Зимненочь

[Treau Garold]

 Зимненочь

 

 

 

Идти. Идти. Втягивать колкий воздух в легкие. Чувствовать, как обмерзает маска, как слезы примерзают к ресницам. Идти. Идти.

 

Слышать шорох лыж по снегу. Следить, чтобы длинные синие тени ложились поперек лыжни. Смаргивать, когда злая синяя иголка колет левый глаз.

 

«Кто не спит в темный зимневечер? Кто выйдет под синие лучи? Только глупый снегоед, только храбрый страж».

 

Сатра оборачивается на меня. Ворчит, нервно лижет свалявшуюся от крови шерсть.

 

 - Злая Звезда! Высоко! Плохо! – лает она. – Идти!

 

Я киваю, не в силах выдавить слова из пересохшего горла. Приостанавливаюсь, вытаскиваю горлянку из-за пазухи, зубами выдираю затычку. Вливаю в себя мутный растаявший снег, проливаю часть мимо – рукав парки дымится и леденеет. Руки трясутся, я едва не роняю флягу в попытках напоить Сатру.

 

 

 

Пятна крови на снегу, обглоданные и разбросанные кости. Сатра пренебрежительно швыряет лапой снег на место бойни, затем отворачивается и пристально смотрит вдоль лыжни. Рычит и нюхает воздух.

 

 - Не так! – рявкает она. Оборачивается к Турроту. – Не так! Боюсь! Проверь!

 

Наставник стягивает рукавицу, проводит пальцем по кости, подносит к лицу горсточку кровавого снега.

 

 - Что-то странное! – соглашается он. – Они прошли вместе четыре кеми, пока не убили одного! Если это самка с выводком – почему убила? Если самцы – почему не передрались сразу?

 

Анам пожимает плечами. Она косится на Сатру, достает роговой  лук и натягивает тетиву. Рассматривает предгорья, словно в поисках цели.

 

Туррот вглядывается в бедренную кость.

 

 - Это не детеныш. Взрослый, и похоже, самец. Во имя Эайи, я ничего не…

 

 

 

 Каждый толчок палками отдается болью. По боку расползается тепло. Рана открылась. Плохо. Надо остановиться… повязка…

 

Холод жжет лицо. Снять одежду – страшно от одной мысли. Но я замираю, полусажусь-полупадаю на снег. Неуклюже стягиваю парку, нательную куртку, с криком отрываю от раны заскорузлые тряпки…

 

Развести костер. Согреться. Собрать спиралей на растопку. У кого были кремни? Кажется, у Анам… Я шарю по седельным сумкам, нахожу горсточку трута, а кремней – нет. Я роняю трут, и ветер уносит его в голубой сумрак. Я глотаю слезы. Сатра обнюхивает рану и недовольно рычит.

 

 

 

Снег за спиной Анам взрывается белым облаком, и меж завязок капюшона выступает бортметалл. Анам хрипит, валится на колени, хватается за пробитое горло.

 

Сгорбленная тень взлетает в воздух.

 

Я еще ничего не понимаю, я пытаюсь подхватить Анам, одновременно вытаскивая меч. А Туррот уже обернулся, дротик уже в его руке, а вот – уже в волоске от бесцветной кожи. Обсидиановое жало цепляет спутанные космы, сбивая прыжок.

 

Бортметалл срезает оторочку с капюшона Туррота, тот бьет наотмашь, и тоже не попадает. Я роняю отяжелевшую напарницу в снег, бросаюсь вперед.

 

Тень быстра. Туррот тоже быстр. Лучи Злой Звезды пляшут на бортметалле, летят искры – и вдруг колено Туррота подламывается, наставник вскрикивает – и сквозь прорезь в маске удивленно смотрит на вошедший в живот клинок.

 

Я бью. Меч рассекает мягкое. Я слышу клокочущий, нечеловеческий крик боли, замахиваюсь снова.

 

Спотыкаюсь о мягкое… о хрипящего в агонии Туррота, на полсекунды опускаю взгляд. Не успеваю ничего понять. Ребра полосует болью, снег уходит из-под ног – и вот я уже лежу на спине, а над головой сверкает синим клинок, и белой молнией мелькает Сатра, всем весом повисая на лапе с оружием…

 

 

 

Синего света больше нет. Есть грубое, ворсистое тепло на лице и груди, есть рывки, дергающие за ворот, вырывающие из забытья, есть огненные вспышки в ране. Я хриплю, хватаюсь за что-то, сползаю со спины Сатры в снег, теплый и мягкий. Та рычит, хватает меня за плечо, давая почувствовать зубы. Пытается поставить меня на ноги.

 

 - Не лежать! – ворчит она. – Не лежать! Смерть! Идти! Идти!

 

Я цепляюсь за наст, за рассыпающиеся под руками спирали, за шерсть Сатры. Я почти ничего не вижу, только вспыхивает резь в глазах, когда Злая Звезда пробивается сквозь веки. Я слышу отцовский голос, размеренно произносящий:

 

«Но бойтесь Истинной Зимненочи, там, в краю, что не знает летненочи и летнедня! Бойтесь земель, где в разгар зимы светила стоят высоко, и у лучей Доброго Солнца нет власти над светом Злой Звезды! Бойтесь земель льда, принадлежащих зиме и злу, где духи погибели смеются, танцуя со смерчами!».

 

Голос Сатры слышен словно со дна колодца. Я слышу, как она что-то рычит про запах жилья и дыма, как требует встать, схватиться за упряжь, не терять сознания… Я цепляюсь – не за ремни, а за это гортанное рычание, пытаясь не упасть в черноту, в тепло, к отцовскому голосу…

 

 

 

Я открыл глаза.

 

Тепло. О Эайя, Железная Матерь! Здесь было тепло.

 

Трещали поленья горидерева, плясали отсветы по бревенчатым стенам – могучим, надежным стенам зимнего дома. Торчали между бревнами клочья мха. Большой лоскут писчей кожи, натянутый на ивовую раму, висел над моей кроватью, его сплошь покрывали выведенные углем загадочные знаки. Пучки трав свисали между потолочных балок.

 

Трясущимися руками я откинул покрывало. Кто-то позаботился о том, чтобы сменить мою прежнюю повязку на чистую и свежую.

 

 Я втянул воздух.

 

Дым горидерева, тонкий терпкий запах сушащихся трав. Здесь пахло не как в обычном зимнем доме.

 

Какими бы чистюлями не были хозяева, а с осени в любом зимнем доме устанавливается густой запах тел, дыхания, слежавшейся шерсти. Когда сам живешь в нем двугод за двугодом – его не ощущаешь. Когда забираешься в очередной зимний дом после долгого перехода по морозу – вонь бьет в нос.

 

Воздух здесь был чистым. Свежим.

 

Стоп.

 

О чем я думаю?

 

Кто разжег для меня очаг? Уж наверно, не Сатра.

 

Слава Эайе. Раз кто-то здесь развел огонь, и раз я еще жив – рядом друзья.

 

Проклятье, голова как в тумане…

 

Я поднес руки к лицу.

 

Руки были чужими. Тяжелыми, ватными.

 

И тряслись мелкой, безостановочной дрожью.

 

Плохо.

 

Знакомые симптомы.

 

Когда я принял последнюю дозу? Кажется, часов за тридцать до схватки, вместе с Турротом и Анам. Тогда – ничего удивительного.

 

А что случилось с нашим запасом чьяндже?

 

Должно быть, то же, что с кремнями. Остались на месте схватки.

 

Это в лучшем случае.

 

Глупый, трусливый, плохой страж. Дурак из дураков.

 

Мне срочно нужно чьяндже.

 

Я попытался встать. Ноги подвели меня, и я мешком свалился на лежанку.

 

 - Выпей, - услышал я. Откуда-то из-за моего плеча протянулась сжимавшая рог ладонь.

 

Бледно-зеленый сок брызнул на одеяло. Я едва не разлил отвар, торопясь поднести его ко рту. Знакомый горький запах защекотал ноздри. Две руки легли поверх моих, помогая удержать питье.

 

Я сжался, готовясь к привычной невыносимой горечи. И удивился, когда она оказалась куда слабее обычного. Теплая настойка проскользнула по горлу, и я свернулся в клубок, чувствуя, как разжимается хватка подбирающихся судорог.

 

Девушка выхватила рог из моих пальцев. Осушила.

 

 - Я не увижу летнедня, брат по чьяндже, - размеренно выговорила она.

 

Наконец-то зубы перестали стучать. Я разогнулся, глядя на хозяйку.

 

 - Я не увижу летненочи, сестра по чьяндже, - теперь у меня хватило сил на ритуальную фразу. Вообще-то, ее полагалось сказать первым мне, как гостю.

 

Я протянул руку и подобрал с досок пола опустевший рог. Понюхал. Посмотрел на зимнюю округлость щек хозяйки.

 

 - Ты слишком сильно разбавила. В такой пропорции отвар может тебя убить.

 

 - Мои запасы малы. Если я буду разбавлять его как положено, мне и самой не хватит до весневечера, - откликнулась та. – Назови свое имя, страж.

 

Ну да, она смотрела как раз на мое правое плечо.

 

 - Кейд, из рода Ручья, из семьи Каф. Назовись и ты, добрая хозяйка.

 

 - Я – Кьяна, предсказательница погоды, из рода Ночецвета, из семьи Реш. Будь моим гостем и стражем моих опор, Кейд из рода Ручья, из семьи Каф.

 

Не то чтобы у меня был особый выбор, но привычный обмен положенными приветствиями окончательно меня успокоил. Я снова посмотрел на предсказательницу.

 

Она была облачена в легкую льняную рубаху до пят. На вид я дал бы ей около двадцати пяти двулет. Судя по внушительной ширине груди и бедер, чьяндже она начала пить не так давно, либо же так и пользовалась им опасно разбавленным. Коротко подрезанные темные волосы с золотистыми прожилками удерживал роговой обруч, щеки раскраснелись – должно быть, она недавно вернулась из-под Злой Звезды.

 

 - Твои раны, - нарушила молчание Кьяна. – Их оставил железный клинок. Не зубы и не камень.

 

Я лишь кивнул.

 

 - Я знаю лишь одно существо в человеческих землях, способное поднять оружие из железа на снежного стража.

 

О Эайя, а она не трусиха. Не у каждого мужчины голос останется спокойным, узнай он о твари, рыщущей в округе.

 

 - Да. Это был снегоед.

 

 - Ты убил его?

 

Я издал короткий, болезненный смешок.

 

 - Если бы. Кажется, ранил, не знаю, насколько тяжело. А перед этим он убил двоих моих друзей. Если бы не Сатра… - и резко дернулся: - Сатра!

 

Девушка повернула голову, проследив за ее взглядом, я увидел, как поднимается и опускается светло-серый мех в спокойном дыхании. Услышав мой голос, Сатра вскинула голову, пробурчала приветствие и задремала обратно.

 

 - Снегоед убил двух снежных стражей? – произнесла она. Теперь в ее голосе прозвучало волнение. – Это плохо.

 

Я поежился.

 

 - С этим снегоедом все было очень странно. Мы гнали его от Каменного ручья. Возле урочища Трех Спиралей следы сошлись с двумя другими. Обычно снегоеды убивают друг друга сразу при встрече, но эти вместо драки пошли дальше вместе. Потом убили и съели одного. Мы решили, что они понесут мясо дальше… Но вместо этого один пошел вперед, а другой залег близ места убийства, чтобы запах крови спрятал его от носа Сатры. Когда мы стали осматривать кости, он выскочил из-под снега и бросился на нас. Он… он хорошо дрался. Убил Анам и Туррота, моего наставника. Если бы не Сатра – и мне было бы несдобровать.

 

Кьяна выдохнула.

 

 - Я не знала, что снегоеды могут охотиться сообща.

 

 - Никто не знал, - я опять почувствовал озноб, теперь уже – не от холода и не от чьяндже-похмелья. – Я… должен сообщить в Белую Крепость. Срочно.

 

Брови Кьяны поднялись.

 

 - Но как? – недоуменно спросила она. – Сейчас зимневечер. Барабаны молчат.

 

 - Да, - усилием воли я смирил дрожь. Поднялся. На сей раз – получилось.

 

 - Я должен идти.

 

Та вскинула брови еще выше.

 

 - Идти? – переспросила она. – Сейчас зимневечер. Ты ранен. У меня не хватит горидерева и чьяндже, чтобы дать тебе в дорогу. Ты не дойдешь даже до ближайшего дома – мой небесный круг далеко от жилищ.

 

Я помотал головой. Цепляясь за стену, сделал шаг. Еще один. На третьем шаге слабость снова одолела, и я свалился кулем прямо на ограждавший очаг слюдяной набор. Чуть подальше – и я бы зажарился не хуже курочки на новогоднем столе.

 

Проснувшаяся Сатра насмешливо рыкнула. Поставила лапу мне на грудь, без слов давая понять, что думает о моих поползновениях.

 

Я собрал все силы, спихнул ее тяжелую лапу в сторону, сел обратно на кровать.

 

 - Злая Звезда, - процедил я. – Слушай… Я не знаю, что за духи одолели этого снегоеда, но Белая Крепость должна знать об этом. Если снегоеды начали нападать по двое-трое – в опасности все команды, а не только я один.

 

Кьяна помолчала.

 

 - Если в округе рыщет снегоед, да еще убивший двоих стражей – и мне было бы спокойнее под защитой клинка и зубов, Кейд из Каф.

 

 - А разве эти земли не под защитой стража Сагора? – удивился я.

 

 - Под защитой… но его тройка не появлялась здесь с самого осеньвечера. И, видит Эайя… мне от этого тревожно, особенно после твоего рассказа, - честно призналась предсказательница.

 

Я спрятал лицо в ладони.

 

 - Что же мне делать…

 

 - Побудь моим гостем хотя бы до Нового Года, - предложила Кьяна. – Может быть, Сагор вернется. А если и нет – через тридцать пробуждений после рассвета сюда должна прибыть упряжка из Погодного Круга. Или твои братья, или мои сестры сопроводят тебя в Крепость. Все лучше, чем выбиться из сил и заледенеть на полдороге. Так ты и подавно никого не предупредишь.f

 

Изменено 29 Jan 2021 пользователем Treau Garold

[Серая Зона]

Любопытненько. Экшеново. И вызывает подозрительные ассоциации с Мартином.

[Омич]

Весьма интересно. И всё интуитивно понятно. Мне что-то из Андре Нортон вспомнилось...

[Neznaika1975]

луораветлатлан

вперед!!!

[Daniil]

Ну, как всегда, очень импрессионистичненько... Но тем не менее, неплохо (да, я люблю жЫстокий чукотский эпос).

 

что-то из Андре Нортон вспомнилось

Вот скорее да. Это, к счастью, не Мартин.

[Омич]

Вот скорее да. Это, к счастью, не Мартин.

А вот любопытно кем вдохновлялся автор. Думаю из второй главы многое станет ясно...

[renyxa]

Стругацкими и Робертом. 

[Звёзды Светят]

вызывает подозрительные ассоциации

 

вспомнилось...

 

https://www.rulit.me/books/temnoe-read-286262-1.html

 

 

 

А кроме того...

Планета в системе двойной звезды?

 

Изменено 25 Jan 2021 пользователем Звёзды Светят

[Крысолов]

Попахивает Геликонией.

А так - с удовольствием ознакомился бы со строением местной солнечной системы

[renyxa]

Нет, тут ещё и сутки длинные.

[Омич]

Робертом.

Безусловно. Не даром имеет место быть тег "планетарный романс"...

https://www.rulit.me/books/temnoe-read-286262-1.html

Интересный рассказ. Спасибо - почитаю.

[Magnum]

Коллега все равно не допишет.

Согласен. Да и вообще,

 

 

[renyxa]

Безусловно

Не, я про Кангхор (хотя с сутками здесь сильно не так драматично).

[Treau Garold]

Согласен.

Вполне возможно.

хренотень

Не старайтесь. Меня по соседству потыкали носиком в якутский цикл харьковских товарищей и спросили, серьезно ли я планирую сказать после них нечто новое в фэнтези народов Крайнего Севера. Такой удар от классика Вам не повторить)

Изменено 25 Jan 2021 пользователем Treau Garold

[Serafim]

Занятно-занятно 

что не знает летненочи и летнедня! 

Когда сам живешь в нем двугод за двугодом

Планета с орбитой и суточным циклом как у Меркурия?

 

 

[Омич]

Не, я про Кангхор (хотя с сутками здесь сильно не так драматично).

Это вы про эту тему - Тысячелетний день? Надо будет почитать...

[Илья]

Да и вообще,

Завидовать вредно для здоровья. Берегите цветы своей селезенки.