Выбираем лучших из лучших среди победителей литературных конкурсов

[Деметрий]

В теме обсуждения последнего Новогоднего конкурса коллега prostak_1982 высказал замечательную идею. Выявить лучшее из произведений в 2014 году. Что же, попробуем заложить новую традицию. И, поскольку все новое - это хорошо забытое старое, реанимировать былую, творчески её переосмыслив.

Итак, даю торжественный старт конкурса конкурсов, призванного выявить лучшего из лучших авторов форума.

Конкурс проводится в четырех номинациях.

1. Крупная форма - повести (или большие рассказы), романов, увы не случилось.

2. Малая форма - рассказы, миниатюры, зарисовки.

3. Поэзия.

4. Свободная номинация - желающие называют лучшее, по их мнению, произведение, выложенное на форуме и не попавшее в предыдущие три номинации.

Необходимое пояснение. В номинации 1 и 2 вошли произведения соответствующих форм, получившие в ранее проведенные конкурсы 1 или 2 места соответственно. Порой трудно было выбрать лучшее между миниатюрой или повестью на конкурсе, пусть теперь произведения померятся в своих весовых категориях.

Номинация 3 - поэтические произведения, выставлявшиеся на конкурсах. Среди прозы они не отличились, да и сложно оценивать разные жанры. Теперь есть шанс выбрать лучшего форумного поэта среди конкурсантов.

Произведения данных номинаций будут выложены в этой теме. Авторы не названы. Вы можете отыскать их имена в соответствующих темах конкурсных произведений, но к чему это. Ведь голосуем мы за текст, а не за его сочинившего.

Свободная номинация предполагает, что коллеги называют произведения, написанные, как минимум законченные, в 2014 году и выложенные в Литературной мастерской. Не забываем указывать ссылки на них. Вы можете указать и те вещи, что были выставлены на конкурсах, не получили места, но Вам понравились, и просто произведения в отдельных темах.

На первый раз в номинациях 1, 2 и 3 участвуют все произведения, отмеченные в конкурсах с сентября 2013 до последнего конкурса, Новогоднего, включительно. В дальнейшем, если традиция приживется, будем указывать конкурсные произведения прошедшего календарного года.

Читаем, вспоминаем, голосуем.

Голосование закончено. Результаты

Раздача Пегасов на следующей страницы данной темы

Изменено 19 Jan 2015 пользователем Деметрий

[Деметрий]

Крупная форма

Произведение 1

Все персонажи произведения являются жителями альтернативного мира и никакого отношения к нашей реальности не имеют. Все совпадения абсолютно случайны.

СНЕЖНОЕ ЛОГОВО

- Шесть часов тридцать минут в Таллинне. С вами радиостанция «Угрофинн ФМ», передача «Вопрос дня», и я её ведущий Андрей Иванов. Здравствуйте. Итак, какой же у нас сегодня вопрос дня? Вчера Национальный Лидер России опять обвинил эстонцев в дискриминации русского языка. Что же стоит за этими заявлениями и насколько это соответствует действительности? Об этом мы поговорим с нашей уважаемой гостьей, профессором Таллиннского Университета, Кёрли Руус. Итак, для начала предлагаю послушать фрагмент аудиозаписи из речи Национального Лидера…

Виктор Снегов медленно потянулся на заднем сиденье Ё-мобиля. Он только что прилетел в Таллинн, путь из аэропорта в город должен занять минут двадцать. Виктор окликнул таксиста-водителя:

- Слышь парень, а что, у вас в самом деле языки дискриминируют?

- Ннет, нне уверен, - ответил молодой водитель-блондин, обернувшись на мгновение и сверкнув ослепительной улыбкой. - Ннаобороот, открываются новые эстонские школы, даже если будет пять желающих, уже открывают эстонский класс… А, или ты о дискриминнаации русских? Нну не знаю, последнее время часто об этом говоряят, почемуу-то. Но мы живём друужно, на самом деле.

- А, ясно. Опять эти политиканы. Тебя как звать-то?

- Андрус.

- Меня Виктор. Смотрю у тебя тачка прямо свежая, даже не думал, что в вашей глуши уже продают. Почём брал?

- Четыреста.

- Нормально, я тоже себе такую хочу. Жрёт мало, в эксплуатации дешёвая.

- Ты недооцениваешь наш город, Виктор. В Таллинне на 100 тысяч жителей больше десятка автосалонов. Не забываай, мы самый богатый город Федерации. 150 тыров – средняя получка.

- Ничего себе! Даже у нас в Целинограде такого нету. Сто тыщ - уже хорошая считается.

- Тебе конкретно куда на Полярной?

- Сто седьмой дом, административное здание.

- Чиновник что ли?

- Типа того. - “Знал бы ты, чем я занимаюсь на самом деле” – самодовольно подумал Виктор. – Девушка у меня тут в командировке, месяц не виделись, прилетел проведать. (А вот это была чистая правда).

- Это хорошо, - кивнул Андрус.

- Слушай, а чего у вас тут недавно шумно было? Говорят, массовые беспорядки, драки, полиция не могла три дня справиться. Бронзового солдата зачем-то убрали. Кому он мешал?

- Не совсем убрали, а переместили на кладбище, - ответил Андрус. – Мэрия решила ликвидировать памятники тоталитарного режима. Ну подумай сам, может кому-то Колчак и нравится, но как нам может нравиться убийца нашего народа и его белогвардейские палачи? Знаешь, сколько наших было убито? Шестьсот тысяч. Мы никогда уже не восстановимся до старой численности. Нас и сейчас всего двести или триста тысяч.

- Ничего себе, - Виктор присвистнул.

- Вот именно. Представь, каково нам было видеть этого солдата на центральной площади каждый день. Памятники тоталитаризма лучше убирать подальше, поклонники Адмирала могут любоваться ими и на кладбище. У нас всё-таки политика государственного покаяния или что?

Виктор молча кивнул.

Эстонец взглянул на экран Глонасса:

- На Джугашвили пробки, по Гитлера объедем, ОК?

- Ладно, нормально.

- Погода на Угрофинн ФМ, - забубнило у водителя. – Спонсор прогноза погоды международная компания «Гугол». Искать с нами легко! Теперь с функцией автоматического перевода страниц. Сегодня 5 сентября, в Таллинне днём ноль – минус два, кратковременные осадки в виде дождя и мокрого снега.

- Слушай, а чего у вас такой дубак летом? – спросил Виктор.

- Наоборот жара, - серьёзно ответил водитель. – Отличный день для прогулки с детьми. Лёгкого пальтишка вполне достаточно. Вот с ноября как жахнет минус сорок, на полгода в ватник залезешь, и больше не погуляешь. И ночь зимой по двадцать часов в сутки. Надо сейчас радоваться, пока есть возможность.

- Ватник говоришь? – хмыкнул Виктор. – Реально в них ходят?

- Когда очень холодно – конечно. У каждого эстонца обязательно есть ватник, и даже не один.

Машина проехала сквозь монументальную арку внушительных размеров, стоящую на чудесном четырёхполосном шоссе. «Добро пожаловать в Таллинн!» - надпись светилась на ней на трёх языках – русском, эстонском, и ещё каком-то редком аборигенном.

- Слушай, а почему по-русски он у вас называется Таллинн, а по-эстонски Uus Tallinn? А на местном вообще, язык сломаешь, – поинтересовался Виктор.

- Uus Tallinn это значит, «Новый Таллинн», новая земля обетованная, - ответил водитель.

- Новый? А старый где же?

- Ревель на Балтике раньше так назывался. Наши раньше, до Колчака, там жили.

- Что, правда? Не знал.

Вокруг дороги потянулись дома, по три-четыре этажа. Старый город состоял из унылых блочных домов восьмидесятых годов 20 века, а новостройки – исключительно современные таунхаусы. Первые этажи были сплошь заняты магазинами, косметическими салонами, банками и прочей сферой услуг. На повороте возвышалась статуя мамонта, в натуральную величину.

“8 и 9 сентября – крупнейшее концертное шоу Ванессы Майской! Большая арктическая арена!” – приветливо приглашал рекламный щит напротив офиса крупной газовой компании. Надпись шла бегущей строкой на фоне изображения улыбающейся девушки азиатской внешности.

- К вам ещё и Ванесса приезжает? Сюда? – удивлению Виктора не было границ. – Её даже в Сочи дождаться не могут, а тут…

- Ты нас всё ещё недооцениваешь, эти гастролёры знаешь, по сколько тут срубают? Билет стоит в два раза дороже, чем в Москве, и всё равно полгорода приходит, полный стадион.

- В вашем климате ещё и арены строят?

- У нас всё строят. Большая арена на двадцать тысяч, все лучшие стандарты соблюдены.

- Кстати ты не помнишь, откуда она родом?

- Да кто её знает, из Азии откуда-то. Ну, она-то ладно, а вообще эти азиаты достали уже. – Андрус сплюнул. – Я слышал, в России уже 11 миллионов нелегальных мигрантов.

- В США вообще 25, - заметил Виктор.

- Спасибо, утешил. Всё, приехали. С тебя семьсот рублей.

Через минуту Виктор уже стоял у двери красивого здания, выполненного в виде средневекового рыцарского замка, из которых состоял весь административный квартал. Над зданием развевался бело-сине-красный флаг. На табличке, опять же на трёх языках, значилось:

«Российская Федерация

Ямальский автономный округ

Эстонский Национальный район

Администрация города Таллинн / Uus Tallinn / Новый Уренгой»

«Новый Уренгой. Чудное какое имя. Обязательно запомню!» - решил он.

*** *** ***

Из личного дела.

Снегов Виктор Семёнович, дата рождения – 01.02.1988 года, место рождения – Москва, Россия. Образование – MIT (Moscow Institute of Technology), информационные системы в экономике. Закончил в 2009 году. В 2009-10 годах – специалист-аналитик ВЦИОМ. 2010-11гг – старший информационный аналитик политической партии «Единое Отечество». 2011 – переехал в г. Целиноград. 2011-12 – информационный аналитик международной компании Гугол, Целиноградский офис. 05.05.2012 – завербован службой электронной контрразведки ФСБ РФ. 09.05.2012 – подписан договор с компанией Гугол о двойной службе сотрудника. С 2012г – внештатный сотрудник электронной контрразведки РФ в рамках закрытого Меморандума о взаимодействии компании Гугол и контрразведки РФ. Место проживания – город федерального значения Целиноград, пригородный округ, посёлок Жердымбыржерово, ул. Чокана Валиханова, 151. Работает в офисе «А-131», г. Целиноград, посёлок Котакжаксы, ул. Новочеркасских Событий, 7. Индекс психологической устойчивости 737-11, патриотизм 811-5, исполнительность 129, аналитический склад ума, IQ 127, подробности в файле 177936586788. Непосредственный руководитель Димитров А.Б. Завербовал и поручился майор Стрельцов И.С.

Семейное положение – гражданский брак с гр. Семёновой Миленой Святославовной, 1988 г.р., место рождения г. Дальний Белогвардейского края, ДВФО, Россия. Проживают совместно. Место работы – контрольно-ревизионное управление Минфина РФ, сотрудник 12 разряда, никем не завербована.

Родители проживают в г. Москва, Россия. Список выявленных контактов гр. Снегова В.А. в файле 177936586788.

*****

“Ты восходила в небе унылом,

Грустившем осенним дождём,

И ночь удивилась, когда озарилась

Твоим необычным огнём,”

- доносилось из наушника голосом немного постаревшего уже Талькова. –

“И всё ожило, и всё заиграло,

Как будто настала весна

И небо свой цвет, прежний цвет обретало,

Очнувшись от долгого сна.”

Несмотря на промозглую таллинско-уренгойскую сентябрьскую погоду, Виктор радовался, как ребёнок. Только сейчас, на контрасте, он понял, насколько скучно ему было без любимого человека в солнечном Целинограде. Они шли с Миленой по мокрой улице, взявшись за руки, куда глаза глядят, так же, как это было в день первой встречи два года назад.

- Ну что, всех жуликов на чистую воду вывела? – смеясь, спросил Виктор.

- Ревизию ещё не закончили. Ещё неделю нам тут осталось – совсем чуть-чуть. Скоро дома буду. Хотя, хорошо конечно, что ты приехал. Сколько тебе времени дали?

- Два дня отгулов взял. Ну и выходные впереди. Кстати, я тут у вас рекламу видел – восьмого Ванесса Майская здесь будет. Вот если б знать заранее! Могли бы с тобой сходить. Жаль, что восьмого улетаю.

- Ну да. С тобой бы лучше было. А я всё равно хочу пойти. Ты представляешь, меня здешние эстонцы уже пригласили туда. Из администрации. Которых я проверяю.

- Ого. Подарки при исполнении? И как там это у вас по кодексу называется?

- Ну хватит, такой правильный, прямо не знаю как. Подарки от трёх тысяч рублей запрещены. А самый дешёвый билет 2500. Всё можно.

- Неужели ни разу не нарушала?

- Неужели ты ни разу меня не прослушивал, разведчик ты мой удалой?

- Представь себе, нет. Даже и не думал об этом. На работе как-то не до того. Хочешь верь, хочешь не верь.

- Верю. – Заявила Милена, подумав. – Никому бы не поверила, а тебе поверю. Ты странный. Правильный очень. А в качестве компенсации вот что, давай дома на Талькова сходим.

- ОК, забили. Последнее время, кстати, много шума вокруг него. Что ни новая песня, то фокус. Политический. Самому интересно стало.

- Ну так это всегда было. Я ещё когда в школе училась, в Дальнем. Когда у нас Арни Шварценеггер в губеры Белогвардейского края шёл, помнишь? Тогда тоже какая-то песня была, целый год судились.

- Да уж, зато сейчас Шварценеггера он любит. А Путина не любит. И в хвост и в гриву. С чего бы это? Человек давно от дел отошёл, никому больше не мешает. Национальный Лидер – разве это пост? Так, свадебный генерал только. Почётная грамота. Ленточки перерезать. То ли дело, когда президентом был.

- Ну не скажи. А чего он этого своего Окунева защищал, ну того вора-рекордсмена, который был начальником железных дорог. Кстати, у нас в Минфине говорят, Окунева расстреляли только из-за того, что Тальков песню написал. А так больше 20 лет не дали бы.

- Не удивлюсь, если так оно и было. Говорят, он когда поёт, чуть не гипнотизирует. Протесты могли бы быть, рейтинги опять же.

Минут десять они просто шагали рядом, молча.

“Жениться на ней что ли, наконец?” – думал Снегов. – “Ну а чего. Вот вернёмся домой, и можно уже думать. Два года – вполне достаточно.”

Он и в самом деле за год работы на Гугол и на органы ни разу Милену не прослушивал, но и так уже знал – верить можно. Больше никого и не надо. Многие вокруг говорят – кризис, кризис. Да к чёрту, четыре года уже кризис, по всему миру. То падает, то растёт чуть-чуть, а теперь и вовсе ни вверх ни вниз, неизвестно что будет. Европа в левизну ударилась от безысходности, Америка в строгую экономию, Япония в разврат. Да и у нас не пойми что назревает. Неприятное что-то. Весь развитый мир – с гнильцой оказался, да. Нет уверенности в будущем. Вот и Шойгу поэтому из президентов попёрли год назад. Коммунальные растут, опять же. За обычный коттедж, 250 метров, все платежи 15 тысяч в месяц, а скоро повысят до 18. При средней зарплате по стране в 60 тысяч рублей. Труднее стало людям жить. Ну и ладно, не умер же никто? И детей рожают, и на концерты ходят, и ё-мобили вон покупают.

“Мне лично, кажется, ничего не грозит,” - размышлял Виктор. - “я в конторе нужен. Миленка в Минфине тоже. Майор Стрельцов уже обещал свидетелем быть на свадьбе. Кстати, как-то он быстро майора получил, такой молодой. Что такое совершил в своём Ижевске? Не говорит… Ну и ладно.

Вот ещё Димитров, босс наш, тоже говорил – сына сделаешь, крёстным буду. Ах да, какой крёстный, Милена же у меня славянская язычница. А впрочем, может и договоримся. Там видно будет.”

Внезапно музыка в наушнике закончилась, сбив мысли с налаженной колеи.

- Это радио «Эхо России», меня зовут Тихон Зябко, - заговорил бодрый молодой голос. – В нашей программе «Диалоги об истории»…

Историю Виктор любил. Не знал её слишком глубоко, но сильно уважал. Да и неудивительно – они на работе, собственно, её исследовали. И прошлое, и настоящее. Влияние на массы. Только у историков факты, а у них – цифры, цифры. Массивы данных. Строительство детализированных прогнозов общественных настроений и поведений – прямая его, Виктора, задача. И всего аналитического отдела. Совсем недавно проект запустили, говорят, никто в мире такого ещё не делал. Кроме американцев, конечно. Ладно, и что у нас там?

- Сегодня мы поговорим об одной забытой личности нашей истории – об Иосифе Джугашвили. Революционер, большевик, романтик, один из красных полевых командиров времён Гражданской войны. Конечно, он известен не так широко как Че Гевара или тот же Троцкий.

“А, так вот в честь кого улица была названа”, - догадался Виктор.

- Напомню, что Джугашвили считается одним из первых мучеников тоталитарного режима Колчака. Как известно, адмирал весьма сурово расправлялся с политическими противниками, никакой законности и милосердия для него просто не существовало. После разгрома красных, Иосиф Виссарионович, как и многие другие полевые командиры, попал в плен. Без суда и следствия тоталитарные палачи растворили его и нескольких его соратников в ванне с кислотой. Да, ужасная смерть. Впрочем, Ульянов и Троцкий, конечно, могли бы позавидовать такой лёгкой казни. Ужасно, не правда ли? А между тем, обе стороны Гражданской войны боролись за правду, как они её себе представляли, все они были патриотами. И кстати, красные никого в кислоте не растворяли. В отличие от, да. Так кто же такой Джугашвили – романтик и борец за всеобщее равенство, или жестокий преступник?

На этот вопрос нам сегодня постараются ответить наши гости. Серджио Линк, известный американский и российский историк, писатель, автор книги «Коба – красный бандит», и Виталий Урусов, заместитель министра образования Московской области, автор книг «Воин справедливости» и «Карающий меч». Если у вас есть вопросы к участникам передачи, шлите сообщения или звоните нам по телефону…

*****

Виктор и Милена разместились в уютном ресторанчике, который почему-то назывался «Эстонская Жара», и располагался на верхнем этаже большого торгового центра «Харп», что языке ямальских самодийских аборигенов означает «Северное сияние». Они сели у огромного панорамного окна, за которым открывался широкий вид на площадь, уставленную любопытными архитектурными сооружениями. Слева стояло чёрное десятиэтажное, идеально гладкое цилиндрическое здание, в форме шахматной фигуры «Ладья». Неоновая вывеска на нём так и гласила «Банк Ладья». Справа размещался новодел, смахивающий на древнюю ливонскую крепость – офис компании Ээстигазпром. Прямо напротив – довольно большое сооружение в виде усечённой пирамиды – Таллиннский исторический музей. На её усечённой вершине горел факел Вечного огня, и стояла суровая фигура памятника Лесным Братьям – эстонским партизанам, которые мыкались по югорским лесам в сороковые – пятидесятые годы, в эпоху диктатуры Александра Колчака, и затем его сына – Ростислава Колчака. В конце концов, все партизаны погибли, превратившись в очередную позорную страницу тоталитарного режима, и очередной повод к национальному покаянию. А современные эстонцы вполне свыклись с новым местом обитания, почти никто из них не желал покидать самый богатый регион России. Как и пережившие диктатуру оставшиеся латыши приспособились жить в Ханты-Мансийском округе, а литовцы – в Якутии. Впрочем, некоторым народам Северного Кавказа повезло меньше – они не пережили эпоху тоталитаризма вообще. Каждый день 4 ноября, в День Согласия и Примирения, теперь по ним объявляется минута молчания, а учебники истории по всей стране призывают помнить под лозунгом «Никогда больше!»

В «Эстонской Жаре» было мало посетителей, играла негромкая ямальская музыка, и работала 100-дюймовая телевизионная панель “Садко”, по которой крутили Первый Канал. В новостях показывали разлившийся на километры Амур и тысячи коттеджей, торчащих из воды.

“Главная волна наводнения спустилась ниже по течению и достигла Корниловска-на-Амуре, где были заблаговременно построены дамбы силами Национальной Гвардии. Жертв нет, но наводнение уже причинило большой ущерб хозяйству и имуществу Амурской области, а также Приморского, Хабаровского и Харбинского краёв”, - рассказывала всеведущая Катя Андреева. – “А теперь о ситуации в Сирии. Россия и Япония снова наложили вето на предложенную американцами резолюцию в Совбезе ООН. США и Британия голосовали за, а представитель германской стороны воздержался”.

- А цены высокие здесь, - заметил Виктор, расставляя всякую вкусную снедь на столе. – Тысячу отдали за то, что у нас дома за пятьсот. Всё привозное, однако.

- Однако так, - улыбнулась Милена. – Витя, я тут кое-что вспомнила, важное тебе сказать. Ты помнишь своего друга Чебурина? В Гуголе коллега твой.

Виктор помнил, конечно. Саня Чебурин, талантливый учёный и аналитик, работал с ним на Гугол и внештатно на Контору, не покладая рук, несколько месяцев кряду. Он вёл какой-то проект, о котором Виктор не знал ничего, да и не интересовался. Однако, в Конторе были особые условия, а Саня имел заметные левые взгляды. Контора, разумеется, ни от кого не требовала поддерживать «Единое Отечество», достаточно было и аполитичности. Можно было просто помалкивать о своих предпочтениях. Некоторые коллеги подозревали, что Саша пристрастен, и потому его аналитика общественных процессов, и их зависимости от экономической ситуации, могла быть ошибочной. Тем более, что он исследовал гугловские метаданные россиян каким-то одному ему известным методом. В конце концов, Чебурин порвал с конторой, покинул Целиноград и уехал в Красноярск. Говорят, он занялся там биологией. Впрочем, Виктор уже почти год его не видел и не слышал.

- Конечно, Саню я помню, - удивлённо ответил Снегов. – А что?

- Я его видела на днях.

- Здесь? На Ямале?! Чего он тут забыл то?

- На какую-то конференцию приезжал в универ здешний. Но не важно. Про тебя интересовался. Сам нормально, говорит. Всё дела, работа, вечно некогда.

- Ну да, понятно, он и у нас трудоголиком был. Жаль, что мы с ним не встретились тут.

- Слушай, он меня завёл в местный парк, в какое-то совсем глухое место без людей, и передал мне флэшку. И сказал, что он последнее время у вас работал над каким-то проектом. Но не успел его завершить. Сказал, это может быть очень важно. И попросил передать тебе. Сказал, что тебе он доверяет.

- Так, - забеспокоился Виктор. - А теперь повтори дословно. Что он тебе сказал?

- Дословно? «Последнее время я там работал над одним проектом, но не успел его закончить. Мне кажется, это может быть важно. Твоему парню я доверяю, передай-ка ему эту флэху. Пусть посмотрит. И да – пусть будет осторожен».

- Он что – прямо так и сказал “пусть будет осторожен”?! – воскликнул Виктор.

- Да. Прямо так и сказал.

- Где носитель?

Милена открыла сумочку и достала обычную полупрозрачную 16-гигабайтную флэшку “Qi Xi Queen” с нарисованным на боку гуандунским флагом.

- Ты смотрела?

- Нет. – Милена волновалась. – Точно говорю, нет.

- Ты молодец. Меньше знаешь – дольше дышишь.

Девушка побледнела.

- Да шучу я, не думаю я, что там так серьёзно, с него даже подписку при уходе брали по форме 103, он и секретоносителем почти не является. (И даже про прослушку ничего не знал, заметил про себя Виктор).

- Ты всё-таки будь осторожен.

- С моей чёртовой работой я всегда осторожен. Не переживай, дорогая. Давай-ка мы сейчас поедем в гостиницу, где ты тут живёшь, и устроим незабываемую оргию.

*** *** ***

Обратно в аэропорт Виктора вёз тот же водитель, что и в город. Обрадовался, как старому знакомому:

- О, Витёк! Садись брат! – Авто резко рвануло с места. – Что, девчонку свою повидал?

- Ага.

- Счастливчик. Мне вот не везёт так.

- А чего?

- Нетрадиционал я. Вот сам посуди – сейчас вот пропаганду запретили. Да так, что даже сайты знакомств все посносили нахрен. Где мужика-пару теперь найти? Долго и трудно. Не опрашивать же всех подряд, на улице. Да и регистрироваться официально нельзя.

- А за каким чёртом тебе регистрироваться? Живите себе вместе просто так. Никто же не запрещает. Не колчаковские времена, небось.

- Это да, не колчаковские. Хотя с чем сравнивать то? Хуже Колчака разве что-то бывает?

- Как знать. Хуже всегда можно устроить. А вот лучше, - Виктор задумался. – Лучше всегда трудно сделать.

- А вот в Европе и регистрироваться можно.

- Ну и дуй в свою Европу, кто держит то?

- Платят мало. Так как на Ямале – такого богатства нигде ни в России, ни в Европе больше нет. Может, в Норвегии только.

- Зато в Европе по сколько детей делают? В среднем? Один и пять. А в России – два и один. Есть разница? – наставительно заметил Снегов. – Вот то-то и оно. И пока разница есть, никого не убедишь. Ладно, вруби хоть “Йеху России” какое-нибудь, где новости говорят, а то я двое суток прокувыркался, даже телевизор не смотрел.

- Сегодня восьмое сентября, в столице России полдень, в эфире новости, - услужливо отозвалось из приёмника. – “Продолжается голосование на выборах столичного мэра. Однако явка остаётся очень низкой. По состоянию на 12 часов проголосовало всего 300 тысяч избирателей, то есть около 15%. Аналитики утверждают, что это может привести к самым непредсказуемым результатам. Напомним, что на выборах два явных фаворита – действующий градоначальник, кандидат от партии власти Имангали Тасмагамбетов, и представитель радикальной оппозиции Олесь Наливной. Политологи в один голос отмечают, что предвыборная кампания была небывало скандальной и грязной. В частности, Тасмагамбетов отказался от дебатов, проявив неуважение к избирателям, и объяснил это нежеланием общаться с Наливным. Вдобавок, Имангали обвинил Олеся в фашизме и колчаковщине.

Наливной не остался в долгу и обозвал Тасмагамбетова «скотоводом». Это обидное прозвище в столице получило популярность с подачи оппозиции. Напомним, что Тасмагамбетов начинал трудовую биографию учителем географии, и никогда не был скотоводом, так что по закону это можно расценивать как попытку оскорбления по расовому признаку. Одновременно, главный редактор государственного англоязычного телеканала “Russia Forever” Марго Симонян пожаловалась, что Наливной называет армян «хачиками» и требует прекратить дотации Армянской автономной области. Как заявила Марго, это категорически неприемлемо в демократическом государстве и подрывает политику деколчакизации.

Среди других требований скандального оппозиционера – исключение из Таможенного Союза Арианского Эмирата и Тимурийского Ханства, и введение с ними визового режима, даже несмотря на неплохой уровень тамошнего благосостояния, и отсутствие мигрантов оттуда. Как на это отреагировали в Душанбе и Ташкенте, не сообщается.

Предварительные итоги выборов мэра Целинограда будут известны сегодня, в 20 часов. Кроме столицы, сегодня избирают губернаторов Азербайджанской и Молдавской республик, Грозненской, Ашхабадской, Крымской и Киевской областей, Прибалтийского края. В Белогвардейском крае выбирают мэров Порт-Артура и агломерации «Большой Мукден». Премьер-Министр Сергей Шойгу призвал сограждан не сидеть на диване, а исполнить свой гражданский долг. Как обычно, наблюдатели из ОБСЕ, США и Японии называют организацию выборов в России образцовой.”

Заскучав, Виктор достал купленную по случаю книжку, и уткнулся в неё.

- Чего читаешь хоть? – заинтересовался Андрус.

- Да вот знаешь, купил тут у вас книгу писателя Лернора, знаешь такого?

- Лернор? Как не знать, великий писатель. Я тоже его читал. Что там у него новенького?

- В аннотации было сказано, книга описывает альтернативную Россию, где в Гражданскую победили красные. Только из-за этого и купил. Интересно, что они построили бы? Какой-то СССР там у него описывается. Ого, прикинь, тут на первой странице благодарность некому Семёну.

- Это какой Семён? Тот известный блогер что ли?

- Походу да. Ну, тогда тем более, интересно, куда там повернёт.

- Я тоже такую куплю, - отозвался Андрус. – Жаль, что в России альтернативную историю почти не пишут. Вот Лернор и то не русский. И Магнум не русский. А Камеррер хоть и русский, но немец. В китайских странах много пишут – читал. И в Турции, и в Сербии. А особенно, целый шквал – во Франции. Всё посылают попаданцев к Бонапарту или к Великому Диктатору своему, Вторую мировую переигрывать.

- Да я вот тоже не могу понять, - заметил Снегов. – Что им так дался этот Великий Диктатор? Жить они без него не могут что ли? Он же ещё похлеще Колчака будет. Колчак сколько убил? Миллионов пять? Ну максимум, семь – это если с жертвами Второй Мировой сложить. Ну ещё изгнание туркмен и казахов пару миллионов – но это всё-таки уже не убийство. А Жаннере сколько убил? Двадцать пять? Тридцать? Одних немцев сколько. А бескрайний Алжир под ноль зачистить – это ж каким маньяком надо быть. И эти люди хотят, чтобы эта мразь захватила всю Европу? И ведь читают! И популярно! Всегда из Франции всякая зараза лезет. И ведь уже получили на голову две Бомбы во вторую мировую, видно, ещё мало.

- А ты знаешь, - задумался водитель, - А ведь если у нас коммунисты бы выиграли, оно, пожалуй, и лучше было бы.

- Это почему ещё? – поперхнулся Виктор.

- Ну сам посуди – ну разве может что-то быть хуже Колчака? Геноцид малых народов миллионами, нет выборов, охранка свирепствует. А у красных – свобода, равенство, братство. Все равны, ни богатых, ни бедных. Плохо, что ли?

- Почему-то все забывают, что при Колчаке и развитие было. Да ещё какое. Небывалое. Индустриализация. И войну выиграли – меньше всех потеряли. При его сыне тоже быстрее всех в мире рост был. А при генерале Хрущёве Америку почти догнали. Космос, опять же. Да и режим Черняховского хунтой называли, а разве плохо было? Уверен, что коммунисты бы такое осилили?

- А что, нет разве?

- Ну, вон в Индии и Тайпин-Тяньго коммунисты, и что – хорошо там?

- Ты скажешь тоже. Там-то неправильные коммунисты. Это ж азиатчина, что с них взять. А мы-то в Европе.

- Ну и что твоя Европа? Вон уже краснеет на глазах. Благо, народ злой. Франция уже вообще, однопартийная.

- Во Франции нет олигархов и бедных, всё отдали государству, а значит народу.

- Бедных и в России нет. Вон народ в каких домах живёт, жилплощадь на человека больше чем в Европе. А Европа твоя из кризиса выйти не может.

- А Россия что – вышла? – парировал Андрус. – А Америка? А Япония? Вот и посмотрим, кто кого.

***** *****

Новенький «Сухой-200» мягко оторвался от земли, прозвучали все положенные объявления и предупреждения от авиакомпании “Сибирь”, на русском и английском языках. Мощное изделие Корниловского-на-Амуре авиапромышленного объединения уже давно нравилось Виктору, он всегда старался летать именно этими лайнерами. Недаром «Сухие» занимали свои заслуженные 30% мирового рынка – наравне с Боингом и Эйрбасом. Даже кризис не поколебал позиции «Сухого», хотя, всё больше приходилось делать в кооперации с Японией, и даже иногда с Ташкентом.

Первые полчаса Виктор просто смотрел в окно, любуясь на бескрайние просторы “эстонской” тайги, торчащие тут и там вышки и горящие газовые факелы. Все мысли, крутившиеся в голове, были лишь воспоминаниями о двух счастливых днях, проведённых с Миленой. Он прокручивал в памяти её слова, движения, взгляды, жесты, каждый час, каждую минуту последнего времени. Простое и обычное желание остановить прекрасное мгновенье.

Среди всего прочего, вспомнилось посещение «Эстонской Жары», из памяти выскочил тот самый диалог:

“Он передал мне флэшку. И сказал, что он последнее время у вас работал над каким-то проектом. Но не успел его завершить. Сказал, это может быть очень важно. И попросил передать тебе. Сказал, «Я доверяю этому парню». Только, пожалуйста, будь осторожен!”

Усилием воли Снегов развеял туман воспоминаний, отвлёкся от созерцания небесной лазури, отвернулся от окна. Заставил себя открыть ноутбук. Достал ту самую флэшку “Qi Xi Queen”. Вставил в порт. И прирос к экрану на всё оставшееся время полёта.

Он просидел так целый час, и ещё всю промежуточную посадку в Тюмени, и потом ещё оставшийся час до Целинограда.

И с каждым часом выражение его лица становилось всё серьёзнее.

Цифры были другой его главной страстью в жизни. Особенно, когда Милена осталась в полутора тысячах вёрст.

Магия цифр полностью поглотила его.

Международный аэропорт Целинограда встретил ярким солнышком и температурой плюс тридцать. Аэропорт имени Гагарина, между прочим. Первый человек в космосе и третий демократически избранный президент России, ещё в семидесятых годах. Виктор помнил, как в школе вбивали разницу между военными диктаторами и президентами. Колчак старший, Колчак младший и генерал Хрущёв – диктаторы. Хотя каждый последующий мягче предыдущего. 1962 год – бойня в Новочеркасске, переросшая в массовые волнения, которые и спровоцировали окончательный переход к демократии. Первые демократические выборы – 1963, генерал Черняховский, герой Второй Мировой. Ещё военный, но зато впервые демократически избранный. Один пятилетний срок. Потом ещё по пять лет – Косыгин и Гагарин. Президентом одной шестой суши стал майор, занятно. Впрочем, Гагарин – не просто майор, а Майор. Даже не так – Major. Он, конечно, ни черта не делал на посту, кроме участия во встречах и торжественных приёмах. Но слава Б-гу, страна этого и не заметила. Научилась жить своей жизнью, невзирая на имена очередных лидеров. Виктор как сейчас помнил свои контрольные работы по истории. И вопросы в учебнике. Почему диктатор это отвратительно? Почему демократия это хорошо? Великие достижения не замалчивали, но ими и не оправдывались. Удивительно, откуда вообще столько поклонников Адмирала, при таком промывании мозгов.

Целиноград был столицей со времён Сахарова, перенос столицы прошёл президентским решением в восьмидесятые. Центр страны был наилучшим выбором между европейской частью и стремительно развивающимся и заселяющимся Дальним Востоком. На месте богом забытого областного центра вырос современнейший мегаполис. В правительственном даунтауне – раззолоченные небоскрёбы, министерства и офисы, и полмиллиона жителей. Ещё два миллиона – в коттеджных посёлках пригородной зоны, перемежающихся искусственными лесами. Симпатичный трёхсотметровый домик Снегова был в одном из посёлков – Жердымбыржерово. Куплен в ипотеку на пять лет. Виктор ехал домой на LRT и думал. Думал. Думал.

Анализ метаданных пользователей Гугола был важным занятием Конторы. Чебурин занимался именно этим. Запросы пользователей, предпочтения в коммерции и политике, тренды изменений – всё можно было просчитать, создать модели. Личные данные отдельных людей, в сущности, были никому не интересны. Конечно, прослушка велась в некоторых случаях, но это было не главное. Виктор должен был создавать модели, связывая, казалось бы, самые неродственные показатели между собой. Использовать данные в работе с рекламой и коммерческими фирмами Гугол научился давным-давно. Контора пошла дальше. В частности, на основании анализа поисковых запросов по тысяче ключевых слов велась интерактивная модель «политический компас России». Пятимерный массив информации, включающий всех индивидуумов страны – и никого конкретно. Вопреки распространённым ужастикам, обезличенность была вполне удобна и достаточна. Этот проект уже был близок к завершению. Можно было протестировать важные правительственные решения. Например, что будет, если повысить коммунальные тарифы в Нске на 15%? Что будет, если поднять пенсионный возраст для такой-то категории на 2 года? Задаёшь параметры – и модель показывает 100 показателей политического спектра страны на 150 дней вперёд, с погрешностью 5%. Даже рейтинги основных политических партий.

Виктор был одним из колёсиков и винтиков этого увлекательного и сложного процесса. И ведь берётся всё из сущей ерунды. Сколько раз юзеры рунета за месяц партию “Единое Отечество” обозвали “Едим Отечество”? Сколько раз национальный девиз “Россия – вперёд!” был записан как “Роисся – вперде!” ? Сколько раз кто, кому, в каком регионе и в какое время написал сообщение в соцсети? Сколько сообщений в данном регионе? С какими ключевыми словами? Тексты личной корреспонденции не важны абсолютно. Этим другой отдел занимается. Нам только цифры. В том числе и это было исходными данными работы модели. Политика будущего предсказывалась на ура. Проверка прогнозов проводилась с помощью тех же метаданных, и открытых соцопросов. Оказалось - Гугол не врал. С ним лишь нужно было уметь находить общий язык.

Надо ли говорить, насколько информация была важна для власть имущих? Впрочем, проект длился пока ещё всего 2 года, полезные результаты только начинали появляться. Удлинялись сроки реалистичных прогнозов, снижалась погрешность, лучше учитывалась волатильность. Пока что, власти не могли бы использовать это в конкурентной борьбе с соперниками. Информация исправно отсылалась наверх. Кто ею пользовался? Этого Виктор не знал, и знать не мог. Шла ли она к кому-то одному, или делилась между несколькими центрами силы? Ясно одно - абсолютно публичной она точно не была.

***** *****

Из докладной записки

Строго Секретно

Директору ФСБ РФ

Теплицкому Сергею Анатольевичу

О проекте «Умная Сеть»

Проект стартовал в прошлом, 2012м году. Согласно полученному заданию, были проведены эксперименты по техническому анализу политических графиков. Отдел А-131 пытался спрогнозировать тренды лишь на основании временных рядов, предыдущего движения рейтингов. Результаты были признаны условно-успешными. Анализ требует больших усилий, чем на бирже, и выше погрешность (причины очевидны – страна более сложный организм, чем биржа), но принципиально работает на предсказании 6-месячных периодов. Начиная с лета 2012 года, начались эксперименты по такому же теханализу, но для сотни показателей в многомерной модели. После длительных и напряжённых усилий всего коллектива, рабочая модель была создана к декабрю 2012.

Как подраздел проекта «Умная сеть», в апреле 2012 года был запущен второй похожий проект – индексы счастья. Гугол оказывает бесценную помощь, на него вполне можно положиться. Создана многомерная т.н. “карта счастья населения России”. Десятки показателей – агрессивность, самочувствие, перепады настроения, много вещей, доступных лишь психологам. 66 психологов пришлось нанять внештатно для вспомогательной работы. Теханализ работал выше всяких ожиданий – основные контрольные показатели стремятся вверх по праздникам и выходным, и сильно зависят от сезонности. Летом показатели намного лучше, чем зимой и поздней осенью. Все оттенки и взаимовлияния «индексов счастья» в многомерной модели были учтены.

Третий проект запущен в сентябре 2012 и касается межнациональных отношений внутри Российской Федерации. План работы аналогичен предыдущим - теханализ одиночных трендов, затем многомерная модель. Проверяется метаданными Гугола и социологическими опросами. Цель – спрогнозировать тренды межнациональных отношений, включая последствия интенсивной иммиграции, которую мы имеем последнее время из стран Южной и Восточной Азии. Сюда же были включены отношения между некоторыми социальными группами.

Особо следует отметить заслуги начальника отдела А-131 Димитрова А.Б. Г-н Димитров является одним из крупнейших специалистов России в области эконометрики и мат статистики, был профессором Уральского Федерального Университета. Компания Гугол переманила его по нашей просьбе, после чего он был завербован в Службу и создал отличную команду высококлассных профессионалов. Большую помощь в части вербовки и кадровой поддержки оказывает майор Стрельцов И.С. Оба представлены к государственным наградам.

С января 2013 года все три проекта вступили в следующую фазу. К многомерным моделям применяется факторный анализ, т.е. учитывается влияние всех возможных внешних факторов на системы. В первую очередь установлено сотрудничество с Минэкономразвития РФ, которое регулярно присылает свои прогнозы. Экономические прогнозы вводятся и в политическую модель, и в карту счастья, и в межнациональную модель. До мая 2013 года отрабатывалась только зависимость всех моделей от 150 экономических переменных. Сейчас модели позволяют делать детальные прогнозы политических и моральных трендов на 150 дней с погрешностью в 5%, и после доработки могут быть использованы для предварительного тестирования правительственных решений.

В перспективе нескольких лет открываются возможности эффективного управления общественными процессами страны, формирование необходимого общественного мнения, даже без нарушения законов и демократических принципов. Это следует безусловно иметь в виду, т.к. проект может иметь общественную опасность, и без должного контроля угрожать конституционному строю РФ. Однако, он может быть использован для защиты конституционного строя РФ, в частности, помочь в противодействии потенциальному коммунистическому реваншу. Это позволило бы нам избежать судьбы Западной Европы.

С июня 2013 года факторный анализ был расширен. Ведутся поиски всех возможных и невозможных взаимозависимостей и взаимовлияний. В частности, начались исследования влияния факторов преступности на все три модели. И наоборот, влияние параметров всех трёх моделей на преступность.

Планируется к запуску четвёртый проект – многомерная карта религиозности и духовных взаимосвязей, во взаимодействии с третьим проектом.

Выполняется ваше задание по исследованию фертильного поведения россиян во взаимодействии с политической моделью, индексами счастья и национальными отношениями.

Многие найденные факторы влияния весьма неожиданны и неоднозначны, и требуют проверки. В частности, предложена гипотеза «точечного влияния», согласно которой лишь небольшое локальное воздействие может кардинальным образом изменить глобальные тренды всех систем.

Если гипотеза окажется верной, это позволит принимать ещё более верные решения в сфере государственного управления.

P.S. Как нам стало известно, аналогичные проекты запущены ещё в одной стране мира – США. Для более эффективной работы Службы, и учитывая то, что корпорация Гугол является международной российско-американской компанией, предлагаю заключить соглашение об обмене информацией с нашими американскими партнёрами. Лучше всего выборочно. Уверен, это позволит быстрее добиваться результатов и проводить более полные исследования и нам, и нашим американским партнёрам.

Директор Службы Электронной Контрразведки ФСБ РФ Грин А.В.

***** *****

Только вечером этого тяжёлого, длинного воскресного дня Виктор, наконец, устало отодвинулся от ноутбука. Всё было достаточно серьёзно. Если информация Чебурина была верна, то Россия находится на пороге смены власти. И не просто смены власти – в шаге от государственного переворота с непредсказуемыми последствиями. Но как же это может быть? Богатая развитая страна, входящая в «золотые полтора миллиарда» человечества, в этом году отметили 50 лет полной демократии. Ну да, кризис, но где его нет? Да и неужели нельзя из него выйти с умеренными потерями? Вон, Грецию как лихорадит – а переворотов нету. Неужели и Россия пойдёт по пути Европейского Союза, который был недавно переименован в ЕССР – Европейский Союз Социалистический Республик.

Однако, не было никаких оснований не верить товарищу. Есть только одно “но” – ему не хватало данных. Требуется проверка. Нужно подставить в модель данные по другим странам, за последние годы, и посмотреть, какой прогноз покажет модель для них, и насколько он соответствует реальности. Скажем, ввести ряды данных за 2000 – 2010 годы по странам Европы, по США и Японии, и задать прогноз до 2013 года. Так и узнаем.

Кроме того, для проверки был нужен ещё ряд новых неизвестных параметров по России, которые были заданы приблизительно. Контора их ещё не рассчитывала. Где же можно взять эти данные? Ну например, где взять сведения о структуре убийств – сколько расчленёнки, сколько бытовухи, сколько огнестрельных убийств, сколько по неосторожности, сколько при самообороне. Даже это было важно! Да ещё и в разбивке по месяцам и по регионам. Гугол не поможет, и никакие метаданные не выручат, это уж точно.

Оказывается, это было существенным внешним фактором для индекса агрессивности, а тот изменяет модель счастья, а тот влияет на политические тренды… Долгий ряд последовательно падающих доминошек, который никто и не помышлял исследовать. Ничего себе!

Где же это всё быстро найти в воскресение вечером?

И тут Виктора осенило. Валера-Буддист! Вот кто ему поможет.

Валерка (а полностью - Валерий Иванович Петров) был его давним другом по универу. Они уже 100 лет не виделись, но изредка общались в Сети. Валера сейчас уехал в Новосибирск, и работал там в каком-то частном агентстве, которое собирало и публиковало всякую мировую статистику, на все темы, которые можно представить. Говорили, что он принял буддизм и вечно якшается с какими-то тибетцами или индусами. Один общий знакомый даже видел его на закрытой встрече в компании из россиян и иностранцев, причём все были одеты в непонятные красные одежды и пели свои азиатские песнопения под странную музыку.

Виктор включил скайп, выбрал в списке контактов некоего “V.I.P. Siberia” и щёлкнул «позвонить».

Ответ не заставил себя долго ждать. На экране появился Валерка, одетый в какой-то красный балахон и шапочку. Он был в непонятном большом зале, застеленном циновками. По стенам стояли столы и стулья, на одном столе были ещё два работающих ноутбука. На другом столе дымились ароматические палочки. За спиной у Валерки торчали ещё несколько фигур в красных балахонах. И не все из них были русскими. Один монголоид, хотя он мог быть и россиянин. Ещё двое были коричневокожими, наподобие индусов. Один из этих смуглых сидел за ноутбуком на другом конце зала. Там тоже был включен скайп, и мужик бодро лопотал то по-английски, то на каком-то другом языке. Всю эту картину дополняла приятная музыка - арфа, и ещё какие-то флейты. Непонятно только, откуда она играла.

- Привет, Витёк, сто лет не виделись! – воскликнул Валерка. – Я думал, ты уже меня и забыл.

- Здорово, Буддист, - ответил Снегов. – Ты там, я смотрю, совсем уже буддистом стал? И что это за прикид на тебе?

- Нормальная одежда, специальная. И вообще мы тут обряд проводить собирались, так что у нас мало времени, давай быстрее. Сейчас Виджай закончит висеть в скайпе, и приступим. У нас десять минут. Ты если что, завтра бы позвонил, у меня весь вечер свободен.

- Ну ты вообще, даёшь, Буддист. А чего индусов к себе понапустил такую толпу? У тебя там каждый день так? Где ты их только находишь.

- А я не дома. Тут у нас особнячок есть в Академгородке, вот я в нём. И сколько раз тебе повторять, что я никакой не буддист.

- А кто же? Ну, индуист.

- И не индуист! Ну сколько можно спрашивать одно и то же, а?

- А кто же ты тогда? – искренне удивился Виктор.

- Долго объяснять. Да и какая тебе, нахрен, разница. Ты всё равно в этом не сечёшь.

- А что за музыка у тебя так классно играет?

- А это Лакшми с Девикой играют, у них офигенно получается.

- Это что за Лакшим с Девикой?

- Сейчас позову, увидишь. – Валерка поднялся и ушёл из поля зрения камеры.

Через полминуты музыка стихла, а на экране появились две миловидные девушки индийской наружности. Самое интересное, что без балахонов. В обычных футболках и джинсах.

- ??????! – поприветствовала Виктора одна из них.

- Hallo! – улыбнулась другая, и обернулась к Валере, - “Oh, how to say hello in Russian?”

Тот что-то шепнул ей на ухо.

- Прьивет, Вьиктар! – произнесла она с невероятным акцентом.

- Ладно, ты чего звонил, если дело есть, говори, а то некогда, - заявил Валера.

Следующие пять минут ушли на краткое объяснение сути дела.

- ОК, друган, я понял, что тебе надо. Найдём. Завтра вышлю, думаю, все данные найдутся. – успокоил Петров.

- Спасибо, выручил. Ну тогда давай, до завтра.

- Пока. – камера отключилась.

Ещё несколько минут Виктор лазил в сети. Взглянул на контакты в скайпе, на мгновение задержался взглядом на “Milena S” – не в сети. Пару минут почитал «лента-новости.рф». Одна новость даже заставила рассмеяться.

“Президент России Арнольд Шварценеггер о чём-то переговорил с канцлером ФРГ Ангелой Меркель в кулуарах международного саммита. Разговор шёл по-немецки, а переводчиков и журналистов в комнату не пустили. Что обсуждали за закрытыми дверями главы великих держав?!”. Ишь, сенсацию раздули. Ясно же, обсуждали новые предложения по Сирии и по экономическому сотрудничеству. Не так часто Арнольду удаётся встретить родственную немецкую душу. А что за закрытыми дверями – так в их президентской жизни и так мало радостей.

- Эх Арни, Арни, - вздохнул Снегов, выключая ноутбук. – Смотри, доиграешься, поднимут тебя на вилы. Песец-то уж близок, оказывается. Когда страну из кризисной задницы вытащишь, терминатор ты наш? Всего год у власти, а уже рейтинг как упал. Дело даже не в тебе, в неудачное время ты пришёл. Вон, бери пример с Владимира Владимировича – свалил в аккурат перед кризисом 2008го, и остался весь в белом. Морали читает теперь, дескать, при мне такого не было, и все соглашаются. А тебе, Арни, после губернаторства и не надо было выше лезть. Лучше бы ещё в какой киношке Михалкова сыграл, с Джеки Чаном на пару. Впрочем, надежда умирает последней – всегда хочется верить в чудо. Ладно, посмотреть хоть зомбоящик перед сном, что ли? Три дня не смотрел. Где там пульт?

- Уважаемые телезрители, вы смотрите программу «Вечерний Поединок с Василием Соловьёвым», - бойко распинался на экране большущей телепанели этот самый Василий Рудольфыч. – Переходим ко второму раунду. Напоминаю, тема сегодняшнего выпуска – “Левачьё и правачьё: право чьё?”. Участники сегодняшнего поединка – Игорь Кубанский, главный редактор общероссийского журнала «Власть», защищает правых. И Макс Просторов, председатель целиноградской коллегии адвокатов, за левых.

- Обращаю внимание уважаемой аудитории, мой оппонент – фашист! – воскликнул, между тем Просторов. – Главред уважаемого издания оправдывает правление кровавого диктатора Колчака! В голове не укладывается!

- Ну не левацкие элементы мне будут указывать, кого мне оправдывать, а кого нет, - парировал Кубанский. – У нас свободная страна. И у меня есть своё обоснованное мнение. И я буду его отстаивать, пока Василий Рудольфович меня не остановит. Да, Колчак делал ошибки, но полезного он сделал в сто, в тысячу раз больше! А уничтожение леваков вообще не является ошибкой, это большое благо для страны и спасение России. Как это ни странно звучит, это лишь благодаря Колчаку мы имеем ту демократию, и то богатство, которое имеем сейчас. В то непростое время власть в стране захватили красные бандиты, душегубы и разбойники, надо было действовать сурово и решительно.

- Вы слышали? Господин Кубанский очень дорожит своим мнением. Но красные в Гражданскую тоже имели своё мнение. И в отличие от господина Кубанского, красных за это убивали тысячами. И как убивали! Китайские пытки мёркнут в сравнении с этими ужасами. Они провинились лишь в том, что имели политические взгляды, неугодные Адмиралу. За это они были превращены в пыль! Да, это те, которых сожгли, от них хотя бы пыль осталась. От тех, которых растворили в кислоте, как мученика Джугашвили, не осталось ничего. Кстати, грузинская православная церковь канонизировала Иосифа Джугашвили наравне с Николаем Вторым – вы знали? РПЦ пока не признаёт, но признают и они, уверяю вас. А когда мирных красных демонстрантов в Москве уложили на спины и залили цементом прямо на Красной площади – это Вы считаете нормой? Мы и сейчас ходим по их останкам. А мученик Ульянов? Его посадили в подвал с тремя сотнями крыс, без воды и еды. И лично Колчак смотрел в окошечко, как Ульянов воюет с крысами. Первые два дня он их бил, а потом они - его. Да если бы не Колчак, в России сейчас жило бы не 360, а все 400 миллионов человек! Вы это считаете заслугой белых?

- Сейчас я вам объясню, почему Просторов опять врёт. Канонизировали Джугашвили не в Грузинской церкви, а в Юго-Осетинской митрополии, у которой с грузинами, как известно, конфликт. Интересно, как мой оппонент представляет канонизацию безбожников, которые мечтали взорвать все церкви? Вы ведь помните, что говорил о Боге ваш кумир Ульянов? С Колчаком сравнивать будем? Так на чьей же стороне Бог?

- Бог на стороне справедливости, а не фашистских режимов. Я напомню, что Иисус сказал «Все равны передо мной». Напомню, вашего кумира Адмирала в 46м году застрелила собственная внучка, во время морской прогулки по Байкалу. Я вам напомню, что нигде, кроме Иркутска, Адмиралу нет памятников. Я напомню, что Колчака боялись даже его собственные приближённые, настолько, что, не доверяя друг другу, даже не могли составить заговор. Но народу всё было настолько ясно, что даже 16-летняя девчонка сообразила, кем является её дед!

- Адмирал прожил долгую жизнь, а великих людей не понимают при жизни. А заговора не было, вы говорите? Несмышленое создание сама до всего додумалась и действовала в одиночку? Я напомню, что безвластие длилось всего один день, и за это время девчонку успели спасти от правосудия, укрыв её в Китае и затем в Австралии. И мы знаем, кто это сделал. Левый недобиток генерал Власов. Заговора не было, говорите вы? Да если бы Ростислав Колчак не подобрал власть, всё пошло бы к чёрту в тот же миг. Потому что вы, левачьё, гробите всё, к чему прикасаетесь! Знаете, что я вам скажу – гробьте лучше любую другую страну, но не трогайте Россию. Чемодан – вокзал – Тайпин-Тяньго. Куй Чень Инь встретит вас с распростёртыми объятиями.

- А вы не пугайте меня чунцинской хунтой. Это никакой не марксизм, а скорее фараоновский Египет с обожествлением вождей. И Тайпины – не республика, а де-факто монархия. Маркс и Ульянов говорили совсем о другом. Что касается того, что мы-де гробим всё, к чем прикасаемся. Я напомню, что когда эта убийца-демократка Ксения Колчак выросла и стала демократическим президентом, она довела страну до Катастрофы 1991 года! Крупнейшая геополитическая катастрофа! Предатели развалили Евро-Азиатский блок! Так кто же гробит – мы или демократы? А ваш демократ Сахаров – не он ли изобрёл водородную бомбу? А когда Сахаров был президентом, помните пограничный конфликт с тайпинами? Не он ли предлагал взорвать своё изобретение над Чунцином? Так кто гробит? Всё, что развалено – развалили демократы! А Европа объединяется в Европейский Союз Социалистических Республик, после того, как от нас все откололись! И забирает наши осколки.

- Просторов, Вы прекрасно знаете, что я не демократ. Евро-Азиатский блок – туда ему и дорога. Вам так нужны чехи, венгры и румыны? А поляки? Да они паразитировали на нас! Пусть уходят! А все, кто нам нужен – Финляндия, Болгария, Ариана и Тимурия, Монголия одна и вторая, уже вошли в наш Таможенный Союз. И Кёнигсберг, и Восточный Царьград – завоевания Адмирала во Второй Мировой, они нам нужны и они остались при нас. Я уж не говорю про Маньчжурию. И ещё. Я уверен, что и сейчас нам нужен новый Колчак. Леваки совсем распоясались. Вот и в Европе тоже. Именно поэтому я голосую за ЛДПР и её лидера Михаила Сакаашвили. Он наведёт здесь порядок. А ваши Европу угробят.

- Вы что, Кубанский, серьёзно? Сакаашвили? Вам так нравится выслушивать бесконечные истерики этого буйного клоуна?

- Истерики ваших кумиров Порханова и Молодцова вам, разумеется, ближе, Просторов. Что касается Европы. Вы знаете, я скажу сейчас одну вещь, наверно, страшную. Да, красных задавили в Гражданскую у нас, в России. И в Венгрии тоже. Потом ещё в Испании, в тридцатые, ну вы в курсе. Надо было дать им победить в одной стране в Европе. Ну, хотя бы в Испании. Только не в России – я её слишком люблю. Лучше в Испании. Все увидели бы, что из этого получается. И сейчас никто в мире не поддерживал бы красных! Никто! Их бы боялись как огня! И Европа никогда больше не полевела бы. И Россия тоже.

Вы знаете, трагедия нашего мира в том, что он в своё время отказался от маленькой прививки против бациллы коммунизма! И от этого все наши проблемы сейчас.

- Ульянов говорил, что после капитализма наступает социализм и коммунизм. Признайте очевидное, Кубанский! Наши побеждают! И это закономерный и неизбежный исторический процесс! Коммунизм – высшая стадия! А то, что вы говорите про прививки, бациллы – это же просто смешно!

- Нет, Просторов. Это не смешно. Это – страшно!

- Объявляю перерыв, - внезапно встрял Соловьёв. – А то сейчас наши гости подерутся.

А Виктор уже спал, позабыв про телевизор. Завтра нужно было рано вставать на работу. День обещал быть трудным.

***** *****

09ч 09мин 13сек, 09.09.2013г., Целиноград, пос. Котакжаксы, офис Конторы.

“Квакнул” ISQ-мессенджер на одном из рабочих компьютеров. В уголке экрана вылезло сообщение:

“Buddist: Всю инфу для тебя собрал, лови на почте. Не возьму в толк, и зачем тебе статистика по таким бредовым темам, да ещё и по всем странам мира. Вы какой-то фигнёй там страдаете, по-моему. Ладно, будешь в Нске, с тебя пиво. Пока.”

Напряжённый до предела Снегов тотчас принялся за работу.

- Слушай, Виктор. Ты какой-то обеспокоенный сегодня. – это был Игорь Стрельцов, коллега. – У тебя всё в порядке? Случилось что?

- А, здорово, друг. У меня-то нормально. А вот наши враги не дремлют.

- Враги? У России давным-давно нет никаких врагов. Какие вообще могут быть враги у русско-англосаксонского стратегического партнёрства с 70-летней историей?

- Ты прав, Игорь, внешних-то врагов нет. А вот внутри у нас не всё в порядке, как выясняется.

- Правда? Кто насвистел?

- Я тут наткнулся на старые исследования одного из наших. Если всё верно, то придётся бить тревогу. Политмодель может сорваться в неконтролируемый ахтунг.

- Что, правда? А там всё верно?

- Не знаю, там не хватало матчасти. Но я её уже получил. Сейчас всё подставим и проверим.

- По всему глобусу будешь проверять?

- А как же.

- ОК, будет нужна помощь, зови.

12ч 12мин, там же.

- Игорь, это Виктор. Слушай, худшие опасения подтвердились. Срочно дуй сюда. Даже нет, бери с собой Димитрова и дуй сюда.

- Ты что? Босс поехал в минэкономразвития, его сегодня уже не будет.

- Скажи ему, пусть отменяет минэкономразвития и летит сюда. Я заявляю коричневый уровень тревоги.

- Ты хочешь поставить задачу боссу? Вот сам ему и звони.

- ОК, и тебя жду.

12ч 13мин.

- Босс, это Виктор. Разворачивайте машину и срочно сюда. Ваш эконометрический мозг нам нужен как воздух. Потенциально коричневый уровень тревоги по политмодели, требуется ваша оценка.

- Ты серьёзно? Последний раз коричневая тревога была наверно лет 60 или 70 назад, при Колчаке ещё.

- Нет, при Хрущёве в 62м, Новочеркасская мясорубка. И это может грозить нам опять, если мы не примем меры. Я со всей ответственностью говорю.

- Хорошо, сейчас буду.

12ч 30мин.

- Ну, Виктор, рассказывай, что нарыл, - Димитров заинтересованно уставился на 150-дюймовый рабочий монитор, весь заполненный десятками таблиц и графиков.

- Босс, Тут на днях Чебурин передал мне свои старые исследования…

- Я уже в курсе, Игорь сообщил. Ну, и?

- Ему не хватало матчасти, которую я разыскал и подставил вместо неизвестных. Всё ещё хуже, чем предполагалось.

- А конкретно?

- Как ты знаешь, наша политическая модель действует, подразумевая индекс А-турбулентности не выше 10. Но если внести вновь полученные данные в модель «индексы счастья», то допустимая А-турбулентность возрастает до уровня 25 и выше.

- Постой, влияние индексов счастья на политмодель давно учтено, с теми данными, что мы располагаем…

- Босс, у нас теперь дополнительные данные. Как выяснилось, мы недоучли влияние длинных цепей факторов. Это как костяшки домино, падают одна за другой. Причём, достаточно даже минимального воздействия. Вот смотри, один маленький пример – где-то на Дальнем Востоке, скажем, в Харбинском крае, повышается индекс жестокости умышленных убийств, в рамках случайной флуктуации. Если в это же время случайно изменится национальный баланс жертв, то это взрывным образом повлияет на взаимоотношения в межнациональной модели, увеличатся трения между русскими и китайскими иммигрантами. Через длинную цепь переменных это уже повлияет на модель индексов счастья, что вызывает временное повышение уровня А-турбулентности до 25. А наша политическая модель рассчитана на уровень 10.

- Ого, - Димитров задумчиво потёр лоб. – И что это значит?

- Это значит, что политическая модель, в принципе, работает на длительных периодах, но на коротких периодах, когда индекс превышает 10, она неадекватно отражает реальность. Я поставил в политмодель плановый уровень 25, и что бы вы думали?

- Что же?

- В любой из таких периодов, даже если он длится всего 2-3- дня, риск государственного переворота составляет 80%.

- Чтооо?! – выдохнули в один голос Стрельцов и Димитров.

- И как скоро это может случиться? – спросил босс, взяв себя в руки. – Ты посчитал? Когда? Я согласен, что надо изменить плановый уровень на 25, но что в этом случае? Когда наступит этот критический двухдневный период?

- Босс, вы не поняли. За последние три месяца МЫ ПЯТЬ РАЗ УЖЕ выходили за рамки критического уровня, на 2-3 дня каждый раз. И то, что переворота не случилось, лишь говорит о невероятной удаче России. Мы всё время попадали в счастливые 20% вероятности, что само по себе почти невероятно.

- То есть, пушистый северный зверёк уже стоит на пороге и просится войти? – протянул Димитров.

- Похоже, он уже ломится к нам без спроса, - заметил Стрельцов. – В таком случае, мы должны незамедлительно делать что-то.

- Я звоню Грину, своему боссу, - решил Димитров. – Директор Службы должен это узнать.

14ч 01мин, 09.09.2013, Целиноград, пос. Котакжаксы, офис Конторы, кабинет директора Службы электронной контрразведки ФСБ РФ Грина Александра Васильевича.

- Ну что такое ваши орлы обнаружили, Димитров? Что такого срочного?

- Александр Васильевич, коричневая тревога. Наши сотрудники получили новую информацию… В общем, коричневый риск превышал допустимый уровень 5 раз в течение последних трёх месяцев. В таких случаях вероятность государственного переворота составляет 80%. То что мы до сих пор уцелели – счастливая случайность.

- И ваш отдел, значит, это проспал? Вы, надеюсь, в курсе, что за это полагается? Может и на расстрел потянуть.

- Вы прекрасно знаете, что модель нова и несовершенна, мы и так её развиваем ударным темпом. Если вы хотите найти крайнего, то это не мы, а скорее отдел борьбы с политическими рисками. Это их директор не прислушался к предупреждениям Чебурина в своё время. Полгода назад, между прочим! Ещё до того, как всё началось.

- Ладно, это уже неважно. Вы определили, какой именно переворот может нам грозить? Если это что-то вроде 1991 года, то, может, и ничего страшного? Внучка Колчака даже умудрилась переизбраться на второй срок после этого epic fail’a.

- Ага, лишь для того, чтобы схлопотать импичмент в кризис 1998 года, после своего нового epic fail’a. Нет, всё хуже, может начаться с аналога Новочеркасских событий.

- И какие силы могут прийти к власти?

- Вероятнее всего, левые, как это уже случилось в Евросоюзе, то есть тьфу, в ЕССР.

- Компартия? Порханов? Ну, он немного блаженный, но, полагаю, даже и при нём государство устоит.

- Нет, не Порханов, а настоящие радикальные левые, наподобие Молодцова. С возможными союзниками в виде радикальных националистов. Нет, не Олесь Наливной, настоящие националисты. На 50-летней российской демократии будет поставлен крест.

- Вот что, Димитров, - заявил Грин. – Я сейчас не буду разбираться в подробностях ваших вычислений. Берите всех своих орлов, я повторяю – ВСЕХ, кто это обнаружил и это знает, и мы сейчас же едем к директору ФСБ Теплицкому.

16ч 30мин, 09.09.2013, Целиноград, Центральный Административный Округ, здание “ФСБ-Тауэр”, 101й этаж, кабинет директора ФСБ РФ Теплицкого Сергея Анатольевича.

- Итак, господа, - могущественный директор обвёл взглядом всех присутствующих, - Ваши объяснения я выслушал. По крайней мере, хорошо, что мы узнали об этом сейчас. Лучше поздно, чем никогда. Всем спасибо за проделанную работу. А теперь Снегов и Стрельцов, выйдите, пожалуйста, на несколько минут. И вы, Димитров, пожалуй, тоже. А мы с Грином тут помозгуем немного.

17ч 05мин, 09.09.2013, крыша здания “ФСБ-Тауэр”, 450 метров над землёй.

- Высоко здесь! – прищурился Стрельцов, стоя у ограждения. Волосы его развевались на ветру. – отсюда вагон LRT выглядит, как муравей.

- А я ещё ни разу, кстати, на LRT не ездил, - заметил Димитров.

- Как так? – удивился Снегов. – С тех пор как этот олигарх Сербес понастроил свои линии по всей Евразии, уже несколько лет прошло. Быстрая и удобная вещь. Я каждый день на работу езжу из своего Жердымбыржерово.

- Мне больше нравится продукция другого бизнесмена – Владислава Панова.

- Ё-мобиль что ли? Всем он нравится, но это не отменяет…

- Кстати, а как ты думаешь, как с казахского переводятся все эти названия пригородных посёлков? – спросил Стрельцов. – Жердымбыржерово, Котакжаксы, Мастурмалаево, Кызылконыршатыр…

- А чёрт его знает, - задумался Виктор. – После времён Колчака язык почти вымер, почти все казахи на русский перешли. И спросить не у кого.

Минут пять мужчины постояли молча, любуясь панорамой столицы. Район небоскрёбов, известный всему миру, воспетый в стихах, книгах и фильмах… Башни банков, международных компаний и правительственных зданий высились со всех сторон. ФСБ-Тауэр вовсе не был самым большим зданием района. Например, стоящая недалеко 777-метровая беломраморная громадина Дома Правительства заслоняла собой четверть горизонта.

- Красиво, - протянул Снегов.

- Да, красиво, - отозвался Димитров.

- Босс, как ты думаешь, что они будут делать?

- Кто они?

- Ну, Теплицкий с Грином. «Помозгуем немного». Что они могут решить? Как спасать систему?

- А ты бы сам что предложил? – хитро прищурился Стрельцов.

- Ну, - Снегов задумался на мгновение. – По модели, вариантов всего два. Первый, - он загнул палец, - Правая диктатура. Клин клином вышибают. Быстрое поправение курса Шварценеггера. Да, они должны сделать это сами. Но при этом о демократии на какое-то время придётся забыть.

- А как отнесётся общество?

- Как отнесётся? А если будет переворот, что – лучше будет? Потерпит. Кого-то и дубинками побьют. Но государство устоит. Какое-то время можно будет пожить и без демократии.

- Ты не находишь это обманным методом? Спасать демократию от левого переворота путём введения правой диктатуры?

- Ну, Колчак раз попробовал… Хотя да, сейчас это дико выглядело бы.

- А второй способ?

- Там ещё хуже. Точечные воздействия. Учитывая, какие именно факторы стоят в начале цепочки… Мы на них повлиять не можем, так? Мы ведь и из кризиса не можем выйти. А на что мы можем повлиять? Например, там есть один параметр – убийства с расчленёнкой… Вот на это мы повлиять можем. Это безумно звучит для неспециалиста, но мы-то теперь знаем, что несколько жертв могли стабилизировать систему.

- Думаешь, они решатся убивать невинных людей? Сколько нужно жертв? И что скажет общество?

- Думаю, несколько десятков человек, подобранных определённым образом по регионам, по возрасту, полу, интересам… это в первый месяц. И потом, время от времени повторять, если будут всплески индексов. А общество ничего не узнает – замаскировать под обычных маньяков вполне реально.

- Соблазнительно выглядит для власть имущих. Так просто решать проблемы. Думаешь, наши боссы решат именно это?

- Думаю, они просто передадут вопрос наверх.

- Возможно… Кстати, что это за эскадрилья приземляется в аэропорту? Вон видишь на горизонте? Вооон там. – Стрельцов протянул руку в нужном направлении, туда, где шли на посадку один за другим военные и гражданские самолёты.

- Похоже на президентский борт. Странно, он же должен быть с визитом в Японии, - заметил Снегов. – Почему он вернулся?

- А ты не догадываешься?

19ч 17мин, 09.09.2013г, Целиноград, пос. Софиевка, резиденция главы государства, рабочий кабинет президента России.

- Арнольд Густавович, вызывали? – невысокий юркий человек с цепким взглядом вошёл в кабинет и сел напротив могучей фигуры Шварценеггера.

- Да, Владимир. Ты ведь уже ознакомился с проблемой, так?

- Так точно.

- Мне интересен твой взгляд, как бывшего конторского, и как бывшего президента. Что бы ты предложил?

- Как экс-президент, я бы предложил срочно созвать заседание СовБеза ООН по вопросу борьбы с цветными революциями.

- Цветные революции? Это какие? Красные, белые, коричневые?

- Все. Итак, у нас пять членов с правом вето. Мы, Россия, ну это ясно. США и Британия нас, безусловно, поддержат. Япония, пожалуй, тоже. Остаётся Германия. Как член ЕССР они могут наложить вето. Социалисты… Нужно их уговорить, чтобы они хотя бы воздержались.

- Ангелу я беру на себя, - кивнул Шварценеггер.

- Арнольд Густавович, но, учитывая… возможно, я смогу договориться лучше? – предложил Владимир.

- Слушай, когда ты был президентом, и гулял с ней по Потсдаму, помнишь? Я молча смотрел издалека, и не мешал. А теперь, извини, теперь уже я - президент.

- Понял.

- Ну а как бывший конторский, что ты скажешь по внутренней политике? Вводить правую диктатуру? Или тихо, малой кровью?

- Кто у нас Терминатор – Вы, или я? – заметил Владимир Владимирович.

- Терминатор – я. Мне и спасать мир. И решение будет моё. Но личное мнение-то у тебя есть?

Владимир молча проделал характерный жест руками.

Арнольд вздохнул и задумался.

- Ладно, Владимир, иди, сегодня к 22-00 принесёшь план действий.

- Арнольд, а с американскими партнёрами делиться будем? По договору мы должны… Это и для них очень важно. И для Британии, и Австралии, и других.

- Эта не та информация, которой можно делиться, полагаю.

- Учту. А кто из наших знает?

- Конторские, я, ты, и всё. А, и ещё Азиату скажу.

Владимир поднялся и вышел. Шварценеггер нажал на аппарате связи кнопку вызова премьер-министра.

- Сергей Кожугетович? Приезжайте ко мне. Да, прямо сейчас.

10.09.2013г, с сайта “лента-новости.рф”:

Чем же вызван внезапный визит Ангелы Меркель в Кёнигсберг? Какие вопросы требуют столь закрытых обсуждений с президентом России? Нет ли чего-то, что это две родственные немецкие души скрывают от своих народов? Напомним, что ради этой встречи Шварценеггер отменил свой плановый визит в Японию…

15.09.2013г, Целиноград, Котакжаксы, офис Конторы.

- Итак, решение принято, - размышлял Снегов, копаясь во взломанных документах руководства ФСБ. – Они будут точечно убивать. Всё рассчитали, города, характеристики жертв, время, способы. Нет, конечно, я понимаю их желание спасти Россию. Но 99 случайных невинных жертв по всей стране? И это только на первом этапе? И никто никогда не узнает… Какие же они твари! Они воспринимают нас лишь как 360 000 000 бездушных юнитов… Человеческая личность – это ведь сам по себе целый мир. И всё это для них ничего не стоит? Какая же ты сволочь, Терминатор!

16.09.2013г.

Я обязательно отомщу. Документы уже надёжно спрятаны, но этого пока мало. Я даже не знаю, как именно и кого они убьют. Но скоро я узнаю, а вслед за мной и весь мир. Человечество должно обязательно узнать всё, всё! Иначе, начав с малого, они никогда не остановятся!

17.09.2013г.

Я придумал способ! Вначале я создам сеть интернет-порталов… Они меня вычислят, так что можно называть и по фамилии… Снегов… Снежный портал? Снежный дом? Если я из России… Берлога? Снежное логово? Точно!

18.09.2013г.

- Да, да, всё верно. Нет, не одно имя, я хотел бы зарегистрировать сразу два доменных имени. Кириллическое “Снежное-логово.ком” Да, точно. И ещё одно на латинице. Snow-den.com

20.09.2013г, Жердымбыржерово, дом Снегова.

- Милена, нам с тобой нужно серьёзно поговорить.

- Да, милый? – в одну секунду она стала очень серьёзной. У неё всегда было верное чутьё насчёт его настроения…

- Я не могу тебе сейчас всё сказать, но ситуация складывается так, что мы должны через несколько дней покинуть Россию.

Молчание. Смотрит внимательно, сверлит своими голубыми глазищами, напряглась.

- Мы улетим в Австралию. Насовсем. С тобой, вдвоём. Деньги я уже перевёл. Ты помнишь Виджефта? Ну, в универе я с ним учился. Он сейчас там живёт, он всё устроит на первое время. В Россию мы никогда вернуться не сможем. Тебе нужно как можно скорее уволиться из Минфина.

- Это потому, что Австралия никогда и никого не выдаёт, да? (голос дрожит, но держится, молодец).

- В том числе и поэтому.

Ещё один испуганный взгляд, кажется, она готова разреветься, но пытается удержать себя. В глазах читается огромными буквами вопрос: “Что ты натворил?!”

Какая же она… Другая бы уже билась в истерика, а Милена совсем не такова как остальные, - отметил Виктор про себя.

- Через несколько дней ты тоже всё узнаешь.

- Хорошо, милый. Я тебе верю, правильный ты мой. Я всё сделаю, как ты скажешь. Я не буду спрашивать лишнего. Только скажи, что мне делать. И я тебя очень-очень прошу, сам ничего не забудь, не сделай ошибок в последний момент. Пожалуйста, береги себя, хорошо?

22.09.2013г. Целиноград, Котакжаксы, офис Конторы.

“Светила тогда ты всем заблудшим,

Теплом согревая остывшие души,

Звезда.

Звёздочки те, что не проснулись,

Даже во сне к тебе тянулись,

Звезда.

Но вот пролетели быстрые годы,

Успевшие всё изменить.

И ты так внезапно ушла с небосвода,

Как будто устала светить.

Чем дальше, тем меньше твой свет проникает

В сердца полюбивших тебя:

Они понимают - не понимая

И любят тебя - не любя.”

“Жаль, теперь не сможем с Миленкой на Талькова сходить” – подумал Виктор, - “Хоть по радио послушаю, напоследок”.

Так, какой там пароль к этой закрытой базе… Запамятовал. А, вот: “Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей чаю”. Изверги. Куда столько символов? И где этот чёртов документ? Ага, уже добавили. Итак, как же они собираются убивать?

Совершенно секретно.

… в результате работы с многомерными моделями на суперкомпьютере, выяснилось, что оптимальный способ казни, гарантирующий 100% результаты, следующий. Все 99 избранных объектов должны быть собраны в одном месте, где-то в центре страны. Ликвидировать в первый день 66 объектов, во второй – 22, на третий – последние 11.

Способы казни.

Первые 66 – сожжение на открытом огне. Инструкция прилагается.

Следующие 22 – подвал с крысами. Инструкция прилагается.

Завершающие 11 – растворение в бассейне с кислотой. Инструкция прилагается…

… Инструкция для завершающего дня.

Приготовить 11 ванн кислоты, по одной для каждого объекта. Заводить каждого последующего через 5 минут после того, как ликвидирован предыдущий.

Объект №1 – бросить в бассейн сразу, покончить за 1 минуту.

Объект №2 – опускать постепенно, с тем, чтобы закончить за 2 минуты.

№3 – за 5 минут…

№4 – за 10 минут…

…

Особое внимание придаётся объекту № 11, так как именно от него зависит успех всей операции. Если неправильно казнить последнего, то все предыдущие жертвы становятся напрасными. Казнь последнего объекта должна длиться ровно 12 часов. Всё это время он должен оставаться в сознании. Операция разделяется на 13 этапов с интервалом в 1 час. Этап первый – растворить только левую ногу до колена, пациента извлечь, раны обработать, остановить кровотечение, зашить хирургическим путём. Через 1 час этап второй – правая нога до колена, затем аналогично, пациента извлечь, раны обработать, остановить кровотечение, зашить хирургическим путём…

… Через 12 часов от пациента остаётся только голова, шея и туловище. Пациент всё это время должен находиться в полном сознании. На последнем подходе погрузить оставшуюся часть пациента целиком. Всё, операция закончена.

“Что-то мне это напоминает” - с дрожью, ужасом и отвращением подумал Снегов. – “Ох, что-то напоминает… Но что конкретно? Не могу вспомнить. Какие же вы всё-таки твари, изверги. Но мне придётся добыть доказательства казней. Должен же я предъявить миру что-то вещественное. Это значит, что я не смогу им помешать. Впрочем, помешать им всё равно никто не сможет, если они захотят. Но как же добыть доказательства?

Я должен там присутствовать. Я добьюсь, и буду там, когда это случится. Я сделаю так, что они меня возьмут в команду. Господи, дай мне силы пройти через всё это.”

1 октября 2013 года, 21ч 00мин, Целиноград

- Ну вот, всё и готово, - размышлял Президент России. – На старости лет я снова терминатор, и снова спасаю мир от смертельной опасности. Далёкие потомки, если и узнают, то поймут мотивы моего поступка. Спасти гигантскую страну ценой совсем небольших жертв. Ради светлого будущего. Чтобы красная тоталитарная чума не накрыла человечество. Майн готт, но почему же так тяжело на душе, что хочется лезть на стены?

1 октября 2013 года, 22ч 00мин, Целиноград, пос. Ак-Мола, секретный бункер ФСБ РФ, минус 25й этаж.

“Ты светишь себе, себе - и только,

Холодный твой свет не греет нисколько,

Звезда.

А свет новых звёзд куда вернее,

Всё ярче они, а ты бледнее,

Звезда…” – поёт знакомый голос из наушника.

Огромный зал, залитый ярким электрическим светом. 11 бассейнов-углублений в полу, небольших, каждый не больше, чем с ванну. Несколько десятков незнакомых хмурых мужиков в камуфляже прохаживаются туда-сюда, поглядывая на часы. Скоро начнётся. Виктор Снегов тоже в камуфляже. Но он не смотрит на часы, потому что он видит время в уголке экрана видеокамеры. Виктор Снегов – оператор. Он должен вести съёмку и сдать записи в архив.

Подумать только, уже завтра – Австралия!

И всё это будет кончено.

А если точнее, то всё только начнётся.

Конечно, мир простит ему участие в казни. Ведь он всего лишь оператор. И все поймут мотивы его поступка. Он – срыватель покровов. Он, Виктор Снегов, избавит мир от опасности, ценой совсем небольших жертв. Всего лишь побудет оператором. Пересилит себя. Ради светлого будущего. Чтобы маленькие исключения из правил не переросли в правила. Чтобы правая тоталитарная диктатура не накрыла человечество.

- Так, кто там у нас первый по списку? – один из «камуфляжей» достаёт листок. – Александр Гудкин, 45 лет, заводите.

Вот заводят первую жертву. Раздевают. Мужик средних лет, грязно ругается, на чём свет стоит. Виктор никогда и не слышал таких страшных проклятий. Где же он их нахватался? Бедолага ещё не знает, что его ждёт.

- Снегов, камера готова? – кричит старший.

- Так точно, - отвечает Виктор, стараясь, чтобы не дрожал голос.

- Раз-два, подымаааай! – четверо крепких мужиков хватают жертву за руки и ноги и с размаха бросают в бассейн с кислотой. Мужик сразу скрывается с головой. Раствор кислоты быстро краснеет, мужик высовывает голову. Всего пять секунд под водой, а уже без волос, кожа слезает ошмётками. Дикие крики. Ещё несколько секунд – и ничего нет. Виктор украдкой промокает слезу, пряча лицо за камерой.

1 октября 2013 года, 23ч 00 мин, там же.

- Всё, последний остался, - кричит камуфляжный. – Почему фамилии последнего пациента нет в списке?

- По инструкции последним пациентом должен быть любой случайный житель Целинограда, - объясняет помощник. – А мы ж и так в Целинограде. Потому и не торопились. Сейчас ночь, никто и не заметит похищения. Вот, полчаса назад на улице девку поймали.

- Заводите.

Четверо мужиков тащат какую-то девушку, ещё издали слышно, как она кричит от ужаса. И она тоже не знает, что её ждёт. Последняя казнь – самая страшная. Длительность 12 часов, что за люди могли такое придумать? Это же и не люди вовсе.

Девчонку подводят к бассейну.

Камера валится из рук Снегова.

Это его Милена. Но как?! Но постойте, может это просто кто-то похожий, совпадение? Такого просто не может быть!

А почему же не может?

Она поднимает голову. Бледное лицо, голубые глаза смотрят прямо на Снегова.

- Ты?

[Деметрий]

Крупная форма

Произведение 2

Ночь страха

«…Болезненная склонность к самоограничению и жестокая борьба за выживание среди окружавшей их дикой природы развили в них самые мрачные и загадочные черты характера, ведущие свое происхождение из доисторических глубин холодной северной родины их предков. Практичные по натуре и строгие по воззрениям, они не умели красиво грешить, а когда грешили – ибо человеку свойственно ошибаться – то более всего на свете заботились о том, чтобы тайное не сделалось явным, и потому постепенно теряли всякое чувство меры в том, что им приходилось скрывать».

(Говард Филлипс Лавкрафт «Картинка в старой книге»)

Это был не сам удачный день для Ульриха из Нойехайма. Преследуемый им с самого утра большой олень, упорно не давался в руки старому охотнику. Несколько раз он подобрался к добыче на расстояние выстрела, но в последний миг осторожный зверь растворялся среди желтеющей листвы. Проклиная все на свете, охотник уже не раз собирался плюнуть на все, вернувшись домой с пустыми руками, но мелькающий среди деревьев силуэт с большими ветвистыми рогам, вновь пробуждал в Ульрихе надежду. Обуянный охотничьим азартом, старик уже не замечал, как тени деревьев становились все длиннее, а на темнеющем небе одна за другой загораются звезды. И лишь когда взошедшая Луна посеребрила поросшие лесом холмы, Ульрих понял, что забрался слишком далеко от дома.

Проклятый олень все еще бродил где-то поблизости - Ульрих даже пару раз видел, как средь ветвей мелькнули развесистые рога, но преследование уже было невозможно. Отправляться домой было поздно и охотник решил заночевать в лесу, а утром продолжить охоту - вряд ли за ночь олень уйдет далеко. Благо Ульриху давно была известна уютная пещера в окрестных предгорьях, в которой он уже не раз прятался застигнутый непогодой. Следовало поторопиться - с гор уже спускался холодный туман, бледным привидением кравшийся меж поросшим лесом холмов. Собрав по дороге немного хвороста, Ульрих добрался до пещеры, - вымытого водами углубления меж скал - где и разжег костер. Достав из сумки на плече кусок вяленого мяса, он алчно запустил в него зубы.

Запив нехитрый ужин ключевой водой, Ульрих хотел затоптать костер и лечь спать на прогретых огнем камнях, когда что-то в пляшущих языках пламени показалось ему странным. Огонь бился и трепетал, так, словно вот-вот затухнет, чего раньше не было никогда. Ульрих подвинулся ближе, заслоняя пламя, и почувствовал, идущую в спину волну холодного воздуха. Охотник оглянулся – показалось или и впрямь со времен его последнего посещения дальняя стена как-то отодвинулась во тьму?

Взяв из огня горящую головню, охотник двинулся вглубь пещеры. Несколько потревоженных летучих мышей сорвались со стены и метнулись к большой трещине, разверзшейся в дальней стене. Ульрих нахмурился, подходя ближе - он давно был здесь, но помнил, что раньше ничего подобного не было. Он поднял импровизированный факел повыше, внимательно осматривая дышащую холодом трещину.

Что-то тускло блеснуло на камнях. Ульрих нагнулся и поднял серебряную монету с надписями по-испански - полновесное новонаваррское песо. На камнях виднелись следы свечного сала и копоть, а во влажной грязи из помета и нанесенной дождями пыли виднелся след сапога.

Голова Ульриха пошла кругом и он прислонился к стене. Здешние горы испещряли потайные тропы контрабандистов, давно облюбовавших этот пограничный край и зачастую устраивавших тайники в окрестных пещерах. За указание на подобное логово полагалось приличное вознаграждение от барона Манфреда, однако можно было поживиться и самому. Тем более, что кто бы там не устроил свое логово, сейчас, судя по всему, он отсутствовал - в противном случае уже обозначил свое присутствие.

Охотник осторожно раздул затухающее пламя и ступил внутрь. Тьма обступила его со всех сторон, сомкнувшись, словно утроба, в которой колеблющееся пламя выхватывала лишь сырые стены. Боясь заблудиться Ульрих хотел повернуть назад, когда трещина кончилась, и он оказался в большой пещере, среди сталагмитов и сталактитов, сраставшихся в исполинские колонны. Где-то внизу журчала вода, над каменными сводами слышался писк летучих мышей.

Ульрих, конечно, знал о легендарной Великанской пещере и понял, что набрел на какое-то юго-восточное ее ответвление. Наверное, подземные воды промыли трещину в скале, соединив местные земли со знаменитыми подземельями. Охотник поднял факел повыше и замер, словно сам превратившись в один из каменных столпов.

Прямо перед ним стоял огромный сталагмит, возвышавшийся над остальными будто могучий дуб среди молодой поросли. Острую, как игла вершину, венчало изуродованное человеческое тело, словно жук, нанизанный сорокопутом на колючку акации. Остекленевшие карие глаза мертво уставились на оцепеневшего от ужаса Ульриха.

Странный шелестящий звук раздался позади и тут же в ноздри ударило омерзительное зловоние. Охотник, стряхивая с себя оцепенение, развернулся, срывая с плеча двустволку, но в этот момент что-то ударило его в грудь и тело пронзила нестерпимая, мучительная боль. Ульрих открыл рот, чтобы закричать, но лишь булькающий хрип сорвался с разом побелевших губ, выплевывавших сгустки крови. Краем глаза охотник уловил мелькнувшую справа белую тень, причудливых и уродливых очертаний, жутким огнем блеснул огромный глаз с вертикальным зрачком. А потом Ульриха пронзила новая боль, еще сильнее предыдущей, и все поглотила тьма.

В безмолвном мраке призрачного леса,

Где лавр и мирт сплелись в объятье вековом,

Стоял недвижен я, и мерзкий шепот беса

Мне слышался в предчувствьи роковом.

………………………………..……………….

Лесные духи в заговоре тайном

Мне предвещают вечный хлад могил,

Сочится кровью лес, и в ропоте отчаянном

Фантомов чудятся угрозы адских сил.

(Амброз Бирс «Смерть Хэлпина Фрэйзера»)

Высокий светловолосый мужчина в неброском черном плаще стоял на скалистом утесе, озирая простирающуюся внизу небольшую долину, поросшую густым лесом. С вершин холмов медленно сползали клочья сизого тумана, с небес срывался редкий дождь. Вдали послышался заунывный волчий вой.

Было в этом месте, что-то тоскливое и неуловимо пугающее, давящее непонятной тяжестью на любого, кто оказывался здесь в это время года. Однако на узком лице путника не отражалось и тени тревоги - холодные серые глаза были подстать хмурому небу. Он хорошо знал этот край: изрезанное ущельями и оврагами лесистое плоскогорье, с множеством озер, рек и водопадов. Суеверные поселенцы по обе стороны границы населяли здешние леса и пещеры чудовищами: лесными духами охочими до людских женщин, волками-оборотнями, карликами, стерегущими сокровища на дне пешер и прочими созданиями на которые испокон веков была богата фантазия любого простонародья. Не все эти россказни были досужими байками, но Виллема ван Хайна, солдата удачи из Озерной Страны, беспокоили более земные опасности - те, которые, можно было застрелить из свисавших с его пояса двух многозарядных револьверов- гордости оружейных фабрик Фризского Содружества.

В здешних лесах водились волки, пантеры и медведи, не редкостью были и ядовитые змеи. Здесь же скрывались от правосудия разбойные шайки, контрабандисты, беглые рабы с плантаций Эускади. За ними всеми охотились отряды местных баронов, что порой вели себя по отношению к путникам не лучше разбойников. По другую сторону границы точно также поступали и солдаты наместника Горных Провинций Эускади, нередко вторгавшиеся на территорию соседа. Именно поэтому путник пристально вглядывался вдаль - нет ли дымка или иного признака выдающего близость человека? Убедившись в полной безлюдности окрестностей, фриз начал спускаться.

Косые струи дождя становились все чаще, когда Виллем вошел под полог густой чащобы. Почва была сырой, то тут, то там раздавалось журчание маленьких ручейков. Густой мох и свисавшие со склонов корни и плющи придавали долине некоторое очарование, однако оно почти терялось в безрадостном и тусклом сумраке.

Оленя Виллем увидел за поворотом небольшой звериной тропки. Туша зверя висела меж изломанных ветвей могучей лиственницы и, выглядывая из листвы, сразу бросалась в глаза. Весь превратившись в слух и поминутно оглядываясь фриз подошел к дереву, отметив, что олень подвешен на высоте не менее двух метров над землей. Отведя ветви, Виллем удивленно приподнял брови – он не раз видел людей разорванных хищниками, но никто из зверей не наносил таких ран- тело будто одновременно жевали огромные челюсти и клевала большая птица. Череп буквально расколот одним ударом, а мозг аккуратно выеден, страшная рана зияла и в животе - невидимый хищник пытался добраться до печени и сердца. Оставшуюся часть тела покрывало множество круглых ранок или укусов. И что самое странное - на теле было очень мало крови.

Ни медведь, ни пантера не могли сделать с оленем - не говоря уже о том, что им было бы непросто затащить взрослого оленя на такую высоту.

Фриз осторожно прикоснулся к истерзанной плоти, растер меж пальцев комочек запекшейся крови, поднес к носу. Зверь лежал тут не меньше суток, но кто знает, не отлеживается ли в кустах неведомый хищник после сытной трапезы? И не захочет ли он возобновить ее в скором времени?

Что за тварь могла это совершить – этого Виллем не мог взять в толк. Взгляд его случайно зацепился за влажный мох покрывавший землю под деревом. Мороз побежал по коже фриза, когда он вспомнил иные легенды местных жителей: поверх зеленого покрова явственно проступал след большого копыта.

Самое лучшее, что мог сейчас сделать Виллем – скорее добраться до ближайшего поселения. Настороженно оглядевшись последний раз, наемник двинулся прочь.

Зелёный склон лесистого холма

Взметнулся над старинным городком

В том месте, где шатаются дома

И колокол болтает языком.

Две сотни лет - молва на всех устах

О том, что на холме живет беда,

О туловище, найденном в кустах,

О мальчиках, пропавших без следа.

Стоял на склоне хутор, но и тот

Исчез, как испарился. Почтальон

Сказал об этом в Эйлсбери. Народ

Сбегался поглядеть со всех сторон.

И слышалось: "Почтарь-то, видно, врёт,

Что видел у холма глаза и рот!"

(Говард Лавкрафт «Грибы с Юггота»)

Уже темнело, когда Виллем ван Хайн вышел на окраину Нойехайма – самого южного из городов Валбержской Конфедерации. Некогда находившийся на пересечении торговых путей, ныне он стремительно приходил в запустение - после того как революция покончила с королевством Новой Наварры и на ее месте возникла Республика Эускади. По сути там мало что изменилось- даже президентом стал родственник свергнутого короля, - однако бароны Конфедерации, напуганные Имперской Революцией в Старом Свете, отказались иметь всякие дела с Эускади. Это ударило по ряду приграничных городов, в том числе и Нойехайму, стремительно превращавшемуся просто в большую деревню. Впрочем, не в положении Виллема было привередничать.

В сам город он идти не стал: граждане Фризского Содружества все еще были не в чести в здешних краях. Потомки братьев-рыцарей Ордена Святой Вальпургии Тевтонской спустя триста лет хорошо помнили, кто отнял у них Побережье. И хоть ныне у Конфедерации и Содружества были общие враги, отношение к фризам в валбержской глубинке оставляло желать лучшего. К счастью Виллем давно знал подходящее место на окраине - постоялый двор «Красный волк». Он стоял на дороге, некогда бывшей главным торговым трактом, и здесь еще не успели отвыкнуть от самых разных путников.

Чучело зверя, давшего название трактиру, скалило зубы под небольшим навесом, под которым сейчас стояло несколько лошадей - три или четыре крестьянские клячи и гнедой жеребец, судя по всему чистокровный «флоридец», потомок привезенных три века назад арабских скакунов. Виллем удивленно хмыкнул - нечасто можно было встретить подобного коня в такой глуши.

«Надо перекинутся парой слов с его хозяином», - подумал фриз, поднимаясь по ступенькам трактира и толкая тяжелую дверь.

Его глазам открылся большой зал, уставленный столами за которыми могли уместится пять, а то и шесть человек. По ним было видно, что постоялый двор знавал лучшие времена - сейчас во всем трактире находилось только шесть человек. За одним из столов сидела парочка крестьян, хлебавших из мисок наваристую мясную похлебку и запивая ее местным пивом. За соседним столом расправлялся с жарким из кролика грузный широкоплечий мужчина с одутловатым лицом и окладистой светлой бородой. Напротив него рассеяно потягивал вино худощавый священник в черной рясе. С упразднением Ордена многие бароны сменили католичество на мартинианство, но здесь, в глухих провинциях еще хранили верность Святому Престолу.

Особняком держался постоялец, восседавший за столиком в самом углу возле разожженного камина - широкоплечий здоровяк, с рыжими волосами. На нем были кожаные штаны, плотная рубаха и накинутый поверх нее плащ, явно не местной выделки, с узорчатой шерстяной тесьмой. За его столом стояла большая пивная кружка, а сам он глодал большую кость от окорока. Выглядел он совершенно не «по-местному» и Виллем понял, что нашел хозяина «флоридца».

Шестым был стоявший у стойки коренастый мужик, с огромным брюхом и мускулистыми ручищами. Лысую голову окружал венчик курчавых светлых волос, маленькие глазки заинтересованно загорелись при виде фриза.

-Виллем!- прогудел он. – Черт побери, ой, простите святой отец,- смущенно обернулся он к священнику. Тот степенно кивнул, окинув Виллема цепким взглядом.

-Я тоже рад видеть тебя, Курт,- усмехнулся фриз, усаживаясь за ближайший столик, - ну, что у тебя тут есть? Найдется кусок хорошей оленины?

-Увы,- развел руками Курт,- старый Ульрих-охотник, обещал мне оленя еще вчера, но запропастился где-то в лесу. Но есть отменный окорок.

-Давай,- кивнул фриз,- и еще козий сыр, хлеба и кружку пива. Нет, лучше кувшин.

Курт кивнул и исчез в боковой двери. Виллем сел за столик рядом с горевшим камином и окинул взглядом таверну. Остальные удостоили его лишь равнодушными взглядами, за вычетом рыжего верзилы в углу. При первых звуках голоса Виллема он обернулся и уже не сводил с фриза прищуренных зеленых глаз. Заметив, что наемник обратил на него внимание, постоялец криво усмехнулся и сделал приглашающий жест. Виллем покачал головой, указав глазами на дверь, где исчез Курт и рыжеволосый, пожав плечами, вернулся к прерванному ужину. Виллем отметил, что с правого бока его плащ оттопыривается - чужакам в этих краях не стоит ходить без оружия.

Стукнула дверь и на стол Виллема опустился поднос с заказанными яствами. Вслед за ними трактирщик поставил и кувшин с пивом.

-Честно говоря, я уже не чаял увидеть тебя в живых,- сказал Курт, усаживаясь за стол напротив Виллема,- ведь три года назад ты собирался наниматься в Дориану.

-Дориана,- Виллем горько усмехнулся,- нет больше Дорианы, Курт. Есть Калифорния, проклятая Вседержителем Калифорния, да провалится она в Ад! Хотя Ад и так уже разверзся там: черные амазонки колотят в барабаны на площадях Новой Лигурии, пьяные гимны кровожадным богам оглашают Дворец Дожей и шаманы вуду гадают по человеческим внутренностям на алтарях кафедральных соборов.

-Я слышал об этом,- передернул плечами Курт,- черт возьми, после того, что случилось в Империи мир словно сошел с ума. Не думал, что ты вернешься оттуда.

-Я тоже не думал.

Перед глазами Виллема всплыли сцены, что и поныне мучили его в ночных кошмарах: черный дым над крышами дворцов и соборов, красная от крови река, кишащая разжиревшими от человечины аллигаторами, безумный бег через гиблые топи, мерный рокот барабанов…и ничего не выражающие лица его бывших соратников, идущих по пятам. Лица тех, кто пал мертвым, отстреливаясь от завывающих черных дьяволов. Но об этом фриз не стал бы рассказывать Курту – сейчас он и сам не верил, что видел это наяву.

Виллем помотал головой, отгоняя тягостные воспоминания.

-Калифорния это Ад,- повторил он,- и правит там Дьявол. Вернее, дьяволица в человеческом обличье, с телом Венеры, но с сердцем, что чернее ее кожи.

-Императрица?

-Да, Лукреция. Дож Винченцо был глупцом, что не задушил свою служанку прежде, чем она родила это чудовище.

Он залпом опрокинул кружку и впился зубами в сочное мясо, пытаясь едой и питьем заглушить тягостные воспоминания.

-Я ушел в Новую Наварру,- утолив первый голод, продолжил он, - но и там началась заварушка, когда местные решили, что они теперь не наваррцы, но баски. Воевать за принца Гонсало у меня и так не было желания, а тут еще дошли слухи о надвигающейся войне на севере. Поэтому я и рванул на родину.

-Я выходил на улицу,- заметил Курт, - но не видел новой лошади под навесом. Ты что, шел через горы пешком?

-Не совсем,- сказал Виллем с ртом набитым хлебом и сыром,- моя лошадь умудрилась наступить на змею в горах когда до Нойехайма осталось меньше дневного перехода.

- И слава богу, что ты успел дотемна,- с чувством сказал кабатчик,- твоему ангелу-хранителю поди, идет двойное жалованье в небесной канцелярии. Остаться в горах да еще в эту ночь я не пожелал бы никому. Даже фризу,- добавил Курт.

-Боишься, что старый Рихард наведается в твою забегаловку?- усмехнулся Виллем,- да, боюсь, он будет не столь неприхотлив, как я.

-Это не смешно, ван Хайн,- покачал головой Курт,- ты чужак и не знаешь здешних мест. Не место христианину - даже если он всего лишь мартинист, а не добрый католик,- находится под открытым небом в ночь Дикой Охоты магистра Зальзы.

Среди множества местных легенд и поверий, иные из которых восходили к временам Заокеанского Крестового похода, одним из самых жутких преданий была легенда о Рихарде фон Зальза, третьем магистре Вальпургийского Ордена. Смещенный со завистниками, оскорбленный в самых лучших чувствах магистр проклял бога и отдался служению Сатане. Говорили, что он сошелся и с прежними жителями этих мест- тех самых, во имя борьбы с которыми и был в свое время основан Орден. На склонах холмов горели костры и фон Зальза с оставшимися ему верными кнехтами приносил человеческие жертвы давно забытым богам. Никто не знал, как он умер - поговаривали, что в назначенный час сам Дьявол пришел, чтобы исторгнуть душу из его тела. Но крестьяне шептались, что в известную ночь, осенью, отворяются врата Ада и Рихард фон Зальза становится во главе Дикой охоты. Считалось, что в эту ночь вся нечисть выбирается на волю, а заклятия ведьм преисполнены особой силы.

-Сатанинские отродья уже вылезли из преисподней, клянусь Святым Михаилом - ворчал трактирщик, - вчера пошли двое парней охотиться на белок – так и не вернулись. Старик Ульрих тоже пропал, а уж кто-кто а он этот лес как свои пять пальцев знает.

-Думаешь, магистр уволок?- Виллем деланно усмехнулся, хотя на душе его стало неспокойно, когда он вспомнил убитого неведомо кем оленя.

-Может и он, а может и кто из его своры,- пожал плечами трактирщик,- кто их разберет, детей Дьявола. Но я тебе вот что скажу, фриз,- Виллем бросил беглый взгляд через плечо и почти шепотом продолжил,- не в добрый час пришел сюда этот рыжий ублюдок.

-А что с ним не так? - спросил Виллем.

-Не с ним, а с тем, что он притащил,- передернул плечами ван Хайн,- от роду в «Красном волке» не было такой дряни. Если бы он не заплатил золотом за три дня вперед - хотя остановился всего на ночь- черта с два я пустил бы его на порог. И теперь я ежечасно молюсь Господу, дабы он не покарал меня за жадность.

-Да что он такое принес в твою халупу? - невольно заинтересовался Виллем.

-Не что, а кого,- произнес Курт, вставая из-за стола,- пойди, спроси у него, если хочешь - я смотрю вы знакомцы. А я об ЭТОМ и говорить не желаю. Извини, мне нужно заняться иными клиентами.

-Конечно,- рассеяно кивнул Виллем. Он доел все, что было на подносе, и, встав из-за стола, направился к рыжему верзиле. Священник в черной сутане проводил фриза тяжелым взглядом, но промолчал.

Доедавший обед постоялец приподнял глаза, когда на его столик упала тень.

-Ну, здравствуй О’Нил,- произнес Виллем, усаживаясь напротив,- давно не виделись.

-Не так уж и давно, Виллем,- спокойно ответил его собеседник,- сколько лет прошло с тех пор, как ты ушел из Легиона? Три года? Четыре?

-Три с половиной, - кивнул Виллем, отхлебывая пиво из принесенной с собой кружки, - ты должен помнить. С тех самых пор, когда я швырнул под ноги бляху с королевской печатью и ушел сопровождаемый воплями о «предательстве» и «нарушенной присяге».

-Ты и впрямь ее тогда нарушил, - медленно произнес О’Нил.

-Потому что когда я присягал королю Альфреду, Новый Сассекс был в союзе с Содружеством,- парировал Виллем,- в Европе мы защищали не только «Старую Фризию», но и долбанного дядю Альфреда, положившего пятьдесят тысяч только при Ватерлоо. Вместе с англичанами мы отступали из Гааги, Кале и Дюнкерка, вместе с ними мы готовились к обороне этого сраного острова, когда Флот Имперской Революции готовил вторжение, и мы же были в числе первых высадившихся в Бретани, Нормандии и Фризии! Мы брали Дрезден, в конце концов! И чем нас отблагодарил король Эдгар?! Сначала сверг штатгальтера в Старой Фризии, усадив на трон этого проходимца Фридриха, а потом вместе со своим племянником захотел наложить лапу на устье реки Преподобного Мартина. И ты хочешь, чтобы я сражался на стороне того, кто ведет себя как вероломный койот? Пусть пока король Эдгар занят во Франции, но завтра…

-Уже не занят,- усмехнулся О’Нил,- говорят, что ему удалось таки протолкнуть своего человека на французский трон и теперь он решил заняться Новым Светом. Поговаривают, что к северу от реки Преподобного Мартина высаживается норвежская пехота - а ты сам знаешь, что это значит.

-Знаю,- Виллем помрачнел,- это зверье отличилось при взятии Гамбурга и Вены. Значит, Эдгар настроен серьезно, что решил бросить в бой Норманнскую Гвардию. Это ведь не просто конфликт, верно? Это война на уничтожение.

-Похоже на то,- пожал плечами ирландец,- Эдгару давно поперек горла, что «фризская река» отделяет владения Короны от земель его племянника и вассала. К тому же с запада к Фризии движутся русские.

-Погоди, так быстро? Еще три года назад они только переваливали через Скалистые Горы.

-Ну, это же русские, - усмехнулся ирландец,- они прожорливей, чем дорианский аллигатор: сначала проглотят земель, сколько хватит пасти, а потом думают, зачем им это нужно. Сейчас остроги царя Бориса стоят на ближних подступах к Фризии. И разве бывало когда-то за последние пятьсот лет, чтобы русские не поддержали англичан?

-Эти два бандита всегда работают в паре,- сумрачно произнес Виллем,- бедная Фризия. Но все равно, - он упрямо качнул головой,- я надеюсь поспеть к Великим Озерам, раньше, чем все будет кончено. Да и кто сказал, что англичане разгрызут фризский орешек, даже вместе с русскими? Бароны Конфедерации поддержат Содружество - они не могут не понимать, что после будет их черед. Ну, а ты Патрик, чью сторону выберешь?

-Свою собственную,- усмехнулся ирландец, - воевать за короля Эдгара, чья солдатня бесчинствует в Эйре у меня нет никакого желания, но и Фризия, сам понимаешь, мне чужая. Воевать за чужие флаги мне неохота, а своего у меня, наверное, уже не будет. Если уж рисковать собственной шкурой - так только за то, за что платят хорошие деньги.

-Что же, в чем-то ты, наверное, прав,- произнес Виллем,- и чем ты сейчас занимаешься?

-Охочусь на людей,- спокойно произнес ирландец.

-Как тогда в Мэриленде? - брезгливо поморщился Виллем,- Но в Конфедерации вроде нет беглых рабов- тут даже крепостных почти не осталось. Ну, по-крайней здесь – еще папаша Манфреда фон Рифтгофена дал вольную всем свом крепостным.

-Я недолго задержусь в этой дыре,- усмехнулся О’Нил,- завтра я отправляюсь в Эускади. А беглые рабы это вчерашний день. Сейчас у меня - штучный товар.

-Это из-за него сейчас так трясется Курт?- спросил Виллем.

-Суеверный мужлан,- покривил губы ирландец,- что с него взять? У меня на родине тоже много чего болтают про сегодняшнюю ночь - мы ее называем Самхейном. Но наши бесы остались в Европе, а здешние мне не страшны. Куда как важнее то, что за этот товар один граф в Эускади обещал мне заплатить золотом по весу.

-Не покажешь из-за чего такой ажиотаж?- спросил Виллем и, заметив, как меняется в лице ирландец, криво усмехнулся,- не волнуйся, я на него не претендую. Мне нужно как можно быстрее попасть в Фризию, да и работорговля - грязный промысел, как на мой вкус.

-Отобрать этот товар у меня будет непросто,- деланно усмехнулся в ответ О’Нил,- к тому же мало завладеть им, нужно еще и знать того, кто сможет его оценить и дать достойную плату,- на лице охотника боролись осторожность и желание похвастаться своей добычей,- так что если не испугаешься...

-После Калифорнии меня сложно чем-то напугать,- ухмыльнулся в ответ Виллем,- но ты меня заинтриговал. Очень хочется взглянуть на пленника, из-за которого трактирщик на большой дороге опасается за свою бессмертную душу, а граф из Эускади готов вывалить кучу золота. Так что показывай.

Ирландец кивнул, допил вино и встал из-за стола, жестом предлагая следовать за ним. Оставшиеся в зале люди даже не заметили их ухода - за исключением священника, проводившего ушедших взглядом. В глубоко посаженных бледно-голубых глазах плескалась тревога.

«Не станешь ведь ты отрицать, дорогая подруга моя, что есть существа -

не люди, не звери, а странные какие-то существа, что родились из несчастных,

сладострастных, причудливых мыслей?» (Ганс Гейнц Эверс «Альрауне»)

Ирландец и фриз поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев. Из окна в конце коридора струилось тусклое мерцание уходящего дня, почти не рассеивавшее тьму.

-К счастью, кроме нас сейчас никого нет,- произнес ирландец, выбивая искры огнивом и доставая свечу,- и тут всегда темно.

-К счастью? Почему?

-Потому, что мой товар портится на свету,- усмехнулся О’Нил, зажигая свечу,- сам увидишь сейчас.

Все более недоумевающий Виллем прошел по коридору вслед за ирландцем, вскоре остановившимся у одной из дверей. Заскрежетал ключ и дверь распахнулась. Ирландец сделал приглашающий жест и сам шагнул внутрь.

Комнатка была невелика и не отличалась богатым убранством - из мебели стоял только деревянный топчан, покрытый матерчатый матрас. Напротив стены было большое окно занавешенное плотной черной материей - Виллем не сразу понял, что это было одеяло сдернутое с топчана: О’Нил сделал все, чтобы сюда проникало как можно меньше света.

А на полу под окном, сидела скорчившись в три погибели, тонкая белая фигурка, Заслышав стук открываемой двери, она встрепенулась, послышался металлический звон.

-Ну вот, смотри,- ирландец шагнул вперед, поднося свечу ближе.

Виллема трудно было удивить видом обнаженной женщины, однако и он не мог сдержать изумленного возгласа при виде пятившейся в темный угол пленницы. Ее кожа, казалось, светилась изнутри мертвенно-белым светом, напоминающим мерцание гнилушек, светлячков или болотных огней. Такое же бледное свечение вспыхивало огоньками, и на длинных светлых волосах, укутывающих тело до бедер. Переливаясь множеством оттенков, копна казалось жила собственной жизнью, струясь и свиваясь кольцами, при малейшем движении девушки. Сквозь эти пряди, проглядывали нежные груди с ярко-алыми сосками. Безукоризненное, скульптурное совершенство тела, казалось, было лишено любых изъянов, так же как и лицо - красиво очерченные губы, изящный подбородок - портила его разве что излишняя бледность. Ни один мужчина при взгляде на эту девушку не мог не испытать желания, но оно было бы постыдным и противоестественным. Ибо было в этом прекрасном и пугающем создании нечто неуловимо нечеловеческое. Впечатление это усиливал небольшой вздернутый носик, точеные ноздри которого непрерывно трепетали, словно принюхиваясь.

Глаза пленницы закрывала плотная черная повязка, руки и ноги сковывали тяжелые цепи, один из концов которых крепился к ножке топчана.

-Ну как?- вполголоса спросил ирландец с явной гордостью,- хороша?

-А …кто это?- спросил Виллем.

-Ты слышал когда-нибудь про Народ Пещер? – вопросом на вопрос ответил ирландец.

-Это же сказки! - воскликнул Виллем,- ты хочешь сказать, что…

-Смотри!

Охотник за людьми шагнул вперед и, прежде чем девушка отпрянула в сторону, сорвал повязку. И вот тут Виллем невольно отшатнулся.

Никогда еще ему не приходилось видеть таких глаз - бледно-серых, сливавшихся с белками в которых словно кто-то проколол черную точку в предначальную тьму. В этих жутких очах не было ничего человеческого - сосредоточенный взгляд хищника, выслеживавшего жертву. Только от мысли о том, что может сейчас думать пещерная девушка у прошедшего не одну сотню битв наемника по спине пробежали крупные мурашки. Словно угадав его смятение, девушка вздернула верхнюю губу, обнажая в жуткой ухмылке, хорошо развитые острые зубы.

-Не смотри на нее долго,- предостерегающе крикнул ирландец, шагая вперед и ставя свечу на топчан. Девушка отпрянула к стене, бренча цепями, но О’Нил уже ухватил девушку за волосы, заставляя отогнуть голову и не давая укусить его руку. Свободной рукой он нацепил пленнице на глаза повязку. Все это происходило в полной тишине - упираясь и пытаясь кусаться, девушка не издала ни звука и это показалось фризу самым жутким.

-Ну что?- поднял глаза ирландец,- удовлетворен?

-Да,- внезапно охрипшим голосом выдавил Виллем.

- Пойдем тогда промочим горло.

В трактире сидели прежние постояльцы и грузный Курт искоса поглядывал из-за стойки на склонивших голову над пивной кружкой солдат удачи.

-Ты же не хуже меня должен знать историю этих мест,- говорил охотник за людьми,- про то, как поселенцы-норманны расселялись от Маркланда до нынешней границы Нового Сассекса и Эускади. Как вспыхнула война между язычниками и христианами, где католики были разбиты и изгнаны на север. И как был основан Мюрквид,- царство крови, боли и черного колдовства, от которого ужаснулись бы и их предки-викинги и даже краснокожие дикари, бежали на запад, прозвав эту землю «дикой и кровавой». И как разбитые христиане вместе с моряками-басками отправили посольство к Святому Престолу, чтобы организовать Крестовый поход.

- Не надо пересказывать урок истории из местной церковно-приходской школы, - поморщился Виллем, - я помню, как был основан Орден Святой Вальпургии. Но вот уже почти четыре века, как пал Мюрквид, женщины язычников отданы поселенцам из Германии, а дети воспитаны в истинной католической вере. И ныне все тут - добрые христиане - ну, почти. Да я слышал легенды, что некоторые язычники ушли в самую глушь, в чащу и пещеры, но это тоже было давно. И все беглецы давно умерли.

-Не все,- горячо зашептал ирландец,- их разбили, их преследовали по лесам как диких зверей, их вытесняли колонисты из Европы, вступавшие в Орден. И все же некоторые уцелели - чтобы превратиться в чудовищ, которыми пугают детей. В Ирландии рассказывают о Народе Холмов, уносящем детей из колыбелей добрых католиков и подменяющих их своими подкидышами. Здесь эти легенды стали явью - куда страшнее, чем любые сказки наших предков.

Голос его стал звучать глухо, словно доносясь издалека и Виллем ван Хайн невольно заслушался, как слушают страшную сказку.

-Ты ведь слышал о Великанской пещере? Думаю, я первый из местных жителей, кто проник самое сердце подземелий и выбрался оттуда живым. Там логово этой нелюди - за почти пятьсот лет жизни в пещерах они перестали принадлежать к роду людскому. Они поклоняются богам, от которых с ужасом отшатнулись бы даже их языческие предки, те о ком пугающими намеками говорят «Эдды» и саги, упоминая о йотунах, троллях и драконах. Я видел скалы, на которых красной и черными красками намалеваны изображения многоголовых великанов, змей с головами волков и волков с головами змей. Я видел, как потомки проклятого народа бьют перед ними поклоны и приносят в жертву людей, похищенных с поверхности. Мы содрогаемся, когда слышим о языческих обрядах краснокожих, о жестокостях черных шаманов Калифорнии, но клянусь промыслом божьим - никто из них не дошел до тех сатанинских глубин, как это проклятое племя. Они поклоняются демонам и сами стали подобны им после веков кровосмешения, каннибализма и совокуплений с тварями из Преисподней. Их мужчины похожи на серых медведей, лишившихся шерсти, но женщины нечеловечески, безумно красивы- как может быть красиво зло. Ты сам, наверное слышал эти истории- о мужчинах влюблявшихся в женщин эльфов, терявших голову от любви и тоски. Но реальность страшнее старых сказок - пещерные дьяволицы заманивают мужчин в засаду, лишь затем чтобы вместе со своими мужьями полакомится человечиной.

-Но ты ведь живой,- сказал Виллем.

-Меня не соблазняла пещерная шлюха,- усмехнулся О’Нил,- и бог еще не лишил меня разума, чтобы я прикоснулся хоть пальцем к одной из них. Женщины - жрицы пещерного народа. Как и шаманы краснокожих они могут часами лежать без движенияпока их душа общается с бесами. На том я и поймал эту девку, лежавшую будто мертвая у водопада, под скалой с белым драконом.

- И теперь везешь ее на продажу?- уточнил Виллем,- не боишься?

-Я?- ирландец рассмеялся,- если бы я боялся, мне не стоило соваться в ту пещеру. За ее пределами эта девка - просто красивая шлюха. Через два дня я буду в Эускади, а к вечеру ее заберет мой наниматель. Она еще сделает меня богачом!

Он снова рассмеялся, но смех его прозвучал натянуто. Виллем мрачно отвернулся, глядя в стремительно темнеющее окно. Только сейчас ему пришло в голову, что Ночь Охоты только началась.

Они посидели немного - молча, почти не говоря друг с другом, пока Виллем не почувствовал, что усталость и выпитое пиво наконец сделали свое дело.

-Курт!- громко сказал он,- у тебя же есть свободная комната?

-Конечно,- трактирщик подошел к столику, за которым сидели наемник и охотник за людьми и положил перед фризом ключ,- третья дверь направо у самого окна.

-Хорошо,- Виллем встал, - пожалуй, я оставлю тебя в одиночестве, Патрик.

-Как хочешь,- ирландец пожал плечами,- спокойной ночи.

-Эта ночь не бывает спокойной,- угрюмо произнес кабатчик, провожая взглядом поднимающегося на второй этаж Виллема.

Звучит в ночи раскатом грома их тяжкий шаг.

Объятый страхом незнакомым, я слаб и наг.

На ложе корчусь. А на гребнях высоких крыш

Удар могучих крыльев древних колеблет тишь.

И высекают их копыта набатный звон

Из глыб гранитных мегалитов, покрытых мхом.

(Роберт Говард «Тварь на крыше»)

Фриз проснулся посреди ночи, словно от сильного тычка в бок. Какое-то время Виллем лежал на спине, пытаясь понять, что случилось. Глаза его привыкли к темноте, он быстро оглядел комнату - голые стены, небольшой табурет рядом с его топчаном, грубо обструганные доски потолка. Ничего подозрительного и все же, что-то его разбудило – нечто заставившее его обливаться холодным потом, а сердце – бешено колотиться. Он еще не понимал в чем дело, но чувствовал опасность, разлитую в воздухе и оседавшую в каждой поре его тела ледяным туманом.

И тут он услышал. Хоть окно и было плотно закрыто ставнями, разбудивший его звук был столь громким, как если бы источник находился на расстоянии вытянутой руки от фриза. Как будто это в его комнате сейчас плакала навзрыд молодая женщина.

Всхлипы и стоны, доносившиеся снаружи, были столь жалобными, что Виллем дернулся встать и открыть окно, но тут же замер. Интуиция, развитая годами засад, облав и ночных схваток, угадывала скрытую угрозу в этом скорбном плаче.

Снаружи послышалось конское ржание, потом мужской голос, окликавший неведомую плакальщицу. И - кровь похолодела у Виллема в жилах – рыдания внезапно сменились хриплым ликующим хохотом, захлебывающимся от злого торжества. Послышалось хлопанье огромных крыльев, раздался полный ужаса крик, оборвавшийся на самой высокой ноте и вслед за ним хруст костей и омерзительное чавканье. Уже не думая об опасности угрожавшей ему самому Виллем распахнул ставни.

Черное небо испещряли яркие точки звезд, светила полная луна, от чего предметы отбрасывали причудливые тени. Виллем проследил за одной из них, казавшейся особенно странной, и не удержался от изумленного вскрика. Рука его метнулась к лежащему на табурете оружию, когда фантастическое, донельзя уродливое, существо взмыло ввысь. Рука с пистолетом вздернулась вверх, палец нажал на курок, стреляя в растворявшийся в ночном мраке крылатый силуэт. После нескольких выстрелов Виллем опомнился, сообразив, что их нужно приберечь для того, кто воспримет их более серьезно.

Быстро одевшись фриз, выскочил в коридор, где столкнулся нос к носу с О’Нилом.

-Что случилось?- встревожено спросил он,- это ты стрелял?

-Где твоя девка?- спросил Виллем.

-В комнате спит - настороженно сказал ирландец,- а что тебе до нее?

-Она не плакала?

-Да молчит, как обычно- пожал плечами Патрик,- так что…

Не ответив, ван Хайн вошел в комнату и посветил свечой на сидевшую в углу девушку. Она спала и, похоже, не притворялась - грудь ее равномерно поднималась и опускалась, дыхание было ровным.

-Так что, черт возьми, тут случилось?- спрашивал ирландец, когда они вместе с фризом быстро спускались по лестнице,- я слышал крики и плач.

-Случилось то, о чем и предупреждали,- сквозь зубы процедил Виллем.

Внизу стояли все, кто сидел раньше - видимо не успев разойтись. Не было лишь одного из крестьян, а второй, белый как мрамор, запинающимся, срывающимся, на визг голосом что-то рассказывал собравшимся вокруг него постояльцам «Красного волка».

-Что это было Ганс?- настойчиво спрашивал у него священник,- что ты видел?

-О, Господи... там... там...- как заведенный повторял крестьянин. Трактирщик налил тут же полный стакан рома и дал его селянину, осушившему его залпом, захлебываясь и стуча зубами о стакан. Только тогда он мог выдавить хоть что-то осмысленное, но и даже односложные ответы давались ему с большим трудом.

…Франц пошел к лошадям... я задержался в дверях... когда этот плач...сестра моя плакала когда мелкой была…Франц окликнул...и тут как молния сверху...бледный как смерть...крылья как у самого Сатаны... как извивающиеся канаты, белые словно клубок червей… пылающий глаз…ярко-синий свет…. Франц и двух шагов не успел пробежать... и о Бо-о-же, праведный на небесах эта тварь разом перекусила его пополам!!

Последний вопль уже сорвался из последних сил и крестьянин, не в силах осознать пережитое грохнулся в обморок. Священник поднял глаза на трактирщика и тот угрюмо кивнул в ответ, вымолвив одно только слово.

-Снэллгейст!

Стоявший рядом торговец охнул, перекрестившись, это повторили Курт и священник. Даже Виллем, вздрогнул, услышав название, которое раньше считал лишь глупыми побасенками. Ирландец переводил недоуменный взгляд с одного человека на другого.

-Что за черт?- спросил он,- о чем, черт вас возьми, вы говорите?

-Ты лучше бы помолчал, ирландский пес!- с неожиданной яростью выплюнул Курт,- если бы ты не привел сюда эту тварь…

-Как ты меня назвал, ублюдок!? - мигом рассвирепевший ирландец, потянулся к оружию.

-Прекратите!- Виллем с удивлением посмотрел на возвысившего голос священника, - когда христиане ссорятся, Враг выигрывает битву. Как можете вы пререкаться, когда сатанинское отродье бродит вокруг аки лев рыкающий?

Все подавленно молчали.

-Отец,- Виллем запнулся, обращаясь к священнику.

-Доминик, сын мой, настоятель епархии Нойехайма и Кентукбурга.

-Отец Доминик,- почтительно произнес фриз, хотя его и коробила такое обращение к паписту,- я слышал, как ваши крестьяне упоминали об этом создании, но на все расспросы лишь крестились, не желая давать объяснения. Что же это такое?

Доминик помрачнел, опустив голову вниз.

-Его называют Снэллгейст, «быстрый дух», - глухо произнес он, - говорят, что в такие ночи эта тварь выползает из сырых пещер, с берегов подземных рек. Одни говорят, что это божок краснокожих дикарей, другие болтают о демонах, которым поклонялись норманны, есть и такие, кто рассказывает о ведьме, сошедшейся с Дьяволом и понесшей от него эту тварь. Никто не знает - только в ночи пропадают люди, а наутро находят трупы, изуродованные, так как не мог бы поступить с телом ни человек, ни зверь.

Виллем вспомнил найденную им тушу оленя. Сам он не мог вспомнить, как выглядело взлетевшее чудовище- память словно поставила прочную заслонку, выхватывая лишь обрывочные картины чего-то безмерно жуткого и противоестественного.

-А каков этот Снэллгейст?- спросил, наконец, фриз.

-Мало кто выжил после встречи с ним,- покачал головой священник,- а те кто видел- описывают по-разному. Кто говорит, что он похож на птицу, чьи крылья могут накрыть небольшой дом. Другие говорят, что Снэллгейст подобен гигантской летучей мыши, дракону или всем им вместе взятым. У него стальной клюв и огромные зубы, кто-то болтает, что у него есть копыта, кто-то – что щупальца, как у спрута. Толком никто не знает - много лет прошло с тех пор, как эта тварь выходила из своего логова.

-Она бы не вышла и сейчас,- выплюнул Курт,- если бы этот глупец не привел в мой трактир пещерную ведьму!

-Если он глупец, то кто же тогда ты, что пустил его в дом?- возвысил голос священник,- не время сейчас думать, кто виноват.

- А по-моему, самое время,- упрямо мотнул головой трактирщик,- если эта тварь вызвала чудовище своими заклинаниями.

-Да она скована по рукам и ногам,- воскликнул ирландец,- и не издала ни единого звука, когда это все творилось, - я спал рядом, я бы слышал. Она вообще ничего не произнесла, за все время, что была в плену.

-Не всякий призыв издают уста,- покачал головой отец Доминик.

-А если эта тварь так сильна?- спросил фриз,- почему она не подождала пока мы уснем и не ворвалась в окна? Почему она вообще не пытается прорваться в дом?

Доминик перевел взгляд на Курта и тот потупил взор.

-Потому что на каждой стене дома,- глухо произнес он,- под самой крышей вырезан хекс-знак - семиконечная звезда, отпугивающая злых духов. Еще мой дед, когда строил этот дом, пригласил колдуна-хексмейстера и тот за двести золотых гульденов согласился охранить дом от нечисти. Святой отец, да я знаю, что это запрещено, но…

-Об этом будем говорить утром, сын мой- с каменным лицом произнес священник,- если у нас будет это утро.

-При солнечном свете эта тварь уберется?- с надеждой спросил торговец,- ведь она вылезла именно в эту ночь, Ночь Охоты.

-Возможно,- с сомнением покачал головой отец Доминик, - но…

-Тихо!- перебил его Виллем,- слышите?!

Спорщики повернулись с недоуменным выражением на лицах, но все же на мгновение замолчали. И в наступившей тишине раздалось хлопанье крыльев, после чего послышался тяжелый удар, от которого с потолка посыпалась труха. Вслед за этим по крыше заскребли огромные когти, стукнули копыта.

-Он не прорвется сюда?- испуганно спросил торговец.

-Не долж…- трактирщик оборвал сам себя на полуслове, так и замерев с открытым ртом. И Виллем мог его понять - он сам не поверил своим ушам, услышав доносившиеся звуки.

Песня. Просто песня.

Молодой женский голос раздавался сверху - неприятный, отрывистый, словно железный лязг, но в то же время странно завораживающий. Слова на незнакомом языке просачивались сквозь крышу, врываясь в уши оцепеневших людей и скользкими холодными пиявками обвивались вокруг сердца, высасывая смелость и, словно яд, впрыскивая сомнения и робость. Завораживающий ритм немного напоминал богохульные молитвы священников вуду, но в их ритуальных песнопениях не чувствовалось и половины этой скрытой, душепагубной угрозы - может потому, что их издавали все же люди. И все же отдельные слова этой песни постепенно обретали смысл для Виллема. Когда-то на далеком северном острове он уже слышал этот язык.

«Старые люди…живут в домовинах… холодные трупы…Могильного Змея дети…».

-Что это такое?- Виллем почувствовал как кто-то дергает его за рукав и обернувшись увидел Патрика,- что, черт его побери, это за дьявольское отродье?

-Господи, спаси и сохрани,- мелко крестился отец Доминик, на лбу его выступил холодный пот,- спаси и сох…

«Вынули сердце кровавым на блюде…тела обгложет… мертвых под крыльями».

-Он не может сюда пробраться, не может, не может, не может, - как заведенный повторял Курт, непрерывно крестясь. Он дрожал так сильно, что казалось, сейчас вместе с ним трясется все вокруг - стены, столики, пол. Но тут же Виллем понял, что пол действительно трясся - все сильнее и сильнее. Вот со звоном упала и разбилась о пол бутылка вина.

-Что это?!- крикнул на ухо Патрик, однако Виллем уже не успел ответить - раздался жуткий треск и доски пола словно взорвались, так что стоявшие вокруг рядом люли едва успели прикрыть лица от брызнувших во все стороны щепок. Удушливое зловоние разнеслось по комнате и что-то огромное, черное выползло из-под пола.

-Святой Мартин, дева Мария, господи Иисусе! – полные ужаса крики послышались со всех сторон. Раздался выстрел - один, второй, третий - но испускавшее трупной смрад чудовище словно не заметило пуль. Больше всего оно напоминало давно сгнивший труп - только разросшийся до размеров большого медведя. Черно-синяя разлагающаяся плоть, почти голый череп, клацающий зубами, жирные белые черви, извивающиеся меж ребер. Богохульное существо, оскорблявшее своим существованием небеса, не могло существовать, но оно жило, оно двигалось, оно УБИВАЛО!

Огромные лапы ухватили стоявшего ближе всего торговца, и тут же зубы чудовища вгрызлось ему в шею. Истошный крик, полный смертельной боли и ужаса оборвался, когда тварь почти с маху откусила несчастному голову. Прозвучало еще несколько выстрелов, но тварь не обращала внимания на них, раздирая торговца в клочья.

-Сгинь!- выкрикивал священник, выставляя перед собой крест,- сгинь, пропади!

Чудовище не обращало на него внимания, с утробным рычанием пожирая окровавленную плоть. Фриз невольно помотал головой, прогоняя наваждение- кажется ему или с каждым проглоченным куском тварь становится все больше и выше, уже почти упираясь головой в потолок? Виллем оглядывался по сторонам - пули эту тварь не берут, но может, найдется иная управа? От остальных толку не было - Патрик все еще стрелял, священник бормотал молитвы, белый как саван Курт, раскачивался из стороны в сторону - того и гляди хлопнется в полыхавший за его спиной камин.

Камин! Мысль пришла в голову словно озарение: сорвав со стола скатерть, Виллем поджег ее в камине и набросил на чудовище. Одновременно он выхватил из бара с бутылками пузатую бутыль с виски и швырнул в чудовище, пытающееся сбросить горящую ткань. Синее пламя, весело затрещав, взметнулось над головой ожившего мертвеца на мгновение превратив его в огромный костер. Грозный рык сменился на жалобный вой и чудовище метнулось к окну. По дороге оно ухватило за ногу все еще валявшегося без сознания Ганса, и швырнуло его в окно, вышибив ставни и само прыгнуло следом. В этот же момент вновь захлопали крылья и за окном мелькнула уродливая крылатая тень, накрывшая мечущегося по двору мертвеца.

Виллем, не в силах сдержаться метнулся к окну, хотя и понимал, что подвергает свою жизнь огромной опасности. Но сейчас он не мог удержаться от искушения, наконец, увидеть ужас небес.

Он подоспел к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как усеянный стальными зубами клюв сомкнулся на голове все еще рычавшего от боли живого мертвеца. Гибкий хвост, покрытый серо-белой чешуей обвил тело и, удерживая его таким образом драконоподобное существо принялось рвать в клочья восставшего из мертвых. Широко распахнутыми глазами Виллем взирал на Снээлгейста- священник оказался прав, эту тварь невозможно было внятно описать человеческим языком. Это была птица, летучая мышь, дракон, спрут или все это вместе. Очертания его странным образом менялись, каждую секунду демон представлялся иначе, чем раньше.

По двору валялись куски тел - разорванных в клочья лошадей и несчастного крестьянина Фрица, вышедшего на женский плач. Его брат, выброшенный наружу разбушевавшимся мертвецом, как ни странно был еще жив - он пришел в себя и даже нашел в себе силы, пошатываясь, сделать несколько шагов в сторону трактира. Большего ему сделать не удалось - тварь развернула в его сторону безобразную морду и в центре лба страшным, темно-синим огнем полыхнул единственный глаз. Вокруг безобразного черепа вдруг забилось, заизвивалось множество мелких отростков. Эти отростки стремительно разрастались в длину и ширину, превращая чудовище в некое подобие Горгоны. Злополучный немец едва успел сделать пару шагов, как вытянувшиеся белые щупальца мигом оплелись вокруг его тела. Раздался мучительный крик, перешедший в натужный хрип, тело несчастного выгнулось дугой, а щупальца стремительно наливались красным.

Позади послышался какой-то шум и Виллем, обернувшись с удивлением заметил, что священник, багровый от гнева, наседает на смущенно оправдывающегося Курта.

-Я не знал! Я правда не знал, Богом клянусь!- кричал трактирщик.

-Не смей поминать имя Господа,- орал в ответ святой отец,- ты, сатанинское отродье! Пригласил хексмайстера, вот как! Что же ты скотина молчал, что он не только вырезал вам знаки, но и убил человека, чтобы похоронить его в основании дома!? Хотел, чтобы у твоей забегаловки был защитник - ну что, защитил он Генриха?- он кивнул на растерзанное тело торговца,- а Ганса? А Франца? А ты думаешь, он защитит и тебя?!

-Но я правда не знал,- все еще оправдывался трактирщик,- это все дед!

-Богохульник! Чернокнижник! И ты еще надеешься дожить до утра!?

- О чем это они?- спросил ирландец, кивая на спорщиков.

-Есть такое поверье,- рассеяно сказал Виллем,- если при закладке дома убить человека и положить его в фундамент, дом будет стоять на века. А если пригласить еще и знающего человека, то дух убитого станет хранителем. Никто сейчас, конечно не признается, что свершает это, но все знают, что половина замков здешних баронов стоит на…

Виллем замер на полуслове, вновь выглянув в окно, где чудовище все еще пожирало труп крестьянина. И тут же его осенило. Черт возьми, каким он был глупцом! Грохоча сапогами, он кинулся вверх по лестнице.

-Ты куда? - выкрикнул ирландец.

-Посмотреть на твою ведьму!

-Зачем?!

-Верно он говорит,- поддержал Виллема Курт, - и я тоже хочу посмотреть.

-И я,- добавил священник.

Злобно озираясь на трех мужчин, ирландец поднялся вместе с ними на второй этаж. Курт открыл дверь и посветил внутрь свечой.

У окна, лежала, скорчившись в три погибели, пещерная девушка. Голова ее судорожно дергалась, хрупкое горло раздувалось и опадало, а шея изгибалась, пока челюсти клацали, словно хватая что-то зубами. Виллему вспомнились калифорнийские аллигаторы - именно так они проглатывали куски мяса, вырванные из трупов. На бледных щеках ведьмы проступал румянец, тонкие губы на глазах наливались красным цветом.

Виллем покачал головой, подошел к окну, следя за тем, чтобы не прикоснуться к пещерному отродью и сорвал с окна покрывало. В небе светила полная луна и в ее свете было хорошо видно, как во дворе чудовище, расправляет крылья и взмывает в ночное небо. Извивающиеся белые щупальца развевались за безобразной головой, словно множество длинных девичьих кос.

Какие подземелья их плодят,

Рогатых чёрных тварей, чьи тела

Влачат два перепончатых крыла,

А хвост - двуострый шип, в котором яд?

Они меня хватают и летят

В миры, где торжествуют силы зла,

Где разум обволакивает мгла...

Их когти и щекочут, и язвят.

(Говард Филлипс Лавкрафт «Грибки с Юггота)

-Вот он ваш Снэллгейст,- угрюмо сказал фриз, кивая на спящую пещерную жительницу,- Патрик, ты все-таки непроходимый тупица.

-О чем это ты? - произнес ирландец, как бы ненароком положив руку на пистолет.

-Как ты говоришь, ее поймал?

-Ну, она лежала спящей под скалой…- начал ирландец.

-Ты никогда не слышал, что у ведьмы может быть больше одной души?- перебил его Виллем,- в это верят все язычники! Одни говорят, что такая душа есть у ведьмы или колдуна с рождения, другие - что это демон, даруемый им после посвящения. Из собственной крови и останков разных существ колдун создает тело для своей второй души. Снэллгейст и есть такое существо,- Виллем выбросил руку в сторону окна,- эта тварь единое целое с твоей пленницей.

-О Боже!- Курт перекрестился дрожащей рукой, священник забубнил молитву.

Очнувшаяся пленница подобралась в коленях, настороженно переводя хищный взгляд с одного человека на другого. С содроганием фриз понял, что подземная ведьма прекрасно понимает, о чем они говорят.

-Что ты несешь?- воскликнул ирландец,- как такое может быть?

-Ты видел эту тварь? Видел мертвяка, который порвал человека как гнилую тряпку? Зачем задаешь дурацкие вопросы? Твоя жадность и твое невежество погубят всех нас!

-Если это так, почему она не сожрала меня сразу?- не сдавался О’Нил,- в пещере или на выходе из нее.

-Не знаю,- передернул плечами фриз,- хотя…Кто знает, куда эта ведьма посылала свою «вторую душу»- может в такие бездны, что так быстро тварь оттуда не выберется. А когда она принялась искать тебя, ты уже был на поверхности.

-И причем днем, - добавил отец Доминик, - а в колдовскую ночь нечисть выбралась наружу. Фриз был прав - такого глупца…

-Ну, ладно-ладно, признаю,- торопливо закивал ирландец,- дал маху. Но все равно ведь- в дом эта тварь не проникнет, а утром исчезнет. И я смогу продолжить свой путь.

Курт замысловато выругался и Виллем вполне был с ним солидарен- беспечность ирландца выводила его из себя. Да, они оба привыкали смотреть смерти в лицо, но все же - не настолько плохой смерти. Фриз видел, что Патрик напуган не меньше остальных, но алчность и упрямство не позволяли ему примириться с потерей товара.

-Смотрите,- воскликнул священник,- что с ней опять?

Виллем посмотрел на девушку - та только что напряженно озирающая всех четверых снова обмякла в цепях, свесив голову набок. Глаза ее остекленели, из уголка рта стекала тонкая струйка слюны, зато грудь ходила ходуном, как после долгого бега. Изо рта вырывалось сиплое, свистящее дыхание.

Виллем метнулся к окну и приоткрыл ставни – полная Луна струила свой свет прямо ему в лицо и на фоне бледного светила был ясно виден приближающийся крылатый силуэт. Ночную тишину вновь огласил истошный вопль.

-Он что стал больше!? – изумленно выдохнул Курт.

-Да,- сузив глаза, Виллем наблюдал за чудовищем и впрямь увеличившимся почти вдвое.

-Об этом говорилось в легендах,- мрачно кивнул священник,- Снэллгейст прилетал немногим больше журавля, но, пожирая людей, вырастал с дом величиной. И точно так же росла и его колдовская сила. Теперь даже твой хекс-знак может не помочь, Курт.

-Черт!- трактирщик затравленно посмотрел в окно.

-Не поминай!

-Что же делать? - воскликнул ирландец, похоже, смирившийся с потерей «товара».

-Отдай девку Снэллгейсту,- решительно сказал Виллем,- может он уймется.

-Нет!- голос священника прозвучал неожиданно твердо,- ни за что!

-Почему?!!

-Этот дом и без того чрезмерно осквернен колдовством,- сказал отец Доминик и в глазах его засветился фанатичный блеск,- чтобы мы еще погубили душу сделкой с этой тварью.

-Сделкой!!!? Кем бы не была эта ведьма, не она пришла к нам из пещеры, ее притащили сюда силой! Мы и так виноваты перед ней.

-Не кощунствуй! - голос священника словно хлестнул бичом,- я знаю, что все фризы, еретики, но не думал, что они готовы капитулировать перед Врагом. Неважно как эта ведьма оказалась здесь - она дьявольское отродье, уничтожать которых подлинный долг христианина. Сам Бог, наверное, внушил чрезмерную алчность ирландцу, чтобы он смог вручить в наши руки пещерную ведьму. Не для того наши предки огнем и мечом истребляли эту скверну, чтобы мы нынче пресмыкались перед ней.

-И что ты собираешься сделать с ней?

-Судьба ее - костер! Может тогда бог позволит нам дожить до утра!

Виллем переводил взгляд с лежащей на полу девушки на лица собеседников и видел, что они полностью согласны со священником. Даже в ирландце пробудилась папистская закваска, не сгинувшая и после многих лет наемничества. Так же как и Курт, перед лицом темных сил он был готов признать в отце Доминике духовного вождя. И все трое старались религиозным фанатизмом заглушить панический страх.

-Черта с два я вам это позволю!- Виллем шагнул вперед, хватаясь за пистолет, но тут на него кинулись все трое. Он успел выстрелить, но в этот момент что-то тяжелое обрушилось на затылок Виллема. Перед глазами сверкнула яркая вспышка и все поглотила тьма.

-In nomine… Patris…et Spiritus Sancti…

Множество звуков обрушилось на него, вырывая из вязкой тьмы беспамятства. Полузнакомые слова латинской молитвы перемежались металлическим звоном и жалобным плачем. Виллем открыл глаза, с трудом расцепив ресницы от запекшейся крови, и оглянулся. Он лежал в зале внизу, брошенный на один из столов, связанный по рукам и ногам словно гусь к рождеству. Фриз покрутил головой и чуть не охнул от невыносимой боли, пульсирующими волнами расходившейся по голове.

-Judica, Domine…expugna impugnantes…

Курт копошился возле камина, бросая одно полено за другим в разгоравшееся пламя. На полу возле него, словно солдаты, выстроившиеся для решающего сражения, стояли многочисленные бутылки разных форм и размеров - похоже трактирщик изрядно опустошил свой погреб. Рядом стоял отец Доминик - отрешенный от всего мирского, как и подобает духовному пастырю, он читал молитву над сидевшим на полу ирландцем:

….sancte Michael Archangele… adversus principes et potestates… contra spiritualia nequitiae…

Внимая священнику, Патрик О’Нил удерживал за длинные волосы пещерную девушку. Удержать ведьму, даже скованную по рукам и ногам, охотнику за людьми стоило немалых усилий: извиваясь по-змеиному, будто у нее не было костей, она отчаянно билась, гремя кандалами. Из ее алых губ по-прежнему не прозвучало ни звука и от этой молчаливой, отчаянной борьбы веяло особой жутью.

….Ecce Crucem Domini… fugite partes…

В ответ с улицы раздавался безумный хохот и женский плач, вой, свист, яростная брань, казалось, изрыгаемая сотней глоток. Хлопали крылья, огромные когти скребли стену, в окне с вышибленными ставнями то и дело появлялся огромный синий глаз, с ненавистью глядящий на людей. Однако прорваться внутрь чудовище не могло - колдун, начертивший обережные знаки на стенах дома знал свое дело.

Троица у камина, изо всех сил делала вид, что не замечает монстра, хотя у священника, читавшего молитву, дрожал голос, а у разжигавшего камин трактирщика – руки. На Виллема они старались не смотреть – только Курт, заметно прихрамывавший бросил на фриза недобрый взгляд. Наемник заметил, что его правая нога обмотана тряпкой, по которой расплывается темное пятно - все же выстрел наемника достиг цели.

Бессвязные вопли за окном сменились громкими песнопениями, подобными тем, которыми Снэллгейст поднял мертвеца из-под пола. Вновь тряслись стены, в воздухе клубами поднималась пыль, но и сквозь нее Виллем видел, как с трактиром творится что-то неладное. Сначала он подумал, что зрение его обманывает, но нет - он ясно видел как сквозь стену и потолок проступают бледно-серые пятна, быстро наливающиеся смоляной чернотой. Они расширялись, сливаясь друг с другом, покрывая стены маслянистыми кляксами и потеками, издававшими отвратительное зловоние. Наемники глянул на потолок и увидел, как над ним набухают черные капли. Вот одна из них упала на стол рядом с ним, и мельчайшие брызги коснулись его кожи, обжигая ее словно капли горящего масла. С содроганием фриз подумал о том, что будет, если эта дрянь попадет ему в глаза. Тем временем, маслянистая жидкость, нарушая все законы природы, текла по потолку, катилась черными шариками вроде ртутных, сливаясь в одно пятно на стене над наглухо закрытой дверью под самым потолком. Там, под слоем мерзко пахнущей массы тускло просвечивала золотистая семиконечная звезда.

Священнику, трактирщику и охотнику за людьми тоже было страшно, не меньше чем фризу, но в отличие от Виллема они могли хоть что-то делать. Священник дочитал молитву, размашисто перекрестив ирландца и бьющуюся в его руках ведьму, уже мало напоминавшую человеческое существо. В камине ревел огонь и Курт развернулся, держа в руке что-то, что Виллем сначала принял за очередное полено.

Но это было не полено. Это был топор.

По безумно поблескивающим глазам трактирщика фриз понял, что от всего пережитого Курт повредился в рассудке. Ирландец швырнул девушку под ноги трактирщику, так что она покатилась по полу, безуспешно пытаясь встать. В этот же момент, бездумно скаливший желтые зубы, Курт с надрывным всхлипом опустил топор.

Оглушительный верещащий визг раздался снаружи, огромное тело с шумом грохнулось о стену, колотясь об нее так, что дом заходил ходуном. Словно подхлестнутый этим визгом, Курт снова и снова опускал топор, нанося страшные удары. Вскоре его руки, лицо, грудь были все в крови, но он снова и снова рубил по телу, бьющемуся у его ног словно обезглавленная змея. Кровь заляпала рясу священника, брызги попадали ему и на лицо, но отец Доминик, словно не замечая этого, вновь забубнил молитву, размашисто крестя Курта вместе с убиваемой им ведьмой и крестясь сам

…Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregation...in nomine et virtute Domini Nostri …

Трактирщик войдя в раж, отрубал беспомощной жертве кисти рук и ступни, кромсал развороченное тело, вываливая внутренности. Ирландец подхватывал отрубленные куски плоти и швырял в огонь. Когда трактирщик выбился из сил, Патрик выхватил у него топор и сам принялся рубить дергающуюся на полу окровавленную груду. Невероятно, но изрубленное в куски, это существо еще жило, еще дергалось и билось - и так же метался снаружи воющий от боли Снэллгейст. Виллем знал местное поверье: демоны, что владеют телом ведьмы, могут возродиться в мельчавшей частице ее плоти. Просто сжечь тело мало - каждый член нужно отделить от члена, разметать каждую косточку, чтобы не оставить злому духу лазейки. Множество тайных обрядов и странных обычаев сберегла земля Конфедерации и Виллем невольно подумал, что не только в пещерах сохранилось проклятое наследие Мюрквида. Колдовство побежденных северян пустило корни и среди наследников крестоносного Ордена.

Черная слизь, скапливавшаяся вокруг хекс-знака, наконец, проела дерево, разрушив магическую защиту. Послышался треск и в дыру под потолком просунулся клацающий зубами череп, от которого отваливалась пузырящаяся от жара плоть. Тварь рванулась внутрь, но тут вновь поднялся и опустился топор. Весь в крови ирландец выпрямился, держа за волосы голову девушки. Странно, но лицо ее не пострадало, оставаясь столь нечеловечески прекрасным, что и при жизни. Ирландец выругался и с размаху приложил отрубленную голову о пол, рубанул топором и швырнул в камин размозженный череп. Затрещали и вспыхнули светлые пряди - Виллему показалось, что они корчатся в огне словно погибающие змеи. Передернувшись от отвращения, фриз перевел взгляд на дверь - над ней зияла огромная дыра, но мерзкой морды уже не было. Пятна черной слизи на потолке высыхали на глазах, осыпаясь горстками темной пыли. Из-за окна все еще слышалось какое-то бессвязное лопотанье, но его все больше заглушал голос священника.

…draco maledicte et omnis legio diabolica, adjuramus te per Deum vivum, per Deum verum…

Изуродованные куски плоти летели в огонь, куда Курт, выливал содержимое открываемых бутылок. Наваррский ром, дорианская граппа, виски, шнапс - весь набор крепких напитков, что держал трактирщик, шел на разжигание огромного костра, «очищающего» оскверненную демонами плоть. То же самое делал и ирландец, перед каждой вылитой бутылкой, делавший большой глоток из горлышка. Прикладывался к бутылке и Курт, не в силах переносить весь этот ужас на трезвую голову. Только чудом огонь не перекидывался из камина наружу.

А за окном воцарилась полная тишина.

Священник произнес заключительные слова молитвы, перекрестился и, тяжело поднявшись, направился в сторону Виллема. Фриз напрягся, увидев у него в руках нож.

-Не волнуйся сын мой,- священник склонил голову,- я не сделаю тебе ничего плохого. Мерзкое это было дело, но видит бог, иначе было нельзя.

-Развяжи,- хрипло потребовал Виллем и отец Доминик, поколебавшись, начал разрезать веревки, избегая смотреть в глаза фризу. Закончив, священник поспешно отошел в сторону, однако наемник если бы даже и захотел не мог бы ничего ему сделать- стянутые тугими путами руки и ноги не сразу восстановили нормальное кровообращение.

Не глядя на Курта и Патрика, провожавших его настороженным взглядами, Виллем ван Хайн подошел к разбитому окну и выглянул наружу.

Перед трактиром в луже темно-розового гноя рассыпалось на глазах месиво из гниющей плоти и крошащихся костей. Виллем поднял глаза - ночное небо серело, а вдали, за ветвями деревьев уже мерцало слабое сияние рассвета.

Ночь демонов закончилась.

И гаснет свет, и тонет Зал

Во мраке, страхом сокрушенный,

Как саван занавес упал

В раскатах грома похоронных...

И ропот ангелов навек

Восславит вечный искуситель, -

Ведь имя драмы - Человек,

Венец ее - Червь-Победитель.

(Эдгар Аллан По)

Виллем расстался с таверной «Красный волк» не прощаясь, не перекинувшись ни с кем и парой слов. Никого, впрочем, и не тянуло на разговоры - Патрик наутро угрюмо глушил пиво, Курт начал прибирать изрядно загаженный трактир, по-прежнему прихрамывая и зло косясь на фриза. Только священник еще раз попытался объясниться с наемником, но тот жестом показал, что не желает ни о чем говорить.

Днем Виллем купил в Нойехайме неприхотливую гнедую кобылку и взял путь на север: через границы баронств и епископств, мимо могучих замков, одиноко стоящих на вершинах скал, старательно объезжая города и села.

За все это время он лишь раз оглянулся на пройденный путь - когда на исходе первого дня поднялся на вершину огромного холма. Позади него солнечный диск закатывался за горизонт, окрашивая небо кровавым багрянцем.

Виллем усмехнулся, вспомнив разговор с O’Нилом - ирландец так долго странствовал вдали от соплеменников, что немудрено ему было ошибиться при определении даты кельтского Дня Мертвых, опрометчиво сопоставленного с местным преданием. Ошибка, правда, всего в один день - но и он может стать роковым.

-Сдается мне, Патрик, что ты легко отделался,- пробормотал фриз, запуская руку в седельную сумку. Когда он вынул ее обратно, в его пальцах билась на ветру прядь светлых волос, странно блестевших в лучах заходящего солнца. Эти волосы Виллем подобрал и машинально сунул в сумку, когда поднимался утром в комнату, чтобы забрать свои вещи. Видно когда трое мужчин тащили вниз пещерную ведьму, она, отбиваясь, оставила на ступеньках клок своих волос, перепачканных кровью от чьего-то удара.

Фриз разжал пальцы – и прядь волос улетела в кусты, по-змеиному извиваясь в воздухе. Мгновение спустя из густых зарослей послышалось громкое шипение и ветви кустов закачались, словно сквозь них продиралось чье-то сильное тело.

Словно какая-то сила заставила Виллема поднять голову и посмотреть на вершины дальних холмов. Показалось ли ему - или там и вправду промелькнула тень исполинского всадника в рыцарском шлеме, за которым следовала призрачная свора каких-то непонятных существ. Видение исчезло также быстро, как и появилось, но Виллем был почему-то уверен, что ему не померещилось.

Наемник помотал головой и пришпорил коня. Позади оставался колдовской Юг, с его живыми мертвецами, ведьмами и крылатыми чудовищам, сеющими ужас в ночи. Впереди его ждали густые леса и обширные озера, великие битвы и нормальный враг, умиравший от простой честной пули. Впереди была Фризия.

Патрик решил не покидать Нойехайм сразу – после утери товара ему лучше было не показываться на глаза нанимателю. Впрочем, у него еще оставались деньги с полученного задатка и, поскольку ирландец заплатил за комнату за три дня вперед, он и решил пока остаться в «Красном волке», благо Курт пока не принимал посетителей, решив сначала привести трактир в божеский вид. Выпивкой ирландец надеялся заглушить недавний ужас. Упившись к вечеру пивом, он завалился на кровать и быстро захрапел.

Ужасный крик, раздавшийся из комнаты ирландца, заставил Курта выпустить из рук бутылку вина и кинуться вверх по лестнице. Трясущимися руками он открыл дверь запасным ключом и шагнул внутрь.

У окна лежало тело ирландца - изувеченное и переломанное так, словно, что-то его сдавило с огромной силой. Участки неповрежденной плоти перемежались ужасающими синяками и кровоподтеками, красно-синими полосами обвивавшими труп. Месиво из кожи, мяса и переломанных костей, обломки которых торчали из покореженной плоти. Иссиня-черный одеревеневший язык вывалился изо рта, распахнутого в немом крике.

Взгляд Курта зацепился за маленькое белое пятнышко рядом с изуродованным телом. Он нагнулся, подняв с пола странный предмет - крупную, с монету, твердую чешуйку.

Позади раздался шелестящий звук, от которого у трактирщика заледенела в жилах кровь. Медленно, словно ступая на эшафот, Курт повернулся. Глаза его расширились, он распахнул рот, но уже не успел крикнуть.

Изменено 6 Jan 2015 пользователем Деметрий

[Деметрий]

[Деметрий]

Мелкая форма

Произведение 1

БЕРЛИНСКАЯ РОЗА

1.

- Бей! - не своим голосом закричал Джек, и тогда Клаус выстрелил из бронебойной винтовки. Хороший выстрел - пуля угодила точно в передний трак левой гусеницы. В следующее мгновение Джек увидел, как разлетаются в разные стороны осколки вдребезги разбитой траковой пластинки - разлетаются медленно, как в камере стробоскопа. Потом произошло нечто удивительное - двигатель танка взревел на особенно высоких тонах, катки левого борта завращались с удвоенной скоростью и выплюнули гусеницу вперед - как пустая пулеметная лента, она звонко рассыпалась по асфальту, прежде усеянному битым кирпичом. Еще один короткий рык - и двигатель вражеской машины замолчал. Теперь из недр танка послышался другой звук, загадочное гудение, сопровождаемое скрежетом. Башня танка внезапно задергалась и задрожала - более всего в этот момент она напоминала голову человека, переживающего приступ эпилепсии. "Пытаются повернуть башню", - понял Джек. Напрасный труд - Клаус заклинил ее предыдущим выстрелом. Примерно минуту спустя башня замерла. Вместо нее задергался и заплевался огнем курсовой пулемет. Напрасная трата боеприпасов. Теперь он мог бить только в одну точку.

- Клаус, оставайся здесь и прикрывай. Гарри, ты знаешь, что делать, - сказал Джек, покидая свое уютное укрытие за полуразрушенной стеной старой полицейской казармы.

Клаус только молча кивнул. Пригибаясь, и постоянно оглядываясь по сторонам, Джек побежал к танку. Когда он добрался до места, пулемет уже замолчал. То ли кончились патроны, то ли танкистам надоело стрелять. Скорее, первое. Уж очень длинной была очередь. Держа наготове пистолет, Джек прыгнул на моторную решетку, оттуда перебрался на башню. Осторожно постучал рукояткой по крышке правого люка, потом по крышке левого.

- Эй, братья-поляки! Сдавайтесь и переходите к нам! За нашу и вашу свободу!

В ответ прозвучала отборная чешская ругань - Джек давно воевал в Европе, и потому научился различать языки аборигенов. Надо же было так ошибиться! Ругань становилась все более отборной, но Джек вслушивался в слова вражеского танкиста спокойно и хладнокровно. Это была важная информация. Значит, поляков отвели в тыл и заменили на чешских легионеров.

- Братья-богемцы! Вы же не хотите быть рабами у русского диктатора? - поинтересовался Джек, когда обитатель танка утомился и сделал паузу.

Богемский "брат" не оправдал ожиданий и объяснил Джеку все, что он думает о его настоящих родственниках, особенно женского пола.

- Ты сам сделал свой выбор, - пожал плечами Джек и подал знак Гарри - тот давно приготовился и только ждал приказа.

Тонкий ствол "клизмы" - ручного огнемета со специальной насадкой - немедленно уперся в смотровую щель танка. Гарри нажал на спуск. Теперь в танке больше никто не ругался. А может и ругался - все равно ничего нельзя было понять, эти нечленораздельные вопли мало походили на слова из человеческих языков. Джек не впервые слышал подобное, поэтому давно научился в такие моменты отключать слух. Теперь он весь превратился в глаз. Вот сейчас, сейчас... Так и есть, хоть один из них попытался открыть башенный люк. Джек выстрелил в приоткрывшуюся щель, и люк захлопнулся под собственным весом - больше никто не толкал его изнутри. Еще несколько мгновений - и все стихло. Джек кивнул Гарри, и они побежали обратно, в свое укрытие. Они успели добраться до места и прождали еще минимум три минуты, прежде чем сдетонировали боеприпасы. Башня взлетела в воздух, как сорванная печать с кратера вулкана и приземлилась где-то на другой стороне улицы. Потом наступила тишина. Джек напряженно вслушивался в тишину несколько минут подряд, потом устало скомандовал:

- Возвращаемся на базу. Здесь нам больше нечего делать.

2.

В бункере было светло - наконец-то починили генератор. Джек осмотрелся по сторонам и постарался незаметно прокрасться на свое любимое место в дальнем углу. Его мечтам не суждено было сбыться.

- Представляешь, сегодня у меня два бойца подрались, - нарочно повышая голос сказал капитан Томпсон из Английской бригады.

- По какому поводу? - немедленно поинтересовался капитан Ольсен из скандинавского полка.

- Один обозвал другого "ирландским ублюдком"! - страдальчески вздохнул Томпсон.

- Вот мерзавец! - возмутился норвежец. - Так оскорбить человека!

- Вот и я говорю! - кивнул англичанин. - Как он посмел?! Назвать своего товарища ирландцем...

И два капитана дружно захохотали.

Джек только грустно вздохнул. Они не в первый раз это делали. Откровенно говоря, это начинало надоедать.

- Товарищи, прошу внимания! - в бункере появился генерал Хиршберг.

- У меня есть хорошие и плохие новости одновременно.

Не всякий генерал мог себе позволить начать важное совещание с таких слов, но товарищ Хиршберг не был классическим немецким генералом. До войны он работал почтальоном.

- Начну с хороших. Двенадцать часов назад французские и голландские войска соединились при Булонь-сюр-Мер. Все кончено. Английский десант сброшен в море. Европа очищена от британцев.

- Самые сердечные поздравления капитану Томпсону! - не выдержал Джек. Присутствующие отозвались дружным хохотом, и даже сам Томпсон улыбнулся в ответ. Это была грустная улыбка - веселому британцу было обидно, что соотечественники сражаются не на той стороне.

- Прошу тишины, я еще не закончил! - возвысил свой голос генерал Хиршберг. - Теперь, когда опасность со стороны Британии временно миновала, голландские товарищи готовы немедленно поддержать нас. В ближайшие часы они начнут переброску солдат и военной техники на наш участок фронта.

Джек тихо вздохнул. Он не очень-то любил голландцев. В юности он прослужил целых два месяца на голландском торговом корабле. Поспешил дезертировать в первом же приличном порту, а воспоминания остались самые неприятные. Оставалось надеяться, что идущие на помощь голландские коммунисты отличаются от тех водоплавающих ублюдков в лучшую сторону.

- Французы слишком потрепаны, к тому же у них остается Испанский фронт. Но и они окажут любую помощь, какую смогут, - продолжал генерал.

- Теперь плохие новости. Русские заключили перемирие с китайцами. К этому давно шло, но теперь это официальная новость, которую повторяют газеты всего мира. Что ж, мы всегда знали, что на мелкобуржуазных лавочников из Гоминьдана надеяться нельзя. Теперь и русские смогут перебросить дополнительные войска на наш фронт. Больше того, разведка докладывает, что они начали переброску несколько недель назад, даже не дожидаясь соглашения с китайцами. Их новые части могут вступить с нами в бой со дня на день. И теперь это будут не польские вассалы или нищие украинские крестьяне. На китайском фронте сражались отборные армии Колчака. Вот, к примеру, - генерал раскрыл лежавшую перед ним папку и прочитал по складам: - Cher-ny-ye gu-sa-ry. Schwarze Husaren Panzerdivision. Элитная дивизия, укомплектованная аристократами. Эти не будут просить о пощаде, сдаваться в плен и тем более переходить на нашу сторону. Нет. Готовьтесь, товарищи, нас ждут тяжелые времена. Но это не значит, что мы должны предаваться отчаянию. И уж конечно мы не должны расслабляться в надежде, что появятся голландцы и всех нас спасут. Ни в коем случае. Вы получили свои приказы, вы знаете, что делать. Русские или голландцы, но в ближайшие дни наши планы остаются неизменными. Все свободны. - Генерал Хиршберг окинул взглядом зал. - Капитан Спринг, следуйте за мной, мне надо сказать вам пару слов.

Джек пожал плечами и подчинился.

В кабинете товарища Хиршберга скучал голубоглазый блондин в кожаной офицерской куртке. Судя по всему, ровесник Джека.

- Знакомьтесь, товарищи, - предложил генерал. - Это капитан Морис ван Бастен, 1-я дивизия морской пехоты, Голландская Социалистическая Республика. Капитан Джек Спринг, американская интербригада имени Джона Брауна.

"Морская пехота? Всё-таки водоплавающий голландский ублюдок. Или как минимум амфибийный", - подумал Джек, но вслух сказал другое:

- Добро пожаловать на Восточный фронт, товарищ.

- Спасибо, - отвечал гость. Голос у него был хриплый, типичный командирский голос - надорвался, отдавая приказы в грохоте сражения.

- Как вы видите, некоторые голландцы уже здесь, - продолжал генерал Хиршберг. - Товарищ ван Бастен и его коллеги входят в отряд наблюдателей, которые должны изучить наш участок фронта до прибытия основных голландских сил. Капитан ван Бастен будет приписан к вашему отряду. Вопросы субординации были обговорены заранее - вы его командир, он подчиняется вам как любой другой солдат. Другим бойцам о его миссии пока знать необязательно, для всех он - еще один американский доброволец.

- Вы говорите по-английски? - уточнил Джек.

- Мой отец был моряк из Роттердама, а моя мать - школьная учительница из Пенсильвании, - отозвался ван Бастен. Действительно, хороший пенсильванский акцент. - Я часто проводил там каникулы, у дедушки или у кузенов.

"Ну что ж, будем надеяться, что он уродился в мать, - подумал Джек. - А не в своего отца".

Водоплавающего голландского ублюдка.

3.

- Солдаты Славянского Легиона! Поляки, чехи, словаки, украинцы! К вам обращается голос свободного Берлина! Прислушайтесь к нему! Прислушайтесь, пока еще не поздно! Вспомните своих погибших товарищей. За что они погибли? Быть может, они защищали родину от смертельного врага? Защищали свой дом, свою семью, своих любимых? Нет и еще раз нет! Они погибли на чужой земле, на чужой войне, куда отправились по злой воле чужого правителя и чуждого им порядка...

- Красивый голос, - заметил Морис ван Бастен. Свой голос он явно красивым не считал и ничуть не комплексовал по этому поводу. - Будь я на месте легионеров, я бы давно сдался ей в плен. Жаль, ни слова не понимаю. Кто эта милая дама?

- Никто из знакомых мне людей ее в глаза не видел, - отозвался Джек. - Ходят слухи, что она русская аристократка, воспитанница какого-то петербургского института для сливок общества. Вроде бы даже племянница самого Колчака. Или вовсе его незаконнорожденная дочь. Только она была настолько несогласна с политикой дядюшки, что предпочла перебежать к нам и служить освобожденным народам Европы, а не российской диктатуре.

- Охотно ее понимаю, - кивнул голландский товарищ. - Мой дядя был тот еще мерзавец. Настоящий рабовладелец. Четыре сахарные плантации в нашей суринамской колонии. Туда и сбежал после революции. Ничего, когда-нибудь я до него доберусь...

- Тишина! - внезапно оборвал его Джек. - Клаус подает сигнал. Пора! Выдвигаемся.

Джек и его люди мало походили на тех бойцов интернациональных бригад, разгильдяев и анархистов, какими они были всего полтора года назад. Теперь они были солдатами регулярной армии - армии революционного, но правильно устроенного государства. Новое обмундирование, первоклассная экипировка, вооружены по последнему слову техники. Готовые одерживать одну победу за другой.

Они атаковали на рассвете. Целью был берлинский вокзал - вернее то, что от него осталось, после того, как немецкая столица несколько раз переходила из рук в руки. Согласно самым свежим данным разведки, его должен был оборонять неполный батальон славянских легионеров. Единственное, чем разведка не была уверена - поляки это или чехословаки.

"Все-таки поляки", - понял Джек, услышав хорошо знакомые "Пся крев!" и "Матка боска!", последовавшие вслед за первыми выстрелами и разрывами гранат.

- Морис, не отставай! Гарри, следи за флангами!

На этот раз здоровяк Гарри вооружился тяжелым пулеметом, снятым с подбитого русского танка. Точнее, русского танка британского производства, управляемого чешскими легионерами. Не с того, подожженного "клизмой" двое суток назад, с другого. Это был далеко не единственный вражеский танк, уничтоженный в последние дни.

Первую линию окопов и пулеметных гнезд прошли относительно просто и с минимальными потерями. Но простота оказалась обманчивой.

Капитану Спрингу не повезло - или повезло, смотря с какой стороны - он потерял сознание после первого снаряда, упавшего на вокзал.

Это был артиллерийский снаряд очень большого калибра.

Джек очнулся в воронке, судя по положению солнца - много часов себя. Над полем боя царила тишина - так ему показалось в первые секунды. Или нет. Время от времени ее что-то нарушало. Джек прислушался - правом ухом, в левое как-будто кто-то вбил гигантскую заглушку - точно, стреляют. Похоже на пистолет небольшого калибра.

Не сравнить с тем снарядом, что приземлился рядом с ним.

Кто стрелял? Ведь план атаки не предусматривал артиллерийскую поддержку. Неужели в штабе кто-то ошибся...

Нет. Это были не наши орудия. Или все-таки наши?

Пистолетные выстрелы щелкали все ближе и ближе.

Джек осмотрелся. Рядом с ним в воронке лежал еще кто-то. Вернее, что-то. Что-то небольшое и круглое. Капитан Спринг прищурился - это было нетрудно, левый глаз все равно ничего не видел (а на месте ли он вообще?!). Это была голова огнеметчика Гарри.

Джек отвернулся и осторожно ощупал себя. Весь комбинезон в крови, все тело ноет, но вроде бы ничего не сломано. Похоже, осколок прошелся по голове - страшно прикасаться - с левой стороны - левое ухо и левый глаз не функционируют. Временно, навсегда? - не было смысла гадать. Где-то наверху, за границей воронки продолжал трещать небольшой пистолетик. Джек нащупал кобуру на поясе и вытащил свой пистолет - большой и надежный. Потом приподнялся и осторожно выглянул наружу.

Суть открывшейся ему картины была прекрасно понимаема и хороша знакома. В самом деле, не первый день на войне.

По развалинам вокзала бродили солдаты и методично добивали раненых. Всех подряд - и своих, и чужих.

Стоп, сказал себе, Джек. Надо разобраться. А кто для них свои? Кто эти солдаты? Я таких раньше не видел.

Высокие сапоги, черные брюки с лампасами, черные мундиры, черные фуражки... Черные. Черные Гусары Колчака.

Черт побери, они уже здесь. Добивают раненых. И своих, и чужих. Впрочем, кто для них поляки? Такие же чужие. Пушечное мясо московского диктатора.

Добивают раненых. Но добивают штыками. А кто же тогда стрелял?

- Бросай оружие и выбирайся из ямы. А впрочем, не надо. Оставайся внизу. Проще будет тебя закопать, - сказал кто-то, стоявший у него за спиной. Хриплый командирский голос.

Капитан Спринг медленно повернулся.

- Какой сюрприз, - рассмеялся капитан "Морис ван Бастен", размахивая маленьким "браунингом". - Я был уверен, что тебя сразу убили. А где наш общий друг Гарри? Ага, вот и он. Привет, Гарри!

"Уж лучше бы ты оказался голландским водоплавающим ублюдком", - с тоской подумал капитан Джек Спринг, и посмотрел прямо в дуло браунинга за секунду до того, как прозвучал выстрел.

Генерал Хиршберг был прав - на Восточном фронте наступали тяжелые времена.

Мелкая форма

Произведение 2

Скандал в благородном семействе

- Какая ужасная смерть! - воскликнул капитан Мотенегрини, вздрогнул всем телом и поспешно отвернулся.

- Я так не думаю, - хладнокровно заметил инспектор Риверс.

- Но почему?! - возмутился комиссар Латуш. - Вы только посмотрите, что сделали с беднягой!

- Я вижу, - спокойно ответил Риверс. - Но обратите внимание на цвет его языка. На положение его глаз. На цвет кожи вокруг тех мест, куда вошли гвозди. Я думаю - нет, господа, я уверен, наш покойный коллега был уже мертв, когда его тело насаживали на кол или когда в его голову забивали гвозди. Скорее всего, он был отравлен. Наш убийца не так уж и жесток...

- Не так уж и жесток?! - еще больше возмутился Латуш. - Как вы можете так говорить? Если это не жестокость, то что такое, по-вашему, жестокость?

- Если это жестокость, то она сродни жестокости патологоанатома или студента медицинского колледжа, препарирующего труп, - невозмутимо заявил инспектор Риверс. - Когда так поступают с живым человеком - да, это жестокость. Но с трупом? Помилуйте, коллега. Мертвое тело - это всего лишь пустая оболочка из мяса и костей, навсегда покинутое душой - той загадочной субстанцией, что делает нас людьми и отделяет от прочего мира живых существ и неживых предметов. Мертвое же тело... Расскажите об этом хозяину вашей любимой мясной лавки на Рю де 600. Пусть он посмеется.

- Вы злой и бессердечный человек, синьор Риверс! - вскричал Монтенегрини и принялся усиленно креститься.

- Злой? Возможно, - англичанин пожал плечами. - Бессердечный? Отнюдь. Кстати, напрасно вы это делаете.

- Что вы имеете в виду? - нахмурился итальянец.

- Покойный был магометанином, - напомнил Риверс. - К тому же очень ярым, позволю вам напомнить. Вряд ли бы ему понравилось, узнай он, что вы креститесь над его трупом. Над его бездыханным телом, если вам угодно.

Пальцы капитана Монтенегини, готовые нарисовать еще один крест в воздухе, замерли на полпути.

- Я думаю, мы видели достаточно, джентльмены, - добавил Риверс. - О, а вот и наш доктор. Думаю, он сможет уточнить время смерти, а также ее причину.

- Если вы только не будете мне мешать, - проворчал доктор Кислевский. - Интересно, интересно. Да. Я должен был увидеть это собственными глазами. Когда ваш констебль рассказал мне о том, что здесь произошло, я был уверен, что меня разыгрывают. Надо же! Осиновый кол в заднем проходе! Гвозди в голове! Потрясающе! Глазам своим не верю! Я просто обязан написать об этом статью! Уникальный случай!

- Но не раньше, чем мы закончим расследование, - поспешил уточнить комиссар Латуш. - Мы ведь не хотим спугнуть убийцу, верно?

- Разумеется, комиссар, разумеется. Поразительно, просто поразительно! - продолжал восклицать доктор. - Обратите внимание, господа, кол прошел через все тело и уперся в черепную коробку изнутри! А этот гвоздь, забитый в макушку, пробил череп и вошел прямо в острие кола! Потрясающе! Не думаю, что убийца это спланировал - полагаю, это у него случайно получилось. Но эта маленькая деталь придает всей картине идеальную завершенность! Нет, это не случайно. Он спланировал это заранее. Мы имеем дело с настоящим художником!

- Вы и инспектор Риверс - два самых циничных человека с холодной ящеричной кровью, каких я только встречал в жизни! - закатил глаза итальянец Монтенегрини. - Как вы можете восхищаться этим чудовищем, которое так поступило с нашим коллегой?!

- Кто вам это сказал? - удивился пан Кислевский. - То есть это самый вероятный ответ, но является ли он самым правильным?

- О чем вы, доктор? - не понял капитан.

- Я хочу сказать, что тот, кто отравил вашего дорогого коллегу - упокой Господь его душу, пусть он и был мусульманским язычником - и тот, кто посадил его на кол и забивал в него гвозди, могут оказаться двумя разными людьми! Их могло быть даже трое или четверо!

- Час от часу не легче, - побледнел комиссар Латуш. - Целая банда убийц. Что вы об этом скажете, месье Риверс?

- Древние римляне в таких случаях говорили "Cui prodest?" - "Кому выгодно?" - задумчиво произнес англичанин.

- Мои предки знали, о чем говорят! - гордо выпятил грудь капитан-итальянец.

- Как и предки здешних жителей, - хохотнул доктор Кислевский.

Итальянец ничего не ответил, только недовольно поморщился. Он имел на этот счет совсем другое мнение, но счел ниже своего достоинства вступать в бессмысленный спор.

- Вот что я вам скажу, - добавил пан Кислевский, продолжая копаться в останках несчастной жертвы. - "Кому выгодно?" Ищите убийцу по ту сторону границы. Они выигрывают от этого происшествия больше, чем кто-либо другой.

- Опять вы за свое, доктор... - недовольно нахмурился комиссар Латуш. - Самое время вспомнить другой римский афоризм - "Carthago delenda est", "Карфаген должен быть разрушен". Только в вашем исполнении он звучит несколько иначе.

- Да! - воскликнул пан Кислевский и его лицо при этом покраснело. - Да, я никогда не скрывал своей ненависти и своего желания отомстить! Но поверьте, господа, моя ненависть не затмевает мой разум! Наоборот! Благодаря ей мой мозг превращается в идеально отточенное оружие! Все мои чувства обостряются! И я вижу, я ясно вижу ответ!

- Какой еще ответ? - не понял Монтенегрини.

- Ответ на вопрос "Кому выгодно?" - доктор торжествующе поднял верх указательный палец. - Кому выгодна смерть чиновника, доставлявшего столь великое множество проблем наши восточным соседям? Кому выгодно посеять смущение и раздор в стане союзников? Кто до недавнего времени практиковал столь позорный вид казни? Кто, я вас спрашиваю?!

- Кто? - одновременно спросили трое полицейских.

- Казаки! - почти завопил пан Кислевский. - Казаки, эти жестокие и кровожадные убийцы, слуги русского царя, палачи польского народа...

- "Карфаген должен быть разрушен", - пробормотал себе под нос комиссар Латуш. - Кто бы сомневался! Что вы на это скажете, инспектор?

Риверс не ответил, погруженный в свои мысли. Разумеется, добрый доктор лукавил, когда говорил, что ненависть к русским не затмевает ему взор. Но если задуматься, в его словах было зерно истины...

Россия тяжело переживала свое поражение в Крымской войне. По сей день. А тот факт, что четыре союзные державы установили свой протекторат над дунайскими княжествами Валахией и Молдавией, русские считали самым смертельным оскорблением, какое было нанесено их стране в девятнадцатом веке от Рождества Христова - веке, до конца которого оставалось не так уж и много. Каких-то шесть месяцев.

Война закончилась давно. Сардинского протектора сменил итальянский. Проконсула Французской Империи сменил вице-губернатор от Французской Республики. Валахия и Молдавия объединились в Романию. Но по-прежнему над ее городами развевались четыре флага. Романская Тетрархия - так она теперь называлась. И четыре офицера, по одному от каждой державы-победительницы, осуществляли руководство над полицией протектората.

Несколько часов назад один из них, генерал Сулейман-паша, представитель Османской Империи, был зверски убит. Его посадили на кол. Его шапочку-феску прибили прямо к голове длинными медными гвоздями. И все это - прямо в его квартире в центре Бухареста!

И теперь его коллегам - капитану итальянских карабинеров Монтенегрини, британскому инспектору Риверсу и французскому комиссару Латушу предстояло отстоять профессиональную честь полиции Тетрархии и найти убийцу!

Один из первых визитов трое сыщиков нанесли к русскому консулу. И пусть пан Кислевский был неудержим в своей ненависти к проклятому царизму, полицейские считали своим долгом проверить любые версии, даже самые невозможные и безумные.

- Но это просто смехотворно! - рассмеялся граф Воронцов. - Вы хоть понимаете всю нелепость своих обвинений?

Они сидели прямо во дворе консульства, в изящной дорической беседке, окруженные лозами виноградного сада, которым так гордился представитель царя Александра. Урожай в этом году обещал быть великолепным.

- В этом нет ничего смешного! - возмутился Монтенегрини. - Убит человек! Зверски и хладнокровно!

- Откуда вы знаете? - насмешливо поинтересовался граф. - Вы присутствовали при этом?

- Мы никого не обвиняем, - счел своим долгом заметить инспектор Риверс. - Мы просто предполагаем, что за убийством мог стоять кто-то из российских подданных. Нет, я вовсю не имею в виду достойных слуг Его Величества императора Александра. Это мог быть какой-то бандит или контрабандист...

- Предположим, - кивнул русский консул. - Но я-то здесь причем? Это дело полиции - ловить бандитов и контрабандитов... Хи-хи! "Контрабандитов"! Ваше дело, господа.

- Не вижу здесь ничего смешного, - вслед за своим коллегой повторил Риверс. - Это действительно наше дело. Но дело заключается еще и в том, что вы можете нам помочь...

- Вы ведь не хотите, чтобы мы начали проводить повальные обыски и аресты среди русских подданных, в данный момент пребывающих в Тетрархии? - поспешил добавить комиссар Латуш. - Среди русских купцов, туристов, студентов?

- Вы не посмеете! - возмутился граф Воронцов. - Вы не можете так поступить! Вы ведь цивилизованные люди.

- Да, мы цивилизованные люди, - кивнул Риверс, - именно поэтому мы пришли к вам с просьбой о помощи. Не время лицемерить, граф. Мы знаем, что у вас в городе имеется довольно обширная агентура с большими возможностями и связями. Если кто-то из ваших агентов что-то слышал или видел...

- Достаточно, достаточно, - торопливо перебил его Воронцов. - Я прекрасно понял вас, инспектор. Хорошо, я сделаю все, что в моих силах. Но пусть этот разговор останется между нами. Вы меня понимаете?

- Разумеется, ваше сиятельство, - Риверс ухитрился произнести эти слова по-русски.

- Вот и прекрасно. Как только у меня что-то будет, я пришлю к вам своего человека. А теперь прошу простить, меня ждут неотложные дела!

Снова оказавшись на улице, детективы некоторое время размышляли, куда бы направить свои стопы, пока инспектор Риверс не предложил им разойтись в разные стороны и навестить своих агентов и информаторов.

- Встретимся в префектуре в шесть часов, поделимся находками - если таковые будут, и обсудим план дальнейших действий, - добавил англичанин.

Никто не возражал, и сыщики принялись ловить извозчиков. Добросовестный Латуш обязательно отправится в ближайший туземный квартал, где у него полно друзей и просто хороших знакомых. Монтенигрини, скорей всего, первым делом навестит одну хорошенькую модистку в центре города. Бедняга итальянец слишком сильно переживал в последние часы, ему просто необходимо расслабиться и выпустить пар.

Инспектору Риверсу извозчик не достался. Вместо этого к нему подрулил самый настоящий китаец-рикша.

- Куда изволите?

- В университет, - велел Риверс, забираясь на пассажирское сиденье и усмехаясь в усы. "Надо же, рикша! В Восточной Европе! Вот они, плоды просвещенного британского правления! Если бы еще французы с итальянцами и турками под ногами не путались, мы бы превратили Романию в очередную жемчужину имперской короны! Индию Восточной Европы! Ведь если присмотреться, между ними так много общего! Богатая страна, жадные аристократы, ленивый народ. А цыгане? Самые настоящие индийцы и есть".

В университете инспектор сразу же направился в библиотеку. Схватил с полки толстый том "История Романии" за авторством ученых мужей из Кембриджа и принялся его листать. Вот! Нашел! Он знал, что ответ где-то здесь!

"Влад III Басараб, также известный как Влад Цепеш и Влад Дракула — князь (господарь) Валахии в 1448, 1456—1462 и 1476. Ветеран войн против Турции. Прототип заглавного персонажа в романе Брэма Стокера "Дракула". Был известен своей беспредельной жестокостью... любимый способ казни - посажение на кол... известен случай, когда он приказал прибить шапки к головам турецких послов..."

Инспектор Риверс несколько раз перечитал последнюю фразу и захлопнул книгу. Посмотрел в окно. За окном стоял солнечный июльский день. Бухарест, утопающий в солнечном свете и виноградных лозах, был прекрасен. И не верилось, что где-то по его улицам бродит жестокий убийца, возомнивший себя новым Владом Цепешом. Новым Дракулой!

- И вот что я думаю, господа, - объявил инспектор Риверс, когда его коллеги собрались в префектуре в шесть часов вечера. - Убийца - романский патриот. Или мятежник, если хотите. Ни для кого из нас не секрет, не все туземцы довольны нашим просвещенным правлением. И турками недовольны в первую очередь. Поэтому наш преступник избрал такой странный способ убийства. Он словно продолжает дело своего национального героя.

- Яд! Яд! - неожиданно воскликнул капитан карабинеров. - Яд не укладывается в эту картину. Дракула наслаждался криками своих жертв, а наш убийца словно хотел избавить Сулейман-пашу от лишних мучений! Как это объяснить?

- Я думаю, здесь все очень просто, - ответил Риверс. - Влад Цепеш был господином этой страны. Он мог поставить на главной площади своей столицы хоть сотню эшафотов или осиновых колов, если вам угодно, и сутками следить за пытками. Ему некуда было торопиться. Но наш убийца не может себе позволить такую роскошь. Он должен действовать тайно и незаметно. Поэтому он отравил генерала, а потом в тишине и спокойствии насадил его на кол и прибил феску гвоздями.

- Прошу прощения, господа, - в комнату заглянул один из романских констеблей. - Пришел человек от русского консула. Он говорит, что дело срочное и неотложное.

- Зовите его, немедленно! - кивнул Риверс. - Будем надеяться, что граф Воронцов сдержал свое слово и его люди напали на след.

Менее чем через минуту в комнату буквально ворвался растрепанный и небрежно одетый молодой человек. Риверс сразу узнал его - это был секретарь русского консула. Но он всегда был таким аккуратным. Что случилось? Почему он так бледен?

- Там... там... - начал было русский. - Там... Его сссссисссс... - он стал заикаться.

- Дайте ему воды! - воскликнул Риверс. - Быстрее!

Русский едва не разбил зубы о край граненого стакана, но все-таки справился с собой и мигом проглотил предложенную воду.

- Там... Его сиятельство граф... Его убили! - наконец-то выпалил секретарь.

Его не просто убили, как поняли сыщики полчаса спустя - как только добрались до русского консульства.

Графа Воронцова отравили, посадили на кол и забили в голову полдюжины длинных медных гвоздей.

- Моя версия не подтверждается, - признался инспектор Риверс, рассматривая место преступления. - Мой гипотетический патриот должен был ненавидеть турок. Но при чем здесь русский консул? Напротив, тайные романские общества всегда получали помощь из Петербурга и видят в русских своих православных братьев и будущих освободителей. Так почему?

- Между прочим, месье Кислевский, ваша версия тоже не подтверждается! - заметил комиссар Латуш.

- Это еще почему? - возмутился пан доктор, бежавший из Варшавы в последний день очередного неудачного восстания. - По-моему, все достаточно очевидно! Граф Воронцов приказал убить Сулеймана-пашу. А потом его начальство приказало убить самого графа. Русские убийцы не любят лишних свидетелей! Готов держать пари, его убил собственный секретарь. Слишком хорошо притворяется и изображает скорбь.

- Будет большой скандал, - заметил Монтенегрини. - Убийство турецкого генерала - внутреннее дело Тетрархии. Но убийство русского консула...

- Вот именно! - почти закричал Кислевский. - Вот увидите - русские потребуют, чтобы их ищейки приняли официальное участие в расследовании! Потом они потребую впустить в Бухарест свои войска, якобы для охраны консульства! Потом они скажут, что этих войск недостаточно, и пришлю еще! Сегодня - Романия, завтра - Европа, послезавтра - весь мир! Таков их план! Вы что, не читали "Завещание Петра Великого"?!

- Я думаю. нам стоит встретиться завтра утром, - с тяжелым вздохом подвел итоги дня инспектор Риверс. - Это был тяжелый и длинный день.

И они встретились завтра утром. Но только Риверс и Латуш. Монтенегрини на службу не явился.

Тело капитана карабинеров нашли в собственной квартире. Яд, кол и гвозди - ни один пункт смертельного списка не был пропущен.

Послали за доктором Кислевским, чтобы произвести вскрытие по всем правилам. Посланный констебль вернулся раньше времени и совершенно один. На него было жалко смотреть. Добрый полицейский дружил с доктором и часто играл с ним в шахматы. Поэтому ему было неприятно найти старого друга с осиновым колом в заднем проходе и гвоздями в голове.

В городе вспыхнула паника и беспорядки. На улицах появились военные патрули - нет, не русские, пока только от союзных держав. В полдень четыре губернатора-тетрарха собрались на общее совещание в королевском дворце и потребовали уцелевших полицейских для доклада.

- Я знаю, кто будет следующий жертвой, - хладнокровно сообщил инспектор Риверс, спокойно дослушав до конца гневную речь одного из тетрархов о "полицейских бездельниках, неспособных поймать собственный хвост".

- И кто же?!

- Либо я, либо комиссар Латуш.

- Вы уверены?

- Да. Это негодяй убивает полицейских. Я еще не знаю причину, но надеюсь очень скоро узнать. Доктор Кислевский работал с нами, он вполне попадает пож эту категорию.

- А как же русский консул?

- Граф Воронцов несомненно напал на след. Поэтому он должен был замолчать. Только и всего.

- И что же вы планируете делать дальше? Как вы намереваетесь поймать преступника?

- Сегодня ночью мы с комиссаром Латушем запремся в главном здании префектуры, - сказал инспектор Риверс. - Только мы вдвоем и два револьвера. Снаружи поставим самую малую и незначительную охрану из туземцев - так, чтобы посторонний человек мог легко пройти. И он пройдет. Он непременно придет за нами, джентльмены, я не сомневаюсь в этом. И когда он придет - мы будем готовы.

- Отличный ужин, друг мой, не правда ли? Учитывая обстоятельства, я чувствую себя приговоренным к смерти, которому полагается столь же роскошная трапеза! - рассмеялся комиссар Латуш.

- Будь жив бедняга Монтенегрини, он бы обязательно сказал: "Юмор висельника! Как вы можете шутить в такой момент?!" - заметил инспектор Риверс.

- Это вы верно подметили, - погрустнел Латуш. - Предлагаю выпить за упокой его души. Против этого он бы точно не возражал!

- Согласен, - кивнул Риверс. - Но совсем немного. Мы должны быть начеку.

- Да, конечно, - закивал в ответ Латуш. - Совсем каплю. Этого должно хватить. - Они подняли бокалы и одновременно опрокинули их в себя. - Отличное вино. Когда все будет кончено, мы разопьем с вами полную бутылку, дружище, - улыбнулся комиссар, но улыбка тут же сползла с его лица. - Что... что это со мной? - Француз смертельно побледнел и схватился за горло. - Я... я плохо себя чувствую. Мне плохо. Позовите кого-нибудь на помощь! Что это?!

- Вы не узнаете свой собственный яд? - хладнокровно поинтересовался англичанин. - Неудивительно. Полагаю, вы никогда его не пробовали сами. Только скармливали своим жертвам.

- Как... почему... - прохрипел комиссар Латуш. Его лицо стремительно зеленело.

Риверс тем временем покинул свое место за столом, отошел к стене и встал там, скрестив руки на груди - как карающий судия.

- Называйте это как хотите - наитие, догадка, интуиция, воля провидения, - продолжал англичанин. - Но я почему-то решил поменять наши бокалы. Я думал, что если мои догадки неверны, от этого вреда не будет. Для меня, по крайней мере. И оказался прав!

Комиссар Латуш ничего не ответил. Вместо этого он перегнулся через стол и вставил в рот два пальца. Его долго и неудержимо рвало. Инспектор Риверс все это время оставался у стены и хладнокровно наблюдал за ним.

- Мне... мне гораздо легче... - прошептал Латуш несколько минут спустя и откинулся на спинку стула. - Я надеюсь, большая часть яда вышла. Полагаю, моя жизнь вне опасности.

- Вот тут вы ошибаетесь, - заметил Риверс. - Не знаю только, что это будет. Виселица или гильотина?

- Простите меня, - неожиданно зарыдал француз, - прошу, высоушайте меня и простите! Хотя я понимаю, что нет мне прощения! Это было сильнее меня, я не мог остановиться!

- Рассказывайте, - потребовал инспектор.

- ...мы познакомились с Сулейман-пашой в Стамбуле почти много лет назад, - начал Латуш. - О, этот турецкий негодяй! Грязное, порочное животное! Вы не представляете, что мне довелось пережить! И тогда я поклялся отомстить. Страшно отомстить! И как видите, я отомстил. Но недаром говорят - каждый мститель должен приготовить две могилы. Как видите, в моем случае их было гораздо больше!

- С турецким генералом все ясно, - кивнул Риверс. - Как насчет остальных?

- Граф Воронцов в те же годы служил в Стамбуле, в русском посольстве. Он видел нас вместе. Граф мог вспомнить про наше старое знакомство с Сулейманом и что-то заподозрить. Я не мог этого допустить, - прошептал француз.

- Доктор Кислевский?

- Он нашел пуговицу во рту графа Воронцова, когда вскрывал тело. Это была моя пуговица. Доктор не узнал ее и спокойно отдал мне. Вы с капитаном были в соседней комнате. Кислевский мог спросить, что мы сделали с такой важной уликой и помогла ли нам пуговица напасть на след преступника. Поэтому я вызвался проводить его до дома...

- Монтенегрини?

- Вы уехали первым и не видели, как я уходил с доктором. А итальянец - видел. Что делало его нежелательным свидетелем.

- Где вы раздобыли яд?

- Я сам его приготовил. Научился у одного китайца, когда служил на Востоке.

- Колья?

- Выломал доски из собственного забора, на заднем дворе, и немного поработал тесаком. Вот и все. Я знаю, я совершил ужасные вещи. Я заслужил казнь! - снова заплакал Латуш. - Но вы, хотя бы вы! Друг мой, простите меня!

Инспектор Риверс ответил не сразу. Он стоял у стены и вспоминал все хорошее, что знал о Латуше. Комиссар не был женат, поэтому добрую часть жалования каждый месяц пересылал своей овдовевшей сестре. Он носил в бумажнике фотографии своих племянников и очень гордился их успехами. Инспектор Риверс знал его почти пять лет, и считал своим другом. Комиссар не раз спасал ему жизнь, когда им приходилось вступать в схватки с ворами, убийцами или контрабандистами в туземном квартале или ночном лесу на русской границе. Капитан карабинеров был неправ. Риверс был кем угодно, но не был бессердечным человеком. Доброе сердце англичанина не выдержало. Он присел рядом со старым другом и принялся его утешать.

- Не бойтесь, Латуш. Я помогу вам. Я пройду с вами через все. Я буду стоять рядом с вами на суде. Я найду для вас лучшего адвока...

Грянул выстрел.

Инспектор отшатнулся назад и рухнул на пол. С выражением крайнего недоумения на лице он принялся следить за кровавым пятном, расплывающимся на его груди.

- Вот и все, - спокойно сказал Латуш, сдувая дымок с дула своего револьвера. - Надеюсь, наши туземные стрелки уже услышали выстрел и спешат на помощь. Но вам уже никто не поможет. Я скажу, что вы пытались отравить меня. И спасло меня только чудо. Я как будто из последних сил потянулся за револьвером и успел выстрелить. Доктор - другой доктор, не пан Кислевский - промоет мне желудок, обнаружит остатки яда и подтвердит мою историю. Дело закрыто, дамы и господа! Убийца понес суровое и заслуженное наказание. Но что заставило доброго инспектора Риверса совершить все эти ужасные злодеяния? Боюсь, что этого мы не узнаем уже никогда!

Он все еще продолжал говорить. но Риверс его больше не слышал. И не видел. Он видел только свет в конце туннеля, и слышал пение ангелов. А потом свет погас, и его поглотила тьма, из которой не было возврата.

...Время от времени зло принимает самые странные и неожиданные формы. И не каждому дано его распознать, и не всякий находит в себе силы остановить его. Но если не мы - то кто, кроме нас?!

Мелкая форма

Произведение 3

Один закованный в латы полк протектора

Много неправомерного было совершено во время республики. Британия приобрела первенство в Европе; в результате Тридцатилетней войны была покорена Германия; с помощью Фронды ослаблена Франция, с помощью герцога Браганцкого умалена Испания. Кромвель подчинил себе Мазарини; во всех договорах протектор Англии ставил свою подпись выше подписи французского короля; на Соединенные провинции была наложена контрибуция в восемь миллионов; Алжир и Тунис подверглись притеснениям; покорили Ямайку; усмирили Лиссабон; в Барселоне подогрели соперничество Испании и Франции, а в Неаполе восстание Мазаньелло; присоединили к Англии Португалию; от Гибралтара до Кандии очистили море от берберийцев; утвердили морское владычество двумя способами: силой оружия и торговлей; 10 августа 1653 года английский флот разбил Мартина Гапперца Тромпа, человека, выигравшего тридцать три сражения, старого адмирала, именовавшего себя "дедушкой матросов", победителя испанского флота. Англия отняла Атлантический океан у испанцев, Великий — у голландцев. Средиземное море — у венецианцев и по навигационному акту установила свое господство на побережьях всех морей; захватив океан, она держала в руках весь мир; голландский флаг смиренно приветствовал в море флаг английский; Франция в лице своего посла Манцини преклонила колени перед Оливером Кромвелем, а Кромвель, как мячами, играл Кале и Дюнкерком; он заставил трепетать весь континент, он диктовал мир, объявлял войну; повсюду развевался английский флаг; один только закованный в латы полк протектора внушал Европе больший ужас, чем целая армия; Кромвель говорил: "Я хочу, чтобы английскую республику уважали так, как уважали республику римскую"; не оставалось ничего святого; слово было свободно, печать была свободна; на улице говорили все, что хотели, все печатали без всякого контроля и цензуры; престолы зашатались; весь монархический порядок Европы, частью которого были Стюарты, пришел в расстройство.

Виктор Гюго. "Человек, который смеется"

***

- Довольно! - воскликнул молодой человек и с грохотом опустил свою кружку на стол. - Достаточно мы терпели! Мы не рабы ему! Если даже англичане могли, нам сам бог велел попробовать!

- Тише! - его собеседник испуганно оглянулся. - Пусть мы далеко от дома, но даже здесь у наших недоброжелателей могут быть глаза и уши!

- Пришло время их выколоть и вырвать! - заметил первый. - И я даже знаю человека, который нам в этом поможет.

- Неужели ты имеешь в виду... - начал было второй.

- Именно его, брат мой. Именно его. И нам стоит поторопиться, если мы не хотим опоздать на встречу!

***

- Итак, господа, вы закончили свое обучение и возвращаетесь на родину, - сказал Оливер Кромвель, этот страшный человек, сын пивовара, ставший господином Англии, Шотландии и Ирландии и превзошедший по могуществу своему многих природных князей и королей. - Что же, передавайте самые сердечные приветствия моему доброму другу царю Ладисласу...

- Не друг он вам, - неожиданно резко ответил князь Шуйский.

- Вот как? - Кромвель приподнял левую бровь.

- Простите моего горячего друга, - торопливо вмешался князь Воротынский, - он всего лишь хотел сказать...

- Я сказал то, что сказал, - перебил его Шуйский. - Не друг он вам. Владислав - гнусный тиран и узурпатор, поправший наши старинные вольности и свободы, чужеземный завоеватель и папист-кровопийца. Не друг он вам - он друг папы, императора, испанского и французского короля, и вместе с ними злоумышляет против вашей республики!

- Вот как? - повторил Кромвель.

- Именно так, господин мой, - кивнул Шуйский. - И я могу предоставить вам доказательства. Русские торговые корабли, приходящие в английские порты, доставляют не только товары, но и лазутчиков и соглядатаев европейских королей, с которыми Владислав заключил тайный союз! Им нетерпима сама мысль о том, что есть на белом свете страна, где народ восстал против тирании и несправедливости, и сам стал хозяином своей судьбы!

- Странно слышать такие слова от вас, - заметил властелин Англии. - Вы ведь природный принц, аристократ, наследник древней и благородной фамилии. Казалось бы, что именно вы, как никто иной, должны быть на стороне старого порядка!

- Да, я природный принц, - согласился Шуйский. - Среди моих предков были великие князья, цари и даже византийские императоры. Что с того? Разве аристократ не может чувствовать боль народа? Разве не долг истинного аристократа быть защитником народа? Разве не призвание настоящего рыцаря защищать с оружием в руках мирного землепашца, добывающего хлеб свой насущный - не только для своей скмьи, но и для этого самого рыцаря? Вот тот порядок, на стороне которого я должен быть! Вот в чем заключается мой долг! Долг, о котором давно позабыли цари и князья Европы, угнетающие своих подданных! И первый из них - Владислав, самый свирепый и гнуснопрославленный!

- Положим. Но вы не просто так затеяли этот разговор в моем присутствии, - заметил Кромвель. - Что же вы хотите от меня?

- Ваше высочество! - заговорил князь Воротынский. - Как я уже сказал ранее, мой друг слишком горяч. Он прав, и я всем сердцем на его стороне, но он не видит главного. Да, пришло время сказать об этом открыто. Лучшие люди нашей страны составили заговор, чтобы восстать и свергнуть Владислава. Но наши силы слишком слабы, наши ряды малочисленны и разрозненны. Если мы восстанем сейчас, мы погубим не только себя, но и вскую надежду на освобождение России от тирана. Если только...

- Если только вы не поможете нам, - присоединился к нему Шуйский.

- Чем же я могу помочь вам? - развел руками англичанин.

- Вот наш план... - начал Шуйский, склонился над столом, понизил голос и принялся рассказывать...

***

Опасен путь от Англии до Архангельска, долог путь от Архангельска до Москвы. Но долго ли, коротко ли, а в один прекрасный день князья Шуйский и Воротынский предстали перед светлыми очами государя и великого князя всея Руси Владислава Сигизмундовича, нечестивца латынского, чтоб ему провалиться на этом свете и на том.

- Что велел передать друг мой генерал Кромвель? - спросил царь. Много лет проживший в России. он все еще говорил по-русски с тяжелым акцентом.

- Самые наилучшие пожелания, ваше величество, и дорогие подарки, - ответствовал князь Шуйский. - И самый дорогой из них ожидает вас во дворе. Не изволите выглянуть в окно?

- Прелестно, прелестно, - задумчиво пробормотал Владислав, рассматривая подарок. - Не ожидал! Право, не ожидал! Полагаю, генерал с нетерпением ждет ответной услуги?

- Не могу знать, государь, - развел руками Шуйский. - Вот личное письмо от господина Кромвеля, скрепленное его печатями. Уверен, там все изложено.

- Потом, - небрежно отмахнулся государь. - Пойдемте, господа, взглянем на подарок поближе. И позовите царевича! Не сомневаюсь, ему будет любопытно на него взглянуть.

Но царевича Василия даже звать не пришлось - кто-то доложил ему о молодых князьях, вернувшихся из-за моря, и наследник, мальчик двенадцати лет, первым примчался на двор, опередив своего царя и батюшку.

- Ой, кто это?! - восклицал он. - Какие чудесные солдатики!

- Это, ваше высочество, лучшие воины Англии! - принялся объяснять Воротынский. - На своей родине они зовутся "железнобокие". Они славятся отменной храбростью и одержали уже немало славных побед. Это подарок от от генерала Кромвелля, властелина Англии. Теперь они будут преданно служить вам, как прежде служили своему господину.

- Недурно, недурно, - сказал подошедший царь. - И сколько же их тут?

- Ровно сотня, государь, - ответил Шуйский.

Царевич тем временем схватил палку и постучал по нагруднику ближайшего солдата. Нагрудник отозвался протяжным звоном.

- Чисто колокольчик! - радостно засмеялся царевич.

- Позаботьтесь о них, - Владислав повернулся к одному из ближних бояр. - Разместить, накормить, приставить к службе.

- Будет исполнено, государь.

Уже уходя со двора, князь Шуйский случайно услышал перешепот двух стрельцов.

- Ишь ты! Немцы заморские, чудо невиданное. Железа напялили, а все туда же. Видали мы таких. И зачем они нам?

- Говорят, царевича будут охранять.

- Почему не мы?

- Не доверяет нам царь-батюшка.

- Оно и видно...

И злорадная улыбка тронула губы молодого князя.

***

- Вставайте! Вставайте! Пожар! Всюду огонь! Царевича спасайте! - полуодетый стольник перебегал из одной палаты Кремля в другу, да только недолго пришлось ему бегать - напоролся на добрую английскую сталь и замолчал.

- Еще один, - пробормотал "железнобокий", вытирая свой кинжал. - Сколько там еще?

- Ты куда-то торопишься? - поинтересовался его товарищ. - Принц Вортинс велел нам стоять здесь и никого не пропускать. Вот и стой. Принц знает, что делать. Он отличный парень. Я видел его в деле, он был с нами в Ирландии. Сумасшедший русский, ни боится ни Бога, ни Дьявола.

- Это больше на принца Шуйса похоже, - заметил первый солдат.

- Вортинс только на первый взгляд такой тихий и рассудительный, - возразил второй. - А как дойдет до драки - хоть святых выноси. Вот только рассудительность его все равно остается при нем. Лорд Кромвель хотел оставить его в Англии, предлагал ему генеральское звание и богатую наследницу в жены. А принц не только не остался, но еще и нас у протектора выпросил! А ты попробуй что-нибудь выпросить у старика!

- Это верно... - согласился первый. - Тише! Еще кто-то идет!

- За Англию и Святого Джорджа! - воскликнул приближающийся человек. - Все ли в порядке, господа?

- Да, ваша милость. У нас даже мышь не проскочит.

- Мышей больше не будет, - усмехнулся князь Воротынский. - Теперь вы можете оставить этот пост. Присоединяйтесь к своим товарищам во дворе. Если у нас не получится успокоить народ - охраняйте вход любой ценой!

- Будет исполнено, милорд.

Снаружи бушевала гроза - и в буквальном, и переносном смысле. Осень в этом году пришла рано. Небо словно плакало, следя за очередным кровопролитием на грешной земле...

У Литовских ворот Кремля выстроилась добрая половина отрядов мятежников, и в самом центре - аккуратный прямоугольник английских "железнобоких". Промокшие знамена уныло склонились к земле, но доспехи и шлемы начищены до зеркального блеска - и в этих зеркалах сейчас отражались молнии и факелы сбежавшихся горожан.

Князь Шуйский вышел им навстречу:

- Чего вам?

- Царя хотим видеть, - отвечал один из москвичей. - Люди говорят, беда с государем приключилась!

- Царя?! - расхохотался князь. - Вот ваш царь! - под ноги горожан полетела окровавленная голова. - И вот ваш царевич! - Еще одна голова, поменьше.

Москвичи в ужасе отпрянули назад.

- Нет у вас больше царя! - продолжал Шуйский. - Вы свободны теперь!

Никто ему не ответил.

- Что же вы молчите? Кричите: "Да здравствует республика!"

Народ безмолвствовал

Мелкая форма

Произведение 4

Недобрая Новая Англия

Недобрым был нынче канун Рождества.

Зима в этом году начиналась поздно и бесчисленные реки, все также струили свои воды из предгорий, не скованные морозом. Затянувшие небо темно-синие тучи весь день проливались дождем пополам с градом с мокрым снегом. Разлившиеся от воды потоки выходили из берегов, подмывая стены скромных домишек поселенцев, заливая скудные поля и огороды. Вода врывалась даже в города, превращая улицы в бурлящие реки.

Казалось, что во всей Новой Англии внезапно перепутались времена года и настало весеннее половодье.

В этот день старый Эд вышел из дома в тщетной надежде найти немного топлива для камина, сожравшего поутру последнюю охапку хвороста. Прикрывая лицо от хлопьев мокрого снега воротником старой кожаной куртки, Эд шел меж старых полей, именовавшихся «языческими»- в незапамятные времена их возделывали туземцы, населявшие эти места до прихода христиан. Шаг за шагом вытесняли колонисты смуглых насельников в бесплодные пустоши и труднодоступные места в горах, в то время как плодородные земли занимали пришедшие из-за моря светловолосые и голубоглазые пришельцы. От прежних жителей оставались лишь несколько искаженных названий рек и гор. Однако название горы, на лесистых склонах которой Эд надеялся найти хоть немного сухого дерева, давно забылось, а поселенцы называли ее просто - Варлокхилл, «холм колдунов». Некогда, как говорили старики, на вершине этой горы проводили обряды местные язычники, а потом Варлокхилл облюбовали пришлые ведьмы и колдуны. Мало кто из местных рискнул бы подняться на плоскую вершину горы, о которой ходили один слух, страшнее другого. Но старый Эд не был местным, он пришел в эти края с побережья, чуть ли не из самого Нью-Йорка. Словно бросая вызов суевериям здешних селян, свой дом он построил у подножия языческой горы. Жил он один - оба сына Эда погибли в войне за Независимость, а жену он похоронил полтора года назад.

Дождь сменялся снегом, а тот опять дождем, ветер выл и стонал, как сотни проклятых душ, пока Эд, пробираясь меж огромных деревьев, собирал редкие сухие ветки в захваченный с дома мешок. Работа шла медленно - уже темнело, когда Эд набрал мешок хотя бы до половины. Так собирая ветку за веткой он, то и дело переводя дух, медленно поднимался в гору. С неба еще срывались мокрые белые хлопья, но голые ветви вверху все теснее сплетались между собой, ускоряя приближение ночной тьмы. Слева и справа шумели речные потоки и в их журчании Эдду слышались странные слова, словно водные духи бранились меж собою, ярясь перед рождением Спасителя.

Наконец Эд решил, что собрал достаточно хворосту, чтобы повернуть домой. Устало он присел на ствол поваленного дерева, набираться сил перед дальней дорогой, когда вдруг услышал странные звуки, прорывающиеся сквозь вой ветра и скрип качающихся ветвей.

Сначала Эд подумал, что слышит протяжный волчий вой - волков в ту пору расплодилось немало. Но потом он понял, что слышит в этих звуках некие слова, а приглядевшись- заметил и мерцающие где-то вверху алые огоньки. Каждый в Новой Англии знал, кто может жечь костры в чаще леса накануне Рождества, и доброму христианину стоило бежать без оглядки заслышав что-то подобное ночью, да еще и на проклятой горе. Но видать Сатана помрачил разум Эда и он, осторожно переступая через поваленные ветви, начал подниматься. «Может то такие же бедолаги, как и я,- размышлял он,- у которых нет хвороста этой ночью, а может и охотники. Я могу обогреться у их костра, а то и выпить теплого эля.»

Песни и крики слышались все громче, огонь все ярче светил сквозь ветви. Наконец Эд поднялся на вершину и увидел большую поляну. В центре ее горел костер, а на костре стоял котел, в котором грелся чудно пахнущий эль. Вокруг котла суетились три старые уродливые женщины, закутанные в грязные лохмотья. У их ног терся большой черный кот. Старухи громко распевали что-то странное.

-Вот-вот-вот,- квохтала одна.

-Не идет, не идет, не идет,- вторила другая.

-Приди-приди-приди! – заводила третья.

Противным мявом заходился черный кот у ног ведьм. Из леса слышался вой, хохот, клекот, сверкали чьи-то глаза. Старый Эд уже понял, куда он попал, но было почему-то совсем не страшно, а наоборот - интересно.

-Ночь настает - никто не идет! - выкрикивала первая ведьма,- зима не идет, ночь не идет.

-Стынет эль, никто не пьет,- вторила другая,- не идет, не идет, не идет.

-Приди-приди-приди!- завывала третья, мешая деревянным черпаком в котле эль.

-А не меня ли вы ждете?- весело сказал Эд, вываливаясь из кустов,- не угостите своим славным элем, хозяюшки?

Три страхолюдины ничуть не удивились – словно и впрямь ждали Эда в гости. Две из них оскалились в улыбке, показав большие желтые зубы, а третья зачерпнула из котла и с поклоном передала черпак Эду. Тот залпом выпил и крякнул от удовольствия - никогда еще он не пил лучшего эля- тут же он и согрелся и опьянел.

-А ну, давайте еще,- потребовал он. И вот уже вторая ведьма подает ему ковш с элем, потом третья, потом снова первая. Эд пил подходя все ближе к котлу, в котором, как ни странно совершенно не убавлялось содержимое.

-Дайте я сам,- пробурчал он, вырывая из рук ведьмы ковш и наклоняясь к котлу зачерпнуть эля. Но он уже столько выпил и так нетвердо стоял на ногах, что, покачнулся, поскользнулся да и свалился в котел - только худые ноги болтнулись кверху.

Ведьмы расхохотались, а черный кот с диким воем прыгнул на край котла, и выхватил плавающий в эле черпак. В душистом вареве всплыли крылья летучих мышей, змеиные головы, сушеные ящерицы и жабы. Кот залпом осушил ковш, спрыгнул с котла и вдруг вырос выше самого высокого дуба, превратившись в великана с огромными когтистыми лапами и кошачьей мордой. Мигом он выхлебал весь котел, а ведьмы - превратившиеся к тому времени в светлокосых молодиц - в исступлении плясали перед ним.

-Пришел, пришел, пришел!- кричала первая.

-Ночь настала - он пришел,- вопила вторая,- зима пришла, праздник пришел!

-Зернобок-Зернобок-Зернобок, - голосила третья.

А за спиной великана уже вздымались черные нетопырьи крылья, машущие так сильно, что поднявшийся от них ветер гнул могучие дубы словно былинки. Морозные вихри неслись с горы Варлоксхилл, которую туземцы прозывали Себеркуасха. И лед сковывал разлившиеся реки и землю покрывал синеватый иней. А из сгустившихся над землей туч шел, не переставая, густой снег.

И в полночь, выглянувшие на улицу жители Новой Англии увидели, что небо очистилось и яркие звезды, вместе с Луной освещали белый снег, ровной скатертью застилавший поля, леса и горы. Серебристой лентой вилась замерзшая Кьюб-ривер, вдоль которой белыми великанами вздымались заснеженные курганы. Во всех церквях страны - в Нью-Йорке, Нью-Лондоне и Нью-Кенте, в городах и отдаленных деревушках, славили Спасителя, как было испокон веков заведено в Новой Англии. С тех самых пор как предки нынешних колонистов ушли с захваченного нормандцами острова, и, претерпев множество лишений, обосновались на Земле Обетованной меж Черным и Азовским морями, у подножья Кавказских гор.

Мелкая форма

Произведение 5

Последний день

- Ёжик тени не увидит! Ёжик тени не увидит!

Веселые детские голоса ворвались в окно вместе с первым лучом солнца. Гай неохотно открыл глаза. Вставать, что ли, пора?

- А ну пошли вон! Ишь, расшумелись! Господин спит еще!

Это старый Эрбин. Покой оберегает. Поздно, разбудили уже.

За окном раздался переливчатый смех, потом на миг воцарилась тишина, и вдруг Эрбин загремел так, что уж точно разбудил бы господина сам и без всяких детей.

- Ах, ты, засранец мелкий! Вот я вас!

Новый взрыв смеха и топот убегающих ног.

Гай вздохнул и хотел уже перевернуться на другой бок, но вдруг вспомнил, какой сегодня день и разом сел на кровати. Да, День ежа, конечно - но это для всех. А для него – последний день службы. Сегодня минули два года. Сегодня он сдаст когорту Энтропию, и почтовая карета тронется в путь, унося его к Вечному Городу. Рим… Рим ждет его. Отец с матерью, сестры, друзья – все, от чего оторвала юного патриция обязательная военная служба, вернется вновь.

Накануне отец прислал обстоятельное письмо, где сообщал, что его возвращения ждут с нетерпением, что Сенат готов утвердить его в должности городского эдила на следующий год и должность эта, несомненно, станет для него первой ступенькой блестящей карьеры. Той же карьеры, что прошел в свое время отец – ныне почтенный сенатор и нотарий императорской канцелярии.

«Возвращайся, сын», - писал он. «В дороге не задерживайся. Мы ожидаем тебя к мартовским идам».

Торопливо одеваясь, Гай чувствовал, как в нем поднимается ликование. Сегодня! Уже сегодня! И с праздником как-то совпало. Здесь, в Арморике, жизнь не часто балует людей событиями. Потому-то здесь, наверное, и отмечают так широко этот День ежа. Ну, в самом деле, что тут такого? Разбуженный еж вылезет из норы… Или не вылезет. А вот все равно гулянья устраивают! Нет, не видели здешние провинциалы настоящих праздников, истинных зрелищ…

Иногда, не зная куда деваться от скуки, Гай думал, что, возможно, напрасно согласился с отцом. Служба здесь, в глухом медвежьем углу великой Империи, конечно, была безопасна. Но до чего же бывает здесь скучно! Может быть, прав был Деций, когда насмехался над ним еще там в Риме? Сам-то он выбрал XII-й, на персидской границе. Вот уж где было опасно! Опасно по-настоящему. Еще тогда, два года назад ходили слухи о близкой войне. Легионы стягивались к восточной границе. Год назад туда ушел III-й с рейнского лимеса, а там служил трибуном Порфирий Генат – еще один «римский» друг Гая. Одно время и здесь поговаривали, что их IX-й тоже могут отправить к Евфрату, но в итоге все обошлось – когорты IX-го остались в мирной цветущей Галлии.

Сам Гай полностью соглашался с таким решением. Галлию тоже нельзя оставлять без защиты. Саксонские пираты, что свили себе гнезда на островах Британии, бывало, тревожили побережье набегами. Нет, идти вглубь провинции они не осмеливались, но прибрежные деревушки требовали охраны. За два года Гай пять раз поднимал когорту по тревоге и трижды его солдаты «были в деле». Так что, не в тавернах и лупанарах просидел он свои два года воинской службы… По-крайней мере, не только в них.

Осторожный стук раздался, когда Гай уже пристегнул пояс с мечом.

- Посыльный прибыл, - сообщил Эрбин, появляясь в дверях. – В лагерь зовут. Опять неймется Аврелию!

- Иду, - Гай набросил плащ.

- Куда ж ты, господин, не позавтракав!

- Служба, старик, - ответил Гай, усмехнувшись. – Служба.

* * *

- Мальчишка прискакал из деревни, - центурион Аврелий говорил не спеша, и, как обычно, слегка прищурясь, глядел куда-то мимо Гая. Такую манеру можно было бы счесть оскорбительной, если бы центурион не разговаривал так абсолютно со всеми. – На побережье видели корабли. Три или четыре. Снова саксы, похоже. Знаю, что сегодня тебе уж не до того…

- О чем ты, Деций? Я еще не сдал командование. Выводи алу. Едем.

Аврелий кивнул и, широко отмахивая рукой, направился к двери. Гай смотрел ему вслед и думал, что с самого начала своей службы поступил правильно, доверившись этому старому служаке. В отличье от некоторых других молодых трибунов, Гай не пытался ломать порядки и традиции своей когорты. Старший центурион знал службу куда лучше него и, по мнению Гая, мог бы вообще обойтись без трибуна. Аврелий, в свою очередь, никогда не позволял себе демонстрировать превосходство над «столичным мальчиком», как, - Гай знал это, - втихаря за спиной величали его некоторые. Если требовалось поправить неопытного командира, Аврелий делал это как бы между делом, почти незаметно и Гай был за это ему искренне благодарен.

Подхватив шлем, трибун тоже поспешил к двери. Что ж, в последний день можно и прогуляться. Время быстрее пройдет. Не прошло и получаса, как он уже мчался к побережью во главе двух сотен аланских всадников.

* * *

- Четыре «дракона», - сказал Аврелий, глядя в сторону моря из-под ладони. – Что ж они так прямо-то прут? Видят же нас.

- Да, странно…

Гай видел четыре низких боевых корабля саксов. Тех самых, что частенько тревожили берега Арморики. Они шли не скрываясь, держали к берегу - точно туда, где стояла их конница . Но что-то было не так с этими кораблями. Гай пристально вглядывался в морскую даль. Да, корабли саксов выглядели так, будто только что вышли из боя. Мачты обломаны, уцелевшие паруса бессильно свисают, весла поднимаются вразнобой, а кое-где деревянная обшивка вроде как обгорела. Одно судно заваливалось на борт, еще два, казалось, начерпали воды.

- Высадиться хотят, ублюдки, - чуть удивленно протянул Аврелий. – Совсем обнаглели, что ли? Ну, мы им покажем, этим детям ослицы!

- Сколько их там?

- Сотни полторы, должно быть…

Он обернулся и отдал команду. Аланы подняли луки.

Словно не замечая римской кавалерии, корабли упрямо шли к берегу, и Гай ощутил неясную еще тревогу. Что происходит? Любому ведь ясно, что высаживаться в виду римлян – безумие.

Первый «дракон» ткнулся в песок. Люди густо стояли вдоль бортов, но не было боевых криков, не сверкали мечи, не летели стрелы, никто не спешил прыгать на берег.

- Да это же бабы.., - вдруг пробормотал Аврелий. – Да с дитями еще…

Плеснули волны. Весла на кораблях поднялись. И тут на песок спрыгнула одинокая фигура. Высокий воин в блестящей кольчуге шел прямо к ним.

- Будь я проклят! – сплюнул центурион. - Это же сам Хенгист! Что он задумал, чертов сын?!

Гай быстро поднял руку, останавливая готовые сорваться стрелы.

Хенгист… Морской король, не раз собиравший кровавую жатву в римских землях. Удачливый предводитель лихих дружин. Сколько крови попортил он римлянам! За его голову префект обещал целую кучу золотых солидов – и вот он сам шел к ним в руки.

Вождь саксов приближался. Гай видел суровое лицо, длинные светлые волосы, стянутые серебряным обручем, на щеке виднелся свежий рубец, а левая рука висела плетью. И на ней не хватало трех пальцев. Хенгист остановился в пяти шагах от них. Некоторое время старые враги молча смотрели друг на друга, и вдруг - грозный вождь саксов медленно расстегнул пояс и бросил свой меч на землю. А потом опустился на колени.

Гай чуть не задохнулся от изумления. Такого просто не могло быть!

Между тем, Хенгист поднял голову и заговорил на латыни. Он говорил хрипло, слова давались ему с трудом.

- Я отдаю себя в ваши руки. Сам. Добровольно. Прошу вас лишь об одном. Я прошу… Нет, я молю вас – спасти мой народ. Здесь.., - он обернулся и указал рукой на корабли. – Все, кто пробился. Наши женщины. Наши дети. Я молю принять их под защиту римских легионов. Сам я готов принять смерть и заплачу эту цену, но спасите хотя бы их.

Он умолк и опустил голову, все так же оставаясь на коленях. Римляне стояли в полной растерянности, не зная, что сказать. А с кораблей, между тем, сходили саксы – женщины с детьми на руках, подростки… и совсем немного безусых еще юнцов. Но не было саксов-воинов. Ни одного. Молча люди сходили на берег и также молча, один за другим, опускались на колени вслед за своим вождем…

* * *

- Что он там толковал? Этот сакс.., - задыхаясь, говорил Гай, карабкаясь вслед за центурионом по узкой тропе. – Демоны из глубин Нифльхеля?

- Это их Ад. Так они его называют, язычники.

- Воины-леопарды, оборотни… Воины-птицы… Вырывают сердца на алтарях… Сказки какие-то!

- Я бы серьезно отнесся к его словам. Хенгист – грабитель и насильник, но воин отважный. Чтобы его так напугать, это надо… Не знаю даже. Сейчас доберемся – увидим, какие там демоны.

Гай умолк, продолжая подъем. Путь на вершину Белой скалы был нелегким, камни сыпались из-под ног, приходилось цепляться за чахлые кустики вдоль тропы. Но он помнил, с каким ужасом говорили саксы о пришельцах, что сжигали их поселения и убивали людей. Когда же он спросил Хенгиста, где сейчас эти демоны и много ли их, тот, как-то зло усмехнувшись, предложил трибуну подняться на скалы.

«Ты их увидишь», - сказал он. «Их флот идет вслед за нами. Мы вырвались из адского пекла, но опередили их ненамного. Посмотри сам, римлянин. Посмотри сам…»

Вот и вершина. Гай перевалили через откос и замер, ткнувшись в плечо центуриона.

- Что это?!

Море, не более чем вмиле от берега, было покрыто огромными кораблями. Их было… не перечесть. Сотни. Многие сотни. Такого зрелища Гай никогда не видел и даже представить не мог. Чудовищная армада вражеского флота медленно приближалась к берегам римской Арморики.

- Сколько ж их там? – выдохнул Гай. Глаза его широко раскрылись.

- Десятки тысяч, трибун. Если то, что сказал Хенгист, правда…

- Господь нас помилуй! Но Галлия – города, виллы, деревни… Боже нас сохрани! Что же нам делать, Аврелий?

Старший центурион в последний раз обвел взглядом море, покрытое кораблями пришельцев, и повернулся к тропе.

- Шли людей в Аврелиан. Надо поднимать легион. И пусть спешат в Арелат. И в Рим.

- Но Девятый не остановит…

- Сделаем, что должны. А там – видно будет. А пока – прикажи занять форты Гезокрибата. Будем удерживать их, сколько сможем. Надо хоть время дать людям уйти.

Прежде чем последовать за ним по тропе, Гай еще раз обернулся.

- Ёж… все-таки увидел тень, - прошептал он. И, не оглядываясь, побежал вниз.

Мелкая форма

Произведение 6

Чужак

Первым чужака встретил Федька. Встретил, поговорил – и побежал докладывать начальству про «не порядок».

– Странный он! – докладывал Федька деревенскому «старцу». Дальше сеней Федьку не пустили, но хоть не заставили кричать из-под окон, поверили, что «дело секретное». – Одежда чистая, сапоги новые, а говорит странно, не по-нашему говорит. Не наш он!

– Крыжа-ак*? – нахмурился «старец».

– Да не пойми кто! – сплюнул Федька. – По всему – издалека, а не похоже, чтоб долго шел. Спрашивал, который год, где Вильна и там ли князь Витовт.

– Сказал?

– Да как же! Отправил в Неменчин и сюда!

– Добро, – кивнул «старец».

Выглянул во двор, кликнул слугу, отправил за десятским, велел передать приказ привести пятерку крепких парней на конях.

– Поедешь с нами, – сказал «старец», на всякий случай натягивая кожаную куртку. «Старец» сразу же вспотел, но от чужака можно было ждать чего угодно. – Покажешь чужака.

– Да его легко…

– Покажешь, – отрезал «старец», примеряясь к копью-«рогатине», с которой на медведя ходить. – Будет польза – прощу недоимки.

– А ну как не будет? – струхнул Федька.

– Не прощу, – пожал плечами «старец».

Чужак шагал не торопясь. Молодой, худощавый, с короткими светлыми волосами. Время от времени он останавливался, широко вдыхал полной грудью – как бывает с людьми, которые недавно вышли из темницы.

Услышав конных, обернулся – без страха, с любопытством. Посторонился, пропуская всадников. И очень удивился, когда они окружили его со всех сторон.

– Кто такой? – спросил «старец».

– Странник, – пожал плечами чужак.

– Как звать?

– Свидригайло, – чужак ответил неуверенно, чуть запнувшись.

– Свидригелло? Литовец? – «старец» перешел на литовский язык. – Откуда?

– Не понимаю, – беспомощно развел руками чужак.

«Старец» подал знак десяцкому – Кастусь кнутом огрел подозрительного парня по плечам.

Чужак вскрикнул, обернулся – и неожиданно кинулся на Кастуся с кулаками. Десяцкий пнул его сапогом в грудь, уронил на землю. Чужак сел в пыли, потирая локоть. Непонимание постепенно сменилось страхом, и это «старцу» понравилось.

– Как звать? – повторил «старец».

– Олегом, – после маленькой паузы ответил чужак. И торопливо добавил. – Русин я.

– Откуда?

– Издалека.

«Старец» снова подал знак десяцкому.

– Не надо! – закричал чужак, пригнувшись к коленям, закрывая голову руками. – Я все скажу! Из Минска я! То есть, он у вас еще Менск.

– Документы, – приказал «старец», не поверив ни единому слову.

– Что?! – удивился чужак, забыв про свой страх. – Паспорт? У вас же средневековье, ребята!

– Юро-одивый? – предположил Кастусь.

– Котомку, – приказал «старец».

– Она моя, – жалобно отозвался чужак.

Попытался прижать сумку к груди. Кастусь замахнулся – и подозрительный парень сам вскочил, протянул котомку «старцу».

Внутри было немного еды – хлеб странной формы, со странным запахом, необычный сыр, большая фляга с водой и какая-то странная тонкая пластинка в палец длиной с десятком маленьких белых кружков.

– Это что? – прищурился «старец».

– Аспирин, – чужак опустил голову. – Лекарство. Простыл я.

– Да он же князя хочет видеть! – влез Федька. – Отравить хочет!

– Юро-одивый, – убедился Кастусь.

– В замок его, – решил «старец». – Там разберутся.

Чужак быстро поднял голову.

– В Вильну?

– В Нименчин, – зачем-то ответил Кастусь. – Ша-агай да-авай.

Каштелян был не молод.

Каштелян был горбат.

У каштеляна было плохое настроение.

В замок просителей не пустили – каштелян вышел на стену.

– Пане Андрею! – прокричал «старец». – Чужака поймали!

– Откуда? – кисло спросил каштелян.

– Брешет, что из Менска!

– Почему это брешу? – возмутился чужак.

– Как зовут Менского наместника? – отмахнулся «старец». Дождался, пока чужак испугается и опустит глаза, и проорал. – Брешет-брешет! А еще погань какая-то в сумке!

– Да еще князя видеть… – начал кричать Федька.

Каштелян вопросительно посмотрел на «старца». Тот бросил взгляд на Кастуся. Десяцкий ткнул кулаком под ребра селянину, заставив заткнуться на полуслове.

– За что? – пролепетал чужак.

– Не лезь, когда-а большие говоря-ат, – шепнул Кастусь.

– Все? – уточнил каштелян.

– Мне очень надо князю… – теперь Кастусь двинул кулаком чужаку, обрывая на полуслове.

– Ясно, – решил каштелян. – Дмитро найди место на шыбенице**. И сожги погань вместе с котомкой, сам руками не трогай.

– Шыбеница? Меня? За что? – переспросил чужак и внезапно завопил, как будто его резали. – Люди! Я будущее вижу!

Каштелян знаком остановил Кастуся, собиравшегося бить по зубам. Каштеляну было скучно, а «провидец» мог развлечь – хоть ненадолго.

– Вы скоро на татар пойдете! В августе будете на Ворскле! Хан попросит три дня подумать! Не слушайте его! К нему помощь придет, разобьют вас!

– Все? – разочаровался каштелян. – Так мало?

– Передайте князю! Я ж не прошу мне сразу верить! На Ворскле будете, попросит три дня – тогда вспомните! Не надо меня вешать!

– Спасибо, Володька, – кивнул каштелян. – Дмитро, в яму его. Может, еще чего придумает.

– А… А к князю? – растерялся чужак.

– Ты кла-анйся, что поми-иловали, – отозвался Кастусь. – А кня-азя за-ачем беспокоить?

Выписка из «Всемирной истории эпидемий»:

«Первый случай «литвянки» был зафиксирован летом тысяча триста девяносто девятого года в Вильно. Сохранилась легенда, что «литвянку» принес бес, чудесным образом исчезнувший из темницы. Пандемия распространялась очень быстро. Смертность разные историки оценивают по-разному, некоторые считают, что она превышала смертность от чумы, некоторые – нет. Основной удар пришелся на Литву, Польшу и Московское княжество, но и в Западной Европе…»

Выписка из «Истории крестьянства»:

«В ходе массовых восстаний пятнадцатого-шестнадцатого веков, население Московского и Литовского княжества добились значительных свобод и привилегий, не уступавших по объему и значительности тем, которых добились их западноевропейские «коллеги». Попытки закрепощения, более успешные в конце четырнадцатого века вследствие того, что Восточная Европа меньше пострадала от чумы, провалились после пандемии «литвянки», регулярно возвращавшейся в следующие годы, с гораздо меньшей смертностью…»

Из речи ректора Краковского университета на праздновании трехсотлетней годовщины со дня основания:

– «Литвянка», по сути, поставила человечество перед выбором: или умереть, деградировать до состояния варваров, троглодитов, животных – или начать активнее использовать разум, поскольку рук катастрофически не хватало. И человечество приняло этот вызов, и достойно справилось с задачей. И сегодня я могу с гордостью назвать имена профессоров нашего университета, открывших гелиоцентрическую систему мира, паровой самоезд и баллистическую ракету!

*Крыжак – бел. Крестоносец, здесь: немец

**Шыбеница - виселица

Мелкая форма

Произведение 7

Надеть"ульяновки"!

Утром, на рассвете, пошел вдруг сильный дождь. Солнце, поднявшись, расшвыряло тучи, но сырость в воздухе держалась.

На наблюдательном пункте 14-й Сибирской стрелковой дивизии было многолюдно: собралось все дивизионное начальство, корпусной поверяющий, инспектор артиллерии, чины штаба, куча адъютантов, нарочных, ординарцев и телефонистов, коноводы, и просто любопытствующие – врачи, сестры милосердия, несколько классных чиновников. Особняком держались трое штатских, прибывших накануне днем из столицы уполномоченные петроградской химической лаборатории министерства финансов и представитель «Союза земств и городов», одетый в полувоенный костюм грубого английского покроя и в добротные желтые американские шнурованные ботинки..

– Сегодня, – сказал начальник дивизии генерал Ломан, оборачиваясь к стоявшему позади него высокому, чуть сутулившемуся штатскому, с пронзительным взглядом и красивым лицом.

– Да, сегодня, – кивнул штатский, – Погода более чем благоприятствует. Но мы готовы? Готовы!

Генерал Ломан пожал плечами:

– Подумать только! Черт бы побрал этих немцев-перцев! Не умеют честно воевать, не умеют! Газы вздумали пустить в дело, мерзавцы! Это называется: не мытьем, так катаньем!

– Совершенно согласен с вами, генерал.

– Может послать в полки? Пусть еще раз все проверят, все ли готово? –словно сомневаясь, спросил инспектор артиллерии ,генерал-майор Граве.

–Зачем, Ваше превосходительство? Все проверено, остается ждать и уповать на Божью Волю, силу и стойкость русских солдат и прочность изделия, – спокойно сказал представитель "Союза земств и городов", с невозмутимым видом разглядывая свои ботинки.

–Но согласитесь, все-таки историческое событие…

– Все будет хорошо, – сказал ,ни к кому не обращаясь, штатский с красивым лицом.

– Вы, Александр Ильич, слишком невозмутимы, – заметил генерал Ломан, нервно подергивая плечом (последствия старой контузии).

– Я уверен в конструкции аппарата и надежности защитного действия угля. Уголь является универсальным средством. Мы в лаборатории вместе с Зелинским проверяли не раз, и не два – и маску и само устройство в сборе.

– На себе что ли проверяли?

– Да. В пустой комнате сжигалась сера, и когда концентрация сернистого газа достигала величины, при которой в комнату невозможно было войти без противогаза, в нее входили то я, то Зелинский, с надетыми марлевыми повязками, между слоями которых был завернут мелкозернистый уголь. Конечно, хорошие результаты констатировались лишь тогда, когда обеспечивалась герметичность прилегания к лицу такого приспособления. Но со временем доработали, не без помощи отечественной промышленности, разумеется. А вначале, помню, при изготовлении пропитки для масок допустили грубую ошибку химического характера. Да-с. Простительно студенту третьего курса, да даже четвертого, но не мне, человеку опытному, положившему на алтарь химической науки без малого тридцать лет жизни… Дело в том, что маски в первый период лабораторных исследований и опытов мы пропитывали раствором гипосульфита без добавки соды. ..

– Эх профессор, увольте от прослушивания курса лекций по химии. С училища не выношу эту дисциплину, – поморщился,как от зубной боли, генерал Ломан.

– Я сейчас закончу. Образовывающиеся в результате реакции гипосульфита и хлора серная и соляная кислоты, в свою очередь, реагировали с гипосульфитом с выделением сернистого газа, который попадал в дыхательные пути с воздухом, прошедшим через маску. Тогда я и обратил внимание на уголь для защиты от газов. Ну а профессор Зелинский, мой коллега, имея в своем распоряжении различные сорта углей и, поставив соответствующие опыты, обнаружил, что уголь действительно является мощным средством для поглощения ядовитых газов. В особенности хорошие качества в этом отношении показал так называемый «активированный» уголь, то есть подвергшийся вторичному обжигу, после того как этот уголь уже использовался для очистки спирта…

– Сколько времени вы выдержали? Напомните-ка, Александр Ильич…

– Час. Но в принципе, маска рассчитана на четыре часа непрерывного действия. Дыхание в этом противогазе маятниковое, то есть вдох и выдох производятся через угольный фильтр. Противогаз довольно легко приводится в боевое положение. И носится удобно. – и добавил тихо, застенчиво, – Конструкция моя...

– Дай-то Бог, господа, дай-то Бог… – перекрестился Ломан, – Сибиряки, чалдоны, крепкий народ. Я помню, как эти остроглазые и гордые бородачи ходили в атаку с иконами поверх шинелей, а иконы большие, почерневшие, дедовские. Из окопов другой норовит бабахать почаще, себя подбодряя, а куда бабахает, и не следит. Сибирский же стрелок бьет редко, да метко.

…Германцы вот уже в течение десяти суток выжидали благоприятных метеорологических условий. Показания перебежчиков о подготовке химической атаки русским командованием не были оставлены без внимания и заблаговременно были доведены до войск, а наблюдения за окопами германцев было повсеместно усилено. Известно было немногое- германцы установили в передовых окопах от Закржева до дома лесника газовые батареи, по десять-двенадцать баллонов, наполненных сжиженным хлором каждая, однако точного местоположения батарей вскрыть не удалось ни разу на всем двенадцативерстном участке фронта. Ничего существенного обнаружено не было. Но хотя это и было странно, меры по подготовке к отражению газовой атаки германцев командованием принимались самые энергичные и самые основательные.

31 мая 1915-го года в три часа двадцать минут, после короткого обстрела из стапятимиллимитровых орудий участка 55-ой пехотной дивизии ,германцы выпустили хлор, открыв одновременно ураганный пулеметный и ружейный огонь по передовым русским окопам и сильный артиллерийский огонь по участку 14-й Сибирской стрелковой дивизии. К газовому обстрелу давно уже готовились и носили при себе на всякий случай противогазы.

– Началось! – громко сказал генерал Ломан и размашисто перекрестился, сняв фуражку. Он снял трубку полевого телефонного аппарата и торжественно, чеканя каждое слово, произнес в чувствительную мембрану:

– Химия! Газы! Надеть "ульяновки"!

Мелкая форма

Произведение 8

В ОКЕ БУРИ

Я нисколько не удивляюсь тому, что эта необыкновенная история, случившаяся на забытом суетой краю света, возбудила такой всеобъемлющий ажиотаж. Было бы ненормальным, принимая во внимание все экстраординарные обстоятельства и свойственное обывателю любопытство, если бы это событие осталось без должного внимания. Сомнительно, что её вообще когда-нибудь забудут. Вследствие единодушного желания всех ныне живущих участников этих событий избежать излишней огласки хотя бы на ближайшее время, по крайней мере, пока мы не нашли возможностей подтвердить наши предположения относительно причин случившегося - именно из-за наших стараний сохранить всё случившееся в тайне, - среди общественности распространились преувеличенные сведения, породившие множество совершенно неверных и откровенно нелепых представлений.

В нашем мире и окружающей его Вселенной случаются такие вещи, о которых лучше всего не знать широкой публике. Человек склонен верить в невероятные вещи, наделяя их силой своего воображения незаслуженным и чрезмерным для них могуществом, отнимающим силы мыслить, и следовательно, противостоять им. И всё-таки мне кажется, что дело такой гуманистической важности не должно оставаться безвестным. Вот почему стало необходимым, чтобы я - инженер Эдуард Харт - изложил от первого лица все факты - насколько сам сумел их понять.

Упреждая возможные упреки о предвзятости моего мнения в оценке деятельности доктора Сервэна и действиях профессора фон Штайгера на основании-де моего происхождения, я могу сказать лишь то, что никогда не интересовался ни этнографией, ни экологией, ни электроникой, ни физикой в сотой доли той меры, в какой эти одинаково одаренные и деятельные люди достигли немыслимых вершин. Болезненная и страшная склока между моей исторической родиной и Германией никогда не была для меня тем священным геморроем, которым его сделали разочарованные в режиме Бонапартов националисты и брошенные Республикой в бушующее море социальной беззащитности обездоленные и обозленные маленькие люди, для которых правительство и демократия - квинтэссенция козла отпущения, на которого списывают собственную неспособность наладить жизнь. Я пишу эти строки не для того чтобы очернить, или защитить кого-либо, лишь представить вниманию читателей факты, факты и только факты.

Вкратце обстоятельства этого дела таковы.

Четырнадцать лет назад, осенью 1873 года, когда под фанфары Всемирной выставки обвалилась Венская биржа, а принц Наваррский Шарль поднял из выгребной ямы корону предков, не давая чаевых маршалу Мак-Магону, казалось уже пресыщенный сенсациями мир взбудоражила новость об обнаружении одного из самых знаменитых кладов в недавней истории, - сокровища затонувшего «Ле Клошара», - оцененные в 650.000.000 фунтов стерлингов - были подняты русскими военными водолазами со дна Аравийского моря недалеко от своей базы в Порт Каликате.

Скрупулезный подсчет и придирчивая оценка драгоценностей ювелирами-экспертами из пяти стран, длившиеся почти целый год, дали английским и немецким газетам удобный повод в период Военной Тревоги и минувшей Турецкой войны лишний раз подколоть Российскую империю, обвинив в сокрытии истинных размеров сокровища и выдаче наследникам лишь 20% его стоимости. «Дейли ньюз» тогда писала, что истинная стоимость сокровищ приближается к 2,75-3 миллиардам фунтов стерлингов, бо'льшую часть которых русские прикарманили для финансирования развития промышленности и ускорения проведения поземельной выкупной операции. Иллюстрированная «Штерн» высказалась ещё жёстче - русские намеренны скрытно поделить деньги пополам со своим ставленником королем Карлом XI. Неизвестно какой оборот приняло бы это кликушество, однако переезд нового папы римского француза Климента XV в Авиньон и визит инженеров компании Эдисона на Камскую гидроэлектростанцию напугали казённый и деловой Берлин самыми мрачными перспективами оказаться между интердиктом и расторжением многомиллионного контракта на поставки электрооборудования. Поэтому князь Бисмарк, к удовольствию принца Фридриха, поспешил официально откреститься от поддержки антирусской риторики.

После завершения всех официальных процедур колоссальная сумма была разделена поровну между двумя здравствующими наследниками - внучатыми племянниками полулегендарного эльзасского авантюриста Александра «Искандер-бея» Сервэна, каперствовавшего на «Ле Клошаре» в Океане под наполеоновским флагом. Оба они воспользовались деньгами для осуществления грандиознейших планов, и можно было только

удивляться, как непохожи были эти люди и их мечты.

Известный путешественник, этнограф, общественный деятель и доктор медицины Франсуа Сервэн, унаследовавший помимо состояния любовь к морю и приключениям, приобрел участок на Таити, где «в интересах всего человечества» построил уникальный «идеальный» город, спроектированный с учётом влияния на окружающую среду, с максимально эффективным использованием энергии, воды и продуктов питания без загрязнения воздуха и воды, названый им Фортуной. Мне не забыть впечатления от открывшегося моему взору зрелища - сияющий огнями ночных фонарей в предрассветных лучах город, стоящий у подножья зеленеющих вершины гор, возносящихся ввысь вершинами, подобно острым шпилям готических соборов, поросшие густым лесом ущелья, вымытые многочисленными горными потоками, целые пояса величественно держащих свои кроны кокосовых пальм, душистые апельсиновые и банановые рощи едва заметно расчерченные тропинками, заботливо возделанные поля, и ниже за отлогими обрывами потухших кратеров - белая пена бурунов над подводными скалами, купаемыми волнами Пасифики. Как описать скупым и невыразительным языком инжинера-электрика то изумление и восхищение, возникающее при виде растущих на крышах домов деревьев и цветущих кустарников, сплошь покрытых вьющимися кустарниками и цветущими вертикальными палисадами стен приветливых жилых домов. Этот мистический синтез величественно-прекрасной природы тропического острова и сияющего оазиса цивилизации, словно сошедшего с иллюстраций фантастических романов, бросает вызов всему индустриальному миру. Современная цивилизация в блеске и славе своих лучших технических достижений, живущая в потрясающей гармонии с окружающей природой. Этот город стал одним из самых невероятных проектов столетия, и безусловно самым красивым и похвальным начинанием из всех Великих Строек, санкционированных правительствами, магнатами и филантропами в качестве мер по организации общественных работ (1877-1883 гг). Разве что строительство Заполярной и Белкомурской железных дорог силами добровольцев и российских студентов, среди которых был и ваш покорный слуга, может сравниться таким искренним и живым энтузиазмом, таким масштабным, романтическим проектом как создание Фортуны. Тысячи верст разделяют хладный хвойный таежный воздух напополам с дымком костра и теплый ласковый тропический бриз, пропитанный ароматом экзотических цветов и морской солью, но и в нем витает то же неуловимое волшебное чувство, которые теперь уже вряд ли когда то стучится в сердца людей - предвкушение Свершений, прикосновения к Запредельному, ощущение творимого Чуда. Освоить этот райский уголок доктор пригласил почти 50 000 сирот, бедняков, безработных, составивших помимо нескольких тысяч природных активистов и энтузиастов основу его населения. Более того, доктор радушно пригласил и весьма щедро (рентой в 500 фунтов годовых) профинансировал почти 200 инженеров, конструкторов и изобретателей со всего света, чтобы они смогли свободно реализовать свои проекты и продемонстрировать всему миру их эффективность. Не много найдется на Тихом Океане городов с электрическим освещением, фильтруемым водопроводом, антиураганными домами, пневматическим метро мистера Бича и теперь еще с гелиотермальными станциями! И уж точно ни в пестром мультинациональном Шанхае, ни в суетливом Токио, ни в помпезном Сан-Франциско нет столько светлых лиц, нет воодушевляющего флера, нет такого ощущения радости от жизни.

Профессор физики инженер Эрик фон Штайгер никогда не выделялся подобным альтруизмом. В отличие от своего четвероюродного брата по материнской линии, это был бескомпромиссный и необузданный индивидуалист, прагматичный технократ, лишь своим блестящим умом, упорным трудом и дьявольской предприимчивостью пробившийся к успеху с должности рядового техника до управляющего компанией Elemak, усовершенствовав аппарат Рейса. Личность этого человека во многом остается тайной, отношение к которой очень неоднозначное. Было бы несправедливо приводить здесь многочисленные мнения злых языков и деловых конкурентов. Известные его поступки не обнаруживали ни душевной теплоты, ни внимания к личности, . Он яростно защищал немецкий приоритет в изобретении телефона, ожесточенно конкурировал с Зименсом и Вестингаузом, добился успеха, заключив выгодный контракт на поставку телефонного оборудования в османскую армию. И делал всё это хладнокровно и молчаливо, игнорируя интерес и нападки прессы, время от времени наказывая неугодные ему издания.

Что касается предмета его вложений, то достоверно известно лишь, что получив свою долю наследства в 1874 году фон Штайгер приобрел у вождей аборигенов концессии на островах Савайи и Уполу, где в краткие сроки обустроил образцовые плантации каучуконосной гевеи. В годы Самоанской междоусобной войны (1876-1881) агенты его компании снабжали противоборствующие стороны списанным из имперской армии оружием и контрабандными медикаментами, получая в замен землю, пайи, доли в собственности за десятые доли пфеннигов. Два года назад, когда я только прибыл в Фортуну, Германская империя установила протекторат над королевством Западного Самоа, профессор фон Штайгер уступил правительству 2/3 всего имущества, сохранив при этом в своих руках почти 10 тысячами гектаров плантаций, 6 крупных грузопассажирских судов и несколько десятков торговых факторий, разбросанных от Китая до Малайи. Весь этот грандиозный имущественный комплекс журналисты иронично окрестилиШтайгерландом.

Многие ломали голову над вопросом, зачем электрик из Хайдельберга вкладывает свои деньги в колониальные приобретения, когда располагает таким несметным богатством, что может больше никогда не работать и не вести легкомысленных деловых игр. Продажа имущества государству сбивала бытовое сознание с толку - Штайгер мог в любой момент выкупить государственную ренту с пожизненным содержанием, чем сильно покошмарил бы британских флотофилов и французских националистов, но опять же вставал мучительный вопрос, какую выгоду он получал? Дворянский титул, пожалованный ему за заслуги перед Фатерляндом именным патентом от 6 декабря 1884-го? Ведь ему не составило бы большого труда купить себе благородное состояние, к счастью что двадцать четыре германских короны обладают правом его продавать - и потребностью в деньгах. Распространилось здравое мнение, имевшее под собой относительно точные основания, что на территории островов Самоа найдены и разведаны крупные месторождения меди, контроль над которыми позволил быElemak выйти вперед. Однако время шло, минуло десять лет с начала освоения плантаций и пять лет со времени геологоразведки Фогеля, а Elemak продолжала занимать свое скромное третье место и не предпринимала никаких шагов для расширения. Правда, в эти годы она выиграла конкурс на строительство телефонной сети в сеттльментах Кантона и Шанхая, но это был частный успех. Даже такие лютые деловые волки как Черный Дик Лайонс и Властелин Одесский Василий Захаров, обладавшие сверхъестественным чутьем и шустрыми ребятами, вставали в тупик. Обстановка полной секретности и жесткой режим безопасности вокруг плантации, поддерживаемый личной охраной профессора, на порядок превышавшей своей численностью колониальную полицию Самоа, не позволяли проверить эти сведения даже их шпионам. Безумная причуда богатея - так, пожалуй, были склонны думать многие. Так был склонен думать и я, натыкаясь в редкие минуты праздного послеобеденного размышления на историю наследства доктора Сервэна и его родственика.

Моя работа в Фортуне протекала в столь комфортных условиях невиданных ранее возможностей, что всецело поглотила меня. Достаточно сказать, выделенная доктором рента позволила мне в скором времени приобрести построенное на заказ собственное судно, чтобы не зависеть в своевременном подвозе материалов от неаккуратных и порой нечистых на руку перевозчиков. Таким транспортом стала тысячетонная парусно-моторная шхуна "Анастасия", построенная на верфях Лайонса в Инвернессе. Я нисколько не жалею об этом приобретении, поскольку обладание ею не только упростило транспортировку отражательных щитов, но и помогло завести дружбу с г-ном Марком Блеже, решительным и настойчивым молодым инжинером-подводником, одним из тех упорных и смелых парней, какие в наш безумный век становятся романтичными первопроходцами и дерзкими авантюристами. Хотя мы занимались различными отраслями физики и конструирования, были разными по характеру и темпераменту, очень хорошо поладили. Вскоре у нас появился еще один повод поддерживать знакомство - признаюсь, я начал ухаживать за мадемуазель Эстеллой Эймс, компаньонкой жены Марка, Алисой Сервэн. Вспоминая те дни, я могу лишь поразиться той безмятежности, с которой мы относились к жизни. Наверное, сама обстановка Фортуны так влияла на ее жителей. Солнце, море, белый песок, гирлянды разноцветных фонариков в сумерках, красивые девушки, орущие и смеющиеся дети и зажигающие старики, сваливающиеся на бальных площадках от радикулита и ожесточенно рубящиеся в казино ни на жизнь, а насмерть с игровыми автоматами. Этот трогательный, смешной, чувственный и красивый мир.

С середины апреля 1887 года Нашей идиллической жизни пришел конец, когда вулкан Силисили на Савайи неожиданно напомнил миру о себе - над его вершиной появился дым, послышался подземный гул, время от времени сейсмические волны чувствовались на поверхности. 20 апреля из вершины горы густо повалил пепел, который тонким слоем покрыл окрестности, улицы и крыши домов в Асау, лежащего на западном берегу острова. В течение двух суток над вулканом грохотал гром, по ночам сверкали молнии. Через пару дней все прекратилось, и жители Самоа вздохнули с облегчением, а я проклинал стихию за то, что из-за созданных грозами помех я допустил ошибку при сборе своей гелиоколлекторной установки, стоившей мне ожогов. Памятуя извержение Кракатау четыре года назад, обитатели городов и деревень по всему Тихоокеанскому региону были встревожены, боясь повторения тех последствий. Марк тогда очень обеспокоился, поскольку его наблюдения показывали нетипичные изменения в показаниях приборов. Помнится тогда он сказал, что внезапное затишье кажется ему каким-то фальшивым.

23 апреля 1887 года, когда верхушка Силисили взорвалась, осыпав остров камнями и пеплом, редкие хлопья которого к вечеру достигли даже нас, "Анастасия" прибыла в порт Фортуны в бухте Абрис-Вояджер с очень необычным пассажиром. На ее борту находился подобранный в море человек - мальчик самоанец лет двенадцати, называвший себя Вику'. Он был очень плох - у него на теле были странные следы ожогов, похожих не то на следы от щупалец медуз, не то на кожные остающиеся после попадания молнии. Его перевели в центральный госпиталь города, где он провел без сознания почти четыре дня. После этого его осмотрел лично доктор Сервэн, диагностировавший тяжелый постстрессовый синдром. Пациент постоянно порывался куда-то убежать и кричал о каком-то "оке бури", которое испепелит своим взглядом все вокруг.

Не могу знать, какие соображения были у врачей насчет причин шокового состояния этого мальчика, но вероятно он попал в грозовое облако, образованное вулканическим пеплом и был поражен шаровой молнией. Его состояние и бред произвели очень тягостное впечатление на доктора. Уход за ним взяла на себя лично дочь Сэрвена, Алиса.

24 апреля Блеже неожиданно покинул Фортуну глубокой ночью в спешке. Накануне он зашел ко мне и попросил о странном одолжении. Поскольку я располагал судном, готовым в любой момент сняться с якоря и отбыть путь, он попросил прислать "Анастасию" в определенную точку по указанным им координатам "после того как пепел изменит цвет". Причину своего отъезда он объяснил тем, что хочет совершить погружение у берега Савайи, чтобы изучить подводную геологическую активность во время активизации вулкана. Это требует спешки, потому что по его расчетам явление может продлиться недолго. Я как мог пытался отговорить Марка от этого сумасшедшего плана, поскольку считал вулкан очень опасным - мне было известно что иногда лава стекает в воду, раскаляя ее до кипения, - но он был непреклонен. Доводы о детях и Алисе на него не повлияли. Уходя он попросил случае невозвращения позаботиться о них и не держать зла.

Почти неделю активность вулкана колебалась - после двух трех дней напряженного дымления он ослабевал, после чего тревожные сигналы приближающегося бедствия. 27 апреля раздавались взрывы в кратере, те немногие кто смел к нему приблизиться слышали странные звуки кипения.

29 апреля кратер наплнился кипящим озером диаметром около 200 метров, в одной из районов Асау случилось нашествие змей, заполонивших улицы и дворы.Они убивали оказавшихся на пути кур, свиней, лошадей, собак, нападали и на людей. От укусов погибло почти 200 животных и пострадало 50 человек. В городе началась паника. Почти 5000 жителей оправились в Апию на острове Упоу. На следующий день сила подземных взрывов увеличилась. Над кратером Силисили в тучах золы и пепла сверкали молнии. Земля продолжала содрогаться. Над вершиной свирепствовала магнитная буря такой мощности, что в Фортуне остановилась треть генераторов. В Апии света не было.

4 мая ситуация с Силисили значительно ухудшилась - неествестено-белый пепел за ночь завалил дороги на Савайи и придал его ландшафту самый натуральный зимний вид. Кроме того, в прессу просочились сообщения, что теплолюбивые животные в панике оставляют остров, плывя на Упоу, поскольку пепел является... холодным. Люди забеспокоились. Генерал-губернатор счёл за благо эвакуировать женщин и детей с острова на Новую Гвинею "до прекращения вулканической активности". Большое число жителей Апии покинули город, но их место тут же заняли группы беженцев с Савайи.

Одновременно в Фортуне произошел странный инцидент, который определил мое участие в этой истории. От попадания пепла, достигшего моих аппаратов, на пластинах стали появляться... следы наледи. На одной из них при замерзании обнаружила наличие текста.

"Эдуард! Если Ты нашел эту запись, положение угрожающее. Немедленно высылай шхуну в квадрат четыре, возьмите с собой теплые одеяла, обувь и консервы". Тем же вечером я взошел на палубу своей яхты, мы подняли якорь и устремились в указанные координаты.

6 мая "Анастасия" подошла к Савайи с северо-запада на расстоянии 25-30 миль. Рассвет был ясным, день обещал быть солнечным. Столб пара из главного кратера Силисили поднялся выше обычного, и приобрел странный молочно-белый цвет, словно бы пар валил из гейзера.

Около 6:30 вахтенный сообщил, что слева по борту виден плывущий человек. Его поспешили подобрать, спустив шлюпку. Еще издали я заметил изумление лейтенанта Серова. И оно охватило всех нас, когда пловец взобрался на палубу. Это был Марк Блеже, задыхающийся, обессилевший,замерзший с заиндевевшими бровями и волосами. Мы не успели отнести его в каюту, лишь немного растереть, чтобы привести в себя.

В 7:25 минут колоссальный взрыв потряс небо и водную гладь. Пять оглушающих взрывов, слившиеся в чудовищную канонаду, пронеслись над океаном кошмарным хором тысячи стонущих голосов, выбросив в небо пугающую своим движением разрастающуюся белую тучу, которую пронизывали вспышки молний. Серебристо-белая мгла за считанные мгновения застелила половину небосклона. Порывом ветра "Анастасию" подбросило и подняло на гребне волны, оборвав весь рангоут, и если бы не отчаянные усилия экипажа и работа гироскопической установки, наше судно разделило бы печальную участь многих других судов-очевидцев коллапса Силисили.

Зрелище было фантасмагорическим. Мы видели, как катившиеся волнами и подпрыгивающие струями под напором неведомых сил синие языки пламени тысячами вырывались из кроны горы, как из газовой конфорки. Огромные белые тучи нависали над вулканом. Затем столб лазурного пламени взметнулся прямо к небу, затмив солнечный свет сиянием, которое невозможно было описать. Ультрафиолетовый фонтан время от времени склонялся то в одну сторону, то в другую, и снова напор заставлял его выпрямиться и подпрыгнуть выше. Моряки были в ужасе - русские, семиэтажно выругиваясь, крестились, мусульмане-малайцы голосили как испуганные дети. Опершись на мою руку, Марк смотрел на это светопреставление. Устало закрыв глаза, рассмеяться. И смеялся пока сознание не оставило его, утонув в обмороке. Все время слышался грохот, в котором нарастал ударный ритм. В какую то долю секунды облако дрогнуло, увеличившись в объеме, - прогремел взрыв, который отколол от кратера склон, увлекая камни и пыль на тысячи миль в воздух. Потом раздался звук, от которого кровь леденела в жилах. Звук, который должен был вырвался из глубин преисподней. Звук, который волей кошмарной иронии судьбы успели записать на фонограф на лайнере "Мардон Касл". Словно этот смертоносный ветер промчался по водосточной трубе, гремя тысячей пушек по стенкам гвоздями и битым стеклом, с лязгом, скрипом и скрежетом, походившим на тяжелый колокольный звон. И крик.... Боже Всемилостивый, это был крик живого существа!

Шшшшшххххиаааааааааааааааааааааааааааааааааыыыыыыыууууаааааааа....

Я не знаю, что делал Марк Блеже на острове Савайи. Я не знаю, причастен ли к этому извержению профессор Штайгер - его плантация оказалась погребена под ледяным дождем, ни его, ни кого либо из сотрудников его компании, работников плантации, что остались к тому времени на острове, не видели в живых. Я знаю лишь то, что 6 мая 1887 года в Полинезии шел снег. Самый обычный, пушистый, легкий, серебристый снег. Савайи обвалился, похоронив свою неземную начинку под толщей камней и талой воды. Сотни островов превратились в заснеженные горки с которых катались дети и зрослые. Марк выжил, но постарел почти на 10 лет. Сейчас он лежит в своем доме, укутаный одеялом, окруженный заботой жены и тестя. Мы ждем, когда он окрепнет на столько, чтобы смог рассказать о том, что он видел. А пока... игра в снежки.

Мелкая форма

Произведение 9

Занавес

- Вы все сами знаете, что война проиграна! Пока нам ещё есть что предложить победителям, нужно...

Трижды прогремел выстрел. Генерал Джиллз рухнул на пол, прямо на великолепную мозаику, изображающую карту мира. Владения Империи на ней представлялись в красном цвете, так что растекающаяся кровь изменника будто образовала новую колонию размером не меньше Судана.

Фельдмаршал Харди убрал "Веблей" обратно в кобуру, затем произнес:

- Кто хочет занять его место?

Ответом стало молчание. Через несколько секунд Харди осознал двусмысленность своих слов.

- Я имею в виду: кто примет командование 3-й армией?

Но и теперь офицеры не спешили отвечать. "Трусы! - с отвращением подумал Харди, - Когда Империя побеждала, они бы глотки друг другу перегрызли за такое назначение. А теперь?..."

- Такие назначения может делать только Лидер, - вдруг произнес генерал Уилфорд, - Он ведь возглавляет оборону метрополии, не так ли? Заседания штаба...

- Лидер руководит всеми делами Империи! - строго произнес Харди, - Он не может тратить время на ваши бесконечные заседания. Но раз уж вы настаиваете, чтобы он лично подобрал замену изменнику Джиллзу - так тому и быть! Сегодня я еду к нему на доклад.

Харди развернулся и вышел прочь, по пути приказав охранникам на входе прибраться в помещении. Уже на улице его догнал запыхавшийся лейтенант.

- Сэр, через полчаса вам лучше быть в надежном укрытии. Радары засекли формации бомбардировщиков со стороны континента. Их не меньше, чем на Рождество.

Харди выругался. Через минуту его автомобиль уже мчался в направлении Лидер-Хауса. Воздушные армады Согласия давно превратили Лондон в руины, но даже самые мощные бомбы не могли причинить вреда этой цитадели имперского духа, двухсотметровой пирамиде из фортификационного бетона. Харди прибыл в Лидер-Хаус под рев сирен воздушной тревоги.

Лица дожидающихся приема министров лучше всякой статистики говорили о тяжелом положении Империи. Фельдмаршал почти физически ощущал исходящие от них волны пессемизма. К счастью, долго находиться в этой компании ему не пришлось: ещё в начале войны Лидер даровал своему вернейшему сподвижнику право входить без очереди. Сдав "Веблей", Харди спустился в лифте на минус-шестнадцатый этаж. Лидер не покидал эту подземную крепость с тех пор, как войска Согласия высадились в Ирландии. Кто-то подумал бы о трусости, но Харди знал: великий человек отправился в добровольную ссылку, чтобы таким способом устыдить британцев, допустивших врага на землю метрополии.

Миновав целый лабиринт коридоров и добрую сотню охранников, фельдмаршал очутился перед заветной дверью. Сердце его трепетно забилось.

Правь, Британия! - выкрикнул Харди, заходя.

Империя, Правь! - откликнулся Лидер.

Время и невзгоды ничуть не изменили его. Харди невольно залюбовался аристократическим лицом своего командира, ладно сидящим на атлетической фигуре мундире. Фельдмаршал почувствовал, как его переполняет нежность - не то пошлое физическое чувство, что испытывают друг к другу люди, а возвышенная любовь гражданина к символу Нации.

- Рад видеть вас, друг мой! - произнес Лидер, - Как дела на войне?

- Наступление в Ирландии при всех трудностях идет успешно. Четвертая танковая вышла к Эллендерри. Кольцо вокруг американцев почти замкнулось. Немцы и французы попытались провести большими массами танков одновременную фронтально-фланговую контратаку на наш Третий корпус, но были полностью разбиты...

- Соотношение потерь? - озабоченно спросил Лидер.

- У нас сорок три невосстановимо утраченных танка, у противника около шестисот.

- Прекрасно! Это ведь из-за превосходства наших танков, верно? Жестянки Согласия против них никуда не годятся?

- Да, у нас большое преимущество в броне, маневре и оружии. Правда, по той же причине танки противника гораздо дешевле и в разы превосходит нас числом...

- Это как раз хорошо! - неожиданно сказал Лидер. Озадаченный Харди решился возразить:

- Наличие больших резервов очень помогает противнику. Наши передовые части уже на пределе истощения, а к Согласию прибывают новые и новые дивизии, вступая в бой прямо с кораблей. Теперь добавились русские и...

- Понятно, что Согласие задавит наших ребят в Ирландии толпами своего пушечного мяса, - равнодушно ответил Лидер, - Ваша задача как полководца - обеспечить нужное соотношение потерь. Один наш солдат на трех вражеских, а по танкам - один на пять.

Вконец сбитый с толку Харди не нашелся с ответом. Стратегический гений Лидера был выше его понимания. Что толку от выгодного соотношения потерь, если будет потеряна Ирландия? С этого плацдарма Согласие с его неограниченными резервами сможет нанести смертельный удар в сердце Империи... Лидер меж тем родолжил разговор:

- Что на море?

- Большие успехи! - ответил Харди, радуясь, что может порадовать командира приятными и одновременно правдивыми новостями, - Наши подводные лодки из соединения WQ утопили французский линейный крейсер "Монтескье" и американский рейдовый авианосец "Ракун Сити".

- "Монтескье"? Тот самый утюг, который так отделал нашего бедного "Чандоса" при Сен-Винсенте? Отлично. Все запомнят, что даже в свои последние дни наш флот все ещё мог побеждать. Ещё что-нибудь?

Харди замялся. Он старался не огрчать Лидера известиями о том, что в войсках пустило корни пораженчество.

- Генерал Джиллз более не может исполнять свои обязанности по состоянию здоровья. Вас просят назначить ему замену.

- Подумаю над этим. Что дальше?

- Лорд Рондейл всюду выступает с идеей организовать всеобщее ополчение для защиты метрополии. Знаете, все эти бодрые ребята из охотничьих обществ, если им раздать старые "Ли-Метфорды"...

Лицо Лидера потемнело, исказилось от гнева. Он в нервическом возбуждении ударил кулаком по столу.

- Что-о?!! Чтобы эти горе-вояки испортили мне соотношение потерь?! Уронили в грязь престиж Имперской Армии?! Вот уж... Харди, друг мой, патриотический энтузиазм лорда Рондейла нужно остудить. На ваше усмотрение - автомобильная катастрофа, американская бомба, ирландский фанатик. А для надежности пусть ирландский фанатик подложит ему в автомобиль американскую бомбу.

Харди уже не мог скрывать свое недоумение. Мудрость Лидера была слишком непостижима.

- Сэр, прошу вас не счесть это за возражение, но... Разве нам не нужны дополнительные силы для защиты метрополии?

- Такие? Нет. Вот что, мой милый Харди, вы кое-что не понимаете в моей стратегии. Я объяснюсь, чтобы вам было легче. Только сперва выпьем. Что предпочитаете? Ром - грубый напиток, но он символизирует наш Флот, нашу вековую власть над морями и колониями. А виски - это, конечно, кельтские земли Империи. Правда, из-за ирландской измены у виски теперь горький привкус. Джин - пойло работяг, простого народа, тех кто своим трудом сделал Британию мастерской мира. А все вместе - это и есть Империя...

- Надо смешать? - спросил Харди.

- Господи, нет, конечно! Вас стошнит. Пейте просто виски, благо Шотландия ещё верна нам.

Харди послушно взял стакан.

- То, что я собираюсь сказать, - продолжил Лидер, - можно доверить только абсолютно преданному человеку. Такому, который ради меня убьет родную мать...

- Сэр, я же уже убил ради вас отца! - укоризненно напомнил Харди.

- Да, верно. Так вот, мой милый Харди: мне не нужны эти жалкие ополченцы. Задача победить никогда не стояла. Мы должны красиво проиграть.

Стакан выпал из рук Харди и со стуком покатился по полу. Стакан оказался неьющимся, а вот сердце фельдмаршала в один миг было разбито.

- Десять лет назад я взял власть с целью спасти Империю, - как ни в чем не бывало рассказывал Лидер, - ради этого я переступил через традиции, похоронил вольности и пролил английскую кровь на английской земле... Всё оказалось напрасно. Когда я ознакомисля со всем массивом информации, скрытой от простых людей, стало ясно: Империю не спасти никак. Она обречена на гибель, как обречен на гибель старый и больной человек. Тридцать лет бесславного увядания, а потом - развал и впадение бывшей метрополии в маразматическое ничтожество. И я решил, что такая жалкая смерть недостойна столь великого государства. Подобно викингам, мы должны пасть в бою! А раз Империя все равно обречена, то победа лишь оттянула бы её увядание. Значит, мы должны проиграть.

Харди выронил второй стакан. Лидер, ни на что уже не обращая внимания, продолжал:

- И это должно быть самое прекрасное, самое величественное в истории поражение. Поражение, которое сделает нас в глазах потомков равными богам. Да! Внуки солдат Согласия, что умирают сейчас в Ирландии, будут поклоняться не своим предкам - а нам!

Харди икнул.

Поэтому я потратил все ресурсы Империи на создание обреченной армии. Армии, которая обессмертит нашу нацию. Мы создали войска, обладающие несравненной эффективностью... и эффектностью тоже. Вы ведь замечали, Харди, что наша военная форма самая красивая, а наша техника имеет самый грозный вид? Не то что американские боевые комоды! В первую очередь, конечно, пришлось позаботиться о новых касках. Не могла же армия Рагнарека идти в бой с тазиками на головах...

- Так эта война - спектакль? - спросил Харди.

- Все в мире спектакль, как говорил Шекспир. Мы разыграли его хорошо. Наши войска сражались всегда в меньшинстве, наносили врагу многократно большие потери, а что в итоге проиграли - так ведь ясно, что нельзя выиграть у целого мира. Но зато народы Согласия на века запомнят, что британец - высший человек. Выживших британцев будут ненавидеть, но смотреть на них снизу вверх. Потом ненависть пройдет, а преклонение останется.

Харди, потянувшийся было за третьим стаканом, убрал руку.

Он понял.

Убивая Империю, Лидер даровал ей бессмертие. Убивая фельдмаршала Харди, лидер делал его богом.

Слезы брызнули из глаз суровго солдата, и, в первый раз не боясь и не скрываясь, он оросил ими китель величайшего из людей.

Изменено 6 Jan 2015 пользователем Деметрий

[prostak_1982]

А стихи позже разместите?

[Деметрий]

Поэзия

Произведение 1

К юбилею

Будь я негр преклонных годов

То я поступил бы так

Я русский бы выучил только за то

Что им говорил Колчак!

Вещать, как Верховный, нахмурив чело

Качая седой головой

Мне сказочно просто, друзья, повезло

Что русский язык – родной!

А будь я казах или скажем, киргиз

Иль вовсе какой эскимос

Судьбу бы просил подарить как приз

Такой же орлиный нос!

О, профиль античный! И Рим посрамлён

И греко-персидский сброд

В России есть собственный Наполеон

С монеты идет в народ!

И как драгоценность зажав в кулаке

Монету с этим рублем

Я тост за здоровье скажу в кабаке

И песню, друзья, споем!

А был бы я мальчиком лет десяти

О чем бы я мог мечтать?

Куда , на кого мне учиться пойти?

И кем я хотел бы стать?

Ребятам я дам лишь один совет

Вы знаете, кем Он стал

Сначала простой мальчишка – кадет

Потом – боевой адмирал!

А будь я художник , то я б написал

Как шел он с врагом на «ты»

Как «Гебен» со стаей трусливо бежал

В испуге поджав хвосты!

Я воинство то , что пошло за Ним

Воспел бы своим полотном

И красный от крови Тобол и Ишим

И Ижевско-Вятский разгром!

Да будь я хоть турок , калмык или грек

Прозрел бы, коль был слепой

В России стоит у руля человек

Что правит железной рукой!

Великий Диктатор! Он норовом крут

Суров , справедлив и мудр

Мы пряник отложим, возлюбим кнут

Без всяких заумных шудр!

Он всюду! С плаката вопрос ребром

Ты кто для своей страны?

Успел подписаться на новый заём?

Последние снял штаны?

Мы снимем штаны, коли надо так

Нас разве этим проймешь?

Да здравствует наш Александр Колчак!

Бессменный России вождь!

Нам нужен большой океанский флот

Заводы, плотины ГЭС

И я свой последний отдам бутерброд

Чтоб двигать вперед прогресс!

Мы вместе сумеем все преодолеть

Мы можем и горы свернуть.

В строительстве новой страны преуспеть

И выбрать свой собственный путь!

Решимость и мужество – наш идеал!

Работа во благо людей

Здоровья и счастья тебе Адмирал

В Великий для всех юбилей!!!

Мартьян Богатый.

Поэт-песенник. Политический ссыльный.

Газета "Русское Заполярье"

4(17) ноября 1934 года.

Поэзия

Произведение2

Затёртая книга

Нашел в сундуке я затёртую книжку,

Её написал неизвестный барон,

Про то, как в Богемии, в городе Ближка,

Однажды явился ужасный дракон.

В начале у ней кто-то выдрал страницы,

Чуть меньше десятка, возможно, что пять.

Ну ладно, чтоб скоротать вечер сгодится.

Присел я к камину и начал читать....

Осталась как тайна, покрытая мраком,

Что было в прологе и первой главе.

Там в строчках последних бесилась собака,

Судейский таская парик по траве.

А дальше... В октябрь непонятного года

У ратуши Ближки толпа собралась,

Огромное просто скопленье народа,

Так тесно, что яблоку негде упасть.

- Чего вы явились? - спросил бургомистр,

Спросонок в халате взойдя на балкон, -

А ну отвечайте мне, граждане, быстро,

Зачем вы нарушили сладкий мой сон?

Вы что мне тут, смуту затеяли, черти?

Так я доберусь до бунтующих вас,

Предам всех негодников лютейшей смерти.

Сгною, запорю. Точка. Вот вам мой сказ.

- Господь с тобой, барин, мы помощи просим.

Дракон объявился в Судетских горах.

Помял он карет уже семь или восемь,

А вслед и телегу. Нас всех берет страх.

Он начал с кареты судьи с прокурором,

Когда они вздумали ехать в кабак,

А после хватал все возки без разбору.

И вот пострадавший стоит - Ганс-дурак.

- Ja, ja, ich bin Dummkopf (сиевпереводе

С немецкого значит "Да, да, я - дурак").

Я овощ растить на своем огороде:

Картофель, капуста, горох und буряк.

Я есть на война с Бонапартом контужен

F?r den Kaiser und K?nig якровьпроливайт,

Отправлен в abschied, войску нынче не нужен

И овощ на рынке теперь продавайт.

С утра запрягайт mein гнедая кобыла,

В телегу сгружайт на продажу товар,

И в путь. Вожжи в ход я пускайт что есть силы

Чтобы поскорее попасть на базар.

Проехайт деревню, луга и запруду,

Где увидайт пьяным наш мельник Антон.

Уж скоро я в Ближке, наверное, буду.

И вдруг углядайт очень страшный дракон.

Бескрылый он быть и единоголовый,

Передние лапы весьма коротки,

Зато голова, Donnerwetter, здорова,

И жутко огромные в пасти клыки.

Как заяц скакайт он по барскому полю.

Mein Gott, я со страху в штаны наложить.

Сейчас меня скушайт как в Рождество stollen.

А я, kameraden, хотейт очень жить.

Бросайт я товар, и телегу, и лошадь.

Едва я в кустах схорониться успейт.

Свои потеряйт обе новых галоши.

И жуткий, скажу вам, содом углядейт.

Залиты чернилами дальше страницы,

Интриги оборвана красная нить.

Вот как мне узнать, что там в Ближке случится,

Кто смог бы мне дальше сюжет объяснить?

Я крикнул лакею, чтоб заварил чаю,

А после бокальчик подал коньяку

Сижу у камина и дальше читаю,

А смысла совсем разобрать не могу.

Идет описание замка барона,

От Ближки примерно в пяти он верстах.

Над замком кружась, раскричались вороны,

Прохожим внушая отчаянный страх.

Из темного камня вверх высятся башни

И холодом веет от старого рва.

Не надо дракона, уже стало страшно,

Но только причем здесь про замок глава?

Надеюсь, что дальше сюжет станет четким.

Тут новый на сцену идет персонаж

Усталою кавалеристской походкой.

Барон фон дер Блигель, хозяин то наш.

Он наголо брит, с бородой и усами,

Что вышло из моды примерно лет сто.

Идет в кабинет, грохоча телесами,

И пристально смотрит на письменный стол,

Где брошены в кучу старинные свитки

И в черной обложке большой фолиант,

Реторты и череп, свинцовые слитки.

Мне всё стало ясно: барон - некромант.

Напротив сидит в лапсердаке потертом

Заезжий из Праги ученый раввин.

Не сводит свой взгляд с потемневшей реторты.

- Ты сделал все правильно, мой господин...

Так вот кто наслал на селенье дракона!

В реторте, уверен я, новый сидит.

Сейчас мы узнаем всю тайну барона!..

Но ребе о Фаусте вдруг говорит.

Не зря, мол, барон изучал его книжки,

А также, что написал Бен Бецалель.

И будет гордиться им родная Ближка,

И Прага, и Вена, и весь Kaiserreich.

Он что-то ещё говорил "за науку",

Я даже не знаю такие слова,

Но чую от них просто смертную скуку.

На счастье моё завершилась глава.

И как мне прикажите, милые братцы,

Виновен барон или нет опознать?

Решил я на чай ненадолго прерваться,

И с новою силой продолжить читать.

А в новой главе в Ближке вспыхнули страсти.

Дракон учинил натуральный бедлам.

И чтобы избегнуть ужасной напасти

Попрятались люди скорей по домам.

Но нет им от страшного монстра защиты,

Чудовище встретит кого, сразу съест.

Ну, где же вы, где, храбрые где мужчины?

Кто ваших спасет жен, детей и невест?

Тут Иржи-звонарь закричал с колокольни:

- Да сколько же можно на это смотреть?!

Ответьте мне, братцы, мы будем доколе

Забавы дракона над нами терпеть?

В цейхгаузе, слышал я, целых две пушки

И где-то старинный был единорог.

Чудовищу надо попасть по макушке,

Ну, или, как минимум, сбить его с ног.

Построим же табор, как славный Ян Жижка,

И мощный удар по врагу нанесем.

И мы отстоим тебя, милая Ближка,

Для наших детей и для внуков спасем!

Никто не услышал призыв патриота,

Боятся все граждане нос показать

На улицу. Ведь никому не охота

В зубах у дракона сейчас помирать.

Под вечер из Ближки сей монстр удалился

И скрылся в горах, видно спать захотел.

А чуть рассвело, так он снова явился

И снова охоч до своих черных дел.

Гусарский был полк рядом расквартирован.

Кричит командир басом: A t?mad?s!

Давай убирайся, s?rk?nyt, поздорову,

Пока тебя не порубили в guly?s!

И вот поскакали мадьяры в атаку,

Отчаянным вихрем как лютая смерть.

Но пали, драконьей сраженные лапой,

Лишь только полковник сумел уцелеть.

Бежит, проклиная свое пораженье,

Поникли усы, кивер на землю пал.

Не ведала Ближка таких унижений,

С тех пор как князь Само аваров изгнал.

- Сдаваться, мол, надо, - толпа голосила.

- На милость дракона и выкуп давать.

Но всю депутацию, Боже помилуй,

В два счета был рад кровожадный сожрать.

Зачем взял читать я столь страшную книгу?

Глядите, вот вложен листок меж страниц

Рисунок на нем. Нет, я вижу не фигу,

А монстра пред коим все падают ниц.

Ужасное, надо признаться, создание.

Точь-в-точь, как его Ганс-дурак описал.

Но только мое утверждает сознанье,

Что здесь иллюстрирован тираннозавр.

Профессор фон Триштер, сосед по поместью,

Показывал как-то научный журнал

О том как в Вайоминге, в пустынном месте

Барнум Браун ящера кости сыскал.

Тот по описаниям страшный агрессор

Готов постоянно сожрать все подряд.

Но ведь говорил мне почтенный профессор,

Что кости откопаны пять лет назад.

Рисунку на вид явно больше чем двадцать

Листок пожелтел, выцвел грифеля след.

Откуда же в книге он мог оказаться...

А что если это?.. Не верю, о нет!..

Ужели t-rexгрозный в Ближке явился?

Я, кажется, понял... Да, это портал.

С периода Юрского в наш мир открылся...

Барон фон дер Блигель его отворял!

О Фаусте нам ведь не зря намекали,

А тот путешествовать в прошлом умел.

Ученого доктора, кажется, знали

Парис и Елена, и даже Гомер.

Уж эти цесарские аристократы,

Не мог барон хобби другое найти?!

Но жители Ближки, те в чем виноваты?

И как им от ящера нынче спастись?

Слегка пригубил коньяку я бокальчик,

Кусочком лимона его закусил,

Вздохнул, и продолжилось чтение дальше...

Вот только я зря на барона грешил.

Возможно, он и с чернокнижием знался,

И книги по магии тоже читал.

Но больше алхимией он увлекался.

Хотя золота из свинца не создал,

И камень добыть не сумел философский,

Но все же достигнул в науке высот.

И вот, чтоб повержен t-rex был бесовский,

Выходит огромный голем из ворот.

Да-да, вот кого создавал фон дер Блигель,

Над чем он трудился десятки годов,

Всё время глядя в алхимический тигель

И свитки читая древнейших веков.

Опять динозавр куражился, злился

Людей пожирал и кареты давил,

Но великан глиняный в Ближку явился

И в бой со злодеем он смело вступил.

Но что за напасть, снова нету страницы,

Какой её выдрал, скажите, вандал?

Мне сценою боя не дал насладится,

Оставив лишь только короткий финал,

Где Ближка в руинах, и голем порушен,

Но ящера все же сумел он порвать...

Запала история, вам скажу, в душу,

Где мне бы её продолженье сыскать?

Хочу также полную версию книги

Была бы она интересней стократ.

И знать бы, кто автор, сам герр фон дер Блигель.

А может, какой другой аристократ.

Что далее стало с несчастною Ближкой?

И ни на один не отыщешь ответ

Из сотни вопросов, что задала книжка.

Ваш Дитмар фон Попель, в отставке корнет.

Поэзия

Произведение 3

Воззвание к Руси

Со Смутой кончено навек

И шляхтич венчанный на царство

Сын лжи и подлого коварства

Скинь шапку, русский человек

Сними и глаз поднять не смей

Как раболепные бояре

Что гнули выю. Государю

Бубня о верности своей

Кто Русь жестоко покарал?

Коль ворох разобрав пелёнок

Марии Мнишек сын, ворёнок

И тот престола возжелал?

Но только Сигизмундов сын

Где лестью , силой , где обманом

Воссел в Кремле надменным паном

И изваянием застыл

Державы славные сыны

Сквозь слёзы - «Любо»! прокричали

Устав от злобы и печали

Братоубийственной войны

Ужели свет как прежде мил

Коль в русских городах и селах

Взрастают польские костёлы

И ксендз уже попа сменил?

И вой окрест на три версты

И орды озверевших панов

Сшибают с православных храмов

Осьмиконечные кресты

Ужели оскудела Русь

Своих династий не имея?

Коль усадив врага на шею

С усмешкой молвит – ну и пусть?

Злокозненный иезуит

Кому чем гаже, тем и краше

Лишь он виновен в бедах наших

И он за этим всем стоит

Посадим собственной рукой

Свой , русский род , на трон на царский

У нас есть Минин и Пожарский

И князь-надёжа Трубецкой!

Страна, труби походный сбор

И за отцовские могилы

Достань свой меч , берись за вилы

И Русь построивший топор!

Ясновельможным невдомёк

Что хоть как прежде , «Висла плыне»

Но только быть на ней плотине

Из панских трупов, поперёк

Уж скоро близится рассвет

В донских степях , на юге вольном

Что стал приютом недовольным

А с Дона выдачи уж нет

Так скинем польское ярмо!

Ужель мы быдло? Гей, славяне!

В нас русский дух! Скорей, воспрянем!

И смоем рабское клеймо!

Поэзия

Произведение 4

День ежа

Был день как день , на склонах снег

Нестаявший лежал

Ручей, свой финишный забег

Неспешно начинал

И на опушке, у сосны

Который раз подряд

Сидел в преддверии весны

Лесной триумвират

Собрались, в спячке отощав

Поисхудав и все ж

На синоптический конклав

Сурок, барсук и ёж

Ёж верховодил как всегда

Взобравшись на пенек

Идет, друзья мои, беда

Задумчиво изрек

Падет вот вот, Великий Рим

Как перезрелый плод

И в тьму забвенья вместе с ним

И праздник мой уйдет

Я стар, пора бы на покой

Но люди знать должны

Когда повеет над рекой

Дыханием весны

Метеоролога стезя

Почетна, если чё

И вот поэтому, друзья

Они наперечет

Пускай не очень скромно, но

Один всего, ага

На этой должности давно

Покорный Ваш слуга

Теперь преемниками стать

Моими вы должны

Чтоб отоспавшись, назначать

Начальный день весны

Тебе Барсук, идти на Норд

На Север , стало быть

Я понимаю, не курорт

Но все же можно жить

Обличьем варвар т , как есть

В мехах… и слой жирка

Германцы пусть почтут за честь

Восславить Барсука!

Тебе Сурок. Не кашляй зря

Европа, брат, мала

Командировка за моря

Такие вот дела

Отчалишь завтра в Новый Свет

Уже к исходу дня

Поклоны местным и привет

У нас там есть родня

Там, размножаясь и плодясь

(Ответственный момент!)

Займи, с сурчихой веселясь

Весь этот континент

Он не открыт людьми пока

Но через много лет

Великий праздник – День Сурка

Узнает Новый Свет!

Яволь, мой Ёж – сказал Барсук

Найн! Ахтунг! Ин дер люфт…

И тут спикировал на сук

Какой то черный фрукт

Он радикальный черный цвет

И мощный клюв имел

Непривлекательный портрет

С сосны на них глядел

Ну прям цветочки, так-растак!

Подснежники , ей-ей

Барсук, откормленный хомяк

И ёжик – царь зверей!

Римляне, мать его ети…

Синоптики всех стран

На Север барсуку идти

Хомяк – за океан…

По вашему, весь белый свет

Европы закуток

А вы слыхали или нет

Что есть еще Восток?

Там люди пашут, сеют , жнут

Весь день, пока светло.

Там моего прилета ждут

Где я – там и тепло!

Ёж закипел – уж не взыщи

Ты вовсе нам не брат!

И коль хлебаешь лаптем щи

Не лезь в калашный ряд!

Твой клюв в земле, ты хам! Угу

Ты здесь незваный гость

В цивилизованном кругу

Ты словно в горле кость!

Таком , птица , не бывать!

Ёж крикнул сгоряча

Никто не будет отмечать

Твой праздник – День Грача!

**************************

Вот так все было. Чья взяла?

Не знаю, вам решать

И что Второго Февраля

Как праздник отмечать.

Поэзия

Произведение 5

"Мы пойдем другим путем" или как два брата поссорились из-за ёжика и что из этого приключилось

В жизни столько точек бифуркаций,

Всех их рассчитать не хватит сил.

Вот мальчишку, можете смеяться,

В детстве как-то ёжик укусил.

Архинеприятный вышел случай,

Да и кто, скажите, виноват,

Что комок забавный и колючий

Притащил из леса старший брат

И сказал: "Твоим он станет другом,

С ним забавно, весело играть".

А ежонок, видимо с испугу,

Мальчугана за мизинец хвать.

Все могло бы быть совсем иначе,

Лучше бы на рыбалку брат сходил.

А теперь мальчишка громко плачет,

Словно его цапнул крокодил.

И не столько больно, как обидно,

Что хохочет над тобой весь дом,

Родственники, экие ехидны,

Стали звать грибом-боровиком.

Ерунда, вы скажите, ежонок

Укусил, ну, в общем-то, пустяк.

Но обиду затаил ребенок,

Брат теперь ему первейший враг.

Раньше был пример для обожанья,

Коему всегда глядел он в рот,

Образец, достойный подражанья.

Только стало все наоборот.

Любит старший, младший - презирает

И от этого воротит нос.

Думали, мальчишка так играет,

Не могли поверить, что всерьез.

- Что ты хочешь, кофе или чаю? -

За столом, к примеру, говорят.

- Что угодно, - малый отвечает,

- Хоть какао, лишь бы не как брат.

Он не любит все, что ценно брату,

Дескать, мы пойдем другим путем.

Ежик ли, скажите, виноватый,

В том, что приключилося потом,

Что с годами лишь усугубились

Ненависть, гордыня и вражда?

Будто не в одной семье родились,

Впрочем, так бывает иногда.

Старший вырос свободолюбивым,

Власть ругает постоянно он,

Младшей же в кого, скажи на милость,

Только за империю и трон,

"За царя, за родину, за веру",

Всей родне своей наперекор.

Даже стать собрался офицером,

Хоть твердят кругом: "Какой позор".

Что же дальше? Вовлечен был старший

В заговор, чтобы царя убить.

Как уж разузнал про этом младший?

Только поспешил остановить.

- Отрекаюсь от тебя, Иуда, -

Старший рек, идя на эшафот, -

Проклинаю твой, донос, паскуда,

Месть, поверь, тебя не обойдет.

Виселицу ссылкой заменили,

Милость проявил свою монарх.

Долго жил мятежный брат в Сибири,

Да на акатуйских рудниках.

Пробыл там едва не четверть века,

Все свое здоровье подорвал,

В общем, измотало человека,

Еле с поселения сбежал.

Много лет с поры той миновало,

Грянула великая война,

Царской власти вслед за ней не стало

И в хаос страна погружена.

Старший брат меж тем по заграницам,

Вдалеке от дома прозябал

Как-то раз на набережной Ниццы

Вдруг лицо родное увидал.

Офицер в поношенном мундире.

Без погон, "Георгий" на груди.

- Быть не может, Юзеф, это ты ли?

- Что? Бронислав?! Нет, не подходи!

- Нет, ты объясни мне, как мужчина,

Что ты с детства мнишь меня врагом?

Не могу понять я, где причина,

Вроде неповинен я ни в чем.

До седых волос дожили оба

И все не помиримся никак.

Объясни мне, Юзеф, ради Бога,

Как решил ты, что тебя я враг?

- Ха! Так ничего ты и не понял?!

Или, может вовсе позабыл.

Память напряги свою и вспомни,

Как ежа из леса притащил.

Тот урок, тобой преподнесенный,

Я запомнил, братец дорогой!

Дай пройти! - и гневом обуянный

Он упал на камни мостовой.

[Деметрий]

А стихи позже разместите?

Форумный движок такой нехороший, объединяет сообщения, если разместили их с некоторым близким интервалом. Хотелось в каждом посте по одному произведению, но не вышло. И так тянул, сколько мог. Хотелось хотя бы номинации отделить.

Но все размещено, наконец-то. Начинаем голосование.

[prostak_1982]

Вечером буду читать и голосовать, хотя тяжело получится.

[prostak_1982]

Не, такое количество до выходных не одолею.

[Неисторик]

Я бы вообще просил голосование не закрывать хотя бы пару недель.

Я вот многое не читал, быстро не успею.

[Деметрий]

Не, такое количество до выходных не одолею.

Я бы вообще просил голосование не закрывать хотя бы пару недель. Я вот многое не читал, быстро не успею.

Посмотрим, как дело пойдет. Но зачем сильно растягивать удовольствие, коллеги. До 14 января времени достаточно.

[ясмин джакмич]

Пусть встряхнется уставшая от Новогоднего празднества мысль и выберет достойнейшее товрение 2014!

[Неисторик]

Деметрий,

А можно ли попросить выложить файлы -- чтобы скачать и распечатать?

Мне так будет гораздо удобнее...

[Деметрий]

Деметрий, А можно ли попросить выложить файлы -- чтобы скачать и распечатать? Мне так будет гораздо удобнее...

Попробую. На данный момент текст жутко не форматирован, как было на форуме выложено, так в файлы, а потом в эту тему и вставлял. Читать не очень удобно.

Пока форматирую "Крупную форму", но дело идет медленно

Изменено 7 Jan 2015 пользователем Деметрий

[Деметрий]

Подам пример и выдвину произведение в четвертую номинацию

Рассказ, название которого будет дано в конце

[prostak_1982]

Ну и задачку вы ставите. За год с четвертью было много чего интересного.

Если не считать попаданцев, то я набрал 58 произведений, с которыми нужно ознакомиться, чтобы вынести свое суждение.

Изменено 7 Jan 2015 пользователем prostak_1982

[Неисторик]

Пока форматирую "Крупную форму", но дело идет медленно

Ну, я могу и просто с экрана скопипастить, может, так будет проще и мне, и вам?

[ясмин джакмич]

Пока форматирую "Крупную форму", но дело идет медленно

Ну, я могу и просто с экрана скопипастить, может, так будет проще и мне, и вам?

Пугаете, любезный коллега)

[Неисторик]

ясмин джакмич, не стебитесь.

Мне просто удобнее читать с распечатки -- я не сижу за компом сутками.

Вообще, у чтения с компа есть большой недостаток -- его не потянешь на унитаз...

[ясмин джакмич]

Вообще, у чтения с компа есть большой недостаток -- его не потянешь на унитаз...

Как автор Ангела, Ока Бури восторгов я не ждал, сырые вещи, хотя и с запалом, но чтоб вот так ))

[prostak_1982]

Вообще, у чтения с компа есть большой недостаток -- его не потянешь на унитаз...

Планшет... И газету "Правду" на всякий случай.

[ясмин джакмич]

Вообще, у чтения с компа есть большой недостаток -- его не потянешь на унитаз...

Планшет... И газету "Правду" на всякий случай.

Лучше уж Жизнь или Экспресс-газету

[Неисторик]

Деметрий, Отбой тревоги.

"Крупную форму" уже снял.

ясмин джакмич, Да лана, не волнуйтесь. Я тут увидел количество страниц.

и понял, что на стоко бумаги и краски жаба задавит. :tongue:

А мне когда-то братишка подкинул "электронную книжку",

так вот как раз повод её освоить. ))

[Деметрий]

Деметрий, Отбой тревоги.

Ну что ж, спасибо на этом. А то я не полных два произведения всего только выровнял и дальше не хотелось.