Ближний и средний восток в Мире ОСП

[Владимир Станкович]

ультралевые во главе с Таривердиевым спорили с Кучек-ханом, не сойдясь в вопросах о земельной реформе, а Реза-хан отвоёвывал почти бесхозные города. Кучек-хан попытался свергнуть гилянских коммунистов, но не смог этого сделать, и бежал в Талышские горы. Хайдар-хан Таривердиев и вождь курдов Халу Курбан заключили договор, и начали контрнаступление против Резы-хана, отогнав его от Решта. В феврале был подписан советско-персидский договор о выводе частей Красной армии с территории Персии, что сильно ударило по численности и боеспособности ПКА.

Не вполне понятно - почему при более и намного сильных позициях - РСФСР точно также как в РИ отступает из Ирана

[de_Trachant]

почему при более и намного сильных позициях - РСФСР точно также как в РИ отступает из Ирана

ИРЛ основным пушером иранской операции был Серго Орджоникидзе, который в ЭАИ вошёл в число бакинских комиссаров. Операция против белых закончилась успешно, всё остальное - частная инициатива местных исполнителей - КП Азербайджана, гумметистов и "Адалята", то есть мусульманских социалистов обоих Азербайджанов. РСФДР советизация Ирана особенно не нужна - только что были скушаны Армения с Азербайджаном, что привело к резкому протесту британцев, перекраивался Ближний восток, решалась судьба Турции, рядом бегали неподавленные басмачи... Так что Совнарком заключил стандартный пакет соглашений "о мире и дружбе" с правящими конституционалистами, имея в будущем возможность поучаствовать в экономических проектах Ирана. Троцкий ИРЛ был резко против каких-либо телодвижений с советизацией Ирана, например.

Изменено 24 Sep 2020 пользователем de_Trachant

[Shnurre]

 

Посылаю обещанные материалы про попытки СССР проникнуть в бассейн Красного Моря в 1920-1930е годы.

Политическая подоплека этого разобрана достаточно подробно (главная идея – поддержка исламских антиимпералистических сил в борьбе с британцами и другими колонизаторами), но был у этих попыток и торговый аспект. Наиболее полно раскрывает тему коммерческого проникновения в регион со стороны СССР статья «The Red Sea Becoming Red? The Bolsheviks’ Commercial Enterprise in the Hijaz and Yemen, 1924-1938» (ссылка).
Также о советской политике в бассейне Красного Моря идет речь в следующих статьях:
а. Описание политических и торговых связей СССР и странами Аравийского полуострова (ссылка). В этой статье достаточно подробно описаны попытки СССР завязать торговлю с Саудовской Аравии. На стр. 11 приведены конкретные цифры о торговле между СССР и Йеменом с разбивкой по категориям товаров.
б. Отдельная статья про торговые и дипломатические отношения с Йеменом (ссылка). Здесь достаточно подробно описаны как политический, так и экономический аспект связей Советского Союза и Йемена.
в. Про попытки наладить контакты с Эфиопией (ссылка).

 

Краткое изложение английской статьи и несколько цитат:

В 1920-х-1930-х Советский Союз активно пытался проникнуть на рынки Йемена и Саудовской Аравии.  С Йеменом в 1928 был заключен договор о дружбе и торговле, Саудовская Аравия успешно балансировала между СССР и Британией и несмотря на формально хорошие дипломатические отношения, боролась с советской торговлей.
 Главными продуктами экспорта в Йемен (и попыток экспорта в Саудовскую Аравию) были керосин, бензин, мука, сахар и промышленные товары. Особенно успешной была торговля керосином, на 1932 г. 55% рынка керосина в Ходейде было занято советским экспортом, а к 1933 керосин из Советского Союза покрывал 70% рынка Йемена. В 1930-1931 СССР даже продал в Йемен станки и все прочее, необходимое для организации небольшой текстильной фабрики

Вот подробное описание:

Both Karim Khakimov and Nazir Tiuriakulov were enthusiastic about expanding
Soviet commercial presence in Ibn Saud’s country and Yemen. The major exports
from the USSR were kerosene, benzene, flour, sugar, matches, timber, and
manufactured goods. 75 On the one hand, as the Saudi country and Yemen had little
that they could export, the Soviets’ one-sided gains often deterred the Saudis and
Yemenis from lively involvement with the Soviets. On the other hand, Ibn Saud and
Imam Yahya cautiously steered their di plomacy amidst great power commercial
rivalry. Ibn Saud approached the Soviets for a counterweight but behaved carefully
so as not to irritate the British too much, with his country neighboring Transjordan
and Iraq (both were the British mandatory territories), and its economy
substantially dependent upon merchants fr om British India. Imam Yahya in his
turn counted on Italian assistance in armament to obtain Asir, a territory disputed
with the Saudis. He might regard the Soviets’ material help as a useful supplement
to Italy’s aid, as he was much more disposed than Ibn Saud to reinforce the
commercial relationship with the Soviets.

In November 1927, the Soviets attempted to offensively penetrate the Hijaz market.
When the Soviet steamer Tomp called at Jidda with flour and sugar, they strove to
sell their products at a lower price than that of the local market. Touting the Soviet
products, a member of the Soviet agency even suggested that he was prepared to
undercut the market at any price. Supported by Haji Abdullah, governor of Jidda
and a local business tycoon, and Fuad Ha mza, Saudi foreign minister, Indian
merchants in Mecca and Medina resolved not to touch the Soviet goods. But their
Turkish, Bukharan, and Syrian counterparts were willing to purchase from the
Soviets. On 12 November a series of skirmishes broke out between supporters of the
Jidda governor and the Bolsheviks, accompanied by “interminable squabbles with
lightermen, customs and municipal officials, all of whom had been instructed to
place every conceivable obstacle in the wa y of the new traders.” As a protest, a
Bolshevik representative (presumably Karim Khakimov) set off for Mecca to see the
Amir Faisal, Ibn Saud’s son governing th e Hijaz part of the country, “threatening
that if he received no satisfaction he would go to Riyadh and see [Ibn Saud]
himself.” In the end, the Tomp steamed out of Jidda on 16 November, with the cargo
lying at customs but not realized in the market.77
From this incident on, the Saudis imposed discriminatory taxes upon Soviet
merchandise that practically made their trade impossible. By doing so, the Saudis
attempted to be rewarded by the British: both Hamza and Faisal tried to seek “some
mark of appreciation” for their protection of British trade in the Hijaz and even
compensation for the material loss as “but for the [Saudi] government prohibition, many of the leading merchants were quite pr epared to take up the Soviet goods.”78
The British were well aware of the Saud is’ maneuver. In their eyes, “the whole
business is, on Ibn Saud’s part, something of an attempt―on recognised Afghan
lines―to play on British apprehensions of Bolshevik intrigue for his own
advantage.” They thought that Ibn Saud needed their support to establish his hold
on Asir against Imam Yahya, and to avert Bolshevik propaganda in the Hijaz so
that foreign governments would not prevent their subjects from undertaking the
hajj. 79 Tiuriakolov struggled to end the impasse facing Soviet merchandise for five
years out of his seven-year tenure, tenaciously negotiating with Abdullah Suleiman,
Saudi finance minister competing with Hamza’s pro-British group. In 1933, the
Saudis finally rescinded their restrictive measures against the Soviets. But the
Saudis persisted with their maneuver. While soliciting the Soviets for long-term
financial credit, industrial goods (including oil products and even weapons), and
reduction in debt, the Saudi government nonetheless continued to stymie the
signing of a friendship treaty with the Soviets.80
 

Отдельно про торговлю с Йеменом:

After the debacle of the trading venture in the Hijaz at the end of 1927, the Soviets
strove to achieve a breakthrough in Yemen the next year. On 22 June 1928, the
Soviet steamer Theodore Nette loaded with sugar and flour and carrying pilgrims
from Batumi to Jidda arrived in Hodeida, accompanied by Naum Marcovitch Belkin, a Jew and Khakimov’s former second secreta ry in the Jidda Consulate, and G. A.
Astakhov, former secretary of the Soviet Embassy in Ankara. Their aim was to
conclude a commercial agreement with Yemen. 81 To facilitate the negotiations,
Belkin asked the NKID to send him “caviar, vodka, photos of communist chiefs, and
Bolshevik literature in French, Arabic, or Turkish.” He added that “caviar is the
most important as [I want] to distribute it amongst the high placed personages.” 82
In August, the Soviets reached an agreement with Imam Yahya. In British eyes,
this was motivated by the pique he felt after his withdrawal from the Aden
Protectorate by the British forces in the summer.

Khakimov’s move to Yemen as Soviet pl enipotentiary and representative of the
state trading company (Blizhvostgosto rg) in January 1929 heralded the Soviet
cultivation of commercial frontiers in Yemen. In marked contrast to the business in
the Hijaz, the Soviet traders thrived particularly in selling oil. They were convinced
that they would soon almost totally conquer the Yemen kerosene market. 84
According to a British report, out of the sales of oil in Hodeida in 1932, Soviet oil
accounted for 55 percent and Shell & Anglo Persian oil, 41 percent. 85 Moreover, in
November 1930, having heard from Khak imov that the Yemeni government
requested provision of full equipment for a modest textile factory, Pastukhov, head
of the first Oriental Section of the NKID, regarded its materialization as “extremely
desirable,” as its success should “significantly fortify our political and economic presence in Arabia.” 86 Judging by Yemen’s location at the crossroads of global trade
as well as its struggle against the British for independence, L. M. Karakhan, deputy
of the foreign affairs commissar, expected that Yemen was becoming a fulcrum in
expanding Soviet exports to Eritrea, Ethiopia, and other countries of the Arabian
Peninsula.87

The Soviet commercial enterprise in Yemen was also immersed in collaboration
with native elites and merchants. In particular, Prince (Saif al-isl±m) Mohamed and
his brother Ahmed became “constant and most solid purchasers” of Soviet
products. 88 Mohamed even tried to transfer to Soviet steamers those pilgrims who
had booked tickets for Italian steamers. 89 Prince Mohamed in his turn was keen to
find a foreign market for salt produced by his own endeavor. Khakimov suggested to
L. M. Karakhan that Mohamed’s salt be transported by Soviet steamers to the
Persian Gulf and its value be realized in southern Iran. 90 These indigenous
intermediaries did not always work just as the Soviets wished, however. One
Misgadzhi, Prince Mohamed’s favorite and “financial adviser,” acquired so much
material and political capital thanks to histrading with the Soviets that he began to
deal independently with Soviet merchandise. The office of the Soviet trading
company (Vostgostorg) in Hodeida considered it necessary to watch him and remind
him every day of his debts, as “the best among [Yemeni merchants] is, if not great,
still a thief (vor).

But the Soviets’ mismanagement might also betray the expectations of local
collaborators. What irritated Khakimov most was the fact that “the center [Moscow,
that is] too feebly reacted to local needs, too feebly guided local operation.”92 In the
inland town of Ta‘iz closely related to Aden in commercial terms, one Ali Ibn Vezir
practically monopolized importation of kerosene and sugar. Khakimov was
convinced that “we have to forge trading connections with Ali Ibn Vezir, who . . .
would acquaint markets of southern Yemen with our merchandise.” Khakimov tried
to connect Ali Ibn Vezir to the Port of Ho deida, where the Vostgostorg office was
based, promising to provide him with fifty thousand boxes of kerosene there. But
Khakimov later found that the headquarte rs of Vostgostorg met only half this
quantity, which frustrated Ali Ibn Vezir and forced him to trade with the British Oil
company Shell. Khakimov complained to Vostgostorg that “we at one stroke will
destroy what has been built by long laborious work.” 9

 

Отдельным пунктом хотелось бы отметить попытки организовать трафик хаджа из Северного Ирана, Афганистана и Западного Китая через Одессу сначала в Российской Империи и позже при СССР.
При Российской Империи корабли РОПиТа и Доброфлота достаточно удачно занимались перевозкой паломников в начала XX века. Кроме внутренних паломников и Западного Китая, также суда перевозили паломников из Малайзии и Индонезии на пути с Дальнего Востока обратно в Одессу .

Описание политики российской Империи:

The infrastructure of this Bolshevik venture had also taken form in the late tsarist
period, when two companies, the Russian Society of Steam Navigation and Trade
(ROPiT) and the Volunteer Fleet, had created the linkage between the Black Sea
and Russia’s Far East via the Red Sea. Both had profited from the transfer of the
military to the Boxer Rebellion and the Russo-Japanese War before they gave heed
to the Muslim pilgrims not merely from Sevastopol’ and Odessa but also from
Batavia and Singapore. 41 At the turn of 1902 and 1903, when the Volunteer Fleet
was planning the involvement in the hajj traffic, it was well aware of a large
number of pilgrims from Kashghar and Afghanistan traveling through Batumi.42 In
1908 the Volunteer Fleet employed one Tashkent merchant, Sayyid Ganμ Sayyid
‘Azimbayif, as chief of the hajj logistics, who in his turn established a complex of 17
facilities for the hajjis ( Hajji Khana) in Odessa. 43 According to Sayyid ‘Azimbayif’s
report of that year, 6964 pilgrims went through his hajj complex: 58.7% from
Turkestan and Bukhara, 24.5% from western China, 8.5% from North Caucasus,
and 2.2% from Iran. From September to November five vessels of the Volunteer
Fleet transported 4816 pilgrims; the year of 1908 saw the hajj bring eighty percent
of the whole profit from the eastward bound passengers.4

 

Во второй половине 1920-х советский союз попытался вернуться к этой политике. Вот подробное описание:

… But Karim Khakimov had taken seriously the
hajj traffic and the patronage of hajjis, pa rticularly those from adjoining Muslim
regions passing through Soviet territory. Khakimov estimated that they were
between two and five thousand from western China, Afghanistan, northern Iran,
and eastern Anatolia. In his report to Chicherin in December 1925, Khakimov
proposed that they facilitat e these pilgrims’ transit by establishing direct steamer
connections between the Black and Red Seas and by simplifying the visa procedure.
He also posed a question on the possibility of the Soviet Consulate protecting those
Muslims who had no diplomatic residence in the Hijaz; he related that in the midst
of the war between Husayn and Ibn Saud, people from Kashghar continually asked
for the protection they had enjoyed in the past.49

The Moscow government loath to supp ort Islamic practice in the country,
nonetheless, could not disregard potentially huge profit that foreign pilgrims and
partly Soviet citizens would bring. By the end of February 1926 several state organs
and the Soiuzflot, an inheritor of the Volunteer Fleet, began to weigh up conditions
of foreign Muslims’ transit through the So viet territory and the establishment of
direct steamer line between Odessa and Jidda. 50 On 3 March 1926 Pastukhov, who
was in charge of the Near East Section of the NKID, reminded Groman, head of the Soiuzflot, that while nothing prohibited Muslim Soviet citizens from going to Mecca
and Medina and the steamer company coul d pursue commercial profits, “it is
necessary to stick to the line of not promoting the pilgrimage.”51 In the same month
Vladimir Mikhailovich Rozenberg from th e Soiuzflot traveled to Central Asia to
examine the possibility to send pilgrims not only from Central Asia but also from
northern Afghanistan (Herat and Mazar-i Sherif) and northwestern China
(Kashghar and Kul’dzha). He found that if the company’s service should satisfy,
albeit a small number, “fanatically inclined elements (fanatichno nastroennye
elementy)” in Central Asia, it would be possible to attract numerous pilgrims in the future.

At the end of November 1926 the Sovtorgflot, a successor of the Soiuzflot, launched
preparations for the direct steamship conne ction between Odessa and Jidda in the
coming spring. The Moscow headquarters ci rculated an instruction to its regional
offices in Semipalatinsk, Ufa, Samara, Batumi, Tiflis, Nizhnii Novgorod, Orenburg,
Tashkent, Astrakhan, Baku, and Rostov-na-Donu. It made clear that the majority of
the passengers would be pilgrims from Western China, Afghanistan, and Iran; the
enticement of domestic Muslims should be undertaken only through the Central
Muslim Board of Ufa, not by the Sovtorgflot agents themselves. 53 The instruction
also informed that a foreign passport cost 220 or 330 rubles depending on “social
status (sotsial’noe polozhenie);” a round-trip fare would be 650 rubles for the third class, 800 rubles for the second, and 850 for the first, which included train tickets to
and from Odessa, sea travel with food, and quarantine fees.54 Interestingly enough,
the fare also covered a five-day stay at the “Hajji-Khana” in Odessa, where
disinfection should take place according to the international sanitary conventions of
1912 and 1926. 55 This institution might have been Sayyid ‘Azimbayif’s legacy.

Indeed, the Sovtorgflot saw its business with the Muslim pilgrims as a return of the
tsarist venture. On 1 December 1926 the Moscow headquarters sent out another
instruction, this time, to its agencies in Kul’dzha, Chugchak (northwestern China),
Mashhad (northeastern Iran), Herat, and Mazar-i Sherif. It began with the
following phrase: “Private steamers’ companies of imperial Russia had made
endeavor to attract pilgrims to the realizat ion of their travel to Mecca by transit
through Russia before the war. As the route though Russia is relatively comfortable
and safe, all the evidence allow to expect that our mission of restoring this route
should be crowned with success.” The headquarters told that V. M. Rozenberg would
be based in Tashkent to handle the operation and that he would visit Kashghar,
Kul’dja, and Mashhad. The instruction stipulated that each agency propagate the
Sovtorgflot’s new service and gather p ilgrims in coordination with a Soviet
consulate, which in its turn would receive a command from NKID to issue transit
visas to pilgrims without delay. These agen cies were also expected to notify the
Moscow and Tashkent offices whether th e local governments were impeding the
pilgrims’ movement to the Soviet territory.

 

Главные причины, почему организация хаджа мусульман из Северного Ирана, Афганистана и Западного Китая через советскую территорию не принесла тех плодов, на которые надеялись:
1. Противодействие ОГПУ в целях борьбы с религиозной пропагандой в СССР
2. Неорганизованность на местах
3. Конкуренция со стороны Британии

Про внутриполитические противоречия:

The OGPU were so vigilant, however, lest the Sovtorgflot’s business encourage the
religious practice that it kept its local agents under constant surveillance. At the
beginning of 1927, O.V. Nikulin, a re presentative of the Odessa Office,
communicated to one Mawl ±n ≈±jjμ T±sh Mu ∆ammad in Samarkand, who had
traveled to Mecca through Odessa in the pr evious year, that the Sovtorgflot would
organize a direct line between Odessa and Jidda for pilgrims, establishing a special
Hajji-Khana and furnishing them with as much comfort as possible. When the
correspondence was revealed, the Sovtorgflo t assured that this was a completely
unexpected case, as the company had s trictly complied with the principle of
“allowing the pilgrimage, but not promoting.” The Oriental Section of OGPU
proposed Nikulin’s dismissal.57 In another case the same OGPU section warned the
Sovtorgflot of incautiousness of its agent Kozlov, who after his arrival in
Semipalatinsk had talked with local mullahs about the Soviets’ two purposes in
encouraging Chinese Muslims’ pilgrimage: to demonstrate the Soviet achievements
and to make money.58

Embroiled between the commercial pursuit and the Bolsheviks’ anti-religious policy,
the Sovtorgflot attempted to maximize pr ofits by negotiating with OGPU. On 28
December 1926, the Sovtorgflot wrote to Pastukhov of NKID and Petrosian of
OGPU, suggesting that the company could transport not more than thousand Soviet
pilgrims, given availability of trains and vessels and without provoking a massive
pilgrimage. It argued that the increase of foreign Muslims’ transit from the
countries bordering Turkestan might trigger “some ferment ( nekotoroe brozhenie ) among our Muslims” and that the partial legalization of Soviet Muslims’ hajj would
halt uncontrolled illicit passage of borders.59 In March 1927, when the Sovtorgflot
found only a small number of pilgrims moving through Tashkent (600 from
Kashghar, 100 from Mashhad, and 25 from Herat), 60 it asked Petrosian for
cooperation to increase domestic passengers up to 1500. Petrosian coolly replied
that the absence of zeal (rvenie) among the Soviet Muslims for the hajj deprived us
of any possibility to assist the Sovtorgflot. 61 He was completely silent on the
increasing administrative pressure his organ began to impose upon the Muslim
clergy at that time. 62

Организационные ошибки:

In contrast, Karim Khakimov, Soviet general consul in Jidda, was eager to
collaborate with the Sovtorgflot in facilitating the hajj traffic through the Soviet
territory. Sovtorgflot received informatio n that 10,000 hajjis from Western China,
2000 from Afghanistan, 1800 from Iran were stuck in Jidda, many of whom had
come to the hajj through the Indian Oce an in 1926. The Sovtorgflot and Khakimov
attempted to send these pilgrims back home through the USSR. On 28 January
1927, the Sovtorgflot proposed to the NKID ’s Near East Section that Khakimov
expedite the issuance of transit visas to the hajjis with the proviso that the latter
should use the Sovtorgflot vessels exclusively. Khakimov in his turn suggested to
the Sovtorgflot that it open its office in the Hijaz, vouching for one Mukhamed Fazil
Abdul Arab as a local agent of the company.

Despite all the endeavors, the Sovtorgflot venture seems to have made only a
modest achievement: it gained profit of 208,625 rubles by selling 1214 round-trip
tickets between Odessa (and Batumi) and Jidda in 1927; 194,000 rubles from 1065
tickets in 1928.64 A chain of miscommunication and logistical mess accounted for
the loss of foreign passengers and their disillusionment with the Soviet route. The
OGPU complained that in 1926 the chief of the Sovtorgflot’s office in Kashghar had
sent pilgrims not to Dzhalal-Abad as planne d, but to Andizhan: “The concentration
of the pilgrims in Andizhan is not unfavorable for us in political terms, as it is in
Andizhan that anti-Soviet groups are most strong and active.” Moreover, the spring
of 1927 saw those from Kashghar transported from Andizhan by filthy ill-equipped
cargo train, which caused conflicts with the pilgrims, as the company had promised
passenger cars. 65 In March 1928 a Sovtorgflot agent at Kushka (a town of
Turkmenistan bordering Afghanistan) and the Soviet general consul at Herat
collaborated in sending 300 pilgrims from Herat, and negotiated with the Tashkent
office to discount the travel fare. But their efforts fell flat, as the Soviet
plenipotentiary in Kabul failed to agree with the Afghan authorities in entrusting
the hajj transportation to the Sovtorgflot. 66 In Iran in the spring of 1928 the
company deputed the Ruspersbank (Russo-P ersian Bank) to gather pilgrims, with
the latter employing one Aga Sid Dzhafar from Iraq to solicit support from
influential religious leaders. But Soviet diplomats in Teheran, Tabriz and others
issued transit visas irrespective of whet her the pilgrims bought tickets from the
Ruspersbank. As a result the Sovtorgflot could not monopolize the transit passengers in Batumi, and was forced to vie with the Turkish steamers.6

Про конкуренцию с британцами:

The most menacing challenge derived from the competition with the British
tempting the Muslim population to trave l to Mecca through India. Kashghar was
one such front where the Bolshevik and British ventures collided. In the spring of
1927, one Ochakovskii from the OGPU Oriental Section came to Kashghar with a
view toward inspecting “British intrigues (angliiskie intrigi ).” He found the
pro-British governor of Kashghar and other Chinese officials recommending the
Indian route and denouncing the Soviet one as treacherous and insecure. Moreover,
British agents were prowling around baz aars to propagate a markdown of the
Bombay-Jidda tickets. While negotiating wi th the Sovtorgflot for possible discount
of its travel fare, Ochakovskii colluded wi th a representative of the People’s
Commissariat of Foreign Trade at Kashghar to bribe an influential Chinese
merchant, who in his turn contacted Chinese officials so that pilgrims obtain
passports to enter the Sovi et territory for commercial purpose. Sneering at the
Soviet General Consul at Kashghar, Ochakovskii boasted “All the sympathies from
pilgrims are on our side, despite British agents’ rabid agitation.” 68 In the end the
Sovtorgflot managed to gather 600 pilgrims. Fearing that the British out of malice
might organize bandit acts against those crossing the Soviet borders, the company
requested the OGPU to attach a convoy to the travelers.69 The situation changed in
the season of 1928, however. At first the Sovtorgflot’s agents in Kashghar
successfully assembled 2000 people wishing to travel through the Soviet territory.
But in September 1927 the Sovtorgflot’ s native collaborator, one merchant 26
Abdurasulov, had been arrested after his return from the hajj, only to be released by
paying 2000 rubles three months later. What was worse, in February 1928, Yang
Zengxin, Governor General of Shinjang Province based in Urumchi, took prohibitive
measures restricting the pilgrims to those who could afford to pay 750 gold rubles as
a duty. Yang vindicated the policy by citing a violent conflict that had occurred
between the Old and New Teachings in the Gansu Province; 70 he argued that those
returning from the hajj would sap local Islamic tradition. In contrast, the governor
of Kashghar had already issued 1500 passports to those pilgrims who would move
through India. Although the Soviet General Consul in Urumchi worked well enough
to reduce the prohibitive duty up to 250 r ubles, the Sovtorgflot could send only two
from Kashghar and twenty two from Chugchak in time for the hajj period.71

Northern Iran was another front of the Soviet-British rivalry over the heart of the
Muslim pilgrims. Based on the information from the General Consul of Iran at
Jidda, the OGPU found that 4800 Iranians had undertook the hajj in 1928, out of
whom 1000 had hailed from the Khorasan region: 600 obtained visas from the
British General Consulate at Mashhad, and 400 from the British representatives in
Teheran and others. What irked the OGPU officials was the fact that the British
route from Mashhad via Duzdab (Afghanistan) to Karachi by train, then from
Karachi to Jidda by sea was three times cheaper than the Soviet route of Mashhad,
Ashkhabad, Krasnovodsk, Baku, Batumi, Odessa, and Jidda. Reminding that
pilgrims from Khorasan had traveled through Russia before the Great War, the
OGPU urged the Sovtorgflot to adapt to new circumstances. It demanded the further reduction of the fare, as “only th e lower [price] would do for an Iranian to
reach [Jidda] anyhow; it does not matter whether a steamer has any human
condition or not.” It also proposed that the company constantly deploy a Muslim
agent in Khorasan, versed in Persian and Russian, who would be engaged in
propaganda and intelligence, commanding the locals’ trust, forging connections with
the notables, and mobilizing the latter to gather passengers. 72 While agreeing on
collaborating with the notables, the Sovtorgflot in turn countered that the transport
of pilgrims “like sardines (kak sel’dei v bochku [sic])” would violate an international
Paris convention, the fulfillment of whic h was supervised by the Egyptian High
Sanitary Council in Port Said and El Tor with a British as the head.73

Against a backdrop of the growth of anti- religious pressure in the country, the
Sovtorgflot created a continent-wide network of the hajj traffic serving the Muslim
peoples from Western China, northern Afghanistan, and northern Iran. With the
OGPU and NKID personnel tightly involved, the Soviet route to Mecca fiercely vied
with its British counterpart. Naturally, this high competition persisted in Jidda, too.
There in 1928 the Sovtorgflot relied on an Italian company “Latsarini,” particularly
targeting those from western China coming there via India by British ship. One
authoritative merchant from Kashghar, Nasir Akhun Khodzhaev, was such an ally
that he tried to wipe up malignant rumors against the Sovtorgflot. But the
Pro-British governor (q±ymaq±m) of Jidda was so hostile to the Soviet venture that he thwarted and threatened one Latsarini’s agent Abdulla Musa. Still, a Sovtorgflot vessel managed to send 336 Chinese to Odessa. 74 This hostility of the Jidda governor was a function of the broader tensions between the Saudis and the Soviets concerning the latter’s economic commitment in the Red Sea.

Изменено 13 Feb 2022 пользователем Shnurre

[Shnurre]

 

Вдогонку позволю себе высказать несколько мыслей про перспективы РСФДР в бассейне Красного Моря в АИ:

 

1.    Отношения с Хиджазом, ИМХО, имеют все шансы развиваться более ровно и стабильно, чем РИ отношения с Саудовской Аравией. В РИ Ибн Сауд воспринимался в СССР, как перспективный союзник против британского империализма, и в результате Союз в течении 1926-1933 безуспешно пытался добиться договора о дружбе и торговле. Ибн Сауд же в договоре заинтересован явно не был, но пытался выжать из СССР различные уступки и экономическую помощь, вводя при этом запретительные торговые пошлины на советские товары, поставляемые на коммерческой основе.
Мне кажется, что с Хиджазом в РИ отношения будут чисто деловыми. «Друзьями советского народа» шерифы восприниматься не будут, что, однако вряд ли помешает торговле через Джидду и внешнеполитическим связям (собственно в РИ, в 1924-1925 открылось советское консульство в Джидде и были предприняты относительно успешные попытки завязать торговлю; подробнее здесь на стр. 3). Таким образом, несмотря на формально намного менее дружественные отношения с королевством Хиджаз, чем с ибн Саудом, советская торговля в Джидде вполне может быть в АИ достаточно успешной и стабильной (в отличие от РИ).
 

2.    Перспективы коммерческого трафика паломников в Мекку и Медину со стороны РСФДР, ИМХО, не вполне ясные. С одной стороны, чисто экономические факторы в АИ лучше, чем в РИ (и торговый флот, и, вероятно, инфраструктура вообще). Также, РСФДР в АИ имеет фактически марионеточную Восточно-Туркестанскую Федерацию на большей территории Синьцзяна и если внутриполитические факторы позволят проводить хадж из Восточного Туркестана никакая конкуренция со стороны англичан за паломников не имеет перспектив. А значит и транспортировка собственно китайских паломников из Ганьсу, Шэньси, Цинхая и Нинся (в которых живут до 20 миллионов китайских мусульман на 1900-1910), а также из независимого Кумульского Ханства также имеют в АИ вполне реальные перспективы (особенно, если будут развиваться пути сообщения между советской Средней Азией и ВТФ).
Однако, я не вполне понимаю, есть ли в АИ отличия в религиозной политике советского государства по сравнению с РИ. Если особых изменений нет, то антирелигиозная пропаганда, вероятно, будет проводиться не только на собственно советской территории, но и на территории дружественной ВТФ, а значит еще один перспективный для организации хаджа регион будет фактически закрыт.

Мне не вполне ясно, повлияют ли как-то изменения в Иране на перспективы трафика паломников оттуда через советскую территорию. По идее республиканское правительство, да еще и с существенным социалистическим компонентом должно восприниматься в РСФДР более дружественным, чем Реза-шах в РИ. Я так понимаю, что Резу-шаха в начале правления поддерживала как пробританская Партия Возрождения, так и Британия непосредственно, так что, а их противники из Реформистской партии (которые в АИ пришли к власти) имеют достаточно хорошие отношения с исламистами.
Не вполне уверен в своих выводах, но кажется, что в АИ Персия менее пробританская и более исламистская, и, соответственно, перспективы хаджа из Северного Ирана через советскую территории выглядят более радужными, чем в РИ.
 

3.    Перспективы дипломатических и торговых отношений с Йеменом в АИ, ИМХО, выглядят еще более оптимистично, чем в РИ (а и в РИ Йемен был фактически единственным партнером СССР в регионе, как на экономическом, так и на чисто политическом уровне).
 

Главная причина этому, что и у Йемена, и у РСФДР есть общий противник – Британия. Йемен активно претендовал на Аденский протекторат. Более того, в 1928 г. этот конфликт даже стал горячим (т. е. как раз тогда, когда, я так понимаю, запланирована пусть и ограниченная, но война РСФДР с Британией). Ниже цитата из Fadhl Al-Maghafi "MORE THAN JUST A BOUNDARY DISPUTE: THE REGIONAL GEOPOLITICS OF SAUDI-YEMENI RELATIONS":

For Imam Yahya the situation became complicated for other difficulties delayed
movement of Yemeni forces beyond Jīzān’s frontiers. In Tihāmah he confronted with
a revolt by the Zarāniq tribe in Bait Al-Faqaih to the south of Al-Hudaydah, which
would take him until the end of 1928 or probably early 1929.69 Moreover, AngloYemeni relations deteriorated severely since no solution had been reached concerning
the boundary of Aden Protectorate. Consequently, the use of force against Imam
Yahya was contemplated.70
Eventually several Yemeni towns were bombarded in 1928. The positions attacked
were to the north of Aden Protectorate (considered part of the British sphere of
influence), but were under Yemeni control, and several Yemeni towns and cities like
Taʻizz, Dhamār, Yārim and Qa‘atabah would be under air strike in 1928 causing a
severe damage and causalities. This attack resulted in forcing the withdrawal of the
Yemeni Army from localities they captured in 1919 that Britain claimed as part of
Aden Protectorate. Air bombardment would become an important instrument for
Britain during hostilities with Sana’a (see Chapter 4).71
The impetus for the rebellion in Tihāmah was attributed to British support.72 This and
the policy of the air attack of Yemeni towns by British forces provided the necessary
justification, for suspecting Britain and the imperial ambitions behind the Saudi campaign over Asir.73 Indeed, it is a common understanding in Yemen that the
enmity between Imam Yahya and Britain thus tilted the balance of power in the
region toward the Saudis, especially in light of the good relationship that Ibn Saud
established with Britain, securing their support in many important issues as a result.

 

Вот здесь обсуждение конфликта с Йеменом в Британском Парламенте (ссылка; ссылка).
Краткая выжимка такая: на 1928 г. имам де-факто владел частью территории, официально входящей в протекторат Аден (впрочем, договор о границах протектората заключала Османская Империя, а Яхья его не признавал; при этом, в парламенте активно обсуждали перспективу передаче имаму части протектората, и у этой идеи были свои сторонники).
Вот список (возможно, неполный), контролируемых им территорий: «the Amiri, Kotaibi, Alawi and Shaib, part of the Upper Yafa, and about half the Audali country» (вот карта, где большинство племен указаны, Kotaibi между Amiri и Alawi), главный пункт на этих территориях – относительно крупный город Dhala. В 1928 Имам обнаглел и взял в плен шейхов 2 племен, вассальных Британии: Alawi и Kutefi. Британцы воспользовались этим, как поводом и выкатили имаму ультиматум по освобождению шейхов и оставлению территории к югу от формальной границы протектората. Яхья сначала ультиматум не принял, но после того, как британцы провели бомбардировку с самолетов нескольких городов к северу от границы (Taʻizz, Dhamār, Yārim and Qa‘atabah) сдался.

Вряд ли, конечно, наличие в 1928 г. военного конфликта способно повлиять на Англо-Йеменский конфликт, но совпадение по срокам забавное.
 

В любом случае, после 1928 вероятно еще более тесное, чем в РИ, сближение РСФДР и Йемена. В зависимости от внешнеполитической обстановки в 1930е может дойти даже до формального союза и базы советского флота в Красном Море на Йеменской территории ( последнее, конечно, маловероятно, это наверняка близко к красной черте для Британии, а война с ней из-за такой мелочи не нужна не России, ни, тем более, Йемену; впрочем, только автор таймлайна знает, что будет в 1930е, а представить себе расклад, когда такое возможно, не так уж трудно).

 

Стоит отметить, что и в РИ Йемен до открытия нефти обладал большим значением: на 1930 в Северном Йемене жило порядка 2500 тыс. чел. из 6400-6500 живших на полуострове (для сравнения, в протекторате жило порядка 900 тыс. чел., в Саудовской Аравии – 2400-2500 тыс. чел.). В АИ имам также контролирует Джизан, большую часть Асира и Наджран, и на подконтрольной ему территории живет 3350-3400 тыс. чел. т. е. больше половины населения полуострова (ниже приведу приблизительные расчеты количества население стран полуострова в РИ и АИ). Хиджаз, для сравнения, имеет порядка 1200-1250 тыс. чел. населения (хотя, конечно, из-за контроля Мекки и Медины, Хиджаз богаче и влиятельнее Йемена).

Соответственно советский экспорт имеет все перспективы вырасти. В РИ экспортировали керосин и нефтепродукты, сахар, муку, мануфактуру, стекло, спички, пиломатериалы и т. п. (где в РИ СССР получил большую долю на рынке Йемена), а также более технологические товары (в РИ начали ввозить химические, фармацевтические и металлические изделия, тракторы, бороны, плуги) в обмен на кофе, кожи, семена, другие сельскохозяйственные товары (в РИ Йемен в том числе производил сырье для каучука, а с ним у РСФДР, вроде, проблемы). В РИ на начало 1930-х общий объем торговли составил 2.4 млн рублей в АИ эта цифра может быть существенно увеличена.
В РИ СССР также принимал участие в развитии инфраструктуры Йемена: была построена упоминавшаяся в предыдущем сообщении текстильная фабрика, модернизирована телеграфно-телефонная сеть, проведена модернизация порта Ходейды, велись переговоры о строительстве цементного завода (за все это Йеменн платил). В АИ, опять же, технологическое сотрудничество может зайти дальше и подтолкнуть Йемен к более прочным политическим связям с РСФДР.

 

P. S. Оценки населения стран Аравийского полуострова в АИ и РИ на 1930 (ссылки готов предоставить):

Общее население полуострова: 6400-6500 тыс. чел.

РИ население по странам:
Северный Йемен: 2400 тыс. чел.
Протекторат Аден: 900 тыс. чел.
Саудовская Аравия: 2400-2500 тыс. чел.,
Оман: 340 тыс. чел.
Эмираты + Катар: 120 тыс. чел. (в Катаре 15 тыс.)
Бахрейн: 90 тыс. чел.

АИ население по странам:
Северный Йемен: 3365 тыс. чел.
Протекторат Аден (РИ): 900 тыс. чел.
Хиджаз: 1225 тыс. чел.
Неджд: 275 тыс. чел.
Аль-Хаса: 75 тыс. чел.
Эмираты + Катар (РИ): 120 тыс. чел.
Оман (РИ): 340 тыс. чел.
Бахрейн (РИ): 90 тыс. чел.
Месопотамия получает: 20 тыс. чел.
Трансиордания получает: 40 тыс. чел.

Изменено 13 Feb 2022 пользователем Shnurre

[de_Trachant]

Супер, огромное спасибо! Будем курить инфу. Пока что все ваши предположения по поводу советско-йеменских отношений выглядят справедливыми.

Религиозная политика - до 1927 года как в РИ (нэп плюс закручивание гаек со стороны отдельных организаций), потом в целом такое же за исключением потери влияния всевозможных воинственно-атеистических контор.

[Stendec4]

По ходу уже пора создавать отдельную тему про советский торговый флот...

[de_Trachant]

Ага, как раз немного по этой теме написал

[de_Trachant]

7. Кавказский узел звязывается

 

15 сентября 1918 года турецкие войска взяли Баку. Дав отдых войскам, комнадующий Кавказской исламской армией Нури-паша (сводный брат Энвера, один из крупнейших фигур в среде младотурков) начал переброску 15-й дивизии на север, в сторону Дербента. Поскольку большинство железнодорожных служащих в Азербайджане были русскими, сведения о передвижении эшелонов поступали в Русский национальный комитет, откуда их передавали представителю Бичерахова ротмистру Воскресенскому, однако Бичерахов в это время был занят борьбой с красными на Кизлярском фронте, и не мог направить против турок достаточных сил. 6 октября Северокавказская группа Юсуфа Иззет-паши в составе 15-й дивизии подполковника Сулеймана Иззет-бея и 107 полка Исмаила Хакки-бея (ставшего начальником штаба группы) заняли Дербент, где к ним присоединились отряды даргинцев Али Акушинского. Через неделю в Дербент прибыл чеченец Абдулмеджид Арцуевич "Тапа" Чермоев, бывший ротмистр Собственного Е.И.В. Конвоя и нефтепромышленник, глава провозглашённой в мае 1917 и подписавшей в июле 1918 договор о дружбе с Турцией Горской республики, существовавшей только на бумаге. Иззет-паша и его подчинённые уволились из османской армией и заключили с Горским правительством контракт, став, таким образом, "отпусниками" на сто лет раньше того как этот термин войдёт в употребление. К середине октября турки сформировали в Дагестане отряд из горцев, а из Чечни к ним на помощь подошёл шейх Али Митаев с двумя тысячами мюридов. Кавказская армия Бичерахова к октябрю достигла списочного состава почти в 30 тысяч штыков и сабель, но большая часть пополнений состояла из петровских армян, привлеченных высоким жалованием, и не имевших военного опыта. Кроме того, войскам пришлось воевать на два фронта. Ядром армии был трёхтысячный партизанский отряд терских и кубанских казаков с Персидского фронта. В Петровске он был развернут до 9 батальонов, 8 батарей и 6 сотен казаков с техническими командами.

 

13 октября между турками и бичераховцами начались бои. Казаки под началом командующего полевыми войсками полковника Никитина наступали при поддержке кораблей Каспийской эскадры ротмистра Воскресенского. Полупартизанская тактика русских позволила отбросить противника к Дербенту и провести наступательную операцию у Мамедкалы. Орудия канонерок "Карс" и "Ардаган", а также орудия полевой и тяжелой артиллерии из приморской долины перекрёстным огнём подавили батареи турок, три батальона атаковали позиции противника в предгорье, а казаки совершили глубокий фланговый охват, пройдя по горам. Турецкий фронт был прорван, однако два дня спустя арьергард бичераховцев  был окружен турецкой пехотой, а артиллерия противника заняла позицию у него в тылу, к северу от станции. Казакам удалось прорвать окружение и отступить на север. 4 ноября, уже после заключения Мудросского перемирия, Иззет-паша начал наступление по всему фронту. В Петровске началась паника, поднятая солдатами, бежавшими с позиций и пытавшимися спастись на кораблях (в основном, это были армянские новобранцы, боявшиеся повторения в Петровске сентябрьской бакинской резни). На западном горном секторе обороны — высотах Тарки-Тау — русские после третьей контратаки остановили противника, а утром 5 ноября прорвали его фронт в направлении на Кизил-Агач. Остановить контратаку русских помог только подход чеченского отряда Али Митаева. Турки с большим количеством пулеметов и при поддержке полевой артиллерии, бившей с закрытых позиций к западу от плато, упорно контратаковали, и местами взобрались на высоты Тарки-Тау, последнего оборонительного рубежа русских. В течение суток бичераховцы при поддержке двух пулеметов и четырёх конно-горных орудий, бивших картечью, отбивали турецкие штыковые атаки. Гаубицы, расположенные на южном отроге горного кряжа, накрывали бомбами расположение противника. Затем из порта вышли канонерки "Карс" и "Ардаган", открывшие залповый огонь из 120-мм орудий. Никитин сумел отбросить противника, не принявшего штыкового боя и скрывшегося в окрестных лесах.

 

Победив тактически, бичераховцы проиграли стратегически - силы на оборону города истаяли, поэтому когда 6 ноября английский генерал Томсон прислал Бичерахову предложение участвовать в новой оккупации Баку, тот  принял решение свернуть военные операции в Дагестане и Кизляре и эвакуироваться. Терское восстание, которому он пытался помочь, потерпело поражение, а взятие Баку должно было отрезать турецкие войска в Дагестане и привести к их капитуляции. На 57 кораблей погрузили армию, 3 тысячи раненых и больных из каспийских портов; всего, вместе с беженцами, главным образом, армянами из Эривани и Баку, было эвакуировано 60 тысяч человек. Два вооружённых парохода прикрывали эвакуацию, вступив у Старотеречной в сражение с четырьмя кораблями красных, и потопив один из них. С большим трудом Бичерахову удалось успешно закончить эвакуацию, высадив беженцев и войска за островом Сара у Ленкорани. 17 ноября в Баку высадились части 39-й британской пехотной бригады под командованием генерал-майора Томсона, который был назначен временным военным губернатором Азербайджана. Англичане потребовали у турок покинуть территорию Азербайджана, и вывести из Дагестана части Иззет-паши. Последний сразу же подписал с карманным Горским правительством договор, по которому турецкие войска оставались бы в Дагестане. При этом армия снабжалась бы за счет контрибуций, взимаемых с населения; особенно тяжёлыми поборами были обложены жители Казикумухского округа, наиболее рьяно поддерживавшие советскую власть: с них потребовали 150 тыс. рублей золотом. Но англичане, естественно, на такую "смену флагов" не купились, и к концу ноября турки покинули Дагестан. На территории бывшей Российской империи при отступлении ими создавались протурецкие государственные образования - так, в Нахичевани была образована Араксская республика, а в Карсской области - Северо-западная Кавказская демократическая республика. Правда, в первой тут же развернулась трёхсторонняя борьба между турками, местными ханами и армянами, которые начали в декабре наступление на Шарур.

 

С момента заключения армяно-турецкого соглашения территории Нахичевани, Зангезура и Карабаха находились под турецко-азербайджанским контролем, а армянские формирования, особенно "полупартизанские" части Андраника, Нжде и Дро, базировались на территории "ядра" Армении и ждали своего часа. Таковой настал после вывода турецких войск в середине ноября, когда Западноармянская дивизия Андраника Озаняна, состоящая в основном из битлисских и ванских уроженцев, опустошив (как изгнанием так и старой доброй резнёй) для разминки несколько мусульманских сел Даралагеза (на место изгнанных жителей которых поселилиось 15 тысяч армянских беженцев из Османской империи) начала наступление на Герюсы, успешно заняв Зангезур к концу месяца. 29 ноября Андраник начал атаку на горный проход, ныне известный как Лачинский коридор, имея целью выйти к Шуше и занять Карабах. С большими потерями дивизия взяла господствующие высоты, захватив несколько мусульманских селений, в том числе Абдалляр. Однако в скорем времени в Абдаляр из Шуши прибыли британский капитан Сквир и французский капитан Гасфилд, донесшие до Андраника требование генерал-майора Томсона прекратить военные действия ввиду окончания Первой Мировой войны и вернуться в Герюсы. В течение декабря и начала января небольшие английские силы находились в Карабахе, передавая контроль за ним Азербайджану - 28 декабря Томсон сделал заявление о признании правительства Фатали Хан Хойского единственно законной властью в Азербайджане, 7 января 1919 года британское командование подтвердило назначение правительством Азербайджана Хосров-бека Султанова на должность генерал-губернатора Карабаха и Зангезура, что вызвало закономерные протесты армянской стороны, а 15 января британцы признали Карабах и Зангезур находящимися под юрисдикцией Азербайджана вплоть до решения Парижской мирной конференции. Это окончательно убило в Андранике веру в союзников, он распустил свою дивизию и уехал в эмиграцию, передав дело построения мега-Армении "молодой шпане" - Гарегину "Нжде" Тер-Арутюняну и Драстамату "Дро" Канаяну.

 

На севере Закавказья лежала Грузия, чьи соцдем-шовинистические лидеры стремились к установлению Великой Грузии в ее исторических границах, игнорируя тот факт, что этнический состав территории резко изменился по сравнению с XIII и даже XVIII веком. В конце 1918 г.Грузия претендовали на контроль над бывшими Тифлисской и Кутаисской губерниями, а также над двумя уездами Карсской области. Некоторые из территорий, находившихся под контролем Грузии, а именно Ахалкалакский и Борчалинский уезды Тифлисской губернии, или заявленные как грузинские, как Ардаганский и Олтынский округа Карсской области, имели высокий процент этнического армянского населения и были включены в свои красивые карты-хотелки ещё и Арменией. С точки зрения грузинского правительства, вышеуказанные территории были бесспорными частями Грузии в силу того, что в разные исторические периоды они включали в себя грузинские провинции Гугарк (Гогарена), Триалети, Джавахети и Ташири (Ахалкалакский и Борчалинский уезды), Самцхе (Ардаганский округ) и Тао (Олтынский округ). Однако с точки зрения армянских руководителей и интеллектуальной элиты указанные территории были неотъемлемыми частями исторической Армении, в связи с тем, что эти территории находились в составе Армении с 189 г. до н.э. по 115 г. н.э., а также между 1124 и 1240 гг. Армяне считали спорные территории историческими провинциями Джавах и Тайк. 5 декабря 1918 года территориальные споры начали решать силой оружия - правительство Армении направило войска для захвата Ахалкалаки и Борчалы. Первые столкновения между армянскими и грузинскими войсками начались 9 декабря и достигли своего апогея через три дня, когда армяне захватили село Санаин в районе Борчалы (но были вынуждены оставить его 14 декабря). Через две недели боевые действия были прекращены под давлением английской миссии, и в начале января 1919 года обеими сторонами было подписано соглашение о границах, в соответствии с которым армянское правительство официально прекратило свои претензии на Ардаганский и Ахалкалакский районы, а в Лорийской области Борчалинского уезда устанавливалась нейтральная зона, включающая сёла Воронцовка и Алаверди.

 

Англичане, как могли, старались предотвратить конфликты в этой огромной банке с пауками. В конце ноября 1918 года главный британский комиссар на Южном Кавказе, сэр Джон Оливер Уордроп, сделал сторонам предложение, согласно которому претензии Армении к Азербайджану не должны были выходить за административные границы бывшей Ереванской губернии, в то время как сам Азербайджан должен был быть ограничен территориями Бакинской и Елизаветпольской губерний. Но это была довольно наивная идея - Армения не была готова отказаться от своих претензий на Газах-Шамшадин, Зангезур и Карабах, в то время как Азербайджан не принимал идею армянского контроля над Нахичеванью и Ордубадом. Пока шли переговоры, как мы уже упоминали, Джафар-Кули Нахичеванский провозгласил независимую Араксскую республику в Нахичеванском и Ордубадском уездах бывшей Ерванской губернии, переданных Армении британским главным комиссаром на Южном Кавказе. Правительство Армения не признала это новое государственное образование и направила в отколовшийся район свои войска. К середине июня 1919 года Нахичевань вместе со всей территорией самопровозглашенной республики перешла под контроль Армении. Но армянская власть была непрочной, и когда в июле из-за Аракса прибыла группа турецких ихтамнетов от 9-й кавказской дивизии XV корпуса Кязыма Карабекира во главе с капитаном Халиль-беком (многие путают его с генералом Халиль-пашой, и утверждают что именно он там шалил; делать так конечно не надо), армяне вынуждены были оставить южную часть Нахичевана, вплоть до реки Арпа. После серии стычек было заключено соглашение о прекращении огня, которое действовало до марта 1920 года. Араксская республика была тем не менее распущена, и заменена на Нахичеванскую краевую администрацию, опирающуюся на местное ополчение, которое тренировали турецкие офицеры, благо из села Шахтахты через иранский город Маку на Баязет и дальше на Каракилис шла проложенная русскими военными железная дорога. Не прожила долго и Карсская республика ака ЮЗКДР. 27 марта правительство возглавили братья Ибрагим-бек и Гасан-бек Джахангироглы, кадровые османские офицеры и младотюрки. Под предлогом защиты мусульманского населения войска Карсской республики (вчерашняя Исламская кавказская армия) попытались занять в начале апреля Ахалцикский и Ахалкалакский уезды. Терпеть такого англичане не стали, и британские отряды заняли Карс, после чего республика была распущена, её лидеры арестованы, а территория передана под контроль Грузии и Армении.

[de_Trachant]

8. Турецкое интермеццо

 

В сентябре 1918 года, в аккурат перед тем как всё посыпалось, лучшие из турецких войск - группа армий "Йылдырым" ("Молния") под командованием немецкого генерала фон Фалькенгайна, потерпела поражение от виконта Эдмунда "Быка" Алленби при Мегиддо, после чего британцы заняли Алеппо. 14 октября великим визирём был назначен Ахмед Иззет-паша, бывший военный министр и начальник генштаба, противник младотурецкого Триумвирата в частности и не сторонник юнионистов (т.е. партии младотурков "Единение и прогресс") в целом. Это стало сигналом для союзников о том, что Османская империя готова отказаться от старого курса и начать переговоры. На ключевые должности были назначены конституционалист Али Фетхи-бей (министр внутренних дел), герой войны и англофил адмирал Хюссейн Рауф (морской министр) и еврей-мусульманин Мехмет Кавит-бей (министр финансов), все - представители либерального крыла младотурок. 30 октября Рауф и вице-адмирал сэр Сомерсет Гоф-Калторп на борту броненосца "Агамемнон" в Мудосском заливе подписали перемирие. На следующий день немецкие военные советники во главе с Лиманом фон Зандерсом покинули страну, а ещё через два дня комитет "Единение и прогресс" созвал чрезвычайный конгресс, на котором присутствовали сто двадцать членов партии, где решался важный и безотлагательный вопрос, который можно сформулировать фразой "куды бечь?". Бечь было решено по разным направлениям: Энвер, Джемаль и несколько других лидеров партии на борту немецкой подводной лодки отправились в оккупированную Румынию и далее в Германию, а сам комитет самораспускался, причем его члены тут же сформировали как бы не имеющую никакого отношения к предыдущим делам партию Возрождения. При этом наиболее влиятельные члены комитета - Кара-Кемаль, Халиль-паша, Али Фетхи-бей, Кара Васыф-бей и другие (в том числе беглый триумвират), организуют подпольную группу "Караколь", которая должна согласно плану стать центром национального сопротивления. Англичане в течение ноября оккупировали Александретту и Мосул, затем Измир и Дарданеллы, и, наконец, тридцать тысяч союзных солдат занимают Константинополь. Турецкая армия начинает весёлую и приятную процедуру самодемобилизации, иными словами, начинает разбегаться с оружием в руках, а часть генералов, в том числе молодой и перспективный экс-командующий Южным фронтом Мустафа Кемаль-паша (почти весь год пролечившийся в Швейцарии на водах). 

 

Подписавший перемирие Иззет-паша сделал своё дело, и, как пресловутый мавр, удалился, вернее, был удалён, формально - по обвиненю в том, что не помешал сбежать Триумвирату, фактически - за бесполезность (3/4 своего "премьерского срока" паша проболел испанкой) и из-за желания султана либерализовать правительство ещё больше. Ему на смену был назначен либерал Ахмет Тевфик-паша. Тем не менее, имевшие подавляющее политическое влияние во всех сферах жизни экс-комитетчики то ли вопреки намерениям султана, то ли по его прямому приказу планировали назначить в урезанную и расквартированную в горах Анатолии армию молодых и популярных командиров с заданием по возможности максимально скрытно готовить вооружённые силы для защиты страны. Такими офицерами были Кемаль-паша и его сослуживцы - Ибрагим Рефет-бей и Кязым Карабекир. 15 и 30 ноября Кемаля принимает лично султан и халиф Мехмед VI Вахидеддин, и - по некоторым данным - султан всерьёз рассматривал возможность даже предложить Кемалю "почётную должность" своего зятя, женив его на своей средней дочери, Рукие Сабихе-султан (но в итоге, видимо вспомнил Энвера, супруга своей племянницы Наджие-султан, и решил что настолько тесные связи до добра не доводят). Неизвестно, какие именно инструкции давал султан своему генералу, но вторую половину ноября и весь декабрь Фетхи, Кемаль и другие члены "Караколя" зондируют итальянскую и британскую почву на предмет возможной реакции Антанты на начало национальной борьбы. Итальянцы, предвидя собственное противостояние с Грецией за гегемонию в Адриатике, были не против, англичане же разделились пополам - сторонники Ллойд-Джорджа (и грекофильской ориентации) в разведке и оккупационной администрации считали Кемаля опасным и предлагали его изолировать, а те кто придерживался линии консервативной партии (и соответственно был против побивания горшков с Италией) таковые предложения саботировали. 

 

В январе начинается Парижская мирная конференция, которая за два первых месяца своей работы решает, что Армения, Сирия, Месопотамия и арабские области должны быть отделены от Турции по причине "исторической неспособности турок управлять этими территориями и населением и жестокой расправы с армянами". Венизелос требовал большего, а именно - Фракии, Кипра, островов, провинций Измира, Айдына, Аданы и Трабзона, а также "детуркизации Стамбула". Две армянские делегации, одна — из молодой республики Армения, а другая — от диаспоры, наконец объединились, требуя создания великой Армении, видимо, по образцу восточноевропейских товарищей от моря до моря (от Чёрного до Каспийского). Серьёзнейшим был и арабский вопрос. Советская делегация по мере сил и возможностей поддерживала вильсоновские пункты, требуя от турецкой территории разделения по принципу самоопределения народов. С середины марта итальянская делегация буквально осаждает конференцию, требуя Южный Тироль, Фиуме и юг Анатолии. Чтобы нагляднее подтвердить свои претензии на Анатолию, Рим отправляет военные корабли к Измиру. 11 мая 1919 итальянцы, опередив греков, высаживаются в Бодруме, Мармарисе и Макри (Фетхие), а также в Анталии. Отношение их к местному населению является образцом того как следует оккупационной армии относится к оккупированной территории: весьма предупредительное и крайне вежливое; причем итальянцы не стесняются отстреливать греческих повстанцев и бандитов, что сразу же рождает симпатию к ним со стороны местных турок. Греки, подузживаемые Ллойд-Джорджем, а также не желая упускать заявляемые как свои территории, в ночь с 14 на 15 мая высаживаются в Измире, и за две недели занимают территорию санджака Измир, северо-запада санджака Айдын (к северу от реки Меандр), и часть санджака Сарухан (всю западную часть санджака оккупируют в итоге к середине июня). Высадка сопровождается эксцессами и перестрелкой с многочисленными жертвами, а оккупационные войска подвергаются регулярным нападениям полубандитов-полупатриотов. Что особенно интересно для нашего повествования, на противоположном конце Турции, в Трабзоне, местная греческая диаспора, ожидающая прихода войск Антанты, которые, по их мнению, освободят Трапезунд и водворят его в лоно Великой Греции, собирают отряды ополчения, из-за чего столкновения между турками, греками и армянами происходят чуть ли не ежедневно. 

 

Под давлением "Караколя" великий визирь Дамат Мехмед Фарид-паша (его предшественник возглавлял османскую делегацию на Парижской конференции), черногорец и шурин султана, назначил Кемаля начальником 9-й (позже 3-й) армейской инспекцией в Самсуне. Кабинет Фарида лихорадило, и противодействовать нажиму юнионистов на этот раз визирь не смог. Перед отъездом из Стамбула Кемаль был принят султаном. "Генерал, вы уже многое сделали для страны. Ваши подвиги включены в эту книгу" — султан показал книгу по истории страны, которую он только что завершил. — "Забудьте об этом! То, что предстоит вам сделать теперь, намного важнее. Паша! Вы можете спасти страну". Занятие греками Измира вызывает у турок всплеск национального сознания, что весьма пугает британцев-ллойдджорджистов. 28 мая 67 видных юнионистов были арестованы и отправлены на Мальту, в их числе оказался, например, Али Фетхи-бей. А Мустафа Кемаль очень своевременно выехал в Самсун, и под репрессии англичан не попал. 19 мая он прибыл на место назначения. Кязым Карабекир был назначен командующим 15-м корпусом, Рефет-бей, бывший начальник жандармерии - 3-м. Самсун был оккупирован англичанами - в гавани стоял бывший русский (а также немецкий) Черноморский флот, впрочем, в состоняии, не представлявшем возможность передвижения. Во избежание ареста союзниками, Кемаль со штабом 17 июня выезжает в город Амасья, где обращается к толпе с речью о том, что "...султан и его правительство оказались в плену, страна — на краю пропасти. Мы с вами должны найти решение, чтобы положить конец этому трагическому положению...". Кемаль, командующий 20-м корпусом в Анкаре Фуад-паша и адмирал Хюссейн Рауф подписывают секретный документ, известный как Амасийский циркуляр, суть которого заключалась в необходимости создания независимого национального правительства, свободного от какого-либо иностранного влияния. Для создания такового триумвират предложил созвать в Сивасе конгресс, объединяющий все движения национального сопротивления. Командующий 3-м корпусом Рефет-бей идею воспринял с трудом. 22 июня 1919 года Амасийский циркуляр отправляется по телеграфу в Эрзурум, Эдирне, Конью, Стамбул, в штабы главных корпусов армии и некоторым политикам персонально: Иззет-паше, Кара-Васыфу и Халиде Эдиб. Что интересно, речи о республиканском строе и свержении султаната и халифата вообще не шло.

 

С 23 июля по 24 августа в Эрзуруме в соответствии с Амасийским циркуляром собрались 56 делегатов из вилайетов Битлис, Эрзурум, Сивас, Трабзон и Ван. Конференция проходила в здании, в котором в годы, предшествовавшие геноциду армян, располагалось Санасарянское училище - престижная школа и бывший региональный центр армянской культуры и образования. В первой половине августа съезд разработал предварительные 6 пунктов, которые позже станут известны как Национальный пакт. Согласно этим пунктам, подверждалась и не подвергалась оспариванию территориальная целостность и неделимость Турции, объявлялось сопротивление любой иностранной оккупации, объявлялся отказ от статуса протектората или мандата, если таковой будет навязываться со стороны оккупантов. Был также избран Комитет представителей Общества защиты прав Анатолии и Румелии во главе с самим Кемалем. Великий визирь Фарид-паша объявил Эрзурумский конгресс открытым мятежом, и отдал приказ командующим корпусами 3-й инспекции немедленно арестовать Кемаля и весь состав конгресса. Кязым Карабекир ответил открытым отказом, а сомневающийся в успехе националистов Рефет-бей ещё до съезда был заменён Кемалем на Хуссейна Селахаддин-бея. С 4 по 11 сентября в Сивасе прошла "вторая итерация" конгресса - съезд 36 делегатов из всех провинций Анатолии, где уже окончательно были приняты 6 пунктов Национального пакта. Ответом на это со стороны Фарид-паши стало т.н. "восстание Анзавура" - попытка разноплеменной рыхлой полубанды-полуармии жандарма-черкеса Ахмета Анзавура подавить националистические силы на восточном побережье Мраморного моря. Против него Кемаль направил отряды Черкеса Этхема, лидера черкесских иррегулярных отрядов националистов - "Кувайи-Сейяре" (эдаких "кемалистских фрайкоров", как-бы-не-подчинявшихся никому отрядов, предъявить за которые Кемалю англичане и прочие не могли). Летом 1919 года Черкес Этхем, координируя свои действия с Али Фуатом, беспокоил вторгшиеся греческие отряды набегами кавалерии, а в октябре-ноябре разбил силы Анзавура и загнал того в подполье.

 

Из этого кризиса кабинет Фарид-паши так и не смог выбраться, и визирь подаёт в отставку. Новое правительство, сформированное Али Рыза, качественно отличается по составу: за исключением Саида-Моллы, активного члена Ассоциации друзей Великобритании, занявшего незначительный пост, все министры, причем многие из них военные, известны как симпатизирующие "Единению и прогрессу" и националистам. Тон прессы Стамбула тоже изменился, и даже антиюнионистские газеты публикуют статьи, поддерживающие национальное движение. Наследный принц Абдул-Меджид в интервью от 6 октября после критики ушедшего в отставку правительства высказался за немедленную организацию выборов, чтобы позволить сформировать кабинет, "сплоченный и наделенный опытом". Кемаль на выборы был согласен, но поставил ряд требований: генерал представил визирю список друзей-военных, для которых требовал ответственных постов; также Кемаль настаивал на суде над Фарид-пашой и прочими антинационалистами. Чтобы окончательно оговорить детали соглашения между правительством и националистами, Кемаль в сопровождении Рауфа встречается в Амасье со специальным представителем правительства Салих-пашой, морским министром, опытным политиком. Переговоры в Амасье проходили с 20 по 22 октября. Соглашение, подписанное Кемалем и специальным посланником Стамбула, явно удовлетворяло националистов. Были приняты их позиции по определению национальных границ, о положении национальных меньшинств. В конфиденциальном приложении Салих-паша согласился поддержать функционеров-националистов, увеличить ресурсы национальных сил на западе и ограничить активность Ассоциации друзей Великобритании, а также и "других обществ и газет, оплачиваемых из-за рубежа". Кемаль согласился с тем, что Комитет представителей не станет вмешиваться в выборы. Обе стороны были удовлетворены: правительство признало законность национального движения Кемаля, а Кемаль признал законность Блистательной Порты. Но на самом деле Амасийский протокол содержал немало двусмысленностей. Ряд его положений зависел от третьей стороны — парламента или императорского правительства. В частности, вопрос о месте заседания нового парламента. Салих был согласен с Кемалем по поводу того, что так как Стамбул находится под контролем союзников, парламенту лучше работать в Анатолии, "как это сделали французы в Бордо в 1870–1871 годах и немцы совсем недавно в Веймаре", но он выражал только личное мнение. Решение тонкостей отложили на "после выборов", которые прошли в начале ноября.

 

Выборы ясности не принесли, только лишь добавили. 16 ноября в Сивасе собирается Комитет представителей. Радикально настроенный Кемаль считает, что "палата депутатов не должна собираться в Стамбуле, оккупированном англичанами, и что она не сможет добиться цели, преследуемой нацией". Карабекир, Фуад, особенно Рауф были за Стамбул. К концу заседаний, 29 ноября, вопреки всем ожиданиям, Кемаль уступил, но с оговоркой, что Комитет представителей будет продолжать заседать в Анатолии "по причине недостаточной безопасности в Стамбуле". Таким образом Кемаль согласился на слияние официального правительства и националистов, но оставлял за собой "росток" альтернативного парламента, буде таковой понадобится. Как избранный депутат от Эрзерума он мог поехать в Стамбул, но как глава Общества защиты прав Анатолии и Румелии и как командующий 3-й армейской инспекцией генерал перебрался лишь в Анкару. Что называется - как в воду глядел. 4 марта 1920 года на Лондонской конференции Тройственная Антанта решила реализовать свои предыдущие секретные соглашения и навязать Османской империи то, что будет чуть позже известно как Севрский договор. Для этого союзники, в основном англичане, планировали использовать два старых приёма - "разделяй и властвуй" и "ешь слона по кусочку". Первый из них подразумевал натравливание различных сил внутри Турции друг на друга, а второй - постепенное проникновение вглубь, от Стамбула до Анатолии. 14 марта британские войска в Константинополе заняли телеграф, а в ночь на 15 - остальные ключевые здания (почти по не произнесённой в этом мире формуле Ленина). Сопротивление им оказали 10-я турецкая дивизия и военно-музыкальное училище, но британские индийские войска легко его подавили. 18 марта османский парламент направил официальный протест, и был распущен султаном под британским давлением. Али Рыза-паша был отставлен, новым визирем стал морской министр Салих-паша, но и он ушёл через месяц, и к власти вернулся Ферид-паша, давний британский сторонник и ненавистник националистов. 150 турецких политических деятелей были увезены британцами на Мальту, а Кемаль, направив протест "всем государствам и национальным парламентам в связи с оккупацией Стамбула войсками Антанты", приступил к созыву Великого национального турецкого собрания в Анкаре. Член Караколя Халиль-паша (дядя Энвера, бывший командующий Кавказской исламской армией и однокашник Кемаля по военной академии) и глава турецкой компартии Фуад Сабит выехали морем в Севастополь, а оттуда в Москву, для секретных переговоров с РСФДР. Началась развязка.

[de_Trachant]

9. ...и развязывается. Ч.1

 

Независимость Грузии, Армении и Азербайджана была подтверждена в Париже в январе 1920 года - правда, без конкретики относительно границ. Мусаватистское правительство Усуббекова, пришедшее к власти в апреле 1919 года, до поры до времени боролась с внутриполитическими (недовольством слева, восстание в Мугани) и внешнеполитическим (армяно-азербайджанскими трениями) кризисами, в основном за счёт британской миссии. Но в августе-сентябре англичане покинули Баку, что вызвало очередную отставку кабинета (новый, что характерно, почти полностью повторял старый, с тем же премьером во главе), и разрастание внутреннего напряжения. Разрушенная войной экономика не могла обеспечить минимальный уровень жизни рабочим, у крестьян отбиралось продовольствие в пользу землевладельцев и государства, что приводило к забастовкам в городе и массовым восстаниям на селе, доходило до того, что целые уезды не контролировались властями. Ипотенция правительства в аграрном вопросе стабильности не добавляла. В парламенте широкий левый фронт ("Ахрар" (либералы), "Гуммет", "Адалят" (социалисты), "левые беспартийные" и дашнаки - всего 24 из 97 мест) противостоял лидирующим мусаватистам, отдельно выступали панисламисты-пантюркисты из "Иттихада"; фактически парламент был расколот на национал-демократов Фатали-Хан Хойского и левых Мамед-Гасана Гаджинского. Однако, единой организации социалистов не существовало. Возникла она в начале 1920 года, когда на созванном в январе с подачи московских эмиссаров (в частности Шеболдаева и Каминского) съезде в Баку из слияния "Гуммета", "Адалята", большевиков, меньшевиков и левых эсеров возникла Коммунистическая партия Азербайджана. Съезд проходил нелегально, так как мусаватисты, естественно, всеми силами боролись против альтернативного центра власти. 2 февраля 1920 года была опечатана типография, издававшая коммунистическую газету "Новый мир", а наборщики типографии арестованы. 19 февраля была закрыта газета "Азербайджан фугарасы" ("Азербайджанская беднота"). Министр внутренних дел Азербайджана Мустафа-бек Векилов в интервью газете "Азербайджан" заявил, что "правительство не допустит ведения большевистской работы в массах, в какой бы форме она не протекала", пообещав "беспощадно искоренить большевизм". 22 февраля в ходе налёта на Центральный рабочий клуб в Баку были арестованы 24 активиста-коммуниста, позже некоторых из них (Мир-Джафара Багирова) нашли в, как бы это сказать, частично наличествующем виде. Стало ясно, что азербайджанских левых ждёт или восстание, или уничтожение. 

 

Оперативно был создан Ревком и штаб подготовки восстания в составе Али Байрамова, Мирза-Давуда Гусейнова, Нанейшвили, Гамида Султанова и других. К концу февраля 60 СД Гикало (бывшие повстанческие формирования Северного Кавказа), 61 СД Матвеева (бывшая Таманская колонна), 7 КД Боревича и 10 КД Томина из состава 11-й армии Левандовского окончательно выбили Бичераховых из Петровска, и гоняли отряды дагестанского правительства по окрестным горам, концентрируя тех в аулах Ботлих и Гуниб. Штаб восстания связался через астраханских большевиков со штабом Левандовского для координации действий. Саму дату восстания назначили на 23 марта - праздник Новруз. В ночь на 22 марта железнодорожники разобрали путь между станцией Кишлы (6 км севернее Баку) и узловой станцией Баладжары (14 км севернее Баку), намереваясь тем самым не допустить отправки мусаватистами из Баку своих частей против 11-й армии. Той же ночью начальник Бакинского порта и заместитель начальника военного порта Чингиз Ильдрым установил контроль над военно-морскими силами Азербайджана и во главе военной флотилии вышел в бухту, направив корабельные орудия на здания правительства и парламента. Ранним утром 23 марта отряд Ильдрыма неожиданно ворвался в бакинскую школу юнкеров и обезоружил всех её курсантов. Под его руководством утром того же дня вооружённые моряки вместе с баиловскими рабочими захватили первый городской полицейский участок и склад боеприпасов на Баилове. Восставшие полностью овладели военным портом и освободили из Баиловской тюрьмы всех политических заключённых. Под влиянием большевистской агитации на сторону восставших перешёл полицейский резервный полк "Ярдымалай", и формирующийся 7-й Ширванский полк из состава 3-й дивизии, занявший несколько кварталов Баку. Его бойцы предоставили в распоряжение Азревкома броневик, а также задержали поезд с английской и польской миссиями. Значительная часть Бакинского гарнизона начала разбегаться по домам, особенно после приказа военного министра Самед-Бека Мехмандарова № 237 о том, что "во всех частях, штабах, управлениях, учреждениях и заведениях военного ведомства необходимо продолжать работу так же, как было до сих пор, до завершения парламентского кризиса", однако часть азербайджанских войск в Гяндже под командованием генерала Джавад-бека Шихлинского (1-й Джеванширский полк подполковника Самед-бека Рафибекова (около 1000 штыков), 3-й Гянджинский полк полковника Джангир-бека Кязимбекова (200 штыков), 1-я артбригада полковника Даньял-бека Галладжаева, кавалерийская дивизия генерала Теймур-бека Новрузова не подчинилась приказу, и арестовала Гянджинский ревком. 

 

В 12 часов дня 23 марта делегация АзРевкома во главе с Гамидом Султановым предъявила парламенту и правительству ультиматум о передаче власти левой коалиции в течение 12 часов. Для обсуждения ультиматума перед заседанием парламента была образована комиссия в составе  Гаджинского, Расулзаде, Карабекова, Сафикюрдского и Кардашева. В 20:45 открылось экстренное заседание парламента, на повестке дня которого был лишь один вопрос — ультиматум о сдаче власти. Перед обсуждением вопроса генерал Мехмандаров сообщил членам парламента о невозможности вооружённого сопротивления. Огласив текст ультиматума, премьер-министр Усуббеков предложил принять условия ультиматума и был поддержан представителями различных парламентских фракций. Около 11 часов вечера состоялось голосование, по итогам которого парламент большинством голосов (при 1 против, 3 воздержавшихся и 3 не принявших участие в голосовании) принял постановление о передаче власти Азревкому. Соответствующий документ был подписан заместителем председателя парламента Джафаровым и директором канцелярии Векиловым. В 2 часа ночи 24 марта 1920 года Усуббеков официально сдал пост премьер-министра Гаджинскому, также ушли со своих постов Хойский (министр иностранных дел), Мехмандаров (военный министр), Векилов (министр внутренних дел), Хасмамедов (министр юстиции), Капланов (министр финансов), Шахсуваров (министр просвещения и вероисповедания), Мелик-Асланов (министр путей сообщения), Рафиев (министр здравоохранения) и Мамедбейли (государственный контролёр). Впрочем, Кардашев, Мехмандаров и Мелик-Асланов тут же были переназначены обратно. На своих местах остались  Джамо-бек Гаджинский (министр почт и телеграфов) и Ахмед-бек Пепинов (министр труда и земледелия). Должности министров были переименованы в должности народных комиссаров. Чингиз Ильдрым стал наркоммором, Гамид Султанов - наркомом внутренних дел и юстиции, Газанфар Мусабеков - министром здравоохранения, Мирза-Давуд Гусейнов - наркомом иностранных дел, Мамед-Юсиф Джафаров - министром торговли, промышленности и продовольствия, Алигейдар Караев был назначен главой Баку, Али Байрамов возглавил созданную Азчека. Днём 24 марта бронепоезда 11-й армии под красными флагами, приветствуемые населением, вошли в Баку. Однако, как оказалось, идея назначить дату выступления на национальный праздник азербайджанцев пришла в голову не только коммунистам. 

 

Ситуация в Карабахе была напряженной и после установления азербайджанской администрации в августе 1919 года. Проармянские силы региона склонялись к антиазербайджанскому восстанию, в то время как енерал-губернатор Хосров-бек Султанов планировал добиться окончательного вхождения Карабаха в состав Азербайджана. Ввиду обвинения членами партии Дашнакцутюн в неспособности армянского правительства и бюро партии содействовать вхождению Карабаха в состав Армении, новое партийное бюро послало представителя американского крыла партии, уроженца Карабаха, Арсена Микаэляна, а военное министерство Армении отправило с Микаэляном подполковника Захара Месяна. Оба прибыли в Джеванширский уезд Карабаха в декабре, и 3 января 1920 года встретились в Трнаварзе с прибывшими из Зангезура представителями генерала Дро. В конце января в Карабах прибыла армянская группа Дали Казара, который стал одной из центральных фигур в подготовке восстания. На протяжении февраля Дали Казар, Захар Месян и посланный Дро ротмистр Тер-Мартиросян вербовали и обучали армянскую молодежь, проводили военные парады и организовывали небольшие поставки оружия из Зангезура. В то же время азербайджанский гарнизон в Ханкенди был усилен, азербайджанские части заняли ряд армянских сел, смежных с Нагорным Карабахом в долине реки Тертер, три полевые пушки были перемещены в сторону Герюсов. В приготовлениях участвовал бывший османский генерал Халил-паша, который делал все возможное для усиления турецкого влияния в Азербайджане; он занимался подготовкой азербайджанских ополченцев в Джебраильском уезде. В Армении идея установления контроля над Карабахом была поддержана военным министром Назарбековым, при этом в начале марта премьер-министр Армении Хатисов сообщил, что дела в Карабахе не должны выходить за рамки приготовлений к самообороне. 28 февраля Армянский Национальный Совет созвал VIII съезд армян Карабаха в Шуше. В то же время Микаэлян, обеспокоенный доминированием большевиков и эсеров в Шуше, провозгласил альтернативный съезд в близлежащем селе Шушикенд. Большинство делегатов Шушинского съезда, в котором доминировали межпартийное бюро и большевики, дали понять, что готовы подчиниться азербайджанской стороне при некоторых условиях. Шушикендский съезд же, так же провозгласивший себя VIII съездом армян Карабаха, обвинил Азербайджан в нарушении августовского договора и заявил о том, что будет "противодействовать любой агрессии со стороны Азербайджана". 

 

После Шушинского и Шушикендского съездов кризис в Карабахе стал стремительно усиливаться. 11 и 12 марта 90 вагонов азербайджанских солдат и оружия прибыли из Баку в Карабах и Джебраил, где Халил-паша организовывал азербайджанское ополчение. Микаэлян, подбадриваемый Дали Казаром и Месяном продолжал готовить восстание, получив из Зангезура два пулемёта и около 50 тысяч патронов. Микаэлян, Дали Казар и Месян выработали план восстания. Уже 10 и 12 марта Микаэлян сообщил в Зангезур, что восстание начнется ночью 17 марта, однако Мелик-Елчян и генерал Казаров посоветовали отложить восстание ввиду отсутствия Дро и кампании Нжде против Ордубада, назначенной на ту же ночь. Микаэлян решил отложить восстание на ночь с 22 по 23 марта - на праздник Новруз. Наряду с атакой зангезурских сил Нжде на Ордубад, 19 марта армянские вооруженные силы атаковали с крупными силами Ведибасар и Нахичевань в нескольких местах общей силой до 2000 штыков при 9 орудиях и 10-15 пулемётах. Несмотря на первоначальный успех и захват села Аза между Ордубадом и Джульфой, в итоге армяне были разбиты нахичеванскими силами. Ничего не знавшие о таком плачевном результате, в Карабахе армяне спокойно (насколько это было возможно) в назначенный день подняли восстание. Под прикрытием густого тумана повстанцы заняли стратегические позиции от Дизака до Джеваншира. Дали Казар разоружил азербайджанский гарнизон Аскерана, занял перевал и близлежащие высоты и оборвал телефонную и телеграфную связь с Агдамом. Ротмистр Тер-Мартиросян без труда повел джеванширскую часть в Маргушеван и долину реки Тертер, но не сумел провести отвлекающее наступление на Агдам. Однако, несмотря на успех по периметру Карабаха, положение повстанцев значительно ухудшилось из-за провала в центре. Азербайджанский гарнизон Ханкенди был взят врасплох и начал сдаваться, однако кто-то из армян внезапно открыл огонь, после чего азербайджанские солдаты взялись за оружие. После завязавшегося боя повстанцы отступили. Облом случился и в Шуше. Варандинское ополчение, прибывшее в город с официальным визитом, перебрало вина, а скрытно пробиравшийся в город отряд заблудился и открыл огонь издалека. Обе стороны оставались в замешательстве до рассвета, когда азербайджанцы узнали, что атака на Ханкенди отбита, и, воодушевившись, атаковали армянский квартал. Сражение застало шушинских армян врасплох. Начались погромы и поджоги. Хоть нападения на Шушу и Ханкенди были отбиты, оба населенных пункта оказались в осадном положении. 

 

С началом восстания в Армении произошли изменения в правительстве, и страна впервые получила полностью дашнакский кабинет. Официальная Эривань обвинила Азербайджан в нарушении августовского договора, разоружении и убийствах и грабежах армян, сотрудничестве с младотурецкими генералами и попытке положить конец "армянскому Карабаху". Баку же было, мягко говоря, не до Карабаха. Начались масштабные (для региона) военные действия. На Тертерском (Гюлистанском) фронте утром 24 марта армяне безуспешно пытались взять Тертер, после чего азербайджанцы контратаковали и отбросили через несколько дней армян к западу от Маргушевана. 23 марта полковник принц Каджар сообщил об атаке зангезурских армян на Джебраильский уезд и сожжения ими трёх сёл. Через два дня азербайджанцы контратаковали и отбросили армян, соединившись с ополчением Джебраила. Эта атака вынудила Гарегина Нжде прекратить своё безуспешное наступление на Ордубад и возглавить Кафанский фронт. В течение нескольких дней азербайджанское наступление на восточную границу Зангезура из Джебраила было отбито. В то же время, в Шушинском направлении азербайджанские силы были невелики. Войска под командованием Салимова и Теймур-бека Новрузова пытались взять Аскеран и его окрестности обороняемые Дали Казаром, с целью пробиться к осаждённой Шуше. Гянджинская группа войск, верных мусаватистскому правительству под командованием Джавад-бека Шихлинского вынуждено было выбирать: оказывать помощь Карабаху или идти отбивать Баку. Долго выбирать не пришлось: 25 марта бронепоезд "Интернационал" и десантные части из состава 58 дивизии заняли станцию Евлах. Общая численность войск Шихлинского не превышало 2000 штыков, но после подключения добровольцев из числа городских жителей численность достигла 10-12 тысяч человек с тремя батареями (две лёгкие и одна горная). Мусульманское духовенство призывало мусульман к газавату против власти большевиков. Гянджинские армяне, естественно, вставали на сторону наступавших. 26 марта со стороны Еленендорфа началось наступление красноармейских частей, однако повстанцам удалось в ходе контратаки остановить наступление и нанести противнику потери. В тот же день красноармейцам была предпринята атака со стороны Шамхора (северо-западное направление), однако повстанцам удалось с помощью пулемётов и артиллерии и здесь отбить атаку. В 5 часов вечера красноармейцы начали артиллерийский обстрел города и позиций повстанцев, но ответным огнём повстанцам удалось подавить его. 

 

Проведя перегруппировку частей, кавалерийская бригада из состава 10 КД 27 марта овладела юго-западной окраиной города. С помощью бронепоездов и десанта удалось занять станцию Гянджа. Восставшим же в течение всего дня удалось отбить 7 атак красноармейцев, пытавшимся штурмом овладеть городом. Не сумев взять штурмом город, красноармейцы начали артиллерийский обстрел, продолжавшийся весь день. 28 марта в Гянджу прибыла остальная часть 10 КД, четыре бронепоезда и бригада 58-й СД. На следующий день части Красной Армии перешли в наступление. На городских улицах развернулись бои. Мятежники провели решительную контратаку. Конница 10-й КД, атаковавшая с южной и юго-западной частей города, не смогла выполнить задачу, и после понесенных потерь ей пришлось отойти. Неудачи, заставили командование 11-й армии срочно подтянуть дополнительные силы. 30 марта на мобилизованных поездах прибыла 60-я СД и армейская артиллерия. К 31 марта  красноармейцы сосредоточили под Гянджой 5 стрелковых и 6 конных полков, 7 спецподразделений, 2 бронеавтодивизиона, 8 бронепоездов, 57 тяжёлых пушек. Решающее наступление было принято вести с севера, со стороны железнодорожной станции, ввиду малого количества зданий в этом направлении. Основной удар теперь вёлся пятью стрелковыми полками и отрядами против северной окраины города. Сопротивление было крайне упорным. В решающий момент пленные красноармейцы во главе с А. Г. Ширмахером обезоружили охрану и, захватив в близлежащей оружейной мастерской два исправных пулемёта и одно орудие с боеприпасами, открыли огонь с тыла. Город в результате уличных боёв оказался практически полностью разрушенным, за исключением армянской части. 2 апреля после массированного артобстрела, началось одновременное наступление в центр города многочисленной пехоты и автобронедивизиона с севера, а также красноармейских частей, расположившихся в армянской части города — с востока. Азербайджанцы были окружены и лишь ебольшому количеству солдат удалось прорвать кольцо и отступить вместе с частью населения к северо-западным высотам. 

 

После поражения азербайджанской армии, судьба отдельных отядов в Карабахе оказалась предрешена. Отряд Нжде, выбив из Лачинского коридора отряды Каджара, отразили атаку Салимова на Аскеран, и заново блокировали Шушу и Ханкенди. К началу апреля, когда Гянджа была взята, силы шушинских защитников были на исходе. Силы 11-й армии выдвинулись в северо-западном направлении на Акстафу и Газах, не допустив занятия Газахского уезда армянами, и на юг на Барду, Агдам и Тертер. Командующий азербайджанскими отрядами Аманулла Каджар, выбирая между большевиками и армянами, выбрал меньшее зло, и перешёл на сторону Азревкома. К концу первой недели апреля РККА контролировала восточные части Тертерского и Шушинского уездов с городами Тертер и Агдам, Джебраильский уезд, а также весь Гянджинский уезд (за исключением полоски "ничьей земли" к югу от Дашкесана) и северо-восточную часть Газахского уезда, войдя в соприкосновение с силами карабахского ополчения. Начались дипломатические консультации между РСФДР и Арменией.

[Magnum]

Лачинского коридора

Джебраиль

Шушу и Ханкенди

Какой век на дворе?    

 

[de_Trachant]

Какой век на дворе? 

Всё тот же двадцатый, чтоб его. War never changes... 

[de_Trachant]

10. ...и развязывается. Ч.2

(в этой главе будет очень много исторических и альтисторических документов. Так получилось)

23 апреля 1920 года в Ангоре открылось первое заседание созванного Представительным комитетом Великого национального собрания Турции. Новый турецкий парламент состоял частью из бежавших в Анатолию депутатов оттоманского парламента (105 человек), частью из вновь избранных депутатов (233 человека). С этого момента в Турции действовали два центра власти — ВНСТ и международно признанное правительство в оккупированной столице Турции — администрация султана Мехмеда VI Вахидеддина. В апреле же Кемаль направляет Троцкому в Москву «первое предложение Великого национального собрания Турции советскому правительству». Без обиняков Кемаль предлагает установление дипломатических отношений между Москвой и Анкарой и участие националистов в "общей борьбе против империализма", причем одним из первых объектов в этой борьбе будет "империалистическое правительство Армении"; взамен Кемаль просит помощи. Запросы турок конкретны: аванс в пять миллионов фунтов золотом, боеприпасы, оружие, медикаменты и продовольствие.

 

ПЕРВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ БОЛЬШОГО НАЦИОНАЛЬНОГО СОБРАНИЯ ТУРЦИИ РОССИЙСКОМУ СОВЕТСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ
(Ангора, 26 апреля 1920 г.)

Первое.
Мы принимаем на себя обязательство соединить всю нашу работу и все наши военные операции с российскими большевиками, имеющими целью борьбу с империалистическими правительствами и освобождение всех угнетенных из-под их власти.

Второе. Если советские силы предполагают военные операции против Грузии или дипломатическим путем, посредством своего влияния заставят Грузию войти в союз и предпринять изгнание англичан с территории Кавказа, Турецкое правительство берет на себя военные операции против империалистской Армении.

Третье. Чтобы, во-первых, изгнать империалистические силы, которые занимают нашу территорию, населенную нашим народом, и, во-вторых, чтобы укрепить нашу внутреннюю силу для продолжения нашей общей борьбы против империализма, мы просим Советскую Россию в виде первой помощи дать нам пять миллионов турецких лир золотом, оружие и боевые припасы в количестве, которое должно выяснить при переговорах и, кроме того, некоторые военно-технические средства и санитарный материал, а также продовольствие для наших войск, которые, согласно требованию Советской власти должны будут оперировать на востоке.

Мы просим принять наш наиболее почтительный привет и наши самые искренние чувства.

Президент Большого Национального собрания Турции
Мустафа Кемаль

 

Предложение Кемаля вызвало в советских верхах оживлённую дискуссию. Союзник против империалистических стремлений Антанты на Ближнем Востоке, особенно ввиду будущего передела арабских земель, был слишком хорошей штукой, чтобы отказываться от возможности его получить. Наркоминдел Чичерин прекрасно понимал, что армянский вопрос, вставший в связи с советизацией Азербайджана весьма остро, скоро станет ещё острее. НКИД начал прощупывать атмосферу.в правительстве.и рассылать директивы на места:

ТЕЛЕГРАММА ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Л.КАРАХАНА ЧЛЕНУ КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И ЧЛЕНУ РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА С.КИРОВУ
(не позднее 11 апреля 1920 г.)

Мы получили копию ноты Азербайджана Армении с ультиматумом. Лев Давыдович поручил передать Вам, что торопиться с распространением нашим не следует, во-первых, чтобы закрепить Азербайджан, а, с другой стороны, расширение, не вызываемое немедленной необходимостью, лучше отложить ввиду серьезных задач на Западном фронте и необходимостью соблюдать осторожность, считаясь с нашим международным положением. В самом деле, Армения не представляет для нас интереса ближайшего, между тем беспокойства она принесет много. Следует не переходить границ, установленных с ней старым Азербайджаном, спорные же территории не занимать в порядке ультиматума, а разрешать спорные вопросы мирным путем, например, смешанная комиссия обоих государств под нашим председательством. Вы ближе знаете сложность отношений, опасности новой взаимной резни плюс турецкие взаимоотношения. Если бы результатом нашего продвижения были бы новые взаимные избиения, это серьезно повредило бы нам в Англии и Америке, поэтому мы предлагаем ограничиться Азербайджаном. Завяжите отношения с Турцией и добейтесь у них ответственных и полномочных представителей для переговоров с нами. № 114/III.

Карахан

 

В начале апреля в Севастополь, а затем в Москву прибыла делегация ВНСТ - младотурок Халиль-паша и турецкий коммунист Фуад Сабит. Подтверждая письмо Кемаля, турецкая делегация сразу же стала просить денег, вооружения и техники (самолётов), в первую очередь денег - Сивасский конгресс был в финансовом плане гол как сокол, и формировать армию было тупо не на что. В середине апреля Фуад и Халиль имели разговор с Чичериным, который передал по инстанции:

ПИСЬМО НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА Л.ТРОЦКОМУ

(16 апреля 1920 г.)

Многоуважаемый Лев Давыдович,

После того, как произошло предварительное нащупывание почвы и Малый СНК принял по турецкому вопросу директивы, я мог иметь сам беседу с Халил пашой и другим делегатом Турецкого Национального центра доктором Фуадом, называющим себя коммунистом, не рискуя расхолаживать их уклончивыми ответами. Беседа длилась около трех часов. Мы не должны увлечься слишком широкими перспективами и начать авантюры, превышая свои силы, но с этой оговоркой я все же должен сказать, что сближение с Турецким национальным центром может вести к громадному усилению нашей политики на востоке <...>

Халил, выяснив наше отношение, хочет вернуться в Сивас и потом снова приехать к нам. Он просит, чтобы мы послали вместе с ним наших представителей, а также армянских товарищей ввиду сложных отношений с Арменией <...>

Свободу пропаганды мы будем иметь полнейшую. Возможно там введение Советской Республики, но это будут не наши Советы, ибо каждый крестьянин любит свой участок и лишь постепенно можно будет популяризовать коммунизм в деревне. Я лично не вижу пользы от такого ненастоящего советизма, который будет только путать умы. В военном отношении Халил просит амуниции и денег. Они вполне признают самоопределение всех национальностей и готовы на отделения и на автономии. Программа Халила — доктрина Монро для Азии <...>

Необходимость непосредственного контакта с Турцией ведет к тому, что мы должны будем использовать либо водный путь из Крыма либо Новороссийска, или же использовать железные дороги Армении, а для этого мы должны заключить договор с Арменией. Надо будет пригрозить Грузии, чтобы она не дала английскому отряду захватить пункты, необходимые для нашего контакта с Турцией. Оружие можно будет послать под фирмой Азербайджана. В ближайшие дни вся практическая военная сторона должна быть выяснена нашими военными и Халилом.

С коммунистическим приветом

[Чичерин]

 

Так как из Крыма белогвардейцев вовремя выгнали, для поставок Турции открывался закрытый ИРЛ водный путь, который, естественно, таил в себе опасности обнаружения груза кораблями Антанты, но в то же время был в разы быстрее. Малый СНК в лице Троцкого, Чернова, Каменева, Мартова, Штейнберга, Рихтера и самого Чичерина отреагировал на возможность поставок Турции денег и вооружений крайне положительно - оружия после разгрома белых было просто завались, а запрашиваемые денежные средства по случайному но счастливому стечению обстоятельств нашлись в екатеринодарском казначействе, не вывезенные вовремя деникинским правительством. Чичерину дана была отмашка на продложение сношений с турками, в плане возможного советского посланника называли Буду Мдивани, хотя против его фигуры высказывался, в частности, Троцкий. Кемалю была отослано письмо следующего содержания:

ПИСЬМО НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ПРЕЗИДЕНТУ ВЕЛИКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО СОБРАНИЯ ТУРЦИИ МУСТАФЕ КЕМАЛЮ

(4 мая 1920 г.)

Советское правительство имеет честь подтвердить получение письма, в котором Вы выражаете желание войти в постоянные сношения с ним и принять участие в борьбе против иностранного империализма, угрожающего обеим странам. Советское правительство с удовлетворением приняло к сведению основные принципы внешней политики нового Турецкого Правительства, возглавляемого Большим Национальным Собранием в Ангоре, кои гласят:

1) Провозглашение независимости Турции.

2) Включение в состав Турецкого государства бесспорно турецких территорий.

3) Провозглашение Аравии и Сирии независимыми государствами.

4) Решение, принятое Большим Национальным Собранием, о предоставлении Турецкой Армении, Курдистану, Лазистану, Батумской области, Восточной Фракии и населению в пределах территорий со смешанным турецко-арабским элементов высказаться самим о своей собственной судьбе. Само собой разумеется, что свободный референдум в этих местностях будет проведен при участии беженцев и эмигрантов, вынужденных в свое время оставить свою родину по причинам, от них не зависевшим, и по их возвращению на родину.

5) Признание за национальными в пределах нового Турецкого государства, возглавляемого Большим Национальным Собранием, всех прав, предоставляемых национальным меньшинствам государств Европы с наиболее свободным строем.

6) Передача вопроса о проливах конференции государств, прибрежных к Черному морю.

7) Уничтожение капитуляций и иностранного экономического контроля.

8. Аннулирование сфер влияния иностранных государств какого бы то ни было рода.

Советское правительство принимает к сведению решение Большого Национального Собрания сообразовать Ваши работы и Ваши военные операции против империалистических правительств с возвышенным идеалом освобождения угнетенных народов. Советское правительство надеется, что дипломатические переговоры позволят Большому Национальному Собранию Турции, с одной стороны, и Армении и Персии, с другой стороны, установить точные границы на основах справедливости и самоопределения народов.

Советское правительство во всякий момент готово, по приглашению заинтересованных сторон, принять на себя обязанности посредника.

В целях устновления дружественных отношений и прочной дружбы между Турцией и Россией, Советское правительство предлагает немедленно же установить дипломатическое и консульское представительства. Советское правительство протягивает руку дружбы всем народам мира, неизменно верное своему принципу признания за каждым народом права самоопределения. Оно с живейшим интересом следит за героической борьбой, которую ведет турецкий народ за свою независимость в эти дни, тяжелые для Турции, оно счастливо заложить прочный фундамент дружбы, которая должна связать турецкий и русский народы.

Доводя об этом до Вашего сведения, господин Президент Большого Национального Собрания, имею честь от имени народа Рабоче-крестьянской Федеративной Республики принести Вам наши пожелания успеха народам Турции, борющимся за свою независимость.

Народный комиссар по иностранным делам

Чичерин

 

Тем временем армянский вопрос назревал и перезревал. Армения, видя приближение советской границы, зондировала почву на предмет разграничений.

 

ПИСЬМО НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ПРЕДСОВНАРКОМ ТРОЦКОМУ
(28 марта 1920 г.)

<... > Перед нами встанет также вопрос об Армении. Она как раз у нас на пути, и надо будет добиться того, чтобы она хотя бы не мешала нам. Вследствие давнего угнетенного положения армян, с одной стороны, и существования сильной армянской буржуазии, с другой стороны, во всем армянском народе глубоко упрочилось влияние дашнаков. Надо будет добиться хотя бы такого отношения к нам Армении, чтобы она нам не противодействовала. Ей также мы должны будем давать хлеб. Вопрос о договоре с Арменией встанет таким образом очень скоро.

С коммунистическим приветом.

ТЕЛЕГРАММА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ АРМЕНИИ А. ОГАНДЖАНЯНА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНУ И Л.ТРОЦКОМУ

с предложением вступить в переговоры для заключения договора

(Пятигорск — Ростов-на-Дону, 4 апреля 1920 г.)

Основываясь на постановлении Второго Всероссийского съезда Советов Народных депутатов, провозгласившего свободу самоопределения Армении, и на декрете Председателя Совнаркома Троцкого от 13 января 1918 года Правительство независимой объединенной демократической Республики Армения предлагает правительству Российской Федеративной Советской Республики вступить с ней в переговоры по установлению договора между двумя Республиками на основах признания независимости и [с]уверенности Республики Армении. Политическая делегация моего правительства выехала уже в пределы Вашей Республики для ведения означенных переговоров с Вашим правительством. Ереван. 4 апреля 1920 года. № 2740.

Министр иностранных дел Армении

Оганджанян

 

На границах Карабаха всё чаще возникали перестрелки между советскими - в основном, азербайджанскими - и армянскими войсками. Новое азербайджанское правительство требовало от 11-й армии наступления на Карабах и Зангезур, т.к. это были, по их мнению, стопроцентно законные азербайджанские территории. 11-я армия, не желая втягиваться в войну без санкции ВЦИК, тем более в условиях польского наступления, огрызалась отписками:

ТЕЛЕГРАММА ЧЛЕНА КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА С.КИРОВА Л.ТРОЦКОМУ

(24 апреля 1920 г.)

Главком требует от нас 58 дивизию и 10 кавдивизию, считаю необходимым довести до Вашего сведения, что абсолютно недопустимо снятие с Азербайджана какой бы то ни было части как по стратегическим, так и [по] политическим соображениям. Убедительно прошу [от] Вас соответствующего постановления, тем более, что ни одна из этих частей до запфронта не дойдет. В случае взятия этих частей создастся невозможная обстановка, чреватая большими скандалами, а, может быть, и провалом.

Киров

ТЕЛЕГРАММА ЧЛЕНА КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА С.КИРОВА ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФСДР Л.КАРАХАНУ И Л.ТРОЦКОМУ

(24 апреля 1920 г.)

Армению можно взорвать, но, как я указал, это будет стоить очень больших продовольственных затруднений. Не думаю, чтобы дашнаки согласились на пропуск наших войск и вооружения для Турции. Во всяком случае то, что вы предлагаете — открыто заявить Армении требование пропустить в Турцию вызвало бы негодование среди армянских масс. Прошу рассмотреть в качестве основного морской путь [транспорта] нашей помощи. Сегодня получено письмо от Кемаль-паши, в котором он просит помощи и предлагает союз. Имеется письмо и для Халила. Через наших товарищей армяне предлагают под нашим председательством разрешить все спорные вопросы между армянами [и] турками в области Турецкой Армении. В случае достижения по этому вопросу соглашения Армения даст возможность свободного общения с Турцией <...>

Киров

 

...на что центр справедливо указывал командованию 11-й армии о необходимости упырить мел местных товарищей. Означенная группа наивно полагала почивать на лаврах в то время как советские дивизии будут таскать за них каштаны из огня. Более того, Азерсовправительство не стеснялось провоцировать с помощью своих войск и эмиссаров эксцессы на границе и в глубине контролируемой армянами спорной территории. Всё это вызвало довольно оживлённую переписку:

ТЕЛЕГРАММА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ЧЛЕНУ КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА С.КИРОВУ ВО ВЛАДИКАВКАЗ

(2 мая 1920 г.)

Владикавказ, т.Кирову.

Нам необходимо достигнуть компромисса с дашнакским правительством. Между тем Азербайджанское правительство объявляет спорными не только Карабах и Зангезур, но и Шаруро-Даралагезский уезд. Последний никогда никем не объявлялся спорным, даже мусаватское пр[авительст]во всегда признавало за Арменией. Без него от Армении почти ничего не осталося. Армянская мирная делегация после долгого сопротивления согласилась признавать спорными Карабах и Зангезур, но она ни в коем случае не соглашается признать спорным Шаруро-Даралагезский уезд. Нам необходимо с другой стороны достигнуть соглашения [с] азербайджанским правительством, чтобы наш договор с Арменией не был противоречием с требованием Азербайджана. При громадности Вашего влияния в Баку, просим Вас использовать его, чтобы добиться от Азербайджанского правительства, чтобы оно признало спорными Карабах и Зангезур, но не Шаруро-Даралагезский уезд. Одновременно недостаточность наших военных сил и появление угрожающих нам турецких отрядов у Нахичевани [заставляет] отказаться от мысли [о] занятия нашими частями каких-либо новых местностей, занятых Армянской республикой. Наши войска занимают Агдам и Джебраил, нам пришлось отказаться от занятия нами Шуши и Герюсов. Укажите Азербайджанскому] правительству, что мы вынуждены необходимостью ограничиться занятием Агдама и Джебраила и не имеем фактически возможности продвигать наши войска дальше. Это неоспоримо установлено Реввоенсоветом Республики. Пожалуйста, сообщите Бакинск[ому] пр[авительст]ву о невозможности для нас в настоящее время занимать Шушу и Горисы, и укажите на объективные причины, принуждающие нас ограничиться военным статус-кво.

Чичерин

ТЕЛЕГРАММА ЧЛЕНА КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА С.КИРОВА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНУ

(19 мая 1920 г.)

Азербайджан претендует на Карабах, Зангезур, Нахичеванский и Шаруро-Даралагезский уезд. В Карабахе и Зангезуре установлена власть дашнаков, и вышеупомянутые территории считают себя частью Армении. Нахичевань уже несколько месяцев в руках повстанцев-мусульман. Относительно Шаруро-Даралагезского уезда у меня сведений нет.

Азербайджан без Карабаха обойтись ни в коем случае не может. Вообще, по моему мнению, следовало вызвать в Москву представителя Азербайджана и вместе с ним разрешить все вопросы, касающиеся Азербайджана и Армении. Это надо сделать до подписания договора с Арменией; повторение закатальщины и с армянами окончательно провалит нас здесь<...>

Киров

ПИСЬМО НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА В ПРЕЗИДИУМ ВЦИК РСФДР

(22 мая 1920 г.)

Недисциплинированность бакинских т.т. и вопиющее противоречие между их действиями и установленной ВЦИК линией заставляют принять меры для их обуздания. Такою мерою должно быть назначение отсюда авторитетного товарища, не связанного с кавказской группой деятелей, с полномочиями от Совнаркома в качестве представителя в Баку. В то время как ВЦИК постановил вести линию компромисса с буржуазными правительствами Грузии и Армении, дипломатическим путем вырывать там почву из-под ног Антанты и отверг советизацию Армении, считая несвоевременным отвлекать в этом направлении больше наших сил, бакинские т.т. своими действиями срывают компромиссы, отвергают требуемое ВЦИК заключение соглашения с Арменией, способствуют восстаниям, настаивают на присоединении к Азербайджану тех спорных территорий, которые постановлено занять нашими силами и присоединение которых к Азербайджану сделает совершенно невозможным соглашение с Арменией. Вся эта боевая политика бакинских т.т. идет коренным образом [в разрез] с линией, уже установленной ВЦИК. Избежать срыва последней можно лишь в том случае, если авторитетный представитель Центра будет систематически сдерживать местных т.т. Лучше всего было бы назначить в Баку нашим представителем тов. Сокольникова. Если это невозможно, мы не видим другого кандидата, кроме тов. Залкинда.

Одновременно мы должны, наконец, ускорить осуществление наших планов в Турции. Так медлить и затягивать дело, как мы затягиваем, нельзя. Конъюнктура будет пропущена, всякая надежда на нас исчезнет. Товарищ Элиава задерживался здесь вследствие рассмотрения вопроса о Туркестане. Надо поспешить покончить с этим вопросом. Тов. Элиава должен немедленно ехать в Турцию. То, что предполагается туда послать, может быть послано следом. Главное, пусть он немедленно начнет свою политическую деятельность.

Наркоминдел

Георгий Чичерин

 

Положение на Кавказе, как его понимал советский НКИД, лучше всего иллюстрирует коммюнике Чичерина, высланное Троцкому в конце весны 1920 года:

ПИСЬМО НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА Л.ТРОЦКОМУ

(29 мая 1920 г.)

Многоуважаемый Лев Давыдович!

 

Телеграмма Мдивани о появлении турецких частей у Нахичевани не выясняет, имеется ли крутой поворот всей политики малоазиатских турецких националистов или же это акт отдельного отряда, ведущего свою собственную политику, ввиду общей дезорганизации в Малой Азии, и прослышавшего о направленном против нас движении мусульман мусаватистов, которым они спешат на помощь. Во всяком случае, нельзя сомневаться, что большую роль при этом сыграли повстанческие движения мусульман в Азербайджане. Если имеется налицо действительный поворот политики турецких кемалистов, этому, несомненно, способствовали бесконечные проволочки в наших переговорах с турками и постоянные отсрочки отъезда нашего представительства в Ангору. Во всяком случае, нет сомнения, что большую роль сыграла борьба против Советской власти, развившаяся в Азербайджане, и сильное движение фанатичных мусульман против советского бакинского правительства. Это движение должно было роковым образом последовать за провозглашением Советской республики в Баку. Коммунистические мероприятия, притом, по-видимому, вводившиеся слишком поспешно и бестактно, не могли не оттолкнуть мелкобуржуазную массу мусульман, нап[ример], массу бакинских мелких лавочников. Произошли серьезные кровопролития. Массовое избиение мусульман нашими частями в Елизаветполе, несомненно, способствовало глубокому обострению розни между значительной частью мусульман и Советской властью, на которую многие смотрят там, как на простое московское представительство, я лично недостаточно осведомлен о внутренней политике Азербайджана, но из рассказов кавказских собеседников я вынес впечатление, что эта внутренняя политика была в значительной степени неосторожной и оттолкнула значительную часть мусульман. Продвижение турок по направлению к Азербайджану, несомненно, с этим связано.

 

Новое положение дел должно отразиться на наших планах в Закавказье и заставить нас еще осторожнее относиться к наступательным планам т.т. Мдивани, Гусейнова, Кирова и др. Эти товарищи первоначально стремились к введению Советского строя с оружием в руках и в Грузии, и в Армении, и были крайне разочарованы, когда наш ВЦИК это отверг. До сих пор тов. Гусейнов в своих телеграммах возвращается к мысли о якобы необходимости советизировать немедленно всю Грузию и Армению. Когда бакинским товарищам пришлось от этого плана отказаться, у них, тем не менее, сохранилась тактика наступательных действий против Грузии и Армении. Нам пришлось потратить много энергии на почти ежедневные вмешательства с целью удержания наших товарищей от наступательных действий. Последний фазис этого конфликта есть заявление Азербайджаном претензии на громадные округа, принадлежавшие постоянно к Армении и находящиеся фактически в руках Армянской республики. Азербайджанское правительство заявило претензию на Карабах, Зангезур и Шаруро-Даралагязский уезд вместе с Нахичеванью, Ордубадом и Джульфой. Большая часть этих местностей находится фактически в руках Армянской республики. Одно из двух. Или Азербайджан для отнятия этих местностей должен был послать свои мусульманские части против тех самых аскеров, которые восстают против Советской власти. Посылка татарских частей против армян абсолютно неприемлема и была бы величайшим преступлением. Она тем более недопустима теперь, когда на эти именно области наступают с юга турки, которым сейчас же подадут руки азербайджанские мусульманские части, если их туда послать. Вообще вопрос об этих частях мне кажется довольно затруднительным. Они уже поднимают восстания, и приближение турок еще более усилит в них эту тенденцию. Самое лучшее было бы отправить их в Персию, но я недостаточно осведомлен, чтобы знать, исполнимо ли это в настоящий момент. Во всяком случае, и речи быть не может о посылке азербайджанских аскеров против армян для отнятия у последних тех областей, на которые Азербайджану вздумалось заявить претензию.

 

Другой путь к удовлетворению Азербайджана: занятие всех поименованных местностей нашими частями для передачи их в качестве подарка Азербайджану. Именно эту комбинацию имеет в виду Гусейнов. Приехавшие оттуда товарищи говорят, что мусульманских аскеров имелось в виду отвести в тыл. Бакинское советское правительство, которое внутренняя политика привела к резкому столкновению с значительной частью мусульманских масс, хочет создать компенсацию и подкупить националистически настроенные элементы путем приобретения для Азербайджана тех местностей, которые оно объявляет спорными. Проделать эту комбинацию руками российских частей совершенно недопустимо. Наша роль должна быть абсолютно объективной и строго беспристрастной. Было бы роковой ошибкой для всей нашей политики на Востоке, если бы мы начали базироваться на одном национальном элементе против другого национального элемента. Отнять у Армении какие-либо части и нашими руками передать их Азербайджану — это означало бы придать совершенно ложный колорит всей нашей политике на Востоке. Это подорвало бы представление о нашей политике как чисто бескорыстной и объективной. В частности, по отношению к Армении это надолго нанесло бы непоправимый удар делу коммунизма. Именно поэтому было принято решение занять спорные местности российскими частями с подчинением их российской оккупационной власти с тем, чтобы эти местности не были присуждены ни Азербайджану, ни Армении впредь до того момента, когда наступит более благоприятная политическая конъюнктура и удастся найти мирный и удовлетворительный для всех исход. Временная оккупация этих местностей российскими войсками должна была способствовать успокоению как армян, так и мусульман. До сих пор, однако, нашими частями заняты только Агдам и Джебраил, наибольшая же часть так называемых спорных местностей находится в руках Армянской республики. Наступление турок заставляет нас отказаться от дальнейшего проведения этого плана. Реввоенсовет республики категорически заявляет о невозможности занятия каких-либо новых местностей там нашими войсками. Турецкая опасность заставляет нас ограничиться защитой уже имеющихся, имея в виду главным образом защиту Баку. Наши силы там недостаточны, чтобы занимать новые местности и продвигаться в глубь Армении. Итак, ясно, что нам приходится ограничиться оккупацией уже занятых нами местностей и отказаться от занятия каких-либо новых частей Армении, хотя бы обозначаемых в качестве спорных.

 

Воздержание от дальнейшей оккупации местностей, находящихся во власти Армении, облегчит заключение с последней договора. Армянская делегация ни за что не хотела согласиться на добровольную передачу российской оккупации находящихся во власти Армении местностей. Только на почве военного статус-кво можно надеяться на договор с Арменией, который необходим ради проведения в Закавказье нашей мирной политики. Итак, все говорит за то, что мы должны отказаться от занятия каких-либо других местностей там, кроме уже занятых. С Армянской республикой мы должны стараться возможно скорее заключить договор. Воздержание от дальнейшей оккупации не устранит всех препятствий на пути его заключения, так как армянская делегация добивается того, чтобы мы определили, где проходит граница между Арменией и Азербайджаном, что означало бы необходимость для нас немедленно уступить всякую местность там или Азербайджану, или Армении. Мы сейчас не можем это сделать, не нанося величайшего вреда нашей политике по отношению или к тому, или к другому. Поэтому нам придется всячески отбояриваться от обязанности установить границы между Арменией и Азербайджаном.

 

По отношению к Турции положение оказывается еще более сложным. Между тем, мы даже не знаем, что скрывается за теми передвижениями турецких войск, о которых сообщает Мдивани. По мнению наркоминдела, для окончательного решения вопроса о передаче туркам оружия надо подождать приезда в Ангору тов. Элиавы и получения от него нами первых донесений. Только непосредственно через нашего представителя нам возможно будет достаточно выяснить себе положение, чтобы принять решение о том, можем ли мы выполнить наше обещание передачи оружия туркам или же это оружие пойдет прямо или косвенно на борьбу против нас. Очень возможно, что поворот против нас, если таковой действительно имеется, был вызван как раз разочарованием в помощи из Москвы. Все это можно будет выяснить точно лишь тогда, когда из Ангоры нам будет писать Элиава. В настоящее время необходимо ускорить его отъезд. Точно так же не должен быть отсрочен отъезд тов. Кирова. Эти товарищи присмотрятся к обстановке в Ангоре и Эривани, и тогда мы примем решение на основании действительного знания обстановки. В настоящий момент главное — добиться возможно скорее приезда туда наших представителей.

 

С коммунистическим приветом

[Чичерин]

 

Для ускорения ведения дел необходимо было как можно быстрее разослать по всем странам региона своих посланников. Тоньше всего ситуация обстояла в собственно Армении и в Турции. В первой необходим был человек жёсткий, могущий пробивать свою линию - лев, а не лиса; в Турцию же, наоборот, нужно было назначить того, кто смог бы перехитрить турецких хитрецов. Изначально это должны были быть Легран и Элиава соответственно, потом возникла кандидатура Мдивани, но последнего забаллотировал Чичерин. В конце концов в Эривань поехал член РВС 11-й армии и представитель ВЦИК на Северном Кавказе Сергей Киров, а в Турцию назначили дуумвират - Элиаву и свежеосвободившегося от руководства дагестанскими красными партизанами Джелаладдина Коркмасова, обладающего многочисленными связями (и сооснователя в 1910 году Османской социалистической партии). Легран уехал в Грузию, а Буду Мдивани остался в Баку, членом РВС 11-й армии и помощником приехавшего спецпредставителя Григория Сокольникова, который должен был дирижировать всей сонатой с мест. Советская делегация, везущая со всем прочим ещё и мощную радиостанцию, прибыла в Сивас, а затем в Анкару в конце июня, а пока суд да дело, НКИД РСФДР предложил Кемалю посредничество в определении границ на Кавказе

ПИСЬМО НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВНСТ М.КЕМАЛЮ

(2 июня 1920 г.)

Господин Президент,

Я с удовольствием пользуюсь случаем возвращения в Турцию нашего очень уважаемого и чтимого друга Халил-паши, чтобы лишний раз послать Вам выражение горячей и искренней симпатии Советской России к турецкому народу, жертве растущего империализма, борющейся доблестно за свое существование и за право располагать своей судьбой.

Советская Россия, государство городских и полевых рабочих, враг всякого угнетения, протягивает братскую руку турецкому трудовому народу, герою больших сражений, разыгрывающихся в Малой Азии, и выражает свою солидарность в признании права рабочих масс какой бы то ни было национальности на их развитие без внешних препятствий и на их национальное самоопределение. Мы убеждены, что прибытие в Турцию Халил-паши и Советника нашей Миссии, за которыми скоро последует наш полноправный представитель, поможет существенным образом развитию уз, соединяющих две страны и два Правительства для большего блага и преимуществ народов России и Турции.

Примите, господин Президент, искренние уверения в моем высочайшем уважении.

Народный Комиссар Иностранных Дел

Чичерин

 

...что турки с удовольствием и приняли

ПИСЬМО ЧЛЕНА ИСПОЛКОМА ВНС ТУРЦИИ БЕКИРА САМИ НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНУ

(Туапсе, 4 июня 1920 г.)

Господин комиссар, имею честь подтвердить получение Вашего письма от 3 мая с.г., адресованного Президиуму Верховного Национального Собрания в Ангоре. Верховное собрание с живейшим удовольствием и удовлетворением приняло к сведению содержание этого письма, и я, от его имени, спешу сообщить Вам следующее: Турецкое национальное правительство радо предложению правительства Советской Республики, поскольку речь идет об определении наших границ с Арменией и с Персией. Не преследуя никаких агрессивных целей или империалистических захватных стремлений, мы находим, что посредничество, основанное на принципах справедливости и беспристрастия, является разрешением, наиболее соответствующим принципам, принятым нами, и которые уже проводятся в жизнь Российской Советской Республикой с момента подписания Брест-Литовского мира и Батумской конвенции; согласно которой мы первые признали существование армянского правительства и определенных границ.

<...>Мы решили отдать приказ о мобилизации восточной армии для оккупации необходимых стратегических пунктов, но, вследствие Вашего письма, мы сочли нужным отложить на время такую крайнюю меру. Мы твердо надеемся, что правительство Российской Советской Республики предпримет энергичные шаги перед армянским правительством, чтобы окончательно положить предел ничем не оправдываемым нападениям на беззащитное население. Турецкое национальное правительство<..> поручило мне отправиться в Москву с миссией, делегированной Верховным Собранием, с целью определить основы наших дипломатических сношений<...>

Во исполнение сего мы находимся здесь месяц и, в свою очередь, ожидаем впоследствии прибытия к нам делегатов Российского Советского правительства<..>

Примите, господин комиссар, уверения в моем глубоком к Вам уважении.

Бекир Сами,

член исполнительного Комитета

Национального Собрания по иностранным делам

 

Сокольников же прибыл в Баку гораздо раньше, и сходу окунулся в котёл противоречий и море хотелок местных товарищей:

ТЕЛЕГРАММА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ЧЛЕНУ КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА Г.СОКОЛЬНИКОВУ

(3 июня 1920 г.)

От Вас еще нет ответа по вопросу о спорных местностях между Арменией и Азербайджаном. Мы должны во что бы то ни стало найти компромисс, приемлемый [для] защиты их сторон. Дан приказ нашим войскам не идти дальше занятых армянами местностей и у нас слишком мало сил, Реввоенсовет категорически отвергает дальнейшее продвижение. Армянская делегация соглашается признать спорными Карабах и Зангезур, но категорически отказывается признать спорными Шаруро-Даралагезский уезд, Нахичевань и Ордубад и Джульфу. Еще раз повторяю свою просьбу употребить все Ваше влияние, чтобы убедить бакинских товарищей признать спорными Карабах и Зангезур и не касаться названных местностей. Нам во что бы то ни стало необходимо выйти из этого конфликта, так как заключить мир с Арменией мы должны. Больным местом Грузии является отношение к коммунистам, но тут необходимо одновременно удерживать коммунистов от несвоевременных выступлений и от политических авантюр. Принятая Цека тактика вытекает из мировой политической конъюнктуры, это факт первичной важности, важность необходимости компромисса с Грузией и Арменией. Мы можем защищать коммунистов лишь в пределах договора, а это значит, что они должны соблюдать договор, если же они будут устраивать восстания, мы не будем в состоянии за них вступиться. Надо всячески удерживать кавказских товарищей от слишком наступательной тактики [в] отношениях. № 142/193.

Чичерин

 

Товарищи, что характерно, намёков не понимали, и пытались давить на будущего представителя РСФДР в Армении:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ БЮРО ЦК КОМПАРТИИ АЗЕРБАЙДЖАНА "ВОПРОС МИРА С АРМЕНИЕЙ"

(15 июня 1920 г.)

Присутствуют: тт. В.Егоров, А.Караев, М.Гусейнов, Д.Буниатзаде, Касимов, В.Нонейшвили, Е.Стасова, представитель Реввоенсовета XI Армии, представитель в Армении Киров.

Слушали: Вопрос мира с Арменией.

Постановили.

1. Карабах и Зангезур должны быть присоединены к Азербайджану.

2. От Нахичевани и других отказаться, предложить оккупировать русскими войсками.

3. Временно до получения полной информации о положении в Армении предложить тов. Кирову мира не подписывать.

4. Временно на время переговоров предложить Армении все военные действия прекратить.

Член ЦК

Секретарь

 

Пока Киров не выехал из Баку в Эривань, шли переговоры с армянской делегацией в Москве. Армяне, что не менее характерно, тоже упирались как слонята:

ТЕЛЕГРАММА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФСР Г. ЧИЧЕРИНА ПОЛНОМОЧНОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ В АРМЕНИИ С.КИРОВУ

(19 июня 1920 г.)

Переговоры с армянской делегацией остановились на мертвой точке.

Ваше предложение, на которое Азербайджан согласен, заключается в том, что Карабах переходит к Азербайджану, а Зангезур признается спорным. Все же остальное остается Армении — неприемлемо для армянской делегации.

Поэтому вопрос этот может разрешаться только путем непосредственных переговоров с армянским правительством.

Делегация в Москве считает себя неуполномоченной на такие серьезные территориальные уступки. Переговоры с ними здесь в этом направлении безнадежны. Мы должны добиться всего в Армении.

Военным представителем назначен Бобрищев, который вместе со своим секретарем Кеслером выехал 18-го к Вам. Материалы и мандаты также Вам уже отправлены. Из Эривани еще не получен ответ о визах для Вас.

Наркоминдел Чичерин

 

В конце концов, Кирову удалось выехать в Тифлис, а затем и в Эривань, хотя и не без сложностей. Сложности заключались в абсолютной неработоспособности армянских железных дорог по причине отсутствия хоть какого-то топлива, и в отсутствии прямой связи между Эриванью и Москвой. Тем не менее, Мироныч, экспроприировав у армейцев бронепоезд с рацией, внаглую прикатил в Армению самостоятельно (на что у Леграна ИРЛ духу так и не хватило, и он торчал в Грузии вплоть до осени):

ПИСЬМО ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФСР В АРМЕНИИ С.КИРОВА МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ АРМЕНИИ А.ОГАНДЖАНЯНУ

(Эривань, 29 июня 1920 г.)

Правительство Российской Советской Республики уполномочило меня на ведение мирных переговоров с правительством Республики Армения, надеясь, что мое прибытие в Эривань приведет к скорейшему установлению дружественных отношений между обеими республиками. О предстоящем приезде нашей миссии правительство Армении было поставлено в известность телеграммой наркоминдела Чичерина 30 мая № 19292. Дружественные намерения Советской России и стремление к установлению условий, способствующих мирному развитию армянского народа в сотрудничестве с соседними народами, нашли свое выражение в ноте Чичерина от 21 июня № 751. Между тем как сообщение, полученное полномочным представительством Советской России в Грузии от представителя Армении в Грузии, показывает, что дружественные и мирные намерения Советской России не встречают со стороны правительства Армении того отклика, который являлся бы залогом быстрейшего и успешного окончания начатых мирных переговоров. Во избежание временного перерыва мирных сношений Советское правительство считает необходимым не откладывать возобновления мирных переговоров в Эривани до возвращения из Москвы делегации Шанта, скорейшему приезду которого в Эривань приняты все меры. При сложившейся обстановке на границах Армении всякий перерыв мирных переговоров с Советской Россией мог бы вызвать совершенно нежелательные осложнения в отношениях между народами обеих республик, и в этом случае ответственность за происшедшее падает на правительство Армении.

Уполномоченный Советского правительства Киров

 

Результатом его энергичной работы стала выработка и принятие сначала предварительных условий...

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ДОГОВОРА МЕЖДУ РСФДР И АРМЕНИЕЙ, НАПРАВЛЕННЫЕ АРМЯНСКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ С.КИРОВУ

(Эривань, 6 июля 1920 г.)

Во исполнение поручений, возложенных на нас правительством Республики Армения по выработке и установлению предварительных условий, необходимых для заключения договора и установления прочных и дружественных отношений между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Республикой Армения, честь имеем сообщить Вам, как понимаются эти условия нашим правительством.

Заключению договора дружбы должно предшествовать установление сторонами следующих основных положений:

1. Признание со стороны Российской Демократической Федеративной Советской Республики независимости Республики Армения с полным невмешательством в ее внутренние дела.

2. Прекращение всяких военных операций и действий, направленных договаривающимися сторонами друг против друга.

3. Прекращение всяких ультиматумов и агрессивных шагов как со стороны местных властей и военного командования, так и со стороны войсковых частей Республики Армения.

4. Отвод советских войск из занятых ими районов и возвращение к положению "статус-кво-анте" вторжения их в армянский Карабах и пределы Иджеванского уезда (нагорная часть бывшего Казахского уезда).

5. Не введение армянских войсковых частей в пределы армянского Карабаха и нагорной части Елисаветпольского уезда.

6. Прекращение концентрации советских войск на границах Армении.

7. Освобождение и беспрепятственный пропуск в Армению арестованных в Иджеванском уезде должностных лиц Республики Армения: С.Манасяна, генерала Багдасарова, Нерсеса Джагетяна, М.Саратикяна и Тер-Гукасяна.

...а затем и проекта мирных соглашений (под "военными действиями" понимались столкновения на границе, принимавшие порой форму столкновений формата "батальон гоняет батальон", каковые велись с переменным успехом весь май и июнь в Газахском, Гняджинском, Тертерском, Шушинском и Джебраильском уездах)

ПРЕЛИМИНАРНОЕ СОГЛАШЕНИЕ О МИРЕ МЕЖДУ РЕСПУБЛИКОЙ АРМЕНИИ И РСФДР

(10 июля 1920 г.)

1920 г. июля 10-го дня РСФСР в лице полномочного представителя С.М.Кирова, с одной стороны, и представителей Республики Армении А.Джамаляна и А.Бабаляна, с другой стороны, исходя из признания независимости и полной самостоятельности Республики Армении, заключили настоящее соглашение в следующем:

1. С 12 час. дня 10 июля 1920 года военные действия между войсками РСФДР и Республики Армении считаются прекращенными.

Примечание: военные действия, могущие произойти после указанного срока вследствие отсутствия связи или других технических препятствий, не должны повлечь за собой никаких последствий, противоречащих какому-либо пункту сего договора.

2. Войска Республики Армении в Казахском уезде, Карабахе и в Зангезуре занимают линию, занимаемую ими 30 июня с.г.

3. Занятие советскими войсками спорных территорий не предрешает вопрос о правах на эти територии Республики Армении или Азербайджанской Советской Республики. Этим временным занятием РСФДР имеет в виду создать благоприятные условия для мирного разрешения территориальных споров между Арменией и Азербайджаном на тех основах, которые будут установлены мирным договором, имеющим быть заключенным между РСФДР и Республикой Армении в скорейшем будущем.

4. С прекращением военных действий договаривающиеся стороны прекращают концентрацию военных сил как в спорных, так и пограничных территориях.

5. РСФДР гарантирует свободный пропуск (с оружием и снаряжением) в Армению всех войсковых частей правительства Армении, оказавшихся за линией, занимаемой советскими войсками.

Настоящее соглашение подписывается в двух экземплярах, из коих один вручается представителям Республики Армении, другой — полномочному представителю РСФДР.

 

Полномочный представитель РСФДР в Армении С.М.Киров

Делегаты Республики Армении А.Бабалян, А.Джамалян

 

Итого - для успешного завершения начального этапа трёхсторонних переговоров осталось "уговорить принцессу", то есть заключить международный договор с Турцией. Что и было успешно сделано в конце июля:

ПРОЕКТ ДОГОВОРА МЕЖДУ РСФДР И КЕМАЛИСТСКОЙ ТУРЦИЕЙ, ВЫРАБОТАННЫЙ В ИЮЛЕ 1920 г.

(14 июля 1920 г.)

Правительство РСФДР и Правительство Великого Национального Собрания Турции, единодушно разделяя принципы братства наций и воодушевляемые желанием установить между ними постоянные сердечные отношения и неразрывную искреннюю дружбу, основанную на взаимных интересах обеих стран, решили заключить настоящий Договор дружбы и назначили для сего и т.д.

 

Статья I

Каждая из Договаривающихся Сторон соглашается в принципе не признавать никаких мирных договоров или иных международных актов, к принятию которых понуждалась бы силой другая из Сторон, а посему Правительство РСФДР соглашается ни в коем случае не признавать никаких международных актов, касающихся Турции, и не признанных Национальным Правительством Турции, представленным ныне ее Великим Национальным Собранием.

Под понятием Турции в настоящем договоре подразумеваются территории, включенные в Национальный Турецкий Акт от <...>

 

Статья II

Обе Договаривающиеся Стороны признают, что все заключенные до сего времени между обеими Сторонами договоры не соответствуют обоюдным интересам. Вследствие сего они соглашаются почитать означенные договоры отмененными и не имеющими силы.

 

Статья III

В целях облегчения во всех отношениях беспрерывной связи между обеими странами обе Договаривающиеся Стороны обязуются принять по взаимному согласию все необходимые меры, дабы обеспечить в возможной скорости беспрепятственное железнодорожное движение между обеими странами в целях установления в наикратчайший срок между Россией и Турцией средств сообщения, могущих быть использованными для перевозки людей и товаров.

 

Статья IV

На граждан обеих Договаривающихся Сторон, находящихся на территории другой Стороны, будут распространяться все права и обязанности, вытекающие из законов страны, в коей они находятся, за исключением обязанностей по национальной обороне, от коих они будут освобождены.

Вопросы, касающиеся семейного права, права наследственного и дееспособности граждан обеих стран, также составляют исключение из постановлений настоящей статьи. Они будут разрешены особым соглашением.

 

Статья V

Обе Договаривающиеся Стороны согласны применить принципы наибольшего благоприятствования к гражданам каждой из Договаривающихся Сторон, пребывающим на территории другой Стороны.

 

Статья VI

Дабы обеспечить открытие проливов и свободное прохождение через них для торговых сношений всех народов, обе Договаривающиеся Стороны соглашаются передать окончательную выработку международного статуса Черного моря и проливов особой Конференции из делегатов прибрежных стран, при условии, что вынесенные ею решения не нанесут ущерба полному суверенитету Турции, равно как и безопасности Турции и ее столицы Константинополя.

 

Статья VII

Обе Договаривающиеся Стороны соглашаются заключить в ближайшем времени соглашения, разрешающие все экономические, финансовые и иные вопросы, необходимые для укрепления между обеими Странами отношений дружбы, указанных во вступлении к настоящему договору.

 

Статья VIII

Дипломатические и консульские отношения будут восстановлены по подписании настоящего договора, и в ближайшем времени должна быть заключена Консульская конвенция.

 

В обеспечение подписания этого договора в середине июля на советском (бывшем турецком) корабле "Луч Востока" из Новороссийска прибыла первая партия вооружения - 3387 винтовок, 3623 ящика с боеприпасами и примерно 3000 штыков, всё - германского образца. 620 кг золота было доставлено подводными лодками "Нерпа" и "АГ-22". В дальнейшем РСФДР поставила кемалистам солидное количество вооружения: винтовок — 37 812 штук, пулемётов — 324, патронов — 44 587 ящиков (63 млн); орудий — 66 штук, снарядов — 141 173 штук, всё - с помощью экс-турецких кораблей (помимо "Луча Востока" ещё и "Шамиль" с "Восставшим", более известные как "Шахин", "Айдин-Реис" и "Превезе"). Казалось, что ничего не мешало заключению трёхстороннего договора.

 

Но 10 августа константинопольское правительство подписало Севрский договор...

Изменено 18 May 2022 пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

11. ...и развязывается. Ч.3

(здесь тоже будут цитаты)

 

25 июня заканчивалась отсрочка, предоставленная союзниками Османской империи, чтобы принять проект мирного договора, который они передали Блистательной Порте. Правительство султана всячески затягивало время, ссылаясь на то, что оно не контролирует территорию дальше Константинополя, и что страной фактически правят националисты и их вооружённые отряды. Сами же вооружённые отряды националистов - "куваи-миллие" - представляют собой полуанархические-полубандитские формирования "батек", подчиняющиеся Анкаре постольку-поскольку. Командовал ими Этхем-Черкес, который только что подавил мятеж крупных землевладельцев Чапаноглу в Йозгате, и становился всё более популярным вождём-"батькой". Как нельзя кстати вооружённые силы константинопольского правительства предприняли наступление на Измит (это были всё те же силы разбитого в прошлом году Анзавура), и отряды Этхем-Черкеса срочно были переброшены на запад. Англичане, поддержав султанские, вернее, халифские войска (султан официально объявил что это войска подчиняются ему не как султану всех турок, но как халифу всех мусульман), понсле первых же боёв с силами националистов поняли, что с этими товарищами каши не сваришь. Поэтому они прибегли к старому доброму средству - грекам. Премьер Элефтериос Венизелос был глубоко не против расширения подконтрольной зоны. 22 июня стотысячная греческая армия перешла "линию Милна". Сразу же были заняты Акхисар, Кыркагач, Сома, Салихлы и Алашехир, (таким образом под контролем Греции оказался весь санджак Сарухан), в течение двух недель под контроль греков перешли Балыкесир, Эдремит, Бига, Бандырма, Балыкесир, Кула, Бурса и Ушак. К концу июля была оккупирована и Восточная Фракия.

 

Между тем, сплавив Этхем-Черкеса на запад, отправлять ему на помощь сражаться против стотысячной армии греков войска Кязыма Карабекира Кемаль не спешил - во-первых, британцы всё ещё сидели в Батуме, во-вторых, пятнадцать тысяч аскеров просто погибли бы бесцельно, а ядро будущей армии необходимо было сохранить, ну и в-третьих, сам Карабекир отнюдь не готов был оголить границу - армянам он не доверял. Как оказалось - вполне заслуженно. Идея "Вильсоновской Армении" настолько вскружила голову лидерам дашнакцаканов, что даже не самые радикальные из них не то что потеряли берега - забыли про них окончательно. Как известно, армянское лобби вовремя подсунуло Вильсону карту "от можа до можа", то есть с красивой Арменией в границах вилайетов Трабзон, Ван, Битлис и Эрзурум, которую он и принял за основу своего проекта мегаАрмении. У турок для баланса не было ядерок, но было желание не отдавать ни одного куска своей территории вообще никому, а уж тем более армянам. Турецкие отряды (иногда местное ополчение, иногда мелкотравчатые варлорды, иногда курды, иногда бандиты, иногда регулярные ихтамнеты, иногда всё вышеперечисленное одновременно) занимали к этому времени Олтынский округ Карсской области, часть Кагызманского округа к югу от Аракса, и почти весь Игдырский уезд, за исключением самого Игдыра; плюс, местные силы Нахичевани контролировали уезд при поддержке "заблудившегося" батальона разнородных сил из состава корпуса Карабекира. Армяне, ещё до подписания Севра, упрочнив своё положение с востока стабилизацией Зангезура, и используя Карабах как буфер между собой и РСФДР, развили в июне наступление на Олтинский округ, взяв к 22 числа Ольты, Пеняк и Олур. 

 

В двадцатых числах июня советский посланник Киров прибыл в Эривань. 6 июля им и армянским МИДом были согласованы и подписаны предварительные условия для заключения мирного договора, а 10 июля - прелиминарное мирное соглашение. С подписанием такового стороны должны были прекратить завязывать стычки на границе, которая должна была быть определена специальной трёхсторонней армяно-советско-азербайджанской комиссией позднее. Всё это позволяло армянам вывести собственных ихтамнетов из Карабаха, и собрать войсковую группировку для атаки Нахичевани. По данным разведотдела Красной Армии, на лето 1920 армия Армении насчитывала 17445 штыков, 2075 сабель, 260 пулемётов, 79 орудий, 3 броневика и 3 танка, имелся также бронепоезд "Зоравар Вардан", который, впрочем, стоял из-за отсутствия топлива. Армянская армия считалась наиболее обученной и дисциплинированной в Закавказье, однако она была морально и физически измотана в результате участия в практически не прекращающихся с 1915 года войнах. Для подъема морального духа в связи с предстоящим, по мысли армянского командования, "освободительным походом на запад", требовалась военная победа. К середине июля армяне собрали две группы - Шарурский фронт полковника Шелковникова в Баш-Норашене и Зангезурский фронт Дро в Сисиане. Начальником штаба у первого был генерал Мовсес Силикян. Гарегин Нжде с отрядом горцев должен был ударить на Ордубад, пройдя долиной Аракса. Силы нахичеванских ополченцев, даже с учётом турецкого контингента, не превышали 3000 штыков, и были разбросаны по территории, в то время как армяне сосредоточили группировку в три раза превышающую противника числом. 2 августа "фронт" Шелковникова внезапной атакой занял Шахтахты, отрезав тем самым Нахичевань от узоколейки Шахтахты-Маку-Баязет и соответственно от Турции. Дро, проанализировав свои неудачные действия весной, на этот раз изменил тактику. Блокируя отдельные аулы небольшими отрядами, он пробился главными силами в долину Нахчыванчая, выйдя к городу Нахичевань с севера. Зажатые с двух сторон, турки отступили к Джульфе, не приняв боя, а затем уйдя в Иран. Спешащие на помощь войска Джавид-бея попытались пробиться через Шахтахты, но мотивированные Севрским договором (который был интерпретирован как готовность Антанты защищать армянские интересы) армяне смогли удержать свой берег Аракса.

 

Турки отреагировали на занятие армянами Нахичевани и на армянское ликование по поводу Севра стремительно. Бекир Сами строчил гневные телеграммы своему коллеге:

ПИСЬМО РУКОВОДИТЕЛЯ ДЕЛЕГАЦИИ ПРАВИТЕЛЬСТВА ВНСТ БЕКИРА САМИ НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г. ЧИЧЕРИНУ

(16 августа 1920 г.)

<...>Мое Правительство с полной готовностью принимает принцип посредничества Русской Советской Республики, имеющего целью установить между Арменией и Турцией добрососедские и искренне дружеские отношения, тогда как армянское правительство стремится грубо навязать ультраимпериалистический договор и признает судьей в этом вопросе единственно Соед[иненные]Штаты, что влечет за собой решительный отказ от русского неимпериалистического посредничества<...>

 

Советский НКИД робко попытался перехватить ускользаующую американцам роль посредника, но рекакция турок была предсказуема:

ТЕЛЕГРАММА 1-ГО СЕКРЕТАРЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА РСФДР В АНГОРЕ Н.УПМАЛА ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ Л.КАРАХАНУ

(18 августа 1920 г.)

Доношу: при возвращении [из] Москвы Юсуфа Кемаля [и] обсуждении договора [на] закрытом заседании Нацсобрания при оглашении нашего требования передать Ван, Битлис, Муш армянам поднялась буря протеста. Ввиду тенденции пойти даже на разрыв, Кемаль-паша голосование не допустил, закрыв Меджлис [на] неопределенное время. [В] Анатолии реакционеры, узнав [о] неудаче политики Революционного правительства, указывая на факт, что и до 1908 года [в] этих районах армяне были [в] подавляющем меньшинстве, успешно повели контрпропаганду. Если Ангора на это согласится, то престиж правительства Кемаль-паши будет подорван. И, по его собственному заявлению, он слетит, с новой же власти мы можем нажить себе нового врага и восстановить против себя весь мусульманский Восток, т.к. другой дружественной, тоже сравнительно революционной, группировки сил здесь нет. Заявление Кемаль-паши: все, что угодно, только не покушение на нашу территорию. Учитывая, что эти области действительно мусульманские, полагал бы лучше выставить требования широких политических (всеобщее изб[ирательное] право [на] перевыборах Меджлиса), экономических преобразований не на словах, [в] отдаленном будущем, а гарантировать на деле сейчас.

Легализация ТКП обещана на платформе Интернационала.

НОТА РУКОВОДИТЕЛЯ ДЕЛЕГАЦИИ ПРАВИТЕЛЬСТВА ВНСТ БЕКИРА САМИ НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНУ

(20 августа 1920 г.)

Господин Народный комиссар,

В своей телеграмме от 26/8-201 я сообщил Вам, что мое правительство благосклонно относится к предложению правительства Советской России относительно ее посредничества для проведения пограничной линии на границе Армении на основах справедливости и законности. Вновь выражая те же чувства, я считаю своей обязанностью присовокупить, что согласно телеграммы от моего правительства, только что полученной мною через специального курьера, армянское правительство в ответном письме комиссариату иностранных дел при нашем Великом национальном собрании, вновь предъявляя свои империалистические требования на принадлежащие нам восточные провинции Анатолии, фактически заявляет, что не признает никакого соглашения относительно определения пограничной линии ввиду того, что, по его мнению, вопрос этот уже решен мирным договором, подписанным Антантой и переданном ею Турции (т.е. само собою, разумеется, Константинопольскому правительству), и что, согласно этого договора, пограничная линия подлежит определению Соед[иненных] Штатов, признанных «великим поборником справедливости», и что, следовательно, Армения, подписавшая этот договор, намерена всецело подчиниться приговору «великого посредника».

Ввиду того, что в этом письме ясно выражены стремления и цели Эриванского правительства, я считаю излишним подробно опровергать его; ограничусь кратким объяснением: мое правительство с полной готовностью принимает принцип сотрудничества русской Советской Республики, имеющего целью установить между Арменией и Турцией добрососедские и искренние дружеские отношения, тогда как армянское правительство стремится грубо навязать империалистический договор и признает судьей в этом вопросе единственно Соед[иненные] Штаты, что влечет за собой решительный отказ от русского неимпериалистического посредничества. Передавая Вам в точности все то, что есть на самом деле, я в то же время обращаю Ваше внимание на продолжающиеся притеснения и истребление мусульман как на их собственной Эриванской территории, так и в Карсском санджаке и в области Ольты, занятой после нашего перемирия с державами Антанты армянскими войсками.

Председатель турецкой миссии Бекир Сами

 

Турецкие же войска на местах вполне были готовы разобраться с проблемой сами, тем более что непосредственная британская угроза исчезла - в августе англичане покинули Батум.

ПИСЬМО РУКОВОДИТЕЛЯ МИССИИ ПРАВИТЕЛЬСТВА ВНСТ БЕКИРА САМИ НА ИМЯ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г. ЧИЧЕРИНА

(20 августа 1920 г.)

Господин Народный комиссар,

Имею честь передать Вам телеграмму, которую я получил от Главнокомандующего нашей Восточной армией:

«Мы узнали, что 3 бесчестных авантюриста, не имеющих отечества, подписали мирный трактат от имени нескольких авантюристов такого же рода. Мы с негодованием отвергаем бесчеловечный трактат, который означает конец Турции, и мы пользуемся этим случаем, чтобы возобновить Вам вновь уверение, что подписание этого трактата только укрепит нашу непоколебимую решимость бороться до конца. Главнокомандующий Восточной армией Кязим Карабекир».

Прошу Вас, Господин Народный комиссар, принять уверения в т.д.

Бекир Сами

 

В первой половине сентября турецкие силы заняли Олту и Пеняк. В этот же период армянские войска, переброшенные из Нахичевани, взяли под свой контроль участок территории Сурмалинского уезда в районе Кульпа. 20 сентября начались широкомасштабные военные действия. 22 сентября армянские войска атаковали позиции турецких войск в районе селения Бардус (Бардиз). Натолкнувшись на ожесточённое сопротивление турецких войск и понеся значительные потери, 24 сентября армянские войска были вынуждены отойти к городу Сарыкамыш. 28 сентября турки перешли в контрнаступление и, обладая значительным превосходством сил на главных направлениях наступления, сумели в течение нескольких дней сломить сопротивление армянских войск и занять Сарыкамыш, Кагызман (29 сентября), Мерденек (30 сентября), и вышли к Ыгдыру. Через несколько дней турецкое наступление по советской настойчивой просьбе (с намёком на прекращение военных поставок) было приостановлено, и вплоть до 28 октября вялые бои велись примерно на этой же линии. Главные же баталии велись на дипломатическом фронте

ТЕЛЕГРАММА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В АРМЕНИИ С.КИРОВА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ Г. ЧИЧЕРИНУ

(29 сентября 1920 г.)

Турки начали наступление на Карсском фронте, затем Сарыкамыш. Необходимо немедленное решительное обращение Советправительства [с] целью приостановки наступления турок, [в] противном случае наше положение становится двусмысленным. [В] случае успешного воздействия на турок и прекращения военных действий, начатых ими, — <...>шансы на мирное разрешение наших задач [в] Армении весьма значительны. Категорически прошу [о] предпринятых Вами шагах уведомить меня без всякого промедления.

Киров

ТЕЛЕГРАММА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г. ЧИЧЕРИНА ПОЛНОМОЧНОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ В АРМЕНИИ С.КИРОВУ

(5 октября 1920 г.)

Если наступление турок не пойдет дальше линии Сарыкамыш — Шахтахты и приведет к установлению контакта с нами, не затрагивая существования Армении, все показания сводятся, что теперь нельзя рассчитывать мирно добиться транзита через Армению для вооружения. Непосредственный контакт с турками более действителен. Если некоторые города заняты турками, наш договор от этого не страдает. Имеется масса сведений о громадном количестве вооружения, перевозившегося Антантой через Армению, очевидно, они хотят там создать свою базу.

Важно, не готовится ли ими десант почему-то в Константинополе. Контакт с Вами очень плох, не знаю, как быть с Вами, если не будут приезжать от Вас специальные посыльные во Владикавказ. На все Ваши шифровки посланы ответы. Пока турки не продвигаются в глубь Армении, пока турки остаются на линии Сарыкамыш — Шахтахты, нет особенной причины для вмешательства, но если они пойдут дальше, придется что-нибудь сделать. Сообщайте нам немедленно об их движении.

Считаем, что Франция раздувает конфликт, чтобы испортить отношения между Грузией и Россией и превратить Грузию [в] колонию Антанты. Армения за последнее время все больше и больше превращается в орудие наступательной политики Антанты, но мы не можем позволить ее раздавить.

Чичерин

ПИСЬМО ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В АРМЕНИИ С.КИРОВА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ Г. ЧИЧЕРИНУ

(8 октября 1920 г.)

Уважаемый товарищ!
Сегодня посылаю Вам шифровку, в которой излагаю единственный приемлемый, по моему мнению, план наших действий в армяно-турецком конфликте.

До сих пор мы воздерживались от активного вмешательства в ход событий отчасти потому, что считали необходимым в таком важном вопросе выяснение Вашего отношения к событиям, отчасти выжидали более определенного выявления ситуации и намерений турок, с которыми мы и, как оказывается, и Вы также — не были предупреждены.

В настоящий момент, когда можно считать установленным, что дашнаки не в состоянии, несмотря на свои хвастливые публикации о победах, остановить наступление турок, наступило время для выступления с тем предложением, о котором сообщаю в своей шифровке.

Мои возражения против советизации Армении в настоящий момент, который в Азербайджане считают достаточно благоприятным, главным образом сводятся к тому, что мы будем поставлены в необходимость при слабости наших сил в XI армии, пользоваться турецкими силами для подавления дашнакских партизанских отрядов.

Несомненно, что советизация Армении в момент, когда турецкая армия вторглась в ее пределы, когда дашнаки переживают подъем национального энтузиазма, вызовет большое сопротивление хмбапетов — партизанских вождей дашнаков.

С другой стороны, опыт военных действий на Карабахско-Газахском фронте показывает, что наше командование под влиянием недостаточности сил, которыми оно располагает, пользуется содействием националистических отрядов мусульман. Существованием именно такой "завесы" мусульман-повстанцев перед линией наших войск на этом участке только и может быть объяснено то постоянно напряженное состояние, в котором находилась эта граница и которая давала повод дашнакам к непрерывным жалобам на несоблюдение нашими частями договорных границ, установленных 10 августа.

Возвращаюсь к туркам. У Старка были командированные Трапезундским генерал-губернатором кемалисты, прибывшие в Грузию для заверения грузинских властей в том, что операции турок не направлены против Грузии. По объяснениям этих кемалистов, турецкая армия ставит себе целью занятие "спорных" мусульманских областей, находящихся под властью дашнаков, в которых, по их словам, чинилось насилие.

Вместе с тем, кемалисты говорили, что целью их наступления является также открытие пути в СоветРоссию.

Наличие завоевательных националистических устремлений турок по адресу Карса, Александрополя, а, может быть, Ардагана, Аджарии и Батума — более иль менее несомненно.

Вторжение турок в Армению, во всяком случае, знаменует обострение национальной вражды и усложняет и без того остро стоящий вопрос об армяно-татарских отношениях.

В интересах нашей национальной политики на Кавказе как можно скорее ликвидировать это вооруженное столкновение.

По [с]ведениям военного представителя, турецкое командование на Кавказском фронте располагает армией численностью в 17—20 тысяч плюс четники, действия которых происходят распыленно по всей южной границе Закавказья.

В последнее время усиленно ходят слухи о готовящейся операции союзников в Батуме. По многочисленным частным сведениям — англичан ожидают скоро в Батуме.

Выдвинуть проект объявления Батума "порто-франко" — это явится подготовкой операций союзников против Баку. Будто бы по поводу объявления Батума порто-франко происходят переговоры с грузинским правительством.

Внезапное наступление турок, как Вы знаете, вызвало ожесточенные нападки против нас, как политических союзников кемалистов. При первом известии о занятии Сарыкамыша, местный дипломатический представитель Армении явился узнать, как относится СоветРоссия к наступлению турок. Я указал ему, что хотя Советправительство и выступит с предложением туркам прекратить враждебные действия против Армении, так как СоветРоссия не может допустить подавления турками Армении, — все же вмешательство Советправительства только в том случае будет успешно, если Армянское правительство официально заявит об отсутствии у него каких бы то ни было намерений вооруженными силами реализовать права, признанные за Арменией в турецких провинциях Антантовским соглашением в Севре и если Армянское правительство примет, наконец, предложение Чичерина о посредничестве Советправительства в разрешении спорных территориальных армяно-турецких взаимоотношений. Было также указано, что правительство Ангоры изъявило согласие на предложение Чичерина.

До сих пор Армянское правительство уклонялось от выполнения моего совета. По-видимому, оно все-таки рассчитывало на военный успех в операциях против турок. Надежды на реальную своевременную помощь в этой борьбе со стороны союзников или Грузии Армянское правительство не имеет.

Теперь, когда ход событий выяснился, когда армянам станет ясна наша позиция, по всей вероятности, они пойдут на нужные уступки.

К тому времени, когда письмо попадет к Вам, это будет уже разрешено.

Киров

 

В ходе двухнедельного затишья на турецко-армянском фронте грузинские войска попытались занять южную часть Ардаганского округа, представлявшего собой предмет территориального спора между Грузией и Арменией. Эти действия вызвали дипломатический скандал, особенно учитывая тот факт, что они по времени совпали с переговорами в Тифлисе о заключении армяно-грузинского союза с целью совместного противостояния советской и турецкой экспансии. Переговоры закончились неудачей. Позднее грузинские войска покинули один из занятых участков (район Окама), оставив за собой район озера Чилдыр, который 13 октября был объявлен принадлежащим Грузии. 13 октября армянские войска предприняли попытку контрнаступления со стороны Карса, которая, однако не имела успеха. После этой неудачи широкие размеры приняло дезертирство из рядов армянской армии. Этому способствовали распространявшиеся слухи о турецко-советском союзе и осознание отсутствия внешнеполитической поддержки. Наконец-то открывшее глаза армянское правительство настойчиво потребовало от РСФДР участия в переговорах в качестве посредника, значительно умерив свой территориальный пыл, и соглашаясь на уступки.

ТЕЛЕГРАММА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В АРМЕНИИ С.КИРОВА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ Г.ЧИЧЕРИНУ

(20 октября 1920 г.)

[В] результате переговоров выяснилось согласие армян [в] существенных пунктах [с] нашим проектом [о] транзите и связи. Категорическим условием армяне ставят немедленное признание за ними Зангезура и Нахичевани. Мною указано, что этот вопрос не может быть разрешен без Азербайджана и что мы можем его поставить перед Азербайджаном только при отказе Армении от притязаний на Карабах. После долгих обсуждений армяне согласились отказаться [от] Карабаха с несущественными оговорками. Другим вопросом, потребовавшим многих усилий, был вопрос о военных гарантиях со стороны турок. Здесь армяне выдвигали совершенно неприемлемые условия отвода турецких войск из Эрзерума на линию Эрзинджана. [В] конце концов мы предложили обусловить допущение вашего транзита отводом турецких войск за границу девятьсот четырнадцатого года и обязательством Турции держать [в] пограничной полосе только такое количество вооруженных сил, которое необходимо для охраны границы. Ширина этой полосы определяется таким образом, что она не захватывает Эрзерума.

Полагаю, что лучше было бы не сообщать Азербайджан[у] относительно Зангезура и Нахичевани. Это вызвало бы совершенно излишние волнения. Надо иметь в виду, что наши переговоры [в] Эривани не связывают нас никакими решениями. Они только устанавливают условия, на которых Армения может принять за нами свободный военный транзит [в] Турцию. Вообще же [в] настоящее время, когда Антанта делает серьезные усилия, чтобы овладеть Арменией, с нашей стороны требуется особенно осторожное и внимательное отношение [к] армянскому вопросу.

Киров

 

Вопрос о армяно-азербайджанской границе был поднят на высочайшем уровне - Малом СНК и Президиуме ВЦИК. С азербайджанской точки зрения, признание за Советским Азербайджаном Карабаха - это было хорошо, но мало; и пусть с Зангезуром было не всё так однозначно (в конце концов он действительно был населён армянами на довольно крупный процент), но Нахичевань была в такой же степени населена тюрками, и её отдавать не хотели. В итоге, было найдено неожиданное решение. Грузинская республика, заняв Закатальский округ (населённый преимущественно тюрками) во время Гянджинского восстания, вновь "показала империалистические устремления", заняв Ардаган. В бывшей Тифлисской губернии имелись и другие территории, населённые армянами и тюрками, например, Ахалцик, Ахалкалак, Шулаверы, Сигнахи, долина Иоры, да и в сёлах, примыкающих почти вплотную к Тбилиси с юга, население было, мягко скажем, не полностью грузинское. Перспектива владения не далёким анклавом, на который будет оказывать подавляющее влияние Турция, а находящимися совсем рядом Ширакской степью и Иорским плоскогорьем, а, галвное, всей Алазанской долиной с её виноградниками, помогла смирить буйные головушки, и согласие на обмен территориями и населением было дадено. Кирову дали зелёный свет, и он поспешил заключить-таки мирный договор.

ПРОТОКОЛ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ПОСТАНОВЛЕНИЯ МИРНЫХ ДЕЛЕГАЦИЙ РОССИЙСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАТИВНОЙ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И РЕСПУБЛИКИ АРМЕНИИ

(23 октября 1920 г.)

1920 года октября 23 дня уполномоченные Правительства РСФДР Сергей Миронович Киров и Правительства Республики Армения Левон Шант, Амбарцум Тертерян и Левон Зарафян, по взаимном предъявлении своих полномочий, признанных составленными в надлежащей форме и должном порядке, согласились в нижеследующем:

I. Правительство РСФДР, с одной стороны, и Правительство Республики Армении — с другой, принимают на себя обязательство подписать прилагаемый при сем протоколе проект мирного договора со всеми относящимися к нему дополнениями при условии:

Что Правительства РСФДР и АзСР признают незыблемые права Республики Армении на территории спорных областей — Нахичеванского и Зангезурского уездов — и выведут из пределов этих уездов все войсковые части, находящиеся в подчинении командования РСФДР и АзСР.

Что Правительство Республики Армении, с одной стороны, безоговорочно откажется от всяких притязаний на области так называемого Карабаха, за исключением угла, образуемого восточной границей Ново-Баязетского уезда и частью восточной границы Шарур-Даралагязского уезда с северной границей Зангезурского уезда — по условной линии от горы Гиналдаг и горы Чичакли (карта 10 верст в дюйме).

Что РСФДР во внимание к бедственному положению трудового народа Армении дает безвозвратную ссуду в размере два с половиной миллиона руб. золотом.

II. Республика Армении, исходя из намерений дружественного разрешения спорных территориальных вопросов в областях Турецкой Армении с Правительством Великого Национального Собрания Турции, готова принять дружеское содействие в разрешении этих вопросов Правительства РСФДР после того, как:

Правительство Великого Национального Собрания Турции отведет свои войска за бывшую русско-турецкую границу 1914 г.

Правительство Великого Национального Собрания откажется от Брест-Литовского договора и Батумской конвенции.

Правительство Великого Национального Собрания признает безоговорочно независимость Республики Армении в границах, определенных мирным договором РСФДР с Республикой Армении.

По исполнении вышеуказанных условий, при дружеском содействии РСФДР, будут дополнительно выработаны основания для мирного разрешения спорных территориальных вопросов <...>.

В удостоверение сего уполномоченные обеих сторон подписали, собственноручно настоящий протокол и скрепили его своими печатями.

Подлинный составлен и подписан в двух экземплярах, гор. Эривань "23" октября 1920 года.

Киров
Левон Шант
А. Тертерян
Левон Зарафян

МИРНЫЙ ДОГОВОР МЕЖДУ РСФДР И РЕСПУБЛИКОЙ АРМЕНИИ

(23 октября 1920 г.)

Мирный договор между Российской Демократической Федеративной Советской Республикой и Республикой Армении

Российская Демократическая Федеративная Советская Республика, с одной стороны, и Республика Армении, с другой стороны, руководимые прочным желанием установить мирные условия сожительства населяющих обе стороны народов, решили заключить настоящий договор и для сего назначили своими уполномоченными:

Правительство Российской Демократической Федеративной Советской Республики
и
Правительство Республики Армении.

Означенные уполномоченные, по взаимном предъявлении своих полномочий, признанных составленными в надлежащей форме и должном порядке, согласились в нижеследующем.

Статья I. Исходя из провозглашенного Российской Демократической Федеративной Советской Республикой права всех народов на свободное самоопределение вплоть до полного отделения от государства, в состав которого они входят, Россия безоговорочно признает самостоятельность и независимость Государства Армении и отказывается добровольно от всех суверенных прав, которые принадлежали России в отношении к народу Армении и его территории.

Статья II. Исходя из провозглашенных в статье 1-й настоящего договора принципов, Россия обязуется отказаться от всякого рода вмешательства во внутренние дела Армении.

Статья III. Государственная граница между Арменией и входящей в состав Российской Советской Федерации Азербайджанской Советской Республикой будет определена на конференции представителей Республики Армении и Азербайджанской Советской Республики при участии представителя РСФДР. Конференция созывается назамедлительно по подписании настоящего договора. Если на конференции не будет достигнуто соглашение — вопрос разрешается референдумом.

Статья IV. Россия признает безусловно входящими в состав государства Армении нижеследующие губернии и области бывшей Российской империи: Эриванскую и Карсскую со всеми составляющими их уездами и округами, а также южную часть Казахского уезда Елизаветпольской губернии с городами Каравансарай и Дилижан.

Армения признаёт безусловно входящими в состав Азербайджанской Советской Республики область так называемого Карабаха.

Государственная принадлежность спорной между Арменией и Азербайджаном области — Зангезурского уезда — при отсутствии непосредственного соглашения определяется референдумом.

По мере выяснения взаимоотношений между Арменией и другими, кроме России, государственными образованиями, существующими или имеющими создаться, и сопредельными с Арменией по другим границам, чем та, которая будет установлена на основании настоящего договора, Россия выражает готовность признать входящими в состав Армении те или иные части бывшего Кавказского наместничества, которые отойдут к ней на основании заключенных с этими образованиями договоров.

Статья V. Обе договаривающиеся стороны обязуются:

1. Не допускать на своей территории образования и пребывания правительств, организаций или групп, ставящих своей целью вооруженную борьбу против другой договаривающейся стороны. Равным образом не допускать в пределах своей территории вербовку и мобилизацию личного состава таковых правительств, организации или групп и пребывания их представительств или должностных лиц.

Кроме того, Армения обязуется воспретить лицам командного состава добровольческой или иных армий, участвовавших в гражданской войне против Советской России, если они армянского происхождения, вступать под каким-либо видом, в том числе и в качестве добровольцев, в составе своей армии; а тех из этих лиц, которые будут находиться в рядах армии к моменту вступления в силу настоящего договора, Армения обязуется немедленно удалить из состава армии.

Примечание: Действие настоящего постановления распространяется на лиц командного состава добровольческой или иных армий, участвовавших в гражданской войне против Советской России, которые, хотя и принадлежат к армянской национальности, однако не находились в составе армии Республики Армении до 1 марта 1920 года.

2. Воспретить пребывание на своей территории каких-либо войск, кроме войск правительственных или войск дружественных государств, с которыми одной из договаривающихся сторон заключена военная конвенция, но которые не находятся в фактическом состоянии войны с другой договаривающейся стороной, а равно — запретить вербовку и мобилизацию личного состава в ряды армии таковых государств.

3. Воспретить тем государствам, которые находятся в состоянии войны с другой из договаривающихся сторон, ввозить в свои порты и провозить через свою территорию все то, что может быть использовано против другой договаривающейся стороны, как-то: вооруженные силы, военное имущество, военно-техническое имущество и материалы.

Статья VI. 1. Лица армянского происхождения, проживающие на территории России и достигшие 18 лет от роду, вправе оптировать армянское гражданство. Равным образом лица русского происхождения, проживающие на территории Армении и достигшие указанного возраста, вправе оптировать российское гражданство.

Оптировавшие гражданство одной из договаривающихся сторон сохраняют свои права на имущество в пределах законов, существующих в том государстве, где они проживают, но обязаны в течение двух лет со дня подачи заявлений оставить пределы, причем вправе все свое имущество ликвидировать или вывозить его с собою.

2. Подробности и порядок выполнения настоящей статьи имеют быть закреплены в особом соглашении между обеими договаривающимися сторонами.

3. Граждане обеих договаривающихся сторон, желающие воспользоваться предоставленными им настоящей статьей правами, будут обязаны выполнить требуемые от них формальности в течение годового срока со дня вступления в силу упомянутого в предшествующем пункте настоящей статьи соглашения.

Статья VII. Беженцы обеих договаривающихся сторон, а также лица, принудительно переселенные из России на территорию, входящую ныне в состав Республики Армении, распоряжением свергнутого царского правительства, — желающие вернуться на родину, — подлежат возвращению на родину, по возможности, в кратчайший срок.

Порядок и условия реэвакуации устанавливаются в соответствии с постановлением статьи VI настоящего договора в особом соглашении.

Статья VIII. Обе договаривающиеся стороны обязуются немедленно по вступлении в силу настоящего договора освободить от заключения или других видов наказания и от дальнейшего преследования, судебного или административного, всех лиц:

1) подвергшихся таковому преследованию на территории Армении за действия, совершенные в пользу РСФДР или в пользу политических партий, входящих в Интернационал;

2) подвергшихся преследованию на территории РСФДР и АзСР за действия, совершенные в пользу Республики Армении или в пользу партии Дашнакцутюн.

Всем означенным лицам, в случае их желания, предоставляется право свободного выезда за границу.

Статья IX. Экономические отношения между Россией и Арменией определятся временно, впредь до заключения между обеими договаривающимися сторонами торгового договора, нижеследующими положениями:

1) обе договаривающиеся стороны в основу своих торговых взаимоотношений кладут принцип наибольшего благоприятствования;

2) товары, идущие из или по назначению одной из договаривающихся сторон, не должны облагаться другой стороной никакими транзитными или сборами.

Статья X. Постановления пунктов 1-го и 2-го предшествующей статьи настоящего договора имеют быть положены в основу торгового договора, имеющего быть заключенным между обеими договаривающимися сторонами.

Статья XI. Дипломатические и консульские сношения между договаривающимися сторонами устанавливаются немедленно по заключении настоящего договора. Впредь до заключения особого соглашения о взаимном положении консулов право и обязанности таковых будут определяемы существующими на сей предмет, в каждом из договаривающихся сторон, узаконениями.

Статья XII. Разрешение вопросов публично-правового и частноправового характера, возникающих между гражданами договаривающихся сторон, а равно регулирование некоторых отдельных вопросов между обоими государствами или между государствами и гражданами Другой стороны, производится особой смешанной комиссией с равным числом членов от обеих сторон, учреждаемой немедленно по ратификации настоящего договора, состав, права и обязанности которой устанавливаются по соглашению обеих договаривающихся сторон.

Статья XIII. 1. Российское правительство возвращает за свой счет в Армению все эвакуированное во время мировой войны 1914—1917 гг. из пределов Армении имущество церквей и молитвенных домов всех вероисповеданий, в том числе ценности, архивы, документы и прочие предметы Эчмиадзинского монастыря.

2. Российское правительство передает правительству Республики Армении имущество Лазаревского института восточных языков, в том числе библиотеки, архивы, музеи, художественные произведения, учебные пособия, документы и прочие предметы, входящие в состав этого имущества.

Что касается архивов, библиотек, музеев, художественных произведений и документов, имеющих для Армении существенное научное, художественное или историческое значение и вывезенное из пределов Армении в Россию, Российское правительство соглашается возвратить таковые в Армению постольку, поскольку выдел их не причинит существенного ущерба российским архивам, библиотекам, музеям, картинным галереям, в коих они хранятся.

3. Вопросы, относящиеся к передаче и выделу имущества на основании 1-го и 2-го пунктов настоящей статьи, подлежат разрешению особой смешанной комиссии, с равным числом членов от обеих договаривающихся сторон.

Статья XIV. 1. Россия отказывается от каких бы то ни было расчетов, вытекающих из прежней принадлежности Армении к бывшей Российской империи, и признает, что государственное имущество разных наименований, находящееся на территории Армении, составляет неотъемлемую собственность последней. Если же, принадлежащее таким образом Армении имущество было после 1 августа 1914 г. вывезено с ее территории третьим государством, то право требования его переходит к Республике Армении.

2. Россия соглашается освободить Армению от ответственности по долговым и всякого рода иным обязательствам России, в том числе возникшим из выпуска бумажных денег, казначейских знаков, обязательств; серий и свидетельств Российского казначейства по внешним и внутренним займам Российского государства, по гарантиям разным учреждениям и предприятиям и по гарантированным займам таковых и пр. Все подобные претензии кредиторов России в доле, касающейся Республики Армении, должны быть направлены только против России.

Статья XV. Российское правительство, принимая во внимание, что Республика Армении во время мировой войны была целиком разорена и что армянское трудовое крестьянство лишено всякой возможности восстановить свое хозяйство, изъявляет согласие:

1. Передать правительству Республики Армении нефть в количестве, составляющем годовую норму потребления Армении. В счет этого количества правительству Армении отпускается 500 тысяч пудов нефти непосредственно после подписания настоящего договора.

2. Передать правительству Республики Армении товарные вагоны, годные для эксплуатации, в количестве и в сроки, которые будут установлены особой смешанной комиссией с равным числом представителей обеих договаривающихся сторон.

3. Передать правительству Республики Армении оборудование, со станками и техническими приспособлениями, необходимое для хлопчатобумажного производства, в количестве и в сроки, которые будут установлены особой смешанной комиссией с равным числом представителей обеих договаривающихся сторон.

Статья XVI. Каждая из договаривающихся сторон обязуется признавать и уважать флаг и герб другой стороны, как эмблемы дружественного государства. Рисунки флага и герба, а равно вносимые в оные изменения, буде таковые последуют, будут взаимно сообщаться дипломатическим путем.

Статья XVII. Настоящий договор подлежит ратификации.

Обмен ратификационными грамотами должен произойти в Москве.

Повсюду, где в настоящем договоре упоминается момент ратификации договора, под этим понимается время взаимного обмена ратификационными грамотами.

В удостоверение сего уполномоченные обеих сторон собственноручно подписали настоящий договор и скрепили его своими печатями.

Подлинный в двух экземплярах составлен и подписан в городе Эривани "23" октября 1920 года.

Киров
Левон Шант
А. Тертерян
Левон Зарафян

ДОПОЛНЕНИЕ К МИРНОМУ ДОГОВОРУ МЕЖДУ РОССИЙСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАТИВНОЙ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКОЙ И РЕСПУБЛИКОЙ АРМЕНИИ

<...>

Статья III

Правительство РСФСР предоставляет Республике Армении 25% перевозимых через Армению транзитом предметов вооружения и снаряжения, в том числе снарядов.

<...>

Статья XIII

В целях создания надлежащих гарантий, обеспечивающих военную безопасность Республики Армении со стороны Турции, устанавливается нижеследующее:

1. Правительство Великого Национального Собрания Турции обязывается не допускать концентрации военных сил в районах, прилегающих к границам Армении и, в частности, в Эрзеруме, причем количество необходимого постоянного гарнизона Эрзерума представляется смешанной комиссией, указанной в пункте 3 настоящей Статьи. В случае особой надобности стянуть войска — вопрос этот подлежит разрешению той же комиссии. Устанавливаемые ограничения не должны стеснять военных операций в Анатолии, Константинопольском, Месопотамском и Сирийском направлениях.

2. Правительство ВНС Турции обязывается, в пограничной полосе к востоку от линии, указанной в статье IV настоящего договора, держать войска лишь в количестве, необходимом для поддержания внутреннего порядка в крае и непосредственной охраны границы. Предельное количество этих войск устанавливается смешанной комиссией, указанной в пункте 3-м настоящей статьи. Восстановление комиссии подлежит приведению в исполнение в срок не более 1-го месяца.

3. Для выработки подробностей и наблюдения за точным выполнением условий, указанных в предыдущих пунктах, а также в Статье IV настоящего договора, — учреждаются на территории Турции, в пунктах, определяемых по взаимному соглашению Правительств ВНС Турции и Республики Армении, — смешанные комиссии, в состав которых Турция и Армения назначают одинаковое число членов, под председательством представителя РСФСР.

4. Означенные комиссии учреждаются не позже 7 дней по вступлении в силу настоящего договора.

Статья XIV

Настоящий договор является неразрывной частью мирного договора между РСФСР и Республикой Армении и вступает в силу немедленно по наступлении следующих условий:

1. Прекращение военных действий между Арменией и Турцией, очищение турецкими войсками занимаемых ими ныне частей бывшей Российской Империи, отходящих на основании мирного договора между РСФСР и Республикой Армении в состав территории последней, и отвода турецких войск за пределы государственной границы России и Турции 1914 года.

2. Признание со стороны АССР и РСФСР незыблемых прав Республики Армении на территории спорных областей — Нахичеванского и Зангезурского уездов — и вывода из пределов этих уездов всех войсковых частей, находящихся в подчинении командованию РСФСР и АССР.

В случае такого признания Республика Армении, со своей стороны, отказывается от всяких притязаний на области так наз. Карабаха, нагорного и равнинного.

В удостоверение сего уполномоченные обоих сторон собственноручно подписали настоящее дополнение к мирному договору и скрепили его своими печатями.

Подлинное составлено и подписано в двух экземплярах.
г. Эривань "23" октября 1920 г.

 

28 октября турецкие войска возобновили общее наступление, взяли под свой контроль южную часть Ардаганского округа и 30 октября подошли к Карсу. Первый штурм оказался отбит, но положение было критическим. 1 ноября правительство Армении предложило турецкой стороне перемирие. Командующий турецкой Восточной армией генерал Кязым-паша Карабекир потребовал от армянского командования сдать Карс, передать под турецкий контроль железные дороги и мосты в этом районе и отвести армянские части до реки Арпачай. Парламент Республики Армения на чрезвычайном заседании отверг эти требования и обратился к Советской России с просьбой о помощи. Тем временем Грузия заявила о своём нейтралитете.

ЗАПИСКА Л.ТРОЦКОГО НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г. ЧИЧЕРИНУ

(29 октября 1920 г.)

Предлагаю послать Сокольникову следующую телеграмму: предлагаем не верить кемалистам на слово, продолжать изучение позиции кемалистов, не ограничиваться беседой с Карабекиром, открыть переговоры прямо с Ангорой, проверять заявления Ангоры на фактах, все усилия направить на усиление советской агитации в армии Кемаля и подготовку советского движения в Турции, пока оружия не выдавать туркам. Информируйте нас почаще, давайте побольше фактов о делах кемалистов, не ограничивайтесь пересказом заявлений Карабекира и других кемалистов.

РАДИОГРАММА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВНСТ МУСТАФЕ КЕМАЛЮ, КОМАНДУЮЩЕМУ ТУРЕЦКИМ ВОСТОЧНЫМ ФРОНТОМ К.КАРАБЕКИРУ, ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ПРАВИТЕЛЬСТВА АРМЕНИИ С.ВРАЦЯНУ, ПОЛНОМОЧНОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ РСФДР В АРМЕНИИ С.КИРОВУ

(1 ноября 1920 г.)

Ввиду обращения Армянского Правительства о посредничестве Советской России между Арменией и Турцией и согласия на это Представительства Турецкого Национального Правительства Советское Правительство извещает Вас, что принимает на себя посредничество и с этой целью отправляет в район военных действий своего Полномочного Представителя Коркмасова.

Советское Правительство рассчитывает, что дальнейшие военные действия будут приостановлены.

Народный Комиссар Иностранных Дел
Чичерин

3 ноября турецкие войска снова неудачно штурмовали Карс, вышли к оз.Чильдыр на северо-западе от него, взяв город в полуокружение, и генерал Карабекир предъявил армянскому командованию ещё более жёсткие требования, равносильные требованию капитуляции: в течение 24 часов сдать Карс, передать турецким войскам 2 тыс. винтовок, 20 станковых и 40 ручных пулемётов со всеми принадлежностями, 3 артиллерийские батареи с упряжными лошадьми, 6 тыс. орудийных снарядов, 2 паровоза, 50 вагонов и отвести свои войска на восток до линии реки Арпачай. 5 ноября грузинские войска взяли под свой контроль нейтральную зону, установленную между двумя государствами в начале 1919 года. Это было сделано с согласия правительства Армении, которое пыталось таким образом предотвратить турецкую оккупацию этой спорной территории. Грузинские войска, однако, на этом не остановились и, продолжая движение на юг, захватили весь сектор Лори, на который Тифлис претендовал со дня провозглашения независимости. По результатам спешно проведённого плебисцита Грузия присоединила эту территорию. 7 ноября правительство Республики Армения обратилось к Великому национальному собранию Турции с предложением мирных переговоров. 11 ноября было заключено перемирие сроком на 10 дней, которое вскоре продлили до 1 декабря.

ТЕЛЕГРАММА ЗАМЕСТИТЕЛЯ ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В АРМЕНИИ О.СИЛИНА Г.СОКОЛЬНИКОВУ В БАКУ

(Эривань, 11 ноября 1920 г.)

7 ноября Арменправительство послало Кязим Карабекиру согласие на принятие условий перемирия Ангорправительства от 3 ноября с указанием, что часть условий не выполнимы по техническим причинам. Ночью с 14 по 15 армяне получили извещение, что турки согласны установить перемирие. Сегодняшний день прошел в прекращении военных действий. В общем, армяне должны отвести войска за линию реки Карахан. Киров сегодня в Дилижане и в 15 часов предполагает на автомобиле выехать [в] Эривань.

Силин

 

Всё это время Джелаладдин Коркмасов, получив по радио инструкции из Москвы, взялся за дело. Употребляя всё своё влияние на Кемаля и присных, советский посланник требовал надавить на Карабекира, чтобы тот остановил своё наступление и отвёл войска на линию Олур-Сарыкамыш-Шахтахты. 5 ноября Кемаль согласился и лично связался с Карабекиром, отменив готовившийся третий штурм Карса. Косвенной причиной тому была... обезьяна.

 

[de_Trachant]

12. ...и развязывается. Ч.4, а также о роли обезьян в истории

(развилка по Греции почти цельнотянута с англо-фаи, вернее, с одного из наиболее популярных тамошних таймлайнов - "Of lost monkeys and broken vehicles". Ну а почему нет? Альтернатива должна быть альтернативной!)

 

Как показывают события XX века, тесное общение с обезьянами довольно опасно, можно если не ВИЧ, так оспу подхватить. Но гадить в историческом масштабе родственники человека стали ещё до того, как это стало мэйнстримом. Но зайдём издалека. Король Эллинов Константин I, известный германофил, занимал в ходе империалистической войны двойственную позицию - зять "кузена Вилли" хоть и провозглашал нейтралитет, но нейтралитет этот был дружественным по отношению к ЦД, а к Антанте же - враждебным. Иной позиции придерживался премьер-министр Элефтериос Венизелос, автор "мегало-идеи" - расширения Греции на "исконные территории" Малой Азии и дальше. В 1916 году, после вторжения болгар в греческую Македонию ("операция "Струма") патриоты-офицеры подняли мятеж, и Венизелос сформировал в Салониках альтернативное правительство. Антанта оккупировала Грецию, и сидящего на двух стульях короля "ушли" по требованию комиссара Антанты в Греции Шарля Жоннара в июне 1917 года. Новым королём стал младший сын Константина, 23-летний Александр - enfant terrible королевской семьи, любитель быстрых машин и красивых женщин. Старый король и его приверженцы отправились в изгнание - сначала добровольное, а затем, после вялой попытки мятежа "эпистратов" (роялистских парамилитарных формирований), и принудительное. В числе приверженцев оказались многие военнослужащие, например, полковник Иоаннис Метаксас. Страну возглавил триумвират Венизелоса, адмирала Кунтуриотиса и генерала Данглиса, а молодой король был отстранён от всех дел, и бесцельно тусил то в афинской резиденции, то в королевском летнем дворце Татой, вернее, в том, что от него осталось - в 1916 году дворец был подожжён патриотами и сгорел, остались лишь охотничий домик и здоровенный сад. В саду водилась разная живность, в том числе берберская макака виноградаря Штурма. Заодно королю разрешили жениться на Аспасии Манос, дочери адъютанта Константина, полковника Петроса Маноса.

 

Офицеры-роялисты отречение любимого короля восприняли в штыки, и, как водится, попытались убить Венизелоса на Лионском вокзале в Париже 30 июля 1920 года - неудачно, но в первые несколько дней шли слухи, что Венизелос погиб. Это вызвало погромы роялистов в самой Греции. В частности, боевики-венизелисты долго искали популярного политика-антивенизелиста Йона Драгумиса, чтобы прихлопнуть его и таким образом отомстить за патрона. К счастью, Драгумис посвятил предыдущие несколько дней написанию статьи, осуждающей Советскую Россию за подписанный недавно "Договор о Дружбе между РСФДР и ВНСТ", и выходные решил посвятить своей любовнице, Марике Котопули, проведя уик-энд в её особняке в Кифисии и отключив все телефоны. Избежав таким образом удара судьбы, Драгумис, яростный "романтический националист", продолжил цикл газетных статей, обличающих "гнусных большевиков" за поддержку "гнусных османских националистов", и истинной жемчужиной цикла стала статья о свеженачавшейся армяно-турецкой войне, вышедшая 1 октября. Статья была настолько ярка и резонансна, что король Александр в ходе запланированного визита к агроному Штурму, управляющему виноградниками в сгоревшей летней резиденции, задумался и проехал мимо, мысленно споря и соглашаясь с автором. Когда же, очнувшись, король развернул мотоцикл и всё-таки доехал до домика агронома, то увидел, что Фриц, его немецкая овчарка, загрыз накинувшуюся на него берберскую макаку управляюшего виноградниками. Бедняга Фриц получил несколько укусов, и через несколько дней умер от сепсиса, расстроив тем самым Александра, который так и не узнал, что "на его месте должен был быть я". Не получив заражение крови и не умерев без наследников (Аспасия Манос была беременна), король не спровоцировал тем самым кризис престолонаследия, и не дал роялистам разыграть карту "сгубили венизелисты короля-то нашего, ироды!". 25 октября прошли намеченные парламентские выборы. "Объединенная оппозиция" и коалиция роялистских партий добились гораздо большего, чем должны были, в частности, в "старой Греции". Сам Венизелос был избран в Аттике, но благодаря первому прохождению по пост-электоральной системе большинство кандидатов от либералов проиграли. К счастью, катастрофы удалось избежать, хотя и с относительно небольшим отрывом. Либералы получили 195 мест, оппозиция 176.

 

21 ноября открылась первая сессия нового греческого парламента, на которой Венизелос потвердил предвыборные обещания, в том числе относительно Севрского мирного договора. Для достижения этой цели в первую очередь следовало покончить с теми, кто этот договор не признавал - с правительством в Анкаре. Греческая армия была больше и сильнее, но для войны, как известно, требуются деньги. У Греции все еще оставалось около 25 миллионов фунтов неиспользованных военных кредитов (которые в нашей реальности англичане с возвращением на трон Константина тут же заморозили). От Ллойд-Лжорджа Венизелос получил обещание, что Великобритания согласится предоставить заем в 15 миллионов фунтов стерлингов, если существующие военные кредиты будут исчерпаны. На эти деньги Греция закупала у англичан боеприпасы, артиллерию, амуницию, необходимую для действий в горах Анатолии, самолёты, а также 2 крейсера (строившихся до войны как раз для Греции) и дюжину эсминцев типа R. Но пока суд да дело, греки начали переброску в Смирну дополнительных частей - IV, IX и Кидонскую пехотные дивизии, а также принялись разворачивать свою единственную кавбригаду до дивизии. К концу декабря греческие силы в Малой Азии уже насчитывали почти 130000 человек. В Смирну и Панормос отправлялись все имевшиеся на материке винтовки Манлихера-Шёнауэра и около 60000 винтовок Маузера, по иронии судьбы захваченных у османов во время 1-й Балканской войны. По сниженным ценам было закуплено большое количество оружия, боеприпасов, обуви и обмундирования из французских и британских излишков, а также 1500 автомобилей и 69 трофейных турецких орудий чешского производства, которые можно было "поставить на ноги", дозаказав недостающие части в Чехословакии (32 75-мм M.15 Gebirgskanone Skoda, 26 105-мм M.16 Gebirgshaubitze Skoda, 11 150-мм M.14 Feldhaubitze Skoda). Французы поставляли 20000 винтовок Бертье и 48000 трофейных Маузеров, а также 12 Ньюпоров-27 и 10 Бреге-14, англичане обязались поставить 100000 Enfield P14, а также 48 114-мм гаубиц, 36 152-мм гаубиц, 152 мортиры Стокса, 24 "Сопвича-Кэмэла" и 24 DH-9 из запасов Македонской армии - для формирующихся частей.

 

Сказать, что подобное развитие событий взволновало Кемаля и ВНСТ - ничего не сказать. Не то чтобы турки не были готовы к борьбе с греческой армией в наступающем году, но скорость разворачивания греческих сил, и, главное, масштабы заставили резко ускорить строительство армии и решение подвешенных внешнеполитических вопросов. В числе последних были вопрос грузинский, и, в первую очередь, армянский. Турки, как и было ранее оговорено, согласились на посредничество Москвы в переговорах с Арменией:

ТЕЛЕГРАММА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В АРМЕНИИ С.КИРОВА ЧЛЕНУ КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА Г.СОКОЛЬНИКОВУ

(22 ноября 1920 г.)

Имеется помета рукою Г.Сокольникова: "Через политконтролера. Немедленно передать Чичерину и Троцкому. Сокольников".

Для передачи [в] Москву. Наркоминдел Чичерину. Эривань. 19 ноября. Передаю текст ноты, перевод, полученный для передачи Вам через фронт: "Господин комиссар, Правительство Великого Национального Собрания Турции благодарит Вас за Ваше гуманное предложение положить конец турецко-армянской войне, по этому поводу мы считаем нужным высказать следующее соображение.

Во-первых, Ваше первое предложение о посредничестве, выраженное в телеграмме от 2 ноября 1920 г., было получено с благодарностью и 15 ноября 1920 г., [ответили] что всецело принимаем его и что вследствие этого приостановлено общее наступление нашей Восточной армии, уже готовое начаться для того, чтобы положить конец совершаемым армянами избиениям. Во-вторых, с тех пор дашнаки не представили Вам никакого срока. Во всяком случае, мы не получили об этом никакого сообщения. И на что Вам следует обратить внимание, это то, что армяне, воспользовавшись этим периодом колебания, хотели осуществить свои намерения, пропитанные империализмом, пытаясь завладеть частью наших восточных провинций, которые составляют неотъемлемую часть нашего народного достояния, о чем излишне повторять. В-третьих, 24 сентября [19]20 года армяне дошли до такой степени, что напали на наши войска в надежде овладеть нашими восточными провинциями, и мы должны были защищаться, чтобы отразить их нападение. 3 ноября мы предложили им мир, и 5 ноября мы сообщили им наши условия, которые, по нашему глубокому убеждению, настолько умеренны и так беспримерно справедливы, что сам господин Оганджанян в своей ноте от 7 ноября заявил, что он согласен с нами в отношении их. В-четвертых, армяне хотят установить временную приостановку боевых действий, на которую главнокомандующий Восточным фронтом согласился по их просьбе, объясняя, что он делает это для того, чтобы остановить пролитие крови до принятия инструкций от центрального правительства и установления мирного соглашения. Армяне заявляют, что мы нарушили перемирие, тогда как оно не было заключено вследствие их отказа. В-пятых, Турция по-прежнему готова заключить мир с Арменией, на основаниях начать мирные переговоры с Армянской республикой на вышеизложенных основаниях. Прошу Вас, господин комиссар, принять уверения в моем глубоком уважении. Ахмед Мухтар, Народный комиссар иностранных дел правительства Великого Национального Собрания Турции. С подлинным верно: Кязым Карабекир". Подлинник посылается курьером, по получении настоящего радио подтвердите по радио через Баку. № 251.

Киров

 

Турецкую сторону вполне устраивал отказ Эривани от посягательств на территорию восточных вилайетов, соглашалась она и на оставление Карса за Арменией, при условии передачи западной части Карсской области с преимущественно турецким населением. Секретной статьёй переговоров стал пункт о совместном давлении на Грузию. У последней накопилось большое количество территориальных споров со своими соседями, плюс РСФДР хотела заставить Тифлис уйти из-под британского крылышка - если понадобится, то и силой. Турция хотела Батум, населённый мусульманами-аджарцами, а ещё винтовок, самолётов, орудий, боеприпасов... Всё это Кемалю было обещано.

ТЕЛЕГРАММА ЧЛЕНА КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА Г.СОКОЛЬНИКОВА И ПОСТОЯННОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В ГРУЗИИ Л.ШЕЙНМАНА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ Г.ЧИЧЕРИНУ

(Баку, 24 ноября 1920 г., 22.15)

Помета "С[овершенно] секретно".

К № 324, 36/103, 327. Для выяснения истинных намерений турок считаем необходимым предложить им переговоры на следующей базе: 1) Границы Советской Армении определяются по соглашению с Россией. 2) Момент наступления на Грузию определяется Россией. 3) Возобновление, то есть активное продолжение войны против Антанты. При соблюдении этих условий возможен отпуск вооружения, финансов и прочее. № 1040.

Сокольников, Шейнман

ТЕЛЕГРАММА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РСФДР Г.ЧИЧЕРИНА ПОЛНОМОЧНОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ В АРМЕНИИ С.КИРОВУ (ДЛЯ ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В АНГОРЕ Д.КОРКМАСОВА)

(1 декабря 1920 г.)

Помета: "Эривань, Кирову. Передаю телеграмму Чичерина для Коркмасова".

Ваш номер 411-15 получен. Поручаем Коркмасову ответить туркам, что мы высылаем отсюда комиссию для ведения с ними переговоров о заключении договора и просим турецкое правительство сообщить, когда выедет назначенная им комиссия для той цели и из кого она будет состоять и какое место для переговоров они предлагают. [В] ближайшие дни сообщим, кто будет нами назначен в нашу комиссию. Просим также турецкое правительство сообщить, какие предложения оно желает нам сделать для заключения договора. Нам желательно знать, получило ли Туркпра[вительство] проект договора, выработанный нами вместе [с] Бекиром Сами, посланный в Ангору с Юсуфом Кемалем. Считает ли его Туркпра[вительство] приемлемым, и как оно относится к тем пунктам расхождения между нами и Бекир[ом] Сами, по которым последний не мог принять решения. Пока ограничиваемся этим только. Дальнейшие инструкции для Коркмасова будут посланы незамедлительно.

Чичерин

 

Получив щедрое предложение, ВНСТ не стало долго раздумывать, и дало согласие на скорейшее решение армянского вопроса (мирным путём, конечно же).

ЗАПИСЬ РАЗГОВОРА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РСФДР В АРМЕНИИ С.КИРОВА И ЧЛЕНА КАВКАЗСКОГО ОТДЕЛА ВЦИК И РВС КАВКАЗСКОГО ФРОНТА Г.СОКОЛЬНИКОВА

С[Скольников] Здравствуйте, Сергей Миронович. Больше чем два часа добивались Вас. Необходимо обратить внимание на это. 1. Как дела? 2. Как с турками. 3. Что сообщает Коркмасов? 4. Получил ли он ответ Чичерина: согласие на заключение договора? 5. Как с продовольствием? 6. Как только восстановится движение, сейчас же двинем хлеб и нефть, мануфактуру. 

К[иров] Здравствуйте, Григорий Яковлевич. Дела идут хорошо. Однако турки сильно эвакуир[уют] все, что могут, с территории, захваченной ими. Карс[скую область] турки, по-видимому, соглашаются очистить, однако нужно на них налечь, иначе они будут затягивать. От Чичерина не получено. Продовольственное положение весьма плохое. Запасов никаких нет, все, что было, осталось в руках турок. Необходим скорый подвоз.

Не ожидая возобновления железнодорожн[ого] движения, после нашего разговора передам шифровку: одна от Коркмасова. Пока ничего. Прикажи сейчас принять наши шифровки.

С[окольников]. Передай сейчас же Коркмасову след[ующее]. На заключение договора с турками Москва согласна. Наша комиссия будет назначена в ближайшие дни, узнайте у турок состав их комиссии, место и время переговоров. Какие вопросы турки желают поставить на этой конференции. Получило ли Ангорское правительство проект договора, выработанный вместе с Бекиром Сами и посланный в Ангору с Юсуф Кемалем. Ответ на эти вопросы просит Чичерин. Передайте Коркмасову, что было бы большим политическим эффектом и большим доказательством нашей дружбы, если турки оставили бы Карс[скую область]. Надо дать понять туркам, что такой шаг поднял бы их престиж, и мы немедленно возобновили бы отпуск вооружения. Зашифруйте, пож[алуйста], это и передайте сейчас же. Чем скорее ответ, тем лучше. Было бы желательно ответ до 10 вечера.

 

2 декабря в Карсе турецкой и армянской сторонами при посредничестве РСФДР был подписан Карсский мир, согласно которому стороны забывали предыдущие несправедливые договора (Батум, Севр) и начинали "с чистого листа". 

МИРНЫЙ ДОГОВОР, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ МЕЖДУ ТУРЦИЕЙ И ПРАВИТЕЛЬСТВОМ АРМЕНИИ ПРИ ПОСРЕДНИЧЕСТВЕ РСФДР В КАРСЕ

(2 декабря 1920 г.)

В целях положить конец настоящей войне и заключить продолжительный мир Правительство Великого Национального Собрания Турции, с одной стороны, и Республика Армения — с другой, назначили уполномоченными для мирных переговоров

Со стороны Советского Правительства:
Джелаледдина Асельдеровича Коркмасова, Чрезвычайного и Полномочного представителя;

Со стороны Турции:
генерала Кязима Карабекир-пашу, командующего Восточным фронтом, 
Гамид-бея, генерал-губернатора Эрзерума, 
Сулейман Неджади-бея, депутата Эрзерума;

Со стороны Армении:
Александра Хатисяна, министра-президента, депутата,
Абраама Гюльханданяна, министра финансов, депутата,
Драстамата Канаяна, военного министра, депутата,
Степана Корганяна, товарища министра внутренних дел; 

которые, собравшись в гор. Карсе по взаимном предъявлении своих полномочий, признанных составленными в полном порядке и надлежащей форме, условились в нижеследующем:

1. Война между Арменией и Турцией окончена.

2. В районах Олту и Ардагана, где впоследствии посредством плебисцита будет установлена особая администрация, Армения обязуется не вмешиваться в порядок этой администрации независимо от того, в какую форму выльется эта администрация. Эти районы временно будут находиться под защитой Турции. Окончательное установление границ будет произведено на месте смешанной комиссией, в составе обеих сторон при посредничестве представителей Советской России, через две недели после подписания настоящего договора.

3. Договаривающиеся стороны соглашаются на возвращение на свои места в пределах бывшей границы всех беженцев, за исключением тех, которые выселились в течение мировой войны и в рядах противника дрались против своего правительства, и тех, которые принимали участие в погромах. Договаривающиеся стороны обязуются предоставить возвратившимся на родину беженцам права, предоставляемые меньшинству в странах наиболее цивилизованных.

4. Те же беженцы, которые в течение 1 года со дня ратификации настоящего договора не возвратятся на свою родину, лишаются права на возвращение, упомянутое в ст. 6. Их ссылка на право возращения не будет принята во внимание.

5. Опираясь на принципы человечности, провозглашенные и принятые им, Правительство ВНС Турции, несмотря на колоссальные расходы, которые оно вынуждено было производить в течение двух лет для содержания своей армии, отказывается от требования возмещения расходов, сопряженных с настоящей войной, которую указанное выше Правительство вынуждено было предпринять против Армении. Обе договаривающиеся стороны отказываются также от всяких претензий по возмещению убытков, понесенных за время мировой войны.

6. Правительство ВНС Турции и Правительство Советской России заверяют в искреннем своем стремлении оказать помощь и поддержку Правительству Армении в развитии и укреплении его авторитета.

7. Эриванское правительство соглашается признать и объявить Севрский договор, который категорически отвергнут Правительством ВНС Турции, аннулированным. Правительство Армении обязуется отозвать из Европы и Америки свои делегации, которые политический центр империалистических правительств Антанты сделал орудием своих происков. Они обязуются также с полной искренностью устранить все недоразумения, могущие возникнуть между обеими странам. В доказательство искренности своего желания жить в мире и своего уважения к соседским правам Турции Правительство Армении обязуется устранить от государственного управления всех лиц, провоцировавших и преследовавших империалистические задачи с целью нарушить мир между обеими странами.

9. Правительство Республики Армения обязуется обеспечить права мусульманского населения на территории республики и в целях обеспечения религиозного и культурного развития мусульманского населения обязуется также ничем не препятствовать организации этих обществ и их праву непосредственного избрания муфтиев и утверждения Главного муфтия, который будет избран местными муфтиями и Шейх-Уль-Исламом Правительства ВНС Турции.

9. Договаривающиеся стороны обязуются предоставить право свободного следования лиц и товаров из одной страны в другую, как по железным, так и по другим дорогам обеих стран и отказываются от транзитных прав на товары, идущие как с моря, так и из других каких-либо стран. Правительство Армении обязуется отказаться от всяких прав на транзитные пошлины в отношении товаров, повозок, вагонов, идущих транзитом из Турции в Азербайджан, Персию, Грузию и обратно. Правительство ВНС Турции обязуется предоставить Армении свободный транзит в Персию и Маку через Шарур—Нахичевань—Шахтахты и Джульфу. Имея в виду, что Советская Россия и Турция вынуждены принять необходимые меры против интриг и происков империалистических правительств Антанты, совместная советско-армянско-турецкая комиссия будет иметь право до момента заключения всеобщего мира, не нарушая свободного движения, контролировать железные дороги и прочие пути сообщения Армении для воспрепятствования ввоза оружия. Все договаривающиеся стороны будут препятствовать въезду как официальных, так и неофициальных представителей империалистических правительств Антанты.

10. Правительство Армении признает аннулированными все договоры, которые могли быть заключенными и имели отношение к Турции точно так же, как и все договоры, заключенные во вред интересам Турции.

11. С момента подписания настоящего договора между договаривающимися сторонами возобновляются коммерческие сношения, и обе стороны отправляют своих дипломатических и консульских представителей в столицы и иные города обеих стран.

12. Почтовая, телеграфная, телефонная и консульская конвенции будут заключены согласно условиям настоящего договора. С момента подписания настоящего договора будет установлена железнодорожная связь между соседними государствами и оккупированными турецкими войсками районами и будет возобновлена почтовая и телеграфная связь между указанными государствами и районами, оккупированными турецкими войсками.

13. Отход турецких войск с территории, которая согласно настоящему договору остается за Арменией, точно так же, как обмен заключенными произойдет в течение двух недель после подписания настоящего договора. Гражданские лица, интернированные за время этой войны, будут обменены непосредственно за подписанием настоящего договора. Обмен военнопленными произойдет на условиях, имеющих быть выработанными разграничительными комиссиями.

14. Настоящий договор ратифицируется в течение одного месяца. В удостоверение чего вышеупомянутые уполномоченные подписали настоящий договор.

Составлен в гор. Карсе 2 декабря 1920 г. в трёх экземплярах на турецком, русском и французском языках.

СЕКРЕТНАЯ ЧАСТЬ ДОГОВОРА, ЗАКЛЮЧЕННОГО МЕЖДУ ТУРЦИЕЙ И ПРАВИТЕЛЬСТВОМ АРМЕНИИ ПРИ ПОСРЕДНИЧЕСТВЕ РСФДР В КАРСЕ

1. Правительство Советской России и Правительство ВНС Турции обязуются воздействовать на Грузию с целью возвращения Армении незаконно оккупированных грузинскими войсками территорий в Борчалинском и Ардаганском уездах.

2. Правительство Советской России и Правительство ВНС Турции будут настаивать на проведении плебисцита на территориях в границах Грузии, имеющих неоспоримую, историческую, этническую и юридическую связь с Арменией в случае, если Республика Армения пожелает производства такового.

3. Под указанными в п.2 территориями понимаются Борчалинский, Ахалкалакский, Ахалцикский и Тифлисский уезды бывшей Тифлисской губернии

4. Правительство Советской России и правительство Республики Армения в свою очередь будут настаивать на проведении плебисцита на территориях в границах Грузии, имеющих неоспоримую, историческую, этническую и юридическую связь с Турцией, если Турция пожелает производства такового.

5. Под указанными в п.4 территориями понимаются Батумская область.

 

В январе нового, 1921 года войска Кязыма Карабекира покинули Сарыкамыш и Кагызман, и сосредоточились в Олуре и Архаве. Реорганизованные армянские войска (уменьшившиеся до 10000 штыков и сабель) сформировали колонны в Каракилисе и Александрополе (Гюмри). Силы 11-й армии, переименованной в Кавказскую Отдельную армию, в свою очередь заняли позиции в Агстафе, Гяндже и Саки. Вооружённые силы Грузии насчитывали на бумаге около 35000 человек, но фактически численность армии и народной гвардии за вычетом тыловых формирований составляла 20-25000 штыков и сабель, при этом до 10000 из них составляла Народная гвардия - организация крайне высокого гонору, но крайне низкой боевой силы, при этом антагонизирующая с армией. Офицерский состав комплектовался и назначался по принципу протекционизма, в специальных войсках соответственные должности нередко занимались офицерами других родов войск и неспециалистами. Продовольственное положение как армии, так и всей Грузии находилось не на высоте, денежное снабжение было совершенно недостаточным, в связи с чем офицеры занимались спекуляцией, взяточничеством и казнокрадством, причем последние два явления были введены в систему. Вслед за офицерством и рядовые солдаты, находящиеся в еще худших материальных условиях, были принуждены спекулировать и торговать на рынках. Народная гвардия снабжалась сильно лучше, настроения в ней были довольно высокие и патриотичные (к правящей партии), и НГ использовалась по этой причине как "заградотряды". Между военными министрами и главнокомандующими (и те и другие часто сменялись) деловые отношения налаживались с трудом. Генералам не нравился партийный контроль на их деятельностью, и полная военная некомпетентность штатских министров ("то учитель, то врач – лишь бы социалист"). Генерал Квинитадзе вспоминал, как в присутствии военного министра Лордкипанидзе отдавал распоряжение одному из командиров батальонов взять в поход два орудия, после чего министр переспросил: "Георгий Иванович, два орудия – это сколько пушек?". Армия располагала 52 исправными орудиями против 72, положенных по штату, зато имела автобронетанковый отряды (17 броневиков и 2 танка), авиаотряд (закупленные в Италии новейшие 20 аэропланов Ансальдо) и 6 бронепоездов. Правда, топливо для всего этого добра поступало из Азербайджана – вначале независимого, а затем советского – который регулировал его подачу в зависимости от политических отношений с Грузией. 

 

10 января грузинскому правительству была представлена нота МИД Армении с требованием вывести войска из оккупированных областей Борчалинского уезда и Карсской области. Министр иностранных дел Грузии Евгений Гегечкори эту ноту отверг под предлогом, что проведённые на этих территориях плебисциты высказались о присоединении к Грузинской Республике. 11 января, не дожидаясь ответа, армянские войска выдвинулись на север, заняв Лори и Алаверди. 16 января армянские войска перешли южную границу Грузии и заняли Красный мост через реку Храм и село Шулаверы. Здесь им оказали сопротивление добровольческие отряды кахетинцев под командованием Стефана Ахметели. 19-20 января у села Табахмела на подходах к Тифлису части 11-й армии столкнулись с ожесточённым сопротивлением юнкеров Тифлисского военного училища (510 бойцов, 4 пушки, 6 пулемётов, команир полковник Чхеидзе). Село осталось в руках грузинских юнкеров, но части 11-й армии обошли их позиции, и ударили восточнее, навстречу наступающим долиной Иори азербайджанским войскам. 18 января частями РККА были заняты Закаталы и Сигнахи. Вечером 18 января у Соганлуги показались подразделения армянских войск. Командование армян допустило ошибку и повело войска в атаку на неразведанные позиции. Грузинские войска в течение всей ночи отбивали атаки, а на рассвете при поддержке броневиков перешли в контрнаступление и добились серьёзного успеха: в плен было взято 1600 человек, по отступающим армянским частям ударила артиллерия и вслед их атаковали самолёты. В течение 19-20 января в Орхевском секторе проходили артиллерийские дуэли и незначительные столкновения. 21 января армяне попытались обойти левый фланг защитников города. Грузинские части ответили контратакой: командование создало ударную группу под командованием генерала Джиджихия из 5 гвардейских батальонов и кавалерийской бригады, которые от деревни Лило перешли в наступление, а из Орхеви пошли в лобовую атаку 2 гвардейских батальона. Армянские части потерпели поражение и отступили. Грузинские войска продвинулись на 10 километров, но 23 января, после появления на левом фланге кавалерии, отошли на прежние позиции.

 

Тем временем, 20 января  Кязым Карабекир объявил Грузии ультиматум, потребовав оставить города Батум, Арданудж, Ардаган и Артвин. Не дожидаясь ответа, турки вошли в Грузию, заняв приграничные районы и оказавшись вблизи Батума. Для остановки турецкого наступления грузинскому командованию пришлось перекидывать резервы с абхазской границы и из-под столицы. Это позволило армянам перегруппировать свои части, и продвинуться западнее по реке Храми, заняв Ахалкалаки. В надежде на возможное столкновение армян и турок грузины достигли устного соглашения с Карабекиром, по которому турецкие войска могли войти в город, сохранив контроль над гражданской администрацией за грузинскими властями. Ной Жордания надеялся на вмешательство англичан или французов, но этого вопреки их ожиданиям не произошло. Вернув силы от Батума к Тифлису (перебросив на остатках топлива по железной дороге), грузинская армия провела контратаку. В ходе двухдневных боёв удалось вернуть Манглиси на правом фланге грузинской обороны, а затем дойти до р.Алгет, но дальнейшее продвижение остановилось из-за угрозы с другого фланга, где РККА угрожала взятием Телава. 23-25 января ударный кулак 11-й армии занял южный выступ Тифлисского уезда, непосредственно угрожая столице. Против лома приёма не было, и Грузия запросила перемирия. 1 февраля Грузия, Армения и РСФДР (формально - Азербайджан) подписали трёхстороннее соглашение о признании территорий Борчалинского и Ахалкалакского уезда и части Тифлисского уезда к югу от р.Алгет спорными территориями и проведении в них плебисцита (армянская армия оставалась занимать эти уезды, так что сомнений в исходе плебисцита не было), передаче Азербайджану Закатальского округа, "населённых татарами областей Сигнахского уезда" (в них были включены русские по населению Лагодехи, Царские Колодцы, Новомихайловка и Новоалександровка) и южной части Тифлисского уезда (т.е. территория, входившая в III полицейский участок Тифлисского уезда). Уже позднее Армения передаст Азербайджану кусок Борчалинского участка (одноимённого уезда) к востоку от железной дороги (включая сам ЖД путь), с сёлами Арухло, Кизил-Аджило, Геурарх, Сарван и другими и общей численностью населения в 25000 человек (почти исключительно азербайджанцев), в обмен на спрямление границы возле Коткенда. Южная граница Грузии пройдёт у южных окраин Тифлиса (в районе современного аэропорта и с.Телети. Собственно, армяне хотели и участок к западу от ЖД в районе Телети-Кумиси-Коди, но тогда граница получалась бы уже совсем близко к столице).

 

Боевые действия на Кавказе при этом завершились. Грузинское правительство осталось один на один с собственными взбешёнными радикалами, Армения - с Советской Россией, а Турция - с Грецией. Но это уже совсем другая история...

[tea moore]

Карту бы

[de_Trachant]

Карту бы

Работаем над этим. Полагаю, скоро будет создан специальный картотред, где будут выкладываться все новые границы

[de_Trachant]

Греко-турецкая война. Ч.1. От Инёню до Сакарьи

 

Победа венизелистов на выборах означала продолжение попыток Греции закрепить за собой Восточную Фракию и восточное побережье Эгейского моря. Анкара, само собой, с этим согласна не была, поэтому решиться спор должен был силой. Летом 1920 года греческие войска заняли Восточную Фракию, Измит (Никомедию), Бурсу (Прусу), Изник, Балыкесир, Салихлы, Алашехир, Ушак и другие населённые пункты. Кемаль, пытаясь выиграть время, бросил под греческий каток армию Этхем-Черкеса, который также был одним из потенциальных соперников Кемаля в борьбе за власть. Этхем-Черкес, что характерно, ложиться под каток не захотел, и после небольшого сражения у Гедиза (13-я греческая дивизия против XX группы дивизий Али Фуата) в октябре-ноябре переметнулся на греческую сторону. Разведка боем позволила грекам выявить крайне плохую организацию турецкой армии; две турецких дивизии - 11 и 61 - не смогли ничего сделать с наступающими греками, и захватили город только после того, как греки покинули его. Второй разведкой боем стала атака двух дивизий Смирнского армейского корпуса генерала Иоанну (Архипелагской полковника Церулиса и Смирнской полковника К.Мазаракиса-Айняна) в направлении на Эскишехир (Дорилей). Под небольшой деревушкой Инёню греки столкнулись с войсками Анатолийского фронта Мустафы Исмет-паши - это были группа из 24 и 3 кавалерийской дивизий под общим командованием Мустафы Февзи-паши, к которым через несколько дней боёв присоединились всё те же 11 и 61 дивизии. С 6 по 10 января за позиции под Инёню шли не очень упорные бои, стоившие грекам 200, а туркам 500 штыков боевых потерь. 10 января турки отошли на восток, заняв позиции перед Эскишехиром. Греки, активно использующие авиацию для разведки, со словами "как неожиданно и приятно" заняли турецкие окопы и не стали возвращаться в Бурсу - новая позиция удачно позволяла угрожать одновременно турецким силам в Сакарье, Эскишехире и Кютахье (Котиеоне).*

 

К греческому Весеннему наступлению готовились обе стороны, как на организационно-мобилизационном фронте, так и на дипломатическом. Мустафа Кемаль в первую очередь планировал обезопасить тылы, договорившись с другими оккупантами - итальянцами и французами. У первых мягко говоря не всё в порядке было дома: "красное двухлетие" только-только отбушевало, принеся неисчислимые разрушения и так подорванной войной экономике. На этом фоне колониальная экспансия в Малую Азию выглядела как что-то, что пожирает драгоценные силы и средств у нищей страны. У Италии было два варианта: договариваться с греками о взаимной поддержке или договариваться с турками о разрешении ситуации. Первый вариант на первый взгляд был выгоднее и естественнее, особенно учитывая подписанный 29 июля 1919 договор Титтони-Венизелоса о взаимной поддержке экспансии в Малой Азии, при этом итальянцы должны были передать грекам все свои мелкие острова в Эгейском море в обмен на признание Родоса итальянским. Но этот секретный договор неизвестно как просочился в греческую прессу, что поставило Италию в неловкое положение. После подписания Севра юг Малой Азии (между городами Кушадасы и Анталия) был отнесён к зоне исключительного экономического влияния Италии, но сил, чтобы удержаться там, у итальянцев уже не было: по экономическим причинам были выведены все войска кроме полутора тысяч в Анталии и пятисот человек на Родосе. С ростом турецкого национализма итальянцам стало ясно, что прямого столкновения с турками эти силы не выдержат. К тому же обострились греко-итальянские отношения: застарелый спор из-за Северного Эпира, который греки считали своим (и который должен был отойти Греции по решению Парижской конференции), а итальянцы - албанским (рассматривая Албанию как страну в сфере своего влияния) вспыхнул вновь: подстёгиваемое греками автономистское движение в Аргирокастроне (Гирокастра) и Корице (Корче), оккупированных итальянцами в 1916 году, чрезвычайно усилилось. Где-то на горизонте даже замаячила итало-греческая война. Поэтому итальянцы поступили относительно Малой Азии крайне предусмотрительно: они заключили договор с Кемалем и ушли из Анталии, оставив в городе значительное количество военных запасов, которые сразу же пошли в дело.

 

С французами было сложнее. Их армия находилась в Киликии, которую считала сферой своих интересов со времён Сайкса-Пико, в Зонгулдаке и Карадениз-Эрекли, и, конечно же, в Константинополе. Заняв в ноябре 1918 санджаки Адана, Мерсин, Козан и Джебель-и-Берекет вилайета Адана, а в 1919 году санджаки Мараш и Урфа вилайета Алеппо, французы таким образом обезопасили свою подмандатую территорию в Сирии и Ливане. Пикантности добавило то, что знаичтельной частью французских сил являлись солдаты французского Армянского легиона, а население вилайета Адана было армянским на 45% (на 1912 год). Естественно, это привело к быстрому росту напряжённости, и командующий оккупационной зоной Эдуар Бремон стоял отнюдь не на стороне миротворцев. Первые масштабные столкновения начались вскоре после того, как в регион прибыли эмиссары ВНСТ, в первую очередь капитан Кылыч-Али. В январе 1920 года началось "сражение за Мараш", где 2500 турецких повстанцев осадили французский двухтысячный гарнизон. 11 февраля французы вынуждены были отступить из Мараша вместе с 3000 гражданского населения (армянского), турки же немедленно занялись резнёй оставшихся армян. В то же самое время началась взаимная резня в Антепе (Айнтабе) и Урфе (Эдессе), также превратившаися в осаду немногочисленных французских гарнизонов, причем гарнизон Урфы, сдавшийся и выторговавший себе свободный выход из города был предательски перебит турками. 23 мая французы снимают осаду с Антепа, перебросив свежие войска в город, но в июле осада (уже третья по счёту) начинается вновь. В августе подходит более основательная помощь, и уже французы осаждают турецкую часть города, которая сдаётся лишь 9 февраля 1921 года. После "раздела имени Лоуренса Аравийского" летом 1920 года французская армия, вернув Урфу также заняла Мардин и Джазират-ибн-Умар (Джизре) - для защиты Мосула, также отходившего к французской сфере влияния**. Сил, в отличие от нашей реальности, хватало - кровопролитной франко-сирийской войны не случилось, т.к. Фейсал подчинился воле французов, а не арабских националистов (как мы помним из главы 2 текущей темы), но хватало их лишь на то, чтобы удерживать занятые территории. Выбить кемалистов из Мараша, или из свежепотерянных Феке и Караисалы, например, уже не получалось. На весну 1921 года турки имели на Каппадокийском фронте три пехотных дивизии - тоже невеликие силы. Стороны попали в клинч имени мужика и медведя и надо было как-то договариваться. Франция в марте послала к Кемалю своего дипломата, радикального социалиста Анри Франклина-Бульона, которого турецкий главнокомандующий кормил завтраками в лучшем латиноамериканском стиле "a la mañana", добиваясь (и вполне успешно) временного затишься на этом участке фронта.

 

Греческие войска в Малой Азии под командованием генерал-лейтенанта Леонидаса Параскевопулоса состояли из трёх корпусов - 1-го генерал-майора Нидера (1-я, 2-я, 13-я и Критская дивизии), 2-го генерал-майора Пьерракоса-Мавромихалиса (3-я, 4-я, 9-я и Кидонская дивизии), и Смирнского генерал-лейтенанта Иоанну (Смирнская, Архипелагская, Магнезийская и Ксанфийская дивизии), плюс части армейского подчинения - бригада тяжёлой артиллерии, кавалерийская дивизия, Смирнский укрепрайон и сводная Южная группа из нескольких полков под комадованием генерал-майора Трикуписа. Южная группа а также Кидонская дивизия контролировали территорию в рамках т.н. "линии Милна", от Айвалыка (Кидониеса) у Митилены до реки Меандр. Смирнский корпус находился на севере, Ксанфийская дивизия удерживала Изник (Никею), Магнезийская - Измит (Никомедию), передовые отряды Архипелагской дивизии стояли в деревне Инёню, а основные силы корпуса находились в Бурсе (Пруссе), там же дислоцировалась кавалерийская дивизия. Но главные силы Параскевопулуса находились южнее, в Ушаке, где стояли шесть дивизий 1 и 2 корпусов. 13-я дивизия занимала захваченный ранее Гедиз. План греков включал в себя обозначение движения на Эскишеъир и Афьон-Карахисар с одновременным ударом с севера и юга на Кютахью, где планировалось отсечь и уничтожить I и III турецкие "группы дивизий" (3, 41 пехотные, 1 и 2 кавалерийские дивизии), после чего атаковать в направлении Анкары. Им противостояли Анатолийская и Южная армии Мустафы Исмета и Рефет-бея соответственно численностью в 14 пехотных, 3 кавалерийских дивизии и 1 кавбригаду. В Анкаре Кемаль готовил резервы - четыре пехотные и две кавалерийские дивизии. Кроме этого на пространстве от Кастамону до Батума были разбросаны ещё 6 пехотных дивизий и 2 кавбригады Сивасской и Кавказской армий. Около 140 тысяч греков при 500 орудиях и чуть более 100 тысяч турок при 300 орудиях готовы были схлестнуться в кампании, решающей судьбу Турции. И они схлестнулись.

 

Наступление греков началось 23 марта. 1-й и 2-й корпуса греческой армии вышли из Ушака, сразу же двинувшись крупными силами на Алтынташ и Кютахью. Кавдивизия заняла Доманидж, Смирнский корпус, сбив турецкие заслоны, начал наступление на Эскишехир. Но опытный Кемаль сразу вскрыл греческий план, и приказал Иссет-паше и Изеддин-бею отступать по железной дороге на Эскишехир до соединения с основными силами Исмета, и далее на Сарыкёй. Основные силы Рефет-бея легко оставили Афьон-Карахисар, и отступили, причём обозначив своё отступление на восток, в сторону Чая и Акшехира. На самом деле Рефет шёл на север, железной дорогой через Алтынташ на Эскишехир и Сейтигази. Таким образом Кемаль хотел сосредоточить свои силы и медленно отступать на восток. Греческим силам на южном направлении потребовалось четыре дня непрерывных боев, чтобы выйти на главную линию турецкой обороны, прикрывавшую Кютахью с юга в районе Акче-Даг - Кавус-Цифлик - высота 1799. 3-я, 4-я и Критская дивизии атаковали турецкие позиции в лоб, в то время как 9-я дивизия попыталась обойти левый турецкий фланг, где окопалась 41 турецкая дивизия. Греческое движение на Сейитгази грозило туркам окружением. XII группа Халид-бея встала насмерть на берегах ручья Сейды и окружающих его холмах в районе посёлка Кюмбет. В боях с ней греки завязли ещё на несколько дней. Северная же клешня запаздывала - выступив из Инёню, корпус Иоанну продвигался крайне медленно, выиграв около 20 км территории за четыре дня боёв. Турецкая северная группировка под непосредственным командованием Исмета упорно сопротивлялась. в то время как дальше на север турецкие 7 пехотная и Временная дивизии атаковали в направлении Никеи и Никомедии (Изника и Измита), угрожая тылам Смирнского корпуса. Однако надежды Исмета на то, что греки отведут войска с фронта, не оправдались - генерал Иоанну сосредоточил все свои силы на боях против основной части турецкой армии.

 

После двух дней ожесточенных боев позиции к югу от Кютахьи были разрушены.  Исмет-паша и Рефет-бей были полны решимости продолжать сражаться, но Кемаль, видя общую обстановку, приказал отходить, прежде чем греки захватят Сейитгази, захлопнув тем самым мышеловку. I группа Изеддина оставалась в Кютахье в качестве аръергарда, в то время как III группа Иззета и XX группа Али Фуата вместе с XII группой Халид-бея отступали бы к Эскишехиру и далее на восток. После этого I группа должна была активным маневрированием выйти из-под греческого удара и присоединиться к основным силам у Сарыкёя. 13 апреля пал Афьон-Карахисар, и IV группа Сами-бея начала показательный отход на Чай и Болвадин. Её преследовали две дивизии 1-го греческого корпуса. В тот же день после отступления турок греки вошли в Кютахью. На следующий день 3-й греческий кавалерийский полк вошел в Сейитгази, но был отброшен частями 41 турецкой пехотной дивизии. Город переходил из рук в руки еще два раза, пока, наконец, греки не взяли его ночной атакой. Но Эскишехир упорно держался, позволяя турецкой армии в относительном порядке отступать на восток. Наконец утром 15 апреля в город вошел 4-й пехотный Архипелагский полк. К счастью для турок, кольцо окружения было неплотным, и III группе удалось вырваться в более-менее целом виде. Грекам досталось около 5000 пленных, ещё 20000 турки потеряли ранеными, убитыми и дезертировавшими. Греки понесли почти в два раза меньшие потери - около 11000 человек за три недели боёв***. Турецкая армия не была уничтожена или сколько-то серьёзно разбита, так что греческое командование посчитало сражение окончившимся неудачно. Наступило относительное затишье - стороны подтягивали тылы, перегруппировывались и готовились к продолжению банкета. Кемаль заменил Исмета на посту начальника генерального штаба Февзи-пашой, Рефет-бей был назначен военным министром, а сам Кемаль принял личное командование армией. Турки перебрасывали к Сакарье все возможные силы из Каппадокии и с Кавказа. По просьбе турецкой миссии в Советской России, сроки поставок оружия значительно сократились, а их объёмы возросли (в основном это было оружие, захваченное у белогвардейцев).

 

26 мая в Кютахье состоялось совещание высшего военного руководства - присутствовали Венизелос, начальник Генштаба генерал-майор Хараламбис, начальник Службы штаба армии (т.е. организационно-мобилизационного отдела) полковник Хацимисхалис, командующий армией Малой Азии генерал-лейтенант Параскевопулос, его начштаба генерал-майор Пангалос, начальник оперативного отдела штаба полковник Сарияннис и другие высокие чины. Оперод штарма заявил, что армия не должна терять время, но должна продолжить как можно быстрее своё наступление, чтобы помешать перегруппировке турок и организации ими обороны. Но снабжения могло не хватить на длительное время боёв, к тому же плечо снабжения в случае наступления на Анкару значительно растягивалось. Решение о продолжении наступления было политическим. Правительство не ставило целью занятие новых территорий к востоку от Сакарьи, тем более что эти пустынные территории были далеки от мест компактного проживания греческого населения. В силу этого, операция получила имя Рейд на Анкару (Επιδρομή προς Άγκυρα). Целью Рейда было вынудить кемалистов к миру или, отбросив их дальше на восток, разрушить их базы снабжения и транспортную инфраструктуру и обезопасить границы, предусмотренные Севрским миром. По плану, Смирнский корпус, усиленный Ксанфийской и кавалерийской дивизиями должен был наступать на станицю Полатлы вдоль железной дороги, причём Архипелагская дивизия - севернее, в районе изгиба Сакарьи; 1-й корпус - по дороге из Сиврихиссарана на высоты Йилдыз-тепе, а 2-й корпус ещё южнее, от Чакмака на Илиджу и Алагёз. Обоим номерным корпусам предстояло пройти от 100 до 300 километров по безводной пустыне, после чего их ждало прогрызание двух**** линий обороны, подготовленной турками.

* В РИ греки отступили, что позволило туркам заявить о своей победе. В ЭАИ нет смены командования греческой армии на роялистов, и командует всем не Папулас, а куда как более опытный Параскевопулос, который в годы мировой войны не штаны просиживал в критской тюрьме, а командовал корпусом на Салоникском фронте.

** В РИ Джизре не занимали вовсе, а из Мардина ушли в ноябре 1919 спустя сутки после занятия.

*** потери значительно серьёзнее реала, где турки и греки потеряли около 7000 с каждой стороны. Дезертиров, правда, в турецкой армии было больше, до 30 тысяч по некоторым данным.

**** ИРЛ трёх, но здесь греческая армия действует стремительнее чем роялистская. Впрочем, у автора оригинальной греческой развилки сражение на Сакарье проходит вообще в мае(!!!), что поневоле заставляет проникаться уважением к грекам, придумавшим телепорт (ну или сапоги-скороходы) ещё в начале XX века.

[Magnum]

Этхем-Черкес, что характерно, ложиться под каток не захотел, и после небольшого сражения у Гедиза (13-я греческая дивизия против XX группы дивизий Али Фуата) в октябре-ноябре переметнулся на греческую сторону.

А разве так можно?! 

 

[de_Trachant]

А разве так можно?! 

Эти черкесы - такие неверные, вай-вай, слющай!

 

Изменено 31 Aug 2022 пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

Греко-турецкая война. Ч.2. Сакарья

 

28 мая 10 греческих пехотных и 1 кавалерийская дивизии вышли на исходные позиции для совершения рейда на Анкару. По данным греческого Генштаба, в Рейде приняли участие 4500 офицеров и 140 тысяч штыков и сабель. Греческая артиллерия располагала 350 орудиями. Греческая авиация, которая господствовала в небе Малой Азии на всём протяжении войны предоставила для участия в Рейде 30 самолётов. С другой стороны, армия кемалистов насчитывала 19 пехотных дивизий, 5 кавалерийских дивизий и 1 кавбригаду, однако, по численности каждая из этих дивизий не превышала 5000 штыков, т.е. всего армия ВНСТ на р.Сакарья насчитывала 95000 штыков и 10000 сабель, что было, в общем, сравнимо с греческими силами, если из тех вычесть вспомогательный персонал. Турецкая артиллерия располагала 200 орудиями - больше, чем в реале (помощь Советской России), но, в отличие от реала, преимущества в дальнобойности турецкая армия не имела - греки на британские деньги отремонтировали трофейные турецкие орудия фирмы "Шкода". Авиация у турок была в зачаточных количествах. Рейд начался 14 июня. 3 корпуса греческой армии выступили одновременно. За ними, отставая на сутки, выступили мобильные склады: 1500 телег в которые были впряжены волы, 600 тяжёлых (3 тонн) грузовиков и 240 лёгких, 1600 верблюдов с нанятыми турецкими погонщиками, а также стада овец. До выступления греческой армии, I турецкая дивизия и почти вся кавалерия Кемаля оставались на левом берегу Сакарьи, чтобы следить за действиями греков. Обнаружив обходной манёвр греков, Кемаль приказал усилить свой левый фланг, перебросив туда II и V (конную) группы с правого фланга и центра. Переход через «Солёную пустыню» был испытанием для греческих дивизий. Изредка встречавшиеся на их пути колодцы были, как правило, отравлены турками. Переход через безводную и бестравную пустыню стал также испытанием для коней и скота (за исключением верблюдов), чьё поголовье несколько поубавилось. Выйдя из пустыни, греческие дивизии подошли к грядам безлесых гор, укреплённых Кемалем на глубину до 30 км. Ни о какой внезапности, ни каком окружении или обходе турецких позиций не могло быть и речи. 19 июня греческие дивизии стали переправляться через Сакарью, по возведённым инженерными частями понтонным мостам.

 

В надежде добить окопавшегося противника, чьё сопротивления препятствовало их возвращению домой, греческие солдаты превзошли самих себя. Турки оборонялись с подготовленных укреплённых позиций, расположенных к тому же на господствующих горных вершинах и скалах, куда и без огня противника атакующим было нелегко (а иногда и невозможно) взобраться. Однако наступательный порыв греческих солдат был таковым, что пройдя изнурительным маршем через пустыню, солдаты 1-й дивизии (1-й корпус Нидера) 23 июня без передышки и без артиллерийской подготовки с ходу отбили у турок высоту Мангал-даг (1400 м). За первым греческим успехом последовал ещё один. 2-я греческая дивизия начала атаку на Тамбур-оглу, с объективной целью занятия высот Тюрбе-Тепе и "Холмов-Близнецов", но в полночь была остановлена артиллерийским и пулемётным огнём перед турецкими позициями. 1-я дивизия, видя что 2-я находится в смертельной опасности, по собственной инициативе послала ей на помощь стрелковый полк, который сумел вклиниться между Тюрбе-Тепе и "Близнецами". 27 июня, после отражения турецкой контратаки, внезапной атакой греческие части взяли "Близнецы". Победу при селе Тамбур-Оглу, греки оплатили 600 убитыми и 2500 ранеными. Севернее турецкие части подверглись атаке Смирнского корпуса, шедшего на Полатлы с юга. Перед войсками Иоанну возвышался горный массив Сапанджа, который, в свою очередь, был защищён притоком Сакарьи, рекой Геук (Гёйнюкюзю), и болотами. 24 июня, перейдя Геук по наплавному мосту, сооружённому греческими сапёрами, дивизии корпуса выдвинулись к турецким позициям у Сапанджи. 28 июня Ксанфийская дивизия продвинулась на север и заняла господствующую "Голую высоту". Турки всю ночь пытались отбить высоту, но сумели закрепиться только в одном месте у подножия горы. На следующий день, после подхода частей Смирнской дивизии, турецкие силы оказались выбиты и оттуда. Смирнская дивизия 30 июня заняла Йылдыз-Даг, после чего греческие инженерные части возвели понтонный мост на северном изгибе Сакарьи у Кавунджи-Кёпру, что позволило греческим дивизиям получать снабжение в обход пустыни*.

 

Кемаль направил в тыл греческой армии V кавалерийскую группу (4 и 14 кавдивизии) под командованием Фахреддин-бея. Кроме того в регионе действовали и иррегулярные турецкие четы. Жертвами деятельности этих турецких соединений были не только обозы снабжения двигавшиеся на восток, но и двигавшиеся на запад обозы раненных. Бороться с набегами на тылы сначала пытались с помощью организации конвоев, когда на сопровождаюшие грузовики сажались эвзоны, но в конце концов пришлось задействовать единственную греческую кавалерийскую дивизию, которую всё равно не было смысла бросать на штурм турецких высот. Переброска кавдивизии успела как нельзя вовремя: как оказалось, Фахреддин-бей получил данные о том, что в селе Узун работает аэродром и база снабжения, и нацелился на уничтожение этой базы. В действительности же там находился штаб Армии Малой Азии с Параскевопулосом во главе. Одним удачным ударом турецкая кавалерия могла бы решить исход сражения, но именно в этот момент в прямой видимости появились конники полковника Каллинскиса-Ройдиса, и V группа вынуждена была отступить**. В целом, воздействие на греческий тыл было оказано, но далеко не такое решающее, как хотелось бы. После тяжёлых боёв за Тамбур-Оглу и Сапанджу, 1-й и Смирнский греческие корпуса заняли не только первую линию обороны турок, но и промежуточные укреплённые линии, откуда готовились прорвать вторую линию обороны.

 

Обход турецкого левого фланга был поручен 2-му корпусу Периклеса Пьерракоса-Мавромихалиса (3-я, 4-я и 9-я дивизии). Перед корпусом "возвышались неприступные скалы" Кале-Грото. 26 июня 3-я дивизия эти скалы атаковала. Турки не ожидали этой атаки и всего через час оставили свои позиции. Греческая пехота без остановки продолжила наступление и к 9 вечера заняла самую высокую вершину Кале-Грото и штыками выбивала турок 24 дивизии (I группы Изеддин-бея) из окопов, чьё отступление переросло в паническое бегство. 9-я дивизия 27 июня атаковала высоты западнее Кале-Грото, но была остановлена огнём турецкой артиллерии. Ночью турки попытались контратаковать в этом секторе, но были отброшены греческой контратакой. 4-я дивизия попыталась обойти скалы Кале-Грото справа, но их авангард встретил конницу Фахредина, которая успела защитить левый турецкий фланг от окружения. К северо-востоку и за Кале-Грото возвышалась ещё более страшная гряда скал — Улу-Даг — высотой в 1483 метра. Улу-Даг господствовал в регионе и был основным оплотом второй линии обороны турок перед правым греческим флангом. Турки считали что скалы Улу-Даг неприступны, однако 29 июня солдаты 3-й дивизии взобрались на скалы и штыками выбили турок из окопов. 30 июня 4-я дивизия заняла три последовательные линии турецких окопов к югу от села Карасулейман.

 

На севере Архипелагская дивизия с боем форсировала Сакарью в ночь с 23 на 24 июня и создала плацдарм на восточном берегу реки. На пути к Полатлы находился так называемый "Конический холм", который солдаты дивизии взяли с ходу. Последовала турецкая контратака, в ходе которой грекам противостояло четыре турецкие дивизии Сводной и XII групп. 25 июня эвзонам удалось сломить турецкое сопротивление и закрепить за собой Конический холм. Поскольку турки пытались избежать прорыва их фронта перед Анкарой в южном секторе, где наступали остальные греческие дивизии, они были вынуждены перебросить часть своих сил из сектора Полатлы. Начдив Церулис воспользовался ситуацией, Архипелагская дивизия сумела прорваться в горный проход Полатлы и занять "Зубчатый холм", хребет Беш-Тепелер, а потом и высоты Дуа-Тепе. После этого значительного успеха дивизия бросилась в атаку на Полатлы. Турки были в панике. Они пытались удалить боеприпасы со складов, но за недостатком транспортных средств начали их взрывать. Полатлы был нейтрализован как выдвинутая база снабжения турок. Дивизия соединилась с войсками Смирнского корпуса, пусть и понеся тяжёлые потери. 1-й корпус тем временем продолжал наступление. Северо-восточнее Сапанджи, на второй линии турецкой обороны господствовали высоты Чал-даг и Ардыз-даг. Основная тяжесть занятия последнего легла на 1-ю и Критскую дивизии. Греческая атака была стремительной и турки были вынуждены отступить на хребет Ардыз-Дага. Кемаль начал постепенно вводить в бой резервы, бросив против 1-го корпуса XX группу Али Фуата и 3-ю кавказскую дивизию. Эвзоны 1/42 полка решительно атаковали наступающих турок, вызвав у последних панику. Продвижение полка "шайтан аскерлеры" было настолько стремительным, что турки побросали пулемёты и побежали. Их громила вслед греческая гаубичная артиллерия. Полковник Николаос "Чёрный перец" Пластирас и его люди за 15 минут прошли под огнём 800 метров, ворвались в окопы и взяли до 500 пленных. Под давлением Смирнского корпуса турки оставили 29-30 июня Йылдыз-Даг, опасаясь окружения греческими частями наступавшими к Чал-Дагу. 1 июля отчаянной штыковой атакой Чал-Даг был взят.

 

После греческих побед на Ардиз-Даге и Чал-Даге Кемаль дал приказ перебросить со своего крайнего левого фланга силы в центр, видя пассивность греческого правого фланга. Наступал критический момент сражения. Потери греков составляли до 3000 человек только убитыми, потери турок были значительно больше. Греческая армия, хоть и не без проблем, снабжалась продовольствием и боеприпасами, у турок же с этим дело обстояло неважно. Несколько дней стороны зализывали раны и отстраивали укрепления. 7-8 июля Кемаль и его штаб запланировали контрнаступление против слабого левого фланга греков, намереваясь отрезать их от железной дороги и заставить отступать через пустыню. Чтобы воспрепятствовать этому, Параскевопулос приказал командующему второго корпуса передать Смирнскому корпусу 9-ю дивизию, что и было проделано. Но греческая разведка вскрыла план, и 8 июля штаб армии проинформировал корпуса, что ожидается атака на левый фланг армии. Смирнский корпус должен был "стоять до последнего", а 1-й и 2-й "предпринять бешеные атаки" против врага***. 10 июля турки ударили в стык между расположением 1-й и 4-й дивизий. Атака турецкой пехоты сразу была остановлена огнём греческих пехотинцев и турки остановились на дистанции 300 метров от греческих окопов. В 17:00 две греческие дивизии предприняли контратаку. Турки начали отступать, но вскоре их отступление переросло в бегство. Однако это было лишь отвлекающее действо.

 

В тот же день силы V, XX и Резервной групп с приданными частями других групп атаковали с северо-востока Дуа-тепе, и вынудили Архипелагскую дивизию отойти к югу. Одновременно с этим IV группа атаковала Смирнскую и Ксанфийскую дивизию с целью связать их боем и не дать прийти на помощь крайнему левому флангу. Утром 11 июля Параскевопулос бросил на помощь Архипелагской дивизии свои резервы - 9-ю и 13-ю дивизии, приказав одновременно перейти 1-му и 2-му корпусам в атаку. Свежая 13-я дивизия, не принимавшая участия в предыдущих эпизодах сражения, контратаковала турок у железнодорожной линии. В 11-30 завязался один из самых кровопролитных боёв сражения. Дивизия сходу заняла Дуа-тепе, отбила несколько турецких контратак, вынуждая врага отступать. 9-я дивизия, сменив остатки Архипелагской, в свою очередь заняла Полатлы. Тем временем 1-й корпус опрокинул сборную солянку из потрёпанных турецких дивизий, и взял город Хаймана. Греческая кавдивизия, болтавшаяся без дела большую часть сражения, вступила в бой с "подкожным резервом" турок - две неполные кавдивизии, и вышла во фланг частям II и III группы - левому флангу всей турецкой армии. 12 июля Кемаль "нервно расхаживал в своей ставке в Алагёз, материл окружающих и колебался принять решение отступить, пока ещё не поздно". Февзи-паша убеждал его, что греки ослабли, и скоро отступят, но сообщение о появлении на фланге греческой кавалерии стало последней каплей. В ночь на 13 июля Кемаль дал приказ на отход к Анкаре, на линию Алагёз-Огюльбей.

 

 

* ИРЛ даже наведённый мост так и не позволил греческой армии наладить нормальное снабжение - из-за финансового и военного эмбарго со стороны бывших союзников, грузовики совершавшие пробеги по бездорожью пустыни уже полгода не получали новых шин, и выходили из строя.

** этот эпизод некоторыми исследователями рассматривается как один из ключевых в битве. ИРЛ никакой греческой кавалерии не появилось, и единственный батальон 9-й дивизии уже был готов умереть вместе со своим командующим Папуласом и принцем Георгием, но Фахреддина развернула "внезапно заработавшая рация", приказавшая ему передислоцироваться в другое место.

*** ИРЛ командующий 2-м корпусом принц Андрей отказался выполнить приказ на атаку, и в целом вёл себя пассивно все 2-ю и 3-ю фазы сражения. По мнению некоторых исследователей, это во многом предопределило отступление греческой армии.

Изменено 24 Nov 2022 пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

Карты альтернативного сражения при Сакарье:

1. Оборонительные сооружения турок. Скрафчено с высокой долей легитимности привязки УРов к местностям (насколько удалось накопать инфы по этому сражению).

 

2. Первая фаза боя. Атака греческих корпусов на первую линию обороны

 

3. Вторая фаза боя. Атака греков на вторую линию обороны и концентрация турок на правом фланге (греческом левом)

 

4. Третья фаза боя. Наступление турок на греческий левый фланг и контратака греков

 

5. Финальная часть боя - отступление турок к Анкаре

[de_Trachant]

Греко-турецкая война. Ч.3. От Кызыл-Ирмака до Думлупынара

 

Греческая армия потеряла в битве 23 июня - 12 июля 5000 убитыми и 25000 ранеными, тогда как турки потеряли до 4500 убитыми, 20000 ранеными, 2000 пленными, 10000 дезертирами и ещё до 5000 "пропавшими без вести", вероятнее всего также дезертировавшими. Иными словами, турецкая армия недосчиталась 40% своей численности! "Группы дивизий" пришлось сводить просто в дивизии, а дивизии в бригады. Для восполнения численности пришлось снимать войска со всех оставшихся фронтов - Кавказского (где уже было тихо), Каппадокийского (где в срочном порядке готовилось замирение с французами) и даже Коджаэлийского (центрального, куда вместо отзываемых частей посылался разного рода "неформат", зачастую самого бандитского окраса). Великое Национальное Собрание было срочным порядком эвакуировано в Сивас, куда потянулись нескончаемой вереницей беженцы, разного рода деятели прессы, пропагандисты и прочие бюрократы. Мустафа Кемаль с небольшим числом наименее потрёпанных дивизий прикрывал Анкару, отбиваясь от напирающих греков ещё неделю, прежде чем отойти восточнее к Кырыккале, на берега Кызыл-Ирмака, взорвав по пути остатки железнодорожного транспорта. При этом мирлива покинул свою ставку в Алагёзе одним из последних, лично контролируя отступление войск. 21 июля 1921 года эвзоны Критской дивизии полковника Цимикалиса и 13-й дивизии полковника Манетаса вступили в Анкару. 1 августа греческие передовые отряды встретили на берегах Кызыл-Ирмака побитые и спешно восстанавливавшие численность турецкие войска. Уверенный в том, что после падения столицы турки прекратят сопротивление, представитель Венизелоса при штабе армии полковник Василиос Куросопулос попытался вступить в переговоры о сдаче, но не преуспел. Турецкая армия сдаваться отказывалась. Эта армия была почти ополовинена, жестоко страдала от падения морали, дезертирства и большого плеча снабжения (припасы приходилось доставлять кружным путём из Самсуна через Амасью и из Анталии через Конью, по нескольким мощёным дорогам, на телегах, мулах и верблюдах); казалось, что достаточно небольшого нажима, и армия разбежится. Однако турецкое правительство и военное руководство считало иначе. Особенно учитывая произошедшие в этом военном руководстве изменения.

 

Поражение на Сакарье и сдача Анкары серьёзно подкосили позиции Кемаля. Его и начштаба Февзи-пашу за глаза называли прямыми виновниками падения столицы. Недовольные политики и поддерживающие их генералы образовали т.н. "вторую группу", кучкующуюся вокруг газеты "Тан", принадлежащей члену ВНСТ от Трапезунда Али Шукрю-бею. В эту влиятельную тусовку вошли, например, адмирал Хусейн Рауф, генералы Али Фуат и Кязым Карабекир. Всем им не нравились усиливающиеся тенденции к диктатуре Кемаля, и излишний радикализм последнего, и когда возникла возможность "окоротить" зарвавшегося кандидата в отцы нации, недовольные не замедлили ею воспользоваться. Зашевелились и силы с другой стороны - в Сивасе собрался чрезвычайный съезд сторонников "Единения и прогресса". Повод был, да ещё какой, причём целых два: с Мальты бежали влиятельные младотюрки во главе с Кара-Кемалем*, а из Советской России приехал - кто бы вы думали? - сам Исмаил Энвер! Поучаствовав в Съезде освобождённых народов востока и установив контакты с советскими пантюркистами, идеолог младотурок и организатор одного из крупнейших геноцидов XX века маялся от безделья при турецкой секции Коминтерна**. Троцкий и Радек, не доверявшие Кемалю, усмотрели в поражении на Сакарье шанс "подвинуть" строптивого главнокомандующего. Интересы двух групп совпали... и вместе с бОльшей частью Кавказской армии, следующей на пополнение сил на Кызыл-Ирмаке, в штаб командующего в Делидже выехала представительная делегация ВНСТ, сообщившая Кемалю, что настали новые времена. Кемаль складывал с себя должность главнокомандующего, которая упразднялась, и становился министром национальной обороны и одновременно председателем Верховного Военного Совета - нового коллективного органа, создаваемого по образцу РВСР, в который входили новый командующий действующей армии Кязым Карабекир и новый начальник Генштаба Исмаил Энвер. Ибрагим Рефет-бей, бывший министр обороны, назначался командующим 4-й группой дивизий (из войск бывшей Кавказской армии, переброшенных на запад; остальными группами командовали Али Фуат (1-я), Мустафа Исмет (2-я), Юсуф Иззет (3-я) и Фахреддин-бей (5-я, она же кавалерийская)); Мустафа Февзи-паша же, на которого официально и повесили всех собак за Сакарью, отправлялся на Кавказ командовать оставшимися там крохотными силами, по факту - пограничными. Диктатура Кемаля таким образом сменилась на новый турецкий триумвират.

 

"Потерпевшая победу" греческая армия тем временем медленно осознавала, что оказалась в ситуации мужика, поймавшего медведя. На ещё одно сражение, подобное Сакарье, Параскевопулос пойти не хотел, да и не мог, иначе он остался бы без армии вообще; а именно на "вторую Сакарью" намекало турецкое командование, заставляя части усиленно окапываться и укреплять высоты на берегах Кызыл-Ирмака. Драконовские меры поддержки дисциплины, введённые после формирования Верховного Военного Совета помогли остановить - или снизить до приемлемых величин - дезертирство из рядов, плюс эмиссары Карабекира начали активно вербовать в армию бывших азербайджанских военнослужащих, оставшихся не у дел после вхождения в состав России Азербайджана - вернее, Закавказской Советской Республики, ибо название "Азербайджан" по настойчивой просьбе иранских дипломатов (с которыми РСФДР активно работала на предмет вырывания Персии из лап британской нефтянки) было признано реакционным и не соответствующим моменту, да и вообще, так сказать, привезённым в обозе османской армии. Само собой, Советская Россия сплавляла реакционное офицерство "на экспорт" без малейшего сожаления; эмигрировать и "записаться в турки" смогли даже офицеры из состава войск всевозможных образований на Северном Кавказе, от Горской республики до бичераховцев. Более того: по секретному соглашению между РСФДР и ВНСТ, из Советской России приехала группа военных советников, из числа молодых и наиболее перспективных полководцев и адъюнктов академии. Так, пост советника при кавалерийской группе занял Виталий Примаков, при пехотных группах - Уборевич, Тухачевский, Геккер и Левандовский, а штабистами при них были соответственно Щеко, Мерецков, Фельдман, Соколов-Страхов и Ольшанский. По тому же соглашению ряд молодых учащихся Военной академии РККА прошли стажировку в действующей турецкой армии в 1921-22 годах при штабах групп дивизий, среди них такие известные в будущем деятели РККА, как Вольпе, Балтушис-Жемайтис, Голиков***, Венцов-Кранц и другие.

 

Форсировать ещё и Кызыл-Ирмак, а затем снова биться за каждую горушку, греки не хотели, а покидать Анкару не имели права, ведь ради неё весь поход и затевался. Мякотка была в том, что кроме Армии Малой Азии у Греции практически не было сил, к тому же мобилизованные возраста давно пора было демобилизовать - роялисты могли построить на "возвращении наших парней домой" свою предвыборную кампанию, и тогда Венизелос навряд ли смог бы удержаться. С большим трудом удалось наскрести войск на операции к югу от Меандра: в Смирну был переброшен Фракийский корпус генерала Цимвракакиса в составе Серрской и Отдельной дивизий. Вместе с Кидонской дивизией и сводной бригадой Цирояниса набралось около 40 тысяч штыков. В августе эти силы перешли Меандр, и заняли Милассу, Бодрум, Муглу и Мармарис, после чего двинулись на восток в направлении Денизли - Ыспарта - Анталия, с целью перерезать один из двух каналов поставки вооружений (второй канал - черноморский траффик из Севастополя и Новороссийска - был прикрыт советскими кораблями, и пусть их было мало и представляли они собой сторожевики и канонерки, втягиваться в конфликт с Советской Россией греки не хотели). Но тут "подкузьмили" "союзники"-французы. Франклин-Бульон, сидевший всё это время в турецком тылу и склонявший турок к миру с Францией, добился-таки своего. Дипломат предложил решение, устроившее турок (которым было не до жиру) - согласовать турецко-сирийскую границу согласно Севру, т.е. в состав Сирии должны были войти каза Айнтаб санджака Алеппо и санджак Урфа из вилайета Алеппо, а также казы Хасса и Ислахие санджака Джебель-и-Берекет вилайета Адана, каза Дирек и часть южнее Караджадага казы Сиверек санджака Диярбакыр, казы Мардин и Нусайбин и каза Джизре южнее р.Джехеннем и р.Тигр вилайета Диярбакыр (т.е. современные илы Газиантеп и Мардин, и юг илы Шанлыурфа, а также восток илы Хатай). На территории же санджаков Адана и Мерсин, на оставшейся территории санджака Джебель-и-Берекет (казы Османие, Ярпут и Пайяс), на территориях каз Карс, Сис и Феке санджака Козан вилайета Адана, а также казы Искендерун вилайета Алеппо образовывалось государство Киликия, подмандатное Франции, жители которого должны были высказаться о своей судьбе на референдуме 15 лет спустя. Взамен Франция поставляла Турции военное имущество бывшей Армии Востока, которое всё ещё хранилось на складах Константинополя, и трофейное немецкое вооружение, в первую очередь артиллерию и боеприпасы, которые нужны были как воздух. Сивасский договор был подписан 20 августа 1921 года, что позволило туркам высвободить силы из-под Антепа и Урфы, и перебросить их на восток к Конье - французы любезно разрешили использовать железную дорогу Конья-Адана-Алеппо. 

 

К сентябрю ситуация сложилась следующая: в центре противостояния, на Кызыл-Ирмаке, турки наращивали силы, отказываясь вступать в переговоры, в то время как греки страдали от недостатка снабжения из-за набегов турецкой кавалерии на растянутые греческие линии снабжения. Дальше так продолжаться не могло, и Параскевопулос запросил отход на запад, с тем, чтобы, опираясь на эти узловые точки, укрепить свои позиции в Малой Азии, зачистив тылы от протурецких эелементов, одновременно созывая международную конференцию по вопросам мирных переговоров с Турцией. Венизелос, скрепя сердце, дал разрешение на отход, понимая, что в противном случае может лишиться армии. В ночь с 30 на 31 августа греческие корпуса покинули Анкару и начали путь на запад, активно используя поезда и грузовики для вывоза личного состава и военного имущества. К началу октября установился и замер громадный 500-километровый фронт Измит - Эскишехир - Кютахья - Афьон-Карахиссар - Ыспарта - Анталия. Для обеспечения прикрытия фронта греки начали скрести по сусекам, сформировав зимой две новых дивизии - Эолийскую и Ионийскую - из совсем молодых людей, ветеранов, помилованных преступников и т.д. Всего греки смогли выставить 5 корпусов по три дивизии в каждом, итого 15 пехотных дивизий, одну кавалерийскую дивизию и ещё одну дивизию в составе Смирнского укреплённого района (Ионийскую полковника Цакалоса), общей численностью в 240 тысяч (из них 170-180 тысяч активных штыков и сабель) при 500 орудиях. Основной слабостью греческой армии была критическая нехватка кавалерии и общая усталость армии, воевавшей непрерывно с 1916 года. Корпуса располагались следующим образом: 3-й (бывший Смирнский) генерала Иоанну располагался на линии Никомедия (Измит) - Никея (Изник) - Биледжик; 4-й (бывшая Фракийская армия) генерала Цимвракакиса прикрывал Эскишехир-Сейитгази; 5-й генерала Трикуписа защищал направление Кюмбет-Афьонкарахиссар-Шухут; 2-й генерала Пьерракоса-Мавромихалиса держал оборону на линии Шухут-Ыспарта и южнее до Анталии; наконец, 1-й генерала Нидера находился в резерве у Кютахьи, готовый поддержать любое из направлений. Против них турки выставили 4 группы дивизий, по 4 дивизий в каждой, и ещё одну кавалерийскую группу в три кавдивизии, всего 250 тысяч штыков и сабель при 400 орудиях, плюс большое количество иррегулярных частей повстанцев, подсчитать которые не представлялось возможным. Силы были равны, а, значит, решаться судьба Малой Азии должна была в честном поединке, где решающее значение будут иметь искусство полководцев и стойкость солдат и офицеров.

 

Триумвират планировал сосредоточить весеннее наступление на одном участке фронта, а именно на центральном, в районе Афьон-Карахиссара. Основным замыслом было перерезать железнодорожные линии Смирна-Афьонкарахиссар и Афьонкарахиссар-Эскишехир, отрезая силы 5-го корпуса от "соседей". Для этого необходимо было вклиниться между греческими корпусами. Оборона в районе Сандыклы к югу от Афьон-Карахиссара была эшелонирована вглубь: передовые позиции 2-го корпуса располагались на холмах к северо-востоку от Динара, а тыловые опирались на горы Барла-Даг и Ак-Даг, 3-я дивизия из состава 1-го корпуса оборонялась к востоку от Садыхлы, готовясь, если что, отступить на холмы западнее города; это давало греческим войскам на этом участке хорошую глубину позиций, но при этом размывала концентрацию войск. Так же была построена оборона и самого узла Афьон-Карахиссар: передовые части занимали холмы к востоку от железной дороги Афьон-Карахиссар - Кютахья, а основные позиции были построены на горах к юго-западу и к северо-западу от города, фланкируя при этом оборону дивизий первой линии. В десятых числах апреля войска турецких I и III групп дивизий, атакуя греческие позиции к югу от Афьон-Карахиссара, смогли взять Шухут. Атака также велась на Кюмбет в направлении Алтынташа, но здесь турки не смогли добиться успеха. Центром греческой позиции был Афьон-Карахиссар, и турецкое командование выстроило свой план на окружении города. Стремясь сохранить план в тайне, Карабекир запретил любое сообщение войск со внешним миром. Все перегруппировки войск турки осуществляли только ночью; солдатам и офицерам говорилось, что войска передвигают с целью отражения предполагаемого наступления греческих войск. В ночь с 25 на 26 апреля перед греческими позициями в Акар-Даге сконцентрировались 8 турецких пехотных и 4 кавалерийских дивизий. Турецкий штаб расположился в прекрасном наблюдательном пункте на холме Коджатепе. Задолго до турецкого наступления и изучая топографию региона, командир корпуса, генерал Николаос Трикупис, обозначил "козью тропу" в ущелье Кирка (Чай-Хисар) в горах Акар-Даг как непроходимую, потому и сбитая с позиций в начале апреля 3-я дивизия практически не обороняла этот участок, располагаясь западнее. Но за несколько часов до начала наступления, целых три турецкие кавдивизии под командованием Фахреддин-бея и дивизион горной артиллерии, имея при себе рацию, начали своё трудное восхождение по этой "козьей тропе". Для этого турки спешились и, ведя коней за уздечки, шли один за другим линией в несколько километров. Стоявшие на выходе из ущелья греческие патрули лишь не надолго задержали их продвижение. Турецкая кавалерия быстро продвинулась и к 16:00 заняла маленькую железнодорожную станцию Кючюккёй в 50 км восточнее Думлупынара, отрезав телефонную и телеграфную связь и возможность снабжения греческих частей находившихся восточнее станции. Тем временем, находившаяся в Ушаке греческая кавалерийская дивизия не проявила инициативы и продолжала бездействовать, хотя могла быстрым движение к Думлупынару обеспечить его оборону и коридор для выхода 5-го корпуса.

 

На рассвете в 04:30 26 апреля 200 орудий начали огонь на сорокакилометровой линии фронта, на стыке двух греческих дивизий. После полутора часа шквального огня, турецкая, артиллерия перенесла огонь вглубь греческого расположения и в атаку пошла пехота. Турецкие I и IV группы дивизий Али Фуата и Рефет-бея атаковали одновременно. При этом, II и III группы дивизий обозначили атаку на Сейитгази и Динар с целью связать сражением 2-й и 4-й корпуса. Ситуация для 5-го корпуса почти сразу стала критической, поскольку он столкнулся с превосходящими силами и вскоре все резервы корпуса были задействованы в сражении. Однако Трикупис не проявлял инициативы, ожидая приказа из Смирны. К полудню турки смогли занять передовые окопы греческих дивизий, но повторные атаки не имели успеха, более того, бойцы опытной Архипелагской дивизии смогли восстановить первоначальную линию фронта. Но второй греческой дивизией была только что сформированная Эолийская, 49-й полк которой полностью состоял из резервистов старого призыва, вновь мобилизованных дезертиров и уголовников, и возглавлял его офицер из службы снабжения. Полк в панике бежал, бросив позиции и тяжёлое вооружение****. Ближе к вечеру подошла резервная Критская дивизия из состава 1-го корпуса, и восстановила положение, отбив брошенные 49-м полком позиции. Командование греческой армией к этому времени уже находилось в Ушаке, и руководило сражением по радио. Параскевопулос приказал 1-му корпусу перейти в контратаку на турецкий правый фланг из района Алтынташа. Но панические донесения из штаба 4-го корпуса о начавшейся "мощной турецкой атаке" заставили командующего изменить план, и перенацелить 1-й корпус на север (в действительности на Кюмбет наступало лишь две турецкие дивизии). Постоянные перебои связи также не способствовали нормальному управлению боем. На следующее утро турки бросили большую часть своих сил против Эолийской дивизии, стремясь закрепить прорыв достигнутый кавалерией в предыдущий день и окончательно прервать связь греческих частей с Думлупынаром. Трикупис в 09:00 27 апреля информировал штаб армии, что 10 турецких дивизий атакуют его корпус и во избежание катастрофы просит оказать ему помощь всеми силами 1-го корпуса. Корпус Нидера был снова перенацелен на атаку в другом направлении, на этот раз на юго-восток в направлении Чобанлар. Только-только подготовившиеся к атаке войска ускоренным маршем перебрасывались на юг.

 

Получив информацию, что Эолийская дивизия сломлена и что обстановка стремительно ухудшается, Трикупис осознал, что задержка с отходом будет смертельной опасностью и к полудню приказал оставить Карахисар и отойти к западу, к Думлупынару, на резервные позиции. В спешном оставлении Афьона была утеряна рация штаба корпуса - радисты по ошибке погрузили рацию в вагон, который ушёл на север, в Эскишехир. Около 20 тыс. греческих и армянских жителей Карахисара и региона последовали за отступающими частями. В то же время, турки наконец опрокинули Эолийскую дивизию, которая удерживала высоты Акар-Дага, и турецкие дивизии хлынули к железной дороге Думлупынар — Карахисар. В это самое время дёргаемый весь предыдущий день туда-сюда 1-й корпус, наконец, начал атаку на турецкий правый фланг. Первоначально наступление было довольно бодрым: греки отбили Эгрет и Аблак, разбив турецкую 4 пехотную дивизию, и взяв пленных и пушки, но турки уже выстроили оборону на холмах к северу от Афьон-Карахиссара, а их кавалерия провела рейд в тыл противника, обходя правый фланг 1-го корпуса (наступающего на юго-восток от Алтынташа), и заставила Нидера остановить своё наступление. Наконец, в 22:00 27 апреля Параскевопулос приказал Трикупису отступать на Ушак. В 05:00 28 апреля Группа Трикуписа начала движение на северо-запад, с надеждой обойти наступавшего врага и дойти к Ушаку, избегая опасности окружения, которая вырисовывалась всё более очевидно. В течение ночи турецкая IV группа дивизий продвинулась в сторону Думлупынара и окончательно отделила 5-й корпус от 2-го и от штаба армии в Ушаке. Части II группы дивизий продвигались на запад значительно севернее 5-го корпуса, заняли Кюмбет и завязали бой за Алтынташ с греческим 1-м корпусом. Группа Трикуписа была по существу окружена. В 04:30 29 апреля Трикупис приказал Архипелагской дивизии атаковать, прорвать турецкую линию и открыть дорогу на Думлупынар. К 09:00 дивизия вступила в отчаянный бой с тремя дивизиями турецкой IV группы. К 10:30 обстановка стала драматической. Моральный дух солдат не спавших и не евших с 26 апреля и осознававших, что они в окружении, был поколеблен. Натиск противника, к которому подходили всё новые и новые силы, усиливался.

 

Корпус Трикуписа была не в состоянии открыть дорогу на Думлупынар или установить контакт с корпусом Нидера. Турецкие силы также были не в состоянии уничтожить 5-й корпус, несмотря на то что они окружили его двукратно превосходящими силами. Однако для частей Трикуписа обстановка с каждым часом ухудшалась. Снабжение боеприпасами и продовольствием становились всё более недостаточными. Достаточно сказать что некоторые части остались без патронов и были вынуждены использовать огонь артиллерии, чтобы отгонять турецкую кавалерию. Параскевопулос, разобравшись, наконец, с обстановкой, и обнаруживший, что на почти не прикрытый Ушак идёт турецкая кавалерия, приказал 1-му корпусу оставить позиции севернее Афьон-Карахиссара, и форсированным маршем идти на Читлик, Баназ и Ушак. Кавалерийская дивизия заняла позиции восточнее Ушака. Трикупис, получив рапорт, что боевой состав корпуса уменьшился до 10 тысяч пехотинцев, 80 кавалеристов и 116 орудий, в то время как при корпусе находились некомбатанты в количестве 20 тысяч безоружных солдат, а также беженцы, при полном отсутствии боеприпасов и продовольствия, дал новый приказ следовать через Аливеран к Баназу. На рассвете 30 апреля Трикупис обнаружил, что его корпус фактически заперт в ущелье Аливеран, которое турки могут беспрепятственно простреливать артиллерией насквозь, чем они и занялись с утра. В течение нескольких часов 5-й корпус подвергался избиению, пока, наконец, не подошли совершенно измученные множественными маршами части 1-го корпуса, которые штыками отогнали турок, и позволили, наконец, Трикупису выйти из окружения*****. Результатом пятидневного сражения стал фактический разгром одного из пяти греческих корпусов, потеря Афьон-Карахиссара и Сандыклы, и рассечение греческого фронта надвое. Первый ход кампании 1922 года остался за турками.

* ИРЛ они тоже бежали, но 6 сентября. Есть мнение, что их специально выпустили англичане, дабы внести разладу в среду националистов.

** Туркестан, напомню, страдает от басмачества сильно меньше реала, и поэтому реализовывать "гениальную" идею заливать пожар керосином, то есть отправлять Энвера на борьбу с басмачами, не приходит в голову советскому руководству.

*** Не Филипп Иванович, который в ЭАИ так и останется политруком. Аркадий Петрович. Тот самый, ага.

**** реальный факт из Думлупынарского сражения.

***** в реальности из-за вызывающе отвратительного руководства греческой армией "генералом со стеклянными ногами" Хадзианестисом, а также вялости Трикуписа, несмотря на героизм Цакалоса, Котуласа и других, группа Трикуписа была разгромлена куда как более основательно, а сам генерал попал в плен.

Изменено 5 Sep 2022 пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

Карты альтернативного сражения при Думлупынаре. В отличие от Сакарьи, здесь уже довольно сильно альтернативная битва, например, отличается стартовая позиция турок (но не их замысел).

 

1. Сетап сражения - турки занимают положение к югу от греческого 5-го корпуса

 

2. Первая фаза боя. Кавалерия отпрезает Трикуписа от Ушака

 

3. Вторая фаза боя. Турецкое наступление и марш-марш 1-го греческого корпуса

 

4. Третья фаза боя. Окружение Трикуписа и его отступление на северо-запад

[de_Trachant]

Греко-турецкая война. Ч.4. От Кютахьи до Чанака и Лозаннский мир

Разгром корпуса Трикуписа при Думлупынаре и отступление 1-го и 5-го корпусов к Кютахье и Гедизу развязало руки туркам на южном направлении. Оставив в Афьон-Карахиссаре заслон из наиболее потрёпанных частей, Карабекир усилил нажим на позиции 2-го корпуса у Динара, одновременно обозначив обход левого фланга греков кавалерией у Дживриля, вынуждая Мавромихалиса отступать к Денизли - древней Лаодикее. Практически окружённая в Ыспарте 9-я дивизия, огрызаясь контратаками, медленно отходила в сторону Анталии. Линия фронта резко накренилась, проходя от Денизли через Ушак и Кютахью к Эскишехиру. Чтобы быть более свободным в действиях, турецкое командование разделило свою армию на две - I и II. I армия под командованием Карабекира обратилась на северо-запад против основных сил Параскевопулоса, в то время как II под руководством Али Фуата должна была действовать на юг и юго-запад, имея своей целью Анталию, Денизли и Айдын. При этом Параскевопулос не знал точно, куда турки направят свой удар: на запад или на север. Карабекир и его штаб практически взяли греков в вилку: в случае турецкого наступления на Ушак и далее на Измир остановить их было бы затруднительно, так как большая часть греческой армии (3,4 корпуса) находились к северу от Афьон-Карахиссара, готовясь к новому походу на Анкару с одновременными десантами на Самсун (идея столь утопичная, сколь и масштабная; Параскевопулос и Венизелос задумывали её на случай срыва предполагаемой мирной конференции). Для обеспечения этого десанта греками был ранней весной занят Зонгулдак. Сейчас же, в начале мая, греческому штабу пришлось срочно менять свои планы, и перебрасывать части Иоанну и Цимвракакиса из Бурсы и Бандырмы в Смирну. 1-й корпус и остатки 5-го, слитые воедино, должны были удерживать Кютахью и Эскишехир.

 

Основной идеей Карабекира и Энвера, а также их военных советников из РККА, было сковывание основных сил греков в изматывающих боях, которые выбивали бы немногочисленные греческие резервы и боеприпасы, и нанесение удара на Измир. Да, казалось, ещё недавно массовое дезертирство поразило турецкую армию сверху донизу, и хронической болезнью войск ВНСТ была недоукомплектация, однако убирание Кемаля с верхушки запустили новый раунд переговоров между националистами и роялистами, и Карабекир смог пополнить ряды за счёт многочисленных мелких отрядов просултанских войск. В Анкаре готовилась III армия националистов, под командованием Мустафы Исмета, части которой начали прибывать на фронт под Сейтигази в середине мая. 16 мая турки нанесли огневой удар по греческим укреплениям у Эскишехира, и заняли город, который греки, впрочем, почти не обороняли из-за неудобства местности. Части III армии Исмета и Коджаэлийской армии Нуреддина, соединившись, подошли к Кютахье с севера, таким образом город оказался зажат между Исметом и Карабекиром и полуокружён. Но греки не приняли бой - 1-й и 5-й корпуса, вернее, уже Центральная группа Нидера отступили двумя колоннами на Балыкесир, выигрывая тем самым время для подготовки оборонительных позиций у Смирны. Генерал Влахопулос, командующий Смирнским укрепрайоном, начиная с осени 1921 года готовил оборону на окружающих город горах. В ход шла вся артиллерия, которую было можно найти - например, 274-мм старые орудия с учебных броненосцев "Гидра", "Псара" и "Спецай", найденные во глубине пирейских складов, и 120-152-мм орудия с крейсера "Элли", буквально "раздетого" в порту Смирны.

 

Греческая оборона была построена на двух природных "фортах" - горах Ниф и Сипил, лежащих к юго-востоку и северо-востоку от города соответственно. Ниф, один из древних Олимпов, соприкасался с лежащим к востоку труднопроходимым хребтом Боздаглар (античный Тмол), который делил восточный подступ к Смирне надвое - в северной долине находились города Маниса, Касаба и Салихлы, а в южной - Торбалы, Тире и Одемиш. Выход из южной долины на юг прикрывал перевал Селатин в горах Айдындаглари, выход из северной на север - город Акхисар в ложбине из невысоких холмов; на востоке обе долины сходились в районе Алашехира. 2-й корпус Пьерракиса-Мавромихалиса из 3-й, 4-й пехотных и 2-й Смирнской дивизий оборонял Айдынскую долину, перевалы в Айдынских горах и в особбенности перевал Селатин; 4-й корпус Цимвракакиса (13-я, Серрская и Отдельная дивизии защищали Алашехир, Сангёль, Кадыкёй - проход в долины по обе стороны Боздаглара с востока; 3-й корпус Иоанну (Смирнская ("оригинальная"), Магнезийская, Ионийская, дивизии) занимал позиции в холмах вокруг Акхисара; наконец, Резервный корпус оборонял непосредственно горы Ниф и Сипил (форты "Магнезия" и "Олимп"). Командовал обороной генерал Цимвракакис. 9-я дивизия греков занимала Анталью, Ксанфийская - Зонгулдак, 1-й корпус (1-я, 2-я, Кидонская, Архипелагская и Критская дивизии) - Измит, Изник, Бурсу, Бандырму и Балыкесир; впрочем, удерживать населённый турками север при непосредственной угрозе Смирны было нерационально, и бОльшая часть корпуса грузилась на корабли, чтобы быть переброшенной на угрожаемый участок фронта. Кавалерийская и Эолийская дивизии были резервом и находились непосредственно в Смирне. Турецкие войска, разделённые на три армии, подходили с трёх сторон: II армия Али Фуата шла со стороны Денизли на Айдын, III армия Мустафы Исмета со стороны Симава на Акхисар, а I (главная) армия Кязыма Карабекира - со стороны Ушака на Салихлы.

 

1 июля началась Измирская операция турецкой армии. V (кавалерийская) группа дивизий ударила на Балыкесир, обороняемый Кидонской дивизией. Одновременно с наступлением по фронту началось восстание в самом городе. Спустя день боёв Балыкесир был греками потерян, но подошедший резерв Нидера не дал туркам развить успех на этом направлении. Связав таким образом северную группировку греческой армии, Исмет-паша, сконцентрировав свои войска в Геленбе, начал наступление на Акхисар, Кыркагач и Сому, имея целью выти к Манисе. Карабекир одновременно с ним атаковал греческие позиции у Игбеджика и Соганлы на холмах к северо-востоку от Салихлы, и у Сёгютдере к северу от Алашехира. За первые два дня боёв продвижение турецкой армии составило около 5 километров, в основном за счёт превосходства в артиллерии. Активно действовала туркцкая авиация. К 7 июля III армии удалось выйти к Акхисару, и генерал Иоанну вынужден был отойти на резервные позиции - плато Буюкбелен, правым флангом упирающееся в небольшое Мраморное озеро. К этому времени II армия ворвалась в Айдынскую долину и, выбив греков из города, пытались вскрыть оборону Селатинского перевала. Но и греки неустанно подводили резервы: за неделю турецкого наступления удалось почти полностью перекинуть Архипелагскую и Критскую дивизии, которые сразу же отправились на помощь Мавромихалису. Как ни странно, медленнее всего продвигалась самая сильная армия Карабекира, но и она к исходу 9 июля заняла штурмуемые холмы, вынудив греков откатиться к городам Салихлы и Алашехир, на холмах к югу от которых находилась резервная оборонительная линия. Но лезть в горы Карабекир не стал, а правым флангом двинулся на запад, отсекая оборонявшихся на Буюкбелене греков Серрской дивизии от основной линии обороны и заставляя их сражаться в окружении. Утром 10 июля Смирна проснулась от незнакомого доселе звука - гулко ухали 11-дюймовые орудия-ветераны с фортов Олимп и Магнезия, которые сходу попытались захватить турки. Сделать этого не получилось: для обороны последних позиций Цимвракакис приберёг полки эвзонов, сведённые воедино в Особую дивизию. На протяжении двух дней непрерывных боёв турецкие войска безуспешно штурмовали греческие высоты. Город Маниса был практически стёрт с лица земли. Однако продвинуться дальше так и не удалось.

 

Наступал катарсис. Отчаянное сопротивление греческих войск и высокие потери наступающей армии делали своё дело: турки выдыхались. В ночь на 15 июля резерв греческой армии - две дивизии (Эолийская и свежепереброшенная Кидонская) под командованием полковника Цакалоса - обошли по окружающим холмам форт "Маниса" и внезапным ночным ударом разгромили одну за другой три бригады III армии, прорвавшись к сидевшей в круговой обороне уже пять дней Серрской дивизии. Учитывая, что Али Фуат так и не сумел пробиться через южный перевал, а боеприпасы подходили к концу, для турецкого штаба стало ясно, что штурм не удался. Вечером 15 июля Карабекир приказал отступить от Смирны на Акхисар и Салихлы. Но потери, понесённые армией Исмета-паши были так велики, что контратакой греки смогли выбить его из Акхисара, Сомы и Кыркагача, очистив долину реки Бакырчай. III армия отступила к Балыкесиру. Но это был максимум, на что были способна Армия Малой Азии. Закрепившись на своих старых позициях, греки перешли к глухой обороне. Турецкая кавалерия, выбившая к десятым числам июля греков из Балыкесира, к этому времени смогла расширить зону своего контроля до Кемера и Сусурлука. Пехота армии Исмета-паши сменила конников Фахреддина в гарнизонах, и части V группы дивизий продолжили движение на северо-запад. Крайней точкой их продвижения стал город Чанаккале, где всадники 2-й кавдивизии каймакама Эдхема Сервет-бея встретились с британским гарнизоном. Конфликт ВНСТ с Великобританией был не нужен ни ВНСТ, ни Великобритании: Ллойд-Джордж, конечно, был большим другом греческого народа, и персонально Элефтериоса Венизелоса, но начинать из-за греков очередную довольно масштабную войну... Нет, уж лучше - дипломатия. К такому же выводу постепенно приходили и участники конфликта. Греческое общество всё громче и громче требовало демобилизации, на подконтрольных ВСНТ территориях процветала гуманитарная катастрофа, да и финансы стремительно кончались, несмотря на советские кредиты. В августе состоялись предварительные встречи между лордом Керзоном и Раймоном Пуанкаре для согласования общей позиции стран Антанты по турецкому вопросу. 28 июля через посредничество Чичерина Керзон довёл до комиссара по иностранным делам ВНСТ Бекира Сами предложение по перемирию между Грецией и Турцией. 31 июля стороны согласились. 11 августа в городе Бига было подписано соглашение о перемирии.

 

Конференция в Лозанне - в нейтральной Швейцарии - откылась 21 сентября. Главой турецкой делегации был лично Мустафа Кемаль-паша, стремившийся вернуть утекающее из рук влияние; Венизелос возглавлял греческую делегацию, Бриан - французскую, Керзон - британскую. Так как предполагалось установить режим работы проливов, свои делегации прислали и черноморские государства - Советская Россия, Грузия, Болгария и Румыния; а также Италия, КСХС, Румыния, Япония и США (две последние страны - в качестве наблюдателей). Советскую делегацию возглавлял уже примелькавшийся в Европе Иоффе. Важнейшим вопросом являлись, естественно, Проливы. Страны Антанты настойчиво требовали создания особой Международной Зоны Проливов, в которую входили бы обширные территории, например, весь полуостров Галлиполи с соответствующей по размеру частью азиатской территории через пролив; плюс - территория Константинопольского вилайета целиком (кроме части казы Силиври, отданной Греции по Севру); также Антанта предлагала установить равные права на проход Проливами кораблей черноморских и нечерноморских государств. Как ни странно, эти предложения встретили совместную критику Кемаля и Венизелоса: греки явно претендовали на Галлиполийской полуостров и противились возможности проникновения в Мраморное и Чёрное моря итальянского флота (кризис в отношениях двух этих государств давно назревал), турки по понятным причинам стремились оставить Проливы за собой и самостоятельно диктовать условия прохода кораблей. Турецкая позиция была поддержана Советами и итальянцами. Американцы высказались за международную демилитаризованную зону. Кемаль поигрывал мускулами, грозясь ввести войска в Константинополь и Чанаккале, и в конце концов доигрался - после закулисных переговоров с Керзоном Венизелос внезапно поддержал идею Зоны Проливов, но в "урезанном" варианте - только территория бывших турецких фортов в Дарданеллах, и только Константинополь на Босфоре, остальная территория делилась "по-честному" - европейская Греции, азиатская Турции. На это итальянский и советский посланники указали, что большая часть Дарданелл окажется в греческих руках. В свою очередь турки, посовещавшись с Чичериным, выдвинули встречное предложение: оставить под международным контролем на 15 лет зону Дарданелл (включая весь полуостров Галлиполи), передать Турции Босфор по севрскую границу, и признать за черноморскими державами право свободного прохода военных кораблей и судов, органичив в таковом праве остальные державы. Американский посланник, госсекретарь Хьюз, предложил Константинополю (в рамках "Большого Константинополя" по генеральному плану 1918 года - от Сан-Стефано до Румели-Каваджи на западном берегу и от Кадыкёя до Анадолу-Каваджи на восточном, включая Принцевы острова) статус, одинаковый с вольным городом Данциг. Окончательный вариант был предложен лордом Керзоном в лучших традициях Лиги Наций - "отложим на потом, а там разберутся": Галлиполийский полуостров и пятнадцатимильная зона на азиатском берегу напротив пролива демилитаризовывались, дарданелльские форты и острова Мраморного моря (Проконнес, Куталис, Афусия, Авлония, Калолимнос, населённые в основном греками), а также Имброс и Тенедос включались в Международную Зону Проливов, судьба которой должна была решиться спустя 15 лет по плебисциту. Константинополь в рамках "большого Константинополя" оставался международным городом - он входил в таможенный союз с Турцией, причем дворцовые владения султана имели особый статус. При этом в территорию "вольного города" на 15 лет (до созыва новой конференции) входила пятнадцатимильная зона к востоку от Босфора, и все европейские владения Турции "по Севру". 

 

Проблема с Проливами была решена. Началась "битва за территорию". Венизелос, как мог, пытался расширить Зону Смирны; Кемаль, наоборот, настаивал на её сужении. Греки требовали долину Меандра чуть не по Денизли, и северную часть побережья вплоть до Прусы. Впрочем, хитрый грек играл по принципу "проси в два раза больше - получишь сколько надо". С показной тяжестью расставаясь с претензией на Вифинию, и "скрепя сердце" выводя войска из Антальи и Зонгулдака, греки "отвоевали" казы Сома и Кыркагач, а также Скала-Нову, правда, отказавшись при этом ещё и от порта Гёмеч (Кисфены). Москонисские острова остались за Грецией. Таким образом, предполагаемая граница почти не отличалась от Севра. Но следом остро встала тема предполагаемого плебисцита: даже несмотря на бегство значительной части населения, исход оного спокойно мог быть не в пользу Греции. Одним из вариантов стал бы "обмен территорий на капитуляции", но здесь в позу вставали уже сами греки: они хотели и репараций, и ограничения турецкой армии до приемлемых (читай - неопасных для Греции) размеров. Разумеется, ВНСТ никакие капитуляции признавать не желало. Дело уже шло к разрыву, однако в процессе конференции произошли любопытные изменения в составе участников. В конце октября, когда вопрос с Проливами и Константинополем был уже закрыт, а вопрос со Смирной и капитуляциями - ещё нет, в Италии прошёл "марш на Рим" - "чернорубашечный майдан", в ходе которого Бенито Муссолини был назначен премьер-министром Италии. Настроенный ярко антигречески, первым же делом новый премьер-министр осудил "венизелистскую агрессию" и призвал все стороны, участвующие в конференции, к поддержке "священной борьбы турецкого народа". Греки немедленно почувствовали, что почва ускользает из-под ног: следующим на повестке дня стоял вопрос Северного Эпира/Южной Албании, всё ещё оккупированного греческими войсками, судьба которого должна была решиться на следующей международной конференции. Конфликтовать с Италией в открытую, имея за спиной неулаженный турецкий вопрос было крайне неразумно. Турки, почувствовав поддержку, наоборот, перешли в дипломатическое наступление. Однако, оказалось, что хитрый итальянец разглагольствовал вовсе не альтруистически: за поддержку он запросил 49-летнюю аренду полуострова Мармарис с одноимённым городом, обладающий отличной гаванью. Итальянские амбиции резко охладили турецкий пыл. Продаваться одному капиталистическому хищнику в обмен на поддержку против другого... Сам того не подозревая, Муссолини подтолкнул Турцию и Грецию к скорейшему заключению мира. 

 

Лозаннский мир был заключён 20 ноября 1922 года. В отношении Турции отменялись все капитуляции. Договор подразумевал независимость Турции, форму правления которой избирал бы народ на плебисците в 1923 году. Новый, единый парламент подлежал избранию в начале следующего года. Греко-турецкая граница устанавливалась согласно предыдущим договорённостям, в основном по Севру, но с поправками в районе Скала-Нова (Кушадасы), горы Боздаг, включая казы Сома и Кыркагач, исключая район Гёмеч. В районе Восточной Фракии граница шла от горы Буюк-дере на юго-восток, через станцию Синеклы до села Калликратия (Бююк-Четмедже). Договор также закреплял потерю Кипра в пользу Великобритании и Додеканезских островов в пользу Греции и Италии, турецко-сирийскую границу согласно Сивасскому договору от 1921 года, и статус Киликии как подмандатной французской территории на 15 лет. Имброс, Тенедос, Кроличьи острова, Дарданелльские форты и острова в Мраморном море образовывали Международную Зону Проливов, которой, как и Свободным Городом Константинополем, управляла комиссия Лиги Наций из одиннадцати комиссаров - пяти постоянных (из постоянных членов Совета ЛН - Англии, Франции, Италии, Японии, РСФДР), четырёх временных (сменяемых каждые три года), Греции и Турции; войска стран-участниц комиссии обеспечивали охрану (ими занимались дарданелльские форты и Чаталджинские позиции), в Константинополе постоянно дежурили их же стационеры. Галлиполийский полуостров и пятнадцатимильная зона в Азии были демилитаризованы, но продолжали находиться под управлением соответственно Греции и Турции. Режим работы Проливов почти в точности повторял РИ конвенцию Монтрё. Греция и Турция договаривались также о проведении обмена населением. Вдобавок, Лига Наций предоставляла иммунитет лицам, совершившим любые преступления, "связанные с политическими событиями", совершенными в период с 1914 по 1922 год. Таким образом, младотурки и лично Энвер уходили от ответственности за геноциды. Отдельным пунктом шло возвращение Великобританией Турции двух линкоров. В 1914 году Форин-оффис, по рекомендации Уинстона Черчилля, проинформировал Турцию, что корабли "взяты в аренду" за 1000 фунтов в день, и пообещал, что оные будут отремонтированы и возвращены после войны*. Разбирая архивную корреспонденцию, Энвер-паша наткнулся на соответствующую переписку от августа 1914 года, и с радостью позволил комиссару по иностранным делам Бекиру Сами выкатить ещё одну претензию британцам. Согласно Вашингтонскому договору, "Эрин" и "Эйджинкорт" оставались в составе британского флота до 1925 года, когда они должны будут выводиться для освобождения тоннажа под новые корабли. Однако, эти линкоры фигурировали в тексте Вашингтонского соглашения как долженствующие бысть выведены из состава флота и утилизированы, поэтому передать их Турции никак не получалось. В качестве альтернативы туркам - как в своё время чилийцам - была предложена компенсация в виде дюжины эсминцев, такого же количества подлодок, или четырёх крейсеров. Турки выбрали последнее, и в 1925 году им были переданы Его величества корабли Carysfort, Comus Cleopatra и Conquest. Забегая вперёд, этот эпизод ещё припомнят Уинстону Черчиллю в будущем. Пока же предстояло переселить около 900 тысяч греков и 1245 тысяч турок, некоторое количество армян, демаркировать границы, и подготовиться к следующему раунду противостояния. В том, что он не замедлит быть, никто из участников не сомневался.

* "At Churchill's recommendation, the Foreign Office informed the Turks that the ships would be repaired and returned to Turkey after the war, and that the British government would "lease" them in the meantime for the sum of L 1,000 per day"

источник: Churchill to Enver Pasha, August 19, 1914, in Gilbert, Winston S. Churchill: Companion Volume 3, pt.1, pp.44-45.

цит.по: JOEL DAWSON RAYBURN. THE GREATEST DIASTER: THE FAILURE OF GREAT BRITAIN'S OTTOMAN EMPIRE POLICY, 1914. Дипломная работа на соискание степени MoA, Техасский университет, май 2002.

 

Изменено 27 Feb 2023 пользователем de_Trachant