Европа и Америка в Мире ОСП

[de_Trachant]

10. Италия 1900-1918. Проблема слияний-поглощений при диком капитализме

 

"Эпоха Джолитти", или (грубо) первые 15 лет XX века, характеризовался для Италии значительным промышленным и экономическим ростом, ствашим прямым продолжением подъёма экономики после Рисорджименто, и в целом являлся той самой Belle Epoque для Италии: либеральное правительство, мощное поступательное развитие промышленности, колониальная экспансия... Именно в эту эпоху сложились промышленные гиганты Первой мировой, которые в целом, пусть и слегка в других комбинациях, дожили до Второй, позволив Италии стать полноправным актором обоих конфликтов. Надо сказать, что некоторыми своими чертами экономика Италии первой трети прошлого века чем-то напоминает российскую времён конца девяностых-начала нулевых, когда финансово-промышленные империи возникали, сливались, поглощались и сдувались, находясь в полной зависимости от внутриполитических пертурбаций, внешнеполитических закулисных игр, и степени отмороженности голов господ предпринимателей и политиков. За скупыми строками статей с джейстора и итальянской википедии отчётливо видятся "отжатия", "предъявы", "кидки", "наезды" и "тёрки", правда только вот решающие вопросы кабанчики одеты не в кожаны-борсэтки-найки, а больше во фраки, и разъезжают не на геликах-хаммерах, а на каретах и фиакрах. Но вот повадки господ кабанчиков абсолютно те же - хваткость, семейственность, уверенность в себе, граничащая с непробиваемым упорством/упоротостью, и отъявленная хуцпа, частично объясняемая количеством (и качеством) полезных знакомств и барашков-в-бумажке, раздаваемых регулярно кому надо и со сколькими нужно нулями. 

 

В роли самых кабанистых кабанчиков, пожалуй, выступали братья Пио и Марио Перроне, сыновья бывшего краснорубашечника и журналиста, а также успешного предпринимателя Фердинандо Мария Перроне, построившего свой бизнес сначала в Аргентине (правительству которой он в 1895 году успешно всучил крейсер "Джузеппе Гарибальди"), а затем в Мексике. В 1894 году он по приглашению своего зятя стал главным представителем торгово-промышленной группы "Ансальдо" (где зять работал завпроизводством) в Южной Америке. "Ансальдо", основанная в 1852 году в Генуе банкиром Карло Бомбрини, финансистом Джакомо Пенко, судовладельцем Рафаэле Рубаттино и инженером Джованни Ансальдо, к концу XIX века была крупным конгломератом стателитейных заводов, механических фабрик и судостроительных верфей, на которых работало 10000 сотрудников. Учитывая что Бомбрини был директором национального банка Сардинского королевства, удивляться этому росту не приходится. В 1897 году Перроне вместе с Бомбрини приобретает газету "Il Secolo XIX", и с помощью одного из крупнейших журналистов того времени Луиджи "Гандолин" Вассалло, доводит её тираж до 45000 экземпляров в день, становясь ещё и медиамагнатом. А в 1902 году Фердинандо Перроне и вовсе становится одним из совладельцев "Ансальдо", окончательно выкупив контрольный пакет фирмы в собственность через два года. Он заключает соглашение с компанией "Армстронг-Уитворт" (с которой работал по военно-морским делам ещё в Аргентине), взяв у них в аренду артиллерийский завод в Поццуоли, с чего началось построение и военно-промышленного ансальдовского комплекса. Вообще, жутко интересный был дядька Фердинандо Мария, расследовал причины эпидемии тифа, будучи ещё журналистом, организовывал винодельческую отрасль Аргентины, ликвидировал банки, строил каналы, продвигал своих людей на посты президентов и министров...  В 1908 году Перроне-отец умирает, оставляя свою промышленную империю сыновьям: Марио стал управляющим директором, а Пио - генеральным.

 

Братья унаследовали не только контрольный пакет акций "Ансальдо", но также и пронырливость и коммерческую жилку отца. Ребятки укрепили свои позиции в финансовых и политических кругах женитьбой на дочерях римского банкира Саверио Паризи; чтобы проникнуть в высшие сферы политики, братья всячески подчёркивали свою националистическую ориентацию. вплоть до поддержки идей Энрико Коррадини - чтобы получать от государства множественные заказы военного характера, тем более что Перроне построили завод по производству брони и купили у "Шнейдера" ещё один артиллерийский завод. С началом Первой мировой братья ещё усилили агитацию в СМИ в националистическом ключе, профинансировав создание газеты "Пополо д'Италия", где печатались такие ребятки как экс-социалист Бенито Муссолини (ставший главредом) и Джованни Прециози. В 1915 году братовья приобретают газету "Il Messaggero", а в 1916 - "Corriere". Правда, с такой агрессивной повесточкой Перроны поссорились с самим Джолитти, который был сторонником невмешательства в войну (а затем скорейшего из неё выхода); но старикан оставил пост премьера в марте 1914 года, а уж с его преемником Саландрой можно было договориться. Тем более что "Ансальдо" к 1914 году представляет собой штуку, экономически посильнее некоторых европейских стран: 80000 персонала, собственное производство всего, чего потребно для войны - от стрелковки и артиллерии до самолётов и линейных кораблей. Могли бы добиться и большего - но в 1912 году "Армстронг" выходит из соглашения с "Ансальдо", безбожно задрав при этом цену на завод в Поццуоли, а намечаемый в 1908 году альянс с вечными врагами-соперниками, группой Терни-Орландо, сам собой заглох из-за смерти Фердинандо Перроне. Поэтому пришлось уходить "в автаркию", выстраивая собственную вертикаль. Для этого необходимы были финансовые рычаги, и в начале 1915 года "Ансальдо" входит капиталом в "Banca Italiana di Sconto" - созданный директором Банка Италии Бональдо Стрингером из "Società Bancaria Italiana" и "Società Italiana di Credito Provinciale" с целью противовеса пронемецкой финансовой группе "Banca Commerciale Italiana" - в новый банк капиталами вместе с "Ансальдо" вошли французские "Crédit Mobilier Français" и "Louis Dreyfus et Cie", управляющим банком был амбициозный и национально настроенный Анджело Польяни (ставленник Креди Мобилье), а президентом - Гульельмо Маркони. "Дисконтный банк" стал карманным банком "Ансальдо" и мощным рычагом французского влияния в Италии.

 

"Banca Commerciale Italiana" в свою очередь был рычагом влияния немецкого. Основанный в 1894 году Альфонсо Вимеркати, графом Сансеверино, сенатором (и внуком советника императора Австрии князя Альфонсо Габриэле фон Поркья), фактически этот банк был создан двумя немецкими евреями - выкрестом Отто Джоэлем и Фридрих (Федерико) Вайлем (сыном Самуила Саломона Вайля, управляющего неаполитанским банком клана Ротшильдов); а средства были вложены консорциумом из немецких (Deutsche Bank, Dresdner Bank, Darmstädter Bank für Handel und Industrie, Bleichröder, Oppenheim и Berliner Handels-Gesellschaft), австрийских (Anglo-Österreichische Bank, Wiener Bank, Österreichische Creditanstalt), швейцарских (Schweizerische Kreditanstalt и Chemin de Fer du St.Gothard) и французского (Banque de Paris et des Pays-Bas) банков. На секундочку, "S.Bleichröder" являлся банком Самуэля Бляйхрёдера, отца Гирша Бляйхрёдера, личного банкира Бисмарка; "Oppenheim Bankhaus" - банк еврейской семьи Оппенгеймеров, придворных банкиров курфюрстов Баварских и архиепископов Кёлньских; "Berliner Handels-Gesellschaft Bank" был основан семьями Бляйхрёдеров, Оппенгеймеров, а его директором был Карл Фюрстенберг, близкий друг клана Ратенау и "держатель общака" рурских (а довольно дальним но всё же родственником его был некто Якуб Фюрстенберг, больше известный как Ганецкий); Anglo-Österreichische Bank - крупнейший банк Австрии и фактически инструмент экономической политики Вены. Пусть присутствие французского банка в этом списке вас не смущает, Banque de Paris et des Pays-Bas крепко повязан с Дойче Банком, и вообще был создан в своё время для выплат репарации по итогам франко-прусской. То есть "Итальянский коммерческий банк" был не просто инструментом влияния Германии и Австро-Венгрии в Италии, он был мощнейшим инструментом с широчайшими финансовыми возможностямии. Которые, тем не менее, не помогли этому "рычагу" отменить вступление Италии в войну на стороне Антанты. С началом войны терпеть у себя банк, принадлежащий двум немцам, стало как-то некомильфо, и Джоэля с Вайлем сменили Пьетро Фенолио, архитектор и филантроп (формально) и Джузеппе Тёплиц (фактически). Йозеф Леопольд (Джузеппе) Тёплиц был польским евреем, двоюродным братом Отто Джоэля; в более молодом возрасте он управлял неаполитанским филиалом банка, сотрудничал с Джузеппе Вольпи, промышленником и масоном (Великий Восток Италии), ориентированным на юг Италии и Балканы и основателем компании SADE; потом руководил инспекционной службой банка. То есть это был опытный, хитрый, влиятельный и злой противник.

 

BCI был одним из трё крупнейших банков Италии, и заодно являлся "финансовым отделом" ещё одного промышленного консорциума, пусть и не так плотно структурированного как "Ансальдо". Речь идёт о группе "Одеро-Терни-Орландо" (хотя официально впервые такое название прозвучало только в 1927 году, когда были консолидированы генуэзские верфи). Генуэзский предприниматель Аттилио Одеро (а также его брат Микеле) владел одноимёнными верфями; в 1895 году он вошёл капиталом в предприятия своего зятя Ринальдо Пьяджо, а свледующем году получил право на управление верфями "Фоче", историческим судостроительным предприятием Генуи. В 1889 году он начал участвовать в группе компаний "Forni Acciaieria e Fonderia di Terni" - первой итальянской сталелитейной компании, основанной в 1884 году по инициативе венецианца Винченцо Стефано Бреда; причём участие оформлялось на двоих с другой судостроительной компанией - "Орландо", семейной фирмой, основанной в Генуе в 1849 году выходцами из Сицилии. В конце XIX века фирма управлялась уже третьим поколением лигурийских Орландычей - Джузеппе, Паоло, Розолино и Луиджи. Разделив с Одерычами металлургический завод в Терни, Орландычи  поглотили также тосканский "Ferriere Italiane" и эльбианскую "Elba" - надо ли упоминать о том, что покупались они у "Banca Commerciale Italiana" на средства... "Banca Commerciale Italiana". В 1905 году вместе с английским "Виккерсом" конгломерат основал компанию "Vickers-Terni", в том же году началось строительство завода Баньоли в Неаполе, под который была основана компания "Ilva", совместно с тосканским предпринимателем Массимо Бонди, владельцем доменных печей в Пьомбино. Завод строился в основном на государственные субсидии, а вот дивиденты с его прибыли получали как раз BCI, Орландычи и Одерычи; пробивал же на государственном уровне строительство завода некто Франческо Нитти, сенатор и журналист, сторонник промышленного развития Юга. Любопытно, что во время финансового кризиса 1907 года, только компания "Терни" получала приоритетные госконтракты. Но в 1911 году очередной кризис ударил уже по всей промышленности, что привело к необходимости большей интеграции - и компании "Эльба", "Заводы Пьомбино", "Siderurgica di Savona", "Ligure Metallurgica" и "Ferriere Italiane" были объединены в "Consorzio Ilva". Бонди стал одним из директоров консорциума, имея в уме желание стать не одним из, а единственным. 

 

Вступление Италии в войну привело к значительному росту итальянской промышленности. Так, Ансальдо под руководством братьев Перроне, увеличилась с 18000 до 40000 сотрудников (по другим данным - до 80000), уставный капитал достиг 580 миллионов лир (при 30 миллионам в 1914 году); была осуществлена широкая диверсификация, которая позволила "Ансальдо" протянуть свои загребущие руки в горнодобывающий сектор, автомобилестроение и авиационное производство, часто предвосхищая военные заказы, благодаря прямым контактам с Верховным командованием, которые позволяли им иметь доступ к конфиденциальной информации. "Ансальдо" произвели  46% всей артиллерии, построенной в Италии во время войны, 3000 самолетов, 1574 авиационных двигателей, 96 военных кораблей, 200 000 тонн торгового флота и 10 миллионов боеприпасов. В 1920 году началось их партнерство с крупнейшей логистической компанией "Berta Autotrasporti" из Корнильяно. Но чтобы расти дальше, требовались деньги, которые у "Ансальдо" по причине спада госзаказов из-за окончания войны, начали вдруг заканчивать начинаться. Похожие проблемы испытывал и "Терни", главные акционеры которого, Орландычи и Одерычи, вынуждены были продать свои доли BCI, который назначил управляющим своего менеджера, Артуро Боккардо. В 1918 году "Ильва" полностью перешла под контроль Массимо Бонди - причем предпринимателю достались как активы, так и долги компании. В оющем-то примерно все итальянские сталелитейные заводы были в долгах, по причине строительства огромных, рассчитанных на военные заказы заводов - столкнувшись с кризисом перепроизводства, падением госзаказов и волнениями рабочих во время "Красного двухлетия", практически все они обанкротились, перейдя в руки... правильно, нашего старого знакомого, Джузеппе Тёплица. Тёплиц при этом работал по классической схеме с неклассическим концом: воспользовавшись своими политическими связями и финансами банка, он "поддушивал" конкурентов, валил их через СМИ, затем приобретал по дешёвке признанные банкротом предприятия, которые тотчас же получали и госзаказы, и налоговые послабления, и субсидии, и оказывалось что вовсе небесполезны эти огромные заводы... То есть имело место классическое "отжатие" собственности, аки в святые девяностые. В этой схватке лишились собственности братья Перроне и Массимо Бонди, два основных спонсора фашистской партии, что в общем-то стало одной из причин, сподвигших квадрумвиров начать беспрецедентный акт хуцпы, известный как "Марш на Рим".

 

Изменено 19 January пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

11. Италия 1918-1920. Кабанчики подскакивают на Кавказ

 

Перроне, владельцы и руководители концерна "Ансальдо", были убеждены, что экономическое подчинение Италии было целью "Banca Commerciale Italiana" и его генерального директора Йозефа Леопольда Тёплица. С 1919 года в речах Перронычей "немецкий BCI" и "немец Теплиц" станут "еврейским BCI" и "евреем Теплицем". Сочетание пангерманизма и антисемитизма, широко распространенное в Европе, затронуло и Италию. В случае с "Ансальдо" были и некоторые этапы, когда происхождение и капитала, и самого Тёплица роли не играло: наиболее показательным случаем был "странный союз" (1919-1920) между Перронами и Тёплицем, направленный на промышленное проникновение в Польшу. Но в общей стратегии Перронов, цели их экономической и политической деятельности были озвучены как "деятельность против "еврейского войска" и "германизации". ИРЛ, "Ансальдо" начало делать упор на "сочетание иудаизма и германизации" в начале 1921 года, когда в газете "Il Secolo XIX" (она, как мы помним, принадлежала Перронам) вышло расследование Флавии Стено, к котором эурналист цитировал значительное количество документов и писем, которыми обменивались правительство Вильгельма II и Ленина (документы были опубликованы в 1919-1920 гг. комитетом общественной информации в Вашингтоне). В расследовании Стено подчеркивал "еврейский оттенок большевистского правительства": из 503 советских государственных чиновников якобы 406 были евреями, и только 29 — русскими, из 22 наркомов "было только 3 русских". Вывод Стено был таков: "Строго логически, Российское государство [в 1921 году] управляется евреями, [этим] и объясняется поддержка, которую международные еврейские банки оказывают советскому правительству". Тем не менее, интерпретация большевизма как еврейской политической партии ИРЛ не помешала Перронам установить промышленные и торговые отношения с большевиками после разгрома Деникина и Колчака. Антисемитизм Перронычей был частью сложного проекта, который отвечал не столько идеологическим факторам, сколько прагматическим, экономическим и коммерческим целям. Короче говоря, цель Перронов заключалась в том, чтобы избежать германизации Италии в любой форме со стороны "еврейского войска", которая использовала бы для этой цели свою длинную руку, BCI, возглавляемый "польским евреем Тёплицем". Пропаганда Перрона использовала советизацию (на примере России) как жупел, как символический пример того, на что способны международные еврейские финансы.

 

С экономической точки зрения, на конец 1918 года братья Перроне находились перед лицом кризиса перепроизводства, необходимостью реструктуризации своих линеек производства, отчаянно нуждались в заказах, а также в деньгах, ибо финансовые возможности подконтрольного им банка "Banca Italiana di Sconto" (BIS) были ограниченными. Завоевание рынков Восточной Европы представляло собой важный фактор для реализации промышленной программы компании, направленной на ускорение процесса послевоенной реконверсии, на повышение производительности легкой промышленности (самолеты, автомобили, мало- и среднетоннажные корабли, сельскохозяйственная техника), чтобы завершить интегрирование всех предприятий в одну промышленную структуру. При возобновлении возможных экономических отношений с новым режимом, Россия представляла для Перронычей герметичную структуру, в которую трудно было проникнуть. Символическим примером накопления трудностей и неизвестностей, связанных с процессом национализации российской экономики, является инициатива Кьезидио Дель Препосто. В феврале 1919 года "Ансальдо" еще раз изучал возможность проникновения в российскую судостроительную промышленность и другие отрасли. Таковая возможность была предложена Кьезидио Дель Препосто. В то время Восточная Европа была полна агентов, деловых посредников, зачастую просто авантюристов. На тот момент у "Ансальдо" уже не было сети официальных представителей в России. Дель Пропосто был надежным персонажем. Будущий посланник правительством Орландо в миссию на Кавказ, был уважаемым горным инженером, знатоком промышленной системы России, где он прожил более двадцати лет. До революции Дель Пропосто находился в плотном контакте с инженером Михаилом Плотинковым, который вместе с Эмануэлем Нобелем основал в 1912 году компанию "Ноблесснер" в Ревеле. Возможное соглашение Плотинкова-Перроне предусматривало финансовое участие "Ансальдо" в Петроградском учетно-ссудном банке (контролируемом Плотинковым). Встреча Плотинкова и Перроне состоялась в Генуе. В тот момент у Ансальдо не было возможности взять на себя обязательства по проекту, который должен был быть реализован в той части России, где бушевало столкновение между правительством и контрреволюционерами. Было предусмотрено два решения: если бы белые победили, Перроны последовали бы совету Дель Препосто и приняли участие в предпринимательской и финансовой группе Плотинкова. В случае победы красных "Ансальдо" воспользовалась бы своими отношениями с Плотинковым для промышленных поставок в обмен на сырье.

 

Среди причин начала зимой-весной 1919 года активных торговых переговоров западных держав с московским правительством главная заключалась в конкуренции со стороны Соединенных Штатов Америки. На Парижской мирной конференции американская делегация старалась внедриться на кавказскую сцену. 22 мая 1919 года была основана "крупная американская компания с капиталом в 20 миллионов долларов" — The American Foreign Trade Corporation. Проект предусматривал использование мощного флота трансатлантических лайнеров водоизмещением более 20 тысяч тонн: в то время США располагали аналогичными видами транспорта, гарантировавшими межконтинентальную торговую политику. Президент новой компании Генри Мейсон Дэй связался с Себастьяно Раймондо, генеральным директором американского отделения "Ансальдо", базирующегося в Нью-Йорке, проконсультировавшись по поводу возможного участия Перронов. Это предложение было частью плотной промышленной и коммерческой сети, сплетенной в США самим Раймондо. "Ансальдо" следовало быстро вооружиться трансатлантическими лайнерами, что было непростой задачей из-за серьезного кризиса в судостроительной отрасли генуэзской компании. Возможное сотрудничество с Мейсоном Деем весьма заинтересовало Ансальдо, т.к. в противном случае Италия рисковала быть исключенной прочими великими державами из программы контроля над природными ресурсами и рынками Восточной Европы и бывшего Османского Леванта. Реакция итальянского промышленного капитализма была немедленной. Анджело Польяни, генеральный директор BIS, и Оскар Синигалья, "сужденный стать одним из величайших технократов в истории Италии", начали "битву за итальянскую экономическую мощь" весной 1919 года, выбрав в качестве сцены Парижскую конференци. Синигалья и Польяни верили, что экономическое будущее Италии находится на Востоке, в Румынии, на Кавказе и на равнинах юга России. По настоянию промышленников и финансистов правительство Орландо преодолело все колебания и в мае-июне 1919 г. санкционировал итальянскую торговую миссию в Закавказье. 24 июня 1919 года майор Дель-Пропосто отправил Марио Перроне подробный отчет, подписанный полковником Мелькиаде Габба, главой миссии; этот отчёт немедленно возбудил интерес "Ансальдо" к нефтяным скважинам и марганцевым рудникам Чиатури в Грузии.

 

Перроны посчитали, что следует увязать перспективы экономической интервенции в кавказском регионе с бакинским и тифлисским отделениями Российского государственного банка. Участие итальянского промышленного и финансового капитала при посредничестве итальянского правительства в управлении Бакинским отделением (как крупнейшим) могло бы означать создание важной оперативной базы на Кавказе. Тифлисский же филиал контролировал все остальные банки Грузии. Управление ими со стороны итальянского правительства позволило бы ему "глубоко знать всю финансовую организацию" региона, что позволило бы реализовать проект промышленного и коммерческого развития страны, организованный итальянскими компаниями и банками, с особым вниманием к нефтяной промышленности, угольным и марганцевым рудникам. В этом контексте Польяни и "Ансальдо" при поддержке Синигальи могли бы управлять значительной частью проекта. Участие "Ансальдо" в программах бакинского и тифлисского филиалов находилось под дамокловым мечом неминуемого наступления белогвардейской или же Красной Армии; это был быстро развивающийся проект, который требовал столь же быстрых решений. На совещании 3 июня 1919 г. английское командование ввиду запланированной на 26 июля эвакуации военного контингента оговорило принципиальное соглашение с двумя представителями итальянской военной миссии. Несмотря на политические потрясения, связанные с революцией, бакинский филиал, находившийся под британским контролем с 3 января 1919 года и с временным директором "ликвидированного Государственного банка Азербайджана", функционировал с достаточной регулярностью. В то время основной задачей Бакинского филиала было оживление нефтяной промышленности, марганцевых и угольных шахт. На начальном этапе вмешательства, особенно инфраструктурные (железные дороги и гидроэлектростанции), должны были сконцентрироваться на нефтяной отрасли, пострадавшей от тяжелого кризиса из-за закрытия российского рынка, "который был естественным и почти единственным потребителем": более 40 тысяч рабочих находились под угрозой увольнения (в апреле 1919 года производство составляло 298 тысяч тонн против 7,7 миллионов в 1916 году). Нефтяная промышленность, марганцевые и угольные шахты Грузии могли быть развиты финансовой интервенцией Тифлисского отделения, хотя ими по-прежнему управляли немецкий капитал и французские компании. 

 

В тот момент казалось, что наибольшую опасность представляют красные. Последствия политики национализации подстегнули некоторых финансистов к действиям, направленным против сотрудничества с Москвой. В сентябре 1919 года BCI и Камилло Кастильони (в то время могущественного и верного союзника Теплица в экспансии миланского банка на Балканах) создали Итало-русское анонимное общество Черного моря с капиталом в три миллиона лир. Целью компании был вывоз угля, нефти, зерновых и другого сырья из России (вернее, её части, контролируемой Алексеевым и Деникиным) в обмен на промышленные товары: однако штаб-квартира и основные филиалы были созданы в Болгарии, в Софии и Варне и в Румынии в Галаце. Против этого был Франческо Саверио Нитти, премьер-министр с июня 1919 года, который был убежден как в бесполезности и опасности отправки военных сил на Кавказ, так и в необходимости быстрого планирования чисто экономической миссии, составленной только из ведущих представителей финансового и делового мира. Послевоенная программа Нитти имела своей целью построение новой индустриальной демократии (сотрудничество между государством, предпринимателями и рабочими). В 1914 году Нитти был одним из инициаторов создания BIS, став убежденным сторонником технократического проекта итальянского промышленного империализма, развившегося после тяжелого кризиса 1907 года. Главными представителями такового империализма были Перроны, поэтому была неизбежна, переработка проекта для противодействия экономической и финансовой гегемонии BCI и Тёплица в Италии. В правительстве Нитти присутствовала в значительном числе элита итальянского бизнеса, причем помимо Польяни, Синигалья и Данте Феррариса, в эту группу входили фигуры, связанные с BCI (Этторе Конти, Сильвио Креспи). Окончательное решение о путях проникновения на Кавказ было принято Нитти в ходе переговоров, которые он вел со своими партнерами в Париже и Лондоне в декабре 1919 года. В это решение входило: официальное признание трех кавказских республик (Грузии, Армении, Азербайджана) Антантой, непризнание правительств Корнилова и Алексеева-Деникина, и сотрудничество с Советами, чьи "способность и желание начать экономические сношения с Антантой" были главными факторами, подтолкнувшими Нитти к мирному пути проникновения в Закавказье. Истинная подовлёка, однако, была вызвана растущим стремлением итальянцев обеспечить свою промышленность топливом, и перенаправить на новые земли потоки трудовой эмиграции, которые были закрыты и затруднены на старых направлениях. Миссия в Закавказье, возглавляемая Этторе Конти, который представлял собой связующее звено между деловым миром и правительством, финансировалась четырьмя крупнейшими итальянскими банками (Credito Italiano, BCI, BIS, Banco di Roma). Предусматривалось создание "крупного итальянского органа, который был бы инициатором и исполнителем этой программы". Структура действовала бы через собственное банковское, промышленное и коммерческое учреждение, капитал был установлен в 100 миллионов лир. Конти был одновременно предпринимателем и экспертом по международным политическим вопросам, поэтому он осознавал, что миссия на Кавказе полна неизвестных и опасностей. 

 

Миссия вернулась в Италию в конце марта 1920 года. С правительствами трёх республик были составлены соглашения "с максимальной и сниженной программами», предоставляющие капитал, технологию и готовую продукцию в обмен на сырье, генеральные соглашения и концессии. Обязательства были бы выполнены «людьми, оставшимися на месте и уполномоченными следить за переговорами в соответствии с данными директивами". Достигнутые результаты не оправдали надежд, витавших в начале миссии. На встрече 19 апреля 1920 г. в Милане Конти объяснил "причины, по которым рекомендовалось сократить штат компании". От программы-максимум отказались даже самые стойкие сторонники "покорения" Кавказа (Альберто Пирелли и Луиджи Делла Торре). 26 мая 1920 года была образована Итальянская компания Закавказья с капиталом в 50 миллионов лир; главная роль в ней принадлежала BCI, возглавляемого Тёплицем. Несмотря на это, результаты, достигнутые "Ансальдо" в результате участия в миссии, были довольно важными. Переговоры с российским ВСНХ, посредником на которрых выступала группа Плотинкова, могли обеспечить "Ансальдо" недорогие поставки нефти и опционы на нефтяные скважины на Кавказе (Грозный, Армавир) и Эмбе (Казахстан) взамен поставок железнодорожных и трубопроводных материалов. Ансальдо получила от правительства Грузии концессию на Ткварчельские рудники и задание начать строительство грузинского воздушного флота. "Ансальдо", которая в то время была одной из немногих итальянских компаний, способных реализовать такой проект, обязалась поставлять Грузии самолеты, технику и инструкторов по образцу того, что они же создавали в Польше. Поставка самолетов подчеркнула расширение промышленного сектора, который "Ансальдо"-BIS планировала создать на Кавказе: не только тяжелую, но и легкую промышленность, по модели, которой следовали в этом секторе промышленные и банковские группы Pirelli-Conti-Volpi.

[de_Trachant]

12. Италия. 1920-1921. Кабанчики решают вопросики

 

В начале мировой войны единственный значительный промышленный форпост Ансальдо в России находился в Николаеве, на чьих верфях действовала компания "Ансальдо-Сан-Джорджио ди Ла Специя". Возможное участие Ансальдо в проекте развития царского Черноморского флота не было лишено оснований. В среднесрочной перспективе можно было бы предусмотреть возможность экспорта семьей Перроне промышленной и технологической системы Ансальдо в Россию по образцу модели, созданной на Константинопольской верфи. Соглашение от октября 1914 года предусматривало постройку семи подводных лодок по патенту Каваллини. Военные события и революционные потрясения октября 1917 года сократили первоначальную программу: в 1917 году было заложено всего четыре подводные лодки (Проект №176-бис верфи FIAT-San-Giorgio, также известные как тип "В-1"). Три крупнейших верфи на Черном море, Одесса, Николаев и Херсон, оказались захвачены в 1918 году немцами, поэтому Перроны пытались активизировать представительскую деятельность в России другим путём - по инициативе Эудженио Боллати и Джованни Сперандео, агента Ансальдо в Петербурге, (куда с своё время была отправлена еще одна военная миссия во главе с инженером Луиджи Андреа Терци). В любом случае, транснациональный проект в революционной России представлял собой самую важную и, в то же время, самую трудную цель экономического экспансионизма промышленной империи Перронов в послевоенную Восточную Европу. Проект этот был крайне важен из-за огромного количества природных ресурсов, необходимых "Ансальдо" для того, чтобы стать независимым от крупных европейских и американских картелей, и крайне труден из-за тяжелого и постоянно меняющегося политического и военного положения революционной России, в том числе её кавказских регионов. Хаотическая ситуация, в которой оказалась тогда Россия, обусловила политику экономического проникновения европейских держав: партнеры России могли измениться в любой момент по итогам гражданской войны. Иностранные предприниматели ждали прояснения ситуации в России, что отчасти стало возможным с официальным началом работы Парижской мирной конференции (18 января 1919 года). Первые же переговоры Троцкого со своими американским и британским коллегами привели к окончательному признанию московского правительства, и к началу работы по реструктуризации и возвращению царских долгов. Одновременно с этим делегацию Сазонова выставили с максимальным непочтением, что означало, что белые "общероссийские" правительства не являются в глазах Антанты легитимными. Соответственно, экономические контракты с Алексеевым, Деникиным и Корниловым в глазах итальянского правительства являлись бы нежелательными, в отличие от работы с советским ВСНХ.

 

Можно себе представить разочарование Перронычей, когда они обнаружили, что в Комиссии по изучению экономических вопросов Италию представляет Сильвио Креспи, в то время президент Совета директоров BCI. В тот момент опасения "Ансальдо" по поводу того, что она будет отрезана от проектов экономического проникновения в Россию, были подчеркнуты Перронами в их полемике против центральноевропейского промышленно-электроэнергетического картеля АЭГ-Томпсон-Хьюстон, который сколачивали Луи Лушер, Вальтер Ратенау и Тёплиц. Картель этот осуществлял "негативные действия по всем вопросам, касающимся возобновления торговых отношений с Россией, с целью сохранить этот огромный рынок для немецкой продукции и не допустить использования Италией неисчерпаемых запасов угля, полезных ископаемых, нефти, зерна и т. д.". На Парижской конференции Креспи принял жесткие положения об импорте угля из европейских стран. Марио Перроне писал: "Эти положения уничтожили итальянскую промышленность, чтобы подготовить ее к повторному поглощению центральноевропейским трестом". По поводу нефти, по мнению Перронов, России суждено было вскоре обогнать США. Однако в марте 1919 года нефтяная политика "Ансальдо" на Кавказе все еще находилась на предварительной стадии. Компания ограничилась проведением общей разведки нефтяных скважин и компаний, присутствующих в Кавказском регионе. Причина такого выбора была связана со структурой производственной системы Италии, опорой которой в то время была сталелитейная промышленность, которая рисковала рухнуть без быстрых и массовых поставок угля, что имело разрушительные последствия для всей экономической структуры страны. Интерес в плане объёма ресурсов и транспортной доступности представляли собой угольные шахты юга России, особенно Донецкого бассейна. Фактически расстояние от Мариуполя до итальянских портов Генуи, Неаполя и Венеции было меньше, чем от итальянских до английских портов. Однако сталелитейные заводы итальянских компаний тогда не были приспособлены для работы на донецком угле, "составленном, как пишет Марио Перроне, почти исключительно из антрацита, который, хотя и превосходного качества […] не может заинтересовать [в настоящий момент] крупных промышленных предприятий". Донецкий уголь, "благодаря своим свойствам [представлявшим] исключительно богатый ассортимент", делает возможным его использование на итальянских заводах в достаточно короткие сроки, но недостаточно возможным для удовлетворения насущных потребностей итальянской сталелитейной промышленности". Перроны осознавали сложную политическую и военную структуру революционной России, осознавая, однако, также и неопределенные результаты и длительные сроки реализации. Зимой 1919 года, по оценкам Перронов, итальянская промышленность нуждалась не менее в 10 миллионах тонн угля в год. 

 

С целью анализа российского рынка, Перроны решили обратиться за сотрудничеством к Энрико Красновскому, директору журнала "Италия-Россия" (периодического обзора промышленности, торговли и природных богатств) в марте 1919 года. Красновский подготовил две служебные записки, посвященные угольным шахтам Урала и Европейской России. В этих отчётах указывалось о совершенно новом проекте: возможности для "Ансальдо" участвовать в эксплуатации "огромных угольных шахт Урала; [как только] запланированный канал между Волгой и Доном будет свершившимся фактом [...], каменный уголь с Урала можно будет быстро и экономично переправлять в порты Черного моря". Объём угольных бассейнов Европейской России между тем был уже известен "Ансальдо". Красновский, зная о решении Перронычей отложить использование донецкого угля по техническим причинам, напомнил, что в 1909-1913 годах этот вид угля использовали итальянские государственные железные дороги, и утверждал, что этот поток был прерван "из-за осложнений мировых финансовых интересов , хотя испытания, проведенные на угле в мастерских Диато-Фрейюс в Турине, дали превосходные результаты". Летом 1919 года премьер Нитти предложил послать в Москву гражданскую миссию с дипломатическими и экономическими целями. Это предложение было связано с внешней политикой министра промышленности Феррариса, представленной 16 июля 1919 года в Палате депутатов, которая предусматривала отправку технических и коммерческих миссий на рынки Восточной Европы. Структура гражданской миссии была преобразована в группу с сильным техническим и коммерческим подтекстом, благодаря поддержке основных промышленных и финансовых групп страны. Марио Валлино провел серию переговоров с Феррарисом, который настаивал на участии технического штаба Ансальдо в миссии. Задачей Ансальдо в миссии было позаботиться о ремонте около 10 тысяч локомотивов, возобновить работу железнодорожных мастерских и "расширить поле наших действий на различные отрасли бизнеса, упомянутые в записке Марио [включая поставку самолетов]". В число целей "Ансальдо" на юге России Перроны включили ряд проектов, например, поставку "значительного количества парусно-моторных судов" компанией Società Anonima Navigazione Velieri из Виареджо. Другой проект касался поставок большого и широкого спектра "материалов, которые потребуются шахтам и мастерским юга России, оплата могла производиться сырьем, особенно углём".

 

Из-за невозможности заключения торговых договоров с белым правительством Юга России, Ансальдо оказалось в тяжёлой ситуации. Без контрактов с группами Владимира Шата и Бориса Гессена, и без поставок донецкого угля компания недополучила значительное количество прибыли, которую она получила ИРЛ. С другой стороны, отсутствие поддержки белогвардейцев в значительной степени понизило волнения на судостроительных, сталелитейных и оружейных заводах "Ансальдо", а государство, в свою очередь, получило гарантии возвращения 325 миллионов лир из краткосрочных русских займов в течение 1920-21 годов, т.е. у Рима появилось некоторое количество свободных денег. Это, в свою очередь, позволило летом 1920 года не прибегать к повышению цен на хлеб (что привело к отставке Нитти ИРЛ), а также привело к выделению денег "Ансальдо", вернее, его кораблестроительному подразделению. После "оккупации верфей Ансальдо" в Виареджо в феврале 1919 года, чудом не перешедшей в бойню, необходимо было чем-то занять рабочих; на фоне продолжения постройки Францией своих дредноутов типа "Норманди", Нитти принял решение продолжить постройку не одного линкора типа "Караччоло", а двух, в том числе имеющего 15% готовность "Кристофоро Коломбо", строящегося на верфях как раз "Ансальдо"; остальные два решено было продолжить постройкой чуть позже, после окончательной экономической стабилизации. Скорее всего, самостоятельно "Ансальдо" не смогло бы продолжать постройку "Коломбо", даже с учётом субсидий от государства, но наконец-то прорвало со стороны Советской России. В феврале 1920 (ИРЛ 1921) года завод сельскохозяйственных машин "Сан-Мартино ди Сампьердарена", "Società Anonima Generoso Galimberti" из Генуи и "Società Agricola Italiana" из Болоньи (все - группа "Ансальдо") начали переговоры о крупных поставках группе предприятий из южной России". Первый этап переговоров завершился продажей сельскохозяйственной техники - плугов и борон - на сумму более миллиона лир. Следующей задачей, трудной "из-за очень сильной иностранной конкуренции, особенно немецкой и венгерской" и в то же время полной перспектив на будущее, были контракты между телефонной компанией "Ansaldo" и советским ВСНХ на "важные поставки материалов для телефонов и мелких электрических деталей"; также был заключён контракт на поставку тяжелых грузовиков от компании "Società Piemontese Automobile" из Турина. 

 

Итальянцы были далеко не единственными, кто хотел откусить от российского пирога. Германия поставила Советскому Союзу 700 локомотивов (этим занималась компания "Henschel & Sohn" из Касселя), Швеция обязалась отремонтировать 5000 локомотивов и отгрузить 40 000 тонн железнодорожных материалов (в итоге сделка сорвалась). Феррарио сообщал Перроне, что он свяжется "с нашими корреспондентами в Стокгольме, чтобы узнать, можно ли внести свой вклад в поставки, указанные выше". В Стокгольме был основан "синдикат для возобновления экономических и торговых отношений с Россией", финансируемый двадцатью банками и "важнейшими промышленными и экспортными компаниями", с капиталом в один миллиард шведских крон. Советская торговая делегация с миссией в Лондоне заключила "очень прочные контракты, в том числе на несколько сотен грузовиков… большое количество локомотивов и других машин", изучалась возможность отправки английского технического персонала в Россию "для распределены по различным промышленным центрам". Чехословакия также участвовала в торговых отношениях с РСФДР, что еще раз привело к преобладанию принципа pecunia non olet: правительство потребовало от Skoda расширить свои мастерские до такой степени, чтобы количество рабочих пришлось довести до 33 000. Летом 1921 года план реструктуризации мастерских "Шкоды" был завершен, и можно было обратить внимание на Россию: "Отдельные чешские промышленные предприятия ведут большую подготовку, чтобы быть готовыми поставлять на русский рынок, как только условия Советской России дадут достаточные гарантии". В то же время промышленная группа, образованная Союзом чешских машиностроительных заводов и мастерскими Skoda-Werke, открыла "большой офис в Константинополе", плацдарм для проникновения на турецкий и российский рынки. Наконец, та же группа установила в Галаце "склады, предназначенные для хранения машин для нужд угленосной территории Дона и Екатеринослава". Чтобы укрепить и ускорить торговые связи с Советской Россией, Феррарио удалось убедить Москву послать миссию специалистов в Италию. Делегация во главе с инженером Михаилом Водовозовым посетила промышленные предприятия в Генуе, и лично встретилась с Перронычами и Тёплицем в Риме и Милане. Присутствие BCI по согласованию с правительством должно было гарантировать суммы, внесенные российскими подрядчиками для оплаты заказов после уплаты "трети аванса золотом". Запросы красной делегации касались заказов на паровозы, сельскохозяйственные машины, железнодорожные вагоны и цистерны. Феррарио был убежден, что возможности заключения сделок с Советами значительны: делегация оценила высокий уровень технологической и производственной структуры заводов группы "Ансальдо", "цены, несомненно, будут для них удобными, потому что они ниже всех остальных производителей".

 

В Мире Победивших Большевиков постоянно растущее удушение внутреннего спроса и серьезный экономический и финансовый кризис, разразившийся в 1921 году, стали факторами, нанёсшими решающий удар по "Ансальдо". Перроны осознавали, что в тот момент, чтобы избежать банкротства компании, одним из основных условий было изменение направления экономической политики правительства Джолитти в отношении России. Но ИРЛ Перронам пришлось иметь дело с "трезвым реализмом и консерватизмом Джолитти [и] даже больше [с его] отсутствием симпатии к Перронам", находясь у руля компании, которой до тех пор не удавалось завоевать значительные части восточноевропейских рынков. В ЭАИ же братья Перроне успешно проникают на рынки Грузии, как участвуя в "четырёхбанковском картеле", так и самостоятельно; а на дворе 1920 год, и у руля не коварный Джолитти, а лояльный Перронам Нитти. Весной 1920 года Пио Перроне пишет министерству финансов меморандум: страны Антанты продолжали бойкотировать план поставок сырья в Италию, в то же время общая картина стала более тягостной из-за "закрытие всех рынков; мы видим, что все нации повышают таможенные пошлины, мы видим, что рынки, которые еще возможны, захвачены продуктами наций, более сильных, чем наша. Из всего этого вытекает необходимость поиска новых рынков сбыта дефицитной итальянской продукции". Перроне нетрудно ответить на вопрос "где" - в бассейне Черного моря, определяемом как "новое современное Эльдорадо", огромную территорию, богатую природными ресурсами. "Открытие выходов на Черное море [по мнению Пио Перроне] означает снижение цен на сырье, это означает открытие новых коммерческих маршрутов для продажи нашей продукции". Италии необходимо было сотрудничать с Советами в восстановлении железнодорожной сети, рудников, нефтяных скважин, "дорог, ведущих к ним". Инициативу должно было проявить правительство с новой экономической политикой, "направленной на эту цель, которая намерена субсидировать судоходство по Черному морю для захвата торговли". Правительство гарантировало бы промышленным и банковским консорциумам, которые будут сотрудничать с РСФДР в реконструкции железнодорожной сети, поставляя локомотивы, вагоны, "машины всех видов", которые представляли собой авансы России в виде промышленных товаров, "гарантированные эквивалентными уступками". всех видов, чтобы возродить торговлю и коммерцию с людьми, которые могут принести нам выгоду на миллиарды". 

 

Против этой программы, по словам Пио Перроне, выступили банки, "подверженные иностранному влиянию" (очевидная ссылка на BCI). И действительно: Тёплиц продолжал свою антиперроновскую политику. Механизмы соперничества и конфликтов между двумя крупными экономическими субъектами страны, BCI и "Ансальдо", проявились во взаимной борьбе за экономическое и финансовое лидерство в Италии и за рубежом, причем последнее было направлено на достижение важных промышленных целей. Наиболее заметными примерами в Восточной Европе были Кавказ и Россия: доступность части их огромных природных ресурсов и экспорт продукции тяжелой и легкой промышленности благоприятствовали бы перроновской программе. Единственным случаем сотрудничества Теплица и Перроне на транснациональном уровне был проект по экспорту в Польшу производственной модели Ансальдо, относящейся к тяжелой, (май 1919 г.) лёгкой (май 1919 г.) и авто-авиационной (январь-февраль 1920 г.) промышленности, т.н. "Странный союз". Весной 1920 года произошел последний и самый напряженный этап противостояния Перроне и Тёплица. В марте 1920 года Пио и Марио Перроне были избраны вице-президентом и членом правления Комитета соответственно. Письмо о согласии на назначение Перронычей завершалось еще раз напоминанием о национальных целях, которые должен был преследовать BCI: "Мы надеемся, что наше вступление в Совет само по себе может начать период сотрудничества [...], выражающегося в развитии страны, которая все больше должна находить в Коммерческом банке одну из опор своей экономической деятельности и своего будущего процветания". Теплиц считал такой выбор необходимым и оправданным, "принимая во внимание очень важную группу акций, принадлежавшую господам Перроне; и поскольку они в то время настойчиво требовали выполнения [входа в совет директоров], мы сочли своим долгом дать согласие". Этим решением Тёплиц также надеялся "нормализовать" отношения с Перронами. Но нормализовать отношения не получилось. Вырвав доступ "к телу", и получив летом 1920 года значительную прибыль от авансовых сделок с ВСНХ РСФДР, Перронычи получили важный рычаг давления на правительство и Банк Италии: схема "нацпроекта по проникновению в Чёрное море" работала и получала прибыль. Почуяв неладное, Тёплиц попытался вывести в июле Перронычей из совета директоров, но братья, вошедшие к тому же в ситуативный союз с владельцем "Ильвы" Массимо Бонди, пользовались поддержкой как премьера Нитти (который не ушёл со своего поста, напомним), так и нового министра финансов Джованни Амендола, давнего друга Нитти. Получив в августе 1920 согласие на реализацию своего "нацпроекта", Перроне тут же потратили полученные финансы и влияние на выдавливание Тёплица и его людей из совета директоров BCI, Бонди в свою очередь получил контроль над "Terni".

 

"Ансальдо" и "Терни-Ильва" реконструировали железные дороги и сталелитейные предприятия Юга России и Украины, и получили концессии на добычу донецкого угля и северокавказской нефти. Линкор "Коломбо" был спущен на воду в середине 1921 года, на его постройку ушёл задел, ИРЛ использованный на лайнер "Рома" (тот самый что в нашей истории стал авианосцем "Аквила"). А новые повелители промышленности Италии - братья Перроне и Массимо Бонди - поняли, что карманное правительство гораздо лучше, чем просто оплачиваемое правительство. И у них как раз была одна маленькая, но бойкая партия в кармане...

Изменено 15 January пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

13. Италия 1918-1922. Оттенки красного и оттенки чёрного

 

В первой четверти XX века Италия представляла собой номинально западное, современное, индустриальное государство, в то же время являясь государством, в котором, как и в России, проживали миллионы бедных крестьян с низкими доходами, которые рассчитывали на свой собственный труд не для получения дохода, а просто для выживания. В Италии, как в Германии и Франции, существовали тысячи местечек, плохо связанных с городами и не имеющих ничего, кроме натуральной аграрной экономики, и сельских районов, где люди тратили более половины своих доходов на предметы первой необходимости, такие как еда. Ситуация усугублялась тем фактом, что Италия продолжала придерживаться феодальных практик владения землей. Вся эта бомба замедленного действия рванула в 1918 году, с центром в долине реки По, одной из самых плодородных равнин в Европе, где была сконцентрирована большая часть сельскохозяйственных мощностей Италии. Крестьяне начали занимать дома помещиков и присваивать земли местных аристократов, иногда убивая их или заставляя бежать - начинался классическиё чёрный передел. Левая коалиция, пришедшая к власти в России, публично заявившая о создании государства, управляемой рабочими, солдатами и крестьянами, послужила своего рода вдохновением для революционно настроенных итальянцев; как только крестьяне начали брать под свой контроль средства производства, то же самое начали делать и рабочие. Хотя сам процесс проходил довольно затянуто, к моменту отставки Джолитти в декабре 1918 года рабочие в значительной степени захватили большую часть севера, по существу игнорируя местные власти и создавая свои собственные фабричные советы, а в некоторых случаях даже свои собственные городские советы. Наиболее заметными из них являлись Миланский и Туринский советы, созданные в ноябре путём слияния заводских и солдатских советов.

 

Проблема революционных левых сил Италии заключалась в том, что они были глубоко разделены политически. Крестьяне пользовались поддержкой анархистов, таких как Эррико Малатеста, "итальянский Ленин", который, несмотря на то, что находился в изгнании, все еще косвенно курировал бродячие банды анархистов по всей северной Италии. Последние два месяца 1918 года они потратили на организацию крестьянства в "силы пролетарской обороны" для защиты вновь обретенных сельскохозяйственных угодий. Тем временем у рабочих была Социалистическая партия Италии (PSI) и ее максималистское крыло. Максималисты доминировали в PSI с начала войны и были стойкими сторонниками революции, возглавляемой городами. Они потратили последние несколько месяцев на создание фабричных и городских советов для надзора за своим новым социалистическим правлением, а также отрядов красной гвардии для его защиты. Возглавлял фракцию максималистов в это время Джачинто Менотти Серрати, а Никола Бомбаччи, ещё один максималист, был формальным лидером всей ISP из-за заключения в тюрьму Константио Лаццари, официального лидера (и еще одного максималиста). Однако Серрати, несмотря на то, что он был твердым революционером, воздерживался от поощрения насильственного переворота из-за роли Филиппо Турати, главы реформистского блока в PSI. Турати был от природы нерешительным человеком (к этому времени ему было под 60). Во многих случаях он был главной фигурой в партии и, будучи решительным пацифистом, выступал против прямой и кровавой революции - вместо этого следуя логике французских радикальных социалистов и полагая, что революция со временем произойдет естественным путем и демократическим путем. Как вы понимаете, Октябрьская революция в ЭАИ сработала в значительной степени именно на его стороне.

 

Наконец, были националисты и ветеранские организации. Хотя они и не были твердо связаны с социалистами, важно отметить, что в начале 1919 года ветеранские группы, особенно во главе с крупнейшей группой "Associazione Nazionale Arditi d'Italia", были весьма близки с социалистической партией. Несмотря на то, что социалисты выступали против войны, саму NACV возглавлял футурист Марио Карли, который, как и многие рядовые члены группы, считал, что его основной путь — превратить Италию в стабильную, возможно, республиканскую демократию, ограничить власть короля и обеспечить миллионы людей, прямо или косвенно пострадавших от войны. В ветеранских организациях существовало и националистическое крыло, но националисты были глубоко раздроблены. С одной стороны, был ирредентист Муссолини, бывший социалист, которого исключили из максималистского крыла и партии в целом за поддержку вступления в войну. С другой стороны существовали революционные синдикалисты Альцеста де Амбрис, который призывает к "всемерному содействию в урегулировании, без реформистских иллюзий, вопросов труда и подготовки окончательного завоевания свободы и социальной справедливости". Оба этих политика сотрудничали и ценили взгляды друг друга, но ни один из них еще не полностью сформировал свою идеологическую платформу, и в начале 1919 года концепция революционного фашизма еще не утвердилась, и Муссолини не был ее главой. Де Амбрис духовно окормлял харизматичного лидера Ардити - поэта Габриэле д'Аннунцио. Приапический сатир и в целом интересная личность, д'Аннунцио жил крайне эпатажной жизнью до мировой войны, и всячески геройствовал в её время. Национал-революционные и даже местами национал-синдикалистские позиции Де Амбриса и д'Аннунцио были довольно-таки похожи на некоторые течения "консервативной революции" в Германии; в частности, антиимпериалистические и антибуржуазные призывы замечательно перекливаются и с "борьбой с долговым рабством" Федера, и с лозунгами наци-"северян", от цу Ревентлова до Геббельса (раннего, само собой).

 

21 марта 1919 года некоторое количество участников движений ардити, националистов, патриотов и прочих правых, собрались по приглашению Бенито Муссолини на площади Сан-Сеполькро в Милане, где под председательством Феруччо Векки и под речи Муссолини и Микеле Бьянки была принята "Сансеполькрская программа", ставшая манифестом основанного там же и тогда же "Союза борьбы" - Fasci Italiani di Combattimento. В Манифесте союза борьбы выдвигались предложения о политических и социальных реформах, на "два фронта против опасностей правой и левой разрушительных сил" (под правыми, видимо, предполагалась всё та же буржуазия), и предлагался "третий путь" между двумя противоположными полюсами и воспитание "нового человека"; а также в программе содержались относительно умеренные республиканские лозунги типа восьмичасового рабочего дня, всеобщего права голоса, в том числе для женщин, и провозглашение новой Конституции.  Первая фасция (местное отделение новой организации) была создана в Милане, вторая — в Генуе. В следующие восемь дней, то есть еще до конца марта, отделения были сформированы в шести других городах, а к концу, августа фашисты насчитывали 67 отделений, по одному почти во всех крупных городах Италии. К октябрю 1919 года «Фашио ди комбаттименто» насчитывали 17 тысяч сторонников, сгруппированных по 56 боевым отрядам. Учитывая, что входили в них в основном ветераны войны, порядки "сквадриста" у себя поставили тоже армейские. Одним из элементов партийной программы стало требование создания в стране милиции для противодействия "красной угрозе", которая как раз к осени 1919 года выходила на пик перед ноябрьскими выборами (которые, ко всему, ещё и должны были пройти по новой системе). Нитти, в отличие от Джолитти, предпочитал совмещать кнут и пряник, чередуя подавление забастовок жандармерией с принятием части рабочих требований при посрединчестве профсоюзной организации "Всеобщая конфедерация труда" (CGL) и Итальянского союза синдикалистов (USI). 

 

Выборы ноября 1919 года привели к победе ИСП, набравшей 32% голосов, чего, естественно, оказалось мало для завоевания половины Палаты депутатов, и Нитти остался на своём посту, возглавив коалицию демократов, либералов и социал-радикалов. Но устраивал этот центристский деятель, несмотря на поддержку парламента, далеко не всех. И если левые считали Нитти предателем из-за "штрейкбрехерской позиции" то правые - из-за "предательства национальных интересов" в Фиуме. После краткой итальянской оккупации 1918 года, город заняли международные англо-франко-американские части. "Вопрос о Фиуме" был обсуждён на мирной конференции в Париже в январе 1919 года, причем стороны не пришли к итоговому решению. Клемансо и Ллойд-Джордж склонялись к идее Титтони о том, чтобы сделать Фиуме вольным городом под контролем Лиги Наций. В августе 1919 года конфронтация между итальянскими войсками, населением и частями союзников во Фиуме достигла предела. Происходили уличные бои, были убитые и раненые. Итальянское правительство отозвало расквартированную в городе бригаду гренадеров. Вместо того чтобы, повинуясь приказу, вернуться в Рим, гренадеры остановились в Ронки, местечке в 15 километрах от Фиуме. В Ронки группа офицеров Первого батальона — лейтенанты Риккардо Фрассетто и Рускони и пятеро младших лейтенантов — поклялись клятвой вернуться в город и присоединить Фиуме к Италии. Они направили послания нескольким видным политическим деятелям (в том числе и Муссолини) с просьбой возглавить их, но все уклонились. Тогда офицеры обратились к Д’Аннунцио с призывом стать их вождём. Сен-Жерменский мирный договор, подписанный 10 сентября 1919 года между державами-победительницами и Австрией, не урегулировал вопрос о Фиуме, как надеялись итальянские ирредентисты, после чего 12 сентября отряд и 2500 бойцов под предводительством д'Аннунцио, вышедший из Ронки, спокойно вошёл в Фиуме, где, в ожидании аннексии города Италией, основал странное государственное образование - "Командо ди Фиуме". Правда, Нитти не спешил в открытую аннексировать Фиуме, не разобравщись даже со статусом Далмации.

 

Рапалльский договор, заключённый 12 ноября 1920 года, отдал почти всю Далмацию в состав КСХС, а Фиуме признавалась обеими сторонами независимым государством. К этому времени Д’Аннунцио уже год возглавлял объявленное 8 сентября 1920 "Регенством Карнаро" квази-государство. Премьером у него работал Де Амбрис, а экономика обеспечивалась в основном набегами морских и воздушных пиратов "Дисперанти" Гвидо Келлера на окрестные поселения и проходящие мимо суда. Нитти продолжал блокаду мятежного города, но, в отличие от Джолитти ИРЛ, не предпринимал попыток решить проблему силой. "Пиратская республика" стала центром сосредоточения разного рода авантюристов и изгоев, но яркая вспышка "марша на Фиуме" сентября 1919 потихоньку угасала, в то время как знамя муссолиниевских фашистов, наоборот, поднималось всё выше. Спонсируемые крупными промышленниками, сквадристи начали постепенный "резахват" городов севера Италии, силой разгоняя местные городские и фабричные Советы. Это повысило популярность чернорубашечников и у простого народа, уставшего от послевоенного кризиса, и легко ведущегося на обещания стабильности. В мае 1921 года Муссолини пошёл на парламентские выборы в составе Национального блока, вместе с Джолитти, "Associazione Nazionalista Italiana" Коррадини и социал-радикалами Джанантонио Колонны; их список получил 19% голосов и 105 депутатов (из нах 35 были фашистами и 20 - националистами). Выборы вновь выиграли социалисты, которые вновь не набрали парламентского большинства (при этом потеряв 33 места), и правительство вновь было сформировано коалицией либералов и радикалов; был сформирован коалиционный кабинет, возглавляемый в очередной раз (уже в третий) Саверио Нитти, ещё имевший запас кредита доверия у политиков, но практически не имеющий оного перед народом; тем более что фашистов прокатили, не пригласив в кабинет ни одного (Муссолини надеялся получить пост министра труда). С помощью прессы на премьера начали вешать всех собак и лить помои. "Иль пополо" обвиняла Нитти в мягкотелости во внешней политике и упусканию ситуации из рук во внутренней. Коалиция начала активно трещать по швам: молодые и дерзкие почуяли вкус власти.

Изменено 19 January пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

14. Италия 1921-1922. Экономическая рецессия и предпосылки возвышения фашистов

 

Практически все ученые сходятся во мнении, что война привела к значительному расширению итальянской промышленности, которая была "деформирована" потребностями конфликта. Прежде всего, компании, занимающиеся военным производством, расширили свою производственную базу или сумели максимально эффективно использовать ранее малоиспользуемое оборудование. Огромный поток государственных расходов позволил отраслевую промышленную концентрацию и выход крупных компаний на новые производственные территории с целью создания сильных вертикально интегрированных групп; в некоторых случаях это открывало путь для попыток сильнейших трестов ("Ансальдо", "Ильва", ФИАТ) взять под свой контроль "banche miste" (инвестиционные банки), которые в предыдущие десятилетия играли роль в продвижении и руководстве промышленным развитием страны. Прежде всего, промышленность добилась весьма благоприятного решения по незавершенным военным контрактам и большинству излишков военных материалов, отчасти благодаря тому, что лидеры Межведомственного комитета по разрешению военной промышленности сами были видными предпринимателями, такими как Этторе Конти, Артуро Боккардо и другие. Итальянское государство, при этом, находилось не в лучшем состоянии. Война в основном финансировалась за счет внутренних и внешних заимствований и денежной экспансии; торговый баланс и платежный баланс находились в значительном дефиците, лира была девальвирована по отношению к фунту и доллару, а во внутреннем контексте были запущены сильные инфляционные спирали. Правительство Франческо Саверио Нитти, пришедшее к власти в июне 1919 года, основывало свою экономическую политику на принципе "меньше потреблять и больше производить". По сути, речь шла о сохранении теплых отношений с бывшими союзниками, получении от них возобновленной финансовой поддержки, сохранении контроля над импортом, внутренним потреблением и развитии экспорта. Программа отчасти провалилась, во-первых, потому, что США и Великобритания, не перестав совсем поддерживать Италию, не пошли на экономические уступки. Джон Мейнард Кейнс, например, назвал ситуацию в Италии "безнадежным случаем", посоветовав своему правительству не предоставлять Риму новые займы.

 

Во-вторых, после многих лет жертв в итальянском обществе назрел потенциальный протест, который был бы очень опасен для политического баланса страны. Фактически, в июле 1919 года по всей стране прошли сильные протесты против нормирования, и хотя главными действующими лицами были народные классы, в них также участвовал и средний класс, сильно обедневший войной. Широко распространенное недовольство повлияло на исход выборов в ноябре 1919 года, на которых одержали победу Социалистическая партия и католическая Народная партия, а катастрофические результаты показали либералы (которые были глубоко разделены между сторонниками и противниками Джованни Джолитти), и консерваторы. Столкнувшись с этим всеобщим протестом, правительство Нитти попыталось сохранить контроль над поставками и распределением широкого спектра продуктов, в результате чего образовалось большое количество консорциумов, в которых были задействованы как государство, так и частный сектор: эксперимент "экономического партнерства", как это называлось, в целом потерпел неудачу из-за неспособности контролировать цены, а также потому, что новые монополии не принесли никакой пользы государственным финансам (а только лишь корпорациям). Однако с точки зрения государственных финансов заслуга Нитти была в том, что он подготовил, если не осуществил, первые шаги к исправлению ситуации, которая стала катастрофической. Министр финансов Филиппо Меда разработал проект налоговой реформы, которая, хотя и частично, внесла порядок в систему военных налогов и, прежде всего, предложила налог на капитал, который мог бы возмещать хотя бы часть полученной во время конфликта компаниями и банками прибыли. Однако промышленные и финансовые интересы заблокировали, по крайней мере временно, принятие новых налогов (в частности, планового налога на богатство) и вынудили правительство привлечь новые ресурсы, запустить крупный национальный кредит, что, тем не менее, не решило всех проблем. вызванных текущим дефицитом и, как и кредиты во время войны, способствовало раскручиванию инфляционных спиралей.

 

Альтернативу программе Нитти предлагал старый лис Джованни Джолитти, руководивший страной большую часть из первых пятнадцати лет XX века. Опытный государственный деятель, он (по крайней мере теоретически) меньше заботился об интересах промышленности. Джолитти участвовал в деятельности парламентской комиссии по расследованию военных расходов, действовавшей между 1920 и 1922 годами, которая всячески бичевала расточительство, хищения и незаконные доходы, характеризовавшие промышленную мобилизацию страны; а также стремилась ставить палки в колёса тем экономическим группам, которые, в предыдущие годы резко критиковали Джолитти и его нейтралистские позиции (т.е. братьям Перроне и Максу Бонди). Программа финансового восстановления, предлагаемая Джолитти, была основана прежде всего на сокращении чрезвычайных расходов, в первую очередь военных, уже и так значительно сокращенных Нитти, и, прежде всего, отмене политически фиксированной цены на хлеб, одной из наиболее важных послевоенных мер социальной политики, которая уже обошлась государственным финансам в несколько миллиардов лир. В то же время, однако, Джолитти предлагал ввести новый налоговый пакет, направленный на "полный возврат" военных прибылей, даже более радикальным образом, чем это предусматривалось действующими правилами и планами, составленными Нитти. Иными словами, Джолитти предлагал экспроприировать экспроприированное чисто ленинскими методами. Политически фиксированная цена на хлеб так и не была отменена в 1921-22 годах, несмотря на протесты либералов. Экономист Луиджи Эйнауди, например, дал очень резкую оценку проекту Джолитти, посчитав его демагогическим и неработоспособным, и выразив тем самым протесты со стороны корпораций, руководители которых дали понять, что, если бы правительство действительно реализовало эти меры, итальянская промышленность была бы обречена на банкротство*.

 

Кризис 1921 года ударил по всем, хотя и по-разному. Меньше всего пострадали те отрасли и предприятия, которые смогли лучше адаптироваться к экономике мирного времени, или имели более осторожные стратегии, например, сектор электроэнергетики, который воспользовался резким ростом спроса на энергию, чтобы ослабить свои связи с крупными компаниями и инвестиционными банками, которые в последние два десятилетия поддерживали его рост. То же самое справедливо и для двух крупных компаний, Fiat и Terni. Первая укрепила свое лидерство в автомобильном производстве (готовясь к радикальным изменениям в организации производства благодаря первому в Европе конвейерному производству фордовского типа в Линготто), оснастила себя сталелитейным сектором для обслуживания машиностроения и ликвидировала часть инвестиций, менее связанных с новой промышленной программой. Терни, продолжая работать в сталелитейной промышленности из-за общественного спроса, решительно вошли в электротехнический и электрохимический секторы, которые в последующие годы обеспечили более высокую прибыль. У других дела шли не так хорошо: 1921 год ознаменовался кризисом двух важнейших итальянских трестов: "Ансальдо", связанного с Banca Italiana di Sconto, и "Ильва". В обоих случаях речь шла о корпорациях, которые чрезвычайно выросли за время войны (уставный капитал первого увеличился с 30 миллионов лир до 500 миллионов в 1918 году, а во втором - достиг 300 миллионов), но оказались в послевоенный период в затруднительном положении: изменения в составе и объеме спроса, ошибочные промышленные стратегии и чрезмерные финансовые спекуляции едва не привели компании к катастрофической потере денег и ликвидации. Лишь вовремя принятая правильная стратегия экспансии в Восточную Европу, отсутствие избыточного налогового давления со стороны государства, и большая по размерам волосатая лапа, чем у конкурентов, помогли и Перронычам, и Бонди удержаться на плаву (а последнему - даже прирасти, выдавив из "Терни" семейства Орландо и Одеро)**. 

 

В любом случае, самостоятельно долго удерживаться на поверхности даже таким гигантам было сложно: Иваноэ Бономи, сменивший Нитти осенью 1921*** года на посту премьер-министра, оказался вынужден продвигать новое государственное вмешательство, даже если это означало отсрочку работы по бюджетной консолидации и сокращению денежного обращения. Основными инструментами были "Консорциум по субсидиям на промышленные ценности" (CSVI) – хотя он был создан аж в 1915 году, но до сего времени оставался почти безтействующим – и "Кредитный консорциум общественных работ" (1919). Автономная секция CSVI, возникшая весной 1922 года, взяла на себя центральную роль в политике финансовой помощи и реорганизации. Она начала предоставлять ресурсы, необходимые для реализации соглашения между "Banca Credito Italiana" и его кредиторами, а в следующем году вмешалась, чтобы поддержать другое крупное финансовое учреждение, "Banco di Roma". Когда фашизм пришел к власти, он не только сохранил эти институты, но и помог их укрепить. Еще одним последствием рецессии стало серьезное ослабление позиций рабочего движения. В 1919 году промышленные рабочие добились некоторых важных успехов, таких как восьмичасовой рабочий день и признание рабочих советов на фабриках. Им также удалось защитить свою реальную заработную плату от инфляционных спиралей лучше, чем другим группам. Экономический спад 1920 года вызвал трудности для Федерации итальянских профсоюзов (CGL) и крупных дочерних организаций, таких как Федерация рабочих-металлистов (FIOM). Последней попыткой рабочих исправить ситуацию стала оккупация фабрик в сентябре 1920 года, как стихийная реакция на планы предпринимателей провести локаут и окончательно ослабить профсоюзы. Однако умение Нитти чередовать кнут и пряник в конечном итоге привело к урегулированию путем переговоров между предпринимателями и реформистскими лидерами CGL, которые восстановили нормальные условия производства в обмен на уступки в области заработной платы. Тем не менее, некоторые члены Конфиндустрии ("организации деловых интересов", этакого консультативного органа кабанчиков), оказались обеспокоенными как финансовыми планами Джолитти, так и возможностью договора между профсоюзами и властью. Предпринматели начали рассматривать возможность поиска альтернативных решений. С провалом в 1919 году идеи создания "партии предпринимателей" и растущим недоверием к традиционным либеральным группам, авторитарное решение приобретало все большую популярность, несмотря на то, что – и это необходимо подчеркнуть - экономическая ситуация и государственные финансы заметно улучшились еще до "марша на Рим".  

 

Чтобы лучше понять ситуацию, необходимо взглянуть на часто упускаемые из виду, но очень важные события в итальянском сельском хозяйстве, происходившие в ходе войны и вплоть до послевоенного периода (их итогом в конце концов стало то, что фашизм, возникший как слабое городское движение в 1919 году, обрел настоящую политическую жизнеспособность в последние месяцы 1920 года, в силу метаморфозы, произошедшей с ним в сельской местности). В общих чертах, первым триггером конфликта на селе было явное предпочтение государством промышленного сектора в ущерб сельскохозяйственному при выборе экономической политики. Касаясь вопроса о распределении сельскохозяйственных доходов, Арриго Серпиери, знаток аграрных вопросов и будущий отец фашистской "bonifica integrale" ("битвы за почву", программы рекультивации бросовых земель), говорил, что война улучшила положение арендаторов и переселенцев, выступавших за формирование мелкой крестьянской собственности. Дела у землевладельцев, не являвшихся фермерами, шли хуже, и то же самое следовало сказать и о поденщиках. Между 1919 и 1920 годами главный сельскохозяйственный союз, социалистическая "Федертерра", смогла координировать действия поденщиков и мелких арендаторов. "Федертерре" удалось добиться растущих уступок со стороны крупных землевладельцев и крупных фермеров-арендаторов, ее цель заключалась в том, чтобы сделать сельскохозяйственные контракты настолько обременительными, чтобы побудить их передать управление своими землями организациям рабочих. Между тем в южных районах исконная земельная жажда крестьян, стимулированная обещаниями пропаганды последних месяцев войны, вылилась в беспорядочную оккупацию имений, которую правительство пыталось урегулировать спешно принимаемыми мерами (напр.,"декреты Високки" в сентябре 1919 г.) без проведения полноценной земельной реформы. Помещики были гораздо более разобщены, чем промышленники: идея "Аграрной партии" здесь очень быстро угасла, не было даже создания профессиональной организации, которая могла бы похвастаться сплоченностью "Конфиндустрии" в промышленной области. Более политически сознательные сектора сельскохозяйственного предпринимательства, жизненно важные интересы которых также находились под наибольшей угрозой, искали альтернативные решения. Если к осени 1920 года промышленники одержали победу в противостоянии с рабочими, то помещики все еще находились в осаде, прорванной именно благодаря жестоким действиям нарождавшихся фашистских отрядов. Именно от фашизма аграрный капитализм мог получить безопасность собственности и ликвидацию профсоюзов. Правда, не более того. Если промышленники могли рассчитывать на дальнейшую общественную поддержку, на сохранение расходов на оборону, приватизацию некоторых важных услуг (таких как телефонные линии), а также на прекращение всех оставшихся случаев налогообложения военных прибылей, сельское хозяйство ни на что подобное рассчитывать не могло; тем не менее, землевладельцы продолжали активно поддерживать фашистскую партию.
___________________________________________________________________

* ИРЛ Джолитти как раз и пришёл к власти на фоне протестов против отмены твёрдых цен на хлеб. Свою программу он реализовал полностью, хорошенько ограбив своих противников-корпоратов, которые затем не без помощи незабвённого Тёплица были обанкрочены и за копейки проданы государству (привет из 1922 года компании "Юкос").
** ИРЛ всё было наоборот - более шустрые кабанчики из BCI смогли-таки переиграть и уничтожить руководство и "Ансальдо", и "Ильвы"
*** ИРЛ в июне 1921 года он сменил Джолитти

Изменено 19 January пользователем de_Trachant

[de_Trachant]

15. Италия 1922. Марш на Рим

 

Очередная победа либеральной коалиции над набравшими (относительное) большинство голосов социалистами не принесла желаемой стабильности. Партии победившей коалиции всё ещё пытались определиться - за большевиков они или за коммунистов. После отставки Нитти, инспирированной социал-реформистами, в парламенте постоянно складывались и распадались крупные парламентские группы. В апреле либералы слились в Либерально-демократическую партию Антонио Саландры, в июне была образована парламентская группа "Социал-демократия" (не путать с социалистами), из состава социал-радикалов и партии "Rinnovamento Nazionale" (бывших военных), а в ноябре 1921 либеральные демократы, консерваторы, монархисты и анти-джолиттианцы образовали "Демократический союз" - парламентскую группировку из 150 депутатов в Палате и 155 в Сенате, возглавляемую Саландрой. Наконец, в январе Демсоюз переименовывается в "Национальный совет социал-радикальной демократии", а в апреле 1922 года часть этого совета выделяется в отдельную партию "Социал-демократия" под руководством Джанантонио Колонны. В октябре 1922 года на базе старой либеральной коалиции 1919 года образуется Либеральная партия во главе с Джолитти, таким образом, от "старого" Демсоюза остались только анти-джолиттианцы и последователи Саландры. Брожения происходили и внутри Социалистической партии, где максималисты объявляли лидера реформистов Филиппо Турати компрадором и соглашенцем, однако в отличие от ИРЛ это не привело к расколу партии на социалистов и унитаристов по причине отсутствия "21 ленинского пункта Коминтерна", в частности, пункта о подчинении Москве. Правда, окончательно оторвалась группа "левых коммунистов" Амадео Бордиги. Из крупных политических партий в наличии была ещё Народная партия Луиджи Стурцо, христианские демократы, а также республиканцы анфан террибля Эудженио Кьеза.

 

Правительство Бономи успешно продержалось до лета 1922 года. 1-6 августа в Парме прошли кровавые столкновения "Ардити дель пополо" ("народных солдат"), т.е. пролетарского ополчения, со сквадристами Бальбо и Фариначчи. Собственно, схватки красных и чёрных шли с 1920 года, когда после сансепулькрского выступления Муссолини в Милане, группировки сквадриста по всей Италии начали борьбу за улицу с красными отрядами. В Пьяченце, Ливорно, Равенне, Риме, Чивитавеккье, Бари, Анконе, Турине, Пьомбино и других городах, практически по всему полуострову (и в частности в районах с высокой концентрацией рабочих и докеров) были сформированы отряды антифашистской обороны, которые бросали вызов сквадриста, опираясь при этом на военных и организационные способности ветеранов мировой войны. 1 августа профсоюзы Пармы организовали всеобщую забастовку из-за нападения сквадриста на рабочие отряды. В свою очередь, фашисты мобилизовали 10000 человек для проведения "марша на Парму" (а также Равенну и Форли). В ходе боёв на баррикадах и побоищ на улицах, погибло5 человек с красной стороны и около 40 - с чёрной; в итоге только вмешательство армии не позволило столкновениям перерасти во что-то более масштабное. В итоге сквадристам пришлось отступить, но общественный резонанс вылился в вотум недоверия правительству Бономи, который вынужден был уйти в отставку. Выбирать Виктору-Эммануилу, в общем, было из кого, но из трёх равнозначных фигур - Джолитти, Нитти, Саландра (Стурцо или Кьеза, или не дай-боже социалисты ожидаемо не рассматривались)- король предпочёл более нейтральную фигуру либерала Луиджи Факта. Профессиональный госслужащий, либерал-джолиттанец Факта был министром юстиции, внутренних дел и финансов перед войной, и министром юстиции после войны (в правительстве Саландры; Нитти и Бономи предпочли ему южанина де Наву). Кандидатуру, по всем параметрам нейтральную, вполне поддержали все центристские партии, от Стурцо до Нитти, так как все прекрасно понимали: это лишь временщик, которого сменит ярко выраженный лидер первой же крупной сколоченной коалиции, чуть менее рыхлой чем текущая.

 

Наиболее выгодным с точки зрения крупной промышленности из Конфиндустрии и собственников-землевладельцев из Конфагрикультуры выглядел лидер сансепулькрианцев - 39-летний журналист и член парламента Бенито Амилькаре Андреа Муссолини, лидер свежеобразованной Национальной фашистской партии. Правда, сам лидер чуть было не расстался со своим креслом летом 1921 года. Как представитель "городского фашизма", Муссолини опасался подъема "аграрного фашизма", зародившегося среди сельских сквадристи; он рассматривал их как претендентов на лидерство в своем движении. В общем-то он был прав: Новый массовый фашизм аграрных отрядов не был создан Муссолини, а вместо этого "сконцентрировался" вокруг него. Поскольку основную массу вступавших в партию в 1920-21 годах представляли собой самоорганизующиеся ополченцы, движение начало испытывать быстро расширяющийся приток представителей среднего класса, которые в массе были относительно консервативными, и в целом поддерживали национализм, а не социализм. Это поставило Муссолини, бывшего лидера Итальянской социалистической партии и бывшего марксиста, поддержавшего в своё время Октябрьскую революцию, в почти невозможное положение для достижения консенсуса среди своих разнообразных последователей. В МПБ Муссолини провернул любопытный манёвр, провозгласив "Акт умировторения" с социалистами и коммунистами, призвав их объединиться с фашистами в борьбе против консерватизма и реакции. Всё это было чистейшей попыткой энтризма - "индоктринации" небольшой группой фашистов социалистического движения, с последующим перехватом власти и превращением всех социалистов в фашистов; нахождение "внутри" враждебного окружения сплотило бы фашистские ряды, и сквадристи не раскачивали бы внутреннюю фашистскую лодку. Однако стоит отметить, что пошёл на этот "Акт" Муссолини именно в тот момент, как оказался во-первых без финансирования ("Ансальдо" как раз перешла под контроль Тёплица), а во-вторых без политического альянса с либералами (Джолитти, ставший премьером летом 1920, после выборов мая 1921 года порвал с фашистами). В итоге, хоть и получив некий приток левонастроенных националистов в партию, из-за сильного внутреннего давления, Муссолини пришлось отказаться от идей альянса с социалистами, и сделать несколько реверансов в сторону программы "молодых и дерзких" Фариначчи, Гранди и Бальбо.

 

В ЭАИ же и спонсоры не гикнулись, и Джолитти премьером не стал, и закачавшееся под собой кресло Муссолини укреплял по-другому. Идея энтризма всё ешё витала в его голове, но на этот раз за тесным союзом он обратился не к социалистам, а к... республиканцам. Казалось бы, при чём тут Лужков Кьеза, но сторонник "революционного синдикализма" и профсоюзов, лидер республиканцев в чём-то (а именно в поддержке ирредентизма) находил общий язык даже с фашистскими радикалами; по отношению к фашизму Кьеза был свято уверен в том, что его можно "конституционализировать". Кроме того, он входил в одну ложу с тогдашними сторонниками фашистов среди масонов, в частности, Торриджани. Попытку альянса с республиканцами Муссолини рассматривал как возможность собрать воедино условно-левый, но не социалистический, фланг итальянской политики. Правда, сама возможность этого альянса напугала как республиканцев, так и фашистов: первые были для вторых чересчур либеральными, вторые для первых - слишком радикальными. Правонастроенные лидеры фашистской партии, или "иерархи" (а также "Расы", на эфиопский манер, как их иногда называли), в ходе августовской борьбы в исполкоме ЦК продавили незаключение альянса с республиканцами, в ответ на упорядочивание вертикальной структуры партии и уменьшение самостоятельсности отрядов сквадристи. Муссолини даже грозился подать в отставу, если его правила не примут. В ходе Третьего фашистского конгресса 7-10 ноября 1921 года, Муссолини укрепил свою власть, хотя под давлением националистического крыла и вынужден был переименовать движение в "Национальную фашистскую партию". Отряды сквадристи частично слились с партъячейками, и стали партийной милицией - что, в целом, было незаконно, но на это особо не обращали внимание на фоне столкновений красных с чёрными. Бальбо, Гранди, Фариначчи и прочая молодёжь, впрочем, сохранили оппозиционный настрой, и начали строить активные контакты с д'Аннунцио. Августовская забастовка 1922 года и последовавшие столкновения социалистов и фашистов выбили кресло из-под Бономи, а новая занявшая его задница в лице Факта стабильностью не отличалась. В сентябре Муссолини выступил с серией речей, в которых обрисовал своё политическое кредо: он не против монархии, если монархия даст его партии свободу действий; он против "коммунистических восстаний" и захватов фабрик и городов красными, которые могут перейти в кровавую гражданскую войну; он против национализации промышленности.

 

Такое кредо целиком устроило крупную буржуазию. В октябре Конфиндустрия устраивает приватную встречу между Муссолини с одной стороны, и Пио и Марио Перроне, Массимо Бонди, Дзужеппе Вольпи, Джованни Аньелли, Джанбатиста и Альберто Пирелли, Этторе Конти и другими кабанчиками с другой. Помимо промышленников, окончательно убедившихся в правильности выбора, Муссолини встретился также с масонами Великого Востока Италии (которые передали ему 3,5 миллиона лир), а также с американским послом Р.У.Чайлдом (который представлял в Италии группу американских кабанчиков, заинтересованных в экономическом проникновении США на апеннинский сапог); в общем, сейчас бы кое-кто решил, что все признаки "цветных революций" налицо. Триггером для дальнейших действий стали метания Факты, который решил рассорить разные оттенки чёрного между собой, и поручил тому организовать 4 ноября 1922 года большую демонстрацию в честь победы в Великой войне; ходили слухи, что пиком демонстрации должен был бы стать аншлюсс Фиуме, что добавило бы значимых политческих очков и Факте, и д'Аннунцио. 24 октября 1922 года состоялся митинг фашистов в Неаполе; на трибуне Муссолини объявил, что "терпеть вопиющую пассивность" Факты нет больше сил, и необходимо привести к власти "правительство национального спасения". После окончания митингов в Неаполе, 27 ноября в Перудже был образлован координационный штаб, в который вошли, помимо Муссолини и секретаря партии Бьянки, также лидеры сквадриста Итало Бальбо, Дино Гранди и Роберто Фариначчи, популярный генерал Эмилио де Боно, журналист Джузеппе Боттаи и глава туринских ардити Чезаре Мария де Векки. Начался стихийный захват фашистами городов (прямо по синькам Октября - почта, телефон, телеграф, префектура). Фактически фашистам не удалось захватить только Рим, где генерал Пульезе организовал оборону, блокировав железнодорожные узлы и организовав блокпосты. Вечером 27 октября растерянный Факта, уже успевший на приёме у короля наорать на военных, обвинив их в бездействии, метался перед выбором: подать в отставку и переложить ответственность на других, или попытаться действовать самому? Решено было созвать совет министров, который рекомендовал ввести по всей стране чрезвычайное положение. Но утром 28 числа король отказался подписать указ о чрезвычайном положении; вероятно он понимал, что в случае активного сопротивления армия скорее всего стрелять в фашистов не будет, а если и будет, то в крайне малом числе.

 

28 октября отряды фашистов выступили на Рим. Во главе их был коллективный орган - Септумвират, названный так по количеству колонн и их лидеров плюс сам Муссолини; одуче был как бы "первым среди равных". Любопытно, что в составе колонны Боттаи шёл отряд "Ла Дисперата" - личной гвардии д'Аннунцио, возглавляемый одноруким героем войны Улиссе Ильори: диктатор Фиуме как бы незримо присутствовал таким образом на марше. Утром 29 октября, когда колонны маршировали через окраины города, к королю с петицией прибыли делегаты от парламента: коалиция просила дать Факте отставку, и назначить новым премьером Джолитти, пока не стало поздно. Ну или ввести-таки чрезвычайное положение, дав Пульезе отмашку на открытие огня - что было бы совсем уж несвоевременно, так как чернорубашечники уже громили к этому времени штаб-квартиру социалистов на Виа Семинарио, и разносили дома Бомбаччи, Элии Мусатти и Матеотти; при этом несчастного секретаря Бомбаччи, Джузеппе Лемми, обрили и накормили касторкой, и заставили пого танцевать кричать "вива фашии". В квартале Сан-Лоренцо разернулось побоище между фашистами и социалистами, жертвами стрельбы стало семь человек. Муссолини и его септумвиры, вместе с делегацией от парламетнской коалиции, прибыли к королю с "настойчивой рекомендацией" сменить правительство. Фашисты потребовали для себя пять министерских портфелей и комиссариат авиации. Не будучи полностью уверенным в стопроцентной лояльности партии (из-за большей силы "сквадристи") и будучи сильнее привязан финансово к олигархату, Муссолини не посмел требовать сходу премьерское кресло, согласившись на фигуру Саландры, коий и был утверждён 31 октября новым премьером. Сам Бенито стал министром иностранных дел, министром внутренних дел стал национал-либерал Федерцони (выступавший посредником в переговорах), финансов - ставленник Конфиндустрии Вольпи. Фашисты получили также портфели министров юстиции (Овильо), восстановления освобождённых земель (Джурати), комиссара торгового флота (Констанцо Чиано) и комиссара авиации (Бальбо); ещё в правительство вошли социал-демократы Карнацца (общественные работы) и Колонна (почты и телеграфы), христианские демократы Каваццони (труд) и Тангорра (казначейство), либералы де Капитани (сельское хозяйство) и Росси (промышленность и торговля), и независимые Джентиле (народное образование), Диас (военное министерство) и Таон ди Ревель (морское министерство); таким образом, кабинет почти не отличался от реального кабинета Муссолини, за исключением пары назначений, самым видным из которых, конечно, был пост премьера. 

 

Начало фашизации Италии было положено, но перед окончательным превращением Италии в Новый Рим было ещё много политической борьбы...