Дети генерала Лудда

[John D. Long]

Дети генерала Лудда

рассказка

 

I
   На свете много нервных людей, но самый нервный из них — мой друг Хосе. Это что-то с чем-то. Из-за сущих мелочей у него случается чуть не припадок. Допустил малейшую оплошность — не нажал вовремя выключатель, сказал что-то не то, неправильно заполнил пустяковую форму — неделю будет казниться и плакаться. Вычитал или услышал где пугающую — да хоть просто волнующую! - новость — пиши пропало, все уши прожужжит на тему того, как всё плохо, ужасно, опасно, и скоро всем трындец, каюк и хана. Я ему не раз советовал: запроси себе психолога, порешай проблему. Но он то ли не запрашивал, то ли такой уникум, что на него и психолог не действует. 
   А вообще человек хороший. Мы с ним с детства дружим, к закидонам его я давно привык, и общаться они не мешают. 
   ...В тот день у нас обоих был выходной. Мы давно уже не виделись — работа, сплошная работа, что в моём институте, что в его статведомстве; так что когда выдался наконец свободный денёк — решили гульнуть как следует, на сто (а может, и на сто пятьдесят) баллов, и двинули к морю. Погода стояла прекрасная — яркое солнце, лёгкий освежающий ветерок, шум волн, шелест листьев... на набережной — людно, весело, играет музыка. Мы прошлись в один конец, в другой, поразглядывали в телескоп Гибралтарскую скалу. Сунулись потом на фудкорт. Веганское кафе, на вывеске — миловидная панда зелёного цвета. Вегетарианское со статуей индийского многорукого бога перед входом. А вот традиционное — со стены улыбаются крестьянин в широкополой шляпе и лопоухий осёл. Дальше, под изображением луны, солнца и пузатого японца — паназиатское...
   — Здесь дорого, здесь невкусно, здесь только для вип-подписчиков, здесь моря из окна не видно и рожа у этого сэнсея с вывески некрасивая, - обежав фудкорт, прокомментировал каждое из заведений Хосе.
   — Ну и куда тогда, умник эдакий?
   — Чипсов в автомате купим — и пойдём лодку возьмём. По волнам прокатимся.

   ...Лодки стояли у причала рядом с пляжем. Автоматические — подходишь к терминалу, подносишь телефон, списываешь сколько надо, и лодка тебя везёт по одному из трёх маршрутов по выбору. Все лодки были одинаковые — белые, двухместные, отличались лишь названием на левом борту: «Ядрёна вошь», «Кукарача», «Чебоксары», «Вицли-Пуцли»...
   — Что это вообще такое - «Вицли-Пуцли»?.. - почесал в затылке Хосе.
   — А хрен его знает. Понятия не имею, как названия для лодок генерятся.
   Подивившись остроумию неизвестной нейросетки, мы выбрали себе какого-то «Капитана Отчаяние» - и отправились в плавание. Анилиново-синее, прозрачное море, холодные брызги, мягкое урчание мотора. Вот уже набережная осталась далеко за кормой, и вдали показалась смутная, едва видная в дымке полоска противоположного берега. Тут лодка начала заворачивать — мы выбрали самый дешёвый маршрут, простую петлю по заливу.
   — Скукота. Уже назад, - сказал Хосе, - вот найти бы лодку без этих программ и рвануть на ту сторону.
   — На ту сторону нельзя переплыть, - неуверенно возразил я.
   — Почему — нельзя? Кто сказал — нельзя? На небе так написано?!
  Я рассеянно поглядел на небо. Нет, там ничего подобного не значилось. Только прогноз погоды, реклама газировки и список вакансий в спасательной службе.
  Вдруг лодка резко о что-то ударилась, нос её задрался кверху, а я кувырком полетел в воду. 
   — Какого... - я вынырнул, отплёвываясь; ухватился за борт.
  Теперь я видел, что произошло. Наша лодка врезалась в чужую. 
   — Чтоб вас, - Хосе вынырнул с другого борта, - долбаные сбои.
   — Да нет, - отозвался с той лодки бородатый мужик в шляпе, - у нас на ручном управлении.
   — Одуреть, - сказал Хосе, - а мы как раз думали, где такую найти...
   — Хосе? Родион? - тут я увидел, что на чужом судне есть ещё один мореплаватель — девушка в оранжевой униформе сторожа.
   — Клара?! - уже вскарабкавшийся было на борт Хосе чуть снова не упал в воду, - какими судьбами? Сколько лет, сколько зим! А что с тобой за бородач? Из Традиционного блока? Ты ж вроде всегда коммунисткой была? 
   — Амвросий Болбометопон, - поднял шляпу незнакомец, - мудрец и философ.
   — О-хре-неть, - заключил Хосе.

Изменено 19 August пользователем John D. Long

[John D. Long]

II

На свете есть много умных людей, и кто из них самый умный — понятия не имею, но из нас троих самой умной была, конечно, Клара. Ещё в школе она влихую нас с Хосе уделывала по всем предметам. У меня, помню, только чистописание лучше получалось; но уж когда чистописание по приказу Министерства образования заменили на астрономию, о соперничестве с Кларой и речи быть не могло. Пока я формулировал запрос про какие-нибудь спутники Сатурна, она уже загружала выдачу учебной нейронки в проверяющую. И всегда получала пять с плюсом, что характерно. Учителя нарадоваться не могли. В девятом классе её даже отправили на стажировку, в Карфаген, и клипы с её участием вошли в программу для всех школ кластера. А в десятом — записалась в «Зарю», к коммунистам, ходила в красном галстуке, писала по Великому Кольцу послание неземным цивилизациям, помогала строить мусороперерабатывающий завод и протестовала против высоких налогов. На общественной работе и поднялась, попала на глаза кому следует — и, в отличие от нас, горемычных, отправилась не за компом штаны просиживать, а служить в Корпусе Сторожей. 
   Между прочим, мечта любого мальчишки и примерно половины девчонок. Экспедиции за пределы кластеров. Охрана дальних рубежей. Борьба с врагами и преступниками — и борьба с безжалостной стихией. Поиск древних артефактов в пустынях... романтика! Ну, и высоченный рейтинг, куча баллов, приоритетное обслуживание почти везде. 
   Элита общества! Кшатрии, благородные воины. Правда, и нравы там строгие. Человеку со стороны со сторожем не очень-то выйдет пообщаться. Да и времени у них свободного мало. И служат обычно где-нибудь очень далеко. Так что как стала Клара сторожихой — наши с ней пути разошлись, и думалось поначалу, что навсегда. 
   Не знаю как Хосе, а я ей писал иногда. Ну, с праздниками поздравлял, мемасики скидывал. Но она отвечала редко, а когда и отвечала — писала что-нибудь типа «ок» и всё. Так что потом я писать перестал. Тоже мне, возомнила о себе. Нашлась тут. Был бы я на её месте... ну да не на что жаловаться. Человек — сам творец своего счастья. И Клара себе счастье сотворила лучше, чем я. И хрен с ней. 
   Так я тогда рассуждал.
   ...Лодка Клары и ловкача-бородача называлась «Обезьяна Шимпанзе». И взаправду была с ручным управлением. Наш «Капитан Отчаяние» от столкновения вырубился. Подумав, мы решили привязать его к «Обезьяне» и отбуксировать  куда-нибудь к берегу; а заодно и поговорить, что называется, за жизнь.
   На «Обезьяне» как раз кстати нашлась крепкая верёвка. Вообще, присмотревшись, я заметил, что у них там неожиданно много всякого странного барахла. Бутыли с водой, тюки с одеждой, пакеты с продуктами — как будто они в кругосветное путешествие собрались, а не по заливу покататься. 
   Двинулись мы не к набережной — а круто забрали куда-то вправо, в сторону скалы.
   — Эй! - крикнул Хосе, - куда это вы намылились?
   — Сейчас, сейчас, - спокойно отвечал бородатый, - нам в тихое, неприметное место надо. Спокойно посидим, поговорим.
   — За угон лодки нам пятьсот баллов снимут. И вам тысячу за столкновение.
   — Не боись...
   — Чокнутые, - насупился Хосе, - сейчас разобьётесь о скалы, сами потонете и нас утопите.
   — Да ладно тебе, - засмеялась Клара, - забыл, как мы в пятом классе из школы убегали?..
   ...Насчёт Хосе не знаю, а я не забыл. История была эпическая. Чудом, можно сказать, в живых тогда остались.

[Magnum]

Мы будем следить за развитием событий. 

 

[Antabus]

Понравилось, день прошел не зря. На всякий случай, тоже глянул на небо - там закат показывали и немного облаков. 

[ясмин джакмич]

Начало интригует! Читаем! 

[John D. Long]

 

III

   Так вот, история с нами в пятом классе приключилась впечатляющая. 

 

   Учиться тогда было тяжело. Первые четыре класса — дистанционка и интенсив три раза в неделю. С пятого — интернат. Раньше, говорят, на дистанционке всю школу просиживали, но теперь такого нет. Государство считает, что родителей нужно разгрузить финансово, а учеников — сплотить и приучить к работе в коллективе. Из-за дистанционки и демография упала на самое дно, пришлось принудительно тысячу человек в традиционный блок переводить, а теперь хоть как-то выправляется. 
   Так о чём это я?.. Ходили мы в пятом классе как пришибленные. Ещё и новые предметы, будь добр теперь не только картинки генерить и тесты решать, а и рефераты готовить, и плюс к тому общественная активность, классные часы... Вот с классного часа всё и началось. Однажды пригласили нам на него важную личность. Сторожевого командира второго уровня, премиум-активиста Либерального блока. Он рассказал про то, как сторожа несут дозор снаружи купола, про страшные пыльные бури и лютый мороз, про диверсии вредителей. Про то, какая это честь — служить на дальних рубежах, защищать родные сектора. Тогда как раз было очередное обострение с Восточным кластером. Ходили слухи — будет война. Впрочем, такие слухи ходят, с завидной регулярностью, каждые пять-десять лет, и каждый раз всё заканчивается парой стычек, атакой дронов на какой-нибудь мусоросжигатель или ветряк, митингом коммунистов против, митингом традиционалистов за — и подписанием мирного соглашения. 
   Так или иначе, наши юные души активист разбередил, и намного сильнее, чем сам надеялся. С жаром обсуждая услышанное, мы пришли к очевидному выводу, что без нашей помощи сторожам не устоять, а потому нужно немедленно бежать из этой постылой школы и присоединиться к доблестным защитникам границ. 
   План разработали быстро. Больших сложностей с тем, чтобы покинуть территорию интерната, не было. Первым уроком по четвергам у нас в расписании стояла физкультура. Физрука в школе почему-то не было; проводить уроки доверили самому младшему из троих наших тьюторов, и он просто выводил нас во двор, говорил бегать кругами, а сам садился на скамейку и заполнял на планшете какие-то свои ведомости. Нам не составило труда, добежав до самого дальнего конца двора, сойти там с дорожки, юркнуть в кусты и под их прикрытием подкрасться к забору. Потом мы быстро перелезли через него, умудрившись даже не упасть и почти не порвать одежды; перебежали улицу, закоулками пересекли город — школа, к нашему счастью, стояла на окраине — и вот, миновав склады по улице Республики, выбрались на пустырь. Вокруг были камни, ржавые пустые цистерны, кучи мусора и низкие, полузасохшие, скрюченные деревца; справа зеленели сады, и за ними виднелось море, слева — блестели вдалеке парники, впереди — поднимались уступами чёрные скалы. 
   Тут со всей остротой встал вопрос — что делать дальше? Как внезапно выяснилось, мы очень слабо представляли, каким образом доберёмся до баз сторожей и района чаемых боевых действий. 
  — Надо забираться туда, на скалы, — предложила Клара, — там нас точно не будут искать.
  — Расшибёмся, — поглядев на мрачные утёсы, сказал Хосе, — надо в обход.
  — Ты вечно всего боишься, — заметил я, — пойдём, посмотрим поближе. Где-нибудь там есть тропа.
  — Тропа, тропа... — проворчал Хосе, — тропа бывает там, где кто-то ходит. А кому надо лазать на эти скалы?..
   Всё же он поплёлся с нами, вперёд. Путь до скал оказался дольше, чем думалось вначале, и, дотопав через час до их подножия по раскалённому на солнце пустырю, мы были усталые и злые. 
   — Ну всё, — сказал Хосе, — припёрлись. Я же говорил, не надо сюда идти.
   Действительно, скалы выглядели уж очень крутыми и неприступными; и у меня пропало всякое желание на них карабкаться. 
   — Вы что, струсили? — Клара сжала кулачки, — ну и возвращайтесь в школу, на здоровье. Пейте там молочко и слушайтесь дяденьку тьютора. А я одна пойду дальше.
   — Не струсили, а мозги включили! — рассердился Хосе, — что, мало мест, где спрятаться, кроме этого? В заброшке где-нибудь...
   — И много ты видишь вокруг заброшек? И зачем нам туда, если мы к сторожам хотим?
   — А ты много видишь вокруг сторожей? Походим вокруг, найдём место для ночлега. Там уж и будем решать, что дальше делать и куда идти...
   — Глупости, ничего ты здесь не найдёшь!..
   — Ребята, ну не ссорьтесь! — взмолился я, — ну давайте разделимся. Кто-то в скалы полезет, кто-то вокруг посмотрит. Потом снова встретимся на этом месте...
   — Хорошо, — кивнул Хосе, — это справедливо. А сам-то ты с кем пойдёшь?
   Я замялся. Отвёл глаза. Потом — решился и быстро сказал:
   — Я с Кларой.
   — Ну и пожалуйста! — взмахнул руками, захлебнувшись возмущением, Хосе, - ну и на здоровье!
   Продолжая что-то бурчать себе под нос, он пошёл в сторону моря, вдоль скальных обрывов. Я угрюмо посмотрел на утёсы. Нет, теоретически вскарабкаться по ним было возможно — хватало выщербин, куда наступить, и чахлых кустиков, чтобы ухватиться; но вот практически...
   — Вперёд, — сказала Клара и полезла вверх.
   Обдирая руки, спотыкаясь и чертыхаясь, я двинулся следом.

Изменено 4 September пользователем John D. Long

[John D. Long]

IV
   ...То, что снизу выглядело одной скальной стеной, оказалось на деле своего рода скальной лестницей, из нескольких крутых уступов, меж которыми прятались узкие, заросшие травой и колючим кустарником, ложбины. Первый уступ мы преодолели быстро; второй — куда как медленней, а перед третьим остановились, едва держась на ногах. 
   — Сколько... сколько нам ещё лезть? — держась за скалу, с трудом переводя дыхание, выдавила Клара.
   — М... м... много, — пролепетал я.
   Мы, не сговариваясь, сели на камни. Внизу под нами лежал пустырь, слева блестело, переливалось синим, зелёным и жёлтым весёлое море, впереди — громоздились здания родного Нуэво-Аликанте. Отсюда город казался совсем маленьким, милым и уютным. Я почувствовал, что начинаю жалеть о нашем побеге и уже хочу вернуться в интернат.
   ...Вдали, над городом, в небе появилась тёмная точка. Она приближалась, и вот уже было слышно противное, на высоких тонах, жужжание пропеллеров.
   — Дрон! - вскрикнула Клара.
   — Нас ищут, - сказал я.
   — Прячемся скорее!
   — Куда? И зачем?.. Пускай себе найдут, и...
   — Ты чего?! - Клара посмотрела с таким искренним изумлением, что я устыдился своих капитулянтских мыслей, - нельзя так просто сдаваться! Скорее!
   Она схватила меня за руку и потащила куда-то в сторону. Там, под самым каменным откосом, была не то большая выщербина, не то маленькая пещерка; Клара и я забились в неё, вжались в тесную глубь; и вдруг камни за спиной сдвинулись, посыпались, и мы провалились куда-то в пустоту.
   

   Падали, впрочем, недолго. Теперь вокруг было широкое пространство, почти невидимое в темноте; лишь сверху едва виднелся дневной свет из обрушившейся пещерки.
   — Ты жива? - спросил я, потирая ушибленный бок.
   — Кажется, да.
   В руках у Клары загорелся слабый огонёк фонарика на нейрофоне, выхватив из тьмы гладкую, скруглённую стену, уходящую в глубину скалы.
   — Мы в каком-то тоннеле... 
   Клара встала. Прошла немного вдоль стены.
   — Как ты думаешь, куда этот тоннель ведёт?
   — Понятия не имею, - я тоже встал, — надо посмотреть.
   Мы медленно, осторожно двинулись вперёд. Понять назначение этого странного тоннеля было решительно невозможно. Должно быть — подумалось мне — его построили ещё до того, как люди переселились под купола. Очень, очень давно. 
   Тоннель долго шёл прямо, без изгибов и ответвлений; наши шаги гулко отдавались в затхлой тишине, спереди и сзади не было ничего, кроме непроглядной темноты. Я хотел уже сказать, что идти дальше нет никакого смысла и нужно поворачивать обратно; но вот откуда-то спереди донёсся слабый, свистящий звук; мы ощутили лёгкое дуновение ветра; потом — увидели в темноте пятнышко света, и ещё через минуту — упёрлись в тупик. Тоннель заканчивался нагромождением бетонных блоков; между ними, чуть выше наших голов, был зазор. Это из него шёл свет. Воздух с тихим свистом выходил туда, наружу, и в белёсом луче плясали тысячи пылинок.
   Мы подошли вплотную. Я встал на цыпочки, подтянулся, держась за блок, и выглянул в дыру. 
   Сначала, ослеплённый ярким светом, я не увидел ничего. Потом глаза привыкли, перестали мигать и слезиться, и передо мной возникла бесконечная равнина, красновато-жёлтая, уходящая за горизонт; то тут, то там возвышались над ней чёрные, острые, похожие на акульи зубы скалы. Небо над равниной было бледно-серым и непривычно высоким. Бетон у щели покрывал иней, и чувствовалось, что снаружи — ледяной холод. 
   — Это пустыня, - догадался я, - туннель выходит за купол.
   — Мне страшно, - тихо сказала Клара.
   Я удивился. До сих пор она рвалась вперёд, не боясь ничего. Ну что ж — оно и к лучшему. У меня тоже не было ни малейшего желания лезть наружу.
   — Пойдём назад, - предложил я.
   Клара поёжилась и кивнула. 

   ...Обратно мы шли медленно. Наступал вечер. Заряд в кларином нейрофоне заканчивался, а я свой, как назло, забыл в интернате. Вот фонарик погас, и тьма объяла нас.  
   — Сколько нам ещё идти до той пещеры? - спросила Клара.
   — Н-не помню... а дойдём — что дальше делать? Она высоко, не заберёмся.
   — Что же делать?
   Я не знал. Сзади — гибельная пустошь, впереди — темнота и неизвестность. Вдруг впереди, далеко-далеко, появился сияющий шар. Он полз навстречу к нам, и жуткий, гулкий стук шагов отдавался по трубе. 
   Клара схватила меня за руку. Её холодная ладонь дрожала. 
   — От чуда, от юда, от леших оттуда, от тех, кто стучит во тьме — о Господи, сохрани нас!
   Я долго потом думал, что значат эти слова. 
   ...Свет заполнил тоннель. Из жгучего сияния донеслись знакомые голоса; и, отморгавшись, мы увидели молодого мужчину в оранжевом комбинезоне, с ярким фонарём в руке, и рядом — нашего Хосе.

[John D. Long]

...Дальше были подъём по лестнице из металлических скоб, люк на поверхность — и полёт на коптере назад, в город. Я помню, как человек в комбинезоне — сторож, конечно — усадил нас внутрь. 
   — Хорошо, что ваш друг встретил меня, — сказал он, — в эти тоннели редко кто заходит, и вы могли остаться там навсегда. Скажу прямо — ваша идея сбежать из интерната была очень глупой. Осознанные, пробуждённые, истинно-духовные члены общества так не поступают.
   Клара расстроенно поджала губы. Не таких слов ожидала она от сторожей.
   — С тех пор, как людям пришлось построить купола, вся наша жизнь зависит от того, чтобы каждый выполнял свою задачу, — продолжал сторож, — и мы не вправе покидать указанное нам место. Никто не вправе. Сейчас ваше место — интернат. Вы будете хорошо учиться, станете умными, честными и благородными — и нейросети определят вам новые места, лучше и интереснее. Может быть, даже Корпус Сторожей. Но если и что-нибудь другое — это не повод огорчаться. Все мы — сторожа, рабочие, операторы, учителя, врачи, учёные, активисты, даже жители — строим общее будущее. И когда мы одолеем врагов, выйдем из куполов, вернём себе всю Землю и полетим на другие планеты, в другие системы, в другие галактики — в этом будет заслуга каждого. Понятно?
   — Да, — ответил за всех Хосе.
   — Ну, тогда полетели домой, — сторож захлопнул дверцу, м курс двадцать четыре дробь тридцать, посадка на площади Рене Генона, — приказал он навигатору, — и расскажи детям сказку.
   Зажужжали пропеллеры. «Жила-была пипетка», — из динамиков послышался мягкий женский голос, — «сильная, смелая и красивая. Каждый день она капала на лакмусовую бумажку раствор, а потом отправлялась в стерилизатор. Скоро ей надоела такая жизнь. Пипетка стала размышлять о том, как бы попробовать что-то новое. У неё появилось желание — стать бранзулеткой. Она спрашивала, как это сделать, у Автоклава, у Порошка, у Линолеума и даже у мудрого старого Шприца, но никто не мог дать ей ответа. Однако пипетка не сдавалась, она продолжала мечтать об этом приключении...»... Клара опустила голову мне на плечо и задремала. Закрыл глаза и я.                                                                                            

 

V.
   …«Обезьяна Шимпанзе» с «Капитаном Отчаяние» на буксире причалила к берегу в укромной бухточке с узким песчаным пляжем меж обрывистых скал. Город отсюда виделся крошечными белыми кубиками у горизонта, за синим простором моря.
   — Далеко заплыли, — выбираясь из лодки на берег, заметил Хосе, — наверное, отсюда уже до купола близко.  
   — Ага, — Клара спрыгнула в воду, — километров восемь туда, за скалу. 
   — Помоги вещи выгрузить, — подозвал меня бородач.
   — Нахрена вам столько вещей-то? — спросил я, перекидывая на берег очередной баул, — жить на этой скале собрались? 
   — Почти. Сбежали, как тогда, в пятом классе, — ответила Клара.
   — Чего-о? — Хосе даже присвистнул, — откуда сбежали? Куда? Ты же сторож. Как ты можешь сбежать?
   — Из сторожей и сбежала, — пожала плечами Клара, — а Амвросий из Традиционного блока, ты угадал. Из тамошних активистов сбежал.
   — Эге...
   Хосе нахмурился, что-то соображая. Потом — резко отскочил к скале.
   — Родион, сюда!
   Я посмотрел на него с испугом и удивлением.
   — Всё ясно! Они предатели. И нас специально завезли сюда, чтобы прикончить как свидетелей. Ну, пусть попробуют!
   Хосе оскалился и отчаянно завертел кулаками, думая, наверное, что выглядит грозно. На самом деле выглядел он, скорее, смешно. 
   — О! Драка! - Амвросий, кажется, был даже рад такому повороту событий.
   Он выскочил из лодки, споткнулся, упал в воду, снова поднялся, нахлобучил обратно слетевшую с головы шляпу, откашлялся и бросился на Хосе.
   — Стоп!
   Клара подбежала к ним, выхватила из кобуры электрошокер. 
   — Прекратите сейчас же!
   Хосе и Амвросий опустили кулаки.
   — Как дети, право слово. Давайте спокойно поговорим.
   ...Мы четверо уселись на песке, в тени обрыва. Клара и Амвросий достали кой-какой снеди — вкусной, дорогой, из сторожевых пайков.  
   — Ничего хорошего в жизни сторожа нет, - не дожидаясь расспросов, сообщила Клара, - чтобы баллы и спецобслуживание получить, надо кучу условий выполнить. Установленного уровня достичь, нужный набор наград получить, ну и так далее. Лет десять пройдёт, прежде чем добьёшься, а до того сидишь себе совсем без рейтинга, на одном спецпайке. Ну, паёк хороший, но это ж ни в тц, ни в кафе, ни в больницу нормальную — никуда не пойти.
   — А мне грех жаловаться, - сказал Амвросий, - премимум-активистам Традиционный блок даёт...
   — Слушайте, — перебил Хосе, — кто, кому и чего даёт, потом разберёмся. Вы про побег рассказывайте. 
   — Ну, коротко говоря, — сказала Клара, — в Корпусе я много чего узнала. Такого, о чём не говорят в школе и не пишут в сети. И я больше не хочу не только служить сторожем, но и вообще...
   — Чего — «вообще»?
   — Вообще хочу уйти. Прямо за купол.
   — За куполом одна только пустыня. Холодная и мёртвая, — сказал Хосе, — и другие купола. И руины. 
   — И луддиты, — добавил Амвросий.
   — Диверсанты, — сказал я.
   — С какой бы радости? — возмутился традиционалист, — диверсанты — это те, кого подослали враги, чтобы нам что-нибудь разрушить или испортить. А их — никто не подсылал.    
   — Велика разница, если портят и рушат? 
   — Так ведь и не рушат! — воскликнула Клара, — хорошо бы, если б рушили! А они живут себе спокойно, никого не трогают, но хоть в безумствах наших не участвуют!
   — Дети генерала Лудда, — погладил бороду Амвросий, — рыцари. Борцы. Герои нашего времени.
   — Да вы свихнулись, — сказал я, — вам психиатру показаться нужно. Лучше бы я тебя, Клара, и не встречал. Была нормальная девушка, а стала...
   — Какой стала? Может, это ты превратился в труса, в скучного, ленивого жителя?
   — Ну, знаешь, — я рассердился, — хочешь, так и иди со своим замечательным Болмбо... Бомбо... короче, с чучелом своим бородатым, хоть за купол, хоть к чёртовой матери. Только нас с собой не тащи.
   — Правильно, — согласился Хосе, — пошли отсюда.
   — Мы вас никуда и не тащим, — пожала плечами Клара, — сейчас назад поедем, рядом с пляжем высадим.

 

VI.

  ...Генерал Нед Лудд был человек неадекватный. Он одевался в женское платье. Он пил не просыхая, и трезвым его не видывал никто и нигде. У него была длинная, косматая борода, красное, испитое лицо — вернее сказать, рожа; но при том человек он был мощный и одним ударом кулака запросто валил с ног любого супротивника, коих у него водилось великое множество. Этот генерал Лудд как-то раз, не то с перепою, не то по дремучему своему невежеству, решил, что всё зло на свете исходит от машин; и, преисполнившись гнева, разбил кувалдой какого-то робота на том заводе, где работал. После этого ему, конечно, обнулили рейтинг и хотели отправить в дурку; но он избил до полусмерти санитаров, сбежал и, собрав единомышленников, удалился в глухие места, чтобы готовиться к великому восстанию против всех технологий и вернуть человечество в каменный век. Так появились луддиты.
   Всё это я прочитал по запросу «луддиты» в нашей Нейропедии. Если честно, я так и не понял трёх вещей — во-первых, когда и где всё это происходило? Во-вторых, как у такого чокнутого, как Нед Лудд, могли найтись последователи? Ну, и в-третьих — почему он «генерал»-то?..
   Не стало мне покоя после той встречи посреди моря. Положим, никакого секрета в том, что за куполом шляются по пустыне какие-то бандиты, ни для кого не было; но как двое серьёзных, успешных людей, активист традиционного блока и сторож, могли захотеть бросить всё и присоединиться к придурошным последователям алкаша-трансвестита? Ладно тот Амвросий с непроизносимой фамилией — в конце концов, я про него ничего не знаю, может, он просто больной психически; но Клара?.. Это не укладывалось в голове.
   «Ватрушкин, почему уже три сообщения не прочитаны?» — загорелся экран. Точно. Я так задумался, что забыл проверять рабочий чат. 
   «Бонусная программа! Каждый, кто до конца месяца купит бутылку петиярового масла...» — ну, это неважно.
   «Форму №53687/2.2 теперь следует использовать только в случае, предусмотренном пунктом...» — не к спеху, потом разберусь.
    «Сеньор Родион Ватрушкин, вы повышены в должности до старшего оператора нейросети. Просьба завтра зайти в кабинет 130, в кластере 20 по Авенида Гранда». Вот тут я и подпрыгнул.
   Однако!.. Старший оператор! Интересно, чем я таким отличился? А ведь какие перспективы! Это ж рейтинг не ниже премиум-активистов. Это ж можно забыть про фикс-прайсы, обедать в кафе для вип-подписчиков — в общем, жить прямо как Клара и этот... бородатый, которые, дураки, сами своего счастья не понимают. 
   Конечно, на следующий день я был в сто тридцатом кабинете. 

[Antabus]

Где прода?

[John D. Long]

Где прода?

Сложный вопрос... даже не знаю, как отвечать... 

Сначала обнадёжу: прода будет. Забрасывать не собираюсь, идея меня не отпускает.

Но в ходе исполнения возникли некоторые проблемы. Вышел затык со средней частью, поэтому написал сначала концовку. Как её привязать к уже выложенному началу - пока размышляю. Кроме того, мне показался излишним такой большой флешбек из детства главных героев. 

В общем, рано или поздно я это допишу. Надеюсь...

[Kifa]

Читаю. Интрига, хотя версии появляются. Прозреваю не один "вот это поворот", просто потому что немного знаю автора.

В общем - ждём!