Моравский сокол   Глава 1. Волынское утро.   Лето 953-его       Это была уже третья попытка штурма. Несмотря на весь опыт захвата затерянных в лесах городков древлян, волынян и хорватов, войска Ростислава застряли под первым в их опыте крупным городом, окруженным деревянными стенами, стоящими на высоком земляном валу.   Если бы не помощь Вайцу[1], по своим каналам, добывшим булгарских перебежчиков – мораване и подумать не могли бы о взятии града.   Наконец, построенные булгарскими мастерами заработали, размеренно метая камни в ворота. Союзники закружились в карусели, метая стрелы в сторону защитников стен, не давая поднять им головы.   Когда солнце перевалило в западную часть неба, ворота рухнули. Под прикрытием печенежских стрел воины Ростислава побежали вперед. К вечеру, все было кончено …       Поздним вечером, Ростислав стоял перед распростёртой перед ним женщиной, под одобрительные крики дружины, разрывая ее платье. Честно говоря, юный князь предпочитал другой тип женщин – стройных и смуглых брюнеток, поэтому лежащая перед ним зареванная дебелая рыжая баба, с отвисшими грудями и усыпанной веснушками бледной кожей, его нисколько не возбуждала. Однако, дело было прежде всего, и закончив с платьем, юноша, раздвинув ноги Ванды, вошел в нее, и, подвигавшись несколько минут, закончил свое дело. Выйдя из тела женщины, Ростислав воскликнул:    - Я, Ростислав Сокол, сын Ильи Муравского[2], наследник Моймира, великий и светлый князь волынян и хорватов беру в жены Ванду, дочь Лешко, наследницу Крака[3] и объявляю себя светлым князем вислян и города Кракова!   Дружина одобрительно взревела.    - Половину взятой добычи, добавил князь, я отдаю своему побратиму – хану Вайцу, владыке родов Гилу и Иртим, покорителю уличей и тиверцев.   Тут одобрительно взревели печенеги …       Сидя за пиршественным столом, Ростислав наблюдал за веселящимися воинами, сидящими вперемежку славянами и печенегами, и грустил.    - О чем задумался, брат? – спросил сидящий рядом Вайцу.    - Да вот, вспоминаю, как мы к этому шли,- отозвался Ростислав.    - 10 лет назад, когда чехи выгнали нас из остатков моравских земель[4], и мы пришли на Русь, мы были никем. Жалкие беглецы с Запада – над нами смеялись воины и Асмунда, и Игоря и Свенельда. Во время раздела ромейской добычи, мы стояли на последнем месте.   А где были все эти зазнайки, когда через два года Игорь погиб? Кто бросил его в древлянских землях? Ни Асмунд, ни Свенельд не рвались мстить чешскому прихвостню Малу – и лишь мой отец смог найти войско на западе. И железная моравская конница смела древлян и их чешских пособников.       Отец тогда остался с теткой, помогать ей править[5], а мне, после того, как я наконец смог вызвать на поединок брата Свенельда, который за два года до этого назвал меня «моравской тварью» и убить его, пришлось скрываться на западной границе..   Со мной была всего лишь дюжина воинов и крепостца на западном берегу Случи. У меня даже не было денег, чтобы нанять дружину. Я помню, как с этой дюжиной гридней, мы напали на земли восточных дулебов, захватили двадцать пять девственниц и повели их на юг, в Белобережье. Мы крались как тати, стремясь, чтобы нас не заметили печенеги – и чтобы пленницы не потеряли красоты. Но продав этих пленниц, я смог нанять еще дюжину воинов.    - А потом тебе повезло – и ты встретил меня, сын вождя рода Иртим, изгнанный старшим братом,  - рассмеялся Вайцу.    - Ага, повезло, ухмыльнулся князь, сын вождя, с десятком оставшихся преданными нукеров – отличная пара окраинному князьку с двумя дюжинами дружинников. Куда тебе еще было бежать – ни венгры, ни валахи тебя бы не приняли не говоря уж об Игоре. Только и оставался человек, который спас твою задницу, когда ты утром убегал из спальни жены доростольского болярина.       Сидящая на коленях печенега девка, как кошка потерлась о Вайцу и мурлыкнула: «Милый, а как же ты стал таким сильным и богатым ханом?»   Разомлевший Вайцу охотно ответил:    - Это случилось через год после нашей встречи с Ростиславом. К тому времени, мы уже несколько раз сводили караваны с рабами в Белобережье. Под рукой моего побратима уже ходила половина длинной сотни воинов, ко мне тоже пришло еще два десятка верных людей. Мы договорились с уличами -  и, отдавая им десятую долю, решили пустить три корабля по Бугу до моря, чтобы они по морю доплыли до Царьграда и там продали рабов в два раза дороже, чем в Белобережье.   Но помимо уличей, оставались печенеги племени Иртим. Один раз, мы смогли проскользнуть мимо них. То есть не мы, а Ростислав, который повел корабли. А я оставался присматривать за крепостью. Побратим вернулся через три месяца, умудрившись продать рабынь мусульманскому купцу в пригороде Царьграда – и не заплатить пошлин грекам. Теперь у нас хватало золота, чтобы закупить шелка и вино, и под видом купцов прийти в гости к моему старшему брату.   То есть, пять же – в гости к нему пришел Ростислав, а я лежал завернутый в кошму, мечтая о том, как бы облегчиться. Однако, новый хан не мог появиться перед поданными в обосранных портках – и я мужественно терпел.    - А я-то все думал, почему у тебя было такое бешеное выражение лица – и куда ты так быстро свалил, после того как я зарубил твоего брата, а ты сказал приветственную и очень короткую речь своим подданным, - рассмеялся князь, - теперь понятно.    - Да, сказал Вайцу, и залпом выпил кубок вина, - сейчас смешно, а как подумаю, что мы с тобой с двумя сотнями воинов захватили целый род Иртим, так задним числом страшно становится.    - А что было потом? - спросила другая девушка, наливая печенегу вино. При этом, она наклонилась так, что сидящие за княжеским столом дружно замолчали, пялясь на вырез ее платья.   - Хороши здесь девки, - крякнул сотник Войнимир, хватая в охапку приворно взвизгнувшую подавальщцу и запуская ей руку за пазуху, - а потом мы с князем и ханов примачивали волынян, хорватов, которые сейчас платят дань князю; уличей, тиверцев, печенегов гилу – которые платят дань хану. А сейчас примучили вас – и теперь вы тоже наши. Особенно – ты.   С этим словами, сотник повалил служанку на лавку, задрал ей платье и распустил шнурок на штанах.       А потом мы пришли в Киев – и ничего не забывший Свенельд заявил, что мы торгуем в обход Киева – и должны платить половину своих доходов. И вся русь поддержала его, продолжил воевода Вацлав.   - Этим купцам, лишь бы мошну набить – им плевать и на воискую честь, и на то, что мы сами взяли мечом эти земли. Жаль что князь тогда не отправил Свенельда вслед за его братом и князем Игорем.   - Помнишь, как оторопели русы, когда ты предложил им в качестве выкупа товаров на пятьдесят пудов золота? – заржал Вайцу, - а потом добавил, что эти товары им принесут сами их владельцы[6] . Помню твою ругань со Свенельдом. Если бы ты не убедил Ольгу, в выгодности пути на запад – мы бы сейчас не в Кракове сидели, а с Киевом воевали[7]       - Князь, - ввалился в зал дружинник, - Ванда[8] утопилась.   - Ну и хрен с ней, - рассмеялся Ростислав, - я уже и так князь Кракова…            Венгерский полдень   Вечер 10 августа 955-го года       Трое мужчин  сидели во главе пиршественного стола и пытались решить непростую, но очень приятную задачу. Глядя на отрубленные головы врагов, торчащие на колах, они решали, как поделить четыре головы на троих и кто будет делать чашу для пиров из черепа чешского князя, а кто – из баварского, франкского или швабкого герцога..   Было жалко, что на колу отсусвовал главный приз - голова Оттона, кейсара германцев.   Однако, выпитое вино и растущие горы добычи, все еще приносимой с поля боя и из германского обоза, настраивали вождей на миролюбивый лад.   В конце концов, решили, что Булчу получат голову соседа баварца Генриха, Ростислав - соседа Болеслава, Вайцу – шваба Бурхарда, голову Конрада решили отослать в подарок Такшоню, потомку Арпада.       Наслаждаясь трофейным вином, вожди вспоминали битву. Оттон попал в классическую ловушку. Когда венгры напали на охраняемый чехами обоз и швабский арьегард, король бросился на них со своей гвардией. Прижав легких конных венгерских лучников к реке, оттон мог надеяться на то, что недостаток численности германцев, будет компенсирован их тяжелой конницей и ситуацией, тактически неблагоприятной для легкой конницы.   Однако, на его несчастье, его ждали два сюрприза. Пятьсот человек конной варяжской пехоты, действовавшей вместе с венграми. В критический момент, венгры отступили за фалангу варягов, продолжая обстрел немцев.   И три тысячи тяжелой конницы волынян и печенегов, ударивших с тыла … никто из германцев не ушел с поля боя. Лишь преданные саксы своими телами проложили путь к отступлению господина – и сейчас Оттон скакал в Саксонию, собирать войска, к счастью, не успевшие на горестное для германцев поле при Лехе       Через неделю, завершив раздел добычи и похоронив павших, объединенное войско, не тратя времени на добивание Баварии, направилось на север – на соединение с вендами Накона и Стойгнева. Хотя и Ростислав, и мадьяры понимали необходимость контроля Баварии в той или иной форме (или получения дани или прямого завоевания) для осуществления транзита рабов и мехов в Испанию – сейчас первоочередной задачей были саксы, основные силы которых не участвовали в битве.                       .        Саксонский вечер   Осень 955-го года,       В конце сентября союзники вошли в Саксонию. Конное войско волынян, венгров и печенегов усилилось славянской пехотой – убивать саксов шли ободриты, вильцы, сербы, лужичане, руяне. Все земли за Эльбой встали как один – в борьбе за Старых Богов и за возможность пограбить саксов.   Несметное количество выходцев с Востока встретились с сопоставимыми силами саксонского ополчения. Саксов, которые не успели прийти на поле при Лехе и сохранили большую часть своих сил, возглавлял Оттон. Ему помогали три  вождя – маркграфы Геро Железный и Герман Биллунг, и молодой лотарингской герцог Бруно – брат короля. 40-летний Герман и 55-летний Геро имели большой опыт войны со славянами. Они знали, кого можно обмануть, кого – ставить с соседями, кого просто тихо зарезать.   Однако, венды боялись саксов, саксы боялись венгров. А сейчас перед саксами стояли печенеги. И опыта борьбы с печенегами, которых боялись сами венгры, маркграфы не имели.       Противники сошлись на поле под Хильдесхеймом. Сошлись – и от немцев поступило предложение о переговорах. С запада, наскоро покончив дела в Аквитании, на раздел германского пирога спешил молодой король западных франков Лотарь со старым герцогом Гуго Великим. – и Оттону нужно было на любых условиях мириться с восточными противниками.   Булчи получил Баварию, даже не дав обязательств креститься. Полабские венды – свои родовые земли, причем Стойгнев получил Нордальбингию и Гамбург на правах лена и принятия христианства. Как это не звучит смешно, но потомок божественного Радагайса стал архиепископом Гамбургским. Ростислав получил Чехию, которую еще предстояло завевать – но с объединенным союзным войском, это не должно было составить труда.   И все вместе, союзники получил огромный выкуп, не сравнимый ни с какими выкупами, платившимся в Европе в то время.   Удовлетворенные, союзники пошли грабить Чехию, а Оттон – пытаться собрать воедино разваливающуюся империю. После Чехии, Ростислава ждала встреча с отцом и киевской знатью, Вайцу – покорение двух оставшихся независимыми родов, кочующих к западу от Днепра, а Булчу – объяснение Такшоню, что теперь он вольный босяк[9] …                   От автора:   Буду благодарен за комментарии – как по исторической части, так и, прежде всего, по литературному стилю.       Спасибо коллеге LokaLoki за идею про расширение Руси на запад       [1] Хан племени Иртим или Иавдиертим в середине 10-го века согласно Константину Багрянородному, «Об управлении империей. Гл.37»   [2] Илья Муромский – герой, в котором объединилось много исторических и литературных персонажей, начиная от Ильи Русского «Саги о Тидреке Бернском», и заканчивая реально существующим в 17-ом веке казаком «Илейкой Муромским». С учетом находок моравского вооружения на Руси 10-го века, есьма вероятно существование Ильи Моравского.   [3] Легендарный основатель Кракова в 8-ом веке   [4] Государством Великая Моравия была разгромлена венграми в начале 10-го века. Однако, на севере Моравских земель (современная юго-западная Чехия) остатки моравской знати правили до середины 10-го века. Современные историки предполагают, что причина упадка мораван после венгерского завоевания – перенаправление потоков работорговли с маршрута «Моравия-Паннония-Каринтия» на «Польша-Прага-Бавария»   [5] Пресловутый «анепсий» Ольги, упоминаемый Константином Багрянородным   [6] Вес хорошего меча мог равняться его весу в золоте. Восемьсот килограмм золота, означало, что перед Киевом окажутся владельцы восьмисот дорогих мечей, то есть восемьсот элитных воинов (сопровождаемых ополчением). По мнению историков, при Владимире его постоянная дружина, базировавшаяся близ Киева составляла тоже 800 человек.   [7] По мнению историков, покорение Древлянской земли и Волыни открыло перед Киевом перспективы контроля двух важных международных торговых путей. Один из них — сухопутный, названный «из немец в хазары», связывал Волжскую Булгарию через Киев, Краков и Прагу с Регенсбургом и рынками сбыта русских товаров в Баварском Подунавье. Кроме этого, владение древлянским и волынским отрезками этого пути, который проходил через Устилуг, расположенный при впадении Луги в Западный Буг, давало Киеву возможность контролировать водный маршрут по Бугу который открывал выгоды прямой торговли с Балтикой. Масштабы торговых операций по Западному Бугу и Висле отражены в массовых находках торговых пломб в Дрогичине. Из 15000 шт их общего известного количества 12000 (80 %) обнаружено в Дорогичине и его окрестностях. На Северную Русь приходится лишь 2500 (17 %) пломб, из которых до 1000 найдено в Новгороде и Городце на Волге. Остальные 3 % дали другие земли. Выгодное расположение р. Луги на пересечении торговых маршрутов впоследствии привело к основанию на ней Владимира-Волынского   [8] Отсылка к одной из легенд о Ванде Краковской   [9] Босег (венгр) – богач, представитель военной аристократии