Несвоевременная смерть бога

[Dzedatis]

ЫЫЫ!!!

(не знаю, как это будет гекзаметром)

[Сталкер]

Браво, Максим, ты зажег гекзамЕтром изрядно,

Воля твоя и веленье богов-олимпийцев на то, коль не хочешь,

Я же едва не извергся с Парнаса вершины высокой,

С музами где почивал, Апполоном и лирой,

Пой, о достойнейший муж, о македонцах и персах коварных

Я замолкаю, и, нем, твоим стройным речам внимать буду,

Вечно твой друг и коллега, под стулом лежащий...

Хайре!

Изменено 8 Oct 2010 пользователем Сталкер

[sanitareugen]

Гекзаметром это будет

Ы!-ы-ы-Ы-ы-ы-Ы-ы-ы-Ы-ы-ы-Ы-ы!

[марик]

Конечно, люди разное говорят но выводы мы будем делать только из тех рассказов которые в наше мировоззрение укладываются (с)

[Magnum]

Пришел, увидел, похвалил!

[Maximus]

Хайре!

Конечно, люди разное говорят но выводы мы будем делать только из тех рассказов которые в наше мировоззрение укладываются (с)

???????????

Пришел, увидел, похвалил!

Этот мир ждет тотальная магнумификация. Отправим в Тартар всех - подкаблучника Селевка, до отвращения благополучного Птолемея, сочинителя лоций Неарха. Что, в самом деле, за пошлость - сочинять лоции? Помолись Посейдону и плыви. А тот факт,что Антигон потерял всего один глаз, я воспринимаю как личное оскорбление.

Если же мне суждено пасть в неравном бою с Клио, прошу вас считать меня эпигоном.

[марик]

???????????

<{POST_SNAPBACK}>

Поясняю

Особо въедливые форумчане вполне могут заявить: «Коллега Maximus! Вы подвергаете суровой и справедливой критике разухабистую античную историографию

<{POST_SNAPBACK}>

Где тут критика? Это называется апокриф. Документ явно найден в темных подвалах монастыря. Видны следы позднейших дописок и исправлений. На плохой перевод не спишешь. Нам, знатокам единственно правильной истории, все уже ясно. Не понятен только размер найденой рукописи.

[Maximus]

Где тут критика? Это называется апокриф. Документ явно найден в темных подвалах монастыря. Видны следы позднейших дописок и исправлений. На плохой перевод не спишешь. Нам, знатокам единственно правильной истории, все уже ясно. Не понятен только размер найденой рукописи.

Клевета клевет и всяческая клевета!

Я все понял.... Вы - тайный сторонник аррианского курциодиодоризма!!!! И стараетесь опорочить антиакадемическую свободную мысль. Не выйдет!

Знайте, что вся моя тема построена на первоисточниках и археологических находках, подвернутых столь легчайшей литературной обработке,что и упоминать неловко. Примеры? Будут вам и примеры.

Вот диалог Дария с Мазеем и Бессом. Думаете, апокриф? Латынь вульгата? А вот и нет. Все взято из дневника самого Дария! Вы, конечно, кинетесь возражать. Но я ваши возражения отметаю с легкостью необычайной. Вы что, всерьез считаете, что Дарий не мог вести дневник? Что он не умел писать? Коллеги!!! Марек утверждает, что персидский царь царей был неграмотен! Вот он - уровень моего оппонента...

Дневник Дария, хранившийся в Персии два тысячелетия, держал в руках заслуживающий всяческого доверия исследователь - штабс-капитан интендантской службы Аристарх Васильевич Затулюк, бывший в Тебризе с передовым отрядом генерала Г. Е. Эристова в октябре 1827 г. Выйдя в отставку, он оставил потомкам перевод с подстрочника на фарси к исходному арамейскому тексту, опубликованный его правнучатой племянницей Ольгой Эрнандес в аргентинском издательстве Eudeba.

А переговоры в Эпире? Тоже, говорите, апокриф? А ведь они подтверждены визуально! Да, да, коллега,визуально! Аутентичная мозаика, похищенная в 1876 г. во время раскопок в Додоне, предпринятых Константином Карапаносом. Долгое время хранившаяся в частных собраниях, в 1936 г. она попадает в запасники Дрезденской картинной галереи, где ее наблюдал д-р Матиас Зоммерштайн, помошник профессора Германа Вирта из уважаемого германского исследовательского института. Остается только сожалеть, что в результате варварской бомбардировки мы лишены возможности воочию наблюдать это прекрасное произведение искусства...

Вот вам - факты, даты, имена! Или вы сомневаетесь,что Эристов взял Тебриз? Что Карапанос вел раскопки? Не смешите меня!

А что вы можете противопоставить? Какой-то мифический документ? "Темные подвалы" и прочие романтические благоглупости в духе сочинений Брауна? Назовите монастырь! Перечислите всех настоятелей поименно! "Следы позднейших дописок и исправлений",да? Требую сравнительной почерковедческой экспертизы! Диодоризм не пройдет!

И не думайте, что ваша подрывная деятельность останется без последствий. Полетит,ох полетит письмо... Да не модераторам, не супермодераторам, а самому Alternator-у! Вспомните тогда, как пытались обидеть безобидного форумчанина... Предупреждаю - я уже готовлюсь открыть восемнадцать склочных тем и намерен потратить на мелкое сутяжничество каждый час, оставшийся мне до заслуженного ставосьмидесятидневного бана! :rolleyes:

[Maximus]

Не пора ли нам, коллеги, вернуться из холодного Эпира в теплую Персию? Конечно, пора. Итак, снова перед нами местность, названная в честь одного заслуженного верблюда. Македонский лагерь. Молодые сподвижники Александра наблюдают, как уезжают на переговоры Парменион и Филота. Они еще не в курсе, что природа не терпит пустоты. И на смену Пармениону в лагерь одновременно въезжает новый персонаж.

Кратер. – Удачи, Парменион! Тихэ в помощь… О, посмотрите, парни, к нам кажись театр приехал!

Посмотреть и впрямь есть на что. Представьте: по лагерю сотрясателей полумира бодро вышагивает голый как палец смуглый человечек с добродушным лицом профессионального шулера. Вслед за ним пара лошадей с натугой тянет тяжело груженую повозку.

Кратер. – Постой, парадокс, не стучите, сандалии! Ты кто?

Индус. – Я? Зверек с ценным мехом. Пришел к вам.

Гефестион. (с ужасом) – Ты песец?!

Индус. – Нет, нет, не беспокойтесь. Я Калан. На самом деле меня иначе зовут, просто я раньше всем иноземцам при встрече говорил «Кали»,чтобы напугать, вот меня Каланом и прозвали.

Гефестион. – Что за дурная привычка, людей пугать. Вы же вроде мирная цивилизация, букашек с дороги сметаете.

Калан. – Я нетипичный индус, идеалы ахимсы мне глубоко по Шиве с его барабаном.

Лисимах. – Меня, как профессионального мародера, мучает вопрос: что ценного в повозке? С тебя-то самого явно взять нечего.

Калан. – Это моя персональная зажигалка.

Евмен. – Позволь полюбопытствовать, а зачем дровишки с собой таскать? На обогрев? Так ты бы лучше оделся.

Калан. – Понимаете, я брахман и, как вы выражаетесь, гимнософист. Вот придет мне в голову мысль сжечь себя живьем во славу Агни, а под рукой ничего горюче-смазочного. А так мы в наличии имеем: дрова из ценных пород дерева, экзотические благовония, пальмовое маслице первый сорт. Как говорит великий римский народ, оmnia mea mecum porto.

Пердикка. – Никогда не слышал о таком народе.

Калан. – Погоди, вот освоят они как следует манипулярный строй…

Евмен. (подсчитав) – Ого! Так ты, выходит, на целый талант полыхнешь? Что за расточительство!

Калан. – На себе не экономим. Гореть надо с комфортом.

Каллисфен. – Сократ вам в зеркало, о какой ерунде вы говорите! Мы впервые встретили настоящего индуса, сокровище для эллинской антропологии и этнографии, а вы о дровах. Аристотель вам шкуру спустит.

Птолемей. (поеживаясь) – Да, он может. Почему, вы думаете, учеников Стагирита зовут "перипатетиками"? Да они прогуливаются все время. А что еще делать, если каждый выпорот - ни сесть, ни лечь? Знаете, что такое оценка «два»?

Гефестион. – Ох, не напоминай…

Птолемей. – Один раб тебя розгой охаживает, а второй декламирует плохие стихи. Мы, помню, об одном мечтали – в армию свалить. А сейчас, я слышал, вообще собираются оценку «кол» ввести, для гарантированного исправления особо нерадивых.

Каллисфен. – У меня вопрос: правда, что в Индии живут гигантские муравьи, которых вы сделали рабами и они вам теперь золото добывают?

Калан. – Конечно, неправда. Что мне не нравится в нашей Кали-юге, так это всеобщая склонность к беспардонному сочинительству. Иной носа не кажет из своей Тмутараканпутры, а сам о дальних странах толкует. (осуждающе качает головой) - Муравьи-рабы, что за бред! Это на самом деле бывшие наши, я имею в виду, брахманы. Они на прошлом обороте Колеса слишком активно собирали кэш, а кармический суд – самый гуманный суд в мире. Вот теперь и исправляются трудом, добровольно сдают золотишко в рамках идеологии нестяжательства.

Лисимах. – А что ты в Персии-то забыл?

Калан. – Я тут по жреческой линии, по обмену. А как услышал о вашем походе, решил заехать, поглядеть на народы заката.

Каллисфен. – Расскажи, расскажи еще об Индии, Аполлоном прошу!

Калан. – Об Индии вам на самом деле надо знать одно. (понижает голос) – Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Большинству наших наплевать, а вот я беды Отчизны через каждую чакру пропустил… Для предприимчивых молодых людей вроде вас открывается широкий простор для деятельности.

Селевк. – Да мы вроде как домой собрались.

Калан. – И что вам дома делать, резать друг друга? Вы, греки, как дети – не понос, так золотуха. Дома надо установить чинный чопорный порядок, чтоб была старая добрая Греция, а за приключениями и легким волнующим геноцидом ехать в Индию.

Селевк. – Муж безбашенный приключений на свою каллипигу везде найдет.

Калан. – Вы вот что учтите – Александр, даром что царь, был ваш сверстник, потому вам и доверял. А сейчас начнут рулить старперы вроде Пармениона и Клита.

Евмен. – Странная осведомленность индуса о македонских раскладах…

Калан. – Так ведь магадхийская разведка не дремлет. А у меня там дружок по Лиге Баньяна, в детстве под одним деревом просветлялись.

Птолемей. – И что ты предлагаешь?

Калан. – Единственный разумный выбор в вашей ситуации – это натиск на восток. А не то смотрите, пожалеете.

Птолемей. – Птолемей Лаг в огне не горит и в воде не тонет!

Калан. – Знал бы ты, как ты не прав…

Аристандр Телмесский. (про себя) – Это надо запомнить и при случае предсказать. Работаем на репутацию, Ари, работаем на репутацию…

Калан. – У нас многие недовольны Нандами, этим отребьем неясного происхождения. Конечно, если вы пойдете завоевывать Индию, против вас встанут почти все. Но если вы пойдете освобождать Индию от Нандов, вас многие поддержат. Риск велик, но вам-то не привыкать. Слоны грязи не боятся.

Селевк. – Интересное предложение, за это надо выпить. А то говорим, говорим… (Калану) – Позволь угостить тебя вином.

Калан. – Вы извините, ребята, но вино – это не серьезно. Напиток для робких юношей и трепетных дев, помогающий приготовиться к радостям соития. Зрелые мужи предпочитают кое-что покрепче вина... (достает из повозки изрядную емкость) – Вот, извольте.

Кратер. – Что это, перебродившее молоко буйвола?

Калан. – Не-е-ет, бери выше. Это знаменитая в кругах ценителей духоочистителя сома. Наследие Ариев, напиток богов. Наши арийские предки были столь суровы, что под ними трава горела. Для кочевых скотоводов, согласись, крайне неудобное качество. Вот умные люди и придумали сому. Для перманентного снижения крутизны. Попутно и просветлиться легче.

Евмен. – А мы твою сому не из реки ли Лето потом будем запивать? Какой состав, есть ли сертификат?

Калан. – Состав сомы мы и сами не знаем. Сому можно приготовить, только если сам под сомой. А в этом волнительном состоянии рецептура как-то в голове не оседает. Авторитетные люди полагают, что сому можно приготовить из чего угодно, хоть из воды. Тут главное духовный подвиг.

Каллисфен. – Это как?

Калан. – Элементарно, Каллисфен, элементарно. Вот я брахмАн, а сейчас р-раз – и БрАхман. Понял? Так, пускаю по кругу.

Гетайры передают друг другу сосуд, Калан осуждающе качает головой при виде обычая тратить сому на подношение богу, ничем хорошим в Индии не запомнившемуся. Долгое время существовала даже поговорка: «незваный гость хуже Диониса».

Кратер. – Так себе эта самая сома, не зацепило. Хотя вкус любопытный.

Птолемей. – А вот мне показалось, что я есть чистая форма, лишенная всяческой материи. Аристотелизм какой-то, мать его Гея.

Пердикка. (ухмыляясь)– Парни, а вы заметили, что меня смешно зовут? Реально ведь смешно… Пердикка!!! (с хохотом валится наземь).

Лисимах. – А Гефестион наш наверняка мужика голого увидел, с елдаком в локоть.

Гефестион. – Меня достали ваши шуточки. Можно подумать, у нас цивилизация сменилась. Мы что, утрачиваем эллинскую идентичность? А видел я, между прочим, чем все наше дело кончиться. Но вам, раз уж вы встали на путь нетерпимости, я ничего не скажу.

Евмен. – А я вот деву узрел. Чай, не Гефестион.

Селевк. – Симпатичная?

Евмен. – Нет, наоборот. Представить не могу человека, которому такая понравится. Представьте – волосы торчат, как щетина у кабана, нос кривой и маленький, во что только дышит, рот тоже маленький, куда только ест. Перси огромные, как коровье вымя. И самое жуткое –глаза. Огромные, круглые, как у совы…

Селевк. – Э-э-э, брат, так это ведь кера была. Дуй срочно к жрецам, срок лицензии на антикерус истек.

Парменион. – Что стоим, товарищи гетайры?

Кратер. (удивленно) – Парменион? Ты что, на переговоры не доехал?

Парменион. – Я с них вчера вернулся.

Гетайры (хором) – Вчера?!!

Парменион. (со вздохом) – Попрошу товарищей гетайров ко мне в шатер. Время решать, как жить дальше. Это вопрос сложный… :lol:

[Antonius Block]

Автор, не стесняйтесь, продолжайте! ;)

[рамзес154]

!!!!!Я под кайфом!!

[Гера]

Автор, не стесняйтесь, продолжайте!

Ни к чему. Амен. Добавить больше нечего, оно уже будет вредить.

[Max_Max]

Я удручен. Я завидую :)

[Magnum]

Я удручен. Я завидую

Надо свою пьесу написать ;)

[рамзес154]

надо Магнум надо

[Maximus]

Ни к чему. Амен. Добавить больше нечего, оно уже будет вредить.

Как?! А поубивать? Нет, я еще чуток поозже вернусь к теме...

Я удручен. Я завидую

Ха, это автор РОМАНОВ завидует? Не смешите

Надо свою пьесу написать

Вот это правильно! :angry:

[Maximus]

Коллеги, а не продолжить ли тему? А? Продолжим? Продолжим.

331 г. до н.э. Осень. Персидский лагерь неподалеку от Персеполя. Шатер Дария. Дарий. Царь царей в смятении.

Дарий. – Что делается, нет, ну что делается?! Положительно, это не жизнь а театр абсурда. За что мне это, пресветлая Семеша Спента? Чем заслужил? Кого прогневал? Вроде и знамений жутких не было, знаков на стенах, а что делается?

В шатер входит Мазей, усталый, но довольный.

Дарий. – Мазей, голубчик, здравствуй! Как я рад тебя видеть!

Мазей. – Здравствуй, здравствуй, царь брадастый…

Дарий. – Мазей, где вежливость, мы же интеллигентные люди…

Мазей. – Это я, …, …, интеллигентный, … , а ты тиран и сатрап.

Дарий. – Погоди, Мазей, сатрап тут как раз ты.

Мазей. – Я сатрап вынужденно, по призыву. Веришь – сатрапствовал и плакал, сатрапствовал и плакал. А душа всегда лежала к свободе. Ох, и натерпелся же я от вас, сатрапов…

Дарий. – Да ведь я всегда к тебе со всей душой! Ты же второй человек в государстве.

Мазей. – Во-о-т. Второй, в том то и проблема. Второй – это уже угнетенный первым, логично? Пролетарий дворцового труда. А пролетарии, они что делают? Правильно - строят наш, новый мир. Ключевое слово – наш.

Дарий. – Э-э-э, наш с тобой, да?

Мазей. – Возможно…

Дарий. – А нельзя ли царю царей хоть одним глазком взглянуть на проект нового мира? А то голова кругом – то война, то переговоры, а я не при делах. Как так? Я хочу… Нет! Я требую, требую встречи с Александром! Цари мы или не цари? Можно сделать все красиво – найти речку или озерцо какое, плот построить, на плоту переговорить, в речной-то прохладце…

Мазей. (усмехаясь) – Вообще-то, была идея устроить тебе встречу с Александром. Но я ее отложил. Поверь, царь, с Александром тебе пока лучше не встречаться. Не обрадут тебя эта встреча, ой, не обрадует.

Дарий. – Я слышал, мы заключили очень уж странный мир…

Мазей. – А чего странного? Отдали нашим новым друзьям Малую Азию, Сирию, и половину золотого запаса из Персеполя. Все путем.

Дарий. (потрясенно) – Да как же так… Нас же потомки проклянут…

Мазей. – Поправочка, царь. Проклянут тебя, как слабака и растратчика. Дарий Безземельный, ха! А я железной рукой спасу царство от окончательного развала.

Дарий. – Погоди, Мазей, так ты никак переворот задумал? Презлейшим платишь за предобрейшее?! Да я… Да я все войску расскажу!

Мазей. – Расскажи. О том, как ребят под Граником положил, под Иссой положил без счета. Под Гавгамелы привел на убой. Ты же по диску крылатому воевал, людей не жалея. Подготовку к войне профукал? Профукал. У солдатиков-то наших был один щит на десятерых!

Дарий. – Погоди, но ведь девять из них лучники, им щит не положен, у нас боевые штаты такие…

Мазей. – Ты не оправдывайся, горе-стратег. Скажи прямо – хотел трупами завалить бронированную македонскую армаду. Доверился бесталанному командующему Бессу, твоему верному прихлебателю…

Дарий. – Но ведь это ты был командующим, ты!

Мазей. – Э, нет. Я, может, вообще репрессированный. На передовой, в штрафкардакии воевал. А ты полстраны врагу отдал. Да о тебе сказки страшные сочинять будут! «Собака Дарий-царь», вот кем ты в легендах останешься. Если меня не послушаешь.

Дарий. – Но ведь про полстраны – это правда, тут уж ничего не попишешь…

Мазей. – Слушаю я тебя, Дарий, и удивляюсь. Ты как вообще царем царей то был? «Не попишешь», надо же! Как раз «пописать» можно что угодно, на том власть любая стоит. Легкое движение долотом – и вот тебе любой текст набихестунят. Смотри – мы скажем, что ты готовил наступательную войну, величайший в истории десант в Грецию, а Александр тебя буквально на неделю опередил. Наши бойцы увязали пожитки в узлы перед погрузкой, но тут Александр напал и все узлы порубил. Осталось войско голым. А запасы зерна македонцы засыпали отборными мышами. Вот и пришлось отступать. А так завоевал бы ты всю Европу.

Дарий. – …

Мазей. – Да, такая правда шокирует, согласен. Но людишки, они ведь живучие, вынесут любую правду. Им что ни скажи – найдутся те, кто поверит. А потом будут с пеной у рта защищать свою веру, чтоб только дураками самих себя не признать.

Дарий. – А себя ты кем выставишь, сыном Ахура-Мазды? Авось поверят?

Мазей. – Нет, у меня планы поскромнее. Я вижу образ внушительный, но человечный. С этаким, понимаешь, лукавым прищуром. Хватит уже этой ассирийской брутальности. С ездоками из народа стану встречаться. Захочет простой человек ко мне приехать, поговорить – сядет на коня и приедет. А еще можно спасать кой-кого. Живность всякую. Представь – разлив Евфрата, барашки на островке сгрудились, а тут я, на лодочке. Добрый дедушка Мазей, хех. Или переоденусь и пойду в народ, по базарам Вавилонским. Цены проконтролирую, голову провентилирую.

Дарий. – А я?

Мазей. – А ты у нас царь персов, твое место в Персеполе. Живи спокойно. Буйный и суетной Вавилон я беру на себя.

Дарий. – В Персеполе даже стен нет, а верные греческие наемники куда-то делись… Как оставшуюся половину казны стеречь?

Мазей. – Давай по порядку. Стены тебе не нужны, я твоя стена. Наемников я отослал Бесса ловить, охранять тебя будут мои ребята. Казны в Персеполе нет.

Дарий. – Как нет, греки только половину забрали! Где деньги, Мазей? Надо искать!

Мазей. – Царь, не надо пошлых вопросов. Ты прикинь – мы ведь не знаем, какую половину забрали греки, ту или эту? Вдруг мы станем искать их половину, это же некрасиво. Это идет вразрез с традиционным персидским гостеприимством. Расслабься и правь спокойно.

Дарий. – Как править без войска и без денег?

Мазей. – Ну, тут всякие варианты есть. Вот, скажем, я буду весь такой суровый традиционалист, а ты либерал. Новоперсепольский. Воззвание напиши, типа «Персия, вперед!». Продвигай идеи богарной мелиорации страны. А я буду тихо бошки отрывать.

Дарий. – Царь царей не может быть либералом, жречество не поймет.

Мазей. – И то верно. Соображаешь, деспот! Чувствую, мы сработаемся. Давай так – ты в Персеполе сидишь как символ во плоти, весь из себя традиционный, а я реформы двигаю. Персия созрела для демократии! Конечно, без этой эллинской суеты, все будет солидно. Скажем так, управляемая демократия. Мной управляемая, что самое приятное. Я буду сатрап сатрапов… Нет, устарело… Ага, вот –я буду мегасатрап! В греческом стиле. Надо же заимствовать кой-чего у побежденных.

Дарий. – А можно мне хитон заимствовать? Штаны достали, спасу нет.

Мазей. – Извини, Дарий, жречество не поймет. Царь царей – оплот традиций, так в приличном сегунате положено.

Дарий. – Вот Ангро-Манью…

Мазей. – Не ругайся, у тебя же радость сегодня – воссоединение с семьей. Маму увидишь, дочерей. Правда, матушка твоя на сносях, пионерка персо-македонского союза. А на дочке твоей, Статире, я женюсь. Ты мне, помниться, давеча в сватовстве отказал, но добрая Спента Армайти соединила любящие сердца. Ведь соединила, верно?

Дарий. – Ну, я даже не знаю…

Мазей. – Учти, стен в Персеполе нет, вдруг злые люди нагрянут, не дай Вертрагна.

Дарий. (испуганно) – Я согласен, согласен!

Мазей. – Вот и чудненько. Отныне я буду звать тебя папой… ;)

Изменено 13 Nov 2010 пользователем Maximus

[FL]

Подготовку к войне профукал? Профукал. У солдатиков-то наших был один щит на десятерых!

А ведь ИВС ожидал именно такого разговора от своих "сатрапов" через несколько недель после 22.06.41,по аргументированной версии.

скрыть

[Magnum]

набихестунят

Велик и могуч древнеперсидский язык!

[Maximus]

Велик и могуч древнеперсидский язык!

Бихестунскую надпись бихестунили, бихестунили, да не выбехистунили... :drinks:

[Maximus]

Новая порция сурового исторического реализма без малейших следов авторской фантазии...

331 г. до н.э. Осень. Кавказские горы. Экспедиционный корпус «Свободная Индия» на марше. Во главе колонны гордо едет верхом на боевом слоне Антигон.

Антигон. – Красота! Давно надо было на слона пересесть. Реальные пацаны не должны пользоваться средствами передвижения в одну жалкую лошадиную силу. На меринах всяких только лохаги ездят. Слоны рулят!

Калан. – Достойный Антигон решил почувствовать себя индусом?

Антигон. – Достойный Антигон решил почувствовать себя крутым. Кстати, ты как здешний холод терпишь, терпила? Не май месяц на дворе.

Калан. – Верно, на дворе у нас месяц апеллайос.

Антигон. – Стремный какой-то здесь Кавказ. Я-то думал, что на Кавказе тепло, алыча цветет, кругом соблазнительные Медеи в полураздетом виде. Поправляешь здоровье - водички целебной хлебнул и на бабу.

Калан. – Кавказы, они разные бывают. Вообще-то, мы сейчас географически не совсем на Кавказе.

Антигон. – Ты мне тут не умничай. Эллинская цивилизация сильна благородной простотой. Азия? Азия. Горы? Горы. Значит, это Кавказ. Я даже стихи сочинил: «Злой арахосит ползет на берег, точит свой махайр…». Кавказ предо мною, точно тебе говорю.

Калан. – Пусть будет Кавказ. Тебе со слона виднее.

Антигон. – Ты зацени символизм картинки – одноглазый полководец, во главе армии, верхом на слоне, пересекает высокие горы. Ничего не напоминает?

Калан. – Абсолютно ничего.

Антигон. – Именно! Я первый, слон тебя топчи! Это эксклюзив! Кстати, а чем славен здешний Кавказ?

Калан. – Его никто и никогда не смог завоевать. И не сможет, подозреваю.

Антигон. – Ну, это понятно. Такая жалкая страна никому нафиг не нужна, чтоб ее еще завоевывать. Перевалочный пункт. Засранный полустанок. Мне другое непонятно – мы же вроде в Индию собирались, ты больше всех шумел. Нас что, кинул туроператор?

Птолемей. (останавливая коня) – Мне вот тоже интересно…

Калан. – Ребята, это геополитика. Индию надо завоевывать с севера, со стороны Меру. Вот Александр – наверняка пошел бы с запада и облажался по полной. Мы умные и с запада не пойдем. С запада нас уже ждут и готовят неприступную Линию Магадхи. А мы пойдем на север, а мы пойдем на север! Нормальные герои всегда идут в обход, об этом в «Махабхарате» прямо сказано.

Птолемей. – Неубедительно как-то звучит.

Калан. – Ладно, скажу правду. Я когда в Персию собирался, был под сомой, вот устаревший маршрутизатор и взял, арийский еще. Они же с севера в Индию шли, и нам придется.

Антигон. – Ну, это нормально. В турпоездке все бухают. Традиция-с. Зря, что ли, до Индии один Дионис добрался? Пьяному Понт по колено, а Кавказ по пояс.

Птолемей. – Мы еще должны заказ на Беса выполнить, не забыли? Получается, все равно сворачивать бы пришлось.

Город Бактр, столица… правильно! Бактрии. Дворец сатрапа.

Бесс. – У-ф-ф, устал я. Тяжела ты, шапка персидская. Ну, ничего. Со всем смирением принимаю я тяготы верховной власти… А все ради кого? Правильно – ради народа.

(Входят военачальник Набарзан и вельможа Оксиарт.)

Оксиарт. – Приветствую уважаемого сатрапа.

Бесс. – Погоди, погоди, Оксиарт. Сатрап – это давно пройденный левел, я уже прокачаться успел. У нас перезагрузка внутриполитических отношений.

Набарзан. – Не понял…

Бесс. – Это новомодный греческий жаргон, не бери в голову. Короче, на повестке дня идет... кто, вы спросите? Народ. Наш, многострадальный, бактрийский народ. Народ-ахурамаздоносец. Он создан для счастья, как верблюд для пустыни. Надо же кому-то бороться за его счастье? Надо. Эту тяжкую ношу я беру на себя. Уже приказал книжку об этом написать. Называется просто и со вкусом – «Моя борьба».

Оксиарт. – К чему ты клонишь?

Бесс. – Я клоню к тому, что собираюсь стать царем.

Оксиарт. – Постой, а Дарий?

Бесс. – Дарий, евнухов выкормыш, нам больше не царь. Я бы его лично в подвале из лука расстрелял.

Набарзан. – Есть еще Мазей. Реально он будет править Персией.

Бесс. – Да что нам эта Персия? Она нас веками угнетала, подавляла бактрийское самосознание. За бесценок скупала наших верблюдов! Жрала наше курдючное сало! И вообще, мы колыбель культуры, Заратуштра-то,который наше все, он же бактрийский будет. А дикие персы только примазались. Хватит залеживаться, господа, пора становиться незалежными. А с Мазеем мы еще встретимся в каком-нибудь дремучем лесу и мирно разделим державу.

Оксиарт. – А что мы с этого будем иметь? Альтруизм требует вознаграждения. Борьба за народное счастье дело непростое, она должна хорошо оплачиваться.

Бесс. – Смотрите сами. Набарзан из заурядного военачальника станет ажно главнокомандующим. Или главнейшекомандующим. И сможет придумать себе новый,оригинальный и яркий бактрийский мундир.

Набарзан. – Главное, шитья золотого побольше…

Бесс. – А ты, Оксиарт, будешь моим первым сатрапом. Да я даже породниться с тобой могу.

Оксиарт. – А что, это мысль. У меня дочка уже перестарок, четырнадцать лет.

Бесс. – Вот и договорились. Эх-ма, стану царем. Жаль, мама не дожила, а то все бестолочью величала… Да, а в народе пустим слух, что я чудесно спасшийся сын Арса, подло убитого Багоем и Дарием. Все равно имя надо поменять. Я тут подумал и решил принять тронное имя Артаксеркс Первый.

Оксиарт. – Постой, правильнее было бы Артаксеркс Пятый…

Бесс. – Ну уж нет. Как основатель династии, я должен быть Первый. Или, скажем, Нулевой. А чтобы не было путаницы, называйте меня просто – Великий Вождь. Пошли, надо к народу обратиться. Осчастливить страну.

Площадь перед дворцом сатрапа. Она заполнена бактрийцами, добровольно согнанными стражей. Народ безмолвствует. Народ безмолвствует? Народ не безмолвствует. В толпе бурно обсуждают важнейшие политические новости, а именно - цены на баранину и прелести соседских жен. На возвышении стоят Бесс, Набарзан, и Оксиарт с дочерью.

Роксана. – Вы, папенька, что, с саксаула рухнули?! Предлагать мне в мужья этого задохлика Бесса! Я-то мечтала о мускулистом бледном красавце верхом на белом верблюде, а получаю муженька, красивого как бараний помет!

Оксиарт. – Доча, доча, ну успокойся, не позорь ты отца. Бесс мал, не удал, да царем стал. Будешь царицей, разве плохо?

Роксана. – …, …, …!!!

Оксиарт. – Слушаю тебя и понимаю, почему ты в свои четырнадцать еще не замужем. Полжизни прожила, ума не нажила. Тихо, царь речь толкает.

Бесс. (картинно заламывает руки) – Бактрийской народ! Ойе, великий бактрийский народ! Ты еще не знаешь, какой ты великий? Сейчас узнаешь. Ведь мы же, бактрийцы, настоящие арийцы. Бактриец - ариец! Ариец – бактриец! Те арийцы, что ушли в Индию и Персию – это уже не арийцы. Они выродились, соблазненные идеями унтерменцшианства! Мы одни настоящие арийцы и должны править миром. Да, да, вы не ослышались – править миром! Отныне я ваш Вождь и объявляю начало нового, тысячелетнего бактрийского царства. Прямо здесь! Прямо сейчас!

На площадь влетает верховой гонец на взмыленном коне и несется прямо к помосту.

Гонец. – Сообщение для сатрапа Беса!

Бесс. – Дубина, я царь Бесс.

Гонец. – Для царя Беса сообщений нет.

Бесс. – Ладно, давай сообщение для сатрапа Беса.

Гонец. – А не казнишь, если сообщение плохое?

Бесс. – Слово царя Беса.

Гонец. – Для царя Беса сообщений нет.

Бесс. – Идиот!!! Я лишаю тебя почетного звания бактроарийца!

Гонец. – Мне пофигу, я согдиец.

Бесс. – Ладно, ладно, я сатрап Бесс и даю тебе свое сатрапское бесовское слово. Доволен?

Гонец. – Все вы так говорите. Ты сначала приведи мне свежего коня и вели охране луки убрать.

Бесс. – Эгоист, перестраховщик! Будь по твоему.

Гонец (поменяв коня). – Итак, слушай: сюда идет карательный македонский корпус, усиленный частью персидской конницы и греческими наемниками. Они намерены любой ценой изловить тебя, Бесс, и жестоко, показательно, казнить. Перед этим отдав Гефестиону. Конец сообщения.

Бесс. – А, …!!! Отрубите ему голову!

Гонец. – Отрывалка не отросла. Все, адью, сатрап, не забудь личные данные в профиле поменять. (скачет прочь).

Бесс. – Так, я принимаю героическое решение отступить в неприступную крепость на Согдийской скале. Оксиарт, едешь со мной. Обороной Бактрии остается руководить Набарзан. Держаться до последней стрелы! И не забудьте организовать отряды из фанатичной молодежи. Подождем, пока наши враги перессорятся. А я пока чудо-оружие изобрету. (спешно удаляется).

Набарзан. – Сдается мне, что тысячелетняя Бактрия отменяется… :drinks:

Изменено 14 Nov 2010 пользователем Maximus

[Magnum]

Между прочим, настаиваю на дальнейшем развитии эпирской линии!

[Maximus]

По многочисленным... "ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ" (с).

Зима 331/332гг. до н.э. Афины, культурная столица Эллады. На площади собирается толпа афинян. В толпе мы замечаем двоих приятелей, выглядящих как типичные афиняне.

Первый афинянин. - Хайрэ, дружище. Как сам?

Второй афинянин. – И тебе хайрэ. Все плохо, как всегда. Я вот только что с рынка. Цены просто дикие.

Первый афинянин. – Да, цены растут как Персефоной ужаленные.

Второй афинянин. – Прикинь, обычный раб стоит уже две мины, а к следующей олимпиаде обещают до трех повысить.

Первый афинянин. – Дурдом. И как теперь прикажете жить?

Второй афинянин. – Рабыни для утех самые дешевые по двадцать мин!

Первый афинянин. – Блин, хоть цикуту пей. Афинский народ не живет, а выживает…

Второй афинянин. – А все потому, что правительству на народ наплевать. Их только обрадует, если мы все передохнем.

Первый афинянин. – Кефисофонт, архонт наш доблестный, и не почешется. Надо было «против всех» голосовать.

Второй афинянин. – Ага, вот бы кто такой пункт голосования изобрел…

Первый афинянин. – От наших дождешься, как же. Хрень всякую выдумывают, а делом заняться некому.

Второй афинянин. – Конечно, некому. Умелый раб пять мин, ага. Иди, нна, созидай, нна.

Первый афинянин. – Интересно, что сегодня покажут?

Второй афинянин. – Да ничего хорошего, как обычно. Эллинская культура гибнет на глазах.

Первый афинянин. – Может, в театр тогда сходим?

Второй афинянин. – Да ну, скукота. Будем тут разлагаться, с народом вместе.

К друзьям бочком подобрался затрапезно одетый мужичок, по виду – типичный аттический селянин.

Селянин. – Хайрэ, сограждане… Извиняюсь, а чегой-то тут делается, а? Судят кого?

Первый афинянин. – Тебя, дед, судят. «Модный приговор», слыхал? Готовься, на серебряные рудники поедешь.

Селянин. – А? Чего ты такое говоришь, парень, я ж невиноватый!

Второй афинянин. – Да рааасслабься ты, это мы шутим таак. Здесь Ааафины, пааанятно? Короче, зааацени, перед тобой восьмое с половиной чудо светааа, последнее слово эллинского гения – зомбоящик!

Афинянин широким жестом указывает на строение, свидетелям перестройки напоминающее кооперативный ларек. Оно выкрашено под мрамор, но с первого взгляда ясно, что выстроено из дерева, притом дрянного. Проем занавешен тканью, на которой крупно намалевана буква «альфа». Селянин отступает назад, делая знаки, отвращающие зло и поминая Тифона. В сущности, он целиком и полностью прав.

Первый афинянин. – Вот же деревенщина тупая, да? Зомбоящика никогда не видел!

Второй афинянин. – А ты понял, что он тут плел? «Сограждане», ля-ля, лавры, блин.. Задлинностеныш долбанный.

Первый афинянин. – Я слышал, они у себя в деревнях до сих пор только с девками спят. И как только их в Афины пускают, не пойму.

Второй афинянин. – О, кажись начинают.

Занавес зомбоящика расползается в стороны, и в окне по пояс мы видим густо набеленную женщину с улыбкой во все двадцать семь зубов.

Дикторша. – Добрый день, дорогие зомбозрители! Главная новость к этому часу – в Афинах все хорошо! Мы представляем вам передачу из цикла «Новости демагогии». Наш сегодняшний гость – известный политик Демосфен. Встречайте!

Дикторша ловко исчезает и ее место занимает знакомый нам Демосфен, с пером в руке.

Демосфен. - Дорогие афиняне! Я хочу поговорить с вами откровенно, так сказать, по психеям. Мы живем в непросто время, понимаешь, и наша с вами задача сделать его еще непроще.

Первый афинянин. – О, вот оно и всплыло. Демосфен, гости он у Аида.

Второй афинянин. – А ты знаешь, мне он раньше нравился. Ну, когда еще плечом дергал. Такая натуральная, природная черточка была. И выступал порой по-простому, хитон рыбной подливкой залит, в рот словно камней напихали. Сразу видно, свой парень.

Демосфен. – Свобода. Да, да, дорогие афиняне, свобода! Нас встретит радостно у входа. И братья меч нам отдадут!

Второй афинянин. – Я свой меч сам кому хочешь отдам. Зря, что ли, от фаланги отмазывался?

Демосфен. – И я…

Тут Демосфен запинается и смотрит вниз. Видно, что его тянут за руку. Демосфен исчезает и на его месте появляется молодой человек с преувеличенно бодрым лицом, заставляющим схватиться одновременно за кошелек и за оружие.

Первый афинянин. – О, блин, опять реклама. Заколебали уже!

Рекламщик. (очень бодро) – Ваш малыш такой озорник! Он так любит поиграть... Вы хотите, чтобы вашему малышу было тепло и комфортно? Гетеры от Диодора! Пожалуй, лучшие гетеры в Греции. Гетеры от Диодора – порадуй своего малыша!

Демосфен. – И я хочу позвать вас на бой. На бой, не буду лукавить, кровавый. Но, смею уверить, святой и правый. А когда я закончу свою гениальную речь, то просто хлопну в ладоши, и вы отключите сердце, которым, по данным нашей греческой науки, думаете. И станете подчиняться моим командам.

Первый афинянин. – Да он нас просто программирует. Я бы сказал, нейролингвистически, знай я такие слова.

Второй афинянин. – Ха, нашел кого программировать. Афины словам не верят. Нас сам Сократ не сократил. О, опять реклама, не, ну задолбали...

На сей раз мы видим неопределенного возраста женщину с ласковой улыбкой и холодными глазами профессиональной сводницы.

Рекламщица. (очень ласково) – Солнечный остров Лесбос. Именно здесь рождается знаменитое лесбосское вино. Милые дамы, не пропустите! Милые дамы, пропустите! Пропустите чашу превосходного лесбосского вина. Почувствуйте себя настоящей женщиной! (шепотом, скороговоркой) - Употребление неразбавленного вина вредит вашему здоровью…

Демосфен. – А теперь давайте все вместе скажем наш главный афинский лозунг!

Толпа. – ПА-НА-Е-ХА-ЛИ! ПА-НА-Е-ХА-ЛИ!

Первый афинянин. – Передача дрянь, крутят старье всякое, они бы еще Кроноса сюда притащили.

Второй афинянин. – И не говори, тупеем с каждым днем. Смотреть реально нечего. Когда уже панкратион показывать будут…

Демосфен. – Ах да, чуть не забыл… (хлопает в ладоши)

Первый афинянин. – Вперед, умрем за свободные Афины!

Второй афинянин. – Смерть македонским сатрапам!!!

Окрестности Амфиполя. Лагерь македонского войска. Шатер Пармениона.

Парменион. – Так бить или не бить – вот в чем не вопрос. Бить однозначно. Забыли Фивы, козлы, ну так я напомню. Антипатра, как поймают, сразу на кол, это первое дело. А Олимпиаде пора с сыночком увидеться, заждалась небось. Так, товарищи гетайры, докладывайте, как настроение в частях?

Клит. – Настроение бодрое, воодушевлены скорой встречей с родиной. Рвутся в бой. Неплохо бы жалованье выплатить.

Парменион. – Евмен, разберись с этим вопросом.

Евмен. – Слушаюсь, царь! У меня тут есть одна задумка насчет жалованья, после доложу…

Филота. – Прибыли фракийские послы, предлагают помощь.

Агафон, сын Тирима. (весело) – Наш всегда знать, чей задница лизать!

Парменион. – Фракийцы нам не помешают. Надо прямо сказать, войско против нас выставлено изрядное.

Филота. – Фигня, прорвемся. Кого там бояться? Афинян? Порвем сову, как орел воробьиху! Передать не могу, как меня радует предстоящая резня с последующим геноцидом! А то говорим, говорим…

Окрестности Амфиполя. Лагерь антипарменионского союза. Командный шатер. За круглым мраморным столом собрались лидеры повстанцев.

Агис. – Ну что, борцы за свободу всех от тех? Как настроение? Спартанцы к бою готовы. Всегда готовы!

Демосфен. (желчно) – У вас который час идет безобразная драка, боеготовые вы наши. Уже убитые есть.

Агис. – А, это… Так мы просто наградной лист на триста героев составляем, по давней лакедемонской традиции. Типа, это они всех врагов положили. А ваше многотысячное участие мы скромно замолчим.

Антипатр. – Мне похвастаться нечем. В частях идет дезертирство, македонцы не хотят убивать македонцев.

Демосфен. – Какой же вы все-таки отсталый народ… Скорее бы у вас уже аграрное перенаселение наступило.

Кинана. – Мои иллирийские парни рвутся в бой. Мы ищем себе чести, а родне славы. Гордая и свободная Иллирия не склонит. Нет, не склонит!

Олимпиада. – Предлагаю лично воодушевить войско. Представьте: мое великолепное тело наполовину покрыто золотом, возбуждая острое любопытство. Я медленно выхожу из воды, она стекает по моим бедрам, и дыхание наших воинов учащается, учащается, и они уже готовы, готовы убивать и умирать за свою Олимпиаду… (облизывает пересохшие губы).

Антипатр. – Все, на македонцев можете не рассчитывать. Точно все разбегутся.

Олимпиада. (оскорбленно) – Между прочим, меня находил желанной один из богов!

Демосфен. – Дай догадаюсь, это Танатос? Никто больше на тебя явно польститься не мог.

Олимпиада. – Хам! Мужлан! Погоди, дождешься ядовитой змеи в постели!

Демосфен. – Мадам, повторяю, я с вами в постель не лягу.

Агис. – Ша, греки. Слушаем сюда. Я придумал офигительный план, смотрите с ложа не свалитесь. Армию мы выстроим полумесяцем, рогами от врага. Встанем так… Демосфен, выйди-ка на минуту.

Демосфен. (с подозрением) – Это почему я должен выходить?

Агис. – Я пернуть хочу.

Демосфен. – Лаконичный ответ, ничего не скажешь (выходит).

Агис. (понижая голос) – В центр поставим афинских зомбократов, нехай их на сариссы намотают. Главное, проследить, чтобы у них был только один приказ – отступать. Слева станет Антипатр, плюс иллирийские удальцы. Справа мои спартанцы и эпироты. Афинян оттеснят, а мы охватим Пармениона с флангов. В тесноте их сариссы будут только мешать. Вырежем всех.

Кинана. – А резерв?

Агис. – В жопу резерв. Мой гениальный план не может не сработать.

Антипатр. – Не думал, что скажу такое, тем более тебе, но план и впрямь блестящий. Неспартанский даже,я бы сказал.

Агис. – А ты думал. Все-таки чему-то мы у этого беотийского козла, Эпаминонда, научились. Все, строим войско.

(Уходят все, кроме Агиса и Кинаны.)

Агис. – Слушай, а давай перед боем того, этого… Давай, а?

Кинана. – Отвали, Эросов подранок.

Агис. – Ты ведь согласная была, помнишь?

Кинана. – Подумаешь, один раз.

Агис. – Двадцать четыре…

Кинана. – Ты считал, что ли?

Агис. – Ну конечно. Не могу двадцать пятого дождаться, у меня уже весь хитон в складках!

Кинана. – Ну ладно, чего уж… Блин, опять двадцать пять…

Равнина неподалеку от Амфиполя. Парменион обозревает позиции противника.

Парменион. – Нет, ну ты погляди! Они нас что, совсем за идиотов держат?

Филота. – М-да, ловушка очевидная. Не знаю, кем надо быть, чтобы в нее попасть.

Парменион. – Не Парменионом, это точно. Так, дадим врагу симметричный ответ. Строимся так же.

На равнине выстроены два полумесяца, почти соприкасающихся выпуклыми сторонами. Перед строем армии встречаются Агис и Парменион.

Агис. – Хайрэ, темный властелин!

Парменион. – С чего это я темный?

Агис. – Ну у тебя же прозвище – Парменион Черный.

Парменион. (ехидно) – Спартанской разведке - 1. Черный у нас Клит. Правда, Белый Клит тоже есть.

Агис. – Ты лучше скажи, когда вы сгрудитесь в кучу и начнете на наш центр наступать?

Парменион. – Когда Зевс на Олимпе свистнет. Тоже, нашел дураков.

(часа два спустя)

Агис. – Слушай, драться охота, мочи нет. Давай уже в линию станем, как все нормальные стратеги.

Парменион. – Ладно, уболтал, даймон языкастый. Перестроимся и начинаем.

Левый фланг антипарменионцев. Македонские части Антипатра.

Первый воин. – Чего-то они медлят…

Второй воин. – Им-то куда спешить? Я слышал, у них с утра жалованье выплатили. Небось, уже вовсю пропивают…

Первый воин. – Блииин… А мы без обола в кармане. Собственно, и без кармана тоже. Не, это глюк. Я еще понимаю – братоубийственная война. Терпимо. Но безвозмездная братоубийственная война – это уже ни в какие ворота.

Второй воин. – Смотри, смотри, у них из рядов колесницы выехали! Они что, у персов учились?

Несколько тяжелых колесниц медленно подъезжают к македонскому строю. На одной из них Евмен.

Евмен. – Здорово, братцы! Чего стоим?

Первый воин. – А что нам, лечь, что ли?

Евмен. – Вы что, не слышали? Царь Парменион выдает жалованье македонским воинам. Вы разве не македонцы? Или не воины?

Второй воин. – Вообще-то македонцы… Воины…

Евмен. – Ну так чего ждем? Жалованье за два месяца! Я что, лично за каждым бегать должен? Подходим к колесницам и получаем, не толпимся.

Обескураженные и обрадованные одновременно, македонские воины споро получают деньги.

Первый воин. – И что теперь?

Евмен. – Как что? Ты жалованье от царя получил?

Первый воин. – Ну…

Евмен. – Ну так и воюй теперь. Вон, афиняне стоят. Подставили вам фланг. Поворот напра-во! И бей супостата. Не своих же бить за их же деньги.

Второй воин. – Звучит вполне логично...

Антипатр. – Вы чего?! Продали своего наместника, твари? Не хотите убивать своих?

Первый воин. – Да пошел ты на, «наместник»! Твое место у лагерного выгребного рва!

Второй воин. – Айда, братва! Бей южан! Бей рабовладельцев!

В центре афинская фаланга сшибается с македонской. Афиняне, с пустыми глазами, идут вперед, их первые ряды умирают, пронзенные сариссами македонцев. В этот миг слева раздается воинственный клич и македонцы (уже не Антипатра) с ходу бьют во фланг недавних союзников.

Демосфен. – Чозанах?!!! (Вестовым) Срочное перестроение! Слушайте приказ…

Вестовые. – Отступаем! Приказ отступать!

Демосфен. – Тупицы! Стоять, стоять, я сказал!!!

Перед нами, дамы и господа, обратная сторона зомбирования. Афиняне послушно начинают отступать, приятно удивленные македонцы охотно поражают их в спину…

Тем временем на позициях иллирийцев Кинана держит речь. Это же античность, дамы и господа, должен же кто-то наконец-то произнести долгую мудреную речь перед битвой!

Кинана. (на живописном иллирийском языке) – Уважаемые! Я ваша княжна.

Иллирийцы. – Да, да, княжна, конечно, дорогая.

Кинана. – Вы должны слушать меня, как маму. Мы кто, спросите, да?

Иллирийцы. – Мы кто, скажи, да?

Кинана. – Мы самый лучший воины, да? Гордые орлы, да?! Отважные волки, да?!

Иллирийцы. – Да, верно, орлы, волки, да. Смелый, гордый, слушай!

Кинана. – Мы сейчас пойдем их всех резать. Всех резать, всех убивать!

Иллирийцы. – Всех резать, да! Слушай, как хорошо говорит! Как верно говорит!

Кинана. – Но вы еще скажите, слушай: орел кушать надо? Волк надо кушать, а?

Иллирийцы. – Слушай, правда, кушать волк надо, кушать орел надо…

Кинана. – А чтобы кушать, что надо, а? Деньги надо, слушай!

Иллирийцы. – Да, деньги надо. Слушай, как верно говорит… Какой княжна умный…

Кинана. – Деньги нет? Кушать нет, слушай… Голодный ходи, плачь, плохо как, да? Деньги есть? Тогда кушай, дорогой, мясо кушай, вино пей, друзей зови, а!

Иллирийцы. – Как верно говорит, да…

Кинана. – А деньги где, а? В казна! Казна в обоз! А где обоз, слушай, скажи, да?

Иллирийцы. – Вон обоз, да. Макэдонцы, потом их обоз, да?

Кинана. – Э-э-э, слушай… Тот обоз далеко совсем… Тяжело совсем…

Иллирийцы. – Э-э-э, плохо, да…

Кинана. – Пагади, пагади, дорогой! Слушай: вон обоз, да? Афинский обоз! Рядом совсем, да? Пойдем, деньги бери, кушай, пей! Потом всех резать, а! Как орел, как волк, да!

Иллирийцы. – Верно говорит! Мудро говорит! Слушай, какой княжна умный…

Бросив позиции, иллирийцы во главе со спортивной Кинаной увлеченно грабят повстанческий обоз. Все-таки спорт очень развивает личность человека….

В центре афиняне полностью разбиты. Антипатр, с оставшимися верными телохранителями, яростно бьется с врагом. Тут появляется Филота.

Филота. – Ага, вот ты где, сука! Отыскался след пи...расов! Не троньте его, он мой!

Антипатр. – Не лезь, щенок, я первый мечник Македонии!

Филота. – Божка завалил и тебя завалю…

Они бьются, Филота яростно, Антипатр расчетливо. И опыт старого воина берет верх. Отбив выпад Филоты, Антипатр толкает его и резким, мощным взмахом кописа отрубает Филоте руку. Тот падает на колени, обливаясь кровью.

Филота. – Сука, тварь… Ненавижу! Меня изувечил, отца хотел убить…

Антипатр. – Я твой отец.

Филота. – Что?!! Ты лжешь!

Антипатр. – Нет, сын мой. Мы с твоей матушкой периодически, кхм… общались. И в тебе я ясно вижу нашу фирменную родовую черту – невезучесть. Мой отец, Иолай, был невезучим. Я, как видно каждому по сегодняшней битве, невезучий. И ты невезучий. Сегодня руку потерял, в Египте, я слышал, чуть не утонул…

Филота. – Это брат мой утонул в Египте! А я нормальный, и мой отец Парменион!

Антипатр. – Да? Что ж, опять мне не повезло. Прощай, Филота. И, вот что… Прости за руку, ага?

Филота. (теряет сознание)

Антипатр. – Ладно, все. Пора уйти по-мужски.

Он спокойно достает обол и кладет его в рот. Потом, перехватив копис, бросается на строй македонцев, ощетинившийся остриями сарисс... Антипатр умирает молча.

Правый фланг терпящей поражение армии. Эпироты сцепились с врагом, спартанцы выжидают. К Агису прибыл вестовой с докладом о разгроме.

Агис. – Обычно все бегут, а спартанцы остаются и погибают. Это уже сложившийся исторический штамп, а со штампами надо бороться. Поступим-ка мы наоборот: пусть все гибнут, а мы отступим… (ординарцу) – Вели-ка, братец, дать сигнал к отходу. Здесь ловить уже нечего… :superman:

Изменено 15 Nov 2010 пользователем Maximus

[Telserg]

Антипатра жалко :superman:

[марик]

Авторов надо хвалить, а то они грустят. Глазки тускнеют, шерстка сваливается комками и начинают жалобно мяукать.

Бурные аплодисменты переходящие в овации.

Приблизительно так http://www.parkov3.narod.ru/ovaciy.htm