1911...война началась в 1911...(второй прыжок"Пантеры").

[master1976]

я думаю, французы должны были пойти на бОльшие уступки. Но к 1912 году - не упущено ли время для Германии на успешную войну?

Все же немаловажная роль отводится России.

Мировая истерика по поводу Агадира достигла такого состояния, что война могла начаться в любую минуту. Ключевым для французов и англичан был вопрос о том, как поведёт себя Россия. Однако, несмотря на официальную поддержку Парижа, в Петербурге(как уже говорилось в теме выше) объявили следующее: «Россия обратилась к Франции с просьбой проявить уступчивость и не доводить дело до войны, которая не найдет в России сочувствия, так как русское общественное мнение относится к настоящему конфликту как к колониальному спору».

То бишь,становилось ясно, что Николай II приложит максимальные усилия для недопущения войны в Европе. Этот тезис ,на мой взгляд,имеет принципиальное значение-ибо  в случае войны миротворческое амплуа России таило бы для союзников серьёзную опасность. В то время, когда кайзер ринулся бы на Париж, Николаю II вместо пушек оставалось бы отправить в бой команду дипломатов, выступая в роли третейского судьи, стараться разрешить конфликт мирными средствами. На этот случай Лондону необходима была страховка.И в случае "невнятной",миротворческой позиции Петербурга,Лондону,может быть,придется в последний момент"слиться" банальным образом,надавить на Париж(либо идти ва-банк,форсировать развитие конфликта,втянуть французов в войну и тем самым вынудить Россию все же вступить в войну против немцев)?

[smotrelkin]

Похоже, мы с Вами вдвоем в этой теме.

Возможно будет интересно.

Читая книгу Хорошевой ( Хорошева А.О. Внешняя политика Бельгии накануне и во время Первой мировой войны. М., ИВИ РАН, 2007г.), наткнулся на любопытное  (там на нескольких страницах, поэтому краткий пересказ):

-Бельгийцы не доверяли ни немцам, ни французам, причем французам до 1908 года больше, основная причина - французы всегда вторгались в Бельгию и рассматривали ее как свои "отколовшиися" земли. Последний раз - ставшей благодаря Бисмарку известное письмо Наполеона III, где тот "аннексировал" Бельгию.

У Германии, был явный недостаток в портах на Северном море ( в книге приводиться статистика, что из 65 тыс. немцев живших в Бельгии - 40 тыс. работало в Антверпене), и она вынуждена была использовать голландские и бельгийские порты, как порты-транзитеры (платя соответсвующие сборы)

Бельгийцам был известен в в общих чертах план Шлиффена.

Завязка: бельгийцы опасались, что за их спиной Франция и Германия решат свои разногласия за их счет, а именно, что есть некий план, согласно которому:

-Германия идет на определенные уступки в Лотарингии (вплоть до создания полузависимого княжества), и закрывает глаза на аннексию Францией Бельгии. В ответ Франция снимает свои возражения по поводу Эльзаса в составе ГИ, и закрывает глаза на аннексию Германии в Нидерланды.

Из немецких документов, известно, что такие мысли приходили в голову немецким политикам, но были ли они именно немецкие, или завуалированные предложения от французов, которые скрыли свои архивы, не известно.

Предложение:

Допустим бельгийцы были правы, и немцы и французы действительно договорились между собой, на этих условиях.(допустим что не полная аннексия, а протектораты)

Каков бы был мир и осталась бы Антанта?

 

 

[master1976]

Предложение: Допустим бельгийцы были правы, и немцы и французы действительно договорились между собой, на этих условиях.(допустим что не полная аннексия, а протектораты)

Да,но :

а)В Берлине считали, что принадлежность этих территорий рейху не может подлежать никаким обсуждениям

б) Париж в самой категорической форме требовал возврата того, что было добыто в результате «военного насилия». В этом были солидарны все политические партии и общественные силы Французской республики.

[master1976]

А вот ежели бы французам (да и немцам тоже) кто-нибудь (да хоть бы русский Щербатов или Извольский) растолковал,что- Англия, «не имея достаточно боевой мощи для самостоятельного нападения и не испытывая нужды в новых завоеваниях, искусно пользуется соперничеством других стран между собой, чтобы своевременной поддержкой слабейшей стороне ослабить сильнейшую, и, пользуясь истощением после войны обоих противников, занять их место в торговом мире. Нет военного столкновения, из которого Англия не извлекла бы своей выгоды»?

[smotrelkin]

В Берлине считали, что принадлежность этих территорий рейху не может подлежать никаким обсуждениям

Это вы на основании единичного высказывания Вильгельма II сделали вывод (про то что включено в империю не может быть отторгнуто?)? Насколько я помню, оно было дезавуировано обменом территорий (Гельголанд -Занзибар), а в случае с Лотарингией, специально под это дело был проект создания княжества немецкой марки ( ну а далееможно его было и формально независимым сделать).

Париж в самой категорической форме требовал возврата того, что было добыто в результате «военного насилия». В этом были солидарны все политические партии и общественные силы Французской республики.

Нет, и не правда. Во первых, непримеримыми была только лотарингская партия с Пуанкаре во главе, которая к началу века уже вызывала отторжение части общества - как раз из-за бескомпромиссности.

Во-вторых, были и сторонники мирного сосуществования - тот же Кайо.

В- третьих, все таки Фашода это было унижение, и если бы не король Берти, то вторая Антанта просуществовала столько же сколько первая.

Французам нужен был компромисс, а немцы не могли дать ничего взамен.

Бельгийский вариант -  довольно своеобразная компенсация

 

 

[smotrelkin]

А вот ежели бы французам (да и немцам тоже) кто-нибудь (да хоть бы русский Щербатов или Извольский) растолковал,что- Англия, «не имея достаточно боевой мощи для самостоятельного нападения

Учитывая что обе стороны искали расположения именно Британии, то сложно представить.

Нужен второй центр силы. Теоретически, если бы крайне неудачная РЯВ и последовавшая революция, такой страной могла стать Россия. Но тут сыграла недооценка сил Витте и К  Японии

[master1976]

Это вы на основании единичного высказывания Вильгельма II сделали вывод (про то что включено в империю не может быть отторгнуто?)?

Были и другие высказывания в подобном же русле-Бетман-Гольвега,например.Не один лишь кайзер настаивал на сохранении Эльзаса и Лотарингии в рейхе.

[master1976]

Вариант.

Начавшись как франко-испанский спор из-за введения французских войск в Фес и ответного введения испанских отрядов в северные марокканские порты, марокканский или Агадирский, конфликт перерос сначала во франко-германское противостояние,во франко-германские переговоры о компенсациях, которые Берлин должен был получить в качестве признания легитимности действий Парижа в султанате,а несколько позднее (после вмешательства в эти события Англии, которая опасалась за свои интересы в Марокко и положение в районе Гибралтарского пролива, Агадирский кризис приобрел новую остроту) вектор противостояния сместился в сторону не только франко-германского ,но и англо-германского противостояния. И вновь, как это уже случилось в 1905 г., во время первого Марокканского кризиса,конфликтующие стороны оказались в состоянии военных приготовлений к возможному столкновению.

Реальное значение марокканского вопроса состояло в том, что он наглядно демонстрировал соотношение сил на международной арене в данный момент, а потому был своеобразным индикатором состояния международной системы.

Марокко давно привлекло германских империалистов богатством своих ресурсов и выгодным военно-стратегическим положением. Потерпев неудачу в своих притязаниях на Марокко в 1905-1906 гг., Германия попыталась вновь получить контроль над этим формально независимым государством, используя то обстоятельство, что там в 1908 г. возникли волнения, затронувшие иностранцев. Инцидент разбирался в Гаагском трибунале (решение в пользу французов), и в 1909 г. все, казалось, завершилось соглашением Германии и Франции.

Весной 1911 г. вспыхнуло восстание в окрестностях столицы Марокко — Феса. Воспользовавшись этим, французы под предлогом восстановления порядка и защиты французских подданных в мае 1911 г. оккупировали Фес. Стало ясно, что Марокко переходит под власть Франции.

В Германии, между тем, зрело убеждение, что вся марокканская политика кайзеровского правительства, начиная с Танжера, была ошибочной. Наиболее крайние уже начинали открыто нападать на своё правительство. Правительство Вильгельма II оказалось весьма чувствительным к этой критике. Оно решило попытаться поправить дело: получить от французов часть Марокко или в крайнем случае взять за переход Марокко к Франции хорошую плату, которую ещё в 1905 г. предлагал немцам Рувье. Тогда Бюлов отказался от такой сделки, рассчитывая, что достигнет большего. Теперь в Берлине спохватились.

Французы ещё в апреле предупреждали германское правительство, что для защиты европейцев они, возможно, временно введут свои войска в Фец. Кидерлен не протестовал; он только ядовито заметил, что не сомневается в лойяльности Франции, но что «события часто бывают сильнее, чем это представляется». Они иногда приводят к последствиям, которых люди не предвидят. Кидерлен добавил, что если французские войска останутся в столице, о независимости марокканского султана, конечно, говорить уже не придётся. Следовательно, и Алхесирасский трактат фактически утратит силу. Тогда и Германия не будет считать себя больше связанной трактатом и возвратит себе свободу действий. Ж. Камбон, защищая план своего правительства необходимостью защиты европейцев, предупреждал Париж перед последствиями такой политики, после того как Кидерлен-Вехтер предлагал ему совместно действовать в Марокко .Безответственно вела себя пресса Франции, утверждая, будто не следует принимать во внимание ответные действия немецкой стороны. Возможно, французский министр иностранных дел Группи поддался этим утверждениям, во всяком случае, он не думал, что Берлин приготовит ему большие затруднения..

Уже 23 апреля Кидерлен решил добиться отправления в марокканский порт военного корабля с целью давления на Францию в получении компенсации за ее односторонние действия…

Для намечаемой акции Кидерлен заручился поддержкой кайзера и общественного мнения.За несколько дней до заседания правления Пангерманского союза Кидерлен встретился с председателем правления союза Г. Класом, который еще в 1904 г. требовал создания в Марокко немецкой колонии. Кидерлен считал полезным давление Пангерманского союза на правительство в этой ситуации и одновременно высказывался за усиление агитации прессы влиятельными промышленниками.

Свои соображения о дальнейших действиях Кидерлен изложил в подробном меморандуме канцлеру и кайзеру. После того как Ж. Камбон 28 апреля занятие Феса французскими войсками представил «естественным и необходимым»,по мнению Кидерлена ,французское Марокко представляет тяжело переносимое моральное поражение. Франция в ходе переговоров должна предоставить обширные компенсации из своих стоящих колониальных владений.

17 мая французы начали свое продвижение на Фес.

18 мая немецкий посол в Лондоне Меттерних отправился к Грею прощупать позицию Великобритании в возникшей политической ситуации.

Помятуя о предыдущих неудачных попытках расколоть Антанту и лишить Францию английской поддержки,германское правительство заблаговременно подготовило «ход морским конем»-в момент,когда Агадирский кризис разгорался,германский посол в Лондоне Меттерних заявил о принципиальной готовности Германии начать переговоры с Англией на тему флотского соглашения. Учитывая большую заинтересованность британцев в информационном обмене, Берлин решил пойти им навстречу по этому вопросу, исходя из собственных интересов. Еще в октябре 1910 г. Бетман-Гольвег огласил официальную позицию германского правительства по «информационной проблематике». В заявлении, сделанном им, говорилось о готовности к обмену данными о строящихся судах. При этом выражалась готовность к замедлению темпов флотского строительства, но в рамках закона 1900 г. и подчеркивалось связь флотского соглашения с политическим договором. В ходе обмена мнениями, последовавшими в конце 1910 г. и в первой половине 1911 г., выяснилось отношение англичан к немецкому плану. Они, следуя стратегической политической линии, не хотели увязывать вопрос об информационном обмене с подписанием политического соглашения. Однако уже в марте 1911 г. Грэй увязывал подписание информационного соглашения с замедлением немцами флотского строительства, чем вызвал негодование со стороны кайзера и Тирпица. Военно-морской статс-секретарь в принципе был не против обмена данных о сооружаемых кораблях, но выступал за то, чтобы этот процесс происходил одновременно – с 1 октября по 16 ноября. Суть этого предложения была проста. Тирпиц стремился к тому, чтобы англичане не использовали полученную информацию для корректировки собственного судостроительного плана. Однако британцев такой подход не устраивал, и они настаивали на других сроках – между 15 ноября и 15 марта.

Все последнее время англичане, словно напоказ, демонстрировали немцам свое миролюбие. Были кроме дипломатических экивоков и материальные символы английского расположения к немцам. Связано это было в немалой степени с предложениями германской стороны о заключении соглашения по обмену информацией о строительстве военно-морского флота и возможному заключению англо-германского соглашения о флотском паритете.Главный корень германо-британского соперничества – это флот, большая судостроительная программа, запущенная рейхом. В Лондоне относятся к немецкому флоту с нескрываемой враждебностью. И вдруг – позиция меняется! Адмирал Тирпиц напишет об этом так: «…Отношения двух стран в июне и начале июля 1911г. выглядели хорошо».

Вот с разговоров о позиции Англии в вопросе о флотском паритете немецкий посол начал беседу с Греем. Меттерних сообщил о глубоком удовлетворении, которое испытывает император Вильгельм по поводу возможности переговоров по столь животрепещущему для обеих держав вопросу, а потом мягко принялся прощупывать британскую позицию относительно надвигающихся международных осложнениях. Германский посол запустил «пробный шар», задав главный вопрос, за ответом накоторый, он, собственно говоря, и пришел .Главный вопрос, который задал германский посол в Лондоне граф Вольф Меттерних английскому министру иностранных дел Грею, был вопрос о Марокко, и Грей не стал отрицать, что Англия склоняется к поддержке Франции.

Грей сказал, что в случае военного столкновения Германии и Франции, англичане ,вероятно, не останутся вне конфликта;вопрос о Франции беспокоит британцев и они выступят решительно в защиту Парижа.

Во Франции уже на ранней стадии Марокканской акции высказывалось мнение, что за Фес потребуется компенсация. Министр финансов Кайо 7 мая сформулировал первое примирительное предложение, которое он доверительно сообщил советнику германского посольства в Париже Ланкену: предметом обсуждения может быть лишь колониальная услуга.

Первые недели после захвата Феса германское правительство хранило загадочное молчание. Зато немецкая пресса бесновалась: она требовала то самых широких компенсаций в других колониях, то прямого раздела Марокко. Поведение Германии не могло не волновать Парижа. Французская дипломатия, как и в 1905 г., стала осторожно сама заговаривать с Германией о компенсациях, например о постройке железной дороги из Германского Камеруна к реке Конго. Особенно добивался франко-германского соглашения министр финансов Кайо, вскоре ставший председателем Совета министров. Через неофициального агента, директора пароходной компании в Конго Фондере, заинтересованного в сотрудничестве с немецким капиталом, Кайо предлагал немцам часть территории Французского Конго. Чтобы продемонстрировать свою «незаинтересованность» в этих комбинациях, Кидерлен 15 мая уехал в месячный отпуск на курорт. Во время этого «отпуска» он разрабатывал план оккупации Агадира. Французский посол в Берлине Жюль Камбон, желая выяснить позицию Германии, решил отправиться к Кидерлену в Киссинген. Беседа с министром состоялась 21 июня. Камбон искал соглашения, говорил о компенсациях, но не скрыл от Кидерлена, что о прочном утверждении немцев в Марокко не может быть и речи. Кидерлен отмалчивался, давая понять, что ждёт конкретных предложений. «Привезите нам что-нибудь из Парижа», — сказал он, расставаясь с Камбоном, который собирался поехать во Францию.

Между тем…

В июне 1911 г. немецкая сторона ,устами Меттерниха выразила согласие с таким решением.19 июня Меттерних встретился с Греем и заявил,что поскольку Лондон больше не настаивает на ограничении темпов судостроения, (ибо согласно германской флотской новелле 1908 г., после 1911 г. должно было произойти его законное снижение с 4-х до 2-х кораблей в год), Германское правительство при известных оговорках ,готово вести разговор с английской стороной о неиспользовании этой ситуации для инициирования нового морского документа.

Германия ,по мнению целого ряда военно-морских экспертов,не выдерживала темпов гонки морских вооружений, и, таким образом, утрачивала перспективы обеспечить себе средство давления на Великобританию в двустороннем конфликте.Поэтому германская сторона пыталась достичь соглашения,»сохранив лицо».

Это заявление было новостью для английского правительства и серьезным ударом по позиции самого Грея, который не верил в возможность снижения немцами темпов флотского строительства и интересовался только вопросом обмена информацией о строящихся судах.

Но что это были за «известные оговорки»? Прежде всего-желание германской стороны увязать флотское соглашение с политическим договором. Но поскольку это никак не вписывалось в планы британцев,Меттерних сделал разъяснение-Германия готова рассматривать не сам факт возможности подписания политического договора,но даже «частную инициативу некоторых уполномоченных членов английского кабинета».При этом Меттерних увязывал данное обстоятельство с позицией о признании непрепятствования германской экспансии в целом и целесообразности для Англии, владеющей Гибралтаром, предоставлять Марокко,из-за которого разгорается очередной германо-французский политический кризис, в распоряжение Франции.

Заявление Меттерниха Грей был вынужден довести до сведения кабинета,хотя понимал,что германские предложения внесут раскол и могут вызвать правительственный кризис.

Грей и некоторые другие члены кабинета исходили из угрозы гегемонии Германии в Европе после возможного падения Франции. Однако политика поддержки Франции разрабатывалась за закрытыми дверями, и общественность о ней ничего не знала. Большинство либерального правительства отвергало ее. Ни правительство, ни страна не имели единых взглядов по этой проблеме. Многим англичанам, если не всем, этот кризис представлялся продолжением давней ссоры между Германией и Францией, не имевшей никакого отношения к Англии.

24 июня Грей встретился с Камбоном и сообщил французскому послу о германских инициативах… Грей заявил Полю Камбону:«Мы ни о чем не договорились с германской стороной,но предположили, что консультации между экспертами могут иметь место ,но при этом они не должны рассматриваться как обязательство, связывающее каждое из правительств и понуждающее его к какому-либо действию ».

Это была традиционная британская оговорка, дающая возможность Лондону юридически не связывать себя с конкретными обстоятельствами, при которых он был бы обязан принять какие-либо серьезные меры.

В течение полутора десятилетий до этого события(заявления Меттерниха) германские руководители отказывались предоставить Великобритании какие-либо гарантии по военно-морскому соглашению. Однако теперь,в условиях политического кризиса с Францией,кажется у германского правительства хватило политической прозорливости согласиться со столь двусмысленным способом выражаться, в уверенности, что у Великобритании появилось моральное обязательство, которое, если произойдет кризис, окажется созвучно теме дня..

Британское правительство было готово пойти навстречу германским предложениям и взять курс на смягчение напряженности в отношениях с Германией.

25 июня на Орсейской набережной были получены известия от Поля Камбона. Французский посол в Лондоне извещал правительство о складывающейся в британском кабинете ситуации,но тем не менее сообщал, что сэр Эдуард Грей заверил его в «неуклонном намерении своего правительства строго соблюдать обязательства, принятые Англией по отношению к Франции». Франция не на шутку встревожилась.

В начавшемся германо-французском противостоянии Лондон ,казалось,занял позицию Парижа.Но предпринятый нерманским правительством «ход морским конем» серьезным образом поколебал уверенность французской стороны в английской поддержке Парижа.Да и английская печать в первые дни разразившегося кризиса проявляла некоторую растерянность.

На самом деле,с начала второго Марокканского кризиса английское правительство постаралось занять выжидательную позицию, чтобы выяснить истинные намерения своего главного противника–Германии.

Выжидательная позиция Англии была расценена в Германии как ее отказ от вмешательства во франко-германский конфликт из-за Марокко .(3 июля канцлер Германии Бетман-Гольвег заявил, что не предвидит трудностей со стороны Англии, которая не была прямо заинтересована в вопросе о Марокко).

Тем временем…

Кидерлен предложил кайзеру оккупировать марокканские гавани Агадир и Могадор; заручившись этим приобретением, можно будет спокойно выжидать, что предложат французы. «Оккупация Феса, — писал Кидерлен,— подготовила бы поглощение Марокко Францией. Мы ничего не достигли бы протестами и потерпели бы благодаря этому тяжкое моральное поражение. Поэтому нам следовало бы обеспечить себе для предстоящих переговоров такой объект, который склонил бы французов к компенсациям. Если французы водворятся в Феце из «опасения» за своих соотечественников, то и мы вправе охранять наших соотечественников, которым угрожает опасность. У нас имеются крупные немецкие фирмы в Могадоре и Агадире. Немецкие корабли могли бы направиться в эти гавани для охраны этих фирм. Они могли бы совершенно спокойно оставаться там лишь для предотвращения предварительного проникновения других держав в эти важнейшие гавани южного Марокко». «Обладая таким залогом, мы могли бы спокойно следить за дальнейшим ходом событий в Марокко и ждать, не предложит ли нам Франция подходящих компенсаций в своих колониях, в обмен за что мы покинем обе эти гавани».

Вильгельм II принял этот план.Не дожидаясь возвращения Камбона, министр иностранных дел Германии Кидерлен-Вехтер решил по-настоящему припугнуть французов : пришла пора ударить кулаком по столу и потребовать от Франции в качестве "компенсации" за Марокко все французское Конго. Этот "удар по столу" должна была нанести своим визитом в Агадир канонерская лодка "Пантера"…

По приказу кайзера Вильгельма II канонерская лодка «Пантера» (небезызвестная) ,а следом и крейсер «Берлин» были посланы без совета с военно-морским министром и начальником штаба Адмиралтейства в марокканский порт Агадир, который располагался на атлантическом побережье.

27-28 июня в Лондоне шли правительственные консультации.В Англии некоторые представители правящих кругов полагали,что понимают всю опасность создавшегося положения. У них имелись основания думать, что марокканский вопрос мог быть решен за спиной Англии между Францией и Германией, на чем последняя, заинтересованная в развале Антанты, особенно настаивала. Действительно, Франция попыталась, не обращаясь за помощью к Англии,договориться с Германией о компенсации .

В такой ситуации у английского руководства возникли опасения,что Франция в стремлении обеспечить германское признание французского протектората над Марокко пойдет на уступки, затрагивающие британские интересы в этом регионе. Кабинет вырабатывал политическое решение по поводу германских инициатив и готовил заявление,которое бы могло устроить и проправительственный блок и оппозицию.Утверждение Германии в непосредственной близости к Гибралтару и возможное создание здесь германской военной базы не устраивало английские правящие круги.В этих условиях английская дипломатия решила предпринять определенные шаги…

1 июля 1911 г. германская канонерская лодка «Пантера» вошла на рейд марокканского порта Агадир.

Жюль Камбон был поражен, когда 1 июля 1911 г. узнал, что германский посол в Париже фон-Шен заявил де-Сельву (министр иностранных дел в кабинете Кайо) о решении его правительства «для защиты жизни и имущества германских подданных» в Агадире направить туда канонерскую лодку. Накануне Кидерлен-Вехтер на свидании в Киссингене, говоря с ним о марокканских делах, ни словом не обмолвился о готовящемся выступлении. Предварительные дипломатические переговоры оказались для Берлина неудобными, там решили прямо «ударить кулаком по столу».

Консул Германии заявил, что это необходимо для обеспечения интересов Германии в Марокко в связи с угрозой вторжения Франции в эту страну,что поставило Европу на грань войны.

Вначале германскому правительству могло показаться, что обстоятельства складываются очень удачно. Испания, недовольная французским проникновением в Марокко, первые дни отнеслась сочувственно к выступлению Германии. Испанский консул из Могадора приехал в Агадир и был восторженно принят на заменившем «Пантеру» крейсере «Берлин».

Некоторые немецкие газеты с первых же дней взяли самый вызывающий тон. «Рейнско-вестфальская газета» писала через несколько дней после посылки «Пантеры»: «Господа Каприви, Гогенлоэ, Бюлов коллекционировали унижение за унижением, словно нация наша не сильнейший в Европе народ, словно справедливые притязания наши не опираются на армию в 5 миллионов штыков и на флот, с которым уже вынуждены считаться соперники… Теперь перед Агадиром германское военное судно. Соглашение возможно еще. Если французы его не хотят, то пусть «Пантера» сыграет роль эмской депеши . Немецкая нация покажет, что она умеет охранять свою честь»

3 июля Грей заявил германскому послу в Англии Меттерниху, что германское правительство должно знать, Англия не останется пассивным наблюдателем нового решения по Марокко, принятого Германией,Францией и Испанией, и должна принять участие в этом обсуждении. Грей подчеркнул, что в данный момент он больше озабочен чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией .Одновременно Грей сделал предупреждение Франции, заявив ее послу в Лондоне П. Камбону, что французское правительство в своих действиях должно консультироваться с английским, поскольку Великобритания заинтересована в решении марокканского вопроса .

Особо "горячие"головы в английских правящих кругах , сторонники более решительных действий,настаивали на незамедлительных антигерманских шагах. Так, Никольсон настаивал на посылке английского военного корабля в Агадир.

Между тем…

В британском обществе накануне второго марокканского кризиса имели место быть значительные разногласия как внутриполитического,так и внешнеполитического характера. Преобладали три позиции :

-«крестоносная», согласно которой война была оправдана в случае угрозы основным ценностям британского общества,

- «дефенсистская», где война допустима в оборонительных целях,

-«пацифицистская», где войну желательно, но не всегда возможно избегать.

В начале Агадирского кризиса британское общество в целом было скорее ближе к «дефенсистским» позициям, в то время как правительство представляло весь спектр от абсолютных пацифистов до «крестоносцев». При этом спецификой британского общества являлось то, что британское правительство было, вероятно, наименее свободно в осуществлении своей внешней политики без оглядки на общественность.

За оказание немедленной поддержки Франции в случае осложнения франко-германских отношений,могущих перерасти в открытое военное противостояние в правительстве были только Грей и министр внутренних дел Черчилль. Джон Морли (покинувший к тому времени пост секретаря по делам Индии и ставший лордом-председателем Совета), Джон Саймон (заместитель министра юстиции, защищающий интересы государства в судебных процессах),министр торговли Бакстон и ряд других министров были за отказ от поддержки Франции в случае войны и за официальное провозглашение нейтралитета Великобритании в этом случае. Большая часть министров – в том числе Асквит, Ллойд Джордж и Герберт Сэмюель – пребывали в разной степени нерешительности.

В английском парламенте противостояние развертывалось в плоскости «либерал-пацифисты»-консерваторы.Сильные позиции имела группа т.н.«нейтралистов».И не безосновательно-в Англии разгорался конфликт парламентских группировок по вопросу о гомруле и о парламентском билле,который оказался в центре политической борьбы.В этом билле не было речи о ликвидации верхней палаты английского парламента,но права ее существенно ограничивались.Из компетенции палаты лордов изымались бюджетные вопросы.Иными словами то,что издавна стало традицией,теперь закреплялось законом.Прочие законопроекты палата лордов могла отвергать дважды,но окончательное решение все-таки принимала палата общин.таким образом.палата лордов лишалась права абсолютного вето,хотя и сохраняло вето суспенсивное.Она по-прежнему могла тормозить принятие прогрессивного законодательства, но полностью заблокировать его уже была не в силах. Вопрос о парламентском билле в английском обществе встал весьма остро.

Бальфур, выступая во время первого чтения парламентского билля,прозрачно намекал на взрывоопасную ситуацию в стране весной 1911г.(«как бы я ни стремился к миру,как бы я не старался действовать методом компромисса,бывают столь значительные проблемы,что никакой компромисс невозможен»-говорил он).

Разумно ли со стороны правящих кругов доводить до крайности свои внутренние распри,если при нарастании массовых стачек любая искра может привести к взрыву?И уж тем более разумно ли,на фоне острого внутриполитического кризиса,грозившего по сути перейти в стадию гражданской войны,всерьез и вплотную заниматься вопросами внешнеполитического характера,урегулирование которых может быть возложено на непосредственных «заводил дипломатического противостояния по марокканскому вопросу»-Францию и Германию?

Но если Бальфур только лишь намекал на возможность сопротивления правительству иными,неконституционными средствами,то один из лидеров оппозиции,Остин Чемберлен говорил прямо:исправить положение и обеспечить порядок,нарушаемый биллем,можно только ценой гражданской войны.Фактически ответственный гоударственный деятель грозил бунтом,насилием и гражданской войной!

В это время уже наметилась тенденция крайне правых элементов консервативной партии вести дело к антиконституционным методам борьбы против либерального кабинета и его политики.В связи с подготовкой гомруля в Северной Ирландии создавались вооруженные отряды англичан-протестантов.выступавших против автономии Ирландии.Здесь формировались реальные предпосылки мятежа.

О возможности гражданской войны уже говорили многие-и в прессе,и в парламенте.Ольстерский юнионист Лонсдейл с трибуны палаты общин заявлял,что его друзья и единомышленники в Ирландии желают только поддержать закон и порядок,но в вопросе о гомруле они считают безусловным долгом оказать твердое и упорное сопротивление.И если это означает гражданскую войну-ответственность безусловно,должна пасть на правительство.Лорд Хью Сесиль,ссылаясь на ситуацию в Ирландии утверждал,что билль о гомруле и парламентский билль ведут к революции и беспорядку.

По мере того,как приближалось третье чтение парламентского билля и время его передачи в палату лордов противостояние парламентских группировок усиливалось.

4 июля состоялось заседание британского кабинета министров, который отклонил предложение направить английский корабль в Агадир,найдя эту меру слишком рискованной, и рекомендовал Грею добиться привлечения Англии к любым переговорам по определению будущего Марокко.

Правительство вновь собралось 5 июля и германского посланника известили, что Британия не останется в стороне от марокканских событий, но повременит с оглаской, пока не убедится в серьезности намерений Берлина(относительно военно-морского соглашения).

6 июля Асквит выступил с заявлением по поводу агадирского инцидента в английской палате общин. «Я надеюсь, — заявил он, — что дипломатические переговоры увенчаются успехом, и в той мере, в какой мы будем в них участвовать, мы должным образом примем во внимание необходимость защиты договорных обязательств по отношению к Франции, которые хорошо известны Палате».Асквит заявил, что Великобритания должна принять участие в решении марокканского вопроса, поскольку такое участие определяется как ее собственными интересами, так и ее договорными обязательствами перед Францией.Англия,по словам Асквита,не может более оставаться безучастной зрительницей упрочения Германии на Африканском побережье Атлантического океана,где ее появление могло бы угрожать морским сообщениям Британской Империи,с Южной Африкой. Асквит предложил отложить запрос по марокканскому вопросу. Тем не менее,хотя реакция официального Лондона на отправление немецкой канонерки в Агадир свидетельствовала о поддержке Франции,она уже не была безоговорочной…

8 июля Грей в беседе с Меттернихом поинтересовался планами Германии относительно Агадира.По мнению Грея,некоторые британские политические и военно-морские руководители считали, что действия немецкой стороны продиктованы не столько желанием получить от французов колониальные компенсации, сколько закрепиться в Агадире и превратить этот морской порт на Атлантике «во второй Гельголанд» .

В ответ,Меттерних заявил от имени германского правительства,Германия на переговорах с французами может вести речь о готовности «отказаться от своих политических интересов в Марокко в обмен на компенсацию в другом месте».То же самое было заявлено и на следующий день-в ходе начавшихся 9 июля франко-германских переговоров. Грей подчеркнул, что в данный момент он больше озабочен чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией .Тем не менее,английское правительство, подчеркнул Грей, будет придерживаться своих договорных обязательств перед Францией. Грей заявил Меттерниху, что Англия, верная своим обязательствам перед Францией, не признает нового решения марокканского вопроса, выработанного без ее участия .

Грэй так же заявил Меттерниху-Британское правительство готово идти навстречу германским предложениям и готово взять курс на смягчение напряженности в отношениях с Германией.Меттерних подтвердил сказанное ранее-Германия признает складывающееся положение дел,касающееся британского превосходства на море и обязуется не наращивать германскую кораблестроительную программу ,а возможно и сократить эту программу насколько возможно. Но и Великобритания должна проявить готовность подтвердить взятый курс на смягчение англо-германской напряженности в отношениях.Со стороны Англии не должно быть препятствий германской экспансии . Германия начинает переговоры с Францией и настаивает в качестве компенсации за уступку в Марокко передачу ей всего Французского Конго .

10 июля Грей сделал предупреждение Франции, заявив ее послу в Лондоне П. Камбону, что французское правительство в своих действиях должно консультироваться с английским, поскольку Великобритания заинтересована в решении марокканского вопроса .

12 июля в ряде австрийских газет появилось несколько материалов,так или иначе затрагивающих Агадирский кризис и ссылающиеся при этом на неназванные источники,близкие к внешнеполитическому ведомству Британской Империи(утечка информации была инспирирована немцами).

Прежде всего речь шла о том,что в Агадирском кризисе британское правительство больше озабочено чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией ,что британские политические и военно-морские руководители считают, что действия немецкой стороны продиктованы не столько желанием получить от французов колониальные компенсации, сколько закрепиться в Агадире и превратить этот морской порт на Атлантике «во второй Гельголанд»,а подобное обстоятельство никоим образом не может отвечать интересам Лондона.

В одном венском официозе появилась статья, в которой автор упоминал о «германских предложениях британскому кабинету в вопросе о военно-морском соглашении» и отмечал в этой связи возможность «мирной эволюции» Германии. В статье говорилось,что внешнюю политику Германии в настоящее время скорее стоит назвать «шатанием» из стороны в сторону. Играя то вместе, то против Британии, проводя такую же неосторожную политику в отношении России и откровенно враждебную в отношении Франции, пытаясь стать лидером в Европе и одновременно колониальной империей, Германия приняла решение о создании флота в противовес британскому,а между тем, Германии, находящейся на пике своего возвышения, следовало парадоксальным образом отказаться от наращивания вооружённых сил и создания флота, отдав тем самым предпочтение «мирному возвышению», развитию науки и экономики, захвату мира не вооружённым путём, но методом культурной притягательности . Сократив армию до размеров, достаточных для обороны территории страны, Германия бы лишила страны Антанты формального повода для начала войны.

Хотя редакция газеты заявляла свое несогласие с автором статьи, но практически вся европейская печать оценила факт опубликования этой статьи крупнейшей австрийской газетой, как желание Германии искать пути для мирного урегулирования политического кризиса.

Французский премьер-министр Кайо,недовольный произошедшими утечками и публикациями венской прессы,на следующий день в сердцах заявил,что считает слабостью британской дипломатической службы и британского министерства иностранных дел скопление на высших постах людей, которые хотя и «не делали серьезных ошибок и отличались правильными суждениями и энергией, но не подходят для ответственных постов».

Сам по себе порт Агадир не представлял серьезного стратегического интереса (по расчетам Вильгельмштрассе, выбиравшего порт для демарша, он находился достаточно далеко от тщательно оберегаемого англичанами ключа от западного Средиземноморья – Гибралтара и таким образом их возражения (что в Берлине постарались учесть) по поводу занятия этого порта были бы необоснованны), акция Берлина должна была продемонстрировать Парижу (а заодно и Лондону), что в марокканском вопросе,превратившемся из франко-испанского в общеевропейский, еще не все предрешено, а вполне возможно, и оказать давление на Францию в случае вероятных двусторонних переговоров.

Немцы по-видимому,постарались учесть и те разногласия, что царили в высших кругах парижской правящей элиты в период Агадирского кризиса и смены кабинета в июне 1911г.

Немцы отмечали наличие двух тенденций ,преобладающих на тот момент во французской внешней политике: пробританской и прогерманской (ее олицетворяли Ж. Кайо и его сподвижники).Кстати,переговоры, продолжавшиеся четыре месяца, велись сразу по нескольким каналам. Кроме официальных дипломатических, у премьера Кайо был и свой канал переговоров с деловыми кругами Германии: Артуром Гвиннером – директором Дейче банка, видными банкирами Паулем Швабахом и Гинзбургом. Председатель французского Совета министров выходил на прямой контакт с Кидерлен-Вехтером.

Англичане не без оснований опасались франко-германского сговора по марокканскому вопросу-подобное дублирование со стороны Кайо обычных дипломатических каналов было не лишено оснований: центральному руководству МИД,главе МИДа, Кайо определенно не доверял.

Относительно позиции Великобритании. Кайо был не склонен полностью рассчитывать на Великобританию. С одной стороны, французскому послу в Лондоне Полю Камбону, высказавшемуся в пользу совместной франко-британской военно-морской демонстрации, Грэй ответил отказом .

В «Таймс», занимавшей устойчивую антигерманскую позицию еще 6 июля было напечатано недвусмысленное предупреждение сторонникам возможного франко-германского компромисса: «Мы не привыкли отступать от данного нами обязательства или позволять другим державам вести за нашей спиной переговоры, затрагивающие наши важные интересы…Ничьи «права» не должны быть признаны, никаких«компенсаций» международного характера не должно быть дано, если они непосредственно и глубоко нас затрагивают, без нашего участия и нашего согласия» .(намек на некоторое улучшение отношений Парижа и Берлина к весне 1911г. в целом? Ж. Кайо, будучи в тот момент министром финансов согласился вести франко-германские переговоры, в частности, по железнодорожным проблемам, по другим областям –по финансам, по рудникам и пр.но лишь при условии французского преобладания. Несомненно,это делало бы германское участие в возможном предприятии весьма проблематичным.)

С другой стороны Великобритания дала понять Парижу,что она должна принять участие в решении марокканского вопроса, поскольку такое участие определяется как ее собственными интересами, так и ее договорными обязательствами перед Францией. Англия не останется пассивным наблюдателем нового решения по Марокко, принятого Германией, Францией и Испанией, и должна принять участие в этом обсуждении.

И тут неожиданно в разрешение Агадирского кризиса(или,скорее в момент эскалации кризиса) вмешался т.н. «русский фактор». К началу второго марокканского кризиса российская дипломатия стремилась принимать как можно меньше участия в нарождающемся франко-германском конфликте. Волновали русское правительство в первую очередь совершенно другие внешнеполитические проблемы: на Ближнем Востоке(укрепление Германии в Турции угрожало не только русским планам в Константинополе и проливах, но и господству России на Черном море), на Дальнем Востоке и на Балканах.

Еще в мае 1911 г. русский посол в Константинополе Чарыков сообщил министерству иностранных дел в Петербурге, что экономическое и политическое влияние Германии как в Турции, так и на всем Ближнем Востоке за последнее время особенно возросло. Германия оказывала энергичное давление на рост турецких вооружений и в первую очередь — турецкого флота. Для России остро встал вопрос об открытии проливов и об укреплении своего господства на Черном море.

В середине мая 1911 г., с одобрения Николая II, началось обсуждение этого вопроса министерством иностранных дел с военным и морским министерствами.

В то время как Англия в первый же месяц кризиса в ряде заявлений подчеркнула, что она не допустит решения марокканского вопроса без ее ближайшего участия, российская дипломатия стремилась всячески избежать втягивания в политическое противостояние. В отличие от Англии, интересы которой германское выступление ,возможно,затрагивало даже больше, чем интересы Франции, Россия не имела никаких собственных интересов – ни в Марокко, ни вообще в Африке. Она выступала только как «союзница Франции и как держава, подписавшая Алжесирасский акт». Французский министр иностр.дел Де-Сельв в первые июльские дни приложил все усилия к тому, чтобы Россия выразила в Берлине свое удивление и осведомилась о действительных причинах тех мер, которые были приняты германским правительством.Соответствующая нота российского внешнеполитического ведомства была доведена до сведения германского правительства 4 июля (телеграмма в Берлин была послана по настоятельной просьбе французского посла и облечена в возможно мягкую форму)…

Российское правительство поставило Германии следующие вопросы:

1. Какую цель имеет посылка судна в Агадир, где нет «никакой иностранной торговли, где нет ни одного германского подданного и где не возникло никаких беспорядков?

2. Имеет ли намерение Германия высадить войска?

3. Что означает исключительная часть немецкой ноты, касающейся срока пребывания военного судна в Агадире, что судно будет отозвано, как только мир и порядок восстановятся в Марокко?

5 июля, после очередной просьбы французского посла оказать давление на Германию по настоянию Столыпина, МИДом России была послана еще одна телеграмма в Берлин ,составленная в чрезвычайно туманных выражениях .Она так и не прояснила истинного отношения Петербурга к разворачивающемуся франко-германскому спору относительно марокканского вопроса. По сути дела в ходе этого кризиса Петербург занял позицию, в которой проявлялось желание избежать войны и не нарушить союзнические обязательства. С подачи Столыпина,Нератов заявил германскому послу: «Германское правительство хорошо знает о наших исключительно дружеских отношениях к нему, и оно, мы надеемся, не усмотрит в нашей инициативе по настоящему поводу шага, не отвечающего этим отношениям, а лишь диктуемого озабоченностью за спокойное течение переговоров. Наша инициатива подсказывается собственными словами Кидерлена, изъявившего готовность делиться с нами сведениями о ходе переговоров». По сути дела в ходе этого кризиса Петербург занял позицию, в которой проявлялось желание избежать войны и не нарушить союзнические обязательства.

5 июля на Орсейской набережной были получены известия от Поля Камбона. Французский посол в Лондоне сообщал, что сэр Эдуард Грей в очередной раз заверил его в «неуклонном намерении своего правительства строго соблюдать обязательства, принятые Англией по отношению к Франции».

Однако,английское заявление не оказало какое-либо дополнительное влияние на характер русского выступления в Берлине и на русскую печать. В беседе 10 июля Нератов дежурно заверил Жоржа Луи, что Франция может рассчитывать на услуги России в мароккских переговорах.

Но через несколько дней,после очередной просьбы французского посла оказать давление на Германию ,кстати,отклоненной Петербургом,Нератов 14 июля написал Остен-Сакену, русскому послу в Берлине: «Германское правительство хорошо знает о наших исключительно дружеских отношениях к нему, и оно, мы надеемся, не усмотрит в нашей инициативе по настоящему поводу шага, не отвечающего этим отношениям, а лишь диктуемого озабоченностью за спокойное течение переговоров. Наша инициатива подсказывается собственными словами Кидерлена, изъявившего готовность делиться с нами сведениями о ходе переговоров». Через несколько дней после отправки этой инструкции Остен-Сакену Кидерлен-Вехтер просил его передать в Петербург, что Германия ценит корректную позицию России в мароккском вопросе и сожалеет, что Англия не следует ее примеру.

Сам Остен-Сакен считал, что дальнейшее обострение отношений Германии с Францией и Англией полезно для успеха русских дипломатических планов,о чем не преминул изложить в письме Нератову. Он писал: «Призрак англо-германского сближения все больше и больше отдаляется, а счеты Франции с Германией на колониальной почве ставят известную преграду дальнейшему развитию зачатков франко-германской интимности. Все это нельзя не приветствовать с точки зрения наших интересов, а было бы желательно, не сходя с почвы союзных обязательств по отношению к Франции, не жертвовать нашими настоящими отношениями к Германии в угоду Франции и дать, по возможности, спокойно совершиться событиям, которые могут вовлечь Германию в новые колониальные заботы в связи с неминуемыми крупными материальными затратами. Подобной осмотрительной политикой мы приобрели бы известное нравственное право на взаимность поддержки Германии в интересующих нас лично вопросах.А кроме прочего,мы могли бы дать понять- в благодарность за нашу дипломатическую поддержку в переговорах с Германией, вправе рассчитывать на понимание того,что Франция должна счесть своей нравственной обязанностью,при случае заплатить нам тою же монетой и отказаться заранее от оппозиции или вмешательства в такие вопросы, где Франция менее заинтересована, а мы имеем существенные интересы.Подобным пониманием неплохо было бы заручиться и от британской стороны(окончательно урегулировать персидские дела.решить вопрос о требовании Россией права расширить влияние своей морской юрисдикции с трех до двенадцати миль и пр.».

Нератов поспешил снестись с Лондоном.Посол России Бенкендорф17 июля встретился с Греем. На вопрос Грея, что будет делать Россия в случае войны,Бенкендорф прямо ответил: «Лично я не сомневаюсь в том, что при определенных условиях пункты договора будут точно соблюдены».На вопрос Грея о каких определенных условиях может вестись речь,Бенкендорф заявил.что Россия вправе рассчитывать на определенные политические гарантии в решении ряда важных дипломатических вопросов,в первую очередь.со стороны Франции.

18 июля 1911 года Извольскому была отправлена инструкция, в которой выражалась надежда,что Франция в обмен на благожелательную позицию россии в марокканском деле проявит такую же незаинтересованность в вопросе о проливах.нератов предлагал Извольскому донести до французской стороны идею о соглашении в форме обмена писем между министрами иностранных дел.за благосклонное отношение Франции к русским интересам в проливах Россия обязывалась безоговорочно отстаивать интересы Франции в Марокко дипломатическим путем.выступая совместным дипломатическим фронтом.Французская дипломатия оказалась встревожена русскими инициативами.Правительству Франции нельзя было уйти от формулирования своего отношения по столь важному для России вопросу в свзязи с общим международным положением.переговоры с Германией о Марокко шли довольно остро.остаться без русской поддержки в таких условиях означало поставить вообще под угрозу существование русско-французского союза.

 

В Париже решено было не связывать себя никакими обязательствами кроме устных заверений до разрешения агадирского кризиса.Де Сельв дал указание послу в Лондоне выяснить отношение Англии к русским инициативам в отношении проливов(так некстати проявленным).

20 июля был получен ответ-взгляд английского правительства не изменился со времени меморандума 1908 года.У Франции.таким образом.не было сомнений в том.что англия не одобрит какие-либо русские проекты относительно вопроса о проливах.но и не собирается препятствовать каким-либо преговорам заинтересованных сторон.

В тот же день Извольский решил использовать "психологический момент" в связи с непростыми франко-германскими переговорами по марокканскому вопросу и обратился к Де сельву с письмом.в котором напоминал французскому министру о благожелательной позиции России в марокканском предприятии Франции и фактически предлагал взамен признать за Россией "свободу действий в вопросе проливов " и формальную поддержку Франции в этом вопросе.

Де Сельв растерялся.Под всякими предлогами он решил затягивать ответ.Он даже запросил французского посла-исходит ли инициатива Извольского из Петербурга или это самодеятельность русского посла?Днем 21 июля он получил подтверждение-инициатива исходит от Петербурга...

Днем 21 июля германский посол вновь встретился с Греем.Речь как и ранее,зашла о возможности достижения англо-германского соглашения компромиссного характера.

На сей раз Меттерних присовокупил еще один вариант,при помощи которого могла быть достигнута договоренность между Великобританией и Германией.Речь шла о достижении соглашения по вопросу Багдадской железной дороги.

На протяжении длительного периода времени англо-германские переговоры о строительстве багдадской дороги касались тех аспектов этого вопроса.где непосредственно сталкивались британские и германские интересы(продолжение дороги по направлению к Персидскому заливу,речное судоходство в Месопотамии и пр.).Германия.как известно,путем ряда конвенций(1903.1908.1911 г.г.)выговорила себе у турецкого правительства концессии на постройку основной магистрали Багдадской дороги.а также ответвлений как в сторону Средиземного моря,так и в районе Месопотамии.Но ввиду того,что строительство дороги задевало британские интересы,Германия ,по словам Меттерниха готова была отказаться от права постройки линии от Багдада к Персидскому заливу,а также от концессии на постройку порта в Басре и в Персидском заливе.

При этом Германия была бы согласна на:

-признание Басры конечным пунктом

-отказ от дальнейшего проведения дороги к заливу

-введение в состав правления дороги английских представителей

-участие английской финансовой группы в капитале Общества багдадской дороги

-передачу постройки порта в Басре турецкому обществу с равным участием английского и германского капитала в нем;

Фактически германское предложение имело конечной целью раздел сфер влияния на Ближнем Востоке…

В тогдашних условиях(1911г.) консолидации Антанты не было еще и германская ставка на ее ослабление или разрыв,отнюдь не являлась бы абсурдной.Англия,промежду прочим,прочно бы закреплялась в районах,прилегающих к ее колониям,и имеющих к тому же большое стратегическое значение.а кроме того,практически решала вопрос о Месопотамии...

Днем 21-го июля,как раз тогда,когда германский посол вновь встретился с Греем,германское министерство иностранных дел направило в государственный департамент САСШ меморандум с описанием проблемы Марокко "немецкими глазами".Упор делался на то.что Франция ни в коей мере не желает по-видимому,следовать в марокканском вопросе по пути "открытых дверей и равных возможностей"...В равной степени подобное ни в коей мере не устраивало Германию,но и не устраивало САСШ(их еще и возможность создания германской военной базы в Северо-Западной Африке не устраивало,но это уж к слову)...

Германия конкретно предлагала следующее:если французское правительство не пойдет на соглашение с Берлином,было бы желательно,при посредничестве и арбитраже САСШ(на словах подчеркивавших свою непричастность к событиям в Агадире ,вызвавшим "затруднения в европейской дипломатии") предложить державам обсудить проблему на международной конференции,вызвав тем самым вероятность совместного выступления держав в защиту принципа "открытых дверей" и равных возможностей"...

Вечером того же дня,21-го июля, руководитель финансового ведомства Д. Ллойд Джордж, с одобрения премьер-министра Г. Асквита и министра иностранных дел Э. Грэя , выступил с речью в Мэншн-хаузе. В ней недвусмысленно было сказано, что Великобритания не позволит изменить существующее положения по колониям без ее участия .

Это заявление, с одной стороны, охладило желание французских политиков идти на уступки немцам, а с другой стороны, дало однозначно понять Берлину,что часть достаточно серьезных британских политических деятелей настроена весьма решительно, вплоть до военных действий, к отстаиванию status quo на африканском и европейском континентах. Выступление Ллойд Джорджа, который всегда слыл пацифистом и сторонником англо-германской флотской договоренности, Вильгельм II и его окружение восприняли не только как официальную позицию британского кабинета министров , но и как неприкрытую угрозу стране и немецкому народу . Таким образом, вопреки ожиданиям высших берлинских гражданских чинов марокканский конфликт выходил за рамки германо-французских отношений .

Германский посол в Лондоне П. Меттерних 22 июля выразил Грею резкое недовольство своего правительства содержанием речи Ллойд Джорджа, что было расценено главой британского министерства иностранных дел как угроза военного нападения . В прессе «туманного Альбиона»  в тот же день началась мощная антинемецкая кампания, зазвучали призывы к началу боевых действий против Германии.

23-го июля Грей был вынужден довести до сведения палаты общин и кабинета последние германские дипломатические инициативы,высказанные германским послом Меттернихом,хотя понимал,что германские предложения внесут раскол и могут вызвать правительственный кризис.

Грей и некоторые другие члены кабинета исходили из угрозы гегемонии Германии в Европе после возможного падения Франции. Однако политика поддержки Франции разрабатывалась за закрытыми дверями, и общественность о ней ничего не знала. Большинство либерального правительства отвергало ее. Ни правительство, ни страна не имели единых взглядов по этой проблеме. Многим англичанам, если не всем, этот кризис представлялся продолжением давней ссоры между Германией и Францией, не имевшей никакого отношения к Англии.

24 июля в палате общин произошло событие,беспрецедентное в истории британского парламента.Когда премьер-министр Асквит начал,или,точнее,пытался начать свою речь.со скамей оппозиции раздались выкрики «предатель»,свист,дикие вопли,громкий смех.Почтенные члены парламента стучали по полу тростями,ногами,визжали,пели.Это была обструкция.

 

[master1976]

Насколько вероятно,что новые германские предложения,озвученные Меттернихом,в условиях острого парламентского и правительственного кризисов(а 24-го июля с обструкции Асквита в палате общин кризис только разгорается и вскоре примет крайне острую форму,со стачками.столкновениями с полицией в Ливерпуле,Манчестере и пр.) повлияют на позицию британского кабинета и истеблишмента в Агадирском кризисе?

[master1976]

24 июля в палате общин произошло событие,беспрецедентное в истории британского парламента.Когда премьер-министр Асквит начал,или,точнее,пытался начать свою речь.со скамей оппозиции раздались выкрики «предатель»,свист,дикие вопли,громкий смех.Почтенные члены парламента стучали по полу тростями,ногами,визжали,пели.Это была обструкция.

И именно в этот день Греем были предприняты превентивные действия-24  июля 1911 г. глава Форин Оффиса обратился с посланием к морскому министру Р. Маккене ,в котором отмечал большую вероятность нападения германских кораблей на британский флот. Поэтому он просил его провести соответствующие подготовительные мероприятия .

Послание вскоре стало известно газетчикам,лондонской общественности и парламентариям.В палате общин разразился очередной скандал.Был сделан запрос относительно инициативы Грея в отношении превентивных мер подготовки флота и задан вопрос,адресованный правительству:в условиях предложенных германской стороной мирных инициатив,не являются ли действия Грея направленными на срыв германо-британских переговоров и "торпедированием" германских предложений?Не усиливают ли они подозрительность и нервозность в германо-британских отношениях?

Тем временем,на фоне разгорающегося парламентского кризиса...

В целях безопасности, 26 июля 1911 г. планируемый «визит вежливости» британских кораблей в Швецию и Норвегию был отменен , а флот приведен в боевую готовность с тем, чтобы при необходимости дать решительное сражение немцам в Северном море. Издание Бергена передало сообщение английского Ллойда о том, что безопасность на море может быть обеспечена только на 15 дней.

Не внесло полного успокоения и заявление английского посла в Берлине Э. Гошена, сделанное им 26 июля 1911 г. В нем говорилось, что «домашнее стояние» британского флота не связано с событиями в Марокко, и что оно вызвано «служебно-техническими причинами» . Хотя кайзер и отправился в свое ежегодное «северное путешествие» , но начальник его военно-морского кабинета адмирал Г. А. Мюллер был срочно вызван из отпуска, чтобы контролировать ситуацию .

[master1976]

 

 

Германский посол в Лондоне П. Меттерних 22 июля выразил Грею резкое недовольство своего правительства содержанием речи Ллойд Джорджа, что было расценено главой британского министерства иностранных дел как угроза военного нападения .

Германский посол князь Меттерних явился в большом возбуждении к министру иностранных дел Грею и заявил такой резкий протест, что Грей сейчас же послал за первым лордом адмиралтейства, чтобы предупредить его, что «каждую минуту флот может подвергнуться нападению». Князь Меттерних жаловался на речь Ллойд-Джорджа, но Грей заявил, что «не считает совместимым с достоинством британского правительства» пускаться вообще в объяснения но поводу речи Ллойд-Джорджа после того, как само германское правительство позволило себе разговаривать с ним, Греем, в таком тоне. На этом аудиенция у Грея окончилась. 

 

 

Не внесло полного успокоения и заявление английского посла в Берлине Э. Гошена, сделанное им 26 июля 1911 г

Германское правительство было вынуждено констатировать тот факт,что теперь Германия была поставлена лицом к лицу с необходимостью ответить на британский вызов, либо уступить. Речь Ллойд-Джорджа была прямой угрозой и вызовом, а свидание Меттерниха с Греем еще усилило оскорбительность и преднамеренность этой угрозы. 

 

25 июля в  Германии вызваны из отпусков офицеры,находящиеся за границей;крупные сооружения взяты под охрану.

А накануне французские банки, с разрешения правительства, начали выводить из Германии свои капиталы.

Вечером 26 июля 1911 года посол Германии в Лондоне Меттерних опубликовал в британской оппозиционной прессе коммюнике по вопросу о предложениях германского правительства правительству Его Величества,о тех мирных инициативах Берлина,которые "некоторые члены британского кабинета" решительно отвергают и не желают,в условиях непростой политической ситуации,обсуждать для выработки приемлемой,устраивающей обе заинтересованные стороны, позиции по мирному разрешению возникших дипломатических  споров...

27 июля в палате общин оппозиция обрушилась на кабинет с новой порцией упреков.В условиях продолжающегося острого внутриполитического кризиса.когда вопрос стоит как никогда остро и речь идет уже о вероятности гражданской войны(по вопросу о гомруле и пр.)правительство продолжает"блестящую изоляцию"?По-прежнему политика поддержки Франции разрабатывается за закрытыми дверями, и общественность о ней ничего не знает. Хотя известно о германских мирных инициативах,хотя известно и о том,что большинство либерального правительства отвергало в ряде принципиальных моментов политику поддержки Франции.Ясно,что ни правительство, ни страна не имеют единых взглядов по этой проблеме. И теперь,в свете последних событий,в свете действий,предпринимаемых Францией,в свете предлагаемых инициатив Берлина, многим англичанам, если не всем, весь этот  Агадирский кризис представлялся продолжением давней ссоры между Германией и Францией, не имевшей никакого отношения к Англии,чье правительство,по-видимому предполагает более выгодным по ряду причин,вмешиваться в германо-французский спор,совершенно не озаботясь положением дел в самой империи.

Лидеры оппозиции.после короткого совещания в кулуарах,потребовали"голову Ллойд-Джорджа" и внесли предложение заслушать лорда Грея с обстоятельным докладом по текущей внешнеполитической ситуации в связи с Агадирским кризисом...

 

[master1976]

27 июля в палате общин оппозиция обрушилась на кабинет с новой порцией упреков.

До этого дня многим казалось очевидным,что скандальный эпизод 24 июля в парламенте лишь укрепит решимость Асквита и кабинета довести билль о гомруле до окончательного утверждения и будет способствовать решению Бальфура ни в коей мере не изменять своей политики ,а действовать последовательно и твердо.Однако последующие события в парламенте,встревоженность оппозиции и общества по поводу дипломатических маневров ,связанных с Агадирским кризисом,заставляли задуматься.Да и в стане правящей партии уже не чувствовалось настроение,направленное на поддержание лояльности по отношению к лидеру.Все громче раздавались голоса о необходимости смены партийного лидера или изменении политики Бальфура."Застрельщиком" выступал претендент на лидерство-Остин Чемберлен.

На фоне парламентских баталий,тревоги относительно политической позиции по Агадирскому кризису,занятой Лондоном,в Англии продолжался массовый подъем рабочего движения.Массовая стачка транспортников в Лондоне,Ливерпуле и некоторых портовых городах ширилась.

28 июля Грей выступил в парламенте с коротким докладом.Между делом,глава британского МИДа заявил о том,что германская угроза все-таки существует.В парламенте "заднескамеечники"ехидно спрашивали у Грея:"Коль сами британские власти на данный момент серьезно считаются с угрозой германского нападения,  предприняли ли меры по прекращению забастовки угольщиков и железнодорожников, чтобы усилить обороноспособность страны , провели ли дополнительные мобилизационные мероприятия?"

Настроения в обществе были весьма подавленные и тревожные,полные озлобления и растерянности.Стране грозил,в случае перерыва в подвозе угля,провизии и товаров полная приостановка всякой жизни,голод,холод,темнота и разорение...Близкий к Чемберлену публицист Лео Макс,редактор крайне правого журнала "Нейшнл Ревью" немедленно выступил в печати-Готова ли Англия в такой ситуации воевать за интересы Франции.которая не может или не хочет договариваться с немцами?И тут же Макс выдвинул лозунг:"Бальфур должен уйти"

[master1976]

Настроения в обществе были весьма подавленные и тревожные,полные озлобления и растерянности.Стране грозил,в случае перерыва в подвозе угля,провизии и товаров полная приостановка всякой жизни,голод,холод,темнота и разорение..

Сами британские власти на тот момент серьезно считались с угрозой германского нападения, поэтому они готовы были предпринять меры по прекращению забастовки угольщиков и железнодорожников, чтобы усилить обороноспособность страны , провели мобилизационные мероприятия . Ситуация усугублялась еще и тем, что, по утверждению английского морского атташе в Вене Стюарта(общавшегося в дипломатических кулуарах австрийской столицы), в тот период  британские корабли не могли быть обеспечены достаточным количеством угля, что несомненно, затруднило бы их действия в случае германской атаки на британское побережье...

28 июля Грей выступил в парламенте с коротким докладом.Между делом,глава британского МИДа заявил о том,что германская угроза все-таки существует.

29 июля 1911 года Де Сельв направил французскому посланнику в Петербурге телеграмму:

«Париж, 29 июля 1911 года.Прошу вас сообщить русскому правительству, что переговоры между нами и Германией продолжаются в Берлине.Позиция Великобритании еще не вполне ясна,несмотря на все старания лорда Грея и других членов кабинета.Мы должны быть готовы ко всякому исходу. В высшей степени полезно, чтобы вы осведомили об этом русское правительство».

[master1976]

30 июля 1911 года -Меттерних предупредил Бетман-Гольвега, что обстановка будет «тяжелой», если Берлин не договориться с Парижем .Вместе с тем,Меттерних сообщал о крайне непростой политической ситуации.сложившейся в Лондоне,о разногласиях в палате общин и  в самом правительстве.

31 июля 1911 года-расширенное совещание глав военного ,морского ведомств и ведомства иностранных дел у кайзера. Кайзер сначала обсудил с Тирпицем и Бетман-Гольвегом перспективы принятия флотской программы, а затем провел обстоятельный разговор с начальником флота Открытого моря гросс-адмиралом Х. Хольтцендорфом, в котором рассматривался вопрос морской войны с британцами. В подготовительных действиях Лондона один из сотрудников министерства иностранных дел Германии В. Штумм увидел больше оборонительную направленность, чем наступательную . Такой же оценки придерживался и глава ведомства А. Кидерлен-Вэхтер , пытаясь доказать, что англичане блефуют, пугая Германию войной.
Напротив, донесения германского морского атташе в Лондоне В. Виденмана говорили об обратном. Начальник германского штаба Адмиралтейства вице-адмирал А. Хееринген также считал, что британцы готовятся к нападению …

[master1976]

Близкий к Чемберлену публицист Лео Макс,редактор крайне правого журнала "Нейшнл Ревью" немедленно выступил в печати-Готова ли Англия в такой ситуации воевать за интересы Франции.которая не может или не хочет договариваться с немцами?

1 августа в палате общин разразился новый скандал.Во время прений по докладу лорда Грея от 28 июля о вероятных германских угрозах,кто-то из заднескамеечников заявил о просочившихся в прессу сведениях по германо-французским переговорам об урегулировании агадирского кризиса и о якобы имевшихся предложениях сторон.Тотчас последовал запрос в ведомство Грея,а один из лидеров парламентской оппозиции прямо заявил о германских предложениях Франции и о французском ответе.Смысл их сводился к следующему:

Германия требовала уступки ей всего Французского Конго от течения реки Санго до моря, предлагая со своей стороны уступить Франции колонию Того. Франция предлагала исправления границы со стороны северного Конго, отказывалась от Того и была готова приискать добавочные компенсации в пределах своих колониальных владений.

У оппозиции возникал резонный вопрос-Англия готова сражаться,но готова ли Франция?Париж явно на пути сговора с немцами!

Изменено 2 Jan 2016 пользователем master1976

[master1976]

Напротив, донесения германского морского атташе в Лондоне В. Виденмана говорили об обратном. Начальник германского штаба Адмиралтейства вице-адмирал А. Хееринген также считал, что британцы готовятся к нападению …

Помимо донесений  Меттерниха, в Берлин поступали  сообщения от военного атташе майора Остертага (из Лондона).Они  говорили о серьезных приготовлениях англичан к боевым действиям. Кайзер в ответ на такое развитие событий  был готов прибегнуть к силовому варианту разрешения ситуации.Но пока высокопоставленные военные чины и дипломаты его отговаривали от явной демонстрации "боевого настроя",предлагая дождаться того,как будут развиваться события в Лондоне.какую позицию займет Россия и насколько готова будет Франция к серьезным переговорам и уступкам по агадирскому вопросу.

[master1976]

предлагая дождаться того,как будут развиваться события в Лондоне.какую позицию займет Россия и насколько готова будет Франция к серьезным переговорам и уступкам по агадирскому вопросу.

Очевидно,что позиция России могла оказаться ключевой при решении сторонами вопроса о развязывании войны.

Становилось ясно, что Николай II приложит максимальные усилия для недопущения войны в Европе. Для воссоздания всей картины происходившего этот тезис имеет принципиальное значение, так как в случае войны миротворческое амплуа России таило для союзников серьёзную опасность. В то время, когда кайзеровские солдаты ринулись бы на Париж, Николаю II вместо пушек оставалось бы отправить в бой команду дипломатов, выступая в роли третейского судьи, стараться разрешить конфликт мирными средствами. На этот случай Лондону необходима была страховка.

Мировая истерика по поводу Агадира достигла такого состояния, что война могла начаться в любую минуту. Ключевым для французов и англичан был вопрос о том, как поведёт себя Россия. Однако, несмотря на официальную поддержку Парижа, в Петербурге объявили следующее: «Россия обратилась к Франции с просьбой проявить уступчивость и не доводить дело до войны, которая не найдет в России сочувствия, так как русское общественное мнение относится к настоящему конфликту как к колониальному спору».

[master1976]

 

Поздним вечером 1 августа Меттерних заявил Грею, что франко-германские переговоры не затрагивают британских интересов. Посол попросил главу Форин оффис сделать заявление в парламенте о заинтересованности Англии в успешном завершении переговоров. Это, подчеркнул он, окажет успокаивающее влияние на французское общественное мнение и будет способствовать мирному решению спорных вопросов.

Однако Грей не стал делать такого заявления.Более того,2 августа 1911 года лорд Грей, вновь выступая в парламенте,словно зондируя настроения Палат, глава Форин офис обратился к поэтапному изложению истории англо-французских отношений в последние годы. Он подчеркивал, что Англия не связана абсолютно никакими формальными обязательствами и с этой точки зрения может оставаться нейтральной. В то же время Э. Грей старался внушить членам Парламента, что этого делать не стоит, так как речь шла не о судьбе Франции, а о коренных интересах самой Англии, ее безопасности, ее торговли. Только под самый конец своей речи он «вспомнил» о проблеме Бельгии. Именно в вопросе о защите нейтралитета этой страны, по его мнению, крылись моральные обязательства Англии, именно за ним стояла честь и гордость страны. Эта последняя мысль,по мнению министра иностранных дел,должна была обеспечить ему единодушную поддержку обеих Палат.Угроза нейтралитету Бельгии со стороны Германии стала бы настоящим подарком для сторонников вступления в войну в их борьбе за симпатии общественности и парламентариев. В тот же день на Трафальгарской площади в Лондоне собирались многотысячные демонстрации пацифистов и антимилитаристов.

Германский посол Меттерних тотчас сделал заявление для вечерних лондонских газет,в котором изложил суть своей просьбы,адресованной накануне выступления лорда Грея в парламенте главе Форин офиса.Британский кабинет немедленно собрался на экстренное совещание.В британском правительстве понимали всю опасность создавшегося положения. Имелись основания полагать, что марокканский вопрос мог быть решен за спиной Англии между Францией и Германией, на чем последняя, заинтересованная в развале Антанты, особенно настаивала. Действительно, Франция попыталась, не обращаясь за помощью к Англии,договориться с Германией о компенсации .В такой ситуации у английского руководства возникли опасения,что Франция в стремлении обеспечить германское признание французского протектората над Марокко пойдет на уступки, затрагивающие британские интересы в этом регионе. Утверждение Германии в непосредственной близости к Гибралтару и возможное создание здесь германской военной базы не устраивало английские правящие круги.В этих условиях английская дипломатия предприняла определенные шаги.

Утром 3 августа Грей заявил германскому послу в Англии Меттерниху, что германское правительство должно знать, Англия не останется пассивным наблюдателем нового решения по Марокко, принятого Германией. Францией и Испанией, и должна принять участие в этом обсуждении. Грей подчеркнул, что в данный момент он больше озабочен чисто британскими интересами, чем обязательствами перед Францией .

3 августа "заднескамеечники" ехидно вопрошали лорда Асквита,приехавшего в парламент для выступления:"Зачем лорд Грей разжигает?"

Выступая в палате общин 3 августа, Асквит заявил, что решение, к которому придут Франция и Германия, не должно задевать британские интересы, иначе Англия должна будет стать «активным участником обсуждения сложившейся ситуации». Это ее обязанность, подчеркнул он, по условиям соглашения с Францией 1904 г. и долг по защите британских интересов. Асквит заявил, что английское правительство не будет возражать, если Франция и Германия договорятся о компенсации вне Марокко, в «других частях Западной Африки».

Настроение в английском обществе,казалось,начало меняться...Уже 3-го числа, когда в обществе осознали реальность угрозы Бельгии, от антимилитаристских демонстраций на Трафальгарской площади не осталось и следа.  Когда в тот же день министры направлялись в Парламент, чтобы послушать речь лорда Асквита, на улицах их окружали восторженные толпы  - было ясно, что война популярна.

 

 

Изменено 3 Jan 2016 пользователем master1976

[master1976]

4 августа-началась частичная мобилизация в Бельгии. Французские войска собраны в местах постоянной дислокации.
5 августа-во Франции прекращены отпуска и приняты меры по усилению охраны границы. Парижем получены секретные сведения, что германский штаб обсуждает возможность высадки крупного десанта в Агадире.

Письмо германского посла в Лондоне Меттерниха рейхсканцлеру- угрозы англичан не являются пустыми словами. По имеющимся у него данным, британцы могут в течение 14 дней высадить на французском или бельгийском побережье до 90 000 солдат . По предварительному плану, который был составлен еще в июле 1909 г. подкомитетом Committee of Imperial Defense, англичане готовы были оказать французам военную помощь, в случае неспровоцированного нападения на них немцев, в размере 6 пехотных дивизий и кавалерией общей численностью 160 тыс. чел.

[master1976]

6 августа в Агадир прибыл германский крейсер "Берлин".

Вид на немецкий крейсер "Берлин" с фортов Агадира, 1911 г.

 

В тот же день британское правительство официальной нотой уведомило правительства Франции и  Испании ,что оно выступает против переговоров о дальнейшей судьбе Марокко без участия Великобритании.Одновременно,британский посол в Берлине Гошен представил статс-секретарю по иностранным делам Германии Кидерлен-Вехтеру протест против любых переговоров между Германией, Францией и Испанией без участия Англии.

7 августа французы перебросили в Марокко дополнительные силы и одновременно приступили к высадке в Агадире отряда в 1200 чел.

Французы в Марокко, 1911 г.

Изменено 14 Jan 2016 пользователем master1976

[master1976]

8 августа 1911г.-на фоне происходивших в Европе дипломатических баталий практически незаметным мог остаться вопрос о требовании Россией права расширить влияние своей морской юрисдикции с трех до двенадцати миль.Петербург объявил о том,что в декабре в Госдуму будут внесены законопроекты,запрещающие ловить рыбу в пределах 12 миль приморской полосы Архангельской губернии  Приамурья.так как это требование,по мнению Англии и некоторых других держав противоречило обычной практике и общепринятым международным законам,Великобритания поспешила заявить протест.В ответ на британский протест русское правительство заявило,что вопрос о протяженности территориальных вод государства определяется или международными договорами.или внутренними законами в отношении обычаев рыболовства,уголовного или гражданского права.в соответствии с различными интересами,выступающими в этих областях.а так как Россия не связана никакими договорами,протяжение территориальных вод с точки зрения международных законов определяется единственно дальнобойностью ее береговой артиллерии.Россия также предложила,чтобы вопрос о территориальных водах был представлен на рассмотрение очередной мирной конференции в Гааге,намеченной в 1915 году.Вопрос о территориальных водах и юрисдикции должен принадлежать к числу тех вопросов.которые желательно было бы обсудить с общего согласия всех держав в интересах сохранения добрых международных отношений....

Кроме того, русское правительство направило послу в Париже Извольскому настоятельные рекомендации о необходимости детального обсуждения возможностей французского выступления относительно предложенного Петербургом соглашения по вопросу о Проливах,еще раз подчеркнув,что за более чем благосклонную позицию в поддержке французских интересов в Марокко,Россия вправе рассчитывать на определенные и решительные шаги со стороны Франции в отношении Проливов...

[master1976]

Массовая стачка транспортников в Лондоне,Ливерпуле и некоторых портовых городах ширилась.

В это же время произошла и всеобщая стачка железнодорожников.Тревога в "респектабельных"слоях общества нарастала в связи с тем,что стачки сопровождались многочисленными столкновениями рабочих с полицией, а иногда и с войсками,которые Черчилль направлял в различные "опасные районы" страны.

9 августа- партийные лидеры в Лондоне приступили к очередным "консультациям".Ввиду того,что возникла реальная угроза войны,в которой Англия не намеревалась занимать нейтральную позицию, лидеры партий предполагали обсудить вопрос о том,стоит ли доводить до крайности межпартийную борьбу.

11 августа- столкновения в Ливерпуле привели к жертвам6полиция вынуждена была применить оружие против манифестантов, пытавшихся громить склады и магазины в респектабельной части города.на улицы были выведены пехота и кавалерия...Либеральная "Дейли Ньюс" в вечернем выпуске назвала события в Ливерпуле началом гражданской войны.

[master1976]

11 августа - в Дюссельдорфе начал работу съезд Пангерманского союза.На первом же заседании съезда было принято решение осудить решение правительства в случае того.если Берлин будет принужден пойти на сделку с Францией.Кроме того,было заявлено о недопустимости поддержки намерений канцлера Бетман-Гольвега провести избирательную и парламентскую реформу, которые, по его мнению, никак не могли быть реализованы в условиях войны.

Лидер Пангерманского союза Генрих Класс заявил:«Если Германскую империю заботит ситуация в Марокко, которая порождает беспокойство за будущее нашего народа, то нужно заниматься ею не ради престижа страны, как это делают во Франции, а исходя из необходимости расширения национальных торговых интересов... Призыв к активным действиям в этом направлении мы связываем с решением «сверху», которое лишило немцев, численность которых в Германии продолжает увеличиваться, новой территории для заселения».Критика Класса, звучащая в адрес правительства, имела своей целью создание общественного мнения вокруг Марокканского кризиса: «Наша земля существует для народа, и если наш земельный голод не будет удовлетворен, мы возьмем в руки меч. Тот, кто сегодня поможет нам подготовить и облагородить Марокко для его заселения немцами, обеспечит дальнейшее сохранение мира, предотвратив угрозу войны с Германией».

Кроме того,Класс сделал заявление о том,что "пангерманский Союз" отныне должен перестать быть надпартийной организацией-должно состояться превращение Союза в политическую партию, обладавшую реальными механизмами воздействия на правительство, на чем он неоднократно настаивал в течение последних трех лет

 

 

 

[master1976]

12 августа 1911 года послу Германии в Париже была передана совместная нота Англии и Франции, в которой германcкое правительство чрезвычайно вежливо извещалось, что «если в течение восьми дней кризис вокруг Агадира не будет разрешен, они пошлют туда свои военные корабли».Поскольку в ноте был оговорен определенный срок, она означала ультиматум.

Вечером того же дня на рейд Агадира пришла германская канонерка "Эбер",которая сменила "Пантеру", ушедшую накануне в Санта-Крус(Канарские острова) для пополнения запасов топлива.

[master1976]

Кидерлен предложил кайзеру оккупировать марокканские гавани Агадир и Могадор;

Кстати, франц.посол в Берлине Камбон боялся, что Кидерлен потребует раздела Марокко.На это он должен был ответить отказом, а довести дело до отказа и вооружить этим Германию он считал совершенно недопустимым.Это было как раз то, чего стремилась избежать французская дипломатия.Иначе весь хитроумный план использования друзей и союзников грозил рухнуть, а вслед за этим можно было ожидать "непредвиденных последствий".

И англичане о чем-то смутно догадывались и подозревали.Это выразилось в отказе Грея обсуждать с французским послом "агадирские дела" 3 июля( пока не будет решения кабинета), а до того-почти неделю у Грея был "неприемный день" и франц.посол слегка заламывал руки...

Изменено 29 Nov 2017 пользователем master1976