Игра Ловца

[Каминский]

То есть она даже не подозревает, КОГО себе на голову в Вестерос вызвала?..

Именно. Вполне вероятно, она даже не до конца осознает, что именно статуи притягивают сюда иномировых пришельцев.

но он по-прежнему амбициозен и алчен до власти.

Само собой. Как и все остальные.

[Ottokar]

Именно. Вполне вероятно, она даже не до конца осознает, что именно статуи притягивают сюда иномировых пришельцев.

То есть она даже в этой разновидности магии не особо разбирается?

Само собой. Как и все остальные.

С другой стороны, он сильно адекватнее многих других попаданцев.

[Ottokar]

И кстати, а как там Бронн с Эуроном?

[Каминский]

То есть она даже в этой разновидности магии не особо разбирается?

Да в ней никто толком не разбирается, это даже не сколько магия, сколько так...стихийный выплеск магической энергии, скажем так.

С другой стороны, он сильно адекватнее многих других попаданцев

не без этого

И кстати, а как там Бронн с Эуроном?

В стадии обдумывания. 

[Ottokar]

В стадии обдумывания. 

Просто от того, вернутся они с победой или позорно битые, зависят многие расклады в Вестеросе. Если экспедиция увенчалась успехом - Эйрону и Эфрель придется отложить захват власти на Железных островах, а позиции Саломеи усиливаются на фоне ослабления Серсеи в Долине и Штормовых землях. Если же будет поражение - у Эйрона и Эфрель есть все шансы узурпировать корону из плавника, а Саломея может получить ворох новых проблем.

Изменено 17 May 2020 пользователем Ottokar

[Каминский]

И кстати, а как там Бронн с Эуроном?

Спрашивали - получите

 

Невеста

 

Бронн бросил в рот горсть засахаренных фиников, запил вином из украшенного самоцветами золотого кубка и развалился на постели, устланной разноцветными перьями. Король Простора был расслаблен, доволен и абсолютно наг - и над его бедрами уже склонялась пышная красотка с черной как эбен кожей. Полные губы обволокли обмякшую плоть и опавший было член вновь налился упругой силой, готовый к очередному сражению. Еще две черные девушки, постройнее и помоложе, приникли к бывшему наемнику: одна ласкала языком его соски, вторая сливалась с Бронном в жарком поцелуе. Жрицы летнийской богини плодородия  считались непревзойденными в умении довести мужчину до полного изнеможения , но и Бронн не собирался уступать прелестницам. Почувствовав, что его орудие  готово к бою, он отстранил смеющихся девушек и старшая жрица, мигом угадав его желание, высвободила член из своих умелых губ.  Привстав над кроватью, она раздвинула ноги и медленно опустилась на  стоявший кол. Пальцы Бронна впились в гладкие бедра, с нежной как шелк кожей, пока жрица, издавая громкие стоны, раз за разом погружала его орган в свою влажную  глубину. Обе девушки тем временем припали к полным грудям женщины, губами и языком лаская черные как уголь соски.

 

Чуть позже, когда Бронн со стоном разрядился во влажные недра, -  третий раз за сегодня, - старшая жрица, вместе с одной из девушек вновь склонились над его гениталиями. Одна из них ласкала головку, вторая, распластавшись на кровати, вылизывала наемнику яйца. Вторую же девушку Бронн приподнял за талию и  усадил себе на лицо,  впившись губами в черно-розовый влажный цветок. Нежный лобок был гладеньким -  жрицы удаляли все волосы смесью меда и смолы златосерда,- и Король Простора с удовольствием вылизывал благоуханную щелку, сочившуюся сладостной влагой. Он настолько увлекся вкушением девичьего нектара, что не сразу расслышал громкое кашлянье у порога.

 

- Раздери тебя Сет! -  разъяренный Бронн вскинулся, отстраняя испуганно взвизгнувшую летнийку, - что, это не могло подождать?

 

-Просите, сир! - Роберт Трант коротко поклонился, украдкой разглядывая голых девушек, -  Эурон Грейджой ждет вас наверху. Вы просили сообщить вам как только...

 

-Да, я помню, -  досадливо отмахнулся Бронн, - скажи, что я сейчас. Извините дамы,  но вам придется поскучать без меня.

 

Ругаясь и поминая  всех богов Саломеи, Бронн оделся, пристегнул к поясу меч и вышел из комнаты. Поднявшись по лестнице, он оказался на обширной площадке  на крыше дворца принадлежавшему бывшему принцу города. А над крышей, прикрывая ее от палящего южного солнца, взметнулись исполинские деревья, давшие название городу. Заняв Высокодрев и взяв в заложники всех местных жрецов, Бронн заполучил некоторую гарантию покорности  - лояльность летнийцев была залогом хорошего обращения с их главной святыней. И все же большая часть Южной Армии  пребывала на острове Валано - самом населенном из  Летних Островов. 

 

Нынешний же король летнийцев был родом с менее населенной, но более обширной Джаллы. Сын правителя Долины Сладкого Лотоса и наложницы из Лиса, Обак Борама  взошел на отцовский трон после странной смерти более родовитых братьев. Летнийцы восприняли это спокойно: на островах, где любовь между мужчиной и женщиной считалась величайшим из даров богов, относились к бастардам без  предубеждения. Но в глубине души Обак страдал от своего  происхождения. Преодолеть чувство неполноценности Обаку помогала мечта - стать королем всего архипелага. Мечты эти, впрочем, оставались лишь мечтами: честолюбие Обака не подкреплялось ни особыми полководческими талантами, ни великим богатством. Начатая им война с правителем Долины Красных Цветов закончилась позорным разгромом, после которого Обаку предстояло, по обычаю летнийцев, удалиться в изгнание. Вместо этого он призвал на помощь родичей по матери. Лиссенийцы помогли Обаку удержаться на троне и даже перейти в наступление, захватив  Долину Красных Цветов. Однако на что-то большее, пусть и в союзе с Лисом Обака уже не хватало - даже на Джалле оставались властители не подчинявшиеся ему. Более того, принцы с иных островов, возмущенные столь явным нарушением обычая, собирались вмешаться в войну на стороне противников Обака. Именно тогда купцы Вольного Города посоветовали ему обратиться к проверенному лиссенийскому партнеру в Вестеросе.

 

Подходя к Летним Островам, Бронн и Эурон, согласно заранее обусловленному плану разделились: первый двинулся на юг, второй – на юго-запад. Эурон нанес удар первым: Железный Флот  захватил Каменную Голову, а потом сжег гавань Прощального Плача. При этом Эурон захватил в плен местного принца и, в присутствии родни и придворных, заколол его перед статуей Душелова. Тем временем капитаны Железного Флота рассыпались по северному берегу Уалано, сжигая деревни и поля, убивая или захватывая в плен местных жителей. Меж тем Бронн, возглавивший объединенный флот Простора, Тироша и Лиса внезапным  ударом захватил Кодж: остров с лучшими верфями на архипелаге, где строилось три четверти знаменитых «лебяжьих» кораблей Летних Островов. Там же Бронну досталось лучшее в мире собрание морских карт, а также все драгоценные камни, собранные из Жемчужного Дворца потомков Мальтара Картографа. Один этот жемчуг окупал всю эту экспедицию: но два короля Вестероса не собирались размениваться на мелочи, наметившись на куда более крупную добычу.

 

Эурон, уклонившись от спешно собранного флота принцев Омбору и Уалано, прошел Индиговым проливом и соединился с Бронном на Кодже. Вместе они выдвинулись к Лотосовому Мысу, где их поджидал объединенный флот местных властителей. Летнийцы считались одними из лучших корабелов в известном мире: их высокие суда, умело собранные без единого гвоздя, надежно защищались обшивкой из прочной древесины, укрепленной еще и чародейством до такой степени, что тараны вражеских кораблей  ломались и раскалывались об их борта. Не меньшей славой пользовались и летнийские лучники: луки из златосерда  могли стрелять куда дальше луков из рога , а  стрелы длиной в ярд вылетали с силой, пробивавшей вываренную кожу или кольчугу, а то и  стальные латы. Именно с помощью этих кораблей и этих лучников, принцесса Ксанда Ко и ее дочь Чанда, некогда победоносно завершили Невольничьи войны.

 

Однако  новую войну нельзя было выиграть старыми методами. Железный флот не стал таранить «лебяжьи корабли» летнийцев – как бы далеко не бил златосердовый лук, баллисты  захватчиков стреляли куда дальше. Против же зажигательных снарядов, с горючими смесями, созданными лучшими алхимиками Цитадели и укрепленных заклятиями Саломеи, оказалось бессильным и чародейство. У Лотосового Мыса была сожжена и потоплена надежда Летних Островов, после чего объединенное войско высадилось на Уалано. Заняв самый населенный из островов и оставив там сильный гарнизон, захватчики устремились на юг. Железный Флот шел мимо восточных берегов архипелага, Бронн – мимо западных. Достигнув Джаллы, они соединились  с войсками Обака Борамы, помогли ему окончательно покорить остров, а потом совместными усилиями обрушились на Омбору. В главном городе острова Эурон принес  кровавую жертву черной статуе – и перед ней же Обак Борама был объявлен королем Летних Островов и верным вассалом  Императрицы Серсеи.

 

Выиграв войну, победители принялись делить добычу. В ставку Бронна в Высокодереве стекалось все то, ради чего была начата эта война: изумруды, рубины, сапфиры и жемчуг; мускатный орех, перец и корица; дерево красное и розовое, эбеновое и тигровое, махагон и гибискус, кап и златосерд, а также пальмовое вино, фрукты и  яркие  перья местных птиц. Часть награбленного предназначалась Королевской Гавани, что-то получали в уплату за  помощь города Триархии, но и оставшегося хватало для того, чтобы сделать Бронна и Эурона богачами, на время, многократно превышавшее любой срок оставшейся им жизни. Не меньше наваривались и лиссенийские работорговцы: сотни и тысячи черных островитян, под горестный плач увозились на кораблях Тироша и Лиса. Недаром в Высокодреве чернокожие жрицы изощрялись в плотских утехах, ублажая Бронна и его приближенных, надеясь, что за это короли-разбойники оставят им свободу.

 

Сам Бронн считал, что война закончена и можно с победой вернуться домой. Также думали лиссенийцы, мирийцы и тирошийцы. Однако Обак Борама всеми правдами и неправдами стремился задержать их всех как можно дольше: тут и там на островах, казалось, вернувшихся в худшие времена Дней Позора, вспыхивали отчаянные восстания. Бронн считал, что это уже не его проблема, однако Эурон, потакая кровожадным инстинктам своих капитанов, с удовольствием подавлял эти восстания. Он это делал уже даже не ради драгоценностей и рабов – с не меньшим воодушевлением он разрушал статуи богов, сжигал храмы и ставил на алтарях перевозимую им с собой словно заветный талисман статую Душелова.

 

- Ваши боги слабаки! - хохотал он, размахивая окровавленным топором, - как вы можете надеяться, что они защитят вас, когда они и сами себя защитить не могут? Вот подлинная богиня! Вот сила и власть! Склонитесь перед Ловцом Душ или умрите, жалкие черви!

 

Борама возмущался, но сделать ничего не мог – слишком уж он зависел от помощи чужеземцев. Естественно, поведение Эурона вызывало все новые мятежи – восстала даже Джалла, исконное владение  нового короля. Наибольшего размаха восстание достигло на Золотой Голове: лесистом полуострове, дольше всех сопротивлявшегося Обаку и его вестеросским союзникам. Тогда Эурон истребил здешних властителей до седьмого колена, но сейчас на Золотой Голове объявилась некая женщина, объявленная повстанцами новым воплощением Ксанды Ко. Подобные слухи были очень опасны для Обака Борамы – даже в его собственных владениях далеко не все были довольны его правлением, а ведь именно Долиной Сладкого Лотоса некогда правила героиня Невольничьих Войн. Обак уверял, что этот мятеж – последний из тех, что угрожает его власти, что после его подавления Бронн и Эурон могут вернуться домой. Эурон охотно согласился еще раз потрепать островитян, однако Бронн уклонился сказав, что имевшихся у союзников сил достаточно, чтобы подавить  восстание на Золотой Голове. Король же Простора останется на Уалано, чтобы тут не вспыхнул собственный мятеж.

 

Сказать по правде, Бронну было не особо интересно, кто победит.  Скорей, он даже надеялся, что Эурон сложит голову на Золотой Голове – это даст ему возможность уйти на север, не деля добычу с Железнорожденными. Так что он был скорей даже разочарован, когда оруженосец доложил, что Эурон вернулся.

 

Грейджой сидел  за  резным столиком из амиранта, потягивая пальмовое вино и закусывая его жареными мозгами рыжих обезьян с Омбору. Бронн отметил, что на его лице добавилось новых шрамов и сам он как-то изменился: осунулся, в его глазах появилось некое беспокойство и в то же время – раздражение.

 

-Все в порядке? – Бронн уселся рядом, - восстание подавлено?

 

- Да, -  как-то неуверенно кивнул Эурон.

 

-А Обак Борама?

 

-Убит,— пожал плечами Железнорожденный.

 

Бронн скрипнул зубами: он надеялся, что будет наоборот. Невольно он посмотрел на исполинское Сказующее Древо, шелестящее ветвями у них над головой. Только на днях жрецы закончили вырезать на нем историю воцарения Обака Борамы над Летними Островами. Теперь им придется переписывать свою летопись заново.

 

-Как это произошло?- спросил наемник, но Эурон лишь  пожал плечами.

 

-Мне нужно на Пайк,- глухо проговорил он, - до меня дошли дурные вести. Ты же говорил, что нам пора убираться – как по мне так самое время.

 

-Хорошо, - пожал плечами Бронн, - когда?

 

- Ты как хочешь,- сказал Эурон, - а я увожу флот послезавтра.

-Послезавтра? – спросил ошарашенный Брон, - но мы не можем. Надо вывести наших людей с островов, надо…

 

-Послезавтра,- повторил Эурона, исподлобья глянув на Бронна, - решай сам, что тебе важнее  - люди или сокровища, собранные здесь.

 

С этими словами он ухватил со стола недопитый кувшин  и спустился вниз. Бронн проводил его взглядом, пожал плечами и приказал подбежавшей жрице принести  еще вина. Прищурившись, он проводил взглядом ее сочную фигурку, едва прикрытую одеянием из разноцветных перьев – определенно Саломее она понравится.

 

***

 

-Вон там они все, - Обак Борама вытянул  худую руку, указывая на выраставший из моря лесистый остров. В густых зарослях мерцали огни костров и ветер доносил  раскатистые звуки барабанов.

 

- Как нарочно собрались, чтобы накрыть их разом,  - говорил король,- не знаю почему, но этой мерзавке чем-то  полюбилась Голова Ящера. Там она проводит эти сборища во имя нового бога, именем которого она благословляет мятежи.

 

- Нового бога? - Эурон вопросительно посмотрел на своего союзника.

 

-Она именует его Змеиным Богом, - нехотя сказал Борама.

 

Эурон презрительно хмыкнул при виде суеверного страха в глазах союзника. Борама не был  сколь-нибудь могучим мужем: пышное одеяние из разноцветных перьев не могло скрыть тщедушной худобы его  тела. В пылу сражений он держался позади своей гвардии с луками  из златосерда. Но еще больше он полагался  на чужеземцев - именно поэтому он сейчас стоял на палубе "Молчаливоей", а не "лебяжьего корабля".

 

- Нет бога, кроме Душелова, - отчеканил Эурон и с удовольствием отметил, что Обак съежился еще сильнее. Расхохотавшись,  капитан зашагал вдоль борта, отдавая короткие резкие команды гребцам и стрелкам. Те заняли новые позиции, укладывая горящие снаряды в катапульты. На идущих рядом  с Железным флотом лебяжьих  кораблях, занимали свое место  чернокожие лучники. 

 

 Эурон зашел в свою каюту, преклоняя колено перед черной статуей.

 

-Все для тебя, моя королева! -  пылко произнес он, - я залью этот остров кровью, дабы утолить твою жажду.

 

Проникший через окошко лунный свет озарил лицо статуи и Эурону показалось, что ее губы искривились в одобрительной улыбке. Свирепый смех, похожий на рык летнийской пантеры, сорвался с уст короля и Эурон выскочил на палубу.

 

Меж тем союзный флот обогнул лесистый мыс и вошел в устье небольшой реки с темной водой. По  ее берегам горели костры, на фоне которых мелькали черные тела, изгибавшиеся в неистовой пляске. Эурон хищно ощерился и вскинул руку.

 

-Давай! - крикнул он.
 

Одновременно щелкнули сотни рычагов и огненные шары, разбрызгивая множество искр, обрушились на мечущееся  сборище. Вспыхнули пламенем кроны ближайших деревьев, но здешняя растительность была столь пропитана влагой, что пожар не распространился далеко. Однако на берегу воцарилось пекло - огненные снаряды сжигали черных танцоров, разрушали неказистые хижины,  валили наземь идолов. Но рокот барабанов не утихал, а воинственные крики не сменились воплями ужаса и боли. Все мрачнее смотрел Эурон на берег пока, наконец, не вскинул руку.

 

-Прекратить!

 

Ошеломленные Железнорожденные и их чернокожие союзники молча рассматривали выжженный берег. Теперь они ясно видели, что единственный огонь, что горел оставили их собственные зажигательные снаряды. И самый внимательный взгляд не обнаруживал на берегу не одного трупа. Зато бой барабанов продолжался -  только теперь он доносился из глубины джунглей, откуда слышались гортанные голоса и виделся отблеск костров.

 

-Колдовство! - выдохнул пораженный Обак. Эурон презрительно посмотрел на него.

 

- Ты еще не видел настоящего колдовства, - бросил он и повернулся к своим людям, - правьте к берегу. Покажем черномазым, что есть вещи пострашнее паршивого морока.

 

Одна за другой ладьи причаливали к берегу и островитяне,  выставив охрану возле флота, углублялись в черные джунгли. Обак Борама тоже остался с кораблями и Эурон не стал возражать – в бою от него все равно было бы немного толку. Лишь сотня черных воинов, вооруженных копьями из златосерда, двинулись с ними в лес, но и они нервно оглядывались по сторонам, украдкой делая знаки от злых духов. Впрочем, их белые союзники чувствовали себя здесь немногим лучше. Могучие деревья сплетались ветвями над них головами, словно крыша  мрачного храма, колючие лианы оплетали руки и ноги, мешая пройти. Под ногами хлюпала жидкая грязь, дорогу то и дело пересекали ручьи и небольшие речки, впадавшие в лесные озера. Здесь лунный свет позволял лучше различать окрестности, но легче от этого не становилось: даже незнакомым со здешней природой пиратам чудилось что-то неправильное в росших по берегу озера зарослях. Здесь высились огромные грибы с шаровидными шапками и непонятные растения, напоминающие цветы, но вместо лепестков - тонкие  реснички-трубочки, обрамлявшие сочащееся влагой отверстие. Его края непрерывно подрагивали и в такт этому пульсированию шевелились и реснички. Вот огромная – размером с крысу – тварь, похожая на помесь кузнечика и таракана, упала в середину этого жадного «рта», тут же жадно сомкнувшихся вокруг насекомого. В воздухе жужжали огромные мухи размером с воробья, разглядывавшие Железнорожденных выпуклыми алыми глазами.  Меж раскидистых ветвей плели паутину здоровенные пауки с жирными раздувшимися телами - и в их тенетах шевелились не только насекомые:  пролетевшая рядом с Эуроном  летучая мышь, преследуя ночную бабочку, с размаху влетела в паутину. Из-под ног крадущихся людей то и дело выпрыгивали лягушки размером с зайца. Летнийцы шептали молитвы ко всем своим бесчисленным богам и даже Железнорожденные чувствовали себя все менее уверенно, отдаляясь от воды. Однако Эурон, с упорством одержимого шел вперед, прорубаясь сквозь заросли своим топором. 

 

Случайно он задел нечто, показавшееся ему поваленным деревцем. Послышалось оглушительное шипение и «деревцо», изогнувшись дугой, взглянуло на Железнорожденного недвижными глазами. Раздвоенный язык плясал меж истекавших ядом зубов, черно-зеленая чешуя покрывала огромное тело, расплетавшее кольца перед броском. Вдоль хребта твари тянулся острый гребень, на брюхе болтались небольшие лапки с острыми когтями. Издав оглушительное шипение, чудовище метнулось к  Эурону, но один взмах его топора, разом перерубил мясо и кости,  оставив от твари безобразные извивающиеся обрубки. 

 

Неожиданно заросли расступились - перед пиратами пролегла быстрая река, со странно-черной водой. На другом берегу высились все те же заросли - а из-за них слышался бой барабанов и громкие выкрики. Эурон повернулся к своим людям.

 

-Больше нас не обманут дурацким мороком!- ухмыльнулся он,- вперед!

 

Он первый шагнул в воду и остальным ничего не оставалось, как последовать за ним.Вода в реке доходила лишь до бедер. Поросшее мхом дно казалось твердым, однако в нем попадались глубокие ямы: то и дело, кто-нибудь из Железнорожденных провалился  с головой, чтобы вынырнуть вновь, ругаясь, плюясь и отплевываясь.

 

-Тихо там!- бросил через плечо Эурон и в этот момент Бейлон Ботли что-то закричал, размахивая руками и дергаясь всем телом.

 

- Что такое?

 

– Кто-то схватил меня за ногу! – задыхаясь ответил Ботли. – В той яме. 

 

- Заткнись! - рявкнул Эурон, но тут вода вокруг них взорвалась фонтаном из брызг и гниющих растений. Что-то огромное вынырнуло рядом с Ботли, распахнулась огромная пасть и разом увлекла на дно человека. С обеих берегов реки послышался плеск плюхающихся в воду тел  и к пиратам устремились длинные темные твари. Гребнистые хвосты пенили воду, во тьме блестели глаза с узкими зрачками и лунный свет переливался на  щитках брони. Вот жуткая пасть распахнулась перед Эуроном и тот, вскинув топор, со всех сил обрушил его на  голову крокодила.

 

- Это всего лишь большие ящерицы!  - крикнул он, - убейте их всех.

 

 Вода бурлила от ударов хвостов, блестела сталь и щелкали страшные челюсти, пока пираты, отбивались от бросавшихся со всех сторон чудовищ. В реке водились не только крокодилы - лунный свет отразился от блестящей чешуи косяка крупных рыб с острыми зубами. Тем же кто успел достичь берега повезло не больше - в уши им ударило оглушительное шипение и люди,  с диким криком зажимая шеи, шатаясь, падали на землю, отбиваясь от больших змей. Но, несмотря на это, Железнорожденные отчаянно рвались к берегу – смерть в воде казалась им намного страшнее. Сам Эурон, перемазанный змеиной кровью, вырвался одним из первых. Твари как будто  не трогали его – зато с удвоенной яростью кидались на шедших следом людей.

 

Король Железных Островов и сам не заметил, как, сильно оторвавшись от остальных, он проломился сквозь заросли и выскочил на небольшую поляну,  окруженную обросшими мхом деревьями. Дальний конец поляны исчезал в обширном болоте, растекшегося в лесу с другой стороны. А между Эуроном и болотом сверхъестественным зеленым пламенем горел костер. Несколько дюжин черных сидело на корточках в тени нависших деревьев. Зеленый свет высвечивал лица летнийцев, делая их похожими на утопленников.

 

А за тем костром стояла красивая девушка. Цвет ее кожи был светлее чем у большинства летнийцев- скорее коричневый, чем черный.У нее были правильные, как у белой женщины, черты лица, однако выглядела она  еще большей дикаркой, чем летнийцы – открыто соблазнительная улыбка, дикий блеск глаз, бесстыдные движения всем телом. И одевалась она так, как никогда не одевались женщины  Летних Островов: сандалии из змеиной кожи были расшиты морскими ракушками, короткая темно-красная  юбка, закрывавшая полные бедра, держалась на широком поясе из бусинок. Запястья и лодыжки  украшали тяжелые браслеты  из грубо выкованного золота. Меж высоких полных грудей белел круглый шрам.

 

– Эурон Грейджой! – Она, казалось, ласкала языком каждый слог его имени, однако интонация ее голоса была непристойно оскорбительной. – Что ты забыл на юге король Островов? Ты пришел сюда на погибель – и твои люди тоже идут на убой! Ты творишь зло ради женщины, которая никогда и не взглянет в твою сторону – и ты же сгинешь тут, даже не зная, что вероломный брат уже готовит твой трон под свою задницу! 

 

- Ты лживая тварь! – Эурон презрительно cкривил губы, - можешь морочить головы своим черномазым, но не мне. Что такая как ты может знать о моем брате?

 

Девушка хохотнула – словно ударил бархатистый хлыст.

 

-Больше чем ты думаешь, король Эурон! Кто ненавидит тебя больше чем кто-либо на островах? Кто считает тебя еретиком и безбожником за то, что ты предпочел вашего бога ведьме из черного камня? Ты считал его дураком, но на деле глупцом оказался ты, когда уплыл, развязав ему руки. А сейчас, когда на его стороне рыжая королева…

 

-Заткнись! – Эурон прислушивался к звукам схватки в лесу – вот-вот сюда выйдут его люди. Не нужно им слышать все это. Он занес топор, но вдруг остановился – его смутило полное отсутствие страха в глазах коричневой ведьмы.

 

- Не делай того о чем потом пожалеешь, Эурон Грейджой,- предупредила его девушка. – Убьешь меня – и никто из вас не вернется домой.

 

Она шагнула в сторону,  совершив несколько странных движений руками. С губ ее сорвался громкий крик  – и  странный, высокий вой был ему ответом. Глаза летнийцев как по команде обратились в сторону тьмы нависшей лесных ветвях над болотом. Девушка повторила свой крик – и из воды внезапно высунулась  черная голова. Потом еще и еще – не менее двух десятков голов. Каким-то образом Эурон понял, что это не обычные летнийцы, сидящие по горло в воде: было в их позах что-то донельзя неестественное. А потом твари начали выходить из болота. Это были летнийцы – и одновременно не они: их тела округлились и вытянулись, ноги стали короче, ступни – более плоскими и широкими, а пальцы – невероятно длинными. И между ними появились перепонки! Шея этих существ стала на несколько дюймов длинней, чем у обычных людей, а выражение их морд было менее человеческим, чем у любой рыбы.  

 

А в их лапах корчился, издавая отчаянное мычание из-под зажавшей его рот перепончатой ладони, голый летниец. Только по обрывкам одеяния из разноцветных перьев Эурон Грейджой узнал в нем Обака Бораму, самозваного короля  Летних Островов.

 

- Это те, кого я бросила в болота, - торжественно провозгласила девушка, - предатели и маловеры, усомнившиеся во всесилии Дамбаллаха, Бога-Змея. Я – его невеста и меня он одаряет силой, неведомой никому из здешних колдунов. Его силой я создала этих тварей – и они же подкрались к тем, кто охранял ваши корабли: под водой, скрытые от самого внимательного взора, напавшие внезапно, как змея или аллигатор. Ваши корабли теперь в моих руках – и ваше оружие и  ваша добыча – и твой бог, Эурон Грейджой!

 

-Чего ты хочешь?  - угрюмо спросил Железнорожденный.

 

-Эти места,- девушка небрежно обвела рукой окружившие ее джунгли, - не для меня, хоть они и похожи на мою родину. Есть иная страна – куда ближе к твоим Островам, место, где духи черных болот, вернувшие меня к жизни, обещали мне еще большую силу и славу. Ты доставишь меня туда – а взамен я дам тебе убраться отсюда, со своими людьми и всем, что они награбили здесь. И даже,  - девушка соблазнительно улыбнулась, - могу помочь тебе справиться с тем, кто претендует на твой трон.

 

- Звучит заманчиво, - криво усмехнулся Эурон, - что же я согласен. Клянусь Утонувшим Богом, где бы не было место о котором ты говоришь я доставлю тебя туда и…

 

Демонический хохот был ему ответом.

 

- Мы оба знаем какому богу ты на самом деле служишь, Эурон Грейджой! И даже если бы ты клялся его именем – Джоан, Невеста Дамбаллаха, не стала бы той, кем стала, если бы верила словам мужчин –  неважно, черных или белых. Чтобы наше слово было крепко – мне нужна твоя кровь – и сердце ничтожества, которое вы пытались сделать королем.  С горячим, трепещущим сердцем труса и семью каплями твоей крови, Эурон Грейджой, я сотворю заклятие, на которое не способен никто, кроме Невесты Дамбаллаха. Кровь,  что я смешаю с водами болот, свяжет нас воедино, не дав тебе причинить мне вред. Думай быстрее, белый король – моя жизнь связана воедино с жизнью тех, кого я бросила в болото. Даже если ты изрубишь меня на куски и моих слуг – никто из вас не прорвется обратно к реке  прежде, чем мой дух шепнет  слово тем кто ждет его у реки  – и  все твои корабли окажутся на дне, а твоя ведьма…пропадет бесследно. Решайся – ибо я тебе нужна не меньше чем ты мне.

 

Эурон угрюмо посмотрел на ухмылявшуюся колдунью и медленно кивнул. Поставив на землю топор, он вынул из ножен украшенный самоцветами кинжал – трофей, снятый им с тела принца Золотой Головы. Медленно он надсек запястье и алая кровь окропила клинок.  Один из летнийцев опасливо приблизился к нему и Эурон протянул ему клинок. Чернокожий слуга, держа кинжал так, чтобы не коснуться крови на нем, отдал  его Джоан и та, устрашающе закатив глаза, занесла острое лезвие над отчаянно заверещавшим, забившимся в руках болотных отродий, Обаком Борамой.

Изменено 19 May 2020 пользователем Каминский

[Ottokar]

Спасибо!

Джоан - тоже попаданец?

[Каминский]

Джоан - тоже попаданец?

Естественно.

[Ottokar]

Естественно.

Тоже из Говарда небось?

[Каминский]

Тоже из Говарда небось?

А то как же. Собирательный персонаж сразу  из двух его рассказов

[Ottokar]

А то как же. Собирательный персонаж сразу  из двух его рассказов

Хайбория?

[Каминский]

Хайбория?

Не:

https://fantlab.ru/work1422

https://fantlab.ru/work1762

[Magnum]

Обаку жалко. 

 

[Каминский]

Обаку жалко. 

Обаке - обачья смерть!

Изменено 20 May 2020 пользователем Каминский

[Каминский]

Варг

 

Белая молния, словно шрам от плети рассекает  черное небо, но ни один раскат грома не нарушает могильной тишину жуткого леса. Молнии вспыхивают снова и снова, мертвенно-бледным сиянием озаряя исполинское чардрево, воздевшее ветви-руки. На ветру трепещут кроваво-красные листья и тягучие алые капли  стекают с них  на землю. Огромные черные звери внизу жадно лижут кровавые лужи и вороны, рассевшиеся по ветвям, раскрывают клювы, ловя брызжущую кровь. Она стекает с вершины древа – там, где в переплетении белых ветвей восседает, словно на троне, тощий человек с мертвенно-бледным лицом. Тощее, будто иссохшее, тело совершенно наго: лишь длинные, снежно-белые волосы, укрывают его с головы до пят. Ноги, неестественно скрюченные, наполовину вросли в древо, закрытые толстой корой. На  руках странного создания растут  грибы мерцающие ядовито-зеленым светом, а на лбу  - кроваво-красные листья. Один из глаз закрыт отечным веком, сросшись с кожей, второго нет  вовсе – вместо него в пустой глазнице извивается  большой белый червь. Огромный ворон садится рядом с лицом вросшего в дерево человека и острый клюв вонзается в его глаз, выклевывая червя из глазницы. Кровь потоком хлещет  из раны, стекая по впитывающей ее кое и в этот миг во лбу существа вдруг открывается третий глаз. Огромный, в три раза больше обычного человеческого, лишенный век и зрачка, мутное, налитое кровью око, проникающее взором везде и всюду. Огромные крылья, с черными как уголь перьями, вздымаются над спиной существа в древе и с раскатистым хохотом оно взлетает над миром, испуганно сжавшимся от предчувствия непоправимой беды. 

 

Бран вынырнул из сна, словно из глубокого омута, тяжело дыша и  стуча зубами от холода. Небольшой костер, разведенный им днем, давно погас, а выпавшая роса убила остатки тепла в золе. Кутаясь в свое черное одеяние, Бран уселся, оглядываясь по сторонам: он находился все в том же месте, что он выбрал своим ложем  -  небольшой яме, оставленной корнями вывороченного дуба.  Сверху его укрывал разлапистый куст крыжовника, так что найти Верховного Септона было бы сложно что человеку, что зверю. Впрочем, звери и не искали с Браном лишней встречи - при виде его спутника даже самые свирепые кабаны и медведи не рисковали связываться со странной парой. 

 

Вспомнив о своем звере Бран сосредоточился, выходя из тела...и волна множества запахов привычно захлестнула его сознание: запах  прелых мокрых листьев, аромат лесных цветов, птиц копошащихся в вершинах деревьев, вони лисы, притаившихся за соседними кустами. Но сильнее всего был запах крови и сырого мяса, которое рвали клыкастые челюсти. Он чувствовал вкус этого мяса, столь ясно, как будто ел его сам, пил еще теплую кровь, разрывая прочную шкуру поросшую жесткой щетиной. Краем глаза он увидел кабанью голову: матерый секач, с огромными желтыми клыками валялся с разорванным горлом, мертвыми глазами уставившись на шумевшие над ними лесные ветви. Его убийца - исполинский волк с черной шерстью, вырывал из тушки огромные куски мяса и глотал их не жуя.

 

"По крайней мере, сегодня это не человек" -  подумал Бран и тут же уловил отголосок злобного веселья в сознании волка. Драуглуин, Отец Волколаков  почти не уступал интеллектом человеку, обладая даже схожими с ними чувствами, но среди них не было ни одного из тех, что у людей принято считать "добрыми". Вот и сейчас зверь открыто потешался над человеком, все еще испытывавшим угрызения совести от того, что его могучий спутник не видел разницы чьим мясом утолять голод - звериным или человеческим.

 

Правда,  подобные чувства посещали Брана все реже и реже. Он еще не дошел до того состояния, когда ему тоже будет все равно, но кровавое мясо давно стало частью его пищи. Тем более, что костер потух, огниво отсырело, а ноющая пустота в желудке становилась все сильнее. Бран пошарил вокруг, нащупывая ковер, произнес знакомое заклятие и взмыл в воздух, направляясь к месту, где волколак завершал свою трапезу. Спустя миг и сам верховный септон, всевидящий Трехглазый Ворон, скорчившись сидел у кабаньей туши, отрезая ножом полоски мяса и с жадностью их поедая. На ветвях, с громким карканьем, рассаживались вороны, в ожидании когда и им достанется пожива.

 

Долгий, чуть ли не через весь Вестерос, путь подходил к концу.

 

Пребывание в теле Драуглуина отличалось от вхождения в тело любого иного зверя - да и человека тоже. За широким лбом, поросшим черной шерстью, мало того что таился разум – во всем существе волколака угадывался отголосок некоей несокрушимой силы, чья злоба и могущество многократно превосходила  Душелова. Бран касался лишь малой части той силы, когда его сознание сливалось с сознанием волка - но и этого ему хватило, чтобы измениться. Все чаще Бран бродил по Волчьему Лесу разделив с Драуглуином тело огромного волка: вместе с ним он пожирал кровавое мясо, пугал жутким воем забредших слишком далеко охотников,  становился свидетелем охот в ночном лесу, после которых во многих семьях не насчитывались одного, а то и нескольких кормильцев. Принимал он участие и в волчьих свадьбах в лесной чащобе - не только Нимерия, но и все волчицы огромной стаи ныне несли волколачье семя, давая начало новой породе волков Севера. И все это время темная мощь, таившаяся в уродливом теле Драуглуина, все больше сливалась с сознанием Брана, исподволь меняя и искажая его самого. Странные мятежные думы завладевали Трехглазым Вороном, разрывая узы, наложенные Душеловом, но порождая новые, еще более пагубные. В его снах являлись пугающие видения, где Бран видел себя всевидящим властелином, простершим темную длань над Вестеросом.

 

Эти же видения позволяли ему прозревать доселе скрытые места, где таились источники новой силы. Одно из таких видений и заставило Брана с Драуглуином покинуть Север. Они прошли Перешеек, спустившись по течению Зеленого Зубца, задержались у Харенхолла, общаясь с населявшими его крылатыми созданиями, после чего продолжили свой путь на юг. Передвигаясь лишь ночью, старательно обходя все города и замки, Отец Волколаков и Трехглазый Ворон вступили в Королевский лес.

 

Насытившись сырым мясом Бран оседлал ковер и они двинулись дальше. Идти они предпочитали по ночам, особенно сейчас, когда они вышли близко к людским поселениям. К утру они перешли Путеводную, обойдя замок Феллвуд, после чего укрылись в небольших холмах - первых предвестниках далеких Красных гор. Здесь они прятались днем, - Драуглину удалось унести теленка из крестьянского стада и Бран вновь насытился кровавым мясом. С наступлением темноты они вновь пустились в путь – и вскоре усилившийся ветер и грохот волн подсказал, что они подходят к цели. Вскоре перед ними замаячили стены Штормового Предела.

 

За всю свою долгую историю твердыня Баратеонов, а до них – Штормовых Королей, никогда еще не была взята штурмом. Однако сейчас этого и не требовалось – замок охраняла лишь горстка солдат, привыкших к тому, что о замке давно все забыли. Всевидящего Брана и его летающего ковра никто предвидеть не мог: дождавшись ночи Бран, перелетев через стены, спустился в подземелья замка, украв ключи, за которыми никто не следил. Стены темных коридоров оказались достаточно широки для летающего ковра и хоть факелов здесь почти не было, Бран пробрался незамеченным к большой решетке, прикрывавшей вход в пещеру, на дне которой плескались морские воды. Здесь его ждал Драуглуин – огромный волк стоял по брюхо в воде, нетерпеливо клацая клыками: он проплыл целую милю в бушующих волнах, прежде чем нашел потайной ход в Штормовой Предел. Бран открыл ему дверь и оба путника – человек и зверь, - устремились наверх. Трехглазому Ворону не нужно было знать расположение всех ходов здешних подземелий – близкая цель тянула  его словно огромным магнитом, заставляя кровь быстрее течь по жилам, а сердце колотиться так, что казалось, что его стук поднимет всю стражу в замке. Рядом  бесшумно мчался черный волколак и его глаза светились во тьме как две алые луны.

 

Лишь один человек встретился им по дороге – толстый рыцарь с вислыми черными усами, пьяно выпучил глаза, не веря своим глазам. Крикнуть он не успел – метнулось огромное тело, ржавые латы зазвенели по камню, послышался негромкий вскрик, перешедший в предсмертный хрип. В следующий миг Драуглуин поднялся на ноги, облизывая мокрую от крови морду.

 

Больше им никто не попался – даже оружейная комнату осталась без охраны. Дверь была заперта, но волколак, внимательно ее обнюхав, презрительно рявкнул и в мощном прыжке обрушил на нее тяжесть своего тела. Ржавые петли жалобно треснули и дверь с грохотом обрушилась внутрь. Внизу послышались встревоженные голоса и топот ног, но Бран уже не замечал этого: влетев в оружейную он с восторгом рассматривал наяву то, что много раз видел во сне. Огромный меч из черного металла, с рукояткой из крыльев дракона и лезвием, покрытым чуть светящимися рунами. Он протянул руку и меч сам собой слетел в распахнутую ладонь, улегшись как влитой. С силой, которой Бран никогда не мог в себе представить, его пальцы сомкнулись вокруг рукояти меча и он услышал, как черный металл испускает странные звуки – будто далекое пение, зловещее и прекрасное. 

 

- Кто ты такой, Неведомый тебя подери?!

 

В дверях оружейной толпилось  с десяток солдат – больше удивленных, чем встревоженных неожиданным вторжением. На миг Бран почувствовал легкое сожаление, когда меч, словно сам собой рванул его руку вперед. Острый клинок разом пронзил сталь доспехов, разрубил плоть и кости, выйдя из спины ближайшего стражника. Драуглуин отрывисто рявкнул и ворвался в толпу, сея смерть направо и налево. Еще быстрее летал черный меч с легкостью отбивая поднятое оружие, прорубая доспехи и плоть. С первым же убитым Бран почувствовал прилив сил, каких никогда не имел раньше, словно жизненная сила  стражника перелилась в его тело. Снова и снова разил черный меч – и все ярче светились руны на клинке и все больше сил обретал Бран, чувствуя себя могучим рыцарем, вроде тех, каким он мечтал стать в детстве. Вскоре в оружейной не осталось живых – кроме огромного волка, забрызганного кровью и хрупкого молодого человека с восторгом, рассматривавшим чудесное оружие. Переполняемый обуревавшими его силами, на миг забывшись, Бран спрыгнул с ковра – и радостно рассмеялся, почувствовав, как его ноги  твердо встали на холодный камень. 

 

-Буреносец!- благоговейно произнес он неведомо как всплывшее в его мозгу имя.

 

Все же полученных сил хватило ненадолго – сделав несколько шагов, Бран был вынужден снова сесть на ковер. Однако он знал где пополнить силы: снизу снова слышались голоса и новые стражники бежали на шум из оружейной. Бран перекинулся взглядом с Драуглуином и направил ковер навстречу новому врагу.

 

Уже светало, когда в замке осталось лишь два живых существа – Трехглазый Ворон и его зверь. Все остальные пали перед черным мечом – и все существо Брана ликовало, когда он чувствовал как кровь приливает в его увечные ноги. Их хватило на то, чтобы самому спуститься во внутренний двор замка – туда, где раньше стояла богороща с чардревом, вырубленная и сожженная еще Станнисом Баратеоном. Сейчас же, на месте сожженного пня высилась черная статуя Душелова. Бран посмотрел на прекрасное улыбающееся лицо, недобро улыбнулся и занес руку…

 

Меч сам собой метнулся вперед, метя изваянию под левую грудь, но едва острие коснулось черного камня, как в уши Брана ударил протяжный вой, сменившийся злорадным хохотом. Грянул взрыв – и куски черного камня разлетелись по двору, каким-то чудом не задев Брана. В следующий миг они рассыпались черной пылью, тут же унесенной ветром. Ошеломленный Бран, почувствовав внезапную слабость в ногах, покачнулся и упал бы, если бы не подозванный вовремя ковер.

 

И где-то далеко, за гранью  миров, в безводной и безлюдной пустыне, где Душелов спала, прислонившись к чешуйчатому боку дракона, колдунья с криком вскинулась, выдернутая из сна пронзившей все ее тело невыносимой болью. Она сразу прошла, но осталось понимание: один из источников ее силы оказался уничтожен с помощью незнакомого ей колдовства. К счастью, наложенные на статую заклятия предусматривали и этот вариант, поэтому колдунье не было причинено особого вреда. И все равно новость была скверной: кто-то из Взятых восстал против нее – и остался жив!

 

Рассвет застал Брана сидящим на башне-барабане Штормового предела, закатившим глаза, так что виднелись одни зрачки. На его коленях лежал меч с мерцавшими черным светом рунами. Ему не удалось насытиться жизненной силой принесенных Душелову жертв, но это не беда – в скором времени Буреносец получит много душ, дав Трехглазому Ворону новые силы. Назревала большая война – и Бран, реющий над морем в сознании большого ворона, видел первых ее вестников: с востока к Штормовым Землям шло множество кораблей под черным стягом с красным трехглавым драконом.

Изменено 20 May 2020 пользователем Каминский

[Ottokar]

Бран предложит свои услуги Золотым Мечам? А волколаков Севера приберет Эфрель?

[Каминский]

Бран предложит свои услуги Золотым Мечам?

Вполне вероятно.

А волколаков Севера приберет Эфрель?

Тамошние волколаки пока в утробе матери, в лучшем случае - только-только народились.

И нет Эфрель тут пролетает, это все Бранова свора

[Ottokar]

Вполне вероятно.

Что же, будет интересно на это посмотреть. Особенно если на огонек подтянется компашка с Драконьего Камня и перехватит инициативу.

И нет Эфрель тут пролетает, это все Бранова свора

ОК.

[Magnum]

с востока к Штормовым Землям шло множество кораблей под черным стягом с красным трехглавым драконом.

 

 

https://www.youtube.com/watch?v=pYnaxs4cTzI

[Каминский]

https://www.youtube.com/watch?v=pYnaxs4cTzI

Как-то так, да. Только без драконов.

[Каминский]

Узник

 

Ледяной ветер хлестнул ему в лицо и Тирион невольно попятился, вжимаясь в стену. Он был здесь слишком давно, но и по сей день это место являлось ему в кошмарах: наклонный пол, беспрерывно воющий ветер и внушающая ужас синева ясного неба вместо одной из стен.  За эти годы Тириону почти поверил, что пребывание в "небесной камере" и вправду было не более чем плохим сном, но сейчас ему казалось, что сном было все остальное - а проснулся он только сейчас. Снова холод, снова страх высоты, холодные бобы на ужин и придирки надсмотрщика. Морд, вроде, давно умер, но тот кто пришел ему на смену был также уродлив, жирен и груб. Может он также и жаден до золота, но сейчас Тириону было нечего ему предложить. Также как и некому будет встать за него в поединке: Бронн роскошествует в южных морях и поди не вспоминает о бывшем работодателе, а Джейме...одни боги ведают, что думает о нем Джейме.

 

«Мне стоило бы меньше беспокоится о брате, - подумал Тирион, прислонясь к скале и смыкая уставшие от долгой бессонницы глаза, - может, тогда я и не оказался бы здесь.»

 

В прошлый раз его довел до беды язык. В этот раз – глаза.

 

Тирион понял, что все пошло наперекосяк, едва торговая галея высадила его в Чаячьем городе. Сам город не так давно пал перед Арренами, однако лорд Ройс вовсе не выглядел победителем – Тирион уже наслушался диких слухов об исчезновении большей части Северной армии. Миротворческая миссия Тириона оказалась напрасной: по слухам Джейме, как и многие лорды Запада, уже объявился в столице. Ройс, сбитый с толку этим таинственным побегом, похоже, с трудом сдерживался, чтобы не выместить все, что он чувствовал к Ланнистерам на «самом ничтожном из них».

 

Сам Тирион пребывал не в меньшем недоумении – эта война становилась все более странной, что подтверждали слухи, доносившиеся со всего Вестероса. Поразмыслив, Тирион решил добиться встречи с Робином Арреном и напомнить ему о планах Королевы Севера, из-за которой, собственно, карлик и оказался сначала в Эссосе, а потом в Долине. К  счастью, лорд Ройс не возражал, если Тирион отправится в Орлиное Гнездо и даже дал ему несколько провожатых. Сам же Ройс двинулся к Орлиным Вратам, во главе войска собранного из лордов Долины и Речных Земель – тех, кто был брошен Джейме в Чаячьем Городе и перешел на сторону Арренов. Иноземную часть союзного воинства составляли наемники, нанятые Браавосом,  большой отряд самих брави, а также рослые молчаливые мужчины с огромными  секирами. Тирион уже знал, что это  храмовая стража Норвоса – еще одного Вольного Города вступившего в антиимперский союз. Жрецы Безымянного Бога объявили Вестерос одержимым демонами и этом они нашли полное единодушие с септонами Долины. Иные из них даже говорили – а иные из жрецов соглашались, - что Безымянный Бог и  «Единый в Семи Ликах», есть одно божество, ветви одного культа, разделившегося после ухода андалов из Эссоса. Мейстеры вспоминали архимейстера Перестана утверждавшего, что в древности секира почиталась символом Семерых не меньше чем семиконечная звезда, доказательством чему служили изображения секир, вырезанные по всей Долине Аррен в местах первоначальной высадки андалов. Эта байка становилась все более популярной  среди рыцарей Вестероса и стражников Норвоса, постепенно  уверовавших, что они сражаются за общее святое дело.

 

Норвосийцы, брави и наемники взошли на браавосийский флот, который, пройдя Крабьим Заливом, доставил бы их к устью Трезубца, дожидаться войска Ройса. Ожидалось, что люди Речных Земель, узнав, что их лорды идут вместе с Арренами, восстанут против Серсеи. После союзное войско собиралось двинуться на Королевскую Гавань, которую блокировал бы флот Браавоса. Ожидалось, что к тому времени с юга подойдет и Эйгон, с Золотыми Мечами и теми лордами, что примкнут к нему.

 

Простой и красивый план. Жалко, что Тириону, судя по всему, не находилось в нем места.

 

Дурные предчувствия охватили его еще в Великом Чертоге: разом вспомнилось при каких обстоятельствах он бывал тут  раньше. Вид Робина Аррена, сидевшего на троне из  резного чардрева, под украшенными луной и соколом знаменами не добавил ему спокойствия. С тех пор как Тирион видел его в последний раз, Зяблик подрос, но капризно поджатые губы ясно показывали, что  у него не добавилось добрых чувств к карлику.

 

- Мое почтение Хранителю Востока,- Тирион поклонился, шагнув к трону, - вы изменились с тех пор как мы встречались с вами здесь.

 

- Здесь? - Робин недоуменно вскинул бровь в явном замешательстве.

 

-Ваша милость может не помнить, - вмешался Джон Ройс, - карлик стоял  перед престолом вашей матери, когда был пленником вашей тети Кейтлин.

 

- Это, наверное, было так давно, - Робин демонстративно зевнул, но в глазах его мелькнуло странное выражение - Тирион мог поклясться, что молодой лорд растерян.

 

- Я уж точно не забыл бы такого,- заметил Тирион, - наше первое общение было слишком...живым. 

 

-Будем вспоминать мое детство, Бес? - резко оборвал его Робин, - как мне кажется, у вас есть более серьезные темы для разговора.

 

-Вы правы, милорд, - примирительно сказал Тирион, - ваша кузина направила меня...

 

- Моя кузина, - перебил его Робин, - похоже не жаждет принять участие в войне, в которую втянула меня . С тех пор как она вышла замуж за Грейджоя...

 

- Теона? - спросил ошарашенный Тирион.

 

-Нет, за его дядю, - раздраженно ответил Робин, - жреца их проклятого бога. Так вот, когда я отправлял Сансе  ворона, спрашивая, когда она вступил в войну, она ответила, что знать не знает о чем я и посоветовала мне не надеяться на ее помощь.

 

Такие новости застали Тириона врасплох - он даже не знал, что ответить, что с ним бывало нечасто.

 

-Наверное у нее были причины,- промямлил он и сам поморщился от того, сколь жалко это прозвучало. 

 

-О да, - ядовито произнес Робин, - и мне эти причины известны. Она вознамерилась отвоевать для  муженька Морской Трон. Все ее войска и весь ее флот собраны  в Соленом Копье. Единственные, кто воюет сейчас на востоке, это систертонцы,  шлюхи и дети шлюх. Они присягнули Старкам, отрекшись от Дома Арренов и сейчас резвятся в Пасти как им вздумается - потому что весь мой флот на юге. Я мог послать лишь несколько галей - но они бесследно пропали. Не знаешь почему, Бес?

 

- Откуда мне знать? - огрызнулся Тирион, - поверьте, для меня это такая же неожиданность, как и для вас.

 

-Поверить вам? - Робин прищурился, - посланнику предательницы, брату императрицы и ее брата-любовника? Кстати, он уже выдвинулся в Речные Земли, чтобы встретить нас.

 

-Мой брат доказал, что умеет преподносить сюрпризы, - заметил Тирион, - или не он, а моя сестра или кто-то еще - один Неведомый знает, кто нынче  в подручных у Серсеи. Может, раз Север устранился от войны, вам стоит пойти на переговоры.

 

-Я так и знал, что вы предложите это,- фыркнул Робин,- возможно, мне стоит благодарить богов, что вы не поспели раньше и не вступили в переговоры с братом - тогда бы он ушел не с половиной, а со всем своим войском. Платите свои долги, как настоящий Ланнистер? В уплату за то, что Цареубийца встал за вас поединком в этом замке?

 

Глаза Тириона изумленно расширились, потом в них мелькнуло понимание - и "Робин", похоже, уловил это. Надо признать, он быстро сообразил, как загладить свою оплошку.

 

- Если  Цареубийце хоть немного дорога ваша жизнь, -  сказал Аррен, -  он будет покладистей, когда узнает, что вы наслаждаетесь свежим воздухом в небесной камере. Если же он не проникнется вашими страданиями...что же вам придется тут задержаться. Впрочем, вы в любой момент можете сами прервать срок своего заключения.

 

Он кивнул стражам и те с готовностью подхватив Тирона под руки, вывели его из Чертога. Тот почти не сопротивлялся, ошеломленный внезапной догадкой - в чертоге с ним говорил не Робин! Может лорды Долины и не разгадали тайну хозяина Орлиного Гнезда, но Тирион, немало общавшийся с Арьей, во время ее визитов на Север, быстро сопоставил вторжение Браавоса с этой странной забывчивостью. До него доходили слухи, что Железный Банк предоставил Арренам большой кредит, на условиях полного подчинения Долины финансовому диктату Банка. Теперь все части головоломки становились на свои места - вот только пользы от этого знания Тириону не было ни на грош. Если он начнет болтать о своих догадках с тюремщиком или кем еще, его сначала изобьют, а потом доложат "Робину", кем бы он не был на самом деле. Тирион жив лишь потому, что Безликий не рассчитывает, что кто-нибудь ему поверит, но стоит ему в этом усомниться - и "человечек" наконец-то полетит.

 

Набравшись отваги, Тирион лег на живот и подполз к краю, чтобы поглядеть вниз. Перед ним простерлась ужасающая своей необьятностью синева.  Внизу проплывали облака, а под ними виднелись далекая земля. Не там ли нашел свой конец настоящий лорд Робин - Тирион почти не сомневался, что его уже нет в живых. Династия Арренов, если не считать боковых ветвей, прервалась - и Тирион был один из немногих, кто знал тайну, способную повергнуть Долину в пучину междоусобной войны.

 

- Эта тайна уйдет со мной в небеса, - проворчал карлик, отползая от края.

 

- Может и нет, - раздался позади  негромкий голос.

 

Тирион едва не рухнул вниз, откатываясь в сторону, - тюремщик, чье имя он так и не запомнил, как-то сумел бесшумно войти в камеру. Сейчас он с откровенной насмешкой рассматривал прижавшегося к стене Тириона, но, как не странно, сейчас в его глазах не было обычной злобы. В руках он держал миску с бобами – и, против, обыкновения, он поставил ее на пол, рядом с Тирионом. Не обращая больше на узника внимания, он подошел к краю и уселся, свесив вниз короткие ноги.

 

- А тут высоко, - негромко сказал он.

 

Тириону некогда было раздумывать над странностями в поведении мерзавца: торопливо черпая из миски отборные бобы, он жадно давился ими. Украдкой он бросил взгляд на дверь – тюремщик оставил ее раскрытой и, похоже, совсем забыл, увлеченный созерцанием простершейся внизу пропасти. На мгновение у Тириона мелькнула мысль столкнуть тюремщика, но он тут же отмел ее – даже если мерзавец внезапно сошел с ума, у него хватит сил утащить карлика с собой. Вместо этого Тирион метнулся к распахнутой двери, выскакивая в коридор…и тут же вернулся обратно, белый как полотно.

 

Прямо перед дверью лежал тюремщик: посреди лужи крови, с отгрызенной головой и вспоротым брюхом из которого вывалились жирные кишки. А над трупом, оскалив зубы, стояла собака – обычная, на первый взгляд, дворняга, но что-то в ее рычании и лихорадочно поблескивающих глазах было такое, от чего волосы на голове Тириона встали дыбом. Пятясь задом, он вернулся в камеру и чуть не обгадился, когда ему наплечо легла рука. Подпрыгнув на месте, Тирион заорал, но узкая ладонь закрыла ему рот.

 

- Дурак! – раздался над ухом знакомый голос, - хочешь чтобы сбежалось все Гнездо!

 

Не веря своим ушам, Тирион обернулся – и увидел хорошо знакомую ему по Северу, сероглазую девушку с короткими темными волосами и круглым лицом.

 

-Арья!?

 

- А ты ждал Императрицу, - ухмыльнулась девушка, - или Сансу?

 

-А…это, - он кивнул на дверь, в которую уже просунулась оскаленная собачья морда. Тириону показалось, что она ухмылялась.

 

- Это мой друг, - бросила Арья, - а теперь и твой тоже. Ну, а теперь, сваливаем отсюда, пока этот лже-лорд не хватился  важного пленника.

[Каминский]

Ведьма

 

Раскатистый хохот вновь огласил королевские покои, заставив всколыхнуться пламя факелов. Обнаженное женское тело выгнулось дугой и неминуемо свалилось бы с ложа, если бы не удерживающие его кожаные ремни.  Обрамленная желтыми космами голова повернулась в сторону оторопевшего Джейме, уставившись  безумными глазами, светящимися в полумраке будто два зеленых уголька.

 

 -Лучше не подходите к ней, сир Джейме, - вынырнувший из-за его спины Квиберн  протер женщину тряпицей, особое внимание уделив небольшой выпуклости на животе, - похоже, ваше присутствие приводит ее в возбуждение.

 

-Как и всегда, - угрюмо протянул Джейме и сам ужаснулся своим словам. Неужели у него  поворачивается язык шутить  сейчас? Неужели это хохочущее, брызжущее пеной существо -  женщина которую он любил всю жизнь, владычица огромной Империи?

 

Впрочем, сегодня  Империя была уже не столь огромной, как раньше.

 

-Сир Джейме, находясь здесь вы ей ничем не поможете, - негромко сказал Квиберн, - вы только ее беспокоите...

 

-Я не помогу, а вы?  - раздраженно бросил Лорд-Командующий, - она так лежит уже две недели, не приходя в себя...

 

- Я делаю все что могу, - сдержанно ответил Десница.

 

-Что-то незаметно,- покривился Джейме, - а эта...как ее Кеция? Что делает она?

 

-Вы можете спросить об этом у нее, - ответил Квиберн, но в глазах его промелькнула толика страха.

 

-Это ведь ее рук дело, верно? - Джейме обвиняюще указал на Серсею, - из-за нее произошло все это?

 

-Я бы не хотел  кого-то обвинять, но...

 

-В Пекло вашу осторожность!- взорвался Джейме. С неожиданной для него силой, он ухватил Квиберна за грудки и встряхнул так что тот вскрикнул, - это она?

 

- Можно сказать и так, - прохрипел Квиберн. Джейме презрительно фыркнул и отпихнул мейстера-расстригу.

 

- Вы понимаете, что мы не можем скрывать это до бесконечности?-  произнес он. - Как только народ узнает, что королева в таком состоянии, начнется бунт - а ведь у нас и так хватает врагов по всему Вестеросу. 

 

-Столицу  мы контролируем, - заверил его Квиберн.

 

-"Мы"? Кто именно?

 

-Пташки, Золотые Плащи и..., - Квиберн замялся.

 

- И кто?

 

- И адепты "Звездной премудрости".

 

-Еще лучше, - Джейме скривился, - ваши адепты не пользуются любовью в народе.

 

- Это не мешает им много знать о нем.

 

- Но и не спасет нас от бунта,- заметил Джейме, - где эта карга?

 

- В подземелье,  - пожал плечами Квиберн, - у них там очередной обряд.

 

- И вам, похоже, не  хочется там появляться, -  Джейме криво усмехнулся при виде явного страха в глазах Квиберна, - ладно, я сам поговорю с Кецией .

 

Серсея за его спиной  снова разразилась взрывом  хохота. Джейме бросил на нее полный боли взгляд и вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Сареллой - девушка-мейстер несла очередную миску с маковым молоком. Джейме скрипнул зубами - каждый день когда Серсею пичкают этим пойлом делает ей только хуже. Почти бегом он спускался по лестнице, с каждой секундой чувствуя, как в нем разгорается гнев. Направлен он был не только на Кецию и адептов Звездной Премудрости, но и на саму Серсею: история с "воробьями" ничему не научила сестру,  вновь связавшуюся с  фанатиками.  Джейме был  уверен, что именно  Кеция свела его сестру с ума - и с каждый шагом эта уверенность  распаляла его ненависть к проклятой старухе. Он не чувствовал благодарности за то, что  Кеция спасла ему жизнь и армию - Серсея, еще до того, как с ней случилось все это, проговорилась, что с нее потребовали плату . Теперь понятно, что Серсея расплатилась своим рассудком - но он заставит ведьму привести ее  в чувство.

 

За спиной Джейме скользила по стенам, корча жуткие гримасы, черная тень. Спустя нескольких месяцев вынужденного бездействия отродье Саломеи, наконец-то получило четкий приказ и конкретную цель.

 

В оскверненной септе Хайгардена давно уже не служили Семерым: в нишах, где раньше стояли извания богов,  щерились демонические идолы. Перед каждым из них  лежала отрубленная голова. Тут же горели и черные свечи, освещавшие начерченный на полу круг. В нем, меж колдовских символов, сидела Саломея,  уставившаяся на  серебряную чашу до краев наполненную кровью. В центре чаши вскипали крупные пузыри, что, лопаясь испускали облачко черного дыма, принимавшего очертания  призрачных человечков, пляшущих над чашей. Вглядываясь в эту пляску Саломея шептала самые сильные из своих заклятий.

 

Свое колдовство Саломея вершила в одиночестве - даже перед самыми ближайшими соратницами она не раскрыла бы тайну тени Джейме Ланнистера Тем более она не посвящала никого в свой замысел - в Цитадели хватало адептов Звездной Премудрости и никто бы не поручился, что среди них нет шпионов Кеции-Нахав. Это должна сделать только Саломея - и никто больше. Используя свою связь с братом королевы, Саломея через насланную ею тень, искусно помутняла его разум, взращивая гнев и отчаяние. Даже калека может нанести смертельный удар - много ли надо старухе? А если он окажется на это неспособен -  это сделает тень.

 

Саломея, конечно, знала, что страшна не Кеция сама по себе - даже если бы она не посещала шабаш на Острове Ликов, отрывочно усвоенных ею знаний из стигийских книг, было достаточно, чтобы содрогнуться при  звуке страшного имени. Но знала она и то, сколь коварен  Ньярлахотеп, что даже самые верные сторонники не могли чувствовать себя в безопасности от его жестоких розыгрышей. Саломея знала нужные молитвы и сейчас она взывала к Ньярлатотепу, прося его о дозволении сбить спесь со слишком возомнившей о себе  колдуньи. Саломея понимала, что весь Вестерос слишком мал для них  двоих. Оставаться же на вторых ролях рядом со старой ведьмой было слишком унизительно для наследницы королев Хаурана. С жестокой улыбкой она наблюдала, как маслянисто-красную поверхность медленно заволакивает черная пленка. Как-только она затянет чашу полностью - дело будет сделано.

 

Джейме ворвался в подземелье, озираясь в поисках Кеции. Колдунья была тут - а с ней и около сотни адептов в черных одеяниях, украшенных россыпью похожих на звезды точек. На  алтаре, перед статуей Душелова, заливался криком грудной младенец. Культисты выводили монотонные песнопения, но при виде Джейме все они замолкли.

 

-Что здесь происходит? -  резко произнес Джейме, - колдунья,  Красный Замок не место для подобного непотребства!

 

-  Тебя  волновали людские жизни, когда я спасала твою шкуру? - вопросом на вопрос ответила Кеция, - для этого пришлось убить куда больше людей - и детей и взрослых.

 

-Моего разрешения не спрашивали, -  угрюмо ответил Джейме, - а сестра, обратившись к тебе  дорого поплатилась.

 

-Да  и я предупреждала ее, -  ответила колдунья, - Ньарлатхотеп всегда берет свою плату.

 

-Плата  слишком велика! Верни ей рассудок!

 

- Рассудок ей может вернуть лишь сам Ньярлатхотеп! И лишь когда сочтет нужным.

 

Не помня себя от гнева Джейме шагнул вперед, вынимая меч,  но  навстречу ему качнулось не менее полусотни человек, с ритуальными ножами в руках. Из под надвинутых капюшонов горели фанатичным огнем глаза. Джейме понимал, что они не дадут  ему прорваться  к Кеции.

 

Пронзительный вой вырвался из-за его спины и  тело Джейме обдало ледяным холодом, когда черная тень, пронесясь сквозь его тело, обрушилась на фанатиков. Их ножи с легкостью проникали сквозь тело, словно сотканное из черного дыма, не причиняя ему  вреда - зато каждый удар призрачного меча сносил головы, выпускал кишки, разрубал человека от плеча до поясницы. Испуганные культисты кинулись врассыпную, а черная тень метнулась к Кеции - и  застыла, не в силах двинуться дальше.

 

Кеция стояла перед тенью, держа в дрожащих руках  черный кристалл с множеством граней. Внутри камня вспыхивали и гасли красные искорки. Ведьма читала заклинания - сначала дрожащий, сбивающийся, с каждым произнесенным словом ее голос становился все сильнее и уверенней. Причудливые узоры на стенах замерцали фиолетовым светом,  тут же продырявившим множество прорех в призраке. Он взвыл, заметавшись по полу, будто пытаясь найти укрытие, когда Кеция выкрикнула:

 

- Суббъхаккуа Ньяратхотеп!!!

 

Тело призрачной тени вытянулось в тонкую ленту,  будто влившуюся в черный кристалл. Грани камня замерцали, переливаясь  кроваво-красными всполохами, но тут же погасли, будто залитые чернилами. Погасло и фиолетовое свечение на стенах.

 

Саломея  вглядывалась в содержимое серебряной чаши, пытаясь угадать свершилось ли ее колдовство, когда черная пленка вдруг лопнула, брызнув ей в глаза кровью. Саломея отшатнулась, закрыв лицо руками, когда из чаши  взметнулось нечто огромное,  нависшее над ведьмой подобно кобре.  Мощный толчок опрокинул ее на спину и сильные руки, сорвав одеяния из черного шелка, силой раздвинули ее бедра. Саломея закричала, но ее крик тут же захлебнулся, когда призрачная ладонь сдавила ее горло. Что-то холодное и твердое проникло ей между ног и глаза Саломеи вылезли из орбит, когда  тень овладела ее корчащимся телом. Призрачная плоть терзала  нежное лоно, истекавшее кровью, текшей также из носа, ушей и глаз ведьмы. Громогласный хохот разнесся по септе, разом погасив все свечи и в наступившей темноте вырвался ужасающий вопль, в которой смешались разом страх, боль и наслаждение.

 

Когда испуганные слуги осмелились заглянуть в септу, то нашли там лишь потухшие свечи, круг на полу и опрокинутый кубок в луже крови. Хозяйка Хайгардена бесследно исчезла, также как и все ее колдовство.

 

Джейме медленно обвел взглядом подземелье - вокруг него сгрудились уцелевшие фанатики, готовые кинуться при любом неверном жесте. Он посмотрел на Кецию и увидел, что на ее губах играет слабая  улыбка.

 

-Владыка дал знак кому он благоволит, - произнесла она, - и он же избавил тебя от знака ведьмы - дав собственную отметину.

 

Тощая рука указала на освещенную факелами стену. На ней плясали тени  адептов, статуи и Кеции. Не было лишь тени самого Джейме.

[Ottokar]

1) Вернется ли разум к Серсее?

2) Саломея всё, или она себя ещё покажет в деле?

[Каминский]

1) Вернется ли разум к Серсее?

Неизвестно

2) Саломея всё

Скорей всего да

[Ottokar]

Неизвестно

Так или иначе, ждем продолжения.

Скорей всего да

Надо думать, её место при Бронне теперь займет "панночка"?