Дверь на горе

[Telcontar]

Глава 27.

Встречи и разлуки.

У нас в пещере перекрыли газ и дым,

Остыли топка, печь и поддувало,

И мамонта мы слопали сырым

С соседом -

У него сегодня не клевало.

Александр Щербина; «Апокалипсис ледникового периода»

«Ну ты, Аркадий, даешь! Как? Как тебе это удалось?» - уже на следующий день после фатального сбоя Юмай То Ли встретился с сообщником и теперь тряс его за плечи. «Три сплетения чуть не сошли с ума. Наш главный модератор с судорогах налетел на стул и распорол себе живот. Завортники сбежали - но об этом ты и сам должен знать. Где ты добыл им ключ??? Главное, Центральный пульт сгорел... Сгорел! Совсем! Со всеми настройками Мусикинских Ворот! Ворота сошли с ума, не слушаются ключа, бросают людей в какие-то левые миры... Ты знаешь, что это означает? Знаешь? Как минимум, месяц толпы людей не будут шастать в Колонию и обратно. Моя группа проведет все замеры, они просто обязаны показать ремиссию аномалий! Ты спас наше дело!»

Лугов, не имевший к событиям никакого отношения, промолчал. Стыдно приписывать себе чужие успехи, но уважение сильного союзника на данный момент было важнее принципов.

- Но почему так рано? Почему ты не предупредил меня? - Перешел, наконец, от дифирамбов к упрёкам мятежный учёный.

- Некогда было. Очень уж хорошо они подставились, следовало отреагировать немедленно... Послушай, Юмай - ты настоял на встрече, чтобы похвалить меня - или у тебя есть что-нибудь дельное?

- Я хочу поделиться информацией от привратников - это и есть моя благодарность. В мире 32-стаб агент засек русскоязычного заворотника. Иномирянин под контролем, поэтому дабао пойдут за ним только завтра. Думаю, что нашли кого-то из твоих...

- Несомненно. Только вот благодарность твоя неадекватна моим заслугам...

- Я знаю, сейчас ты предложишь мне помочь попасть в 32-стаб. Я согласен. Один ты к Камским Воротам не пробьёшься.

- Хочешь сказать, что готов ехать на Каму?

- Да. И чем быстрей - тем лучше.

Юмай То Ли не был рядовым воротоиспытателем. Энергичный учёный хоть и относился к маргиналам, но слыл в сплетении очень узнаваемой и популярной фигурой. До создания теории аномалий и Движения За Ограничение нынешний заговорщик делал блестящие открытия в области этологии Артефакта, вывел пять условий стабильности и предложил изящное решение проблемы Та Му. Бывшие ученики Юмая успешно работали в рамках нескольких десятков групп и безмерно уважали своего научного отца, хотя далеко не каждый разделял учительский изоляционизм. А помимо учеников у То Ли была просто масса хороших знакомых в «средних» и «нижних» слоях сообщества. Иначе дело обстояло с группами, принимающими решения и обслуживающими наиболее важные объекты: Центральный пульт и Артефакт. Туда бунтовщика, с некоторых пор, не пускали, как не приветствовали и лояльных Юмаю людей.

Поэтому, когда к вечеру двое заговорщиков экспрессом примчались в Камский центр, Юмай не пошел к коллегам - после аферы с похищением Алексея и последовавших карательных мер такая стратегия была бы равносильна самоубийству, - а тихо и результативно поговорил с обслуживающим персоналом. Для прохода через портал Аркадию даже не потребовалась команда с пульта. Дедушка воспользовался личным ключом - тем самым, который отдал ему Кавтась.

Оказавшись на пыльной почве ввиду большого села, Аркадий опешил. Он полагал, что прорыв к Двери станет самой сложной частью операции и просто не задумывался, как именно будет осуществляться поиск земляка. Задачка-то не из простых! В поселении, раскинувшемся «на дне» несуществующего здесь Сайгатского залива, имелось, по прикидкам, от 300 до 400 дворов. В какой из убогих мазанок держат иномирянина?

Лугов поднёс к глазам сильный цифровой бинокль и стал последовательно осматривать прямые улицы. На пятнадцатой минуте, когда рука уже ощутимо устала и электроника перестала справляться с компенсацией дрожания, в объектив заговорщика вдруг попал породистый спаниэль. На фоне немногочисленных деревенских кабыздохов пёс выделялся также, как дорогая иномарка среди «Запорожцев» и стареньких «Ижей». Наблюдатель присвистнул: эту собаку, в отличие от известного только по словесному портрету Михаила Степанчикова, он уже видал. Но как она здесь очутилась? Где её хозяин? Аркадий спустился к самой границе села, к тем огородам, возле которых заметил Шмыгу, и рассмотрел животное поближе: кобель действительно принадлежал Кубареву.

Нужно быть собакой, чтобы объяснить, как Шмыга учуял человека из родной реальности. Казалось бы, чего чайковского оставалось в Аркадии после пяти лет пребывания в Колонии и еще пятнадцати - в сверхтехнологичном Мире Сетей? Спаниэль осторожно облаял пришельца, а затем вылизал дедушке лицо и поднял облако пыли своим восторженным коричневым хвостом. Шмыга порывался утащить Лугова в деревню, но осторожный Аркадий дождался вязких августовских сумерек, речного тумана и наступления беззвездной темноты.

Буквально за полчаса густонаселенная долина превратилась в одну большую декорацию для интерактивных ужасов. Слабые лучины едва-едва освещали внутренности хат, их свет почти не пробивался через мутную слюду и бычьи пузыри маленьких, похожих на амбразуры окошек. Холодный водяной пар растворял и размазывал контуры подобно капле, упавшей на свежую акварель. Ни зги не видать... да ёё видел хоть кто-нибудь, эту «згу»? Не наблюдается дорога и ноги ниже колен - вот подходящее описание самой благоприятной поры для тёмных делишек, если их, конечно, вершит не обычный человек, а существо с тепловизором или эхолокацией.

Шмыга уверенно шел на запах. За ним, не отнимая от глаз мультисенсорного бинокля, аккуратно шагал Аркадий. Не обращая внимание на лай сородичей, мохнатый Вергилий довел земляка до речки, где раствор чернил в воздухе стал особо насыщенным, повернул и забегал возле преграды - сложенного из слоистого песчаника невысокого забора.

«Гав» - сказал Шмыга вслух и просочился в какую-то щель.

«Ё-моё» - произнёс Лугов про себя и перелез через ограду.

«Уууув! Уууув! Рррр...» - послышалось из тумана.

Снова расчехлив прибор, Аркадий взглянул в окуляр, оценил длину веревки зубастого сторожа и мысленно очертил зону безопасности. Спаниэль увлекал человека дальше, к приземистой каменной постройке, не забывая переругиваться с хозяйской псиной. И когда спасатели приблизились к добротной двери на засове, изнутри послышался голос: «Шмыга, цыц! Не дразни Помпея! Павел проснётся...»

Голос был знаком бывшему агенту также шапошно, как умный вислоухий проводник, но вариантов у Аркадия было очень немного:

- Я пришел передать привет от внучки, от Светланы - произнес дедушка, прислонившись к двери.

- Аркадий Осипович??? Вы нашли её?

- Да. Долго ты собираешься тут сидеть?

- Пока не уберут засов.

- Выходи.

Взяв «бинокль» в одну руку и ухватив Аданэделя другой, Лугов двинулся обратно.

- Тут забор. Справишься?

- Обижаете! - Женька в два счета оказался верхом на ограде и подал руку своему освободителю. Неожиданно, заскрипела дверь дома, двор озарился светом факела, а к собачьему лаю добавилась матерная ругань дородного мужика. Женька соскользнул вниз, Аркадий схватился за парализатор, замер и попытался прикинуться камнем.

Удивительно, но у него получилось. Человек с факелом, разгоняя туман, прошел буквально в метре от пришельца. По городскому носу ударил запах сивухи, пота и дыма - Лугов поморщился и помянул добром изобретателей мимикронакидки, не позволивших опрятному доброму человеку попасть в лапы грязному и злому. Хозяин, тем временем, дошел до собачьих владений, шуганул под забор наглого Шмыгу и загнал голосящего Помпея в будку. Еще раз помянув собачьих родственников и туман (у тумана, если не приводить диалог дословно, но передать его содержание, тоже нашлась близкая родня среди псовых), абориген скрипнул дверью, потушил факел и погрузил мир 32-стаб во тьму.

- Как ты сюда попал? - Спросил Аркадий Осипович, едва пришельцы вышли за околицу перебуженного лаем села и начали подъем к порталу.

- И Вас еще хватает наглости задавать такие вопросы??? Куда отправили, туда и попал.

- Молодой человек, во-первых, можно и на «ты». Во-вторых, я отправлял вас в 92-темп. Не сумасшедший еще, чтобы в обитаемых мирах светиться... Знаешь, бывают сбои...

- Сбои? Называешь это сбоями??? В яме! На сырой земле! С кровососами... По ошибке, да? К быдлу, к вони...

- Я сожалею... Не было времени убедиться. Главное, что я нашел тебя сейчас и могу вытащить отсюда... Хотя, честно говоря, я ожидал увидеть тут другого человека - твоего друга Михаила.

- Его до сих пор не нашли?

- Не нашли.

- А Светка? А Кэп?

- Их видел. Вчера они сбежали от привратников. Надеюсь, что сбежали домой.

- Круто... Васька где?

- Должен был быть с тобой. Точнее, ты с ним. Теперь вот сомневаюсь...

- В чем сомневаешься, в чем сомневаешься, резидент хренов? Где ХаЭм?!! - Женька схватил старика за грудки и поднял над землёй. Рука Лугова нащупала парализатор.

- Надеюсь, мы найдем его там, где он и должен быть. В Пустом Мире. Прямо сейчас и проверим...

- А потом? - Аданэдель аккуратно опустил Лугова на грунт.

- Не знаю... Я хотел вытащить Степанчикова, потом взять из 92-темп вас и скопом отправить в Чайковский. Теперь не знаю.

- А как ты вообще меня тут нашел?

- О тебе сообщил местный агент. Завтра сюда дабао явятся...

- Сука...

- Кто?

- Чиновник местный. Только приехал сегодня, и сразу, значит, на меня настучал... «Проконсультируюсь с начальством, а ты пока в хлеву посиди...»

- Но-но, без него ни у кого бы и в голову не пришло тебя тут искать. - Это замечание Евгений благоразумно оставил без ответа.

Иномиряне не стали задерживаться в краю лукианцев дольше, чем понадобилось Женьке на эвакуацию собственного тайника с одеждой и дневником. Вновь ударил в пустоту и обозначил границы Ворот неяркий луч, вновь запаниковал, но уже не убежал далеко Шмыга. Шаг - и вместо слабо флюоресцирующего туманного покрова над головой сияет россыпь звезд: дорогой бисер, вплетённый ловкой рукодельницей в узорчатую ткань древесной кроны. У Кубарева захватило дух от распахнувшейся подлунной красоты.

Казалось, вся равнина на поверхности холма была накрыта полупрозрачной ночной тканью - тонким-тонким флёром тумана, под которым спала короткая трава и покоились древесные корни. Как в старинном европейском парке группами или в одиночку, метров на сто один от другого, стояли огромные раскидистые дубы. Летучие мыши - бесшумные странники космоса, черные тени на серебре Млечного Пути - увивались между зелеными гигантами, ныряли вниз, чтобы преследовать насекомых у самой земли и колыхали, разрывали белый покров, обнажая перед светилами бархатные метёлки ковыля. А как робко дрожали поздние бутоны вьюнков на древесных стволах! Не цветы - чудесные плоды дубовой коры манили руки, побуждали прикоснуться, раскрыть, выпустить на свободу стекляннокрылую фею, разбудить малый народ, чтобы слушать его песни, танцевать его хороводы, вальсировать с лунной дамой и летать над рекой. Нагнать чудесный полумесяц, кружить вокруг и смотреть, как поднимаются по светлой дорожке двое мужчин с остроухой собакой, видеть еще не уставшие от битв глаза высоких эльфов, слышать мысли поэтов, подбадривать первых астронавтов, возомнивших себе, что ступая на реголит, они заносят вторую ногу для шага в галактику, и радоваться, заметив среди тысячи миров хотя бы одного мечтающего ребёнка.

В бедном перенаселенном краю, где пыльные ветры заменяли дымящие заводы, а кислый запах загаженных подворий раздражал нос сильнее автомобильных выхлопов, Аданэдель очень соскучился по чистоте и свободе.

- Аркадий Осипович, посмотрите, там - кони! В тумане... Лошадка! Медвежонок!

- Вижу, вижу, не шуми. Ты посмотри внимательно, разве не замечаешь ничего странного?

- Нет... Лошади. В ночном. Только низенькие... и гривы короткие. Порода, наверное, такая.

- Это не порода такая, это тарпаны - самые настоящие дикие жребцы и кобылицы.

- Значит, мы не найдем их пастухов и... и не поедим? Чей костёр, в таком случае, горит на самом верху? - До смерти проголодавшийся Женька увидел огонь на возвышенности, где в дефолтной реальности стояла чайковская телевышка.

- Нам повезло. Плотность населения в мире 92-темп - одна стосорокадевятимиллионная человека на квадратный километр суши.

- И кто ж такой ради нас собрал здесь воедино сто сорок девять и шесть нолей своих кусочков?.. ХаЭм? ХаЭм! Васька! - Аданэдель бросился бежать к вершине. Но еще раньше оповещенный Шмыгой робинзон с длинной палкой в руках ринулся навстречу своему товарищу.

- Женька! Женька! Месяц... Правда месяц? Ты нашел Свету? - Пономарёв хотел обнять первого увиденного им за несколько недель человека, но ему мешалось неуклюжее самодельное копьё.

- Аркадий нашел... А ты, неандерталец, почему не спрашиваешь, где был я?

- Ну...

- ХаЭм, хорош лобзаться, от тебя мясом пахнет.

- Так ужинал я...

- Там еще есть???

- Целая косуля. А разве мы не домой?

- Не думаю... целая косуля... Аркадий Осипович, идите к костру! - Евгений не стал дожидаться дедушку и передал командование тела собственному желудку.

- Она без соли.

- Забей на туфельку. Я бы сейчас и мамонта сырым сожрал.

- Переплыви завтра реку, завали и ешь сколько влезет. А сегодня только косуля... Ну ты и отощал...

* * *

Дождавшись, пока Кубарев закончит молчаливую трапезу, путешественники по мирам устроили небольшой совет. ХаЭм неплохо устроился на Пустой Земле, поэтому ребята приняли решение отпустить Аркадия Осиповича, подождать вестей от Степанчикова до сентября и - если пропавший мастер не даст о себе знать - без авантюр вернуться домой с помощью одного из запасённых Луговым ключей.

Потом земляк удалился, лишь коротко вспыхнул у портала луч иноземного прибора. Друзья остались одни - делиться опытом своего выживания и бросать жаркие дубовые сучья в единственный на всю альтернативную вселенную рукотворный костёр.

Василию пришлось нелегко даже по сравнению с лукианской одиссеей Кубарева. Один имел дело с людьми, а другой - с животными, размером от миллиметровой мошки до мохнатого слона. К счастью, местные хищники еще не были привычны к запаху человека. Забеглые волки и хозяйничающий на холме прайд львов интересовались необычным существом, но нападать не решились. Сытый зверь слишком дорожит своей шкурой, чтобы вступать в сражение с неизвестным исходом.

От любопытных глаз местных хозяев жизни Пономарев прятался на дереве, а спустя три дня, когда спать на дубу, аки русалка, стало невмоготу, он нашел себе громадное дупло и вычистил его от вонючих обглоданных костей. Ночью в своё логово приходил леопард. Наткнувшись на стенку из ивовых прутьев, он поразился наглости пришельца и пошел искать себе другое убежище. Василий же принял полукочевой образ жизни. Днем, спасаясь от роя кровососущих мух, некоторые из которых были заточены под мамонта и прокусывали на робинзоне два слоя одежды, пришелец уходил с «нагорья» и спускался к реке, где ловил рыбу на удочку, делал попытки охотится и мастерил себе примитивные орудия. Свой швейцарский нож ХаЭм разобрал, пустив детали на наконечники копья, дротиков и остроги. Вечером, когда песчаный пляж и густой лес на крутых склонах стрижухи полнились комариным писком, человек возвращался на обдуваемую вершину, готовил добычу, смотрел на лишенное спутников небо и - впервые в жизни - скучал по людям...

Огонь пришелец зажигал разрядом электрошокера. На пятый день сел аккумулятор, на десятые сутки приключения дождь залил костровище, так что иномирянину пришлось раздолбать неплохую «мыльницу» и воспользоваться объективом как линзой. В день ухода в Чайковском стояла холодная погода, Василий оказался неплохо одет. Но когда лето пошло на спад, когда настали холодные августовские ночи, молодой человек озаботился добычей шкуры.

ХаЭм никогда не ходил на охоту. Мало того, знаток любил природу и умел сочувствовать животным. Конечно, Вий не исповедовал вегетарианство, не презирал рыбалку за рыбоубийство, как заявил однажды ему Кэп. Конечно, он считал райской птицей хорошо запечённую на гриле курицу и встречал котлеты чаще живой коровы. Но ХаЭм не воображал, как можно самому поднять руку на что-то мирное, тёплое и пушистое, видеть глаза умирающей жертвы, резать её горло, спускать из туши еще не свернувшуюся кровь. Ловля птиц, поначалу, являлась неким компромиссом между голодом и состраданием. Глупые тетерева и куропатки подпускали пришельца на удар копья, нож верно прекращал мучения и одной пернатой жертвы с лихвой хватало на целый день. «Шкурный» интерес потребовал настоящей добычи.

Первую свою косулю пришелец только подранил. Он по кровавому следу до самой Ольховки, пока не потерял направление в прибрежном кустарнике. Второй жертвой сделалась доверчивая сайга. Эта убежала недалеко, упала, но её немедленно загрызли и отбили у охотника агрессивные красные собаки. Полноценно утеплить своё жилище несколькими вонючими трофеями ХаЭму удалось лишь накануне прихода гостей.

Иномирянин старался не отдаляться от портала. Его исследовательские экспедиции планировались не дальше пяти-шести километров. Василий побывал в устье Сайгатки - оно приблизительно совпадало со слиянием Камы и шлюзового канала в нижнем бьефе, определил поляну возле собственного подъезда, понаблюдал за обосновавшимися на Мутнушке гидростроителями-бобрами. ХаЭму пришло в голову, что бобровый мех согреет его лучше косульей щетины, но грызуны оказались умнее своих копытных «одноклассников» и не давали приблизиться даже на бросок дротика. По сути, дальние походы не имели большого смысла. В видимых окрестностях постоянно повторялись четыре вида ландшафта: заливные луга со старицами, где паслись самые крупные звери, еловый частокол на крутых речных обрывах и обширные травяные поля с березовыми и дубовыми рощами. Что-то похожее на настоящий лес знаток увидел «на Заре» - но и там трава языками, узкими каналами несколько раз рассекала массив. Как будто бульдозер намеренно раздробил пространство и проторил зелёные дороги для лошадей и грациозных северных антилоп.

В бесконечной мозаике леса и степи ХаЭму повстречались практически все знакомые деревья, травы и кустарники. Молодой человек терзался вопросом: куда делись «исконные» сосновые боры, как получилось, что «тёмный властелин» природы Урала - ель, под густыми лапами которой не хватает света даже бруснике - оказалась вытеснена на неудобицы. Впрочем, сама по себе лесостепь робинзона не удивляла: в дефолтной реальности её маленькие островки еще радовали глаз в устье Сивы и на Красном Плотбище.

Аданэдель даже не успел полностью ознакомиться с хозяйством друга и заняться биологическими вопросами. После обеда временное население Пустого Мира снова увеличилось. «Атас, пацаны! Степанчиков нашелся!» - с ходу заявил Аркадий и представил землякам серьёзного китайца То Ли.

* * *

Друзья, наконец, получили возможность исполнить то, ради чего целый месяц претерпевали страдания и лишения - помочь Аркадию в спасении их товарища. Прячась в зарослях можжевельника на виду незнакомого города, четвёрка заговорщиков наблюдала, как два дабаохи взбираются по тропе с бесчувственным телом Кота. Аркадий сжимал рукоятку игольника и пытался успокоить мандраж. ХаЭм держал в руках верное копьё, Аданэдель наскоро сообразил себе дубовую палицу, а Юмаю, по остаточному принципу, выдали несколько дротиков.

«Пш. пш, пш» - Аркадий практически в упор расстрелял по дабао полмагазина. Налетчики замерли на секунду, ожидая, пока боевики из Мира Сетей выронят добычу и свалятся в траву. Но все планы пошли прахом. Бросив Степанчикова, дабаохи практически мгновенно выхватили оружие и открыли ответный огонь. То ли накрытый иглами, то ли прижатый к земле, Лугов прекратил стрельбу. Видя, как развиваются события, из засады с ревом вылетел Аданэдель, а за ним, с полусекундным опозданием, вскочил робинзон. Удар дубины отбросил ближнего азиата в колючки, второй похититель, едва его напарник так скоропостижно убрался с линии огня, устроил по дубинщику стрельбу. И не попал, получив по правой руке наконечником копья. Доспех защитил супостата от примитивного оружия. У дабаохи не ушло и секунды на то, чтобы развернуться и всадить в противника порцию парализующего вещества, и эту секунду ХаЭм выиграл для очередного женькиного замаха...

В то время, как Аданэдель разоружал поверженного противника, раздался предупреждающий возглас Юмая. В зарослях очухался и дотянулся до игольника первый «ниндзя». Аркадий - целый и невредимый - снова высунулся из укрытия и открыл стрельбу. И снова не добился результата. Иглы застревали в защитной одежде. Наблюдая, как поднимает руку с пистолетом азиат, Женька со всей дури метнул в него свою дубину, схватил трофейный игольник и, подойдя к ошеломлённому противнику, выстрелил ему в лицо. На этот раз заряд подействовал - дабао мгновенно потерял сознание, ознаменовав, тем самым, полную победу заговорщиков.

В пустом мире друзья ждали, пока очнуться Степанчиков и героический ХаЭм, да готовились к возвращению в Чайковский. Все пятеро, ибо разоблаченный накануне Юмай, похоже, покинул свою реальность навсегда.

- Что там? Всё на месте?

- На месте - как местный житель заявил заглянувший в портал Аданэдель.

- Ну и слава богу... Первый пошел! Второй пошел! Степанчиков! - Отправляя каждого человека, Аркадий по-новой набирал код мира на ключе. - ХаЭм - пошел!

- Аркадий Осипович, на Вас муха...

- Аааа... Зарраза... Пошел! Я за тобой.

Пустой Мир снова сделался пустым.

* * *

- Аркадий Осипович, я осёл!

- Что случилось, Женя?

- Я слепой осёл... Турецких домов нет! Васька, я не вру? Васька! Ты где?

- Боже, опять... Где я ошибся?

- Думаю, нигде - ответил Аркадию на понятном только им двоим языке Юмай - После твоего провала они заблокировали 51-стаб.