Бельгия 12 века

[Стержень]

В общем тема эта у меня уже очень давно зрела...

Вылезла она у меня после того как я (правда по Вике) прочитал про эпичнейшую историю вражды единоутробных братьев Авенов и Дампьеров.

Посмотрел и увидел, что оказывается Фландрия и Эно часто были под единым домом.А если еще добавить и Артуа-то замаячил прообраз Бельгии в 12 веке...

Но сначала выскажу пару мыслей по Нидерландам в принципе...

Насколько я понимаю почти все Средневековье Нижние земли-это одна из, если не самая богатая земля Европы.

И хотя она не была едина даже в этническом плане (ибо там было 3 народа-кроме валлонов и фламандцев не забудем и фризов), все же этот регион осознавал себя определенным образом единым целым.

Но чего ему не хватало-так это единства-чтобы стать если не геополитическим (нафиг не надо). то по крайней мере экономическим монстриком и флагманом Европы.

В принципе их объединили-начала бургундцы, закончили их наследники Габсбурги.

Но...У всех у них были интересы вне Нидерландов, которые для них были дойной коровой.

Для бургундцев-в меньшей степени-для Габсбургов-в намного бОльшей, потому что них интересы были намного глобальнее

Соответственно-идеально было бы если бы Нидерланды были объединены местной династией, с интересами в родных Нижних Землях, а не где-то еще.

Я не знаю-получится ли это у меня-потому что в голове моей тайм-лайн идет не далее 1224 года (с развилкой в 1178)

Но прообраз Бельгии уже определенно вырисовывается.

Но просто единение Фландрии и Эно-это слишком мелко.

Для этого например идеальна развилка 1071 года-битва при Касселе.

Хотелось чего-то более глобального при всем при том.

И такая развилка нашлась...

 

 

 

Изменено 16 Feb 2020 пользователем Стержень

[Стержень]

Итак, смысл развилки в том, что граф Фландрии Филипп Эльзасский помирает на 13 лет раньше РИ-в 1178, а не в 1191 году.

Как раз в то время он плавал в Утремер-а там всякое могло случиться

И соответственно Балдуин Д Эно становится графом Фландрии в 1178 году.

А дальше...

В РИ Филипп договорился о свадьбе дочери Бодуэна Изабеллы и Филиппа Августа. причем готов был ради этого пожертвовать достаточно значимой частью своего графства-Артуа, которое, как предполагалось перейдет к сыну Филиппа и Изабеллы в качестве ее приданого.

В РИ же Бодуэн долго не соглашался на брак-но Филипп Эльзасский ему фактически вывернул руки, потому что у него был мощнющий козырь-фландрское наследство.

Сам он хотел, чтобы его сын Бодуэн женился на дочери графа Шампани Генриха Марии, а его дочь Изабелла-вышла бы замуж за сына Генриха.

А здесь Бодуэн с 1178 полновластный граф Фландрии.

И соответственно он может на это все посмотреть вообще с иной точки зрения.

Он сам может решить-давать ему свою дочь в жены Филиппу Августу и если да. то на каких условиях.

Я лично презюмирую, что скорее всего претензии на Артуа ему Филипп (или его советники) будет выкатывать-соответственно и Изабеллу Филипп Август не получит.

А вот сыновей Бодуэна в этой реальности можно будет женить весьма и выгодно-и резко усилить и увеличить владения Дома Д Эно...

Филиппу Августу здесь поначалу придется тяжко.

В РИ они использовал Филиппа Эльзасского в качестве противовеса шампанскому клану своей матери, который оккупировал все и вся.

Поможет ли ему Бодуэн так, как в РИ помог Филипп Эльзасский-не знаю.

Скорее нет, потому что к моменту восшествия Августа на престол он будет фландрским графом от силы два года.

Собственно в РИ он проявлял вполне миролюбивые намерения и всегда пытался помирить Августа то с Филппом Эльзасским, то с шампанцами...

Но зато...скорее всего Феодальная война во Франции закончится намного быстрее.

Если вообще начнется...

А почему так-несколько позже

Изменено 16 Feb 2020 пользователем Стержень

[Neznaika1975]

Перемещено в раздел "Мир обещал быть?".

[AVGUR]

В принципе их объединили-начала бургундцы

франков забыли

Я лично презюмирую, что скорее всего претензии на Артуа ему Филипп (или его советники) будет выкатывать-соответственно и Изабеллу Филипп Август не получит.

Филипп Август достаточно наглый тип, чтобы банально отобрать Артуа. А при желании можно Иду Булонскую или Матильду Булонскую   сосватать и Булонь вместо Артуа взять

[Стержень]

А при желании можно Иду Булонскую или Матильду Булонскую   сосватать и Булонь вместо Артуа взять

Это вы меня опередили:)))

У меня действительно предусматривается, что в 1181 году, Иде Булонской  Балдуин (на правах сюзерена)  предложит выйти за своего сына Балдуина, как в РИ Филипп Фландрский предложил ей выйти за своего первого мужа Герхарда Гелдернского

Да, Балдуин на 11 лет моложе (на тот момент ему вообще 10 лет)-ну консуммируют брак года через 3-всего-то делов

Да,Балдуин и Ида-двоюродные брат и сестра

Но бабло побеждает зло и дает папскую диспенсацию

Потому как Булонь конечно для Фландрии очень важна

Хотя вообще у меня здесь второй кит рассцветет пышным цветом...

Тем более, что в РИ у Иды были только девочки и Балдуина тоже

Соответственно вероятность того, что у них также родятся исключительно девочки относительно высокая...

Хотя надо сказать, что в то время как-то так получилось, что численность наследниц в Нижних землях просто зашкаливала .

И при этом часть из них были родственниками дома дЭно.

Ну да и сыновей у Балдуина однако 4.

Старшего-то мы пристроили, а вот про остальных будет попозже подробный разговор

 Филипп Август достаточно наглый тип, чтобы банально отобрать Артуа.

Не уверен.Он еще не в том положении в любом случае.

В РИ он приобрел права на Артуа благодаря браку с Изабеллой Балдуиновной.

Здесь у него прав никаких нет, потому как нет ни брачного договора, ни Бовского....

И думаю Август был бы очень доволен, если бы Балдуин просто не выкатил претензий на Вермандуа и Валуа (принадлежавшие жене Филиппа Елизавете из-за которых между ним и Августом в РИ начался конфликт). И думаю Балдуин их не выкатит, потому что на них у него права просто птичьи (в отличие от Фландрии все-таки).

И в 1183 году Вермандуа и Валуа спокойно наследуются сестрой Елизаветы Элеонорой, а потом как и в РИ они перейдут к Августу.

А вообще огромное спасибо, что тему подняли!

У меня просто времени нет никак дочитать книгу Сивери про Филиппа-Августа-чтобы было побольше грязных подробностей...

 

[AVGUR]

Да,Балдуин и Ида-двоюродные брат и сестра Но бабло побеждает зло и дает папскую диспенсацию

В РИ он приобрел права на Артуа благодаря браку с Изабеллой Балдуиновной.

Здесь у него прав никаких нет, потому как нет ни брачного договора, ни Бовского....

Я имел в виду брак Филиппа Августа с одной из сестёр (Иды, Матильды не столь принципиально) с присоединением Булони к домену Капетов. Это дает Капетам порт, связывает окрестные земли (Фландрию, Пикардию, Вермандуа) с доменом. Обе девицы дочери Марии Булонской и законные наследницы короля Стефана Блуаского и герцогов Нижней Лотарингии

Ну а  для них поддержка Капетом после брака с наследником/королем Филиппа Августа также были бы полезны 

[Стержень]

Я имел в виду брак Филиппа Августа с одной из сестёр (Иды, Матильды не столь принципиально) с присоединением Булони к домену Капетов. Это дает Капетам порт, связывает окрестные земли (Фландрию, Пикардию, Вермандуа) с доменом. Обе девицы дочери Марии Булонской и законные наследницы короля Стефана Блуаского и герцогов Нижней Лотарингии Ну а  для них поддержка Капетом после брака с наследником/королем Филиппа Августа также были бы полезны 

Шиш, а не Булонь Августу!

На него и так тут Вермандуа с Валуа фактически на халяву сыплются-в отличие от РИ, где их пришлось с нехилой войной у Филиппа Фландрского выцарапывать

и кстати, Ида и Матильда не сестры, а мать и дочь

Меня ведь как раз Бельгия интересует-вот ей Булонь не просто нелишняя, а как воздух необходимая...

 

[AVGUR]

Шиш, а не Булонь Августу!

Да ваше права, но поткатить то к сестрёнкам  же он может?

кстати, Ида и Матильда не сестры, а мать и дочь

кстати это две сестры. Просто Иду Даимартен умыкнул, а Матильда в Брабант уехала. А португалка на которую вы намекаете еще не родилась

[Стержень]

кстати это две сестры. Просто Иду Даимартен умыкнул, а Матильда в Брабант уехала. А португалка на которую вы намекаете еще не родилась

и кстати, Ида и Матильда не сестры, а мать и дочь

У Иды была и сестра Матильда и дочка с таким же именем:)))

 

[Стержень]

Вот размышляю-а мог бы Балдуин добиться брака дочки с Августом без отдачи Артуа (чего он в РИ очень сильно не хотел)?

С одной стороны-здесь у него будет год-полтора чтобы укрепиться в качестве графа во Фландрии и худо-бедно объединить силы обоих владений.

Да и Август на тот момент отчаянно ищет союзника, который помог бы ему хоть как-то оттереть от управления родственников его матери шампанцев.

В РИ таким помощником (и опекуном Августа) стал Филипп Фландрский.

Здесь он умер и вместо него-Балдуин дЭно.

Он может сыграть такую же роль как в РИ просто по положению.

Но с другой стороны-он все равно недавно только граф Фландрии, а до этого был графом небольшого (сравнительно) владения и даже не прямым вассалом императора, а вассалом Льежского архиепископа.

В принципе княжество у Балдуина уже получается очень большим и в теории опасным для Франции.

Но в РИ он практически всегда старался примирить Августа с врагами и поскольку он был неплохим дипломатом-то ему в основном это удавалось...

А когда не давалось, то боролся с Августом исключительно по указанию своего сюзерена Филиппа Эльзасского, который все время грозил отобрать у него наследство в виде Фландрии.

И в итоге его все же кинул и стал верным союзником Августа.

И вот все еще думаю-хватит ли у него влияния, чтобы таки брак организовать, но в качестве приданого отдать не территории, а мешочек денег (в принципе в самом-то браке ПМСМ ничего такого ужасного все же нет)?

А скоро будет подробный тайм-лайн-правда своеобразный.

Потому как буду цитировать книгу Сивери "Филипп Август" и отмечать, что в ЭАИ пойдет не так.

Пока же получается, что в 80-х годах Филипп намного меньше воюет, но и скорее всего намного меньше получает власти и бонусов в виде всяких территорий...

Может быть он еще быстрее переключится на Плантагенетов чем в РИ?...

 

[Стержень]

Да ваше права, но поткатить то к сестрёнкам  же он может?

Я уже думаю, что может быть брак с Изабеллой дЭно и можно сохранить в ЭАИ

[Magnum]

Странно, как я это пропустил... 

 

Мы будем следить за развитием событий. 

 

[Стержень]

Странно, как я это пропустил...    Мы будем следить за развитием событий. 

Вы я так понимаю очень сильно любите тот регион:)))

Всенидерландскую державу я вам пока не обещаю-но посмотрим, куда ТЛ выведет.;))

[Magnum]

Вы я так понимаю очень сильно любите тот регион

Ага, хотя я собираюсь в очередной раз глобально изменить концепцию. 

 

[Normalyk]

Ага, хотя я собираюсь в очередной раз глобально изменить концепцию.

Голлбельгия?

[Magnum]

Голлбельгия?

Гораздо страшнее. 

Но это тема для отдельной темы. 

 

[Стержень]

Мы будем следить за развитием событий. 

По здравому размышлению развилка и тайм-лайн выглядят следующим образом.

В 1177 года Филипп Эльзасский, граф Фландрии, хороший воин и еще лучший администратор (в то время еще да) отправился в Святую Землю.

Прибыл он туда в августе 1177 года и скажем в сентябре того же года он заболел дезинтерией и умер ( в РИ он умер в 1191 году).

Своими наследниками Филипп Эльзасский еще до отъезда в Утремер объявил свою сестру Маргариту и ее мужа-графа Эно Балдуина.

У Филиппа Эльзасского была жена-Елизавета де Вермандуа-графиня Вермандуа и Валуа.

Но в 1175 году Филипп обвинил ее в измене и детей у них не было...

Соответственно в ноябре 1177 года (с учетом скорости передачи сообщений из Утремера) Балдуин ДЭно и Маргарита вступают в права наследства и становится графом и графиней Фландрии.

Фландрия и Эно-это уже большая сила!При этом у Фландрии не отрезано Артуа-и в этом мире не будет!

Елизавета де Вермандуа спокойно удалится в свои графства, которые у нее естественно никто оспаривать не будет...Если что-думаю Балдуин ей популярно разъяснит необходимость такого шага...

Так она и проживет в своих графствах до смерти, которая как и в РИ последует в 1183 году.Упоминаю об этом здесь, потому что к вопросу наследования графств Елизаветы еще придется вернуться в свое время...

До коронации Филиппа-Августа, последовавшей 1 ноября 1179 года у Балдуина есть 2 года чтобы укрепиться в качестве графа Фландрии.

К сожалению, подробной его биографии (по крайней мере на русском) я не нашел, но то, что я прочитал о нем, свидетельствует о том, что он был спосбоным дипломатом, который пытался сохранить мир из всех сил.Но если была в том необходимость он и воевал и вполне неплохо.Как об администраторе я тоже ничего плохого про него не встречал-скорее хорошее.

У Пиренна в "Средневековых городах Бельгии" есть упоминание о том, что он покровительствовал городам и вроде бы были они вполне довольны его правлением.Правда в его родном Эно был только один достойный город-Валансьенн, но видимо во Фландрии он нашел нужный тон как правитель...

А теперь рассмотрим период с 1179 по 1186 года подробно.

И поэтому в следующих постах будет, как я обещал, копипаста из книги Жерара Сивери "Филипп-Август" с разъяснениями, что пойдет по-другому

 

 

Изменено 1 Sep 2020 пользователем Стержень

[Стержень]

1. Об имени Филиппа

Крестными отцами были настоятели аббатств Сен-Жермен-де-Пре, Сен-Виктор и Сент-Женевьев, а также Филипп Эльзасский, граф Фландрский, относящийся к кровным родственникам короля. В тот момент все полагали, что королевский сын получает имя в честь своего крестного отца Филиппа, и хронист-поэт Муске еще напишет в начале XIII столетия: «Граф Филипп, лев Фландрии, дал ему свое имя и обещал ему великий почет». Между тем после ссоры, возникшей в 1184 году между графом Фландрским и его крестным сыном, ближе к 1186 году стали утверждать, что имя Филипп было дано в память о старшем брате Людовика VII, умершем в 1131 году, или же в память об одном из предков-Капетингов, Филиппе I, который был королем Франции в 1060—1108 годах. Хотя Ригор и Вильгельм Бретонец благоразумно хранят молчание по этому поводу, нельзя не заметить, что противники графа Фландрского, желая подорвать его престиж, не упускали из виду ни одной сколько-нибудь существенной детали[1].

 

 

Поскольку развилка у нас сильно после рождения и крещения Филиппа-Августа-быть ему и так нареченным, как и в РИ

2.О брачном проекте с Барбароссой и конфликте с Генрихом 2 отца Филиппа

Первое предложение брачного союза поступило от императора Фридриха Гогенштауфена (Барбароссы). В борьбе против папы Александра III, которого Людовик VII признал в пику императорскому антипапе Виктору IV, Фридрих крайне нуждался в союзниках. Уже в 1169 году он предложил заключить договор королю Франции. Между тем Людовик VII тоже столкнулся с необходимостью иметь союзников в его участившихся столкновениях с Генрихом Плантагенетом. В 1152 году Генрих сочетался браком с его разведенной супругой Алиенорой Аквитанской, после чего стал королем Англии в 1154 году.

Таким образом, Генрих II, который уже был герцогом Нормандии, графом Анжу, Мэна и Турени, присоединил к своим территориям владения Алиеноры, то есть весь юго-запад Франции, включая Пуату. Кроме того, он стремился распространить свой сюзеренитет на Бретань. Хотя он и был вассалом короля Франции за Нормандию, области средней Луары, Пуату и сопредельные земли, его фьефы и другие владения представляли серьезную угрозу для французской короны. Заключенный в 1160 году брак Маргариты, дочери Людовика VII, и старшего сына Генриха II, а затем помолвка Аделаиды, четвертой дочери короля Франции, и Ричарда Львиное Сердце, второго сына английского короля, были лишь короткими паузами в беспощадной борьбе. В этих условиях король Франции стал искать сближения с императором и отправил к нему посольство в 1169 году. Это подтверждает, что он не возлагал больших надежд на брачные союзы своих дочерей с юными английскими принцами. В июне 1169 году Людовик VII был вынужден заключить договор, по условиям которого Генрих II признавался верховным сеньором Бретани и становился опасным посредником между королем Франции и его бретонскими вассалами. Ситуация стала еще более напряженной, когда в 1170 году король Англии стал угрожать Буржу[2].

Приняв французских послов в Италии, Фридрих Барбаросса направился в сторону Лионской области, относившейся к Империи. Там он принял Раймунда де Сен-Жиля, графа Тулузского, и Эмбера де Божё, которые от имени короля Франции начали переговоры. Аббат Клерво и епископ Клермонский продолжили их. В воскресенье 14 февраля 1170 года два государя встретились близ Туля. Они составили тогда проект женитьбы Филиппа на одной из дочерей Фридриха. В их намерения входило и восстановление церковного единства: император был готов признать Александра III истинным папой. Однако понтифика напугала возможность установления длительного согласия между Людовиком VII и Фридрихом именно по причине планировавшегося брачного союза. Папа написал архиепископу Реймсскому, Генриху, брату короля Франции, чтобы помолвка была расстроена[3]. При этом он, однако, понимал, что должен дать некоторую почетную компенсацию Людовику VII, хотевшему женить своего сына на императорской принцессе, и устроил так, чтобы Агнесса, младшая сестра Филиппа, вышла замуж за Алексея, сына и наследника императора Византии. Брак был заключен в 1180 году, когда принцессе исполнилось 14 лет. Зато переговоры относительно брака Филиппа с дочерью Фридриха Барбароссы завершились ничем, и наследник французского престола так и не женился на принцессе из рода Гогенштауфенов.

Кроме того, Людовик VII уже не нуждался в поддержке Священной Римской империи. Убийство Томаса Бекета 24 декабря 1170 года вызвало живое возмущение против Генриха II, особенно среди церковнослужителей. Королева Алиенора, разгневанная на своего супруга, который ее покинул и завел любовницу, удалилась в свои аквитанские земли. Там она поддержала мятеж четырех своих сыновей против отца, тяжелая опека которого стала для них невыносима. Еще ранее, в 1169 году, Генрих II выделил Англию, Анжу и Нормандию в удел старшему сыну, Генриху, Аквитанию — младшему, Ричарду, но при этом не предоставил им никаких полномочий и ничего не обещал самым юным сыновьям — Жоффруа и Иоанну. В 1173 году четверо принцев вместе с матерью восстали против него. Людовик VII ловко разжигал эту ссору, но не вступал при этом в какие-либо официальные коалиции с английскими принцами. Генрих II победил, добившись сначала покорности от старшего сына, а затем и от Ричарда. В 1177 году он уже в свой черед стал угрожать Капетингу. Папский легат вмешался на стороне последнего, и король Англии прекратил наступательные действия.

 Проекты в ЭАИ никуда не денутся, но так и останутся проектами

3. О проекте брака Филиппа с Идой Булонской

Было очевидно, что это лишь временная отсрочка, и Людовик VII стал искать союзников. Он не мог опять обратиться с просьбой к императору, поскольку не желал лишиться поддержки папского престола, который недавно помог ему выйти из очень тяжелой ситуации. Поэтому король Франции бросил взор в сторону богатого графства Фландрского, сеньором которого был Филипп Эльзасский. Разве брачный союз не был бы лучшим средством для закрепления соглашения? Но у графа Фландрского не было детей в его браке с Елизаветой де Вермандуа, и он предложил дать в жены Филиппу Французскому самую старшую из своих племянниц, Иду, дочь его брата Матьё, чья супруга, Мария, была наследницей графства Булонь.

Осмотрительный человек, граф Фландрский не желал, однако, вызывать неудовольствие у короля Англии. Он дал знать о брачном проекте Генриху II, который направил к нему посольство. Филипп Эльзасский прибегал к уловкам, не желая сердить ни короля Франции, ни короля Англии, и в итоге не принял никакого решения. На этом дело и встало[4].

 Думаю здесь ничего не изменится. Тем более, как я писал выше, на Иду Булонскую у меня свои планы

4.О международном положении в то время

Можно ли было привести юному принцу более наглядный пример международных отношений, чем этот торг, объектом которого он стал? Робер Клеман, который, по всей вероятности, советовал королю по этому поводу, не упустил случая ввести своего воспитанника в курс дела. Ведь политическое образование будущего государя в те времена больше зависело от анализа конкретных случаев и решений, которые принимались по насущным вопросам, встававшим изо дня в день, нежели от какого-нибудь теоретического, книжного собрания знаний. По меньшей мере Филипп знал определенный набор данностей, с которыми постоянно приходилось иметь дело королю Франции: империя, папство, Англия и великие территориальные владения в королевстве, в особенности французские фьефы короля Англии, графство Шампань с его графской фамилией, имевшей такое большое влияние при королевском дворе, и графство Фландрское, чей правитель с замечательным мастерством проводил политику лавирования между Францией и Англией ради наибольшего удовлетворения своих собственных амбиций.

 

Балдуину в силу естественного хода событий придется вести себя точно также...

5.О коронации Августа

Когда Филипп выздоровел, как морально, так и физически, были разосланы новые приглашения прелатам и главным светским вассалам короны, чтобы они прибыли в Реймс к 1 ноября 1179 года для присутствия на миропомазании и коронации. В этот день Всех Святых, в ходе торжественной церемонии, наследник Людовика VII прошел обряд посвящения, который, согласно символизму того времени[5], сделал из Филиппа священную особу, отличную от него прежнего. Однако он уже осознал тот рубеж, который отделял его личность от человека-властителя, которым ему надлежало стать. Посвящение играло и другую роль. Оно делало ясным для всех смысл миропомазания, превращавшего Филиппа в человека особого, неприкосновенного, убить или ранить которого значило совершить святотатство. Тайна, которая окружает любую власть, и глубокая вера людей того времени, соединяясь вместе, позволяли видеть в новом короле хозяина судьбы королевства Французского, назначенного и осененного свыше. Избрание по праву наследования лишь указывало на будущего короля; посвящение превращало уже избранного наследника в короля и облекало его королевской властью. Смысл последующей коронации сводился только к тому, чтобы дать королю символ его власти: корону[6].

Атмосфера, в которой проходила коронация, оставляла желать лучшего. Память о драме, которую пережил принц, была не единственной тому причиной. В ходе задержки, продолжавшейся с 15 августа до 1 ноября, паралич Людовика VII принял такую тяжелую форму, что он не смог участвовать в долгой церемонии. Королева использовала как предлог болезнь короля, чтобы остаться подле него. Кроме того, отсутствие на коронации двух ее братьев не предвещало ничего хорошего: Генрих, граф Шампанский, и Этьен, граф Сансерский, отказались участвовать в церемонии, поскольку не желали видеть триумф графа Фландрского. После паломничества в Кентербери крестный Филиппа стал всесильной фигурой в окружении Людовика VII. На коронации он собирался вручить юному Филиппу королевский меч, несмотря на то что эта честь по праву принадлежала Тибо, графу Шартра и Блуа, еще одному брату королевы.

 

Среди присутствующих отметились Генрих Младший, коронованный король Англии, а также его братья, Ричард и Джеффри. Причина их приезда понятна: это было только из-за фьефов, которые держала от короля Франции королевская династия Англии. Напротив, присутствие Бодуэна V, графа Эно, князя Империи, удивляло. Подозревали, что он прибыл на церемонию коронации, чтобы еще больше повысить престиж своего шурина, графа Фландрского. Конечно, некоторая часть его графства Остревантского располагалась к западу от Шельды, но о ее принадлежности к Франции уже давно не вспоминали, и графы Эно не приносили за нее оммаж французскому королю. Впрочем, хронист из Эно, Жильбер де Моне, уточняет, что Бодуэн, приехавший в Реймс с восьмьюдесятью рыцарями, не был обязан присутствовать на коронации ни в силу оммажа, ни по причине какого-либо союза[7].

 

Здесь просто отмечу, что в РИ Балдуин прибыл по собственному почину на коронацию. Здесь же он будет в силу своего положения-как один из вассалов короля Франции

6. Об опекунстве Над Филиппом-Августом

Итак, миропомазание 1 ноября 1179 года дало Франции второго короля, в котором у нее была большая нужда. Разбитый односторонним параличом, Людовик VII всё больше и больше отстранялся от дел. Будучи уже не в силах держать бразды правления, он ожидал смерти, которая наступила 18 сентября 1180 года. Английский хронист Рауль де Дицето явно позволил себе злословить, когда написал, что юный король выкрал у своего отца королевскую печать — ту самую, большую государственную печать, на лицевой стороне которой был изображен король с короной на голове, восседающий на троне, с одним цветком лилии и скипетром в руках, тогда как другая сторона была усеяна цветками лилии. Но разве прежде Людовик VII не дал понять со всей очевидностью, что он желает короновать своего сына и назначает графа Фландрского ему в помощники для управления королевством?

 

Вполне логично, что Балдуина здесь назначат опекуном Филиппа-Августа

7.О Филиппе Фландрском в администрации

 

Все источники сходятся в одном: крестный отец короля, граф Фландрский, Филипп Эльзасский, верховодил в правительстве. Людовик VII назначил графа Фландрского опекуном при своем сыне по согласованию с представителями фамилии Дрё и Робером Клеманом, которые больше не желали терпеть удушающего влияния шампанцев. Они придумали это средство, чтобы оттеснить от власти шампанский клан. В связи с этим раздосадованные англичане высказывали опасения, как бы французы не пострадали слишком сильно от тирании графа Фландрского. Адель и ее братья были еще более недовольны.

 Получится ли у Балдуина приобрести такое же влияние?Думаю да, потому что в РИ, он судя по всему был одновременно и обаятельным и неглупым человеком...

8.Об управлении Филиппа Фландрского 

 

Превосходный администратор, Филипп Эльзасский пользовался солидной репутацией организатора. Приведя к покорности свою знать[10], он предложил фламандским судовладельцам и купцам необходимые порты, осушенные равнины и болота. По возвращении из Святой земли он мог свободно заниматься другими делами. Разве королевская власть не была заинтересована в том, чтобы дать простор для его амбиций? С одной стороны, это позволило бы сдерживать властные притязания шампанцев, а с другой, у графа стало бы меньше поводов к тому, чтобы завязать союзы, опасные для власти Капетингов, и сколотить еще более обширные владения на севере королевства. Правда, граф Фландрский не был настолько самонадеян, чтобы заявиться в Париж с собственной правящей командой или же прибрать к рукам всю королевскую администрацию; поэтому его деятельность не производит впечатления смены правительственного курса.

 

Появление в правительстве Филиппа Эльзасского не отразилось на методах руководства королевской власти даже после отъезда со двора сенешаля Тибо, графа Шартра и Блуа, который удалился в свои земли в марте 1180 года. Королева Адель присоединилась к нему в том же месяце. Шампанцы наконец поняли, что их присутствие рядом с молодым королем нежелательно. Это стало тем более очевидно к концу 1179 года, когда Этьен де Сансер, брат королевы, составил заговор и поднял вооруженный мятеж против короля Филиппа[11]. Граф Фландрский помог своему крестному сыну победить и доказал свою эффективность в еще одном случае. Ему потребовалось совершить лишь небольшую экспедицию, чтобы прекратить набеги некоторых феодалов, которые разграбили имущество церковных обителей в Берри, долине Соны и окрестных землях[12].

 Думаю действия Балдуина здесь не будут отличаться от действий Филиппа Фландрского...

12 G. Rigord, p. 6 (Эбле де Шарантон бесчинствовал в Берри, Эмбер де Боже — в долине Роны, и к этому еще добавлялись буйства графа Шалонского).

 

9.Отношение к евреям и торговле

В 1179 году, то есть уже в первый год своего правления, Филипп II принял меры против евреев. Поступил ли он так, чтобы дополнительно угодить Церкви? Ригор дает это понять, но сразу же добавляет, что король желал завладеть золотом, серебром, недвижимым имуществом и землями евреев. Циничное пояснение. Однако эти дополнительные мотивы нисколько не оправдывают несправедливые действия, запятнавшие правление Филиппа И.

Не его ли крестный отец, граф Фландрский, правитель очень активного региона, открыл ему глаза на новые богатства, которые приносит торговля? Это было бы слишком просто: обелить память о Филиппе II, сославшись на худой совет, якобы данный ему крестным отцом. На самом деле люди короля уже примерно в 1180 году бросали весьма завистливые взоры на городские богатства, как свидетельствует Вильгельм Бретонец в своем описании сказочных богатств городов Фландрии и Артуа[13].

 

10. О женитьбе Августа на Изабелле ДЭно

Вот это-крайне важный момент!!!

Вот что было в РИ

Филипп Эльзасский сыграл решающую роль в заключении брака между юным королем и своей племянницей, Изабеллой де Эно. Это бесспорно. Однако не он один желал этого союза. Его горячими сторонниками были и представители клана Капетингов — в первую очередь Робер де Дрё с сыновьями. Кроме того, придворные Робер Клеман и шамбеллан Готье видели интерес королевской династии в том, чтобы положить конец опасным планам о создании большого союза между Эно и Шампанью, в который вошли бы земли от берегов Северного моря до самой Шампани включительно.

Здесь этого проект не будет-но об этом чуть ниже

В 1177 году граф Фландрский назначил наследником своих владений во Фландрии и Артуа графа Эно, Бодуэна V, супруга своей сестры Маргариты, и заставил присягнуть ему на верность баронов и представителей Фландрии, собравшихся в Лилле. Итак, на горизонте стало вырисовываться великое княжество, расположенное одновременно в землях империи и Франции, по обе стороны от реки Шельды.

 

Франции здесь таки придется утереться...

Но граф Эно не удовольствовался лишь надеждами на фламандское наследство. Он и граф Шампанский, Генрих Щедрый, замыслили заключить важные брачные союзы между своими детьми. 13 марта 1179 года Бодуэн встретился с Генрихом в Труа и обязался выдать свою дочь Изабеллу (некоторые хронисты называют ее Елизаветой) замуж за Генриха, наследника графа Шампанского, а своего собственного сына и наследника сочетать браком с Марией, дочерью графа Генриха. Оба отца дали в том клятву. Разумеется, могло пройти много лет, прежде чем эти планы удалось бы осуществить. Юному Генриху было тринадцать лет, Марии — только три года, Изабелле — девять, а Бодуэну Младшему — восемь. Однако это не мешало созданию опасной коалиции против короля Франции, чей домен в результате мог оказаться почти полностью окруженным владениями шампанского линьяжа (в них входили графства Шампань, Сансер, Блуа и Шартр), владениями графа Фландрского, его супруги и его зятя Бодуэна (Валуа, графства Амьен, Артуа, Фландрия, Эно). Капетинги не пожалели сил, чтобы устранить эту опасность.

 

 

Как уже было показано, Людовик VII предложил бразды правления и роль опекуна над своим юным сыном Филиппу Эльзасскому, прежде всего для того, чтобы не дать королевской власти пасть под натиском шампанцев, обуреваемых честолюбивыми амбициями и озабоченных лишь своими собственными интересами. Есть и второе объяснение тому, почему в овчарню пустили еще одного волка: оказавшись между двух угроз, Людовик VII и его советники предпочли ту, которая в качестве побочного положительного эффекта способствовала бы возбуждению ссоры между сторонниками опасного альянса. Кроме того, пока граф Фландрский возглавлял правительство, представители фамилии Дрё и придворные более скромного происхождения могли хранить надежду на то, что им будет позволено остаться подле юного короля, тогда как королева Адель и ее братья обязательно удалили бы от двора тех, кто противился их политическому влиянию. Защитники королевской власти не строили никаких иллюзий. Они принимали как данность то, что магнаты официально доминируют в правительстве, поскольку юный король нуждается в могущественных покровителях, но они оставались подле него, зорко следя и выискивая возможность сыграть на противоречиях между фламандским и шампанским кланами. Королевская женитьба позволила им ввести в эту жестокую и сложную партию новую фигуру — Бодуэна де Эно.

 

Дабы устранить угрозу заключения брачного союза между Шампанью и Эно, клан Капетингов принял в итоге решение, предложенное графом Фландрским: устроить брак его крестника с его собственной племянницей, Изабеллой де Эно. Для Филиппа Эльзасского забрезжил час триумфа. Разве королева Франции, обязанная ему своей блестящей участью, не послужила бы для него дополнительным козырем при управлении делами королевства, которые стали целью его жизни? Тем не менее существовало серьезное препятствие. Согласится ли Бодуэн де Эно с крушением своих первоначальных замыслов? Ведь ему надлежало отречься от клятвы, связывавшей его с графом Шампанским, в результате чего прекрасное будущее, которое он готовил для своего сына, оказалось бы под угрозой. Бодуэн затягивал переговоры, чтобы извлечь максимум выгод из своего положения отца, у которого домогаются руки его дочери. В пору Рождества 1179 года он встретился в Париже с Людовиком VII, но все еще не принял окончательного решения[14].

 

 

Балдуин не будет рассматривать в ЭАИ союз с шампанцами...просто потому что он ему не нужен!

Одно дело, когда у него в руках как в РИ только Эно, а Филипп Эльзасский видами на свое наследство манипулирует Балдуином.Ему здесь нужно было найти ккакую-то точку опоры-и Балдуин попробовал союз с шампанцами

Здесь же он уже граф Фландрии и опекун Филиппа-Августа, у которого на тот момент сложились неприязненные отношения с шампанским кланом своей матери

Примерно в конце Великого поста 1180 года граф Фландрский и Рауль, граф Клермонский, коннетабль Франции, направились в Моне с делегацией королевских советников, чтобы преодолеть последнее отцовское сопротивление и составить брачный контракт в надежной и должной форме. Как и другие вассалы короля, Рауль де Клермон считал тогда необходимым этот союз, который должен был покончить с политическим преобладанием шампанского клана и предотвратить окружение королевского домена. Переговоры длились три дня и завершились подписанием соглашения.

 

С большим сожалением граф Эно согласился на то, чтобы Артуа, которое должно было отойти к нему вместе с остальными владениями Филиппа Эльзасского, стало приданым его дочери. Он обещал уступить ей город Аррас, то есть, собственно говоря, всё Артуа, а кроме того, города Сент-Омер и Эден[15]. В условиях соглашения предусматривалась дальнейшая судьба этих владений. Если бы Изабелла родила сына, приданое отошло бы к нему, но если бы этот наследник умер бездетным, Артуа должно было бы вернуться к Бодуэну де Эно. Таким образом, Бодуэн вытребовал гарантию того, что земля, уступленная его дочери, не будет включена в состав королевского домена немедленно. Однако при этом он все равно сильно сокрушался, видя, что богатая провинция уплывает из его рук.

 

Вот это-ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ МОМЕНТ!

В РИ как мы видим Филипп Эльзасский просто-таки выкрутил руки Балдуину.

Особенно забавно что он, действующий граф Фландрии был готов отрезать от своего графства солидную часть, в то время как его  наследник был резко против...

В ЭАИ этот брак тоже будет. Но с альтернативным приданым!

Здесь Балдуин полноценный граф Фландрии и на отрезание Артуа он не согласится ни за какие коврижки...

При этом-в принципе такой брак с другой стороны-большая удача, с учетом того, что сыновья у Балдуина уже были и соответственно дети Филиппа-Августа и Изабеллы не были бы наследниками графств...

Поэтому в ЭАИ Балдуин соглашается на брак, но в качестве приданого дает БОЛЬШОЙ мешочек денег, ну и обещание полной политической и военной поддержки.

Французам пришлось согласиться...

Опасаясь, как бы его шурин не передумал, граф Фландрский поторопил события. Без промедления он увез с собой юную принцессу. Однако понадобились некоторые дополнительные переговоры, и молодому королю пришлось сидеть в одном из залов Амьена, в то время как советники дискутировали по поводу условий его женитьбы. В нетерпении он спрашивал себя, «когда же будет дано ему самому или иному королю Франции воссоздать королевство Французское таким, каким оно было во времена Карла Великого, — во всей его протяженности и могуществе»[16]. Вполне возможно, что подросток, уже весьма озабоченный хорошим исполнением своих королевских обязанностей, действительно произнес эти речи. Он показал бы тем самым, что усвоил данные ему уроки и, желая подражать славному примеру Карла Великого, не собирается ограничиваться только женитьбой на принцессе, в жилах которой текло больше каролингской крови, чем у кого бы то ни было во всей Европе. Сторонники этого союза спешили со свадьбой. Филипп Эльзасский доставил свою племянницу в крепость Бапом. Юный король прибыл туда и женился на Изабелле 29 апреля 1180 года. Это был день триумфа для графа Фландрского.

 

Его успех, который был также и успехом клана Капетингов, вызвал гневное раздражение у шампанцев. Угрозы с их стороны представлялись опасными. По обычаю следовало короновать королеву вскоре после свадьбы, но не было и речи о том, чтобы провести эту церемонию в Реймсском соборе, поскольку местный архиепископ доводился братом королеве Адели. Поэтому сначала королевское окружение остановило свой выбор на Сансе и объявило днем коронации 18 июня. Однако затем советники осознали опасность такого путешествия, ибо королевский кортеж легко мог стать объектом нападения со стороны графа Сансерского и его братьев. Между тем время поджимало. Разногласия между матерью и сыном не предвещали ничего хорошего. Ее отъезд со двора весной 1180 года совпал с началом решающих переговоров о предстоящем браке. Это еще более обострило ссору между Филиппом и его матерью. Поэтому в спешке было решено провести коронацию 29 мая в пределах знаменитого аббатства Сен-Дени, построенного Сугерием.

 

В этот день граф Фландрский снова держал королевский меч, тогда как архиепископу Сансскому выпала честь короновать совсем юную королеву, девочку, которой едва исполнилось 10 лет. Ее жених короновался сам вслед за ней. Повторная коронация не была чем-то необычным, но, как правило, ее совершали после смерти прежнего короля, который уже успел один раз короновать сына при своей жизни. Юный Филипп II его советники не стали дожидаться кончины Людовика VII. Они, несомненно, хотели похвалиться коронацией, которая была бы проведена без участия одного из столпов шампанской партии, королевского дяди, архиепископа Гийома Реймсского, и в то же время решительно пресекла бы любые новые споры. Ибо в противниках этого брака недостатка не было, и можно задаться вопросом: сумятица, возникшая в аббатстве в конце церемонии, была вызвана только радостным возбуждением народа, которого спешно созвали из пригородов и деревень, расположенных по соседству с Сен-Дени? Переполох разросся до такой степени, что один рыцарь из королевской охраны решил положить конец крикам и толчее. Давая знак толпе успокоиться, он широко взмахнул своим жезлом и случайно задел три лампады, освещавшие алтарь, возле которого стояли новобрачные. Это было печальным предзнаменованием грядущих событий, однако Ригор пишет, что в пролившемся масле следует видеть обещание славы и почета для короля Филиппа[17].

 Может быть брак будет заключен чуточку позже в ЭАИ, но особенно это роли не играет.

Продолжу позже-ибо уже спать пора:)))

 

 

Изменено 27 Aug 2020 пользователем Стержень

[Стержень]

А я продолжу

11. О браке Августа и идеологии

Этот раздел больше просто для исторического фона

Этот брак, один из самых оспариваемых за всю историю французских королей, привел к появлению идеологии Капетингов, которая должна была помочь династии утвердиться на троне.

Озлобленные представители шампанского клана и некоторое количество баронов старались до крайности принизить достоинства юной королевы. Разве не обвиняли они графа Фландрского в том, что он дал своему крестнику жену скромного происхождения и ввел ее во власть? Это верно, что графство Эно было «маленькой страной», как позднее высказался о нем самый знаменитый его хронист Фруассар, и что его площадь существенно уступала площади Шампани. Верно также и то, что граф Эно приносил оммаж епископу Льежскому, и, следовательно, не был прямым вассалом императора, что ставило его на более низкую ступень в феодальной иерархии, но давало ему значительное преимущество — широкую автономию. Шампанцы, уязвленные тем, что Бодуэн без всякого к ним уважения отказался от взятых на себя обязательств, и разгневанные своим отстранением от управления королевством, воспользовались этой сомнительной ситуацией в соответствии с нравами той эпохи. Они направили яростную агрессию против королевы-ребенка, которая, согласно их утверждениям, могла навеки заставить потускнеть династию Капетингов. При этом шампанцы словно забыли, что всего год назад они всячески добивались, чтобы Изабелла была обещана в жены их будущему графу.

 

Все заинтересованные лица, чьи судьбы были связаны с супругой короля Филиппа, не могли оставить без ответа эти злобные нападки. Однако их доводы были иного свойства. Приближенные Бодуэна, графа Эно, твердо указывали на его независимое положение и богатство[1], но не использовали как аргумент каролингское происхождение Изабеллы. А ведь среди ее предков был Карл Лотарингский — неудачливый соперник Гуго Капета и дядя последнего короля из династии Каролингов, а также Юдифь — правнучка самого Карла Великого и супруга Бодуэна I Фландрского. В конце XII века славное происхождение юной королевы будет бесспорно доказано монастырскими писателями графства Эно[2]. Однако королевское окружение, убежденное в более низком генеалогическом статусе Капетингов, не утверждало, что каролингская кровь Изабеллы должна обеспечить легитимность Капетингов, которые пойдут от короля Филиппа. Такой довод начнет использоваться лишь в правление Людовика VIII и Людовика Святого[3]. А пока сторонники Людовика VII и Филиппа II, стараясь достойно ответить на вызов, брошенный юному королю, его супруге и их потомкам, не использовали генеалогический арсенал и представляли Филиппа как нового Карла Великого и как точку отсчета новой династии. Они умышленно настаивали на разрыве генеалогических звеньев. Карл Великий не был потомком Хлодвига и тем не менее стал основателем новой династии. В свой черед, Гуго Капет, который не был потомком Карла Великого, стал королем и положил начало новому роду правителей. Филипп II собирается поступить так же. Разве не было это правильным ответом на провокационное валерийское пророчество и на нападки против супруги Филиппа? Вовсе не пытаясь заполнять разрывы в генеалогии, сторонники короля, наоборот, акцентировали на них внимание. Предоставив фламандцам и шампанцам спорить насчет более или менее престижного происхождения их графов[4], они предпочитали смотреть в будущее и подчеркивали, что это «гордость — быть Капетингом», согласно формулировке Бернара Гене[5].

Итак, брак Филиппа II стал отправным событием для возвеличивания королевской власти Капетингов, которое будет продолжаться в ходе всего его правления. В пророчестве, которое придумают для него незадолго до его выступления в крестовый поход в 1190 году, он назван «львёнком, который должен возвысить свою династию, победить все королевства на свете, воздвигнуть новые укрепления Иерусалима и восстановить мир».

 Но шампанцы не любили эту юную королеву, благодаря которой граф Фландрский упрочил свое влияние на Филиппа II.

 

---

[1] Жильбер де Моне (Gislebert de Mons, р. 136 и далее) показывает, что граф Эно имел в своем распоряжении множество рыцарей и солдат; он продолжал выплачивать им жалованье даже после того, как передал их в распоряжение короля Франции.

 

[2] Андре Дюбуа (Andre Dubois), приор Маршьеннского аббатства, MGH, S, t. XXIII, р. 535-555.

 

[3] Тем не менее в «Филиппидах» Вильгельм Бретонец один раз называет Филиппа Августа «каролид» («carolide»), то есть потомок Каролингов (livre XII); Е.-А. Браун (Е-А. Brown, «Legitimite et prophetie», F.PA, p. 77—110, cf. p. 82) напоминает, что доказательство каролингского происхождения предков Филиппа II по материнской линии было найдено только эрудитом О. Ансельмом в XVII веке и что каролингское происхождение королевы Адели было вовсе не таким славным и прямым, как у Изабеллы де Эно (оно прослеживается только через Матильду, дочь Бодуэна де Лилля и супругу Вильгельма Незаконнорожденного, герцога Нормандского); о Шампанском доме см.: М. Bar, «La Champagne dans le royaume de France», F.PA, p. 237-254.

 

[4] G. Rigord, p. 16, G. Leb, p. 62 и далее.

 

[5] В. Guenee, Annales ESC, 1978, p. 450-457.

 

12.О слабом английском вмешательстве

 

Слабое проявление английского влияния в начале правления Филиппа легко объяснимо. Генрих II опасался нового мятежа со стороны своей супруги и сыновей. Кроме того, если бы он занял позицию, враждебную Изабелле и ее отцу, графу Эно, это могло вызвать неудовольствие у Фридриха Барбароссы и помешать новому примирению между императором и зятем Генриха II, Генрихом Львом, герцогом Баварским, супругом его старшей дочери Матильды, который отстаивал свою независимость[1]. Более того, английский король не мог портить своих отношений с графом Фландрским, ибо считал его союзником и должен был ему покровительствовать, поскольку Филипп Эльзасский был вассалом английского короля за «денежный фьеф» (то есть за денежные выплаты), пожалованный одному из его предков в начале XII столетия. Наконец, брачные проекты, в частности брак его сына Ричарда и Аделаиды, дочери Людовика VII и Констанции Кастильской, побуждали его к некоторой осмотрительности. По правде говоря, Плантагенеты могли, не слишком тревожась, занять выжидательную позицию, поскольку Гуго дю Пюизе, канцлер королевства Французского и сын епископа Даремского, до сих пор поддерживал с ними переписку и не преминул бы уведомить их о моменте, благоприятном для вмешательства. Исходя из этого, Генрих II позволил королю Франции беспрепятственно ссориться со своей матушкой

 Здесь ничего не поменяется...

 

13. О мятеже и проблемах Филиппа-Августа с шампанцами и смерти отца Августа

По сравнению с РИ здесь ничего не поменяется

Королева Адель неосторожно поддерживала добрые отношения со своими братьями, даже с графом Сансерским, который поднял мятеж в конце 1179 года[1]. По подсказке графа Фландрского и королевских советников, которые больше не могли терпеть такое поведение, юный Филипп в марте 1180 года отдал приказ своим солдатам завладеть замком, где его мать нашла убежище, и выбить оттуда гарнизон. Перед лицом этой угрозы Адель Шампанская бежала и отдалась под покровительство своего брата Тибо, графа Шартра и Блуа. Она не могла уже терпеливо смотреть на то, как ее вместе с братьями отстраняют от власти к выгоде графа Фландрского. Когда сын запретил ей любые контакты, даже письменные, с ее кланом, она предпочла примкнуть к своей шампанской родне и подготовить вместе с ней широкое восстание, первые признаки которого появились уже через некоторое время. В этих условиях решительное вмешательство юного короля становится более понятным.

В начале весны 1180 году шампанцы отправили посольство к Генриху II, дабы просить о помощи. Тщетно. Король Англии упорно сохранял нейтралитет, несмотря на то что его сын, Генрих Младший, настаивал на вооруженном вмешательстве, целью которого было бы восстановление порядка и мира во Франции. Генрих II решил высадиться в своих французских фьефах, но до сих пор не принимал ничью сторону. Впрочем, Филипп II оказывал на него давление, планируя поход в Овернь, один из континентальных фьефов английского короля. Он начал собирать отряды, и к нему присоединились три тысячи пехотинцев, посланных графом Эно, который недавно стал его тестем. Однако поход не состоялся, ибо графы Фландрии и Эно, горячие сторонники мира, организовали встречу между двумя королями и таким образом внесли свой вклад в улаживание ссоры.

Уверившись наконец в благополучной участи своего зятя, герцога Баварского, который уже помирился с императором в июне, король Англии решил вмешаться во французские дела. В начале лета он лично встретился с королем Франции. Будучи его вассалом, Генрих II опустился перед ним на одно колено, а затем успешно унял его гнев против шампанцев и помирил его с матерью. Двадцать восьмого июня он возобновил с юным Филиппом союзный договор, заключенный в 1168 году с Людовиком VII[2]. Выступив в качестве посредника между кланами, которые боролись за власть, Генрих II, таким образом, обеспечил несколько мирных месяцев.

Между тем Людовик VII заканчивал свою жизнь и готовился к смерти — быть может, в одном парижском монастыре. Однако Ригор указывает, что его смерть наступила в королевском дворце на острове Ситэ 19 сентября 1180 года. Его тело доставили в основанное им цистерцианское аббатство Барбо. Королева Адель велела возвести там роскошную гробницу, отделанную золотом, серебром и драгоценными камнями. Текст высеченной на ней эпитафии был обращен к Филиппу II и содержал довольно резкие выражения: «Здесь покоится тот, кого ты пережил, ты наследник его достоинства, ты выкажешь пренебрежение своему роду, если не поддержишь его славного имени».

Восхваляемый за свое благочестие, обвиняемый одним монахом за слишком большое потворствование евреям и оставшийся в памяти по крайней мере как ответственный за потерю Аквитании, Людовик VII скончался, окруженный всеобщим равнодушием. С трудом отыскалось лишь одно уведомление, посланное епископом Орлеанским своему клиру по поводу смерти этого короля[3].

---

[1] Рауль де Дицето (Raoul de Diceto, Imagines historiarum, ed. Stubbs) вопреки тому, что утверждает Робер Осерский: следовательно, не брак и не коронация Изабеллы послужили поводом для изгнания со двора королевы Адели.

 

[2] L. Delisle, Е. Berger, Recueil des actes d’Henri II, t. II, p. 128 и далее; A.PA, t. I, 28 июня: встреча состоялась в местечке, расположенном между Три и Жизором.

 

[3] G. Rigord, р. 7 и далее; Cartellieri, t. I, р. 88 и далее.

 

 

14. О ситуации после восхождения Августа на престол и о Бодуэне

 Это очень важный раздел

Ситуация становилась все более запутанной, сложной и напряженной. Отныне сразу четверо магнатов желали оказывать преобладающее влияние на королевскую власть. Женитьба короля сделала важной фигурой при королевском дворе отца Изабеллы, Бодуэна, графа Эно. Третейское посредничество Генриха II вернуло ко двору графа Шампанского, что не замедлило вызвать неудовольствие Филиппа Эльзасского, привыкшего за минувший год быть там хозяином. Наконец, король Англии и сам претендовал на то, чтобы при случае диктовать свою волю. Однако он столкнулся с другим мастером политических интриг, графом Эно, который иногда держал в своих руках ключи от ситуации[1]. Зажатый в клещи между своим шурином, Филиппом Эльзасским, и своим зятем, королем Франции, Бодуэн вел очень тонкую игру. Он не мог сердить графа Фландрского, который обещал оставить ему в наследство свои родовые владения, но при этом ему невозможно было забыть, что его дочь является королевой Франции. Ситуация стала еще более сложной, когда он попытался сблизиться с шампанцами, но, как обычно, граф мастерски вышел из своего двусмысленного положения. Он даже ухитрился погасить начало ссоры между Филиппом Эльзасским и Раулем де Куси, которого граф Фландрский, уязвленный утратой прежнего влияния на Филиппа II, обвинил в подстрекательстве против себя

---

[1] В то время как Жильбер де Моне (Gislebert de Mons, р. 127 и далее) словоохотливо описывает эти события, которые выдвигают на передний план графа Бодуэна, Ригор и Вильгельм Бретонец касаются их лишь вскользь: они и в самом деле не могли слишком долго задерживаться на этом этапе правления Филиппа Августа, когда при дворе доминировали магнаты.

 Из этого отрывка видно, что Бодуэн был хорошим дипломатом, склонным к решению конфликтов мирным путем.

И готов был помочь Филиппу-Августу погасить конфликт с шампанцами

 

 

15. О начале конфликта Фландрии и Франции

Ситуация быстро накалялась, ибо граф Фландрский готовился отыграться на короле Франции, виновном, с его точки зрения, в сближении с шампанцами. Используя случай, чтобы отомстить своему крестнику, он помог своему зятю Бодуэну, графу Эно, заключить соглашение с кланом королевы-матери. С этой целью он сопровождал его в ходе поездки в Провен. Четырнадцатого мая 1181 года Бодуэн возобновил договор от 1179 года с Марией Шампанской, недавно овдовевшей супругой графа Генриха. Стороны вновь дали обещание заключить брак между старшим сыном графа Эно, Бодуэном, и Марией, дочерью графини Шампанской. Планировали также обручить Генриха Молодого, нового графа Шампанского, с одной из дочерей графа Эно, Иоландой, которая, таким образом, заменила свою сестру Изабеллу, ставшую королевой Франции[1].

Король Филипп не мог оставить без ответа союз, который вот-вот мог возникнуть. Уже в июле 1181 года он атаковал графа Этьена де Сансера и завладел крепостью Шатийон. Но в том же месяце Филипп Эльзасский затеял поход против Рауля де Куси и призвал к себе на помощь графа Эно, который, однако, сумел успешно погасить ссору между королем и графом Фландрским.

---

[1] Gislebert de Moris,р. 132.

 А вот в ЭАИ ничего этого не будет!

Балдуину нет нужды ни в браке с шампанцами ни в конфликте короля и шампанцев.

Так что Балдуин Балдуинович здесь не женится на Марии Шапманской!

 

[Стержень]

Продолжим

16. О нападении Барабанта на Эно

Как бы то ни было, конфликт между крестным и крестником вскоре разгорелся снова. Филипп Эльзасский на этот раз не поладил с Раулем де Клермоном, коннетаблем Франции. Тогда король Франции решил вторгнуться в Валуа, принадлежавшее графу Фландрскому. Последний в ответ совершил нападение на королевский домен и с грабежами дошел до городка Даммартен-ан-Гоэль, находившегося в каких-то двадцати километрах от Парижа, где по этому поводу был великий страх.

В ЭАИ этого естественно не будет

 

Граф Фландрский призвал к себе на помощь Генриха Лувенского, яростного врага графа Эно, который, ссылаясь на холод и дождь, вернулся в свое графство в январе 1182 года. В действительности граф Эно не хотел способствовать поражению своего зятя.

Впрочем, в рамках этой хрупкой коалиции шампанцы не предпринимали широких наступательных действий, так как мятежники были согласны между собой лишь в одном пункте: короля Франции нужно ослабить. Опасность для юного короля миновала тем более быстро, что юный Генрих Лувенский, сын герцога Лувенского, которого вскоре станут именовать герцогом Брабантским, напал на графство Эно. В 1184 году граф Эно апеллировал по этому поводу к императору[1], однако тот старался не слишком вмешиваться в это дело.

Филипп Эльзасский конечно молодец...Вместо того, чтобы как-то порешать конфликт со своим родственником и наследником-натравил на него его старинного врага

А вот будет ли в ЭАИ конфликт между Фландрией-Эно и  Брабантом-вопрос.

Открытого может и не быть, но противостояние естественно будет-оно почти все Средние века продлилось...

17.О конфликте из-за Вермандуа

А вот это-тоже крайне важный момент!

Только два Филиппа вроде бы как помирились, как всплыл вопрос о наследстве Вермандуа и Валуа

...на тот момент первоочередной задачей Филиппа II было контролировать и сокращать могущественное влияние графа Фландрского. Вопрос о наследовании Вермандуа послужил для этого хорошим предлогом. После кончины Елизаветы, графини Вермандуа, наступившей 26 марта 1183 года, ее муж Филипп Эльзасский оккупировал долину Уазы от Сен-Кантена до Шони, то есть самое сердце Вермандуа. По предложению Бодуэна де Эно и архиепископа Реймсского, Генрих II Плантагенет и его сын Генрих Младший согласились стать мирными посредниками. Примерно на Пасху король Франции и его крестный встретились в местечке Ла-Гранж-Сент-Арнуль, расположенном между Санлисом и Крепи-ан-Валуа. В результате переговоров граф Фландрский сохранил контроль над всеми землями Вермандуа вместе с Сен-Кантеном, Перонном, графством Амьен, Туроттом и Бокеном, а также сюзеренитет над землями Гиз и Валуа в виде залога за тем суммы, которые он уже потратил ради приобретения этих владений.

Однако никто не был по-настоящему удовлетворен. Поскольку Филипп Эльзасский получил наследство своей жены лишь в форме залога, он уже очень скоро был вынужден уступить Валуа своей свояченице, графине де Бомон. С другой стороны, шампанцы жаловались на то, что не получили вообще ничего, а клан Капетингов удивлялся тому, что фламандский властитель сохранил контроль над такими завидными территориями[1].

 

Дальше же произошло вот что 

...установить контроль над долиной Уазы удалось лишь после тяжелой борьбы с Филиппом Эльзасским.

 

Эта битва крестника с крестным является показательной во многих отношениях. С великой ловкостью юный король воспользовался соперничеством между своими влиятельными вассалами. Кроме того, театр военных действий был отмечен походами большого масштаба в регионе Вермандуа и к северу от него, между Шельдой и Маасом. При этом противники старательно избегали решающего сражения. Они опустошали открытую местность, сжигая деревни и бурги, где были плохие укрепления или недостаточно сильные гарнизоны. Их цель была ясна: выждать момент, чтобы заключить мир на самых выгодных условиях, с наименьшими потерями для себя. Филипп, на удивление, хорошо преуспел в этом деле. Он защитил свой домен, присоединив к нему территории, которые могли закрыть врагу доступ в долину Уазы, слишком открытую для вторжений. Он отодвинул опасность, но цена этого успеха была тяжелой: королю пришлось признать новое могущественное владение, которое сложилось на севере, по обе стороны от реки Шельды.

Весной 1184 Филипп II настаивал на том, что всё Вермандуа должно принадлежать ему. Граф Фландрский, напротив, утверждал, что именно он является законным наследником. Король Франции собрал своих магнатов и баронов в красивом Компьенском замке и решил созвать войско, чтобы завладеть Амьеном. В июне 1184 года Филипп Эльзасский стал стягивать к себе свои отряды и отряды Бодуэна де Эно. Однако граф Эно встретился в Понтуазе со своей дочерью, королевой Франции. Тронутый ее слезами, он пообещал вмешаться, чтобы восстановить мир, при условии, что его верность по отношению к графу Фландрскому не будет принесена в жертву.

Тогда Филипп II поспешил показать графу Фландрскому, что у него есть союзники. Он открыл ему двойную игру Бодуэна и соглашение, которым тот связал себя благодаря вмешательству Изабеллы[1]. Возмущенный до глубины души, Филипп Эльзасский вступил в брак, второй по счету, с Матильдой, дочерью короля Португалии, даже не спрашивая разрешения у короля. В качестве вдовьей доли он назначил своей новой супруге юг графства Фландрского вместе с Лиллем, Дуэ и другими владениями, которые прежде были обещаны графу Эно и его наследнику. К этому он еще прибавил Эр и Сент-Омер, которые относились к приданому королевы Франции. Это было самое настоящее объявление войны, и военные действия начались[2].

По правде говоря, королевская армия не встретила слишком больших трудностей, ибо одна часть отрядов графа Фландрского атаковала графство Эно, которое уже подверглось с востока нашествию отрядов архиепископа Кёльнского и Генриха Лувенского. Фламандская армия вторглась с запада, опустошила открытую местность, на два дня укрылась в лесу Гэ поблизости от Кенуа, пересекла области Бавэ и Мобёжа, а затем соединилась со своими союзниками, разрезав графство на две части. Но города и крепости — такие как Валансьенн, Моне, Сор-ле-Шато, Монсо-Сен-Ва и другие — выстояли. Нападавшие вернулись к себе, не дав решающей битвы, и Бодуэн опустошил тогда земли восставшего против него Жака Авенского. Четырнадцатого декабря 1184 года было заключено перемирие сроком до 2 февраля 1185 года.

Борьба возобновилась уже весной 1185 года — на этот раз в пределах королевства Французского. Двадцать первого апреля кастелян Перонны сдал королю замок Брэ-сюр-Сомм, который он держал от Филиппа Эльзасского. Затем Филипп II со своим войском прибыл под город Бов и завладел им. Граф Фландрский оказался в тяжелом положении, ибо ему пришлось оставить сильные гарнизоны в крепостях Вермандуа, таких как Сен-Кантен, Шони и других, а также в укрепленных местах на границе с Эно: в Като-Камбрези, Дуэ, Ауденарде и т.д. Король Франции попросил, чтобы его тесть присоединился к нему со своим войском. Бодуэн колебался, юлил, но наконец решился и прибыл на берег Соммы. Понимая, что соотношение сил сложилось не в его пользу, Филипп Эльзасский пошел на мировую[3].

По условиям договора, заключенного в городе Бов в июле 1185 года, граф Фландрский обязался незамедлительно вернуть своей свояченице Элеоноре, графине Бомонской, Шони, Рессон и ренту в две сотни ливров, которая должна была обеспечиваться за счет транзитных пошлин, взимаемых в Руа. В то же время Филипп II получал графство Амьен, Мондидье, Шуази-ан-Бак, Пуа, а также оммаж от сеньора де Пикиньи. Граф Эно заключил мир с Жаком Авенским и графом Фландрским. Последнему он принес тесный оммаж в обмен на денежный фьеф в пятьсот ливров, который обеспечивался за счет транзитных пошлин, взимаемых в Бапоме. Однако при этом граф Эно отказался от прав на Дуэ.

Преисполненный благодарности к своему тестю, графу Эно, король Франции был бы рад встать перед ним на колени. Разве не был он обязан ему очень многим? Впрочем, он извлек и другие плоды из своей победоносной кампании. Он потребовал у графа Фландрского полностью уступить ему Нуайон, Сен-Рикье и все кастелянство Монтрей-сюр-Мер. Он также воспользовался случаем, чтобы сделать своим вассалом Жака Авенского, пожаловав ему сто ливров дохода с земель, расположенных вокруг Крепи-ан-Валуа. Более того, его ближайшим вассалом стал сеньор де Бов.

В общем, король Франции сильно преуспел. Граф Эно признавал в нем будущего владельца графства Артуа, а пока королевский домен уже получил приращение в виде графства и города Амьен, графства Мондидье или Ба-Сантер, а также кастелянств Руа и Туротт — в виде компенсации за рельеф с фьефов, то есть выкуп, который граф Фландрский до сих пор не выплатил, несмотря на свое обещание, данное в 1183 году. Элеонора де Вермандуа, графиня Бомонская, сохранила в качестве своего фьефа Нижнее Валуа и часть графства Вермандуа вместе с кастелянствами Сен-Кантен, Ам и Перон, которыми Филипп Эльзасский владел пожизненно. Наконец, в этих областях, как и Нижнем Валуа, король обеспечил свои интересы на будущее, поскольку ни Элеонора, ни Филипп Эльзасский не имели потомства.

Упорствуя, граф Фландрский попытался заключить новый союз с императором в сентябре 1185 года, чтобы вновь совершить двойное вторжение, однако всё дело ограничилось лишь несколькими малыми атаками Генриха, юного герцога Лувенского, против намюрцев. Когда король Франции пожелал укрепить Бокен, возникла угроза возобновления войны. Граф Фландрский протестовал, утверждая, что это местечко зависит от Артуа, а не от графства Амьен. Тогда крестник призвал Филиппа Эльзасского в Компьень, но тот не спешил туда явиться. Быть может, он все еще надеялся на помощь из империи? Меж тем граф Эно вновь повел двойную игру, всячески мешая военным действиям. Храня «сыновнюю любовь» короля Франции, он, однако, уже в который раз помирился с графом Фландрским, который опять пообещал завещать свое графство детям Бодуэна[4].

 ...

Смерть Филиппа Эльзасского, наступившая в 1191 году, ускорила присоединение к домену лишь земель Верхней Соммы, которыми граф Фландрский владел пожизненно. 21 декабря 1191 года графиня Элеонора де Бомон уступила Перонн Филиппу II. Она снова признала его владельцем Амьенуа и сохранила за собой только Валуа, а также кастелянства Шони, Лассиньи, Ориньи, Рессон и Сен-Кантен в Вермандуа. Когда графиня умерла 12 июня 1213 года, король наконец получил эти кастелянства, равно как и земли, находящиеся в ленной зависимости от сеньории Гиз и Валуа, вместе с кастелянствами Крепи-ан-Валуа, Ла-Ферте-Мийон, Пьерфон, Виллер-Котре и Вивьер. Теперь создание надежных рубежей на подступах к долине Уазы было полностью завершено, хотя и с большой задержкой, на взгляд Филиппа.

 

В ЭАИ ничего этого не будет!

По условиям данной развилки Елизавета де Вермандуа еще в 1177 году  удалилась в свои графства Вермандуа и Валуа.

У Балдуина на эти графства права если и есть, то абсолютно птичьи, и будучи неглупым человеком он думаю даже их и заявлять не будет-тем более, что это не понравилось бы Филиппу-Августу, что кто-то претендует на графства так близко к центру королевского домена...

Соответственно в 1183 году их спокойно наследует сестра Елизаветы Элеонора.

В конце концов в РИ Филипп-Август полностью заполучил эти графства в 1213 году, когда умерла бездетная Элеонора.

В ЭАИ в этом плане вряд ли что изменится.

НО!

Здесь Филипп не получит то, что получил в РИ в 1183 году-графство и город Амьен, графства Мондидье или Ба-Сантер, а также кастелянства Руа и Туротт 

и не получит земли, полученные им в 1191 году после смерти Филиппа Эльзасского

Стало быть он будет несколько слабее, чем в РИ.

19. Объединение Фландрии и Эно в РИ

Впрочем, король достиг этой цели, столь им желанной, лишь ценой признания фламандского наследства за линьяжем графов Эно. Хотя смерть Филиппа Эльзасского автоматически обеспечивала владение Артуа за Капетингами, она же и отдавала графство Фландрское эннюерцам. Со смертью Бодуэна V в 1194 году его сын стал графом Эно под именем Бодуэна VI и графом Фландрским под именем Бодуэна Девятого. В тринадцатилетнем возрасте, 9 февраля 1186 года, он женился на Марии Шампанской, которой было двенадцать лет. Проект брака между юным Генрихом II, графом Шампанским, и Иоландой, дочерью Бодуэна V, был утвержден еще раньше, в декабре 1186 года. К моменту восшествия на престол юного графа Эно, то есть к 1194 году, его престиж был уже велик. Однако он возрос еще больше после того, как Бодуэн стал императором Константинопольским в 1204 году, в ходе Четвертого крестового похода.

Следует ли считать Филиппа II ответственным за сложившуюся ситуацию? Мог ли он помешать созданию этого опасного княжества на Шельде, одновременно французского и имперского? В его оправдание можно сказать, что он решил самую неотложную задачу: обеспечил безопасность домена, отведя от него наибольшую угрозу. Разве не лучше было отдать противнику обширное, но более удаленное от границ королевского домена владение, вместо Вермандуа, слишком тесно связанного с Фландрией? Для Филиппа было более важно установить контроль над долиной Уазы, нежели над долиной Шельды. Впрочем, он несколько снизил опасность в 1187 году, присоединив к своему домену Турне, одно из епископств, расположенных в долине Шельды. Однако он не смог продвинуться дальше на север, ибо другая угроза встала перед ним во весь рост и потребовала незамедлительных действий

 Речь здесь понятно идет о Генрихе 2 Английском...

 

[Стержень]

Итак-попробую сотворить тайм-лайн

Сентябрь 1177 года-смерть Филиппа Эльзасского, графа Фландрии в Святой Земле от дезинтерии

Ноябрь 1177 года-в права наследства графством Фландрии вступают сестра Филиппа Эльзасского Маргарита и ее муж Балдуин, граф Эно

Жена Филиппа Елизавета де Вермандуа отправляется в принадлежащие ей графства Вермандуа и Валуа

Ноябрь 1177-ноябрь 1179

Балдуин осваивается в роли графа Фландрии, налаживает отношения с мощными фламандскими городами, покровительствует ремеслу и торговле...

Переговоры о перекрестных браках детей Балдуина и Генриха Щедрого-графа Шампани отсутствуют.

Потому что у Балдуина уже есть свои планы по крайней мере на своего сына Балдуина и они будут лежать не в Шампани, а в Нижних землях...

Хотя значимых конфликтов между Францией и Англией на тот момент нет, Балдуину приходится лавировать между этими двумя своими сюзеренами, стараясь при этом всячески их помирить

1 ноября 1179 года-коронация Филиппа-Августа

Тогда же отец Филиппа-Августа Людовик назначает сыну опекуна-Балдуина, графа Фландрии и Эно.

Будет ли у Балдуина такая же роль, в тот период, как у Филиппа Эльзасского в РИ?

Скорее нет, ибо у меня такое ощущение. что Балдуин намного меньше страдал лишними понтами-скажем так

Ноябрь 1179-июль 1180-переговоры о браке Филиппа-Августа и дочери Балдуина Изабеллы

Брак этот заключается немного позже чем в РИ...

Но!На совершенно других условиях чем в РИ!

Никаких земель Балдуин в приданое за Изабеллу не дает! (в отличие от РИ передачи Артуа)

БОЛЬШОЙ мешочек денег и полная военно-политическая поддержка-но не земли.

1180 год-конфликт Филиппа-Августа с шампанским кланом его матери идет как и в РИ

Из военных столкновений будет лишь штурм королевскими войсками замка матери Филиппа-Августа

Конфликт гасится как и в РИ с помощью посредничества Генриха 2 и Балдуина

НО!

В РИ примирение Филиппа-Августа и шампанцев очень сильно разозлило Филиппа Эльзасского, которому казалось, что его сильно задвигают (что отчасти было правдой)

У Балдуина такой эмоции не будет...

При этом в РИ Филипп Эльзасский попытался реанимировать проект шампанско-эннюерского брака-видимо чисто чтобы досадить Филиппу-Августу

В ЭАИ этого не будет...

 

 

 

 

 

Изменено 27 Aug 2020 пользователем Стержень

[Neznaika1975]

Перемещено в "Главный Форум".

[_Алекс_]

Соответственно-идеально было бы если бы Нидерланды были объединены местной династией, с интересами в родных Нижних Землях, а не где-то еще.

Вопрос: а не были ли Нидерланды богатейшими землями именно потому, что там как раз не было своей укоренившейся династии? 

[Стержень]

Вопрос: а не были ли Нидерланды богатейшими землями именно потому, что там как раз не было своей укоренившейся династии? 

Свои династии там как раз были-только их было много.

Синергию никто не отменял и как раз объединение таокго сравнительно небольшого, но богатейшего региона и могло бы привести к еще большему процветанию с одной стороны и намного бОльшей геополитической безопасности с другой, и большему политическому и дипломатическому весу и влиянию  с третьей.

Одно дело, к примеру, атаковать одну Фландрию, а другое-целую Бельгию, а тем более единые Нидерланды...

И не надо аналогий с ВМВ-мы рассматриваем Средневековье

 

[_Алекс_]

Свои династии там как раз были-только их было много.

Да, но мы то говорим об одной какой то династии, контролирующей все Нидерланды.

как раз объединение таокго сравнительно небольшого, но богатейшего региона и могло бы привести к еще большему процветанию с одной стороны и намного бОльшей геополитической безопасности с другой, и большему политическому и дипломатическому весу и влиянию  с третьей.

Я так не думаю. Во первых, геополитическая безопасность, политический и дипломатический вес требуют сильную армию. А сильная армия требует большие расходы на содержание. Во вторых, Нидерланды разбогатели за счет свободы торговли. А династия, контролирующая все Нидерланды неизбежно ее ограничит.

 

Я не спорю, единые Нидерланды были бы более могущественным государством чем в РеИ. Однако вряд ли бы более богатым и процветающим.