Армия Российской империи

[wizard]

СОН ТРЕТИЙ

Ведь наша любовь — это пушки, и пушки верны в боях!
Бросайте свои погремушки, не то разнесут в пух и прах — бабах!
Киплинг.

Все тем же солнечным днем, в ровно таких же условиях, я стоял у Дурацкого Брода. Но теперь в моем мозгу циркулировали семь уроков вместо четырех.

Я немедленно выслал две группы, по одному унтер-офицеру и три солдата в каждой, на север и на юг, с приказом посетить все ближайшие фермы и краали и привести в наш лагерь всех здоровых мужчин и юношей-голландцев и всех мужчин-каффиров – если возможно, уговорив, если понадобится, заставив. Таким образом, новость о нашем прибытии не дойдет ни до каких коммандо, которые могут быть поблизости, а заодно решится проблема рабочей силы. На вершине Обережного холма я приказал разместить небольшой наблюдательный пункт.

Я решил, что так как брод не может вскочить и убежать, то нет нужды разворачивать нашу позицию или сторожевые посты особо близко к нему, особенно если такая позиция рискует оказаться под обстрелом с близкого расстояния со стороны берега, подходы к которому плохо просматриваются и который служит отличным укрытием. Самым что ни на есть худшим решением представлялось расположиться внутри «подковы» речного русла, так как там противник смог бы практически нас окружить. Дальше на юг местность постепенно поднималась, и, соответственно, мой выбор пал на точку в 700-800 метрах к югу от брода, где я приказал вырыть траншею, обращенную примерно на север (фронт). Таким образом, перед нашим фронтом было где-то 800 метров открытого пространства. Как это заведено, мы начали рыть для 50 моих солдат траншею длиной где-то в 50 метров.

Некоторое время спустя вернулись наши дозорные, которые привели трех мужчин?голландцев и двух мальчишек, а также где-то тринадцать каффиров. Голландцы, главный из которых казался образованным и имеющим некоторый вес человеком, сперва запротестовали, когда мы выдали им инструменты и сказали выкопать для самих себя укрытие. Они показали мне пачку «пропусков», громогласно пообещали пожаловаться на нас генералу и даже направить запрос о наших «зверствах» в Палату общин. На мгновение я застыл в нерешительности, поскольку тут же представил, что может случиться с вашим бедным БФ, если какой-нибудь депутат от Верхнего Тутинга поднимет эту тему; но Вестминстер был далеко, и я скрепил сердце. Наконец, они смогли оценить тот аргумент, что это все-таки ради их же блага, поскольку иначе, если нас атакуют, они останутся в открытом вельде.

 

Каффиры же явились долгожданной сменой для моих уставших людей. Они также вырыли в небольшой ложбине сбоку и позади нашей траншеи отдельный окоп для себя.

К вечеру у нас была весьма пристойная траншея – бруствер в верхней части имел толщину в 76 сантиметров и вполне, как я проверил на практике, держал пули. Наша траншея не вся была одной сплошной прямой линией, а ломалась под небольшим углом – я весьма коварно решил таким образом немного распределить наш огонь по сторонам. Но, разумеется, каждая половина траншеи была настолько прямой, насколько я мог добиться.

Диву даешься, каких усилий мне стоило заставить людей вырыть нормальную прямую траншею. Здесь я был весьма привередлив, поскольку слышал как-то о капитане, получившем строжайший выговор на учениях за то, что какой-то старший офицер счел его траншею «потерявшей равнение». Никто не мог гарантировать, что завтра какая-нибудь большая шишка не заявится нас проинспектировать, так что лучше было подготовиться ко всему.

К сумеркам я приказал сменить часовых на Обережном холме (там также вырыли окоп) и довести численность этого дозора до шести человек. После ужина я отдал приказы на следующий день и скомандовал отбой – прямо в траншее. Палатки мы не разбивали, так как устраиваться в них не собирались, и они лишь выдавали бы нашу позицию. Мы взяли наших пленников, точнее, «гостей», под стражу, предоставив к их услугам одного часового.

Прежде чем заснуть, я провертел в голове свои семь уроков, и, как мне показалось, ничего, что могло потребоваться для победы, я не упустил. Мы окопались, у нас хорошая защита от стрелкового оружия, продукты и боеприпасы под рукой, в траншее, и бутыли для воды заполнены. С чувством удовлетворения и мыслью о том, что я, как хороший послушный мальчик, все сделал правильно, я постепенно задремал.

Рассвет следующего утра был светел, но беден на события. Пока готовился завтрак, у нас было около часа, чтобы еще немного довести до ума траншею. Едва мы покончили с завтраком, дозорный на Обережном холме доложил о клубах пыли, показавшихся вдали на севере, у Обломной горы. Пыль эту поднял большой отряд всадников, сопровождавших какой-то колесный транспорт. Это наверняка был противник, и похоже, они шагали в блаженном неведении насчет нашего присутствия у брода.

 

Ну что, подумал я, если они подойдут, ничего не подозревая, и всей кучей полезут через брод, не разглядев нашей позиции, то мы «сорвем банк». Сейчас я затаюсь, позволю передовому отряду пройти без стрельбы, дождусь, пока главные силы подойдут на близкое расстояние, и тут мы разрядим магазины в самую их массу. Да, лишь тогда, когда они будут у этого разрушенного термитника в 400 метрах от нас, я скомандую «огонь!»

Однако вышло не по-моему. Через некоторое время противник остановился, очевидно, чтобы поразмыслить. Люди из авангарда явно что-то обсуждали, а затем с большой осторожностью постепенно выдвинулись к ферме у Инцидентамбы. Оттуда выбежали и принялись махать две или три женщины, к которым эти люди тут же поскакали. Что там произошло, конечно, мы слышать не могли, но можно было догадаться, что женщины рассказали о нашем приходе и нашей позиции, поскольку эффект это произвело поистине электрический. Передовой отряд буров разделился надвое, одни поскакали в сторону реки далеко на восток, другие таким же образом на запад. Один человек устремился с добытыми сведениями к основным силам, которые тут же всполошились и направились со своими телегами за Инцидентамбу, где пропали из видимости. Разумеется, все они были за пределами нашей дальнобойности, и нам оставалось только сидеть в полной готовности, ждать, пока враги войдут в открытую зону нашего огня, и тогда всех их положить.

Неторопливо ползли минуты – пять, потом десять, и ни следа противника. Вдруг я услышал: «Прошу прощения, сэр, я кажется что-то заметил на вершине во-он того копье». Солдат указал мне на несколько пятнышек, похоже, телег, перемещающихся по гладкому склону Инцидентамбы. Пока я наводил бинокль на резкость, с холма раздался «бум», за которым последовал резкий звук разрыва и дым, взметнувшийся в воздух довольно близко от нас, а затем метрах в шестидесяти спереди от траншеи словно забарабанил ливень, и каждая его капля взметала маленькое облако пыли. Тут, конечно, было самое время ввернуть какую-нибудь подходящую к случаю цитату, вроде «Пушка! Они заряжают пушку!» или «А нам плевать, что начали стрелять!», но как-то не очень хотелось. Я был в ужасе. Я совершенно забыл, что против нас могут применить пушки, хотя, вспомни я заранее об их существовании, даже не знаю, какие другие оборонительные меры я мог бы принять с моими тогдашними знаниями. Среди моих людей начало распространяться некоторое беспокойство, и я веселым тоном, рассчитывая на безопасность нашей замечательной траншеи с толстым пуленепробиваемым бруствером, окрикнул их: «Все в порядке, парни, не высовывайтесь, и они не смогут нас достать!» Секунду спустя раздался второй «бум», над нашими головами просвистел снаряд и испещрил пулями склон немного позади траншеи.

К этому времени мы припали к земле как можно ближе к брустверу, который еще недавно выглядел таким ко всему готовым, а теперь, когда эти дьявольские снаряды рассыпают с неба свои пули, он вдруг стал прискорбно бесполезен. Снова бум. На этот раз снаряд разорвался точно, всю землю перед траншеей усеяла шрапнель, а одного человека ранило. В этот момент на Обережном холме началась стрельба, но в нашу сторону ни одна пуля не летела. Почти тут же последовал новый выстрел, обрушив металлический град прямо нам на головы; еще несколько человек было ранено, и их стоны больно было слышать. Солдаты похватали инструменты и судорожно пытались поглубже зарыться в твердую землю, поскольку сейчас наша траншея защищала от сыплющейся сверху шрапнели не лучше, чем чайное блюдце защищало бы от проливного дождя – но было слишком поздно. Мы не могли углубить траншею с достаточной скоростью. Буры хорошо пристрелялись по траншее, и теперь снаряды рвались над нами с ужасающей методичностью. Еще несколько человек ранено, и нет ни одной причины, почему противник вдруг перестанет поливать нас шрапнелью, пока всех не перебьет. Мы были абсолютно бессильны что-либо сделать, и я поднял белый флаг. Все, что мне оставалось, это благодарить Провидение за то, что у врага нет скорострельных пушек, иначе, хоть нам и «плевать, что начали стрелять», нас бы размазали прежде, чем я бы успел его вывесить.

Когда артиллерийский огонь прекратился, я с удивлением обнаружил, что буры не торопятся спуститься с Инцидентамбы и принять нашу сдачу, но три минуты спустя около полусотни конных буров подъехали к нам со стороны берега с востока и запада, и еще несколько подошли с юга, обогнув Обережный холм. Отряд на Обережном холме, как оказалось, сумел нанести противнику некоторый урон, сами потеряв от винтовочного огня двух человек ранеными. В их сторону не ударил ни один снаряд, хотя они стояли рядом с каффирскими хижинами, которые были довольно приметны.

Каким разочарованием оказалась реальность по сравнению со сладостными утренними мечтаниями, когда я только увидел буров!

Разумеется, женщины с фермы нас выдали, но сложно было сообразить, отчего же буры остановились и что-то заподозрили еще прежде, чем дошли до фермы и поговорили с ними. Что они такое могли обнаружить? Эту загадку я никак не мог разрешить.

Пока мы шагали в плен, в моем сознании медленно раскрутились и улеглись в памяти следующие уроки в дополнение к уже известным:

8. Когда вы забираете к себе чужака и его сыновей, чтобы они не рассказали врагу о вашем существовании и местонахождении, то, если вам хочется преподнести врагу сюрприз, не забудьте также прихватить жену и дочерей, слугу и служанку (у которых также есть языки), и вола его, и осла его (поскольку они могут послужить противнику). Конечно, если их слишком много или они слишком далеко, это невозможно, но тогда и не рассчитывайте застать врага врасплох.

9. Не забудьте, что если против вас применят пушки, неглубокая траншея и низкий бруствер будут хуже, чем бесполезны, будь он хоть десять раз пуленепробиваемым. Такая траншея дает артиллеристам ориентир, чтобы прицелиться, и не защищает от шрапнели. Против точно наведенного артиллерийского огня будет лучше рассредоточить защитников по открытому пространству, спрятав их в траве и кустах, или за камнями и термитниками, чем тесниться в траншее. Если ваши люди рассредоточились по округе, пусть противник хоть до краев наполняет траншею шрапнелью.

10. Хотя для того, чтобы остановить шрапнельную пулю, нужен не такой толстый слой земли, как для винтовочной пули, эта земля еще должна быть в нужном месте. Чтобы защититься, нужно иметь возможность укрыться как можно лучше. Если траншея будет настолько узкой, насколько возможно, а стенки и внутренняя часть бруствера – настолько крутыми, насколько он сможет держаться, у вас будут наилучшие шансы. Еще лучше будет углубить дно траншеи по краям, а открытую верхнюю часть сделать уже. Чем сильнее открытый верх траншеи похож на узкую щелку в земле, тем меньше шрапнельных пуль попадет внутрь.

 И пока я обмозговывал эти выученные на горьком опыте уроки, мне в который уж раз приснился новый сон.

 

[wizard]

СОН ЧЕТВЕРТЫЙ

О если бы кто-то сумел навязать нам
Взглянуть на себя не своими глазами,
Тот сразу бы спас нас от стольких ошибок и глупых идей…
Бёрнс

И опять должен я был решать всю ту же задачу, и десять уроков были мне в помощь.  Я начал с того, что выслал такие же дозорные отряды, как в предыдущем сне, но с несколько иным приказом. Они должны были привести в наш лагерь всех людей, каких отыщут, а весь скот, который мог попасть в руки противника, пристрелить, поскольку нам его держать было негде.

Для своей оборонительной позиции я выбрал то же место, что и в предыдущем сне, поскольку оно по уже названным причинам казалось весьма подходящим. Так что мы вырыли траншею, схожую с уже описанной, но, поскольку я опасался, что против нас могут применить пушки, внутренняя структура была иной. Траншея была направлена общим фронтом к северу, слегка изламываясь в северном направлении, каждая же половина была в целом прямой. Если же посмотреть на нее в разрезе, то глубина траншеи составляла около метра, а перед ней – бруствер высотой около 30 сантиметров; мы сделали верх траншеи настолько узким, насколько это было возможно, не сковывая перемещений. Каждый человек углубил нижнюю часть на своем участке траншеи так, чтобы он смог там поместиться, и доработал свою часть бруствера, чтобы она подходила ему по высоте. Бруствер с крутой внутренней стороной мы укрепили кусками разломанного термитника, твердыми как камень; толщина в верхней части составила около 76 сантиметров.

Дозорные вскоре приволокли к нам нескольких мужчин, женщин и детей. Женщины ударились в совершенно бестолковую перебранку с солдатами, отказывались подчиняться приказам и вообще принимали все происходящее куда менее стоически, чем их мужчины. Это показалось мне подходящей возможностью блеснуть тем, чему я научился во время краткой подготовки, когда служил адъютантом. Я постарался вести себя с дамами предельно тактично и обходительно, повторяя единственные слова утешения, которые знал по-голландски: «Wacht een beetje» – «Al zal rech kom» (искаж. гол. «Подождите немного, все будет в порядке» – известный бурский лозунг, впервые в виде «Все будет в порядке, если каждый выполнит свой долг» высказанный президентом Свободного Оранжевого государства Йоханнесом Брандом и позднее повторенный президентом Южно-Африканской республики (Трансвааль) Паулем Крюгером – прим. пер), но без толку. Их, похоже, вообще не учили ценить хорошее обхождение. Я с сожалением повернулся к главному сержанту, по-командирски подмигнул и, увидев, как он уважительно повел веком в ответ, громко спросил:

– Главный сержант?

– Да, сэр?

– Каким, на твой взгляд, способом лучше всего можно поджечь ферму?

– Ну, сэр, кто-то предпочитает начать с усыпанной соломой кровати, а мне кажется, если ту пианину в углу полить керосином, тоже отлично выйдет.

Больше ничего не понадобилось: такое обхождение дамы вполне поняли и проблем в дальнейшем не доставляли.

Голландцев и каффиров тут же отрядили копать укрытия для себя, женщин и детей. Последних мы собрали вместе и поместили в небольшой ложбине недалеко от траншеи – детей следовало было разместить в действительно глубоком укрытии, во-первых, чтобы они были в безопасности, а во-вторых, чтобы они не принялись махать и привлекать внимание противника. Оказавшаяся очень кстати ложбина сэкономила нам массу усилий, поскольку ее потребовалось только немного углубить и придать подходящую форму.

Все копали с большой охотой, и к ночи укрытия для женщин и детей, для пленников-мужчин, траншея для солдат были практически готовы. Сторожевые посты и часовых я расставил так же, как в предыдущем сне и, убедившись, что все сделано как надо (и что женщинам предоставили тенты и одеяла, чтобы укрыться), я с заслуженным ощущением безопасности отправился спать.

С рассветом, поскольку никаких признаков врага поблизости не было, мы продолжили доводить траншею до ума, изменяя по необходимости глубину и внутреннее устройство так, чтобы каждому из солдат она подходила по росту. В итоге у нас получилась отличная аккуратная траншея – «словно маминой рукой сделанная». Как заметил один из призванных из запаса бойцов, глядя на свежую красную землю посреди желтого вельда, сюда бы еще бордюрчик из устричных раковин или бутылок из-под имбирного пива, и будет точь-в-точь как маленькая грядка брокколи у него дома. За этими важными разговорами и завтраком пролетела пара часов, когда, точно так же, как в предыдущем сне, мне сообщили о приближающейся с севера колонне. Она продвигалась таким же образом, но только ее, конечно же, никто у фермы не встретил. Ах, какой же я молодец, подумал я и улыбнулся сидящим в яме голландкам – которые в ответ злобно на меня посмотрели и даже (ш-ш-ш!) плюнули!

Передовой отряд противника приблизился, осторожно глядя вокруг и крадучись двигаясь к ферме. Похоже, они ничего не подозревали, и я задумался, не удивить ли их, не догадывающихся о нашем присутствии, залпом в упор, а затем разрядить магазины в самую толпу – но тут вдруг один человек остановился, а остальные его окружили. Они в это время были где-то в 1800 метрах от нас, примерно возле края Инцидентамбы. Они явно что-то заметили и почуяли опасность, поскольку между ними произошло короткое совещание с жестикуляцией. После этого один человек поскакал к главным силам, которые со своими фургонами и прочим ушли за Инцидентамбу. Несколько человек, включая одного на белом коне, двинулись в непонятном направлении на запад – цель этого маневра я разобрать не мог. С собой они, кажется, захватили какую-то повозку. Передовой отряд разделился так же, как я уже описывал. Все они по-прежнему были на большом расстоянии, и нам оставалось только ждать.

Очень скоро с вершины Инцидентамбы раздался пушечный «бум», и неподалеку от нас разорвался шрапнельный снаряд. За ним последовали второй и третий, после чего буры пристрелялись и снаряды начали рваться прямо над нами; мы, однако, уютно устроились, прижавшись к земле, в своей чудесной глубокой траншее. Мои солдаты были в бодром расположении духа, и бесполезная растрата врагом ценных шрапнельных снарядов их немало повеселила. Как заметил один солдат, «хорошо сидим, как тараканы в щелке». Растратив множество снарядов, противник достиг лишь того, что двоих ранило в ноги.

Спустя некоторое время пушки прекратили стрелять, и мы тут же заняли позиции за бруствером, готовые отразить атаку – но не увидели ни одного бура, хотя в воздухе тотчас засвистели пули. Почти все они, видимо, были выпущены со стороны берега, с севера и северо-востока – и их непрерывные попадания в бруствер поднимали нескончаемые клубы пыли. Все, что нам оставалось – это стрелять на слух по разным кустам на берегу, что мы и делали с максимальным усердием, но без видимых результатов.

Где-то через четверть часа наши потери составили пять человек, которым попали в голову, самую открытую часть. Высунуть голову из-за бруствера оказалось смертельно опасно, как это было и в тот раз, когда мы пытались стрелять с близкого расстояния по замаскированному противнику. Я видел, как двое бедолаг пытались соорудить жалкое подобие карточного домика из камней и кусков термитника и стрелять оттуда. Конструкция бросалась в глаза не хуже, чем если бы на бруствере торчала дымовая труба, и выстрелы буров стерли ее в порошок прежде, чем солдаты успели хоть что-то сделать – но до того я еще успел, взглянув на нее, сообразить, чем именно мы могли бы поправить ситуацию. Конечно же, на такой случай нам нужны были покрытые бойницы – и как всегда, я оказался крепок задним умом, поскольку теперь, даже не будь мы заняты стрельбой, соорудить их не было никакой возможности. Неожиданно шум выстрелов стал заметно интенсивнее, но среди всего чавканья пуль, врезающихся в землю вокруг нас, нелегко было определить, с какого направления началась эта новая стрельба. К этому времени мои люди все чаще и чаще начали падать, бросая стрельбу, и мне приходилось кричать на них, чтобы не сбавляли огня – и тут я заметил, как пуля ударила в нашу сторону бруствера.

Все стало ясно. Враг, очевидно, пробрался по глубокой лощине-донга у нас за спиной – на которую я не обращал внимания, поскольку она была в тылу – и теперь палил нам, стоящим у бруствера, в затылок.

Должно быть, подумал я, это и называется «ударить в тыл». И так оно и было.

Пока я разобрался, что происходит, буры положили еще дюжину человек. Я приказал всем укрыться и высовываться только на секунду, чтобы выстрелить вперед или назад – но с атаковавшими с тыла мы могли сделать не больше, чем с фронта. Все было то же самое – мы не видели ни одного бура. В этот момент двое наших солдат с Обережного холма кинулись бегом к нашей траншее, а буры открыли по ним ураганный огонь, и пули взметали на их пути один столбик пыли за другим. Одного беднягу расстреляли, но второй сумел добежать до нашей траншеи и рухнуть вниз. Он тоже был тяжело ранен, но сумел собрать силы и сообщить, что кроме него и солдата, что бежал рядом, весь гарнизон Обережного холма убит или ранен, и буры постепенно движутся к вершине. Счастье-то какое.

Теперь огонь был таким плотным, что головы нельзя было поднять над землей, чтобы не схватить пулю. Прижавшись к земле и даже не пытаясь целиться, но лишь высовывая винтовку через край траншеи, чтобы выстрелить, мы короткое время обходились без потерь. Но передышка долго не продлилась, и вдруг солдаты в правой половине траншеи непостижимым образом стали валиться наземь, хотя они были хорошо защищены и никуда не высовывались. Мало-помалу я обнаружил причину. Несколько снайперов забрались на вершину Обережного холма и теперь стреляли вниз, прямо по правой половине нашей траншеи. Пули щелкали чаще и чаще, так что число стрелков явно росло.

А это, подумал я, должно быть то, что называется «продольным огнем с фланга» (продольный, или анфиладный огонь – огонь, при котором выстрелы направлены параллельно фронту противника – прим. пер.). И так оно и было.

Без малейшего приказа, на чистом инстинкте мы все бросили правую половину траншеи и сгрудились в левой, которая, к нашему большому счастью, не могла быть обстреляна продольным огнем ни откуда бы то ни было с южной стороны реки, ни с севера благодаря рельефу местности – если продлить эту линию, то в вельде на северном берегу еще километра на три не было позиции выше нашей, а это превосходило дальнобойность вражеских винтовок.

Хоть мы и сгрудились там, беспомощные, словно крысы в ловушке, но немного утешала та мысль, что противнику нечего с нами сделать, кроме как броситься врукопашную. Мы примкнули штыки и мрачно ждали. Если буры нападут, то у нас штыки есть, а у них нет, и в этой свалке мы дорого продадим свои жизни.

Увы! Я снова был обманут. Холодной стали шанса не представилось – вместо этого мы услышали далеко вдали, в вельде к северу, будто кто-то барабанит по жестяному подносу, и стайка маленьких снарядов впилась в землю неподалеку от траншеи; два из них при этом разорвались. За пределами дальнобойности винтовок, там, посреди открытого вельда на севере я увидел отряд буров, белого коня и машину на колесах… И тогда я все понял. Но как они умудрились так точно выбрать позицию, чтобы накрыть нашу траншею продольным огнем, еще до того, как вообще узнали, где мы?

«Пом-пом-пом-пом-пом-пом!» — раздавалось вновь и вновь, и маленькие стальные дьяволы пропахали прямо по нашей, обернувшейся ловушкой, траншее, покалечив семерых. Я с проницательностью мастера оценил наше положение: теперь мы оказались под продольным огнем с обоих флангов. Но знание это явилось слишком поздно и не могло уже нам помочь, потому что:

«Мы беззащитны, капитан.
По нам, как в тире, бьют.
И остается лишь одно:
Безропотно идти на дно
Под вражеский салют»

(Р. Киплинг, «Баллада о «Громобое» (пер. И. Болычева), 1890. В оригинале цитируемые Суинтоном строки выглядят как «We lay bare as the paunch of the purser’s sow, To the hail of  the Nordenfeldt». «Норденфельдт» — производитель вооружения, позднее поглощенный компанией Максима и преобразованный в «Максим-Норденфельдт». В частности, производил первую в своем классе 37-мм автоматическую пушку QF 1?pounder, за характерный звук выстрелов получившую прозвище «пом-пом». Изначально британское правительство отвергло эти орудия, но после того, как их закупили буры и с успехом начали применять «пом-помы» против британцев, переменило свое мнение. Очевидно, та машинерия, которую разглядел БФ, была именно такой пушкой — прим. пер).

Это была последняя капля; нам ничего не осталось, кроме как сдаться или быть уничтоженными с большого расстояния. Я сдался.

бурское орудие пом-пом

 

Буры, как обычно, выскочили со всех сторон. Мы продержались три часа и потеряли 25 человек убитыми и 17 ранеными. Из них только семеро были поражены шрапнелью и фронтальным винтовочным огнем. Все остальные были убиты или ранены с флангов, где врага должно было быть мало, или с тыла, где его вообще не должно было быть! Этот факт убедил меня в том, что сложившееся изначально представление о фронте и его опасности в сравнении с другими сторонами света нуждается в серьезной корректировке. Все идеи, за которые я так держался, были безжалостно сметены, и я погрузился в море сомнений, силясь нащупать хоть что-то определенное, за что можно уцепиться. Мог ли Лонгфелло, когда писал бессмертные строки о том, что «есть тайный смысл всему», очутиться в таком же, как я, положении?

Разумеется, наш полный разгром привел выживших в некоторое уныние – ведь всё у нас в «щелке» так хорошо начиналось. Говорили они об этом по-разному. Так, один солдат сказал пытающемуся перевязать раненое ухо тряпкой капралу: «Ну и дрянь же этот продольный обстрел, скажу я вам. Никогда не угадаешь, откуда тебе влепит. Допекли просто». На что тот угрюмо ответил: «Продольный? Ну естессно, нас накрыли продольным. Эту траншею надо было вырыть немножко волнистой, и тогда было бы хоть как-то получше. Да, волнистой – вот как надо было!» Тут влез третий: «Да, и придумать что-нибудь, чтобы эти гады не гвоздили нам в спину, тоже было бы неплохо».

Да, сколько же было материй на земле, которых я и не касался в своих философствованиях!

Пока мы под конвоем отряда буров шагали на север, мою душу терзало множество мыслей, но одного я никак не мог понять: почему мы не застали врага врасплох? Ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни каффиров – не было никого, кто знал о нашем появлении и мог бы предупредить буров. Как они так быстро обнаружили наше присутствие – ведь явно обнаружили, когда остановились и начали совещаться тогда утром. Лишь когда мы проходили мимо Инцидентамбы, мне случилось обернуться, и, увидев обстановку со стороны противника, я обнаружил, как просто открывался ларчик. Там, на ровном желтом склоне, прямо к югу от брода, виднелась коричневато-красная полоса, такая же заметная, как «Великан из Уилмингтона» («Long Man of Wilmington» – старинная меловая фигура, 72 м в высоту, изображенная на Виндоверском холме в Восточном Сассексе в Англии – прим. пер.) в старом добром Сассексе, словно кричащая: «Эй, британские позиции здесь, не пропустите!» Я представил, как торчу в этой траншее, всем видимый, словно цирковой силач на афише, и надеюсь еще кого-то застать врасплох, и горестно усмехнулся.

Помимо того, что нас обстреливали продольным огнем и ударили в тыл, мы опять оказались в уязвимом положении по сравнению с укрытым от глаз и стреляющим с близкого расстояния противником, поскольку для того, чтобы выстрелить, нам надо было появляться в определенном месте.

В итоге я сделал следующие выводы:

11. Когда маленький изолированный аванпост обороняется от активного противника, нет ни флангов, ни тыла, или, иначе говоря, фронт у него со всех сторон.

12. Берегитесь удара с тыла; когда размещаете и обустраиваете оборону, позаботьтесь о том, чтобы, пока вы перестреливаетесь с врагом перед траншеей, его дружок не подкрался и не выстрелил бы сзади.

13. Берегитесь продольного огня. Это крайне неприятно и с одного фланга – и гораздо хуже с обоих. Помните также, что даже если вы развернете позицию так, чтобы вас не могли обстрелять продольным огнем из винтовок, вы можете быть уязвимы для него с дальнего расстояния, из пушек или «помпомов». Мало найдется прямых траншей, которые нельзя было бы накрыть продольным огнем хоть с какой-нибудь позиции, стоит лишь противнику туда добраться. Иногда этого можно избежать, разместив траншею так, чтобы никто не мог попасть на продолжающую ее линию и обстрелять сверху, или можно много раз «выгнуть» траншею, чтобы она не была прямой, или соорудить траверсы, или вырыть отдельные окопы для каждых двух-трех человек.

14. Не размешайте траншею возле высоты, за которой вы не можете наблюдать, и которую не можете удержать.

15. Не набивайте всех солдат в одну маленькую траншею, как сельдей в бочку. Дайте им воздуха.

16. Как и прежде – укрыться от глаз часто ценнее, чем укрыться от пуль. При стрельбе с близкого расстояния из незамаскированной траншеи, покрытые  бойницы дают преимущество. Покрытие должно быть пуленепробиваемым и не должно торчать, бросаясь в глаза, над бруствером, притягивая таким образом огонь, иначе будет только еще опаснее.

17. Застать врага врасплох – значит, получить большое преимущество.

18. Если вы хотите получить это преимущество, замаскируйте позицию. Хвастаться своей позицией хорошо на светском ужине, а не в обороне.

19. Чтобы определить, замаскирована или нет ваша позиция, осмотрите ее с точки зрения противника.

 

 

[wizard]

СОН ПЯТЫЙ
«Несчастье это – мелочь и пустяк
В сравнении с уже тебя постигшим».
Драйден

«Шагая в ночи по долине к холму,
Мороз прошептал: «Путь такой я возьму,
Чтоб было меня не видать никому,
Пока я не скроюсь вдали».
Гульд

И снова я приступил к той же задаче, со свежим умом и свежими надеждами, и все, что осталось при мне от предыдущих попыток – это девятнадцать уроков.

Отрядив описанным уже образом отряд на Обережный холм и два дозора, я, пока солдаты разбирали припасы и прочее, потратил минут двадцать на то, чтобы пройтись вокруг и, в свете полученных мной уроков, выбрать позицию, которую мы займем.

Я пришел к заключению, что глупо стоять возле вершины холма, и при этом не на самой вершине. Да, я разобью лагерь на вершине Обережного холма, где надо мной на расстоянии винтовочного огня не будет возвышаться ни одна точка, и который, как я мыслю, будет «командной высотой». Я не вполне понимал, что значит «командная», но знал, что это важно – ведь так написано в учебнике, да и на всех маневрах, в которых я участвовал, и на всех тактических схемах, что я видел, «оборона» всегда размещалась на вершине холма или горного кряжа. Задача совершенно ясна: Обережный холм выглядит единственной позицией, которая бы не противоречила моим девятнадцати урокам, значит, нам туда дорога. Когда я остановился возле одной из хижин, мне прямо через горб холма открылся великолепный вид на брод и южный подход к нему, и я мог хорошо обозревать реку далеко на восток и запад. Сперва я думал, не посносить ли соломенные хижины, из которых, помимо пустых жестянок из-под керосина и куч костей и мусора, состоял каффирский крааль; но, поразмыслив, я решил, что проявлю хитрость, а этот самый невинно выглядящий крааль очень даже поможет мне замаскировать мои укрепления. Я разработал детальный план, мы быстро перенесли на вершину холма свои запасы и принялись за работу.

После того, как дозоры вернулись с пленниками, мы заставили голландцев выкопать укрытия для них самих и их женщин, а каффиров из крааля быстро убедили помочь нам с работой.

Планировка была следующей: вокруг хижин на холме и вблизи от них мы вырыли около десятка коротких и глубоких траншей для ведения огня, каждая из которых была изогнутой и могла вместить до пяти человек. У них были очень низкие брустверы, служащие исключительно упором для винтовок; часть выкопанной земли была насыпана за траншеями, сантиметров на тридцать в высоту, а с оставшейся землей поступили так, как будет описано ниже. На большей части брустверов мы проделали выемки, чтобы вести огонь на уровне земли, сами же брустверы были лишь такой высоты, чтобы защитить голову. Поскольку головы солдат сливались с фоном и не были по-настоящему заметны, не было нужды оборудовать настоящие бойницы, что потребовало бы еще и использования новых мешков с песком, а они были бы довольно видны и трудно маскируемы. Когда солдаты в этих окопах будут стрелять, их головы будут лишь чуть выше уровня земли. После того, как работа над траншеями для стрельбы вовсю пошла, началась отрывка и ходов сообщения. Они должны были быть узкими и глубокими и соединять каждую траншею с соседней, а также вести назад к четырем хижинам, в которых были устроены замаскированные огневые позиции. Прямо внутри каждой из хижин сооружалось укрепление из земли, которой у нас было в избытке, мешков с песком, кусков термитника, камней и прочего, высотой около 1,4 метра и толщиной около 76 сантиметров, поверх которого можно было стрелять стоя; в стенах хижины проделывались бойницы, которые оказывались практически незаметными. Из каждой хижины могли вести огонь трое. Я решил в трех хижинах поставить своих лучших стрелков в качестве снайперов, дав им лучшую позицию, чем у солдат внизу в траншеях, а четвертую сделал «боевой рубкой» для себя самого. Все палатки и имущество было собрано в отдельной хижине, подальше от чужих глаз.

К вечеру, хотя работа была трудна, и люди много ворчали, мы смогли завершить стрелковые траншеи, но остальное закончено не было – удалось выкопать лишь на половину от нужной глубины. Земляные стены внутри хижин также не были закончены. Для каффиров и голландцев готовы глубокие ямы в трех хижинах. Последним, что мы сделали перед отбоем, было распределить по траншеям боеприпасы и пайки. Я также приказал наполнить и распределить все бутыли и любые емкости, в которых можно держать воду, включая пустые жестянки, котелки и каффирские долбленые сосуды, на случай долгого и затяжного боя. Разъяснив всем, как важно соблюдать строжайшую маскировку, чтобы не выдать нашу позицию, если завтра с утра вдруг объявятся буры, я с уверенностью в душе лег спать. Так или иначе, у нас очень хорошая позиция, и пусть ее оборудование не завершено, это можно будет наутро исправить, если только у нас будет время.

Рассвело; ни следа врага. Это было просто здорово, и мы принялись вкалывать, завершая недоделанную работу. К этому моменту подчиненные целиком прониклись моим замыслом, и им не терпелось, если получится, преподнести братцу буру сюрприз. Пока они копали, за четырьмя травяными ширмами, которые мы нашли, варился в котелках завтрак – таким образом, над краалем виднелся лишь вполне естественный дымок. Я выбрал пару самых толковых унтер-офицеров и приказал им спуститься, пройтись в разных направлениях вдоль реки и посмотреть, смогут ли они разглядеть головы кого-то из солдат в стрелковых траншеях на фоне неба; если да, то кучи земли, травы, мусора и прочего следовало переделать, чтобы они послужили фоном для солдатских голов.

Чтобы оценить всё в целом, мы с моим ординарцем прошагали полмили к северу от реки. Пройдя некоторое расстояние, мы стянули с себя шлемы и завернулись в два красивых полосатых оранжевых и пурпурных одеяла, которые позаимствовали у гостящих у нас каффирских дам, чтобы какой-нибудь случайный бур, который может тут рыскать, не заинтересовался, что это посреди вельда делают двое «хаки». Шагать с винтовками, спрятанными под одеялами, было неудобно, и вдобавок каждые пару минут приходилось оглядываться, чтобы увидеть, нет ли из лагеря сигнала о появлении на горизонте противника. Сигнал следовало подать, подняв над самой высокой хижиной шест. Но результат нашей работы был великолепен: мы видели на холме обычный крааль, и ничего более. Вокруг валялись кучи мусора, как это обычно и бывает у краалей, но не было видно ни траншей, ни солдатских голов. Единственный изъян – несколько человек, как мы видели, неосмотрительно расстелили на солнце, по крышам хижин и по вельду, свои коричневые армейские одеяла. Даже для распоследней деревенщины эти квадратные пятна, словно коричневые пластыри, наклеенные вокруг всего крааля, были бы признаком того, что там что-то необычное. Я заторопился назад, чтобы исправить ситуацию прежде, чем будет слишком поздно.

Когда мы покончили с завтраком, где-то часа через три после рассвета, часовой из одной из хижин сообщил об идущем с севера отряде. Нам оставалось только ждать и надеяться: все готово, каждый знает, что делать. Никто не высунет головы и не выстрелит из винтовки, пока я не свистну из своей «рубки» — тогда каждый выскочит и разрядит магазин в противника. Если нас обстреляют, люди в хижинах попрыгают в глубокие траншеи и будут в безопасности. Стоя у себя в «рубке» и разглядывая через бойницы брод, я размышлял об открывающихся возможностях. Если очень повезет, бурские разведчики пройдут мимо нас, и мы сможем затаиться, пока не подойдут главные силы. Чтобы точно оценить, насколько далеко я могу позволить зайти последним, прежде чем открыть огонь, и отметить точное место, в котором это лучше сделать, я спустился в направленные к броду и дороге на юг траншеи, чтобы посмотреть, как всё выглядит на уровне стрелков. К своему безграничному ужасу, я обнаружил, что ни брод, ни дорога с ближнего берега реки, пока она не уйдет далеко к югу от Обережного холма, из траншей не видны! Выпуклость холма всё скрывала – должно быть, это и называется «мертвой зоной»! И так оно и было. То самое место, где лучше всего подловить врага, где ему придется пройти, нами не простреливалось! Максимум, по броду можно было вести огонь из северных бойниц моей «рубки» и еще одной хижины. Как клял я себя за глупость! Но толку в этом не было. Мы не могли начать рыть новые окопы ниже по склону холма – они бы тут же выдали нашу позицию. Поэтому я настроился выжать из сложившегося положения максимум и, если нас не обнаружат бурские разведчики, открыть огонь по основным силам, когда они скопятся на берегу, ожидая, пока перейдут те, что спереди. Там мы могли их обстрелять, правда, с куда большего расстояния, чем я рассчитывал. Как же повезло, что я вообще обнаружил этот серьезный промах, иначе мы позволили бы основной массе врага перейти брод и заметили бы такую мелочь, как «мертвая зона», когда уже было бы слишком поздно. Я также припомнил (хотя утешало это не особо), что люди и повыше меня совершали подобные ошибки – на учениях я сплошь и рядом видел, как какой-нибудь старший офицер едет вдоль фронта на лошади и с этой высоты назначает позиции для траншей, в которых стрелки потом будут лишь слегка приподниматься над землей. Однако те окопы не ждала проверка реальным боем. Моя же ошибка так легко не пройдет.

Тем временем вражеские разведчики двигались так же, как я уже описывал, но только, пройдя мимо фермы у Инцидентамбы, они не замерли, что-то заподозрив, а разделились на маленькие группы, пересекли реку и с предельной осторожностью осмотрели кустистый берег. Но, не найдя там никаких «хаки», буры, очевидно, не рассчитывали наткнуться на кого-то дальше в открытом вельде и беззаботно двинулись дальше. Несколько групп объединились в отряд человек из тридцати и ехали вперед, болтая. Направятся ли они осмотреть крааль, или пройдут мимо? Мое сердце бешено колотилось. К несчастью, маленький холм, на котором мы разместились, наверняка их привлечет – это же отличная точка, откуда можно оглядеть округу до горизонта и дать сигнал основным силам на севере. К тому же, крааль – это подходящее место, чтобы спешиться ненадолго и, пока основные силы переправляются, развести, скажем, огонь и сварить немного кофе. Буры, ничего не подозревая, ехали в нашу сторону, смеясь, болтая и куря. Мы не издавали ни звука. Наши голландские и каффирские гости тоже не издавали ни звука, поскольку рядом с их ямами был человек с винтовкой. Наконец, буры остановились на мгновение где-то в 250 метрах к северо-востоку от нас, там, где склон холма был более отлогим, и все они открывались нам. Несколько человек спешилось, другие снова двинулись в нашу сторону. Неблагородно, да, но это война – и я свистнул.

Около десятка буров сумели ускакать, как и несколько лошадей без всадников; пятеро или шестеро, оказавшиеся на земле, подняли руки и поднялись в наше расположение. На склоне осталась масса брыкающихся лошадей и убитых или раненых и стонущих людей. Другие отряды разведчиков на востоке и на западе тут же отступили к реке, где укрылись, спешились и принялись по нам палить. В любом случае, мы уже чего-то достигли.

Разделавшись с врагом в непосредственной близости, мы открыли огонь по основным силам где-то в 1500 метрах от нас – те тут же остановились и рассредоточились. Мы нанесли им значительный ущерб и вызвали больше смятение – приятно было поглядеть. Бурский командир, должно быть, понял, что берег реки чист, поскольку сделал очень смелый ход – направил все повозки и прочее на максимальной скорости прямо к броду, до которого оставалось метров четыреста и где они оказались защищены от нашего огня. На этой короткой дистанции мы наверняка нанесли бурам тяжелые потери, поскольку по пути им пришлось бросить две повозки. Все это делалось под прикрытием большого числа стрелков, которые немедленно подъехали к берегу, спешились и открыли по нам огонь, и двух пушек и «помпома», которые немедленно были отведены чуть назад и дальше к востоку и западу. Это было лучшее, что буры могли сделать – и, знай они только, что мы не можем обстреливать область к югу от брода, они могли бы немедленно поспешить вперед.

Пока что мы вели в счете, но дальше сложилась патовая ситуация. По нам стреляли с северного берега, из-за термитников и т.п., практически со всех сторон, и вели периодический огонь из обеих пушек. Буры отлично поупражнялись в стрельбе по хижинам, быстро разнеся их на кусочки, но эти позиции уже хорошо нам послужили. Несколько новых белых мешков с песком рассыпались прямо на виду у противника – было очень поучительно посмотреть, какая отличная мишень из них получилась и как часто в них попадали. Должно быть, эти мешки отвлекли множество выстрелов от наших настоящих траншей. Пока буры не обнаружат, что могут продвинуться от брода на юг, не подвергаясь нашему огню, мы их задержим.

Обнаружат ли буры это? Они уже обскакали нас со всех сторон, далеко за пределами дальнобойности, и к этому моменту наверняка уже знают все о нашей изолированности.

После наступления темноты перестрелка свелась к непрекращающимся, но отрывочным выстрелам из винтовок и редким разрывам пушечных снарядов. Под покровом темноты я попытался взять под прицел брод и мертвую зону к югу от него, приказав солдатам встать и стрелять с этого уровня; но к полуночи мне после некоторых потерь пришлось отвести их назад в траншеи, поскольку противник проснулся и больше часа вел по нам яростный винтовочный огонь. В это время орудия занимались какими-то загадочными перестроениями. Сперва по нам жарили с севера, где пушки все это время находились. Затем вдруг нас обстреляли с юго-запада, и какое-то время мы сидели под артогнем с двух сторон. Немного погодя обстрелы с севера прекратились и минут двадцать продолжались только с юго-запада. После этого пушки замолчали, и винтовочный огонь также постепенно сошел на нет.

Когда рассвело, вокруг было не видать ни одной живой души; только убитые люди, лошади и брошенные повозки. Я опасался, что это ловушка, но постепенно пришел к выводу, что буры отступили. Через какое-то время мы обнаружили, что излучина реки также пуста – но буры не отступили. Они обнаружили нашу мертвую зону и под прикрытием поддерживающих друг друга пушек, загнавших нас в траншеи, все пересекли брод и ушли на юг!

Мы не попали в плен, это правда, и понесли очень низкие потери, здорово потрепав противника, но они переправились. Должно быть, бурам очень важно было пройти дальше, иначе они, с их где-то 500 солдатами против наших 50, наверняка задержались бы, чтобы нас прикончить.

Я провалил задание.

Следующие несколько часов мы хоронили погибших, заботились о раненых и наслаждались отдыхом, который давно заслужили, а у меня было полно времени, чтобы поразмышлять на досуге об этой неудаче и ее причинах. Уроками, которые я вынес из схватки, были:

20. Будьте осторожны с выпуклостями холмов и мертвыми зонами. Особенно постарайтесь, чтобы была какая-то область, где противнику придется пройти под вашим огнем. Точную позицию для стрелков выбирайте, глядя оттуда на уровне глаз солдат, которые потом будут ее занимать.

21. Холм, пусть это и «командная высота», может и не оказаться в итоге непременно лучшей позицией.

22. Хорошо заметная ложная позиция может заставить противника без толку растратить боеприпасы и отвлечь вражеский огонь от настоящих укреплений.

Вдобавок к урокам, мои мысли занимал еще один небольшой вопрос. Что скажет полковник, когда узнает о моем провале?

Лежа на спине и глядя в небо, я пытался урвать хотя бы несколько минут сна, пока мы не начали окапываться дальше, готовясь к возможной новой атаке. Но без толку – сон не шел.

Ясный синий небосвод вдруг заволокла туча, из которой постепенно соткалось нахмуренное лицо полковника. «Что?! Хотите сказать, лейтенант Фортот, что буры переправились?» Но на мое счастье, не сказав больше ни слова, лицо начало медленно растворяться, словно Чеширский Кот из «Алисы в Стране Чудес», оставив лишь отвратительную морщину посреди неба. В конце концов исчезла и она, и вся сцена переменилась. Мне приснился новый сон.

 

 

 

[wizard]

СОН ШЕСТОЙ

«Есть сладостная польза и в несчастье»
Шекспир

И еще раз было мне начертано испробовать свои силы и защитить Дурацкий Брод. В помощь мне на этот раз были мои 22 урока, и в забытьи сна я был избавлен от того чувства однообразия, которое к этому моменту, возможно, уже овладело вами, мой «благосклонный читатель».

Выслав дозоры и разместив сторожевой пост на Обережном холме, как уже было описано, я, пока солдаты разбирали наше имущество, старательно обдумывал, какую позицию лучше занять, и поднялся на вершину Обережного холма, чтобы тщательно осмотреть местность. На вершине я обнаружил каффирский крааль, который, как я счел, сможет здорово помочь мне замаскировать наши позиции, если я решу занять холм. К этой мысли я всерьез склонялся. Однако, потратив несколько минут на то, чтобы оценить местный рельеф (для этого я попросил нескольких человек походить туда-сюда внизу, а сам наклонился почти к самой земле), я обнаружил, что выпуклость холма такова, что для того, чтобы видеть и обстреливать брод и южный подход к нему, придется оставить вершину и, соответственно, предоставляемое каффирскими хижинами укрытие и занять позицию немного ниже, на открытом склоне холма. Это, конечно, было вполне осуществимо, особенно, если мы займем еще и позицию на самом холме, возле хижин на восточной и юго-восточной стороне; но поскольку на голом склоне будет невозможно по?настоящему замаскироваться, о том, чтобы застать врага врасплох, чего я очень хотел, придется забыть. Значит, нужно найти другое место, где можно легко и надежно замаскироваться и откуда можно с короткой дистанции обстреливать брод или подходы к нему. Но где взять такое место?

Я стоял, погруженный в раздумья над этой каверзной задачей, и потихоньку в мозгу у меня зашевелилась одна идея, которую я тут же отбросил как нелепую и не стоящую обсуждения. Идея заключалась в том, чтобы расположиться в русле реки и по берегам с обеих сторон от брода! Вообще отказаться от концепции «командной высоты» и вместо того, чтобы искать ближайшую возвышенность – что для изучающего тактику курсанта столь же естественно, как для белки бегом вскакивать на дерево – занять низменность, пусть и плотно прикрытую, а не лежащую среди открытого пространства.

Нет, это была совершеннейшая дерзость, идущая против любых канонов, что я читал или слышал; причуда воспаленного от усталости мозга. Я даже и не подумаю так делать, я решительно ее отброшу. Но чем дольше я доказывал сам себе, как абсурдна эта идея, тем сильнее она мной овладевала. Чем больше я утверждал, что это невозможно, тем больше соблазнов в ней находил, пока все мои старательные возражения не оказались запутаны и задушены в коварных сетях доводов о том, какие преимущества я получу.

Я боролся, сопротивлялся, но в итоге поддался искушениям, принявшим личину доводов рассудка. Я буду обороняться в русле реки.

Я надеялся извлечь из этого следующие преимущества:

1. Отличная маскировка и укрытие от вражеского обзора.
2. Траншеи и укрытия от как винтовочного, так и артиллерийского огня уже практически сделаны природой за нас.
3. Хорошо прикрытые пути сообщения.
4. Противник будет в открытом вельде, везде, кроме как возле самого берега, где мы, заняв позицию первыми, все равно будем иметь преимущество
5. Прямо под рукой обильный источник воды.

Конечно, возле брода валялось несколько мертвых животных, и запах гниения висел над всей излучиной реки, но трупы можно быстро закопать на берегу, и вообще, нельзя же иметь все тридцать три удовольствия.

Поскольку наш сектор обстрела, на севере ограниченный только дальнобойностью винтовок, на юге упирался в Обережный холм, удобную для противника позицию, я решил помимо русла реки занять еще и вершину холма. На это я мог выделить только двух унтер-офицеров и восемь солдат, которые смогут оборонять южный склон холма, в то время как северный мы сможем простреливать с берега.

Отправив этот отряд, я раздал приказы по обустройству позиции, и вскоре работа началась. Где-то через пару часов вернулись дозоры с пленниками, с которыми мы поступили, как и раньше.

Траншеи для гарнизона Обережного холма следовало замаскировать практически так же, как в предыдущем сне, но особое внимание уделить тому, чтобы никто на этой позиции не был открыт для огня со стороны наших главных сил у реки. Я не желал, чтобы огонь основных сил хоть в какой-то степени сковывала боязнь попасть по своим на холме, особенно ночью. А зная, что попасть по ним мы не сможем, мы могли свободно стрелять по всему холму. Мы предполагали, что битва может затянуться, поэтому отряду на холме следовало также выдать двойной запас бутылей с водой и заполнить водой все емкости, найденные в краале.

Общий замысел основной оборонительной позиции состоял в том, чтобы удерживать обе стороны реки, обработав крутые берега и ложбины, сделав из них стрелковые окопы на одного-четырех человек. Они могли защищать солдат со всех сторон, и работы требовалось совсем мало. Поскольку природа уже столько сделала за нас, мы смогли оборудовать гораздо больше позиций, чем было человек у нас в отряде. Через берег мы прорыли пути сообщения, и таким образом солдаты могли перемещаться от одной позиции к другой. Кроме того, что это давало свободу в маневре огнем, мы также могли надеяться таким образом обмануть противника касаемо нашей численности – которую благодаря такой тактике он, вероятно, сильно преувеличит – хотя бы на время.

Окопы для стрельбы в северную и южную стороны почти все располагались так, чтобы позволить солдатам вести огонь по вельду на уровне земли. Позиции располагались среди кустов, мы вырезали ровно столько растительности, сколько требовалось, чтобы можно было видеть все вокруг и при этом не демаскировать окоп. По обе стороны от брода валялись кучи «лишней» земли, выкопанной при прокладке дороги через брод. Они высились на полтора-два метра над общим уровнем земли, и были столь же неровными, как и берега. Эти кучи были достаточно крупными, чтобы оборудовать несколько позиций среди них, получив дополнительное преимущество по высоте. Для некоторых стрелковых ячеек мы оборудовали покрытые бойницы из мешков с песком, но в большинстве случаев благодаря маскирующим нас кустам в этом не было нужды. Я счел, что необходимо лично проверить каждую бойницу и поправить многочисленные ошибки, допущенные при их устройстве. В некоторых случаях новые чистые мешки с песком оказывались на виду, превращая окопы в белые гробницы для их гарнизона; другие тоже бросались в глаза и выглядели настоящей мишенью, какие-то не были пулестойкими, а иные позволяли стрелять лишь в одном направлении, а то и вовсе или только в землю в нескольких метрах от стрелка, или прямо в сине небо. Исправляя эти недочеты, я размышлял о том, что если оборудованные бойницы не проинспектировать, они могут оказаться ловушкой для самих стрелков.

В плане маскировки, результат оказался потрясающим. Из окопов мы, держа голову на уровне земли, могли ясно видеть вельд впереди нас, или из-под более плотных кустов, или даже сквозь те, что росли в упор к нам. С открытой же стороны мы были практически невидимы, даже с дистанции 300 метров. Мы бы еще сильнее слились с местностью, будь у нас усищи, как у «братьев» — я всегда считал, что эти усы им специально дала мать-природа точно так же, как она дает другим существам средства для мимикрии.

Многочисленные маленькие донга и трещины в земле хорошо подходили для укрытия от фланкирующего огня, и во многих местах вертикальные стенки берегов даже не надо было перекапывать, чтобы они послужили защитой хоть от артиллерии. В других местах над стенками русла нужно было лишь немного поработать лопатой или вырыть себе ступеньку, на которую можно встать.

В одном из самых глубоких оврагов было разбито две палатки – практически невидимые, поскольку находились ниже уровня земли – для женщин и детей. Для них также вырыли небольшие пещерки на случай артобстрела. Наша позиция тянулась метров на 150 вдоль обоих берегов, и по краям, где мы больше всего опасались атаки, были вырыты через берег и сухое русло ямы. Их также как можно старательнее замаскировали. Фланги, разумеется, представляли самую большую опасность, поскольку нас могли попытаться взять приступом оттуда, а не из открытого вельда. Некоторое время я колебался, не следует ли расчистить «сектор обстрела» вдоль берегов – я не хотел выдавать нашу позицию, подозрительно оголив берега по флангам. Наконец, чтобы этого не допустить, я решил расчистить кустарник на как можно большем расстоянии от наших флангов, целиком вырезав то, что росло ниже уровня земли, и также на уровне земли, но оставив достаточную окаемку прямо по краям берегов. Я рассчитывал, что эта окаемка сможет скрывать расчищенные области, пока противник не подойдет достаточно близко. Как я теперь благодарил того, кто снабдил нас инструментами! Пока шли все эти работы, я вымерял шагами расстояние до некоторых точек к северу и югу от нас, и мы отметили их пустыми жестянками, брошенными на муравейники, или другими ориентирами.

К сумеркам мы закончили рытье почти всех окопов и частично расчистили кустарник, спрятали палатки и другое имущество, распределили пайки и боеприпасы, и я раздал приказы на случай атаки. Я не мог находиться во всех местах сразу, поэтому приходилось рассчитывать на то, что отдельным отрядам солдат полностью ясен мой замысел, и они смогут действовать самостоятельно. Чтобы наш шанс поразить противника залпом в упор не был глупо упущен из-за того, что какой-нибудь слишком усердный или нервный солдат начнет стрелять с большого расстояния, я приказал не открывать огонь как можно дольше, чтобы никто не стрелял, пока стрельба не начнется сама где-то в другом месте (это прозвучало довольно по-ирландски), или пока я не свистну в свисток. Это не касалось того случая, если враг подойдет так близко, что дальнейшее молчание винтовок потеряет смысл. Как только начнется стрельба, каждый начнет палить по всем противникам, вошедшим в зону досягаемости, обозначенную нашими ориентирами. Наконец мы, довольные собой, легли спать у себя в окопах, выставив из каждых восьми человек по собственному часовому.

Следующим утром у нас было часа три, прежде чем с Обережного холма просигналили о появлении противника (условленный сигнал подавался шестом, поднятым над одной из хижин). Имевшееся время мы использовали, чтобы различным образом улучшить наши укрепления. Мы успели расчистить кустарник в сухом русле и на берегах метров на двести от нашей линии обороны, и изящно решили при этом вопрос с сооружением препятствия для противника, с помощью найденной солдатами проволоки сделав на краю расчищенной области своеобразную засеку. За утро я успел дойти до поста на Обережном холме, удостоверился, что все в порядке, и воспользовался случаем, чтобы показать гарнизону холма точные границы наших позиций и разъяснить, что именно мы намерены сделать. Итак, после трех часов работы мы увидели сигнал «Кого-то заметили» и вскоре со своей позиции разглядели клубы пыли далеко на севере. Подразделение, оказавшееся отрядом буров, приближалось так же, как я описывал в предыдущем сне; нам в это время оставалось только сидеть на месте, не выказывая присутствия. Бурские разведчики ехали двойками и тройками, растянувшись по фронту где-то на милю, направляясь к броду посередине. Когда разведчики подъехали ближе, по две или три группки по обе стороны от того отряда, что ехал прямо к броду, поддались естественному импульсу перейти реку в самом удобном месте, и они все собрались в центре. Было ясно, что это самый крупный отряд, какой нам удастся застать врасплох, и на это мы и нацелились. Когда «братья» были метрах в трехстах от нас, они остановились, будто что-то заподозрили. Кто-то из солдат на восточном фланге не выдержал и спустил курок, и воздух разорвал грохот – мы опустошили в буров свои магазины, убив пятерых из передового отряда и двоих из тех групп, что были подальше. Мы продолжали стрелять по разведчикам, скачущим назад к своим, свалив еще двоих, а также по самой колонне, которая была в миле от нас, но все равно представляла собой отличную цель, пока буры не рассредоточились.

Всего лишь несколько мгновений спустя нашу позицию обстреляли из трех пушек, но единственным результатом в итоге было то, что у нас ранило одного человека, хотя неспешный обстрел продолжался до самой темноты. Если быть точным, следует сказать, что обстрелу подверглась река вообще, а по нашей позиции попадали случайно, поскольку снаряды рвались вдоль реки туда-сюда где-то на полмили. Буры явно были в полном недоумении касательно того, где мы и сколько нас, и без толку потратили множество снарядов. Мы заметили множество всадников, перемещавшихся к востоку и западу, далеко за пределами нашей дальнобойности, и заключили, что эти отряды планируют переправиться через реку где-то вдали и исподволь выйти к руслу, вероятно, чтобы ночью подобраться на короткую дистанцию.

Ночью вдоль русла реки происходили небольшие перестрелки, но особо ничего ни на одном из берегов не происходило, хотя мы, разумеется, все время были начеку. И лишь в час ночи настала очередь Обережного холма.

Как я и надеялся, враг не заметил, что мы заняли крааль, и крупный отряд, карабкающийся по южному склону холма, чтобы там занять хорошую позицию для стрельбы по реке, получил сюрприз в виде залпа в упор от нашего отряда. Ночь была не очень темной, и, как я узнал впоследствии, наши солдаты сумели еще и подняться и обстрелять застигнутых первым залпом врасплох и в панике удирающих с холма бюргеров. Однако, судя по звуку, паника не продлилась долго, поскольку после первого залпа из наших «ли-метфордов» и нескольких последовавших минут бессвязной перестрелки хлопки наших винтовок быстро перемешались с приглушенными хлопками «маузеров», а вскоре мы заметили вспышки на нашей стороне Обережного холма. Так как это не могли быть наши солдаты, стало ясно, что враг старается окружить его защитников. Так как мы заранее отмерили расстояния до холма, то, хотя и не видели цели и стреляли в основном наугад, вскоре покончили с этим предприятием, выпалив по залпу из трех-четырех винтовок по каждой вспышке на склоне. В остальном ночь прошла без особых происшествий.

Под покровом темноты мы воспользовались случаем и коварно устроили на видном месте, на некотором отдалении от наших настоящих окопов, сооружение из новых мешков с песком, которые я удачно обнаружил среди наших запасов. Несколько солдат пошли даже дальше и прикрепили к нему мундир и шлем, будто выглядывающий сверху. Мы откладывали эту уловку, пока нашу позицию не обнаружат, чтобы не выдавать своего присутствия раньше времени, но теперь, когда бой уже начался, она не повредит. Каким удовольствием было наутро наблюдать, как «братья» прилежно дырявят мешки с песком, выбивая из них ручейки пыли.

В течение дня противник полностью оставил простреливаемую из винтовок часть вельда к северу и югу, хотя снайперский огонь вдоль берегов по обе стороны реки не прекращался. Буры переместили пушки, одну разместив на вершине Инцидентамбы, и по одной к востоку и западу, чтобы обстрелять русло реки продольным огнем, но благодаря нашим отличным укрытиям мы обошлись двумя убитыми и тремя ранеными. Я был уверен, что ночью последует атака вдоль берега, поэтому несколько усилил фланги, хоть и рискнув при этом опасно ослабить позицию на севере. Буры меня не разочаровали.

Под прикрытием темноты враг пробрался к области где-то метров из шестисот открытого вельда к северу и вокруг Обережного холма и открыл бешеный огонь, вероятно, чтобы отвлечь наше внимание, пока пушки около часа осыпали нас снарядами. Как только артобстрел прекратился, буры попытались взять нас стремительным броском вдоль русла реки с востока и запада, но благодаря ямам, засекам и тому, что ночь была не очень темна, успеха не добились. Однако дело висело на волоске, и нескольким бурам даже удалось ворваться на наши позиции – но мы закололи их штыками. К счастью, врагу не были известны наши силы, или точнее, наша слабость, иначе они бы проявили настойчивость и в итоге бы преуспели. Пока что они, вероятно, потеряли 20 или 30 человек убитыми и ранеными.

К утру, учитывая сколько человек из моих исходных 40 выпали из борьбы (Обережный холм я не считал, поскольку их потерь не знал), дело стало приобретать серьезный оборот, и я боялся, что следующей ночью нас раздавят. Отрадно было видеть, что отряд на Обережном холме все еще держит хвосты пистолетами, поскольку они вывесили на шесте красную тряпку. Пусть это и не национальный флаг, а всего-то платок, но он не был белым. День тянулся медленно, тишина перемежалась снайперскими выстрелами и разрывами снарядов, и все мы чувствовали, что противник уже догадался, насколько нас мало, и бережет силы для новой ночной атаки, рассчитывая на нашу усталость. Мы постарались в течение дня, как могли, по очереди урвать немного сна, и я делал все возможное, чтобы приободрить солдат, убеждая их, что подкрепление наверняка уже недалеко. Но все равно, пока тянулись часы, и утро сменилось днем, в будущее мы смотрели мрачно.

Бурские пушки уже два часа не стреляли, и тишина уже становилась раздражающей и загадочной, когда грохот орудий вдали поднял наш дух на недосягаемую высоту. Мы спасены! Пока невозможно понять, чьи это бьют пушки, они могли быть и британскими, и бурскими – но в любом случае, это значило, что где-то рядом наши войска. Лица солдат засветились, долгожданные звуки вдали сумели моментально прогнать всю нашу усталость.

Чтобы новоприбывшие войска смогли точно определить наше местоположение, я собрал небольшой отряд и приказал выпустить по кустам несколько характерно британских винтовочных залпов, которые ни с чем невозможно спутать. Вскоре после этого мы услышали вдалеке ружейный огонь и увидели облако пыли на северо-востоке. Наши!

Всего мы потеряли 11 человек убитыми и 15 ранеными; но мы удержали брод и таким образом позволили свершиться победе. Я не буду сейчас касаться хорошо известных и далеко идущих последствий того, что мы удержали Дурацкий Брод, и таким образом не позволили бурской колонне с пушками, боеприпасами и свежими войсками в критический момент подойти на помощь к одному из их подразделений, которое подверглось жестокому натиску – тем самым обеспечив победу наших войск. Теперь, конечно, всем известно, что это был поворотный момент всей войны, хотя мы, ее скромные орудия, тогда еще не знали, сколь жизненно важные события зависели от наших действий.

В тот вечер прибывшие нам на помощь войска остановились у брода, и, похоронив погибших, мы какое-то время ходили и рассматривали укрытия бурских снайперов, солдаты собирали себе на память осколки снарядов и стреляные гильзы – которые, правда, вскоре повыкидывали. Мы нашли где-то двадцать пять убитых и частично похороненных буров и сами их похоронили.

В ту ночь мне никуда не надо было идти, и я спокойно отдыхал (в своих собственных бриджах и крапчатом жилете). Дым от «лучшей сигары», что мне поднес полковник, клубился спиралями над головой и постепенно превращался в облака неувядающей славы. Я слышал, как вдали духовой оркестр заводит хорошо знакомую мелодию: «See the Conquering Hero comes» (англ. «Возвращается герой-победитель», хор из оратории «Иуда Маккавей» Г. Генделя – прим. пер.) – вот что они играли.

Я почувствовал легкий удар по плечу, и услышал, как мягкий голос произносит: «Поднимитесь, сэр Бэксайт Фортот», но вдруг в одно мгновение мой сон разлетелся на куски, а мягкий голос превратился в хорошо знакомый хрип моего слуги. «Пора укладывать ваши вещи в фургон, сэр. Подъем уже давно скомандовали, сэр».

Я все еще в старом вонючем Дримдорпе.

 

 

[Socrates]

Искренне благодарю за перевод. Ранее читал в оригинальном варианте и многого не понял.

Также хочу добавить ссылку на  Марченко Ростислав Александрович "Гадюкинский мост, или девять жизней лейтенанта Суровова"

http://samlib.ru/m/marchenko_r_a/daffer_of_the_ru.shtml

Весьма достойное, на мой взгляд. сочинение.

Его же  "Перевал лейтенанта Крастера"

http://samlib.ru/m/marchenko_r_a/craster.shtml

И его же блог: http://rostislavddd.livejournal.com/

 

Изменено 9 Sep 2016 пользователем Salamanderonline
дополнения

[wizard]

а где есть полное сочинение автора?

 

 

[wizard]

Оборона моста Котелок.

   
Общая идея

Руритания, одно из многочисленных государств, образовавшихся после Мировой войны, была атакована могущественным соседом, Индастрией. Во исполнение принятых на себя обязательств, Великобритания посылает Экспедиционный корпус на помощь Руритании. Известно, что армия Индастрии применяет танки и бронемашины.

1-ый батальон Уэссекского полка входит в Британский экспедиционный корпус, состоящий из одной дивизии с небольшим количеством бронемашин, который прибыл в Лобстербург 1-го августа 1930 года.

Сон первый

   
Фаза 1.

Лейтенант Августин Сиднеевич Смит, командир четвертого взвода 1-ого батальона Уэссекского полка, был голоден как собака и устал как вол. Зафрахтованный транспорт "Принц Руфус" прибыл в Лобстербург на рассвете, и со всеми хлопотами, непременно сопутствующими разгрузке в третьесортном порту, лейтенанту не случилось ни поесть, ни отдохнуть до позднего вечера, пока батальон не был расквартирован.
Убедившись, что личный состав удобно расположился на ночь, Смит в компании других лейтенантов захватил плацдарм в ближайшем кафе, и с помощью хозяина заведения, надежно укрепили свои позиции омарами под майонезом и белым вином, которыми так славился город.
К 22:00 лейтенант вернулся в место расположения, и вскоре забылся тяжелым и беспокойным сном.
Почти тут же его разбудил требовательный стук в дверь, случившийся благодаря его превосходному ординарцу, рядовому Птицыну. "Начальник штаба вызывает, тар-щ лейтенант".
После некоторых усилий Смит проснулся достаточно, чтобы понять, что от него хотят. Он в спешке оделся и отправился в бакалейную лавку, в которой разместился штаб батальона. Там он нашел комбата, начальника штаба, майора и двух других взводных из его роты.
Полковник раздал каждому из последних по карте, и тут же перешел к делу:
- Как вам известно, основные силы армий руританцев и индастриян сражаются друг с другом к северу от нас, вдоль Границы. Главные силы БЭК не начнут прибывать ранее послезавтра. Руританский генштаб обрадовал командование дивизии известием о широком охвате с запада и северо-запада бронесилами Индастрии, имеющего целью наступление на Лобстербург с последующим срывом разгрузки основных сил БЭК.
- Если вы посмотрите в карты, вы увидите Малиновую реку примерно в двадцати милях к западу. Вы также заметите, что к югу от Кельна есть только три моста: Котелок, Хомбург и Цилиндр. Кельн занят войсками руританцев.


- Комдив решил выдвинуть бригаду, чтобы задержать противника на рубеже реки Малиновой, и, если возможно, воспрепятствовать его переправе.
- Мне приказано направить по взводу к Котелку, Хомбургу и Цилиндру, чтобы закрыть их от наступающих бронемашин, обезопасить мосты и сорвать переправу противника. Мосты не должны быть уничтожены ни в коем случае, поскольку они наверняка понадобятся командованию в дальнейшем.
- Почти все автомобили в стране реквизированы для Руританской армии, но мэру города поручено в течение часа предоставить нам шесть автобусов; еще он пришлет нескольких надежных проводников. Бригаде придется маршировать на своих двоих, и поэтому она не сможет прибыть ранее, чем через 24 часа. Каждому взводу будет придано противотанковое орудие. Берите пайки на два дня и готовьтесь отправиться как можно быстрее.
- Смит отправится в Котелок, Робертс и Гордон в Хомбург и Цилиндр соответственно.
- Рационы, шанцевый инструмент, мешки для песка и прочее вы получите у интенданта на складе - это в сарае на другой стороне улицы.
- Командир бригады выделил мне трех вестовых с мотоциклами, по одному отправится с каждым из вас. Кроме того, мы подключены к гражданской телефонной сети, так что докладывайте мне обо всем существенном.
- Есть какие-то вопросы? Вопросов нет. Тогда с богом, и не забудьте, что мосты следует занять как можно быстрее. Сейчас два часа ночи; к трем часам вы должны быть в дороге, и прибыть на место с рассветом.
Трое взводных уже покидали комнату, как их окликнул Адъютант:
- Да, еще одно! Не забудьте оставить ординарца у телефона, чтобы с вами можно было связаться по необходимости.
За этим последовал час суматохи, но к трем часам утра наш друг рассадил свой взвод по двум автобусам, загрузив последние необходимыми инструментами, мешками для песка, боеприпасами и пайками. К нему также присоединилось обещанное противотанковое орудие, которое оказалось установленным на небольшую гусеничную машину. То был очаровательный союз: легкая пушка могла вести огонь как прямо с машины, так и с земли.
Поскольку транспортер орудия был невелик, и нес орудие вместе с боекомплектом в 50 снарядов и расчет, на нем не осталось места для серьезной защиты. По сути броня прикрывала только двигатель, а щиток орудия частично закрывал расчет от летящих спереди пуль.
Проводник оказался славным парнем, который когда-то служил в Вооруженных Силах Руритании, но сейчас числился в резерве. В числе его дополнительных добродетелей числился довольно неплохой английский, который он выучил, работая на английскую торговую фирму в Лобстербурге. Он был уроженцем Котелка.
Смит решил, что будет разумно сесть в головной автобус вместе с проводником. Так он и сделал, за ним тронулся с места транспортер противотанкового орудия, а замыкал колонну второй автобус под началом взводного сержанта.
Не успели они проделать и пятидесяти ярдов, как раздался яростный окрик; Смит едва успел остановить автобус и выпрыгнуть наружу, как на него набросился командир роты:
- Ну здрасьте, обормот, какого черта ты творишь?! Хочешь, чтобы тебя застрелила первая же встреченная бронемашина?
Смит был несколько раздражен:
- Я никак не могу помешать чертовой штуковине стрелять по мне, тар-щ командир.
- Не может он, болван неотесанный! Чего бы тебе не поставить транспортер пуши в голову колонны, чтобы было кому встретить бронемашину в случае чего. Христа ради, соберись, Смит! Ты на войне, это не хренов пикник!
Смит был настолько удручен, что только смог только промямлить в ответ:
- Виноват, тар-щ командир. Надо было самому догадаться и поставить ПТО вперед.
Спокойный ответ тут же испарил гнев ротного:
- Ну добро, "Хомяк", но думай головой в следующий раз.
Командир расчета противотанковой пушки доложил Смиту, что для стрельбы с гусениц достаточно будет и двоих. Лейтенант ссадил двух противотанкистов с транспортера в автобус, а сам с проводником занял их места.
Без всяких приключений и происшествий они прибыли в Котелок с первыми лучами утренней зари.

  

   Котелковая битва, Ґ

 
Еще интереснее то, чего в главе нет - а именно скорбного вгляда полковника в спину взводным, отправленным на самоубийственное задание. Полковник знает, что подкрепления на рубеж Малиновой выйдут не ранее ночи следующего дня:
"Бригаде придется маршировать на своих двоих, и поэтому она не сможет прибыть ранее, чем через 24 часа", 
это автоматически означает, что взводам придется удерживать позицию в одиночку почти сутки. Судьбу небольшого отряда пехоты при противотанковой пушке после столкновения с полноценной легкотанковой ротой предсказать нетрудно. 


Фаза 2.

            Котелок оказался небольшой и скучной деревней, единственной достопримечательностью которого был стальной балочный мост через Малиновую реку на трассе из Лобстербурга в Фидлтон.
Малиновая была медлительной рекой шириной около 15 метров, неохотно текущей на юг. Деревня Котелок расположилась на высоком и плотном восточном берегу, но вот с западной стороны земля была заболоченной, топь тянулась на расстояние около 300 метров от речного берега. Трасса Фидлтон-Лобстербург пересекала это болото по насыпи.
Еще одна хорошая дорога шла параллельно левому берегу и вела в Кельн на севере и Хомбург на юге, удаленные на 10 и 8 миль соответственно.
Вдоль дороги на Лобстребург располагались мастерские и магазины, жилые дома стояли вдоль реки. Последние строились немного в стороне от дороги Кельн-Хомбург, и освободившееся место было занято небольшими садами. Вдоль этих садов тянулась общая кирпичная стена метровой высоты, украшенная металлическими орнаментами сверху.
Сразу по прибытии Смит созвал военный совет, в котором приняли участие взводный сержант и командир расчета противотанкового орудия в чине капрала, а местный проводник присутствовал в качестве консультанта.
Сержант Мочало был гордым носителем Медали за Выдающуюся Храбрость, Военной Медали, и великанского пуза; первые две он получил за отвагу на полях сражений Великой войны, последнее благодаря частым настойчивым визитам в бар сержантского клуба. Он стал сержантом в 1918, и остался сержантом в 1930. Однажды он набрался храбрости и спросил командира роты, почему при всех военных заслугах его постоянно обходят с повышением. "Ну да, мы все знаем о ваших подвигах на войне, но чего вы достигли после нее? А я вам скажу - ничего, кроме старательной поддержки сержантского бара".
Но, несмотря на немилость ротного, две почетные награды придавали образу сержанта Мочало некоторый величественный ореол в глазах молодых солдат, и лейтенант Смит был склонен рассматривать его как несостоявшегося в мирной жизни героя войны, который обязательно покажет себя в настоящем деле.
Капрал Подкладкин напротив, был молод и неопытен. Он принадлежал к тому поколению, что сторонится пива, и тратит свою выручку на чай и булочки с лимонадом.
Сам лейтенант Смит провел большую часть своей двухгодичной карьеры офицера в маленьком гарнизонном городке. Он был обычным молодым офицером средних способностей, которого постоянно опекали вышестоящие, и теперь он впервые оказался предоставлен сам себе.
Таков был состав высокого совета, которому предстояло решить, каким образом оборонять Котелок.
Сержант Мочало, в знак уважения к его боевым заслугам и возрасту, выступал первым:
- Сущий пустяк, так я думаю! Здесь один мост, и наш макаронник говорит, что поблизости нет никаких бродов, и никаких других мостов до Кельна по одну сторону, и до Хомбурга по другую. Тар-щ командир, я предлагаю выставить на мост пушку, и пусть остальные отдыхают и завтракают.
Комментариев у капрала Подкладкина не нашлось.  Он только предложил выставить на мост какое-нибудь заграждение; любая вражеская машина, пояснил он, застрянет на препятствии и задерет нос - и даст противотанкистам хорошую мишень.
Проводнику, кроме подтверждения наличия отсутствия бродов через Малиновую, добавить было нечего.
Смит всестороннее оценил диспозицию, и принял решение, показавшееся ему разумным и достаточным.
Он приказал выдвинуть противотанковое орудие с транспортером на ближний конец моста; два стрелковых отделения должны были собрать телеги, фермерский инвентарь и подобный хлам, и сделать надежное заграждение у дальнего конца моста.
Местный почтамт с телефоном располагался у дороги на Лобстербург, а рядом с ним находилась вполне приличная гостиница с большим внутренним двориком и хорошими пристройками. Одного добровольца назначили дежурным у телефона, а остальной взвод собрался во внутреннем дворике гостиницы, и начал приготовления к завтраку.
В 6:30 утра Смит в компании взводного сержанта направился на обход постов. Он удостоверился, что два отделения закончили ставить заграждение. Оно состояло из двух телег, перегородивших середину дороги, и нескольких борон, которые накидали в оставшуюся брешь между телегами.
Транспортер противотанкового орудия стоял прямо посреди моста, и мог простреливать дорогу в проем между телегами.
Оба стрелковых отделения были отпущены в гостиницу завтракать. Направив сержанта Мочало проверить, доставили ли завтрак противотанкистам, лейтенант Смит вернулся в гостиницу в прекрасном расположении духа; увиденные приготовления уверили его, что любой появившийся броневик быстро "получит по шее".
Прибыв в гостиницу, Смит увидел, что его верный и предусмотрительный ординарец Птицын приготовил отменную трапезу, включавшую нежнейший омлет с колбасой и маслом, а также щедрое количество кофе.
В конце концов оказалось, что война не такая скверная штука, - думал Смит за завтраком. Старая добрая река Малиновая была крепким орешком; мерзавцам придется переправляться по мосту, и здесь их ожидает достойная встреча. Смит искренне надеялся что враг все-таки появится, и победа нам ним принесет заслуженную славу защитникам моста в Котелке. О да! Лейтенант ждал и надеялся на бой!

И БОЙ СЛУЧИЛСЯ!

Лишь только была выпита последняя кружка кофе и зажжена сигарета, как со стороны моста послышался стук пулемета. Тщетно Смит ждал ответных выстрелов противотанкового орудия. Выбегая на улицу, он чуть было не столкнулся с сержантом Мочало, среди многочисленных изъянов которого никогда не было недостатка отваги; бравый сержант из всех сил спешил на звук орудий, всецело преданный известной максиме. Наши герои вдвоем побежали к мосту, но стоило им достичь угла улицы, как навстречу им выехала бронемашина. Инстинкт самосохранения заставил их броситься в ближайший дверной проем, как раз вовремя, чтобы избежать смертоносной очереди.  Бронемашина покатилась дальше по улице, и почти сразу же снова открыла огонь. Выглянув в окно, Смит с ужасом увидел солдат своего взвода выбегающих из гостиницы только для того, чтобы пасть под выстрелами пулемета. Он собирался броситься наружу, но был остановлен тучным сержантом:
- Бесполезно высовываться, тар-щ командир! Вы ничем не поможете беднягам, и наверняка поймаете пулю.
- Ну и отлично! - ответил несчастный Смит. - Я наделал зверский бардак. Не могу сидеть и смотреть, как мои солдаты гибнут из-за моих ошибок!
            К счастью, у вражеской бронемашины, похоже весьма довольной своими достижениями, нашлось какое-то неотложное дело дальше по дороге. Смит с сержантом кинулись обратно в гостиницу, и обнаружили, что взвод потерял двоих убитыми и четырех раненными. Последних быстро занесли вовнутрь, закрыли ворота во двор и Смит стал расставлять людей для обороны гостиницы и пристроек. Сержант Мочало выдал целый ряд толковых советов - эта была его епархия.
            Едва были закончены приготовления, как на улице появилась еще одна бронемашина. Теплый прием в виде огня из винтовок и пулеметов Льюиса пришелся ей не по душе, и она поспешила обратно за угол.
            У лейтенанта выдалась минутка на размышление - и мысли его были неприятными. Он полностью провалил задание, но никак не мог понять, как бронемашины перешли мост. Смит обратился к сержанту Мочало:
             - Что могло случиться с капралом Подкладкиным и его чертовой пушкой? Похоже они вообще не открывали огонь. Нам никак не добраться до них из-за этих проклятых бронемашин устроивших тут покатушки. Надеюсь, что Подкладкин цел.
            - Не могу знать, тар-щ командир, - ответил сержант, - но вообще-то от этих сопливых лимонадолюбов и чаехлебов никогда не было толку.
            Как закончится этот бардак, Смит предсказать не мог. Даже если ему и удастся выйти живым, что представлялось сомнительным, придется предстать перед Полковником, и Начальником штаба, и перед ротным... Смит подвел их всех, и очень  сожалел об этом - почти так же сильно, как жалел себя.
            Вдруг с востока вновь послышался пулеметный огонь, и первая бронемашина вновь появилась на дороге, но теперь она ехала в обратную сторону, отстреливаясь назад. Когда она проезжала мимо гостиницы защитники щедро угостили ее свинцом. Бронемашина с трудом миновала гостиницу, но послышалось два громких хлопка, и она сошла с дороги, свернула на тротуар и врезалась в дом. За ней проехали два пушечных  броневика, без сомнения британские, за которыми вскоре последовали еще два.
            Убедившись, что бронемашина противника уничтожена, два ведущих броневика поехали прямо к перекрестку у моста. Вторая пара остановилась у входа в гостиницу. Сержант Мочало с несколькими солдатами подоспел как раз вовремя чтобы захватить экипаж вражеской бронемашины, прежде чем на пленных станет претендовать кто-то еще. Осмотрев бронемашину, сержант также обнаружил, что две ее шины прострелены ружейно-пулеметным огнем.
            Смит не знал, радоваться ему или горевать, когда увидел своего ротного командира, вылезающего из броневика.
            Очень скоро стало понятно, что горевать.
            - Ну и ну! Чем ты только тут занимался, - такова была первая фраза ротного. - Каким чертовым образом эти бронемашины добрались сюда?
            - Они прошли мост, тар-щ командир, - вот и все, что удалось сказать Смиту.
            - Вообще-то по идее ты здесь чтобы этого не допустить. Где твое противотанковое орудие?
            - Не могу знать, тар-щ командир, - ответил Смит, и рассказал то немногое, что ему было известно.
            Выслушав его, майор кратко переговорил с командиром звена броневиков, который доложил, что деревня зачищена от противника. После этого майор повел Смита к мосту, чтобы выяснить, что там случилось.
            Пушка стояла на своем транспортере, готовая к стрельбе и видимо не поврежденная. Капрал Подкладкин с перевязанной рукой и два его артиллериста осматривали орудие и транспортер; из двух других артиллеристов один был убит, а второй ранен.
            Капрал Подкладкин, рана которого оказалась легкой, поспешно объяснил что случилось. Вскоре после обхода лейтенанта Смита и сержанта Мочало артиллеристам прислали завтрак. Расчет расположился у обочины дороги для трапезы, оставив выставив одного дозорного на транспортер. Когда завтрак был наполовину съеден, дозорный закричал о приближении двух бронемашин; практически в ту же секунду бронемашины открыли огонь из пулеметов, и дозорный был убит на месте.
             Капрал Подкладкин повел людей к орудию, но расчет попал под огонь и вынужден был укрыться в канаве у дороги.
            Они видели, как из передовой машины вылез человек, прицепил к телеге из заграждения трос, и бронемашина с легкостью растащила препятствие. Расчет не мог помешать, так как оставил свои винтовки в транспортере. Если бы винтовки были при них, они бы наверняка застрелили вылезшего из бронемашины человека.
            Майор отвел Смита в сторону:
            - Послушай, парень, ты сотворил преотличный бардак. Несказанная удача, что мы отправили взвод броневиков, чтобы проверить мосты, и прибыли как раз вовремя. Я решил проверить, как вы устроились, и поехал с ними.
            - Я сказал тебе думать головой. Но невозможно представить худшей подготовки к обороне, чем сделал ты. Что заставило тебя выставить противотанковую пушку на ее транспортере у всех на виду? Ты ведь знаешь, что там броня толщиной с жестянку, и даже тебе должно быть очевидно, что у стрелка бронемашины палец всегда на спуске - и он начнет палить как сумасшедший, едва завидев заграждение. Нельзя рассчитывать одолеть противника за броней, если у тебя самого нет никакого прикрытия.
            - Слышал когда-нибудь про внезапность? Ах, ну да! Вот и старайся спрятать свое противотанковое орудие так, чтобы противник неожиданно для него попал под огонь. О чем ты только думал, когда собрал весь взвод в гостинице для завтрака?
            - Если бы полковник считал, что для выполнения задачи хватит противотанковой пушки, он бы и послал только противотанковую пушку. Если бы ты догадался разместить своих людей в домах у дороги, они бы не дали экипажам бронемашин вылезать наружу и растаскивать заграждение.
            - Мне с броневиками нужно отправляться дальше в Хомбург и Цилиндр, затем мы вернемся в Лобстербург.
            - Полагаю, сержант Мочало также несет часть ответственности за этот беспорядок. Не слишком полагайся на подчиненных, думай своей головой. Старина Мочало, конечно, отважный и матерый пьяница, но на этом его достоинства исчерпываются.
            - Ставь себя на место парней с другой стороны прицела, и думай, как поступить.
            - На, возьми сигарету, и не унывай; тебе повезло получить второй шанс. Используй его наилучшим образом, и с толком примени полученные уроки.

  

   Котелковая битва, 1/3

  

   Оказывается, взвод Смита организован по, и состоит из четырех отделений (капрал + шесть человек), два из которых вооружены винтовками и гранатами и считаются стрелковыми, а еще два объединяют пулемет Льюиса с четырьмя стрелками, и считаются пулеметными. На круг выходит 4*7=28 человек, плюс звено управления: лейтенант, взводный сержант, ординарец лейтенанта и вестовой.

Фаза 3. 


Первым делом следовало восстановить заграждение поперек дороги. На командира отделения, которому поручили заняться этим, внезапно снизошло озарение. Он отправил людей на поиски проволоки, и с помощью нескольких мотков стянул телеги между собой, прикрутив к ним разнообразный фермерский инструмент. Это сделало все заграждение более прочным, и должно было значительно осложнить его растаскивание. 
Смит занялся поисками позиции для противотанкового орудия. Он подумывал о том, чтобы затащить пушку в дом, но высокие подоконники блокировали обстрел, а деревянные полы были слишком ненадежной опорой для стрельбы.
Наконец, он решил поставить орудие в саду. Идущая вдоль дороги кирпичная стена была хорошим укрытием сама по себе, а с несколькими мешками с песком сверху закрывала человека полностью. Позже стало понятно, что мешки довольно заметны, но с помощью срезанного в соседних садах кустарника, вся позиция была отлично замаскирована. 
Однако теперь Смит перестал полностью полагаться только на противотанковое орудие, так как судьба последней бронемашины показала, что даже винтовки и пулеметы Льюиса не полностью бесполезны в этом противостоянии.
Что там говорил старина Пинк Джин? Ах да, "Нельзя рассчитывать одолеть противника за броней, если у тебя самого нет никакого прикрытия". Смит вспомнил желание капрала Подкладкина застрелить вылезшего из бронемашины врага. Хорошая идея! Почему бы не спрятать солдат в зарослях, чтобы они стреляли в любого, кто вылезет наружу и попытается расчистить дорогу? Подходящее место для засады вскоре нашлось немного ниже по течению от моста, в небольшой группе деревьев с густым подлеском. И конечно, этим людям нужно прикрытие! Нужно отрыть стрелковые ячейки, укрепить их мешками с песком, и тщательно замаскировать. Двух стрелков под началом младшего капрала будет достаточно.
Теперь, что же делать с остальным вводом; кажется им совершенно не осталось работы. Тем не менее, чтобы придать обороне устойчивость Смит приказал разместить одну пулеметную группу в доме у перекрестка, откуда можно будет простреливать заграждение и весь мост в случае необходимости. Остальной взвод отправили в гостиницу, Смит вскоре и сам последовал туда.
Понесенные потери вынудили провести реорганизацию. Несколько человек были отправлены к противотанкистам, и поэтому одна стрелковая группа оказалась временно распущенной. 
Смит оглядел совершенное и ощутил некоторое удовлетворение, его приготовления были более толковыми, чем в прошлый раз. Однако, испив однажды горькую чашу, он все же не был уверен в их достаточности.
Он старался из всех сил, но так и не придумал никакого способа улучшить свою позицию. При этом его сильно беспокоили оставшиеся в его распоряжении два с половиной отделения, которые не делали ничего полезного, кроме охраны гостиницы. 
Он достал карандаш и кратко записал в свой блокнот причины своей прошлой неудачи и сделанные им выводы:
1. Противотанковое орудие стояло на открытом месте.
Урок. Маскировка необходима всегда и везде.
2. После провала с противотанковой пушкой не осталось никого, кто защищал бы заграждение.
Урок. (а) Никогда не клади все яйца в одну корзину
(б) Заграждение бесполезно, если никто не прикрыто огнем. Мерзавец просто вылезет из своей бронемашины, прицепит трос и оттащит его в сторону.
3. Пулеметчики вражеских машин очень неприятные субъекты. У них полно патронов, и они стреляют без колебаний.
Урок. Прикрывающие заграждение солдаты должны быть замаскированы, и по возможности укрыты от вражеского огня.
Кажется, были и другие уроки, которые он выучил - или должен был выучить, но почему-то их никак не удавалось сформулировать. Этот бесполезный сопляк Подкладкин был не готов к появлению бронемашины; он просто ел чертов завтрак со своим расчетом. Правда, сам Смит тоже завтракал в тот момент.... Проклятье! Ведь Наполеон или кто-то такой же умный сказал, что солдат не может сражаться на пустой желудок.
Вдруг его посетила идея - а почему бы не выставить дозорного, чтобы тот вовремя поднял тревогу? В конце концов, нельзя ожидать от несчастных солдат, чтобы они сидели весь день с пальцем на спусковом крючке.
Смит вскочил на ноги и помчался искать сержанта Мочало, чтобы обсудить эту идею. Тому хватило мозгов согласится, что мысль хороша. Последовала дискуссия о том, где следует поместить дозорных. Сержант Мочало предложил отослать их на несколько сотен метров западнее вдоль дороги, приказав выстрелить из винтовки как только увидят противника. 
Сперва Смит был склонен согласится с этим предложением, но после некоторого размышления нашел что возразить. Во-первых, с дороги мост просматривался с дистанции около 400-500 ярдов; следовательно, дозор придется выдвинуть еще дальше. Далее, местность там была открытой и равнинной, по заболоченный участок и даже дальше. Будет непросто найти укрытие для дозора, так что если дозорные заметят врага, то и враг, скорее всего тоже обнаружит дозорных. Река была славным препятствием на пути бронемашин, и Смиту не хотелось отправлять своих солдат на небеса, если этого можно было избежать.
- Ну, тар-щ командир, - заметил сержант. - Я что-то не вижу дозорных вышек поблизости.
- А как насчет колокольни? - На Смита снизошло озарение.
И вот они оба отправились осматривать церковь, и выяснили, что в квадратную башню колокольни очень легко попасть. С верхушки колокольни открывался замечательный вид на местность вокруг. Ни одна бронемашина не смогла бы приблизиться незамеченной даже на две-три мили к мосту. Оставался один вопрос - как дозорный подаст сигнал тревоги при приближении вражеских машин.
Тут взводный сержант выдвинул толковое предложение:
- А почему бы им не стучать металлическим прутом по какой-нибудь жестянке?
Итак, оставшееся солдаты из отделения, которое выставило пост у моста, были направлены в дозор на колокольню, с приказом внимательно следить за дорогой на Фидлтон и своевременно поднять тревогу при приближении противника. Проведенный эксперимент показал, что пустая жестянка из-под керосина, по которой колотили железным прутком, выдает более чем достаточно шума, чтобы предупредить весь гарнизон.
Было десять утра когда все приготовления были завершены, и Смит снова вернулся в гостиницу.
Следующей задачей стал обход всех постов каждые полчаса, которые Смит и сержант Мочало должны были совершать по очереди. Было 10:30, и Смит отправился было в свой первый обход, когда с колокольной башни прозвучал сигнал тревоги. менее чем за минуту лейтенант взобрался на башню, где взволнованный часовой указал ему на четыре вражеские бронемашины, едущие к мосту. До двух ведущих бронемашин оставалось миля-полторы, вторая пара следовала за ними на удалении 800-1000 ярдов.
Несмотря на крайнее волнение, Смит понимал, что лучшего наблюдательного пункта ему не найти. Все его приготовления были завершены, теперь им предстояла проверка делом.
Бронемашины быстро приближались, пока ведущая не достигла извилины дороги примерно в 400-500 ярдах от моста; там она встала на минуту или две. Смит было подумал, что она собирается повернуть, но бронемашина тронулась с места, и приблизившись к заграждению на 300 ярдов стала обстреливать его из пулемета. Было хорошо слышно тра-та-тах пулеметных очередей, и видно поднимаемые пулями фонтанчики пыли вокруг заграждения.
Бах! и несколько секунд спустя, снова бах! - то вступила в бой противотанковая пушка.
- Прямо в яблочко, черт побери! - закричал Смит. Вот это нормальный братюня. Молодчина, Подкладкин!
Это действительно было точное попадание. После первого выстрела машина остановилась и стала сдавать назад, и тут в нее и попал второй выстрел. Третий и четвертый выстрелы прошли мимо цели, но пятый привел ко второму попаданию. Тем временем, вторая бронемашина, посчитав осмотрительность важнейшей составляющей доблести, разорвала дистанцию, присоединилась к оставшимся двум бронемашинам и быстро уехала вместе с ними.
Вне себя от восторга, Смит быстро спускался с колокольни, спеша поздравить капрала Подкладкина и его расчет. 
Осмотр показал, что из экипажа бронемашины один убит, а остальные взяты в плен раненными. Сама бронемашина была разбита без возможности восстановления.
Наконец-то можно было доложить что-то хорошее - мост удержан, подбита вражеская бронемашина, и при этом без потерь со своей стороны. Совсем другое дело нежели утром, когда катастрофа была предотвращена только благодаря неожиданной чудесной удаче. 
Дозвонившись до Лобстербурга, Смит не застал начальника штаба на месте. А вот сам Полковник на месте был, и царственная персона была не только довольна услышанным, но и снизошла до похвальбы, чего никак нельзя было сказать о начальнике штаба во время предыдущего звонка.
- Прекрасно, Смит! - сказал Полковник. - Передайте людям, что я горжусь ими, но не снижайте бдительности. Вы пока что имели дело только с разведывательными машинами. Очевидно, противника очень интересует мост в Котелке, так что он может предпринять более решительную попытку отбить его. Бригада будет на марше к двум часам дня, так что ожидайте их прибытия к полуночи.
Новый обход постов, и слова полковника были переданы каждому солдату. Смит велел не расслабляться и держать ухо востро. Особо он отметил капрала Подкладкина:
- Прекрасная работа, Подкладкин. Я рад, что вы подпустили противника настолько близко. Вы бы не подбили ту бронемашину, открой вы огонь слишком рано, - Смит ощутил себя опытным и успешным командиром.
Снова вернувшись в гостиницу, Смит позвал сержанта Мочало в обеденный зал.
- Сержант Мочало, - сказал он, - я думаю, это неплохой повод - и решительно неплохой повод. Не случалось ли вам пить пиво?
- Временами, тар-щ командир, - ответил сержант с ухмылкой.
- В таком случае, давайте проверим, что подают в этом заведении.

  

   Котелковая битва, 1/4 - конец первого сна.

   Фаза 4. 

В 12 часов дня лейтенант снова обошел весь гарнизон; убедившись, что на позиции противотанкистов все спокойно, он направился к пулеметной команде, прикрывающей мост. Из занятого командой дома обзор был не слишком хорош, его закрывали деревья по левому берегу реки - но заграждение на дороге просматривалось хорошо, а вместе с ним и около 500 ярдов дороги за мостом. 
Смит уже собирался ходить, как вдруг снова зазвучал сигнал тревоги. Он решил остаться и наблюдать за событиями, пулемет Льюиса был установлен рядом с ним, в соседнем окне. Время шло, и ничего не было ни видно, ни слышно, кроме повторяющегося сигнала тревоги. 
Но спустя несколько минут Смит все-таки заметил какое-то движение у извилины дороги за мостом; там не было деревьев, но рос густой кустарник, более того, дорога там немного понижалась, прячась от глаз. Смиту захотелось оказаться на колокольне для лучшего обзора, и уже он решился сменить позицию, когда по дому ударил град пуль, выпущенных откуда-то с той дорожной извилины. Пулемет немедленно ответил огнем. Вся ситуация, пусть и будучи несколько неприятной, была не особо тревожной: в конце концов, несколько бронемашин (теперь было похоже, что стреляют два пулемета) выпускающих очереди наудачу через реку, не могли наделать много вреда. И хотя пули градом стучали по кирпичной стене довольно близко от позиции противотанкового орудия, оно было надежно укрыто, и расчет оставался в сравнительной безопасности. 
Орудие до сих пор не выстрелило ни разу; должно быть расчет не мог заметить прятавшиеся в низине цели. Смит стал подыскивать безопасный проход к орудию. Выйдя через заднюю дверь, он без проблем добрался до задней двери соседнего дома. Оттуда он пополз к орудию, будучи в сравнительной безопасности под прикрытием кирпичной стены, хотя со свистящими над головой и бьющими по стенам пулями эта прогулка была горячей.
- Почему вы не пристрелите мерзавца? - закричал Смит.
- Его не видно отсюда! - ответил капрал Подкладкин.
- Я покажу где он! - Смит пытался перекричать грохот пулеметов. 
Он поднялся на ноги, чтобы взглянуть сквозь проделанную амбразуру, но в ту же секунду кинулся обратно наземь. Вражеская бронемашина с нацеленным прямо на него пулеметом выезжала на перекресток со стороны дороги не Кельн. Каким-то чудом его удалось вовремя упасть за укрытие и избежать смертоносной очереди, которая, тем не менее, скосила на месте весь орудийный расчет - ведь стена защищала их только с фронта. Смит не был трусом, но понимал, что пошевелиться сейчас означает немедленную смерть. Так что он оставался на месте пока не услышал, что бронемашина уезжает. Тут же кто-то грубо окрикнул его на незнакомом языке. Он поднял голову и увидел плечистого громилу направившего на него револьвер; было очевидно, что тот приказывал встать и следовать за ним. 
Его повели по дороге, где он вскоре встретил остатки пулеметной группы, сопровождаемой такой же неприветливой особой. По злобным взглядам, которые кидали на них конвойные, было совершенно понятно, какой будет их судьба в случае побега. 
Деревня кишела бронемашинами. Смит заметил две на дороге на Кельн и две на дороге на Хомбург, в то время как еще две пересекали мост, а за ними с востока катили еще три или четыре. Ведущая машина на правом берегу остановилась прямо у въезда на мост. Открылся люк и один человек вылез наружу с кусачками для проволоки в руках.
Бах! Бах! Бах! - из рощи слева от дороги прозвучало три винтовочных выстрела, и человек упал вниз лицом и не двигался больше. 
Смит не смог подавить восхищенного выкрика: "Капрал Ивасьев, черт тебя дери! Ай, молодец!". Конвой, однако, восхищения не разделил, и лейтенант наверняка бы получил в зубы, если бы в тот самый момент к ним не подошел офицер. 
Теперь пленным пришлось беспомощно наблюдать за неравным поединком между небольшим отважным отрядом прикрытия заграждения, и десятком бронемашин, которые немедленно открыли огонь по месту откуда были сделаны выстрелы. Так как ответного огня не последовало, бронемашины вскоре перестали стрелять, но очевидно их командиру не хотелось больше рисковать. Бронемашины закрыли собой заграждение с обеих сторон, и все свободные пулеметы были направлены на подозрительные участки на опушках рощи, и только потом была предпринята новая попытка убрать заграждение. 
Смит не мог знать, что случилось с капралом Ивасьевым и двумя его людьми. Он мог только надеяться, что каким-то образом им удалось уйти. Не мог он догадываться и о судьбе остального взвода в гостинице; с той стороны не было слышно выстрелов, так что скорей всего они были в порядке, по крайней мере пока. 
Пленных завели в один из домов у моста, Смита с солдатами развели по разным комнатам. Обе комнаты были на втором этаже и были разделены коридором, и конвой остался в коридор. 
У Смита появилось время подумать - и мысли его были неприятными. Каким образом эти чертовы машины внезапно появились со стороны Кельна? Проводник уверил, что реку между Котелком и Кельном невозможно пересечь вброд, и, судя по карте, других мостов там тоже не было. Мог ли проводник быть шпионом? Это маловероятно. То был бывший солдат и славный малый; более того, за него поручился мэр Лобстербурга. Так или иначе, чертовы таратайки как-то переправились, и Смит с треском провалил боевую задачу. Возможно, противник захватил какой-то другой мост, и таким образом смог обойти и нейтрализовать все приготовления Смита. Возможно также, что бронемашины переправили паромом или на каком-нибудь плоту. Конечно, по-хорошему следовало бы блокировать все ведущие в деревню дороги; правда у него было только одно противотанковое орудие, но, по крайней мере, можно было выставить заграждения и прикрыть их пехотой. И да, в экипажах этих бронемашин определенно не берут дураков - то был прекрасный ход, закрыть бортами машин человека, вылезшего чтобы разобрать заграждение. Вот если бы группа прикрытия располагалась по обе стороны дороги, у них будет больше шансов увидеть цель. Надо так и сделать в следующий раз. Следующий раз? Не будет никакого следующего раза; ему придется провести всю войну в каком-нибудь лагере для военнопленных.
Его размышления были прерваны шумом множества моторов. Выглянув наружу он увидел колонну машин как раз пересекающую мост, и такую длинную, что тянулась на сколько хватало глаз. Это были легкие танки. Это зрелище было весомым подтверждением его неудачи; он не мог спокойно смотреть на переправу, которую он должен был предотвратить. Ну что за образцовый бестолковый болван!
Отойдя подальше от окна чтобы не созерцать последствия своей глупости, он снова погрузился в мрачные размышления. 
Кроме отсутствия заграждений и охраны на остальных дорогах, он так и не мог понять, какие вопиющие ошибки он совершил, и какими само собой разумеющимися предосторожностями пренебрег. Что же случилось? И что за игру затеял с ним противник? Наверняка несколько бронемашин пустили проверить, охраняется ли мост, и если да, то как и какими силами. Потеряв одну машину, противник понял, что мост защищен, но деревня открыта и уязвима для охвата слева. Потом несколько бронемашин приблизились с запада, чтобы привлечь внимание и прижать защитников огнем, в то время как переправленная на другую сторону группа подкралась поближе и уничтожила защитников с фланга и тыла. Наверное, все-таки стоило установить противотанковое орудие внутрь дома - так бы оно было защищено от флангового огня.
Смит снова подошел к окну, чтобы прикинуть, насколько широкий сектор обстрела будет иметь орудие в таком случае. Выглянув наружу, он увидел какие-то странные машинки, пересекавшие мост; при более тщательном рассмотрении они оказались легкими орудиями, установленными на полугусеничный транспортер. Так у них под рукой собственная артиллерия, готовая натворить дел в случае необходимости!
Что ему говорили об артиллерии? Много чего - но в первую очередь не занимать выделяющиеся на местности здания или другие очевидные позиции, если есть опасность попасть под обстрел. Правда, рассматриваемый дом не выделялся среди многих других домов в деревне, однако было вполне очевидно, что из дома простреливается мост и поэтому он является подходящей позицией для противотанковой пушки. Все-таки нет! После размышлений он передумал устанавливать противотанковую пушку в дом, пока не будет полной уверенности, что этот дом не разнесет артиллерия. Лучше подыскать другую, не настолько заметную позицию.
Смит был на ногах всю ночь и большую часть длинного и изматывающего дня. Он устал, и гадал что эти мерзавцы сделают с пленными. Ему хотелось есть, и очень хотелось пить - но ничего такого в комнате не было. Возможно, его тюремщик принесет ему попить или позволит сходить за водой самому. Тот выглядел настоящим бездушным громилой - лучше не открывать дверь, иначе можно получить пулю.
Смит осторожно постучал - никакой реакции.
Он постучал снова, более громко - и опять никакого ответа.
Он осторожно приоткрыл дверь и увидел, что в коридоре никого нет: мысль промелькнула с быстротой молнии - нужно бежать.
Прокравшись через коридор, он осторожно открыл дверь в комнату напротив. Внутри были его товарищи по несчастью. Быстро и тихо он объяснил свой план; велев им ждать, он осторожно спустился вниз по лестнице, намереваясь разведать обстановку. Едва он достиг нижней ступеньки, как на него бросился охранник, и прежде чем Смит смог защититься мощный удар в челюсть повалил его на пол. 
Перекатившись, он очнулся ото сна и понял, что выпал из кровати и ударился головой о массивное деревянное кресло.
"Черт возьми!", - пробормотал Смит, потирая ушибленную челюсть, - "похоже, лобстеров под майонезом я перебрал".

  

   Котелковая битва, интерлюдия

   Осмысление.

            Полностью проснувшись из-за падения, Смит не сразу вернулся в кровать. Его одолевали яркие воспоминания о каждой детали его сна, или лучше сказать кошмара. Он с легкостью мог начертить план Котелка и дать точное описание всех случившихся там событий. Он также прекрасно помнил все свои размышления, что было еще более странным, и наконец, он помнил все полученные им уроки.
            Будучи не лишенным увлеченности, а также некоторого интереса к своей профессии молодым человеком, он поразмыслил над этими уроками, гадая, случится ли ему в реальности защищать мост в подобных обстоятельствах.
            В результате он долго не мог сомкнуть глаз, и прежде чем Морфей снова возложил на него свою длань, Смит крепко затвердил все методы, которые он применит в деле, если превратности войны поставят его на место Публия Горация Коклеса, кто с превеликой храбростью и отвагой защищал мост античного Рима.

  

   Котелковая

 состав прорвавшейся бронегруппы Индастрии. В нее , кроме очевидного компонетна - нескольких рот легких танков,  входят:
- пулеметные бронемашины - авангард, разведка и фланговые дозоры, собственно они и есть главные противники Смита.
- собственные саперы, обеспечивающие паромную переправу легкой техники в необжиданном для противника месте.
- собственная артиллерия на полугусеничном шасси, причем очевидно нацеленная на борьбу с вражеской ПТО.
Единственный, и очень характерный для англичан, недостаток - отстутсвие собственной моторизованной пехоты для сопровождения танков. Что характерно, дальше по тексту (спойлеры) это станет одной из причин неудачи.

Сон второй

Фаза 1.


            Смит посмотрел на часы и увидел, что уже почти час ночи; следовательно, он проснулся больше часа назад. Это никуда не годилось; впереди был тяжелый день и ему следовал отдохнуть. Перевернувшись на другой бок он попытался отбросить мысли о своем предыдущем сне, и вскоре снова отправился в землю грез. Правда, он так и не погрузился в спокойный, освежающий сон, который ожидается от здорового юноши в расцвете лет и с чистой совестью. Что сказать, здоровый юноша не должен употреблять чрезмерные количества омаров под майонезом.
            Едва ему удалось забыться, как он снова оказался участником еще одного яркого сна.
            Стоит пояснить читателям, что второй сон лейтенанта во многих отношения повторял первый, и до определенной точки все детали совпадали полностью. На протяжении всего сна нашего героя преследовало дежавю; конечно, он не понимал, что все окружающее всего лишь сон, но смутно узнавал людей и места.
            Тем не менее, было и одно существенное отличие: тогда как в первом сне Смит подходил к решению задачи с пустой головой, теперь он наслаждался уверенностью и смутным впечатлением, что ему однажды уже случалось защищать мост в похожих условиях. Но главное, в его памяти намертво отпечатались полученные им полезные уроки, которые он так или иначе извлек из предыдущего опыта.
           Снова Смита вызвали в штаб батальона, снова он получил те же самые инструкции от комбата, и снова он въезжал  в деревню котелок.
            - Так себе местечко, тар-щ командир, - заметил сержант Мочало.
            - Точно, - коротко ответил Смит, которого больше занимало предстоящее дело, чем обсуждение красот и достопримечательностей Котелка.
            - Прикажите взводному вестовому направиться в почтамт вместе с проводником, и пусть найдут телефон; я хочу направить в батальон отчет о прибытии. И пусть проводник опросит местных жителей и выяснит, видели ли они бронемашины неподалеку.
             Предстояло сделать множество дел, и Смит терялся с чего начать. Но мост очевидным образом был первоочередной задачей. Взяв с собой сержанта Мочало и капрала Подкладкина, он отправился на осмотр переправы.
            - Не хотелось бы наткнуться на бронемашину, выезжающую из-за перекрестка, а, тар-щ командир? - весело заметил Подкладкин.
            - И я того же мнения, - Смит шутку не оценил. - Вообще подумал я, что мы, пожалуй, отправимся на разведку на вашей противотанковой таратайке; ссадите-ка пару людей, чтобы освободить место нам с сержантом.
            Вид моста слегка шокировал его. Как так, неужели он никогда не видел этого места раньше? Конечно нет, он никогда не бывал в Руритании. Тем не менее, и этот балочный мост с насыпью через болота, рощицы деревьев на левом берегу, и дома с видом на берег с небольшими садиками у фасадов, все казалось смутно знакомым.
            - Расположите транспортер у перекрестка, - начал Смит, - спрячьте его за изгородью насколько возможно, но убедитесь, что простреливаете мост. Я пришлю отделение, чтобы устроить заграждение на другой стороне моста, а когда закончу с остальными приготовлениями, то подыщу новую позицию для орудия, где мы его установим.
            - Когда прибудет остальной расчет, можете сами поискать подходящую позицию, но не перемещайте туда орудие без моего ведома. Предупредите людей быть начеку, поскольку бронемашины могут появиться в любую минуту.
            Затем Смит и взводный сержант второпях осмотрели мост.
            Кроме самого моста, предстояло перекрыть еще три дороги. Если выделить по отделению на каждое заграждение, это займет весь его взвод целиком и не оставит никого в резерве. А еще нужно было выставить дозор.
            Смит обсудил свои мысли с сержантом Мочало.
            - Не могу понять, зачем нужно перекрывать остальные дороги, тар-щ командир. Ведь проводник сказал, что от Кельна до Хомбурга нет никаких мостов или бродов, кроме нашего, а малый хорошо знает местность. Лучше дайте людям немного отдохнуть и позавтракать.
            - У нас будет достаточно времени на завтрак и отдых, когда мы должным образом укрепим деревню. Я не хочу рисковать. Возможно, других переправ здесь и нет, но противник может прорваться через мосты в Кельне или Хомбурге. Также нельзя исключать, что несколько машин могут быть переправлены на плотах.
            - Ну и вдобавок, - продолжил Смит, - мы не можем быть уверены, что бронемашины уже не прорвались на этот берег. Возьмите отделение, и немедленно займитесь заграждением у противоположной стороны моста. Я раздам приказы остальным.
            Смит определенно не хотел, чтобы его взводный сержант помыкал его решениями. Сержант взглянул на него с удивлением, но очевидно решил, что лучше не спорить, а подчинится.
            Следующим шагом была организация дозора. Короткий осмотр показал, что церковная колокольня предоставляет прекрасный обзор. Два человека были направлены туда, с приказом внимательно осматривать местность вокруг, и поднять тревогу в случае приближения бронемашин. Для этого им выдали старый жестяной таз и короткий железный пруток.
            После чего он собрал командиров отделений незанятых отделений и объяснил свой план обороны.
            Два пулеметных отделения получили приказ выставить заграждения на дорогах в Кельн и Хомбург, стрелковое отделение занялось дорогой на Лобстербург. Для простоты все четыре позиции получили названия: блок Мост, блок Кельн, блок Хомбург и блок Лобстер.
            Отправив три отделения на сбор материалов и установку заграждений, Смит возвратился к мосту. Было видно, что посланные сюда люди проделали хорошую работу: они стянули на дорогу несколько тяжелых телег, крепко скрутив их проволокой.
            - Этого хорошее начало, капрал, - сказал Смит командиру отделения, - но вам лучше укрепить препятствие старыми плугами, боронами, и всем что сможете найти: бронемашина сможет протаранить его, а танк пройдет наверняка. Нет такой вещи как слишком толстое и слишком прочное заграждение.
            В этот момент появился капрал Подкладкин, и вернулся к вопросу о позиции для противотанковой пушки:
            - Я все никак не могу определиться, следует ли мне установить пушку в одном из домов стоящих у перекрестка, или же за той низкой кирпичной стеной в саду. Будет непросто поместить пушку на деревянном полу в помещении, но я думаю это возможно. За стеной, конечно, будет проще, и мы сможем соорудить укрытие в полный рост с помощью мешков с песком. Не взглянете, тар-щ командир?
            Вместе они осмотрели дом и сад.
            - Все не то, - отметил Смит. - Я сильно беспокоюсь по поводу сада, у вас есть хорошее прикрытие со стороны моста, но вы слишком уязвимы здесь для флангового огня из машины, прорвавшейся со стороны Кельна или Хомбурга. С этой точки зрения дом надежнее, так как закроет вас и с боков. Но и дом меня не слишком устраивает. Если противник твердо намеревается захватить эту переправу, он наверняка доставит сюда артиллерию; и у него не займет много времени определить, из какого дома вы ведете огонь. Вся улица прекрасно просматривается с противоположного берега. Я боюсь, что у вашего расчета будет совсем мало времени чтобы укрыться, если начнется бомбардировка. Мы должны придумать что-то еще.
            Шоссе Кельн-Хомбург шло параллельно реке, примерно в 100 ярдах от нее. Вдоль левого берега шла плотная лесополоса, с густыми пятнами подлеска и кустарника там и сям. Сама дорога, как и любая другая в сельской местности, была обрамлена довольно плотными живыми изгородями. У самой реки, по обе стороны от дороги на Фидлтон, стояло по паре домиков.
            Смит с капралом Подкладкиным осмотрели левую пару строений. Домики были почти полностью скрыты от западного берега деревьями, кустарником, и живой изгородью вокруг хозяйского сада, но тщательный осмотр показал, что орудие здесь не поставить. Ни мост, ни к западу от него отсюда вообще не просматривались. Но перейдя к другой паре строений, они быстро нашли подходящее место. И здесь садик был окружен живой изгородью, но в одном месте через изгородь был проделан проход, и оттуда шла тропинка прямо к реке. Весь подлесок на расстоянии пары футов вокруг тропы был расчищен от подлеска, а среди лесополосы образовался проход из-за двух упавших от старости деревьев.
            Сквозь проход в изгороди пушка хорошо простреливала мост и около 100 ярдов дороги к западу от него.
            Немедленно Смит решил, что это место будет почти идеальной позицией для противотанкового орудия, прекрасно замаскированной от наблюдения противника. Нужно немного поработать лопатами и уложить мешки с песком, и расчет получит хорошее укрытие от пулеметного огня.
            Снова вернувшись к мосту, он обсудил с капралом Ивасьевым, командиром отделения на блоке Мост, позицию его людей, с которой они должны будут прикрыть огнем заграждение на случай, если противотанковое орудие будет уничтожено или по какой-то причине не сможет открыть огонь. Подходящее место было вскоре найдено на небольшом пригорке среди подлеска, к югу от дороги на Фидлтон. Отсюда хорошо просматривалось и простреливалось само заграждение, но позиция стрелков было бы трудно засечь с дороги. Здесь поместили троих солдат, приказав им немедленно начать окапываться, чтобы защитится от пулеметного огня.
            Кратко пояснив свой выбор позиции, Смит приказал капралу самостоятельно выбрать похожую позицию с другой стороны дороги для оставшейся части отделения, предупредив, что она не должна быть слишком близко к противотанковой пушке. В противном случае ее может накрыть огнем, предназначающимся для противотанкистов.
            Позже он лично проверил найденное место, и утвердил выбор Ивасьева.
            Теперь Смит был уверен, что мост надежно прикрыт от внезапного удара, и его оборона будет крепким орешком для противника, когда тот попытается занять переправу.

  

   Котелковая битва, 2/2.


Фаза 2.

   Теперь настало время проверить остальные блокпосты. Смит решил сперва направится к блоку Кельн, так как с этого направления противника следовало ждать в первую очередь, если часть его бронемашин уже пересекла реку.

   Шоссе на Кельн шло строго на север от деревни примерно на 400 ярдов, потом делало резкий поворот вправо, и вновь направлялось в сторону севера двумястами ярдами далее. Смит уходил по шоссе все дальше, и не видел никаких признаков ведущихся работ. Едва достигнув изгиба шоссе, он был удивлен, увидев огромный автобус, поставленный поперек дороги сразу за поворотом - одну из тех машин, что доставили их сюда из Лобстербурга.

   - Какого черта здесь происходит? - воскликнул Смит, - Неужели эти мерзавцы настолько обленились, что не могут пройти пешком и нескольких сотен ярдов?

   И тут появился капрал Ткаченко, командир пулеметного отделения, назначенного на блок Кельн.

   - Эй, капрал! Чем вы, черти, тут занимаетесь? Ради всего святого, зачем вы пригнали сюда этот автобус, и почему он торчит посреди дороги?

   - Такое дело, тар-щ командир, - немедленно отозвался капрал, - я прикинул, что сбор материалов для заграждения займет какое-то время, и будет нелишним выставить что-нибудь в качестве временного заграждения, на случай если бронемашины появятся раньше, чем мы будем готовы - да хотя бы этот автобус. Пара моих людей с Льюисом присматривают за дорогой - вон там.

   - Толковая мысль, капрал, и совершенно верная. Я не подумал об этом. Теперь, где вы собираетесь выставить заграждение?

   - Я думаю поставить его прямо перед изгибом шоссе, тар-щ командир. Тогда оно может стать неожиданностью. Если поставить его посреди поворота, противник заметит его с двухсот ярдов, и у него будет время остановиться и отвернуть.

   - Капрал Ткаченко, я вижу, что у вас есть мозги, и более того, вы не стесняетесь ими пользоваться. Верно говорите! Можете продолжать работу. Только убедитесь, что все ваши люди будут надежно укрыты, как от пуль, так и от наблюдения. Любая бронемашина, которая налетит на заграждение, обязательно ответит огнем.

  

   Смит убедился, что дело здесь находится в надежных руках. Он пошел обратно, намереваясь посетить позицию на хомбургской дороге. Едва он проделал сотню ярдов, как увидел это заграждение на другой стороне деревни, настолько ровным и прямым было шоссе. Внезапно его осенило: обе эти позиции будут взаимно просматриваться с расстояния в 700-800 ярдов. Но если так, то бронемашина, пусть и задержанная одним заграждением, сможет простреливать другое с тыльной стороны. Огневые позиции солдат все равно будут в стороне от дороги, это правда, но вероятность попасть под огонь с тыла сильно осложнит дело. По зрелом размышлении, все-таки стоит поставить блок Кельн посреди поворота.

   Возвратившись к капралу Ткаченко, Смит быстро изложил свои соображения, и приказал перенести заграждение к дальнему концу дорожной извилины.

   Затем он посетил пост на лобстербургской дороге. У здешнего командира отделения тоже оказалось вдоволь смекалки и здравого смысла. Стоит заметить, что и его задача была сравнительно простой. От него требовалось всего лишь перекрыть проезжую часть дороги, и объехать заграждение стало бы невозможно из-за домов, с обеих сторон обступивших шоссе. Эти дома обеспечивали прекрасное укрытие для охраняющих дорогу солдат, надежно скрывая их от глаз вражеского пулеметчика. Смит порадовался было способностям своих подчиненных, и отправился к блоку Хомбург.

   Дорога на Хомбург была совершенно прямой насколько хватало глаз. Место, которое выбрал для начала работ командиром отделения капралом Грызуновым, было свободно от застройки. Поиск материалов для заграждения трудностей не представлял, так как неподалеку располагалась ферма.

   Смит убедился, что препятствие сделано прочно и надежно, оно наверняка остановило бы бронемашину или даже легкий танк.

   Обочины дороги заросли травой примерно на четыре фута в каждую сторону, затем следовал кювет глубиной около двух-трех футов. К своему отвращению Смит увидел, что позиция пулемета расположена прямо на полоске травы, с правой стороны и примерно в 40 ярдах позади препятствия, остальная часть отделения расположилась по другую сторону дороги.

   - Капрал Грызунов, на два слова, - Смит отозвал командира отделения слегка в сторону, - Я крайне невысокого мнения о ваших приготовлениях. Располагать ваших людей на дороге совершенно бессмысленно. Представьте себя на месте командира вражеской бронемашины, пытающегося прорваться в Котелок. Представьте, что вы катите по дороге на скорости за 30 миль в час, и внезапно замечаете препятствие впереди, скажем, в 400 или 500 ярдах. Как вы отреагируете?

   - Думаю, остановлюсь и поверну назад, тар-щ командир.

   - Может быть да, а может и нет; это будет зависеть от полученных вами приказов. В любом случае, неужели вы не скомандуете стрелку направить пулемет на заграждение и местность вокруг него, если даже он не сделал этого сам?

   - Так точно, тар-щ, командир, наверняка так и сделаю, - согласился капрал.

   - Что ж, тогда расположите людей так, чтобы они хорошо простреливали заграждение, но были защищены от вражеского пулеметного огня. Пойдемте, осмотрим ту ферму, она выглядит многообещающе.

   Вместе осмотрев ферму, они нашли идеальную позицию для пулемета у северной стороны здания. Поместив пулемет прямо у стены, можно было фланкировать само заграждение и местность вокруг него, будучи в то же время прикрытым от пулеметного огня со стороны дороги. Кругом было полно фермерского скарба и материалов, чтобы надежно укрыть огневую точку.

   - Возможно также, что решительно настроенный противник может загнать одну из машин на обочину, чтобы под этим прикрытием проделать проход через заграждение. Так что вам стоит поместить часть людей с другой стороны дороги, чтобы получить перекрестный огонь, - приказал Смит в конце своего визита.

   Оставив капрала Грызунова выполнять приказ, Смит пошел обратно в деревню, размышляя над дальнейшими действиями. Урчащая пустота в животе напоминала о пропущенном завтраке. Смит глянул на часы; шел девятый час. Настало время вернуться в гостиницу, чтобы организовать завтрак для всего взвода и поесть самому. Прибыв туда, лейтенант нашел сержанта Мочало, которого посетила схожая идея. Мочало уже приготовил чай, разделил пайки на каждое отделение, а также позаимствовал у местных фургон, чтобы развести трапезу по постам.

   После завтрака Смит вызвал сержанта в холл гостиной.

   - Сержант Мочало, - начал он, давайте подумаем вместе, сделали ли мы все возможное. Я считаю, что мост прикрыт вполне надежно, и все ведущие в деревню дороги перекрыты и охраняются. Но что меня действительно беспокоит, так это отсутствие резерва. Я уже ослабил одно отделение на пару солдат, чтобы выставить дозор на колокольне, и не вижу где можно взять еще. Ведь каждое заграждение должно простреливаться с двух направлений.

   - Я и сам подумывал об этом, тар-щ командир. Проблема в том, что дороги у нас четыре, а противотанковое орудие только одно, и вы уже поставили его у моста. Конечно, переправа здесь самая важная штука, но если бы я был на вашем месте... хотя, откровенно говоря, я вам не завидую.

   - Так вот, я бы оставил противотанковую пушку на транспортере, и придержал бы ее где-нибудь в центре в качестве резерва. Заграждения сами по себе могут задержать бронемашину, но не вывести ее из строя. А если орудие останется подвижным, его можно будет перебросить туда, куда надо - и подстрелить парочку мерзавцев.

   - Да, в ваших словах определенно есть смысл, сержант, но главная проблема в том, что эта гадкая таратайка не бронирована. Если она вступит в бой с бронемашиной, то окажется в невыгодном положении из-за худшей защиты. Это не страшно, если наши коллеги с той стороны пойдут прямо в лоб; но если несколько бронемашин могут легко расстрелять транспортер, если зайдут с флангов или тыла. В целом, я думаю, что будет лучше оставить орудие на самом важном направлении в расчете на внезапность. Но это дельное соображение; у вас есть что добавить?

   - Не уверен, сойдет ли это за соображение, но я прикидывал свои действия на месте командира звена бронемашин, если бы оказался на этом берегу и увидел заграждение впереди. Если препятствие нельзя убрать, то надо искать альтернативу. Не имею понятия, сколько людей в экипажах этих бронемашин, но мне кажется, что они могли бы спешить по одному стрелку при необходимости. Такой импровизированный отряд вполне может спешиться и зайти в тыл одной из наших позиций.

   - Бог ты мой, сержант, вы абсолютно правы, - взвыл Смит, - Вы убедили меня, нам просто необходим резерв. Но будь я проклят, если знаю, где и каким чертовым образом я его наберу. Простите за выражения, сержант.

   - Да в порядке, тар-щ командир. Проблемка-то та еще.

   - Именно, - продолжал Смит, - мерзавцы могут даже посадить по несколько пехотинцев на каждую бронемашину как раз для этой цели. Я уверен в одном - нельзя оставлять ни один из блокпостов, и совершенно невозможно для одного отделения охранять сразу два. Значит, нам придется ослаблять посты; давайте посмотрим, что можно сделать.

   Выработанное ими финальное решение заключалось в следующем: каждое заграждение охраняли только по два человека с каждой стороны - и оставшиеся три человека из каждого отделения, считая его командира, использовались в качестве местного резерва. Птицын, ординарец Смита, а также водитель транспортера орудия заменили двоих дозорных на колокольне, проводник добровольно вызвался помочь им. Из-за выгодного расположения блокпоста Лобстер, на него посчитали достаточным всего двух солдат, по одному с каждой стороны улицы. Остальное отделение заняло позиции в гостинице в качества общего резерва.

   Только по завершении этих приготовлений Смит почувствовал, что сделал все от него зависящее для достижения успеха. Но даже сейчас его беспокоил один момент. Мост был неплохо защищен от атаки бронемашин, но его слегка беспокоила вероятность атаки средних, или даже тяжелых танков под прикрытием артиллерийского огня. Было бы гораздо легче, если бы мост можно было просто взорвать.

   В десять часов Смит и взводный сержант совершали регулярный обход, и направлялись к блокпосту Кельн. Не успели они прибыть на место, как с колокольни прозвучал сигнал тревоги. Смит не знал, с какой стороны приближается противник, но застрять под огнем посреди дороги было последним, чего он хотел, и поэтому они с сержантом немедленно укрылись в придорожных кустах. Скоро стало понятно, что тревога была ложной, и часовые просто заметили два несомненно британских броневика, которые катили к повороту на кельнской дороге.

   Смит выбежал встретить их.

   - Да будь я проклят, - выкрикнул офицер, торчащий из люка ведущей машины, - если это не "Хомяк" Смит собственной персоной, по какой-то непонятной причине торчит здесь и загораживает общественное шоссе?

   - Эгей, да то никак "Толстяк" Симонс? - ответил Смит, - если желаешь знать, то я, полноправный король деревни Котелок, ниспосланный чтобы держать вражьи тарантасы, вроде твоего, подальше от этого восхитительного провинциального городка. Видимо, ты собираешься проехать, доставить мне кучу неприятностей; но так и быть, если подождешь пару минут, я повелю открыть врата и пропустить твой караван.

   - Добро, старик. У меня приказ объехать позиции и проверить обстановку, и теперь мне надо ехать в Хомбург. Не трудись перемещать эту милую коллекцию трофеев, тут есть объезд в паре сотен ярдов позади, так что я просто прошмыгну мимо. увидимся через минуту.

   "Августин Сиднеевич Смит! - размышлял удрученный Король Котелка, - из всех тупоголовых, бесполезных, безмозглых идиотов ты самый выдающийся. И как ты только упустил из виду проверить, нет ли объездов вокруг твоих замечательных блокпостов. Ну конечно же, колея должна вести на северную ферму".

   И тут броневик снова вернулся к блокпосту.

   - Эй, Хомяк, надеюсь, ты не размещал противотанковых мин на том объезде? Не хочется взлететь на воздух.

   - Противотанковые мины? Да конечно нет; думаешь, у меня есть личная саперная рота в рукаве, чтобы наставить мин по всей округе? Ты в полной безопасности на той колее - фактически, в такой же безопасности, как и любая вражеская машина.

   Добро, старик, не будь брюзгой. Если ты не слишком горд, чтобы пренебречь советами старого друга, предлагаю сдвинуть этот блокпост вперед по дороге, туда, где с нее сходит колея. И не вороти носа от противотанковых мин, мы ненавидим чертовы штуки, особенно когда они вкопаны, замаскированы и почти не видны. Свяжись со штабом своего батальона и запроси немного таких. Стоит заминировать дорогу перед препятствием, и у тебя будет неплохой шанс подбить что-нибудь. Ну, бывай, мне нужно двигаться дальше - считай совет бесплатным!

   Гордость Смита вполне позволила прислушаться к совету. Сначала он приказал устроить еще одну баррикаду, чтобы прикрыть съезд на объездную колею, а потом послал сержанта Мочало на остальные позиции, поручив ему осмотреться насчет возможных объездов и там. Вскоре он приободрился. Мины серьезно укрепить его заграждения на случай танковой атаки.

   Было непросто убедить начальника штаба в необходимости установки противотанковых мин, но в конце концов тот пообещал связаться с саперами и посмотреть, что можно сделать. Начальник штаба сообщил также, что бригада будет на марше к 14:00 и что родной батальон Смита должен прибыть в Котелок после полуночи.

   Вскоре после полудня прибыл грузовик, и доставил сержанта-сапера и три минера, проинструктированных помочь с установкой противотанковых мин - которых они привезли 60 штук. К 14:00 все мины были установлены в узкие канавки перед заграждениями. Мины были тщательно окопаны и замаскированы, в них также установили нажимные взрыватели, чтобы гарантировать подрыв под колесом бронемашины. В дополнение к этому, несколько мин установили прямо в заграждение на мосту.

   Теперь Смит был уверен, что его приготовления наконец закончены, и что он сделал все от него зависящее, чтобы доставить атакующему противнику много неприятностей. Если его постигнет неудача, она не будет вызвана тем, что он просто сидел и ничего не делал. С полной уверенностью он мог сказать, что не жалел сил, ни физических, ни умственных, чтобы наилучшим образом распорядится имеющимися людьми и ресурсами, и сделать оборону максимально прочной. Сказать по правде, он считал что заслужил ланч и большую кружку пива к нему.

 

   Котелковая битва, 2/3.

   Фаза 3.

            Едва Смит закончил трапезу, как вестовой пригласил его к телефону. На связи был офицер штаба дивизии, который сообщил, что воздушная разведка обнаружила передвижение большого количества бронетехники противника на дороге к северу от Фидлтона. Авангард, состоящий из бронемашин, прошел Фидлтон примерно 20 минут назад, и, по всей видимости, направляется к мосту в Котелке. Наконец, неизвестное количество вражеских бронемашин были обнаружены этим утром на восточном берегу, и они поддерживали радиосвязь с механизированной группой на другой стороне реки.
            Смит велел предупредить всех командиров отделений, и поспешил на наблюдательный пункт в церковной колокольне.
            Дозорному на посту докладывать было нечего. Смит счел целесообразным удвоить вахту, велев одному дозорному следить только за дорогой на Фидлтон, а второму за оставшимися тремя. Ждать долго не пришлось. Десять минут спустя дозорный указал на звено из четырех вражеских бронемашин, приближающихся со стороны Фидлтона, две из них ехали примерно в 800 ярдах впереди. Когда дозорный поднял тревогу, Смит взглянул на часы. Великая битва началась в 14:30.
            Две ведущие бронемашины продолжали двигаться, пока не достигли поворота примерно в 500 ярдах от моста, где обе и остановились. Спустя минуту-другую, одна из них откатилась назад ко второй паре, и вскоре эти три бронемашины вместе вернулись к повороту. Очевидно, командиры бронемашин устроили совещание, так как несколько минут не было никакого движения.
          И вдруг две ведущие бронемашины прошли поворот и на высокой скорости поехали вперед к мосту, стреляя на ходу из пулеметов. В тот же момент две оставшиеся открыли огонь с места. С колокольни было видно, что они обстреливают заграждение и прилегающую местность, фонтанчики пыли скакали по дороге, отмечая попадания града пуль. Защитники позволили им приблизится к заграждению на расстояние менее 100 ярдов, и только тогда открыли огонь. Грохот противотанкового орудия заглушил треск пулеметов. Первый выстрел не достиг цели, как и второй, но третий попал в ведущую бронемашину прямо в тот момент, когда она пыталась сдать назад, и наверняка нанес серьезный урон, так как машина заглохла и встала. Следующее попадание заставило ее пулемет замолчать. Вторая бронемашина быстро убралась с линии огня и вернулась к своим, и оставшиеся три машины поспешно отступили.
            "Первый раунд за нами", - подумал Смит, будучи уверенным, что это только начало. Недалекое будущее показало, что он был прав.
            Едва первая группа противника скрылась из виду, как показалась еще одна колонна бронемашин, едущих по шоссе со стороны Кельна. Было нелегко посчитать их точное количество из-за обрамляющих дорогу живых изгородей, но Смит предположил, что имеет дело еще с одним звеном. Ведущая бронемашина совершенно не ожидала встретить заграждение, и едва не протаранила его, когда на полной скорости вошла в извилину дороги. К неудовольствию Смита она все-таки успела затормозить прямо перед заминированным участком дороги. Тут же бронемашина открыла бешеный огонь из пулемета и откатилась назад за поворот.
            - Проклятие! - воскликнул лейтенант, - будь у нас вторая противотанковая пушка, мы бы подбили и этого мерзавца.
            Смит подумал, что стоит сообщить новости штабу в Лобстербурге, и не преминул лично доложить о таком удачном для себя столкновении.
            Рапорт явно обрадовал офицера штаба дивизии, и он сообщил новые данные от воздушной разведки. По меньшей мере часть бронегруппы противника укрылась от воздушных наблюдателей в Фидлтоне и окрестностях. Судя по совокупности данных из разных источников, противник собирался предпринять попытку переправиться через мост в Котелке. С облегчением Смит услышал, что командир дивизии отправил целую артиллерийскую бригаду на тракторной тяге с эскортом из роты броневиков, с задачей  занять позиции на высотках к востоку от Котелка и сорвать переправу противника. Бригада только что завершила разгрузку, и не прибудет на позиции еще как минимум три часа.
            Хотя его и обрадовало обещание такой внушительной поддержки, Смит понимал, что его гарнизон подвергнется значительно более суровому испытанию, чем когда-либо прежде. Но до сих пор ему сопутствовала удача, и он уповал на лучшее.
            На выходе из почтамта его встретил сержант Мочало, который доложил, что отделение у моста не понесло потерь. Два члена экипажа бронемашины оказались убитыми на месте, а третьего, серьезно раненного, солдаты отнесли в гостиницу.
            Не оставалось ничего иного, кроме как ждать развития событий, и Смит решил вернуться на колокольню, устроив там подобие командного пункта. Целый час было тихо, но около 15:30 с запада послышался отдаленный гром артиллерийского орудия. Несколько секунд спустя снаряд, издав глухой шлепок, упал где-то в болото.
            - Паршивый выстрел! - воскликнул Смит.
            Но уже следующий был немного точнее; он разорвался на берегу в лесополосе, ярдов на 200 ниже по течению от моста. Третий и четвертый угодили прямо по деревне.
            - Я бы сказал, легкая гаубица, - отметил сержант Мочало, присоединившись к командиру на колокольне, - еще минута, и дела пойдут поживее, тар-щ командир.
            Воистину пророческое замечание! Едва сержант закончил фразу, как полдесятка снарядов разорвались на перекрестке и вокруг него, один или два угодили прямо в дома. Вскоре стало очевидным, что противник обстреливает местность в непосредственной близости от моста, целясь по находящимся здесь зданиям.
            - Посмотрите, тар-щ командир! - позвал один из дозорных, - посмотрите на эти чудные машинки, что едут по дороге. Должно быть, это легкие танки.
            И действительно, со стороны Фидлтона по шоссе ползли штук пять приземистых машин. Смит внимательно рассматривал их через стекла своих очков:
            - Да, это действительно легкие танки. Похоже, они пытаются прорваться под прикрытием бомбардировки.
            События вскоре показали ошибочность этого предположения. Танки приблизились к повороту дороги и пропали из виду, но вскоре наделали шума. Мост и прилегающую местность стали обстреливать пулеметы, и артиллерийская бомбардировка усилилась.
            - Еще бронемашины, тар-щ командир, - доложил часовой, - две, и катят на полной скорости.
            Две вражеские бронемашины вскоре миновали поворот, и подъехали прямо к мосту. Остов подбитой бронемашины все еще стоял на дороге примерно в 50 ярдах от препятствия, и перекрывал половину проезжей части.
            Вплоть до этого момента защитники моста не показывали признаков жизни, но сейчас они показали себя. Снова пролаяла противотанковая пушка, и пролаяла со смертоносным эффектом - еще одна вражеская бронемашина была наказана за поспешность. К сожалению, вторая машина оказалась более удачливой, и сумела уйти.
            Одновременно с этой неудачной попыткой пробиться на мост, звено вражеских бронемашин снова приблизилась к блокпосту Кельн, но они не предприняли  никаких действий, кроме интенсивной стрельбы из пулеметов, и вскоре отступили.
            "Ну как тебе такое, старый ты хрен?" - пробормотал Смит себе под нос. - "Августина Сиднеевича Смита так просто не взять. Придумай что-то получше, чудила".
            И действительно, противник либо придумывал что-то получше, либо решил прекратить атаку, так как его активность вдруг прекратилась.
            - Сержант Мочало!
            - Здесь, тар-щ командир!
            - Если бы вы командовали той атакой, что бы вы сделали сейчас?
            - Не могу знать, тар-щ командир; все эти танки и прочие штучки совсем не мое. Я всегда был пехотинцем, и надеюсь им и остаться. Будь у меня взвод, я бы натворил гораздо больше дел, чем весь тот металлолом.
            - Допустим, у вас есть ваш взвод, сержант. Как бы вы его использовали?
            - Как бы я его использовал, тар-щ командир? В первую голову я бы не пошел прямо к мосту. Пехота не привязана к дорогам, и я бы поискал проход через трясину. Группа саперов сделала бы плот, и взвод окажется на другом берегу.
            - Я все гадаю, есть ли у них пехота, - пробормотал Смит. - Если да, то это осложнит дело. Даже больше, это сделает всю ситуацию чертовски неприятной! Наши заграждения неплохо сдерживают бронемашины и тому подобное, но от них будет мало толку если в дело пойдет пехота. А резерв у меня совсем небольшой.
            - Сдается мне, тар-щ командир, что заварушка становится слишком масштабной для нас. Нам нужны подкрепления. Разрешите отправить те два автобуса назад в батальон, чтобы полковник прислал нам еще людей? Пока с той стороны пехоты не видно, так что скорее всего ее просто нет под рукой, но эта задержка может все поменять.
            Смит рассудил, что идея замечательная. Уже почти пробило четыре, и прибытие бригады ожидалось к шести. Имея в распоряжении еще один взвод, он бы наверняка удержал позицию. Смит достал блокнот, и составил краткий рапорт об обстановке для начальника штаба, изложил свои опасения и попросил прислать еще взвод. Он отправил бумагу вместе с посыльным на мотоцикле, наказав тому сообщить, что подкрепления нужны как можно скорее.

Фаза 4.

            Однако судьба, или скорее противник, распорядились иначе, и подвергли Смита еще одному, гораздо более суровому испытанию до того, как прибыли подкрепления. Вскоре стало понятно, что противник и не думал оставлять попыток завладеть переправой. Около 16:30 возобновилась артиллерийская бомбардировка; и на этот раз противник твердо вознамерился уничтожить противотанковое орудие, которое сорвало предыдущие атаки. Было очевидно, что теперь стреляет гораздо большее число орудий, и по меньшей мере несколько из них тяжелые. Хуже того, теперь противник с достаточной точностью представлял, где находится позиция пушки. Пулеметный огонь также значительно усилился, теперь его вели как минимум вдвое больше легких танков. Звено бронемашин снова продолжило обстрел с кельнской дороги. К счастью для защитников, фермерские поля не позволяли машинам покинуть дорогу.
            То был настоящий дождь из снарядов, и центр деревни скоро стал выглядеть как часть какого-нибудь разрушенного войной городка во Франции. Дома вблизи моста были серьезно разрушены, в некоторых начался пожар. Смит радовался, что не размещал своих людей там. Скорее всего, ничего кроме прямого или очень близкого попадания не выведет противотанковое орудие из строя, так что у расчета были шансы пережить этот ад. Но Смит все еще гадал, что последует за бомбардировкой. Он был уверен в одном - бронемашины в очередную атаку не пустят; предыдущие попытки были не просто провальными, но и оставили на дороге две подбитые бронемашины, которые составили еще одно эффективное препятствие.
            Дым горящих зданий загораживал обзор, и было почти невозможно увидеть, что творится на той стороне реки. Смит вдруг почувствовал вину за то, что сам оставался в относительной безопасности, пока его люди внизу пережидали этот ужасный обстрел. Он поспешил покинуть колокольню и присоединился к резервному отделению в гостинице. Но и здесь он оставался вне боя, и поэтому повел отделение к дороге Кельн-Хомбург,  выдвинув его вперед насколько возможно, без подвергания солдат ненужной опасности.
           Едва Смит во главе резерва покинул гостиницу, как бомбардировка вдруг прекратилась и пулеметный обстрел значительно ослаб. Как бы ни был тревожен артиллерийский обстрел, внезапное его прекращение настораживало еще больше. Очевидно, что противник претворял в жизнь какую-то грязную уловку, и Смит чувствовал, что должен быть на передовой. Ясно слышимые звуки винтовочных выстрелов с очевидностью доказывали, что по крайней мере часть защитников еще жива. Он бросился к повороту на фидлтонскую дорогу, чтобы увидеть происходящее на мосту, резервное отделение едва поспевало за ним. Там он видел не менее десятка вражеских пехотинцев бегущих через мост. Он не знал, как они забрались так далеко, и не собирался останавливаться, чтобы это выяснять. Южный пост у фидлтонской дороги уже обстреливал этих пехотинцев со смертоносным эффектом, доказывая, что его защитники живы и готовы драться. Но большая часть пехоты противника сумела выйти из-под огня, и скрыться в лесополосе, откуда открыли ответный огонь. Мгновенно Смит оценил обстановку. Было понятно, что противник еще не заметил приближения резервного отделения; слишком опасно было бы идти в штыковую атаку, так как они сами оказались бы на линии огня с поста. Поэтому он приказал отделению ползком приблизиться к противнику, и уничтожить его фланговым огнем.
            Тем временем, несколько автоматов открыли огонь с другого берега реки; они стреляли почти в упор, откуда-то с набережной рядом с дорожным заграждением. Резервы Смита уже были пущены в ход, что оставалось делать? Конечно же, набрать еще - отделение на блокпосте Хомбург еще не вступило в бой, значит оттуда можно забрать пулеметный расчет, оставив стрелков для прикрытия дороги. Смит как раз искал безопасную дорогу туда, когда послышался новый звук. Взглянув через изгородь, он увидел пару больших танков, медленно приближавшихся к мосту. Две преграждающие дорогу подбитые бронемашины танки просто протаранили и столкнули с берега вниз.
            "Полагаю это конец" - подумал Смит, - "Противотанковая пушка, похоже, накрылась, и нам нечем противостоять этим чертовым штукам"
            Но все же он не собирался сдаваться, и побежал за пулеметным расчетом. Без приключений он забрал его, и привел на новую позицию - среди развалин домов, откуда прекрасно просматривался мост. Смит почти ожидал столкнуться с танками по дороге назад, и был удивлен, увидев, что они все еще стоят на противоположном берегу прямо перед препятствием; похоже, что-то случилось с передним танком. Винтовочная стрельба к тому моменту затихла: похоже, что вражеские пехотинцы на этой стороне реки были перебиты или пленены.
             Было уже 17:00, и до прибытия подкреплений оставался как минимум час. Но что ему было нужно немедленно, так это что-то способное подбить к чертовой матери те два танка.
            Вдруг прозвучало несколько выстрелов, скорее всего с его стороны. Это послужило началом для возобновления всеобщей перестрелки, в которую огнем своих оружий и пулеметов вступили и танки. Даже артиллерия решила, что настало время еще раз вступить в игру, и с неба снова стали сыпаться снаряды.
            Однако в этот раз снаряды не падали на мост и близлежащую местность. Смит вскоре понял, что на выбранной им позиции становится горячо, но теперь не стоило и думать о том, чтобы сменить ее. Игра была проиграна, но ему удалось натворить дел, да и стоит признать, что враг серьезно взялся за него.
             Услышав громкое гудение, Смит вскинул голову вверх и увидел звено аэропланов, пролетающее прямо над ними:
            - О, Господи! Да сколько ж вас!
            - Да это наши, тар-щ командир! - закричал пулеметчик рядом, - и гляньте, вон еще и еще. Чтоб меня, да небо просто кишит самолетами!
            - Вы правы, капрал, - ответил Смит, который немного разбирался в аэропланах, - Это целая эскадрилья одноместных истребителей, и чтоб меня! Они нацеливаются на эти му... (тут прозвучал громкий взрыв) пушки, и надеюсь, покажут им где раки зимуют!
            Налет эскадрильи вскоре возымел эффект, так как бомбардировка сильно ослабела, а потом и вовсе прекратилась.
            Новый гул над головой объявил о появлении новой группы самолетов
            - Это дневные бомбардировщики, или я голландец! - заорал в восторге Смит, - я полез на колокольню, чтобы не пропустить веселье.
            Он успел взобраться на колокольню как раз вовремя, чтобы увидеть эффект от разрыва первой партии бомб, падающих прямо на дальнюю сторону моста. Не одна бомба не попала прямо в цель, но все они упали вокруг двух танков. Обе машины немедленно отбросили всякую мысль о продолжении наступления; один танк развернулся и уполз назад по дороге, а второй, похоже, был выведен из строя. Около десятка легких танков отступали по болоту назад, преследуемые бомбами одного бомбардировочного звена. В то же время оставшаяся часть эскадрильи присоединились к еще одной новоприбывшей, и направилась к главным позициям противника, которых не было видно с колокольни. Теперь в Котелке стало спокойно. Смит отправился выслушать рапорты, чтобы выяснить, какой ценой его люди удержали мост.
            Во время второй бомбардировки в нескольких ярдах от противотанковой пушки упал фугасный снаряд. Взрыв не только убил двоих противотанкистов, оглушив и ранив остальных, включая отважного капрала Подкладкина, но и наполовину похоронил под землей само орудие. Другой снаряд упал рядом со стрелковым окопом неподалеку от орудия, нанеся схожий урон находящимся здесь командиру отделения и двум его стрелкам. Пост к югу от дороги повезло больше, и весь его гарнизон в бою потерь не понес.
            Трое убитых и шестеро раненых нельзя было назвать тяжелыми потерями.
            - Ребята ворчали, когда вы заставили их окапываться, - отметил подошедший сержант Мочало, - но теперь они поняли что к чему, и в следующий раз не будут артачиться.
            Взвод нанес гораздо более серьезный урон противнику. Счет состоял из двух подбитых бронемашин и одного среднего танка, десяти убитых и четырнадцати пленных. Но, самое главное, они удержали мост.
            Тайна остановки ведущего танка вскоре разрешилась. Когда танки сталкивали остовы подбитых бронемашин с дороги, те прошли по минам, заложенным перед препятствием. После этого, посчитав путь свободным, ведущий танк попытался протаранить само препятствие, но порвал гусеницу при взрыве мины, заложенной в само препятствие.
            Также выяснилось, что прорвавшиеся через мост стрелки, были не настоящей пехотой, а артиллеристами одной из механизированных батарей.
            Перегруппировав свой гарнизон, и сделав все возможные приготовления на случай повторной атаки противника, Смит вернулся в гостиницу и выпил заслуженную чашку свежего чая. Едва он закончил, как к главному входу подъехал британский броневик; оттуда вылезли Бригадный генерал и Полковник.
            - Вот это и есть Смит, тар-щ генерал, - сказал Полковник.
            - Хорошо поработал, сынок, - сказал генерал, - прекрасное вышло представление. Уверен, твой комбат гордится тобой.
            - Мы все гордимся им, - с улыбкой ответил Полковник, пожимая руку Смита и хлопая его по плечу... 
            - ...Пора вставать, тар-щ командир. Да не Полковник я, а Птицын, ваш ординарец. Если вы не проснетесь сейчас же, то опоздаете к построению!
            - Вот черт! - пробормотал Смит, вытряхивая себя из постели, - ну что за ночка!

Эпилог

            Командир роты А почти закончил завтракать, когда лейтенант Смит зашел в офицерский клуб.
            - Доброе утро, тар-щ командир! - сказал Смит.
            - Утро, утро, - проворчал ротный, - есть у меня для тебя одна работенка.
            - О нет! - взвыл Смит, - только не говорите, что мне придется удерживать мост от вражеской бронегруппы!
            - Да что за чушь ты несешь? Бери взвод и отправляйся к причалам разгружать снабженческое барахло.
            - Есть, тар-щ командир, - Смит отсалютовал и подумал про себя: "вот теперь это действительно настоящая война".

Изменено 15 Sep 2016 пользователем wizard

[wizard]

Черное солнце взошло над планетой. Его мертвый свет не принес тепла, вместо этого он разрывал темноту отблесками клинков, ослепляющими вспышками взрывов и жгучими сполохами лазерных залпов. Восход бросил на землю мерцающую цепочку огней, которая менялась, перетекала из одной формы в другую, гасла и разгоралась вновь в тех местах, где противники встречали друг друга. Лучи черного света сплетались в сложную сеть стычек, обходных маневров, атак и контратак – грациозной, невозможно запутанной войной, которой прекрасно владели эльдары. В тот день Падшее Солнце стало знаком рока и ярости, став знамением проклятия и гибели для врагов.

      В таких вычурных выражениях опишут наш поход поэты и летописцы; моя же история будет совсем иной.

Я колдун, эльдар-провидец, в прошлом прошедший по Пути Кхэйна, один из многих в рядах мира-корабля Лугганат. В тот цикл мы нанесли удар по планете, захваченной силами извечного Врага, и мне впервые доверили вести воинство – смешанный отряд, состоящий из трех групп аспектных воинов и трех отделений стражей. На рассвете мы сражались бок о бок с другими похожими воинствами, а после отступили и скрылись в лесах. Потом я получил новый приказ: Иллитриэль, первый автарх, направила нас в сторону ближайшего ведущего в паутину портала. В видениях этот портал находился на каком-то холме или высоте, а неподалеку скрывался враг.

Прибыв на место, я обратился к предсказательным рунам, чтобы найти наилучший способ действий. Плохая еда, усталость и сильный стресс пагубно повлияли на мои способности, и вместо ясного видения возможного будущего меня затянуло в цепочку кошмаров, каждый из которых представлял собой одну из моих вероятных судеб в течение следующих нескольких часов. В отличие от примитивных псайкеров низших рас, я очень ярко и отчетливо переживал эти видения, закрепляя в памяти все детали этих альтернативных линий судьбы, а также извлекая уроки из допущенных мной ошибок. Фактически, я учился на последствиях собственной неопытности и высокомерия, поэтому вполне уместно, если моя история назовется

Восхождение по Пути дурака.

  Часть первая. Бесстрашный дух.
 

Укрывшись в кустарнике на опушке леса, я осмотрел лежащую впереди местность. Асфальтированное шоссе, достаточно широкое для грубых машин мон-кей, проходило с северо-запада на юго-восток, пропадая из виду во фруктовой роще по мою левую руку. Неподалеку от рощи шоссе пересекало неглубокий овраг, почти канаву – ее глубины едва бы хватило, чтобы скрыть эльдара по грудь. Раньше здесь был мост, от которого осталась груда обломков металлического настила и несколько глыб рокрита с торчащей арматурой.   Дальний конец шоссе был обрамлен рядами невысоких деревьев, худосочных и чахлых, безнадежно отравленных ядовитыми выхлопами проходящего транспорта. Сейчас на шоссе не было заметно никакого движения, только пыльные фонтанчики плясали по разогретому за день асфальту.

      Шоссе пересекала более узкая грунтовая дорога, змеившаяся с севера на юг. Мне удалось хорошо ее разглядеть, и увиденное мне не понравилось. Колея была разбита и разворочена гусеничными лентами многотонных машин – и я хорошо понимал, что гусеничная ходовая означает боевую технику. Бронемашины мон-кей были шумными и неуклюжими в сравнении с изящными грав-танками воинств мира-корабля, они безнадежно калечили любую местность стальными траками, но это недостатки не делали их менее опасными. Разбитую дорогу также частично скрывали деревья, местность вокруг нее была совершенно открытой, за исключением плотных зарослей дикого кустарника, полоса которого тянулась от опушки леса справа от меня, доходя почти до кювета.

      Немного дальше за шоссе располагалась небольшая деревня. Одно- и двухэтажные дома стояли в окружении садов, в свою очередь обрамленных невысокими каменными оградами. Вызванное войной запустение чувствовалось и здесь, одни здания были разрушены попаданиями снарядов и пожарами, другие демонстрировали явные следы разграбления. До деревни было довольно далеко, и мне не удалось заметить в ней ни противника, ни местного населения.

Шоссе и грунтовая дорога пересекались на широком кургане с невысокими покатыми склонами. Когда-то на кургане густо росла трава, сейчас от сплошного покрова зелени остались только отдельные пучки, тут и там торчащие из обнаженной земли. Многочисленные ноги вытоптали растительность, многочисленные руки изрыли землю язвами траншей и возвели многочисленные баррикады и укрытия из мешков с песком, необработанных каменных блоков и листов порыжевшего на воздухе железа. Курган стал укреплением, мой глаз различил не меньше полутора десятков человеческих фигур с примитивным оружием в руках, стоящих настороже и осматривающих окружающую местность. Еще в два раза более число их товарищей без всякого видимого порядка расхаживало кругом, небольшими группами сидели вокруг костров или суетились у немногочисленных позиций тяжелого оружия. Потратив несколько минут, я заметил и технику: на самой вершине кургана располагался бронетранспортер, его корпус был укрыт в окопе, над землей виднелась только коническая башня с торчащей антенной и рылом многоствольной автопушки.

      Укрепление распространяло запах тяжелый запах сгоревшего ископаемого топлива, смешанный с вонью кордита, горячей дегидрированных пайков и немытых человеческих тел. Еще отчетливее было ощущение порчи, пустившей глубокие корни в разумах низших существ. Эти люди обратились к Хаосу, навеки запятнав свои души и добровольно став марионетками изначального разрушения. Я ощутил жаркую волну ярости, от которой перехватило дыхание. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и мой ведьминский клинок задрожал в ножнах на бедре, готовый вспарывать броню и отнимать жизни. Все еще сохраняющая равновесие часть моего сознания уловила тень чужого внимания, очнувшуюся от дремы где-то впереди на кургане. Вспышку моего гнева ощутил другой открытый разум, и я поспешил восстановить целостность психической защиты и подавить овладевшие мной эмоции. Несколько долгих мгновений я чувствовал, как чужое сознание с тенью интереса осматривает округу, несколько раз скользнув по моему укрытию гнилостным светом из-под невидящих век, а затем, не найдя ничего подозрительного, возвращается в полудрему.

      Мысленно я выругал себя за неосторожность – на секунду поддавшись влиянию боевой маски, я едва не обнаружил себя. Колдуну не следует допускать подобных ошибок. Скоро, подумал я, слегка расслабив напряженные плечи. Время для битвы скоро придет, и я лично перережу нить жизни этого проклятого псайкера.

      К этому моменту я был убежден, что именно этот курган присутствовал в видении. Варп-маяк откроет портал в паутину на его вершине, и мое воинство воспользуется им для возвращения на ударный флот. Не имеет значения, случайность или чей-то умысел привели сюда эту банду культистов. Хаосопоклонники стояли на моем пути, и им следовало умереть. По крайней мере, их надо отбросить с вершины на несколько минут – этого будет достаточно, чтобы мой отряд успел покинуть планету.

      Я осторожно отступил назад вглубь леса, стараясь не выдать себя движением потревоженных веток, и поспешил вернуться к своему отряду. Это была далеко не первая моя битва – прежде чем вступить на путь Провидца я носил воинскую маску в течение нескольких лет – но мне впервые предстояло принимать самостоятельные решения, а не просто передавать приказы автархов своему воинству. Впрочем, мой тренированный разум уже готовил план боя, и я не сомневался в успехе. Напротив, я с воодушевлением ожидал момента, когда мы обрушим на противостоящих нам ничтожеств всю мощь оружия эльдаров и очистим галактику от их заразы.

      Не рискуя пользоваться мыслеречью в такой близости от порченного псайкера, я поймал взгляд каждого из сопровождавших меня экзархов, а затем поднес ладони к лицу и провел рукой перед собой – жест вежливого приглашения к разговору. Немедленно экзархи собрались вокруг меня, и я кратко изложил им результаты своих наблюдений, попутно внимательно рассмотрев каждого из них.

      Хелехион, экзарх зловещих мстителей из храма Искрящегося восхода, носил ярко-лазурную броню и увенчанный плюмажем шлем цвета полированной бронзы. Даже здесь, среди густого леса он нес за спиной боевой штандарт своего храма, не тревожа при этом ни единой ветки. Я сам носил руну мстителя в рядах Искрящегося восхода, и хорошо знал, что его воины одинаково мастерски владеют сюрикеновыми катапультами и длинными силовыми клинками цвета стылого льда. Я знал, что Хелехион и девять его мстителей не подведут в грядущем бою.

      В противоположность невозмутимому спокойствию мстителя, экзарх воющих баньши Нелетриль была отравлена горечью. На меня смотрела бесстрастная угольно-черная маска, но я чувствовал, как мечется ее дух и как кровавая руна аспекта жжет ей кожу на лбу. В предыдущих стычках этим днем пали четыре ученицы Нелетриль, и теперь за экзархом следовало всего две. Мы все понимали, что это значит: трое воинов не могли действовать как единый отряд, и даже если мы не понесем никаких потерь в предстоящем бою, по возвращении на мир-корабль ее группа перестанет существовать. Оставшиеся в живых ученицы перейдут к другим наставницам, врата храма Эха забвения закроются, и дух экзарха Нелетриль надолго покинет смертное тело. Ей придется провести в забвении десятки, возможно сотни лет, пока не сменятся целые поколения, и новые, пока не рожденные эльдары вступят на путь Воина. Сейчас в каждом движении экзарха баньши сквозило едва сдерживаемое нетерпение, двусторонняя глефа-палач в ее руках подрагивала в такт грохоту ее сердца. Нелетриль всем своим естеством жаждала битвы, чтобы в последний раз проявить себя, и я понимал, что мне скорее придется сдерживать ее самоубийственный порыв, чем упрекать за медлительность.

      Последним из троицы был Маэдор, экзарх аспекта огненных драконов, закованный в тяжелую броню цвета кипящей крови. Фузионные пушки его пяти воинов идеально подходили для уничтожения техники и полевых укреплений. Ранее нам не встречались танки, так что дух Маэдора пылал от радостного предвкушения этой возможности проявить себя, когда я упомянул окопанную «химеру».

      Кратко изложив результаты своих наблюдений, я перешел к плану атаки. После наступления темноты все три отряда аспектных воинов под прикрытием кустарника выдвинуться вперед, обойдут курган справа и атакуют ее северо-восточный склон. Я рассчитывал, что это позволит нам избежать обстрела тяжелых стабберов хаосопоклонников. Огонь наших сюрикеновых катапульт поможет преодолеть последние несколько десятков метров, а после дело довершат клинки. Меня не пугало, что враг превосходит нас численно – ни один из мон-кей не мог противостоять ни несравненному боевому мастерству аспектных воинов, ни разрушающей ярости из духа.

      Экзархи выслушали меня с сосредоточенным вниманием. Стоило мне закончить, как заговорил Маэдор, его голос рокотал сквозь решетку вокализатора шлема:

      - Что, если еще больше марионеток темных богов скрывается в том ничтожном поселении? Они наверняка придут на помощь своим сородичам, и мы увязнем в бою.

      Я развернул плечи в его сторону и отрицательно покачал головой, демонстрируя вежливое несогласие.

      - Нет. Скрытность, а затем скорость нашего натиска станут ключами к победе. Большая часть мон-кей должна умереть прежде, чем поймут, что их атакуют. Оставшиеся побегут в страхе и будут истреблены. Тела и разумы низших рас одинаково неуклюжи, и мы успеем опередить контратаку и скрыться в паутине.

      - Отвага в твоих словах граничит с безрассудством, колдун, - Маэдор продолжал упорствовать, - По крайней мере, позволь построить стражей во вторую линию, они поддержат атаку аспектных воинов.

      Прежде, чем я успел ответить, вмешалась Нелетриль:

      - Поступь стражей недостаточно легка для бури клинков, - баньши раздраженно взмахнула глефой, разрубив напополам жужжащего возле головы шмеля. – Я сомневаюсь, что и ты угонишься за моими сестрами, огнерожденный.

      Я поднял руку, обрывая начинающуюся перепалку.

      - Действительно, стражи не воины. Я не хочу подвергать риску ни одну эльдарскую жизнь сверх необходимого числа, а их число только замедлит нас. Стражи будут ожидать на опушке леса, и присоединятся к нам, как только курган будет очищен от врага. На этом все, экзархи. Подготовьте своих воинов для битвы, мы выступаем, как только стемнеет.

      В назначенное время мой отряд пришел в движение. Мы оставили за спиной три отделения стражей, которые нашли укрытия в подлеске на опушке, и крадучись пошли вперед сквозь кусты. Троица воющих баньши с клинками наготове шли в авангарде. Я присоединился к зловещим мстителям Хелехиона, которые отставали лишь на десяток шагов, в готовности обрушить потоки сюрикенов в сторону любой проявившейся угрозы. Драконы плотной группой держались позади, тяжелая броня сковывала их движения, так что мне приходилось постоянно следить, чтобы они не отставали слишком сильно.

      Ночью производимый культистами шум сделался еще невыносимее. Они перекрикивались отрывистыми лающими командами, раскатисто смеялись вокруг костров и периодически выпускали выстрелы в темноту для поддержания собственной храбрости. Чем ближе мы приближались, тем сильнее разгорался гнев в душах окружавших меня эльдар; я видел, как движения мстителей теряют грацию и спокойную плавность, становясь резкими и отрывистыми. Линзы шлемов тускло светились матово-красными угольками поверх оружейных прицелов, пальцы сжимались и разжимались на рукоятках сюрикеновых катапульт и эфесах клинков. Мы преодолели полосу кустарника, свернули на грунтовую дорогу, и прошли примерно две трети пути до кургана, когда я увидел кольца шипастой проволоки, в несколько рядов брошенные перпендикулярно дороге на уровне щиколотки. Эта проволока уходила в траву по обе стороны грунтовой дороги.

      Я мог только посмеяться над этой неуклюжей ловушкой. Ни один воин не потратил на преодоление препятствия дольше нескольких секунд, один за другим мстители просто переступали через ряды проволоки, с легкостью избегая шипов и спрятанных в густой траве спиралей и колец. Я последовал за ними, освежая в памяти то немногое, что мне доводилось читать про тактику армий мон-кей. Мне вспомнилось, что подобные проволочные заграждения применяются для замедления наступающего, а еще вместе с ними часто ставят…

      Раздалось громкое шипение, и посреди авангарда баньши вертикально в воздух выстрелила ракета, мгновенно залив окрестности резким химическим светом. Рефлекторно мстители рассеялись по сторонам в поисках ближайшего укрытия, и я услышал еще один хлопок. Справа от меня из земли выпрыгнул ребристый цилиндр размеров чуть больше сжатого кулака, расширившимися от ужаса глазами я наблюдал, как он взлетает вверх, слегка вращаясь вокруг оси. Спустя мгновение он разорвался, запустив вокруг сотни свистящих на сверхзвуковой скорости металлических шариков. Ближайшего мстителя разорвало на куски, еще двое упали на землю, и сквозь многочисленные сквозные пробоины в доспехах стала сочиться кровь.

      Враг немедленно заметил нас, почти лишенных всякого укрытия посреди поля. Загрохотали выстрелы и затрещали лазганы, им вторило отрывистое стаккато тяжелого стаббера. Мстители ответили градом мономолекулярных сюрикенов, выпуская десятки бритвенно-острых дисков одним движением пальца. Какой-то меткий стрелок сбил парящую над нашими головами осветительную ракету, но культисты запускали в небо еще и еще, не оставив нам ни единого шанса скрыться в темноте.

      Первой среагировала Нелетриль, ее маленький отряд бегом бросился в атаку прямо на хлещущий трассирующими выстрелами курган. Я закричал, взмахнул клинком и бросился за ней, увлекая за собой мстителей и драконов. Пули свистели вокруг, взрывая комья земли у наших ног, ионизированный воздух трещал от разрядов направленных в нас лазганов. Прямо передо мной мстителя свалил на землю десяток попаданий. Хелехион неуловимым для глаза движением избежал снопа выпущенных пуль – но только для того, чтобы наступить на очередную мину. Я больше не знал, сколько воинов осталось на ногах и следует за мной, но это не имело значения. Любой остановившийся под этим обстрелом был обречен; совсем недавно я сказал, что ключом к победе будет скорость, теперь скорость осталась нашим последним шансом на спасение.

      Я увидел, как Нелетриль одним прыжком достигла траншей. Ее глефа сверкнула вниз по широкой дуге, и одним движением рассекла земляной бруствер, установленный в нем тяжелый стаббер, и тело стоящего за ним пулеметчика. Из ближайшего бункера выбежало не меньше десятка культистов, вооруженных чем попало: винтовками с примкнутыми штыками, кривыми разделочными ножами, а то и просто заостренными деревянными кольями. Троица баньши атаковала, каждый шаг эльдарских мечниц завершался ударом силового клинка. Баньши рубили и кололи, с легкостью избегая ответных ударов в своем смертоносном танце, отмечая свой путь телами поверженных врагов и брызгами пролитой крови.

 

 Башня «химеры» развернулась под гудение гидропривода, и пустила в ход свою автопушку. Отсутствие точности более чем компенсировалось скорострельностью, и один из выпущенных снарядов проделал дыру в груди сражающейся Нелетриль. Мгновением позже один из выживших драконов выстрелил из фузионной пушки в бронемашину, луч прожег броню и подорвал боекомплект, отправив башню в воздух. Куда бы я ни посмотрел, везде я видел моих воинов, мертвых или умирающих от многочисленных ран. Бой шел даже на опушке леса, два тяжелых шагохода с выгнутыми назад коленями преследовали разбегающихся стражей, вылавливая бегущие фигуры лучами прожекторов и расстреливая их мультилазерами. В считанные минуты весь мой   отряд оказался перебит. В отчаянии я изо всех сил пробивался к вершине, расчищая дорогу ведьминским клинком и стреляя из сюрикенового пистолета, пока двое культистов в тяжелой панцирной броне не перегородили мне путь. Мне удалось проткнуть одного, но второй успел направить на меня огнемет и сполох жаркого химического пламени поглотил меня.

      Несколько секунд мое сознание плыло по волнам агонии, переживая вероятную гибель тела. Приведя мысли в относительный порядок, я отпрянул от этой нити судьбы и направил разум глубже в сплетение. На таком пути меня ждало лишь поражение, и мне предстояло найти более благоприятную версию будущего. Тем не менее, даже из этой проигрышной ситуации я извлек несколько уроков:

1. Разум заполняет пробелы в наблюдаемой картине предположениями и догадками. Строя планы после поспешной разведки, мы готовимся к бою не противником, а тем отпечатком, что он оставляет в нашем сознании. Невозможно победить, сражаясь с фантомами.

2. Примитивное оружие, артиллерия или взрывчатка все еще может убить. Технологическое превосходство не гарантирует победы, это все лишь одно из преимуществ, которое надо активно реализовывать.

3. Внезапность это обоюдоострый клинок. Инициатива может быть завоевана или утрачена, ее следует удерживать, поэтому финтам и ударам противника нужно противопоставлять альтернативные варианты своего плана.

4. Поле боя двух воинств это не дуэль один на один. Нужно охранять свои фланги и тыл от внезапного удара, а также по возможности не давать противнику подтягивать резервы и бросать свежие силы в бой.

[wizard]

для чего собственно все это. в 1904 году и в ходе Персидской экспедиции выявилось скажем так несоответствие уровней в подготовке войны в РИА. Если стратегия (Слава Императору) у нас на уровне выше чем у Германии, оперативное искусство подтягиваем проведением масштабных учений армия--корпус, тактически дивизии обучены лучше, уровень полка примерно равен, но тактический уровень рота-взвод-батальон уступает германскому ( по ощущениям разведупра РИА).

необходимо обобщить опыт 1900(Пекин), 1900-01 (буры), нашего 1904 и 1907 (персия) и выработать ряд стандартных ситуаций в которых требуется вдолбить в подкладку правильное понимание  и стиль боя.

 

[wizard]

Часть вторая. Неутомимая плоть.

         Я снова обнаружил себя на опушке леса, пристально рассматривающим местность передо мной. Теперь опыт из прошлой судьбы переплетался с результатами моих наблюдений, и я знал, на что стоит обратить больше внимания. Потерпев поражение в первый раз, я был твердо настроен не повторять ошибки, первой из которых была небрежно проведенная рекогносцировка. Я понимал, что нельзя просто доверится опыту из прошлого сна, так как новая нить вероятного будущего могла немного отличатся от предыдущей – ведь ни одно из предсказываемых событий еще не случилось в реальности.

         Первым делом я обратил пристальное внимание на занятый культистами курган. Без спешки и с напряженным вниманием я осмотрел каждый клочок земли на нем, не отвлекаясь на порицание врожденных пороков мон-кей. Осуждать их полуживотные манеры, грубые голоса и примитивное, лишенное всякого изящества, вооружение было легко – но в прошлый раз это не принесло никакой пользы, лишь подарив мне ложное чувство превосходства над противником. Поэтому теперь я сосредоточился на поиске действительно важных деталей.

        Среди вырытых траншей и укрытий мне удалось найти четыре тяжелых стаббера, два из них на юго-восточном склоне по обе стороны от асфальтового шоссе, еще два на северном склоне – как я догадывался, чтобы прикрыть выставленное чуть дальше минное поле. Каждый из них располагался в отдельном окопе, и был защищен с фронта земляным бруствером или мешками с песком, что закрывали стрелка и нескольких его помощников. Стабберы были неплохо укрыты, но их даже не старались замаскировать, поэтому приметная округлая форма вырытых для них окопов сразу бросалась в глаза. Я крепко затвердил в памяти позицию каждого из этих орудий. Мне предстояло найти способ избежать тяжелых потерь от града выпускаемых ими пуль.

         Большинство из маячивших на кургане культистов выглядели крайне неряшливо. Они были одеты кто во что горазд: в робы, комбинезоны или засаленные обноски, так что я не мог найти среди них и двух выглядевших одинаково. Оружие также пестрело разнообразием, кое-кто носил лазганы или примитивные автоматы, другие довольствовались пистолетами, кривыми тесаками и топорами. Я даже заметил несколько деревянных кольев в руках у некоторых скучающих часовых. Восставшая чернь, рабочие и уличные подонки, совращенные проповедниками Темных богов – решил я. Плохо экипированы, и наверняка слабо обучены.

При этом команды тяжелых стабберов выглядели иначе. Мне удалось рассмотреть нескольких подносчиков, снующих возле позиций с патронными ящиками или котелками полными еды, и каждый из них носил армейский бронежилет и каску, затянутую камуфляжной сеткой. Такие же каски носили на головах стрелки, как минимум по одному неотлучно находились у каждого стаббера. Мне также вспомнились огнеметчики, прервавшие мою жизнь в предыдущей нити вероятного будущего – они выглядели как дисциплинированные солдаты с основательной армейской подготовкой.

Все это означало, что группа противостоящих мне культистов была неоднородной. Многочисленных, но плохо подготовленных повстанцев дополняло небольшое количество обученных воинов, присягнувших Хаосу. Стоит перебить последних, и всякое сопротивление исчезнет как пепел на ветру.           

Я тщательно рассматривал подходы к кургану в поисках мин или рядов колючей проволоки, но мне так и не удалось ничего увидеть в густой траве. Скверно, подумал я, зашипев от досады. Любой шаг мог завести моих воинов в ловушку, и не было никакого способа проверить местность, кроме как выслать вперед разведку. Но разведку можно будет провести только после наступления темноты, и ожидание ее результатов здорово замедлит атаку. А ведь округу патрулирует звено шагателей, и чем дольше мы выжидаем, тем меньше остается шансов остаться незамеченными.

         Я осторожно отступил назад вглубь леса, стараясь не выдать себя движением потревоженных веток, и не спеша направился обратно к своему отряду. Мне следовало уничтожить стабберы, найти минные поля и выставить охранение флангов. Не было никакой возможности обойтись только силами аспектных воинов.

А это значило, что мне придется возложить жизни обитателей мира-корабля на алтарь войны.

         В начале этого дня у меня было три полных отделения стражей-защитников в качестве поддержки, сейчас в живых осталось лишь двадцать четыре. Еще у нас были две тяжелые грав-платформы, одна со скорострельной сюрикеновой пушкой, другая со светлым копьем, мощным и дальнобойным лазером. Незанятые в охране периметра стражи отдыхали после долгого перехода; те немногие, кто сохранил достаточно сил, в задумчивости перебирали украшавшие броню талисманы: ожерелья, памятные ленты или голо-кристаллы, напоминавшие о семьях и доме. Я смотрел на них и видел актеров, скульпторов, служителей, садовников, штурманов и инженеров – суть народ Лугганата, живое бьющееся сердце мира-корабля.

         Я собрал трех экзархов для обсуждения плана атаки, но на этот раз к нам присоединились еще и лидеры отделений стражей. Как и их подчиненные, они носили одинаковые рыжие бронекостюмы с руной Падшего Солнца на плече, а их лица скрывали пепельно-серые шлемы с забралами.

         Удостоверившись, что все присутствующие ясно представили себе цель атаки, я перешел к плану действий. Как только стемнеет, мстители Хелехиона в рассыпном строю выдвинутся вперед к оврагу, находящемуся на полпути от опушки леса к кургану. Как наш авангард, они должны будут удостовериться, что местность свободна от мин, и занять позиции в овраге в готовности прикрыть нас огнем. После этого я поведу вперед основную часть отряда: стражей с грав-платформами и тройки воющих баньши.

 

Нелетриль прервала меня на полуслове:

– Поступь стражей недостаточно легка для бури клинков, – баньши раздраженно взмахнула глефой, разрубив напополам жужжащего возле головы шмеля. – Вы не сможете угнаться за моими сестрами под огнем.

Я склонил подбородок и терпеливо выслушал ее, демонстрируя уважительное внимание.

– И поэтому не будет никакой бури клинков. Мы воспользуемся оврагом как укрытием, развернемся в стрелковую линию и уничтожим команды тяжелых стабберов культистов, а вместе с ними любого, кто попытается открыть ответный огонь. Скорее всего, эти отбросы просто сбегут с позиций, а если нет – у нас более тридцати сюрикеновых катапульт у мстителей и стражей. Мы выдвинемся вперед и сметем любое сопротивление.

Нелетриль резко вскинула голову, вплетенные в рыжие косички кольца застучали по наплечникам доспеха.

– Путь войны эльдар не таков. Ты прикуешь нас к земле, чем облегчишь низшим поиски целей вместо искомой защиты. Меч должен лететь и разить, иначе он бесполезен. Твой план плох, и не может быть улучшен, колдун.

– Достаточно, экзарх. Я отдам приказ, и ты подчинишься. – Я скрестил руки на груди, дав понять, что не намерен спорить далее.

После этого разговора я отдал приказ Маэдору из огненных драконов сформировать арьергард. Мне вспоминались два легких шагателя – люди, с присущей им патетикой, называли их «часовыми» – легкая броня которых не могла долго устоять против фузионных пушек. Но все равно я выделил в арьергард четыре дракона, включая экзарха. Я не знал, как мне поступить с оставшейся парой, и просто разделил ее между двумя отделениями стражей.

После коротких сумерек землю покрыла темнота, и отряд мстителей Хелехиона первым выступил вперед. Их лазурная броня во мраке была почти неразличима даже для эльдарских глаз, и я не сомневался в успехе. Очень медленно цепочка мстителей продвигалась к оврагу, тщательно осматривая землю перед собой в поисках любых признаков мин или заграждений. Наконец я увидел, как Хелехион машет мне рукой, пока его воины занимают позиции в овраге.

Я с облегчением выдохнул, извлек из ножен ведьминский клинок и указал вперед. Двадцать четыре стража с грав-платформами, троица воющих баньши и два огненных дракона выступили вперед. Пока что все шло хорошо.

Как и в прошлом предсказании, культисты вели себя беспокойно. Их тени безумно плясали в свете костров, хриплые голоса распевали песни со словами, которые человеческий язык не должен был произносить, и время от времени часовые выпускали в темноту вокруг предупредительные выстрелы из автоганов. Мой основной отряд был достаточно велик, а стражам не хватало проворности мстителей, поэтому у самого оврага нас все же заметили. Наводчик тяжелого стаббера выпустил очередь, которая едва не задела одно из замешкавшихся стражей – но я увидел возможную гибель одного из моих воинов среди сплетений будущего, и успел столкнуть его на дно оврага.

В то же мгновение зловещие мстители открыли огонь из сюрикеновых катапульт. Под прикрытием оврага все больше и больше стражей занимали позиции для стрельбы и вступали в бой, вскоре я услышал пронзительный визг сюрикеновой пушки, которая выпустила тучу дисков в направлении стреляющего стаббера. Культисты бросились траншеи и открыли шквальный, но неточный ответный огонь. Завязалась ожесточенная перестрелка.

Полимерные диски с мономолекулярными лезвиями, которыми стреляло наше сюрикеновое оружие, не имели достаточной энергии для пробития толстого земляного бруствера. Но каждое нажатие на спусковой крючок сюрикеновой катапульты запускало несколько десятков этих снарядов, и при такой скорострельности диски рано или поздно попадали в амбразуры бункеров и стрелковых ячеек, рассекая головы культистов надвое. Вскоре (по человеческому времени прошло двадцать минут) мы выбили оба тяжелых стаббера на обращенном к нам склоне кургана, а также заставили замолчать многих стрелков. Ответный огонь с кургана становился все слабее – культисты скрылись в траншеях и не рисковали поднимать голову.

В бой включилась автопушка окопанной на вершине «химеры», что стоило нам нескольких убитых и раненных. Ей ответил ослепительно-белый лазер нашего светлого копья со второй грав-платформы. Несколько минут «химера» и стрелок светлого копья пытались уничтожить друг друга. От этого поединка меня отвлекли несколько отдаленных взрывов, донесшихся из леса далеко за нашими спинами.

+ Шагатели хаосопоклонников уничтожены. Пламя пожрало их. +

Мыслеречь Маэдора зазвучала в моей голове. Я ощутил отголосок его эмоций, мрачную радость, присущую воинам его аспекта, но вместе с ней и тень разочарования.

+ Поздравляю с победой, экзарх. Присоединяйтесь к нам, настало время выжечь противостоящую нам мерзость. +

+ Победа принадлежит не нам. Шагатели подбиты патрульным звеном фениксов с «Л'э Меннеллит», мы лишь скормили огню их пилотов и машинных духов. Мы идем, колдун. +

         После этих новостей я решил отложить атаку до прибытия огненных драконов. Весь мой отряд растянулся в русле оврага в тонкую цепочку. Мстители и стражи по большей части прятались от огня автопушки, лишь изредка поднимаясь в полный рост чтобы обстрелять замеченную цель.

         Над головой сухо прошелестело что-то тяжелое, а потом земля под ногами содрогнулась, и волна горячего воздуха сбила меня с ног. На несколько ударов сердца я был оглушен, воспринимая только сыплющиеся с неба комья земли. Следующий снаряд разорвался перед оврагом, один из стражей упал наземь с оторванной рукой. Слух вернулся, и я услышал «бух-бух-бух» тяжелых орудий вдалеке, пославших на нас новую порцию металла и взрывчатки.

         Артиллерия! Артиллерийская бомбардировка! Мой разум метался в поисках выхода, но на каждой нити будущего я видел лишь увеличивающие число потерь под обстрелом. Волны парализующего ужаса катились по моему отряду как круги по водной глади; я видел, как некоторые стражи замирали от страха или падали на землю, пытаясь перекричать грохот разрывов. Не оставалось ничего иного, как атаковать – я выпрыгнул из оврага и закричал, призывая мое воинство следовать за мной. Сердце колотилось в груди, на бегу я не ощущал земли под ногами, когда мы бросились к кургану сквозь новую волну разрывов.

         Едва прекратился наш огонь, как культисты вылезли из своих грязных нор и встретили нас пулями и лазерами. Наша атака устлала поле телами эльдаров, застреленных, оглушенных, иссеченных осколками. Баньши обогнали всех нас и первыми вступили на курган. Их путь преграждала траншея с десятком культистов внутри. Мечницы скрылись в ней и в мгновение ока превратили укрепление в кровавую западню. Синхронный вопль троицы леденил кровь в жилах и разрывал сердца, клинки описывали невозможные петли и восьмерки, пронзая и рассекая смертную плоть. Когда последний культист пал, баньши выскочили наружу – а им навстречу вышел один единственный человек.

         Его облик обжигал взор, и телесный и мысленный. Человек был одет в засаленную, испещренную дырами робу, и держал в руках посох с восьмиконечным перекрестьем на вершине. Глаза светились невозможным грязно-белесым светом. Подбежавшая баньши с размаху полосонула его поперек груди, но силовой клинок бессильно скользнул по ребрам. Нечестивый псайкер лишь рассмеялся, ответный улар его посоха отбросил мечницу прочь. Я слышал, как в унисон отвратительному смеху ломаются ее кости.

         Мое поредевшее воинство только вступало на курган, когда Нелетриль сошлась с убийцей ее ученицы. Я как мог, спешил к ним, но все же пропустил их первый обмен ударами. Глефа-палач сталкивалась с посохом под сухой треск высвобождаемых психических энергий. Псайкер был силен, нечеловечески силен, но на стороне Нелетрили был опыт тысяч поединков, и пылающая ярость затерянной на пути Кхэйна души. Псайкер отчаянно взывал к своим темным покровителям, умоляя защитить его от неминуемой гибели.

         И боги ответили.

         Ужасающая рана в реальности, созданная его искалеченным разумом, вдруг распахнулась, как ворота павшей крепости. На кратчайший миг я увидел боль и отчаяние в его глазах: он понял, что происходит и даже пытался сопротивляться. Но ужасающее нечто из-за пелены реальности поглотило его душу, захватив пустую оболочку. Тело человека исказилось и растянулось в стороны, плоть раздувалась под напором нового обитателя. Раскрылся десяток пастей, их облизал один и тот же язык. Веки скользнули вверх, открыв лиловые глаза. Когти сжались и разжались. Обретший плоть демон кинулся на баньши, выкрикивая слова, не звучавшие во вселенной уже десять тысяч лет:

         – Самус! Вот единственное имя, что ты услышишь. Оно означает конец и смерть. Самус! Меня зовут Самус! Самус повсюду вокруг тебя. Самус рядом с тобой. Самус будет глодать твои кости. Оглянись! Самус здесь.

         Громадный демон схватил Нелетриль неимоверно тонкими костистыми руками, и одним движением разорвал ее напополам. Под грохот барабанов и всхлипы десяти тысяч умирающих он кинулся на мой отряд, каждым ударом убивая одного воина. Под его шагами из земли выступала кровь.

         Стыдно признаться, я затрепетал и кинулся прочь от чудовища. Немного в стороне от побоища рослый человек в узорчатой кирасе собирал вокруг себя культистов. Завидев меня, он бросился наперерез. Я отмахнулся ведьминским клинком, но офицер-еретик перехватил клинок силовым кулаком, и в упор разрядил меня болт-пистолет. Последним увиденным мною был Самус, склонившийся над телами моих воинов, и пожиравший сверкающие камни душ.

Мое сознание с трудом очнулось от пережитого кошмара, и я вновь ощутил себя под защитой предсказательных рун среди сплетения нитей судьбы. Со стыдом я понял, что в этот раз достиг даже меньшего, чем во время первого опыта. К счастью даже из такого провала можно было извлечь уроки:

5. Переоценка огневой мощи так же опасна, как и пренебрежение ею. Никакой обстрел сам по себе не способен уничтожить пехоту в надежных убежищах. Для уничтожения противника нужно сочетать и огонь, и маневр.

6. Лидеры это ключ к организованному сопротивлению. Убейте пять из десяти солдат, и отделение останется на позициях. Убейте командира – и отделение побежит. Офицеры, чемпионы Хаоса, псайкеры, священники или комиссары координируют действия рядовых солдат, а своим авторитетом поддерживают связность и боевой дух, поэтому они являются первоочередными целями.

7. Даже опытный провидец не в силах охватить разумом всю сложность сплетения. Кризисные ситуации могут возникнуть вне зависимости от тщательности планирования. В этот момент исход боя будет зависеть от тех резервов, которые командир имеет под рукой. Не имея резервов, лидер оказывается воином без меча.

8. Цели в вашей зоне ответственности могут оказаться под ударом других союзных или дружественных сил. Действия исключительно по собственному усмотрению чреваты нарушением планов либо даже случайными потерями.

[wizard]

 Это серия из шести решений некой проблемы, каждое нового решение начинается с изучения опыта, полученного в результате ошибок преведущего решения. Шесть решений предназначены для изучения принципов современного боя, разработанных во время войны, демонстрируя лучшие методы использования объединенной  группы войск. Разумеется, было невозможно включить все принципы в эти шесть рассказов, но я считаю, что включены наиболее важные.

   Следует заметить, что каждое из решений показывает действия некоторого характерного типа командира полка. Читатель сразу заметит, что общий план из шести решений выдержан в стиле "Оборона прохода Даффера", истории затруднений командира взвода с задачей защиты брода через реку во время Англо-Бурской войны.

  

   Введение

   Синие (запад) и Красные(восток) были в состоянии войны. В этом не было ничего нового. Красные и синие всегда воюют. Они были в состоянии войны с самого начала войн. Говорят, как-то во время Августа (Октавиана) Цезаря храм Януса закрыл свои двери, поскольку Рим ни с кем не воевал, но это не касается красных и синих. Они по прежнему были в состоянии войны, и по моему мнению они всегда будут воевать.

   Похоже что красные обладают выдающимися свойствами восстановления сил, поскольку , хотя их постоянно побеждает генерал А, командир синих и великий военный гений всех времен, но до сих пор мы всегда можем найти их в готовности битве с генералом А при первой же возможности. Иногда они помогают, а иногда противостоят Коричневым, нейтральному государству, но обычно они одиноки в своих безуспешных попытках воспрепятсоввать генералу А. Действительно, никто не может не восхищаться стойкостью духа несчастных красных. Всегда будучи побежденными, они всегда снова готовы к наступлению. Поражение нисколько не снижает их боевой дух.

   Они надеются, что в следующий раз победят. Возможно, у них есть надежда на смерть генерала А от случайной пули, или возможно это отчаянное мужество обреченных, и жажда смерти , когда ожидаемые ими подкрепления материализуются, то они смогут пройти сквозь них и развернутся (в боевой порядок ?) на открытой местности к востоку. Разумеется, генерал А решил это предотвратить. Мы должны были начать завершающую атаку и загнать красных обратно на гору Южную, пленить и уничтожить как можно большее их число, и блокировать выходы из проходов.

  http://regimentalrogue.com/boobysbluffs/bbb-map1000w.gif

 

   К рассвету 19 июня наш полк закончил смену другого полка, и мой батальон был в достаточно прикрытой позиции к востоку от дороги, идущей на север, и южнее точки (координаты) 345. Командный пункт батальона был развернут в подвале фермы на отметке 345.8-729.4. Я прошелся по позициям взводов, нашел что все в порядке, вернулся на КП и попытался поспать. Попытка была неудачной. Это был мой первый бой, и я был взволнован будущими перспективами. Моя пехота тоже была взволнована, что доказывается тем фактом, что множество бесполезных запросов поступило  ко мне, так много, что я не мог поспать до полудня. После полудня мне наконец удалось немного поспать, но в три часа меня разбудил связной от полковника Р, с приказами и картой, и с приказом лично для меня прибыль на совещание в 6 часов.

   Я немедленно посмотрел на карту и полученные приказы, и увидел что это был план завтрашней атаки. Очевидно, мы должны были отчитаться в штабе полковника Р на совещании по этому вопросу. На первый взгляд, это было все. Во всяком случае, они всегда готовы к еще одному бою.

   Однако, на этот раз война была настоящей, и я, майор Сингл Лист, в настоящий момент командовал первым батальоном полка полковника Р., полк под командованием которого только что сменил на линии фронта другой. Для нашего полка это должен был быть первый бой. За годы я много раз слышал о кампаниях генерала А., и надеялся, что если мне повезет (или не повезет), то он будет моим командиром. Сейчас это произошло.

   Мы, синие, неуклонно оттесняли красных на запад, пока они удерживали линию вдоль реки Монокаси, где-то до впадения реки Буби Крик. Мы точно не знали, где проходит их линия обороны, но мы знали что они сделали последнее усилие для того, чтобы остановить генерала А к востоку от горы Южная. Таким образом приказ показал, что полковник Р решил атаковать колонной батальонов, и мой батальон был головным. Мы должны были атаковать в западном направлении, краем полосы наступления с севера была была координата 730, и южной - координата 729, что давало фронт наступления шириной 1000 ярдов, и атака должна была пройти на такую глубину, чтобы красные начали сдаваться. Наступление должно было начаться на рассвете, 20 июня , в 4.30 утра. Приказы и общий план были достаточно простыми, но я не знал что с ними делать. Я смотрел на карту и приказы до тех пор, пока глаза совсем не устали и все не превратилась в пятно. Я очень устал, было жарко, и я был очень сонным. Так что, не буду тянуть, я пошел спать. Для сна у меня было три причины: первая - я был сонным и нуждался во сне. Второе - я должен был быть на докладе у полковника Р в шесть часов, чтобы он объяснил нам общую схему атаки, и я хотел быть бодрым и с думающей головой, когда буду у него в штабе. В третьих, я хотел дать моему подсознанию шанс обдумать мою настоящую военную проблему. Я часто считал, что лучше мне отдохнуть физически и дать подсознанию выполнить свою работу.

   Остальные сказали мне, что они также думают, что их подсознание может решить проблемы, которые они не могут решить во время рабочей бессонницы. Так что я пошел спать, а мое подсознание придумало ряд решений, каждое их которых я вначале нашел вполне удовлетворительным. Однако события показали, что хотя я и вынес кое-какой опыт из этих решений, однако все эти решения не были такими, которые бы одобрил генерал А.

   Каждое их них дается так, как было развито моим подсознанием. Читатель заметит, что каждое решение было начато с полной уверенностью в эффективном завершении. Есть одна особенность в моем подсознании, что оно всегда удовлетворено решением вплоть до его печального конца. Затем с удивительной простотой решение меняется. В любом случае я спал, и мое решение вырабатывало много последовательных решений.

  

  

   Первое решение

   В 6 часов я был на совещении полевых и штабных офицеров в штаб-квартире полковника Р. Он перечитал наши приказы и объяснил их полностью. Я был слегка нетерпелив, потому что было похоже, что полковник Р. Считает, что мы не способны прочитать или понять приказ для действия в поле. Несколько раз он спросил меня, понимаю ли я свою задачу. Я каждый раз отвечал утвердительно. Кроме того, пару раз он спросил меня, уверен ли я в том, что точно понял, но я не дал увлечь себя полемикой. Я уже давно решил, что хотел бы избежать любых споров с ним. Он казался человеком жестким и подозрительным. Он не понимал, как надо командовать Американским Солдатом, и мне показалось что он был несправедлив ко мне, поскольку я был так (молод и) успешен.

   Я всегда старался быть рядом с солдатами и понимать о чем они думают. Каждый из моих людей знал, что я могу протянуть ему руку помощи, и даже дать денег. Такое щедрое содержание моих сослуживцев-солдат часто было причиной спора с полковником Р.

   Наш полковник был хорошим солдатом, но утратил человеческую доброту. Однажды у нас с ним был большой спор, потому что я не доложил ему о двух мальчишках, затеявших стрельбу на одной из улиц нашего расположения. Для меня это было простое мальчишество, но полковник Р считал это преступлением. Действительно, один из стрелков был ранен в руку и две недели провел в больнице, но это не стоило внимания.

   В другой раз полковник Р разговаривал со мной совершенно бестактно, потому что я разрешил трем парням выбраться в город ночью перед маневрами. Они оставались там до 4 часов, и , естественно, не смогли выполнить задачи следующего дня.

   Насколько я помню, он сказал: Майор Лист, в вашем батальоне отсутствует дисциплина. Я не уверен, что пришла пора снять вас и отправить в Блюай* для переподготовки. Вы считаете, что понимаете ваших людей, однако если вы продолжите так командовать, то в бою можете потерять множество жизней. Является серьезной ошибкой думать, что даже самые лучшие люди сразу станут хорошими солдатами, без серьезного обучения. Доброта - это ошибочное поведение, делающее солдат неженками. У вас будут солдаты, которые будут действовать неэффективно, и некоторые вообще не смогут исполнять свои обязанности на поле боя. Вы должны понимать, что храбрость - не единственное качество, которое требуется офицеру. Я могу найти много офицеров, которые будут руководить солдатами в бою, но могу найти всего несколько человек, которые увидят что солдаты правильно питаются, снабжены боеприпасами и обучены стрелять. Дни грандиозных битв и героических красивых смертей позади. Сейчас вы будете застрелены человеком, которого даже не увидите, и худшее что может сделать майор - это выйти в первые ряды и бесполезно умереть. Вы должны быть впереди только в том случае, если войска растерялись. Вы никогда не должны идти впереди только для того, чтобы показать свое личное мужество. Я не сомневаюсь в вашей личной храбрости, но серьезно сомневаюсь в вашей личной квалификации.

   Я мало что мог сказать в ответ. Полковник только что обнаружил, что оценка по стрелковой подготовке моего батальона была наихудшей из трех, и я не мог отрицать этого. Но у меня были причины. Уважаемые жители из близлежащего городка устроили фестиваль в честь пехоты, убывающей за границу, и фестиваль был как раз в день сдачи зачета по стрелковой подготовке.

   Было необходимо провести занятия по стрельбе с самого утра, чтобы парни могли быть свободными после обеда и вечером и посетить город.

  

   Я не стал все это объяснять полковнику Р. Он бы не понял меня, потому что бессердечен по отношению к сослуживцам. Кроме этого, я думаю он завидовал моей несомненной популярности у парней. Я думаю, он боялся того, что если бы назначения зависели от их выбора, то я бы был полковником Листом, а он бы майором Р, капитаном Р, или даже рядовым Р. Однако, я считал что власти США должны знать о том, что за способ он выбрал для командования полком. Так что я написал письмо моему личному другу, сенатору Соргуму, и сказал в письме о том, что я уверен в том что полк потерял свое сердце в результате постоянной его тренировки (притирки) полковником Р, и что если полк будет недостаточно успешен в действиях против Красных в будущей кампании, то мой друг должен знать, кто в этом виновен. В этом письме не было никакого превышения субординации, и никто не может критиковать мои мотивы. Я чуствовал, что мой долг перед страной требует, в том случае когда полк потерпит поражение, он (сенатор) пойдет к военному министру и пояснит ему причину поражения. Я был очень осторожен и просил сенатора не упоминать мое имя. Справедливости ради, я должен сказать, и я написал о этом сенатору, что не надо предпринимать усилий для обеспечения моего повышения. Я предполагал, что мое повышение будет выиграно на поле боя. Я также был уверен, что мое письменное мнение принесете мне, в будущих битвах, то продвижение, какое я пожелаю.

   Наконец полковник Р закончил разъяснение плана атаки, прочитав боевый приказы несколько раз, и мы вернулись к нашим размещениям. Я вернулся в штаб батальона (в подвале) и быстро пошел спать. Я устал и нуждался в полноценном отдыхе до дня напряженной битвы. Вскоре я спал та же мирно, как Наполеон перед Аустерлицем. В 3.30 (утра)мой адьютант лейтенант Свифт разбудил меня. Он извинился за это, но сказал что знает о начале атаки в 4.30, и предположил что я хочу осмотреть местность до начала атаки. Он сказал, что прочитал приказы, и понял что обстрел (огневой вал) начнется в 4.30 с северного и южного направления, примерно в 800 ярдах от моего подвала, и он известил командиров рот, что они могут ожидать встречи со мной, вдоме в центре нашего сектора (345.2-729.6) в 4 утра. Он также сказал, что офицеры различных родов войск - танкисты, пулеметчики, связисты, легкие минометы, отчитались о прибытии ночью. Однако он отправил их спать в соседнюю комнату , и что я могу разбудить их в нужное время.

   Я был недоволен действиями лейтенанта Свифта, давшего распоряжения о моей встрече с капитанами в 4 утра. Я спал меньше чем обычно, и в данный момент был в плохом настроении. Также лейтенант Свифт завел привычку отнимать у меня командование батальоном. Он постоянно брал на себя командование во время моего отсутствия. Я говорил ему много раз, что именно я командую батальоном, и что я желаю сам отдавать необходимые приказы. Несмотря на все это, я был в приподнятом настроении перед предстоящей битвой, в котором я хотел получить немеркнущую славу и мое имя было бы записано на страницах истории, так что я не стал делать серьезный выговор дейтенанту Свифту. Я лишь сказал ему в очередной раз, что должен напомнить о том, кто командует батальоном, и что в будущем он не будет отдавать никаких распоряжений для меня, и не будет отдавать приказы от моего имени.

  

   Кстати, чтобы сделать выговор помягче, я сказал лейтенанту, что он принял правильное решение, избавившись от офицеров танкистов, пулеметчиков, связистов и тому подобных, так аккуратно, и что мы позволим беднягам поспать. Скорее всего они устали так же,как мы. Я никогда не был настолько бессердечным. Конечно, бедная пехота должна будет встать рано и занять позиции красных, но нет никаких причин, почему офицеры других родов войск не должны отдыхать при удобном случае.

   После окончания полу-выговора лейтенанту Свифту, я счел необходимым покритиковать и взбодрить моего разведчика лейтенанта Брауна. Он сказал мне, что изучил карту, и обскдил ситуацию с офицерами полка, который мы заменили. В результате он считад, что Красные располагаются на другом берегу реки Боби Крик, и кроме того имеют силы на южной стороне, к востоку и западу от реки, на 1000 ярдов к востоку от высоты 443. Это было уже черезчур. Я простил лейтенанта Свифта за то, что он притащил фоицеров - связистов, пулеметчиков, танкистов и так далее, но сказанное лейтенантом Брауном было больше тогот, что я мог перенести. Уже не в первый раз, когда он думал, что его долгом является сделать шаг вперед и сообщить те крохи информации, которые он собрал. В общем, я не стал тратить на него время. Я просто сказал ему, что если бы хотел его послушать, то вызвал бы его. Между тем, он не должен просто так без приказа собирать информацию.

   Так что вы можете видеть, что я вышел на поле в довольно плохом настроении для человека, которому предстоял первый бой. Тем не менее, как только я дошел до размещения наших храбрых парней, я начал через силу улыбаться, потому что никогда не допускал чтобы они видели, что я не в духе. Как часто я слушал моего отца, когда он читал о улыбках Стюарта и Мак-Клеланна , которые сделали их популярными. Их солдаты были всегда рады видеть их, и приветсвовали, пока они ехали вдоль строя. В моем же случае я не думал, что могу ждать приветственных криков. Я был не на коне, и солнце не светило в полную силу. Вообще говоря, рассвет только начинался. Тем не менее, я не был бы сильно удивлен, если бы некоторые из моих парней приветствовали бы меня, когда бы увидели что их майор явился для того, чтобы повести их к битве и победе. Никаких приветственных криков не было при моем приближении, и я решил что причиной этому была близость противника. Тем не менее, меня приняли довольно тепло. Четыре капитана (рот) окружили меня, чтобы получить свои приказы. Я не стал терять время и дал приказы в максимально короткой форме. Я сказал "вы все знаете устав. Мы уже делали это много раз на учениях. Роты Б и Ц формируют стрелковую линию. Роты А и Д формируют группу поддержки (A,B,C,D) . Лейтенант Свифт, вы собираете батальон к востоку от этой гряды, в центре нашего сектора, фронтом на восток. Они должны быть готовы в 4.25, так как атака начнется в 4.30. Капитаны и их адъютанты отдали честь и пошли к своим ротам.

  

   В следующие полчаса я прогуливался вверх и вниз по склону, или просто к востоку от склона, чтобы весь батальон мог меня видеть и восхищаться моему взгляду в лицо опасности. Ч чувствовал, что каждый из них должен знать, что я пойду вперед вместе с ними, навстречу победе или смерти.

   Я шел вдоль передовых линий рот, и шутил с моими многочисленными друзьями. Я особенно хорошо помню, как один отличный сердать роты Б приветствовал меня радостным криком "Привет Одиночка. Как вы себя чувствуете присутствуя в настоящем деле ?" , и я ответил ему ободряюще, что иду домой, со щитом или на щите.

  

   Еще я должен вспомнить  младшего сына одного из моих лучших друзей, мистера Хейла, вице-президента банка в моем родном городе, с которым я охотился и общался до моего поступления на военную службу. Он всегда был рад меня видеть, и доверил мне множество любовных посланий своих приятелям, и поручил мне сообщить его невесте.

   Он говорил: Майор, я знаю что вы будуте с нами во время любой опасной ситуации, но у меня есть предчуствие, что вы переживете этот бой, но я не думаю что я сделаю то же самое. Для нашей дружбы, для моего отца и моей семьи я хочу чтобы вы рассказали им всем, что я умер лицом к врагу и с их именами на губах. Я пожал ему руку и пообещал рассказать всем о этом и многом другом, если с ним что-то случится. Я знал его еще с тех пор, как он был ребенком и надеялся, что с ним ничего не случится. Мы все еще разговаривали с ним, когда прибыл лейтенант Свифт и сообщил что батальон готов. Было 4.22, так что я пожелал молодому Френку Хэйлу удачи, и оставил его.

  

   В то время, как я шел с лейтенантом Свифтом к центру позиции, я почувствовал благодарность , поскольку тренировал свой батальон бережно. В последнем пехотном наставлении какой-то молодой выскочка написал что, в развернутом строю, рота является наибольшей возможной единицей, которая выполняет движение в предписанном порядке. Но когда я стал командиром батальона, то не почувствовал желания изменять порядок прямого командования ротами, так что я тренировал роты двигаться в развернутом батальонном порядке, как и было предписано в преведущем наставлении. Таким образом я был уверен, что атака начнется наилучшим возможным образом. Мои мальчики готовились именно к этому моменту, желали напасть на красных и были к этому готовы.

  

   В 4.25 утра лейтенант Свифт дал команду "подготовиться", встал около меня и доложил "Сэр, батальон готов". Я сказал ему сохранять свою позицию, и скомандовал "вольно", поскольку хотел чтобы роты отдохнули , несмотря на то ч то оставалась минута до начала боя, который мог продлиться целый день. Я посмотрел на наручный часы и увидел как секундная стрелка медленно отсчитывает мгновения до 4.30 .Все солдаты смотрели на меня, и я чуствовал что никто не может критиковать меня за отсутствие спокойствия и мужества. Я спокойно ждал, сдела несколько незначительных замечаний лейтенанту Свифту и Брайту. Казалось, они хотят что-то предложить, но они поняли кто на самом деле был командиром батальона, так что они промолчали. В 4.29 я вскинул голову, и все кто знал мой суровый нрав, поняли что время пришло. Я смотрел на секундную стрелку, которая отсчитывала время до вечности для тысяч красных, и для некоторых из нас.

  

   В 04.30 я опустил левую руку (с надетыми наручными часами) и отдал команду "Подготовится к атаке". В это время начался ад. Залпы тысячи орудий, расположенных к югу и северу от меня, создали столько шума, что мои приказы было слышно только ярда на три.

   Я был удивлен. Такого грохота я не слышал на сталилитейном заводе или от паровых машин. Я не мог придумать, что же произошло. Как враг узнал, что мы собираемся атаковать в данный момент ? Я начал подозревать предательство, но я знал что в моем батальоне предателей нет. Возможно какие-то шпионы красных просочились на рассвете и слышали, как лейтенант Свифт говорил о начале атаки в 4.30 . В любом случае, нам повезло в том, что красных не было на нашем направлении, и до тех пор пока мы оставались на этом месте, у нас не было потерь.

   Я подождал несколько секунд и был несколько удивлен выражением лиц лейтенентов Свифта и Брайта. Будучи совсем юными, они разумеется были более склонны к удивлению чем я. Я улыбнулся, чтобы успиокоить их и сказал "Все в порядке, парни. Враг не стреляет в нашем направлении и похоже что мы в полной безопасности. Вообще, похоже что они стали стрелять меньше и не точно - разрывы происходят реже и дальше от нас".

  

   В этот момент лейтенант Свифт закричал, самым неуважительным образом - Это же огневой вал ! Наш собственный вал, и он перемещается на 100 ярдов каждые 4 минуты. Конечно, он все дальше и дальше от нас. Мы должны следовать за ним. Если мы им не воспользуемся, наша артиллерия никак не сможет нам помочь.

  

   * 1 ярд равен 0.9144 метра, 100 ярдов - 91 метр, 500 ярдов - 457 метров.

  

   Я сразу пришел в себя. Полковник Р сказал на совещении штаба и полевых офицеров , что заградительный огонь начнется в 4.30, и сразу начнет двигаться вперед. Сразу же оказался на высоте. Мой голос не мог быть услышан, так что я пару раз открыл рот и махнул рукой. Мое сердце замерло при виде того, как быстро обученный американский солдат приспосабливается к обстоятельствам. Большинство из моих людей было добровольцами, и они сразу поняли что от них нужно. Роты Б и Ц незамедлительно перестроились в развернутый порядок, а рота А и Д подготовились к движению вторым эшелоном. Ускоренным темпом роты Б и Ц развернулись по центру нашего сектора, один человек на ярд. Они заняли около 500 ярдов , оставив примерно по 250 ярдов до флангов, которые были закрыты ротами А и Д ,когда они пошли вперед во втором эшелоне, отставая на 300 ярдов.

  

   Я занял свое место в 150 ярдах сзади центра линии фронта. Весь батальон, соблюдая строй, пошел вперед. Фланги следовали за центром, и вся линия держалась примерно в 60 ярдах от нашего огневого вала.

   Мое сердце наполнилось гордостью. Все шло гладко. Правда, некоторые из моих парней падали, и мое сердце кровоточило от сострадания, но я стиснул зубы как солдат, и гордо маршировал вперед, спокойный и собранный.

  

   Когда мы достигли гребня холма, примерно через 4 минуты после начала движения, я на мгновение остановился и бросил взгляд на местность через мой полевой бинокль. Было прекрасное весеннее утро. В 150 ярдах впереди меня были роты Б иД, в отлично выглядевшей линии, идя прямым строем, как на параде. Где-то ярдах в 60 впереди них был огневой вал, по прежнему перемешавшийся вперед на 100 ярдов каждые 4 минуты. Позади меня, в 150 ярдах сзади на левом и правом фланге, соответственно, были роты А и Д, во взводных колоннах. Я почуствовал, что полные усталости дни в тренировочном лагере дали свой эффект. Улыбнувшись, я положид бинокль обратно в футляр, и поспешил вперед, чтобы снова занять свое место в центре, посередине между линиями.

   Я услышал, как лейтенант Брайт сказал лейтенанту Свифту:

   "посмотри на взрывы. Они происходят только по эту сторону ручья. Или у нас очень широкий огневой вал, или же это их заградительный огонь перед их фронтом. Лучшее из того что я знаю - их фронт находится на западе от ручья. Если это их заградительный огонь, то они переведут его, как только они обнаружат нас. Затем нам очень не повезет".

   Я не увидел ничего, что могло бы оправдать столь мрачное предсказание лейтенанта Брайта. Я не хотел делать ему очередное замечание, так что невозмутимо пошел вперед.

  

   Примерно через 20 минут после того, как левый фланг моей передовой группа достиг ранее упоминавшихся деревьев, к югу от изгиба ручья Буби, в точке 344.4-729.3, огневой вал прошел эту точку. Я увидел, что несколько человек сломали строй слева и выдвинулись к ручью ярдов на 40, но резкая команда лейтенанта или сержанта вернула их в строй и мы продолжили движение вперед.

   Очевидно, кто-то из Красных был вниз по ручью, но командир взвода знал, что я должен был послать группу усиления для их зачистки. Его задачей было продвижение вперед, как я учил на плацу изо дня в день. Я быстро повернулся влево и помахал взводу из роты Д, показав на изгиб ручья. Они не медлили ни секунды. Они храбро пошли вперед, но затем удача отвернулась от меня. Я услышал "тратата" от нижней части ручья, а затем непрерывное "тратата". Вся левая часть моего фронта просто смялась и упала. Мой фронт исчез.

   Правая его часть, в соответствии с подготовкой, незамедлительно начала двигаться прямо на камыши, строем фронта. Наверное, они увидели врага или его передовую линию. Бычтро и уверенно они поднялись, бросились вперед и снова залегли, ведя огонь по фронту. Каждый раз все меньше людей вскакивало, и бросалось вперед. Каждый раз кто-то падал. Но подкрепление было уже рядом. До взвода из роты Д оставалось меньше ста ярдов. Я просигналил "бегом марш", и они бросились вперед, заставив замолчать пулемет.

  

   Я вздохнул свободней, но лишь на мгновение. Внезапно, в ста ярдах сзади от меня, начали взрываться снаряды, и стальные осколки с визгом полетели во все стороны. Лейтенант Брайт закричал, "там противник, и он нас обнаружил!!", и казалось что это действительно так. Один взвод из роты Д просто исчез. Половину второго раскидало по воздуху. Капитан Д, с редким присутствием духа, командовал "рассеяться, парни, рассеяться"* и остальные роты сломали все построение и бросились бежать к руслу ручья. Казалось, контр-огневой вал противника на правом фланге был слабее. Возможно, у них не было достаточно вооружения, и они сконцентрировали огонь на моем левом фланге.

   Я перешел на левый фланг, и снова занял место между двух линий. Мы продолжили двигаться вперед. Что касается меня, то я чувствовал , что это доказывает мою огромную силу духа. Практически, половина моего батальона убита или ранена, и все же я не скомандовал отступление.

  

   При Булл-Ране войска федерации (севера) отступили после гораздо меньших потерь, чем мои. На самом деле, ни в одном из наших величайших сражений (Гражданской войны) потери не достигали 50%. Тем не менее я, майор Лист, по прежгнему продолжал идти вперед, несмотря на потерю более половины моих людей убитыми или ранеными.

  

   Несколько следующих минут мы шли за огневым валом без проишествий. После этого наша удача опять нам изменила. Огневой вал пропустил несколько красных пулеметов, скрытых в лесу к югу от изгиба русла ручья, и моя линия начала сминаться слева. Несмотря на это мы шли вперед, и я с уодвольствием отметил, что малая группа достигла вершины высоты 407 и исчезла. Моя радость была недолгой, поскольку сразу после этого огонь противника переместился с роты Д на роту А. Мой последний резерв исчез, и первой линии больше не было, кроме нескольких человек на высоте 407.

   Мой батальон перестал существовать. Мы захватили высоту 407, но какой ценой !

   Со всех сторон были мои храбрые парни, израненные и умирающие. Время от времени произносилось мое имя, и я останавливался, чтобы утешить и ободрить близких друзей. Наконец, к моему великому огорчению, я наткнулся на молодого Френка Хейла. Он был смертельно ранен. Я склонился над ним. Мальчик, мой мальчик, что я могу для тебя сделать, сказал я.

   Майор, сказал он, может быть хватит называть нас мальчиками? Вам не кажется, что некоторые из нас сегодня вели себя достаточно по взрослому ? С этими словами он улыбнулся и умер.

  

   Моя чаша страданий была уже полна, но ее переполнил посыльный от капитана Б. Посылный сообщил, что они захватили высоту 407, но они не получили дополнительный боекомплект, и будут вынуждены отступить, если я не отправлю им хоть сколько-то боеприпасов. У меня не было ничего, чтобы отправить им. Я даже не знал, где его найти.

   Испытывая огорчение ото того, что полковник Р дал мне самое трудное задание, среди остальных батальонов, я решил быть солдатом до последнего вздоха. Мои храбрые парни потекли обратно на поле без всякого порядка. Нет таких людей, которые могли бы устоять против шквала свинца, летевших в нас из леса за левым берегом ручья. Я послал лейтенанта Брайта к полковнику Р, с просьбой о подкреплении - поскольку мы были полностью разбиты. Между тем я решил продать мою жизнь как можно дороже. Никто в моем доме не должен был сказать что я, Сингл Лист, бежал от врага. Мы не видели врага, но было видно, что многочисленные пулеметные команды Красных находились в лесу к югу от ручья. Я призвал добровольцев, и человек сорок собралось вокруг меня.

   Вспомнив историю дедушки, как он собирал своих людей в смертельно опасном "логове дьявола*" при Геттисберге, я схватил винтовку и начал призывать их исполнить свой долг ради своих соотечественников. Тирания красных не должна победить. Наша свобода в опасности. Вспомните славу демократии, за которую мы сражаемся. Я поведу вас и буду одним их вас - говорил я.

   Все были вдохновлены моим энтузиазмом. Они требовали немедленно выступать. Они кричали "Веди нас Лист, мы с тобой". Я повернулся, чтобы повести их, но в этот момент три снаряда разорвались в нашей группе, и пулеметная очередь пронеслась сквозь нее, как вода из шланга.

   Меня не задело, но когда осела пыль, не так много добровольцев осталось со мной. Все были убиты, ранены или куда-то пропали. Я посмотрел на поле, но не увидел бойцов. Весь мой батальон исчез.

   Внезапно лейтенант Свифт схватил меня за руку и сказал "Смотри!". Я обернулся, и увидел тонкую голубую линию стрелков, переходящую хребет. Второй батальон подходил, но он пришел слишком поздно. Мой батальон все время сражался в одиночку, и был полностью уничтожен. Никакие подкрепления не могли вернуть в бой или вернуть моих храбрых парней (мужчин) обратно ко мне. Когда цепь проходила мимо меня, я увидел майора, командовавшего вторым батальоном, и с ним был подполковник. Подполковник кратко переговорил со мной, и сказал что полковник Р приказал мне немедленно прибыть с отчетом. Полковник должен был взять на себя командование остатками моего батальона.

   Когда я шел к полковнику Р, я был очень расстроен. Было очевидно, что я должен был быть освобожден от занимаемой должности. Я был к этому готов. Мой батальон погиб, и мое сердце было разбито. Я больше не хотел воевать, и желал спокойной службы в службе тыла. Но я думал, что полковник Р, по крайней мере, поблагодарит меня за хорошую службу моего батальона. В своем донесении он должен отметить, что Первый батальон, под командованием Майора Сингл Листа, храбро шел сквозь свинцовый шторм, и захватил высоту 407, но не смог продвинуться дальше из-за потерь.

  

   Я не ожидал от него упоминания того факта, что мой батальон дрался один, без всякой поддержки, и был остановлен только отсутствием подкреплений, после того как захватил укрепление на высоте 407. Однако я надеялся, что он признает, что наш батальон был специально выбран для самой трудной задачи. Кроме того я чувствовал, что он обязан отдельно упомянуть мою храбрость, набор сорока добровольцев и переход в рукопашную во время захвата пулеметной позиции Красных. Он должен оставить меня с моим батальоном, ведь мы победили, и ночью второй батальон мог бы безопасно занять позиции, так элегентно захваченные нами.

   Я прибыл и доложил полковнику Р. Он сказал мне, что я освобожден от занимаемой должности. Кроме того, он сказал что рекомендовал отправить меня на переклассификацию, что я непригоден для командования батальоном, и что я должен вернуться в штаб дивизии и доложить генералу А.

   Я не буду приводить здесь длинную отповедь, полученную от полковника Р. Кажется, он обвинил меня в том, что я не захватил позиции пулеметов до того, как они оказались у меня на фланге, но не дал никаких идей, как я должен был это сделать. Он обвинил меня в том, что у моих людей кончились патроны, но ничего не сказал о том, что мне ничего не сказали о размещении пунктов боепитания. Он обвинил меня в том, что мои люди шли в скученном строю, в то время как их накрыл заградительный огонь Красных, но ничего не сказал о том, как этого можно было избежать. Проще говоря, он обвинил меня, а не себя, в проигрыше сражения.

   Он не предложил никакого удовлетворительного объяснения тому, что мой батальон воевал в одиночку. Он преуменьшил мои успехи по захвату высоту 407, сказав что никакой победы там не было, и что на высоте 407 не было ни одного Красного. Он сделал множество бессердечных замечений относительно отсутствия боевого духа у меня в батальоне. Он сказал, что батальон разбежался, как политический клуб. Последнее я не стал обсуждать с ним, посколько он , со всей чоевидностью, завидовал мне, и я не ответил ему. Я решил обратиться к генералу А.

  

   В штабе дивизии генерал А был слишком занят, чтобы выслушать меня. Его адьютант передал мне приказ следовать в Блюай для переквалификации. Поскольку никто не пожелал справедливо отнестись ко мне, я сел и написал письмо своему другу, сенатору Соргуму, и рассказал ему все о битве, моей победе, и о полковнике Р, укравшем у меня и батальона честь и славу. Я знал, что сенатор Соргум поймет меня, и убедиться в том, что я добился правосудия в военном министерстве в Вашингтоне. Письмо было закончено, я успокоился, стал миролюбив и проснулся.

  

   Поначалу я был недоволен моим подсознанием. Оно вообще не решило моих проблем. Тем не менее, я запомнил 4 правила - чего делать не надо.

   1. Не превращайте батальон в политический клуб.

   2. Не допускайте наличия вражеских пулеметов у вас на флангах, чтобы не попасть под фланкирующий огонь.

   3. Не забывайте про дополнительные боеприпасы. Уточните их расположение.

   4. Не попадайте в плотном строю под заградительный огонь противника.

  

   Этих правил были недостаточно для решения моих проблем. Я снова заснул, и мое подсознание начало раскручиваться и размышлять.

   Конец первого решения.

  

   Второе решение, 

  

   В шесть часов я присутствовал на совещании в штабе полковника Р., точно так же как и в Первом решении, но теперь я знал несколько больше принципов, чем в прошлый раз. Во-первых, я был уверен, мои войска никогда не станут "политическим клубом"

   На протяжении долгих лет полковник Грант был моим образцом солдата. Подражая ему, я воздерживался от ненужных речей во время работы.

   Я прекрасно помню моего первого полкового командира, полковника Паффа (ворчуна). Как по-военному, по-солдатски, с каким достоинством и пунктуальностью он ставил себя, он был настоящим образцом солдата. Вне службы он был очень приветлив и истинно дружелюбен, но на службе никогда не позволял себе забываться. Как-то раз, находясь в разведывательном походе, я направил запрос на питание с прилагающейся пояснительной запиской, которая начиналась фразой "Дорогой полковник". Рационов нам не прислали, зато вернули мой запрос с коротким официальным письмом, которое предписывало: "лейтенант Лист воздержится от всяких фамильярных выражений в будущей переписке. Ему следует переписать пояснительную записку и повторно составить запрос". Моя группа почти погибла от голода, прежде чем мы получили рационы, но полученный урок никогда не будет забыт. Ах! То был настоящий солдат и джентльмен!

  

   Полковник Р. был моим непосредственным командиром, и будучи таковым, он имел право на уважение и послушание. Но даже при всем моем уважении, ему недоставало армейского духа полковника Паффа. На этом совещании со своими полевыми и штабными офицерами полковник Р. потратил много времени на обсуждение приказа и сопутствующие вопросы, вместо того, чтобы просто отдать приказ не допускающих возражений способом. Два или три раза он спрашивал меня, все ли мне понятно, и я всегда отвечал: "Сэр, приказы полковника будут исполнены в точности". Он смотрел на меня с сомнением несколько секунд, но был очевидным образом впечатлен моей солдатской выправкой, и не стал возражать. Во время обучения он всегда убеждался в том, что я исполнял все приказы с максимальной педантичностью, и, несмотря на то, что наша программа учений была сокращена по военной необходимости, он знал что я соответствую всем требованиям.

   Мы обсуждали эту незначительную атаку дольше, чем генерал Грант атаку на Колд-Харбор, и только потом Полковник Р. соизволил отпустить нас. Все мы вернулись к своим подразделениям.

   Я немедленно приказал лейтенанту Свифту (моему адъютанту) вызвать командиров рот ко мне для получения приказов. За время моего отсутствия и не получив на то разрешения куда-то отлучился лейтенант Брайт, но он вскоре возвратился. Я спросил его о расположении повозок с боеприпасами, и он ответил, что они стоят неподалеку, в 400 ярдах на юго-восток от этого фермерского домика, у дорожной развилки. Это известие радовало, о чем я сообщил лейтенанту Брайтом - и он просиял.

   Этот лейтенант Брайт был очень способным юношей, но ему, как и всей сегодняшней молодежи, недоставало почтительности, которую оказывали старшим во времена моей юности. Он всегда охотно делился собранной им информацией, вот и сейчас выступил с утверждением, что после консультаций с полком, который мы сменили на этих позициях, он практически уверен, что никаких красных на нашей стороне Буби-Крик нет. Я немедленно сообщил лейтенанту Брайту, что как только мне понадобится его мнение, я дам ему об этом знать; а пока что я мог обойтись и без его замечаний. Так что он покинул подвал.

   Очень скоро четыре моих капитана прибыли и встали по стойке смирно передо мной. Я быстро раздал им приказы. Я сообщил им, что батальон будет построен согласно последним учебным наставлениям; что роты B и C атакуют вышеозначенным образом, имея одного стрелка на каждый метр фронта; что они будут следовать непосредственно за огневым валом до тех пор, если не попадут под фланкирующий пулеметный огонь, если это случится, им следует ждать, пока роты второго эшелона не уничтожат пулеметчиков и не позволят им продвигаться дальше; ротам A и D следует занять позиции на флангах передового эшелона как только артиллерия противника откроет заградительный огонь; что все должны немедленно получить дополнительные боеприпасы из повозок, расположенных на 400 ярдов на юго-запад от этой фермы, у дорожной развилки.

  

   Получив разрешение удалится, капитаны A и C салютовали и вернулись в расположение своих рот. Но у меня оставалось несколько рутинных дел с капитанами B и D. Капитан B подал зарплатные ведомости два дня назад, но в них не хватало многих необходимых подписей. Я приказал ему немедленно направиться в расположение роты, получить эти подписи, и вернуть ведомость мне. Я воспользовался моментом, чтобы разъяснить необходимость выполнения этой работы должным образом. Капитан D неправильно отчитался за использованные пайки, поскольку в его отчете было указано больше людей, состоящих на довольствии, чем наличествовало в его роте по утреннему отчету. Это было чрезвычайно серьезное нарушение, и я боялся, что появившийся в любую минуту инспектор мог обнаружить, что один из моих командиров запрашивал более положенного. Капитан мог попасть под. трибунал за растрату; так что я поспешил приказать капитану D вернуться в его роту, проверить записи, и предоставить исправленную отчетность немедленно.

  

   После этого вместе с лейтенантом Свифтом я занялся сегодняшней бумажной работой. Корреспонденция была в беспорядке, и я воспользовался случаем, чтобы напомнить лейтенанту о том, что ничто не должно мешать выполнению его обязанностей адъютанта. В двух случаях, итоговые цифры утренних отчетов были неверны. В отчете роты А пометки и цифры не сходились между собой. Я послал за капитаном А, приказав тому явится в штаб батальона и исправить свою ошибку. Воспользовавшись случаем, я осудил его за невнимательность - подобную ошибку не совершил бы и семилетний ребенок. Моей последней обязанностью было написание официального письма лейтенанту Брайту, предписывающего тому письменно объяснить причину своего отсутствия в штабе батальона, в то время, когда я находился на совещании у полковника Р.

   Эти очень важные дела занимали меня до 1:30 ночи, но наконец-то все было сделано, и я мог отправиться спать. Приказав поднять меня в 3:30, я вскоре крепко уснул.

   В 3:30 утра лейтенант Свифт разбудил меня, как и было приказано. Я должен отдать должное лейтенанту Свифту - на него можно положиться. Я всегда мог быть уверен, что он сделает то, что ему велено; правда, до тех пор, пока речь не заходит о принятии каких-либо решений в мое отсутствие. Кажется, я так и не смог научить его оставлять все дела мне. Каждый раз, когда я отлучаюсь, по возвращении оказывается, что лейтенант Свифт сделал нечто такое, или скомандовал нечто такое, что в старой армии всегда оставалось исключительно в ведении майоров.

   Однако на этот раз лейтенант Свифт сделал нечто правильное без всяких консультаций со мной. Ночью в штаб прибыли офицеры приданных мне танков, пулеметов, частей связи и минометов Стокса*. Лейтенант Свифт направил их всех в комнату , и передал, что я встречусь с ними утром. Я не стал хвалить лейтенанта, так как не поощрял его за любые действия без предварительной консультации со мной, но втайне я был доволен, что мне не пришлось общаться с этой толпой.

   Я не слишком хорошо разбирался в этих новомодных военных игрушках, и, в конечном счете, взятие позиции все равно ложилось на моих пехотинцев. Поэтому, я решил оставить офицеров в покое, и встретится с ними только после успешного взятия позиции. В этом решении я руководствовался системой, которую перенял или унаследовал от полковника Паффа, а именно: при встрече с любой неясной ситуацией, лучшей стратегией будет не делать ничего, и, как правило, проблема решится сама собой.

  

   ------

   * английские 81-мм минометы Стокса, сделанные по схеме мнимого треугольника, ставшей впоследствии классической. В принципе пулеметная рота + батарея 81-мм минометов составляют роту батальонную роту тяжелого оружия.

  

   В моем случае, всю работу сделают мои парни, а все это новомодное оружие разберется само по себе.
Похожую тактику используют наши наиболее успешные политики. Если они не хотят принимать немедленное решение, они собирают комитеты и комиссии. Рано или поздно любой вопрос просто умирал сам собой, заболтанный в бесконечных заседаниях до потери всякого к нему интереса. Так, поводом для войны 1812 года послужило осуществление британцами Права Обыска*; но подписанный несколькими годами позже мирный договор не упоминал вопрос Права Обыска вообще.
Во всяком случае, я отправился на позиции, оставив представителей танков, пулеметов и так далее, в занятой ими комнате, позволив им отоспаться во время битвы.
Казалось, что дела в моем батальоне обстоят в полном порядке. Я провел время до 4:25 еще раз пройдясь по приказу вместе с моими капитанами и их подчиненными.
Мои капитаны были молоды и полны энтузиазма, и у меня не было причин полагать, что они не выполнили все от них зависящее.
-----

Но им всем недоставало опыта, который я приобрел за годы, проведенные на войне. Я опросил лейтенантов и некоторых сержантов старого состава об их обязанностях в грядущем сражении. Все они оказались неплохо проинструктированными и демонстрировали угрюмую решимость выполнить свой долг, что всегда было признаком хороших солдат. Я воспользовался случаем и обратил особое внимание на необходимость останавливаться и сохранять порядок под фланкирующим огнем пулеметов, так как из Первого Решения мне было известно, какую ужасную бойню могут устроить пулеметы, фланкирующие наступающую шеренгу.
Солдаты были в превосходном состоянии, сильными и решительными. От них не ожидали восторгов, но готовности к бою. Быстро и без лишнего шума они выполняли распоряжения командиров, всячески проявляя дух воинской дисциплины, который я взращивал в батальоне.
Случайно я заметил проходящего мимо солдата, который сильно хромал. Разузнав в чем дело, я выяснил, что причиной были ботинки неподходящего размера. Мне пришлось отпустить его, но я записал его имя, взвод и роту, чтобы заставить его командира дать письменные объяснения после сражения.

   
К 4:25 мы выстроили боевой порядок, как и в Первом Решении. В 4:30 артиллерия создала огневой вал, и я был шокирован этим зрелищем, так никогда прежде не находился рядом с подобным. Но я знал, насколько тонка грань между жизнью и смертью на войне, и что следует быть готовым ко всему; поэтому я сжал зубы и отдал приказ выступать. Мои люди пошли в атаку с суровой решимостью, как и в Первом Решении. Стоило огневому валу миновать рощу на южной стороне излучины Буби-Крик в 344,6-729,3, как мы были обстреляны фланкирующими пулеметами красных. Солдаты замерли как один, и застыли на месте - за исключением павших. Воистину, они были великолепными солдатами. Но лейтенант махал мне руками и указывал на лес, и я сразу понял, в чем было дело. Я побежал к роте D и приказал капитану D выслать взвод, чтобы захватить вражеские пулеметы. Прежде чем я смог продолжить, лейтенант Свифт прервал меня дурацким вопросом: "Может им стоит залечь?". Я забыл включить в свой приказ пункт о том, что шеренга должна залегать при фланговом обстреле, пока вражеские пулеметы не приведут к молчанию.

  

   Я не мог думать за всех сразу, и теперь мои капитаны просто оставили своих солдат стоять посреди этой бойни, вместо того, чтобы скомандовать им залечь. Я направил лейтенанта Свифта чтобы убедится, что они получат приказ залечь, и снова обратил свое внимание на взвод из роты D, высланный для атаки пулеметов.

   Капитан D был наименее умелым среди моих командиров рот, и я доверял ему меньше, чем остальным. Лишь три дня назад он попросил объяснить, как именно следует брать пулеметные позиции. Я ответил: "Единственный способ взять пулеметы это пойти за ними"*. Так что теперь я хотел посмотреть, усвоил ли капитан D так сурово переданный ему урок. Сначала казалось, что урок усвоен, но и в этот раз мне не удалось положиться на интеллект моих подчиненных.

   Взвод направился к пулеметам с все еще построенными в колонны отделениями. У меня не осталось времени, чтобы объяснить капитану D его ошибку, поэтому я побежал вслед за взводом, нагнав его как раз перед тем как он достиг русла ручья, и скомандовал рассыпной строй. По счастью для взвода и для меня вражеские пулеметчики все еще расстреливали фланкирующим огнем роту C, и не заметили нашего приближения.

   --------

   * ``The only way to take machineguns is to go after them'' - подлинные слова пехотного полковника одной из наших самых известных дивизий (прим. авт.)

  

   Взвод бросился на них и захватил всю группу, взяв два пулемета и около двадцати человек пленных. В этот самый момент вражеский огонь обрушился на роты A и D, но они быстро развернулись в рассыпной строй и залегли.* Они смогли избежать полного уничтожения, благодаря моему предвиденью и заблаговременно отданным приказам.

   Незамедлительно после прекращения пулеметного огня, передовая линия - вернее то, что от нее осталось - поднялась на ноги и продолжила движение. Снова я занял свое место в самом ее центре. Две роты второго эшелона, A и D, броском продвигались вперед, чтобы выйти из-под вражеского заградительного огня, сильно бившего по роте D. Все шло хорошо. Но ненадолго. Огневой вал был в 500 ярдах впереди, и я заметил, что рота B справа перешла на ускоренный марш, чтобы догнать его. Рота C справа тоже ускорилась, но почти сразу из рощи к югу от ручья, которую наш огневой вал прошел около 20 минут назад, открыли огонь новые вражеские пулеметы - и снова нас фланкировали слева. Рота C на левом фланге немедленно остановилась, но рота B справа продолжила движение.

   --------

   * это не совсем очевидно из текста, но похоже, что роты второго эшелона выдвигаются за боевой линией в походном порядке.

  

  

   Я был в отчаянии. Похоже, что без моего надзора все шло в разнос. Я побежал к роте B чтобы остановить ее до уничтожения пулеметов, иначе скоро весь строй распался бы на части.

   Прежде чем я достиг роты, снаряд попал лейтенанту Свифту в руку - или скорее, по руке, полностью оторвав ему ладонь. Я остановился и сразу оказал ему первую помощь, после чего надежно зафиксировал раненную руку. Почему-то мне вспомнилось, что каждый солдат моего батальона был тренирован в оказании первой помощи. Я особо настаивал на этом во время подготовки. Тем не менее, я вдруг осознал, что есть и другие не менее важные аспекты проблемы, когда лейтенант Свифт спросил меня, где найти пункт помощи для легкораненых. Я не знал что ответить; полковник Р. указал расположение пункта в приказе, но по своему обыкновению я не обращал внимания на все, что не касалось лично меня. Бедному лейтенанту Свифту пришлось отправиться в тыл на бесплодные поиски со смутной надеждой на успех. Сотни других раненых делали то же самое.

   Тем временем, рота B ушла вперед настолько далеко, что я не мог и надеяться догнать их. Никто и не думал действовать по собственной инициативе. Все ждали моих распоряжений. Итак, рота B ушла вперед, и я мог либо надеяться на то, что рано или поздно она все же остановится; либо попытаться высвободить роту C и погнать ее вперед с большим темпом, чтобы нагнать роту B и восстановить строй.

  

   Я оглянулся влево, чтобы проверить действия роты D, левофланговой роты второго эшелона. Как я и ожидал, и эта рота тоже ожидала приказов. Я не мог поспевать всюду одновременно, и у меня совершенно не было времени снова бежать к роте D, чтобы вести взвод на уничтожение фланкирующих пулеметов. Я обратился к капралу, что лежал в траве неподалеку, и приказал ему направиться к капитану D и снова выслать взвод против пулеметов на нашем левом фланге; потом найти взвод где-то у ранее захваченных нами пулеметов и приказать командиру атаковать их, когда я выдвинусь вперед вместе с частью роты C. Капрал побежал исполнять, но мне пришлось вернуть его и заставить салютовать вышестоящему офицеру должным образом, чтобы убедится, что мои приказы правильно поняты.

   Через несколько минут я увидел, что капрал благополучно добрался до роты D. Очень скоро оттуда выдвинулся взвод. О ужас! Взвод отправился не к пулеметам, а ко мне. Похоже, что капрал не понял моего распоряжения. Я не мог ни на кого положится.

  

   Побежав к взводу, я спросил лейтенанта, какой он получил приказ. Он ответил, что ему было велено прибыть ко мне вместе с взводом, чтобы атаковать пулеметы. Как будто я таскал эти чертовы пулеметы с собой! Я был очень недоволен, и немедленно сообщил лейтенанту, что ему следовало бы остановиться, подумать над полученными приказами и проверить, разумны ли они. Лейтенант ответил, что он всегда так и думал, но однажды на лекции я с большим значением процитировал слова Теннисона:

   Theirs not to reason why,

   Theirs not to make reply,

   Theirs but to do and die.*

   и далее, он напомнил мне, как всего полчаса назад я лично повел взвод в атаку на пулеметы, поэтому он и решил, что я хочу повторить этот маневр снова. Я напыжился и ответил лейтенанту, что я бы спросил его мнение, если бы оно меня интересовало.

   Тут пулеметы открыли по нам огонь, и мне пришлось принять командование над взводом. Я знал, что не могу положиться на лейтенанта, который продемонстрировал столь прискорбное отсутствие инициативы. Я скомандовал солдатам рассыпаться, вышел вперед, закричал "Примкнуть ШТЫКИ!" и "В АТАКУ!", и вот мы бросились на пулеметы.

   -------

   * "не им сомневаться, не им переспрашивать, им лишь сделать и умереть". The Charge of a Light Brigade. (Атака легкой бригады, см. https://ru.wikipedia.org/wiki/ Атака_лёгкой_бригады

  

   Мои солдаты бесстрашно последовали за мной, но пулеметный огонь валил их наземь как коса. Дважды пулеметные очереди прочесывали взвод справа налево, но каждый раз пули миновали меня. В третий раз мне не так повезло. Две пули ударили в левую ногу, раздробив колено и сломав бедро. Я не мог больше сражаться, и, вероятно, был покалечен на всю жизнь. Лейтенант Брайт немедленно оказал мне первую помощь, и отправил трех солдат в разные стороны на поиски носилок.

   Пока я лежал в полубеспамятстве произошло многое. Остатки взвода завершили атаку и захватили пулеметы. Рота C поднялась в атаку в третий раз, но вскоре вновь залегла - к счастью для тех, кто остался в строю. К нам добежал лейтенант из роты B с сообщением, что рота преодолела высоту 407 и достигла русла ручья, где и окапывается, поскольку чертов огневой вал уже почти десять минут застыл на гребне впереди. Мне удалось вспомнить, что в приказе полковника Р. указывалось, что огневой вал остановится на двадцать минут, а потом снова пойдет вперед. Лейтенант хотел знать, что следует делать капитану B. Стоило ли ему продолжать атаку с вместе с правофланговым соседом, или ждать подхода роты С - что было спорным решением, так как он уже некоторое время не видел никого из роты C. Я пытался приказать ждать роту C, как и было приказано, однако мне этого не удалось. Лейтенант Брайт ответил за меня, или скорее ответил сам: "Скажите капитану B что майор Лист серьезно ранен и не может продолжать; что капитан A принял командование; что ни я, ни кто либо еще не знаем ничего о приказах полковника Р., так как майор Лист занимался ими самостоятельно и ничего нам не сообщал. Таким образом, ему стоит поступать по собственной инициативе либо ждать новых приказов от капитана A. Я пытался подняться и сказать ему не рассуждать, а выполнять полученные от меня приказы - "приказ есть приказ", но потеря крови и боль от ран не позволили сделать этого, и я потерял сознание. Несмотря на все мои горести, я с большим облегчением осознал, что с таким серьезным ранением мне не придется разыскивать пункт помощи легкораненым. Я улыбнулся этой приятной перспективе - и проснулся.

   Похоже, что мое подсознание заработало еще немного лучше. Я выучил еще несколько уроков, а именно:

  

  

   5. Не делайте все самостоятельно; пусть остальные сами делают свою работу, пусть даже не так хорошо, как могли бы вы.

   6. Есть намного больше способов взять пулеметы, чем просто "пойти за ними".

   7. Подчиненные должны быть осведомлены о текущей ситуации и планах в такой мере, которая бы позволила им исполнять их обязанности, взаимодействовать с окружающими и, в случае необходимости, принять на себя дополнительные полномочия.

   8. Убедитесь, что ваши распоряжения настолько понятны, что их невозможно истолковать неправильно или неточно.

  

   Третье Решение

   В шесть утра я присутствовал на совещании в штабе полковника Р. Полковник был очень серьезен; очевидно, он находился под впечатлением будущего сражения, и похоже, что он воспринимал сражения очень серьезно. Это было вполне естественно, если учесть, что полковник так и не получил досконального военного образования, которое посчастливилось получить мне. В нашей школе сражения проводились почти ежедневно. Вспоминаю, как однажды за неделю мы провели шесть сражений, и за каждую из них я получил оценку "отлично". Так что происходящее для меня было лишь вопросом применения того, чему я научился.

   Полковник Р. очень тщательно обрисовал ситуацию, и я сразу увидел, что буду командовать штурмовым батальоном. Фактически полковник Р. теми же самыми словами сказал, что выбор пал на меня из-за моих достижений во время учебы, а также из-за моего глубокого понимания всех требований, предъявляемых к организации атаки. Полковник Р. указал в приказе, что мне придаются следующие части:

   взвод связи;

   рота инженерных войск;

   два 75-мм орудия сопровождения;

   батарея минометов Стокса;

   пулеметная рота;

   два взвода танков.

  

   Он также указал ряд других артиллерийских, пулеметных, и минометных подразделений, которые будут поддерживать мои действия установленным полковником образом; но я слушал не слишком внимательно, так как не видел в этом ничего заслуживающего внимания. Меня учили всегда рассчитывать только на собственные силы, и никогда не рассчитывать на помощь извне. Я желал сражаться только войсками под моим командованием; если другие части не поступали в мое распоряжение, меня совершенно не интересовала их судьба.

   В академии нам снова и снова внушали, что командование войсками должно быть сосредоточено в руках одного человека. Он должен нести ответственность за успех в сражении, поэтому я рассчитывал достичь результата с помощью войск напрямую подчиненных мне, и не заботился об остальном.

   Полковник Р. зачитал приказ и прошелся по карте вместе с нами, одновременно сообщив, что вручит копии каждому из нас. Что он и сделал. Видимо, он так и не ознакомился с действующими положениями, согласно которым приказы зачитывают командирам в звании полковника и ниже, а копии делают только для командиров в генеральском звании. Of course, the book always states that the orders (by a colonel or less) are thus and so, which "if engrossed would be as follows," giving the exact orders as was in this case so erroneously given us by Colonel R in writing*

  

   Конечно, в уставах говорится что приказы (полковнику и ниже) всегда отдаются таким образом (письменно). Таким образом, приказы "оформленные установленным порядком как нижеследующее", дают точные распоряжения, как было и в этом случае, когда полковник Р ошибочно отдал нам приказы в письменном виде.

  

   Однако в целом полковник Р. неплохо справился для офицера без академического образования, особенно ему удался выбор офицера с академическим образованием для самого ответственного назначения.

   Возвращаясь в штаб своего батальона, я твердо решил не допускать никаких ошибок в передаче приказов, по примеру полковника Р. Бедняга не обладал моими знаниями, поэтому его можно простить. Но я не намерен был совершать подобных промахов.

   Как только я прибыл к себе в штаб, я сообщил лейтенанту Свифту (моему адъютанту):

   1. Противник занимает территорию к западу от нас. Мы атакуем завтра утром.

   2. Мой батальон возглавляет штурм и выбивает противника с его позиций.

   3. Вы пошлете за командирами рот и офицерами штаба, вызвав их на совещание здесь в девять часов вечера.

   Когда прибудут представители от приданных танков, инженеров и т.д., вы также направите их на совещание.

   4. Вы отдадите необходимые распоряжения о снабжении.

   5. Связь со мной здесь.

   -------------

   * Бэн, это Данила, ай нид хелп.

  

   Следует заметить, что мой приказ в точности соответствовал установленным инструкциям об управлении войсками. Я убеждался много раз в серьезных преимуществах этого способа. В прошлом я лишь однажды использовал эту процедуру, когда нас готовили к переброске на мексиканскую границу. В тот раз я получил телеграмму в два часа ночи, которая приказывала мне быть готовым к маршу в пять часов ночи. Не было никакой предварительной подготовки, но для человека с моим образованием задача была элементарной. Я немедленно направился в штаб роты, вызвал ротного сержанта и сообщил ему:

   1. В Мексике неспокойно. Американские войска выдвигаются к границе.

   2. Рота должна быть в готовности к маршу к пяти часам утра.

   3. Вы займетесь необходимыми приготовлениями.

   4. Вы отдадите необходимые распоряжения о снабжении

   5. Связь со мной здесь.

   Стоит отметить три характерные особенности этих приказов:

   1. Они в точности соответствуют установленным формам для управления войсками, следовательно, в них ничего забыто и ничего не упущено.

   2. Они краткие. Желательно предоставлять подчиненным ровно столько информации, сколько необходимо для выполнения ими их обязанностей.

   3. Они "передают фишку".

  

   Следует отметить, что в обоих приказах вопрос снабжения тонко обойден. Только человек с моим образованием способен справится с этим вопросом с подобным блеском. Мне самому точно неизвестно, как поступать со снабжением, так что я аккуратно передаю вопрос следующему человеку. Возможно, он в свою очередь поступит также - что хорошо, так как рано или поздно вопрос достигнет человека, способного его решить.

  

   Такие идеи приходят вместе с большим практическим опытом; так или иначе любой приказ достигнет того, кто способен его выполнить. Повторюсь для ясности - я не знаю в точности, как организовать снабжение, и перепоручаю задачу своему непосредственному подчиненному. Если подчиненный имеет нужную квалификацию, он займется этим вопросом; в противном случае его приказ нижестоящим будет содержать слова: "Вы отдадите необходимые распоряжения о снабжении". В конце концов, приказ дойдет до человека, которому известно как "отдать необходимые распоряжения о снабжении". Воистину, академическое образование дает огромные преимущества. Менее образованные офицеры потратили бы уйму времени в попытках выяснить, какие именно распоряжения о снабжении необходимо отдавать.

  

   Запустив колесики крутиться своими предыдущими приказами, я сел работать над решением существующей проблемы. За всю свою карьеру я еще не встречал задачи, которую было бы невозможно решить за положенные четыре часа. С высоты накопленного опыта я был уверен, что легко справлюсь за два. Сразу же я столкнулся с серьезными трудностями. Тем не менее, я приведу здесь свою оценку ситуации, так как в академии от нас всегда требовали ее проводить - даже если мы так и не записывали результат.

   Оценка ситуации.

   Задача - очень простая; отбросить назад красных перед нашим фронтом, в секторе моего батальона.

   Противник - красные были где-то западнее нас. Я вызвал лейтенанта Брайта (моего офицера разведки) и спросил, что ему удалось выяснить. Его доклад был разочаровывающим. Похоже, он говорил с офицерами полка, который мы сменили на этих позициях, и получил несколько противоречивых мнений. Некоторые говорили, что красные располагаются на восточном берегу Буби-Крик, некоторые утверждали, что на западном. Один из наших патрулей обнаружил позиции красных в русле ручья, второй доложил, что красные занимают перевал на восточном берегу Буби-Крик.

  

   Все это очень сбивало с толку, и совсем не походило на ситуацию, к которой меня готовили. Мои инструкторы множество раз подсовывали разные "фокусы" в условия боевой задачи, но кадетам никогда не давали ложной информации о противнике. Правда, однажды инструктор сказал нам, что командир не должен рассчитывать на точность каждого полученного сообщения, но буквально на следующий день на занятиях другого инструктора нам было велено делать это - и не возникло никакой путаницы. Кроме того, сейчас у меня не было никакой информации о силах противника и его предполагаемых намерениях. В целом, оценка ситуации касательно противника осталась неполной.

   Наши войска - это было очень просто. Генерал А. осуществлял общее руководство, полковник Р. был моим полковым командиром. Наш полк должен был получить поддержку (я не слишком внимательно вслушивался в детали) от какой-то специальной артиллерии и пулеметов. В дополнении к этому, мне придавались следующие подразделения:

   взвод связи;

   рота инженерных войск;

   два 75-мм орудия сопровождения;

   батарея минометов Стокса;

   пулеметная рота;

   два взвода танков.

  

   Все это не создавало проблем, за исключением того, что в академии мы никогда не использовали минометы Стокса и танки. Это ничуть меня не беспокоило. Я решил просто держать их в резерве, пока они мне не понадобятся. С остальным никаких проблем не возникло, я в точности следовал установленным инструкциям:

   (а) Взвод связи: если оснащен радио, то пусть разворачиваются каждый час на десять минут. Если телефонный, связь будет поддерживаться всегда.

   (б) Рота инженеров; и снова, это было несложно. Инженеры всегда строят мосты либо уничтожают мосты. Кроме того, они охраняют артиллерию. В нашем случае, они наведут мост через Буби-Крик, не имеет значения, где конкретно. Я решил возвести мост в середине сектора моего батальона. Что же до остального, я просто буду держать их в качестве охраны для приданных орудий.

   (в) 2 приданных артиллерийских орудия, калибра 75 мм: ни в одной из своих задач я не сталкивался с приданной артиллерией. Очевидно, это была какая-то новинка от полковника Р. Тем не менее, ответ был прост. Артиллерии всегда приказывают занять позиции возле "______" и поддержать атаку. Я позволю им это.

   (г) батарея минометов Стокса. Ничего подобного мы в академии не использовали. Но так как я всегда справлялся и без них, я решил, что лучшим решением будет отправить минометную батарею в резерв, и вызвать ее в случае необходимости.

  

   Третье Решение 03 58-62

   (д) Пулеметная рота: это сравнительно просто; но было бы намного проще, если бы у нас уже не было этих приданных артиллерийских орудий. Пулеметы всегда ставятся на поддержку атаки, но и артиллерия тоже всегда ставится на поддержку атаки. Ни разу ранее я не видел, чтобы атаку поддерживали сразу оба. Поэтому, я решил приказать пулеметам "содействовать" атаке. Помимо прочего, пулеметы всегда занимают позицию на господствующей высоте; так что я должен был подыскать какую-нибудь горку для них, что не составляло проблемы.

   (е) Два взвода танков: как и минометы Стокса, то было неизведанное приобретение для меня; поэтому я отправил их в резерв, в компанию к минометам.

   Планы - сперва я подумал, что это будет самой простой частью. В академии мне всегда приходилось разрабатывать планировать бой исходя из наработок предыдущей задачи. Такой способ составления плана был сложным из-за недостатка системного подхода в нашем образовании. Снова и снова я просил у инструкторов определенного, ясного способа для планирования. Неизменно они отвечали, что это "зависит от обстановки", и мы не могли получить никакой конкретики. По моему мнению, в этом заключался самый серьезный недостаток академии. Системный подход отсутствовал полностью, и наше планирование обращалось в какое-то соревнование по гаданию. В итоге после месяца возни и суеты, после наших постоянных просьб пояснить, когда следует охватывать фланг или проводить лобовую атаку; после гаданий, в каких случаях следует обороняться с тремя ротами в первом эшелоне и одной во втором, а когда с двумя впереди и двумя в поддержке - в общем, после множества подобных случаев недостатка определенности в ответах наших инструкторов, я написал то, что впоследствии назвал "Программкой по инструкторам", приобретя вскоре значительные способности в военном деле, и, по счастливому совпадению, прекрасные оценки. Вот несколько выписок из моей "программки":

  

   Заметки по инструкторам:

   Браун Ценитель деталей; принятое решение не важно; много внимания уделяет исполнению принятого решения; никакой определенности в выборе между атакой и обороной.

   Джонс Всегда атакуй; придерживайся рекомендованного им решения; безразличен к исполнению решения; можно бросить весь полк не опасаясь, что он его отрежет.

   Смит Всегда атакуй; всегда охватывай фланг; сторонник решающей силы винтовочного огня; всегда говорит нечто про "пехоту царицу полей"; уделяет мало внимания артиллерии; сторонник "огневого превосходства".

  

   Вильямс Всегда полагается на артиллерию; все битвы выигрывает она; обращает внимание на проблемы форсирования рек.

   Райт Всегда обороняйся; предпочтительно с двумя ротами в первом эшелоне; одобряет мелкие детали; следует отмечать каждый взвод поскольку он пересчитывает их.

   Все они:

   Подходите к задаче точно так же, как к предыдущей; изучайте примеры и следуйте им.

  

   И вот теперь передо мной стояла настоящая боевая задача, а у меня по-прежнему не было схемы для планирования ее решения. Не было предыдущей задачи, которую я мог изучить, потому что мой батальон впервые шел в атаку, и не один инструктор красных не преподавал в нашей академии. В академии, как правило, мы проводили охват фланга, или обороняли фронт. В этот раз я решил не делать первого, но и оборонятся, я тоже не мог. Но все же мне удалось применить хотя бы часть полученных знаний. Мы всегда посылали две роты в сковывающую фронтальную атаку, а две остальные на охват фланга - но теперь, я мог разделить свои роты схожим образом: две в атакующую линию, и две во второй эшелон.

  

   Вопрос огневого превосходства чрезвычайно меня беспокоил. Много раз я спрашивал, как именно определить что "огневое превосходство" у нас, и мне отвечали, что это "зависит от обстоятельств, но в настоящем сражении все будет понятно и так, и ошибки не случится".

   Решение - атаковать.

   Подробности решения - (см. Приказы)

   Приказы - в девять вечера я зачитал следующий приказ собравшимся офицерам, за исключением представителей от танков, инженеров и т. д., которые еще не прибыли, и лейтенант Свифт конспектировал для них:

  

   1. Красные занимают позиции к западу от нас. Наши войска атакуют завтра.

   2. Этот батальон и приданные подразделения атакует в 4:30 утра и отбрасывает красных назад.

   3.(а) Два приданных орудия занимают позицию у фермы и поддерживают атаку.

   (б) Роты B и C составляют первый эшелон

   (в) Роты A и D составляют второй эшелон

   (г) Пулеметная рота выдвигается к высоте 441 и содействует атаке.

   (д) Два инженерных взвода наводят мост через Буби-Крик в точке 343.5-729.5; время будет указано мной позже; два взвода защищают артиллерию.

  

   62

  

   (е) Взвод связи соединяет меня здесь с полковым штабом, а также с двумя приданными орудиями.

   (ж) Два взвода танков и батарея минометов Стокса составляют резерв, занимают позицию в овраге в 345.6-729.7 и ждут дальнейших приказов.

   4. Боеприпасы должны быть получены на перекрестке в 400 ярдах к юго-востоку отсюда. Каждое подразделение проводит собственные приготовления касательно прочего снабжения. Пункт для легкораненых в точке 346.8-728.8

   5. Связь со мной в командном центре.

   Благодаря моему огромному опыту зачитывание этого приказа отняло у меня всего несколько минут. К половине десятого ночи я уже спал.

  

   В 3:30 утра лейтенант Свифт разбудил меня, и я отправился к войскам, как и в предыдущих решениях. В 4:30, как раз по расписанию, начался огневой вал, и мы пошли вперед. Очень скоро вал прошел через рощу к югу от излучины, и солдаты роты C стали падать под пулеметным огнем оттуда. В академии меня учили, и я постоянно повторял своим людям, что второй эшелон не предназначен для латания последствий ваших мелких ошибок, и рота C должна была позаботиться о себе самостоятельно. И ее капитан справился отлично. Он отправил несколько отделений в направлении рощи, в то время как примерно половина роты продолжила идти за огневым валом.

  

   Вал уходил вперед, и очень скоро больше пулеметов противника включились в бой. Вся рота C целиком оказалась втянута в бой на своем левом фланге, развернувшись почти под прямым углом к своему изначальному фронту.

   Все это нисколько меня не беспокоило, так как я и ожидал трудностей, но я очень быстро, воистину по-Наполеоновски, оценил ситуацию. Красные находились к югу от ручья. Следовательно, их левый фланг (и наш правый) был слабым местом. Если мне удастся разбить их левое крыло, я смогу развернуться, охватить их с фланга и заставить отступить. Фактически, все сражение стало приобретать знакомый мне облик, а именно фланговый охват; и я позволил своему разума отвлечься на несколько мгновений, чтобы вспомнить несколько коротких фраз напутствия от моего инструктора, майора Смита, говорившего, что в любой ситуации лучшим решением есть охват. Хотя фактически до тех пор, пока мое правое крыло не разобьет центр красных я сам втягивался в мешок, это в любом случае была игра на знакомом мне поле; я отброшу их слева, разверну фронт и фланкирую их позиции как раз тем способом, которому обучился благодаря стольким победам в академии.

  

   Детали были делом техники. Я оставил роту C сражаться в ее собственной битве, выдвинул роту D из второго эшелона в образовавшийся разрыв, слева от роты B, лично возглавил оставшуюся во втором эшелоне роту A, и продолжил наступление. Вражеский заградительный огонь обрушился на нас тогда же, как и в предыдущих решениях, но мои роты быстро развернулись в рассыпной строй и продолжили наступать, роты B и D следовали за огневым валом на удалении примерно 60 ярдов, рота C, развернув фронт почти перпендикулярно к ним, вела бой в русле ручья севернее рощи. Рота A, сочетая ускоренный марш и залегание, преодолевала вражеский заградительный огонь. Наши потери были довольно тяжелыми, и мне пришлось напомнить себе, что мы потеряем убитыми только около 20% от всех пострадавших, так что я продолжил делать свое дело в невозмутимом спокойствии. Рота C попала в переплет, и капитан C запросил у меня подкреплений; но я отправил вестового назад с посланием, что как только я охвачу левый фланг красных, противник перед ним отступит.

   В этом же порядке мы продолжили наступать. Вскоре мы преодолели вражеский заградительный огонь, и я перестроил роту A обратно во взводные колонны, чтобы лучше контролировать свой резерв. Я отчетливо помнил максиму (аксиому), которую часто твердили нам в академии: "Всегда держите под рукой резерв; он позволит вырвать близкую победу или предотвратит неминуемое поражение". Я спросил однажды, как определить момент, когда нужно "вырывать победу", но мне снова ответили "это зависит от обстоятельств". Все та же старая отговорка, не дающая кадетам ни намека на решение. Тем не менее, теперь, в настоящем сражении, я держал под рукой готовый резерв, намереваясь вскоре совершить охват. При этом атака рота C сковывала противника - я позаботился обо всем. Мы продолжили двигаться вперед за огневым валом. Вал, тем временем, поднялся на высоту 407 и ее южный склон, медленно продвинулся к вершине высоты 442 на другой стороне ручья и остановился на 20 минут, как и утверждалось в приказе полковника Р. и случилось в прошлых решениях. Немедленно капитаны B и D приказали своим ротам залечь и ждать, пока вал вновь не начнет двигаться, что лишний раз подчеркивало правильность моих установок на инициативу подчиненных в непредвиденных ситуациях. Воистину, это показало мое доверие к ним и к моей программе тренировок. Я мог бы предупредить их ранее, что вал остановится на нашем склоне высоты 442, но я надеялся и рассчитывал на их инициативу, и моя вера оправдалась.

  

   Вскоре под губительным вражеским огнем обе роты откатились назад на несколько ярдов и заняли позиции в русле ручья, будучи в готовности к броску вперед. Снова моя поддержка инициативы подчиненных приносила плоды. Тем временем, я остановил резерв - роту А, в очень выгодной позиции на дорожном перекрестке примерно в 450 ярдах на юго-восток от высоты 407, откуда он мог выдвинуться (1) через высоту на помочь роте B, (2) вдоль дороги на юго-восток на помощь роте D, или (3) почти сторого на юг для поддержки роты C. Рота была построена цепочкой взводных колонн, поскольку я желал держать ее в готовности. Пока мы ожидали перемещения огневого вала, я почувствовал, что все развивается удовлетворительно. Заградительный огонь противника затухал за нашими спинами; огонь роты C на моем левом фланге затухал, что наглядно демонстрировало отход красных из-за угрозы их левому флангу; мой передовой эшелон, роты B и D находились на сильной позиции, в почти естественной траншее.

   На следующие несколько минут я был отвлечен летными выходками вражеского аэроплана над нашими головами. Он кажется стрелял куда-то, и эта стрельба вроде бы подавала какой-то сигнал.

  

   Так как, к несчастью, я не имел при себе связиста, я так и не смог расшифровать послание, но в любом случае, это было прекрасный пилотаж. Несколько раз аэроплан кружил прямо над моей головой, и каждый раз сбрасывал какие-то сигнальные ракеты. Один из моих солдат заметил, что это выглядит прелестно, но так не воюют*; и я почувствовал некоторое превосходство над недалекими красными, которые были так плохо подготовлены, что послали летчика просто чтобы полетать над нами и покидать фейерверки, в то время как мы очевидным образом побеждали и усилия пилота могли пригодится где-то еще.

   Спустя десять минут после того как огневой вал остановился на переднем склоне высоты 442, я услышал пах-пах-пах вражеских пулеметов откуда-то с высоты 443. Я не придал этому большого значения, поскольку сам не был ранен. Но лейтенант Брайт очень забеспокоился. Он помчался ко мне с картой и сказал: "Нам необходимо взять высоту 443, огневой вал уже миновал ее, и теперь она фланкирует роты B и D с одной стороны, и роту C с другой". Я понял его беспокойство, и распорядился отправить два взвода роты A** срочно занять высоту; не терять ни секунды после того как примкнут штыки; и не делать ни единого выстрела. Я боялся, что время упущено, так и случилось.

   --------

   * "C'est magnifique, mais ce n'est pas la guerre", комментарий генерала Пьера Боске касательно броска легкой бригады в сражении при Балаклаве.

  

   68

  

   Я проторчал десять минут на месте и расслабленно ждал, пока вражеские солдаты наводили пулеметы и пристреливались случайными выстрелами, заняв прекрасную позицию для флангового обстрела всех моих войск, кроме резерва. Возможно, время "вырывать победу" еще не настало, но я был убежден, что если не поспешить, то "неминуемое поражение" мы уже не предотвратим.

   Едва два взвода роты выдвинулись к высоте, как я получил сообщения от капитанов всех трех передовых рот, все они запрашивали подкреплений и жаловались на губительный фланговый обстрел. Я собирался было приказать отправить оставшиеся два взвода роты A на высоту 443, но так и не успел этого сделать. Стоило мне открыть рот, как пять сотен снарядов упали с неба и разорвались точно в расположении остатков роты A. В воздух взлетели оторванные руки и ноги; когда пыль улеглась, я увидел, что от двух взводов не осталось ничего, кроме нескольких оглушенных солдат, убегающих с места бойни.

  

   Все-таки летчик красных не просто развлекался запуском фейерверков, а указывал наше точное расположение, и все заградительные батареи красных обрушили на нас по снаряду в едином залпе. От нас ничего не осталось, кроме меня и лейтенантов Свифта и Брайта.

   Несмотря на армейское обучение, ничто человеческое мне не чуждо; моя теперешняя позиция вдруг показалась мне отвратительной, и я кинулся догонять два атакующих взвода. И, несмотря на то, что они двигались ускоренным маршем, мне повезло нагнать их как раз в тот момент, когда они достигли русла ручья напротив северо-восточного склона высоты 443. Мы не успели продвинуться дальше, поскольку стрельба справа от нас вдруг затихла, и я был поражен, увидев белый флаг над позициями рот B и D. Слева от нас стрельба прекратилась, и я заключил, что рота C укрылась в роще. Вскоре добравшийся до нас сержант роты B сообщил, что они сдалась, поскольку капитан убит и от всей роты осталось не более 40 человек. Капрал из роты D прополз к нам по руслу ручья и доложил, что ему удалось уйти, но около 30 человек и раненый лейтенант сдались; он полагал, что остальные мертвы. От роты C никаких известий не пришло, но спорадическая стрельба с ее стороны позволяла заключить, что рота зачищает рощу.

  

   Так что оказалось, что под моим началом находились все остатки моего батальона, теперь насчитывающие только два взвода.

   С этими двумя взводами я долго удерживал русло ручья. Восемь раз я пытался отправить вестового к полковнику Р., но каждый раз посланного мной солдата скашивали на землю очереди нескольких пулеметов. Один вопрос оставлял меня в недоумении: когда и каким образом я должен определить, красные или я владеют сейчас "огневым превосходство". Было очевидно, что на открытом пространстве, где пали один за другим восемь вестовых, "огневое превосходство" было у красных; но я все еще удерживал позицию в русле, и не было никаких оснований считать, что и здесь "огневое преимущество" отходит противнику. Конечно, если они поднимут в атаку достаточно солдат и атакуют нас, то всего через мгновенье они получат "огневое превосходство" - но в это мгновенье я обрушу на них огонь и перебью часть наступающих. Здесь мы были в безопасности от флангового обстрела, с "огневым превосходством" или без него, я рассчитывал продержаться до прихода помощи. Но вот когда она прибудет?

   У меня еще оставалась инженерная рота, ожидающая приказа на постройку моста где-то в тылу;

  

   71

  

   пулеметная рота располагалась где-то на вершине холма к востоку от нас (конечно, если она не сменила позицию и не была уничтожена); и одна батарея минометов Стокса и танковый взвод находились в резерве. Требовалось всего лишь отправить им сообщение. Но этого я сделать не мог. Я горько сожалел о том, что не взял с собой связистов, или хотя бы не приказал им протянуть провод или подготовить связь визуальными сигналами. Были посланы еще шесть вестовых, но все они пали жертвами пулеметного огня. Лейтенант Брайт знал флажковый код, и несколько раз пробовал подать сигнал, размахивая фуражкой, но без всякого результата. Мы все обшарили карманы в поисках зеркальца или чего-то, чем можно отразить солнечный свет, но ничего не нашли. Нам не оставалось ничего иного, кроме как продать свои жизни подороже.

   В мрачном молчании мы два часа держали позицию. Враг мог думать, что "огневое преимущество" за ним, но я не собирался этого признавать. Наконец, около 8:00 утра откуда-то с северо-запада вдоль нашей линии ударил пулемет, и многие были тут же ранены. Я не мог его найти, но очевидно, что один из пулеметных расчетов проскочил мимо нас и теперь фланкирует нашу позицию. Похоже, что красные таки обрели "огневое превосходство"; в течении трех минут половина моих солдат была ранена. Я сдался.

  

   Солдаты красных повели нас на высоту 443, и через нее на запад к высоте 442, где я нашел лежащего на носилках капитана B; он был серьезно ранен, но не убит, как доложил сержант. Он сказал, что все шло хорошо, до тех пор, пока пулеметы не открыли огонь вдоль его шеренг. Солдаты пытались окапываться, спрятаться, убежать, но все было напрасно. Его подстрелили прежде, чем он успел поднять белый флаг, и больше половины его роты оказалось ранено, прежде чем флаг был поднят. Если бы их капитуляция задержалась еще на четыре минуты, то в роте не осталось бы никого, кроме убитых и раненных. Люди из роты D рассказали похожую историю.

   Когда мы шли на запад, колонна пленных под охраной нескольких солдат красных, я смог оглядеться вокруг, и я увидел, что пехота красных была практически нетронута. Весь мой батальон был разбит несколькими пулеметными расчетами, которые вне всякого сомнения имели огневое превосходство когда фланкировали наши шеренги. Также я увидел, что идея охватить левый фланг красных была крайне ошибочной. Левый фланг красных простирался на мили к северу. Весь день мы шли на запад, и остановились на ночевку в одной из горных долин.

  

   Вид был прекрасен, но мои глаза не воспринимали красоты. Я устал, и упал на землю в крайнем изнеможении, и... проснулся.

   Очевидно, мое подсознание извлекло какую-то пользу. Теперь я усвоил еще несколько уроков, а именно:

   9. В сражении современных массовых армий невозможны фланговые охваты; внезапную атаку можно замедлить с легкостью, превратив ее во фронтальную. При окружении очень важно свернуть весь фронт противника целиком. Любой выступ в вашу сторону подставляет ваши войска под фланкирующий огонь с губительными результатами.

   10. Связисты нужны чтобы соединять вас с другими местами. Это значит, что вам не следует часто менять свое местоположение, но если вы вынуждены делать это, связисты должны следовать с вами на новую позицию.

   11. Инженеры могут выполнять и другие задачи, кроме строительства мостов; кроме того, сейчас от них обычно не требуют охранять артиллерию.

   12. Приданная артиллерия должна иметь более четкую задачу, чем просто стрелять по противнику. Цели для артиллерийского огня должны быть четко указаны, эти цели могут меняться, но обязательно с ведома командира поддерживаемых войск.

   13. Пулеметные подразделения, как и орудия, должны иметь собственный четкий план огня.

   14. Минометы Стокса и танки не должны бесполезно простаивать в резерве.

   15. "Огневое превосходство" определяется крепостью нервов; пока вы побеждаете, огневое превосходство за вами; когда вы проигрываете, оно переходит к противнику. Если вы гадаете, у кого сейчас огневое превосходство, то скорее всего вы выигрываете, но опасаетесь обратного.

  

   Четвертое решение.

   Чтобы убедиться в том, что я ничего не пропущу, а также чтобы встретиться со своим старым другом капитаном Стронгом *, который был моим приятелем со времен колледжа, и который сейчас тоже был в штабе полковника Р, я отправился в путь в 5 вечера, хотя совещание было назначено на 6. На полпути до штаба я встретил своего старого друга Билли Флайта *, еще одного приятеля в колледже, который сейчас был в авиации. Билли как раз собирался осмотреть линии Красных, и он пригласил меня отправиться с ним. Он заверил меня, что собирается вернуться как раз вовремя для того, чтобы успеть в штаб к 6. Я воспользовался этой возможностью осмотреть линию Красных с самолета, и попутно разузнать о позициях Красных. Мы проделали отличный полет, но не смогли увидеть никаких траншей, потому что мы следили за самолетом Красных, который преследовали несколько миль, пока он не убежал к группе других самолетов Красных. Билли сделал несколько уверенных пике, от которых я получил наиболее острые ощущения с тех пор, как удирал от соседей.

   Эта небольшая встреча задержала нас больше, чем мы рассчитывали. Было примерно 18:15, когда я добрался до штаб-квартиры полковника Р.

   *капитан Сильный

   * Билли Летчик

   Я сообщил полковнику о причине задержки, в ответ он не сказал почти ничего, кроме того что глупо рисковать жизнью таким образом. Старик был очень серьезен. Он почти ничего не сказал мне о опоздании, но два или три раза прервал меня, когда я шутил с одним из присутствовавших майоров о одном из моих лейтенантов, который неправильно понял мой сигнал на марше, и в результате свернул вместе со взводом не на ту дорогу, что вынудило его прошагать лишние 6 миль до позиции (сухопутная миля - 1609 метров, 6 миль - почти 10 км). Полковник сказал мне, что я должен заполминать сказанное, что это вопрос жизни и смерти, и что я должен приложить все усилия, и победить. Я сказал, что он может рассчитывать на меня, что я буду тут от первого удара до нокаута, что моя команда не может быть разбита никаким количеством Красных, которые когда-либо собирались вместе. Кажется, это мало успокоило его.

   Старик, конечно, был серьезен. Снова и снова он обращал наше внимание на отдельные пункты в приказе. Я начал понимать, что он чуствовал, что это доходит до нас. Я подчеркнул все пункты, какие он хотел. Он всегда справедливо относился ко мне, я я предполагал, что если что-то может пойти не так, то не по причине того что я чего-то упустил.

   Я понимал, что эта военная игра содержала некоторые новые условия, и что в ней были некоторые пункты, требующие особого внимания. Я не был уверен, что знаю их все. Я постоянно был в делах, и только недавно стал майором, потому что очень много работал. В колледже, я начал играть в команде зеленых новичков, и мы стали основной командой университета* за следующие 6 недель. Наконец, в финальной игре , я лично забил победный мяч.

   * Varsity team - основная команда университета. Junior varsity (often called "JV") - команда запасных, второй состав. - players are the members of a team who are not the main players in a competition

   Теперь, после всех наших учений, мы участвовали в настоящей игре. Однако я не хотел допустить того, чтобы моя самонадеянность привела к ошибкам. Так что, я записывал все то, на что особо обращал внимание полковник Р. , чтобы быть уверенным в том, что я не забуду о этом. Полковник особо упомянул о недопустимости попадания под продольный (фланговый) пулеметный огонь, хотя я и не думаю, что мог бы допустить такое. Особо было упомянута необходимость правильного использования приданных подразделений. О всем этом уже говорилось ранее во время учений, но я все равно записал это, как обычно. Если что -то казалось мне непонятным, я задавал множество вопросов до того момента, как не начинал понимать. Полковник Р всегда разбирал со мной эти моменты, с большим вниманием к деталям, пока я наконец не почуствовал что понимаю все верно. Совещание закончилось, и я вернулся в подвал фермерского дома.

   В своем штабе я нашел веселый оркестр. Лейтенант Свифт играл на губной гармошке, а лейтенант Браун подыгрывал ему на гитаре, которую он нашел под горой хлама в подвале. Я сказал лейтенанту Свифту, чтобы он собрал всех представителей (сил усиления) к 10 вечера, и к этому времени я ожидаю представителей связистов, пулеметчиков, минометов Стокса, и так далее- для доклада. Кроме того, я позвонил в штаб капитану Стронгу в штаб полковника Р, чтобы поторопить их, потому что хотел передать мои приказы максимально быстро.

   Пока мы ждали их прибытия, я спросил лейтенанта Брайта, что он может рассказать мне о пулеметах Красных, поскольку полковник Р особо обратил внимание на недопустимость попадания под фланговый огонь пулеметов. Лейтенант Брайт сказал, что он поговорил с офицером по разведке, и с другими офицерами полка, который мы замещали, и получил отчеты от наших патрулей, но у нас не было точного расположения позиция Красных. Он предполагал, что красных не было к востоку от русла Буби, но не знал ничего определенного о западной стороне. Противник мог быть где угодно.

   Я понял, что оставалось часа три до совещания, назначенного на 10 вечера, и сказал лейтенанту Брайту, что сейчас самое время пойти в разведку, чтобы разузнать чего-нибудь. Лейтенант Свифт сказал, что он тоже непрочь прогуляться, но что никого не останется в штабе, чтобы получить доклады, которые могут поступить. Я сказал ему, что наша старая шарашка может разок и сама о себе позаботится. Так что мы втроем устроили самостоятельный патруль, взяв еще двух вестовых из штаба.

   Это было достаточно интерестное приключение, и мы были особенно успешны. Мы прошли по изгибу ручья, и шли вдоль северного берега ярдов триста. Несколько раз мы слышали разговоры Красных, и убедились что они размещают пулеметы в лесу на южном берегу. Наконец, для полноты чада кутежа и угара например, мы перешли на южную сторону и захватили двух одиноких Красных. Один из них был очень смелым, и закричал. Этот крик услышали другие Красные и пришли за нами. Мы не были настолько бессердечными, чтобы застрелить солдата Красных, чтобы он замолчал, так что мы просто связали обоих и бежали так быстро, как только могли, чтобы сохранить наши жо жизни. Мы благополучно убежали, хотя лейтенант Свифт был ранен в руку и отправился в госпиталь, оставив меня без адьютанта. *

   * Слабоумие и отвага.

   В 10 вечера офицеры связи сил усиления и капитаны моих рот собрались на ферме, и мы приступили к планированию наших действий. Для начала, мы немного поговорили чтобы познакомиться, и я обнаружил двух старых приятелей среди офицеров связи. Было действительно приятно вновь встретить их. После я произнес небольшую речь, в которой сказал что я знаю все о моей собственной команде - батальоне, но передо мной были новые участники нашей команды, и я хотел узнать о каждом, что они могут сделать.

   а) Офицер сил связи просил их не ругать сказал, что может сохранить мою связь с чем угодно. Я сказал, чтобы он так и сделал - сохранял связь, куда бы я ни отправился.

   б) Офицер корпуса инженеров (USACE - United States Army Corps of Engineers ) сказал, что его подразделение очень хорошо в бою, но ему никто не верит, так что они всегда строят мосты. Чтобы успокоить его, я сказал что он будет нашим резервом в бою. *

   в) Офицер орудий непосредственного сопровождения пехоты** сказал , что идея сопровождения меня его силами совершенно идиотская, так что он будет просто поддерживать меня огнем. Он сказал, что будет наблюдать за продвижением моей атакующей линии, и будет перемещать огонь чуть вперед. Это предложение было одобрено.

   г) Офицер минометов Стокса сказал, что его козырем является возможность стрельбы в овраги, так что мы сказали ему чтобы он просто стрелял в русло Буби, и занялся всем руслом самостоятельно.

   д) Офицер роты пулеметов сказал, что он силен в стрельбе через голову (пехоты), так что если я разрешу ему вести такую стрельбу, красные пожалеют о том, что родились. Я сказал ему, чтобы он наблюдал за мной и всегда стрелял передо мной.

   е) Офицер-танкист сказал, что он хорош на открытой местности, но лес совсем не для него. Ему сказали следовать за огневым валом и уничтожать все пулеметные гнезда, которые он найдет.

   Я сказал капитанам рот Б и Ц, что они занимают фронт к северу от ручья, с обычным расстоянием между стрелками. Я указал капитану (роты) Д, взять его роту целиком, переместить ее на левый фланг, следовать возможно близко к заградительному огню, и пересечь русло Буби так быстро, как только возможно. Когда огневой вал пересечет кромку леса, он должен захватить пулеметы (в лесу), до того момента как они займут позиции для огня по нашей линии.

   Затем я сказал командиру роты А и инженерам, что они будут резервом, и пойдут вторым эшелоном по центру. Они должны быть осторожны, следовать развернувшись в стрелковый (рассыпной) строй, и должны залечь при необходимости, чтобы свести к минимуму потери от заградительного огня противника.

  

   * USACE - United States Army Corps of Engineers

   https://en.wikipedia.org/?title=United_States_Army_Corps_of_Engineers

   https://ru.wikipedia.org/wiki/ Инженерные_войска_США

   

  

  

  

   **Специально выделенные орудия, которые следуют вместе с пехотой, и с прямой наводки раздают с вертушки в щщи неподавленным пулеметам. Русскоязычный термин - "сопровождение пехоты колесами"

  

   Затем все мы внимательно изучили карту и конечные цели. Во время учений, цели, которых требовалось достичь, никогда не располагались дальше 1200 ярдов, обычно располагаясь ярдах в 800. Так что мы все искали цели на расстоянии не больше 800 ярдов.

   Однако мы не смогли найти ничего ближе линии русла Буби, на расстоянии около 1500 ярдов, так что к моему величайшему сожалению, я был вынужден назначить русло Буби как цель. Я позвонил полковнику Р, и спросил его, не далековато ли расположена цель. Еще мы заметили, что в приказе огневой вал остановится на 20 минут за руслом Буби, так что было решено, что это действительно лучшее место для конечной цели. Потом мы вместе обсудили необходимость взять множество гранат, потому что весь мой опыт учений говорил о том, что для захвата цели нужно много гранат.

   После окончания совещания мы с чуством выполненного долга предались воспоминаниям. Мы просидели пару часов, вспоминая молодость и наши (военные) училища. Наконец, к 11 вечера мы собрались вокруг стола и спели несколько песен - "Всегда хорошая погода", "вот этот путь вниз в Корнфилде**, Адалина. Вечеринка шла примерно до часа ночи.

   В 3.30 утра лейтенант Браун разбудил меня, и я пошел на поле. Все выглядело обнадеживающе. Туман рассеивался (или поднялся ?), и день должен был быть ясным и солнечным. Ничего не могло быть лучше. Конечно, красные могли лучше видеть в ясную погоду, но мы были очень воодушевлены ясной погодой, и наш моральный дух был отличным в этот ясный солнечный день. Все это заставило меня вспомнить о том прекрасном дне, когда команда моего коледжа разгромила соперников по бейсболу со счетом 16:1, и это был настоящий бой.

  

   Артподготовка началась в 4:30, и мы пошли за огневым валом, как и в третьем решении, с ротами Б и С в смешанной линии, и танки переваливались в их рядах. Однако, на этот раз линия шла вперед без какого-либо смертоносного огня из леса на левом фланге. Солдаты роты Д были прямо посреди огневого вала, и перешли ручей сразу после вала, и подавили пулеметы. Это была смертельно опасная работа, и много парней было убито. Вражеские пулеметы часто были в стороне от ручья, и стреляли среди деревьев. В результате, если они были живы после огневого вала, они могли сделать несколько выстрелов, перед тем как парни из роты Д перешли ручей и добрались до них. Четыре пулемета были захвачены, но остальные ушли. Это была смертельно опасная работа. Но рота Д, со страшными потерями, зачистила их так быстро, или отвлекла их настолько, что они не мешали остальным цепям. В результате , стрелковая цепь двигались вперед точно за огневым валом, и достигла назначенной цели. Рота Д, или то что от нее осталось, подошла и развернулась в линию непосредственно на восточном склоне высоты 433, и мы начали окапываться и собираться. Я отправил вперед инженеров, для укрепления позиций. Я слышал, что инженеры всегда должны быть под рукой, чтобы закрепиться на позиции, но я никогда не знал что это значит, да и кажется этого не знают и сами инженеры. Послушно они пошли вперед, и пройдя через основную линию, дали множество советов, но на самом деле они присоединились как простая пехота, и помогли в удержании позиции. В общем, капитан инженеров сказал, что он хочет чтобы я почувствовал что я все сделал верно. Танкисты доложили, что застряли в ручье. Я подумал, что это подходящее место для застревания, так что все было верно.

  

   Тем временем я сказал своему связисту отправить сообщение полковнику Р, о том что мы достигли нашей цели, русла ручья Буби, и приступили к укреплению позиций. Так как это должно было быть передано, и затем передано по телефону, это заняло какое-то время. На самом деле я не ждал какого-то ответа. Я только хотел показать Старику, что я был успешен, как только мог сказать ему, что смог (добиться обещанного, проклятый Past Perfect).

   Я в большей степени ожидал, что он пошлет вперед еще один батальон, чтобы сменить мой батальон в темное время суток, и я мог бы вернуться в второй зшелон (в запас) и перегруппироваться, поскольку сейчас мои силы сократились, не то чтобы серьезно, так как наши потери были всего порядка 20%.

   Я приказал роте А копать взводные траншеи, с большими промежутками (между траншеями), на их запасной позиции, восточнее гребня небольшого холма за высотой 407. Потом я прошелся вперед до линии фронта, чтобы посмотреть что видно. Наш огневой вал начался снова, после 20-минутного перерыва, и пошел по взгорьям и долинам на запад от русла ручья Буби. Моя приданная артиллерия непосредственного сопровождения пехоты прекратили стрельбу, и минометы Стокса и пулеметы также прекратили огонь, или стреляли по целям где-то вдалеке.

   Так как враг не проявлял себя (вел тихо), я поздравил себя с победой в тяжелом бою, и что завтра будет другой день, и возможно завтра другой батальон пойдет на острие атаки. В общем, мы получили достаточно славы на данный момент.

   Мое самоудовлетворение Моя гордость за себя не была прочной. Моя связист протянул мне сообщение, которое полкчил от полковника Р, минут через 20 после того, как наш огневой вал снова пошел вперед по голинам и по взгоряьм на запад. Это сообщение было кратким и деловым. В нем говорилось: Вы остановились в объективно не подходящий момент. Вы не должны останавливаться до тех пор, пока не остановится огневой вал, и даже после его остановки. Продолжайте движение. Торопитесь!.

   Таким образом я оказался вынужден (снова) следовать за огневым валом, в его живописном путешествии. Сейчас вал был в 500 ярдах впереди и становился все сильней. Я отдал команды и распоряжения двигаться вперед, но прошло по меньшей мере полчаса, до того как мы смогли выдвинуться, так как все копали траншеи. Некоторые не хотели идти, а некоторые не поверили, что я отдал такой приказ, так как я ранее был таким осторожным, что назначил итоговой точкой нижнюю часть ручья, где мы и остановились. Кроме того, они отложили в стороны свои ручные гранаты, и должны были снова их найти. В итоге я добился начала выдвижения, и они двинулись вперед , чтобы дойти до огневого вала до того момента, как он исчезнет в Тихом океане. От моих пулеметчиков и минометчиков вообще не было пользы. Я попытался отправить к ним связного, но связист заверил меня, что все посыльные заняты, но при этом у них до сих пор нет ни одного ординарца, и они могут отправлять сообщения только по телефону или визуальными сигналами. Тем не менее, они отловили орудия непосредственной поддержки, и договорились с ними о помощи. Честно говоря, эти два орудия сопровождения сделали все в лучшем виде, но при всех ожиданиях от них я должен сказать, что заградительный огонь сделал их совершенно неэффективными . Пару раз я подумал что вижу разрыв снарядов этих орудий, но я не был уверен что это не был вражеский снаряд, упавший с недолетом. В любом случае, мы начали движение и великолепно шли вперед, пока не достигли вершины высоты 442. Мои люди прошли через высоту, и я достиг вершины как раз к тому моменту, когда наш огневой вал поднял последние клубы пыли примерно в 900 ярдах к западу от нас. Это было слегка удобно - по крайней мере огневой вал не потерялся, и мы могли поймать его - если побежим быстро. Я вспомнил, что однажды пробежал сто ярдов за десять секунд , так что мои люди должны покрыть это расстояние в два раза медленней, чтобы быстро догнать огневой вал.

   9*10*2 = 180 секунд или три минуты.

   В целом, я прикинул что за пять минут мы достигнем той же позиции (за валом) что и ранее, и моя ошибка будет скомпенсирована.

  

   Но этого не произошло. Я увидел мою стрелковую цепь где-то в 200 ярдах впереди меня, бегущую так быстро, как они могли (будучи нагруженными ручными гранатами) . Затем я увидел ужасающее истребление, не видываемое ранее. Пулеметы, пушки, минометы - казалось, все открыло огонь по несчастной линии и окончило все дело. Несколько солдат добежали до оврага у подножия холма, и спрятались среди деревьев. Множество других упало. Лишь немногие побежали со мной обратно на вершину холма. Показалось даже, что противник мстит нам, и преследует тех немногих, что бежали ко мне. Снаряды и пули преследовали нас, и вскоре я был в центре ужасающей резни. Для меня было очевидно, что сражение закончено, как я и предполагал. Я посмотрел на восток и увидел второй батальон , быстро приближающийся к нам, но потребуется больше чем батальон, чтобы захватить ту (следующую) высоту. Будучи настоящим спортсменом до последнего, я остался на своем посту и рассматривал в бинокль вражеские позиции, так что смог сказать командиру второго батальона, где они находятся.

   Я видел проволочные заграждения по всему фронту. Я видел красных, стоявших на холме и подававших сигналу куда-то назад. Я видел несколько новых траншей тут и там. Я думаю, что мог бы точно указать несколько позиций пулеметов. Для меня было очевидно, что даже если бы мы находились непосредственно за огневым валом, то не смогли бы пройти через эти заграждения, и смогли бы уничтожить пулеметы без ножниц для разрезания проволоки, дымовой завесы и танков. Тем не менее, у меня не было организовано разрезание проволоки, минометы с дымами не были достаточно близко для того, чтобы помочь, и танки застряли в русле ручья. Конечно, было какое-то количество саперов, разбросанных по линии и воевавших как пехота, но они использовали свои винтовки, и не несли приспособлений для разрезания проволоки, кроме как св отдельных случаях. Я видел, что должен еще многому научиться в военной игре.

  

   После того, как поток моих людей прошел мимо, я остался на вершине холма. Я решил пока не уходить, до тех пор пока не придет командир второго батальона. Кроме того, я хотел узнать все возможное и передать ему эти знания по его прбтию нпрмр. Но не произошло даже этого. Вскоре я услышал визг снаряда, который устремился прямо ко мне, но я выстоял и не дрогнул. Снаряд попал в меня, оторвал мне плечо и затем ушел в землю позади меня. Он даже не взорвался. Я был убит "болванкой". Это высветило в моем сознании то, что скажут мои друзья по колледжу: Да, Лист - это тот, кто выиграл в 1910-м году тач-дауном (термин из американского футбола), участвовал в битве за Бабби. Но он был убит по дурацки. Жизнь покинула меня, и все потемнело. Вдруг мне пришло в голову, что я оставался один, и что никто не узнает, что я был убит невзорвавшимся снарядом. Это утешило меня, и я улыбнулся, теряя сознание - и проснулся.

   Мое подсознание сработало хорошо. Я получил еще несколько уроков:

   16. Военное дело - не игра. Это наука, и в ней всегда возникают новые идеи, как надо действовать. Их нельзя частично узнать за шесть недель, и никогда нельзя узнать полностью, всегда можно узнать что-то новое.

   17. Не должно быть "ограниченной цели" во время атаки. Необходимо полностью использовать огневой вал, и после этого захваченная цель должна быть использована так долго, как это возможно, с силами соатвшимися в атаковавшей группе.

   18. Всегда должен существовать штаб батальона, даже если командование не находится в нем. Этот штаб должен быть в начале телефонной линии, и адбютанты и посыльные должны быть там, чтобы обеспечить связь с точками, не доступные иным способам связи.

   19. Инженеры (саперы) могут воевать, но должны использоваться в такой роли только при серьезной необходимости. Фронтовые инженеры нужны для помощи остальным силам, особенно танкам и артиллерии.

   20. Такие выходки, как ночное патрулирование и полеты на аэропланах, не должны быть приняты среди командировю. Избыточная храбрость командира не является оправданием, поскольку они могут быть убиты, и многие могут быть убиты по причине потери офицера. Первое: командир не должен рисковать собой. Второе: он не должен рисковать своим персоналом без необходимости.

  

[wizard]

Бар "Joo How Rin!"

   Данхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   1 июля 3068, 23:37

  

   ...Черт, руки до сих пор дрожат. Капитан Чжоу смотрела на подрагивающую жидкость в стакане. Вроде бы всякое бывало, и по гражданке и в армии, но вот от этих полупьяных разборок до сих пор и гадко и страшно.

   Фэнг и по трезвости был не подарок, а тут нализался, как скотина. Хотя стоит признать, что при разнице в весовой категории, только это и спасло.

   Сначала его потная лапища оказалось на плече. Ладно, думаю... скинула. Но сукин сын принял еще и продолжил натиск. Но грудь артиллерийского капитана - вещь неприкосновенная. Так что капитан-танкист получил прямой в лицо, залил форму кровью из разбитого носа и сел на усыпанный опилками пол. Ввиду своего состояния, подняться он так и не смог, а начал лишь нечленораздельно ругаться.

   Спасибо Норману Ли, перехватившему мою руку с тяжеленной пепельницей. Фэнга, конечно, ни сколько не жалко, но проблем бы я отхватила, за офицерский проломленный череп более чем достаточно.

   После чего бронепехотинец перехватил инициативу, объяснил ржущим собутыльникам Фэнга, что их командира надо срочно эвакуировать и заодно самим куда-нибудь деться. Причем быстро.

   Ладно, хватит! Чжоу залпом осушила стакан. Дрянная рисовая водка - пик здешней моды, и единственный выбор, чтобы быстро нализаться.

   Оставалось надеяться, что капитан Фэнг проспится и все забудет, но шансов на такой исход было немного. Да и дружки напомнят, как он знатно отхватил от бабы. Что-то подсказывало, что проблем будет много. И это в нашей-то ситуации!

   Елена подняла голову и осмотрела почти пустой кабак. Какие-то местные дремали в углу, да Норман сидел у стойки в паре метров от нее и пил чай, временами посматривая в ее сторону.

   - Не спиться? - спросила она его. Пожалуй, вышло резче, чем хотелось.

   - А вам? - он чуть-чуть улыбнулся.

   Елена мрачно промолчала и подняла руку, позвать бармена.

   - Думаете, стоит? Завтра тяжелый день.

   Девушка еле удержалась от грубости. Вообще-то Норман прав, и срываться на нем было бы неправильно.

   - Пойдемте, свежим воздухом подышим. И прошу заметить, что в этой фразе нет никакого двойного дна. Мой нос мне дорог.

   Чжоу нервно рассмеялась и встала.

   - Может это и правда неплохая мысль, Норман.

  

   Мошкара вилась вокруг фонарей на пустой улице. Чуть дальше виднелась баррикада с дремлющим солдатом.

   После прокуренного и теплого кабака Елена поежилась. Воздух сырой и неприятно холодил кожу.

   - Здорово же, - Ли с удовольствием потянулся, да так, что форменная рубашка затрещала.

   - Вся бронепехота такие пижоны? - девушка так и не смогла удержаться от ядовитой реплики.

   - Нет, что вы. Но ведь и правда здорово. Холодно только, - они неспешно обогнули баррикаду. Пехотинец не соизволил пошевелиться, а может и правда дремал на посту. Но капитану было лень разбираться, да и это не ее забота.

   - Я бы мог предложить вам свою рубашку, но думаю, нас могут неправильно понять.

   Чжоу рассеяно кивнула. Да, вроде и правда неплохо прогуляться, она как-то даже протрезвела...

   - Тогда разрешите откланяться, - Ли остановился и махнул рукой в сторону ангаров, - пойду к своим ребятам, может и подремать пару часов удастся. Чего и вам советую.

   - Да, мамочка, обязательно, - девушка хмыкнула, - но для начала я думаю, что прогуляюсь.

   Офицеры расстались на перекрестке и Чжоу прогулочным шагом двинулась по темной улице, наслаждаясь тишиной и одиночеством.

  

   Увлеченная своими мыслями, Елена вдруг поняла, что оказалась совсем на окраине городка, кажется, свернув с главной улицы направо, а потом еще раз направо (или налево?)... Тут она ни разу не была до этого, хотя казалось бы, - сколько там того городка...

   Последнее, что тут было от цивилизации - одинокий фонарь в десятке шагов позади, изливающий мутный оранжевый свет.

   Канава с черной жижей и мусором по левую руку, по правую какие-то покосившиеся заборы и соломенные крыши. Во тьме дворов заливается псина. На меня, вестимо...

   Так-с, ладно пойдем-ка назад, пока не прибежал никакой крестьянин с дробовиком. Елена развернулась и двинулась обратно, но этот раз внимательно смотря по сторонам.

   Перекресток... ага, вроде нам в эту сторону... ночью как-то все это совершенно по-другому выглядит, вообще сориентироваться не могу.

   Взгляд невольно уцепился за еле освещенную хижину в нескольких десятках метров впереди. Неверный свет керосиновой лампы освещал пустые проемы и щели в стенах. Она неспешно подходила.

   Дорогу что ли спросить?

   Прежде чем Чжоу успела обдумать эту мысль, она поняла, что у дома стоит маленький человечек и внимательно смотрит на нее. Елена сбилась с шага и остановилась.

   На целую голову ниже ее (при моих 165 сантиметрах то!) даже с учетом традиционной шляпы, в каких-то обносках... обнищавший крестьянин, вид которого кажется, не меняется уже не одну тысячу лет.

   - Добрый вечер, - человечек поздоровался из плотной темноты под шляпой. По голосу - добродушный старикашка.

   - Э-э... Гм. Рынок - туда? - Елена махнула рукой дальше по улице. Совсем ее с толку сбил.

   - Туда-туда... - старикашка закивал головой, - ты подожди, зайди - чаю попей.

   Старый хрыч, нафиг мне твой чай сдался?! Я выбраться из этой дыры хочу, - было первой мыслью. Второй мыслью оказалось, что в горле совершенно пересохло, да и ноги гудят, будто после марш-броска...

   - Не стесняйся, милая девушка, тебе здесь рады, проходи, - старик решил брать инициативу в свои руки.

   - Да, наверно я бы не отказалась...

   - Вот и славно. Заходи, - странный человечек распахнул дверь и прошел внутрь дома. Дверь осталась призывно распахнутой.

   Может в доме грабители? Народ тут, конечно, попадается лихой и дикий... да нет, ерунда какая-то. Но кобуру Чжоу все-таки расстегнула, прежде чем шагнуть в дверной проем.

   Керосиновая лампа коптила нещадно (чем он ее заправляет?), вытертые и почерневшие циновки знали еще, наверно, Максимилиана Ляо, глиняные горшки по всем углам, под потолком плотными рядами сушатся какие-то пучки... ну как под потолком... для дедушки под потолком, а мне продираться сквозь эти милые гирлянды.

   Человечек уже снял шляпу и устроился на одной циновке, рядом с небольшим столиком. Абсолютно лысый, сморщенный дед... ничего примечательного.

   - Садись дорогая, садись, - он указал напротив себя, - сейчас и чаек будет. Сей момент...

   Отряхивая с волос шелуху, Елена села на указанное место.

   Старик воткнул в помятый эмалированный чайник кипятильник и начал возиться с коробочками, видимо в поисках заварки. При этом продолжая рассуждать:

   - Ты-то смотрю, совсем грустная идешь, устала, дум много, одна на другую лезут, дай, думаю, помогу такой красавице...

   - Это вряд ли... - Елена немного расслабилась, - кто бы тебе завтра помог...

   - Обо мне не беспокойся... Ага, вот это нам и надо, - старик нашел, наконец, нужную коробочку, - а вот и чайник готов, - кипятильник был выдернут из сети с резким треском. Завоняло изоляцией.

   Заварка распространила резкий травяной запах, вызывающий какие-то смутные ассоциации.

   - Держи, - старик протяну чашку.

   - Спасибо, - Чжоу понадеялась, что чашку мыли хотя бы в этом году.

   - Посидим, попьем с тобой чайку, а там, глядишь, и все образуется... - продолжал бормотать старик.

   - Угу, - Чжоу решила не вступать в дискуссию. Интересно, как там Норман? Стоп, а чего это я вообще вспомнила про Нормана?

   Она отпила из чашки. Травяной настой, но доза лошадиная. Таким, кажется, горло лечат.

   - Справляется, справляется... - закивал старик.

   Я что, вслух начала говорить?

   Чай растекался приятной теплотой, расслабляя тело. Мысли тоже видимо начали разбегаться... Выспаться бы. Часов десять... да, было бы здорово.

   - Хороший чай, правда? - заулыбался дедушка, - я говорю, тебе точно поможет.

   Веки тяжелые-тяжелые... и опять этот что-то бормочет. Пять минуточек же подремать можно, пока бормочет, правда?.. Я быстро... Голова сама опустилась на грудь...

  

   Полевой лагерь артроты

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 3:45

  

   ...Елена резко вскинула голову, пытаясь сообразить, где она. Тусклый свет лампы-переноски выхватывал кусок выцветшего брезента прямо над ее головой. О стекло с суицидальным упорством билась жирная бабочка с наполовину осыпавшимися крыльями. В следующий момент Елена поняла, что лежит на кушетке под старым клетчатым пледом.

   Дом, милый дом... если так можно назвать мою штабную палатку. Девушка со вздохом отбросила покрывало в сторону (по крайней мере, форма осталась на мне) и спустила ноги на земляной пол. Тяжелые кожаные ботинки, уже пропитавшиеся утренней сыростью, валялись под кушеткой. Надевать их совершенно не хотелось.

   Снаружи тактично кашлянули, и по истечении минимально приемлемых трех секунд внутри материализовался ее адъютант, младший артиллерист Нонгмин. В любой ситуации этот малый находил время, чтобы начисто выбрить щеки (за исключением не вполне приличествующих рангу тонких усов вдоль уголков рта) и надеть свежую форму, чем безумно раздражал Чжоу. Она давно считала, что Нонгмин работает на Маскировку - иначе такое поведение было совершенно необъяснимо.

   - Кофе, - буркнула Чжоу, застегивая пуговицу на воротнике. Голос звучал хрипло и вымученно. Девушка прокашлялась и продолжила более уверенным тоном:

   - Как долго я проспала?

   Настоящий вопрос звучал "Как я сюда попала?", но спрашивать такое у собственного адъютанта было исключительно постыдно.

   Нонгмин козырнул и выскочил наружу, через полминуты вернувшись с дымящимся термосом в руках. Налив в глиняную кружку кофе он с поклоном передал ее в руки Чжоу.

   - Вы вернулись с прогулки вскоре после полуночи, шанг-вей. Велели не беспокоить. Так что вы отдыхали около четырех часов.

   Елена мысленно выдохнула, почувствовав, как разжимается горячий пульсирующий обруч вокруг головы. Похоже, эта ночь обошлась без сомнительных приключений, и автопилот сработал штатно. Пообещав себе впредь избегать полуночных приглашений "на чаек" от незнакомцев, она отхлебнула кофе. Ее затошнило.

   - Пригласи моих старших офицеров. Остальная рота должна быть поднята через полчаса.

   Нонгмин испарился. Через несколько минут в палатку вошли Марк Овчинников, исполнительный офицер роты и заместитель Чжоу, и Норман Ли, сао-вей бронепехоты. Овчинников выглядел помятым и невыспавшимся, Ли - подтянутым, свежим и улыбающимся. Елена возненавидела его.

   - Кофе там, - девушка махнула рукой в сторону термоса. - Сегодня он особенно отвратителен. Есть что-то новое по ситуации?

   - Базу третьего обстреливают из тяжелых орудий с полуночи, - отозвался Овчинников. - Похоже, Вильсон успела вывести мехов из-под удара и отсупить на восток к Даоляню, но их преследуют по пятам. Так что выглядит так, что мы единственное подразделение 15-го на этом берегу реки Квахэн. И, Чжоу-нюйши... Есть доклады о батальоне легких сил противника на шоссе М38, движущимся на юг. Мехи и танки.

   - Yi Da Tuo Da Bian! - выругалась Елена, втайне надеясь, что все происходящее окажется дурным сном. - Многовато. Воздух?

   Овчинников покачал головой.

   - "Эхо" накрыли в ангарах. Никакой активности на их канале. Радар выхватил несколько засечек со стороны противника, так что я не рискнул поднимать вертушки на доразведку мостов через Квахэн.

   - Все лучше и лучше. Могли бы пристрелить меня во сне вместо таких новостей. Что скажут мои офицеры? - Чжоу спустила ноги на пол и с отвращением стала натягивать ботинки.

   - Рота полностью на ходу и готова к маршу. Вообще-то мы находимся на не той стороне реки, но... - Овчинников отхлебнул из кружки, не желая констатировать очевидное.

   - ...Но, как верно заметил сао-вей Овчинников, - бронепехотинец поклонился с грацией, которую трудно было ожидать от шестифутового атлета, - на нужную сторону реки мы все равно не пробьемся. Со всем уважением, санг-вей, я предлагаю оставить роту у Дангхунга и укрепить местный гарнизон. По крайней мере, до прояснения ситуации.

   - Интересно, что может прояснить ситуацию лучше ударного батальона, который свалится на наши головы после рассвета, - Чжоу закончила шнуровать ботинки и поднялась на ноги. Ее все еще тошнило, но девушка собирала все силы, чтобы не шататься.

   - В любом случае, лучше встретить удар здесь, чем на шоссе в маршевой колонне, Чжоу-нюйши. Здешний гарнизон послужит неплохим щитом для ваших орудий, - Ли улыбнулся, глядя на девушку сверху вниз. Поразительным образом, улыбка не выглядела ни снисходительной, ни сочувственной. Елена возненавидела гиганта еще сильнее.

   - И откуда такая уверенность?

   - Я имел честь проходить стажировку в батальоне сао-шао Вэйшенга в 3059. Это один из лучших пехотных командиров в Поднебесной, могу ручаться за это.

   - Ну ладно. - Елена Чжоу одернула китель в тщетной попытке разгладить многочисленные складки, но времени переодеться уже не оставалось. - Пойдем, поговорим с вашим ши-фу. Марк, оставляю роту на вас.

   Офицеры взяли под козырек. Елена сделала несколько шагов из палатки навстречу алеющему восходу нового дня.

   - И да, Норман? Сделайте милость, влезьте в бронекостюм. Так ваш рост будет меньше меня раздражать.

  

   Пожарное управление

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 4:07

  

   В представлении Елены Чжоу, любой заслуженный ветеран обязательно обустроил бы свой штаб в какой-нибудь тесной землянке или амбаре с проломленной крышей, развернув штабную карту на ящике из-под гранат и подсвечивая себе коптилкой, сделанной из блестящей латунной гильзы. Вэйшенг не укладывался в этот стереотип. Его люди заняли городское пожарное депо, в ангаре которого развернули полевой медпункт на несколько десятков коек. Хмурые солдаты с автоматами наизготовку охраняли вход, еще несколько занимали позиции с гранатометами на верхних этажах окружающих зданий. Сумбурную активность привносили только несколько чиновников из гражданской администрации, занятые эвакуацией населения.

   Сао-шао Вэйшенг разместился в зале для совещаний, длинный стол в котором был уставлен несколькими телефонными аппаратами и рациями. Чжоу нервно козырнула, ежась под взглядом угольно-черных глаз на покрытом оспинами лице пехотного командира. Вэйшенг был некрасив и полностью сед, а громадина бронепехотинца в качестве эскорта явно не произвел на него никакого впечатления.

   - Санг-вей Чжоу, вторая артиллерийская рота, 15-й Драконский.

   Сао-шао медленно кивнул:

   - Я ждал вашего появления еще ночью. Наверняка вас задержали более важные дела, - Елена почудился легкий намек в словах пожилого китайца.

   - Вы пришли осчастливить меня своей компанией на сегодня, Чжоу? - он приблизился и протянул ладонь. Елена ответила на рукопожатие.

   - Похоже, что так. Моим пушкам в Данхунге будет безопаснее... и думаю, вам тоже не помешает поддержка.

   - Стало быть, предлагаете брак по расчету. На что можно рассчитывать?

   - В моем распоряжении четыре "Лонг Тома" на механизированных транспортерах, четыре самоходных РСЗО РДД, и сводный лэнс прикрытия из взвода бронепехоты и двух РСЗО РБД. Один боекомплект загружен в машины, еще примерно половина в ротном обозе - мы только возвращались с полигона, когда начался весь этот бардак.

   - Звучит серьезно, - Вэйшенг улыбнулся уголками губ. Чжоу вдруг поняла, что старый плут явно знал положение дел в ее собственной роте не хуже нее самой. - Давайте отыщем вам место на этом банкете.

   Чжоу и Вэйшенг склонились над картой.

   Данхунг был мелким провинциальным городом с населением не более 12 тысяч, вытянувшимся вдоль главной транспортной артерии в регионе - шоссе М38. Это шестиполосное шоссе пересекала реку Квахэн примерно в пяти километрах севернее, и входило в город с северо-востока. По правую сторону дороги шла полоса смешанного леса, через который проходила редкая цепочка грунтовых дорог, проложенная местными лесопромышленниками. По левую сторону начиналась широкая заболоченная местность, образованная дельтой реки Квахэн, впадавшей в Тонкинский залив тремя километрами западнее.

   Сам город растянулся почти на два километра вдоль шоссе. Занятые частными фермами восточные окраины плавно переходили в зону более плотной многоэтажной застройки с частыми вкраплениями из складов и перерабатывающих предприятий. К северо-западной оконечности города примыкала деревня, все еще выстроенная из бамбука и тростника.

   Изображенный на карте Данхунг покрывала густая сеть значков, отмечающих оборонительные позиции солдат Вэйшенга. Чжоу ожидала увидеть боевые порядки батальона, но к своему удивлению насчитала только шесть взводных опорных пунктов. Она вопросительно взглянула на сао-шао.

   - Вижу разочарование в ваших глазах, санг-вей, но увы, все верно. На бумаге я командую учебным пехотным батальоном, но фактически под моим началом не больше двухсот солдат. Большая часть из них ветераны пехотных полков первой линии, которые готовятся стать командирами противотанковых подразделений. Еще у нас сверх штата тяжелого вооружения - 50-мм безоткатные пушки, пусковые РБД и пулеметы.

   - Хорошо, но мало, - Елена выпрямила спину. - По моим данным, у противника ударный батальон. Мехи и танки, возможна воздушная поддержка.

   - Разведка обычно преувеличивает, - Вэйшенг пожал плечами, но лицо его посуровело. - Федералы наносят основной удар восточнее, по вашим коллегам в Даоляне, поэтому вероятнее всего, что мы имеем дело с фланговым прикрытием. Если нам повезет, то здесь будет не больше бронекавалерийской роты - как говорят в федеративных солнцах, эскадрона. Если не повезет, то мы представим вашу разведку к медалям.

   Неожиданно для себя Елена хмыкнула.

   - Противник, скорее всего, воспользуется шоссе как самым удобным путем подхода, - продолжил Вэйшенг. - Поэтому я планирую занять оборону в городе вдоль шоссе, имея передовую позицию на окраинах. Мы будем обстреливать любую цель в радиусе досягаемости, затем отступать назад прежде, чем попадем под сосредоточенный огонь. Мы обескровим их, а потом разобьем.

   Чжоу нахмурилась:

   - Мы так разрушим город до кирпичика.

   - Скорее всего, но это лучшая позиция из возможных. В любом случае у меня недостаточно транспорта, а если реквизировать гражданский, то нечем прикрыть колонну. Да и куда отходить? - Вэйшенг выпрямился и полез в нагрудный карман за портсигаром.

   - А что насчет танковой роты Фэнга?

   - О, санг-вей Фэнг, - Вэйшенг щелкнул зажигалкой и затянулся терпким сигаретным дымом. Сделав неопределенный жест рукой, он указал куда-то на кипу бумаг в углу стола.

   - Наш общий знакомый сослался на полученные приказы и увел роту на юг сегодня около двух часов ночи. Он посчитал обязательным уведомить меня, и сделал это с помощью личного письма - стиль весьма недурен, надо заметить. Ему бы писателем быть.

   - И вы не пытались связаться с ним? - пораженная Чжоу ахнула. За ее спиной под гудение миомеров заворочался бронепехотинец.

   - Пытался. Мелкий говнюк заявил, что исполняет приказы только своего старшего офицера и отключился. Невозможно убедить человека перестать быть мудаком, санг-вей. - Вэйшенг помахал рукой, рассеивая клубы сигаретного дыма. - Честно говоря, я думал, что и вы последуете его примеру.

   - Chiu Se! То есть, при всем уважении, сао-шао, за кого вы меня принимаете, за косплейщицу-компаньонку?

   Сквозь табачное марево Вэйшенг улыбнулся:

   - Форма не делает человека, Чжоу-нюйши. К счастью, нам обоим весьма скоро представится возможность на деле показать, чего мы стоим. Высказывайте свои воображения, санг-вей.

   Чжоу склонилась над картой и провела несколько параллельных линий у восточной окраины Данхунга, пересекавших шоссе почти под прямым углом.

   - Мы пристреляем несколько рубежей заградительного огня для "Лонг Томов" и РДД перед позициями вашей пехоты, сао-шао. По мере продвижения противника я буду переносить огонь, чтобы постоянно держать его под обстрелом. Также я придам две команды корректировщиков вашим передовым взводам... и, пожалуй, от моих "Фа-Шихов" и РСЗО РБД будет больше толку в городе. Позиции моих орудий будут здесь. - Карандаш в руке Елены очертил неровный овал в лесу у южной оконечности города. - Есть возражения?

   - Нет. - Вэйшенг отложил тлеющую сигарету и посмотрел прямо в глаза девушки с неожиданной для нее теплотой. - Доброй охоты, мей-мей. Заставь старика гордится тобой.

  

   Яблочная ферма "Tarty Green Garden"

   Окраины Дангхунга

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 7:12

  

   С восточной стороны Дангхунг выглядел как большая деревня: вдоль шоссе тянулся пояс из небольших панельных домиков и бревенчатых хижин, окруженных фруктовыми деревьями, цветниками и многочисленными хозяйственными постройками. Сторонний наблюдатель был бы очарован при виде здешних ухоженных садов, крыш, покрытых аккуратными рядами терракотовой черепицы, и банд снежно-белых, откормленных до наглости гусей - но Норман Ли не был ни крестьянином, ни праздным туристом. Нельзя сказать, что он был невосприимчив к окружающей его пасторальной красоте, он просто не обращал на нее внимания, сосредоточив внимание на других аспектах окружающего пейзажа.

   Шоссе и прочие подходы к городу отсюда просматривались почти на два километра на восток. Лес с правой стороны подходил почти вплотную к дорожному полотну, а слева от дороги начиналась рыхлая заболоченная низина. Широкое асфальтированное шоссе, рассчитанное на движение тяжелых грузовиков, было лучшим путем в Дангхунг для наступающего.

   Значит, въезд в город следует перекрыть. А зелень и сараи для хранения граблей сойдут за прикрытие.

   Бронепехотинцы из командного отделения рассредоточились между фруктовых деревьев. Пока что не было необходимости двигаться, четыре "Фа-Шиха" просто застыли без движения как диковинные серо-зеленые статуи. Неподалеку за земляным бруствером расположилось одно из безоткатных орудий на легкой треноге. Его расчет пока отдыхал в узорной тени деревьев, выставив часового с биноклем для наблюдения за дорогой.

   Командир расчета, рослый мужик смешанной крови с выбивающейся из-под шлема клоком рыжей бороды, подошел к Норману и постучал по бочкообразной груди бронекостюма:

   - Хей, железяка! Что это у тебя? - Палец указывал на нанесенные желтой краской ряды звезд, выделявшихся на камуфляжной раскраске нагрудника.

   Норман улыбнулся за непроницаемым для взгляда забралом шлема. Бронекостюмы 15-го Драконского не несли никаких отметок, указывавших на звание оператора.

   - Отметки за уничтоженные боевые единицы весом более 20 тонн. У моего отделения их семнадцать.

   - Семнадцать? Да хрена лысого. - Пехотинец с двумя бронзовыми полосками на петлицах сорвал небольшое зеленое яблоко с ветви и с хрустом откусил большой ломоть. Его лицо скривилось, и он сплюнул непрожеванные остатки.

   - Тьфу, зараза. Мы затрахиваемся вусмерть, прежде чем поджарим хотя бы одну коробочку, а вы, долбанные траханные железячники, рисуете по семнадцать штук только чтобы потешить свое обостренное самолюбие. Как должно быть охренительно легко жечь танки, если твой зад прикрывает эдакая херовина?

   - Легко, - Ли снова улыбнулся. - И я постараюсь сжечь побольше и сегодня, чтобы ты, как это... вусмерть не затрахался.

   Пехотинец расхохотался и хлопнул "Фа-Ших" по нагруднику.

   - Да я уж надеюсь на это! Слышишь шум? Это либо стадо годовалых шмелей возвращается с гулянки, либо кто-то катит по шоссе. Буди своих, железяка.

   Отдаленный шум десятков двигателей все нарастал, превращаясь из едва заметного жужжания во всепоглощающий рокот. Монументальность этого звука будто стирала все остальные, немногословная перекличка на командной частоте смолка, оставив только глухое шипение передатчика. Ли вдруг поймал себя на том, что старается дышать как можно тише - и намеренно небрежно расправил плечи. Бронекостюм отозвался гудением, развернув бочкообразный торс, и это простое движение сразу сбросило оковы оцепенения со всего небольшого отряда.

   Из-за поворота дороги выкатился первый танк, за ним последовали еще и еще. Скоро все шоссе заполнили многотонные машины, на высокой скорости двигающиеся прямо к городу. Ли насчитал два десятка гусеничных машин и, по меньшей мере, столько же ховеркрафтов в хвосте колонны. Целая батальонная группа... хорошо еще, что не видно мехов.

   Пехотинцы зарядили безоткатку, с лязгом закрылся затвор. Склонившийся на колени наводчик приник к прицелу. Ли отметил сосредоточенность действий расчета - ни суеты, ни поспешности. Казалось, солдаты сао-шао Вэйшенга чинят стену родительского дома или собирают урожай, столько достоинства и спокойной, почти медитативной невозмутимости было в их движениях. В очередной раз за свою карьеру Норман Ли испытал искреннее восхищение силой своих соотечественников.

   Танки федералов быстро приближались. Восемь машин авангарда единым махом свернули с шоссе направо, пересекли неглубокий кювет и растянулись по полю разреженной линией, повернув башни в сторону зданий на окраинах города. Большая часть колонны продолжала нестись вперед, не снижая скорости. Вновь ожил передатчик, один из ротных корректировщиков доложил о перемещении цели у первого рубежа заградительного огня. Санг-вей Чжоу отозвалась коротко и без обычной шутки:

   - Принято. Всем подразделениям приготовится, вспышка через 20 секунд.

   Бум! Бум! Бум! Бум! Раскаты четырех орудий слились воедино. Через мгновение у хвоста проходящей колонны в небо взметнулись четыре разрыва. Один из снарядов разорвался прямо на дороге, всего в нескольких метрах от проходящего ховеркрафта. Взрывная волна отбросила машину на обочину, осколки пробили легкую броню борта и превратили юбку в лохмотья. Ховеркрафт уткнулся в землю и зачадил густым масляным дымом.

   Пехота Поднебесной державы тут же присоединилась к сражению. Подняв тучи пыли ухнули безоткатки, послав десяток болванок в ведущий танк, угловатый 65-тонный "Роммель". Наводчики знали, что одного попадания будет недостаточно чтобы проломить мощную броню, и поэтому целились по уязвимым местам - смотровым приборам, стволу орудия и ходовой части. Большинство снарядов бессильно рикошетировали, но один разбил ведущее колесо и перебил гусеницу. Подбитый "Роммель" остановился, развернул башню и одним выстрелом снес целый этаж дома, где укрывался подбивший его расчет.

   Скоро все танки федералов открыли плотный ответный огонь. Развернутая в линию группа прикрытия стреляла с места, поднятая безоткатками пыль облегчала им поиск цели. Блоки стволов роторных автопушек на башнях 70-тонных "Мантойфелей" выплевывали потоки снарядов, с легкостью пробивавших кирпичную кладку и бетонные плиты. Несмотря на потерю пары машин колонна продолжала движение, из-за скорости ее стрельба была менее точной - но это компенсировалось огромной разрушительной силой танковых орудий с близкой дистанции. На командной частоте надрывал голос корректировщик, пытаясь передать поправки для второго залпа, но Ли понимал, что он не успеет. Колонна двигалась слишком быстро, наматывая на гусеницы сотни метров за минуты, что делало заранее подготовленные рубежи заградительного огня бесполезными.

   Передовые машины колонны уже почти вошли в город, сквозь ботинки бронекостюма Ли почувствовал, как трясется под их весом земля. Тройка его бойцов обстреливала малыми лазерами передовую машину, безоткатка выпускала снаряд за снарядом, и лишь по чистой случайности ни один башнер федералов до сих пор не повернул стволы на их позицию. На канале взвода Ли приказал отступать на следующую позицию и подбежал к пехотинцам. Внешняя аудиосистема "Фа-Шиха" легко перекрыла шум сражения:

   - Здесь становится жарко. Пора отходить.

   Ли внутренне приготовился спорить, но командир расчета, коротко кивнул и выкрикнул команду. Наводчик выпустил оставшийся в стволе снаряд, пока расчет подхватывал остатки боекомплекта. Чтобы ускорить дело Ли подхватил безоткатку на плечо, миомеры загудели под увеличившейся нагрузкой, но дополнительный вес почти не сказался на подвижности. Пропустив пехотинцев вперед Ли затопал следом, пытаясь прикрыть их от шальных пуль своим заключенным в броню телом.

   Данхунг горел под градом снарядов. Судя по картине происходящего и переговорам на командной частоте, все дружественные подразделения оставляли первую позицию и откатывались назад под сокрушительным огнем федералов. Хуже того, большая часть безоткатных орудий была потеряна, а танки сблизились настолько, что в дело уже портативные пусковые ракет ближнего действия. Грохот боя кругом был оглушителен, выстрелы разных калибров глушили друг-друга. В один момент небо над головой расчертили сполохи сотен выпущенных РДД, которые накрыли танки группы прикрытия. Ли очень хотелось проследить результаты этого залпа, но на это не было времени.

   Пробежав полсотни метров отряд Ли наткнулся на забор из проволочной сетки. Первый бронепехотинец просто протаранил забор, свалив одну секцию и открыв широких проход для более легких товарищей. Ли опустил безоткату на землю, позволив расчету вновь заняться орудием, и осторожно осмотрелся кругом. Их новая позиция находилась за тянущейся вдоль обочины шоссе кирпичной оградой, сквозь проломы в которой можно было обстреливать проходящие танки в борт. Хороший ход... но сейчас это выглядело как попытка переждать тайфун в хижине из бамбука. В полях перед городом дымило несколько подбитых машин, но большая часть бронированного кулака федералов неудержимо неслась вперед. Пехота уже понесла потери, и не сможет удержаться без помощи артиллерии.

   Ли развернулся и побежал к возвышающейся неподалеку водонапорной башне башне, ближайшему из окружающих его высотных сооружений. Отбежав на безопасное расстояние от людей и боеприпасов, он задействовал прыжковые двигатели и взмыл вертикально вверх - ему нужен был хороший обзор, и скорость была важнее скрытности. На высшей точке полета он слегка изменил положение тела, искусно заставив бронекостюм балансировать на реактивных струях, и схватился за скобу на верхушке водонапорной башни. Магнитные захваты на коленях "Фа-Шиха" крепко схватились за железный бок цистерны, вся конструкция заскрипела под его весом, но выдержала.

   Ли повернул голову и увидел вползающий в город танковый авангард. Укрывающая в невысоких фермерских домиках по обеим сторонам дороги пехота вела огонь из ручных гранатометов и оставшихся безоткаток. Танковые башни палили в ответ. Ли переключился на ротный командный канал:

   - Красный охотник вызывает Везувий-главный. Противник вошел в город. Запрашиваю огневую задачу наивысшего приоритета.

   -Отрицательно, Красный охотник, - голос санг-вей Чжоу был лихорадочно возбужденным. - Дружественные войска в радиусе поражения. Отбросьте их назад и отходите.

   Ли прикрыл глаза, пытаясь отвлечься от оглушительного стука крови в висках.

   - Это невозможно, санг-вей. Мы потеряли большую часть оружия, а танки противника у нас на плечах. Прошу вас пересмотреть протокол.

   Чжоу не отвечала несколько томительно долгих секунд. Радио воспроизводило только ее легкое дыхание.

   - Принято, красный охотник. Я...

   Голос санг-вей утонул в шипении статики. Ли попытался пробиться и выкрикнул позывные еще несколько раз на разных частотах, но без всякого успеха. Радиосвязь была мертва, заглушена постановщиками помех ближнего радиуса действия, и артиллерийская рота осталась без глаз.

   Со своего наблюдательного пункта Ли хорошо видел панораму боя. Танки вошли в Дангхунг несмотря на все попытки их удержать, и теперь методично расстреливали любой очаг сопротивления. Башенные орудия посылали два снаряда в угол здания - первый наверх, под крышу, второй пониже, над фундаментом, и фермерские коттеджи обрушивались как карточные домики. Юркие ховеркрафты сновали и тут и там, высаживая отделения пехоты прямо на головы защитников города. Минимум одно звено "Мантойфелей" уже прошло город насквозь и теперь двигалось в сторону позиций артиллерии.

   Очередной проходящий мимо танк, "Мирмидонец", резко развернулся налево и двинулся сквозь стенку прямо на позицию его отряда. Залп ракет малого радиуса действия разметал укрытие и выпотрошил бронекостюм одного из бойцов. Ли спрыгнул вниз, проверяя состояние батареи лазера и магазинов противопехотного орудия. Бой был проигран.

   Настало время умирать.

  

   Лес к югу от Дангхунга

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 7:31

  

   - Красный охотник, прием!

   Шипение помех омерзительно било по ушам, Чжоу лихорадочно переключала каналы на радиостанции, но везде было одно и то же... Город был отрезан.

   О том, что у девинцев есть глушилки можно было бы и догадаться... Санг-вей сжала кулаки. И очевидно, никакой возможности восстановить связь нет. Она сорвала наушники и выбралась из штабного радиофургона. Укрытая маскировочными сетями батарея "Лонг Томов" по левую руку от нее уставилась стволами в небо. Марк ждал команды открыть огонь...

   В сотне метров впереди, в подлеске, виднелись сундуки самоходных установок РДД.

   Грохот отдаленного боя нарастал, клубы дыма и пыли поднимались над Данхунгом. Очевидно, что нашим несладко. Она увидела, как на горизонте просела и завалилась водонапорная башня.

   Понимать бы, что там происходит. Ну, кроме неумолимо надвигающейся задницы, с этим и так все понятно.

   А вот теперь похоже вся ответственность на тебе, милочка. И если ты хочешь помочь Норману и Вэйшенгу, то надо действовать.

   - Адьютант! - крикнула она в раскрытую дверь машины. Нонгмин немедленно показался на белый свет.

   - Пробуй связаться с Красным охотником, а я пока что отлучусь.

   - Позволю заметить...

   - Не позволю, - оборвала его Чжоу, - исполняй.

   И не оглядываясь оценить, возымели ли ее слова действие, бросилась бегом к лэнсу РСЗО РДД.

   Молоденький мехвод с удивлением смотрел на бегущую санг-вей.

   - Не стой столбом, заводи. Лэнс, по машинам! - Не сбавляя темпа Елена полезла в люк.

   - Е-есть...

   - Так, Стрелы, санг-вей Чжоу в канале, слышите меня? - девушка торопливо нацепила шлемофон.

   - Стрела-один в канале, - женский голос, сао-вей Харрисон. Толковая девица.

   - Отлично, слушай задачу. Выдвинемся ближе к городу, надо поддержать наших. Первая точка - заброшенный склад на южном выезде. Дальше действуем по обстоятельствам.

   - Принято. Стрела-один всем стрелам, выдвигаемся.

   Машины взревели моторами, выпуская ядовитый дизельный выхлоп, и начали выезжать на дорогу. Колонна двинулась. Машина Чжоу была замыкающей, так что кроме маячившей в нескольких десятках метров впереди огромной стальной кормы, смотреть было особо не на что. Густой подлесок по сторонам дороги перекрывал обзор.

   Ехать нам минут пять-десять, не больше...

   - Везувий-один, это Везувий-главный, Марк готовься получить цели по моим координатам.

   - Понял тебя, Везувий-главный, нам бы они очень не помешали. Удачи, - наверняка не одобрил, но вслух ничего не сказал, и то ладно.

   - Танки на радаре! - голос Стрелы-один дрожал от возбуждения, - приближаются. Перестраиваемся в цепь. Огонь по готовности.

   В голове колонный раздался грохот многочисленных взрывов, после которых в небо взметнулся столб пламени.

   - Wou Duh Tian Ah!, - водитель торопливо развернул машину съезжая с дороги. Елена успела увидеть объятую огнем машину Харрисон.

   Лэнс ответили дружными залпами РДД куда-то дальше по дороге.

   - Марк, передаю координаты для стрельбы, - от волнения и тряски из головы сразу вылетели все позывные, - мы близко, так что постарайтесь не накрыть нас.

   - Принято.

   До склада еще добрый километр... значит, организованного сопротивления в городе больше не существует.

   Четыре утробных раската от снарядов Лонг Томов слились в один. Над деревьями вспухли черные и горячие взрывы.

   - Отлично, - прокричала Елена, - накрыли! - но в ответ услышала лишь оглушительный треск статики.

   Ракетная самоходка Чжоу, наконец-то прорвалась через деревья, и оказался на окраине поля. В паре сотен метров впереди параллельно дороге двигался травянисто-зеленый "Мантойфель" федералов. Башня развернута в сторону дороги - автопушки выплевывают короткие очереди.

   Командир машины не стал ждать приглашения и разрядил весь пакет РДД в девионовский танк. Разрывы, дым и куски земли скрыли противника на бесконечные несколько секунд... А потом "Мантойфель" вынырнул из завесы, оказавшись в каких-то полутора сотнях метров. Вспышки автопушек...

   Удар и грохот дезориентировали Чжоу, машина дернулась и встала.

   Девушка огляделась, пытаясь развеять туман в голове. Сидевший рядом водитель мертв - раздавлен тяжеленной крышкой дифференциала, сорванной страшным ударом. Командир и наводчик сзади тоже мертвы - прошившие броню болванки из RAC/5 разорвали их в клочья.

   Елена толкнула люк и выбралась наружу.

   "Мантойфель" миновал их и продвигался дальше вдоль дороги, прямиком к батарее. Марка не предупредить, чтобы уходил, впрочем, скорости им не хватит... Бой был проигран.

   Пошатываясь, Чжоу шла по полю в сторону позиций своей артиллерии. Бой в городе почти стих, только иногда стрекотало легкое оружие. Зато на моей бывшей позиции начали грохотать автопушки.

   После чего по ушам ударил чудовищный взрыв - над деревьями выросло грибовидное облако. Боекомплект одного из "Лонг Томов". А с учетом того, что батарея стояла плотно... а-а... все равно. Апатия охватила ее, хотелось просто лечь и умереть.

   С трудом пересилив себя, девушка выбралась на дорогу. В голове все еще звенело.

   Летящий по дороге бронетранспортный ховер с солнечным кругом на борту, даже не попытался снизить скорость, когда на дороге появилась девушка в грязной военной форме. Удар десятитонного борта отбросил ее в кусты, как переломанную куклу.

   Чжоу в последний раз приоткрыла глаза, а потом небо Каприкорна III поглотило ее.

  

   Вторая жизнь.

  

   Пожарное управление

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 3:38

  

   ...Елена резко вскинула голову, пытаясь сообразить, где она. Оглядела полутемное помещение. Небольшая комнатка казенного вида, под потолком вполнакала теплится лампочка, за маленьким окошком глубокая ночь... Из мебели только стол и раскладушка.

   Чжоу лежала на этой самой раскладушке, укрытая армейским пончо.

   Жива? В плену? Она ощупала себя - все было на месте, и вообще для человека на которого (как кажется - только что) наехал военный ховер, она ощущала себя очень здорово. Голова ноет, как после дрянной водки, но в сравнении с ховером это мелочи.

   Конечно, форма носила следы бурной ночи, но ни копоти, ни следов крови на ней видно не было. Девушка потерла виски. Сон? Надо признать, что для ночного наваждения события были пугающе четкими и логичными.

   Ее часы показывали 3:40. Видимо, утра.

   Ладно, сейчас разберемся. Она спустила ноги с раскладушки и поплелась к двери.

   Распахнув дверь, она поняла, где находится: пожарное управление Дангхунга. В котором она была чуть меньше суток назад. Ну, наверно.

   Поверх таблички "комендант пожарной охраны" была прикноплена новая, написанная от руки - "Сао-шао Вэйшенг". Еще ниже кто-то карандашом дописал: "Оставь надежду всяк сюда приходящий".

   Выходит, ночевала у старика? Все интереснее.

   Пройдя небольшой коридор, Чжоу оказалась в том самом развернутом пехотинцами полевом лазарете. Темный лазарет был пуст, за исключением дежурного, кемарящего у конторки под настольной лампой. Пуст?! Да быть не может. В голове закопошились какие-то совсем неприятные мысли.

   Услышав шаги, дежурный подскочил:

   - Доброе утро, санг-вей.

   - Эмм... - Елена неопределенно махнула рукой, - попить есть чего-нибудь?

   Дежурный пошарил в конторке и вытащил термос.

   Девушка чуть подрагивающими руками налила себе полкрышки, в термосе оказался зеленый чай. Ох уж мне этот чаек... она невольно вспомнила старикашку из деревни.

   - Спасибо, - Чжоу вернула термос, - а время не подскажешь?

   Солдат посмотрел на часы:

   - 3:47, я их сверял в полночь, санг-вей.

   - Гмм... - Чжоу попыталась сформулировать мысль как можно менее позорным образом, но потом сдалась и буркнула:

   - А дата?

   Дежурный хмыкнул, но ответил по сути:

   - 2 июля.

   Чжоу уставилась на него, закусив губу.

   - Шестьдесят восьмого года, - на всякий случай уточнил солдат.

   - Гм. Да. Хорошо, - в голове у Елены творился сущий сумбур. Неужели действительно кошмар?

   Она снова вспомнила злополучное чаепитие со старикашкой. Это меня после него так торкнуло?

   Елена услышала хриплый смех - и, оглядевшись, увидела Вэйшенга. Тот стоял неподалеку и, видимо, еле сдерживался от того, чтобы не расхохотаться в голос. Интересно, старик слышал весь диалог?

   - Доброе утро санг-вей, - сказал он, справившись с собой, - пойдемте в штаб, у меня есть приличный кофе.

   Следуя за ним, Елена пыталась уложить в голове происходящее. Выходило так себе. Вот и знакомый конференц-зал с огромным столом. Карта, рации, телефоны, все как в прошлый раз.

   Вэйшенг поставил кофейник на горелку, совершенно не пытаясь стереть ухмылку с лица.

   - Санг-вей, ввиду того, как вы допрашивали моего солдата, какой сейчас год, рискну предположить, что где вы находитесь и как сюда попали вы тоже не очень в курсе?

   Елена потупилась, чувствуя, что краснеет.

   - Видимо я прав, - Вэйшенг сел на краешек огромного стола, - что ж, я просвещу вас. Вы пришли к моим часовым, в прямо скажем, невменяемом состоянии, и завалились спать чуть ли не на бруствер КПП. Я решил, расположить вас у себя в кабинете. Здоровье, знаете ли, не бесконечное.

   Он прервался, чтобы разлить кофе по чашкам, а затем продолжил:

   - Можете быть спокойны, этот эпизод не выйдет за пределы моей части - в гарнизонах случается всякое. Но если бы вы забрели в расположение танкистов в таком состоянии... - Вэйшенг сделал паузу - я в курсе вашего конфликта с Фэнгом. Одним словом, лучше завязывайте с местной водкой, она и правда дрянная.

   Елена рассеяно кивала - уши все еще горят. Остается лишь надеяться, что полумрак это скроет.

   - Впрочем, офицер должен уметь принимать верные решения даже в состоянии самого жестокого похмелья, - сао-шао замолчал, видимо охваченный какими-то воспоминаниями, - А обсудить нам есть что. Вы, надеюсь, в курсе обстановки?

   - Ударный батальон федералов? - вырвалось у Елены, прежде чем она сообразила, что это было во сне.

   Старик кивнул:

   - Смешанный, скорее всего. Основной удар они наносят восточнее, но и нам достанется, не сомневайтесь.

   Елену будто ударило током при этих словах. Происходящее воспроизводило сюжет уже пережитого ею кошмара с фатальной неотвратимостью. Целая батальонная группа федералов на нашу голову, как и было во сне... Стоп, а может быть, я сплю и сейчас? Став вполоборота к Вэйшенгу девушка ущипнула себя за предплечье. Больно, ч-ч-черт. Feh Feh Pi Goh, как мне проверить-то, сплю я или нет?!

   Если старик и замечал странное поведение артиллеристки, то не подавал виду. В полутьме кабинета он склонился над картой Дангхунга, чтобы оценить местность и разместить своих людей наилучшим образом. Оборонительная линия, которую чертил Вэйшенг, выходила пугающе похожей на ту, которую в воображении Чжоу уже намотали на гусеницы танки.

   Девушку затрясло от неприятных мыслей: она понимала, что правильного решения нет. Двести человек с пехотным оружием никак не смогут остановить танковую колонну. Как ни крути, сейчас повторится то же самое.

   Хм... Елена оперлась обеими руками на стол, из-под кепи на лоб стекали тяжелые капли пота. Думай, девочка, думай. Ты ведь не зря протирала юбку в академии. В моем сне вражеский комбат использовал свои танки как таран, сходу прорвал оборону на окраинах и навязал защитникам свой темп боя. Скорость колонны не позволила противотанкистам Вэйшенга вовремя уходить из-под обстрела, а мои рубежи заградительного огня оказались бесполезными. Похоже это на федералов? Вполне... вполне может быть... у них полно уверенных и агрессивных командиров среднего звена на границе.

   А что если мы не дадим ему разогнаться? Девушка бессознательно потянулась за маркером, зубами стащила колпачок, как привыкла делать еще будучи кадетом. Чжоу ухватилась за спасительную идею, медленно превращая ее в готовый план, пока ее взгляд скользил туда-сюда по карте. С противоположной стороны стола за ней молчаливо наблюдал Вэйшенг.

   - Есть! Ха, хрен тебе, а не блицкриг! - Елена обвела извилистый поворот вдоль границы леса, который делало шоссе М38 на пути к Дангхунгу. Отсюда до города оставалось около полутора километров совершенно ровной местности, и сам поворот хорошо просматривался из города. Девушка с торжествующим видом вскинула голову, и мгновенно смутилась, встретившись глазами с Вэйшенгом. В глазах старика светились веселые искры:

   - Похоже, у вас возникла идея, санг-вей. С нетерпением жду подробностей.

   - Именно, сао-шао. Кажется, я нашла способ сделать мишени из этих чертовых танков, - Чжоу полезла в нагрудный карман за записной книжкой и принялась лихорадочно листать шуршащие страницы. Ну же, я точно-преточно помню, что они у нас были... Да, так и есть. Среди длинного списка имущества, загруженного в ротный тыл, значились четыре тонны "тандеров" - РДД-носителей противотанковых мин. Маловато, но и те остались только потому, что для учебных стрельб мы их почти не использовали.

   - Мои РСЗО РДД поставят противотанковые мины здесь, после поворота, - Елена поставила значок минного поля поперек шоссе М38, радуясь тому, как нужные слова сами слетают с языка.

   - Заграждение не даст броне федералов сходу прорваться в город. Мой корректировщик будет... вот здесь, на водонапорной башне. А еще я поставлю весь взвод бронепехоты с лазерными целеуказателями в засаду у минного поля. Колонна федералов встанет здесь, хотя бы на пару минут, - Девушка выпрямилась, уверенно улыбнувшись Вэйшенгу. - И это даст моей роте прекрасную стационарную цель. Мы будем стрелять, пока краска со стволов не слезет.

   Сао-шао хмыкнул.

   - Толково, но федералам понадобится не так уж много времени, чтобы сообразить что происходит. Колонна откатится назад...

   - Но тогда им придется оставить подбитые машины! - Елена почти кричала в возбуждении. В ней росла уверенность, что план сработает как нужно. - Под огнем они не смогут оттащить поврежденную технику, да и саперы не смогут работать на минном поле, пока им на головы будут сыпаться РДД. Слева будет лес, справа болото, их маневр будет ограничен. Черт, да они потеряют половину танков, прежде чем найдут обходной путь! И даже если они смогут пройти в Дангхунг, там их встретят ваши парни. Только нужно перенести первую линию обороны глубже в город, чтобы танки не могли обстреливать ее издалека.

   - Вам-то легко говорить, санг-вей, - Вэйшенг полез в карман за портсигаром. - Ближний бой с танками не самое приятное занятие. Очень нервирует.

   Чжоу пожала плечами с максимально бесстрастным видом.

   - К тому времени я превращу большую часть их машин в металлолом. Даже если федералы не посчитают за благо отступить, и какая-то крупная группа недобитков сможет закрепиться в городе, мы позже уничтожим их контратакой. У меня полтора лэнса ракетных самоходок, которые войдут в город, как только закончится артиллерийский бой.

   Они замолчали на пару минут. Вэйшенг разминал в руках сигарету, молчаливо обдумывая предложение.

   - Кстати, у вас есть информация о танковой роте Фэнга? - спросила Чжоу, уже подозревая, каким будет ответ.

   - Санг-вей Фэнг... увел роту на юг пару часов назад, о чем уведомил меня письменно, - Вэйшенг закурил.

   "Ему бы писателем быть", - подумала девушка, уже перестав удивляться.

   - Надо заставить его вернуться, - она нахмурилась. - Чтобы победить, нам нужна его кавалерия.

   - Я уже говорил с ним. Если есть желание, можете попробовать повлиять на него самостоятельно, - Вэйшенг указал сигаретой на рацию, - практика, впрочем, показывает, что если человек мудак, то это надолго.

   Чжоу рассеяно кивнула. Других вариантов все равно не было.

   Санг-вей Лиан Фэнг. Командир бронетанковой роты, около 30 лет. Нагл и агрессивен - во всяком случае, в быту. В бою... что ж, в бою, видимо, все не так однозначно. Хотя он и не похож на человека с богатым боевым опытом. Ладно, попробуем.

   Танкист ответил почти сразу. По шуму на заднем плане Елена предположила, что он на марше.

   - Сао-шао, при всем уважении... - начал Фэнг.

   - Не совсем. Это Чжоу, - прервала девушка.

   Даже за шумом двигателя было слышно, как Фэнг тяжело засопел.

   - Мне с вами разговаривать не о чем. У меня есть приказ...

   - Ради бога, Фэнг, заткнитесь и послушайте. И не вздумайте отключаться. Все ваши приказы можно засунуть в задницу, начиная с этой ночи. И вы это отлично знаете. А сейчас вы оставляете позицию перед лицом врага.

   - Сучка! Да ты совсем зарвалась, - прорычал танкист.

   Так спокойно, продолжаем.

   - И я, и сао-шао Вэйшенг сможем подтвердить это перед трибуналом. А рассчитывать на нашу гибель несколько самонадеянно, не находите?

   "Ну как, самонадеянно", - подумала Елена, вспоминая сон. Некоторое здравое зерно тут есть, пожалуй. Но Фэнгу знать об этом не обязательно.

   -Угрожаете?

   - Всего лишь призываю выполнить ваш долг офицера Поднебесной и занять позицию в Дангхунге. Вместе с нами.

   - Слишком много на себя берешь, Чжоу. Ты что, действительно думаешь, что сможешь запустить обвинение против другого офицера? Не верю.

   - Я? И в мыслях не было. А вот позволь поинтересоваться, у тебя сколько оперативников Маскировки среди подчиненных?

   Фэнг засопел.

   - Черт тебя дери, Чжоу. Я разворачиваюсь. Передай старику, что я жду от него письменный приказ.

   На этом связь прервалась.

   - Не так уж плохо. Фэнг всегда заботился о чистоте своего послужного списка, - Вэйшенг закурил новую сигарету, - А вам, смотрю, лучше не переходить дорогу.

   - Просто я очень хочу дожить до заката. Ладно, мне пора готовится к банкету. Я буду в роте, если что.

   Старик кивнул:

   - Да, у меня тоже полно дел. Доброй охоты, мей-мей.

  

   Опушка леса у шоссе М38, полтора километра к северу от Дангхунга

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 6:43

  

   Дымовая шашка звякнула об асфальт, и после хлопка выплюнула струю оранжевого дыма. Заключенный в боевую броню Норман Ли развернулся и зашагал обратно к своему взводу, укрытому глубже в лесу. Радиопередатчик слегка шипел, воспроизводя переговоры на командном канале роты.

   - Это Красный охотник, маркер на месте. Отхожу на безопасную дистанцию, прием.

   - Принято, Красный охотник. Куница, подтвердите положение маркера, прием.

   - Ясно вижу дым на шоссе в ста метрах от поворота. В готовности, прием.

   Далеко справа виднелась водонапорная вышка, едва различимая через густой подлесок. Сейчас на ней расположилась Куница, ротная группа корректировщиков. Если что-то пойдет не так, и федералы заглушат каналы передачи данных целеуказателей - санг-вей Чжоу настойчиво подчеркивала такую возможность на брифинге - то огонь по федералам будет корректироваться визуально. А еще эти парни будут единственными, кто сможет помочь моему взводу, когда станет жарко, мрачно подумал Норман.

   - Принято, Куница. Начинайте. Стрелы с первой по четвертую, полная готовность. Везувий-главный, отбой.

   - Стрела-1, я Куница. Огневая задача. Направление семь-два-ноль, дистанция шестнадцать сотен. Одна трубка, дымовой. Прием.

   - Принято. Выстрел, вспышка через 15 секунд.

   Одиночная РДД шлепнулась в грязь по другую сторону шоссе, пометив точку своего приземления клубом белесого дыма. Будь это полный залп, ракеты бы ушли в молоко. Большая удача, что у нас есть время на пристрелку.

   - Правее два-ноль, дальше сто. Прием.

   - Правее два-ноль, дальше сто. Выстрел.

   На этот раз ракета упала посередине дороги, листва пошатнулась от ударной волны.

   - На линии, ближе пятьдесят. Прием.

   Санг-вей Чжоу вклинилась прежде, чем Харрисон успела отозваться:

   - Отставить, Стрела-1. Хватит развлекаться, точность приемлемая. Отметьте базовой точкой сектора. Всем Стрелам, ставьте минное поле по указанным координатам. Выпускайте все "тандеры", прием.

   - Принято. Всем дружественным подразделениям, полный залп установок через 10. Держите штаны и кепки.

   Далеко на юг, по другую сторону Дангхунга, в небо взмыли огненные черточки стартующих РДД. Спустя десяток секунд до позиций бронепехотинцев донесся раскатистый гул, смешанный с низкочастотным воем - ужасающая симфония залпа РСЗО. Обычно последним аккордом был грохот разрывов, накрывших цель. В этот раз РДД раскрывались высоко над головой с неслышным хлопком пиропатронов, из каждой ракеты сыпались пластиковые диски размером с консервную банку - противотанковые мины. Диски густо усеяли шоссе и кюветы, но по мере удаления от дороги их число падало, на удалении пятидесяти метров едва ли можно было собрать сотню, а на ста - десяток. Стрелы перезарядились, перенесли прицел немного ближе и сделали второй залп оставшимися "тандерами", добавляя глубины минному заграждению.

   За свою карьеру Ли устраивал и попадал в десятки засад, твердо усвоив главное правило для успеха - внезапность. Его бронепехотный взвод расположился в густых зарослях у переднего края минного поля, пятнистые серо-зеленые "Фа-Шихи" прекрасно сливались с листвой. Впереди стояла редкая цепочка из шести бронепехотинцев, несущих лазерные целеуказатели вместо основного вооружения. В двадцати шагах за ними располагался остальной десяток, вооруженный пулеметами и лазерами вперемежку. Бронепехотинцы застыли без движения, приглушив движки "Фа-Шихов" до минимума, чтобы не светится на сенсорах. Радиосвязь отключили. Каждый солдат ожидал появления противника в тишине и одиночестве, запертый в тесный кокпит собственной боевой брони.

   Первым в колонне катил окрашенный в оливково-зеленый цвет "Аякс", новейший 90-тонный омни-танк федералов. Башенные люки открыты, командир высунулся по плечи и без интереса рассматривал придорожные заросли. Машина шла на полной скорости, траки шуршали по асфальту, стирая верхний слой в мелкую крошку. Позади борт к борту катила тройка "Мантойфелей", очевидно из того же лэнса. Ли напряг мускулы и слегка наклонился вперед, считая последние оставшиеся секунды до вступления в бой.

   Под гусеницей "Аякса" разорвалась мина. Направленная вверх кумулятивная струя перебила трак, кусок ребристой стали с визгом отлетел в кусты. "Аякс" занесло вправо, мины стали одна за другой рваться под ним, посылая кумулятивные струи сквозь самое уязвимое место в бронированной шкуре танка - днище. Двигатель заглох, "Аякс" замер на месте. Мехвод идущего следом "Мантойфеля" среагировал вовремя и направил танк резко вправо в кювет. Это предотвратило столкновение, но не спасло от мин, ни его, ни оставшиеся два танка передового лэнса.

   Не теряя ни секунды, двое наводчиков подсветили подбитые машины лазерами СУЦ, еще четверо занялись следующим лэнсом. Радиоканал заполнился сообщениями о захвате цели и подтверждениями от артиллерии. "Лонг Томы" с грохотом выпустили первый залп, РСЗО разряжали кассеты, а федералы все еще не могли понять, что происходит. Один из подбитых "Мантойфелей" передового лэнса развернул башню и прочесал зеленку из роторной пушки. Болванки рвали кроны деревьев значительно выше "Фа-Шихов".

   Обрушившийся артиллерийский удар в один миг превратил шоссе в горящий ад. Четыре крупнокалиберных снаряда "Лонг Томов" упали на передовой лэнс, от их разрыва зашаталась земля. "Аякс" получил прямое попадание в борт, башня съехала на бок и завалилась вниз. Танк запылал. "Мантойфели" тряслись и скрипели. Крупные осколки срывали все внешнее оборудование, оставляя голый почерневший металл. Чуть дальше по дороге залп РДД накрыл следующий лэнс, с десяток ракет проломили крышу "Паттона" и разорвались внутри. Боеприпасы танка рванули, послав многотонную башню на десяток метров в воздух.

   Норман прицелился и выстрелил из малого лазера в корму подбитого "Мантойфеля". Луч пробил броню и наверняка повредил несколько радиаторов, поскольку из пробоины потекла ядовито-зеленая жидкость - если повезло, то задет охладительный контур реактора. Люки распахнулись, наружу полезли танкисты в почерневших от дыма комбинезонах. Норман поднял левую руку и выстрелил длинной очередью из встроенного автомата. Он не был жесток, но щадить захватчиков не собирался.

   Яростная перестрелка все разгоралась. Обогнув подбитый "Паттон", второй лэнс свернул вправо и попытался объехать горящие остовы своих предшественников, но тоже угодил на минное поле. Артиллерия стреляла с бешеным темпом, обрушивая залп за залпом на подходящие танки. Второй лэнс был полностью уничтожен сосредоточенным огнем через минуту после первого, пока "Фа-Шихи" расстреливали подбитые "Мантойфели". Деревья дрожали от ударных волн, кругом визжала шрапнель. Уже несколько раз крупные осколки врезались в бронекостюм Нормана, один, особенно неприятный, угодил в визор шлема. По стеклу пошли трещины.

   К несчастью, федералы среагировали быстрее, чем можно было ожидать. Колонна остановила движение и откатилась назад, оставив на дороге всего несколько танков для прикрытия. Обездвиженные машины пылали, горело разлитое топливо и охладительная жидкость, подлесок тлел от раскаленной шрапнели. В густом дыму лазеры СУЦ не могли подсветить цели, и Ли пришлось выдвинуть взвод ближе к опушке. Оставшиеся на дороге танки федералов открыли огонь фугасами и дымовыми снарядами вперемежку, еще больше усугубив творящийся хаос. Артиллерия продолжала стрелять, но без работающих целеуказателей точность огня серьезно снизилась.

   Под прикрытием дыма вперед проскочили несколько ховертранспортов, которые высадили десант у подбитых машин. Человек двадцать пехотинцев в оливково-зеленой форме и кевларовых жилетах быстро заняли круговую оборону, пока еще несколько групп саперов занялись расчисткой минного поля. Танки прикрыли пехоту огнем автопушек и РБД, заставляя "Фа-Шихи" отступить и искать укрытия.

   Дело принимало серьезный оборот. К тому времени взвод Ли уже потерял двоих убитыми, и еще несколько бойцов вышли из боя из-за ранений. Бронекостюмы большинства остальных были серьезно повреждены. Наступал самый сложный момент в любой засаде - когда нужно смыться, прежде чем противник схватит тебя за задницу. Норман открыл командный канал:

   - Красный охотник вызывает Везувий-главный. Нахожусь под обстрелом танков и стрелкового оружия, корректировку продолжать не могу. Прошу разрешения отступить, прием.

   - Принято, Красный охотник. Разрывайте контакт и отходите, мы прикроем вас огнем.

   - Вас понял, Везувий-главный. На...

   Оглушительный треск за правым плечом заставил Норманна развернуться. Сквозь сеточку трещин на визоре он увидел надвигающуюся громадину танка.

  

   "Мирмидонец" резко развернулся налево и двинулся сквозь стенку прямо на позицию его отряда. Залп ракет малого радиуса действия разметал укрытие и выпотрошил бронекостюм одного из его бойцов...

  

   Норман помотал головой, отгоняя внезапный морок. Кирпичная стенка? Мирмидонец продрался сквозь густой подлесок на полной скорости, с треском валя небольшие деревца на пути. Развернулась башня. Разряд ППЧ с близкой дистанции ударил в один из "Фа-Шихов", пробив огромную дыру в нагруднике бронекостюма и моментально испарив солдата внутри. По проделанной танком просеке следовала пехота, на ходу стреляя из автоматов. Норман выпустил длинную очередь в ответ и кинулся назад в поисках хоть какого-то укрытия. Он не сразу понял, что Чжоу все еще оставалась на канале:

   - Красный охотник, на связь! На связь, черт вас дери! Что там у тебя происходит, Норман?

   - Танки с фланга, санг-вей. Мы попытаемся оторваться, - поврежденный бронекостюм напряженно гудел на бегу и отзывался с запозданием. Норман прицелился из лазера в триплекс наводчика и выстрелил на бегу. Луч ушел вправо. - Открывайте огонь по моей текущей позиции. Красный охотник, отбой!

   К ведущему огонь "Мирмидонцу" присоединились еще два танка, отрезая "Фа-Шихи" от леса и перекрывая бронепехоте путь отступления. Тактическая сеть взвода еще работала, сигнализируя о том, что на ногах осталось не больше десятка бойцов. Норман выкрикнул команду, тройка бронепехотнцев задействовала реактивные двигатели и взмыла в воздух, пока остальные прикрывали их огнем. Танки тут же выпустили полный залп по взлетевшим. Пробиться сквозь разрывы РБД и молнии ППЧ смог только один из трех.

   Бронекостюм шатало от полученных повреждений. Норман опустился на одно колено, вдруг почувствовав бегущую по бедру струйку крови. Плохо дело... Короткими очередями из автомата он отгонял пехоту, наблюдая за постоянно уменьшающимися показаниями на счетчике боеприпасов. Он едва успел приказать всем уходить, как радио заскрипело от потока статики - федералы все-таки врубили глушилки. Пойманный у кромки леса взвод "Фа-Шихов" все еще огрызался огнем, но был основательно зажат в тиски.

  

   Лес к югу от Дангхунга

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 7:42

  

   - Танки с фланга... Попыт... орваться... огонь по моей текущей позиции! - передатчик шипел и плевался, шум боя почти перекрывал голос Нормана Ли. Сидя в радиофургоне возле открытой двери, Чжоу лихорадочно подстраивала частоту рации в надежде получить лучший прием. Она выкрикнула позывные еще несколько раз, но единственным ответом был шорох статики. То ли отказал передатчик, то ли федералы все-таки включили глушилки. Елене не хотелось думать про другие возможности.

   - Рота, это Везувий-главный. Всем Стрелам, заканчиваете перезарядку и полный залп лэнса, ОФ, по базовой точке сектора. Всем Везувиям, новая огневая задача: позиция Красного охотника. Пять выстрелов на ствол, максимальный темп.

   - Чжоу, накатники дымят, температура масла зашкаливает! Мы так угробим стволы! - Овчинников утратил свой обычный спокойный тон. За последние двадцать минут "Лонг Томы" выпустили больше пятидесяти снарядов каждый, в несколько раз перекрыв максимально допустимый темп огня для орудий такого калибра. Со стволов действительно слезла краска, из-за нагрева серьезно упала точность. Хуже того, из-за нагрузки отказала автоматика заряжения, и расчетам приходилось перезаряжать орудия вручную - что сейчас и делали все рабочие руки, не исключая заместителя командира роты.

   - Да знаю я, Марк! Либо так, либо Норман останется один. Заряжайте, жду доклад о готовности через минуту, - Елена переключила канал:

   - Куница, что видно на повороте?

   - Наблюдаю десять плюс подбитых машин на шоссе и слева. Сильное задымление. На опушке леса лазерный огонь и взрывы, прием.

   Елена отчаянно захотелось курить. По всем стандартам ее артиллерия сработала отлично. Им удалось вывести из строя целую танковую роту еще до того, как федералы добрались до первой линии обороны. Теперь она расплачивалась за успех жизнями своих бронепехотинцев, сама оставаясь в безопасности.

   Сознавать это было больнее всего. Справа со стороны позиций РСЗО снова донесся жуткий вой залпа, оглушительный на такой короткой дистанции. Девушка машинально придержала кепи одной рукой, чтобы не сдуло воздушной волной - и едва не пропустила очередной доклад наблюдателя:

   - Везувий, я Куница! Вижу ховертранспорты у поворота, следуют на запад на высокой скорости!

   - Куница, это Тигр. Наблюдаешь танки федералов у поворота, прием? - Новый голос вклинился в переговоры без всякого предупреждения. Елене понадобилось пара мгновений, чтобы вспомнить, чей это позывной, пока корректировщик успел ответить:

   - Никак нет, Тигр, там все в дыму. Подозреваю, что лэнс прикрытия еще там. Ты кто, черт побери, такой?!

   - Санг-вей Фэнг. Можешь без "сэр", солдат. Всем подразделениям, я контратакую в направлении дорожного поворота. Везувий, можешь пока придержать огонь.

   - Фэнг, Wang Ba Dan, ты что творишь?! - Елена в ярости треснула кулаком по столу. Карты и письменные принадлежности посыпались на пол.

   - Спасаю твоих людей, Чжоу, а ты как думаешь? Сао-шао, перестраивайте линию обороны, ховеры обходят город с севера. Мы отвлечем их огонь на какое-то время, потом отойдем назад.

   Елена отбросила наушники и выбежала из радиофургона наружу. Девушка просто не могла больше оставаться в неведении, ее неуемная энергия требовала выхода. Верный адъютант Нонгмин караулил машину с автоматом наперевес. Чжоу бесцеремонно махнула ему и указала на ближайшее дерево:

   - Подсади!

   Нонгмин зацокал языком, но подчинился. Опираясь на его плечи, Чжоу смогла дотянуться до нижних ветвей, зацепилась за них и полезла выше. Она не остановилась, пока не достигла вершины, откуда открывался хоть какой-то вид на Дангхунг и шоссе М38 по другую его сторону.

   Даже через бинокль нельзя было рассмотреть все происходящее в деталях, но Чжоу пока хватало и общего впечатления. Она увидела роту Фэнга, с такого расстояния ховертанки "Регулятор" были похожи на спичечные коробки. Поразительно быстрые "Регуляторы" вышли из города и развернулись в клин, следуя на север параллельно шоссе. Впереди у поворота чадили корпуса подбитых машин федералов. Приглядевшись, Чжоу заметила пару неповрежденных машин, которые прятались за подбитыми. Их орудия извергали дым. "Регуляторы" Фэнга наверняка стреляли в ответ, но расстояние было слишком большим, чтобы увидеть результаты попаданий.

   Еще правее, посреди заболоченной излучины, виднелись ховеры федералов. Они обходили город с севера, и явно намеревались высадить десант. Елена вдруг пожалела, что не взяла с собой рацию. Она посмотрела вниз, разыскивая взглядом Нонгмина:

   - Передай всей роте, чтобы готовились отрыть огонь по северным подходам к городу! И вызови Вэйшенга, мне нужны цели!

   Адъютант убежал обратно к радиофургону. Чжоу продолжила наблюдение, шаря

   окулярами бинокля по опушке леса у границы минного поля. Проклятье, только бы "Фа-Шихи" продержались еще немного...

   По ушам ударил оглушительный рокот. Дерево закачалось. Высоко над головой появилась четверка истребителей, с короткими крыльями и парой двигателей наверху фюзеляжа. "Бестии"... с бомбовой загрузкой. Оцепенев, Чжоу наблюдала, как самолеты заложили правый вираж, перестроились в цепь, и один за другим устремились к танкам Фэнга в пологом пикировании. Шум реактивных двигателей все нарастал, и стал ужасающе громким после того, как четверка разом сбросила все подвески и вновь полезла наверх. Сброшенные цилиндрические контейнеры раскрылись в падении на две половинки, рассыпав тучи мелких суббоеприпасов. Поток этих мелких противотанковых бомб накрыл всю контратакующую роту. Вспышки разрывов, затем танки заволокло дымом.

   Чжоу похолодела от ужаса, увидев сквозь оседающие дым и пыль, что ховертанки перестали существовать. Чадящие черным дымом остовы - вот и вся рота Тигра... На миг она даже порадовалась, что оставила радио, и не слышит на канале криков умирающего экипажа Фэнга.

   Набрав высоту, "Бестии" разделились на две пары и еще раз спикировали вниз, чтобы прочесать из лазеров горящие "Регуляторы". После этого одна из пар ушла на высоту, а вторая на прощание сделала еще один заход на позиции артроты. Взвыла сирена, и люди бросились искать укрытие, пока с неба хлестали иглы лазерного огня. К счастью, пилоты федералов плохо представляли себе положение цели, лазерные импульсы порубили деревья вокруг, но потерь не было.

   Пора было возвращаться. Чжоу кинула последний взгляд на поле боя. Девионовские ховеркрафты пересекли болото, и уже приблизились к окраинам города на считанные десятки метров. Наверняка их пехота уже спешилась и продвигается вперед. Защитников Дангхунга не было видно, и только со стороны деревни по ховрекрафтам бил трассирующими одиночный пулемет. Колонна вновь показалась на шоссе, очевидно саперы успели проделать проход. Число танков серьезно уменьшилось, но не меньше роты катило сейчас к восточной окраине города.

   Девушка спустилась с дерева так быстро, как могла, и бегом кинулась обратно к фургону. Машина несла косую оплавленную пробоину от лазера на левом борту. Внутри верный Нонгмин топтал на полу тлеющие карты. Чжоу схватила наушники:

   - Это Везувий-главный. Марк, пожалуйста, скажи, что ты готов стрелять.

   - В третьем орудии пробило накатник. Остальные заряжены.

   - Отлично. Везувии один, два и четыре, новая цель. Координаты... - Елена поискала глазами свою карту обстановки, и нашла ее на полу, превращенной в прах и пепел. - Э-э-э, северные окраины Дангхунга. Командирам расчетов вычислить установки прицела по своим картам. Порядок огня - первое, второе и четвертое, Кунице наблюдать разрывы и сообщать поправки. Давайте, сукины дети, там целая рота федералов! Накройте их, и все вокруг них!

   - Везувий-один, к стрельбе готов! - Ну кто бы сомневался. Все-таки Овчинников не зря носил погоны.

   - Огонь!

   Елена не знала, что именно этот выстрел оказался последней засечкой, необходимой артиллерийской разведке федералов для подготовки данных. В нескольких километрах к северу развернулась батарея "Пилумов". Получив установки прицела от звуковой разведки, "Пилумы" запустили тяжелые ракеты "Arrow IV" по цели, позиция которой была определена с точностью до десятка метров. Чтобы увеличить площадь поражения федералы перезарядились и через 10 секунд выпустили еще по одной ракете, а после "Пилумы" на крейсерской скорости покинули огневую позицию.

   Чжоу обсуждала переданные корректировщиком поправки, когда на "Лонг Томы" обрушился первый контрбатарейный залп. Нонгмин успел повалить ее на пол и закрыть собой, прежде чем прямое попадание ракеты из второго залпа превратило радиофургон в дымящуюся воронку.

  

   Третья жизнь

  

   Район трущоб

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 00:40

  

   ...Елена резко вскинула голову, пытаясь сообразить, где она.

   Над головой было бесконечно-черное небо, подвешенное на мерцающие гвозди звезд. Огромная луна цвета перезревшего сыра карабкалась в зенит. Я жива? Или нет? Или все это не более чем затянувшийся кошмар - ну или качественное такое сумасшествие.

   Она сидела на обочине дороги. Кругом было темно, лишь где-то в отдалении светили фонари, высвечивая силуэты покосившихся хижин. Похоже на местные трущобы. Ничего не напоминало горящую, испещренную воронками позицию ее артиллерийской роты - если мы для смеха предположим, что я как-то пережила бой.

   И какое сегодня число, интересно знать? Опять 2 июля, Вэйшенг курит над картой в своем пожарном управлении, а Нонгмин дремлет в штабном вагончике? Чжоу поразилась, насколько пугающе убедительным вышло это предположение. Меня ждет еще один длинный день, который пережить не удастся. Проклятье, да этих дэвионовцев столько, что спасовала бы сама Черная Вдова...

   И что теперь? Хотелось просто сдаться, опустить руки и пересидеть очередное 2 июля в каком-нибудь тихом месте. Спрятаться, свернуться в клубок и забыть обо всем. Не приказывать, не стрелять, не умирать. Сказаться больной, сдать роту Овчинникову и...

   И стать такой же, как Фэнг. Елена поднялась на ноги, отряхивая юбку от пыли. Хватит себя жалеть, девочка. Разве офицеры ревут на обочине дороги как кисейные барышни? Хотя бы палатку свою найди, а там видно будет. Сидеть-то здесь чертовски холодно... Елена пошла вперед, пытаясь найти знакомые улицы.

   В окнах одной хижины мелькнул неверный свет керосиновой лампы.

   Может дорогу спросить? - подумала Чжоу, и тут же сообразила, что стоит у дома того самого дедушки, где пила чай пару дней назад. Стоп, не пару дней, а... - она бросила взгляд на часы. Да только что.

   Уж не знаю, что там было в заварке, но есть серьезные подозрения, что дедушка играет в этой истории не последнюю роль. Не спит еще старый хрыч, жжет свою чадилку... А хоть бы и спал, - Чжоу нахмурилась, рука рефлекторно проверила положение кобуры. Мне нужны ответы. Если понадобится, я вытрясу их из него.

   Проскользнув в приоткрытую калитку, девушка двинулась к дому, стараясь не шуметь и по возможности ступать между грядок. Удавалось не всегда.

   Почему так дрожат руки? Елена замерла перед закрытой дверью, сердце бешено колотилось в груди. Спокойно, девочка, дыши глубже, все будет хорошо. Только веди себя уверенно. Елена расправила плечи и требовательно постучала, второй рукой нащупывая пистолет. Внутри дома послышались шаги, дверная ручка скрипнула и повернулась.

   - Эй, гражданин... - начала Чжоу и осеклась.

   Никакого дедушки. Дверь открыла миниатюрная и дочерна загорелая девушка в длиннополой черной рубахе (явно великоватой), и обрезанных по колено камуфляжных штанах. За спиной девушки на циновках сидел десяток чумазых детей мал мала меньше. Не говоря ни слова, девушка смотрела Чжоу прямо в глаза.

   - Гм. Извините, я, кажется, ошиблась... - Чжоу отвела взгляд и поняла, что комната изменилась. Исчезли бесконечные горшочки и коробочки, вдоль стен громоздились патронные ящики (судя по дэвионовской маркировке, несколько были трофейными), из угла торчало рыло легкого миномета. Может, дом не тот?

   - Здравствуйте, - незнакомка взглянула назад, одновременно пропуская Елену в дом. - Дети, у нас гость. Посмотрите на знаки различия и поприветствуйте уважаемую джанши соответственно ее званию.

   Карапузы подскочили, выстроились в подобие шеренги и поклонились. Поздоровались они громко, но невпопад:

   - Доброй ночи, санг-вей-нюйши!

   - Доброй ночи, дети, - машинально ответила Чжоу, пройдя вовнутрь. Незнакомка кивнула с удовлетворенным видом и заперла дверь на щеколду.

   - Правильно. Обратите внимание, хотя на петлицах уважаемой джанши пехотный пламенеющей факел, углы подстилающего треугольника черные. Кто может сказать, что это значит?

   Рыженькая девочка лет восьми потянула руку, подпрыгивая от возбуждения:

   - Уважаемая джанши - артиллеристка! Вы объясняли это неделю назад, учительница!

   Ошарашенная Елена переводила взгляд с детей на незнакомку и обратно.

   - Гм. Вы что, проводите здесь урок... в такой поздний час?

   Незнакомка кивнула. С начала разговора она так и не свела глаз с Елены, и, кажется, даже не моргнула ни разу.

   - Именно так. Никто не знает, когда у нас появится время для следующего урока. Чем мы можем помочь вам, уважаемая джанши? - Незнакомка приглашающим жестом указала на циновки. Чжоу хотелось отказаться, но судя по всему, пока не присядет она, все остальные останутся стоять. Пришлось сесть, детвора и учительница последовали ее примеру.

   - Я ищу одного человека. Он низкого роста и довольно пожилой. Он был в этом доме совсем недавно... Мне показалось, что он здесь живет.

   - Многие были в этом доме недавно. Должно быть, вы спрашиваете про доктора Лю Шао, но он ушел по делам. У него срочная операция.

   - Операция? - Насколько Елена могла вспомнить, старикашка совсем не выглядел как доктор, тем паче практикующий хирург.

   - Да, доктор Шао большой специалист. Когда-то у него была клиника, семья и счастливая жизнь. Дэвион забрал у него все. Дети, кто такой Дэвион?

   - Наш враг!

   - А кто такой герцог Хасек?

   - Сам дьявол!

   - А почему Дэвион и Хасек наши враги, дети?

   - Потому что они завидуют Поднебесной державе и хотят отобрать все то, что нам дорого!

   - Молодцы, дети.

   Незнакомка вновь повернулась к Елене:

   - Сожалею, но доктора Шао сейчас тут нет. Зачем он вам? И, будьте добры, подайте нам пулемет - он у вас за спиной.

   - У меня были к нему вопросы - Чжоу взяла пулемет, прислоненный к стене между двумя глиняными сосудами с соевым соусом, и передала его учительнице. Та поставила его на циновки перед собой, дети тут же собрались вокруг.

   - Благодарю. А к чему эти вопросы? - Учительница сняла крышку ствольной коробки, вынула затвор, зацепила и вытянула длинную возвратную пружину. Движения были скупыми и очень точными. Дети хором называли каждую деталь, которая появлялась из недр пулемета на свет.

   - Вопросы порождают сомнения, сомнение ведет к слабости, а слабость к гибели. Ты - джанши, боевой командир и защитник нации. Ты не вправе позволять себе колебаться.

   - Но я не понимаю, что происходит! И что мне делать... - Елена запнулась. В горле пересохло, а на глаза внезапно навернулись слезы.

   - Исполнять свой долг. Если забыла, я могу попросить, чтобы дети напомнили тебе, в чем он заключается. - Учительница положила на листок бумаги только что вынутый УСМ и вслепую разбирала его на составные части.

   - Я пытаюсь! Честно, пытаюсь... но все без толку. В этом бою мне не победить...

   - Недостаточно пытаться победить. Необходимо работать, работать с исключительной кропотливостью. Нужна исключительная кропотливость, небрежность недопустима, она зачастую ведет к ошибкам. Ты думаешь, детям легко научится пулеметному делу? Нет. Но они стараются, прикладывают усилия, и не опускают руки, пока не получат результат. Потому что может настать день, когда их умения понадобятся Поднебесной и Канцлеру.

   Учительница удовлетворенно выдохнула. Пулемет маслянисто блестел перед ней вороненым нутром, рядом лежали составные части.

   - А теперь, дети, соберите пулемет назад, как мы тренировались вчера. Только, чур, не толкаться, работайте вместе!

   Чжоу воспользовалась этой паузой, чтобы быстро стереть предательскую влагу с глаз.

   - Вы присоединитесь ко мне? Я смотрю, де Гуани неплохо подготовились, - Чжоу неопределенно помахала рукой, указывая на лежащее кругом оружие.

   - Мы всегда готовы сражаться. Но не так, как это делаешь ты. С твоим незначительным опытом кровь людей будет пролита без цели.

   - Может быть. Но если нас разгромят - до вас тоже доберутся.

   - Если мы будем живы - нас не найдут. - Учительница отвернулась от Чжоу, разминая затекшее колено. Рядом из копошащейся детской кучи малы раздался звонкий лязг передернутого затвора. Детвора разразилась торжествующим гомоном.

   - Я буду работать, буду думать, - прошептала Елена, - я хочу победить.

   - Молодцы, - учительница удовлетворенно кивнула, - думаю, на следующем занятии самые ответственные из вас смогут даже пострелять. А теперь попрощаемся с уважаемой джанши, у нее много дел этой ночью.

   Короткое мельтешение, и дети снова выстроились в шеренгу, нестройным хором попрощавшись с уважаемой джанши.

   - Повторите пока то, с чего мы начинали урок. Мария, ты будешь за старшую.

   Рыжая девочка, специалист по родам войск, важно кивнула.

   - А я провожу нашего гостя.

   Девушки вышли из дома.

   - Помните, что вы увидели этой ночью. Вы сражаетесь и за них, - выдержать взгляд бездонных глаз учительницы оказалось непростой задачей, - весь народ с вами.

   - Да, мы дадим бой федералам этим утром. Они заплатят кровью за каждый метр нашей земли.

   - Мы верим в вас. Прощайте.

   Девушки обменялись рукопожатиями.

   Чжоу вышла на дорогу и огляделась. Надо действительно приниматься за дело, если я и правда хочу дожить до 3 июля. Она посмотрела на часы - 01:15, если они не врут... И стало быть... стало быть Фэнг еще не успел уехать!

   Значит, надо спешить!

  

   Трейлерный парк

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская конфедерация

   2 июля, 1:30

  

   - Санг-вей Чжоу, 15-й Драконский. Мне нужно срочно переговорить со старшим офицером! - Елена протянула удостоверение парню в бронежилете поверх ремонтного комбинезона, который с угрюмым видом торчал с автоматом у въезда на стоянку.

   Парень внимательно осмотрел документы и кивнул в направлении бытовки.

   - Вам туда. Под ноги смотрите внимательнее.

   Совет оказался полезным. Танкисты Фэнга проводили предмаршевую подготовку машин, и вокруг в огромном количестве лежало всякое полезное в хозяйстве барахло: инструменты, запасные части, скатки прорезиненной ткани и маскировочных сетей, канистры с бензином, патронные ящики - и еще десятки предметов, назначение которых Чжоу не понимала. На каждом из двенадцати ховертанков роты суетился экипаж и еще по паре-тройке ремонтников. Люди кричали, переругивались, натужно пыхтели, устанавливая поклажу в многочисленные скобы, приваренные к броне. Маскировка была уже убрана, все ховертанки роты - два "Дрилсона", два "Зефира" и восемь "Регуляторов" - построены в две линии посреди стоянки. Неподалеку плотной колонной стояли автомобили и тягачи из ротного тыла.

   По лихорадочной спешке и оставшемуся количеству работ Елена могла сказать, что до марша оставалась минут двадцать. От силы полчаса.

   Дверь в бытовку была распахнута. Внутри был Фэнг и еще двое танкистов помоложе, судя по погонам - сао-вей, командиры лэнсов. Вся троица была одета в танковые комбинезоны защитного цвета с неуставными черными беретами на голове. Объемистый рюкзак с вещами Фэнга стоял у входа.

   Не поднимая головы на посетителя, Фэнг продолжал говорить, что-то показывая на расстеленной на столе карте. Судя по обрывкам реплик, пробивающимся сквозь шум работ по обслуживанию техники, обсуждали марш. Чжоу не стала их прерывать, рассудив, что переубедить Фэнга тет-а-тет будет проще.

   Наконец, взводные козырнули и отправились к своим машинам. Кто-то из них закрыл дверь, оставив старших офицеров наедине. Фэнг с показным равнодушием скользнул взглядом по подошедшей Чжоу, и нагнулся достать из-под стола баллистический жилет.

   - Черт, а я твердо рассчитывал больше вас не увидеть... Вы пришли за извинениями, санг-вей? Обстановка неподобающая.

   Фэнг был помят на лицо, а в движениях присутствовала некоторая размашистость, характерная для не вполне протрезвевшего человека. Но речь оставалось ясной. С хулиганским удовлетворением Елена заметила уголок марлевого тампона в его ноздре. ...Постой, а что мне ему сказать?

   Танкист надел бронежилет и стал возиться с застежками. Очевидно, Фэнг истолковал молчание Елены по своему, поскольку на лице собрались морщины. Он вздохнул и продолжил:

   - Ладно, ваша взяла. Санг-вей Чжоу, мое поведение в баре было совершенно неподобающим. Я опозорил себя. Прошу принять мои искренние извинения. Вы удовлетворены?

   Елена подступила ближе, чтобы затянуть паузу.

   - Что? А, да, я считаю конфликт исчерпанным. Но, честно говоря, я пришла не за этим.

   - Вот как? - Лицо Фэнга тут же утратило всякий оттенок раскаяния и вернулось к своему обычному выражению безразличной отстраненности. Он открыл ящик стола и принялся рассовывать бытовые мелочи в ячейки на бронежилете.

   - Если это все, прошу меня извинить. Как я уже сказал, время совершенно неподходящее. Я по горло занят.

   - Заняты подготовкой к отступлению, надо думать? Я как раз за этим. Вам нужно остаться в городе, Фэнг.

   Танкист презрительно фыркнул.

   - Не знаю, что вы делаете, санг-вей, но этот разговор лишен смысла. У вас свои приказы, а у меня свои. Дискуссия неуместна.

   - Вы поэтому решили сообщить о своем отходе Вэйшенгу с помощью письма, да? Чтобы не вступать в дискуссию?! - Елена выпалила это чуть громче, чем следовало. Воспоминания о полуночной драке в баре хоть и изрядно поблекли после двух пережитых смертей, но не выветрились полностью. А с ними не выветрилась и обида.

   Фэнг замер с наполовину застегнутой на бедре кобурой.

   - Что?.. Да откуда вы... А, понимаю, - на лице появилась презрительная улыбка. - Старик разобрал корреспонденцию, и вы вызвались придти сюда и надавить на чувство вины. Что дальше по плану? Будешь шантажировать меня трибуналом из-за этой истории? Танкист обогнул стол, остановившись в одном шаге от девушки. Ну и бугай. Не такой высокий, как Норман, но все равно на полголовы выше меня... Чжоу внутренне напряглась, но постаралась ответить спокойно:

   - У нас в SIAMS было не принято стучать на своих товарищей в контрразведку. Возможно, на Сиане другие порядки.

   - Неужели? Тогда я не понимаю, что мы здесь обсуждаем, - Фэнг снова оскалился. Эх, врезать бы ему еще раз.

   - Долг офицера, например. Разве этого мало? Мы оба присягали защищать государство, Фэнг, и пора этим заняться. Вэйшенг остается, вместе с моей артиллерией. Но нам нужны танки, твои танки.

   Фэнг укладывал карту в планшет на боку. Делал он это показательно спокойно и сосредоточенно движениями, дав понять, что никакой разговор его приготовлений к отходу не прервет.

   - Долг, ха. Чжоу, я не новобранец на плацу. Меня таким не пронять. У меня вон там, - он мотнул головой на стоянку, - семь десятков человек и техники на пятьдесят миллионов, врученной мне государством. И мой, как офицера, долг - сделать так, чтобы эти люди вступили в бой с уверенностью, и с твердыми шансами победить. Ты предлагаешь мне остаться здесь, ради чего? Чтобы какой-нибудь полковник в штабе дэвионовской ПБК сегодня начертил линию дневного продвижения авангарда на два километра ближе, чем рассчитывал?

   - На пути к тебе я случайно свернула не в тот переулок, и постучалась в дом, чтобы спросить дорогу. Там живет многодетная семья, которая учит детишек разбирать пулемет. Не хочешь посмотреть им в глаза и сказать, что джанши уходят, потому что у них есть дела поважнее?

   Недоупакованный планшет полетел в угол комнаты. Фэнг внезапно потерял самообладание, и заорал с перекошенным от гнева лицом:

   - Видишь, именно поэтому я не стал спорить со стариком! Да чихать я хотел на этот город, Чжоу. Ты думаешь, у этих людей что-то изменится от того, что придет Дэвион? Черта с два, поменяют флаг на ратуше, может быть, повесят парочку стукачей Маскировки. Новый мэр объявит новую эру "свободы и процветания". И все! Кого ты слушаешь, Чжоу, кого? Вэйшенга?! Он реликт, ископаемое эпохи наследных войн. Безнадежные последние битвы у него в крови, он знать не хочет ничего иного. Думаешь, почему в его возрасте он командует всего лишь учебным батальоном? Он бесполезен для армии и Ксин-Шэнг. Но мы-то, мы продукт другой эпохи. Нас учили думать, прежде чем растрачивать силы. И сейчас, с полноценным вторжением над башкой, нам надо отступить и перегруппироваться, а не жечь боеспособные подразделения в бесполезной драке!

   Фэнг взял себя в руки. Похлопал по бокам комбинезона в поисках какой-то мелочи, подобрал отброшенный планшет, и принялся засовывать в него злополучную карту. Елене понадобилось пара секунд, чтобы придти в себя. Она тщательно взвесила сказанное, прежде чем открыть рот:

   - Хорошо, давай поговорим на твоем языке. Ядро гарнизона на этом шарике - мехи 15-го Драконского. Их базу обстреливают с полуночи, и батальон сейчас отходит на восток. Как ты собираешься соединиться с Вильсон, если между тобой и мехами третьего батальона стоят основные силы федералов? Как ты вообще перейдешь Квахэн, если "Бестии" бомбят дороги?

   - То, что предлагаю я, - продолжила Елена, вновь обретая уверенность, - это остаться здесь, организовать единое командование боевой группой, и накостылять тому усиленному батальону, что двигается на Дангхунг с севера. Разобьем их, у нас появится свобода маневра, плюс зона безопасности, в которую может отойти Вильсон. Черт, да может даже плацдарм для высадки подкреплений с орбиты, когда те прибудут.

   Танкист закончил пристегивать экипировку. В последний раз похлопал по карманам, чтобы проверить, все ли на месте. Он не слушал меня все это время, поняла Елена. Wo Cao, он же пропустил мои слова мимо ушей!

   - Отдаю должное разведке 15-го Драконского, Чжоу. Ты гораздо осведомленнее меня. Но ты слишком погрузилась в болезненные фантазии. Разбить усиленный батальон Федеративных Солнц здесь? Ба! Это невозможно. Счастливо оставаться.

   Фэнг подхватил рюкзак и закинул его на плечо. Хмыкнул и взялся за ручку двери. Елена сорвалась с места и отбросила его руку в сторону, одновременно прижав дверь плечом. Фэнг попытался оттолкнуть ее, девушка уперлась и разом выпалила:

   - Стой! Их можно разбить. Спросишь, почему я это знаю? Откуда мне известно про твое письмо, про батальон Вильсон, про "Бестии" и про силы федералов? Я не могу пережить этот день!

   Ошеломленный ее натиском, танкист отшатнулся назад. Елена не дала ему перевести дух, и кратко пересказала события последних дней своей жизни. Сердце девушки замерло в груди, от возбуждения перехватило дыхание, но после каждой произнесенной фразы следующая давалась чуть легче. У нее наконец-то был слушатель.

   - Ты сбрендила, - заключил Фэнг, когда она закончила говорить. - Упилась водкой, перегрелась и сбрендила. Сдай пистолет, Чжоу, я отвезу тебя в госпиталь.

   - Да как тебе будет угодно, башка чугунная! Только бьюсь об заклад, здешний мозгоправ не назовет тебе ПБК, которая высаживается на Каприкорн. А я назову. Желтый флаг с жезлом, литеры R.L., оливково-зеленый камуфляж - это пятые Круцисские Уланы! Желаешь тактические знаки рот? А может, описать состав батальонной группы вплоть до модели танка?

   - Это все равно ничего не доказывает, - лицо танкиста потемнело, он избегал глядеть в лицо девушке. Фэнг присел на край стола, рюкзак шлепнулся рядом. - Этому знанию может быть логичное объяснение. Даже если все так, как ты говоришь, это невозможно проверить, пока федералы не постучатся в дверь.

   В дверь постучали. Чжоу вздрогнула от неожиданности, и, многозначительно взглянув на Фэнга, открыла. Вовнутрь просунулась голова одного из взводных.

   - Рота готова к маршу, санг-вей. Ждем только вас.

   Вот и конец, подумала Елена. Хреновый из меня дипломат. Нужно было просто пригрозить Маскировкой, как в прошлый раз... Она машинально бросила взгляд на часы. Было 2:17.

   Фэнг оставался сидеть на краешке стола.

   - Санг-вей? - осторожно переспросил взводный.

   - Сводку из Даоляня получили? - с подчиненным Фэнг заговорил своим обычным требовательным тоном.

   - Да, десять минут назад. - Взводный смутился и полез за инфопланшетом, - можете посмотреть по дороге.

   - Кернер. Читай сводку. Прямо сейчас, будь так любезен.

   - Так точно! Данные отрывочные. Похоже, по базе мехов из 15-го Драконского ведет огонь артиллерия. Зонг-шао Вильсон докладывает, что отходит к Даоляню, но контакта пока нет. Их преследует противник, численность не установлена, предположительно ядро одной дэвионской ПБК. Есть доклады о батальоне легких сил противника на шоссе М38, движущимся на юг. Мехи и танки.

   - И "Скаты" бомбят мосты через Квахэн, так?

   - Никак нет, санг-вей. Замечены "Бестии". Должно быть, ошибка, вряд ли векторные перехватчики задействовали для штурмовки...

   - Нет никакой ошибки, Кернер, - Фэнг вздохнул, и принялся расстегивать бронежилет. - Ох и жарко же в этой штуке... Отмени все. Технику рассредоточить, с брони все горючее снять. Мы остаемся.

   На лице сао-вея явственно отразилось неудовольствие, но возражать он не посмел. Вскинул руку к берету, щелкнул каблуками, и отправился восвояси. А ведь Овчинников на его месте принялся бы расспрашивать, - вдруг с досадой подумала Елена. Все-таки цветет расхлябанность у меня в подразделении.

   - Закрой дверь, Чжоу. Я, может быть, буду ругаться, - Фэнг с наслаждением, как от надоевшей ноши, избавлялся от баллистического жилета. Взвизгнула застежка, на стол шлепнулась тяжелая кобура с пистолетом.

   - Фэнг?

   - Что?

   - Спасибо.

   Танкист не ответил.

   - Я знала, что ты согласишься. Как и в тот раз...

   - Ты действительно пригрозила мне трибуналом?

   - Да.

   - А как же кодекс выпускника SIAMS?

   - Но ты-то о нем не знал!

   - Стерва.

   - Ври себе, сколько хочешь, - Чжоу улыбнулась уголками губ. - Я-то знаю, что ты полез в контратаку, чтобы спасти мой взвод.

  

   Восточные окраины

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 6:30

  

   Через небольшое чердачное окошко открывался вид на перегороженное несколькими грузовиками шоссе.

   Обзор, конечно, отсюда никакой. Впрочем, был бы обзор хорошим - тут бы сидела команда корректировщиков, а не передовой командный пункт. Елена, после короткой борьбы, распахнула присохшую раму и высунулась наружу.

   С водонапорной башни справа отсюда, метрах в двухстах, команде ее корректировщиков открывался куда более впечатляющий вид. Вторая группа разместилась у кромки леса дальше по шоссе, относительно недалеко от баррикады. Они натянули маскировочные сети и были неотличимы от кустарников даже с нескольких шагов - отсюда, конечно, не разглядеть.

   И будем надеяться, федералы их тоже не заметят.

   Все восточные предместья Дангхунга у шоссе М38 занимали четыре из шести взводов противотанковой пехоты Вэйшенга. Еще два взвода оборонялись на северной оконечности города, развернув свои орудия на заболоченную дельту Квахэн. Каждый взводный опорный пункт готовился к круговой обороне, каждая безоткатка, гранатомет или пулемет имели по несколько запасных огневых позиций. Оборону пехоты армировали ховертанки из роты Фэнга. Позиции ховеров тщательно рассредоточили, чтобы не допускатьскопления даже двух машин в одном месте, и не давать цели авиации или артиллерии федералов. Танкисты готовились действовать по схеме "бей-беги", выпускать два-три залпа по атакующим и быстро скрываться между зданиями, избегая ответного огня.

   Опасаясь возможного контрбатарейного огня, Чжоу распорядилась менять позиции лэнса РСЗО после каждого залпа, и менять позиции лэнса "Лонг Томов" после каждых трех выпущенных снарядов на ствол. Поэтому точность огня ее артиллерии очень сильно зависела от передовых наблюдателей, позиции которых были отмечены и привязаны к координатной сетке с особой тщательностью. Две команды корректировщиков просматривали все будущее поле боя, и были готовы наводить артиллерию в любую необходимую точку. Вдобавок к этому, вертушки должны были взлетать в 6:55, вне зависимости от обстановки, как раз к расчетному началу контакта. Они будут кружить над городом, следить за развитием обстановки, управлять перемещением артиллерии в роще к югу, а еще станут запасным вариантом для корректировки огня... если наземные команды будут ослеплены или уничтожены.

   "Фа-Шихи" Нормана Ли и две РСЗО РБД составляли резерв для контратак. Норман заспорил было, когда узнал, что не попадет в первую линию, но Чжоу была непреклонна.

   В итоге пехота, танки, и артиллерия готовили единую зону поражения на пути наступающего батальона федералов. Мы обрушим на них все, что есть. Дай бог, этого будет достаточно.

   Чжоу посмотрела вниз - в саду у дома, между изящных клумб, стоял штабной грузовик. Слышен резкий голос Нонгмина - кажется, он кого-то отчитывал по радио. Чуть дальше, на противоположной стороне улицы, за парой мусорных контейнеров притаился один из "Дрилсонов" Фэнга. Люки задраены, экипаж внутри, в полной боевой готовности.

   Пехотинцев Вэйшенга отсюда видно не было - только подготовленные запасные позиции.

   Совсем скоро. От напряженного ожидания сводило живот. Третий раз... на третий гребаный раз все должно же получиться! Мы готовы, план продуман, осталась только сущая мелочь - практика. Девушка нервно усмехнулась, и в который раз за минуту посмотрела на часы.

   Это Гора-2, - раздался голос корректировщика, - слышу противника, многочисленная гусеничная техника, приближаются по шоссе.

   Началось! Чжоу вздохнула с некоторым облегчением - похоже, федералы действуют по той же схеме, что и в прошлые раз.

   Девушка поправила гарнитуру и вызвала Фэнга.

   - Тигр, будьте готовы.

   - Не сомневайся, Везувий, - по голосу чувствовалось, что Фэнг ухмыляется.

   Только бы опять не рванул в безумную контратаку, взмолилась про себя девушка.

   - Я знаю, что делать, - Фэнг словно прочитал ее мысли.

   Через несколько секунд с водонапорной башни доложили о визуальном контакте. Колонна бронетехники федералов, приблизительно два десятка. Теперь грохот техники слышала и Елена, но деревья у дороги мешали ей что-либо разглядеть.

   С резким свистом "Дрилсон" разогнал двигатель до максимальных оборотов и сорвался в сторону восточной окраины, заполнив улицу клубами серой пыли.

   Почти сразу же по ушам ударил залп гауссов "Регуляторов", за которым последовала дробь выстрелов пехотных орудий. Чжоу заметила поднятые отдачей клубы пыли, вздымавшиеся вдоль первой линии обороны. Будем надеяться, что танкисты успеют сменить демаскированную позицию.

   Ответный огонь не заставил себя ждать - яркие вспышки автопушек на дороге. Искусственная молния ППЧ прочертила воздух, разнеся один из грузовиков перегородивших шоссе.

   У нас есть немного времени, прежде чем они развернуться в боевой порядок, чтобы выбить головную машину или две... Словно по желанию раздался грохот, над шоссе взметнулся дым и начал подниматься в небо черным столбом.

   Наконец, Елена смогла увидеть танки противника - запыленные, похожие на замшело-зеленые валуны неправильной формы. Бронетехника разворачивалась в линию поперек дороги, давя кустарник и мелкие деревья. Елена заметила как минимум два обездвиженных танка, правда расстояние не позволяло уточнить характер повреждений. Метров четыреста до Дангхунга, может чуть больше - прикинула девушка.

   В авангарде, как и раньше, тяжелые танки. Значит, средние идут вторым эшелоном чуть дальше. Пока что все по плану... Удивительно, правда? Огонь федералов тем временем начал усиливаться - пара домов с треском сложились внутрь себя, осколок с противным свистом ударил в крышу убежища Чжоу, несколько острых щепок пронеслись над ее головой.

   Она увидела "Регулятор" с изорванной юбкой, который, потеряв управление и заваливаясь на правый бок, врезался в стену и загорелся. Крошечные фигурки танкистов выпрыгивали из люков.

   - Стрелы, огонь по предусмотренному плану, - скомандовала она.

   Залпа отсюда слышно не было, но через несколько секунд дымовые следы РДД затянули небо. Ракеты сыпались за тяжелой ротой федералов, относительно грохота боя совершенно бесшумно. Небольшая вспышка и место падения закрывает облако густого сизого дыма - после залпа за спиной тяжелой роты выросла клубящаяся плотная стена.

   Тем временем, корректировщики уже давали новые данные - для залпа "тандерами", непосредственно перед наступающими танками - рота, оставив две или три машины, наступала клином.

   Выучка танкистов невольно впечатляла. Казалось, федералы не растерялись даже на долю секунды. Ведут огонь сходу и огонь меткий и плотный - весь передний край обороны превратился в горящие руины.

   Залп "тандеров" накрыл наступающие танки, почти сразу под гусеницами начали рваться мины. Строй рассыпался, большая часть танков осталась стоять, только два "Паттона" прорвались - один снес остатки баррикады из грузовиков, второй шел чуть сзади.

   Вот и Норману работа....

   - Везувий-главный вызывает Везувий-1. Цель готова. Накройте их, и все вокруг них!

   - В готовности, Везувий-главный, - отозвался Марк.

   Первый залп "Лонг Томов" ушел немного в сторону, повредив лишь один "Мантойфель". Второй и третий легли точно.

   Не часто есть возможность понаблюдать за результатами работы собственной артиллерии... Поле, на котором была остановлена девионовская рота, представляло собой настоящий рукотворный ад из огня и дыма, в котором в беспорядке стояли остовы боевых машин. С оглушающим треском рвались боеприпасы. Ничего живого видно не было.

   Чжоу удовлетворенно кивнула. Похоже, у меня все-таки есть шансы дожить до 3 июля...

  

   Центр города.

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская конфедерация

   2 июля, 7:01

  

   - Норман, слушай сюда, - в голосе санг-вей звучал совершенно несвойственный ей боевой задор. - Два танка федералов только что прорвались по шоссе в город, раздавили расчет ракетчиков на перекрестке, и сейчас укрылись в жилом квартале примерно на триста метров западнее водонапорной башни. Поднимай своих, бери оба Капкана и займись ими. Мне нужно, чтобы эти танки сгорели, и быстро.

   - Принято, Везувий. Уже отправляемся.

   Взвод бронепехоты располагался на многоэтажной парковке, выходящей прямо на центральную улицу Дангхунга. Неподалеку, под маскировочными сетями стояли обе ракетные самоходки РБД из лэнса прикрытия. Бой грохотал на восточных окраинах города, на удалении меньше километра - так близко, и так бесконечно далеко. Норман Ли был профессионалом, и понимал, почему Чжоу оставила его людей в резерве - но все равно ему была невыносима каждая секунда бездействия. Люди, хрупкие люди, не защищенные бронекостюмами, сражались и умирали, пока его "Фа-Шихи" ожидали приказов в тылу.

   Едва успев договорить, Норман поднял своих людей. Шестнадцать пар бронированных ног загрохотали по асфальту. "Фа-Шихи" бегом бросились к самоходкам и вскарабкались на них, используя магнитные захваты чтобы удержаться на броне. Движки взревели на полных оборотах, машины сорвались с места. Через минуту после получения приказа группа уже катила на перехват. Норман по радио согласовывал тактику с командиром Капканов.

   - Всем подразделениям, всем подразделениям, воздух! Один штурмовик, заходит с северо-северо-востока.

   Не дожидаясь команды, мехводы самоходок тут же направили машины на обочину и остановили их в тени ближайшей многоэтажки. Бронепехота попрыгала на землю. Одиночная "Бестия" промчалась на бреющем полете над их головами, скинув бомбы куда-то несколькими кварталами южнее. Гулко ухнули взрывы, запустив в небо дождь из обломков. На улицу посыпались стекла, выбитые взрывной волной. Среди плотной застройки пилоты федералов не могли уверенно отыскать цели, но их неточные бомбовые удары дорого обходились городу.

   После короткого марша группа прибыла на место. Капканы разделились, и взяли под контроль каждый из двух выездов из квартала. Половина бронепехоты осталась прикрывать самоходки. Оставшиеся два отделения разом задействовали прыжковые двигатели и взлетели на плоскую крышу многоэтажки. Сверху открылся замечательный вид на двор.

   Два прорвавшихся "Паттона" заняли позицию в дворике между пятиэтажными жилыми зданиями. Танки стояли метрах в двадцати друг от друга, башенные орудия наведены на подъездные пути. Любая появившаяся машина тут же получила бы снаряд в борт. К несчастью для них, Норман не собирался лезть по земле:

   - Внимание. Действуем по обычной схеме, прыжок - ройная атака, одно отделение на танк. Наш слева. Если успеют разогнаться - уходим в укрытие, не преследовать. Пусть ими займутся Капканы.

   Две четверки бронепехотницев по широкой дуге взмыли в воздух и устремились вниз, каждая к намеченной цели, используя реактивные струи только для того, чтобы уменьшить скорость падения до безопасной. Целью Норманна была широкая и плоская крыша башни левого "Паттона". Металл бронекостюма врезался в танковую броню, даже сквозь амортизирующий подбой удар болью отозвался в коленях. Не важно. Норман замахнулся, и обрушил всю мощь миомеров правой руки "Фа-Шиха" на тонкий башенный люк. Крышка проломилась со второго удара.

   Бронепехота 15-го Драконского сотни раз отрабатывала ройные атаки на учениях, и каждый боец знал свою часть работы. Один приземлился у переднего ведущего колеса и направил лазер на натянутые звенья гусеницы. Второй зацепился за верхнюю лобовую деталь и крушил ствол танковой пушки. Стоя на корме корпуса танка, третий выжигал двигатель сквозь вентиляционные жалюзи. Работой Норманна был экипаж башни. Засунув руку в проломленный люк, он выпустил вовнутрь струю пылающего напалма из огнемета. С момента прыжка вся операция заняла не больше пяти секунд.

   Второе отделение было менее удачливым. Их танк успел вовремя сорваться с места, не успевшие зацепиться бронепехотинцы посыпались с брони. Пулемет в кормовой нише башни выпустил длинную очередь в "Фа-Шихи", которые облепили вторую машину. Норманвновь поразился выучке федералов, но эта попытка была бесполезной: град пуль для бронекостюма был неприятным, но переносимым. Башня под ним глухо завибрировала от первого разрыва - похоже, пламя добралось до боеукладки.

   - Отходим, сбор по другую сторону здания. Очистить цели!

   Серо-зеленые "Фа-Шихи" кинулись врассыпную по извилистым траекториям, затрудняя вражеским наводчикам ведение цели. Часть бронепехотинцев вновь задействовала прыжковые двигатели и перескочила через здание, некоторые кинулись напролом через первый этаж. Норман прыгнул лишь после того, как последний из его бойцов покинул опасную зону.

   Экипаж оставшегося на ходу "Паттона" счел за благо отступить. Машина разогналась и выскочила из дворика, въехав прямо в сектор Капкана-1.

   ...В последние десятилетия значение ракет ближнего действия постепенно сходило на нет. Двигатели становились мощнее и легче, системы охлаждения - эффективней, что позволило даже легким машинам кратно увеличить свою огневую мощь по сравнению с предшественниками времен Наследных войн. Вторжение кланов с их устрашающим арсеналом еще сильнее подстегнуло интерес к разработке дальнобойного оружия. На современном поле боя мало что решалось на кинжальных дистанциях, достижимых для тяжелых и неточных РБД. Но эти неуклюжие ракеты все еще несли в два раза более тяжелые боеголовки, чем их дальнобойные аналоги. А в тесноте городского боя их головки самонаведения вполне успевали захватить цель.

   Полный залп РСЗО РБД состоял из шести десятков таких ракет. Капкан-1 выпустил их все в борт отступающего "Паттона" с дистанции менее полусотни метров.

   Воздух между двумя машинами взорвался. Облако шрапнели, состоящей из обломков двигателей ракет, обтекателей боеголовок и капель испарившейся от чудовищного жара брони, разлетелось во все стороны. Десятки попаданий сорвали резинометаллический экран и опорные катки, разорвали гусеницу на отдельные звенья. Борт за ними оказался пробит, боеголовки рвались внутри, превращая внутренности машины в кипящий шлак. Уничтоженный танк запылал и замер.

   - Это Красный охотник. Прорвавшийся противник уничтожен, потерь нет. Готовы продолжать, прием.

   Вокруг Норманна перегруппировывался его отряд. Внутри подбитых машин рвались снаряды. Чжоу не отвечала несколько минут, занятая сложной партией с синхронным перемещением на новые позиции обоих артиллерийских лэнсов.

   - Красный охотник, это Вэйшенг. Отличная работа. Я одолжу вас у вашего санг-вей на время? Пехота федералов атакует позиции второго взвода к северу от шоссе. В поддержке ховертранспорты и два танка, прием.

   Дух устоит против стали. Но плоть лучше прикрыть бронекостюмом. В двух минутах от нового боя Норман был счастлив, как никогда.

   - Принято, мы будем там. Охотники, по машинам! Мы выдвигаемся.

  

   Восточные окраины

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 8:15

  

   Восточная часть Дангхунга была объята огнем. Давший приют штабу Чжоу особняк занялся после того, как стену прошил шальной луч ППЧ. Дом пришлось покинуть - сейчас он полыхал вовсю. Теперь штабной радиофургон укрылся в узком проулке. Оттуда, конечно, практически ничего видно не было. Но похоже, к этому моменту федералы потеряли все средства глушения, и радиосвязь работала без перебоев.

   Было ясно, что бой постепенно затухает. Рота ховертанков Фэнга полностью потеряла два лэнса, включая машину командира. Сейчас оставшиеся машины почти исчерпали боекомплект, и вели вялую перестрелку с остатками средней бронетанковой роты, которая, судя по всему, отказалась от идеи вступить в город.

   Мотопехота противника увязла в боях с пехотой Вэйшенга, но постепенно продвигалась вперед.

   Но в целом... в целом... девушка выдохнула. Кажется, Дангхунг мы не сдали.

   - Это Закат-2, вижу движение в лесу, к югу от города, - внезапный доклад одной из вертушек заставил Чжоу вздрогнуть.

   К югу? Что за черт? Наших там быть не должно, да и противнику тоже не проехать.

   - Говорит Закат-1. Закат-2 сбит! Закат-2 сбит! - пилот второго вертолета был в панике, - сильный зенитный огонь из леса, выполняю маневр уклонения.

   Только этого не хватало... Конечно, сбить легкий "Феррет" нетрудно, но ощущение ускользающего сквозь пальцы контроля над ситуацией неумолимо усиливалось с каждой секундой. Если противник приблизится к городу, то он обязательно врежется в позиции артиллерии. Пройти мимо и не заметить "Лонг Томы" попросту невозможно.

   Подавив приступ паники, Елена вызвала роту.

   - Везувий-главный Везувию-1, немедленно уходите, - к югу от вас противник! Бросайте все, заходите в город.

   - Я видел, как упал "Феррет", - мрачно отозвался Овчинников. - Мы уже выдвигаемся.

   Хоть бы они успели, взмолилась девушка. Ей казалось, что она шагает по тончайшему лезвию.

   - Это Везувий-1, всем, - Голос Марка был напряжен. - Вижу мехов противника. Две средних машины, предположительно "Центурионы". По нам ведут огонь.

   - Марк, срочно отходи, спасайте себя и орудия, остальное бросайте на хрен! - Елена кричала в микрофон. Харрисон не так давно доложила, что расстреляла весь боекомплект, Фэнг погиб, его ховертанки небоеспособны... Дэвионовские мехи пожгут артиллерию, и в считанные минуты окажутся в центре города. А останавливать их нечем.

   С юга доносились выстрелы тяжелых автопушек.

   - Везувий-один!

   Нет ответа.

   - Марк! Марк! Отвечай, черт бы тебя побрал! - К горлу подступил комок.

   - Это Вэйшенг, - голос старика был усталым. - Я собрал всех своих, кто остался на ногах. С нами еще пара "Фа-Шихов". Мы выдвигаемся на юг.

   - Пешком?

   - Федералы были столь любезны, что одолжили нам парочку почти не поврежденных ховеров, - рассмеялся Вэйшенг.

   - Это же чистое самоубийство! И мехов там наверняка не два.

   - Мы точно ляжем все, если ничего не предпримем. Не волнуйся, девочка, старая собака знает пару трюков. Пожелай мне удачи, мей-мей.

   - Доброй охоты, - выдавила из себя Елена.

   - Вот спасибо! Отключаюсь!

   Елена до боли сжала кулаки. Все летит к черту! И тотчас одернула себя - соберись, не расслабляйся!

   Она осмотрелась - найти бы хоть какое-то место повыше. В отдалении стоял еще один коттедж, чуть пониже и более хлипкий, чем хотелось бы, но выбирать не приходилось. Подозвала Нонгмина:

   - Адъютант, переносим КП в тот дом, отсюда я ни черта не вижу. Мне нужна связь и хоть какая-то охрана. Приступайте.

  

   Сао-шао Вэйшенг, придерживая ракетомет правой рукой и тяжело размахивая левой, одним махом преодолел все пролеты до третьего этажа. Три человека с еще одним ракетометом бежали за ним по пятам.

   Уфф. Годы берут свое, что и говорить. И молодежь нынче пошла шустрая, еле успевал держаться впереди. Он снял шлем и вытер испарину со лба, после чего осмотрел улицу за окном. Самое то.

   Брошенный офис в угловом здании выходил окнами на юг и восток, обеспечивая хороший обзор и сектора обстрела. Здесь и дальше на юг вдоль широкой улицы расположились его солдаты. Последняя надежда Поднебесной. Сейчас, год назад, двадцать лет назад... Всегда...

   Нестись сломя голову и спасать "Лонг Томы" было поздно. Да и, как доложил уцелевший "Феррет", спасать там было особо нечего.

   Мехи двигаются с юга, и вряд ли их пилоты захотят продираться огородами, цепляясь за провода и антенны. Маневр для не имеющих прыжковых дюз "Центурионов" был бы там крайне затруднен. А эта прекрасная заасфальтированная улица - отличный путь для эффективного, и (что важно для самодовольных ублюдков) эффектного входа в город.

   Трофейные ховеры припарковали во дворах, от их легких пулеметов не будет никакого проку в этом бою. Пехота мелкими группами заняла подвалы и первые этажи. Три "Фа-Шиха" укрылись в тени здания.

   А вот и противник - первый мех появился в конце квартала, следом за ним еще один. Не обманули, как есть два "Центуриона", идут быстрым шагом.

   - Ну что, ребятки, начинаем, - выдохнул сао-шао, и привычно поймал человекоподобную машину в сетку прицела, одновременно раздавив только что прикуренную сигарету. - Цель - ведущий "Центурион".

   Дымные следы десятка ракет расчертили улицу, большая часть ударила в первого "Центуриона". Мех зашатался, но скорости не сбавил. Поднял автопушку и ответил беглым огнем по зданиям.

   Вэйшенг увидел выпрыгнувших из засады бронепехотинцев. Двоим удалось зацепиться за броню "Центуриона", третий промахнулся и тотчас был раздавлен тяжелой ногой машины. Старик поморщился.

   - Перенести огонь. На броне наши, - скомандовал он.

   Мехвоин начал вращать конечностями машины, пытаясь скинуть гостей, но Вэйшенг с удовлетворением заметил, что бронепехотинцы крепко держаться - один на загривке меха, второй у талии. И, кажется, уже начали работать.

   "Центурион" пошатнулся, почти сразу раздался мощный взрыв, оторвавший руку с автопушкой. Мех тяжело осел на землю. "Фа-Шихи" отбросило на асфальт, где они застыли без движения, напоминая раздавленных жуков..

   - Один есть! - Вэйшенг торжествующе вскинул кулак. Радиочастота разразилась торжествующими возгласами.

   Второй "Центурион" начал пятится назад к перекрестку, продолжая вести огонь. Вэйшенг увидел, как отделение с магнитными минами выскочило из подвала для атаки, но было скошено единственным выстрелом кластерной автопушки. Заряд ППЧ из-за спины "Центуриона" превратил угол здания в пылающие руины.

   Вот и подмога - "Цезарь" и "Джавелин" стояли на перекрестке. "Центурион" соединился с ними, и тройка мехов осторожно двинулась вперед, методично расстреливая здания.

   - Всем отступать, - скомандовал сао-шао.

   На общей частоте докладывали, что пехота Дэвиона продвигается к центру города. Остатки танковой роты преодолели минное поле и тоже вступают в город. Прости, девочка, но видно пришел и наш черед. Да, у горстки людей, что остались от его учебного батальона, хватит сил на еще одну атаку.

   Он оглядел лица солдат. Все ветераны, как один. Все скалились.

   - Подпустим их поближе и атакуем. Как всегда, - старик широко ухмыльнулся в ответ.

  

   Въезд с шоссе М38

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Марка Сарны

   Федеративные Солнца

   2 июля 3068, 9:22

  

   - Стоять! Руки вверх!

   Хриплый голос человека на взводе. Ворвавшийся в комнату пехотинец ткнул в сторону Чжоу стволом укороченного автомата. У дверей двое его товарищей держат под контролем все помещение.

   Елена, шатаясь, поднялась на ноги. После взрыва светошумовой гранаты в таком тесном помещении перед глазами плясали зайчики. Голова трещала. Она огляделась по сторонам: тело связиста у разбитой рации, китель стремительно темнеет от дырки в груди. Нонгмин, единственный кто успел отреагировать, лежит ничком на полу, на месте убитый очередью. Пахло порохом, кровью и ненавистью.

   - Руки! - дэвионовский пехотинец выдернул пистолет у нее из-за пояса. Второй проверил тела, пинком отбросил автомат Нонгмина. Кто-то сноровисто обыскал ее, вытащил все документы из карманов. Оглушенную Елену пошатывало, мысли с трудом оформлялись в вяжущей отрешенности. Это не я. Это происходит не со мной.

   Солдат вывел, почти выволок ее сквозь первый этаж на улицу. Стенки коттеджа были иссечены осколками, под ногами хрустела кирпичная крошка. Штабной радиофургон тихо дымил от прямого попадания. На цветочных клумбах видны следы сапог. Бой затихал, только иногда неподалеку слышался грохот выбиваемых дверей, перестук автоматов и хлопки гранат - пехота федералов зачищала окрестности. После грохота тяжелых орудий тишина казалась оглушительной.

   Елену привели к стенке какого-то дощатого сарая, где на земле уже сидело около десятка пленных солдат Капеллы. Большинство из батальона Вэйшенга, двое танкистов в почерневших комбинезонах. Многие были ранены. Все молчат, хмуро смотрят на носки ботинок. Двое солдат Дэвиона стоят неподалеку с оружием наизготовку. Конвоир Елены подошел к ним, перебросился несколькими словами, раздал сигареты из пачки.

   Девушка успела заметить на пачке красную пагоду с цепочкой иероглифов. Трофейные.

   Проиграла. Опять. Мы бросили против федералов все силы, но те все равно прошли, пусть и с большими потерями. Только стоило ли оно того? Батальон Вэйшенга перебит, как и рота Фэнга, артиллерию в клочья разнесли мехи, полгорода лежит в руинах... а я сама в плену. Девушка едва сдерживалась, чтобы не расплакаться от злобы и бессилия.

   К курящим охранникам подошла новая группа солдат во главе с сержантом. Тот ткнул пальцем в Чжоу и приказал следовать за ним. Елена поднялась на ноги, в последний раз оглянувшись на товарищей по несчастью. Пленные солдаты, не мигая, глядели ей в след.

   На этот раз ее вели несколько кварталов, почти до самой окраины города. Бронированный ховер с антенной спутниковой связи и ярким солнечным диском на борту. Рядом, слегка согнув колени, стоит десятиметровая громадина "Цезаря" с безголовым шарообразным торсом и трехпалыми ступнями. Мех заглушен, кокпит открыт. Периметр вокруг машин сторожит целый взвод охраны.

   Возле ховера стоят офицеры: рослый подполковник хорошо за тридцать с пехотными петлицами. Он спокоен и собран. Рядом с ним девушка-капитан, рыжие волосы собраны в длинную косу. У нее пронзительный, холодный взгляд... наверняка S-2, старший офицер разведки батальона. Третий - мехвоин в шортах и расстегнутом хладожилете, держит нейрошлем на сгибе локтя. На блестящем от пота торсе татуировка: карикатурный качок разрывает пасть дракону с катаной. Вся троица смотрит на пленную.

   Елена машинально расправила плечи и вскинула голову. Судя по снисходительной улыбке мехвоина, вышло не слишком-то уверенно. А, плевать. Пусть скалится.

   Подполковник заговорил первым. Его мандаринский был грубоват, не хватало тональностей, но звучал вполне понятно:

   - Назовите ваше имя и звание.

   - Санг-вей Елена Чжоу. 15-й Драконский полк, почетные граждане Капеллы.

   Елена выпалила это одним духом. Еще никогда она так не гордилась принадлежностью к своей части.

   Капитан с рыжими волосами кивнула. Только сейчас Елена заметила у нее в руках стопку документов. Подполковник подошел на шаг ближе и передал Чжоу ее бумажник и личные снимки. Блокнот и офицерскую книжку федералы оставили себе.

   - Надо думать, вы и командовали обороной? Можете говорить свободно, вам ничто не угрожает.

   - Нет, - Елена прочистила горло. - Я офицер артиллерии. Здесь командовал санг-вей Фэнг.

   Прости меня, Лиан. Я точно знаю, что ты погиб... А вот Вэйшенг может и выкарабкался.

   - Где он?

   - Погиб в бою.

   - Ясно, - подполковник федералов оценивающе смотрел на девушку сверху вниз. За его спиной капитан делала какие-то пометки в журнале.

   - Жаль. Я бы не отказался поговорить с этим Фэнгом, он совершил почти невозможное. Едва не остановил мой батальон. Город оказался крепким орешком.

   Чжоу вслепую убрала снимки в нагрудный карман. На верхнем снимке была ее семья, отец и мама на прогулке в ботаническом саду Тиан-Тана. Елена знала, что расплачется прямо здесь, стоит ей увидеть их лица.

   - Любой офицер поднебесной совершил бы то же самое. Мы никогда не сдадимся. Никогда не покоримся захватчикам.

   - Боюсь, это уже произошло. Я развею ваше неведение. Около восьми утра зонг-шао Вильсон приняла предложение о капитуляции... и сдалась вместе с остатками своего батальона и персоналом базы. Правда, перед этим они успели подорвать свои оставшиеся мехи. Этот мир официально считается покоренным после десяти часов вторжения. Скорее всего, ваши войска были последним узлом сопротивления на всем Каприкорне III.

   Елену затрясло от этой мысли. Она опустила голову, внимательно рассматривая трещинки на асфальте. Гнусная ложь. Вранье и обман. Только не так. О, как ей хотелось рассмеяться в лицо подполковнику, заявить, что ее на мякине не проведешь... и уйти на расстрел с гордо поднятой головой, как герои из детских книжек. Но умом она понимала, что федерал говорит правду. Ее последний бой был не только безнадежным, но и бессмысленным. Она сражалась в уже проигранной битве, и невольно привела к гибели множество хороших людей.

   Интересно, а почему асфальт вдруг подпрыгнул вверх? В глазах потемнело, ноги подкосились. Елена упала в обморок, успев услышать предостерегающий окрик подполковника...

  

   Четвертая жизнь.

  

   Район трущоб

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 00:19

  

   ...Елена резко вскинула голову, пытаясь сообразить, где она.

   Темно. И воняет.

   Сквозь щели в стене пробивался теплый свет керосиновой лампы и слышался приглушенный разговор. Чжоу осмотрелась насколько позволяло освещение. Небольшая комната, драные циновки, по углам мусор, под головой мешок с какой-то крупой, вход закрыт плотной занавесью.

   Елена была без ботинок, но все остальное было при ней, включая кобуру с пистолетом. Стало быть, она не в плену у федералов... значит...

   - Значит, у нас снова 2 июля, - мрачно сказала она вслух. Голос был хриплым, во рту ощущался отчетливый привкус рисовой водки.

   Конечно, ситуация оставляла некоторый простор для толкований, но в оптимистичные объяснения Елена не верила. Больше нет. Девушка поднялась с циновок, нетвердым шагом подошла к дверному проему и отдернула занавеску.

   В до боли знакомой большой комнате хижины сидела вчерашняя учительница, а с ней какой-то парень лет восемнадцати, такой же загорелый и одетый в залатанную домотканую рубаху. В руках у обоих глиняные чашки. Появление Чжоу оборвало их разговор на полуслове.

   Все было как вчера, разве что миномет вытащили из угла и выложили аккуратными рядами мины. Старый добрый 60 мм, надежный друг каппеланских пехотинцев, неосознанно отметила про себя Чжоу.

   - Доброй ночи, джанши, - поздоровалась учительница. Парень ограничился коротким кивком вместо приветствия.

   - Доброй, - поморщилась Елена, - дети ушли? - спросила она, не особо понимая к чему. Так, разговор поддержать

   - Только что, - кивнула учительница. - Молодые граждане Капеллы должны спать ночью, если есть такая возможность. Садитесь, пожалуйста, - не спрашивая, учительница достала третью чашку и налила в нее дымящуюся коричнево-зеленую жидкость из знакомого чайника.

   Елену передернуло. Всякая жажда пропала сразу.

   - Спасибо, - она вертела в руках шершавую чашку, не зная как начать разговор. Кожу жгли пристальные взгляды двух пар глаз.

   - Сегодня 2 июля? - наконец выпалила Чжоу.

   - Верно, - учительница кивнула. Проклятье, какие же у нее глазищи... Елена казалось, что она смотрит в черную и уютную бездну. Хоть бы черт живьем забрал проклятого старикашку!.. Или наоборот, и все это - мой персональный ад? Мысль была утешительна возможностью пустить все на самотек, и ввиду этого пресечена на корню.

   - Вы пришли к нам на урок, но, видимо, почувствовали себя плохо - и я уложила вас отдыхать, - продолжила учительница, - детей пришлось отпустить, чтобы они вам не мешали.

   - Долго я лежала? - простонала Елена, чувствуя, как стремительно ускользает отпущенное ей время.

   - Минут десять, не больше.

   Елена посмотрела на часы. 00:21... значит, время еще есть. С опаской она отпила глоток горячего чая. Концентрация заварки убийственная, но вроде чай как чай. Чжоу еще раз окинула взглядом все военное снаряжение в комнате.

   - И много у вас людей?

   Парень вскинул бровь, но ничего не сказал. Учительница серьезно посмотрела на собеседницу:

   - В нашей ячейке около сотни проверенных бойцов и еще около пятидесяти новобранцев.

   Парень насупился:

   - Мэйлинь! Зачем ты разглашаешь...

   - Помолчи, - учительница одернула его необычайно резко, - кому нам вообще доверять, если не джанши? Можешь считать, что так подсказывает мне женская интуиция - она улыбнулась, смягчив вызывающую отповедь.

   Парень что-то неразборчиво буркнул и долил себе еще чая. Чжоу с любопытством наблюдала за перепалкой. Интересно, между этими двоими есть что-нибудь? D'un Yi Shia, да о чем я думаю!

   - Вы знаете, что утром в городе будет батальон федералов? - Елена с вызовом посмотрела на учительницу.

   - Похоже на то. Конечно, если вы их пропустите.

   - У нас не хватит сил сдержать их, - Чжоу помотала головой. - Поверьте, я... много думала об этом. Никто не сможет остаться в стороне. Настал час тяжелых решений, де гуани. Иначе ваши ученики, Мэйлинь, должны будут осваивать пулеметное дело на практике. Вы хотите этого? - Елена невольно вспомнила рыженькую Марию, саму ростом с пулемет. Она сможет убить двух или трех федералов сейчас... или вырасти.

   Мэйлинь закусила губу, но промолчала. Чжоу продолжила:

   - Мне понадобится помощь ваших бойцов. Я вместе с остальными джанши могу остаться защищать город, но в этом случае он неминуемо будет разрушен. К закату на ратуше, или на ее руинах, будет висеть флаг с Солнцем.

   - И вы готовы спасать людей? - спросил парень. Лицо его мрачнело все сильней с каждым услышанным словом.

   - Готова, но мне понадобится помощь, - Чжоу достала блокнот и быстро набросала записку. - Прежде всего, это нужно передать сао-шао Вэйшенгу, его штаб находится в пожарной части...

   - Ho Tze Duh Pi Gu, да за кого ты... - парень открыл было рот чтобы возразить, но осекся, встретив осуждающий взгляд Мэйлинь. - How. Дальше.

   - Еще нам нужен транспорт, чем больше, тем лучше. Ваши люди смогут найти хотя бы десяток автобусов или грузовиков?

   - Трудно, но возможно, - парень медленно кивнул, - Я соберу людей.

   Он забрал записку и ушел, ворча себе под нос. Чжоу поймала на себе взгляд Мэйлинь. Немигающая, бесстрастная черная бездна. Выдержать такое было тяжело.

   - Вы точно знаете, что делаете? - спросила учительница.

   Да черта с два.

   - Нет, - Откровенно ответила Чжоу, поднимаясь на ноги. Она проверила все ли при ней - как бы ни сложился день дальше, в эту хижину она больше не вернется.

   - Но без меня здесь все развалится. Танкисты уйдут, Вэйшенг останется и примет безнадежный бой, а вы слишком привыкли играть по собственным правилам. Мне придется заставить всех работать сообща, иначе никто не доживет до заката. А я и так видела слишком много смертей. Пойдемте, время не ждет.

   Чжоу вышла наружу первой. Мэйлинь последовала за ней. Запирая дверь, она спросила:

   - Куда мы направляемся?

   - В гости. Если можно, помолчите, пожалуйста, мне надо подумать.

   Мэйлинь улыбнулась.

   - Вы же говорили, что у вас есть план.

   - Есть, - Чжоу вздохнула, - но сделать союзником человека, которому ты час назад разбила нос, задача нешуточная.

  

   Трейлерный парк

   Дангхунг

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская конфедерация

   2 июля, 0:40

  

   Как и следовало ожидать, появившаяся в бытовке трейлерного парка делегация ничуть не обрадовала танкиста. Фэнг откозырял Вэйшенгу, скользнул безразличным взглядом по Чжоу, но настоящие эмоции вызвало появление Мэйлинь. Одетая в укороченные камуфляжные штаны и темную рубашку, та выглядела совершенной замарашкой, по недоразумению попавшей в высшее общество.

   - Стоп, а это еще кто? - Фэнг бесцеремонно ткнул пальцем в сторону девушки. Прежде чем Чжоу успела вмешаться, та ответила сама:

   - Мэйлинь Шао, я работаю санитаркой в деревне. Чжоу-нюйши была настолько добра, что наняла меня в качестве проводника по окрестностям, - Мэйлинь хищно оскалилась, блеснув белозубой улыбкой. Невинный тон резко контрастировал с ее полувоенной одеждой.

   Вэйшенг раздраженно пожал плечами. По виду Фэнга можно было сказать, что полученный ответ его не удовлетворил. Елена поспешила проскользнуть ближе к столу и подняла руку, унимая зарождающуюся перепалку. Чер-рт, как же я не люблю быть в центре внимания.

   - Помимо сказанного, гражданка Шао руководит местной ячейкой чжаньчжэн де гуань. И я решила собрать вас всех вместе, чтобы мне не пришлось повторять одно и то же несколько раз. Время дорого. Bi Jweh и слушайте, наконец!

   Три пары глаз повернулись к ней. Вэйшенг, лицо покрыто сетью морщин, седые волосы зачесаны назад. Готовый взорваться Фэнг непроизвольно двигает скулами. Мэйлинь... неподвижный бесстрастный взгляд огромных черных глаз. Она едва заметно кивает и тепло улыбается. Почувствовав поддержку, Елена слегка успокоилась.

   - Сегодня будет крайне тяжелый день. Наш противник - одно из элитных соединений Дэвиона, 5-ая ПБК Круцисских Улан. В эту минуту их ударные части атакуют позиции батальона Вильсон у Даоляня. Поэтому мехи не придут, и, что более важно, мы сами не сможем пробиться к ним. Второе, на город движется батальонная группа федералов: две танковые роты, рота мотопехоты, средний лэнс мехов плюс поддержка артиллерии и авиации. Они будут здесь после рассвета, приблизительно к семи утра.

   Вэйшенг прокашлялся. Старику явно хотелось курить.

   - Поразительно точные данные, санг-вей. Откуда они у вас?

   - В основном из данных радиоперехватов 15-го Драконского, и еще благодаря помощи осведомителей де гуаней, - не моргнув глазом соврала Елена. - Наверняка вы получите подтверждение по собственным каналам через пару часов, но мы не можем себе позволить потерять столько времени. Нужно немедленно начинать действовать.

   - Пожалуй, вы правы, - Вэйшенг кивнул. - Фэнг, надеюсь, здесь у вас имеется карта города? Надо выбрать место для оборонительных позиций.

   Танкист рефлекторно полез в планшет и расстелил карту на столе.

   - Только стометровка... Но, при всем уважении, сао-шао, батальонная группа нам не по зубам. Разумнее будет покинуть город.

   - То есть как это - покинуть? Что вы хотите этим сказать, санг-вей?

   Старик оторвался от плана местности и требовательно посмотрел на танкиста. За много лет службы Вэйшенг привык пользоваться авторитетом заслуженного командира, и нередко одного резкого тона было достаточно, чтобы осадить зарвавшегося собеседника. Но Фэнг был молод, упрям, и скроен из совершенного другого теста, чем пехотные капралы и сержанты.

   - Откровенно говоря, я отдал приказ своей роте готовится к передислокации еще час назад. Сведения санг-вей Чжоу только подтверждают мою правоту. Я не собираюсь сжигать свои танки в бесполезной попытке остановить федералов здесь.

   - Твои танки? Ах ты мелкий Bei Bi Shiou Ren в модной беретке! Эти танки служат Поднебесному престолу! Народ голодает и отдает последнее, чтобы оснастить армию, а ты хочешь оставить город на милость Дэвиона? - Вэйшенг нервно достал сигарету и показательно щелкнул портсигаром перед носом танкиста. Фэнг с безразличным видом проигнорировал этот жест. - Чжоу, как вам нравится этот молодчик?

   - Вообще-то он прав. Даже соединив наши силы, мы не сможем остановить федералов. И вдобавок, город будет разрушен.

   Вэйшенг обернулся к артиллеристке. В его глазах мелькнуло нечто, что Чжоу прежде никогда не видела. Разочарование. Презрение.

   Фэнг простер ладони в ее сторону, молчаливо подчеркивая значение произнесенных слов.

   Елена сглотнула комок слюны.

   - Да, оборонятся здесь бесполезно. Поэтому мы будем атаковать.

   Вэйшенг поперхнулся сигаретным дымом. Фэнг взревел, как раненный буйвол. В углу тихо прыснула Мэйлинь. Чжоу дала эмоциям улечься, и продолжила:

   - Если федералы развернуться в боевые порядки, наладят взаимодействие, подключат тяжелое оружие - мы проиграем. У солдат 5-й Круцисской огромный боевой опыт и прекрасное оснащение, у нас нет шансов переиграть их в открытом противостоянии. Наша единственная надежда - удар на наших условиях, внезапный и сокрушительный. И я знаю, как это сделать.

   - Примерно в пяти километрах к северу от города есть мост, который они должны будут пересечь. В авангарде федералов всегда идут танки, пехота и части поддержки прикрываются ими, как щитом для развертывания. Мы пропустим голову колонны на наш берег, остановим танки на минном поле... а потом мои "Лонг Томы" обрушат мост. Батальонная группа окажется разделена на две части, которые не смогут защитить друг друга. Моя рота с учебным батальоном сао-шао Вэйшенга займется танками на южном берегу, и одновременно с этим твои ховертанки, Лиан, пересекут реку и ударят по тылам федералов на северном берегу. Ты возьмешь на броню мои "Фа-Шихи" и столько противотанковых команд, сколько сможешь поднять. Мы свяжем боем их танки, но на другом берегу останется их мобильная артиллерия, большая часть пехоты, и главное - четыре меха. Ты должен их убить.

   В комнате повисло молчание. Стало настолько тихо, что был слышен треск горящей сигареты в руках старика. И конечно, затянувшуюся паузу первым нарушил Фэнг.

   - Ты сбрендила, Чжоу. Упилась водки, перегрелась и сбрендила. Я никогда не пошлю своих людей в подобное безумие.

   - Ты прав, Лиан, я сошла с ума. Нет иного пути. Мы не разобьем их, если будем действовать обычными методами. - Елена подошла ближе и взяла танкиста за руку. Тот вздрогнул, как от удара током.

   - Да что ты о себе возомнила, Чжоу, - хрипло и тише. Казалось, от простого прикосновения тает не только воля Фэнга, но и его голос. - Кто назначил тебя старшей, кто дал право предлагать подобное?

   - Это не предложение, Фэнг. И даже не приказ. Это выходит за рамки твоих обязанностей гражданина и офицера. Но ты все равно сделаешь, как я говорю. В академии много говорили о победах прошлого, чтобы мы ощутили себя причастными к чему-то большему, чем мы сами. Долгая череда предшественников. Долгая череда потомков. Воинская элита нации. Я стала офицером Почетных граждан, и ношу тот же знак, что и защитники величия Звездной Лиги века назад. Честь 15-го Драконского теперь зависела и от меня. Мне сказали, что я должна гордиться принадлежностью к своему полку. И я горжусь до сих пор. Но теперь, после всего увиденного, я нахожу, что выбор между честью и небытием лицемерен и фальшив. Человек умирает, он попросту перестает быть, и даже не может услышать тот ворох пустых слов, что мы предлагаем ему взамен.

   - Правда состоит в том, что вне зависимости от исхода будущего боя, десятки, а может быть, сотни людей умрут без осязаемой причины. Вильсон будет окружена и разбита, а без мехов ее батальона гарнизон этого мира перестанет существовать. 5-я Круцисская одержит победу. Поднебесная держава потеряет Каприкорн III - возможно, на несколько поколений. Возможно даже, что сама судьба нашего государства сейчас лежит на весах. Наш бой не решит ничего. Мы не перевернем ход кампании, как бы вам всем не хотелось это услышать. В такой ситуации мысли о капитуляции - достойной капитуляции - вполне естественны. Солдата нельзя винить за желание выжить.

   - Ты знаешь, Лиан, как народ называет нас? Джанши. Воины. Те, кто добровольно рискует собственной жизнью в состязании с такими же отверженными. Мы можем убивать на расстоянии и управлять машинами как собственным телом, но суть осталась прежней: мы дети Каина, братоубийцы, готовые оборвать чужое существование для того, чтобы продолжить свое. И нести свое проклятие дальше, как знак гордости. Я сама выбрала армейскую карьеру - не потому что хотела убивать, но чтобы другим не пришлось занять мое место.

   - Я больше не человек, Лиан. Не гражданин. Больше, чем гражданин, с тех пор как впервые надела военную форму. Я заряжена, наведена и выпущена, как снаряды моих орудий. Смысл моего существования заключается в том, чтобы нести смерть врагам моего государства. Я не могу позволить ни одному из захватчиков безнаказанно ступать по земле Поднебесной. Потому что они такие же, как и я. За каждым из них - длинная череда будущих вторжений, которые обязательно случатся, если я проиграю бой. Я могу сдаться, но тогда они просто пойдут дальше. Сейчас, сегодня, и в будущем. И надеть военную форму придется другим.

   - Мы давно сделали ставки, друзья, и я собираюсь сыграть свою. Кто пойдет со мной?

   Фэнг не смог выдерживать ее взгляд и отвернулся. Ладонь Чжоу покоилась в его руках. Девушка все не решалась отойти, боясь в глубине души, что стоит ей убрать пальцы, и ей рассмеются в лицо.

   Вэйшенг прочистил горло. В наступившей тишине этот звук показался нарочито сухим и грубым.

   - Санг-вей Фэнг, я отправлю с вами свой лучший истребительный взвод. Двадцать четыре человека с реактивными гранатометами и пусковыми РДД. Сможете их разместить?

   Танкист молча кивнул.

   - Что же, ребятки, тогда мне пора готовится к банкету. Пеший марш на пять километров занятие нелегкое.

   - Вам не придется идти пешком, уважаемый сао-шао, - тут же отозвалась Мэйлинь. Мои люди подгонят транспорт в течение получаса. Боюсь, большая часть будет фермерскими грузовиками, но, по крайней мере, вам не придется тащить боекомплект на руках.

   - Благодарю, гражданка Шао.

   - Как ты собираешься удержать танки, Чжоу? - тихо спросил Фэнг. - Я выполню свою часть, можешь быть уверена. Но на вашем берегу останутся две танковые роты... а в поле вам хватит и одной.

   Елена прикусила губу. Она пережила (вернее, не пережила) последствия танковой атаки на пехоту Вэйшенга. А ведь тогда у них была бронепехота Норманна Ли и укрепленные позиции в городской застройке... Оставалась надежда на мины, но большинство танков все равно преодолеют заграждение - хотя бы по следам гусениц своих товарищей.

   - С этим я тоже помогу, - Елена не могла увидеть улыбки Мэйлинь, но почувствовала ее. - Мы не сможем сражаться, как это делают джанши, но мы умеем охотиться на танки. Я организую засаду у моста. Многие ее не пройдут.

   Чжоу обернулась с радостной искрой в глазах.

   - Что вам для этого нужно, Мэйлинь?

   - Строго то, что я скажу. После того, как федералы встанут на минах, вы подождете пять минут и выпустите по колонне полный залп РДД. Две трети ОФ, треть дымовых. Спустя еще полторы минуты второй залп, все дымовые. Вам ясно, уважаемая джанши?

   Лицо Мэйлинь посерьезнело при этих словах. Вернулся ее сосредоточенный, немигающий взгляд. На Чжоу вновь смотрела командир ячейки иррегулярных частей, жесткая и умелая.

   - Предельно ясно. Что-нибудь еще?

   Мэйлинь колебалась мгновение.

   - Скажите, а в доспехи вашей бронепехоты встроены видео-рекордеры?

   Чжоу ошарашено хлопнула глазами.

   - Что? Да, конечно, а зачем?..

   - Тогда мне нужен один ваш бронепехотинец. Только один, но самый лучший. Обещаю, что он успеет вернуться к началу атаки уважаемого Фэнг-джанши. И хватит вопросов, - она предупредительно подняла руку. - Скажу только одно: люди Капеллы должны увидеть, что там произойдет.

  

   ...Обсуждение деталей плана не заняло много времени. Первой собрание покинула Мэйлинь, сославшись на необходимость позаботится о транспорте. Чжоу уходила вместе с Вэйшенгом. Небо на востоке уже слегка посерело. С неба моросил мелкий холодный дождь. Два офицера стояли бок о бок под навесом, ожидая прибытия джипа. Вэйшенг курил. Елена зябко ежилась и дрожала от возбуждения. Похмелье начало брать свое.

   - Хорошая речь, мей-мей.

   - Спасибо, сао-шао, - девушку тронула похвала.

   - Жаль, что Фэнг не пехотинец, тогда бы он сразу ухватил мысль, - старик смахнул уголек в сторону, тот рассыпался на мокром асфальте бесформенной горкой пепла. - впрочем, молодежь уже давно так не гоняют как в старые времена...

   - О чем вы? - Елена улыбнулась

   - Да будет тебе известно, мей-мей, в курс пехотной подготовки раньше входил ближний бой с винтовкой. Штык, удары прикладом, тычок магазином в горло... нас, будущих лейтенантов, гоняли до седьмого пота. И вот стоит манекен, простое соломенное пугало со стальным шлемом на башке, - а мы подбегаем по одному, кричим и лупим прикладами. Раз за разом. А манекен все стоит. Знаешь, девочка, что я тогда понял?

   - Что?

   - Непротивление злу насилием невозможно без каски и аспирина.

  

   Поющий Мост

   5 километров к северу от Дангхунга

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 6:40

  

   Мост через Квахэн был висячим: два изогнутых, как брови кокетки, пилона упирались в бетонный фундамент, врезавшийся в северный и южный берега. Проезжая часть моста была подвешена к пилонам на рядах стальных тросов - порывы ветра перебирали тросы как натянутые струны, временами издавая музыкальный гул. Шоссе М38 сбегало с моста и шло по прямой на юг, пока не упиралось в лес на расстоянии примерно километра. Южный берег Квахэн был слегка заболочен, и совершенно лишен любого укрытия на сотни метров в любую сторону.

   Это обстоятельство ни на секунду не смутило бойцов чжаньчжэн де гуань. Их колонна прибыла на место около четырех утра, и тут же начала окапываться.

   Крестьяне работали молча и сосредоточенно, с большим знанием дела. Небольшими пехотными лопатками узкие вертикальные норы, достаточно глубокие чтобы вместить одного бойца. Вынутая земля собиралась на расстеленные плащ-палатки и сбрасывалась далеко в стороне. Готовую щель накрывали сверху плетеной крышкой из тростника, которая обмазывалась грязью и маскировалась с помощью болотной травы. Такой окоп - "паучья нора" - был почти неотличим от окружающей местности. Крестьяне нарыли много десятков, в считанных метрах от кюветов шоссе.

   Еще до того как работы были закончены, Мэйлинь собрала человек десять, по виду абсолютно не отличающихся от окружающих. Все носили такую же дикую смесь самодельной крестьянской и покупной городской одежды, щедро покрытую военной экипировкой. Группа долго обсуждала что-то, сидя на корточках у дороги, потом люди разошлись. Мэйлинь направилась к Норману.

   Тот был откровенно раздражен. Заключенного в тяжелый "Фа-Ших" бронепехотинца вежливо, но твердо попросили не приближаться к шоссе ближе, чем на сотню метров, чтобы тяжелый бронекостюм не оставил глубоких приметных следов на почве. Сао-вей подчинился, оставшись молчаливым наблюдателем. В это самое время четверка бойцов, ловко орудуя лопатками и деревянными заступами, отрывала убежище, способное вместить боевую броню целиком.

   - Вы уверены, что это необходимо? - При приближении Мэйлинь Норман пошевелил рукой, указывая на бронекостюм. - Я мог бы захватить портативную видеокамеру.

   Девушка кивнула. На плече висела штурмовая винтовка с оптическим прицелом, а за поясом торчало штук пять гранат на длинной деревянной ручке. Как и все находившиеся здесь бойцы, она не носила брони. Глядя на нее, Норман испытывал почти физическую боль от дурных предчувствий - за свою карьеру он слишком хорошо выучил, какие страшные вещи могут сделать с незащищенной плотью пули и осколки.

   - Да. Я должна быть уверена, что ты переживешь следующие полчаса. И вернешься живым к своему командиру.

   - Можете не сомневаться. Федералам меня не взять. - Внешняя аудиосистема воспроизводила слова сухим металлическим голосом, почти лишенными всякой интонации. Поэтому Норман в полушутливом жесте поднял руки бронекостюма со встроенным оружием.

   Мэйлинь нахмурилась:

   - Совершенно исключено. Ты не сделаешь ни одного выстрела, джанши. Это не твой бой. Если прислужники Дэвиона начнут стрелять по тебе, ты убежишь.

   - Да это просто абсурд! - Норман хотел было переступить с ноги на ногу, но вовремя вспомнил предупреждение насчет следов.

   - Тем не менее, ты сделаешь так, как я скажу, джанши. Если хочешь, можешь связаться со своим уважаемым командиром - и она подтвердит мои слова. - Девушка приблизилась, и положила ладонь на нагрудник брони. Пробежала пальцами по локтевому суставу. Подняла глаза на шлем, напичканный электроникой и сенсорами.

   Боже, да ведь она восхищается боевой броней, вдруг понял Норман. Он сам привык воспринимать бронекостюм - сначала привозной "Райдэн" производства Люсьен Армор Воркс, потом "Фа-Ших" - просто как часть своего солдатского снаряжения. Для этих людей, вчерашних крестьян и рабочих с заштатного мира, его бронекостюм был нечто большим: воплощением инженерного гения Поднебесной державы. Чудом, сотворенным межзвездным Человечеством, и облеченным в металл чтобы ходить и сражаться рядом с ними.

   На завершение окопов понадобилось чуть больше двух часов. После этого большая часть крестьян отправилась обратно в деревню. Меньшая часть группы, на глаз пять-шесть десятков, заняла позиции в окопах и совершенно пропала из виду. Вырытое для "Фа-Шиха" убежище имело легкую тростниковую крышу и замаскированную растительностью смотровую щель. Норман заглушил все системы своего бронекостюма, оставив только минимум питания для поддержки работающей видеокамеры. И стал ждать, так же терпеливо, как и бойцы чжаньчжэн де гуань, скрючившиеся в своих паучьих норах.

   Бронетехника федералов появилась спустя полчаса, когда в окопе уже изрядно хлюпала просочившаяся сквозь стены болотная жижа. Можно было заметить, как трясется почва под весом приближающейся колонны. Танковые двигатели оглушительно ревели в унисон. Впереди ехал лэнс омни-танков, лидирующий "Аякс" и три "Мантойфеля" следом.

   Норман не был подключен к ротной радиосети, и не мог слышать отдаваемых расчетам команд. Но он знал, что сейчас Стрелы дают залп, РДД намеренно запущены по крутой дуге, чтобы двигатели успели выработать все топливо и не демаскировали атаку дымным следом. Поэтому первым признаком случившегося были шлепки сыплющихся с неба на колонну противотанковых мин. Вторым, чуть позже - подрывы на готовом минном поле неудачливых танков. Несколько машин перебили гусеницы, один из передовых "Мантойфелей" заглох, а из его моторного отделения повалил дым.

   Танкисты тут же задраили люки и остановили машины. Едва спустившись с моста, танковая колонна замерла, внезапно обнаружив себя на минном поле. Стволы орудий и пулеметов настороженно прочесывали окрестности в поисках целей, но взглядам наводчиков открывалась лишь заболоченная равнина, поросшая редкими пятнами тростника. Все было тихо.

   Спустя несколько минут активность возобновилась. Люки вновь открылись, по одному-два танкиста из каждой машины вылезло наружу, чтобы аккуратно осмотреть полученный урон. Из хвоста колонны выдвинулось несколько групп саперов для расчистки пути. Те экипажи, кому не повезло избежать повреждений, занялись ремонтом гусениц.

   В это время колонну накрыл второй залп. Десятки РДД сыпались с неба по всей округе, наполнив воздух грохотом разрывов и градом шрапнели. Примерно каждая третья ракета была дымовой, такие затягивали место падения плотной белесой пеленой. Бронетехника почти не пострадала, ракеты были слишком плохо нацелены чтобы пробивать броню, но вылезшие танкисты и саперы бросились в кюветы и под днища танков, пытаясь найти укрытие от бомбардировки.

   И тогда чжаньчжэн де гуани атаковали. Норман так и не смог определить точного момента или команды на начало действий - казалось, земля просто раскрылась, выпустив из себя легионы вопящих и стреляющих чертей. Незначительное удаление паучьих нор от дороги позволило бойцам тут же сократить дистанцию и набросится на неподвижные танки.

   Норман быстро понял, что хаотичность атаки была обманчивой. Де гуани действовали плотными группами по четыре человека, каждая из которых атаковала один танк. Первый в группе нес пулемет или штурмовую винтовку, он стрелял на подавление, и отгонял пеших прочь от брони. Второй, гранатометчик, кидал дымовые шашки для прикрытия или метил зажигательными бутылками в вентиляционные жалюзи двигателя. Третий был вооружен пусковой установкой РБД или несколькими более легкими одноразовыми гранатометами. Он наносил основной удар, целясь в тонкую броню сзади или в уязвимые места танков.

   Но иногда даже такой скоординированной атаки было недостаточно, и тогда в дело вступал четвертый боец. Норман похолодел, когда впервые увидел их в деле. Стоящий в голове колонны "Аякс" срезал всю наступающую группу огнем спаренных пульсирующих лазеров. И тогда между фонтанчиками мгновенно испаряющейся болотной жижи вперед выбежал худощавый старик лет шестидесяти, несущий тяжелую кумулятивную мину на длинном шесте. Лазерный огонь чудом миновал его, и он с размаху ткнул своим оружием, как копьем, между опорных катков штурмового танка. Взрыв кумулятивной мины превратил его тело в кровавый туман, но танк запылал.

   Танкисты федералов не зря ели свой хлеб, им понадобилось не больше нескольких секунд, чтобы открыть огонь на подавление. Но противник был у них на плечах, из-за минного поля танки были прикованы к месту, а дым заволакивал все кругом. Дьявольский план де гуаней шел еще дальше: переключившись на тепловизор, наводчик четко видел сквозь дым белые силуэты - но не было никакого способа отличить нападавших от собственных саперов и танкистов, застигнутых вне машин.

   Колонна отстреливалась из всех стволов, бойцы Мэйлинь наседали без тени сомнения. Визжали лазеры, ревели пулеметы, рвались гранаты, иногда, с особенно пронзительным ревом, хлопала кумулятивная мина в руках очередного смертника. Де гуани использовали причудливую смесь самого разнообразного оружия, от фосфорных гранат и РБД с тепловым наведением до коктейлей Молотова, но на таком расстоянии все было одинаково эффективным. Выполняя указания тактиков старины, вооруженный народ Поднебесной буквально ухватил врага за пряжку ремня.

   Отчаянная атака продолжалась ровно полторы минуты - именно такой промежуток времени был запланирован до второго залпа. К тому времени большинство истребительных групп либо были уничтожены, либо успешно поразили выбранный танк. Когда с неба опять стали падать РДД, на этот раз исключительно дымовые, де гуани разорвали дистанцию и скрылись в дыму. По крайней мере, те из них, кто остался на ногах...

   Норман разогнал движитель "Фа-Шиха" на максимум и рывком выбрался из окопа. С бронекостюма потоком стекала болотная грязь. Кругом свистели пули и осколки, сквозь пелену дыма впереди в сотне метров смутно угадывались силуэты стоящих на шоссе танков. Норман побежал прямо туда.

   Насколько невозможным было найти одного человека в этом кипящем аду? Норман не знал, да и не было времени думать. Ведущий колонну федералов "Аякс" был новейшим 90-тонным штурмовым омни-танком - а еще головной машиной C³ сети для всего лэнса. Такую машину наверняка использовал один из командиров...

   ...А значит, и атаковать его должна была тоже самая опытная группа.

   Де гуани почти перестали стрелять, а вот ответный огонь федералов не ослабевал. Это было на руку Норману, пока никто из наводчиков не успокоился достаточно, чтобы прекратить огонь, осмотреться и заметить одиночный "Фа-Ших". Ноги бронекостюма хлюпали по болотной жиже, еще курящейся от лазерного огня. Норман посмотрел вниз и увидел красное месиво.

   Мэйлинь лежала неподалеку от своей паучьей норы. В руках все еще зажата винтовка, из которой она прикрывала атаку группы. Девушка не двигалась. Норман подбежал ближе и подхватил миниатюрное ее тело на руки, каждую секунду ожидая увидеть непоправимое.

   К счастью, внешних повреждений не было. Мэйлинь застонала и пошевелилась в стальных объятиях бронекостюма, когда Норман со всех ног уносил ее прочь с поля смерти. Винтовка болталась на ремне, приклад в такт шагам бился о нагрудник.

   Когда дымовая завеса начала рассеиваться, они успели проделать почти пять сотен метров. Дальше бронепехотинец уже не скрывался и задействовал прыжковые двигатели, чтобы передвигаться как можно быстрее. Большинство выживших партизан попрятались глубже в болоте среди тростника. Позже посчитали, что из 60 участников атаку пережили 24. На дороге остались гореть восемь уничтоженных машин.

   Когда они достигли назначенной точки сбора в ближайшей роще, Норман опустил девушку на землю. Первым движением Мэйлинь проверила винтовку, поправила ремень. Вторым - обхватила бочкообразную грудь "Фа-Шиха".

   - Спасибо, что вернулся за мной, Da-ghuh, - прошептала она. Лицо тут же посерьезнело - Но я велела тебе уходить.

   - Каждому из нас время от времени нужен ангел-хранитель, милочка, - прогрохотал в ответ стальной человек. - По крайней мере, теперь ты достаточно жива, и можешь меня расстрелять.

  

   Командный пункт сао-шао Вэйшенга был устроен в перекрытой щели на обратном скате холма. Сквозь перекрытие проходила пара наблюдательных перископов с дальномерной сеткой, один из которых Чжоу облюбовала для наблюдения за засадой де гуаней. Старик по своему обыкновению курил и даже не трудился смотреть в свой перископ на разгоравшийся бой. Хотя Елена подозревала, что для Вэйшенга эта атака не десятая, и даже не сотая в его карьере. Нонгмин и адъютант Вэйшенга находились поблизости, ожидая распоряжений.

   Как только прошли условленные полторы минуты на колонну танков посыпались РДД, сразу же закрыв плотным дымом вспышки боя. Чжоу оторвалась от перископа и вызвала своего подчиненного:

   - Везувий-один, это Везувий-главный. Огневая задача без изменений - мост, три залпа.

   - Принято, Везувий-главный, - ответил Овчинников, - вспышка через десять секунд.

   За спиной ухнуло. Снова прильнув к окулярам, Чжоу пыталась что-то рассмотреть сквозь дым и мучительно считала секунды.

   Водяные столбы взмыли вокруг моста. Подвесная конструкция зашаталась, но выстояла. На мосту скопилась техника, но расстояние не позволяло разглядеть все в подробностях... Кажется какие-то легкие танки. После залпа техника пришла в движение, кто-то пытался сдать назад, кто-то проехать вперед. Первые признаки паники и замешательства - удовлетворенно отметила Чжоу, когда мост поразил второй залп. На этот раз все снаряды легли точно.

   Один из пилонов обрушился в воду. Чжоу показалось, что она даже слышит хлопки обрывающихся тросов, затем, точно после секундного размышления, обвалился и второй пилон. Третий залп накрыл лишь обломки и мутные воды реки Квахэн.

   - Цель поражена! Отличная работа, Везувий-один!

   Предостерегающий окрик Вэйшенга заставил девушку вернуться к перископу. Видимо, остатки двух танковых рот засекли вспышки в лесу и решили контратаковать. Минное поле они преодолевали наудачу, постоянно теряя машины от подрывов - но все-таки прошли его насквозь. На позиции артиллерии, прикрытые тонкой завесой из подразделения Вэйшенга, катили несколько танков. Почти десяток лишенных подвижности машин прикрывали их выдвижение огнем с места.

   Перед танкистами федералов лежало совершенно открытое поле невспаханное поле, потом надо взобраться на небольшой холм и можно будет давить артиллерию. Всего каких-то несколько сотен метров. Вражеский командир увидел возможность и немедленно воспользовался ей. Да, подготовка и решительность вызывала восхищение.

   Так, пять танков, широкой цепью... Обгоревший "Мантойфель", два "Паттона", "Мирмидонец" и одна "Ведетта".

   Вэйшенг уже отдавал приказы, но очевидно, что все танки пехота не остановит.

   - Сао-шао, сейчас отработают "Лонг Томы". Когда противник окажется на наших позициях, я буду вызывать огонь на себя. Предупредите людей.

   Старик коротко кивнул.

   - Везувии, новая цель. Направление ноль-один-ноль, удаление пять сотен. Танки противника, идут строго на юг на высокой скорости. Четыре выстрела, огонь на поражение. Стрелы, цель та же, полный залп. Марк, готовь данные для стрельбы по КП. Капканы готовятся контратаковать.

   - Принято, Везувий-главный.

   Глухие выстрелы артиллерии. Разрывы взметнулись в воздух в десятках метрах позади танков, не нанеся никакого ущерба. Ракеты Стрел тоже прошли мимо, усеяв поле ковром вспышек. Танки продолжали наступать, оказавшись уже в радиусе поражения пехотных безоткаток.

   Снаряды ударяли о танки, большая часть с визгом отскакивала от толстой брони. Федералы открыли ответный огонь по демаскированным позициям.

   - Ближе сто, Везувий-один.

   Елену толкнули в плечо, она удивленно обернулась, и Вэйшенг нахлобучил ей на голову кевларовый защитный шлем, до этого сиротливо лежавший на бруствере.

   - Береги голову, красавица.

   - Спасибо! - шум боя пришлось перекрикивать.

   Сам Вэйшенг держал заряженный гранатомет и выглядел намного счастливее, чем обычно. Посреди танковой атаки он ощущал себя полностью на своем месте.

   От второго залпа артиллерии встал "Майнтойфель", Елена увидела как рассыпается на траки его перебитая гусеница. Танк по инерции развернуло ромбом и он замер. Елена тотчас направила Стрелы для удара по легкой цели. Залп четырех РСЗО РДД пришелся точно в цель. Броня не выдержала града попаданий и поддалась. Через долю секунды рвущиеся боеприпасы выбросило из контейнеров и разбросало по округе.

   Оставшиеся четыре машины неуклонно приближались и вели огонь сходу, и уже достигли подножия холма. Огонь пехоты не возымел никакого видимого эффекта. Вэйшенгу регулярно докладывали о потерях.

   Два "Паттона" по левому флангу, "Ведетта" справа, и "Мирмидонец" прет прямо на командный пункт. Уже едва ли сотня метров. В перископ можно разглядеть присохшую грязь и развешенное на башне барахло экипажа.

   - Везувий-один, огонь по КП плюс пятьдесят! Всем укрыться! - скомандовала Чжоу.

   Елена бросилась на землю, прикрыв голову и заткнув уши. Земля содрогнулась от удара, взрывы оглушили ее. Сквозь древесные стволы над головой посыпался град мелких камней и песка.

   В голове звенело. Непрерывно ругаясь, чтобы заглушить страх, Елена вскочила на ноги и высунулась наружу. Увиденное заставило ее застонать - залп прошел мимо цели. "Паттоны" уже утюжили окопы, "Мирмидонец" неумолимо двигался прямо на командный пункт. "Ведетта" пылала, сквозь пробоину в борту выплескивалось топливо - видимо, ее следует записать на счет людей Вэйшенга.

   Чжоу торопливо нырнула обратно в укрытие. Нонгмин крутил сбившиеся настройки рации, ухитряясь одновременно брезгливо отряхивать форму от грязи. Вэйшенг присел на колено у фронтальной стенки, держа гранатомет наготове, и что-то орал ей, тыкая пальцем вверх. Его адъютант был рядом, с рюкзаком, набитым запасными зарядами.

   - Что?! - Елена поняла, что еле слышит.

   - Сейчас проедет! - старик заорал, махнув рукой, - Ляг!!!

   Под многотонной машиной земля затряслась. Перекрытие затрещало и треснуло, древесные стволы ломались как спички. Земля посыпалась в окоп. Дневной свет заслонило стальное брюхо среднего танка.

   Слева снова грохнуло, да так, что земля заходила ходуном. "Лонг Томы" уже должны быть фактически на прямой наводке.

   Танк миновал окоп, и Вэйшенг тут же вскочил на ноги, наводя гранатомет на корму. Ударная волна снова долбанула по барабанным перепонкам. Адъютант сразу же зарядил второй выстрел, потом третий...

   - Готов, сукин сын. - Ухмылка прорезала грязное лицо ветерана, и он откинул дымящийся гранатомет.

   Елена снова высунулась, пытаясь понять, что вообще происходит.

   Развороченные "Паттоны" стояли за линией окопов. Один вообще перестал быть похож на танк, смятый прямым попаданием тяжелого снаряда. Второй стоял рядом и дымил, ствол автопушки склонился в землю. Подбитый "Мирмидонец" вяло чадил в тридцати метрах позади окопа. Прямое попадание из гранатомета подожгло двигатель.

   - Мы пойдем поглядим, - Вэйшенг вылез на бруствер и помог подняться адьютанту. Вскинув укороченные автоматы, они двинулись к "Мирмидонцу".

   - Везувий-три, вызываю Везувий-главный! - донеслось из рации.

   А может быть, давно доносилось, а я просто не слышала?

   - Везувий-главный на связи.

   - Это командир расчета Грей! Я принял командование лэнсом. Овчинников убит в перестрелке с "Паттонами", орудия один и два выведены из строя.

   - Принято Везувий-три, - сухо ответила Чжоу.

   Марк... Я так привыкла к тебе. Проклятье, не думала, что для тебя это гребаное 2 июля станет последним.

   Предупреждающий окрик и выстрелы стрелкового оружия донеслись со стороны "Мирмидонца", и почти сразу хлопок ручной гранаты. Чжоу выхватила пистолет, проверила патронник и высунулась наружу.

   Башенный люк подбитой машины был распахнут, из него свисало тело в темно-оливковом комбинезоне. Из руки выпал компактный лазерный пистолет. Адъютант Вэйшенга стоял на броне и как раз забрасывал в танк очередную гранату. Сао-шао лежал на земле у гусеницы. Обращенное к небу лицо - масса сгоревшей плоти.

   Адъютант встретился с Еленой взглядом и показал большой палец. Слезы уже проделали две светлые дорожки на запыленных щеках. Елена кивнула и вернулась в КП.

   Нонгмин протянул ей наушники рации.

   - Дай мне Тигра, - скомандовала Чжоу, убирая пистолет обратно в кобуру.

   - Сию минуту, - невозмутимый Нонгмин щелкнул тумблером и переключил частоту. - Мы побеждаем, санг-вей?

   Елена надела наушники и посмотрела на него.

   - А что, это выглядит как победа?

  

   Командный пункт учебного батальона

   4,5 километров к северу от Дангхунга

   Каприкорн III

   Коммуна Капеллы

   Капелланская Конфедерация

   2 июля 3068, 9:00

  

   Похоже, это все. Чжоу оторвалась от дальномера и потерла саднящий лоб. Нонгмин задал какой-то вопрос, но слух еще не восстановился полностью, и девушка кивнула наугад. В руке тут же оказалась булькающая фляга. Чжоу сделала глоток, втайне опасаясь, что внутри окажется чай... нет, апельсиновый сок. Черт побери, парень заслужил повышение. Елена улыбнулась в знак благодарности и на пару секунд прикрыла глаза. Затекшие мышцы гудели невыносимо.

   После танковой атаки прошло больше двух часов. Этого времени хватило, чтобы убрать тела погибших и расчистить окоп от обломков рухнувшего перекрытия, но в воздухе все еще висел тяжелый запах горящего топлива, раскаленного металла и взрывчатки. После гибели Вэйшенга Чжоу как-то неожиданно для себя обнаружила, что все доклады от солдат учебного батальона теперь стекаются к ней. Она распорядилась перенести назад несколько демаскированных позиций, по которым лупили обездвиженные на минном поле танки федералов. С более мелкими вопросами успешно справлялись адъютанты.

   Артиллерийская поддержка боя на северном берегу требовала больше внимания. На КП прислали команду корректировщиков с оборудованием, но Чжоу осталась лично наводить огонь по целям. Она так и не смогла заставить себя перепоручить дело кому-то еще. Дважды над полем боя появлялись "Бестии" федералов, но по-видимому у пилотов не было устойчивой связи с землей. Им приходилось подолгу кружить на малой высоте в поиске целей. Артиллерийская рота потеряла одну из Стрел от их атак, а один удар оказался особенно болезненным: "Бестия" прошла над окопами правофлангового взвода и сбросила баки с напалмом. Это стоило пехоте больше тридцати человек убитыми и обожженными.

   Но все-таки мы победили. Ховертанки Фэнга с поддержкой "Фа-Шихов" и истребительных команд успешно, хоть и с большими потерями, разорались с группировкой на северном берегу. Быстрые ховеры сбросили десант и навязали бой мехам на удобной для них дистанции, последовательно концентрируя огонь. Первым же залпом восьми гауссов "Регуляторы" свалили один "Центурион". Оставшиеся мехи бешено отстреливались и отступали ближе к берегу. Под их ногами кипел пехотный бой, "Фа-Шихи" крошили дэвионовскую мотопехоту пока гранатометчики занимались артиллерией и ховертранспортами. Десятиметровый "Цезарь" был прекрасно виден, Чжоу наводила на него "Лонг Томы" пока тот не рухнул с обрыва в реку под градом прямых попаданий. Легкий "Джавелин" расстреляли в спину, когда тот на полной скорости пытался уйти на север.

   Единственным очагом сопротивления федералов оставалось танковое кладбище у съезда с моста на южном берегу - там, где колонна попала в засаду чжаньчжэн де гуань. Из почти двух десятков машин половина горела, а остальные потеряли подвижность - но не боеспособность. Их огонь по позициям пехоты почти прекратился - как подозревала Чжоу, из-за недостатка боеприпасов. В бинокль было видно, как у танков окапывается человек тридцать дэвионовских пехотинцев.

   С трудом протиснувшись в бронекостюме по узкому ходу сообщения, на командном пункте появился Норман Ли. Сервоприводы его "Фа-Шиха" стонали громче обычного, нагрудник выглядел так, словно попал под пресс, но сквозных пробитий на броне не было. Из-за его спины выглянула Мэйлинь, вся покрытая копотью и мелкой дорожной пылью. Чжоу едва сдержалась, чтобы не обнять обоих.

   - Рада видеть вас живыми. Фэнг?

   - Ранен, - прогрохотал Норман - Он до последнего отказывался выйти из боя. Сейчас ему переливают кровь, но опасности нет. На ходу осталось четыре ховертанка без боекомплекта. Семь моих, двенадцать гранатометчиков. Все снова здесь, санг-вей.

   Елена повернулась к Мэйлинь. Та сразу же завладела фляжкой и сделала несколько жадных глотков. Потом принялась снаряжать патроны в опустошенные магазины.

   - Гражданка Шао, подвиг ваших людей неоценим. Я лично позабочусь...

   - Позже, уважаемая джанши, - отрезала Мэйлинь, - дело еще не закончено. Не все прислужники Дэвиона мертвы.

   Чжоу почувствовала, как земля уходит из-под ног.

   - Шао-нюйши права, санг-вей, - усталость в голосе Норманна слышалась даже сквозь аудиосистему бронекостюма. - Я взял на себя смелость подготовить Капканы к контратаке. Два моих отделения на ногах, пехота обещала два взвода. Мы можем рассчитывать на артподдержку?

   Господи, только не еще раз. Только не снова. Слова никак не хотели покидать горло, и Елене пришлось прокашляться, чтобы ответить:

   - Нечем помочь, Норман. Мы выскребли возимый боекомплект до донышка. Остались только РБД для Капканов и полуторатонный грузовик с остатками запасов из ротного тыла. И это все...

   - Ясно. - Бронепехотинец выпрямился. - Тогда сделаем все, как можно быстрее, пока к федералам не прибудет подкрепление. Оставляю гражданку Шао с вами, санг-вей.

   - Jien Ta Duh Guay я здесь останусь, чугунная голова! - Мэйлинь воткнула снаряженный магазин на место и передернула затвор. Пошли, осталось недолго.

   Нет. Нет. Нет! Чжоу схватилась за земляную стенку окопа просто чтобы удержаться на ногах. Ужас и отчаяние сковали сердце в холодных тисках.

   - Нет! Ждите здесь, оба, я попробую кое-что. Нонгмин, связь!

   Знакомый треск статитки в наушниках.

   - Везувий-главный вызывает Стрелу-1, прием.

   - На связи, говорите.

   - Подтвердите, что грузовик привез ящик с "инферно", прием.

   Харрисон отозвалась через полминуты.

   - Санг-вей, это лежалые ракеты. Рассеивание будет чудовищным, да и ракет всего тридцать, прием.

   - Мне наплевать. Выбирай двадцать штук, заряжай одну пусковую и наводись ближе сто от головы колонны. Мне нужен доклад о готовности через пять минут, прием.

   - Чжоу, пожалуйста. Порох нестабилен, да эти ракеты просто трогать небезапасно...

   Елена прикрыла глаза.

   - Харрисон, если ты не хочешь рисковать сама, я пришлю других.

   На другой стороне выругались, устало и витиевато.

   - Будет сделано, Везувий-главный. Стрела-1, отбой.

   Так, а теперь самое сложное. Чжоу переключилась на отрытую частоту, облизала пересохшие губы и проговорила в микрофон на английском:

   - Вызываю старшего офицера окруженного подразделения Федеративных Солнц. Как меня слышно, прием.

   Ей пришлось повторить вызов несколько раз, прежде чем в наушниках послышались щелчки другой подключившейся станции.

   - Капитан Сандерс на линии. С кем я говорю?

   Голос был женский. Несмотря на то, что до позиций противника было меньше километра, прием был нечеткий и с помехами - видимо, рация федералов была повреждена.

   - Я санг-вей Елена Чжоу, 15-й Драконский полк Конфедерации Капеллы. Вы блокированы превосходящими силами, капитан. И не переживете атаки. Предлагаю вам капитулировать и спасти жизни ваших людей.

   На том конце хмыкнули.

   - Ну тогда попробуйте взять нас. Посмотрим, кто останется на ногах.

   По сигналу Чжоу Стрела-1 выпустила заряженные РДД. Как и предсказывала Харрисон, ракеты были ненадежными - на трех из двадцати не сработало зажигание. Еще одна загорелась прямо в пусковой трубке, и только чудом пожар успели потушить до детонации боеголовки.

   Оставшиеся шестнадцать РДД "инферно" рассеялись по площади примерно сто на сто метров, забрызгав землю горящим гелем. Ревущее пламя взметнулось в воздух, его желтые языки мгновенно испепелили всю растительность. Клубы жирного черного дыма столбами подперли небо. Елена выждала минуту, дав своему невидимому собеседнику в подробностях рассмотреть разгорающийся пожар.

   - Это была одна пусковая, а у меня их двенадцать - и все заряжают прямо сейчас. Я больше не подставлю ни одного из моих людей под огонь. Сегодня было достаточно смертей, но клянусь, я испепелю вас заживо, если вы не сдадитесь через десять минут.

   ...Спустя восемь минут Капитан Сандерс капитулировала вместе с шестью десятками танкистов, саперов и пехотинцев из состава 3-го батальона 587-го федеративного тяжелотанкового полка 5-й ПБК Круцисских Улан. Хмурые пехотинцы учебного батальона конвоировали пленных в автобусы, пока санитары занимались раненными. Сандерс оказалась офицером разведки батальона, она носила длинную рыжую косу. Чжоу передали ее просьбу о встрече, но санг-вей отклонила ее.

   - В этом нет необходимости. Соберите все, что мы сможем использовать, остальное - сжечь и подорвать. Мы возвращаемся в Дангхунг. Нонгмин, распорядитесь, - Чжоу села на осыпающийся бруствер КП. Только сейчас она заметила, что все еще носит кевларовыйшлем.

   Адъютант удалился выполнять приказание. У Чжоу было немного времени подробнее изучить сводки. В них было мало утешительного - меньше всего досталось артиллерийской роте, но и та потеряла два "Лонг Тома", ракетную самоходку и два десятка раненнымипри трех убитых. В остальных подразделениях потери доходили до пятидесяти процентов наличного состава людей и техники. Вдобавок, боеприпасы для тяжелого оружия были почти исчерпаны. Захваченные на северном берегу трофеи были внушительными, но после уничтожения моста не было никакой возможности их вывести. Так что по большому счету боевая группа представляла собой толпу измотанных легковооруженных пехотинцев.

   А с другой стороны - все-таки живых и боеспособных пехотинцев. Чжоу захлопнула блокнот. К черту все, проблемы завтрашнего дня могут немного подождать. Елена вылезла наружу, намереваясь осмотреть поле боя.

   Прибывшие из Дангхунга механики копошились вокруг брошенной техники, извлекая боеприпасы, вооружение и все, что могло хоть как-то пригодиться. Пехота и немногочисленные танкисты занимались добычей поменьше, деля между собой пожитки экипажей. Голоса веселые и возбужденные - несмотря на потери, победа есть победа. Солдат живет сегодняшним днем и предпочитает не думать о мертвых.

   И тебе тоже стоит этому научиться, черт возьми!

   Специальные команды собирали тела погибших в грузовики. Никто не делал различия между капелланцами и федералами, все тела будет осмотрены в морге Дангхунга, а потом захоронены на городском кладбище. Все, кроме одного.

   Внимание Елены привлекла группа офицеров учебного батальона, стоявшие неподалеку от подбитого "Мирмидонца". Они стояли кругом, плечо к плечу, все еще увешанные подсумками и амуницией после тяжелого боя. В центре между ними - замшелый валун и свежесрубленный столбик с выжженными на дереве иероглифами. Между последней добычей и последним прибежищем Вэйшенга было не больше десятка шагов.

   Чжоу подошла к могиле. Пехотинцы расступились, без лишних слов освободив место в общем круге. Хмурые лица, глаза опущены вниз. Адъютант, единственный с сержантскими лычками из присутствующих, держит в руках каску с оплавленным выстрелом лазера козырьком. Кто-то раздал сигареты из пачки с красной пагодой.

   Мы сражались вместе всего четыре дня, а я успела к тебе привыкнуть, ворчливый старик... Чжоу почувствовала, как к горлу подступают слезы. Чья-то рука легла на плечо в знак молчаливой поддержки.

   - Прощайте, сао-шао. Удачной дороги.

   Адъютант повесил каску на столбик с простой надписью "Сао-шао Вэйшенг".

  

   Дангхунг

   Капелланская Конфедерация

   Каприкорн III

   Марка Сарны

   Федеративные Солнца

   2 июля 3068, 23:00

  

   Чжоу сидела за столом и отупело рассматривала свои руки с обломанными ногтями. Кажется, уже минут 10 кряду.

   После возвращения в Дангхунг навалилось столько дел, что утренний бой вспоминался едва ли не как благословенное и умиротворенное время. Наводишь себе "Лонг Томы", да пригибаешь голову от пальбы федералов - подумаешь.

   Нужно было организовать срочный ремонт и перевооружение техники, насколько позволяли запасы. Разместить полторы сотни раненых, из которых треть могла не пережить ночь - потому что хирургов и реанимационных команд катастрофически не хватает. Поместить пленных под охрану, провести допросы, обработать первичные разведданные, полученные из захваченных бумаг штаба батальонной группы. Все это свалилось на Чжоу и Нормана Ли, единственных работоспособных старших офицеров в Дангхунге. Мэйлинь, насколько возможно помогала им, взяв на себя госпиталь и часть хозяйственных нужд.

   Возбуждение боя отпустило быстро, оставив опустошение и апатию. Елена боролась с усталостью лошадиными дозами дрянного кофе а-ля Нонгмин, и какими-то таблеточками, которые ей дал врач учебного батальона (девушка даже не потрудилась спросить, что она пьет). Но с каждым часом становилось все хуже.

   В полдень поступила информация, что Вильсон капитулировала - таким образом, они остались единственным армейским подразделением на Каприкорне, не сложившим оружия. По иронии, чтобы взять их сейчас хватило бы одной свежей роты. Чжаньчжэн де гуани взяли под наблюдение все окрестные дороги и подняли на уши всю сеть осведомителей, но в радиусе тридцати километров никакой активности противника не было. По всей видимости, федералам пока хватало забот с оккупацией Даоляня и капитуляцией Вильсон, и охотится за недобитками было некому.

   Когда главные вопросы были решены солнце уже давно село. Перепоручив все второстепенные дела подчиненным, Чжоу отправилась на поиски места для отдыха. Как-то само собой сложилось, что штаб ее маленькой армии разместился в пожарном управлении, так что Чжоу пришлось довольствоваться каким-то незанятым помещением на втором этаже - кажется, это была комната отдыха. Во всяком случае, тут был просевший диван и небольшой стол. Через стенку находился конференц-зал, но он слишком напоминал о Вэйшенге - мысль обосноваться там на ночь показалась Чжоу кощунственной. Первый этаж в качестве места для отдыха категорически не подходил: в устроенном там госпитале с присущей ей энергией хозяйничала Мэйлинь.

   Однако стремление выспаться натолкнулась на внезапное препятствие.

   Секундная стрелка медленно ползла по циферблату наручных часов. 23:02... 23:03... интересно, наступит ли 3 июля? Елена боялась закрыть глаза. Перспектива заснуть сейчас и проснуться снова 2 июля ужасала до глубины души. И что тогда? Вставить себе пистолет в рот? Не такая уж безумная затея, чтобы снова не переживать этот день.

   Так что Елена сидела за столом и таращилась на свои руки с обломанными ногтями. Вот уже 10... нет, 15 минут.

   - Можно?

   Чжоу вздрогнула и развернулась на голос. На пороге стояла Мэйлинь с двумя дымящимися чашками в руках. Короткие камуфляжные штаны сменила удобная юбка в складочку, на плечах солдатский китель с закатанными рукавами.

   - Я правильно догадалась, что ты не спишь, джанши, - партизанка улыбнулась уголками губ и прошла в комнату, - принесла тебе кофе.

   Чжоу поблагодарила небеса за появление собеседника. Хоть ненадолго отгонит жутковатые мысли про грядущую ночь.

   - Прошу, просто Елена. Кофе? - Чжоу принюхалась.

   - Я видела, что готовит твой адъютант. Можешь считать это актом милосердия.

   Елена нервно рассмеялась и приняла горячую чашку. Мэйлинь подошла к окну и глядела на ночное небо, прихлебывая кофе.

   А может, рассказать ей? Даже Фэнг поверил в свое время...

   - Я... я боюсь заснуть... - Елена начала тихо и неуверенно.

   - Что? - Мэйлинь не расслышала и подошла ближе.

   - Боюсь проснуться... и что... и что снова будет... - горячие слезы катились по щекам. Силясь закончить фразу, Чжоу подняла голову и встретила теплый, сочувственный взгляд бездонных черных глаз.

   "И снова будет 2 июля", хотела она продолжить, но поняла, что ревет в голос на груди у Мэйлинь. Стыд-то какой! От этой мысли она разревелась еще сильнее...

   Кажется, они сидели на диване, и Чжоу, прижавшись к плечу Мэйлинь и промочив ей всю рубашку, взахлеб пересказывала события последних дней. Мэйлинь слушала молча, крепко прижимая ее к себе и гладя по волосам. Сколько это длилось? Елена не могла сказать. Выплакавшись, она подняла раскрасневшиеся глаза:

   - Я безумна, да?

   Партизанка покачала головой и вытерла пальцами слезы Елены:

   - Глупенькая. Сегодня ты спасла всех нас, джанши. Мы живы благодаря тебе. Ты смогла победить, слышишь?

   Чжоу хотела было возразить, но все слова вдруг заглушил страстный поцелуй. Она ответила на него и инстинктивно потянулась к чужому теплу. А потом поняла, что обмякает в объятиях девушки.

   ...Открыв один глаз, Чжоу увидела тонущую во мраке комнату. Чашки с остывшим кофе на столе. Свет огромной луны пробивается сквозь жалюзи. Спиной она почувствовала тепло спящей подруги.

   Вытянув руку, девушка посмотрела на часы. Мертвенно зеленый свет подсветил стрелки и дату. 00:35.

   Елена повернулась к Мэйлинь, тихо прошептала:

   - Спасибо, - и обняв ее, провалилась в глубокий сон.

   На продавленном диванчике в пожарном управлении Дангхунга, накрывшись не самой свежей простыней, спали две бесконечно уставшие девушки. Было 3 июля 3068 года.

  

   Эпилог.

  

   "...К вечеру следующего дня 5-я Круцисская атаковала Дангхунг силами целого батальона мехов. Одна рота десантировалась прямо на центр города, отделавшись лишь минимальными повреждениями. Целое крыло АКИ барражировало в небе с бомбами на пилонах.

   Конечно, к тому времени моя группа была уже далеко. Слабозаселенная, поросшая лесами местность у побережья Тонкинского залива стала идеальным укрытием. Мы безнадежно заблудились бы сами в этом лабиринте из рощ и болот, но с нами были де гуани. Мехи федералов активно патрулировали район, но местное население втайне поддерживало нас, и нанятые проводники направляли поисковые команды по ложному следу. Как я узнала позже, этому было простое объяснение: за коллаборационистами пристально следила Маскировка, устроившая несколько показательных казней добровольных осведомителей. Мне претит подобное варварство, но благодаря этим мерам мы благополучно избегали боя в течение двух недель.

   В ночь на 23 июля 3068 группа чжаньчжэн де гуань совершила рейд на армейские склады в Даоляне. По официальным данным они перебили взвод охраны и подорвали около пятисот тонн военного снаряжения. Фактически, организатором этой атаки была Мэйлинь Шао; присоединившись к ней мы заполучили долгожданные боеприпасы, прежде всего РДД. После этого мы смогли не только защищать себя и планировать масштабные акции, но и периодически направлять несколько машин для поддержки атак местных партизанских ячеек. Нанесенный федералам ущерб всячески преувеличивался; фактически, он был невелик, но важен пропагандистский эффект: люди Каприкорна III воочию видели, что армия еще сражается.

   К тому времени различия между бойцами боевой группы совершенно стерлись. Партизаны, террористы, пехотинцы-ветераны, танкисты и Почетные граждане бок о бок сражались с общим врагом, не тратя время на разногласия. Вопреки моим возражениям, совет офицеров единогласным решением возложил командование на меня. На следующий день после этого я увидела цветки магнолии, нарисованные на бортах машин - как мне сказали, наш новый символ. Много месяцев спустя гражданские мастерские стали выпускать нашивки с магнолией, которые стали своеобразным символом лояльности на Каприкорне III. Идея знака принадлежит Мэйлинь; она так и не отвечает, что он должен означать, и лишь улыбается - как шутке, смысл которой понятен только ей.

   5-я ПБК Круцисских Улан быстро свернула активность на планете, и в начале августа полностью покинула Каприкорн. Ее сменили смешанные подразделения из 1-й Кестрельской Гренадерской, численностью до полка, в том числе полнокровный батальон мехов. Новый гарнизон был плохо подготовлен для противопартизанских действий, но сражались гренадеры со стоическим упорством, немедленно обрушивая всю доступную огневую мощь на любого обнаруженного противника. Неизбирательность их огня причиняла серьезный сопутствующий ущерб, поэтому к зиме я была вынуждена отказаться от нападения на них в зонах городской застройки. Вместо этого мы атаковали конвои и патрули, исчезая прежде, чем в небе появлялись их "Штуки".

   Мы почти не имели связи с внешним миром, поэтому пребывали в неведении относительно хода войны. Мы не имели понятия, насколько глубоко армия Федеративных Солнц продвинулась вглубь пространства Ляо, не знали о героической обороне 4-й бронекавалерийской МакКэррона на Аресе меньше чем в одном прыжке от нас. Даже орбитальная бомбардировка Запретного города на Сиане в октябре 3068 осталась для нас неизвестной. Мы просто вели свою собственную войну, надеясь нанести максимальный ущерб врагу. К наступлению года Змеи, 3069, боевая группа сильно разрослась благодаря притоку добровольцев. Мы испытывали серьезный недостаток техники, но кадры бывшего учебного батальона помогли организовать пополнение как эффективную противотанковую пехоту. Наши стычки с Кестрельскими гренадерами выходили все более масштабными и кровопролитными. Одна из них стоила санг-вею Ли правой руки, перерубленной очередью вражеского "Ягермеха". Оружейники отряда смогли переоборудовать его "Фа-Ших" на управление через локтевой сустав, так что сейчас он стреляет ничуть не хуже, чем прежде.

   Мне доставляет много неудобств тот факт, что роль моей боевой группы в освобождении планеты была раздута в пропагандистских целях, в ущерб реальных заслуг гусар из Стойкой Гвардии, которая стала первым соединением ВСКК вновь ступившим на Каприкорн III. Правда состоит в том, что к тому времени в моем распоряжении была рота бронетехники и около двух батальонов легкой пехоты - любому очевидно, что в столкновении нескольких батальонов батлмехов, каковой стала битва за Даолянь, такая незначительная сила не может сыграть главную скрипку. Ни одного солдата не красит слава, незаслуженно отобранная у боевого товарища.

   Позвольте сказать вам еще раз - я не герой. Я, как и любой из тысяч офицеров ВСКК, хороша лишь настолько, насколько храбры и умелы люди под моим началом. Настоящей опорой Поднебесной державы на все времена будет упорство, преданность и самоотверженность наших солдат. Я буду носить эту награду как знак высочайшего признания заслуг бойцов боевой группы "Магнолия", которые с превеликим достоинством служили своему государству в самое суровое время".

  

   Речь сао-шао Елены Чжоу на награждении Высшим Орденом за заслуги (позже частично цензурирована).

 

http://samlib.ru/editors/g/griffit_c_a/btdufferdrift.shtml

[wizard]

Непротивление злу насилием невозможно без каски и аспирина.

[wizard]

Об отличиях англо-французского подхода к тактической подготовке от немецкого

Принципы  немецкого искусства тактической подготовки лучше будут понятны на контрасте с французскими и английскими. 
В самом деле, не понятно почему американцы годами возящиеся с немецким искусством так ничего и не смогли сделать на желаемом уровне. Хотя конечно их успехи впечатляют.

Суть принципиального различия между французской и немецкой методикой в одном базовом допущении. Французы считают, что 90% военнослужащих составляют посредственности, немцы считают (считали), что 90% военнослужащих, по крайней мере немецких, это, при внешней посредственности, гении в душе, которым за счёт сурового, но вдумчивого отношения, надо помочь раскрыться. Соответственно различается и организационно-кадровая политика. У французов или британцев, всегда есть элитные части, которые «на самом деле умеют». В отличие от серой массы. Немцам сама идея элитности отвратительна. Элитные это «леэр» – показательные, показные, демонстрационные части, которые показывают, как наилучшим образом раскрыть скрытый в сумраке гений.

Откуда взялось это различие в подходах сказать трудно – корни прослеживаются в очень старых книгах. Мне лично кажется убедительной версия одного немца. Суть. Немецкая методика формировалась и оттачивалась на основе призывников-гимназистов и немного турок, которые требовали умного подхода. Иначе просто бы не стали воевать. А французские и британские подходы оттачивались в незапамятные времена на всяком наёмном отребье, которое набирали в королевские армии, затем на ещё большем сброде в армиях революционных и финально сложились в армиях колониальных, где туземцев нужно было банально учить языку, а не разговаривать и рассуждать. Излагая это, он ссылался на картину «Немецкое студенчество вооружается» времён Наполеоновских войн, но эта логическая связь от меня ускользнула.

Справедливости ради надо сказать, что в частях предназначенных для решающих задач у французов и британцев вполне себе «немецкий» подход. Например, в спецназе (вроде до сих пор), или в танковых (во времена Холодной войны). Тоже специально для особо умных оговоримся, что физиология у всех примерно одинаковая, а ТТХ оружия сходные, поэтому несмотря на рассматриваемые нами контрастные различия в методических подходах воюют успешно подготовленные подразделения внешне примерно одинаково.

Однако углубимся в принципы работы с посредственностями. Отметим, что именно с посредственностями, а не дураками. Дураки, как известно, в армии не выживают. По, крайней мере, самостоятельно. При этом «включение дурака» это законный метод ответа чересчур ретивому начальству, уничтожения вредных подчинённых и самозащиты от докучливых равных по положению.

Для противодействия негативным сторонам массовой посредственности французами придуманы четыре линии защиты.
Первая линия защиты пролегает на уровне поддержания психологического состояния "быть военным". Как известно, любой, если ему в руки, так или иначе, попадает инструмент распоряжения жизнью другого, рискует зазнаться, заиграться этим инструментом и стать опасностью для окружающих, и часто для системы в целом. Это относится ко всем. Начиная от рядового пехотинца вдруг осознавшего, что из его ствола можно дырявить не только бумагу и возрастает в геометрической прогрессии по мере роста возможностей инструмента в руках. Ротный старшина, возомнивший себя богоравным, уже переходит в категорию политических угроз. В отличие от гражданки, где богоравные, божественные граждане никакой угрозы не представляют, а наоборот даже предпочтительны, в силу того, что ими удобнее манипулировать в долгую, в бою всё происходит быстро. К бою божественные должны быть приведены в состояние способности немедленно решать поставленные задачи, а не искать им сначала место в картине собственного величия. Для этого во всех армиях существуют простые неформальные, неуставные способы напомнить военнослужащему тему "ты тоже человек". Учёные называют эти способы разными умными словами типа "инициация", но обсуждение деталей уведёт нас далеко в сторону. Тем более, что травмировать ранимые души всякого рода юношей-милитаристов и прочих мечтателей этой темой в общеевропейской традиции не принято. Поэтому мы только отметим важные различия. У немцев было принято исходить из того, что инициация, как правило, проводится один раз, в учебном подразделении или вскоре после. "Умному достаточно", "умный со одного раза поймёт". После этого хватает вовремя напоминать, даже сильно выросшему бойцу, о том откуда он вышел и всё будет в порядке. Топографическая близость немецких унтеров и офицеров к солдатам этому немало способствовала. Общий котёл и всё такое. Но так можно, если исходить из того, что армия состоит из гениев. Которые могут понять. А вот если армия состоит из посредственностей, то напоминать надо постоянно – с переходом на каждую новую ступень и просто с прошествием некоторого времени. Посредственность склонна приписывать любому своему достижению сверхчеловеческую важность. Поэтому система должна постоянно быть начеку, плюс профилактически время от времени встряхивать за шкирку, приводя в себя. Такое массирование не позволяет спрятать эту чувствительную тему от посторонних. Истории про насилие, оргии и прочие малосимпатичные явления в британской и французской армиях до публичного онанизма включительно, сопровождают военнослужащих этих государств повсеместно. Но немцам их закрытость вышла боком. Хотя это как судить – после двух основательных, вселенских поражений, лишение армии боеспособности может представляться вполне приличной платой за неучастие в войне. Отключить одноразовую инициацию в немецких казармах оказалось намного проще, чем бороться с британской или французской многослойной системой инициирования, ставшей уже элементом культуры.
Вторая и наиболее заметная линия защиты от посредственности пролегает через Уставы (Наставления, Учебники и т.п.). Немецкие Уставы это собрания описаний того как может быть всё хорошо сделано, с большим количеством деталей. Деталей, впрочем, трудно приложимых к реальности. Они предназначены, чтобы обучаемый на основе опытов и обсуждений, ориентируясь на написанное в них постепенно пришёл ко всему сам. Выработал свою систему, унифицированную по части интерфейса, за счёт чтения и обсуждений, с аналогичными системами товарищей. У французов идея прямо противоположная. Их Уставы содержат кратчайшие и точнейшие описания логики действий. Если в них есть примеры, то они отличаются от основного текста примерно также как в учебнике арифметики – в формулы вместо букв подставлены цифры. Во французском учебнике тактики в формулы действий будут подставлены наименования подразделений и всё. Для красоты может быть приведено несколько немецких слов и цитата из немецкого философа с комментарием «вот так надо». И всё. Британские такие же, но вместо или в дополнение к цитатам из немецких философов, могут содержать ещё и пространные цитаты из американских Уставов с тем же исчерпывающим комментарием формата «вот так надо». Логика таких учебников абсолютно безупречна, имея опыт, в ней легко разобраться и можно использовать сразу – буквально командовать с учебником в руках. Но без опыта изложение в виде логических схем, рассчитанных на то, чтобы быть безупречно верными в максимально большом наборе ситуаций, оказывается бесполезным и даже деморализующим. «Что делать? – всё страшно и ничего не понято». Холодная логика плохо на сухую стыкуется с горячей реальностью. Хороший сержант конечно подскажет: «включай голову!». Но, согласитесь, это совет довольно общего толка. Идея тут в том, что на основе определённого естественного отбора в ходе постоянных командировок отфильтруются те командиры, которые постепенно научаться анализировать, что с ними происходило, и как это соотносится с логикой Уставов.

Разумеется для системы было бы расточительным прибегать к чистому естественному отбору. Поэтому третья линия защиты от посредственности заключается в том, чтобы предварительно дать военнослужащему некие готовые решения, которые бы обеспечили наиболее толковым – как минимум способным соотнести заготовки с реальностью, некий шанс для выживания и последующего анализа. Это знаменитый британский «дрилл» в самом своём выпуклом проявлении являющийся «бэттл дриллом». «Бэттл дрилл» это совсем не немецкая «муштра». Немецкая «муштра» это повторение одной и той же команды в максимально различных условиях обстановки с целью того, чтобы обучаемый в результате упражнений и обсуждений сообразил в чём смысл команды и сам бы стремился её исполнять тогда когда это целесообразно. Хотя к чести французов надо сказать, что у них дриллообразные экзерсисы возможны только от звена (бинома, тринома) до взвода, всё же идея им близка и, что называется, входит в базу. Что касается британцев, то дай им волю они бы и комбатов заставили учить дриллы. Во всяком случае их знаменитый мечтатель, имевший возможность свои мечты воплощать на практике – генерал-майор Фуллер на полном серьёзе писал, что пытался заменить заранее заготовленным дриллом всю тактику до уровня дивизии. Короче, дрилл это заранее заученная заготовка, которая, проводимая с неуклонной волей, должна помочь посредственности выжить в бою с реальным врагом. Ближайшая аналогия – обывательское представление семидесятых годов о «приёмах рукопашного боя», когда обыватели на полном серьёзе пытались заучить «приём от ножа», «приём от удара кулаком», «приём от удушения» и т.п. Дриллы и есть «приёмы» только они групповые. Приёмы «от засады», «от противника в траншее» или «от минного поля» и т.п. К счастью французов и британцев, и к несчастью их противников на войне намного больше беспорядка, чем в рукопашной драке и часто любое упорядочивание, даже на уровне бездумно или безумно применяемого дрилла является решающим фактором победы в бою. Желание применить заранее заученную заготовку, поймать на «коронку» совершенно определённым образом отражается и в тактической организации. Немецкие «кампфгруппы»  были трудно предсказуемы по размеру и составу. В качестве общих тенденций можно было чётко выделить только: использование подразделений одной бригады, где все друг друга знают; использование в качестве основы одного, заранее подготовленного штаба или управления подразделения; желание комбинировать в составе «кампфгруппы» максимально возможно крупные по условиям местности однородные элементы. «Кампфгруппы из взводов разных рот это минимально практически возможный уровень дробления», «Кампфгруппа из отделений и отдельных единиц это или к диверсантам или последствия разгрома» говорили немцы. «Кампфгруппу» часто проще называть по имени её командира, чем по наименованию или номеру послужившего основой подразделения или части. Британские «бэттл групп», «кампани групп» и французские, запиши латинскими буквами GTIA, SGTIA, и DIA (Общевойсковая -батальоная ТГр, -ротная ТГр и -взводная ТГр соответственно) это несколько другая идея. Это уже заранее подготовленная к исполнению определённых приёмов команда, сыгранная строго в оговоренных ролях. Хочется сказать «труппа». Французы прямо говорят, что рота это самая крупная штатная единица, в рамках которой военнослужащие всех званий могут быть знакомы друг с другом и относится друг к другу по-товарищески. Офицеры, конечно, все между собой братья, но знакомыми за пределами служебных обязанностей они обязаны быть только в рамках своего полка. Бэттлгрупп, Жэтэя хотя и считаются тем же самым, что и «кампфгруппа», прямо говорят «это придумали немцы», но личным составом они чётко воспринимаются не как временные организации для конкретной операции, а как части со своей историей и знаменем, как сказали бы у нас «с круглой печатью».

Как, в общем-то, понятно из изложенного, французский принцип в противоположность немецкому состоит не в том, чтобы обучаемый сам дошёл до всего, а в том, чтобы дать ему однозначные указания за неисполнение которых с него можно спрашивать. В самом деле, спрашивать за то, что до чего-то не додумался, было бы несправедливо и в европейской традиции воспринимается как бытовой деспотизм, тот самый немецкий Орднунг, а вот неисполнение чёткого указания это уже нарушение обязательств со всеми вытекающими. Проверка через то, смог ты въехать в многоаспектное понятие «шверпункт» хороша в долгосрочном плане – постепенно можно понять думаешь ты по-нашему или по какому-то другому. Проверка сосредоточил ты основные силы или нет, даёт результат сразу, при желании даже в единицах измерения. «Недовес столько-то граммов», такая возможность для барыжного мышления французских и английских офицеров является неоценимым подспорьем.

В то же время понятно, что всё изложенное полезно скорее начальникам и системе в целом, а задача включения головы военнослужащего для принятия решений в экстремальной обстановке такими способами решается плохо.
Вот тут-то в дело вступает и четвёртая линия защиты от посредственности. Эта линия состоит в наличии некоторого псевдоэзотерического знания, неких полутайных подсказок, а, проще говоря, правил, соблюдение которых позволяет включать безупречную логику уставов в конкретной обстановке. Это прямая противоположность известному афоризму культового немецкого генерал-полковника фон Хаммерштайна: "Уставы для дураков". Наоборот у французов и британцев есть желание добавить к Уставам ещё и дополнительные правила, которые позволяют дополнить логику Уставов ещё и подпорками, которые не дадут конкретному командиру совершить ошибку. Посмотрим, как это выглядит на примере классических "Восьми принципов пулемётчика". Классическими они стали, когда канадцы пытались их впарить американцам в восьмидесятые годы, в качестве эссенции мудрости в деле применения тяжёлого оружия пехоты. Но вообще такие правила в британской и французской системе возникают в любых узких местах Уставов.
«Восемь принципов пулемётчика», относится ко всем видам тяжёлого оружия пехоты, появились якобы в те древние времена, когда был отдельный род войск – пулемётные войска, отвечавший за все виды группового оружия пехоты:

1. Взаимная поддержка. Ни один расчёт никогда не остаётся один. Все расчёты пристреливают все досягаемые для них другие расчёты своего подразделения/части в качестве дополнительного ориентира. В наступлении возможность ведения огня по позициям друг друга планируется на протяжении всего пути перемещения. Наиболее эффективно противник поражается с ненаблюдаемых им позиций, когда он занят наблюдением за ведением огня другими расчётами с нашей стороны.
2. Управление огнём. На каждый расчёт должна быть подготовлена карточка с не менее чем пятью ориентирами и не менее одного участка заградительного огня. Ориентиры и участки должны быть пронумерованы и увязаны в рамках всего подразделения. Каждый расчёт должен знать, кто принимает решение по открытию огня по какой цели и/или на какой дистанции. Например, на дистанции 600 м принимает решение ротный, на 300 м взводный, на 100 м командир отделения, на 10 м наводчик.
3. Накладывающиеся сектора. Надо стремиться поражать каждую цель с нескольких сторон и несколькими видами оружия – исключить случайности и адаптацию противника (например, «вылезли из машин и спрятались»).
4. Спаривание (строивание). Невозможность располагать все расчёты вместе, диктует необходимость располагать расчёты группами под единым командованием. Дистанции внутри группы не более 50 м, чтобы в случае чего можно было командовать голосом или жестами. Группы комплектуются исходя из предыдущего принципа. Например,– АГС (для пеших целей) и ККП (для бронетехники), или – единый пулемёт на станке (для пеших целей) и ККП (для бронетехники), или единый пулемёт на станке (для пеших целей) и «КарлГустав» (для бронетехники и/или освещения/ослепления) и т.п.
5. Дефилада. Позиции выбираются с таким расчётом, чтобы рельеф или местный предмет полностью скрывал расчёт от поражения прямой наводкой, как минимум, с одной стороны. Желательно с направления с которого наиболее вероятно ведение огня/наблюдения противником.
6. Анфилада. Надо стремиться поражать групповую цель вдоль её самой длинной оси.
7. Укрытие от огня и маскировка. В обороне на каждый расчёт должно оборудоваться укрытие, обеспечивающее защиту не только личному составу, но и оружию. При каждой возможности позиции готовятся в инженерном отношении с целью затруднить поражение противником (утопленное положение, бруствера и т.п.) и облегчить стрельбу (ровики, упоры и т.п.). Если что-то не замаскировано (к примеру следы), не замаскировано всё. То, что не замаскировано, это на 90% уже уничтожено.
8. Экономия. Оружие должно использоваться в соответствии с его эксплуатационными возможностями по ТТХ. Например, при стрельбе из ККП рекомендуется внятно произносить полное имя любимой девушки между очередями из 5-6 выстрелов, чтобы не остаться в решающий момент с грудой раскалённых стволов.

 в первый раз показалось логичным и решающим все вопросы. Кажется, ещё осталось придумать по восемь принципов каждому для автоматчика (РПГ/РГ и пулемёты включительно), сапёра, танкиста (БМП/БТР) и разведчика (снайпера, артнаводчика) и можно быть уверенным в том чего спрашивать с командиров любой тактической группы. На самом деле при попытке реализовать этот подход на практике намного надёжнее гарантировано попадание в дурку, чем изобретение адекватных четырёх-пяти наборов принципов. По крайней мере при попытке в одно лицо. Французы и британцы не даром так лелеют и хранят эти списки подсказок. Чтобы их придумать надо досконально разбираться в вопросе, лучше чем средний и даже хороший командир с боевым опытом. К этому надо быть ещё и совершенным фанатиком каждой из перечисленных специализаций. Ценность этих списков принципов только в том, что они позволяют буквально за день-два перед боем объяснить плавающим в вопросе (например, просто заучившим наизусть Устав) командирам, что и почему надо делать, а потом с полным моральным правом требовать исполнения. Опытным путём достаточно ясно вырисовывается, что гораздо дешевле действовать «по-немецки». Гораздо дешевле на круг, в общем, не в ситуации, когда нужно срочно исправить, а когда есть время, провести с полсотни тактико-строевых, а лучше тактико-огневых занятий с Уставом (Уставами нескольких армий) в руках и делом показать почему данная местность, оружие и настрой противника определяют именно такой способ действий. Опасность при групповом применении оружия по мишеням, при обеспечении минимально достаточных мер безопасности, если она осознаваема, достаточный эмоциональный стимулятор для обучения. Усвоенное в опасности отношение между понятиями, опасности пусть небольшой, не интерактивной, не внешней, но всё же реальной, будет лучше, чем заученное наизусть, но не сопоставленное с реальностью самое лучшее знание.

Изменено 15 Sep 2016 пользователем wizard

[wizard]

ПЕРЕВАЛ ЛЕЙТЕНАНТА КРАСТЕРА

ПРЕДИСЛОВИЕ

«...Тактика- это искусство вождения войск на поле боя. Всякая военная цель может быть достигнута только боем в сочетании с хитростью и обманом. В результате боя должны быть уничтожены живая сила и материальные средства противника, должна быть парализована или сломлена моральная сила его сопротивления... »
Э. Миддельдорф «Handbuch der Taktik"»

«… Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни...»
Псалом Давида, 22

Что бы вы сделали?

Морской пехотинец в четвертом поколении, второй лейтенант USMC George Armstrong Craster, он же "Josh" для своих друзей, став вместе со своим стрелковым взводом следующей жертвой неизвестных экспериментаторов после лейтенанта Суровова, в ходе учений проходящих в Южной Корее провалился во времени в август 1950 года, оказавшись в окрестностях ?? ?? (Мертвого перевала) на пути наступающих на последний оплот капитализма на Корейском полуострове - Пусанский плацдарм, северокорейских подразделений.

Несмотря на то что лейтенант немного растерян после переноса, он полон чувства долга и уверен в высоких боевых возможностях своего взвода. Прояснив обстановку, он обнаруживает что его подразделение единственная сила способная заняв оборону на перевале спасти от окружения и уничтожения коммунистами из последних сил удерживающих фронт южнокорейцев по соседству, что грозит появлением бреши в удерживаемой из последних сил линии обороны и кто знает, возможно изменению хода истории.
Все что от взвода требуется на данном этапе это удерживать перевал до той поры пока к нему не подойдет помощь. Вот его шанс подтвердить делом угрозы офицерского бара в отношении угрожающего Соединенным Штатам Кима-внука, применительно к войскам Кима-деда! Вот его шанс на известность и славу, достойный его храбрости и имеющейся у него квалификации!

- Теперь, когда у меня есть шанс покарать ненавидящих Америку наглых коммунистов - говорит "Josh" - желание быть достойным морпехов сражавшихся у Чосина , переполняет меня!

На первый взгляд задача лейтенанта кажется достаточно простой, однако враг при случае создает множество проблем, что тем ни менее умный читатель с быстрым и острым умом без сомнения сможет понять задолго до первого выстрела.
 

Тень I

"...В целом, Разведка и боевое обеспечение являются так¬тическими мероприятиями командования, обязательными в любом виде боевых действий. Тот командир, который пренебрегает ими, весьма легкомысленно ставит под угрозу выполнение боевой задачи и боевую готовность своих войск.
Поэтому командир каждой части или подразделения обязан по своей инициативе, в любое время и в соответствии с требованиями обстановки отдавать необходимые приказы на разведку и боевое обеспечение. Даже на большом удалении от противника или позади прочно стабилизированных фронтов, а также на территории своей страны от войск следует требовать постоянной бдительности.
Этот принцип действителен для всех родов войск.
Разведка должна давать наиболее достоверную и полную кар¬тину положения противника. Ее результаты являются важней¬шими данными для командования, и чем быстрее они поступают, тем раньше могут быть приняты решения и проведены соответ¬ствующие мероприятия. Разведка в принципе включает в себя и рекогносцировку местности. В то же время она является наи¬лучшим средством защиты войск от внезапных действий против¬ника..."
Э. Миддельдорф «Handbuch der Taktik"»

Летать Джордж Крастер любил с детства, еще с тех смутных времен, когда рассчитывал не на карьеру офицера Корпуса Морской Пехоты Соединенных Штатов, а на получение водительских прав, 22 калибра на день рождения и в самых смелых мечтах – на пощупанные сиськи Дэззи Макферсон, дочери владельцев соседнего ранчо.

Времени с тех счастливых времен прошло немало, мечты сбылись и даже более. Красотка Дэззи увлеклась гамбургерами, радикальным феминизмом и карьерой защищающего права женщин адвоката по разводам, 22 калибр в сейфе сменили 338, 45 и 50, а вопрос водительских прав успешно заменил интерес к лицензии пилота. Незаметно подсаженный отцом, бывшим летчиком КМП сначала на семейной «Сессне» , а потом и на «Робинсоне» .

Бороться с любовью к небу, оказалась способна только любовь к стрельбе, которая, в конце концов, и победила, оттолкнув второго лейтенанта Крастера от пилотского кресла в окопную грязь.

Серые туши «Супер Сталлионов» перебрасывающих подразделения батальона морпехов в ходе очередных учений связанных с ядерными испытаниями северного соседа, красиво стелились над освещенными утренним солнцем вершинами корейских гор. Метеопрогноз по маршруту был почти идеальным, откуда перед идущими на небольшой высоте вертолетами начала выползать тёмная туша дождевого облака, ни понял не только Крастер, стоявший в кабине в проходе за пилотскими креслами, но и члены экипажа.

Второй пилот вертолета, однокашник и приятель Крастера по Базовой Школе лейтенант Рюккер повернул к нему голову:

- Синоптики налажали, Джош! Придется немного полетать под дождиком. Отклоняться от курса не будем. - Крастер кивнул и тоже оглянулся назад.

Стрелковый взвод лейтенанта в полном составе откровенно дрых, что занимая пассажирские сиденья по бортам машины, что развалившись на рюкзаках и зашвартованных экипажем ящиках с боеприпасами сложенных в проходе посреди грузовой кабины. Учения продолжались уже далеко не первые сутки, личный состав откровенно вымотался и искал каждую свободную минутку, чтобы вздремнуть. По уму Крастеру следовало бы к ним присоединиться, не отвлекли его любовь к небу и Марк Рюккер оказавшийся в экипаже назначенного для перевозки взвода вертолета.

Что произошло дальше, никто ничего не понял. Где то рядом грохнул гром, мелькнула вспышка, и голос Рюккера подавился ругательством - в стекла пилотской кабины лезли вершины растущих на горном склоне деревьев...
Секундой позже вертолет врубился правой половиной кабины в крону оказавшегося прямо по курсу дерева, ничего сделать ни экипаж, ни так и оставшийся стоять в проходе Крастер просто не успели. Даже закрыть лицо рукой лейтенант сумел только после того, как его сверху донизу окатило стеклянным крошевом, листьями и жидкостью с характерным металлическим привкусом, чуть не выбросив в дверной проем воздушным потоком.

Рядом с Крастером кто-то орал, лейтенанту потребовалась пара секунд времени, чтобы понять, что кричит он сам. Впрочем, командир экипажа капитан Фаррелл сквозь свист турбин и шум воздуха орал не намного тише - но к чести его звания гораздо осмысленнее, если конечно изрыгаемый поток ругательств не вырывался бессознательно исключительно благодаря опыту.
Вертолет ушел в сторону перескочив идущую вдоль горной долины грунтовую дорогу, сбросил скорость и рухнул наземь, швырнув Крастера головой вперед в приборную доску и мешанину листвы и сучьев, забивших всю правую половину пилотской кабины.
Несколько секунд всё вокруг тряслось, грохотало и щёлкало, машина уже было завалилась на бок, пытаясь опрокинуться, однако словно передумав, вернулась на свое место. Двигатели за спиной смолкли, Фаррелл, как и положено, при аварийной посадке успел их вырубить перед приземлением.

В штанах было сухо, дыма не чувствовалось, огня видно не было, пришедшему в себя лейтенанту надо было подниматься и разбираться с нанесенными катастрофой повреждениями...

* * *

Грузовая кабина приятно опровергла неприятные ожидания, из повылетавших со своих мест сонных морских пехотинцев никто серьезно не пострадал. Среди личного состава взвода самой серьезной жертвой аварии стал взводный сержант – комендор-сержант О’Нил, глыбообразный афроамериканец из Мэдисона штат Алабама, немного рассекший лысую голову о переборку в ходе приземления и похороненный под морпеховскими рюкзаками, на которых он пользуясь служебным положением спал.

С экипажем все оказалось гораздо неприятнее. Несмотря на то, что Рюккера Крастер списал буквально сразу же, как его забрызгало кровью, однокашник вскоре по приземлению оказался не только живым, но и ещё и исключительно горластым. При столкновении вертолета с деревом второго пилота порубило осколками остекления, и чуть было не пригвоздило сучьями к сиденью. Тем ни менее раны приятеля куда больше пугали, нежели угрожали жизни, хотя покричать и были все основания. Капитан Фаррелл при посадке сломал запястье о приборную доску, на адреналине обнаружив это только тогда, когда начал вытаскивать Рюккера.

Авария произошла слишком быстро, чтобы кто то находясь в воздухе успел испугаться, на земле же пугаться прошедшей мимо смерти было некогда. Мысли о возможном пожаре и аккуратно увязанных посреди кабины ящиках с боеприпасами по настоящему окрыляли. Морпехи под матерщину и команды залитого кровью О’Нила рвались наружу играючи одолевая все нормативы.

Экипаж сильно не отставал. Рюккера к счастью не зажало, так что сломанное запястье Фаррелла его эвакуации помешало в минимальной степени, особенно когда на вопли лейтенанта появился О’Нил, сержант из экипажа вертолета и еще пара морпехов.
Глянув на вертолет снаружи, особенно когда появилось время подумать, отмахав от него пару сотен ярдов, морпехи единогласно пришли к мнению что не убились, одним только божьим промыслом. Вертолет зацепил кабиной крону оказавшегося по курсу дерева и порвал об него же правый спонсон с топливными баками. Последние, к счастью, не загорелись, ни при столкновении, ни потом.
Осознание что на небе ни облачка, стоит типичная летняя жара и всё вокруг покрыто густой и вовсе не весенней растительностью пришло позже. Ужасы падения и не самого мягкого приземления мгновенно отошли на второй план.

Реакция окружающих на внезапное изменение времени года, погоды и как показалось даже ландшафта, по мнению Крастера, заслуживала материала на получение степени по психологии в любом из университетов "Лиги Плюща". Каждый из морских пехотинцев бессознательно выбирал, что ему ближе и слова молитв вперемежку с гнуснейшей матерщиной казались не самым интересным вариантом.

Самым примечательным клоуном этого цирка стал рядовой Хорни, едва выбравший интеллектуальный минимум при вербовке набожный протестант - хиллбилли из Колорадо. Находившийся на грани истерики морпех, своим видом разве что чуть похожий на Стивена Хокинга, выдвинул гипотезу, которая рисковала посрамить гений если не Шерлока Холмса, то Артура Конан-Дойля – его автора:

- Господи Всеведущий! Ублюдок Ким Чен Ын все устроил! Жирный до Вашингтона не достал, так нас ядерной бомбой решил нюкнуть!
Упомянутое зрелище, включая приступ невероятного интеллектуального озарения от Хорни, стоило бы в общем и записать, но Крастер занятый спасением брыкавшегося и уже охрипшего от крика приятеля этот момент немного упустил, а потом стало поздно. Морпехи пришли в себя и сбор на них командирского компромата потерял актуальность.

Привел подразделение в порядок конечно же взводный сержант. Придя в себя иак следует оглядевшись по сторонам, "ганни" разве что на несколько секунд поддался прострации, и не обращая внимания на залившую половину лица кровь заревел корабельной сиреной, в итоге даже не постеснявшись выписать несколько затрещин не реагировавшим на крик аутистам. Невезучий Хорни сбитый с ног шлепком окровавленной ладони по каске получил увесистый подсрачник еще и ботинком командира отделения, на чем, наконец пришел в себя и успокоился.

На этом моменте пришло время вступить в дело и командиру взвода. Как считал Крастер, хочешь ты этого или нет, но офицер обязан быть лидером. Морской пехоты - в особенности!

Хотя то, что слова Хорни о мощи пэктусанского ружья запали в душу и воспринимались в изрядно менее юмористическом ключе, чем ранее, подчиненным показывать не стоило.

Продумывать тезисы речи не было времени, пришлось импровизировать на ходу:

- Морпехи! С нами случилось нечто непонятное! Но мы все живы и это одно должно вас радовать, все могло кончится гораздо хуже! Как все уже увидели вокруг нас сменилось время года как минимум и мы вообще не знаем куда нас занесло! Наша главная задача - выяснить что с нами произошло и куда мы попали! Исходя из последнего, мы будем строить планы своих дальнейших действий! Поэтому, взвод - слушай боевой приказ!

Крастер солидно кашлянул и приосанился, собираясь с мыслями:

- Считать себя находящимися на условно вражеской территории! Используя находящиеся в вертолете боеприпасы все имеющиеся при себе магазины снарядить боевыми патронами! Гранатометчикам выдать на руки по двенадцать штук осколочных гранат! Кроме них, всем стрелкам дополнительно получить по девяносто патронов в планках , автоматчикам по сто двадцать! Проверить исправность средств связи, после чего радиостанции для экономии заряда батарей до отдельного приказания держать выключенными! Батареи из приборов ночного видения извлечь! Использование полевых рационов без моего личного разрешения - запрещаю! Комендор-сержант О'Нил - займитесь!

Сержант кивнул:
- Есть, сэр!

- Кроме того, я хочу знать наличие у нас сухих пайков и прочих продуктов питания, воды, горючего, вооружения и боеприпасов. Комендор-сержант, после выдачи боеприпасов предоставить список! План дальнейших действий будет доведен позже.
Крастер обернулся к стоявшим рядом с ним вертолетчикам, внимательно слушавшим инструктаж. Чуть дальше санитар продолжал заниматься Рюккером.

- Капитан? При всем уважении, после оказания медицинской помощи просил бы вас проверить исправность электро и радиооборудования вертолета, а также его вспомогательной силовой установки. Меня интересует возможность зарядки батарей средств связи подразделения и примерное время на которое я могу при этом рассчитывать. Ещё я бы хотел пощупать эфир через ваше радиооборудование, вокруг горы, мои радиостанции далеко не возьмут.

Фаррелл кивнул и дернулся от боли, неловко пошевелившись при этом:
- Принято, лейтенант. Если ВСУ исправно с зарядкой радиостанций определенно что ни будь придумаем. Замотают руку - сам этим займусь. Горючего для нее в баках хватит надолго, при столкновении только правый расходник порвало.

- Прекрасно, сэр. Еще вопрос. Что у вас с боеприпасами к бортовым пулеметам?

- Увы, лейтенант. Мы совершали не боевой вылет, так что на мои пятидесятые можете не рассчитывать...

- А вот это плохо... Впрочем, могло быть и хуже. К счастью для моего вооружения патронов достаточно.

- Да, хоть в этом нам повезло. Вы закончили? Отойдем на пару слов лейтенант?

Крастер смерил Фаррелла взглядом, переговорить с глазу на глаз он собирался предложить и сам. Несмотря на то что у капитана было повреждено запястье и он был вертолетчиком, а не пехотинцем, капитан морской пехоты Соединенных Штатов несомненно стоял выше её второго лейтенанта. То что морпехи оказались в центре непонятного феномена ситуацию только ухудшало - в обычных условиях, на земле капитан находился вне пехотной вертикали управления и не мог претендовать ни на что кроме уважения к его воинскому званию. Здесь же, в неизвестной горной долине рядом с потерпевшим аварию вертолетом он автоматически превращался в старшего начальника с званием на две ступени выше командира пехотного взвода, а значит и с гораздо большим служебным и жизненным опытом. В случае отказа подчиняться которому Крастер не то что бы превращался в мятежника - хотя военный суд мог вынести именно такой вердикт, а не больше не меньше разрушал систему управления своим же взводом. Если второй лейтенант считает себя вправе отказать подчиняться капитану, почему комендор-сержант не может отказать в праве отдавать себе приказы уже самому лейтенанту, а какому ни будь ланс-капралу не послать их обоих?

Офицеры отошли в сторону. Морщившийся от боли капитан решил обойтись без прелюдий.
- Лейтенант Крастер, судя по вашей речи у нас схожее понимание глубины задницы в которой мы очутились . Я прав?

- Да, сэр. Мы в полной жопе, - ранняя весна в лето просто так не превращается.

- Вы согласны, что нам из этой задницы надо выбираться и с как можно меньшими потерями?

Откровенно удивленный Крастер, взглянул на Фаррелла новыми глазами. С такими техничными подходами к собеседникам, не чужое ли место в пилотском кресле он занимает?

- Капитан, давайте не будем ходить вокруг да около. Мы вместе провалились в эту задницу и вместе из неё будем выкарабкиваться. Вы капитан - я лейтенант и я знаю свой долг. Проблем с дисциплиной с моей стороны не будет. Единственное замечание - прошу не забывать что я в отличие от вас квалифицированный офицер-пехотинец, а мой взводный сержант по своему опыту сделает нас обоих.

Фаррелл усмехнулся и похлопал Крастера по плечу уцелевшей рукой:
- Не волнуйся парень, я осознаю меру своей компетенции. Как и степень боеспособности. Поэтому сойдемся на том, что я как старший по званию буду ставить задачи и решать общие вопросы, а ты будешь без лишних проблем командовать своим взводом. Когда мне понадобится выслушать как твое мнение, я непременно вам об этом скажу. Мы все же находимся в одной лодке. Договорились?

- Принято, капитан.

С точки зрения Крастера, всё вышло даже лучше чем ожидалось. Осторожные заходы Фаррелла подтвердили что коли вокруг простирается населенный мир, то именно капитану стоит спихнуть планирование стратегии выживания и договариваться с аборигенами, работой лейтенанта выплывала не столь интеллектуально затратная но не менее важная задача отвечать за силовую составляющую капитанских планов.

Ну а пока, как подумал Крастер, стоило озаботиться боеприпасами и вообще учетом наличных ресурсов. Их не помешало бы их знать до последнего винтика прежде чем начинать что либо планировать. А начинать дело надо было обеспечения личной безопасности...
 

* * *

Несмотря на высокие требования к интеллектуальному уровню и образованию рекрута предъявляемые ныне Вооруженными Силами мира, надежд на них никто в мире никогда не питает и даже более того, стремиться делать все чтобы дела в них шли с минимумом интеллектуальных затрат персонала. Ни Фаррелл, ни Крастер, ни уж тем более сержант О’Нил не собирались противоречить этой подтвержденной многими веками мудрости мировой военной машины.

Пехотный взвод морской пехоты с нуля требует семь стандартных ящиков патронов и четыре металлических контейнера 40 мм гранат. Стандартный патронный контейнер М2А1 вмещает в себя 840 патронов М855 в 84 планках распределенных по три в 28 картонных коробок.

Штатный состав огневой группы четыре человека, семь тридцатипатронных магазинов у каждого пожирают бокс без остатка. Контейнеры поставляются по два в деревянных ящиках - два ящика дают по 210 патронов каждому бойцу отделения и еще 630 штук (21 магазин) остаются в запасе. В итоге, три отделения пехотного взвода требуют шесть ящиков патронов, еще ящик уходит на управление взвода. Неснаряженные в магазины остатки патронов распределяются по бойцам россыпью.

Находившиеся в вертолете запасы винтовочных патронов на обозримый период были вполне достаточны и, даже, неприятной неожиданности с наличием ящиков снаряженных в ленты патронов к М249 тоже удалось избежать. О’Нил, как прекрасно соответствующий должности взводный сержант посрамил офицеров, догадавшись проверить ящики с боеприпасами самостоятельно.
Крастер, как и положено богобоязненному WASP-у , от этой инициативы был готов вознести молитву если не Господу Нашему Иисусу Христу, то поставить пару пива тому мудаку, который этого толкового сержанта к нему во взвод отправил.

Одарили взвод лейтенанта комендор-сержантом О’Нилом прямо перед учениями и с некоторым скандалом. «Рок», как и обычно среди привлекательно выглядевших, атлетически сложенных и служивших в вооруженных силах мужчин из американской провинции питал некоторую слабость к аббревиатуре «LGBT» – в её смысле Liberty – Guns – Beer – Tits. Последние два существительных его до беды и довели. Подцепленная в баре цыпочка пригласила сержанта на пару чашечек кофе, дегустация несколько затянулась, и в результате к кофейнику подсел не вовремя вернувшийся из командировки муж. Телосложение рогоносца откровенно подкачало и О’Нил даже надеялся спокойно одеться, однако чувак решил показать себя поклонником первых двух букв любимой аббревиатуры. В результате чего сержант выломился из его дома, сжимая одежду в руках и прыгая зайцем под огнем дробовика, как будто в афганской засаде. Стрельба на улице привлекла полицейских, а три дробинки вытащенные из мускулистых ягодиц фатально отразились на продолжении службы в Штатах. Последнее Крастера, чем дальше, тем больше радовало.

С боеприпасами к 40-мм гранатометам, тоже оцененным взводным «ганни» дела обстояли не лучшим образом. Нет, с самим их наличием все было отлично и выстрелы были не от Мк19 с их усиленным пороховым зарядом, так что М203 не становились бесполезными железками, однако широчайшая номенклатура 40-мм гранатометных выстрелов в данном случае полиняла до одного единственного – древнего как дерьмо мамонта кумулятивно-осколочного М433HEDP. Впрочем, по размышлению, Крастер пришел к мнению, что это даже к лучшему.

40-мм многоцелевых гранат М433HEDP в контейнер PA-120 помещается 32 штуки. Девять гранатометчиков взвода, взяв по 12 выстрелов, полностью разобрали содержимое трех контейнеров и начали четвертый. 24 оставшиеся гранаты последнего прекрасно поделились на три отделения, с дальнейшим их распределением командирами по стрелкам для переноски, как и в случае с патронами.

В итоге взвод взял на себя 11760 патронов и 128 40 мм выстрелов, из которых 8820 патронов снаряженными в магазины и 2940 в планках. Данное количество боеприпасов, по мнению Крастера обеспечивало подразделение достаточным запасом патронов для боя средней интенсивности и оставляло пространство для маневра в случае потери пункта боепитания в вертолете.

В принципе, морские пехотинцы действующие в Афганистане в отрыве от снабжения таскали на себе и побольше, но в данных условиях 280 в среднем патронов на рыло вполне обеспечивали практически любые нужды, особенно с учетом того что стрелять в первого встреченного никто не планировал.

По мнению Крастера, в их условиях скрытный отход без боя стоил в сто раз больше любой огневой мощи, а двадцать семь с половиной фунтов массы бронежилетов и горы вокруг грозили сделать лишний патрон той самой соломинкой которая ломает хребет верблюду. Отрываться от вертолета в котором оставалось еще достаточно боеприпасов, морпехам вовсе даже не стоило.
Тем ни менее, приступить к выполнению своих с Фарреллом толком неоформившихся планов, ни Крастер, ни его подчиненные так и не успели. Собственно при всей простоте и скорости снаряжения магазинов из планок, лейтенант даже снарядить свои магазины полностью не успел...

По проселку тянущемуся вдоль долины, подняв высокий столб пыли, в направлении вертолета летела выехавшая из за языка леса автомашина...
 

* * *

Определенной неуверенности в себе при первом контакте с аборигенами не был лишен ни один из занявших оборону вокруг вертолета морпехов. Даже жесткий и вечно уверенный в себе как скала «Рок» и тот нервно покусывал свои губы.

Крастера, с его университетским образованием, по мере сближения автомашины с вертолетом одолевали несколько другие мысли, быстро перерастающие во все большее и большее изумление. Рядом выругался Фаррелл, которого одолевали те же подозрения, чуть позже грязно выругался и что то зашептал товарищам кто-то из морпехов. Догадка касательно формата переноса переросла в уверенность когда Крастер опознал подъехавший ближе грузовик как «CCKW» корпорации "Дженерал Моторс" - основной грузовик вооруженных сил США во времена Второй Мировой Войны, известный среди почитателей как "Джимми". Следовавший за ним джип, в бинокль вполне уверенно опознавался как "Виллис" с пулеметом на вертлюге.

Офицеры, не сговариваясь, переглянулись между собой:
- Поспорим капитан, что из обеих машин люди в нашей форме полезут?

Фаррелл несколько нервно дернулся и хихикнул, тут же сморщившись от волны боли пришедшей от только что зафиксированной санитаром руки:
- Может кино снимают?

- Сэр, вы сами то в это верите?
Фаррелл кинул на Крастера хмурый взгляд и сплюнул в сторону. В свое предположение ему определенно не верилось.

часть 2

Несмотря на высокие требования к интеллектуальному уровню и образованию рекрута предъявляемые ныне Вооруженными Силами мира, надежд на них никто в мире никогда конечно же не питает и даже более того, стремиться делать все чтобы дела в них шли с минимумом интеллектуальных затрат персонала. Ни я, ни мой взводный сержант не собирались противоречить подтвержденной веками мудрости мировой военной машины.

Пехотный взвод морской пехоты с нуля требует семь стандартных ящиков патронов и четыре металлических контейнера 40 мм гранат. Стандартный патронный контейнер М2А1 вмещает в себя 840 патронов М855 в 84 планках распределенных по три в 28 картонных коробок. Штатный состав огневой группы четыре человека, семь тридцатипатронных магазинов у каждого пожирают бокс без остатка. Контейнеры поставляются по два в деревянных ящиках - два ящика дают по 210 патронов каждому бойцу отделения и еще 630 штук (21 магазин) остаются в запасе.
Отделения во взводе три - они требуют шесть ящиков патронов, еще ящик уходит на управление взвода, с распределением остатков патронов по отделениям.

  40 мм многоцелевых гранат М433HEDP в контейнер PA-120 помещается 32 штуки,   девять гранатометчиков взвода взяв по 12 выстрелов  полностью разберут содержимое  трех контейнеров и начнут четвертый. 24 оставшиеся гранаты которого  прекрасно делятся на три отделения, с дальнейшим их распределением командирами по стрелкам как и в случае с патронами.

В итоге взвод несет 11760 патронов и 128 40 мм выстрелов, из которых 8820 патронов снаряженными в магазины и 2940 в планках, обеспечивая запасом патронов пехотные автоматические винтовки вокруг которых строится ведение боя огневыми группами.

В принципе, морские пехотинцы действующие в Афганистане в отрыве от снабжения таскают на себе и побольше, но в моих условиях 280 в среднем патронов на рыло вполне хватит на перестрелку средней напряженности, в которую мне вообще то вступать бы совсем не следовало. В наших условиях скрытный отход без боя стоил в сто раз больше любой огневой мощи, а двадцать семь с половиной фунтов массы бронежилетов и горы вокруг грозили сделать лишний патрон той самой соломинкой которая ломает хребет верблюду.

Впрочем приступить к выполнению наших с Фареллом наполеоновских планов мы так и не успели. Собственно при всей простоте и скорости снаряжения из планок я даже снарядить свои магазины полностью не успел... По проселку тянущемуся вдоль долины, подняв высокий столб пыли в нашем направлении летела только что выехавшая из за языка леса автомашина...
 

* * *

Определенной неуверенности в себе при первом контакте с аборигенами видимо оказался не лишен ни один из морпехов моего взвода. Даже жесткий и вечно уверенный в себе как скала Рок и тот нервно покусывал свои губы.

Я меня же по мере сближения автомашины с вертолетом еще и росло все большее и большее изумление, которое оформилось окончательно в догадку касательно формата нашего переноса когда я опознал данный грузовик как "Студебеккер" времен Второй Мировой Войны. Отставший от него примерно на милю джип в бинокль достаточно уверенно опознавался как "Виллис" с пулеметом на вертлюге.

- Поспорим сержант, что из обоих машин люди в нашей форме полезут?

О'Нил несколько более нервно чем требовалось дернул головой:

- Может кино снимают?

- Рок, ты сам то в это веришь?

Сержант кинул на меня хмурый взгляд и сплюнул в сторону. В свое же предположение он определенно не верил.

Разумеется я угадал. Как сильно и подозревалось, из кабины "Студебеккера" вывалился невысокий азиат в американском армейском полевом обмундировании времен Второй Мировой с карабином М1 в руках. Высыпавшая из кузова полудюжина так же одетых типов (разве что чуть пооборваннее) отличалась от него только стальными шлемами М1 на головах и вооружением полноценными "Гарандами" , а не этим уродливым обрубком с усиленным пистолетным патроном.

Мы с Фареллом определенно сильно недооценили глубину задницы в которой очутились. Надеяться что нас занесло толи в прошлое, толи в какое то параллельное измерение (да, я в прошлой жизни не был чужд развлекательной литературы) в иной период кроме Корейской Войны определенно не стоило. Что бы ни за дьявол нас сюда забросил, сделал он это определенно не для того чтобы мы пожали руки корейцам конца пятидесятых. Даже надеяться на это не стоило. Хотя очень бы того хотелось.

Увы и тут ожидания оправдались буквально сразу же, уж больно непритворная радость выступила на лице южнокорейского офицера при виде надписи "Морская пехота" на сером борту "Супер Стэллиена".

По проникновенной речи на корейском с примесью отдельных английских слов можно было рассудить что лейтенант рад всех видеть настолько что готов познакомить нас с Фареллом с своими сёстрами и даже не интересоваться зачем капитан носит золотое кольцо на пальце. Нужен был переводчик.

- Ланс капрал Чой, ко мне!

Из травы поднялся автоматчик первого отделения Джон Чой, жилистый как корни дуба американец корейского происхождения из Орегона.

- Капрал Чой, если я не ошибаюсь то наш собеседник говорит по корейски. Вы - этнический кореец. Нам с капитаном очень хотелось бы понять о чем он ведет речь.

- Прошу прощения, лейтенант, но я из третьего поколения и практически не говорю на корейском. В детстве учила бабушка но с тех пор прошло много...

- Ланс капрал, а не вас ли я постоянно замечал в компании южнокорейских морпехов?

- Но сэр, в Южной Корее практически все говорят по английски...

- Ланс капрал, вы возможно удивитесь но других морпехов которых учила корейскому языку родная бабушка в радиусе пары миль от нас точно не наблюдается, а наш собеседник английского не знает. Поэтому других кандидатур на должность переводчика кроме вас нет и не предвидится. Так что срочно вспоминайте все чему вас когда то учили, у вас есть на это целых пять минут. Для того чтобы помогло очистить сознание и воскресить уроки в памяти можете присесть и принять позу лотоса. Только ботинки не забудьте перед этим снять чтобы обмундирование не испачкать.

Чой подавил ухмылку:

- Вас понял, сэр. Время на подготовку не требуется.

Дальнейший разговор капрала с корейским офицером здорово напоминал процесс общения переученных немых, ну либо же беседу в баре двух в сраку пьяных студентов по теме сопротивления материалов, неудивительно что Чой пытался от него увильнуть. Тем ни менее процесс в конце концов начал налаживаться, чему хорошо помог пассажир подъехавшего джипа - еще один лейтенант вооруженных сил Республики Корея, с знанием английского языка несколько лучшим чем у первого.

К итогам нашего общения выяснилось следующее:

Да, мы находились на территории Республики Корея. Мы действительно угодили в самый разгар Корейской Войны. К сожалению для всех нас стоял август 1950 года и мы сейчас находились на знаменитом Пусанском Периметре, защищающем остатки территории Республики Корея от захвата коммунистами. Да, коммунисты не только были рядом - подъехавший на "Виллисе" лейтенант Канг просто махнул рукой в направлении поросшей лесом горной цепи стоящей перед вертолетом, но и наступали. Довольно успешно. Нас посчитали перебрасываемым воздухом секретной техникой таким же секретным подразделением американской морской пехоты, пришедшим на помощь по вызову командира 3-й пехотной дивизии Республики Корея. Как с капитаном не стали разубеждать собеседников, мы немного блуканули и попали в аварию к счастью не успев залететь достаточно далеко на север чтобы попасть в руки комми.

Предметное уточнение - где конкретно сейчас могут быть северяне, привело к появлению карты осветившей окружающую местность, наше точное местоположение и очень мрачные перспективы. 3-я ПД под натиском красных отступала назад, в долине слева в настоящий момент шел напряженный бой. Мы не просто попали на Пусанский периметр, мы свалились на самую его передовую.

Не сговариваясь и я, и Фарелл посмотрели на вертолет. При мысли о том что эти тридцать три тысячи фунтов технического хайтека из будущего попадут к Киму, Мао и Сталину становилось чертовски не по себе. Но мрачные мысли на этом не исчерпывались, вариант сжечь вертолет и уводить людей к Пусану в их свете отступал на второй план.
Судя по карте, в долину располагавшуюся за горным хребтом перед нами, с территории достоверно контролируемой коммунистами вела по крайней мере одна дорога, не считая горных троп. Это значило что их выход на лежавший в миле от нас перевал в данной гряде, а потом и в тыл обороняющихся в соседней долине южнокорейцев был просто вопросом времени. И что самое печальное, никого кто мог бы перекрыть данный проход на этом "Мертвом перевале" перед нами не было, отчего наше появление южан так и обрадовало.

Попытка расспросить почему командир южнокорейского полка проявляет такой непрофессионализм привела к появлению еще одной карты - двухсуточной давности с тогда еще закрывающей возможности обхода обороняющихся линией фронта. Южнокорейский полк сбили с подготовленных позиций и отжали в сторону, в результате чего у коммунистов открылась возможность зайти ему в тыл, чем насколько я помнил литературу по Корейской Войне они обязательно должны были воспользоваться.
Недоумение почему командир полка не закрыл проход резервами рассеял тот же Канг. Сбитые с позиции южнокорейские подразделения красные удачно преследовали на плечах отступающих, в итоге чего когда части удалось закрепиться боем связаны оказались практически все уцелевшие роты. Если верить положению на карте и кое как понятным объяснениям корейцев, полковнику сейчас было не до нейтрализации возможных обходов, обрушение линии фронта грозило тем же уничтожением полка без всякого окружения. В бой была введена даже военная полиция, с данного же направления полковник выставил посты наблюдения, которые крушение нашего вертолета и засекли.
Фарелл отреагировал на полсекунды раньше меня:

- Джо, веди взвод на перевал! Немедленно, лейтенант!

- Есть, сэр! Вы позволите?

При помощи мрачного как на похоронах капрала Чоя я объяснил корейцам сложность ситуации и вполне ожидаемо получил разрешение воспользоваться автотранспортом. Пока морпехи грузили в "Студебеккер" оставшиеся в вертолете боеприпасы и имущество, мы с Фареллом уточнили свои дальнейшие планы.
Пока я со своим стрелковым взводом закрываю дефиле на перевале, капитан должен будет выдвинуться на командный пункт полка южнокорейцев и выдавить из полковника как подмогу так и транспорт для эвакуации "Супер Стэллиона" . По единому мнению бежать пешком к Пусану было не вариант. Не потому что могли и не дойти, и даже не потому что данный поступок являлся предательством военных страны - союзника Соединенных Штатов. Наш основной долг перед своей страной состоял в сохранении вертолета как образца технологий будущего, обеспечивающих ей грандиозный отрыв от противников и союзников в будущем.

Начать мне следовало с разведки перевала и захвата командных высот в его районе, в чем автотранспорт мог оказать нам просто неоценимую помощь.

"Студебеккер" US6 на самом деле не такой уж и большой грузовик, после того как в него закидали ящики с боеприпасами места чтобы поместилось больше чем одно отделение практически не осталось, но я не видел в этом ничего страшного. Одно из отделений выдвигается вместе с боеприпасами на грузовике, два оставшихся во главе с взводным сержантом - пешим порядком. Я с тремя морпехами огневой группы Чоя следую на "Виллисе" метрах в четырехстах впереди грузовика проверяя маршрут. Далее, пока отделение разгружает грузовик в месте определенном под пункт боепитания, я с собой своей группой выдвигаюсь на "Виллисе" к перевалу и провожу там рекогносцировку. Тем временем отделение разгружает "Студебеккер" и по необходимости выдвигается ко мне, а вернувшийся грузовик подбирает группу комендор-сержанта О'Нила и тоже транспортирует ее к пункту боепитания, где я ставлю взводу задачи.

Фарелл закончив опрос корейских лейтенантов выдвигается вместе с ними на командный пункт южнокорейского полка, до его отъезда Чой остается в его распоряжении. Вертолет охраняется силами сержантов из его экипажа. Рюккер остается там же под присмотром нашего санитара пока в этом не минует необходимость, далее они с Чоем присоединяются к взводу. Для связи я отдал капитану портативную радиостанцию AN/PRC-148 командира огневой группы упомянутого ланс капрала, две радиостанции на один джип явно были лишними.
После небольшой заминки связанной окончанием процесса снаряжения магазинов и прочих неотложных дел, выключая выпрашивание у корейцев куска карты с районом перевала, я решил найти время и краткого митинга, в наших условиях это явно было не лишним. Пара-тройка минут ничего не изменит.
- Морпехи! Книжки и кино все любят? Но даже среди тех кто не любит, про направление фантастики связанное с провалами в прошлое или другой мир слышали все. Нам не повезло с этим столкнуться в жизни. Мы попали в Корею августа 1950-го !

Личный состав не посвященный в подробности нашего разговора хоть и подозревал подобное неладное но вовсе не стремился убедиться в обоснованности подозрений. Лица помрачнели, кое-кто выматерился. Я продолжил.

- Так вышло, что мы упали на острие удара коммунистов. И надо сказать что нам немало повезло что ни на их территории. Мы находимся на передовой линии Пусанского Периметра, если кто понимает о чем я. И за вот этой вот горной грядой могут находиться северные корейцы, а слева они уже находятся, сражаясь с теми корейцами кто не хочет жрать траву под властью семьи Кимов.

- Так вышло что мы единственная сила способная встать на пути северокорейского отряда который может пытаться зайти в тыл подразделениям стоящего насмерть союзника Соединенных Штатов! Так вышло что мы единственная сила способная спасти для ученых нашей страны вот этот вот образец технологий будущего. - Я махнул рукой в направлении вертолета. - И так вот вышло что мы морпехи Соединенных Штатов достойные наших братьев сражавшихся у Чосина и я пристрелю на месте любого кто посмеет даже думать иначе!

Я оглядел подчиненных, всё их внимание принадлежало мне до самой капли.
- План таков, морпехи. Наш взвод занимает перевал в миле от нас и обороняет его до тех пор пока к нам не подойдет помощь и капитан Фарелл не выбьет из вышестоящего штаба технику для эвакуации вертолета. Я считаю что продержаться против коммунистических оборванцев максимум сутки, для морпехов XXI века задача более чем посильная сколько бы этих красных перед нами не было. Вокруг нас горы, на своем горбу они ни много тяжелого вооружения, ни много боеприпасов не утащат. Бой будет равным! Ну почти!

Я засмеялся, кое кто из взвода тоже осторожно захмыкал.

- Да, у нас пока нет ни артиллерийской, ни авиационной поддержки. Но это будет первое организацией чего займется капитан Фарелл. Покажем поганым коммунистам чего стоит Корпус Морской Пехоты США даже без них! Выбьем из них дерьмо, пусть даже для этого понадобится пробить новую дырку в заднице!

Взвод заревел. Я довольно заухмылялся, общий план действий пришелся личному составу по нраву - пусть для этого возможно и придется вступить в бой. Трусов не нашлось.

- По машинам!

* * *

Мои действия по факту не требовали особо много умствований. Ничего такого что не входило бы в установленный алгоритм действий любого командира вбитый в меня намертво еще в ходе обучения:

1. Начать планирование. - Выполнено.
2. Подготовиться к разведывательным действиям. - Выполнено.
3. Произвести разведку. - В процессе.
4. Окончить планирование.
5. Отдать приказ.
6. Руководить.

Я знал что мне надо делать, самое же сложное для командира это знать как надо делать правильно в каждой конкретной ситуации.

http://ic.pics.livejournal.com/rostislavddd/37061194/191465/191465_800.jpg

Изучением полученного в руки куска карты и личным осмотром местности "Мёртвый перевал" представлял собой промежуток между двумя горными пиками 403 и 222 метров высоты, на горизонтали 80 метров над уровнем моря . Благодаря тому что он возвышался над соседними долинами всего лишь на двадцать метров он был удобен для организации путей сообщения, в результате чего через него шла грунтовая дорога. По центру возвышалась высота 130 с небольшой рощей на южном скате.

Земляной покров в районе перевала представлял собой наносной грунт по камню с повсюду торчащими из земли каменными глыбами разной величины, глубина земляного покрова читай окопов которые мы могли бы тут вырыть требовала изучения. На самом перевале который в отличие от соседних гор не порос лесом - в особенности. Камень торчал там из земли особенно часто, сливаясь местами в участки до нескольких сот квадратных футов площади. В гребне перевала под дорогу была вырублена выемка достигающая примерно семисот футов по длине, дорога на спуске включая кюветы видимо с двух сторон была укреплена щебнем. Сам гребень представлял собой "чешую дракона" из часто торчащего из земли камня и вне дороги определенно был труднопроходимым для автотранспорта и повозок.

Горы вокруг были покрыты густым лесом, причем если правая гряда полностью была лиственной, внизу из смеси горного дуба с грабом к вершинам переходя в сплошной грабинник, то на левой - западной цепи уже на склонах высоты 403 к ним присоединялась горная сосна. Последняя ближе к вершине данной горы составляла грабу вполне достойную конкуренцию, а если приглядеться к соседним пикам то там и вообще задавливала все лиственные породы. Роща на склоне высоты 130 по растительности от нижних ярусов высоты 403 не отличалась.

Место расположения пункта боепитания я определил в роще на южном склоне высоты 130, благо подъезды к ней были достаточно удобны и пока второе отделение моего взвода приступило к разгрузке автомобиля, сам как и планировал отправился на "Виллисе" на рекогносцировку.
Результатом личного осмотра выемка представляла собой канаву в скале по максимуму достигая примерно десяти футов глубины, впрочем в среднем будучи гораздо мельче. Края данной канавы были укреплены извлеченным из нее камнем, щебень для дороги ( или дорог) на склоне видимо извлекался тоже из данной выемки.
Лезть в эту траншею на джипе было бы сущим самоубийством, появись на выходе ЭнСи - и она станет огромной ловушкой, ни убежать ни на машине развернуться, поэтому пунктом наблюдения была выбрана вершина высоты 130, с которой явно бы наблюдалось абсолютно всё нас интересующее по обе стороны горного хребта. Благо до нее ни ехать ни идти далеко было не надо.

Проехав как можно ближе к вершине, я отпустил водителя и продолжил выдвижение пешком держа свой карабин в готовности открыть огонь. С наблюдательным пунктом я угадал. Все было видно просто прекрасно, а мы сами неплохо маскировались деревьями и кустарником на гребне.
Дорога, спускающаяся вниз к текущей по долине речушке, на склоне действительно была укреплена щебенкой, кто бы не обустраивал переезд через данный перевал, строить он старался на десятилетия. Внизу дорога поворачивала налево и скрывшись за горным отрогом снова появлялась из-за скалы уходя в северо-западном направлении.
Люди вообще и противник в частности в зоне наблюдения отсутствовали, гора 226 напротив нас как и склоны гряды за ней были покрыты смешанной дубово-грабовой порослью, ближе к вершине появлялись сосны.

Дно долины за исключением дороги не несло следов человеческой деятельности, поросло густой и довольно высокой травой в которой то здесь то там торчали бока лезущего из под земли камня. Примерно посередине долины от высоты 226 в направлении высоты 304 переходя с правого берега речки на левый шла гряда отдельных скал и крупного камня. Местность впереди была достаточно открытой чтобы я счел возможности удержать данный горный проход очень высокими. Против моих сорока стволов, причем все до единого с оптическими прицелами, у красных будь их хоть батальон не было даже шанса. Я знал это.
Сзади группа О'Нила грузилась в "Студебеккер" надо было срочно думать где обустраивать опорный пункт. К сожалению я не знал сил и вооружения наступающих на данном направлении северокорейцев, это вносило слишком много факторов неопределенности в обстановку. Тем ни менее ещё раз подумав я решил ничего не усложнять и занять рощу на склоне высоты на которой я уже находился.

Несмотря на то что плотная растительность рощи в определенной степени мешала маневру, тут нужно было искать и делать тропы, густая поросль по периметру обещала отлично маскировать моих морпехов отстреливающих красных на подходах к перевалу, благо деревья и кустарники переваливали за топографический гребень на склонах и вершине. Угрозы с вершины высоты 403 я особенно не боялся, подняться по ее склонам не зная местности крайне непростое, в смысле долгое занятие, грабники местами практически непроходимы, а если же враг все таки поднимется благодаря превышению на 270 метров он будет наблюдать не морпехов, а кроны закрывающих их деревьев. Если морпехи сами конечно не налажают. Но я побеспокоюсь чтобы этого не случилось.

Разведку наблюдением я закончил, предварительное планирование тоже, осталось отдать приказ и руководить. Оставив стрелков на вершине наблюдателями с приказом командиру огневой группы отправлять посыльного сразу же, как кого-то обнаружат я отправился вниз, ставить морским пехотинцам боевую задачу которую мои люди явно хотят услышать.
Я быстро спускался по склону, "Студебеккер" везущий группу О'Нила ещё более быстро поднимался по склону к роще, машинально ускорив шаг я все же не успевал...
Вот впереди, в прорехе листвы появился грузовик остановившийся перед вышедшими его встречать морпехами... и все звуки вокруг перекрыл рёв автоматической стрельбы. Смешавшиеся т-т-т-т-т-т-т-т и т-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р несколько секунд казалось не давали даже вздохнуть. Стёкла кабины " Студебеккера" как то разом рассыпались брызгами разбитого стекла. На шлеме успевшего перед началом стрельбы открыть дверь кабины и встать на подножку взводного сержанта мелькнула вспышка и он выронив винтовку тряпкой рухнул наземь. Морпехи вышедшие встречать автомашину перехватывая винтовки рассыпались в разные стороны. Нескольким из них это не удалось.

В роще был противник. Я облажался, взвод мало того что попал в засаду, он угодил под перекрестный огонь. Мысли бежать и спрятаться даже не возникло, по моей вине погибли люди, надо было спасать хоть кого-то. Если я правильно оценил ситуацию взвод попал в такую задницу что наличие бронежилетов могло и не помочь. С пулевыми ранениями из ППШ в ноги ты всё равно будешь не боец, а потом тебе просто стрельнут в голову. Возможно из твоей же М16.

К моему везению я не успел к моим людям присоединится и коли по мне не стреляли значит я засадой противника не наблюдался, что дает мне возможность зайти противнику в спину как раз к тому времени когда покинувшие грузовик морпехи опомнятся достаточно чтобы открыть ответный огонь.

Судя по звукам стрельбы, одна из огневых групп коммунистов располагалась передо мной, несколько ниже по склону.. Солидный т-т-т-т-т-т-т-т подсказывал что в группе был русский ручной пулемет, весьма опасное оружие в данных условиях, пули которого в бронежилетах держат только грудные и спинные пластины. Группа видимо разом расстреляла магазины в огневом шквале засады и сейчас перезаряжалась. Самое время зайти им в спины.

К сожалению с замыслом зайти со спины и перестрелять красную огневую группу под шумок незамеченным, мне опять не подфартило. Заходя в спины коммунистов прикрываясь густой растительностью и ориентируясь по их позиции по звукам стрельбы я раздвинул ветки куста перед мной чтобы оглядеться... и столкнулся взглядом с лежащим на боку северокорейцем вытаскивающим длинный секторный магазин из брезентовой сумки. Второй комми лежащий спиной ко мне, отстегивал пустой с верхней части ствольной коробки стоящего на сошках ручного пулемета.
Вопль северного корейца и мой возглас:

- Е...! - Прозвучали одновременно.

Два выстрела в первого, три во второго, попытавшегося откатиться перехватив ручной пулемет... Выстрел сваливший появившегося из за куста третьего не успевшего навести на меня свой ППШ, но успевшего дать короткую очередь... А дальше в меня просто всадили длинную очередь вслепую, прямо сквозь ближайшие кусты.

Бронежилет спас мне жизнь, точнее оттянул неизбежный конец с пулевыми ранениями в руку и ногу, но дал время добраться до кобуры "Беретты" на поясе. Я не собирался уходить без боя. Но дать мне возможность забрать с собой еще кого-то коммунисты не собирались.

Сзади сбоку резанул своим т-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р еще один ППШ и я бессильно осел наземь. Попытку из последних сил выстрелить хотя бы в этого встретила ещё одна очередь...
Последней мыслью ушедшей жизни, пришедшей вместе с вспышками дульного пламени вражеского пистолет-пулемета было:

- А ведь все же должно было случиться, совсем не так...

Вспышка!

Я стоял в пилотской кабине "Супер Стэллиена" и голос Марка Рюккера рядом со мной подавился ругательством - в стекла пилотской кабины лезли вершины растущих на горном склоне деревьев...

-------------------
Примечания:

[13]Подразумевается clip - планка-обойма быстрого заряжания конструктивно практически аналогичная имеющимся для АК-74 и комплектуемая практически таким же переходником. Основное отличие американских clips от советско-российских планок - они 10, а не 15 патронные. 5,56 мм винтовочные боеприпасы американским Вооруженным Силам россыпью не поставляются, наполнение стандартного металлического патронного контейнера М2А1 840 шт. в 84 планках.

[14]Пехотная автоматическая винтовка (Infantry Automatic Rifle) М27IAR, несмотря на то что тактически является прямым аналогом ручных пулеметов типа РПК, американскими специалистами к классу ручных пулеметов Light Machine Gun (LMG) не относится.

[15] Пятидесятый - калибр 0,50 дюйма он же 12,7 мм в метрической системе.

[16] В английском языке отсутствует различие между Вы и Ты. В тексте данные местоимения используются в зависимости от контекста.

[17] Американский фунт 0,454 кг.

[18] US Carbine, Caliber .30, M1 также именуемый М1 Carbine. Лёгкий самозарядный карабин фирмы "Winchester Repeating Arms Company" под патрон калибра 7,62х33 предназначенный для вооружения "военнослужащих второй линии", по факту являвшийся также "оружием свободных рук" у комсостава и специалистов на передовой. Лейтенант немного пристрастен к внешнему виду оружия и вполне обоснованно имеет претензии к патрону с дульной энергией около 1000 Дж, только слабость которого помешала М1 стать первым в мире оружием под промежуточный патрон. Богатые американцы в принципе размышляя в правильном ключе умудрились принять оружие под нигде больше не использующийся патрон конкурирующий исключительно с пистолет-пулеметами. 

[19] US Rifle, Caliber .30, M1, она же M1 Garand - американская самозарядная винтовка времён Второй Мировой Войны. Реально одна из самых удачных самозарядных винтовок из когда либо созданных.

[20] Lance Corporal (L/Cpl) - воинское звание КМП категории Е-3, традиционно переводится как младший капрал. Соответствует армейскому PFC.

[21] Здесь и далее миля американская (сухопутная) - 1609 м.

 

попытка 2

 

Тень II

"...Цель всякого боевого обеспечения заключается в том, чтобы защитить войска, находящиеся на отдыхе, в движении или на поле боя, от внезапного нападения наземного или воздушного против¬ника. За счет охранения войска выигрывают время для подготовки к наступлению или обороне. Поэтому в отличие от разведыватель¬ных подразделений части и подразделения, выделенные в охранение, нередко получают боевую задачу.
В принципе любая войсковая единица выставляет собственное охранение, если на этот счет не имеется никаких особых приказов. В связи с этим командиры всех степеней, вплоть до командира отде¬ления, должны быть постоянно готовы к принятию необходимых мер по организации охранения. Различают следующие виды боевого обеспечения: обеспечение на отдыхе (сторожевое охранение) , обеспечение на марше (поход¬ное охранение) и обеспечение на поле боя (боевое охранение) ...."
Э. Миддельдорф «Handbuch der Taktik"»

В первые несколько минут после падения вертолета думать над тем что случилось и не мучают ли меня дикие галлюцинации было некогда. Забрызганная сверху донизу кровью хрипящего на своем сиденье Рюккера кабина, командир экипажа шипящий от боли нянча руку с распухающим на глазах запястьем, крики, стоны и ругательства из пассажирской кабины слились в сплошную какофонию.

Нашлось время более-менее опомниться и обдумать все случившееся,. включая вспышки дульного пламени на ППШ коммуниста, только после того как санитар 1-го класса Соренсен мельком глянув на руку Фаррелла помог мне и взводному сержанту вытащить Рюккера из вертолета и приступил к первичной обработке его ран.

Сравнительно с уже увиденным ничего не изменилось, особенно Хорни с его изумленной мордой и дикими глазами по ходу монолога затмевавший своим видом самые яркие моменты кинокарьеры Джима Керри. Вид рядового представлял собой такую яркую провокацию нарушения закона вышестоящим начальником, что не плюхни вопящий на морпехов "Рок" ему между делом ладонью по каске, я бы сам его пожалуй приласкал. Растерянный рядовой свалился наземь и в результате получил еще и легкий подсрачник ботинком по заднице. Сцена определенно была видена мной ранее, чувство дежавю орало изо всех сил.

Я оглянулся назад - Соренсен обрабатывал Рюккера, сержанты из экипажа вертолета осматривали руку своего командира. Мир вздрогнул... вокруг меня были что угодно, но не галлюцинации!

Из под накатившего вала мыслей вывел меня опять же взводный сержант.

- Дерьмо вокруг какое то творится, сэр! На небе ни облачка, жара и явное лето вокруг! Люди в шоке, надо их как то успокоить!

- Спасибо, комендор-сержант.

Какое бы дерьмо вокруг не творилось, я оставался офицером морской пехоты Соединенных Штатов обязанным выполнять свой долг перед государством и подчиненными. Показывать подчинённым какую либо растерянность я не имел права, офицер это всегда лидер.

Дословно повторив уже когда то звучавшую на этом самом месте речь с абсолютно одинаковой реакцией на неё подчиненных и Фаррелла, я перешел к вертолету набивать свои магазины патронами. Пока мне никто не начал в этом мешать у выделенного на управление взвода ящика.

Пока я набивал магазины, Соренсен оставив Рюккера перешел к капитану, но интересовало меня не это - я всё время косил взглядом на дорогу, ожидая появления на ней автомашины. Разумеется ожидания не подвели.

Я бросил взгляд на запястье засекая время, а также умышленно создавая разницу с намертво запавшим в память предыдущим вариантом событий и скомандовал:

- Взвод, приготовиться к бою! Снаряжения магазинов не прекращать!

* * *

В ходе осторожных прощупываний окружающих людей включая подъехавших корейцев и не менее осторожно проводимых экспериментов с вариативностью выяснилось, что любые мои действия имеют последствия. Бездействие в определенной степени возвращает ход событий к лежащему в памяти варианту, даже несмотря на внесенные ранее искажения, но полного совпадения уже не получается, каждый человек вокруг ведёт себя в зависимости от действий его окружающих.

Глубину и ширину задницы в которой я очутился удалось выяснить достаточно просто, а вот как мы все в ней очутились ясности не было абсолютно никакой.

Наиболее логичным предположением было нахождение в сердце некоего эксперимента - просто так морские пехотинцы в сценарий "Дня Сурка" не попадают и второго шанса, после того как налажали, у них не появляется. Кто его проводит и как с моего уровня неясно, но собственно и не требуется. Вполне достаточно того что я в компании других сорока пяти человек стою в тени вертолета и неплохо себя чувствую, а не валяюсь в лесу дохлый как дверная ручка. Вариант галлюцинаций на больничной койке поразмышляв я отбросил, слишком всё вокруг сложно и подробно для глюков.

Теперь рассмотрим варианты что же делать. Предложение о бегстве к Пусану мало того что не пропустит Фаррелл, но и может вызвать определенное недовольство той воли что меня перебросила. Выдвинувшись для боя на перевал и оказавшись убитым, я оказался вернувшимся на исходный рубеж. Вернусь ли я подняв мятеж и убежав от выполнения своего долга - не исключено. Но их мои действия могут и разочаровать. Если же отбросить вопросы угадывания ожиданий этих, скажем так существ, то получается неважным, попал ли я в результате природного феномена в это циркулирующее колесо или перенесен в результате чьей то воли: "Делай что должно, случится чему суждено". Император Веспасиан был мудрым человеком.

Ну а раз случится чему суждено, я не буду ничего придумывать, а просто буду выполнять свой долг.

К появлению этой мысли очень кстати включился капитан Фаррелл:

- Лейтенант Крастер! Немедленно выдвигайтесь к перевалу!

- Да, сэр! Именно данный план я сейчас и обдумываю...

* * *
Итак, как и в предыдущем варианте событий у нас налицо сорок два человека пехотинцев включая меня самого и ещё четверо входят в состав экипажа вертолета.

Организационный состав нашей тактической группы можно охарактеризовать следующим образом:

1. Командир экипажа вертолета - капитан КМП Ричард Фаррелл, как старший по званию принявший командование нашей тактической группой.

2. Управление пехотного взвода, в составе командира - меня, второго лейтенанта КМП Крастера, взводного сержанта и санитара из персонала ВМС .

3. Трёх стрелковых отделений по тринадцать человек численного состава, организационно состоящих из командира отделения и трёх огневых групп по четыре человека в каждой.
Основу огневой мощи каждой из девяти огневых групп взвода обеспечивает пехотная автоматическая винтовка/ручной пулемет М27IAR с оптикой. Оставшиеся морские пехотинцы до взводного сержанта включительно вооружены винтовками М16А2 с такими де как на М27IAR четырехкратными оптическими прицелами и приличным запасом патронов как при себе так и в нераспакованных патронных ящиках. Кроме того, девять командиров огневых групп - гранатомётчиков подразделений имеют возможность вести огонь из гранатометов М203 закрепленных на их винтовках старыми осколочно-кумулятивными выстрелами М433HEDP, восемь контейнеров с которыми нашлось в среди груза Супер Стеллиена. Два человека, я и санитар взвода вооружены карабинами М4А1 также с оптическими прицелами, у меня вооружение ещё дополнено 9 мм пистолетом М9.

Противотанковые возможности группы основанные увы на 50 мм бронепробиваемости многоцелевых выстрелов подствольных гранатометов несколько усиливал ящик одноразовых ручных противотанковых гранатометов М136/АТ4, совершенно избыточных в наших условиях когда гораздо полезнее бы оказался ящик старых М72А7.

Тактическая радиосеть взвода опиралась на четырнадцать портативных радиостанций AN/PRC-148 имевшихся у меня, взводного сержанта и всех командиров подразделений до командиров огневых групп включительно.

Экипаж вертолета включая раненого Рюккера был вооружен четырьмя пистолетами М9 с двумя обоймами на каждый и никакой заметной боевой ценности не представлял, оставаясь в распоряжении капитана Фаррелла. Вооружение машины состояло из двух "Браунингов" пятидесятого калибра в бортовых установках, к нашему большому сожалению вполне исправных, но с пустыми патронными ящиками.

В этих условиях практически вся ответственность по охране и обороне данного района вообще и CH-53E в частности, возлагалась на меня и мой взвод. Единственным способом эффективно обеспечить выполнение данной задачи я видел оседлание перевала и воспрепятствование перехода красных в горную долину где мы сейчас находились, пусть для этого бы требовалось уничтожить комми которые имели неосторожность на него выйти.

Если разобраться, знание что перевал уже занят передовыми подразделениями противника не давало мне никаких заметных преимуществ.

Катастрофа предыдущего варианта событий, если рассматривать обстоятельства объективно, случилась по следующими причинам:

ОШИБКА: Я переоценил достоверность имеющейся у меня исходной информации. Согласно информации доведенной нам с Фарреллом лейтенантами Кангом и Теном противник на перевале отсутствовал, он максимум "мог быть" в соседней горной долине. Я принял информацию на веру и не предпринял достаточных мер предосторожности.

В результате последнего, скрытно занявшие рощу коммунисты, судя по количеству работавших стволов силами около взвода, видимо вовремя нас обнаружив организовали превосходную засаду - прямо хоть в учебник включай. Красный командир оказался достаточно умен и фантастически хладнокровен чтобы выпустить из ловушки мою группу на джипе, прозорливо разменяв её на доставленную возвратившимся "Джимми" группу О'Нила.

Дальше у нас не было ни шанса. Если быть точным шансы отстреляться у нас были - мой взвод был все же морской пехотой XXI века, вооруженной отличным оружием, отлично подготовленной и защищенной превосходными средствами индивидуальной бронезащиты, у красных же были всего лишь русские пистолет-пулеметы и несколько уродливых японских ручных пулеметов, расчет одного из которых я расстрелял.

Но, к сожалению, даже отбейся взвод от засады северокорейцев, об обороне перевала можно было забыть. Жуткая плотность огня пусть и не пробивающих бронежилеты пистолет-пулеметов красных и тяжелая тактическая ситуация неизбежно обвешивала взвод огромным количеством раненых, полностью обнуляя его боеспособность.

Все - бой проигран даже не начавшись и возникает вопрос как нам с таким числом раненых хотя бы удачно отойти. В этой связи из ошибки следует вывод:

ВЫВОД: При подготовке командиром своего решения всегда надо принимать в расчет возможность наличия у него недостоверной информации по объективным и субъективным причинам. Причем не только недостоверной изначально, но и элементарно устаревшей к моменту её рассмотрения. В последнем случае может не помочь даже перекрёстная её проверка.

В этой связи, наличия возможностей что любая информация исходные данные для которой командир не наблюдал своими глазами может быть недостоверной, особое внимание следует уделять мерам безопасности при её использовании и постоянно оценивать риски.

Применительно ко мне - выдвижение взвода в рощу должно было быть проведено только после добросовестной разведки её района, а не осмотра стены целлюлозы через лобовое стекло джипа, как впрочем и само это выдвижение должно было быть совершено несколько более осторожно.

Пожалуй, наиболее приемлемым сейчас будет именно второй вариант. Что бы было если бы красные корейцы были обнаружены в роще либо мной либо кем то из моих морпехов? Действительно, они бы расстреляли мою группу имея по два-три ствола против моего одного, а потом просто бы приняли в лоб атаку О'Нила, который несомненно попытался бы нас спасти. Отбить бы её они вероятно не отбили, у моих морских пехотинцев присутствует огромное преимущество в дальности эффективной стрельбы стрелкового вооружения, но тех несчастных которых моя воля загнала в машины это бы не спасло. И что с того что я был бы одним из них? Кому то это бы помогло?

Примем, что я предполагаю, догадываюсь или даже знаю точно что перевал занят передовым отрядом противника не успевшим пока закрепиться. Мои дальнейшие действия?
Информацию что взвод комми сидит в роще на высоте 130, принимаем как возможно недостоверную. Я не знаю как эти корейцы туда попали и когда они это сделали и уж тем более не знаю как они будут действовать при изменившемся сценарии моих действий.

Что из этого следует? Срываем дистанцию, я уточняю информацию о местонахождении противника и его силах, после чего приступаю к уничтожению. Тянуть с этим не стоит, к красным в любой момент может подойти подкрепление.

Самым же оптимальным вариантом выдвижения вперед к перевалу на данном этапе станет марш по лесу вдоль подножия высот 283 и 222. Пользуясь густой растительностью, взвод ненаблюдаемым и соответственно не неся потерь сблизится с противником где бы он в данном районе не находился. Кроме этого данный маневр обеспечит взвод от возможного обстрела с фланга, если красное подразделение тут не одно. В последующем идет доразведка цели, окончательное планирование, отдача боевого приказа с постановкой задач подчиненным и руководство боем. Ничего особенно сложного. Если я конечно опять не налажаю в процессе выполнения.

Попытка красного командира принять бой по опушке рощи для меня конечно же будет просто идеальным вариантом. Судя по прожитому варианту событий и карте полученной от корейских лейтенантов расстояние от опушки до опушки меж рощей на высоте 130 и подножием высоты 222 порядка тысячи футов - около 300 метров. Идеальная дистанция для реализаций возможностей моей оптики против пистолет-пулеметов противника. Более менее опасный огонь у него будут способны вести только болтовые винтовки и ручные пулеметы типа виденного мной японского, расчет которого я расстрелял. Да и у них при стрельбе с секторных прицелов эффективность стрельбы по малоконтрастным целям будет стремиться к нулю. Это на диоптрах стрелок одинаково хорошо видит цель и мушку.

* * *

Как я и ожидал, корейцы будучи не против предоставить "Джимми" для разовой доставки имущества и людей на позицию наотрез отказались ждать пока мы прощупаем район и займем там оборону. Оставалось только пожать плечами и позавидовать тем счастливчикам что будут таскать ящики с патронами от вертолета к пункту боепитания. Замечательно взбодрятся и подкачают мускулатуру. Ланс капрал Чой с санитаром Соренсеном смотрелись первыми для этой роли просто идеально.

Лес тоже не обрадовал. Не сказать что засоренная поваленными стволами и густым подлеском чаща была непроходима но на отдельных участках мачете нам не хватало довольно остро. Взвод как иногда казалось будто в джунгли попал, растительность кое где была нисколько не менее плотной. Роща на высоте 130 определенно поросла биомассой несколько менее густо.

Взвод медленно продвигался по лесу "треугольником" вдоль опушки. Первое отделение шло впереди головным дозором, боковое охранение с правого фланга взял на себя сержант Келли - командир второго отделения со своим подразделением, третье отделение сержанта Мюллера и мы с взводным сержантом играли роль ядра взвода. Неприятные впечатления преподанные мне красными в предыдущем варианте событий из за собственной же командирской беспечности определенно не следовало пытаться испытать заново. Третьего шанса может и не случиться. Я не знал сил коммунистов находящихся на перевале и уж тем более где они могут находиться, поэтому принимал максимальные меры предосторожности.

Тем ни менее стычки в лесу не случилось и даже следов противника было не обнаружено. Подспудные мрачные ожидания не оправдались, отделения вышли на восьмидесятую горизонталь перевала необнаруженными. На данном этапе следовало провести доразведку района, заканчивать планирование уничтожения обороняющихся коммунистов и срочно приступать к делу. Подход к комми даже небольших подкреплений поставил бы взвод в очень неприятное положение. Я рисковал потерять боевую инициативу.

Скрытному выдвижению на позицию в столь густом лесу моих морпехов было учить не надо, отделения растянулись вдоль западной опушки леса на склоне высоты 222.

Осторожность при выдвижении к перевалу оправдалась на все сто процентов, по опушке рощи на южном склоне высоты 130 наблюдателями буквально сразу же были обнаружены занявшие оборону коммунисты. Нас явно ждали, красные видимо наблюдали выдвижение колонны взвода в лес. Я, как командир взвода явно заработал у морпехов несколько лишних очков, коли даже О'Нил расщедрился на похвалу, осторожно рассматривая северокорейцев в бинокль:

- Отличная работа, сэр!

План созревший у меня после личного изучения позиции противника не отличался особой сложностью. Меня учили что чем проще - тем надежнее и я не видел причин пытаться опровергать эту военную мудрость.

Фронтальная атака с тупым выдавливанием противника с его позиций всегда менее эффективна сравнительно сочетающейся с обходами и охватами, я собирался использовать все плюсы стандартной тактической схемы учебников и наставлений, к идеалу которой меня учили стремиться.

Растянув подразделение по фронту вдоль опушки, красный командир получал отличные возможности по огневому поражению находящегося перед собой противника. Одновременно в качестве недостатка данного построения как продолжения достоинств, ставил его в крайне уязвимое положение при ударе с фланга. Все что от меня требовалось это создать возможности для данного удара.

Собственно с фронта до определенного момента я не собирался атаковать вообще. Согласно моего плана действий, для удара во фланг красным предназначалось второе отделение сержанта Келли. Оставшиеся два должны были в это время связывать коммунистов огнем с фронта.

Диспозиция взвода перед подачей сигнала к атаке выглядела следующим образом:

1. Первое отделение штаб-сержанта Ковальски (без автоматчика первой огневой группы) и семь человек третьего отделения в виде командира отделения, гранатометчиков, если точнее командиров огневых групп и стрелков подразделения под моим личным руководством растянулись в линию по западной опушке леса на склоне высоты 222. Перед ними стояла задача по команде выдвинутся чуть вперед и уничтожить коммунистов на противоположной опушке огнем винтовок и подствольных гранатометов, загнав уцелевших в лес.

2. Сзади нас, поднявшись выше по склону высоты 222 заняла позицию сводная огневая группа комендор-сержанта О'Нила, куда мною были включены расчеты автоматических винтовок третьего отделения. Данная огневая группа, заняв доминирующую по высоте позицию над обороняющимися по высоте 130 коммунистами должна была обеспечить минимальную эффективность их ответного огня по моим отделениям и совместно с нами уничтожить максимальное число красных корейцев на их оборонительном рубеже. В качестве первичной огневой задачи данной группы стояло уничтожение северных корейцев на вершине упомянутой высоты, обеспечивая штурмовые действия отделения Келли. Для спасения жизней морских пехотинцев в этой ситуации был очень важным фактор внезапности.

3. Сам сержант Келли со своим вторым отделением, предварительно выдвинувшись в северном направлении за гребень перевала, получил задачу после начала огневого подавления северных корейцев огнем первого и второго отделений и получения им моего сигнала, броском вперед занять вырубленную в гребне дорожную выемку, с дальнейшим развитием атаки в ударе по правому флангу обороняющихся.

Далее на втором этапе боя, после прогнозируемого как практически неизбежное схлопывания обороны противника, моя группа должна была выдвинуться вперед и совместно с Келли в ближнем бою добить комми в роще. Группа О'Нила из за сложности своевременного выдвижения по лесу оставлялась на месте поддерживать атаку огнем с стационарных позиций. Попутной задачей этой группы становилось обеспечение связанного ближним боем взвод от удара в спину могущих подойти с севера красных подкреплений.
Поставленные задачи для такого превосходного стрелка как комендор-сержант смотрелись просто идеальными. О'Нил уделял огромное внимание стрелковой подготовке взвода и особенно его автоматчиков даже на фоне откровенно повернутых на стрельбе стандартов Корпуса.

План боя выглядел вполне реалистичным, реализовывал мои сильные стороны, использовал слабые стороны противника и обещал полный успех при минимальных моих потерях. Было даже сложно придумать, где что то может пойти не так. Как мне казалось я предусмотрел все.

* * *

По мере ожидания занятия отделением Келли и группой О'Нила своих позиций меня все больше и больше одолевал нервоз. К моменту подачи сигнала, как с этим я не боролся даже начали подрагивать руки. Правильно говорят что ожидание смерти страшнее её самой.

А вот после команды "К бою" по радиостанции, все нервы как отрезало. Для трясущихся ручонок не оставалось времени, надо было руководить боем.

Первое и третье отделения предварительно распределив секторы обстрела и обнаруженных в них коммунистов без суеты выдвинулись на опушку, дальше осталось только скомандовать "Огонь"!

Обе опушки не жалея патронов трещали выстрелами перестрелки шансов в которой у северокорейцев откровенно не было. Оптика винтовок взвода и гранатометы М203 не оставляли им ни шанса, пистолет-пулеметы противника на такой дистанции реально работали немногим лучше водяных пистолетов, по сути больше нагоняя нервоз свистящими вокруг пулями, а ручные пулеметы являлись первоочередной целью для подавления. Первый из них возможно даже не успел до конца расстрелять свой магазин скрывшись за шапками взрывов гранат от сразу двух подствольных гранатометов. Эффективность огня группы О'Нила должна была быть еще более высокой несмотря на дистанцию. По ним в ответ никто не стрелял - обстановка была практически полигонной.

Доклад комендор-сержанта об уничтожении группы северных корейцев на вершине высоты 130 стал сигналом для начала штурмовых действий второго отделения.

- Мародер Два, это Два Пять. Слышите меня, прием?

- Слышу тебя Два Пять!

- Второй, противник на вершине уничтожен, сэр! Повторяю, противник на вершине высоты 130 уничтожен! Два Пять, прием.

- Принято, Два Пять.

- Два Два, Мародеру Два. Сектор зачищен, вперед! Как понял меня?

- Второй, это Два Два. Вас понял, выполняю! Прием.

- Удачи, сержант!

Ну вот и решающий момент боя. Еще несколько минут и прикрывающееся гребнем высоты отделение Келли выйдет во фланг и тыл красного взвода и сомнет его. Дальше останется выдвинуться вперед и общими усилиями добить в лесу уцелевших.

Бой шел точно по плану, опасаться стоило разве что наличия у коммунистов сильных резервов способных связать боем отделение Келли до того как оно достигнет гребня высоты. На тот период пока его не перестреляет группа взводного сержанта с склона. В этой связи реальный сюрприз северных корейцев оказался полной неожиданностью, его не просчитал никто.

Тревогу поднял командир первого отделения штаб-сержант Ковальски диким воплем по радиостанции:

- Второй, этот Два Один, комми слева-сзади, ведут огонь в спины, я ранен, я ранен, веду бой!

Словно ответом этому крику стал один, а потом и другой хлопок взрыва ручной гранаты и такой знакомый рев ППШ. Зашедшая нам в спины группа красных перестала скрываться. Ковальски молчал.

Мысль что ситуация легко может обернуться зеркальным отражением отделения Келли нависшего над флангом взвода противника пришла как раз вовремя. Коммунисты определенно попытались провернуть именно этот номер.

Спасли нас пожалуй только бронежилеты и малая численность группы противника. Будь в этой группе не восемь человек а примерно пятнадцать, нам бы пожалуй ни помогло ничто.

Я только и успел откатиться в сторону и укрыться за стволом достаточно толстого дуба, как перед мной возникли двое корейцев вооруженных ППШ с секторными магазинами. Первый не успел даже дернуться получив две пули в грудину, а вот второй не только успел открыть огонь ободрав кору прикрывающего меня дуба но и всадил две пули в край нагрудной пластины моего MTV прежде чем у него кончился магазин и я расколол его голову.

Короткая но яростная стычка с непонятно как зашедшим нам в тыл северокорейским отделением дорого нам обошлась. Третья огневая группа первого отделения полегла целиком, все четверо лежали рядом друг с другом с аккуратными дырочками от одиночных выстрелов в шлемах - замысел моей предыдущей жизни у коммунистов вышел несколько удачнее чем у меня самого.

Во второй огневой группе уцелел только автоматчик, его второй номер получил три пули в бедро, руку и район плечевого сустава, оставшиеся двое как и Ковальски оказались убиты. А отделение Келли в это время вело напряженный бой на вершине высоты 130 и уже звало на помощь.

Надо было срочно принимать решение и это решение лежало на поверхности.

- Рядовой Кларк, на вас раненые! Оказать медицинскую помощь! Остальные, бегом за мной!

Думать о случившейся катастрофе, когда взвод на ровном месте потерял убитыми столько отличных парней было некогда, нужно было сделать все возможное чтобы отделение Келли к ним не присоединилось.

Главное что меня одолевало в ходе спурта к высоте 130, это не сам страх получить пулю. А страх что пуля вылетит сзади, с того места где мы оставили наших раненых.
К счастью в нашем лесу мы все же убили всех.

А в лесу чужом само наше появление решило исход боя. Противник, упорно перестреливающийся с Келли через гребень при появлении на фланге ещё одной группы морпехов морально сломался и начал отходить в глубину рощи.

Мысль взять передышку и привести взвод в порядок была отброшена едва оформившись. В создавшейся ситуации можно было совершить множество ошибок но ни в коем случае нельзя было совершать одной - потерять инициативу и позволить противнику от нас оторваться. Укрывшись в глубине рощи он одним своим присутствием просто не позволит моему поредевшему взводу достаточно эффективно оборонять данное дефиле.

- Вперед! Не дайте им оторваться! Перебьем эту сволочь! - Взвод молча и без колебаний пошел я вслед за своим командиром.

Проявившейся степенью доверия морпехов можно было гордиться.

К счастью это доверие не обошлось подчиненным слишком уж дорого, в ходе преследования пострадал только один человек - получил легкое ранение в икру автоматчик второго отделения ланс капрал Джонсон - веселый афроамериканец из Нью Йорка, сбежавший в Корпус пока его не затянул криминал Гарлема.

Беспорядочный отход коммунистов под нашим давлением быстро перешел в бегство с бросанием вооружения и раненых, достреливаемых рассвирепевшими морпехами. Я не препятствовал, девать их бы мне было некуда. Двоих красных попытавшихся убежать в лес под подножием высоты 403 пристрелили на половине дистанции, остальные внезапно подевались непонятно куда.

Веры что мы перебили в лесном бою абсолютно всех было ни на цент. Короткое обшаривание окрестных кустов дало еще одного убитого коммуниста и первого взятого взводом пленного - щуплого коротко стриженного корейца с отстреленным ухом, напуганного почти до мокрых штанов.

- Возвращаемся к вершине! Ты и ты! В головной дозор! Вы и Вы - боковиками! Вперед!

Бой был выигран. Вот только радость от этого у меня полностью отсутствовала. Имея такие хорошие исходные данные, бой неожиданно превратился в кровавую баню в которой нас спасла пожалуй только традиционная морпеховская агрессивность.

Обстоятельства боя требовалось обдумать, а потом глядишь и допросить пленного, с помощью Чоя или даже без нее.

Пленный тем временем практически стекал в сапоги и довольно прозорливо пытался избавить себя от вполне понятной судьбы. Внимание в лежащей уже недалеко от вершины высоты 130 паре трупов привлек именно он.

Я хмыкнул. Нижний из лежащих друг на друге мертвецов сверкал галуном сержантских погон, на погонах верхнего с густо залитыми кровью бриджами были видны звёзды, но интересовало нас с нашим новым другом не это, а ремень офицерской сумки пересекающий спину убитого офицера. Как можно было рассудить, нам показали командира северокорейского подразделения.

- Ну хорошо, приятель. Показывай тогда что ты там нашел. - Я махнул пленному рукой, разрешая снять сумку.

Кореец униженно заулыбался и подцепив ремень перевернул труп. К несчастью трупом тот оказался не полностью, вдобавок к этому скрывая под собой здоровенную зеленую банку русской фугасной противотанковой гранаты.

Я не только успел вскинуть карабин, я даже успел выстрелить... А потом зеленая банка упала мне под ноги.

Вспышка!

Я стою в пилотской кабине "Супер Стэллиена" и голос Марка Рюккера рядом со мной давится ругательством - в стекла пилотской кабины лезут вершины растущих на горном склоне деревьев...
ПРИМЕЧАНИЯ:
[23] Несмотря на то что ныне USMC выведен из подчинения ВМС и выделен в отдельный род войск, медицинское обеспечение корпуса по прежнему возлагается на персонал военно-морского флота США. Все медицинские работники корпуса, от начальника медицинской службы до последнего взводного санитара традиционно проходят службу в качестве прикомандированного состава. Перед прикомандировыванием медперсонал ВМС проходит общий курс боевой подготовки в учебных подразделениях КМП. 
Проводя параллели с ношением голубых беретов в России, флотские медики прикомандированные к USMC единственные военнослужащие прочих родов войск США имеющие право носить его обмундирование (за исключением парадного) что на службе, что после нее. В гражданской жизни ношение MARPAT-a и характерных кепи не имеющим на то права несет риск мер физического воздействия от реальных ветеранов. 

[24] В руководящих документах кстати так и пишется - Fire Team Leader / Grenadier.

[25] Modular Tactical Vest- модульный тактический жилет. Бронежилет морской пехоты США. Модификации собственно MTV и усовершенствованный IMTV мало чем от друг друга отличаются. 

[wizard]

На протяжении всей истории у нас наблюдается повальное увлечение немецкими тактическими доктринами, немецкими книгами по тактике, а также вследствие эмоционального переноса и самими немецкими полководцами и политиками. В то же время какие-либо попытки копировать немецкие подходы в отсутствие самих немцев выглядят глупо, приводят к позорным, зачастую кроваво-позорным результатам. Похожие вещи, в несколько более слабой форме, можно наблюдать и к Западу от Сана или Рейна. Определённого успеха в этом вопросе достигли только американцы, которые, впрочем, по происхождению (или хотя бы по фамилиям) сами в значительной степени немцы. Но даже у них периодически можно наблюдать, когда офицер с восторгом повторяет (пытаясь разъяснить) какой-либо немецкий термин, а его товарищи тупят и не могут врубиться, что имеется в виду.

  Это связано с тем, что в отличие от англо-британского подхода, немецкий подход принципиально ориентируется на невозможность письменной передачи. Немцы категорически против того, чтобы записывать и даже рассказывать некоторые вещи («при пересказе смысл искажается») и научиться, по их мнению, можно только на совместных тренировках или, хотя бы, наблюдая за таковыми. 

  Читая «с нуля», читатель видел в книге, которая формально ничего не искажала, совершенно иные, далёкие от реальности, акценты. И все немецкие книжки по тактике написаны так. Очевидно, это не от желания что-то скрыть, а принципиальный подход. Американские учебники в этом плане несколько лучше. Фактически в них делается попытка пересказать немецкие, но дополнив отдельные моменты разъяснениями по пунктам и короткими мнемоническим правилами. Всё же для нас, советских людей, намного ближе, английские и французские учебники, где всё разъясняется в логической последовательности, даются однозначные алгоритмы действий. Беда тут не только в том, что англичане и французы норовят свои учебные пособия секретить, а не секретные просто скрывать и не давать. Жизнь намного многообразнее того, что можно вместить в книгу, и чтобы научится правильно распознавать ситуации, в которых какой алгоритм применять, нужно много работать. Немецкие и американские книги, казалось бы, не входя в подробности, дают советы на все случаи жизни.

  При этом, когда оказываешься посредине этих «случаев» ничего вспомнить не можешь и чувствуешь себя совершенно беспомощным, понимая, что к реальности приложимы только какие-то отдельные фразы. С английскими и французскими проще – если ситуация точно совпадает с описанной в книге, достаточно следовать инструкции. 
Попробую разъяснить, в чём сущность немецкого подхода. Заодно станет понятно, откуда берётся немецкое очарование и как с ним бороться. Как и всё в военном деле это очень просто, но требует усилий: преодоления страха перед оценкой собственных эмоций и привязанностей. Плюс проверка на практике и трезвая её оценка.

   Немцы ещё со времён споров с Антоном Генриховичем Жомини настаивают на том, что военное дело (да и управление в целом) это "искусство", а не "наука". Искусство принципиально отличается от науки, тем, что оно передаёт мысли, опираясь на эмоции. Поэтому немцы всячески против всяких ясных алгоритмов и чётко прописанных таблиц, но зато за "многа букав" – обсасывывание до самых мелких деталей. «Обсасывание» очень точное слово, передающее чувственность. Эти мельчайшие детали, которые совершенно не держаться в голове обучаемого, нужны не для того, чтобы он усвоил факты, а чтобы перенял чувства. Поговорки и "волшебные" слова, который засаживаются в голову после совместных тренировок с немцами, это общепринятый способ передать эмоции. Эти слова – для них родные, немецкие, вызывающие характерные сантименты – переживания, то есть как раз эмоции. Запись, рационализация (упорядочивание) даёт возможность внеэмоционального восприятия – то есть выбора обучаемым иных эмоций (за счёт возможности дистанцирования от неявного антуража), поэтому оне очень сильно ей противятся. Даже приказы у них предпочтительнее было записывать адьютантами (не самому!) и передавать устно через посыльных, именно с целью передачи эмоций. А у французов даже комод  писал записки! Всё это невозможно не связать с мечтательным немецким характером и общей немецкой интровертной "мирностью" – чтобы воевать им нужно культивировать воинственные чувства. Над немецкой сентиментальностью, интровертностью всегда потешались, пока они не научились её использовать в военных целях. Сначало (франко-прусская война) не особо поверили, но  они всех убедили и очаровали. У французов наоборот – задача поставить льющиеся через край наружу чувства в какие-то рамки. В том числе тягу к "подойти и врезать", которая у французов может быть больше азарта выигрыша и знаменитой жадности – точно как у шотландцев и ирландцев, за что французов в девятнадцатом веке честили кельтами. Британцы на самом деле очень похожи на французов, просто чувства у них изливаются наружу в виде всяких, с обывательской точки зрения «гадостей», которые, они естественным образом, насобачились скрывать. По, крайней мере, такое впечатление на уровне взвода-роты. Поэтому у франко-британцев и централизация, а у немцев всяческое поощрение инициативы – "лучше чтобы ты хорошенько разошёлся и раздухарился, если в деталях ошибся, не так важно", "стесняться не надо".

   Отсюда и особенность немецкого поведения под огнём, удивляющая даже американцев. В отличие от других, условно говоря, европейцев, немцы учат не молчать под огнём, а разговаривать. У других, принято только в одном специальном случае кричать «ура» (или заменяющее его слово), и то это выходит из моды. Потому как современному солдату с его слабыми нервишками этот случай выделить трудно, начинают кричать к месту и не к месту, перемежают матюками и иными выражениями переживаний, в результате теряют и так дефицитное в опасности соображение. Немцы наоборот заранее готовятся осмысленно разговаривать во время шума, ужаса и беспорядка боя. Поэтому в бою они оказываются, уже с заготовками правильных чувств и, что, наверное, даже важнее, у них уже есть чем занять рот – вместо выплёскивания переживаний, они худо-бедно общаются по делу. Сходным способом немцы воздействуют на чересчур рациональных, ищущих во всём логику обучаемых. Заставляют вести бесконечные, подробные конспекты, «забалтывают до полного обалдения» пока обучаемый не утратит вообще всякую логическую нить, критическое восприятие и не начнёт брать засаживаемые чувства прямо в голову. Отрицательный результат обучения в таком случае довольно не редок – многие сильные, рационально мыслящие личности не хотят становится немцами по чувству или даже только любить всё немецкое (а без этого чувства не усваиваются).

  Разоблачение немецкой магии: Разобрать логический смысл тех поговорок и слов, которые считаются стержневыми для немецкого подхода. Характерно, что до самого недавнего времени, немцы эти слова всячески противились записывать. При том, что они широко употреблялись, и разносились по миру восторженными американцами, в Уставах их не было. Список ниже далеко не полный, это только то, что отпечаталось у меня. В то же время, любой подготовленный боец, не боящийся обдумывать происходящее на поле боя, в том числе и с ним самим, сможет при помощи них дополнить имеющуюся у него картину и понять секреты былых немецких тактических «чудес».

Начнём с поговорок.

1. «Воевать значит нападать, нападать значит двигать вперёд огни». Пассивного бьют. Потому как он не ищет постоянно цели, он не знает, откуда прилетит в следующий раз. Если на противника всё время нападать, то он будет занят отражением атак и у него не будет времени придумать, что нам сделать. «Двигать вперёд огни» это вечная идея, что надо делать упор на самое точное оружие. За счёт могущества боеприпаса можно повысить эффективность оружия в разы, а за счёт точности в десятки раз. «Штык молодец» (был) потому, что он точнее тогдашней пули. Средний современный солдат, который дрожащей ручкой штыком никуда не попадёт, должен надеяться на пулю, которая намного точнее решит вопрос на большем расстоянии (на котором он не успеет испугаться). Другое выражение той же идеи в слове «хаупткампфентфернунг».

2. «Главная дистанция применения» оружия – на которой лучше всего поражаются цели в конкретных условиях конкретного текущего конфликта. Она может колебаться в зависимости от обученности войск и желания воевать. «Хаупткампфентфернунг» для автомата 150-200 м , следовательно командир рассчитывает применять автоматчиков на этом расстоянии и двигает их соответствующем образом. Единый пулемёт с сошек уверенно посылает очередь из восьми-девяти (если с трассерами через два, то из пяти-шести) на 400-500 м, соответственным образом это влияет на боевой порядок.
«Ведут, находясь впереди». Обычно народ задаёт уточняющий вопрос, записывает, что командир, руководящий операцией, должен находится в подразделении, выполняющим наиболее важную в данный момент задачу (на две ступени ниже). И очень удивляется, когда его начинают гонять по этой теме особенно пристрастно. Дело не в том, что надо заучить, что место командира (как и артиллерии) отдельно действующей части или подразделения, например, авангарда не в голове колонны, как мы привыкли, а в центре («враги же, могут с любой стороны напасть»). Как раз заучить шаблонное решение не является ответом на отлично. Хотя из-за того, что в результате немецкого обучения все приучаются одинаково чувствовать, действия тоже получаются похожими. Надо понять, что командир должен постоянно разделять чувства и переживания солдат. В первую очередь, чувство опасности, чувство голода, чувство усталости. Командир фактически пропускает через себя все переживания и уже отдаёт их подчинённым в готовом виде. Если он боится, они тоже будут бояться, если, наоборот, от опасности впадает в азарт, они также будут впадать в азарт. По этой же причине, у немцев чтобы стать унтером, надо обязательно послужить солдатом, а чтобы стать офицером – и солдатом, и унтером. При этом нет панибратства – подчинённым чувства передаются лучше, когда они чувствуют дистанцию между собой и командиром, ощущают, что он как бы снисходит к ним, с высоты своих заслуг. Стать унтером или офицером это в понимании немцев должна быть именно заслуга. Заслуживают, прокладывая дорогу впереди, а не обучаясь в тылу. То же самое, инструктор, преподаватель – всё, что он говорит должно выполняться тотально, полностью обдумываться, не оставаться ни одного умолченного вопроса. Он заслужил это своим опытом. Не только (или не столько) заучить, как он показывает внешние приёмы, а душу его вынуть и перенять себе. Точное копирование движений не само по себе, а чтобы через копирование движений скопировать душу.

3. «Нет движения без прикрытия». Это выражается и более коротко в объяснении боевого порядка словом «кетте» – «цепь». «Цепь» это не порядок в виде линии. «Шютценрудель» или «кайль» (соответственно «стайка» пехоты или «клин» бронетехники) тоже можно называть цепью. «Цепь» это идея непрерывной взаимной поддержки. Все постоянно смотрят на соседей, проверяют, как можно помочь. В обороне тяжёлое оружие пристреливается не только по ориентирам, но и по досягаемым позициям других расчётов. У других это тоже так, но здесь нужно именно прочувствовать идею «скованности», что подразделение существует, пока его личный состав думает друг о друге. Осознание того, что твоему товарищу придётся стрелять близко, так чтобы не дать тебя забросать гранатами или забрать в плен, лучше, чем любые проявления «камерадшафта» в быту скрепляет подразделение. Это подводит к основе всей системы – доверию, о котором ещё придётся сказать отдельно.

4. «Двигайся, как вода идёт». Это относится не только к тому, что надо применяться к местности и избегать рисоваться на возвышенностях или на фоне неба. Это также и то, что надо избегать сильных мест (там, откуда тебя ждут) и бить по слабым (там, откуда тебя не ждут). «Вода дырочку найдёт». Или, если угодно немецкой романтики, то волк, который на предельной скорости проскакивает мимо жертвы, а потом разворачивается, чтобы прыгнуть с 300 угла на спину. Из этого тяга к двусторонним охватам, к тому, что охват или просачивание не может делаться одной колонной (кто-то должен прикрывать фланг). Из этого, также как и из «нет движения без прикрытия» вырастают веерообразные развёртывания после прорывов вражеского боевого порядка. «Ауфроллен» – слово, которым обозначают открывание раздвижных дверей, в тактическом значении является совершенно непонятным для не-немцев. Чтобы его объяснить, например, американцам  можно говорить часами. На самом деле, достаточно понять, что безопаснее не жаться к друг другу, а растекаться по местности, и что охрана фланга лучше делается не попыткой отследить все подходы к полосе, по которой выдвигается охраняемое подразделение, а путём создания угрозы для фланга и тыла тех, кто может попытаться зайти во фланг и тыл охраняемому подразделению. Это и есть «ауфроллен». «Как вода» это ещё и «аусденунг» – «рассредоточение». Тоже магическое слово, засевшее в голове, потому, что долго не мог в него врубиться. На самом деле оно подразумевает, что подразделения (начиная от пар-троек-расчётов и выше), чтобы лучше прикрывать друг друга должны рассредоточиваться по местности, чтобы всякий, кто попытается напасть на часть боевого порядка, оказывался под угрозой с как можно большего числа углов (а лучше ракурсов). Поэтому боевой порядок чаще имеет бОльшую глубину, чем ширину по фронту (угроза с фланга опасней). Конечно, причиной рассредоточения является и угроза сверху (закрытые огневые позиции и авиация), но эта причина рассредоточения и так понятна. Уяснив это, уже не удивляешься, что идеальный взводный «брайткайль» – «широкий клин» (по-нашему «углом назад») у педантичных немцев, вовсе не выглядит, как три идеальные клина-шютценруделя отделений построенные в виде латинской буквы «V» с управлением взвода в середине, одним отделением сзади и двумя впереди, или тем более в форме «трилистника». На деле будет верно только – управление в середине. И то очень условно. Главное – взаимное прикрытие и готовность охватить сразу двумя отделениями противника с любой стороны подразделения. Важна и возможность обойти третьим отделением или ударить им между двумя уже задействованными. Только это и имеется в виду во фразе «брайткайль – лучший боевой порядок». На местности идеальный немецкий «угол назад»/«трилистник» может выглядеть самым неожиданным образом. «Формы боевых порядков учат только для того, чтобы усвоить на местности взаимные дистанции между подразделениями и безопасные дистанции применения оружия при поддержке и прикрытии».

5. «Охотничий дух». Через эту фразу (по-немецки одно слово) от поговорок, переходим к отдельным волшебным словам. Обучая тактике, нужно научить не приёмам на все случаи жизни (это очевидно невозможно) и не групповому применению оружия во всех мыслимых ситуациях (это менее очевидно, но подумав, можно понять, что в предсказать состав группы, в которой будут обучаемые во всех случаях жизни тоже невозможно). Нужно научить «охотничьему настроению», которое подчинит все действия обучаемых одной цели – уничтожению противника и само подскажет оптимальные решения во всех жизненных ситуациях. Конкретным приёмам тактики и обращения с оружием учат только для того, чтобы дать это настроение почувствовать. Как удачливые любители охоты говорят «я же могу попасть в любую дичь, которую вижу». Хорошую иллюстрацию даёт и американская поговорка «когда в руках молоток, то всё кажется гвоздём». Тактика обученного подразделения должна стать таким молотком. Тактико-огневые занятия с неожиданными вводными и физическими испытаниями и лишениями не для того, чтобы заучить конкретные приёмы, а чтобы научиться сохранять «охотничье настроение» в условиях неожиданностей и внешних ограничений. Неожиданности будут всегда и они всегда будут непредсказуемы, потому, что они называются неожиданностями. «Охотничий дух», «охотничье настроение» это чувство, которое похоже на чувство, охватывающее подростка попробовавшего женщину и ищущего подходы к новой подруге. Он боится, что его как-то отошьют, но желание «попробовать ещё» преодолевает страх. Он не знает как, но знает, что своего добъётся. Или более страшный пример, в более немецком духе, чувство родителя потерявшего ребёнка в лесу – и кропотливо осматривающего каждый куст вопреки опасностям и переживаниям. Ребёнка НАДО найти и все чувства подчиняются этому. Непосредственно азарт охоты, конечно, тоже передаёт ощущение «охотничьего духа» которое нужно выработать у обучаемых, но мало кто имеет реальное представление об охоте на животных, способных одновременно охотиться на охотника. А война это именно такая охота.

6. «Ауфтрагстактик».  на практике «ауфтрагстактик» выглядит следующим образом: «ауфтраг» приказ (распоряжение) должен содержать только указание, чего надо добиться в результате и чёткие границы чего делать категорически нельзя. Эти два параметра связываются вместе через понятие «шверпункта», но об этом чуть позже, отдельно. Детализация всего этого не должна превышать двух ступеней командования ниже отдающей приказ инстанции. То есть вроде как ротный говорит только о взводах и отделениях (лучше обращаясь прямо к их командирам). Что конкретно делать звеньям, расчётам и отдельным бойцам он принципиально не определяет. При этом средняя инстанция (в нашем примере – командир взвода), должна минимально вмешиваться в работу своих непосредственных подчинённых, а только следить за тем, чтобы они правильно выполняли приказ и помогать им в этом. Имея даже самое общее представление о том, как влияют на интеллект и память личного состава близкие разрывы гаубичных снарядов и ракет, без всякого сомнения, поймёшь, что описанное просто невозможно представить без «доверия». Точнее даже без ДОВЕРИЯ. Что это за доверие и как оно формируется? На этот вопрос немцы включают такой поток слов про слаживание частей и подразделений (сейчас бригады, в былые времена дивизии), которое как бы и не слаживание (можно назвать слаживанием готовность подразделений выполнять несвойственные им функции в неожиданном и неполном составе?), а нечто другое, что ничего понять совершенно невозможно. Постоянно звучащее слово «Иннерефюрунг » – «внутренние управление», «самоуправление психикой» формально вообще к слаживанию отношения не имеет, а является типа этическим понятием. Оно, однако, в основе этого доверия. Если предельно кратко, то «интерфюрунг» это необходимость уяснить, что удар с фланга и тыла (вообще любой, которого не видишь) опаснее, чем тот который направлен с фронта. На затылке глаз нет. А даже если и есть, они всего не видят, так как внимание поглощено фронтом. Поэтому нужно полагаться на своих товарищей, которые заметят и прикроют. Твои товарищи это все в твоём соединении – кто из них будет рядом с тобой заранее предсказать невозможно (опасности разные бывают). Но это точно будет кто-то из них. Для того, чтобы ты мог полагаться на своих товарищей, ты должен также внимательно смотреть за ними, как хочешь чтобы они внимательно смотрели за тобой. Проверить их ты не можешь, поэтому ты должен это делать, не рассчитывая на проверку. Только ты сам можешь заставить себя смотреть за своими товарищами. При чём, ты должен считать это более важным, чем смотреть за собой – самую главную свою опасность ты всё равно не сможешь увидеть, это может сделать только твой товарищ. Без «интерфюрунга» нельзя въехать и в понятие «шверпункта». «Шверпункт» обуславливается результатом который командир хочет получить вследствие выполнения ауфтрага (приказа,
распоряжения).

7.«Шверпункт» – «центр масс», это не только точка, отрезок, объект на местности от захвата (удержания) которого зависит выполнение задачи.  «Метрика по которой можно понять, что задача выполнена». Это ещё и подразделение и лично командир, который это осуществляет. Соответственно, если ротный назначает «шверпунктом» первое отделение второго взвода, все должны в первую очередь думать, как помочь командиру первого отделения второго взвода, а потом уже о собственной безопасности. Точнее обеспечение собственной безопасности должно осуществляться в интересах помощи командиру первого отделения второго взвода. «Шверпункт» в ходе действий может меняться, а результат, который хочет получить командир, меняться не может (пока не будет отменён или заменён «ауфтраг»). Из сказанного понятно, что «шверпунктов» может быть и больше одного одновременно. Кроме того, нельзя не сказать, что как бы формально командир пехотного подразделения не отдавал приказания, он всё равно представляет ситуацию в виде действий пар, троек и отдельных расчётов. Иначе просто невозможно. Можно также отметить, что словом «ауфтраг» называется только содержание приказа (распоряжения) при чём именно только описанного типа. Сам документ, если он отдаётся письменно, или аудиозапись приказа называются другим словом. По крайней мере, так было раньше – до девяностых годов.

8. «Кессельшлахт». «Котлосражение», «котлобой», слово, раньше употреблявшееся в одной компании с «Каннами» и «клещами». Из-за того, что «Канны» и особенно «клещи» стали понимать превратно, вся эта группа слов превратилась в совершенную магию, непонятную без учений и многолетнего изучения. Значение на самом деле вполне познаваемое. Суть в том, что подразумевается одновременное применение нескольких правил:
- слабые подразделения (части боевого порядка) должны уступать противнику и заводить его в район удобный для поражения основными силами, одновременно они выступают как направляющие, ориентир, ось, для всех, более сложно маневрирующих остальных,
- основные силы должны нанести удар с наименее ожидаемого направления (направлений),
- не надо гнаться за скоростью или одновременностью ударов как самоцелью, главное чтобы противник был занят и не успевал реагировать,
- средства поражения противника должны быть максимально разнообразными (чтобы упредить его способы приспособиться к чему-либо одному).

Там есть ещё, но на вскидку логическому расчленению легче всего поддаются эти. Много слов, но достаточно понятных на эту тему написано немецкими военными историками непосредственно по теме сражения при Каннах. Начиная с Дельбрюка и Шлиффена. На местности всё это вовсе необязательно должно принимать вид «клещей», понимаемых как двусторонний охват. Тем более, что и собственно клещами могли называть, и даже предпочитали называть, сочетание ударов по флангу и тылу. То есть, грубо говоря, охвата и глубокого охвата. Для большей ясности, скажу, что перечисленные принципы должны соблюдаться подразделениями (частями) вне зависимости от того ведут ли они бой на окружение или находятся в окружении сами. Окружение здесь не является самоцелью.

Глубина всех этих вклинений, охватов и обходов – размеры «котлов» регулируются исключительно рассредоточением и прикрытием. Грубо говоря, части боевого порядка могут удаляться друг от друга не дальше расстояния на котором они могут влиять на действия противника в отношении друг друга огнём или манёвром. Разумеется, что огонь и манёвр должны обеспечиваться тылом. Тыл, работающий непосредственно под огнём, это минимальный уровень готовности подразделения участвовать в бою. Из того, что всё мной рассказанное у них усваивается не по каналу логических объяснений (как у французов), а на уровне «делай так», «повторяй, получится» (по каналу эмоций) вырастает пресловутый «немецкий авантюризм». Пока хотя бы одно орудие достаёт до маршрута обходящего отряда немец чувствует, что всё в порядке. Разубедить его может только непосредственно пережитое поражение. Поэтому, например, в начале ВМВ они, говорят, высылали авангарды усиленные единичными противотанковыми орудиями и парами гаубиц. Пока практически не убедились в опасности таких действий. Но без практики до них не доходило – «художник так не чувствует», «оружие разное, снарядов много – всё правильно».

9. «Денкшрифт». «Записка-размышление» – этого слова или не знал или не помнил. Но оно мне кажется очень иллюстрирующим весь предыдущий рассказ. Чтобы обмениваться чувствами в определённом формате, надо постоянно общаться. Чтобы думать на определённую тему определённым порядком, надо постоянно и тему порядок повторять. У немцев для этого был прекрасный обычай, который позволял вывести их привычку собираться и галдеть по каждому вопросу на более высокий организационный уровень. Каждый офицер (а думаю, что и унтер и даже солдат) мог написать «записку-размышление» по абсолютно любому вопросу затрагивающему службу. При этом все равные ему по должности, а также на две ступени ниже и две ступени выше, обязаны по обычаю эту записку прочитать. Единственным требованием к этой записке было наличие в ней какой-либо идеи и её обоснования. При чём обоснование может быть чисто немецким – много деталей, примеров или вариантов. Каждый записку прочитавший должен высказать или минимум показать своё мнение. Естественно, если записка дельная или кажется умной, её распространяют существенно шире исходного круга. Она может попасть в архив или в дело заинтересованной организации. В результате обсуждений переработаться в книгу и тому подобное. Нам здесь, однако, интересно не это, а то, что таким образом в масштабе штатных единиц воспроизводится тоже самое указание немецкого унтера обучаемому отделению «Разговаривайте! Подсказывайте куда попал!» и очевидно с той же целью.

[wizard]

Дорогой бригадир (прим. подразумевается командир бригады),
Согласно вашему запросу представляю доклад об уроках операции на СИЦИЛИИ на основании полученного мнойопыта . Как Вам известно, по доброте комдива / Div Comd/ мне было позволено прибыть на СИЦИЛИЮ в качестве наблюдателя в начале кампании и впоследствии воссоединиться с 78 дивизией по её прибытии. Поэтому у меня была возможность наблюдать боевые действия восьми или девяти разных батальонов, изучить и сравнить их методы. Также у меня была возможность встретится с большим числом моих бывших курсантов (всех званий) вБАРНАРД КАСЛ /где были дислоцированы трёхнедельные курсы подготовки непосредственно к боевым действиям, которыми руководил подполковник Уигрэм/. У меня была возможность обсудить все пункты, приводимые ниже, с большим количеством офицеров с серьёзным боевым опытом и, в общем, они были согласны. Как Вам известно, по стечению военных обстоятельств, мне довелось в разное время командовать отделением, взводом, ротой и в итоге батальоном, и таким образом у меня есть личный опыт по многим упоминаемым ниже вопросам.

1. НАСТУПЛЕНИЕ СПОСОБОМ ПРОСАЧИВАНИЯ
В действиях на СИЦИЛИИ по одному параметру действия немцев могут без сомнения оцениваться как успех. Им удалось эвакуировать свои войска практически в полном составе, понеся очень малые потери ранеными и убитыми. Нам они причинили очень тяжёлые потери. Мы старались, но в результате получили исключительно одно раздражение собой.

Почему так получилось? Все говорят, что местность гористая и сложная, и поэтому идеальная для обороны и невозможная для наступления.
С моей точки зрения это совершенно ошибочное впечатление от местности. Это правда, что местность горная, но она везде закрытая. На каждой высоте оливковые посадки, или высокие зерновые и т.п. К тому же ирригационная система состоящая из глубоких рвов, высоких каменных стен  и большого количества канав и сухих русел делает местность совершенной для индивидуального просачивания.

Немцам было очень легко обороняться, поддерживая тонкую завесу из пулемётов, артиллерийских и миномётных НП /OРs/, расположенных на обратных скатах высот. Это давало им великолепные участки сосредоточенного перекрёстного огня и днём и ночью. Если мы атаковали такие позиции фронтально, то даже с поддержкой тяжёлой артиллерии /Hy Arty Supp/ попадали прямо к ним в руки. Немец поддерживал свою огневую завесу до последнего момента, причиняя тяжёлые потери.А когда наши упирались в него /push in/, просто переходил на следующую позицию в тылу. В итоге мы без вариантов обнаруживали что он ушёл, а малое число мёртвых тел и малое число пленных говорило само за себя.

По мне, так мы до сих пор не внедрили в наш учебный процесс опыт Битвы за Францию, и, особенно боёв с япошками /Japs/ в МАЛАЙЕ. В МАЛАЙЕ наше собственное положение было очень похоже на положение немцев на СИЦИЛИИ. Мы готовили наше отступление от высоты к высоте, ожидая, что япошка будет нас атаковать. Но он ничего такого делать не собирался. Он, используя мельчайшие партии отборных военнослужащих вооружённых пистолет-пулемётами и пулемётами, просачивался через охранение по одному и парами. К утру он мог блокировать дороги у нас в тылу, обстреливая транспорт и связь, уничтожая НП и радиостанции, и так нас дезорганизуя что нам приходилось отходить в беспорядке от позиции к позиции, вообще не видя противника. Японские военнослужащие, делавшие эту работу, понесли очень небольшие потери.

Полагаю, что ключ успеха в будущих боях в ЕВРОПЕ содержится в организации войск таким же образом. Сейчас немцам придётся везде вести серии арьергардных боёв. Проблема будет решена, как я предлагаю, если каждый батальон сможет подготовить один-два взвода обученных  работать в тройках, каждая из которых должна быть вооружена пулемётом и пистолет-пулемётом и готова полагаться только на себя. После того как будет установлено соприкосновение с противником, эти бойцы будут высылаться в сумерках и занимать  позиции в ближайшем тылу противника с рассветом. Это без вариантов принудит противника отступить.

Мной подготовлены следующие пункты в соответствии с имеющимися предложениями:

I. Убеждён, что мы слишком занеслись, пытаясь научить каждого солдата искусству просачивания. Даже такие фанатики как япошки и немцы обнаружили, что эта работа может быть доверена только некоторым и всегда поручали её отборным бойцам. Научить всю армию этому – недостижимый идеал.

II. Однако наши военнслужащие могут делать эту работу. Пример – штаб батальона, которым в настоящее время командую, в РИВОЛЬЕ постоянно находился под угрозой от вражеских снайперов и пулемётчиков, скрывавшихся в скалах и среди деревьев у подножья горы ЭТНА. Чтобы решить вопрос, я послал молодого взводного. Сначала он попытался использовать весь свой взвод, в последующем он отобрал четырёх человек и уже с ними повёл личный бой-просачивание с немцами, который продлился весь день. Результат этого боя был таким: наши потери – 0; у немцев – наверняка убитых 3, – захвачено пленных 6. Трофеи – тяжёлых пулемётов 2 и большое количество снайперского снаряжения. По возвращении я опросил участвовавших военнослужащих. Они сообщили, что в самом начале были очень испуганы, но в прошествии некоторого времени, они поняли какими паршивыми стрелками были эти немцы и у них появилось чувство превосходства. К краю боя они совершенно наслаждались происходящим. Думаю, в каждом взводе можно подобрать бойцов такого типа.

III. Все показания сходятся на том, что немцы на СИЦИЛИИ никогда не отступали по заранее принятому расписанию, а делали это только под давлением. Нет ни одного записанного свидетельства их обороны до последнего патрона и до последнего человека. Когда они обнаруживали реальную угрозу, они тут же удирали, а моральное состояние пленных было бесспорно низким. Это подтверждает моё мнение о том, что они будут удирать ещё быстрее, будучи атакованы с тыла (или даже при одной только угрозе с тыла).

IV. Несколько раз поступали предложения решать такие задачи просачиванием целого батальона через фланги в тыл. Это осуществимо, но не думаю, что может быть сопоставимо по успеху с просачиванием троек и приведёт к большим потерям, потому что немец обычно защищает свои фланги пулемётами и артиллерийскими НП. Не думаю, что успешное просачивание возможно даже ротами или взводами – за исключением очень подходящей местности.

V. Пока эти малые группы не подготовлены, у командиров нет иного выбора, как продолжать использовать существующие методы, дорого нам обходящиеся . Вопрос тут исключительно в подготовке и уверен, что она займёт всего лишь несколько дней. Мне очень бы хотелось получить возможность подготовки и организации сил такого типа. Там много мелочей – маскировка, организация, связь и т.п.

2. АТАКА – ШАБЛОН ДЛЯ НАТАСКИВАНИЯ /ATTACK - BATTLE DRILL/
Применение шаблона (по которому натаскивали к бою) в реальном бою было моим самым главным интересом, и я наблюдал за этим достаточно близко. Пришёл к выводу, что нам нужно внести много изменений, если мы хотим иметь дело с реальностью.

Теоретически с шаблоном для натаскивания всё нормально, но его исполнение в реальности требует в качестве предварительного условия, что у вас имеется взводная команда, в которой каждый знает своё место и свою работу, в которой каждый боец достаточно храбр и опытен, чтобы делать то, что ему скажут.

Конечно же, на практике у вас ничего такого нет. Возможно, около половины взвода полностью понимает шаблон  и как покажу ниже в любом случае на значительную часть военнослужащих во взводе нельзя рассчитывать. Всё же, я пришёл к выводу, что натаскивание по шаблону так как оно осуществляется сейчас очень полезный вид обучения и даст первоклассные результаты, если будет применяться в бою регулярными батальонами, которые отрабатывали его в течении многих месяцев. Но для этой войны нам нужно  что-то сильно попроще.

Сразу хочу описать, как взвода воюют в настоящее время. Во всех случаях атаки тщательно готовятся, войска продвигаются за последовательным сосредоточением огня или огневым валом. Противник (если он не ушёл) появляется со своими пулемётами как только огонь переносится. Это время когда начинается бой взвода, это время когда определяется – будет ли бой выигран или проигран.

Для нейтрализации этих пулемётов взводные и ротные командиры в крайне редких случаях применяли некие вариации шаблона по которому их натаскивали. Если они так делали, то без вариантов захватывали позиции с очень небольшими потерями.

Но в подавляющем большинстве случаев, не использовалось никакого шаблона. Не делалось никаких попыток осуществить «Огонь и движение» /Fire and Movement/. Позиции берутся тем, что я назвал «Воля и Движение» /«Guts and Movement»/.

Бой развивается примерно следующим образом:
Вражеский пулемёт открывает огонь, весь взвод, за исключением взводного и трёх-четырёх волевых бойцов ложится. Пять или шесть бойцов потихоньку начинают сматываться, а в это время волевые бойцы во главе с взводным без какого-либо огневого прикрытия бросаются прямо на вражескую позицию и всегда эту позицию захватывают. В некоторых случаях позиции захватываются даже только парами бойцов, и каждый комбат /Bn Comd/ подтвердит, что первыми бывает всегда одна и та же группа из девяти-десяти бойцов, от которых зависит исход боя.

В тех боях, где участвовал лично, этот метод применялся всегда (за исключением одного случая). Благодаря этому мне стала понятна, ранее неразрешимая для меня загадка – поговорка многих старых солдат «никогда не разрешайте бойцам ложиться в бою».

Этот метод атаки характерно британский, и с точки зрения чистого мужества ему нет равных. Убеждён, тем не менее, что мы можем изыскать и лучшие методы, поэтому излагаю последующие наблюдения.

I. Некоторые командиры утверждают, что применение этого метода даёт успех при небольших потерях. С точки зрения цифр потерь это правда, но это далеко от истины с точки зрения качества потерь. В бою взвод без вариантов действует в составе двадцати двух военнослужащих, и вне зависимости от оценки «хороший-плохой» полка к которому взвод принадлежит, личный состав любого взвода может быть классифицирован по следующим группам:

Шесть волевых бойцов, которые пойдут куда угодно и выполнят что угодно.

Двенадцать «овец», которые будут следовать на небольшой дистанции сзади при условии, если будет кому их вести.

Девять-шесть, которые убегут.

Обсуждал эти цифры с большим числом народа и все соглашаются, хотя и бывают ничтожные поправки по цифрам. Эти цифры в грубом виде точны, что подтверждается количеством приговоров военных трибуналов за бегство с поля боя, которые бывают после каждой операции. В каждом батальоне бывает цифра между сорока и шестьюдесятью приговорённых, и конечно, много таких, которых не поймали.

Рассматривая эти цифры, мы можем понять, что группа волевых бойцов, это группа потери которой не восполняются, а должен заметить, что к концу месяца потери в этой группе – 100%. Нам нужно найти более экономичный метод ведения боя.

II. Шаблон по которому натаскивают – «Огонь и движение» не применяется, потому что в его нынешней форме он слишком сложен, и в качестве необходимого условия предполагает, что когда отделению говорят что-то сделать, оно это сделает, а на самом деле, как показывают вышеприведённые цифры оно более вероятно делает мало илине делает вообще ничего.

То, что нам надо – это крайне простой шаблон, в котором принимается во внимание, что под вражеским огнём можно полностью положиться только на 9-6 бойцов взвода, которые будут действительно делать то, что им сказано.

Предлагаю следующие шаблоны:

А. Ночная атака за последовательным сосредоточением огня или огневым валом (обычные здесь виды огневой поддержки атаки).
Взвод в составе 22 бойцов делится на следующие группы:
- первая группа в составе всех стрелков во главе с взводным;
- вторя группа – три пулемётные Брен-группы (по три бойца на каждый пулемёт);
- третья группа – расчёт двухдюймового миномёта, следующий в тылу первой группы.

Командиры этих трёх групп это трое из шести надёжных людей во взводе. Другие трое надёжных – их заместители в группах на случай смерти или ранения.
Способ движения в этом случае прост – взвод управляется как отделение. Группа стрелков движется в относительно плотном ночном порядке (дозор) – это необходимое условие, чтобы никто не потерялся. Брен-группы действуют в таком же порядке. Первая и вторая группа действуют на флангах друг у друга (предпочтительно, чтобы Брен-группы были с небольшим уступом назад) на дистанции 50-100 ярдов (в зависимости от видимости между первой и второй группой). Расчёт двухдюймового миномёта следует в 50 ярдах в тылу группы стрелков.

Как только огонь переносится, и группа стрелков оказывается обстреляна, стрелки ложаться. Заместитель взводного (сержант из надёжных) тут же вводит в действие свои Брены, направляя огонь на вражеский пулемёт или пулемёты. Без вариантов это заставит пулемёты противника замолчать. Специально отслеживал эту тему и проверил, обсуждая с большим числом взводных. Как только наши пулемёты открывают огонь немцы (всегда использующие трассеры) замолкают. Думаю, что они нервничают или хотят засечь наших. Они молчат, пока мы не останавливаем наш шквал, и как только наступает затишье, они открывают огонь снова. Никто никогда не видел и не слышал Шпандау и Брен стреляющими в одном месте и в одно время. Их огонь всегда следует друг за другом. Даже неточный огонь наших Бренов заглушит Шпандау на время пока стрельба не будет прекращена.

Как только Брены заглушили вражеские пулемёты, взводный подымается, побуждает остальных стрелков следовать за собой и движется прямо на вражескую позицию под прикрытием огня Бренов. Если есть необходимость, он также может указать миномётчикам бросить одну или две мины. Почти всегда ему удастся достичь вражеской позиции за один бросок, так как немцы, как правило, не открывают огня (особенно ночью) пока мы не приблизимся на 200 ярдов или ближе. Если позицию невозможно захватить за один бросок, ему нужно переместить своих бойцов в укрытие ближе к ней, открыть огонь из двухдюймового миномёта, и в такой же манере подтянуть Брены. Это усложнит действия, но будет редкой необходимостью.

В. Дневная атака за последовательным сосредоточением огня
Деление на группы такое же. Но движение более рассредоточенное, бойцы по одному, на интервалах по 5 ярдов. Если предстоит движение по местности с высокой вероятностью простреливаемой противником, взводный указывает замкомвзвода сначала выдвинуть пулемётные группы, а затем начинает движение своей. Взвод движется по схеме «Огонь и движение», во всём управляемый как отделение.

С. Дневная атака, бой малых подразделений без поддержки последовательным сосредоточением огня тяжёлой артиллерии (например, отдельно действующая рота с задачей поставить заставу на высоте)

Все взвода роты организованы как предложено выше, направляющий взвод движется вперёд как описано в В.

Если направляющий взвод попал под огонь более чем одного вражеского пулемёта, он оценивается как прижатый и командир роты развёртывает остальные взвода из-за того его фланга на котором больше закрытий. Это тип боя требует больше всего навыка, и должен отрабатываться в местах постоянной дислокации, поскольку, как полагаю, в нём будет часто возникать потребность.

ЗАМЕЧАНИЯ  Есть дополнительные практические соображения в пользу объединения Бренов в одну группу. В холмистой местности скорость Брена сильно отличается от скорости стрелка. В результате в большинстве случаев, когда стрелков обстреливают, раздаётся бешенный крик «где пулемёты?!», которые без вариантов обнаруживаются на приличном расстоянии в тылу. По предлагаемой схеме взводный может наблюдать за продвижением Бренов, так что не теряет их. Можно конечно сказать, что это всё должно делать отделение, но по факту отделения не могут этого выполнить.

Командная работа взводного и сержанта-замкомвзвода в десять раз более вероятно будет успешна, чем командная работа отделений – это мой сильный аргумент в пользу этого очень простого шаблона действий.

3. ПРИВИВКА БОЯ /BATTLE INOCULATION/
Трёхнедельные курсы подготовки непосредственно к боевым действиям /Battle Schools/ недостаточно разрабатываютэтот важный предмет и упускают очень важный момент в ходе обучения.

Даже солдаты, участвовавшие в приличном количестве боёв, не могут среди свиста наших и вражеских снарядов отличить звук Брена от Шпандау. Это часто дезорганизует ведение боя, особенно ночью. Командиры возвращаются, чтобы найти своих подчинённых, но те сидят на дне глубоких воронок. Командиры не могут их обнаружить, потому что из-за шума боя они не отзываются. Эта проблема потери нашими офицерами /offrs/ и унтер-офицерами /NCOs/ значительной части своих подчинённых очень серьёзна и она в то или иное время имела место во всех батальонах, в которых я был. Солдаты, приходящие из тыла по приказу обеспечить занятую позицию к рассвету, например: обозники, противотанкисты, были особенно плохи. Обычно имели место значительные задержки из-за простого шума боя.

Справедливости ради, надо отметить, что и немец, похоже, ведёт себя также. Шум выстрелов заставляет его замолчать на очень длительное время.

Предлагаю, чтобы Трёхнедельные курсы подготовки непосредственно к боевым действиям строго выполняли следующую последовательность прививки боя:

А. Каждый курсант должен послушать звук Брена, Шпандау, Шмайссера и Томпсона.
В. Затем военнослужащие должны познакомится с обстрелом, ведущимся в другую сторону, а потом над их головами, чтобы у них развился навык достаточный для различения, когда стреляют в них, а когда в другом направлении.
С. Следует ежедневно внушать солдатам, что им нужно усвоить разницу между обычным шумом боя и огнём направленным непосредственно на них. Они должны усвоить, что надо продолжать движение вперёд, не обращая внимания ни на какой шум, пока они сами не являются целью.

4. ЗАЖИГАТЕЛЬНЫЕ БОЕПРИПАСЫ
События этой кампании показали, что даже при очень сильном артобстреле небольшой остаток бошей будет оставаться на позиции. Этот небольшой остаток и создаёт все трудности. Однажды мне довелось увидеть, как удачный выстрел из 25-фунтовой пушки-гаубицы поджёг местность. Немцы сразу же отступили, хотя и находились в хороших окопах. Уверен, что одним из лучших наших боеприпасов может быть трёхдюймовая миномётная дымовая мина, используемая как оружие поражающего действия. То есть выстреливаемая непосредственно по противнику с целью поджечь его местоположение за счёт горения фосфора.
Если бы мы могли стрелять зажигательным боеприпасом из 25-фунтовой пушки-гаубицы, у нас больше не было бы проблем с бошами. Предполагаю, что нечто принципиально похожее на напалмовую бомбу Королевских ВВС /RAF/ будет самым правильным решением. Мы не можем гнать боша фугасным действием, но мы легко прогоним его огнём.

5. ШТАТЫ БРИГАД
Они полностью устарели и, надеюсь, руководство понимает это. Бригадная группа поддержки возможно в норме в части касающейся пулемётов. Хотя все комбаты /Bn Comd/ с кем говорил, предпочли бы иметь пулемёты в штате батальона. Всё остальное в Бригадной группе поддержки ненужно и бесполезно по нижеследующим причинам:

- 4,2-дюймовые миномёты
Очень неточные – и при этом приводятся боевое положение не так быстро как 25-фунтовые пушки-гаубицы. Нет таких задач, которые они могут решить и которые бы не решались лучше 25-фунтовыми пушками-гаубицами.

На, и без того переполненных, НП они давали ещё одну группу лиц бесполезно занимавших свое место.

Когда появлялись подходящие цели, они были вне досягаемости, или уже было достаточно воздействия 25-фунтовыми пушками-гаубицами. Однажды мне довелось практически безотлучно находится на НП в ходе трёхдневного боя, 4,2-дюймовые миномёты не сделали ни одного выстрела в течение всего этого времени.

Они использовались для уплотнения участков последовательного сосредоточения огня, но в связи с тем, что дефицита орудий не было, добавление 4,2-дюймовых миномётов к, скажем, 6 дивизионам полевой и 2 дивизионам средней артиллерии /6 Fd Regts and 2 Med Regts/ выглядело вливанием капли в океан. В такой роли эти миномёты очень опасны, потому что они недостаточно точны для обеспечения переноса огня. Во время одной атаки мы постоянно обстреливались чем-то очень тяжёлым с нашей стороны. Мы все были уверенны, что это 4,2-дюймовый миномёт (хотя это, может быть, и было несправедливо с нашей стороны).

- 20-мм зенитная пушка
Перед началом операции генерал Монтгомери заявил «у меня нет намерения, начинать наземные боевые действия, пока не будет завоёвано полное господство в воздухе /won the air battle/». Очевидно, эта политика будет продолжена и поэтому 20-мм зенитная пушка стала полным анахронизмом. Эти орудия были заказаны, когда наши войска в Северной Африке жестоко страдали без адекватного воздушного прикрытия. Сейчас картина изменилась. Эти орудия вряд ли дали хоть один выстрел и полагаю, что для нас слишком дорого связывать такое большое количество личного состава защитными задачами этого свойства, в то время как другие пехотные подразделения остро в нём нуждаются.

Предлагаю использовать личный состав, который освободится после ликвидации подразделений 4,2-дюймовых миномётов и 20-мм зенитных пушек следующим образом:

А. Учредить взвода Отборных бойцов для просачивания, как они описаны выше.
В. Пополнить пехотные отделения, которые жалким образом малочисленны на момент вступления в бой.

6. БОЕВАЯ ПОДГОТОВКА В МЕСТАХ ПОСТОЯННОЙ ДИСЛОКАЦИИ
Моей принципиальной задачей было получить аккуратные записи участника реальных боёв с картами, копиями приказов, подробностями, предысторией событий – для того, чтобы наши учебные подразделения /Training Schools/ могли строить обучение на реальной основе. У меня сохранились крайне подробные записи всех боёв, которые видел. Считаю, что в тылу эти бои могут быть воспроизведены в районах постоянной дислокации на сходной местности и из них можно извлечь уроки на уровне никогда не доступном в прошлом. Думаю, что Сицилийская операция была действительно идеальна с учебной точки зрения. Мы испробовали все виды боя – сближение с противником, крупномасштабное заблаговременно подготовленное наступление, взводные и ротные бои, преследование и даже прикрытие фланга. Кроме того у нас была возможность в деталях изучить немецкие методы ведения арьергардных действий.

7. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПУНКТЫ
1.  Значение дымовых завес
Дымовые завесы использовались в данной кампании недостаточно. Считаю, что возможности для их использования были значительно больше. Как Вам известно, в бою за РИВОЛЬЯ дымы были крайне успешно применены вашей бригадой.

2. Провоцирование огня
Если немец видит танк или немного дыма, он всегда начинает стрелять из всего, что есть под рукой. Нам это открывает две весьма полезные возможности:

I. Отвлечение внимания противника
II. Засечка его огневых позиций

Обе эти идеи были мной успешно опробованы. Это старые выводы, но достойные повторения.

3.  Дозоры
Получив приказ выслать дозоры для восстановления соприкосновения с противником (который отступил), мы опробовали идею высылать их с ротной радиостанцией (взятой у одной из рот). Эта радиостанция находилась на связи у другой такой же, расположенной около НП. Пока дозор перемещался (в течение дня) я прибыл на НП и тщательно подготовил данные по всем местам возможного нахождения противника. Как только дозор попал под огонь, он тут же радировал мне, и мы безотлагательно навели огонь всего дивизиона полевой артиллерии /Fd Regt/ на место предполагаемого расположения противника. Такой способ показал свою эффективность во всех случаях, когда надо было заставить противника замолчать. Способ позволил дозору продвинуться вперёд на две мили, чтобы в дальнейшем 36 часов занимать удобную позицию впереди нашей линии не понеся потерь.

4. Противотанковые орудия
Здесь стало повсеместным правилом группировка противотанковых орудий в распоряжении бригады и назначение командира противотанкового дивизиона бригады /A tk regt comd/ ответственным как за их обучение, так и за применение в бою.

Этот метод полностью оправдывает себя. При его использовании комбат освобождается от работы с противотанковыми орудиями, а ему есть ещё много чем заняться. Все также говорят, что противотанкисты намного лучше работают под руководством артиллеристов, чем пехотинцев. Предлагаю признать этот факт и переподчинить эти орудия артиллеристам.

Существующий порядок создаёт огромное количество административных сложностей, потому что противотанкисты управляются бригадой, а штатно входят в состав трёх разных батальонов.

5.Трёхдюймовые самоходные миномёты
В данной кампании они вряд ли применялись вообще. Местность абсолютно не подходила для транспортёров (движение вне дорог было невозможно) и во всех случаях цели оказывались вне досягаемости трёхдюймовых миномётов.

У нас (5-й батальон Буйволокожьих /the Buffs/) в течение всей компании трёхдюймовые миномёты не сделали ни одного выстрела.

6. Выведение из боя(Left Out Of Battle)
Как бы мы не рассуждали в тылу, факты таковы, что часть батальона выводится от боя.

Обычно это порядка двух пехотных отделений в каждой роте и порядка шести унтер-офицеров /NCOs/ и рядовых на взвод. Это должно быть признано в тылу и обучение батальона должно вестись в составе за вычетом этих процентов.

Насколько возможно надо увеличить численность отделения, чтобы компенсировать наличие находящихся в тылу. Текущая штатная численность рассчитывалась исходя их того, что выведенного в тыл кадра подразделений не будет.

7. Паника и истерия
Когда начинается сильный артиллерийский или миномётный обстрел нередко можно заметить, что отдельные военнослужащие там и тут полностью теряют контроль над собой и начинают удирать. Без вариантов эти лица известны заранее. Их действия часто могут оказывать деморализующий эффект на состояние всего взвода, который в другом случае держался бы очень хорошо.

Раньше я думал, что таких пареньков надо отправлять в бой, чтобы они глотали горькую пилюлю, как и все остальные, но сейчас абсолютно уверен, что был не прав. Они слишком опасны и могут причинить слишком много вреда.

Практически в каждом батальоне пришли к такому выводу. Известно, что в батальоне есть, скажем, 20 военнослужащих, которые определённо ненадёжны – их просто не допускают к участию в бою. Это существенно сокращает количество приговоров военными трибуналами в этой кампании, но проблему полностью не решает. Считаю, что у комбата должно быть право избавляться от таких военнослужащих просто документально зафиксировав, что Х-военнослужащий не пригоден для пехотного боя на фронте.

8. Система пополнения личным составом
Считаю, что она препятствует развитию высококвалифицированной пехоты. Военнослужащих сначала накапливают в депо пополнений, а затем распределяют, как придётся. Если мы не можем отказаться от этой системы, то это очень сильный аргумент в пользу моего предложения по отбору военнослужащих для просачивания.

8. ПЕРЕНЕСЕНИЕ ПОЛУЧЕННОГО ОПЫТА В МЕСТА ПОСТОЯННОЙ ДИСЛОКАЦИИ
Комдив согласился представить мне возможность (вследствие испытываемых войсками затруднений) использовать установившееся затишье для командировки в тыл с целью довести полученный опыт и привести учебный процесс как в Северной Африке, так и в Англии в соответствие с ним. Любезно прошу Вас довести до меня ваше откровенное мнение по вышеизложенному, а также любые дополнительные пункты, чтобы мы могли быть абсолютно уверенны в том, что учебный процесс поставлен правильно.

Ваш
Подполковник Л.Уигрэм
Командир 5-го батальона Буйволокожьих /Королевский Восточно-Кентский полк/, 36 бригада
Средиземноморское объединение войск союзников
Действующая армия, 16 августа 43

[wizard]

идея об универсальности скорострелок 3" калибра родилась во Франции в конце 19 века вместе с Canon de 75 mle 1897, по настоящему революционной системой в истории ствольной артиллерии,

(и видимо я здесь буду править ТЛ исходя из того что мы ее в 98 году по лицензии и будем выпускать. так что наша 3дм ушла в небытие.

короткая горная и полковая вместо 76 станет 75мм)

Как мы можем увидеть, подавление одного гектара площади цели, с укрытой там живой силой противника, т.е. перепаханый артогнем квадрат 100х100 метров, для выведения из строя 30% находящихся там людей, требует 450 осколочно фугасных снарядов или же расхода 1,05  полного возимого боекомплекта двух 3" пушек, включая боеприпасы из батарейного резерва, что в абсолютных цифрах составляло 216 выстрелов на ствол.
По данным нехитрым расчетам можно понять что 12 орудийный полевой артиллерийский дивизион, расстреляв свои  2592 фугасных снаряда в ходе артподготовки мог подавить противника в прямоугольнике не более чем 300х200 метров ( не будем забывать про НЗ и пристрелку).

Понятно самым простым решением в данной ситуации конечно будет озаботится завозом запаса выстрелов достаточным для решения поставленных задач.

даже если у вас имеется где то на станции пара эшелонов артиллерийских снарядов, вам эти снаряды до батарей надо еще суметь доставить  что на лошадках совсем не просто., поскольку парная обозная повозка имеет грузоподъемность всего лишь 500 кг или  40 снарядов в ящиках , не имеет ведущих осей, плохо ходит по грязи и разбитым дорогам и в довесок  ее движки иногда болеют и  часто хотят кушать.
В этой связи мысль о выдачи в части самого эффективного боеприпаса из имеющихся, с возложением на исполнителей отвественности по максимальной реализации его возможностей как минимум достойна рассмотрения. По эффективности поражения неукрытой живой силы шрапнель  однозначно вне конкуренции, а что касается ее применения по укрытой, то открытые окопы , вопреки распостраненному мнению  от нее защищают от слова совсем  никак:

http://xlt.narod.ru/Text_artillery/pictures/85.jpg

Для защиты от шрапнели необходимы достаточно сложные инженерные сооружения, где минимальные потери обеспечивают исключительно глубина окопов, бойницы и противошрапнельные козырьки:

http://ww1.milua.org/images/83.jpg

http://s1.stc.m.kpcdn.net/share/i/4/829525/big

И которые помогают как мертвому припарки в период когда солдат выгоняют наверх, навстречу пулям, отражать вражескую атаку. Если конечно вообще сумеют это сделать.

http://s3.timetoast.com/public/uploads/photos/3725392/worldwar1somme-tl.jpg?1363901206

Что приведет к тому, что наступающая под шрапнельным зонтиком вражеская пехота возьмет всех на дне окопов тепленькими... или людей там похоронят фугасные снаряды, которыми ведут огонь по окопам вперемежку с шрапнелью для разрушения тех самых противошрапнельных козырьков (выше на фото) и поражения обороняющихся в укрытиях. 

Как нам известно, гектар площади опорного пункта  требует 450 76 мм артиллерийских снарядов. Вес ящика на 5 выстрелов 59 килограмм, одного выстрела (патрона) -  8.8. Что дает нам следующие цифры, касательно доставки боеприпасов для подавления этого гектара на батарею.
450 выстрелов - 90  ящиков -  5310 килограмм - 11,25 пароконных повозок в артиллерийском парке.Либо 3,75 полуторатонных автомашин, или 3 трехтонные.

Согласимся с диваном и скажем что 450 76 мм снарядов это много, 120 152 мм куда лучше.
Выясняем что ящик с одним выстрелом к гаубице Д-20 весит 82 кило, для простоты снижаем массу выстрела в ящике для гаубиц  до 75 килограмм и переходим к расчетам.
120 выстрелов - 120 ящиков - 9000  килограмм -  20 пароконных повозок - 6 полуторатонных или 4 трехтонных автомобилей.

Скорострельность трехдюймовки 10-12 в/м, гаубиц  обр.1909 и 10 гг.  3-4 в/м.
Соответственно 3" 4 орудийная батарея израсходует 450 снарядов за 9 минут, 4 орудийная 6" гаубичная 120 шт.  за   10.

Отсюда следует вывод.

1. Использование против полевых укреплений орудий крупных калибров  усложняет проблемы  логистики применительно к  6" гаубицам примерно вдвое, что для армии использующей для снабжения конную тягу близко к критическому в регионах с развитой дорожной сетью и безусловно является критическим на сложнопересеченной местности. Царские генералы это понимают . 

2. Могущества 3" артиллерии для поражения абсолютного большинства полевых укреплений и уничтожения/подавления обороняющегося в них противнника  вполне  достаточно, особенно если комбинировать выпускаемые промышленностью боеприпасы, причем не обязательно "гранаты" с  шрапнелью. Стальные осколочно-фугасные с  замедленными взрывателями  и стрельба ими на рикошет. Основной задачей этих боеприпасов  поражение огневых сооружений и  укрытий, снаряд до взрыва погружался в грунт до полутора метров.  При попадании ОФГ на "замедленном" действии в  ДЗОТ  огневое сооружение,  не имеющее никаких следов черезвычайно трудоемкой в фронтовых условиях каменной подушки которая одна могла бы что то гарантировать,  не имело никаких шансов на выживание.

Все что было нужно для реализации преимуществ 3" артиллерии при войне в поле - это просто очень много и метко стрелять, желательно имея достаточно широкую номерклатуру боеприпасов при этом. Люди оставшиеся лежать вокруг  4 полуметровых ям не становятся менее мертвыми сравнительно с одной двухметровой.

Мощности по выпуску 75 мм снарядов в у нас к началу 1910 будут 27 млн. снарядов в год.

3. Единственное место где среднекалиберные скорострелки не могли заменить тяжелую артиллерию - это поражение  укреплений долговременного типа и капитальных укрытий. Хотя впрочем даже применительно к ДОТам, 3" артиллерия могла глушить  амбразуры.

 

 

 

 

 

 

[wizard]

 

но это для пушки от 105 мм

[wizard]

[wizard]

[wizard]

Фото. Капитан, будущий генерал-лейтенант КМП Пол К. Ван Райпер во Вьетнаме, 1969 год.

1. Молитесь перед каждым боем, молитесь во время боя  и молитесь после боя. 
Я никогда не молился более искренне чем это делал в бою  и никогда не получал ничего более утешительного.

2. Опасайтесь каждый раз , когда вы попали под огонь противника. 
Вы можете привыкнуть к своим ответным действиям, но не выворачивающему чувству страха. Вы можете победить страх в том смысле , что  будете в состоянии эффективно функционировать, однако  он всегда будет с вами.

3. Есть две крайности у подразделений в первом бою - неуправляемый беспорядочный огонь и слишком большая осторожность. 
Если первый бой происходит в ночное время, данная проблема обостряется. Это то, что вам просто необходимо знать при обучении ваших морских пехотинцев для уменьшения негативного воздействия. Как правило, проблема самокорректируется в последующих боях.

4. Контролируйте  желания запрашивать донесения из подразделений находящихся под огнем. 
В начале каждой стычки командиры сами пытаются разобраться в обстановке и запросы по радио от вышестоящего штаба им только мешают. Моим правилом в качестве командира роты во Вьетнаме, было ждать в течение как минимум пяти минут  прежде чем  поднять телефонную трубку.
Первым вопросом должно звучать, не нуждается ли подразделение в помощи; вы не должны запрашивать информацию. Хорошо обученные командиры сплоченных подразделений сами будут регулярно докладывать вам подробную информацию о том что происходит , как только они получат контроль над ситуацией.

5. Выдвижение командиров на звуки стрельбы. 
Они не должны выдвигаться в безумной или безрассудной манере, только обдуманно и осторожно. Идея заключается в том , чтобы подойти достаточно близко чтобы точно оценить ситуацию но в тоже время не оказаться скованным.

6.Обеспечение осведомленности смежных подразделений,  особенно других служб и коалиционных сил. 
Эти подразделения с большой вероятностью примут ваши подразделения за противника и наоборот. В ходе операции "Буря в пустыне" нередко удавалось избавиться от неприятных последствий  в данном  типе ситуации  . Офицеры продвигающиеся с передовыми подразделениями особенно важны в ночное время (наиболее вероятное время для братоубийства), поскольку находятся в положении позволяющем быстро остановить "дружественный" огонь.

7. Используйте систему  напарничества  
Большинство подразделений забывают использовать эту простую технику , когда идут  на войну. Это чрезвычайно важно  после  перестрелки , когда вы пытаетесь подсчитать личный состав. Во Вьетнаме, я обнаружил, что в напряженные минуты , когда подразделение эвакуировало личный состав, можно было легко потерять следы  кого из морских пехотинцев мы отправили. Морпехи могут легко терять  вооружение и важные детали оборудования в это время. Настройка процедуры для предотвращения этой проблемы должна производиться задолго до начала боевых действий. Дополнением к системе напарничества является спаривание автомашин.  Редко является хорошей идеей, движение одиночных автомобилей в зоне боевых действий .

8. Лучше иметь бодрствующие караулы, чем настаивать на традиционной 50 % готовности. 
В качестве командира роты во Вьетнаме, я колебался от 20 до 25 % личного состава на  боевом дежурстве (один из четырех-пяти человек). Половина личного состава на боевом дежурстве ночь за ночью сильно утомляют подразделения. Кроме того, с таким количеством находящихся на часах морских пехотинцев, среди некоторых существует тенденция  верить что если они закроют глаза на несколько минут, то это не будет иметь большого значения, поскольку, конечно  же, большинство остальных бодрствуют. Я проверял передовые линии в ночное время в этих условиях и находил почти всех спавшими  или вполусне.

9. Ручные гранаты (наши собственные) являются наиболее опасным боевым оружием за пределами огневого воздействия противника. 
В каждом военом конфликте  в который были вовлечены  американские войска по крайней мере с Второй Мировой Войны, непреднамеренные взрывы своих ручных гранат являются  одной из основных проблем. Наиболее частая причина,  что морские пехотинцы вешают гранаты на обмундирование и цепляются кольцом за что то, что может его выдернуть. Часто это происходит в условиях ограниченного пространства, такого как транспортное средство. Это также происходит , когда морская пехота располагается или передает гранаты друг другу для использования. Держите гранаты в карманах , когда это возможно. Никогда не разгибайте усики, чтобы кольцо было легче вытащить.

10. Лечить  военнопленных и гражданских лиц, на всеобщих основаниях.
Это не означает ухудшения уровня безопасности, просто позволяет избежать каких либо ненужных шероховатостей или унижений. Это очевидные действия, а также требования закона. Многие нации об этом пожалели разрешая или игнорируя действия своих солдат,  после озлобления пленных или трансформации позиции гражданского населения от нейтральной или дружественной к враждебной.

Генерал-лейтенант Пол Ван Райпер в настоящее время заведует кафедрой "Ким Т. Адамсон" - Мятежа и Терроризма в Университете Морской Пехоты. Генерал-лейтенант Ван Райпер вышел в отставку из Корпуса Морской Пехоты США 1 октября 1997 года после более чем 41 года службы. В ходе семи операционных циклов в действующих соединениях Морской Пехоты, он проходил службу в каждой из трех имеющихся дивизий, пройдя там все уровни от командира пехотного взвода до командира дивизии. Он участвовал в боевых действиях в пяти из этих семи циклов.

[wizard]

[wizard]

1. "Я не теряю сон ночами при вероятности неудачи. Я даже не могу записать это слово".
“I don’t lose any sleep at night over the potential for failure. I cannot even spell the word.”

2. "Когда вы первый раз прикончите кого то  это далеко не пустяк. Однако в мире  достаточно засранцев, которых необходимо перестрелять".
“The first time you blow someone away is not an insignificant event. That said, there are some assholes in the world that just need to be shot.”

3. “Я принес вам мир. Я не принес вам артиллерию. Но уверяю вас со слезами на глазах: Я перебью вас всех, если вы попытаетесь меня нае..ть.”
“I come in peace. I didn’t bring artillery. But I’m pleading with you, with tears in my eyes: If you fuck with me, I’ll kill you all.”

4. “Найти врагов  и уничтожать их до тех пор, пока врагов не затошнит от этих убийств и они оставят нас и наши свободы нетронутыми”

5. “Морские пехотинцы не знают как пишется слово поражение.”
“Marines don’t know how to spell the word defeat.”

6. "Будь вежлив, будь профессионален, но имей план убить всех тобой встреченных"
“Be polite, be professional, but have a plan to kill everybody you meet.”

7. “Самые важные шесть дюймов поля боя, находятся между вашими ушами.”
“The most important six inches on the battlefield is between your ears.”

8. “Вы являетесь частью мира очень страшной доверенной вам силы. Используйте ваш мозг, прежде чем использовать ваше оружие.”
“You are part of the world’s most feared and trusted force. Engage your brain before you engage your weapon.”

9. “Есть охотники и есть жертвы. Ваши дисциплина, хитрость, послушание и настороженность решат, кто вы, охотник или жертва.”
“There are hunters and there are victims. By your discipline, cunning, obedience and alertness, you will decide if you are a hunter or a victim.”

10. “Ни одна война не будет закончена, пока враг не признает ее законченной. Мы можем считать ее законченной, мы можем объявить ее конец, но по факту, противник тоже имеет право голоса.”
“No war is over until the enemy says it’s over. We may think it over, we may declare it over, but in fact, the enemy gets a vote.”

11. “Там нет ничего лучшего, чем получить по себе выстрел с промахом. Это реально прекрасно.”
“There is nothing better than getting shot at and missed. It’s really great.”

12. “Вы не имеете права позволять любому из ваших людей избегать неприятных фактов. Если они начнут жить в вымышленном мире, все закончится очень плохо”
“You cannot allow any of your people to avoid the brutal facts. If they start living in a dream world, it’s going to be bad.”

13. “Вы идете в ..., там есть парни которые  избивали женщин вокруг себя за то что они не носили паранджу. Вы знаете, этим ребятам нравится то, что они так или иначе не получили ни капли мужского достоинства.Вы знаете, на самом деле, это будет довольно весело, воевать с ними. Это даже чертовки заставляет кричать. Будет просто наслаждением пристрелить там некоторых людей. Я буду там с вами. Обожаю драки.”

14. “Прошу вас, не вставайте на нашем пути. Если вы это сделаете, выжившие будут писать о том что мы сделаем в течении 10 000 лет.”
 “I’m going to plead with you, do not cross us. Because if you do, the survivors will write about what we do here for 10,000 years.”

15. “Продемонстрируйте всему миру, что "Нет лучше друга и нет хуже врага" ”
 

[wizard]