Пес и волчица. Часть 2

[Инженер]

Здравствуйте, уважаемые коллеги.

Несколько дней назад, я давал в разделе "АИ на Самиздате" ссылку на первую часть своей книги "Пес и волчица"

http://samlib.ru/editors/editors/t/toktaew_e_i/dog_and_wolf_part1.shtml

Вторую часть я хотел бы начать выкладывать здесь, на ваш суд.

Одновременно я выложил первую главу второй части на форуме http://forum.amahrov.ru, поскольку, как я заметил, там весьма эффективно помогают с вычиткой. Однако там не слишком широко представлена античность, в отличие от ФАИ, поэтому, думаю моя книга будет не слишком интересна.

Здесь - другое дело. Я давно читаю форум и наблюдаю большое количество коллег, весьма продвинутых в античной истории и могущих дать ценный совет. Поэтому я и пошел на подобное дублирование, да простят меня модераторы, которые, как я вижу, на обоих форумах почти одни и те же.

Итак, "Пес и волчица". Часть 2. Первая Митридатова война, 86-й год до н.э.

Криптоистория. В перспективе (пока отдаленной) - АИ. Должен сразу сказать, что меня больше всего интересует не сам факт развилки, а как я к ней подберусь. Весьма вероятно, развилка будет схлопывающейся. Кроме того, это персик, из-за наличия некоторых фантастических элементов.

Пес и волчица

Часть вторая

Глава 1

Северо-западная граница Македонии. Поздняя осень

Ночью ударил первый заморозок. Иней тонким льняным платком укрыл землю на несколько часов и сейчас уже исчезал, распадаясь на маленькие лоскутки, не желающие сдаваться слабеющим лучам осеннего солнца. Первые вестники грядущей зимы появились еще вчера, кружась в золотом вихре танцующей осени. Робкое напоминание о том, что миру снова пришло время меняться. Они, как всегда, нетерпеливы. На побережье лето не спешит уходить на покой. Даже в горах одиноким белым звездочкам еще долго предстоит парить меж ветвей, сбросивших свою листву деревьев. Пройдет еще месяц или даже два, прежде чем они, набрав силу, превратятся в метель и закроют холодную землю сплошным белым ковром.

Тонкая нитка ручья, бесшумно струящегося по дну глубокого сырого оврага, едва заметна в густых бурых зарослях стерни. Маленький ручеек, полшага хватит с берега на берег перебраться, а русло для себя прокопал внушительное.

Во многих местах овраг перекрывался, как мостиками, стволами поваленных деревьев, покрытых толстой шубой зеленого мха и облюбованных семейками осенних опят. Берза всегда набирала здесь полный кузов, почти не сходя с места, да еще и два-три раза за осень. Этот выводок, заполнивший берестяной кузовок наполовину, был последним в нынешнем году. Срезав все грибы, девушка закрыла короб крышкой и, поднявшись на ноги, закинула его себе за спину. Вроде полупустой, не весит ничего, а походи с ним, полазь по чащобе, тут-то плечи да ноги вознегодуют – ну чего тебе девка глупая дома не сиделось, зачем в такую даль поперлась? Нету уже грибов, все, зима близко. Стоило из-за половины кузова ноги трудить?

Берза усмехнулась. Уж о ком такое говорить пристало, так об изнеженных долинниках, а она четырнадцать весен в горном лесу встретила.

Неподалеку хрустнула ветка. На периферии зрения мелькнуло что-то крупное, серое с бурым отливом. Берза даже головы не повернула посмотреть. Зачем? Малыш это скачет. Захочет – бесшумно подкрадется, в двух шагах не услышишь, а сучьями трещит – предупреждает: "Здесь я, хозяйка, не убежал никуда, тебя стерегу". Защитник. И друг.

"Ну, чего ты тут шумишь? Зверей пугаешь. Давай-ка, покажись".

Кусты, словно по волшебству, раздвинулись, и наружу вылез пес. Крупный кобель, похожий на волка. Да и неспроста – одним из родителей его точно серый был. Девушка взлохматила псу загривок и беззвучно приказала:

"Хватит тут носиться, домой пошли. Водички только попью".

Пес пару раз качнул пушистым хвостом и уселся на землю. Подождать.

Холодно. Спустившись к ручью, не замерзающему и зимой, девушка присела у воды, зачерпнула горстью. Чистая вода, студеная, вон, на купающихся ветках кустов уже кое-где ледышки блестят. Вкусная вода, слегка соленая – это от того, что из глубины горы бьет родник. А там, в горе, чего только нету: и соль, и медь, и железо. А еще – золото. Иной раз, вот так, идешь вдоль ручья, а под ногами глянь – самородок.

Берза подышала в кулаки, согреваясь. Рассматривая крошечные сосульки на ветках, невольно коснулась медных сережек в ушах. Серьги покрыты позолотой. Подарок маты. Много в здешних горах золота, любят его горцы, и работать с ним умеют. Далеко, на все стороны света, ценятся украшения из фракийских гор. А одрисы еще и свою монету чеканят. Много золота, да только не приносит оно горцам счастья.

Девушка выбралась из оврага, поправила кузов и зашагала прочь. Домой пора, мата заждалась. Пес бежал впереди.

Звук тюкающего топора Асдула услышал задолго до того, как добрался до своей цели, небольшой поляны, надежно укрытой от постороннего взгляда глубоко в чаще леса.

Конь тихонько всхрапнул. С верхушки ближней елки сорвалось что-то большое, захлопало крыльями, стремительно удаляясь. Асдула вздрогнул, непроизвольно схватившись за меч.

"Вот же ведьма. В самую глушь забралась. Как в басне живет. Повернись к лесу задом, ко мне передом... Нарочно про себя так думать заставляет? А ну как, не врут люди?"

Асдула провел ладонью по окладистой рыжей бороде и сошел с коня.

Тюканье топора, звонко разносившееся по округе, прекратилось. Асдула отвел рукой тяжелую еловую лапу, и взору его открылась круглая поляна-амфитеатр, локтей пятьдесят в поперечнике. В дальнем от тропы конце, сливаясь с шатрами вековых елей, ютилась неказистая избушка. Бревна сруба кое-где потрескались и почернели от времени, так же как и высокая соломенная крыша.

Рядом с домом стояла статная женщина в белой, до пят, рубахе, черном узорчатом переднике, расшитом красными и желтыми нитками и овчине-безрукавке. Льняной, украшенный вышивкой платок сполз на шею, обнажив черные, как смоль, волосы. В руке женщина держала тяжелый колун с ясеневым топорищем, а рядом на массивной колоде стояла чурка. С десяток поленьев в беспорядке валялись возле колоды, но большая их часть уже была аккуратно сложено возле дома. Рядом лежали рогожи, заготовленные укрывать поленницу. Женщина, отставив работу, спокойно смотрела не незваного гостя.

Асдула, поглаживая оберег на поясе, вышел из тени.

– Здорова будь, Тармисара, – поприветствовал женщину пришелец.

– И ты, тарабост[1], не хворай.

– А захвораю, вылечишь ли?

– Я всякий люд лечу, могу и тебя пользовать. Коли не боишься, – усмехнулась Тармисара.

– Чего мне бояться? Или верно про тебя говорят, что порушенность тела ты черным заговором снимаешь? Раны затягиваются, а душа человека слепнет, путь к Залмоксису не находит.

– Кому же это чья-то слепая душа на меня жалуется? Или покойник восстал?

– Языки у баб, как помело, – засмеялся Асдула.

– Ты и не слушай.

Асдула не ответил, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как подступиться к делу, за которым приехал сюда.

– Захворал, тарабост, так говори, чем страдаешь. Или иное, зачем приехал-то? Колом стоять мне недосуг, – Тармисара отвернулась от князя, легко, словно не женскими руками, взмахнула колуном и развалила березовую чурку на две почти ровные половины, – не на медведя чай, такой нарядный, собрался?

– Не на медведя, – ответил тарабост.

Он действительно был одет не для лесной дороги. Дорогие сапоги, украшенные тесьмой, кожух поверх красной рубахи, узорчато отделанный серебряными заклепками. На плечах шерстяной плащ, скрепленный драгоценной фибулой – словно в посольство собрался, пыль в глаза пускать богатством и важностью.

Тармисара расколола половинку чурки еще на два полена.

– Что же ты сама-то? – спохватился Асдула, – давай, помогу.

Тармисара снова повернулась к нему, отставив колун и уперев руки в бока. В глазах ее играла насмешка.

– Помоги, коли не шутишь. Давненько, поди, топорища в руках не держал.

– Держал, – тарабост поплевал на ладони, – да только тем топором не дрова рубил, а головы.

– Ну-ну, – не поверила Тармисара, – с кем воевал-то? Не с женой ли? Ноги-то шире расставь, не ровен час, уязвишь себя, или вовсе оттяпаешь. Я назад не пришью.

– С женой, говоришь? – Асдула взмахнул колуном, – затем и приехал.

– Зачем? – не поняла Тармисара.

Асдула расколол полено, опустил колун и полез за пазуху. На свет появилась золотая шейная гривна-торквес.

– Прими, Тармисара. Моей назовись, целиком в золото одену. Люба ты мне.

Тармисара на миг опешила, а потом расхохоталась.

– У тебя сколько жен-то, Асдула? Трое? Не любят что ли? Или надоели уже?

Тарабост побагровел.

– Не юли, девка! Отвечай, согласна?

– Да какая же я девка? У меня вон – волос седой есть. За тридцать весен уже перевалило. Зачем я тебе, старуха почти? Позови, любая прибежит. Ты богат, знатен...

– Что ты не бежишь?

– Так разве я женщина? Я для вас – ведьма. Пока недуг какой непреодолимый не свалит.

– Баб не слушай, сама мне советовала. За меня пойдешь, ни одна не пикнет.

– Только бабы меня ведьмой зовут?

– Башку снесу, кто хоть мигнет не так!

Женщина помолчала немного, глядя тарабосту в глаза. Взгляд того заметался, задерживаясь большей частью на высокой груди Тармисары.

– Грозен ты, Асдула. Посмотри на меня. Ты что же, меня со своими забитыми женами равняешь? Думаешь, буду тихонько прясть в светелке, да по твоей хотелке ноги послушно раздвигать?

Тарабост ответил не сразу, лишь губы поджал, да белесые брови нахмурил сильнее прежнего. Прошипел:

– Не хорош по тебе? Обещалась кому? Скажи!

– Зачем тебе?

– Потолкую с ним.

– Уж ты потолкуешь.

Асдула, пожевал губами и выплюнул:

– Да и верно, кому ты тут обещаться могла, медведю разве, или лешаку.

Тармисара покачала головой.

– Ступай, тарабост, пусть другая тебя полюбит. Будь здоров.

На скулах тарабоста играли желваки.

– Из ума выжила. Кому отказываешь?! Мне, Асдуле Скарасу, князья не отказывают!

– Верно прозвали тебя, Асдула-Скорый. Князей в жены бери, коли они тебе не отказывают.

Тарабост задохнулся, но Тармисара уже отвернулась от него, намереваясь возвратиться к работе.

– Ведьма... – Асдула вытянул из-за богатого наборного пояса плеть. Шагнул вперед, замахиваясь.

Тармисара обернулась, но взгляд ее, лишь бегло скользнув по перекошенному от злобы лицу тарабоста, метнулся в сторону. Словно ища что-то или кого-то, она не попыталась, ни уклониться, ни закрыться от удара. Казалось, она не видела Асдулу.

"Не тронь!"

Тарабост вдруг споткнулся, словно с размаху на стену налетел. Плеть выпала из его руки. Он повалился на колени, сжав пальцами виски.

– Берза! – Тармисара озиралась по сторонам, – Берза, пусти!

– Ведьма!

Асдула зарычал и выдернул из ножен меч, поднимаясь на ноги. Взмахнул им, вытянув вперед и в сторону левую руку, как слепой. Кончик клинка просвистел у груди Тармисары, она отпрянула.

"Мата!"

Откуда ни возьмись, на поляну вылетел пес и сбил Асдулу с ног. Конь тарабоста, доселе смирно стоявший, вздрогнул и заржал.

"Весулк!"

– Весулк, нет! – закричала Тармисара, бросившись к псу.

Здоровенные зубищи клацнули у самого горла тарабоста. Тармисара вцепилась в густую шерсть пса, оттаскивая его прочь. Асдула отпихнул кобеля, который почему-то, перестал рваться к его горлу, перекатился в сторону, подхватывая оброненный меч. Вскочил, снова замахнулся, но не ударил. Что-то мешало ему.

– А-а-а, тварь! Убью! Ведьма! А девку твою, немую, самолично порву!..

Он хотел крикнуть что-то еще, но, внезапно заткнувшись, поворотился, метнулся к коню, испуганно перебиравшему ногами, взлетел ему на спину и ударил пятками бока. Только копыта засверкали.

Тармисара мертвой хваткой вцепилась в шею Весулку. Лицо ее было бледным, а грудь часто вздымалась. Пес глухо рычал. На поляне появилась Берза.

"Мата!"

Девушка подбежала к Тармисаре и обняла ее за плечи.

– Что же ты наделала, Берза!

"Он убить тебя хотел!"

– Нет, доченька, нет.

"Я видела, мата! Что же теперь будет?"

– Ничего, – Тармисара гладила светло-русые волосы девушки, – не посмеет он вернуться, побоится.

Берза подняла глаза. По ее щекам катились слезы.

– Ну, хватит реветь-то, – через силу улыбнулась Тармисара, – все будет хорошо.

Берза кивнула. Весулк подозрительно косился вслед сбежавшему "жениху".

---------------

1 Тарабост – представитель высшей фракийской знати, аналог русского боярина.

* * *

– Римляне идут! – гонец осадил коня у крыльца трехэтажного буриона, самого большого строения в Браддаве, Еловой Крепости, ближайшем к границе Македонии гнезде дарданов. Крепость располагалась на лишенном растительности холме, а бурион громоздился у его вершины, словно островерхая шапка на макушке лысины.

– Чего орешь? – недовольно поинтересовался Искар, старший из витязей-пилеатов[2], за каким-то делом случившийся во дворе хоромов, – какие еще римляне?

– Князь есть ли? – крикнул гонец, – позови князя, воин!

– Не ори, сказал. В Скопах князь, а тут и не бывает почти. Здесь тарабоста Девнета гнездо. За каким делом тебе князь?

– Римляне идут! Ты глухой, что ли? – предложение "не орать" гонец проигнорировал, он был очень возбужден, и даже как будто запыхался, словно не верхом скакал, а своими ногами бежал.

– Какие римляне? – привлеченный криками, на крыльце появился седой, как лунь, муж – тарабост Девнет, владетель Еловой Крепости, – ты откуда примчался?

– От Дромихета я, римляне идут!

– Да поняли уже! Куда идут-то?

– На Гераклею!

– Бруттий Сура что ли? – Девнет недоуменно взглянул на Искара.

Тот лишь пожал плечами.

– Кто бы еще мог быть. Видать, снова сил набрался.

– Интересно, где?

– Может со скордисками сговорился? Было же их у него и раньше на службе сколько-то.

– Помню.

– Много римлян? – поинтересовался у гонца Искар.

– Много, много, несть числа!

– Да не верещи ты! – сердито приказал тарабост, – спокойно скажи, сколько их? Тысяча, две?

– Больше! Тыщ двадцать!

– Не ври мне! – рявкнул Девнет, – откуда у Суры такое войско? Он, как пес побитый, поджав хвост бежал.

– Может, Сулла? – лицо Искара внезапно стало весьма озабоченным.

– Сулла идет! – подтвердил гонец.

– Да как Сулла-то? – удивился тарабост, – он же за тридевять земель.

– Не врешь? – спросил гонца старший витязь.

– Не вру! Залмоксис свидетель! Они уже к Гераклее подходят! Дромихет меня сюда послал, помощи просит!

– А сам-то что? Спекся уже?

– Людей у него мало, – ответил за гонца Искар, – наши то ушли почти все, одни геты остались. Если римлян действительно двадцать тысяч...

– Если это Сулла...

– Скорее всего, больше некому.

– Может, те римляне, что за пролив ушли, возвращаются?

Искар поскреб бороду, обдумывая такой вариант.

– Нет, вряд ли. С весны о них ничего не слышно. Думаю – Сулла. Побил Митридата, песий сын, и за нас решил взяться.

– Чуяло мое сердце, не доведет нас до добра этот гет, – Девнет в сердцах приложил кулаком по резным перилам крыльца, – совет собирать надо. Займись, Искар, скачи в Скопы. Я за тобой поспешу.

– Сделаю, тарабост.

Весть о наступлении римлян половину собравшейся на совет в Скопах знати превратило в студень, а остальных распалило, как тлевшие угли, на которых брызнули маслом.

– Чего в штаны наклали?! – рычал тарабост Ратапор, – нешто мы римляне не били!

– Их двадцать тысяч, – мрачно бросил Котис, старейшина тересидов, одного из самых многочисленных дарданских родов.

– Ты лично, почтенный Котизо, их считал? Или какому-то гетскому оборванцу на слово веришь?

– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – заявил Балан, старейшина монапсов.

– Двадцать тысяч, ха! Чуть больше, чем было у Суры! А Сура еле ноги унес!

– Прошу прощения, почтенные, – прозвучал голос с дальнего конца стола, где чуть наособицу сидел черноволосый мужчина, заметно отличавшийся обликом от собравшихся тарабостов, – насколько я знаю, у Суры римлян было всего несколько когорт. Не больше пяти. Остальные – ауксилларии, набранные в Македонии, и всякий сброд, наемники, скордиски и одрисы. Не удивительно, что вы разделались с ними легко. С Суллой подобное не пройдет.

– Это почему? – насупившись, спросил Ратопор.

– А потому, почтенный Ратопор, что существует разница между воинами вспомогательных частей и легионерами. Вы, дарданы, со времен Иллирийских войн почти не сталкивались с легионерами и не знаете, что это такое. А вот Митридат уже знает и мог бы много интересного рассказать. Кстати, так далеко ходить не надо – рассказать может и Дромихет. Не он ли бежал со всех ног из-под Херонеи?

Ратопор вспыхнул, но пока соображал ответ, его опередил человек, восседавший во главе стола в резном кресле.

– Веслев прав. Раз Дромихет просит помощи, значит, опасность велика.

– Князь, у гета просто разбежались люди, – возразил один из тех, кто призывал не бояться римлян, – он показал себя дрянным вождем, не умеющим удержать своих сторонников.

Несколько месяцев назад, еще до наступления самого длинного дня в году, здесь, в Скопах, в этой же самой храмине так же бурно, как и сейчас, протекал совет знати, на котором пришлый гет Дромихет убеждал князя дарданов совместно совершить набег на Македонию. Гет сулил богатую добычу, уверял, что противник слаб. Тарабосты поколебались, но не смогли преодолеть искушения. Гет не обманул. Дарданы довольно легко разбили войска римского наместника и захватили Гераклею-в-Линкестиде. Правда тех золотых гор, что сулил Дромихет, дарданам не досталось, но они не слишком огорчились: легкость победы и какая-никакая добыча их порадовали, доведя самоуверенность тарабостов до поднебесных вершин. Дарданы ходили именно в набег, но Дромихет преследовал несколько иные цели. Происхождения он был незнатного, но изрядно возвысился на службе у Митридата. Теперь гет искал собственного удела, решив, что довольно послужил разным царям и князьям, пора и о себе подумать. Дарданы ушли в свои пределы, а Дромихет остался в Гераклее, намереваясь сделаться царем. Или, для начала, хотя бы князем. Без дарданов сил у него было немного: горстка фракийцев, которыми он командовал у Митридата, большей частью бессы и меды, а так же отряд его соплеменников-гетов, под началом молодого князя Буребисты. Геты Дромихету не подчинялись, но помогали, пока князь видел в том выгоды для себя.

– Гонец утверждает, что Буребиста все еще с Дромихетом. Никто никуда не разбежался, – уверенно заявил князь.

– Он мог и солгать, – предположил Балан, – ведь если геты ушли, зачем мы будем спасать Дромихета, который теперь никто и звать никак?

– А затем, почтенный Балан, – заявил князь, – что римляне не ограничатся наказанием Дромихета.

Князь дарданов Кетрипор, немолодой, но и не слишком старый муж, почти не выделялся среди своих соплеменников ни возрастом, ни обликом. Об его некотором превосходстве над тарабостами можно было бы догадаться лишь по золотому витому ободку, лежащему поверх войлочной шапки со сбитым вперед верхом. На совете князь большую часть времени молчал, выслушивая тарабостов. Тогда, летом, кричавших за войну было гораздо больше, чем сейчас, а после заявления Веслева их число еще сильнее убавилось. Веслева Кетрипор знал не первый год. Костоправа привечали и многие соседи дарданов, кроме, пожалуй, кельтов-скордисков и одрисов. Первые были для всех фракийцев врагами, договариваться с которыми не о чем, а вторые традиционно держались римлян.

– Верно, на нас полезут, – согласился с князем Котис.

Балан толкнул локтем соседа:

– Асдула, твое гнездо как раз по пути на Скопы будет. И Браддава еще.

Асдула, сидевший мрачнее тучи, почти не интересующийся собранием, погруженный в свои мысли, буркнул:

– Не допустит Залмоксис.

– На богов надейся, да сам не плошай, – сказал Котис.

– Что же делать? – спросил Балан.

– Драться! – воскликнул Ратопор, – разве можно договориться с римлянами? Они не простят нам Гераклею.

– Договариваться следует всегда, – возразил Веслев.

– И что бы ты пообещал им, почтенный?

– Для начала, я поехал бы навстречу их войску и оценил его силу. Потом я вступил бы в переговоры с командующим и предложил ему вернуть Гераклею и выплатить виру за причиненное разорение.

– Гераклею пусть забирает, цепляться за нее забота Дромихета, а не наша, но виру – никогда! – вскричал Ратопор, – ради чего сражались мои воины?

– Будь я здесь летом, в лепешку бы расшибся, чтобы отговорить вас идти в Македонию, – сказал Веслев, – взяли легкую добычу, а теперь сполна кровью умоетесь.

– Что ты предлагаешь, Веслев? – спросил Котис.

– Если войско римлян действительно столь велико, а я думаю, там не меньше двух легионов со вспомогательными когортами, и договориться не удастся, то лучше всего применить тактику выжженной земли.

– Это какую еще? – насторожился Асдула.

– Оставить все гнезда на границе, уйти всем народом в горы и бить римлян наскоками, в спину, не вступая в открытое сражение.

– Оставить границу? Моя Керсадава на границе! – Асдула вскочил.

– И моя Браддава, – добавил Девнет.

– На разграбление римлянам?!

Мысли Асдулы путались, весть о собрании в Скопах застигла его в самый неудобный момент – после неудачного сватовства тарабоста трясло и все его думы были направлены на вынашивание планов мести Тармисаре. Идею о том, чтобы немедленно вернуться с дружинниками и спалить ведьму, Асдула сразу отмел. Во-первых, у него еще не унялась дрожь в коленях от пережитого страха, а во-вторых… Неудача лишь подстегнула его желание взять ведьму, во что бы то ни стало. А тут какие-то римляне... Ну почему так не вовремя…

– Надо обороняться! – решительно заявил Девнет.

– Сколько у тебя воинов, почтенный Девнет? – спросил Веслев.

– Шесть или семь сотен наберу.

– Это, уважаемый, одна римская когорта. И еще раз повторяю – не ауксилларии, а ветераны, бившие Митридата.

– Меня поддержат! – Девнет посмотрел на Балана, но тот потупил взгляд.

Асдула переглянулся с Ратопором.

– Почтенный Ратопор, ты среди нас самый доблестный воин, это всем известно. Скажи, как ты предлагаешь драться?

Ратопор посмотрел на Асдулу, перевел взгляд на Девнета и ответил:

– Ни Браддава, ни Керсадава не имеют достаточных укреплений. Оба гнезда – деревянные. Римляне их просто спалят. Я советую вам всем, тарабосты, немедленно стягивать своих людей к Скопам и здесь, под защитой каменных стен, организовать оборону. Я сам приду сюда немедленно и все мои двенадцать сотен.

– И ты предлагаешь оставить наши гнезда?!

– Я свое оставлю.

– Легко тебе говорить, Ратопор, твое гнездо на северо-востоке. Может быть, римляне туда и не пойдут.

– Это еще не известно.

Тарабосты заговорили все разом:

– Надо послать гонца к синтам, пусть помогут!

– С чего бы им помогать?

– Дромихет к ним тоже ездил и тарабост Сирош ходил с нами на Гераклею. Вот и намекнуть, что, дескать, римляне и на них зубы точат.

– Да Траекс сразу открестится от Сироша, выставит его римлянам, как паршивую овцу.

– …а если римляне возьмут Скопы в осаду, как долго мы продержимся? Они будут безнаказанно грабить наши гнезда, а мы сожрем все припасы, начнется голод.

– И верно, что же делать?

– Надо часть войска оставить вне стен, чтобы било римлян в спину.

– Правильно!

– Только Веслев предлагает не часть, а все войско.

– И Скопы оставить? Ни за что!

– Веслев предлагал договориться с римлянами.

– То-то они его, чужака, послушают.

– Как раз его и послушают, он с ними не ссорился. А кого из наших – сразу на кол посадят.

– Вот как оно все обернулось, Ратопор, посажал римлян на кол, теперь свою задницу готовь.

– Я, почтенный Балан, живым по любому не дамся.

– Это, как Залмоксис ссудит…

– Да и то верно, что с колами особо Дромихет усердствовал, мы то что…

– Может, пронесет еще? Договоримся?

– Верно, верно, почтенные, это все гет зверствовал, надо так Сулле и сказать. Заплатим виру. Обойдется.

– Кого отправим послом-то?

– Веслева, вестимо! Он и сам предложил.

– Не верю я ему, чужой он. Своего надо слать.

– Тебя, что ли?

– Почему сразу меня?

– Веслева пошлем!

– Все же кого-нибудь с ним надо из наших. Для пригляда.

– Истину говоришь, почтенный, кого только!

– Я, пожалуй, поеду, – неожиданно заявил Асдула. Он осознал, что его крепость защищать никто не собирается, а она на одной из двух дорог в Скопы. Римляне ее точно сожгут, Ратопор прав. А на переговорах, глядишь, что и выторговать удастся.

– Ты вызываешься, почтенный Асдула? – уточнил князь.

– Вызываюсь.

– Хорошо. Что ты скажешь, Веслев?

– Я бы поторопился. Римляне славятся быстротой.

– Что же, – князь встал, – на том и порешим. Веслев с Асдулой едут послами к Сулле, а вы все, почтенные, поспешайте собирать ваши дружины и ведите к Скопам. Если с посольством неудача выйдет, бой здесь примем. Почтенного Ратопора ставлю воеводой и моей правой рукой. Приказам его подчиняться, как моим.

– Не усидеть вам за стенами, – покачал головой Веслев, – шли бы в горы.

– Мы, почтенный Веслев, не бабы и не дети малые, – Ратопор вытянул из ножен меч, одноострый, прямой почти по всей длине, с плавным загибом острия к тыльной стороне, – и вот это у нас не тупее, чем у римлян. Ты хоть Суру принизил, а мы ему сталью пятки хорошо прижгли. Еще посмотрим, чья возьмет.

---------------

2 Пилеаты – второе, по знатности, сословие фракийцев.

[Крысолов]

Теме остро нехватает коллеги Тима.

А вообще интересно. Знакомые все имена попадаются ;)

[Cмельдинг]

имен и впрямь остро знакомы)))

и я даже, по-моему, знаю, откуда взял автор такую их подборку

[Инженер]

имен и впрямь остро знакомы)))

и я даже, по-моему, знаю, откуда взял автор такую их подборку

Не из одного источника. По крупицам отовсюду. Фракийских имен сложно где-то много надыбать. Из книги в книгу повторяются. Некоторые придумал. Но не от балды, а использовал в качестве имени некоторые слова гетов. Например - имя главной героини. Имя "Котис" часто используют, остальные вроде не сильно заезжены. Фракийские имена перемешаны с иллирийскими. Дарданов некоторые считают смешанным племенем.

[Крысолов]

Я имею ввиду еще в первой части. Тот же Канникий

Я правильно понял куда ветер дует и где развилка?

[Инженер]

Я имею ввиду еще в первой части. Тот же Канникий

Я правильно понял куда ветер дует и где развилка?

Ветер дует туда. А где развилка не скажу, поскольку есть варианты. Мне самому интересно. Обычно в процессе написания идеи несколько трансформируются. Одно дело - готовиться к работе, а другое - начать проживать. Я руководствуюсь не только идеями одного нашего многоуважаемого коллеги из Харькова, кое-где собираюсь с ним полемизировать, хотя и очень многое поддерживаю. Я изучал разнообразные точки зрения, разве что титов ливиев в оригинале не читал.

[Владислав]

Хорошо написано, так держать!

[Cмельдинг]

Не из одного источника. По крупицам отовсюду. Фракийских имен сложно где-то много надыбать. Из книги в книгу повторяются.

Хмм, коллега, ну если Вы так говорите...

вообще-то я имел в виду одного сочинителя конца 80-х, упорно сватавших фракийцев в родственники славянам и даже конкретно русам. Вот у него была немалая подборка фракийских имен, с особым упором на Веслевов и Ратопоров, разумеется. Я было думал, что Вам его писания попались

[Инженер]

Хмм, коллега, ну если Вы так говорите...

вообще-то я имел в виду одного сочинителя конца 80-х, упорно сватавших фракийцев в родственники славянам и даже конкретно русам. Вот у него была немалая подборка фракийских имен, с особым упором на Веслевов и Ратопоров, разумеется. Я было думал, что Вам его писания попались

Часом не Юрия Петухова имеете в виду? Читал когда-то. Довольно быстро стало не смешно. Нет, обдумывая "Пса" я про него даже и не вспомнил. Сейчас очень смутно помню выводимую им связь: Аполлон-Кополо-Купала. Больше ничего.

Сведения с просторов интернета из разных мест. Попался, к примеру, иллирийский словарь. Слов двадцать-тридцать. Вот из него Веслев.

Дословно оттуда: ves- 'добрый, хороший', cleves- 'знаменитый' (в Vesclevesis - личное имя)

На том сайте, где я его нашел, занимались сопоставлением балтийских языков со славянскими. Иллирийские слова приводились, как общие корни. Может быть. Я под это научную основу подводить не собираюсь - книга все же художественная, полагаю, такие вещи простительны. Некая стилизация под славян вынужденная - я фракийцев иначе представить затрудняюсь. Конечно, отказался бы и от всяких там князей, но ресурсу маловато.

Некоторые имена позаимствованы из "Веков Трояновых" Щербакова. Может Вы его имели ввиду? Если так, то да. Многое оттуда.

[Cмельдинг]

Некоторые имена позаимствованы из "Веков Трояновых" Щербакова.

Воооооооооот))) Я ж говорил - именно оттуда)

[Инженер]

Глава 2

Македония

Гигантская красная змея ползла на северо-запад, огибая закатные отроги горного хребта, тянущегося из самого сердца Фракии до Истмийского перешейка. Со стороны могло показаться, что змея движется неспешно, но те, кто в прошлом пытался бросить ей вызов, думая так, совершали большую ошибку. Змея покрывала в день двадцать пять римских миль.

От фессалийской Лариссы легионы шли на север, к городу Берея. Маршируя по дорогам Фессалии и Пиэрии, солдаты месили грязь: после октябрьских дождей накатанная купеческими повозками колея изрядно раскисла. Это, тем не менее, не слишком задерживало римлян, ибо им не приходилось вытаскивать из каждой лужи обозные телеги, по причине отсутствия оных. Легионеры всю поклажу тащили на себе, развесив многочисленные корзинки и мешки на прочной палке с поперечиной, лежащей у каждого на правом плече. К этой же палке привязаны пара колов для палисада и два метательных копья-пилума. Кольчуга обтекает тело – гораздо удобнее, чем тащить ее свернутую в мешке. Щит в кожаном чехле висит на левом плече, шлем у некоторых пристегнут на груди, но многие не пожелали его снять, прикрывая голову от дождя, который то стихал, то занимался с новой силой. Каждый контуберний нес и общие вещи, равномерно распределенные между солдатами: жернова для ручных мельниц, киркомотыги-долабры, лопаты, дернорезы, котелки.

В Берее змея выползет на дорогу, соединяющую Диррахий, лежащий на адриатическом побережье, с городами у моря Эгейского – Фессалониками, Амфиполем и Византием. Движение легионов значительно ускорится. Мощеная камнем дорога появилась здесь пятнадцать лет назад, а строили ее сорок четыре года, начав прокладывать под руководством проконсула Гнея Эгнатия сразу после окончания Третьей Македонской войны. Эта важнейшая стратегическая артерия пролегала по самой границе подвластных Риму территорий, огибая с севера Орхидское озеро и проходя через Гераклею-в-Линкестиде, освобождать которую и направлялись легионы Луция Базилла.

Север, облаченный, как все легионеры, шагал во главе своей центурии, замыкавшей колонну, позади которой, на некотором отдалении, держалось тыловое охранение, шестьдесят кавалеристов. Квинт отвык от подобных переходов, с Союзнической перемещаясь все больше верхом, во главе кавалерии. Ноги натружено гудели. Особенно плохо пришлось в первые дни похода, когда он, сжав зубы, старался сохранить внешнюю бодрость и подавать пример солдатам. Необходимо было завоевать авторитет подчиненных, настороженно отнесшихся к новому командиру. Особенно непросто завязались отношения с Секстом Каром, опционом, который явно метил на вакантную должность сам и теперь ревниво поглядывал в сторону Севера. Слухи среди солдат распространяются быстро, и происхождение Квинта уже ни для кого не являлось тайной. Пожалуй, не одна пара глаз сверлила затылок командира, а все восемьдесят. Не считая нестроевых.

Квинт думал, как ему поступить. Ноющие ноги и плечи не способствовали размышлениям, но нужно было что-то срочно предпринимать: солдаты глядели исподлобья, а приказы исполнялись с показной неохотой.

Вечером второго дня марша, во время постройки лагеря, Север сделал замечание Кару за то, что руководимые им легионеры неровно и недостаточно прочно установили колья на валу. Опцион окрысился:

– Мы при Орхомене так ставили. Под стрелами варваров, между прочим. И ничего. Варвары только так надевались. Там нас всех плутоновой задницей накрыло, варвары стеной перли, а мы выстояли. Это тебе не на учебном поле палочкой поигрывать… – Секст громко хрюкнул и смачно сплюнул под ноги Квинту, – командир…

Квинт невозмутимо скосил глаза на плевок, посмотрел на опциона.

– Ну, я не орда варваров, но на вал поднимусь, и ты меня не остановишь. Так что все тут переделать. За неисполнение приказа получишь палок и распрощаешься с должностью.

– Не ты меня на нее ставил, – заулыбался Кар.

– Но я сниму.

Легионеры-землекопы из команды опциона зароптали, никто не сдвинулся с места.

– Выполнять! – рявкнул Север.

Солдаты нехотя подхватили опущенный кирки и лопаты, но опцион остановил их жестом.

– Слова бы делом подтвердить, командир, – Кар, стоявший на вершине вала, скосил глаза вниз, а потом насмешливо посмотрел на центуриона.

[Magnum]

Слова бы делом подтвердить, командир

Кстати, коллега, быть может вы знаете, как будет "командир" по-латински? Сколько книг прочитал - так и не понял. Был ли у них вообще аналог "командира" или там "сэра"? Или они только по званиям друг к другу обращались? "Да, центурион". "Никак нет, император"?

[Инженер]

Кстати, коллега, быть может вы знаете, как будет "командир" по-латински?

Командир - Imperator. imperare - команда.

Не называть же императором центуриона

Меня на СИ убедили использовать непонятные слова по-минимуму, заменяя русскими синонимами. Типа исконно-русского "капюшон"

Я, конечно, в крайности не ударюсь, но вообще согласился, что в первой части перебор был и кое-что повыкидывал.

Вторую главу написал полностью, но выкладывать буду теперь небольшими кусочками.

Изменено 9 Dec 2011 пользователем Инженер

[Инженер]

Коллеги, мне давно не дает покоя один вопрос.

В последнее время в околоисторическом худлите с попаданцами и без оных, часто фракийские мечи описываются, как подобные кописам и махайрам.

Именуются фалкатами, фалькатами и фальксами. Последнее - ни что иное, как "серп" на латыни.

Если не ошибаюсь, фалькатами археологи прозвали испанские махайроподобные мечи времен Первой Пунической. и ранее. т.е. название "фальката" в античности не употреблялось. Вроде бы так.

Но это еще куда ни шло, но в описаниях, на картинках, в компьютерных играх, эти самые "фальксы" изображаются, как этакий серповидный двуручник, почти алебарда.

Помню, когда пацаном первый раз смотрел "Даков", перед фильмом была передача с комментариями историка, который изображение римлян в кине поругал (неудивительно), а внешний вид даков похвалил (если мне мой склероз не изменяет).

Вот я и описываю фракийские мечи, как в фильмах "Даки" и "Колонна".

А кто-нибудь обладает археологически-достоверной информацией по данному вопросу?

Изменено 9 Dec 2011 пользователем Инженер

[Magnum]

Меня на СИ убедили использовать непонятные слова по-минимуму, заменяя русскими синонимами.

Этот парень дослужился до лейтенанта во время похода Цезаря во Францию (С) Роберт Грейвс.

Вот я и описываю фракийские мечи, как в фильмах "Даки" и "Колонна".

Эту книжку смотрели?

http://www.ospreypublishing.com/store/The-Thracians-700-BC–AD-46_9781841763293

[Инженер]

Этот парень дослужился до лейтенанта во время похода Цезаря во Францию (С) Роберт Грейвс.

Читал Тоже очень веселился.

Эту книжку смотрели?

Спасибо, Магнум! Уже читаю ее!

Стало быть, ромфайя. А у меня в "гетском словарике" ромфайя переводится как "копье". Вот ведь. Был введен в заблуждение.

А киношных мечей-то и нету. Придется корректировать.

Там на одной фотке такой же шлем, как у Децебала в "Даках".

[Инженер]

Квинт выдержал его взгляд.

– Меч при тебе, опцион? Часовой! Отдай опциону свой щит и пилум.

Север повернулся и спустился на дно рва.

– Убей меня.

Глаза Кара округлились от удивления.

– Ну, чего встал, как столб? – спросил Квинт, -обосрался что ли? Убей меня!

Секст выдавил из себя:

– Да как два пальца обоссать. Только меня потом на крест приколотят. Дурака нашел?

– Ты идиот, Кар? Только что хотел, чтобы я за слова ответил. Ты убил марианскую свинью-дезертира при попытке к бегству. Марианец сопротивлялся и не оставил тебе выбора. Все тебе поверят. Эти овцы, – Квинт кивнул на легионеров, – хором в твою защиту блеять будут.

Опцион медлил.

– Ну, тогда я тебя убью, – Квинт носком калиги ковырял рыхлую землю, готовя себе ступени для удобства подъема. При себе у него была палка из виноградной лозы, символ власти центуриона, и меч, который Север даже не потрудился достать из ножен.

– Погоди, командир! – крикнул один из легионеров, – а если ты Секста одолеешь, что тогда?

– Шкуру спущу.

Опцион решился, перехватил пилум посередине древка, чуть присел, прикрывшись щитом, скорее инстинктивно, чем из опасения противника и изготовился для броска.

Север почти уже вылез изо рва, когда Кар метнул в него копье, целясь в плечо. Квинт взмахнул палкой так быстро, что половина легионеров не успела увидеть ее встречу с пилумом, отлетевшим в сторону. Деревянный штифт, крепивший наконечник к древку, не выдержал удара и сломался. Кар, привычным движением, вывернув кисть, выхватил меч из ножен, висевших на правом боку. Север бегом взбирался на вал, лавируя между кольями, один из которых он на ходу выдернул из земли. Секст выждал, когда противник подберется на расстояние удара, и сделал выпад в его левое плечо. Квинт принял клинок колом, а палку обрушил на запястье опциона. Кар взвыл и выронил меч. Не давая ему опомниться, Север, отбросив уже ненужный кол, рванул щит за край на себя и с удовольствием выбил опциону передние зубы, вогнав конец палки ему в рот. Следующий удар поверг Секста на землю. Опцион прохрипел нечто нечленораздельное, его рот и подбородок заливала кровь. Север повернулся к остальным легионерам.

– Марш за работу!

Солдаты вздрогнули и бросились выполнять приказ. Они немало повидали на своем веку, но, хотя избиение Кара и близко не претендовало на звание самого впечатляющего зрелища, легионеров все же проняло.

На вечернем построении Север объявил, что не потерпит в центурии ни трусов, не решающихся атаковать врага, ни мятежников, нападающих на своего командира. Солдаты молчали. Новым опционом Квинт назначил Барбата. Это вызвало недовольство среди тех, кто при экзекуции не присутствовал. Квинт понимал, что решение рискованное, но авторитеты среди солдат, которых он мог бы поставить на эту должность, были настроены враждебно. Выбор кого-то из них мог дать им повод считать, что центурион прогибается, однако Квинт не исключал и ошибочность такого предположения.

Вскоре после построения, в палатку Квинта зашел, вернее, ворвался, разъяренный Публий Гарса, старший центурион десятой когорты.

– Ты что творишь, марианец!

– Воспитываю подчиненных, – спокойно ответил Север.

– Кто дал тебе право ставить на должности своих ублюдков?! Какого рожна ты калечишь людей?! Да я тебя распну!

– Может быть, сможешь. Если очень постараешься. "Ублюдками" и "марианцами" нас называть не стоит. Следи за языком, Публий. Мы направляемся на войну, где от нас требуется сплоченность, а не собачья грызня. Центурион волен назначать людей на должности в своем подразделении, как ему угодно. Центурион имеет право охаживать палкой нерадивых солдат. Или вы вчера эти правила отменили, а меня забыли предупредить?

Гарса, красный, как вареный рак, дернул щекой.

– Смотри, марианец, доиграешься. В спину свои же ударят.

– Вы уж определитесь, в конце концов, кто я – "марианец" или "свой", которого "свои же в спину ударят".

Гарса не ответил, резко повернулся и вышел вон.

Север понимал, что преподанного урока недостаточно. Он приобрёл репутацию "шкуроспускателя", но не стал "своим". Сейчас ему, пожалуй, действительно копьем спину пощекочут. Охотники в очередь выстроятся. Нужно еще одно подобное происшествие, причем выход следует найти более изящный.

[Magnum]

Не знаю, можно ли им верить

http://en.wikipedia.org/wiki/Thracian_warfare

http://en.wikipedia.org/wiki/Rhomphaia

http://en.wikipedia.org/wiki/Sica

пишут, что меч - это "сика". а "ромфайя" - полу-алебарда какая-то.

[Инженер]

Сходил по ссылкам. А там по другим. Оттуда по третьим... Короче, следующий кусок пришлось переделывать. Нашел и уничтожил ляп. Правда, связанный не с оружием.

[Инженер]

Убрал из первой главы упоминание Буребисты, а уже написанный эпизод с ним выкинул. Для сюжета он не важен, введен "чтобы было". Не буду умножать сущности.

Очевидно, кто-то из богов усиленно пекся о бывшем трибуне – случай переломить отношение к себе представился совсем скоро.

Еще в Фессалии, неподалеку от границы Пиэрии, армию догнал большой конный отряд варваров со штандартом вспомогательной части. Три сотни всадников рысью промчались вдоль колонны, подняв фонтаны грязи и окатив крайних в строю солдат с головы до ног. Легионеры Севера обрушили на обидчиков потоки брани, но те пропустили ее мимо ушей. Все, кроме нескольких замыкающих всадников, которые поворотили коней и наехали прямо на марширующих солдат, облаяв их на непонятном языке и едва не потоптав. Удовлетворившись наказанием, варвары, перейдя на галоп, бросились догонять своих.

Возмущению легионеров не было предела, и после остановки армии на ночлег десятка два наиболее обозленных отправились искать обидчиков. В числе обиженных оказался Тит Милон. Лапа, испытывавший почти те же проблемы, что и все его товарищи по фимбрианскому посольству, в компанию мстителей был принят без разговоров, благодаря своим внушительным габаритам. Впрочем, те и не заморачивались вопросом деления на "своих-чужих", организовавшись стихийно.

Обидчиками оказались варвары-скордиски, ауксилларии Бруттия Суры, приданные наместником в помощь Базиллу. Римлянам они показались похожими на галлов, да собственно, так оно и было, разве что на Балканах, с легкой руки эллинов, эта нация именовалась кельтами.

Скордиски пришли в северные области Фракии три столетия назад, выгнав соседей фракийцев, скифов-сигиннов, и присвоив себе их столицу – Сингидун[3]. Как и их западные собратья, это были люди высокого роста, крепкого телосложения, светловолосые, отчаянно храбрые и чрезвычайно воинственные. Вместе с другими кельтскими племенами, обосновавшимися на Нижнем Дунае, Данубии на их языке, скордиски поучаствовали в великом походе на Элладу, а позже активно поступали на службу македонским царям. Два года назад отряд скордисков совершил лихой набег на Македонию, но был блокирован силами Сципиона Азиатика, тогдашнего наместника. Азиатик предложил варварам выбор: смерть или служба в римской армии. Как раз тогда на востоке зашевелился Митридат, а подкреплений наместнику никто не торопился слать. Скордиски раскинули мозгами и выбрали второе. В Рим Азиатик отправил победную реляцию об успешном отражении варваров, которых он "гнал, аж до самого Сингидуна", а из удачного приобретения сформировал несколько подразделений конницы, в которой испытывал особенную нужду, благо скордиски пришли верхами. Римляне в ту пору не сильно разбирались в отличиях дунайских кельтов от их западных собратьев. А галлы имели репутацию отличных кавалеристов. Особенно, эдуи – давние союзники Республики.

Обиженных легионеров происхождение варваров интересовало в последнюю очередь. Они пришли бить морды и немедленно претворили свое желание в жизнь. Варвары в долгу не остались, тем более, что каждый из них превосходил большинство римлян ростом, самое меньшее, на полголовы. Драка вспыхнула молниеносно, без предварительных толканий и взаимных поносительств. Очень скоро стало очевидно, что ударной силы в виде Лапы и еще пары крепких ребят, легионерам не хватает и тогда в расположение шестой центурии десятой когорты помчался гонец с возбуждающей вестью: "Наших бьют!" Подкрепление прибыло во главе с центурионом, который для начала своротил челюсть первому попавшемуся светловолосому верзиле, а уж потом, отбив у противника наиболее пострадавших подчиненных, зарычал ливийским львом, требуя отставить беспорядки. К месту побоища явилось начальство: примипил, центурион Гарса и пара трибунов, одним из которых оказался Глабр.

Зачинщиков драки повязали и упекли в яму, а Северу приказали проследовать под очи легата. Глабр предложил провести открытое разбирательство возле претория, но Базилл его не поддержал, мотивируя тем, что сбежится весь легион, а "нечего устраивать зрелища, раздувая обычную драку до масштабов Троянской войны".

---------------

3 Сингидун – современный Белград.

[Magnum]

Убрал из первой главы упоминание Буребисты, а уже написанный эпизод с ним выкинул. Для сюжета он не важен, введен "чтобы было".

А жаль - историческая личность, из него мог получиться интересный персонаж.

В одном румынском фильме из него сделали родственника Спартака. :)

[Инженер]

А жаль - историческая личность, из него мог получиться интересный персонаж.

Мне очень хотелось показать его, как участника Первой Митридатовой войны и текст выкидывать жалко, но я его в сюжете не вижу. Сюжет будет удаляться от Дакии. Или надо развилку прямо сейчас делать. Потому-что в РИ он через четыре года станет царем и все свое внимание обратит на скордисков и бойев. А на римлян забьет до времен разборок Цезаря с Помпеем. Не знаю, как его включить в нынешний конфликт, чем заинтересовать. Какое ему дело до Рима сейчас? Римляне еще даже до Дуная не дошли.

А если его оставить - все равно что подвесить ружье, которое нигде не выстрелит.

Румынов понять можно, но Спартак-гет - гораздо менее правдоподобная версия, чем Спартак-любой другой фракиец.

[Инженер]

Алой[4], пришедшей к Базиллу, командовал префект Гней Осторий, прослывший первым мечом в армии наместника Гая Сентия. Его слава гремела далеко за пределами Балкан, многие ветераны были наслышаны об искусстве префекта, а некоторым довелось лицезреть Остория в деле. Именно он, как командир "пострадавшей" стороны, выступил обвинителем.

Легат обвел взглядом собравшихся в палатке командиров, задержавшись на "марианце", и приступил к разбору происшествия. Тратить на это занятие много времени он не собирался. Собственно, причина драки его не интересовала. Дисциплина нарушена? Нарушена. Виновные будут наказаны. Вмешательство командующего в таких случаях не требуется, младшие командиры знают, что делать. Легат посмотрел на Гарсу.

– Смутьянов бить плетьми, – решение Базилл обдумывал недолго, – по двадцать ударов.

Командующий посмотрел на Севера. За этим следовало приглядывать. Драку начали солдаты его центурии, среди зачинщиков, как доложили, есть "марианцы". Бардак творится в шестой центурии, десятой когорты и командир пресечь его не может. С другой стороны, центурион действовал правильно, драку прекратил, восстановил порядок.

– Центуриону выговор. Квестор, урезать центуриону выплату на двадцать денариев.

– Единовременно? – поинтересовался квестор.

– Да. Свободны, – легат вернулся к свитку, который изучал до разбирательства.

Месячное жалование центуриона. Север даже не поморщился, он уже и не помнил, когда последний раз задумывался о деньгах.

Квинт не стал оспаривать решение командующего, признавая его справедливость: хороший командир всегда знает, что на уме у его подчиненных и случаев, подобных этому, не допустит. Однако кое-кому из присутствующих озвученного наказания показалось мало.

– Легат! – вскричал Осторий, – это же марианец!

– И что? – командующий поднял глаза на префекта.

– Он мятежник! Подрывает дисциплину в легионе! Эти марианцы...

– Какой ты ретивый, префект, – поморщился Базилл, – копытом землю роешь. Сулланцы, марианцы… Тебя даже не было в Риме, когда случился этот досадный раскол. Чего ты громче всех орешь?

– Вообще-то, мой легат, я поддерживаю Остория, – сказал Глабр, – центурион с нами всего несколько дней, а уже дважды отличился.

– Дважды?

– Он покалечил своего опциона.

Легат посуровел.

– Почему не доложили? Центурион, какова причина?

– Неподчинение приказу.

– Какой был приказ?

– Исправить небрежную установку палисада.

Легат поднял бровь.

– Не вижу ничего противозаконного. Центурион пекся об обороноспособности лагеря. Его прямая обязанность. Насколько серьезны увечья?

– Зубы выбил, – буркнул Гарса.

– И все?

– Ну, синяков наставил.

– То есть, опцион остался в строю и просяную кашу есть может. Инцидент исчерпан.

Командиры вскинули руки в салюте, и вышли из палатки. Снаружи Севера поджидали его легионеры.

– Ну что? – спросил Барбат.

– Выговор.

– И все?

Квинт усмехнулся.

– И все.

– Ну, вот и хорошо! – расплылся в улыбке Барбат, – я наслышан о Базилле. У него репутация уравновешенного и справедливого человека. Не то, что некоторые здесь...

– Ты что там гавкаешь, пес смердящий? – поинтересовался Осторий из-за спины Севера.

Квинт обернулся.

– Попридержал бы ты язык, префект.

– Что ты сказал, ублюдок?

– Рот закрой, говорю! – повысил голос Север.

Подошел Глабр.

– Центурион, ты в яму захотел? Только что легат избавил твою спину от заслуженных плетей, а ты снова нарываешься?

– Никак нет, трибун.

– Тебе невероятно повезло сегодня. На твоем месте я был бы ниже травы.

"Я запомню, Клавдий Пульхр, каким бы ты был на моем месте".

– Всем разойтись! – крикнул трибун.

Легионеры потянулись к своим палаткам.

---------------

4 Ала – "Крыло" (лат). Подразделение римской конницы из трехсот человек.

[Tim]

– Смутьянов бить плетьми, – решение Базилл обдумывал недолго, – по двадцать ударов.

Нифига себе! :shok:

[Инженер]

Нифига себе!

Думаете, неправдоподобно? Вот, нашел:

Существовали: замена пшеницы на ячмень в пайке, денежный штраф или частичная конфискация добытых трофеев (pecuniaria multa), временная изоляция от сослуживцев или временное удаление из лагеря, временное лишение оружия, военные упражнения с поклажей, несение караула без военной одежды или даже без калиг, знаменитая порка (castigatio) центурионами легионеров виноградной лозой или, что было суровее и позорнее, розгами, сокращение жалования (aere dirutus), исправительные работы (munerum indictio), публичная порка перед центурией, когортой или целым легионом (animadversio fustium), разжалование (gradus deiectio), понижение по роду войска (militiae mutatio), позорное увольнение со службы (missio ignominiosa; которое иногда постигало целые отряды) и 3 вида казни: для солдат - забитие палками и камнями (fustuarium; по Колобову так называлась казнь при децимации, тогда как "decimatio" обозначалo вид жеребьёвки), для центурионов - сечение розгами и обезглавливание, и казни по жребию (децимация, вицезимация и центезимация - соответственно каждого десятого, двадцатого и сотого). В начале III в. до н.э. был принят закон о смертной казни для уклонявшихся от военной службы. При Вегеции о казнях возвещал особый сигнал трубы - classicum.

Пожалуй, пороть будем розгами. По сколько ударов - вопрос. Лично меня розгами не пороли

Изменено 14 Dec 2011 пользователем Инженер