Линкор для Польши

[швамбран]

"Юзеф Пилсудский" - Гётеборг, 1934/1936/1938

"Сигизмунд Ваза" - Гётеборг, 1934/1936/1939

Водоизмещение стандартное – 19947 тонн, полное – 24000 тонн.

Длина – 187,0/193,9 метров, ширина – 28,9 метров, осадка (в грузу) - 7,75 метра.

ЭУ – 8 паровых котлов «Пеноэ», 2 ТЗА «Лаваль» - 56000 л. с.

Скорость - 26,2/14,0 узлов, дальность - 3000 миль..

Вооружение:

- 3 х 3 283/54

- 6 х 2 120/50

- 6 х 2 40/50 автоматов «Бофорс»

- 8 х 2 20/60 автоматов «Эрликон»

Вертикальное бронирование и подводная защита выполнены по схеме итальянского линкора «Литторио».

Внешний (бортовой) пояс - 60 мм, с наклоном 14,5 град.

Внутренний (главный) пояс - 200 мм, с наклоном 14,5 град.

Внутренняя (противоосколочная) переборка – 25 мм

Броневые траверсы - 240 мм.

Главная палуба - 90-120 мм.

Верхняя (взводящая) палуба – 30 мм.

Палуба в оконечностях - 40-50 мм.

Башни ГК - лоб 300 мм, борт 200-240 мм, тыл 180 мм, верх 120-160 мм. Барбеты - 240 мм, трубы подачи - дополнительно 120 мм.

Башни и барбеты СК - 75 мм.

Боевая рубка - 240 мм.

Румпельное отделение, борт - 180 мм, палуба - 120 мм.

Предыстория

Как пишет историк флота Сергей Балакин, линейный корабль к началу 30-х годов прошлого века из боевого средства превратился в орудие большой политики: иметь их считалось престижно, и многие государства стремились обзавестись линкорами, примерно так же, как сегодня целый ряд стран стремится заполучить ядерное оружие. Молодая Польская республика, получившая независимость в 1918 году, в этом деле никак не желала оставаться в стороне, мечтая стать крупной военно-морской державой, чей флот господствовал бы на Балтике, а в дальней перспективе – и на других морях.

Первый шаг к этому был совершён в 1920 годы, когда поляки вслед за захватом Виленского края продолжили наступление и оккупировали всю Литву. (Вооружённое сепаратистское движение «лесных братьев», развернувшееся вслед за оккупацией, было подавлено поляками к 1935 году). Литовская республика была объявлена находящейся в унии с Польшей – как составная часть Второй Речи Посполитой, официально провозглашённой в апреле 1921 года. Уступая протестам Лиги Наций, поляки сохранили для Литвы видимость самоуправления – в Каунасе продолжал заседать литовский парламент и сохранилось правительство Литвы. Правда, полномочия правительства год от года урезались, а в 1932 году его деятельность была прекращена совсем, Каунасский парламент был окончательно распущен в 1936 году, после чего Литва оказалась низведена до статуса обыкновенного воеводства.

Вместе с Литвой Польша приобрела дополнительный миллион налогоплательщиков, ещё один выход к морю и прекрасно оборудованный морской порт – Клайпеду (бывший Мемель).

В январе 1923 года, выполняя союзнические обязательства перед Францией, Польша с энтузиазмом вмешалась рурский конфликт, вторгшись в Восточную Пруссию. Целью авантюры был захват и присоединение к Польше данной провинции, включая Кенигсберг, который поляки успели переименовать в Кролевец. К немалому удивлению Варшавы, немцы оказали ожесточённое сопротивление, от которого польское наступление, поначалу вроде бы вполне успешно начатое, быстро захлебнулось. После долгих препирательств в Лиге Наций, где Германию неожиданно поддержала Британия (организовав на своих судах доставку в Пиллау дополнительных германских контингентов), Польша оказалась вынуждена удовлетворить свои аппетиты южной половиной Восточной Пруссии, Кенигсберг остался у немцев.

Восточно-Прусская война со всей очевидность продемонстрировала полякам необходимость иметь сильный флот. К тому же новоиспечённым польским адмиралам, говоря откровенно, не хотелось сидеть на берегу, будучи «генералами без армии», то бишь, военачальниками без кораблей. Напротив – они грезили совершить где-нибудь подвиг, по меньшей мере, равнозначный «чуду на Висле», дабы прослыть такими же спасителями Отечества, что доблестные уланы и отважные жолнежи!

Возможность проявить себя представилась уже в мае 1926 года, когда бывший начальник Генштаба Юзеф Пилсудский (снятый с этого поста за провал Восточно-Прусской операции) поднял восстание против насквозь прогнившего правительства воров и коррупционеров. В ожесточённых боях на улицах Варшавы неувядаемой славой покрыл себя сводный батальон морской пехоты, неоднократно доказав свою храбрость и личную преданность будущему «начальнику польского государства». Именно Пилсудскому – более, чем кому бы то ни было - Польша обязана своим флотом и его линкорами.

Проектирование

К предварительным проработкам линейных кораблей Главный штаб ВМФ в Варшаве приступил осень 1928 года. При этом самым внимательным образом были учтены как общее состояние этого вопроса (включавшее анализ последних проектов крупных боевых кораблей), так и опыт операций Первой мировой войны. Был также сформулирован круг задач, которым будущим кораблям предстояло решать на Балтике. В случае войны с Германией корабли должны были господствовать в юго-восточной части Балтийского моря, осуществляя блокаду Восточной Пруссии, и тем содействовать захвату Кенигсберга. В случае войны с СССР, польские линкоры должны были войти в Финский залив, чтобы во взаимодействии с финским флотом разгромить Балтийский флот и овладеть с моря Кронштадтом и Ленинградом (после чего советскому правительству ничего не осталось бы, как вступить с Польшей в мирные переговоры). На основании поставленных задач, наиболее вероятными противниками будущих линкоров были определены старые корабли типа «Севастополь» - «Марат» и «Октябрьская революция»,- а также недавно начатые постройкой «карманные линкоры» типа «Дойчланд».

Даже самым горячим энтузиастам с самого начала было ясно, что финансы польского государства не позволяют развивать флот ни «по-американски» (то есть, с упором на количество), ни «по-японски» (то есть, со ставкой на качественное превосходство отдельных очень крупных и сильных единиц).

«Необходимо извлечь максимум возможного, из минимума необходимого!» - так сформулировал Юзеф Пилсудский задачу на совещании в Главном штабе ВМФ, состоявшемся в декабре 1928 года.

Нечего и говорить – задача была весьма нетривиальная, притом, что опыт польских кораблестроителей был равен нулю. Поэтому ставка была сделана на максимально широкую международную кооперацию, тем более, что строить линкоры (из-за отсутствия в Польше какой-либо судостроительной базы) предстояло за границей – это также было ясно с самого начала. И тут им улыбнулась удача…

Так уж совпало, что в это время на противоположном берегу Балтийского моря – а именно в Швеции – также обсуждалась возможность постройки линкоров взамен (или в дополнение) устаревших броненосцам береговой обороны «Сверье». Поскольку у шведов, как и у поляков, в данном вопросе отсутствовал какой бы то ни было опыт, к проектированию кораблей была привлечена итальянская компания «Ансальдо», подготовившая ряд оригинальных проектов – от скромных броненосцев, водоизмещением 8000 тонн, до «карманных линкоров», вдвое большего размера. В конце концов, проблемы с финансами заставили экономных шведов отказаться от многообещающих разработок, но именно в этот момент в дело вмешались поляки, чьи эмиссары прибыли в Стокгольм. Интерес к Швеции имел простое объяснение – эта весьма развитая в промышленном отношении скандинавская страна, давно уже никем не воспринимавшаяся как великая морская держава, не участвовала ни в Вашингтонской, ни в Лондонской конференциях, а, следовательно, на неё не распространялся запрет строить линейные корабли для иностранных заказчиков. Шведы, отказавшиеся от постройки «капиталшипов» для своего флота, были вовсе не против построить их для Польши, готовой оплачивать заказ звонкой монетой. И разработки итальянской фирмы неожиданно обрели второе дыхание.

Правда, свой исходный проект «ансальдовцам» пришлось существенно переработать. Шесть 283-мм орудий главного калибра поляков не устраивали, так как это было совершенно недостаточно против «Севастополей» с их 12-орудийным 305-мм залпом. Да и против «Дойчландов», это было маловато. Поляки настаивали, как минимум, на трёхорудийных башнях – но тут совершенно непосильно для польской экономики возрастало водоизмещение. В конце концов, итальянцы нашли традиционный для себя выход – три орудия были помещены в общую люльку, что позволило остаться в рамках 20 тысяч тонн. Также выросло число 120-мм универсалок среднего калибра – проектанты добавили две башни к четырём первоначальным. На одну штуку увеличилось число 40-мм спаренных «бофорсов». И наконец, проектировщикам пришлось основательно попотеть, перенося возвышенную башню ГК из кормы, в носовую оконечность: горячих польских адмиралов совершенно не устраивало, что огонь сосредоточен в корме – польский корабль должен храбро атаковать неприятеля, а не искать спасения в позорном бегстве! Поэтому по их настоянию ретирадная схема размещения артиллерии была изменена на погонную.

Описание конструкции

Корпуса обоих линкоров имели поперечную схему набора, за исключением днища, набиравшегося продольно. С целью облегчения веса при постройке широко применялась электросварка (за исключением сборки броневого пояса, барбетов и башен). Корпус имел протяжённый полубак, почти без седловатости, со значительной высотой борта и развалом носовых шпангоутов, что улучшало мореходность.

Вес брони достигал 7719 тонн (без учёта башен ГК и СК), что составляло 38,7 % стандартного водоизмещения. Схема бронирования повторяла итальянский линкор «Литторио» в уменьшенном виде. Главный броневой пояс располагался внутри корпуса, простираясь на 106,75 метра в длину и 4,5 метра по высоте, образуя мощную цитадель. С оконечностей она заканчивалась 240 мм вертикальными траверсами. Толщина главного пояса достигала 200 мм, угол наклона (повторявшего наклон наружного борта) составлял 14,5 градусов. Снаружи бортовую обшивку прикрывал внешний («взводящий») пояс, толщиной 60 мм. Длина и ширина его были равны главному поясу. В глубине корпуса, в четырёх метрах от главного пояса располагалась противоосколочная переборка толщиной 25 мм, имевшая наклон 160 градусов. Ниже ватерлинии она смыкалась с конструктивной подводной защитой.

Кроме того, между ней и главным поясом проходила ещё одна вертикальная переборка из конструкционной стали, толщиной 15 мм.

Толщина главной броневой палубы колебалась от 90 мм (над котлами и машинами) до 120 мм (над погребами). Опираясь на главный пояс, она прикрывала корпус в районе цитадели. Палуба располагалась на 12 мм подкладке из конструкционной стали в 2,25 метрах выше ватерлинии. Над ней, также в пределах цитадели находилась верхняя («взводящая») палуба, отстоявшая от ватерлинии на 4,25 метра. Защиту оконечностей обеспечивала 50-мм плоская броневая палуба, располагавшаяся ниже ватерлинии.

Подводная конструктивная защита имела схему Пульезе с внутренним цилиндром, диаметром 3,9 м. Толщина наружной обшивки достигала 15 мм, тыльная переборка имела толщину 40 мм. Общая ширина подводной защиты достигала 6,5 метров в середине корпуса. Она прикрывала корпус на протяжении 115 метров.

Энергетическая установка включала 8 паровых котлов французской компании «Пеноэ», стоявших попарно в четырёх котельных отделениях. Дым выходил в одну трубу. Оба турбинных отделения располагаясь в корме, друг за другом (как на эсминце). Корабль приводился в движение двумя турбозубчатыми агрегатами шведской компании «Лаваль», мощностью по 28 тысяч л.с. Каждая из турбин могла запитываться паром от котельных отделений любого борта. На испытаниях оба корабля преодолели 27-узловый рубеж, запас мазута был рассчитан на 3000 миль экономическим ходом, достигавшим 14,5 узлов.

Главный калибр линкора состоял из девяти 283-мм орудий, изготовлявшихся компанией «Бофорс» по германской лицензии. Пушки польских линкоров были идентичны 283-мм SC C/34, орудиям линкоров «Шарнхорст». Длина орудия составляла 54 калибра, начальная скорость достигала 890 м/с, дальность стрельбы (при угле возвышения 40 градусов) равнялась 40,9 км. Пушки располагались в строенных установках, где все три орудия находились в общей люльке. Приборы управления огнём включали три дальномера, разработанные компанией «АСЕА», данные от которых поступали в центральный артиллерийский пост, оснащённый автоматами стрельбы итальянской компании «Галилео».

Средний калибр составили 120-мм орудия, которые были идентичны 120-мм орудиям Bofors wz. 34/36, польских эсминцев типа «Гром». Орудия имели длину 50 калибров. Как и главный калибр, они также располагались в общих люльках универсальных установок, способных вести огонь как по морским, так и по воздушным целям. Огонь установок СК корректировался системами ПУАЗО (для правого и левого борта) компании «Ерикссон». Они же управляли огнём спаренных 40-мм автоматов. Малокалиберные 20-мм установки «Эрликон» центральной наводки не имели.

Корабль управлялся одним рулём полубалансироного типа, привод которого заключался в индивидуальный «броневой ящик» со стенками и крышей толщиной 130 мм. Последний располагался ниже ватерлинии.

Экипаж линкора по штату насчитывал 1399 человек, в том числе 69 офицеров, 101 унтер-офицеров, 1223 матросов и 6 гражданских чинов.

Постройка

Оба линейных корабля для флота Польши были заложены в 1934 году с интервалом в полгода. В январе состоялась церемония закладки головного линкора, получившего название «Оржель» («Орёл»). Незадолго до спуска на воду корабль был переименован в «Юзефа Пилсудского» - в память о человеке, более всего сделавшего, чтобы тот появился на свет. Подрядчиком выступила «Eriksdergs Mekaniska Verkstad AB». Заложенный первым, корабль весной 1936 года был первым спущен на воду. Достройка заняла чуть более двух лет, и осенью 1938 года «Пилсудский» был официально принят польским флотом.

Его систершип был заложен также в Гётеборге на верфи компании «A.B. Gotaverken» в июне 1934 года. Линкор получил название «Сигизмунд Ваза» - в честь короля Сигизмунда III (из шведской династии Ваза), при котором Первая Речь Посполитая достигла зенита своего могущества. Корабль, вступивший в строй в апреле 1939 года, прибыл в Польшу месяцем позже, когда из-за Данцигского кризиса отношения с Германией накалились до предела...

Изменено 26 Sep 2013 пользователем швамбран

[ясмин джакмич]

Великолепно! Какие красивые корабли, как сбалансированы и соотносится с программой 1920 года

10-летняя программа военного кораблестрое­ния предусматривала постройку ни много ни мало двух линкоров, шести крейсеров, 28 эсминцев и большого число малых кораб­лей. Нереальность программы была очевидна, и ее даже не ста­ли выносить на обсуждение сейма.

[Mihael]

Водоизмещение нереально. Слишком мало.

Посмотрите на "Шарнхорст", немецкие проекты развития "карманных" линкоров и голландский 1047.

[Muller]

Красивая картинка получилась. Ну прямо первый вариант "Тора". А вообще - "Шарнхорсту" не поздоровится при встрече с таким кораблем.

В чем рисовали, коллега? Красиво.

Только нереальные цифры. Но зато очень по польски.

Скорость 27,5 для утюга - это минимум 90 тысяч л.с.

Водоизмещение - минимум 25. Я смог сбалансировать "Тор" только на 26300/27500 и при двухбашенной компоновке, иначе мореходность никакая.

Изменено 21 Sep 2013 пользователем Muller

[Mihael]

А вообще - "Шарнхорсту" не поздоровится при встрече с таким кораблем.

Немец крупнее, быстрее и заметно лучше бронирован, а вооружение у них одинаковое.

Поляку будет больнее.

[Muller]

Немец крупнее, быстрее и заметно лучше бронирован, а вооружение у них одинаковое.

Поляку будет больнее.

Я не отрицаю Но ишшо Польска не згинела! С шашками на абордаж пойдут Чиниться Шарнхорст будет долго после боя, от 280-мм цитадель неплохо забронирована. Впрочем, Шарнхорста это еще больше касается.

Изменено 21 Sep 2013 пользователем Muller

[heffalump]

Может заодно перетасовать результаты раздела Кайзермарине, чтоб полякам досталась не только та мелочь, что в реале?

Кстати, можно чего вкусного совершенно случайно и у финнов оставить. Скажем, красные захватили.

[Canis Dirus]

Может заодно перетасовать результаты раздела Кайзермарине, чтоб полякам досталась не только та мелочь, что в реале?

В РИ поляки регулярно хотели себе немного линкорчиков. Но чугунная задница реальности™ как-всегда оказывалась прочнее.

[Граф Цеппелин]

Боюсь, что единственным реальным способом для Польши получить линкоры было заполучить какого-нибудь старого француза в подарок. "Анри IV", что ли, подарить?...

А сам проект - отличный! И бэкграунд хорошо продуман. Респект!!!

[Mihael]

Да я бы полякам "Байерн" подарил бы, нехай разоряться.

У них на одну покраску уйдет весь военный бюджет.

[mihail92]

А зачем Польше линкор?

[ясмин джакмич]

А зачем Польше линкор?

Na co Cert niezb?dne Pols vyhod do morza?

[mihail92]

А зачем Польше линкор?

Na co Cert niezb?dne Pols vyhod do morza?

Шо?

[ясмин джакмич]

Накой тогда нужен Польше выход к морю, если линкор нельзя заиметь

[Лаларту]

А рисунок точный? В смысле нос и корма так и должны быть тупыми или просто не влезли?

[ясмин джакмич]

Учитывая возможности порта в Гдыне, - всунуть не просто

[ГОРЕЦ]

Вооружение: - 3 х 3 283/54

а башни "однолюлечные"? или каждая в своей люльке? если каждая, то не поместится ИМХО

А рисунок точный? В смысле нос и корма так и должны быть тупыми или просто не влезли?

вы на него нажмите и он откроется

[sanitareugen]

У Польши был шанс получить линкор. И даже три.

Сначала они требовали с СССР "Марат" и "Парижскую Коммуну", 10 больших эсминцев, 5 подводных лодок, 10 тральщиков, 21 вспомогательный корабль, а также 2 недостроенных крейсера типа "Светлана". Но панам гречно отказали.

Потом американцы едва не продали им пять линкоров (додредноутов) типа "Коннектикут" (пять из двух построенных; впрочем, есть мнение, что в пятёрку входили типа "Нью-Джерси" или "Нью-Гемпшир"). Просили недорого, чуть ли не по доллару за штуку, но тут выяснилось, что на только окраску только одного линкора уйдёт весь польский военно-морской бюджет.

Проект польского патриота Гинсберта "два линкора, 2 тяжелых крейсера, 9 эсминцев, 9 миноносцев, 18 подводных лодок, 21 тральщик, 24 сторожевика и много вспомогательных кораблей. Линкоры должны были обладать следующими характеристиками:

- водоизмещение: 25000 т;

- бронирование: 350 мм;

- вооружение: 9 305-мм и 12 150-мм орудий."

я не включаю в три названных шанса. Желающих попилить гигазлотый ($200,000,000.00) в Жечи Поскополитой было много (включая упомянутого Гинсберта), а готовых гигазлотый внести куда меньше. Отмечу только, что сообщение об этом флоте Польша сделала на конференции по разоружению...

Третьим шансом я считаю французский "Париж" (типа "Курбе"), который англичане готовы были подарить в 1940, и даже сами покрасили бы - но тут не хватило уже польских моряков...

[швамбран]

История службы. «Пилсудский»

«Юзеф Пилсудский» поднял польский военно-морской флаг 2 декабря 1938 года. 14 декабря того же года корабль прибыл в Гдыню, являвшуюся основным пунктом его базирования. К маю 1939 года экипаж первого польского линкора был полностью укомплектован (командир корабля – капитан 1-го ранга Тадеуш Моргенштерн-Подъязд) и приступил к интенсивным боевым тренировкам, включавшим практические стрельбы по морским и береговым целям (последние проводились на полигоне, оборудованном на полуострове Хель). Дважды – в конце июня и в начале августа 1939 года – под флагом командующего польским флотом (которым на тот момент являлся вице-адмирал Юзеф Унруг) корабль принимал участие в больших маневрах, в ходе которых отрабатывались блокадные действия против Данцига и Пиллау. Высокая активность польских ВМС явилась следствием «Данцигского кризиса», особенно обострившегося к началу лета. Мощный линкор был весомым аргументом в споре с Германией, а для западных союзников – Франции и Англии - он служил зримым подтверждением ценности и значимости Польши, которую не стоило бросать на произвол судьбы.

К июлю обстановка вокруг Данцига временно разрядилась, и эскадра польских кораблей в составе «Пилсудского», эсминца «Вихер» и минного заградителя «Гриф», ушла в дальнее плавание, нанеся визиты дружбы в Ригу, Таллин и Хельсинки. Создание мощного Балтийского союза, включавшего Латвию, Эстонию и Финляндию, было одной из главных целей политики Рыдз-Смиглы, тогдашнего президента Речи Посполитой, и состоявшийся визит кораблей являлся важным шагом в данном направлении. Плавание, продолжавшееся четыре недели, стало самым протяжённым морским походом в недолгой карьере «Пилсудского» - к моменту возвращения корабля Данцигский кризис обострился с новой силой…

В августе в вольном городе Данциге вспыхнули массовые волнения (инспирируемые местным отделением НСДАП), главным требованием которых была ликвидация польского военного поста на полуострове Вестерплатте. В ответ, 25 августа 1939 года польское правительство направило к Вестерплатте «Пилсудского», где его и застало начало войны.

Первого сентября 1939 года в 4:30 под прикрытием дымовых завес немцы приблизились к позициям поляков на Вестерплатте, вступив в перестрелку с таможенниками. По свидетельствам выживших членов команды, на «Пилсудском» поначалу сочли происходящее за провокацию, и ответный огонь не открывали. Лишь 5:05, когда по кораблю открыли огонь несколько полевых орудий, «Пилсудский» ответил, приведя в действие установки СК левого борта. В 5:17 заговорили 120-мм орудия правого борта, огнём которых был рассеян и обращён в бегство немецкий штурмовой отряд, атаковавший таможенный пост с суши. Наконец в 5:40 в дело вступила кормовая башня главного калибра (линкор был отшвартован носом к выходу из гавани, отчего большинство целей оказались вне секторов обстрела), произведя три залпа по немецким полевым батареям.

В 10 часов утра по поводу событий на Данцигском рейде выступило берлинское радио, заявив, что «польский корабль подверг варварскому обстрелу мирный немецкий город».

К тому времени на Вестерплатте уже воцарилось затишье: немцы свернули активность, поляки также прекратили огонь. В Главном морском штабе о событиях узнали из сообщения берлинского радио – донесение командира линкора пришло в Варшаву с изрядным опозданием (однако, отнюдь «не после гибели корабля», как ехидно заявляют некоторые недобросовестные историки). Штаб немедленно отдал приказ покинуть рейд, однако из-за перегруженности линий связи, приказ дошёл до адресата только в 18:45. Процедура съёмки с якоря занимала больше часа, сумерки сгущались, перспектива сесть на мель на извилистом и малознакомом фарватере пугала командира корабля, и Моргенштерн-Подъязд, посовещавшись с офицерами, решил дождаться рассвета…

Утром второго сентября готовящийся сняться с якоря корабль был атакован Ju-87 из 4./TGrl86 в течение сорока минут нанесших четыре удара. Ответным огнём, по данным польской стороны, три «штуки» были сбиты (немцы признают лишь повреждение одного самолёта, который, впрочем, смог вернуться на свой аэродром). Фатальной стала бомба, записанная на счёт лейтенанта Карла-Германа Лиона: разрушив барбет левой носовой башни СК, она вызвала пожар и взрыв погреба 120-мм снарядов, что, в свой черёд, повлекло детонацию обоих носовых погребов главного калибра. Почти одновременный взрыв 600 тонн боеприпасов разрушил носовую часть корабля от якорных клюзов до дымовой трубы. Наполовину оторванная корма «Пилсудского» легла на грунт (из-за малой глубины рейда она не затонула полностью). Из 1399 человек, бывших на борту, 618 погибло при взрыве (в их числе - командир Моргенштерн-Подъязд и большинство офицеров). Из тех, кто уцелел, многие позже скончались от ран. Спасшиеся моряки влились в ряды защитников Вестерплатте, и по большей части погибли в боях, продолжавшихся до 30 сентября.

Впоследствии, немцы сняли с разрушенного корабля три 283-мм орудия кормовой башни, которые в 1943 году были установлены в крепости Ла-Рошель. 7 мая 1945 года, перед самой капитуляцией, орудия были взорваны немецким гарнизоном. Окончательно остатки первого польского линкора были подняты по частям и пошли на переплавку в 1947-48 гг.. До наших дней дожила только закладная доска (на которой осталось первоначальное название корабля – «Оржель»), а также кормовой дальномер, ныне являющиеся экспонатами музея польского города Гданьска.

История службы. «Сигизмунд Ваза» / «Сигизмунд Леваневский»

Систершип «Пилсудского» поднял польский военно-морской флаг 16 апреля 1939 года. В Гдыню линкор прибыл в первых числах мая. Командиром корабля являлся капитан 1-го ранга Болеслав Соколовский. В виду острой нехватки специалистов, к началу боевых действий экипаж корабля был укомплектован лишь на 2/3 от штатного расписания. Окончательный срок ввода в строй второго линкора Главный морской штаб планировал на август 1940 года, однако принять бой «Вазе» пришлось гораздо раньше этого срока.

С первого сентября 1939 года Гдыня подверглась почти непрерывным атакам германской авиации, добившейся попаданий в ряд кораблей (в частности, были потоплены эсминцы «Буржа», «Вихер», «Гром», «Блыскавица», минный заградитель «Гриф» и ряд других кораблей). «Ваза» счастливо избегал вражеских атак – считая его особо ценной боевой единицей, командование военно-морской базы стянуло к месту его стоянки все средства ПВО, какие только удалось собрать. Более того, 2 сентября команде линкора удалось отличиться, открыв огонь по немецким эсминцам «Зенкер» и «Маас», осуществлявшим разведку. Залп лёг на удивление метко, и немцы спешно ретировались. Согласно польским данным, как минимум один 120-мм снаряд поразил немецкий эсминец (немцы этот факт отрицают).

В ночь с 5 на 6 сентября, согласно полученному накануне приказу Главного морского штаба, «Ваза» ушёл в Клайпеду. Поначалу полякам сопутствовал успех – выход в море линейного корабля остался незамеченным немецкой разведкой, однако 3:50, уже на подходе к Клайпеде, «Ваза» нарвался на отряд немецких эсминцев. Ими оказались старые знакомые - «Вольфганг Зенкер» и «Леберехт Маас», осуществлявшие досмотр транспортных судов с целью пресечения военной контрабанды. Приняв в ночной темноте линейный корабль за крупнотоннажный транспорт, эсминцы просигналили остановиться, чтобы в соответствии с нормами призового права произвести досмотр. Соколовский немедленно повернул назад и открыл огонь.

Лишь в этот момент, немцы наконец-то разобрались, с кем имеют дело, однако они решительно пошли на сближение, рассчитывая применить торпеды. Выпустив около ста пятидесяти 127-мм снарядов, немцы добились трёх попаданий. Ответный огонь был менее точен – «Маас» попаданий не имел, а в «Зенкера» угодил всего один снаряд, но зато главного калибра! К невероятному везению противника, это был бронебойный 283-мм «чемодан», чей взрыватель не был рассчитан на столь хлипкую цель – не разорвавшись, снаряд чисто прошёл на вылет, не причинив серьёзного ущерба. Тем не менее, державший флаг на «Зенкере» контр-адмирал Гюнтер Лютьенс, счёл за благо отвернуть, и эсминцы вышли из боя. Однако вспышки выстрелов успели привлечь внимание обер-лейтенента Кристиансена, чей торпедный катер S-23 патрулировал неподалёку. Отправившись разузнать, в чём дело, Кристиансен обнаружил польский линкор и, мгновенно разобравшись в ситуации, атаковал, выпустив обе торпеды. В цель попала одна, поразив «Вазу» в правый борт в районе боевой рубки. В коротком столкновении на «Вазе» погибло пять членов экипажа, девять получили ранения на «Вольфганге Зенкере» погиб один человек, семеро были ранены.

Оторвавшись от противника, Болеслав Соколовский, приял, должно быть, одно из наиболее спорных решений, радикально повлиявшее на судьбу его корабля. Полагая, что прорыв в Клайпеду невозможен, командир направил корабль в нейтральную Либаву, куда «Ваза» прибыл утром 6 сентября.

Тем временем выход в море польского линкора вызвал изрядный переполох в штабе Кригсмарине. Стоявшие в устье Эльбы «Гнейзенау» и «Шарнхорст» получили приказ выйти к острову Рюген (несмотря даже на то, что «Шарнхорст» ещё не достиг полной боевой готовности). Прорыв польского корабля через Датские проливы в Великобританию считался весьма вероятным. Следует отметить, что Соколовский действительно собирался предпринять такой прорыв, о чём свидетельствуют его послевоенные мемуары, изданные в Лондоне. Однако уже беглый осмотр технического состояния, предпринятый по приходу в нейтральный порт, развеял все иллюзии: один из 127-мм снарядов уничтожил кормовой дальномер, сотрясение, вызванное попаданием торпеды, заклинило башню главного калибра. Несмотря на то, что система Пульезе, в целом, выдержала подводный взрыв, вода медленно поступала из-за фильтрации, постепенно затопив погреба кормовой башни главного калибра, правой кормовой 120-мм башни, а также ряд других отсеков. Неопытная, набранная «с бору по сосенке» команда не могла ни справиться с течью, ни даже наладить откачку воды. В итоге, к вечеру 6 сентября «Ваза» лёг на грунт прямо в гавани, и последовавшее затем интернирование являло, по сути, чистую формальность...

9 сентября к берегам Курляндии пожаловали ожидаемые гости – линейные корабли «Гнейзенау» и «Шарнхорст». Командующий соединением вице-адмирал Вильгельм Маршалль потребовал от властей Либавы предоставления гарантий того, что польский корабль действительно интернирован, для чего, в частности, в порт должен был быть допущен отряд немецких военных специалистов. В последнем ему было отказано, однако, в подтверждении своего нейтралитета, латыши насильственно выдворили с судна польскую команду и подняли на мачте флаг Латвийской республики. Поставив подписи под официальным актом, удовлетворённые немцы ушли.

Латвийский флаг провисел на мачте «Вазы» меньше года. Ещё зимой 1940 года корабль осмотрела Комиссия наркомата судостроения СССР, найдя его годным к восстановлению. Поначалу речь шла о покупке «Сигизмунда Вазы» у Латвии хотя бы по цене металлолома. Интерес балтийской республики в сделке заключался в том, что лежащий на грунте корабль загромождал порт, создавая массу неудобств, а наличие на борту боеприпасов таило угрозу взрыва. Советских специалистов на тот момент более всего интересовала подводная защита корпуса, так как точно такой же системой Пульезе предполагалось оснастить строящиеся линкоры «Советский Союз». Главное же заключалось в том, что у И. В. Сталина возникла мысль восстановить эту новую и мощную боевую единицу, включив её в состав советского флота. Поэтому судоподъёмные работы начались уже в марте. К маю были разгружены артиллерийские погреба, удалось откачать воду из большинства затопленных помещений. После того, как корабль вновь оказался на плаву, к месту попадания торпеды был подведён кессон (постановка в док исключалась ввиду отсутствия в Либаве дока подходящего размера), с помощью которого удалось наскоро залатать пробоину. На тот момент вопрос о покупке «Вазы» уже не стоял: Латвия вошла в состав СССР, и вместе с новым хозяином корабль получил новое имя. Не мудрствуя лукаво, советский вождь приказал переименовать «Сигизмунда Вазу» в «Сигизмунда Леваневского».

В сентябре 1940 года «Леваневский» своим ходом прибыл в Кронштадт. Весной 1941 года было рассмотрено несколько вариантов восстановления линкора, включавших замену котлов, турбин, зенитных установок на соответствующие изделия советского производства, реализация которых намечалась на 1942 год. В качестве же временной меры решено было завершить корпусные работы (окончательно устранив последствия торпедного попадания) и привести в порядок артиллерию главного калибра, чтобы корабль можно было использовать хотя бы в качестве самоходной плавбатареи (самостоятельно, имея лишь два действующих котла и один ТЗА, «Леваневский» мог развивать около шести узлов). Впрочем, куда более серьёзной проблемой, затруднявшей использование «Леваневского» в советском флоте, стало отсутствие для него подходящих боеприпасов – на советских кораблях стояли артсистемы совсем других типов. Лишь к лету 1941 г. на предприятиях Ленинграда удалось произвести установочные партии 283-мм и 120-мм снарядов. В том же, что касалось снарядов для 40-мм и 20-мм автоматов, то рассчитывать на их пополнение не приходилось… В таком состоянии корабль и встретил начало Великой Отечественной войны.

С июня и до конца сентября 1941 г. «Леваневский» стоял на большом Кронштадтском рейде. 3 сентября, на двое суток раньше чем «Октябрьская революция» и «Марат», «Леваневский» открыл огонь по наступающим немецким частям (сказывалась дальность стрельбы, превышающая ГК «Севастополей» в 1,7 раза). Интенсивные стрельбы по немецким войскам продолжались две недели, после чего темп их заметно упал – израсходовав старые запасы артиллеристам «Леваневского» пришлось перейти на 283-мм снаряды советского производства, выпускавшиеся, как уже сказано выше, в мизерных количествах. Наравне с «Маратом» и «Октябрьской революцией», «Леваневский» подвергался интенсивным воздушным налётам. 21 сентября в 14:38 500-кг бомба, сброшенная с Ju-87, побив 90-мм палубу второго турбинного отсека и вертикальную переборку, разорвалась в кормовом артиллерийском погребе главного калибра. К счастью, как уже отмечалось выше, боеприпасов в погребе уже не было, поэтому взрыв серьёзных последствий не повлёк. Всего за сентябрь было отражено более 20 атак немецкой авиации, зенитчики «Леваневского» записали на свой счёт 8 немецких самолётов (немцы признают безвозвратную потерю одного и ещё одного – повреждённым).

С конца сентября линкор неоднократно подвергался обстрелам осадной артиллерии – в «Леваневского» попало не менее четырёх 203-мм снарядов. Палуба «Леваневского» (в отличие от «Севастополей») неплохо выдерживала их, однако после того, как в октябре немцы ввели в дело более крупные пушки (до 305-мм включительно), командование сочло за благо перевести «Леваневского» в более безопасное место. 3 октября линкор пришвартовался к стенке Торговой гавани, где и простоял до самого конца блокады.

Боезапас малокалиберной зенитной артиллерии оказался практически израсходован, но, как раз в это время в СССР начались поставки по ленд-лизу от западных союзников. Помимо прочего они включали 40- и 20-мм снаряды для «бофорсов» и «эрликонов» «Леваневского», хотя доставка их в блокадный город была непростой задачей.

В ходе операции «Айштосс» в марте 1942 года и «Гетц фон Берлинхинген» в апреле того же года в «Леваневского» попало несколько авиабомб, серьёзно разрушивших надстройки. За исключением отражения авианалётов, в 1942 году корабль открывал огонь считанное число раз (сказывалась острая нехватка 283-мм снарядов, расходовавшихся буквально «поштучно»). В 1943 году, когда после прорыва блокады активность ленинградских заводов несколько возросла, корабль стал использоваться более активно, привлекаясь к контрбатарейной борьбе – за год было израсходовано 795 снарядов (по данным наблюдателей, огнём линкора был взорван артиллерийский склад и уничтожено четыре осадных орудия, обстреливавших Ленинград). На счёт зенитчиков в 1942 -43 гг. записано 11 самолётов противника (по немецким данным – четыре).

В январе 1944 года «Леваневский» поддерживал наступление советских войск, обстреливая цели в районе Красного Села, Ропши, Стрельны, Тосно и ряда других пунктов. С февраля 1944 года и до конца войны боевая активность «Леваневского» прекратилась.

В годы войны кораблём командовали капитан 2-го ранга А. Г. Ванифатьев (с января 1941 г. по 18.02.43 г.), капитан 3-го ранга А. К. Павловский (с 18.02.43 г. по 4.03.44 г.), капитан 3-го ранга Б. Л. Нудьга (с 4.03.44 г. и до конца войны).

После войны судьба «Леваневского» больше года оставалась в подвешенном состоянии: командование флота никак не могло решить, что же ему делать с некогда новейшим, а теперь безнадёжно устаревшим линейным кораблём, представлявшим собой пресловутый «чемодан без ручки». К началу 1946 года родился ряд полуфантастических проектов включавших, ни много, ни мало, перевооружение линкора девятью 305-мм орудиями, снятыми с бывшего линкора «Петропавловск» или ещё более радикальную перестройку его в авианосец. Однако вмешалась политика: в порядке укрепления польско-советской дружба И. В. Сталин рассудил, что бывший польский линкор неплохо было бы привести в «товарный вид» и подарить обратно полякам. Осенью 1946 года «Леваневский» был пришвартован к стенке Балтийского завода, где началась его масштабная реконструкция.

На корабле полностью сменили котлотурбинную установку, установив взамен французских четыре котла КВ-68 (аналогичных тем, что стояли на крейсерах проекта 68-бис). Турбозубчатые агрегаты изготовлялись по индивидуальному проекту в основе которого были турбины ТВ-7 (также стоявших на крейсерах 68-бис). 120-мм универсальные установки заменили на 6 х 2 х 100-мм СМ-5-1. На корабле полностью обновили малокалиберную зенитную артиллерию, поставив вместо «бофорсов» и «эрликонов» спаренные установки В-11 в количестве 12 штук.

Управление огнём осуществляли РЛС «Риф» и РЛС ПВО «Гюйс-2».

В таком виде корабль был передан Польской народной республике в мае 1949 года, при этом советское название корабля - «Сизизмунд Леваневский» - по просьбе Сталина было сохранено (только теперь было написано по-польски).

Прибыв в Гдыню летом 1949 года «Леваневский» стал флагманом возрождённого польского флота, включавшего помимо линкора четыре эсминца (все советской постройки, проектов 7 и 7-бис), нескольких тральщиков, патрульных и торпедных катеров. Наиболее заметным событием в его карьере стал визит в Великобританию, где 11-18 июня корабль представлял Польшу на торжествах, по случаю коронации Елизаветы II.

С начала 1960-х линкор числился в ранге учебного корабля. В 1967 г. он стал героем художественного фильма Станислава Ружевича «Оборона Вестерплатте», выступив в роли роль своего систершипа – «Юзефа Пилсудского». Фильм имел успех (советскому зрителю он запомнился наравне с «Четырьмя танкистами»), и корабль решено было сохранить, присвоив ему статус корабля-музея. В мае 1970 года «Леваневский» встал на почётную стоянку в Гдыне, где остаётся и по сей день.

Изображение "Леваневского" последует.

Изменено 26 Sep 2013 пользователем швамбран

[швамбран]

[Женя]

единственным реальным способом для Польши получить линкоры было заполучить какого-нибудь старого француза в подарок. "Анри IV", что ли, подарить?

Так была же тема с тем, что англичане дарят полякам12inch-дредноуты, чтобы не списывать у себя. Ну и поляки яро тратят весь бюджет ВМФ на их апкип : )

Описание боевого пути утюгов - ЭПИЧНО!