Посвящение

[Каминский]

-ТУМ! ТУМ! ТУМ!

Душная, непроглядная тьма со всех сторон обступает небольшую поляну. Словно огромные змеи вьются лианы вокруг лесных исполинов, жадно тянущих перед собой руки-ветви. Только несколько костров, окруживших неказистую тростниковую хижину, рассеивают ночной мрак. Пламя освещает пожилых черных женщин, ожесточенно молотящих в большие тамтамы. Они старые, но не дряхлые - сухощавые поджарые тела не одрябли и под покрытой белыми шрамами черной кожей по-прежнему играют сильные мышцы. Многие знают, что кожа, которой обтянуты барабаны содрана с тел убитых врагов. Белые крепкие зубы сверкают во тьме и множество голосов гортанно произносят под ритм барабанного боя.

-Ойя! Ойя!

-ТУМ! ТУМ! ТУМ!

А за границей из кольца костров, множество внимательных темных глаз, неотрывно смотрят даже не на бьющих в барабаны женщин - на хижину за их спинами. Выбеленные от времени черепа на стенах скалят зубы рядом с причудливыми масками: зеленая змея с широко разверзнутой красной пастью, зловещая черная птица с длинным острым клювом, холодная синяя рыба с большими мертвенно-бледными глазами. А над входом в хижину, почти на самой крыше прикреплена еще одна маска - женская, с полными губами и замысловатой прической на макушке. Под маской перекрещиваются ассегай и остро наточенная коса - символы войны и смерти, прекрасной и страшной богини, чье имя ныне разносится над поляной.

- Ойя! Ойя! Ойя!

Это имя выкрикивают старые женщины перед хижиной и его же беззвучно повторяют полные губы молодых девушек, неподвижно, словно выточенные из черного дерева статуэтки, застывших за кольцом костров. Не менее сотни их собралось сегодня – прибывших со всех стран вассальных или дружественных Дагомейской империи, от Атлантики до Великих Озер. В задыхающихся от избытка ртов африканских семьях считается большой удачей отдать одну, а то и двух дочерей в Женскую Гвардию Императора. Среди собравшихся на поляне девушек можно было встретить дочерей самых разных племен и народов. Вот сидит, по-восточному скрестив ноги, высокая статная девушка, с коричневой кожей - нилотка, уроженка Южного Судана, бежавшая вместе с родителями после «Хартумской революции». Рядом с ней - маленькая, хрупкая девушка едва-едва полутора метров ростов - она из конголезских пигмеев. Считающиеся во всей Африке за людей второго сорта, они оказались неожиданно востребованными в дагомейской армии, как непревзойденные разведчики и следопыты, оказавшие существенную помощь во время бушевавшей в Конго гражданской войны. Среди черных амазонок давно изжиты прежние племенные разногласия, заполыхавшие по всей Африке с уходом белых колонизаторов. Здесь коренастая девушка хуту из нищей деревни, сидит бок о бок, с высокой красавицей с тонкими чертами лица - урожденной знатной тутси, дальней родственницы нынешнему королю Буранды. А оливковокожие мулатки, уроженки далеких западных островов перемежаются исконными девушками банту - племен фон, эве, йоруба, бамилеке, ибо. Все они прошли серьезную подготовку на секретных тренировочных лагерях, под присмотром старших наставниц и европейских инструкторов обучаясь владению всеми доступными им типами современного оружия, проходя курс выживания в горах и джунглях, выслушивая многочасовые поучения жрецов, рассказывающих о величии Черного Императора, избранника древних богов и самого почти бога. Только одно испытание оставалось им прежде чем встать под знамя со змеем с слоновьими клыками, испытание, после которого они становились полноправными членами элитной гвардии Дагомеи.

Инициацию Бвити.

-Ойя! Ойя!- выкрикивают старые амазонки-жрицы.

-Тум-тум-тум!- рокочут барабаны.

Из окруживших поляну черных джунглей слышится рык леопарда и вслед за ним - хохочущий вой гиены. В зарослях вспыхивают и гаснут огоньки глаз, но никто из хищников не посмеет выйти на поляну, чтобы напасть на безоружных и обнаженных девушек. Даже звери чувствуют сегодня в джунглях Присутствие.

Крики, барабанный бой, даже звуки джунглей смолкают, когда у входа в хижину появляется гибкая фигура. Красное платье с откровенными разрезами подчеркивает округлые формы, в пышные черные волосы вплетены красные ленты. Лицо прикрывает уродливая маска, подобная той, что венчает вход в хижину, черную кожу испещряют замысловатые белые узоры. Сильная рука удерживает на крутом бедре небольшой черный кувшин, другая рука простирается к сидящим за линией костров амазонкам, будто благословляя их и поляна вновь взрывается приветственными криками.

-Ойя! Ойя!Ойааа!!!- выкрикивают в едином экстатическом порыве черные девушки.

-Тум-тум-тум!- ожили барабаны. Под их неумолчный рокот женщина в маске танцующим шагом вышла за круг костров. Рука ее опустилась в кувшин и появилась вновь, зачерпнув вязкую массу. Она подносит ее к лицу принцессы тутси и та жадно съедает резко пахнущее угощение. Новая порция досталась сидящей рядом нилотке, потом девушке ибибио, мулатке с Кабо-Верде...

Темные глаза из под маски испытующе глянули на сидевшую на самом краю поляны пигмейку, которую трясло, словно в лихорадке - как впрочем и остальных посвящаемых. Помедлив, она слизала горькую, мерзко пахнущую массу с рук «Ойи» и та одобрительно кивнула, переходя к следующей девушке. Миниатюрная жительница лесов чувствовала как мир вокруг нее расширяется, обнаруживая г множество загадочных существ, заполнивших лес, джунгли, воздух. Она взглянула на хижину - черепа на ее стенах светились призрачным зеленоватым светом, языки синего пламени вырывались из глаз масок духов-хранителей. В глубине черного входа что-то зашевелилось и мертвенно-бледная тонкая фигура выступила на черном входе. Но тут голова пигмейки закружилась и она со стоном повалилась в траву, чувствуя как в ее мысли всепожирающей колонной муравьев-кочевников вторгаются бесчисленные воспоминания.

Бег.

Сквозь заросли переплетающихся меж пальм лиан, исцарапывая босые ноги о колючки уродливых кустарников, не думая о ядовитых змеях и пауках, что таятся в траве. Бежать, быстрее, на грани возможного, до хрипа в горле- только бы успеть.

Поздно!

Небольшая деревушка на берегу реки, два десятка хижин из прутьев и больших листьев, жмущихся к лесу. Казалось, что их воздвигли на скорую руку вчера, чтобы переждать непогоду, хотя вот уже бесчисленное множество сезонов дождей миновало с тех пор, когда первая пара лесных людей воздвигла тут убежище и множество поколений ушло и народилось с тех пор…для того, чтобы всем разом погибнуть от рук чужаков.

Сожженные хижины. Мертвые тела, со следами ран от плюющихся огнем палок пришельцев с запада и востока, нарушивших вековой покой джунглей. Обрубленные и обглоданные руки, вертела с нанизанными кусками человечины.

Хотя… те, кто приходил сюда навряд ли считали лесных жителей за людей.

Она смотрит - на лежащую в куче сора и головешек маленькую женщину с перерезанным горлом и непристойно раскинутыми ногами, яснее ясного говорящими, что предшествовало ее смерти.

На мужчину - лучшего охотника в племени, заходившего в своих странствиях до большой воды на востоке- а ныне лежащего с проломленной головой в реке и с противоположного берега на запах крови и мертвечины уже плюхается большой крокодил.

Горло ее словно отпускает невидимая рука и откуда-то- изо рта или из глубин ее враз истерзанной, искалеченной души рвется отчаянный, безумный вой. Так одичавшая собака, вернувшись после охоты в логово и обнаружив там растерзанных гиеной детенышей отчаянно скулит, в надежде, что хоть кто-то услышит и отзовется.

И отзывается- правда не те, кого она чаяла услышать. Позади раздается шелест листьев, тяжелые шаги и грубый голос окликает ее на незнакомом наречии. И девочка, внутренне приготовившись последовать вслед за своим родом, обреченно оборачивается.

За несколько часов до Инициации.

-Ну, скоро он?- нетерпеливо шепнула Ванда.

-Не знаю,- шепнула в ответ Дикиледи,- тут нельзя спешить.

-За пятьсот марок мог быть порасторопнее,- фыркнула блондинка,- тем более, что я все равно не верю в эту, ай…- она осеклась, когда негритянка сердито пихнула ее в бок.

Высокий старик бамилике в цветастом халате и с головой, закутанной в чалму, бросил на девушек недовольный взгляд и приложил палец к губам. Черная девушка успокаивающе кивнула ему и старик вновь повернулся к большому пню с дырой посередине. Поверх нее старый прорицатель положил множество узких дощечек, вокруг которых, в свою очередь, разложил множество мелких камешков. Их он накрыл пальмовыми листьями и придавил большим комом земли. Склонившись над пеньком, старик зашептал длинное заклинание.

-Ну, сколько можно?- белая девушка закатила глаза,- нет, этого я не выдержу.

Чернокожая подружка, незаметно опустив руку, сильно и больно ущипнула блондинку пониже спины. Та приглушенно хохотнула и попыталась убрать черную руку, но та крепко держала ее задницу. Однако когда прорицатель закончил чтение заклятий и повернулся к обеим девушкам, те смотрели на него c видом воплощенной добродетели.

-Паук сейчас спит,- сказал прорицатель,- но я просил его рассказать все, что вас интересует. Ночью он ответит на ваши вопросы, утром мы прочтем эти ответы.

-Ждать до утра?- воскликнула блондинка, скорчив гримасу.

-Вы не заметите, как пройдет ночь - подмигнул им старик,- тем более, солнце уже садится,- он указал на стремительно темнеющее небо,- может, выпьете? Ах да, понимаю

-Нам нельзя сейчас,- сказала Дикеледи,- но пару чашек все же принесите.

Старик кивнул и развернулся, поднимаясь на веранду. Через некоторое время он спустился, расставляя маленькие табуретки из красного дерева акажу вокруг большого стола. Выставив на стол две глиняные кружки, он, сославшись на усталость после гадания, отправился в дом.

Тусклая лампа мерцала под потолком веранды, приманивая множество насекомых, на которых охотились бегающие по потолку гекконы. Другие рептилии и насекомые – на этот раз искусно вырезанные в дереве - во множестве украшали непропорционально большие наличники окон и дверей. Змеи, лягушки, крокодилы, ящерицы, пауки. То же самое и с сиденьями – стройная девушка в форме флайт-лейтенанта камерунских ВВС восседала на сиденье, покоившимся на пауках с человечьими головами, а ее чернокожая подруга – на спине просто большого паука.

-Пауки!- поморщилась белокурая Ванда, - пауки и прочие гады: я на них смотрю, я на них сижу и они же предскажут мне будущее. Мы живем с вами бок о бок уже полвека, но я до сих пор привыкну к тому, как вы представляете своих предков.

-Примерно также, как и вы, в свое время - парировала старший лейтенант Дикеледи, вынимая из-за пояса небольшую фляжку и разливая по чашкам вязкую жидкость. Защитный камуфляж обтягивал стройную фигуру негритянки, мускулистой и гибкой, словно черная пантера. Сходство это усиливалось шевроном, где свирепая кошка из джунглей изготавливалась к прыжку на фоне черно-бело-зеленого триколора - знак отличия младших офицеров Императорской Женской Гвардии.

-Вы лет пятьсот назад точно также почитали ужей,- продолжила она,- я знаю, я читала.

-Ну, во-первых, не пятьсот, а гораздо больше,- парировала Ванда, - а во-вторых, так даже если и пятьсот - это все равно так давно, что теперь об этом смешно даже вспоминать. Это вы до сих пор остались языческими варварами, а мы – уважаемый, всеми признанный европейский народ.

-Ой, не смеши, - ухмыльнулась Дикеледи,- «уважаемый», ха-ха. Французы уже наглядно показали за кого считают поляков НАСТОЯЩИЕ европейцы.

-Я не полячка! - вполоборота взвилась Ванда,- черт бы их побрал. Хотя они и нацепили на нас эту курицу,- она дернула рукав с нашитыми шевроном с белым орлом,- но я не полька, я литвинка. Лит-вин-ка, понятно?

-Да какая разница,- махнула рукой черная девушка,- я же учила историю еще при вашей власти, забыла? Литовцы еще большие дикари, я помню.

-Не литовка!- воскликнула Ванда, - литвинка, пойми ты, наконец! Мой род прослеживается с…

-Когда я слышу такое, во мне просыпается классовая ненависть,- перебила Дикеледи,- а значит, я становлюсь подверженной коммунистической пропаганде, а ты - подрываешь боеготовность вооруженных сил Сферы. Так что лучше заткнись.

Они лениво переругивались - привычно, как могут делать только старые друзья. Десять лет прошло с тех пор, как две юные девушки, почти девочки, подали заявления на вступление в Женскую Гвардию – туда хоть и редко, но попадали и белые девушки- после чего практически все время были вместе . Пилот и стрелок, прошедшие вместе с десяток африканских войн, неоднократно спасая друг другу жизнь, закадычные подруги и страстные любовницы были почти неразлучны - даром, что одна и впрямь вела корни от старинного шляхетского рода ведущего истоки от времен Гедимина, а вторая была восьмым ребенком в небогатой крестьянской семье, знавшая от силы четыре поколения своих предков - таких же простых земледельцев.

-Нам не пора выходить? - спросила Ванда, принимая из ее рук чашку.

-Девчонок привезут часа через полтора,- произнесла Дикеледи,- а нам до места идти минут двадцать. Так что не беспокойся. Пей лучше, - добавила она пригубливая. Ванда последовала за ней, залпом выпив чашку. Ее лицо сморщилось в гримасе отвращения.

-Ты пичкаешь меня уже этой дрянью шестой день,- произнесла она,- не часто ли?

-Да мелочь это,- сказала Декиледи,- ослабленная концентрация, чтобы твой организм привык к Ибоге. Вот на поляне придется выпить дозу сильнее раз в пятьдесят.

-Как-то страшновато,- передернула плечами Ванда,- это же слоновая доза.

- Ну, я когда впервые инициировалась в Бвити выпила и побольше, - пожала плечами чернокожая девушка, - как видишь, жива-здорова. И я же с тобой.

-Черт меня дернул согласиться,- сморщила нос девушка.- зарекалась же не лезть вашу языческую чертовщину, нет же.

-Скажи еще, что тебе не нравились мистерии Йенгу - усмехнулась Дикеледи.

-Ошибки молодости,- парировала Ванда,- как вспомню, так вздрогну. И я обещала Тадеушу, после того как стану пани Цишецкой, быть добропорядочной католичкой.

-Вот и проверим,- усмехнулась негритянка,- на сколько поколений назад ты католичка. Слышала я, что род, которым ты похваляешься, как раз от языческих жрецов идет.

Бвити даст тебе пообщаться с предками- заодно и узнаем, как далеко ты ушла от них…и от него,- негритянка кивнула на дом прорицателя.

-С предками говоришь, общаться,- хмыкнула Ванда,- к ним отправить решила?

-Ага, и с сотню наших девчонок тоже,- усмехнулась Декеледи,- не неси ерунды. Я же обещала Тадеушу, что буду заботиться о тебе пока он воююет на чадской границе. Я сама себе не прощу, если не сберегу для него такую симпатичную польку.

-Я не…

-Тссс- негритянка приложила палец к губам подруги,- много говоришь,- произнесла она, закрывая блондинке рот поцелуем и кладя пальцы ей на внутреннюю сторону бедра. Ванда тяжело задышала, подаваясь всем телом вперед, когда подруга вдруг резко отстранилась от нее.

-Сссучкааа!!! - простонала девушка.

- А то нет,- рассмеялась Дикеледи,- давай, собирайся. Пора уже.

Они обходят ее, съёжившуюся посреди дымящихся развалин- высокие, в странном зеленом облачении, столь схожим с зеленой листвой. Оборотни, злые духи, превратившие добрый лес-кормилец в царство страха и крови. За плечами у них огненные палки, сеющие смерть, на поясах - острые ножи, каждого из которых хватило бы, чтобы разом перерезать горло лесной девушке. Скорей бы, коль так все случилось - ей незачем жить.

Но оборотни из леса не торопятся убивать ее- с чего бы, она ведь совсем не страшная, а их…один, два, три, много, ой много. Больше, чем всего жило мужчин в селении лесных людей. И эти злые духи - они много выше и сильнее их. Одни – с такой же черной кожей и черными лицами как у нее - показывают пальцами и смеются, скаля белые зубы. Но вот появляются другие- в такой же зеленой шкуре оборотня, но лица их белые, каким и положено быть у духов мертвых, а подбородки заросли густой черной шерстью.

Ей страшно. Она сжимается в комок, в ожидании, что ее вот-вот убьют и съедят.

Но голоса, что слышаться над ней не гневные, а наоборот, успокаивающие. Тот, кто обращается к ней - в странной черной шапке с красным пятилапым паучком.

Его лицо кажется ей знакомым - ну да, оно немного похож на лик деревянного человечка, которого как-то принесли в деревню люди с юга. Человек тот был прибит гвоздями к странному дереву с тремя ветвями на вершине. Они говорили, что это могущественный дух, сильнее всех, кого они знали раньше. Тот, кто разговаривает с ней, похож на человечка с дерева - только тот скорбел, а этот улыбается, разговаривая будто успокаивая испуганную собаку. И невольно она проникается к нему доверием - как не довериться человеку с таким лицом?

Вот он обращается к одному из черных великанов и тот, выслушав бородатого, обращается на понятном ей языке. Он говорит ей, что убийцы ее родичей ушли, что это демоны, с которыми они борются, демоны, пришедшие от великой соленой воды на западе. Демоны, чья кожа еще белее, чем у того, кто говорит ей ласковые слова – черный говорит, что это их старейшина - «команданте». Он пришел сюда, чтобы убивать белых демонов пришедших с запада, чьи глаза синие, как морская пучина, из которой они вынырнули, чтобы сеять смерть среди лесных людей.

И еще – рассказывает черный - команданте поможет ей отомстить великанам-людоедам с запада. Она сможет это сделать – если уйдет в лес вместе с новыми пришельцами, встать бок о бок с теми, кто воюет за «свободу». Еще одно непонятное слово - но на то они и духи, чтобы говорить непонятно. Главное она поняла.

Бородатый «команданте» широко улыбается, протягивая руку и она, смущенно улыбаясь в ответ, робко кладет тонкие пальцы в ладонь белого старейшины.

Воспоминания схлынули, словно морской отлив, возвращая девушку из трагичного прошлого в настоящее - пугающее, странное настоящее. Молодая пигмейка вместе с другими девушками бежит по лесу - обнаженная, словно только явившись на свет. Вокруг нее тот лес - и не тот. Здесь по-прежнему царит ночь, но сквозь тьму девушка видит каждую травинку, каждое насекомое, затаившееся в складках древесной коры. Словно каждое из ее чувств обострилось в несколько раз, заставляя видеть и слышать то, что ранее было доступно только шаманам и знахарям. Она, конечно, давно знает, что шаманы и знахари - это нахлебники и лжецы, вера в которых мешает народам Африки стряхнуть цепи религиозных предрассудков, но сейчас…

Сейчас эти предрассудки обступали ее со всех сторон.

Лианы, обвивавшие деревья вдруг покрылись мелкими чешуйками, заблестевшими в свете Луны. Воздух наполнился громким шипением, когда кверху одна за другой стали подниматься змеиные головы. Деревья вокруг тоже менялись - кора на них стала гладкой и блестящей, словно кожа слизняка- только вместо слизи ее покрывала кровь. Она стекала на землю, превращая почву в багровую грязь, чавкающую под ногами. На изгибающуюся, подобно червю ветку, опустился большой паук и девушка невольно дернулась увидев, как ей улыбается миниатюрное черное личико.

Это только бред. Наркотический бред и ничего больше. Она должна, обязана бороться, чтобы не податься его влиянию..

Неожиданно джунгли кончились - девушка выбежала на берег широкой реки, бурлившей меж лесистых холмов. Этот поток они пересекали на пути к месту инициации- но тогда через него не был перекинут каменный мост, соединявший оба берега. Перед ним стояли и остальные девушки, нерешительно переминавшиеся с ноги на ногу.

На другом берегу стеной поднимался лес - такой же странный и страшный, словно явившийся из легенд о Стране Духов. И из джунглей сейчас выходили два странных существа. Первое напоминало пантеру - только ростом с большую львицу, черную с головы до ног- даже глаза ее были подобны двум черным алмазам. Второе существо подобно шакалу, но шерсть его была длиннее и сплошь светло-серого цвета, а размером он немногим уступал большой кошке. И глаза - странного, темно-синего цвета - словно море, откуда приходят белые демоны.

Оба зверя, почти одновременно ступают на мост и встают рядом друг с другом, почти сливаясь воедино и одновременно поднимаясь на задние лапы. Черная и белая шерсть спадает клочьями, уносясь стремительным потоком, клыкастые морды сближаются, срастаясь и расплываясь. Большая кошка и шакал превращаются в нечто единое – и иное.

И вот на мосту стоит прекрасная женщина, в плоти которой словно слиты белый известняк и жирный чернозем, разделенные невидимой линией. Справа - полная черная грудь с темным соском, полные губы, короткие курчавые волосы и глаза, подобные сверкающим черным алмазам. Слева - молочно-белая кожа, розовый сосок на острой груди, длинные золотистые волосы и ярко-синие глаза. Два тела, две сути сошлись в этом существе: черное и белое, жизнь и смерть, божественное и дьявольское. Черно-розовые губы улыбаются, приоткрывая ряд одинаково заостренных, жемчужно-белых зубов и правая рука – черная! - манит к себе стоящих на берегу девушек. И вот нилотка, преодолев первый страх, ступает на каменный мост.

Раскатистый громкий хохот оглашает воздух и река с шипением выбрасывает волны на берег. И словно разрубаясь пополам невидимой секирой, женщина на мосту, вновь распадается на два существа. Завыл со всех сторон налетевший неведомо откуда ветер, ударяя в лицо стоящим на берегу амазонкам - и видно, как с трудом, пригибаясь под его ударами, ступает по мосту нилотка. А над ней зависнув в крутящимся над мостом вихре, окруженная вспышками синеватых молний, стоит мускулистая черная женщина с ужасным лицом, без которое нельзя взглянуть без содрогания. Пышные бедра опоясывает юбка девяти разных цветов, в темные волосы вплетены красные ленты, в одной ее руке черный конский хвост, в другой - окровавленный мачете. Красные капли попадают в воду, где пребывает иное существо - преисполненное столь же губительной и притягательной силы, что и повисшая в воздухе богиня. Длинные светлые волосы, холодные синие глаза с вертикальными зрачками, обольстительное гибкое тело, переходящее в длинный чешуйчатый хвост. Царица вод и водных гадов, пришедшая из моря вместе с кораблями белых людей, свободная, властная, распутная. Меж розовых губ мелькает раздвоенный язык и скалятся острые зубы крокодила. Кольцами она вьется в бурлящей воде, а в глазах устремленных на идущую по мосту девушку - всепожирающая похоть и вселенский, неутолимый голод.

Нилотка идет по мосту, каждый шаг дается ей с трудом, видно, как она качается из стороны в сторону. Лицо ее искажено смертной мукой, побледневшие губы шепчут что-то – молитву или проклятие? Но, несмотря ни на что, она все же доходит до зависшей в воздухе богини, преклоняя колени. Та улыбается, выдыхая длинный язык пламени, окутывающий тело девушки, следует яркая вспышка и уже посвященная амазонка исчезает, будто разом сгорая в пламени. Торжествующая улыбка раздвигает губы женщины, и она вновь делает манящий жест. Низкорослая хуту, нерешительно оглядывается на подруг и вдруг, с видом прыгающей в пропасть, шагает вперед. Одна за другой девушки ступают на мост и, под порывами ветра - почему-то почти не чувствующегося на берегу- идут вперед, чтобы преклонить колени перед богиней и исчезнуть в вспышке яркого пламени. А снизу слышится громкое шипение и острые зубы нетерпеливо клацают - богиня вод раздосадована, что все еще остается без добычи.

И вот на берегу не остается никого- кроме маленькой пигмейки. Остальные девушки уже исчезли в пламени перед могучей богиней и теперь ей одной предстоит ступить на мост. Огненные глаза Ойи испытующе смотрят на дочь лесного народа, казалось, проникая в самую ее суть, выжигая в ней всяческую волю и способность к сопротивлению. Вновь машет черная ладонь, призывая ее к себе и словно, сомнамбула, словно оживший мертвец из страшных сказок о жрецах вуду, лесная жительница делает шаг вперед.

Разом взвыл вокруг ураган, зарыдал, зарычал, захохотал множеством голосов. Вокруг девушки закружились какие-то фигуры - бледные, полупрозрачные тени, но с каждым мгновением обретающие плоть и кровь. Невысокие, щуплые люди, с серой словно пепел кожей, молодые и старые, мужчины и женщины поднимали на нее глаза и посеревшие губы безмолвно шевелились. И хотя ни единого звука не сорвалось с них, все же отчаянно зажмурившаяся, зажавшая уши маленькая лесная девочка слышала их, как если бы они кричали через большой усилитель.

«Как ты могла?»

Как. Ты. Могла?

И тут на нее обрушились новые картины. Картины того, что она не знала доселе, но что представляла каждый день, представляя как было ТОГДА.

Она и представить не могла, что это было ТАК.

Ворвавшись в деревню чернокожие солдаты стреляли без разбору - по женщинам, детям старикам. Это была та самая пальба, заслышав которую она, оказавшаяся далеко от родной хижины, поспешила обратно - чтобы застать пепелище на месте деревни.

Теперь она видела, что ему предшествовало.

И разбитые о ближайший камень черепа младенцев.

И старшую сестру вокруг которой выстроилась толпа убийц в камуфляжах, чтобы насытить свою похоть- на глазах у мужа, умиравшего на земле, с распоротым животом, но еще живого, еще видевшего, еще чувствующего.

И как с хохотом вырезали куски плоти из еще живых людей, как рубили руки и ноги, чтобы поджарить на костре из сожженных хижин.

И как с брезгливой улыбкой смотрел на все это ОН.

Человек, с лицом, подобным Тому, кто был прибит к странному дереву с тремя ветвями.

Человек в черном берете с красной звездой.

Она кричит, уже не замечая плотно обступивших ее духов, гневно обличающих ее – не только те, кто погиб там, но и предки ее и предки предков, все мертвые, от самого прародителя их рода, казалось, собрались тут, чтобы выразить свой гнев и презрение. С лиц их сползает кожа и мышцы, но и в пустых глазницах видится ей осуждение и из уст черепов слышится проклятие. Полуразложившиеся трупы обступают ее, толкая к краю моста и она, уже не сопротивляясь чуть ли не прыгает в бурлящую воду, в кажущиеся сейчас милосердными объятья водной богини. Холодные сильные руки подхватывают ее на лету, перепончатые пальцы с острыми когтями царапают кожу и раздвоенный язык нежно слизывает с ее лица не то капли воды, не то выступившие слезы. Маленькая черная девушка, выгибается всем телом, подставляя упругие грудки под крокодильи зубы, наконец дорвавшиеся до сладкой трепещущей плоти.

Большой черный паук проворно спрятался в дыру в пне, когда чернокожий прорицатель снял с него пальмовые листья. Камни и дощечки, по которым гадал колдун-бамилике были сплошь затянуты белыми нитями, сплетшими их в единое целое. Только один черный камушек лежал в стороне, словно отторгнутый восьминогим прорицателем.

-Бедная девочка,- Ванда подняла камень, покрутила перед глазами, потом со вздохом положила обратно, - глупая малышка.

-Она не глупая,- глухо сказала стоявшая рядом Декиледи,- она обманутая.

-Ты ведь успела поговорить с ней?- развернулась блондинка.

-Да,- кивнула чернокожая амазонка,- ей оставалось немного, но она не хотела умереть не рассказав все напоследок. Это было десять назад, в Конго. Ее семью вырезали повстанцы-симба, под командованием кубинцев. Догадайся, кто у них был за главного?

-Ублюдок!- Ванда смачно сплюнула на пол,- кровавая свинья!

-Он самый,- сумрачно усмехнулась Декиледи,- ну он давно получил свое. Симба вырезали ее семью - боялись, что выдадут или что-то в этом роде- они как раз уходили в Танзанию от Майка Хоара. Зачем-то вернулись, может, услышали, как она кричит. Могли бы и ее шлепнуть, но у «команданте» возникла идея подлее. Он и заморочил девчонке голову, свалив расстрел деревни на наемников Хоара.

-Ему всегда удавалось охмурять таких как она.

-Ее забрали в Танзанию, - продолжала негритянка,- где с ней начали работать ребята из ГРУ, совместно с местными спецами. Ну и промыли ей мозги - сама знаешь сколько такого молодняка, свихнувшихся на Марксе, Ленине и Мао, бродит сейчас по джунглям. Но из нее решили делать не пушечное мясо…

-А шпионку,- процедила Ванда

-Ее трудно винить,- покачала головой Декиледи,- сама понимаешь, там и не таких ломали. Уж больно хотелось советским внедрить своего человека в Гвардию. И она старалась, как могла искупить вину. Черт возьми, после таких ран не выживают, но она цеплялась за жизнь, пока не рассказала мне все и обо всех.

-До сих пор стоит перед глазами то месиво,- передернула плечами белая девушка,- вспомню, так вздрогну. Это ведь я ее так, да?

-Ты сама знаешь, что не ты,- сказала негритянка,- не бери в голову. Две владычицы, две богини смерти, взяли наши тела, чтобы вершить приговор, вынесенный мертвыми.

-Все-таки это несправедливо,- мотнула головой Ванда,- она же не знала…

-Она солгала,- глухо ответила Дикеледи- а духи мертвых безжалостны к лжецам. Но может ее возьмет к себе богиня. Как тебе, кстати, понравилось быть Ее «лошадью»?

-Не знаю,- медленно произнесла девушка,- сейчас все как в тумане.

Перед ее глазами вновь всплыли те отрывочные видения, посещавшие ее во время ритуала Густые леса, явно не с здешними деревьями, люди в странных одеяниях - светлокожие, светловолосые и голубоглазые, стоящие у края большого болота. Могучий старик, держащий в руках плачущего младенца, простирающий его над темной водой омута. Огромный костер на берегу высвечивает большое дерево - откуда-то всплывает название «дуб»- треснутое пополам. В трещине стоит изваяние дряхлого старика с длинной бородой, облаченного в белый саван, держащего три черепа - коня, коровы и человека. Рядом другой идол - улыбающийся юноша, в венке из листьев, меж которых извивается змея, сползающая к сосуду с кобыльим молоком. А вот иная картинка – обнаженный человек корчится на дереве, пронзенный копьем и кровь стекает в трещину в дереве. А сама Ванда - нечто, что таится в воде и одновременно во мраке, нечто, что радостное устремляется вперед, скаля острые зубы, когда жрец бросает в воду младенца.

Когда она рассказала об этом Дикеледи, та только развела руками.

-Не знаю, Ванда,- сказала она,- Ибога может многое, но не так много можно понять из того, что она открывает людям. Твоим телом владела богиня, что зовется здесь Йенгу и Мами Вата, говорят, она пришла с моря. Одному Эшу и Ойе ведомо, кем она была там, откуда явились твои предки. Может там, на их земле ты смогла бы понять больше.

-На их земле,- горько усмехнулась Ванда,- ты знаешь, что у нас нет своей земли ТАМ. Нет и не может быть, пока у власти остаются красные. Может когда-нибудь…

-Ты можешь спросить паука,- нерешительно сказала негритянка,- когда.

-Нет!- глаза Ванды неожиданно загорелись огнем,- хватит с меня чертовщины - и вашей и нашей. Хватит вечно гадать- откуда придет избавление! Грядет война и через победу в ней, через сотни таких побед, мы вернем свою землю. Комми ответят теперь и за эту девчонку, за всех кого они обманули, запугали, искалечили душу. Борьба за свободу - для Польши, Литвы, Беларуси - начнется в Африке! Она начнется там,- она мотнула головой и Дикиледи невольно обернулась, проследив за ее взглядом, устремленным на восток. Там, из-за покрытых туманом лесистых холмов уже вставало кроваво-красное солнце.

Солнце Великой Африканской войны.

Изменено 14 Nov 2013 пользователем Каминский

[Archer]

Красота! Продолжайте обязательно! И немедленно!

где с ней начали работать ребята из ГРУ, совместно с местными спецами. Ну и промыли ей мозги - сама знаешь сколько такого молодняка, свихнувшихся на Марксе, Ленине и Мао, бродит сейчас по джунглям. Но из нее решили делать не пушечное мясо…

Мне понравилась эта фраза. И вот почему: навеяло мысли об этом мире. Если уж ГРУ так работает, то что должно быть в Дагомейской Империи? Обработка почище будет, надо полагать?

Вот это:

Просто так не бывает

К тому же, сейчас есть мнение, что человечество таки вышло из Африки. Видели д/ф про угасшие виды ХОМО? Не помню как он... Там, где мочили сначала эректусов, а потом белых неандеров? Так вот героями там были именно черные. Типа настоящий человек - черный, а остальное - так, сбоку припека в лучшем случае. Мне кажется, подобная продукция должны быть популярная в Дагомее. И мозги промывать там есть на каком материале, особенно если - вот парадокс! - если к этому привлекли грамотных белых специалистов Ибо сами не дойдут, увы... Впрочем, тут все можно сказать продумано до мелочей - белые специалисты есть

Ну и так, мелочи:

мулатке с Кабо-Верде...

Вызывает какую-то ненужную ассоциацию с Украйной. Из, может быть?

-Нам не выходить пора? - спросила Ванда, принимая из ее рук чашку.

Искажение порядка слов:.. Хотя, может какая-то фича, учитывая и несколько других моментов?

[Каминский]

Красота! Продолжайте обязательно! И немедленно!

Ну прямо, немедленно) Я и это не за один день написал)

Мне понравилась эта фраза. И вот почему: навеяло мысли об этом мире. Если уж ГРУ так работает,

Да собственно так много кто работает, в Африке в том числе. Слышали может про этих ребят?

*О, кстати, теперь я знаю, кто теперь будет бороться против коммунистического режима в Уганде*

Так вот героями там были именно черные. Типа настоящий человек - черный, а остальное - так, сбоку припека в лучшем случае. Мне кажется, подобная продукция должны быть популярная в Дагомее. И мозги промывать там есть на каком материале, особенно если - вот парадокс! - если к этому привлекли грамотных белых специалистов Ибо сами не дойдут, увы... Впрочем, тут все можно сказать продумано до мелочей - белые специалисты есть

У меня все руки не доходят, как следует сесть и расписать идеологию Дагомеи в ее, так сказать, развитии. Там где есть и черный император и черные боги и белые дьяволы и собственно почему Великий Черный Император так полагается на белых дьяволов.

Впрочем, насчет последнего в тексте кое-какие намеки уже есть.

Вызывает какую-то ненужную ассоциацию с Украйной. Из, может быть?

тут подразумевается не сколько страна, сколько острова на которых она расположена

Искажение порядка слов:.. Хотя, может какая-то фича, учитывая и несколько других моментов?

Нет, это опечатка, спасибо.

Изменено 13 Nov 2013 пользователем Каминский

[Archer]

У меня все руки не доходят, как следует сесть и расписать идеологию Дагомеи в ее, так сказать, развитии.

А вы знаете, что это преступление против человечества АИ? :grin:

[Крысолов]

Так вот героями там были именно черные

Ну как сказать. Те товарищи которые переднеазиатских неандеров вынесли скорее всего таки были черными. Но побелели еще до прихода в Европу.

[Magnum]

-Когда я слышу такое, во мне просыпается классовая ненависть,- перебила Дикеледи,- а значит, я становлюсь подверженной коммунистической пропаганде, а ты - подрываешь боеготовность вооруженных сил Сферы.

Жизненно.

Слышали может про этих ребят?

Только не говорите, что вы не смотрели "Казино Ройаль". :)

[ВИП]

OMG!! Это величественно! Проды!!

У меня все руки не доходят, как следует сесть и расписать идеологию Дагомеи в ее, так сказать, развитии.

Вот прямо здесь, в этом произведении и опишите.

[Archer]

Так вот героями там были именно черные

Ну как сказать. Те товарищи которые переднеазиатских неандеров вынесли скорее всего таки были черными. Но побелели еще до прихода в Европу.

Так я не свое мнение озвучиваю, а пересказываю фильму. А там именно негры бились с эректусами в Индии, а потом с неандерами в Испании.

[Каминский]

Жизненно.

Такой вот незамысловатый дагомейский юмор.

Только не говорите, что вы не смотрели "Казино Ройаль"

Да вот как-то не довелось, увы

Но теперь я вижу, что нет лучших претендентов на роль борцов с коммунистическими режимами Уганды и Судана.

Надо их только прокачать как следует и идеологию скорректировать.

OMG!! Это величественно!

Благодарю.

Проды!!!

Когда-нибудь. Столько дел, столько дел

Вот прямо здесь, в этом произведении и опишите.

Я обдумаю ваше предложение)

[Magnum]

Да вот как-то не довелось, увы

Ваш пост огорчает тамошних персонажей!

[Владислав]

Я В ВОСХИЩЕНИИ!!!!

[Наполускр]

Неплохо. Были там? Давно?

[Каминский]

Неплохо. Были там? Давно?

В Африке? Никогда не был.

[Magnum]

В Африке? Никогда не был.

Могли бы и не признаваться. Некоторые из читателей Ж.Верна тоже не верили, что он из кабинета не выходит.

[Наполускр]

Просто пара моментов проскочила. Не важно, впрочем.

[Сибиряк Комнатный]

Дагомея , Дагомея

Всех жестоко отымеет

В основаньи ея - КИТ

Секс , инцест и геноцид!

И для братского народу

Породит она свободу

На ФАИ теперь поляк

Символ , герб и прочий флаг

Да , кстати о птичках... А продолжение следует? Ибо - :good:

[Каминский]

Да , кстати о птичках... А продолжение следует? Ибо -

В процессе обдумывания.

Дагомея , Дагомея

Всех жестоко отымеет

В основаньи ея - КИТ

Секс , инцест и геноцид!

:good:

Хотя наш кит не СИГ, а ТУМ!

[Каминский]

Чисто косметические правки под новый мир

-ТУМ! ТУМ! ТУМ!

 

Душная тьма со всех сторон обступает небольшую поляну. Словно огромные змеи вьются лианы вокруг лесных исполинов, жадно тянущих перед собой руки-ветви. Только несколько костров, окруживших неказистую тростниковую хижину, рассеивают ночной мрак. Пламя освещает пожилых черных женщин, ожесточенно молотящих в большие тамтамы. Они старые, но не дряхлые - сухощавые поджарые тела  не одрябли и под покрытой белыми шрамами черной кожей по-прежнему играют сильные мышцы. Многие знают, что кожа, которой обтянуты барабаны содрана с убитых врагов. Белые крепкие зубы сверкают во тьме и множество голосов гортанно произносят под рокот барабанов.

 

-Ойя! Ойя!

 

-ТУМ! ТУМ! ТУМ!

 

А за границей из кольца костров, множество внимательных темных глаз, неотрывно смотрят даже не на бьющих в барабаны женщин - на хижину за их спинами. Выбеленные от времени черепа на стенах скалят зубы рядом с причудливыми масками: зеленая змея с широко разверзнутой красной пастью, зловещая черная птица с длинным острым клювом, холодная синяя рыба с большими мертвенно-бледными глазами. А над входом в хижину, почти на самой крыше прикреплена еще одна маска - женская, с полными губами и замысловатой прической на макушке. Под маской перекрещиваются ассегай и остро наточенная коса - символы войны и смерти, прекрасной и страшной богини, чье имя ныне разносится над поляной.

 

- Ойя! Ойя! Ойя!

 

Это имя выкрикивают старые женщины перед хижиной и его же беззвучно повторяют полные губы молодых девушек, неподвижно, словно выточенные из черного дерева статуэтки, застывших за кольцом костров. Не менее сотни их собралось сегодня – прибывших со всех стран вассальных или дружественных Дагомейской империи, от Атлантики до Великих Озер. В задыхающихся от избытка ртов африканских семьях считается большой удачей отдать одну, а то и двух дочерей в Женскую Гвардию Императора. Среди собравшихся на поляне девушек можно было встретить дочерей самых разных племен и народов. Вот сидит, по-восточному скрестив ноги, высокая статная девушка, с  коричневой кожей – дочь племени масаи бежавшая вместе с родителями после  провозглашения Коммуны. Рядом с ней - маленькая, хрупкая девушка едва-едва  полутора метров росту  - она из конголезских пигмеев. Считающиеся во всей Африке за людей второго сорта,  они оказались неожиданно востребованными в дагомейской армии, как непревзойденные разведчики и следопыты, оказавшие существенную помощь  против вторгавшихся в Конго красных бандитов. Среди черных амазонок давно изжиты прежние племенные разногласия: коренастая девушка хуту из нищей деревни, сидит бок о бок, с высокой красавицей с тонкими чертами лица - урожденной  знатной тутси, дальней родственницы нынешнему королю Руанды. А зеленоглазые мулатки с Карибов  перемежаются исконными девушками банту - племен фон, эве, йоруба, бамилеке, ибо. Все они прошли серьезную подготовку на секретных тренировочных лагерях, под присмотром старших наставниц и европейских инструкторов обучаясь владению всеми доступными им типами современного оружия, проходя курс выживания в горах и джунглях, выслушивая многочасовые поучения жрецов, рассказывающих о величии Черного Императора, избранника древних богов и самого почти бога. Только одно испытание оставалось им прежде чем встать под знамя со змеем с слоновьими клыками, испытание, после которого они становились полноправными членами элитной гвардии Дагомеи.

 

Инициацию Бвити.

 

-Ойя! Ойя!- выкрикивают старые амазонки-жрицы.

 

-Тум-тум-тум!- рокочут барабаны.

 

Из окруживших поляну черных джунглей слышится рык леопарда и вслед за ним - хохочущий вой гиены. В зарослях вспыхивают и гаснут огоньки глаз, но никто из хищников не посмеет выйти на поляну, чтобы напасть на безоружных и обнаженных девушек. Даже звери чувствуют сегодня в джунглях Присутствие.

 

Крики, барабанный бой, даже звуки джунглей смолкают, когда у входа в хижину появляется гибкая фигура. Красное платье с откровенными разрезами подчеркивает округлые формы, в пышные черные волосы вплетены красные ленты. Лицо прикрывает уродливая маска, подобная той, что венчает вход в хижину, черную кожу испещряют замысловатые белые узоры. Сильная рука удерживает на крутом бедре небольшой черный кувшин, другая рука простирается к сидящим за линией костров амазонкам, будто благословляя их и поляна вновь взрывается приветственными криками.

 

-Ойя! Ойя!Ойааа!!!- выкрикивают в едином экстатическом порыве черные девушки.

 

-Тум-тум-тум!- ожили барабаны. Под их неумолчный рокот женщина в маске танцующим шагом вышла за круг костров. Рука ее опустилась в кувшин и появилась вновь, зачерпнув вязкую массу. Она подносит ее к лицу принцессы тутси и та жадно съедает резко пахнущее угощение. Новая порция досталась сидящей рядом  нилотке, потом девушке ибибио, смуглой гаитянке...

 

Темные глаза из под маски испытующе глянули на сидевшую на самом краю поляны пигмейку, которую трясло, словно в лихорадке - как впрочем и остальных посвящаемых. Помедлив, она слизала горькую, мерзко пахнущую массу с рук  «Ойи» и та одобрительно кивнула, переходя к следующей девушке. Миниатюрная жительница лесов чувствовала как мир вокруг нее расширяется, обнаруживая г множество загадочных существ, заполнивших лес, джунгли, воздух. Она взглянула на хижину - черепа на ее стенах светились призрачным зеленоватым светом, языки синего пламени вырывались из глаз масок духов-хранителей. В глубине черного входа что-то зашевелилось и мертвенно-бледная тонкая фигура выступила на черном входе. Но тут голова пигмейки закружилась и она со стоном повалилась в траву, чувствуя как в ее  мысли всепожирающей колонной муравьев-кочевников вторгаются бесчисленные воспоминания.

 

Бег.

Сквозь заросли переплетающихся меж пальм лиан, исцарапывая босые ноги о колючки уродливых кустарников, не думая о ядовитых змеях и пауках, что таятся в траве. Бежать, быстрее, на грани возможного, до хрипа в горле- только бы успеть.

Поздно!

Небольшая деревушка на берегу реки, два десятка хижин из прутьев и больших листьев, жмущихся к лесу. Казалось, что их воздвигли на скорую руку вчера, чтобы переждать непогоду, хотя вот уже бесчисленное множество сезонов дождей миновало с тех пор, когда первая пара лесных людей воздвигла тут убежище и множество поколений ушло и народилось с тех пор…для того, чтобы всем разом погибнуть от рук чужаков.

Сожженные хижины. Мертвые тела, со следами ран от  плюющихся огнем палок пришельцев с запада и востока, нарушивших вековой покой джунглей. Обрубленные и обглоданные руки, вертела с нанизанными кусками человечины.

Хотя… те, кто приходил сюда навряд ли считали лесных жителей за людей.

Она смотрит - на лежащую в куче сора и головешек маленькую женщину с перерезанным горлом и непристойно раскинутыми ногами, яснее ясного говорящими, что предшествовало ее смерти.

На мужчину - лучшего охотника в племени, заходившего в своих странствиях до большой воды на востоке- а ныне лежащего с проломленной головой в реке и с противоположного берега на запах крови и мертвечины уже плюхается большой крокодил.

Горло ее словно отпускает невидимая рука и откуда-то- изо рта или из глубин ее враз истерзанной, искалеченной души рвется отчаянный, безумный вой. Так  дикая собака, вернувшись после охоты в логово и обнаружив там растерзанных гиеной детенышей отчаянно скулит, в надежде, что хоть кто-то услышит и отзовется.

И отзывается- правда не те, кого она чаяла услышать. Позади раздается шелест листьев, тяжелые шаги и грубый голос окликает ее на незнакомом наречии. И девочка, внутренне приготовившись последовать вслед за своим родом, обреченно оборачивается.

 

За несколько часов до Инициации

 

-Ну, скоро он?-  нетерпеливо шепнула Ванда.

 

-Не знаю,- шепнула в ответ Дикиледи,- тут нельзя спешить.

 

-За пятьсот марок мог быть порасторопнее,- фыркнула блондинка,- тем более, что я все равно не верю в эту, ай…- она осеклась, когда  негритянка сердито пихнула ее в бок.

 

Высокий старик бамилике  в цветастом халате и с головой, закутанной в чалму, бросил на девушек недовольный взгляд и приложил палец к губам. Черная девушка успокаивающе кивнула ему и старик вновь повернулся к большому пню с дырой посередине.  Поверх нее старый прорицатель положил множество узких дощечек, вокруг которых, в свою очередь,  разложил множество мелких камешков. Их он накрыл пальмовыми листьями и придавил большим комом земли. Склонившись над пеньком, старик зашептал длинное заклинание.

 

-Ну, сколько можно?- белая девушка закатила глаза,- нет, этого я не выдержу.

 

Чернокожая подружка, незаметно опустив руку, сильно и больно ущипнула блондинку пониже спины.  Та приглушенно хохотнула и попыталась убрать черную руку, но та крепко держала ее задницу. Однако когда прорицатель закончил чтение заклятий и повернулся к обеим девушкам, те смотрели на него c видом воплощенной добродетели.

 

-Паук сейчас спит,- сказал прорицатель,- но я просил его рассказать все, что вас интересует. Ночью он ответит на ваши вопросы, утром мы прочтем эти ответы.

 

-Ждать до утра?- воскликнула блондинка, скорчив гримасу.

 

-Вы не заметите, как пройдет ночь - подмигнул им старик,- тем более, солнце уже садится,- он указал на стремительно темнеющее небо,- может, выпьете? Ах да, понимаю

 

-Нам нельзя сейчас,-  сказала Дикеледи,- но пару чашек все же принесите.

 Старик кивнул и развернулся, поднимаясь на веранду. Через некоторое время он спустился, расставляя маленькие табуретки из красного дерева акажу вокруг большого стола. Выставив на стол две глиняные кружки, он, сославшись на усталость после гадания, отправился в дом.

 

Тусклая лампа мерцала под потолком веранды, приманивая множество насекомых, на которых охотились бегающие по потолку гекконы. Другие рептилии и насекомые – на этот раз искусно вырезанные в дереве -  во множестве украшали непропорционально большие наличники окон и дверей. Змеи, лягушки, крокодилы, ящерицы, пауки. Последних было особенно много: белокурая девушка в форме флайт-лейтенанта  конголезских  ВВС восседала на сиденье, покоившимся на пауках с человечьими головами, а  ее  чернокожая подруга – на спине просто большого паука.

 

-Пауки!- поморщилась белокурая Ванда, - пауки и прочие гады: я на них смотрю, я на них сижу и они же предскажут мне будущее. Мы живем с вами бок о бок уже лет десять, но я до сих пор привыкну к тому, как вы представляете своих предков.

 

-Примерно также,  как и вы, в свое время - парировала старший лейтенант Дикеледи, вынимая из-за пояса небольшую фляжку и  разливая по чашкам вязкую жидкость.

 

Защитный камуфляж обтягивал стройную фигуру негритянки, мускулистой и гибкой, словно черная пантера. Сходство это усиливалось шевроном,  где свирепая кошка из джунглей изготавливалась к прыжку на фоне черно-бело-зеленого триколора - знак отличия младших офицеров Императорской Женской Гвардии.

 

-Вы лет пятьсот назад точно также почитали ужей,- продолжила она,- я знаю, я читала.

 

-Ну, во-первых, не пятьсот, а гораздо больше,- парировала Ванда, - а во-вторых, так даже если и пятьсот - это все равно так давно, что теперь об этом смешно даже вспоминать. Это вы до сих пор остались языческими варварами, а мы – уважаемый европейский народ.

 

-Ой, не смеши, - ухмыльнулась Дикеледи,-   «уважаемый». Французы, бросив вас на растерзание Коммуне,  показали  за кого считают поляков  НАСТОЯЩИЕ европейцы.

 

-Я не полячка! -  вполоборота взвилась Ванда,- черт бы их побрал. Хотя они и нацепили на нас эту курицу,- она дернула рукав с нашитыми шевроном с белым орлом,- но я  не полька, я литвинка. Лит-вин-ка, понятно?

 

-Да какая разница,- махнула рукой черная девушка,- я же учила историю еще при вашей власти, забыла? Литовцы еще большие дикари, я помню.

 

-Не литовка!- воскликнула Ванда, - литвинка, пойми ты, наконец! Мой род прослеживается с…

 

-Когда я слышу такое, во мне просыпается классовая ненависть,-  перебила Дикеледи,- а значит, я становлюсь подверженной коммунистической пропаганде, а ты - подрываешь боеготовность вооруженных сил Империи. Так что лучше заткнись.

 

Они  лениво переругивались - привычно, как могут  делать только старые друзья. Семь лет минуло с тех пор, как две юные девушки, почти девочки, подали заявления на вступление в Женскую Гвардию – туда хоть и редко, но попадали и белые девушки - после чего практически все время были вместе. Пилот и стрелок, прошедшие вместе с десяток войн, неоднократно спасая друг другу жизнь, закадычные подруги и страстные любовницы были почти неразлучны: даром, что одна и впрямь принадлежала е шляхетскому роду, ведущему истоки от времен Гедимина, а вторая была восьмым ребенком в небогатой крестьянской семье, знавшая от силы четыре поколения своих предков - таких же простых земледельцев.

 

-Нам не выходить пора? - спросила Ванда,  принимая из ее рук чашку.

 

-Девчонок привезут часа через полтора,- произнесла Дикеледи,-  а нам до места идти минут двадцать. Так что не беспокойся. Пей лучше, - добавила она пригубливая. Ванда последовала за ней, залпом выпив чашку. Ее лицо сморщилось в гримасе отвращения.

 

-Ты пичкаешь меня уже этой дрянью шестой день,- произнесла она,- не часто ли?

 

-Да мелочь это,- сказала Декиледи,- ослабленная концентрация, чтобы твой организм

привык к Ибоге. Вот на поляне придется выпить дозу сильнее раз в пятьдесят.

 

-Как-то страшновато,- передернула плечами Ванда,- это же  слоновая доза.

 

- Ну, я когда впервые инициировалась в Бвити  выпила и побольше, - пожала плечами чернокожая девушка, - как видишь, жива-здорова. И я же с тобой.

 

-Черт меня дернул согласиться,- сморщила нос девушка.- зарекалась же не лезть вашу языческую чертовщину, нет же.

 

-Скажи еще, что тебе не нравились мистерии Йенгу -  усмехнулась Дикеледи.

 

-Ошибки молодости,- парировала Ванда,- как вспомню, так вздрогну. И я обещала Тадеушу, после того как стану пани Цишецкой,  быть добропорядочной католичкой.

 

-Вот  и проверим,- усмехнулась негритянка,- на сколько поколений назад ты католичка. Слышала я, что род, которым ты похваляешься, как раз от языческих жрецов идет.

Бвити даст тебе пообщаться с предками- заодно и узнаем, как далеко ты ушла от них…и от него,- негритянка кивнула на дом прорицателя.

 

-С предками говоришь, общаться,- хмыкнула Ванда,- к ним отправить решила?

 

-Ага, и с сотню наших девчонок тоже,- усмехнулась Декеледи,- не неси ерунды. Я же обещала Тадеушу, что буду заботиться о тебе пока он в Уганде. Я сама себе не прощу, если не сберегу для него такую симпатичную польку.

 

-Я не…

 

-Тссс- негритянка приложила палец к губами,- много говоришь,- произнесла она, закрывая блондинке рот поцелуем и кладя пальцы ей на внутреннюю сторону бедра. Ванда тяжело задышала, подаваясь всем телом вперед, когда подруга вдруг резко отстранилась от нее.

 

-Сссучкааа!!! - простонала  девушка.

 

- А то нет,-  рассмеялась Дикеледи,- давай, собирайся. Пора уже.

 

Они обходят ее, съёжившуюся посреди дымящихся развалин- высокие, в странном зеленом облачении, столь схожим с зеленой листвой. Оборотни, злые духи, превратившие добрый лес-кормилец в царство страха и крови. За плечами у них огненные палки, сеющие смерть, на поясах - острые ножи, каждого из которых хватило бы, чтобы разом перерезать  горло лесной девушке. Скорей бы, коль так все случилось - ей незачем жить.

Но оборотни из леса не торопятся убивать ее- с чего бы, она ведь совсем не страшная, а их…один, два, три, много, ой много. Больше, чем всего жило мужчин в селении лесных людей. И эти злые духи - они много выше и сильнее их. Одни – с такой же черной кожей и черными лицами как у нее - показывают пальцами и смеются, скаля белые зубы. Но вот появляются другие - в такой же зеленой шкуре оборотня, но лица их белые, каким и положено быть у духов мертвых, а подбородки заросли густой черной шерстью.

Ей страшно. Она сжимается в комок, в ожидании, что ее вот-вот убьют и съедят.

Но голоса, что слышаться над ней не гневные, а наоборот, успокаивающие. Тот, кто обращается к ней - в странной шапке из черной кожи с красным  пятилапым паучком.

Его лицо кажется ей знакомым - ну да, оно немного похож  на лик деревянного человечка, которого как-то принесли в деревню люди с юга. Человек тот был прибит гвоздями к странному дереву с тремя ветвями на вершине. Они говорили, что это могущественный дух, сильнее всех, кого они знали раньше. Тот, кто разговаривает с ней, похож на человечка с дерева - только тот скорбел, а этот улыбается, разговаривая будто успокаивая испуганную собаку. И невольно она проникается к нему доверием - как не довериться человеку с таким лицом?

Вот  он обращается к одному из черных великанов и тот, выслушав бородатого, обращается на понятном ей языке. Он говорит ей, что убийцы ее родичей ушли, что это демоны, с которыми они борются, демоны, пришедшие от великой соленой воды на западе. Демоны, чья кожа еще белее, чем у того, кто говорит ей ласковые слова – черный говорит, что это их старейшина -  «комиссар». Он пришел сюда, чтобы убивать  белых демонов пришедших с запада, чьи глаза синие, как морская пучина, из которой они вынырнули, чтобы сеять смерть среди лесных людей.

И еще – рассказывает черный - комиссар поможет ей отомстить великанам-людоедам с запада. Она сможет это сделать – если уйдет в лес вместе с новыми пришельцами, встать бок о бок с теми, кто воюет за «свободу». Еще одно непонятное слово - но на то они и духи, чтобы говорить непонятно. Главное она поняла.

Бородатый «комиссар» широко улыбается, протягивая руку и она, смущенно улыбаясь в ответ, робко кладет свои тонкие пальцы в ладонь белого старейшины.

 

Воспоминания схлынули, словно морской отлив, возвращая девушку из трагичного прошлого в настоящее - пугающее, странное настоящее. Молодая пигмейка вместе с другими девушками бежит по лесу - обнаженная,  словно только явившись на свет. Вокруг нее тот лес - и не тот. Здесь по-прежнему царит ночь, но сквозь тьму девушка видит каждую травинку, каждое насекомое, затаившееся в складках древесной коры. Словно каждое из ее чувств обострилось в несколько раз, заставляя видеть и слышать то, что ранее было доступно только шаманам и знахарям. Она, конечно, давно знает, что шаманы и знахари - это нахлебники и лжецы, вера в которых мешает народам Африки стряхнуть цепи религиозных предрассудков, но сейчас…

 

Сейчас эти предрассудки обступали ее со всех сторон.

 

Лианы, обвивавшие деревья вдруг покрылись мелкими чешуйками, заблестевшими в свете Луны. Воздух наполнился громким шипением, когда кверху одна за другой стали подниматься змеиные головы. Деревья вокруг тоже менялись - кора на них стала гладкой и блестящей, словно кожа слизняка- только вместо слизи ее покрывала кровь. Она стекала на землю, превращая почву в багровую грязь, чавкающую под ногами.  На изгибающуюся, подобно червю ветку, опустился большой паук и девушка невольно дернулась увидев, как ей улыбается миниатюрное черное личико.

 

Это только бред. Наркотический бред и ничего больше. Она должна, обязана бороться, чтобы не податься его влиянию.

 

Неожиданно джунгли кончились - девушка выбежала на  берег широкой реки, бурлившей меж  лесистых холмов. Этот поток они пересекали на пути к месту инициации- но тогда через него не был перекинут каменный мост, соединявший оба берега. Перед ним стояли и остальные девушки, нерешительно переминавшиеся с ноги на ногу.

 

На другом берегу стеной поднимался лес - такой же странный и страшный, словно явившийся из легенд о Стране Духов. И из джунглей сейчас выходили два странных существа. Первое напоминало пантеру - только ростом с большую львицу, черную с головы до ног - даже глаза ее были подобны двум черным алмазам. Второе существо подобно шакалу, но шерсть его была длиннее и сплошь светло-серого цвета, а размером он немногим уступал большой кошке. И глаза - странного, темно-синего цвета - словно море, откуда приходят белые демоны.

 

Оба зверя, почти одновременно ступают на мост и встают рядом друг с другом, почти сливаясь воедино и одновременно поднимаясь на задние лапы. Черная и белая шерсть спадает клочьями, уносясь стремительным потоком, клыкастые морды сближаются, срастаясь и расплываясь. Большая кошка и шакал превращаются в нечто единое – и иное.

 

И вот на мосту стоит прекрасная женщина, в плоти которой словно слиты белый известняк и жирный чернозем, разделенные невидимой линией. Справа - полная черная грудь с темным соском, полные губы, короткие курчавые волосы и глаза, подобные сверкающим черным алмазам. Слева - молочно-белая кожа, розовый сосок на острой груди, длинные золотистые волосы и ярко-синие глаза. Два тела, две сути сошлись в этом существе: черное и белое, жизнь и смерть, божественное и дьявольское. Черно-розовые губы улыбаются, приоткрывая ряд одинаково заостренных, жемчужно-белых зубов и правая рука – черная! - манит к себе стоящих на берегу девушек. И вот девушка масаи, преодолев первый страх, ступает на каменный мост.

 

Раскатистый громкий хохот оглашает воздух и река с шипением выбрасывает волны на берег. И словно разрубаясь пополам невидимой секирой, женщина на мосту, вновь распадается на два существа. Завыл со всех сторон налетевший неведомо откуда ветер, ударяя в лицо стоящим на берегу амазонкам - и видно, как с трудом, пригибаясь под  его ударами, ступает по мосту нилотка. А над ней зависнув в крутящимся над мостом вихре, окруженная вспышками синеватых молний, стоит мускулистая черная женщина с ужасным  лицом, без которое нельзя взглянуть без содрогания.  Пышные бедра опоясывает юбка  девяти разных цветов, в темные волосы вплетены красные ленты, в одной ее руке черный конский хвост, в другой - окровавленный мачете. Красные капли попадают в воду, где пребывает иное существо - преисполненное столь же губительной и притягательной силы, что и повисшая в воздухе богиня. Длинные светлые волосы, холодные синие глаза с вертикальными зрачками, обольстительное гибкое тело, переходящее в длинный чешуйчатый хвост. Царица вод и водных гадов, пришедшая из моря вместе с кораблями белых людей, свободная, властная, распутная. Меж розовых губ мелькает раздвоенный язык и скалятся острые зубы крокодила. Кольцами она вьется в бурлящей воде, а в глазах устремленных на идущую по мосту девушку - всепожирающая похоть и вселенский, неутолимый голод.

Масайка идет по мосту, каждый шаг дается ей с трудом, видно, как она качается из стороны в сторону. Лицо ее искажено смертной мукой, побледневшие губы шепчут что-то – молитву или проклятие? Но, несмотря ни на что, она все же доходит до  зависшей в воздухе богини, преклоняя колени. Та улыбается, выдыхая длинный язык пламени, окутывающий тело девушки, следует яркая вспышка и уже посвященная амазонка исчезает, будто разом сгорая в пламени. Торжествующая улыбка раздвигает губы женщины, и она вновь делает манящий жест. Низкорослая хуту, нерешительно оглядывается на подруг и вдруг, с видом прыгающей в  пропасть, шагает вперед. Одна за другой девушки ступают на мост и, под порывами ветра - почему-то почти не чувствующегося на берегу- идут вперед, чтобы преклонить колени перед богиней и исчезнуть в вспышке яркого пламени. А снизу слышится громкое шипение и острые зубы нетерпеливо клацают - богиня вод раздосадована, что все еще остается без добычи.

 

И вот на берегу не остается никого- кроме маленькой пигмейки. Остальные девушки уже исчезли в пламени перед могучей богиней и теперь ей одной предстоит ступить на мост. Огненные глаза Ойи испытующе смотрят на дочь лесного народа, казалось, проникая в самую ее суть, выжигая в ней  всяческую волю и способность к сопротивлению. Вновь машет черная ладонь, призывая ее к себе и словно, сомнамбула, словно оживший мертвец из страшных сказок о жрецах вуду, лесная жительница делает шаг вперед.

 

Разом взвыл вокруг ураган, зарыдал, зарычал, захохотал множеством голосов. Вокруг девушки закружились какие-то фигуры - бледные, полупрозрачные тени, но с каждым мгновением обретающие плоть и кровь. Невысокие, щуплые люди, с серой словно пепел кожей, молодые и старые, мужчины и женщины поднимали на нее глаза и посеревшие губы безмолвно шевелились. И хотя ни единого звука не сорвалось  с них, все же отчаянно зажмурившаяся, зажавшая уши маленькая лесная девочка слышала их, как если бы они кричали через большой усилитель.

 

«Как ты могла?»

 

Как. Ты. Могла?

 

И тут на нее обрушились новые картины. Картины того, что она не знала доселе, но что представляла каждый день, представляя как было ТОГДА.

 

Она и представить не могла, что это было ТАК.

 

Ворвавшись в деревню чернокожие солдаты стреляли без разбору - по женщинам, детям старикам. Это была та самая пальба, заслышав которую она, оказавшаяся далеко от родной хижины, поспешила обратно - чтобы застать пепелище на месте деревни.

Теперь она видела, что ему предшествовало.

И разбитые о ближайший камень черепа младенцев.

И старшую сестру вокруг которой выстроилась толпа убийц в камуфляжах,  чтобы насытить свою похоть - на глазах у мужа, умиравшего на земле, с распоротым животом, но еще живого, еще видевшего, еще чувствующего.

И как с хохотом вырезали куски плоти из еще живых людей, как рубили руки и ноги, чтобы поджарить на костре из сожженных хижин.

И как с брезгливой улыбкой смотрел на все это ОН.

Человек, с лицом, подобным Тому, кто был прибит к странному дереву с тремя ветвями.

Человек в черной кепке с красной звездой КРБ.

 

Она кричит, уже не замечая плотно обступивших ее духов, гневно обличающих ее – не только те, кто погиб там, но и предки ее и предки предков, все мертвые, от самого прародителя их рода, казалось, собрались тут, чтобы выразить свой гнев и презрение. С лиц их сползает кожа и мышцы, но и в пустых глазницах видится ей осуждение и из уст черепов слышится проклятие. Полуразложившиеся трупы обступают ее, толкая к краю моста и она, уже не сопротивляясь чуть ли не прыгает в бурлящую воду, в кажущиеся сейчас милосердными объятья водной богини. Холодные сильные руки подхватывают ее на лету, перепончатые пальцы  с острыми когтями царапают кожу и раздвоенный язык нежно слизывает с ее лица не то капли воды, не то выступившие слезы. Маленькая черная девушка, выгибается всем телом, подставляя маленькие упругие груди под крокодильи зубы, наконец дорвавшиеся до сладкой трепещущей плоти.

 

Большой черный паук проворно спрятался в дыру в пне, когда чернокожий прорицатель снял с него пальмовые листья. Камни и дощечки, по которым гадал колдун-бамилеке были сплошь затянуты белыми нитями, сплетшими их в единое целое. Только один черный камушек лежал в стороне, словно отторгнутый восьминогим прорицателем.

 

-Бедная девочка,- Ванда подняла камень, покрутила перед глазами, потом со вздохом положила обратно, -  глупая малышка.

 

-Она не глупая,- глухо сказала стоявшая рядом Декиледи,- она обманутая.

 

-Ты ведь успела поговорить с ней?- развернулась блондинка.

 

-Да,- кивнула чернокожая амазонка,- ей оставалось немного, но она не хотела умереть не рассказав все напоследок. Это было два года назад, когда коммунары организовали свое первое вторжение в Конго. Ее семью вырезали повстанцы, под командованием коммунаров из Ирана, Индии и России. Догадайся, кто у них был за главного?

 

-Ублюдок!- Ванда смачно сплюнула на пол,- кровавая свинья!

 

-Он самый,- сумрачно усмехнулась Декиледи,-  надеюсь, он скоро получит свое. Симба вырезали ее семью - боялись, что выдадут или что-то в этом роде - они как раз уходили в Восточную Африку. Зачем-то вернулись, может, услышали, как она кричит. Могли бы и ее шлепнуть, но у «товарища Рума» возникла идея подлее. Он и заморочил девчонке голову, свалив расстрел деревни на ребят Красницкого.

 

-Ему всегда удавалось охмурять таких как она.

 

-Ее забрали в Найроби, - продолжала негритянка,- где с ней работали ребята из КРБ. Ну и промыли мозги - сама знаешь, сколько такого молодняка, свихнувшегося на Троцком и Блюмкине, бродит сейчас по джунглям. Но из нее решили делать не пушечное мясо…

 

-А шпионку,- процедила Ванда

 

-Ее трудно винить,- покачала головой Декиледи,- сама понимаешь, там и не таких ломали. Уж больно хотелось коммунарам внедрить своего человека в Гвардию. И она старалась, как могла искупить вину. Черт возьми, после таких ран не выживают, но  она цеплялась за жизнь, пока не рассказала мне все и обо всех.

 

-До сих пор стоит перед глазами то месиво,- передернула плечами белая девушка,- вспомню, так вздрогну. Это ведь я ее так, да?

 

-Ты сама знаешь, что не ты,- сказала негритянка,- не бери в голову. Две владычицы, две богини смерти, взяли наши тела, чтобы вершить приговор, вынесенный мертвыми.

 

-Все-таки это несправедливо,- мотнула головой Ванда,- она же не знала…

 

-Она солгала,- глухо ответила Дикеледи- а духи мертвых безжалостны к лжецам. Но может ее возьмет к себе богиня. Как тебе, кстати, понравилось быть Ее «лошадью»?

 

-Не знаю,- медленно произнесла девушка,- сейчас все как в тумане.

 

Перед ее глазами вновь всплыли те отрывочные видения, посещавшие ее во время ритуала Густые леса, явно не с здешними деревьями, люди в странных одеяниях - светлокожие, светловолосые и голубоглазые, стоящие у  края большого болота. Могучий старик, держащий в руках плачущего младенца, простирающий его над темной водой омута. Огромный костер на берегу высвечивает большой дуб - треснутый пополам. В трещине стоит изваяние дряхлого старика с длинной бородой, облаченного в белый саван, держащего три черепа - коня, коровы и человека. Рядом другой идол - улыбающийся юноша, в венке из листьев, меж которых извивается змея, сползающая к сосуду с кобыльим молоком. А вот иная картинка – обнаженный человек корчится на дереве, пронзенный копьем и кровь стекает в трещину в дереве. А сама Ванда - нечто, что таится в воде и одновременно во мраке, нечто, что радостно устремляется вперед, скаля острые зубы, когда жрец бросает в воду младенца.

 

Когда она рассказала об этом Дикеледи, та только развела руками.

 

-Не знаю, Ванда,- сказала она,- Ибога может многое, но не так много можно понять из того, что она открывает людям. Твоим телом владела богиня, что зовется здесь Йенгу и Мами Вата, говорят, она пришла с моря. Одному Эшу и Ойе ведомо, кем она была для твоих предков. Может на родине, на их земле ты смогла бы понять больше.

 

-На их земле,- горько усмехнулась Ванда,- ты знаешь, что у нас нет своей земли ТАМ. Нет и не может быть, пока у власти остаются красные. Может когда-нибудь…

 

-Ты можешь спросить паука,- нерешительно сказала негритянка,- когда.

 

-Нет!- глаза Ванды неожиданно загорелись огнем,- хватит с меня чертовщины - и вашей и нашей. Хватит вечно гадать - откуда придет избавление!  Грядет война и через победу в ней, через сотни таких побед, мы вернем свою землю. Коммуна ответит теперь и за эту девчонку, за всех кого они обманули, запугали, искалечили душу. Борьба за свободу - для Польши, Литвы, Беларуси - начнется в Африке! Она начнется там,- она мотнула головой и Дикиледи невольно обернулась, проследив за ее взглядом, устремленным на восток. Там, из-за покрытых туманом лесистых холмов уже вставало кроваво-красное солнце.

 

Солнце Великой Африканской войны.