March 2017

So, it begins...

21 февраля (6 марта)

По сообщениям газеты «Биржевые ведомости», 21 февраля (6 марта) на Петроградской стороне начался разгром булочных и мелочных лавок, продолжавшийся затем по всему городу. Толпа окружила пекарни и булочные и с криками: «Хлеба, хлеба» двинулась по улицам.

Морис Палеолог, французский посол в России:

Петроград терпит недостаток в хлебе и дровах, народ страдает. Сегодня утром у булочной на Литейном я был поражен злым выражением, которое я читал на лицах всех бедных людей, стоявших в хвосте, из которых большинство провело там всю ночь. Покровский, с которым я говорил об этом, не скрыл от меня своего беспокойства. Но что делать? Железнодорожный кризис действительно ухудшился. Сильные морозы, которые держатся во всей России (-43°R), вывели из строя  вследствие того, что полопались трубы паровиков, более тысячи двухсот локомотивов, а запасных труб вследствие забастовок не хватает. Кроме того, в последние недели выпал исключительно обильный снег, а в деревнях нет рабочих для очистки путей. В результате 5700 вагонов в настоящее время застряли.

Из дневника императора Николая II:

Погулял полчаса. Погода была холодная и ветреная, шёл снег. Принял Беляева, Покровского, Щегловитова. Посидел наверху у Ольги и Алексея, которому лучше. Погулял с Татьяной. В 4 ч. принял Танеева, в 6 час. Стаховича и в 9.45 Протопопова.

Ситуация в Петрограде:

На Путиловском заводе продолжается забастовка, начавшаяся 18 февраля (3 марта).

Детали события

22 февраля (7 марта)

22 февраля (7 марта) Николай II уезжает из Петрограда в Могилёв в Ставку Верховного главнокомандующего. Перед отъездом он получил заверения министра внутренних дел А. Д. Протопопова о том, что ситуация в столице полностью под его контролем; арестовав в конце января членов Рабочей группы Центрального ВПК, занимавшихся подготовкой массовой демонстрации, запланированной на 14 февраля, день открытия новой сессии Госдумы, Протопопов был абсолютно уверен, что ему удалось подавить революцию в зародыше.

Дневник Николая II,запись от 22 февраля (7 марта)

Читал, укладывался и принял: Мамантова, Кульчицкого и Добровольского. Миша завтракал. Простился со всем милым своим семейством и поехал с Аликс к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на Ставку. День стоял солнечный, морозный. Читал, скучал и отдыхал; не выходил из-за кашля.

Из "Записок корпусного врача" Василия Кравкова:

Полнолуние. Разговор с корнетом Зайченко (в миру — московским промышленником-домовладельцем-домостроителем). Убежден он, что в России будет и должна быть революция, осиное гнездо, руководящее судьбами России, должно быть изничтожено, армии-де для защиты престола теперь нет, высший же командный состав склонится в ту сторону, где ему будет лично выгодней, сам-де он с удовольствием бы из России эмигрировал туда, где существует республиканский режим.

Из газетных отчетов о заседаниях Государственной думы вижу, что министр земледелия Риттих — человек деловой, толковый и умный, могущий, пожалуй, стать героем нашего времени…

Служба «царская»; как дико теперь для меня звучит это прилагательное — «царская», отчего не «отечественная»?! Сам царь-то должен быть прежде всего слугой отечества! Ох уж эти мне монархи! Хороши они лишь когда являются не монархами одних лишь внешних привилегий, а монархами талантов и истинными властителями ума и сердца всего общества и народа! А не в роли лишь штемпеля, контрасигнирующего и санкционирующего преступные акты бесчестных царедворцев.

Ситуация в Петрограде:

Правление Путиловского завода в ответ на забастовку объявило локаут. Путиловский завод не функционирует.

Детали события

23 февраля (8 марта) 1917 г.

23 февраля (8 марта) в 1500 царский поезд прибыл в Могилёв.

Тем временем в столице антивоенные митинги, посвящённые Дню работницы, начали стихийно перерастать в массовые стачки и демонстрации. Остановили производство работницы ткацкой Торшиловской фабрики, снарядного завода «Старый Парвиайнен». Участники совместного митинга с Выборгской набережной направились в центр Петрограда. На Лесном проспекте они встретили 3-тысячную демонстрацию рабочих завода «Новый Парвиайнен» и вместе с ними по Литейному (Александровскому) мосту прошли в центр города. Прекратили работу заводы «Старый Лесснер», «Новый Лесснер», «Айваз», «Эриксон», «Русский Рено», «Розенкранц», «Феникс», «Промет» и др. К вечеру на Невский проспект вышли рабочие Выборгской и Петроградской сторон (через Литейный проспект), Рождественского и Александро-Невского районов (со стороны Знаменской площади), Путиловского завода и Нарвского района (к Казанскому собору). Всего забастовало 128 тыс. человек. Колонны демонстрантов шли с лозунгами «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!». Масла в огонь подлил локаут Путиловского завода, в результате которого без работы остались тысячи петроградских рабочих.

В центре города произошли первые стычки с казаками и полицией (1-й, 4-й, 14-й Донские казачьи полки, Гвардейский сводно-казачий полк, 9-й запасной кавалерийский полк, запасной батальон Кексгольмского полка)

Согласно донесениям Охранного отделения, на Корпусной улице рабочие серьёзно избили полицейского надзирателя Вашева, на Нижегородской улице избит коллежский секретарь Гротиус. Забастовщики широко применяют тактику «снятия» соседних заводов, силой вынуждая их присоединиться к забастовке.

Русское бюро ЦК и Петербургский комитет РСДРП(б) дали партийным организациям директиву максимально развивать начавшееся движение. На совещании руководства петроградских большевиков, состоявшемся поздно вечером в Выборгском районе, было признано необходимым продолжать и расширять забастовку, организовывать новые демонстрации, усиливать агитацию среди солдат, принять меры к вооружению рабочих. Совещание рекомендовало выдвинуть два основных лозунга: свержение монархии и прекращение империалистической войны. Признаётся, однако, что у большевиков недоставало сил, чтобы в организационном отношении охватить весь массовый революционный поток.

Вечером состоялось совещание военных и полицейских властей Петрограда под председательством командующего Петроградским военным округом генерала Хабалова. Согласно докладу градоначальника генерала Балка, наиболее решительно действовал 9-й запасной кавалерийский полк. 1-й Донской казачий Ермака полк при разгоне демонстрантов проявил странную пассивность, которую командир полка полковник Троилин объяснил неумением казаков действовать против толпы в городских условиях и даже отсутствием в полку нагаек. Приказом генерала Хабалова в полк выделено по 50 коп. на казака на обзаведение нагайками. В целом по итогам совещания ответственность за порядок в городе передана в руки военных.

Из воспоминаний петроградского градоначальника генерала Балка:

Начался день нормально. Погода отличная — солнечная. В 10 ч. утра стал получать по телефону сведения об оживленном движении на Литейном и Троицком мостах, а также по Литейной ул. и Невскому проспекту. В публике много дам, еще больше баб, учащейся молодежи и сравнительно с прежними выступлениями мало рабочих. Густая толпа медленно и спокойно двигалась по тротуарам, оживленно разговаривала, смеялась и часам к двум стали слышны заунывные подавленные голоса: хлеба, хлеба...Причем лица оживленные, веселые и, по-видимому, довольные остроумной, как им казалось, выдумкой протеста.

Достать можно все. К хвостам привыкли. Хлеб, вкусный и питательный, выдавался по 11/2 ф. на человека, а рабочим и войскам по два. У многих припасена мука, сухари. Вопрос о наступающем голоде был раздут самой же публикой, к сожалению, не без участия интеллигенции, и получилась общая паника, вынесенная кем-то на улицу, а затем хождение и вопли «хлеба, хлеба».

Ген. Хабалов приказал из сумм, находящихся в его распоряжении, отпустить немедленно по 50 к. на казака на обзаведение нагаек. Решено на завтра войскам быть готовыми по первому требованию стать в 3-е положение, т. е. занять соответствующие городские районы. Охрана города оставалась на ответственности градоначальника. Я немедленно отдал приказание на завтра занять, согласно давно уже выработанному плану, все ответственные пункты города, мобилизовав всю полицию, усилив ее казачьими и кавалерийскими запасными полками и жандармским дивизионом. Речная полиция охраняла переходы через Неву. План охраны столицы, а также инструкция совместных действий войск и чинов полиции были выработаны мною при полном согласии с военным начальством еще в ноябре месяце. Ночь прошла совершенно спокойно.

Из дневника великого князя Михаила Александровича:

Утром гулял в саду, потом пришли собаки с санями и Бэби[цесаревич Алексей] на них катался. Сани с пятью собаками приехали из моего бывшего 2-го кавалерийского корпуса, их там обучали, и они служили там в транспорте. Вечером мы поехали в театр — «Модерн», «Ледяное сердце».

Из записок председателя Государственной Думы Родзянко:

Царь уехал. Дума продолжает обсуждать продовольственный вопрос. Но что-то сегодня оборвалось, и государственная машина сошла с рельс. Сегодня совершилось то, о чем предупреждали, грозное и гибельное, чему во дворце не хотели верить…

Из дневника императора Николая II:

Проснулся в Смоленске в 9? час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал все свободное время книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилев в 3 ч. Был встречен ген. Алексеевым и штабом. Провел час времени с ним. Пусто показалось в доме без Алексея. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай.

"Женский вестник", №1 за 1917 год:

Россия переживает тяжелые времена, переживают их и женщины вместе с нею. Много невзгод обрушилось  на них с войной…Продовольственная неурядица создает у лавок с предметами первой необходимости бесконечные хвосты. Женщины и дети мерзнут, простужаются, ожидая в очереди булки, молоко, мясо. Дома хозяйки ломают голову над вопросом, чем накормить сегодня семью. И все это в одиночку. В результате положение не улучшается, а ухудшается. И конца этому нет.

Из воспоминаний большевика А.Г. Шляпникова:

Петербургский комитет и его районные организации повели агитацию за празднование в Международный день работницы. Работницы откликнулись чрезвычайно живо на предложение Петербургского комитета об устройстве специальных митингов, посвященных обсуждению вопросов о положении наших работниц. Работницы в этот день выступили застрельщиками забастовки, ходили от одного предприятия к другому и под крики «Долой войну» и «Хлеба» снимали работавших.

Морис Палеолог, посол Франции в России:

Весь день Петроград волновался. По главным улицам проходили народные шествия. В нескольких местах толпа кричала «Хлеба и мира». В других местах она запевала «Рабочую Марсельезу». Произошло несколько стычек на Невском проспекте. Несмотря на то, что в воздухе столицы чувствуется восстание, император, проведший только что два месяца в Царском Селе, выехал сегодня вечером в Ставку.

Из дневника министра внутренних дел Протопопова:

Во время молебна мне сказали, что заба­стовали рабочие на многих заводах, большими толпами ходят по ули­цам и что командующий войск под оклад у градоначальника распо­рядился вызвать и казаков. На мой вопрос по телефону Балк мне сообщил, что все дело в том, что к газетным уткам, будто в городе нет муки, сегодня выпечка опоздала, не успели будто во время выдать муку пекарям; народ ринулся расхватывать хлеб на сухари и запас, и многим совсем хлеба не хватило. Это вызвало громадное волнение и забастовку — spontee без сговора и подготовки.

Пока заведывал градоначальник, опозданий в выдаче муки не было. Вейс же, его заменивший, по отзыву К., — бестолков и путаник. Но сделать я ничего не мог: продовольствие было не в м-ве вн. дел, а Риттих искренно верил в таланты Вейса.

План предупреждения беспорядков существовал. Он был выработан заранее у градоначальника. Градоначальник и вся полиция посему подчинена ему, и я совершенно не касался утвержденных им предположений. В виду этого кн. Голицын просил приехать Хабалова, который и заявил, что все нужное будет им сделано.

Из дневника Зинаиды Гиппиус:

Сегодня беспорядки. Никто, конечно, в точности ничего не знает. Общая версия, что началось на Выборгской, из-за хлеба. Кое-где остановили трамваи (и разбили). Будто бы убили пристава. Будто бы пошли на Шпалерную, высадили ворота (сняли с петель) и остановили завод. А потом пошли покорно, куда надо, под конвоем городовых. Если завтра все успокоится и опять мы затерпим — по-русски тупо, бездумно и молча — это ровно ничего не изме­нит в будущем.

Без достоинства бунтовали — без достоин­ства покоримся. Царь уехал на фронт. Лафа теперь в Царском Г-ке «пре­секать». Хотя они «пресекать» будут так же бессильно, как мы бессильно будем бунтовать. Какое из двух бессилий победит?

Бедная земля моя. Очнись!

Из воспоминаний Матильды Кшесинской:

Когда моя экономка проверяла серебро, хрусталь и белье, что делалось всегда после больших приемов, кто-то из моих служащих прибежал взволнованный и сообщил, что по Большой Дворянской улице движется несметная толпа. Началось то, чего все боялись и ожидали, а именно уличные выступления. Толпа прошла мимо моего дома, не нарушив порядка.

Из дневника Сергея Прокофьева:

На Аничковом мосту замечалось некоторое скопление народа, преимущественно рабочие, в коротких куртках и высоких сапогах. Вот проезжают кавалькады казаков, человек по десять, вооруженные пиками. Можно ожидать, что начнется стрельба. Но публика беспечно идет, и дамы, и дети, и старые генералы — все с удивлением рассматривали необычную для Невского картину.

Баба с тупым лицом, совершенно не понимая идеи момента, советовала «бить жидов». Какой-то рабочий очень интеллигентно объяснял ей об иных задачах движения, даром тратя перед дурой свое красноречие. В это время часть казаков повернула лошадей к ней, и она с необычайной стремительностью юркнула в толпу, убежав на другую сторону моста.

Из мемуаров Керенского:

Я сегодня взял на себя обязанность передать вам то, что мне вчера сказали те путиловские рабочие, которые у меня были. Они просили меня передать вам следующее: «Скажите вашим товарищам, членам Государственной думы, что мы сделали все, чтобы этого закрытия завода вчера не последовало; мы сделали все… и даже согласились вернуться на работу на старых условиях».

Но в тот момент, когда таково было настроение руководящих рабочих масс завода, они прочитывают объявление о закрытии Путиловского завода и о том, что 36 000 петербургского населения, самого обездоленного и голодающего, выбрасывается на улицу. Они прочли это тогда, когда только что провели по всем мастерским ряд организованных собраний, где доказывали, по тем или другим соображениям, несвоевременность сегодня развивать это рабочее движение, и они просили меня вам передать. Я ответил им: «Я сомневаюсь, чтобы большинство Государственной думы поняло вас; кажется, общего языка между вами и ими нет никакого», но я обязанность свою исполняю, я вам передаю. И если напрасно, то сделайте то, что требует от вас гражданский долг настоящего момента.

Детали события

24 февраля (9 марта) 1917 года

В Петрограде началась всеобщая забастовка (свыше 214 тыс. рабочих на 224 предприятиях). Колонны демонстрантов прорывались через Литейный мост на левый берег Невы. Через Троицкий мост удалось пройти участникам демонстраций на Большом и Каменноостровском проспекте; через Тучков мост на Васильевский остров проникла часть рабочих Выборгской и Петроградской стороны, после чего местные рабочие также начали забастовку. К ним присоединились студенты университета и курсистки Высших женских (Бестужевских) курсов. Забастовка началась на предприятиях Нарвской и Московской застав, Невского и других районов.

В 1200 петроградский градоначальник Балк сообщил командующему Петроградского военного округа генералу C. C. Хабалову, что полиция не в состоянии «остановить движение и скопление народа». Командующий направил к центру города солдат гвардейских запасных полков: Гренадёрского, Кексгольмского, Московского, Финляндского, 3-го стрелкового и др. Были перекрыты основные городские магистрали, усилена охрана правительственных зданий, почтамта, телеграфа, всех мостов и переходов через Неву.

Во второй половине дня начались непрерывные массовые митинги на Знаменской площади; здесь казаки отказались разгонять демонстрантов. Отмечались отдельные случаи нелояльного поведения казаков. Во время одного из инцидентов казаки прогнали полицейского, ударившего женщину нагайкой. Согласно воспоминаниям большевика Каюрова, один из казачих патрулей «улыбался» рабочим-демонстрантам, а один из казаков даже «хорошо подмигнул».
В течение 23-24 февраля было избито 28 полицейских.

Генерал-губернатор Петрограда генерал Балк:

С утра почти все фабрики забастовали. Невский стал наполняться густой толпой. Ходят толпы и начались митинги. Генерал Хабалов сказал: «Сам вижу из своей квартиры, как с Выборгской стороны народ свободно переходит по льду. Делаю распоряжение о немедленном вызове войск».

Между 11-12 час. дня в градоначальство ко мне в кабинет прибыл Преображенского полка полковник Павленко с адъютантом и заявил мне, что ему приказано Командующим войсками округа вступить в распоряжение войсками и полицией для водворения порядка в городе. 

Несмотря на раннее окончание движения народа, прибывший с вечерним докладом Начальник Охранного отделения сообщил мне малоутешительные сведения: в левых верхах было решено, если завтра опять соберутся толпы, использовать положение в смысле агитации и, если заметно будет сочувствие улицы, произвести беспорядки, смотря по обстоятельствам, включительно до вооруженного выступления. Какие выбросят толпе лозунги — ясно не было — тоже смотря по обстоятельствам. Замечалось, что верхи сами не могли понять и разобраться в свалившейся совершенно неожиданно на их голову благоприятной обстановке. Я передал об этом генералу Хабалову. Военное начальство все же решило пока воздерживаться от применения в дело оружия.

Из воспоминаний начальника Петроградского охранного отделения К. Глобачева:

Генерал Хабалов берет столицу исключительно в свои руки. По предварительно разработанному плану, Петроград разделен на несколько секторов, управляемых особыми войсковыми начальниками, а полиция почему-то снята с постов. Убрав полицию, Хабалов решил опереться на ненадежные войска, так сказать, на тех же фабрично-заводских рабочих, призванных в войска только две недели тому назад, достаточно уже распропагандированных и не желающих отправляться в скором времени на фронт. Отчасти, конечно, вина за такое решение лежит и на градоначальнике, генерале Балке, который, по-видимому, чтобы снять с себя всякую ответственность, отдал город в распоряжение войскового начальства.

Из воспоминаний директора Департамента полиции А.Т. Васильева:

Бастовало уже почти 200 000 человек, и полиция больше не могла удерживать стремящуюся к центру толпу. Толпа безжалостно забрасывала полицейских камнями и кусками металлолома, в результате чего было серьезно ранено немало храбрых полицейских. Мы не имели сведений о том, насколько революционные партии контролируют эти действия рабочих. Поэтому я поручил начальнику Петроградского охранного отделения генералу Глобачеву изучить этот вопрос.

Оказалось, что социалистические организации стремятся использовать волнения в Петрограде в своих интересах и систематической пропагандой готовят почву для всеобщей стачки и демонстраций на улицах. Я отдал приказ немедленно арестовать революционных лидеров, и генерал Глобачев сумел захватить на частной квартире весь Петроградский комитет большевистской партии, так что она была в тот момент совершенно парализована.

К сожалению, Керенский, представитель партии эсеров, как член Думы обладал депутатской неприкосновенностью. Во время его поездки в Саратов я приставил к нему для наблюдения несколько опытных агентов, и они видели, как он в ресторане передавал какие-то бумаги неизвестному. Того сразу же арестовали и обнаружили спрятанные на нем прокламации с призывами к восстанию, полученные от Керенского. Я обратился к министру юстиции с просьбой лишить Керенского депутатской неприкосновенности и дать возможность полиции арестовать его.

Из воспоминаний начальника императорской дворцовой охраны генерала Спиридовича:

На другом конце Невского также были демонстрации. Поют революционные песни. Кричат: «Долой правительство!», «Да здравствует республика!», «Долой войну!». Наряд полиции бросается на толпу, его встречают градом ледяшек. Казаки бездействуют. Они лишь шагом проходят сквозь толпу, некоторые смеются. Толпа в восторге, кричит: «Ура!» На «ура» казаки кивают головами, кланяются. Полиция негодует. Одна фраза передавалась в группах расходившихся рабочих: «Казаки за нас, казаки за народ!»...

Из дневника французского посла Мориса Палелога:

Волнения в промышленных районах приняли сегодня утром резкую форму. Много булочных было разгромлено на Выборгской стороне и на Васильевском острове. В нескольких местах казаки атаковали толпу и убили несколько рабочих.

Из дневника министра внутренних дел Протопопова:

С утра мне сказали, что в городе неблагополучно. Большие толпы, разбито несколько магазинов, что командующий войсками приказал стрелять. Вскоре я узнал, что многие городовые, пешие и конные, ранены и убиты; на Выборгской изувечен полк. Шал­феев. Была особо стрельба на Знаменской площади, но раненых и уби­тых, как мне сказали, немного.

Мне было подано донесение охранки, что завтра будет повторение беспорядков, с указанием на плохую надежду, которую можно возлагать на некоторые войско­вые части. В этот же день Хабалов выпустил воззвание, что мука у города есть и что беспорядки будут подавлены всеми мерами.

Министр иностранных дел Покровский о своем коллеге Протопопове:

Я придавал бы этим беспорядкам лишь второстепенное значение, если бы у моего дорогого коллеги по внутренним делам был еще хоть проблеск рассудка. Но чего ждать от человека, который вот уже много недель потерял всякое чувство действительности и который ежевечерне совещается с тенью Распутина? Еще в эту ночь он провел два часа в вызывании призрака «старца».

Из дневника Зинаиды Гиппиус:

Беспорядки продолжаются. Но довольно пока невинные. По Невскому разъезжают молоденькие казаки (новые, без казачьих традиций), гонят толпу на тротуары, случайно подмяли бабу, военную сборщицу, и сами смутились. Толпа — мальчишки и барышни. Впрочем, на самом Невском рабочие останавливают трамваи, отнимая ключи.

Интересен инцидент в Купеческой управе. Было много гостей, между прочим, Шебеко. Булочкин сказал официаль­ную речь. Doumergue (ничего не понял) отвечал. Этим должно было кончиться. Но через толпу пробрался Рябушинский, вы­нул из кармана записку и хорошо прочел резкую француз­скую речь. Нация во вражде с правительством, пр-во мешает нации работать и т.д.

Письмо императрицы Александры Федоровны Николаю II:

Бесценный мой! Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разнесли Филиппова, и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально. Вчера вечером Бэби был весел — 38,1 в 9; в 6 — 38,3. У Ольги оба раза — 37,7. Вид у нее хуже, изнуренный.  В 10 пошла посидеть с Аней (у нее, вероятно, корь — 37,7, сильный кашель, болит горло — а может быть, ангина).

Каким страшно одиноким должен был ты чувствовать себя первую ночь! Не могу представить тебя без Бэби, мой бедный, милый ангел! Я надеюсь, что Кедринского[т.е. Керенского] из Думы повесят за его ужасную речь — это необходимо (военный закон, военное время), и это будет примером. Все жаждут и умоляют тебя проявить твердость.

Благослови и сохрани тебя Бог! Без конца целую тебя. Нежно преданная и горячо любящая твоя старая Женушка. 

Ответ Николая:

Пожалуйста, не переутомись, бегая от одного больного к другому. Кроме того, комнаты в Царском надо дезинфицировать, а ты, вероятно, не захочешь переехать в Петергоф — тогда где же жить? Мы спокойно обдумаем все это, когда я вернусь, что, как я надеюсь, будет скоро!

Мой мозг отдыхает здесь — ни министров, ни хлопотливых вопросов, требующих обдумывания(sic!). Я считаю, что это мне полезно, но только для мозга. Сердце страдает от разлуки. Я ненавижу эту разлуку, особенно в такое время! Я буду недолго в отсутствии — по возможности, направить все дела здесь, и тогда мой долг будет исполнен.

Из воспоминаний дворцового коменданта Воейкова:

В пятницу днем я получил из Петрограда от своего начальника особого отдела известие, что в Петрограде неспокойно и происходят уличные беспорядки, которые могут принять серьезные размеры, но что пока власти справляются. Полученные сведения навели меня на мысль просить государя под предлогом болезни наследника вернуться в Царское Село. Я стал убеждать Его Величество уехать со Ставки. Государь на это возражал, что он должен пробыть дня три-четыре и раньше вторника уезжать не хочет.

Из дневника Николая II:

В 10? пошел к докладу, который окончился в 12 час. Перед завтраком принес мне от имени бельгийского короля военный крест. Погода была неприятная — метель. Погулял недолго в садике. Читал и писал. Вчера Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру.

Из воспоминаний генерала Дубенского:

К завтраку было много приглашенных: свита государя, великие князья, все иностранцы военных миссий. Его величество в защитной  рубашке, в погонах одного из пехотных полков обошел всех, здороваясь и разговаривая с некоторыми из приглашенных. Государь был в обычном спокойном, приветливом настроении. Тихо спрашивали друг друга: «Какие вести из Петрограда?»; передавали, что только-что полученные телеграммы сообщили о волнениях в рабочих кварталах; но в общем высочайший завтрак прошел так же, как и всегда…

Из дневника великого князя Михаила Александровича:

В 12 часов я позавтракал, а в 1 час я поехал верхом в Царскославянский лес, где охотились на волка. Круг был за железной дорогой, влево от дороги, все в тех же местах, где и раньше охотились. Волк прорвался сквозь людей, его поехали обкладывать, но несмотря на то, что его нагоняли верховые, обложить его не пришлось ввиду того, что он не останавливался.

Детали события