Конец Империи

[Archer]

Осторожно - РеИ. Будем постепенно добавлять )

-----------------------------------

Паннония, бывшая римская провинция,

454 год.

День клонился к закату. Кроваво-красные отблески заходящего солнца отражались от подернутой легкой рябью воды. Совсем недавно берега неширокой речки Недао оглашались воинственными кличами, по заливным лугам с грохотом неслась тяжелая конница, а тучи стрел застилали небо. Десятки тысяч воинов многих племен в блестящих доспехах сходились, сталкивались щитами, рубились и резались насмерть. Поля вокруг берегов Недао пропитались кровью и, казалось, вытоптанные до самой земли, никогда больше не зазеленеют вновь. Но это было не так – кровь превосходное удобрение, и вскоре высокие травы снова потянутся к солнцу.

Над полем недавней битвы уже кружилось с карканьем воронье, высматривая поживу. Добыча будет богатой – одних только гуннов осталось лежать здесь тридцать тысяч. Вперемешку же с ними, найдя примирение в смерти, лежали готы, гепиды, руги и скиры, аланы, герулы и свевы. Мертвые затихли навек, глядя в вечность бессмысленными глазами. Живые бродили среди них, пошатываясь от усталости, искали родичей и друзей. Иные просто сидели или стояли, не обращая внимания ни на что, до конца не веря еще, что остались живы посреди ужасающей бойни. Другие – кому повезло больше, радостно гомонили, обнимались, смеялись и, начиная праздновать так тяжко доставшуюся победу, открывали мехи с вином. И, словно желая сказать своим, что на этом поле торжествовала не только Смерть, но и Победа, запели рога в лагере короля гепидов Ардариха – предводителя победоносного войска.

Два воина, что сидели на берегу Недао, чуть повернули головы. Один застыл с пригоршней воды, так и не донеся ее до пересохшего рта, другой на миг перестал отирать кровь с меча. Обоим было около тридцати, и они совершенно не походили друг на друга, хотя и были единокровными братьями. Один из них, тот, что помладше, больше пошел в мать, унаследовав от нее римский нос и живые черные глаза, другой же больше походил на отца, имел длинные светлые волосы и тяжелую нижнюю челюсть. Оба усмехнулись, вслушиваясь в пенье рогов.

- Празднуют, - сказал младший и, отхлебнув воды, отряхнул руку. – Ардарих сегодня упьется, клянусь Геркулесом!

- Предсказать это, Ацилий, не трудно, - ответил старший, вновь принимаясь за меч. – Гепид пьет, что воду хлещет. А вот, кстати, и он…

Вдоль берега ехали на конях человек десять, все, как на подбор, могучие мужи, но даже и среди них выделялся высокого роста старик, не утративший, казалось, и капли юношеской силы. Он ехал без шлема, седые волосы рассыпались по плечам, тяжелый плащ золотого шитья покрывал плечи. Это был Ардарих – король гепидов и правая рука самого Аттилы, прозванного Бичом Божьим. Теперь же судьба столкнула его с сыном бывшего повелителя.

Вместе с ним ехали и другие предводители войска – объединенного войска многих племен, развеявшего на этом поле военную силу гуннов и навсегда сломавшего хребет их державе. Ацилий узнал Валамира – короля готов, Эдику – вождя скиров и других вождей менее значительных племен. Ардарих хмурился, не слушая восторженных речей окружавших его вождей, но вдруг со стороны поля донесся топот копыт. Белая лошадь мелькнула сполохом.

- Я добыл ее, вождь! – зазвенел юношеский голос, в котором слышалась гордость. – Я сразил его, я!

Все замерли, а ликующий скир, совсем еще юноша, спрыгнул с коня и бросился к предводителям. В руке у него болталось что-то круглое. Голова! За длинную черную косу он держал отрубленную голову, и она болталась на бегу, а кровь крупными каплями стекала на землю.

- Это сын Эдики, - пробормотал Ацилий. – Как там его…

- Молодой Одоакр, - кивнул брат. – Похоже, он отличился сегодня. Гляди, как гордо смотрит его отец.

Между тем, Ардарих выхватил голову из рук Одоакра и посмотрел в мертвые глаза ненавидящим взглядом.

- Привет тебе, Эллак! – громко воскликнул он. – Вот он какой, сын великого Аттилы! Это меня ты хотел сделать своим рабом? Меня хотел заставить подавать тебе ночной горшок? Наглый щенок! Я поклялся, что ты заплатишь мне за свои дерзкие и безумные речи. И ты заплатил. Сегодня ты заплатил!

Король гепидов захохотал и высоко подбросил отрубленную голову.

- Державе гуннов конец! – закричал он и вновь подбросил голову Эллака, будто детский мяч. – Я! Я принес вам свободу!

- Свобода! Свобода! – подхватили его крик вожди и вот уже над полем, усеянным мертвыми телами, гремел этот торжествующий крик, в котором смешивались голоса готов, гепидов, ругов, герулов и скиров. И долго еще летал он над полем…

- Что ж, брат мой Травстила, - сказал с усмешкой Ацилий. – Дело сделано. Не пора ли домой?

- Ты прав. Делать здесь больше нечего. С гуннами покончено, а победители теперь передерутся между собой, деля наследство Аттилы. Выезжаем сегодня же ночью! Нас ждет Аэций.

Изменено 11 Feb 2014 пользователем Archer

[Georg]

Осторожно - РеИ. Будем постепенно добавлять )

Вот так вот прям совсем РеИ?

Имена персонажей знакомые, но что оставалось им в РеИ кроме мести за вождя.......

Будем постепенно читать.....

[Archer]

Вот так вот прям совсем РеИ?

Ну естественно, в той мере, какую подразумевает художественное произведение. Со всякими художественными допущениями.

Имена персонажей знакомые

Да, это они. :)

[Женя]

Будем добавлять. Вы "легионы" когда закончите, коллега?!

[Крысолов]

Смерть попаданцам! Уж лучше и впрямь роман про Антемия-победителя. Арчер сможет, я знаю!

[Archer]

Геспер, старый вилик, долго мялся возле беседки, почти скрытой за густо разросшимися деревьями тенистого сада. Внутри полукруглой беседки, увитой плющом и лавром, стояла мраморная скамья. На скамье, прислонившись к резной ограде и облокотившись на локоть, полулежал его господин. В руках у него был бокал полный рубинового хиосского вина, рядом стояла амфора. Закинув ноги прямо на стол, господин то и дело прикладывался к бокалу, а глаза глядели куда-то вдаль. Геспер знал, что беспокоить господина сейчас рискованно. Никогда не знаешь, в каком он будет настроении, оторванный от своих размышлений.

Господином Геспера был Валерий Майориан – не так давно еще прославленный полководец Империи, а ныне всеми забытый обитатель родового поместья. Видя господина, которого он помнил еще мальчишкой, Геспер не мог отделаться от мысли, что сельская жизнь и управление виллой не подходят доблестному мужу. Восточная роскошь, утонченные наслаждения, шикарные пиры, философские беседы – обычные развлечения римской аристократии, - не привлекали Майориана. Гостей он не принимал, с соседями не общался. Замкнувшись в маленьком мирке виллы, он находил утешение в вине.

Четыре года он жил здесь безвылазно. И четыре года страдал. Доверенные рабы и домочадцы шептались, что господин попал в немилость к могущественному Аэцию и насильственно отправлен в отставку. Якобы, даже в Риме ему было запрещено появляться. Так это или не так, а также, что явилось причиной гнева великого Аэция , Геспер не знал, сам же Майориан никогда не рассказывал. С болью в сердце старый вилик смотрел на него. Господину было всего тридцать три и там, куда был сейчас устремлен его взор, далеко за пределами виллы, его ждали великие дела. Но увы, всемогущий Господь распорядился по-иному…

Большую часть времен Майориан бывал внешне спокоен и вроде бы даже интересовался делами виллы. Но иногда он вот так, как сейчас, удалялся в беседку и молча сидел там, попивая вино. А бывало, выпив изрядно, облачался в старый доспех и, выкрикивая команды несуществующим легионам, размахивая мечом, яростно рубил живую изгородь. Потом он бросал меч и со слезами опускался на землю. В такие дни сердце вилика обливалось кровью, но помочь господину он ничем не мог.

Геспер вздохнул. Приказ господина был ясен. До вечера представить хозяйственный отчет. Приказ однако был отдан утром, когда Майориан был еще трезв и вроде бы весел. Сейчас же был вечер, а господин явно впал в меланхолию. А, может, уже был пьян. Тем не менее, Геспер знал, что должен хотя бы попытаться представить отчет, иначе потом он рискует вызвать гнев господина. Никогда нельзя знать заранее, что скажет и сделает Валерий Майориан.

Вилик кашлянул и раздвинул ветви деревьев.

- Прости, господин, что нарушаю твое уединение, но ты приказал подать отчет о сборе оливок и производстве вина.

Геспер нерешительно протянул таблички. Майориан не изменил позы и вообще никак не показал, что заметил присутствие вилика. Губы его что-то беззвучно шептали, а глаза все так же глядел и в даль.

- Господин…

- Что тебе надо, Геспер? – спросил вдруг Майориан, чуть повернув голову.

- Ты приказал прийти с отчетом, когда он будет готов. Оливки…

- Оливки? – господин вдруг расхохотался. Вино пролилось на землю, но он этого даже не заметил. – Оливки! Вот чем теперь должен заниматься Валерий Майориан! Оливки… Когда я стоял на стенах Цезародуна, а варвары шли на приступ, я знать не знал ни о каких оливках! И не желал знать! Когда я рубился с франками… Когда их король…. Знаешь ли ты, Геспер, что мне было предсказано? Звезды сказали, что слава моя затмит славу Аэция! Вот почему он возненавидел меня. За это… Только за это он отправил меня сюда! К твоим оливкам и прочему навозу! Что тебе надо?! Что ты все еще тут стоишь?!

- Отчет, господин…

- Пошел вон!

Майориан запустил в него пустым бокалом и вилик, увернувшись, бросился прочь.

- Стой!

- Да, господин? – Геспер нерешительно обернулся.

- Бокал принеси… И убирайся. Не смей, - слышишь?! – не смей меня беспокоить!

Когда спустя час вилику все же пришлось побеспокоить хозяина, он шел к беседке на ватных ногах. Но не пойти он не смел.

- Прости, господин, я…

- Опять ты?!

- Только что из Рима приехал твой друг, - быстро сказал Геспер. – Рицимер. Он ждет в атриуме. Я знаю, что…

- Рицимер здесь?! Так что ж ты медлил, скотина? Идем!

Майориан вошел в атриум быстрым шагом. Хмель разом слетел с него. За эти четыре года никто не решился хотя бы навестить его. Приезд Рицимера мог означать одно – в Риме что-то случилось. За время службы Майориан сдружился с германцем. Сколько вина они выпили вместе! А сколько было разговоров! Но, после внезапной опалы, Рицимер, как и все прочие, забыл дорогу к старому другу. Майориан понимал его. Потомок готских и свевских королей был прекрасным солдатом и хорошим другом, но важнее всего было для него честолюбье. Рицимер стремился занять высокое положение в армии и при дворе, а продолжение отношений с впавшим в немилость другом, могло и на него навлечь гнев Аэция. Расчетливый Рицимер не хотел рисковать. И вот, однако, приехал. Какие вести принес он? Чего хочет?

Высокий германец в пропыленной одежде с коротким мечом на боку стоял посреди атриума и разглядывал статуэтку, изображающую Приапа. Услышав шаги, он обернулся.

- Привет затворнику! – сказал он с улыбкой и поднял руку. – Рад тебя видеть в добром здравии!

- А я-то как рад! – Майориан бросился к нему, и они обнялись. – Старый друг! Какой добрый ветер привел тебя ко мне? Почему раньше не навещал?

- Ну, знаешь, встреча с тобой могла стоить мне военной карьеры. А что у меня еще есть, кроме армии? Но я всегда хотел, конечно, увидеть тебя.

- Но ты приехал. Что изменилось?

Рицимер внимательно посмотрел на него.

- Об этом я и хочу поговорить с тобой, друг. Но, может, ты распорядишься накрыть стол? Я устал и проголодался с дороги. Мчался от самого Рима, меняя лошадей.

- Конечно! Сейчас. Я уже отдал приказ. Геспер?! Пошевелитесь там!

Несколько минут спустя они уже возлегли за столом. Рабыни торопливо внесли мясо, белый хлеб, фрукты, вино и, повинуясь знаку хозяина, удалились.

Рицимер поднял бокал и неторопливо отпил.

- Так что же? – спросил Майориан, скрывая волнение. Сам он к вину не прикоснулся.

- Я приехал с предложением к тебе. Скажи, хотел бы ты вернуться в Рим?

- Зачем спрашиваешь? Но это, как ты знаешь, невозможно. Аэций…

- Все меняется, друг. Аэций с некоторых пор в немилости у императора.

Майориан фыркнул.

- И что с того? Сколько воинов у императора? Все будет так, как скажет патриций и военный магистр.

- Если только император не устранит его.

- Но как? Или… От кого ты приехал? Кто прислал тебя? Что за предложение ты привез?

- Ты не утратил проницательности, мой друг. Прислал меня сенатор Петроний Максим. Скажу тебе прямо – дни Аэция сочтены. Император принял решение. Тебе предложен титул комита доместиков – личной гвардии императора. Также благородный Максим хочет знать, готов ли ты принять командование войсками? Солдаты любят тебя по-прежнему. Тебя не забыли.

Майориан вертел в руках кусок хлеба, не замечая, что крошит его на мраморный стол.

- Иными словами, - сказал он, наконец, - Ты предлагаешь мне принять участие в заговоре. Заговоре, в котором принимаешь участие ты сам?

- Почему же заговоре? Я, как полагаю и ты, верен императору. Не я, и не Петроний Максим, решили устранить Аэция. Это решение императора. Не состоит ли наш долг в том, чтобы повиноваться? Мы полагали, что ты не питаешь добрых чувств к патрицию, отправившему тебя в изгнание. И потом – это единственная для тебя возможность вернуться. Ты же понимаешь, пока жив Аэций в Риме тебе не бывать.

- Пока жив Аэций? То есть…

- Ты меня слышал.

Майориан провел рукой по давно не стриженой бороде. «Совсем распустился», - подумал он вдруг. «Надо привести себя в порядок. Нельзя появляться в Риме в таком виде. В Риме? Да, Рим! Рим и армия. Снова…»

- Так что ты ответишь мне? – спросил между тем Рицимер.

- Что отвечу… Господь свидетель – я любил Аэция, уважал и ценил его. Но я не могу похоронить себя на вилле. Оливки… Отчеты… Я – прежде всего солдат Рима.

- И ты…

- Я буду с вами. Можете на меня рассчитывать.

[magister militum]

Круто ... коллега Арчер отлично пишет

P.S. А что это в итоге будет за произведение? - Это будет мощная "альтернатива", где Майориан сумеет захватить власть, воспользовавшись благорасположением императрицы, недопустив до трона Петрония Максима (а соответственго и разграбления Рима вандалами) или все же будет сугубо художественное изложение фактов реальной истории?

Смерть попаданцам! Уж лучше и впрямь роман про Антемия-победителя. Арчер сможет, я знаю!

Антемиол рулит! ;) Изменено 13 Feb 2014 пользователем magister militum

[Archer]

А что это в итоге будет за произведение?

Это задумывается как чистая РеИ (с художественными допущениями, понятно), охватывающая последние 20 лет существования Западной Империи. Как таковой АИ здесь не будет, но будут использованы некоторые "необщепризнанные теории", как пример - что Петроний Максим был женат на сестре Авита, чем объясняются некоторые дальнейшие события. Ну и, конечно, подробностей многих событий и мотивов действий некоторых персонажей мы не знаем. Они, соответственно, будут... реконструированы.

Изменено 13 Feb 2014 пользователем Archer

[Magnum]

Мой любимый цвет, мой любимый размер... в смысле, исторический отрезок. Хотя, я бы и Аттилу за скобками не оставлял.

А Гейзерих будет?

[Georg]

Стеклянный бокал, да ещё прозрачного стекла (иначе авгур разберёт, какого цвета там вино), да в деревне... да им ещё потом мечут в офианта и меняют как перчатки... Аццкая роскошь.

Ну вообще-то не аццкая..... обычная.

В истекшем IV столетии, когда готы обитали еще на берегах Днепра и Днестра, готская знать на пирах смаковала экспортное римское вино из экспортных стеклянных бокалов. По данным археологии. Оной же археологией зафиксирована попытка готов незадолго до прихода гуннов наладить собственное стекольное производство на территории нынешней Румынии...

Оная же археология, а так же и письменные источники свидетельствуют о том, что в городах Востока, особенно в Александрии, наличествовали целые кварталы стеклодувных эргастириев, продукция которых, четко поставленная на экспорт, разбрелась от Испании до Цейлона. Не знаю как в Италии - там при Валентиниане III ремесло загибалось - но несомненно что сирийские и александрийские купцы снабжали западноримскую элиту стеклянными изделиями в достатке. Вандалы-то тотальную морскую войну начали только после гибели Валентиниана, а на 454 морские пути еще относительно безопасны.

Вопрос знатокам: по современному этикету наливать полный бокал весьма НЕ аристократично, даже совсем по-плебейски. Примерно как подъедать в тарелке начисто. Типа голодный, что ли...

Судя по традиции совершать возлияние богам перед тем как пить самому - полный бокал кажется вполне естественным.

А фраза Горация "Fecundi calices quem non fecere disertum?" (Полные кубки кого не делали красноречивым?) вроде говорит сама за себя. :)

[Archer]

от глобальных придирок переходим к детальным

Придирки, как глобальные так и детальные, это хорошо. Для того и текст, чтобы выловить блох По поводу "бокально-кубкового вопроса" я не задумывался. Надо посмотреть.

А Гейзерих будет?

Все будут :)

[Archer]

Дом патриция и консулярного мужа Петрония Максима (он дважды был консулом и долгое время префектом претория) на Целии отличался восточной роскошью и поражал величественным видом. У дверей висела бронзовая табличка с шутливой надписью «Cave canem» и стоял раб-привратник. Увидев знакомую лектику с богато расшитым пологом, которую несли сразу восемь могучих темнокожих эфиопов, привратник поспешил поклониться.

Из лектики с помощью услужливого раба выбрался совершенно лысый тучный муж с мясистым носом и водянистыми слезящимися глазами. Поджав губы, он молча взглянул на привратника, поспешившего согнуться в еще более низком поклоне.

- Дома ли господин? – спросил он неожиданно тонким для его телосложения голосом, выдававшем в нем евнуха. Собственно, тучный муж и был евнухом. Последнее время Гераклий, - ближайшее доверенное лицо императора, часто посещал этот дом.

- Господин дома, - ответил раб, не поднимая глаз. – И ждет тебя.

Евнух, сопя, прошел мимо привратника, и уже знакомым путем проследовал в глубину дома. Перед ним торопился раб-номенклатор, спеша оповестить господина о приходе важного гостя.

- Слава Богу, ты явился! – провозгласил Петроний Максим, в знак уважения к гостю вставая с ложа.

Гераклий отметил, что стол был накрыт на удивление скромно, а это значило, что хозяин настроен на серьезную беседу - сенатор никогда не обсуждал важные дела посреди застолья, в окружении прислуги, танцовщиц и музыкантов. Заметил он также и то, как тщательно скрывает Петроний свое отвращение к евнуху и «низкому мужу», каковым он, несомненно, считал Гераклия. Выходец из древнего аристократического рода Анициев, Петроний Максим возводил свое родословие к знаменитому оратору времен Республики, Марку Валерию Мессале Корвину, и в глубине души считал, что общение с челядью принижает его достоинство. Евнух, слегка прищурившись, ответил на приветствие амфитриона, а про себя подумал:

«Ты можешь считать меня выскочкой и случайным человеком, но вынужден со мною вести дела. Деваться тебе некуда - хоть ты и родовитый патриций, а я все же занимаю более значительное место при императоре».

Если Петроний умело скрывал свое презрение, то второй его гость, возлежавший тут же, лишь слегка повернул голову и с усмешкой на смуглом лице разглядывал евнуха. Гераклий не подал виду, что оскорблен таким поведением и ничем не выказал удивления, хотя никак не ожидал встретить этого человека здесь и сейчас.

- Приветствую тебя, Максимиан, - сказал он. Тот вяло махнул рукою в ответ. Гераклий вопросительно посмотрел на Петрония.

- Садись. Отведай вина. Это лучшее родосское, - сказал сенатор, возвращаясь на ложе. – Полагаю, тебя удивляет присутствие здесь славного Максимиана? Не удивляйся – Максимиан человек достойный и, выслушав мои доводы, согласился с нами. Он верен императору, как и мы.

Гераклий слегка приподнял подведенные брови. Максимиан, сын египетского торговца зерном Домнина, за несколько лет сделал стремительную карьеру, благодаря выдающейся физической силе и показной преданности Аэцию. Ныне он занимал должность комита доместиков и считался вернейшим сторонником могущественного патриция. Именно поэтому евнуха удивило присутствие здесь этого человека. Хотя о том, чтобы привлечь начальника личной охраны Аэция они с Петронием говорили неоднократно ,и все же те их разговоры, как казалось, не шли далее пожеланий. Теперь же оказывалось, что Петроний вел свою игру за спиной Гераклия, не обо всем ставя его в известность. Это не понравилось евнуху, но вслух он, разумеется, ничего не сказал.

- Я рад этому, - сдержанно произнес евнух, слегка пригубив вино. – Это облегчает нашу задачу.

- Да, - кивнул Максимиан, делая изрядный глоток родосского. – Аэций зашел слишком далеко, посягая на священную особу императора. Его нужно остановить. В этом я с вами согласен.

Гераклий поморщился. Такая прямота покоробила его.

- Притязания патриция на брак его сына с Плацидией становятся все более наглыми, - сказал он, осторожно подбирая слова. – Император с трудом сдерживает свой гнев. Мы, со своей стороны, лишь раскрыли ему глаза на последствия такого брака. Нет сомнений, что добившись родства с императорским домом, честолюбивый муж не остановится на этом.

- Между тем, - подхватил Петроний, - Мне стало известно, что Аэций намерен вновь поднять этот вопрос ровно через два дня, когда он должен явиться во дворец императора с отчетом о налогах. Стоит ли нам, коллеги, ждать другого случая? Все больше людей посвящены в наши планы и дальнейшее промедление…

- Я берусь устроить так, что охраны во дворце не будет, - перебил его Максимиан. – Дальше все в ваших руках.

Он не добавил ни слова, и за столом повисло молчание. То, о чем они лишь совещались уже долгое время, было, наконец, произнесено, и теперь оставалось действовать.

- Но ты не держишь в своих руках армии, - сказал Гераклий, спустя несколько минут. – Что будет, если верные Аэцию войска возмутятся?

- Я подумал об этом, - улыбнулся сенатор. – Наш честолюбивый патриций на своем жизненном пути вызвал к себе неприязнь многих и многих мужей. Через два дня в Риме будет Майориан.

Гераклий вновь поджал губы. Сенатор не терял времени и действовал быстро. Слишком быстро. Максимиан же отставил вино и обернулся к амфитриону, подчеркнуто игнорируя евнуха.

- Я надеюсь, в связи с этим, наши договоренности останутся в силе?

- Не сомневайся, император ценит верность своих слуг, и его милость не замедлит проявиться!

«Конечно», - подумал Гераклий. «Верность императору это всего лишь слова. Пустые слова, прикрывающие истинные мотивы твоих действий. Предавая Аэция, Максимиан ждет еще большего возвышения. Не того же ли ожидает и Петроний? Один лишь я действую бескорыстно, исключительно из любви к Валентиниану. Император умеет быть благодарным и ценит верность… О, да!»

Трое мужей в молчании заканчивали трапезу. Судьба Аэция была решена.

Когда Максимиан, изрядно выпив, покинул дом консуляра, евнух, скрывая недовольство, обернулся к Петронию:

- Ты не говорил мне, что ведешь переговоры с этим человеком.

- Не обижайся на меня, дорогой Гераклий! Обстоятельства так сложились, что медлить было нельзя. Но, как ты видишь, все устроилось лучше, чем можно было ожидать.

- И все же это было рискованно… Что он потребовал?

- Вознаграждение золотом. И немалое, - пожал плечами сенатор. – Что взять с сына зернотрговца? А также должность при дворе. Но это того стоит, уверяю тебя.

- А Майориан?

- Не в его положении чего-то требовать. Пусть будет доволен уже и тем, что сможет вернуться. Потом мы посмотрим, как можно вознаградить и его. Я отправил за ним Рицимера – он, как ты знаешь, является нашим сторонником. Таким образом, италийская армия будет в наших руках. А вот Галлия… Галлия меня беспокоит.

- Что же ты предлагаешь?

- Следует убедить императора назначить военным магистром там верного императору человека. Человека, которому не за что любить Аэция, и слово которого весомо в галльских провинциях.

- Ты говоришь о…

- Эпархий Авит мечтает вернуться на службу. Аэций из мелочной зависти отправил этого достойного человека в ссылку. А, между тем, Авита в Галлии знают и любят. Не он ли привел готов на помощь нам, когда гунны Аттилы опустошали Галлию и грозили Империи?

- Авит – твой шурин.., - задумчиво произнес Гераклий.

- А это значит, что он никогда не предаст императора и будет нам верен!

- Мы подумаем об этом.

«Петроний не внушает мне доверия», - думал Гераклий, садясь в лектику. «Все эти переговоры и союзы, заключаемые за моей спиной. А теперь он продвигает своего шурина в военные магистры Галлии. Не получим ли мы вместо Аэция другого не в меру честолюбивого мужа? Впрочем, терпеть наглость Аэция далее невозможно. Что же касается Петрония – с ним можно разобраться и после».

- Во дворец! – крикнул он, ожидавшим невольникам, и лектика двинулась по улицам, мерно покачиваясь в такт размеренному шагу рослых эфиопов.

[Q-silver]

Все будут

Красота! :good:

[Тома]

темнокожих эфиопов

Не тавтология?

[Georg]

Всё же было ли это стекло более-менее прозрачным? Или типа "бутылочного"?

Ну на это вы уже сами ответили. А что касается периода - искусство стеклодувов на протяжении античности (в том числе и поздней - на Востоке) неуклонно прогресировало.

Вот и цитируемый Гораций не о полных бокалах говорит. И не о полных стаканАх .

Во времена Горация, писавшего на рубеже нашей/донашей эры, кубки были повседневностью, а стеклянные бокалы - действительно дорогим эксклюзивом.

(Все я думаю помнят сцену из фильма Роджера Янга "Август - первый император", где Октавиан устраивает битье эксклюзивного набора александрийских стеклянных бокалов, подаренных Антонием Планку.... Вполне аутентичные реакции персонажей. )

Но с тех пор как никак 450 лет прошло.

Красота!

Поддерживаю.

Хотя вот здесь:

- Во дворец! – крикнул он, ожидавшим невольникам, и лектика двинулась по улицам, мерно покачиваясь в такт размеренному шагу рослых эфиопов.

ИМХО "- На Палатин!" - звучало бы эстетичнее. :)

[Тома]

ИМХО "- На Палатин!" - звучало бы эстетичнее.

+1

Ну и

мерно покачиваясь в такт размеренному шагу

стилистически не очень. Пусть плавно покачиваются, например... или едва покачиваются...

[Georg]

Дом патриция и консулярного мужа Петрония Максима (он дважды был консулом и долгое время префектом претория) на Целии отличался восточной роскошью и поражал величественным видом.

Вспомнилось тут читанное у Фердинанда Грегоровиуса - в начале V века Аниции приватизировали знаменитый остров на Тибре, выкупили у государства здания стоявших там ранее языческих храмов (закрытых с прекращением официального культа) и кардинально перестроили остров, воздвигнув там дворец-резиденцию.

Так что Петроний на Целии как-то скромно живет. :grin: