Выбор попаданцев.       Вот здесь Идея -     А здесь текст:     Выбор попаданцев.       Или 1941 наоборот.           Четыре попаданца стояли на площадке хронобункера, глядя на медленно закрывающийся проход. И все они были, на всякий случай, подготовлены к переходу не спокойному, а быстрому – у каждого за плечами был рюкзак, у каждого на боку была сумка, и у каждого на плече было оружие – у одного СВД, у второго СКС, у третьего пулемёт ПК, у четвёртого гранатомёт. И у всех на поясах – ножи и револьверы…   – Закрытие по плану –  сказал попаданец с СКС, глядя на индикаторы хронара – ещё пять минут, и хронобункер не будет иметь общей границы с прежним миром…   – Лишь бы в отстающий мир граница была – ответил попаданец с гранатомётом и оглянулся в сторону, противоположную входу.   Там стояли штабели ящиков и контейнеров, набитых самым разным барахлом – от ноутбуков, хорошо заряженных разнообразнейшей информацией, до упакованных в контейнеры танков и небольших самолётов.   Попаданец с СВД тоже оглянулся на контейнеры, на ящики и с удовольствием произнёс:   – Подготовились!....   Попаданец с пулемётом добавил:   – А с чего всё началось?!.... С грибного похода!...  Сейчас уже как-то и не верится, что всего лишь с обыкновенного грибного похода…                                                                                         И все  четверо вспомнили, как несколько лет назад они шлялись по лесу, на предмет грибов, и было их шестеро хороших знакомых. Случайно набрели на свежевыпавший метеорит. А тот взял да и оказался нестандартным – испускал  линзообразное свечение... Они его подобрали и хорошо с ним повозились. За несколько недель сообразили, что это такое, какую аппаратуру к нему присобачивать  и как использовать получившийся прибор, названный ими – хронар… Оказалось, что метеорит создаёт пространственно-временную аномалию, позволяющую проколоть дырку в другое измерение.  (Попутно выяснилось, что пространство многомерно и история многовариантна). К сожалению, этот метеорит позволял заглянуть только в один параллельный мир, образуя между двух миров промежуток величиной примерно сто на двести метров. Попаданцы сразу же назвали этот промежуток – хронобункер. Заглядывая в окно, удалось определить, что параллельный мир оказался отстающим по времени примерно на несколько десятилетий. Удалось и настроить так аппаратуру хронара, чтобы из хронобункера открывать проход в любую точку своего мира, если она вблизи поверхности Земли. А в параллельном мире удалось настроиться только не несколько точек, из которых удавалось на него посмотреть…  Да ещё и оказалось так, что сделать из хронобункера в параллельный мир не только окна, а ещё и проходы удастся только два раза – первый раз всего на несколько минут; а второй раз возможно что и на несколько недель, но – только после потери связи со своим миром… Посмотрев на параллельный мир из получившихся окон, насколько это было возможно, пришли к выводу, что там сейчас где-то конец тридцатых – начало сороковых годов двадцатого века; и что всё там не точно такое, но подобно тому, как было у нас…   Шестеро решили самостоятельно использовать предоставившиеся возможности. Понимали, что если проболтаются, то у них всё отберут – не бандиты, так чиновники!...   Двое пошли  в тот  мир на разведку, дабы провести её незаметно для тамошних жителей. Вышли в тот мир в лесу под Могилёвом, возле заброшенной избушки, договорившись там и встретиться, когда подготовятся…    А четверо готовились к большому попадалову, замостили хронобункер металлическими плитами и начали стаскивать на него всякую всячину со многих мест своей Земли;  всё то, что могло бы пригодиться в параллели.  Подводную лодку утянуть не удалось, и большой самолёт тоже, но мелочей натаскали много…   И вот, подошло время, когда надлежало окончательно перекрыть проход из хронобункера  в прежний мир; а в параллельный проход продержится ещё несколько недель. И всё – метеорит истощится, хронобункер схлопнется, доступа в многомерность больше не будет!...       В окно увидели всё ту же избушку в лесу, костёр около неё и обоих своих разведчиков. У одного за плечом висела на ремне охотничья двустволка, у второго – карабин системы Мосина-Холодовского. Осмотрели в окно окрестности – больше никого! И открыли проход в пространство из хронобункера…   – А вот и вы! Живы!...   Разведчики аж подпрыгнули!   – А вот и мы! Живы и разведку провели!... – ответил разведчик с двустволкой.   – И что здесь за мир?!... – Нетерпеливо спросил попаданец с СВД – Не напрасно ли мы променяли свой на этот?!... Как тут насчёт товарища Сталина?!....   – Нет здесь товарищей… – печальным голосом ответил разведчик с карабином – В этом мире сейчас июнь 1941 года, и как раз началась война Германии и России. Но вот  расклады в этом мире совсем иные… Не наш это мир, параллельный!...   – Влипли мы по-чёрному! – добавил разведчик с двустволкой – теперь нам предстоит Выбор… Жуткий и ужасный Выбор…   – Тогда – сначала чай!... – сказал попаданец с СКС – У нас как раз полны термосы...   – Начнём с воспоминания, продолжим здешним! – согласился разведчик с карабином  и подвесил над костром чайник с колодезной водой.   Разведчики, прихватив по большому мешку, зашли в хронобункер, где им сразу же были поднесены несколько термосов с чаями разных сортов и блюдо с выпечками. Присев на ящики, разведчики попивали чаи маленькими чашками то из одного термоса, то из другого, вспоминая их подзабытый вкус.   Разведчик с карабином начал рассказывать:   – Как нам удалось установить точно, истории наших миров полностью идентичны примерно до эпохи царя Шурика Третьего, Миротворца.  Покопавшись в  большой охапке газетных подшивок за прошлые десятилетия, мы  предположили так,  что наши миры тогда и разделились, а ранее были одним миром…   – Ох, уж эта многомерная Вселенная – сказал попаданец с СКС.   – Насколько мы сумели понять, получается вроде бы так, что началось в этом мире всё с того, что  молодой Сашенька Ульянов попал не в ту компанию – не к бомбистам, как у нас, а к легальным марксистам. А потом и любимого брата Вовочку (у которого здесь не было причин озлобляться на  монархию) к ним же затащил.  И стали Ульяновы самыми обыкновенными легальными марксистами, а вовсе не бунтарями. Ещё и неплохо устроились – из Сашеньки вырос хороший профессор биологии, а из Вовочки – очень хороший юрист…   – Вот как…Юрист!... – сказал попаданец с гранатомётом.   Разведчик с карабином продолжил:   – А вот молодой Иосенька здесь и вовсе в детстве от оспы умер, и остался этот мир без товарища Сталина…. Так же, как и без  его противника Адольфика – тот  тоже здесь не выжил, погиб на войне… Значился в списке погибших в одной из газет…  И товарищей Троцкого и Свердлова в этом мире не было, потому как молодые Лёвушка и Яшенька, (а также и многие другие их соплеменники, которые у нас были в эсдеках), здесь с молодого возраста прибились к Бунду, который в этом мире оказался помноголюднее нашего. И несостоявшиеся эсдеки стали здесь обыкновенными бундовцами и провели свои жизни в пустопорожних бундовских дискуссиях… Про которые сохранилось в здешних старых газетах…   – А что же товарищи Калинин и Шляпников?!... – спросил попаданец с пулемётом.   Разведчик с двустволкой  сказал:   – Куда здесь делся товарищ Калинин – этого мы вовсе не нашли. Не про всех в газетах писали!... Узнали только, что товарищ Шляпников здесь оказался энэс, товарка Коллонтай – суфражистка, товарищ Котовский – эсер, а товарищ Фурманов – анархист. А вот товарищ Кропоткин – на своём месте, каков здесь, таков и там…   – А что же … большевики?!... – спросил попаданец с СКС.   Разведчик с карабином ответил:   – А вот так получилось, что не было здесь никаких большевиков,  да и меньшевиков тоже. Были всего лишь эсдеки – полунелегальные марксисты, хотя и называвшие себя так же, как и у нас, РСДРП, российская социал-демократическая рабочая партия. Но здесь это была очень рыхлая и сумбурная организация, не способная даже к достаточному упорядочиванию; как в своей идеологии, так и в своей самоорганизации. Вследствие чего царские полицейские ловили эсдеков без труда; впрочем, быстро отпускали – потому как никакой такой реальной угрозы самодержавию эти безобидные болтуны не представляли.  Узок был их круг, и от народа они были далеки как  декабристы… Хотя от виттевских реформ здесь народ пострадал так же, как и у нас…   – Сходимость вариантов, приход Песца начался одинаково, с виттевщины… – сделал вывод попаданец с гранатомётом.   А разведчик с двустволкой продолжил:   – А вот в кайзеровской Германии и в цесарской Австро-Венгрии коммунистическая идея нашла, как ни странно, много больше приверженцев, чем у нас. И по всему этому миру со времён не очень старого Маркса языком коммунистов считается немецкий. Возможно, это потому, что марксизм как таковой возник всё-таки в Германии…   – Никто из нас вовсе языков не знает… – сказал попаданец с СВД.   – Ну, да… – сказал разведчик с двустволкой.    И продолжил:   – Русско-японская война в этом мире началась не точно так, но подобно тому, как в нашем. Принципиальная разница была только в том, что в Чемульпо вместо крейсера «Варяг» оказался крейсер «Диана».  И потому песня здесь была вот эта…     И, покопавшись в мешке, достал из него патефон и коробку с пластинками к нему,  открыл, поставил, завёл, и из патефона прозвучала песня, с такими словами: «Врагу не сдаётся богиня Диана, и мы вслед за нею взойдём на Олимп…»…   – Великолепная песня! – заключил попаданец с СКС – Похоже, мир тут не безнадёжный!... Чем там закончилась эта война?!...   Разведчик с двустволкой продолжил:   – А закончилась  война всё тем же – неудачной революцией 1905 года, в которой отличились своими подвигами эсеры и анархисты, но, в отличие от нашего мира,  не эсдеки… – ответил разведчик с двустволкой – А потом и здесь организовал царь свою Думу, как  и у нас; только что эсдеков в ней оказалось меньше, чем даже энэсов….   – Всё страньше и страньше…– сказал попаданец с гранатомётом – А что же товарищ Богданов?!....   Разведчик с карабином ответил:   – А товарищ Богданов здесь учредил, точнее говоря, учудил, свою российскую партию технического прогресса, РПТП, и даже смог провести её в Думу; но она сама быстро рассыпалась… Не получилось у товарища Богданова выйти в вожди, ни у нас, ни здесь… А вот столыпинщина в этом мире прогреметь не успела, потому как  вот только она началась, так сразу и пристрелил Столыпина местный патриот,  причём  вовсе не вербованный агент охранки, а какой-то оголтелый монархист; который потом оправдывался на суде тем, что Столыпин заражает Россию язвой пролетариатчины… Как следствие – здесь не было такого большого, как у нас, выдавливания деревенской голытьбы в города, где она была обречена во-первых, сбивать цены на рабочую силу, а во-вторых, становиться революционно настроенной...   – Параллель…. – сказал попаданец с пулемётом – Расхождение...   – Чайник кипит!... – сказал разведчик с двустволкой.   Вышел из хронобункера, подошёл к костру, снял с него чайник, достал из мешка местную заварку, высыпал в чайник, и потом накрыл его свёрнутым плащом. Вернулся в хронобункер, сказал:   – Пусть пока заваривается, с этого чая вам предстоит начать приобщаться к здешней нямке…   А разведчик с карабином продолжил рассказ:     – Балканские войны здесь были подобны нашим. Тоже сначала всей толпой налетели на Турцию, а потом – на Болгарию… И даже Первая Мировая здесь началась как у нас – только что не с сараевского выстрела, а с сараевской бомбы. Гаврилушка в этом мире оказался тоже Принцип – только что принцип был другой, не стрелковый, а бомбометательный…   – Сходимость вариантов… – прокомментировал попаданец с гранатомётом.   Разведчик с карабином продолжил:   – И грохот оваций «За царя-батюшку и войну до победного конца!» в августе-14 этого мира был погромче нашего. В других странах так же, все внезапно захотели воевать… И только в Германии нашлись такие красные, которые вякнули, что эта война пойдёт на пользу не пролетариям, а буржуям, и что надо бы пролетариям всего мира объединиться против буржуев. Но их быстро уняли, причём вовсе не полицейскими методами, а просто обратив их внимание на то, что сколько бы они не орали каких-то там лозунгов, а пролетарии всего мира всё одно идут завоёвывать их родную Германию…   – Не точно так, но подобно тому… – сказал попаданец с СВД.    – Да, события Первой Мировой был не точно такими, но подобно тому, как у нас. Сначала парадный марш русских войск по Восточной Пруссии,  потом тяжёлые поражения пятнадцатого года, а потом и хоть нелёгкие, но достижения шестнадцатого… – ответил разведчик с карабином.   – И даже Гришку Распутина убили всё тогда же, в конце декабря шестнадцатого…  – добавил разведчик с двустволкой  – И Февральская революция у здешних приключилась, как у наших, тоже по новому стилю началась вечером 1 марта. И  Временное правительство было подобным нашему – много говорило, но всё без толку.  Потому как не было в России большевиков и очень мало было эсдеков и энэсов. Да и которые были, они оказались слишком слабы в теории и практике… И действия Временного правительства в марте и апреле были подобными нашим – амнистировали всех зеков, отменили погоны, титулование, отдание чести и обязательное присутствие на молебнах. И аббревиатуры при нём появились, как и у нас – главковерх, главнамур, замкомпоморде…   – Хи-хи-хи-с, схождение  бывает и с юмором – сказал попаданец с СКС.   А разведчик с карабином продолжил:   – Двоевластие здесь сложилось здесь подобно нашему,  выборные снизу   отдельно от назначенных сверху.  Но без большевиков Двоевластие получилось беззубым и потому сразу же начало самораспадаться – то есть кому-то из выбранных снизу стали давать также и статус назначенных сверху, а кого-то и подчинять таковым, как беспартийного товарища Крыленку подчинили генералу Духонину… И привело всё это к тому, что здешний народец быстренько просёк, что Временные только на говорильню способны, и потому вовсе не собираются ни войну прекращать, ни цены снижать, ни тем более землю делить. А потому когда в августе взбунтовался генерал Крымов – никто ему не сопротивлялся, и вошли крымовцы в Петроград, как на параде. Да под рассуждения, что Учредительное собрание созывать и вправду возможно только после победы, а вот править в военное время нужно военным… Временным объявили отставку, а кое-кого из них простые казаки походя и конями стоптали. И пришла к власти банда генералов, называвшая себя Верховное Правительство России. ВПР…   – Во как!... – сказал попаданец с пулемётом.   – Вот так!... – ответил попаданец с карабином – Перва-наперво ВПР заявило, что воевать нужно до победного конца, но – исхитрилось подсластить эту пилюлю рассуждениями, что эта война суть война на истощение сторон и потому для победы достаточно просто держать фронт.  Это в какой-то мере успокоило фронтовиков, понимающих, что обороняться  – это не наступать. Вторым заявлением генералов был проект решения земельного вопроса – что землю надлежит поделить между участниками войны, а долю погибшего имеет право взять род его. Но – за выкуп прежним землевладельцам, а средства на этот выкуп должны быть взяты из контрибуции, наложенной на побеждённых… Третьим законом генералов была отмена сухого закона, введённого ещё царём и не отменённого Временными.  И пошли пьянки по Руси… Четвёртым законом – отмена амнистии уголовникам и политическим, причём  не всем, а продолжившим после неё свои безобразия. Ну, и так далее. Государственным флагом России генералы утвердили коричневый флаг с белым кругом и в нём – чёрная свастика. А гербом – двуглавого орла, сидящего на круглом щите с изображённой на нём свастикой…   – Ну, кто бы мог подумать – сказал попаданец с СКС.   А разведчик с двустволкой пояснил:   – Впрочем, свастика здесь, как и у нас, начала ещё при Временных изображаться, так что ничего нового генералы не придумали. Между прочим, чай заварился!...   Вышел из хронобункера, взял чайник, зашёл с ним обратно. Поставил чайник на ящик, покопался в мешке, извлёк полотняный мешочек с баранками. И предложил:   – Вот, отведайте местного…   Попаданцы начали разливать чай в чашки и дегустировать его под баранки. А разведчик с двустволкой продолжил свой рассказ:   – Немцы, впрочем, осенью семнадцатого пробовали наступать в Прибалтике, да ещё и использовали предпоследний шанс выбить из войны Россию – то есть ввели в бой польские части, посулив им восстановить после войны независимую Польшу.  Генералам удалось их отразить, ещё и под лозунгами спасения России. Причём, в процессе этого спасения они перенесли столицу из Петрограда в Москву; да с рассуждениями, что Петроград стал слишком бунташным городом, а вот Москва давно уже не такова, каковой была во времена стрелецких бунтов, потому ей и быть столицей…. Попутно генералы вернули отдание чести, погоны и титулование. Хотели вернуть и обязательность присутствия на молебнах – но вовремя сообразили, что палку перегибать нельзя. Потому и солдатские комитеты – не отменили, а только начальству подчинили… И вообще, так получается, что власть генералов в конце семнадцатого года была не очень-то крепка, уж не крепче Временной.  Потому как тоже кормили народ в основном обещаниями… Немцы же, видя, что революционная Россия из войны выходить не собирается, в декабре семнадцатого использовали свой последний шанс, финский.  Устроили восстание в Финляндии под лозунгом её независимости, высадив втихаря целый пароход своих обученных сторонников. И сразу же финны  учудили свой мелкодержавный перегиб, то есть – начали истреблять всех русских подряд. Генералы, узнав об этом, аж взвизгнули от восторга! И громогласно провозгласили лозунг: «Инородцы убивают русских только за то, что они русские, будем и мы убивать инородцев уже за то, что они инородцы!»  И – объявили для подавления финского восстания по полкам  сбор добровольцев, а чтобы таковых больше нашлось, разрешили грабить. Так и значилось в приказе: «Всё, до чего доберётесь – ваше!»… И даже дезертирам с фронта была объявлена амнистия, если они пойдут подавлять и грабить.  Немало таких согласилось, и немало обыкновенных уголовников к ним примкнуло… Война в Финляндии получилась очень ожесточённой, потому как финны понимали, что пощады им не будет, а русские хотели грабить.  Воевали там до конца восемнадцатого,  причём если города были  достаточно быстро заняты русскими,  то в лесах пришлось повозиться. А в городах так и было, что солдаты грабят, офицеры в большинстве от них не отстают; а солдатские комитеты решают, в каком порядке кому получать отпуск для вывоза на родину мешков с награбленным… Был тогда ещё и такой эпизод, что в Кронштадте морячки взбунтовались, причём не только матросы, но и младшие офицеры, выслужившиеся в военное время – им тоже хотелось грабить Гельсингфорс. Пришлось  из них формировать экипажи бронепоездов, а на кого не хватило – тех просто откомандировывать, как морскую пехоту…   – А этот мир… не наш, но по-своему интересен!... – сделал вывод попаданец с гранатомётом.   И снова захрустел баранками. А  разведчик с карабином продолжил:   – Так вот, тем временем в истощённой войной Германии грянула, как и у нас,  в начале ноября 1918 года революция. И был у немцев сначала некоторый сумбур с властью, что не помешало им попросить мира у союзников.  А союзники, недолго думая, решили, что проводить подобные переговоры нужно только с теми немцами, которые более остальных согласны прекратить эту войну, причём на условиях Антанты. А на такое более остальных оказались согласны немецкие коммунисты, они же оказалась ещё и более остальных организованными. Потому – Антанте пришлось вести переговоры с немецкими коммунистами, что, между прочим, тоже немало поспособствовало тому, что в революционном сумбуре именно Коммунистическая партия Германии взяла власть и прижала своих противников, хотя и пострелять там пришлось.... Германские события перекинулись и на Австро-Венгрию, где тоже загремела своя революция,  и тоже был свой сумбур; лоскуты империи не понимали, чего же они хотят – республиканского правления или государственной независимости. А мир с Антантой был заключён на условиях – отдачи Эльзаса/Лотарингии, отдачи колоний,  признания независимости Польши и кусков развалившейся Австро-Венгрии,  неприсоединения независимой Австрии, выдачи тяжёлого вооружения и боевых кораблей, выплаты немалой контрибуции, ограничения на будущее вооружений и вооружённых сил. И был там ещё один пунктик – в случае, если генеральская Россия потребует от Антанты соблюдения условий договоров, заключённых с царской Россией, и если по причине нежелания Антанты выполнять эти условия начнётся  война Антанты с Россией – то Германии надлежит автоматически вступить в эту войну на стороне Антанты.   – Во, сволочи! – рыкнул попаданец с СКС – Везде сволочи!...   Разведчик с карабином продолжил:   – Здешний Карлуша Либкнехт назвал этот мир – похабным, но необходимым… А государственным флагом коммунистической Германии был утверждён красный с чёрно-белыми серпом и молотом в левом верхнем углу; гербом – перевитое красными лентами изображение земного шара с серпом и молотом сверху…   – Ох, уж эта сходимость вариантов… – сказал попаданец с пулемётом – До чего она доходит…   – Да, ещё и переименовали красные рейхсвер в фольксвер… – добавил разведчик с двустволкой.   И продолжил рассказ:   – Россия, управляемая генералами, требовала себе Проливы, всю Турецкую Армению, все славяноязычные области Германии и Австро-Венгрии – навсегда; и подходящий для военно-морской базы остров  на Средиземном море – на 99 лет.  Но Антанта заявила, что она заключила прежние договора с царским правительством, а вовсе не с какими-то генералами и потому не обязана соблюдать их в условиях смены власти в России. И ежели Россия вздумает воевать с Антантой или не выплачивать взятые царским и Временным правительством кредиты – то союзники готовы воевать! И пришлось генералам заткнуться… Там ещё был интересный эпизод, называемый решением Китченера-Клемансо-Вильсона – стоявшие тогда на восточном фронте немецкие войска начали получать с самого дня официального окончания мировой войны продовольственное и фуражное снабжение от Антанты, по французским нормативам. И даже тяжёлой артиллерии их восточный фронт лишать не спешили аж до начала двадцатого года, и притом не обращали внимания, что тамошние немецкие войска по численности больше всего дозволенного Германии фольксвера. И даже не весь военный флот у немцев сразу изъяли, часть его держали на случай войны с Россией, и тоже снабжали углём и продовольствием, причём по английским нормативам. Немцы, воспользовавшись этим, не все свои танки типа «Вотан» сдали, часть их на восточную границу перевезли. Так им ещё и несколько десятков антантовских туда же подкинули… И не было никакой российской доли в контрибуциях с побеждённых. Потому и земельный вопрос повис в воздухе. Верховное Правительство России горланило через газеты, что во всём виноваты подлые союзники – к ним и претензии. Но нашло и куцее средство – пригласило добровольцев переезжать в Финляндию, отнимать  землю у тамошних туземцев.  Причём русским, переехавшим на финские земли, оставлялось боевое оружие, и записывались они в новое сословие колонистов. И во взаимоотношениях колонистов с туземцами был принят закон Иоанна Грозного: «Судите по Справедливости – чтобы у вас свои чужим виноватыми не оказались!». Поехали на поселение в Финляндию самые буйные и ярые, и войны за землю с финнами они вели беспощадные… Оружие этим самым колонистам часто выдавалось от казны, и возникла у них интересная традиция – всякому другому оружию предпочитать обрез трёхлинейки. До того дошло, что даже на заводах начали калечить винтовки, переделывать их под обрезы…   – Вот как?!... – спросил попаданец с СКС – А как здесь  Нестор Иваныч?!...   – А никак!... – ответил разведчик с двустволкой – Не проявился здесь Несторушка, лишён этот мир эпопеи с махновщиной…   И продолжил:   – Проблемы у России возникли и с Кавказом, где многие под шумок захотели независимости, да и между собой воевать начали. Вот генералы и по этому вопросу своё заладили – направили войска на усмирение бунтовщиков и предложили русским-деревенским переселяться на Кавказ и там сгонять туземцев с земли.  Потом оказалось, что русские не очень-то желали быть земледельцами в горной местности, но генералы и тут извернулись – предложили русским любых сословий становиться кавказскими помещиками. И издали закон, по которому землёй на Кавказе могли владеть только две категории – великороссы без различия их прошлого сословия и те из прежних кавказских землевладельцев, что не были никак связаны с бунтовщиками. А остальным  дозволялось быть только батраками. Потому войны на Кавказе гремели отчаянные, кавказцы стали понимать, что русские из попечителей и защитников превращаются в колонизаторов.  До генералов быстро дошло, что им победить на Кавказе возможно, только применив тактику выжженной земли – и применили. Да ещё и неплохо поинтриговали, стравливая кавказские народы между собой, поощряя при том грабежи и захваты. А на земли кавказские, как-то так получилось, в основном ехали и даже как-то исхитрялись записаться в сословие колонистов, вовсе не русские-великороссы, а хохлы и безземельные казаки, донские, кубанские и терские. Закончилось всё это за несколько лет тем, что последние кавказцы сбежали в Турцию и Персию…   – Вот вам и великая Россия… – прокомментировал попаданец с гранатомётом.   Разведчик с карабином продолжил:   – Нечто подобное также и в Средней Азии генералы учудили; и для неё нашли в России желающих стать помещиками, помыкающими туземцами-батраками, и согласными для этого всегда держать при себе обрез, оружие колониста. Да и стравить между собой среднеазиатов оказалось нетрудно… А уж в Молдавии и Прибалтике и стравливать никого не понадобилось, а всего лишь прижать немногочисленных местных грамотеев, дабы они не возбуждали свою национальную деревенщину против русских колонистов…   – Ну, этим так и надо… – сказал попаданец с пулемётом.   Разведчик с карабином продолжил дальше:   – В Австро-Венгрии тем временем продолжались последствия её развала. В самой независимой Австрии быстро победили коммунисты, но присоединиться к Германии им не позволила Антанта. В Венгрии тоже победили коммунисты, но, в отличии от Германии и Австрии, поддержка у них была там меньше, и потому прогрохотала гражданская война, в которой победить красным помогли добровольцы из Германии и Австрии, называвшие себя «Рот Фронт». Самое своеобразное приключилось в Румынии – там коммунистами провозгласила себя всякая шушера, чтобы под шумок потребовать от России Бессарабию и воспользоваться притом помощью Рот Фронта. Только что Бессарабия им не досталась, а шушеру вычистили настоящие коммунисты…   – Красные и в этом мире красные…– сказал попаданец с СВД.   Разведчик с карабином продолжил:    – А Польша получила независимость в указанных ей границах, подобных тем, что у нас назывались линией Керзона. Политический польский междусобойчик быстренько привёл к тому, что осталась там только одна партия, польская партия национальная, в которую вступали все поляки, кому не лень, от монархистов до анархистов. Они считали, что прежде всего они поляки, а всё остальное уже потом. И всегда так поступали, что как бы между собой не собачились, а против неполяков выступали единой кодлой. Как и против тех поляков, которые так поступать не хотели… Прочие же партии были польскими националистами запрещены и вычищены, так, что фактически Польша стала первым в этом мире однопартийным государством…   – А что, Польша и здесь гиена Европы?!... – спросил попаданец с пулемётом.   Разведчик ответил:   – Разумеется! Как только Польша достаточно осмыслила себя независимым государством, так сразу же, то есть весной двадцатого года, напала на Россию, под лозунгами восстановления истинных границ Ржечи Посполитой. Могла бы и на Германию напасть, союзники бы не препятствовали, но русофобия у поляков пересилила германофобию.  Ещё и союзники выдали полякам в кредит немало оставшихся с войны вооружений, в том числе и всё тяжёлое, изъятое наконец с германского восточного фронта, и все танки в том числе… Поперва поляки неплохо наступали, захватили остававшуюся в неопределённом состоянии после развала Австро-Венгрии Галицию, впёрлись в  Западную Белоруссию и Литву. Потому как русские воевать давно уже устали. И, нужно сказать, поляки в России сразу же начали действовать как русские в Финляндии, то есть не щадили гражданское население…  Вот под лозунгом защиты от польской агрессии генералам удалось кое-как отмобилизовать достаточно войска, чтобы поляков остановить и разгромить. И могли бы всю Польшу завоевать, но страны Антанты предупредили, что такого не потерпят, и потребовали признать новые границы Польши. И пришлось генералам развернуть войска от Вислы на новую границу…  Война эта окончилась тем, что Польша прибрала себе земель, Галицию, Западную Белоруссию и Виленщину, получила от Антанты гарантии своей независимости, но при всём при том ещё и  оказалась у Антанты в долгах как в шелках… А в России после польской войны трофейные пушки и танки были выставлены напоказ во многих русских городах – чтобы хоть так поднять дух народа, осознавшего себя всеми обманутым и всеми обделённым… Но всё одно кое-где в России погромыхивали и крестьянские восстания за передел земли; ну не хотели деревенские бедняки оставаться крайними в такой ситуации, когда их государство всеми обделено и всеми унижено. Восстание в Приазовье пришлось громить аэропланами, а восстание на Тамбовщине – так и химией…   – Да, без Нестора Приазовье не Махновия…– сказал попаданец с СКС.   А разведчик с двустволкой продолжил:   – Впрочем, кто в России хотел земли – тем предоставлялась возможность ехать на инородческие окраины, получать надел и нанимать в батраки туземцев. И закон был принят, что инородец должен быть доволен уже тем, что работает за один только корм… Но в целом в России продолжался тот сволочной процесс, который начался ещё при крепостном праве – превращение самодостаточных земледельцев, способных лично и непосредственно проводить весь цикл сельскохозяйственных работ, в батраков, деревенских пролетариев, способных только выполнять несложные приказы… В двадцатые годы в этом мире сложилась интересная ситуация – в Германии и Австрии правили коммунисты, установившие планово-распределительную экономику; но им приходилось изыскивать средства на контрибуции и потому кушать досыта немцы не могли.  Введённая ещё кайзером карточная система всё оставалась. А в России захватившие власть генералы никак не могли выправить экономику, и потому тоже оставалась карточная система, введённая ещё царём. К тому же обе эти страны были у Антанты в должниках  – Германия по контрибуции, а Россия по царским долгам, которые генералы не горели желанием отдавать и потому нарывались на экономические санкции и прочие торговые эмбарго.  В результате чего начался достаточно взаимовыгодный товарообмен России и Германии, продовольствие в обмен на промтовары. Красным и коричневым приходилось торговать….   – Хи-хи-хи-с…–  сказал попаданец с СКС – И вправду схождение исторических событий иногда получается с юмором…   А разведчик с двустволкой продолжил дальше:   –  В самой Германии, так же как и в Австрии, коммунисты далеко не везде просто национализировали производство – где такое было возможно, они предлагали собственникам статус государственных директоров. Немало фабрикантов согласилось, таких в этом мире называли красными директорами. И вообще, коммунисты здешней Германии, хотя и вовсе ничуть не меньшие  интернационалисты, чем наши, но  всячески подчёркивают немецкое происхождение коммунизма как такового, что немало  им помогает в привлечении на свою сторону всяких немцев, от анархистов  до монархистов,  каковыми фактически осталось прусское офицерство… В этом мире дошло аж до того, что коммунизм признала немецкой национальной идеологией даже Немецкая Национальная партия, в целом не очень дружественная Коммунистической партии Германии по причине интернационализма последней… И было в начале двадцатых годов у немецких коммунистов две точки зрения. Одна, крайняя – что нужно побыстрее начинать мировую революционную войну, за торжество идеи Мировой Революции и скорейшего построения коммунизма во всём мире. А красной Германии при этом отводилась роль охапки хвороста для мирового революционного пожара. Вторая, умеренная – что нужно сначала построить социализм в одной отдельно взятой стране, а о дальнейшем позаботиться уже потом. Поскольку в целом немцы были тогда от войны уставшие, начинать ещё и войну революционную желающих было у них мало, и потому её сторонники не пользовались у них успехом. Вследствие чего ещё в середине двадцатых они в большинстве своём отъехали в Мексику, где революционные войны и прочие пронунсиаменто как раз грохотали… Для решения продовольственного вопроса немцы и австрийцы провели коллективизацию своих бауэров, прошедшую достаточно легко по причине общей дисциплинированности немцев, считавших, что прежде всего – порядок… А свои невеликие Вооружённые Силы немцы и австрийцы обустраивали по профессиональному принципу – дабы каждый зольдат мог командовать не менее, чем взводом, каждый унтер – не менее, чем ротой, а каждый офицер –  не менее чем батальоном, а то и полком. И в Италии в двадцать втором тоже пришла к власти партия коммунистов, только что итальянских. И был в Европе официально организован Рот Фронт, подобный нашему Коминтерну. В составе – Германии, Австрии, Венгрии, Румынии и Италии. Италия была в нём наиболее богатой, потому как не была разорена контрибуциями. Впрочем, точнее говоря – она была наименее бедной… А вот коллективизация сельского хозяйства в Италии, особенно в южной, привела к затяжным войнам с местными мафиями, на которые откомандировывались военные и сыскные специалисты со всего Рот Фронта… В России же как раз в двадцать первом генералы решились, наконец, созвать Учредительное собрание, УС, а самим пройти в него как депутаты от Вооружённых Сил. Провозиться с процессом созыва пришлось  больше года, потому как политические партии были очень рыхлыми и долго решали, кого из своих вождей надлежит от какого избирательного округа делегировать. Да и с намерениями всех этих партий возни было много, слишком уж они были различны – от монархистов, желавших выбрать первого государя третьей династии, до анархистов, предлагавших завершить начатый в феврале-17 процесс ликвидации государства как такового. Были там и такие деятели, что с самого семнадцатого года называли генерала Крымова не иначе как Александром Четвёртым. Были там и несколько представителей от партии эсдеков, РСДРП, недалеко ушедшей от дореволюционных легальных марксистов и кивавшей на успехи красной Германии. А были и представители от свежеорганизованной  национал-социалистической русской рабочей партии, НСРРП, выступавшие с идеями русского национального социализма и называвшие себя нацистами...   – Вот как… – сказал попаданец с СВД – Что-то здесь всё такое-сякое-этакое….   – Да, уж и такое, и сякое, и этакое… – ответил разведчик с карабином.   И продолжил:    – И вот все эти деятели, наконец, собрались, прозаседались, подискутировали, и в аккурат 30.12.22 провозгласили Российскую республику, РР, как историческую преемницу Российской империи; а Учредительное собрание, УС, провозгласили органом её законодательной власти. Дабы подчеркнуть преемственность, хотели было утвердить за должностью главы исполнительной власти название – великий канцлер империи; но вовремя сообразили, что это неподходящее название в республике, и потому должность эту назвали просто – канцлер. И первым канцлером выбрали генерала Крымова, и потом до самого 1933 года канцлерами выбирали только генералов… Больших перемен в России от всего этого не приключилось – потому как деятели Учредительного собрания в основном только и делали, что ныли о чёрной неблагодарности всего мира. Разве что – одобрили и утвердили колонистские деяния предыдущего правительства, да и приняли несколько нужных проектов. Например, о электрификации всей России, да и о народном образовании, дабы начальное образование было доступно всем великороссам. Всё же в двадцатые годы в России жизнь хоть медленно, но налаживалась. Восстанавливалось производство на заводах прежних и строились потихоньку заводы новые.  Причём для всего этого часто приходилось приглашать специалистов из красной Германии, поскольку  из  стран Антанты мало кто соглашался ехать в дикую Россию, хотя бы и за хорошую оплату. Конечно, немецким коммунистам по причине их интернационализма весьма не нравилось зверское отношение в России к инородцам, но выбирать им не приходилось… Немцы также исхитрились договориться с русскими и о специфическом военном сотрудничестве, то есть о подготовке в России немецких военных специалистов, лётчиков и танкистов, на немецкой технике, формально изготовленной для России по российским заказам. А моряков своих ротфронтовцы тренировали на итальянском флоте… Неожиданного союзника страны Рот Фронта нашли в императорской Японии. Для желтомазых нихондзинов все неяпонцы – это гайдзины, но идеи интернационализма оказались привлекательными тем, что позволяли прикинуться союзниками далёких гайдзинов против близких. Под таким видом в Японии была организована даже Коммунистическая партия Японии, и устав её начинается словами «Всякий японский коммунист – это прежде всего японец». И даже своего императора японцы назначили почётным коммунистом… Потому когда Япония с конца двадцатых годов начала медленно, но верно завоёвывать Китай, в её армии было немало немецких инструкторов. А в китайской армии инструкторами были офицеры из стран Антанты и из России… Торговое и военное сотрудничество красной Германии и коричневой России продолжалась до начала тридцатых, пока в том мире не началась своя Великая Депрессия, подобная нашей.  Тогда на фоне экономических Проблем у стран Антанты начался бурный экономический рост стран Рот Фронта. Доходило до того, что красные страны приглашали к себе безработных рабочих и даже инженеров из стран Антанты. И у коммунистов появилась надежда, что экономические трудности поспособствуют достаточно мирному приходу к власти коммунистов во всём мире… А в России в начале тридцатых грянул гром, в виде массовых отравлений спорыньёй. Это всё было следствие того самого процесса замещения земледельцев хоть и мелких, но самодостаточных, наёмными батраками, давно уже утратившими умение лично и непосредственно проводить полный цикл сельскохозяйственных работ, и потому считавшими такую операцию, как веяние, пустой барской блажью. Вот и травились хлебом из непровеяного зерна, заражённого спорыньёй… Коммунисты Германии и её союзников по Рот Фронту тогда подсказывали российскому Учредительному собранию идею коллективизации крестьян. На эти предложения российские представители смеялись и отвечали так: «Что немцу хорошо – то русскому смерть! Это у вас там в ваших Европах народец дисциплинированный, получили приказ и вперёд с песней. А у нас если нашим деревенским олухам велят вступать в коллектив со всей своей землёй и имуществом – то они сначала это самое землю и имущество промотают, прогуляют, проедят, пропьют; а потом придут в коллектив голые и босые, и потребуют, чтобы их там обеспечивали…» Потому в России продолжился процесс превращения крестьян в батраков, помещичьих и кулацких. И даже  многие из колонистов, получившие поместья на окраинах государства, вынуждены были нанимать профессиональных агрономов. Но это ничуть не мешало великороссам-батракам мечтать самим выйти в колонисты…   – Мечтать не вредно, вредно не мечтать… – сказал попаданец с СКС.   А разведчик продолжил:   – Однако же не было во всей России столько подходящих земель, чтобы испомещить всех желающих стать колонистами, помыкающими батраками из инородцев… На этой почве с середины двадцатых и особенно с начала тридцатых начала в России набирать популярность национал-социалистическая русская рабочая партия, НСРРП, выдвигавшая две основные идеи; внутреннюю – идею русской национал-солидарности, и внешнюю, идею русского реванша. Особый успех в пропаганде национал-социализма начал сопутствовать этой партии после того, как в её руководство пробился редкостно способный оратор Дунайский, Вольф Елизарович; написавший ещё и книгу «Моя борьба», в которой он витиевато рассуждал о обделённости русского народа всеми остальными народами и призывал русских оружием восстановить украденные права. По Дунайскому так получалось, что Россия с самого 1237 года только и делала, что решала чужие проблемы своей кровью, и никакой благодарности за это не получала; да ещё и обделена Россия природой, вроде бы пространства много, а пахать негде, всюду или холодно, или болотисто, или горы, или овраги, или вовсе песок. И вывод делался – воевать России нужно не за чужие интересы, а за свои, завоевать жизненное пространство для русского народа, дабы каждый русский мог быть помещиком, на которого вкалывают батраки-инородцы. Упор в пропаганде делался на то, что одна только национал-социалистическая русская рабочая партия намерена делать добро каждому русскому, независимо от его сословного происхождения и положения, и даже независимо от его политических и прочих убеждений – лишь бы он не вредил.  Из всех инородцев Вольф Дунайский наихудшими считал евреев, причём по трём причинам – во-первых, евреи всем остальным, даже сибирским шаманистам, всегда и везде оказывались религиозно осквернительными; во-вторых, евреи всегда и везде больше любого другого народа оказывались способными к национал-солидарности; а в третьих и в самых главных, евреи, в том числе и крещёные, и порвавшие с еврейством, а также и ассимилянты еврейского происхождения, не считающие себя евреями, и даже не знающие о своём еврейском происхождении, всегда и везде, если им предоставлялась такая возможность, стремились устроиться не на пролетарских и не на крестьянских, а на интеллигентских или богемных профессиях, в крайнем случае на конторских. Это мнение было в какой-то мере традиционно для здешней России, которую с самого 1905 года периодически лихорадило еврейскими погромами; однако же, поскольку евреи ещё в царские времена землёй почти что не владели, то во времена ВПР и УС им отлетало только эпизодически…   Разведчик с карабином покопался в мешке, извлёк толстый том, показал его всем:   – Вот эта книга!...   Положил её на ящик, кивнул на неё и продолжил рассказ:   – А есть там ещё и такая подробность. Самая интересная в этой книге! Один из сподвижников Дунайского (тот самый, который впоследствии стал министром внутренних дел и шефом политического сыска, именуемого гостапо, государственная тайная полиция, и сей момент на этих должностях) предлагал ему ещё в двадцатые отказаться от византийского христианства, как религии не русской, не национальной и не воинственной; и восстановить русское язычество как настоящую русскую веру. Так вот, Дунайский в этой своей книге расписал чётко и однозначно, что византийское христианство – оно, конечно, явление и не русское, и не национальное, да и вовсе еврейское; но вот Проблема – оно, в отличии от русского язычества, содержит в себе Идеи смирения и крестоносительства, а без таких Идей управлять людьми ну никак невозможно…   – Во сволочь!... – сказал попаданец с пулемётом.    А рассказ продолжил разведчик с двустволкой:   – При всём при этом сам Вольф Дунайский происхождения весьма тёмного. Известно точно, что его бабка, мать его отца Елизара, была мещанского сословия  девицей Шекелевой, и когда-то работала служанкой в семье каких-то богатых  инородцев, где  этим самым Елизаром и забеременела; причём непонятно от кого – то ли от кого-то из хозяев, то ли от проезжего гусара. Хозяева свою причастность к появлению на свет Елизара, естественным образом, отрицали; что, впрочем, ещё ничего не значило.  Елизар Шекелев был в молодости циркачом, потому и придумал себе  звучную для циркача фамилию Дунайский. А по газетным слухам, никаким таким циркачом он не был; а фамилию эту вовсе не сам придумал, а взял от первой жены, на которой женился по денежному расчёту, и которая по возрасту ему в матери годилась; и родственники её согласились на этот брак только на условии принятия женихом невестиной фамилии; впрочем, первая жена Елизара всё одно долго не прожила, так же, как и вторая… Ещё точно известно, что третьим браком женился этот самый Елизар на своей дальней родственнице, которая по возрасту годилась ему в младшие дочки; вот от этого брака Вольф и получился. А уж по какой причине дали ему такое имя – это вовсе не известно и не понятно; было в одной из газет такое, что изначально он был Лупп, а как вырос, так сам своё имя перевёл, для вящей звучности…   Впрочем, всё это в здешней пропаганде не афишируется. Зато всячески превозносится тот факт, что во время мировой войны Вольф Дунайский пошёл добровольцем воевать в российской армии, дослужился до ефрейтора, и даже выслужил на фронте солдатского «Георгия»…   – В этом схождении с расхождением… В расхождении с параллелями… На кого он хоть внешне похож?!... – спросил попаданец с СВД – на Вовочку?!... На Иосеньку?!... На Адольфика?!..   – На Несторушку?!... – спросил попаданец с СКС.   – На Фрица Дица в роли Адольфика?!... – мечтательным голосом спросил попаданец с гранатомётом.   – На Каюрова в роли Вовочки?!.... На Шакурова в роли Лёни?!... – спросил попаданец с пулемётом.   – И вправду похож, жутко похож!... – ответил разведчик с двустволкой.   Покопался в мешке, извлёк папку, набитую газетными и журнальными вырезками с фотографиями Вольфа Дунайского, положил её на ящик, развязал:   – Прошу!... А портреты его повсюду висят…   Попаданцы  рассмотрели фотографии и сделали вывод:   – И вправду похож!...   – Жутко похож!...   – Как две капли воды!...   – Вот уж на кого не подумаешь…   – Только что не хватает вышиванки и кукурузины…   – А ботинком он по трибуне не стучал?!...   Разведчик с двустволкой ответил:   – Про ботинок не слышно ничего. А вот имел место быть и такой факт, что вот только Дунайский пробился в руководство партией, как начал наводить мосты на предмет договориться с самыми богатыми россиянами, которыми вроде как это было вовсе не интересно – проявлять солидарность со всякой голытьбой, хотя бы и своего народа. Однако же чем-то он их увлёк, да так, что богачи раскошелились на предвыборную агитацию нацистов, а на Дунайского появилась в газетах карикатура «Миллионы за мной»… Вот она!...   И извлёк вырезку из папки. Попаданцы посмотрели, покивали. А разведчик продолжил:   – Ходят в этом мире и такие слухи, что с самого начала тридцатых, а точнее, с самого начала Великой Депрессии,  у стран Антанты возник такой соблазн – стравить Россию и Германию, пусть воюют, да вытягивают экономики стран Антанты военными заказами, да влезают в долги поглубже. А потом придёт Антанта, и приберёт победителя, причём лучше всего не военными методами… Так вот, на выборах в Учредительное собрание в начале 1933 года НСРРП набрала большинство голосов, и предыдущий канцлер, последний из канцлеров-генералов царской закалки, передал свою должность Вольфу Дунайскому. И потом – понеслось!...   Отхлебнул чая из чашки и продолжил:   – Перва-наперво нацисты заявили, что какая-то из других партий готовит поджог Кремля, и по этой причине деятельность всех других партий была приостановлена. Далее было заявлено, что многопартийность как таковая хороша для говорильни как таковой, а нужно для блага России совсем иное – мобилизации войска и народа для решения задач возвращения украденных прав. И потому были распущены и запрещены все политические партии, кроме НСРРП. Фактически это сразу же привело к роспуску УС и замене его личной властью Дунайского и назначенных им министров. А особо принципиальные, вздумавшие было по своему обыкновению поднять шум с рассуждениями, что Дунайский забрал себе больше власти, чем имел даже царь – вскоре были арестованы и отправлены на каторжные работы… Некоторые из членов запрещённых партий заявили о своей беспартийности, а некоторые и сбежали из России. Эсдеки и энэсы побежали в Германию, октябристы, кадеты и эсеры – во Францию, анархисты – в Мексику и Испанию. Уезжать им не мешали, а некоторым и в открытую предлагали: «Не свалишь по-хорошему за границу – поедешь по-плохому на каторгу…»…. Далее была выдвинута программа вооружения, названная «Пушки вместо масла». В соответствии с ней, в России стало строиться много военных заводов и производиться много военной техники.  А поскольку отношения с красной Германией с  самого прихода Дунайского к власти весьма охладели, то многое нужное для производства  приходилось закупать в Англии, США и во Франции. А средства на это частично  выжимались из  своих же граждан, коих заставляли покупать облигации государственных займов; а частично и брались в долг у стран Антанты. Впрочем, Антанта в тридцатые не скупилась на финансирование российских вооружений – у неё были свои расчёты… Была тогда ещё и такая афёра. Дунайский обратил внимание, что в красных Германии и Италии имел место быть проект «Люмпенсваген», производство достаточно недорогих по себестоимости фугронообразных пассажирских автомобилей, которые распределялись по трудовым коллективам; а в тех коллегиально решали, кто сможет на них шоферить, кто сможет их техобслуживать, и кого когда куда надлежит на них отвозить. Таким образом ротфронтовцы достигали сразу двух целей – предоставляли бедноте средства передвижения и способствовали сплочению коллективов, приучавшихся коллегиально принимать решения. Так вот, Дунайский из этого сделал свои выводы и предложил проект «Наравт», народный автомобиль. Под этот проект с желающих заполучить недорогой легковой автомобиль собрали предоплату, на которую якобы должно было возвести автомобильный завод. А построили – танковый, и внёсшие предоплату получили предложение подождать до грядущих военных побед…  Наложен был в России дополнительный налог и на всякую еврейскую собственность. А вскоре и вовсе вышел «Закон о жёлтой звезде»,  по которому евреям надлежало – ходить  только в одежде с нашитыми спереди и сзади жёлтыми звёздами, а также переселяться в огороженные еврейские кварталы, так называемые выселки, и жить только в них.  В городах такие кварталы создавались, и огораживались кирпичными стенами, евреев в них переселяли. Которые евреи как-то протестовали против такого, (а было таковых немало),  тех арестовывали и высылали на каторжные работы. А вся еврейская собственность, оказавшаяся вне выселков, передавалась на русификацию – то есть раздавалась русским владельцам. Про это была в одной из газет такая карикатура, она тоже в папке – русский собственник смотрит на доставшуюся ему по русификации еврейскую аптеку и рассуждает: «Всё это, конечно, очень хорошо и патриотично; но нельзя ли хоть одного еврея оставить, чтобы подсказывал, как со всем этим управляться?!...» А было и такое, что под программу русификации попало немало выкрестов еврейского происхождения; и ещё немало таковых, а также и немало обыкновенных евреев, каким-то образом под неё не попали. И сам Дунайский про это заявил открыто и нагло: «Я сам решаю, кто в России еврей!»…   – Ну, вот… Волюнтаризм!... – сказал попаданец с гранатомётом – а вот как тут насчёт цыган?!...   Разведчик с двустволкой ответил:   – Насчёт цыган здесь так, как естественно для всякого государства, в котором имеют место быть этнические чистки… как таковые! Всё одно, какие, лишь бы этнические. Формально на цыганах особо внимание не заостряется, а фактически к ним в здешней России относятся ещё хуже, чем к евреям – тех хоть вывозят на выселки и каторги, а этих даже до стенки не доводят. В порядке вещей здесь такое, что где увидели цыгана, там его и убили, и потом доложили об этом в полицию как о наведении порядка…   – Ну, хоть что-то здесь хорошо… – сказал попаданец с СКС.   И все попаданцы согласно кивнули. А разведчик с карабином продолжил:   – В Германии красные, наконец, смогли позволить себе такую роскошь – обратить внимание на зверское отношение в России к инородцам и на то, что Россия начала активно готовиться к войне. Правительство Эрнста Тельмана заявило о отказе от продолжения выплаты контрибуции и от безоружного состояния Германии. Была быстренько принята программа вооружения стран Рот Фронта, а прежде всего Германии, по которой надлежало завести боевую авиацию, флот, артиллерию и бронечасти. Страны Антанты не возражали, и даже намекнули, что в случае войны коммунистов с нацистами они останутся нейтральными…   – Перебегали?... Инородцы?… – спросил попаданец с  СКС.   Разведчик с карабином ответил:   – Некоторые обиженные в России инородцы действительно с самого начала двадцатых перебегали в страны Рот Фронта. Так, бессарабцы, вынужденные быть бесправными батраками русских колонистов,  бежали в красную Румынию, а прибалты и финны – в красную Германию... А вот евреи – как раз наоборот, во множестве перебегали из Германии в Россию, да ещё и с рассуждениями, что лучше уж российское требование  жить в выселках и ходить с жёлтыми звёздами, чем продолжавшийся достаточно последовательно немецко-ротфронтовский зажим частной торговли и предпринимательства…   – Торгующие нации… Всё бы им гешефты…. – сказал попаданец с СКС.   А разведчик продолжил:   – В 1936 году грянула долго вызревавшая гражданская война в Испании, начавшаяся с бунта генералов против гражданского правительства, в которое на очередных выборах вошло много красных, желавших присоединения Испании к Рот Фронту. Генералам помогала Россия, Англия и Франция, а красным, соответственно, страны Рот Фронта. По сомнительным сведениям, в Испании побывали даже японцы… А было и такое явление, как интернациональные коммунистические бригады, сформированные из приехавших из самых разных стран красных и воевавшие на стороне Рот Фронта. Доходило там до такого, что с обоих сторон фронта национальный состав непосредственно воюющих частей был примерно одинаков… И часто так бывало, что в город входит интернациональная коммунистическая бригада, а в ней – коммунисты и их сочувствующие, умеренные эсдеки и анархисты. Так вот, все они, прихватив переводчиков, распределяются – коммунисты идут по заводам, агитировать пролетариев; эсдеки идут по конторам, агитировать интеллигенцию; а анархисты идут по ресторанам, отмечать очередную победу… А было в Испании и такое, как – тренировка военных специалистов на настоящей войне, а также и отработка применения военной техники. Как раз на этой войне было в этом мире определено, что – пулемётные бронемашины хороши против пехоты, но беспомощны против пушечных бронемашин; колёсные бронемашины быстроходнее гусеничных, но хороши только там, где возможно ездить по хорошим дорогам; пулемётное вооружение для самолёта-истребителя слабовато, нужно пушечное; самолётам-бомбардировщикам лучше всего летать сомкнутым строем…          Воевали в Испании три года, пока, наконец, красные не додавили своих противников.  Однако же в Рот Фронт Испания официально не вошла, а осталась всего лишь его союзницей… Тем временем на Дальнем Востоке самурайская Япония продолжала завоёвывать Китай, иногда применяя даже химические бомбы. И было в японских войсках немало ротфронтовских инструкторов, а в китайских войсках, соответственно, российских, английских и штатовских. И ходили по миру анекдоты и карикатуры, как на японских самолётах орущие по-японски немцы или итальянцы воюют против русских или англосаксов, орущих по-китайски и летящих на самолётах китайских… Два раза нихондзины пробовали прощупать и российские границы. И пришли к выводу, что японский солдат самоотверженнее русского, но вот техника  лучше как раз у России, и потому лучше Японии не лезть в сухопутную войну с теми державами, у которых лучше с сухопутной техникой; а основное внимание обратить на те цели, которые возможно достичь превосходством японского флота. В Европе ещё до окончания войны в Испании вознамерилась официально присоединиться к Германии Австрия.  Экономически они давно уже были единым Рот Фронтом, но им понадобилось прощупать отношение прочих великих держав к такому воссоединению. Англия и Франция не возразили – им не терпелось увидеть, наконец, войну красной Германии и коричневой России. А в США как раз тогда Рузвельт всё вытягивал их из кризиса. И вскоре Эрнст Тельман принял в Вене совместный парад  немецкого и австрийского фольксвера… Далее Тельман поднял вопрос о судетских немцах, угнетаемых чехословаками. Антанта и здесь не возразила; и, ну кто бы мог подумать, в союзники коммунистам напросилась весьма ранее не благорасположенная к ним панская Польша – на предмет урвать кусок Чехословакии. Вольф Дунайский предложил Чехословакии российскую защиту, на что ему было чехословаками сказано, что уж лучше пусть их завоёвывают европейские коммунисты, чем защищают русские нацисты… Чехословакия, впрочем, и сама была ненамного слабее Германии и вполне могла бы повоевать. Но – в ней было много коммунистов, сочувствовавших Рот Фронту, для них немцы были не завоевателями, а освободителями. И вошли ротфронтовцы в Чехословакию без боя, как на параде, да под приветственные крики: «Рот Фронт!».  И было проведено в Чехословакии голосование, по результатам которого Чехия стала страной в составе  Рот Фронта, а Словакия – союзницей Рот Фронта…   – Зеркальный мир… – сказал попаданец с СВД.   – Да уж, зеркальный – ответил разведчик с двустволкой – Всё как в дурном зеркале…   И продолжил рассказ:   – Далее дипломаты России и Германии начали прощупывать мнение Польши, на предмет союзничества с ней против другой стороны.  Полякам же всё было понятно – если выбрать союз с Германией, то это значит отдать ей Данциг и Мемель, легализовать запрещённых в Польше коммунистов и провести коммунизацию бытия; а если выбрать союз с Россией, то рано или поздно поляков ждёт судьба прибалтов, от которых к тому времени остались только бесправные батраки русских колонистов, а недовольные таким давно уже сгнили на каторге…. Потому поляки предпочли выставлять себя противниками и красных, и коричневых, зато – первейшими союзниками Антанты. И начали поляки выдавать такие мнения, что, поскольку на их стороне Антанта, то они самые сильные и сами могут неплохо потеснить и красных, и коричневых. Антанта поспешила укрепить поляков в таком мнении, согласившись изготовить для них сколько-то там военной техники… Видя такую позицию Антанты, Россия и Германия в августе-39 затеяли переговоры, министры иностранных дел полетели в столицы. И привели эти переговоры к тому, чего дипломаты Антанты никак не ожидали – нацисты и коммунисты заключили пакт о ненападении, и договора о некотором возобновлении экономического сотрудничества. Был там ещё такой открытый пункт, как пропуск Россией поездов из Германии в Японию и обратно с непроверкой опломбированных вагонов.  А был и такой тайный пункт, о разделе враждебной Польши… Совместную войну с Польшей Россия и Германия планировали начать 17 сентября 1939 года. Но этот номер у них не прошёл – поляки опередили, напав на Гляйвице в ночь на 1 сентября 1939 года. Надо полагать, имела место быть утечка информации… Германия заявила, что вынуждена вступить в войну, а Польша хвастливо провозгласила, что её доблестные кавалеристы скоро войдут в Берлин… Война эта с самого начала пошла как война всадников с моторами, у поляков тогда была лучшая в Европе кавалерия, а вот бронетехники и авиации было маловато; и даже то, что обещала Антанта, ещё не было перевезено в Польшу. А у немцев насчёт бронетехники и авиации было прекрасно, и потому немецкие панцервагены и каноненфогели сразу же стали побеждать. Англия и Франция предъявили Германии ультиматум – немедленный вывод немецких войск из Польши, или война.  Тельман сказал про это, что если империалисты объявят Германии войну, то это ещё не значит, что они будут воевать. И война грянула!… Под громогласные рассуждения немецкой пропаганды об избавлении трудящихся всего мира от капиталистического угнетения и под такие же громогласные рассуждения антантовской пропаганды о защите свободного мира от красно-коричневой угрозы, а также и под рассуждения, что нацисты теперь – интенданты коммунистов… Пока немцы добивали Польшу, французы и англичане  собрали свои войска вблизи западных границ Германии, где у них были очень хорошие укрепрайоны, но в войну не полезли. Только что на море где-то повоевали; английская эскадра потопила в Южной Атлантике немецкий броненосец, а немецкие подводные лодки потопили что-то там английское, торпедами и минными постановками… Россия вступила в войну точно по договору, 17 сентября. И достаточно беспрепятственно прошла до линии, предусмотренной в договоре о разделе Польши. Часть польских военных и политиков хотела сбежать, но бежать им было некуда – потому как Румыния и Венгрия были странами Рот Фронта и закрыли границы. И приходилось полякам выбирать, кому им сдаваться, красным или коричневым… Имел место быть тогда и совместный парад российской армии и немецкого фольксвера в Бресте. А немецкие наблюдатели доложили, что танков у русских много, особенно сделанных по штатовской лицензии, но вот моторесурс у них не ахти, надёжность ничтожна, очень часты поломки и по их причине велики небоевые потери техники; и потому обученность танкистов слабенькая. А насчёт самолётов определили, что у немецких истребителей выше скорость, высотность и удобство управления, а у российских выше манёвренность на низких высотах. По бомбардировщикам получалось, что у немцев много лучше насчёт средних бомбардировщиков и пикировщиков, а у русских насчёт тяжёлых ночных бомбардировщиков… Обе стороны в Польше остались самими собой. Немцы устроили вычищение всех поляков, запятнавших себя антикоммунизмом, и им в этом немало помогли вышедшие из подполья малочисленные польские коммунисты. Устроили и коммунистические реформы, от которых польские евреи взвыли и побежали в Россию. А русские устроили распределение земель, с описанием в газетах и бубнежом по радио, как начинают сбываться идеи Дунайского, по которым всякий русский имеет право быть помещиком, на которого вкалывают рабы-инородцы. Такая пропаганда приводила к брожению в умах и газетах: «А что ж дальше-то на Запад не пошли?!... Пусть бы на нас вкалывали колбасники и лягушатники…» Пленных польских военных, а также и нелояльно относившихся к новым порядкам прочих, немцы загнали на принудительные работы с содержанием под стражей, а русские – на каторжные работы, коих в стране много. Евреев же польских, считавших, что лучше жёлтые звёзды и выселки, чем запрет жить частным предпринимательством и потому бежавших в Россию, тоже отправили прямым ходом на каторгу; да ещё и поставили над ними надзирателями российских евреев, коим охрана доверяла… Впрочем, были и такие евреи и поляки, которые бежали как раз к немцам, полагая, что беднякам и пролетариям красные зла не содеют. Зла им действительно не делается – если согласны жить как пролетарии в пролетарском государстве. А некоторых и выслали в Россию, заявляя при этом, что если они хотят в капитализм, то пусть туда и идут…. Некоторые поляки и по лесам партизанили, и даже держали какую-то связь с Англией и Францией и получали от них оружие. На этих партизанах и ротфронтовцы, и нацисты тренировали свой осназ… Весной 1940 года немцы – ну, кто бы мог подумать! – захватили сначала Данию, причём без труда; а потом и Норвегию, морскими десантами, внезапно и исподтишка. Ненамного опередив англичан, которые тоже того хотели, но не успели доплыть. В Дании короля хотели перевести на должность начальника музея, коим надлежало стать королевскому дворцу; но сам король не согласился, предпочёл остаться по своей гражданской профессии врачом. А норвежский король успел сбежать в Англию… И в обоих странах немцы сформировали официальные правительства из местных коммунистов, заявивших о присоединении их стран к Рот Фронту и о проведении коммунистических реформ в своих странах… А потом немцы ну очень удивили своих противников – они начали наступление на Францию; а для обхода пограничных укрепрайонов попутно захватив также Бельгию, Голландию и Люксембург. Оказалось, что немцы всех переигрывают в своём умении маневрировать войсками, и потому победа немцев была столь быстра и блистательна, что англичане даже не успели сбежать на свой остров, как немцы их отжали от побережья. Пришлось сдаваться со всей своей техникой… Перед вступлением немцев в Париж там начались стычки между коммунистически и антикоммунистически настроенными французами; ротфронтовцы для кого-то были освободителями, а для кого-то завоевателями. И красное знамя коммунистической Германии было торжественно поднято на Эйфелевой башне... А закончилась всё это тем, что Францию разделили, её север и запад образовали Французскую республику в составе Рот Фронта, а юго-восток стал независимым союзником Рот Фронта… Англичане решили принять меры, чтобы французский флот не стал немецким – потребовали от него плыть в Англию, для продолжения войны с красными; угрожая иначе всех потопить. Какие-то корабли подчинились, какие-то были потоплены, какие-то прорвались; но в целом такое отношение французам не понравилось и обе Франции объявили войну Англии…   – Обе!... – воскликнул попаданец с пулемётом.   – А куда ж им деваться?!... – ответил разведчик.   И продолжил:   – Впрочем, как раз тогда Тельман через посредников, то есть дипломатов из официально не воевавших стран Рот Фронта, предлагал Англии мир на условиях – признания существующего на тот момент положения в Европе, отказа от контрибуций, аннулирования долгов, размена пленных и возврата колоний. Англия заявила, что никогда не заключит мира с коммунистами… В самой Англии прошлого года понапризывали всех, кого только могли, и вооружили тем, что было, вплоть до старинных мушкетов из музеев. Немецкие самолёты бомбили Англию, причём бомбили избирательно – пытались по возможности не ронять бомбы на пролетарские кварталы. Зато шикарным особнякам, кварталам богачей и особенно лондонскому Сити досталось! А немецкие подводные лодки разрушали английское судоходство.  Однако же у Германии не было достаточно сильного флота, чтобы организовать десант в Англию!... Правительство Англии, возглавляемое сэром Галифаксом, пригласило добровольцев из США, защищать историческую родину, да и разрешило всем англичанам самосудно расправляться со всяким, кто подозревался как коммунист или его сочувствующий.  Добровольцев приплыло мало, а расправы привели только к тому, что немцы стали бомбить всех подряд… Одновременно с этим войну Англии объявила ещё и Италия, и пропустила немецкие войска через свою африканскую Ливию. Совместные немецко-итальянские наступления на Средиземном море привели к образованию коммунистической Греции, сразу же объявившей войну Англии; а также и к боям в североафриканских пустынях, в ходе которых красные  уверенно приближались к английскому Египту… В конце прошлого года произошла встреча Рузвельта и Галифакса на борту крейсера в Атлантике. Джентльмены обсудили обстановку в мире, и пришли к выводу, что у их государств остался единственный шанс на выживание – это война красных и коричневых. Решено было предложить Дунайскому любые условия, лишь бы он напал на красную Германию… Дунайский, получив такое предложение, выдвинул условия – аннулирование всех долгов, царских,  временных, и им же наделанных, возврат всех  средств, хранимых царским и временным правительством в западных банках, дармовое снабжение военной техникой и прочими нужными для ведения войны товарами, признания прав России на Европу не менее чем до реки Везер, на Маньчжурию, Корею, весь Сахалин и все Курилы; а также передача России Аляски, Гавайских островов, Калифорнии, Орегона,  западной части Канады, а также Австралии и Новой Зеландии. Дипломаты осатанели!... Однако переговоры пришлось продолжить, и закончились они тем, что вместо Аляски и прочих владений на Гавайях, на Американском континенте и в южных морях Дунайский согласился взять сколько-то там тонн золота… И с конца зимы 1941 года российские Вооружённые Силы стали готовиться к походу на Европу. Был разработан план «Барбарис», это военный план захвата Европы, и план «Запад», это план порабощения Европы, истребления европейских красных и порабощения прочих европейцев… Немецкие разведчики исхитрились добыть копию этого договора и этих планов, и таким образом узнать предполагаемую дату нападения России на Германию – 22 июня 1941 года… Тельман известил своих союзников по Рот Фронту. Решено было – к войне готовиться, но первым не нападать, дабы весь мир увидел вероломство и продажность нацистов, не соблюдающих договор о ненападении. Также было решено, что в случае нападения России на Германию в войну вступят также Венгрия и Румыния… Войска собирались у границ. Немцы предполагали подготовить оборону, измотать в ней противника и только потом перейти в наступление. Им помешала Югославия, где местные коммунисты оказали Рот Фронту медвежью услугу – подняли восстание и попросили помощи. Пришлось перебрасывать войска и возиться две недели, дабы красная Югославия вступила в Рот Фронт, а сочувствующие Словения и Хорватия стали союзниками Рот Фронта… Рано утром 22 июня российская армия внезапно, без объявления войны, начала наступление на немецкую оборону… И сразу же в немецких газетах про всё напечатали, а в российских всё перевели и перепечатали – и про переговоры Дунайского с Антантой, и про условия вступления России в войну; и про планы «Барбарис» и «Запад». Напечатали, разумеется, и призыв Дунайского очистить мир от красных, пока те не пришли завоёвывать Россию и менять местами русских господ с инородческими рабами… И сейчас на фронтах – коричневые нападают, а красные  защищаются!... С одной стороны: «Рот Фронт!», с другой: «За Родину, за Дунайского!»… Вот так!...   Разведчик с карабином добавил:   – Принципиальные же отличия от нашего мира – во-первых, в том, что здесь в русской армии больше кадров, помнящих ту войну, но вот производственные возможности России здесь меньше, чем были у нашего СССР. Не было здесь большого разорения в Гражданскую войну, но не было и сталинского пришпоривания клячи Истории… Во-вторых,  в том, что в Германии в двадцатые не было так плохо, как в нашем мире, потому там и фольксверные зольдатики покрепче вермахтовских будут, да и техники у них побольше…. И, в-третьих, в том, что здесь всякие немецкие ядрёнщики еврейского происхождения никуда из Германии не выгнаны, так что шанс красные имеют… Сей момент в этом мире русские войска штурмуют немецкие укрепрайоны, истаивая под ударами немецких артиллерии и авиации. Все страны Рот Фронта объявили нацистской России «священную войну», которую уже назвали войной за спасение человечества от коричневой чумы.  А на Тихом океане тоже потихоньку всё идёт к большой войне, там гринго наезжают на нихондзинов с целью заставить их уйти из Китая под угрозой торговых санкций… Если мы не вмешаемся, то красные истощат коричневых в обороне, перейдут в наступление, и тогда  у Дунайского не останется другого выхода, кроме как объявить эту войну Отечественной, дабы немецкий меч завяз в русском болоте… А потом – или долгая война на истощение, с последующим прибиранием Антантой победителя; или немцы успеют сделать ядрёнбатон и тогда Москва получит шанс первой познать силу немирного атома… Что будем делать?!...   Попаданцы задумались:   – Неужели… нам должно побежать к Дунайскому с ноутбуками и всем прочим?!....   – Или … к Тельману?!...   – Мы, так получается, всем им чужие…   – Как и они нам…   – К нихондзинам подаваться, что ли?!...   – Так и им мы чужие…   – Вот влипли, так уж влипли… Всем мы чужие, к кому же нам податься?!...   – Да, к кому?!....   – А и вправду, к кому?!….   – Кого же нам выбрать?!....   – Выбор!.....   –  Выбор...   – Если у нас Выбор, то прежде всего нужно осмотреться! – сказал попаданец с СКС, и, подойдя к  хронару,  пощёлкал кнопками его управления.   – Режим окна! – сказал он при этом.   Окно мигнуло и показало щелястый забор в каком-то российском городе с корявой надписью: «За уродину Задунайского!».   Разведчик с карабином пояснил:   – Так местные фрондёры иногда произносят официальный лозунг «За Родину, за Дунайского!»… И иногда и похлеще: «За уродину, в зад у Найского!»…   – Такую фразочку можно по-разному проорать… – сказал попаданец с пулемётом.   А попаданец с СКС ещё пощёлкал переключением хронара. И в окне стал виден типичный восточно-прусский фольварк и беготня в нём.   – Российская армия! – сразу же определил разведчик с карабином – можно посмотреть на её форму. Не иначе, как дорвалась до Восточной Пруссии…   Попаданцы присмотрелись – и увидели, что несколько русских солдат во главе с унтером ловят кур-уток-гусей-поросят, а ещё несколько, во главе с офицером, вламываются в дом. Попаданец с СКС ещё пощёлкал управлением, и в хронобункере стали слышны звуки из окна – хохот солдат, гогот гусей, кудахтанье кур и ядрёный мат унтера. Солдаты засовывали пойманную живность в мешки и складывали их в кузов стоявшего рядом грузовика.   – Здешний российский грузовик! – пояснил разведчик с двустволкой.   Попаданцы присмотрелись к грузовику.   – На нашу полуторку похож… – сказал попаданец с СВД – А вот что это у них за оружие?!...   И кивнул на винтовки, что висели у солдат за плечами.   – Пехотная часть! – пояснил разведчик с карабином –  причём, несомненно, кадровая, добротной довоенной подготовки. До призыва ополченцев здесь ещё не дошло. У солдат обычные винтовки системы Мосина-Холодовского, у унтера  и офицера пистолет-пулемёты; только что их благородие свой не таскает, а ходит с одним пистолетом в кобуре. У шофёра  грузовика должен быть карабин, какой у меня, и  ещё у них где-то поблизости должен быть ручной пулемёт,  противотанковое ружьё и огнемёт. А может быть, ещё  самозарядка с оптическим прицелом и ротный миномёт…   У унтера на плече действительно висело что-то похожее не то на ППД, не то на «Суоми».   Тем временем из дома солдаты прикладами выгнали пятерых немцев – старика, старуху, женщину с грудным ребёнком в руках и девчонку лет этак двенадцати. Офицер посмотрел на них и сказал:   – Тельман капут, Рот Фронт капут!   Немцы подняли правые руки со сжатыми кулаками и хором сказали:   – Рот Фронт!   – Ах вы, грязные инородцы! – рявкнул офицер.   А потом кивнул на девчонку и сказал:   – Надо полагать, из тельманюгенда… красная фройляйн…   И приказал солдатам:   – Эту – привязать!   – Так точно, вашбродь! – ответили солдаты, схватили девчонку и потащили в дом.   Навстречу им из дома вышли ещё несколько солдат, тащивших к грузовику несколько второпях увязанных тюков.   Старый немец сказал вдруг по-русски, хотя и с акцентом:   – В прошлую войну вы такими не были…   Солдаты громко захохотали. Унтер подошёл, посмотрел на женщину, покачал головой и сказал:   – Старовата, сука!...   Потом, оглянувшись на солдат, сказал им:   – Можно поиграть…   И отошёл. Солдаты взялись за винтовки, примкнули к ним трёхгранные штыки. При этом между ними промелькнула короткая перебранка, из которой удалось услышать фразу одного из них:   – В ту войну мой дед где-то здесь погиб, в армии его превосходительства генерала Самсонова!...   Далее насколько солдат встали наизготовку с винтовками, а остальные подошли к женщине и начали отнимать у неё ребёнка. Немка вздумала сопротивляться и потому сразу же получила прикладом в лоб и осела на землю. Солдаты с хохотом подкинули ребёнка в воздух, а другие ловко подставили штыки и тоже засмеялись. Потом подошли к немке, оборвали ей полы одежды и обтёрли  ими штыки. Двое, похоже что самые неразборчивые насчёт покобелировать, ухватили немку за одежду и потащили в сарай. Остальные, глядя на стариков, начали решать, что делать с ними – приколоть штыками, забить прикладами или повесить на воротах. После нескольких минут обсуждений пришли в  выводу, что потешнее всего будет раздавить их танком.   – Где-то поблизости ещё и танк!... – сделал вывод разведчик с карабином.   Из дома вышел офицер, на ходу застёгивающий ширинку, и двое солдат, тащившие огромный звякающий тюк. Офицер кивнул унтеру, унтер зашёл в дом.  А солдаты потащили тюк к грузовику.         Ну, и так далее….