Базовая яваннография

[Крукс]

В РИ есть пример

Пример - не тезис. Максимум - посылка. Сожалею, что это приходится повторять второй раз, но уж третьего - не дано. 

Всё, заиграно.

Так держать!

+1

Прелюбопытно.

[Treau Garold]

Отдел Разведсекции располагался в левом крыле Центра, со стороны пляжа, так, что из окна Брянцева открывался симпатичный вид на широкий разлив и бегущие из-за горизонта гряды облаков. Половину кабинета занимали стойки с многочисленными геологическими и биологическими образцами, правую стену покрывала огромная панель с выведенными на нее картами – одна общепланетная, вторая, крупномасштабная, изображала наш полуостров. Из отодвинутого к окну шкафа выползли с явным намерением потеснить хозяев кабинета папки со старомодными бумажными заметками. В углу располагался оружейный сейф и вешалка с заляпанными грязью куртками.

 – Хотели меня видеть, Синиш? – я притворил за собой дверь кабинета.

 – Да, Димер, – Евгений отвернулся от окна, в которое смотрел, заложив за спину руки. – Как обстановка у вас в полях?

 – Еще две недели отдыхаем, а потом впряжемся в работу, – ответил я. – Посевная не за горами, надо проверить дронов и подобрать семена с удобрениями. А как у вас?

 – А вот об этом я и хотел поговорить, – Брянцев опустился за стол, жестом пригласил сесть и меня. – Димер, вы как смотрите на то, чтобы вновь поработать под моим началом? Кроме шуток?

Это было неожиданно.

 – На постоянной основе? – уточнил я.

 – Пока что – нет, просто нам нужна помощь с одним проектом, – покачал головой разведчик. – По срокам как раз до начала сева.

 – Ну расскажите поподробнее, – попросил я.

Брянцев перегнал карту полуострова со стены на стол.

 – Смотрите, – обвел он пальцем область в среднем течении Игора, растянул небольшую сигну. – Этот вид Falsiflosidae растет в поймах рек по всей зоне муссонных лесов Южного материка, бассейн Игора – кей-восточный край его ареала. Еще Бекан отмечал, что выделяемый им млечный сок по содержанию полимеров приближается к латексу промышленной очистки. Мне не надо объяснять, насколько это может быть важно для Инженерной секции?

Я лишь кивнул. На панели виднелся круглый зеленый бочонок, увенчанный опахалом из перистых листьев и фиолетовых колосков-стробил. Больше всего растение походило на увеличенную и перекрашенную с точностью до наоборот свеклу.

 – Совет хочет, чтобы мы занялись его разведением?

Брянцев утверждающе наклонил голову.

 – Мы уже брали образцы растений, но добиться, чтобы они прижились на полуострове, так и не смогли. Возможно, виноват климат, возможно – состав почвы. Джонстон направляет экспедицию с заданием повторно собрать образцы и на сей раз – точно выяснить, есть ли возможность культивировать лактукары вообще и в наших природных условиях – в частности. В состав экспедиции должен войти специалист из Аграрной секции.

 – Понятно.

 – Мы бы могли воспользоваться дублером одной из разведгрупп. Но к чему нам это, когда под рукой отличный специалист, полгода отработавший в моем отряде? – польстил мне Евгений. – Так что я сразу назвал Айрену вашу кандидатуру.

Я поскреб в затылке.

 – График пока не слишком жесткий. Думаю, Владимир меня отпустит… – подумал я вслух.

 – Можете не сомневаться, – прервал меня Брянцев. – Я побеседовал и с ним, и с Артуром. Почему-то мне казалось, что ваш ответ я знаю заранее, – произнес он со сдержанным смешком.

 – Тогда… – и тут мне в голову пришло еще кое-что, – Евгений, я все-таки дам ответ вечером.

 – Без проблем, а в связи с чем? – полюбопытствовал масколон.

 – Есть еще один человек, с которым мне надо согласовать свое решение.

 

 – Разведсекция? – Ланцея перебила меня, не дослушав. Необычная вещь с ее природной молчаливостью.

 – Ну да, – ответил я несколько удивленно. – Джонстон с Евгением планируют экспедицию в долину Игора, и я…

 – Ты же обещал завязать с авантюрами?! – глаза девушки вспыхнули неожиданным гневом.

Я не сразу нашел слова для ответа, собираясь с мыслями.

Мы сидели у обратной стороны дома, у полого уходящего вниз склона холма. Отсюда открывался хороший обзор и на Ульрику, и на дамбу, включая тот участок, спешное укрепление которого едва не стоило мне жизни. Новых наводнений ждать не приходилось, но дамбу, разумеется, никто не разбирал, напротив – Стройсекция усилила ее ценимым теперь на вес золота гелебетоном, а вдоль реки мы высадили саженцы лианокаламитов в надежде, что те укрепят искусственный обрыв так же, как и дальний берег.

 – Это же никакая не авантюра, – проговорил я наконец. – Рутинный сбор ботанических образцов. Ну да, это необследованные территории, но Оригара и сам Евгений уже посещали эти места. Сезон дождей скоро кончится, и ни землетрясений, ни штормов, ни непредвиденных наводнений нас там не ждет, поверь мне.

 – И все равно это опасное предприятие, – отрезала Ланцея.

 – Энн, необследованные территории для нас начинаются за дальним периметром колонии – что же мне теперь, и в поле не выходить? – я попытался обнять ее за плечи, но та сбросила мою руку. – Ривлер и я работали вместе в таких же условиях, и ни разу не угодили ни в какие неприятности.

Тут я слегка покривил душой – были в нашем списке и столкновение со стадом гривоносцев, и переломы на скользком грунте – но я бы не назвал те случаи по-настоящему опасными.

 – Ривлер? – спросила Ланцея. – Твой знакомый из Первой разведгруппы? И кого еще они с тобой посылают?

 – Да там хватит и двух человек, – уверил я ее. – Брянцев доставит нас в долину и поведет кольцевик обратно. И так же заберет через недельку.

 – Они что, не могут оставить вам «скайер»? – враждебно спросила Ланцея.

 – Кольцевики нужны в колонии, – ответил я. – Ты же знаешь, весь парк сейчас занят на строительстве рудников в предгорьях.

Собственно, не знать об этом, живя в Поселке, было бы сложно. Винтокрылые машины проносились над нашими головами на север и обратно по нескольку раз в день. Спокойный в наших широтах, Мэнхань в предгорьях Энд изобиловал порогами и водопадами, и снабжение нового поселения по воде было бы трудным делом. Планы на будущее предусматривали строительство в верхнем течении еще одного поселка – недалеко от потенциального района угольного карьера – в качестве перевалочного пункта, но будущее это было очень отдаленным – не меньше чем на пятнадцать лет. Местных.

Ланцея вздохнула.

 – Что ж, – произнесла она. – Не могу же я навечно силком приковать тебя к Поселку.

 – Не расстраивайся, – я поцеловал ее в щеку. – Ты даже и не заметишь нашего отсутствия. А это очень важная задача для всей колонии.

Потянувшись, Ланцея поднялась со скамейки, вскоре после урагана установленной здесь мной и Элгарием.

 – Знаешь, – глядя в сторону Ульрики на бегущие над верхушками деревьев тучи, сказала она, – я, пожалуй, возвращаю тебе твое обещание не искать неприятностей на свою голову.

 – Не злись, – вздохнул я. – Можно подумать, я и на предыдущие встряски напрашивался.

 – Потому и возвращаю, – Ланцея поморщилась. – Знаешь, я уже опасаюсь сглазить тебя. Кажется, не позволь я тебе лететь – и в Поселке тебе свалится на голову кирпич.

Я рассмеялся, но Энн оставалась серьезной. Молча мы обошли дом и вернулись в свою комнату. Я связался с Брянцевым и подтвердил ему свое согласие.

 – Отлично, – подытожил масколон. – Вылет завтра утром. Жду вас на посадочной площадке к восьми.

Сборы были недолгими – больше времени у меня ушло на то, чтобы перелопатить отчеты Уэстли, Евгения и Оригары об экологии дождевых лесов континента. Мюара едва успела позолотить густые облака, закрывающие небо, когда я поприветствовал Дейва и Евгения, стоявших рядом с тем самым «скайером», который когда-то нес с плато меня и Тасерга.

 – Пташка снова готова к работе? – Дейв ласково похлопал по металлическому борту. Его плечи оттягивал тридцатикилограммовый рюкзак. Я освободился от своей поклажи и забросил ее в салон «скайера».

 – В лучшем виде, – Брянцев согнулся над одним из контрольно-технических лючков под коротким крылом «скайера». – Их клепали не за страх, а за совесть, и с расходами не считались. Если повезет, мы на них пролетаем еще лет десять-двадцать.

 – Твои бы слова да богу в уши, – скептически сказал Ривлер, тоже забрасывая рюкзак в кольцевик. – Ну что, Димер, снова работаем вместе?

 – Откуда начнем? – вопрос Ривлера явно был риторическим.

 – С высоты 16, – ответил вместо Дейва Брянцев, выпрямляясь и отряхивая руки.

 – Знать бы заранее, вырубили бы там место для посадки, – проговорил Ривлер.

 – Ничего, и так сядем, – успокоил его Евгений. – Я надеюсь, что лес повалило ураганом. Да так или иначе, я сумею зависнуть над холмом.

 – Ну и преотлично, – слова Ривлера донеслись уже из машины. Ланцея, до того державшаяся в сторонке, подошла ближе к кольцевику.

 – Димер, – проговорила она, легко коснувшись моей руки. – Помни – если ты не вернешься, я превращу твою жизнь в ад.

Я рассмеялся, но тут же подавил смех, боясь обидеть Ланцею.

 – Вообще никакой опасности, – я вложил в свои слова всю силу убеждения. – Неделя отдыха на природе.

 – Береги себя, – Ланцея резко повернулась и быстрым шагом направилась в сторону Центра.

Брянцев проводил ее взглядом, но ничего не сказал.

 – На борт, – промолвил он наконец.

Бортовые винты синхронно наклонились, аэродром за окном качнулся и провалился вниз. Темно-зеленый простор распахнулся широким треугольником, рассеченным синью рек. Вершина треугольника пестрела желтизной невспаханных полей, серыми крышами и блеском солнечных батарей. Кольцевик развернулся, открывая мне обзор на ниточку периметра и располосованное фермерскими наделами основание клина, бортовой винт провернулся, переходя в ходовое положение. Машина по диагонали пошла вверх и вперед, в сторону Ульрики.

Мы перемахнули реку, и под нами замелькали кроны кейвальхий, минуту спустя сменившиеся более высокими псевдокордаитами. Впрочем, «скайер» набрал маршевую скорость и высоту буквально за минуту, и верхушки деревьев слились в сплошную зеленую полосу. Мелькнули вдоль нашего курса широкие просеки вырубок, и колония вместе с речным руслом скрылась за горизонтом. «Скайер» мчался над покрывающем холмы лесным пологом, таким же нетронутым, как в день нашей первой высадки на Кементари.

Я откинулся в кресле и вывел на айдим последние сводки разведгруппы. Принялся их перечитывать – очень помогало делу то, что автор отчета сидел в соседнем кресле, и при необходимости уточнял те или иные моменты. Вскоре под нами промелькнула гряда высоких холмов, служащая границей водоразделов Мэнханя и Игора – северная оконечность одного из отрогов Энд.

Домчались до места посадки мы довольно быстро – Мюара даже не успела высоко подняться над горизонтом. В семь раз меньшее расстояние на борту неуклюжей «Манты» мы преодолевали трое суток. А к-год назад – за то же время, что летели сегодня к шестнадцатой отметке, перемахнули половину полушария.

Шестнадцатая высота поднималась над соседними холмами – самые высокие из них еле доставали верхушками ей до середины склона. Там же чаща сменялась кейвальхиевой опушкой и переплетением лиан с подветренной стороны холма, волнами папоротников и мягкой зеленью зарослей ламеллярии – с наветренной. С двойной вершины летние ураганы вымели всю растительность, кроме донельзя цепких ползучих растений. Вопреки ожиданиям масколона, следов сильного лесоповала вокруг не наблюдалось. Километрах в шести к кей-западу змеилось между холмами русло Игора.

Кольцевик завис над меньшей из вершин. Брянцев долго всматривался в панели, ища удобное место для посадки, и в конце концов повел машину вниз. Лапы шасси пробили покров вьюнов, и масколон неодобрительно покачал головой.

 – Начинайте выгрузку, – обратился он к нам, опустив «скайер» на грунт и заглушив двигатель. – С прошлого сухого сезона это место здорово заросло. Проверите перед взлетом, не запутались ли стойки, хорошо?

Мы выпрыгнули прямо в заросли вьюнов – не привычных лианокаламитов, растущих вдоль берега Ульрики, а кольчужников-травоголосеменных, с крохотными, по-земному зелеными листочками и растущими из пазух листьев стробилами. Сняли вместе с Брянцевым со «скайера» наш груз, привычно разложившись неподалеку от машины. Участок между двумя вершинами холма был относительно ровным – для палатки места хватало. Освободили шасси от запутавшихся в лапах стеблей растений.

Мне на глаза попалось фиолетовое пятно среди нежной зелени. Я наклонился, с корнем вырывая толстый стебель.

 – Первая добыча, – я показал лактукар Ривлеру.

 – Превосходно, – флегматично отозвался ботаник. – Поставим палатку, немного передохнем – и возьмемся за первичный сбор образцов, идет?

 – Если все пойдет по плану, я подхвачу вас с берега Игора, – напомнил нам Евгений. – Оставайтесь в сети, доклад ежедневно в семь вечера, помните?

 – Так точно, масколон, – шутливо козырнул Ривлер. – Счастливого пути.

 – Удачной охоты, – Брянцев захлопнул дверцу машины. Винты загудели, и «скайер» свечой ушел в небеса, сдув порывом ветра порхающих вокруг псевдопапилий.

Ривлер проводил «скайер» взглядом, разыскал среди тюков и поднял остро наточенную лопатку.

 – Давай-ка расчистим место, – предложил он, рубанув по неожиданно жестким, под стать хвощевидным соседям, стеблям вьюна.

 

Влажный хруст под ногами. Самое яркое впечатление от нашего затянувшегося лесного марша.

И никакого сходства с земными лесами – хотя и земных лесов я повидал, будем честными, не так уж много.

Кементари не знала насекомых, чьи симбионты переваривали бы целлюлозу, а челюсти – справлялись с жесткой древесиной. Опавшие листва и ветви слеживались, укрывая землю многометровой подстилкой. Стволы псевдокордаитов колоннами поднимались сквозь нее, высоко над нашими головами раскидывая мощные кроны. Солнечные лучи еле пробивались сквозь кожистые листья. Жужжали в зеленом полумраке бесчисленные комаромухи, садясь на лицо и руки, пытаясь залезть под одежду. Не спасали никакие репелленты, лишь сетки-накомарники не позволяли наглым тварям попасть в нос и рот. Хорошо, мерзкая мошкара не пыталась кусаться – человек, да и вообще животный белок не входил в область ее пищевых интересов, подавляющее большинство мускулицид в имагинальной стадии предпочитали растительный белок, кое-кто, подобно земным поденкам, и вообще не питался.

 – Что им от нас надо? – просипел я сквозь сетку.

 – Наверно, нравится запах пота, – так же устало ответил Ривлер. – Шолд предполагал, что некоторые виды могут паразитировать на терамниях, откладывая яйца под кожу, как оводы.

 – Прелестно, – пропыхтел я, перебираясь вслед за мулом через здоровенный – втроем не обхватить – рухнувший в валежник ствол кордаита. – Так эта пакость еще и может выводить в нас потомство?

 – Не… думаю… – я подал Дейву руку, помогая преодолевать препятствие. – Мы же – уфф! – все-таки млекопитающие! – ботаник уселся рядом со мной. Тут же мы подскочили – пласт коры сорвался от его движения, и из-под отвалившегося куска во множестве полезли огромные, с палец длинной, черные короеды. Я ожесточенно принялся сбивать с рукавов несколько попавших на них насекомых.

 – Сколько до реки? – стряхнув кейсколитид, поинтересовался я.

 – Три километра, – Ривлер сверился с айдимом. – Рукой подать.

 – Только не по этому лесу, ты хотел сказать?

 – А лес-то на самом деле красивый, – заметил Ривлер. Он очень тщательно осмотрел место, куда садился, убедившись, что оно никем больше не занято. – И зря ты так не любишь кей-насекомых. Ты знаешь, какую роль играет вся эта мошкара в экосистеме региона?

 – Знаю, читал отчеты, – я обвел взглядом представшую перед нами картину. Кордаиты уходили под зеленые своды, в лесу царила тишина, нарушаемая только многоголосыми криками вивернид среди ветвей. – Но все равно такое ощущение, что эти заросли населены одними лишь насекомыми. А я считаю, что им место в лесной экосистеме, а не в моем завтраке!

 – Да? – Ривлер вскинул руку, указывая на стайку мухоловов, перечеркнувшую скопление гнуса над нашими головами. Потом опустил ее, демонстрируя мне высунувшего длинный нос из валежника жукоеда. Длинные вибриссы животного подергивались, заметив жест Ривлера, терамния пискнула и нырнула обратно в лесную подстилку. – Здесь куча животных, просто мы их не видим. Мы так трещим ветками, что с нашего пути убрался бы, наверно, и тераптор! А если я начну тебе рассказывать про ту уникальную экосистему, которую образуют в опаде под нашими ногами микоризы высших кей-грибов, насекомые и мелкие терамнии, – глаза ботаника вспыхнули, – глубокий блок, здесь хватит материала на сотню диссертаций!

 – Как-нибудь попозже. Поднимаемся, Дейв, отдых закончен.

Мы провели в лагере уже четыре дня, и кое-какие догадки о предпочтениях фальцифлосов у нас уже появились. В частности, я обратил внимание Ривлера на то, что на возвышенностях лактукары растут преимущественно между корнями невысоких кустарников, Ривлером же и названных лжепапоротником за длинные, перистые листья. Ривлер мгновенно выдвинул предположение, что длинные нитевидные корни лжепапоротников снабжают влагой не только своих хозяев, но и лактукары с их сочными стеблями. Если гипотеза была верна, в окрестностях Игора с высокой влажностью почвы и освещенностью мы должны были обнаружить лактукары растущими отдельно.

Вроде бы за идею Ривлера говорило то, что корни всех обнаруженных нами лактукаров росли, плотно переплетенные с корневой системой лжепапоротника. Но все нюансы предполагаемого симбиоза изучать предстояло еще долго. Оставалось неясным, будут ли, к примеру, населяющие треугольник псевдопапилии опылять лактукары так же охотно, как это делали обитающие в дождевых лесах мухокомары. Так или иначе, оставив наш лагерь на вершине, мы двигались от высоты шестнадцать на кей-запад, к излучине Игора.

Валежник трещал под ногами, звенел гнус, разбегались из-под ног многочисленные и разнообразные жуки и псевдоскорпы. Пикировали из ветвей, хватая насекомых, виверниды, скользили среди ветвей жукоеды – длиннотелые, коротколапые терамнии, одетые в пеструю шерстку. Пот стекал по нашим лицам, пропитывал нижнее белье, несмотря на все усилия накидок. Мне оставалось только радоваться, что прогулка пришлась на относительно прохладную пору, а не на сезон дождей, когда в лесу царила банная жара, а лесная подстилка превращалась в веточно-лиственное болото.

Внезапно мул, прокладывающий путь через завал, резко метнулся в сторону, посылая на наши айдимы сигнал о переходе в охранный режим. Ривлер замер на полушаге, я проследил за его взглядом – и остановился сам, глядя, как скользит сквозь лесной сумрак огромная тень.

Лонгикорп имел в длину около шести метров, при том, что я мог бы без труда обхватить терамнию обеими руками. Безумный гибрид таксы, медведя и диплодока, покрытый пестрой серо-зеленой шерстью, напоминающей своей расцветкой выставленный на «клетку» маскплащ, держал шею, по-лебединому изогнув ее над непропорционально длинным туловищем. Мощные, но в сравнении с телом кажущиеся короткими лапы на удивление ловко несли существо над подстилкой – кажется, оно, будто гусеница-землемер, просто перескакивало-перешагивало с бревна на бревно.

Воздух под кронами почти не двигался, а шума и сам лонгикорп производил предостаточно, чтобы не слышать нас в треске ветвей. Между терамнией и нами возвышался ряд псевдокордаитов, и лонгикорп то и дело скрывался за стволами. Впрочем, то шея, то вскинутый для балансировки длинный, поросший редкой шерстью хвост все равно торчали из-за деревьев.

Лонгикорп удалялся, так и не заподозрив нашего присутствия. Я перевел дух. Отчет Оригары утверждал, что эти животные пугливы и практически безопасны, но я помнил о данном Ланцее обещании.

 – Пошли за ним, – прошептал Ривлер, жестом подзывая дрона.

 – Хочешь поохотиться?!

 – Там тропа, – указал мой товарищ. – Проще идти по ней, чем ломиться через валежник.

Я поднял бровь, глядя на Ривлера. Перспектива угодить на зубок любящему экзотические блюда тропящему лонгикорпа хищнику в моих глазах не окупалась легкостью передвижения.

 – Ладно! – похоже, Дейв смутился. – Не тебя одного задолбало ломиться через треклятые коряги!

Я присмотрелся повнимательнее. Действительно, сквозь валежник тянулась широкая полоса переломанных и утоптанных в единую массу коры и сучьев. Должно быть, не одно поколение лонгикорпов протоптало ее, следуя к водопою и обратно.

Мы снова двинулись вперед, не сводя глаз с окружающих стволов. Не сказать, чтобы беззвучно – ломясь сквозь нагромождение бурелома, прорубая дорогу через папоротники, растущие в низинах, и травоголосеменные, заполонившие возвышенности. Мелкие кей-насекомоядные и зачастую превосходившие их размерами жуки кишели вокруг во множестве, но, не считая давешнего лонгикорпа и вездесущих вивернидов, мы не встретили ни одного животного крупнее землеройки.

Я ожидал, что с нашим приближением к опушке в лесу посветлеет. И просчитался – кроны деревьев становились все ниже и ниже, но расступаться не торопились. Шедший впереди Ривлер ожесточенно орудовал мачете, сменившим в его руках саперную лопатку. Ну да, и об этом говорилось в отчетах. Все та же крышевидная структура опушек, предохранявшая леса нашей половины материка от уничтожения жестокими бурями всепланетного океана.

Псевдокордаиты сменялись кейвальхиями с их жесткими и узкими иглами, и наконец-то под лиственный полог стали пробиваться лучи света. Мы воспрянули духом и даже попробовали ускорить шаг. Не особо успешно – идти через густой подлесок с тонкими и очень острыми иголками было не легче, чем продираться сквозь подстилающие отложения. Мы с Ривлером переглянулись и с осторожностью принялись выбираться к тропе.

Впереди раздался шумный вздох, ветви деревьев зашелестели, хотя ветер не проникал под их покров. Дейв мгновенно остановился и присел на корточки, скрывшись за выгнувшимся над кустами старым корнем, я последовал его примеру. Ботаник медленно приподнялся, поднес ладонь к глазам. Дернул подбородком в мою сторону, молчаливо предлагая присоединиться.

Встреченный нами лонгикорп, шумно сопя и шевеля ушами, обнюхивал псевдокордаит средней вышины. Подняв лапу, несколько раз полоснул дерево когтями, оставив на стволе белую полосу. Уселся по-собачьи – комичное зрелище в исполнении такой махины – оперся на ствол передними лапами и, цепляясь за дерево, приподнялся. Кордаит немного прогнулся, но выдержал вес терамнии.

Змеиная шея вытянулась вверх, лонгикорп приподнялся, сам вытягиваясь на задних лапах. Округлая голова дотянулась до верхних ветвей, раздался хруст и в пасти лонгикорпа остался здоровенный пучок тонких зеленых веточек. Лонгикорп заработал челюстями, мелькнул синий язык, слизывая с губ зеленую слюну.

 – Вот какие преимущества дает вариабельность количества позвонков, – прошептал Ривлер, наблюдая за кормящимся лонгикорпом. – Проще отрастить шею подлиннее, чем вырасти повыше. По-видимому, адаптироваться к эпизодическим скачкам кровяного давления им оказалось легче, чем к стабильному перепаду.

Лонгикорп сорвал с дерева еще несколько веток и, как видно, закончил трапезу – фыркнул, облизнулся, несколько раз провел языком по клетчатой шерсти и зашагал в сторону реки. Немного выждав, мы последовали за ним, стараясь все же держаться не слишком близко к протоптанному животным проходу.

Лес кончился как-то вдруг – высящиеся вокруг кейвальхии вдруг уступили место низкорослым рамисагам, короткие ветви которых были оплетены лианокаламитами, под ногами зашуршала поросль белоголовника с длинными темно-зелеными листьями и светлыми пушистыми стробилами. От опушки до блестевшей вдали водной глади протянулся длинный склон – темные пятна папоротниковых зарослей и иглицы сверху, у корней деревьев, сменялись облачками белоголовника, которые в низине в свою очередь сменялись короткой щетиной зеленых столбиков-колосьев. Над ними вскидывалась длинная клетчатая шея, лонгикорп запрокидывал голову, проглатывая воду.

 – Вперед?

 – Подожди, – Ривлер подпрыгнул, хватаясь за ветку ближайшего рамисага. Ветка жалобно хрустнула, оставшись у него в руках. Он вручил ее мне.

 – Косомуко? – предположил я, внимательно вглядываясь в траву. Среди мелких насекомоядных терамний Южного материка имелся довольно неприятный род – падальщики по пищевым пристрастиям, они не оставляли нахождение добычи на волю случая, в чем им помогали две ядовитых заушных железы. А вспугнутые, могли напасть и на человека. И мул, и «оса» были настроены на отслеживание их тепловых сигнатур, но осторожность все равно была не лишней.

 – И они тоже. Но вообще, в мои планы на сегодня не входит купание.

 – Купание? – я из-под руки прикинул расстояние до берега. – Да до реки тут метров четыреста.

 – Бери ближе, – Ривлер помотал головой. – Видишь, где кончается белоголовник и начинаются плауны?

 – Это берег? – недоверчиво присмотрелся я.

Ботаник кивнул.

 – Река наполовину покрыта растительным ковром. Он довольно толстый, но, если шагать неосторожно, может не выдержать.

Я внимательнее посмотрел на густые заросли плаунов. Среди зеленых столбиков поднимались тонкие побеги флувитапа, над ними кружились, сверкая алыми подкрыльями, стаи киринок. Я извлек оптикон, подстроил изображение и смог разглядеть крадущуюся вдоль уреза воды стайку незнакомых мне животных, напоминающих голубоватых куниц. Навел сенсор на лонгикорпа, который уже напился и теперь прихорашивался, тщательно вылизывая передние лапы.

 – Как же все эти растения не смыло в блок во время разлива? – поинтересовался я, наполовину у Ривлера, наполовину в пространство.

 – Знаешь, с какой скоростью они растут? – ответил вопросом на вопрос ботаник. – Скорее всего, и смыло, а как только дожди кончились – через неделю все заросло снова.

Раздвигая палками траву, мы приблизились к покрытому водными растениями берегу. Наши ожидания не были обмануты – тут и там под ногами торчали фиолетовые веерчики лактукаров. В этом районе они выглядели крупнее своих родственников на возвышенности. Я запаковал несколько штук в контейнера, разложил походный анализатор и взял пробы на влажность, кислотность, содержание азота, фосфора, ионы металлов… Заполнил почвой пробирки, чтобы сделать в лагере подробный анализ и направить отчет Джонстону. Ривлер тем временем, переведя оптикон в микрорежим, наблюдал за приглянувшимся ему лактукаром, время от времени помечая в айдиме произрастающие рядом растения и посещающие его насекомые.

Лонгикорп обернулся, внимательно следя за нами большими черными глазами. Нервно понюхал воздух и попятился к лесной опушке.

 – Беги-беги, – помахал я вслед животному. Терамния, стоило мне шевельнуться, сорвалась с места и неуклюжим галопом, забавно вихляя задом, помчалась к лесу. Секунда – и папоротники сомкнулись за ней.

Мы закончили сбор образцов и анализы, когда солнце уже клонилось к горизонту. Дневное тепло заставило нас снять накомарники и расстегнуть куртки, благо комаромух вокруг стало существенно меньше. Жужжали рои стрекоз, метались вокруг нас киринки, во множестве выхватывая насекомых из воздуха.

 – Ух, – Ривлер мешком плюхнулся рядом со мной на жесткую спину мула, принявшись растирать поясницу. – Тебя не слишком пугает мысль о ночевке под открытым небом?

 – У нас же есть охранные сенсоры?

Ривлер похлопал по карману рюкзака.

 – Штучек десять. Я вот к чему клоню – к холму по лесу мы выйдем уже затемно. Бродить по ночам, рискуя снова что-нибудь поломать, я нахожу более опасным, чем ночевку в гамаке. А если разобьём бивак здесь – с утра можем сгонять к озеру, не помешало бы и там взять парочку образчиков.

 – Ну и лады, – я знал, о каком озере говорил Дейв. Расположенное в полукруглой котловине меж двух гряд холмов, скорее всего – меандрового происхождения, оно было связано с Игором протокой. Мы уже запускали к нему летуна, чья камера обнаружила на берегу озера целые заросли интересующих нас лактукаров.

Выше по течению Игора нашелся развесистый рамисаг, как нельзя лучше подходящий для ночевки. Мы с Ривлером, не полагаясь на сторожки и инфразвук, кинули жребий, кому дежурить первую половину ночи, кому – вторую. Утреннее дежурство пришлось на долю ботаника, он пожал плечами и отправился собирать хворост для костра. Я тем временем занялся расстановкой биолокатора.

Резкий хлесткий звук «тура» заставил меня выронить зонд и тревожно вскинуться. Выстрел донесся в направлении, куда ушел Ривлер. Я попытался разглядеть его тощую фигуру в вечернем сумраке.

 – Э-ге-гей! Дейв, ты как?!

 – Норма! – донесся приглушенный расстоянием ответ ботаника. – Вношу разнообразие в рацион!

Через десять минут датчики биолокатора тревожно пискнули, показав приближение живого существа с массой тела около семидесяти килограмм, температурой тела тридцать шесть и шесть десятых градуса, тепловым рисунком и частотой ходьбы, соответствующей взрослому экземпляру homo sapiens. Вскоре из кустов игларикса вынырнул и сам Ривлер, сбросивший на утоптанную нами землю тушку парасвиньи и солидную вязанку дров.

 – Постарался найти посуше, – он критически оглядел хворост. – В процессе обнаружил свиную нору под камнями и подстрелил вожака, когда тот возвращался домой.

Зашипела зажигалка, пучок сухого белоголовника затрещал в огне, вскоре от него затлела кора и задымились ветви. Я подвесил парасвинью (на деле больше походившую, не считая пятачка, на морскую свинку, нежели на обычную) над костром и извлек нож.

 – Осторожные существа, – заметил Ривлер, глядя, как я свежую добычу. – Стоило мне взяться за ружье – и стая бросилась наутек. Те же лопаторылы, если помнишь, не сразу сообразили, что нас надо бояться.

 – Их с лопаторылами разделяют многие миллионы лет эволюции, – заметил я, вырезая мясистые ломти и насаживая их на прутья.

 – Все равно любопытно. Надо будет спросить, что думает Шолд по этому поводу, – он потянулся за айдимом.

Мы с аппетитом вгрызлись в сочное мясо. Оно сильно отдавало смолой, но привкус не был неприятным – скорее необычным. Запах и вкус вдруг показались смутно знакомыми, разбудив похороненные на самом дне памяти ассоциации. Новый Год, пляска снежинок, еловых синт-ветвей и гирлянд на каждой фоновой поверхности полиса, мама с гордостью приносит домой купленный в доступном нам по случаю праздника мастерском распределителе пакетик какой-то особой приправы – то ли базилика, то ли чабреца – чтобы приправить ей новогоднюю курицу.

Ривлер рыгнул и улегся на кучу лапника. Словно дожидаясь этого момента, пискнула беседа.

 – О, Шолд прорезался, – сообщил ботаник.

 – И что говорит? – спросил я.

 – Цитирую: «Парни, вы когда-нибудь видели прыгуна анфас?».

Я фыркнул. Теперь и до меня дошло, что робость животных перед двуногими была неудивительна для континента, где самый распространенный из хищников напоминал то ли кенгуру-переростка, то ли гиганта-тушканчика.

Стемнело окончательно, над холмами вспыхнула голубая точка – это сияла в лучах Мюары и переотраженном свете Илуватара Нэсса. Позевывая, я опустился на теплый еще камушек и под жалобные вскрики ночных вивернид принялся разглядывать ледяной спутник, коротая свое дежурство в первую половину ночи.

 

Резкий всплеск у самых ног заставил меня резко обернуться и вскинуть карабин. Глубина брода в принципе позволяла подобраться к нам не особо крупному крокотритону. А у меня с некоторых пор появилась стойкая неприязнь к кементарийским псевдотемноспондиловым.

Речная вода журчала у моих голенищ. Здесь, ближе к верховьям, Игор обладал довольно сильным течением, и идти приходилось с оглядкой, чтобы не поскользнуться – рукава и воротники комбезов-курток не герметизировались.

Я пристальнее вгляделся в волны, ожидая и боясь увидеть крылоголовую тень хищника. Но под водой, дробясь и расплескиваясь на границе сред, мчался быстрый обтекаемый силуэт с мою руку величиной. Скатула снова выпрыгнула из воды на перекате, выгнувшись в воздухе всем гибким, шершавым телом, упала обратно с новым всплеском.

 – Эх, какая могла бы быть рыбалка, – с мечтательным видом проговорил мой напарник.

 – Она и в Ульрике неплохая, – напомнил я Ривлеру, ощупывая перед собой дно палкой. Дно было чистым, не заилившимся, мы даже сверху различали принесенные из верховий пестрые камушки и стремительные росчерки рыб на фоне песка. – Стоит отойти чуть повыше по течению.

 – Ну-ну. Думаешь, от хорошей жизни Тро распорядился поставить рыбачьи фактории на морском берегу, а не в Поселке? – спросил скептически Дейв. – Мы и так допустили перелов, чтобы накормить колонов. Не удивлюсь, если экологи настоят на полном запрете на рыбалку.

 – Подумаешь, – беспечно проговорил я. – Я и так не особо ей увлекаюсь. А ты что, собрался посидеть с удочкой, пока мы будем у озера?

Ривлер покачал головой.

 – Нет, и по двум причинам. Второстепенная – в озере живет семейка ранатавров и один крокотритон. Не хочу привлекать их лишнее внимание.

 – А вторая?

Противоположный берег приближался. Был он довольно обрывистым и поросшим лианокаламитами, как и у Ульрики. Мы уже расталкивали ногами зеленый пушистый ковер. Ривлер подбросил в воздух «осу», чтобы убедиться, что на другом берегу нас не ждет никаких сюрпризов.

 – А вторая и главная – я не взял удочку.

Покров из водорослей сделался достаточно плотным, чтобы идти по нему (неуклюже балансируя, чтобы не свалиться на четвереньки) было легче, чем сквозь него. Ривлер аккуратно выпрямился, вцепился в жесткие стебли, подергал их для проверки. Ловко вскарабкался на обрыв и протянул мне руку.

 – Протока вон в той стороне? – переспросил я, вспомнив карту.

 – Ага. Да вон и она, – Ривлер ткнул рукой в сторону зеленой полосы, еле различимой сквозь сплошное переплетение лиан и стеблей.

Ручей казался заключенным в зеленый тоннель – рамисаги и псевдокордаиты склонились над обоими берегами, и лианы прочно сплели между собой их кроны. Русло заросло флувитапом и кейцеласом, воды вообще не было видно – только тянулась, петляя меж деревьев, полузасыпанная валежником зеленая полоса.

 – Как пойдем? – подумал Ривлер вслух, рассматривая все те же нагромождения бурелома. – По руслу или по берегу?

 – Ну уж тут нам никто ноги не отгрызет, – задумчиво предположил я.

 – Кроме ранатавров.

 – Где? – я недоуменно уставился вниз. При всем желании спрятать в протоке трехметровую тушу было невозможно.

 – Вон у тех кустиков кейцеласа, – Ривлер ткнул пальцем в нужную сторону. Под пушистыми зелеными листочками суетилось двадцать или тридцать сплющенных хвостатых лягушек буро-оливкового цвета. То одна, то другая резко вздергивали тупоконечные головки, пытаясь выхватить из воздуха пролетающих псевдопапилий.

 – Был смысл подниматься? – недовольно спросил я, прыгая со здоровой коряги в кучу прелой коры. Молодь ранатавров при нашем появлении, испуганно пискнув, дружно бросилась в стороны, и через секунду их не различить было между травами и гниющим хворостом.

Мы зашагали вдоль петляющего ручья, «оса» летела впереди. Трава пружинила под ногами, будто оболочка гигантского матраса, порой из-под нее доносилось приглушенное бульканье и хлюпанье, в воздухе стоял слабый запах гнили и сероводорода. Из зарослей выпрыгивали, торопясь скрыться под валежником, жуки и многоножки. Я старался вертеть головой по сторонам, выискивая лактукары, но интересующие нас растения не попадались – сквозь кроны деревьев проникало слишком мало света.

Один раз дорогу нам преградила большая прореха в травяном ковре, пришлось пересечь ее вброд, распугав крохотных рыбок, стерегущих добычу у краев окна, и хвостолягушек, объедавших края сплетенных плаунов. В некоторых местах к воде сквозь кустарник вели утоптанные дорожки, в склонах зияли черные отверстия – норы, вероятнее всего, псевдосвиней.

Впереди сквозь зеленый сумрак протянулись яркие лучи, дальняя часть лиственного коридора исчезала в ослепительном сиянии. По мере того, как мы приближались к выходу, глаза привыкали к свету, и в проеме становились видны небо, деревья и водная гладь в центре обширной, будто гигантским циркулем прочерченной зеленой поляной. Раздвинув лианы, я выбрался из русла ручья, прорезавшего берег. Подождал Ривлера.

 – В какую сторону пойдем? Налево или направо?

 – Давай направо, – предложил Ривлер. – Эта сторона лучше освещается Мюарой, а лактукары у нас – любители яркого света.

 Мы разделились – я шел вдоль опушки, продираясь сквозь кусты игларикса, Ривлер остался у уреза воды. Вернее, у того места, где темно-зеленая береговая трава уступала место более яркой зелени водных растений и растущих на них эпигидрофитов. Лактукары здесь действительно встречались чаще и тоже были крупнее, чем их собратья с вершины холма. Я сделал несколько записей, чтобы потом на досуге рассмотреть их и обдумать итоговый отчет.

 На айдим тем временем пришел внеплановый отчет, отвлекая меня от записи. «Оса» и мул вступили между собой в увлеченный диалог о тактике защиты охраняемых объектов. Минилетун настаивал, что видит на термосканере приближающийся из леса довольно крупный объект и запрашивал личную проверку показаний. Шагоход не соглашался, отклоняя запрос младшего собрата и требуя от того продолжать слежение за дальним периметром.

 – Кажется, боты что-то засекли? – проговорил Ривлер, приближаясь ко мне пружинистым шагом.

 – Если верить «осе», оно должно быть в ста метрах впереди, вон у того мыса, – я указал на длинную полосу суши, полого вдающуюся в озеро. Лес в этом месте подходил почти вплотную к озеру, длинные змеистые корни псевдокордаитов сплетались с водными плаунами. С их ветвей, тревожно крича, сорвались несколько ростроцеров.

 – Похоже, там действительно кто-то есть, – заметил Дейв, доставая оптикон. – Пусти «осу» проверить.

 Дотронувшись до панели, я послал дрона на разведку. Жужжащий шарик сорвался с места, скользя над доходившими мне до пояса зарослями. Он не успел преодолеть и половины пути, как Ривлер присвистнул и уставился на экран оптикона.

 – Что там? – сгорая от любопытства, я перегнулся через его плечо.

Тень, застывшая под деревьями, снова пошевелилась. Синевато-серые полоски на иссиня-черной шкуре отлично маскировали ее до тех пор, пока животное не двигалось. Но вот солнечный луч упал между деревьями, и высветил черный силуэт, словно негатив.

Голова тераптора доходила до нижних ветвей кейвальхий, растущих на высоте трех метров. Великан походил на огромного кенгуру – подобно ним, он передвигался на массивных задних лапах, стоймя удерживая тело в вертикальном положении. Когти передних лап выгибались, будто серпы – терапторы орудовали ими, удерживая и умерщвляя добычу. Вибриссы на длинной, широкой морде подергивались, увенчанные кисточками уши, смотрящиеся несколько нелепо на этой машине для убийства, были повернуты в сторону воды.

Этот зверь отличался от терапторов, которых я видел до сегодняшнего дня (слава Космосу, всегда с расстояния в несколько сот метров). Его сородичи, живущие в районе Треугольника, имели скорее черно-зеленоватую, чем синеватую окраску. Впрочем, сейчас мне было не до таких различий.

 – Что он делает? – я перевел взгляд туда, куда пристально смотрел огромный к-зверь. Тут же получив ответ на свой вопрос.

Вдоль края воды неторопливо двигалась троица животных, ненамного уступавшая в величине тераптору. Тела этих созданий имели сплющенную, листовидную форму, с треугольными головами и выкаченными приподнятыми над водой глазницами. Над водой поднимались только бурые спины гигантских земноводных.

Треугольные пасти распахивались и закрывались, отрывая от гидрофитного ковра огромные куски зелени. Периодически ранатавры испускали приглушенное мычание, иногда толкали друг друга боками, если им случалось вцепиться в один и тот же лоскут растительности.

 – Проклятье, – выдохнул Ривлер, оптикон давно автосопрягся с айдимами и сейчас вел съемку. – Шолд отдаст последнюю рубашку за такую запись!

Тераптор скользнул вперед, удивительно плавно для своего веса. Тело хищника сжалось, будто взведенная пружина, он припал к земле, как спринтер на старте, упершись в нее передними лапами.

 – Еще метров десять, и он бросится, – с азартом пробормотал Дейв. Ранатавры продолжали пастись, не подозревая о грозящей им опасности. – Четыре… три… два… Давай, парень!

Тераптор не прыгнул – выстрелил себя вперед, будто снаряд из активной пушки. Если их меньшие родичи, прыгуны, и впрямь предпочитали атаковать и передвигаться прыжками, то терапторы либо ходили вразвалочку, либо бегали. Но уж если разгонялись – мало кто в лесу и степи мог удрать от них.

Вверх взвились фонтаны брызг, когда колоссальный хищник ворвался в воду, будто садящийся экраноплан. Ранатавры тревожно замычали. Сужающиеся хвосты взбили воду, и ранатавры дружно, хоть и неуклюже, бросились врассыпную. Секунда – и последняя бугорчатая спина исчезла в волнах.

Я было решил, что тераптор остался без обеда. Но сам хищник так отнюдь не считал.

Массивная голова дернулась книзу. Щелкнули страшные челюсти, шея тераптора вздернулась кверху и подбросила в воздух маленького – меньше метра в длину – ранатавра. Желтые клыки резко сомкнулись, и ранатавр с хрустом оказался перекушен надвое. Передняя половина, еще дергаясь, упала в воду, но была тут же выхвачена когтистой лапой.

Еще два или три небольших ранатавра с проворством, которого и в помине не было у их взрослых братьев, пулями метнулись к воде и с оглушительным плеском окунулись в нее. Впрочем, нельзя было сказать, что они очутились в безопасности. На моих глазах навстречу молодому ранатавру распахнулся треугольный зев. Пасть взрослого ранатавра захлопнулась – и детеныш исчез в ней.

Тераптор, дожевывающий изловленную добычу, задумчиво посмотрел вслед ранатавру-каннибалу. Но тот уже скрылся под водой, и хищник, заморив червячка, решил, как видно, не рисковать борьбой со взрослым земноводным в его стихии. Фыркнул, отвернулся и зашагал в сторону берега. Отряхнулся совершенно по-собачьи, и в разлетевшихся от великана брызгах на мгновение засверкала радуга.

 – Ну вот, – азартно проговорил Ривлер. – Первое документальное подтверждение каннибализма у ранатавров.

 – Это все хорошо, а что мы будем делать, если он попрется в нашу сторону? – остудил я пыл Ривлера.

 – Извинимся и, стараясь не привлекать к себе внимания, по-быстрому свалим в заросли. Не хочется мне проверять, сколько пуль из «тура» понадобится такой махине.

Однако на сегодня милостивая судьба решила избавить нас от экстрима. Тераптор уселся на толстый хвост, став еще больше похож на кенгуру. Облизнулся, красным языком несколько раз провел по когтям. С подозрением покосился в сторону мула, держащегося между нами и хищником. И, лениво потянувшись, затопал в сторону леса.

 – Счастливого пути, – Ривлер помахал гиганту рукой. – Надеюсь, ему не придет в голову вернуться за добавкой.

Мы вернулись к своим занятиям – я к взятию почвенных анализов, Ривлер – к изучению окружения лактукаров, как растительного, так и животного. Работа увлекла нас, и вскоре сцена охоты оказалась забыта.

Время шло быстро, Мюара катилась к зениту. Уже через пару часов у меня оказался заполнен очередной комплект пробирок, а Ривлер исчеркал набросками отчета панелей двадцать. Жужжали стрекозы, мычали всплывшие из глубин озера ранатавры, терпко пахли луговые травы, наперегонки с плауновыми рыбками носились по водяному ковру мелкие терамнии – в основном мышиные бобры, чье гнездо куполом вздувалось в двадцати шагах от берега. Стояла ласковая погода кементарийского межсезонья – в меру теплая и сухая, с озера тянуло прохладным ветерком, доносившим запах прелых водорослей.

 – Пора обедать, – проговорил Ривлер, сидящий на поваленном рамисаге с айдимом в руках. – Хорошо, что вчерашний парахрю сохранил наш сухпаек.

Эта мысль активных возражений у меня не вызвала. И неактивных тоже. Мы подозвали мула и развязали узелки с лепешками и рыбой. На Северном материке вместо сухпая мы могли вскрыть по самогрейке на брата, но времена поменялись – теперь самогреющиеся банки, как и консервные банки вообще, хранились (в большинстве своем использованными) на складе колонии, и ценились… ну, не на вес золота, но считались важным ресурсом – как и большинство произведенных на Земле предметов.

 Ривлер задумчиво осматривал свою лепешку, словно подозревая, что в нее заползли кей-жуки. Кроме шуток, кстати – мелкие насекомые умеренно нам досаждали, особенно во время лесных остановок.

 – О чем задумался? – окликнул я его.

 – Вот об этом, – Дейв продемонстрировал мне лактукар.

Это был крупный, даже здоровенный экземпляр восемнадцати сантиметров шириной. Ривлер повернул его, и стало видно, что с другой стороны стебля виднеется крупный провал, затянутый серой плесенью.

 – Какой-то грибок? – я извлек нож.

 – Я уже взял образец, – остановил меня Ривлер. – Влажность способствует росту растений – но и заболеваемости тоже. Нам надо придумать, как защитить от них потенциальный урожай. И без использования земной химии с агентикой!

 – Задачка, – проговорил я. – Ну, без лаборатории ничего, кроме общих мер, я тебе ничего не предложу. Срезать пораженные участки и растения, вентилировать почву, не переливать посадки. Если из подручных средств… ну глину с хлоркой-то уж мы осилим, хотя вопрос, будут ли они эффективны.

 – Угу, – кивнул Ривлер. – Но хотелось бы сразу внести в отчет наши мысли по поводу возможных рисков и способов борьбы. Давай подумаем над этим, пока будем возвращаться в лагерь?

 – Можно. И над техникой сбора семян и посадок, кстати. Мы рановато сюда заявились – семена созреют ближе к концу эру. Придется нам с тобой делать еще один рейс за семенным материалом.

 – Надеюсь, женушка тебя отпустит, – фыркнул Ривлер.

 – Остряк-самоучка. Ты определился, будешь лопать свою порцию или нет? Если нет, то я не возражаю против добавки.

 – Обойдешься, – Ривлер запустил в лепешку зубы. – Жаль, здесь не растет яваннерион.

 – Мне лень возиться с костром, – сообщил я, после недолгого обдумывания сообразив, что речь идет о псевдолатинском ботаническом наименовании кей-отвара.

 – Ну как знаешь. А я бы не отказался от чашечки горячего чая, – Ривлер увидел, как моя рука судорожно метнулась к ружью – и застыла. Резко обернулся, в движении пытаясь сорвать с плеча свой карабин – и тоже замер неподвижно, глядя в черный зрачок ствола.

 – Боюсь, мы ее тебе не предложим, – сдавленно проговорил держащий нас на прицеле «тура» человек.

[Владимирович]

Вот это та самая проблема авторитета старых иерархий при полном отрыве от метрополии

[Treau Garold]

Вот это та самая проблема авторитета старых иерархий при полном отрыве от метрополии

На самом деле - в полный рост, но что именно в отрывке о ней напомнило?

[Serafim]

Опубликовано: 5 минут наза

Спойлер:

Наконец то скрипти подъехали. Я думал они погибли. 

ЗЫ а они будут ломать 4 стену? 

[Владимирович]

На самом деле - в полный рост, но что именно в отрывке о ней напомнило?

черный зрачок ствола - куда уж наглядней, полагаю

[Крукс]

Стоило мне взяться за ружье – и стая бросилась наутек.

– Цитирую: «Парни, вы когда-нибудь видели прыгуна анфас?». Я фыркнул. Теперь и до меня дошло, что робость животных перед двуногими была неудивительна для континента, где самый распространенный из хищников напоминал то ли кенгуру-переростка, то ли гиганта-тушканчика.

Впервые, по-моему, из ткани романа выглянула толстая-толстая белая нитка. 

Герои внезапно забыли, что пугнуло свиней не "двуногость", а именно ружьё. Охотник не с четверенек же поднялся - он за ружьё взялся. И, главное - чётко этот момент заметил и оценил. Ладно бы не заметил или не придал значения, бывает, расслабились. Рассказчик же мемуарит, мог бы задним числом даже сказать, что , мол, посмеялись меж собой, какие сообразительные тут свиньи,  и забыли, а потом оказалось - вона что. Так нет - он всё чётко заметил и оценил, призадумался, доложил на базу - и вдруг, резко поглупев, успокоился ответом невпопад прям в стиле разговора глухих: базе про ружьё, а они - про две ноги.  Не иначе из кустов пальнули гипноизлучателем...  

========================================

держащий нас на прицеле «тура» человек.

Жаль, что человек. Абориген был бы прикольнее. Но это не "нитки", это читательские хотелки, не более.  

 

А вот что "тура" - уже странно. Уж у беглых-то точно патроны сильно не бесконечные. Лук или арбалет был бы вероятнее. То есть при случайной встрече - почти 100% должен быть арбалет. Если же их специально выслеживали то, конечно, могли бы взять и ружжо из загашника. Хотя тогда должны бы точно знать, что там всего двое не особо бдящих товарищей, и отнюдь не "рембы". Тем более, что в кустах ("человек с ружьём" говорит "мы") ещё невесть сколько народу.

 

Хотя варианты "с ружьём", конечно, есть: например, в кустах ВСЯ немногочисленная (Уже немногочисленная. Не говорилось, сколько точно народу сбежало, но было время и место им сильно поуменьшиться в числе) группа беглецов, ведущих нормальную жизнь бродячих охотников-собирателей и всё своё таскающих с собой. Включая единственное ружьё с тремя оставшимися патронами, а может, уже и вовсе без патронов ( "винтовка - она хоть и без патронов, а вид имеет"(с) к/ф "Адьютант его..."). Тогда держит её скорее всего вождь племени. И племя сильно припёрло, они созрели для  переговоров. Возьмут заложника, второго отправят на базу с "дипломатическом посланием" (и скорее всего с переговорщиком от беглых). 

 

 

 

[Treau Garold]

Герои внезапно забыли, что пугнуло свиней не "двуногость", а именно ружьё. Охотник не с четверенек же поднялся - он за ружьё взялся. И, главное - чётко этот момент заметил и оценил.

Я еще не определился до конца, как поступить с этим багом.

Лук или арбалет был бы вероятнее. То есть при случайной встрече - почти 100% должен быть арбалет.

В свете вышеописанного в отрывке кипения жизни на бережку крупнокалиберный ствол имеет два весомых преимущества перед арбалетом.

Во-первых, он успокаивает обладателя. Во-вторых, у него есть психоакустический поражающий фактор.

ЗЫ а они будут ломать 4 стену? 

Немного попозже.

[Крукс]

Во-первых, он успокаивает обладателя. Во-вторых, у него есть психоакустический поражающий фактор.

А это действительно два преимущества, а не одно?  

Есть подозрение, что второй поражающий фактор поражает в основном психику же  "обладателя" же. А местная кипящая и кипешашая мегаживность им наслаждается. Ещё и прибежит на звук.

Ну и без патронов второй фактор на живность не действует, а психику обладателя скорее удручает.

[Treau Garold]

Есть подозрение, что второй поражающий фактор поражает в основном психику же  "обладателя" же. А местная кипящая и кипешашая мегаживность им наслаждается. Ещё и прибежит на звук.

Разве что в рамках альтфизики. Без нее на заявленном уровне развития Меня естественный отбор быстро конвергирует линии развития в сторону разумной осторожности перед громкими необычными звуками и запахами. Исключения возможны, особенно касательно травоядной мегафауны, но псевдокордаитовая тайга - не самое вероятное место их обитания.

Ну и без патронов второй фактор на живность не действует, а психику обладателя скорее удручает.

Разумная экономия заканчивается чуть раньше, чем начинается пищеварительный тракт

[Treau Garold]

Глава 5.

 

 

Воцарилась гробовая тишина, если не считать мяуканья какой-то виверниды в высокой траве. Мы с Ривлером ошеломленно смотрели на пришельцев.

Между нами и опушкой находилось трое человек. Передний, припав на колено, направил на меня карабин. Остальные двое крепко, до белизны костяшек, сжимали в руках кривые подобия самострелов. Руки у правого дрожали так, что было заметно даже на расстоянии, я даже испугался, как бы он не нажал на спуск случайно.

Облачены незнакомцы были в обычные рабочие комбезы, только поверх накинули плащи из грубой ткани, неровно покрытые мазками какой-то зеленой краски. Все трое отрастили длинные, до плеч, лохмы, только обладатель «тура» щеголял некоей претензией на прическу – стянул волосы в хвост и, судя по неровным клочкам щетины, недавно попытался побриться чем-то не слишком острым. Левый арбалетчик брился, судя по длине клочковатой бородки, последний раз еще перед консервацией, что же до правого, то в его возрасте проблема бритья, как видно, перед ним в полный рост не вставала.

Жалобно пискнула «оса», наконец-то заметившая чужаков. Неудивительно – сенсорный охват у этих дронов был не слишком велик, в отличие от интервалов патрулирования, они не предназначались для перехвата нарушителей, если те видели «осу» и не хотели быть замеченными.

 – Что… – попытался открыть рот я, видя краем глаза, как Ривлер незаметно, по миллиметру, пододвигает руку к оружию.

Незнакомец впереди резко дернул подбородком и качнул стволом. Его глаза уставились на наши с Ривлером айдимы.

 – Стволы и айдимы на землю. Пять шагов назад, – прошипел он одними губами. – Сейчас! Или убью!

Я встретился с полными ужаса глазами паренька справа, и понял, что с нами не шутят. Тот был готов, кажется, нажать на спуск просто от страха.

Ривлер испустил вздох сожаления – еще чуть-чуть, и ему удалось бы либо схватить коммуникатор, либо выхватить свой «тур». Медленно он снял оружие с плеча, разжал пальцы, позволяя карабину скользнуть в траву. Я последовал его примеру, судорожно прикидывая какой-нибудь способ срочно подать зов о помощи.

За оружием последовали наши коммуникаторы. Мы медленно попятились, не сводя глаз с чужаков.

 – Кто… – снова сделал я попытку заговорить с незнакомцами. Собственно, их осторожность была лишней. Единственным контом, с которым сопрягались наши айдимы, был конт мула с установленной на нем рацией. Вести через которую мониторинг разговоров было слишком сетеемким удовольствием, чтобы его позволила себе даже наша СБ.

«Какого черта, кто вы вообще такие?» – шанса задать этого вопроса я так и не получил – зверский взгляд и дуло карабина говорили сами за себя.

 – Текс, забери ружья и айдимы, – так же шепотом скомандовал незнакомец.

Бородатый осторожно шагнул вперед, подхватил с земли наше снаряжение. Тут же завладел моим карабином, щелкнув предохранителем и направив его мне в грудь.

 – Кот, айдимы в пакет, прикопать, – продолжал распоряжаться Стрелок, как я про себя решил его называть.

 – Лидсон? – неожиданно заговорил Ривлер. – А я и не признал тебя с бородой. То-то я смотрю…

 – Заткнись! – шепотом гаркнул Стрелок. – Еще слово, и получишь пулю!

Ривлер поморщился, но сделал, что велели.

«Лидсон?!» – кажется, до меня начало доходить. Но, черт бы меня побрал… неужели нам могло настолько не повезти? Как вообще такое было возможно, хотя бы по теории вероятности?!!

Неужели Ланцея права, и я действительно притягиваю к себе всевозможные неприятности?

Тем временем Кот – тот самый юнец с арбалетом – запихнул айдимы в пластиковый пакет, плотно завязал его и принялся рыхлить почву лезвием ножа. Получалось у него плохо – белоголовник с кейцеласом превратили дернину в сплошное переплетение корней.

 – Текс, свяжи их, – скомандовал Стрелок. – Вы двое, сесть на корточки, руки за спину. Повторять не буду.

Мы с Ривлером подчинились. Я почувствовал руки беглого скрипти на своих запястьях. Напрягся. Перехватить, быстро вскочить, рвануть Лидсона (теперь и я его узнал) на себя, прикрываясь от пуль, выхватить карабин…

Увы, пока я раздумывал и пытался скоситься на Ривлера, чтобы понять его намерения, момент был упущен – в запястья мне крепко впилась жесткая лиана. Текс грубо толкнул меня в спину, заставляя упасть.

 – Ах ты сволочь, – процедил я, переворачиваясь на спину и усаживаясь. Кот покончил с захоронением айдимов и завладел «туром» Ривлера. Тряслось ружье в его руках не меньше самострела.

 – Текс, полегче, – поморщился и вожак скрипти.

 – Я не со зла, лектор, – отозвался Лидсон. – Просто чтоб сюрпризов не было.

 – Ну, ребята, полный мешок сюрпризов вы себе обеспечили сами, включая очень неприятные, – отозвался связанный Ривлер. – Знаете, что сделает Джонстон, если мы не выйдем на связь?

 – Знаешь, что я сделаю с тобой, если будешь морочить мне голову? – отозвался Стрелок. – Говори, сколько еще здесь безов и где они?

 – Безов – нисколько, – отозвался Дейв. – Да и разведгрупп больше не наблюдается.

 – Да ну? – скептически спросил скрипти. – Ты серьезно хочешь мне Вписать, что вы отправились за нами вдвоем? Или что вы тут типа гуляете и собираете цветочки?

 – Что-то мне подсказывает, ты не поверишь, что все так и есть, – проговорил Дейв. – За вычетом цветочков, конечно – ближайшие покрытосеменные тут растут на Треугольнике.

Я вздохнул. Я только что собирался поведать скрипти про две полных боевых группы, ожидающие нас в базовом лагере.

 – Ты меня держишь совсем за идиота? – скрипти обернулся к мулу. – Текс, Кот, держите их на прицеле.

Он проверил седельные сумки, с каждой находкой все больше мрачнея. Затем отщелкнул контрольный лючок, провел несколько торопливых запросов. Выпрямился.

Чертыхнулся так, что ранатавры в пруду смущенно примолкли. На исхудавшем лице Стрелка попеременно отображались гнев – и полная растерянность.

 – Так, – проговорил он, явно собираясь с мыслями. – Так.

 – Убедился? – спросил Ривлер насмешливо. – Эй, ребята, хотите очень выгодную сделку? Вы нас освобождаете и отдаете айдимы. Стволы, так и быть, можете оставить себе. А мы взамен расскажем масколонам красивую сказку о том, как утопили ружья в болоте, и ни словом не упоминаем о вас.

 – Вычеркни себя, – рявкнул скрипти. – Текс, загрузи все их барахло на машину и завяжи им глаза!

 – Вести их в Круг, лектор? – растерянно проговорил младший из скрипти, хотя обращался стрелок к Лидсону. – Но…

 – Хочешь сам их скормить ранатаврам? – сумрачно поинтересовался Стрелок. – Давай.

Кот отчаянно затряс головой – так, что я испугался, как бы его тощая шея не сломалась. Его щеки залила бледность.

 – Тогда делай, что говорят. Пусть разбирается текстмастер. И быстро, быстро! Двадцать минут до спутника!

На этом с обсуждением было покончено. Кусок той же ткани, из которой были, похоже, сделаны плащи скрипти, обвязали вокруг моих глаз и носа – я чуть не задохнулся от вони. То же проделали и с Ривлером. Нас подняли на ноги и рывками погнали куда-то сквозь белоголовник.

Поначалу я пытался отслеживать направление. Мычание ранатавров и плеск воды доносились все время откуда-то слева – кажется, мы огибали озеро. Но затем звуки водоема стали удаляться, вокруг зашумели листья, а за ноги стали цеплять ветки. К тому же нас периодически вертели вокруг своей оси, и через некоторое время я понимал только, что нас ведут через лес.

За спиной слышалось знакомое шуршание – это топал за нами неутомимый мул. На мгновение я понадеялся, что дрон даст сигнал тревоги, когда выйдет весь период ожидания, в течение которого айдимы остаются несопряженными с ним. Затем вспомнил, как возился Стрелок с настройками машины через люк аварийного доступа, и надежда увяла.

 – Дейв, ты здесь? – спросил я вполголоса. В ответ получил тычок стволом под ребра и совет не болтать. Каковым и воспользовался.

Идти с завязанными глазами было адски неудобно. К тому же пленители нервничали и подгоняли нас – в основном тычками оружием. После третьего падения Ривлер не выдержал и обложил скрипти проклятьями. Те промолчали, но темп передвижения все же снизили.

Дав мне время подумать над тем, в какую задницу мы с Ривлером угодили.

Единственная надежда была связана с Брянцевым, ожидающим нашего вечернего доклада. Когда через двенадцать часов отчет ему не поступит, масколон начнет нервничать. Как минимум – вызовет дрона по дальней связи, снова не получив ответа – перенацелит на наш лагерь и окрестности спутники и вышлет летуна. Сумеют ли скрипти остаться незамеченными, когда Разведсекция начнет прочесывать окрестности Игора? Большой вопрос.

И будем ли мы живы к этому моменту?

Кажется, мы брели по лесу часа два. Валежника под ноги подворачивалось, как ни странно, меньше, чем во время предыдущего похода – наверно, скрипти вели нас какими-то натоптанными путями. Но все равно я полетел в трухлявые ветки не меньше трех раз. Стараясь плюхаться помягче, я тем не менее расцарапал щеку в кровь и едва не вывихнул плечо. Комаромухи садились на лицо, заползали за воротник – я мог только скрипеть зубами.

Нас уже в третий раз закрутили, не давая сориентироваться. Кто-то из наших конвоиров трижды прокричал летучей кошкой.

 – А вот если я сейчас заору «Тревога, здесь безы!»? – глухо спросил Ривлер сквозь повязку.

 – Получишь прикладом по зубам, – тоже негромко буркнул Стрелок.

Откуда-то сверху донеслись тихие голоса. Машинально я задрал голову, но, естественно, ничего не увидел в полутьме и с повязкой на глазах. Голоса – один из них, кажется, принадлежал Коту – стихли, зашуршал валежник.

 – Вперед, – бросил Текс.

 – Димер?!

 – Мэо? – подался я вперед.

 – Поболтаете потом, – отрезал Стрелок. – Если это «потом» у вас будет. Топайте вперед!

До нас донеслись запахи дыма и готовящейся пищи. Еще кто-то удивленно вскрикнул. За собой я слышал отзвуки спора – похоже, Мэо с Тексом нас догоняли. Затем я уткнулся в спину Ривлеру и вынужден был остановиться.

 – Сними им повязки, – приказал Стрелок.

 – Но… – попробовал воспротивиться Текс.

 – Что же нам, на веревке их затаскивать? – осадил его Стрелок. – Снимай и свяжи руки спереди.

Мы и Ривлер закрутили головами.

Вокруг поднималась лесная чаща, толстые стволы ограничивали обзор дальше, чем на пятьдесят – сто метров в любую сторону. В зеленом сумраке было не разглядеть подробностей, но я все же сумел увидеть, что признаков жилья вокруг не наблюдается, не считая нескольких шалашей, проглядывающих между деревьями.

И четырех хлипких на вид, но довольно больших подобий птичих гнезд. Висящих среди листвы над нашими головами на высоте около трех метров. Они опирались на разветвленные стволы кейвальхий и спирально расположенные ветви кордаитов, кое-где их подпирали тонкие жерди. Каждую корзинку-переросток опутывали связанные вместе лианами тканевые полотнища с вплетенными в них стеблями живых лианокаламитов. Похоже, так же из живых растений была сплетена и натянутая меж ветвями крыша этих своеобразных хижин.

 – Неплохо, – проговорил Ривлер, озираясь. – Теперь я понимаю, почему мы не смогли засечь вас с орбиты, как ни старались.

 – Поменьше пялься по сторонам, – оборвал его старший скрипти.

С платформы, расположенной над нашими головами, свисала длинная веревочная лестница. Полотнище, прикрывавшее вход в хижину, качнулось, я увидел пару ног, обутых в какое-то плетеное подобие обуви. Раздался громкий скрип, лестница закачалась, когда житель хижины спрыгнул вниз с ее середины.

Человек в потрепанном, но чистом комбинезоне смотрелся в такой обстановке даже как-то чужеродно. Как и слабенькая панелька на солнечных батареях, торчавшая из кармана.

 – Ну что ж, – проговорил он звучным и глубоким голосом. – Добро пожаловать в Круг, господа разведчики.

Даже при скудном лесном освещении был заметен рыжий оттенок его волос и бороды. Высокий лоб мыслителя странно контрастировал с хищно изогнутым носом и массивными бровями. На поясе висели нож и пистолет.

 – Текстмастер, – Стрелок подобрался. – Мы взяли этих двоих у озера.

 – Вот как? И что же они там делали? – промолвил Конрад.

 – В основном, собирали растения, мастер, и бродили по южному берегу. Я подумал, что они ищут лагерь. Пришли от Игора вдоль протоки, – Стрелок частил, подобострастно поглядывая на предводителя. – Мы проверили протоку, но там никого не было. Тогда я решил… – скрипти замялся.

 – Взять их в плен? – мягко произнес Конрад. – А с какой целью?

 – Записано, им нельзя было позволить наткнуться на лагерь, – Стрелок набрал в грудь воздуха, его голос зазвучал увереннее.

 – И поэтому ты привел их сюда, – констатировал Конрад очевидное.

 – Я думал, если это разведка Охеды, мы сможем выяснить, где остальная часть безов, перед тем, как… – Стрелок замялся.

 – Убить их, – мне совсем не понравилась прямота Конрада в высказываниях. – И ты, конечно же, не подумал, что пропажа разведчиков – довольно надежный способ заставить безов прочесать эту территорию.

 – Если бы они натолкнулись на лагерь… – беспомощно проговорил скрипти. Потом затараторил:

 – Но они не безы, текстмастер! У них при себе только ботанические образцы!

 – То есть они, скорее всего, и не собирались искать Круг, – подытожил Конрад. – И если бы ты, лектор Вальд, не решил Вписать себя, как героя, то и не заметили бы его.

Скрипти побледнел.

 – Текстмастер, – нерешительно проговорил он. – В конце концов, мы всегда можем их Вычеркнуть.

 – Для всего лишь лектора ты очень смел в подобных вопросах, – Конрад поднял бровь. Не слушая сбивчивых оправданий Вальда, повернулся к нам.

 – Записано, – проговорил он, достав одну из книжек, традиционно используемых скрипти, как ритуальные символы. – Расскажите мне, кто вы такие и что делали у Круглого озера.

 – Оперколон Димер, Шесть-Агро, – угрюмо произнес я.

 – Оперколон Ривлер, Один-Разведка, – отрекомендовался Дейв. – Да мы с вами знакомы, оперколон Конрад. Это я отвечал на ваш запрос по микрофлоре рудоносных пластов.

 – А мою личность могут подтвердить Мэо и Филис, – добавил я. Наличие у нас знакомых среди скрипти, чуял я седалищным нервом, сейчас могло спасти наши с Ривлером шкуры.

 – Вписано, – Конрад не дал сбить себя с мысли. – Для чего вас послали к озеру?

 – Ваш человек уже все рассказал, – пожал Ривлер плечами. – Ботаническое исследование популяции лактукаров.

 – Лактукары? – Конрад наморщил лоб. – Я не помню у озера таких растений.

 – У них полные сумки резиновых корней, текстмастер, – проговорил понуро Вальд.

 – Резиновые корни? – Конрад кивнул. – О да. Как жаль, мы не подумали вовремя, что они привлекут ваше внимание.

Потирая подбородок, он принялся прохаживаться по утоптанной земле туда и обратно.

 – Лектор Вальд поставил Круг в очень неудобную ситуацию, – задумчиво проговорил Конрад наконец. – Условий для тюрьмы у нас тут, как вы можете догадаться, нет. Если мы вас отпускаем – Записано, через пару часов здесь будут все безы Охеды скопом. Если Вычеркиваем – люди Джонстона прочешут территорию частым гребнем в поисках ваших тел и снаряжения. Так или иначе, мы получаем целый ворох проблем.

В этот момент сзади раздался шум, брань, и из-за ближайшего ствола вынырнула знакомая фигура. Мэо раскраснелся и пыхтел так, будто ему только что пришлось бежать отсюда до Игора.

 – Текстмастер! – выдохнул он, и далее заполошно, – Ты … Выписан… искусно… знаю этих…

 – Ты легко Прочтен, – Конрад приоткрыл и закрыл свой ритуальный блокнот. – Кого из них ты знаешь?

 – Обоих, – Мэо совладал с одышкой. – Это Дмитрий из нашей… из моей бывшей Шестой, это его друг из Разведки – имя не вспомню.

 – Понятно, – кивнул лидер психосекты. – Спасибо, что Вписал это для нас, скриптор.

 – Текстмастер! – Мэо замешкался. – Что… что с ними будет?

 – То, что Впишет Сочинитель, – отрезал Конрад. – Ты можешь идти, Мэо. Хотя постой.

 – Текстмастер? – Мэо тревожно переводил взгляд с нас на Конрада.

 – Если хочешь помочь этим людям – сделай следующее. Там их дрон. Проверь, как часто они связывались с Поселком.

 – Записано! – Мэо с явным облегчением бросился к тропинке.

Конрад вновь задумчиво посмотрел на нас, приоткрыл книжку и провел закрепленным на цепочке карандашом по черным исписанным страницам. Я стоял достаточно близко, чтобы заметить, что карандаш не оставляет на темной бумаге следов.

 – Оперколон Конрад, – рискнул я заговорить.

 – Текстмастер! – рявкнул Вальд, подавшись вперед.

 – Вычеркни это, лектор, – рассудительно произнес Конрад. – Они не принадлежат к нашему Кругу. Так что не обязаны пользоваться принятыми среди нас обращениями.

 – Я могу звать вас и текстмастером, если хотите, – предложил я. – В любом случае, хочу вам сказать одну вещь. Сейчас ваше… ваш демарш еще могут расценить как нарушение. Серьезное, но не более того. Но если вы с нами разделаетесь… – я не закончил фразу.

Глаза Конрада сверкнули веселым огоньком.

 – Наверно, сейчас вы мне скажете, что, если мы дружно выйдем на связь с Поселком и покаемся перед Тро, нас подвергнут не слишком суровому наказанию. А я напомню вам, что на нас висит обвинение в убийстве беза Охеды. Тогда вы дождетесь вечера и намекнете моим людям, что если они помогут вам связаться с Джонстоном, то основное наказание падет на меня одного. Угадал?

Я смолчал. Крыть было нечем.

 – Зачем же ждать? – спросил вождь скрипти. – Вальд, ты слышал, что нам предлагает этот молодой человек из Поселка. Можешь сдать меня и купить помилование себе и всем остальным скрипторам. Что скажешь?

 – Да пошел он на… – кратко ответил лектор.

Конрад повернулся ко мне, развел руками.

 – Видите? Не Вписывается. Можете поэкспериментировать на ком-нибудь из жителей лагеря, только помните – если бы мы могли поддаться на подобные фокусы, наш Круг не протянул бы и года в этих лесах.

 – Дела это не меняет, – заметил небрежно Ривлер. – Прикончите нас – и тогда весь ваш Круг однозначно смертники, как бы дело не обернулось.

 – Вздумал пугать нас, пацификская шавка? – лицо Вальда налилось кровью.

 – Охренел? – прищурился Ривлер. – Я гражданин Австралии, дружок, и если еще раз назовешь меня пацификом – безопаснее будет и впрямь пристрелить меня, не развязывая.

 – А мне-то казалось, вы предпочитаете пышно именовать себя кементарийцами, – заметил Конрад, с ленивым интересом наблюдающий за перебранкой.

Ривлер и Вальд дружно обернулись. Оба выглядели, будто изловленные опертрейном дерущиеся школяры.

Раздался топот. На поляну вновь ворвался Мэо.

 – Сообщения уходили ежедневно в девятнадцать часов, текстмастер, – отрапортовал он.

 – Записал, – кивнул Конрад. – Ну что ж… Текст мне ясен. Вальд, колона Димера пусть оставят в хижине Доры. Убедись, что он не сможет сбежать, и поставь Текса его сторожить. А вы, колон Ривлер, останьтесь пока здесь. Нам с вами нужно побеседовать.

 – Никуда я не пойду, – резко бросил я, отступая назад.

 – Димер, ну будьте же благоразумны, – увещевательно проговорил Конрад. – Пытать вас незачем, да и застрелить колона Ривлера ваше присутствие мне не помешает.

 – Только попробуй, – выдохнул я.

 – Оперколон, – покачал головой Конрад. – У нас еще есть время, прежде чем придется Вписывать скоропалительные абзацы в наш Гипертекст. Не делайте глупостей, во имя Сочинителя.

Изменено 20 Apr 2017 пользователем Treau Garold

[Serafim]

Скрипти выписаны просто чудесно.

 

[Labinnac]

Интересно, у этих библиофилов слово "переписать" считается матерным, а "вымарать" богохульством?

[Treau Garold]

Возможно ещё одно, но критически важное исключение. Местный хищник-гегемон, стоящий не вершине пищевой пирамиды. Который вообще слабо умеет чего-либо бояться (утерял способность за ненадобностью), но обыкновенно любопытен, как кошка.

Это подвариант предыдущего исключения. Маловероятный. Ибо носорог с поврежденной лапой - инвалид, лев с поврежденной лапой - труп.

И все они не имеют ни малейшего отношения к вопросу. Ситуаций, в которых карабин не поможет, придумать можно много. Падение в болото, к примеру. Или лесной пожар. И все они никак не доказывают бесполезность огнестрела, с которой Вы не-имеющий-к-Вам-никакого-отношения-коллега начал чуть выше

Интересно, у этих библиофилов слово "переписать" считается матерным, а "вымарать" богохульством?

Фу, какие слова от образованного человека

[Treau Garold]

Я приподнялся в надежде согнуть или надломить ветви над моей головой. Трос, соединявший наши с Ривлером наручники (должно быть, еще те, что нацепили безы на злополучного Лидсона), оставил на коре глубокий след, но прочная древесина под слоем луба упорно не поддавалась нажиму.

 – Слушай, ты можешь не вертеться? – проворчал Ривлер по другую сторону столба. – Я пытаюсь поспать.

 – Поспать?!

 – Ну да. Даже если эти черти нас прикончат, разве лучше умереть не выспавшимся?

Я заскрипел зубами.

 – Думаешь, они сверили наши отчеты?

 – А зачем было еще заставлять нас писать их по отдельности? Тебе повезло. Сидел себе под крышей, пока меня гоняли под дулом карабина к озеру и обратно.

Последовал мой тяжелый вздох.

 – Не надо было говорить им, что нас только двое.

 – А знаешь, что бы сделал Вальд, подумай он, что здесь работает полная группа? – вопросом ответил Ривлер.

Я промолчал.

 – Сорвался бы к своим, как в задницу укушенный. Не имея времени и не испытывая желания возиться с заложниками.

 – Думаешь? – я оставил безнадежные попытки освободиться и прислонился к столбу, поддерживающему крышу и наши с Ривлером наручники.

 – Уверен, – заявил из темноты невидимый Ривлер. – В «Чистой воде» довелось насмотреться всякого…

Мы умолкли. Ривлер долго шуршал раскиданным по полу папоротником и возился, пытаясь устроиться поудобнее в довольно неловкой позе. Я было попытался последовать его совету и немного подремать, но треклятая веревка не давала ни наклониться толком вперед, не откинуться назад. Тогда я просто оперся спиной на подпорку и стал пялиться в потолок хижины под громкое мяуканье летучих кошек в кронах деревьев.

Которое вскоре заглушили более любопытные звуки.

Я вскинул голову. Прислушался и задумчиво поцокал языком.

 – Промискуитет, – академически бесстрастным тоном проговорил Ривлер, – зачастую отмечается в разнополых замкнутых группах, подвергнутых избыточному стрессу со стороны внешнего окружения. Он также является одной из распространенных практик психологического воздействия, практикуемых в психосектах различного толка. В данном случае, коллега, налицо и те, и другие предпосылки к вышеназванному явлению.

 – Да уж, – я покачал головой.

 – Завидуешь? – поддел меня уже привычным голосом Ривлер.

 – Было бы чему, – невольно усмехнулся я. Подобрал ноги под себя, заворочался, свободной рукой принялся растирать задранную вверх конечность.

 – Пока меня волокли к озеру, я успел бросить пару взглядов на их беготню, – проговорил Ривлер серьезнее. – Такое впечатление, что вся орава дружно сорвалась в дорогу.

 – Сколько их человек, кстати?

 – Десятка два, хотя у меня не было возможности для точных подсчетов.

 – Мало, – удивился я. – Из Поселка сбежало сорок два скрипти.

 – Я вряд ли видел всех, да и потери надо учитывать, – проговорил Дейв. – Я вот о чем – если психопсихи решили оставить лагерь…

 – Думаешь, они нас отпустят? – вырвалось у меня.

 – Не факт, – пресек Дейв на корню мое воодушевление. – Им придется сматываться при любых раскладах – так или иначе Джонстон и Синиш прочешут побережье Игора вдоль и поперек, если мы перестанем выходить на связь.

Повисло неловкое молчание.

Я сплюнул в сторону, не слишком заботясь о чистоте сектантского жилища.

 – Глубокий блок! Ну как нас угораздило свалиться этим мерзавцам на голову?!

 – Если призадуматься, это не так уж и невероятно, – пробормотал ботаник. – Лактукарам требуется увлажнение, тепло и высокая освещенность – а это значит произрастание в муссонных лесах, но близко к открытым полянам и речным дельтам.  С другой стороны, наши психосектантам пришлось удирать в спешке, на недозаряженной машине – помнишь, какая задница творилась у нас тогда с энергоподачей? Скан площадки и навигацию они врубить не могли, чтобы не засветиться в сети, шли на аварийке – значит, садились на глазок и второпях, чтобы оставить резерв на обманный маневр. То есть место под посадочную площадку выбирали среди глубокой чащи, чтобы их не засекли с орбиты и воздуха, но на тех же крупных прогалинах. В дождевых лесах, да еще в пределах досягаемости таких мест раз-два и обчелся. А дальше – банальное невезение.

 – Ага, – угрюмо согласился я. – Все очень просто. Как любое дерьмо, которое уже случилось.

 – Я тоже хорош, – вздохнул Ривлер. – Потерял нюх начисто. Ко мне подбираются три остолопа с ружьем, а я лопаю за обе щеки и в ус не дую! Хорошо, что мы никогда не вернемся на Землю, а то бы я постыдился носить наколку «Чистой воды» после этого.

 Стоны страсти и скрип прутьев соседней хижины тем временем стихли. Что-то проговорил женский голос, два или три человека негромко засмеялись. Потом голоса стали тише, перейдя на шепот. Спугнутые летучие кошки вновь завели свои рулады высоко над головой.

 – Знаешь, а ведь они собирают эти чертовы лактукары в больших количествах, – похоже, сон оставил Ривлера начисто. – Ты обратил внимание, чем промазаны их крыши?

 – Мне показалось, что циновки чем-то пропитаны, – согласился я. – Думаешь, это каучук?

 – Похоже на то. Так они защищают хижины от дождей, а заодно собирают воду для растительности на крышах. Умные сволочи! – восхищенно заметил Ривлер.

 – Их бы изобретательность да в мирных целях, – я не мог разделить его восторгов.

Из угла раздался шорох. Сперва мне пришла в голову мысль о забравшихся в хижину крысолисе или ласкопарде, но полог двери откинулся. В темноте проступили неясно различимые светящиеся контуры.

 – Димер? – неуверенно проговорил смутно знакомый мне голос.

Я прищурился, пытаясь рассмотреть в полумраке говорившую.

 – Кто здесь? – спросил я напряженно.

 – Не узнаешь? – незнакомка опустилась на колени рядом со мной. Я наконец различил не столько знакомые черты лица, сколько вязь светлячков на круглом лице.

 – Филис?!

 – Тише, – проговорила арктанка тревожно. – Я уговорила Мэо пустить меня к вам, но ему здорово влетит, если еще кто-то меня заметит.

Я молчал, собираясь с мыслями. Филис тоже помалкивала, кажется, изучая наши лица в тусклом свете. Глаза привыкли, и теперь я различал ее пеструю шевелюру и заметно пополневшую фигуру. Под глазами лежали видимые даже при свете тату тени, скулы заострились, натянув кожу.

 – Как тебе тут живется? – вопрос прозвучал по-идиотски, но ничего другого я придумать не смог.

 – Мы живем, – проговорила Филис медленно. – Скрипти… странные, но друг друга поддерживают крепко. Надо только привыкнуть к этой… запредельной открытости. Здесь все на виду… наверно, если вырасти с детства в такой обстановке, по-другому и не сможешь. И они хорошие люди, по-своему…

Ривлер то ли хохотнул, то ли закашлялся. Я свирепо покосился на него, вывернув шею. Филис вздрогнула.

 – Хотите есть? – торопливо проговорила она. – Я принесла кое-что.

 – Не отказался бы, – пробормотал я. – Слушай, может, ты хотя бы руки нам освободишь?

Филис осторожно коснулась троса.

 – Извини, – прошептала она. – Текстмастер… если дойдет до него, он будет недоволен. Мэо даже не следовало пускать меня сюда. Придется так, – она вложила в мою левую руку грубо вырезанную деревянную плошку.

Я глотнул теплое варево. На вкус оно походило на смешанный с огурцом творог.

 – Что это?

 – Отвар из корней одного местного папоротника. Довольно питательный. Корни, семена, яйца, рыба – мы живем за счет этого. Прежде чем разобрались, что можно есть, а что нет, несколько человек… – Филис сглотнула и отвела взгляд.

 – А как же агентация? – ничего больше мне не пришло в голову.

Ривлер снова закашлялся.

 – Димер, – проговорил он. – Даже если бы мы создали агентику, блокирующую все возможные токсины и патогены, включая эндемично-специфические – она сама по себе убивала бы реципиента тремя-четырьмя разными способами.

Филис кивнула.

 – У нас есть полевой анализатор. Но его возможности тоже ограничены, да и запас индикаторов на исходе.

Встав, шагнула к Ривлеру.

 – Филис, – заговорил я. – Слушай, если бы ты сумела раздобыть наши айдимы…

Арктанка испуганно затрясла головой.

 – Нет. Нет. Даже если бы я… Сюда придут безы, и…

 – Тебе нечего бояться, – мягко, но настойчиво проговорил Дейв. – Мы уговорим Джонстона замолвить за тебя словечко перед Тро. И за твоего парня тоже.

 – Нет, – уже тверже произнесла Филис. – Вы правда не понимаете… Конрад не просто так увел своих людей из Поселка, – она сделала крохотный шажок к выходу из хижины.

 – Филис, – окликнул я ее.

 – Димер? – она замерла, переливающийся огоньками силуэт на фоне ночи.

 – Неужели тебе нравится так жить? Прятаться ото всех, питаться впроголодь, спать со всеми скрипти вперемешку, вынашивать непонятно чьего ребенка?

Филис очень медленно приблизилась ко мне.

 – Да пошел ты в задницу, Димер, – ровно проговорила она. – Будь ты поумнее в свое время, много чего могло пойти совсем по-другому. А теперь не суй свой нос в то, чего совершенно не понимаешь, – она резко повернулась и шагнула к выходу. Полог задернулся.

 – М-да, – кашлянул мой напарник через некоторое время. – А я-то надеялся, что ты ее обаяешь и уговоришь нас выпустить.

 – Обаялка сломалась, – хмуро отозвался я.

 – Видел в сети старые дискуссии? – сменил тему Ривлер. – Ямада и Марта спорили, стоит ли подстраховаться и настроить агентику под потребление местной пищи, или ограничиться средовой кей-органикой. Фельдбах тогда продавила свое мнение… А теперь черта с два поймешь, насколько это усложнило ситуацию!

Я промолчал. Видя, что я не расположен к беседе, умолк и Дейв. Плечи ныли. В папоротнике шуршали вездесущие жуки, все же пробравшиеся в хижину. Мне оставалось надеяться, что ни одному насекомому не придет в голову выбрать для прогулок мое лицо.

 

 – Чем обязаны? – поинтересовался я, с трудом раскрыв глаза и пытаясь пошевелить пальцами на занемевших руках. С утра нас выводили на короткую прогулку, но после этого снова приковали к опорам крыши.

 – Доброе утро, – поклон Конрада был таким коротким, что больше напоминал кивок. – Как самочувствие?

 – У вас довольно неудобные постели, оперколон текстмастер, – насмешливо произнес Ривлер. – Хотелось бы подать жалобу оперсерву этого отеля.

 – Какая жалость, – развел Конрад руками. – Слушайте, можно положиться на ваше благоразумие? В смысле, если я вас развяжу, обещаете на меня не бросаться?

 – Постараюсь, – выговорил я.

 – Записано, – Конрад вынул ключ и зашел мне за спину. Наручники упали на увядший папоротник, я осторожно пошевелил руками. В них тут же вонзились тысячи невидимых иголочек.

Кряхтя, поднялся на ноги Ривлер. Я бросил взгляд на него, потом на Конрада. М-да. Даже если забыть о том, что внизу у Конрада наверняка имелась еще пара человек, наши шансы против плечистого, невзирая на возраст, вождя психосектантов я бы слишком высоко не оценил.

 – Сколько времени? – я перевел взгляд на вход, пытаясь оценить в зеленом сумраке положение солнца.

 – Около пяти вечера, – не моргнув глазом, ответил Конрад. – Хотите есть?

 – Я вижу, сервис начинает улучшаться, – произнес Дейв. – Слушайте, Конрад, не ходите вокруг да около. Вы уже определились, застрелить нас или отпустить?

 – Как вы любопытны, – хмыкнул Конрад. – Не спешите перелистнуть страницу, колон.

 – Не был бы я любопытен, не очутился бы на этой планете, – проговорил Ривлер. – Оперколон, ну за каким чертом вам это все понадобилось?

 – Это – что? – Конрад оперся на центральный ствол. – Оставить вас пока что в живых?

 – Это решение я пока только приветствую. Нет, я имею в виду – какого черта вы сотоварищи пустились в бега? Да еще прикончив охранника?

Конрад промолчал.

 – Я, кажется, уже говорил вам, что в Круге не принято бросать своих в беде, – сказал он наконец.

 – В беде? – Ривлер сделал движение, как будто скованные руки все еще не давали ему пожать плечами. – Текс сам навлек на свою голову кучу проблем. Но если бы не ваша эскапада – отделался бы наказанием и вернулся к нормальной жизни. Со всеми вами, добавлю.

Конрад покачал головой. На его лицо наползла тень.

 – Чем хороша молодость – она может позволить себе легковерие, – проговорил он печально.

 – Эй, – вмешался я в разговор. – Вы что же, боялись, будто патрон пойдет на уступки пацификам? Не смешите нас, текстмастер.

 – Пацификам? – Конрад издал звук, похожий то ли на смешок, то ли на кашель. – Тро всегда был мастером уступок. И отступлений. О, он блестяще отступал все дальше и дальше, с каждым шагом выгадывая себе и нам чуть большую долю шанса – но отступая до тех пор, пока не очутился на Кементари. Без возможности дальнейшего отступления. Уже в Центре было ясно, что эксперимент сворачивает куда-то не туда, невзирая на все усилия Гарольда… Но мы-то прочли слишком большой отрывок для отступления.

 – Что вы хотите сказать, Конрад? – спросил я, пытаясь понять смысл тирады.

 – Я хочу сказать, что на грунте сейчас примерно полторы тысячи пацификов. Которым не надо особого повода, чтобы вцепиться в глотку неомиферам, католикам или австралийцам. И тогда Тро окажется перед выбором – или приказать Охеде отправить на казнь кучу рабочих рук, снижая тем самым шансы колонии на выживание, или дать пацификам устроить в Поселке бойню. «Судья» Ван – единственный человек, который пока что стоит между Тро и таким вот неприятным выбором. Вы все еще уверены, что жизнь одного-единственного вспыльчивого скриптора – такая уж ценность для патрона в сравнении с этим?

Мы умолкли. Посмотреть на вещи под таким углом я раньше не пробовал.

 – Вас послушать, наша СБ совсем уж беспомощна, – единственное, что пришло мне в голову.

 – Если послушать меня, у Тро сейчас около сотни безов, – отрезал Конрад. – А у Вана – семь сотен отмороженных неактуалов, часть из которых имеет на руках оружие. При том, что Гарольд вынужден полагаться на них же как на рабочих и крестьян. И между прочим, присягали не разбирающиеся в юридических тонкостях люди Вана на верность Орбитальным Предприятиям, а не Тро и Кементари.

Ривлер вскинул голову.

 – А много ли вы получили взамен? – бросил он. – Голод, лишения. Страх. Я уж не говорю о том, что у вашей агентации отнюдь не бесконечный срок действия, а лишь она позволяет вам оставаться в добром здравии, питаясь местной пищей!

 – Свободу.

Ривлер слабо улыбнулся.

 – Да вы куда больший республиканист, чем я, – проговорил он. – Раз готовы рисковать жизнями своих друзей за такие абстракции.

Конрад пожал плечами.

 – Голод, страх и лишения были Вписаны в их жизнь давным-давно. Как, впрочем, и в ваши – я не ошибаюсь?

 – А это здесь при чем? – резко спросил я.

 – Просто к слову, – Конрад снова сделал вид, будто что-то записывает в блокнот-амулет. Поднялся на ноги. – Нам пора идти, колоны.

 

 

Слезть по качающейся веревочной лестнице, чертыхаясь из-за ноющих поясницы и мышц, было не слишком простым делом, но я с ним кое-как справился. Хмуро наблюдавшие за процессом Вальд и Мэо молчали, не сводя с меня глаз. Кроме них, мне не удалось разглядеть в пределах Круга ни единой живой души. Тишину нарушало лишь жужжание стрекоз и шепот листьев.

Не успел я моргнуть глазом, как на моих руках очутилась веревка, а на голову оказался наброшен мешок.

 – Ну и стоило нас развязывать? – с укором поинтересовался Ривлер.

 – Спускать вас по лестнице в наручниках было бы сложнее, – с еле уловимой насмешкой проговорил Конрад. – Вперед, колоны.

Последовала новая утомительная последовательность – нас крутили вокруг себя, запутывая в направлениях. На ощупь мы двинулись куда-то по лесной тропинке.

Прогулка ничем не отличалась от вчерашней – цепляющиеся за ноги сучья, надоедливые комаромухи, ругательства охранников. Мы упрямо тащились по накопившимся за столетия грудам валежника, гадая, где закончится наш путь.

Обнадеживало одно – вряд ли скрипти стали бы столько возиться с нами, чтобы просто-напросто выпустить по пуле в голову.

Я совершенно утратил счет времени. Но вот, наконец, треск и шорох ветвей сменился мягким шуршанием травы, а под мешок начал задувать прохладный ветерок. Мы прошли вперед еще какое-то расстояние и остановились. С меня стянули мешок.

 – Ваши айдимы спрятаны вот под этим кустом, – Конрад вытянул руку, показывая на участок разрыхленной земли под зарослями игларикса на опушке. – Чуть подальше – мул с вашим багажом и оружием. Как только вы освободитесь, вам не составит труда его найти.

 – Освободимся? – переспросил я. Мы стояли метрах в пятидесяти у того самого озера, где нас схватили вчера, только, похоже, с другой его стороны от протоки. Мэо и Вальд держали нас под прицелом.

 – Ну да, – Конрад провернулся на каблуках, выхватывая нож. Лезвие серебристой рыбкой сверкнуло в солнечных лучах, до половины уйдя в повисший на лианах трухлявый ствол. – Если вдруг сумеете развязаться раньше – мой добрый совет. Не пытайтесь выследить нас. Тогда мы точно будем стрелять.

 – Буду только рад избавить вас от своего присутствия, – сообщил Ривлер, усаживаясь на траву и безуспешно пытаясь продеть ноги через связанные руки. – Счастливого пути.

 – Вписано, – скрипти шагнули к прогалу в лианах и мгновенно исчезли в нем. Только смятый белоголовник напоминал об их присутствии.

Я облегченно вздохнул, присаживаясь рядом с Ривлером. Над озером поднялась ромбовидная голова ранатавра. Земноводное без особого интереса скосило на нас выпуклый глаз и принялось поедать гидрофиты, вспугнув стайку инлунов. Терапториды, раздраженно шипя, отбежали на несколько метров вдоль уреза воды.

 – Можешь мне помочь? – выдавил Ривлер, корчась в траве.

 – Зубами? – я покрутил головой, ища что-нибудь, чем можно перепилить путы.

 – Хотя бы.

Я с усилием встал на ноги. Дошел вперевалочку до старой кейвальхии, в которую всадил нож Конрад. До ножа я, встав на цыпочки, дотянулся – вот только ухватить его получалось разве что зубами.

Покрутить головой и собраться с мыслями.

 – Сзади, – подал голос Дейв. Я обернулся и сразу понял, что имел в виду ботаник. На берегу озера, наполовину погрузившись в воду, растопырил среди стеблей эпигидрофитов черные корни здоровенный пень.

Стараясь не думать о крокотритоне, возможно, в этот самый момент подстерегающем добычу, я принялся тереть веревку о жесткий корень.

 – Не хочу тебя отвлекать, – произнес оставивший свои попытки Ривлер двадцать минут спустя. – Но неплохо бы нам разобраться с этим делом до того, как кто-нибудь наподобие давешнего тераптора решит поискать себе ужин на этом бережку.

 – Тороплюсь как могу, – огрызнулся я. – Не хочешь сам попробовать?

Вместо ответа Ривлер тоже перевалился на ноги, добрался до пня и принялся за столь же безуспешные попытки.

Ну, не так уж и безуспешные. Спустя еще десять минут, когда солнце заметно склонилось к опушке, жесткие волокна изрядно размочалились – я ощущал это по тому, как ослабло натяжение на запястьях. Не обращая внимания на многочисленные царапины, я сделал еще несколько движений. Веревка зацепилась за какой-то сучок и застряла. Помянув блок, я рванулся. Раздался резкий треск.

 – Наконец-то! – я поднял перед собой руки. Вырвал нож из дерева и полоснул по путам Ривлера.

 – Где там, говорил Конрад, заныкан наш мул? – спросил Дейв, растирая запястья.

 – Где-то вон в том иглариксе. Мне интересно, над нами есть хоть один спутник?

 – А даже если есть. Что они увидят? Что нам надоело собирать лактукары, и мы решили развлечься художественной гимнастикой и почесаться о деревья? – заметил Ривлер, яростно скребя плечи и спину. – Впрочем, мы уже на полчаса опоздали с ежевечерним отчетом, так что что-то могли и перенацелить… Пошли искать.

Мул нашелся довольно быстро – с распряженным контом он стоял под молодым псевдокордаитом совсем недалеко от тропы, правда, не совсем в том направлении, куда показывал Конрад. Не сговариваясь, мы извлекли из седельных сумок остатки провизии и поспешно проглотили по лепешке и глотку воды, чтобы унять протестующие желудки. Потом Ривлер сопряг мула к откопанному айдиму и отвел ближе к протоке, где лес отступал подальше от укрытой флувитапом поверхности озера.

Я взвесил айдим в руке. К счастью для нас, «астера» действительно была совершенно неубиваемой моделью – ей не повредило бы и погружение в кипяток, не то что закапывание.

 – Димер. Подожди немного, – рука Ривлера предупреждающе опустилась на мою.

Я непонимающе посмотрел на товарища.

 – Чего?

 – Кому беседуем?

 – По идее, нам надо поговорить с самим Охедой, – ответил я неуверенно. – Другое дело, вряд ли у него есть время на прямую нить. Сигнем беседу?

Ривлер покачал головой.

 – Предлагаю сделать так, – промолвил он очень негромко. – Ты беседуешь Артигасу и Владимиру. Я – Джонстону и Синишу.

 – То есть? – не понял я. – В принципе, можно и так, но смысл? Охеда с патроном так или иначе должны узнать об этом как можно скорее.

Ботаник поднялся на ноги. Глядя на солнце, уже коснувшееся опушки, машинально подобрал нож, оставленный Конрадом, и подбросил его, заставляя войти лезвием в землю. Постучал пальцем по айдиму.

 – Димер, – проговорил он, понизив голос. – Отойдем на минутку.

Оставив айдимы на попечение бота, мы вернулись обратно к пню. Ранатавры давно закончили трапезу и скрылись под водой. Среди надводных зарослей грелся на солнце крокотритон средних размеров, лениво поводя серповидной башкой, когда неосторожные виверниды подлетали к нему слишком близко. При виде этой картины я порадовался, что «тур» вновь со мной.

 – Ну что? – бросил я нетерпеливо.

Ривлер посмотрел мне в лицо.

 – Димер, – жестко произнес ботаник. – Мне показалось, у тебя среди этих психопатов имеется парочка знакомых. Та девчонка ночью, или парень, что нас опознал. Скажи, ты ведь против них конкретно ничего не имеешь?

Я было собрался удивиться такому вопросу. Потом до меня дошло.

 – Думаешь, Конрад был прав?

 – Не знаю, – буркнул Ривлер. – Да, он параноик с поехавшей напрочь крышей. Но вот что неправ на все сто, поручиться не могу.

 – И ты считаешь…

 – Что если мы отпишемся Охеде напрямую – я бы не поручился за судьбу Круга. Не удивлюсь, если их новый лагерь прожарят метра на три в глубину без всяких предложений сдаться, – Ривлер нервно мерил шагами расстояние между пнем и опушкой. – Поверь, у Охеды есть и средства, и возможности!

 – Допустим, – проговорил я, искоса глянув на Дейва. – Что ты предлагаешь? Беседнуть масколонам напрямую?

 – Именно. Главное, формально мы ничего не нарушим. Доложим своим непосредственным начальникам, только и всего. Но информация расползется… и поверь мне, если это дойдет до Джонстона и Совета, наш великий инквизитор десять раз подумает, прежде чем отдавать приказ на скоропалительные действия!

 – Хочешь сказать, мы влезем аккурат в разборку между членами Совета? – переспросил я, уже сдаваясь. – А, блок с тобой! Хуже, думаю, уже не будет.

 – Не переживай, – ободряюще произнес Ривлер. – Джонстон прикроет наши задницы перед патроном, если что-то пойдет не так.

 – Точно знаешь или надеешься?

Ривлер помолчал.

 – Можешь быть уверен, – твердо заявил он.

Мы уже шли вдоль озера обратно в сторону дрона. Мюара опускалась в океан листвы, от воды задуло прохладой. Столб мускулицидной мошкары повис над водной гладью, звеня и покачиваясь в лучах заката. Даже отсюда был слышен писк айдимов – должно быть, Евгений торопил нас с докладом, даже не представляя, что ему предстоит сейчас услышать.

[Крукс]

или приказать Охеде отправить на казнь кучу рабочих рук, снижая тем самым шансы колонии на выживание,

На которую казнь-то? И как, например, хорошая порка снизит шансы на выживание?

 

 

[Treau Garold]

На которую казнь-то? И как, например, хорошая порка снизит шансы на выживание?

В случае хорошего полноценного междуусобчика со стрельбой друг в друга - даже не в СБ - боюсь, поркой дело не ограничится и со стороны администрации.

По крайней мере - с субъективной точки зрения персонажа, в положении которого понятна некоторая пристрастность.

[Владимирович]

Если послушать меня, у Тро сейчас около сотни безов, – отрезал Конрад. – А у Вана – семь сотен отмороженных неактуалов, часть из которых имеет на руках оружие. При том, что Гарольд вынужден полагаться на них же как на рабочих и крестьян. И между прочим, присягали не разбирающиеся в юридических тонкостях люди Вана на верность Орбитальным Предприятиям, а не Тро и Кементари.

ТАКЪ !

А что может удержать безов от порабощения всех прочих колонов - а ничего не может, если у них монополия на оружие

 

[Владимирович]

Феодализм это хорошо, но вот как быть с Швейцарией ?

[Treau Garold]

А что может удержать безов от порабощения всех прочих колонов

Да куда уж больше Как минимум то, что монополия на оружие распространяется на сорок человек разведчиков, да плюс бригадиров на дальних хуторах.

Я уже не говорю про то, что здоровая по-человечески понятная тяга к абсолютной власти все же не является единственным регулятором взаимоотношений среди двуногих обезьян

После хорошей ПРОФИЛАКТИЧЕКОЙ порки никакого междусобойчика не случится.

Вот этот тонкий момент на грани между преждевренной, оздоровительной и запоздалой поркой наряду с соотношением отправителей и адресатов звездюлей - как были бы просты управленческие задачи, когда его было бы не хрен отследишь и объективно-то, а не через призму субъективного видения парочки ненадежных рассказчиков (ТМ)!

Светит им просвещённый феодализм

А Вы все-таки оптимист

 

Собственно, Тро уже и сейчас правит по-факту как самодержец. Просто зачем-то считающий нужным сохранять старые формальности

Я так понял, коллега имел в виду вариант с отставкой самого Тро с занесением в личное тело.

Вы недооцениваете инерцию мышления.

Альзо, простой исландский бонд и скромный римский латифундист - это очень разные рабовладельцы, и за считанную пару лет они друг в друга мутируют плохо 

Изменено 2 May 2017 пользователем Treau Garold

[Treau Garold]

З.Ы. "Дался вам этот феодализм. Его и не было-то толком нигде, кроме как в Европе" (с) некий смутно знакомый коллега.

Для классического феодализма у них хронический недостаток людских и хронический переизбыток территориальных ресурсов.

Изменено 2 May 2017 пользователем Treau Garold

[Treau Garold]

дивные успехи массовой и мгновенной перестройки мозгов современными информационно-пропагандистскими техниками, которые и не снились

Коллега, я позволю себе не согласиться с Вашей точкой зрения 

"Мир уже не тот, что раньше" (с) Кагемни

"Не от мудрости говоришь сие" (с) Соломон

И на том закончим, бо тема флеймогонная и Спореопасная.

Я сказал "светит", но не сказал "греет".  

Все-таки оптимист

имхо, для понимания взаимного достаточно и терминологии такой. Привычность перевешивают и общедоступность .

Чревато. Этот путь обычно ведет к тому, что голубь - тоже крокодил, только с пигостилем и перьями.

Вот, например - выбранный сходом деревенский староста с оружным posse из трех ганслингеров - он феодал?

А вот с территориальным дело тёмное и не реальное

А как по-Вашему, отчего у них разрешено детей заводить исключительно в пробирке? Именно по этой причине - чтобы следующие поколения, начиная со второго, рождались сразу адаптированными к кей-органике.

Вообще говоря, они перестраховщики - я начинаю сильно подозревать, что до особо ярких клинических симптомов там счет пойдет скорее на десятилетия даже без агентаций. Но в данном случае я такую перестраховку одобряю.

Особенно если прижмёт внешними, так сказать, факторами.

Внешние факторы - а тем паче внутренние - они такие. Могут прижать, а могут - расплющить.

Так это не "удерживает", а "способствует". Готовые кандидаты в на инкорпорацию в форы феодалы.

Если только у меня не забарахлил миелофон, то коллега имел в виду, так сказать, тактическую перспективу. Ближнего прицела

[Serafim]

Опубликовано: 3 минуты назад

Ответьте, пожалуйста, вот на какой вопрос: а сколько вообще книг в цикле планируется?

[Владимирович]

Для классического феодализма у них хронический недостаток людских и хронический переизбыток территориальных ресурсов.

Про людские - согласен, а с территориальными не все так просто, в теории территорий - вся планета, а на практике местную еду особо не пожрешь, даже если ее ухитришься завалить

[Treau Garold]

Ответьте, пожалуйста, вот на какой вопрос: а сколько вообще книг в цикле планируется?

В конце этой устрою массовую бойню и закончу

 

в теории территорий - вся планета, а на практике местную еду особо не пожрешь, даже если ее ухитришься завалить

Ответил коллеге Тени Дуба Складной Кошке, не все так однозначно.