"ВОЕННЫЙ ВЕСТНИК"

[Гость]

"Правильнее будет - Лейб-Гвардии Жандармский Генерал-адъютанта Графа Бенкендорфа 1-го полк."

Согласен. Слово кадровый отменяется.

"Что касается гвардии. Нельзя набрать несколько корпусов элитных солдат."

Элитным является собственно гвардей ский полк (или дивизион). Армейские и Территориальной обороны ( милиционные) формирования под них ПОДТЯГИВАЮТСЯ. Наша общая установка заключается в том, что людей и идеи надо ПОДЫМАТЬ, а не опускать.

[Гость]

Лекция АЛЕКСАНДРА АНДРЕЕВИЧА СВЕЧИНА в Академии Ген.Штаба.

Решительное сражение – это та единственная цель, которую ставил перед собой Наполеон. Его противники, как и французские армии в период революции, для лучшего прикрытия границы, для обеспечения своей базы, для более удобного снабжения войск, обыкновенно разделялись на несколько групп, а при расположении в горах и вовсе переходили к кордонному расположению. У Наполеона доминировала мысль - не разбрасывать, не выделять далеко крупных частей, которыми при тогдашних средствах управления он не в силах был бы непосредственно руководить. Наполеон стремился собрать все, что можно, в кулак, образовать, по его выражению во время Иенской операции, «батальонное каре в 200 тысяч человек» и искать с собранной массой боя в таких условиях, чтобы, по возможности, кончить всю кампанию одним ударом.

Против разбросавшегося, разделившегося на части неприятеля Наполеон применял стратегический прорыв, ударяя собранной массой на центр неприятельского расположения; как только его армия разделяла неприятеля на части, Наполеон обнаруживал удивительное мастерство в действиях по внутренним операционным линиям, обрушиваясь всей массой по очереди на отдельные неприятельские корпуса.

Если противник держал свои силы сосредоточенно, то Наполеон стремился избежать ординарного сражения; он ставил борьбу в такие условия, чтобы победа и поражения были полными, чтобы все стояло на карте этого сражения – такое «экстраординарное» сражение – цель всей Наполеоновской стратегии.

Стратегия XVIII века, расчитывавшая взять противника измором, представлялась чрезвычайно сложной; к цели можно было подойти несколькими путями, и нелегко было остановить выбор на одном из них. Наполеон, ориентируя все свое мышление, все свои силы и средства на предстоящее решительное сражение, внес в стратегию необычайную простоту и ясность: нанести противнику полное поражение и затем преследовать и добивать, пока он не подчинится нашей воле. Ясная прозрачная основная мысль похода вела к тому, что вся техническая работа по налаживанию колесиков сложного механизма армии, и ее тыла складывалась рационально, прямолинейно, величественно.

Этой стратегии, построенной так, чтобы открыть полный простор господству над операцией единой воли полководца, отвечала и соответственная тактика. Тактическая мысль Наполеона являлась непосредственным продолжением его стратегического мышления, и план боя вытекал из плана кампании.

На походе приходилось огромные массы войск перебрасывать на узком фронте, преследуя и быстроту движения, и быстроту развертывания. Войска Наполеона умели двигаться, не растягиваясь в глубину. При расчетах, на корпус в 30 тыс. отводилось часто не более 8 километров глубины походной колонны: при подходе к полю сражения один корпус двигался за другим через два часа времени. Такая глубина являлась возможной потому, что, в случаях концентрированного подхода к полю сражения, по дороге вытягивалась только артиллерия, а пехота и кавалерия, во взводных сомкнутых колоннах, двигались, если не было крупных препятствий, по сторонам дороги.

Перед сражением, чтобы твердо взять в руки управление, Наполеон подтягивал и сосредоточивал всю армию; все корпуса, в резервных порядках, должны были быть под рукой у Наполеона. Он избегал направления колонн по сходящимся направлениям прямо на поле сражения. Этот ныне излюбленный прием для достижения охвата и окружения представлялся Наполеону опасным, так как при плохой связи открывался широкий простор случайности и ограничивал сферу его непосредственного воздействия. Конечно, все средства для Наполеона, чтобы достигнуть победы, были хороши, и Наполеон не был таким доктринером, чтобы не включить в план сражения удачно образовавшуюся на марше группу войск на фланге противника. Однако, такие случаи представляют только исключения; основное же правило, которым руководился Наполеон, было предварительное сосредоточение всех сил перед сражением. Сосредоточив до боя перед неприятельским фронтом на тесном протяжении свои главные силы, Наполеон, разумеется, должен был перенести центр тяжести действий в бой на фронте и часто ставил целью боя – прорыв неприятельского центра, против которого оказывались нагроможденными французские войска. Значение численного превосходства было вполне осознано Наполеоном, и его тактика открыла путь приложения сил этого численного превосходства. Свой перевес в числе Наполеон использовал не для того, чтобы занимать более широкий фронт и обволакивать, окружать неприятеля, а чтобы сконцентрировать силы на узком участке и здесь обрушиться на противника подавляющим превосходством. То различие, которое в стратегии Наполеон делает между главным и второстепенным театрами, проводится и на поле сражения между участками главной и второстепенных атак. Минимум расхода сил на второстепенные участки и максимум сосредоточения на главный участок. Это сосредоточение сил реализуется в виде подавляющего артиллерийского огня ( стопушечная батарея под Ваграмом) и в виде атаки крупных, массивных колонн; 8- 10 батальонов назначенной для атаки дивизии ставились развернутым фронтом, каждый батальон в 3 шеренги, один за другим, и после крепкой артиллерийской и стрелковой подготовки эта масса в 25- 30 шеренг бросалась вперед. Под Ваграмом увлечение Наполеона массированием пехоты дошло до построения знаменитой колонны Макдональда: 5 дивизий, всего 56 батальонов ( 30 тыс. штыков), были расположены, имея в голове 2 развернутых батальона и образуя три массы, почти вплотную примыкавшие одна в затылок другой; эти 80- 100 шеренг – построение, равного по массивности коему история знает только при Каннах.

[Гость]

Полки армейской линейной пехоты при ИМПЕРАТОРЕ ПАВЛЕ ПЕТРОВИЧЕ были приведены в единообразный двух-батальонный состав. В каждом батальоне одна рота была гренадерской, пять других- фузелерными ( в гренадерских полках) или мушкетерскими. Гренадерские роты составляли сводные гренадерские батальоны принимавшие на себя основную тяжесть штыкового боя. Сорок три егерских батальона, существовавших при Екатерине II, к 1797 году были переформированы в двадцать двухбатальонных егерских полков.

Хотя устав 1796 года в тактическом отношении повторял положения устава 1763 года, являясь уставом линейной тактики пехоты, строящейся по уставу трехшереножным развернутым строем, в реальной боевой обстановке войска широко применяли, отработанные в ходе русско-турецких воин построения в полковые и батальонные каре. Уже Миних в 1739 году под Ставучанами раздробил общее каре ( оборонительный квадрат изначально повторяющий вагенбург) русской армии на 3 отдельных каре; в кампании 1770 года Румянцев уже строит каре по дивизиям, от 3 до 11 тысяч пехоты, и эти небольшие каре под Ларгой и Кагулом в высшей степени доказали свою стойкость; Суворов же перешел к маленьким, подвижным батальонным каре, поддерживающим друг друга огнем и весьма пригодным для стремительного наступления

В своем военном «катехизисе» «Наука побеждать» ( год написания- 1796) Александр Васильевич Суворов пишет:

« Линиею против регулярных, кареями против басурман, колонн нет. А может случитца и против турков, что пятисотенному карею надлежит будет прорвать 5-ти или 7-ми тысячную толпу с помощию фланговых кареев; на тот случай бросится он в колонну; но в том до сего нужды не бывало. Есть безбожные, ветренные, сумасбродные французишки. Они воюют на немцев и иных колоннами. Естьли бы нам случилось против их, то надобно нам их бить колоннами-ж ».

Так в сражении при реке Адде 15 апреля 1799 года построенные в колонны егерский полк Багратиона ( 6-й егерский) и гренадерский батальон Ломоносова ( по две роты Екатеринославского и Московского гренадерских полков) штыковым ударом опрокинул французов, а позже, при отступлении, прикрывал фронт густыми егерскими цепями. Вообще, Итальянская и Швейцарская кампании А.В.Суворова показали прекрасный пример гибкого сочетания развернутого фронта, колонн и егерских цепей.

В 1798 году Российский император Павел I был крайне обеспокоен победами революционной Франции, несшей на штыках своих армий демократию в карликовые королевства Италии, а в перспективе и во всю центральную Европу. На карте Европы уже появились, одной только Францией признанные, демократические республики: Цизальпинская, Лигурийская, Парфенопейская, и Пьемонт на месте Сардинского и Неаполитанского королевств; вместе с войной была экспортирована очередная революция в Нидерланды. Последней каплей явилась оккупация Мальты. Сохранившийся со времен крестовых походов Державный орден святого Иоанна Иерусалимского, не зависевший ни от какого государя, в действительности нуждался в сильном покровителе; император Павел Петрович взял орден под свою защиту и принял решение начать крестовый поход против гидры мировой революции. Так Россия примкнула к уже находяшимся в состоянии войны Австрии, Пруссии, Великобритании и Турции. В помощь Порте и англичанам Император послал адмирала Ушакова, который “при великих воинских дарованиях, при необыкновенной твердости воли и религиозном усердии, отличался также простотой старинных русских нравов и обычаев”. Царьград, еще недавно трепетавший при имени Ушак-паши, увидел в Мраморном море русскую эскадру, и сам Султан, переодетый в платье простолюдина, ездил на лодке смотреть ее. На западных границах России сосредоточился двадцатитысячный корпус генерала А.Г.Розенберга. Инструктируя в будущих действиях, Государь Император писал ему:

« ...Отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные на счет войска впечатления ( избегать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешиствовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того ласковое и приязненное обращение с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от «пагубной заразы умов», соблюдать церковные обряды и праздники».

[Гость]

Накануне неизбежного заграничного похода русских войск ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ решил снова обратиться к знаменитому полководцу Александру Суворову, упорно не желавшему возвращаться на военную службу. В то время Александр Васильевич окончательно удалился в свое имение Кончанское пребывая там в посте и молитве. Он, как и прежде, вставал за два часа до рассвета, обливался водой, пил чай и шел в церковь, где стоял заутреню и обедню, причем сам громким голосом читал «Апостол» и пел басом на клиросе. В семь часов по утру подавался обед, после фельдмаршал спал, потом обмывался, шел к вечерне, снова обмывался раза три и ложился спать. Не ел скоромного вовсе. Носил канифасовый камзольчик, на одной ноге - сапог, а на другой, раненой, - туфлю. По воскресеньям облачался в потемкинской формы егерскую куртку и каску, в торжественные праздники надевал фельдмаршальский мундир без шитья, но с орденами. В будни ходил по деревне в нижнем холщевом белье, бегал и прыгал с крестьянскими детьми, слушал сельские новости и мирил поссорившихся. В начале сентября 1798 к нему выехал генерал-майор И.И. Прево де Люмиан, хорошо знакомый фельдмаршалу по совместной службе в Финляндии. Император поручил ему узнать мнение Суворова о стратегическом плане войны.

Знаменитый полководец продиктовал де Люмиану условия, необходимые для победоносной кампании:

« 1) Только наступление.

2) Быстрота в походе, горячность в атаках белым оружием.

3) Никакой методичности при хорошем глазомере.

4) Полная власть генерал-аншефу.

5) Атаковать и бить противника в открытом поле.

6) Не терять времени на осады. Брать скорее крепости штурмом и сразу живой силой; так имеешь меньше потерь.

7) Никогда не распылять силы для сохранения различных пунктов. В случае если противник их минует, это тем лучше, ибо он приближается, чтоб быть битым ».

Далее Суворов предлагал оставить только два корпуса у Страсбурга и Люксембурга, а с главными силами идти на Париж.

6 февраля 1799 года в Кончанское примчался флигель-адьютант Толбухин с собственноручным рескриптом Павла I :

« Сейчас получил я, граф Александр Васильевич, известие о настоятельном желании Венского двора, чтобы вы предводительствовали армиями его в Италии, куда и мой корпус Розенберга и Германа идут. И так посему и при теперешних европейских обстоятельствах долгом почитаю не от своего только лица, но и от лица других предложить вам взять дело и команду на себя и прибыть сюда для въезда в Вену». В другом, частном письме Император поясняет: « Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский иператор требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше спасти их. Поспешите приездом сюда, и не отнимайте у славы вашей времени, а у меня удовольствия вас видеть».

Сборы были недолги, в тот же день Суворов выехал в Петербург. 9 февраля он был принят Павлом. «Веди войну по-своему, как умеешь»,- сказал Павел на просьбу фельдмаршала о некоторых переменах в войсках. Потом, как гроссмейстер Ордена, возложил на графа Суворова крест Великого бальи Ордена св. Иоанна Иерусалимского. Фельдмаршал поклонился об руку Государю и сказал: « Спаси, Господи, царя». Император Павел, поднял его, обнял и ответил : « Тебе царей спасать».

Изменено 12 Dec 2010 пользователем DIREKT-MASHIN

[Гость]

4 апреля Суворов прибыл в главную квартиру союзной армии, расположенную в местечке Валеджио на севере Италии.

Против 86-тысячной армии союзников действовала 58-тысячная армия Франции; на севере ею командовал бывший военный министр Шерер, а на юге- молодой и талантливый генерал Макдональд. Суворов решил первым ударом разгромить северную армию и овладеть Миланом, а затем нанести поражение Макдональду. В дальнейшем он планирова через Савойю вторгнуться во Францию, а войска эрцгерцога Карла вместе с русским корпусом Римского-Корсакова должны были вытеснить французов из Швейцарии и двинуться к Рейну.

15 апреля началось упорное трехдневное сражение на реке Адде. В этот день Шерера на посту командующего северной армией сменил один из лучших полководцев Франции генерал Моро. В этом сражении численно слабейшая французская армия понесла поражение и отступила к югу. Реку Адду Суворов назвал Рубиконом по дороге в Париж, но он оказался стесненн инструкциями австрийского военного министерства, которые настоятельно указывали целью его действий овладение всеми ломбардскими и савойскими крепостями. Австрия не собиралась реставрировать Савойскую монархию, руководствуясь исторической программой Священной Римской Империи германской нации, императорами которой Габсбурги и являлись, она стремилась аннексировать всю Северную Италию, у Павла же и Александра в этой войне не было никаких интересов кроме рыцарских.

Получив известие о взятии крепости Бреши и победе на реке Адде, Государь Иператор приказал по окончании благодарственного молебствования в Павловске провозгласить « многие лета победоносцу Суворову-Рымникскому». Четырнадцатилетний Аркадий Суворов был так растроган, что со слезами на глазах бросился на колени перед Павлом. Довольный его сыновними чувствами Император позвал Аркадия в свой кабинет и сказал: « Поезжай и учись у него! Лучшего примера тебе дать и в лучшие руки отдать не могу!» Такими же словами Император напутствовал и своего сына Константина, также отправляя его на учебу к Суворову в действующую армию. Посылая фельдмаршалу бриллиантовый перстень со своим портретом, ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ писал ему : « Примите его в свидетели знаменитых дел ваших и носите его на руке, поражающей врага... Сына вашего взял я себе в генерал-адьютанты со старшинством и оставляю при вас. Мне показалось, что сыну вашему и ученику неприлично быть в придворной службе».

[Гость]

Не допуская соединения остатков армии Моро с Макдональдом, Суворов нанес ему поражение при Маренго и вступил в Турин. В ожесточенном маневреном сражении при Треббии потерпел поражение и генерал Макдональд. За два месяца французы потеряли всю Северную Италию. Поздравляя Суворова с этой победой, Павел I писал : « Поздравляю Вас вашими же словами : « Слава Богу, слава Вам!».

Бонапрат со своими войсками находился в Египте и командующим французскими войсками в Италии был назначен прославленный генерал Бартоломей Жубер, один из лучших генералов Республики, сподвижник Бонапарта в итальянской кампании 1796 года. Это был безупречно честный и весьма образованный человек, обладающий замечательным мужеством, военным дарованием и за четыре года проделавший путь от рядового до бригадного генерала. Это о нем сказал Бонапарт после победы при Риволи : «Жубер показал себя гренадером по храбрости и великим генералом по военным знаниям».

Сразу же по прибытии генерал Жубер отдал приказ идти вперед, и спустя десять дней противники сошлись у городка Нови.

Ничего не зная о падении крепости Мантуя и полагая, что австрийские войска генерала Края по-прежнему прикованы к ней, Жубер, безусловно недооценил союзные силы. Когда на рассвете 3 августа 1799 года французы вышли к Нови, находившийся там Багратион с частью авангарда, выполняя приказ Суворова без боя отступил. Левое крыло неприятеля подалось вперед на равнину, но затем остановилось. Выехавший на высоты у Нови Жубер понял свою ошибку. В подзорную трубу он увидел на Тортонской равнине всю русско-австрийскую армию. Марш французов через горы оказался не только бесполезным, но и поставил армию под угрозу уничтожения.

Единственно верным решением было бы вернуться назад в горы, в голодную Геную, хотя это и нанесло бы удар военному авторитету Жубера. Военный совет закончился безрезультатно. По счастю для французов, местность, где они стояли, представляла собой исключительно выгодный рубеж для обороны: крутые северные скаты Апеннин, несколько понижающиеся к западу от городка Нови и покрытые виноградниками и садами, которые расположены террасами. Особенно удобную позицию представляли собой высоты от Серравалле и на северо-запад от Нови.

[Гость]

Суворов, избравший своей ставкой местечко Поцоло-Формигаро, позади авангарда Багратиона, весь день 3 августа был на коне. Впереди линии развернутых батальонов, в хлебах залегла цепь егерей. Фельдмаршал, одетый в белую рубаху, прискакал к ним для рекогносцировки неприятельской позиции. Он уже порешил наступать, опасаясь отхода Жубера. Французские генералы, смотревшие с высот в зрительные трубы, узнали союзного главнокомандующего. Вражеские сторожевые посты открыли сильный огонь, позади них стала собираться конница. Великий князь Константин Павлович начал беспокоиться, как бы французы не предприняли что-либо против фельдмаршала, и выслал для его защиты два взвода австрийских легких драгун. Однако Суворов скоро сам повернул назад. Обдумывая диспозицию, он был совершенно уверен в успехе и в отличном расположении духа написал командиру австрийского корпуса генралу Меласу по-немецки стихи, где славил штык и саблю, клял «гадкое отступление», именовал своего старого друга мадьярского гусара Края героем.

С запиской к Меласу отправился Аркадий Суворов.

Нордический красавец «прекрасный как Аполлон», он удивлял так же своей недюженной храбростью, но не получил, однако, ни дельного образования, ни порядочного воспитания и, сделав впоследствии блестящую карьеру, вел жизнь с гвардейским размахом. Он был кумиром солдат боготворивших его отца и, начальствуя над дивизией, двадцати пяти лет от роду утонул, спасая рядового. Сын нашел смерть в 1811 году в водах той же реки Рымник, на берегу которой отец нанес страшное поражение туркам.

Изменено 12 Dec 2010 пользователем DIREKT-MASHIN

[Гость]

Согласно плану, принятому фельдмаршалом, сильная группировка Края ( около 27 тысяч) поутру должна была атаковать левый фланг французов западнее Нови и привлечь к себе основные силы противника. Чуть позже русские корпуса Дерфельдена и Розенберга и австрийские – Меласа и Алькани наступают восточнее Нови, отрезая Жуберу отход на юг и окружая его армию.

На рассвете 4 августа Край двинул свои войска на левый фланг французов. Отряды Бельгарда и Отта атаковали с фронта, а небольшой отряд Секендорфа напрвился вдоль реки Лемме в обход неприятеля. Французы не успели еще занять позиции и вступали в бой сходу.

Передовые части их кавалерии были сбиты. Завязалась ружейная перестрелка. Жубер понесся к передовой цепи застрельщиков и тут же пал, сраженный пулей. Последние слова его были: « Marchez, marchez toujours!».

Смерть его скрывалась от солдат до самого конца боя; главное начальство принял генерал Моро.

Первые цепи солдат Края достигли подошвы высот, перестроились в колонны и стали подыматься, тесня французскую дивизию Лемуаня. К восьми утра бой разгорелся на всем западном участке фронта. Моро послал за подкреплениями. Подоспевшая дивизия Груши и бригада Колли ударили австрийцам во фланги. Край отправлял к Багратиону одного за другим офицеров с просьбой начать наступление и на левом крыле союзников, но русский генерал не решался действовать вопреки диспозиции. Он и сам уже нервничал, посылал к фельдмаршалу адьютантов и ординарцев, но те не возвращались. Наконец он сам поскакал в Поцоло-Формиргаро. Один из посыльных, встретившихся ему в пути, доложил, что командующий спит, завернувшись в плащ... Впереди колонн стояли генералы. Подъехав к ним, Багратион увидел Суворова, который лежал, завернувшись в свой ветхий плащ из синего тонкого полусукна. Едва успел Багратион перемолвиться с генералами, как фельдмаршал откинул плащ, вскочил:

- Помилуй Бог, заснул, крепко заснул! Пора!

Теперь, через четыре-пять часов боя, французы понуждены были ввести в сражение к западу от Нови свои основные силы – около 25 тысяч. Край, таким образом, свою задачу выполнил. Распросив наскоро Багратиона и взглянув еще раз на позицию, Суворов приказал ему и Милорадовичу наступать в направлении городка Нови, лежавшего у самой подошвы гор, посредине между двумя реками... Боевое охранение французов отступило в населенный пункт. Русские, повернув правее города, продолжали под плотным огнем подниматься на высоты. Французские стрелки оставались почти невидимыми, тогда как наступающие колонны, беспрестанно задерживаемые канавами и изгородями, оказались открыты выстрелам. Авангард нес огромные потери. Три вражеские батареи, неуязвимые для русских пушек, вели непрерывный огонь с гребня горы. Вдобавок генерал Гардан вывел свою колонну из Нови и ударил в левый фланг атакующих. Войска Багратиона начали отходить под прикрытием казаков и австрийских драгун. Как раз в это время появилась свежая французская дивизия Ватрена: республиканский генерал запоздал выдвинуться к Нови, и теперь головная его колонна неожиданно вышла во фланг русским. Суворов сейчас же двинул против неприятеля большую часть войск Милорадовича и послал приказание Дерфельдену спешно выступить к Нови... Милорадович и Багратион пошли теперь левее городка, передовая бригада Ватрена отступила, но атака не удалась и на этот раз. Гардан опять вывел свои войска из Нови и ударил в правый фланг Багратиона, а две бригады Ватрена, только подошедшие к месту битвы, взяли в штыки левое крыло Милорадовича. Угроза нависла над всей левой частью фронта союзников. Но тут показались колонны Дерфельдена – они бежали на выручку товарищей ... С барабанным боем и развернутыми знаменами русские линии стройно двинулись вперед. Французы отступили на гребень горы и встретили атакующих плотным огнем. Батареи ударили картечью... Вторая атака Дерфельдена была безуспешной: не хватало сил взять громящие батареи. Внезапно плотно сомкнутая колонна прорвала поредевшию линию сводного гренадерского батальона и Московского гренадерского полка. Находившийся беспрестанно в огне, в гуще боя фельдмаршал появился среди отступающих. Быстро разъезжая вдоль линии, он громко повелевал:

- Ко мне! Сюда, братцы! Стройся!

Подъехавшему тут же Дерфельдену сердито сказал:

- Помилуй Бог! Имей под рукой запас!

Вверх по косогору уже бежал из резерва батальон пехоты.

- Братцы!- воззвал к солдатам Суворов. – Вперед! Мы русские! Бей штыком! Колоти прикладом! Не задерживайся – шибко вперед! Ух, махни! Головой тряхни! Вперед!

Гренадеры ворвались на французскую батарею. Лишь управились с ней, как показалась новая колонна в синих мундирах и треуголках. Полковник Харламов и генерал-майор Яков Тыртов в один голос крикнули:

- Дети к нам! Оборачивайте пушки! Заряжай! Катай!

Гренадеры в мгновение повернули неприятельские орудия, зарядили картечью и дали по колонне залп. В клубах дыма Харламов, огромный старик без шляпы и с двумя пистолетами, увлек за собой солдат:

- Дети, вперед! Ступай, ступай в штыки! Ура!..

[Гость]

Было уже за полдень, но гребень горы так и не был взят. Солдаты выбились из сил: от утомления и жажды иные падали, а легкораненые умирали от изнурения. За свою долгую военную службу Суворов встречался и с не менее яростным сопротивлением, но на Кинбурнской косе, по колено в воде, и на улицах горящего Измаила с ним резались на ятаганах средневековые воины, которым просто было некуда отступать, а тут он имел дело с современным противником, ведущим бой из глубины своего боевого порядка, и не было никаких свидетельств того, что его резервы исчерпаны. На глазах фельдмаршала атаки отражались одна за одной. В запале он говорил успокоивавшим его генералам, что не перенесет поражения и умрет на поле боя. Ему справедливо возражали, что отбитая атака не есть еще поражение, но он и сам прекрасно понимал это. Более того, фельдмаршал чувствовал , что развязка боя близка.

У союзников оставался в резерве 10-тысячный корпус Меласа и еще далее к северу, перед Тортоной, сильный корпус Розенберга. Суворов приказал Меласу идти вдоль реки Скривии на Серравалле и ударить в тыл французской армии. Войска Розенберга он оставил в неприкосновенности.

В три пополудни Мелас зашел во фланг дивизии Ватрена. Услышав слева сильную ружейную и пушечную пальбу, одновременно с ним двинулись вперед и Край и Дерфельден. Две колонны Меласа уже добрались до Серравалле, опрокинули легионеров Домбровского, заняли в тылу неприятеля местечко Арквату и повернули вправо, на соединение с остальной частью отряда.

Дивизия Ватрена едва держалась. Цизальпинский легион при первом же натиске обратился в бегство и французы сражались в одиночестве. Начальник правого крыла Сен-Сир прискакал на подмогу с одной полубригадой и остановил Меласа. Дивизия Ватрена оправилась и даже перешла в наступление, захватив две пушки и австрийского генерала. Казалось, что звонко поющая птица победы отлетела от армии Двух Императоров, но над городом Нови и господствующими высотами уже гремело « ура!». После кровопролитной рукопашной Дерфельден, Багратион и Милорадович заняли Нови...

Крайнее упорство и ожесточение сражающихся сделали бой исключительно кровавым. Потери каждой из сторон составляли не менее 10 тысяч. Ночью французы отступили в сторону гор, унося с собой тела генералов Жубера и Ватрена.

[Гость]

Когда генерала Моро попросили высказать свое мнение о Суворове, он отвечал : « Что можно сказать о генерале, который обладает стойкостью выше человеческой, который погибнет сам и уложит свою армию до последнего солдата, прежде чем отступит на один шаг?»

В России принято считать эту реплику комплиментом. И это наша большая проблема.

Авторитетнейший истолкователь опыта Наполеоновских войн французский генерал Жомини нашел свое пристанище в Российском генеральном штабе. Его труды, помноженные на харизматический авторитет Александра Суворова, привели к тому, что при отнюдь не суворовском воспитании строевых частей и не суворовских же моральных силах главнокомандующих, Суворовско-Наполеоновская доктрина сокрушения стала оперативным и стратегическим фетишем в умах старших военных начальников. Это привело к тяжелым ошибкам и поражениям в войне 1855- 56 годов; лобовой атаке на Горный Дубняк и злополучным штурмам Плевны в войну 1877- 78 годов, и венчающей это опасной пародией на Суворова в лице тактической школы Драгомирова.

Гениальный тактик и величайший в истории полевой командир А.В.Суворов был стратегом того духа, который в буржуазной литературе принято называть Наполеоновским. Только своекорыстие австрийского и британского правительств, преследовавших в той войне свои вменяемые цели ( захват Фландрии для одних и Северной Италии для других), избавило русскую армию от Наполеоновского подвига похода на столицу жизнеспособного, готового к народной оборонительной войне государства.

[Гость]

Дабы без помех округлить свои владения, алчная Вена стремилась теперь избавиться от присутствия в Италии русских войск, и в особенности самого Суворова, искренне занимающегося «восстановлением тронов и алтарей» в Сардинском и Пьемонтском королевствах. В то же время по мере достижения союзниками блестящих успехов на полях Италийских разгорались аппетиты и у других участников коалиции. Под предлогом все той же реставрации старых порядков «Владычица Морей» хотела добить своего давнего конкурента – Голландию – на тот момент именовавшуюся Батавской республикой. По новому плану особая англо-русская армия направлялась в Голландию. В Италии оставались лишь австрийские войска, а русские с Суворовым должны были выступить в Швейцарию. Здесь предполагалось, что Суворов соединится с двадцати- четырехтысячным корпусом Римского-Корсакова и будет угрожать вторжением в пределы самой Франции. Австрийцы из Швейцарии передвигались на Нижний Рейн. Таким образом, союзники – Англия и Австрия – занимали слабо защищенные французами фланги, в то время как небольшой и пока еще разрозненой русской экспедиционной армии предстояло сражаться с восемьюдесятью тысячами закаленных, как железо в крови, солдат во главе с отважным генералом Массена.

Союзники превосходно учли характер Русского императора, сыграв на его слабостях. Он принял и английский план, и поправки Австрии. Ему было важно одно: русской армии и русскому полководцу вновь отводилась важнейшая роль.

28 августа русская армия выступила в поход. Воспользовавшись этим, генерал Моро спустился с гор на помощь осажденной австрийцами крепости Тортона и снова занял городок Нови. Суворов метнулся назад, говорят, он хотел помешать осуществлению деблокады Тортонского замка, но нам кажется, что ему просто хотелось подраться с недобитым противником; однако Моро, не дожидаясь встречи, ретировался назад в горы. Между тем австрийский эрцгерцог Карл, не дождавшись Суворова, начал выводить свои войска из Швейцарии, оставляя русский корпус Корсакова один на один со всей армией генрала Массена. Надо было спешно идти на выручку Римского-Корсакова.

«Самым изумительным из подвигов за все время похода Суворова» назвал этот переход известный военный мыслитель Карл фон Клаузевиц…

В завесе моросящего сентябрьского дождя угрюмо смотрел перевал Сен-Готард. Узкая дорога вела через долину, стесненую высокими скалистыми стенами, а затем терялась в вышине. Перевал защищала трехтысячная бригада Гюденя, но в подобных условиях и этого было достаточно.

Впереди были прорыв сквозь Урнер-Лох, драка за Чертов Мост, восхожденье на Росшток...

15 сентября Массена разгромил корпус Корсакова и пошел на Суворова.

18 сентября обессиленная русская армия оказалась запертой в Муттентале – оба выхода, на Швиц и Гларис, были блокированы французами.

Суворов собрал военный совет.

« Мы окружены по предательству нашего союзника,- начал он свою речь,- мы поставлены в тяжелое положение. Корсаков разбит, австрийцы рассеяны. И мы одни теперь против шестидесятитысячной армии неприятеля. Идти назад – стыд. Это означало бы отступить, а русские никогда не отступали!» Суворов внимательно оглядел сосредоточенно слушавших его генералов и продолжал: « Помощи нам ждать не от кого, одна надежда на Бога, на величайшую храбрость и самоотвержение войск, вами предводительствуемых. Только это остается нам, ибо мы на краю пропасти.- Он умолк и воскликнул: - Но мы русские! Спасите, спасите честь и достояние России и ее самодержца!» С этим возгласом фельдмаршал опустился на колени.

« Мы, сказать прямо, остолбенели, - вспоминал Багратион,- и все невольно двинулись поднимать старца-героя... Но Константин Павлович первым быстро поднял его, обнимал, целовал его плечи и руки, слезы из глаз его лились. У Александра Васильевича слезы падали крупными каплями. О, я не забуду до смерти эти минуты! У меня происходило необычайное, никогда не бывавшее волнение в крови. Меня трясла от темени до ножных ногтей какя-то могучая сила. Я был в незнакомом мне положении, в состоянии восторженном, в таком, что, если бы явилась тьма-тьмущая врагов или тартар с подземными духами предстал предо мною,- я готов бы был с ними сразиться...» Потрясенные случившимся, видавшие виды генералы повторяли вслед за старейшим из них Вилимом Христофоровичем Дерфельденом: « Все перенесем и не посрамим русского оружия! А если падем, то умрем со славою! Веди нас, куда думаешь, делай, что знаешь: мы твои, отец, мы русские! Клянемся в том перед всесильным Богом! » Суворов поднял голову, глаза его сверкнули. « Надеюсь! Рад! Помилуй Бог, мы русские! Благодарю, спасибо! – проговорил он.- Врага разобьем, победа над ним и над коварством будет!»

[Гость]

Всегда, когда Россия сражается за чужие стратегические интересы самоотвержение солдат и полководцев сияет особым трагическим рыцарским блеском на фоне отвратительной бессмыслицы конечных результатов. После завершения похода Суворова и последовавшего на следующий год разгрома австрийцев в Италии явившимся из Египта Наполеоном Бонапартом, Ф.Ростопчин писал :

« Франция, Англия и Пруссия кончат войну со значительными выгодами, Россия же останется ни при чем, потеряв 23 тысячи человек единственно для того, чтобы уверить себя в вероломстве Питта и Тугута, а Европу в бессмертии князя Суворова».

Но даже и «уверенность в вероломстве Питта и Тугута» не пошла стране на пользу. Искусством британской тайной дипломатии и предательством ряда высших сановников, Россия опять встала на путь подвигов ради чужих гео-политическихинтересов.

[Гость]

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

... Александр I , фактически распоряжавшийся русско-австрийской армией, находившейся под номинальным командованием Кутузова, 19 ноября – по Юлианскому календарю- объявил о своем решении атаковать французов. Принятый план Вейротера, австрийского офицера генерального штаба, в 1799 году проложившего армии Суворова маршурт движения чрез Сен-Готард, приведший армию в тупик у Альтдорфа, заключался в том, чтобы, выделив ? всех сил ( 25 тыс.) для удержания французов на фронте, главными силами ( 60 тыс.) обойти правое крыло французов и перерезать их сообщения с Веной.

Багратион, Великий князь Константин Павлович и Лихтенштейн оставались против фронта, а 5 колонн – Коловрата, Пржибышевского, Ланжерона, Кинмайера и Дохтурова – направлялись в обход правого фланга французов имея целью, перейдя ручей Гольдбах между селениями Кобельниц и Тельниц и переменив фронт на северо-запад предпринять энергичное наступление на участок Шлапаниц – Турас.

Наполеон, прочно заняв Праценские высоты перед своим правым флангом, мог бы до крайности затруднить маневр Вейротера, который он разгадал. Но в таком случае получилось бы обыкновенное оборонительное сражение на довольно сильной позиции. Наполеон же стремился к решительному успеху, который привел бы кампанию к концу. Поэтому он не препятствовал обходу своего правого фланга и оставил Праценские высоты незанятыми; обходящие колонны задерживались на переправах через Гольбах небольшими частями Маргарона ( 5 батальонов, 12 эскадронов), в резерве за которыми был расположен корпус Даву. Остальные корпуса группировались так, чтобы в нужный момент захватить Праценские высоты, воспользовавшись разрывом между колоннами, действующими на фронте и обходящими; после того, как неприятельская армия будет разрезана на две части, удар должен был развиваться через Працен в тыл обходивших колонн.

Чем более обходившие колонны втягивались бы в долину Гольдбаха, тем полнее грозило им уничтожение.

В ходе боя 22 ноября некоторое сопротивление реализации плана Наполеона оказала только колонна Коловрата, задержанная Кутузовым, вопреки диспозиции, на Праценских высотах…

[Гость]

“Я ЗДЕСЬ УМРУ ПРЕКРАСНОЙ СМЕРТЬЮ, РИМЛЯНЕ!»

...Сулла соскочил с коня, схватил знамя и через толпу беглецов начал пробиваться к неприятелю, крича: “Я здесь умру прекрасной смертью, римляне! А вы, когда вас спросят, где вы предали своего императора, не забудьте сказать: ”Под Орхоменом”.

Только помня о тотальном господстве во времена Льва Толстого классического гимназического образования можно оценить объем смысла слов произнесенных Наполеоном Бонапартом созерцающим тело князя Андрея павшего в неудачной контратаке на Праценских высотах. Наполеон Бонапарт осознает величие своей победы, пройдет год и в результате заключения выгодного для Франции мира, будет создан т.н. «Рейнский союз», а Габсбурги навсегда откажутся от титула императоров SANCTA IMPERIA ROMANA HERMANORUM. Западная Римская Империя перестанет существовать.

Даже если не рассматривать историю Византии, история римского имперского духа простирается от Суллы под Орхоменом до князя Андрея Болконского на поле Аустерлица.

Попытка восстановления Западной Римской Империи в лице Второго и Третьего германских Рейхов не увенчалась успехом. Более чем полувековое опоздание с аншлюсом Австрии и ряд грубых геополитических и идеологических ошибок, в конечном счете привели к тому, что само словосочетание «Третий Рейх» стало символом ужаса, позора и поругания в потомстве.

А славному гербу Третьего Рима отдают честь гвардейцы почетных караулов в аэропортах всего мира. Нельзя недооценивать сакральное значение символики. «Мы повторяли и не устаем повторять: всякий подлинный символ несет свои многочисленные смыслы в самом себе, так как он не есть человеческое изобретение, но сложился по «закону соответствия», связующего все миры между собою. В то время, как некоторые видят эти смыслы, другие вовсе их не видят или видят частично, но реальность их присутствия от этого не исчезает » Рене Генон.

Двухглавый орел, как и «изначальный двойной человек» из мифа, переданного нам Платоном, есть символ высшей целостности (das Heil) и эту целостность венчает христианский крест.

Двухглавый орел обитает и на красном полотнище Иллирийского флага, но гербом Римской Империи эпохи христианства его делает наличие третьей, венчающей единство, императорской короны. Русские школьники должны гордиться гербом своей страны и помнить слова графа Беккендорфа:

LA PASS? DE LA RUSSIE A ?T? ADMIRABLE, SON PR?SENT EST PLUS QUE MAGNIFIQUE, QUANT ? SON AVENIR IL EST AU D?L? DE TOUT CE QUE L’IMAGIN ATION LA PLUS HARDIE SE PEUT FIGURER ...

[Гость]

…Корпус Сульта ( дивизии Сент-Илера и Вандама), поддержанный корпусом Бернадота, после жаркого боя, отбросил Коловрата с высот; в то же время корпус Ланна, поддержанный конницей Мюрата, потеснил 3 колонны, оставленные, как заслон, против французского фронта.

Утвердившись на Праценских высотах, французы начали громить артиллерией с тыла обходящие колонны и, постепенно распространяясь к Ауезду, перехватывали пути отступления.

Столпившиеся в низине Гольдбаха и поставленные между двух огней – Даву и главных сил – русско-австрийские войска оказались сразу же в отчаянном положении. Упорное сопротивление колонны Пржибышевского, уничтоженной полностью, дало возможность остаткам других колонн пробиться, неся огромные потери, под артиллерийским огнем по гати между Моницким и Сачанским прудами.

Разгром русско-австрийской армии обошелся французам не более 3 тысяч убитыми и ранеными. Удар был так силен, что Австрия пришла к мысли о безнадежности дальнейшего сопротивления; на третий день после сражения Австрийский император лично явился к Бонапарту просить перемирия, а русская армия отошла в пределы России.

Среди автобиографических заметок, писанных графом Алексеем Андреевичем Аракчеевым на прокладных листах Евангелия, имеется такая запись : « Ноября 20-го, 1805 года. Онаго числа был граф Аракчеев на сражении, бывшем в Моравии, под Аустерлицом с французами, с иператором Александром I-м ».

Входя в свиту Его Величества, граф своими глазами наблюдал жестокий разгром, которому подверглась русская армия, а с нею и реформированная им артиллерия, лишившаяся 133-х стволов – более половины из общего числа артиллерийских орудий находившихся в действующей армии.

[Гость]

ИСТОРИЯ РУССКОЙ АРТИЛЛЕРИИ

За полгода до сражения в армию начали поступать новые артиллерийские орудия обр.1805 года. Принципиальных технических новшеств в этих орудиях не было. Сама реформа Аракчеева в общем виде повторяла реформу Грибоваля, которая в конце XVIII века дала в руки Наполеона Бонапарта лучшую в мире артиллерию. Был существенно снижен вес артиллерийских систем и введен постоянный штат строевых лошадей для транспортировки орудий, что существенно повысило способность к маневру артиллерии на поле боя. Из многих десятков типов орудий, состоявших на вооружении при Екатерине II, в полевой артиллерии должны были остаться только: 12-фунтовые (120,6мм) пушки средней и меньшей пропорции ( с длиной ствола в 16 и 13 калибров соответственно), 6-фунтовая (95,5мм) пушка меньшей пропорции ( длина ствола 17 калибров), а также единороги: ?-пудовый (154,7мм., длина ствола 10,5 калибров), ?- пудовый пеший и ?- пудовый конный ( 123мм, длина ствола 11 и 10 калибров), 3-фунтовый ( 82мм, длина ствола 11 калибров).

Все эти орудия в полевой артиллерии имели только два лафета: батарейный для ?-пудового единорога и 12-фн. пушек и легкий для ?-пуд. единорогов и 6-фн. пушек. Батарейные лафеты возились шестеркой лошадей, легкие – в пешей артиллерии – четверкой лошадей, а в конной – шестеркой. Тела всех орудий теперь отливались без декоративных украшений из стандартного «артиллерийского металла», содержавшего десять частей меди и одну часть олова.

После Аустерлицкого погрома в Петербургском обществе распространились слухи обвиняющие Аракчеева в гибели русской артиллерии. Говорили о том, что новые орудия при стрельбе разрывало на куски, что под многими другими раскалывались лафеты и от того орудия пришлось бросить. Эти профанические разговоры хорошо иллюстрируют отрывки из писем графа Ростопчина князю Цицианову: « Аракчеев перепортил всю артиллерию, коя, кроме того, что и не действовала, но взята в плен в Острлице», «...Он пушки все переливал и для легкости сделал их короче, забыв, что они так далеко брать не могут»., и т.п. Обвинения и слухи эти были совершенно беспочвенны, однако они распространились в войсках и вызывали у артиллеристов недоверие и опасения по отношению к новой материальной части. Потому-то Аракчеев решил ответить на подобные наветы. Одну из артиллерийских рот, которая участвовала в Аустерлицком сражении и прибыла в Петербург в полной сохранности, генерал-инспектор артиллерии приказал выставить со всей амуницией, со всеми орудиями, побывавшими в бою, на плацу и пригласил всех желающих, в первую очередь артиллерийских генералов и офицеров осмотреть ее…

Результаты осмотра Аракчеев потом пропечатал в газетах для всеобщего сведения. Сделал это он для того, чтобы защитить то новое, что было введено им в русской артиллерии накануне Аустерлицкого поражения. «Я желал,- писал Алексей Андреевич военному министру Вязмитинову, -опровергнуть мнение публики, которая по слухам, разносимыми недоброжелателями моими, не одобряла сию перемену, и чтобы доказать, что не по наружному только виду ее она имеет преимущество против прежней, и не на одних словах таковая сделанная мной перемена во всех ее отношениях сопряжена с государственною пользою».

[Гость]

Уверенность Аракчеева в правильности осуществленных преобразований базировалась на глубоком понимании общих закономерностей эволюции полевой артиллерии и была поистине непоколебимой. Граф был убежден, что выпестованная им артиллерия действовала на поле сражения надлежащим образом и, следовательно, никакой вины в жестоком поражении русско-австрийской армии она не несет. Как мог старался инспектор всей русской артиллерии защитить своих артиллеристов от нападок публики и наказаний со стороны Императора. Год спустя после Аустерлицкой катастрофы возвратились в Россию захваченные французами в плен русские офицеры и солдаты. Среди них был и подпоручик гвардейской артиллерии Демидов, плененный под Аустерлицем вместе со своим орудием. Александр в наказание ему и в назидание другим назначил его к переводу из гвардии в армейский пехотный полк. Аракчеев немедля выступил в защиту бедного подпоручика, сполна наказанного уже пленом.

Со свойственной ему решимостью генерал-инспектор заявил в докладе Государю 6 декабря 1806 года: « Зная достоинства и притом на самом деле доказанную в прошедшей кампании храбрость служащего лейб-гвардии в артиллерийском батальоне подпоручика Демидова, я нахожу, что через перевод его в армейский полк артиллерия должна будет лишиться лучшего своего офицера».

Оправдываясь сам и оправдывая других, Алексей Андреевич не забывал дела. Тяжелые потери, понесенные русской артиллерией в сражении под Аустерлицем, подстегнули его к более энергичным, нежели прежде, преобразовательным действиям.

[Гость]

ГРАФ АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ АРАКЧЕЕВ

« При разборе деятельности нашей артиллерии смело можно сказать, что 1806 год в первый раз вызвал ту кипучую деятельность по всем отраслям артиллерийского дела, которую мы не встречаем со времен Петра Великого, и в этой-то деятельности везде выдается граф Аракчеев с его многосторонними достоинствами. Артиллерист ученый и проницательный, неутомимый до изнеможения, администратор строго расчетливый и находчивый, верный ценитель заслуг, неумолимо строгий ко всякого рода упущениям, а вместе с тем начальник, в высшей степени заботившийся о личных нуждах артиллеристов, он отказывался от всяких отличий, вменяя себе в награду ( по собственным его словам из докладов) милости, им испрашиваемые для подчиненных; из хода дел видно, что он испрашивал с строгим беспристрастием...

« Прибавим еще одну замечательную черту этого характера: при настойчивости в своих мнениях, если они не были принимаемы, он не предоставлял на волю провидения исполнение постановлений, утверждаемых против его убеждений, напротив, он употреблял все усилия, чтобы дать им всевозможное практическое удобное исполнение, направить их так, чтобы отечество могло извлечь всю пользу, которую только могли доставить человеческие силы».

В 1806 году было введено деление пехотных войск русской армии на постоянные дивизии. В связи с этим изменилась и организация артиллерии. 25 августа 1806 года император Александр утвердил представленное инспектором артиллерии генерал-лейтенантом Аракчеевым положение «О составлении артиллерийских бригад из существующих артиллерийских полков, понтонного полка и конных батальонов». На основании его упразднялось прежнее деление русской артиллерии на полки и батальоны. Были сформированы артиллерийские бригады трех-ротного состава по числу пехотных дивизий. Гвардейская и две конноартиллерийские бригады. Конной артиллерии было уделено особое внимание. Она того стоила. В битве при Аустерлице гвардейская конно-артиллерийская рота полковника Костенецкого, стремительно выдвинувшись на дистанцию картечного залпа, обеспечила атаку Л.-Гв. Конного и Гусарского полков на французскую колонну.

[Гость]

ИСТОРИЯ РУССКОЙ АРТИЛЛЕРИИ

К 1833 году в русской армии было уже 6 конно-артиллерийских бригад.

К 1807 году имелось 20 бригад пешей артиллерии, а затем, в 1811, их число было доведено до 28. Сверх того было сформировано 10 резервных и 4 запасные бригады четырех-ротного и восьми-ротного состава.

В бригадах были батарейные и легкие роты. Батарейные роты имели 12 артиллерийских орудий – четыре ?-пудовых единорога, четыре 12-фн. пушки средней пропорции и четыре 12-фн. пушки меньшей пропорции. Кроме того, им придавалось по 2- 4 3-фн единорога для действия в составе егерских полков. Легкие роты также имели по 12 орудий: четыре ?-пуд. Единорога и восемь 6-фн. пушек. Конные роты имели по шесть 6-фн.пушек и шесть ?-пудовых конных единорогов. Всего в полевой артиллерии к 1812 году по штату состояло 1620 артиллерийских орудий. В это число входило 60 орудий гвардейской артиллерии, 648 батарейных. 648 легких и 264 конных орудий. Личный состав насчитывал 52 500 человек. В парках было сосредоточено 296 560 артиллерийских снарядов.

Одним из слабых мест русской артиллерии по-прежнему оставалась недостаточная тактическая подготовка офицеров. За нее и надлежало взяться в первую очередь инспектору артиллерии. Необходимо было создать новое наставление по тактике для батарейных командиров, но как мог составить его тот, кто не имел боевого опыта? Изобретательный и педантичный Аракчеев нашел выход. Он стал приглашать к себе на беседы артиллерийских офицеров, побывавших в бою. Усаживал гостя за стол, давал лист бумаги с чертежными принадлежностями и просил рассказать подробно о бое и вычертить на бумаге все, происходившее во время боя с орудиями, которыми он командовал, а также все замеченное о действиях орудий находившихся под командой других офицеров и противника. В результате составленное Аракчеевым « Наставление гг. батарейным командирам» оказалось вполне совершенным. Разосланное по ротам, оно способствовало быстрому улучшению тактической подготовки офицеров. В военной кампании 1806- 1807 годов русская артиллерия действовала в тактическом плане так успешно, как не действовала никогда ранее.

[Гость]

Заслуги Аракчеева в совершенствовании русской артиллерии исключительно велики, и признавались они если и не каждым в России, то всеми посвященными в обстоятельства дела. « Имя Аракчеева как администратора и устроителя русской артиллерии займет почетное место на страницах истории»,- писал генрал-майор П.Глебов. В 1821 году генерал-фельдцейхмейстер В.К. Константин Павлович, обращаясь к Аракчееву с просьбой оценить новые машины для обточки орудий, счел нужным заметить в письме к нему: « Я уверен, что Ваше Сиятельство мне простит, что я Вас сим беспокою, но артиллерия так Вам во множестве одолжена, что я ничего не хочу вводить нового, не спрося наперед Вашего о том совета».

[Гость]

В 1895 году при обсуждении планируемой к введению по гвардии и армии новой полевой формы было принято решение внести изменение в покрой солдатской гимнастерки путем прибавления достаточно вместительных нагрудных карманов. В клерикальных кругах родилась идея карманного Евангелия в стальном переплете (обложке). Церковь собрала необходимые для реализации этого предложения финансовые средства и к осени 1895 карманные Евангелия в стальном переплете ( на корешке стали нет. Две стальные пластины в 5мм, подложка картон, сверху кожа - это должно держать пулю в сердце не в упор, конечно, но при подъеме в атаку, пожалуй) как для нижних чинов, так и для офицеров в большом количестве стали поступать в войска Кавказского военного округа.

Изменено 19 Dec 2010 пользователем DIREKT-MASHIN

[Гость]

БРАТСТВО ПО ОРУЖИЮ

29 августа 1813 года в сражении при Кульме объединенный русско-прусский корпус, основные силы которого составляли 17 тысяч русских гвардейцев, выдержал жестокий бой с 37-тысячным корпусом генерала Вандамма, вышедшим на коммуникации союзной армии отступавшей после проигранной битвы за Дрезден. Во время боя командующему русской гвардией графу Остерману-Толстому пушечным ядром оторвало руку - командование принял будущий покоритель Кавказа генерал А.П.Ермолов. В гвардейском отряде потери составили почти 50% личного состава, но к 30 августа на поле боя подошел корпус Барклая-де-Толли и союзные войска нанесли сокрушительный контрудар объединенной массой своей кавалерии. По окончании сражения император Александр наградил Остермана-Толстого и Ермолова знаками высшего российского ордена Андрея Первозванного; Лейб-гвардии Преображенский и Семеновский полки, вынесшие основную тяжесть сражения, получили Георгиевские знамена, а Измайловский и Лейб-Егерский полки - Георгиевские трубы. Король Пруссии Фридрих Вильгельм, как и император Александр являясь непосредственным свидетелем сражения и понимая, что от упорства и стойкости гвардейцев зависело спасение союзной армии, объявил, что награждает всех оставшихся в живых русских солдат и офицеров только что учрежденным Железным крестом - прусским аналогом ордена Св. победоносца Георгия.

« Их церкви и дворцы пожрало пламя,

Но русский феникс вновь восстал из пепла,

Сверкая опереньем ярче света…

Святой Георгий поднял вновь копье!..» -

Так сложил германский поэт Теодор Кернер, сражавшийся в партизанском корпусе Лютцова и погибший в одном из боев народной войны 1813 года.

27 февраля 1814 года в сражении у Бар-сюр-Об отличился семнадцатилетний капитан Вильгельм Прусский, будущий первый император объединенной Германии. В критический момент боя он лично увлек в атаку ставший отступать Калужский пехотный полк, за что и был награжден боевым русским орденом Св. победоносца Георгия 4-й степени.

Вильгельм чрезвычайно гордился этой почетной русской наградой и всю жизнь носил ее на мундире.

[Гость]

ПЕРЕДОВОЙ ГЕРМАНСКИЙ ОПЫТ

Чтобы дать прочные кадры своей армии и обеспечить энергичную подготовку призываемых, остающихся краткое время под знаменами, прусские части получили огромное число сверхсрочных унтер-офицеров и ефрейторов, представлявших одну шестую всего состава армии; число их в ротах достигало 30 человек. При таком сверхсрочном кадре нечего было опасаться, что призывы, быстро проходящие через армию, которая становилась для народа военной школой, останутся не переработанными, внесут в казарму свой дух, не усвоят требований военной дисциплины.

Ландвер - это форма древнеримской милиции, осуществленная в XIX веке в масштабе большого государства. Ландвер разделяется на два призыва. Для включения в состав полевой армии наравне с постоянными войсками предназначается только ландвер первого призыва; он комплектуется молодыми людьми 20- 25 лет, не попавшими в постоянную армию, и группою лиц ( 25- 32 года), отбывших срок пребывания в резерве постоянной армии. Ландверист, закончивший пребывание в первом призыве, перечисляется во второй призыв (на 7 лет), задача которого - образование крепостных гарнизонов и тыловая служба. Первый призыв собирается на ученье в назначенные дни с таким расчетом, чтобы ландверист мог ночевать дома и раз в год отбывать учебный сбор продолжительностью от 14 до 28 дней, в течение которого он участвует в маневрах совместно с постоянной армией. Второй призыв обучается в течение 8 дней в году, одновременно с ним происходит допризывная подготовка 17- 20 летних. Это т.н. ландштурм первого призыва, представлявший запас людей для пополнения в течение войны действующей армии.

Исходя из необходимости иметь в армии, являющейся школой для всего народа, авторитетных офицеров, достаточно образованных, способных в мирное время подойти к обучению и воспитанию каждого новобранца с индивидуальной меркой, а на войне руководствоваться не шаблонами, а пониманием задачи и свободно каждый раз избирать наиболее соответственные приемы действия, в Германии, особенно со второй половины столетия, к офицерам были предъявлены высокие требования.

Еще Шарнгорст начал борьбу за замену ценза рождения образовательным цензом, но, прежде всего, весь офицерский корпус, комплектуемый теперь как из рядов дворянства, так и третьего сословия, в социальном отношении должен был представлять единый монолит, без малейших трещин. В социальной иерархии прусский офицер, несмотря на получаемый скромный денежный оклад, занимает высокое положение; социально все офицеры равны, на развитие между ними товарищества обращено очень большое внимание. Особым почетом окружена строевая служба, и штабные работники смотрят на строевого офицера скорее снизу вверх, чем наоборот.

Чтобы не устанавливать каких-либо привилегий, всегда губительных для товарищеских отношений, ни образование, ни служба в генеральном штабе, ни служба в гвардии не дает твердых оснований на более быстрое производство. Это ведет к тому, что первые 20 лет своей службы прусские офицеры продвигаются по служебной лестнице очень медленно, и только в высших чинах карьера их развивалась быстро - и то не путем перескакивания младших через старших сверстников, а путем беспощадного увольнения с действительной службы всех офицеров, не пригодных для занятия подходящей к ним по очереди высшей должности. Это оказалось возможным лишь благодаря установленной удачной системе аттестаций. Таким же путем, с обращением большого внимания на морально-психологическую пригодность кандидата к занятию высокого социального положения, пополняются из вольноопределяющихся и прусские офицеры резерва ( запаса).

[Гость]

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ ЭПОХИ ОБЪЕДИНЕНИЯ ГЕРМАНИИ

Реформы Шарнгорста и освободительная война 1813- 1815 годов создали аппарат генерального штаба, но вплоть до 60-х годов этот аппарат вел работу внутри самого себя, подготовляя для армии высоко квалифицированных оперативных работников.

Герхард Иоганн Давид фон Шарнгорст с первых же годов службы выделился своими рефератами и трудами по военным вопросам. Военной печати Шарнгорст придавал большое значение: « Без хорошей военной литературы не может быть ни разумной армии, ни большого развития военных талантов».

С 1801 года Шарнгорст организовал в Берлине значительную аудиторию в виде военно-научного общества, с 1804 года руководил Берлинской военной академией, включавшей всего 20 слушателей и успевшей к 1806 году, когда она исчезла при оккупационном режиме, дать только один выпуск, но включавший таких выдающихся лиц, как Клаузевиц, Бойен, Грольман. Из рядов этого выпуска и бывших членов военно-научного общества ( Гнейзенау, Гетцен) и сформировалась партия реформ, когда Шарнгорст оказался призванным для организации прусской армии.

Оперативные работники прусских штабов эпохи Иены, так называемая «адъютантура», комплектовались по социальному подбору, из верхов дворянства. Вместо социального принципа Шарнгорст выдвинул требование специального научного и служебного ценза- в ряды генерального штаба был открыт доступ талантливым представителям третьего сословия. Реформа прошла при ожесточенных схватках с феодальной адьютантурой; реакционеры, несомненно были правы, указывая на отсутствие чувства феодальной верности, на недостаточную династическую лояльность нового генерального штаба. Им руководил германский, а не прусский патриотизм.

Пруссия, в их глазах, являлась только орудием для освобождения и объединения Германии. Значительная группа офицеров, с Гнейзенау во главе, являлась членами «Тугенбунда», тайного патриотического общества, так некстати вдохновившего наших убогих «Декабристов». В 1812 году целая группа офицеров из союза реформ демонстративно ушла в отставку, надела русскую форму и сражалась под русскими знаменами против прусских полков «Великой Армии». Когда армия Бонапарта при отступлении погибла, один из них, Клаузевиц, добился того, что прусский корпус под командой непримеримого феодала Йорка совершил измену своему королю во имя германского отечества.

[Гость]

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ ЭПОХИ ОБЪЕДИНЕНИЯ ГЕРМАНИИ

В 1813 году группа реформ сосредоточилась в штабе силезской армии, где сумела завоевать симпатии старого рубаки, кумира всей армии генерала Блюхера.

[ Гебгарт Лебрехт фон Блюхер родился в 1742 г. в г. Ростоке (в Померании) и 16 лет поступил юнкером на шведскую службу, но через 2 года, будучи взят в плен пруссаками, перешел в прусский гусарский полк Беллинга, в котором в эпоху Семилетней войны и получил закваску гусарской лихости и отваги, отличавшей его до глубокой старости. В 1773 году он по ничтожному поводу возбудил против себя гнев короля и, будучи обойден производством, подал резкое прошение об отставке. "Ротмистр Блюхер уволен и может убираться к черту", — гласила королевская резолюция. Только в 1787 г., по смерти Фридриха II, Блюхер вернулся, майором, в прежний свой полк, через 2 года получил этот полк в командование, a еще через 5 за выдающуюся боевую службу в Рейнском походе поставлен во главе кавалерии обсервационного корпуса на нижнем Рейне. Ненавидя Наполеона, Блюхер громко высказывался за объявление ему войны. В сражении при Ауерштедте (1806 г.), командуя передовым кав. отрядом, он настойчиво советовал королю действовать наступательно, энергично, и сам со своей кавалерией неоднократно бросался в атаки против конницы и пехоты Даву. При отступлении же прусской армии от Иены и Ауерштедта Блюхер, объединив в своих руках остатки своей кавалерии, войска принца Евгения Вюртембергского и герцога Саксен-Веймарнского пытался пробиться к Пренцлау на соединение с войсками принца Гогенлоэ.]

В этом штабе заключались мозг и сердце всех усилий восставшей против Наполеона Европы. В самые ожесточенные минуты операций борьба внутри силезской армии между старым и новым, феодалами и генеральным штабом - не затихала.

Вот прошение об отставке, поданное командиром одного из корпусов силезской армии прусскому королю 25 августа 1813 года, в разгар кацбахской операции: « Я не могу быть полезен Вашему Величеству на Всемилостивейше вверенном мне посту командира I корпуса. Может быть, я не обладаю достаточно богатой фантазией, чтобы понять гениальность планов штаба генерал-лейтенанта Блюхера. Но я вижу и убеждаюсь, что марши и контрмарши, продолжающиеся в течение недели с возобновления кампании, привели вверенные мне войска в состояние, не обещающего ничего хорошего в случае энергичного наступления неприятеля… Это счастье, что сосредоточенную здесь армию еще не постигла участь, подобная 1806 году. Поспешность и непоследовательность в операциях, неверная ориентировка, мотание из-за каждой демонстрации неприятеля, притом незнакомство с практическим делом, что для командования большой армией нужнее высоких замыслов…»

На другой день разгром группы Макдональда ( кацбахская победа) явился лучшим ответом на эту оценку работы новых людей и подкоп под них комкора Йорка.