Римский ковчег в Британии

[Telserg]

В этой теме только текст, обсуждение в отдельном форуме: http://fai.org.ru/forum/index.php/forum/187-%D1%80%D0%B8%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%87%D0%B5%D0%B3-%D0%B2-%D0%B1%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8/

« … Легат я получил приказ идти с когортой в РИМ»

Р.Киплинг.

Вступление. Нежданный визит.

Легат сидел за столом. Его задумчивый взгляд провожал заходящее солнце. Голова работала четко, но что-то неуловимо сбивало стройный ход мыслей. В лагере кипели работы, воины выполняли поставленные задачи по подготовке к передислокации. Вчера, мартовским ранним утром, легат получил приказ передислоцировать вверенный ему легион в Галлию. Стилихон принял решение бросить хоть какую-то воинскую часть в пасть чудовищного варварского набега, равного которому не было до сих пор. До легата доходили слухи о катастрофе на берегах Рейна, но он не знал подробностей. Прибывший вчера, контубернал, просветил, насколько мог легата о сложившейся ситуации. А она далеко не радовала. Варвары не просто перешли Рейн. Началось переселение племен, шли огромные обозы с женщинами и детьми. Вожди бургундов и вандалов, свевов и других ставили вопрос о постоянном расселении их соплеменников. Это было и раньше, но не в таком - же количестве переселенцев и главное не с таким - же чудовищным грабежом. Да, было над чем задуматься. Легат Константин был римлянин, один из немногих нынешних военачальников уроженец Рима. Очень давно, обедневший гражданин великого города происходивший из всаднического сословия, записался добровольцем в один из германских легионов. Давно это было, незаметно пролетели двадцать лет, молодость, наставничество родного дяди-центуриона, бои на рейнском лимесе, продвижение по службе, дружба со Стилихоном и вот он легат одного из старейших легионов империи, Второго Августова. Когда он принял легион, в уже далеком 396 году, его поразило несоответствие славного прошлого легиона и его бледного настоящего. И это еще мягко сказано. Легион был чем-то средним между торговым центром и шайкой латрункулов. Сколько пришлось потратить сил и нервов, чтобы привести это убожество хоть в какой-то вид. Тем не менее, он совершил почти невозможное. Добился перевода десятка друзей центурионов с германского лимеса. О количестве взяток лучше помолчать. Подтянул с их помощью дисциплину. Не без послаблений конечно, но он понимал и своих воинов, им тоже было надо чем-то жить. В общем, был найден приемлимый консенсус между службой и бытом и в целом легион был вполне управляем, а стычки с пиктами, и латрункулами очень помогали в плане боевой подготовки. С момента побед Стилихона в уже далеком 397 году все было относительно спокойно.

Предчувствие близкой опасности первый раз посетило его пять лет назад, когда ушел из Эборака Шестой Победоносный. Сразу стало как то неуютно и тревожно. Он до сих пор помнил разговор с легатом уходящего легиона Аврелианом. Они не дружили, но уважали друг друга как два ветерана и понимали с полуслова. Аврелиан не хотел уходить. Он был сыном ветерана Шестого и его мать была родом из племени бригантов. Здесь прошла вся его служба, здесь была его семья и спешный уход на совершенно необеспеченное место, его никоим образом не радовал. Да, он помог Стилихону угомонить готов в Италии, потом его вместе с легионом, перебросили куда-то на рейнский лимес, и вот где - то там он попал под удар нового нашествия. Они переписывались, насколько могла им в этом содействовать все более разлагающаяся почта империи, и Константин помнил о своем соратнике и соседе. Был в Британии и еще один легион - Двадцатый Валериев, но был скорее на бумаге, да и там, впрочем, не был. Так, что не попал в роспись 395 года и даже Стилихон с его бешеной энергией не смог заставить его участвовать в отражениии набега пиктов. В Деве еще был лагерь, были люди десять - пятнадцать лет назад считавшиеся легионерами, но легиона не было. Заглядывали к ним в таверну иногда крепкие ветераны, чтобы посудачить с его центурионами и его правая рука Марк, по сути примпил если считать по старому, частенько приползал оттуда едва живой от выпитого вина.

Константин не был тупым воякой. Раннее образование и молодые годы, проведенные в Риме, наложили свой отпечаток. Он знал славную историю предков, знал и том, как она развивалась далее. Закрыв глаза, он частенько вспоминал дребезжащий голос старого Луция, его учителя. Старик очаровывал мальчишку рассказами о подвигах предков. Он частенько представлял себя, то Цезарем, то Траяном, то Августом, а частенько всеми вместе. Он видел себя во главе победоносного войска, сокрушающего своих врагов. Луция давно уже нет, нет и того Рима и его самого прежнего уже нет. Осталась острая тоска по несбыточному недостижимому прошлому, как будто он шел по жизни, обернувшись головой назад. Он много передумал за эти годы, жесткая реальность бытия выковала в нем несгибаемого реалиста, но в глубине души у него остался нетронутый островок юношеской ностальгии и восхищения. Ностальгии по давно ушедшему прошлому, свидетелем которого он даже не был и восхищения славной историей своего великого народа. Легат был римлянином до мозга костей, а в те годы это говорило о многом. В дверь кто - то постучал. Легат встрепенулся. В проеме двери появилась голова центуриона Марка.

-Легат к вам посетитель, дозвольте пустить.

Кого это там принесло, на ночь глядя? Константин встал и подошел к двери. За Марком спокойно стояла старая женщина, в лохмотьях. С виду полная нищенка, если бы не взгляд. Легат даже поежился, такой взгляд мог быть у ветерана после тридцати - сорока боев.

-Что тебе надо женщина? У меня мало времени.

Нищенка спокойно и с достоинством посмотрела на него.

- Наш разговор не для посторонних и говорить мы должны наедине.

Ну вот опять секреты, досадливо подумал легат, но все же жестом пригласил ее в комнату и одновременно отослал Марка. Женщина, пройдя в жилище, остановилась, выбрала стул и присела. Ее внимательные глаза остановились на легате. Казалось, она внутренне улыбается ему.

- Кто ты и чем я могу тебе помочь?

Прямо спросил он ее.

-Имя мое Раудикка римлянин ,я целительница, но не из этих мест. Вся моя жизнь прошла в лесах около Вала. Меня знали местные, ты же не знаешь меня. Впрочем, это не важно. Послушай же меня. Месяц назад ночью мне приснился сон, как будто наши древние боги подошли ко мне и начали разговаривать. При первых их словах я проснулась, и они исчезли, но голос, голос, откуда-то шел, он проникал в меня, и хотя много было сказано, я не забыла ничего.

-И что с того?

Константин невольно улыбнулся, мне бы твои проблемы.

- Боги послали меня к тебе Константин сын Флавия и Веры.

Легат вздрогнул - этого не знал в его легионе никто.

- Не пугайся, я много о тебе знаю и знаю, для чего предназначен ты, но будущее твое только в твоих руках. Так сказали мне боги. Ты получил приказ уйти со своими воинами из нашей страны, но не делай этого. Четыре лета тебе будет сопутствовать удача, но потом ты погибнешь вместе со всеми. Боги сказали, что твоя жертва напрасна.

Марк застыл на месте, но римская кровь победила, он даже ухмыльнулся про себя - надо же, целых четыре года. Значит я не такой уж плохой легат. Он ведь знал, на что идет.

-И что с того Раудикка? Мне что, не надо выполнить свой долг?

Старуха закрыла глаза, заговорила, и начала мерно раскачиваться в такт своим словам.

- В этом году страшное нашествие опустошит Галлию. Племена германцев как бурный поток растекутся по всей империи, пройдет несколько лет и они достигнут Африки. Через три года падет и будет разграблен Рим

Константин вздрогнул.

- И это не самое страшное. Варвары будут жить среди римлян, и будут управлять ими, постепенно римляне будут переходить к ним на службу, а императоры заискивать перед ними. Но и это не самое страшное. Через два поколения Рим будет разграблен снова и еще более сильно, жителей в нем почти не останется и вокруг мавзолея Адриана по ночам будут шастать волки. Испания, Галлия и даже Италия станут местом, где возникнут королевства варваров и спустя еще двадцать с лишним лет само имя римлян исчезнет.

-Ты лжешь!

Константин был в отчаянии, но... он верил этой женщине, ибо она повторяла то, что неумолимая логика в его римском мозгу давно уже все доказала.

-Нет, не лгу - спокойно сказала она - и ты прекрасно об этом знаешь.

Легат успокоился.

- А что Стилихон?

-Его убьют через год с небольшим в субурской церкви в Равенне, отрубят голову. Гонорий будет очень рад.

-Как? Он же его спас пять лет назад!

Она улыбнулась.

-Ты воин и так наивен.

Легат твердо посмотрел на нее.

-Что тебе еще сказали боги?

Старая бриттка теперь внимательно взглянула на Константина - перед ней стоял тот, который олицетворял горе и смерть ее предков, железный, отрешенный взгляд голубых глаз, твердая складка у рта. Ожившее железо. И это обрадовало ее.

- Ты избран Ромул.

Он вздрогнул.

-Ты можешь спасти Рим здесь, ибо тот РИМ УЖЕ НИЧТО НЕ СПАСЕТ, слишком много безвинно пролитой крови взывает к богам, а они ведь не глухие. Собери воинов здесь, привлеки, кого сможешь, возроди древнее благочестие и доблесть, дай вздохнуть простонародью и оно будет за тебя, отбивайся от варваров, им пока не до тебя, есть куски пожирнее, какое то время у тебя есть, а потом будет очень трудно - саксы и англы попытаются переселиться сюда. Впрочем, будущее в тумане, ведь, очень многое зависит от твоих действий, и твои решения изменят судьбу мира. Поэтому они должны быть взвешенными.

И еще - решить ты должен сегодня, до захода солнца. Завтра ты забудешь меня, если не решишь сейчас. А так мы можем поговорить до полуночи. Потом мы никогда не увидимся.

Легат закрыл глаза, он Ромул - невероятно. Он вспомнил древнюю легенду, звучавшую из уст Луция. После древнего галльского разгрома сенат хотел перенести Рим в Вейи, так как на месте города было полное пепелище. И вот, во время заседания сената по этому вопросу центурион, командовавший караулом рядом со зданием, отдал громкую команду - ЗНАМЕНОСЕЦ СТАВЬ ЗНАМЯ, МЫ ОСТАЕМСЯ ЗДЕСЬ. Тогда судьба Рима была решена, ибо это было знамение богов. Что должен решить он, христианин, верующий в Иисуса. Он выглянул в окно. Над лагерем, снижая круги, парил коршун, Константин вздрогнул. Подняв глаза, он заметил, как лучи заходящего солнца изобразили крест над лагерем.

- Марк - заорал легат - прекратить все работы, срочное построение всех до последнего».

Обернувшись к Раудикке, он ласково улыбнулся и сказал:

-Жребий брошен. У нас еще есть много времени. Поехали дальше.

Глава 1 Осколок великой империи.

Громкий шум повозки разбудил Константина. Он потянулся и подошел к окну. Приятный майский ветерок овевал Лондиний. Жизнь обычного городка Римской провинции шла своим чередом. Константин мысленно вернулся на два месяца назад. Тогда он и не представлял, в какой водоворот событий и явлений забросит его нечаянная встреча с Раудиккой. Приняв решение, он не стал на сходке воинов распространяться обо всех своих планах, а просто поставил задачу по обустройству лагеря и усилению боевой подготовки. Вернувшись к себе, он еще три часа беседовал с прорицательницей. Ровно в полночь она ушла. Перед уходом, обернувшись к нему, она произнесла:

-Все-таки как мудро взвешена наша жизнь на весах Богов. Твои предки огнем и железом прошли по нашей земле, теперь же тебе, пусть и в ином качестве, придется ее сохранять и развивать. Круг времен замкнется, но жизнь продолжится.

Константин молчал. Она - же, промедлив, сказала:

-Я вижу, что тебя гнетет - ты, последователь Христа, не хочешь до конца верить ведьме, считая ее порождением тьмы. Так знай, что мои боги ведают о Христе и признают его силу.

-Так что же будет с ними?- Константин с удивлением посмотрел в ее сторону.

- Они растворятся и уйдут. Они станут ветром в ветвях дуба, журчанием ручья, шелестом вереска и чертополоха. Они уйдут туда, откуда пришли и им там будет спокойно и тихо. Никто не в силах изменить людей и они будут развиваться уже с новым Богом в душе, пока и он не надоест им. Но кара его будет страшна, хотя людям все равно ничего не докажешь. Живи с миром раб Христов.

Тихо скрипнула дверь и Раудикка исчезла.

Посидев с полчаса, Константин встрепенулся и приказал часовому немедленно вызвать двух центурионов, Приска и Галла. Это были его давние сотоварищи-ветераны по Германии, и он им вполне доверял. Галл, получив на руки пакет, выехал первым. Его сопровождало три всадника. Задача у него была проста - найти Аврелиана, обрисовать ближайшую перспективу в Северной Галлии и предложить переправу на остров с легионом, полностью или частично, прихватив при этом в ближайших городках хоть каких мастеровых людей, но только по согласию. Кроме этого Галлу вменялось максимально возможно разведать обстановку в том регионе. На все про все центуриону давалось две-три декады. По происхождению он был из местных, так что здесь проблем быть не должно, если конечно он не нарвется на разъезд варваров.

С Приском разговор затянулся,

– Ты должен передать это письмо лично в руки Стилихону и без свидетелей. Он тебя помнит и наверняка примет. В случае опасности, письмо уничтожишь сразу, иначе твоя голова в течение суток будет отделена от тела. На словах Стилихону передай, что в письме изложена правда, а Константин знает больше. Да и еще, если все выгорит, и письмо доставишь, то на обратном пути купи хороший корабль, завербуй капитана и иди с ним до Британии. В дорогу возьмешь десяток сарматов Силура, и когда купишь корабль или по пути, постарайся прихватить с собой пять, десять сколько угодно центурионов, у них там все равно приличный бардак, пусть хоть дезертируют. По пути домой, в одном из портов Лузитании, приобрети небольшой склад на местного купца, адрес тебе даст квестор Либий. В общем, с Богом.

На следующий день с утра он серьезно поговорил с Марком.

- Я не могу сказать тебе всего дружище, но, похоже, в Галлии начинается серьезная заварушка. Ты наверно слышал о зимнем прорыве по льду Рейна. Теперь кое-что прояснилось. Варвары идут сюда насовсем и, похоже, возврата к старым временам не будет. Марк потер рубец на шее.

-А чего же мы не идем в бой?

Легат задумчиво сказал:

-Понимаешь, я сам еще не во всем разобрался. Мы-то там не пропадем. Легион нормально подготовлен, да и прихватим кое кого из федератов-наемников да из вспомогательных когорт. Только надолго ли Марк? Меня ославят одним из узурпаторов, воины ведь любят поднимать на щит кого угодно, когда ожидается большой грабеж, да и ты не забыл прошлогодних чудес Марка и Грациана. Кстати, местные до сих пор косятся на нас, мягко говоря, так вот все это уже было.

-Что?- Марк удивленно поднял брови.

-Были Магн, и эти ребята, еще раньше был Караузий. Было желание отделиться и после взять Рим и стать цезарем. Поверь, я этого не хочу, впрочем, и не хочу быть бараном, которого волокут на убой, ведь по самым приблизительным данным через Рейн пошли Бургунды, Вандалы, Аланы и Свевы со всеми женщинами и детьми, а это сотни тысяч воинов пусть и разбросанных по просторам Галлии. У нас же нет ни Мария, ни Цезаря, и, самое главное, нет тех легионов. Мы кое в чем посильнее прежних воинов, но в подметки им не годимся по дисциплине, особенно в бою, по организации службы, да и по боевой подготовке еще больше. У нас нет достаточного количества войск, чтобы закрыть лимес по Рейну. А у остальных, что лучше? Восток пока держится, но грызут его со всех сторон. После Адрианополя у Рима нет серьезной армии, прошло тридцать лет, а потеря тех центурионов и ветеранов до сих пор не восполнена. В общем, я решил остаться здесь, и не просто остаться, а укрепить здесь армию, вызвать Шестой Победоносный. А также попытаться на месте лагеря Двадцатого Валериева набрать хоть две когорты и держать остров.

Лицо старого центуриона удивленно вытянулось:

- Что ты забыл в этой дыре? Ты же из Рима, с чем это наше нынешнее убожество можно сравнить?

Константин ухмыльнулся:

- До вчерашнего дня и я так же думал, только не будет Рима Марк, скоро не будет. Города исчезнут, люди разбегутся кто куда. Это уже началось в Галлии.

- Неужели вчерашняя баба?

- Она самая Марк, и я склонен верить ей, потому что последние годы сам видел это , только не мог внутренне согласиться с собой. В общем, хватит болтать. Сегодня я уезжаю в Лондиний с Либием и Константом к консуляру. У меня с ним будет непростой разговор, ведь по факту мы узурпируем власть на острове, но ты уже понял, что мы никуда не идем и наводим порядок здесь. После построения воинов я объявлю о резком возрастании требований по дисциплине. Будут потихоньку возвращаться старые порядки, даже очень старые. Многие воспротивятся, особенно из местных. Ты собери центурионов и костяк ветеранов числом не менее пятисот, ну, в общем, на кого можешь положиться, и объяви о повышении жалования на треть, но пока негласно для других. В случае бузы опирайся на них. Я забираю с собой алу сарматов, и третью когорту Амброна, как я уже сказал, Либий поедет со мной, но за казну отвечаешь головой. Аве Марк.

Они попрощались. Потом Константина закружил вихрь событий. Сказать, что его предложение не понравилось Петронию Лабиену, значит, ничего не сказать. Но Константин, доходчиво довел до чинуши, что он теперь главный и его указания вполне может выполнить и другой более сговорчивый чиновник. Апеллировать Петронию было не к кому, и он быстро сник. Константину не нужен был побитый пес, и он подумал о том, как заинтересовать старого интригана. Беседа затянулась за полночь и закончилась под утро, за кувшином доброго фалернского. На следующий день посыльные консуляра полетели в центры муниципиев, порты и главные центры горнодобычи. Все старшие оттуда вызывались в Лондиний немедленно и безотлагательно. Через неделю собрались практически все. Пригласили и многих торговцев. Константин понимал, что слухи уже гуляют по острову и от итогов сегодняшнего совещания зависело практически все.

Зал собраний был полон, сарматы и воины третьей когорты оцепили здание, дабы не пустить непосвященных. Константин осмотрелся. Публика была разношерстная и не везде дружелюбная, многие хотели проигнорировать вызов, но помогли те - же слухи о практически военном перевороте. Легион Константина был на слуху, и шутить с ним не стали. Тишина повисла в зале.

- Граждане! Я собрал вас всех здесь, чтобы довести текущее положение дел в империи, особенно в близлежащих землях, а также о моих планах и путях их решения. Зимой на Галлию обрушилось нашествие невиданное со времен Тевтонов и Кимвров. Вандалы, аланы, бургунды, свевы перейдя лимес, захватывают земли не с целью грабежа, а для поселения не щадя при этом никого. Галлия превращается в погребальный костер. У меня есть информация о планах их вождей пойти дальше, в Аквитанию и даже Испанию.

«Вот Раудикка, молодец» - внутренне ухмыльнулся легат. Лица многих выражали тревогу. О нашествии знали многие, но подробности еще не были известны.

-А что же Рим?- закричал Блофут вождь одного из поселений бриттов из Флавии Цезареи.

-Рим сам в опасности. Стилихон угомонил готов, но ненадолго. Сил у него крайне мало, они стянуты, чтобы защитить Италию и Галлия, практически брошена.

-Что же ты не идешь туда? - не угомонился Блофут.

-Ага, так тебе пикты со скоттами и саксами сразу задницу прочистят, впрочем, скорее всего твоей жене - это уже Петроний.

Зал дружно грохнул смехом. Ага, кажется начинает доходить. Константин дождался, когда смех улегся, поднял руку, и твердо глядя в зал, заговорил:

-С Римом мы не рвем. Я подготовил посольства и в Рим и в Константинополь. Обоим августам я объяснил мотивы моих решений. Наших сил для отражения агрессии может не хватить. Надо постараться защитить остров. И надеюсь, когда посольства дойдут до мест назначения, моя правота обнажится еще больше. Если же власть отвернется от нас, а такое вполне возможно, будем выживать все вместе, как на Ноевом кочеге. Так как смысл сохранения наших задниц Петроний вам доходчиво объяснил, - народ заулыбался.

Хоть какой-то слабый контакт надо было укреплять.

-Я принимаю командование над всеми вооруженными войсками на острове. Дисциплина среди легионеров, независимо от племенного состава, будет поддерживаться на римский манер, говорю сразу, причем на староримский манер. На месте стоянки Двадцатого Валериева легиона будет произведен рекрутский набор, с целью его возрождения. Хвала Флавию Феодосию, наши города достаточно укреплены и многие имеют каменные стены, но сдать по глупости можно все, если служба неорганизованна. Поэтому с сегодняшнего дня каждый глава города своей головой, своей семьей и имуществом отвечает за сохранность стены и ворот. Стража круглосуточная и достаточная для оповещения жителей и закрытия ворот. Инспекции по проверке будут внезапные. В случаях вопиющего разгильдяйства со стороны местных властей, к ним будут приняты жесткие меры вплоть до казни виновных. Каждый глава города и муниципии два раза в год подготавливает подробную роспись жителей с указанием пола, возраста, рода занятий, состояния здоровья. Отдельно указывается наличие мужчин призывного возраста от восемнадцати до пятидесяти лет. Это не значит, что мы их призовем, но такие сведения должны быть. Во всех городах из числа служивших ветеранов или достаточно подготовленных горожан выбирается голосованием начальник местного гарнизона. Его задача знать число боеспособных мужчин и иметь возможность в случае опасности собрать их в течение суток с элементарным оружием и припасом. Впустую дергать не будем. Налоги, собираемые в провинциях, будут сдаваться только в казну моего квестора Либия. Размер и очередность уплаты будут доведены до градоначальников отдельно.

Константин говорил еще час. Данные, которые он посчитал не подлежащими всеобщему разглашению, он обсудил вечером в узком кругу. На совещании присутствовали: сам Константин, его сын Констант, квестор Либий, Петроний и главы муниципий. В отдельной комнате сидели руководители казенных и частных горных предприятий. С ними разговор будет позже.

- Итак, соратники, о чем не нужно знать всем? Констант, - обратился он к сыну - ты немедленно берешь сотню всадников и начинаешь инспекцию побережья. От Лондиния на север до вала и потом назад до Корнуолла. Оттуда на север пойдет другой отряд. Нужно определить состояние наблюдательных постов, маяков береговых сооружений. Так же прикинуть места возможной высадки варваров. Караузия давно нет, но кое-что из его наследия осталось. Петроний, поройся в архивах, на предмет организации охраны побережья при нем. После ревизии побережья, я утвержу места постоянных постов наблюдения, способ их связи со ставкой. Постоянная ставка будет в Лондинии здесь останется Амброн. Второй Августов будет переведен в Деву. В случае восстановления Двадцатого Валериева, хотя бы частично, Второй Августов вернется в Иску. В случае небольшой высадки варваров, попробуем разобраться выделенными когортами, если вторжение будет посерьезнее, придется подключить всех. В любом случае побережье будет под неусыпным контролем. Стационарные посты наблюдения укрепить, мобильные посты постоянно меняют маршрут. Об этом все. Что думаешь Петроний, сунутся пикты?

Петроний подался вперед:

- Если бы ты ушел, то точно, а сейчас не знаю. Нужна хорошая сеть информаторов. Да и не верю я когортам на вале. Там половина местных и что от них ждать?

Петроний Лабиен грустно вздохнул, осунулись и другие. Это было больное место всего плана Константина. Несмотря на почти четыреста лет совместного проживания и очень сильное взаимопроникновение, кельты оставались кельтами, добрыми и злыми, отзывчивыми, и скрягами, храбрыми и трусами - они всегда были переменчивы и это пугало.

Константин улыбнулся:

- Выше нос. Пока громят Галлию, общая опасность объединяет. Ты, кстати, большой молодец Петроний, Блофут чуть под пол не провалился, а остальные-то поддержали тебя. Но не это главное. Из Галлии надо вытаскивать всех наших. Потрясите состоятельных квиритов, создайте фонд помощи, негласно конечно, но письмо для распространения каждому персонально от меня я дам. Пусть только не помогут узурпатору.

Он грустно усмехнулся.

- А если серьезно скажите нашим жлобам недалеким, что бежать некуда, нас мало и если не поделишься частью отберут все. Короче, Либий, бери под контроль этот фонд, еще не созданный и нанимай десятка два кораблей, чтобы в случае чего доставить людей сюда. Тем более я жду Галла, - сказал он, не обращаясь ни к кому.

Все переглянулись.

- Да ладно. Сейчас не об этом. Я поговорю с горняками. Олово, цинк, железо медь это все будет крутиться, в общем, пока по-прежнему, а вот серебро и золото. Либий - повернулся он к квестору - на жесточайший контроль. Эти вещи берем на себя, если надо дай выкупные, если будут артачиться, заберем даром. Это о частниках - казенные и так наши. Петроний через декаду дай соображения по формированию сената на острове, представительство, выборы должности. В общем как в старые добрые времена, но с учетом местных обычаев. Обязательно представительство племен. Но вообще - мечтательно глянул он за окно - надо через два-три поколения смешиваться, хоть и трудно это невообразимо. Все друзья, по местам, если что не договорил, сообщу позже. У меня самое тяжелое попытаться разобраться с остатками Двадцатого. Какой же сейчас бардак в Деве? Либий остаешься здесь, перетягивай казну, Амброн с третьей когортой с тобой, я с сарматами в Деву, надеюсь, проскочим.

Легкий ветерок с полей освежал голову. Дышалось легко. Константин скакал впереди отряда, и на душе у него было ясно и спокойно. Все-таки великое дело - кровь славных предков. Чем сложнее было впереди, тем четче и яснее определял себе задачи и последовательность их выполнения новый лидер. Перед отъездом он попрощался с соратниками и заметил, как озабочен был Либий, но по - хорошему по - деловому, как четко и вдумчиво ставил задачи чиновникам Петроний, как волновался перед первым серьезным поручением Констант. Незримо начал раскручиваться маховик принятых решений и множество людей, которых он не знал, уже были вовлечены в новое дело. И все-таки, тяжесть и необычность задач впечатляла. Пытаясь построить логическую цепочку, Константин выстраивал приоритеты. Итак - первое Дева, с этим все ясно, второе вал и когорты старого интригана Коэла. Нужна личная встреча, но обойдемся без визита, вызовем. Посмотрим на реакцию, по любому Коэлу бодаться сейчас не с руки, а если что и задумает, на сговор с кем то из недовольных нужно время, успеем приструнить. Хотя сейчас каждый воин, особенно не бритт, на вес золота. Все его разноплеменные воины не из местных, по - сути его соратники. Им вместе с ним идти наверх, вместе и умирать. Он впервые с облегчением подумал о полезности прошлогодней бузы Марка и Грациана, так как новых лидеров среди массы центурионов и ветеранов он не видел.

Вдали показалась деревня, и Константин послал десятника найти место для постоя. До утра можно было отдохнуть. Разместился правитель в лучшем доме. Местные жители были весьма удивлены, когда он пришел в обшарпанную таверну, стоявшую в центре. Настороженно глядя на трапезу знатного гостя, люди недоумевали, почему он не сделает это дома.

-Если б они знали, что они мне сейчас нужнее, чем я им - подумал Константин.

Он часто вспоминал уроки старого учителя и помнил о простоте и доступности наилучшего цезаря Траяна. Константин не был зазнайкой, но и простолюдинов особо не чтил. Теперь приходилось вспоминать уроки из прошлого. Потихоньку к нему приблизились несколько человек и, видя его доброе к ним расположение, завязали разговор. Крестьяне, конечно, жаловались на свою жизнь, на бесконечные поборы, на лихих людей, на опасность набега и разорения. Постепенно разговор дошел до последних событий. Что не говори, а слухи будут слухами и в Риме и в этой Богом забытой деревеньке на окраине империи. Константину нужно было, прежде всего, не обсуждать слухи, тем более он был их первопричиной, ему нужно было начинать трудный и мучительный поиск выхода из тупика. Ведь будучи разумным и образованным человеком он понимал, что этих овец уже не стригут и не режут - их пожирают живьем, и он не знал, кого бы любил на их месте - эту власть или пиктов. Постепенно рядом с ним остался староста деревни Тройкл и пара зажиточных мужиков.

-Что нужно для того, чтобы ваша жизнь стала лучше? - Константин посмотрел на Тройкла. -Только учти, что твоя отдельно взятая деревня не улетит немедленно в рай, а останется на этом грешном острове вместе с другими.

Тройкл тяжело вздохнул:

-Все мне понятно господин, подати обязательно надо платить, но посуди сам. Чиновнику ведь все равно, есть урожай или нет, был набег или нет, все ли здоровы. Да мало ли что. Тут такое бывало. И сбегали, куда глаза глядят и детей продавали. Привыкли мы здесь и к пиктам в леса да горы нам не с руки, но нужно, чтобы порядок был, чтобы я загодя знал, что у меня возьмут и что останется.

Константин внимательно слушал:

-Давай подробнее говори. И не бойся.

Тройкл осмелел, и прямо глядя в глаза, сказал:

- Не больше четырех долей из десяти. Да нам на прокорм. И используй их как хочешь. - Да. Задачка - подумал Константин. Он знал, что сейчас брали вдвое больше, а в случае недоимок колоны просто попадали в кабалу без просвета.

- А как кормить воинов? Как содержать дороги? Как содержать чиновников?

При последнем слове крестьяне оживились.

-Да много их. Тройкл улыбался, несмотря на остроту вопроса. - Они ж друг друга тянут, да и воруют, говорят без зазрения совести.

-Не твоего ума дела- одернул его Константин, но внутренне согласился с ним. Тройкл посерьезнел, и посмотрев на Константина сказал:

- Слухи идут, что воины остаются. За то спасибо тебе. Ты дай вздохнуть то нам, а мы отработаем. Нам-то идти некуда. Все одно пропадать.

Утром, после отъезда, Константин все возвращался в мыслях к этому разговору. Если сделать все так, как просил староста то дыра в бюджете убьет его сразу. С другой стороны если оставить все как есть, то бюджета тоже не будет. Тупик. Правитель понимал, что надо снижать налоги и недоимки списывать, особо с малоимущих, но как продержаться два-три года. Ведь, по сути, поднявшиеся хозяйства дадут больше денег в казну в общем исчислении, да и к таким налогам из Галлии многие набегут. Они тут почти все родня. С такими мыслями он продолжил путь.

Спустя два дня отряд подошел к Деве. Веселенький городок стоял на берегу реки и даже несколько судов стояли на якоре в порту. Сюда поднимались суда из залива. Прослужив всю жизнь в армии, Константин понял, что он среди своих. Главные улицы городка напоминали о лагерном первородстве, на месте штаба стоял небольшой храм, да и крепких мужиков на дороге попалось немало. Константин направился к городской гостинице, если так можно было назвать небольшой двухэтажный дом, с увеселительным заведением внизу. Воины эскорта заметно оживились. Их появление не прошло незамеченным, на улицах стало оживленнее. Поставив задачу по организации дежурства вокруг здания, легат спустился вниз в таверну, служившую видимо и небольшим лупанаром, т.к. в комнатах было несколько потрепанных и довольно зрелых девиц, внешний вид которых безошибочно определял их профессию.

- О Константин!!!- Заорал на всю таверну здоровый бугай лет 45-50 на вид. Подойдя ближе, легат узнал отставного центуриона Двадцатого легиона Септимия. Тот частенько заглядывал к своему другу Марку в Иску, и в свое время был представлен легату. Через несколько минут оживленная беседа двух вояк продолжалась уже за кувшином вина. Септимий был искренне рад встрече и совершенно не скрывал этого. Его крепкая рожа светилась от счастья, он помолодел лет на пятнадцать, как будто вместе с Константином в таверну зашла его молодость, когда он сосунок-первогодок пошел в составе легиона с Магном. Тогда он быстро повзрослел и после нескольких лет скитаний по просторам Галлии и Италии, многих боев и стычек увидел Рим. Потом была служба в Германии дружба с Марком, а потом... а потом легиона не стало. Его никто не расформировывал, но и служба потихоньку прекращалась. Расходились воины кто куда, большинство осталось в Деве, многие подались на вал в когорты британцев, многие потом вернулись. Вот так и растаял некогда победоносный Двадцатый Валериев легион, судьба которого растянулась почти на четыреста лет. Вспомнив о прошлом, они помолчали. Потом Константин изложил цель своего визита. Септимий помрачнел.

-Трудно это сделать легат. Много толковых ребят здесь, сыновья подросли, да и из местных можно набрать мужиков, за которых не стыдно, только нет дисциплины. Давно не стояли в строю, давно не слышали отборной ругани центурионов, давно не брали в руки оружие для изнурительной подготовки. Много буянов и бузотеров, и наших, и из местных. Впрочем, если объявишь набор, когорты три-четыре наберем, да всадников человек пятьдесят. Готовь монеты. -Септимий уже весело подмигнул.

Константину было с ним легко. Он всегда кожей ощущал это чувство своей семьи, боевой семьи. Здесь могли подначить, повеселиться, могли набить морду, а назавтра погибнуть, закрывая тебе спину. Общаясь с ветеранами, подобными Септимию, Константин понимал, почему до сих пор не погибла его империя. Эти будут нести дух империи до конца и разбросанные по всем уголкам великого и погибающего римского мира, будут олицетворять несгибаемый дух вечных легионов, пока волна варваризации не погасит их порывов и они не сгинут, как погибают одинокие дубы, когда болото захватывает участок леса.

Разговор с Септимием продолжили на утро. Он был серьезен и трезв. Рядом с ним стоял детина, ему под стать лет двадцати пяти.

- Сын. Меммий - коротко кинул центурион. Константин уже решил, что возрожденный Двадцатый возглавит Септимий и он уже просто не мешал делать свое дело старому вояке. Помогли деньги, припасенные бесценным Либием и вовремя уполовиненная казна Петрония. Тот уже становился полезен и с пониманием крякнул, когда Константин намекнул ему на сокращение штатов. В заботах пролетела неделя. Дева напоминала разворошенный муравейник. Где то плакали, где то веселились. Такого массового набора не было давно. И на расчищенном плацу десяток ветеранов, назначенных центурионами, усердно гоняли молодежь. Количество рекрутированных приближалось к двум полноценным когортам. И Септимий обещал еще одну- две. Константин уже подумывал об отмене распоряжения о переводе Второго в Деву. Такой прыти от Септимия он не ожидал. И все-таки осторожность восторжествовала. Посыльный отправился к Марку с приказом прислать две когорты покрепче, а в Иску, спешным маршем, ушла когорта новобранцев. Итак, у него могло собраться почти два легиона. Константин отправил также когорту из Иски в Лондиний справедливо рассудив, что на месте стоянки второго все пока тихо, а иметь три достаточно сильные группировки на острове, равноудаленные друг от друга залог спокойствия. Командиром гарнизона Лондиния становился Амброн, с задачей построить укрепленный лагерь по всем параграфам рядом с городом.

-Представляю, как матюгаются его франки и галлы- ухмыльнулся Константин. Ничего пусть втягиваются. Дисциплина его беспокоила сейчас больше всего, из того что относилось к армии. Марк нормально справлялся в Иске, его посыльный доложил о переводе казны в Лондиний. Септимий усиленно формировал Двадцатый. Через неделю готовились вручать знак возрожденного легиона. На пятнадцатый день отъезда из Лондиния к Константину, ожидающему вестей с вала от Коэна, и решившему подождать еще дней пять, подошел человек. Он нерешительно переминался с ноги на ногу.

- Что тебе?"- Константин не любил докучливых попрошаек.

-Меня зовут Калгак, я был в Лондинии когда господин собирал начальство.

- Ну и что?- все-таки надо быть иногда поменьше римлянином, подумал Константин и неожиданно подмигнул собеседнику.

-Выкладывай свои секреты.

Калгак заметно повеселел и осмелел.

- Нас тут пятнадцать человек, купцы и владельцы некоторых шахт и мастерских. Хотели бы поговорить с тобой господин.

-А почему именно пятнадцать? - спросил правитель.

-Видишь ли, мы связаны между собой давно, кто-то добывает руду, кто-то плавит, кто- то делает изделия, а я торгую. В основном с Галлией, а другие и в иных местах.

- Хорошо пошли в дом. Коль приехали, я угощаю гостей - Константин продолжал шутить. Настроение было нормальным и ему, почему-то вспомнился коршун над лагерем, когда он разговаривал с Раудиккой. Спустя час он понял причину появления этих людей в Деве. Купцы и ремесленники старались держаться от власти подальше, но его речь в Лондинии, взвешенная и необычная, произвела впечатление. Торговые люди, посовещавшись, решили прозондировать почву. Их волновали налоги их размер и число, очередность взимания. В общем, ничего необычного. Константин объяснил им, что твердо пока ничего обещать не может, так как ему надо еще разобраться в ситуации. Единственно он им порекомендовал обращаться к нему в любое время, назначив смелого Калгака, их представителем. Он понимал, что результатов этого разговора ждут многие, и надо было не промахнуться. По крайней мере, без Либия что то обещать было рискованно. Удивительно, но купцы и промышленники восприняли это спокойно, ему показалось, что он укрепился в их мнении. Легат не торговал и не знал всех хитросплетений этого древнего ремесла, но купцы понимали, что если человек взвешивает решение прежде обещания, то ему можно верить. А доверие в торговле - это деньги. Беседа продолжилась в другом формате. Константин сам интересовался их деятельностью. Кто куда ездил, где знакомые, какие товары и куда идут. Он в общих чертах предполагал о путях доставки товаров, но нюансы ему были незнакомы. К тому же он сразу озадачил двух владельцев оружейных мастерских. Заказ, выданный им, был огромен, но цену он сбивал почти вдвое. Надо было подготовить серьезного вооружения на легион с лишним. Дельцы мялись.

-Будь что будет. Либий поймет - мысль работала отчетливо. Без этого ему не решить проблему независимости.

-Если вы соглашаетесь на заказ сейчас, то все остальные заказы пойдут только через вас. И еще, на два года я освобожу вас от податей, но только мастерские по производству оружия. Решайтесь.

После долгих совещаний, когда два оружейника взяв время на раздумье, чуть не подрались, решение было принято. Цена снижалась на сорок процентов. Освобождение от податей на год. Монополия на заказы на четыре года.

-Правитель. Ты неплохой торговец - публика развеселилась.

-Да уж. Взыграла всадническая кровь - чуть не рассмеялся Константин.

-Кстати, а ваши поставщики по металлу не подерутся прямо сейчас? – теперь, уже веселье стало общим.

- Мы их нагнем больше, чем ты нас - под общий смех заверили его оружейники. Беседа растянулась за полночь. Когда все расходились, к нему подошел немногословный пожилой купец из Эборака.

- Меня зовут Хлодомир и я хотел бы поговорить с тобой наедине.

-Не возражаешь завтра с утра.- Константин порядком устал, да и вестей с вала не было.

- Конечно правитель - купец откланялся. Наутро встреча с ним была продолжена. Остальные его товарищи разъехались. Константин пригласил их через месяц в Лондиний. Ему надо было собрать росписи по всем городам и поселкам посидеть с Либием и Петронием. В целом купцы были довольны.

-Слушаю тебя Хлодомир - Константин отхлебнул доброго эля и предложил купцу. Тот не отказался.

- Видишь ли, правитель. Я не был в Лондинии, когда ты взял власть, но, поговорив с Калгаком, понял, что ты затеял что-то необычное. Никто из римлян высокого полета не задерживался здесь надолго. И мне интересно, что у тебя получится. Я стар, и как ты понял не из местных.

Константин кивнул. Этот старый франк ему чем-то неуловимо нравился.

-Так вот я понял, что все твои начинания, упрутся в отсутствие денег.

-Это элементарно Хлодомир. Денег не хватает всегда.

- Тебе же особенно, если ты не хочешь смыться в Галлию как Магн, и распускать перья, пытаясь овладеть Римом. Ты очень умен. Не знаю, кто тебя надоумил, но лучше решения не придумаешь. Я частенько плавал на Рейн и дальше и скажу тебе, что всего вы не знаете римлянин. Земли франков, саксов, и других как беременная баба, готовы разродиться таким количеством воинов, что хватит на много лет набегов и смут. А теперь поняв тебя, я хочу предложить тебе пополнить твою казну.

Константин изумленно молчал. Он не понял всего смысла сказанного.

-Почему же ты франк, становишься рядом со мной, а не со своими соплеменниками. Ты же не глуп и видишь, что скоро они пойдут вверх?

Хлодомир отхлебнул напиток, отставил кружку, задумчиво посмотрел на нее:

- Понимаешь, я стар. Когда то у меня была связь с Родиной, но мой внук, которому семнадцать лет уже римлянин. Он любит вашу одежду, благовония, ходит в термы, да и я к ним привык. В общем, мои потомки будут римлянами, и им не захочется вернуться к варварскому состоянию предков. Короче я знаю путь на восток. Я ходил к янтарным берегам, но это не главное. Туда ходили задолго до меня, но я знаю кое- кого в этих неспокойных местах и меня там знают. В одно из плаваний мне показали дорогу в устье большой реки, далеко на востоке. Река эта большая, но короткая, а за ней огромное неспокойное озеро, и далее еще одна река. Там живут люди другого языка, но он чем-то схож с готами. У них есть речной жемчуг, и прекрасные меха. У нас таких нет. Это живое золото, а не мех. У них же дорого зерно и нет меди, стекла, свинца и керамики, качественной керамики - поправился он. Там же можно набрать рабов, прекрасных воинов. Они белокуры и голубоглазы, чем-то похожи на тебя римлянин - Хлодомир хмыкнул.

Константин сосредоточенно слушал.

-Твои условия?

-Половинная прибыль, достойная охрана, минимум налогов, охрана семьи и должность внуку, он моя слабость. Оборотные деньги мои, корабли мои. В случае убытков при потере корабля расходы пополам. На своей половине мехов и жемчуга поднимешься сам.

Лучше не выразился бы и полузабытый Меркурий. Константин с достоинством и уважением протянул ему руку.

- Ты слишком много хочешь тратить сам - улыбнулся он. - Путь ведь долог, можно ли присмотреть место для хорошего порта или фактории? Да и море большое, я немного слышал о нем. Но в целом оно неизведанно.

Хлодомир прищурился.

- Ты будешь велик, правитель. Не зря я хлопочу за внука. Не вливаешь ты вина молодого в мехи старые, как учил нас Господь. Нового ищешь. Так вот на море два пригодных острова. На побережье укрепляться бесполезно, разорят. Один остров, где живут готы, там людей мало, но они воинственны, и остров для нас пока велик, не закрепимся, хотя и стоит он выгоднее. А второй - маленький, сразу после пролива, миль двенадцать на двадцать, в самый раз. Есть две бухты и места где можно укрепиться (прим. это Готланд и Борнхольм дорогие читатели).

Константин был краток:

-Через месяц встречаемся в Лондинии, ты с тремя кораблями. Все будут знать , что плывешь на Рейн. О нашем разговоре с моей стороны будет знать только квестор Либий. С твоей, о всех условиях, никто, не обижайся, внук молод, а молодости свойственна болтливость. Кстати, представишь его мне, он будет жить в Лондинии, с Петронием я решу. Будет достоин, умен и не ленив продвину. Прощай.

Вести с вала пришли через три дня, и они были неутешительны. Коэл выражал почтение, но не приехал. О состоянии когорт не доложил. Посыльный отметил странную возню в штабе перед его отъездом, не исключен был вариант посылки связных к пиктам. По крайней мере, общие знакомые по старой службе информировали его об этом, хотя подробностей и не знали. Похоже, Коэл решил поиграть в самостоятельность, так как понимал стервец, что сил мало и они на вес золота. В полное его предательство Константин не верил, пикты его сожрут и не подавятся, а вот что-то выторговать, пожалуй, да. Что ж поиграем в молчанку. Так как у Септимия дела шли вполне прилично, и уже на подходе была третья когорта, Константин решил взять своих сарматов и три сотни легионеров из числа прибывших от Марка и проинспектировать Эборак. Через контуберналов он известил об этом Либия и Марка. В Эбораке он по возможности хотел свидеться с сыном и понять, что происходит на побережье. Теперь главное - новости от Галла.

В Эбораке было тихо и пусто, брошенные казармы и плац, обветшавший лагерь. Шестой все- таки ушел, а не растворился как Двадцатый. В легионном поселке жило немного старых ветеранов, и инвалидов. Дома потихоньку занимали местные бритты. Они были вполне дружелюбны, и Константин не заметил злобы и ожесточения. Начали поступать первые донесения о состоянии войск, городов и поселений. Петроний прислал к нему толкового делопроизводителя, хотя Константин предпочитал своих выдвиженцев, пришлось согласиться, так как у любого вояки просто голова бы пошла кругом от такого количества бумаг. Петроний не подкачал, и новый секретарь был вполне на высоте.

Галл вернулся через три с половиной декады после отправки. Уставший всадник на порядком уставшей лошади остановился около ставки правителя. Константин обнял старого друга:

-Не томи. Галл лукаво улыбнулся.

- Накрывай стол легат и лучшего вина. Шестой возвращается.

Константин не верил сказанному. В глубине души он надеялся на то, что Галл хоть кого -то из воинов подтащит, но встретится на бескрайних полях Галлии с Аврелианом - это было воистину удачей. Галл, с весьма довольным видом, насыщался трапезой и одновременно докладывал. Константин разрешил такое нарушение дисциплины. После высадки на берег Галл двинулся вглубь Белгики. Среди населения царила паника. К тому времени уже как лет десять наблюдался отток жителей в более южные районы, особенно из богатого сословия. Но уехали далеко не все, и Белгика довольно плотно была заполнена виллами разных размеров. Теперь же вести о нашествии разворошили этот людской муравейник. Галл продвигался ближе к рейнскому лимесу, расспрашивая встречных о происходящих событиях. Картина складывалась следующая. Основной удар вандалов приняли на себя франки-федераты, и им почти удалось их одолеть, если бы не подход аланов. Они совместно с вандалами одержали победу, но старый вождя вандалов Годегизель погиб в сражении. Франки были оттеснены к северу, а вторгшиеся орды, как и предполагал Константин, в основном направились в сторону среднего течения Лигера и Родана. Тем не менее, часть вараваров направилась и на север.

Через шесть дней после высадки, Галл наконец натолкнулся на воинов из шестого легиона. Аврелиан встретил его на окраине Турне. Он рассказал Галлу о сражении, в котором он участвовал вместе с франками. Потери были тяжелыми, но не критичными, после боя он сумел собрать шесть из девяти когорт и уйти на север. Так сложилась обстановка, да и воины желали в случае чего укрыться на острове, так что письмо Константина было, весьма кстати. Аврелиан подосадовал, что Константин не пришел на помощь, ибо был уверен, что можно бить варваров, но чувствительные потери и доводы, изложенные в письме, сделали свое дело. Началось движение к Кале. Через три дня им повезло еще раз, на одной из развилок дорог они встретили вооруженных всадников. После переговоров выяснилось, что из Камбре к побережью отходили потрепанные две когорты тридцатого Ульпиева во главе с легатом. Легион не был сильной единицей, к тому времени перед вторжением в его составе было не более шести когорт. В результате стычек с вандалами и аланами он резко уменьшился, усилилось дезертирство, но две когорты все-таки уцелели, и был сохранен знак легиона. Проб, легат тридцатого из германцев-федератов был не прочь составить им компанию. По пути Галл пытался выполнить вторую задачу Константина и забрать с собой хоть часть рабочего люда. Таким образом, спустя две декады после встречи с Аврелианом к побережью выходил обоз, в составе которого числилось двести семей. Большой удачей Константин посчитал наличие среди них нескольких семей ткачей, красильщиков и особенно стеклодувов (прим. автора все эти ремесла были весьма распространены в Белгике - Корсунский и Гюнтер). Было и несколько семей состоятельных магнатов. Они персонально попросили Галла представить их Константину. По прикидкам Галла деньги у них были. Взяв эту информацию на заметку, Константин спросил Галла, а мог ли он привести больше. Галл подумав сказал:

-Наверно да, многие не захотели бросать насиженных мест, хотя и были напуганы, но недостаточность средств для обустройства на новом месте отпугивала.

Константин спросил: - А где же Аврелиан?

Галл сказал, что он сам рванул вперед, докладывать о выполнении задачи, а легат Шестого приступил к подготовке переправы. Константин досадливо подумал, что Либий наверно не успел нанять суда, но Галл заявил, что десяток судов уже стояло в Дувре, и высадка значительно ускорилась. Тихий трудяга квестор оправдывал свою репутацию- незаметного и незаменимого. В общем, к этому времени сборные войска подходили к Лондинию, планируя разместится в лагере Амброна.

-Уж об этом догадаются. - с удовлетворением подумал Константин. Решение пришло быстро. Он отменил ожидавшуюся встречу с Константом, передав тому приказ после завершения инспекции максимально быстро прибыть в Лондиний. В связи со сложившимися обстоятельствами, этот город становился безусловной столицей Британии, впрочем, он таковым и являлся по факту, но теперь это было неоспоримо. На следующий день, оставив три сотни легионеров под командой Галла обустраивать лагерь в Эбораке, Константин налегке с сарматской кавалерией полетел в Лондиний. Подходило время сбора купцов и промышленников на обещанную встречу. Настоятельно требовалось переговорить с Либием по бюджету. Приход такого количества войск, безусловно, радовал, но и расходы увеличились многократно. Он не знал еще, как пополнит казну, но на душе было спокойно и радостно.

-Что ж старина Коэл, посмотрим, приедешь ли ты теперь?

Прибыв в столицу провинции, Константин осмотрел лагерь прибывших переселенцев. Первыми ему представили несколько семей магнатов. Люди были состоятельными, в основном бывшие землевладельцы. Имущества у них почти не числилось, но деньги с собой имелись. И это было главное. Константин обратил внимание на то, что в компании с ними была матрона средних лет.

- Откуда вы прибыли и как вас зовут? – правитель был предельно вежлив, обращаясь к красивой женщине.

- Мое имя Корнелия. Мы жили в районе Августы Треверов, пока наша усадьба не была разгромлена вандалами. Мой муж погиб с некоторыми слугами, прикрывая наше бегство. Мне удалось скрыться вместе с детьми. Удалось также сохранить часть имущества и денег. К счастью, мы быстро встретились с вашими воинами, иначе мне вряд ли удалось бы выжить –Корнелия говорила спокойно и с достоинством, но было видно, что она очень устала.

- Либий - обратился Константин к квестору-финансисту.

-Подбери дом поприличней, помоги с купчей, если не хватит денег одолжи из моих. Выдели людей и помоги доставить имущество.

Корнелия покраснела.

-Не стоит беспокоиться. Главное мы в безопасности. А денег должно хватить – сказала она, впрочем, произнеся последние слова не совсем уверенно. Константин улыбнулся ей, и обернувшись к Либию сказал:

-Выполняй.

Чуть дальше размещались телеги с крестьянами и ремесленниками. Правитель внимательно осматривал прибывших людей.

- Мне сказали, что среди вас есть стеклодувы и ткачи.

Несколько человек поднялись с телег. Направляясь к нему. Через несколько минут выяснилось, что среди прибывших действительно было несколько профессионалов высокого класса. Один из них стеклодув по имени Клодий, обратился к Константину с вопросом о помощи с началом производства. Правитель успокоил их, объяснив, что помощь обязательно будет оказана в виде займа, но все изделия первоначально придется сдавать в казну по фиксированной цене. После расчета по займу, все ремесленники будут свободны в реализации товара. Сказанное вполне удовлетворило присутствующих. Крестьянам было обещано выделение земли.

Теперь, прежде всего, необходимо было встретился с легатами. Шестой без разговоров отправлялся в Эборак, там проще доукомплектоваться, да и дух воинов поднимется от встречи с родиной. Галл, с тремя сотнями воинов, уходил в Деву на поддержку Септимию. С Тридцатым, было сложнее - он совершенно не тянул на полноценный легион, да и рано ему еще доверять. Впрочем, выхода не было, и уступив настойчивым просьбам Проба, он оставил его когорты в Лондинии, сохранив знак легиона. Таким образом его довольно солидная армия в Британии имела следующую дислокацию: базовый и родной, Второй Августов, выполняя роль фундамента всей конструкции в составе семи когорт, в том числе одной из новобранцев стоял в Иске, в Деве стоял неполный Двадцатый Валериев в составе четырех когорт, в том числе двух боеспособных. Шестой Победоносный уходил в Эборак зализывать раны в составе шести когорт. Аврелиан получил задачу пополниться, хотя бы двумя когортами. При этом Константин мягко намекнул легату на возможность вербовки по заниженным расценкам, бюджет становился головной болью. Аврелиан конечно был не в восторге, но получив аванс на полгода, быстро подобрел и твердо пообещал лишнего не тратить. И наконец, у Константина были планы по воссозданию Тридцатого Ульпиева. Пока же две потрепанные когорты последнего размещались у Амброна в лагере под Лондинием вдобавок к двум его когортам. Причем Амброн назначался префектом лагеря и принимал командование над когортами Проба. Константин отсылал того с тремя сотнями наиболее боеспособных его солдат обратно за пролив с задачей отслеживать ситуацию в Белгике, способствовать переправе мирных жителей в Британию и постепенно наращивать силы хотя бы до двух когорт. Проб получил необходимые деньги и, в общем, с пониманием отнесся к поручению. Этим Константин мягко дал ему понять, что доверие надо заслужить, да и казна в Лондинии не позволяла рисковать, оставляя ее под охраной непроверенных воинов. Конечно, можно было забрать из Иски в Лондон родной, Второй, но Константину нужен был управляемый и надежный легион и он пока не стал сдергивать воинов с родных мест. Воины-федераты пограничной стражи на южном побережье были вполне лояльны, а с приходом такого количества войск и вовсе присмирели. Головной болью оставался Коэл, и теперь надо было ждать его реакции на второй вызов. Все-таки у него было пять полных когорт , в основном сформированных из бриттов, и пятьсот всадников-федератов, а это какая никакая сила пусть и размазанная по валу. Размещение войск на острове не только позволяло отразить довольно сильное нашествие, но и подумать о перспективах всей Северной Галлии. Константин не хотел спешить. Надо было набраться сил, восстановить штатную численность и навести порядок на острове, чтобы исключить всякую неожиданность. Правда, совещание с легатами перед их уходом из Лондиния навевало на грустные мысли. И Аврелиан и Проб не одобряли, в общем, решения Константина бросить Галлию на произвол судьбы. Особенно горячился Аврелиан:

- Зря ты это затеял, с такой силищей мы варваров легко разгромим да и богаче Галлия.

Он в порыве рвения даже забыл как тосковал по родине предков. В разговоре участвовал и Марк, прибывший из Иски. Верный друг был задумчив и грустен. Константин видел, что он всей душой там, в Галлии на поле боя. Солдатский долг, вбитый годами, кровь предков - все это вместе взятое, не позволяло старому вояке отсиживаться, пока враги разоряют его родину.

-Ты тоже так думаешь Марк?- Тот согласно кивнул, опустив голову

- Мы не взбунтуемся Константин, но душа болит.

-Да что мне больше всего надо?- внутренне вскипел Константин. За этот месяц с лишним, впрягшись в этот воз организационных проблем, он постепенно становился другим, менее военным что ли. Друзьям до этого было далеко.

-Да подумайте же вы. С чем мы туда придем, и что останется за спиной? У меня неполных три легиона. Из них только один сколочен и боеспособен. Конницы почти нет. В случае ухода - тыла нет, ибо его разгромят. Да и многие в случае ухода проклянут нас. Как мы будем гоняться по Галлии за вандалами с их конницей. С кочующей казной, по разоренной земле. Надолго нас хватит? Из Рима и Константинополя вестей нет. Кто мы для августов, и не получится ли так, что, несмотря на наши победы, наши головы все равно слетят? Я не хочу быть очередным узурпатором однодневкой. Ну, год , ну два и что дальше.? Моя мысль не о сиюминутных задачах. Мы закрепимся здесь, укрепим береговую оборону, обустроим остров, поспособствуем развитию ремесел и торговли. Укрепим легионы, проверим их в деле за валом. Но и это не главное. Нужно здесь, на небольшом клочке нашей империи, попробовать изменить сам уклад жизни городов и поселков. Нам нужно, чтобы люди увидели в нас защиту и власть, заботливую власть, а не временщиков, жирующих за их счет, окружающих себя танцовщицами, актерами и гадателями, как только появится часть денег. Наложить на себя тяжкий подвиг умеренности и потребовать это от других. Только тогда, мы сможем восстановить доверие к власти и наши Публии, Марки и Сервилии, загибающиеся сейчас на полях, ощутят себя гражданами великой державы, а не разменной монетой в руках очередного менялы. Только тогда они составят костяк новых легионов - римских, а не полу варварских как сейчас. Все это было раньше, и на этом стояла наша Родина, стояла и развивалась. Или мы восстановим доверие к власти и соучастие народа в управлении страной, хотя бы здесь, или варвары станут хозяевами на нашей земле. И вот когда мы хоть немного окрепнем, год, два, три тогда и посмотрим кто кого. Вспомните, как после Аравсиона у республики не было иных войск кроме Мария, и он четыре или пять лет ждал, пока окрепнут его войска, а варвары как свиньи нажрутся желудей в той же Галлии. А когда пришло время, он стер их в порошок.

Константин умолк остывая. Потрясенные соратники переваривали сказанное, понимая далеко не все, но нутром учуяв, как высоко взлетел их товарищ. На следующий день началась передислокация войск. А Константин сидел с Петронием и Либием, настойчиво ломая голову как свести бюджет. Петроний сильно изменился. Груз забот, казалось, омолодил его. Обрюзгший чинуша и буквоед, каким он был всего два месяца назад, потихоньку превращался в деятельного и властного администратора и если его раньше побаивались и недолюбливали, то теперь появились заметные нотки уважения. Посовещавшись с Константином, они решили провести выборы в сенат в ноябре текущего года. Петроний усиленно разрабатывал концепцию управления всем островным хозяйством. При этом Константин твердо сказал о сокращении штатов вдвое, уменьшении бюрократических препон и ускорении делопроизводства. Но сейчас главной заботой был бюджет. Либий сумел организовать фонд по переселению, пожертвования были достаточно весомы. Казна прибывших легионов объединялась с общей казной под управлением Либия. Во избежание эксцессов легаты получили полугодовой аванс. В случае удачного и недорогого набора, им обещалась премия от сэкономленного. Под руководством Либия шли ревизии муниципий. Бывалый квестор разворошил это гнездо мздоимцев, и двое чиновников из Лондиния, таможенник из Дувра и глава администрации Комолодунума были казнены. Их имущество отписано в казну, а семьи с месячным запасом провизии высажены в Кале с предписанием идти на все четыре стороны. Среди чиновничества данные меры произвели должный эффект и если и были недовольные, то уж очень незаметны. По указке Петрония, четверых самых деятельных и честных чиновников отметили премией в размере годовых окладов. В общем, здесь дела шли неплохо. Начался учет и принятие золота и серебра из рудников, проблем с переоформлением не возникло. Через два - три месяца собирались начать чеканку монеты, но Константин тянул, ожидая вестей из столиц и драгметаллы пока накапливались в слитках. Подбив все данные, Либий в разговоре с глазу на глаз сообщил Константину, что год-полтора они протянут, но нужно было после выборов сената обнародовать новый налоговый и таможенный закон. Либий получил задачу в течение месяца подготовить уже конкретные предложения, которые останется только подтвердить. Переселенческую программу свалили на ведомство Петрония. Семьи беженцев, приведенные Галлом, были оставлены в Лондинии. Им выплачивались небольшие подъемные на обустройство. Как и было оговорено при встрече, ткачи и стеклодувы получили кроме всего прочего деньги на организацию производства, с отдачей товаром по фиксированным ценам. Люди, избежавшие насилия и погрома, были согласны на уступку в цене товара, в обмен на спокойное жилье. В условленное время отплыл и Хлодомир. Константин попросил провести от его имени переговоры, с вождями салических франков еще остающихся вне империи по торговле и военному взаимодействию на случай угроз соседних саксов. Все это было весьма сомнительно, но почву надо было готовить. По договору с ним, его прибытие ожидалось в августе - сентябре пока море спокойно. На одном из кораблей Константин отправил центуриона с пятью десятками воинов, с задачей основать укрепленный форт на острове, указанном Хлодомиром. Вскоре прибыл Коэл. И это было интересно. Внутренним чутьем Константин понял, что за внешним проявлением любезности скрывался какой-то подвох. Коэл доложил, что по росписи у него пять полных когорт и четыре сотни всадников федератов. Константин подтвердил его полномочия, не желая портить отношения с верхушкой бриттских вождей. Коэлу он не доверял и отправил к нему нескольких воинов для связи. И вот прошло два месяца. Константин наслаждался майским днем и стоял у окна. Вчера он запросил в архиве работы Вегеция (прим. автора - историк военного искусства, классический труд по организации легионов), приказал их размножить и отправить к легатам. Так и пролетел следующий месяц, пока в конце июня в ставке Константина не появился долгожданный Приск.

Константин ожидал чего угодно, только не этого. Впрочем, обо всем по порядку. Приск решил пройти по тылам нашествия через Треверы, Могонциак, Гельвецию на Тридент в Равенну. По пути к нему пристало четыре центуриона и пятнадцать ветеранов, не пожелавших остаться на пепелище, и сводный отряд из тридцати всадников через месяц достиг Равенны. Стилихон внимательно прочитал письмо и, глядя на сгорающий свиток, сказал, не оборачиваясь к Прииску

- Я вызову тебя через два дня. Где ты остановился?

Уходя из дворца, Приск почувствовал какой-то холодок, что-то неуловимо тревожило его. Еще в поездке он раздумывал о необычности ситуации. Его настораживала и быстрая отмена распоряжения о походе в Галлию, и секретность поручения. Теперь же после встречи со Стилихоном, он вдруг обратил внимание на то, что старый товарищ не задал ни одного вопроса. Только чутье ветерана и жизненный опыт спасли центуриона от неминуемой гибели. Появившись в гостинице, он немедленно приказал двум сарматам, сопровождавшим его, немедленно покинуть город вместе с ним. Остальной отряд он предусмотрительно оставил в одной из вилл недалеко от города. Выезжая из Равенны, он обратил внимание на группу из двух десятков вооруженных всадников, проскакавшую мимо него по направлению к гостинице. На старого центуриона пахнуло духом Аида, и папаша Харон лукаво подмигнул ему. Спустя несколько часов группа из трех десятков всадников во весь опор помчалась в Путеолы, по пути петляя по проселочным дорогам.

Стилихон после того как ушел Приск задумался. Он хорошо знал и Константина и Приска еще по давней службе в Германии. Мало кто из нынешних солдат помнил молодого Стилихона, а с этими двумя он стоял в одном строю еще в ранней юности. Но приезд старого товарища ставил Стилихона на грань катастрофы. Константин по факту уже узурпатор, как было видно из письма. Весть о его поступке могла достигнуть Гонория в любое время. А учитывая всю сложность комбинации, задуманной Стилихоном по привлечению Аллариха на свою сторону, информация о прибытии гонца от Константина могла стоить головы. Шептунов во дворце хватало. Стилихон поморщился, вспомнив, как третировали его в сенате, когда он предлагал наладить более тесное сотрудничество с готами. То ли еще будет? Новости Константина были пугающими, но некоронованный владыка западной империи был уверен в себе и мистики не боялся. Поэтому, быстро вызвав начальника караула, он приказал ему немедленно ехать по указанному адресу и ликвидировать центуриона Приска и всех его спутников.

-Прости старина Приск, политика - будь она проклята - Стилихон сгорбился, опершись на стол. На душе было мерзко. Он попросил караульного срочно вызвать из Рима своего дядю Германариха.

Приск пролетев за два дня путь до Путеол, на первом же корабле уплыл в Карфаген. В Карфагене, удивившем его невиданной красотой и роскошью, он сумел завербовать в тавернах трех только что отставленных центурионов, не сумевших настроиться на мирную жизнь и ускоренно промотавших свои сбережения. Друзья были из Третьего Августова и особой хрупкостью не отличались, тем более они были италики. С их помощью он сумел подтянуть еще двенадцать ветеранов, примерно с такой же родословной и с таким же грустным финансовым состоянием. Купив довольно приличный купеческий корабль и договорившись о найме капитана и команды, а также подумав о сложившейся ситуации, Приск справедливо рассудил, что Равенна практически отвернулась от них и Константин в ближайшее время станет вне закона. Поэтому на свой страх и риск он сумел завербовать две семьи корабелов, практиковавшихся на строительстве крупных военных и торговых судов. Во все времена людей тянули на перемены тяга к новому и… длинный денарий. Охрана от пиратов ему была не нужна. Такие сорвиголовы, глядишь, сами кого-нибудь ограбят. Ну а попадутся пираты - это их проблемы. Зайдя через три недели в Лисбоа, он оформил купчую на приличный склад по наводке Либия. Внезапно один из центурионов, встреченный им в Германии решил остаться здесь на хозяйстве. Приск знал его и поэтому доверил имущество без колебаний. Аттал торговал черепицей в Агенторатте, семья у него погибла во время нашествия, и возвращаться на разоренное гнездо у него не было никакого желания. По пути корабль заглянул в Бурдигаллу. В городе была паника, войск не было, все ожидали нашествия варваров. Что поразило Приска, руководил защитой города энергичный епископ.

- Вот дожились, священники становятся в строй, а эти охламоны из молодежи пальцы себе отрубают лишь бы не служить - Приск даже с досады сплюнул.

Впрочем, ему пора было в путь, и уже через две недели он был в Дувре, закончив путешествие, достойное Одиссея и аргонавтов. Константин расспросил его о ситуации на Рейнском лимесе. Приск отметил, что бургунды ведут себя вполне дружелюбно, а франки вообще полны жажды мести, но в виду ослабления военной силы вынуждены отойти севернее. Основные орды нашествия ушли на юго-запад, как и предполагал Константин.

Наступил конец июня, хлеба наливались, и можно было составить виды на урожай, который весьма и весьма интересовал Константина.

В начале июля состоялось важнейшее заседание по налоговому закону и таможенному тарифу. На совещании кроме Константина присутствовали Либий, Петроний и два доверенных чиновника из ведомства Либия с расчетами и цифрами. Либий предлагал все гражданское население, платящие налоги, разбить на три категории:

сельские жители - к ним относились поселяне, вне городов, портов и военных лагерей, а также горожан и купцов.

Сельские жители в свою очередь делились на три категории, в зависимости от площади выделенной земли, на мелких, средних и крупных. Первые две категории сельских жителей объединялись в общины, по месту проживание и ими выбирался старшина общины. Состав общины и старшина, а также распределение земли среди общинников утверждалось главой муниципия. Они платили налог в размере 50% от урожая за минусом годового зернового пайка на членов семьи и семенного фонда. Размер налоговых платежей на будущий год определялся после уплаты очередного налога, исходя из средневзвешенной урожайности данного региона, за последние пять лет. Учитывалось состояние земли. Размер налога определялся с подачи общины специальным чиновником муниципии и утверждался главой муниципии. В случае несогласия, община могла обратиться к консуляру, а в перспективе в выборный сенат. Налог мог оплачиваться как натурой, так и в денежном выражении по ценам, определяемым государством. Крупные хозяйства, к которым причислялись хозяйства с посевными площадями не менее 1500 югеров, платили 40%-ый денежный налог от цены урожая, рассчитанный аналогично мелким и средним, и целевой ежегодный 15% натуральный налог, целиком шедший на содержание легионов. Они единственные из сельских налогоплательщиков могли обратиться в казну за целевым кредитом в случае неурожая. Процент по кредиту в данном случае не превышал 6% годовых. Данный кредит выдавался под залог имущества или земли. Налог на технические культуры и скот взимался в размере 30%. Крупные землевладельцы выплачивали 10% натуральный, целевой налог по скоту, опять же на содержание легионов. Первый налог должен был быть утвержден после выборов в сенат и собственно после принятия закона.

Либий предполагал, что принятие данных мер в сельском хозяйстве, в ближайшие годы, даже при средней урожайности, будет способствовать появлению мощного рынка товарного зерна. Так - как законом разрешалась продажа излишков любыми категориями селян без ограничений, и при хорошем урожае и соответственно при снижении цен, государство могло выкупить приличные объемы зерна и складировать их, имея в виду как создание резерва на неурожай, так и формируя экспортные поставки, соответственно пополняя казну. Кроме этого умница квестор совершенно точно предположил появление зажиточного класса, обладающего серьезной покупательной способностью и привлекающего другие товары на внутренний рынок, что тоже поспособствует увеличению казны как за счет таможенных поступлений, так и за счет развития внутреннего производства товаров, да и услуг что не менее важно.

Что касалось городских жителей, то из их числа выделялись ремесленники. Им предлагалось объединиться в коллегии, утверждаемые главами городов и выборными куриями. Размер налога определялся в размере 40% от торговой наценки исходя из среднегодового производства данного предприятия. При определении наценки цена реализации и себестоимость определялись по средневзвешенным показателям исходя из пятилетнего периода. Количество работников декларировалось и строго проверялось, в случае нарушения взимались приличные штрафы вплоть до конфискации имущества. Жители свободных профессий облагались душевым налогом, достаточно терпимым, врачи, учителя и священники-христиане от налогов освобождались. Владельцы таверн, лупанаров, облагались повышенным налогом, впрочем, не делающим их жизнь менее веселой и прибыльной. (Прим. автора - не хочу утомлять читателя цифрами, иначе это будет уже другая история).

Купечество делилось на три категории в зависимости от заявленного ценза, подтверждаемого муниципальным товариществом купцов. Ежегодный взнос определялся цензом. Он составлял - примерно - 25% от прибыли у мелких, которым никаких льгот не полагалось, и 30% - у средних и крупных. Причем, эта категория купечества имела право на льготный кредит, от 10 до 12% годовых, а крупные купцы и на вооруженную охрану торговых караванов. Константин полагал, что при сильном войске, может выделить не более 2-3 когорты на сопровождение судов, тем более пропитание воинов, ложилось на плечи купцов. Ему настоятельно нужна была оптовая торговля с удаленными концами цивилизованного мира. На восток кроме Хлодомира он не собирался пока посылать никого. При этом крупные купцы облагались один раз в два года целевым благотворительным взносом на постройку культурных сооружений в городах в размере 10% от прибыли. Их имена присваивались построенным сооружениям, или выбивались на них в назидание потомкам. В целом Константина все устроило. Бюджет через пару лет должен обрести устойчивость и кроме того реформа Либия позволяла создать элементы самоуправления во всех слоях общества и что самое главное, позволяла образовать обратную связь общества и руководства в самом щепетильном вопросе, коим являлись налоговые сборы. Очень важным Константин считал ежегодную уплату налогов, что, по его мнению, дисциплинирует население. Неудачникам и лентяям в селах, предлагалось перебираться в города, где они должны были находить пропитание. Петроний тоже был доволен, но заметил, что первые два года будет невообразимо трудно. Либий переглянулся с Константином, тот одобрительно кивнул, после чего квестор довел до консуляра о наличии ресурсов примерно на полтора года.

После этого перешли к следующему вопросу. Несколько дней назад прибыло посольство из Константинополя, а вестей от посольства в Равенну не было вовсе, и, судя по эпопее Прииска, оно могло не вернуться. Константинополь не гневался, но мягко переадресовывал в Равенну. Тянуть дальше было некуда, и руководители островного государства обсудили план по эмиссии собственной монеты. Небольшие запасы серебра позволяли, пусть и символически, начать чеканку собственной монеты. Внутренний Рубикон Константином был пройден и он решительно был настроен на формирование государства на совершенно иных принципах. Круг единомышленников у него был. Несмотря на отчаяние Либия правитель настоял на выпуске серебряного денария с содержанием металла 100% по образцу Августа, таких монет должно было выпускаться 30% от эмиссии и они шли только на выплату воинам. Правда, при оплате «августовым» денарием учитывать курсовую разницу. Константин долго служил и знал все курсы монет. Воины по факту выигрывали в зарплате за счет покупательной способности новой монеты, и за их лояльность он был спокоен. Остальные денарии выпускались с 50% содержанием серебра и в, любом случае, они были привлекательнее нынешних , содержание серебра в которых не превышало 2-3%. На охи и стоны Либия, предлагавшего чеканить монету с прежним содержанием серебра Константин ответил:

- Я не хочу быть жуликом, и мне надо привлечь к себе людей. Обменные курсы останутся прежними. К тому же по законам Рима каждый воин вооружается за свой счет и оплата пайка тоже на его совести. Не забывайте, что первое вооружение, закупленное по цене вдвое дешевле, начало поступать на склады, и мы его выделим рекрутам по обычной цене, а получение натурального налога продовольствием тоже позволит, удержать приличные суммы и в обоих случаях в новых «августовых» денариях.

Все удивленно посмотрели на него, а Либий восхищенно присвистнул:

- Ну, Цезарь, пора тебе занимать мое место.

-Обойдешься, мне своего хомута хватает - рассмеялся Константин. Он был рад, своей команде. Он понимал, что его бескорыстие и служение делу день и ночь, формируют вокруг него таких же единомышленников.

До начала следующего месяца кипела бурная деятельность по всем направлениям, пока седьмого августа в Лондиний не прискакал контубернал из Девы. Двадцатый Валериев взбунтовался. Бережно придерживая раненную руку, посыльный докладывал. В течение двух месяцев все было вроде спокойно, пока три декады назад в легион не записалось, одновременно, полторы сотни рекрутов из соседнего городка Мамуциума. Все они были бритты. Держались, в общем, неплохо, но почему-то среди легионеров начали ходить нелепые слухи, о массовом переселении римлян из Галлии, о будущих притеснении бриттов и лишении их гражданских прав, о новых поборах. Септимий не придавал этому особого внимания, несмотря на доклады информаторов. И вот два дня назад во время работ, две когорты новобранцев, перебив центурионов и ветеранов в своих рядах, рванули на штурм лагеря. Они не стали производить бунт в лагере, так как там были две когорты Второго Августова легиона, и вдобавок это было частью их изощренного плана. Септимий с верными войсками успел запереться в лагере. К бунтовщикам присоединились пара тысяч из местных. На следующий день легат собирался разогнать этот сброд, но ночью к ним перебежали трое бриттов, уроженцев Девы. Эти солдаты выросли на одной улице с Септимием, он знал их родителей и вполне доверял им. Новости, переданные ими, шокировали. Главари восстания объявили, что к ним с тремя сводными когортами полного штата с вала идет Коэл, но и это было не самое страшное. Он сговорился с пиктами и в суточном переходе от Девы ускоренным маршем через Лугуваллиум, выдвигалась армия пиктов в количестве до десяти тысяч человек. Вся эта орда должна была собраться под стенами Девы, быстро перебить оставшийся гарнизон и уйти к Эборакуму. Решение нужно было принимать немедленно, и Септимий отослал посыльных в Лондиний, Иску и Эборакум, пока лагерь был неплотно оцеплен. На словах корникуляр передал Константину, что Септимий принял решение и распорядился привести к Деве весь второй августов за исключением одной когорты. Причем он рекомендовал Марку перемешать когорту новобранцев из Девы с остальными когортами. Аврелиану ставилась задача оставить две когорты в лагере, для поддержания контроля за городом и прилегающими дорогами,а с остальными четырьмя прибыть в Деву на соединение со вторым августовым, при этом забирая южнее, чтобы не столкнуться с разъездами Коэла или пиктов. Константину предлагалось прибыть в точку сбора всех войск в пяти милях юго-восточнее Девы по направлению на Вироконлум для принятия командования, с количеством войск на свое усмотрение. Решительная инициатива легата двадцатого, давала значительное преимущество Константину во времени развертывания, и определяла удачную позицию для контратаки. Через два часа правитель с двумя когортами Амброна и четырьмя сотнями всадников федератов, спешным маршем ушел на Вироконлум. Теперь, главным было следующее, сколько продержится Септимий, и сумеют ли его посыльные оповестить обоих легатов. Константин подстраховался, отправив своих посыльных с дублирующим приказом. Легат подгонял отставших:

- Быстрее! Быстрее! В Деве гибнут наши соратники.

Впрочем, особо гнать было не надо, все понимали важность поставленной задачи.

Септимий, разослав посыльных, прилег отдохнуть. Охрана ворот и стены была организованна отменно. Марк прислал добрых солдат. Лежа на топчане, легат корил себя за легкомыслие. Ведь он знал, что не все чисто среди его новобранцев, но не разобрался до конца, расслабился. Не выявил и не ликвидировал зачинщиков. И вот подвел правителя и товарищей. Смерти он не боялся, ему страшен был немой укор Константина и собратьев легатов. Сын был рядом, а вот что с женой он не знал.

-Уцелеет ли моя старуха, успеет ли спрятаться или ее прикончат? - Септимий, как все ветераны не был особо сентиментален, но он прожил с Феодорой тридцать лет и они ладили. На душе было тревожно. Утром его разбудил неясный шум. Его воины тревожно смотрели со стены вдаль. Количество противников под стенами резко увеличилось. Лагерь был оцеплен плотным кольцом. Все было ясно. Судя по всему, бунтовщики из его когорт, Коэл и пикты объединились и теперь песок в часах судьбы Септимия и его солдат начал отсчитывать последние песчинки

Коэл удовлетворенно потирал руки, еще бы, такая удача. Переход двух когорт на его сторону и гарантированное уничтожение оставшихся двух когорт в Деве, резко уравновешивали шансы сторон. Теперь в случае удачи, его почти пятнадцатитысячное войско, могло оперативно блокировать Шестой Победоносный в Эбораке и пока Константин пойдет на помощь к погибающим в Деве, можно было многое решить там. Коэл, поднимая мятеж, знал на что шел, и понимал, что шансов у него мало, но он мог крепко насолить этому выскочке, которого возненавидел сразу. Он знал о событиях в Галлии и планировал с уходом войск самому взять власть на контролируемой территории. Многие магнаты бриттского происхождения думали так же. Внезапное решение Константина, убивало мечту о высшей власти. Теперь же, спустя пять месяцев, Коэл отчетливо понял, что времени у него нет. Константин был на редкость умен и деятелен и Коэл, имеющий приличных информаторов был уверен, что на следующий год большинство бриттской знати будет твердо на стороне нового Цезаря. Старый интриган решился поставить на кон свою судьбу и переломить ситуацию. На случай неудачи планировалось уходить по дороге на Лугуваллиум. Вождя повстанцев вызвали из палатки. Один из местных бунтовщиков сказал, что они привели к нему жену легата Септимия.

-Ну что ж, попробуем убедить ее предложить сдаться муженьку - удача сама шла к старому бритту. Рассматривая в упор пожилую женщину, на которой лежала печать зрелой красоты, бритт решил поиграть в доброту.

-Видишь ли, Феодора, я не враг Септимию, я даже знал его. Это все узурпатор Константин. Иди к лагерю и пусть Септимий присоединяется к нам.

Немного подумав, жена Септимия молодо тряхнула головой и усмехнулась:

- Никогда не думала, что на старости лет увижу проститутку, в мужском обличье. Знай же, варвар, ты победишь слабую женщину, но мой муж и сын надерут твою старую, сморщенную задницу .

Через минуту на площадке перед палаткой лежало тело храброй матроны с перерезанным горлом. Медлить Коэл не собирался, и через насколько минут начался яростный штурм лагеря. Варвары по-простому навалились со всех сторон, уповая на свое численное превосходство. Преимущество в высоте, слаженные действия, и отсутствие осадных машин, все это вместе взятое сбило спесь с нападавших. Коэл провел второй и третий штурм - безрезультатно. Септимий держался. Старый центурион, ставший молодым легатом, понимал, что их судьба зависит от быстроты подхода Константина с остальными войсками и особо не мудрил. Что толку переживать, если жизнь твоя в руках других, надо было делать свое дело. К вечеру запас сил нападавших иссяк. Септимий заблаговременно оборудовал лагерь и подготовил, достаточно противопожарного материала. Предусмотрительность старого вояки спасла жизнь воинам гарнизона в следующую ночь. Коэл попытался сжечь лагерь с помощью зажигательных стрел, но деревянные строения не горели, обработанные раствором квасцов. В строю у Септимия осталось восемьсот бойцов. Сто двадцать было убито, сто шестьдесят ранено. Можно было держаться, но через пару дней оборона должна была рухнуть. На следующее утро, уже второе утро осады, к Коэлу подскакал посыльный из Эборака. Новости удивили вождя. По данным разведки Шестой почти в полном составе спешил к Деве.

- Откуда они узнали, ведь за эти два дня, вокруг лагеря стояло столько войск, что мышь не проскочит.

Коэл задумался.

-Наверно сразу после бунта успел оповестить, старый засранец.

Ну что ж, в этом случае Шестой не знал о прибытии пиктов и Коэла с вала, и шел прямиком в ловушку. Мятежный вождь не знал о перебежчиках, тем более он не знал о решении Септимия, но подумал, что Константин вряд ли бросит все войска на подавление бунта двух когорт. Что-то тут не сходилось. Надо было добивать Септимия и не терять времени на раздумья. Вождь бросил соотечественников, на следующий штурм. К концу дня лагерь держался из последних сил, потери резко возросли, так как увеличились незащищенные участки вала. Ценой неимоверных усилий удалось дождаться темноты. Потери Септимия выросли до четырехсот убитыми, трехсот ранеными. В строю здоровых и легкораненых насчитывалось около четырехсот человек. У Коэла потери приблизились в тысяча двести убитыми полутора тысяч ранеными. Это было серьезно. Катастрофически потерянное время и потери снизили гонор у восставших. После второй ночи Коэл недосчитался двухсот человек, в основном дезертировали легионеры с вала. Пиктам и бунтовщикам из Девы терять было нечего. К тому же утром перестали поступать донесения от конных разведчиков о маршруте Шестого.

Вечером второго дня в полуразрушенном лагере Септимий посовещался с Галлом. Им обоим было понятно, что если до полудня следующего дня Константин не ударит, для них все будет кончено.

-Как думаешь, успеет? – Септимий пытливо глянул на друга.

- Думаю, да. Самое главное чтобы доскакал посыльный. Мы, по-моему, сделали все что могли. Но как бритты сговорились с пиктами? Невероятно.

-Хрен их знает. Меня тревожит не это, а не взбунтуются ли другие на юге? – Септимий вздохнул.

-Вряд ли. Все решается здесь – Галл с хрустом в костях потянулся – Ты ляг, поспи, а я проверю охрану стены. Мало ребят осталось. Вот суки, каких воинов положили.

Коэл не предполагал, что римляне отреагируют так молниеносно. Уже к третьему утру в точке сбора был собран второй августов и шестой победоносный, а также сам Константин с тремя сотнями своих всадников. Амброн отставал на сутки. Еще с марша Константин отправил сотню сарматов, разделенную на четыре отряда, ускоренным аллюром вперед, с задачей перекрыть все дороги вокруг Девы. Было приказано в крупные стычки не вступать, разъезды разведчиков уничтожать, собранную информацию передавать регулярно. На совещании вечером, когда истекал второй день осады лагеря, было принято решение об утренней атаке. Войска делились на три колонны, левой южной командовал Марк во главе четырех когорт, в центре располагался Константин с двумя когортами второго августова и левее ближе к дороге на Эборакум все четыре когорты Аврелиана. Еще севернее располагалась конница федератов под командованием сармата Силура. Он получил задачу атаковать северный фланг неприятеля и препятствовать его отходу или бегству на Лугувалиум. В своих воинах Константин был уверен. Особое внимание уделялось внезапности нападения и могучему первому натиску. К Амброну был послан посыльный. Задача опаздывающих когорт состояла быть в резерве за Константином и при необходимости вступить в бой с развертывания, или в зависимости от обстановки, совершить фланговый маневр и усилить конницу Силура не давая уйти с поля боя никому.

Константин был разъярен, но мысль работала ровно и четко. Восстание было неожиданным, и не все ему до конца было ясно, но он понимал, что нарыв рано или поздно вскроется, и лучше сейчас почистить эти авгиевы конюшни, чем потом получить удар в спину, тем паче, если легионы уйдут на континент, а он об этом уже задумывался.

Утренний удар, нанесенный воинами Константина, был страшен. Положение варваров было усугублено начавшимся решительным штурмом лагеря Септимия и в итоге они получили фактически удар в спину. Если бы Константин промедлил еще час, то спасать было бы некого. Через три часа после начала атаки все было кончено. Разгром был полный. Два вождя пиктов попали в плен, Коэла с двумя сыновьями взяли предусмотрительные сарматы в четырех милях от города. Небольшая часть пиктов, численностью до полутора тысяч, прорвалась в сторону Лугувалиума. Остальные или легли при штурме или пошли под нож озверевших воинов. Подоспевшие когорты Амброна, не принимавшие участия в битве, были брошены Константином в преследование, пленных брать не предполагалось. Константин приказал Амброну добить всех, кого он настигнет. Туда же были брошены и сарматы. Две свежие когорты после преследования, должны были повернуть вправо и выйти к Катарактониуму, отсекая возможность отойти к валу двум оставшимся когортам Коэла. В Эборак ускакали с эскортом Аврелиан и Галл с задачей принять командование, и принудить когорты к сдаче. Константин решил, в случае сдачи, все когорты, не участвовавшие в битве расформировать и после казни зачинщиков, распределить их среди остальных.

Септимий умирал. Рана полученная им при отражении последней атаки, не оставляла ему шансов. Могучий организм боролся, но приблизился смертный час храброго воина. Цезарь приблизился к соратнику. Септимий извиняющим тоном прошептал:

- Прости Константин, подвел я тебя.

Константин молча приподнял, и обнял тело друга, не обращая внимания на то, что его парадная боевая форма вся измазана кровью.

- Прости и ты меня, что поздно пришел. Ты спас всех нас и когда принял решение, и когда стойко отбивался два дня.

-Что с Феодорой? - Септимий с надеждой посмотрел вокруг себя.

-Она погибла отец - рядом стоял его сын с глазами полными слез.

-Эх. Не успела. Ну, ничего, сегодня я встречусь с ней на полях Элиссия. Она не успеет соскучиться - умирающий пытался шутить.

Начиналась агония. Последним жестом он поманил Константина и тот приблизил ухо к самым губам:

-Аве император, моритури те салютант ( Да здравствует император,идущие на смерть приветствуют тебя).

Так и попрощался с жизнью этот, без сомнения, герой с клятвой гладиаторов на устах.

На следующий день все войска, были выстроены на плацу, здесь же были сооружены три помоста. Коэла с сыновьями, двух вождей пиктов, и два десятка наиболее отъявленных смутьянов подтащили к помостам. Первая очередь была у Коэла. Константин спокойно смотрел на вождя, как будто перед ним уже был труп.

-Что скажешь подлец ?

Мужества Коэлу было не занимать .

-Ты сам негодяй, подлый узурпатор. Вы захватили землю наших предков, унизили и растоптали нас. Вы хотите теперь, чтобы мы исчезли и растворились, но мы победим. Мне это не удалось, но другие будут удачливее.

Константин усмехнулся, и громко обращаясь ко всем, сказал:

-Вот ты как запел. А когда носил тогу, строил виллы, разъезжал в роскошной колеснице по Лондинию, купался в термах, тогда, что же ты не поносил римлян? Ты жалкая проститутка Коэл. Эти вожди – показал он на пиктов, - хотя бы пришли со своим народом и умрут как воины вместе с ним, а ты, ты…Так вот, я не буду распинать тебя на кресте, дабы не позорить Господа Нашего, тебе не отрубят голову, ибо это смерть достойная вождя и они, - кивнул он на пиктов - ее заслужили. Ты умрешь как собака, укусившая кормящую ее руку, и долго на острове будут ходить легенды о твоей жалкой и постыдной смерти.

По знаку правителя, Коэла раздели догола, и положили лицом на помост, по правую и левую руку от него аналогичным образом положили двух его сыновей. По обеим сторонам от мятежного бритта стали два дюжих легионера с плетками десятихвостками. В кончик каждого хвостика были вплетены кусочки свинца. На двадцатом ударе Коэл испустил дух.

На следующий день подоспели вести из Эборака, обе когорты сдались и Аврелиан приступил к экзекуции. Пора было зализывать раны.

[Telserg]

Глава 2 Тяжкий путь познания.

Три дня, проведенные после казни Коэла, Константин запомнил надолго. Оставив разгромленную Деву на попечение Галла, и дав команду всем войскам кроме остатков Двадцатогого убыть в места постоянного расквартирования, сам правитель спешно прибыл в Эборак. Состояние его души можно охарактеризовать как смятение. Ярость сменялась, тоской, тоска отчаянием. Потом наступал период бурной деятельности. Впервые с того мартовского дня, когда Константин решил остаться, ясность мысли и твердая воля поколебались в нем. Он понимал всю абсурдность поступка Коэла, его абсолютную нелогичность и это еще больше раздражало его. Оставшись в первый вечер после битвы наедине, Константин ощутил острый приступ невыразимой тоски. Вспомнился отчий дом, родители, умершая пять лет назад жена. Одиночество железной рукой схватило его за горло. Что же ему надо? Он достаточно богат, силен и влиятелен. Он может спокойно наслаждаться жизнью не хуже других. Зачем он требует от людей чего-то нового, зачастую непонятного ему самому, зачем он взнуздал сам себя и тысячи незнакомых ему сограждан для выполнения мифической задачи поставленной помешанной прорицательницей? Какой во всем этом смысл? Руки поддерживали опущенную голову, глаза были полузакрыты – вся поза сидящего за столом мужчины говорила о том, что он далеко отсюда.

Перед Константином мысленно проходили все события последних пяти месяцев. Он представил себе полное опасностей и приключений путешествия Галла и Приска. Вспомнил разительную перемену, произошедшую в Петронии. Перед глазами стояла немая сцена, когда он рассказал собратьям-легатам об истинных мотивах его решения, и он вспомнил их восхищение и уважение к нему, такому же легату, но сумевшему так далеко подняться мыслью. Но наиболее отчетливо запомнилась вторая встреча с Тройклом в его деревне. Константин спешил в Деву на помощь погибающим когортам Септимия и остановился в знакомой деревне, чтобы дать передохнуть лошадям. Во время короткой беседы со старостой он рассказал ему о своем намерении провести налоговую реформу и как она будет выглядеть. Взгляд Тройкла трудно было забыть. В нем смешалось восхищение, благодарность и немая мольба. Мольба о том, чтобы, все это, наконец, осуществилось. И вот сейчас, когда вереница мыслей и чувств вихрем пролетала в его разгоряченном мозгу, взгляд Тройкла был щитом, отбивающим все приступы отчаяния.

Шел третий день его нахождения в Эбораке. Расследование шло полным ходом. Константин уже втайне досадовал, что в приступе ярости приказал так быстро казнить главаря. Кроме мотивов поступка старого интригана, было совершенно непонятно, как он сумел сговориться со злейшими врагами британцев, с пиктами, и как они могли пройти через земли Паттерна, вождя контролировавшего территорию между валом Адриана и валом Антонина. Сведения собирались по крупицам, и ясности еще не было. В дверь постучал дежурный. Весть, которую он принес, Константин ожидал меньше всего. Приехал сам Паттерн.

Старый бритт прошел в помещение, с достоинством сел на лавку и посмотрел Константину в глаза. Несмотря на его выдержку, было заметно, что он взволнован.

-Говори, - Константин спокойно сел на свое место.

В конце концов, он прибыл сам, значит, драться он не хочет. Что ж посмотрим. Паттерн начал издалека. Рассказал, как долго он был верен Риму и федератскому договору, как долго они знакомы с Коэлом, даже породнились с ним недавно. Константин прервал его:

-Как прошли пикты?

Вождь сразу сник.

-Понимаешь цезарь, Коэл предлагал принять участие в мятеже и присоединиться к нему в походе на Деву, а пикты и без него планировали набег. Ты знаешь, сколько их было, и даже вступи я с ними в бой, вряд ли мне удалось бы их задержать. К тому же они о чем- то договорились с Коэлом. По крайней мере, их маршрут приводил в точку встречи с ним. Я не стал присоединяться к мятежу, но пиктов вынужден был пропустить. Совместно с Коэлом они меня бы одолели.

Константин был задумчив и молчалив. Что-то не сходилось в объяснениях Паттерна.

-Почему ты не предупредил меня, вождь?

Тот смолк. Константин в упор смотрел на него:

-Я не хочу крови Паттерн, но то, что ты говоришь, меня не устраивает. Я не верю тебе, придется продолжить разговор с тобой по-другому.

- Ты не посмеешь, я прибыл сам по своей воле - старый бритт был заметно взволнован.

- Ну, во-первых, если бы ты не прибыл, я сам пришел бы к тебе и не один, а с легионами. Во-вторых, я же тебе сказал, что я не хочу крови, но что прикажешь делать? У меня погибло более тысячи преданных солдат в результате бунта. Кроме того, потеряны две когорты в Двадцатом, и практически оголился вал. А причины произошедшего мне совершенно не понятны до сих пор. Итак, или я отдаю тебя для допроса с пристрастием, или мы находим общий язык и ты подтверждаешь свою преданность мне и Риму и продолжаешь службу по охране пространства между защитными валами.

Немного помолчав, бриттский вождь заговорил. Только сейчас, слушая Паттерна, Константин понял на краю какой пропасти он стоял все это время. Как он и предполагал корни бунта были пущены значительно глубже, и собственно пламенная речь Коэла перед смертью была ловкой мистификацией с целью отвести следы от истинных идеологов восстания. Мятеж был, конечно, не против Рима, а против нового властителя и его мероприятий. Нити заговора тянулись к некоторым из бриттских вождей, которые вполне резонно ожидали ухода войск в Галлию на отражение нашествия германцев. Все это позволило бы им полностью взять под контроль остров и выстроить свою систему власти, схожую с римской, и в то же время на свой бриттский манер. Резкие меры Константина по наращиванию войск на острове ставили крест на этих планах. Последней каплей стала просочившаяся информация об ожидавшейся реформе налогов. Заговорщики решили действовать. Первый удар наносил Коэл. В случае успешного разгрома гарнизона в Деве и блокады Эборака, несколько вождей и видных сановников поднимали подконтрольные им дружины и захватывали власть в городах. Константина спасло наличие резервных когорт оставленных в Эбораке, Иске и Лондинии, а также молниеносный и сравнительно бескровный разгром основных сил Коэла и пиктов в Деве. Получив ошеломляющее известие о жестоком погроме, учиненном Коэлу, и его позорной казни никто не рискнул продолжить восстание. Паттерн рассказал о некоторых вождях и сановниках, но Константин прервал его:

-Хочешь, я тебе назову главаря восстания?

Тот удивленно уставился на него.

Константин промолвил:

-Геронтий.

Паттерн был потрясен. В мозгу у Константина уже сложилась вся конструкция происходящего. Он, конечно, помнил этого очень влиятельного сановника из местных. Геронтий одним из первых высказал свое почтение новому правителю, но слишком слащавыми были его славословия, слишком приторно смотрел он на Константина. Тот прожил немало и научился отличать льстецов. Но тогда он не мог представить всей глубины коварства Геронтия. Сейчас же, слушая Паттерна, и выстраивая в голове весь коварный план, он понял, что только весьма влиятельная фигура могла стянуть все нити в один узел. Собственно это была интуитивная догадка, но он рискнул и угадал.

Паттерн подтвердил, что Геронтий встречался с ним один раз и пытался намекнуть ему на союз с Коэлом. При этом он был предельно осторожен в высказываниях и никаких писем ему впоследствии не присылал. Основным заводилой на севере был Коэл. Он и подтвердил Паттерну, при личной встрече перед восстанием, что некоторые магнаты с юга поддержат его во главе с Геронтием.

-А как же пикты? - недоуменно спросил Константин.

-Их намеревались использовать, прежде всего, против лучших твоих когорт и при штурме крепостей бросать вперед, к тому же они были не против. В случае успеха и объединения всех сил, они бы никуда не ушли. Я заблокировал бы выход, а объединенные войска мятежников внезапно добили бы их.

Паттерн умолк. Решение созрело:

-Ты побудешь еще два дня здесь. После этого поедешь к себе и продолжишь службу. Полномочия тебе будут даны. О нашем разговоре не узнает никто. Твой старший сын с семьей будет находиться в Лондинии под моим контролем. Не бойся, я ему ничего не сделаю, если он не будет глупить, даже определю на муниципальную службу. Но если узнаю, что ты затеял что-то недоброе, умрет он и его семья. Ты и твои воины будут получать жалование из моей казны как федераты, твою казну я забираю. Кроме этого ты опишешь свое имущество, и треть его передашь в мою казну добровольно в дар. Твое имя будет выбито на специальной стеле в память потомкам. Можешь не благодарить, кстати, у Коэла заберут все. - Константин ухмыльнулся - Заместителем у тебя будет мой назначенец. Сотня сарматов уйдет с тобой через два дня за твоей казной и долей с имущества. Если будешь служить верно, ты лично будешь получать от меня бонус в 40% ежегодного жалования. Если вздумаешь юлить и затеешь что-то против – придется уничтожить тебя и твой род.

Теперь Константин был доволен своей римской прямотой.

-Ах, Септимий, Септимий - как помогла мне твоя стойкость и твой ум, твоя распорядительность и сноровка. Где же мне еще взять таких же солдат, как и ты? - бывший легат и нынешний правитель горько вздохнул.

Назавтра Константин совершил быстрый бросок в столицу и через два дня в резиденции правителя он разговаривал с Геронтием.

Но перед этим, накануне вечером, у него состоялась более приятная встреча с Хлодомиром. Старый купец прибыл, как раз в день приезда Константина в Лондиний и это показалось ему символичным. На измученного неурядицами и предательством правителя будто пахнуло свежим морским ветром, приключениями и массой новых впечатлений. Хлодомир был бодр и подтянут. Отложив все дела, Константин с удовольствием выслушал дорогого гостя. Миссия купца удалась на славу. Франки подтвердили свою приверженность союзу с римлянами, а во внутренние разбирательства глубоко не вникали. Их устраивал Гонорий в Равенне и Константин в Лондинии. Купец привез много янтаря и подтвердил, что в условиях смуты и разорения в Галлии местные вожди, контролирующие янтарный берег, заключили с ним и соответственно с Константином исключительный договор на поставку этого товара, дабы держать цены на него на нормальном уровне. Римлянам было дозволено основать торговый пункт для обмена товарами в устье реки Хрон (Прим. автора - нынешняя река Прегель). Эта новость уже стоила всей экспедиции, но она была не последней. Оборотистый франк побывал в устье большой реки и достиг торгового центра в нескольких милях от, следующего за ней озера. Мех действительно превзошел все ожидания, особенно поражал невиданный в этих краях соболь. Его стоимость могла быть весьма высокой. Был еще жемчуг, а главное был заказ на поставку в следующем году зерна, керамики и изделий из стекла. Вожди тамошних племен дозволили открыть торговую факторию в устье Нево, так они звали и реку, и озеро за ней. Охрану фактории они брали на себя. Расспросив местных жителей, Хлодомир отправился в северную часть моря, где нашел племена, торгующие не менее ценной пушниной. И, наконец, был основан укрепленный пункт на острове, именуемом Бургундгольм. (Борнхольм). Бургунды, обитавшие там ранее, почти в полном составе перебрались на материк. Осталось несколько деревень рыбаков. Центурион, оставшийся на зимовку с полусотней солдат, организовал постройку укрепленного небольшого лагеря. Его задача была, продержаться до следующей весны, и прихода нового каравана. С рабами было сложнее, Хлодомиру удалось привезти около сотни крепких молодых мужчин. Вид у них был здоровый, но их пригодность к службе в легионах надо было еще определить. Константин отослал их в наиболее боеспособный, Второй Августов легион к Марку, наказав перемешать их в разных центуриях. К весне будет видно, нужны ли будут подобные рекруты в дальнейшем. С Хлодомиром было решено отправить весной следующего года, как позволит погода, уже десять кораблей. На них должно было уйти две сотни солдат, для укрепления гарнизона, каменщики для сооружения стены вокруг лагеря и кастеллы. Кроме этого необходимо было основать хотя бы торговые площадки в выделенных местах. Сейчас же, пока позволяла погода, купец уплывал на юг для реализации товара. Они долго совещались с Либием, производя необходимые расчеты. Судя по всему, барыши ожидались немалые, неутомимый квестор сиял как новый денарий.

Итак, они стояли друг против друга, высокий светловолосый Константин и низенький с темной шевелюрой Геронтий. На лице вельможи не было обычного приторно-сладкого выражения, он был напряжен и взволнован. Весь объем информации о происшедшем он получил от верных людей, но как-то среагировать не успел, так как Константин прибыл в Лондиний предельно быстро. Паттерн был под охраной и должен был тронуться в путь только сегодня. О разговоре Константина с ним Геронтий естественно не знал. Сейчас, спешно вызванный к правителю, магнат усиленно предполагал, что же было известно последнему. Константин с момента разговора с Паттерном и своего спешного отъезда из Эборака усиленно размышлял о том, как поступить с Геронтием. Правителю надо было соблюсти тонкий баланс между жесткостью и гибкостью. Ему все равно нужна была опора среди бриттской знати, ибо, как не повернутся события, а без крепкого тыла на острове дальнейшее укрепление позиций было невозможно. В то же время Константин четко знал, что перед ним талантливый интриган, в любое время готовый ударить в спину. Пауза затянулась.

Константин подошел к песочным часам, стоявшим на столе. Перевернув их так, что песок начал новый путь по отсчету времени, и оборотившись к Геронтию, он четко произнес:

-Жить тебе Геронтий ровно столько, насколько хватит песка в этих часах. Я знаю о твоей роли в восстании, и у меня нет никаких сомнений, что не расправься я с Коэлом так быстро, хозяином в Лондинии сейчас был бы ты. Я не буду предъявлять тебе доказательств, впрочем, если хочешь…?

Тот отрицательно помотал головой. Вместо лица у Геронтия была бледная маска, он слышал о скорой и позорной смерти Коэла.

-Почему я сразу не ушел в Галлию, эти трусы сдали меня с потрохами – подумал он о магнатах заговорщиках.

- Сейчас я смотрю на тебя с удивлением и любопытством, - продолжал Константин. Одного я не могу до сих пор понять, как ты решился призвать пиктов? Они же могли выйти из-под контроля, или ты боялся, что без них не справишься с легионами?

Белый, как полотно, магнат утвердительно кивнул.

- Что ты хочешь сказать в свое оправдание? Или попросить о чем? - Константин внимательно посмотрел в его сторону.

Этот вопрос вернул Геронтию самообладание. Глянув в глаза правителю, он с невыразимой тоской проговорил:

-Мои планы были больше, чем это восстание. У меня был кандидат на место правителя. Странно – его тоже зовут Константин. Впрочем, это уже не важно, все держалось на мне. Нас ждали большие дела в Галлии. Теперь я не буду оправдываться. Все, что ты сказал - правда. Прошу только об одном – пощади семью. Забирай все, но не дай им умереть с голоду.

-Похоже, у змеи вырвано жало. Теперь они притихнут, впрочем, пока за мной стоят легионы – с удовлетворением подумал Константин.

Решительным жестом он приказал Геронтию сесть.

- Ты знаешь, до вчерашнего вечера все так и было бы. Тебя должны были казнить, а имущество отобрать, но я передумал тебя убивать. Более того я предлагаю тебе службу - лицо у Геронтия вытянулось. Теперь оно было красным.

-Я, …я не понимаю тебя.

-Так вот, завтра ты уйдешь на корабле в сторону моря готов. Там ты останешься на одном из островов префектом строящегося города. О нем не знает никто и ты должен хранить эту тайну. С тобой уйдет сотня воинов. Центурион будет воинским начальником над гарнизоном воинов и твоим начальником. Он будет иметь распоряжение убить тебя немедленно, в случае малейшего намека на измену. Кроме него за тобой негласно будут наблюдать два человека с такой же целью. Во всем остальном ты свободен. По прибытии отправишь корабль назад, и пришлешь мне подробный отчет о состоянии дел и своих предложениях по обустройству города. Следующей весной я пришлю туда каменщиков для возведения крепости, часть переселенцев, и, может быть, еще сотню - две воинов. Подумай об обустройстве порта и верфей, собери подробную информацию об окружающих племенах и землях. Твоя задача, с моей помощью конечно, через три года иметь город на одну-две тысячи жителей, укрепленного, с ремеслом по возможности, каким-то достатком по продовольствию, портом и верфью. Зерном я тебя обеспечу, первая часть пойдет с тобой на корабле. Теперь далее. Семья твоя будет нетронута, и останется на своем месте. Не вздумай втихаря убрать ее в другое место, не советую. Имущество в основном останется у тебя, сделаешь добровольный взнос в фонд по переселению Либию в размере 20% от имущества, и 20% потратишь на развития строящегося города, твои вложения там будут принадлежать твоей семье. Здесь все останется без изменений, все твои виллы и производства должны работать не хуже прежнего. Перед отъездом поставишь задачу произвести подробную опись своего имущества, через неделю твой управляющий или кто еще, должны мне ее предоставить. Если ты выполнишь задачу, через три года воссоединишься с женой. Потом посмотрим, что с тобой делать. Все зависит от тебя. Задачи большие, а людей толковых мало. Сейчас пройдешь в соседнюю комнату и собственноручно напишешь все о восстании, кто какую роль в нем играл, и какие задачи вы ставили. Я не собираюсь никого больше казнить, но и забывать ничего не собираюсь. Напоследок, скажу тебе Геронтий следующее, - мне ничего для себя не надо. И ты это знаешь. Это, наверное, и спасло мне жизнь потому, что не все пошли за тобой и даже эти пять месяцев разделили людей на острове. Вот видишь, даже тебе нашлась задача. Будь же достоин ее - Константин удовлетворенно откинулся в кресле.

На следующий день он провожал корабль. Хлодомир понял его и поддержал полностью. Теперь Геронтию и его спутникам, надо было успеть до осенних штормов, добраться до места. Когда воины взошли на корабли и грузчики загрузили зерно, Константин напоследок пожал руку Севера, одного из центурионов нанятых Приском в Карфагене, и отправлявшимся начальником гарнизона на Бургундгольм и чуть помедлив, подошел к опальному магнату. Они отошли в сторону.

-Чего же мне ждать от тебя Геронтий? - задумчиво промолвил цезарь.

Тот, наконец, улыбнувшись, скорее через силу, но твердо произнес:

-Работу.

Экспедиция отправилась в путь.

Вверх — вниз, вверх — вниз, с горки — на горку. Неспешное монотонное движение одуряло. Полуденное солнце пекло. И кто это сказал, что в Британии вечно идут дожди? Опять начался подъем, но здесь даже гордая римская дорога поддалась и, вместо того, чтобы идти прямо через вершину холма, изогнулась по его склону.

Торговля становилась все хуже год от году. Сначала хотели двигаться в Камаракум, все же город побольше, да отложили — пошли дети-погодки, несподручно. В последнее время и вовсе стало неспокойно. Купцы сказывали, что за лимесом скопились небывалые орды варваров. Каких только племен не называли! В этом году началось. Сундук Пандоры раскрылся, и орды, полчища и шайки варваров полились через лимес рекой. Дома-то пока тихо было, но купцы и странники рассказывали всякое, появились и бежавшие с обжитых мест вестники большой беды. Лауданум — вот куда надо было уходить. Возил Тит в иной год товар и туда. На такую гору никакие саксы и вандалы не влезут. Хорошее место для нынешних неспокойных времен. 

Однако, день шел за днем, а Тит со своей женой Аулой все медлили, находя то одну, то другую причину погодить и остаться в родном доме, пока на форуме не объявился всадник — пропыленный, с почерневшим лицом.

- Саксы в двух днях пути отсюда! - объявил он, - грабят окрестности Лауданума. Берегитесь. Цезарь Британии Константин принимает купцов, ремесленников и солдат. Обеспечивает перевозку, поселение, подъемные. Желающие могут записаться сейчас. Караван уходит с форума на рассвете.

- Поедем что ли? - обратился Тит к жене.

- Куда?!

- А не все ли равно?! - буркнул мастер и шагнул вперед.

- Тит Каниний, стеклодув.

- Сколько человек?

- Жена, трое детей.

- Две подводы.

И вот, на следующее утро два десятка поседевших солдат повели караван к морю.

Тит вез инструмент, соли, готовое стекло, немного товара, бережно проложенного соломой, да утварь. И деньги, конечно. Взятый с собой провиант давно закончился, но в Британии на всем пути их ждали лагеря с пищей. Жена с сыновьями ехали на соседней телеге. Дочка же сейчас перебралась к нему. Дорога обошла холм справа, и начался длинный спуск. Впереди череда повозок. Навстречу скачет всадник. Группа солдат, что обогнали их на подъеме, уже где-то у горизонта. А дорога идет дальше.

- Папа, смотри! - Марция глядела назад и вправо. На зеленом склоне долины раскинулось белоснежное пятно.

- Мел, камень такой, - ответил отец, приглядевшись. Вдоль дороги валялись подобные камушки, да и вообще его тут, видно, много.

- Нет же, смотри, это лошадка!

И действительно, пятно имело будто бы ноги, шею, а зоркие глаза девчонки могли разглядеть даже темный на белом фоне глаз.

Переплыв море, они встали в огромном лагере близ города Дубриса. Это место стеклодуву сразу не понравилось. Ряды палаток, крики, вопли, сомнительные типы, шнырявшие повсюду. Тит начал приглядываться, как бы отсюда выбраться. Соседский мальчишка принес весть: собирается караван в Коринтиум. Такого города Тит не знал, но прежде, чем он пошел поспрашивать к соседям, на улице ему попался спешащий офицер.

- Коринтиум? Это большой город, центр провинции. Чем занимаешься ты?

- Я стеклодув из Багакума.

- В Коринтиуме делают стекло. Ты там найдешь себе работу, - усмехнулся вояка. Мы выходим туда завтра на рассвете. Повозки возьмешь у меня, если не найдешь — спроси декана Элия.

Больше ничего полезного Титу узнать не удалось, но утром все семейство было в сборе — уж очень не хотел мастер оставаться в этом опасном месте.

И вот шел седьмой день путешествия Тита в Британии. Солнце, хоть и светило теперь прямо в глаза, уже не слепило. Пора бы вставать. Но сегодня Элий и не думал делать привал.

- Папа, смотри, город! - закричала Марция.

Это был Коринтиум. Путники вошли в него уже в сумерках. За стенами оказалось достаточно места, чтобы разбить лагерь.

Утром Тит решил осмотреть осмотреться. Дома вдоль главной улицы были застроены новыми и часто богато украшенными домами, и в то же время там и сям виднелись дома брошенные, иногда уже начавшие разваливаться. Ближе к центру роскошных домов становилось все больше, и жителю глубинки оставалось только дивиться красоте мозаичных панно, украшавших их стены. Справа показалась базилика и портики форума. Тот был огромен. В сущности он один был немногим меньше, чем вся обитаемая часть Багакума. Тем больше было изумление стеклодува, когда слева он увидел рынок, на котором торговали продовольствием — форума горожанам показалась недостаточно!

В животе Тита буркнуло, но он решительно свернул на форум. Здесь было еще пустовато. В лавке стекольщика варвар с невыразительным, похожим на блин лицом, выторговал дешевое ожерельице из стекляшек желтого стекла.

- Аве, хозяин! Как торговля?

- Какая тут торговля?! - лавочник скривил лицо, - баловство одно.

Словно опровергая его слова, в лавку вошла красавица с золотой косой. Тит сразу почувствовал себя не на месте, но непраздное любопытство заставило его лишь отодвинуться в сторону. Пока глаза оглядывали полки с товаром: ряды унгентариев под оливковое масло, скляночек поменьше под специи и снадобья, лампадки, уши подслушивали разговор посетительницы с лавочником.

- Здравствуйте, достопочтенный Флавий.

- И вам не хворать, милейшая Юлия.

Мастер разглядывал стройные изящные кувшины на верхней полке. «Вот с такими ручками надо будет сделать на пробу. А тот, справа, пожалуй, и не получится», - размышлял он. Дальше шла посуда из непрозрачного цветного стекла. Блюдо, кажется, с фамильной надписью.

- Отец просил изготовить две сотни склянок обычного размера: восемьдесят прозрачного стекла и сто двадцать — цветного, да тридцать крышек к ним, и два десятка колб побольше — как для масла.

- Сделаю. Зараза в городе?

- Покамест нет, но странников много, что-нибудь да занесут. Припасы делаем, осень на носу, да и зима, - улыбнулась девушка.

Едва она вышла, Флавий подозвал бегавшего неподалеку мальчишку.

- Дуй домой, скажи Терцию, пусть быстро идет в лавку.

Паренек зажал в кулаке фоллис — только его и видели.

- Вот это — торговля, - повернулся хозяин к посетителю.

- Тит Каниний, стеклодув из Багакума что в Бельгике, - представился мастер, понимая, что дальше откладывать знакомство не стоит.

- Флавий Басс, — хмыкнул лавочник, — Тоже бежал оттуда? Что, страшные дела творятся?

- С варварами мы сочли за лучшее не встречаться, а, говорят, грабят и жгут все, до чего дотянутся.

- Дела-а.

Тит обошел рынок и вышел к восточной стене. С нее, стоящей на обрыве, раскрывался прекрасный вид. Дорога зелеными полями привычно уходила за горизонт, там и сям были раскиданы виллы, паслись овцы — и Тит вдруг почувствовал, что, пусть этот холм и не идет ни в какое сравнение с лауданумским, он достаточно высок, чтобы здесь было нестрашно остаться. В этот момент он опустил глаза ниже и вздрогнул: в яме под стеной располагался циклопических размеров амфитеатр. 

Пусть спать не неровном полу было не слишком удобно, Тит радовался собственной крыше над головой. Ничего, что в левом углу виднеются звезды. Пока что сухо, а там все сделаем. Фортуна ему улыбалась. Магистрат даже шепнул, специально, мол, подобрал дом, чтобы мастерская поместилась. В жилой части камни кое-где осыпались, но это ничего, пошлю своих сорванцов, насобирают. Вот с мастерской придется повозиться — это да. Все равно повезло, некоторым достались только стены — и то не полностью.

Перед глазами мастера промелькнули события бурного дня. Сначала он чуть не опоздал на встречу с правителем провинции. Голод уже давно давал о себе знать, и Тит не устоял перед соблазном заглянуть на рынок. Конечно, на солдатской пище ноги не протянешь, но детям давно уже хотелось чего-нибудь вкусненького. Торговля была в самом разгаре, хотя от взгляда мастера не укрылось, что больше половины гигантской площади все же пустует. Нос же его учуял запах хлеба, и стеклодув отправился туда.

- С чем пирожки, старая?

- С ежевикой.

Тит откусил кусок пирожка с неизвестной ягодой — вкусно.

- Вон тот, большой давай!

Идя к выходу стекольщик обнаружил прилавки с ягодами. Разбитные бабы в варварской одежде сидели с корзинами недозрелой малины.

- А это что такое? - Тит схватил ягодку — сладкая, освежающая.

- Что, с Луны свалился? Морошка это.

- А вон та, черная?

- Ежевика.

- Видел бы, как выглядит, пирог с ежевикой брать бы не стал, - подумал стеклодув, - Надо же, страна другая — и даже ягоды другие.

Тит пришел в лагерь с пирогом в руках и наскоро сплетенным лукошком морошки. Детям было счастье. А мастер сразу же развернулся и вместе со всеми отправился на форум.

Правитель провинции долго славословил в адрес цезаря и призывал новых поселенцев достойно жить на земле Британии Примы, и Тит было совсем расслабился и потерял нить повествования, как вдруг Аврелий Септимий перешел к дарованию им домов и выплате налогов.

Септимий, как и многие, боялся крутого нрава объявившегося цезаря, но полностью приветствовал его политику. Причина этого была проста как яйцо. Аврелий с братом Марием занимались торговлей маслом, возили его из Гиспалиса. И потребление масла до сих пор падало вместе с обеднением и одичанием местных жителей. Нет у варваров привычки к его употреблению. Однако с притоком легионеров и жителей более южных земель спрос начал расти, а вместе с ним и доходы братьев.

Беспокойство правителя вызывало то, что приток жителей исчерпывал пригодные для жизни дома в Коринтиуме. Дашь пустой участок, которых еще много оставалось внутри стен, - навлечешь гнев Константина. Прикажешь построить за счет общества — вызовешь недовольство куриалов. Построить за свой счет — накладно. Отправить людей дальше, в Глевум - попробуй уследи да все уладь. Поэтому Аврелий внимательно приглядывался к тому, сколько домов осталось, да в каком они состоянии, и прикидывал, кому из поселенцев можно отдать дома поплоше.

- Канинию найди подходящий дом под мастерскую, в тесноте много не наработаешь, - шепнул правитель провинции магистрату.

- Сделаю, - степенно кивнул тот.

Куриалы пока что отличались покладистостью и препятствий переселенцам не строили. Большинству из них тоже был выгоден рост города и рынка.

Заброшенные было каменоломни близ амфитеатра бурлили. Сюда стекались повозки окрестных жителей, а каменотесы — и прежние, и вновь прибывшие — работали не покладая рук. Чтобы поставить мастерскую, Тит заплатил печнику да каменщику все, что у него было накоплено, еще и занять пришлось. Усилий сыновей только-только хватило, чтобы починить стены в жилой части. Да и то однажды их за уши привел домой дружинник. Не найдя подходящих развалин — ведь остальные переселенцы, как, впрочем, и местные жители, точно так же разбирали все, что плохо стоит, на камни — сорванцы начали выковыривать булыжники из крепостной стены.

Теперь печь работала, но дела Каниния шли плохо, заказов было мало. Однажды в дверь постучали. Мальчишка от Мария Септимия интересовался, сколько мастер просит за пятьсот унгентариев.

- Пятьсот! Для Септимия! - В голове Тита слегка помутилось, и он, боясь, что заказ уйдет, и путаясь в в расчетах, назвал цену в пять солидов. Посланец убежал.

Аврелий заметил Каниния на форуме.

- А сообразительный парень, - подумал он, - хотя по виду и не скажешь.

Марий, обсуждая дела, заметил, что в последнее время вместе с маслом быстро уходят и сосуды под него. Видимо, так сказывается приток новых жителей и постоянные перемещения армии и чиновников по стране.

- Надо бы заказать партию.

- Возьми у Каниния, если даст хорошую цену, - предложил Аврелий.

- У новенького? А что, это идея, может, будет посговорчивее.

Тот не подвел, дал хорошую скидку. Конечно, все это такие мелочи, но фоллис к фоллису.

- Тит, так тебя растак, - кипятился Басс, - Что ж ты творишь? Что ж ты на рынок-то не смотришь? Ведь продал бы на пару солидов дороже!

- А если б не продал? Лучше я буду работать задешево, чем за так ничего не делать, - отвечал ему Каниний.

- Дело твое, конечно, - ворчал Басс, который и сам с удовольствием принял бы заказ.

Капля расплавленного стекла вдруг плюхнулась на правую руку усталого мастера.

- А-а-а, - взвыл он от боли. 

Проведя краткое совещание с соратниками, и разбирая последствия последних бурных событий, Константин признал свои ошибки. К ним он отнес промедление с объявлением налогового закона и связкой его с выборами в сенат, опять же промедление с выборами и самое главное, отсутствие контакта с местной знатью. Кроме этого было решено, к вящей радости квестора, упростить чеканку монет и ввести обычный денарий с 20-ти % содержанием серебра. Все курсовые перерасчеты вести в соответствии с реальным содержанием серебра.

На следующий день ведомства Петрония и Либия подготовили все необходимые документы, и началась их рассылка по муниципиям, городам и селам. Всем чиновникам вменялось всемерно разъяснять смысл новых законов. Действие налога вводилось немедленно и распространялось на новый урожай. Все прошлые недоимки списывались. До конца августа и середины сентября просторы Британии напоминали разворошенный улей. Урожай был неплох и первые данные по налогам превысили ожидания. Бюджет уверенно наполнялся. Люди начинали понимать суть нововведений, в крупных городах начинали образовываться стихийные рынки по продаже излишков сельхозпродукции, ремесленники поспешили со своей продукцией к селянам. В условиях нехватки монеты иногда процветал натуральный обмен, но в целом все были довольны. Особенное облегчение людям принесло решение об отмене обязательной уплаты налогов золотыми солидами. Они имели хождение по-прежнему, но главным становился товар. Посовещавшись с Константином, Либий начал закупки зерна в казну, что спровоцировало рост цен на оптовом рынке. Это устроило правителя, так как на данные закупки ушла приличная часть ресурсов от конфискованного имущества бунтовщиков, а повышение цен на зерно, позволяло надеяться на укрепление покупательного спроса у разбогатевшего населения, и соответственно на увеличение налогов с ремесленников и купцов.

Продовольственные склады всех гарнизонов были заполнены, все расчеты с квесторами легионов были произведены и суммы за продовольствие удержаны. Оружейники не подкачали, правда, в связи с бунтом, большое количество оружия лежало на складах, рекрутский набор до уборки урожая и уплаты налогов был остановлен. Константин надеялся наверстать упущенное позднее, осенью и зимой. На складах в портах Дубриса (Дувра) и Новиомагума начали скапливаться приличные запасы зерна для весенней торговли, прежде всего с разоренной Галлией. Значительная доля зерна принадлежала казне. Хозяйственные заботы опять охватили Константина, но он нашел время собрать легатов и начальников отдельных подразделений.

К середине сентября под началом Константина находились следующие формирования. В Эбораке Шестой Победоносный, под командованием Аврелиана с шестью когортами неполного состава списочной численностью 3200 человек. В Деве почти разгромленный Двадцатый Валериев с двумя потрепанными когортами, оставшимися в наследство от Второго Августова, под командой Галла, списочной численностью всего 900 человек. В Иске находился перебазированный из Лондиния Тридцатый Ульпиев под командованием Проба в количестве четырех неполных когорт, списочной численностью 2100 человек. Проб появился в начале сентября. Он сумел пополнить состав отряда до полутора когорт и, что самое ценное, привел 600 всадников батавов. Поэтому Константин без сомнения вернул ему Тридцатый и отправил в Иску. Основная ударная сила – Второй Августов легион в составе шести полных когорт, списочной численностью в 3600 человек под командованием Марка перебазировался в лагерь под Лондиний. У Константина образовался внушительный отряд конницы. К сарматам Силура, число которых составляло 400 всадников, добавились батавы приведенные Пробом и федераты с вала, не починившиеся Коэлу числом в 500 всадников. Итого сводный отряд кавалерии составил 1500 человек и базировался вместе со Вторым Августовым под Лондинием. Командовать конницей было поручено верному Амброну. На валу Адриана осталось три полные когорты, разбитые на шесть отрядов. Пикты были пощипаны, и Паттерн должен был не подвести. Его сводное войско доходило до трех тысяч человек. Южное побережье сторожили шесть отрядов по триста человек, размещенные в крупных населенных пунктах и портах. Войсками вала Адриана был отправлен командовать Метелл, а Южной стражей Валерий. Оба служаки центуриона прибыли с Приском из Карфагена. Легаты получили премии и награды для отличившихся солдат, были утрясены хозяйственные вопросы. Особое внимание было уделено семьям погибших воинов. Им выделялся продовольственный ежемесячный паек при наличии малолетних детей. Так же легатам была поставлена задача по доукомплектованию войск до марта. Аврелиану и Марку до полного штата девять когорт. Пробу до семи когорт а Галлу хотя бы до пяти. Оружейники получили очередной заказ, причем все согласования прошли очень быстро. Получив задачи по усилению боевой подготовки, легаты разъехались по частям.

Приск, проявивший особую заботу о корабелах, получил задачу, срочно организовать верфи в Новиомаге и к весне спустить на воду пятнадцать либурнов. Оптимальный срок заготовки древесины приходился на август – сентябрь и работа закипела. Корабелы из Карфагена работали не покладая рук, было привлечено немало местных плотников. Кроме этого были размещены заказы и на других верфях, по производству десяти купцов. Флот, без сомнения, был одним из приоритетов политики Константина. Производство кораблей было затратным, но быстро окупаемым занятием, если это касалось торговли. А без военных кораблей остров по любому оставался беззащитен.

Сентябрьские дни радовали Константина не только погодой, но хорошими новостями, поднимающими настроение. Практически все мероприятия планировавшиеся правителем были выполнены. По дорогам с юга на север шли многочисленные повозки с беженцами. Их расселением занимались как люди Петрония, так и ведомство Либия. Семьи ремесленников переселялись в основном в города в центре острова в Линдум, Венорис, Коринтиум, Веролампиум ну и конечно в Лондиний. Этим правитель добивался увеличения собственно римского элемента в городах. Чтобы не было трений с местными, фонд Либия самостоятельно, без напряжения местной казны, оказывал помощь в расселении. Все больше и больше мастерских ткачей, стеклодувов и гончаров оказывалось в этих городах. Общее число перемещенных достигало двадцати с лишним тысяч человек. Особое внимание уделялось тому, что деятельность коллегий ремесленников сразу бралась на контроль центральным аппаратом. Константин не хотел, чтобы магнаты получили доступ к распределению ресурсов от этого вида деятельности. Им предлагалось, негласно конечно, сосредоточиться на товарном производстве зерна и сельхозпродукции и уж во всяком случае, развивать ремесла у себя на виллах.

Глядя на проезжающих мимо людей, Константин вспоминал первую встречу с Корнелией уже четыре месяца назад. Он, конечно, проконтролировал приказ данный Либию, и даже проверил, как семья матроны разместилась. Чем-то приглянулась ему эта женщина с усталыми глазами и скромной красотой. В этой семье были рады его появлениям. Пока хозяйка организовывала хлопоты по накрытию стола, дети, двенадцатилетний Максим и восьмилетняя Сильвия начинали кружиться вокруг него со своими проказами и смехом. Какое же это было лекарство для него. Потом приходила Корнелия, дети уходили со служанкой и они ужинали вдвоем. Как жалко, что этих встреч было так мало. Постепенно в ходе бесед они поведали друг другу о своих судьбах. Пятидесятилетнему мужчине – воину и вдовцу есть о чем рассказать сорокалетней женщине, пережившей гибель мужа и многих родственников, потерявшей кров и большую часть имущества. Было что и послушать. Помощь Константина была мощным подспорьем для Корнелии и ее благодарность могла пойти значительно дальше дружеских вечерних бесед. Кто осудит ласковое отношение женщины к мужчине, спасшему ее саму и главное ее детей от голода и нужды? Но Константин сам не хотел нарушать эту, странную для их возраста, целомудренность отношений. Его тянуло к Корнелии как к чистому источнику, и он не спешил форсировать отношения. В один из вечеров он посетил Корнелию вместе с сыном Константом. Сын уже знал об отношении отца к этой женщине, и вот пришло время им познакомиться поближе. Возвращаясь позже домой, он сказал:

- Ты знаешь отец, с тех пор как я потерял маму, мне впервые показалось, что я дома там у нас в Германии, когда я маленький встречал тебя со службы. Как то здесь тепло и уютно. Ты ничего не думай, я не осужу тебя.

Константин, не обернувшись к сыну, взял его руку и крепко пожал.

Размеренную тишину сентябрьских дней нарушило появление гонца из Венты Инценорикум, небольшого городка на побережье севернее Лондиния. На побережье около этого города высадились саксы. Первым их обнаружил мобильный конный пост в количестве двух человек, ежедневно патрулирующий этот участок берега. Определив, что саксов около тысячи, и они укрепляют лагерь, местный начальник гарнизона отправил гонца к правителю. Сам гарнизон города хоть и имел такое грозное название, насчитывал около ста пятидесяти ветеранов - отставников и просто крепких мужиков. Надо было продержаться одни - двое суток до подхода войск из Лондиния. Неожиданно сильно помог Блофут, тот самый, так ославленный Петронием. Местный вождь, проживающий в окрестностях города, проявил себя с самой лучшей стороны. Он успел организовать эвакуацию местных жителей под защиту стен города, а кто не успевал, тех просто успели предупредить, чтобы они уходили подальше. В результате такой распорядительности было спасено много людей и имущества. Гарнизон города был усилен восемью десятками слуг Блофута. Количество прибывших врагов говорило о том, что саксы, произведя набег и грабеж, должны были быстро отчалить к своим берегам. План действий против них был прост и незатейлив. Ударный кулак из конницы очень пригодился. Оставив сарматов в столице, Амброн с тысячью ста всадниками ускоренным маршем ушел к месту высадки варваров. Следом за ним под командованием самого Марка ушли две когорты Второго. Коннице предписывалось подойти скрытно к месту высадки, имея хорошую разведку и дозоры по всем направлениям. При слабой охране необходимо было решительным ударом взять лагерь и главное уничтожить корабли. В случае нахождения основных сил саксов в лагере, себя не выдавать и подождать Марка.

Саксы были обречены, но надо было не допустить по возможности грабежей и убийств. Для Константина это была политическая задача. Все разрешилось в два дня. Саксы, из-за расторопности Блофута, лишились легкой наживы. Теперь им оставалось только по возможности быстро взять город и с тем, что есть уйти в море. Понимая, что времени у них нет, саксы пошли на ночной штурм. Надо было выдержать до утра. Саксы были сильными и свирепыми воинами, но стены были серьезной преградой и для них. Без вождя бриттов город наверняка бы пал. Блофут не стал дробить свой отряд, а приняв командование, рассредоточил весь остальной гарнизон равномерно по стенам. Таким образом, он мог реагировать на возможность прорыва стены в любом месте. Штурм шел всю ночь, женщины и дети помогали воинам на стенах. Потери среди защитников были очень тяжелыми. Тем не менее, затяжка с взятием города дорого обошлась саксам. Отряд Амброна, не обнаружив в лагере варваров значительных сил, решительным ударом захватил его с ходу. Корабли тут же были подожжены. Послав десяток всадников к Марку, Амброн доложил о достигнутых результатах и предложил Марку прибыть к стенам города и по прибытии совместно начинать атаку пополудни. Утром город еще держался, когда дым от горевших кораблей был обнаружен саксами. Их вождь приказал немедленно оставить не покорившийся город и всем уходить к морю. В двух милях от города разреженный строй, уставших от ночного штурма саксов, был атакован с ходу батавами и федератами Амброна. Спустя час подошли когорты Марка. К берегу не прорвался никто, да и прорываться было не к чему, корабли уже догорали. Взятого в плен вождя решили отвезти к правителю. Потери римлян были незначительны, около пятидесяти человек. Марк поехал осмотреть город. Вента Инценорикум горела, правда пожары уже тушили, но огонь наделал бед. Стены и мужество горожан спасли жителей от полного избиения, но от гарнизона осталось едва сорок человек. Блофут ночью был убит, отражая прорыв большой группы врагов через стену. Марк оставил триста солдат для наведения порядка и прочесывания окрестностей, взял пленного вождя саксов, и, подумав, также погрузил на повозку тело мертвого вождя бриттов.

Константин одобрил решение Марка. Блофут был с почестями похоронен, а его семья была щедро вознаграждена. Старший сын вождя, помогавший отцу в отражении ночного штурма, и руководивший обороной города после смерти отца, был отправлен центурионом к Галлу, в возрождающийся Двадцатый.

Вести о быстром разгроме саксов и о посмертных почестях вождю бриттов распространились по острову.

Пленный вождь был допрошен. Держался он довольно дерзко, хотя и с опаской поглядывал на высокого Константина.

- Ты зря так обошелся с моими воинами, цезарь. Подумаешь, пограбили бы немного, потрахали бы местных баб, зато мы могли бы и послужить тебе. И еще как. Уж и против пиктов помогли бы. Мы могли бы стать неплохими федератами – Хорс, так звали вождя, ухмыльнулся.

Слушая этот бред, Константин поймал себя на мысли, что видит перед собой продукт порочной политики Рима последних двухсот лет. Он много времени стал уделять документам, особенно архивным, и понимал, что речь вождя была не случайной. После Александра Севера вошло в моду после многочисленных набегов варваров тут же мириться с ними и даже брать их на службу. В расчет не бралось, что эти горе – союзники еще вчера могли ограбить или убить кого-то из родственников самих легионеров. Из-за нехватки италиков и слабого рекрутского набора среди граждан провинций приходилось мириться с наличием этого воинственного сброда. Они могли быть неплохими воинами, но армия Рима бесповоротно стала другой. Война потеряла сакральный смысл защиты родного очага от варваров, а стала просто хорошо оплачиваемым ремеслом. В одной таверне зачастую сидели и мирно пили и гуляли вчерашние злейшие враги, нынешние друзья, назавтра впрочем, опять могущие превратиться во врагов. Они не испытывали лютой ненависти друг к другу, но могли, не моргнув глазом, убить бывшего товарища, за оговоренную плату. У них был вождь и деньги, и плевать они хотели, эти горе - федераты на Рим и нашу цивилизацию. Куда мы придем с такой политикой?

Александр Север был убит возмущенными воинами, в том числе и за эту абсурдную инициативу, но эта политика не сгинула, она развивалась, и вкупе с другими негативными процессами привела империю на край пропасти. Исконный римлянин, Константин с ужасом представил, что федератами Мария могли стать тевтоны и кимвры. Тогда это было абсолютно исключено. А у него половина легионеров, если не больше, было из варваров-федератов. И изменить сейчас резко такое положение дел было невозможно. Оставлять же все как есть гибельно. С кем возрождать Великий Рим? С этим дикарем, или с другими, наполовину цивилизованными? Да, они во втором или в третьем поколении уже граждане Рима, но сейчас не время нашей силы, и чуть изменившаяся ситуация опять сделает их варварами. А многие ли из природных квиритов смогут устоять от искушения и не лечь под них, если на наших землях эти федераты уже с трудом терпят и наших чинуш, и законников, да и самих воинов Рима.

Константину стало грустно и противно:

- Да пошел ты, вонючая свинья. Может вернуть тебя в город и отдать бабам, которых ты оставил без мужиков. Они тебя лишат удовольствия их трахать, как ты выразился, или поджарят тебя, тупую саксскую свинью.

Хорс побледнел. Его лицо покрылось испариной. Константин жестко смотрел ему прямо в глаза и вся тоска от передуманного и выстраданного в душе за эти тягостные минуты раздумий, превращалась в этот испепеляющий взгляд, буквально растирающий вождя в порошок. Он сломал его и Хорс сник.

- Ладно, нежданный гость. Ты поплывешь к своей родне. Я доставлю тебя на берег, и радость твою у тебя не отрежут, а вот твой нос тебе укоротят, чтобы ты знал, что свиньей ты родился, свиньей и помрешь. Передай сородичам, что ждет их смерть здесь и их услуги мне не нужны. А торговать, пожалуйста, пусть приезжают, даже тебя примем, если обиды держать не будешь. А обрезание твое по делу.

Мог ли знать Константин, что совсем в другой истории, спустя сорок лет от этих событий, нашествие этих «гостей», весьма неосторожно приглашенных, ввергнет остров в хаос темных веков, деградации и упадка.

Спустя три недели собрался выборный сенат. Представители от всех городов и муниципий собрались в просторном помещении, оказавшемся неожиданно маленьким для такого количества людей.

- А что Либий, не выделишь ли ты денег на строительство нового здания сената? – лицо квестора удивленно вытянулось.

- Да ладно, шучу, впрочем, стройка сейчас на фоне таких грустных вестей из Галлии, многих бы взбодрила. Подумай, нет у нас еще «добровольцев», хотя боюсь, скоро богачи начнут разбегаться от этих инициатив. Реквизировать будем только по делу и только у злостных, а насчет нового здания ты все таки подумай.

Константин знал, что риск от собрания представителей народа был очень велик, и состоял он в вероятности появления новой бессильной говорильни, еще и освященной народной волей. Пришлось провести серьезную работу и на ключевые посты проталкивать своих назначенцев. За эти полгода много людей прошло перед ним, и критерием оценки их деятельности для Константина был результат и личная порядочность. Впрочем, надо было посмотреть на работу выбранных делегатов и не торопить события.

Также Константин пригласил присутствовать на первом заседании избранного сената всех легатов, командующих конницей и флотом. Несмотря на бурную деятельность по подъему экономики, укреплению финансов и развитие городов и сел, армия была ангелом – хранителем нового правителя и его незримое крыло должно было явственно покрывать и это собрание и внушать уважение к власти. Иначе поступить пока было нельзя.

- Уважаемые сенаторы, граждане, боевые соратники. Прошло всего полгода, как оставшаяся на острове армия, взяла под свой контроль защиту граждан и их имущества. Многие были недовольны происходящим, причем по разным причинам. Я уже неоднократно разъяснял суть проводимой мной и соратниками политики. Повторяться не буду, и выражусь максимально кратко – ее цель служение. Не обогащение, а именно служение. Служение нашему Отечеству, нашему Великому Риму. Меня обвиняют в предательстве Рима, а я вот вижу всех вас и говорю, отсюда пойдет освобождение Рима. Нам будет очень трудно, мы разобщены: имущественно и по национальностям, по роду занятий и по уровню знаний, по устремлениям и по нравственным качествам. Мой призыв к вам, представителям народа, прост – будьте его совестью, помните о том, кто вас послал, помните о простых людях, ожидающих от вас мудрости и трезвости. Сенат будет ведать законодательной инициативой, но утверждаться законы будут Цезарем, пока так надо, но я обещаю вам, что четыре пятых голосов, будут преодолевать и мое вето, а также, что, ни один член Сената не будет, подвергнут казни или приговорен к конфискации имущества без решения сената. Этот завет наилучшего императора останется в силе.

В зале было оживленно. Это было очень ново и необычно.

Константин продолжал:

-У нас есть два пути. Как говорил Септимий Север – ублажать воинов и не обращать внимания ни на кого. И таким образом опять уйти к грубой диктатуре военных. Мы можем идти вторым путем. Идти путем золотого века Антонинов, когда за внешним блеском процветало разложение нравов и иждивенчество. Правда, у нас нет золота Траяна. – Он усмехнулся. - Или все-таки выбрать третий путь – тяжелой повседневной работы всех слоев общества, когда каждый получает по вкладу и вносит посильную лепту в дело республики.

Вы можете сейчас обвинить меня в узурпации власти, ведь голос моих оппонентов зачастую глушится голосом оружия. Да это так, и к сожалению другого пока не дано, но я не завоевал власть с целью личного обогащения, я не хочу выделять воинов больше того что они заслуживают. Более того, я хочу приступить к массовому набору воинов как раз из местных и постепенно отказываться от федератства.

Сенаторы еще больше были удивлены.

- Только дадут ли ваши города и села нормальных рекрутов, будут ли они воинами не хуже германцев или франков? Думайте об этом уже сейчас. Сегодня проблема уже запущена, а завтра будет смертельно поздно.

И последнее. Никаких пустых льгот не будет, никакого хлеба и никаких зрелищ бесплатно. Послушайте, что я прочел на свитке, сохранившемся в архиве. Кто-то переписал высказывание великого гражданина Рима Марка Туллия Цицерона : «Бюджет должен быть сбалансирован, казна наполнена, госдолг уменьшен, чиновничье высокомерие – усмирено, а помощь иностранным территориям ограничена, пока Рим еще не обанкротился. Люди должны научиться работать, а не полагаться на государственную помощь».

Я не добавлю ни слова к этим замечательным словам.

Константин пожелал успехов сенату и вместе с военными покинул зал. Работа сената началась, и многое в его работе теперь зависело от протеже Петрония и Либия от напористости самого правителя. Он осознанно шел на риск, но четко понимал, что недовольство пусть лучше проявится в сенате, чем будет вызревать в тишине вилл и особняков, чтобы потом взорваться глупым и ненужным бунтом.

В этот вечер он ужинал у Корнелии. Когда он встал из-за стола, чтобы попрощаться, она подошла к нему и, положив руки ему на плечи, с неприсущей для нее твердостью, но вместе с тем с любовью сказала:

- Сегодня ты ночуешь здесь.

Круг власти замкнулся, ведь самый сильный покорился самому слабому. И в этот сладкий плен Константин сдался с большим удовольствием.

К середине октября установилась дождливая погода. Все чаще на землю ложились туманы. Стало холоднее. Север давал о себе знать. Обустроенный лагерь в Иске принял воинов Тридцатого Ульпиева легиона, взамен ушедших под Лондиний воинов Второго Августова. Проб, получив задачу по доукомплектованию легиона, рьяно взялся за дело.

В карауле по охране лагеря в этот день стоял Квинт. За плечами у воина числилось пятнадцать лет службы, и в легионе он был на хорошем счету. Мысли Квинта по своему настрою соответствовали погоде. Веселыми их нельзя было назвать. Вспомнилась служба под Августой Треверов, семья. Он происходил из семьи ветерана легиона и вырос в лагере. Когда пришло время, записался в легион к отцу. Тот его и учил премудростям солдатского быта, насколько можно смягчал трудности начала службы. Учеба быстро прошла и повседневные тревожные будни границы стали обычным явлением. Но Квинт не грустил, он, сколько себя помнил, вокруг всегда говорили о германцах, и разноплеменные представители этого народа частенько появлялись и в лагере и в окрестностях. Когда наступал мир, они не были столь воинственны, торговали, даже завязывались знакомства. В гости к его отцу ветерану частенько заглядывали рослые светловолосые жители зарейнских земель. Особенно много среди знакомых отца встречалось франков. К восемнадцати годам Квинт неплохо понимал их наречие и считал их вполне дружелюбными и надежными. Шли годы, Квинт заматерел, женился, по службе шло все неплохо. Отец вышел в отставку и вскоре умер. Так и шли годы в лагере под Августой Треверов. Он был окружен заботами жены и матери, подрастал сын. И вот, все это в прошлом. Когда Галл встретил остатки Тридцатого, чтобы увести их на остров, они скитались уже три месяца. Многие из солдат погибли, некоторые дезертировали. Квинт не покинул легион, хотя знал, что семья остались там под варварами. Что с ними, сейчас он не знал, и это отравляло душу.

- Что загрустил? – Квинт вздрогнул. Он не заметил, как рядом оказался Проб.

- Чему радоваться легат? Вспомнил семью, я ведь до сих пор не знаю что с ними. Что мы так и будем здесь куковать? У нас же почти весь легион набран под Августой Треверов.

Теперь уже Проб печально вздохнул:

- Ты думаешь, я не понимаю? У меня у самого там родня считай вся осталась. Только не все так просто Квинт. Вспомни, какими нас встретили здесь, у нас от легиона и двух когорт почти не было, и что мы могли у себя сделать с такими силами, а теперь мы немного окрепли. Сейчас после набора надо натаскать молодежь, побыстрее ввести ее в строй, и работа нам найдется. Я всего не знаю, но думаю, что Константин не будет вечно отсиживаться на острове. Тебя я хочу поставить на одну из новых центурий, дам с десяток старослужащих. Справишься?

- Думаю да, - Квинт задумчиво помолчал, - Хоть эта новость приятная, ведь работа с новобранцами отвлечет от дурных мыслей. И все-таки Проб, если сможешь, попроси Константина бросить нас в Галлию, душа не на месте, да и не только у меня.

- Потерпи, тебе говорю. Ты не первый год служишь и должен понимать, что если бы он планировал отсиживаться на острове, то не набирал столько рекрутов и конницы. Будет дело. Может и скоро, ты птенцов натаскай, чтобы к весне было с чем выступить.

В других легионах после сбора урожая тоже вплотную занялись набором. Лучше всего дела шли у Аврелиана. Можно сказать, что к декабрю он выходил на полный штат в девять когорт. Неплохо шли дела у Марка, а вот Галлу в Деве было тяжело. Константин решил часть рекрутов перебросить из Эборака и городов средней части острова на пополнение Двадцатого Валериева. Удачный урожай и сбор налогов по новому закону дал Константину шанс, по крайней мере, на год быть спокойным за снабжение войск. Произведя необходимые расчеты, Либий доложил о наличие ресурсов на доукомплектование всех четырех легионов до полного штата. Исходя из этих данных, Константин принял решение о дополнительном наборе для охраны легионных лагерей по тысяче человек на каждый. Он решил творчески переосмыслить реформу Диоклетиана. Тот оставил громоздкие лимитанские легионы на местах, и сформировал малочисленные (до тысячи человек) и боеспособные комитатские легионы на наиболее опасных направлениях. У Константина не было ресурсов всей империи, и он должен был действовать на ограниченном пространстве. Поэтому он принял решение малочисленные вновь набранные подразделения численностью до тысячи человек, оставить на острове, а четыре легиона полного штата сделать более мобильными, и, усилив их значительным отрядом конницы, к весне подготовить к высадке в Галлии.

На ускорение высадки, от которой он благоразумно отказался весной, его толкали несколько факторов.

Прежде всего, зримое усиление войск к весне. Кроме этого Константин видел явно укрепление своей власти на острове. В силу произошедших неожиданных событий, как то бунт Коэла и ссылка Геронтия, у внутренней оппозиции не осталось ярко выраженного лидера. И если и были недовольные, то их мнение было спрятано очень глубоко. Кроме этого правитель видел поддержку со стороны, прежде всего, городского населения и средних и мелких сельских хозяйств. Петроний через свой аппарат регулярно снабжал его сведениями, полученными от осведомителей. Константин просил не приукрашивать новости и говорить все как есть. К тому же информация анализировалась, но головы не летели. Пусть болтают, если не пахнет бунтом, а недовольные будут всегда.

Еще в августе после событий в Деве он отправил разведчиков на тот берег пролива. Ему, безусловно, надо было понять, что происходит в Галлии. Из полученной информации к октябрю складывалась следующая картина.

Основной маршрут движения вандалов, свевов и аланов шел, как и предполагалось по среднему течению Родана и Лигера, с явным намерением достигнуть Толозы и Бурдигалы. Небольшие отряды варваров обшаривали окрестности городов, близких к побережью пролива в Северной Галлии. Проб, когда привел батавов, доложил, что силы варваров в этом районе невелики и при серьезном ударе, взять эту территорию под контроль не составит труда. Но самые удивительные события происходили в Арморике и близлежащих местах. Там возродилось движение багаудов. Эти лесные районы всегда отличались свободолюбием и особой ненавистью к чиновникам и сборщикам налогов в особенности. Так вот теперь Константину доложили, что варвары не дошли туда, более того местные начали выгонять чиновников и представителей администрации Гонория. Фактически к концу года – это была свободная самоуправляемая территория. Граница по Рейну была порядком разрушена, но новых насилий не было, и хаос нашествия уступил временному вакууму власти. Люди там как могли самоорганизовывались. Следующей весной основной удар предстояло выдержать цветущей Аквитании, и похоже сил на отражение этого удара у Гонория не было. Константин больше не делал попыток связаться с властью в Равенне. Действия Стилихона и пропажа посольства не оставляли ему выбора. Теперь его усиление в Галлии было вопросом самым острым, так как, во первых придавало ему дополнительные ресурсы и силы, а во вторых отодвигало границу подальше от острова, который становился сердцем его владений.

В любом случае все последующие шаги требовали предельной осторожности, так как сил было еще очень мало. В конце октября Константин собрал всех легатов и командиров отдельных частей в Лондинии, присутствовал и Петроний с Либием. Основной целью совещания была выработка плана действий на следующий год.

Константин решил сначала дать высказаться всем присутствующим. Как и следовало ожидать, мнения разделились. Легаты были за высадку и начало действий по освобождению Галлии. Аврелиан и особенно Проб рвались в бой. Марк был осторожнее, и предлагал высаживаться по частям, оставив два легиона на острове, к этому же склонялся и Галл, который с трудом набирал шесть когорт к весне. Либий и Петроний были за еще одну годичную передышку, с целью укрепить войска, пополнить припасы, и уделить больше внимания развитию городской жизни, которая на глазах расцветала. Хорошая армия всегда способствует расцвету городов.

- Не спеши цезарь, мы чужие и для варваров и для Равенны,- не унимался Петроний. – Пусть они разбираются в будущем году, а у нас только первые ростки благополучия. Я думаю через год Галлия, чья бы она ни была, выгребет у нас все зерно, а с такой казной мы можем особо не беспокоиться.

- Нужно дать подняться купцам,- вторил ему Либий, – на следующий год с оборота мы можем взять в два-три раза больше пошлин. К тому же беженцы пошли к нам потоком. Сейчас только шторма мешают. До сих пор бы плыли. Оставшись на острове, и укрепив легионы, мы дали людям надежду. Как они отреагируют, если основная армия уйдет?

- Галлия возьмет зерно, если будет под нами, – возразил Проб, - а если мы промедлим, Галлия превратиться в пустыню. У меня в легионе люди буквально рвутся домой. У многих, да и у меня там родные. Да и нельзя дать укрепиться варварам, пока не закрыта граница по Рейну. Проникая через лимес, они постоянно могут получать подкрепления. А если варваров смогут победить, то через год-два на берегу пролива будет армия Запада и нам не поздоровиться, тем более жители Галлии не будут считать нас своими.

- Не будут они через год-два здесь - возразил Константин. – Им там сейчас не сладко между готами и варварами, а ты говоришь пролив. Хоть бы Испанию удержали, там с войсками туго, да и опыта у них нет. Пока у них есть Стилихон, но пока – грустно усмехнулся он.

- В общем, насколько я понимаю, ситуация следующая. Если остаемся здесь и укрепляемся, то с развитием городов, ремеслами и торговлей все хорошо, остров надежно защищен. Года через два при росте доходов еще можно набрать дополнительно два – три легиона. Но, по-моему, время будет безнадежно упущено. Поэтому, я решил - к марту, как позволит погода, уходим через пролив в следующем порядке. В первой партии высаживается Аврелиан и Марк, с Амброном. Задача выдвигаться в район Августы Суессионум и Лютеции, и далее на Аврелианум. Надо плотно стать вдоль Лигера. Во второй партии, высадиться Проб и пойдет к Августе Треверов (совр. Трир), и не далее. Главной нашей задачей будет взять под контроль территории севернее Лигера и западнее Августы Треверов. Амброн с кавалерией станет севернее Марка в Лютеции (совр. Париже). Сам Марк со Вторым Августовым в Аврелиануме (совр. Орлеане). Аврелиан с Шестым Победоносным, в Юлиомаге (совр. Анжере). Таким образом, мы держим всю Арморику, Северную Галлию и часть Белгики. Главнейшая задача восстановление власти, введения новой системы налогообложения и особенно набор войск. Надо дать людям возможность произвести сев. Либий подготовь из государственных запасов зерно для семенного фонда этих районов. Это важный политический момент. Зерно дадим в долг с отдачей с урожая. Основная опасность будет исходить с юга от вандалов и аланов, тем более их надо еще отбросить из обозначенных районов дислокации. И еще очень многое будет решать позиция жителей Арморики. Если они будут против нас, то, боюсь, нам придется уйти.

Все недоуменно переглянулись. До сих пор правитель излагал напористый план по захвату довольно приличного куска Галлии и вот на тебе.

- Хорошо, я вам поясню, почему опасаюсь именно багаудов. Их позиция будет ключевой. Наши легионы будут достаточно далеко друг от друга. Амброн с кавалерией будет прикрывать Проба, а Аврелиан и Марк будут маневрировать в случае опасности, с целью собраться вместе для отражения нападения варваров. Место для маневра будет, но при одном условии - поддержке местного населения. Чтобы это обеспечить, мы будем посылать разведчиков и послов на проведение переговоров в течение всей зимы. Если обстановка будет благоприятствовать, то всем быть в готовности в обозначенные сроки уйти в Галлию. Тысячные гарнизоны останутся в каждом лагере, а Галл перейдет с Двадцатым в лагерь под Лондинием, и вместе с оставшимися вспомогательными частями будет отвечать за остров. Приск, - обратился он к новоиспеченному начальнику флота,

- Как у тебя с постройкой кораблей?

-Думаю, к марту план выполним.

-Ты отвечаешь за высадку, собери к марту кораблей тридцать купцов со стороны, плюс десять твоих. Боевые корабли охраняют переправу. В общем, тебе задача ясна.

Константин передохнул. Задумался и потом сказал, обращаясь ко всем:

- Нам нельзя останавливаться на месте, и я, отчасти, согласен с Пробом, - если бросим Галлию наживем врагов. Теперь у нас силы есть. Марк переводи на постоянную основу две когорты в Бононию (Булонь), Амброн возьмешь триста всадников, и в этом месяце до марта, уйдешь на ту сторону. За себя оставь Силура. За зиму подготовишь крепость и порт, к приему войск. Рекрутируй там зимой легионеров, сколько сможешь, там много желающих отомстить варварам. Деньги получишь у квестора. Сейчас главным вопросом становится уровень боевой подготовки. Несмотря на наступающие холода, обучение не прекращать ни на один день. Я буду лично инспектировать все легионы и не один раз.

Все друзья, не расслабляйтесь, до марта не так много времени. Сказанное здесь не подлежит разглашению. Проводите всю подготовку под видом обычных мероприятий. Езжайте с Богом по местам.

Глава 3. Попытка возврата

В Равенне стоял конец сентября. Император недавно отпраздновал свой двадцать третий день рождения. Его правая рука и фактический правитель Запада Стилихон, направлялся во дворец Гонория будучи весьма опечаленным. Недавно скончалась его дочь Мария и молодой император овдовел. Прекрасная погода и легкий ветерок с моря, сносивший в сторону миазмы окрестных болот немного расшевелили всесильного фаворита.

- Хотя какой я фаворит? – грустно подумал в такт своим мыслям Стилихон.

– У него фавориты петухи да курицы. Вот уж не в папу сынок удался.

Раздражение командующего армией усилилось в последнее время еще больше. Проблема состояла даже не столько в Марии. Безвременно умершую дочь, конечно, было жалко, но они с женой уже решили, что следующей спутницей Гонория станет совсем юная Ферманция. Серена, его жена, нисколько не сомневалась, что двоюродный брат – император не откажет ей. Проблемы росли как ком. Юный император все чаще прислушивался к советам Олимпия, придворного евнуха, интригана и своей сестры Галлы. Стилихон понимал, что прежнего влияния уже нет и ему все труднее будет самостоятельно принимать решения. Вот и сейчас надо что - то решать с посольством, прибывшим от Константина из Британии.

Стилихон помнил весенний визит Приска. Странно, но он вздохнул с облегчением, когда узнал, что старый друг ускользнул от погони. Стилихон понимал, что в течение нескольких дней того и след простынет, но искать его не стал. Зачем? Пусть уходит живым. Не нужна ему кровь товарища и сослуживца, тем более, что теперь никто не заподозрит его в связи с бунтовщиками. Другое дело сейчас. Официальная делегация прибыла от Константина с уверениями в почтении и признанием верховенства императора. Пришлось, правда, подержать их месяц взаперти. Надо было обдумать порядок действий. Сейчас, когда в Галлии творилась подлинная вакханалия, Стилихону понадобились хоть какие союзники, тем более он помнил о загадочном письме Константина и о мрачных пророчествах, касающихся его собственной судьбы.

- Я рад тебя видеть, блистательный Флавий, император ждет, - Олимпий было само радушие. Его улыбка, казалось, утопит Стилихона в неизмеримой радости.

- И я рад видеть тебя, - довольно сухо ответил Стилихон.

- Вот гнида, радуется, что заполучил доступ к мальчишке, - подумал магистр.

В просторном зале Гонорий сидел на высоком троне и рассеянным взглядом смотрел в сторону приглашенного полководца.

- Вот и угадал, - невесело усмехнулся про себя Стилихон.

Недалеко от императора на небольшом дощатом настиле прогуливались несколько кур и шикарный петух Рим, любимец Гонория.

- Какой вопрос надо обсудить сиятельный Флавий? – Гонорий повернул голову в сторону птиц и одновременно заговорил.

- Прибыли послы от Константина, узурпатора из Британии. Он признает тебя верховным правителем и выражает почтение. Правда, о безусловном подчинении нашим приказам в его письме ничего не говориться, – доложил Стилихон.

- Странно, это какой-то вызов нам. Никаких поступлений в казну оттуда нет, приказ о защите Рейнского лимеса не выполнен и вот, это посольство. Может казнить их? – Гонорий наконец повернулся к родственнику.

- Не думаю, что сейчас это повлияет на Константина. Между ним и нами захваченная варварами Галлия и войск там сейчас нет. Надо наверно пока признать его, и поручить защищать Британию. Мы не знаем сколько у него войск, по крайней мере приказ он получил на выдвижение со Вторым Августовым и частью приданных когорт, - полководец поморщился.

Напоминание о зимнем нашествии на Рейн было хуже зубной боли.

- А ведь ты служил с ним, дорогой тесть, и вы прекрасно знаете друг друга. Мне тут все уши прожужжали, - обращаясь уже в сторону, Олимпия сказал император, - что и с Алларихом нечисто. Как-то он из всех бед поразительно быстро выпутывается. Не слишком ли много совпадений?

Простодушный Гонорий частенько говорил, что думал, но полководец понял, что это был вызов других сил. Дерзкий и одновременно подлый. Стилихон прекрасно помнил, что творилось в Италии, когда Радагайс подошел к Фезуле. Как все эти придворные трепетали от одной только мысли, что его войска не выдержат.

- Вас бы туда, под удар аланов и готов, посмотрел бы я на вас, – душа кипела, но приходилось терпеть и смиряться.

Собрав всю волю в кулак, Стилихон заговорил.

- И все-таки нам надо думать о государстве, а не о личных обидах и интригах. Константин, безусловно, узурпатор, и он ответит за это, когда придет срок, но сейчас нам лучше признать его, - повторил он.

- Хорошо, делай, как знаешь, - Гонорий уже потерял интерес к рассматриваемому вопросу и Стилихон понял, что он тут лишний. Тем более в таблиний зашла красавица, сестра императора Галла Плацидия.

Делегаты Константина были отправлены в Британию с письмом для мятежного легата. Гонорий признавал Константина правителем острова, но никаких особых полномочий тому не предоставлялось. Обе стороны не питали иллюзий по поводу дальнейших взаимоотношений. Только сила могла окончательно поставить точку в этом вопросе.

Спустя неделю в Риме у Стилихона состоялась еще одна интересная встреча. К нему частенько в гости заглядывал Гай Целий Сатурнин Догмаций. Мало кто мог узнать в этом крепком на вид старике бывшего префекта Рима. Пронзительный и одновременно отдающий внутренней тоской взгляд. Твердость губ, присущая родовитому римлянину, и какая-то детская растерянность во всем облике. Внутренне они были очень близки, полувандал, всесильный временщик Западной империи и квирит, ведущий свою родословную от этрусков, времен царского Рима. В своих беседах они улетали вглубь веков, перед ними оживали драмы давних интриг, мужество сильных и подлость слабых. Стилихон из бесед со своим престарелым собеседником выносил заряд знаний и зачастую именно тогда у него вызревали многие решения.

- Что нового, Флавий? – Сатурнин, зайдя в помещение, посмотрел на Стилихона несколько насмешливо, впрочем, по-доброму.

- Ничего нового, благородный, - в тон ему ответил Флавий.

Он вполне доверял своему гостю и особенно не скрывал от него положение дел в империи. А оно далеко не радовало. Галлия практически была потеряна. Аларих, неоднократно разгромленный и все таки недобитый, требовал неустанного внимания. У него присутствовала реальная военная сила, которой у римлян становилось все меньше и меньше. Испания держалась сама по себе. Хорошо хоть Африку сохранили под собой, не допустив ее под руку Константинополя. И самое главное – катастрофически не хватало воинов. В одну из встреч Стилихон поделился со стариком впечатлением от посещения Гельвеции и Норика, где в горных хижинах пастухов он нашел мужественных и славных воинов, когда нужно было экстренно набирать легионеров. С горечью в сердце он признавал, что спасение Рима теперь приходит от диких и необузданных народов, но чистых душей и сильных телом.

Гай Целий тогда понимающе кивал. Он насмотрелся на своем веку на золотую молодежь столицы и уже давно не питал иллюзий относительно будущего своего народа.

Сегодня же старик был явно чем-то возбужден. Его вид излучал, какую-то энергию и решительность. Давно Стилихон не видел таким своего друга.

- Что с тобой Гай? Ты как будто женишься на молоденькой патрицианке. Неужели подфартило? – несмотря на все неурядицы, ему стало весело.

- Ты перестанешь смеяться, когда узнаешь, что я пришел попрощаться с тобой, – лицо Стилихона выразило удивление.

- Еще больше ты удивишься, когда узнаешь, куда я поеду, - старик был настроен весьма решительно.

- Куда же ты решил уехать Сатурнин и зачем?

- Понимаешь, у меня в соседях числится один купец. Он частенько ходил с караванами в Галлию и Британию, - Стилихон насторожился.

- Так вот он недавно вернулся из плавания. Новости о событиях в Британии, переданные от знакомых мне чиновников, буквально потрясли меня. Я никогда не думал, что на старости лет услышу такое, - Догмаций раскраснелся лицом.

- И что же там такого интересного? Я знаю, что Константин, один из легатов узурпировал власть на острове. Что же тут необычного?

- Дело не в том, что он захватил власть. Это бывало на моем веку не раз, и удивительного тут ничего нет. Главное – что он предпринял, став у власти.

- И что же он натворил? – теперь уже Стилихону стало интересно. Он поймал себя на мысли, что за полгода в этой текучке так и не удосужился раздобыть информацию о действиях Константина. О прерванной встрече с Приском, он вспомнил сейчас с досадой и стыдом. Мог бы, и порасспросить старого друга.

- Неужели становлюсь трусом? – ему внутренне стало неуютно.

Сатурнин продолжал, не обращая на него внимания.

- Понимаешь, он пытается реформировать саму природу власти. Таких попыток не предпринимал никто со времен Цезаря с Августом, и Диоклетиана. Он провел выборы в сенат, - это поразительно. Более того он решил резко изменить систему налогообложения, в результате чего граждане, заплатив налог с произведенного продукта, все остальное могут тратить на себя. Он дал развернуться торговым людям, опять же четко обозначив размер налоговых сборов для каждой категории купцов в зависимости от ценза. Не прибегая к насилию, он стал интересен большинству деловых людей и в Британии и в Галлии. Поток переселенцев через пролив огромен. Очевидцы утверждают, что Константин скромен и непривередлив, мне также доложили, что разительно изменились наши общие знакомые, некоторых из которых я знал как отъявленных взяточников, и они стали деятельными и честными, кроме того он очень сильно занялся армией и хочет вдохнуть в нее дух и силу старых легионов - старик перевел дух. Стилихон же был ошарашен, хотя и старался выглядеть спокойным.

- И что тебе с того? Ты собираешься плыть в такую даль, на старости лет из любимого и обожаемого тобой Рима, чтобы увидеть реформы, которые неизвестно чем закончатся?

- Тебе не понять меня Стилихон. Ты славный воин и великий гражданин этого погибающего города, - Гай Целий стал задумчив и строг.

- Вот только повседневность засосала твою душу, и в потоке событий уже некогда оглянуться вокруг себя. И я не осуждаю тебя. В свое время и я так же суетился и бегал, думая о запасах хлеба в городе, о ремонте акведуков, да как пережить дожди, имея изношенную канализацию, поверь, я понимаю тебя. Теперь же у меня возраст старости и я скоро уйду к богам. Чтобы стало понятно мое поведение и мое решение, послушай, что я недавно вычитал у Полибия: « Римские добродетели – мудрость решений, совершенство политического строя Рима, способность делать то, что важно и полезно для страны в войне и труде, справедливое распределение наград и наказаний, соблюдение обычаев и законов, верность клятвам и долгу, вера в религию, неподкупность, скромная жизнь, тяга граждан к общей выгоде».

Он как будто разговаривал сам собой:

- Вдумайся только,- понятие добродетели (pietas) не имело и до сих пор не имеет эквивалента на греческом языке. Добродетель основала Рим. На всем этом было основано предками наше нынешнее величие, и оно сейчас попрано и осмеяно. Правда и среди предков бурлили страсти, было много высокого и низкого, только предки стремились подражать лучшим, и они – эти лучшие, становились идеалом для молодежи. Вот и ты будешь смеяться надо мной, славный воин, но я хочу вернуться к романтике юношеских мечтаний о спасении больного отечества, и умереть там, где его пытаются спасти. Мне страшно уйти из жизни в городе, предавшем свое прошлое, в городе дешевых актрис и мимов, которые вызывают восторг у отупевшей публики, в городе полуграмотных астрологов и откровенных шарлатанов, развратников и сутяг.

Молчание повисло в комнате. Стилихон сгорбился и задумался. Этот дряхлый старик потряс его душу. Многое из того, что он делал, вдруг показалось пустым и ненужным, но комит и магистр обеих армий знал, что из своей упряжки он уже не выпрыгнет. Где же, на каком повороте судьбы он стал таким жестким и бескомпромиссным? Чем отличался от него Константин, которого он запомнил книгочеем и в то же время храбрецом? Ответов не было, а найти их было необходимо. Теперь Флавий Стилихон твердо это знал. Он сам должен был оценить свою жизнь и взвесить ее на весах собственной совести.

Вспомнился один из более ранних разговоров с Гаем Целием, в котором ветеран префект привел очередной случай из древности.

Царь Филипп, отец Александра Великого, заставлял слугу каждый день с утра подводить его к зеркалу и, обернувшись к царю, говорить:

- Царь не забывай, ты всего лишь человек.

Стилихон подошел к другу и, обняв его, сказал:

- Разве можно смеяться над силой духа. Конечно, отправляйся, я буду рад за тебя, и мне очень не будет тебя хватать. Через два дня из Остии отправляется посольство в Британию, я распоряжусь, чтобы ты поплыл с ними и усилю вашу охрану. Будьте осторожны, сейчас тяжелое время для плавания, а у тебя очень почтенный возраст. Никому не надо это говорить, но передай привет Константину от старого друга и попроси, чтобы он не держал на меня зла.

В назначенное время купеческий корабль с посольством, тремя десятками воинов и Гаем Целием Сатурнином Догмацием на борту отправился по назначению.

(Прим. автора: Данный персонаж действительно был префектом Рима в четвертом веке, возможно ранее описываемых событий. Его мраморная скульптура находится в Латеранском музее в Риме)

Низкое небо давило, часто сыпал дождь, погода определенно не радовала. Геронтий уже месяц находился на острове, ставшим местом его почетной ссылки. Дорога до острова далась ему нелегко. Этот сильный человек переходил от уныния к ярости и от тупой пронизывающей тоски к беспричинному веселью. Еще бы, он едва не погиб, но остался жив. И тем не менее он был несвободен и все окружающие его люди и вся обстановка вокруг, буквально кричали об этом. Понемногу страсти остыли, пришло время раздумий.

Что он может сделать? Бежать. Но как? И куда сбежишь из этой дыры? Прибыв на место, он сразу понял, что этот вариант отпадает. К тому же в заложниках оставалась его семья, а рисковать женой и детьми он не хотел. Отношение его к Константину было соответствующим. Ненависть к человеку, в один момент растоптавшему его жизнь, переполняла в тот момент опального магната.

И вот прошел месяц.

Что вспомнилось? Первый разговор с Севером на корабле. Старый центурион на второй день плавания запросто подошел к нему и без обиняков изложил свою позицию.

- Нам с тобой долго вместе жить и судьба связала нас одной нитью. Так вот, чтобы ты понял мою позицию до конца и сразу. Я не привык заниматься политикой или всякими там интригами. Двадцать лет довелось прослужить мне в Третьем Августовом легионе, я видел многое и выйдя в отставку имел неплохое состояние. Только, наверно, Бог не создал мою душу для мирной жизни, и все свои накопления я промотал за полгода. Деньги, как видишь, не составили моего счастья, а по армии тосковал до слез и вот теперь я здесь. Покупать меня бесполезно, мне от тебя ничего не надо. Приказ, о котором ты знаешь, я выполню без колебаний. Зла на тебя не держу, и, наблюдая за тобой, пришел к выводу, что ты, в принципе, нормальный мужик. Так что сработаемся. Не грусти, пойдем лучше выпьем вина за удачное плавание.

Вспомнилось прибытие к этим диким берегам и тоска, овладевшая им сразу после схода на берег. Северу же все было нипочем. Старый служака сразу взял в руки бразды правления и не только гарнизоном. Видя состояние Геронтия, и не трогая его, он вполне успешно справлялся и с хозяйственными задачами. А их было немало. Приближалась зима, надо было укрепить лагерь, подготовить крепкие амбары для зерна и других припасов. Центурион, бывший до Севера старшим, откровенно валял дурака, и кроме беспробудного пьянства ничем особым не отличился. В первый же день у них состоялось очень бурное совещание с Севером, в результате чего энергия бывшего начальника гарнизона стала буквально зашкаливать, правда, ему пришлось с неделю носиться по острову с подсиненным глазом.

Север довольно быстро понял, что окрестные воды это несметное сокровище, буквально кишевшее рыбой. Из числа легионеров были составлены команды рыбаков, с задачей запастись на зимовку достаточным запасом рыбы. Соли было достаточно, и пополнение продовольственных складов шло полным ходом.

Очень резко изменилась служба. Прибывшая центурия была не в пример более дисциплинированная, чем предыдущая, и старожилам острова пришлось починиться требованиям нового командира. Один из бузотеров, имевший авторитет не меньше пьяницы центуриона, и пытавшийся перечить Северу, уже две недели со сломанной челюстью драил сортиры. Бывалый вояка просто и незатейливо предупредил нарушителя дисциплины, что следующими его собеседниками будут рыбы.

Глядя на старания Севера, оттаял и Геронтий, его деятельная натура не вынесла долгого бездействия. Постепенно он впрягался в хозяйственные заботы. На себя он взял подготовку к постройке каменной стены. Запасов камня на острове было достаточно и команды выделенных легионеров, начали его запасать в районе удобной бухты, вокруг которой планировалось заложить город. Задача с определением плана постройки была очень важной, и Геронтий частенько по вечерам спорил с Севером, о том, где должна будет пройти стена, где поставить ворота и как спланировать жилые кварталы. Совместная работа увлекала, тоскливые мысли уступали место живой деятельности. На острове было несколько маленьких деревень бургундских рыбаков. Посовещавшись с центурионом, Геронтий наладил с ними товарообмен, зерна было с избытком, и менять его на рыбу было можно. Была востребована и соль и посуда. Геронтий сразу решил, что нехватка людей будет главной проблемой при выполнении задачи поставленной Константином. Поэтому наладил с аборигенами вполне дружеские отношения. Рыбу они могли запасти и сами, но снабжая зерном соседей, а также предоставляя им возможность прибрести керамическую и стеклянную посуду, он хотел распространения добрых слухов о прибывших римлянах. Постепенно местные привыкли и в поселке Геронтия, у которого пока не было названия, появились и первые женщины. Север был не против, женских рук не хватало, для хозяйственных работ, да и солдатам в женском обществе было явно веселее. Хватало работы и у гарнизонного лекаря, которого местные сразу зауважали.

И вот, несмотря на дождливую погоду, вид строящегося поселка радовал глаз. Стояло несколько небольших домиков, для Геронтия, центурионов и лекаря. Отдельно бараки для солдат. Заканчивалась постройка амбаров. Ветхий частокол, сделанный ранее, заметно усилен. Корабль, доставивший их сюда, вытащен на берег и тщательно закреплен. На будущий год они решили с Севером организовать производство черепицы, достойная глина была на острове. Бургундам было сказано, что теперь остров принадлежит Риму, и они могут стать его полноправными гражданами, не возбранялось и прибытие родственников. Кто из местных изъявлял такое желание, давал клятву на верность и получал зерновой паек до весны. К началу ноября гарнизон острова насчитывал сто пятьдесят легионеров, и пятьдесят мирных жителей. Городок был достаточно укреплен и обеспечен всем необходимым. Тяжеловато было с дровами, леса было мало, и Геронтий уже решил, что на будущий год попросит доставить из Британии пару кораблей с углем, это могло серьезно решить проблему зимовки. Лекарь принял меры, для предотвращения болезней, связанных с отсутствием свежих овощей. Активно заготавливалась хвоя, необходимая для приготовления отвара.

В один из вечеров сидя с Севером, они разрабатывали дальнейшие планы.

- Как только весной позволит погода, надо обследовать побережье, посмотреть, что предложат местные на продажу или обмен, - говорил Геронтий.

- Теперь мы обустроились, и ты держишься молодцом, - центурион отхлебнул вина, - И я поведаю тебе то, что до времени, не должно было быть известно. Будущей весной сюда придет караван из десяти кораблей. Их приведет один из купцов, доверенное лицо правителя. Они пойдут к янтарному берегу и далее. Мы с тобой должны присмотреть место для верфи и начать закладку судов, впрочем, это тебе известно, специалистов по постройке кораблей привезет купец. Очень нужно будет весной найти строевой лес, и начать его заготавливать на просушку. Константин разрешил рассказать об этом, при условии, что ты включишься в работу, он также сказал, что разрешает твое участие в торговле, но только через того купца. Корабли будешь закладывать за свой счет, и они будут твоими.

- А ты не знаешь, чем кроме янтаря богаты те берега? – Геронтий оживился, ему становилось все интереснее.

- Да слышал о жемчуге, о мехах, и потребности у них в керамике и стекле большие, зерна не хватает, - центуриону это было явно неинтересно.

А вот у Геронтия сразу появились мысли об удачном вложении денег. Он подумал, что заложив флот, и отправив его в Британию за зерном и изделиями, он может неплохо заработать. Это радовало и давало, какие-то перспективы. Они опять бурно начали обсуждать планы будущего строительства.

В ноябре к пристани Лондиния пришвартовались корабли Хлодомира и посольства к Гонорию, которое все уже считали пропавшим. Шторма уже сильно мешали судоходству, но Хлодомир был опытен и сумел, прячась в бухточках от ветра и волн, привести свою флотилию к месту назначения. Мир воистину тесен, и две экспедиции случайно встретились в порту Карфагена перед отплытием домой. Надо сказать, что посольству крупно повезло. Встретив Хлодомира они обрели надежного флагмана, без которого им пришлось бы, или зимовать в Галлии или Лузитании, или того хуже кормить рыб в океане. Константин, Петроний и Либий услышав о прибытии каравана, поспешили в порт.

Что там греха таить, состояние финансов внушало тревогу, особенно в связи с весенними планами Константина и от прибытия купца и успехов его торговли товарами с Балтики зависело многое. Квестор буквально места себе не находил, гадая о судьбе отправленной экспедиции. Зато сейчас был весел и оживлен. По сходням на землю спускались моряки и пассажиры. Внезапно Петроний напрягся, казалось, он не верил своим глазам. Его взгляд так и вперился в старика, которого бережно поддерживая под руки, спускали на берег.

- Гай Целий, как ты здесь оказался? – Константин никогда не видел чиновника таким взволнованным.

Пожилой римлянин поправил тогу и с достоинством подошел к трем руководителям острова. Его взгляд отметил Петрония, он ласково улыбнулся ему, потом он перевел взор на Константина. Легат – правитель почувствовал себя под этим взглядом парнишкой на уроке старого Луция, при этом он явно не выучил урок, настолько мудрый, строгий, но в, тоже время теплый взгляд направил на него старый квирит.

- Здравствуй новый Ромул, Гай Целий Сатурнин Догмаций, бывший префект Рима приветствует тебя, - Константин поразился сказанному еще больше, кроме Раудикки его никто так не называл.

Он вежливо поприветствовал знатного вельможу, удивление от его появления было безгранично.

- Прошу быть гостем в моем доме Гай Целий, ты устал с дороги и надо обязательно восстановить силы, - он обнял подошедшего Хлодомира и всем назначил встречу на вечер.

Либий с купцом сразу отошли в сторону, оживленно жестикулируя при разговоре.

Вечером все были в сборе. Камин отбрасывал блики пламени, гости были прикрыты шерстяными пледами, стол был накрыт. Корнелия очень старалась произвести впечатление на гостей. Гай Целий пребывал в благодушном настроении. Ему буквально все нравилось тут. И простота обхождения, и скромная услужливость хозяйки. Старый вдовец сразу понял природу их взаимоотношений с Константином, и от этого его расположение к последнему усилилось еще больше.

Константин был удивлен и взволнован после рассказа старого префекта. Во первых он не ожидал такой оценки своих усилий со стороны такого влиятельного, пусть и в прошлом, человека. Во вторых его очень заинтриговали новости о Стилихоне. Гай Целий обернувшись, к присутствующему здесь Петронию, лукаво подмигнул тому,

- А как себя чувствует, этот старый вымогатель?

Тот смутился. Собственно его разговор с купцом соседом Гая Целия и привел старого префекта на берега туманного Альбиона. Петроний Лабиен в давние времена начинал свою карьеру на государственной службе в Риме под руководством строгого Сатурнина и по молодости регулярно нарывался на выговоры и наказания за излишнее сребролюбие и чванливость. Впрочем, уже тогда Гай Целий заметил его талант и прочил большое будущее.

- Если тебя не казнят за взятки, ты будешь выдающимся чиновником, - частенько мрачновато подшучивал он над Петронием.

Тот уважал своего наставника, и по правде говоря, до сих пор его побаивался, несмотря на почтенный возраст обоих.

Посовещавшись во время трапезы, все пришли к соглашению, что старый префект возьмет на себя контрольные функции за деятельностью городских муниципий, и особенно Лондиния. Город в последнее время начал бурно расти. Опытный старик был поистине бесценной находкой, тем более он не собирался предаваться неге. Денег у него было достаточно для обустройства на месте.

Хлодомир во время встречи с глазу на глаз, рассказал о состоявшейся поездке, вкратце о финансовом успехе, более подробный отчет был дан Либию ранее.

- Ты, конечно, устал, но у меня к тебе будет серьезное поручение, которое надо выполнить до весны, - Константин посмотрел на старого франка с надеждой.

- Говори цезарь. Постараюсь не подвести тебя. Знаешь, до встречи с тобой, я был худшего мнения о римлянах. Конечно, я не отвергаю блага вашей цивилизации, но представители твоего народа настолько отличаются от своих предков, что их уважать стало очень трудно, - Хлодомир ничуть не смущался своих слов, - но вот ты другой. За эти месяцы все как - то подобрались, распоряжения выполняются без окриков, чинуши присмирели, народ воспрянул. Отец мне рассказывал о давних временах великого Августа Юлиана и о его подвигах в боях с германцами, так вот ты чем-то напоминаешь его. Наверное, скромностью и высоким авторитетом. Чего же ты хотел от меня?

- То, что я скажу тайна, но тебе я доверяю, и ты оправдываешь доверие. Весной мы пойдем в Галлию. Пора брать под контроль земли севернее Лигера. Мне нужно будет от тебя максимум информации о состоянии дел там, на кого можно положиться, какой расклад сил в городах и чье влияние наиболее ощутимо. На это я даю тебе месяц. Потом надо отправляться к твоим соплеменникам – франкам. Сейчас саллические франки находятся в Токсандрии и зализывают раны после прошлогодней бойни, ведь именно они и приняли, основной удар на себя в районе Аргентората и Могонциакума. Так вот, мне нужно подтверждение федератского договора, с подчинением их нашей армии. Какие силы они могут предоставить в наше распоряжение? Плата по союзническому соглашению будет обычной. О предстоящих событиях весной не надо говорить никому, но их готовность выполнить приказ мне нужна, - Константин был очень серьезен и собран. Его глаза смотрели на купца с надеждой.

- Мне трудно что-то тебе обещать, в прошлый раз я встречался с людьми Теодомера и они признали новую власть. Сейчас по слухам Аригиус, сын Арбогаста, обустраивается с остатками войск в районе Августа Треверов. Наверняка они хотят отомстить за поражение. Но будут ли они подчиняться? Трудно сказать. Впрочем, я попробую и сделаю то, что ты велишь. Как мой внук? – Хлодомир улыбнулся.

- Он большой молодец. Петроний хвалит его, видимо скоро последует повышение по службе. Слушай, когда он успел столько всего начитаться? – Константин с весьма довольным видом подмигнул купцу.

Хлодомир покинул правителя в хорошем расположении духа.

Спустя месяц началась уже зима, впрочем, пока она была слякотна и дождлива. Лондиний очень разросся, все больше магнатов прибывало сюда со своим имуществом. Несмотря на непогоду, велось строительство нескольких роскошных особняков. У Корнелии уже собиралось по вечерам общество замужних матрон. Разговоры женщин были одинаковыми во все времена, и Константин был доволен их воркованием под аккомпанемент дождя. Все это выглядело умиротворяющее. Констант неплохо наладил службу по охране побережья, и правитель думал о новой должности для сына. Несмотря на задачи по боевой подготовке, легаты тоже не забывали об отдыхе. Верный друг Марк увлекся охотой в окрестностях Лондиния. Аврелиан блаженствовал в Эбораке с родней.

В январе выпал снег, и Константин решил проинспектировать легионы.

Дорога в Деву шла по знакомым местам. Снег изменил ландшафт до неузнаваемости, и Константину было приятно любоваться красотами природы. Проезжая через городки и деревни правитель интересовался у местных властей состоянием дел, как размещаются беженцы, как налажена торговля и особенно охрана городов. В одном из городков Венонисе Цезарь остановился надвое суток и по армейской привычке объявил тревогу. Местному главе и куриалам он объявил, что варвары будут к концу дня силой до тысячи человек с конницей в обозначенном районе. К удовлетворению Константина началась деловая суета. Посыльные, назначенные загодя, понеслись по окрестностям, оповещая жителей о набеге. Часть из поселенцев должна была спрятаться под защиту стен, кто же находился на достаточном удалении, уходили в чащобы близлежащих лесов. Дружинники местного гарнизона разобрали небольшой, но крепкий арсенал вооружений и занимали место на стенах. Выделялся пяток престарелых ветеранов, уверенно распоряжающихся подчиненными. Одного из них Константин знал и, поприветствовав, подозвал к себе:

- Ну как Квинкций отобьешься?

Тот лукаво улыбнулся.

- Я уже догадался, что это проверка. У нас есть соглядатаи в дальних деревнях и если бы обнаружилось что-то серьезное, то мы знали бы уже давно,- Константин даже опешил от такой расторопности.

Пожав руку Квинкцию, он попросил пока не говорить никому об этом. Тот понимающе хмыкнул и пояснил, что еще весной, после объявления приказа об организации местных гарнизонов, и репрессивных мерах к властям в случае не выполнения мероприятий по защите города, местные куриалы как с цепи сорвались. Вызвали Квинта и других ветеранов, долго и дотошно обсуждали план защиты городских стен, произвели все необходимые расчеты, сбросились и закупили оружие, словом подготовились на совесть. После нападения саксов на Венту Инценорикум были приняты дополнительные меры, с учетом геройств Блофута, особенно по противопожарной защите.

Константин подумав, подозвал начальство и дал отбой тревоге. Вечером, находясь в гостях у местной верхушки, Константин поблагодарил от души за проведенную работу. Глава города получил перстень с руки правителя.

То, что произошло в Венонисе, радовало и, сейчас в дороге, Константин размышлял об охране других городов и степени их готовности. Заехал он и к старинному приятелю Тройклу. Его деревня показалась из-за холма, весело подмигивая огоньками из окон и дырявя сумрачное небо дымком из печных труб. Тройкл встретил высокое начальство как близких родственников. Константин не удержался и обнял старого знакомого. Этот хитроватый и практичный староста чем-то приглянулся Константину. Он видел в нем какой-то усредненный образ крестьянина Британии и старался в разговорах с Тройклом понять нужды и чаяния простых людей.

- Ну как, старина, к зиме готов? – с улыбкой спросил своего протеже Константин.

- А то, как же, - в тон ему ответил Тройкл.

Оба дружно посмеялись. В разговоре незаметно пролетел вечер. Тройкл был доволен, и списанием недоимок и справедливым налогом, и особенно тем, что чиновники за своей деловитостью уже не прятали неприкрытое пренебрежение, а стали какими-то напряженными, в смысле внимательными.

- Боятся они тебя Цезарь, да и наместников ты подобрал толковых. Лишнего не дерут. Все как оговорено по закону, но строго. Тут спуску нет. Многие наши бездельники загрустили, уже трое лоботрясов в легионы записались. Забулдыги забулдыгами, но вот в Деве их гоняют, не приведи Бог,- рассмеялся он.

-Что же дальше Тройкл? – Константин стал серьезнее.

Тройкл понял и подобрался.

- Нужно время.

Дорога пошла далее, и вскоре показались окраины Девы. Взглянув издалека на очертания лагеря и вспомнив Септимия, Константин с горечью в сердце вздохнул. Впрочем, дела закружили его сразу, и грустить стало некогда. Галл буквально разрывался на части. Восстановление легиона шло полным ходом. Уже к началу января у него было пять когорт. Самой большой проблемой было отсутствие ветеранов. Каждый центурион был на вес золота. Старый товарищ, ставший новоиспеченным легатом, обшарил все уголки Девы и все окрестности, привлекая старослужащих. В ход шла лесть, призывы к чести ветерана, но особенно помогали дружеские попойки. Жены старых товарищей возненавидели Галла, как змея искусителя. Правда, некоторые из собутыльников все-таки отказывались от своих обещаний, данных накануне, но с десяток отставников в возрасте от сорока пяти до пятидесяти лет, Галл привлечь сумел. Он, конечно, не планировал бросать стариков в бой, но в процессе боевой подготовки и сколачивания когорт их опыт был бесценен. К тому же практически все они оставались в малоразмерном легионе, формировавшемся для охраны лагеря, под видом усиленной когорты. Галл твердо обещал набрать еще две когорты, но стало не хватать вооружения и доспехов. На это жаловался и Проб и Марк. Это становилось проблемой. Ресурсов малочисленных мастерских явно не хватало для реализации амбициозных планов новоиспеченного Цезаря. Константин с досадой подумал об упущенных мощностях Августы Треверов (Трира) и Торнака(Турне). Вот уж где налажено производство, точнее было налажено. Попрощавшись с Галлом, Константин поскакал в Эборак в Аврелиану.

Командир Шестого Победоносного был по факту самым опытным легатом. Он участвовал в побоище под Фезулой против Радагайса, а также под Аргенторатом попал под начальный удар вандалов. Командующий планировал обсудить с ним некоторые вопросы тактики и боевого применения легионов в бою, особенно исходя из свежих примеров. Опыт Аврелиана трудно было переоценить.

Эборак был обустроен не в пример лучше Девы. Даже до возвращения сюда Шестого, приснопамятный Коэл, содержал город в приличном состоянии. Вспомнив о бунтовщике, Константин досадливо поморщился: « И что надо было старому, сидел бы сейчас на валу, да считал свои барыши. Кстати, как там главный заводила, Геронтий ?»

Аврелиан вывел свои, уже восемь когорт в поле. Легион отрабатывал удар конницы с фланга. Сразу угадывался боевой опыт командира. Константин издалека увидал необычность перестроений и особенно усиленную плотность боевого порядка на предполагаемом направлении удара. Приданная легиону конница, изображая вандалов, с криком и визгами неслась на пехоту. Бывший легат с удовольствием отметил, как быстро выставлялись копья против конницы, умело образуя фулькон, как легкая пехота по краям прикрыла уязвимые места, да и вообще, по всему было видно, что легион управляем и весьма гибок, несмотря на приличную численность. Давно уже лимитанские легионы не имели широкого боевого применения. Основную боевую нагрузку несли комитаты. Надо было устранять этот пробел.

Вечером за ужином он разговорился с Аврелианом, подводя итоги учений.

- Как думаешь, а не усилить ли нам легион тяжелой пехотой? У тебя когорты четыре с панцирями, а если довести их до шести, а три когорты оставить с облегченным вооружением.

Аврелиан встрепенулся:

- А как ты догадался? Я и сам об этом задумывался.

- Понимаешь, - Константин прожевал кусок мяса и, запив элем, продолжил

- Все свидетели набега говорили о преобладании конницы у вандалов, причем конницы хорошей, быстрой и отменно вооруженной. Как им противостоять? Да не отбиваться, а разгромить? Вот мне и подумалось, что усилив центр тяжелой пехотой, по флангам поставить три когорты легкой. Но и этого мало, у тебя сейчас сто всадников, а надо не менее четырехсот катафрактиев. Фланги тяжелой пехоты усилить аппаратами, особенно скорпионами. Вот примерное построение. И еще, нужен саперный манипул в каждом легионе, а лучше центурия, чтобы перед боем на особо опасных направлениях быстро приготовить препятствия против конницы. Да и с разбивкой лагеря будет легче. Опять же мосты, пусть и временные и лес валить. Раньше это было в штате, а сейчас все как то само собой исчезло. Если наберешь четыре сотни всадников, сразу сотню готовь к разведке, разбей на четыре отряда и натаскивай на поиск и быстрый бой. Пусть у них вооружение полегче, но кони отборные, и люди самые отчаянные. Вот с таким легионом в лесах севернее Лигера будет спокойнее.

- Где же денег столько взять?- Аврелиан смотрел с легким недоумением. Все планы были ему понятны и близки, но где взять ресурсы?

Константин устало потер виски.

-Деньги будут. Хороший сбор по налогам. Сильно сэкономили на припасах. Торговля идет, дай Бог. Много приезжих, правда денег забрали, но уже и отдача пошла, да и Либий молодец, такого скрягу еще поискать.

Наутро Константин ускакал на вал, инспектировать находящиеся там войска. На валу вовсю кипела работа, несмотря на зимнюю погоду, легионеры заготавливали лес, укрепляли форты и проводили боевую подготовку. Состоялась и встреча с Паттерном. Старый бритт уже остыл и не жалел о потере имущества, наоборот иногда просыпаясь в холодном поту, представлял себе участь Коэла, и радовался, что его эта чаша миновала.

- Как себя чувствуешь Паттерн? – Константин был непритворно любезен и ждал доклада.

Вождь подобрался и начал:

- Сейчас у меня две с половиной тысячи бойцов. И еще пятьсот конницы. На валу Антонина все спокойно, бывают мелкие грабежи, но это несерьезно.

- У меня для тебя хорошие новости Паттерн. Я привез тебе жалование на всех на полгода. Ну а тебе обещанная добавка, я, почему то знал, что ты справишься, - Константин внутренне усмехнулся. Хорошенькое дело кормить Паттерна его же деньгами.

Заминка прошла быстро. Никому не хотелось ворошить прошлое.

- Я заберу у тебя триста всадников. По моим данным до осени будет спокойно. Они будут приписаны как ауксилии к Шестому Победоносному. Жалование будет согласно федератскому договору. Не огорчайся, можешь набрать еще, деньги выделим, - Константин встал, завершая аудиенцию. Паттерн с облегчением вышел из помещения.

Ему не надо было знать, что еще два месяца назад по наводке Петрония один из купцов, торгующий с пиктами, отвез послание Константина к вождям последних. Правитель острова без обиняков раскрыл все, что знал, о предполагаемой роли пиктов в заговоре Геронтия. Ссыльному магнату надо было радоваться, что он находился так далеко и в неведомом месте. Наемный убийца нашел бы его и в Лондинии. Пиктские вожди ощущали себя полными идиотами, понимая, что выступили в роли разменной монеты в чужой игре. Потеря десяти тысяч воинов значительно ослабила варваров с севера, и они приняли предложение о перемирии и торговле. Константин потребовал заложников из числа сыновей верхушки, в противном случае грозя карательной экспедицией. Она ему, конечно, была не нужна, да и заложников из числа молодежи он скорее хотел превратить в союзников, но так было вернее. Пикты знали о наличии легионов, тем более ощутили их тяжелую руку, и вот уже как месяц с десяток юношей проходило обучение под руководством чиновника, назначенного Петронием. Наблюдение за ними было усилено.

Вот поэтому Константин без опасения забрал триста всадников у Паттерна, не вдаваясь в подробности и особо не оповещая союзного вождя о договоренностях с пиктами. Он лишь настоятельно посоветовал тому сохранять сдержанность и спокойствие на границе. Аврелиан был рад неожиданному подарку, а Константин обозначил март как крайнюю дату готовности к походу в Галлию.

- Готовь легион, как договорились и больше уделяй времени тренировкам действий именно в лесу и против конницы. Аве,- они попрощались как старые воины по этрусски на локтях. Это означало уход на войну, ну так она и была не за горами.

В доме было уютно. Корнелия, все более близкая и желанная, буквально не отходила от мужа, окружив его заботой и вниманием. Ее дети радовались приемному отцу еще больше, и Константин очень скучал по вновь приобретенному дому. По вечерам собиралась компания в составе Петрония, Либия и всеми обожаемого Гая Целия. Старик буквально был душой небольшого коллектива. Умный острослов, знаток древностей и поэзии, он поистине царствовал во время беседы. Вот и сейчас он затронул важную тему об ассимиляции варваров на территории империи. Константин, несмотря на расслабляющую негу, после бани и усталость от недавней поездки, внимательно слушал старого вельможу.

- Сила Рима была в легионах, и не только во время войны, - Догмаций сделал многозначительную паузу,

- Еще значительнее их роль была в мирное время. Лагеря легионов становились городами, строились мосты, дороги, почтовые станции и промежуточные укрепления. Но главное – это поселения ветеранов. Вот что собственно и создало римский мир на огромной разноплеменной территории. Славные ветераны не только внедрили дух Рима, но и буквально продолжили свою кровь на вновь завоеванных землях, скрепляя их с метрополией, - бывший градоправитель столицы империи торжествующе оглядел присутствующих.

- Что же теперь у нас так не сладко, и в легионах в основном или дети легионеров, или бывшие варвары? – подал голос Марк, присутствующий сегодня за трапезой.

- Долго объяснять Марк, - ничуть не смутился бывший сенатор, - Эта политика не только усилила империю, она обескровила Италию, родную для меня и Константина. Лучшие и воинственные уходили на войну, слабые духом и неспособные драться оставались в Италии. Видишь ли, воин, общество постоянно нуждается в изменениях и реформах, и первое лицо государства должно смотреть вперед, а не под ноги и вовремя инициировать нужные перемены, при этом не нарушая баланса сил в обществе. Где то после Марка Аврелия был упущен процесс сохранения собственно римского этноса, сложившегося в Италии. Италики начали стремительно растворяться среди чужаков, зачастую так и не ставших римлянами. Получилось, что не они становились римлянами, а мы все более походили на варваров. Да мы носили тоги и говорили громкие речи о величии Рима, мы заседали в курии Юлия и выглядели как напыщенные индюки, но наши поступки не шли на пользу сенату и народу Рима. Мы замыкались в эгоизме и интригах, пока более молодые и сильные народы, подражая нам, не достигли сопоставимой с нами военной силы и могущества. Об этом писал еще Тацит

- Так есть ли выход, почтенный Гай Целий? – подал голос Константин.

- Конечно, есть, и именно ты, Цезарь, этот выход, - бывший сенатор встал, - Ты вернул массе людей возможность стать частью государственного организма и быть действительно полезными обществу, ты сделал совесть категорией финансовой, когда бессовестный не процветает, а унижается и зачастую уничтожается публично. Ты собственно подтвердил теорию Диона Христосома о том, что государством могут достойно управлять либо философы, либо осознающие свой долг военные. Вот только путь твой труден и неизвестно, что впереди. Но как сказали предки: « Через тернии к звездам.»

Все долго молчали, обдумывая слова умного собеседника.

В конце февраля состоялась встреча с Амброном. Пробираться через пролив было очень нелегко, но информация была нужна как воздух. Приходилось рисковать жизнью товарища. У Амброна было уже четыре когорты вместо двух и это радовало. В условиях непогоды и невозможности переправы на остров, к осколку римского мира на захваченной территории жался беглый люд. Город уже не мог вместить всех желающих. Догадливый центурион, особо начал привечать оружейников, словно угадывая мысли Константина, да и своих новобранцев надо было чем-то вооружать. Из окрестностей Августы Треверума прибыли несколько сирийцев, владевших секретом изготовления высококлассной стали. Часть мастеров осталась под франками. Константин оживился и поручил Амброну беречь этих оружейников неимоверно. Варвары на севере разместились в небольших городках, но основные силы размещались следующим образом. Саксы стояли в районе побережья на север от Торнакума (Турне), вандалы и аланы, как и предполагалось в среднем течении Родана (Роны) и Лигера (Луары), впрочем, Лигер они так и не сумели перейти, а кто перешел, был отбит. Свевы располагались еще южнее. Сил у них было немного, соглядатаи Амброна говорили о семи – десяти тысячах воинов. Вандалы были в количестве до двадцати тысяч воинов, но ждали подкреплений, а вот аланы стояли тремя ордами в центре, и их было больше всего. Точной цифры не называлось, но не менее сорока тысяч. Центром территории, контролируемой варварами, стал многострадальный Лунгдунум (Лион). Попрощавшись с Амброном, Цезарь напоследок предупредил его, чтобы он окончательно подготовился к приему войск во второй декаде марта. Кавалерия оставалась под его началом, и кроме прочего, его конный корпус усиливался двумя вновь набранными когортами. Повеселевший центурион отбыл восвояси.

Время в начале марта уплотнилось и его катастрофически не хватало. Вскоре прибыл Хлодомир. Его вести и обрадовали и насторожили. Франки салические федератство подтверждали. Константин был ближе, чем Равенна, поэтому они согласились предоставить войско именно Константину. Теодомер давал восемь тысяч бойцов, а Аригий только пять, сказывались последствия прошлогодней битвы. Рипуарские франки от контактов уклонились. Их отношение было настороженным и даже скорее враждебным. Константин решил, в случае успешного развития событий, однозначно предложить убраться им обратно за Рейн. В ответах салических франков заставляло задуматься другое, - союзники недвусмысленно просили новых земель по федератскому договору: Теодомер Торнак (Турне) и окрестности, а Аригий просил подтвердить права на Августу Треверов (Трир). Оба вождя предполагали, что Константин, нуждающийся в войсках поддержки, не откажется. Раздумывать было некогда. Отдавать два центра оружейной промышленности ни в коем случае нельзя, ругаться с федератами тоже. Поэтому Хлодомиру пришлось срочно плыть в Боннонию к Амброну и взяв сопровождение повезти союзникам встречное предложение. Теодомеру предложено расширить свои владения за счет части Фризии, и мест расположения саксов у побережья севернее Торнака (Турне), Аригиус получил права на окрестности Колонии Агриппины, у него и так там были поселения, но юридически еще не до конца все выверено. От предложенных ему вариантов передачи Торнака и Августы Треверов Константин решительно отказывался. Был риск возникновения вражды с немногими союзниками из варварских племен, но правитель Британии был уверен, что франки согласятся. У них в случае отказа был риск оказаться между двух сил, высадившимся Константином и саксами , и еще неизвестно как отреагирует Равенна.

Константин еще и еще раз думал о правильности выбранного решения.

- Какая разница, ушел бы я в прошлом году или в этом? – мысленно он задавал себе вопрос. Но разум подсказывал, что решение верное. Прошлогодняя высадка, по сути, явилась бы авантюрой,- теперь ему это казалось очевидным. Несмотря на огромное увеличение сил за год он и сейчас до конца не был уверен в успехе, а год назад непонятно какими силами можно развивать успех.

Сейчас за спиной оставался обустроенный и защищенный остров, работающая администрация, процветающие и увеличивающиеся на глазах города.

Он вспомнил недавнюю февральскую поездку в Иску Силуров на инспекцию Тридцатого Ульпиева легиона. Путь пролегал мимо города Коринтиума, довольно значительного поселения на пути в Иску. По пути следования кортежа произошел небольшой инцидент. Внезапно дорогу начала перебегать маленькая девочка и упала, едва не попав под лошадь правителя. Константин быстро остановился и, спустившись, подбежал к упавшему ребенку.

- Что с тобой? – повернул он ее лицо к себе.

На него смотрели испуганные, но весьма любопытные и одновременно озорные глаза.

- Котенок убежал, - капризно протянула она,- вот я за ним и погналась.

Вокруг все облегченно рассмеялись. К образовавшейся толпе подбежал запыхавшийся мужичок, судя по фартуку и обожженным рукам, явно ремесленного сословия.

- Марция, вечно ты в истории попадаешься, - он виновато улыбнулся знатным господам.

- Кто ты и откуда, говор у тебя не из местных, - Константин выпрямился, с интересом глядя на подбежавшего отца ребенка.

- Я, господин, из Багакума, звать меня Тит Каниний, вот уже более четырех месяцев живем в этом городе, - он явно стушевался и был не рад внезапному вниманию к его персоне.

- Пойдем, покажешь свои владения, - приветливо сказал Цезарь, и, взяв озорное чудо, ставшее причиной столь необычного знакомства на руки, направился к жилищу стеклодува. Вся процессия двинулась следом.

- Кто это? – прошептал мастер, обращаясь к главе муниципия, идущему рядом.

- Цезарь Константин, - едва слышно сказал тот в ответ, впрочем, не поворачивая головы. Бедный мастер едва не лишился чувств.

Тогда правитель осмотрел его мастерскую, живо интересовался технологией производства, а также лукаво подмигнув, спросил:

- Сможешь сделать, что-то необычное, красивое, как делают в Карфагене или Сирии?

Тит честно сказал, что он мастер со стажем, но особо красивых и разноцветных изделий почти не делал. Цезарь также интересовался размерами помощи, ценами на продукты и вниманием со стороны властей. При этом лицо главы муниципия сделалось белым. Казалось, он готов отсыпать девочке с десяток солидов, только бы она не попадалась на пути. Ответы Тита были благоприятны для местных властей, и они явно облегченно вздохнули. Константин задумался.

- Смотри Тит, если надумаешь повысить мастерство, пошлю тебя на будущий год в Карфаген или Антиохию с торговой экспедицией. Осмотришься там, может чего полезного и привезешь. Впрочем, не неволю решать тебе. А вы, - правитель повернулся к местным представителям власти, - особо не расслабляйтесь, могли бы и помочь с обустройством получше. Что я, не вижу, что крыша худая, и стены с дырами. Он вам все вернет налогами сторицей.

Чиновники были не живы, ни мертвы, знали, проверит Цезарь. Поэтому в ответ лишь согласно кивали.

- Прощай Марция, - обнял он девчушку, - как буду ехать мимо, обязательно покажешь, как вырос твой котенок, договорились?

Та, прижавшись к нему, утвердительно помотала головой.

Этот эпизод, один из многих пережитых им за бурные месяцы его правления, грел душу, наполнял чувством нужности всего происходящего. После того, как появилась Корнелия, после вот таких встреч он становился мягче, оттаивал душой и все окружающие замечали это.

В начале марта произошли необычные события. Хлодомира еще не было, но Цезарь успел накануне отъезда последнего к соотечественникам, выведать у старого франка состояние дел в Арморике. Там царила анархия. Варваров местные не пустили, чиновников и лояльные Риму гарнизоны прогнали, впрочем, таких случаев наблюдалось мало, солдаты в основном пристали к восставшим. Попытки найти какую-то власть и наладить отношения с ними, пока ни к чему не привели. Основной причиной протеста населения стал налоговый гнет, со стороны имперских чиновников. А варвары были только предлогом.

И вот, совершенно внезапно, прибыла делегация от Арморики. Это было тем удивительнее, что за два месяца поисков контакта с любым руководством успехом не увенчались. Представительство от городов было довольно широким. Сразу бросилось в глаза наличие в составе делегации не только представителей простонародья, но и нескольких состоятельных землевладельце, куриалов из некоторых муниципий и городских обывателей. Главой делегации был юрист из Аврелианума( Орлеана) Секст. Константину было интересно познакомиться с новым для себя явлением. А то, что это так, он понял с первой встречи. Послы Армориканцев держались просто и уверенно, они не заискивали, а говорили как имеющие силу, даже с некоторым вызовом. Хорошо, что военная закалка, помогала бывшему легату находить общий язык с представителем любого слоя общества. Петронию, тоже присутствующему на переговорах, было не в пример сложнее. Он так и порывался одернуть дерзких выскочек, норовящих все время подчеркнуть свой независимый нрав. Константину наоборот, они чем-то неуловимо нравились. Будь правитель сейчас действующим легатом, он без сомнения зачислил бы их в свой легион.

Послы прибыли не просить о помощи, а предлагали совместно прогнать варваров из Галлии. Это был вызов.

- Почему вы приплыли ко мне? Я такой же представитель Римской власти, которых вы так жестоко изгнали, - Константин был абсолютно невозмутим, что благотворно подействовало на Петрония. Участники переговоров Либий и Гай Целий располагались рядом и в разговор пока не вмешивались.

- Мы много слышали о тебе доброго, новый правитель Британии, - отозвался Секст. Он, несомненно, был мозгом и организатором предприятия. В глазах бывшего юриста светился недобрый огонек, как будто он был чем-то обижен.

- Я не так добр, как ты думаешь, - правитель в ответ улыбнулся той особенной улыбкой бывалого вояки, которому надо идти в сечу. От этой улыбки зачастую бледнели даже самые матерые легионеры, предвкушая разнос. Секст выдержал взгляд Цезаря, но манеры речи стали менее напористыми и агрессивными.

- Мы не просто так прогнали чиновников и сборщиков налогов, и ты знаешь об этом. Людям надоело быть бесконечной дойной коровой, которую любой мог доить до самозабвения. Пусть нас будут, душить, пусть мы погибнем, но обретенная свобода дороже бесконечного унижения, - Секст умолк. Константин переглянулся с Догмацием. Удивительно, но старый сенатор, казалось, был доволен, хотя при этом хранил поистине олимпийское спокойствие. Поговорив еще немного, стороны приняли решение продолжить переговоры на следующий день. Гай Целий, взглянув на правителя, неожиданно предложил перенести их из здания сената в термы.

- Что нам заседать в этом душном здании, гости оценят удобство и красоту наших терм, тем более они устали после трудной дороги, - Константин чуть не поперхнулся, но перечить бывалому вельможе не стал.

Спустя час вся верхушка власти на острове собралась в доме правителя. Слово взял Гай Целий. Проницательно смотря на Константина, он сказал:

- Завтра, по сути, решится твое будущее, будущее задуманного дела и судьба всех нас.

-Но почему?- Константин был удивлен безмерно.

- Перед тобой люди новой формации, там, в Арморике судьба народа сделала виток по спирали, и свобода этих людей весьма отличается от свободы граждан ранней республики. Они очень опасны, но настолько, же и интересны. У них нет авторитетов, они еще как незабродившее тесто, только что ты испечешь из него?

Так вот мой соратник и друг, ты не должен им уступить ни на йоту, но при этом оставить их внутренне свободными. Ты должен обещать сохранить завоеванные ими права, но накинуть на них узду справедливых законов. Они внутренне нуждаются в организованном начале, иначе они не были бы здесь. Все их потуги на освобождение Галлии смешны и нелепы. Они прибыли к тебе за помощью, не желая говорить об этом. Ибо завтра их погребет, либо Равенна, либо варвары, либо того хуже вторые по команде первой. Ты нужен им как вождь, но они не хотят опять надевать хомут рабства. О, если бы я был молод, как много нового и неизведанного мы могли бы совершить. Понимаешь ли ты, что обуздав взбунтовавшуюся народную массу и, по сути, возглавив это самоуправляющее начало, ты завтра получишь к ногам всю империю. Поверь, они сами в своих городах разберутся, кому и сколько платить, кто утаивает налоги, а кто честен, как тратятся собранные деньги и как их лучше потратить. Совершив небольшое усилие и определив справедливую подать, что собственно ты уже сделал здесь, ты получишь мощнейший контролирующий орган, сформированный не как в Британии сверху, а снизу. Мелкие и средние хозяева прикипевшие душой к власти и считающие ее родной, станут как кость в горле у магнатов. А ты не хуже меня знаешь, где источник смут и мятежей похлеще этого. Сейчас ты мотаешься по острову, и мы вместе с тобой, чтобы выстроить аппарат контроля и принуждения. Там же у них все иначе. В общине, что городской, что сельской все на виду, и никто не скроется от глаз соседа. Конечно, опасность власти охлоса(толпы) огромна, но пока они здесь, думай, как стать во главе этой силы. Vox populi, vox dei. (Глас народа – глас божий).

Даже здесь пламенный оратор не удержался от эффектной концовки.

Прим автора: Надо сказать дорогие читатели, что справедливость требований багаудов признавали многие современники. Вот, что было написано некоторое время спустя -

«Что же иное породило багаудов,— восклицает Сальвиан,— как не наши непомерные взыскания, нечестность правителей, проскрипции и грабежи, творимые людьми, которые превратили взимание общественных повинностей в источник собственного дохода, а налоги — в свою добычу?..»

Константина ждала бессонная ночь и серьезные раздумья. Утром он был собран и молчалив. Встреча началась в обозначенное время. Гай Целий оказался прав, причем во всем. И место размягчило людей, и разговоры у них ночью между собой тоже видимо были серьезные.

Константин спокойно и ровно объяснил делегатам, что он является Цезарем Британии, и в случае присоединения Арморики тем или иным путем, будет таким же правителем и там. Тем не менее, он понимает состояние отчаявшихся граждан, страдающих от чиновничьего произвола, знакомого ему не понаслышке. Послам были озвучены следующие условия.

Власть Цезаря Константина над Ароморикой, то есть над теми муниципиями, где граждане взяли сбор налогов и самооборону на себя, признавалась безоговорочной и полной. Константин дозволял провести выборы всех органов власти и обещал не вмешиваться в этот процесс. Данные органы несли перед ним полную ответственность за сбор налогов на вверенной территории, на основании действующего закона о налогах в Британии. Данные выборные органы полностью отвечали за учет и содержание подведомственных им муниципальных объектов и сооружений. Нахождение войск на территории Арморики ничем не ограничивалось. Не должно чинится препятствий по вербовке воинов в легионы Константина, как существующие, так и, во вновь набираемые. Снабжение и размещение расквартированных войск регламентировалось общим законом о постое. Константин получал право проводить ревизию финансовых и налоговых учреждений, но при наличии в составе комиссии местных выборных представителей, и делать соответствующие выводы по эффективности их работы.

Арморика должна была за свой счет собрать и оснастить два полных лимитанских легиона, по штату, изложенному Цезарем, и содержать их за свой счет. Кроме этого предлагалось дополнительно набрать три ауксилии тяжелых всадников по триста человек в каждой. Для охраны побережья выделить шесть отрядов по когорте в каждой. Организация дружин по охране городов должна была быть произведена по образцу британских. Ответственность местных властей за поддержание боеготовности также устанавливалась как на острове. В таком болезненном вопросе как финансы была достигнута следующая договоренность – сорок процентов от собранных налогов оставалось на местах, но Арморика полностью переходила на самообеспечение. На оставшуюся долю власти края рассчитывать не должны. Все остальные вопросы предполагалось решать по обоюдному согласию.

В случае положительного решения вопроса на месте, послы должны были обеспечить выполнение взятых обязательств. Внутренний рынок для торговли становился свободным. Купечество Арморики ни в чем не ущемлялось.

Константин закончил говорить и внимательно посмотрел на послов. К его удивлению, Секст принял предложение практически без возражений. Окончательный текст соглашения должны были согласовать юристы Петрония и сам Секст.

В заключении Константин сказал, что он даст в долг зерно для проведения сева, с отдачей с урожая. Посланники оживились, это была неожиданная, но приятная новость. В результате всех прошлогодних неурядиц сельские жители пострадали очень сильно.

Перед отплытием посольства Константин рассказал юристу - руководителю Армориканцев о прибытии в течение двух-трех декад двух легионов на территорию багаудов. Тот в свою очередь изложил всю имеющуюся у него информацию по варварам. Попрощались они уже как друзья.

- Мы не подведем тебя, только сдержи слово, - взгляд юриста-вождя стал при этом не злобным, а просящим.

- Не подведем. Ты вряд ли бы приехал сюда, если я был бы скрягой или солдафоном. Вы же все пронюхали здесь, - сказал он с дружелюбной улыбкой, - готовь легионы и обуздывай грабеж и насилия, воля волей, а нарушения законов я не потерплю.

- Я и сам законник, - ухмыльнулся Секст, - Все будет нормально.

Глава 4. На круги своя.

Ветер с моря был прохладен и свеж. Волосы Константина трепало этим ветром, но он с удовольствием подставлял лицо под благотворные потоки воздуха. С высокой меловой кручи перед его взглядом разворачивалась величественная картина.

Легионы пошли за пролив. Деловито и споро шла погрузка на подготовленные заблаговременно суда купцов. Боевые либурны флота Приска, курсирующие вдалеке, охраняли посадку и переправу. Погода благоприятствовала задуманному. Теперь перед лицом бывшего легата проходила реальная сила, его сила и он ощущал себя человеком, потрудившимся не зря. Как и было запланировано в первой волне высадки пошел Второй Августов и Шестой Победоносный. До прибытия Константина на противоположный берег, командование принимал Марк. Легионы по прибытии без паузы, должны были выдвигаться к местам размещения вдоль Лигера, Второй в Аврелианум (Орлеан), Шестой в Юлиомаг (Анжер). Следом грузилась на корабли и переправлялась кавалерия Амброна. Верный начальник конницы оставлял контроль за базой в Боннонии на попечение командира одной из когорт и уходил с вверенными ему войсками в Лютецию. Спустя четыре дня переброска первого эшелона была закончена. Проб набравший в Иске за зиму восемь когорт и тысячный легион постоянного базирования, уводил в Дубрис (Дувр) на переправу собственно Тридцатый Ульпиев. Галл имевший в составе Двадцатого Валериева к исходу второй декады марта семь когорт, оставив две из них в Деве под командованием вызванного с вала Метелла, убыл с оставшимися пятью под Лондиний. Во всех легионных лагерях были оставлены тысячные легионы постоянного базирования, комплектовавшиеся всю зиму под видом усиленных когорт. Все запасы оружия на складах были исчерпаны. Две когорты Проба и одна когорта в легионе Марка были вооружены слабо, с надеждой довооружиться за счет ресурсов Галлии. Амброн сумел наладить выпуск оружия в Боннонии, но его явно не хватало. Небольшая часть вооружения лежала на складах Торнака (Турне) и по согласованию с Теодомером, передавалась когортам Проба.

Общее руководство войсками, остающимися на острове, возлагалось на Галла. Констант получил в управление всю пограничную и береговую стражу. За эти месяцы он успел многое сделать для развития системы оповещения на случай внезапного нападения и Константин решил не дергать сына попусту.

Руководством гражданских учреждений острова занимался Петроний, сосредоточившийся на работе с муниципиями, Лондиний стал вотчиной Гая Целия, Либий остался в столице вместе с ними. В связи с открытием навигации, на него полностью возлагалась ответственность за деятельностью таможен, а также промышленных и купеческих корпораций. Добыча серебра и золота, требовала неусыпного контроля. Расходы на содержание войск выросли многократно и квестор, буквально зверем рычал на чиновников таможни и финансистов, выдавливая каждый фоллис. Ему же предстояло оснастить и отправить экспедицию Хлодомира. К великому удивлению Константина с первыми проблесками хорошей погоды прибыл корабль от Севера с Геронтием.

Доклад обоих выдвиженцев порадовал правителя. И если Север в донесении, касался организации службы и мер по усилению гарнизона, то Геронтий безмерно удивил своей инициативой и хваткой. Он требовал определенное и уже просчитанное число каменщиков, гончаров, и стеклодувов. Запрашивался необходимый объем доставки угля в течение навигации, для облегчения будущей зимовки. Им уже был просчитан необходимый запас железа и зерна. Самым большим подарком от Геронтия было предложение по массовой засолке промысловой сельди и других видов рыб, обитающих в этом районе, и связанным с этим большой потребности в соли. (Прим. автора. Мелководная Балтика была очень богата рыбой, это практически был второй хлеб, причем легко доступный. Во многом, в том числе и этим, позднее обусловлен быстрый расцвет Ганзы.) Сначала Константин хотел отмахнуться от назойливого предложения, но Либий сразу схватив суть вопроса, легко доказал ему, что практически дармовая еда позволит и бюджет поднять и поддержать малоимущие слои населения. Поразмыслив, Цезарь согласился с главным финансистом и поручил тому формирование каравана. Он написал доброжелательное послание опальному магнату, в котором одобрил его начинания и закреплял за ним исключительное право на отправку рыбы в Британию, а также поручил Либию, чтобы на один из кораблей посадили жену Геронтия. Тот явно заслуживал воссоединения с супругой.

Отдав необходимые распоряжения по управлению островом, Константин через шесть дней после начала высадки, сел на корабль и с сотней всадников сарматов личной охраны переправился через пролив. Корнелии очень тяжело далось расставание, но, несмотря на переживания, держалась она молодцом.

Боннония (Булонь) удивила суетой и массой людей, сновавших по всем направлениям. Корникуляры спешили на корабли и с кораблей, когорты строились и убывали по предназначенным местам, ремесленники-оружейники работали буквально на износ, и в вознаграждениях для них Цезарь не скупился. Амброн, уже передавший дела и должность сменщику занялся боевой подготовкой кавалерии. Он буквально выпросил у Константина декаду отсрочки на сколачивание подразделений, тем более у него в штате числились две когорты легкой пехоты. Особое внимание Цезарь уделил подготовке к бою аппаратов. Он постоянно напоминал легатам:

- Не забывайте про аппараты и подготовку саперов, - в бою это спасенные жизни ваших легионеров, - неустанно повторял он.

Несмотря на дружеские отношения, он устроил Марку и Аврелиану серьезную выволочку за слабую обученность аппаратчиков. Те поклялись исправиться по прибытии на места. После убытия легионов правитель принял вождей франков.

Теодомер и Аригий ничем не отличались от типичных римлян. Их одежда, осанка и манеры поведения, говорили об утонченном образовании и несомненной причастности к римской традиции и культуре. Разговор пошел о прошедших боевых действиях, примерах мужества федератов, а также о сильных и слабых сторонах варварских войск. Константин не сомневался в их преданности делу защиты империи, но в, тоже время ясно отдавал себе отчет в том, что подчиненные этих славных вождей отнюдь не являются римскими легионерами и с этой спецификой надо было считаться.

Теодомер получил аванс, причитающийся по федератскому договору, и выслушал поставленную задачу. Ему предписывалось, совместно с Тридцатым Ульпиевым легионом очистить все земли севернее Торнака от саксов и прочих варваров, вплоть до Рейна. После этого Тридцатый уходил на Августу Треверов и становился там лагерем. А воины Теодомера брали под контроль весь лимес, вплоть до Колонии Агриппины, размещая в сохранившихся кастеллах свои гарнизоны. Константин особо подчеркнул в разговоре с предводителем франков, что земли ему даются в соответствии с федератским договором, и на них распространяется юрисдикция имперских законов. Теодомер, увидевший такое количество войск, явно присмирел. И если у него и было желание возразить, то оно быстро исчезло. Тем более, что Цезарь лично подарил ему богатый комплект вооружения и денежную премию за прошлогоднее геройство в отражении набега. Этим Константин подчеркивал преемственность своей власти. Вождь франков с благодарностью принял награду. О дальнейших взаимоотношениях с Равенной он тактично промолчал. Константин также настоятельно попросил вождя довести количество своих воинов тысяч до двенадцати, чтобы появилась возможность увеличить размер контролируемого участка границы. Тот удивился, но обещал меры принять.

С Аригием разговор продолжился на следующий день. Константин в бытность службы в Германии встречался с отцом этого молодого человека. Славный воин Арбогаст, тогда наводил ужас и трепет на многих. Жестокий и неподкупный, высокомерный и властный – это был выдающийся деятель своего времени. Константин оставался на лимесе в год сражения на Фригиде. Потом уцелевшие воины рассказали о благородной смерти всесильного франка. Сейчас дальновидный правитель Британии весьма хотел приблизить к себе Аригия. Тот, безусловно, ненавидел все, что связано с восточной частью империи, а это было выгодно Константину. Меньше шансов на предательство. Он был весьма популярен среди франков. Славная тень давно ушедшего отца, помогала ему в этом. Наконец надо было решать проблему бургундов, и Цезарь решил посоветоваться с молодым франком.

- Аве Аригий, - приветствовал он собеседника, - что скажешь по поводу боевых возможностях бургундов?

- Они сильны, но не настолько чтобы трепетать перед ними. Количество воинов колеблется от десяти до пятнадцати тысяч человек, и это только те, что перешли Рейн. Что за рекой я не знаю. Они не отошли далеко от Могонциака, и контролируют только его окрестности. Увидев, мои пять тысяч, они вступят в бой. Когда перед ними будет дополнительно два легиона, могут уйти за реку, - Аригий закончил говорить.

- Думаю предложить им федератский договор, - в задумчивости произнес Константин.

На самом деле он наоборот хотел выдавить орду за Рейн, и восстановить лимес. Догадываясь об отношении франка к бургундам, он хотел получить непредвзятый ответ.

- Это будет ошибка, - запальчиво произнес Аригий.

- Но почему? – продолжал играть Константин.

- Мужчины бургундов за годы скитаний совсем разучились работать. Они неплохие воины, но неуправляемые и непредсказуемые союзники и подчиняются только своим вождям. Подписав союзнический договор, ты, конечно, получишь временную помощь, но одновременно приобретешь проблему на долгие годы. Их надо или уничтожать или выгонять за Рейн, - Цезарь внутренне себе аплодировал.

- Не обижайся, но ведь, то, же самое можно сказать про франков, особенно рипуарских, - правитель улыбнулся.

Аригий спокойно, но твердо возразил,

- Франки салические уже многие годы стоят в совместном строю с римлянами и чести не запятнали. К тому же еще одна битва, типа прошлогоднего побоища, и можно смело расписывать воинов по разным легионам, а народ расселять по городам.

Сын Арбогаста был предельно откровенен и прям.

- Спасибо тебе Аригий, твои замечания будут учтены, - Цезарь продолжил,

- Ты со своими людьми укрепляйся в Диводуре Медиоматрикоме (Метц), и прикрывай фланг Тридцатому и Теодомеру, пока они разберутся с саксами. Когда к Августе Треверов подойдет Тридцатый, мы подумаем как поступить с бургундами. Твои воины получат, безусловно, федератский статус, но подумай, может и действительно создать легион на базе твоего войска? Тебя, в память об отце, я готов хоть сейчас взять в штат легатом. Селиться компактно и оседло на имперских землях я не дам никому из федератов, не обессудь, а вот расселить по Британии и Северной Галлии небольшими партиями твоих соплеменников вполне возможно. В результате набега многие земли опустели. В любом случае, мы поняли друг друга, и этот разговор останется между нами. С ответом по расселению не спеши, а указанную позицию занимай немедленно, твои пять тысяч бойцов еще будут нужны, - Константин крепко пожал руку на прощанье.

Войска начали движение по Галлии. Население, уцелевшее после прошлогодней резни и грабежей, встречало солдат восторженно. У местных жителей вместе с радостью примешивалась и горечь от осознания того, что в прошлом году помочь было некому. Мелкие гарнизоны варваров уничтожались, часть из них с семьями и обозами потянулась на юг в сторону Лунгдунума (Лиона).

На местах, в городах, начинала действовать временная администрация. Петроний выделил с десяток расторопных чиновников, работавших сейчас в режиме пожарников. Цезарь приказал, прежде всего, организовать сев, а для этого нужно было определить, с кем на местах можно иметь дело, и кто будет отвечать за возврат семенного зерна с будущего урожая. Без всякого промедления до населения доводилось, что прежние недоимки списываются, и будет действовать новый налоговый закон. Впрочем, слухом земля полнится, и многие из местных жителей уже слышали о нововведениях.

Константин не собирался нарушать договора с представителями Арморики, но граница автономии была четко определена с юга Лигером (Луарой) с востока Секваной (Сеной). Соглашение с армориканцами, а Константин запретил называть жителей данного края багаудами, действовало в полном объеме. В начале апреля было закончено спешное формирование двух новых легионов, получивших название Первого и Второго Армориканских. Кроме типичных значков легионов, данные формирования получили отличительный знак, - аллегорическое изображение богини Либерты (Свободы) в виде женщины с копьем в одной руке и шапкой в другой. Христианин Константин пошел на такое каноническое нарушение, усмотрев в этом всего лишь знак, а не символ поклонения. Конные ауксилии сформированные на территории Арморики, были переданы в состав Второго Августова и Тридцатого Ульпиева для усиления, свою долю тяжелой конницы получил и Амброн.

Учитывая тяжесть расходов на армию, и надеясь на благоприятный сбор налогов осенью, причем как с Британии, так и с Арморики, а также на военную добычу, Либий по согласованию с Цезарем, объявил о размещении первого годичного займа под десять процентов годовых среди магнатов и состоятельных купцов Британии и Арморики. Можно было собрать экстраординарный налог, как это зачастую практиковалось, но соратники правителя и он сам были единодушны – в этом нет необходимости. Авторитет власти сильно укрепился, положение в Британии было относительно безопасным, стабильным, развитие ремесел и торговли шло полным ходом. Селяне засучили рукава, подсчитывая барыши в случае успешного урожая, словом не было никакого смысла нарушать естественный ход событий. Размер займа был ограничен, но желающих ссудить Цезарю денег было больше чем достаточно. И это нельзя считать подхалимажем, просто власть заслуживала доверия, и деловые люди отметили данный факт своими взносами. Также, по всеобщему согласию, все области Галлии кроме Арморики освобождались от налогов сроком на год. К такому выводу Константин пришел, изучая состояние дел на местах.

В середине апреля размещение войск Цезаря Константина в Галлии выглядело следующим образом.

На крайнем западе в Юлиомаге (Анжере) стоял Шестой Победоносный легион полного штата, в девять когорт, из которых шесть когорт тяжелой пехоты. В своем составе он насчитывал четыреста всадников, в том числе триста тяжелых катафрактиев и сто легковооруженных разведчиков. На вооружении состояло пятьдесят пять «скорпионов» и десять онагров. (Прим. автора по Вегецию) В составе девятой когорты, состояла центурия саперов, имелись лекари и ветеринары. Далее в Цезародуне (Тур) разместился Первый Армориканский легион. Он насчитывал восемь когорт и триста всадников. В его составе была полуцетурия саперов и всего двадцать аппаратов. Боевые возможности легиона были неизвестны, но руководители автономии заявили о наличии большого числа ветеранов в составе легиона. Далее в Аврелиануме(Орлеан) стоял Второй Августов, укомплектованный аналогично Шестому. Еще восточнее в Трикассиуме (Труа) разместился Второй Армориканский легион, по составу аналогичный своему собрату Первому Армориканскому. В Диводуре Медиоматрикуме (Мец) разместились франки Аригия подкрепленные тремя сотнями кавалерии федератов. И наконец во второй декаде апреля после освобождения района севернее Токсандрии, в Августе Треверов (Трир) стал Тридцатый Ульпиев в составе восьми когорт и трехсот всадников, состав аппаратчиков и саперов соответствовал другим «британским» легионам. Теодомер выполнил поставленную задачу и начал восстановление рейнского лимеса вплоть до полуразрушенной Колонии Агриппины. Амброн занял позицию в районе Лютеции (Парижа) с двумя тысячами разноплеменных всадников и двумя когортами легкой пехоты. Легионы лихорадочно довооружались. Все мастерские по производству оружия в Торнаке и Августе Треверов, насколько это было возможно, восстанавливались в первую очередь. Сами оружейники обеспечивались всем необходимым, при этом Цезарь освободил их от налогов на два года. Общая численность войск в Галлии под командованием Константина насчитывала более тридцати двух тысяч хорошо вооруженной и оснащенной пехоты и порядка четырех тысяч всадников. В резерве на острове стоял Двадцатый Валериев легион в составе семи когорт с размещением в Лондинии и Деве (Честер). Кроме этого в наличии были регулярные части тысячных легионов в лагерях, а также ауксилии охраны побережья, вала, самообороны армориканцев.

Либий, прибывший на доклад в Бононию (Булонь) поставил в известность правителя, что заем весь потрачен и текущего бюджета едва хватит до сбора урожая и новых налоговых поступлений. С продовольствием для армии все было получше, оставался запас прошлогоднего зерна на государственных складах, определяемый как неприкосновенный запас. Сев зерновых и в Британии и в Галлии проходил успешно, погода в целом была благоприятна.

- Выдержим ли Константин? – пожалуй, впервые бывший легат видел бывалого квестора таким озабоченным и встревоженным.

- Выдержим Либий, - спокойно отозвался правитель.

- Посчитай с Петронием исходя, из данных переписи предполагаемый сбор, исходя из урожая ниже среднего, и по купечеству тоже по заниженным данным, где то процентов на десять на всякий случай. А легионы постараемся накормить войной, по-другому не получится, - Константин был серьезен и сосредоточен.

Сразу, как только части стали на места, началась высылка дальних разведдозоров. Сбор информации о варварах производился с помощью местных жителей. В Аврелиануме у Секста уже побывали делегации из Бурдигалы и Толозы. Тот докладывал, что города еще не подверглись разрушению и разграблению, но местные жители буквально умоляли взять их под защиту. Константин видел свою задачу на апрель, прежде всего в сборе достоверной информации о намерениях варварской верхушки, а также в повышении боеспособности войск. Вести легионы разрозненно было смерти подобно, собирать их в определенном месте тоже рискованно, дабы не подставлять под удар только что освобожденные территории. У Константина был собственный план, но он не собирался его пока обнародовать. Надо было еще раз все взвесить.

Либий при встрече получил задачу отправить надежного человека в Лисбоа (Лиссабон) к купцу – центуриону Атталу оставленному предусмотрительным Приском развивать торговлю. Тому предписывалось найти правителей Испании Дидима и Вериниана и передать им послание правителя Британии.

Дорога виляла между холмами и лесами, и терялась в отрогах Арденн. Тридцатый возвращался домой. Пробу не надо было подгонять легионеров, скорость передвижения была предельной. Посланные конные разведчики доложили, что в городе чисто. Франки Аригия убыли в Диводур. Один из конников подскакал к пятой когорте.

- Квинт, принимай привет от жены, - прокричал всадник.

Рослый центурион, шедший в первой шеренге, вздрогнул.

- Говори, не томи Лутаций, - самообладание бывалого воина было на исходе.

- Жена и сын в порядке, а вот мать умерла. Велели передать, что ждут тебя на соседней улице в доме старого Фомы. Ваш дом сгорел в прошлом году, - товарищ хлопнул по плечу потрясенного друга и полетел вдоль строя дальше.

Квинт не знал, радоваться или огорчаться. У него перед глазами стояла мать, провожающая его в последний поход. Тогда, они уходили всем легионом к Колонии Агриппине, прикрывая лимес от возможного удара, но кто, же думал, что расставание с родными растянется на полтора года, а у него с матерью навсегда.

Вдалеке показалась необычно красивая долина, обрамленная с двух сторон грядами невысоких гор. Видна была река, разбивающая город на две части и первые строения Августы Треверов. Город был немалым, даже по меркам Галлии. В бытность тетрархов, ему приходилось быть ставкой одного из правителей. Дав команду на размещение в лагере и отпросившись у Проба, Квинт во весь дух помчался по указанному адресу. Вот Порто Негро (Черные ворота, достопримечательность современного Трира), вот форум, вот дворец цезарей, и вот, наконец, улица, где жил их престарелый сосед Фома. Подойдя к известному дому, Квинт остановился. Сердце бешено стучало. За воротами раздался неясный шум, дверь приоткрылась, на дорогу вышла женщина средних лет, не заметившая его.

- Агриппина, вот я и вернулся.

- Квинт !!! Наконец то.

Они долго потом разговаривали. Жена поведала о том, как они спасались в соседних лесах, пока вандалы грабили город, как вернулись на пепелище, когда город заняли франки Аригия, как бедствовали потом. Выжили, благодаря помощи соседей, особенно старого Фомы, врача и лучшего друга покойного отца Квинта. Зимой от простуды скончалась мать Квинта, так и не дождавшись сына. Она, почему то твердо была уверена в возвращении, его домой и уже умирая, давала наказы невестке как обустроить жизнь после того, как ее любимец вернется. Бывалый центурион, отвернулся, глядя в темный угол комнаты и не желая, чтобы все видели его слезы. Сопоставив даты, он пришел к выводу, что родительница его отошла к предкам как раз тогда, когда он тосковал на посту в Иске и разговаривал с Пробом о возвращении к родным очагам. Воистину неисповедимы пути Господни...

Хряк настойчиво вырывался и пытался убежать в поле. Тройкл с сыном поймали сбежавшего упрямца, когда он, уже потравив часть участка с посеянной рожью, направлялся в дубовый лес за желудями. Весеннее солнце и свежий влажный воздух радовали селян. Хлопоты по севу были привычны и уже практически закончены. По вечерам в деревенской таверне собирались местные жители посудачить о прошедших событиях. Тройкл, уже трижды встречавшийся с Цезарем, был местной знаменитостью, даже сам глава муниципия иногда, заезжал к нему, как будто по пути, поговорить о делах насущных. Староста внутренне изменился после памятных посещений правителя. Он стал намного увереннее в себе, немногословнее и задумчивее. С начальством общался без оттенка прежней робости и забитости, впрочем, высказывая тому непременное почтение. Сейчас в разговорах земляков шла речь о видах на урожай. Крестьяне прикидывали, что можно посадить дополнительно для лучшего прокорма живности. После прошлогодних нововведений у многих образовались запасы зерна и во многих дворах начали выращивать дополнительно домашних животных. В целом крестьяне решили на будущий год расширить посадки кормовых культур и уже подумывали о создании на паях совместного стада свиней. Идея была новая, и споры были жаркие.

В таверну зашло несколько женщин.

- Куда вы, толстозадые? – рассмеялись разгоряченные элем мужчины.

- Нам тоже интересно послушать, - нимало не стушевавшись, ответила действительно дородная жена Тройкла.

Беседа затянулась за полночь, настроение было благодушным и спокойным. Люди наслаждались отдыхом после тяжелой работы и строили планы на будущее.

Назойливые крики чаек не давали заснуть Геронтию. Он впервые за почти год был счастлив. Уютный домик на берегу бухты был опрятен и чист. Обстановка не самая бедная, но и комфортная. А самое главное, - с ним была его Бритта. Вчера прибыл долгожданный караван из Лондиния. Все небольшое население Колонии Британики, как стали называть город поселенцы высыпало на берег. С радостными возгласами, они принимали этих посланцев цивилизации после долгой зимовки. Такой внушительной флотилии местные воды еще не видели. Север подтолкнул плечом товарища по зимовке:

- Смотри, сколько народу прибыло, тут теперь работы невпроворот.

Старый центурион радовался как ребенок. Когда пассажиры начали спускаться на берег, взгляд Геронтия привлекла знакомая фигура богато разодетой жещины. Он не верил своим глазам.

-Бог мой, это же Бритта, - он всегда гордился своей супругой. Даже подчеркивал, что ее имя принесет ему удачу там на острове. И вот она здесь.

Когда радость встречи прошла, начались расспросы. Жена подробно рассказала о решении Цезаря разрешить ей поездку, а также о том, что их ни в чем не ущемляют. Дети ведут дела, ничего лишнего не отобрано.

- Вот Константин передал тебе письмо, - она протянула ему сверток.

Геронтий впился глазами в свиток.

« Я рад приветствовать тебя Геронтий. Новости от тебя радуют. Во-первых, я полностью и без ограничений подтверждаю твое право на создание отдаленной муниципии и руководство оной. Во-вторых, присылаю тебе всех запрошенных тобою людей и материалы. Позаботься о том, чтобы люди не нуждались ни в чем, на пять лет все они освобождаются от налогов. Твоя прибыль в результате деятельности на острове тоже, освобождается от подати на пять лет. Но помни через два года, город должен достигнуть численности три- четыре тысячи человек и дальше расти распространяя наше влияние на отдаленные земли. С настоящего момента безвозмездные поставки зерна заканчиваются. Эта партия заключительная. В - третьих. Налаживай промысел сельди и подготавливай ее отправку на остров. У тебя будет исключительное право на эти поставки. Сформируй караван из трех кораблей, Хлодомир в курсе. Они будут ходить как челноки, обратно с зерном и углем. Цену на сельдь тебе определит Либий. Она будет справедливой, но не запредельной. Казна тоже должна пополняться. Зерно тебе тоже будет отправляться по умеренным ценам. Твой курс на расширения связи с местными полностью одобряю. Пополняйся людьми максимально. Главная задача на этот год – постройка крепостной стены и обустройство порта и верфи. Постарайся прикрыть кастеллой вторую бухту на острове. По словам Хлодомира ,больше мест, пригодных для высадки там особо нет. По торговле можешь полностью положиться на Хлодомира. Он побеседует с тобой. Ты получишь фиксированную долю прибыли, с оборота. Продолжай и дальше развиваться. Среди пассажиров каравана епископ посылает отца Мартина. Он изъявил желание проповедовать в тех местах слово Божие. Помоги ему. В любое время можешь посылать ко мне корабль с посланием. Аве. Константин»

Ссыльный магнат с удовлетворением закончил читать. Бритта открыла массивный сундук, прибывший с ней на корабле. Тускло блестело золото, рыбьей чешуей отдавало серебро.

- Я подумала, что здесь тебе это нужнее, да и Цезарь разрешил, - скромно потупилась она.

- Все отлично, - воскликнул Геронтий и, закрывая дверь на засов, заговорщически подмигнул супруге,

- А теперь ты увидишь, дорогая женушка, как я соскучился по тебе, - погасшая свеча, погрузила комнату в приятный полумрак.

Наутро руководство острова собралось на совещание. Геронтий блестел как начищенная бляха новобранца. Хлодомир с Севером понимающе переглянулись, что ни говори, а мужик всегда поймет мужика.

- Итак, - начал начальник гарнизона,

- У нас вместе с прибывшими, пять центурий хорошо вооруженных легионеров. По приказу Цезаря мы немедленно привлечем воинов для постройки крепости. План мы уже согласовали, - кивнул он купцу.

- Далее, одновременно надо начинать закладывать сходни и причальные стенки, даже из камня. На входе в бухту, в районе северного мыса определено место для маяка. Геронтий отвечает за устройство и начало работы верфи. Если будет время, начнем установку кастеллы во второй бухте на восточной стороне, и временной дороги оттуда до города. По торговле и развитию города разбирайтесь сами, - довольный Север сел на место.

К докладу приступил магнат:

- Мы немедленно начинаем закладку мастерских, гончаров и стеклодувов. А также производство черепицы. К подходу Хлодомира обратно, спустя два месяца, мы сможем уже изготовить первую партию товаров на продажу. Тогда ты сможешь, - обратился он к франку, - успеть сделать второй заход.

- Одновременно с закладкой порта и верфей, начинаем строительство домов для жителей. Я ссужу необходимые средства в долг. Начнем мощение улиц, опять же с возвратом, после начала сбора налогов. Надо выбрать руководство муниципия и хотя бы зачатки ремесленных коллегий. Также необходимо немедленно оборудовать лечебницу и дать в помощь нашим лекарям необходимый персонал. Настоятельно нужна школа, тут уж сбросятся все жители, о помощи попрошу и власть в Лондинии. Отец Мартин определит место для часовни, потом мы заложим здесь храм во славу Божию, - набожный Геронтий перекрестился.

-Далее, будет максимальное привлечение местных жителей на строительство и ловлю рыбы. Они уже многие и сейчас просятся к нам на постоянное проживание, но я предлагаю ввести ценз на профессиональную пригодность, особенно стоит привечать кузнецов. Также нужны женщины, - центурион при этих словах встрепенулся, но потом равнодушно зевнул.

- Все равно выживать будем в основном за счет торговли, поэтому за стенами города, будет сразу размещаться торговая площадь внушительного размера. Часть оборотных складов разместим там. Стратегически важные запасы дорогих товаров, продовольствия и оружия будут храниться внутри стен, рядом с бараками воинов. Уже сейчас, первый же изготовленный на верфях корабль, пойдет по окрестным водам в поисках строевого леса и с оповещением местных о начале торга, - Геронтий, подумав, что добавить пока нечего, сел.

Хлодомир удовлетворенно потер руки.

- Молодцы, нечего сказать, я же пойду к устью Хрона (Прегель) и с собой возьму шестьдесят человек первых поселенцев. Попробуем основать торговую факторию, под защитой местных князей. Риск конечно велик, но что делать? Оставив их там, отправлюсь далее в устье Нево(Нева). Там факторию заложим на следующий год, а пока поторгуем.

- Привези мне оттуда бабу, покрепче, да посмазливее. Ну не нравятся мне эти бургундки, - вскочивший Север так скривился, что дружный хохот остального начальства, заставил вздрогнуть часового легионера.

После первой декады мая, оценив сложившуюся ситуацию и расклад сил, Константин приступил к решительным действиям. Запыхавшиеся корникуляры несли приказы легатам. Шестой Победоносный и Второй Августов, передав устроенные лагеря, гарнизонам самообороны Арморики, спешным маршем частично с использованием лодок и кораблей Приска на Лигере уходили в Трикассий (Труа). Первый Армориканский легион, передав отряд конницы и все аппараты на усиление Второму Августову оставался в Цезородуме (Тур), контролируя важнейшую переправу через Лигер (Луара) и прикрывая Арморику. Амброн снимался со всем Конным корпусом из Лютеции (Париж) и уходил туда же в Трикассий (Труа) и далее на Андоматтун( Лангр). Закончив перемещения максимально быстро, Цезарь затянул удавку из войск вокруг бургундов. Послы, отправленные к вождям последних, недвусмысленно предложили варварам убираться за Рейн. Имея вокруг своих становищ и городков, полных пять легионов, включая франков Аригия, а также приличную конницу у Амброна, молодой вождь бургундов Гундахар сразу прибыл к Константину находящемуся в составе Второго Августова легиона под Трикассием (Труа).

Константин в разговоре с юным предводителем бургундов был краток и тверд,

- Ты непременно уходишь за Рейн и даешь клятву федератства. Я не наказываю тебя и твой народ за прошлогодние бесчинства, но жду от тебя тысячу пятьсот фунтов золота. И можешь не удивляться, - разрушенные Могонциак и Аргенторрат того стоят. Ты становишься моим федератом, без права нахождения на территории империи. В заложниках должны остаться двадцать юношей из знатных семей. Решение принимай немедленно или легионы приступят к уничтожению твоих соплеменников тотчас же. Тебе я, конечно, как послу дозволю вернуться домой.

Гундахар был потрясен, как будто попал на аудиенцию к Одину (бог войны у германцев и позднее викингов). Несколько минут он ошарашено молчал, переваривая произошедшее. Находившиеся рядом с ним родственники и старые воины сосредоточенно думали, не зная, что посоветовать. Сил у бургундов сражаться с этой махиной решительно не было.

Наконец заговорил дядя вождя Гильзехер.

- Чем же питаться нам и нашим семьям Цезарь? – бургунд с нескрываемой ненавистью глядел на Константина.

Тот вспомнил рассказы Корнелии об ужасах набега, о грабежах, убийствах и глумлениях. Людей резали в церквях, и на площадях, находили в лесах и оврагах. Сколько чистых девушек обесчещено, скольким юношам выпущены внутренности, сколько ремесленников и купцов подвержено пыткам, для выявления золота и серебра. И горе тому, кто ломался и показывал хоть часть, их замучивали до смерти, надеясь найти еще что то. Жизнь гражданина не стоила и фоллиса. И вот, это чудовище говорило о пропитании. Неужели наступило время, когда римлян используют как дешевую подстилку в лупанаре, уж лучше умереть в бою и не видеть этого. Соратники потом, говоря между собой, отмечали, что никогда за всю жизнь не видели Константина таким разъяренным.

- Ты говоришь о пропитании?! - громовым голосом заорал Цезарь, так что лошади варваров испуганно присели,

-Ты грязный варвар, не отмывший своих мерзких лап от крови невинных. Ты что думаешь, я за проливом год из таверны не выползал? Я все знаю и ничего, слышишь, ничего не забуду. Проси пропитание у убитых тобою землепашцев, и виноградарей, гончаров и скотоводов. Скажите спасибо за христианское милосердие, проявленное к вашей своре убийц и насильников. Я уже пожалел, что принял вас, - обратился он уже к вождю.

И обращаясь к Марку, стоящему поодаль, сказал, -

- Я видимо ошибся, не добив их сразу.

-Говори Гундохар, - повернулся он уже к бургундскому предводителю.

Свита вождя, не зная, что и делать, отшатнулась от Гильзехера как от прокаженного.

- Я прошу прощения за родственника, - наконец решился заговорить, глубоко потрясенный юноша. (Легендарному, в реальном будущем Гундохару, было в то время двадцать три года),

-Но нам действительно будет трудно прокормиться за Рейном, тем более ты требуешь так много золота. На краю голодной смерти народ придет в отчаяние, и я не смогу управлять им, даже пообещав тебе что то, - молодому вождю был присущ талант переговорщика.

- Хорошо, если примешь условия договора, и выплатишь не позднее декады золото, пошлешь своего представителя, в Лондиний к моему квестору Либию. Затребованное тобою зерно, будет доставляться в устье Рейна и далее, до Колонии Агрипинны, где ты его и перегрузишь на свои лодки. Все зерно будет учитываться при оплате по федератскому соглашению, - Константин пристально взглянул на вождя бургундов,

- Так ты согласен или нет?

- Да, согласен, - выдавил из себя Гундохар.

- Тогда ты остаешься здесь, со всеми на четыре дня. Посыльного с распоряжениями пошлешь послезавтра. Теперь идите, вам предоставят отдельное место и охрану.

Константин отошел от делегации и приказал Марку собрать всех легатов находящихся в Трикассии (Труа), и вызвал десяток всадников, ответственных за доставку донесений.

- Марк и Аврелиан, немедленно снимайтесь и уходите в Андоматтун( Лангр), по прибытии примите лагерь у Амброна и укрепляйте его. Выставьте сильные дозоры по направлению на Кастру Дивионис (Дижон). Силур, - обратился он к начальнику сотни телохранителей,

- Немедленно отправь гонца к Амброну, с приказом подготовится к броску на Аргенторрат, и через два дня уходить туда спешным маршем вместе с когортами легкой пехоты. Также отправь гонца к Пробу, со следующим приказом. Легион подготовить к выдвижению в Андоматтун. По пути предупредить Аригия о подготовке движения по такому же маршруту, но начало движения только по команде.

Аврелиан и Марк оставшись с Константином задали прямой вопрос,

- А почему не уничтожить всех бургундов? Силы позволяют.

- Понимаете друзья, - размышлял Константин,

- Марк знает о встрече с прорицательницей, и все или почти все, из сказанного ею исполняется, за исключением тех событий, где я проявляю свою волю. Так вот она настойчиво повторяла, что через некоторое время огромное чужеземное племя нападет на империю через земли Паннонии, и через Рейн в Галлию и будет это очень скоро. Да вы и сами помните, откуда пришли готы. А вот помните ли вы, кто их оттуда прогнал.

Лицо Марка выразило удивление.

- Ну и что? Думаешь, гунны дойдут сюда?

- А кто же это еще? Других могущественных племен нет. Вот поэтому я и хочу выкинуть как можно больше варваров за Рейн. Сумма, которую я с них сдеру, забрав золото, сделает их нищими, и служба по федератскому договору, единственным источником дохода. Наращивая производство товарного зерна, мы сможем закабалить этих бездельников, так как работать они разучились. Драться сейчас с ними нежелательно, не разобравшись с вандалами, аланами и свевами. Каждый легионер на счету. Именно поэтому я и дал вам команды на перемещение. Через три четыре дня, бургунды будут окружены, и я отпущу вождя. Далее, две декады на вытряхивание денег из этих негодяев и перемещение на юг. Вы, находясь в Андоматтуне, держите оборону в сторону Кастры Дивионинс, не допустив внезапного удара вандалов и аланов, но мы и так их порядком запутали. Я приказал две когорты береговой охраны Армориканцев перебросить в Бурдигалу морем. Варвары об этом узнают, вы же недавно ушли из мест базирования, - это тоже плюс. Туда же, в Андоматтун, подтянется Тридцатый, Аригий и Амброн и тогда все вместе пойдем к Лунгдунуму (Лиону). Вот там все и решится.

Константин встал. Диспозиция была ясна. Легаты приступили к выполнению задачи. Через четыре дня Гундохар был отпущен к соотечественникам для сбора денег и подготовке к переправе через Рейн. Он был весьма удивлен, получив предупреждение Цезаря о том, что его переправа в районе Аргенторрата уже контролируется конницей римлян. Удрученный бургунд понял, в какие клещи он попал. Цезарь также предупредил его, что любое неповиновение будет караться смертью виновных и их семей. Тридцатый вместе с Аригием получили команду начать контроль над перемещением бургундов и двигаться восточнее Диводуры Медиоматрика (Меца) и далее строго на юг в общем направлении на Андоматтун.

В первой декаде июня все сложные маневры были закончены. Вся армия, собравшись в Андоматтуне, начала марш на юг через Кастру Дивионис (Дижон) и Кавилонум (Шалон на Соне) к Лунгдунуму. Бургунды сдали сокровища, получили аванс по федератскому договору и полностью убрались за Рейн. Крупных эксцессов не было, большие перемещения масс войск не настраивали бургундов на бунт, в процессе усмирения непокорных погибло пятьдесят легионеров. В ответ было казнено четыреста варваров, включая членов семей. Обострять отношения никто не хотел, этим и ограничились. Гильзехер проклял племянника, и со своей ватагой преданных воинов, скрылся в глубине германских лесов. Гундохар этим нимало не смутился. Жестокий властный и самонадеянный дядя давно был молодому вождю в тягость. Заложники переданы Константину, в том числе и малолетний брат, и сын вождя. Цезарь, видя стремление вождя бургундов выполнить соглашение, твердо заверил его, что с урожая он будет обеспечен зерном на зиму. Тому оставалось только согласиться и ждать. Воины Теодомера начали занимать заброшенные кастеллы и другие укрепления вдоль Рейна, вплоть до Аргенторрата. Римского населения в этих краях было мало, оно было запуганно и жалось к войскам. По призыву Цезаря начали организовываться дружины самообороны в полуразрушенных городах.

Константин задержался в Трикассии (Труа), ожидая подход Тридцатого Ульпиева легиона, по пути в Андоматтун (Лангр). Наконец, вдалеке, показались колонны Проба. Прибыв к командующему для доклада, легат Тридцатого сказал, что поступило дельное предложение от одного из ветеранов, с помощью которого можно снизить боевые возможности конницы противника. Спустя час в палатке Константина вместе с легатом и правителем сидел Квинт. Уроженец приграничья, тот часто слышал от отца и бывалых солдат о разных ухищрениях по противодействию варварской коннице. Самым сильным средством они считали приспособление в виде четырехгранной пирамиды, каждая вершина которой образовывалась прутом из прочного металла длиной до полуфута (15 см). Все четыре прута остро затачивались. Отец говорил Квинту, что эти «игрушки» легионеры применяли как при отходе, чтобы сбить темп преследователей, так и при отражении атаки, для создания помех единому порыву кавалерии.

Константин задумался, и, обратившись к Квинту, спросил:

- А ты видел, как применяют эти приспособления?

Тот утвердительно кивнул,

- Лет пять назад вовремя серьезной стычки у Колонии Агрипины. Тогда многие лошади варваров переломали ноги, да и всадники на полном скаку попадали с них. Это сильно выручило нас.

- Почему же такой эффектный метод больше не применялся?- полководец был явно удивлен.

- Так об этом знали немногие, да и замятня потом началась на лимесе, стало не до этого. Да и кузни толковой по пути не было, - Квинт был убедителен.

Итогом этого совещания, стало срочное размещение заказа в кузнях и мастерских освобожденных районов на несколько тысяч приспособлений, которые по предложению Квинта назвали «ежами». Силур, командир конных сарматов - федератов, получил команду сопроводить обоз с золотом бургундов, а на обратном пути как можно быстрее доставить «ежи» в войска.

При передвижении войск к Лунгдунуму (Лиону) спешки не было. Все когорты шли спокойным размеренным маршем, с ежесуточной разбивкой лагерей. Конные разъезды разведчиков каждый день доставляли добытые сведения. Появились и первые пленные, которых расспрашивали с особым пристрастием. Местные жители с радостью встречали легионеров, и старались помочь, чем могли. Зачастую им помощь была нужнее, и Константин распорядился, по своему обыкновению, немедленно восстанавливать администрацию на освобожденных землях и оказывать посильную помощь наиболее пострадавшим.

Из всего массива поступившей информации вырисовывалась следующая картина. Как и предполагал Константин, основное ядро нашествия находилось в районе Лунгдунума (Лиона). Там стояло по самым скромным подсчетам до пятнадцати тысяч вандалов, и до тридцати тысяч аланов. Все варвары были в основном конные, а аланы имели вдобавок ко всему заводных коней. Свевы находились южнее в районе Немауса (Ним), часть аланов и вандалов располагались в районах южнее Цезородума (Тур).

К концу июня огромное войско Цезаря Британии приблизилось к предполагаемому месту сражения. Выбор поля боя был весьма важен. Константин, задумывая поход в Галлию, еще долгими зимними месяцами думал о том, как остановить именно первый удар кавалерии варваров. По всему выходило, что, не сумев противодействовать маневру подвижных масс противника, стратегия его уничтожения признавалась несостоятельной. Парадокс ситуации заключался в том, что выдержать чудовищной силы удар конных масс удавалось не всегда, и в то же время в случае успеха, угнаться за отходящим противником тоже было невероятно сложно. Анализируя доклады разведчиков, Константин понимал, что разгром такой приличной по численности конной орды можно было только одним способом, - вызвать удар на себя и заманить в ловушку. Окрестности Лунгдунума (Лиона) были хорошо знакомы бывшему легату. Будучи молодым легионером и позднее он частенько посещал этот узловой город средней Галлии. Расположенный на крутом берегу Родана (Роны), Лунгдунум был великолепен. Огромный форум, амфитеатр, акведуки, колонны и портики, словом все Римское великолепие вкупе с чудесной природой Галлии, создавали непередаваемую атмосферу праздника и радости. «Вот только что там творится сегодня?» - мрачно размышлял Цезарь.

Усиленный передовой отряд тяжелой кавалерии под непосредственным командованием Константина прибыл второго июля на участок, севернее города. Правитель Британии хорошо знал равнину, начинавшуюся за городом. Она ограждалась с левой стороны высоким и обрывистым берегом реки, правый фланг позиции упирался в непроходимое болото. Общая ширина по фронту составляла, порядка двух миль.(3,5 км) Цезарь объехал все предполагаемое место сражения. Рядом с ним находились Марк и Аврелиан. Остальные легаты были на местах.

- Что задумал, Константин? – Марк с любопытством посмотрел на боевого товарища.

- Думаю надо уплотнить строй и постараться выдержать удар, особенно здесь у реки. Они могут попытаться пробить здесь брешь и прижать нас к болоту, - отозвался, почему то Аврелиан.

Константин упорно молчал, думая о своем. Потом он, пришпорив коня, еще раз поскакал к центру позиции и долго стоял там, пока к группе руководства не подскакал декурион разведчиков, -

- Цезарь надо спешно уходить, приближается очень сильный разъезд вандалов.

Недолго рассуждая, группа всадников сорвалась с места и скорым аллюром скрылась в близлежащем кустарнике. Уже ночью в палатке полководца собрались все легаты, командиры отдельных и специальных когорт, ауксилий и федератов. Оглядев присутствующих, Константин начал совещание.

- Я не буду опрашивать вашего мнения по поводу приближающегося боя, просто каждый из вас должен четко уяснить поставленную задачу и выполнить то, что ему предписано. Итак, выдвижение на позиции начинаем завтра с утра. Вот здесь, - он показал на схеме центр самого узкого места образовавшегося дефиле между рекой и болотом, - станут все скорпионы, мне доложили о наличии ста девяноста единиц во всех легионах. Они изымаются из легионов с расчетами, устанавливаются попарно с интервалом в пятнадцать футов. Сразу за ними устанавливаются все тридцать каробалист и онагров. Все саперы, все расчеты аппаратов немедленно начинают копать ров в ста футах (30 м ) перед позициями скорпионов. Ширина рва не менее двадцати футов (6 м) глубина не менее пятнадцати(4,5 м). Саперам использовать заготовленные колья и установить их во рву. Ров прикрыть листвой, ветками и соломой. Протяженность рва, не менее, тысячи двухсот футов (360 м). Для ускорения работ по оборудованию препятствий, легатам Второго Августова и Шестого Победоносного выделить по две когорты из новобранцев. Саперам немедленно начать устанавливать «ежи» перед рвом в сторону противника и очень плотно глубиной не менее двухсот футов (60м). Легионерам Тридцатого Ульпиева и франкам Аригия раздать на руки «ежи» из расчета по одному на человека. Пока расчеты аппаратов, саперы и приданные когорты оборудуют позиции, Аригий с франками, Второй Армориканский и ты, Проб, уходите вперед, на расстояние не более трех четвертей мили(1 км). Ваша задача весь день изображать как можно громче и убедительнее готовность к битве именно на этом месте. Практически вы будете находиться в пределах видимости города. По данным разведчиков и лазутчиков, варвары собрались не все. Их общий сбор назначен как раз на послезавтра. К вечеру завтрашнего дня, как только стемнеет, Франки, Тридцатый и Второй Армориканский отходите назад. На передовой позиции останутся четыреста всадников Тридцатого Ульпиева с заводным (запасным) конем каждый. Силур возвратившись с изготовленными «ежами», привел необходимых лошадей. Кроме этого Проб оставишь там все три легковооруженные когорты. Марк, - обратился он к легату Второго Августова легиона,

- Ты станешь, справа от аппаратов, и выделишь три когорты тяжеловооруженных легионеров для размещения их в интервалах между скорпионами. Аврелиан, ты с Шестым станешь еще правее Марка. Твой легион будет краеугольным камнем всей обороны. Аригий станет с франками перед тобой. Проб после первого дня отходишь ночью, и становишься с легионом левее аппаратов. Второй Армориканский перед тобой. Вот как вы должны стоять к вечеру завтра. Ров закончить рыть вечером завтра. Сульпиций, -обратился он к командиру конницы Тридцатого легиона.

-От тебя будет зависеть почти все. Ты, твои ребята и три когорты легкой пехоты практически смертники, но мне надо как- то заманить конницу варваров в ловушку и навести их на аппараты, и в ров, а также под обстрел нашими лучниками. Ты ночью изображай большой лагерь, разведи побольше костров и создай много шума. Главное, чтобы они поверили, что сильная позиция именно здесь. С утра послезавтра, как только начнется атака, в бой не ввязывайся, выбросив «ежи» и посадив как можно больше легионеров на коней, в том числе и по двое начинайте изображать панику, но убегайте не назад, а по сторонам к франкам и к армориканцам иначе попадете под удар скорпионов. Ты Сильваний, - обратился он к командиру аппаратчиков Второго Августова,

- Принимаешь командование над всеми скорпионами и каробаллистами. Как только Сульпиций начнет изображать панику и разбегаться, начинай работать по прорвавшейся коннице. Темп стрельбы должен быть максимальный. Проверьте еще хоть сто раз тросы и жилы, торсионы и запас стрел и копий. Каробалистарии должны подготовить и в бою выпустить весь запас горючих снарядов.

- Марк, береги аппараты до последнего, они все равно прорвутся к ним. А сейчас всем по местам, выставить караулы и дать выспаться воинам как на год вперед. Амброн, и легаты Второго Августова и Шестого останьтесь.

Когда остальные командиры, уточнив интересующие их моменты, начали расходиться, он остался с Марком, Аврелианом и Амброном. Соратники молчали, ожидая слов товарища и старого друга. Константин смотрел задумчиво на друзей и не знал, что сказать. Задачи поставлены, цели определены, все всем ясно, а вот увидятся ли они еще раз через два дня? Этого не знал никто.

- Амброн, соберешь всю конницу кроме Сульпиция и сарматов личной охраны в кулак. У тебя будет около четырех тысяч всадников. Как только варвары пойдут в атаку, начинай движение вокруг болота. Его ширина около трех миль. Я не думаю, что они смогут бросить в обход болота крупные силы, все-таки мы близко подошли к городу и их становищу, но будь готов ко всему. В случае обнаружения значительного отряда, немедленно оповести меня, и вступай в бой. Тебя поддержит Аврелиан. Если противник на твоем пути слаб, сбивай заслоны, обходи болото и наноси удар во фланг. Меня держи в курсе событий в любом случае.

Завтрашняя битва будет неимоверно тяжелой и не мне вам это рассказывать. Помнишь Марк, как в Германии под Аргенторатом (Страсбург), во время атаки алеманов, ты спас меня от удара в спину? Теперь я ставлю тебя на место, где легче умереть, чем выжить. Прости меня собрат, и вы тоже простите, - Константин, не напоминал уже железного воина. Его облик говорил, о муках души и тяжелых раздумьях человека, посылающего друзей и многих незнакомых ему воинов на верную смерть.

Марк подошел и обнял старого друга, его примеру последовали и Аврелиан и Амброн.

- Все пройдет Константин. Мало ли, нашего брата положено за века от Вала до Сирии. Не мастак я говорить, но негоже Цезарю перед битвой быть в унынии. Мы выполним свой долг, а судьба у каждого своя, - низенький крепыш Марк, со шрамами на шее и на руках, выглядел абсолютно спокойным.

Полководец выпрямился, как бы стряхивая с себя тоскливые мысли,

-Ну а теперь по местам друзья. Эта битва решит многое, если не все.

(Прим. автора Военное дело – наиболее развитая отрасль человеческой деятельности. Изощренный ум полководца, зачастую, опережает время. При подготовке к сражению Константин применил несколько новаций, характерных для более поздних времен: рекогносцировку на местности, инженерное оборудование позиций, выставление боевого охранения, своеобразное минирование направления предполагаемого удара, эффективное взаимодействие родов войск.)

Короткая июльская ночь еще не закончилась, а легионы начали движение по определенным маршрутам. Центурионы и декурионы получили строжайший приказ, исключающий любое оставление строя. При обнаружении самовольно отлучившихся, им грозила немедленная казнь. Тайну размещения войск и оборудования позиций надо было сохранять.

Размещение легионов прошло по плану. Передовой отряд под общим командованием Проба, в короткой стычке отбросил конный разъезд вандалов и начал располагаться на передовом рубеже. Самая тяжелая работа в этот день предстояла саперам и расчетам аппаратов. Предполагаемый объем вынутого грунта впечатлял. Подготовку рва Константин взял на контроль лично. Ровная местность не позволяла варварам видеть приготовления римлян. Затратив неимоверные усилия, легионеры закончили оборудование рва к полночи. Пришлось дополнительно привлечь две когорты Аврелиана. Саперы, буквально валившиеся с ног, были отведены в резерв. Расчеты аппаратов были сняты с работ по оборудованию рва заранее. Им был предоставлен полноценный отдых.

На окраинах Лунгдунума было не протолкнуться. Со всех концов средней Галлии подходили войска вандалов, аланов для битвы с римлянами. Вожди племен Респендиал, Гоар со стороны аланов и Гундерих, и Гейзерих со стороны вандалов собрались на совет. Сторожевой отряд, охранявший дорогу на север, был разбит римлянами и, прискакавший гонец, доложил о прибытии огромного войска Цезаря Константина. Собственно варвары давно следили за перемещениями римских войск. С севера Галлии, еще с весны подходили разбитые отряды соотечественников. Говорили о накоплении огромных сил Цезарем Британии. Правда поначалу легионы расходились по городам и занимали оборону. Быстрый и бескровный уход бургундов в Германию не порадовал вождей, и они начали сбор дружин еще в середине июня, но дисциплиной соотечественники не страдали, тем более, многим тяжело было оторваться от сытной жизни на покоренных территориях.

Сильнейшим племенем были аланы и им принадлежало решающее слово на совете, тем более, они не гнушались напомнить своим союзникам, кому те обязаны окончательной победой в прошлогодней битве у Могонциака ( Майнца).

- Эти недобитые псы появились здесь, чтобы вновь отведать нашего меча? – задавший этот вопрос Респендиал, выглядел весьма самодовольно.

- У них достаточно сил, и надо разобраться в их намерениях, - возразил немногословный и задумчивый Гейзерих, брат Гундериха.

- Какие будут предложения, - Гоар, второй вождь аланов, был дипломатичнее главного вождя .

Респендиал, поднявшись во весь свой немалый рост, произнес,

- У нас, с учетом подходящих завтра вандалов силингов, всего пятьдесят тысяч воинов. Из них сорок тысяч всадников, большинство из которых в доспехах. Какое нам дело до замыслов этих ублюдков. Такой таран не выдержит никто, тем более этот «умник» Константин выбрал для битвы ровную как стол поверхность. Он что подарок решил преподнести?

Вождь самодовольно хохотнул.

Остальные предводители варваров не выглядели такими самодовольными.

- Надо распределить направление удара между отрядами, и мне кажется наносить его основными силами надо вдоль реки, прижимая римлян к болоту, - подал голос Гундерих.

- В любом случае при первом ударе выявится слабое место, туда сразу, и направить резерв, выделенный заранее, - светловолосый Гоар был убедителен.

Внезапно опять подал голос Гейзерих.

- Мне кажется, в действиях римлян есть какой-то подвох. Ну не дураки же они, так подставляться. Наверное, стоит выделить часть сил для сковывания центра, а основной тяжелой коннице пойти в обход болота и ударить римлянам в тыл.

Гоар возразил,

- Это было бы возможно, если рядом не находился город и весь обоз. Пока мы пойдем в обход, они таранным ударом тяжелой пехоты продавят центр и возьмут и семьи и казну и город. Выставить с тылу фулькон у них ума хватит и что тогда? Ты видел, как близко они расположились?

Респендиал, оглядев присутствующих, заключил.

-Завтра, после общего сбора, наносим удар следующим образом. На левом фланге, вандалы Гейзериха, в центре я и Гоар, вандалы - силинги справа, за нами с Гоаром Гундерих. Как увидишь слабину в строе римлян, со всеми своими скачи туда, - повернулся он к старшему вождю вандалов.

- Если рвем их на фланге ближе к реке, тогда как говорил Гундерих, прижимаем к болоту и добиваем, если прорываемся в центре, тогда все туда и расходимся в стороны, чтобы ударить в бок построения.

-Надо выделить, - обратился он к Гоару,

- полторы тысячи всадников, для обхода болота, может Гейзерих и прав.

Тот кисло улыбнулся. Его план предполагал совсем другое, но старшинства за ним не было. Приходилось подчиняться.

Ночью оба лагеря были обозначены огромными кострами, криками и гомоном. Проб выполнил все, что было предписано цезарем, и варвары совершенно не подозревали, что перед ними стоят не основные силы.

Утром следующего дня войска выстраивались для битвы.

- Что, старый черепок, протянем еще эту комедию? Или папаша Харон заждался нас на переправе? – Аврелиан по-дружески подначил Марка.

- Подождет, у него и так сегодня клиентов хоть отбавляй. Я пока постою в очереди, - от души рассмеялся Марк.

Легаты сроднившихся легионов, пожелав удачи, друг другу, поскакали к воинам.

Солнце вставало, бросая во все стороны снопы лучей, пытаясь обогреть и принести радость для собравшихся внизу людей, непонятно для чего убивающих друг друга. Природа радовалась восходу светила. Рыба играла в Родане(Роне), шумно плескаясь. В близлежащем болоте ожила ходячая, плавающая, и ползающая живность. Птицы на все голоса выводили трели в кустарниках и перелесках. Воздух был свеж и приятен особым утренним ароматом. Константин поймал себя на мысли, что давно перестал замечать красоту природы за ворохом различных задач, и только сегодня, на пороге страшного смертоубийства, целостность и мудрость мироздания поразили его отрешенностью от людских проблем и событий. Он начал истово молиться, что делал в своей жизни очень редко.

Войска с обеих сторон спешно занимали позиции. Вандалы и аланы похлопывали коней, касались оберегов, читали заклинания, и, надевая доспехи, уже на ходу, сбиваясь в десятки и сотни, выдвигались на указанные рубежи.

Расчеты скорпионов и каробалист проводили последние приготовления, раскладывая пучки копий и огромные камни, а также сосуды с горючей жидкостью. Воины со смехом наблюдали за трогательной сценой, когда Сильваний прогонял в тыл ближе к лагерю щенка, любимца аппаратчиков Второго Августова. Упрямый пес не хотел покидать хозяина, но старый вояка не желал рисковать ушастым фаворитом, и гонялся за ним как за неверною женой.

Сульпиций, не сомкнувший глаз ночью, еще и еще раз прикидывал, как он сможет и задачу Цезаря выполнить и людей сохранить. На него больно было смотреть, и воинов передовых когорт охватывал холодок тяжелого предчувствия.

Респендиал, огляделся вокруг себя, вскинул руку вверх и резко опустил ее.

Громкий рев из десяток тысяч глоток разорвал утреннюю тишину. Конная лава начала неспешное движение, постепенно увеличивая скорость. Через некоторое время скорость всадников, увеличилась настолько, что рев варваров стал заглушаться топотом огромного количества коней.

Когда до противника осталось пятьсот футов (150м), Сульпиций дал условленную команду. Легкая пехота, стоявшая по краям и оттянутая назад на шестьсот футов начала движение к находящимся рядом легионам. Пехотинцы, стоящие в первых рядах вместе с конницей попрыгали на коней, а также разместившись попарно с кавалеристами начали в максимально быстром темпе удирать в сторону франков и Второго Армориканского.

Респендиал, увидев этот маневр, пришпорил лошадь, пытаясь достать беглецов. Внезапно, скакавший рядом с ним, на полном скаку всадник со всего маху полетел на землю, а его лошадь, упав на передние ноги, кувыркнулась через голову. Такие же падения начались и в других местах строя. «Ежи» сделали свое дело. Тем не менее, римлянам уйти удалось не всем и не до конца. Завязалась схватка, абсолютно невыгодная для воинов Константина. Сульпиций, сражался, как мог, его поддерживали соратники, но храбрый центурион, прикрывший отход подчиненных, был зарублен. В образовавшуюся, после отхода воинов Сульпиция, брешь, вожди аланов увидели расположение римского войска, напоминающее подкову. Взгляд Респедиала, сразу отметил малую плотность войск по центру позиции. Замаскированные ветками скорпионы и каробалисты ему не удалось обнаружить с такого дальнего расстояния.

- Что ж наверно заманивает, чтобы ударить с флангов, - подумал он о Константине.

- Пусть заманивает, сзади ударит Гундерих и мы сразу разойдемся в стороны. Сам нарушил плотность строя, ну и Цезарь, - Респендиал почувствовал запах удачи.

Спустя несколько мгновений, когда конница варваров начала разбег для удара по центру, начали стрельбу скорпионы. Всадники начали валиться с коней, у некоторых животных были разбиты головы и конечности. По достижении дальности семисот футов ( 210м) стрельбу начали каробалисты и даже осадные онагры. Крупные камни сносили с коней по три четыре всадника одновременно, горючие снаряды производили страшные ожоги.

Через несколько минут, находящийся в гуще боя, Респендиал был убит. Храбрый вождь аланов был насквозь пробит копьем, пущенным с тяжелого скорпиона. Ему не довелось увидеть следующий акт трагедии аланской конницы. Нарвавшаяся на ежи конница буквально рассыпалась на фрагменты. Отчаянный визг израненных лошадей, щелканье как бичами жилами скорпионов, уханье онагров, радостные крики оборонявшихся, все это слилось в немыслимую какофонию звуков. Когда до аппаратов оставались буквально считанные шаги, передовые конники рухнули в огромных размеров ров, оказавшийся точно по центру позиций римлян. Расчеты скорпионов и каробалист работали в запредельном темпе. Лучники ВторогоАвгустова осыпали врагов тучами стрел. Гоар не знал, что творится на флангах, но был близок к отчаянию. Не вступив в соприкосновение с римлянами, его воины уже несли чудовищные потери. Отвернуть вбок, до ликвидации внезапно возникших аппаратов и прикрывающих их когорт, не было никакой возможности. Сзади, действуя по намеченному плану, его уже как поршнем выдавливала конница Гундериха. На флангах, обойти которые не представлялось возможным, шла отчаянная рубка, но и Армориканцы и франки оборону держали стойко. Заминка перед рвом дорого обошлась варварам, но отступать им уже было некуда. Гоар взревел и, рассыпая проклятья, погнал своих воинов на решительный штурм. Обтекая ров, и переходя его по нагромождениям трупов людей и животных, спустя несколько минут конница аланов вступила в бой с когортами тяжелой пехоты Марка на позициях аппаратчиков. Картины, разворачивающиеся то здесь, то там, поражали воображение. Вот, успевшие зарядить скорпион легионеры, одним выстрелом в упор прошивают трех всадников и тут же падают изрубленные подоспевшими товарищами варваров. Вот, выстроившие подобие фулькона, тяжеловооруженные пехотинцы буквально выдавливают группу остановившихся всадников, и те, пятясь назад со всего маху, обрушиваются в ров. Марк видел, что первоначальный успех значителен, конница потеряла разгон и, по сути, стала, но еще ничего не решено. Сейчас нужно было отжать варваров от аппаратов и попытаться выставить подобие строя, тогда стену щитов и копий не пробить. Путем неимоверных усилий удалось продвинуться буквально на несколько шагов. Легионеры начали выстраивать линию щитов, по раз и навсегда заведенным канонам. Остановившаяся конница была не так страшна, но давление задних рядов буквально сотрясало вновь образовавшийся строй. Чудом уцелевший в рубке Сильваний, успел оттащить два десятка сохранившихся аппаратов на тридцать фунтов назад и пытался тут же настроить их на стрельбу по навесной траектории.

- Стреляйте, пока можете, - буквально хрипел он своим легионерам.

- Все достанется этим выродкам.

Онагры и карробаллисты были почти все целы и продолжали по мере возможности посылать свой смертоносный груз в задние ряды ломившихся варваров.

Франки Аригия дрогнули и, нещадно избиваемые, превосходящими по численности вандалами Гейзериха начали быстрый отход назад, в сторону позиций Шестого Победоносного.

Константин видел сложившуюся ситуацию и немедленно послал контубернала к Аврелиану с приказом выдвигаться вперед и заменить потрепанный отряд Аригия. Проб также пришел на помощь Второму Армориканскому, но здесь уже сила была на стороне римлян. Тридцатый Ульпиев, вступив в сечу, перевесил чашу весов в свою сторону. Вандалы-силлинги начали постепенный отход.

Константин не имел вестей от Амброна, но опытный взгляд полководца отметил присутствие на поле боя такого значительного количества конницы, так что за Амброна становилось спокойнее. Когорта легкой пехоты из конного корпуса и сарматы Силура, оставались его резервом. Оценивая состояние Второго Августова легиона, Цезарь понял, что именно здесь решается судьба сражения.

- Силур, передай центуриону легкой пехоты, что надо сместиться и стать чуть сзади аппаратов, прикрывая тыл Марку, сам тоже перемещайся туда.

- Мы не бросим тебя правитель, - Силур даже не дрогнул, проявляя такое неповиновение.

Константин улыбнулся в ответ на проявление такой преданности,

- Куда же я денусь от тебя, нарушитель дисциплины?

Силур вспыхнул. Как все сарматы он был самолюбив, но за год он так сроднился с правителем, что Константин не сомневался, он будет жить, пока жив Силур.

Побоище продолжалось уже два часа. Отойдя от первого шока и от потери вождя, аланы и вандалы сражались на равных. Куда качнутся весы судьбы? Об этом не знал никто.

Наконец появился гонец от Амброна. Тот докладывал, что в результате скоротечного встречного боя, рассеял группу конных варваров, численностью до тысячи человек и начинает движение для удара во фланг. Теперь надо было действовать решительно. Константин бросил легкую пехоту резерва на помощь истекающему кровью Второму Августову легиону, стойко удерживающему позицию рядом с аппаратами, а сам с конницей сарматов скорым аллюром поскакал к Аврелиану. Охрану лагеря и обоза он поручил саперам.

Аврелиан охрип, весь в крови он встретил командующего в центре позиций своего легиона. Рядом с ним был Аригий.

- Сколько франков осталось в строю? – Константин нетерпеливо ждал ответа.

- Не более двух тысяч – ответ Аригия не радовал.

- Ладно, выводи своих. Аврелиан, освободи участок на правом фланге, туда ударят франки, и я с Силуром,- тот удивленно посмотрел на Цезаря.

- А не рано? Все еще непонятно.

- Потому и пора, что надо ломать хребет этим скотам, да и Амброн ударит с минуты на минуту. У тебя легион не так потрепан, будь готов к преследованию. Все вперед.

Константин вскочил на коня и скорой рысью вместе с сарматами начал занимать позицию на фланге. Туда же подтянулись и франки.

- Ну что, Аригий, сколько крови пролито, а исход побоища решать нам. Не подведете франки? – обратился он к кряжистым ветеранам - федератам, находящимся рядом со своим вождем.

Те угрюмо посмотрели на него, но крепко сжатые франциски, говорили лучше всяких слов.

Был спешно отправлен посыльный к Пробу с приказом, Тридцатому Ульпиеву и Второму Армориканскому усилить натиск и не давая варварам оторваться идти на Лунгдунум. Отдельно Пробу Константин передал, что тот принимает командование всем левым флангом и должен не останавливаться ни на минуту и даже в случае успеха убивать всех без малейшей пощады. Выдержав небольшую паузу и подождав отставших, Константин услышал непонятные крики вдалеке в том месте, где должен появиться Амброн.

- Вперед, руби ублюдков, - Константин во главе сводного отряда пошел на прорыв.

Через час все было кончено. Удар конницы Амброна во фланг потряс истекающих кровью варваров до основания. Гоар с Гундерихом, был окружен и нещадно избивался остатками Второго Августова , и Вторым Армориканским. Все войско Гейзериха было полностью разгромлено. Хитрый хромец успел оценить обстановку и вовремя ушел от погони. Константин не бросил нити управления боем и после явной победы. Он помнил наставления дяди- центуриона: « Надо не только победить, надо уметь максимально пожать плоды победы». И старый Луций, частенько цитировавший Тита Ливия, подчеркивал, что неизвестно как сложилась бы судьба Рима, если бы после Канн Ганнибал сразу бросил войска на Рим.

- Силур, контуберналов ко мне, - Цезарь слез с коня, шарахающегося при виде многочисленных трупов. Через мгновения посыльные помчались донести приказ полководца до подчиненных. Распоряжения были максимально просты и понятны. Второй Августов, Второй Армориканский и остатки отряда франков Аригия, должны были добить все, что осталось от орды Гоара и Гундариха в центре. Шестой Победоносный и Тридцатый Ульпиев имели задачу уничтожить лагерь и обозы варваров. Константин в приказе подчеркнул, что запрещает, кого-либо щадить. Конница Амброна как ангел смерти, должна была настигать и рубить всех, пытающихся спастись бегством. Сбор войск назначался на утро на окраине Лунгдунума. Также Константин немедленно отправил кружным путем посыльного с отрядом в Цезородум (Тур) с приказом легату Первого Армориканского, оставив одну когорту в лагере, немедленно начать движение в сторону Бурдигалы (Бордо) и Толозы (Тулузы), выдавливая варваров на юго- восток.

Через пару часов в окрестностях Лунгудума(Лиона) началось побоище, оставившее свой след в веках. Буквально озверевшие от крови и от потерь боевых друзей, легионеры не щадили никого. При свете костров и пожаров шел вселенский грабеж и расправа над всеми вандалами, аланами и другими варварами без различия пола, возраста и звания. Остатки местного населения, как могли, помогали воинам, и в ненависти к захватчикам зачастую превосходили солдат. Амброн без устали преследовал и рубил спасающихся бегством вплоть до Вьена.

Аригий среди ночи зашел в палатку к Константину. Взглянув на вождя, он оторопел. Константин до этого всегда выглядел светловолосым, но не седым, а теперь половина его головы отливало серебром. Взгляд владыки Британии и Галлии был потускневшим и горестным.

- Что с тобой, Цезарь?

- Столько крови Аригий, а мне все мало, я требую больше. Я становлюсь чудовищем, и хотя видел многое, будучи воином на такое не просто решиться.

- Да зрелище не из приятных, - Аригия тоже, по правде говоря, мутило от вида огромного количества трупов.

- Вся моя кровожадность на пользу Риму. Я, наконец, хочу встряхнуть эту сонную, и опухшую от праздности и безделья массу. Да грех на мне, и грех тяжкий, но какой силы удар мы нанесли по самонадеянным варварам. Какой ужас сейчас обуревает этих несчастных, и как завтра воспрянет духом наша молодежь, наконец осознавшая, что нельзя опускаться до состояния забитой коровы, к которой в очередной раз сзади подводят быка, - Константин замолк и тяжко вздохнув, добавил,

- Марк убит. Он все-таки выстоял. Мой бывший легион продержался, сколько надо, и вот теперь этого легиона почти нет.

- Франков тоже почти не осталось. Я наверно стану последним франком, - горестно усмехнулся Аригий.

Константин встал и, подойдя к нему, крепко обнял,

- Ты не франк уже, ты римлянин, и не худший, и брат мой по крови.

Наутро окруженные у болота остатки войск Гоара и Гундериха, побросав оружие, сдались на любых условиях. От лагеря варваров практически ничего не осталось. Выжившие в результате резни люди, были готовы на все, только лишь бы закончился этот кошмар. Добыча была огромна.

В результате оглушительной победы под Лунгдунумом (Лионом), хребет варварского нашествия был сломлен. Прямые потери вандалов и аланов в бою составили двадцать тысяч убитыми, умершими от ран и добитыми на поле боя. Вместе с Гоаром и Гундерихом сдались восемь тысяч уцелевших воинов. Шесть тысяч было убито Амброном во время преследования и пять тысяч деморализованных всадников сдалось у переправы через Родан (Рону) в районе Виенна.

Лишь только Гейзерих собрав остатки войск, в количестве около пяти тысяч, ушел на Толозу на соединение со свевами, но его разгром и ликвидация свевов представлялась лишь вопросом времени. Обоза и семей не осталось ни у кого кроме свевов. Теперь у Константина были развязаны руки во всей Галлии. Но сначала надо было привести в порядок легионы. А потери были весьма тяжелыми. Римляне потеряли убитыми четыре тысячи человек. Раненых было около шести тысяч, из них треть тяжело. Самые большие потери понес Второй Августов легион и франки – федераты.

Решение об экзекуции варваров, несмотря на жестокость мероприятия, себя полностью оправдало. Никакого организованного начала эта масса, морально сломленных и опустошенных людей из себя уже не представляла. Гундерих и Гоар несмотря на возражение части соратников Константина были приговорены к казни, впрочем, Гоара Константин пощадил из за отзывов друзей ветеранов, характеризовавших его как поклонника Рима. В личной беседе с глазу на глаз Гоар подтвердил, что неоднократно порывался уйти к римлянам в качестве федерата, но позиция Респендиала и верхушки вождей, враждебных к Риму не позволяло это сделать. В том же разговоре он поведал Константину и о совещании перед битвой и о разбросе мнений. Уже тогда Константин отметил для себя дальновидность и воинское умение молодого Гейзериха.

« А ведь послушай они тогда этого юнца, и я вполне мог быть посрамлен», - совершенно бесстрастно подумал он,

« Новое нашествие теперь маловероятно. Кого там найдешь сейчас за Рейном?», - с удовлетворением подумал он. Последние двое суток совершенно вымотали его, и вечером он провалился в глубокий сон.

Прим. Автора ( Константин не повторил ошибки произошедшей в реальной истории. Историк 2-й половины V века Зосим сообщил о вторжении в Галлию вандалов, свевов и аланов в 406 году. Сразу после этого он описывает разгром Константином варваров:

«Римляне завоевали победу, уничтожив большую часть варваров; однако они не преследовали тех, кто сумел вырваться (а иначе они перебили бы всех до единого человека) и, таким образом, дали им возможность восполнить потери за счёт набора других варваров, годных к бою.»

[Telserg]

Глава 5. Обретение покоя

В воздухе стоял устойчивый запах гари. Улицы Лунгдунума переполнены обломками имущества, разбитыми повозками, вопящими женщинами, и детьми разных племен и народов. И повсюду лежали трупы. Летняя жара не оставляла живым людям ни минуты передышки. Константин на следующий день бросил всех, включая пленных, на погребение убитых. Грабеж и насилия были остановлены самым решительным образом. Легаты провели общие построения и перекличку. Воины варваров, обезоруженные и спешенные, под командой уцелевших вождей и под присмотром вооруженных легионеров, немедленно занялись выполнением поставленной задачи. Для уцелевших женщин и детей вандалов и аланов был выделен охраняемый лагерь, и представители от пленных выясняли, кто все-таки уцелел после ночного погрома. Эти меры немного успокоили отчаявшихся варваров.

Полководец объезжал Лунгдунум. Город производил тяжелое впечатление. От римского благолепия не осталось решительно ничего. Мрамор колоннад и портиков осквернен пятнами сажи. Дома горожан напоминали разворошенный муравейник. Цезарю приходилось одновременно решать вопросы по восстановлению легионов и по организации мирной жизни в освобожденных муниципиях. Посыльные поскакали в Лондиний, требовалось срочное прибытие главного финансиста.

Вдалеке показалось роскошное здание строгой римской архитектуры. Константин узнал крупнейший храм города , бывший уже несколько лет христианской церковью. Константин спешился, и, оставив охрану на входе, вошел в опустевший собор. Под ногами хрустело битое стекло, всюду разбросаны обломки мебели и церковного имущества. Вряд ли кто-то уцелел из служивших здесь священников. Услышав шорох, справа от себя, правитель резко обернулся. Пожилой монах рылся в обломках конструкции, до погрома вероятно бывшей огромным ящиком с облачениями. Об этом говорили остатки разбросанных вокруг обрывков ткани. Он тоже заметил вошедшего гостя и обернулся в сторону Константина. Глаза монаха были задорными и веселыми. Странно было видеть на пепелище такого оптимиста.

Константин заговорил первым,

- Ты как уцелел, святой отец? И есть ли здесь кто-то еще?

- Нет, я остался один, да и по правде говоря, прятался все время на соседней улице, - монах выпрямился и подошел к правителю.

- А вы из числа освободивших нас воинов? – поинтересовался служитель церкви.

- Да, я Константин цезарь Британии.

Монах оживился. Поклонившись правителю, он с достоинством, и в тоже время с любовью сказал,

- Со времен славных побед предков наших под руководством Мария, не было у Галлии спасителя, равного тебе. Господь наш Иисус, взирает на тебя с милостью и благословением.

- Я стал чудовищем, святой отец. Из любви к отечеству, отринул я от себя заповедь прощения и сострадания. Не остановил карающий меч и специально подверг избиению беззащитных женщин и детей варваров. Я воин, но Вера Христова вошла в меня с молоком матери. Отец мой был равнодушен, к таинствам Христова служения, но и против не говорил ничего, а вот мать моя Вера, прилежная христианка, постоянно напоминала мне о заповедях Спасителя. И отец и мать давно умерли, и я не стал примерным чадом матери церкви, но мне не хотелось осквернять память моей благочестивой родительницы. Сможете ли вы отпустить мне мои грехи?

Константин тяжко вздохнул. Он совершенно не собирался исповедоваться и каяться в грехах, но какая-то волна накатила на него. Он вспомнил внезапно детство, когда его, мальчишку, мама водила на литургии христиан. Какая-то особая торжественность, собранность людей и непонятная для других радость были характерны для этих встреч. И еще, Константин помнил ощущение ответственности и боязни перед неведомым существом, и строгим, и добрым одновременно.

Подошедший монах взял в руки склоненную голову правителя и зашептал слова разрешительной молитвы. Константин почувствовал, как на его макушку начали капать слезы.

- Сын мой, ты совершил невероятное. Среди всеобщего падения и уныния, ты и твои воины как луч света вспороли мрак ночи. Ты и они, воистину положили душу свою за други своя, а по словам Христа нет в мире большей благодати. Пусть будет в душе твоей мир. А за невинно убиенных, будет всегда звучать молитва наша. И души их упокоятся, независимо от того, с чьей стороны они были.

- Как же вы жили тут? – поднял голову цезарь.

Монах начал разговор. Все это можно было назвать обычным описанием, обычного набега. Ко всему привыкает человек. И к унижениям, и к побоям, и к ограблениям. Авит, так звали монаха, подвизался в монастыре под Лунгдунумом, но обитель была разграблена и сожжена, и святой отец переживал лихие дни в доме своих дальних родственников. В храм он пришел, чтобы найти хоть какую-то утварь и отслужить благодарственный молебен. Постепенно, в ходе разговора Константин начал спрашивать собеседника о людях, знакомых тому, по времени до нашествия. До принятия сана Авит был зажиточным горожанином, но овдовев, удалился на покой. Ему хорошо была знакома верхушка города, и провинции правившая недавно. Особенно уважительно он отзывался о Клавдии Постуме Дардане. Этот влиятельный чиновник был префектом всей Галлии до 402 года и показал себя человеком исключительной честности и справедливости. (Прим. автора Реальная историческая фигура, нравственный эталон римлянина)

Беседа затянулась. Константин пригласил монаха к себе в лагерь и наказал тому найти кого-либо из служащих окрестных священников, а самому готовится к поездке в Арелат (Арль). Тот с благодарностью и смирением согласился.

Дела же не стояли на месте. Ворох событий, распоряжений, мыслей и чувств навалился на правителя, как только он вышел из ограды церкви.

Вечером состоялось совещание легатов и префектов вспомогательных войск. Присутствовал и Гоар, испытывающий определенную неловкость своего нынешнего положения. Впрочем, Константин внимательно наблюдал за вождем аланов, не раскрывая своего замысла по использованию его сородичей.

Легаты доложили о состоянии войск. Шестой Победоносный и Тридцатый Ульпиев оставались вполне боеспособными и готовыми выполнить задачу. Второй Августов, оставшийся без легата, нуждался в доукомплектовании. Второй Армориканский, показавший себя в бою сложившейся боевой единицей, также был весьма ослаблен. Потери кавалерии признавались незначительными. Разведка доложила, что варвары начали метаться, выбирая место для прочной обороны. Земля буквально горела у них под ногами, но они еще очень и очень сильны. Силы свевов были нетронуты, у них за плечами находились обозы с женщинами детьми, и терять им было нечего. Гейзерих, сумевший сохранить до пяти тысяч вандалов, горел жаждой мести. Собравшись в один кулак, варвары представляли грозную силу. Времени терять было нельзя.

Решение было следующим.

Шестой, Тридцатый и кавалерия Амброна снималась и уходила в полном составе в сторону Толозы. Старшим назначался Аврелиан. Амброн получил задачу обеспечить разведку на всем пути следования колонны и определить место сосредоточения варваров. Сильваний собрал в один кулак оставшиеся аппараты уходил вместе с Аврелианом. С ним же уходили все центурии саперов.

- Гоар, - обратился к вождю аланов Цезарь.

Тот вздрогнул, но быстро справился с собой и встал. Лица всех присутствующих обратились к недавнему врагу.

- Собираешь четыре тысячи своих отборных воинов, я возвращаю тебе и им лошадей, доспехи и оружие, и поступаешь в подчинение Аврелиану. Если удастся быстро ликвидировать свевов и вандалов, увеличишь корпус до восьми тысяч бойцов и заключишь полноправный федератский договор. Если будет предательство, то временный твой успех превратится во всеобщую могилу для аланов. Не оставлю ни одного, - Константин был предельно жесток.

По недоуменным лицам соратников, Константин понял, что не все одобрили такого быстрого ввода в бой недавних соперников. К тому же решительного перевеса над варварами не было, и в случае предательства аланов, шансы войск Аврелиана стремительно ухудшались.

Гоар отрицательно покачал головой, как будто споря с кем-то невидимым. Он спокойно оглядел всех собравшихся и сказал.

- Да я честно дрался с вами еще несколько дней назад, да у меня и у вас погибло много товарищей и родных, но время ушло, и я не собираюсь идти против судьбы. Я не предам вас. Здесь останутся наши воины, безоружные и бездоспешные, здесь останутся оставшиеся женщины и дети нашего народа. Даже если бы я и думал о предательстве, то не в такой ситуации. Пощадив нас и дав возможность заключить федератский договор, Константин, проявляет великодушие, и я признаю его Цезарем и своим вождем.

С этими словами Гоар опустился на колени и поклонился Константину.

Тот, подняв его, сказал,

- Докажи теперь делами, что сказал здесь на словах и станешь вместе с нами в общий строй.

Второй Августов возглавил Аригий. Это неожиданное решение вождя римлян удивило молодого франка, но Константин был непреклонен. Оставшимся федератам франкам Аригия было предложено или поступить в легион бывшего вождя или идти на усиления Теодомера. Аригий обещал решить этот вопрос в кратчайший срок. От опытного взгляда Константина не ускользнуло, что при проявлении внешнего недовольства, Аригий был удовлетворен принятым решением. Все-таки он больше был римлянином, чем франком.

Аврелиану было поручено принять под общее командование и Первый Армориканский, выдвигающийся из Арморики на Бурдигалу и Толозу. Также были посланы гонцы к магнатам Аквитании и к властям Толозы и Бурдигалы. Им предлагалось в случае окружения варваров, выделить свои войска для боя.

Совещание закончилось за полночь. Распустив командиров, Цезарь оставил в своей палатке Аврелиана и Гоара.

- Что скажешь о позиции Гейзериха? – обратился он к вождю аланов.

- Трудно сказать, что у него сейчас на уме. Скажу только одно. Он неимоверно умен, хитер и изворотлив. Не думаю, что в безвыходной обстановке он захочет умирать вместе со свевами.

- Да, лиса еще та, - удовлетворенно хмыкнул Константин.

После рассказа Гоара о совещании перед боем, он, почему то проникся симпатией к нахальному юнцу-варвару. Всегда, во все времена ценились смелые и умные враги.

- Давай-ка сделаем так. Найди среди вандалов с десяток родичей Гейзериха и напиши ему письмо с предложением перехода на нашу сторону. Подробностей ему знать не надо, да он и сам догадывается о своих не блестящих перспективах. Напиши ему и о казни Гундериха и о своем нынешнем положении. Я тоже напишу ему предложение. Эти два письма пусть и передадут его родственники. Их пропустят, как спасшихся от римлян. А в остальном пусть решает сам. Если хочет сражаться - пожалуйста. Вопрос будет закрыт. А если надумает перейти к нам, пусть даст знать и совершит переход в момент битвы. Это и воинов нам сохранит и ему репутацию поправит.

Так и решили.

На следующий день войска двинулись вглубь Аквитании. Константин обнял Аврелиана. Тот осунулся и поседел. Старый вояка неожиданно тяжело воспринял смерть Марка. Правитель тоже был потрясен до глубины души потерей близкого друга и сослуживца и спасался от тяжелых мыслей только изнурительной работой.

- Сообщай обо всех изменениях обстановки. В случае необходимости, я немедленно приду на помощь, - Константин пожал руки Аврелиану и Амброну .

Встреча с отцом Авитом прошла позднее. Константину нужно было срочно налаживать мирную жизнь на отвоеванных провинциях. Чиновников из Британии не хватало, да и не знали они местной специфики. К тому же, уже вовсю замаячил вопрос о нормализации отношений с Равенной. Контакт с местной знатью был необходим как воздух, поэтому на миссию монаха Авита Цезарь возлагал большие надежды. Переход бывшего префекта Галлии Клавдия Постума Дардана в лагерь Константина, неимоверно усиливал его позиции, особенно в преддверии событий в Италии, о которых кроме Константина не знал никто. Бывшему префекту была предложена, по сути, его бывшая должность, только в рамках Галльского диоцеза. Ввиду опасности для Отечества, Клавдию Постуму предлагалось отбросить мысли об узурпации власти Константином, то есть признать его нынешний статус. В случае согласия, префект должен был спешно прибыть в Лунгдунум, а также провести предварительно ряд встреч с магнатами Нарбонской Галлии на предмет признания притязаний правителя Британии. Константин уже задумал всю комбинацию по признанию за ним Префектуры Галлии в полном объеме, но спешить было нельзя. Через день отец Авит отправился в путь в сопровождении пятидесяти всадников. Путь до Арелата был недалек, но охрана в это лихое время была совершенно не лишней.

Через полдекады поступили первые вести от Аврелиана. Варвары все-таки объединились и выбрали единое место для обороны, как и предполагал Константин. Этим местом стал город Сегодун (Родез), расположенный на высоком холме на полпути между Толозой и Лунгдунумом. У варваров были приличные запасы продовольствия и источники воды. Аврелиан довершил окружение города, и стал крепким лагерем, не распыляя сил. Конные разъезды Амброна установили блокаду подходов к городу. Через несколько дней должен был подойти Первый Армориканский легион и намечался штурм города. Гоар отправил родственников к Гейзериху, но ответа от него пока не последовало. Претензий к аланам у Аврелиана не было.

Спустя четыре дня после доклада Аврелиана, в Лунгдунум прибыли послы от магнатов и городов Аквитании. Встреча была по настоящему сердечной. Вся Аквитания буквально трепетала в ожидании чудовищного погрома, который в прошлом году опустошил прирейнские земли. Высадка британских легионов в марте и их успешное продвижение поломали все планы варварских вождей по беспрепятственному грабежу провинций Южной Галлии. Им пришлось ломать голову, как отреагировать на вновь возникшую опасность, и вот они повержены в прах, а счастливых куриалов Аквитании принимает истинный спаситель Галлии, Константин. Правитель был предельно краток. Аквитании предлагалось перейти в подчинение Цезаря Британии. Финансовые подробности обсуждались по прибытии Либия, которое ожидалось со дня на день. Провинция как менее пострадавшая, полностью переходила на новый тип налогообложения со списанием старых недоимок. На землях провинции за счет магнатов предлагалось собрать и оснастить два полных лимитанских и два комитатских легиона. Набирать конницу не было необходимости.

Представители магнатов было заикнулись о формировании власти, по принципу Армориканской, но Константин убедительно доказал, что там производится эксперимент, не имеющий отношения ко всем провинциям, и в принципе армориканцы сами добились своей свободы, в отличие от Аквитании, ожидавшей, либо разгрома, либо освобождения, но чужими руками.

В целом это не вызвало напряжения и разногласий. Делегация осталась ожидать Либия. Посыльные полетели в города Аквитании с распоряжением о наборе войск и о передаче имеющихся подразделений в распоряжение Цезаря Британии. Насчитывались, что-то около шести когорт, готовых к бою. Их не стали бросать под Сегодун, а перевели к перевалам Пиренеев для охраны со стороны Испании. Позиция правителей данной провинции еще не была определена.

Чтобы описать следующие события, надо вернуться на месяц назад.

Знойное испанское лето было в разгаре. Синее небо без единого облачка и палящее солнце не давало путникам надежды на прохладу и заставляло ускорить движение. Аттал осмотрел свой караван. Мулы, нагруженные поклажей, привычно стучали копытами по брусчатке испанской дороги. Пяток вооруженных слуг осматривались по сторонам. К концу дня вдалеке показались стены Колонии Цезаря Августа (Сарагосы). Торговый караван успел войти в город до закрытия ворот и разместиться на торговой площади.

Аттал, удобно развалившийся на постели в гостинице, напряженно думал, как ему приступить к выполнению главной задачи. Торговля в городе сейчас была лишь прикрытием. Две декады назад с попутным кораблем, прибывшим в Лисбоа (Лиссабон), он получил письмо, написанное лично Цезарем Британии и запечатанный пакет. В письме ему ставилась задача найти правителей Испании Дидима и Верениана и передать им личный пакет от Константина. На словах передавались наилучшие пожелания и просьба оказать помощь в изгнании варваров из Галлии.

Спокойная жизнь отставного центуриона рухнула. Аттал уже привык к размеренному ходу событий в Лисбоа (Лиссабоне). Приморский город на краю великого океана был тих и неприметен. Вся жизнь сосредотачивалась в порту. Здесь происходили все мало-мальски значимые события, отсюда по городу растекались все новости. Старый центурион был прижимист и скуповат. Торговля на благо Британии шла бойко. Либий ценил деловую хватку бывшего вояки. Они хоть и не видели друг друга, но быстро нашли общий язык. Переписка велась регулярно. Либий был в курсе всех торговых новостей Лузитании и части Испании. Аттал имел неплохой процент комиссионных, и будущее рисовалось исключительно в радужных тонах. К нему регулярно захаживала местная вдова купца. Знойная лузитанка, сохранившая фигуру и темперамент, несмотря на возраст за сорок, украшала досуг одинокого римлянина из германцев. Аттал уже подумывал, как бы оформить отношения официально. Сильвия была не против брака . Аттал был видным мужчиной и устраивал ее полностью. Дети были взрослыми и вдова не бедствовала. И вот теперь эта задача. К чести Аттала надо сказать, что он ни секунду не раздумывал. Дисциплина у него была в крови, да и благодарность к Цезарю за безбедное существование со счетов сбрасывать было нельзя. Попав в Колонию Цезаря Августа (Сарагосу), из разговоров с местными он понял, что в городе был один из реальных правителей Испании Верениан и завтра Аттал попытается попасть во дворец. Старый вояка, несмотря на смертельную опасность предприятия, спокойно заснул.

Верениан был удивлен и заинтригован. Держа в руках распечатанный конверт, он не спеша прохаживался по своему роскошному особняку. Час назад, слуга доложил о прибытии купца из Лисбоа. Тот настойчиво просил принять его по неотложному делу. И вот Аттал, вручил наместнику Испании пакет. От себя старый центурион добавил немного. Собственно рассказал, все как есть, справедливо рассудив, что чем меньше будет таинственности, тем больше у него шансов уцелеть.

О событиях в Британии Верениан знал не более других. Все мысли и силы направлялись на отпор ожидаемому вторжению варваров через перевалы. Вести из Галлии были страшными. С таким количеством врагов, правителям Испании Дидиму и Верениану в одиночку справиться не представлялось возможным. Начиная с мая, начали поступать радостные сообщения об освобожденных провинциях в Северной Галлии. Купцы приносили новости о большом количестве войск у Константина, о хорошем вооружении и дисциплине. Постепенно радость сменялась тревогой. Все-таки Константин узурпатор, а они родственники Гонория. Как он поведет себя по отношению к ним? И вот этот посланник, и письмо узурпатора с предложением союза против варваров. Верениан не дал прямого ответа, но Аттала отпустил. Счастливый центурион, быстро завершил торговлю, распродав товар недорого, и к радости местных оптовиков отбыл восвояси. Дорога, приближавшая его к ставшему уже родным Лисбоа( Лиссабону), сулила скорую и весьма приятную встречу с аппетитной вдовой. Жизнь продолжалась.

Посланцы испанских соправителей появились в лагере Константина почти одновременно с аквитанцами. Самое поразительное было то, что делегацию возглавлял сам Верениан. Константин оценил смелость родственника императора и встретил вельможу со всем радушием.

Встреча проходила в походной палатке Константина. Этим он хотел подчеркнуть как незавершенность поставленных задач, так и личную непритязательность. Впрочем, это было его натурой, а не демонстрационным ходом.

- Размещайся, уважаемый Верениан. Отведай нашего угощения, и не думай ни о чем плохом. Прежде чем мы продолжим разговор, пойми важную вещь. Мы римляне, и, несмотря на внутренние различия, и противоречия, сейчас стоим на пороге победы над очень сильным и смертельно опасным врагом. И я совсем не хочу приписывать только себе лавры победителя. Более того, желательно и ваше участие в разгроме общего врага,- Константин был сама любезность.

В ходе дальнейшей беседы испанский посланец живо интересовался и количеством войск, и перипетиями освобождения Северной Галлии, и особенно обстоятельствами оглушительного разгрома варваров под Лунгдунумом. Верениан не пытался скрывать своего восхищения действиями Цезаря. Константин никакой информации не прятал и полностью изложил сведения, и о количестве войск, и о стоящих перед ними задачах. В ходе беседы выявлялись и особенности правления в Британии, обсуждение касалась налогообложения, отношения к купечеству и ремесленному люду. Верениан даже забыл о кубке вина, стоящем перед ним. Изумление его выросло многократно, когда Константин выложил пред ним подарок - огромный кусок янтаря, изящно обработанный в виде вазы и шикарные шкурки серебристого соболя. Когда ко всему этому великолепию добавилось несколько ниток превосходного северного речного жемчуга, восторг гостя достиг апогея. Верениан отчетливо понимал, что не подарки главное. Константин демонстрировал жизнеспособность своей державы, ее возможности в торговле.

- Спасибо Константин. Очень признателен тебе за такое внимание. А как все-таки сложились отношения с Гонорием? - в беседе наедине Верениан решил быть максимально прямолинейным.

- Да никак, - Константин был на удивление спокоен и даже весел.

- Посольство вернулось живым и здоровым. Никто меня по большому счету не признал, да и не гонюсь я за этим.

Профиль правителя Британии стал чеканным и Верениан отметил про себя, что перед ним очень влиятельный политик и волевой государственный деятель. С совершенно невозмутимым видом и некоторой расслабленностью, Константин произнес слова, от которых молодого родича Гонория бросило в дрожь, несмотря на царившую вокруг жару.

- Я ничего, как видишь, не скрыл от тебя. Через месяц у меня будет восемь полных лимитанских легионов и порядка пятнадцати тысяч конницы. Плюс к этому десять-пятнадцать тысяч войск в комитатских легионах и вспомогательных войсках. Лимес на Рейне после разгрома под Лунгдунумом, не нуждается в сильной охране. Ты прекрасно понимаешь, что разворот всей этой махины в Испанию или Италию, спокойно решает все проблемы. Только я…, - Константин, сделав паузу, твердо посмотрел прямо в глаза собеседнику,

- Не хочу проливать ни капли римской крови. Я жду события, после которого мы можем спокойно и без спешки решить все наши проблемы. Вы с Дидимом мне симпатичны, и в дальнейшем у нас будем много общих дел. Ты можешь ничего не сообщать Гонорию, а если хочешь, облей меня грязью, чтобы не подставить себя. Я совершенно не обижусь, но на всякий случай, посчитай доходы всех рудников по золоту и серебру, подготовь расчет по призывному контингенту пехоты и кавалерии, а также желательно списочную численность населения городов.

Правитель Британии спокойно хлебнул фалернского из кубка и дружелюбно подмигнул юному испанцу.

Потрясенный до глубины души Верениан, совершенно потерялся. Пауза затянулась.

Константин встал, давая понять, что аудиенция закончена. Выйдя из палатки, он, полуобернувшись, сказал,

- Я могу рассчитывать на вашу помощь? Варвары окружены под Сегодунумом и никуда не денутся. Желаете ли вы с Дидимом получить часть лавров победителей варваров?

Верениан вспыхнул. Это уже было слишком.

- Мы пришлем три тысячи отборной конницы через декаду. Я не во всем тебя понял, но твои замечания, безусловно, учту. Но ты еще не Август, и мне непонятен твой самоуверенный тон. Сила у тебя, несомненно, есть, но и мы не хотим проливать кровь римлян. Если пойдешь в Испанию, будет война.

Юноша, набычившись, смотрел на Константина.

Тот искренне рассмеялся. Не к месту вспомнился Констант.

- Извини, благородный Верениан, я действительно немного перегнул палку. Никакой войны и вторжения в Испанию не будет. Граница будет обычной между диоцезами и охрана перевалов будет символической.

Цезарь Британии крепко пожал руку испанскому магнату.

- Кто приведет войска?

- Я сам, - Верениан, нисколько не сомневался в сказанном.

Константин с уважительной улыбкой произнес,

- Я тоже буду там. До встречи.

Второй Августов легион понес в ходе битвы под Лунгдунумом самые тяжелые потери. В когортах осталось едва ли треть списочного состава. Остальные легионеры были убиты или ранены.

На следующий день Константин посетил госпиталь, где лежали раненые. Вместе с правителем был Либий. Квестор спешно прибыл из Лондиния. Старший врач, с опаской поглядывая на молчаливо шагающего Цезаря, докладывал о состоянии находящихся на излечении легионеров. Выходило, что в строй вернуться едва сорок процентов. Остальных придется списывать. Среди раненых были и знакомые по службе Константину. Он никуда не спешил, подходил к людям и подолгу беседовал. Старый солдат знал, что лишняя бодрость выглядит в данном положении глупо, но и в тоску не вдавался. Здесь были мужчины, знающие о своей доле, и особыми привилегиями пользоваться не собирающиеся. Став в середине огромного помещения Цезарь, обратившись ко всем, сказал,

- Воины, спасибо за все. Добыча огромна. Квесторы получили приказ, произвести расчет на всех, в том числе раненых и убитых. Каждый получит свою долю. Если вы знаете адреса семей погибших товарищей по палатке, сообщайте центурионам и квесторам. Если кто вздумает нажиться на крови павших, будет иметь дело со мной.

- Врачи, - строго взглянул он на присутствующего здесь начальника госпиталя,

- Тоже будут стараться. Если будут просьбы, или жалобы, не стесняйтесь. Разберемся.

Выйдя из госпиталя, он долго молчал.

- Либий. Найди семью Сульпиция и дай денег, чтобы хватило до старости жене и на воспитание детям. Он знал, на что идет и не дрогнул. Мог совершенно спокойно сбежать одним из первых. Никто бы его не упрекнул, но он остался до конца прикрывать своих воинов, и сгинул.

Либий, уже знавший обо всех перипетиях сражения, молча, кивнул.

Добыча действительно была огромна. После тщательных расчетов с легионерами в казне осталось более двух с половиной тысяч фунтов золота ( более восьмисот кг), шесть тысяч фунтов серебра и много всякой утвари. Обоз с золотом и серебром в сопровождении двух когорт Второго Августова и федератов сарматов Силура отбывал в Лондиний на днях.

У Константина состоялся обстоятельный разговор со своим главным финансистом.

- Что с бюджетом теперь?

-Волноваться абсолютно не за что. После золота бургундов и нынешнего отправленного обоза, ресурсов с лихвой хватит и на содержание войск и на восстановление разоренных территорий. Сбор налогов по Британии может быть в этом году настолько успешным, что мне просто не хотелось бы загадывать. Население спокойно. Весть о разгроме варваров породило всеобщее ликование. Никакого недовольства среди бриттской верхушки не наблюдается. Кто занят делом, готовы подсчитывать барыши, кто пребывает в неге, довольны отсутствием потрясений. Мы с Петронием думаем приберечь золото и текущие расчеты произвести захваченным серебром, а также протянуть до сбора налогов.

Прижимистость Либия восхищала.

- К тому же очень помогают караваны с сельдью от Геронтия. Мы выделили уже до восьми судов, которые челночным способом ходят в Колонию Британику.

- Куда? – удивился правитель.

- Так назвали поселение на Бургундхольме. Дешевая и качественная свежая рыба идет нарасхват. Особенно среди бедноты. Доктора говорят о полезности данного вида питания. Ну а Геронтий, весьма доволен, и поставленным зерном и сбытом рыбы. Хлодомир пока еще в тех краях. С последним кораблем пришло сообщение, что он успеет сделать второй заход для дальней торговли. В Лондиний планирует прибыть к концу августа. С Галлией сложнее. По Арморике проблем нет. Расчеты ожидаются в норме. На остальных территориях катастрофически не хватает чиновничества. Петроний категорически против изъятия людей из его ведомства. После сокращений, они едва успевают управляться в Британии. Объем работы увеличился, а кадров мало, - Либий был как всегда убедителен.

Константин поморщился,

- Пусть берет из числа ранее сокращенных чиновников, и переводит в Галлию. Привлекайте или карьерным ростом, или ростом жалования, хотя лучше первое. Думаю в ближайшее время получить ответ от одного из бывших префектов Галлии. Клавдия Постума Дардана, - пояснил он в ответ на немой вопрос квестора.

- Как там Корнелия? Дети? – он улыбнулся открытой детской улыбкой, совершенно нехарактерной для него в последнее время.

- Ой! Прости старого дурня, тебе же передали письма. От жены и от старого Сатурнина. Петроний сказал, что я тебе и так все расскажу.

Константин счастливо улыбался. Либий привез с собой очарование мирной британской жизни, тепло домашнего очага и верность близких друзей.

- Что же дальше Константин? Могли мы с тобой в марте прошлого года подумать, куда занесет нас судьба? Жаль Марка, как не хватает сейчас этого молчуна, - Константин с удивлением увидел в глазах сухаря квестора слезы.

- Что же дальше? – повторил задумчиво Константин вопрос квестора.

- Вся сила сейчас в армии. Нам надо, Либий, восстановить легионы в кратчайший срок. Хребет варварскому нашествию мы сломали, но половина Галлии в руинах, Арморика полуавтономна и пока управляема, но что дальше? Лимес по Рейну нуждается в серьезной защите и восстановлении. И я уже говорил легатам о предсказании колдуньи. Про неведомое племя, от которого исходит смертельная опасность через десять-пятнадцать лет. Сдается мне, что это гунны. Больше собственно некому. Если в Италии в ближайший месяц начнется замятня, мы должны быть готовы к любому развитию событий. Стилихон не стал общаться со мной. А его извинения, переданные через Гая Целия, недорого стоят.

Похоже, Константин был разочарован в бывшем товарище. В его словах сквозила досада и обида.

- Так что, несмотря на все наши успехи, все еще очень зыбко, и наш славный ковчег в Британии надо всячески оберегать и развивать. Даже через десять-пятнадцать лет, если и нас уже не будет в этом мире, развитый и защищенный остров всегда прикроет империю с севера особенно Рейнский лимес. Думаю, уже сейчас надо переводить часть оружейных мастерских из приграничья в Лондиний и близлежащие города. Мы всегда сможем доставить оружие морем, а вот восстановить разрушенные мастерские удается далеко не сразу. Всячески поощряй переселение римских ремесленников на остров, фонд по переселению пополняй и неустанно следи за его работой. Собери к моему приезду списки толковой молодежи. Надо вместе с Хлодомиром отправить их в Александрию на обучение. Подождем лет пять- семь и у нас будут свои грамотеи. Также надо всячески укрепляться на море готов. Чувствую, что там можно будет развиться. Ресурсов маловато, так нам Геронтий подал идею. Заинтересуем его, подтянутся и другие магнаты. Гарнизоны воинов наши, а магнаты пусть развиваются, да налоги платят. В общем, дел много. Пойдем ка поужинаем друг мой, а завтра собирайся в путь. Если все будет нормально, в начале сентября я буду на острове.

На следующий день верный квестор во главе огромного обоза отправился в Лондиний.

Пришло время окончательного разгрома варваров. Получив сообщение о прибытии Первого Армориканского легиона под Сегодунум, Константин спешно отправился к войскам. Аврелиан полным ходом готовил штурм города. Сильваний доложил о наличии в строю пятидесяти скорпионов, разной мощности и тридцати каробаллист и онагров. В строю стояли три легиона, общей численностью около пятнадцати тысяч человек доспешной пехоты и восемь тысяч кавалерии, в том числе четыре тысячи аланов Гоара.

С последним, Константин встретился отдельно. Гоар сообщил правителю, что только вчера к нему прибыл один из родичей Гейзериха, посланный ранее с письмом к вождю вандалов. Гейзерих давал согласие на переход на сторону римлян и гарантировал, как минимум, нейтралитет вандалов в момент штурма, при гарантиях безопасности ему самому, его воинам и их семьям. Отдельно он сообщил, что свевы хотят усыпить бдительность римлян переговорами и обещанием сдачи. На самом деле вожди свевов задумали прорываться в Испанию, надеясь на ослабленность армии Константина и на свою хитрость. Информация была очень ценной. Константин, подумав, предложил для виду согласиться на переговоры со свевами, но основная часть легионов должна была скрытно рассредоточиться и окружить весь город. С началом переговоров намечался и основной штурм. Хитрость порождала хитрость. Родственник Гейзериха был отправлен обратно в лагерь. Никакого письма с ним не было, а на словах Константин подтверждал гарантии безопасности Гейзериху и вандалам, при условии их активного участия в сражении. Варваров надо было вязать кровью соратников. Тут Цезарь был непреклонен. Вождю вандалов предлагалось, в случае начала переговоров, захватить ворота и удерживать их до подхода римлян.

В последние дни июля началось последнее сражение, определившее судьбу грозного варварского нашествия, в реальной истории, приведшего империю на край пропасти.

Верениан не подвел и привел три тысячи всадников. Цезарь тепло приветствовал испанца. Его конница скрытно заняла позиции напротив одних из ворот города.

Делегация свевов выехала из города, для переговоров с римлянами. Возглавил делегацию римлян один из старших центурионов Шестого Победоносного. Ни Проб, ни Аврелиан, ни тем более Константин не собирались участвовать в этом фарсе. Как только делегации сблизились друг с другом, за городской стеной раздался шум и крики. Вандалы не подвели. Константин подал условный знак, и легаты повели воинов на штурм. Через три часа все было кончено. Быстрый захват ворот и стен, а также фактический удар в спину определил быструю и относительно бескровную победу римлян. Судьба свевов была незавидна. Кто из воинов не пал в бою, а таковых набралось пять тысяч, были проданы в рабство и отправлены в основном на рудники Британии. Семьи свевов разделили судьбу воинов и были распроданы на стихийно образовавшихся рынках рабов около Сегодунума. Жалости к ним не было. Город был разграблен до основания, причем особую ненависть местные жители питали именно к свирепым свевам. Вождь последних Хермерих был обезглавлен на городской площади.

Чайки кружили над морем. Их крики привычно заглушались шумом волн. Небольшой укрепленный форт на острове Мона, недалеко от Сегонтиума жил обычной жизнью маленького гарнизона. Служба была сносной, старый центурион Мамуций не докучал придирками.

- Что сосунки, совсем расслабились? Я научу вас службе – ворчал он на новобранцев, впрочем, скорее по привычке.

Молодые бритты, призванные в марте текущего года, не годились на роль серьезных бойцов, но в условиях войны в Галлии, для организации наблюдения за побережьем вполне подходили. Ветеран Мамуций уже десять лет страдал от раны, полученной во время стычки с пиктами на валу Адриана, и сильно хромал, но от службы не отказался. Он, как многие старики, снова оказался призванным в армию и тянул лямку в забытой Богом небольшой кастелле на северной оконечности острова Мона.( Прим. автора. Развалины самого западного форта Римской империи на территории Англии до сих пор показывают в г.Холихед на острове Англси(Мона) дата постройки приб. 300г.). С утра к нему подошли трое новобранцев и отпросились на два дня домой в Деву. Конан, Гвиневер и Миртин закадычные друзья и одногодки, получив разрешение, быстро сели в повозку и отправились восвояси, пока старый ворчун не передумал. Августовский день 408 года от рождества Христова выдался солнечным и теплым. Зноя в приморском краю не знали, и ласковый ветер с моря настраивал на отпускной лад. Повозка шуршала колесами по выбоинам старой грунтовой дороги, окруженной зарослями вереска. Друзья переговаривались, предвкушая встречу с родными. Им всего-то надо было добраться до ближайшей деревушки с другой стороны острова, сесть на лодку и переправиться через небольшой пролив. Внезапно Миртин показал рукой вдаль,

- Что это там, за мысом?

- Где? – сослуживцы ничего не увидели, но заметно напряглись.

- Да вот же, около берега. Похоже, какие- то суда.

Дорога сделал поворот вокруг скалы, и перед друзьями развернулась панорама, от которой заныло под ложечкой. Внизу, в утренней дымке, просматривалось порядка двадцати или более крупных лодок или средней величины кораблей, уже вытащенных на берег. Около судов толпилось несколько сотен вооруженных людей. Сомнений не оставалось, это могли быть только скотты. Молодых солдат тоже заметили.

- Разворачивайся, - закричал Конан, наиболее смелый и решительный из всех друзей.

Бриттам не повезло, оказалось, что десяток воинов скоттов уже отправился на дорогу для проверки. Пришельцы выскочили из кустарника и бросились на юных легионеров. Конан сориентировался моментально,

- Миртин, бегом к Мамуцию, надо срочно предупредить наших. Мы с Гвиневером попробуем их задержать.

Он буквально вытолкнул товарища из повозки. Миртин, как был, налегке полетел обратно. Конан, выскочив на дорогу, схватил меч и не став разворачивать повозку, обрубил постромки и, пользуясь тем, что дорога шла под уклон, толкнул телегу на врагов. Скотты замешкались. Это позволило беглецу скрыться из виду. Забежав за скалу, Миртин с отчаянно бьющимся сердцем, отчаянно ринулся вниз по склону, спрятавшись в зарослях вереска и чертополоха. Эти места он знал неплохо, и данным маневром не только прятался от врагов, но и сокращал путь. Размазывая слезы по лицу, юноша приблизился к воротам кастеллы.

На дороге все закончилось быстро. Гвиневер лежал мертвым. Копье пробило сердце молодого легионера. Конан был крепко опутан веревками. Скотты вышли из боя невредимыми, а смелого юношу ждали плен и рабство на острове врагов.

Мамуций сразу понял, что случилось непоправимое. Короткий разговор с беглецом и солдаты начали занимать места по боевому расписанию. Заскрипели уключины ворот, выделенные легионеры, понесли пучки стрел и копий на каменную стену. Соображать старому центуриону надо было быстро. Из доклада Миртина ветеран понял, что высадилось несколько сотен врагов. Под началом Мамуция было четверо десятков солдат, из которых толковыми он признавал не более десятка. Также было ясно, что высадившись на Моне, а не на главном острове, скотты решили, прежде всего, ограбить богатый и плодородный остров друидов, а также создать здесь базу для продолжения набега, и боя маленькому гарнизону было не избежать. Но главным для себя, ветеран определил задачу по оповещению римлян о высадке скоттов.

- Миртин, Клавдий, Небиогаст ко мне.

Несмотря на малое количество стоящих бойцов, Мамуций отправил посыльными двух самых сильных легионеров. Миртина старик просто пожалел. Судьба улыбнулась сегодня юноше, так пусть живет. Самому гарнизону, находящемуся под руководством опытного вояки, жить осталось недолго. Центурион не питал никаких иллюзий по этому поводу, но был абсолютно спокоен. Старик уже семь лет как овдовел, а в прошлом году похоронил единственного сына, павшего в составе когорт Септимия под Девой.

- Клавдий, будешь старшим, немедленно бери лодку и плывите обратной стороной вокруг острова. Думаю, они не догадаются ждать вас там. В бой не вступай, самое главное доберись до Девы. Передай Метеллу, что знаешь, а тот пусть оповестит Галла.

Подойдя к Миртину, он погладил его по юношеской щеке, покрытой пухом, потом обнял и легко подтолкнул к товарищам.

- Живи сынок.

Клавдий и Небиогаст потупились. Старые легионеры поняли состояние своего начальника. Через несколько минут, после погрузки оружия и запасов провизии, лодка заскользила вдоль берега.

Через три часа гарнизон Мамуция был окружен. К вечеру кастелла была занята врагами. Скотты потеряли убитыми тридцать человек. Эохайда мак Энна, вождь свирепых захватчиков, был взбешен. Эта вшивая каменная мышеловка забрала у него одних из лучших бойцов. А все потому, что упустили на дороге юнца. Тяжело раненный Мамуций, лежал в углу двора. Вождь скоттов подошел к римлянину и пнул его ногой. Его фразу ветеран не понял, но услужливый переводчик из местных бриттов затараторил,

- Великий король спрашивает тебя, собака, успел ли ты послать солдат и оповестить своих?

Мамуций равнодушно посмотрел на разодетого в шкуры варвара. Вспомнился отплывающий в лодке Миртин. На душе было легко, несмотря на боль от ран.

- Какая разница варвар, твоему хозяину и тебе все равно отрубят голову. А, впрочем, может, и на кол посадят.

Он откровенно издевался. Вождь скоттов, посмотрел на римлянина с усмешкой и что-то сказал переводчику.

- Тебе наденут камень на шею и бросят в воду.

Мамуций с трудом поднялся, и, опершись спиной на стену, связанными руками, подтянул раненую, уже дважды, ногу. Взглянув на заходящее солнце, ласковыми лучами обнимающее землю и море, и прощаясь с земной жизнью, старый центурион расправил грудь, как делал обычно на смотре легионеров, и с достоинством посмотрел в глаза врага.

Отработанный за годы службы четкий кивок головы, и чеканная латынь оглушительно зазвенела в воздухе,

- Благодарю.

Как трудно зачастую узнать, что день грядущий нам готовит. Встречая славное летнее утро, ветеран не знал, что нить его жизни вечером оборвется. Закаленная душа римского легионера достойно встретила расставание с бренным телом и даже враги уважительно помолчали, когда волны сомкнулись над Мамуцием, и море приняло сей необычный дар.

На второй день трое посыльных достигли Девы. Метелл оценив серьезность угрозы, тем не менее, не паниковал. У него в строю стоял полный комитатский легион и две когорты Двадцатого Валериева легиона. Кавалерии не было совсем. Посыльный ускакал в Лондиний к Галлу. В окрестные города тоже поспешили вестовые. Горожанам предстояло подготовить гарнизоны к обороне. Оставив в городе комитатский легион, состоявший в основном из ветеранов и юнцов, да и вооружение которого оставляло желать лучшего, Метел двинулся с двумя когортами Двадцатого к Сегонтиуму. Предстояло выявить местонахождение варваров и их планы.

Галл, оповещенный о происшествии, немедленно отправил три боевых либурна в обход острова. Легат двадцатого досадовал, что вовремя не подумал, о прикрытии острова флотом со стороны Ибернии (Ирландии) и теперь отчетливо понимал, что посланные корабли, скорее всего не успеют. Взяв две когорты из пяти, оставшихся в Лондинии, Галл ушел маршем в Деву.

Метелл отдавал себе отчет в том, что без достоверных данных о числе высадившихся скоттов ему надо быть весьма осторожным. Когорты шли вдоль берега к Сегонтиуму, обшаривая все окрестности.

Эохайда мак Энна, вождь скоттов долго на лаврах не почивал. За последующие три дня он быстро обшарил Мону. Многие жители успели сбежать, но более двухсот крестьян попали в неволю к скоттам. Имея в строю более восьмисот серьезных бойцов, вождь захватчиков отправился к узкому проливу, отделяющему остров Мону (Англси) от берега Альбиона. Умный предводитель варваров перевел корабли в бухточку около кастеллы, и оставил охрану в пятьдесят человек. Основной отряд начал переправу через узкий пролив. Одна из лодок скоттов дежурила неподалеку в готовности вызвать остальной флот.

Через два дня первые три куррахи (крупное лодка у скоттов) ушли в сторону родного острова. В одной из них, лежал связанный веревками Конан, вместе с тридцатью местными крестьянами. Среди пленников были и девушки. Их не связывали, но следили строго. На второй день плавания на горизонте появился зеленый остров. Несмотря на хорошую погоду, на душе у Конана было противно. При выгрузке он встретился глазами с одной из пленниц. Молодая девушка смотрела на Конана с жалостью и неприкрытым вниманием. Это польстило юноше и скрасило дальнейшую дорогу. В большой деревне, куда их доставили, народ с любопытством оглядывал пленников. Конан не видел зла или ненависти в глазах крестьян. Скорее безразличие и интерес как к товару. Его взял к себе один из владельцев крупного стада овец. Конан чуть понимал говор скоттов, и по обрывкам фраз и жестам понял, что предстоит ему дальняя дорога. Слово Коннахт, означало дальнюю пятину на острове Эйрин, как называли его скотты.

Проходя мимо девушки-пленницы, он услышал ее горячий шепот,

- Меня зовут Нонна. Не забудь. Я из Сегонтиума.

Обернувшись, Конан увидел, что пленницу оттолкнули в сторону.

Через неделю долгой дороги он увидел океан. Огромное поле и овцы, пасущиеся на нем, стали неотъемлемой частью его повседневного существования.

Метел, подойдя к Сегонтиуму, развернул лагерь и произвел разведку. Отсутствие кавалерии и флота связывало его по рукам и ногам. Приходилось терпеливо обшаривать окрестности. Скотты, маневрируя на своих кораблях, были на порядок мобильнее. Спустя неделю, пограбив окрестности, и не вступая в серьезные столкновения, захватчики убрались восвояси. Либурны, подошедшие спустя три дня, опоздали. Галл был взбешен. Варвары провели его как мальчишку. Пять окрестных деревень было разграблено, в рабство уведено около трехсот человек, в основном крестьян, уничтожен гарнизон кастеллы во главе со старым Мамуцием, а самое главное - это было произведено совершенно безнаказанно. Было, от чего взбесится. Крайних Галл искать не стал. В кастелле на Моне поставили новый гарнизон, его численность довели до полной центурии, в порт Сегонтиума прибыло дополнительно пять либурнов. Приск довел состав флота в Британии за год, с пятнадцати до сорока кораблей. Восемь выделенных боевых судов начали немедленное патрулирование, доходя до берегов Ибернии. С наступлением осенних штормов экипажи кораблей и собственно флот оставался в бухте Сегонтиума.

Миртин с виноватым видом зашел к соседям. Гвиневера уже похоронили, но и родители Конана смирились с потерей сына. Миртину напротив казалось, что его друг жив. Он горячо доказывал матери и отцу сослуживца, что тело не нашли, а скотты увезли много рабов. Может еще, и появится Конан. Молодой легионер-бритт вернулся в кастеллу. Он упросил Метелла оставить его для службы на старом месте.

Чайки шумели над морем, по-прежнему пытаясь заглушить шум волн. Солнце уже меньше посылало тепла на землю. Приближалась осень. Стоя на причальной стенке под морскими брызгами, Миртин представлял себе лицо старого Мамуция. Ворчливый центурион ласково улыбался мальчишке из своего небытия. Слезы из глаз Миртина капали в набегавшие волны, орошая последнее пристанище храброго воина. ( Прим. автора. Данный сюжет типичен для судьбы старых вояк Рима, так трогательно описанных Р.Киплингом )

Окрестности Лунгдунума гудели как разворошенный улей. Давно местные жители не видели такого скопления войск римлян. Константин, после разгрома остатков варварского нашествия, собрал свою многочисленную армию вблизи разоренного города. В один из дней в начале августа войска выстроились на смотр. После его проведения, легионы расходились по указанным местам.

Цезарю пришлось крепко поломать голову, прежде чем он принял решение о размещении войск. Тридцатый Ульпиев легион, к радости Проба и его легионеров, уходил на родину в Августу Треверов. Легат тридцатого получил задачу, оборудовать лагерь полностью доукомплектоваться, и приступить к вербовке четырех комитатских легионов, для размещения их вдоль лимеса, от Могонциака (Майнц), до Аргенторрата (Страсбург). Теодомеру была поручена задача стать основными силами в старом лагере около Колонии Агриппины. К нему ушло более тысячи франков-федератов Аригия, не пожелавших вступить во Второй Августов легион. Примерно такой же по численности отряд соотечественников остался с сыном Арбогаста и пополнил родной легион Константина. Теодомер должен был прикрыть участок лимеса от моря, до южных окрестностей Колонии Агриппины. Прощаясь с Пробом, правитель напутствовал храброго германца,

- На лимесе ты старший. Самое главное, не допусти новых набегов. Люди измучены, им нужно еще не один год приходить в себя. Комитатские легионы, даже при неполном штате, выводи в кастеллы и крепости вдоль Рейна. Сразу восстанавливай патрулирование на лусориях. ( Прим. автора небольшие корабли для патрулирования по рекам) Найди общий язык с Теодомером. Примешь зерно от Либия и передашь бургундам. За Гундохаром следи внимательно. Союзничек еще тот. Максимально разведай обстановку среди саксов и рипуарских франков. Дай немного отдохнуть воинам и начинай муштру. Вдалбливай дисциплину любым способом. После разгрома варваров здесь, у нас много толковых бойцов. Нельзя дать им снова распуститься и превратиться в торгашей и пьяниц.

Немного подумав, Константин добавил,

- Рисковать не будем. В Аргенторрат уйдет потрепанный Второй Армориканский. Легион проявил себя достойно, пусть пополняются и становятся лагерем около переправы. Как наберешь комитатские легионы, я подумаю, возможно Второй Армориканский верну.

Амброну с конницей ставилась задача стать лагерем в Андоматтуне (Лангр). Таким образом, конный корпус мог парировать удар со стороны Рейна и помочь на юге.

Аригий со Вторым Августовым оставался во Виенне. После того как в легион влилось до тысячи франков-федератов, он частично обрел прежнюю боеспособность.

Шестой Победоносный, Первый Армориканский и аланы Гоара уходили южнее, в Арелат( Арль) , но только через две недели. Константин ждал новостей из Италии. Никакого посольства в Равенну послано не было. Цезарь Британии и Галлии теперь становился весомой фигурой, и заискивать ни перед кем не собирался. Магнаты Аквитании заверили правителя, что к началу сентября формирование двух лимитанских легионов будет закончено. Им тоже предписывалось выдвигаться к Арелату.

С Веренианом Константин расстался по дружески. Как и обещалось вдоль границ осталось не более четырех когорт, охраняющих перевалы Пиренеев. Взаимоотношения с испанцами характеризовались как дружеский нейтралитет. Вся армия в Аквитании и Нарбонской Галлии выступала гарантом данного положения дел.

Накануне состоялся примечательный разговор Константина с Гейзерихом. Вождь вандалов выполнил обещание и помог бескровно разгромить свевов. Теперь бывшие враги сидели в палатке правителя. Цезарь с любопытством наблюдал за тем, как ведет себя юный вождь. Гейзерих с детства хромал, и этот недостаток сформировал некоторые черты его характера. Вождь ни с кем особо не был близок, часто замыкался в себе, умел и любил мстить.

«Кого я получу в его лице», - думал Константин. Ему уже казалось, что он поторопился, призвав Гейзериха к федератству. Гоар, по крайней мере, свиреп, но справедлив и отходчив, а что на уме у этой лисы – непонятно.

Гейзерих с любопытством оглянулся, наблюдая за убранством походного шатра Цезаря Британии и Галлии. Обстановка была максимально простой и практичной. Все подчинялось вопросам службы, никакой предметов роскоши и дорогих вещей не присутствовало и в помине.

- Все ли тебя устраивает в нашем договоре? Нет ли каких просьб или пожеланий?- Константин понимал, что вождь вандалов, единственный, кто может рассчитывать на какой-то особый статус, так как он не был в безвыходном положении как Гоар, и к тому же сильно помог в бою.

Юный вандал отрицательно покачал головой,

- Нет, нас все устраивает. Могло быть намного хуже.

Тень улыбки пробежала по его лицу.

- Куда отправит нас вождь, и могут ли наши семьи быть с нами?

Константин задумался. Для себя, он все уже давно решил, но упорная мысль,

« А не ошибся ли я?» - не давала ему покоя.

- Ты пока останешься здесь, со Вторым Августовым в лагере под Виенном. Соберешь три тысячи всадников. Ваши семьи будут распределены по префектурам гентилов, как это принято. Тоже, произойдет и с аланами. Притеснять ваших близких никто не собирается, если они будут вести себя достойно. Полторы тысячи спешенных вандалов уйдут в Британию, там их распределят по отдельным ауксилиям.

Гейзерих вопросов больше не имел и встреча вскоре закончилась. Константин так до конца и не понял, какого союзника он приобрел. ( Прим. автора. Большинство читателей, несомненно, догадались, что данный юноша-хромец, в реальной истории легендарный вождь вандалов Гейзерих, разрушитель Рима и властитель Карфагена. Редкий долгожитель для Древнего мира - он прожил более восьмидесяти лет, и всю свою жизнь оставался в гуще мировой политики )

Монах Авит появился в лагере через пять дней. Вместе с ним прибыл и Клавдий Постум Дардан. Беседа велась на свежем воздухе и после небольшого возлияния, понятливый служитель церкви смиренно покинул компанию двух влиятельных политиков.

Дардан внимательно и совершенно независимо разглядывал нового правителя, родной ему Галлии. В ходе беседы Константин поведал о мотивах своего поступка, приведшего к узурпации власти в Британии, естественно без подробностей, обо всех новациях введенным им в обиход , а также о дальнейших планах.

- Мне нужны честные и преданные делу люди. Галлия разорена, на ее восстановление пойдут значительные суммы. Кто, как не ты, Дардан, со своей честностью и бескорыстием должен выполнить эту задачу. Тебя наверняка смущает мое самозванство. Что ж, ты имеешь право осудить меня, но признай, что Галлия была обречена, если бы не мои легионы? – беседа не получалась, собеседник явно не шел на контакт.

- Ты во многом прав Константин. И я не сильно сужу тебя, но у меня есть свои принципы и нарушать их я не намерен, - Дардан встал.

- Закон суров, но это закон. Пусть тебя признает Равенна, и я первый подставлю тебе плечо.

Константин грустно усмехнулся.

- И вправду Рим объелся сардонической травы, и в безумстве хохочет. (Прим. автора Цитата из Аммиана Марцеллина)

-Как хочется всем вам быть кристально чистыми квиритами, и как мало людей готовых хоть немного смотреть себе под ноги. Вы готовы лежать под варварами, но рассуждать о принципах, и пальцем не пошевелите, чтобы уменьшить страдания простонародья.

По отношению к Клавдию Постуму это было неправдой. Константин знал о его высоких моральных качествах, странноприимстве и честности, но он был очень разочарован недальновидностью поступка, крупного и, безусловно, опытного чиновника. Его игра в благородство не соотносилась с бедственным положением Галлии. На том и расстались два, безусловно, достойных друг друга оппонента, так и не нашедших общего языка.

Не успел Константин огорчиться после разговора с Дарданом, как ему доложили о прибытии нового гостя. Иовин, один из богатейших местных магнатов, выразил свое почтение освободителю Галлии своим посещением. Беседа с Иовином имела значительно более позитивный результат. Сам магнат был безмерно рад спасению части своих поместий и с воодушевлением смотрел в будущее. Статус Константина его нисколько не волновал. Это был прагматичный и разумный политик, понимающий всю зыбкость нынешнего положения, как своего, так и окружающего его мира.

- Нам всем нужен мир и единство. Если хочешь, я поеду в Равенну и попробую уговорить Гонория и Стилихона признать тебя, - Иовин с любопытством посмотрел на Цезаря.

Искушенный интриган, он понимал, что за Британскими и Галльскими легионами стоит реальная сила, а у Равенны кроме войск Сара, весьма немногочисленных и германцев Стилихона по сути нет ничего.

Константин, молча разглядывал собеседника, улыбаясь своим мыслям. Иовин принял улыбку правителя на свой счет.

«Да. Он читает меня доверчивым человеком и неотесанной деревенщиной, а также предпочитает вовремя прислониться к сильному и недалекому умом правителю. Не будем его разубеждать», - Константин окончательно развеселился от хода своих мыслей.

- Спасибо за поддержку верный Иовин. Сейчас нет смысла подвергать твою жизнь опасности. Но я обязательно воспользуюсь твоим предложением. Скажи, если через две-три недели мои легионы придут в Нарбоннскую Галлию по праву правления всем диоцезом, это не вызовет сопротивления местной знати?- Цезарь с любопытством взглянул на собеседника.

- Думаю, нет. Если не будет экстраординарных поборов, а этого за тобой не замечено и очень ценится магнатами, то все будут рады обрести покой. Тем более в соседях уже нет ужасных варваров, от которых в любой момент можно ожидать набега и грабежа, - Иовин рассуждал логично.

- А что в Италии Иовин? Ты может подробнее рассказать обо всех тамошних делах?

- Мне известно о том, что готы опять пришли в движение. Возглавляемые способным Аларихом, они весной подошли к Эмоне( Любляна) и хотя дальше не продвинулись, их требования заставили содрогнуться Италию. По достоверным слухам вождь готов запросил 4000 фунтов золота и угрожал вторгнуться в Италию, если ему их не предоставят, - Иовин передохнул, а Константину представилась Раудикка и вспомнились ее вещие слова. То, что сказал Иовин дальше, заставило бывшего легата проникнуться еще большим уважением к прорицательнице.

- В сенате при обсуждении разразился дикий скандал. Особенно усердствовал Олимпий и его приспешник, Лампадий. Последний вообще заявил, что это договор не о мире, а о рабстве. Стилихон решение о выдаче выкупа продавил, но нажил себе много врагов. В Риме многие открыто ненавидят германцев Стилихона.

Следующий вопрос поставил в тупик влиятельного информатора,

- А кто же будет сражаться с Аларихом, если не удастся договориться?

- Да некому. Сар – гот. А у Стилихона отборная армия лично преданная ему. Если Гонорий уступит сенаторам и позиции Стилихона покачнутся, то непонятно, что будет с Римом, - похоже, Иовин и сам недоумевал по поводу такого недальновидного подхода.

« Ну, тебе-то непонятно, а для меня многое становится ясным» - подумал Константин.

- Хорошо. Ждите войска. Будь в Арелате, или я приеду сам, или пришлю сообщение. Возможно, твои услуги вскоре понадобятся, - Константин попрощался с магнатом.

Несмотря на передышку, Константин понимал, что от выверенной линии поведения зависит многое. События в Италии могли пойти по любому сценарию.

К середине августа 408 года в Италию было послано несколько групп разведчиков. Константин настойчиво ощущал несовершенство своего аппарата управления, созданного наспех и в основном из ближнего круга. В Британии этого вполне хватало. Но расширение контролируемой территории, задачи по обустройству освобожденных земель а также необходимость получения достоверных данных по сопредельным провинциям, настоятельно требовали преобразования всей администрации Цезаря Галлии и Британии. Все чаще для выполнения секретных и ответственных поручений, связанных с добыванием необходимой информации, Константин привлекал Аригия. Умный и образованный франк, все более и более сближался с правителем. Легион он привел в надлежащее состояние довольно быстро. С франками, ушедшими к Теодомеру расстался по братски. При разговорах больше слушал, чем говорил, изредка вставляя дельные замечания. В памятном бою под Лунгдунумом, его стойкость и удар подчиненных ему войск, практически помогли решить исход тяжелой битвы. В общем Аригий стал по праву человеком ближнего круга Цезаря. Во время приезда Либия, Константин советовался с квестором по кандидатуре Аригия на пост магистра оффиций.

Либий не знал франка лично, но послушав характеристику, выданную соратником, проницательно заметил,

- Решать, конечно, тебе, но из твоих слов я понял, что и друг, и враг, он сильный. Смотри, не подставь спину незнакомому до конца человеку. Впрочем, магистр оффиций и должен быть таким, скрытным и умным. Главное, чтобы он был преданным. ( Прим. автора Магистр оффиций – лицо, приближенное к императору, отвечающее как за работу государственной почты, так и за внешнюю разведку и проведение спец. операций. Аналог современных спецслужб)

Всадник на взмыленной лошади ворвался в лагерь Константина под Лунгдунумом в третьей декаде августа. Через несколько минут он предстал перед правителем.

- В Италии бунт. Гонорий приказал убить Стилихона, несмотря на то, что он искал убежища в церкви.

Константин возбужденно зашагал по комнате,

- Ну и что? Его убили? Что еще там произошло?

Посыльный вынул пакет и передал в руки Цезаря.

В письме, командир группы лазутчиков докладывал, что по данным из надежных источников в Равенне, недоброжелатели грозного вандала добились своего. После выплаты громадного выкупа, Олимпий все уши прожужжал Гонорию об измене. Слова падали на подготовленную почву. Последней каплей стала новость, что Стилихон хочет поставить своего сына вместо нерешительного и бесталанного императора. Во второй декаде августа Гонорий приказал лишить тестя должности, а через неделю приказал его убить. Стилихон прибыл в Равенну в надежде договориться, но был убит. Сам информатор в Равенне не был, и передавал все со слов проверенных, по его мнению людей.

- А ты что слышал? – обратился он к посыльному.

- Федераты Стилихона перебежали к Алариху, а в Риме начали убивать всех германцев без разбору. И про Стилихона говорят, что и не убит он вовсе, а стал оборотнем, - простодушный легионер перекрестился.

Константин улыбнулся.

- Иди отдыхать. Ты молодец.

На следующий день Константин отдал приказ всем войскам, оставшимся в Лунгдунуме, кроме Второго Августова легиона и вандалов Гейзериха, идти к Арелату. Старшим назначался Аврелиан. Ему было предписано занять все территории Нарбоннской Галлии. Границу с Италией не переходить, а все вторгшиеся войска уничтожать. Аврелиан должен был передать Иовину распоряжение о назначении его временным консуляром провинций Нарбоннской Галлии и Виенны, до особого распоряжения правителя.

Листья уже начали желтеть. По ночам на землю опускались туманы. Отряд личной охраны Константина сопровождал его в Британию. Прошло уже почти полгода с момента переправы через пролив. Константин часто ловил себя на мысли, что Британия стала для него родной. Его тянуло к домашнему очагу, к повседневным мирным заботам. Он уже предвкушал встречу с Гаем Целием и Петронием. Укрепившаяся казна и спокойная жизнь островитян подвигали на новые планы по строительству и расширению городов, особенно Лондиния. Наконец правителю хотелось элементарного покоя, и он его по праву заслужил.

В первой декаде сентября, в большом доме Константина собралась вся его семья, друзья и соратники. Корнелия тихо сияла. Маленькая Сильвия, забравшись к приемному отцу на колени, притихла, слушая разговоры взрослых. Констант о чем-то разговаривал с Галлом, и старый ветеран от души смеялся шуткам молодого цезаря. Петроний, Либий и Гай Целий с удовольствием дегустировали привезенное Константином вино из Галлии. О делах почти не говорили.

Приск вместе с сыном Корнелии Максимом зашел в таблиний и торжественно провозгласил,

- А теперь, главное украшение стола.

Повара внесли искусно приготовленных фазанов. Пир продолжился.

Осень вступала в свои права. Последние дни сентября были ненастными. Темные волны бились о берег. Порт Дубриса (Дувра) жил своей особой оживленной жизнью. Старый Тит Ларций, центурион, переведенный в таможню вместо казненного за взятки чиновника, уже полтора года привыкал к премудростям своей новой профессии. Иногда старого вояку охватывало отчаяние. Проще казалось взять в руки меч и отрубить, чью нибудь глупую голову, но надо терпеть и вникать в столбики цифр, от которых мутилось в мозгу, в хитросплетение обменных курсов монет всех племен и народов, в цены товаров и, соответственно, во взимаемые пошлины. Частенько ветеран подумывал бросить к псам это никчемное дело, но армейское упрямство и гонор бывалого центуриона не позволяли отступиться на полпути.

С утра прибыло шесть кораблей из разных концов империи. Наиболее сложным было оформление богатого купца приплывшего из Антиохии. У того в трюмах находилось много пряностей, шелка и пурпура. Товар богатый, и к нему требовалось особое внимание.

- Смотри Сервилий, - обратился он к помощнику, и показывая в сторону бухты,

-Еще три купца приперлись. Нам до ночи тут торчать теперь придется. Сходи, посмотри, а я тут в конторе по сирийцу разберусь.

Помощник побежал к пирсу, находящемуся всего в двадцати шагах от конторы. Крупные суда, спуская паруса, причалили к сходням. Тит, разбирая записи и пытаясь точно определить размер пошлины, для переминающегося рядом купца сирийца мельком глянул в окно. Купец в изумлении смотрел на остолбеневшего таможенника. У купца сложилось такое впечатление, что чиновнику по голове ударили кузнечным молотом.

- Так, оставайся тут. С тобой разберется помощник. Луций, позвал он второго напарника. Определи ему пошлину и не тяни. Передай Сервилию, что он остается старшим. У меня срочный вызов к викарию в Лондиний.

Если бы отслужившему на германском лимесе пятнадцать лет ветерану, явилась сама Медуза Горгона, то и тогда он не был бы так поражен.

С корабля по сходням на берег Британии спустился некоронованный владыка Западной Империи Флавий Стилихон.

Глава 6. Аргонавты северных морей.

Сеть поднималась с трудом. Да еще и лодку качало на волне. Лодинн выругался. Улов ожидался немалый, но хлопот с ним было не меньше. Старый дан, посмотрел на солнце и кивнул двум сыновьям, пора возвращаться домой. Через полчаса большая рыбацкая лодка, тяжело груженная свежевыловленной сельдью, ушла в сторону Бургундхольма.

Лодинн сколько себя помнил, жил на заброшенном острове в маленькой деревне рыбаков. Население деревни состояло из бургундов и данов. Все жители агрессивностью не отличались. Те, кто хотел воевать, перебрались в дебри германских лесов, и об ушедших воинах, уже более двух веков, слагали легенды. Оставшиеся поселяне, мирно ловили рыбу в прибрежных водах, сеяли ячмень и овес. Урожаи собирались слабые и если бы не дары моря, то голод запросто мог поселиться в каждой избе. Так шли годы. Лодинн женился на девушке из соседнего двора. Регинлейф стала доброй женой, заботливой и трудолюбивой. Все изменилось в прошлом году. На острове появились римляне. Местные жители слышали от изредка проплывающих мимо купцов и воинов о далекой и богатой стране, где люди купаются в роскоши и живут в больших каменных домах. Дивные чудеса творились в их огромных поселениях, называемых городами. И вот эти чужеземцы объявились на родине Лодинна. Поначалу было страшновато, так как среди пришельцев, в основном, числились солдаты. В первые месяцы пропало несколько девушек. Их так и не нашли. Это напугало аборигенов еще больше. К концу прошлого года у римлян поменялось начальство, и односельчане Лодина вздохнули свободнее. Никто больше не пропадал, появилось возможность приобрести зерно, а главное начал расти поселок римлян. Лодинн по природе был весьма любопытен и одним из первых начал наведываться в новое поселение. С уважением отметил силу и вооружение огромного, по его представлениям, количества воинов. Посмотрел на необычный корабль пришельцев, обратил внимание, как они строят жилище. Больше всего его поразила утварь римлян. Поначалу он удивлялся, зачем им такое количество ненужных вещей? И только потом, со временем стал понимать, что для чего предназначено. В общем, в конце прошлого года, когда Геронтий объявил о принятии римского гражданства, Лодинн с семьей одним из первых появился в числе жителей нового поселения. И вот, спустя почти год, у него есть большой дом, много утвари и достаточно еды. Лодинн привык, что рыбу он ловит для себя и долго не мог взять в толк, зачем пришельцам так много ее нужно. Впрочем, раздумывать времени не оставалось, правитель острова объявил, что ему нужно много рыбы и за нее будут платить. Лодинн с сыновьями, сразу заключил договор с приказчиком Геронтия на поставку свежей продукции и теперь постоянно ходил в море. Старый дан до сих пор удивлялся, когда жена приносила с рынка столько диковинных вещей, купленных за деньги от продажи товара, который в прошлые годы зачастую гнил у него во дворе.

Лодка стукнулась о причал.

- Принимай товар Виктор, - обратился рыбак к приемщику.

- Ну, Лодинн ты как всегда, завалил нас. Молодец, скоро деньги девать будет некуда, - Виктор подмигнул удачливому промысловику.

Семья Лодинна сдавала больше всех рыбы, и правитель лично знал оборотистого дана. В доме ждал приготовленный ужин. Регина заботливо усадила мужа и сыновей и через несколько минут трапеза началась.

Июльский день в Колонии Британики начался обычной суетой. Геронтий по обыкновению выслушал доклад приказчика о вылове рыбы, а также о количестве заготовленных бочек готового продукта для отправки в Британию. К полудню собирались местные куриалы на еженедельный доклад о состоянии города. Местность на берегу моря было не узнать. Заброшенный поселок, имевший в начале численность, не более двухсот жителей, постепенно обретал черты маленького городка. На северном мысу высился каменный маяк. Причальные стенки выложены из крупных гранитных булыжников. Удобные сходни позволяли производить выгрузку судов любых типов. На верфи стояли заложенные два корабля. Стена вокруг города была почти закончена. Ее собственно давно бы сделали, но в мае Геронтий, посоветовавшись с Севером, решил значительно увеличить площадь города внутри стены. С южной стороны на мысу начали выкладывать из камня, приличных размеров цитадель, достаточную для размещения двух когорт, и укрытия для местных жителей в случае осады. (Прим автора. См. ГУГЛ город Рене на Борнхольме) Размах опального магната поражал. Он нисколько не переживал по поводу недостроенной стены. Значительно хуже было не рассчитать будущих размеров города и потом ломать стену с целью расширения территории застройки. В центре города стояла часовня, но уже на следующий год Геронтий планировал на этом месте закладку собора размером сорок на восемьдесят футов. Приходской священник отец Мартин был доволен паствой, и утверждал, что таких благодарных прихожан он не встречал и в Эбораке, откуда был родом. Улицы уже частично мостились булыжником. За крепостной стеной размещались торговые ряды, со стоящими в ряд бараками для товаров. Из печей нескольких мастерских в небо поднимался дымок. Вовсю уже налаживалось производство керамики. На территории порта стояли бараки с накопленным углем. В районе, выделенном для проживания зажиточных граждан, стояли дома, за которые не было стыдно. Дом Геронтия смело можно было назвать виллой. Магнат знал толк в роскоши, и с одним из кораблей прибыли строители, сумевшие удивить местных жителей постройкой образца римской виллы. Самое интересное, что прибывший из первой поездки Хлодомир, перед повторным отплытием сразу договорился со строителями о постройке собственного особняка, так что Деметрий, предводитель последних понял, что остается на зимовку. Размер гонорара его вполне устраивал, и он по этому поводу не переживал.

Тогда же в мае и состоялось совещание Геронтия и соратников по поводу дальнейших планов.

- Город развивается успешно. Караваны с рыбой пошли в Британию и запросы на поставку сельди увеличены. Тем более, ввиду дешевизны продукта, самый большой заказ от Либия для помощи малоимущим. Меня смущает несколько моментов. Пока нам удалось обходиться без потерь судов, но наши караваны рано или поздно будут обнаружены местными племенами. Самый трудный путь мимо земель данов в узком проливе. ( Прим. автора. Остров Зеландия, где сейчас Копенгаген ). К тому же плавание до Лондиния слишком утомительно для экипажей. Что скажешь Хлодомир? – Геронтий был явно озадачен.

Франк задумчиво потеребил роскошные усы,

- Ты конечно прав. Долго спокойные плавания не продлятся. Я уже сейчас думаю об усиленной защите караванов. Центурию бойцов Север нам выделит всегда, хотя рабочие руки здесь на вес золота, но нужны боевые корабли эскорта. А главное, нужны промежуточные места для стоянки, ремонта и укрытия от бурь. Сдается мне, что без этого не обойтись.

- Нас устроят только острова. На материковом берегу, сколько не строй, все равно разорят, - подал голос Север. Он после приезда Хлодомира пребывал в благодушном состоянии. Заботливый франк привез ему роскошную молодую красавицу с невских берегов, голубоглазую и светловолосую. Старый центурион не сводил с нее глаз и купец стал лучшим другом ветерана Третьего Августова легиона.

- Знаю я два места,- задумчиво протянул Хлодомир.

- Один островок очень удобно расположен, недалеко от земель фризов. ( Прим. автора. Хельголанд ) Он, по сути, сейчас никому не нужен, но для нас просто находка. До него суточный переход от Лондиния и потом на север вдоль Ютландии. Второй остров в проливе. Он лесист, но на нем мало пригодной воды много соленой. ( Прим. автора остров Лесе)

- Подожди, подожди. Что значит соленой? Не морская? – Геронтий удивленно посмотрел на Хлодомира.

- Да нет местная вода, островная, - Хлодомир начал с любопытством смотреть на ссыльного магната, что-то пытаясь понять.

- Ах ты старый хрыч! Так это же находка! – буквально закричал возбужденный Геронтий.

Север, ничего не понимая, только бестолково улыбался.

- Я получаю рыбу практически задарма, при этом основную часть затрат забирает дорогая привозная соль. И все равно имею достаточный доход. Если мы сделаем там солеварни, да еще забирая попутно соль, можно озолотиться, - Геронтий вскочил и возбужденно зашагал по комнате.

- Хлодомир. Деньги мои. Привози со следующей партии из Британии людей и давай срочно строить солеварни. Мы еще и в Британию привезем соль. Ты понимаешь это, дружище!

Старый франк с восхищением посмотрел на ушлого коллегу. К концу дня концессионеры договорились о совместном производстве соли на острове Лесе. Предложили стать компаньоном и Северу. Вояка посмотрел на них как Ева на змея искусителя, но в отличие от прародительницы устоял. Купцы, посмеявшись, махнули на него рукой.

( Прим автора В Средние века, но скорее всего после описываемых событий, остров Лесе слыл центром соледобывающей промышленности. Грунтовые воды Лесё содержат до 15 % соли, которая концентрируется на естественных солончаках. После того, как вырубка растительности обнажила пески, они стали заметать деревни и сельскохозяйственные угодья. Добыча соли была запрещена только в 17 веке.)

Результатом майского совещания, стала отсылка с очередной партией кораблей нагруженных рыбой, послания к сыну Геронтия Максиму. Магнат не стал рисковать женой, отправляя ее в неблизкое путешествие. Письмо повез один из доверенных людей. Максиму вменялось продать часть имений и земель магната, благо, в связи с событиями в Галлии и спокойствием на острове, цена на недвижимость поднялась. Сам Максим должен был прибыть к отцу с деньгами.

И вот в июле на воду были спущены два корабля. Купцы получились неплохими и проходили испытания рядом с бухтой. Корабелы не подкачали, и течей обнаружено не было. Геронтий немедленно велел заложить еще два судна, но это были уже боевые либурны. К счастью, среди корабелов нашлись мастера, знакомые с данным типом судов.

Геронтий собирался немедленно отправиться в плавание по близлежащим водам.

Надо отметить разительную перемену, произошедшую в опальном британце. После того, как смерть лишь махнула рядом своим крылом, он по-другому стал относиться к событиям и людям. Теперь он стал значительно, бесшабашнее, не утратив при этом деловой хватки. Хандра решительно осталась в прошлом. Прибытие Бритты вдохнуло в него новые силы. Геронтий был очень привязан к жене и оценил столь раннюю амнистию, дарованную Константином. ( Прим. автора. Прототип Геронтия в реальной истории закончил жизнь самоубийством, предварительно убив свою жену, видимо по взаимному согласию. Это говорит о сильной страсти, и привязанности. )

Хлодомиру не удалось основать факторию в устье Хрона. По прибытии на место, выяснилось, что старый вождь, с которым заключался договор, умер, а молодой правитель не питал симпатий к чужеземцам. К слову сказать, на торговле это не сказалось, и товарообмен прошел успешно. Геронтий обрадовался вернувшимся работникам, для которых сразу нашлось множество дел.

Первое плавание нетерпеливый магнат организовал к острову Лесе. Солеварни стали его вожделенной мечтой. ( Прим. автора. Соль в древности была настолько дорога, что ассоциировалась с деньгами. Жалование солдатам частенько платили солью.) Геронтий отчетливо понимал, что за остров возможна борьба с местными племенами, но трудностей не боялся. Без поддержки Цезаря, видимо, не обойтись, но вложения в соляной промысел стократ окупятся. В этом он был уверен. Посовещавшись с Хлодомиром, они решили, что франк отложит второе плавание, к берегам Хрона и срочно отплывет в Лондиний за новой партией поселенцев. К тому же по возможности надо было производить высадку и захват острова фризов (Прим автора. Далее по тексту, Гельгогланд, ибо нет источника по старому названию). На том и решили. Север оставался в Колонии Британике на хозяйстве.

Пролив становился все уже и уже, и вот, наконец, Геронтий увидел с борта корабля одновременно два противоположных берега.

« Опасное место. Даны, легко могут здесь атаковать караваны», - на душе у градоначальника стало тревожно.

И хотя закладка либурнов была дорогим мероприятием, Геронтий ясно понял, что без них не обойтись. Вскоре вдали показались низкие лесистые берега. Погода благоприятствовала высадке. С магнатом была полуцентурия воинов, и он не опасался осмотреть остров. Среди поселенцев города, нашелся один мастер, ранее работавший на соляных копях в Галлии. Собственно сам процесс сложностью не отличался, но надо было определить качество сырья. Так что мнение сведущего человека становилось не лишним. Имевший двойное имя, Петр Максенций, осматривал рассол очень внимательно.

- Это чудесный продукт, хозяин. Я даже на прежнем месте добычи не видел ничего подобного, - работник вытер руки о фартук и внимательно посмотрел на Геронтия.

Через несколько минут вся процессия двинулась дальше. Вскоре за небольшим лесом показалось несколько избушек. Оказалось, даны обосновались здесь, и вели свой небольшой соляной промысел. Геронтий поговорил с испуганными работниками, впервые увидевшими столько воинов. Выяснилось что вождь данов Фридмунд, контролирующий данный остров находился неподалеку на полуострове ютов. Местные объяснили, как найти его. Надо было проплыть вверх по реке, впадающей в пролив до впадения в него крупного ручья. Там на холме и была деревня правителя местного острова. ( Прим. автора . Современный город Ольборг. В переводе название означает - город у ручья. Естественный укрепленный пункт в низинной местности. Местность заселена в древности. Как город известен с 1040 года )

На следующий день Геронтий вел переговоры с вождем данов. Несмотря на варварскую внешность и убогий быт, вождь нимало не тушевался и с лукавой хитрецой осматривал пришельцев.

- Почему это я должен отдать вам остров, где мои люди добывают соль?

« Твои жалкие хижины произволящие горсточку ценнейшего продукта – это жалкая кость для пастушеского пса, » - с презрением подумал Геронтий, тем не менее, продолжая приветливо улыбаться.

- Любезный Фридмунд, соблаговоли принять подарки от Цезаря Великого Рима, - предусмотрительный британец решил начать переговоры с приятной части.

Удивленный донельзя Фридмунд, с удовольствием увидел, как из сундука достают цветную посуду, парчовую ткань, кувшины с вином. Было, кроме этого, положено несколько топоров, мотыг и иного инвентаря. Но больше всего его поразил невиданный в этих местах шелковый платок. Он тут же повязал его вокруг шеи как символ своей власти.

- Спасибо за подарки, - вождю явно понравились дары и он заметно помягчел.

- Но посудите сами, без соли нам никак нельзя.

- А ты и не останешься без нее. Сколько сейчас твои люди добывают соли за год? – задал вопрос Геронтий.

Он уже понял жуликоватый характер жадного вождя и понимал, что тот начал торг.

Цифра добываемой соли была бессовестно увеличена в три раза, но хитрец дан не предполагал, что она вызовет лишь мысленную усмешку бывалого магната.

- Что-то ты завышаешь цену любезный Фридмунд, вряд ли твои хижины могут сделать продукта даже в два раза меньше, - Геронтий, конечно мог сразу согласиться, но он не хотел, чтобы эта разодетая в шкуры обезьяна слишком о себе возомнила.

В конце концов, сошлись на том, что Геронтий будет ежегодно равными партиями раз в три месяца, выдавать соль людям Фридмунда. Общий объем передаваемой соли превышал нынешнее производство в два раза, что вполне устроило вождя. Платой за остров ежегодно стала передача данам трехсот керамических кувшинов большого размера (пифосов), двухсот стеклянных сосудов поменьше, определенного количества изделий из железа, и самое главное для вождя пять изделий из шелка. Все, кроме шелка, уже производилось на острове, и Геронтий получал данную продукцию, по вполне приемлимой цене, в счет выданных кредитов мастерам на обзаведение на месте. Так что уровень реальных затрат по аренде острова, для делового бритта становился неприлично мизерным.

- А кто будет охранять твои промыслы? – Фридмунд ухмыльнулся,

- Мы с тобой-то договорились. А вот мои соседи могут позариться на чужое добро.

Геронтий ничуть не смутился.

- Охрану обеспечим. А тебя, я попросил бы со своими людьми не допустить грабежа моих караванов в пути.

- Людям надо платить, - вождь отличался деловой хваткой.

После недолгого торга было определено, что вождь выделит три лодки с двадцатью воинами в каждой для патрулирования вокруг острова и до узкого пролива.

Будет он это делать или нет, неизвестно, но Геронтия устраивал дружеский нейтралитет этого соседа на первых порах. Потом, окрепнув можно было пересмотреть условия. К тому же оценив перспективы соледобычи, все затраты можно смело считать незначительными.

Геронтий любезно пригласил вождя в гости на остров. Фридмунд узнал, что он сможет обменять излишки соли на зерно, что весьма заинтересовало вождя.

- Ты оправдал свое имя, - рассмеялся довольный префект новоиспеченной колонии.

- Так ты и это знаешь? – Фридмунд был удивлен безмерно.

(Прим автора Фридмунд, скандинавское имя, означает выкуп мира)

Дух Меркурия победил потуги Марса. И все-таки, поразительная вещь торговля. Обе стороны расстались весьма в благодушном расположении духа, причем и те и другие считали, что облапошили противоположную сторону.

Геронтий вернулся на остров Бургундхольм в конце июля. Дальше он плавать лично не стал и два новых корабля с вооруженной охраной отправились для торга, а, в основном, на разведку под руководством его приказчиков.

Север почему-то пребывал в сумрачном расположении духа. Воины шарахались при его появлении, ожидая очередного разноса, мастеровые испуганно жались к стене дома, когда он требовал отчета о постройке стен и укреплений.

- Что с тобой? Или молодуха не в радость? – они резко контрастировали, довольный и улыбающийся Геронтий и мрачный центурион.

- Да нет. С ней все нормально, - по лицу вояки пробежала тень улыбки.

- Тогда какая муха тебя укусила? – теперь уже перестал улыбаться градоначальник.

Ответ Севера поразил его.

- Слишком все спокойно, не нравится мне все это.

И чутье не подвело бывалого центуриона. События начала августа надолго запомнились жителям Колонии Британики.

Старый Лодинн по привычке поднялся до рассвета. Быстрые сборы и лодка с первыми лучами солнца отправилась в море. Утренний туман до конца не рассеялся, но зоркие глаза рыбака увидели вдалеке, что-то необычное. Присмотревшись, дан пригнулся и подал знак сыновьям прекратить разговоры. Стараясь не скрипеть веслами, все семейство начало разворачиваться в обратный путь.

Виктор только вышел на работу в порт и был несказанно удивлен столь ранним возвращением старого знакомца, тем более лодка Лодинна оказалась совершенно пустой.

- Что случилось дружище, или живот подвел и некуда сбегать, - рассмеялся приказчик.

- Виктор, быстрее предупреди людей. На подходе враги, я видел до двадцати лодок с незнакомыми воинами. Может, я ошибаюсь, но на одной из них четко блеснул знак племени ютов и их свирепого вождя Харальда, - с лица Виктора мигом слетела улыбка, а Лодинн быстрой рысцой засеменил к дому центуриона.

Север, выслушав старого дана, приобнял его и подтолкнул к порогу,

- Беги к семье и оповещай остальных, чтобы собирались в районе строящейся цитадели. Ты молодец, теперь наступает наша работа.

По знаку центуриона часовой подал условленный сигнал. В гарнизоне городка насчитывалось триста пятьдесят воинов, остальные ушли с сопровождением караванов, и все оставшиеся быстро занимали места по боевому расписанию.

Подоспевший Геронтий, выслушал доклад Севера. Они решили, что градоначальник займется перемещением жителей в цитадель и организует там отряд самообороны, благо, запас оружия там имелся. Север со своими воинами, занимал оборону вдоль стены. Необходимо было установить численность врагов и их намерения. Север улыбался во весь рот, лихо отдавал приказания, без лишней суеты и криков.

«Странный народ, эти вояки. Вчера светило солнышко. Все наслаждались покоем и благополучием, а он рычал как зверь. Сегодня враг у ворот. Неизвестно, что с нами будет, а у него настроение лучше некуда», - недоумевал Геронтий.

Впрочем, раздумья не помешали ему деловито и споро управлять ситуацией по спасению жителей.

Харальд Косматый, вождь ютов, селения которых располагались на острове Зеланд напротив Бургундхольма ( Прим. автора, далее остров Зеландия) давно планировал напасть на пришельцев. Мешало отсутствие достоверной информации. И вот в начале лета в гости к родне приплыл один из бургундов, проживающий в новой колонии. Новоиспеченный римлянин, женатый на местной жительнице, отличался неимоверной болтливостью и хвастовством. Люди вождя быстро представили его к правителю.

- И что там интересного? – грозный вид, действительно заросшего сверх всякой меры, Харальда, заметно испугал бургунда.

С перепугу, он наболтал такого, что вождь и его дружина решили не тянуть с набегом к богатым соседям.

Более шестисот воинов собрал по своим деревням Харальд. В случае неудачи, в его владениях остались бы только старики, да женщины с детьми. Но Косматый и не предполагал провала экспедиции. А вот в случае успеха, он становился самым сильным вождем в округе, да и крепость на острове ему бы не помешала. Лодки высадились с обратной стороны острова. ( Прим. автора современный город Некс). Воины начали движение в сторону поселения римлян.

Самоуверенность подвела вождя ютов. Во-первых, местные жители не поддержали его, и попросту разбежались кто куда. Таким образом, он не увеличил численность своей армии как планировал. Во-вторых, был утрачен фактор внезапности. Харальд Косматый знал о примерной численности воинов, но не предполагал, что вокруг города будет приличная стена и самое главное, он не знал о выучке воинов и об опыте центурионов.

Когда на следующий день войско ютов подошло к городу, спесь вождя и дружины значительно уменьшилась. Стена прилично возвышалась над землей, между зубцами стен сверкали шлемы легионеров. Харальд заметил недостроенный участок стены.

«Вот тут-то мы и прорвемся. Зачем лезть на стену?» - заметно повеселел вождь.

Юты построились в боевой порядок и по знаку вождя с криками и ревом рванулись к проему в стене. Там стояло не более сотни солдат, выстроившись плотной фалангой. Копья грозно ощетинились перед строем. Удар ютов был силен, но не смертелен. Легионеры видели врагов и по команде Сергия, второго, младшего, центуриона, начали планомерный отход вглубь города. Впрочем, в этом месте построек еще не было и это помогало центуриону держать строй. Сеча шла на равных. Мощь и мужество ютов, к тому же имеющих в этом месте явный перевес, уравновешивались дисциплиной и организованностью римлян.

Север обманул храброго, но неопытного, по сравнению с ним, вождя ютов, как котенка. Моментально оценив обстановку, ветеран Третьего Августова легиона, расставил воинов следующим образом. Центурия Сергия, как и было, сказано, прикрыла проем в стене от удара в лоб. А две центурии стали по краям проема, спрятавшись среди недостроенных зданий, ожидая отхода товарищей и возможности удара во фланг варварам. Сам Север стал на стене с полуцентурией лучников. Те сразу обрушили на врагов смертоносный рой стрел. Север с удовольствием метал дротики, при этом так изощренно матерясь, что лучники несмотря на всю тяжесть обстановки не смогли удержаться от смеха. Когда центурия Сергия отступила на пятьдесят шагов, неся при этом ощутимые потери, зазвенел сигнал и две центурии ударили во фланг ютам.

Итогом побоища, был полный разгром захватчиков. Косматого Харальда не стали убивать и по приказу Севера связали. Правда, далось это тяжело. Свирепый и сильный вождь зарубил трех опытных легионеров, и только Сергий с Севером, зайдя с разных сторон, сумели запутать вождя и другие накинули на него сеть.

Потери гарнизона Колонии Британики были значительны. Погибло пятьдесят воинов. Многие были ранены. У ютов, уцелело пятьдесят пленных. Раненых врагов Север приказал добить.

Харальд, набычившись смотрел на римлян, полученные в бою раны не повлияли на его дух и он не боялся смерти. Север, улыбаясь, подошел к связанному врагу. Вождя ютов повесили с помощью цепей, и он испытывал страдания, к тому же имея две раны в грудь.

Север заговорил, и переводчик довел до Харальда смысл сказанного,

- Почему ты оказался здесь? Кто навел тебя на нас?

Харальд упрямо молчал. Тогда ветеран доходчиво объяснил, рядом стоящим легионерам, как развязывают языки пленным кочевникам Сахары в заброшенных песках Африки.

К утру, сломленный пытками, вождь заговорил.

Все население Колонии Британики высыпало на площадь перед часовней. Недалеко от таверны, расположенной рядом с храмом, высился наскоро сколоченный помост.

Речь держал Геронтий. Стоящий рядом Север, грозно смотрел на притихшую толпу. Нисколько не пострадавшие горожане, готовы были молиться на грозного центуриона, и ему простился бы любой начальственный окрик.

- Граждане. Впервые наша безопасность поколебалась. Мы мирно живем на острове уже более года, и никто не посягал на нашу жизнь и имущество. Этот вождь, - кивнул он в сторону связанного Харальда,

- Решил, что здесь проживают невинные овечки, которых можно не только стричь, но и резать. Как видите, он жестоко ошибся. Его налет не смог бы состоятся, если бы среди нас не нашелся предатель.

В толпе началось заметное волнение. Все недоуменно переглядывались между собой. Городок насчитывал едва тысячу мирных жителей и все знали друг друга.

- Вот этот болтун, - промолвил префект и к помосту вытолкнули связанного бургунда, так неосторожно похвалившегося о богатствах колонии.

- Проблема не в том, что он слишком много болтал языком, - продолжил Геронтий,

- Главное его преступление – легкомысленность, чуть не стоившая всем нам жизни. Руководство города не знало, ни о его поездке к родне, ни о допросе, который ему учинили. Все это слишком дорого стоило нам и поэтому он будет наказан, так же как и предводитель варваров.

Спустя полчаса Харальд и его неосторожный информатор были обезглавлены, их тела выбросили в море, а семья бургунда без имущества на лодке была отправлена на родину предков.

Лодинн перед всеми жителями получил похвалу от правителя, и премию в пятнадцать золотых солидов. Геронтий без раздумий щедро наградил старого дана, отчетливо понимая, какие беды грозили городу, и ему лично, если бы не раннее отплытие трудолюбивого рыбака.

Потрясенные случившимся, граждане расходились по домам. Набег прервал беззаботную жизнь колонистов. Они поняли, что живут во враждебном окружении. По итогам случившегося, были сделаны выводы. В центурии Севера начали набираться молодые люди из местных. На свежезаготовленном плацу старые легионеры пытались привить трем десяткам молодых данов и бургундов, что такое римская дисциплина и каким должен быть римский легионер. Авторитет Севера стал настолько высок, что даже брошенный взгляд в сторону молодых призывников, заставлял их трепетать. Впрочем, старый вояка понимал, что криком делу не поможешь и больший упор делал на обучение, а не на испуг. Пленные юты были брошены на работы по завершению постройки стены и цитадели. После этого их ждала работа к каменоломнях.

Геронтий дождался прибытия Хлодомира. Франк приплыл через декаду после штурма города. Рассказ друзей озадачил предприимчивого купца. Тем более вести из Лондиния не очень радовали. Константин был еще в Галлии, правда весть об оглушительной победе под Лунгдунумом дошла до столицы Британии, но Либий начинал охладевать к проекту освоения берегов удаленного моря. После приобретений в Галлии, старый финансист не очень стремился вкладывать ресурсы в рискованное предприятие. Только весть о возможных соляных промыслах взбодрила его, и он посоветовал Хлодомиру, Геронтию и Северу подготовить подробное письмо Цезарю и обосновать смысл увеличения римского присутствия на Балтийских берегах в таких значительных объемах.

Хлодомир привез сына Геронтия Максима с деньгами, справедливо рассудив, что Либий может ошибаться, а окончательное слово за Цезарем. Кроме этого франк вложил свои деньги, наняв пять кораблей с пятью сотнями переселенцев. Триста из них он оставил на Хельголанде, а остальных привез в Колонию Британику. Во главе поселения на Хельголанде франк поставил своего приказчика из фризов. Тот отличался инициативой и знал наречие местных племен. Главное было, перезимовать и подготовить хоть какое-то подобие портовых сооружений, необходимых для захода кораблей и отдыха экипажей.

После того как Хлодомир закончил разговор, Геронтий надолго задумался. Его деятельность на острове неразрывно связана с Британией. Любой разрыв этой пуповины, грозил катастрофой. Было от чего взяться за голову. Совещание затянулось за полночь.

Наиболее трезво рассуждал Хлодомир.

- Я неплохо узнал нрав Константина за прошедшие полтора года. Он, безусловно, вдумчив и умен. Доводы Либия весомы, да и положено главному казначею быть прижимистым. А Константин - правитель. И, смею заметить, весьма дельный. Его мысли не только о деньгах. Иначе я никогда не привез бы сюда людей, да и ты Геронтий не оказался бы здесь в нынешнем качестве. Несмотря на неприятные воспоминания, о причинах твоего появления здесь, все давно в прошлом. Твоя с Севером идея с рыбой и теперь с солью, в перспективе могут перевесить доход и от мехов, и от жемчуга, и от янтаря. В конце концов, это побрякушки для богатых бездельников. Но производство огромного количества качественной и дешевой еды и такого насущного продукта, как соль, резко меняют ситуацию. Ради этого стоит сохранить и развивать колонию дальше. Тем более, Константин разгромил варваров в Галлии и у него есть возможность выделить нам часть ресурсов. Сейчас у нас уже есть договор с племенем Фридмунда, подтянутся и другие. Неугодных варваров, будем жечь и гнобить, с угодными нам вождями, будем вести торговлю и делать им подарки. Разделяй и властвуй, так, кажется, говорил, мой ученый внук. Даже если у нас не все получится, кто-то должен быть первым.

Соратники согласились со словами мудрого франка. Спустя пару недель на последнем корабле, отправленном в Британию, отплыл Хлодомир с Максимом. Они везли послание Цезарю Галлии и Британии. Все три руководителя затерянной в Балтике новоиспеченной провинции, единодушно просили Константина не бросать начатое дело на произвол судьбы. Геронтий просил прислать, не менее когорты подготовленных воинов, пять боевых либурнов, и пять купеческих кораблей, не менее двух тысяч поселенцев из бедноты. В свою очередь, он гарантировал бесперебойные и значительно увеличенные поставки сельди, трески и лосося по сохранившимся ценам, без привлечения привозной соли. Более того он предлагал Либию, приобрести монопольное право для государства на закупку всей соли у Геронтия и Хлодомира по фиксированной и обоюдовыгодной цене в весьма приличных объемах. Делался заказ на значительно увеличенный, по сравнению с прошлым, объем зерна. Консуляр провинции Колония Британика подтверждал намерение довести число жителей города до четырех тысяч человек уже в следующем году. В послании приводился список действующих на острове мастерских, и планируемых производств. С началом следующей навигации намечался поход в малоисследованные земли на северо-западе моря, где можно было взять шикарный мех. (Прим. автора. Район современного Стокгольма ) Подтверждалась попытка создать в будущем году факторию в устье Нево и попытаться вернуться к идее укрепленного пункта в устье Хрона. Геронтий также просил у Цезаря возможности личного доклада о сложившейся обстановке в Лондинии на следующий год. Британский магнат вложил в развитие города приличную часть своего состояния, и ожидал уже в будущем году приличной отдачи. Кроме этого он просто прикипел душой к новому месту и не хотел бросить удачно начатое предприятие. Север и Хлодомир, были полностью вместе с ним.

После отплытия купца и компаньона, Геронтий посоветовался с Севером, как поступить с племенем Харальда Косматого. По времени, можно было еще продолжить навигацию в окрестных водах в течение двух-трех декад, и карательная экспедиция могла успеть обернуться туда и обратно. Проблема была в нехватке воинов. После отражения набега в строю осталось триста легионеров, и рисковать городом было нельзя. В конце концов, решили поступить следующим образом. К наказанию племени Харальда решили привлечь, Фридмунда. Геронтий, знакомый с военным делом, возглавлял экспедицию, и имел под началом сотню выделенных Севером воинов, тем более, он лично знал Фридмунда и не сомневался, что жадный вождь с удовольствием ограбит ослабевшего соседа. Жалкое имущество деревень Харальда не интересовало консуляра, значительно важнее было вбить клин между соседними племенами. Тут Хлодомир был полностью прав, вспомнив с помощью внука, знаменитый принцип римской внешней политики. ( Прим. автора Divide et impera - принцип государственной власти, к которому часто прибегают правительства государств, состоящих из разнородных частей, и, согласно которому, лучший метод управления таким государством — разжигание и использование вражды между его частями.

В более широком смысле — тактика (чаще скрытая) создания, усиления и использования противоречий, различий или разногласий между двумя или более сторонами для контроля над ними. Нередко используется более слабым меньшинством для управления большинством.)

Задумка Геронтия полностью оправдала себя. Фридмунд с удовольствием ограбил соседа, выделив почти всех своих воинов. Магнат для приличия взял небольшую долю из добычи. Теперь дан был повязан кровью с римлянами, и входил в сферу их влияния. Остров Зеланд обезлюдел, что позволяло надеяться на беспрепятственный проход караванов в будущем. На остров Лесе высадили сто поселенцев, во главе с Петром Максенцием. Тот имел задачу начать, насколько возможно промысел соли. Пока для солеварниц предлагалось использовать местный лес, но Геронтий заверил мастера, что в будущем году первые корабли доставят уголь, который значительно выше по теплоотдаче, и соответственно эффективность производства будет увеличена. Для охраны промыслов осталось пятьдесят легионеров и пятьдесят данов Фридмунда. Половину платы за службу соотечественников алчный вождь присвоил себе. Геронтию все это было безразлично.

Геронтий сумел убедить Фридмунда не брать под контроль земли Харальда, мотивируя это, и завистью соседей, и малым количеством воинов у данов. На этот остров у смелого бритта были свои виды. Ему настоятельно была нужна встреча с Цезарем, и Геронтий надеялся на плавание в Лондиний в будущем году. Странно, но магнат поймал себя на мысли, что его совсем не тянет вернуться на Родину насовсем. Слишком он прикипел за эти, неполных, два года к суровым водам и гранитным берегам, ставшему ему родным Бургундхольма.

Корабли весело бежали по волнам. На судах консуляр вез около ста женщин, взятых в плен в результате разгрома деревень Харальда Косматого. Таким образом, можно было поправить перекос в соотношении полов на острове, где наблюдалось преобладание мужчин. Сентябрьское море было еще тихим. Перед входом в бухту Колонии Британики, на пути судов Геронтия прямо по курсу возникло несколько лодок ловцов сельди. Рыбаки везли в порт суточный улов. Магнат воочию увидел дело рук своих, воздвигнутое в неведомом и диком краю, и душа его обрела покой и благодушие. На берегу виднелась вилла, в окружении посаженных вокруг нее молодых сосен. Бритта ждала любимого мужа, и роскошный ужин уже готовился слугами. Геронтий приветливо помахал рукой своим работникам-промысловикам, среди которых заметил и старого Лодинна с сыновьями. Тот прижал руки к груди и поклонился хозяину.

Глава 7. Предложение, от которого не отказываются.

Лондиний в октябре совершенно утонул в дождях и тумане. Лодки, скользившие по водам Темзы, не были видны с любого берега. Местные жители, привыкшие к особенностям здешней погоды, совершенно не переживали, а приезжим ничего не оставалось как тоже свыкнуться с сыростью и белой пеленой, окутывающей как одеялом берега Альбиона.

Дым работающих мастерских, низко стелился над землей, проникая в жилища. Гончары и стеклодувы, кузнецы и оружейники, ткачи и красильщики, - кого только не было среди проживающего в столице Британии рабочего люда. Численность мастерового сословия увеличилась за последний год в пределах одного Лондиния едва ли не в пять раз. Муниципальные коллегии ремесленников стали многочисленными и влиятельными. Местные курии, частенько, или формировались из их числа, или прислушивались к мнению новой силы.

Сбор налогов расшевелил сонное состояние британцев, отвыкших за год от потрясений. Везде кипела ответственная работа. В муниципиях разгорались горячие споры по поводу точности начисления подати и соответственно по срочной ее уплате. Особенно часто спорные вопросы касались селян. Земля была разная, и каждый намеревался занизить ее качество.

Петроний и Либий пребывали в величайшем напряжении. Викарий Британского диоцеза, коим по факту давно являлся Петроний, понимал всю важность проведения налоговой кампании. Огромные трофеи от побед в Галлии надежно упрятаны в ведомстве Либия. Этот жулик ясно дал понять приятелю, чтобы он особо не рассчитывал на получение галльских денег на текущие нужды. Либий справедливо полагал, что только Константин может распределить свалившиеся на них огромные ресурсы и негоже их проедать. Петроний покряхтел, но с финансистом был согласен. К тому же урожай выдался отменным, правила сбора налогов просты и понятны для большинства подданных. Селяне, выбрасывая на рынок все больше и больше продукции своих хозяйств, встречали в свою очередь поток изделий промышленного производства. Извечный локомотив прогресса, товарообмен между городом и деревней, вытаскивал Британское общество на новую высоту.

Петроний, загруженный делами, не сразу обратил внимание на Тита Ларция, появившегося в приемной викария. Новоиспеченный таможенник пытался узнать, где можно найти Цезаря.

- Тебе-то зачем? - спросил Петроний, помнящий, что отставной центурион, давний сослуживец Константина по Германии.

- Встретил знакомого ветерана, хотел передать привет, - Тит, в общем, то и не сильно соврал.

- Тебе что, делать больше нечего? По-моему, он в коллегии стеклодувов, - и занятый сверх меры чиновник, взмахом руки отправил Тита куда подальше.

Константин оторвался от беседы с Калгаком. Купец прибыл недавно из поездки по землям пиктов и докладывал обстановку в тамошних краях. Правитель посмотрел на вошедшего центуриона.

- Что-то срочное Тит, - похоже, Цезарю не понравилось, что его отрывают от насущных забот.

Старый сослуживец совсем не смутился и решительно поманил к себе Константина, давая понять, что разговор должен произойти наедине.

- Вчера вечером, в Дубрисе высадился Флавий Стилихон. Он прибыл на трех кораблях с сотней воинов охраны и родней. Я не показывался ему на глаза, и приказал своим продержать его при оформлении не менее суток. Похоже, корабли загружены под завязку. Видимо что-то ценное, я не успел узнать, да и он, скорее всего, спешно прибудет в Лондиний в ближайшее время, - старый вояка передохнул.

Ошарашенный Константин так и присел, на рядом стоящую скамью. Его взгляд устремился, куда-то в сторону, и похоже, он, на какой-то момент, совсем забыл о присутствии рядом стоящего товарища.

- Ума не приложу, как он сумел пробиться через аквитанское море, там сейчас дикие шторма, - Тит собирался разлагольствовать и дальше, но Константин прервал его.

- Ты все правильно сделал, дружище, но сам понимаешь, об этом никто не должен знать. Надо подготовиться к встрече дорогого гостя. Мимо моей резиденции теперь у него дороги нет. Вот что, езжай быстро обратно и вызови ко мне срочно Приска. Он на верфях, недалеко от твоей конторы. Пусть все бросает и спешит ко мне.

Тит верхом на лошади поскакал восвояси.

Дома, Константин распорядился подготовить отдельное помещение и сервировать стол. Слуги вытащили из подвалов лучшее вино.

- Что-то случилось? – Корнелия была встревожена сосредоченным видом мужа. Его напряженность легко угадывалась, тем более она, как все любящие женщины, кожей чувствовала состояние своей второй половины.

- Все нормально, - успокоил он ее,

-Просто сегодня или завтра у меня ожидается серьезная встреча с нежданным гостем.

Константин не ошибся, вечером этого же дня слуга доложил о прибытии Стилихона.

И вот они стояли друг напротив друга. Ни Стилихон, ни Константин не знали, как начать разговор. Правитель Британии жестом показал регенту Западной Империи на скамью, и, подойдя к столу, налил из изящного сосуда в кубки неразбавленного вина, себе и партнеру. Они, молча, выпили, и Стилихон заговорил.

- Ты бы, наверное, меньше удивился, если здесь вдруг соблаговолил появиться апостол Петр с ключами от рая. Но перед тобой сейчас человек, бывший два месяца назад Флавием Стилихоном. Что он делает в Британии и зачем он сюда приплыл, рискуя ежеминутно погибнуть в бурлящем море, неведомо и ему самому, - Стилихон говорил о себе как о постороннем человеке. Весь его облик выдавал неимоверную усталость и безразличие к происходящему. И только глаза, смотрящие прямо в душу Константину, выдавали какую-то потаенную и глубокую мысль, не дающую их владельцу до конца впасть в отчаяние.

- Не удивляйся, что я прибыл к тебе. Во-первых, мне просто некуда бежать. Итог моей жизни – полная отверженность от всех. На Востоке меня казнят сразу и с удовольствием. В Африке, клиент Гонория и друг подлеца Олимпия, Гераклиан, даст мне, в лучшем случае, сойти с корабля. Аларих, хоть и обязан мне за многое, совсем не рвется поддерживать опального и никому не нужного вельможу. В Галлии магнаты не простят мне зимнего погрома 407 года на лимесе. А в Испанию…, - он махнул рукой в отчаянии.

- В общем, ты понял. Ну а во-вторых, мне просто надо было поговорить с тобой. Ты единственный, кто позаботился обо мне, и, что самое смешное, тебе, единственному защитнику, я отплатил черной неблагодарностью. Кроме этого, мне интересно, доплыл ли до тебя Гай Целий? Я часто вспоминал последний с ним разговор и его слова о твоих поступках и реформах. Сейчас перед тобой сломленный жизнью пятидесятилетний мужчина, которому впору, по образцу древних броситься на меч. Но я очень хотел встретиться с тобой, да и вера не позволяет убивать самому себя.

Стилихон умолк и посмотрел на кувшин с вином, стоящий перед ним.

- А что с воинами? У тебя же было много преданных германцев, - Константин, наконец, заговорил, и это приободрило Стилихона.

- Глупо все получилось. Пока я, как мальчишка метался в Равенне, пытаясь уговорить полоумного зятька, мои враги не дремали. В войсках поднялся бунт, чернь начала уничтожать семьи воинов и просто любых германцев в Риме, и мои солдаты подались к Алариху, который с удовольствием их принял, - Стилихон выпил еще и грустно ухмыльнулся.

- Ну, а как ты ушел? Ты же не поверил мне, - британский владыка был весьма заинтригован.

- В том то и дело, что поверил, только не сразу. Откровенно говоря, я обрадовался, когда старина Приск ускользнул от меня. Вызвав своего дядю, я на всякий случай дал команду провести ревизию всех вилл и поместий в Италии, Нарбоннской Галлии и Африке. Через четыре месяца мне бросилось в глаза охлаждение Гонория, не только ко мне, но и к Серене ( Прим. автора. Жена Стилихона. Двоюродная сестра императора Гонория. Весьма влиятельная женщина в описываемый период ) Ну а потом, уже не было сомнений, все идет как ты и предсказал. Где то с апреля, я стал через подставных лиц сбрасывать недвижимость, в надежде, что с приличной казной мне удастся завоевать расположение воинов. В Остии стояло три корабля, оформленные на местных купцов. Мой дядя Германарих, ты помнишь его по Аргенторрату, постоянно находился там с деньгами и сотней самых преданных воинов. И вот в момент развязки, Бог словно лишил меня разума. Предупрежденный тобой, и сам уже обо всем догадывающийся, я вместо того, чтобы взять власть, как безусый юнец прискакал в Равенну, - похоже, Стилихон до сих пор не остыл от событий августа, и был рад излить душу перед собеседником.

Константин улыбнулся, он слишком хорошо знал семью старого товарища,

- Это наверняка Серена. Ты слишком слушался свою влиятельную жену. Тень Феодосия тебя все-таки раздавила. Признайся – это она отправила тебя мириться к Гонорию.

Стилихон, опустив голову, кивнул в ответ.

- Она осталась в Риме и не захотела отплыть со мной. ( Прим. автора. Серена весьма активно участвовала в общественной жизни и была фанатичной христианкой. Именно она прекратила службу весталок в храме Весты и погасила священный огонь. В октябре 408 года, она была убита в ходе осады Рима. Ход данных событий и решения героев вымышлены, но вероятны )

- Ну и как ты все-таки ускользнул? - Константина разбирало любопытство.

- Да очень просто. По приезду в Равенну, я зашел в субурскую церковь и поговорил с настоятелем. После отказа Гонория и угрозе моей жизни, мне пришлось искать там убежища, и я не стал выходить из храма, хотя меня усиленно выманивали, а ушел потайным ходом, который указал отец Климент.

Стилихон усмехнулся,

- Теперь у него достаточно средств на восстановление Божьего храма.

- Дело прошлое Флавий, но почему у тебя так получилось, и с Аларихом, и с Востоком, и, самое главное, как ты не побоялся оголить Рейнский лимес? – Константину, действительно было любопытно узнать о событиях, потрясших всю империю до основания, тем более из уст виновника этих событий.

Стилихон с любопытством посмотрел на товарища юности,

- Тебе действительно это интересно? Что ж, послушай, как одна мечта сгубила всю мою жизнь. Вот уж точно говорил Великий Август, не лови рыбу на золотой крючок. Сорвется рыба, какая ей цена? А крючок, во стократ дороже. Моя мечта была видеть империю единой. Позже я понял, что это бред. Но с юности и позднее, бывая рядом с Великим Феодосием, часто представлял, что это мощное государство опять обретет величие и единство. Все мои поступки были направлены на единство, пусть я и становился иногда жестоким и беспощадным. Руфин, редкостный негодяй, постоянно плел интриги вокруг меня, и его слова падали на подготовленную почву. Все, более-менее влиятельные сановники Востока, стали моими врагами, да и, по правде говоря, основания для этого у них имелись. Потом ситуация стала просто неуправляемой, когда появился Аларих, ставший разменной монетой в борьбе двух группировок. Этот варвар себя еще покажет. Вот так и получилось, что все войска потихоньку стягивались для междоусобной борьбы. Все это глупо, но став на вершину власти, я отчетливо понял, что выбрав линию, поведения становлюсь рабом обстоятельств. Моя юношеская мечта о единстве империи, не имела никакой возможности стать реальностью, и, в конце концов, погубила и меня и западную империю. Запад есть запад, Восток есть восток, и им, похоже, уже не объединиться. ( Прим. автора. Прошу прощения за цитату из Киплинга. Она здесь к месту )

Стилихон замолчал и немного подумав, вздохнул и добавил,

- Хотя видимо западная империя выживет, и именно ты будешь причиной этого.

Друзья молодости продолжили неспешный разговор, перемежая его обильными возлияниями.

- Знаешь Флавий, я с удовольствием отдам тебе власть. У тебя больше опыта и авторитета. Да и воинское умение победителя Радагайса дорогого стоит. Мне не хочется становиться повелителем льва, будучи самому не больше приличного сторожевого пса, - Константин улыбнулся своему сравнению, но сказал все это вполне серьезно.

Стилихон, вставший размяться, и, прогуливавшийся по таблинию, при этих словах встрепенулся и внимательно посмотрел на собеседника. Казалось, он заново знакомится с человеком, которого давно знает. Это состояние характерно для людей, друживших в молодости и встретившихся вновь спустя много лет. Вот, кажется перед тобой тот, каждое слово и жест, которого изучен и предсказуем. Проходит немного времени, и ты понимаешь, что это совершенно другая личность, и, по сути, все твое общение и твои слова были обращены к призраку прошлого.

- Прошлый Стилихон, без раздумий согласился бы с тобой, - Флавий довольно жестко посмотрел на Цезаря Британии, и абсолютно искренне добавил,

- А если бы ты не предложил этого, то возможно и сам взял власть. Только речь идет о прошлом. Тот Стилихон, который перед тобой, перешагнул через небытие, и ему это не нужно. Мне хочется обрести внутреннюю свободу, и земное уже не сильно тяготит меня, более того, довольно приличное состояние, которое мне удалось спасти я разделю пополам и отдам тебе вторую половину.

Теперь уже сослуживец юности с удивлением посмотрел на Стилихона.

- Да, да не удивляйся. Благородный вандал, - усмехнулся всесильный регент,

- Не любит оставаться в долгу, а жизнь такого влиятельного вельможи чего-то да стоит. Со мной, на корабле привезено более двух тысяч фунтов золота, и тысяча твоя.

- И все-таки, мне хотелось бы видеть тебя в строю вместе с нами, - похоже, Константин огорчился.

В дверном проеме показалась, довольная и улыбающаяся физиономия Приска.

- Что это вы тут без меня напиваетесь. Так, глядишь, и старому товарищу ничего не останется.

Стилихон вздрогнул, но самообладания не потерял. Встав, он подошел к лежащему на скамье кинжалу с ножнами. Вынув оружие, он протянул его Прииску, рукояткой вперед.

- Прости старина. Ты вправе убить предателя.

Приск ухмыльнулся, и, загнав кинжал обратно в ножны, полуобняв старого приятеля, повел его к столу,

- Ты что же думаешь, если я простой центурион, то ничего не соображаю? Я давно понял и простил тебя.

И подмигнув обоим товарищам, лихо налил вина в кубок и осушил его. После этого, толкнув Стилихона в бок, громко заржал,

- А здорово я тебя провел, старый засранец.

Его смех поддержали и остальные.

Дальше началось то, что во все времена называлось дружеской попойкой старых вояк. Были тосты за здравие и молчание за упокой. Были веселые шутки и разбитая посуда. Слуги только успевали подносить новые порции горячительных напитков.

На четвертом выпитом кувшине Стилихона отпустило. Он перешел в другое измерение. Все осталось в прошлом. Неудачи и победы, Аларих и Руфин, Серена и Гонорий. Рядом были друзья, которым можно подставить спину, впереди были враги, которым можно и нужно сломать шею. Все стало просто и понятно. Захмелевший вандал стукнул кулаком по столу,

- Тревога!!! Варвары на подходе!!!

Друзья тупо уставились на него, но сработал инстинкт ветеранов, да и пьяные мозги работали на уровне рефлекса. Похватав меч, нож и кинжал, они втроем выскочили на середину комнаты и став спиной друг другу изобразили страшное троерукое чудовище, попадаться к которому не пожелаешь и врагу.

- Да, теперь от вас разбегутся все обитатели Германского леса, - в дверях стоял улыбающийся Либий.

- Иди с..сюда, дорогой мой буквоед и скряга, - заплетающимся языком позвал его Константин,

- И клянусь всеми святыми, тебе завтра отрубят голову, если ты немедленно не присоединишься к нам.

Через час, Либий ничем не отличался, ни по виду, ни по поведению от своих товарищей. Угомонились старые вояки к утру и заснули там, где их оставили последние силы.

Испуганный слуга, убиравший комнату утром, разбудил Корнелию.

- Госпожа, там чудо. Идите, посмотрите.

Зайдя в помещение, хозяйка остановилась в изумлении. На полу, подложив кулак под голову, храпел Стилихон. На скамье, свернувшись калачиком, спал благоверный Корнелии, а далее и впрямь были чудеса. Заснувший сидя, Либий, имел огромный живот, и производил полное впечатление беременного мужчины. Корнелия даже помотала головой, чтобы наваждение ушло. Подойдя ближе, она громко рассмеялась. С другой стороны, на лавке удобно разместился Приск, и его голова, покоящаяся на коленях Либия, и, прикрытая шерстяной накидкой, и сбила с толку боязливого слугу.

Через несколько дней состоялось совещание близкого круга Цезаря Британии и Галлии. Обсуждалось несколько важнейших вопросов.

Галл доложил о набеге скоттов, и погроме, учиненном на Моне. Было решено, как только позволит погода организовать карательную экспедицию на Ибернию. Привлекался Двадцатый Валериев, который к весне выходил на полный штат, Второй Августов, который планировалось перебросить к апрелю на остров, а также конный корпус вандалов во главе с Гейзерихом. Общее руководство операцией поручалось Галлу. Колонизация острова не предусматривалась. Аригию поручалось изучить возможность привлечения к союзу ульстерцев, которые ненавидели коннахтцев, за разрушенную недавно столицу. Кроме этого в случае успеха предполагалось поставить укрепленную факторию на побережье, с приличным гарнизоном. Главной задачей для поселения становилось развитие торговли. Так как скотты отличались неимоверной бедностью, доходов там не предвиделось, но торговля все-таки лучше войны.

Рассматривался вопрос и по развитию колонии на Балтике. Письмо Геронтия к Константину было внимательно изучено. Разгорелись жаркие споры. Либий предлагал свернуть все финансирование рискованного мероприятия из-за открывшихся перспектив в Галлии и возможно в Испании. Константин раздумывал. В итоге решили вызвать весной Геронтия для подробного доклада. Хлодомир горячо убеждал правителя в перспективах нового рынка сбыта товаров. Также предполагался приличный объем производства соли.

- Вот когда будет соль и безопасный проход для судов тогда и поговорим, - Константин отложил окончательное решение вопроса на весну.

Тем не менее, он приказал Приску подготовить к весне четыре либурна для Геронтия. Не бросать же людей на произвол судьбы. Хлодомир облегченно вздохнул. Хоть какая помощь. Теперь все зависело от того, сколько соли произведет Геронтий к весне, и сколько доставит ее в столицу. В деловой хватке и сообразительности партнера франк не сомневался, но передать новости товарищу не было никакой возможности.

Калгак доложил Константину о том, что в стране пиктов начался голод. На севере острова погодные условия не позволили собрать приличный урожай в отличие от римской Британии. Да и культура обработки земли у пиктов не соответствовала римской. Вожди пиктов просили помощи.

- А что с них взять? – Константин был готов оказать помощь, и хоть как то обезопасить себя с севера.

- Думаю, кроме рабов ничего, - произнес задумчиво Калгак.

- Хорошо. Подготовь предложение по поставкам зерна. В обмен пусть дают четыре тысячи воинов, мы пошлем их для пополнения частей на Рейнский лимес и сможем вытащить оттуда Второй Армориканский поближе к Италии, - предложение Константина соответствовало обычной имперской практике.

Помогая варварам на сопредельных территориях, империя пополнялась людскими ресурсами.

Обсуждался и вопрос развития городов на острове. Здесь Константин видел заманчивую перспективу. Набег германцев показал, насколько уязвима Галлия. Восстанавливать ее, безусловно, надо, но рост городского населения в Британии надежно гарантировал в дальнейшем Северную Галлию от погрома. Уже сейчас на складах начали скапливаться излишки товаров, необходимых для весенней торговли. Внутренний рынок полностью обеспечивался собственной продукцией, кроме предметов роскоши. Особое внимание уделялось Лондинию. Гай Целий, обладавший уникальным опытом управление крупным мегаполисом, доложил о плане строительства. Новая крепостная стена увеличивала городскую площадь в пять раз. Планировалось строительство стены и на другой стороне Темзы. Планом предусматривалось мощение практически всех улиц города, строительство новых акведуков, театра, арены и, самое главное, капитального каменного моста через Темзу. Либий застонал, увидев предполагаемый объем финансирования. Но Цезарь был непреклонен. Развитие столицы в ближайшие годы, резко выводило Лондиний на новый уровень, придавая ему привлекательность, в том числе и состоятельных граждан.

Осенью Константин не собирался отсиживаться на острове. В начале октября, переправившись через неспокойный пролив, правитель отправился с инспекцией в Галлию. Необходимо было ознакомиться на месте с реальным положением населения, городов, дорог, мостов и других объектов. В поездке правителя сопровождал Либий и Констант. Корнелия упросила мужа взять ее с собой. Войны не было, и Константин согласился.

Аригий убыл в Арелат и получил указание немедленно докладывать обо всех изменениях обстановки в Италии.

После длительного и сложного разговора, Стилихон согласился все-таки стать магистром милитум (главнокомандующим) обеих армий (пехоты и кавалерии). Ему предписывалось принять командование над всеми войсками в Нарбоннской Галлии и Аквитании. Эффект от его появления в войсках был необычайным.

Спустя две декады, в конце октября 408 года, посыльный доставил в ставку Константина в Лунгдунуме пакет от Аригия. Франк полностью сосредоточился на работе в должности магистра оффиций и передал командование Вторым Августовым легионом Небиогасту, одному из ветеранов, префектов комитатских легионов. В сообщении Аригий передавал важную для правителя информацию. Неимоверно усилившийся Аларих, потребовал у Гонория федератства в Норике и значительную сумму денег. Сил защититься от него у императора не было, но, тем не менее, готам было отказано в их стремлении. Раздраженный вождь варваров взял Рим в осаду.

Новость требовала немедленных действий. Константин в сопровождении охраны, взяв с собой сына, отправился в Арелат (Арль). Второй Августов и конница вандалов, располагавшаяся, в окрестностях Лунгдунума, скорым маршем отправились туда же. Амброн с кавалерией получил команду быстро переместиться к Виенне. Туда же отправлялся и Второй Армориканский легион. Проб успешно вербовал воинов в новые комитатские легионы и уверенно закрывал Рейнский лимес вместе с Теодомером. Таким образом, через две декады, в начале ноября, в Нарбонской Галлии стояли, Второй Августов, Шестой Победоносный, оба Армориканских легиона и оба Аквитанских. Конница Амброна, Гоара и Гейзериха насчитывала до пятнадцати тысяч человек.

Стилихон и Аврелиан недоумевали. Почему такая махина стоит на месте? На все вопросы Константин отмалчивался, но однажды получив очередную порцию информации от Аригия, собрав друзей, сказал,

- Только что стало известно, что Аларих обобрал Рим до нитки. По данным разведки размер выкупа составлял пять тысяч фунтов золота, тридцать тысяч фунтов серебра, три тысячи пурпурных и четыре тысячи шелковых одеяний, а также три тысячи фунтов перца. ( Прим. автора. Абсолютно достоверные данные в реальной истории ). Теперь вы понимаете, почему я стоял на месте?

- Не совсем, - Аврелиан по-прежнему недоумевал.

- Как говаривал Великий Веспасиан, когда ставил самых вороватых чиновников на высокие должности, - это мои губки. Я даю им намокнуть, а потом выжимаю. Так вот мы дали Алариху намокнуть, теперь пришло время его хорошенько выжать, - Константин удовлетворенно откинулся в кресле.

Аврелиан восхищенно присвистнул, а в глазах Стилихона загорелся недобрый огонек. Весь его облик показывал, насколько он удовлетворен.

На следующий день в Равенну отбыл Иовин. Он повез императору Запада предложение узурпатора Галлии и Британии.

И от этого предложения у Гонория не было никакой возможности отказаться. Константин, по сути, сохранял от полного уничтожения эту куклу, по иронии судьбы, возглавившую империю в переломный момент. Гонорию предлагалось признать Константина полностью и безоговорочно Цезарем и соправителем. Константин становился легитимным правителем префектуры Галлии, и соответственно к нему переходила власть в Испании и Тингитианской Африке. Золотые и серебряные рудники в Испании полностью переходили под контроль Константина. Гонорий давал согласие на брак своей сестры Галлы с сыном Константина Константом. Констант занимал должность магистра оффиций при Гонории. В обмен на это Константин решал готский вопрос по своему усмотрению и обеспечивал безопасность всей Италии. В случае отказа, Константин полностью прекращал отношения с Равенной и находился с ней в состоянии войны. Войска в любом случае начинали выдвижение в Северную Италию.

Принявший Иовина Олимпий выглядел потрясеннным. Вести доставленные галльским магнатом шокировали. Но надо было что-то предпринимать. Гонорий, выслушав посланца Константина, откровенно впал в ступор. Пауза затянулась.

Иовин решительно прервал ее,

- Император, сейчас нет другого выхода. Предложение Константина, единственно верное и приемлимое для тебя. В случае отказа, сюда придет пятидесятитысячная армия, которой хватит и для Алариха и для ваших немногочисленных войск. В случае согласия, эта армия все равно придет сюда, но как союзническая, выполняющая долг по защите отечества.

- Что ты мелешь? Это гнусный шантаж зарвавшегося выскочки, - разъяренный Олимпий буквально взорвался.

Гонорий сидел на троне, будучи совершенно безучастен к происходящему.

Иовин нисколько не смутился,

- Тебе ли говорить в данном случае, Олимпий? Благодаря твоим козням, император лишился последнего реального защитника. Если бы ты послушал Стилихона, император, всей этой мерзости с готами не было. Кстати, любезный Олимпий, могу доложить тебе, что Стилихон – магистр милитум обеих армий у Константина и скоро, возможно, передаст тебе привет.

Олимпий начал разевать рот, как рыба, вытащенная на берег, но звуков от него так и не дождались.

Гонорий наоборот встрепенулся, -

- Так ты говоришь Стилихон у Константина? Но как он там оказался? Мне же сказали, что он убит. Ты мне все врал Олимпий?

Всесильный наушник съежился как улитка, ему хотелось провалиться сквозь землю.

На следующий день Иовин мчался с отрядом сопровождения навстречу с войсками Константина. Вести были добрыми. Гонорий, полностью принимал условия властителя Британии и Галлии. Олимпий был арестован, и Гонорий просил Стилихона принять участие в расследовании его деяний.

По горным дорогам коттинских альп легионы потянулись в Италию. Константин испытывал волнение от встречи с родиной. Природа Италии очаровывала, манила и потрясала. Разместившись лагерем в Медиолане (Милан), британский правитель принял меры к блокированию всех выходов из Италии. Войска начали движение на юг, растянувшись широким веером от моря до моря. Под Фезулой войска и огромный обоз готов, этого народа-войска были блокированы.

Аларих со свитой прибыл на переговоры. Вождь готов держался весьма самоуверенно, ведь до сих пор ему сопутствовала удача, и жалкие римляне не могли ничего противопоставить его воинам. Первые же фразы на переговорах показали, не в меру уверенному в себе вождю, какая на него наложена тяжелая рука.

- Ты полностью отдашь все, что награбил в Риме. Сверх этого у твоего народа и армии, находящейся здесь, не останется ни одного фунта золота и серебра. Воины готов уйдут федератами в Норик, а семьи будут расселены как гентилы по разным муниципиям. На следующий день после твоего согласия, и выполнения условий по сдаче ценностей, вам выделят полугодовой паек зерна. Император предоставит вам возможность получать и в дальнейшем африканское зерно по федератскому договору. Плата по договору будет обычной с ежегодной премией вождю за отсутствие волнений. Ты можешь не принимать данных условий. Здесь пятьдесят тысяч воинов, желающих получить свою долю добычи по законам войны, и они знают о готских трофеях. Решай Аларих здесь и сейчас, времени я тебе не дам. Легионы кормит война, и эти волки разорвут тебя на части. Ты слышал, что было под Лунгдунумом несколько месяцев назад? Так вот обещаю тебе, что в отличие от вандалов и аланов, из вас не пощажу никого. Ты ограбил мой родной город, и я не собираюсь этого забывать.

Константин замолчал, а Аларих стал смотреть на соратников этого жестокого правителя, и, увидев в свите Стилихона, потянулся к нему. Старый знакомец превратился в безмолвную статую и смотрел сквозь Алариха, как будто это было пустое место.

Отчаяние охватило вождя готов. Он ожидал чего угодно, только не такого бессовестного грабежа. Впрочем, Аларих в своей жизни не раз попадал в подобные переплеты, и, честно говоря, безобидной овечкой себя не считал. Выхода было два – драться или сдаться. О воинах галльских легионов ходили слухи, как об умелых бойцах. Это не изнеженные дети Италии. Аларих понял, что игра закончена. В конце концов, он и хотел федератства в Норике, а деньги приходят и уходят, ибо, как говорил Иов многострадальный, « Бог дал, Бог взял». Эпической битвы за Рим не произошло.

На следующий день готы начали выполнять условия договоренностей. Народ-войско, влиявший на судьбу империи более двадцати лет, превращался в очередных федератов на службе Рима, но не суждено им будет уже создать королевства, ставшие прообразом будущих государств Европы в реальной истории.

Равенна принимала освободителя Италии. Стилихон наотрез отказался встречаться с зятем. Олимпий был ему совершенно не интересен, и, взяв разрешение у Константина, Флавий Стилихон занялся контролем над выполнением Аларихом всех условий договора. Бывший регент был мрачен и сосредоточен. Ему уже донесли и о гибели сына и о смерти жены. Римляне чтобы задобрить Алариха, в период осады убили племянницу Феодосия Великого и выставили ее голову на городской стене.

Константин, встретившись с Гонорием, был любезен и учтив. Однако несмотря на намеки и недвусмысленные предложения, решительно ничего из возвращенной добычи Алариха равеннской администрации не перепало. Во-первых, это не оговаривалось договором, а во-вторых, как говаривал старина Бренн, - «Горе побежденным».

Помолвка и свадьба Галлы Плацидии и Константа состоялась быстро. Галла вначале сокрушалась о своей судьбе, но брат был неумолим. Впрочем, после знакомства с сыном Константина, всесильная красавица вскоре оттаяла. Констант был видным молодым человеком, прекрасно сложенным, образованным и набожным, что особенно понравилось Галле. В общем, свадьба прошла довольно весело и непринужденно. Настроения Гонорию добавил и тот факт, что новый родственник вывалил в качестве приданого десятую часть взятого у готов, и этим подсластил горькую пилюлю, практически нищего императора. Кроме Африки и полуразрушенного Иллирика с Нориком, ничего ценного у Гонория не осталось, да и там всем заправляли интриганы из Сената.

Верениан, находившийся в своем дворце в Колонии Цезаря Августа (Сарагосе), с удивлением рассматривал прибывшего посыльного из Равенны. Чиновник по специальным поручениям официально уведомлял испанские власти, что отныне Константин властелин префектуры Галлии и всем должностным лицам Испании надлежит выполнять его приказания. Все казенные рудники золота и серебра уходили под власть всесильного британца. Расспросив прибывшего корникулярия, Верениан понял суть происходящего. Перед его взором предстал полузабытый разговор в палатке Константина. Испанец вспомнил, как он вспылил, и, как уверен, был в себе Константин. Вздохнув, один из испанских магнатов, поехал на встречу с Дидимом. Предстояло подсчитать и доходы от рудников, и численность воинов и граждан. Грозный правитель Британии и Галлии, мог нагрянуть в любой момент сам, или прислать своего дотошного Либия, о котором уже ходили легенды.

Вдали показались до боли знакомые места. Почему так бешено бьется сердце? Вот и стены Аврелиана, а вот и мавзолей Адриана. На склонах родного Авентинского холма показался силуэт пирамиды Цестия. Знакомые и давно забытые очертания зданий и сооружений окружили Константина. А вот и поворот к родному дому.

- Вот здесь я жил Корнелия, а вот туда бегал в школу к старому Луцию. Мама часто ждала меня с занятий вот здесь, - говорить стало труднее, и он отвернулся, чтобы жена не увидела слезы этого железного мужчины.

Сенат Рима стоя рукоплескал Константину.

«Сколько здесь интриг и злобы. Сколько разврата и безделья. Как вернуть Риму величие? И возможно ли это в принципе?» - такие мысли обуревали Константина, выслушивающего овацию сената Великого Города.

« Будущее в тумане», - ему вспомнилась Раудикка. Наверно так и есть. Пусть будет, что будет.

В кулуарах сената перед отъездом Константина из Рима у него состоялась примечательная встреча, имеющая далеко идущие последствия для судеб всей империи. Приятный разговор с Гауденцием, знакомым по совместной службе, был прерван появлением юноши.

- Мой сын, Аэций, - Гауденций явно гордился отпрыском, но было по всему видно, что отец взволнован.

- Что тебя так беспокоит, Гауденций? – Константин удивился.

- Сын уезжает по договору с гуннами, практически заложником.

- Да уж. Дожились, - Константин обернулся к Аэцию.

Юноша, нимало не смутившись, смотрел на знаменитого человека.

- Не страшно Аэций? О них говорят разное, что чуть ли не людоеды, - ему была любопытна реакция отпрыска знатного рода.

- Я римлянин и выполню свой долг перед отечеством.

- Благородная речь, достойная квирита, - Константину приятен был и сам юноша и его слова.

- Прошу тебя, держи с нами связь. Аригий, - позвал своего приближенного правитель.

- Вот юноша уезжает к гуннам, обязательно организуй секретную переписку с ним. Смотри не подставь его, а ты Аэций постарайся присмотреться к ним, к вооружению, тактике действий, взаимоотношениям внутри народа, кто главный, кто подчиненный.

Аэций вопросительно посмотрел на отца, и, увидев утвердительный кивок, промолвил,

- Не сомневайся Константин, я все сделаю. Собственно, я сам уже думал об этом.

Конные сарматы, неразлучные спутники Константина, собирались в дорогу. Силур вполголоса ругал одного из конников за прослабленную упряжь. Корнелия раскладывала покупки и подарки, полученные в Риме. Ранним декабрьским утром усиленный отряд конницы выдвинулся в Арелат, легионы начали отход из Италии. Второй Августов уходил в Британию. Шестой Победоносный в Лунгдунум. Амброн, с конницей в Лютецию. Остальные войска оставались в районе Арелата для контроля всей Южной Галлии. Старшим оставался Стилихон. Как и предполагал Верениан в Испанию нагрянул Либий и все испанские магнаты теперь усиленно отдувались перед дотошным квестором, а на рудниках наступил период напряженной работы. Остаток зимы правитель решил провести в окрестностях Арелата. Климат там был мягкий и зима не шла ни в какое сравнение с Британской. Приближающаяся весна несла с собой новые задачи. Предстояло подготовиться к ним.

Глава 8. Орел расправляет крылья.

Корнелия встав с ложа, потянулась и ,обернувшись, не увидела рядом мужа. Так и есть, опять работает. Отдыхом этот отпуск можно было назвать с большой натяжкой. Заботы и многочисленные посетители не давали покоя правителю Британии и Галлии. Неимоверно усилившийся Константин, буквально за месяц стал интересен всем. Кого только не было у триумфатора Галлии. И актеры, и поэты, и промышленники, и торговцы. Корнелия с усмешкой говорила мужу:

Ну теперь ты точно найдешь молодую. Посмотри сколько патрицианок из знатных семей вдруг приехало на зиму в Арелат. Всем внезапно стало необходимо здесь подлечиться.

Константин со смехом отмахивался от нее. Стилихон подшучивал, что сам он прошел этот скользкий путь по борьбе с лестью. Теперь пусть Константин отдувается. Сам бывший регент начал потихоньку привыкать к новому для себя статусу. Только в глазах поселилась грусть, как у старого льва, лежащего в клетке и наблюдающего очередного посетителя зверинца, пришедшего посмотреть на диковинного зверя. А посмотреть на Стилихона в его новом качестве хотелось многим. Прибыли и бывшие лжедрузья из Рима. Пользуясь старым знакомством, они откровенно предлагали ему стать на путь интриг и взять власть. Он без колебаний рассказал об этом товарищу. Константин даже не стал наказывать проходимцев .

- Что с них взять, с убогих? В Риме плюнь и попадешь на интригана.

Он понимал состояния бывшего всесильного вельможи и с благодарностью отметил, что слово, данное при первой встрече, Стилихон держит. И вместе с тем по всему было видно, что тому тесно и неуютно в новом для него статусе. Это беспокоило Цезаря, но ничего приемлемого для друга он предложить не мог. Они часто старались, оторвавшись от всех, вырваться на конные прогулки по окрестностям Арелата. Велись неспешные разговоры о состоянии общества и путях его развития. Стилихон оживлялся, ему надо было высказаться и его энергия находила выход в этих разговорах.

Основной вопрос, мучивший Константина был прост и понятен,

- Что делать дальше?

Как преодолеть тот непрекращающийся кризис, которым империя болела уже более двухсот лет? Люди не стали глупее и ленивее, развивались ремесла и торговля, также мужественны были воины, но империя только защищалась, а варвары становились все сильнее и сильнее. Он часто вспоминал уроки старика Луция, но и в анналах истории не находил ответов на свой вопрос. Слишком отличались времена.

Однажды поплутав по лесу они нашли тропинку, которая вывела их к роднику. Рядом находилась одинокое строение из которого вышел крепкого вида старик. Присмотревшись к путникам, он внезапно произнес:

- Давно я тебя не видел Флавий, много воды утекло за двадцать лет.

Константин недоуменно посмотрел на товарища. Стилихон, присмотревшись так и не опознал говорившего. Спешившись и подойдя поближе он произнес:

-Не признаю тебя старец. Откуда ты знаешь меня?

Присев на полено, стоявшее около хижины старик усмехнулся:

- Добро. Время страшная штука. Ты забыл старого префекта, когда мы с тобой усмиряли Аллариха, ты забыл Фригиду и даже не вспомнишь как в Иллирике чуть не свалился с лошади в пропасть, когда заснул.

- Бонифаций !!! Ты ли это?! Я уже думал, что не найду тебя среди живых.

Стилихон в ужасно возбужденном состоянии встал. После бурных объяснений выяснилось, что старый друг и соратник отдалился от дел земных и стал затворником, найдя покой среди лесов и холмов Южной Галлии.

Вечером в скромной хижине старого отставника состоялся разговор, переменивший, без преувеличения, судьбу всей Европы. После общих фраз нить разговора потянулась опять к мучившему правителя вопросу. Есть ли вообще возможность у смертного перевернуть естественный ход событий, или это только Божья воля.

До сих пор молчавший Бонифаций заговорил.

- Я многое передумал в этой глуши. Одиночество перевернуло мои мысли. Что казалось раньше значительным, теперь видится никчемным, а то на что не обращал внимание, оказалось наиважнейшим. Изучая писание, я натолкнулся на фразу из Экклезиаста « Суета сует и томление духа». Что же это такое? И вот мне стало просто и понятно на склоне моих лет, что тело и его потребности чужды порывам души. В человеке по непостижимой воле Творца сошлось земное тело и божественный дух. Просто пока молод и полон сил, трепетные мысли об истинном, глушатся радостью земной жизни. Сколько в молодости не сделанного, как манит женская прелесть, сколько соблазнов и приключений. Воистину не насытится око зрением, а ухо слушанием. Вот вы рассуждаете о кризисе Римского мира. А вам не кажется, что он просто постарел? Как стареет человек. Без малого тысячу двести лет, как Ромул пророчески увидел в небе двенадцать коршунов и вот двенадцать веков отмерено его детищу и оно, судя по всему, приходит как все смертное к концу. Земля не пройдет, как говорил Соломон, и новые племена придут на смену римлянам, и будут новые вожди и новые законы, новые легенды и новые города.

-Так что нам, смиренно ждать смерти нашего мира? - Константин удивленно и негодующе поднял брови.

-Я не сказал этого , - Бонифаций спокойно поднял глаза на правителя,

- Нынешний Рим стар и круг его жизни неумолимо катится к закату, но кто мешает ему стать молодым? Он же не человек. Как змея сбрасывает кожу и щеголяет в новой, так и любое общество может пройти путь обновления. Новый Ромул увидит новых коршунов, и круг веков начнет свой новый путь. Осталось только найти нового Ромула, или он должен явить себя по воле Бога.

Константин вздрогнул. Уже третий человек говорил о новом Ромуле, и он вспомнил коршуна делающего круги над лагерем, когда он говорил с Раудиккой.

Всю дорогу домой они со Стилихоном молчали. Редкие обрывки фраз не мешали мыслям. Все вдруг стало просто и понятно. Нужна сверхзадача, нужен прорыв, нелогичный, непонятный, но завораживающий и масштабный. Нужно, чтобы это было принято народом и когда мысль и воля правителя сольется с порывом и желанием народа, тогда змея и сбросит кожу.

Странная вещь государственная власть, где то обыватели озабочены повседневными трудами, рожают детей, влюбляются и строят планы, а в это время кто то принимает решения которые перечеркнут судьбы многих.

В начале 409 года состоялось совещание Константина с наиболее приближенными соратниками. Присутствовали Аврелиан, Либий, Стилихон и Аригий. За плотно закрытыми дверями решалась судьба огромного куска римского мира. Речь правителя потрясла друзей и соратников. Они ожидали чего угодно только не этого.

Обращаясь к товарищам, Константин сказал:

-С началом навигации на Ибернию уйдет Двадцатый Валериев и Второй Августов легион, с ними уйдут федераты Гейзериха. Аригий обеспечит нейтралитет или прямую поддержку ульстерцев против коннахтцев. Экспедиция планируется короткой, но энергичной. Удар в первую очередь наносить по владениям Эохайда Мак Энны и его союзников. В отличие от битвы при Лунгдунуме, обращаю ваше внимание на сбережение варварских жизней.

В ответ на удивленные взгляды соратников продолжил,

- Причину данного решения поймете позже.

[Neznaika1975]

Коллеги, какова судьба этого произведения?

Есть законченный вариант?

[ssg10000]

« Опасное место. Даны, легко могут здесь атаковать караваны», - на душе у градоначальника стало тревожно.

Запятая лишняя.

[Николай Орлов]

Проды  не будет?(((