Ну как сказать... В доиконоборческое время на Востоке практика естественного и стихийного почитания священных изображений осмысливалась с точки зрения философского элитизма: иконопочитание разрешалось более простым христианам, черпающим свои представления о трансцендентном из чувственных и неизбежно частичных символов, в то время как образованным христианам рекомендовалось умственное постижение божественных истин, не выраженных чувственными символами. Когда при Льве Исавре с подачи спарапета Смбата Багратуни и прочих армян вопрос "встал ребром", разгорелся конфликт. Традиция не удовлетворяла иконоборцев умеренным принятием изображений для определенного и весьма многочисленного сегмента византийского общества; иконопочитателям же она оказалась чужда своим основным тезисом о частичной полезности, но отнюдь не необходимости икон. Но в свете этой самой традиции (без существующего соборного определения по вопросу о культовых изображениях) эта неопределенность может объяснить странное сосуществование иконопочитателя Патриарха Германа с иконоборцем императором Львом III — Герман оставался на посту главы Константинопольской Церкви в течение приблизительно четырех лет после первых иконоборческих действий Льва III, до того самого собрания высших светских и церковных чиновников, на котором патриарха Германа вынуждали подписать документ, слишком далекий от попыток патриарха соблюсти status quo «плохого мира». Папа Григорий твердо держался именно этого "status quo" - на том стою, и не могу иначе. Далее. Богословие "каролингского возрождения" (до которого собственно еще далеко) вырабатывалось не столько "франками" (в Галлии при "ленивых королях" наблюдается, во всяком случае внешне, интеллектуальный застой), сколько сбежавшими в товарных количествах от арабов в Галлию испанцами (со времен Исидора Севильского имевшими развитую по средневековым меркам школьную традицию) и англосаксами (которые, едва приняв крещение, со страстностью неофитов засели за латинские штудии, и к середине VIII века уже имели свою школу, рождавшую таких представителей как Алкуин и Бонифаций). Их богословие было примитивно по сравнению с греческими философскими штудиями, но выводы христиан-германцев по вопросу икон ИМХО к тому моменту были уже наготове - иконы необходимы как "Библия для неграмотных" (момент, особо актуальный в германской среде, где христианство только еще распространялось среди махровых язычников), но поклонение им как святыне неприемлемо (этот вывод германцы, не знакомые с греческой философией, делали непосредственно из Библии). "Сытый голодного не разумеет" - ромеям естественно была чужда насущная потребность новокрещеных германцев в "Библии для неграмотных", и у себя в Византии они могли сколь угодно идти на обострение конфликта до "принципиальных" противоположностей. Предлагаемый Вселенский собор в Италии вносит свои коррективы. Сам по себе такой Собор вполне реалистичен - для Льва Исавра это прекрасная возможность ликвидировать главный центр сопротвиления его политике на Западе (и естественно в византийскую делегацию принципиальные сторонники иконопочитания не попадут, тут созыв собора именно в Италии очень удобен). Далее - как раз таки наиболее реалистично что сам император не отправляется в Италию, а посылает Константина. Лев, "дыкый горэц", не получивший никакого системного образования, прекрасно осознавал предел своих возможностей. В отличии от него Константин, воспитанный как будущий император, получил энциклопедическое образование, сам писал филосфские и богословские труды, и на роль председателя Собора прямо напрашивается. Богословская позиция молодого Константина - иконопочитатели, "описывая" Христа, изображают лишь его человеческую природу, и поклоняться иконам - означает разделять надвое единую богочеловеческую ипостась Христа - логически вполне состыкуема с тем, что выскажут на Соборе "германские варвары". "Войти в положение", и признать иконы как "Библию для неграмотных" с запретом на их почитание (каждение, свечи и пр.) для Константина вполне естественно - он и в РИ вполне шел на подобные компромиссы в самой Византии. ИМХО личная позиция патриарха мало что изменит. Анализ полемического материала создает впечатление что к "мятежу Артавазда" готовились заранее, едва Лев заболел. Монашество начало масштабную пропагандистскую кампанию по дискредитации Константина - его богословские работы выворачивали наизнанку, вешая на него все ереси до несторианства включительно. Очевидно имел место масштабный "монастырский заговор" - почему впоследствии Константин и обрушил репрессии именно на монашество. У византийского монашества возможно вполне хватит упертости отвергнуть "варварский собор" (подобное пропагандистское клише в адрес собора в Риме прямо напрашивается), но в целом в ромейском социуме престиж Константина, имеющего за плечами поддержавший его Вселенский собор, будет выше. Что ляжет на чашу весов в конфликте с Артаваздом, наряду с окольчуженными лангобардскими дружинами. И еще. Поднял полузабытую матчасть..... возможно кроме последствий в искусстве, будут у развилки последствия и в науке. "Иконоборческий спор" начался в Византии "темных веков", и уже к концу VIII века вывел ее из этой самой "темноты" с невероятной интенсивностью - обе стороны в поисках аргументов обратились к философии и засели за штудии, что вызвало подъем образования. Идеология византийского иконоборчества основана на платонической гносеологии и онтологии. Иконоборцы выстраивают вертикальную схему от материи к умопостигаемому нематериальному божеству через ряд все менее материальных сущностей-посредниц, важнейшей из которых служит душа, достаточно материальная для соединения с материей, и достаточно нематериальная для соединения с божеством. Внутренняя логика «христологической дилеммы» иконоборцев основывалась на платоновском "Тимее" и содержащемся в нем учении об особой посреднической функции души. Неспособность иконопочитателей воспроизвести душу Христа на иконе приводит к разделению божественной и человеческой природ, поскольку именно душа-посредница соединяет две природы воедино, обеспечивая их нераздельность, в то же время гарантируя неслитность и четкое различие природ. Тем самым, икона остается бездушным (один из любимейших эпитетов иконоборцев) изображением. В ответ на это иконопочитатели активно пользуются философским инструментарием, разработанным Аристотелем. На онтологическом уровне иконопочитатели noстулируют возможность прямого соединения между нематериальным божеством и материей без какого-либо посредника. Согласно иконопочитателям, Христос имманентен нашему миру, всегда обладая материальностью и неотъемлемым изобразимым образом. Принципиально соглашаясь с необходимостью умственного поклонения, иконопочитатели противопоставили платоническому подходу иконоборцев использование аристотелевского философского аппарата. Они выстроили теорию, позволяющую включить религиозные изображения в процессы интеллектуальной деятельности на основе гносеологии Аристотеля, применив ее принцип образа-посредника, как условия любой умственной деятельности, к одной из функций икон — напоминанию о прошлом. В ходе созерцания иконы, чувственно воспринятый образ соотносится с ментальными образами, хранящимися в памяти человека. Так уж получалось во все эпохи развития нашей цивилизации, что торжество платонизма вело к активному "научному поиску", а когда во главе угла оказывася Аристотель - пышное развитие логических конструкций и описательной систематизации заканчивалось "схоластическим" застоем. Победа иконопочитателей в РИ привела к торжеству аристотелизма в Византии. На полтора столетия - неоспоримому, а затем - начиная с эпохи Пселла и через период Комнинов платонизм возраждался со скандалами, процессами о ересях и прочим "битьем горшков". И все равно аристотелистская традиция оставалась достаточно сильной, и произвела маштабный реванш в период краха византийской государственности, когда "аристотелики" восторжестовали под знаменами исихазма, вытесняя "платоников" в Италию. ИМХО не случайно появление в период иконоборчества таких "гигантов мысли" как Иоанн Грамматик и особенно Лев Математик. А так же то что они были церковными иерархами-иконоборцами. А так же неслучайно то, что с торжеством иконопочитания естественнонаучная школа Льва Математика не получила продолжения, наступило двухсотлетнее господство махровых гуманитариев, а собственные ученики Льва - Константин Сицилийский и Лев Хрисофакт - устроили ему "поругание памяти". Я не готов делать категоричные выводы, информации слишком мало, но возможно..... "научное возрождение" в таком мире как этот будет успешнее и раньше... С чего интересно? Может с того что южноитальянские города - Неаполь, Амальфи и Бари, в РИ процветавшие под властью Византии, но загнувшиеся под благодетельным правлением норманнов, здесь сохранят свои господствующие позиции в западносредиземноморский торговле, не дав подняться Генуе и Пизе? К вашему сведению, коллега, византийский режим обеспечивал южноитальянским городам в плане вольностей и самоуправления куда более льготный режим чем к примеру норманны. Так что Бари до последней крайности сопротивлялся Гвискару, дважды восставал против Рожера, и с распростертыми объятиями принял армию Мануила. Или может быть грустно от того, что Италия избавится от регулярного разграбления армиями "одетых в кожу и шерсть" заальпийских варваров, вторгавшихся в страну под знаменами "римских императоров германской нации"? Бедные итальянцы, как тяжко будет их карманам без регулярного облегчения гостями с севера. И как отсутствие оного облегчения затормозит развитие страны. Ну а ежели серьезно - поставить всю Италию под прямое правление империи задача в принципе не реальная. По любому на большей части территории Италии сохранится правление лангобардских герцогов как вассалов императора, представляемого экзархом Равенны, в сане патрикиев и консуляров. Что будут из себя представлять эти герцогства - можно судить по РИ Беневенту второй половины VIII века, попавшему под греческое культурное влияние - с приглашением греческих архитекторов и художников, строительством "Софийских соборов" и даже "принятием греческих обычаев в прическе и одежде". Города будут развиваться быстрее чем в РИ, и - искать защиты от герцогов у императорской власти (которая в РИ предоставляла городам Италии широкую автономию).