Политика Российской Империи на Балканах


37 сообщений в этой теме

Опубликовано:

Столица в Солуни?

Солунь - экономический центр и военно-морская база в Эгейском море.

Столицу необходимо выбирать с учетом Славяно-македонской национальной идеи, в том числе в целях заимствования истории Древней Македонии. Возможно Эдесса или Александрия...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А чем Скопье плох?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

А чем Скопье плох?

Турецкий административный центр. Нет значительных исторических событий, связанных с городом...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Какая политика будет проводится по отношению к Албании?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Какая политика будет проводится по отношению к Албании?

В идеале - разделить между Черногорией, Сербией и Грецией. Но этого не допустят Великие Державы. В первую очередь Австро-Венгрия. Об этом писать еще рано, но предусматриваю в ходе войны с Турцией высадку Итальянского корпуса, а в дальнейшем создание самостоятельного королевства под патронатом Италии.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано: (изменено)

Черногорией, Сербией и Грецией

И Македонией. Центральная часть для выхода в Адриатику подойдет, благо сербам и грекам она не особо нужна.

Изменено пользователем Данил Писарев

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

И Македонией. Центральная часть для выхода в Адриатику подойдет, благо сербами и греками она не особо нужна.

Предложение интересное, но все будет зависеть от итогов мирной конференции. В моих предположениях Албания, это та уступка на которую можно пойти, чтоб получить все остальное.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Примерная дата  начала войны?           

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Примерная дата  начала войны? 

Не буду предвосхищать события, этому будет посвящена отдельная тема с обоснованием причин, условий обстановки и сроков начала. Но в последнем сообщении темы по истории Российской Империи утверждение плана войны состоялось...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Спасибо, Перечитаю по внимательней,

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Русско-греческие отношения и эволюция «Великой идеи» греков

 

 

Греческая национальная идея, которую сами греки называют «Великой идеей» – сложное явление в греческой общественно-политической мысли, которое пока не получило однозначной оценки историков. Последние пока не пришли к единому мнению даже относительно времени зарождения греческой национальной идеи: одни относят ее появление к первым десятилетиям существования греческого национального государства (1830-1840-е годы)[1], другие полагают, что «Великая идея» существовала уже в эпоху османского владычества (т.е. после 1453 г.)[2], наконец третьи уверены, что ее формирование началось после четвертого крестового похода (1204 г.)[3], в результате которого многие греческие земли и сама столица – Константинополь – оказались во власти латинских династий. В определенной степени правы сторонники всех трех точек зрения, поскольку они говорят о разных формах «Великой идеи», а значит, не противоречат друг другу. Попробуем проследить, какие изменения претерпевала национальная идея греков, беря за точку отсчета самую раннюю дату – 1204 год, и как на эти изменения влияла внешнеполитическая позиция российского государства.

В своем развитии «Великая идея» прошла несколько этапов. Первым этапом можно считать эпоху латинского владычества в греческих землях. Зарождение «Великой идеи» в этот период было в значительной степени связано с взятием крестоносцами Константинополя, которое стало прологом османского завоевания. Это событие имело для греков огромное значение не только потому, что столица империи подверглась неслыханному в истории грабежу, но и потому, что Константинополь, Новый Рим, был символом всей греко-христианской цивилизации, цементирующей основой которой было православие, к тому времени уже довольно далеко разошедшееся с западным христианством.

Крестоносцами были захвачены и другие византийские земли, а на этих территориях были созданы новые государственные образования, в которых православие подвергалось дискриминации. В связи с этим «Великая идея» в то время питалась надеждами на изгнание латинян и возрождение империи ромеев как православного царства. Этим надеждам суждено было сбыться лишь отчасти: возрожденная Палеологами, но планомерно теснимая турками империя уже не была в состоянии достичь прежнего величия. Таким образом, на данном этапе идеал «Великой идеи» основывался на трех чертах византийской государственности: сохранении исторической преемственности с Древним Римом, имперском (т.е. наднациональном) сознании, использовании православия в качестве главного идентифицирующего признака.

К 1453 году, когда Константинополь был взят турками-османами, в их руках находилась уже значительная часть греческих земель. В это время «Великая идея» вступает во вторую стадию своего развития, поскольку главную опасность для греков в это время представляли не латиняне, а османы. Сущность ее остается прежней: «Великая идея» продолжает оставаться идеей воссоздания империи ромеев – православного царства. Но если раньше возрождения империи считалось возможным достичь собственными силами, то теперь стало ясно, что надо искать помощи за рубежом. На данном этапе освобождение мыслилось достижимым с помощью западных католических государств, большие надежды возлагались на организацию крестового похода против турок.

В это время становится иным характер взаимоотношений между греками и Русью: русское государство, своей государственно-политической и культурной традицией во многом обязанное грекам, теперь начинает играть роль покровителя по отношению к ним. В ходе османского завоевания множество греческих земель нашли пристанище в России, а греческое духовенство, испытывавшее большие финансовые трудности в период османского ига, проводило в России сбор пожертвований.

Постепенно стало меняться и отношение греков к России: с нею стали связываться надежды на освобождение. Особенно отчетливо изменение отношения греков к России проявилось с началом XVIII века, что было связано с изменением геополитической ситуации в Европе. Венецианская республика, традиционно наиболее сильный противник Османской империи, вступила в полосу глубокого упадка, уступив свои позиции лидера борьбы с османами другим государствам. Уже в XVI в. в борьбу с османами включается Австрия, а во второй половине XVII в. – Речь Посполитая и Россия.

Вступление Речи Посполитой в борьбу с османами объяснялось расширением османской экспансии за счет Украины. В 1672 г., когда еще не утихли страсти русско-польского конфликта из-за Украины, турки заняли ее Правобережную часть и полякам пришлось согласиться на уступку Подолии и некоторых других земель. Между тем, османская экспансия на Украине затрагивала интересы России, стремившейся вернуть себе древнерусские земли. До этого времени Россия занимала в основном нейтральную позицию по отношению к Высокой Порте. Но теперь интересы двух держав привели их к открытому столкновению. В 1677 г. османско-крымские войска вторглись на Украину, в том числе и в ее Левобережную часть, уже принадлежавшую России. Так началась первая в истории русско-турецкая война (1677-1681). Она закончилась Бахчисарайским мирным договором, согласно которому Османская империя признала переход к России Левобережной Украины. Бахчисарайский договор не был «вечным миром»: он заключался на двадцатилетний срок. Таким образом стороны соглашались с тем, что отныне их геополитические интересы будут пересекаться.

С этого времени Россия заняла прочное место в ряду европейских борцов с османами, со временем приобретя позиции лидера этой борьбы. В 1686 г. Россия впервые вступила в Священную Лигу, и во исполнение союзнических обязательств в 1687 и 1689 г. под началом князя В.В. Голицына были совершены два крымских похода. Они не принесли территориальных приобретений России, но оказали важную услугу союзникам, а также продемонстрировали растущую мощь русского оружия: подход русских войск к Крыму посеял панику в Константинополе. Первые приобретения за счет османского вассала Крымского ханства Россия сделала в ходе азовских походов Петра I (1695-1696). Порта признала их в 1700 г., заключив Константинопольский договор с Россией. Согласно этому договору Россия также получала право держать в Константинополе своего дипломатического представителя. Первым стал П.А. Толстой, прибывший туда в 1702 г. Помимо дипломатической работы Толстой вел пропагандистскую работу среди христианского населения Османской империи. Известно, что среди христиан распространялся печатный портрет Петра I с любопытной надписью: Petrus Primus Russograecorum Monarcha. Фактически эта своеобразная титулатура российского самодержца говорила о том, что Россия готова включиться в борьбу греков за восстановление православного царства и даже возглавить соединенную в одно государство семью православных народов.

Греки живо откликнулись на военные успехи и дипломатические инициативы России. Получив известие о победе русских в полтавском сражении 1708 г., Константинопольский и Иерусалимский патриархи тайно отправили к Петру I своих посланцев, чтобы поздравить его с победой. Изменение геополитического статуса России и активная политика Петра I в греческом вопросе привели к тому, что Россия заняла прочное место в «Великой идее» греков: ей стала отводиться роль освободительницы от османского ига. Эта новация нашла свое отражение в греческом фольклоре, а также в пророчествах о грядущем освобождении. Наиболее популярное из них – «Видение Агафангела» было создано именно в XVIII в., хотя и приписывалось более раннему времени[4].

Через все восемнадцатое столетие греки пронесли убеждение в том, что именно Россия поможет им освободиться. Оно не было поколеблено даже временными неудачами России (прутский поход 1711 г.). Однако, несмотря на участившиеся конфликты России с Османской империей, упования греков на «светловолосого царя» стали обретать реальные очертания лишь в царствование Екатерины II. Важнейшую роль в этом сыграла русско-турецкая война 1768-1774 г. и завершивший ее Кючук-Кайнарджийский мирный договор. В ходе этой войны произошли масштабные антитурецкие выступления греков в разных провинциях Османской империи, принявшие наиболее организованную форму на Пелопоннесе, где повстанцы были поддержаны русским экспедиционным корпусом (восстание Орловых). После отзыва с Пелопоннеса русская эскадра посетила многие острова в Эгейском море, греческое население которых встречало русских моряков как освободителей[5]. Кроме того, с этой войной исследователи связывают активизацию деятельности некоторых греческих просветителей[6]. Заключенный в Кючук-Кайнарджи договор увенчал серьезной дипломатической победой успехи русского оружия. Помимо статей, укрепивших позиции России в Юго-Восточной Европе, договор содержал также положения, выгодные реальным и потенциальным союзникам России из числа подвластных султану народов. Молдавии и Валахии возвращалась автономия, Крымское ханство обрело независимость. Русские дипломаты добились также амнистии для всех османских подданных, во время войны поддержавших Россию, наконец, было официально закреплено право России покровительствовать христианским народам Османской империи.

Этот договор сыграл чрезвычайно важную роль на пути греков к освобождению по нескольким причинам. Во-первых, окрыляющим был уже сам по себе успех России в борьбе с Османской империей, который разрушил миф о непобедимости последней. Во-вторых, условия договора создали предпосылки для быстрого экономического роста греческого купечества и морского судоходства, в результате которого произошло накопление капиталов, впоследствии вложенных в развитие образования и непосредственную подготовку войны за независимость. В-третьих, грекам были предоставлены благоприятные условия для экономического и духовного роста на территории непосредственно Российской империи.

В конце XVIII века позиции России в сознании греков были на время поколеблены Французской революцией и военным гением Наполеона. Однако грекам вскоре представилась возможность на себе испытать французские порядки. В 1797 г. принадлежавшие Венеции Ионические острова перешли во власть французов, которые стали вести себя с местными греками как оккупанты, всячески попирая сложившиеся традиции. Это обстоятельство нанесло сильный удар по французскому влиянию на греков и вновь обратило их взоры в сторону России, тем более, что сменившие французов в 1799 г. русские власти на Ионических островах во главе с адмиралом Ф.Ф. Ушаковым много сделали для возрождения греческой государственности[7]. Греки и по сей день с благодарностью вспоминают Ушакова. Мощи канонизированного в 2000 г. Русской Церковью адмирала по просьбе греков осенью 2002 г. были торжественно перенесены на остров Керкира[8]. Таким образом, с начала XVIII века до революции 1821 г. Россия занимала прочное место в греческой «Великой идее» и с ней связывались надежды на освобождение.

Революция 1821 г., положившая начало почти десятилетней войне греков на национальное освобождение, вынудила европейские державы прояснить свои взгляды на дальнейшую судьбу греков. Первоначально Англия негативно отнеслась к восстанию греков, которое угрожало безопасности в Средиземноморье и, следовательно, затрагивало британские интересы на Востоке. Против восстания греков была и Франция, опасавшаяся, что его успех приведет к усилению России. Негативную позицию занимала и Австрия, которую пугал рост национальных движений на Балканах, грозивший перекинуться на территорию многонациональной Австрийской империи. В этой ситуации единственной державой, заинтересованной в успехе греков оказалась Россия.

Однако открыто выступить против европейского концерта Россия не могла, поэтому она заняла двойственную позицию: с одной стороны официально осудила движение греков, а с другой по возможности поддерживала его[9]. Но с 1823 г., когда позиция других держав, прежде всего Англии, стала меняться, Россия принимала активное участие во всех международных инициативах по греческому вопросу и одной из первых предложила проект греческой автономии (план Татищева, декабрь 1823 г.). Россия была активной участницей Наваринского сражения (1827 г.), а успехи русского оружия в русско-турецкой войне 1828-1829 г. вынудили Высокую Порту согласиться на предоставление грекам независимости.

Появление в 1830 г. независимого греческого национального государства, в процессе создания которого большую роль сыграла и Россия, кардинально изменило ситуацию в греческом мире и повлекло за собой новые изменения в «Великой идее». Европейские державы приложили все усилия к тому, чтобы на карте Европы появилась не воскресшая Византийская империя, а маленькое мононациональное государство. Так в ходе войны за независимость поставленная «Великой идеей» задача была решена в новом ключе, первые ростки которого появились в связи с распространением среди греков идей европейского Просвещения во второй половине XVIII в.

В это время зародилось новое понимание «Великой идеи», представлявшее освобождение от турок не как возрождение империи, а как создание национального государства. Стараниями мыслителей греческого Просвещения, расцвет которого пришелся на последнюю четверть XVIII в. и был во многом стимулирован Кючук-Кайнарджийским договором[10], появилось понятие греческой нации, обособленной от остальных православных народов по языковому признаку. Державшееся на конфессиональной общности единство православных народов, входивших прежде в состав империи ромеев, начало распадаться[11].

Формирование национального самосознания у греков[12] и других балканских народов обесценивало старую идею империи и логически вело к идее создания национального государства по западноевропейскому образцу. Вместо старых критериев, объединявших народы Византии между собой и одновременно выделявших их среди прочих, эпоха Просвещения выработала новые, которые дистанцировали греков от их соседей. Среди них сохранилось православие, которое было дополнено греческим языком и национальной культурной традицией. Последняя также понималась по-новому. На место исторической преемственности с Римом и ромейско-православной общности пришли возвеличение Древней Греции и негативное отношение к византийскому средневековью. Однако, несмотря на ряд принципиальных нововведений, новая форма «Великой идеи» унаследовала от предыдущей эпохи убеждение в том, что создание национального государства невозможно силами самих греков. Необходима была помощь сильной иностранной державы. И этой державой продолжала оставаться Россия.

Процесс распада старой ромейско-православной общности, в течение столетий османского ига сохранявшей на Балканах свое единство, консервируемое османской государственно-правовой системой, был осознан не всеми и не сразу. Поэтому на протяжении нескольких десятилетий – с конца XVIII и почти до середины XIX века – старая имперская и новая национально-государственная трактовки «Великой идеи» сосуществовали.

В ходе войны за независимость события складывались в пользу новой трактовки. Греческое королевство стало первым национальным государством на Балканах, полностью независимым от власти Порты (Сербия имела лишь автономию). Однако новорожденное греческое государство включало в себя лишь небольшую часть земель населенных греками. Большая часть земель, которые греки традиционно считали своими, а также ¾ греческого населения остались за его пределами. Оказалось, что задача национального освобождения была решена не полностью. Таким образом «Великая идея» получала почву для своего дальнейшего существования. Постепенное вытеснение новой, национальной формой «Великой идеи» старого имперского варианта, начавшееся еще в период войны за независимость, определялось ширящейся вестернизацией культурной и общественно-политической жизни греков, рука об руку с которой шло дальнейшее развитие национального самосознания.

Новое государство уже на заре своего существования оказалось в сильной зависимости от крупнейших европейских держав – Англии, Франции и России. В стране появились политические партии, ориентированные на соответствующие державы. Основателем «русской партии» в Греции часто называют И.А. Каподистрию, занимавшего в 1815-1822 г. пост статс-секретаря российского МИД, а в 1828 г. ставшего первым греческим президентом. «Русская партия» имела разную степень влияния в стране в разные годы, наивысшие пики ее политического влияния приходятся на начало и вторую половину 1830-х годов[13].

Однако, несмотря на эту неровность, «русская партия» на протяжении трех десятилетий (конец 1820-х – конец 1859-х гг.) имела самую широкую по сравнению с другими партиями социальную базу. Популярность «русской партии» объяснялась во многом сохранявшейся в народе надеждой на благосклонность России, которая подпитывалась также общностью православной веры. Неслучайно поэтому именно среди сторонников «русской партии» дольше всего сохранялась приверженность имперской трактовке «Великой идеи», нашедшая свое выражение в поддержке «Филортодоксального общества»[14], настаивавшего на скорейшем расширении территории государства и включении в него не только греков, но всех православных.

Идеологи «русской партии» пытались подвести под свою прорусскую политическую ориентацию философско-исторические основания. В конце 1830-х – начале 1840-х годов в греческой печати шла бурная дискуссия о месте греков в историческом процессе, в ходе которой был поставлен вопрос: к какому из двух культурно противоположных миров принадлежат греки – Востоку или Западу? Активнейшим участником этой дискуссии была газета «русской партии» «Эон», утверждавшая, что греки, как и русские, принадлежат к Востоку, а потому Россия является естественной союзницей Греции[15]. Интересно, что аналогичная дискуссия в то же время шла и в России, что дает исследователям основания и в этом случае говорить о русском влиянии[16].

Помимо «русской партии» проводниками русского влияния в Греции в тот период были также российские дипломатические представители. На российской дипломатической службе состояло много греков, начиная с главы Азиатского департамента К. Родофиникина, которые в своей деятельности руководствовались как интересами России, так и патриотическими чувствами[17].

Большое влияние, которое оказывала Россия на греческие дела в 1830-е годы, способствовало сохранению на некоторое время имперской формы «Великой идеи», и, косвенно, также и национально-государственной, причем в обеих Россия продолжала занимать место покровительницы греков. Однако в конце 1830-х годов ситуация начала меняться. Толчком к этому послужили события Восточного кризиса 1839-1841 г. в ходе которых по позициям России на международной арене был нанесен серьезный удар[18]. С этого времени греческий вопрос в российской внешней политике постепенно отходил на второй план, а после Крымской войны балканская политика России была окончательно переориентирована на славянские народы. В результате пошатнулось и русское влияние в Греции: в начале 1840 г. «русская партия» лишилась постов в правительстве, а в ходе революции и конституционных преобразований 1843-1844 г. потерпела окончательное политическое поражение. В течение 1840-х годов русское влияние в Греции продолжало падать. Последний всплеск его пришелся на Крымскую войну, когда в силу ряда обстоятельств престиж Англии и Франции в глазах греков сильно упал, а победы русских армий над турками возродили надежды на Россию[19].

Ослабление русского влияния в сохранявшихся благоприятных для развития «Великой идеи» условиях привело к окончательному поражению старой, ориентированной на возрождение православного царства, формы «Великой идеи» и подтолкнуло пересмотр ее национально-государственной формы. Именно тогда была выдвинута новая концепция «Великой идеи», в которой России, равно как и какой-либо другой державе-покровительнице уже не было места. Отныне за греческой нацией закреплялась способность самостоятельного, без посторонней помощи, достижения целей, поставленных «Великой идеей».

Появление новой концепции связывается с именем выдающегося греческого политика той эпохи И. Колеттиса, который впервые озвучил ее в своей речи в Учредительном собрании в январе 1844 г. Однако четкого определения «Великой идеи» Колеттис не дал, вложив в нее сразу несколько смыслов[20]. Это была философско-историческая концепция особой исторической миссии греков, которая вскоре нашла отражение в конкретных политических программах. Все эти программы, независимо от того, ориентировались ли они на территориальную экспансию или на первоочередное укрепление собственно греческого государства, отличало национально-государственное понимание «Великой идеи» без участия России.

Несмотря на то, что России больше не было места в национальной идее греков, тем не менее российская внешняя политика продолжала оказывать влияние на попытки ее практической реализации. Большой резонанс в Греции вызвала русско-турецкая война 1877-1878 гг., однако реакция на нее была неоднозначной. С одной стороны, греки с готовностью выступили против османской власти в Фессалии, Македонии и некоторых других областях. Причем инициаторами этих восстаний были базировавшиеся в Афинах патриотические общества, получавшие материальную помощь от России, а также православное духовенство[21]. С другой стороны, греки с тревогой смотрели на образование болгарского государства, которое считали детищем России. По меткому выражению английского историка Д. Дакина, в то время греки «наконец осознали, что мусульманская Турция в ближайшей перспективе представляла для греческого мира меньшую опасность, нежели российский панславизм»[22].

Выключение России из греческой национальной идеи, переориентация России на славян, а также быстрый территориальный рост Греции во второй половине XIX – начале ХХ в., в результате которого наметилось пересечение геополитических интересов России и Греции в балканском регионе, привели к формированию нового образа России в сознании греков: прежнее уважительное и дружелюбное отношение сменилось настороженным, а подчас и откровенно враждебным. Происшедшее изменение ярко иллюстрируют события, связанные с русско-греческими противоречиями на Афоне в период балканских и Первой мировой войн[23]. Интересно, что афонские события продемонстрировали также изменение менталитета греческого духовенства, которое к этому времени стало воспринимать православие как греческую национальную религию.

Итак, мы видели, что «Великая идея» греков, история которой насчитывает уже несколько столетий, прошла несколько этапов в своем развитии, а на ее эволюцию оказало влияние международное положение России и ее внешняя политика. Зародившись в эпоху крестовых походов, «Великая идея» была идеей восстановления православной империи. Обретение Россией статуса великой державы способствовало включению ее в «Великую идею» в образе державы-покровительницы, с которой связывались надежды на освобождение. Благодаря своему влиянию на греческие дела, Россия некоторое время сохраняла свое место и в новой, национально-государственной, форме «Великой идеи», вступившей в фазу активного развития после создания греческого национального государства. Снижение российского влияния в Греции повлекло за собой утрату позиций и в греческой «Великой идее». Тем не менее, российская политика продолжала оказывать влияние на греческое национально-освободительное движение и в тот период, когда интересы Греции и России на Балканах стали пересекаться...

 

 

О.Е. Петрунина, МГУ им. М.В. Ломоносова

 

 

Источник: https://textarchive.ru/c-1303051.html

 

 

 


[1] Подробнее см.: Мисюревич О.Е. Становление национального государства в Греции: «русская партия» в 1837-1844 гг. М., 1997. С. 164-174.

[2] Καρολίδης Π. Σύγχρονος ιστορία των Ελλήνων και των λοιπών λαών της Ανατολής. Από 1821 μέχρι 1921. Τ. 2. Αθήνα, 1922. Σ. 270-273.

[3] Μεταλληνός Γ. Τουρκοκρατία: οι Έλληνες στην Οθωμανική αυτοκρατορία. Αθήνα, 1998. Σ. 110-111.

[4] Мисюревич О.Е. Ук.соч. С. 123-127.

[5] Подробнее о тех событиях см.: Тарле Е.В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг (1769-1774) // Тарле Е.В. Соч. Т. 10. М., 1956. С. 16-88.

[6] Данова Н. Националният въпрос в гръцките политически програми през XIX век. София, 1980. С. 29.

[7] Станиславская А.М. Политическая деятельность Ф.Ф. Ушакова в Греции. М., 1983. С.128-201.

[8] Подробнее см.: Η Δράσις μας. Τεύχ. 407. Μάρτιος 2003. Σ. 118.

[9] Подробнее об этом см.: Мисюревич О.Е. «Восстань, о Греция, восстань!»: рождение греческой независимости глазами современников. Симферополь, 1998. С. 156-160, 191-192.

[10] Δημαράς Κ.Θ. Ο Νεοελληνικός Διαφωτισμός. Αθήνα, 1977. Σ. 10-11.

[11] См. об этом: Петрунина О.Е. Православная Церковь в формировании концепции нации и подготовке освобождения греков от османского ига (XVIII-XIX века) // Религии мира. История и современность. М., 2003. С. 135-153.

[12] Подробнее см.: Никитина Т.В., Петрунина О.Е. Идея нации и национальное сознание в Греции // Национальная идея в Западной Европе в новое время. М., 2005. С. 459-495.

[13] Подробнее см.: Мисюревич О.Е. Становление национального государства в Греции. С. 41-132.

[14] Мисюревич О.Е. Филортодоксальный заговор 1839 г. в Греции // Ученые записки Российского Православного Университета ап. Иоанна Богослова. Вып. 5. М., 2000. С. 175-205.

[15] Αιών. № 18. 23.10.1838; № 27 25.12.1838.

[16] Nikolopoulos J. From Agathangelos to the Megale Idea: Russia and the Emergence of Modern Greek Nationalism // Balkan Studies. № 26/1. Thessaloniki, 1985. P. 43.

[17] Παπουλίδης Κ. Έγγραφα Ελλήνων διπλωματικών υπαλλήλων του 19. αι. από τη βιβλιοθήκη Lenin της Μόσχας // Ελληνικά. Τ. 31. 1979. Σ. 144-158.

[18] Подробнее см.: Petropoulos J. Politics and Statecraft in the Kingdom of Greece. 1833-1843. Princeton, 1968. P. 344-345.

[19] Пападопулос С. Отношение греков к России в период Крымской войны (1853-1856) // Политические, общественные и культурные связи народов СССР и Греции. М. 1989. С. 88-89.

[20] Δημαράς Κ.Θ. Ελληνικός Ρομαντισμός. Αθήνα, 1982. Σ. 405-412.

[21] Dakin D. Η ενοποίηση της Ελλάδας. 1770-1923. Σ. 200; Βοβολίνης Κ. Α. Η Εκκλησία εις τον Αγώνα της ελευθερίας. 1453-1953. Αθήνα, 1953. Σ. 193-194.

[22] Dakin D. Op. cit. Σ. 194.

[23] См.: Петрунина О.Е. Афонский вопрос в 1912-1917 гг. по материалам русских дипломатических источников // Вестник архивиста. 2002. № 1. С. 64-82.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опубликовано:

Русско-греческая торговля, династические связи и крымские греки во второй половине XIX века

 

 

Значительную роль в экономике молодого греческого государства, созданного в 1830 г., играла русско-греческая торговля, осуществлявшаяся со стороны России с помощью многочисленной греческой диаспоры юга России, в том числе греками, проживавшими веками в Крыму. Русско-греческая торговля XIX в. базировалась на принципах Торгового трактата 1850 г. (полностью – «Трактат о торговле и мореплавании»), который давал православной Греции и греческим торговцам, проживавшим в двух странах, значительные привилегии[1].

Развитию торговли, в том числе с иностранными государствами, в России с середины XIX в. способствовали реформы Александра II по освобождению крестьян, понижение таможенного обложения привозных товаров, развитие сети железных дорог[2], уничтожение откупов и отмена подушной подати с мещан и крестьян, деятельность земских учреждений, судебная реформа и многое другое. Начиная с 1870-х гг. Россия в связи с быстрым ростом сельского хозяйства юга России становится крупнейшим экспортером зерна, который по объемам занимал 3-е место в мире, а более 60% экспорта зерновых из России шло через южные порты, хотя сами грузы нередко предназначались для Западной Европы. Россия также в огромных объемах экспортировала керосин, лес, мясо, скот, кожу, рыбу, красную и черную икру сыр, и многое другое.

Греческие купцы ввозили в Россию оливковое масло, оливки, финики, коринку (сушеный изюм из мелкого черного винограда без косточек, который использовался для изготовления вин и широко – в кондитерской промышленности)[3]. Несмотря на то, что Греция не представляла значительного интереса для русского экспорта (хотя торговля с ней увеличилась вдвое в конце XIX в.), для самой Греции Россия была главным торговым партнером. Объем российского экспорта в Грецию на протяжении всей второй половины XIX в. был в 10 раз больше, чем греческий в Россию. В 1904 г. российский экспорт в Грецию составлял более 31 млн. драхм, в то время как британский – не более 28 млн. драхм[4].

Русская экспортная торговля в Восточном Средиземноморье находилась под контролем иностранных фирм и, в первую очередь, еврейских и греческих, которые жестко конкурировали между собой всю вторую половину XIX и начала XX в. Вывоз российского экспорта являлся одним из главных занятий большинства греков, проживавших на морском побережье Черного и Азовских морей. Постепенно к началу XX в. еврейские фирмы вытеснили греков из главных городов Крыма – Одессы, Ялты и единственным путем сохранения своего бизнесы в этих городах стало создание совместных греко-русско-еврейских фирм. Главными же городами, через которые осуществлялся вывоз российского экспорта греками стали порты Азовского моря.

Основными участниками внешней торговли России были греческие фирмы Одессы, Ростова, Мариуполя и Таганрога, но в их деятельности участвовали все греческие колонии юга России, пользовавшиеся большими привилегиями, дарованными еще при Екатерине Великой, отблагодарившей греков за помощь в войне с турками. С конца XVIII в. греческий торговый флот был основным морским перевозчиком российских товаров, идущих из Черного и Азовского морей. До середины XIX в. Российский торговый флот был почти неразвит и лишь в 1856 г. было основано Российское общество пароходства и торговли (РОПиТ) – российская судоходная компания, которая постепенно развивалась и принимала все большее участие во внешней торговле России на Черном море. В Севастополе находились крупные судоремонтные мастерские РОПиТ. На РОПиТ работало немало греков, которые были заграничными торговыми агентами. Так, на Крите своей работой славился грек Миссурис.

Однако даже в начале XX столетия в России все еще не было своего сильного торгового флота; она, как перевозчик, занимала 11-е место в мире. Под русским флагом ходило 2533 парусных и 834 паровых торговых судна, многие из которых принадлежали грекам еще с начала XIX в.[5], например – крупнейшим судовладельцам Марку Вальяно и Негрепонте. Вплоть до конца Первой мировой войны морская торговля приносила немалые плоды Греции и грекам, проживавшим на берегах Черного и Азовского морей и непосредственно в Крыму.

Греческие купцы по мере возрастания капитала не ограничивались морской торговлей, их интересы были разносторонними. Их бизнес отличался соединением усилий в торговой, банковской, страховой и других сферах. Они успешно занимались табачной промышленностью, производили сигареты, соду, масло, сахар, минеральную воду, резали мрамор, занимались пчеловодством и проч. Греческие купцы также успешно торговали зерном и керосином внутри самой России, например, на Кубани.

Процветанию греческих фирм на юге России способствовали многие факторы: коммерческий опыт, передававшийся из поколения в поколение, природное чутье их владельцев, семейные и родственные связи в России и за рубежом, многолетние накопления капиталов и вложение их в недвижимость, умение дать грамотную рекламу и многое другое. В греческой купеческой среде юга России наиболее влиятельными были выходцы с острова Хиоса, представители хиосских аристократов, прибывшие в Россию в начале XIX в. – Ралли, Родоканаки, Маврокордато, Негропонте, Петрококино и др.

Богатейшим и самым известным греческим родом в России были Родоканаки, ставшие уже с начала XIX в. русско-подданными. Торговая империя семьи Родоканаки охватывала своей деятельностью все побережье Черного моря и юг России в целом. Основателем ее был Федор Павлович Родоканаки, ставший купцом 1-й гильдии, что позволяло ему избираться депутатом одесской Городской думы, стать судьей Одесского окружного суда и проч.[6] На фирму «Родоканаки» работали тысячи рабочих и многочисленный штат сотрудников. Его мельницы в Новороссийске и Севастополе производили в день более 6,5 тыс. пудов муки высшего качества. Причем вся продукция этих крупных предприятий – паровых мельниц – предназначалась на экспорт. Он же играл большую роль в морской торговле, его суда базировались в шести черноморских портах. Греческий исследователь Ф. Янници приводит, однако, более скромные цифры. Ей известно лишь об одном торговом пароходе «Михаил», на котором Ф. Родоканаки успешно осуществлял свои коммерческие рейсы, а иногда сдавал пароход в аренду для международных перевозок.

Семье Родоканаки принадлежала самая большая доля в Торговом доме «Родоканаки» в размере 200 тыс. руб. Ф.П. Родоканаки был крупнейшим акционером множества промышленных и торговых Товариществ: Южнорусского кожевенного производства, золотоискательного, виноделия и винного производства, был акционером металлургического завода «Сормово» и др.[7] Он же был основателем нескольких банков юга России и даже одного в Санкт-Петербурге. Вершина успеха этой семьи была достигнута при Перикле Федоровиче Родоканаки в конце 80-х гг. XIX в., которого в 1896 г. по рекомендации С.Ю. Витте, министра финансов, представили к дворянскому титулу. В 1901 г. Торговый дом «Родоканаки» был закрыт, не выдержав конкуренции с еврейскими и русскими фирмами. Однако эта семья внесла заметный вклад в развитие экономики, промышленности и торговли юга России. Создав свои судоходные компании, торговые дома, банки, представители семьи занимали ключевые позиции в экономической структуре этой части империи.

Успехи греков во многом объяснялись не только протекционистской политикой России по отношению к иностранцам, успешно осваивавшим присоединенные к Российской империи регионы, но и опытом нескольких поколений, создавших разветвленную международную инфраструктуру семейного или кланового бизнеса[8]. Это помогало им осуществлять международные торговые контакты России со многими странами Средиземного моря, Западной Европы и с самой Грецией.

В Балаклаве и Севастополе таких крупных греческих фирм мы не знаем: греки владели в основном мастерскими различного назначения или фабриками кустарного типа.

К середине XIX в. греческие торговцы, в том числе проживавшие или имевшие филиалы своих фирм или своих поставщиков в Балаклаве и Севастополе, были чрезвычайно богаты. Постепенно они становились землевладельцами и фабрикантами, а также банкирами и судовладельцами. Как правило, разбогатев, они не занимались каким-то одним бизнесом, а предпочитали разнонаправленную деятельность, но никогда не забывали морскую торговлю. Греческие предприниматели входили в состав различных торговых товариществ, палат, которые влияли на условия внешнеторговой деятельности и нередко освобождали своих соплеменников от вывозных пошлин.

Так, известно, что с 1879 г. от уплаты пошлины освобождались товары, объем которых не превышал 5 тыс. руб. в год, идущих через греческие фирмы Одессы, Севастополя и Таганрога. Среди фирм, торгующих с зарубежными купцами – ежемесячно от 70 до 240 торговцев отправляли свои изделия за рубеж и получали товары из-за границы. Среди них были известные греческие фамилии – Родоканаки, Вучино, Криона, Павлиди, Паригори, Грипари, Кананаки, Склаво, Теодориди, Марино, Милонади, Месаксуди, Николопуло, Христо и др.[9]

К началу XX в. на юге России проживало около 600 тыс. человек[10], в том числе 3,1% греков, ставших к этому времени в основном гражданами Российской империи, поскольку они потеряли большинство своих привилегий. Естественно, принятие российского подданства в основном объяснялось экономическими причинами: в условиях отмены порто-франко это давало возможность быть причисленным к купеческому сословию России и получения соответствующих льгот по уплате налогов. Также в этом случае значительно расширялись возможности участия в общественной жизни города посредством избрания на выборные должности, например, в городскую Думу и др. В середине XIX в. среди греков Крыма это было типичным явлением, свидетельствовавшим о постепенной ассимиляции второго и третьего поколений греческих эмигрантов. Например, Евстратий Дмитриевич Петрококино дослужился до чиновника особых поручений в Министерстве торговли и промышленности, а в 1916 г. был назначен на должность директора Кавказских минеральных вод.

Однако греки, проживавшие на юге России и, в частности, в Крыму, никогда не порывали связи с родиной и во многом ощущали себя частью национального государства, и совершенно точно – частью эллинизма. Нередко патриотические чувства побуждали их к отъезду в Грецию, где их судьбы не всегда складывались так же успешно, как в России. Кроме того, в государственных российских архивах встречаются многочисленные свидетельства о крупных пожертвованиях Греции греческими купцами юга России. Самым известным греческим меценатом-патриотом был Георгий Аверофф[11], торговавший русским зерном, который из своих личных средств оплатил реставрацию древнего стадиона в центре Афин («Панасенаик»), в котором в апреле 1896 г. происходило открытие Первых Олимпийских игр современности[12]. В 1911 г. был построен и зачислен в списки греческих ВМФ флагманский крейсер, которому было присвоено имя этого мецената, оплатившего треть его стоимости. Крейсер успешно воевал в годы Балканских войн против турецких военно-морских сил.

На территории России существовало огромное количество греческих консульств, в том числе в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Екатеринодаре (Краснодаре), Таганроге, Новороссийске, Батуме, Севастополе, Ростове-на Дону. Также большую помощь грекам оказывали греческие вице-консульства в Керчи, Симферополе, Евпатории, Ялте, Бердянске, Мариуполе, Поти, Николаеве и других городах.

Не имея своих покровителей в высших государственных торговых и морских ведомствах России, греки возлагали надежды на династические связи двух стран, которые укрепились после заключения брака в 1867 г. между греческим королем Георгом I[13] и великой княжной Ольгой Константиновной[14], внучкой Николая I. Греческое правительство стало активно бороться за новые послабления в торговле в пользу греков. Греция неоднократно – в 1877, 1885, 1888 и 1889 гг. – обращалась к русскому правительству с просьбой снизить пошлины на ввоз оливок, оливкового масла и табака, которые составляли основу греческого экспорта в Россию.

Российское правительство, особенно после восшествия на престол «самого русского царя» Александра III, постепенно осознавало необходимость поддержки своего русского купечества и развития своего торгового флота. Так, в 1885 г. русская торгово-промышленная делегация во главе с министром сельского хозяйства Дмитрием Милютиным посетила Грецию и Турцию. В отчетном докладе царю министр с сожалением писал, что вся наша русская внешняя торговля находится в руках иностранцев, которые тесно связаны с иностранными фирмами или являются их торговыми агентами.

Поэтому ответ на обращения Греции был почти всегда отрицательным, поскольку пошлины на греческую продукцию и так были значительно ниже, чем на товары других экспортеров в Россию. И даже близость греческой королевы Ольги к царям, и ее особенно теплые отношения с кузеном императором Александром III, не давали значительных поблажек в торговле. Так, Ольга писала после очередного провала русско-греческих торговых переговоров в январе 1887 г.: «Здесь (в Греции. – О.С.), как мне кажется, сильное возбуждение против России – прости им Господи, а я прощать не в силах – статьи пишутся в газетах самые возмутительные... Кроме уже давнишнего брожения на Востоке, этому способствовала пошлина, возложенная на коринку с 1-го января – это очень тяжело для Греции, но не могла она, однако, ожидать, что Россия пожертвует для Греции интересами своих граждан!!! Вероятно, из-за коринки и мне перепадает. Но что может быть гаже наших газет – это такая пакость!»[15] Тем не менее, отношения России и Греции в период правления Александра III были почти идеальными и некоторые экономические послабления все-таки были: Россия пошла на уступки греческим просьбам и пошлины на ввоз маслин снизились на 25%[16].

Интересные документы о переговорах по вопросам пересмотра Трактата о торговле и мореплавании имеются как в Государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ГИА), так и в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ). В связи с экономическим кризисом в Греции 1893 г., который был вызван непомерными греческими займами, шедшими на модернизацию страны[17], а также отказом Франции закупать в огромных количествах коринку[18], греческое правительство обратилось к России с предложением заключить новый Трактат о торговле, т.е. отменить старый Трактат 1850 г.

Греки, как сообщал министр финансов С.Ю. Витте в Департамент торговли и мануфактур, желали не только закрепления с российской стороны беспошлинного пропуска коринки, но также разрешения «без всяких ограничений приготовления изюмного вина, ныне дозволенного только евреям для их религиозных обрядов». Во-вторых, писал Витте, греки предлагали, чтобы акциз на изюмный спирт был понижен. Далее, греческое правительство желало «понижения таможенных пошлин на оливковое масло с 1 р. 98 к. до 60 к. золотом с пуда и допущения беспошлинного ввоза маслин». Взамен этого они соглашались снизить пошлины на главный экспортный товар России – красную и черную икру, закрепить ныне действующие пошлины на пшеницу и принять на себя обязательство покупать исключительно в России минеральные осветительные масла, составляющие в Греции предмет правительственной монополии.

С.Ю. Витте считал, что «вышеупомянутые предложения касаются столь существенных интересов нашей торговли и промышленности и столь важных статей нашего таможенного дохода, что при всей готовности содействовать упрочению и развитию торговых сношений между нашими дружественными державами, путем установления возможно более льготных условий взаимного товарообмена, я не признаю возможным согласиться на удовлетворение заявленных греческим правительством пожеланий». Он объяснял, что «разрешение на изготовление изюмного вина... лицам других вероисповеданий (кроме евреев) представляется весьма нежелательным в интересах русского виноделия..., для которого это явилось бы сильным конкурентом, благодаря дешевизне привозимой из Греции беспошлинной коринки».

С.Ю. Витте писал также, что «оливковое масло, маслины, сушеные винные ягоды относятся к числу таких товаров, пошлины на которые установлены в целях чисто фискальных и доставляют казне довольно значительный доход (от 1½ до 2 млн. рублей золотом ежегодно)». Следовательно – это убытки для России, которые нельзя покрыть увеличением экспорта в Россию оливкового масла. «Я считаю возможным, – заключал министр финансов, – только на маслины снизить пошлины в размере 25% (с 2 р. До 1р. 50 к. золотом с пуда)». Понижение, считал министр, могло бы иметь смысл, если бы греческое правительство согласилось закрепить действующие ныне таможенные пошлины на ввоз из России хлеба и понизить тарифные ставки на коровье масло, икру и некоторые другие продукты[19].

Начались долгие переговоры о пересмотре таможенных пошлин. С.Ю. Витте вначале отказал грекам, посчитав, что казна и российские виноделы понесут слишком большие потери. Он предлагал оставить действующий Трактат 1850 г. в силе и ограничиться некоей дополнительной конвенцией, формулирующей взаимные тарифные уступки. Однако после неожиданной смерти Александра III Витте пришлось пойти на уступки грекам, тем более что в экономический вопрос вмешались династические интересы. Более того, переговоры возглавил сам греческий король Георг I, прибывший в Санкт-Петербург осенью 1894 г. на похороны скончавшегося Александра III.

С самого начала обращений Греции с просьбами о снижении ввозных пошлин их поддерживали российские дипломаты, находившиеся в Афинах под сильным влиянием греческой королевы – урожденной великой княжны Ольги Константиновны и мало понимавшие в экономике. Особенно старался склонить русское правительство к компромиссу императорский посланник в Афинах Михаил Константинович Ону. Так, например, в «Дневнике 1894–1896» графа Владимира Николаевича Ламздорфа, первого советника министра иностранных дел (с 1886 г.) есть запись от 2 июля 1895 г.: «Ону работает вместе с Витте, улаживая дело с торговым договором, которого так горячо желает греческий король; он сообщает нам компромиссный проект. Министр финансов не упускает случая сделать приятное для членов императорской фамилии, и, видимо, сумел ухватить за деликатную сторону дела, интересующего брата императрицы-матери»[20]. Министр иностранных дел России Николай Карлович Гире, по совету авторитетного М.К. Ону, неоднократно просил министра финансов С.Ю. Витте учитывать политическую значимость вопроса, а именно задачу усиления роли России в Греции. Россия играла гораздо менее заметную роль в Греции, чем Великобритания, Франция и Германия, которые были ее крупнейшими кредиторами. М.К. Ону в своих депешах из Афин подчеркивал не только конфессиональную близость двух стран, но и важность династических связей.

С согласия нового императора Николая II, родного племянника королевы эллинов Ольги и короля Георга I (матерью Николая была родная сестра греческого короля – урожденная датская принцесса Дагмар, в православии – Мария Федоровна), переговоры о пересмотре Торгового трактата были успешно продолжены. Момент оказался для греков вполне подходящим. С. Витте по-прежнему отстаивал свое ранее высказанное предложение – оставить основные статьи Торгового трактата 1850 г. без изменений, но дополнить их новыми статьями. Он соглашался до 1903 г. отменить налог на импорт греческой коринки в Россию и снизить на 50% налоги на оливки и оливковое масло.

В декабре 1894 г. российский посланник М.К. Ону сообщал в МИД России, что премьер Греции Х. Трикупис и греки в восторге от предлагаемых уступок (особенно от льгот по коринке – самой главной и доходной их статьи экспорта), которые собирается сделать Греции русское правительство под давлением находящегося в России греческого короля Георга I. «Греческие торговцы, – сообщал М.К. Ону, – надеются заменить западные рынки, откуда чрезмерный протекционизм их почти совсем изгнал – русским рынком, на котором в последнее время ввоз коринки начал играть значительную роль»[21]. При этом Ону сообщал премьеру Трикупису о нежелательности со стороны Греции повышать на 50% ввозные пошлины на российский хлеб.

Переговоры о коринке вызвали небывалый протест со стороны виноделов Бессарабской и Тифлисской губерний. В августе председатель бессарабской губернской земской управы г. Кишинева писал «его превосходительству Д.Л. Лисовскому» по поводу беспошлинного ввоза коринки в Россию, объясняя, «какое важное значение имеет для экономической жизни Бессарабии предположительный налог и в особенности вопрос о коринке, беспошлинный ввоз которой грозит полным уничтожением местного виноделия»[22]. Он писал, что «в настоящее время коринка через Одессу и другие порты Черного и Азовского морей уже ввозятся в пределы России в очень значительных количествах, и вследствие своего обилия продается по очень низким ценам – 80 к. за пуд, а только из одного пуда коринки легко сделать от 2-х до 3-х ведер вина, то прямым следствием является падение цен на натуральное вино». Он безуспешно предлагал ввести акциз на коринковое вино, такой же, как во Франции[23].

Вот еще несколько интереснейших документов, демонстрирующих кухню принятия решения по коринке. В письме к брату великому князю Константину Константиновичу греческая королева Ольга сообщала: «У меня явилась весьма смелая, м[ожет] б[ыть] несбыточная мысль, однако, если Господь захочет, то Он ее осуществит. Министр финансов мне говорил, а потом по моей просьбе и письменно изложил вопрос о коринке. Н[а] пр[имер], вот что он пишет: «Пошлина эта (т.е. на коринку) для России не составляет предмета фиска. Цель ее другая: охранение нашего виноделия». И дальше: «Если окажется невозможным снять пошлину, то м[ожет] б[ыть] будет признано возможным возвращать греч[ескому] правительству взыскиваемую Россиею пошлину с определенного количества коринки – 100–300 т. пудов». Если это будет решено, и деньги эти будут возвращаться греч[ескому] правительству, то они попадут в общий финансовый водоворот и никогда ничего не будет сделано из того, что необходимо. Т.е. на первом плане, вопрос громадной важности: постройка тюрем[24]. Наши тюрьмы – это рассадник чахотки и других болезней и нравственная порча населения, а были бы хорошие тюрьмы с хорошими священниками, правильным учением и работой, то добро, приносимое населению, было бы неизмеримо. (Уж это видно по единственной хорошей тюрьме, существующей в Греции – тюрьме несовершеннолетних преступников). Я попрошу, что, если решат отдавать известную сумму, чтоб отдавали ее мне: пусть эти деньги отдают здесь, если хотят, в международный контроль[25] и там будут знать, на что я эти суммы буду употреблять. Положим, что это будет около миллиона драхм в год: представь себе все, что я могла бы сделать с такими деньгами!!! Тюрьмы, казармы, (кот[орые] ужасны), церкви, в которых чувствуется громадный недостаток, госпитали в провинциях, военные и другие, о которых никто не заботится, санатории для чахоточных, кот[орых] здесь не существует, а чахотка все больше распространяется, и много-много другого. Для России эта была бы капля воды – 300 т[ысяч] в год, здесь это было бы спасение, а для меня – такое счастье, что сердце замирает, и голова кружится при одной мысли. Конечно, я не забываю, что самое главное желание населения Пелопоннеса, чтоб пошлина с коринки была бы совсем снята, но если это окажется невозможным, то отчего бы не исполнить моей просьбы, сказать греч[ескому] правительству: «Известную часть ваших денег мы будем возвращать Греции, но получать их будет ваша королева для благотворительных учреждений, тюрем и т.п.» Это, кажется, так просто! Не знаю еще, как мне за это дело взяться: написать прямо Ники (императору Николаю II. – О.С.), или пока П.П. Толстому, чтоб он подготовил Витте к этой мысли? Я думаю, я напишу Толстому»[26].

В результате, в связи с крайним возмущением российских торговцев винами, в основном молдаванами и грузинами, вопрос о коринке был решен так: все доходы от нового налога на ввоз коринки в Россию получала не российская казна, а греческая королева для своей обширной благотворительной деятельности в Греции. При этом вопрос о снижении Грецией пошлин на ввоз русского зерна и муки, которые увеличивались дважды – в конце XIX в. и в 1905 г. – более не поднимался российской стороной. Грецию простили.

Важнейшим моментом в истории молодого греческого государства стали события после поражения Греции в 30-дневной греко-турецкой войне 1897 г., когда оно могло исчезнуть вовсе, но активная политика России спасла его. К войне привела непродуманная политика ярого националиста Т. Делиянниса[27] (мечтавшего о захвате Константинополя и превращении его в столицу Великой Греции), а ее следствием стал новый широкомасштабный экономический кризис. В 1898 г. дефицит бюджета Греции достиг невиданной в истории страны суммы в 207,3 млн. золотых драхм.

Под предлогом обеспечения уплаты долгов и контрибуции еще в 1897 г. была создана Международная финансовая комиссия из представителей Англии, Франции, России, Австро-Венгрии, Германии и Италии. Платежи по предложению западных членов комиссии должны были увеличиться в несколько раз, и это было весьма выгодно великим державам, особенно главным кредиторам Греции – Германии, Франции и Англии. Выплаты Греции по займам теперь должны были составить 44% всего греческого бюджета и грозили потерей государственности.

Особую позицию в комиссии с самого начала заняла Россия, которая добивалась смягчения для Греции условий экономического контроля. С.Ю. Витте считал, что «неудачное окончание войны не дает нравственного права требовать увеличения старых платежей», так как они с войной ничего общего не имеют. Витте в записке новому министру иностранных дел России М.Н. Муравьеву писал, что в случае принятия предложений западных держав «вряд ли речь может идти о существовании Греции как самостоятельного государства». Витте убедил русское правительство не настаивать на слишком тяжелых условиях.

Теснейшие династические связи петербургского и афинского дворов, незаинтересованность России в увеличении Грецией платежей по старым долгам способствовали тому, что международная комиссия вынуждена была уступить. Долг Греции великим державам был значительно уменьшен, а Греция спасена как жизнеспособное государство[28]. С 1898 по 1907 гг. было полностью восстановлено равновесие финансов, а также курс драхмы. Теперь греческие финансы находились в гораздо лучшем положении, чем на протяжении всего XIX в.[29] С облегчением вздохнули и греческие негоцианты юга России, которые возобновили и даже увеличили объемы торговых операций...

 

 

О.В. Соколовская

 

 

Источник: http://www.krimoved-library.ru/books/greki-balaklavi-i-sevastopolya10.html

 

 


[1] Сборник действующих трактатов, конвенций и соглашений, заключенных Россией и другими государствами и касающихся различных вопросов частного международного права. СПб., 1889. Т. 1.

[2] Только к началу XX в. основные города Крыма были связаны железнодорожной сетью.

[3] ГИА Санкт-Петербурга. Ф. 25. Оп. 9. Д.718. Л. 426.

[4] Pepelasis Minoglou I., Sokolovskaia O., Louri H. Greek diaspora merchant communities of the Black sea and the sea of Azov and Greek-Russian trade: 1870–1917. Athens. 1994. P. 7–10.

[5] Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 22. С. 33.

[6] Родоканаки Федор Павлович (1799–1882), купец 1-й гильдии, создатель «Дома Родоканаки», родился на острове Хиос. В Одессе 20-летний Ф. Родоканаки появился в 1819 г., имея уже капитал в 50,1 тыс. рублей. См.: Янници Ф. Греческий мир в конце XVIII – начале XX вв. СПб. 2005 г. С. 146–148, 150.

[7] Там же.

[8] Белоусова Л.Г. К вопросу об интеграции греческих купцов в экономику Российской Империи: династия хиосских негоциантов Петрококино в Одессе (XIX – начало XX вв.). // www.rusnauka.com/NIO_2007/Istoria/18370. doc.htm

[9] См.: Белоусова Л.Г. Указ. соч.

[10] По другим данным в 1897 г. В Крыму проживало, по уточненным данным, 547 тыс. человек, из них русских – 33,1%, почти столько же татар, а греков – 3,1%.

[11] Аверофф Георгиос (1818–1899), успешный предприниматель и крупнейший греческий меценат.

[12] См.: Соколовская О.В. Все начиналось в Афинах // Европа. № 7 (41). Июль-август. 2004. С. 23–26.

[13] Георг I, Вили (1845–1913), греческий король (1863–1913), урожденный принц датский Вильгельм, брат императрицы России Марии Федоровны.

[14] Ольга Константиновна (1851–1926), урожденная великая княжна, внучка императора Николая I (1796–1855), старшая дочь великого князя Константина Николаевича (1827–1892), генерал-адмирал русского флота, жена греческого короля Георга I (1845–1913), королева эллинов.

[15] ГАРФ. Ф.660. Оп. 2. Д. 225. № 1. Афины. 2 (14) января 1987.

[16] АВПРИ. Ф. Греческий стол. Д. 519. Л. 76.

[17] К 1893 г. выплата процентов по займам иностранным державам составила 1/3 бюджета и правительство Харилаоса Трикуписа было вынуждено объявить Грецию банкротом. См.: Соколовская О.В. Греция на путях становления буржуазного государства. 1878–1918 гг. // Балканы в конце XIX начале XX века. М., 1991. С. 218.

[18] До 1893 г. французский рынок для греческого экспорта был важнейшим. Франция закупала греческую коринку в течение 20 лет в очень больших количествах, т.к. она пережила страшный неурожай винограда.

[19] АВПРИ. Ф. Греческий стол. Отдел V. Стол. I. Д. 519. 1 октября 1894 г. Л. 76–78.

[20] Ламздорф В.Н. Дневник 1894–1896. М., 1991. С. 223–224.

[21] АВПРИ. Ф. Греческий стол. Д. 519. Л. 20–21.

[22] Там же. Л. 88.

[23] Там же.

[24] Подчеркивание в текстах сделано рукой греческой королевы.

[25] Международный финансовый контроль над Грецией был установлен великими державами в 1897 г. после банкротства Греции в результате поражения в 30-дневной греко-турецкой войне 1897 г.

[26] ГАРФ. Ф. 660. Оп. 2. Д. 225. № 9. Татой 9 (21) февраля 1899.

[27] Делияннис Теодорос (1824–1905), государственный деятель Греции, занимавший крайнюю националистическую позицию по созданию Великой Греции.

[28] Соколовская О.В. Греция на путях становления буржуазного государства. 1878–1918 гг.. С. 220–221.

[29] Она же. Основные проблемы внешней политики Греции в конце XIX в. // В пороховом погребе Европы». 1978–1914 гг. М., 2003. С. 248–249.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте учётную запись или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учётную запись

Зарегистрируйтесь для создания учётной записи. Это просто!


Зарегистрировать учётную запись

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас