Бирманская кампания 2909 года

[Magnum]

Труп Молодого Чингисхана

Like a Mighty Storm: Kara-Jinn Imperial Army in action^[1].

___________________________

Главные действующие лица:

Ваньянь Ваньну (он же Пусянь Фухано), чжурчженьский император из династии Цзинь, правитель Северного Китая и Маньчжурии.

Его полководцы:

Елюй Люге, тысячник (хилиарх) союзной киданьской кавалерии.

Ваньянь Цзыюань, лорд-протектор Северной Кореи, генерал-капитан Армии Желтого Флага.

Леди Алучжэнь, "Черная Вдова", герцогиня Ляодуна.

Чжан Чжи, губернатор Цзинчжоу, генерал "Черной Армии".

Его союзники:

Ли Дэван, император Тангутского царства Си Ся.

Его враги:

Джамуха, гурхан монгольских племен.

Ли Пи, премьер-министр империи Сун.

А также палачи, солдаты, телохранители, обозные шлюхи и т.д.

Время действия - 2904 год Огненного Кролика Инь^[2]. Второй год правления Цзинь Ши Хуанди^[3]. Девиз правления "Шасы сою дэ жэньлэй"^[4].

Место действия - Китай, монгольская степь.

* * * * *

В поход за Великую Стену, без лишних задержек в пути, идет повелитель рузгенов^[5] - отважный Пусянь-хуанди. Лишь день усидел на престоле, успел весь гарем приласкать - и тут же отправился в поле, военную славу искать. К тому же болтали старухи: "Задета имперская честь!" Царь мстить собирался Джамухе^[6] - и будет ужасною месть!

Владыка не знает сомнений - пусть сходят монголы с ума! Спешат колесницы чжурчженей и тройки бойцов "гуай-цзы-ма"^[7]. Сверкает оружием страшным в двухслойной броне паладин - гвардеец "Железная Башня"^[8] великой империи Джинн^[9]! На флангах армады Пусяня идет эмигрант-самурай, отряды вассальных киданей и войско народа Бохай. Крепки, словно горные скалы, отбросив огромную тень, идут за царем генералы - Люге^[10], Цзыюань^[11], Алучжэнь^[12]! То были не люди - гиганты, бесстрашно идущие в бой! Был каждый умен и талантлив, велик и прекрасен собой. Не знают забот и тревоги, навечно вросли в стремена, войны прирожденные боги - и даже богиня одна! За ними, стуча в барабаны, опасны, как кончик ножа, живот стерегут богдыхана его бодигарды-"хэчжа"^[13].

Сверкают на солнце доспехи (Создатель, за рифму прости!), и твердо уверен в успехе могучий Пусянь-Хуанди. Его сослуживцы-тунгусы, сжигая степной саксаул, уже разгромили Маркуза и хана по кличке Кабул!

Не сразу сыскали дозоры монголов потерянных след. Начнется сражение скоро? Ответа по-прежнему нет. До самых истоков Орхона, где бьется о камни вода, дошли "тефуту" эскадроны, но враг не оставил следа.

И тут осознали рузгены - Джамуха не так уж и прост! На том берегу Керулена монгольский построился хост. "Чуть меньше, чем пол-миллиона", - прикинул разведчик на глаз. Считать попытался знамена - сбивался со счета не раз.

Джамуха на битву стремится, копыта стучат "тыг-дыг-дым". Штандарты с Монгольской Волчицей вовсю развевались над ним! В колчан упакованы стрелы (когда-то сибирская ель); на мощное грузное тело напялил "хатангу дегель"^[14] (забрал у Чингиза на тризне. Жаль, эта эпоха прошла). И меч, Отнимающий Жизни, висел в кобуре у седла.

- О, боги Олимпа и Варпа! - сквозь зубы Пусянь прошептал. - Ничтожный предатель и варвар, татаро-монгольский вандал! За тот разговор прошлогодний, засаду, и с ядом вино - за все ты заплатишь сегодня, не будь я Пусянь Фухано! Ну что ж, я от битвы не бегал - напротив, я битву искал! - Пусянь повернулся к коллегам:

- Бросайте в атаку войска!

Пусть бьются, не ведая страха! И пленных почти не берут;

Пускай земледелец и пахарь проклятых кочевников бьют!

Бросайтесь в расплавленный тигель, что нам разогрела война,

Мы - люди железа и книги, они - под копытом трава!

К монголам не чувствуйте зависть, они - не свободная рать,

И пусть я слегка повторяюсь, но правду не грех повторять!^[15]

Вперед, золотые чжурчжени! Спешите работать мечом!

Я вам обещал приключенья? Так прямо сейчас и начнем!

Почувствуй сражения прелесть - смотри, как старается, лих,

Клинок, разбивающий челюсть на тридцать осколков зубных!

За наши дома и посевы, за ржавый от крови лемех,

Спокойно, без лишнего гнева... УБЕЙТЕ! Убейте их всех!!!

* * * * *

...Пусть бездной событий печальных тот век для Галактики был,

Та битва была изначальной - как Хаос, что мир породил!

Там корни невиданной злости, что мир наглотается всласть,

Там треснули первые кости, и первая кровь пролилась;

Там в дело отправлены были все Восемь маньчжурских знамен^[16],

Впервые в бою применили тогда огнеметный сифон:

"Дракон", изрыгающий пламя, расплавив железо кольчуг,

Равнину усеял телами на десять фарсангов вокруг!

Погибших бойцов мириады свернули течение рек,

Ужасным, чудовищным смрадом был воздух отравлен навек,

Расскажут легенды и мифы, и песни на все голоса -

Нажравшись, стервятники-грифы взлететь не могли в небеса!

Под рев океанских тайфунов, как в жертву вцепившийся спрут,

Сражались монголы и гунны (так ханьцы рузгенов зовут)...

...Семнадцать часов пролетели под солнцем и светом луны,

Кто ближе к триумфу и цели? Понять невозможно, увы.

Пусянь отправляет в атаку под грохот ракет и шутих

Гвардейцев из Желтого Флага - спецназ для сражений ночных^[17].

Но пали они на рассвете. Хоть было их сложно убрать,

Джамуха уверен в победе - монголам велит поднажать.

Рванули его кешиктены^[18] - качнулся Империи строй,

Слегка задрожали рузгены... А что полководец-герой?!

Пусянь хладнокровен. Как фертик он замер у всех на виду -

И желтое облако смерти внезапно накрыло орду!

Тяжелый обрушился молот из пыльной - не снежной пурги,

С коней повалились монголы, теряя сердца и мозги,

Затем полыхнули пищали, взорвались запалы гранат!

Минуту назад убивали - вдруг тихо ордынцы лежат...

Заткнулся Дракон голосистый, что грому подобно ревел,

Закончилась битва так быстро, что глаз проследить не успел,

Орда, что грозила Китаю, у черной реки полегла -

И грозный Пусянь попирает убитых монголов тела!

Ц З Ы Ю А Н Ь

- Победа, Пусянь! Амазонкам ты гибель сегодня принес!

(Люге недовольный в сторонке угрюмо бормочет под нос).

Л Ю Г Е

- Скажите спасибо Елюям - без них не закончить войну...

А Л У Ч Ж Э Н Ь

- Пусянь, дай тебя расцелую! Ваньсуй, император Ваньну!!!

* * * * *

Вы спросите - что это было?! Победа одержана как?!

Тангуты ударили с тыла, из древнего царства Миньяк^[19]!

С Пусянем подписаны пакты (союз сверхсекретнейшим был!),

И двадцать полков катафрактов монголам ударили в тыл.

"Железные ястребы"^[20] в латах - ни с кем перепутать нельзя!

Их вел Ли Дэван - император из древнего царства Си Ся!

Он понял - монголы не вечны, и можно бороться с Ордой,

Он был словно Лев безупречен, великий тангутский герой!

Бесстрашный на поприще бранном, и быстрый, как горная рысь!

И вскоре Пусянь с Ли Дэваном над трупом врага обнялись.

Д Э В А Н

- Я прежде не двигал мизинцем, но нынче на речке Орхон

Был кровью тангутов и цзиньцев Великий союз закреплен!

Союз обоюдных симпатий - завидуй, латинец и грек!

П У С Я Н Ь

- Тангуты с чжурчженями - братья!

Д Э В А Н

- Отныне и присно - навек!

Расставь золотую посуду, готовь за невесту калым!

П У С Я Н Ь

- Мы хлеб у святилища Будды сломаем и тут же съедим.

И мяса кусочек положим в отлично проваренный плов...

Д Э В А Н

- Зарежем саврасую лошадь...^[21]

П У С Я Н Ь

- ...и сотню монгольских рабов!

Д Э В А Н

- Всего лишь?!

П У С Я Н Ь

- Нет, двести!

Д Э В А Н

- Ну, ладно.

П У С Я Н Ь

- И сотню добавь от себя!

Д Э В А Н

- Пусянь, ты такой кровожадный... За это мы любим тебя!

* * * * *

Едва пригубили сивуху, тангут и великий рузген, как к ним притащили Джамуху - захвачен бохайцами в плен. Поникли усталые плечи, глазной прогрессирует тик, избит и совсем искалечен, но длинный, как прежде язык.

Д Ж А М У Х А

- Куда, подождите минутку! Рабыня, бокальчик налей!

Уже опьянели ублюдки от крови монгольских детей?

Д Э В А Н

- Последняя речь перед плахой? Ну что ж, дурачок, развлекай!

Д Ж А М У Х А

- Мы в небе развеемся прахом, но сгинет проклятый Китай!

Я верю, не поздно - так скоро, пускай через век или год,

В последний разрушенный город монгольский кочевник войдет!

Скрутили цепями народы? Великой Стеной, перемать?!

Мы бились за вашу свободу, но вы не способны понять...

Я знаю, раскинется вскоре, разрушив железную цепь

Отсель до последнего моря одна бесконечная степь!

И будет монгол всемогущий вздымать над галактикой меч,

И пусть он услышит в грядущем мою громогласную речь!

П У С Я Н Ь

- В грядущем тебя не услышат! Так с ним сообщаться нельзя!

Но в толстые книги запишем, как мы победили тебя!

И в них прочитают потомки как ты, обмочивший вальтрап^[22],

Потом извивался в постромках, ничтожный предательский раб!

Ты глупый лошадник-скиталец, и ты никогда не поймешь,

Что мы свободу сражались, а ты - за свободный грабеж!

Д Ж А М У Х А

- Тангуты, бохайцы, чжурчжени - вас всех переварит Китай,

А мы возродимся как Феникс, лишь срок дополнительный дай!

Не стойте у нас на дороге, когда, через времени круг,

Мы вновь на конях быстроногих лавиной помчимся на юг!

П У С Я Н Ь

- Быть может, по воле Иного в веках растворимся как чай,

Но в Книге останется Слово, а Слово - сильнее меча!

Ц З Ы Ю А Н Ь

- А цифра?..

П У С Я Н Ь

- Заткнись, математик! Не будем о цифрах бурчать.

Ну что ж, поболтали и хватит. Эй, люди, позвать палача!

Палач, ты стоишь наготове?

П А Л А Ч

- Я здесь, повелитель и царь. Казнить без пролития крови?

П У С Я Н Ь

- Нет-нет. Четвертуй подлеца!

* * * * *

Поправив печальные пейсы и губы лизнув языком, палач из ю-тайских^[23] гвардейцев взмахнул боевым топором. Как будто звериная лапа железный топорик упал, и ногу Джамухе оттяпал холодный, жестокий металл. Продолжил рубить понемногу, но первый удар, говорят - отрезал ту грязную ногу, что дала Пусяню под зад...

* * * * *

Всю ночь пировали кузены. Но чуть загорелся рассвет - курьер из столицы рузгенов доставил секретный пакет.

- Нельзя ни на миг отлучиться! - Пусянь изучает письмо. - Тревога на южной границе - нарушили Суны ее! Такая заварена каша... Но снова сражаться готов - за все достижения наши, за свет для родных очагов! За подлость поплатятся Суны, накажем изменников-шельм! Мы будем свирепы, как гунны! (Хоть я не какой-то Вильгельм). Итак, надрывайтесь тромбоны! Теперь отдыхать недосуг! Проснитесь, мои легионы - мы все выступаем на юг! У сунцев ничтожные шансы - считают последние дни. С тангуто-рузгенским альянсом сравниться не могут они. Уверен - они проиграют! В тетрадь, летописец, впиши - единым владыкой Китая я стану, войну завершив! Я жар ощущаю во чреве - я знаю, всего через год мне юг покорятся и север, закат и надменный восход! Назвать не спешите фантастом - я видел с пророчеством сны. Правление будет прекрасным!

Пусянь ошибался, увы^[24].

=продолжение=следует=

______________________________________

1 - оставим эту латынь без перевода.

2 - 1207 год н.э. Таким образом, действие происходит между 2-й и 3-й главами режиссерского ката "Войны за Небесный Мандат".

3 - Первый Золотой Император.

4 - "Убить всех людей" (кит.)

5 - Чжурчжени (устаревшая французская транскрипция).

6 - См. главу 1 канонической версии.

7 - Боевая Машина Возмездия, которую в XII веке изобрел чжурчжэньский полководец Ваньянь Учжу. Это была бронированная колесница, в которую запрягали тройку бронированных лошадей, на каждой из которых сидел бронированный всадник. Вся эта конструкция пыталась взлететь была скреплена цепями (для брутальности) и топтала все на своем пути. Впрочем, современные исследователи считают, что на самом деле эту колесницу изобрели китайские агитпроперы, дабы как-то оправдать свои многочисленные поражения.

8 - Железные пагоды (известны также как "Железные Будды" или "Железные башни", Tiefutu) - элитные тяжелые всадники Империи Цзинь и государств-преемников. Получили прозвище от своих противников-китайцев, за сходство со знаменитыми буддийскими храмами. Чжурчженьские кавалеристы носили двойной ламеллярный доспех, для борьбы с которым южно-китайская династия Сун использовала бронебойные арбалеты повышенной мощности и другое специальное оружие.

9 - Явный тюркизм.

10 - Он же "Предатель Стэнли".

11 - Он же "Сын Бездны".

12 - Она же "Черная вдова".

13 - Личные телохранители цзиньского императора, дословный перевод - "личная охрана государя".

14 - Монгольские доспехи не той системы.

15 - см. "Легендарное оружие Китая".

16 - Нет, это не анахронизм. Популярный историграфический миф приписывает внедрение знаменной системы маньчжурским императорам семнадцатого века; на самом деле первопроходцем был реальный Пусянь, за четыреста лет до того как. См. "Корея: Монгольские вторжения" проф. Уильяма Хенторна.

17 - там же.

18 - личные телохранители монгольского хана.

19 - самоназвание тангутского царства Си Ся.

20 - тяжелая тангутская кавалерия, аналог цзиньских "Железных башен" или киданьских "Железных коршунов". "Ястребы" - китайское прозвище, самоназвание - "Железный лес [копий]" или даже "Железная тайга".

21 - С особым цинизмом. Саврасая - любимая масть монгольских вождей и полководцев - самого Чингисхана, Субудая и др.

22 - Толстое суконное покрывало под седлом или, иногда, поверх седла. Вальтрапы могут изготавливаться из хлопчатобумажной ткани, меха и других материалов. Другие названия: чепрак, чандарь, плата.

23 - Они везде.

24 - Аминь. Но это не все о нем; нет, далеко не все!!!

,

[Q-silver]

Пусянь Фухано, император

К Орхону является вдруг

На нем треугольная шляпа

И серый чжурчженьский сюртук

[Magnum]

Пусянь Фухано, император

К Орхону является вдруг

На нем треугольная шляпа

И серый чжурчженьский сюртук

Как-то раз читатели выдали мне такое:

Из лотоса встал бодхисатва amagnum о тысяче рук: на нем треугольная шляпа и серый походный сюртук.

Популярный был размер в свое время, кто только в нем не отметился.

[sergey289121]

МАГНУМ ВЕЛИК!

[Magnum]

МАГНУМ ВЕЛИК!

Расскажите мне что-нибудь новое. Что-нибудь, чего я не знаю и никогда не слышал!

[Magnum]

2906 год Земляной Змеи Инь. Четвертый год правления Цзинь Ши Хуанди. Девиз правления "Убить их огнем!"

* * * * *

В шатре задремал император. И снился всю ночь напролет год тысяча двести девятый - четвертый правления год...

...Огнем расплевались бойницы. Грохочет таран-стенобит. У южно-китайской столицы чжурчженьское войско стоит. Снаряды летают как мячик, сифон извергает напалм!

Однако Пусянь озадачен тем фактом, что город не пал.

Солдатам приходится трудно, весьма затянулась война. Осада становится нудной - когда завершится она?! Таких неприятных вопросов он слышит по сотне за день. И каждый второй от поноса страдает несчастный чжурчжень. Луч солнца становится куцым, короче осенние дни. Китайцы на стенах смеются: "Эй, варвар, тунца лососни!" Надежно стоят бастионы. Иссяк в лазарете бальзам. И тщетно Пусянь оскорбленный взывает к подземным богам.

Но были труды не напрасны! Вот череп Чжэн Хэ на шестке. Уже не подвозят припасы китайцы по Желтой реке. Разрушены восемь колодцев. Мятежный китайский бандит блокаду прорвать не возьмется - и с моря подход перекрыт. И старый союзник до срока тангутских привел молодцов - теперь замыкает с востока блокады сплошное кольцо.

Для страху, а также порядку, распял беглецов на крестах, забрался в штабную палатку и долго бумаги листал. Проверил доклады, отчеты, опять документы сравнил... И вот офицера пехоты в палатку свою пригласил. Пока возвращался посыльный, Пусянь разложил чертежи, и встретил с улыбкой умильной легат-генерала Чжан Чжи.

Ч Ж А Н Ч Ж И

- Я здесь, повелитель прекрасный!

П У С Я Н Ь

- А что ты в кармане принес?

Ч Ж А Н Ч Ж И

- Он пуст...

П У С Я Н Ь

- Любопытство не праздно. Пришел анонимный донос! Ты вроде отправил на запад солдат не пойму для чего, в мундирах из черного драпа - их тысяч двенадцать всего. Ты будто плевал на законы, спешит сообщить аноним, готовишь свержение с трона меня под предлогом благим!

Ч Ж А Н Ч Ж И

- Какой-то мерзавец безликий посмел опорочить меня! Все это неправда, владыка! Все это, простите, херня!!! Коль вру - пусть погаснут все звезды! Но только не слушайте крыс! Да, "Черную Армию" создал... но я вам готовил сюприз!

П У С Я Н Ь

- Зачем? Для победных парадов? А где остальные цвета?

Ч Ж А Н Ч Ж И

- Нет-нет! Штурмовые отряды! И черный мундир - неспроста! Такая традиция, вроде, у каждой империи, сир! На всякого ужас наводит наш черный, как полночь, мундир!

П У С Я Н Ь

- Навет, говоришь?

Ч Ж А Н Ч Ж И

- Безусловно! Но правду не скроешь от вас!

П У С Я Н Ь

- Готов доказать невиновность?

Ч Ж А Н Ч Ж И

- Готов! Прямо здесь и сейчас!

П У С Я Н Ь

- Тогда поднимай каратистов - кто служит в спецназе твоем? - и двигай немедля на приступ, и крепость возьми на копье! Пусть каждый, кто в черной рубашке, заслужит путевочку в рай - взойдет на ближайшую башню и сдохнет за мой кайзеррайх!

* * * * *

Вот так вдохновляли на подвиг - в суровые те времена. И черный китайский полковник успел заслужить ордена - когда, под убийственным градом снарядов и огненных стрел, его штурмовые отряды насыпали горку из тел. В итоге совместных стараний она превратилась в трамплин. По ней-то солдаты Пусяня вошли в покоренный Нанкин, сквозь тучи из дыма и пыли, насилие всюду чиня. И люди потом говорили - семь дней продолжалась резня...

Семь дней развлекались солдаты - ну что ж, им пришлось нелегко. Погиб во дворце император, несчастный старик Чжао Ко. Он пал в побежденном Нанкине - пронзили его палаши. Так Черная Армия Цзиней от всей развлекалась души.

И пленных почти что не брали - ну, разве, министра Ли Пи. На камни дворцовых развалин к Пусяню его привели.

П У С Я Н Ь

- Об этом мечтал, поднимаясь на борт своего корабля?

Что скажешь, мой бедный китаец? Ты это себе представлял?

ЛИ ПИ

- Тангуты, бохайские твари, и ты, богдыхан-дикобраз...

Мы вас все равно переварим, как делали это не раз!

Как Чжоу, и первые Цини, и прочая мелкая дрянь,

Вы все растворитесь в пучине великой народности Хань!

- Позволь успокоить гайдзина? - спросил меченосец-тангут.

ЛИ ПИ

- Китай для китайцев, скотина, а вы понаехали тут!

П У С Я Н Ь

- Не будь я великим Пусянем, клянусь - и себе, и другим,

Мы сами китайцами станем - и право свое подтвердим!

Я был императором юным, но крупно сумел преуспеть --

Разрушил династию Сунов - всех Сунов отправил на смерть,

Монголов разбил пресловутых - их больше в Галактике нет,

Со мной подружились тангуты и горное царство Тибет.

Но слышу, все чаще и чаще, меня называют вокруг -

Данаец, дары приносящий, открывший Пандоры сундук!

Спустивший кровавых овчарок, и в мир пропустивший Террор,

На вкус выбирайте подарок - Война, Смерть, и Голод, и Мор!

Я - грек на развалинах Трои, сидевший во чреве Коня,

Устал и заметно расстроен, и все ненавидят меня!

Ну что ж, я совсем не в обиде. Я больше желаю сказать:

Согласен, пускай ненавидят, но будут зато уважать,

Почет воздавать властелину, что станет героем поэм,

Что стал господином Срединной -

Один Император-Над-Всем!

,

[Сибиряк Комнатный]

- Китай для китайцев, скотина, а вы понаехали тут!

О,горе! Ведь предки недаром , сюда не пускали всегда. Джамшудов монгольских отары , маньчжурских Равшанов стада... И пятой колонны извечной , вдали мерный шаг утихал , и сброшены шкуры овечьи и волчий явился оскал...

****

Не скачут веселые белки

Китай как резиновый стал

Распухнув , он лопнет как грелка

Что мальчик один надувал

[Magnum]

О,горе! Ведь предки недаром , сюда не пускали всегда. Джамшудов монгольских отары , маньчжурских Равшанов стада...

Это официальный фанфик! (С)

[Magnum]

Джихад за Небесный Мандат 11 Окт, 2012 @ 22:03

608 год Хиджры.

* * * * *

К востоку от древнего Фарса, внушая соперникам страх, лежит Хорезмийское царство. Стоит во главе падишах - правитель суровый и гордый, владыка туркменских степей.

Но, стоп! Географию - к черту. История будет важней - рассказ о добытчиках славы, вкушавших нектар и нардек...

* * * * *

...Вставал над землею кровавый, жестокий тринадцатый век.

В великом Хорезме спокойно. Однако, не спит властелин. Итак, познакомьтесь с героем:

Султан, хорезм-шах Ала-д-Дин Мухаммед бин Текеш.

И это не полное имя, ничуть! Могло бы экватор планеты раз шесть или семь обернуть, зенит пронизая дефисом, на зависть скопленьям планет! Все будет от рифмы зависеть - "султан, Аладдин, Могамет"...

* * * * *

Он был мускулистый, поджарый. Типичный весьма феодал.

Он тенью Аллаха Акбара себя на Земле называл.

Правления первые годы - седой волосок в бороде.

Ему покорялись народы - увы, не всегда и везде.

Так, словно кочевники-скифы, три года примерно назад,

Свергать часового-халифа пошел Аладдин на Багдад.

Но в снежных ущельях Загроса, где шаху поставили мат,

Погибли от страшных морозов сто тысяч султанских солдат.

Ничтожный наместник пророка остался на троне сидеть.

Султан развернулся к востоку - осталась от армии треть.

Смотревший в пустые глазницы своих замерзавших солдат,

Он твердо решил возвратиться и сжечь ненавистный Багдад.

В чалме и пропыленном френче, как всякий приличный абрек,

Султан приближался к Ургенчу, где встретил его человек --

Он был хорезмийский разведчик, а также секретный агент.

Вращавший на пальце уздечку, он важный принес документ:

"Погиб, пораженный стрелою, татарских племен господин, ничтожный князек-монголоид, фальшивый каган Темуджин. Он был леопарда свирепей, проклятый монгольский бандит! Теперь успокоились степи, нам больше ничто не грозит".

М У Х А М М Е Д

- Вознесся не в райские кущи -- к шайтану ему снизойти!

Отныне никто из живущих не встанет у нас на пути!

Дрожите, как дикие серны, Китай, Индостан и Багдад --

я всем объявляю неверным священный военный джихад!

Вот цель - превзойти Искандера, разрушить Непал и Тибет!

Скорей собирайтесь, нукеры - отставшим сломают хребет!

И первый, кого покараю, обрушу секиру и кнут --

Империя Черных Китаев, что Западной Ляо зовут.

Они извращенцы, паскуды! Аллах, поразить помоги

Адептов Конфуция с Буддой из темной киданьской тайги.

Пусть был очень крупным калибром отец-основатель Даши,

Я их ненавижу всем фибром своей правоверной души!..

* * * * *

Столкнулись войска в Согдиане, среди пограничных столбов,

И долго бежали кидани под рёв хорезмийских слонов,

И падали в волчие ямы, завидев в багряной дали

Зеленое знамя ислама и черный штандарт Хорезми.

Недаром победы алкала бойцов правоверных душа --

Семь армий империи Ляо разбил Магомет не спеша.

И вскоре на башне Бурана, на самом ее на верху

Висел, проигравший султану, сенильный гурхан Чжулуху.

Оглохший от лести безумной Брат Солнца, Венеры и Звезд,

Султан, возбужденный триумфом, велит продолжать "Дранг нах Ост" --

Туда, где сурово и твердо, на самой границе пустынь,

Стоят бастионы и форты великой империи Цзинь.

Пусть были они наготове -- но шах оказался сильней.

Кто страшных туркмен остановит? Казалось - никто из людей.

И мучают черные мысли - неужто погибнет чжурчжень?

Над древним Китаем нависла Аллаха зловещая тень!

И прежние кровопролитья казались ничтожными всем,

Когда же явился спаситель -- до краха остался ангстрем.

За ним - покорители мира с улыбкой на черных губах.

Все в черных красивых мундирах, на черных, как полночь, конях.

На черных конях - не саврасках! - чжурчженьские боги войны,

И черные перья на касках, которые тоже черны.

Они погуляли на славу, герои бесчисленных сеч,

Когда на пески Окинавы свой черный обрушили меч

Когда их призвали на Запад спасать погибающий тыл -

Война завершилась внезапно. Пусянь, как всегда, победил.

П У С Я Н Ь

- Cложите все головы в кучу. Всем пленным - хребты поломать.

Мы этих ублюдков научим Пусяня Ваньну уважать!

Но будет неполной победа, пока не скажу приговор:

Всю мудрость Конфуций поведал -- Коран отправляйте в костер!

Скажите народам соседним - пусть этих не слушают слов,

Сожгите арабские бредни, что нас превращают в рабов.

Закрылись врата иджтихада -- сломайте закрытую дверь.

Наш мир изменился - так надо. Все будет иначе теперь...

* * * * *

...В том мире все будет иначе. Едва Чингисхана убьют,

Чжурчжени на запад поскачут, где Кум с Тегераном сожгут.

Все будет совсем по-другому. Лишь ляжет султан в мавзолей,

Пойдут за раскатами грома другие народы степей.

Все будет не так, как мы знаем. Тот гром разразится весной,

Когда властелины Китая дойдут до Европы самой.

На поле, свирепом и бранном, под флагом державы Си Ся,

Скрестятся мечи с ятаганом и кровью поля оросят --

И горы разбитых доспехов (на каждом - раздробленный щит)

В полях над Шалоном и Лехом, где гуннам реванш предстоит.

И будут стервятники-птицы, античным грифонам под стать,

В погибших арийских столицах до самой зимы пировать.

Все будет загадочно, странно. Мир прежний растает, как дым.

Другие уйдут караваны в мираж по дорогам другим.

Все будет совсем незнакомо -- заметит, кто книжки читал.

И будет молиться не Крому, а Сетху герой среди скал.

Не так, как написано в книжках, что в детстве просматривал ты --

Заснут часовые на вышках, проспав наступленье Орды.

Все будет не так, как учили. Ни мартовских ид, ни календ,

Не так, как в Легенде о Тиле, и тысяче прочих легенд.

Там каждый - полуночный вестник, что ищет дорогу впотьмах,

Тот мир не впечатался в песни о прежних седых временах.

Там вдовы другие заплачут. Там будет другая война.

В том мире все будет иначе.

Иначе.

Иначе...

Ина...

[Читатель]

Но, стоп! Географию - к черту.

Керулен не впадает в Амур :)

[Magnum]

Керулен не впадает в Амур

Так ведь никто и не утверждал обратное!

[Сибиряк Комнатный]

Но, стоп! Географию - к черту.

Керулен не впадает в Амур

Опутаны сетью каналов

Просторы маньчжурских степей

И вы не найдете в анналах

Аналога этих сетей

Вершиною мелиораций

И почвенных прочих структур

Ликует Союз желтых наций

И в сытости спит багатур

Текут полноводные реки

Однажды повернуты вспять

И связаны ныне навеки

Попробуй исток отыскать

[Читатель]

Так ведь никто и не утверждал обратное!

Карту в первом посте посмотрите.

{придирчиво} а еще Онон впадает в Шилку, которая сливаясь с Аргунью образует Амур. А на карте что нарисовано?

ЗЫ. Не говоря уж об Орхоне, который у вас в Байкал впадает (в нашем мире в Байкал впадает Селенга)

[Сибиряк Комнатный]

Хоть ярится стылая вьюга

Хоть жжет изнуряющий зной

Все реки впадают друг в друга

И в весь Океан Мировой!

[Magnum]

Карту в первом посте посмотрите.

Это не я.

А карта ужасная, согласен. Одни рузгены чего стоят - зато они рифмуются хорошо.

Опутаны сетью каналов Просторы маньчжурских степей И вы не найдете в анналах Аналога этих сетей

Как жалкие капли в пустыне

Амур, Керулен и Орхон,

Течет сквозь Монголию ныне

Река полноводных времен.

Там тысячам зэков и пленных,

Немало терпевших обид,

До самого взрыва Вселенной

Работать еше предстоит.

Текут полноводные реки,

И мысли текут в голове:

"Наш мир изменился навеки.

Навеки.

Навеки...

Наве..."

[Читатель]

Это не я.

Как не Вы если там

рузгены

:agree:

[Magnum]

Это скан из книжки. Вот из этой:

http://www.ozon.ru/context/detail/id/3561771/

надмозговый перевод с французского. Там и Пусянь был, но транскрибировали его совсем уже неприлично. "Ван-ю", если память не изменяет.

[Сибиряк Комнатный]

Глядя на постылые лица

Владыка отважный Пусянь

Дней юности вспомнил девицу

Что тихо шептала - "слышь , Вань"...

Как он её с нежностью слушал

Хоть в суть , право слово , не вник

Звучало над степью - "Вань-Ю-Ша"...

О , варварский , странный язык...

:grin:

[Magnum]

В тоскливый безрадостный вечер,

Пытаясь придумать ответ,

Я прозой пока что отвечу...

Но прозы в запасниках нет!

Нет прозы в ядре и снаряде,

Нет прозы в моем словаре.

Лишь пафос остался на складе,

Бездонном, как в черной дыре.

[Сибиряк Комнатный]

Как человек периодически склонный к стихосложению , не могу не оценить масштаба содеянного. Объём и размах написанного , пугает и восхищает одновременно. Да еще с неудобоваримыми восточными именами и названиями. Нет ли у коллеги , где нибудь в потайном ящичке стола , еще чего нибудь столь же размашистого и эпичного?

[Magnum]

где нибудь в потайном ящичке стола , еще чего нибудь столь же размашистого и эпичного?

Да разве бы я стал скрывать?! Нет, даже близко.

Вот следы жалкой попытки превзойти:

http://alternativa.borda.ru/?1-4-120-00000511-000-0-0

в итоге про гватемальского вождя строфу написал, а про остальных и того меньше.

П.С.

Впрочем, всякое бывало

http://samlib.ru/editors/m/magnum/pendosia.shtml

http://samlib.ru/m/magnum/kodeks.shtml

http://samlib.ru/m/magnum/mulan2012.shtml

http://samlib.ru/m/magnum/karfagennerazrushen.shtml

http://samlib.ru/a/alt/2.shtml

но даже самый масштабный из перечисленных по объему не наберет и 10 процентов от "Войны за небесный мандат".

[Сибиряк Комнатный]

но даже самый масштабный из перечисленных по объему не наберет и 10 процентов от "Войны за небесный мандат".

Так а я о чем? :dntknw:

[Magnum]

Так а я о чем?

Пардон, потерял нить разговора. :unsure:

[Сибиряк Комнатный]

Я об объёме (количестве). Качество то традиционно высоко. (В приведенных ссылках и не только) А вот масштаб Небесного мандата - впечатляет!

[Magnum]

2909 год Водяной Обезьяны Янь. Седьмой год правления государя Цзинь Ши Хуанди. Девиз правления "Хоянь Инь-То-Ло".

* * * * *

От стен недвижного Китая,

Сжимая луки и пищали,

Сквозь джунгли армии шагают -

Дорогой смерти и печали.

На мир глядят из-под забрала,

Брони пластинками блистая,

Чья воля в путь их отослала

От стен недвижного Китая?

Какого царства легионы

Кромсают землю сапогами?

Чей флаг с драконом золоченным

Над их играет головами?!

Вот каску снял боец безусый,

Лицо мелькнуло молодое -

Должно быть, родом из тунгусов...

Да, несомненный монголоид!

Об этом даже старший Плиний

Писать не смел в своих заметках -

На юг идут колонны цзиней,

Щитами раздвигая ветки.

Твой рок грядет, воитель вражий -

Бойцы из самой высшей касты!

Их тысяч сто, сто двадцать даже -

А может быть и полтораста!

Поэт спешит в граните высечь

Рассказ об их грядущей мести!

Их тьмы - не меньше сотни тысяч,

А может быть и целых двести!

Вот слон в оранжевой попоне -

Владыка кайнозойской эры,

За ним стрелки на быстрых пони,

И боевые дромадеры.

Их путь лежит через трясины -

Не высекают искр подковки;

Везут осадные машины,

Пока в походной упаковке.

Их тьмы и тьмы - слоны, пехота;

Вот зверь, чье неизвестно имя,

И боевые оцелоты

Звенят цепями золотыми.

И всяк готов к кровавой сече -

Пусть меч рисунок кровью чертит!

Кто смел Великому перечить -

Тот сам в своей виновен смерти.

Во славу мантии порфирной,

На спор - кто будет самым главным,

Они идут в долины Бирмы -

Война объявлена недавно.

Война! Как много в этом звуке

Для уха, чести, и державы,

Пока в крови не будут руки -

Не раздобыть надежной славы!

Как будто молот к наковальне

Стремятся армии к Рангуну -

И ждет его конец печальный,

Когда придут к воротам гунны.

Кто их ведет в горнило боя,

Кем восхищается планета?

Не сын казанского героя,

Но муж и битвы, и совета.

Кто он, уже от крови пьяный,

В своем успехе убежденый,

Пришел казнить народы Мьянмы

Под флагом Желтого Дракона?

Как Шива, распростерший длани,

Супруг несущей гибель Кали,

И имя страшное Пусяня

Повсюду моны повторяли.

Он смерть ведет в безумном танце,

Его дыхание - тайфуны!

Толпились в ужасе бирманцы

У обреченного Рангуна.

Готовы острые тараны,

Машины встали на лафеты,

В год Водянистой Обезьяны

Стартуют адские ракеты.

Смерть упакована в цилиндры -

В год Водянистой Обезьяны

Взлетело в небо "Пламя Индры"^[1],

За ним - "Оружие Брахманов"!

Укрыт по горло трупов грудой,

Прогнав мечты о страшной мести,

Сквозь пламя улыбнулся Будда,

Раскрыв ладонь в прощальном жесте.

Столкнувшись с яростью Китая

Горит бирманская столица,

Когда Пусянь в нее вступает

На броненосной колеснице.

И скажет он с вершины трона,

Укрыв глаза за сеткой шрамов:

- Молитесь мне, ублюдки-моны --

Я настоящий Гаутама!

Пусянь не только это скажет:

- По воле всех богов и рока

Я настоящий Дхармараджа,

А не Кассапа и Ашока!

- Мне только приносите клятвы,

Когда приблизитесь к нирване -

Я настоящий бодисатва,

Не зря зовут меня Пусянем!

- Пусть воздух рассекают ядра,

Огонь из ада бьет вулканом --

Я сын небес, Самантабхадра!

В год Водянистой Обезьяны --

Мне только приносите жертвы,

Сыны рабов и блюдолизы,

Я выше всех, я самый первый

Богам и небу бросил вызов!..

...И так как цзини-изуверы

Не всю страну завоевали,

Уже шагают с юга кхмеры^[2] -

Дорогой Смерти и Печали...