Проклятие Карагаевых или месть бронзовой птицы

[Каминский]

По мотивам повести Анатолия Рыбакова "Бронзовая птица"

 

К костру подошел Васька Жердяй, высокий парнишка в белой рубахе и узких холщовых штанах. Прозвали его Жердяем, потому что был он высок для своих лет, очень худ и тощ. Жердяй больше других деревенских ребят дружил с комсомольцами. И они любили его. Он был добр, услужлив. Правда, верил в чертей и прочую ерунду, но зато знал хорошо лес, реку и очень интересно рассказывал всякие истории и небылицы.

— Ты, Жердяй… — протянул Миша.

— Я! — Жердяй присел к костру и дружелюбно улыбнулся.

В тенях костра его большая голова с неровно подстриженными белобрысыми космами казалась еще всклокоченнее, чем обычно. Он веточкой подгреб угли к костру и сказал:

— На деревне говорят, у вас два пионера пропали.

— Ерунда, — деланно безразличным голосом ответил Миша, — найдутся.

Жердяй с сомнением покачал головой:

— Не скажи… Если на Голыгинскую гать забредут, так могут и не вернуться.

Заинтересованные словами Жердяя, ребята теснее окружили костер.

— Что за гать такая? — спросила Зина.

— Гать-то? Дорога лесная.

— Гать — дорога из хвороста, а иногда из бревен. Строится обычно на болоте, — пояснил Славка.

— Верно, — подтвердил Жердяй, — из хвороста. И на болоте построена. Только давно. Ею никто и не пользуется.

Генка нетерпеливо спросил:

— Что ты хочешь рассказать про эту самую гать?

— Про Голыгинскую? А то, что если попали ваши ребята на Голыгинскую гать, так могут и не вернуться.

— Утонут? — спросила Зина Круглова.

Жердяй покачал головой:

— Утонуть не утонут, а увидят старого графа и помрут.

— Опять ты басни рассказываешь! — усмехнулся Генка. — Не надоело выдумывать?

— Не выдумываю я, — серьезно ответил Жердяй, — всё истинная правда. Старики рассказывают. Там граф с сыном закопаны. Прямо в гати. Царица приезжала сюда, давно, еще до Наполеона. Вот царица приехала и казнила графа с сыном. А хоронить не позволила. Велела прямо в грязь закопать, на гати, чтобы все по ним ездили. Так они там закопанные и лежат.

— А наши ребята здесь при чем? — спросил Миша.

— Вот слушай… Значит, старый граф с сыном там закопаны. Только не похоронены они как полагается, вот и томятся их души. Никак не попадут ни в рай, ни в ад.

— Ох, и умора! — закричал Генка. — Бабьи сказки!

— Томятся, значит, их душеньки, — строго и печально продолжал Жердяй, — так и стонут под гатью, так и стонут. Я сам туда ходил, слышал. Старый граф этак глухо стонет; постонет да перестанет, постонет да перестанет. А молодой — громко, точно плачет, ей-богу!..

— Страшно! — прошептали сестры Некрасовы и опасливо посмотрели на лес; но им сделалось еще страшнее, и они придвинулись ближе к костру.

Жердяй глухим, монотонным голосом, подражая старикам, продолжал:

— А в самую глухую полночь старый граф выходит на гать. Старый, борода до колен, белый весь, седой. Выходит и ждет. Увидит прохожего человека и говорит ему: «Пойди, говорит, к царице и скажи, пусть, мол, похоронят нас по христианскому обычаю. Сделай милость, сходи!» Так это просит слезно да жалостливо… А потом кланяется. А вместо шапки снимает голову. Держит ее в руках и кланяется. Стоит без головы и кланяется. Тут кто хошь испугается, с места не сдвинешься от страху. А старый граф кланяется, голову в руках держит и идет на тебя. А прохожему главное что? Главное — на месте выстоять. Коли выстоишь, так он подойдет к тебе вплотную и сгинет. А ежели побежишь, так тут и упадешь замертво. Упадешь замертво, а граф тебя под гать и утащит.

— И много он утащил? — улыбнулся Миша.

— Раньше много утаскивал. А теперь туда и не ходит никто. Из Москвы приезжали. Рыли эту самую гать. Да разве их найдешь! Как милиция уехала, так они снова залегли.

Миша протянул руку по направлению к помещичьему дому:

— Про этих графов ты рассказываешь?

— Про них, — кивнул головой Жердяй, — про предков ихних. Который граф за границу убежал, так тому, что под гатью, он внуком приходится.

Миша зевнул:

— Сказки!

— Не говори, — возразил Жердяй, — старики рассказывают!

— Мало ли что старики рассказывают, — пожал плечами Миша. — Сколько чудес рассказывали про мощи, а когда стали в церквах изымать ценности в пользу голодающих, так ничего и не нашли в этих мощах. Одна труха. Обман! Опиум! Затуманивают вам мозги, и всё!

Прощаясь с Жердяем, Миша сказал:

— Завтра мы придем клуб оборудовать. Так ты сходи с ребятами в лес и наруби еловых веток. Мы ими клуб украсим.

— Можно, — согласился Жердяй.

Белая рубашка мелькнула среди деревьев. Послышался хруст ветвей. Все стихло.

— Как он не боится ходить ночью по лесу один! — сказала Зина.

— А чего бояться? — хвастливо возразил Генка. — Я ночью куда угодно пойду. Хотя бы даже на эту дурацкую гать.

— Вот и хорошо, — решительно сказал Миша, — вот мы с тобой и пойдем. Чтобы доказать всем деревенским, что никаких графов без головы там нет. И обязательно с Жердяем. Кроме него, никто не сумеет провести на Голыгинскую гать. Конечно, Жердяй будет отказываться. Но мы его уговорим! А когда мы вернемся и докажем всем, что это все поповские байки — представляете, сколько тогда к нам ребят потянется?!

 

Полная луна освещала спящий лагерь. Было так светло, что Миша отчетливо видел верхушки деревьев. И синее небо над ними. И звезды.

— Как к лесу пойдем: берегом или лугами? — шепотом спросил Жердяй, дрожа не то от холода, не то от страха.

— Берегом, — тоже шепотом ответил Миша.

Три маленькие фигурки двигались по полевой тропинке, ведущей из лагеря к реке. Впереди Жердяй, за ним Миша и последним Генка. Жердяй шел легко, неслышно. Миша решительно шагал за ним. Генка же, успевший в палатке заснуть, теперь плелся позади, зевая и чувствуя себя очень несчастным оттого, что не выспался. Конечно, он был храбрый мальчик, но любил поспать.

До леса было верст пять. Дорога сначала вилась вдоль берега, потом углубилась в поля. В свете луны все казалось причудливым и таинственным. Что-то шелестело в пшенице. Таинственные зверьки перебегали дорогу.

Два быстрых зеленых глаза показались впереди и исчезли.

— Заяц, — прошептал Генка, стряхивая с себя сонливость.

— Кошка, — сказал Жердяй, стуча зубами, — или черт.

-Хватит сказки рассказывать, — сердитым шепотом сказал Миша, — веди уже.

Лес возник перед мальчиками черной, мрачной громадой. Вслед за Жердяем мальчики обогнули опушку и углубились в чащу. Сразу стало темно. Пересекавшие тропинку бугристые корневища деревьев казались клубками черных уснувших змей.Лес жил ночной, потаенной жизнью. Невидимые, проносились меж деревьев тени- козодои или летучие мыши. Часто раздавался сухой, отрывистый хруст ветки, как будто кто-то подкрадывался. Им чудились таинственные звуки, шорохи, осторожные шаги, хруст ветвей, шепот людей, и казалось, что какие-то тени двигаются в меж деревьев.

Между тем лес становился все реже, деревья ниже и мельче. Чувствовались гнилые запахи болота. Вдруг Жердяй остановился и протянул вперед дрожащую руку:

— Гать…

Луна освещала темное бугристое болото. Местами из него торчали не то бревна, не то поваленные деревья. Белесые испарения поднимались над болотом, образуя таинственные движущиеся фигуры. Изредка перебегали огоньки — зеленые, синие, желтые… И хотя Миша знал, что это болотные огни и больше ничего, а белесые движущиеся фигуры, похожие на мертвецов в саванах, не более как испарения, подымающиеся с болот, но и ему было жутко.

Мальчики стояли безмолвные, окаменевшие перед жуткой картиной ночного болота. Им казалось, что вот сейчас один из этих белесых движущихся призраков приблизится к ним и они увидят мертвого графа и страшную бородатую голову у него в руках.

— Посмотри туда! — выдохнул Генка, вся его смелость разом испарилась. — это…что?

Миша натянуто усмехнулся, пытаясь придать голосу нотку бравады, хотя и сам чувствовал невольную слабость в коленях.

— Не смеши, Генка. Это просто туман.

Жердяй указал дрожащим пальцем на особенно густой клуб тумана, который, казалось, собирался в некую смутно человекообразную форму.

—А это что? — спросил Жердяй, его голос дрожал от страха. —Просто туман?

Фигура заколебалась, изменившись в лунном свете, и на мгновение Мише показалось, что он тоже увидел — изможденное, обвиняющее лицо давно умершего аристократа,. Однако это видение держалось всего несколько секунд, сменившись маской оскаленного черепа. В следующий миг и она тоже рассеялась туманом над болотом.

— Мертвый граф, — выдохнул Генка, инстинктивно перекрестившись. Миша сжал кулаки, борясь с надвигающимся ужасом.

— Нет там ничего, Генка! Это просто туман! Бабкины сказки!

Но в следующий миг поднявшийся от болот очередной клуб тумана сформировал отчетливую форму — белесую седую фигуру, сгорбленную и задрапированную. Туманный призрак приближался, его нечеткие очертания колебались в лунном свете.

Генка схватил Мишу за руку, крепко сжал.

— Я же говорил! Я же говорил!

Жердяй, устремив взгляд на приближающуюся фигуру, перекрестился, бормоча безмолвную молитву.

Миша заставил себя стоять, его сердце колотилось о ребра. «Это просто… просто галлюцинации…» — пробормотал он, отчаянно пытаясь уцепиться за хоть какое-то нормальное объяснение. Меж тем зловещая фигура приближалась, леденящий душу стон поднялся из болота, звук, что звучал как вздох эхом разносящийся сквозь века.И словно в ответ ему пронесся новый стон, более громкий, напоминающий жалобный плач. И в тот же миг эхом откликнулся жуткий скрежещущий звук. В лесу позади веркнула пара красных глаз и огромная птица, — бронзовая, но живая, — вырвалась из чащи и взмыла в лунное небо. На вершине жуткого существа сидела «графиня», в черном платье и с черным платком на голове. Ее седая голова была опущена, лицо изборождено длинными морщинами, острый крючковатый нос загнут книзу, как у птицы — и сама она сейчас как никогда напоминала главный символ графской усадьбы. Ее глаза светились алым огнем, тощие пальцы заканчивались длинными острыми когтями. Вот она улыбнулась жуткой, нечеловеческой улыбкой и в ее рту блеснули длинные, острые как иглы зубы.

Чудовище, которое когда-то было женщиной, закудахтало в жестоком восторге, пока крылья птицы поднимали над гатью ледяные ветры.

— Вы, молодые дураки! Владения Карагаевых, живых или мертвых, никогда не достанутся вашей безбожной власти. Вы осмелились тревожить сон мертвых и за это граф и его сын будут пировать вашей плотью!

Старый граф Карагаев и его сын вдруг разом поднялись из воды — теперь уже ничем не напоминая призраков: два мертвых аристократа, молодой и старый, в изведенных гилью одеждах из прорех в которых просматривалась сгнившая плоть и голые кости, между которых ползали крупные пиявки и иные болотные твари. Старый граф, все еще сжимая в руке отрубленную седую голову, смотрел на молодых людей мертвыми, как у снулой рыбы, глазами, изъеденные какими-то мелкими тварями губы искривились в злобной усмешке. Рядом с ним, покрытый грязью и спутанный грязными водорослями, стоял его сын, его истлевшие пальцы тянулись к молодым людям словно когти хищной птицы.

— Вы нарушили наш покой, комсомольская сволочь, — прорычал он. — Теперь вы присоединитесь к нам в вечных муках!

Мертвые Карагаевы качнулись вперед, вытянув когтистые руки, чтобы рвать и терзать. Миша, Генка и Жердяй сбились в кучу в жалком ужасе: весь их атеизм и коммунистические убеждения рушились перед могильными ужасами болота. Бронзовый орел кружился над их головами, смех старой карги раздавался как похоронный звон, когда она подняла иссохшую руку и указала костлявым пальцем на мальчиков. В тот же миг земля под их ногами начала хлюпать и бурлить. Генка закричал, когда трясина разверзлась и в мгновение ока поглотила его по пояс. Глаза Жердяя выпучились от ужаса, когда он наблюдал, как Генка тонет в вонючей жиже.

— Помогите! Пожалуйста, помогите мне! — завопил Генка, его голос становился глуше, когда его затягивало под воду. Миша рванулся к руке друга, но сгнившие, полусформированные твари, обитавшие в болоте, уже опутали Генку. Когти, клыки и скользкие змеиные кольца утянули его вниз, в беспросветные глубины. Только бульканье и всплеск отметили его гибель в жуткой трясине.

Жердяй рухнул на колени и начал молиться. Насмешливый смех старухи разнесся над болотом, когда механическая птица пронеслась над его головой.

— Молись хорошенько, болван! Думаешь, кто-то придет тебе на помощь за твою дружбу с безбожниками?! Никто не спасет вас от голода болота этой ночью!

И словно в ответ на это бронзовое чудовище издало пронзительный крик, спикировав на Мишу с Жердяем. Мальчики разбежались в разные стороны, когда острые когти пронзили воздух над их головами. Сын графа взревел, словно тысяча пытаемых проклятых, и бросился вперед в облаке могильных миазмов. Жердяй заверещал как пойманный заяц, когда бронзовая птица ухватила его за плечи и вздернула в воздух, на лету терзая его клювом и когтями, с каким-то жестяным клекотом превращая его тело в окровавленный бесформенный кусок мяса.

Миша бежал, продираясь сквозь подлесок в слепой панике, не обращая внимания куда он бежит, пока он не споткнулся и не упал в болото. В следующий миг мертвые пальцы железной хваткой сомкнулись на его лодыжке и потащили в вязкую грязь.Миша бился и пинался, выплевывая зловонную воду и тину. Бледная, покрытая трупными пятнами рука выскочила из воды и схватила его за запястье железной хваткой. Миша посмотрел в мертвые, остеклневшией глаза, увидел почерневшее лицо обрамленное седой бородой.

—Забыл, где твое место, холоп? — прошипел упырь. — В конце концов болото всегда берет свое. Графиня… и я… мы долго ждали, когда такие свиньи, как ты, придут к нам. После того, как мы закончим, у Голыгинской гати появится несколько свежих пленников.

Миша закричал, когда существо потащило его обратно в грязь, чувствуя, как его легкие наполняются водой и гнилью. Последнее, что он увидел, был бронзовый орел, приземлившийся на ветку дуба над ним. Старая карга хищно улыбнулась ему сверху, прежде чем трясина сомкнулась над его головой навсегда.

На следующее утро крестьяне нашли три изуродованных трупа, наполовину зарытых в грязь, наполовину съеденных рыбой. Единственной зацепкой было бронзовое перо, застрявшее между зубов мальчика. И вся деревня сжалась в страхе за закрытыми дверьми и ставнями, — ибо крестьяне знали, что старые обычаи выстояли, и темные силы «Черного леса» — «Кара гая» не будут побеждены никакими комсомольцами. Рано или поздно, сейчас или через семьдесят лет, но революция станет лишь смутным воспоминанием, а граф, и его сын будут подниматься снова и снова, чтобы напомнить о себе обнаглевшей челяди

Ибо в конце концов ночь оказывается длиннее дня, и тьма всегда восстанет, чтобы победить свет.

[Крысолов]

Сим победишь!

[Каминский]

Сим победишь!

И никак иначе!

 

[Стержень]

Ибо в конце концов ночь оказывается длиннее дня, и тьма всегда восстанет, чтобы победить свет.

Как-то уж совсем мрачно и безысходно.

И кстати-какие-то странные на мальчишках пилотки...

[Дарт Аньян]

Ибо в конце концов ночь оказывается длиннее дня

Как-то уж совсем мрачно и безысходно

Белые ночи Петербурга: «Мы для вас какая-то шутка?» 

[Каминский]

Как-то уж совсем мрачно и безысходно.

ну здрасьтеа как оно еще должно быть?

И кстати-какие-то странные на мальчишках пилотки..

Сетка так видит

[ВИП]

Всё бы норм, но картинка слишком торжественная. Как будто это праздник а не ужастик

[Дарт Аньян]

картинка слишком торжественная. Как будто это праздник а не ужастик

Не стреляйте в пианиста ИИ, он играет рисует как умеет...

[Каминский]

Всё бы норм, но картинка слишком торжественная. Как будто это праздник а не ужастик

Ну блин...это лучшее из имеющегося. Ну нате вам такую

Изменено 18 June пользователем Каминский

[Дарт Аньян]

картинка слишком торжественная. Как будто это праздник а не ужастик

Ну блин...это лучшее из имеющегося

От себя по этому поводу скажу, что нейросети порой бывает сложновато объяснить, как правильно нарисовать то, что ты хочешь. Мой опыт баловства с ИИ привёл меня к выводу: чем комплекснее и требовательнее к композиции промпт, тем хуже получается результат (как правило). Вроде пытаешься нейросети объяснить... но твоим запросам её, видимо, не учили. И в итоге приходится набивать руку на чём-то попроще.

 

Ну нате вам такую

Кстати, а лично мне вот этот вариант побольше понравился, чем та обложка, что в шапке темы! Тут всё подинамичней вышло, и композиция более атмосферная. А в изначальной обложке... ну, к сожалению, слишком статично как-то — комсомольцы и барин стоят как вкопанные истуканы, а ведьма с птицей образовали какую-то специфическую химеру. Я лично за второй вариант!

[ВИП]

Почему-то сразу вспомнил вот эту деревню.

[Каминский]

Почему-то сразу вспомнил вот эту деревню.

комсомольцы и барин стоят как вкопанные истуканы, а ведьма с птицей образовали какую-то специфическую химеру

А вы оригинал ( из которого скажу честно содрана вся первая половина рассказа) читали?

От себя по этому поводу скажу, что нейросети порой бывает сложновато объяснить, как правильно нарисовать то, что ты хочешь. Мой опыт баловства с ИИ привёл меня к выводу: чем комплекснее и требовательнее к композиции промпт, тем хуже получается результат (как правило). Вроде пытаешься нейросети объяснить... но твоим запросам её, видимо, не учили. И в итоге приходится набивать руку на чём-то попроще

Есть такое дело, да. Ну и еще от сетки зависит

комсомольцы и барин стоят как вкопанные истуканы

зато ближе к тексту)

[ВИП]

Оригинал не читал

[Каминский]

Оригинал не читал

И фильм не смотрели?

ну, немного потеряли, откровенно говоря

[ВИП]

И фильм не смотрели?

Не