Боги Моря и Льда

[Каминский]

Свитовит - святой Витт. Четырехликий идол превратился в крест с четырьмя лицами.

В этом мире религиозный синкретизм рулит со страшной силой)

[Mixey]

В этом мире религиозный синкретизм рулит со страшной силой)

И все свелось к конфликту между Белобогом и Чернобогом.

[Каминский]

И все свелось к конфликту между Белобогом и Чернобогом.

Нет, тут все гораздо сложнее.

[Ottokar]

бьярмиец

???

[Каминский]

???

Что не так?

[Mixey]

Нет, тут все гораздо сложнее.

Так я утрировал

[Ottokar]

Что не так?

Теперь дошло.

[Дельфин]

Некоторые из поднимающиеся по лестницам воинов были остановлены, а потом и сброшены вниз, но другим удалось подняться на стены и укрепиться там

Немного криво. Может лучше заменить "некоторые" на многие, а были ""остановлены...", сократить до сброшены?

[Каминский]

Немного криво. Может лучше заменить "некоторые" на многие, а были ""остановлены...", сократить до сброшены?

Может и лучше.

[Волдик]

В 2 Октябрь 2015 г., Каминский сказал: бьярмиец ???

Пермяк лучше?

[Каминский]

Пермяк лучше?

Анахронизм. Тем более нелепо звучит в устах человека, выросшего в околоскандинавской культурной среде.

[Каминский]

Последующие дни оказались унылыми и однообразными. Серое свинцовое небо над головой, серые волны плещущие за бортом, светлобородые венды  и саксы возящиеся с корабельными снастями или сидящие на веслах в ладьях. Она лежала связанной на тюке дорогих тканей, взятых во время грабежа Ангрсборга , там же где лежала доля князя Рогволода. Хорошо еще, что он все таки позаботился о том чтобы одеть ее в платье, согревавшее девушку по ночам. Несколько раз в день князь снимал с нее путы, позволяя размять затекшие руки-ноги, но при это не сводил с нее глаз, особенно зорко следя за тем чтобы поблизости от нее не оказалось оружия или чтобы пленница не вздумала сигануть за борт. Последнее представлялось вполне возможны - Рисса отлично плавала и ее поступок вовсе не был бы жестом отчаяния. Ей бы только продержаться на воде, дожидаясь когда вернутся ее силы, а там уже призвать на помощь какую-нибудь морскую тварь с которыми она давно научилась управляться. Но князь не сводил с нее глаз и всегда был рядом. В тот момент когда его грубые руки соприкасались с гладкой кожей пленницы Рисса чувствовала как Рогволода трясет от похоти. Может быть девушке и удалось бы соблазнить князя, если бы не бородатый волхв не сводящий с нее глаз и постоянно напоминающий князю КТО эта светловолосая красавица. Утром и вечером он подносил ко рту Риссы  полную чашу и она, морщась глотала зелье, делающее ее беспомощной.

 

 

Меж тем флотилия Рогволода прошла вдоль западного берега Готланда и вошла в Элландсунд. Длинный узкий остров пока оставался в стороне от войны- его правитель, хитрый старый ярл Освин выжидал, не торопясь ни выступить на стороне Мерсии, ни примыкать к Рейху и Дании. Именно поэтому  Рогволод устроил стоянку на Элланде, выбрав совершенно пустынный берег. На острове князь следил за Риссой в два глаза, с особой тщательностью проверяя  ее путы. Богумил тем временем пополнял в лесу запасы нужных растений для зелья, в то время как один из его учеников присматривал за мешком в котором шевелились ядовитые змеи.

 

 

К берегам Смоланда Рогволод причаливать опасался- даже с моря были видны огромные клубы дыма подымавшиеся от разоренных сел и городов. В отличие от Сконе, быстро признавшего власть датского короля, Смоланд раскололся- одни  правители встали на сторону Рейха, другие начали ожесточенную войну с захватчиками. Никто бы не взялся предугадать как бы встретили на побережье братьев Святого Витта.

 

 

Наконец  Эланд и Смоланд остались за бортом, а  вскоре на горизонте появился остров Борнхольм – уже вполне союзный имперцам. Через некоторое время глазам Риссы открылась Земля Вендов, к которой и направились корабли Рогволода.

 

 

Полвека назад, после изгнания Мерсии из Саксонии, кайзер Рудольф отдал во владение  Ордену Святого Витта земли от устья Вислы до устья Травена. Почти в центре владений ордена находилась крепость Винета, на острове Юмна.  Построенную во времена Первого Рейха крепость, меркиты взяли после полугодовой осады почти два века назад.  Семьдесят лет Юмна была  главным меркитским оплотом на Балтике и лишь после распада империи Кровавого Бога, вновь перешла Рейху. Ныне, когда братство вендских витязей  превратилось в Орден Святого Витта, а центром его стал святой остров Рюген, Винета стала наследственным княжеством, подчинявшимся князю-епископу Ордена.  Остров Юмна словно массивный замок запирал вход в устье Одры, прикрывая богатый торговый город Волин и всю Померанию от набегов с севера

 

Часть города находилась на мысу и окружена была морем, в гавани Юмны могло разместиться свыше трехсот ладей и коггов. Вход в Волинский  залив, соединивший Волинскую бухту с морем перекрывала большая каменная арка, где были установлены железные ворота, запиравшиеся изнутри. По бокам арки стояли массивные башни, где стояли бомбарды и катапульты, у которых все время дежурило несколько воинов. За аркой, уже на самом острове виднелся и княжеский замок, огороженный массивной каменной стеной. Над всеми строениями возвышалась каменная башни сложенная из каменных плит. В башне содержались порой пленники, но главное ее предназначение было не в этом. Когда дозорные на башнях арки видели в море корабли Люти, норвежцев или датчан они зажигали  костры, чтобы их видели волхвы, попеременно дежурившие на вершине замковой башни. Они же зажигали новое пламя - большое яркое, топившееся смолистыми дровами, дававшими густой жирный дым. Этот дым был хорошо виден в Волине, мигом собиравшим ополчение в помощь витязям Юмны. Если же враг был особенно силен из города уже мчались гонцы за помощью к герцогам Померании и Мекленбурга, в вольные города Росток и  Любек, к первосвященнику Рюгена, а порой - и к соседнему Ордену Святой Вальберги, а то и в Трир к самому кайзеру.

 

 

Ладьи Рогволода  одна за другой входили под арку в распахнутые ворота. Здесь пути воинов расходились - часть их, забрав свою долю добычи, отправлялись в  Волин . Князь же вместе со своей дружиной  сходил на берег Юмны  где его уже ждали княжеские кони - ладьи Рогволода вплывавшие в Волинский залив были давно замечены со стен крепости. Перед тем как вскочить на лошадь князь о чем-то пошептался с  Богумилом и тот кивнул, сохраняя недовольное выражение лица. Он подошел к Риссе которая стояла на берегу со связанными за спиной руками, с презрением осматривая глазевших на нее вендов.  Свободный конец веревки держал дюжий воин - из личной охраны волхва.

 

 

-Пойдем, - буркнул волхв девушке и, не дожидаясь ответа,  зашагал вдоль берега. Подталкиваемая в спину своим стражем и  скалясь в ответ Рисса последовала за ним.

 

 

Позади насыпного холма на котором возвышалась крепость  виднелся храм -  красивое деревянное здание с небольшими башенками и остроконечной крышей украшенной замысловатыми узорами. У входа Богумила ожидало несколько мужчин, одетых в причудливо разукрашенные одежды. По обилию священных крестов и прочих амулетов, Рисса поняла, что это младшие волхвы. Обменявшись приветственными словами и коротко объяснив, кто такая Рисса и зачем он ее ведет за собой, Богумил подошел к храму и, распахнув тяжелые двери, втолкнул туда девушку. Рисса с любопытством оглядывала  убранство  вендского храма: стены и потолок покрывали изумительной красоте резные узоры, изображавшие сцены из жизни богов и людей, обрамленные растительным орнаментом. Вдоль стен в специальных нишах стояли статуи местных святых, облаченных атрибутами языческих богов: Златорогий Михаил с мечом,  Святая Вальберга с копьем,  Дева Мария, держащая сноп хлебных колосьев и другие божества. Особо выделялся безголовый идол, раскинувший руки, в каждой из которых он держал по две одинаковых бородатых головы, окруженных крыльями. Риссе доводилось слышать легенду о римском священномученике, которому жестокий  император отрубал голову, но на ее месте всякий раз появлялась сияющая ангельская голова. Когда голов стало четыре, исходящий от них свет стал столь нестерпимым, что ослепил и правителя и всех, кто был во дворце, тогда как сам Витт исчез из дворца, чтобы возродиться на берегах Балтики в обличье Четырехликого Бога- Свентовита.

 

 

Перед  статуями богов-святых стояли алтари, где прихожане оставляли подношения.

 

 

Но Богумил не дал Риссе насладится красотами храма - сильно толкнув ее в спину, он заставил ее упасть на колени перед изображением Распятого Бога в короне из солнечных лучей . Перед ним на полу стояла массивная каменная кладка в которой горело жаркое пламя. Рисса вывернулась на полу и ощерила белые зубы, с ее губ сорвалось крепкое словцо и тут же ее плечи ожег страшный удар, разом рассекший обветшавшее платье. Она обернулась – позади  поигрывал плеткой здоровенный верзила, со зверски-похотливым выражением лица рассматривавший скорчившуюся у его ног Риссу. Волхв по-прежнему не обращал внимания на девушку: воздев руки он произносил страстную молитву, поворачиваясь то к Солнцеликому, то к Златорогому, то к Четырехликому. Текст Рисса понимала с пятого на десятое, но было ясно, что Богумил просит своих покровителей изгнать из тела плененной девушки «бесов чернобожьих». Вслушиваться в речь жреца  девушке мешала  плеть то и дело обрушивающаяся на ее спину - видимо это входило в обряд экзорцизма. Рисса, сжав зубы, молча терпела, но в душе клялась Ранн, Эгиру,  Одноглазому и всем богам, что выморит это  святилище столь лютой казнью, что и многие поколения спустя  рабское племя будет со страхом вспоминать об этом.

 

 

Закончив восхваления своему богу, Богумил развернулся и холодно глянул в пылающие ненавистью глаза девушки.

 

 

-Веди ее в кузню и передай Славимиру и Додоле - они знают, что с ней делать.  Я после приду, после жертвоприношения.

 

 

В двери храма двое дюжих молодцев уже втаскивали отчаянно блеющего и упирающегося барана. Мучитель Риссы ухватил ее за шею, грубо поднял на ноги и потащил к выходу.

 

 

Кузня стояла позади храма -  невысокое строение, наполовину ушедшее в землю. Провожатый подвел Риссу к окованным железом дверям и громко постучал. Дверь открыл молодой волхв, с рыжеватой бородой и синими глазами, одетый в белую рубаху навыпуск и коричневые штаны, подпоясанные кожаным поясом с которого свисали бронзовые фигурки животных.

 

 

-Здрав будь Славимир!- поклонился слегка парень державший Риссу.- Вот принимай товар. Хороша штучка - он причмокнул губами.

 

 

-Хороша, да не для тебя, Жлуб - усмехнулся молодой священник.- Радуйся, что князь не слышит. Пойдем красавица, - он взял свободный конец веревки, связывавший руки Риссы и завел ее в кузню. Внутри все  все выглядело так, как и должно  быть в подобном помещении: наковальня, меха и горн, тяжелый молот и прочий кузнечный инструмент. В горне уже полыхал жаром раскаленный металл. Впрочем глаз Риссы тут же приметил и то что отличало эту кузню от обычных - по стенам были развешаны снопы трав, даже засушенными испускавших приторный запах. В дальнем углу стоял каменный истукан божества, которое Рисса уже начинала тихо ненавидеть – четырехликого бога. На этот раз он был изображен с большим кузнечным молотом.

 

 

Славимир поднял со скамьи что-то похожее на кожаную маску и подошел к Риссе.

 

 

-Я не сторонник того, чтобы так поступать с женщинами - виновато произнес он, - пусть даже и ведьмами. Но ослушаться приказа Богумила я не могу.

 

 

С этим словами он нацепил жуткую личину с двумя прорезанными овалами для ноздрей и рта на лицо Риссе. Ловко стянув у нее на затылке широкие ремни, он легонько толкнул ее в направлении где, как успела заметить Рисса,  находилась еще одна дверь. Заскрипели железные петли и девушку втолкнули в очередное помещение.

 

 

Первое что ее ошеломило - жуткая духота, казалось, ее втолкнули в какую-то чудовищную парилку. Ее лицо под маской мгновенно стало мокрым от пота, также как и все ее тело. Руки девушки невольно дернулись кверху, снять маску, но бесполезно- веревка не давала это сделать. К державшему ее Славимиру добавился кто-то еще - девушку сноровисто подняли  воздух в две руки, невзирая на ее бешеное сопротивление, освободили от остатков разорванного платья и уложили на живот  на жесткий деревянный топчан.  В воздухе что-то свистнуло и  ягодицы Риссы обжег удар плети или розги - вернее даже нескольких. Рисса вскрикнула и попыталась вырваться, но ее тут же настиг еще один удар - на этот раз по и без того истерзанной спине.

 

 

Эта пытка продолжалась долго - в душном жарком помещении Рисса думала, что задохнется, она истекала потом, который пропитывал ее тело и щипал ссадины. Кто-то ее держал - видимо Славимир, второй же человек без всякой жалости, методично обрабатывал ее тело розгами. Рисса вертелась, как могла старалась уйти от розги, но бесполезно - ее секли со знанием дела, без злобы, но старательно. Иногда ей удавалось пнуть ногой секущего - судя по ощущениям это была женщина - несколько раз она почти соскакивала с топчана, однако ее тут же возвращали обратно. Извиваясь словно раненная змея, стремясь уйти от секущей плети Рисса исхитрялась перевернуться на спину, но делала себе только хуже: ее секла тогда по грудям, животу, лобку – избегая, впрочем, слишком сильных, калечащих ударов. Рисса уже сорвала голос от крика, зубами  грызя края маски. Ей постоянно казалось, что она не выдержит этого и умрет, однако это не входило в планы ее мучителей. Когда Рисса, выбившись из сил, просто лежала на топчане и глухо стонала от боли, розги сменяло нежное мягкое прикосновение больших ладоней, втиравших в ее тело какую-то мазь или масло. Это прикосновение успокаивало истерзанное тело, заставляло ее блаженно замереть и расслабиться, в то время как ловкие пальцы тщательно втирали мазь во все впадины и выпуклости ее тела. Иногда к женским рукам добавлялись и руки Славимира - Рисса чувствовала сладострастие, с которым молодой волхв касался ее. Ладони женщины скользили по ее ногам, грудям и бедрам совершенно бесстрастно - так будто невидимая волхвиня  заботилась о  больной скотине. Однако отдых продолжался недолго- сигналом к возобновлению экзекуции служило шипение воды, выплескиваемой на раскаленные камни. Обжигающий пар вновь наполнял каморку, а по телу Риссы  вновь загуляла розга. Время от времени, девушку сдергивали с топчана и с головой окунали в ванну или бочку до краев наполненной ледяной водой. Судя по резкому запаху и плавающим листьям, это была не просто вода, а охлажденный отвар из трав. Первый раз Рисса чуть не захлебнулась от неожиданности, но все обошлось и далее она успевала задерживать дыхание. Когда же ее вынимали из воды, то просовывали меж сомкнутых губ стальное горлышко и в ее горло лилось проклятое зелье.

 

 

Рисса потеряла счет времени  всей порке, то и дело проваливаясь в полузабытье-полусон , когда ее мучители давали ей немного отдохнуть. Однако удар розги или окунание в холодную воду вновь возвращали ее к кошмарному бодрствованию. Вся экзекуция проходила в полном молчании, лишь иногда волхвы обменивались парой слов, когда девушку надо было опять окунуть в воду или наоборот вернуть на топчан. Рисса извиваясь и крича, поливала своих мучителей всеми известными ей ругательствами, оскорбляла их, волхва, князя,  Четырехликого, но их, похоже, это ничуть не трогало - даже удары не становились сильнее. Обычная девушка давно умерла бы на этом топчане, но звериная живучесть Риссы и здесь давала о себе знать.

 

 

Меж тем за стеной в кузне тоже кипела работа- слышались удары молота, рев пламени, бормотание и песнопения восхваляющие Святого Витта, Михаила и самого Солнечного Бога. Рисса узнавала этот голос и  кричала страшные оскорбления Богумилу, оказавшемуся  еще и кузнецом, пока не сорвала голос.  Жрец Юмны никак не реагировал на все это – знай бил молотом и восхвалял богов.

 

 

Экзекуция прекратилась когда Рисса уже почти потеряла надежду на ее окончание. Ее подхватили под руки и вытащили из помещения, которое она так и не увидела изнутри.  Дверь за ней захлопнулась - видно Додола так  и не захотела  глянуть в глаза той, которую она так долго истязала. Славмир сорвал  с Риссы маску и она уставилась в пол, жадно глотая ртом воздух. В кузне тоже было жарко, но после той комнаты  здешний жар казался Риссе прохладой.

 

 

Сильная рука ухватила ее за подбородок и заставила задрать голову вверх. Богумил предстал перед ней в новом облике - обнаженный по пояс, в кожаном переднике, он играл могучими, несмотря на возраст, мышцами. Он заглянул в полыхающие ненавистью синие глаза и неодобрительно покачал головой.

 

 

-Зла ты девка, ой зла. И бесы в тебе глубоко сидят. Изгнать их совсем и мне не под силу -зато загнать их в тебя глубоко, так чтобы они никому уже не вредили - это я смогу.

 

 

Он поднял с наковальни что-то напоминающее браслет из черного железа, разве что шире любого браслета. Впрочем, вскоре Рисса поняла что это - рабский ошейник! По его ободку красовались  незнакомые знаки и руны. Инстинктивно  девушка сжалась когда Богумил потянулся к ней с этим орудием рабства - в невзрачном предмете она чуяла пугающую чуждую силу. Силу не сулившую ей ничего хорошего.

 

 

-Что, боишься чертомолка?- рассмеялся Богумил - И правильно делаешь. Этот ошейник ковался именем Святого Витта и Солнцеликого, в священном пламени Сварожича, небесного коваля, знаки всех святых на нем. Сила этих оков сдержит твоих бесов, наложит на них такие цепи, что им ввек не освободиться. Никогда не будет у тебя власти вредить и морочить людей, никогда не обретешь ты снова проклятый дар.

 

 

Рисса дико взвыла и метнулась в сторону, но Славимир прижал ее к земле и ухватил за волосы, заставив задрать голову. Богумил  быстро застегнул ошейник вокруг нежной шеи, потом ухватил свой посох и с силой ткнул им под подбородок девушке. Сверкнула яркая вспышка и Рисса закричала - дико, страшно. Оглушающая боль разлилась по ее телу, ей показалось, что в  горло ударила молния. Богумил презрительно рассмеялся.

 

 

-Эй волхв- раздался зычный голос из-за стены кузни- как там моя новая наложница?

 

 

-Сейчас княже - Богумил ухватил  обнаженную девушку за золотые волосы и вытащил ее наружу. Перед кузней на вороном коне восседал князь Рогволод - в расшитом золотом кафтане и таких же богато разукрашенных штанах. На плечи воина был накинут алый плащ, подбитый мехом черно-бурой лисицы, на русых волосах виднелся золотой княжеский венец. Он легко соскочил с коня и не торопясь подошел к волхву и лежащей на земле Риссе, глядящей на него с бессильной ненавистью.

 

 

Потрогал ошейник, цокнул языком.

 

 

-Что я и вправду теперь могу не боятся?

 

 

-Настолько насколько и боги и все святые не боятся бесовских чар - гордо ответил волхв.- Нет в ней больше сил, нет и власти над людьми. Теперь это такая же девка, как и все остальные. И годна для того же, что и они.

 

 

-Вижу Богумил, - князь жадно смотрел на тело пленницы, манящее и соблазнительное, даже несмотря на алые следы от плети и розог. Потрепал ее по щеке, провел рукой по округлой груди, хлопнул по заду.

 

 

-Постыдись богов княже,- укоризненно сказал волхв, - не здесь же.

 

 

Рогволод молча кивнул, ухватил Риссу за руку и забросил на своего коня. Попрощавшись с волхвом, он пришпорил скакуна и поскакал вверх, к своей крепости. Рисса молча лежала на подпрыгивающей конской спине, вздрагивая от нескромно ощупывающей ее княжеской руки и глотая слезы бессильной ярости. 

Изменено 6 Oct 2015 пользователем Каминский

[Mixey]

50 оттенков серого в МиМиМи

[Каминский]

50 оттенков серого 

Хех, то ли еще будет)

в МиМиМи

Это аббревиатура.

[Mixey]

Это аббревиатура.

Я в курсе. Простите, что несколько неправильно ее написал.

[Неисторик]

Дева Мария, держащая сноп хлебных колосьев

Изменено 6 Oct 2015 пользователем Неисторик

[Каминский]

Как-то так да. Хотя у нее еще где-то младенец должен быть, в общем я пока в раздумьях. 

Может это и какая-то иная святая.

Изменено 6 Oct 2015 пользователем Каминский

[Неисторик]

Как-то так да.

Ну, на самом деле у меня это скорее шутка. Просто при прочтении фразы ".....со снопом колосьев", вспомнились советские "колхозницы", некогда торчавшие почти на каждом шагу.

[Каминский]

Впервые за время своих злоключений Рисса была близка к отчаянию. Проклятый волхв, служитель четырехликого божка все-таки  нашел способ как защитить себя и своего князя от гнева Змееногой. И что самое страшное – девушка не знала как освободиться от заклятия. Раз за разом она пробовала пробудить в себе силу, выйти из тела или  воззвать к кому-то -  ответом была только раскалывающая головная боль да сильное жжение вокруг проклятого ошейника. Последний, кстати, замыкался на шее таинственным способом - сколько Рисса не проверяла, не ощупывала каждый дюйм проклятых оков, везде ее пальцы натыкались на гладкую металлическую поверхность, без всяких следов зажима или замка, который можно  бы попробовать взломать.

 

К омерзительному ощущению бессилия прибавлялся унизительный статус княжеской наложницы. Первый раз Рогволод взял ее,  даже не дожидаясь пока они въедут в крепость - Рисса была настолько измотана  недавней экзекуцией, что  не могла сопротивляться. На одном из склонов холма князь спешился и швырнул Риссу животом на большой валун, на ходу расстегивая завязки штанов.  Девушка лишь измученно простонала,  чувствуя, как в ее исхлестанное лоно вторгается чужая плоть. К счастью, князь так долго томился неразделенной похотью, что не мог долго терпеть и вскоре пытка закончилась. Рогволод небрежно перекинул изнасилованную девушку через седло и пришпорил коня.

 

В крепости Риссу разместили в относительно комфортных условиях -  в одной из комнат на вершине Сигнальной башни,  наспех переделанной из темницы в девичью. Комнату вымели начисто и прокурили травами от паразитов,  поставили широкую кровать, застелив шкурами пушных зверей. В собольи и лисьи меха Риссу и одевал князь, разумеется, не для того, чтобы сделать ей приятное - просто его самолюбию льстило, то, что его будет встречать юная красавица в мехах.  Рогволод приставил к  новой наложнице и рабыню, что приносила девушке еду и убиралась в комнате.

 

Однако Рисса не оценила благодеяний, за которые князь рассчитывал получать плотские удовольствия в любое время дня и ночи. Когда девушка, по мнению Рогволода, пришла в себя, а ее раны, смазанные целительными мазями, совсем затянулись, князь пришел к ней в комнату. Распахнув огромные лапищи, он обнял северянку, но тут же отшвырнул  в сторону,  отчаянно ругаясь и держась за шею  - Риссе не хватило всего дюйма, чтобы дотянуться зубами до сонной артерии. Разгневанный Рогволод свободной рукой ухватил Риссу за горло и швырнул ее через комнату так,  что Рисса, клацнув зубами, отлетела в угол и, ударившись головой об стену, потеряла сознание.

 

Очнулась девушка вновь связанной и лежащей на кровати, причем, судя по болезненным ощущениям во всем теле, князь уже попользоваться ею, пока Рисса была без сознания. Самого Рогволода поблизости не было, а вокруг нее причитала рабыня, испуганно косясь на хозяйку. Через некоторое время служанку убрали, а к двери Риссы приставили  троих дружинников, пристально следящих за пленницей князя. И вовремя - оставшись одна в комнате, связанная Рисса попыталась разбить голову об угол кровати. Только ворвавшиеся стражи, услышавшие подозрительный шум, предотвратили самоубийство. Риссу привязали к кровати и надели колодки. Княз уже думал, что возможно стоит избавиться от чересчур упрямой рабыни - лишь мысль о том, как много он затратил времени и сил  чтобы заполучить эту девку, останавливала его. Пока же он удовлетворял похоть, пользуясь беспомощностью связанной девушки, но без особого удовольствия.

Сама же  Рисса была уверена, что жизнь кончена, надежды на освобождение нет и единственное, что ей остается - это покончить с собой, если получится - прихватив по дороге кого-то из вендов.

 

Над комнатой Риссы находилось  поселился Славимир - молодой волхв из кузни при храме Свентовита. Князь вменил ему в обязанность следить за маяками у Морских Ворот и в случае тревоги - зажигать священный огонь. С молчаливого согласия князя, волхв время от времени заходил в комнату пленницы и пытался ее разговорить: спрашивал  о жизни в Готланда, Люти и Мерсии, о Нектоне Макморне, о том, как жилось самой Риссе. Рассказывал он ей и о  здешних порядках, о Волине и иных городах Вендского Поморья, об острове Рюген и его великолепных храмах, о силе и славе Германской Империи и ее кайзера  Атаульфа.  Славимир все время убеждал Риссу, что ее участь не так уж ужасна, как  ей кажется, что Рисса молода и красива, что у нее еще вся жизнь впереди. Выглядело это так, что молодой служитель Свентовита  чувствует себя виноватым  перед девушкой, за то, что он делал с ней ранее и теперь пытается  загладить свою вину. Рисса поначалу дичилась и не доверяла Славимиру, открывая рот только, чтобы сказать ему какую-то колкость или ругательство, но со временем священнику удалось разговорить ее. Сыграло роль и то, что сам волхв, несмотря на имя, был  вендом только по отцу, привезшим из одного из походов молодую норвежку, ставшую супругой дружинника. Норвежцев в Мерсии считали надежными вассалами, не раз доказавшими  верность бретвальде, так что и к молодому жрецу Рисса, в конце концов, решила проявить снисходительность. Нашлась и общая тема для разговора - как никак оба были «духовными лицами», служителями своих богов, прошедшими посвящения. Правда Рисса не очень-то распространялась о культе Змееногой, да молодой волхв и не настаивал - мало кто в  Рейхе мог говорить без содрогания об ужасающих божествах северян. Зато о богах вендов, об их служителях, о колдунах, ведьмах и всевозможной нечисти, с которой боролись братья Ордена Святого Витта Славимир рассказывал много - а Рисса внимательно его слушала.

 

Вскоре Славимир исчез из башни: то ли Богумил посчитал, что  его помощник говорит слишком много; то ли князь приревновал  свою  наложницу к молодому служителю культа. Его место в башне занял другой волхв - пожилой неразговорчивый мужик, искренне боявшийся «ведьмы с Готланда».

 

В любом случае общение со Славимиром явно способствовало тому, что Рисса утихомирилась и, казалось, смирилась со своей участью. Весь свой пыл она бросила на то, чтобы понравится своему хозяину - когда к ней  в очередной раз пришел князь, она встретила его куда приветливей обычного. Князь рискнул ее развязать и не пожалел об этом -  сексуальный опыт полученный с  Ягмортом и отцовскими дружинниками пришелся Риссе как нельзя кстати. Дружинники стоявшие за дверью усмехались и перемигивались слушая почти звериное рычание распалившегося князя и сладострастные стоны наложницы. Наутро князь, пошатываясь, в растрепанной одежде вышел из комнаты и неверным шагом отправился вниз по лестнице, забыв даже закрыть дверь. Рисса в небрежно накинутой на голое тело меховой накидке, ухмыляясь,  появилась на пороге вслед за ним и потребовала от дружинников подать ей завтрак- с десяток разных блюд и вина впридачу. Оторопевшая охрана не знала, что и сказать, но услышавший это требование князь громко подтвердил, что это и его желание. Вино, к слову сказать, появилось здесь совсем не случайно - уже к обеду князь вновь появился у наложницы, с удовлетворением отметив, что она и не думает больше лишать себя жизни.

 

С этого момента положение Риссы резко изменилась. Князь, каждую ночь ублажаемый ею, позволял девушке ненадолго выходить из каморки и гулять по крепости, даже иногда выходить во двор - правда, всегда в сопровождении одного - двух дружинников. Однако подобные предосторожности казались излишними – сейчас  Рисса казалась вполне довольной жизнью. Иногда князь разрешал ей присутствовать в трапезной, в то время когда Рогволод  пировал там со с остальными братьями. Порой она даже пела им – и суровые воины слушали как зачарованные ее мелодичным голосом. Только Богумил недовольно хмурился, слушая красивые, но внушающие смутную тревогу песни дочери Нектона. Впрочем, волхв  все время настороженно посматривал на Риссу, не веря, что она смирилась. Он хорошо помнил, что вся эта покорность – от маленькой стальной полоски блестящей на нежной шейке. Он уверял себя, что сила  Свентовита и Солнцеликого необорима и что дочь Нектона никогда не сможет призвать своих бесов на помощь, но все же ему было не по себе, когда  Рисса задерживала на нем взгляд огромных синих глаз, улыбаясь каким-то своим мыслям.

 

Он бы обеспокоился еще больше, если бы заметил как Рисса, пока все ревели от восторга и поднимали золотые кубки за талант певуньи, незаметно убрала в рукав острый нож, которым резали мясо.

 

Через некоторое время характер Риссы вновь поменялся: она стала молчаливой и раздражительной, все чаще уклоняясь от близости с князем, ссылаясь на плохое самочувствие. Через некоторое время, когда плоский девичий живот заметно округлился, стало ясно, что наложница князя беременна. Это взволновало князя даже больше, чем могла подумать Рисса: у Рогволода уже было трое детей, от разных женщин, но все – дочери. Вдруг он и вправду привез удачу с северного острова? Вдруг эта светловолосая девчонка подарит ему наследника? Это была бы великолепная шутка богов, если бы будущего владыку Винеты родила дочь злейших врагов Рейха.

 

Человек, который знал о воле богов  гораздо  больше, чем князь, тоже надеялся и радовался вместе с Рогволодом, но к этому чувству примешивалась и изрядная доля страха. Венды верили, что в момент беременности и особенно рождения ребенка женщина становится особенно уязвимой. Ведь душа еще нерожденного младенца приходит из страшного мира Нави, полного ужасов и теней. И кто знает, что может прийти из этого мира вместе с душой ребенка и что представляет из себя он сам до обряда крещения и имянаречения?  Чтобы уберечься от козней Локиэля, рождение ребенка всегда проходило в присутствии  священнослужителей свершавших обряды которые не должен видеть никто - в том числе и отец ребенка. Иначе в тело ребенка вместо души новорожденного может попасть тварь Нави - и кто знает, что тогда выйдет в мир?

 

Это  считалось верным для любого новорожденного, однако  сейчас был особый случай - ведь рожала ведьма, дочь проклятого народа, который в Ордене Святого Витта считали сборищем бесов в облике человеческом. И понятно, что к Риссе создания Нави будут проявлять особое внимание. Конечно, металл Сварожича надежно удерживает бесов, что живут внутри нее - а как быть с теми, кто крадется в ночи, носится в небе, шепчет над ухом? О чем тут можно говорить уверенно? Не так много знал Богумил о Змеиной Богине Готланда, но и того, что знал, было ему достаточно чтобы заставлять обливаться холодным потом при мысли о возможной ошибке. Он поделился своими опасениями с князем и тот согласился с духовным наставником. За месяц до предполагаемых родов Риссы,  девушку изолировали в комнате от всех жителей крепости - только старый волхв  неотлучно присутствовал рядом с ней, окуривая дымом трав и шепча заклинания. Ему помогала сестра Додола- коренастая женщина средних лет,  в двурогом головном уборе и черной рясе. Она кормила Риссу с ложечки, выносила за ней лохани с нечистотами и постоянно читала над ней молитвы. При этом она старалась не встречаться  глазами с Риссой старавшейся хорошо запомнить свою былую истязательницу.

[Curioz]

полуобнаженный по пояс

Тавтология, однако.

[Каминский]

Тавтология, однако.

Угу, благодарствую.

[master1976]

Как-то так да. Хотя у нее еще где-то младенец должен быть, в общем я пока в раздумьях. Может это и какая-то иная святая.

А может и не одна?

 

[Волдик]

Хотя у нее еще где-то младенец должен быть

Запросто.

[Каминский]

Запросто.

Вот точно, что-то такое там было

[Сергей Орешин]

Ух ты, какой навороченный сюжет! я в восхищении!! Коллега Каминский велик! Прекрасное произведение!!! Не побоюсь этого слова, может шедевром стать. Обязательно продолжайте