Рок над Гроклантом

[Каминский]

 

Остров Драугей - гиблое место, редко видящее живых существ. Рыбаки и зверобои, промышляющие в водах Грокланта не высаживаются здесь, отчаянные викинги, гроза северных морей, предпочитают проплыть  до закованного вечными льдами морозного Туле, чтобы найти укрытие и даже морские звери и птицы  обходят остров стороной. Но легенды Грокланта говорят , что в глубинах под Драугеем, полярные акулы и по сей день скользят меж причудливого вида скал - все что осталось от стен крепости Юдикаэля Неистового, первого и последнего наместника Лангобардской Империи в Грокланте.

 

Незаконнорожденный сын одного из принцев правящего дома Бретани и аристократки из захудалого франкского рода, Юдикаэль, изгнанный завистливыми родичами, стал наемником в  Лангобардской  Империи. Со временем он дослужился до высоких постов, оказавшись замеченным  молодым и честолюбивым императором Фероальдом, мечтавшим возродить Римскую империю во всей ее силе и славе. Под его знаменами Юдикаэль прошел множество битв, равно отметившись как воинской доблестью, так и нечеловеческой жестокостью пополам с необузданной похотью. От Гибралтара  до Босфора и от Сахары до Северного моря матери пугали детей именем  Юдикаэля. Ненавидя, исторгнувшую его родину, он, во главе наемников-франков, огнем и мечом прошелся по Бретани, покорив ее для Фероальда. Однако усмирение Бретани ознаменовалось чередой столь отвратительных деяний, что даже лангобардский император не мог больше закрывать  глаза. К тому же, он побаивался, что однажды Юдикаэль обратится и против него. Воспользовавшись ложным доносом, Фероальд вверг Юдикаэля в опалу, сослав его утверждать славу империи на далекий северный остров, владычество над которым перешло к Фероальду от короля Бретани, принесшего  вассальную клятву императору. Фероальд мечтал превзойти владениями величайших из императоров Рима, разместив свои гарнизоны по обеим берегам Океана.

 

Гроклант  переживал нелегкие времена - как и все кельтские земли по обе стороны Атлантики. Англосаксы и скандинавы теснили кельтов в Ирландии и Домхан Реоите, на Грокланте и в далеком Авалоне. В отличие от других колоний потомки бриттских и ирландских колонистов на Грокланте не оставили  освоенных ими ранее земель, однако подобная стойкость давалась им все большей кровью. С юга, востока и запада приходили драккары викингов, кровавым смерчем налетавшими на кельтские поселения, а с севера, скользя меж скал и ледяных глыб,   на обтянутых кожей каяках двигались черноволосые дикари с желтой кожей и раскосыми глазами. Когда же между ними был заключен союз, натиск на кельтские поселения усилился - казалось недалек тот час, когда христианские оплоты Грокланта падут под натиском язычников.

 

При таком раскладе христиане были рады любой подмоге и с радостью приняли весть о том, что нынче Гроклант переходит под  руку императора Фероальда. С радостью Южное поселение встречало огромный дромон, привезший самого Юдикаэля и три сотни наемников, прошедших с наместником не один десяток войн.  Юдикаэль оправдал возложенные на него надежды - укрепив силы ополчением из кельтов, он собрал кровавую жатву с побережья. «Ярость норманнов» оказалась отброшена от берегов Грокланта и желтокожие иннуты, бежали обратно на север. Юдикаэль шел за ними словно волк бегущий по кровавому следу - казалось, что здесь, на краю мира, в его жестоком сердце вдруг вспыхнул огонь истовой веры, из века в век понуждающий христиан вести брань с язычниками. Он высадился на огромном острове к северу от кельтских поселений, где инуты и норманны с англосаксами проводили совместные ритуалы, посвященные темным и кровавым богам. Разорив их капище, растоптав всех идолов из камня и моржовой кости, Юдикаэль поклялся, что отныне на этом месте воздвигнется оплот истинного Бога. Он заставил пленных норманнов и инутов рубить камень и строить тут огромную крепость, а когда труда пленных стало не хватать - потребовал от колонистов помогать им. Иные из кельтов возмутились, чем вызвали страшный гнев наместника.

 

-Презренные черви,- гневно воскликнул Юдикаэль,- как смеете вы роптать?! Я избавил вас от Сынов Погибели, а вы теперь стремитесь уклониться от благого дела во славу Господа Нашего? Мятежники и богохульники, я огнем выжгу мятеж с земель Грокланта.

 

Слова у Юдикаэля никогда не расходились с делом - уже к вечеру в Северном Поселении полыхали дома, в которых с криками умирали несчастные строптивцы. Их имущество Юдикаэль оставил себе, а семьи продал в рабство- не погнушавшись для этого  перемирием с норманнами. После этого никто в Грокланте не осмелился возражать наместнику. Осенний лед только начал сковывать воды фьордов, когда на самой высокой точке острова поднялись крепостные стены. Множество леса привезенного из самого Авалона пошло на постройки, а почти весь собранный жителями Северного побережья плавник, так же как и ворвань, Юдикаэль забрал на обогрев нового жилища. Зимней полярной ночью, в жарко натопленных комнатах Юдикаэль пировал в замках крепости со своими воинами, в то время, как несчастные кельты мерзли в своих землянках, обходясь скудными охапками хвороста, который с огромным трудом удавалось собрать в этой суровой земле.

 

Очень скоро кельты поняли, что оказались под властью тирана- Юдикаэль правил им железной рукой, собирая с поселенцев обширную дань, оставляя лишь самый мизер, чтобы прокормиться. О прибыли в торговле с Европой можно было забыть - все коммерческие операции наместник забрал себе. Весной и летом,  он объезжал свои владения, собирая дань, как с Грокланта, так и с соседнего Домхан Реоита, где стоял подчиненный ему гарнизон, а зимой удалялся на свой остров.

 

Поначалу ирландцы все же думали, что тирания оправдывается тем, что Юдикаэль защищает их от набегов язычников. Но вскоре набеги с моря  возобновились. Зашевелились в северных землях и желтокожие инуты, несколько раз они, прорвавшись мимо Юдикаэля вместе с викингами грабили Северное, а один раз- даже Южное поселение. Случалось им осаждать и крепость Юдикаэля, однако те атаки были отбиты, а следующей весной из Лангобардской империи прибыли новые подкрепления. С ними Юдикаэль задумал нанести удар в самое сердце северной Тьмы - по острову, что норманны именовали Хеллуландом, иннуты Акилинеком, а ирландские и бретонские монахи нарекли Неведомой Землей – Туле, холодным адом, населенным призраками и чудовищами. Страшными пытками вырвал Юдикаэль у пленных норманнов и инутов тайный путь меж извилистых фьордов, скалистых островков и коварных водоворотов, за которыми таилась главная святыня морских разбойников с востока и жестоких дикарей с запада - капище Великанши Моря.

 

Почитание жестокой богини и было той скрепой, на которой держался нечестивый союз против христианства. Долгое время кельты надеялись, что два хищника  перегрызутся между собой - ведь их альянс строился на сиюминутной жажде наживы, а не на долговременном интересе. Язычники, поклоняющиеся бесчисленному количеству идолов, они не верили в то, что все люди созданы Единым Богом, видя в любом чужаке скорее беса в человечьем обличье, чем существо созданное по образу и подобию божьему. Рыжебородые, голубоглазые норманны именовали инутов «скрелингами», низкорослыми карликами, уродливым обликом и причудливыми обычаями напоминавшими им цвергов или троллей. Сами же инуты именовали настоящими людьми только себя, считая белокожих великанов порождением нечестивой связи богини моря Седны с собственным псом.

 

Но именно эти представления о «нечистой» природе союзников и укрепили их альянс. Викинги, считая, что забрались в самое преддверие Нифельхейма, царства морозных великанов и страшных чудовищ сочли для себя возможным вознести молитву великанше Ранн, супруге Эгира, от прихоти которой ныне зависело само существование норманнов. А раз они возносят молитвы великанше, что делит ложе с утопленникам-драугами - значит можно и заключить союз с цвергами, зародившимися в гниющей плоти  Ледяного Гиганта Имира. Инуты же, узнав, что пришельцы с юга поклоняются некоей морской богине решили, что это и есть их Седна-Арнаркуагссак, «старая женщина из моря», правящая одновременно  морской пучиной и миром мертвых, послала им в помощь своих детей дабы изгнать чужаков-кельтов. Объединив свои мрачные верования, два языческих народа породили жестокий культ морской богини, лакомой до человеческих жертв. И с криком умирали пленники, грудь которых вскрывал жертвенный нож из острого камня и возлагались трепещущие сердца перед идолами самой Богини, ее супруга - Морского Великана, девяти их дочерей и прочих монстров глубин, порожденных Богиней. Дабы умерить их гнев  на  каменные алтари ложились все новые пленники и их дымящаяся кровь текла столь обильно, что таял вечный лед покрывавший промерзлые скалы.

 

Настоящим преддверием Ада была земля Туле и честолюбивый Юдикаэль лелеял планы по окончательному сокрушению поклонников Сатаны вблизи подвластных ему земель. Окончательно он решился на поход, когда норманны перехватили несколько купеческих судов, везших в Гроклант очередных переселенцев и товары для торговли. Несколько чудом выживших ирландцев сумели увести свой куррах к Южному поселению. Они же, рассказали, что драккары викингов, груженные добычей и захватив пленников, взяли курс на северо-запад. Тогда же Юдикаэль и задумал нанести удар по змеиному гнезду.

 

В поход наместник взял большинство из тех, кто пришел с ним из Европы, оставив лишь немногих для обороны побережья. Не стал он брать и лангобардский дромоккар - огромный боевой корабль плохо подходил для боевых действий в северных фьордах. Вместо этого от крепости наместника отчалили ирландские куррахи. Вместе с Юдикаэлем плыл и проводник-норманн, некогда рассорившийся с одним из вождей викингов и бежавший к кельтам, приняв крещение от ирландских монахов.

 

На исходе дня воины увидели, покрытые снегом вершины гор Хеллуланда. Место это поражало дикой красотой - огромные черные скалы, похожие на клыки огромного зверя, с которых обрушивался в море водопад, текший от ледников на далеких вершинах. С моря казалось, что берег представляет сплошную отвесную скалу, однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ее разрезают многочисленные проливы, так что сам остров скорей представлял собой скопище больших и малых скал,  прилегающих друг к другу. Юдикаэль отдал команду и курах двинулся к фьорду, на который указал проводник. Бушующие волны грозно бились о скалы, однако рулевой-ирландец, имевший немалый опыт плавания в фиордах Грокланта умело завел судно в узкий пролив. Вслед за нами вошли и остальные куррахи. Внутри их подхватило несильное течение, понесшее суда меж стен фьорда, испещренных трещинами, провалами, небольшими пещерками. Оттуда то и дело раздавались какие-то шорохи, писк, шлепки, словно кто-то большой и неуклюжий, переваливался по скользким камням. Краем глаза Юдикаэль увидел некое движение и содрогнулся от омерзения: ему показалось, что в воду соскользнула тварь, вроде сколопендры, но размером с тюленя. Справа и слева расходились круги, отмечавшие движение неких существ под водой.

 

А впереди слышался некий шум- бессвязные крики, сопровождаемые мерными ударами бубна и монотонным бормотанием. В сером мерцании полярного дня все вокруг казалось тусклым, словно в полумраке и в этих вечных сумерках впереди засветились огни- сначала один, потом распавшиеся на несколько. Юдикаэль дал знак причалить к одной из стен фьорда. Прижавшись щекой к скале он осторожно выглянул наружу.

 

Фьорд выходил в небольшую бухту с небольшим плоским островом в центре. У берегов его сгрудились как инутские каяки, так и несколько драккаров норманнов, груженные награбленной добычей. По всему острову, образуя большой круг, возвышались сложенные из аккуратно подогнанных друг к другу камней небольшие башни, в полтора человеческих роста. Множество таких строений усеивают берега Грокланта, Хеллуланда и Маркланда и ни иннуты, ни авалонцы не знают кто, в незапамятные времена, воздвиг их. С этих башенок свисали изможденные, слабо шевелящиеся люди, с неестественно вывернутыми конечностями. Судя по рыжим волосам и белой коже, это были пленники-ирландцы, привязанные к «башням» веревками из тюленьих кишок.

 

У подножия башен сидели шаманы иннутов, полуголые, несмотря на мороз, увешанные костяными амулетами. Среди них особенно выделялся могучий старик с гривой седых волос и в костяной маске, закрывающей лицо. Юдикаэль знал, что это ангакок пулик - верховный шаман инутов, получавший свой дар  напрямую от Торнасука, Духа Вечного Холода, коего все миссионеры, пытавшиеся обратить инутов, считали самим Сатаной, отвращающим дикарей от истинной веры. Краснокожие жители Авалона именовали этого злокозненного демона Чех-ну и Вендиго, скандинавы - Хресвельгом, но, как шептались у снежных домов инуты у этого бога, было и иное тайное имя, навевающее ужас на все народы Севера.

 

Шаманы били в бубны, распевая призывы к духам-инуа и в ответ им слышался многоголосый гомон, исходивший от  людей, стоявших в центре круга из башенок. Великаны-норманны, в стальных кольчугах и рогатых шлемах, стояли бок о бок с низкорослыми инутами, с коими викинги обычно остерегались соприкасаться - даже переговоры они  вели через узкую полосу воды, разделявшую драккар с каяком. Неизбежное же соприкосновение, во время совместных нападений и последующего дележа добычи, позже очищалось  многочисленными обрядами. Сейчас же, похоже все они забыли о былых запретах - вздымая руки, каждый на своем языке, они что-то пели перед кругом костров, за которыми  стояло причудливое изваяние.

 

Поначалу Юдикаэлю показалось, что тут два идола - столь неподвижны, словно застывшими были эти белые фигуры. Но вот одна из этих фигур шевельнулась и Юдикаэль невольно содрогнулся, когда увидел огромные синие глаза, в которых было не больше тепла, чем во льдах Хеллуланда. Словно змеиная кожа соскользнул на камни темно-синий плащ, открывая точенное белое тело и впрямь достойное того, чтобы быть спутанным с шедевром гениального скульптора. Капюшон из шкуры черного ягненка упал следом за плащом, высвобождая длинные волосы, цвета золота эльфов. Но несмотря на всю красоту девушки, даже у бывалых наемников прошел мороз по коже от того, что они увидели в эти холодных, будто бы застывших глазах. Самые жуткие легенды от Бретани и до Авалона ходили  о сейтконах - светловолосых ведьмах норманнов,  поклонявшихся злобным демонам моря. Но Юдикаэлю презрел те страшные сказки, когда кровь взбурлила у него в жилах при взгляде на эту красавицу и он поклялся себе, что не вернется без этой женщины.

 

Но даже сейчас, распаленный похотью, бретонец не мог не обратить внимание на второе изваяние - на этот раз стоявшее, как и положено статуе, неподвижно. В остальном его было немудрено перепутать с жрицей- столь же точеные черты лица, столь же холодный надменный взгляд раскрашенных синей краской глаз. Только что одеяния было  иным - серебристый костюм, переливавшийся чешуйками бесчисленных рыб. Да и вместо стройных девичьих ног у статуи был свившийся в три кольца огромный хвост- не то рыбий, не то змеиный.

 

Но что особенно поразило Юдикаэля - вся скульптура была вырезана из сплошного куска белой кости, напоминавшей не то моржовый бивень, не то клык нарвала- вот только нигде не могло существовать столь огромного чудовища. Полководец понял, что уже эта находка достойна того, чтобы совершить эту экспедицию.

 

Собравшиеся, поглощенные церемонией не замечали пришельцев- Юдикаэль подметил у многих  странный, будто бы стеклянный взгляд. У подножия башен валялись вырезанные из кости кубки, рядом с которыми лежали изуродованные шляпки красных грибов с белыми точками. Мухоморы, давнее шаманское зелье севера, сделало собравшихся безучастными ко всему - кроме разворачивающегося перед ними кровавого действа.

 

В правой руке женщины блеснул нож, в левой руке появилась  чаша из человеческого черепа. Жрица шагнула вперед - пламя костра вдруг резко стихло, превратившись в слабо пляшущие  язычки пламени. Перешагнув через них, жрица подошла к первому из пленников и, заставив его вскинуть голову, чиркнула ножом по горлу. Кровь хлынула струей в подставленную чашу. Наполнив ее, жрица передала ее сидевшему рядом ангакоку. Тот поднял чашу над головой, выливая кровь в пламя костров, и выкрикивая хвалу в честь богини. А светловолосая жрица уже с неженской силой кромсала грудь пленника острым ножом, вынимая из груди окровавленное сердце и возлагая его у подножия идола. Затем она перерезала горло другому пленнику. Пригубив из полной кровью чаши, она передала ее шаману, а тот пустил ее меж остальных участников чудовищного обряда.

 

Церемония была в самом разгаре, когда в круг костров ворвались наемники - опьяненные зельем, участники жуткого обряда не заметили, как из туманной мглы вынырнули куррахи . Привыкшие, что никто не осмелится нарушить жертвоприношение, одурманенные, введенные в транс завываниями ангакоков, инуты и норманны не сразу осознали, что их убивают, даже падая на камни с проломленным черепом или пронзенным мечом сердцем. Боя не было- была жестокая бойня, которую вели люди, привыкшие убивать и свято уверенные в богоугодности своего  дела. Когда все закончилось в круге из всех участников обряда в живых осталась лишь светловолосая жрица. Холодными, невыразительными глазами она смотрела, как к ней подходит высокий черноволосый мужчина, с грубым лицом и темно-серыми глазами.

 

-Ты пойдешь со мной!- надменно сказал Юдикаэль, кивая на свой куррах. За его спиной наемники, разобрав всю добычу с каяков и драккаров, сваливали вражеские суда в кучу, и поджигали их вместе с трупами врагов. Туда же, в костры, швыряли и снимаемых с башенок израненных пленников, порой еще живых - чтобы перегружать лодки.

 

-Я не уйду без нее,- спокойно сказала жрица показывая на статую богини.

 

-Не волнуйся,- усмехнулся Юдикаэль,- возьмем с собой. Теобальд, Баремунд, Бертран - грузите идола в лодку. В Европе мне отвалят кучу золота за такой трофей.

 

С этими словам он ухватив за руку норманнскую жрицу и потащил ее в свою лодку. Он не оглядывался и не мог видеть слабой улыбки игравшей на перепачканных кровью губах.

 

В ту ночь с севера Грокланта налетел ледяной ветер и огромные валы бились о стены острова, на котором стояла крепость Юдикаэля. Однако в тронном зале наместника было жарко и душно- в камине одна за другой сгорали охапки дров, которых рядовому поселенцу хватило чтобы обогреваться целый месяц. Факелы из смолистых веток горели так ярко, что в зале было светло как днем. За большим столом сидели воины наместника, отмечая славный поход. Над жаровне крутился на вертеле зажаренный целиком северный олень, стол был заставлен блюдами с жареными куропатками, китовым мясом, соленой рыбой, а также деревянными мисками с северной ягодой. Полуобнаженные девушки, наряженные в меха соболей и песцов, сновали между столами, разнося блюда и большие кубки с элем. Среди служанок были узкоглазые иннутки, меднокожие жительницы Авалона и рыжеволосые ирландки, из дочерей общинников, придавленных тиранией Юдикаэля. Разгоряченные вином и крепким северным пивом, наемники щупали девушек, высматривая место, где можно уединиться с одной из приученных к покорности служанок. Огромные серые псы с черными подпалинами грызлись  над бросаемыми на пол жирными мослами, и их рычание звучало в такт хвалебным песням, читавшимся рыжебородым худощавым бардом.

 

Сам Юдикаэль, сняв доспехи и оставшись в черных шелковых блио и брэ, восседал на троне, самодовольно внимая пьяным здравницам в его честь. Однако взор его был неизменно прикован к статуе морской богини из зуба неизвестного чудовища и застывшей возле нее изящной белокожей фигурке. Даже сейчас взгляд огромных синих глаз будил в Юдикаэле смутную тревогу. Он привез жрицу сюда такой же, какой он ее захватил- обнаженной, кажущейся совершенно беспомощной. Но что-то мешало Юдикаэлю поступить с ней так, как ранее она поступал с любой понравившейся ему женщиной - рабыней или свободной, знатной или простолюдинкой. Бретонец видел множество смертей, причем к немалому их количеству приложил руку сам, однако сцена кровавого жертвоприношения, свершавшегося сегодня этой белокурой ведьмой, внесла смятение даже в его зачерствевшую душу. Старые кельтские суеверия ожили в его душе, не давая ему  взять эту женщину силой - сейчас закоренелый грешник желал, чтобы белокурая островитянка взошла с ним по своей воле.

 

И смолкли смех и пьяные здравицы, наемники на миг отстранили льнувших к ним служанок, когда наместник Грокланта поднялся с трона и поднял руку призывая всех к молчанию. Но все же никому не удалось удержаться от вздоха изумления,  разом сорвавшегося с множества губ, когда Юдикаэль  обратился к жрице норманнов. Он делал ей предложение, которого ранее не удостаивалась ни одна из женщин Империи, предложение, от которого не посмела бы отказаться ни одна  жительница Грокланта и всех сопредельных владений. И невольная дрожь объяла бывалых воинов, когда островитянка, искривив губы в усмешке, покачала головой.

 

-Я знаю, зачем ты это сказал,  Юдикаэль Греховодник,- негромко рассмеялась она,- ты пытаешься быть христианином, но знаешь, что десять заповедей не действуют в Фрисланде. Ты боишься Той, кому я служу и хочешь, чтобы нарушение клятвы Ей упало на меня, а не на тебя, Юдикаэль Боязливый. Но я уже обручена с Океаном и только он вправе владеть этим телом,- ее тонкие пальцы скользнули по высоким белоснежным грудям, сжав алые соски и розовый язык, похотливо облизнул губы, так что у Юдикаэля пересохло в горле. Словно почувствовав это, жрица издевательски расхохоталась, не перестав бесстыдно гладить себя.

 

Кровь застучала в висках наместника, багровая пелена застила ему разум, но ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Юдикаэль медленно встал из-за стола - наемники и невольницы невольно отшатнулись к стенам- и, ухватив со стола широкий нож, медленно подошел к пленнице. Намотав золотые волосы себе на руку, он запрокинул ее голову и посмотрел в глаза из которых по-прежнему сочилась ядовитая усмешка.

 

-Я еще раз спрашиваю тебя, дьявольское отродье,- тихо произнес он, приставив лезвие ножа к шее,- ты взойдешь на мое ложе по своей воле? Подумай хорошо, прежде чем говорить.

 

-Я уже  все сказала тебе,- хрипло рассмеялась жрица,- не надейся получить иного ответа. И бойся - потому что теперь за меня будут отвечать Другие.

 

-Не пугай своими бесами, шлюха Сатаны,- процедил Юдикаэль,- я разгромил ваше чертово гнездо и я же заставлю тебя сказать «да».

 

Он еще раз окинул взглядом точеное тело девушки, задержав взгляд на ее тонких белых пальцах.

 

-Ими ты трогала себя, похотливая дрянь,- сказал он,- ты ведь не знаешь Писания, язычница? Лучше пусть погибнет один из членов твоих, чем все тело ввергнется в Ад.

 

Он прижал руку девушки к стене и медленно провел ножом по ее пальцу, рассекая тонкую кожу. Лезвие, затупившееся от разрезания оленьих костей, шло туго, с трудом разрубая  фаланги пальца. Капли крови падали на пол и статую Ранн, оставляя красные подтеки, а жрица, не пытаясь высвободиться, только смеялась в лицо наместнику.

 

-Ну, а что скажешь теперь,- спросил Юдикаэль, ,- все еще не желаешь дать согласия?

 

Не переставая смеяться, девушка покачала головой и наместник, не меняясь в лице, швырнул отрезанный палец огромному псу, со злобным рычанием принявшемуся терзать нежданную подачку. Юдикаэль тем временем принялся за второй палец, пока он не повис на лоскуте коже. Военачальник, одним махом срезав его, поднес к глазам девушки окровавленный кусок плоти.

 

-А сейчас?

 

Новый взрыв смеха был ему ответом.

 

Оторопевшие наемники и испуганные наложницы, молча смотрели, как наместник отрезал жрице Ранн палец за пальцем, швыряя обрубленные куски собаке. Когда, наконец, все закончилось и Юдикаэль отпустил жрицу, она подняла руки, заканчивающиеся безобразными обрубками, из которых потоками лилась кровь. Новый взрыв глумливого смеха сорвался с побелевших губ, смеха, столь жуткого, что воины начали креститься и читать молитвы. Сам Юдикаэль, в конце концов, не выдержал- сорвав с пояса меч, одним ударом он пронзил тело ведьмы,с такой силой, что меч вошел в статую Ранн, застряв в кости. Хохот ведьмы сменился бульканьем с которым из ее рта выплеснулась кровь, окропившая Владычицу Моря, как последняя жертва богине.

 

-Чертово отродье,- буркнул Юдикаэль, садясь на трон и жадно припадая к кубку с вином.

 

Никто бы не осмелился покинуть сразу пиршественный зал, но веселье уже было безнадежно испорчено. Сам Юдикаэль едва замечал прежних соратников, угрюмо уставившись на мертвую жрицу, чье имя он так и не узнал. Мертвые губы все еще кривила безумная усмешка, обнажавшая крепкие и острые зубы, в глазах покойницы читалось злое, почти непристойное ликование.

 

Меднокожая девушка, в лисьей шкуре, повязанной вокруг округлых бедер, робко подошла к владыке, чтобы наполнить его кубок. Юдикаэль нехотя поднял голову, словно с трудом понимая, что происходит вокруг, потом в его глазах мелькнул огонек узнавания и он, будто очнувшись, привлек девушку к себе, впившись требовательным поцелуем в сочные губы. Это стало сигналом для остальных- осторожно, воины и невольницы, парочками и поодиночке, выскальзывали из зала, оставляя наместника сразу с тремя женщинами - живой, мертвой и вырезанной из кости.

 

Воуквис, наложница с Авалона, не могла понять, что ее разбудило. Утомившись, она дремала на искусно выделанных звериных шкурах, грея теплом своего тела мерно храпящего Юдикаэля. Шея и плечи Воуквис еще болели от его жадных и болезненных «ласк» оставивших темные синяки. Впрочем, ей повезло- иным из наложниц обходилась куда дороже одна-единственная ночь с наместником Грокланта и не одна девушка, потерявшая красоту вместе с выбитым глазом или сломанным носом, окончила свою жизнь в ледяной воде. Так что сейчас авалонка дремала, утомившись после любовных «утех» и молясь, чтобы Юдикаэль не просыпался как можно дольше. Но, утомленная переживаниями и многочисленными возлияниями задремала сама.

 

И вдруг проснулась. Сначала она лишь моргала отяжелевшими веками, потом вдруг поняла.

 

Снаружи царила тишина- тишина мертвая, давящая своей всеохватностью. В этом не было ничего необычного - остальные участники празднества могли покинуть зал, пользуясь отсутствием Юдикаэля. Но все же было в этом что-то НЕПРАВИЛЬНОЕ.

 

Авалонка осторожно,стараясь не разбудить наместника поднялась с кровати и, накинув шерстяную накидку, откинула занавеску, отделявшую спальню наместника от тронного зала. Выглянула из-за спинки трона - да, в зале  никого, не считая идола чужеземной богини, у подножия которой и сейчас лежало тело мертвой жрицы.

 

И тут авалонка услышала ЭТО снова.

 

Заунывное, протяжное песнопение, в котором, как ей казалось, повторялись одна или две фразы. Голос, произносивший их, казался знакомым, но странно, пугающе искаженным, будто с напевавшим произошло жуткое, непостижимое изменение, разом выведшее его из числа сынов человеческих. С трудом передвигая подкашивающиеся ноги, бросая полные ужаса взгляды на ужасного идола и мертвую женщину, Воуквис пересекла зал и выглянула в окно, затянутое пленкой от овцебычьего пузыря.

 

Она смотрела с высоты трех человеческих ростов, но даже сейчас она ужаснулась тому, сколь огромные валы обрушивались на берег на котором стояла крепость- ей показалось, что она чувствует как содрогаются стены. В небе, над бушующим морем вспыхивали зеленые и синие огни, переливавшиеся множеством оттенков и заливавшие бушующий океан призрачным светом, вспыхивавшим яркими огоньками на вершинах высоких валов. На мгновение испуганной авалонке показалось, что одновременно вверху и внизу, полыхает яростное зеленое и синее пламя,  сжимавшееся вокруг острова огромной пламенной стеной.

 

А по берегу, шатаясь от порывов ветра, промокнув от соленых брызг шли люди - неуклюже шатаясь и с трудом передвигая ноги, будто кто-то невидимый, с неуклюжими толстыми пальцами переставлял их участникам жуткой процессии. Авалонка пригляделась и ужас объял ее сердце - она узнала наемников Юдикаэля, его слуг, наложниц - всех, кто сегодня собрался в замке. Странно, но даже на таком расстоянии она ясно различала лица- пустые, осунувшиеся, с невыразительными глазами. Казалось, что по берегу идет процессия мертвецов. Замыкал колонну рыжебородый бард, - единственный, кто, похоже, еще сохранил сознание. Лицо его было перекошено от ужаса, казалось, что он изо всех сил упирается, но не может остановиться, увлекаемый  неведомой силой. С губ ирландца и срывалось песнопение, разбудившее авалонку - леденящие кровь звуки,  заглушавшие грохот волн и вой ветра.

 

Вот первый из участников процессии – наемник-франк, в полном доспехе подошел к бушующему океану, святящемуся переливающимися  огнями. В следующий миг, огромная волна, будто лапа исполинского зверя, смахнула его в море, а на место высокого мужчины ступила  наложница-ирландка - чтобы тоже сгинуть в  пучине. Один за другим, послушные некоему беззвучному зову, люди подходили к разбушевавшемуся океану, чтобы быть пожранными его бурлящими водами. И, словно питаясь от каждой погубленной жизни, волны становились все выше, все с большей яростью обрушиваясь на берег, увлекая сразу  по несколько человек. В небе все сильнее разгоралось зарево северного сияния, так же как и призрачные огоньки, пляшущие на волнах, светились все ярче.

 

Оцепеневшая от ужаса Воуквис смотрела на все это широко распахнутыми глазами, из которых текли крупные слезы. Крещенная пару месяцев назад, сейчас она напрочь забыла об Истинном Боге, о котором ей рассказывали монахи. Побелевшими губами она шептала мольбы ко всем богам и духам своего народа, понимая при этом, что все это бесполезно- в этих краях властвовали иные, страшные боги, гнев которых Юдикаэль навлек на себя.

 

Позади авалонки послышался негромкий звук и та, обреченно всхлипнув, обернулась, почти радуясь возможности оторваться от жуткого зрелища. Поначалу Воуквис даже не поняла, что за красно-серая груда, валяется под столом, возле которого растеклась насыщенно-алая лужа. Потом она увидела закатившиеся в смертной муке глаза, острые зубы, прокусившие вывалившийся язык, разорванное в клочья брюхо, с торчащими  обломками ребер.

 

Пес. Тот самый пес, которому Юдикаэль скармливал отрубленные пальцы норманнской жрицы. Остальные собаки лежали тут же - истерзанные, изуродованные, так будто их терзал какой-то неведомый хищник. А между их телами виднелись длинные красные полосы- будто огромные черви или змеи, ползли по крови, оставляя на полу следы. Ползли…в сторону спальни наместника.

 

Авалонка не успела еще осознать увиденное, как из опочивальни Юдикаэля раздался ужасный крик и штора из звериных шкур слетела со своего места. Тяжело рухнул большой трон, за которым появился наместник, с лицом искаженным болью. Вот он выпрямился в полный рост и меднокожая наложница увидела безобразных белых тварей, жадно вгрызавшихся в обнаженное тело  вельможи. Перепуганной до безумия Воуквис они показались похожими одновременно на огромных червей, уродливых рыб и еще более безобразных человеческих младенцев. Но толком разглядеть ей их не удалось,- с протяжным стоном, Юдикаэль повалился вперед, накрывая своим телом мерзких тварей. Но и с пола слышала авалонка жадное чавканье.

 

 

Позади авалонки послышался  злорадный смех, в котором не было ничего человеческого и в этот же миг по стенам зала разлился призрачно-зеленый свет, напоминавшим цвет морской волны в прибрежных водах. Обернувшись, наложница увидела, что свечение исходит от статуи морской богини и лежащего перед ней изуродованного трупа Лики богини и ее мертвой жрицы казались неотличимыми друг от друга: одинаковой была  злобная ухмылка на их губах, одинаковым было выражение глаз - беспредельно древних и злых, чуждых всему человеческому. Обезумевшая от страха Воуквис пыталась закричать, но лишь сдавленный хрип вырвался из ее горла, когда мертвые очи жрицы, вдруг провалились, сменившись черными провалами, истекавшими зеленой слизью. Мертвец поднял руку и девушка увидела как вместо отрубленных пальцев у жрицы выросли белые отростки, оканчивающиеся небольшими ртами с мелкими острыми зубами. Вновь послышался демонический хохот и, словно в ответ ему, снаружи раздался чудовищный  рокот. Воуквис выглянула в окно и увидела несущуюся на замок водяную гору- последнее, что она успела увидеть, прежде чем волна обрушилась на крепость Юдикаэля, увлекая рушившиеся обломки в бушующее море.

 

Лишь несколько дней спустя из Южного Поселения прибыли наемники местного гарнизона, обеспокоенные отсутствием новых распоряжений из крепости наместника. Однако взору их предстали только несколько камней из кладки бывшей твердыни, о которые разбивались морские волны. Самой крепости властвовавшей над Гроклантом больше не существовало. Слухи один страшнее другого поползли по острову. Но, пусть кельты и избавились от тирана, все же они опасались, что с его таинственным исчезновением вновь начнутся набеги язычников. Посольство от самых уважаемых жителей острова направилось к императору Фероальду, с просьбой о помощи. Но, прибыв в Европу гроклантцы узнали, что Лангобардская Римская Империя распалась, Бретань обрела независимость и, чтобы обезопасить себя от войны на два фронта, заключила мир со старым врагом - Мерсией. В договоре с оферэлдорменом Хаконом, король Алкмар обязался не поддерживать мятежников в Эйре и «на всех островах океана». Фактически это означало, что Бретань бросает свои заморские владения. Норвежские викинги и мерсийцы один за другим уничтожили кельтские поселения в Грокланте и Домхан Реоите, вынудив христиан переселиться в Авалон и Хайбразил.

 

А мрачный остров, с которого началось все и по сей день возвышается над серыми водами. Инуты и норманны восстановили здесь свое святилище, в котором отныне стоял идол, выброшенный морем на берег - вырезанная из зуба неведомой твари Владычица Моря. В известные только колдунами и шаманам ночи к острову причаливают каяки инуитов и скалящие зубастые пасти драккары. И вновь алая кровь льется на алтарь и белокурые сейтконы танцуют под полной луной перед идолом Седны-Ранн, в такт глухим ударам шаманских бубнов.

 

Но есть ночь, когда в небе переливаются огни северного сияния и даже самые сильные ведьмы и ангакоки не рискнут приблизиться к острову. Боги и духи севера открыли своим служителям, ЧТО произошло на острове в день, когда рухнула крепость Юдикаэля, внушив еще большее почтение к своему могуществу. Самые сильные из служителей Ранн, летавшие к острову в образе духов, говорили, что видели, как освещенные сполохами, из моря выходят мертвецы - мужчины и женщины, с разлагающимися черно-синими телами и лицами, изъеденными морскими тварями. Они выстраиваются вокруг идола, у подножия которого восседает могучий мертвец, чье полуразложившееся тело покрывают страшные раны, в которых копошатся мерзкие белые твари. Рядом с ним восседает белокурая девушка, чью холодную красоту портят лишь сгнившие фаланги пальцев отваливающиеся от нее при малейшем шевелении. Падая на землю эти частицы гниющей плоти,  превращаются в извивающихся червей, соскальзывающих в бурлящую воду и оборачивающихся там морскими чудовищами. Но восставшая из мертвых будто и не замечает этого - вместе с пожираемым заживо великаном, она внимает песням рыжебородого мертвеца, возносящего славу великой Ранн. Ибо велика и страшна супруга Эгира, обрекающая на страшную кару святотатца, дерзнувшего осквернить престол силы и славы Владычицы Моря.

 

(Отрывок из рецензии на литературный сборник «Пиктика Северной Атлантики)

 

«Рок над Гроклантом» считается одним из ранних рассказов Карла Эккарта Шмидта, вошедшего в так называемый «Северный цикл». Как известно Карл Эккарт Шмидт несколько лет работал корреспондентом «Фрисланд Тудэй», где, в ходе общения с местными жителями, ознакомился со множеством местных легенд и преданий, легших в основу указанного цикла. С исторической точки зрения, разумеется, данные сказания весьма неоднозначный источник. В частности, большинство исследователей отвергают возможность Лангобардской Римской Империи, даже в период своего расцвета эффективно контролировать свои заокеанские владения, хотя сами по себе трансатлантические плавания бретонцев и лангобардов, равно как и притязания последних на заморские территории Бретани, мало кто подвергает сомнению. Однако легенды о крепости Юдикаэля считаются не более чем легендами, а историчность «наместника Грокланта» и по сей день является предметом ожесточенных дискуссий. Анахронизмом выглядят и упоминания о скандинавско-инуитском союзе - более-менее определенно о появлении инуитов в регионе можно говорить только применительно к более поздним столетиям. Возможно, легенда путает инуитов и населявших остров в те дни тунитов, об этническом происхождении и обычаях которых и по сей день нельзя сказать ничего определенного. С другой стороны, правдоподобными выглядят упоминания в тексте расовых табу, препятствующих чрезмерному сближению инуитов и скандосаксов. Эти табу сохраняют свою актуальность в культе Ранн, который, как известно, и по сей день уверенно себя чувствует не только на Грокланте, но и Винланде и Рэйвенланде, даже несколько потеснив традиционный для этого региона  одинизм.

Изменено 9 Aug 2020 пользователем Каминский

[Ostgott]

Как вкусно написано!

[Крысолов]

!!!! Нет слов!

[Каминский]

Как вкусно написано!

!!!! Нет слов!

Спасибо коллеги!

[Ottokar]

Это и была та скрепа

скандосаксов

Замечательно.

[Neznaika1975]

Очень красиво

У географических названий есть привязка к реальным географическим объектам или не стоит ее искать?

[Каминский]

У географических названий есть привязка к реальным географическим объектам или не стоит ее искать?

Гроклант, ЕМНИП, некий вымышленный остров к западу от Гренландии, одно время рисовался на средневековых картах, возможно намек на Баффинову Землю. Фрисланд, Фризландия, Фрисландия, "холодная земля"- еще один вымышленный остров того же времени, который рисовали где-то неподалеку от Исландии. В данной АИ- Гроклант и Фрисланд разные именования Гренландии (искаженное кельтское и англо-скандинавское).

Акилинек- некая "земля за морем" в эскимосских сказках, здесь- Баффинова Земля.

Рэйвенланд и Домахан Реоит, соотвественно скандинавское и кельтское название Исландии, Авалон - кельтское именование Америки. Хеллуланд, Маркланд и Винланд, думаю, вы и так знаете)

Остров Драугей полностью вымышлен, хотя в принципе может быть сопоставлен с островом Диско на западном побережье РИ-Гренландии.

[ВИП]

Коллега в своём репертуаре

Круто, чё

Ещё до конца не дочитал, но сие зело великая лепота есть

[Каминский]

Ещё до конца не дочитал, но сие зело великая лепота есть

Ну, как дочитаете, уж поделитесь впечатлениями)

[Magnum]

Конец был немного предсказуем!

Коллега, напишите хоть раз рассказ, где персонажи уцелели. ))

[Каминский]

Коллега, напишите хоть раз рассказ, где персонажи уцелели.

Персонажи пребывают в вечности, куда уж больше

А вообще, клевета- у меня рассказов с уцелевшими персонажами полно. ))

[Magnum]

- у меня рассказов с уцелевшими персонажами полно.

Помню, но они совершенно теряются на фоне.

[Каминский]

- у меня рассказов с уцелевшими персонажами полно.

Помню, но они совершенно теряются на фоне.

Да ладно. "Черная Икона" теряется, например?

А в "Плеяде", так я вообще, вопреки желанию иных читателей многих оставил в живых.

[Неисторик]

Отличный рассказ, читается на одном дыхании, затягивает и интригует. Только вот слишком похоже на некоего Каминского.

Или это намеренная стилизация? Тогда да, приём выбран точно.

Изменено 28 Feb 2015 пользователем Неисторик

[Magnum]

Да ладно

Такова реальность, данная нам в ощущениях. Вас запомнят как автора рассказов, где все-все-все умирают!

[Сибиряк Комнатный]

Да ладно

Такова реальность, данная нам в ощущениях. Вас запомнят как автора рассказов, где все-все-все умирают!

Да здравствует наш собственный Мартин! Плачь , посрамленная заокеанщина! :grin:

[Владимирович]

Достойно похвалы !

[СЕЖ]

+++

[Каминский]

Святилище Седны-Ранн: