Владимир Серебряков -- МЫ БОЛЬШЕ НЕ В КАНЗАСЕ, КОМАНДОР ШЕПАРД

[serebryakov]

Каждый раз, как Шепарду приходило на ум, что эта галактика уже ничем его удивит походя, безо всякого стремления поразить, перед ним открывалась новая бездна.

Система Оброа-скай, где располагалась одноименная планета, не была особенно населенной или знаменитой, и располагалась она на дальнем краю Вааткрийского торгового пути, тупикового отростка на пронизавшем освоенную галактику насквозь Гидианском тракте.

И только в радиусе досягаемости самодельных грависенсоров «Нормандии» кишело больше звездных кораблей, чем во всей туманности Змея в тяжелый для диспетчеров Цитадели день.

– Не думал, что здешний институт пользуется такой популярностью, – заметил командор с легкой растерянностью.

– Особенно у имперских военных, – съязвил Джокер по громкой связи. – На орбите четвертой планеты висит «звездный разрушитель» класса «империал-1». Если верить транспондеру – «Возмездие-2».

– Они их нумеруют? – с интересом спросил Шепард.

– Нет, командор, – ответила Норма. – «Возмездие-2» получило название от односерийного с ней «разрушителя», уничтоженного в бою. В имперском флоте нет традиции одновременно держать в строю корабли-тезки.

– Капитан Доррин Крейн, – продолжал зачитывать сводку Джокер, – первый помощник Уот Сизко. Приписан… о-хо! В распоряжение Инквизитория.

Инквизиторием, уже знал Шепард, называли спецслужбу, занятую поиском уцелевших джедаев. А заодно – возможных учеников беглых джедаев, джедаев-самоучек, просто чувствительных к Силе софонтов, и вообще всех недовольных нынешним режимом, кто проскользнул в частое сито прочих имперских спецслужб числом семь не то восемь. В конце концов, кто скажет – владел покойник Силой, или нет?

Интересным командору показалось другое: поисками Люка Скайуокера занимались не инквизиторы. Если и занимались, то сам пилот об этом ничего не слышал. То ли Вейдер занимал достаточно высокое положение в запутанной иерархии приближенных к трону, чтобы попросту отодвинуть ретивых охотников за джедаями, то ли охота все же велась параллельно, но пока не привела ни к каким результатам.

– Это по наши души? – поинтересовался Шепард вслух.

– Вряд ли, командор. По здешним меркам это все равно, что болтаться где-нибудь на орбите… ну… Беннинга, наверное… и ждать, что мимо пролетит «Нормандия». Может, и пролетит, но вряд ли.

Командор задумался.

– Тогда действуем, как будто его тут нет. Если ситуация изменится – немедленно эвакуируем десантную команду…

– Вы собрались высаживать на Оброа-скай десант? – с интересом спросил Хэн Соло, незаметно подходя со спины. Когда на него приходила такая блажь, контрабандист мог двигаться вовсе беззвучно. Шепард с трудом подавил рефлекс: шаг в сторону, намеченный короткий удар, захват...

– Это фигура речи, – раздраженно ответил он. – Эвакуируем команду, уходим на сверхсвет и оттуда – в гиперпрыжок.

Гипердвигатель сыграл с местными звездолетчиками злую шутку. Имея в своем распоряжении аналог переносного масс-реле, они даже не пытались отыскать способа пробить световой барьер как-то иначе. Тактического сверхсвета у них просто не было: корабли выходили из прыжка, и, при необходимости скорректировать свое местоположение, уходили в короткий прыжок снова. Но для прыжка кораблю прежде следовало сориентироваться на цель, и это легко позволяло преследователю вычислить, куда направляется его добыча. «Нормандия» могла перейти на сверхсвет, выйти из него за несколько световых месяцев, и совершить гиперпрыжок в любом направлении, сбросив имперский «хвост».

– Так точно, командор, – легкомысленно бросил Джокер. – Так я подаю диспетчеру заявку? Это вам не Новерия. Когда будем выходить на высокую орбиту, как раз дождемся очереди на посадку. Тут пробки.

О масштабах происходящего в этой галактике Шепард в следующий раз вспомнил, глядя на голографическую карту планеты. Климат на Оброа-скай был почти новерианский. Мелкие и узкие моря, изрезавшие экваториальный пояс планеты, не могли смягчить перепады температур или накопить тепла, чтобы перенести его к полюсам. Заснеженные горы и бесконечные, бескрайние тундры – таков был пейзаж Оброа-скай. И посреди этих холодных, бесприютных просторов раскинулся Оброанский институт археологии.

Он занимал территорию небольшого государства. Архивы и музеи, исследовательские корпуса и студенческие городки, накрытые куполами городки ученых и фантастические космодромы – все это строилось и нарастало тысячелетиями, с тех самых пор, как горстка фанатиков науки, собравшихся со всей раздираемой войнами галактики, основала здесь Архив Целебрата – свод знаний, описывающих триста тысяч разумных видов, одно из двадцати чудес галактики. Институт был единственной властью, объединявшей семьдесят с небольшим миллионов жителей планеты, он заменял государство, поддерживал экономику и наводил свои порядки на обжитых территориях, за которыми начинались ледяные пустоши, населенные только техноотшельниками и доцент-монахами.

Диспетчерская, что регулировала движение в околопланетном пространстве, тоже принадлежала институту. Замотанный и грубый дроид-регулировщик задал «Нормандии» посадочный коридор, выделил место на стоянке звездолетов, а со всеми прочими вопросами невежливо послал в центр приема посетителей.

 

 

Инсмот Боуэн тяжко, как сенбернар, вздохнул. Казалось, что он сейчас положит голову на руки и будет тоскливо глядеть на гостей, пока те не дадут ему косточку. Даже монокуляр на его левом глазу смотрел грустно.

– Этого следовало ожидать, – промолвил он. – Хищники почуяли кровь.

Его слова повергли Шепарда в некоторое остолбенение: они не просто не были ответом на вопрос командора – тот вообще не успел задать главе отдела претитонианской эпохи ни одного вопроса.

– Простите?..

– Профессор хочет сказать, – шелковым голосом пояснила Лиара, – что направить нас на консультацию к самому главе отдела, ученому с таким именем – хорошо рассчитанное оскорбление со стороны администрации Института, связанное, надо думать, с недавней опалой господина Боуэна. Имперские гранты, я полагаю?

Боуэн вздохнул снова.

– После этого злосчастного разговора с адмиралами все пошло наперекосяк, – признался он. – Курумунга еще пытался слушать, но Мотти… – Он махнул рукой. – Финансирования от флота мы не добились, даже помахав под носом секретами Архитекторов, гранты КОМПНОР нам урезали, во всем винят, само собой, меня… поэтому я буду очень признателен, если вы уйдете и оставите меня упиваться жалостью к себе. В ближайшие десять-двадцать лет отдел претитонианской эпохи будет находиться в глубоком загоне, а вся слава уйдет отделу ранне-республиканского периода: нынешняя администрация с охотой дает деньги на изучение эпохи ситхских войн.

– Не могу обещать, что компенсируем вам потери, – как мог вкрадчиво заметил Шепард, – учитывая, что мы оказались в вашем регионе галактики почти случайно... но, возможно, некоторая сумма…

–  Это скорее к нашей внутренней бухгалтерии. Вы знаете, традиция Института – полная самоокупаемость отделов, все экспедиции снаряжаются из собранных средств. Но первичную консультацию я вам дам и так. Просто чтобы развеять тоску… – Боуэн встряхнулся, еще больше напомнив командору большую собаку. – Так о чем вы хотели спросить?

Лиара, изображая при капитане не то секретаршу, не то адьютанта, отработанным жестом раскинула по столу веер распечаток.

– Наш корабль, – пояснил Шепард, – из той части галактики, которую у вас называют Неизведанными Регионами. Случайно запустив некий артефакт древней цивилизации, – он указал на снимок Катапульты, – мы оказались переброшены в ваше пространство, оказавшись близ вот этой конструкции…

– Ха! – Боуэн выхватил из-под его руки снимок гигантской клешни, плывущей в тени мертвого флота. – Лехон, конечно. А каких размеров ваш артефакт?

Лиара подвинула к нему масштабную схему.

– Очень интересно. Как вы думаете, удастся нам организовать к вашему артефакту экспедицию?

Шепард прокашлялся.

– Видите ли, мы сами очень хотели бы вернуться. К сожалению, у нас нет никакого представления о том, где находится наш регион космоса. Мы как раз и хотели выяснить, где еще могут существовать подобные… скажем прямо – сверхсветовые катапульты. Похоже, они наш единственный шанс на возвращение. Раз уж вам знаком – как вы сказали? Лехон?..

Боуэн покачал головой.

– Лехон – это планета. Звезда – Або. Систему тоже называют Лехон, хотя правильнее, конечно, Раката-прим. А сооружение, которое вы видели, носит имя Звездной кузницы… ну, или носило, пока республиканские силы не уничтожили ее на исходе гражданской войны джедаев. И ничего похожего в известной части галактики не существует.

Лиара молча опустилась на свободный стул.

– Мы слышали, что известно немало реликтов… м-м… очень древней и могущественной цивилизации, – осторожно заметил Шепард, цепляясь за надежду.

– Разумеется, – кивнул Боуэн. – В конце концов, работа моего отдела и заключается в их изучении. Однако тут надо отметить два момента. Во-первых, Звездная Кузница – не реликт этой цивилизации, давайте уже называть ее общепринятыми именами – архитекторы, или небожители. Ее строительство уверенно датируется эпохой Бесконечной империи раката. А во-вторых, архитекторы обычно не повторялись. Подавляющее большинство их артефактов любого масштаба совершенно уникальны. Нет второй станции «Балансир». Нет другого скопления Пасть. Даже их скульптуры… Повторяются мотивы, формы: извилистые линии, которые мы называем «щупальцами» или «змеями», наподобие гротесков древнего Корусканта, – Повинуясь его жесту, зажегся проектор над столом, создав из синеватых лучей некое подобие узоров на стенах катакомб Илоса, – и пирамиды…

– Стойте! – воскликнула Лиара.

Пальцы ее заметались по гаптической клавиатуре унинструмента. Оранжевый свет уплотнился в узнаваемые контуры.

– Бинту, – тяжело промолвил Шепард. – Это пирамида на Бинту, верно?

Они тогда опоздали на три дня. Всего три дня, и, возможно, им удалось бы застать адмирала Кахоку в живых.

– Да, – подтвердила Лиара, – но она определенно не единственная. Есть на Часке, на одной из лун Лемнии…

– И, – перебил ее командор, – еще на?..

Он указал на голопроектор.

– Датомир, – вполголоса ответил Боуэн. – А это – Рафа-5. А вот – Рассветная пирамида на Ааргау, тоже шаруанской работы. Конечно, пирамида – крайне распространенная форма, многие примитивные культуры строят пирамиды безо всякой связи с наследием небожителей… но и куа Датомира, и шару Рафы-5, равно как гри, колуми и еще несколько цивилизаций были современниками последних Архитекторов, видели их падение и взлет империи раката. Создатели вашего артефакта тоже были как-то связаны с небожителями, это очевидно моему опытному взгляду. Теперь наша задача установить – как.

 

 

Поначалу Шепард еще пытался уследить за нитью стремительной, спутанной беседы двух археологов, но минут через сорок понял, что спекся. Он поднялся с кресла – Боуэн и Лиара даже не заметили этого – и подошел к окну, где почти с самого начала сидела Эшли. Из окна открывался отличный вид на стену здания напротив.

– И это – боец N7? – с насмешкой пробормотала та. – Готов сдаться при малейшей трудности.

– Не заметил, чтобы кто-то поддержал меня в трудную минуту, – парировал Шепард. – Пожалуй, через час-полтора придется сворачивать этот цирк. Иначе они до завтрашнего утра не успокоятся. Боуэн уже заказал с доставкой кофе – к счастью, на всех, большой кувшин. Иначе я точно засну…

– Откуда в другой галактике кофе? – изумилась Эшли. – Тоже протеане привезли?

– Спроси об этом у моего переводчика. – Шепард пожал плечами. – Я и так не уверен, что он правильно работает. Жаргон историков я понимаю через два слова на третье, но то, что понимаю – мне очень не нравится.

– Рассказывай, – потребовала Эшли. – А то я сама без кофе засну.

–  Мне не нравится, что в здешнем словаре есть слово «наука». По всему выходит, что оно лишнее. Здешние технологии все до одной заемные: реликты протеан, или следующей за ними сверхцивилизации – раката, кажется. Неудивительно, что археологией занимается институт размером с планету, и пользуется при этом общегалактическим почетом: это здешний кладезь познания.

Мне не нравится, что большая часть сохранившихся артефактов Небожителей так или иначе связана с управлением гравитацией. Или темной материей. И это – древние сооружения, очень древние. Словно вначале они баловались подобными игрушками, а потом – прекратили.

И больше всего мне не нравится, что первая волна протеанской колонизации достигла подобных вершин, а потом сгинула, не дождавшись второй. Потому что я не верю, что сверхцивилизации умирают своей смертью, и не представляю, что может угрожать существам, способным двигать звезды.

– Красивый оборот, – скептически заметила Эшли. – Поэтический.

– Ни черта подобного, – вздохнул Шепард. – Архитекторы действительно двигали звезды и планеты. Монтировали системы под заказ. Они собрали десятки черных дыр в скопление Пасти: по всем законам физики оно должно было схлопнуться в первые же тысячелетия, залив жестким излучением пол-галактики, однако существует гораздо дольше, чем могло бы. И меня меньше пугает возможный ответ на вопрос «как», чем на вопрос «зачем».

Голоса, доносившиеся от стола, стали громче.

– Как вы меня назвали? – возмущенно пропела Лиара.

– Э… твилекоид, – смущенно ответил Боуэн. – Вас это обижает?

– Меня это приводит в недоумение, – педантично поправила азари. – При чем тут тви’леки?

– Это же общеиз… Ах, да. Все время забываю. Вы могли заметить, что галактика населена большим числом разумных рас. Однако заметная часть их группируется в так называемые «сиротские клады» – наборы видов, обитающих на разных планетах, но при этом заметно схожих внешне, генетически, и совместимых репродуктивно – частично или полностью, по степени сходства. Это инсектоиды, тви’лекоиды и наиболее многочисленные – пара-человеческие расы во главе с человечеством.

– То есть потому, что у меня на голове гребни, – с некоторым возмущением отозвалась Лиара, – вы записали меня в родственники тви’лекам?

– Ну, лекку бываются самой разной формы, – отмахнулся Боуэн. – У тви’леков их два, у тогрута – три, у чагриан – два, оканчивающихся костяными шипами… шесть или восемь коротких выростов – вполне в пределах групповой вариативности. Вы бы видели, какие удивительные создания оказываются порою в родстве с людьми! Собственно, сами тви’леки…

– Извините, профессор, – вмешалась Эшли, – вы сказали – «сиротские» клады?

– Очевидно, что эти группы рас происходят каждая от своего от общего предка, – отозвался профессор. – Но определить, с какой планеты родом этот предок, так и не удалось. Тви’леки, против общепринятого мнения, вовсе не на Рилоте зародились, а происхожение людей с древнего Нотрона подвергается обоснованному сомнению. Потому – «сиротские».

– Моя раса, – с некоторой чопорностью заметила Лиара, – зародилась в морях Тессии. Это известно совершенно точно, так же как то, что люди появились на Земле. Мы были очень удивлены, выяснив, что проте… ваши «небожители» вывезли при эвакуации небольшие популяции примитивных рас.

Боуэн уставился на нее.

– Вы пытаетесь сказать, что вам известна… – У него перехватило голос. – Вам известна родная планета минимум одной сиротской клады? Вы понимаете, что это значит? Если это удастся доказать – без сомнений, по иторианскому стандарту – это полностью перевернет расклад сил в институте! Это открытие прославится на века!

– Профессор, – задушевно промолвила Лиара, пуская в ход все свое азарийское обаяние. – Мы готовы представить вам любые доказательства, но, увы – подтвердить их можно, только открыв сообщение с нашим родным регионом. И именно в этом нам нужна ваша помощь. Наш интерес к артефактам Архитекторов объясняется только этим.

– Что ж, – Боуэн потер руки, – ставки поднимаются! Разумеется, я не могу отказать в помощи коллеге… Вы же понимаете, солидарность ученых перед лицом опасности и бюрократии – это святое. Конечно, возможности мои ограничены…

Это следовало понимать, как «ценностей не ждите».

– …Но я могу одолжить вам факультетский ключ к каталожной системе Целебрата. Это, надеюсь, поможет вам в поисках.

Доступ к Архиву Целебрата, согласно последней воле его создателей, был открытым и бесплатным для всех жителей галактики на протяжении тысячелетий его существования. А существование института, выросшего вокруг архивов, поддерживалось щедрой оплатой труда его библиотекарей и доступа к поисковым системам. Любой желающий мог копаться в архивах сам, но объем содержащейся в них информации превосходил емкость всего экстранета в Пространстве Цитадели – попробуй, найди что-нибудь полезное. Не помогали даже поисковые дроиды. Ключ Боуэна мог сэкономить команде «Нормандии» многие месяцы изысканий.

– Мы будем очень вам благодарны, – грудным голосом вымолвила Лиара, чуть подаваясь вперед. Это выставляло азари в выгодном свете – ну, или отдельные ее части. – Очень.

– Жаль, как жаль, что архивы вашего, э, тессианского – правильно? – тессианского университета остались по другую сторону гиперворот… кстати, вам известно, что гри и куа строили собственные системы мгновенного перемещения с планеты на планету, без выхода в космос? К сожалению, гри ревностно охраняют свои тайны, а самые известные Врата бесконечности куа находятся на Датомире – не самая гостеприимная планета – в местности, населенной червями вуффа. Мой аспирант пытался проникнуть в привратный храм… руку ему сумели восстановить, конечно. На память он привез мне кусок шкуры червя с мандибулой. Вон там, в углу, на стене.

Шкуру червя заслоняло еле живое комнатное растение насмерть прозябшего вида. Шепард шагнул к вазону, чтобы приглядеться.

– Твою же мать, – невыразительно прошептал он.

Ему снова мерещился запах кислой блевотины.

Перед ним был кусок шкуры молотильщика.

 

 

– Мы возвращаемся другим маршрутом, – вполголоса заметил Шепард, не отводя взгляда от окна.

Когда «Нормандия» только коснулась взлетного поля, командор едва не вывел «Мако» из трюма, устрашась перспективы тащиться сорок километров от космодрома до корпусов претитонианского отдела. От позора его спас корабельный ИскИн, молча и без отдельного распоряжения вызвавший к трапу аэрокар. С транспортной проблемой сталкивались все посетители института – следовало догадаться, что ей давно нашлось решение. Вагончик с автопилотом двигался только по назначенному пути, высоко не поднимался, петляя между покатыми крышами, и доставил гостей почти до самой приемной Инсмота Боуэна.

– Что? – Лиара с трудом подняла голову. – А… да, вижу. К чему бы это?

– Эшли, вызови «Нормандию». – Шепард протиснулся вперед, к панели управления. – Адрес… черт. Заблокировано.

– Выпрыгиваем? – деловито поинтересовалась комендор-сержант, одним движением стряхивая с магнитного фиксатора автомат и раскладывая его.

– Пока нет. – «Спектр» вызвал на внутришлемный экран карту. – Мы не так сильно сбились с пути. Может, маршрутный алгоритм шалит… или нет.

Мимо проплывали золотые и розовые корпуса, хрустальные купола оранжерей и зимних садов, длинные каналы, заполненные незамерзающей рапой. Проскальзывали над головой скоростные аэрокары дальнего радиуса. Машина уходила все дальше от воздушного коридора на взлетное поле, двигаясь в сторону гостевого сектора: зоны, выделенной под виллы,  гостиницы и хостелы для приезжих. 

– «Нормандия», вызывает Шепард, – бросил командор в микрофон.

– Слышу вас четко, командор, – отозвался Джокер почти сразу. – Что случилось?

– Запускай двигатели, – приказал Шепард. – Нам может понадобиться срочная эвакуация. Если кто на берегу – пусть Прессли вызывает всех на борт срочно.

– О Иисусе Христе на костыле, – заворчал пилот, – это же планета «ботаников», только вы, командор, можете здесь натворить дел на срочную эвакуацию… даже на две…

– Отставить треп, – хмыкнул Шепард. – Отслеживать наши передвижения. Мы потеряли управление аэрокаром.

– Есть, командор.

Командор отсчитывал минуты. Машина двигалась с фиксированной скоростью, и по времени полета можно было прикинуть расстояние. Получалось, что они пролетели почти столько же, сколько на пути от посадочного поля до кабинета Боуэна, только в другом направлении. Азимут легко брался по металлически блестящему шпилю Архивной башни.

Спустя недолгое время аэрокар остановился у низкой белокаменной платформы. Дверь приглашающее распахнулась.

– Кажется, – с насмешкой вымолвил Шепард, – мы на месте.

Лиара молча вынырнула из теплого салона.

Посадочная платформа нависала над припорошенными снежной крупой клумбами. Из вымороженой земли ползли плетистые черные лозы, заплетая белый камень и распускаясь хрупкими, звонкими синеватыми колокольчиками

– Никого, – вполголоса проговорила Эшли. – Совсем.

Командор молча кивнул. До сих пор везде на территории Института, куда бы ни попадали земляне, их встречала человеческая суета: если не студенты в традиционных белых одеждах, и не преподаватели в полувоенных кителях, то гости института или обслуживающий персонал, или хотя бы вездесущие дроиды всех моделей и расцветок. Сейчас вокруг царила мертвая тишина. Не раздавались шаги, не пролетали над головой аэрокары, даже ветер стих. Неяркое белое солнце с вечнобезоблачного неба почти что грело.

Дверь в дальнем конце платформы отворилась, и на свет выступил тви’лек.

Шепард уже сталкивался с представителями едва не второй по численности расы в галактике, и даже пару раз украдкой от Эшли обернулся на изящных рутианок. Но этот отличался от соплеменников. Он был альбинос – молочная кожа и красные глаза. Череп странно бугрился, несоразмерно ожиревшие щупальца-лекку вяло оплыли по плечам. Да и весь он был, несмотря на высокий рост, какой-то обрюзгший. Вместо одежды он был криво обмотан какими-то тряпками, грязными и обтрепанными – и в противовес им носил отличные, даже на вид дорогие мягкие сапоги.

А еще от него несло тем странным звоном, который Шепард уже привык связывать с Силой.

– Следуйте за мной, – произнес тви’лек высоким омерзительным голосом, и пронзительно хихикнул, сам себя перебив. – Инквизитор Джерек ждет.

 

[serebryakov]

Под куполом раскинулся зимний сад.

Крупные апельсиново-яркие цветы покачивались на тонких стебельках. Вода капала с тугих темных листьев, стекая в облитые пестрой глазурью канавки. Вздыхали и чавкали опрыскиватели. В теплом влажном воздухе стоял запах духов и удобрений.

Кольцевая платформа опоясывала огромный зал. В дальнем ее конце, там, где купол нависал над склоном холма, открывая потрясающий вид на сады камней и библиотечные корпуса за ними, стояли несколько мягких кресел и невысокий столик. В одном из кресел, обтянутом узорчатой пурпурной тканью, кто-то сидел.

Тви’лек остался стоять у дверей, подергиваясь в нервном тике – из-за спины доносилось мелкое, чуть слышное хихиканье.

Шепард решительно двинулся вперед, обходя заросшую цветущим кустарником чашу по периметру. Сидевший, заслышав шаги, поднялся. Скрипнули лаковые сапоги.

С первого взгляда командор решил, что перед ним человек: среднего роста, смугловатый, темноволосый, чуть лысеющий. От уголков рта вниз и в стороны шли тройные черточки татуировок, придававших инквизитору Джереку неуловимое сходство с Фу Манчу. Глазницы его скрывала узкая черная лента, но Шепарду отчего-то сразу показалось, что они пусты. И все же незрячим он не выглядел.

– Капитан, – выговорил слепец голосом опереточного злодея. – Вы очень вовремя. Идите сюда. Нет, один. Ваши спутники мне не нужны. Бок, посторожи дверь.

Джон шагнул к нему, немного промедлив. Костюм – вот что выдавало в инквизиторе зрячего. Черный китель с багряными наплечниками сидел на нем с аккуратностью, какой не добьешься наощупь. Но как он видит без глаз?...

– Очень хорошо, – одобрил Джерек. – Теперь мне кое-что от вас нужно. Вы знаете, где находится пилот-мятежник Люк Скайуокер.

Вопрос и утверждение одновременно. Шепард хотел послать наглеца подальше, или протянуть время, или солгать, или… но вместо этого обнаружил, что только что произнес:

– Да.

Джерек медленно, мерзко облизнулся. Командор сам не понял, каким образом слепец оказался рядом, так близко, что чувствовалось, как несет от него одеколоном и мертвечиной. Пустые глазницы смотрели на него – и видели.

Шепард ожидает, что инквизитор спросит «Где?». Но Джерек проговорил, все с той же полувопросительной интонацией, совсем иное:

– А лорд Вейдер еще не знает.

– Шепард… – прошептала за спиной Лиара, и Джон понял, что напоминает ему прозрачный звон в голове. Похожее ощущение возникало за миг до того, как азари вводила свою нервную систему в резонанс с его собственной, прежде чем их сознания соприкоснутся краями. Только сейчас чужого разума не ощущалось рядом: лишь тяжелое, сокрушительное присутствие Силы, запускавшей в мозг землянина цепкие метафорические пальцы. Темное облако, душившее свет и разум, окутывало Джерека.

– Не… дождешься, – выдавил командор, приказывая себе взбунтоваться против чужого вторжения в рассудок и память, вытолкнуть из мыслей чужое присутствие. Он потянулся внутрь, к биотической силе, готовой влиться в обросшие нулевым элементом синапсы. Глаза заволокла муть, зеленая, как свечение протеанского маяка. 

стоп команда прервать хватит стоп

Шепард будто вынырнул разом из-под воды. Звон утих. Давление на разум прервалось. А Джерек – резко отшатнулся.

– Сила не поможет тебе, – проговорил он тем же неприятным голосом. – Вейдер еще не знает. И пусть дальше гоняется по Галактике за одаренным пилотом. Чем дольше, тем лучше. Не мешая мне. Архивы Оброа-Скай оказались менее полезны в поисках, чем ожидалось. Исторические карты сектора Терааб неточны…

Чем дальше, тем больше казалось, что он обращается не к землянину, а к самому себе, рассуждая вслух.

– Довольно! – воскликнул Джерек, прерывая себя. – Что же, капитан Шепард, я получил, что хотел. Вы мне больше не нужны.

– Вот и прекрасно, – резко ответил землянин. – Мы возвращаемся на «Нормандию».

– Не думаю. – Инквизитор резко отвернулся и зашагал к дверям на дальнем краю круглой залы. – Я не хочу, чтобы вы со своим доносом рванулись лизать сапоги Вейдеру. Вы мне больше не нужны… живыми. Бокас’ека – они твои.

Шепард обернулся как раз вовремя, чтобы поймать взглядом начало ошеломляющего прыжка. Одним толчком оторвавшись от земли, грузный твилек взмыл под самый хрусталь свода. Безумное хихиканье перекрыл звук, которого командор уже привык опасаться – шелестящий гул, с каким выплескивается из рукояти клинок светового меча.

 

Жизнь Шепарду спас рефлекс.

Рассудок еще отказывался верить, с какой легкостью отмахнулся сумасшедший тви’лек от законов тяготения, а вбитая годами тренировок – вначале в биотическом лагере, потом – на знаменитой Вилле, откуда начинался курс N-программы – память тела уже швырнула командора вперед, перекашивая направления в головокружительном гравивороте.

Бросок – основной прием штурмовика, биотического коммандо. Телепортации не бывает, но медлительные чувства большинства рас (кроме, конечно, салариан) не успевают проследить за стремительным падением тела в направлении, заданном неньютоновским коридором, который послушная темная материя пробивает в гравитационном поле планеты. На долю секунды «перед» становится «низом», и солдат падает, падает лицом к врагу, покуда напряжение на узелках нулевого элемента держит коридор. А потом темный морок рассеивается с грохотом ударной волны, и бьет по ногам пол, и дуло упирается в цель.

Штурмовику надо иметь крепкие нервы – но жизненно необходимо иметь крепкий вестибулярный аппарат.

И если бы рефлекс не швырнул командора к дверям зимнего сада, клинки двух световых мечей распластали бы его так же точно и легко, как ножи японского повара – рыбу фугу.

Шепард сам не заметил, как в руках у него оказался развернутый «Ковалев». Большинство бойцов-биотиков предпочитали дробовики – убийственно точная «Ученица» стала практически визитной карточкой элитных азарийских коммандос, и команде СПЕКТРа очень повезло, что прислужницы Бенезии на пике 15 были вооружены не так серьезно. Возможно, матриарху попросту не хватило денег – по обмолвкам Лиары Шепард заключил, что Бенезия растратила почти все свое состояние, обеспечивая финансами ренегата Сарена. Так или иначе, сам командор больше дробовика пользовался автоматом, и очень жалел, что не всякому СПЕКТРу доступна лицензия на HMW: выбитые из Совета и флотского казначейства крохи он пустил в основном на оснащение остальной команды.  

Очередь рассекла ветки, брызгая зеленой пеной, но тви’лека снова не было на месте. Загрохотал автомат Эшли. Нет времени смотреть.

Бросок.

Тви’лек – Бокас’ека? – скакал блохой, ни на секунду не оставаясь в покое. Два клинка в его ручищах порхали, точно шальные, сливаясь в алые полотнища, и в этих полотнищах вязли, не достигая цели, автоматные очереди. Шепард едва не лишился головы, промедлив на миг в очередном броске, когда осознал, насколько невозможно происходящее. По грузному чужинцу вели огонь двое опытных солдат, но ни одна пуля не коснулась его даже вскользь, хотя задевала, опаляя, свисающие с него лохмотья грязной парчи. Вольфрамовые пылинки влетали на космических скоростях в стянутую масс-эффекторными полями плазму, и сгорали. Словно тви’лек заранее знал, где пройдет смертельная пуля.

Да так оно и было. Другого объяснения Шепард не видел. Предвидение, прекогниция: вовсе не только способ шулерствовать в «скиллианскую пятерку». Как можно достать врага, который знает любое твое движение до того, как то произойдет?

Сделать так, чтобы каждое его решение вело к проигрышу.

– Ли!.. – всхрипнул командор между бросками. – Син…

Лазурный шар вспыхнул под куполом, перекрывая траектории. Тви’лек влетел в него на высшей точке параболы, замерев в объятьях вывернутого тяготения. Извернулся, ловя алым клинком шальной выстрел. И, вырвавшись из сингулярности, рухнул вниз.

Шепард ожидал, что противник обратит внимание на Лиару, отступившую к дальнему краю купола, чтобы оттуда безуспешно метать ему наперерез синие клочья деформаций, но толстяк грянулся оземь, срубив походя очередную пальму, почти рядом с Эшли. Один алый клинок пошел в сторону, другой взметнулся вверх. Отшатываясь, сержант выставила вперед свой «Ковалев»… плазменный клинок без усилия располовинил автомат, продолжая движение вперед, и тогда Шепард уже в броске понял, что не успевает.

Проклятое предвидение не обмануло его, но задержалось с подсказкой ровно настолько, чтобы стать бесполезным. Стиснутый силовыми полями звездный огонь рассекал все, к чему прикоснется. Включая броню и тела.

нет

Световой меч предназначался, чтобы рубить – широкими, стремительными взмахами – но размахнуться тви’леку было негде и некуда: он вбил клинок вперед, в нагрудную пластину справа, пройдя ее насквозь без сопротивления, так что алое пламя вырвалось из спины Эшли. Оба замерли на миг, скованные неверящим, полным боли взглядом сержанта, и тви’лек промедлил, смакуя этот момент: на долю мгновения, но этого оказалось довольно.

ну нет

Дерево вероятностей распахнулось перед командором Шепардом. Одна ветка, другая… единственная.

Бросок – удар ногой в грудь: не врагу, а Эшли, срывающий ее с алого клинка, как бабочку с иголки (иначе тело уводит в сторону, разрезая ключицу разрезая сердце разрезая печень «Я ничего не могу сделать» говорит Чаквас…) – биотический удар…

Толстяка снесло с ног, вмазав в хрустальную стену купола. Только кроган – или биотик, приученный на рефлексах ставить барьер, – мог встать после такого удара, и тви’лек встал, вскидывая световые мечи.  

Эшли еще падала на колени, брошеный ей Шепардом автомат еще летел, а в руку «спектра» уже легла рукоять его собственного меча, подобранного у ступеней храма на планете-кладбище Лехон.

Бросок.

стоять тварь

Джон Шепард никогда не фехтовал, зато его учили орудовать омни-клинком. Разница не так велика – сформованный на лету раскаленный лист карборунда, стиснутый силовыми полями, тоже кромсает броню. Вот только омни-клинок не рассчитан на боковые нагрузки, им, как римским гладием, колют, но не рубят.

Ударная волна снова впечатала тви’лека в купол за миг до того, как алое лезвие вонзилось в тело – точно так же, как за секунды до того вошло в грудь Эшли.

умри

Короткое движение кистью.

Боковым движением меч не перерубил толстяка напополам, но разрезал одновременно сердце, аорту и позвоночник. Шепард отшатнулся, выходя из зоны поражения световых мечей, но его противник был уже беспомощен и мертв, хотя мозг еще сопротивлялся, отрицая и то, и другое. Красные слезящиеся зенки впились взглядом в лицо командора, тви’лек хотел что-то сказать, но не смог даже хихикнуть в последний раз. Тело его соскользнуло по хрустальной стене, распадаясь на две части, соединенные только реберным лоскутом. Командор отпустил кнопку, и алый клинок втянулся в рукоять. Гудение стихло. Только потрескивали, остывая, опаленные срезы ветвей.

Взбаламученное озеро вероятностей утихало.

В два шага оказавшись рядом с так и не поднявшейся с колен Эшли, Шепард первым делом удостоверился, что встроенная в броню аптечка не подвела. Медигель уже запечатал рану, предотвратив пневмоторакс, обезболивающее и противошоковое начали действовать.

– Вызываю «Нормандию», – коротко бросил командор в шлемофон, а пальцы его отчаянно, нервно гладили плечи комендор-сержанта. – Требую немедленной эвакуации.

Треск в наушниках, и механическое жужжание.

– …Командор? – прорвался сквозь помехи голос Нормы. – Пилот Моро прибудет на пост… – Пауза. – …мьдесят шесть секунд. Наблюда… – Пауза, и короткие перебои, – …лектромагни… акти…ность в месте вашего расположения. Предположительно работа глушителя.

Местные жители не пользуются радио. Откуда глушитель?

Неважно.

– Отставить разговоры. Пусть Джокер поднимает «Нормандию», не глядя на правила воздушного движения.

– Мы еще не успели до конца выкачать даже выборку из Архива Целебрата, – предупредила Норма. – Даю команду на взлет.

– Если по нам откроют огонь с «Возмездия-2», нам будет все равно. Будет нужно – вернемся сюда еще раз.

Когда над планетой не будет висеть «звездный разрушитель».

– Сама… – просипела Эшли, когда Шепард попытался поднять ее на ноги. – Семпер… фи… командир.

Она действительно встала сама, как ее ни шатало.

– Пусть Чаквас готовит медотсек, – бросил командор в микрофон. – Эшли.

– Я знал! – донесся через наушники недовольный голос Джеффа Моро. – Я знал, что мне придется вытаскивать наши задницы из задницы.

– Джокер, – рявкнул Шепард, – нам не до жопной рекурсии. ОВП?

– Сто двадцать. Не разгонишься…

– Где ИЗР?

– Нам везет: по другую сторону планеты. Выходит на орбиту… наверное. Но еще немного, и будет визуальный контакт.

Значит, «Нормандия» попадет в прицел турболазеров «звездного разрушителя». Мощность местного противокорабельного оружия вызывала у командора Шепарда нервную дрожь. Чудовишное МГД-орудие Жнеца, пластавшее Пятый флот Альянса на ломтики во время битвы за Цитадель, выглядело не слишком презентабельно даже рядом с пушчонками истребителей-крестокрылов. Башенные турболазеры разнесли бы «Сюзерена» в пыль первым выстрелом. Одной башни. Местные корабли прикрывались столь же впечатляющей емкости щитами, но у «Нормандии» таких не было – лишь обычные кинетические барьеры, бесполезные против лучевого оружия.

Конечно, выстрел по «Нормандии» с высоты орбиты – это стрельба по городу из атомной пушки. Но Шепарду почему-то верилось, что инквизитора Джерека это не остановит.

Сто десять секунд до эвакуации.

– Пошли, пошли, пошли!

Шепард потащил Эшли к стене, на ходу выпуская огненный клинок из рукояти. Три-четыре пробоины, биотический удар – и даже литой кварц не выдержит.

– Обожди.

Лиара выдернула из руки мертвеца рукоять светового меча и аккуратно, точно всю жизнь только и пластала трупы огненным клинком, разрезала тви’леку череп – вначале поперек, потом вдоль раздутых, белесых головных щупалец.

– Так я и думала, – пробормотала она.

Затем азари отрезала кусок лекку, палец и все это сунула в пакет для образцов. Шепард смотрел на нее с некоторой тревогой.

– Мордину на опыты, – с ожесточением пояснила Лиара. – Т-твилекоид…

Вдобавок к кровавым трофеям науки она повесила себе на пояс оба меча. Командор сделал себе зарубку на памяти: на «Нормандии» собралось уже столько плазменных резаков, что хотя бы один стоит отдать на опыты бортовым безумным ученым.

Шестьдесят секунд.

Хрустальная стена, проколотая жарко дышащими скважинами, раскололась с третьего удара. Кривые обломки посыпались в снег. Жалобно зазвенели синеватые цветы.

«Нормандия» накрыла собой небо. Десантная рампа раскрывалась с тяжелой медлительностью, трюм чернел над головой командора прорубью.

– Сейчас… – бормотал Джокер в наушниках. – Примостимся…

– Нет времени! – Лиара шагнула в пролом. Замерла, глубоко вдохнув. Промолвила вполголоса: – Посмотрим, какой из меня матриарх…

И расправила крылья.

Нет – руки, но Шепарду показалось на миг, что перед ним встает ошеломительная бело-синяя птица. Сирена. Остаточные язычки биотического сияния оплетали скафандр. Азари легко оттолкнулась от мерзлой земли и упала в разверстое небо.

«Все правильно», билось  в голове понимание. Сумасшедший тви’лек не мог бы метаться под крышей шальной молью, не обнуляя собственного веса. Обычным биотикам самолевитация была не под силу – сам прием не слишком сложен, но сил на него уходило столько, что проще было вытащить себя за волосы из болота. На Хоте-6 Лиара уже висела в воздухе, но то было в сиари-медитации, а не сразу после боя. Поговаривали, что матриархи и юстициары использовали облегченные прыжки в сражении, но для более юных азари такое было недостижимо. Вот только здесь неведомая сила – нет, Сила! – стояла за плечом, позволяя совершать невозможное.

Шепард взвалил на спину Эшли, примкнув магнитные захваты на броне, сделал несколько шагов, набирая разгон, и, не дав себе времени и трусости пораздумать, прыгнул.

Ледяной воздух вихрился вокруг, покалывая лицо невидимыми снежинками. Земля ушла вниз, как камень на дно. Уверенно, будто в несчетный раз взлетал с первого толчка на пятнадцать метров, капитан «Нормандии» запрыгнул на рампу. Лязгнули титановые подошвы.  

– Джокер, закрывай трюм, – скомандовал Шепард. – Все на борту. И – полный вперед.

Сквозь отвердевшую скорлупу кинетических полей донесся удар грома. «Нормандия» пробила звуковой барьер, устремляясь ввысь, в спасительную черноту космоса.

 

Шепард отправил одноразовое полотенце в утилизатор и поморщился – волосы не высохли до конца.

– Чаквас за тобой не примчится? – озабоченно спросил он, покосившись на перекосившуюся Эшли. Футболка на ней топорщилась, обтягивая повязки с медигелем.

– Отпустила, наказав дышать поменьше, – неразборчиво пробормотала сержант, отмахнувшись. – Шрам на легком останется, а так – ничего страшного.

– Хорошо, – с облегчением выдохнул Шепард.

Ему до сих пор не верилось, что бой с сумасшедшим тви’леком обошелся им настолько малой кровью. Малейшая ошибка, гран неудачи, и это не Бок, а Эшли лежала бы под хрустальной стеной, перерубленная пополам.

А это, в свою очередь, много говорило о состоянии военного дела в здешних краях. Звено Шепарда ровно в том же составе – сам командор, Эшли и Лиара – на Новерии прошло, как нож сквозь масло, через стаю осатаневших рахни и после этого еще одолело полный взвод гет, подкрепленный тремя азари-коммандос. Здесь они едва справились с одним бойцом.

«Ибо Сила со мной», говорил Йода. «И могучий же она союзник!». Не поспоришь. Но гораздо меньше сверхъестественных способностей противника Шепарду нравился тот факт, что для победы ему пришлось обратиться к Силе самому. С той же сомнительной пользой, на взгляд командора, можно было обколоться боевыми стимуляторами.

Кроме того, ему очень не по душе было полагаться на то, чего не понимаешь. А что такое Сила, он так и не мог понять. Весь опыт всех разумных видов Млечного пути говорил, что прямого нарушения причинности не бывает. Теоретически возможность сверхсветовых перелетов открывала и возможность вернуться назад во времени: одно без другого невозможно. Именно так протеане отступили в прошлое, чтобы вернуться на погибель Жнецам… только не вернулись. Но принцип сохранения причинности запрещал пользоваться временными петлями для создания парадоксов. В лучшем случае схлопывалась петля. В худшем вместе с петлей схлопывался вспышкой темной энергии сам неудачливый путешественник. А тут неведомая Сила позволяла предсказывать будущее – легко, походя, с одного взгляда. И никаких парадоксов!

Значит, парадокса и нет. Сила не получает информацию из будущего. Она предсказывает варианты будущего, исходя из настоящего, как рассудок человека предсказывает дождь осколков еще до того, как бутылка врезалась в стену. Это хорошо укладывалось к словам Йоды о том, что у Силы есть воля и, видимо, разум. Вот только ни механизма воздействия, ни материальной основы этого разума командор не мог отыскать, как ни старался.

– Капитан на мостике! – объявила «Нормандия» прежде, чем это сделает вахтенный, когда Шепард перешагнул порог БИЦ.

Прессли поднял голову от планшета.

– Шкипер, – вытянулся он, оправляя китель.

Командор глянул на карту галактики, парящую перед нелепым трамплином капитанского мостика – все же турианская манера нависать над экипажем, словно ястреб над курами, пришлась ему не по душе. Сейчас карта напоминала детсадовскую аппликацию: ее наскоро слепили из навигационных лоций, какие смогли достать, разные форматы данных отображались по-разному, огромные участки вообще зияли пустотой, но по ней уже можно было ориентироваться.

– Пойдемте, старпом, – Шепард махнул рукой. – Надо определиться с дальнейшим маршрутом, а без участия нашего пилота и… хм… временного навигатора делать этого я не хочу.

Джокер, как всегда, лежал в кресле ведущего пилота: выгнать его оттуда могла только Чаквас, угрожая физиотерапией. А вот место навигатора, где Шепард до сих пор ожидал увидеть Кайдена Аленко, занял – и совершенно не собирался уходить, когда за спиной Джокера выросли капитан со старпомом, - контрабандист и жулик Хэн Соло.

– Здорово это у вас получается, – бросил тот, оглянувшись на новопришедших. – Нам бы с Чуи такой привод на Кессельском броске… или… да в любом рейсе пригодился бы, так уж сказать.

«Нормандия» ушла на сверхсвет, едва выйдя из атмосферы, не успев даже засечь оптикой грозный контур «Возмездия-2», одолела несколько световых часов, вышла в досветовой режим, сменила курс, ушла на сверхсвет снова – в общем, старательно сбрасывала преследователей с хвоста. Судя по тому, что «звездный разрушитель» так и не появился, сбросила. Сейчас фрегат дрейфовал в половине светового года от Оброа-скай по направлению к галактическому северу, задействовав на всякий случай стелс-режим.

– Ну, если вы готовы купить ядро «Тантала» на карманные деньги… – намекнул Прессли не без сарказма.

Соло замахал руками, точно мельница.

– Нет уж! Видел я это ваше ядро – хатт обзавидовался бы такой роскоши! – Он сделал паузу и добавил: – Хотя штука полезная.

– Шкипер, так долго нам еще болтаться? – нетерпеливо поинтересовался Джокер. – Тепловые накопители не резиновые.

– Пилот Моро! – возмутился такой фамильярностью Прессли.

– Спокойно, старпом! – Шепард вскинул руку. – Норма, какую часть выборки из Архива удалось скачать?

– Восемьдесят девять комма шесть процента, – донеслось с потолка. – Это от выборки. Плюс некоторое количество несвязанных данных.

– Отфильтруй, пожалуйста, координаты известных следов небожителей и современных им цивилизаций, – попросил капитан.

В голографическом дисплее над пилотским пультом зажглись красные точки. Их было столько, что казалось, будто галактика больна ветрянкой.

– Оставь только существующие мегаструктуры небожителей, – скомандовал Шепард.

Алую сыпь смыло одной волной. С трудом можно было различить уцелевшие точки.

– Негусто, – озвучил общую мысль Джокер.

– Почти миллион лет, – хмуро отозвался командор. – Хорошо, хоть что-то уцелело. Убрать результаты звездной инжинерии.

Точек стало еще меньше. Почти совсем не стало.

– Скопление Пасти и система Кореллии, – прочитал Джокер, увеличив метки. – Вроде же Пасть – это скопление черных дыр, нет?

– По данным архива, внутри скопления сохранилось орбиталище небожителей под кодовым названием «Сенот», – пояснила «Нормандия».

– Вам туда не надо, – решительно заявил Хэн Соло тоном, каким суровые мачо обычно маскируют страх.

– Почему? – тут же поинтересовался Джокер. – И откуда тебе знать?

– Я говорил, бывали мы на Кесселе, – раздраженно бросил Соло, и, уловив недоумение собеседников, пояснил: – Вы же не знаете! Кессель в двух шагах от Пасти. Основной маршрут идет вокруг со стороны Зерма, – он азартно жестикулировал, на пальцах демонстрируя выкрутасы астрогации, – а Кессельский бросок идет от Малого Кесселя… короче, в обход этой проклятой каторги забраться внутрь скопления невозможно. Астероид прикрывает боевая станция, она же таможенная – купленная, конечно, до последней шкуры, только нам их тарифы не по карману. А каторга прикрывает вход в скопление. Там находится имперская база – уж не знаю, что они там прячут – и тюрьма особо строгого, для политических, кому на каторге не место.

– Вы там, тем не менее, бывали не раз, – заметил Прессли свысока.

– Тогда у меня было на руках слово… серьезных людей, – пробурчал Соло, глядя в обзорный экран. – Очень серьезных. Контрабанда глиттерстима – такое дело, не тот хвост отдавил – и нет тебя. В этом бизнесе неофициально миллионы крутятся, а официально – вообще отдельный департамент в казначействе. Я из-за каких-то сорока тысяч от Джаббы третий год бегаю… А где большие деньги, там стволы и параноики. Не надо вам туда, дороже выйдет.

– Тогда система Кореллии, – проговорил Прессли, заглянув в планшет.

– Само собой, – кивнул Соло. – Лучшее место в галактике… хотя мне там тоже не стоит светиться.

Шепарду начинало казаться, что их пассажира-проводника разыскивают по разным причинам по всей обитаемой галактике.

– А там-то что? – бестактно ляпнул Джокер.

– Там мой двоюродный брат, – неожиданно пояснил Соло. – Фракен Сэл-Соло, секретарь диктата Галламби. Удивительная мразь, с детства помню. Ну и… с КорБезом я не совсем в ладах. Но на самой Кореллии вам делать нечего, вам станция «Балансир» нужна.

Карта галактики в голограмме сменилась картой системы – Кореллианской, как понял командор. Пять обитаемых планет крутилось вокруг единственного желтого солнышка на неустойчивых орбитах, стянутых так плотно друг к другу, что планеты едва не царапали друг друга гористыми боками. Вдобавок Талус и Тралус составляли двойную систему, в центре которой…

– Это и есть станция «Балансир»? – напряженным голосом спросил Шепард.

Картинка на экране ничем не напоминала масс-реле. Ни формой – полупрозрачная сфера с металлически блестящими шпеньками на полюсах, – ни материалом. А еще станция была громадна. Вся Цитадель, с ее многомилионным населением, поместилась бы внутри «Балансира», как цветок в сувенирном стеклянном шаре.

– Она самая, – с затаенной тоской ответил Соло. – Сколько веков ее изучают, и ничего. Ну, если хотите сами убедиться…

– Тогда решено. – Командор кивнул. – Джокер – курс на систему Кореллии. ОВП?

Пилот пробежался кончиками пальцев по гаптической панели.

– Сейчас посчитаем… – рассеянно проворчал он.

И тут Шепарда скрутило пророчество.

 

[serebryakov]

…огонь и пламя и смерть…

Шепард больно ударился коленями о палубу. Голос Прессли звучал где-то далеко-далеко, неслышный за гулом огненной бури. Это было как дежа-вю: как будто опять в мозгу разворачивался, безъязыкий, бессловесный, код протеанского маяка, только маяка не было, и не было впечатанного в темный металл психометрического глифа (откуда я знаю о психометрии протеан?). Только кровь и смерть и огонь в глазах, застилают разинутый в неслышном крике рот Хэна Соло, огонь и миллионы миллиарды триллионы смертей и каждая как сейчас как рядом как с тобой как Дженкинс как Бенезия как Кайден как Эшли как ты сам…

…Зеленый луч врезается в планету, и планета рассыпается дождем горящих пылинок…

…огонь и смерть…

…Тысячи сине-серых хасков, карабкаясь по головам друг друга, ломятся на баррикады поперек широких проспектов Ванкувера, а за ними катят волны других – искореженных «драконьими зубами» батариан и турианцев, салариан и кроганов…

...отчаяние и ужас…

…Чья-то рука в черной перчатке взмахивает повелительно, и тысячи звездных кораблей сходятся в сражении, чтобы один за одним превратиться в рои пылающих метеоров…

…ужас и отчаяние…

…Силуэты Жнецов на фоне Млечного пути, нет – на фоне галактической спирали, видимой из немыслимого далека, и число им легион…

…цель, которая навсегда останется невыполненной…

…И снова, как уже виделось не раз – планета, заслонившая солнце, так что звездный пламень зажигает корональным огнем кольцо атмосферы вокруг черного диска, и из-за нее выкатывается такая же черная луна…

…Это не луна.

…Это космическая станция размером с луну, и в круглой вдавлине на одном из полушарий зарождался, разгораясь, зеленый луч, готовый врезаться в планету…

…гибель…

– Нет! – И Шепард не сразу понял, что кричит он сам.

Цикл должен прерваться.

– Командор! – Прессли пытался зачем-то поднять его на ноги. – Доктора сюда! Командор!

– От… ставить, – просипел Шепард сорванным горлом. – Отставить последний приказ!

– Э-э… ОК… в смысле «так точно», – осторожно отозвался Джокер, перегибаясь через край ложемента.

Ощущение мгновенной неминуемой гибели чуть отступило, но Шепард не рисковал даже встать с колен, ему казалось, что мир вот-вот пошатнется снова, что любой шаг грозит катастрофой.

– Мы не полетим на Кореллию, – проговорил он, отдышавшись. – По крайней мере, сейчас.

– Что с вами стряслось, шкипер? – озабоченно поинтересовался Джокер, отбросив обычный шутливый тон.

– Не знаю, – признался тот. – Кажется… это называют… вспомнил. Пророческим трансом это называют. Когда оракул, надышавшись лаврового дыму, начинал изрекать странные вещи. Помните, говорили, будто джедаи предсказывают будущее?

Прессли снял фуражку и с силой потер виски.

– Я даже не знаю, – сознался он, – спросить мне, что вам привиделось, или сразу звать Чаквас. Хотя я ее и так вызывал… Норма – где наш доктор?

– Доктор Чаквас, – прозвучало с потолка, – занята. Просила ее не беспокоить. Судя по внешним признакам, состояние командора пришло в норму.

– Это физическое, – хмуро уточнил старпом.

– После протеанского маяка у меня бывали видения, – напомнил Шепард. – Только тогда мне мерещилось прошлое, а сейчас, кажется, будущее.

– Прошлое уже было, – разумно заметил Джокер.

– Видения Силы… – размышлял Шепард вслух, не замечая, что старпом поглядывает на него со все большей тревогой, а Хэн Соло, кажется, веселится. – Не информация из будущего, а расчет… Меняются вводные, и результат становится иным…

– Командор, – суховатым официальным тоном перебил его Прессли. – Вы хотите сказать, что вам было видение, будто наша миссия в систему Кореллии завершится неудачей?

Шепард покачал головой, прислушиваясь к себе.

– Не так, – произнес он задумчиво. – Приведет к беде – да, но… мне кажется, она завершится удачей. Это и плохо. Сейчас… – Мысль ускользала, как угорь. – Да. Мы бы, наверное, достигли станции «Балансир», заставили ее работать, как масс-реле, вернулись бы, и… – Он поднял голову. – Что дальше, старпом? Я не спрашиваю, что случится здесь, по эту сторону, но с чем мы вернемся?

– С чертежами гиперреактора и турболазеров? – предположил Джокер со своего места.

– С чертежами, – повторил Шепард. – С наметками технологий, кардинально отличных от протеанского стандарта, и намного обогнавших наше время. Которые надо превратить в опытные образцы, потом в рабочие модели, потом в производственные цепочки, потом внедрить массово, потом научиться всем этим пользоваться… Как думаете, хватит у нас на это времени, пока Жнецы не очнутся от спячки и не нагрянут из темных пространств обычным путем? Им ведь достаточно долететь до первого масс-реле, а там вся Галактика для них открыта. Я даю нам три года до полномасштабного вторжения. Самое большее – четыре.

– Тогда нам тем более следует поторопиться! – горячо возразил Прессли.

Шепард покачал головой.

– Машина времени, помните? – ответил он. – Мы не можем крутить временные петли, так что вернуться до отбытия не получится, но в ту же самую точку – почему бы нет? У нас есть время, чтобы поработать здесь. И разобраться, что случилось с протеанами. Они ведь отступили сюда, чтобы вернуться и дать Жнецам бой – но не вернулись. Я хочу знать, почему. И доделать то, что не доделали они.

Цикл должен прерваться.

– Вернуться не с чертежами, а… не знаю – со «звездным разрушителем» на буксире? – деловито предположил Джокер.

– Я бы предпочел передвижную ремонтную базу, – серьезно ответил Шепард.

– Но… – Прессли взмахнул руками. – Да что же такое! Мистер Соло – ну рассудите вы! В вашей галактике действительно предсказывают будущее вот таким способом?

– Знаете, – неторопливо протянул Хэн Соло, расчетливо поглядывая на всех троих по очереди, – лет пять назад я бы сказал, что все это крифф и суеверие. Но, ситхова плюнь, с тех пор я видел, как мертвецы растворяются в воздухе, а потом являются призраками, как люди висят и не падают, как пацан из задницы мира укладывает неуправляемую торпеду в окно шесть на шесть футов… поэтому я бы не стал вот так сразу говорить, что пророчеств не бывает. Хотя, – он почесал ухо, – я бы для надежности спросил другого джедая.

– И кого будем переспрашивать? – отмахнулся Прессли. – Джедаев у нас на борту нет.

– Есть Лиара, – проговорил Шепард задумчиво. – Если она видела мои сны… Да. Ее и подключу. Норма, где сейчас доктор Т’Сони?

– В медотсеке, – ответила «Нормандия» каким-то странным тоном.

– И сам к Чаквас зайду, – решил командор.

– А кораблю тем временем… – напомнил Прессли голосом, ясно говорившим, что от мятежа старпом пока воздержится, но за поведением капитана будет присматривать внимательно.

Шепард помотал головой. 

– Да что же такое… – пробормотал он. – В списке артефактов больше ничего не осталось?

– Доктор Т’Сони в своих комментариях отметила, – вмешалась Норма, – что целями второго эшелона являются активные форпосты цивилизаций, современных небожителям.

– Информация из вторых рук, – заметил Соло, – лучше, чем никакой.

– Сейчас мы выясним, что все эти цивилизации вымерли вместе с протеанами, – хмыкнул Прессли.

– Вымерли, по имеющимся данным, киллики и раката, – отозвалась Норма. – Шару и куа в ходе контакта с небожителями утратили разум, и лишь недавно обрели его вторично. Гри поддерживают небольшой анклав в секторе Вераги Внешнего края, но настроены ксенофобно, а их общество основано на сохранении унаследованных технологий, доступа к которым они не дают даже низшим кастам собственной расы. Первоочередной целью в этом случае является контакт с расой колуми, родная планета – Колумус. 

– Колумус… – Джокер задумался, перебирая листки твердого света в воздухе перед собой в такой яростной спешке, что сломал бы себе пальцы, имей гаптический интерфейс хоть кроху плотности. – Да, сделаем. Здешняя астрогация – такой цирк… ну вот, так будет быстрее.

Длительность гиперпространственных прыжков сильно зависела от плотности темной материи. В самых затейливых случаях выходило быстрее облететь пол-галактики в обход, чем прыгнуть с одного края спиральной ветви на другой. Система Колумус располагалась на самом краю галактического ядра, близ прекрасно известной и хорошо размеченной в лоциях Кореллианской дорожки. Если бы «Нормандия», как намечалось первоначально, двинулась бы на Кореллию, ей бы пришлось двигаться почти тем же маршрутом. Проблема заключалась в том, что на трактах, ведущих от Оброа-скай, ближайшим пересечением с Дорожкой оказывался Корускант, Имперский центр. Выведенный на большой экран маршрут разменивал скорость на безопасность: «Нормандии» предстояло выполнить прыжок на Корсин, оттуда по Гидианскому тракту – до Мавана, минуя ведущий прямиком к Корусканту Перлемианский торговый путь, а от Мавана преодолеть пространство между Гидианским и Кореллианским путями на малой скорости. Это тоже не был оптимальный маршрут – быстрее, хотя отнюдь не короче, было бы свернуть в направлении галактического ядра еще от Треллена или Сарапина, но имперские гарнизоны в этих системах были настолько многочисленны и бдительны, что безопасность опять становилась приоритетом. В окрестностях Мавана, недавно пережившего революцию и гражданскую войну, «Нормандии» было куда проще остаться незамеченной.

– ОВП?

– Восемнадцать часов. Примерно. Как пойдет. – Джокер развел руками. – И если «ослик» не закапризничает. Шкипер, а нельзя нам заехать в ближайшую автомастерскую и поменять это позорище на нормальный гипердрайв?

– Джокер, – напомнил командор, – месяц назад ты бы отдал за этот гипердрайв своего первенца.

– Это было до того, как я узнал, что он старье тысячелетней давности, – парировал пилот. – Все, не отвлекайте меня.

Прессли закрыл лицо рукой.

– Пойду пока к доктору, – сообщил Шепард, сохраняя остатки достоинства.

 

 

Первым, что увидел Шепард, зайдя в медотсек, была полупустая бутылка серрисского ледяного бренди. Вторым – полный термостакан этого самого бренди в руках Лиары Т’Сони.

– Что здесь происходит? – поинтересовался он, глядя на Чаквас, рассеянно покачивающую бокал.

– Прошу меня простить, командор, – отозвалась азари с преувеличенно ясной дикцией очень пьяной женщины. – Я переживаю эк-зис-тен-ци-альный кризис.

Шепард поразился ее выдержке. Сам он не выговорил бы столь заковыристого слова в таком состоянии… впрочем, его бы с пол-бутылки так и не развезло.

– Антипсихотиков для азари в моей аптечке нет, – проговорила Чаквас расслабленно. – Пришлось обходиться подручными средствами.

– Сочувствую, доктор, – проговорил он почти без иронии. – Так, Карин, от вас я ответа явно не дождусь… – Чаквас деликатно хмыкнула, намекая на клятву Гиппократа, – а вы, профессор, что скажете?

Мордин Солус прекратил расхаживать из угла в угол медотсека, жонглируя пустым бокалом в тонких суставчатых пальцах. Салариане, с их турбо-метаболизмом, пьянели мгновенно, и так же стремительно трезвели, отчего алкоголь у них не пользовался популярностью как средство от всех печалей – они предпочитали курительные смеси, причем на человека такая смесь действовала с эффектом и эффективностью удара кувалдой в лоб.

– Увлекся, – признался он. – Гравитехнологии, высокая физика, прекурсология – не мое. Могу оценить. Не могу проникнуться. Биолог. Биохимик. Доктор Т’Сони принесла поразительные образцы. Потрясающие.

– Т-твилекоид, – выплюнула Лиара. – Аза-ри-оид!

Она с силой опустила стакан на стол, едва не расплескав.

– То есть тви’леки – это потомки?.. – Шепард нахмурился, не зная, как помягче выразиться. Азари были однополой расой. А тви’леки – нет.

– Да и нет, – оживленно отозвался Мордин. От избытка чувств профессор не  смог устоять на месте, и снова принялся осциллировать по медотсеку. – Частично. Наполовину.

– Как можно быть наполовину азари? И откуда вторая половина?

– От людей. – Саларианин сложным жестом потер пальцы. – Удивительная биохимия! Синтетический генокод, сходный с человеческим. Структура гистонов ближе к азарийской. Основной цикл расщепления глюкозы тоже – но кобальт-зависимые кофакторы заменены на железосодержащие! То же с гемопурпурином. Убиквитиновая система целиком человеческая, как и цитохром P450. И все это в одном организме! – Он развел руками. – Простите. Увлекся. Не могу точно сказать, какая основа: или это биология азари, воспроизведенная на материале человеческой, или наоборот. Скорее первое. Но это определенно межвидовой гибрид. Даже больше: межбараминовый. Поразительная сложность. Ничего похожего не мог представить. Вообразить.

Джон Шепард не был тупым солдафоном. Он мог вместе с профессором подивиться на достижения протеанской науки. Но для него непонятными оставались два момента: зачем могло кому-то понадобиться скрещивать азари с людьми, и почему это так потрясло Лиару? Первый вопрос он задал немедля, а со вторым решил подождать.

– Могу ответить. Предположить, – уточнил Мордин. – Тельца Треллани.

– Шкипер – не биолог, – предупредила Чаквас.

– Азари, – пояснил саларианин, – наделены контактной телепатией: слияние. Тельца Треллани – видоизмененные мышечные жгутики в основании гребней, под хрящом. Работают рецепторами и генераторами электрического поля.

Что-то вроде батарей электрического ската, решил Шепард.

– Очень стабильный орган у асари. Число гребней меняется, число телец всегда постоянно.

– Семьсот девяносто два тельца, – уточнила Лиара невнятно.

– У этого тви’лека, – Мордин взмахнул руками, – тельца гипертрофированы невероятно. Занимают большую часть основания гребней, то есть щупалец. Но элноль-зависимые органеллы в тельцах отсутствуют! Чувствительность снижена до предела. Кажется, кто-то пытался вылепить телепата, сэкономив на нулевом элементе. Результат… сомнительный.

Шепард почти беспомощно оглянулся на Чаквас, пытаясь понять, что же в этой ситуации вызвало такую бурную реакцию Лиары. Строго говоря, изрядную долю населения этой галактики составляли плоды таких же опытов, но над человеческой расой: около-человеческие племена, как тут называли все планетарные популяции, способные скрещиваться с базовым фенотипом. А племена эти бывали весьма разнообразны. История выходила совершенно макабрическая, и вызывала острое желание поднять четырехглазых (почему избыток глаз совпадает с недостатком совести?) экспериментаторов из могилы и живо поинтересоваться этикой научного исследования. Но чтобы сразу экзистенциальный кризис?

Азари избавила его от недоумений. Она с трудом, придерживаясь за стойку, поднялась на ноги. Недопитая кружка так и осталась стоять.

– Шестьдесят лет назад, – проговорила она внятно, – я заболела протеанами. Я изучала каждый их след, как поступь богини. Я искала сиари в их наследстве. Ради них я разбила сердце матери и забыла отца.

Она с дельфиньим свистом втянула воздух.

– А они лепили мой народ, как морской ил.

Азари пошатнулась, словно у нее отняли опору. В каком-то смысле так оно и было.

– Атаме защитила нас от ревнивых богов из небесной глубины. Но кто защитил бы нас от пришельцев со звезд? – прошептала она с ужасом. – Слишком много следов… слишком много мыслей… выводов.

Шепард подхватил ее, прежде чем она упала.

– Дальняя койка, командор, – распорядилась Чаквас. – Немного погодя я введу девочке снотворное.

То, что Лиаре сто семь лет, имевшие с ней дело люди забывали мгновенно.

– А теперь идите, идите оба! – отмахнулась доктор. – Не мешайте.

Уже выйдя из лазарета, командор вспомнил, что так и не успел задать Лиаре главного вопроса: о пророческом трансе. Но теперь с этим придется подождать…

 

 

Для прародины цивилизации, заставшей взлеты и падения тысячи империй, Колумус выглядел на редкость провинциально. Заштатно даже. Ни суеты на подлетных трассах, ни толкотни на низких орбитах – «Нормандия» легко прошла посадочным коридором, мимо одинокой торговой станции над экватором, курсом на лапуту Горин, один из летающих городов колуми. Обстановка в системе больше напоминала убогий Сарафур, чем недавно покинутую Оброа-скай.

Вот только вокруг пятой планеты неяркого оранжевого солнца датчики «Нормандии» засекли обширную заброшенную инфраструктуру. Города под куполами на спутнике газового гиганта, орбитали на кромке кольца, переплетение астрономически длинных нитей, уходящих в облака, миллионы сигналов, и все это – мертвое, пустынное, оставленное жителями. Что добывали из атмосферных рудников прежние насельники, никто не мог сказать: то ли гелий-3, то ли какие-то другие элементы. Но датировка по деградации орбит давала возраст станций от пятидесяти до ста тысяч лет. Эта система бурлила жизнью во времена, когда протеане явились в галактику Небесная Река во второй раз.

А сама планета напоминала ухоженную и приглаженную Дагобу. Только маленькую. По размерам Колумус был ближе к Марсу, чем к Земле. Тяготение на нем было низкое, разреженная атмосфера не жалась к поверхности, а поднималась высоко, и будь здешнее солнышко чуть пожарче – испарилась бы, пожалуй, на его свету вовсе. Болотистые равнины и заболоченные леса покрывали планету, будто губкой впитав ее водные запасы. В этих болотах зародилась раса колуми, в них жила, и, преисполнясь благодарности, их сохранила, когда технологический уровень местных жителей позволил залечить раны, нанесенные биосфере прогрессом. С тех пор население планеты значительно упало, немногочисленные ее жители селились в летающих городах, пролетавших над нетронутыми болотами, никогда не касаясь земли. Как сообщала не без гордости информационная брошюра туристического бюро Колумуса, за всю историю местной цивилизации ни одна лапута еще не рухнула от неполадок или поломок (единственную, впрочем, снесло падающими осколками леттовского флота во время какой-то из битв Первой Схизмы).  

Под гондолами «Нормандии» проносились, сливаясь в однородный серо-зеленый фон, болотистые равнины под таким же однородным голубовато-серым небом: даже безоблачное, оно казалось пасмурным и низким. Впереди вырастали перекрученные, будто оплавленные, шпили лапуты.

Посадочное поле висело в буквальном смысле слова над полем настоящим: метрах в трех над метелками заторможено кивающих под ветром камышей. Камыши потихоньку отползали в сторону, лапута двигалась, чтобы не заслонять надолго растениям солнце. Кроме «Нормандии», ни единого корабля на поле не было, только пара скутеров под аккуратной вывеской на общегалактическом «ПРОКАТ». Посадочные опоры коснулись металла – громада лапуты даже не шелохнулась, принимая многотонный вес звездолета – и наступила тишина.

Когда Шепард шагнул с трапа на поле, звук собственных шагов показался ему оглушительным. Колумус оказался планетой совершенного покоя. Казалось, будто уши забило ватой.

– Спокойно тут, – пробормотал он, просто чтобы разогнать молчание.

Гаррус хмыкнул. С его голосовым аппаратом получалось очень выразительно.

Поскольку Чаквас категорически запретила Эшли физические нагрузки, а Лиара так и не проспалась после экзистенциального кризиса, состав десантной группы пришлось сменить.

– А вот и комитет по встрече, – выговорил турианец своим вибрирующим баритоном.

Командор повернулся. Со стороны города к ним приближался летающий гроб.

На самом деле – кресло на репульсорах. Искусственная эволюция вылепила из местных жителей существа, вовсе неспособные к существованию за пределами искусственной же среды. Без инвалидных колясок они не могли передвигаться, без манипуляторов – использовать орудия, без клон-репликаторов – размножаться. Поэтому искусственную среду каждый из них носил с собой.   

Колуми напоминал японские рисунки с огромными головой и глазами, как они назывались… а, вот – чиби! Но с такими пропорциями существо из плоти и крови выглядело не кавайно, а гротескно, и привлекательности ему не прибавляло то, что, даже будь оно более соразмерным, то все равно походило бы на помесь жабы с мартышкой. Выпуклые черные глаза размером с тарелку затянуло сизой пленкой, тоненькие четырехпалые ручки вяло поглаживали подлокотники кресла на репульсорах, поддерживавшего голое сухенькое тельце. Голову размером с человеческий торс охватывали мягкие полукольца фиксаторов. В сморщенных бледных губах подрагивала гибкая трубка, горло ритмично колыхалось от глотков. Мозг – самая прожорливая часть тела, вспомнил командор. Имея таких габаритов мозг – сколько же калорий потребляет колуми, даже если на движение не расходуется ничего?

– Туристическое бюро Колумуса приветствует вас, гости нашей прекрасной планеты. – Голос тоже доносился из протеза: зарешеченых динамиков в основании фиксаторной дуги. Звучал он так, словно карлик оттарабанивает заученную речь, в то время, как мысли его заняты чем-то совершенно иным. Губы колуми при этом не двигались. – Меня зовут Аэнор Кхреф, я буду вашим туристическим агентом. Низкая гравитация гостеприимного Колумуса достоверно приносит пользу большинству рас обитаемой галактики. Для вашего сведения: путевки в санатории Ударных озер можно купить в здании космопорта. Посещение охраняемых регионов планеты без сопровождения туристического агента не разрешается даже при наличии путевки. За организацией обзорных и видовых экскурсий обращайтесь ко мне. Не пользуйтесь услугами нелицензированных…

Голос карлика дал петуха, потом опустился на октаву.

– Если эта шутка представляется вам смешной, – произнес Аэнор Кхреф с нажимом, – то вы ошиблись.

Глаза колуми стремительно, угрожающе темнели. Сизые пленки в них расточались, и Шепард понял, что это не бельма – это проекция на роговицу десятков изображений, множество невидимых извне экранов, которые карлик до того разглядывал одновременно, и от которых теперь отвлекся, сосредоточив все свое внимание на пришельцах.

В основании репульсорного кресла выдвинулись и развернулись, наводясь на цель, сдвоенные бласт-турели.

– А теперь немедленно уберите с планеты эту непристойную тварь.

Шепард обернулся. С десантного трапа торопливыми шагами спускался Мордин Солус.

 

[serebryakov]

 

 

Колумус – планета контрастов, решил про себя Шепард.

Зал собраний колумской Герусии был огромен. Создавалось ощущение, что его строили кроганы, причем на планете с населением Корусканта. Ряды парковочных площадок для репульсорных кресел тянулись концентрическими кругами к еле видимому бронзовому потолку, отчего трибуна больше походила на арену. Акустика была такая, что каждый звук доносился до самого свода, сохраняясь в предельной ясности, и отражался коротким, суровым эхом.

И в первом ряду из тысячи, на внутреннем кольце, у самого края арены, стояли семь инвалидных кресел для семи сморщенных, головастых карликов, похожих на идолы. Геронтов планеты Колумус. Остальные места пустовали.

– По традиции, – донеслось из динамиков Аэнора, – за спящих геронтов решения принимают живые.

Мордин окинул семерых внимательным взглядом. Даже Шепард заметил, что эти колуми отличаются от своих соплеменников, встреченных им на долгом пути от посадочного поля, через переполненные летающими колыбелями улицы и воздушные коридоры лапуты – кожа их была грязного, сероватого оттенка, грубой и неровной. Над тремя геронтами прямо в креслах работали дроиды-паучки, хирурги, ковыряясь в растерзанной плоти, причем самих правителей это, кажется, не тревожило и не смущало.

– Сколько живут колуми? – поинтересовался саларианин.

– Недолго, – проговорил один из геронтов. Синтезированный голос его был глубок, но не звучен: так мог бы выражаться камень. – В этом наша беда, наша боль, наш позор. Когда-то колуми жили вовсе мало – сорок-пятьдесят стандартных лет. Гонимые смертью,  мы детально познали устройство собственных тел, но это не помогло нам. Колуми умирают на сотом, от силы сто двадцатом году.

Колуми мучительно, беззвучно зашевелил челюстями. Скрипнули плоские белые зубы.

– Поэтому геронты, – продолжил за него другой, – уходят в долгое время, в сон-стазис, сменяя друг друга на посту. Мимо нас проходят тысячелетия, покуда мы бдим. Так сохраняется далекий горизонт планирования.

– Но каждому из нас, – завершил третий, не обращая внимания, как дроид-паук титановыми хелицерами выдергивает из его тела какой-то нарост, а другой обрызигвает рану синеватым раствором, – отведено место в этом зале, чтобы, если случится беда, он смог вместить Герусию в ее полноте. Вы ведь об этом хотели спросить, пришельцы?

– Мы хотели спросить, – отозвался Шепард, которому поднадоели театральные эффекты с переброской реплик, – что вы имеете против профессора Солуса? Пока что гостеприимство Колумуса выглядит сомнительным… и ваше туристическое бюро не очень помогает.

Со стороны Аэнора, оставшегося за пределами трибуны-арены, донеслось спазматическое шипение. Колуми смеялся.

Геронты переглянулись – или так показалось командору. Трудно проследить направление взгляда, когда у собеседника вместо глазных яблок глазные кокосы.

– Медлительные, – проговорил один.

– Неразумные, – отозвался другой.

– Невежественные.

– Младшие.

– Несообразительные, – поддержал Мордин Солус. – Причина ясна.

Шепард повернулся к нему.

– И вы молчали?

Саларианин выразительно пожал плечами.

– Полагал, очевидно. Внешне напоминаю эволюционных предков колуми. Учитывая нам известное, можно предполагать генетическую связь.

Командор уставился на него. Да, теперь, когда профессор указал на сходство, оно стало очевидным. Даже полосы, тянувшиеся по раздутым черепам колуми, приводили на ум черепные рога салариан, только непомерно гипертрофированные и сросшиеся воедино. Правда, пальцев на руках у колуми было по четыре…

– Вы прибыли в наш мир с существом, подобным злой карикатуре на наших доразумных предков, – проговорил дотоле молчавший геронт слева. – Что нужно вам, человек?

Шепард шагнул вперед.

– Миллион лет назад, – ответил он четко, – в вашу галактику прибыли, прыгнув назад во времени, первые беженцы из расы, которую мы называем протеанами. Спасаясь от безжалостного врага, они привезли с собой небольшие группы первобытных народов: людей, азари, – он высветил на унинструменте объемный портрет Лиары, – салариан, – командор указал на Мордина. Здесь они достигли невиданных высот, а потом исчезли. Пятьдесят тысяч лет назад в вашу галактику прибыла основная волна протеан. И тоже сгинула. Но они собирались вернуться. Враг, уничтоживший их, угрожает теперь нам. Мы прошли по их следам, и теперь пытаемся отыскать дорогу обратно. Ваша цивилизация застала живых протеан…

– Ненавистных, – поправил геронт справа.

– Ненавистных, – проскрипел геронт слева.

– Ненавистных!

Скажи кто Шепарду раньше, и тот не поверил бы, что лишенная мимики мордочка головастиков-колуми способна выражать такую злобу.

– Ты ответил на наш вопрос, человек, – проговорил один из геронтов. – Но прежде, чем задавать свои, слушай!

Да, ненавистные, кого другие расы зовут небожителями, заселили Колумус нашими предками. Наскоро преобразовали планету, и выпустили личинок в садок. Эпоха их истинного величия прошла так давно, что мы ее не помним. Но когда первые из нас подняли головы к звездам, небожители еще приходили порою с небес. – В механическом голосе его клокотала ярость. – Колумус лишен магнитного поля. Сейчас нас прикрывают от солнечного ветра планетарные щиты. А тогда мы боролись за выживание, эволюция подстегивала нас, и самым большим врагом для колуми на бесплодной планете с наскоро слепленной биосферой, полной мутантов, были другие колуми! И небожители спускались к нам. Но не для помощи, нет. По старой привычке они считали нас неразумными тварями. И жрали.

Голос его прервался, когда карлик, утомившись, припал губами к патрубку с питательной смесью.

«Хорошо», подумал Шепард, «что Лиара этого не слышит». Впрочем, разговор с геронтами записывался трижды – стандартными фиксаторами в броне Гарруса и самого командора, и отдельно – фирменным «черным ящиком» от «Армали», которым он обзавелся, еще не став «спектром», сразу после первого, позорного опыта общения с Советом Цитадели. Вводного курса по галактическому закону для агентов спецкорпуса он тогда не проходил (на это у него нашлось время только после победы над «Сюзереном», две недели наиболее бездарно потраченных вечеров в его жизни), и для него оказалось полной неожиданностью, что данные со стандартных армейских фиксаторов не принимаются в качестве улик на суде Совета в связи с высокой вероятностью фальсификации. Не утешало даже то, что постановление за номером 22-1138-ХССРА-34 не было попыткой уязвить новичков на галактической арене: оно относилось к вооруженным силам всех рас Цитадели без исключения, и приняли его лет за двести до Войны Первого контакта, после того, как батарианцы исполнили подряд две выдающейся красоты провокации, именно подделав данные с «черных ящиков» брони.

Заговорил другой геронт.

– Потом ненавистные возвысились настолько, что едва соприкасались с материальным миром. И ушли совсем. А мы покорили вначале свою планету, потом свою солнечную систему, потом самих себя, переписав генетический код всей расы. Мы вышли на просторы галактики, и долго блуждали среди руин чужого величия.

И вступил третий.

– Мы встречали других: рабов, подопытных и жертв. Мы могли бы покорить их, не задумываясь – наша раса превосходила тогда всех соперников, даже скользких гри и трусливых шару. Но тогда мы стали бы не лучше ненавистных. К тому же наши тела плохо приспособлены к высокому тяготению большинства обитаемых миров. Колуми исследовали галактику, не вмешиваясь в ее дела. Мы уже начали биться в стены заводи, в которую превратили наш мир ненавистные, когда из той преисподней, что их породила, выплеснулась вторая волна.

Когда начинал задыхаться и хватать воздух очередной оратор, его слова подхватывал следующий, так что Шепард перестал уже следить, кто из геронтов говорит в данный момент. Оратория гротескных карликов под гулким бронзовым сводом вгоняла в первобытную жуть, как обряд в нелюдском храме.

– Мы могли бы нанести удар, но страх удержал нас. А потом те, кого вы называете протеанами, вступили в наследство, оставленное им предками, и противостоять им стало невозможно. Гри покорились. Шару скрылись. Куа склонили головы. Мы отступили на Колумус. Мы ждали и трудились. Ненавистным осталось великолепное наследство, но в их крови – покорять и властвовать. Им нужны были рабы: киллики, гри, куа, раката, люди и таунги. А там, где рабы, всегда есть надсмотрщики. Архитекторы дали своим доверенным слугам доступ к наследству предков, и это стало их погибелью. Потому что пользоваться силой небожителей может тот, кто мыслит, как они. А такой не станет служить покорно. И если на эту мысль навели кого-то живые вычислители Последней империи – кто станет обращать внимание на презренных, бессильных карликов?

Очередной колуми зашипел в злобе.

– А мы навели! Это мы навели корабли куа на родину примитивных раката. Это мы наставили дикарей на их путь – путь овладения чужим наследством. И они им овладели, да так ловко, что тысячи лет их технологии опирались только на краденую силу, пока эта сила, очнувшись, не обратилась против них. Это мы втайне разработали для них два проклятья, опустошившие миры ненавистных. Последняя империя стала последней, и Бесконечная пришла ей на смену. Мы знали, к чему приведет наша подлая служба. Мы обрекли галактику на десять тысяч лет рабства у раката, и двадцать тысяч лет темных, смутных времен. Но, чтобы никогда больше не увидели света четырехглазые твари, никакая жертва не была бы напрасной.

– Мы очень малы, видит бог, – прошептал Шепард, и геронты смолкли.

– Малы для добра и зла,

Но дайте нам только срок –

Мы сточим державу дотла.

Единственный раз, когда они с Эшли переругались всерьез, им пришло в голову поспорить о поэзии. В тот раз командору пришлось ночевать на кушетке, но даже это не заставило его сместить Киплинга с пьедестала «лучшего поэта Англии», заменив столь любимым Эшли Теннисоном.

- Мы – червь, что гложет ваш ствол,

Мы – гниль, что корни гноит,

Мы – шип, что в стопу вошел,

Мы – яд, что в крови горит.

Командор обернулся в удивлении: от Мордина Солуса он не ждал столь близкого знакомства с земной поэзией – за пределами оперетт, конечно.  

-- Вы поняли, пришельцы, -- отозвался один из геронтов. – Мы дождались: раката уничтожили ненавистных до последней твари, и воцарились сами, чтобы вскоре последовать за бывшими хозяевами в небытие. Последние их выродки погибли на памяти нынешнего состава Герусии – едва тысячу лет назад, -- но империя рухнула задолго до того.

А мы продолжаем свою работу. Ненавистных больше нет, а наследство их осталось, на погибель гордым и в порабощение слабым. Пока оно существует, нам не будет покоя. Но вот уже много тысяч лет, как весь интеллект нашей расы без остатка брошен на разрешение этой задачи, а результата мы не видим…

Другой геронт, на вид самый дряхлый – почти вся кожа его заместилась плотными грубыми пластинами, между которыми сочилась сукровица, и дроиды-паучки кишели на нем – перебил товарища. Синтетический голос его иногда прерывался, то ли от старческой рассеянности, то ли от боли.

-- Если бы не… преступное недомыслие фракции невмешательства… достигли бы успеха еще четыре тысячи лет назад! С нашей помощью Крейя могла бы…

-- …Нанести удар, но не победить! – вспылил еще один. – Негодные средства…

-- Этот спор не для слуха профанов! – прервал самый молодой из геронтов. – Довольно!

Спорщики умолкли. Шепард занес в память еще одно имя, которое могло послужить зацепкой.

-- Довольно! – повторил младший геронт. – Теперь вы знаете историю, что связывает наш народ с теми, кого вы зовете «протеанами». Вы знаете, что движет нами. По справедливости вас, оскверненных лизоблюдством перед ненавистными, следовало бы уничтожить на месте. Но мы – не они. Мы ответим на один ваш вопрос. Но имейте в виду, что за ответ вам придется заплатить.

Шепард вскинул руку, предупреждая открывшего уже рот Мордина.

-- Прежде чем спрашивать, мы хотим знать цену.

-- Вы заплатите кровью, -- зловеще отозвался геронт. – Кровью нашего дикого родича.

-- Э-э!.. – Коммандер угрожающе шагнул вперед.

Стволы скрытых огневых точек целились ему наперехват.

-- Спокойно, -- торопливо произнес саларианин. – Вероятно, требуется образец для генетического анализа.

-- С более разумным существом приятно иметь дело, -- сардонически заметил Аэнор Кхреф.

-- Сравнительный анализ наследственного материала, -- зачастил генетик. – Поиск новых путей? Должен предупредить: проблема раннего старения не разрешена. Продолжительность жизни низка по сравнению с большинством видов.

-- Есть и другие задачи, -- туманно ответил Аэнор Кхреф. – Вы согласны?

Мордин решительно кивнул.

-- Спрашивайте мудро, пришельцы, -- предупредил младший геронт.

Шепард ненавидел цейтноты. Если можно задать только один вопрос, его надо задавать максимально широко… но достаточно конкретно, чтобы отвечающий не мог отделаться общими фразами.

Способ вернуться в галактику Млечного пути? Нет. Командор был почти уверен, что станция «Балансир» способна сработать как масс-реле, пророческий приступ убедил его в этом. Почему протеане не возвратились, чтобы уничтожить Жнецов?

Нет.

-- Ответьте мне: какое оружие намеревались использовать протеане, вернувшись, чтобы покончить с противником, от которого бежали?

Геронты презрительно зашипели хором.

-- Несообразительные.

-- Неразумные.

-- Невежественные.

-- Первая волна ненавистных, -- пояснил младший геронт, -- потратила тысячи лет, чтобы достичь несравненной власти над материей. Сами они потеряли интерес к наблюдаемой вселенной, и ушли из нее, возвысившись. Но перед этим они оставили своему проклятому племени ключ к наследству. Плоть и мысль ненавистных – вот этот ключ. Те, кто подбирает отмычки, обретают могущество, но те, у кого есть ключ, могут сжимать в кулаке звезды.

Высокопарная брехня, подумал Шепард. Почему, как ни спросишь кого-нибудь в этой галактике, так получаешь в ответ высокопарную брехню? Это проклятие такое?

-- Мы дали ответ, -- промолвил геронт старший. – Понимающему довольно. Теперь покиньте наше присутствие. Оставьте нашу планету. И никогда не возвращайтесь.

Командор хотел заспорить, но глянул на Мордина Солуса. Саларианин стоял совершенно неподвижно, даже длинные пальцы его застыли в сложном узле. Только моргательные перепонки трепетали часто-часто. Так ведут себя разумные существа, когда очень напряженно о чем-то размышляют.  

-- Хорошо. Но прежде, чем мы уйдем, ответьте все же на один вопрос сверх плана, -- вымолвил Шепард в тишине, -- последний. Почему вы назвали профессора Солуса «непристойной тварью»?

Аэнор Кхреф зашипел-засмеялся короткими приступами.

-- Мы, колуми, прикованы к нашим гравикреслам, -- ответил он. – Нас рождают механические икорницы, и растят коммунальные бассейны. Биология лишила нас безумной одержимости размножением, которой охвачено большинство рас галактики. Но мы не машины, и эмоции нам не чужды. Мы мечтаем о первобытной свободе движений. Наше постыдное, глубоко интимное самоудовлетворение – это виртуальности глубокого погружения, в которых мы занимаем места наших далеких предразумных предков. Аналог, если хотите, вашей порнографии. Теперь понимаете?

Командор подавился. Ну да, если бы к нему из шлюза выбежал наводить контакты гигантский разумный фаллос, он бы тоже, пожалуй, ругнулся.

-- Идите, -- повторил туристический агент. – Вас доставят обратно к вашему кораблю. И не задерживайтесь. Гостеприимство Колумуса не для вас.

[serebryakov]

– Ответ… неудовлетворительный, адмирал Харков.

Полузадушенный хрип оборвался. Тело в сером мундире неровными рывками вздергивалось над полом, втягиваясь понемногу в синий шар сингулярности.

– Смерть адмирала Мордона вам, может быть, и простили бы, – продолжала Миранда, прохаживаясь взад и вперед перед адмиральским столом, – но попытка перейти на сторону Альянса… очень недальновидно, адмирал. Его Величество недоволен.

Хрустнули кости.

– Прощайте.

Миранда Лоусон вскинула стиснутую в кулак руку. Брызнула кровь. Струйки завивались прихотливым узором в поле тяготения сингулярности, падая на окутанный черенковскими сполохами комок мяса. Несколько капель вырвалось из ловушки, упав на пол.

– Ну как? – бросила Миранда через плечо.

– Не понимаю, о чем вы, инквизитор Лоусон, – вполголоса ответила миниатюрная девушка в кителе с лейтенантскими нашивками-квадратиками.

– Не прикидывайтесь, милочка, – бросила Миранда, не оборачиваясь. – Это оскорбительно для нас обеих. Вас не существует в базах данных флота, вас мне прислали из администрации визиря, где военные не служили никогда, ваше личное дело фальсифицировано спустя рукава, а уж ваш псевдоним! Арика Худжиб, надо же было придумать! Ну и от вас за десять шагов несет биотикой… Силой, как вы говорите. Так какого мнения его величество о результатах первого акта нашей охоты на дроздов? Или вы ему еще не докладывали?

– Письменный отчет императору я отправляю каждые двое суток, – отозвалась лейтенант. – Так что еще не успела. А отвлекать его величество мысленной связью по мелочам не хочу. И… дроздов?

– Мелкая птица с моей родины, – пояснила Миранда.

– В целом – более чем превосходно. Хотя ваши методы скорее подходят ведомству госпожи Исард, чем инквизиции.

– Это потому, что я такой же инквизитор, как вы – лейтенант, – любезно отозвалась Миранда, отворачиваясь от сингулярности. Синий ком понемногу сжимался, комок кровавой жижи оплывал, от него отрывались, зависая между полом и потолком, крупные капли. – Мне никогда не приходилось охотиться за беглыми биотиками. Зато я могу взять в свои руки руководство корпорацией, найти шпиона и провести допрос третьей степени. Я следователь и администратор. Сила мне… просто помогает немного.

Лейтенант Худжиб невыразительно хмыкнула.

-- А теперь начнем второй акт, -- припечатала Миранда. – Идемте.

Ее собеседница не сдвинулась с места.

-- Второй?

Миранда театрально вздохнула.

-- Вы будете проверять меня на любой мелочи? Его величество был обеспокоен лояльностью адмирала Заарина. Измена Харкова вскрылась почти случайно… хотя с его самомнением и глупостью это был лишь вопрос времени. Но эта случайность хорошо организована. Я почти уверена, что Заарин подставил Харкова. Осталось это доказать. – Она чуть улыбнулась. – Можете доложить, что я слегка сжульничала. Антиннис… инквизитор Тремейн до сих пор болезненно воспринимает результат своей встречи с одной немолодой дамой.

Лейтенант что-то пометила в своем планшете.

-- Ведите, инквизитор Лоусон. Куда сейчас?

-- К замкомфлоткадру, -- не запнувшись, ответила Миранда. – Корабль у меня есть, прекрасная курьерская лодка. Мне нужен к ней пилот.

-- Корабль я видела, -- все так же невыразительно заметила Худжиб. – «Сиенар Курьер», разумеется. У его величества слабость к этой модели. Она не требует отдельного пилота.

-- Пилота требую я, -- отрезала Миранда. – У меня нет ни времени, ни желания сидеть за штурвалом… джойстиком… рулевым колесом… или что там у этого чуда техники.

На самом деле она лукавила: при необходимости Лоусон прекрасно справилась бы с управлением. Она справлялась с управлением чем угодно.

-- Для этого есть специально обученные люди.

-- Академия на Кариде в вашем распоряжении, -- припечатала лейтенант.

-- Мне нужен не всякий пилот. – Миранда хмыкнула, поглядывая в датапад. – Мне нужен пилот, который самостоятельно проделал немалую часть моей работы. Его рапорты – крайне занимательное чтение, а личное дело напоминает приключенческий роман. Отличный пилот, и в перспективе – хороший агент. Ну и, -- она понизила голос, -- посмотреть на него приятно, если ты понимаешь, о чем я…   

Лейтенант поморщилась.

-- И как зовут этого вундеркинда?

-- Маарек Стеле, -- сообщила Миранда. – Кстати, как, вы сказали, по-настоящему зовут вас?

– Я не сказала. – Говорить с рыжей макушкой собеседницы было неудобно, но Миранда уже наловчилась. – Мара Джейд. Рука Императора.

-- Интересное звание, -- безразлично заметила Лоусон.

-- Это не звание, -- убежденно ответила Джейд. – Это призвание.

Индоктринация, отметила для себя Миранда. Забавно, как внушение влияло на ее собственные чувства: она вполне могла осознать, до какой степени глубоко внедрена в ее систему ценностей верность императору, но пока не могла ее перебороть, и более того – не испытывала желания перебарывать. Но это не значило, что Миранда не понимала необходимости это сделать. По обмолвкам Тремейна и клочкам информации, которые ей удалось собрать, она пришла к выводу, что способность преодолеть индоктринацию служила фильтром, отделяющим последователей от учеников. Те, кто не справлялся, оставались аколитами. Те, кто вырывался из пут вынужденной лояльности, как правило, убивали осточертевших учителей и занимали их место. Вот уж действительно, «Сила даст мне свободу». В таком раскладе учителям не было никакого резону преподавать основы ментальной дисципилины, зато была прямая выгода дурить ученикам головы, что лично его величество Шив Палпатин и делал с большим успехом. Девочка, кажется, всерьез убеждена, что ее призвание – исполнять волю императора во ближних и дальних, до четырех концов земли – или как там говорили древние?

Свои силы Миранда оценивала здраво. Вырваться из паутины индоктринации ей светило нескоро – месяцы, может – годы усилий. Но почву для будущего мятежа надо готовить уже сейчас. На девочку надо будет обратить внимание. Мягко. Без спешки. Не наводя на мысль, будто Миранда метит на ее место, тем более, что та и не метила – место выглядело недостаточно почетным и слишком хлопотным. А вот воспользоваться – почему бы нет? И так же мягко перенаправить ее лояльность. Потребуется ведь своя команда, важность которой Миранда ох как хорошо понимала – в отличие от большинства здешних жителей. Людей надо подбирать, людей надо ценить. Как того же лейтенанта Стеле, которого она не отдаст ни бездушной машине флота, которая все равно не оценит его таланты, ни ордену Пророков, который уже обратил внимание на перспективного молодого человека… с латентным сродством к Силе.

Миранда направилась к дверям. Пальцы ее машинально коснулись панели унинструмента. Она очень жалела о своем, оставшемся на «Нормандии» -- там в память закачано было немало интересных программ, особенно для мини-кузницы в браслете, но главное – там осталась музыкальная коллекция, которую Миранда собирала последние восемь лет, и которой очень гордилась.

Наследница состояния Лоусонов получила воспитание потомственной аристократки и агента разведки одновременно, возведенное в квадрат и примененное с садистическим старанием. Неудивительно, что принудительная любовь к классической музыке – какая же наследница без вальса и оперы? – обернулась, как и многие другие привычки, лютой ненавистью, стоило Миранде вырваться из-под отцовской власти. К своим музыкальным пристрастиям она отнеслась серьезно. Ничто на свете не заставило бы ее увлечься нойз-панком – плебейским стилем для толпы, жаждущей почесать барабанные перепонки. Она перебрала массу направлений, от арт-джаза до азарийских «ритмов воды», и в конце концов остановилась на старинном трэш-металле, собрав внушительную медиатеку. И все это, включая последний альбом VorchaLove and the Intestines, осталось лежать в сейфе проклятого Шепарда!

Нынешний унинструмент она сняла с руки оглушенной вахтенной. В нем, конечно, хранилось немало альбомов, но вкусы морпеха по большей части заставляли Миранду брезгливо морщиться. Даже ностальгия не помогала получать удовольствие от набора классических поп-хитов. Но кое-что из древнего – а бывшая хозяйка унинструмента, судя по всему, предпочитала хорошо выдержанную музыку – удавалось слушать без омерзения.

Раньше Миранда и не предполагала, что банальное «на-на-на» может звучат так зловеще.

-- Daughters of darkness, sisters insane,

A little evil goes a long, long way…

 

 

За спиной человека в черном плаще кружилась черная звезда.

В недрах атмосферы вспыхивали и гасли тысячекилометровые молнии, колыхались на грани видимости синеватые полярные сияния, и только эти призрачные огни отличали диск звезды от дыры в небесах. Если присмотреться, вдоль экватора просматривалась временами полоса багрянца настолько темного, что почти сливался с чернотой, но очень быстро полосы туч вновь скрывали отсвет раскаленного сердца звезды. Банальное имя «коричневого карлика» едва ли подходило угрюмому величию темного светила. Тому, кто сидел в неудобном, холодном кресле перед алтарем, казалось порой, что звезда бросает из-за его спины лучи черного света на рубиновую пирамидку. 

В самом деле, разве может быть лучшее место для обиталища тому, кто посвятил себя изучению Темной стороны Силы, чем мир вечной тьмы?

Конечно, другие адепты не согласились бы с ним. Шив Палпатин, Дарт Сидиус, словно бы питался властью над окружающими, и без окружающих не мнил себе жизни. Дарт Вейдер, когда не скитался по галактике, обходя ее всю, то пребывал в злой тоске под сводами замка Баст на поливаемом кислотными дождями Вджуне. Обыкновений Кронала не знал, наверное, даже сам Кронал. 

Человек в черном избрал своим домом кладбище.

Никто не знал, куда уходят умирать драконы. Сами дуинуогуин об этом не распространялись, уклончиво отвечая на любые вопросы о своей биологии. Галактика знала только, что есть среди миллиардов звезд одна, и к ней ведет умирающих великанов древний неумолимый инстинкт. А человек в черном узнал, что звезда эта не светит. Коричневый карлик, чью атмосферу наполняла раскаленная угольная пыль, грел, но не освещал несколько мертвых планет, то ли лун, и одну из них многокилометровым слоем покрывали кости.

От этой планеты пророк старался держаться подальше. Дуинуогуин лишены слабостей, подчиняющих себе большинство разумных видов, но кто знает, как отнесутся они к осквернению могил? Древние ситхи, в гробницах которых доводилось бывать человеку в черном, считали для себя делом чести пресечь жизни незваных гостей. Поэтому брошеный транспортник дрейфовал по другую сторону черной звезды от кладбища… но отзвуки Силы доносились и сюда.

Хорошо, что от этой системы недалеко до официального тайного логова, подумал человек в черном. Глупо иметь официальное тайное логово… а не иметь – опасно. Большинству недоброжелателей хватает ума разыскивать вражеские места силы, но, найдя, они успокаиваются. Возможно, кто-то даже попытается убить его в восстановленном ситхском храме, если он когда-нибудь там появится лично, а не пошлет двойника. Пока же верный бимм гоняет аколитов и пыжится, а его хозяин – медитирует в трюме пустого корабля за сотнях световых лет от Босфирды.

Потому что Сила пребывает не там, где тысячи лет жили ее адепты, а там, где они сейчас. Она всегда рядом. За спиной. Как диск черного солнца.

Пророк погладил окладистую, курчавую бороду, единственный предмет своего тщеславия, прежде чем коснуться самыми кончиками пальцев резной пирамидки. Холодная поверхность камня, покрытая тонким узором, нашептывала что-то на грани осознания. Голокрон был пуст: то ли создатель не успел наполнить его мыслями и знаниями, то ли кто-то из самозваных адептов, разорявщих древние поселения в Стигийском Котле, опустошил хранилище. Но именно этой пустоты искал пророк, погружаясь в медитацию.

Джедаи, равно как их противники, пользовались медитацией для прояснения мыслей и тесного общения с Силой. Только состояния ума, которых те и другие стремились достичь, были совершенно противоположны. В полной мере овладеть этой техникой удавалось немногим. Пророку предстояла задача еще более сложная: удержать оба состояния рассудка в себе одновременно. Быть разом царем – и рабом, червем – и богом. Иначе достичь его цели было невозможно.

Перед джедаем сила раскидывала будущее, точно свиток, исчерченный мириадом возможных путей. Джедай выбирает из несчетного множества вариантов тот, который Сила выбирает за него. Ситха предвидение ставит у штурвала судьбы, показывая грядущее, но отсекая невыбранные дороги. Чтобы получить истинное пророчество, надо воспользоваться обоими способами.

Пустота раскатывалась внутри, смывая остатки мирского, но бессильно касаясь твердынь эго. Не потерять себя, не скатиться в самопоклонение: прийти к Силе не просителем и не владыкой. И постепенно внутри зарождались образы – а может, просвечивали из рубиновой пирамидки. Лица, имена, поступки, судьбы, все кипело, фонтанируя несчетными вариантами, плеская брызгами вероятностей. Еще недавно будущее галактики походило на черное озеро, стоялое и неподвижное, скованное, как стужей, несгибаемой мрачной волей владыки Сидиуса. И всего несколько недель тому назад…

…Все изменилось. Пророк ощутил это прежде, чем вошел в транс: ощутил в воздухе, в воде, в земле. Новый, неизвестный фактор смешал все расчеты, встряхнул калейдоскоп возможностей, и те складывались, пересыпаясь, в невиданные прежде узоры.

Лица. Имена. Картины. Слишком сильное воздействие вновь смешает карты. Слишком слабое пустит ход событий по течению. Вмешиваться в события ровно настолько, насколько нужно – вот путь равновесия, которого так и не понял Сидиус. С ним пророк уже разругался не так давно, когда ему единственному открылось пророчество о поражении и гибели императора. Никто из пророков Темной стороны в мрачных топях Дромунд Кааса, среди небоскребов Корусканта и скал Босфирды, не видел такой возможности. Сам Сидиус, проницая будущее, зрел только бесконечность собственной власти. Но пророк знал лучше.

Сила требовала, молила о равновесии, которого так и не принес ей Избранный, и теперь она обратилась к другим. Пришлым.  

Слишком приближаться к эпицентру – опасно во всех смыслах. Даже попытка прозреть личности главных персонажей грядущей трагедии грозит необратимо и непредсказуемо  изменить течение событий. Но центробежные силы уже разбрызгали последствия по галактике. Да. Вот эта капля – подойдет. Надо только правильно приложить воздействие. Человек в черном еще не знал, как будет действовать, но уже знал, на кого.

-- К2-04, -- бросил он, зная, что микрофон внутренней связи уловит его голос. – Я узнал достаточно. Пусть готовят «Дым» к старту.

-- Слушаюсь, -- ответил механический голос старого дроида. Живым слугам пророк доверял ровно настолько, насколько в силах был предугадать их предательство. – Требуется указать маршрут.

-- Система Сепана, -- ответил человек. – Есть вероятность, что мы опоздаем, но оттуда догнать нашу цель будет гораздо проще.

-- Будет исполнено, господин Каданн.

Значит, новая протеже самодовольного клоуна Тремейна. Некая Миранда Лоусон.

Пророк усмехнулся.

 

Прозвонил голоком, сигнализируя о принятом сообщении.

Миловидная женщина с холодными глазами, чем-то неуловимо похожая на лейтенанта Арику Худжиб, и не более реальная в той ипостаси, которую ей предстояло показывать миру в ближайшие месяцы, прочла несколько зашифрованных строк, ничем не выказывая неудовольствия.

Не выказывая, но испытывая.

И надо же этому было случиться именно сейчас, когда долгая подготовка вот-вот должна была принести плоды, перед самым внедрением! Конечно, она не стала бы оспаривать решения владыки – сама мысль об этом была едва доступна ее искалеченному рассудку – но почему он решил изменить задание в последний момент? Да еще так… мягко? Не уничтожить, морально и физически, как требовали до этого – всего лишь войти в доверие, и наблюдать до получения дальнейших инструкций.

-- Я не подведу, -- одними губами прошептала женщина.

Сообщение она стерла. Хотя строки кода ничего не сказали бы постороннему, а голоком не был доступен никому, кроме нее, в академии ее учили не оставлять лишних следов. А она была лучшей из выпускниц. Как была она лучшей в интернате КОМПНОР, где усвоила нехитрые правила, по которым строилась ее жизнь.

Если ей приказано найти и взять под наблюдение пилота мятежников по имени Люк Скайуокер – она исполнит приказ. Этот, и любой другой, какой только решит отдать ей владыка Вейдер.

 

 

[serebryakov]

 

– ОК, договорились, – кивнул Шепард. – И, лейтенант Ваабери – если в будущем повторится, сразу обращайтесь ко мне. Не к старпому, не к доктору Чаквас – ко мне. Я капитан, и боевой дух команды – на моей ответственности.

– Так точно, капитан! – Амина Ваабери залихватски отдала честь и умчалась едва не вприпрыжку.

Командор Шепард устало потер виски.

Инструкция уверяла, что никакой усталости быть не должно. Что шесть часов форсированного электросна в капсуле заменяют нормальный отдых, и стакан сливок впридачу. А командор все равно чувствовал себя так, словно не сомкнул глаз. Только ныл скальп, там, где жала на череп шапочка гипностимулятора.

Наверное, потому, что капитану «Нормандии» приходилось заниматься своим делом. Шепард так и не привык командовать кораблем: умел, но не любил. На своем месте он чувствовал себя во главе десантного звена, а не за штурвалом. Он вспомнил, как жаловался ему Андерсон ровно на то же самое, и усмехнулся – сейчас его бывший капитан и неудачливый кандидат в СПЕКТРы взлетел до адмиральского чина и поста советника на Цитадели. Непредсказуема военная карьера, что ж поделаешь.

А за свою команду Шепард чувствовал себя ответственным. Можно было переложить бумажную работу на Прессли, финансовую часть на Вентера, инженерную – на Адамса. Но в ответе за происходящее на борту все равно капитан.

Командор сам не мог понять, каким словами смог убедить лейтенанта Ваабери, что все будет хорошо. Что «Нормандия» не просто найдет обратную дорогу в Млечный путь, но вернется с победой. Что проблемы, которые валятся на ее экипаж одна за другой, разрешимы. Что капитан знает, что делает.

Что следовать по стопам Джамина Бакари не стоит.

Штатный состав экипажа «Нормандии» не предусматривал ни психолога, ни капеллана, ни даже офицера по кадрам. На корабле не хватало места даже для нормальных коек в кубрике – что там говорить о балласте? Но, оказавшись за миллионы световых лет от дома, сломаться мог любой. Кроме капитана, потому что обязанность поддерживать дух и волю команды лежит на нем. 

Меня бы кто поддержал, мрачно подумал Шепард, хлопнув ладонью по панели лифта. Двери медленно сомкнулись. Сам командор не мог расслабиться даже перед Эшли, потому что она – тоже его подчиненный. Как и «гражданские специалисты» – читай, команда СПЕКТРа. А из обитателей этой галактики на роль конфиданта подходил разве что старый мудрый гоблин Йода, но, учитывая, какая судьба постигла орден джедаев как раз под его руководством, Шепард поостерегся бы следовать его советам.

В ангаре царила повседневная суета. Эшли в оружейке пыталась восстановить разрубленный пополам «ковалев», не перепечатывая автомат целиком. Рядом с ней копался в каком-то устройстве кварианец Витор. Гарруса видно не было, но из «Мако» доносился бодрый лязг. Во время боя на Хоте-6 машина пострадала не очень сильно, но реквизировать новую на ближайшей базе Альянса, как во время гонки за Сареном, уже не получится – таким образом команда Шепарда сменила в свое время три БТРа: один утонул в лаве на Теруме, другой пошел на металлолом после Фероса, а последний после неудачного выхода из масс-реле на Цитадели восстановлению тоже не подлежал. Нынешний придется беречь. 

Лиа’Ваэль нар Ульнай что-то оживленно обсуждала с ЗХЧ. Завидев капитана, Вентер попытался высвободиться из ее хватки.

– Добрый день, шкипер! А почему мы миновали Рендили?

Командор растерянно глянул на него. Ему было совершенно непонятно, почему ЗХЧ задает этот вопрос, и какое вообще имеет отношение курс «Нормандии» к делам хозяйственным. Сейчас фрегат шел в гиперпространстве. Миновав самый длинный – по времени, не по расстоянию – отрезок пути от Колумуса до систем Кореллианской дорожки, «Нормандия» ушла в прыжок к системе Яг’дхуль, откуда по Римманскому торговому пути должна была достичь сектора Слуис-Ван, откуда уже до Дагобы можно было добраться малой скоростью, минуя излетанные тракты.

– Потому что нам нечего делать на Рендили? – предположил он.

– Очень жаль! – Вентер явно пригорюнился. – Старпом передал мне ваше указание, но в здешнем «голонете» нет даже общих поисковых машин, и дистанционно…

– Стоп, стоп! – перебил его Шепард. – Какое указание?

– Выяснить возможность приобрести мобильный док! – с энтузиазмом ответил Вентер.

Шепард с ужасом прикрыл глаза, осознав масштаб цунами, которое подняли несколько брошеных походя слов, и задал вопрос, который однажды уже адресовал, с катастрофическим результатом, своему ЗХЧ.

– Вы, может, еще и приценивались?

– Не успел, – с сожалением признал тот. – Только пробежался по открытым источникам. Не вписываемся в бюджет никак. В центральных мирах цены на оптовые закупки элноль повыгоднее, но по самым оптимистичным при…

– Короче, – распорядился коммандер.

– Нам не хватает примерно полутора миллионов, – развел руками Вентер. – Два с половиной можно получить, продав ядро «Тантала». Но передвижной док-фабрика флотского образца для малых кораблей дешевле четырех стоить не может. Это списанная. Я рассчитывал поинтересоваться прямо в «Рендили Стардрайв» – они когда-то проиграли «Куату» конкурс на поставку линкоров имперскому флоту, и ушли в производство кораблей поддержки и гражданских лоханок, у них есть хорошие модели.

Шепард ощутил укол совести – ему бы в голову не пришло самостоятельно разбираться в  тонкостях деловых отношений местных судостроителей.

– Нет, – решительно отозвался он. – «Тантал» мы продавать не будем.

– Но вы подумайте, капитан, – голосом джинна вымолвил Вентер. – Пусть не док, но на два миллиона можно купить корвет CR90, немного подержаный. Действующие образцы основных технологий – реактор на гиперматерии, шесть сдвоенных турболазеров, гиперпривод…

Командор ощутил, что Лиа’Ваэль нар Ульнай слушает сейчас очень и очень внимательно. Он представил, что могли бы сделать из такого корабля на Перелетном флоте, потом – какими способами может попытаться излишне активная кварианка добыть пару миллионов галактических кредитов, потом – чем это может обернуться, учитывая, что за сорок тысяч кредитов, протерянных Хэном Соло, того третий год искали киллеры по всей галактике, и решил эту затею пресечь в зародыше методом отвлечения.

– Я же сказал – не будем, – отрезал он, и быстро сменил тему: – О чем вы с Лией беседовали?

Вентер потупился.

– Запасы декстро-пайков, – признался он.

В начале их нечаянного путешествия на борту «Нормандии» хранилось декстро-пищевых пайков почти на четыре месяца. Сейчас это количество сократилось вдвое. Когда оно подойдет к нулю, трем членам экипажа останется только умереть голодной смертью. Несколько дней они еще смогут протянуть на сахарном растворе, потому что в обоих галактиках, кажется, не было форм углеродной жизни, не способных усваивать D-глюкозу. Но и турианцы, и квариане происходили от хищников, и на безбелковой диете умирали гораздо быстрее, чем люди.

– А их вообще можно где-то пополнить? – спросил Шепард напряженно.

К его облегчению, ЗХЧ кивнул.

– Можно. Это не очень распространенный товар, тут подавляющее большинство рас лево-белковые, но на торговых мирах найдется. Просто мы… ну…

Постоянно от кого-нибудь удираем, перевел для себя Шепард.

– Так, – произнес он. – Вот вам новое задание, мистер Вентер. Мы скоро выйдем из гипера в системе Яг’дхуль, сделаем там остановку и вы лично закупитесь декстро-провизией. Хотя бы на месяц. Возьмите с собой мистера Вакариана, пусть прихватит тестер и проверит, насколько эти пайки съедобны. И лево-продуктами тоже закупитесь, свежими. Раз уж мы решили не покупать фрегат, деньги должны быть.

Авантюра с эвакуацией управляющего Норкана оказалась довольно прибыльной, а боевой дух команды поднять стоило хотя бы через желудок.

– Так точно, шкипер! – ЗХЧ исполнительно взял под козырек.

Шепард вздохнул и отвернулся. Он очень надеялся, что по крайней мере из системы Яг’дхуль им не придется улепетывать на форсаже. 

Командор помедлил, цепляя за хвост убегающую мысль, потом решительно направился в сторону моторного отсека, молясь, чтобы Адамс не пристал к нему по поводу запчастей. Хотя Адамса можно будет нейтрализовать превентивно, отправив к Вентеру согласовывать список покупок – раз уж на Яг’Дхуле все равно придется задерживаться, почему бы не воспользоваться этим на полную катушку? А потом поразмыслить в тишине, глядя на гипнотическое колыхание черенковски-синих волн вокруг ядра «Тантала». План еще не хотел складываться, но отдельные его элементы уже крутились, как детальки рассыпанной мозаики, перед глазами командора. Оставалось ее сложить.

 

 

Гаррус Вакариан с грохотом уронил на палубу ящик и выпрямился. Турианцы плохо поднимали тяжести – позвоночник у них был устроен по-другому, нежели у людей, и даже большая плотность мышечной ткани не помогала.

– Ну как? – Шепард пристроился рядом, подхватив следующий ящик с репульсорной тележки с опознавательными знаками Альянса мятежников, прихваченной хозяйственным Вентером при эвакуации базы Хот-6. – Съедобно?

– Хотелось бы опробовать на кварианцах, – дипломатично ответил бывший СБЦшник. – Нас в тренировочном лагере учили есть что придется, но я уже четвертый месяц питаюсь питательной пастой, мне что угодно покажется вкусным. Ваш ЗХЧ хотя и жаловался на расходы, а закупил для корабельной кухни с полтонны продуктов, и даже расщедрился не только на декстро-пайки, но и на свеженькое. – Он сделал паузу. – Ну, относительно свеженькое.

Из поясной сумки он достал что-то, подозрительно похожее на ремешок вяленой говядины, и с видимым удовольствием откусил. Шепард настороженно принюхался, но вяленина ничем не пахла. Несло только от ящиков – жженой серой и еще какой-то химией. Жить на самом Яг’Дхуле могли только его аборигены-гивины, да и те при любом удобном случае норовили переселиться куда-нибудь подальше от негостеприимной родины. Поэтому торговый центр располагался на внешней, самой крупной луне планеты, вот только торговали в нем по большей части те же гивины, способные по нескольку часов обходиться вообще без дыхания, и на работу воздухоочистителей никто внимания не обращал. Если ты такой капризный – ходи волусом, в скафандре.

Дубнянский с Фредериксом подхватывали коробки с запчастями, словно те были поролоновые. Пока турианец жевал, тележка опустела совсем.

– И так еще четыре раза, – победно доложил Вентер. – Все дыры по наличию закрыты, шкипер. Запас жидкого водорода нам тоже пополнят. И совсем недорого!

– Даже не хочу спрашивать, сколько, - вздохнул Шепард. – Вам хотя бы не пришлось распродавать резерв элноль?

ЗХЧ помотал головой.

– Даже мысли не было. Хотя здешние цены на… варий… поражают.

– В сравнении с пространством Цитадели? Да, пожалуй. Потребность в нем, конечно, огромная, но расходуют его поразительно экономно… Правда, его задерживают в себе эти здешние паразиты, которых обнаружил проф. Норма, ты можешь посчитать – сколько нулевого элемента таким образом?...

– ...Секвестрирует биомасса обитаемых миров? – докончил за капитана голос с потолка. – Минуту-у… у…

Голос ИскИна поплыл, уходя в контральто. Лампы моргнули, отсылая сердца экипажа в пятки.

– Ошибка расчета, – безжизненно доложила «Норма». – Отрицательная величина.

– А в переводе? – спросил у потолка Гаррус.

– Считая, что распространенность элноль в этой галактике такая же, как в Млечном пути, всех его запасов не хватило бы, чтобы обеспечить наблюдаемую концентрацию симбиотов Солуса, – пояснил ИскИн, немного оживая. – Чтобы привести расчет в соответствие с опытными данными, следует предположить, что кларк нулевого элемента повышен на порядок.

На порядок – это в десять раз. Экзотическая материя в природе образуется при взрывах сверхновых I типа. Или в этой галактике изначально по-другому шел процесс звездообразования, или… или и сюда приложили руку небожители-протеане. Что, если скопление черных дыр, называемое Пастью – всего лишь отходы, огарки, угольки звездных костров, на которых небожители перегоняли вещество вселенной в нулевой элемент?

– Спасибо, Норма, – буркнул он.

– Для вас, капитан – что угодно, – промурлыкал корабль.

Решив, что разгрузка окончена, а дальше в трюме обойдутся без него, командор ретировался наверх. Миновав кают-компанию и даже не поинтересовавшись, отчего вокруг камбуза клубится толпа, он поднялся в тихий гулкий БИЦ. Вахтенные офицеры и техники молча жонглировали окошками голограмм, крутилась лоскутная карта галактики над кольцевым пультом в центре зала, храпел в чьем-то пустующем кресле Хэн Соло, надвинув на нос бейсболку Джокера. 

А еще БИЦ был единственным местом, где постоянно находился на посту кто-то из морпехов – сейчас это была Жермин Баррет. Шепард мазнул по ней беглым взглядом, проверяя, все ли по уставу – от положения рук на автомате до угла, под которым нахлобучен берет. Все было в порядке.

Кроме одной крохотной детали, на которую иной и внимания бы не обратил.

Рядовая Баррет подозрительно подергивала носком ботинка. Совсем чуть-чуть. И губы шевелелись. Едва заметно.

Шепард отвернулся, коротко пробежавшись пальцами по панели унинструмента. «Бэкдоры» в бортовую технику «Нормандии» поставила по его просьбе еще Тали под присмотром Адамса. Вообще-то коммандер таким образом собирался лишить Джокера его любовно собранной и виртуозно спрятанной по чужим хранилищам данных коллекции межвидового порно; правда, руки не дошли. Но перехватить управление чужим служебным унинструментом даже штатными средствами несложно, а уж когда у тебя под началом служит технический гений…

Вместо вживленных динамиков сигнал с унинструмента Баррет пошел на потолочные.

Кто-то уронил планшет. Хэн Соло попытался нашарить на поясе бластер, которого там не было.

– И все мальчишки с базара твердят… – голосила певица.

Шепард поспешно прикрутил громкость.

– Рядовая Баррет, – рявкнул он, – вам не говорили, что слушать музыку на посту – устав запрещает?

Баррет мучительно побледнела.

– Наказание я вам назначу позже, – пообещал коммандер. – Когда вахта закончится. Кстати, свой унинструмент вы ведь потеряли?

С браслетом оглушенной Баррет скрылась с корабля агентесса «Цербера», сгинувшая где-то на просторах Небесной Реки. Морпех тогда больше горевала по своей коллекции старинной поп-музыки, чем по удравшей пленнице. Нынешний ей выдали из корабельных кладовых.

– Очень хочется лишить вас и этого, – пообещал Шепард.

Баррет побледнела еще сильнее, хотя это было, казалось, невозможно. Коммандер обвел взглядом засмотревшихся вахтенных. Те разом сделали вид, что страшно заняты. Учитывая, что «Нормандия» стояла без движения на взлетном поле Третьего Яг’Дхульского базара, выглядело это забавно.

-- А то вы что-то заскучали на посту, рядовая, -- добил ее коммадер. – Внимательнее надо быть.

И не попадаться, добавил он про себя. Потому что морпех, которого за нарушениями ловит начальство – это уже не морпех, а ополчение какое-то, или, страшно сказать – пехота.

 

Проклятая песня с одного куплета привязалась намертво, как пропечатанная на извилинах. «Ходи как египтянин…».

– Парам-пам-пам, – мрачно проворчал коммандер, – пам, пам-пам…

Пытаясь выгнать подобное подобным, он даже подергал ладонью на уровне груди. Песенка как крутилась в голове, зацикленная, так и не переставала.

«Ходи как египтянин…»

Шаги за спиной.

Шаг в сторону. Намеченный удар назад проваливается в пустоту, и командор ощутил на своем горле ребро чужой ладони.

– Теряешь форму, милый, – довольно заметила Эшли ему в ухо.

Шепард замер, сраженный внезапным близким теплом. «Нормандия» была настолько тесна даже для немногочисленной своей команды, что уединение становилось недостижимой роскошью. Ощущение женского тела -- рядом, отделенного лишь несколькими слоями ткани – отнимало покой.

– Отвлекся, – признался командор, выкручиваясь из захвата. – Голова забита разным… в ушах звенит… песня еще эта привязалась…

– Баррет, – без доли вопроса заметила Эшли.

– Ну да. – Шепард развел руками. – Хожу, а в ушах крутится: «Ходи как протеанин…».

– Что?

– Тьфу! Как египтянин! Египтянин! – Взгляд командора слегка остекленел. – Протеанин…

– Милый, ты в порядке? – озабоченно спросила Эшли. – Э, то есть – командор, вы в порядке?

– Да, – рассеянно отозвался Шепард. – Просто мысль одна…

-- Тогда держи. – Она сунула ему в руки стакан с крышкой. – Привилегия начальства – я отстояла очередь к раздаче за тебя. Вентер с парнями приволокли две канистры молока банты. Не знаю, кто такая банта, но я свою порцию уже выпила.

-- Оно голубое, -- в некотором обалдении заметил Шепард.

-- Это не самое странное, что мы видели в этой галактике, -- практично заметила Эшли. – Это даже не самое странное, что мы в ней ели.

Командор осторожно отхлебнул из стакана. Молоко банты оказалось сладковатым и густым, точно сливки, от него едва уловимо несло одновременно сгущенкой и козлом.

-- Спасибо, -- ответил он.

– Я все-таки решила, что ты прав, – сообщила Эшли, дождавшись, пока командор допьет. – Троих будет достаточно. Две девочки и мальчик.

Шепард чуть не ответил, «да, дорогая», но вовремя спохватился – комендор-сержант могла решить, что над ней издеваются, и обидеться. Поэтому он ограничился осторожным «мгм». Это было тем более верно, что ничего похожего коммандер не предлагал. Перспектива стать отцом его вообще пугала немного, но, если сам Шепард был в семье единственным ребенком, то Эшли с ее тремя сестрами, двумя дядьями, теткой, и целым аппалачским кланом родственников разной степени дальности привыкла к несколько иной модели семьи, отчего планы на будущую супружескую жизнь у них временами конфликтовали.

-- Тебе не кажется, -- осторожно заметил он вместо того, -- что у тебя немного слишком… большие планы? Офицерские курсы…

-- Я… все еще думаю, -- призналась Эшли. – И хочу двигаться дальше, и… не знаю, смогу ли. Я точно знаю, что хороший солдат. А какой из меня офицер…

-- Выйдет отличный, -- уверенно ответил Шепард. – Из тебя и СПЕКТР бы получился хороший, только не сразу.

-- Вот этого не надо! – вскинулась Эшли. – Командовать – да, но служить суперагентом и вершить судьбы мира? Немного выше моей тарифной ставки. Слишком… -- Она помялась. -- …тяжелые решения приходится принимать.

Шепард пристально глянул ей в глаза.

– Если ты думаешь, что СПЕКТР должен решать сложные моральные дилеммы, то рекомендовать тебя Совету, наверное, еще рано.

– Почему? – удивилась Эшли.

– Потому что, когда от тебя требуют решать сложную моральную дилемму, – объяснил Шепард, – это значит, что тебя пытаются развести. Только и всего. Никогда не пыталась решить задачу про вагонетку?

-- Кого задавить первым? – Сержант нахмурилась. – Психолог мне этими вагонетками всю голову проездил.

-- Это целиком надуманная задача в надуманных обстоятельствах, -- напомнил командор. – И все же ее решают, стараются, ломают голову. А ведь ее цель – не выяснить, как ты поведешь себя в сложных обстоятельствах. Цель этой задачи – заставить тебя усомниться в собственном моральном выборе. И другой цели у нее нет. Неважно, какое решение ты примешь в реальном мире, но как только ты взялась решать задачу про вагонетку – тебя развели. Ты проиграла. Моральных дилемм не бывает.

– Ну.. – Эшли замялась. – Я не хотела напоминать… но… Вермайр.

Шепард пожал плечами.

– Никакой моральной дилеммы мне решать не пришлось, – ответил он. – Когда перед тобой пытаются ставить выбор – спасать одного друга или второго – правильный выбор может быть только один. Спасти надо обоих. Я не справился – это мой провал и моя вина. Но другого выбора я сделать не мог.

Эшли шагнула к нему вплотную.

– Но ведь что-то же тебя заставило пойти за мной? – прошептала она.

– Это не был моральный выбор, – ответил он так же негромко. – Это был прагматический выбор.

И только не спрашивай, взмолился он мысленно, что заставило меня сделать именно такой прагматический выбор. Потому что у меня не хватит духу соврать. Потому что без Кайдена мне жить стыдно. А без тебя было бы – невозможно.

-- Кроме тебя, я должен был спасти и Кайдена, -- промолвил он вместо того. -- Только не смог.

– Ты же знаешь, что это было нереально.

– Слово «нереально» значит, что кто-то недостаточно старался, – отозвался Шепард. – Я, например.  

-- Но ты же не можешь сделать все один, -- прошептала Эшли, приобняв его.

-- Для этого у меня есть команда, -- ответил он. – Да и… «Пусть мы не те богатыри, что встарь Притягивали землю к небесам…».

-- «Мы – это мы», -- докончила цитату Эшли. – Ну точно, как про тебя. «Дерзать, искать, найти и не сдаваться».

Они помолчали минуту, поминая не только Кайдена – всех, кто остался только в памяти.

Потом со стороны БИЦ донеслись голоса, кто-то насвистывал осточертевшую мелодию, и печаль рассеялась, сменившись раздражением.

-- Никогда теперь не отвяжется эта песенка, -- проворчал командор. – «Ходи как протеанин»…

– Опять? – рассмеялась Эшли.

– Да, – пробормотал Шепард. – Снова.

Оговорка по Фрейду, подумалось ему. Не думать о белом медведе.

Не думать о том, что тебя тревожит. Если не думать над решением задачи – решение придет само.

И тут головоломка, над которой он столько времени мучился, сложилась.

 

[serebryakov]

В этот раз в переговорной собралась не вся команда «Нормандии». А только те пять человек, которых туда направил капитан. Их он и обводил сейчас по очереди взглядом.

Прессли. Адамс. Вентер. Мордин Солус. Лиара.

Офицер. Инженер. Бизнесмен. Ученый. Политик.

– Друзья мои, – вымолвил Шепард, – мы совершили ошибку. Ее еще не поздно исправить.

Ответом ему было молчание.

– Мы сосредоточились на выживании, – продолжал командор. – Мы ограничили себя тем, что реагировали на угрозы, вместо того, чтобы достигать целей. Потому что мы забыли о своей цели.

Он сделал вдох.

– Наша цель – остановить вторжение Жнецов в галактику Млечный путь. Для этого мы должны не просто вернуться, но принести домой здешние технологии: в металле, а не в чертежах. – Краем глаза он заметил, как кивнул Адамс. Инженеру не надо было объяснять разницу между теорией и практикой. – Мы не можем купить достаточно техники: у нас не хватит на это денег. Мы не можем ее отобрать или украсть: на это у нас не хватит сил и умения. Значит…

Безотказный прием не сработал: в переговорной сгустилась тишина.

– Значит, – докончил Шепард, – надо, чтобы нужное нам подарили.

Тишина стала вязкой, как воздух в кинетическом барьере.

-- Большая часть здешней ойкумены подчинена Империи: жестокой диктатуре, прожигающей остатки легитимности прежнего режима. Ожидать от нее сотрудничества, как мы убедились, наивно. Правительства полунезависимых территорий вряд ли заинтересуются нашими проблемами. Единственная сила, с которой мы могли бы договориться – это Альянс за восстановление республики. Несмотря на все трудности, которые Альянс переживает, это наш лучший шанс.

-- И что мы можем предложить им взамен? – скептически поинтересовался Прессли. После пророческого припадка старпом стал гораздо сдержаннее относиться к словам и мнению своего капитана. – Мы – всего лишь один малый корабль…

Шепард решительно хлопнул ладонью по консоли, прерывая его.

-- Мы – не один корабль, -- твердо вымолвил он. – Мы прежде всего – представители Совета Цитадели. Лучшие из лучших его представители. Посланцы Млечного пути. Не будем забывать об этом.

Он перевел дух, обводя взглядом товарищей.

-- А что мы можем предложить в качестве союзнической помощи – об этом я и хотел поговорить с вами.

-- Кроме себя – ничего, -- отрезал Прессли. – А наемничать…

-- Наемничать мы не подряжались, -- отрезал Шепард. – Но вы неправы. Есть другие мнения?

-- Если бы мы могли свободно возвращаться в нашу галактику, -- после некоторого раздумья проговорил Вентер, -- то… торговля нулевым элементом. Разница в относительной стоимости…

-- Верно, -- кивнул командор, -- но это на будущее. Когда мы вернемся и наладим работу сверхсветовых катапульт с обоих концов маршрута. А сейчас?

Ему показалось, что саларианин улыбается. Конечно, патентованному гению проще было догадаться, к чему клонит капитан.

-- Знание, -- промолвила Лиара.

-- Знание, -- согласился командор. – Новая перспектива. История здешней Республики насчитывает почти двадцать тысяч лет – но Цитадель ненамного моложе. Мы многое почерпнули из протеанских архивов – но до многого дошли своим умом, в то время, как здешняя наука сведена к поиску забытых знаний в чужих развалинах и бесконечной игре в камень-ножницы-бумагу между давно открытыми технологиями. Мы смотрим на мир иначе, чем здешние жители. Осталось убедить их в том, что это важно и полезно.

А заодно убедиться в этом самим, потому что сомнением во взгляде Прессли можно было гасить лесные пожары.

-- Мы возвращаемся на Дагобу, -- объявил Шепард. – Оттуда, взяв на борт сенатора Органа, мы отправимся вести переговоры с руководством, э, повстанцев. – Называть организацию мятежников «альянсом» у него язык поворачивался с трудом. Для бойца N7 «Альянсом» был Альянс систем, и точка. – И по результатам этих переговоров уже будем принимать решения. А пока идет время – до прибытия на Дагобу я хочу видеть предложения, как нам выкупить у Империи навигатора «Тысячелетнего сокола». Желательно вместе с кораблем, но не обязательно. Корабли, в конце концов, заменимы.

-- Это же невозможно, -- проворчал старпом.

-- Значит, потребуется немного больше времени, -- ответил Шепард. – Старший инженер – привлеките наших… сторонних специалистов. Я хочу знать, каковы наши возможности в бою, как космическом, так и наземном. Мистер Вентер – от вас я жду краткой справки по галактической экономике. К вам, штурман, особых просьб не будет – достаточно и того, что на вас ложится часть моих капитанских обязанностей. Лиара, профессор – к вам у меня будет отдельный разговор. Я попрошу вас сместить фокус ваших изысканий. Теперь -- за дело.

 

 

Когда трое землян удалились, Шепард со вздохом опустился в кресло.

-- Я понимаю, -- произнес он, -- что хочу слишком многого, и не всегда понятно – чего. Но сейчас меня интересует не столько история и физическая подоплека Силы, сколько история и политическая структура Империи.

-- Не уверена, что их можно разделить, -- отозвалась Лиара.

-- Не понял связи, -- признался командор. – При чем тут Сила, если здесь двадцать лет назал случился банальный переворот?

-- Банальный, -- согласился Мордин. – В этом связь. Император – одаренный. Темная сторона.

Шепард молча поднял брови.

-- Я же археолог, -- чуть снисходительно улыбнулась Лиара. – Я умею работать с источниками.

История этой галактики с определенного момента становится похожа на дурную бесконечность. В ней непрерывно борются две силы, и если одна из них имеет разные обличия и принимает разные формы, то вторая на удивление постоянна. Раз за разом организуется иерархически организованная группа пользователей темной стороны Силы, подчиненная харизматическому вождю, и с переменным успехом пытается создать галактическую империю. Наиболее удачным можно признать опыт Императора Валкориона, чья власть продлилась примерно тринадцать столетий. Это если не считать раката, их Бесконечная империя просуществовала гораздо дольше. Потом под внешним давлением или от междоусобицы очередная империя распадалась, и ей на смену вырастала следующая. Но это никогда не бывала орда, или гегемония, или рой, или тирания, или теократия, или хотя бы кроганского образца крентчар. Только империя. Всегда империя! И это очень странно.

-- «Их жертва не будет забыта грядущей Империей», -- вполголоса процитировал Шепард.

-- Что? – Лиара вскинула голову. – Да. Империя протеанского образца. Словно…

-- Словно пытались бессознательно имитировать общественное устройство небожителей, -- закончил командор за нее. – Только откуда они…

Оттуда же, откуда Сила черпала информацию о настоящем и предсказания будущего?

Мордин Солус коснулся панели унинструмента.

-- «Пользоваться силой небожителей», -- донесся записанный голос колумийского геронта, -- «может тот, кто мыслит, как они».

-- Не те, кто приходил к власти, начинал думать на протеанский манер, -- медленно произнес Шепард. – А власть приходила к тем, кто мыслил, точно протеанин.

-- Но тогда почему, -- так же задумчиво ответила Лиара, -- этот образ мысли называют темной стороной Силы?

-- Отрицательные коннотации очевидны, -- согласился Мордин. – Вряд ли предусмотрены создателями.

Шепард сосредоточенно вспоминал слова маленького зеленого гоблина.

-- «Джедай следует воле Силы», -- подбирая слова, выговорил он. – «Тот, кто Силе навязать хочет свою волю, на темную сторону падет». Тот, кто хочет навязать… надо мыслить, словно протеанин, чтобы контролировать Силу.

-- Подразумевается, -- заметил Мордин, -- что протеане имели такую возможность – контролировать Силу. Подчинили ее? Или создали?

-- Неважно, -- с усилием вымолвил командор. – Важно, что джедаи – орудия Силы. Симбиоты? Комменсалы? Темные – ее паразиты. Наездники. Но они вынуждены мыслить на определенный манер, чтобы пользоваться своими способностями в полной мере… поэтому мы можем…

-- …Предугадывать их образ мысли по историческим аналогиям, -- закончила за него Лиара.

-- С ходу: гиперцентрализация, -- оттарабанил Мордин. – Отсутствие сдержек. Горизонтальная конкуренция, дарвиновский отбор, продвижение через явное или скрытое насилие. Делегация ограниченной автократии. Полное соответствие наблюдаемому.

-- То есть, -- перевел для себя сказанное Шепард, -- режим Палпатина опирается на честолюбцев, которым император выделяет кусочки самовластия, и которых стравливает друг с другом, чтобы они его не подсидели.

-- При этом одновременно существует несколько властных иерархий, жестоко конкурирующих как внутри себя, так и между собой, -- дополнила Лиара, -- причем часть из них скрыта от взглядов публики.

Командор попытался обратиться к чужой памяти, сидевшей в нем старым осколком. Память протеанского маяка, полная огня и крови, и зеленых плазменных струй в темноте. «И лучше бы аватару Явику поторопиться…»

-- Аватары, -- выпалил он.

-- Что? – Мордин прошелся по глазам прозрачной мигательной перепонкой.

-- Аватары, -- повторил Шепард. – Протеане чествовали аватаров, воплощения тех или иных качеств. Император выводит, отбирает сильнейших, но по разным критериям. Аватар порабощения, аватар войны, аватар ужаса…

-- С одним таким аватаром мы уже столкнулись, -- напомнила Лиара, вздрогнув.

-- Хуже, что нам еще придется с ним столкнуться, -- ответил командор. – И победить.

 

 

[serebryakov]

Планета Дагоба совершенно не изменилась с тех пор, как «Нормандия» покинула ее неделю назад – только сместилась немного по ходу своей орбиты вокруг солнца. И джунгли вокруг хижины последнего из джедаев тоже не изменились.

А вот обстановка в импровизированном лагере – изменилась, да еще как!

Шепард даже гадать не пытался, что увидит по возвращении. Надеялся только, что это не будет труп зеленого гоблина, зашибленного Ривом в приступе ярости.

Трупов и не было. Йода вообще куда-то подевался. Зато Рива видно было очень хорошо, потому что кроган левитировал над прогалиной на высоте собственного немаленького роста, поджав ноги на манер очень агрессивного будды, и подбадривал Лею Органу, гонявшую длинной палкой по поляне азартно отбивающегося брата.

-- А! Шепард! – воскликнул Рив, оборачиваясь. – Ты посмотри, как скачут, пыжаки!

Люк в этот момент исполнил невозможный прыжок через голову сестры, едва не достав ее сверху тычком короткого шеста – на боккен его оружие не очень походило, просто прямая ветка подходящей длины.

-- Шепард! – воскликнул юноша, и тут же получил от сестры палкой по ребрам.

-- Командор, -- проговорила Лея, отставив оружие и чуть склонив голову. – Мы не ждали вас так рано.

-- Мгм, -- невнятно поддержал ее брат, держась за ушибленный бок.

-- Мы, -- признался командор, -- столкнулись с некоторыми трудностями. И имперским инквизитором.

-- Инквизитором, хм? – Йода, как за ним водилось, появился неожиданно и бесшумно, словно сбросил с себя маскировочный полог.

-- Некий Джерек, -- ответила Лиара. – Очень неприятная личность. А его помощник – еще неприятнее.

-- Плохого падавана наш библиотекарь воспитала, -- вздохнул гоблин. – Хотя о многих джедаях такое сказать можно.

-- А вы его знали? – заинтересовалась Лиара.

Йода посмотрел на нее снизу свысока.

-- Девятьсот лет я джедаев учу, -- напомнил он. – Каждого я знаю. Хороших, и плохих учеников. – Он повернулся к Риву. – Как этот.

-- Хм. – Кроган состроил серьезную мину и уселся на воздухе ровно, полуприкрыв глаза. – Виноват.

Шепард почувствовал, как у него земля из-под ног уходит. Чтобы обидчивый и агрессивный Урднот Рив в ответ на такую реплику не попытался вколотить гоблина в болотную грязь? Что тут вообще произошло в отсутствие «Нормандии»?

Об этом он спросил Люка Скайуокера, пока Лиара отвела в сторону Лею для серьезной беседы о политике.

Юноша немного помялся, а затем ответил:

-- Ваш Рив… в общем, он учиться не хотел. Ругался с мастером Йодой… и тот осерчал немного. Ну, как «осерчал»: «на темную сторону ведет гнев, хм». Слово за слово…

Он поманил Шепарда за собой, шагнув в сторону груды валежника, ограничивавшей прогалину с одной стороны. Командор двинулся следом.

За прогалиной, скрытая зарослями, начиналась полоса абсолютного хаоса.

По дагобанскому болоту прошлась не то титаническая газонокосилка, не то бесноватый блендер. Толстенные стволы измолочены в щепу, ветки перекручены, порваны, словно бумага, вода смешана с илом и камни вздыблены со дна. Шепард терялся подумать, каким образом мог остаться такой след.

-- Вот здесь они столкнулись, -- пробормотал Люк, опуская глаза.

Командор попытался представить себе эту битву титанов – и не смог. Воображение отказывало.

-- Что тут было? – спросил он вполголоса.

Люк попытался ответить, и тоже не нашел слов.

-- Было… -- начал он, и только руками развел, обводя взбаламученное болото. – Потом они успокоились. И долго о чем-то говорили. Я не стал подслушивать. Потом ушел, тренировался полдня, поел, спать лег… а они все спорили.

Ну да, подумал капитан, обоим по нескольку сот лет, и сколько оба протянут, один Бог ведает. Все равно, что с азари споры вести: из тебя уже давно цветы растут, а она только первый аргумент сформулировала.

-- К утру угомонились, -- закончил Люк.

-- И он его все еще учит? – недоверчиво переспросил командор.

Люк улыбнулся.

-- Я сам его спрашивал – зачем?

-- Ты думаешь, Йода учить перестанет оттого, что ученик его не хочет слушать? – Зеленый ушастый гоблин смотрел на Шепарда с высоты мангрового корня. – Йода учитель. Йода учит, как пьяница пьет. – Он вздохнул. – Не учить нельзя. Кто на темную сторону заглянул, того она до конца преследовать будет. А темная сторона манит его. Много страха в нем.

Страх был последним чувством, которого Шепард ожидал бы от кроганского мастера боя, но, поразмыслив, командор согласился с Йодой. Из всех рас Цитадели кроганы были самой свирепой и воинственной – и они же единственные происходили не от хищных предков. Их агрессия, их социальная иерархия, завязанная на физическую силу доминантных самцов, их плодовитость, подрезанная генофагом – все в них выдавало скромные эволюционные корни. И корни эти росли из страха, страха мелкого всеядного существа перед миром, полным угроз.

Уже позднее, ближе к закату, когда под сводом бесконечных дагобанских джунглей сгустились дождливые сумерки, и кому-то пришло в голову разжечь на прогалине большой костер, Шепард попробовал расспросить о случившемся Рива.

Кроган покосился на него по-птичьи, одним глазом.

-- Мелкий пыжак прав, -- проворчал он, помешивая палкой угли. – И пусть не рассказывает, как он меня по болоту гонял и ума вколачивал – враки. Я его чуть не пришиб. Сам остановился. Когда в глазах кровь заплескалась.

Он помолчал, глядя в темноту.

-- Знаешь, что такое кровавая ярость крогана, Шепард? Когда нет ни боли, ни страха, ни сомнения. Только идешь и убиваешь, и даже мысли нет, что можно иначе. Я сын вождя клана Урднот. Я мастер боя. Я научился держаться на краю ярости раньше, чем меня забрали из женского клана. И когда я понял, что срываюсь, а что-то меня подталкивает, подначивает… я испугался. Кого я могу победить, если сам с собой-то справиться не в силах?

-- Вот поэтому, -- докончил он, потянувшись к горке сухпайков и с хрустом раскусывая очередной вместе с оберткой, -- я учусь у мелкого пыжака. Потому что врагов я себе буду выбирать сам. Без подсказок этой самой… темной стороны.

Забавно, подумал тогда командор. Эгоистичное самомнение крогана вступало в противоречие с протеанским властолюбием. Урдноту Риву было очень трудно думать, как протеанин.

«Думай, как протеанин».

И вот тогда Шепард – наитием - понял, что обмолвки и ошибки не были случайными. Как не случайно привязалась песенка.

«Думай, как протеанин».

Сила пыталась что-то ему сказать. Подсказать. Навести на мысль. И это пугало до колик, потому что подтверждало то, во что командору очень не хотелось верить: что у Силы был собственный разум и собственная воля.

А о целях и возможностях загадочного нечто, державшего под колпаком целую галактику, он по-прежнему почти ничего не знал.

[serebryakov]

-- Командор Шепард, -- неловко обратился к землянину Скайуокер. – Перед отлетом… вы не могли бы провести со мной спарринг?

СПЕКТР поднял бровь.

-- Серьезно? Я фехтовать-то не умею.

-- Но… -- Юноша помедлил. – Вы же победили темного джедая.

Коммандер покачал головой.

-- Я его не побеждал. Я его убил.

-- Световым мечом, -- уточнил Скайуокер.

-- Чем угодно. Получилось, что мечом. Я в курсе, что у вас принято придавать этим мечам какое-то символическое значение, но для меня это просто инструмент. – Для демонстрации он снял рукоять с пояса и нажал на кнопку. Алый луч с гудением вспорол кору древовидной лианы. – Удобный. – Хотя и непривычный: у невесомого клинка, туго взрезавшего воздух, был странный баланс. – Но не более того.

Молодой пилот покачал головой.

-- Мастер Йода говорил… как там было… что меч – это сердце джедая.

Кривая клюка врезалась ему в лоб с отчетливым глухим стуком.

-- Плохой ученик, -- сообщил гоблин, которого секунду назад рядом не было.  – Все путает.

-- А как правильно? – поинтересовался командор.

-- Кристалл – сердце клинка, -- нараспев произнес Йода. -- Сердце – кристалл джедая. Джедай – кристалл Силы. Сила – клинок сердца. Все сплетено: кристалл, клинок, джедай. Все едино.

Шепард отвел взгляд. Ему было неловко. Он был совершенно уверен, что где-то рядом прячется объяснение, не содержащее нью-эйджевского словопомола, но пока что Лиара с Мордином такого объяснения не раскопали.

Йода недовольно глянул на пламенный алый клинок.

-- Себе дурной меч ты взял, -- сообщил он. – Свой кристалл тебе должно найти.

-- Вам цвет не нравится? – спросил Шепард.

-- У Вейдера световой меч тоже красный, -- сообщил Люк вполголоса.

-- К спешке темная сторона ведет, -- ответил Йода. – Непросто джедаю свой кристалл отыскать. Легче в атаноре вырастить. Вот такой. – Он с видимым отвращением коснулся темной оплетки. – Не годится джедаю искусственное сердце иметь.

-- Это всего лишь кристалл, -- отмахнулся Шепард. – И всего лишь плазменный резак. Чем он отличается от любого другого, кроме цвета?

-- Сердце клинка вместе с кристаллом джедая звенит, -- непонятно проговорил Йода с тоской. – Сердце все помнит. Кристалл все помнит. Дурная память в этом мече.

Шепард хотел сказать, что у вещей не бывает памяти, и тут же вспомнил, что – бывает. Только надо быть протеанином, чтобы воспользоваться их психометрией, загадочной способностью мертвой расы считывать прикосновением следы рассеянной информации. Пакет данных из протеанского маяка принимал эту способность как данное, не поясняя, откуда она взялась, и командору пришлось напрячься, обращаясь к Шифру. Чужая память, закачанная в черный монолит, тяжелым пузырем всплывала, раздвигая собственное «я» командора, размазывая его границы.

думай как протеанин

…И когда ты считаешь себя протеанином – естественно сделать то, к чему приспособила тебя эволюция. Шепард потянулся вглубь, попытался считать психометрию с кристалла внутри темной рукояти, совершенно забыв, что человеческий организм к этому не приспособлен.

И совершенно не ожидал, что сможет это сделать.

ненависть

Это было как объятия вечности, только за тугой мембраной, разделявшей личности, стоял призрак. Клочья призрака: не полноценный отпечаток сознания, а отдельные воспоминания, черты, мысли, они сыпались в рассудок командора грудой битого стекла, в кровь раздирая мысли. Бесчисленные поединки – прежний владелец клинка был хорошим

выдающимся

мечником,

лучшим мечником Братства тьмы

бесчисленные сражения, безликие ученики, рвущие друг друга в клочья, холодный камень под ногами, гнилостный самоцвет Нал-Хатты над головой, яростный взгляд темных глаз, тяжелые лекку на плечах

мои собственные лекку

алые клинки скрещиваются раз за разом, пока оглушенный, сброшенный с лестницы противник не наносит смертельный удар – по камням за моей спиной, и в последний момент

ненависть

Шепард осознал, что держит темную рукоять, не отпуская -- но как можно дальше от себя. Точно сжимал в кулаке ядовитую змею.

Он выпустил меч, и тот упал на грязную землю.

-- Кажется, -- тяжело дыша, проговорил командор, -- кристалл и правда придется поменять. Спасибо, мастер.

 

 

[serebryakov]

 

На борту «Нормандии» ночь наступала весьма условно. Капсул на весь экипаж не хватало, спать приходилось повахтенно, отчего покоя на корабле не бывало никогда. Только кварианцы, привычные к гомону и тесноте жилолетов, могли жаловаться на непривычную тишину. Но все же ночной обход – почти традиция. Особенно когда хочется отвлечься от мыслей, погрузившись в уставную рутину. Или, наоборот, выкроить время для размышлений. Командор Шепард дал задание своим подчиненным отыскать способ вызволить из имперского плена вуки Чубакку вместе с «Тысячелетним соколом», но сам пока не мог предложить хотя бы самой дрянной идеи. У него не было ни малейшего представления о том, как можно надавить на человека, разъезжающего по галактике на девятнадцатикилометровом дредноуте.

А без насилия Вейдер пилота не отдаст. Просто потому, что у него нет причин держать слово. Даже если бы командор действительно выдал тому головой Люка Скайуокера, чего делать, конечно, не собирался.

Ноги занесли Шепарда в медотсек. Доктора Чаквас не было на вахте, зато Лиара работала на своем месте, окруженная голографическими экранами. К интересу командора, рядом с ней сидела Лея Органа, и деятельно что-то комментировала.

-- Добрый вечер. – Командор чуть склонил голову. – Чем заняты?

-- Вы же сами просили. -- Азари подняла голову. – История Империи, и сопутствующие ее появлению процессы.

-- И как результат?

-- Я начинаю понимать, почему идея отправить одного из лучших пилотов-истребителей и живую легенду Восстания переучиваться на боевого фехтовальщика не вызывает когнитивного диссонанса у руководителей АВР.

Шепард вопросительно поднял бровь.

-- Можно списывать старинные легенды на избыточную фантазию. Но я сейчас изучаю историю Войны клонов. С одной стороны – очевидно, что джедай-генералы были никудышными военачальниками. Посредственные результаты, колоссальные потери в  результате абсурдной самоуверенности. Но с другой… -- В голосе Лиары прорезались лекторские интонации. – В последнем крупном сражении той войны – битве над Корускантом – двое рыцарей джедай взяли штурмом флагман конфедератского флота «Незримая длань». Они вызволили из плена захваченного сепаратистами канцлера Палпатина, захватили центр управления кораблем и посадили дредноут на планету.

Она подняла взгляд.

-- Два. Человека. На километровой длины корабль с полутора миллионами боевых дроидов на борту. С серьезным сопротивлением они столкнулись дважды: в поединке с графом Дуку, ситхом – или павшим джедаем, тут источники расходятся – и на мостике дредноута в бою с генералом Гривусом, киборгом-истребителем джедаев, и его дроидами-телохранителями.

Командор попытался представить себе, в какой ситуации такое вообще возможно. Выходило, что рыцарь джедай есть боевая единица сам в себе, и в столкновении с обычным солдатами уязвим не более, чем тяжелый мех «Тритон» в толпе безоружных ворка.

-- Одним из этих двоих был Оби-Ван Кеноби, -- добавила Лиара, помолчав. – Вторым – Анакин Скайуокер. А спасенный канцлер спустя несколько недель стал императором, и объявил джедаев предателями республики.

Она погасила экран.

-- Анакин Скайуокер был одним из героев той войны, -- проговорила Лея.

-- Мне не удалось выяснить, как и когда он погиб, -- дополнила Лиара. -- По общепринятой версии – в Храме джедаев, когда Вейдер и 501 легион брали его приступом. Но свидетельств этому нет. Информация о джедаях вообще обрывочна, сильно цензурирована и местами противоречит сама себе. Очевидно, что ее переписывали, причем можно заметить, с какого момента.

-- И тем не менее этих супергероев уничтожили, -- напомнил Шепард. – Кстати, каким образом?

Лиара пожала плечами.

-- Предательством, -- ответила Лея Органа. – Клон-легионеры получили приказ канцлера на уничтожение своих командиров. Выжили немногие, и за ними устроили охоту. 

И это значило, что предвидение не всегда спасало. Или его возможно было блокировать.

-- Значит, есть три способа справиться с одаренным, -- заключил командор. – Оверкилл. Удар в спину. Или выставить против него другого одаренного.

Если вас допекают драконы – заведите собственного.

Лиара задумалась.

-- Видимо, вы правы, -- согласилась она. – Каких-то других в записях не упоминается.

Если нам придется воевать, то делать это придется на территории Вейдера, и контролировать поле мы не сможем, подумал Шепард. На превосходящие силы рассчитывать не приходится. Значит, если придется с ним драться – делать это придется мне. Лиаре я этого не поручу, Риву – не доверю, а Люка просто подпускать нельзя к убийце отца, а то мальчишка об него и самозарубится световым мечом.

В голове у командора начинали складываться контуры плана. Нелепого и самоубийственного, но – плана. Правда, чтобы эти контуры уточнить, следовало спуститься в трюм. Туда, где кварианские инженеры изучали боевые возможности «Нормандии» и ее десанта в новой галактике. 

[serebryakov]

 

-- Впечатляюще, -- заметил вполголоса старпом Прессли.

Про себя Шепард с ним согласился. «Дом-1» - весь из зализанных пузырей, словно выплывший из глубин океана – был поменьше приснопамятного «Пути предназначения» раза в полтора, но эскадра, окружавшая флагман повстанцев, численностью превосходила оборонительный флот Цитадели до атаки «Сюзерена».

Вот только по меркам Империи это был потешный полк, армия банановой республики, неспособная оказать сопротивление карательным силам, и оттого брошеная на роль не то рейдерской эскадры, не то галактических партизан, потому что никакой иной она исполнять не могла.

-- Ничего, -- так же негромко отозвался командор. – Как там говорилось: «важней не размер собаки в драке, а размер драки в собаке»? Мы им еще покажем, какова наша собачка. 

Со стыковкой возникла проблема: шлюз «Нормандии», сработанный по стандартам Цитадели, не подходил к местным узлам, а поставить корабль в ангар целиком тоже не получалось – он не влез бы и на четверть. Пришлось загонять фрегат кормой в силовое поле, перекрывающее взлетную палубу «Дома-1», и сходить, точно конкистадорам по трапу, с десантной аппарели.

Лея Органа шла первой – в конце концов, она возвращалась домой. Командор шел за ней, Лиара и Гаррус держались чуть позади. Пару телохранителей подобрали по массогабаритному принципу, так что по бокам громоздились Урднот Рив и Алекс Дубнянский.

Встречавших Шепард знал. С генералом Риеканом они познакомились на базе «Эхо». А высокая статная женщина в белом, с серебряной цепью на груди, не могла быть никем иной, как сенатором Мон Мотма, главой Альянса за восстановление Республики. В парламенте Альянса или президиуме Цитадели она выглядела бы уместно, если бы не глаза. В таком виде ни один политик человеческой расы не позволил бы себе выйти на публику.

Веки сенатора набрякли и покраснели. Словно от слез. 

Когда Шепард увидел, с какой силой она обняла узкие плечи Леи Органа, подозрение превратилось в уверенность.

-- Соболезную, -- проговорил он вполголоса, когда пришла его очередь представляться.

Мон Мотма сбилась с заученной речи.

-- Благодарю вас, капитан, -- произнесла она с достоинством. – Мне докладывали о вашей отваге в бою за базу «Эхо». Альянс признателен вам за помощь в трудный час. Без нее спасшихся было бы намного меньше.

Но кому-то очень важному для тебя спастись не удалось, подумал Шепард. Он отбросил едва пришедшую в голову мысль воспользоваться психометрией – читать чужие воспоминания ему казалось двойным изнасилованием, тела и разума.

-- По крайней мере, от капитана Шепарда и его команды мы получили осязаемую помощь, -- вмешался Риекан. – Это больше, чем от девяти десятых тех делегаций, которые мы заманиваем на переговоры с Альянсом сладкими булочками.

-- Генерал! – Возмущение в голосе Мон Мотмы было отчетливо наигранным.

Риекан отмахнулся.

-- Все хотят, чтобы Альянс решил их проблемы. В основном – проблемы с Империей. Некоторые готовы согласиться на то, чтобы мы не вмешивали их в наши проблемы с Империей. Кое-кто не против решить свои проблемы за наш счет, как этот неудачный перебежчик… Харков, да. Кстати, что с ним?

-- Нет сведений, -- отозвалась сенатор от Чандрилы. – Отсутствие настолько полное, что оно само по себе говорит о многом.

-- Оступился, и получил по заслугам, -- заключил Риекан. – Обычно я не против, чтобы баргесты жрали друг друга, но в этот раз – очень неудачно, и очень невовремя. Даже той информации, которую он нам передал в качестве жеста доброй воли, хватило, чтобы наши аналитики просыпались в холодном поту. Так возвращаясь к теме помощи – чего вы хотите от Альянса, капитан?

-- Многого, -- признался тот. – Но не за красивые глаза.

-- Это обнадеживает, -- ответил Риекан. – Пойдемте. Самое время приступить к торгу, а этим лучше заниматься в спокойной обстановке, за стаканом кореллианского эля, а главное – не на людях.

-- Опасаетесь шпионов? – Гаррус прищурился.

Риекан глянул на него оценивающе.

-- Не очень. Но поддержанию боевого духа наши переговоры обычно не способствуют.

 

 

Проходя коридорами «Дома-1», Шепард не мог не обратить внимания, что корабль создан не людьми и, что еще важнее – не для людей. Все в нем было чуть непривычным, чуть неудобным: нелепые углы, странные формы. Кое-какие места вообще вызывали ощущение, что в них должна была плескаться вода, и только присутствие сухопутных членов Мятежного Альянса заставило ее выкачать. Основную часть команды составляли мон каламари, большеголовые пучеглазые амфибии, и все на борту приспособлено было под их тела и руки. Командору приходилось посещать военные корабли турианцев и азари, но те все же выглядели менее чуждо, чем эти интерьеры из Атлантиды. Даже протеанские руины не оставляли такого впечатления.

Когда делегация с «Нормандии» и ее сопровождающие поднялись на лифте из ангара на жилые палубы, обстановка изменилась. Похоже было, что корабль строился отчасти для сухопутных пассажиров – но не команды. Шепард как раз обдумывал этот парадокс, когда заметил, что кого-то рядом не хватает.

Рива.

Кроган застыл соляным столпом на углу, глядя вдоль поперечного коридора и чуть покачиваясь. Шепард хотел было его окликнуть, но передумал, и сам сделал пару шагов назад, чтобы посмотреть, что так заворожило ящера. А увидев – понял.

У дверей каюты толкались плечами трое существ, напоминавших кроганов в той же мере, в какой тви’леки походили на азари. Да, эти ящеры были постройнее и похлипче сложением, вовсе лишены горбов и цельной костяной пластины на голове, их морды походили не на клин, а на тупое долото, но родство ощущалось в каждой черточке. Даже сдержанная агрессия, с которой три охранника пытались одновременно открыть дверь, в которую с трудом проходил каждый из них по отдельности, живо напоминала манеры кроганских юнцов, только сошедших с трапа.

А персона, которую троица неведомых рептилий должна была, судя по всему, охранять, подпирала переборку напротив и откровенно скучала. И это была, несомненно, самка. Шепард никогда не понимал людей, утверждавших, будто не могут отличить, например, турианца от турианки. Здесь разница была не меньше.

И если бы Урднот Рив мог пускать слюни, именно этим он бы и занимался.

-- Кто она? – прохрипел кроган. – Хе-хе-хе-хе-е…

От его хихиканья Шепарда чуть не передернуло.

-- Йинчорри, -- пояснила Мон Мотма. – Их делегация уже несколько дней обсуждает вопрос присоединения к Альянсу, но пока все упирается в требование Совета старейшин подписать договор именно на Йинчорре, причем кому-то из руководителей Альянса лично.

-- Нет! – Кроган притопнул ногой. – Кто она?

Не дожидаясь ответа, он решительно зашагал вперед. Один из телохранителей, посообразительнее – или наоборот, если осмелился связаться с кроганом -- попытался заступить ему дорогу. Рив, не сбавляя шага, ударил его лбом в морду. Йинчорри отключился, как лампочка, и сполз по стене. Двоих оставшихся кроган схватил за плечи и столкнул головами, так что те последовали за товарищем в беспамятство.

-- Как звать тебя, красавица? – спросил он, поворачиваясь к самке.

Та посмотрела на него с интересом, хотя и чуть свысока – росту в ней было добрых два с половиной метра, так что отнюдь не миниатюрный кроган рядом с ней смотрелся, как Наполеон при Жозефине.

-- Я Варка, дочь старейшины Демарека из Тол-Качорна, -- промолвила она голосом звучным и суровым. – И во владениях моего отца тебя бы бросили на растерзание ролк-мангирам за твою дерзость. Воин должен обращаться к интеллигенции с почтением.

-- Шаманка, -- задумчиво проскрипел Рив. – Но твой отец – старейшина клана? Скажи, как найти его. Ты стала бы мне хорошей женой.

Йинчорри рассмеялась – по крайней мере, программа-переводчик интерпретировала эти звуки именно так.

-- Моей руки надо просить у меня, -- ответила она. – И пока ты не сделал ничего, чтобы ее заслужить. Одолеть стражников совета, -- она качнула плоской гребнистой головой в сторону лежащих, -- не подвиг, их набирают за имена предков.

-- Тогда знай, что мы еще встретимся, женщина, -- посулил Рив, угрожающе сгорбясь. – И твоя планета вздрогнет от моего имени.

-- Ты его не назвал, -- осклабилась йинчорри. – Скажи, и, может, я и сейчас вздрогну… от смеха.

Шепард начал догадываться, что происходит. Кроганы были стадными животными даже в большей мере, чем люди. Уровень влияния крогана-самца на окружающих, его социальный капитал, измерялся размером его краннта, количестве (и качестве) других кроганов, которых тот мог привлечь на свою сторону. В одиночку Рив чувствовал себя менее уверенно, а страх крогана всегда выражается в агрессии.

-- Его имя Урднот Рив, -- промолвил капитан, становясь за плечом крогана. – Сын и брат вождей клана Урднот.

Рив хмыкнул, распрямляясь.

-- Никогда не слышала, -- с напускным безразличием ответила Варка. – Теперь оставь меня, воин. У меня есть дела важнее. – Великанша стремительно шагнула вперед, оказавшись на пути у Леи Органа. – Сенатор, если меня не допускают говорить с вами – я приду сама. Народ Йинчорра требует помощи.

Лея смерила ее взглядом снизу вверх. Мон Мотма и Риекан молчали, и Шепард вдруг сообразил, что к устроенному Ривом мордобитию они отнеслись до странности спокойно. Похоже было, что йинчоррская делегация надоела всем до слез, и если бы Варка закатила скандал – инцидент послужил бы поводом отвергнуть требования ящеров.

-- Какой же? – спросила принцесса деловито.

-- Мы думали, что республиканский карантин позорит наш народ, -- прямо заявила Варка. Мон Мотма нахмурилась: видно было, что эту речь она слышит не в первый раз. – Когда пришла Империя, мы узнали, что такое позор. Империя отнимает наши земли под свои базы, наши старейшины склоняются перед имперским губернатором. К запретам, наложенным еще сенатом Республики, добавляются все новые. Поэтому старейшины Йинчорра послали нас, -- она небрежно махнула рукой в сторону лежащих, -- заключить договор с Альянсом.

-- Так в чем же проблема? – поинтересовалась Лея.

-- Совет старейшин требует, чтобы договор был заключен на нашей планете, -- ответила Варка. – Империя блокирует систему Йинчорра, но наш челнок имеет на борту губернаторский ярлык на внесистемные рейсы. Мы можем доставить вас на планету, -- она запнулась, -- и вывезти обратно. Но челнок невелик, и ваша охрана туда не поместится. Кого-то из нас придется оставить здесь, чтобы взять вас.  – Она совсем по-крогански топнула ногой. – И я уже полную луну не могу втолковать это вашим командирам!

-- Я готова… -- начала было тронутая Лея, но ее прервал хриплый хохот Урднота Рива.

-- Хорошая попытка, малышка, -- проговорил кроган, отсмеявшись. – Когда в следующий раз захочешь кого-то предать – спроси меня, как.

Если бы йинчорри не запаниковала, ей бы, вероятно, удалось отовраться. Но обвинение заставило ее отшатнуться, и не только Шепард понял, что Рив попал в точку.

-- Доставить кого-то из вожаков мятежа на планету за имперским кордоном, без охраны, -- со вкусом расписал ситуацию кроган. – Скажи, чем они тебя шантажируют? Жизнью отца, хе-хе?

Командор не заметил, как в одной руке генерала Риекана оказался бластер, нацеленный в голову йинчорри, а в другой – коммуникатор. Мон Мотма с умным видом прижалась к стене. Чувствовалось, что сенатор не в первый раз наблюдает переговоры с переходом на личности. А вот Лея пребывала в некотором ошеломлении.

-- Жизнью всех советников Тол-Качорна, -- проскрежетала Варка, сгорбясь. – Если мы вернемся без кого-то из главных мятежников… или не вернемся… Наше время на исходе. Мы уже начали обдумывать похищение.

-- С этими пыжаками? – презрительно хмыкнул Рив. – Захочешь кого-то похитить – спроси меня, как. Только не забудь: когда ты принесешь свою добычу хозяевам – что заставит их сдержать слово? Сколько еще приказов ты исполнишь, пока над головой твоего воеводы занесен молот?

Варка скрипнула зубами.

И вот тут Лея удивила Шепарда. Принцесса шагнула вперед, коснувшись ладонью локтя йинчорри – выше ей было просто не дотянуться.

-- Мы поможем вам, -- пообещала она таким тоном, что даже насмотревшийся политиков командор поверил ей. – Обязательно. Хотя и не так, как вы думали.

Йинчорри неохотно склонила голову. Лея отступила на шаг и обернулась.

-- Пойдемте, -- скомандовала она.

-- Рив, -- вполголоса промолвил командор, заметив, что сдвинуть крогана с места можно было разве что бульдозером. – Ты останься. Намусорил – убирай. Рекогносцировка на тебе.

Кроган ухмыльнулся.

-- Знал, что ты поймешь, Шепард, -- прошептал он так, что в ангаре было слышно. 

 

[serebryakov]

Конференц-зал, в котором завершилась долгая прогулка по коридорам «Дома-1», выходил прозрачными переборками в центральный атриум корабля: колоссальный сенот, зиявший в чреве дредноута. На дне атриума синело озеро, окруженное тропической растительностью. Палубы ярусами громозились друг над другом, складываясь в некое подобие тропического рифа, где вместо пестрых рыбок крутились и мелькали разумные существа в военной форме.

Это же не дредноут, понял Шепард. Это круизный лайнер – верней, каркас лайнера, переделанный наскоро в военный корабль, но сохранивший следы былого предназначения. И вот все у них так.

Об этом он и спросил у Риекана, пока молчаливый мон каламари вносил поднос с кружками обещанного кореллианского эля. Командору требовалось потянуть время, пока «Нормандия» и связисты на ее борту готовили ему краткую сводку по Йинчорру.

Генерал пожал плечами.

-- Так и есть. Мон каламари славятся своими звездолетами уже несколько тысячелетий, но боевых кораблей они до последнего времени не строили. – Он вздохнул. – По очевидным причинам, заказать несколько судов на верфях Куата у нас не получится. Спасибо и на том, что есть. Крейсера восьмидесятой линии, вроде этого – отличные машины, но их слишком мало.

Шепард для себя отметил, что неверно определил класс «Дома-1». По местным меркам миля матричной брони, оскалившаяся турболазерными стволами, считалась всего лишь крейсером. Мощь боевых кораблей этой галактик поражала воображение… но у этой мощи была оборотная сторона. Колоссальным звездолетам требовались многотысячные экипажи. А людские резервы АВР были ограничены.

Кореллианский эль оказался ярко-фиолетовым; после голубого молока удивительнее было, что на вкус – пиво как пиво. Неплохое, следовало признать. Шепард пил медленно, затягивая время, чтобы пробежать глазами йинчоррскую сводку. В виде бегущей строки на унинструменте, раз уж шлема и внутришлемного интерфейса не было: явиться на дипломатическую встречу в броне было бы моветоном, поэтому командор потел в парадной форме и натирал воротником шею.

Встречи с ящерами в коридоре он не мог планировать, но случилась она поразительно удачно. Впору было поверить в «волю Силы», подбрасывавшей крапленые карты в колоду. Именно такая задача требовалась, чтобы показать команду «Нормандии» перед руководством АВР, чтобы заручиться его поддержкой в более важном деле.

-- Я удивлен, что вы так поспешно собирались отправиться на Йинчорр, сенатор Органа, -- проговорил он, оставив кружку. -- В конце концов, у тамошних жителей на Республику большой зуб.

Лея подняла брови.

-- Планета несколько десятилетий находилась в карантине после того, как йинчорри попытались развязать войну и аннексировать несколько соседних систем, -- пояснил Шепард. – Норма отыскала эти сведения на считаные минуты. Понятно, что вы не могли этого знать… но неужели вам не пришло в голову, что Республика не у всех вызывает ностальгические воспомнинания?

-- Империя – враг всеобщий, -- возмущенно отозвалась принцесса.

Шепард покачал головой.

-- Будь оно так, империя не продержалась бы и года. Большая часть миров Ядра, населенных людьми, от установления нового режима скорее выиграла. Планеты, пострадавшие от действий – или бездействия – старой Республики, тоже не станут выступать против. Очевидно, что поддержка вашего Альянса невелика и размазана по галактике тонким слоем, за исключением отдельных нелояльных миров, которые вынуждены свою поддержку скрывать, чтобы не попасть под раздачу показательных репрессий.

Мон Мотма неохотно кивнула. Лея Органа, не в силах поспорить, и не желая соглашаться, отвернулась в сторону панорамного окна.

-- Даже те, кто хотел бы поддержать нас, боятся Империи, -- согласился Риекан. – А когда отчаяние пересиливает страх, становится поздно.

-- Поэтому восстание находится в постоянном ресурсном голоде, -- продолжал Шепард, мысленно проставляя галочки по пунктам составленного Лиарой меморандума. Он уже не раз благодарил всех богов, духов, предков, Колесо жизни, Калрос и даже великую Силу, что азари была на борту, когда «Нормандию» перебросило в эту галактику. Без ее знаний и опыта пришельцам из Млечного пути пришлось бы гораздо труднее.

-- Вам не хватает кораблей, вам не хватает людей, вам не хватает финансов. Вы находитесь в перманентном цейтноте: чтобы получить новые ресурсы, нужен решительный успех, которого без ресурсов добиться нельзя. Уничтожение «Звезды смерти» помогло из этой спирали вырваться очень ненадолго.

Лея сжимала кулаки, но молчал. Риекан хмурился. По лицу Мон Мотмы прочесть ничего было нельзя: опыт политика давал о себе знать.

-- В этой ситуации Совет Цитадели в моем лице, -- «спектр» отставил кружку и поднялся, -- готов оказать вам помощь. Поскольку связь с родными мирами мы утеряли, и не можем затребовать подкреплений, в вашем распоряжении те силы, которыми мы располагаем сейчас. Наша задача, -- он сделал паузу, -- разумно ими распорядиться.

-- При всем уважении, капитан, -- отозвалась Лея язвительно, -- ваши силы – это один курьерский корабль.

-- Наши силы, принцесса, -- парировал тот, -- это опыт и умения. То, чего вам, сколько я могу судить, катастрофически не хватает.

Лея хотела было возразить, но Риекан остановил ее взглядом.

-- В каком-то смысле капитан Шепард прав.

-- Наши пилоты… -- попыталась все же перебить его Лея.

-- Наши пилоты – лучшие в галактике, -- согласился генерал. – Наши бойцы умелы и отважны. И много ли у нас офицеров, чтобы ими командовать? – Он вздохнул. – Я предлагал вашему, принцесса, капитану Соло комиссию – он отказался. Генеральское ему, что ли, звание дать? Мы, капитан Шепард, вынуждены предлагать офицерские чины любым мало-мальски пригодным людям, потому что других у нас попросту нет.

-- Но вы же понимаете, -- промолвил молчавший до того Гаррус, -- что это нелепость?

-- Я понимаю, -- согласился Риекан. – Вы понимаете. А люди – нет, даже этого не понимают. «Ресурсный голод», вы говорили? Скажите «кадровый». Нас спасает только то, что в имперском флоте положение немногим лучше. При том, что большая часть наиболее толковых наших людей как раз перебежчики оттуда. Кри Мадин, Ян Додонна, Адар Таллон…

Шепард покачал головой.

-- Почему – немногим? Репрессии?

На взгляд командора, из многомиллиардного населения галактики можно было набрать достаточно добровольцев, достаточно талантливых, чтобы стать офицерами имперской армии, и достаточно бессовестных, чтобы ими оставаться. Вооруженные силы Империи были колоссальными по меркам пространства Цитадели, но весьма скромными, если поделить их на размеры и населенность здешней ойкумены.

-- Двадцати лет не хватило, чтобы его исправить, -- ответил Риекан.

Империи примерно столько и было, но…

-- Ведь империя сменила республику, и переняла ее вооруженные силы. Так неужели?..

-- До Войны клонов у Республики, строго говоря, вооруженных сил не было почти тысячу лет, -- пояснила Мон Мотма. – Был корпус судебных исполнителей, и был орден джедаев. Чтобы поддерживать мир и гасить локальные конфликты, этого вполне достаточно. А внешних врагов у республики не имелось: она и так занимала почти всю изведанную галактику. Но с расколом республики, отделением КНС и началом гражданской войны, -- она развела руками, -- пацифизм стал первой жертвой.

-- Сепары штамповали боевых дроидов миллиардами, -- мрачно поддержал ее Риекан. – Я не знаю, кто в высших эшелонах озаботился договором с клоноделами, но если бы мы не выставили против жестянок свою армию, сейчас Галактикой бы правили с Раксуса.

-- Не знаю, насколько это было бы плохо, -- вздохнула чандриланка. – Теперь уже не знаю.

-- Плохо, -- уверенно кивнул Риекан. – Я начинал в судебных исполнителях, и знаю, о чем говорю. Было бы иначе. Но все равно – плохо. Так или иначе, а клонами чуть не до полкового уровня командовали собственные командиры, гипнобученные. Бойцы из них выходили прекрасные, но офицеры никакие. А верховное командование передали джедаям, потому что, кроме них, его вообще некому было доверить. По причинам в том числе политическим. Во флоте было чуть построже, но все равно кадетов сразу ставили на командирские должности, повышали как могли, и все равно не хватало даже обученных людей, про опыт я уже не заикаюсь. Учились на ходу, кто выживал, теряли солдат и корабли направо и налево. И вот эту кашу после поражения Конфедерации империя унаследовала, расширила и углубила.

Командор чуть не застонал.

– То есть вооруженные силы Империи фактически были созданы с нуля двадцать лет назад, не имея ни опыта, ни традиций, а ваш Альянс в части офицерского состава опирается преимущественно на дезертиров из имперской армии?

Риекан развел руками.

– По большей части так. И это еще лучший вариант, потому что до… – он запнулся, – недавних событий среди нас было немало солдат планетарных вооруженных сил.

Вот это Шепард хорошо мог себе представить.

– Потешных армий с долгими традициями напыщенного самодовольства, но без всякого боевого опыта?

Мон Мотма состроила постную мину. Видно было, что ей очень хочется согласиться, но позиция «над схваткой в центре» не позволяет. Риекану было проще.

– После ухода генерала Бел Иблиса – три года назад - в Альянсе стало намного спокойнее.

Шепард почувствовал, как в висках зарождается уже привычная головная боль отчаяния. То есть повстанческое движение, едва достигнув какого-то успеха, тут же начало разваливаться на непримиримые группы. 

– И что ему не понравилось? – спросил командор. – Не выдали долю славы за уничтожение Звезды смерти?

Риекан покачал головой.

– Единоначалие ему не понравилось.

– Карлист, – прервала его Мон Мотма, – давайте называть вещи своими именами. Я уже привыкла к жестокой прямоте нашего гостя. Гарма не единоначалие взбесило. К собственному единоначалию он бы отнесся с пониманием. Ему не понравилось, что во главе Альянса после гибели Бейла оказалась я. Вы же помните эту безобразную сцену.

– Генерал Бел Иблис отказался участвовать в атаке на Милвайн, – разъяснила Лея. – Потом оказалось, что он был прав, и мы потеряли без толку немало хороших людей, но… еще до атаки он отозвал кореллианский контингент, и ведет партизанскую войну против Империи самостоятельно.  

– И неизвестно, – жестко промолвил Риекан, – не сумели бы мы победить тогда при Милвайне, если бы он нас поддержал.

Наступило молчание. Повстанцы, должно быть, вспоминали погибших в неудачной операции. Жители Млечного пути осмысливали услышанное.

-- Возвращаясь к началу нашей беседы, -- проговорил командор, переглянувшись с Лиарой, -- давайте поговорим о том, как разумно распорядиться нашей помощью. Не надо думать, что мы, явившись неизвестно откуда, метим в командиры повстанческой армии. Но я буду утверждать, что мы знаем, как добиваться результатов, и готовы это показать на примере.

Мон Мотма величественно подняла брови.

-- Йинчорр, -- напомнил Шепард. – Сенатор Органа собиралась отправиться туда лично, что закончилось бы для нее в лучшем случае пленом. А мы, с вашего согласия, заключим союзный договор между АВР и йинчорри.

-- И как же вы намерены этого добиться? – скептически поинтересовалась Лея.

Ответила ей, чуть улыбнувшись, Лиара.

-- Это пусть пока останется секретом.

-- В таком случае, -- отрезала принцесса, -- я полечу с вами. Я не позволю, чтобы добрым именем Альянса разбрасывались. Не всякие средства годятся…

-- Именно, -- согласился Шепард. – Ваши, судя по всему, не годятся точно.

Он поднялся на ноги.

-- А когда мы вернемся, можно будет по результатам миссии поговорить уже и о дальнейших совместных действиях.

Командор нахмурился, глядя на унинструмент.

-- Кстати, хотел спросить по поводу Йинчорра. Чем может быть «Центр переобучения охранного персонала», и почему его поместили на каратинной планете?

Риекан заглянул ему через плечо, и хмыкнул, заметив, что текст записан латиницей, а не угловатыми значками ауребеша.

-- Центр пере… -- Он расхохотался. – Не сразу дошло. Бюрократическая шутка: на Йинчорре находится, и уже лет пятнадцать, Академия имперской стражи. Сенатскую стражу готовили на Корусканте, она была больше декоративная, а вот император завел себе несколько отрядов телохранителей – Алая стража, Черная стража, Стража теней… Руки Императора какие-то… в общем, как обычно.

Как обычно, даже в такой малости – конкурирующие структуры, призванные выполнять одни и те же задачи, и яростно отпихивающие друг друга локтями. Император Палпатин был, кажется, убежденным практикующим дарвинистом. Будем считать это эволюцией в действии…

-- В таком случае, -- заметил Шепард, -- нам потребуется от вас небольшая техническая помощь.

Он улыбнулся, и только очень наивный человек при виде этой улыбки не побледнел бы.

 

 

[serebryakov]

Под моторными гондолами «Нормандии» пролетали, сливаясь, причудливые фигуры выветривания. Джон Шепард никогда не бывал на Тучанке, но именно такой она ему представлялась: суровый мир крошечных соленых морей, вулканических районов, занимающих целые континенты – и бесконечных пустынь, куда даже привычные аборигены старались без надобности не соваться. Населенные регионы планеты напоминали командору Аризону или центральную Австралию.

Правда, йинчорри не устраивали на своей планете маленькую победоносную ядерную войну. Не по миролюбию: просто пришельцы со звезд принесли ящерам плоды цивилизации в виде портативных реакторов и антигравитации прежде, чем йинчорри додумались до них сами, и местная культура шагнула из железного века в космический прежде, чем набила себе шишек на пути прогресса.

-- Челнок ДТ-163, не сходите с курса, -- прозвучало в динамиках. – Подтвердите присутствие принцессы Органа на борту.

-- Подтверждаем, -- прохрипел Урднот Рив в микрофон.

-- Вам навстречу выслан эскорт из двух СИД-истребителей. Двигайтесь прежним курсом. Точка посадки вам будет сообщена дополнительно.

Имперские истребители, похожие на модельки молекул ферроцена, порхали над блекло-рыжими кляксами плато, то ныряя в глубокие темные каньоны, то вылетая на свет, такой яркий, что зеленые брызги турболазерных выстрелов в нем почти терялись.

-- Что!.. – неверящим голосом вскрикнула Варка. – Прекратите, мы же!..

Челнок мотнулся в сторону, уходя от плазменной струи.

-- Джокер, покажи, на что ты способен.

-- Я пилот, а не водитель, -- огрызнулся тот. – Эта штука… черт… как утюг…

Челнок нырнул под арку, проточенную в скале горячим злым ветром. Один из СИДов последовал за ним, другой взял выше. Турболазерные выстрелы пробивали камень, вздымая фонтаны темной пыли.

-- Тридцать секунд.

Пальцы Джокера метались по гаптическим панелям, заставляя челнок петлять вспугнутым зайцем, но долго так продолжаться не могло.

-- Шестьдесят секунд.

Челнок заложил головокружительный вираж. Нижний из преследователей едва не зацепил радиатором скалу и вынужден был резко взять в сторону, отставая, но верхний все же зацепил очередным выстрелом один из движков. Полыхнуло; челнок, заваливаясь налево, пошел на снижение между каменных столбов, и все же на последних крохах тяги скрылся под нависающей скалой.

-- Цель подбита, -- донеслось из другого динамика.

-- Уничтожить!

-- С воздуха -- невозможно. Челнок под скальным уступом.

-- Так расстреляйте этот уступ! – В голосе говорившего слышалось капризное раздражение. – Нет, отставить. Обыскать обломки. Я должен лично убедиться, что выживших нет.

-- Командор, есть пеленг! – Это прозвучало уже в БИЦ «Нормандии», где трое связистов терпеливо вымучивали информацию из непривычного оборудования.

-- Всем, всем, фаза «Б», повторяю – фаза «Б»!

-- Сто секунд до точки!

Джон Шепард бросил последний взгляд на пролетающие под открытой десантной аппарелью желтые скалы и стиснул обоими руками скобы на обшивке «Мако». Взревел мотор, и машина прыгнула назад, вспыхнув синим ореолом масс-эффектного поля. Тошнота подкатила к горлу, завыли прыжковые двигатели, БМП рванул вперед, едва коснувшись колесами земли и вылетел из-за гребня холма в тот самый миг, когда стометровая громада «Нормандии», едва не задевая скалы, пронеслась над импровизированным лагерем губернатора Марселина Весселя.

План по спасению Совета старейшин был очень простым, поэтому, как это бывает с простыми планами, выполнить его оказалось нелегко. Слишком много было в нем моментов, где нужно было, чтобы, как в известной речи Янси, «сошлись вместе муж и час». Впрочем, сами имперцы сделали все, чтобы план сработал, невзирая на избыток слабых мест.

Челнок ДТ-163, на котором прибыла йинчоррская делегация, вышел из гипера достаточно далеко от обитаемых планет– йинчорри ухитрились основать колонии на трех мирах своей системы, включая теплый нептун Йибиккорор. Достаточно далеко, чтобы карантинные крейсера класса «Отмщающий» не смогли засечь прибывшую вместе с челноком «Нормандию» прежде, чем та ушла в сверхсвет. Челнок передал разрешение на доступ в карантинную зону, выданное губернатором Весселем, и медленно потащился к планете. В тот момент, когда он вошел в ионный хвост Йинчорра, «Нормандия» уже давно изображала атмосферный транспорт. За движением на поверхности имперцы не следили – местным жителям только запрещалось без выданного губернатором ярлыка выходить в космос, и тем более – пользоваться гипердвигателями. Время от времени очередная группа храбрецов собирала в дедушкином подвале очередное дырявое космокорыто и пыталась сбежать в большой мир. Обычно их ловили и при республике – возвращали обратно, а при империи – просто расстреливали вместе с корытом.

В этой беспечности заключалась вторая ошибка имперцев. Первая была в том, что они слишком полагались на датчики двух «Отмщающих» и карантинные сенсорные платформы еще республиканских времен. Должно быть, кто-то из высших чинов не хотел привлекать внимания к «Центру переобучения охранного персонала», излишне его охраняя. Если так, то эта маскировочная посредственность сработала в обратную сторону. Если на крейсерах и заметили каузальную «тень» «Нормандии», обгонявшей отраженный от нее свет, то произошло это слишком поздно, чтобы помешать фрегату скрыться у поверхности.

Третья ошибка была сделана губернатором Весселем лично. На его месте Шепард бы вместо СИД-истребителей гарнизона задействовал все те же крейсера, приказав тем сбить челнок еще на подлете, без переговоров. Потом обломки не спеша просеять на предмет наличия человеческих останков.

Четвертой ошибки имперцы сделать не успели.

Губернатор Вессель предпочитал путешествовать с комфортом. Поэтому его вместе с капитаном штурмовиков прикрывал от солнца тент, в то время как губернатор похлебывал ледяной чай из термостакана, а старейшины Тол-Качорна в грязных от ржавой пыли балахонах поджаривались на солнцепеке под бдительными взглядами конвоиров. Тем было легче – белая броня штурмовиков работала как защитный костюм, создавая для владельцев комфортную температуру даже в безжалостный йинчоррский полдень посреди охотничьего заказника воинской касты Тол-Качорна, нескольких сотен квадратных километров полупустыни, лишенной даже следов обитания разумных существ, где вольготно чувствовали себя только яростные ролк-мангиры.

Но, когда «Мако» юзом вьехал в лагерь, броня не очень помогла своим носителям. Кинетическая болванка из орудия БТРа разнесла краулер, вздыбив фонтаном обломки.  А потом с одного борта спрыгнул командор Шепард, боец N7, СПЕКТР Совета и спаситель Цитадели, и двое часовых даже не успели увидеть, кто их убивает.

А с другого борта грянулся оземь Урднот Рив, окутанный голубоватым биотическим заревом. Дважды ухнул дробовик, и брызнула кровь.

Техническая помощь повстанцев выразилась, помимо прочего, в том, что те передали  инженерам «Нормандии» характеристики вражеских бронекостюмов. В базовом режиме работы оружие из Млечного пути пробивало кирасы штурмовиков с большим трудом. Пришлось перенастраивать масс-эффекторы, повышая массу и кинетическую энергию каждой пули. Перегрев становился ощутимой проблемой, но, по крайней мере, броня переставала стряхивать с себя сверхскоростные пылинки, точно капли дождя.

Шепард шагнул в сторону, уходя от алых брызг бластерного огня, и повел «Ковалевым», пересекая очередью силуэт. Еще один штурмовик повалился наземь, под ноги ошалевшим йинчорри.

Рив оказался шире – а может, его противник не замешкался. Первый выстрел расплескался плазмой о кинетические щиты, второй пробил их, опалив морду крогана… а от третьего тот машинально отмахнулся дробовиком. Кроган даже не сбавил шага. Развалистым галопом он вломился в оседающую груду обломков от краулера, рванул, пригнувшись, и здоровенная рессора в его лапах смела продолжающего безуспешно палить в белый свет штурмовика, как кеглю – только хрустнула броня.

Губернатор Вессель не успел еще вытянуть из кобуры бластерный пистолет, когда в лицо ему уставилось дуло «Ковалева» в руках Эшли Уильямс. И полыхнуло короткой вспышкой.

Все закончилось в считаные секунды. Один из йинчорри с трудом поднимался на ноги, пытаясь выкрутиться из наручников. Остальные еще не пришли в себя после обрушившейся на имперский отряд волны насилия.

-- Старейшина Демарек? – спросил Шепард поверх голов, опуская автомат.

Стоявший молча повернулся к нему, пригнув плоскую башку. Даже для йинчорри это был настоящий великан – землянин не доставал ему и до плеча.

-- Отец!

Варка чуть не застряла в двери БТРа – земная техника не была рассчитана на габариты йинчорри. Пассажиры заняли в кузове официально восьмиместного «Мако» столько пространства, что Риву и Шепарду пришлось высаживаться на броне. Демарек качнулся в ее сторону, но йинчоррка рванулась к нему так стремительно, что едва не сбила с ног.

-- Отец! Ты жив!

-- Трогательно, хех, -- заметил, подходя, Рив. Кроган лениво нагнулся и коротким рывком разорвал наручники на одном из старейшин. – Давай, толстяк, освободи остальных. У нас мало времени.

Демарек продолжал стоять, глядя то на дочь, то на Шепарда.

-- Альянс? – прогудел он почти инфразвуковым басом.

Командор кивнул.

-- Вы просили о помощи.

Йинчорри оскалился.

-- Не мы. Вы решили влезть в имперский капкан. Почему думаете, что это вам сойдет с рук?

-- Потому что им сейчас станет не до нас.

Командор склонил голову к микрофону в воротнике.

-- Код Лима-Виктор-четыре-два-шесть! – отчетливо произнес он. -- Повторяю, код Лима-Виктор-четыре-два-шесть!

Информацией по имперским средствам защиты техническая помощь мятежников не ограничивалась. Со складов «Дома-1» рачительные подопечные старшего инженера Адамса уволокли несколько антигравитационных паллет. К одной из них за время полета прикрутили пару атмосферных движков и блок дистанционного управления, и, сброшеный за борт вскоре после прибытия, импровизированный дрон теперь приближался к цели вместе со своим грузом, тоже позаимствованным из повстанческого арсенала. Турболазеры планетарной обороны его проигнорировали, как игнорировали любую низколетящую цель размером меньше спидера.

Академия имперской стражи располагалась на высотном плато в экваториальных широтах Йинчорра, в четырех тысячах миль от Тол-Качорна. Местных жителей в тех краях всегда было немного, а после основания академии их попросту выселили из ее окрестностей, опустошив территорию размером с Техас. Теперь это оказалось очень кстати, потому что когда усиленный кварианскими инженерами заряд – боеголовка бронебойной протонной торпеды – сдетонировал, жертв среди мирного населения не было.

Зарево взрыва выплеснулось в космос, за пределы атмосферы, но основная мощь удара ушла вниз. Колонна термоядерного огня врезалась в поверхность плато, прожигая металл и камень до самого основания плато, до живой, текучей магмы. Те из кадетов и сотрудников академии, кого звездный жар не испарил в первые доли секунды, не успели его почувствовать, потому что еще до того, как вскипела протоплазма, радиация убила их живые клетки вместе с симбиотами Солуса.

Человеческий организм не приспособлен напрямую воспринимать ЭМП-удар. Сейсмическая волна дойдет до Тол-Качорна только через четверть часа – достаточно времени, чтобы завершить все дела и скрыться, пока командиры карантинных крейсеров не пришли в себя от потрясения. Ничто не могло сообщить Джону Шепарду, что последний этап его плана увенчался успехом… кроме странного чувства, охватившего командора в следующую секунду после роковых слов. Точно тысячи голосов разом вздохнули в ужасе, и смолкли.

-- Мы только что взорвали Академию имперской стражи, -- проговорил командор.

-- Вы безумцы! – взорвался Демарек. Он дернулся, забыв от волнения, что руки его до сих пор скованы. – Теперь Империя из мести опустошит Йинчорр! Мы…

-- Цыц, Йертль, -- оборвал его Шепард. – У нас примерно четверть часа, пока на каратиннных кораблях не придут в себя. Как только они начнут сканировать поверхность, «Нормандия» даст себя засечь и скроется в гиперпространстве. Какое-то время им будет не до вас. А потом старейшины Тол-Качорна униженно, -- он обвел тяжелым взглядом суетливо высвобождающихся из оков йинчорри, -- покаются, что не смогли защитить губернатора, когда мятежники совершили свой дерзкий налет на планету. Некоторые даже погибли в неравном бою. Потому что кто-то должен будет организовать втайне тренировки йинчоррских коммандос, которые Альянсу мятежников очень пригодятся.

Демарек нагнулся к дерзкому землянину, становясь в этот момент очень похожим на крогана.

-- Империя держит нас в клетке. Но Республика строила этот клетку. Зачем мы помогать Альянсу, -- от гнева он начал делать ошибки, говоря на всеобщем, и последние слова почти прорычал, -- за восстановление Республики?

-- Затем, что Республики уже двадцать лет, как не существует, -- ответил Шепард. – Зато Империя висит у вас над головой. Вас берут в заложники, сгоняют с вашей же земли, а вы ковыряете старые болячки, лелеете былые обиды? Когда Альянс одержит победу, политику новой республики будут определять те, кто эту победу ковал. Когда-то ваши коммандос брали штурмом Храм джедаев на Корусканте. – Разумеется, та авантюра закончилась, как положено, позорным провалом, но напоминать об этом сейчас было бы контрпродуктивно. – Когда мы будем брать штурмом императорский дворец – где будут йинчорри, Демарек?

Командор шагнул вплотную к великану-йинчорри, и глянул ему прямо в глаза, снизу вверх.

-- На передовой? Или в клетке?

Несколько мгновений казалось, что ящер попытается оторвать землянину голову. 

-- Хуу-ха! – выдохнул йинчорри. – Наглец. Ты должен…

-- Альянс ничего не должен тебе, Демарек, -- перебил его командор. – Решай.

Великан подумал еще несколько секунд и кивнул.

-- Старейшина Демарек, -- он повысил голос, -- погиб в бою с подлыми мятежниками. Сотек, остаешься за меня. Подберете подходящий труп.

-- Мой боец, -- Шепард кивнул в сторону Рива, -- отправится с вами. Учить бойцов и поддерживать связь с Альянсом.

На самом деле командору до зубной боли не хотелось выпускать крогана из поля зрения. Во-первых, потому, что никто не мог предугадать, что тому придет в голову, и не устроит ли буйный Урднот очередное кроганское, то есть уже йинчоррское восстание, вместо того, чтобы лупить имперцев. А во-вторых, потому, что на «Нормандии» было всего трое бойцов-биотиков, и для плана, который Шепард вынашивал уже несколько дней, пригодились бы все трое.

Демарек с сомнением глянул на Рива.

-- Этот воин? Когда мы пытались занять в галактике более высокое место, только джедаи смогли остановить нас.

-- Ха. – Кроган, в свою очередь, оглядел старейшину с ног до головы, и остался увиденным не слишком впечатлен. – Тогда хорошо, что в этот раз джедаи на вашей стороне, верно?

Одним движением кисти Рив стряхнул с пояса рукоять, активировал клинок, коснулся легко, самым кончиком плазменного факела, наручников за спиной Демарека, и тут же отключил меч. Обломки наручников упали на землю.

Почему Йода считал, будто искусственные кристаллы неизменно дают алый цвет клинка, Шепард так и не понял. Инженеры «Нормандии» после дюжины неудачных проб вырастили целую радугу кристаллов. Световой меч самого командора стал синим, а главное – был девственно чист для психометрии. Доставшийся Риву клинок полыхал оранжевым – цветом кроганской крови.

Варка посматривала то на отца, то на самозваного жениха со странным выражением на чешуйчатой морде.

-- Командор, -- окликнула Эшли, -- сворачиваемся.

Шепард кивнул, не оборачиваясь.

-- Мы уходим, -- произнес он. – А вы – готовьтесь.

Рив осклабился.

-- К сроку будут готовы, -- пообещал он.

С чистого, слепяще-яркого неба спускалась, распахнув десантную аппарель, «Нормандия».

[serebryakov]

 

За прожитые в обществе Леи Органа дни Джон Шепард видел принцессу Алдераана решительной, напуганной, собранной, видел в ярости и в отчаянии. Сейчас он впервые видел ее растерянной.

-- Вы обещали йинчорри какие-то немыслимые привилегии, -- продолжала она список надуманных обвинений.

-- Я ничего йинчорри не обещал, -- ответил Шепард терпеливо. – Я напомнил им, что без налогообложения представительства не бывает. А еще я исходил из того, что АВР выступает за демократию и равноправие разумных существ. Было бы странно разом просить йинчорри о помощи и заявлять, будто их голос не будет услышан.

-- Республика имела веские причины отправить их систему в карантин!

-- Напомню вам, сенатор, что той республики больше нет. Она мертва уже двадцать лет.

-- И Альянс борется за ее восстановление!

-- Это самое глупое, что Альянс может делать в нынешних условиях.

Шепард отвернулся к голографической карте, чтобы не видеть ее лица. Пожалуй, Лея оскорбилась бы меньше, если бы командор при ней начал засовывать котят в блендер.

-- Республика хранила мир в галактике тысячу лет!

-- И рассыпалась при первом же серьезном кризисе. – Командор снова обернулся к ней. – Стоило исчезнуть доброй воле, и единственный интриган сумел возвыситься до поста канцлера и извратить устройство республики, превратив в собственную карманную империю.

А еще у Шепарда были большие, потаенные сомнения в том, что погубивший республику кризис возник сам собой. Гражданская война началась очень удачно и своевременно для будущего императора Палпатина. Настолько удачно и своевременно, что на ум сами приходила старая шутка про то, что в экспромте главное – подготовиться заранее. Но об этом он сейчас говорить не стал.

-- Поэтому, -- саркастически отозвалась Лея, -- мы должны отказаться от идеалов Республики. Потому что один раз их удалось извратить.

Командор поднял брови.

-- Каких идеалов?

Принцесса запнулась на секунду.

-- Народовластия, миролюбия и свободы.

-- И единственный способ поддерживать идеалы народовластия, свободы и миролюбия, -- столь же едко отозвался Шепард, -- это вверить их государственному строю, вскормившему легион мелких тиранов, коррупционеров и рабовладельцев. Не спорьте, принцесса, уж настолько я вашу историю знаю.

-- Это неправда! – Лея взмахнула руками.

-- Да? – с интересом спросил командор. – А кто же тогда хозяйничает в Империи? Те, кто присягал Палпатину – они не при Республике ли выросли? Когда тех же вуки угоняли в рабство десятками тысяч на строительство военных объектов – кто вспомнил о свободе, миролюбии и народовластии?

-- Многие вспомнили, -- неожиданно спокойно отозвалась Лея.

-- Слишком мало.

Он вздохнул.

-- Это ведь можно сказать и обо всем, за что вы беретесь. Слишком мало и слишком поздно. Любые ваши усилия оказываются запоздалыми и недостаточными.  Вы раз за разом удерживаете свою руку, когда можете нанести очередной удар – и противник перехватывает инициативу. Возможно, даже так вам удастся постепенно выдавить Империю с занимаемых позиций. Возможно. Но эта победа будет оплачена десятилетиями междоусобицы  и потерей остатков доброй воли со стороны тех, по чьим головам будет проходиться туда-обратно линия фронта. Вы пытаетесь уменьшить число жертв, и этим увеличиваете его многократно.

Он запнулся, что-то прочитав в ее виноватых глазах.

-- Нет, -- проговорил он тихо и сурово. – Вы пытаетесь уменьшить число людей, вовлеченных в войну. Потому что вас научили, что война – это стыдно, вместо того, чтобы учить, что война – это страшно. У меня для вас дурные вести, принцесса. Война не спросит, к кому приходить. Когда она приходит к невинным, они становятся жертвами. Но когда война без спросу заявляется к солдатам… -- Он стиснул кулаки. – Она умирает.

-- Тысяча лет мира, -- произнесла Лея, не склоняя головы. – Мы сможем похвастаться тем же, если откажемся от идей старой Республики? Ответьте мне, командор.

-- Никто не знает, -- откликнулся тот. – Но одно могу вам обещать: если вы не шагнете дальше, впереди вас снова будет ждать Империя. Не идеалы ваши были плохи, а способы их воплощения. И по второму разу совершать те же ошибки… это очень по-человечески, но довольно глупо.

-- А что предложите вы? – Она глянула на него из тени головного платка сухими блестящими глазами.

-- У вас есть только один способ вырваться из порочного круга, -- ответил Шепард убежденно. – Эскалация. Вы должны перенести войну на территорию противника. Бить по его слабым местам.

-- И где у Империи слабые места, по-вашему? – поинтересовалась Лея.

-- Их немало, но главное – одно. Власть Империи в конечном итоге унаследована от республики. Она держится в буквальном смысле слова на одном человеке.

-- Это не так, -- возразила принцесса. – Даже если вам удастся каким-то образом убить императора, на его место встанет наследник. Неважно, будет это Вейдер, или Пестаж, или еще кто-нибудь. Суть Империи не изменится.

Командор пожал плечами, как бы удивляясь, что приходится объяснять такие простые вещи.

-- Палпатину удалось изменить суть Республики, заняв место в ее главе. Я сказал, что власть держится на одном человеке? Я соврал. Она держится на миллиардах людей, согласных, чтобы этому человеку принадлежала власть. Согласных, потому что цепочка преемства привела к нему. – Он посмотрел алдераанке в глаза. – Что вы сделаете, если эта власть перейдет к вам?

Он почти услышал, как у нее в голове начали с сухим бумажным шорохом формулироваться законы и указы.

-- Я… -- начала она, и осеклась. – Да нет. Вы с ума сошли.

-- И все же подумайте, -- посоветовал Шепард.

-- О чем?! – воскликнула она с отчаянием. – Как взять штурмом дворец на Корусканте и под дулом бластера заставить императора подписать отречение?!

Командор покачал головой.

-- Это наша забота. Дело солдат. А вы – политик. Вот и подумайте, как перехватить управление Империей. И что сделать, чтобы ваши идеалы оказались не просто красивыми словами.

[serebryakov]

 

-- Прощайте.

Миранда Лоусон рывком свернула шею обездвиженной противнице и оттолкнула тело, тяжело завалившееся на бронестальную решетку моста.

Сейчас ей больше всего хотелось лечь рядом с трупом и заснуть. Но воля и самолюбие заставили подняться на ноги.

В небесах расцветал хаос. Так выглядело космическое сражение при взгляде снизу: струны бледного огня, расчертившие небосвод, фейерверки разрывов, подсвеченные солнцем и пламенем причудливые кружева газовых и пылевых облаков – все, что оставляли по себе испаренные сталь и плоть. Станция Винзен Ниила служила центром этому буйству смертоносной акварели: черные и серебряные линии, заменяющие горизонт, высокие арки эмиттеров силового поля, чье мерцание сливается с отсветами эфемерных туманностей, порожденных яростным боем.

«Кажется», подумала Миранда, «я слишком много общаюсь с приданым мне флотским персоналом». Хотя, справедливости ради, одержимость искусством не мешала командующему «Авангарда» и приданной ему эскадры размазывать сейчас адмирала Заарина атомарным слоем по околопланетному пространству Винзен Ниила-5.

-- Вторая, -- проговорила она в комлинк. – Доложить.

-- Чисто.

-- Третий?

-- Прототип в безопасности, -- донесся из динамиков властный баритон Маарека Стеле.

Миранда кивнула про себя.

-- Вице-адмирал, -- произнесла она, переключив канал. – Завершайте.

Небо вспыхнуло зеленым огнем.

И за спиной инквизитора Лоусон раздались аплодисменты.

Миранда неторопливо развернулась, ничем не выдав напряжения.

Шагах в десяти от места схватки, скрестив руки на груди, глядя на живую женщину и на женщину мертвую, карлик.

На миг ей подумалось, что это представитель какой-то из бессчетных гуманоидных рас, родственных людям, но нет – то и был человек, просто едва достававший Миранде до груди. Смуглое лицо его было исполнено достоинства, ухоженная черная борода совершенно шумерского вида спускалась на грудь. Облачен карлик был в темный балахон, усеянный платиновыми звездами, что придавало ему сходство с карманным халдейским магом. Звезды моргали и плыли, словно складки балахона открывались в ночное небо.

Но самым поразительным в этом человеке были не рост, не одежда, не манера держаться, и даже не двое телохранителей, чьи лица были скрыты под темными капюшонами. Миранда Лоусон не ощутила его приближения – ни обычными чувствами, ни потусторонним радаром Силы. И не ощущала его присутствия сейчас, словно перед ней стояла осязаемая голограмма. И в то же время где-то на грани сознания чуялся низкий, грозный гул. Похожее чувство вызывала тень Императора, но лишь похожее – рядом с Палпатином отказывали разум и воля, сила незнакомца же скрывалась.

Гипнобучение, от которого раскалывалась днями голова, не могло полностью ознакомить  со всеми подробностями имперской жизни за тот короткий срок, что Миранда провела в галактике Небесная река, но ей не пришлось особенно раздумывать, чтобы догадаться, кто перед ней.

-- Ваше превосходительство. – Она чуть склонила голову. Несильно.

Говорили, что пророк не так давно угодил в опалу. Говорить императорам что-то, с чем те не готовы согласиться, во все времена было опасной работой. И все же Каданн, которого давно не видели в центральных регионах Галактики, стоит перед ней. Что могло понадобиться от начинающей ищейки императора Верховному пророку Темной стороны?

-- Инквизитор Лоусон. – Голос у карлика оказался звучный, хорошо поставленный. – Мне было приятно наблюдать за вашей работой. – Он повел бровью в сторону трупа. – Мастер тер?с к?си – опасный противник.

Миранда пожала плечами. В отцовском доме она шесть лет училась айкидо. Покинув его – те же шесть лет осваивала крав мага и азарийский аталантион, боевое искусство биотиков. Ничего особенного по части рукопашной Арден Лин ей не продемонстрировала. Хваленая «стальная рука» напоминала театрализованное у-шу, нацеленное против киношных ниндзя. Хотя, если учесть, что создавали его якобы для противостояния в ближнем бою одаренным – сравнение оказывалось точным.

-- Хотя его величество будет не вполне доволен, -- доверительно проговорил Каданн. – Вы слишком хорошо исполнили свою работу. Он предпочитает пресекать планы изменников в последний момент, когда те уже ощутят вкус победы на губах. А вы лишили его этого маленького удовольствия.

-- Мне следует поостеречься? – невыразительно поинтересовалась Миранда.

Карлик покачал головой.

-- Разве что неожиданного повышения. Компетентность – слишком редкое свойство, чтобы разбрасываться его носителями.

-- В таком случае, -- Миранда слегка усмехнулась, -- вы прилетели сюда не затем, чтобы меня предупредить?

Каданн покровительственно улыбнулся.

-- Само собой. Догнать вас оказалось непросто даже мне. Мы начали поиски с Сепана, и в результате облетели пол-галактики. Но вот мы оба здесь, накануне вашего нового назначения. – Улыбка с его лица постепенно сползла. – Мятежники совершенно распоясались, вы не находите?

-- Я слышала, не так была уничтожена база Убиктората, -- заметила Миранда, напрягаясь оттого, что не могла нащупать цели странной беседы.

-- На Тангрене, -- уточнил пророк. – Но это не последняя дерзость повстанцев. Три дня назал на Йинчорре единственный корабль проскользнул мимо кораблей заграждения, высадил десант, расстрелявший губернатора планеты, а затем сбросил протонную бомбу на Академию имперской стражи.

Миранда покачала головой.

-- Впечатляюще. Но при чем здесь инквизиторий?

Не «при чем здесь я». Мягко напомнить, что у инквизитора Лоусон есть свои покровители.

Каданн снова усмехнулся, пригладив бороду – отдельные колечки так и норовили выломиться из набриолиненой кольчуги, превращая пророчью гордость в черную кошму.

-- О, легко ответить. Видите ли, местные жители уверяют, что десантниками были джедаи.

Миранда фыркнула.

-- Это бы что-то значило, если бы они могли отличить джедая от тарелки холодца.

Усмешка пророка стала шире.

-- Тут никаких сомнений быть не может. Видите ли, инквизитор Лоусон, вам должен быть хорошо знаком корабль, который это совершил, и его капитан, которого видели среди убийц губернатора Весселя. Корабль называется «Нор…», -- он запнулся, -- «Нор-ман-ди-я», а капитана зовут…

-- Шепард. – Рука Миранды помимо воли сжалась в кулак. – Джон Шепард.

Выживший с Акузе, первый СПЕКТР человеческой расы, спаситель Цитадели и прочая, и прочая.

Джедай.

-- Вижу, сила не обманула меня, -- с удовлетворением заметил Каданн. – Знаком.

-- Да, -- созналась Миранда. – Это… личное.

-- Ваш капитан Шепард, -- произнес пророк очень серьезно, -- очень важная персона. Более важная, чем сам он понимает, скорей всего. Помогите мне его остановить. Или ему помочь. Я еще не знаю. Пророчества… смутны.

В небесах Винзен Ниила догорали обломки кораблей.

[serebryakov]

-- Даю посадку.

-- Давно пора, -- проворчал Джокер, и «Нормандия» заложила крутой вираж над вулканической пустошью.

Голрат почти целиком представлял собой вулканическую пустошь. Столкновение, превратившее половину планеты в океан магмы, уничтожило прежнюю биосферу – остались лишь несколько видов термофильных бактерий, что росли неким подобием строматолитов на берегах лавовых рек. Океаны выкипели, затянув небеса над Голратом неразрывным пологом туч. Потревоженные космическим ударом недра трепетали и бились в нескончаемом трясении земли, не давая заснуть густой сыпи вулканов и ссадинам траппов, изуродовавшим менее пострадавшие континенты. По оценкам планетологов, средняя температура на планете после катастрофы выросла на добрых двадцать градусов, и в ближайшие три-четыре миллиона лет не вернется к прежней.

Но на планете осталась кислородная атмосфера, на ней имелись участки твердой земли, когда-то здесь пытались по примеру мустафарских концернов перегонять лаву на полезные минералы, и на одной из брошенных фабрик повстанцы разместили временную базу истребителей после эвакуации с базы «Эхо».

Крестокрыл Люка Скайуокера уже снижался над просторным посадочным полем за границей силового поля, разделявшего горячую, с трудом пригодную для дыхания местную атмосферы и охлажденный чистый воздух базы. Сложностями инженеры АВР не заморачивались: полусферическое поле накрывало базу снаружи, точно синеватый прозрачный колпак -- правда, до краев кратера все же не дотягивалось.

-- Вижу, нас встречают целым комитетом, -- заметила Эшли, всматривась в экран.

-- Ха! – Хан Соло взмахнул руками. – Да нас всей базой будут встречать. Ну… малыша, понятное дело.

Шепард кивнул. Для пилотов повстанческих истребителей Люк был одновременно талисманом и образцом. На него оглядывались, ему подражали. Хотя в последние недели командовал «Разбойной» эскадрильей его бывший заместитель Ведж Антиллес, прибытие прежнего командира – и бессменного «Шельмы-ведущего» - не могло не вызвать ажиотажа на базе, созданной специально для того, чтобы восполнить потери и расширить Разбойное крыло до полноценной эскадрильи, элитного отряда пилотов АВР.

Командора глодало опасение, что вскоре потери придется восполнять снова.

Последняя неделя для него выдалась утомительной и ошеломляющей. Успех йинчоррской операции не позволил Риекану вышвырнуть землянина за дверь – или за борт – когда тот в общих чертах изложил ему суть своего плана. Вместо этого генерал вызвал Кри Мадина, «специалиста по точечным силовым операциям», то есть командира повстанческих коммандос. Тот, бормоча что-то про «титановые яйца величиной с целого хатта», подключился к планированию вместе с Хэном Соло, Гаррусом Вакарианом, Мордином Солусом и командой инженеров с «Дома-1». Потом выяснилось, что без истребительного прикрытия не обойтись. Поскольку командовал «Шельмами» бывший подчиненный Скайуокера, а без Люка вся затея отправлялась в утиль, их и решили привлечь. И вот теперь «Нормандия» с окраины галактики добралась, через Дагобу, где им удалось вырвать Люка Скайуокера из цепких зеленых лапок мастера-джедая, на Голрат.

Крестокрыл был маневренней и быстрей «Нормандии». К тому времени, когда фрегат коснулся опорами феррокритовой плиты, Люк уже посадил свою машину у самой кромки кинетического поля, откинул колпак кабины и выпрыгнул сквозь прозрачную стену в объятия подбежавших товарищей.

Отличить опытных пилотов от нового набора оказалось просто. Первый состав эскадрильи налетел на Люка, точно стая оранжевых чаек, едва не бросишись его качать, новички толклись в стороне: самые дисциплинированные пытались даже держать какое-то подобие строя, впрочем, недолго – пока команда «Нормандии» не сошла на берег, и не пришло время многочисленных беспорядочных представлений и объяснений. На несколько минут вниманием командора завладел комэск Антиллес, серьезный кореллианин с пронзительным взглядом, потом Шепарда затянул доброжелательный людоворот. Имена просверкивали и тут же гасли, забываясь. Плечистый ботан с неухоженной гривой, похожий одновременно на коня, кота и пса, одобрительно рыкнул что-то на своем языке, чего не подхватил транслятор. Высокая зеленокожая тви’лечка мгновенно ввязалась в спор с выбравшимся ради такого случая из мягкого кресла Джокером. Двое низеньких брылястых суллустан крутились под ногами у более рослых существ, усиливая суматоху.

Внимание Шепарда привлекла молоденькая девушка, невысокая, рыжая под цвет пилотского комбинезона. В первые мгновения командор не понял, почему взгляд его упорно возвращается к ее ладной фигурке: девушка была не в его вкусе совершенно, скорее к ней мог бы проявить интерес кэптри Скайуокер, да и сама она не сводила восторженного взгляда с героя битвы при Явине, и даже, кажется, пыталась подобраться к нему поближе. Потом крошечное отличие, уловленное интуицией, подхватил рассудок. Командор прошел мимо, стараясь не подавать виду, потом развернулся, будто заметив что-то, зашагал в другую сторону, еще раз прошел мимо, уже за спиной у рыжей, удостоверился, что чувства ему не лгут. Тогда он повернулся, махнул рукой, привлекая внимание Люка, и многозначительно коснулся светового меча на поясе.

Скайуокеру понадобилось несколько минут, чтобы вырваться из товарищеской хватки.

-- Что-то случилось? – с надеждой спросил он, подходя.

-- Смотря как сказать, -- отозвался Шепард. – Эта девушка, пилот, у меня за спиной – кто она?

Люк глянул ему через плечо, привстав на цыпочки.

-- Не знаю, -- признался он. – Я тут вообще мало кого знаю теперь.

-- Ты чувствуешь?

-- Что? – не понял Скайуокер. – Я ее первый раз вижу.

Шепард вздохнул.

-- Сила, -- пояснил он.

Рядом с девушкой слышался -- не ушами – тот низкий звон, который командор научился связывать с проявлениями Силы. Почти как рядом с самим Люком, только слабее. И не заметишь, не насторожась заранее.

-- Что?! – повторил Люк, напрягшись. Взгляд его на миг замутился. – Да, но… Здорово! Надо…

Узкая трехпалая рука стиснула его плечо.

-- Вы забыли? – раздраженно поинтересовался Гаррус Вакариан. – Империя уничтожила орден.

Люк недоуменно поглядел на него.

-- Инквизиторий разыскивает по всей галактике потенциальных джедаев. И вдруг среди пилотов Альянса оказывается одаренная. Это не кажется… странным?

-- Она могла ускользнуть от внимания ищеек, -- неуверенно предположил Люк, глядя на девушку уже менее восторженно.

-- Или она им служит, -- заключил Шепард. – И мы хорошо знаем, за чьей головой здесь охотится Империя.

 

[serebryakov]

Неформальное пилотское братство, объединявшее «Разбойную эскадрилью», помогало боевому духу, но серъезно мешало, когда надо было провести закрытое совещание. В кабинет – комнатушку размером чуть больше холодильника – комэска Антиллеса в любой момент могла без предупреждения всунуться чья-нибудь голова с очередным очень важным и неимоверно срочным вопросом. В конце концов ситуацию разрешили просто: дождавшись, пока основная часть пилотов соберется в кубрике праздновать возвращение Скайуокера. Поскольку присутствия самого виновника торжества на торжестве не требовалось – пилоты прекрасно находили поводы повеселиться сами – более ответственным личностям не составило труда удалиться по-английски и, поблуждав немного по коридорам базы, собраться там, где и планировали: у комэска. Поначалу Шепард вообще не собирался никого привлекать к обсуждению, кроме Люка – как джедая, и Антиллеса – как командира. Но к ним сами собой присоединились Гаррус, назначивший себя голосом здравого смысла, Мордин, как эксперт по шпионажу, и Джокер, которого никто не звал – он сам увязался за хмурой компанией, заявив, что от громкой музыки у него болят кости.

-- Шира Бри? Это имя или сорт сыра? – съязвил пилот «Нормандии», опускаясь на единственный в комнате стул. 

-- Шира Элан Колла Бри, -- поправил Антиллес, пристраиваясь на краю стола. – Из Чиншассы на Шаливейне. Сирота, родни не осталось. Ненавидит Империю тихой ненавистью. И это все, что мы о ней знаем.

-- Как-то немного, -- проскрипел Гаррус, поводя мандибулами.

Кореллианец пожал плечами.

-- В галактике миллиард населенных систем, если изрядно растянуть понятие «населенная». Сколько в галактике разумных существ, одна Сила ведает. За каждым не уследишь.

-- А теперь выясняется, что она одаренная, -- заметил Шепард вполголоса.

Антиллес пожал плечами снова. Выходило у него это по-итальянски выразительно: даже Соло мог бы брать у него уроки.

-- Мне говорили, что пилотам это очень помогает. Не обязательно быть джедаем: их один на миллиард. Достаточно немного… чувствовать.

Люк покачал головой.

-- Нет, -- вымолвил он. – Я… Она сильная. Очень сильная.

Про себя командор с ним согласился. Измерять потенциал одаренного на глаз он пока не научился – для этого надо было, как мастер Йода, семьсот лет натаскивать молодое поколение джедаев – но, если судить по неслышному биотическому звону, девушка находилась на одном примерно уровне с принцессой Леей.

-- И ее не заметили инквизиторы, -- скептически заметил Гаррус.

-- Империя нанесла по Шаливейну несколько орбитальных ударов, -- отозвался Антиллес. – По словам Бри – туземцы обвинили колонистов-людей в сотрудничестве с мятежниками. Вейдер отреагировал.

-- История возможная, -- согласился турианец, -- но не очень убедительная. Обычно ваша Империя становится на сторону человеков в любом конфликте.

-- И все же такое могло быть, -- парировал Люк. Чувствовалось, что он не готов признать рыжую Ширу имперским шпионом.

-- На этом предположении, -- заметил Шепард, -- нельзя основывать хрупкую безопасность Мятежного Альянса.

-- И что вы предлагаете? – устало поинтересовался Антиллес. – Задержать ее до выяснения? Снять с полетов? На гауптвахту посадить? У нас и гауптвахты-то нет, наших джегал только запретом на вылеты проймешь. А я не могу выводить из строя отличного пилота только из-за подозрений. Дайте мне улики, и я буду действовать. До тех пор – не могу.

-- Давайте я побуду пророком, -- саркастически пропел Гаррус. – Мы проведем планерку перед операцией, и через два часа весь план окажется на столе у Вейдера. Потому что мы же все здесь свои, и не можем подозревать друг друга.

-- Пока что даже я здесь не знаю не то, что плана, но и цели операции, -- напомнил Антиллес.

Шепард взял со стола лист писчего пластика и быстро нацарапал на нем два слова. Показал комэску, потом смял лист и отправил в уничтожитель.

Антиллес вытер пот со лба.

-- Да, -- признал он, -- это серьезно. Это меняет дело. Но все равно… пилоты не бросают своих.

Люк судорожно кивнул.

-- Почему вам ее не спросить? – пулеметно полюбопытствовал Мордин.

Гаррус уставился на него.

-- Это такой ГОР-овский юмор?

Люк глянул на саларианина с надеждой.

-- Вы думаете, она правду скажет?

Мордин возмущенно всплеснул руками.

-- Никогда не полагаться на показания! Объективные признаки: сердцебиение, проводимость кожи, активность задней части поясной извилины. Измеряются дистанционно, незаметно для подопытного.

-- То есть предлагаете проверить ее на детекторе лжи, -- перевел Гаррус.

-- Для протокола – я против, -- сообщил Антиллес.

-- Странный подход к этике, -- без одобрения отозвался Мордин. – Постыдно деонтологический.

-- Не переходя к философским дискуссиям, -- вмешался командор, не давая разгореться сваре, -- идею поговорить с… пилотом Бри без свидетелей я поддерживаю. Вот, кэптри Скайоукер пускай и поговорит.

-- Я? – растерялся Люк. – Но я… э…

-- Джедай, -- напомнил Шепард. – Кто-то должен заняться ее тренировками. Пилотов много. А одаренных…

Тех, кто не на стороне противника, добавил он мысленно. Империя потратила массу сил, чтобы извести джедаев под корень, и не дать вырасти новым. Он внимательно прочел выжимки из хроник, которые сделала ему Лиара, и понимал – почему.

-- Да, -- неуверенно согласился Скайуокер. – Конечно… надо…

-- Давайте я с вами, -- сжалился Шепард. – Для моральной поддержки.

Он оторвался от стены, которую подпирал.

-- Что касается безопасности – то, чего никто не знает, трудно выдать. Комэск Антиллес, я надеюсь, вы сохраните цель операции в тайне. – Кореллианец кивнул. Вид у него был все еще немного оглоушенный. – Когда эскадрилья получит команду на вылет, уже поздно будет бежать к врагу с этими сведениями. Ну, разве что ваша пилот Бри дезертирует прямо с поля боя. Пойдемте, кэптри Скайуокер. И не волнуйтесь так. Можно подумать, вы никогда не пытались разговорить симпатичную девушку.

Люк потупился, краснея. Шепард внимательно посмотрел на него. Поразительнее всего было то, что в его словах не было особого преувеличения. Скайуокер катастрофически не умел общаться с противоположным полом именно как с противоположным. Он без напряжения вел долгие профессиональные беседы с Моникой Негулеско по поводу сенсорных систем «Нормандии» -- но когда неугомонная Жермин Баррет взялась с ним флиртовать, от физиономии пилота можно было прикуривать.

Скайуокер глубоко вдохнул и, видимо, вспомнил, что метит в джедаи – пальцы его коснулись рукояти светового меча на поясе, лицо прояснилось.

-- Пойдемте, -- сказал он. – И все-таки я не верю, что Шира шпионка.

-- Будем надеяться, что вы правы, -- скептически бросил Гаррус ему в спину.

Ведж Антиллес молча глянул на уничтожитель для документов. Лицо его было тревожно. 

[serebryakov]

Хорошо иметь длинное имя.

Шира – Элан – Колла – Бри.

Как раз четыре шага. Намеченный – одним намерением, не движением – удар, и разворот, и два шага в другую сторону –

- Шира – Бри –

И тут надо бы уйти в перекат, но отстирать комбинезон будет уже невозможно, потому что пыль на старом горно-обогатительном комбинате лежала геологическими слоями везде, куда не добирались бойкие щетки немногочисленных дроидов-уборщиков. Поэтому снова разворот, серия ударов в воздух, уже не скрываясь, и три шага -

- Шира – Элан – Бри –

И дальше, пока хватает дыхания и злости.

Хорошо, что ей удалось уговорить владыку. Это умолить и разжалобить черный ужас никому не удавалось. А рациональные доводы иногда действовали. Без его дозволения серые невидимки никогда не стали бы учить ее своему боевому искусству - става. Ногри не отличались ростом, мастера ставы полагались на скорость и выносливость, и этот стиль оказался на удивление подходящим для миниатюрной Ширы. Особенно когда его приемы ложились на немногие освоенные ею техники владения Великой Силой.

Скорость, выносливость и злость.

Шира не думала, что работать под прикрытием среди мятежников будет так тяжело. Она не опасалась выдать себя – ее хранили опыт тренировок и легенда, подтвержденная пушками «звездных разрушителей» над Шаливейном. Но как же они ее раздражали!

В Имперской академии на Кариде курсантов учили воевать с условным противником – но конкурировали он друг с другом. Каждая отметка, каждый выговор или отличие могли повлиять на будущую карьеру. Это создавало понятную и приятную атмосферу естественного недоверия между курсантами – по крайней мере, более сообразительными из них. Некоторые покупались на проповедь офицерского товарищества, другие – на проповедь офицерского долга, третьи воспринимали как главного врага не своих товарищей, а руководство академии, более озабоченное результатами выживших, нежели их числом. Шира смотрела глубже. Единственным человеком, которого курсант Бри могла причислить к своим друзьям, была Ретта Давани, но даже их отношения не выдержали испытания Зубами Таркина. В каком-то смысле этого следовало ожидать, Шира не испытала обиды, не говоря о том, чтобы ее показать. Но пути их разошлись очень быстро. Когда Шира проверяла в последний раз, Давани делала карьеру пилота в летном составе ИЗР «Достигающий», шла на повышение – в старлеи.  

Шира Бри окончила академию на Кариде в звании майора имперской разведки. Личным протеже черного ужаса, темного владыки ситхов.

Теперь она маскировалась под мятежницу. Жила с ними, ела, пила и дышала. И они раздражали ее бесконечно.

Пилоты «Разбойной эскадрильи» соперничали друг с другом – о да! Иной раз казалось, что выяснением того, кто круче остальных, занято все их время, летное и свободное. Но это выяснение не имело ничего общего с конкуренцией, потому что не кончалось ничем. От того, что один пилот мог обставить другого на симуляторе, выкрученном на максимум сложности, никак не зависели ни шансы первого получить повышение, ни вероятность, что второго в конце концов подставят в реальном бою под турболазерную очередь, чтобы не тянул назад остальных. Растрата сил на бессмысленное соперничество, никак не помогавшее вычленить из разномастной толпы действительно лучших, сочеталась с пропагандой «пилотского братства», и Шира едва не завизжала в голос посреди совещания, когда поняла, что они действительно в это верят. Эти разумные (при некоторых определениях данного слова) существа в самом деле считали, будто те, с кем они только что соревновались, пожертвуют своими успехами, рискнут здоровьем и жизнью – и ради чего? Ради сомнительного одобрения равных? Ради ненадежного снисхождения вышестоящих? Ради тех, кого якобы защищали – без нужды в том – и кто даже не слышал о самозваных защитниках, а услышал бы – выдал бы СИБ без разговоров…

За двадцать три года жизни Шира Элан Колла Бри накрепко усвоила, что на других полагаться нельзя. Ни в трущобах на нижних уровнях Корусканта, ни в пилотской школе, ни в башне Исард, где воздух немного разрежался от близости к вершинам власти. Нигде.

Только на себя.

И сейчас, пока большая часть эскадрильи плясала и напивалась в кубрике, Шира не выдержала. Ускользнула в пустые тоннели старой фабрики, чтобы выплеснуть злость и раздражение. Потому что завтра ей придется держать маску на лице крепко-крепко. Ее добыча наконец-то прибыла.

За время суматошной встречи она с трудом успела присмотреться к Скайуокеру. Первое впечатление оказалось недовпечатляющим. Если бы она встретилась с этим человеком в коридорах пилотской части «Палача» или «Опустошителя», то не повернула бы головы вслед. И все же… он взорвал «Звезду смерти». Остальные пилоты отзывались о нем с неподдельным уважением, словно Скайуокер в одиночку занимал отдельную категорию, недоступную для остальных. Но, что было еще важнее – владыка Вейдер поручил ей войти в доверие к этому человеку и наблюдать за ним с предельным вниманием… пока не поступит других инструкций. Значит, так она и сделает.

Шира – Элан – Колла – Бри.

Четыре шага, удар, удар и удар.

Она подняла глаза и натолкнулась взглядом на веселый, недоумевающий взгляд своей добычи.

А у него голубые глаза, промелькнуло у нее в голове. Эту мысль тут же сменила другая.

Как он вообще подобрался к ней на расстояние удара?

-- Танцуют -- в кубрике, -- заметил Скайуокер. – Здесь даже музыки не слышно.

Это рукопашный бой, идиот.

-- Глупая шутка, да? – Он виновато глянул на нее.

-- Не очень, -- согласился голос у него из-за плеча. – Но у вас еще все впереди, кэптри.

Их еще и двое.

Пришедший со Скайуокером наемник – Шепард, так его звали – не был целью Ширы Бри. Но их что-то связывало с пилотом, и едва они появились на Голрате, шпионка поняла, что именно. У обоих на поясах болтались рукояти световых мечей. Один раз – случай, два – совпадение. Но впервые Скайуокер попал в поле зрения владыки в компании джедай-генерала Кеноби. Три – уже система. Вот теперь Шира поняла, почему ее отправили следить за каким-то пилотом, пусть сколь угодно ловким и удачливым. И почему отправили именно ее.

Кто-то начал подбирать и учить одаренных. И это был, похоже, джедай.

И это было скверно.

Инквизиторий, как обычно, проморгал, хотя это их прямая обязанность. На след джедая вышли агенты то ли Исард, то ли самого владыки. Не пилот-вундеркинд нужен Вейдеру. Он ищет старого врага. 

-- Кэптри Скайуокер?

Она выпрямилась, чуть повернувшись, чтобы стоять выгоднее к свету. Поразительно, до каких глупостей докатываются временами мужчины, когда думают не головой. А помочь им в этом – прямая обязанность агента.

-- Очень приятно.

-- Мне… тоже, -- ответил Скайуокер, ничуть не походя на бравого пилота, покорителя женских сердец. Типичный фермер с окраины галактики. Телок банты. – Вас чем-то обидели ребята?

Шира покачала головой. Так вот что он подумал, увидав ее в одиночестве. Не заподозрил в диверсии или шпионаже, хотя стоило бы. Наивный телок, одно слово. Доверчивый.

-- Не люблю шума, -- ответила она, не соврав.

-- Тогда вам стоило пойти с Джокером, -- произнес Шепард. – Он тоже жаловался на грохот.

-- Лучше не надо! – быстро перебил его Скайуокер. Шира про себя с ним согласилась – пилот наемников был увечен, язвителен и любвеобилен. Не хотелось бы ломать ему нечаянно руки.

Хотя… наемники ли эти ребята? Их корабль не походил ни на одну известную Шире модель: ни Куат, ни Рендили, ни Дак не производили таких. Для фрегата слишком маленький, сошел бы за патрульную лодку – об этом говорил и наспех прикрученный снаружи корпуса гиперпривод – но кто ее делал? Верфи какой-нибудь отдаленной планеты?

Да, поняла она. Они не наемники. Они военные. Планетарные силы какого-то далекого мира, решившего присоединиться, себе на горе, к мятежникам. Те, конечно, ищут себе союзников, и если позволить им – успех в этом деле приведет к новым успехам. С маленького камешка начинается большой обвал. Вот и еще одна задача… на будущее. Пока ее должен интересовать Скайоукер и только Скайуокер. Хотя рассорить его с новоявленными соратниками не помешает.

-- Но мы не ради танцев вас искали, -- сменил тему Шепард. – Кэптри?..

Скайуокер прокашлялся, не зная, куда девать взгляд. Ну правильно, если смотреть прямо, то Шире в глаза, а если опустить – то… ниже.

-- Лейтенант Бри, -- произнес он ломающимся голосом, -- вы… знаете, кто такие джедаи?

Еще бы ей не знать!

-- Слышала немного, -- легкомысленно отозвалась она. – Говорят, что вы учились у старого рыцаря пилотским трюкам. Это правда?

Люк – мысленно называть его по фамилии было слишком долго – помрачнел.

-- Нет, -- коротко ответил он, и, спохватившись, пояснил: -- Способности джедаев дает им Сила. И… вы можете ими овладеть. Как и я.

Сабакк. Она гадала, как подвести его к этой мысли, а этот телок предлагает ей учиться на джедая сам.

Вот только как он распознал в ней одаренную? Или он сильнее, чем кажется? Шира не обольщалась в отношении своих талантов: Вейдер впрямую запретил ей глубоко вникать в учение темной стороны, «пока не придет ее время».

-- Способности? – Она подпустила в голос одновременно недоверия, любопытства и – самую капельку – личного интереса.

Люк протянул руку. Закрыл глаза, осваиваясь в темноте. И тяжелые ящики по сторонам неторопливо начали всплывать, будто пузыри в аквариуме. Лица Ширы коснулась воздушная волна. Пахло пылью и грозой.

-- Невероятно, -- убедительно соврала она. – Но зачем это пилоту?

-- Пилоту будут полезны другие аспекты, -- промолвил Шепард из-за плеча Люка. Шира заметила, что Шепард выдвигает Люка на передний план, держась в его тени – или его тенью, темной и грозной. Не хочет «светить» свои способности? В конце концов, от сокрушителя «Звезды Смерти» ожидают многого -- а от капитана патрульной лодки?

Люк кивнул.

-- Очень полезны, -- подтвердил он. – Если довериться Силе…

Силе не надо доверяться, поправила про себя Шира. Доверяться вообще никому нельзя. Открой глаза, мальчик, и повзрослей малость. Силой надо распоряжаться. Как Вейдер.

-- Я согласна, -- выпалила она, сосредоточившись на главном: на своем задании. Одаренные, если их обучить, читают чужое состояние, но энтузиазм есть энтузиазм, а то, что он вызван вовсе не перспективой учиться у неведомого джедая…

Люк просиял.

-- Здорово! – совсем по-мальчишески ответил он. – До начала операции мы начать не успеем, наверное… хотя… ну, я-то…

Он почесал в затылке, явственно сдерживая порыв обернуться и обсудить этот вопрос с Шепардом сразу, не откладывая.

Капитан патрульной лодки – «Нормандия», вот как она называется – сморгнул, будто вспомнив что-то.

-- Наверное, не успеем, -- согласился он, шагнув вперед и положив ладонь на плечо Люку, не то в поддержку, не то в одобрение. – Но, мисс Бри… -- Он потянулся к ней, будто собираясь сгрести обоих пилотов в охапку, но в последний момент лишь так же корректно и осторожно смял пальцами ее плечо. Рука у него была огромная и сильная, кончики пальцев на миг коснулись шеи, и тут же отдернулись, оставив фантомный ожог. Что-то в этом жесте тревожило Ширу, но она подавила это чувство. – Да. Кое-что мы с кэптри Скайуокером можем вам передать и сами. У меня есть для вас на примете самое подходящее для этого место.

 

[serebryakov]

В малом тронном зале царила темнота. Мерцала синим голографическая фигура, преклонившая колена за тысячи световых лет от Корусканта, да едва уловимо светились скрытые лампы, позволяя ориентироваться в недобром мраке. Не зная о ее присутствии, невозможно было заметить, что, кроме молчаливых и неподвижных фигур гвардейцев, в стороне от трона стоит еще одна фигура, сливаясь с темнотой.

По изувеченному лицу императора пробегали чуть видимые лучики сканирующего поля. Черная зейдовая ткань мантии поглощала их.

– Я недоволен твоей задержкой, – произнес император. – Твое присутствие необходимо на Имперском центре.

– Задержка необходима, учитель, – прогудела массивная фигура в голопроекторе. – Через десять дней в мои руки доставят Люка Скайуокера.

Тень рядом с троном осталась неподвижна, но те, кто наблюдал за ней, ощутили ее интерес, удивление и гнев.

– Он опасен, – заметил император.

– Он всего лишь мальчишка, – отмахнулся Вейдер. – Оби-ван больше не поможет ему. Товарищи предадут его.         

– Сила в нем грозна, – предупредил император. – Сын Скайуокера не должен стать джедаем. 

– Обращенный, он может стать могучим союзником, – парировал Вейдер.

– Да… – Император задумался. – Может. А ты – справишься?

– Учитель, – Вейдер склонил голову, – он будет с нами, или умрет.

А то, что при этом в механическом голосе послышалась кроха неискренности – заметили не все.

– Ты сказал, – заключил император. – Новый одаренный путает наши планы. Он объявил себя джедаем. Некий капитан Шепард.

– Тот, кто приведет мне Скайуокера, – пробасил Вейдер.

– Ты ожидаешь предательства?

– Я на него полагаюсь.

Запись прервалась.

– Как она к вам попала? – поинтересовалась Миранда, делая двумя руками заметки на двух планшетах разом.

Каданн погладил бороду.

– Разве это важно? – спросил он.

Миранда пожала плечами.

– Слишком много совпадений на мой вкус.

– Совпадений не бывает, – улыбнулся пророк.

В комнате стало тихо.

-- Рядом с троном, в тени? – поинтересовалсь Миранда, не отрываясь от планшетов.

-- Князь Шизор из дома Сызрань, -- ответила Мара. У девочки прорезался талант в работе с информацией. Какой идиот пытался сделать из нее всего лишь полевого агента? – Главарь «Черного солнца».

Дальше можно было не рассказывать. Список хотя бы первых нескольких сотен самых влиятельных лиц галактики Миранда заучила наизусть, и прекрасно разбиралась в их отношениях. Шизор ненавидел Вейдера люто, насколько позволяла ему холодная фалинская кровь, до одержимости.

-- Результат?

Мара промедлила, перебирая планшетки на своем столе.

-- Через четыре часа после этого разговора лучший агент Шизора, известная как Гури, оформила полетный план в диспетчерской службе околопланетного пространства Корусканта. Заявленная цель – Брентаал, но это ничего не значит. Впрочем, на Брентаале обосновался виго Спракс, основной контакт «Черного солнца» с альянсом мятежников.

-- Успеет? – поинтересовалась Миранда.

Каданн пожал плечами – это вообще был его любимый жест. Роскошная борода колыхнулась, затмевая ползучие звезды на балахоне.

-- Возможно. А может, и нет. Это уже не так важно. События близятся к точке перелома.

-- Теория хаоса в приложении к видениям силы. – Миранда отложила отчет. – Интересный подход.

-- Адепты темной стороны питаются хаосом, -- напомнил Каданн. – Метафорически, само собой. Джедаи пытаются навести порядок.

Лоусон повернулась к нему.

-- Поэтому вы предсказали гибель Империи.

Пророк кивнул.

-- Империя ситхов всегда похожа изнутри на перекаленное стекло. Хаос, замороженный до времени, и готовый рассыпаться от малейшего удара.

-- Красиво, -- оценила Миранда. – Только неправда.

Каданн снова улыбнулся.

-- Я же пророк, мне положено врать. Это пророчества не обманывают. Пока что… будущее, как всегда, в движении. Возможных исходов все больше.

Миранда кивнула.

-- Поэтому… -- Она обвела обеими руками кабинет, заваленный планшетами, блокнотами, коробками датачипов, диаграммы, покрывавшие листы писчего пластика на стенах и стены, поверх которых листы развешаны. – Все это.

-- Хотите быть готовы к любой неожиданности? – испытующе спросил Каданн.

Землянка решительно мотнула головой. Черные кудри рассыпались по плечам идеально сидящего, идеально черного мундира.

-- Хочу иметь возможность справиться с любой неожиданностью, -- поправила она. – «Все пути должны вести к победе», и все такое прочее.

-- Поэтому мы завалены заданиями по самые макушки, -- тихонько проворчала Мара. Ликование в душе Миранды никак не отразилось на ее лице. Девочка начинает огрызаться. Самостоятельность – важное качество для подчиненного. Кроме того, юная Джейд напоминала Миранде ее саму – а еще больше ее младшую

[ПРОБЕЛ]

Миранда провела ладонью по глазам, стирая невидимую паутину. С каждым днем лакуны в мотивации становилось все легче не замечать, и все сложнее обходить.

-- В первую очередь это не задания, -- объяснила она. – Это полномочия. Которые в бюрократической системе имеют свойство накапливаться и разрастаться. Задания мы выполним, а полномочия… останутся за нами.

[serebryakov]

На видовых экранах разгорался золотой рассвет.

Облака неслись мимо, по сторонам и внизу, теряясь в оранжевой дымке, в то время, как огромное алое солнце всплывало из глубины, и небо меняло цвет. Все вокруг сияло расплавленным золотом, а «Нормандия» плыла в этом золоте стремительной рыбой. Вот она пробила колоссальный облачный массив – экраны потемнели на миг – и впереди, в воздушной бездне, открылся в невозможной красоте единственный на всю галактику Облачный город Беспина.

– Ну, – вымолвил Хэн Соло, поднимаясь на ноги, – пора на выход. Чуи, я иду к тебе!.. А ты не проерзай мое кресло, деточка.

Шира Бри с большим трудом удержалась от того, чтобы сломать руку, которой контрабандист попытался потрепать ее по спине – а то и ниже спины, кто его знает. Но ограничилась она тем, что проскользнула мимо, упав в нагретый задницей Соло ложемент второго пилота. Ее грызло сомнение, что она сможет переломать капитану «Тысячелетнего сокола» хотя бы мизинец. Тот выглядел потрепанным нищим прохиндеем… и при этом уже не первый год ускользал от охотников за головами, отправленных по его душу мстительным хаттом Джаббой. Три года назад Соло прикрывал огнем самоубийственную атаку Скайуокера на «Звезду смерти». Не стоило недооценивать такого человека.

Здесь вообще никого не стоило недооценивать. С того часа, как Шира Бри взошла на борт «Нормандии», ее не покидало чувство, что она откусила больше, чем в силах прожевать.

Ох, как же она бесилась про себя, когда догадалась, что Шепард ей не доверяет. Она так и не поняла, чем выдала себя, но это не было важно. Ее никто ни в чем не обвинил. Она сама согласилась на уроки джедайского мастерства. Поэтому, пока вся «Разбойная эскадрилья» готовилась к старту за гелиопаузой системы Аноат, на взлетных палубах «Правосудия», лейтенант Бри выполняла очень важную миссию – офицера по связи с экипажем нелепого корабля «Нормандия» и его командиром.    

Она даже не очень удивилась, когда Антиллес посвятил ее в цель операции. Разумеется, непосредственно перед стартом, когда у нее не было физической возможности доложить об этом наверх. Не для того, чтобы уберечь Вейдера – Шира ни на милликредит не верила, будто у мятежников что-то выйдет. А для того, чтобы «Эскадра смерти» не разнесла ее саму в пыль заодно с «Нормандией».

С уроками джедайского мастерства тоже не заладилось. Проведя Ширу на борт, командор рассеянно выслушал от нее несколько наивных комплиментов и тут же сдал на попечение комендор-сержанта Уильямс – к счастью, до того, как Шира довела до воплощения идею перенести фокус своих чар с неопытного Скайуокера на капитана «Нормандии», иначе последствия могли быть еще печальнее. Уильямс настояла на том, чтобы проверить физическую форму пилота – та ведь, кажется, занималась какими-то единоборствами? Шира снисходительно улыбнулась про себя.

Следующие два часа ею вытирали пол в трюме.

Такого позора Шира Бри не испытывала ни разу в жизни. К концу тренировки она, забыв об осторожности, применяла немногие известные ей приемы владения Силой, не говоря о ставе, эчани и стандартном рукопашном бое. Когда, несколько позднее, она узнала, что Уильямс – любовница Шепарда, у нее заметно прибавилось уважения к капитану «Нормандии», а идею того соблазнить она запрятала в самый дальний уголок сознания, чтобы даже тень ее не просочилась наружу.

От тренировок по рукопашному бою, мгновенно ставших регулярными, Шира попыталась спрятаться в медотсеке, где ее тут же взяла в оборот синекожая не-тви’лечка по имени Лиара. Та, по крайней мере, пыталась учить ее владению силой, но делала это как-то странно, поминутно отрываясь на медицинское сканирование. Методика, которой она пользовалась, напомнила Шире тренировки с помощью биологической обратной связи, только поддерживать ей следовало определенное умонастроение. Кое-что получалось.

Но спокойнее всего было здесь, в рубке. Правда, большую часть времени вожделенное кресло занимал Хэн Соло, но временами и ему приходилось ложиться в спальную капсулу. Шира приспособилась это время выкраивать для себя. Кресло можно было использовать как пилотский симулятор, тишину в рубке нарушали только два голоса: язвительный – пилота и мелодичный – дроид-контроллера. Можно было обдумать грядущие события. И, когда от ужаса у Ширы взмокала спина под пилотским комбинезоном, никто этого не видел.

– А вот и хозяева, – пробормотал Моро, касаясь светящейся оранжевой панели.

Два СИД-истребителя вырвались из облачной гряды, взяв «Нормандию» в шестиугольные скобки.

– Следуйте прежним курсом, – донесся из динамиков искаженный механический голос. – Разрешение на посадку получено. Платформа 248.

– Окей, окей, не суетитесь, – проворчал пилот. – Гаечки вы мои…

«Нормандия» заложила вираж, пробивая облако за облаком. Громада Облачного города надвигалась, проявляя фрактальный узор посадочных платформ по кайме, от огромных, способных выдержать танкер, до крошечных, едва способных принять одиночный истребитель. Множество платформ контрастировало с отсутствием кораблей. Воздушное пространство пустовало до самого горизонта и дальше. Только патрульные СИДы мчались парами по своим маршрутам, да в стороне промелькнул в облаках небольшой штурмовичок незнакомой модели, похожий на летающий тапок. Следовало полагать, что какое-то отношение к этому благолепию имела «Эскадра смерти», висевшая на орбите Беспина. Завидев на экранах десяток «звездных разрушителей», гости системы, вероятно, разворачивались прямо на выходе из гиперпространства.

Технически правилами не запрещалось пролетать над верхними этажами города – жилыми и торговыми блоками, поскольку промышленные концентраторы, газгольдеры и морозильники размещались на темной, колючей изнанке затейливой конструкции. Но Моро на всякий случай заходил на посадочную площадку сбоку, чтобы не нервировать имперских диспетчеров.

Платформа 248 располагалась на среднем ярусе, и была настолько велика, что «Нормандия» влезла на нее с большим запасом. Двери золоченой башни распахнулись почти сразу же после того, как по десантной рампе сбежал Хэн Соло, но темнокожему мужчине в стильном голубом костюме с пелериной, и его эскорту – отделению штурмовиков – понадобилось несколько минут, чтобы пересечь разделяющее их расстояние.

Наружные камеры «Нормандии» хорошо показывали фальшивую улыбку на лице Соло. Темнокожий оставался непроницаемо суров до той самой секунды, как его кулак врезался в челюсть контрабандиста.

– Что там творится?.. – недоуменно пробормотал Моро. – Норма, ты не можешь…

– Подключаюсь, – отозвался бестелесный голос.

Звуковой сигнал шел со шлема Гарруса Вакариана. Тот держался в стороне от конфликта, слышло было не очень хорошо, но суть происходящего становилась понятна.

– …Из-за тебя мой город заполонили штурмовики, мое баронство попало вдруг под «имперское управление», я шагу не могу ступить без приказа сверху, и все потому, что тебе взялась блажь назвать мое имя в разговоре с… 

– Поштой, погоди! – перебил Соло, держась за челюсть. – При чем тут?...

– Я годами держался ниже сенсорной метки, но тебе надо было ляпнуть на всю Империю, что есть такой Ландо Калриссиан, и у него так удобно отжать производство тибанны! Тебе мало было отобрать у меня «Сокол»…

– Эй! «Сокол» я честно выиграл!...

– В сабакк! Честно! Честно ты не можешь выиграть в сабакк даже рваного уплотнителя! Мой корабль стоит на триста двадцать седьмой платформе. Я готов отдать его тебе снова, только ради того, чтобы никогда больше не видеть твоей поганой лживой морды, ты, отрыжка чумного хатта!   

Он развернулся и зашагал прочь, не глядя, следует за ним Соло или нет. Тот, все еще потирая челюсть, поторопился вдогонку. Гаррус замыкал шествие.

-- Группа «К» на связи, -- прозвучал в динамиках его негромкий вибрирующий баритон. – К выполнению приступаем.

-- Вас поняли, группа К, -- отозвался со своего поста в БИЦ Шепард. – «Нормандия» на связи. К выполнению приступаем. Джокер – запрашивай старт.

«Нормандия» оторвалась от посадочной платформы, качнула гондолами, и круто взмыла в лазурное и золотое небо, где едва виднелся блеклый острый клинышек имперского звездного разрушителя «Палач».

Приближалось свидание с Вейдером.

 

 

 

Пол едва заметно вздрогнул.

-- «Нормандия», немедленно вернитесь на разрешенную подлетную траекторию! – раздался в динамиках резкий голос вахтенного диспетчера. – Иначе мы применим тяговые лучи!

-- Да не кипешите так, -- отмахнулся Джокер, закладывая крутой вираж. – Когда еще выдастся случай посмотреть вблизи на гордость имперского флота.

Шепард молча кивнул, положив руку на плечо пилоту. Мимо пролетали угловатые башни, рубленые выступы и провалы, тысячи синих огней. Вблизи «Палач» больше напоминал мегаполис, чем звездолет.

Стволы зенитных турболазеров провожали мишень. «Нормандия» описывала широкую петлю, прижавшись почти вплотную к мешанине надстроек. Сине-черный лабиринт внизу сменился серым безликим простором, потом фрегат нырнул вниз, огибая кромку узкого клина, и над головами повис желтый мутный диск Беспина, к которому «Палач» обращен был условным днищем. Квадратный колодец сиял огнями десятков взлетных палуб.

Командор бросил последний взгляд на Джокера, на сжавшуюся в кресле второго пилота шпионку Ширу Бри, и, развернувшись, зашагал на выход.

Лиара и Скайуокер ждали в трюме. Азари медитировала, окруженная синеватым мерцанием биотического поля. Молодой пилот нервно прохаживался вдоль края поднятой рампы. Легкая хане-кедаровская броня из корабельного резерва, которую на него в спешке подогнали, не слишком стесняла движения, но видно было, что юноше в ней неудобно. Он бы отказался от подарка, но Шепард попросту отказался брать его на операцию в одной джедайской хламиде.

-- Группа «Ф»? -- бросил Шепард в микрофон.

-- Группа Ф на связи, -- подтвердила Негулеско из БИЦ.

-- Группа С на связи, -- заключил командор. – Действуем по команде.

По корпусу прошла волна легкой дрожи, когда посадочные опоры коснулись палубы. Рампа начала медленно опускаться.

Ангар был огромен, как все на этом титаническом дредноуте. «Нормандия» не занимала и трети его длины, а в ширину тут могло бы поместиться с полдюжины фрегатов. И все это пространство пустовало: над головой, где-то в соборной вышине, висели подвижные крепления для СИД-истребителей, но без самих кораблей. Матово-белые стены и матово-черный пол. Под потолком вдоль дальней стены тянулось панорамное окно диспетчерской галереи.

-- Кэптри Скайуокер? Пора, -- промолвил Шепард.

Люк покорно сложил руки за спиной, будто те были скованы. Шепард с Лиарой шли по сторонам, словно конвоиры.

Ворота в дальнем конце ангара распахнулись, едва трое гостей сошли с рампы, тут же поднявшейся за их спинами. Двойные колонны имперских штурмовиков двигались с четкостью шестерней, солдат за солдатом доходили до своего места, разворачивались и застывали в строю, так что теперь уже две шеренги вставали парадным строем, образуя зловещий коридор – словно механический полип протягивал колючее от бластеров щупальце. И когда последний штурмовик замер по стойке «смирно», в воротах колыхнулась тьма.  

Шепард был уверен, что человек, взявший своим публичным лицом черную маску самурая-демона, должен страдать титаническим комплексом неполноценности. По виду лорда Черного Шлема этого сказать было невозможно. Темная фигура, стремительно вышагивавшая между двойными шеренгами закованных в белое солдат, источала уверенность на грани абсолютного превосходства. Тяжелые шаги набатом отдавались в гулкой пустоте ангара. И вместе с воздухом звенела Сила. Само присутствие черного великана будоражило ее, продавливало изнанку мира насквозь.

Дойдя до конца шеренги, Вейдер замедлил шаг, и остановился, не доходя до троих гостей – на расстоянии удара мечом, пришло в голову Шепарду. Рампа за их спинами, наконец, захлопнулась (командор перевел дух), и посадочные опоры «Нормандии» оторвались от палубы. Корабль завис в ожидании под успокоительный гул ионных движков.

И так же, неустойчиво, повисла в ангаре тишина.

-- Вот мы и встретились, юный Скайуокер, -- промолвил черный великан сквозь ритмичное уханье респиратора.

Шепарду казалось, что Вейдер не видит предполагаемых конвоиров молодого мятежника. Все его внимание занимал только Люк. А тот сверлил взглядом черную маску, словно вправду пытался ее пробуравить мыслью.

-- Кэптри, -- вполголоса пробормотал он, -- вам слово.

Люк прочистил горло.

-- Дарт Вейдер, -- выговорил он с трудом. – От лица Альянса за Возрождение Республики…

На этой небольшой поправке настояла Лея после памятного разговора с Шепардом. Не «восстановление», а «возрождение». Подмена единственного слова давала мятежникам пространство для политического маневра, отрезая от багажа бесполезных традиций и устаревших догм. «Восстановить» республику можно лишь в прежнем виде, но «возродить»… о, как многое можно поменять под маркой возвращения к истокам!

-- …Я предлагаю вам сдаться для справедливого и беспристрастного суда. В случае отказа, -- он сглотнул, -- мы будем вынуждены атаковать эскадру.

Мерно шипел респиратор. «Хсс-пшш».

-- Сила в тебе, юный Скайуокер, -- вымолвил Вейдер загадочно. – Но ты еще не джедай.

Он помолчал.

В наушниках у Шепарда прозвучало долгожданное «Группа Ф на месте», и командор позволил себе чуть расслабиться. Это было одно из самых слабых мест в плане, таких мест полном: что группа Ф не успеет занять позиции до того, как Вейдер откажется сдаться.

-- Ты не осознаешь еще своей важности, -- продолжил черный великан. – У меня встречное предложение. Позволь мне закончить твое обучение. Присоединись ко мне.

«Хсс-пшш».

С характерным звуком протянулось из рукояти светового меча алое пламя.

-- Или умри.

Команды не требовалось – слова Вейдера сами по себе послужили сигналом к действию. В спину Шепарду плеснуло ветром, когда «Нормандия» сорвалась с места, протаранив кинетическое поле в створе взлетной палубы.

И палуба девятнадцатикилометрового линкора под ногами – покачнулась.

 

[serebryakov]

 

Не дожидаясь, пока Люк скрестит клинки с Вейдером, Шепард швырнул вперед биотический барьер. Парню надо было продержаться лишь несколько минут – пока они с Лиарой не зачистят взлетную палубу. Правда, они не рассчитывали, что противников будет так много… но ни один план не выдерживает столкновения с врагом. Оставалось надеяться, что Скайуокер не позволит себя располовинить. 

Парадный строй задержал штурмовиков на критические секунды – открыть огонь могли лишь крайние, остальные, чтобы не стрелять по своим, начали дисциплинированно разбегаться в обе стороны, занимая позиции за карами и контейнерами. Но созданная Лиарой сингулярность уже сминала их ряды, затягивая белые фигуры одну за одной. А потом в синее марево ворвался биотическим броском Шепард, и неслышным взрывом детонации нестабильного масс-эффекта началась бойня.  

Командор отдался сражению целиком. Мысли отступили на задний план, остались только «здесь» и «сейчас» и «в следующий миг» и «на следующем шагу», когда траектория убийства вела сквозь смертельный лабиринт неверных шагов, и Сила толкала в спину. Шепард никогда не занимался серфингом – на тренировочной базе для биотиков учиться было негде, а потом – некогда, но ему казалось, что так и должен чувствовать себя оседлавший волну. Бело-голубые сполохи взрывов озаряли ангар сквозь открытый небу створ, и каждая вспышка отпечатывалась в памяти фотоснимком. Щелк – и отлетает в сторону очередной штурмовик, а следующего ждет очередь «Ковалева», пока третий падает, пробитый омни-клинком. Щелк – и контейнер сминает сразу нескольких солдат в белом, и вместе с ними разлетается от очередной детонации. Щелк – и шаг в сторону, бросок, и снова бросок, и чужая броня лопается, как тонкий пластик. Сила поддерживала его, позволяла один за другим применять биотические приемы, прежде выжимавшие нервную систему досуха, до судорог в отнимающихся мышцах. Бросок, и деформация, и ударная волна, и снова удар, без устали, без остановки, без сомнения. Бросок за броском, шаг за шагом приближался Шепард к разверзтым воротам, откуда выбегали все новые штурмовики, и когда ему уже казалось, что этот поток не кончится, пока не опустеют многоэтажные бараки во чреве «Палача», где квартировал недоброй славы 501 легион – в этот самый момент створки стремительно и тихо сомкнулись.  

Прошло еще несколько минут – или секунд? – прежде чем плюющихся огнем белых фигур вокруг Шепарда не осталось. Надо было отдать штурмовикам Вейдера должное: ни один не струсил, ни один не сдался. Они до последнего пытались прикончить врага. Кто-то вел беспокоящий огонь, перегружая биотические щиты, не опасаясь задеть своих, потому что уберечь товарищей было уже не так важно, как оборвать работу мясорубки в человеческом облике, кто-то стремился войти в ближний бой, когда защита от бластерных выстрелов уже не работала. И все они умирали.

Умерли.

Командор огляделся. Местами палуба была покрыта ровным слоем крови, как лаковой багряной краской. 

Сколько их было? Сотня? Полторы сотни? По телам, по обрывкам тел невозможно было посчитать. Мельница боли перетерла их.

В вышине послышался глухой треск. Мертвое тело рухнуло с диспетчерской галереи вместе с панорамным окном, которое им выбили. Лиара спустилась легким прыжком, окутанная синим биотическим маревом.

– Двери блокированы, – коротко доложила она.

Шепард обернулся к последним двоим выжившим.

К его облегчению, Скайуокер был еще жив. По кирасе его протянулась уродливая пропалина, где кончик светового меча сжег верхний слой керамики, но не пробил композит до конца. Стойка тюдан у него получалась не очень уверенно, взгляд бегал.

Вейдер стоял напротив него, в той же позе – алый клинок против синего. На нем схватка никак не отразилась, даже плащ все так же лился с плеч картинными складками. За спиной черного великана, в створе взлетной палубы, светились жаром рваные клочья боестали на другой стороне взлетного колодца – там, где по плану располагались другие ангары истребительных крыльев «Палача». Черные тени, раскаленный металл и синее марево кинетических полей, и среди них – темная фигура, исходящая угрозой и потусторонним холодом. Мерно шипел респиратор.

– Оби-Ван хорошо учил тебя, юный Скайуокер, – промолвил великан. – Но недостаточно. Позволь мне завершить твое обучение.

Люк молча мотнул головой.

– Сдавайся, Вейдер, – без особой надежды предложил Шепард, зажигая световой меч – он уже убедился, что против одаренных кинетическое оружие не очень помогает.

– Нас трое против одного, – поддержала Лиара. Синее марево вокруг нее вихрилось, дыша, то втягивая в себя пыль и капли крови, то разбрызгивая их вокруг, и от его биения вздрагивал пол под ногами.

– Я дам тебе времени, – предложил Вейдер, не отворачиваясь от Люка, словно вглядываясь в его лицо из-под сплошной маски, – пока убиваю твоих товарищей. Выхода у тебя нет. Не заставляй меня уничтожать тебя. – В голосе его прозвучала умоляющая нотка. – Ты только вступил в свою силу. Присоединись ко мне, и вместе мы остановим эту разрушительную войну, – он взмахом руки указал наружу, где остывали расплавленные обломки, – и принесем галактике порядок.

– Никогда, – выдохнул Люк.

– Если бы ты знал, каково могущество Темной стороны, – проговорил великан почти отрешенно.

– Я никогда не перейду на сторону убийцы моего отца! – выплюнул юноша, делая пробный выпад.

Вейдер отступил на шаг.

– Так вот что сказал тебе Оби-Ван, – промолвил он глухо, и в ангаре разом похолодало на несколько градусов, хотя Шепард точно знал, что это иллюзия – его бронекостюм сам поддерживал нужную температуру внутри. – Он умер слишком быстрой смертью.

Великан опустил световой меч.

– Твой отец - я.

[serebryakov]

 

-- Йо-хо! – заорал Джокер, бросая «Нормандию» в крутое пике.

Фрегат вырвался из взлетного колодца прежде, чем торпеды достигли цели, и взрывная волна лизнула моторные гондолы, прежде чем рассеяться в вакууме. Гравикомпенсаторы уходили в предельный режим, жонглируя массой и инерцией. «Нормандия» набирала ход.

Шира Бри впилась ногтями в подлокотники ложемента. Она пришла к мятежникам пилотом истребителя, по определению сорвиголовой и самоубийцей – но сейчас в кокпите крестокрыла ей было бы спокойнее, чем в рубке так называемого фрегата.

В сравнении с кораблями галактики Небесная Река «Нормандия» была сработана из соплей и палок, и вооружена ими же. Кинетические барьеры корабля были бессильны против турболазерных выстрелов, броню можно было повредить если не ручным, то станковым пехотным бластером, а главное ее оружие – осевая кинетическая пушка -- могла разнести разве что небольшой истребитель, если бы из нее можно было попасть в столь верткую цель.  

Но в ходе «мозгового штурма», предшествовавшего атаке на Эскадру Смерти, у нелепой патрульной лодки с гиперприводом на броне обнаружились неожиданные сильные стороны, и неожиданные виды оружия. Одним Джокер только что воспользовался, расстреляв два из шестнадцати комплектов парных дизрапторных торпед «Дротик» по взлетным палубам «Палача». Да, кинетическое орудие «Нормандии» не могло поцарапать многометровой брони линкора… но «Дротики» воздействовали на цель не кинетической энергией. Между двумя торпедами создавалось быстропеременное масс-эффекторное поле, и рвало мишень на атомы. Даже отдаленно подобного вооружения во всей галактике Небесная Река не существовало – в основном потому, что торпеда не должна стоить дороже корабля, который сбивает. Зона поражения у них была невелика, и снаружи ими вряд ли удалось бы существенно повредить «звездный разрушитель». А вот прикрытые только кинетическими полями ангары были предельно уязвимы. 

Второе оружие фрегат сбросил с десантной рампы еще до того, как высадил капитана и его спутников на встречу с Вейдером.

Сейчас «Нормандия» с оскорбительной легкостью петляла среди зеленых просверков заградительного огня, слабого и суматошного. Большая часть турболазерных башен молчала, и причина этому стала видна, едва фрегат вынырнул из-под днища суперлинкора, чтобы промчаться вдоль кромки серого клина, ориентируясь на невидимую точку выхода.

Командная башня «Палача» всегда была до нелепости маленькой в сравнении с громадой корабля: ее проектировали по образцу вдесятеро меньших «Императоров». И еще меньшей она казалась теперь, кувыркаясь в пространстве отдельно от самого корабля и постепенно отдаляясь от колоссальной горящей раны в теле звездолета. Установленная группой «Ф» бомба – самая мощная, какую только смогли собрать техники Альянса – сработала как надо.

Именно для того, чтобы десантная группа – шестерка морпехов-землян во главе с Эшли Уильямс, наблюдатель от Альянса мятежников Кри Мадин (при обсуждении плана высказавшийся в том смысле, что черт с ней, с головой, но он себе не простит, если не примет личного участия в этакой авантюре), кварианец Витор и астродроид R2-N6 – успела домчаться на тяжело груженом «Мако» по броне звездного дредноута до места, заложить бомбу и перейти к следующей части плана – Джокер и тянул так долго с заходом в ангар.   

Примитивная вычислительная техника вынуждала имперцев до неприличного централизовывать управление большими кораблями. Любая компьютерная система, достаточно сложная, чтобы обеспечить распределенный контроль, обрела бы самосознание, и доверять боевые корабли эмергентному ИИ никто не собирался. Но боевая рубка «Палача» сейчас дрейфовала в  пространстве, оторванная взрывом под корень, и в системе управления «звездным разрушителем» царил хаос. Разумеется, любые системы на боевом корабле дублируются, и система управления – тоже. Но второй командный пост находился, для надежности, в личных покоях и под личным контролем лорда Вейдера, который сейчас был занят на нижних палубах и не мог дать допуск к управлению беспомощно сидящим на своих постах офицерам.

Третий дублирующий пост сейчас брала штурмом десантная группа. Неважно, что в трюмных бараках «Палача» ждали команды десять тысяч штурмовиков 501 легиона – без приказа они не узнают, что пора в бой, а отдать приказ было некому. На долгие, критические минуты гигантский корабль потерял управление.

А «Нормандия» вышла на траекторию перехвата идущих за «Палачом» линкоров эскадры – «Тиран», «Опустошитель», «Завоевание» и приданный им в помощь «Совратитель»  двигались на помощь парализованному флагману. Разведка донесла, что «Мститель» остался в системе Хота, пострадав при атаке на планету, а «Преследователь» зачищал соседние системы, так что Эскадра Смерти выступала в сокращенном составе. Для того, чтобы привести к повиновению Беспин, много было и этого, но сейчас имперцам предстояло вступить в настоящий бой. И не с единственным фрегатом.

-- «Нормандия», -- послышался по общей связи искаженный помехами голос Веджа Антиллеса по наспех подключенному комлинку. – Встречайте пополнение!

Командование Мятежного Альянса выделило для операции единственный тяжелый корабль. Бросать его под огонь сотен турболазеров никто не собирался – от крейсера остались бы одни обломки. Его функция была другой. «Правосудие», крейсер-«восьмидесятка», строилось по индпроекту, как все корабли мон каламари. В отличие от прочих кораблей серии оно создавалось в первую очередь как авианосец. Сам корабль дрейфовал далеко за орбитой Беспина, на краю межзвездного пространства, но оснащенные гиперприводом малые корабли мятежников лишь ждали сигнала – и оператор связи Моника Негулеско подала этот сигнал, когда десантная группа подорвала бомбу.

За кормой «Нормандии» выпадали из гиперпространства истребители «Разбойной эскадрильи». Шира Бри знала, кто за ними последует – бомбардировочные В-крылы. Обычно тяжелые истребители шли плотной волной, перегружая дефлекторные щиты линейных кораблей, и лишь затем сбрасывая протонные торпеды. Но не в этот раз.

Джокер издал неясный звук горлом, коснулся панели твердого света перед собой – и «Нормандия» на долю мгновения обогнала свет, метнувшись вперед, чтобы почти вплотную всадить пару «Дротиков» в эмиттеры щита, так соблазнительно вынесенные на рубку «Тирана». Щит рухнул, и сквозь изумрудный ливень турболазерного огня бомбардировщики устремились на еще опасную, но уже беззащитную добычу.

[serebryakov]

 

-- Нет, -- прошептал Люк, отводя в сторону плазменный клинок. – Не может быть.

-- Загляни в свое сердце, Люк, -- с неожиданной мягкостью промолвил черный великан. – Сила подскажет тебе правду.

-- Нет!

– Приди ко мне, -- настойчиво повторил Вейдер. – Тебе под силу одолеть императора. Он предвидел это. Присоединись ко мне, и мы вместе будем править галактикой – отец и сын.

Мысли в голове Шепарда крутились с тошнотворной быстротой. Совместить в одной персоне воплощенный ужас имперского террора и сияющую улыбку голубоглазого мальчишки на снимке из памяти дроида С3-РО у него получалось с трудом.

-- Нет… -- Юноша замотал головой, будто пытаясь вытрясти из ушей пугающие слова.

Вейдер шагнул к нему на негнущихся ногах, протягивая затянутую в черное руку.

Что случилось с этим человеком двадцать лет назад?

-- Да какая разница, -- ответил сам себе Шепард вслух.

Люк бросил на него растерянный взгляд.

-- Неважно, кто твой отец, -- проговорил командор уверенно. – Важно, кто ты сам.

Молодой пилот отступил на шаг. Меч в его руках вернулся в прежнюю позицию, плечи расправились.

-- Я рыцарь-джедай, -- прошептал он. – Как мой отец. Его звали…

-- Анакин Скайуокер, -- словно пробуя на вкус, выговорила Лиара.

-- Это имя, -- проронил Вейдер, не оборачиваясь, -- больше для меня ничего не значит.

-- Неправда, -- безжалостно ответила азари. – Иначе ты не искал бы сына.

Синие сполохи облегали ее сплошной вуалью, как… непрошенное воспоминание подсказало – как. То была «накидка матриарха», прием не столько действенный, сколько демонстративный. Выполнить его могли лишь сильные биотики, а сила и контроль приходили к азари с возрастом. Такое же сияние окутало Бенезию Т’Сони, когда воля Жнеца в последний раз взяла верх над ее рассудком. Когда Лиаре пришлось увидать безумие и смерть родной матери.

Шепарда посетило чувство, что Люк Скайуокер сейчас видит безумие родного отца. И, возможно, увидит смерть.

-- Анакин Скайуокер, -- с уверенностью сумасшедшего прохрипел Вейдер, -- был слаб. Я  убил его. В себе.

-- И это ложь, -- припечатала Лиара. – Иначе тебе не пришлось бы это себе доказывать.

-- Анакин Скайуокер мертв, -- повторил черный великан.

-- Тогда я отомщу за него, -- порывисто выпалил Люк.

-- Месть – не путь джедая, -- заметил Вейдер с глухой насмешкой.

-- Тогда даже хорошо, что мы не джедаи, верно? – Шепард перехватил удобнее свой плазменный меч. Ярко-синий, как знамя Системного Альянса. 

-- Это неважно, -- отозвался великан. – Пощады не ждите.

-- Ты не пощадишь сына, которого столько времени искал? – с легким презрением спросила Лиара.

-- Поражение откроет ему глаза, -- откликнулся Вейдер. – Как мне. Мы будем вместе.

Кого он пытается убедить – себя? Люка? А может, Силу?

А ведь он не знает, что у Люка есть сестра, подумалось командору. Не навести бы его теперь на эту мысль.

-- Я не стану предателем, -- убежденно промолвил Люк.

-- А ты стал, Вейдер, -- припечатала Лиара звенящим голосом. – Зачем? Скажи, зачем?

Шепард и себя не мог мысленно втиснуть в шкуру человека, который предал все, за что воевал не один год. Но ведь что-то заставило Анакина Скайуокера так поступить? Где-то у него есть переключатель – и не те, что моргают на панели управления поверх кирасы?

Для самого командора измена была немыслима в принципе. Но достаточно принять для себя, хоть в самой малости, хоть раз, что предательство допустимо – и вопрос только в цене. Кто-то предает родных ради идеи. Кто-то предает идею… ради семьи.

Сын и отец – но ведь детей рожают матери.

-- Ее звали Падме, -- проговорил Шепард, припоминая брошенные Йодой слова, -- Амидала Наберрие.

Вейдер рывком повернулся к нему, и в лицо командору ударила концентрированная ненависть.

-- Не смей, -- все так же негромко предупредил великан, -- произносить ее имени.

-- Ты сделал это ради нее, -- продолжал Шепард, преодолевая вязкое сопротивление судьбы. Сила вокруг трепетала, пытаясь заключить командора в стылые объятья. – Все ради нее. Что обещал тебе сделать с ней император? Убить? Пытать?

Алый клинок вскинулся, рассекая время.

-- Спасти, -- прохрипел Вейдер.

Пока меч был опущен, черный колосс двигался медленно, экономно, словно каждое движение ему было в муку. Но сейчас ему хватило двух стремительных шагов, чтобы оказаться рядом.

-- И он СОЛГАЛ! – взревел великан, когда алый клинок в его руках ударил наотмашь.

[serebryakov]

Шира Бри знала, что это случится, и удивилась только, что так поздно.

Первым двум «звездным разрушителям» «Нормандия» подсекла сухожилия с легкостью. На «Тиране» даже не успели понять, что произошло, прежде чем торпеды разнесли оба эмиттера. Конечно, большую часть уязвимых мест прикрывали отдельные дефлекторные плоскости, но дюзы ими не заслонишь. Теперь линкор дрейфовал, лишившись управления, и постепенно теряя высоту. По прикидкам Ширы, если инженерам не удастся восстановить хотя бы несколько двигателей, или если имперцы проиграют бой и не смогут взять поврежденный корабль на буксир, в ближайшие часы «Тиран» войдет в верхние слои атмосферы Беспина и, тормозясь о нее, выйдет на гибельную спираль, ведующую к центру планеты.

На «Опустошителе» успели понять, что происходит, но не успели помешать стремительному броску «Нормандии». Щит рухнул.

К этому времени все четыре линкора, даже обреченный «Тиран», уже выпустили свои эскадрильи, и внезапно оказалось, что избиение младенцев окончено. Разумеется, «Нормандия» на два, если не на три порядка превосходила в скорости СИД-истребители. Но настолько же она уступала им в маневренности, а «Разбойная эскадрилья» не могла ее заслонять собой – крестокрылы точно так же отставали. На крошечном фрегате сосредоточился огонь всех противокорабельных орудий, внимание каждого пилота. Имперцы прекрасно понимали, что без этого корабля повстанцам не под силу нанести эскадре дальнейший урон.

Но момент, когда все пошло наперекось, еще не наступил.

«Нормандия» завершила разворот по широкой дуге, вышла на курс, и Джокер бросил корабль вперед, навстречу вражеским истребителям. Ядро «Тантала» прогибало пространство впереди, заставляя звездолет скатываться в несуществующий гравитационный колодец, гнаться за горизонтом наперегонки с шальными фотонами. Тревожно полыхнули индикаторы щита, принявшего косой удар плазменного сгустка, а потом фрегат ворвался в строй «шестеренок», как ястреб в стаю воробьев, и пришло время вытащить из рукава последний туз.

Лазеры ПОИСК ударили огнем. Семьдесят два раза.

Противоракетный комплекс не мог пробить даже слабой брони СИД-истребителей, но ему и не требовалось. Лучи ИК-лазеров выжигали датчики и камеры, перегревали радиаторные панели, нарушали тонкую настройку двигателей, и от них было не уйти. «Шестеренки» превращались в мишени, и налетевшая следом «Разбойная эскадрилья» расстреливала их, точно в тире.

– Кинетический щит – восемьдесят семь. До полной перезарядки системы ПОИСК сорок секунд.

Два СИДа исхитрились попрать все законы вероятности и физики, столкнувшись в космосе. Взрыв обрызгал щиты дождем осколков.

Позади, в БИЦ, Пресли дирижировал сводным ансамблем связистов, операторов, тактиков, инженеров в двигательном отсеке, доносились через комлинк восторженные вопли Антиллеса, но здесь, в рубке, действовал один только Джефф Моро. Шира Бри сидела рядом с ним, впившись пальцами в ложемент, и чувствовала себя совершенно бессильной.

И обреченной.

Впереди вырастало на обзорных экранах «Завоевание».

Только что вышедшие из ангаров истребители прикрытия просчитались, недооценив скорость незнакомого корабля. «Нормандия» промелькнула сквозь их строй, уложив в мишень-эмиттер очередную пару «Дротиков», и начала разворот по широкой дуге. Способности «крестокрылов» менять курс чуть ли не под прямым углом Джокер завидовал долго и шумно, но даже самый совершенный корабль Млечного Пути не мог игнорировать законы физики настолько нагло.

Этого времени СИДам хватило, чтобы сориентироваться. Их командир правильно расставил приоритеты: бомбардировщики мятежников могли обездвижить имперские корабли, но не уничтожить полностью – не хватило бы бомбовой нагрузки. Пока хотя бы один «звездный разрушитель» оставался на ходу, он мог вытащить остальные из гравитационного колодца Беспина, и победа повстанцев осталась бы для Империи унизительной, но не слишком болезненной: пиар-ход, а не всплеск тактического гения. Щиты оставались целы только у шедшего в строю последним «Совратителя», и первой, основной целью СИД-эскадрильи было теперь уничтожить «Нормандию», только и способную их снести.

Прикрыть фрегат было некому. Даже если бы его крестокрылы могли угнаться за стремительной «Нормандией», Веджу Антиллесу приходилось жонглировать звеньями своих подчиненных, потому что в бой ввязались запоздавшие истребители с «Тирана», угрожая бомбардировочной эскадрилье. Мятежники начали нести первые потери – один крестокрыл, другой, третий. От огня сотен турболазерных батарей «Нормандию» спасали только имперские системы наведения, неспособные вести цель на высоких скоростях – но плотность этого огня вблизи от кораблей становилась такой, что попадание становилось только вопросом времени, потому что никакое везение не бывает вечным.

И, словно этого было недостаточно, Шира почти физически ощущала, как замедляется реакция корабельных систем по мере того, как все большая часть процессоров «Нормандии» перенаправлялась на дистанционную борьбу с шифровальными механизмами «Палача». Если десантной команде не удастся взломать управление супер-линкором, вся операция потеряет смысл.

– Ресурсов системы на криптографическую борьбу расходуется: пятьдесят восемь процентов, – сообщила Норма голосом, теряющим всякое подобие человечности. – Рекомендация: переход некритических систем на ручное управление. Отключаю режим эмуляции личности.

-- Норма, -- просипел Джокер, не сводя взгляда с десятка указателей разом, -- здесь некому брать управление на себя.

-- Отключаю голосовые уведомления, -- мертвенно проговорила «Нормандия», и смолкла.

На мгновение Шире показалось, что сейчас пилот попросит ее взяться за штурвал. Но крестокрылом она могла управлять. Незнакомым кораблем, построенным в совершенно непривычной традиции – нет. Ей оставалось только беспомощно смотреть, как «Нормандия» несется в горловину смыкающейся сети зеленых огней.

ПОИСК находил цели одну за другой, выжигая электронные глаза пилотов, временами отвлекаясь на смехотворно медлительные торпеды СИД-перехватчиков. Истребители теряли управление один за другим. Казалось, что они прорвались.

Предчувствие рвануло за нервы.

Джокер понял, что собирается сделать имперский пилот, даже раньше, чем Шира, хотя ему не помогала Сила. Уклониться от тарана у него бы не получилось. Но он сделал, что мог. Одаренному его реакция сделала бы честь; для простого человека она была невероятной.

Когда ударило осевое орудие, отдача заставила «Нормандию» содрогнуться. Летящая на подсветовой скорости стальная болванка едва не в упор разнесла истребитель в облако раскаленной пыли, и Джокер бросил фрегат в крутой вираж, принимая удар осколков на кинетические щиты. 

Он почти справился.

Наработанные сотнями часов виртуального пилотирования рефлексы подвели пилота. Шрапнель осколков снесла щиты, и миновала корпус самой «Нормандии»… но смонтированный поверх брони неуклюжий «ослик», гиперпривод, снятый с древнего крейсера из затерянной системы Лехон, выступал за обводы корабля, впечатанные в память симулятора. От удара загудели колоколами лонжероны, на глазах Ширы покрылись оранжевыми и желтыми тревожными пятнами основания моторных балок на схеме-плане. Гиперпривод сорвало с талии звездолета, как разодранную юбку.    

А без него «Нормандия» не могла покинуть пределы системы Беспина.

Джокер стиснул зубы и снова бросил корабль в сверхсвет. Впереди маячил, озаренный стробоскопическими зелеными вспышками, «Совратитель».

[serebryakov]

Сила берегла командора.

Ничем иным он не мог потом объяснить, что пережил первые секунды натиска.

С огненным мечом в руках Вейдер преображался. Куда делась механическая неспешность? Великан шагал вперед все той же тяжелой поступью, но теперь световой меч его наносил удар за ударом -- стремительным, размашистым, -- и Шепард едва успевал блокировать их своим клинком, отгоняя тревожный звон предчувствия, отступая метр за метром.

Вейдер действительно не хотел убивать Люка, мелькнуло в голове. Хотел бы – убил бы. 

Колоссальным усилием Шепард рванулся в сторону, уходя от низко пошедшего алого клинка, и ушел в биотический рывок, разрывая дистанцию. Рывок, и разворот, и биотический удар изо всех сил. Таким ударом командор сбивал с ног взрослых кроганов. Грузовой контейнер за спиной Вейдера качнулся, тяжело грянув об пол.

Великан даже не пошатнулся. Только плащ взвихрился за его плечами.

«По крайней мере, он остановился».

Шепард вломил снова. И снова. Синеватые сгустки черенковского свечения врезались в черную фигуру, контейнер за ней со скрежетом отползал, но Вейдер оставался стоять. Застонав от напряжения, Лиара швырнула почти метровый шар сингулярности. Черный плащ сорвало с плеч, но сам великан оставался стоять. Несгибаемость давалась ему не без труда – богатырские плечи опустились, словно под незримым грузом. Но он держался.

Рука в черной перчатке вскинулась, преодолевая сопротивление, ухватывая что-то – и такая же рука, только невидимая, стиснула горло командора. Шепарда швырнуло назад, вжимая спиной в титановую стенку контейнера, и он с ужасом понял, что не может вдохнуть.

Командор успел осознать свою ошибку. Сила, чем бы она ни была, позволяла ему задействовать вышедший из строя биотический имплантат – и он забыл, что возможности Силы шире, чем таланты даже самого могущественного биотика.

Люк ринулся к Вейдеру, замахиваясь световым мечом, но великан, не опуская левой руки, отбил удар мечом в правой, с такой силой, что Люка отшвырнуло прочь, сбив с ног. Давление на грудь Шепарда лишь на миг ослабло.

-- Ты слаб, -- донеслось из-под маски. – Умри.

Ну уж нет, с яростью подумал командор.

нет

ярость и боль и огонь и кровь

Биотические толчки не действовали на Вейдера… напрямую.

Напрягая последние силы, Шепард потянулся, притягивая и отталкивая, играя с массой предмета, который с трудом мог разглядеть сквозь ржавый туман в глазах, но Вейдер точно не мог видеть спиной…

Предвидение. Великан развернулся, разжимая дистанционную хватку, отводя взмахом руки траекторию летящего к нему многотонного контейнера. Но Лиара уже подхватила следующий. Удар следовал за ударом, палуба содрогалась, и колыхались, грозя порваться, бледные полотнища кинетических полей в створе, точно занавески в гравитационном вихре. Теперь уже Вейдер отступал, расшвыривая летящие в него контейнеры, чтобы не быть погребенным под их массой. Один задел его, смяв наплечник, другой прошел рядом, сбивая с шага, пока, наконец, Шепард сверхъестественным усилием не метнул сразу два ящика с запчастями одновременно с Лиарой, и три контейнера разом впечатали черного великана в стену. 

Мы его прихлопнули, мелькнуло в голове у командора. Как таракана. Не может человек выдержать такого удара. Даже кроган не может. Даже кроган-киборг с медигелем вместо крови.

Контейнеры со скрежетом начали расходиться, по временам замирая в неустойчивых положениях. Вейдер, шатаясь, стоял у стены. Правая рука его ниже плеча была смята в лепешку – держа меч в левой, великан ее отсек, и на разрезе задымились провода и механические тяги.

Вот теперь, подумал Шепард, мы его разозлили по-настоящему. Темная сторона черпает силу в боли, гневе и ненависти. Так что все, что его не убивает…

…Только делает сильнее.

Нам его не одолеть, промелькнула предательская мысль. Он сильнее нас всех, вместе взятых. Потому что он пользуется Силой.

Из-за смятого, потерявшего форму контейнера выступил Люк, загораживая дорогу шагнувшему вперед Вейдеру. Голубой плазменный клинок в его руке был опущен.

-- Хватит, -- с усилием проговорил юноша. – Если в тебе осталось еще хоть что-нибудь от моего отца… хватит. Я не хочу сражаться с тобой.

-- Придется, -- тяжело проронил великан. – Ты хочешь спасти своих товарищей? Открой себя Темной стороне, и ты сможешь победить. Откажись – и поражение приведет тебя на Темную сторону. Выбор за тобой.

-- Нет. – Люк мотнул головой. – Выбор за тобой. Император обманул тебя. Зачем ты служишь ему?

-- Ты не понимаешь всей мощи Темной стороны! – взревел Вейдер. – Я… не… могу…

Казалось, он каждое слово вырывает из себя клещами, и Шепард понял, почему Бенезия все время приходила на память при звуках механического, невыразительного голоса.

-- Лиара, -- вполголоса произнес командор. – Он индоктринирован.

И сейчас воля изменит Вейдеру, как изменила Бенезии, и он попытается убить сына.

На его стороне вся мощь Темной стороны.

И Сила колотила в виски, пытаясь что-то сказать командору. Что-то подсказать.

Шепард сделал шаг вперед, пытаясь отвлечь внимание черного великана на себя. Ему это удалось, но лучше бы он этого не делал.

Не оборачиваясь, Вейдер вскинул увечную руку, и командора вздернуло в воздух. Двжение шло изнутри, будто множество незримых крючьев вцепились в каждую клетку тела, поднимая ввысь, волоча за собой одежду и броню. И снова призрачные пальцы сдавили гортань, ломая хрящи и отнимая дыхание. Лиара метнулась на помощь – и словно натолкнулась на невидимую стену. Лицо ее исказилось от напряжения, но Сила текла сквозь тело темного владыки, и невозможно было сказать – она шумит в ушах, или кровь.

«Да как же его одолеть?»

Плоть и мысль ненавистных – ключ к несравненной власти над материей.

Голоса колумийских старейшин звучали в памяти, будто за спиной раскрылся амфитеатр герусии.

Пользоваться силой ненавистных может тот, кто мыслит, как они.

Протеанина под рукой у командора не было. Но память погибшего народа выжег в его нейронах маяк с Эдема-Прим. Шепард потянулся к Шифру,

огонь кровь смерть огонь тьма индоктринация гибель

разрывая связи черного великана с Силой

враг смерть индоктринация враг враг запрещено блокировка

и триллионы призрачных нитей лопнули.

Шепард грохнулся броневыми наколенниками о палубу, тяжело дыша.

-- Ты смеешь!.. – вымолвил великан сквозь шипение дыхательного аппарата.

-- Еще как, -- прохрипел командор, поднимаясь на ноги.

Невидимая стена рухнула. Вейдер сделал несколько стремительных шагов в сторону и – швырнул свой меч в сторону Люка. Если рукоять своего плазменного факела выпускал из рук Шепард, силовые поля стягивались к рукояти, и меч отключался – обычная защита от дурака, -- но на черного великана словно не действовали законы здравого смысла. Меч летел, крутясь, словно бумеранг, со злобным гулом рассекая воздух вертолетной лопастью клинка, и будто сам собой наводился на цель. Люку пришлось уйти в перекат, чтобы не попасть под лезвие.

А Шепард проводил меч взглядом, и это оказалось ошибкой.

Вейдер метнул свое оружие не для того, чтобы навредить сыну. А для того, чтобы освободить на секунды единственную руку. Рефлексы, наработанные тренировками с кинетическим оружием, сейчас работали против бойцов из Млечного пути. Там, где боец N7 или тессианская коммандо разорвали бы дистанцию – Вейдер ее сокращал.

Лиара не успела отшатнуться, когда железные пальцы сомкнулись на ее горле. Хрустнул металлокерамический горжет. Вейдер одним рывком оторвал асари от земли и швырнул, развернувшись всем телом, через весь многометровый ангар, в груду контейнеров, чтобы следующим движением выхватить из воздуха рукоять описавшего полный круг меча.

Зеленый огонек на индикаторной полоске внутри командорского шлема сменился на оранжевый – «боец нуждается в медицинской помощи».

-- Вот теперь, -- проговорил Шепард, нашаривая на магнитных креплениях другое оружие, -- ты меня разозлил.