Сам кого хочешь повешу.

[Crusader]

Понятия не имею были ли в СССР настоящие итальянские разведчики, но что где-то возле Сталина и в Генштабе немцы получали информацию, сегодня не особый секрет.

 Более того, согласно некоторым данным репрессии 1936-1937- годов и конкретно дело Тухачевского - дело рук немецкой внешней разведки, удачно подбросившей дезу.

Изменено Monday в 10:42 пользователем Crusader

[Владимирович]

Более того, согласно некоторым данным репрессии 1936-1937- годов и конкретно дело Тухачевского - дело рук немецкой внешней разведки, удачно подбросившей дезу.

это какой-то анти-Ваал: Ваал хотел проклясть, но благословил, а эти хотят благословить, но проклинают, полагаю

[Crusader]

это какой-то анти-Ваал: Ваал хотел проклясть, но благословил, а эти хотят благословить, но проклинают, полагаю

 Это вы к тому, что Тухачевский - немецкий шпион?)

[марик]

Германский Народ — это военный народ, но не народ воинов. Дайте немцу много колбасы, масла, пива и дешёвую машину, и он никогда не захочет рисковать, чтобы ему проткнули живот[1].

Муссолини

 

Когда взвыл «ревун» Энцо в душе обрадовался. Сидеть в тесноте, зажатый товарищами, баюкая на коленях М-26 и упираясь парашютом в стенку за собой, удовольствия никому не доставляет. Прыгать он как раз совершенно не боялся, имея четырнадцать выбросов. Помнил ярко разве самый первый, когда сидели они практически в том же составе, Джузеппе — фамилию прочно забыл, потом отчислили. Неудачно приземлился и неприятно сломал ногу. Сидели тогда с зелеными от страха лицами. Помнил, как мучительно-тошно набирал самолет 800 метров, откуда считается безопасным прыжок. Даже толчок в спину от инструктора, когда замешкался, не забыл. А вот остальные — рутина. Самое легкое в их подготовке. Конечно, если не убьешься на склоне, как случилось с двумя придурками из второго взвода.

Вот и сейчас, шагнув в пустоту, испытал не страх, а удовольствие, не забыв определить нужный ориентир. Для разнообразия летчик вышел на нужную точку и не придется тащиться десяток километров с полной выкладкой, как однажды случилось. И это еще неплохо. Однажды их сбросили ночью и совсем не там. Правда, тренировки все ж отличаются от настоящих боевых действий. Определенный мандраж присутствовал, но насчет ожидающего их всех будущего. 

Земля знакома толкнула в ступни. Перекат, привычно гасится купол парашюта и лишь затем оглядывается по сторонам. Ага, Миро рядом. На его фамилии вечно спотыкались все начальники и большинство однополчан. У славян они какие-то зубодробительные, а Миро из словенцев, живущих на севере Италии. Энцо, не смотря на свое происхождение из деревни Кастелламмаре‑ди‑Стабию, на побережье в шестнадцати милях южнее Неаполя, нисколько не затруднялся — Елиничич. Может поэтому они с самого начала службы сдружились и сейчас довольно переглянулись.

— Porco cane, — возмущенно вскричал по соседству Сильвио Пеллико. — Чуть зубы не выбил этим гадским пулеметом.

В их отделении он был первым номером и носил кличку «Бык», на которую нисколько не обижался, из-за широкой грудной клетки, длинных рук и не особо развитых мозгов. Кому, как не такому доверить носить пулемет.

— Ищем ящики с синей крышкой, — выслушав перекличку, приказал лейтенант, довольный, что весь взвод в кратчайшие сроки собрался к нужной точке и потерь нет.

Миномет с зарядами сбросили отдельно, сознательно обозначив не стандартным армейским цветом. И хорошо, что миномет. Безоткатка весит больше и снаряды к ней тоже.

Поиски увенчались успехом через добрый час. Причем половину ящиков с минами так и не нашли. Они б с удовольствием и само орудие не заметили, но идиотов на свете мало. Имея за спиной такую поддержку легче воевать. Но вот отделению артиллеристов приходилось таскать разобранный на три части, каждая из которых слегка не дотягивала до двадцати килограмм. По горам — огромное счастье. Зато на долю остальных доставалось обычно по две мины весом в три с половиной кило. Сейчас только одна и никто не заплакал.

— Когда уже станут сбрасывать с десантниками и ослов, чтоб таскали грузы, — после очередного подъем-спуск, пробурчал Миро.

Уже начались холода и здесь совсем не курорт, зима на носу, еще и горы. Тем не менее, никто не замерз. Напротив, от них валил пар.

 — Так они уже здесь, — охотно сообщил Энцо. — В нашем лице.

Тянуло за язык процитировать Дуче: «Чем серьезнее препятствия, тем важнее наша решимость преодолеть их» или еще лучше «Когда вы отдаете стране все, вам еще есть чего отдать»[2], однако такие подколки несколько неуместны. Нападки на Муссолини слишком многими принимались за ругань в сторону Италии.

— Сам ишак, — беззлобно буркнул Сильвио. — Какого черта мы здесь делаем?

— Оказываем помощь хорватскому и словенским народам, стремящимся выйти из-под сербского угнетения, — бодро отрапортовал Томмазо Петто, второй номер пулеметного расчета.

И вроде не дурак, но вечно несет политически правильную чушь, как из передовицы в газете. Любому нормальному человеку, способному немного думать, должно быть ясно, что Дуче решил под шумок оторвать, наконец Далмацию, а может не только ее. Ну, и никуда те хорваты со словенцами не денутся. Пристегнет их к своей повозке, как Венгрию с Австрией. Подумаешь, в Белграде отказались дать автономию. Можно подумать наше дело. А то что одновременно с нами решили поучаствовать не только Будапешт с Веной, но и Болгария, Греция и даже Албания, абсолютно не удивительно. Тоже внезапно озаботились счастьем «братья» славянских народов. Как это им не позволяют свои образования создать. Вот и отберут теперь попутно Воеводину, Македонию и что там грекам хочется с «албанцами». Потому что в Тиране тоже итальянские начальники и войска. С 1919г де-факто наша колония. Пусть у них есть свой король и правительство, но вся экономика в руках итальянских компаний и они сделают практически все, о чем попросит Рим.

— Солдатам думать не положено, — сказал вслух. — Пытаясь напрягать мозги, вы ослабляете боеспособность вашей части. Давно пора внести в устав, кто будет застигнут за этим отвратительным занятием пойдет под трибунал.

Миро хихикнул.

В взводе Энцо имел репутацию балагура и простого парня. На самом деле, еще с детства, наблюдая за находящимся неподалеку гарнизоном он сделал простейший вывод: становится крестьянином или даже artigiano[3] ему абсолютно не хочется. Даже отправиться в город и всю оставшуюся жизнь провести, закручивая одни и те же детали на конвейере. Вот в инженеры он бы с удовольствием пошел. Возиться с железками нравилось и неплохо получалось. Более того, буквально не вылезая из гарнизона он настолько стал своим, что ему доверяли не просто ключ подать, а самостоятельно многое делать. Там базировалась учебная часть, где осваивали танкетки, а позже бронеавтомобили. Фактически самобеглый пулемет, который при необходимости приказ куда нужно доставит и прицеп с полезным грузом потянет. К шестнадцати годам он чинил трактора в богатых хозяйствах и перебирал двигатели с полной уверенностью в своих силах.

 Послать его учиться родители не могли. Кроме него еще четверо детей и жили одни скудно. Откуда взяться деньгам для университета. А копить можно годами и ничего не собрать. Зато имелась лазейка. Для отслуживших в армии с хорошими характеристиками, а если награда — вовсе без вопросов, существовала квота, где брали без средств, при условии сдачи экзаменов. Правда, потом пришлось бы отработать три года на государственном предприятии, однако Энцо такой вариант более чем устраивал.

Одна беда, вместо танковой части засунули его в десантники, сколько не просил. Подвела собственная хитрость. Записался в чернорубашечники, чтоб наверняка попасть к танкам, узнал заранее кого скорее берут, да и легче проскочить по льготе, а их брали не только в бронетанковые подразделения, но и сюда. Попал в армейские шестеренки — все. Назад они не проворачиваются.  

— Солдаты, имеющие немного мозгов, согласно новому уставу будут обязаны немедленно сдать офицерам. Среди тех ощущается солидная недостача ума.

Тут заржали уже все. Когда это рядовые обожали людей в званиях.

Еще через три часа тупой гонки, когда реально перестаешь думать и лишь рассматриваешь очередную вершину, надеясь, хоть там будет привал, лейтенант резко остановился, поднимая руку. Цепочка дружно замерла, потом сержанты побежали к начальству.

— Пришли, — сказал, вернувшийся Бернардо.

Он был старше большинства и тянул третий срок, но так и не поднялся выше командира отделения. Зато можно не сомневаться, подчиненные будут накормлены в срок, а на мелкие провинности закроет глаза.

— Мост уже видно, но там сербы.

Вид, между тем, был красивый. Когда-то их всем взводом свозили на места боев в Изонцо. Чтоб посмотрели своими глазами. И сразу становится понятно, насколько жизнь отличается от газетных статей. Причины, по которым итальянцы два с лишним года бились о крутые берега небольшой речушки сразу становятся ясны. Другого направления для наступления просто не существует. Обойти фронт невозможно. Кругом сплошные горные массивы. Туда если и забраться, снабжать войска невозможно. Вот и гробили людей на заранее подготовленных позициях. Не от тупости.

Кто-то сделал выводы. Сейчас вся их бригада должна вовремя захватить ключевые позиции и дать возможность продолжить наступление. Конечно, здесь не Альпы, однако достаточно крутые берега и лишившись железнодорожного моста, так просто на другую сторону не попасть. Даже подорвав рельсы и остановив поезда машины проедут спокойно. Кто-то хорошо подумал и послал их, не тыча пальцем случайно в карту, а вполне соображая. Другое дело, в югославских штабах тоже не полные идиоты сидят.  

— Их точно не меньше роты, — глядя чуток позднее на суетящихся внизу, сказал Энцо.

— Я вот не понимаю, на кой черт они роют окопы, — озадачено пробормотал Миро, — когда явно собираются взорвать переправу. И тем более, зачем внизу, а не на высотках.

— Сидели бы они здесь, нас бы встретили совсем иначе, — хмыкнул Сильвио. — Просто чудо, что нас не обнаружили.

— У ихнего офицера явно мозги отсутствуют.

— А может у нашего командования присутствуют? — возмутился Томмазо, демонстрируя твердокаменную любовь к начальству. — Не зря нас десантировали в тылу. Отсюда не ждут.

— Чего ждет наш лейтенант? — спросил, ни к кому не обращаясь Миро.

— А ты его спроси, — зло произнес Энцо. — Может пока на него приедет посмотреть Марио Роатта[4] и лично нацепит орден за прекрасно спланированный бой.

Югославы, между тем, стали собираться с котелками у одной из машин. Без бинокля с трехсот метров особо не разобрать, похоже им привезли судки с едой. Получив свою порцию люди отходили и присаживались кучками прямо на землю. В животах у лежащих невольно забурчало, когда дошло, чем там занимаются.

Происходящее напоминало воскресный пикник горожан, которые оставили жен дома и решили в мужской компании провести утро на свежем воздухе. Они явно чувствовали себя в безопасности почти в сотне километров от наступающего врага.

И тут последовал сигнал.

— Buona Fortuna[5]! — пробормотал Томмазо.

— Vaffancúlo[6], — привычно ответил Сильвио, открывая огонь.

Девять пулеметов одновременно принялись поливать собравшихся внизу свинцом. В рассевшихся над канавой со спущенными штанами, не постеснявшихся кинуться в вонючее укрытие, полетели мины.  

Человеческие фигурки разбегались во всех направлениях, спотыкаясь и падая. Далеко не всегда можно было разобрать от пули или в надежде спрятаться. Какой-то офицер, собрав несколько человек, попытался идти в атаку, но их всех положили за сотню метров от позиции. Очень быстро со стороны югославов уже никто не пытался отвечать на обстрел. Часть стояла с поднятыми руками, бросив оружие, другие лежали на земле, порой дергаясь в агонии.

— Прекратить огонь! — дошло по цепочке.

— Первое отделение!

Они стали подниматься, не ожидаясь продолжения.

— За мной! 

— Нам хоть медаль дадут? — озабочено спросил Сильвио, глядя, как немногих уцелевших сгоняют в кучу.

— За что? — удивился Миро. — Мы ж не воевали, а как на бойне их били, без малейшего ответа.

— Э, нет! Мост захватили! От взрыва спасли. Значит положено!

Энцо покосился и ничего не стал говорить. В принципе, прав. Задача выполнена, а чем меньше пострадавших с их стороны, тем правильней. К тому же и он не отказался бы от награды. Для поступления в университет очень пригодится. А что фактически даже не выстрелил, то не важно. Главное, что напишут в представлении.

— Второе отделение! — донеслось снизу. — Сюда!

Когда спустились, лейтенант глянул красными воспаленными глазами.

          — Вас учили обезвреживать мины.

— Так точно! — дружно ответили, мысленно матеря командира.

Никому не хотелось заниматься этим пакостным делом. Вот придут саперы — это ихняя прямая обязанность. А десантники предпочитают сами ставить, а не убирать. Мало ли какую гадость могли удумать враги, для неснимаемости.

— Для начала проверить. Ничего не трогать. Хотя… Стоять. Э… Елиничич, — с трудом, но правильно произнес, — побудешь переводчиком. Щас пообщаемся с пленными, может чего скажут полезное…

Как оказалось, югославы не успели. То есть взрывчатку на опорах закрепили, но протянуть провода не сподобились своевременно. Точнее, взрывная машинка еще не подсоединена правильно. Так что все обошлось достаточно просто. Прямо хоть жалуйся, никакого риска и медалей.

Лейтенант не пустил все на самотек и выставил на высотах дозоры. Так они и сидели почти сутки, пока не появились первые итальянские разведывательные бронемашины. А затем потоком пошла 1-я танковая дивизия. Это ж ведь только так говорится, а на деле в нее входят, моторизованные полки на грузовиках, артиллерийский полк тяжелых 120мм минометов, гаубицы, зенитный дивизион, саперный и связной батальон, какие-то подразделения по обеспечению. Машины шли бесконечным потоком много часов.

— Чего ты пялишься? — Миро был в недоумении.

— Ты посмотри, — возбуждено вскричал Энцо, показывая на громыхающий мимо танк. — Я думал знаю все наши бронемашины, а это ж монстр какой-то! Тонн тридцать пять[7] и пушка 90мм! А броня!

— И что? — равнодушно сказал приятель.

— Если у нас таких хотя б сотен пять, мы войну уже выиграли, — абсолютно уверенно заявил Энцо. — Я видел характеристики немецких новых танков, они его даже поцарапать смогут совсем в упор. Все равно, как вышедший на ринг чемпион против перворазрядника.

— Воздух! — закричал наблюдатель у зенитного орудия, поставленного на въезде у моста и выпустил красную ракету.

Движение практически сразу замерло. Только находящиеся на мосту поддали газа, стремясь выскочить поскорее на землю. Люди прыгали с грузовиков, ныряя в недоделанные югославами окопы. Со стороны гор приближались три пока еще небольших самолетика. Зенитки, как расположенные с этого конца, так и с противоположного, торопливо подкручивали в нужном направлении стволы, готовясь открыть огонь по цели. Неизвестно как остальные, а десантники ничуть не удивились, залезая в канаву. Командир роты и оба связиста были убиты в том скоротечном бою и югославы не получили своевременно отчета об уничтожении моста. Им только и оставалось, как послать бомбардировщики.

— Не стрелять! — завизжал фальцетом офицер-зенитчик. — Наши, — при этом он показывал куда-то в небо, выпуская зеленую ракету и все видевшие и слышавшие невольно уставились вверх.

Именно оттуда, из-за облаков, выскользнули две стремительные тени и устремились в атаку. Прямо на глазах, под радостные вопли загорелся один из бомбардировщиков и вильнув в сторону стал падать, дымя не хуже паровоза. Истребители развернулись и пристроившись сзади, расстреляли оба остальных вражеских самолета. Из одного выпрыгнули люди, над головами раскрылись парашюты, а второй упал сразу, не хуже утюга, воткнувшись в землю со страшным взрывом. Видать сработали подвешенные бомбы от удара. Уцелеть в таком огне не мог никто.

Истребители, красуясь, прошли достаточно низко, чтоб можно было рассмотреть тень летчика в кабине и покачали крыльями, приветствуя находящихся внизу. На крыльях у них хорошо были видны красно-бело-зеленые круги. ВВС Италии. Потом они взмыли вверх, уходя снова за облака. Вполне возможно и дальше будут висеть там, прикрывая. Или их сменят такие же.

Движение опять возобновилось, лишь солдаты возбужденно обменивались впечатлениями о случившемся. На затормозивший рядом грузовик они даже не обернулись. Энцо уставился на очередного монстра. Это точно была гаубица на шасси танка, но уж больно большая. Как бы не все 155мм. Неужели за два года, которые он провел в десанте такое смогли наклепать? У них же куча технических проблем должна быть!

— Вы совсем охренели, — раздался над головами возмущенный голос Бернардо. — Еще бегать сержанту за вами. Давай в машину!

В кузове уже сидело их отделение и минометчики со своим багажом. Тем не менее, достаточно просторно, на удивление. Аж можно вытянуть ноги, не чета транспортному самолету.

Им тут же сунули в руки большие кружки с вином и налили из стандартной 20 литровой канистры, где вместо бензина внезапно оказалась рубиновая жидкость.

— Откуда? — спросил Энцо, охотно выпив.

— Это мы в небе болтаемся и ничего не видим, — судя по красной роже Бернардо уже неплохо набрался. — А танкистов встречают хорваты с подарками. Если уж на нашу долю столько пришлось, как в авангарде живут?! У них есть куда складывать!

— Скоро и мы разживемся, — сообщил с угрюмой мордой Сильвио. — Хорватские земли закончились, дальше сплошь сербы. Они нас угостят свинцом.

— Наш взвод прикрепили к разведбату дивизии, — сказал Томмазо. — Пойдем впереди.

В отличии от своего первого номера он лучился от счастья. Доверили важнейшее задание, ага. Наверняка лейтенант сам и напросился. Все хочет повышения и орденок. Ведь кого пошлют на пулеметы, как не чужих. Им своих будет жалко, а нас нет.

— Ну, — сказал вслух Энцо, — пока пули не свистят и в атаку не посылают, хоть наклюкаемся.

Высказывание было поддержано согласным ревом присутствующих.

---

[1] Подлинная цитата.

[2] Цитаты из речей настоящие.

[3] Кустарь-ремесленник.

[4] Здесь, командующий армией вторжения.

[5] Удачи!

[6] Иди в задницу.

[7] На самом деле сорок, хотя изначально собирались делать как раз тридцать пять. Но дополнительная броня и замена 75мм орудия на более серьезное заодно натянули вес. Проходит под индексом Т37, в отличии от первоначальной версии Т36.

[Magnum]

Девять пулеметов одновременно принялись поливать собравшихся внизу свинцом. В рассевшихся над канавой со спущенными штанами, не постеснявшихся кинуться в вонючее укрытие, полетели мины.  

Человеческие фигурки разбегались во всех направлениях, спотыкаясь и падая. Далеко не всегда можно было разобрать от пули или в надежде спрятаться.

Какой-то офицер, собрав несколько человек, попытался идти в атаку, но их всех положили за сотню метров от позиции. Очень быстро со стороны югославов уже никто не пытался отвечать на обстрел. Часть стояла с поднятыми руками, бросив оружие, другие лежали на земле, порой дергаясь в агонии.

Я опознал эту отсылку.  

 

[марик]

На окраине Шабаца — главного города Мачвы, богатейшей и плодороднейшей провинции Сербии еще трещали выстрелы, но это уже агония. А может расстреливают. Спонтанное восстание, вспыхнувшее практически сразу, без малейшей подготовки, не могло ни к чему хорошему привести. Да, какое-то время они продвигались, захватывая населенные пункты, но исключительно по причине отсутствия воинских частей. Полиция недостаточно сильна, чтоб сдерживать многотысячные толпы. Они буквально города занимали. Пришлось нам вмешаться.

Выхожу из машины, не дожидаясь пока мой адъютант, капитан Райоло, откроет дверцу. Не люблю подобострастия. Такие люди в душе тебя обычно ненавидят. Правда, Николо не из этих. Мы с ним на объекте «Кама» практику проходили и там он показал высокий класс. Большой любитель штабных правил и инструкций. Смело могу доверить оформить любую идею. Сделает лучше прямого начальника. За что и ценю.

Над ратушей развивался сербский флаг. Красная тряпка валялась под ногами. Подозреваю сознательно, чтоб ноги вытирали о коммунистический стяг. На дверях полуоторванная прокламация: горстка иностранных наемников по приказу преступного большевизма своими безумными действиями пытается вызвать пожар уничтожения сербской государственности»… «Призываем оказывать всяческое содействие законной власти».

Безусловно, имеется в виду не оккупационная, а новая, созданная из представителей практически всех прежних партий и генералитета, о чем извещают подписи.

Я это наизусть помню, поскольку, будучи первым итальянским комендантом Белграда, а также и последним, фактически тащил за шиворот назад разбежавшуюся власть, начиная от городской и заканчивая правительством. Когда они поняли, что мы не собираемся их принуждать к чему-то неприятному и противному совести, а всего лишь хотим порядок на улицах и коммуникациях, администрация заработала, как до войны, включая исчезнувшую было полицию.

Мы даже допустили ограниченную армию. Собственно, всех пленных хорватов, боснийцев, словенцев, болгар и тому подобных отпустили на второй день после капитуляции, а местами даже сразу. Лишь сербы пока сидели за колючкой, в ожидании участи. Тоже рычаг для давления. Как только подписали соглашение с правительством теперь уже не Королевства Югославии, а одной страны Сербия, сразу полезных стали выпускать, проверяя на лояльность остальных.

Достаточно льготное соглашение, без контрибуции и обязательств по поставкам и посылания войск нам на помощь, им и так от раздела не сладко. Да чего там говорить, новые сербские динары печатали нынче в Риме и скоро завезут для расчетов. А как иначе, когда на оставшихся теперь за границей территориях ходят свои купюры. Новые власти повели лишь ограниченный обмен. Все норовят избавиться на территории Сербии от ненужных с той стороны капиталов, поднимая цены.   

Какой смысл держать тут войска, когда они сами способны сохранять порядок. Сил сербам не хватило, все ж не меньше сотни тысяч до сих пор оторваны от родины и фильтруются. Люди разные попадаются и у многих ушибленое имперское воспитание с идеологией. Такие поработают на Италию в каких-нибудь шахтах. По крайней мере, пока не решится вопрос с Гитлером. А ненависть с нашей стороны отсутствует, не смотря на потери. Точных цифр не скажу, но от двух до трех тысяч итальянцев погибло, считая несколько сбитых самолетов и полтора десятка подбитых танков. Даже в моей дивизии имелись легкие и бронеавтомобили. Обычно они шли в разведдозоре и первыми попадали под удар. Увы, на войне без потерь не бывает. Сколько у наших союзников не интересовался. Пусть это их трогает.

Меньше всего сербам требовалось подобное восстание. Итальянские части уходили и на смену им прибыли болгары с венграми и албанцы. Эти временами совсем не стеснялись и местные жители даже бегали мне жаловаться на грабежи и притеснения. Хрен оказался гораздо горше редьки, тем более из Рима ясно дали понять: в случае дальнейшего сопротивления недолго и порезать оставленные в Сербии земли в пользу ее соседей.

    Он расстрелов заложников и изгнания всех сербов подряд болгар, например, удерживают лишь итальянцы. Хорватские усташи вырезали пару деревень и были после публично повешены. Порядок прежде всего! Нынче все особо буйные сидят по соседству с пленными и в отличии от них имеют мало шансов выйти в ближайшее время. Муссолини общая резня всех против всех без надобности. Кто этого не понял плохо закончит.

За нашими союзниками и так не заржавело и всю сербскую и македонскую верхушку с интеллигенцией, воспитанную в просербском духе, выгнали с голым задом. А ведь дело происходит зимой. А вот с границами, прочерченными где-то в высших сферах интервенты считаются.

Справедливости ради, поработали картографы и шпионы на совесть. Если не считать Македонии, взятой буквально по югославским картам, очень постарались при разделе избежать присутствия на чужой земле не той национальности. Увы, полностью избежать такого невозможно. За межвоенные годы здесь перемешались и переженились многие.

Ну, такое предусмотрено: «Заключительная демаркация будет осуществлена международной комиссией. В некоторых случаях незначительные изменения будут проведены в строго этнографических определениях. Для жителей имеет место право выбора в и вне переданных территорий. Выбор должен быть осуществлен в течение шести месяцев с момента подписания соглашения».

В результате и направил меня сюда командующий силами юга Роатта, для контроля над нашими союзничками. Официально я в очередной раз «мясник», но фактически здесь сборная солянка из болгар, итальянцев, албанцев, сербских частей и полиции. Донесения исправно шлют и приходится руководить. А мыслями уже далеко. Дивизия ушла в Чехословакию, здесь обычная пехтура и ей богу, пора сваливать. Постреляют болгары еще сотню-другую большевиков и примкнувших, какая мне разница!

Практически все существование Югославии находящаяся под полным запретом коммунистическая партия тем не менее, обладала развитой сетью подполья и немалым влиянием на простых людей. Вот в Польше ее распустили, во Франции пропагандируют пораженчество, а в Сербии внезапно сильно возбудились большевистские начальнички из Коминтерна Странно, да? Если не понимать зачем это Москве нужно было. Вовсе не для сохранения страны. Ее уже не вернуть и не склеить.

Сербы сами виноваты в произошедшем. В то время как хорваты, словенцы, югославские мусульмане отстаивали свои национальные интересы, сербы не смогли обеспечить единство при голосованиях. То одна, то другая сербская партия в ущерб общим интересам блокировалась с хорватскими, словенскими или мусульманскими политиками для победы над своими политическими противниками. Такая политика привела Белград в конце двадцатых годов к тому, что Словения обрела фактическую автономию под руководством А. Корошца, в середине тридцатых центральная часть Боснии была оставлена на откуп лидеру мусульман М. Спахо, а в конце тридцатых годов все шло к соглашению с Мачеком, возглавлявшим Хорватскую крестьянскую партию (ХКП). Правительство было готово Савскую, Приморскую бановину и несколько соседних районов передать в новообразованную хорватскую автономию.

Когда об этом стало известно, сербская оппозиция и общественность разразилась бурей негодования. Никогда не потухавшие страсти по поводу принадлежности той или иной территории полыхнули пламенем до неба. Уж не знаю подлили бензинчику итальянские или английские разведчики. Может и без них обошлось, однако всплеск массового возмущения по всей Сербии закончился смещением правительства и упразднением регентства. Молодой король был провозглашен совершеннолетним, вопреки закону и возрасту. Причем только слепые не заметили, что все это произошло в результате военного переворота.

И тут, Словения, Босния и ХКП дружно зарыдали и заламывая руки попросили спасти их от сербов, замысливших этнические чистки. Не требовалось большого ума, чтоб заметить, как Муссолини совсем-совсем не хотел вмешиваться в чужую свару. Так отпихивался, что внезапно вторжение для спасения не сербов состоялось одновременно из Венгрии, Австрии, Болгарии, Греции, Албании и лишь немножко из самой Италии. Самое занятное, Англия с Францией выразили глубокую озабоченность, но даже не почесались оказать помощь вроде бы союзному государству. Да, договора о взаимопомощи у них не было, однако английское посольство чуть не прямо давало указания правительству, а французы обучали прежде армию.

Вот она, в первую очередь, и развалилась. Вряд ли в том вина парижан, скорее общей многолетней политики с попыткой навязать всем сербскую точку зрения, как единственно правильную. Учитывая разное развитие территорий Югославии, ее национальные и религиозные проблемы, удивительно, как не рвануло раньше. Большие дяди не давали в своих интересах. А тут у них нечто в головах изменилось и я даже в курсе, чего конкретно. Германия. Югославия всегда была завязана очень сильно на нее с поставками сельского хозяйства. Лучше в такой ситуации друг-Италия, чем крайне сомнительный союзник, не заинтересованный в конфронтации с Рейхом.

— Чего? — говорю удивленно, но последнюю фразу адъютанта.

— Русские хотят встретиться. Из эмигрантов.

— Ну, давай их сюда. И переводчика.

Впрочем, последний не понадобился. Старший говорил на приличном немецком. Я делал вид, что внимательно слушаю, изучая штабс-капитана Волошина. Он меня не узнал и не удивительно. Прошло двадцать лет с нашей последней встречи. К тому же, после ранения и тифа я был худ, слаб и зарос бородой. Отпускать ее начал еще в Сальских степях, чтоб выглядеть взрослее. А теперь перед ним итальянский генерал, ничем не напоминающий одного из взвода юнкеров.

Зато я замечательно его помню. Мой первый командир, на которого всю жизнь равнялся. Вовсе не кадровый, а пошедший на германскую добровольцем. Тем не менее, у нас в роте полно было офицеров и все признавали его авторитет и право командовать. Времена такие были — партизанские. При желании можно и уйти в соседний отряд. Но его уважали. Причем я абсолютно не помню, чтоб матерился или повышал голос. Разговаривал тихо, вежливо и по делу. Это — да. Всегда отгорожен и сам. Не уверен в существовании у него друзей.

Он единственный, объяснил мне, дурачку, почему в армию не принимают, куда не тыкаюсь. Не из-за слабости, а по причине происхождения. Ну, не любили русские офицеры евреев. Их постоянно подозревали в отсутствии патриотизма, желании помочь единоверцам и нерадивом несении службы. Не только старшие начальники считали вредным присутствие в рядах как императорской, так и добровольческой армии. В целом, не морочь голову, не лезь со своим рылом в калашный ряд. Сказано было достаточно мягко и вежливо, но смысл именно таков. Мне не хватило духу спросить, а сам он тоже так думает?

С тех пор думаю, что такое отношение одна из причин поражения Белого движения. Не главная, но тоже существенная. Евреи присутствовали во всех партиях от анархистов до конституционных демократов (кадетов). Они давали деньги белым, по крайней мере в самом начале в Ростове на Дону точно немалые суммы. Без тех капиталов никакого Ледового похода бы не случилось. Не зря существовала политическая программа Корнилова[1]. Но для основной массы белых — евреи исключительно большевики и негодные солдаты.

А раз так, то надо смотреть кто согласен с тобой сотрудничать. К красным евреи шли массово, поскольку варианты отсутствовали.

Впрочем, лично мне вся эта история пошла на пользу. Потеряв последние иллюзии не стал стреляться, а сел на подходящий пароход под итальянским флагом, выдав себя за жившего в России потомка римлян. Последняя память о родителях — золотые отцовские часы ушли в чужой карман, зато довезли честно до Генуи. А там уже нашел Марко и началась совсем иная жизнь.

  — Я не решаю такие вопросы, — говорю, когда замолчал мой старый знакомый. — Это вам к сербским властям обратиться нужно.

Русские эмигранты, проживающие в Югославии, умудрились не раствориться в родственном народе, а сохранить свои землячества. При этом, практически поголовно поддерживали королевские власти — фактически сербов. Их можно понять, кто к тебе хорошо отнесся, за тех и встанешь. Одна беда, для коммунистов они дважды враги. Как белые, враги большевиков (никаких бывших не бывает) и стоящие за короля. Их требовалось истреблять и наравне с представителями администрации первыми угодили под обычный красный террор. В округе убили до двух десятков русских эмигрантов с югославским гражданством. Большинство без всякой причины. Потому что чужаки и враги народной власти. По акценту заметно.

Он хотел получить разрешение на создание отряда самообороны и оружие. Увы, не мои проблемы. Из Сербии мы уходим, не забыв выгрести военные трофеи, часть золота, серебра и валюты, не вывезенные из Народного банка. Вот контрибуции не требовали.   

— Однако, обещаю, довести до правительства ваши нужды. А пока, — глянул на одну из бумаг, принесенную Райоло, — винтовки и достаточное количество патронов получите из трофейных, отбитых у мятежников.

Пара сотен штук погоды не сделают, а большевиков они точно гонять станут с огромным удовольствием.

— Займись, — адъютанту.

— Будет исполнено.

Волошин подчеркнуто щелкнул каблуками и четко склонил голову в корректном поклоне. И ведь не проходил муштру в кадетском корпусе, невольно восхищаюсь. Мне так красиво показать военную косточку не удастся. Да и солдаты в моей дивизии про правильные маршировки не подозревают. Ужас. Как нас после такого уважать?

---

[1] Там 14 пунктов, включая равенство всех граждан без различия пола, национальности и религии.

[agnez]

Если "Соединённое королевство", почему не Французская республика и королевство Италия. Кстати, не понятно, Италия ещё королевство или уже что то другое?

[марик]

Я взял реальный договор с ссср там именно так написано. 

А короля италии отменят после войны. Как и в реале

[марик]

1939г

 

 

 

«С абсолютной уверенностью говорю, мы сломаем хребет нацистам».

 

Муссолини.

 

 

 

Карим четко шел за командиром эскадрильи. Еще не ас, но уже совсем не новичок, сбивший двоих и возможно еще одного совместно, он сейчас не думал об очередной победе. Главное прикрыть спину старшему, а насколько это проблемно в общей свалке, уже знал по опыту.

 

В училище их готовили на совесть настоящие профессионалы. Гоняли летать днем, ночью, эскадрилью, двойками и по одиночке в любую погоду, практикуясь в перехватах на разных высотах, с наведением по радио и даже вслепую, без возможности сориентироваться по дорогам и городам. Последнее оказалось крайне полезным в реальных боях. Обе стороны ввели полное затемнение и ночью найти даже свой аэродром не всегда просто. Курсанты били машины и сами гибли, но никому из них не приходило в голову жаловаться на жесткую систему. В летчики шли добровольно и закончившие училища уже не являлись просто мясом для врага.

 

К тому же их учили приемам воздушных схваток ветераны Китая, Испании и Польши. Теория от практики все равно изрядно отличалась, но не всякий сумел бы посадить самолет с практически оторванным пулеметной очередью крылом или заклинившим двигателем. Карим сделал последнее, отделавшись парой синяков. И на следующий день снова поднялся в воздух. Там их воспитали пилотами. Истребителями их делала война. Тех, кто выжил. Он пришел в полк с пятью такими же бывшими курсантами. Двое погибли, один с пулей в бедре сейчас в госпитале, а Карим продолжает летать.  

 

Правда, нужно благодарить за подобные фокусы, в первую очередь, машину. Caproni 35, по отзыву его инструкторов, лучший из созданных в Италии истребителей. Двигатель нетипично расположен сзади кабины пилота, давая прекрасный обзор, маневренность, аэродинамику. 37мм пушка, четыре 7,62мм пулемета на крыльях и высокая скорость (до 650км/час максимально) при потолке за десять и дальности в полторы тысячи километров. Даже новичок неплохо справлялся с управлением.

 

Зрелище строя, идущих коробочкой бомбардировщиков всегда впечатляло со стороны. Две, в данном случае три группы по тридцать шесть самолетов, плыли ромбом домой, после очередного удара, способные встретить атаку с любой стороны сотнями стволов. Каждый имел дюжину 12,7мм. Опытный глаз мог заметить несоответствие обычного вида. Четырех или пяти машин в строю не хватало, а иные из бомбардировщиков явственно несли на себе следы обстрела зенитных орудий. Они жутко живучие. Иные прилетали на аэродром все в дырках, без парочки двигателей, тем не менее, садились нормально.

 

Хотя называли дальний бомбардировщик «Фиатом», реально он улучшенная модель американского В-17. Якобы чертежи и все подробности были получены сразу, еще до взлета прототипа. И уже в Италии его тщательно «допилили», поставив вместо 9ти аж 14ти цилиндровые двигатели. По слухам, сами же американцы и трудились на заводах «Фиата», доводя до ума новый вариант, более короткий и с другим крылом. Кто б этим не занимался, он точно знал, чего добивался. Кроме настоящего «Фиата» — бомбардировщика тактического, на вооружении в нужный момент оказались сотни тяжелых, способных долететь до Гамбурга с Килем и вынести тамошние верфи и военные корабли.

 

С самого начала генеральный штаб просчитал наиболее важные, ключевые объекты, уничтожение которых позволяло вывести из строя целые отрасли — заводы синтетического горючего, нефтеперерабатывающие, производство шарикоподшипников и авиационные предприятия, а также аэродромы, на которых базировались немецкие самолеты. «Странная война», сразу после падения Польши, внезапно превратилась в мощное воздушное наступление. Тут еще надо понимать, что вермахт много машин потерял на востоке и вынужден был немалые мощности направить в ПВО. Прикрыть все небо они были неспособны, особенно, когда Франция с Англией вынуждено подключились. Правда, те все больше лупили по площадям в районе Рура и по Берлину, но кому жаловаться, после сожженной огненным штормом Варшавы? Сами начали, вот и пришла ответка.

 

— Слева на одиннадцать часов! — прозвучало в наушнике.

 

Даже если кто-то чужой сейчас слушает на нужной волне — поздно.

 

Командир эскадрильи плавно развернулся вправо, за ним остальные. Их, в очередной раз, точно навели. То, что на Альпийской линии стояли радары, нынче особым секретом не являлось, но что успели поставить вдоль чешкой границы, никто не подозревал, включая просто обязанных такое знать. Зато любые попытки немецких налетов засекались моментально и вместо постоянного, порой бессмысленного патрулирования неба, истребители вовремя получали точные данные.

 

Это не означало, что на Прагу или Вену ни одна бомба не упала, но серьезные налеты быстро прекратились. Слишком велики были потери. Юнкерсы валились на землю пачками, а заводы Италии и ее союзников производили в три-четыре раза больше самолетов в месяц. Хотя французы с англичанами все равно разместили заказы в США. В отличии от прошлой войны американцы в долг не давали. Отгружали по принципу: «плати и вези».

 

Карим уже видел дюжину Bf 109, собирающихся атаковать. Несмотря на то, что большинство бомбежек происходило осенью и зимой, погода не лучшим образом помогала как тем, так и другим противникам, немцы тоже не стояли на месте. У них появились свои радары, ночные истребители и мощное ПВО. Не всегда помогал и плотный строй. Зато стали практиковать резкое изменение движения к цели, чтоб сбить с толка врага и сброс специальных отражателей из фольги, мешающих засечь армаду. И хотя большинство аэродромов люфтваффе на юге германии регулярно продолжали выносить, уничтожая самолеты на земле и в воздухе, но случалось и такое. На отходе догнали. Кстати, поздно. Итальянцы успели подтянуть эскадрилью прикрытия, взамен вынуждено выбывшей, потерявшей при налете три машины и практически не имеющей запасов топлива.

 

Занимать правильную позицию со стороны солнца и выше было поздно. Их задача сорвать атаку на бомбардировщики. Теперь истребители шли практически в лоб противнику. Бывают ситуации, когда приходится вопреки разуму атаковать сразу, не раздумывая, порой драться в меньшинстве. Это война и тебе поставлена задача сохранить большие машины, в каждой из которых больше десятка твоих товарищей.  

 

— Wir greifen an![1] — неожиданно четко позвучало в наушниках.

 

Чужие машины вырастали прямо на глазах, под рев двигателей и ощетинились пулеметным огнем. Теперь кто отвернет, тот почти, наверняка, проиграл. Эфир взорвался от криков и ругани. Командовать уже бессмысленно, когда машины проходят сквозь строй врага, видя лица чужих летчиков и стараясь их убить.

 

Теперь самолеты уходят в виражи, на предельной скорости совершают чудеса, порой совершая невозможное и в наушниках чей-то дикий крик, а боковым зрением видишь разваливающийся на куски «109», которого кто-то успел зацепить. Но кричала не его жертва. Это кто-то из своих. Некогда вспоминать, тебя вдавила перегрузка в кресло, когда идешь вслед за комэском, буквально поставившим «капрони» на «попа», пытаясь зайти в хвост «фокеру». Вовремя заметив идущих на него немец резко набрал скорость и спикировал, моментально переходя в «свечку» и пропуская мимо себя. Теперь он уже сзади и самолет ведущего задымил.

 

Карим делает петлю на такой перегрузке, что еле способен дышать. Немец продолжает держаться рядом. Главное от капитана отвлек. Серия виражей и сразу два истребителя с итальянскими обозначениями на крыльях берут на мушку его преследователя. Трасы снарядов проходят впритирку. Тот вынуждено сворачивает от предыдущего врага. Карим быстро бросает взгляд вниз, но своего ведущего так и не нашел. Выяснять судьбу было некогда. Это война и рядом продолжалась свалка.

 

Один из «фокеров» выскочил из общей драки и пошел резко вниз. Со стороны, неполадки и сейчас грохнется. А, нет. Хитрюга начал набирать высоту. Карим не собирался упускать подставившуюся добычу. Набирая скорость пошел резко вниз. Летчик успел его заметить и рыскнул, закладывая вираж. Поздно! Самолет в самом центре прицела. Очередь из всего оружия сразу. Он прекрасно видел, как 37мм снаряды прошили кабину насквозь и наружу полетели не только куски обшивки и бронестекла, но рука человека. Что делает с человеческим телом попавший в нее такой патрон представить невозможно. Это уже совсем не труп, а какой-то перемолотый кусок мяса. Самолет клюнул носом и принялся падать как утюг. Похоже не только никто им не управлял, но и нечто повредил в управлении.

 

Бой закончился, как всегда для истребителей стремительный и быстротечный. Немцы уходили плотной группой, в которой явно не хватало трети. Итальянцы их не преследовали. Задача выполнена — нападение на бомбардировщики сорвано. Теперь они пристроятся сверху и сопроводят до аэродрома. Очередной разворот по широкой дуге, настороженно глядя вверх и на солнце, прищурившись. Еще не хватает в последний момент нарваться на выскочившего внезапно очередного противника. Стандартная проверка индикаторов оружия и наличия горючего. Еще треть в баке. Можно слетать до Берлина, при желании. А что? Всего-то километров триста. Ну, ничего, он еще увидит этот город. Если, конечно, его не разбомбят в пыль.

 

Домой они вернулись уже когда начало темнеть, полностью выполнив возложенную задачу. Было время осмотреться и поговорить. Кроме капитана еще двое сбиты. Один точно выпрыгнул с парашютом, а про командира эскадрильи никто ничего не смог сообщить.

 

— Лейтенант Самир докладывает, — сказал отдавая честь примчавшимся техникам, — 109го сбил!

 

Фамилии у него, как и у большинства жителей Ливии, до появления Муссолини не имелось. Но если ты хочешь нормальные документы, то нечто вписать в них необходимо. Они с братом решили, по отцу назваться. Потом уже выяснили, что он числился в Черной колонне Бербериччем. Исправлять уже не стали. Это ж уважение к старшему родичу. А для знающих — забавно смотрелось. У отца другая фамилия.

 

— Наши с «Маркантонио Колонна» утопили тяжелый крейсер «Принц Ойген», — сказали ему. — Но и вы сегодня выступили неплохо.

 

Обидно, но понятно. Одно такое большое корыто по количеству стали тысячи танков и полноценный авиаполк. К тому же приятно, раз поймали итальянцы, натянув нос англичанам. С Бисмарком у тех были огромные проблемы, да еще и «Худ» потеряли.

 

Техники сходу полезли проверять, заправлять и вооружать самолет. В хорошую погоду могли быть и два-три вылета. Машина должна быть готова к очередному сигналу. Поэтому и ночью будут работать, готовя и снаряжая.

 

Днем Карим бы повалялся рядом на травке, но температура к таким вещам не располагала. В подкативший 3/4, забитый возбужденно обсуждающим бой с применением махающих рук летчиками, он еле втиснулся.

 

— А, Китаец, — сказал Пичетти, доедавший в столовой свою порцию, когда он сел рядом.

 

Сантино был один его однокашников в летном училище, попавший в третью эскадрилью. Сегодня они вроде не летали. А «Китайцем» его назвали уже в полку, когда нарисовал амазиг[2] на фюзеляже. Многие малевали кто во что горазд, от красоток до карточных картинок, но никто не понял его, приняли за иероглиф. Карим по данному поводу не волновался.

 

— Чего это они такие злые? — кивнул на сидящих по соседству поляков. Обычно не стеснялся присоединится, если места не имелось. Нормальные ребята. А сегодня, как с цепи сорвались. Запросто покусают.

 

Почти пол миллиона военнослужащих и гражданских, после поражения, не желая сдаваться, ушли на юг. В основном в Чехословакию, но частично в Румынию. Какое-то количество в Литву и даже СССР. Бухаресту эта головная боль с интернированием меньше всего требовалось. К тому же после Югославии румыны со страхом поглядывали на соседей. Буквально все имели к ним территориальные претензии. Моментально согласились на гарантии, предложенные Италией, а с запозданием Англией и Францией. В итоге торговля с Германией практически прекратилась.

 

Нефть скупала Англия, что не могла, забирала Италия, вместо валюты или золота давая оружие. 90% техники и боеприпасов югославской армии было захвачено и теперь шло румынам. Кроме того, у них сидела 4-я воздушная армия, способная больно щелкнуть по лбу любого агрессора, что Германию, так и СССР. В результате польских солдат тихо отпустили. Практически никто из них не поехал во Францию. С какой стати защищать паршивого союзника? Они рвались в бой отомстить Гитлеру и лучше всего это сделать из Чехословакии. А двадцать дивизий и почти пять сотен пилотов — это сила. Кто ж им станет препятствовать? Переобучение и перевооружение, благо итальянские заводы способны в месяц выдать четыре сотни истребителей и за две тяжелых бомбардировщиков. Железа хватало. А вот летчиков явно нет, полностью выбить зенитки и авиацию Рейха так и не удалось и лишними поляки не были.

 

  — Официально подтвердили, Гитлер уступает восточные земли Польши Сталину. Наверняка, в обмен на горючее. Бомбили, бомбили, — эх! Снова есть чем танки заправлять. Давить Советы надо!

 

 — Это они нам ответочку кинули за Бессарабию, — хмыкнул Карим. — Они ж не признают захват румынами. А Дуче обещал разобраться с границами только после войны.

 

И правильно сделал, подумал. Трансильванию и Добруджу можно забрать, подарив венграм и болгарам, но тогда румыны не станут играть на нашей стороне. А когда угрозы от германцев не станет, почему не порезать. Будут дергаться и с русскими поделимся. Они это прекрасно сознают и вякать боятся.  

 

— Какая разница кто чего признает? — удивился Сантино. — Вот скажи, красавица, — обратился к официантке, принесшей ужин его приятелю, — большевики нам враги или нет? Воевать с ними надо?

 

— По очереди, — мило улыбнулась полненькая девушка. Говорила она путая слова, вставляя чешские, но летчики такому уже привыкли и достаточно понимали. — Сначала повесим Гитлера, потом Сталина.

 

Чехи тоже ненавидели нацистов и мечтали побывать в Рейхе. У них и прежде были натянутые отношения, но после первых итальянских налетов командование Люфтваффе подняло в воздух добрых четыре сотни бомбардировщиков с ответным визитом. Причем не нашли ничего более удачного, как навестить ночью Прагу. Хотя большинство, благодаря радарам, перехватили истребители на подходе, а город встретил их плотным зенитным огнем, целые кварталы были уничтожены фугасками и зажигательными бомбами. Погибло несколько тысяч человек.

 

Как раз после этого французы с англичанами принялись бомбить города Рура и Берлин. Но с этой стороны и сами чехи охотно присоединились к налетам на Германию. До того они предпочитали строить укрепления на границе. Почти полтора миллиона чешских военнослужащих очень хотели учинить нечто аналогичное в германских городах, а начальство их всячески поощряло. Где-то столько же было в вермахте при вторжении наци в Польшу и вклад достаточно весомый в общее дело.

 

При этом сколь угодно патриотично настроенных немцев, живущих в Чехословакии, отправляли вместе с остальными мужчинами той же национальности в трудовые лагеря, а в Судетах отселили немало деревень от границы. Ближе 25 километров там не чеха теперь не найти. Говорят, были и эксцессы, когда возмущающихся убивали солдаты. Сложно доверять в такой ситуации германцам, среди которых немало сторонников Рейха.  

 

— Устами работников столовой глаголет истина, — хмыкнул Карим, когда она ушла. — Ну, поставляют нефть. Швеция и Швейцария тоже торгуют с наци. Каждый ищет возможность на чужом горе хапнуть. Давай и с ними повоюем. Разорвемся на четыре части и сразу со всеми. Не-а, пока они нас не трогают — плевать.

 

Пичетти глянул через плечо на поляков.

 

— А это их проблемы, — сказал тихо Карим, — не наши. Мы будем бороться с нацистами, заодно вынося и железную дорогу с цистернами, а что после войны, на то есть Дуче. Глобальная политика не для нас. Я дальше завтра не загадываю. Вот стану генералом, может и задумаюсь. А пока… Слушай приказ свыше.

 

— Тоже верно. Если прикажут — все пойдем.

 

С сытым желудком хорошо спится. Их в комнате четверо. Комэск пропал, еще один на дежурстве, третий дрыхнет. Он всегда этим занят, когда не летает. Настоящий ас в небе, имеющий одиннадцать сбитых, считая еще с Польши и притом совершенно не конфликтный в жизни, заваливался спать при первой возможности. Может потому и вечно жизнерадостный в бодрствующем состоянии. Хотя Карим и сам не прочь несколько часов покемарить. Иногда, после вылетов, выматываешься до предела. Прислони к стенке и отрубишься. А бывает лежишь с закрытыми глазами и перед ними мелькают чужие самолеты. Все думаешь, правильно ли среагировал и можно было лучше.

 

В итоге достал из стола листок бумаги и принялся писать обычное недельное письмо. Рядом тихо мурчит радио с веселыми мелодиями. Карим старательно исполняет обычный начальный набор. Приветы всем знакомым и родственникам в обязательном порядке. Попробуй кого-то забыть, непременно обида тяжкая. Потом можно и про свое написать. Он остановился, прислушиваясь к словам. Такого еще не было: «Боже, дай нам крылья орлов, взоры орлов, когти орлов, чтобы нести туда, куда Ты даешь свет, любовь, знамя, славу Италии и Рима. Мы поднимаемся в небе в Твоем свете, чтобы воспеть ревом наших двигателей Твою славу Дай силу Твою, о Господи, чтобы ни тень не коснулась земли нашей. И будь с нами, как мы с Тобой, навеки»[3].

 

Забавно. Фактически гимн пилотов. На этой почве его понесло в подробности о сегодняшнем дне. Заодно рассказал, почему вечно преувеличивают счет сбитых и отчего фотопулеметы вовсе не панацея. Они снимают лишь пока стреляешь. И даже если видно — попал, вовсе не означает, что противник мгновенно падает. А тебе в общей свалке некогда отслеживать результат. Вот и получается, вроде победа, а подтверждения нет и в счет не идет. На своей стороне хоть могут найти обломки, однако они постоянно болтаются над Германией. Это еще плохо тем, что долго неизвестно, что со своими произошло, выпрыгнувшими из горящего самолета. Красный крест сообщает о пленных, причем через немалый срок. А застрелили на месте нацисты или угодил прямо в болото поди выясни. Иногда люди просто пропадали. Как минимум один такой случай он знал точно. Истребитель рухнул в реку. Опять же, разве после войны уточнят, по вражеским документам.

 

Он писал на итальянском, нисколько не сомневаясь, что отец почтет. Говорил тот свободно, хотя читал медленно. Да и другие доброхоты найдутся. Он достаточно представлял себе, как это происходит. Сначала чтение для матери и родственников дома. Потом отец пойдет в кафе на деревенской площади и устроит из его письма целое представление для своих друзей и солидных людей. Ему есть, чем гордится, пусть и не хотел такой судьбы для сына. Совсем не случайно тогда обратился к бывшему начальнику отца. Тот своего Капо очень уважал. За жесткость, но не жестокость к врагам, человеческое отношение к подчиненным, верность слову и что не сидел в штабе, раздавая указания, а сам порой хлебал той же ложкой, как солдаты.

 

Год назад Карим сидел в караулке разводящим и от нечего делать листал старые газеты. Наткнулся на знаменитое фото с Идрисом на виселице. И внезапно дошло откуда у них богатство. Сколько конкретно он до сих пор не знает, но та сумма, что лежит на его счете в банке и которой может пользоваться с 21 года в их убогом хозяйстве взяться не могла. А ведь есть еще брат с не меньшей и оазис Дальний. Итальянские геологи искали нефть, а нашли воду, причем в немалом количестве. Везти ее на побережье или строить трубопроводы — дикие деньги. Зато на месте много чего можно сделать, имея в пустыне стабильный солидный поток влаги. Отец купил ту землю за беценок и сейчас там чего только нет, от пальм до оливок и небольшого городка, в который заворачивают все окрестные проезжие и кочевники. Естественно, торгуют, но как подозревал Карим еще и смотрят кто шляется и чужих моментально сдают.

 

Худо-бедно, но прибыль идет не первый год, а ведь вложился отец серьезно в пустую каменистую землю. Видимо слухи про грабеж англичан вовсе не ерунда. Неплохо так грабанули. И Капо поделился, а не загреб все себе или в казну государства. В принципе, можно даже догадаться с кем разделил. Фотография на стене в их доме достаточно красноречива.   

 

О! Как это забыл! Вот такое точно всем интересно: «Алессандро Мори назначен командующим армией, с присвоением следующего звания — дивизионный генерал».

 

---

[1] «Мы атакуем!» (нем).

 

 

 

[2] Смотреть флаг берберов современный.

 

[3] Реальная песня, другое дело автор не поэт и в рифму не получилось. Все ж итальянский отличается от русского языка.

 

Изменено 8 часов назад пользователем марик

[Sverv]

Почти полтора миллиона в сорока дивизиях

Вероятно, в ста сороках?

[марик]

Лучше вобще убрать точное количество

[sigulin.maxim]

Вероятно, в ста сороках?

да не,примерно так и есть. В армии Германии времен ПМВ (когда за порядком с штатной численностью частей следили) максимум было 200 дивизий, а состав был около 7 млн. Как раз со всеми вспомогательными подразделениями и тылом и будет полтора миллиона.

[Sverv]

Лучше вобще убрать точное количество

Если везде перестраховываться - совсем без заклепок текст будет.

[марик]

Я собственно как и написал, ориентировался на немцев к 1 сенябрю. 40 с чем то дивизий на востоке, полтора миллиона вместе с ввс и вмф. Кажется без сс. Но реально считать сколько кого и где совсем не хочется

[Sverv]

Но реально считать сколько кого и где совсем не хочется

Тогда стоит выбрать какую-то одну цифру - или число дивизий, или численность солдат во всех родах войск, смотря что для теста важнее.

Имхо, т.к. действия авиации выделены отдельно, то лучше оставить число сухопутных дивизий.

Изменено 4 часа назад пользователем Sverv

[марик]

Так я там выше полтора миллиона и оставил, без дивизий. Где то столько для чехов при полной  мобилизации нормально.  

[komo]

Я собственно как и написал, ориентировался на немцев к 1 сенябрю. 40 с чем то дивизий на востоке, полтора миллиона вместе с ввс и вмф. Кажется без сс. Но реально считать сколько кого и где совсем не хочется

Вермахт + СС сухопутные на момент вторжения в СССР ,  с учетом 20+ дивизий  второго эшелона ( 2 танковые, 1 моторизованая, дюжина пехотных и 9 охранных  ) +  с маршевыми батальонами в составе дивизий и корпусов (80 тысяч ) , но без ВВС и ВМС выходило 27 тысяч на дивизию с учетом тылов корпусного-армейского-фронтового уровня (штат дивизии около 15+ тысяч, получалось что  дивизию 12 тысяч человек  усиления и поддержки с тылами .. И это без армии резерва , ВВС , ВМС. Так что 1-1,2 мил в сухопутных войсках в составе 40 дивизий первой линии вполне  нормально выглядит .