Боги Моря и Льда

[Каминский]

Такое чувство - без обид - будто знать Мерсии и Люти только и делает, что друг друга кидает

Не только они 

Неудивительно, что Дезидерий сидит в Люнденбурге.

Не факт, что он тому сильно рад

Изменено 3 Dec 2020 пользователем Каминский

[Ottokar]

Не факт, что он тому сильно рад

Да это-то понятно, но факт есть факт - если бы не внутримерсийская грызня, всего этого бы не было. И так чуть ли не с начала произведения.

Не только они 

Всё же даже Людвиг не додумался до открытого мятежа в ситуации настолько неудачно идущей войны, да ещё в союзе с многовековым врагом.

[Каминский]

Всё же даже Людвиг не додумался до открытого мятежа в ситуации настолько неудачно идущей войны, да ещё в союзе с многовековым врагом.

Но...Людвиг же сделал именно это

Да это-то понятно, но факт есть факт - если бы не внутримерсийская грызня, всего этого бы не было.

Бывает( В Мерсии острый кризис управления.

[Ottokar]

Но...Людвиг же сделал именно это

Меркиты всё же не настолько давние и заклятые враги, как мерсийцы.

Бывает( В Мерсии острый кризис управления.

Но он разрешится? Ещё хотел спросить - а как Этельред обосновывает свои права на трон бретвальды?

[Каминский]

Меркиты всё же не настолько давние и заклятые враги

Да как сказать. Что в лоб, что по лбу.

Все таки мерсийцы  Германию так жестко не нагибали, как меркиты.

Но он разрешится?

Будем надеяться 

Ещё хотел спросить - а как Этельред обосновывает свои права на трон бретвальды?

Ну, типа хоть династия Пендингов прервалась, но все короли Ноннархии в той или иной степени родства с ней и все также ведут истоки от Одина.

Поэтому в принципе о своих правах может заявить любой из королей.

 

[Ottokar]

Ну, типа хоть династия Пендингов прервалась, но все короли Ноннархии в той или иной степени родства с ней и все также ведут истоки от Одина.

А кто ближайший родственник по женской линии? ИМХО всё же будет нелишним проработать.

[Каминский]

А кто ближайший родственник по женской линии?

Ну пусть будет покойный Этельвульф.

[Ottokar]

Ну пусть будет покойный Этельвульф.

А после него и его сына? (Извините за занудство).

[Каминский]

А после него и его сына? (Извините за занудство)

Ну, там уже вступают в ход разные факторы, не последний из которых - родственные связи между всеми королями Ноннархии. Надо полагать, как раз Этельред следующий на очереди. Но Этельвульф создал прецедент восхождения на трон пусть и родственной, но все же иной династии, так что теперь очередность уже менее важна.

Изменено 3 Dec 2020 пользователем Каминский

[Ottokar]

Ну, там уже вступают в ход разные факторы, не последний из которых - родственные связи между всеми королями Ноннархии. Надо полагать, как раз Этельред следующий на очереди.

Предлагаю сделать вариант поинтереснее - матерями/бабками/прабабками Этельвульфа и Этельреда были сестры-близняшки из Мерсийского дома.. То есть технически у них "прав" у них приблизительно поровну, что и позволяет претендовать на трон бретвальды обоим.

[Каминский]

Предлагаю сделать вариант поинтереснее - матерями/бабками/прабабками Этельвульфа и Этельреда были сестры-близняшки из Мерсийского дома.. То есть технически у них "прав" у них приблизительно поровну, что и позволяет претендовать на трон бретвальды обоим.

Замысловато) Я подумаю)

Но это не объясняет претензии остальных королей - а там их там еще, как минимум два ( не считая Эдмунда, но его пока в расчет не берут)

Изменено 3 Dec 2020 пользователем Каминский

[Ottokar]

Но это не объясняет претензии остальных королей - а там их там еще, как минимум два ( не считая Эдмунда, но его пока в расчет не берут)

Бродир производит впечатление довольно незамысловатого (пусть и неглупого) персонажа, с него и к голой силе апеллировать станется при необходимост.и. Кентский же король может апеллировать к тому, что Кенту исходно принадлежал статус бретвальды.. 

[Каминский]

Бродир производит впечатление довольно незамысловатого (пусть и неглупого) персонажа, с него и к голой силе апеллировать станется при необходимост.и. Кентский же король может апеллировать к тому, что Кенту исходно принадлежал статус бретвальды

Тоже верно. В общем, я еще подумаю, можно ли это как-то использовать.

[Каминский]

Кентский же король может апеллировать к тому, что Кенту исходно принадлежал статус бретвальды

Хотя, ЕМНИП, первым бретвальдой англосаксонской Англии был король не Кента, а Сассекса.

[Ottokar]

Хотя, ЕМНИП, первым бретвальдой англосаксонской Англии был король не Кента, а Сассекса.

Хм. Тогда Освальд может просто апеллировать к тому, что раньше короли Кента были бретвальдами. А Сассекс слишком слаб сам по себе.

[Каминский]

Хм. Тогда Освальд может просто апеллировать к тому, что раньше короли Кента были бретвальдами. А Сассекс слишком слаб сам по себе

С другой стороны, я тут подумал: а не множим ли мы сущности, с этими династическими развилками? Все могло быть проще - была себе династия Пендингов, первая среди равных, которую по умолчанию все считали вправе на титул бретвальды и это как-то консолидировало страну. Как только династия пресеклась - все остальные короли ( ну кто имел достаточно сил) резко полезли во власть, поскольку они все равно в том или ином родстве с пресекшейся династией и все они так или иначе происходят от Одина. Но, поскольку никто из этих королей не имел столь непререкаемого авторитета как Пендинги получилась грызня и раздрай.

[Каминский]

Людвиг/Азелинда: Нечестивый союз

 

Густой туман окутывал вершину Броккена: то расплываясь полупрозрачным маревом, то вновь сгущаясь влажной мглой, чуть ли не осязаемой на ощупь. В белесых клубах мелькали смутные тени, загорались и тухли  красные глаза, слышались мерзкие смешки. Откуда-то доносилась заунывная  мелодия – и  в такт ей, словно в причудливом танце, двигались выступавшие из тумана призрачные силуэты.

Светловолосая красавица в ожерелье из вороньих черепов сидела у потухшего костра, рассеяно вороша палкой обугленные детские косточки. Несмотря на царившей на Броккене невыносимый холод, Азелинда носила свое обычное черно-красное одеяние, а ноги ее и вовсе были босы. На плечах девушки сидели три вороны,  то и дело недовольно каркавшие прямо на ухо жрице.  Время от времени Азелинда доставала из висевшей у нее на плече сумки странное лакомство – скользкие белые шарики с красными прожилками, -  и скармливала их птицам.

Позади послышался стук копыт,  замаячил очередной силуэт и в следующий миг из тумана  выступила черная лошадь. На ее спине восседала молодая шаманка, облаченная в черный плащ, увешанный оберегами-залаа и  черную меховую шапку, украшенную совиными перьями. Узкие глаза мерцали несытым желтым цветом, как у волка.

- Я ожидала, что Людвиг прибудет сам, - не оборачиваясь, проронила Азелинда, - разве так оказывают почтение союзникам?

-Герцог слишком занят, - пожала плечами шаманка, - он вообще-то ведет войну. Да и не любит он колдовских мест. 

-Не любит? - Азелинда плавно повернулась всем телом, - тот, кто принял посвящение у Черного Камня?

- Не самое лучшее воспоминание в его жизни, -  усмехнулась меркитка, - и, сдается, мне, он сам не до конца понял, что там произошло. На Броккене я – его воля и его голос. К тому же – разве не ты назначила эту встречу? Это ведь мы нужны тебе.

-Мы нужны друг другу, - сказала Азелинда, - у нас общий враг.

-С этим спорить не буду, - кивнула меркитка.

-Поэтому я и здесь.

-Тогда не будем терять времени, - усмехнулась шаманка, спрыгивая с лошади, - Людвиг сейчас под Франкфуртом. Он возьмет его и так, но не сразу – а у нас мало времени. 

-Значит, поторопимся, - слабо улыбнулась Азелинда и вдруг резко встала, вскидывая руки. Вороны, сорвавшиеся с ее плеч, с оглушительным карканьем заметались вокруг жрицы – и в ответ из тумана послышался лай, смех, вой.

Меркитка рассмеялась и тоже вскинула руки, сбрасывая одеяние. Под ним открылось ладное голое тело – из одежды остался лишь тонкий поясок, с закрепленным ритуальным ножом. Смуглую кожу покрывали причудливые рисунки, отражавшие все три мира - рыбы и змеи, символы преисподней, дерущиеся кабан и волк, как символы земного мира,  верхний же мир символизировали птицы и знаки солнца. Однако древние символы  шаманка перетолковала по-своему: мир подземный оказался наверху - и змеи обвивали ее плечи и шею, в то время как солнечные знаки были где-то у ступней. И от бедер до шеи, тянулось изображение существа, напоминающего одновременно змея и человека.

Неведомо откуда  в появился бубен и меркитка, завывая, словно целая стая волков, закружилась вокруг сидевшей на месте Азелинды. Вместе с ней, с громким карканьем, носились вороны. Их же хозяйка сидела, закатив глаза и, казалось, никак не реагируя на то, что происходит вокруг, лишь губы ее чуть слышно шептали заклятия.

 

За много миль к юго-западу от них Генрих Нибелинг, герцог Вестфальский, смотрел с крепостных стен  Франкфурта на разворачивающееся перед ним войско. Казалось, пришедшая с востока орда  заполонила весь окоем – куда не кинь взор, виднелись узкоглазые всадники в косматых шубах, посылающие стрелы в сторону города. За спинами улюлюкающих кочевников застыла пехота – ополчение, набранное из баварских крестьян, сильное не воинским умением, но только  числом. Отдельно выделялись отряды наемников, вооруженных кулевринами и стоявших чуть позади остальных.  Рядом находилась и артиллерия – пока еще не пускавшаяся в ход. А еще дальше застыли всадники в черных доспехах – баварская тяжелая конница. Генрих сплюнул, завидев над ними стяги Моравского, Штирийского, Зальцбургского графов. Все они были вассалами Людвига, но неужели им самим не противно воевать бок о бок со степным отродьем Локиэля? Хотя если они служили герцогу чьи корни - из того же проклятого племени?

Передние ряды к всадником  расступились – и по образовавшемуся проходу устремилось несколько всадников – трое меркитов и трое баварцев. Среди последних особенно выделялся невысокий воин  в черной кирасе. За ним ехало сразу два знаменосца – баварец и меркит. Первые держал в руке знамя с синей пантерой на белом фоне, тогда как второй – черно-фиолетовое знамя Чжэлмидов с черепом-капалой и свастикой.

Не доехав до стен с полсотни шагов, передний всадник остановил коня  и откинул забрало шлема. Генрих заскрипел зубами, увидев ненавистное лицо.

- Я не желаю вам зла, герцог, - крикнул Людвиг Баварский, - время Швабской династии вышло, но вам не нужно разделять ее судьбу. Откройте ворота, присягните новому императору – и сохраните жизнь, титул и земли.

- Земли и титул я принял от предков и только перед ними я в ответе, - крикнул в ответ Генрих, - кто ты такой, чтобы обещать то, что и так мое по праву?

-Я твой новый кайзер, - блеснули белые зубы на смуглом лице.

- Разве император станет воевать на одной стороне с поклонниками Сатаны, - сплюнул герцог Вестфальский, - не бывать кайзером отступнику от Солнцеликого.

- Я не прошу тебя менять веру, - сказал Людвиг, - и никто не требовал этого от меня. В старые времена, наши с тобой предки, платили дань меркитам – и те не требовали от них отречения от Христа. Меркиты служат сейчас мне, не менее рьяно, чем те герцоги служили ханам – и я точно также не требую от них крещения.

-Ты погряз во зле еще глубже, чем сам можешь понять, - покачал головой Генрих, - нам больше не о чем говорить. Убирайся – вместо меня теперь будут говорить пушки.

- Они заговорят очень скоро, герцог, - Людвиг перестал улыбаться, - и в их голосе ты услышишь свой приговор. Прощай, Генрих Вестфальский.

С этими словам он развернул коня, когда за его спиной вновь сомкнулись ряды лучников. Целая туча стрел взмыла, на миг закрыв солнце и Генрих поспешил укрыться в ближайшей башне. Следом заговорили пушки – с обеих сторон запахло порохом и все заволокло дымом. Узкоглазые всадники, прицельно отстреливаясь, отхлынули назад – и  в тот же миг двинулась вперед пехота. За спинами ополченцев  продолжали громыхать пушки, бомбардируя стены Франкфурта – и его защитники отвечали тем же. Их ядра, впрочем, почти не достигали цели – зато щедро вспахивали вражеское войско, оставляя обожженные окровавленные проплешины. С первых же попаданий счет умершим пошел на десятки, но, несмотря на это, баварцы упорно рвались вперед. Лишь некоторые, смалодушничав,  подались назад – и  тут послышались негромкие хлопки, почти неслышные в грохоте пушек. Застреленные в упор паникеры напомнили остальным, что за ними, след в  след шли наемники, расстреливая всех, кто пытался бежать. Оставшиеся же встречали лицом к лицу смерть во множестве ее обличий: стрелы и пули, пушечного ядра и потоков кипящей смолы, лившихся со стен. Но несмотря на это, передние ряды все же прорвались – и первые лестницы легли на стены. По ним лезли воины: под градом падавших сверху камней и бревен, под потоками смолы и кипятка. Люди гибли уже не десятками, но сотнями – с  переломанными костями и раздробленными головами, сваренные или сгоревшие заживо. Все чаще, не выдержав, наступавшие обращались в бегство, предпочитая более милосердную смерть от стрелы или пули.

Генрих довольно смотрел, как слабеет натиск – еще чуть-чуть и они ринутся в повальное бегство. Франкфурт одна из сильнейших крепостей Империи – и сейчас он доказывает это снова. Меркитская лава, грозная в открытом поле, мало чем поможет при осаде, а остальных  он отобьет. Припасов  хватит, чтобы продержаться еще неделю, а за такой срок подойдет и сам кайзер.  Вверх по Майну уже отправлены гонцы в Трир – реку Людвиг так и не смогли надежно перекрыть.  Вряд ли кайзер   станет держаться за Фризию, когда  сердцу Империи угрожают  поклонники Кровавого Бога. А после того как меркиты будут вышвырнуты настанет и черед обнаглевшего вассала – Генрих был непрочь расширить границы Вестфалии за счет богатой Баварии.

За этими мечтами, Генрих не сраза заметил, как на доселе ясное небо вдруг набежали темные тучи, закрыв солнце. И лишь когда с небес грянул гром, он отвлекся от того, что творилось на земле, чтобы посмотреть на небо.

 

На вершине Броккена  плясала, колотя в бубен шаманка. Вот она сорвала с пояса нож и одним махом перерезала горло приведенной с собой лошади. Брызнувшая во все стороны кровь залила ее с ног до головы и татуировки на ее коже зажили собственной жизнью. Кабан с волком схватился на подрагивающих грудях, рыбы на плечах пытались расплыться в разные стороны и  вился по смуглому телу Аврага-Могой Мировой Змей. Азелинда, продолжая сидеть на земле, мерно раскачивалась в такт движениям шаманки и с ее губ потоком лились заклинания. Им отвечали метавшиеся в  тумане, заволокшем гору, тени причудливых созданий: рогатых, козлоногих,  уродливых карликов, обнаженных женщин верхом на козлах и драконах. Но громче всего этого многоголосого сборища раздавалось карканье трех ворон, вившихся вокруг саксонской ведьмы.

Оглушительное карканье раздалось и над стенами Франкфурта – и в тот же миг  из клубившихся над ним туч с карканьем вырвалось три огромных, размером с орла, черных ворона. Глаза их полыхали мертвенно-бледным пламенем. Всего миг продержалось жуткое виденье – но и этого хватило, чтобы из их глаз ударили молнии, слившиеся в одну, ослепительно белую. Сопровождаемая оглушительным раскатом грома она ударила прямо в крепость, в которой укрылся герцог Генрих.

На вершине Броккена, последний раз взметнулась и упала наземь шаманка – ее бока ходили ходуном, сердце билось так, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Не лучше чувствовала себя и Азелинда – повалившись наземь, она тяжело дышала, разметав белые руки. Одна за другой садились на нее вороны – и  падали на землю черными трупиками, отдавая жизненную силу Вороньей Ведьме. Заклятие оказалось слишком сильным для шаманки и ведьмы, истощив все их силы – но на лицах обеих, сквозь крайнее измождение, прорывалась торжествующая улыбка. Колдовство достигло цели – и  своим духовным зрением они видели, как устремляется на приступ воодушевленное войско Людвига, как взбираются на стены наемники  и, наконец, как рушатся городские ворота и с торжествующим воем на улицы города врывается орда, вырезая всех на своем пути. А следом, с видом триумфатора, в столицу герцогства въезжает Людвиг Баварский, в окружении верных вассалов.

Падение Франкфурта предопределило и захват остальной Вестфалии Людвигом Баварским.  Меркитские орды на Балканах, перешедшие под его руку после падения Ханбаалика,  обрушились на Карантанию. Другие же орды врывались в Тюрингию, оставшуюся почти беззащитной, после того как герцог Фридрих, повинуясь зову кайзера, двинулся с войском на Запад. Герцог же Висляндии Никлот сам присягнул Людвигу, как новому императору. И даже в неприступных твердынях Ордена Михаила, оставшегося без своего понтифика, воцарился страх, когда на горных тропах,  впервые за более чем двести лет  появились свирепые всадники. В самой же Баварии почти не было мятежей – еще до начала войны, Людвиг позаботился о том, чтобы казнить или тайно умертвить всех кто мог бы восстать против него. Остались лишь те, в чьей преданности он не сомневался, включая тех баронов, кто, втайне даже от него приносили жертвы Владыке Ужаса.

Вскоре, собрав все силы в кулак Людвиг швырнул свое войско на Запад, надеясь одним мощным броском ворваться в столицу империи. Но подойдя к Рейну Людвиг увидел, что на другом его берегу черно от знамен с трехглавым орлом и волчьим крюком.

Кайзер Атаульф пришел на защиту Трира.

Изменено 7 Dec 2020 пользователем Каминский

[Hinskii]

В самой же Бавании

Очевидно, БаваРии

[Hinskii]

Кайзер Атаульф пришел на защиту Трира.

Решается судьба здешнего мира... Ставлю на Атаульфа!

[Каминский]

Очевидно, БаваРии

Спасибо

Ставлю на Атаульфа!

А почему?

[Telcontar]

Данный миро/текст можно понимать двояко.

1. Это история обычного мира (АИ-мира с обычной физикой), поданная через легенды этого мира. То есть, боги и духи вымышлены, падение Франкфурта, гражданская война в Британии и т.д. на самом деле происходят без потустороннего вмешательства.

2. Мистика - объективная составляющая данного мира. Но тогда он становится не очень логичен, ибо поклонники политеизма вообще и "тёмных культов" в частности получают от "духовных сил" явно больше плюшек, чем монотеисты. На этом фоне христианство во всех его конфессиях вообще не должно было тут выжить - оно невыгодно для своих поклонников.

Изменено 7 Dec 2020 пользователем Telcontar

[Каминский]

Данный миро/текст можно понимать двояко.

Как-то так оно и задумывалось.)

Задумывалось  это как "история мира" изложенная в жанре фэнтези. Вопрос о реальности мистики, магии, богов и духов, каждый читатель может решать сообразно уровню собственного материализма.

Но тогда он становится не очень логичен

Мистика иррациональна, боги тоже. Логика там необязательна)

 

[Hinskii]

А почему?

А я всегда так делаю: говорю, что ставлю на одного, а сам деньги ставлю на другого. Если угадал - все, кто слышал (кроме "букмекера") считают провидцем. А если не угадал - так деньгами компенсирую. Шучу. А здесь речь не о деньгах, а более важных вещах идёт.

Если же с позиций "магической" тактики и стратегии - ведьмы, помогающие Людвигу, судя по всему, сил на новое "чудо при Франкфурте" не имеют. Конечно, за Людвигом, после посвящения, стоит весьма мощный покровитель, заинтересованный в его (точнее, своих) успехах. Но, как справедливо отмечено выше коллегой Telcontar, монотеистические религии "правой руки" не только сохранились, но и весьма сильны. Не слабее противостоящих им культов. Значит (а говорим мы с позиций мистики) за ними есть как минимум мощный эгрегор. Поэтому магическое воздействие нивелируется. Или, действительно, отсутствует вовсе, служа красивым украшением для легенд.

Если с позиций тактики военной - у Вас, судя по всему, мир соответствует концу нашего 15 века: кулеврины, развитая артиллерия (но Карфаген здесь является большой аномалией, да, всё хочу про это поподробнее написать). Меркиты - создалось впечатление - уступают же нашим крымским татарам, они остались "монголами" века 13-го. Франкфурт брали ополченцы при поддержке артиллерии, меркиты создавали массовку, наводили панику своим былым именем и резвились в уже занимаемом баварцами городе. Вот заградотряды - удачная находка Людвига, да. Она может помочь.

Не знаю, с кем пришел кайзер, но его войска должны быть более подготовлены, чем баварские ополченцы (а профессионалов у Людвига немного). Атаульф подавит баварскую артиллерию своей, рассеит меркитов, после чего ополченцы разбегутся, а кайзеровская кавалерия завершит разгром преследованием бегущих. Наемники, увидев что к чему, предадут в самый удобный момент. Эти негодяи только в заградотрядах хороши и при удачных обстоятельствах. Здесь, кстати, известно такое построение как каре?

Конечно, хотелось бы ожидать какого-нибудь хитрого поворота, который опровергнет рассуждения выше. От дурацких ошибок военачальников кайзера (а они достаточно бараноголовы  ) до ещё чьего-нибудь предательства или какой-нибудь гадости (или, наоборот, прекрасной дамы), которая напакостит ему. И здесь уже видней Вам, уважаемый автор... В любом случае, битва должна быть эпической. 

 

[Каминский]

Если же с позиций "магической" тактики и стратегии - ведьмы, помогающие Людвигу, судя по всему, сил на новое "чудо при Франкфурте" не имеют.

Ну, силы могут восстановиться, но да, сейчас "не могут повторить". Хотя бы потому, что там имелась достаточно уникальная коллаборация представительниц двух  различных религиозно-магических традиций, да еще и в мощном таком "месте силы". А сейчас Азелинда смылась на родину, а шаманка одна не потянет. Так что магия, возможно, и будет задействована, но только как что-то вспомогательное. А так, конечно, будет превозмогание.

у Вас, судя по всему, мир соответствует концу нашего 15 века

Ну, в общем да. Этот мир в техническом отношении опережает наш примерно на век.

но Карфаген здесь является большой аномалией

А в чем именно?

Здесь, кстати, известно такое построение как каре?

В принципе, наверное, нет препятствий для введения чего-то похожего.

В любом случае, битва должна быть эпической.

Должна. Я прям даже не знаю как начать)

 

[Каминский]

Рисса: Соперница

 

- Боги да благословят тебя, о король! Властью Одина – не успеют опасть осение листья, как ты воссядешь на Троне Дракона.

 

Белобородый старик в синем плаще и шапке с оленьими рогами, золотым серпом перерезал глотку  белому жеребцу. Предсмертные хрипы связанного животного заглушило мерное песнопение жреца, подставившего под  алую струю золотую чашу, украшенную изображениями терзающих друг друга волков и драконов. Приняв из рук помощника метелку из стеблей омелы,  Грендалл, верховный жрец Одина  в  Восточной Англии окунул ее в сосуд и брызнул на Этельреда.

 

- Пусть Один направит твой меч в сердца ложных владык! Пусть Сикснот поможет тебе править по справедливости. Пусть Тор укрепит твою мышцу! Пусть Фрейр дарует изобилие всем землям, что перейдут под твою руку! Пусть Хель обойдет тебя стороной…

 

Примеру Грендалла последовали и остальные жрецы – каждый из них макал омеловую кисть в чашу с кровью и окроплял ею Этельреда. Сам король стоял на коленях посреди мощеной брусчаткой площади перед большим храмом с валькнутом над дубовыми дверями. Высокие колонны и втесанные в кладку  мраморные плиты, с полустертыми надписями на латыни, напоминали, что святилище Одина возводилось на основе еще более старого римского храма, посвященного  Божественному Клавдию. Мало кто в Ноннархии толком знал, что из себя представлял древний кесарь, но осознание причастности к римскому имперскому величию грело душу честолюбивого монарха.

 

- Престол кесаря твой, престол Колла твой, престол Артура твой, - мерно повторял Грендалл, а жрецы уже ставили перед ним на колени связанного человека, с разбитым в кровь лицом. Обнаженное тело уродовали клейма в виде бараньей головы – их на плечах захваченного в плен воина-монаха выжег лично Грендалл, как знак посрамления чужих богов перед силой Одина. Поднялся и опустился золотой серп – и вновь взметнулся, окрашенный кровью. Один из жрецов подставил под рану золотой кубок, украшенный рунами. Дождавшись пока сосуд наполнится до краев, он с поклоном передал его Грендаллу, а тот дал кубок Этельреду. Король не поморщившись, залпом осушил его.

 

- И да будет  кровь врагов  наших вином для тебя, - произнес Грендалл – и в этот момент со ступеней храма спустилась молодая женщина в черно-красном одеянии. Светлые волосы укрывал венок из вороньих перьев, шею украшало ожерелье из отделанных серебром вороньих черепов. В руках женщина держала корону в виде дракона кусающего себя хвост, с девятью зубцами вместо гребня.

 

-Британия ждала тебя, о король! -  выкрикнула жрица, - страна устала от чужеземцев и самозванцев, что рвут на части ее тело. С востока, вместе с восходящим солнцем, явился ты, осененный сиянием золотого оленя. Пусть Один осенит  тебя своим плащом и девять Дев-Воронов  проведут тебя к победе, а врагов твоих к посрамлению. И да  совьет Белый Дракон кольца на челе нового бретвальды.

 

Она опустила корону на склоненную голову Этельреда, а жрец вручил ему золотой жезл с оленьими рогами.  В тот же миг, обступившая храмовую площадь скандосаксонская знать  взорвалась одним торжествующим воплем. Азелинда свысока оглядела кричащих элдорменов и словно споткнулась взглядом о златовласую красавицу в странном одеянии. Две пары синих глаз встретились и в них, как в зеркале отразились ревность и подозрение.

 

Глядя на светящуюся от самодовольства Азелинду и принимающего здравицы Этельреда, Рисса  вновь почувствовала себя лишней на этом торжестве. С самой Люти она стремилась попасть в Британию, но,  оказавшись на острове, вдруг  поняла, что здесь все чужое. Рисса покинула Остров совсем маленькой – она почти не помнила Пиктавию, где родилась – ее детство прошло в Люти и Готланде, а юность  в еще более отдаленных местах. Тем более чужой ей представлялись Эссекс и Восточная Англия,  где она никогда не была, но где ей предстояло начать свой путь к  высшей власти в Британии.

 

 Десять дней назад ее войско высадилось в восточноанглийском Лоустофте, на несколько дней опередив основные силы Этельреда. Причины для спешки у Риссы имелись: хотя Ягморт, подавленный  тем, что с ним сделала ведьма, безропотно выплатил обещанное золото, Рисса не обольщалась надеждой, что лютский князь останется столь покладистым и дальше. Очень скоро лют придет в себя и  будет искать способ отомстить – и  в полностью подмятом городе, у него нашлись бы для этого все возможности. Поэтому, взяв золото и набрав новых людей, Рисса, найдя подходящие корабли, спешно отправилась в Британию. Но чрезмерная торопливость сыграла с ней злую шутку – она не  сумела связаться с Этельредом и не  сразу узнала, что он решил высадиться не в Восточной Англии, как собирался раньше, а в Эссексе. Когда до Риссы все же дошли эти вести, она повела отряд на юг, но столкнулась с недоверием, а порой и открытой враждебностью местных жителей. В отряде Конрада они видели все тех же чужаков, что в оккупировавших Люнденбург братьях Ордена Михаила-Архангела. Северян же, шедших под командованием Ивара, восточные англы не отличали от жестоких варваров, которых вел за собой Бродир. Несколько раз отряду  приходилось отбивать нападения  ополченцев – и Рисса позволила наемникам и Урму проучить наглецов. Урок оказался  быстрым и жестоким, тем более, что Рисса задействовала и кое-какие свои умения. Нападения прекратились, но вот любви у местных Риссе не добавилось.

 

Так или иначе, небольшая армия Риссы пробилась к Колчестеру, выбранному ставкой  теми лордами, что признали своим лидером Этельреда. Сам король уже был здесь – а рядом с ним и Азелинда, - некогда вторая жена Сигварда, оферэлдормена Мерсии, а сейчас – принцесса Эссекса и его верховная жрица. Именно она стала душой местного сопротивления захватчикам, из-за чего Этельвульф и Дезидерий, несмотря на близость Люнденбурга, так и не смогли покорить Эссекс. Более того, Азелинда участвовала в легендарной битве у Оксафарда – и хотя там войско бретвальды было разбито, она смогла вынести с поля боя легендарную Корону Дракона. Пока Рисса пробивалась к Колчестеру через всю Восточную Англию, Азелинда  предложила Этельреду провести церемонию коронации, не дожидаясь созыва Уинтенагемота. Король с радостью ухватился за эту идею, что еще больше сблизило его с эссекской принцессой.

 

Рисса сразу поняла, что Азелинда – сильная колдунья, не уступавшая ей самой. Принцесса Эссекса служила Девам-Воронам, свирепым спутницам Одина, упивавшимся смертью и кровью павших. Но поклонялась она и грозной богине, порой почитавшейся за мать Дев-Воронов, а также иных, еще более жутких чудовищ. От Винланда до Альдоги имя этой богини произносилось с не меньшим почтением и трепетом, чем у Мары-Хель, Богини Смерти или Ранн, Морской Змеи, которой поклонялась сама Рисса. Иные говорили, что все эти богини есть лишь разные обличья одной, единой в трех лицах, другие возражали, что Ранн была сестрой, а Хель – дочерью Старухи Железного Леса, именуемой в разных королевствах Ноннархии Ангрбодой, Кальях Варе и Черной Аннис. Но даже те, кто так считал, признавали, что все три богини примерно равны по силе – и схоже могущество, что они даруют своим почитателям. И что еще хуже – верховный жрец Одина в Восточной Англии, судя по выбранному им имени, чтил эту богиню как бы не наравне с Отцом Могил. Противостоять же верховным жрецам сразу двух королевств Ноннархии, да еще и в самом оплоте их могущества Рисса явно была не готова.

 

Впрочем, после коронации, Этельред сразу подошел к Риссе – а с ним и Азелинда.

 

-Дочь Нектон Макморна со мной от самой Люти, - пояснил ноявленный бретвальда, - и я поклялся возвести ее на трон. Сначала Пиктавии, а там...как знать.

 

- Воистину, такая королева  достойна великого короля, - Воронья Колдунья  приветливо улыбнулась Риссе, - надеюсь, скоро увидеть вас и на Троне Дракона.

 

- Думаю об этом пока еще рано говорить, - натянуто улыбнулась Рисса, не веря ни единому слову Азелинды.

 

Еще больше утвердилась бы Рисса в своих подозрениях, если бы знала, чем занимается неожтданная соперница ночью после коронации..

 

В главном зале Храма Одина за статуей одноглазого бога, восседавшего на троне в окружении воронов и волков,  скрывалась железная дверь. За ней начинался вход в туннель, уводивший вглубь холма, на котором стоял Колчестер. Заканчивался  ход в отделанной красным камнем комнате. Здесь, перед статуей  безобразной великанши, стояла Азелинда, также неподвижная словно изваяние. С потолка свисал подвешенный за ребро ободранный труп  и капли крови стекали в серебряную чашу на черном алтаре.

 

С негромким плеском упала в чашу последняя капля и Азелинда, стряхнув оцепенение, простерла руки, шепча молитвы богине.  Вырезанные на ободке чаши  руны стали светиться синим цветом, а кровь в чаше подернулась рябью, хотя в подземелье было неоткуда взяться даже малейшему ветерку. Чем сильнее была рябь, тем прозрачнее становилось содержимое сосуда. Вот уже не кровь - чистая вода успокоилась в серебряной чаше. Азелинда произнесла еще несколько слов и на воде проступило лицо сурового воина с копной светлых волос и столь же светлыми, слегка раскосыми глазами.

 

- Приветствую тебя, Ягморт, - произнесла колдунья, - что нынче происходит во Фризии.

 

- Сейчас уже спокойнее, - ответил лют, - кайзер, не дойдя до моря, повернул назад.

 

-Сейчас ему будет не до Иггенсбурга, -  заметила Азелинда, - я же говорила.

 

-Да, - кивнул Ягморт, - признаю, что ты оказалась права.

 

-А разве когда-то бывало иначе? - улыбнулась Воронья Колдунья.

 

Ягморт и Азелинда знали друг друга еще со времен осады Лейдена, когда посланные жрицей вороны помогли  Ягморту разрушить город. Сейчас два чародея вновь готовились выступить против общего врага – не только внешнего, но и внутреннего.

 

-Что ты знаешь о Риссе Макморн? - прямо спросила Азелинда и чуть не отшатнулась при виде того, сколь злобной  гримасой исказилось лицо Ягморта.

 

- Шлюха! – выплюнул он, - подстилка Ваммы! Она уже у Этельреда?

 

- Да, - пожала плечами Азелинда, - но пока не с ним.

 

-Это пока, - криво усмехнулся Ягморт, - ты не представляешь, насколько это подлая змея. Вамма обещала ей Этельреда в мужья – ты знаешь об этом?

 

- Уже да, - хмыкнула Азелинда, - не назвала бы это удачным выбором.

 

-Всем  было бы лучше, если королевой станешь ты, - прямо ответил Ягморт, - но Рисса не отступится. Пока она рядом – ты в опасности: ядом ли, колдовством или злым наветом – но она добьется своего. Для этой суки нет запрещенных приемов.

 

-Странно слышать такие обвинения от тебя, князь, - прищурилась Азелинда, - я раньше думала, что из всех кого я знаю, такие слова больше всего подходят всего.

 

-Может и так, - пожал плечами Ягморт, - но с тобой мне нечего делить – а вот тебе с Риссой есть. Пока она жива – ты не будешь в безопасности.

 

- А ты с чего так тревожишься, - спросила колдунья, - что тебе с того, кто будет королевой Этельреда?

 

- С того, что за Риссой стоит Вамма, - сказал князь, - с королевой, на которую сделала ставку моя сестра, мне  придется убираться из Фризии.

 

Ягморт не стал уточнять, что не только Фризия была его целью – даже сейчас, кипя от ненависти и позора, он не оставил планов сделать Освальда бретвальдой. Само собой, Азелинде об этом знать не нужно – Ягморт опасался, что Рисса расскажет ей и Этельреду о его собственном предложении проклятой ведьме. Поэтому он и торопился нанести первый удар, стремясь убедить Воронью Колдунью в том, что Риссе верить нельзя. Судя по выражению лица жрицы,  его слова упали на благодатную почву.

 

-Убить ее здесь можно, но хлопотно, - задумчиво сказала Азелинда, -  к тому же у нее неплохое войско, которому еще можно найти применение.

 

- Это войско легко прибрать к рукам, - проворчал Ягморт, - если с Риссой что-то случится, я перекуплю ее наемников, да и  лесовики признают меня главным – я ведь родом примерно из тех же мест, что и они. Остаются нортумбрийцы…

 

- Это тоже не проблема, - пренебрежительно хмыкнула Азелинда, - если они не подчинятся бретвальде, то станут изменниками. Получается – все дело только в Риссе.

Скажи, если вам доведется сражаться на одной стороне – ты бы смог  сделать так чтобы все подумали, что она погибла от рук врага?

 

Хищный оскал исказил лицо Ягморта и оба колдуна, сблизив лица, стали негромко обсуждать коварный план.

 

На следующий день после коронации, Этельред созвал военный совет в королевском дворце Эссекса. На правах хозяйки, рядом стояла Азелинда приветливо улыбавшаяся Риссе. Других женщин сюда не допускали, однако никто из лордов не подвергал сомнению право Риссы и Азелинды находиться здесь: первая представляла Пиктавию, вторая Эссекс, лишенных на сегодняшний день, претендентов мужского пола. Кроме того, обе провозгласили себя пророчицами, а присутствие «мудрых женщин» на таких советах было давней традицией. Для подтверждения этого статуса Азелинда одела свое черно-красное одеяние и венок из вороньих перьев. Рисса же облачилась в длинное платье из серо-зеленой ткани, увешанной ракушками,  акульими зубами и морскими звездами. Золотые волосы охватывал странный головной убор – что-то вроде диадемы из челюстей неведомой твари. Острыми зубами скалился и жуткого вида череп, крепившийся к поясу из странной чешуйчатой кожи, охватывавшей талию Риссы. Кроме этого черепа, с пояса колдуньи  свисал  короткий клинок с насечкой из рун на лезвии.

 

- Кайзер отошел от Иггенсбурга, - произнес Этельред, - так что теперь можем не опасаться высадки в Британии. Настало время заняться Люнденбургом.

 

- Дезидерий там крепко засел,- предупредил Оффа, элдормен Молдона,  - они готовы жрать крыс, червей и друг друга, но не сдать город. И у него еще много людей.

 

- Удара в лоб он не выдержит, -  возразил какой-то норвежский ярл.

 

-Не выдержит, хотя они и будут сражаться как проклятые, - кивнул Оффа, - и этот бой обойдется нам большой кровью. А когда все закончится Бродир  вцепится в наше ослабленное войско, как голодная акула в ослабевшего кита.

 

Азелинда бросила беглый взор на одеяние Риссы и снова улыбнулась ей.

 

-Бродир нынче далеко от Люнденбурга,  - сказала она, - он отправился в Уэссекс, чтобы сразиться с молодым Этельстаном. Сказать по правде – он уже сразился.

 

-И каков итог? – спросил Оффа.

 

- Этельстан мертв, войско его разбито, - отчеканила Азелинда, - весь Уэссекс признал Бродира бретвальдой. Говорят, что следующий удар он нанесет по Кенту.

 

Ошеломленное молчание было ей ответом – даже Рисса, при всей своей неосведомленности в тонкостях мерсийской политики понимала, что значит переход  в руки врага двух сильнейших королевств Ноннархии.

 

-Между Бродиром в Уэссексе и Освальдом в Кенте есть еще Этельвольд в Сассексе, - напомнил крепкий старик в серебристой кольчуге, - Эдгар, элдормен Реденхолла.

 

-И никто не знает, чью сторону он держит, - мрачно кивнул Этельред, - если он подастся к Бродиру – Кент не устоит. И тогда уже будет неважно, кто займет Люнденбург – Бродир наберет такую силу, что легко отобьет его обратно и сбросит нас в море.

 

-Значит, нужно удержать Этельвольда от союза с Бродиром, - сказала Азелинда, - вскоре на помощь Освальду явится Вальтеоф, король Фризии. Думаю, он сможет убедить принца принять верную сторону.

 

- Фриз может не успеть, - сказал элдормен Оффа, - у него своя война.

 

-Значит нужно, чтобы кто-то вразумил сассексцев раньше, - воскликнула Азелинда, - Рисса, твой отряд один из лучших – почему бы тебе не отправиться на юг?

 

Застигнутая врасплох Рисса изумленно посмотрела на Азелинду. В своем удивлении она оказалась не одинока – многие ярлы и элдормены тоже уставились на колдунью с неподдельным возмущением, когда она назвала каких-то чужеземцев в числе лучших воинов. Этельред же, напротив, благосклонно кивнул.

 

-Хорошая идея, леди Азелинда, - сказал он, - Рисса, твои люди ведь давно воюют бок о бок с фризами и лютами – ведь там где Освальд и Вальтеоф, там и Ягморт. Да и Этельвольд будет польщен, если я пришлю к нему не простого ярла или элдормена, а королеву Пиктавии.

 

-И не только Пиктавии, - улыбнулась Азелинда, - когда ты вернешься, мы с Грендаллом лично  поженим тебя с бретвальдой.

 

Вопль восторженных голосов был ей ответом и Риссе ничего не оставалось, как кисло улыбнуться, выражая свое согласие.

 

-  Они хотят, чтобы мы сражались здесь?! – воскликнул Конрад.

 

Он остановил коня на вершине невысокого холма, созерцая простершийся перед ним вид. Всюду, сколько хватало глаз, тянулась непроходимая чаща,  кое-где прорезаемая отдельными ниточками рек. Могучие дубы и кряжистые вязы сплетали здесь свои ветви, словно ограждая лесной полумрак от солнечных лучей.

 

- Это Велд, - Рисса въехала на холм рядом с ним, - великий лес Сассекса.

 

-Я вижу, что лес, - поморщился Конрад, - и то, что он достаточно велик – тоже. Я не вижу как тут воевать – с нашими силами мы можем искать этого Этельвольда до самого Рагнарека. Почему мы вообще здесь, а не в Кенте, как планировали сначала?

 

-Затем, что так сказала я, - негромко проговорила Рисса и Конрад невольно стушевался под ее спокойным взглядом. Рисса чувствовала себя немного виноватой – не рассказывать же наемнику, что она не хочет встречаться с королями Кента и Фризии, - хотя бы потому, что за их спинами  маячит жаждущий мести Ягморт. А до новолуния еще далеко.

 

-Нас послали не воевать, а договариваться, -  продолжала Рисса, - по-хорошему или по-плохому, уж как получится. Лучше все же по-хорошему.

 

-Конечно лучше, - хмыкнул Конрад, - кто бы спорил. Вот только на переговоры не идут целой армией – вряд ли кто поверит в наши добрые намерения.

 

-Поэтому в лес  я пойду одна.

 

Позади послышался стук копыт и еще несколько всадников остановилось за спиной Риссы.

 

-Ивар, Конрад, - не оборачиваясь, бросила она, - разобьете лагерь тут. Ждать меня один день и одну ночь – если по истечении этого срока я не вернусь - можете отступать в Кент или обратно в Колчестер – куда хотите. Урм, ты идешь со мной.

 

-Ты уж лучше вернись, - не сдержался Конрад, но Рисса, уже тронула поводья коня, направляя его под сень деревьев. В этот момент одна из лошадей рядом с Конрадом испуганно заржала и, обернувшись, наемник увидел, что седло опустело. В следующий миг послышался шелест в траве, которую раздвигало устремившееся за Риссой тело огромной змеи.

 

Конь девушки въехал под сень исполинских деревьев – словно под свод необъятного храма, возведенного из черно-зеленого мрамора. Шелест листьев и негромкое журчание ручейков были единственными звуками здесь – ни щебета птиц, ни шуршания мелких зверьков в кустах и кронах деревьев. Казалось, весь лес недобро следит за вторгшимся в его владения чужаком, выжидая  удобный миг, чтобы кинуться на девушку одним великанским хищником.

 

Проехав почти милю Рисса остановилась: лесную тропинку перед ней преграждало поваленное дерево. В тот же миг конь испуганно заржался и попятился.

 

-Слезай с коня, - послышался откуда-то сверху грубый голос, - или спешим сами.

 

- Разве так встречают послов? – негромко произнесла Рисса, не двинувшись с места, - бретвальда послал меня к принцу Этельвольду.

 

-Какой еще бретвальда? – откликнулся уже другой голос и из-за могучего дуба вынырнул невысокий человек в темно-зеленом кафтане и столь же зеленых штанах. Из-под остроконечного колпака выбивались светлые волосы. Совсем еще молодой человек, собеседник Риссы казался старше из-за хмурого выражения лица и колючего взгляда серых глаз. За его спиной висел длинный лук, на поясе крепился меч.

 

-Так о каком бретвальде речь? – повторил воин, - их стало слишком много.

 

-Этельред, король Восточной Англии, нынче провозглашен владыкой Британии.

 

- Чем он лучше Этельвульфа?  - пожал плечами молодой человек, - или Бродира?

 

-А чем он плох вашему принцу? – в тон ему ответила Рисса, глядя в упор в глаза молодого человека. Видимо в них все же мелькнуло что-то, заставившее  лесного брата отвести взгляд и скользнуть взором по кронам деревьев.

 

-Там лучники да? – понимающе кивнула Рисса, - сколько?

 

- Тебе хватит, - буркнул воин, - и не только тебе. Даже если бы в Велд вошло все войско, что стоит лагерем на входе в лес,  то и ему…

 

Леденяший душу вопль прервал его и с вершины могучего дуба, ломая ветки, рухнул человек в зеленом одеянии. Рядом с ним, рассыпая стрелы, упал колчан и сломанный лук. На лице мертвеца читалось выражение страха и удивления, а на его горле виднелись две круглые ранки с омертвевшими краями.

 

- Я не так беззащитна, как казалась вначале, - усмехнулась Рисса, - поговорим о деле?

 Я хочу видеть принца Этельвольда.

 

-А ты вообще кто такая, что он должен тебе принимать?

 

-Меня зовут Рисса Макморн, - сказала девушка, - я дочь короля Пиктавии.

 

Вообще Нектон Макморн был не королем, а братом короля, но Рисса надеялась, что этого уже никто не помнит в этом захолустье. Во всяком случае, удивить своего собеседника ей удалось: глаза  «лесного воина» расширились, он пристально всмотрелся в лицо девушки, будто пытаясь рассмотреть нечто, понятное только ему. Рисса терпеливо ждала, пока воину придет в голову что-то дельное.

 

- Идем, - наконец, сказал он, разворачиваясь и шагая под сень ветвей.

 

-Куда?

 

-Ты ведь хотела видеть принца, - донесся голос из лесного полумрака, - идем.

 

Рисса пожала плечами и устремилась следом по петлявшей меж деревьев тропке. За ее спиной темно-зелеными тенями выныривали лучники, держащие ее на прицеле. Но никто из них не видел, как в зарослях рядом скользит тело огромной змеи. Немудрено, что ее не замечали: лесной воздух и без того переполнял змеиный запах, а тропинку по которой шла Рисса покрывал густой налет слизи, также пахнувшей гадами.

 

- Мы пришли! – воин остановился так резко, что Рисса чуть не ткнулась ему в спину.

 

- Что? – Рисса недоумевающе оглянулась. Они стояли на лесной поляне, в центре которой виднелся большой пруд – почти круглой формы с неподвижной, будто застывшей водой. От нее исходил такой холод, что Риссе на мгновение показалось, что пруд замерз. У берегов горели костры, которых поддерживали три женщины в белых одеяниях.

 

-Что это значит? – повернулась Рисса к своему спутнику, - где принц?

 

-Я принц Этельвольд, - произнес воин, - точнее уже не принц, а король Сассекса.

 

Краем глаза Рисса увидела, как из леса, одна за другой выскальзывают зеленые тени, целившиеся в нее из луков.

 

- Накануне в Велд прилетела серая ворона,- продолжал принц, - с вестью, что новый бретвальда хочет видеть меня на троне предков. А в знак своего благоволения он шлет нам  девушку королевских кровей, как жертву Кнакеру.

 

Ряды обступивших ее воинов, сомкнули кольцо еще сильнее, а женщины, оторвавшись от костра, подняли взоры – и Рисса увидела, как их глаза мерцают зеленым светом. Она повернулась к Этельвольду.

 

- Азелинда солгала вам,  - сказала Рисса, -  я не королева, а пророчица.

 

-Это не имеет значения, - произнес принц, -  существа, которым приносят тут жертвы, ведут род от Того, кто старше всех богов и демонов. И тварь, что ты взяла с собой тебе не поможет  - наши боги хорошо защищают своих почитателей.

 

Оглушительное шипение разнеслось над лесом и над прудом вдруг вознеслось три ужасающих существа. Покрытые белой чешуей тела были толщиной с дерево, глаза горели зеленым огнем, с огромных зубов капал в воду бесцветный яд.

 

-Они возьмут тебя и так, - произнес Этельвольд, - но кое-что Азелинда скрыла от нас. Ты сказала, что ты дочь Нектона Макморна, но не назвала своей матери.

 

- Какое тебе дело до моей матери?

 

- Лучше ответь, - веско произнес Этельвольд и одновременно раздалось шипение сразу из трех змеиных глоток, - кем была твоя мать?

 

- Сигрид. Дочь ярла Оркни.

 

- А ты знаешь, кто была ее матерью?

 

- Какая-то принцесса из Сассек…, - она осеклась, расширенными глазами смотря на Этельвольда, - так вот оно что.

 

- Именно так, - кивнул принц, - твоя бабка была сестрой моей бабки, королевы Сассекса – если ты и вправду та, за кого себя выдаешь.

 

-Конечно та, - возмущенно сказала Рисса, - ты так пялился на меня – поди узнал сразу.

 

-Это не имеет значения, - пожал плечами Этельвольд, - Им была обещана жертва. Но ты происходишь из рода, что от века почитал кнакеров. Ты можешь шагнуть в Омут добровольно – и возможно, они пощадят тебя – если не убьет их яд.

 

Рисса смерила  принца презрительным взглядом, потом  посмотрела на обступивших ее воинов и на извивавшиеся над озером змеиные тела. Увидела выглядывавшего из-за деревьев Урма, уже принявшего человеческий облик и подмигнула ему.

 

А потом, одним движением сбросила с себя одежды и, отпихнув плечом Этельвольда, шагнула к пруду.  Принц проводил ее взглядом в котором смешалось сожаление и похоть – впрочем, она читалась и в глазах остальных воинов. Даже в глазах огромных змеев проглядывало вожделение, когда Рисса, грациозно изогнувшись, прыгнула в Омут Кнакера. Но прежде чем погрузиться в пропитанную ядом воду, губы Риссы произнесли слова заклинания, навеки отпечатавшегося  в ее мозгу. В следующий миг в ее уши ударило громкое шипение и Рисса погрузилась в обжигающе-холодную мглу.