось "ограбить" эти же военные округа на штабистов; в итоге "полковникам" нараздавали помов и замов "из молодых" - Авксентьевского (Каменеву в МосВО), Германовича (Ольдерогге в БелВО), Уборевича (Гиттису в КиевО), Великанова (Геккеру в ХарькВО); соответственно в Штаб переехали Барановский, Гарф, Афанасьев, Соллогуб и другие. Практически нетронутым остались разведка (возглавляемая полковником Шапошниковым, которому помогали капитан Кузнецов, генералы Игнатьев и Свечин, и вовсе не служивший Фишман), и контрразведка (детище Семёна Аралова и Георгия Теодори), руководители которых пользовались расположением Свердлова. И, само собой, поменяло своё руководство Управление военконтроля РВСР - "служба собственной безопасности РККА", где троцкиста Тракмана сменил Устинов. В сторонке от этих разборок стояла "группа Муравьёва" - сплочённая когорта соратников во главе с самим Михаилом Артемьевичем. Муравьёв пользовался покровительством ПРК, как левый эсер (и даже член ЦК когда-то), и мог себе позволить такую роскошь, как собрать свою группу соратников (П.В.Егоров, Худяков, Пугачёв, Левандовский, Ремнёв, Железняков, Саблин. Аналогично Артёму, который продавил назначение начальником Харьковского ВО своего протеже Геккера, Муравьёва стали проталкивать наверх Спиридонова и Прошьян. Первый красный офицер вскорости получил назначение командующим Петроградским ВО, что очень рассердило питерского царька Зиновьева, но поделать с этим оный ничего не мог.

 

_____________________________________________
* ИРЛ это были в основном те, кто служил с ним в ВС Украины и Крыма - Германович, Якир, Андерс, Соллогуб. И верный паладин Левичев, вытаскивающий всю бумажную работу на себе, как без него

[de_Trachant]

8. Бульдоги под ковром. Часть 5. Левый поворот. 1926-1927

 

Выборы 1922-1924 годов прошли по одному сценарию - блок РКП (с "сателлитами" - КПЛиБ, КПКК, КПУз, РКМП, РКП(у)), УКП, ПНК, КомБунда и ПСР-"воленародовцев" уверенно держал планку в 55-60%, оставляя ближайших конкурентов из блока радикалов (ПР/РК, КРПУ, 7%), блока аграриев ("Трудовая Россия" и Объединение казачьих депутатов, 5%) и непрочного блока "регионалов" (черновская Лига Нового Востока, УСП, ЛитСДП, ЛатСДРП, Закавказская НДП, "Алаш", "Ирек" и прочие региональные, религиозные и нацменские депутаты, 16%). Причем РКП явно имела тенденцию к увеличению количества депутатов, а её прямые конкуренты - аграрии и черновцы - к уменьшению. Эту тенденцию пытались объяснить многие политологи и социологи, и даже сам Питирим Сорокин, профессор Московского университета и бепсартийный депутат СНД (были и такие, как правило, влиятельные инфлюэнсеры из интеллигенции, вышедшие из партий кадетов и эсеров, но не вступившие в другие) пытался построить рабочую модель "перетекания" симпатий беспартийных масс к правящей партии. Наивный демократ, он и не мог помыслить, что "в действительности всё было не так, как на самом деле", и увеличение количества мандатов РКП напрямую связано с подтасовками в избиркомах, от региональных до центрального. Причем стараниями Оргбюро Свердлова, в депутаты просачивались "нужные люди", поддерживающие левацко-радикальную повестку. Максимально была усилена и "уральская группировка" лично преданных Свердлову людей - братья Кадомцевы, Чуцкаев, Сыромолотов, Белобородов, Юровский, Теодорович, Горбунов и другие. Правда, пока Красин и "практики" были у руля, активных шагов Свердлов не предпринимал, если не считать конечно активными шагами закулисное сколачивание ультралевой коалиции. 

 

Во-первых, практически сразу же после "ухода" Троцкого, через безгранично доверявшего Свердлову Дзержинского, он установил близкие контакты с Бухариным. "Любимец партии" в дружеских беседах с "председателем ЦК" высказался откровенно в том плане, что для простого народа ничего принципиально не изменилось, а это значит, что либо надо что-то делать, либо вся борьба была бессмысленна. Следующим шагом было сближение с Зиновьевым, который и сам искал контакта. При этом "наследник Ленина" с самого начала всерьёз претендовал на лидерство в складывающейся коалиции. Свердлов, прекрасно умевший действовать из-за спины в лучших традициях византийства, ничего против не имел. Постепенно к этой троице примкнул Фрунзе (не особенно афишшируя, впрочем, своих тесных контактов). Наличие в союзниках Фрунзе и "перетряхивание" ЦК после ухода Троцкого и вычистки троцкистов, давало Свердлову пусть пока эфемерное, но всё же большинство в Центральном Комитете. Пользуясь поддержкой Дзержинского, а также смертью в апреле 1923 года Мартова и в мае 1924 Ногина, Свердлову удалось протащить к лету 1925 года в ЦК Лашевича, Гусева и Бубнова, и вернуть Крестинского, Смилгу и Владимирского, что дало ему большинство: одиннадцать членов ЦК против восьми. Это позволяло фактически взять полноту власти в свои руки, т.к. через большинство ЦК РКП можно было управлять и большинством Президиума ВЦИК и собственно ВЦИК, а через ВЦИК - и Совнаркомом. Кроме того, Свердлов взял в свои руки подготовку порядка дня заседания как Президиума ВЦИК (где рулил секретарь ВЦИК, член ЦК ПР/РК Спиро), так и Малого Совнаркома (где вместо предыдущего Управделами СНК, А.М.Игнатьева, Свердлову удалось протолкнуть своего человека Горбунова). Накануне заседаний этих органов, на квартире Зиновьева (который 50% времени находился в Петрограде) собирались чаще всего Свердлов, Бухарин и Дзержинский, иногда к ним присоединялся Фрунзе, иногда - хозяин квартиры. Формально они подготавливали вопросы повестки, так как все, естественно, являлись членами ВЦИК; на самом же деле обсуждали, как именно будет решаться тот или иной вопрос.

 

Начиная с 1924 года, здоровье Леонида Борисовича Красина начинает неумолимо ухудшаться. Он по нескольку недель проводил в больнице, страдая от лейкемии, которая развилась из-за заболевания, перенесённого во время работы в Баку. По настоянию Богданова, Красин лечился переливаниями крови, которые давали временный эффект улучшения. Осенью 1925 года его состояние настолько ухудшилось, что Красин не смог выступить на партийном съезде. Свердлов воспользовался этим, чтобы продавить на съезде разрыв коалиции с эсерами и блок с радикалами. В результатах выборов он не сомневался - Голощёкин во главе Центризбиркома гарантировал необходимую выборную магию. Предложение Свердлова шока в целом не вызвало, эсеры давно рассматривались как временные попутчики. Выборы принесли блоку РКП (и подчинённых партий) и ПР/РК (вместе с КРПУ) уверенное большинство в 300 мест (62%) в СНД, 72 мест во ВЦИК (партии, набравшие меньше процента голосов, во ВЦИК не пускались, и их проценты распределялись между остальными), и абсолютное большинство в Президиуме ВЦИК. Из Совнаркома исчезли эсеры, а часть "правокрылых" коммунистов были заменены "левокрылыми" - так, Чичерина сменил Алгасов, а Краснощёкова - Смирнов. Каменев неожиданно слетел с поста председателя СНО, будучи заменённым на Прошьяна, и оказался на посту наркома внешней торговли. Ряд наркомов был заменён радикалами: Рыкова на посту ПредВСНХ сменил Сапронов, Скобелева - Шляпников. Председателем СНК остался тяжёло больной Красин, который уже мало что мог поделать в собственной партии. Летом 1926 года он, казалось, вернулся к жизни, и смог провести контратаку на левый фланг на ежегодном съезде. Во время прений по поводу отчётного доклада ЦК, он бросил в зал фразу о "банде четырёх леваков, которая ничтоже сумнящеся разрушает в момент всё то, что люди строили годами". Фамилий он не называл (хотя подразумевал под этими леваками, естественно, Свердлова, Зиновьева, Бухарина и Дзержинского, лидеров левого фланга ЦК), но сам термин "банда четырёх" народу очень понравился, и позднее период "левого поворота" так и называли - "правление банды четырёх". Официально в число этих четырёх были включены Сапронов, Зиновьев, Прошьян и Спиро, хотя гвоздить последних двух, как членов другой партии, Красину на съезде РКП не имело смысла. 3 октября 1926 года, на два месяца раньше нашей реальности, Красин скончался. Новые выборы, прошедшие месяц спустя, были абсолютно идентичны предыдущим, разве что председателем СНК был официально избран никто иной как Свердлов.

 

Первым делом после избрания Свердлов объявил о скором введении в РСФДР так называемой "новой экономической политики", направленной на ускоренное продвижение социалистических реформ и на сворачивание капиталистических отношений. Главным идеологом НЭПа стали "новые мётлы" в ВСНХ - Сапронов и Куйбышев. Игнорируя все предупреждения "буржуазных спецов", эти два брата-акробата волюнтаристски начали править "слишком медленные темпы" и "слишком трусливые цифры". Пересмотр ключевых показателей пятилетки вызвал необходимость в резком росте финансирования. Для этого начали гнать за рубеж практически всё, к чему имелся спрос. Сельхозсырьё, хлеб, нефть и нефтепродукты, пушнина. Продавалось конечно же и золото - в 1926-27 годах на рынок было выброшено не менее 100* тонн, что вызвало панику на золотом рынке, и привело к "золотой блокаде" - запрете поставок в РСФДР товаров в обмен на золото, которую вели Англия, Франция, Германия и Голландия. Началось изъятие золота у населения под лозунгом борьбы со спекуляцией. Средств всё равно не хватало, и на полную включался печатный станов, что вызывало инфляцию и падение реального курса червонца. В 1926 году экспортировали 6 млн тонн хлеба на 2 млрд рублей, и в 1927 году решено было повторить и превзойти этот показатель. Однако, баланс торговли с деревней был нарушен - товары категории Б в планах сокращались, что сокращало товарные фонды для сельской торговли, и крестьяне начали придерживать хлеб, ведь какой смысл его продавать, если купить всё равно нечего. Чтобы заставить крестьян сдавать больше хлеба, Наркомзем (Теодорович) и Наркомторгпром (Каменев) понизили закупные цены. Крестьяне совершенно логично сократили хлебную торговлю до минимума, сидя на заполненных доверху амбарах в ожидании повышения цен к концу года и увеличивая выгон самогона - началась "хлебная стачка" 1927 года. У законтрактованных крестьян хлеб отбирался силой, единоличников начали прижимать за "спекуляцию". Резко пошли вверх цены на хлебофураж, а за ними - и на мясо, молоко и яйца. Кроме того, в отдельных регионах началось огульное сгоняние крестьян в колхозы, с обобществлением всей собственности, и репрессии в отношении отказывающихся. Резко повысили налоги на кулаков, отчего множество из них продавали имущество и пополняли собой городскую среду.

 

На этом фоне не хватало лишь внешнеполитических потрясений - и они не заставили себя ждать. Оригинальные идеи Фрунзе и Тухачевского включали в себя поступательное движение на запад согласно Гаррисону Соломону Трумэну, который, впрочем, ещё не сформулировал "теорию домино". Первым должен был пасть Балтенланд, где планировалось поднять восстание (по образцу реального Декабрьского восстания в Эстонии), поддержанное случайно оказавшимися на границе войсками Красной Армии. Следом точно такую же штуку должны были провернуть в Польше и Финляндии, далее везде. При этом Интернационал не привлекался к тайным операциям из-за опасения утечки информации, хотя на самом деле Свердлов не хотел делиться с Троцким результатами потенциальной победы. Что интересно, при этом в РККА умудрились проморгать шпионов в своих рядах, причем шпионов высокопоставленных - такими являлись аж два начальника отделений в Оперативном отделе Управления военного контроля: секретно-оперативного Андрис Бирзе (он же балтийский шпион Эрдман) и оперативного Игнатий Сосновский (агент "Сверщ" польской Офензивы, плюс в Штабе РККА, в 5-м (регистрационном) управлении - военная контрразведка - отделением по Польше и Прибалтике руководил балтийский шпион Крустиньш (как и Эрдман, он входил в СЗРС во время Гражданской). Так что и Двуйка, и ГДА** знали все подробности планов РККА. В декабре 1926 года Михаил Фрунзе скончался от прободения язвы, и Свердлов взял на себя ещё и пост председателя Реввоенсовета, впервые со времён Троцкого сосредоточив такую власть в одних руках. В преддверии начала операции по советизации Балтенланда и Польши, Тухачевский назначил сам себя руководить Белорусским военным округом, а начальником Штаба РККА стал его бывший заместитель Шварц. Восстание в Риге, Ковне и Либаве планировалось поднять в августе, успокоив потенциального противника тем, что якобы армия аграрной страны во время осенних хлебозаготовок не воюет. Такие же восстания должны были вспыхнуть и на территории Польши, на чьё падение Тухачевским отводилось три недели; на занятие Балтенланда отводилась неделя. За столь короткое время, по плану Фрунзе-Тухачевского, Франция и Великобритания не успевали бы прийти на помощь лимитрофам. Но как всегда, "что-то пошло не так", вернее, не так пошло всё. В самом начале скрытой мобилизации РККА, в июне 1927, два националиста из "Ауфбау", Сергей Таборицкий и Пётр Шабельский-Борк застрелили в центре Варшавы советского посла Максима Литвинова. Польский суд убийц оправдал, а правительство Балтенланда выдать своих граждан отказалось; пришлось срочно начинать восстание "под удобно подвернувшийся случай" (то что этот случай был провокацией польской и британской разведок, открылось уже после войны). Восстание это ожидаемо было разгромлено за несколько часов, а под шумок балтийские националисты и бывшие ландверовцы провели почти бескровный переворот, образовав Правительство национального спасения. Дальнейшие события (будут) описаны в разделе "Балтийская война".

 

Кризис хлебозаготовок резко ухудшил положение на внутреннем рынке. Широкое использование чрезвычайных мер означало разрушение отношений между городом и деревней. С октября 1927 продовольственная ситуация в промышленных районах ухудшилась - если по хлебу ситуация, благодаря распашке госхозов, была в целом терпимая, то перебои по другим видам продовольствия, в поставке на рынок которых преобладал частник, привели к резкому скачку цен. По отдельным категориям товаров были введены карточки - и это при том, что продовольствие продолжалось вывозиться по уже заключённым контрактам. Фьючерсы на хлеб, исполнение контрактов по которым находились под угрозой, заставили Наркомвнешторг залезть обеими руками в закрома областных совнархозов. В ряде регионов это привело к появлению карточек и на хлеб. Карточная система, являясь распределительной, делает ненужной и потребкооперацию, ведь у кооператоров больше нет источника товара, но есть налаженные рынки, что делает логичным с точки зрения распределительной системы включение кооперации в государство; это вызывает массовое разорение нарождающегося класса мелких кооперативных предпринимателей (крупные в основном выжили). Начали закрываться товарные и хлебные биржи, и так перенесшие сильный удар из-за войны. Забюрократизированная и сверхцентрализованная при Сапронове система была неповоротлива, и не могла вовремя отследить кризисные точки. Народ ответил соответствующе - стачками и волнениями. Заволновались лояльные казалось бы председатели обл- и крайисполкомов, республиканских ЦИКов. На декабрь были назначены выборы в СНД, а на конец года - сам съезд. Свердлов был вынужден лично выехать "в народ", чтобы лично проконтролировать нажим на поволжское и сибирское крестьянство во время сбора хлеба, и заодно "прощупать" настроения на местах. Премьер хотел лично обеспечить перелом в ходе хлебозаготовок и тем самым продемонстрирует всем своим соратникам и противникам не только то, как нужно работать, но и то, кто есть кто в партии и стране. Вместе со Свердловым ехал войсковой эшелон с частями осназа ВОХР ВСНХ и Желдормилиции НКПС, во главе с братьями Кадомцевыми, руководителями этих структур. Нарастал гигантский кризис, экономический и логистический, но прежде всего - внутриполитический. Нарыв или должен был лопнуть, или его следовало устранить хиругрическим путём. Оставалось узнать, кто же будет хирургом - Человек в Чёрном, или кто-то ещё.

________________________
* ИРЛ около 50 тонн; в частности, в 1925 выбросили 23 тонны, или 16% золотого запаса СССР того времени. В 1927-28 годах вывезли 120 тонн.
** Гехаймдинстабтайлюнг - Разведывательный отдел Штаба армии Балтенланда

 

Состав ЦК РКП на конец 1924 года:

Троцкий и Радек временно "выведены за штат" как члены Президиума Исполкома Интернационала

Edited 28 June by de_Trachant

[de_Trachant]

7. Бульдоги под ковром. Часть 6. Правый поворот. 1927-1928

 

текст обязательно будет