Боги Моря и Льда

[Каминский]

Отец

 

На мгновение Риссе показалось, что она снова в суватичских дебрях ныряет в священное озеро. Невыносимый холод пронзил ее тело тысячью  невыносимо острых иголок, сердце на миг остановилось, словно скованное льдом и Рисса, испугавшись, что есть силы рванулась туда, где обступившая ее тьма, казалась чуть светлее. В следующий миг она с шумом вынырнула, жадно глотая воздух и оглядываясь по сторонам, почти уверенная, что вновь увидит огромную полынью на замерзшем Волхове, бескрайнюю гладь Ильменя и башни Навьгорода на его берегу.

 

Но ничего подобного вокруг не наблюдалось. Как, впрочем, и леса, где Рисса нырнула в пруд – похоже, здесь, вообще никогда не росло деревьев. Сколько хватало глаз, простиралась унылая равнина, с редкими холмиками, поросшими чахлой растительностью. Посреди равнины  находилось небольшое озеро, в котором и вынырнула девушка. На берегу виднелись развалины какого-то строения, но в целом местность выглядела совершенно безлюдной.

 

Рассекая воду сильными гребками, Рисса выскочила на берег, стуча зубами от холода. Спешно она принялась рвать траву, растираясь ее пучками, стараясь хоть так разогнать кровь. Чуть-чуть согревшись, она припустила к развалинам, надеясь там найти, если не людей, так хоть что-то, что сошло бы за одежку. Но, по всей видимости, строение покинули  столь давно, что если тут и имелось, что подходящее, то давно рассыпалось в прах. Обхватив себя за плечи и мелко дрожа, Рисса вышла из здания. Мелькнула мысль нырнуть обратно, чтобы очутиться в более гостеприимном месте – остановило ее воспоминание о первой, не самой удачной попытке перехода. К тому же, стоило разобраться, почему ее забросило именно сюда.

 

Порыв ветра хлестнул тело Риссы, заставив ее чуть ли не взвыть от холода. Но одновременно ветер донес мерный рокот – где-то недалеко о берег бился прибой. Рисса, поразмыслив, двинулась в сторону моря – может там найдется чье-то жилье. Из озера вытекал широкий ручей, вниз по течению которого и направилась девушка. Вскоре ветер усилился, шум моря стал громче, а там Рисса и сама увидела водную гладь, покрытую белыми барашками. Рисса ускорила шаг и вскоре оказалась на пологом берегу, на который неспешно накатывали волны. А вскоре обнаружилось и свидетельство того, что это место посещали люди – хотя Рисса уже не была уверена, что этому стоит радоваться.

 

На песке лежал скелет  –  человеческий, но поняла это Рисса не сразу: столь изломанными, расколотыми, будто в поисках мозга, были эти кости, разбросанные, порой, на расстоянии нескольких футов. Здесь же валялись и обрывки некоего одеяния – грязные, пропитанные морской солью и покрытые пятнами засохшей крови.

 

Выбирать, впрочем, Риссе не приходилось – и она обмотала чресла и иные приметные места обрывками этой ткани. Вскоре на берегу обнаружился еще один скелет, потом еще и еще – все столь же изуродованные. Кое-где имелись и разорванные одежды – и Рисса торопливо натягивала их на себя, предварительно растерев руки и ноги.

 

От этого занятия Риссу оторвал звук, заставивший ее встрепенуться. С надеждой она оглянулась, но равнина оставалось столь же безлюдной. Она уже подумала, что ей показалось, когда звук раздался снова – громкое конское ржание. Оно повторялось снова и снова, но Рисса, сколько не всматривалась в окрестности, никак не могла определить откуда доносится звук. Зато она приметила кое-что, ранее ускользавшее от ее взора – рядом с каждым из скелетов виднелись колышки, глубоко вбитые в песок.

 

Ржание послышалось совсем рядом, а за ним - громкий плеск и цокот копыт. Запоздало Рисса обернулась, коря себя за то, что не догадалась посмотреть на море. Увиденное заставило ее на миг оцепенеть – столь невообразимым было существо, выходившее из волн. Нижняя часть твари была подобна лошади, с чем-то вроде плавников вместо задних ног и широченной, как у кита, пастью, из которой вырывался пар. На лбу лошади красовался огненно-красный глаз. Поначалу Риссе показалось, что на коне  кто-то сидит верхом, но потом она поняла, что всадник, - здоровенный безногий мужик, - по пояс вырастает из спины лошади. Его руки доставали чуть ли не до земли, голова была не менее трёх футов в диаметре и беспрестанно перекатывалась с плеча на плечо. Но самым жутким в облике чудовища было отсутствие кожи: Рисса видела красные мышцы и тёмную, словно дёготь, кровь бегущую по жёлтым венам. Белые сухожилия, с лошадиные путы толщиной, сокращались и растягивались во время его движения.

 

С диким ржанием и воем чудовище устремилось к девушке, кровожадно распахнув пасть. Заклинания наспех припомненные Риссой не действовали на тварь, также как и попытки подчинить его разум. Меж тем чудовище подобралось совсем близко и Риссе ничего не оставалось, как обратиться в бегство. Почти сразу она поняла, что не успевает – до озера,  откуда она явилась сюда, не меньше трехсот футов, тогда как чудовище находилось примерно в сорока от нее и расстояние это стремительно сокращалось.

 

-Сюда!!! – раздался вдруг крик, - скорей сюда!

 

Рисса обернулась – на другом берегу ручья скакала, размахивая руками, некая фигурка.

 

- Скорее сюда!- вновь послышался крик, - он не перейдет через пресную воду.

 

Когда до Риссы дошел смысл последних слов, она, резко сменив направление, кинулась к ручью. Оглушительное ржание раздалось совсем рядом и жуткая ручища мелькнула над головой девушки. Метнувшись в сторону, Рисса упала на землю и, прокатилась по ней,  только чудом не попав под копыта чудовища. Вскочив, Рисса снова  устремилась к ручью, петляя словно загнанный заяц. Она уже почти добежала, когда горячее дыхание обдало ее затылок и  толстые пальцы ухватили ее за волосы. Отчаянно дернувшись, Рисса оставила в лапах чудища клок волос и, собрав все силы, перепрыгнула через ручей. Тварь издала разочарованный вой и ускакала в сторону моря, тогда как Рисса без сил рухнула на землю.

 

Над ее головой послышался негромкий смешок и Рисса скорей почуствовала, чем увидела, как кто-то  уселся рядом на корточки. Чья-то ладонь по-хозяйски прошлась по ее голой спине, задержавшись на ягодицах, и Рисса, с внезапно пробудившимися силами, гневно отбросила нахальную руку, усаживаясь на песке.

 

Рядом с ней сидело  диковинное существо, походившее на маленького человека, чуть ли не карлика, с иссиня-черной кожей. Несмотря на свой малый рост, существо отличалось изящным телосложением и на  редкость правильными чертами лица – их портили лишь красные глаза, насмешливо рассматривавшие девушку. По плечам вились длинные волосы, столь белые, что казались седыми. Из густой гривы выглядывали остроконечные уши. Одето было существо в куртку из шкуры непонятного зверя, мехом наружу и такие же штаны. С широкого кожаного пояса свисал большой нож.

 

- А ты быстрая, - существо улыбнулось, оскалив мелкие острые зубы, - от наклави мало кто сможет убежать.

 

-Ты кто такой? – хрипло спросила Рисса.

 

-Зови меня Марлом, - существо вновь улыбнулась, - меня послали встретить тебя здесь.

 

-Кто послал?

 

- Тот, кто не хотел, чтобы тебя сожрал морской бог, - улыбнулось существо, - поэтому и послали именно меня. Никто из людей не осмелился бы подойти так близко к наклави – храбрости местных хватает только на то, чтобы привязывать тут людей, в жертву.

 

«Так вот для чего нужны  колышки?» - подумала Риссы. Вслух же она сказала.

 

-Никто из людей?  А ты-то кто?

 

-Моя мать была родом из шелков, людей-тюленей.

 

Рисса невольно отшатнулась, когда ее собеседник вдруг превратился в морского зверя, смотревшего на нее огромными, не по-звериному разумными глазами.

 

-А мой отец –троу, темных эльфов, - сообщил Марл, вновь принимая свой облик, - из тех, что живут под холмами на этих островах.

 

-Ну, а тот, кто прислал тебя – он человек-тюлень или темный эльф? – язвительно спросила Рисса, - что это вообще за место?

 

-Этот остров называется Уолси, - сказал Марл, - его еще именуют Китовым Островом. Видела пасть наклави?  Он тоже с китами в родстве. Что же до того, - точнее той, - к кому я тебя веду, то скоро ты сама все увидишь.

 

- Тогда веди быстрее, - нетерпеливо сказала Рисса, - но вначале найди  мне одежку.

 

-Держи,- Марл бросил ей под ноги увесистый сверток, - одевайся и иди за мной.

 

Развернув сверток, - в нем оказались  куртка и штаны, как у Марла, а также кожаные башмки, - Рисса  оделась, уже не смущаясь похотливого взгляда полутроу.

 

- Такое тело вообще не стоит прятать под одеждой, - сообщил ей Марл, -  сама Ллокес не постыдилась бы его.

 

- Кто-кто?

 

- Богиня троу.  Может быть красивой женщиной, а может и огромным пауком. Говорят у нее есть и иные обличья, но здесь она предстает именно так.

 

-Ты тоже поклоняешься ей? – спросила Рисса.

 

-Нет, у меня иные боги, - ответил Марл, - ну что, пошли?

 

С этим словами он направился вглубь острова и Риссе ничего не оставалось, как следовать за ним. Из болтовни ее спутника, она поняла, что оказалась на Хейтлендских островах – одном из самых отдаленных владений Королевства Островов. Выглядело здесь все также как и описывалось в книгах старого Эоганнана: унылая пустошь, покрытая редкой растительностью, из которой поднимались, рассыпавшиеся от времени загадочные строения. Виднелись тут и более новые дома, с изгородью из плавника и рядом хозяйственных построек. Но, несмотря на вившийся из труб дымок, никто так и не вышел навстречу странной парочке.

 

-Боятся, - хмыкнул Марл, - в Ночь Наклави никто из местных и носа не высунет наружу.

 

-А разве сейчас ночь? – Рисса невольно глянула на тусклое серое небо.

 

-Ночь-ночь, - кивнул Марл, - она у нас именно такая. Ну, вот мы и пришли.

 

Рисса посмотрела, куда указывал ее спутник и увидела большой холм или, скорей, курган, поросший жухлой травой. У его подножья виднелась землянка, на входе в которую стояла невысокая женщина в голубом плаще, скрепленном на горле золотой застежкой. Седые волосы покрывал капюшон из шкуры черного ягненка, подбитый шкуркой белой кошки, тонкие пальцы сжимали деревянный жезл, с навершием в виде головы змеи. Левое запястье охватывал серебряный браслет  в виде ящерицы, кусающей себя за хвост, а на кожаном поясе с медной бляшкой свисал большой кожаный кошель. Женщина была очень стара: худое лицо изрезали глубокие морщины, а высохшие руки покрывали пигментные пятна. Однако годы не сгорбили ее, а синие глаза остро глянули на подходившую Риссу.

 

-Так похожа на Сигрид, - пробормотала она и вдруг улыбнулась, - ну, здравствуй, внучка.

 

Обстановка в землянке была самой простой - деревянный топчан, застеленный овечьей шкурой, небольшой столик с парочкой глиняных сосудов, несколько скамей рядом. Посреди комнаты -  очаговая яма, над которой  висел котел с похлебкой из рыбы и моллюсков. Хозяйка комнаты сняла котел с огня и, достав деревянную ложку, протянула ее Риссе, только сейчас почувствовавшей, сколь она голодна. Ее бабка, усевшись напротив, подперла кулаком подбородок, с интересом рассматривая внучку. Что же до Марла то он, получив свою миску с похлебкой, уселся прямо на полу.

 

-Меня зовут Ведис, -  сказала старая женщина, - правда, ты могла знать мое иное имя…

 

- Знаю, - с набитым ртом проговорила девушка, - мне рассказывали о бабке.

 

-А ты у нас, значит…

 

-Рисса. Рисса Макморн.

 

-Макморн, - Ведис ехидно захихикала, - Нектон считал тебя своей дочерью?

 

-Хотел в это верить, - пожала плечами Рисса, - но незадолго до смерти признал очевидное.

 

-А он был не так глуп, каким казался, - вновь рассмеялась Ведис, - его убила ты?

 

-Нет, - покачала головой Рисса, - он умер в бою.

 

-Значит, попал в Валхаллу, - хмыкнула Ведис, - это хорошо, что мы с ним не встретимся. Ему есть за что на меня сердиться.

 

-За меня? - Рисса в упор посмотрела на бабку.

 

-А ты соображаешь, - хмыкнула старуха, - впрочем, как быть иначе с таким отцом.

 

-Ты знаешь кто он такой?

 

-Знаю ли я, - Ведис разразилась дребезжащим смешком, - конечно, знаю. А ты – ты знаешь? Знаешь, как называется озеро, через которое ты явилась сюда?

 

-Нет. Откуда?

 

-Накро-вотер, - торжествующе сказала колдунья, - озеро Кнакера, подобное прудам в Сассексе. Ты их тоже видела – иначе не явилась бы сюда. Кнакеры – водные драконы, древнейшие из владык Британии. Он уже были тут, когда этот остров впервые поднялся из Пучины. Многие владели островом после – иные из тех народов сгинули в веках, другие стали теми кого именуют фейри и кому по сей день приносят жертвы. Также случилось и с кнакерами – когда предки южных саксов явились в  Велд, они нашли огромные пруды, с ледяной водой, у которых творили обряды и бритты и римляне. Саксы сменили их в роли владык – и вместе с землями Сассекса унаследовали и почитание драконов. Им поклонялся и мой отец, король Валфрик. У него было четыре дочери – и ни одного сына, которому он мог передать престол. Оставлять трон Сассекса женщине Валфрик не хотел – и поклялся перед священным прудом, что отдаст в жены Кнакеру одну из  дочерей, если у него родится сын. Через год его вторая жена, наконец, разродилась отцом Этельвольда, после чего Валфрик решил бросить жребий – кого из  принцесс отдать Кнакеру.

 

- И жребий пал на тебя? – догадалась Рисса.

 

- Все так, - кивнула Ведис, - вот только я не хотела в мужья водяного змея. Когда у нас гостил Харальд, тогдашний король Островов,  в его свите оказался наследник ярла Оркни,  Ингульф. Я соблазнила его – и когда он явился к Валфрику просить моей руки, тот не смог отказать – ведь я уже потеряла невинность. Он дал согласие на мой брак с Ингульфом и выгнал из Сассекса, запретив возвращаться. Видимо, он хотел отдать в жены Кнакеру другую дочь, но внезапно умер от какой-то хвори.

 

- Но жених не смирился с тем, что его обманули, - догадалась Рисса.

 

- Соображаешь, - повторила Ведис, - кнакер явился ко мне из моря в человеческом обличье – но я убедила его, что не гожусь в жены. И тогда он выбрал иную деву.

 

-Мою мать?

 

- Именно,- усмехнулась Ведис, - хотя я и пыталась его снова обмануть, когда устроила Сигрид брак с Нектоном. Но Кнакер нашел ее и в Пиктавии  – по всей Британии есть озера, через которые водяные драконы преодолевают расстояния. Было такое озеро и в Пиктавии – и не одно. Там Кнакер и подстерег Сигрид.

 

-А потом родилась я, - медленно проговорила Рисса, – убив Сигрид при рождении.

 

- Мне пришлось немногим лучше чем твоей матери, -пожала плечами Ведис, - по крайней мере, она умерла быстро. Меня же, в наказание за нарушенное слово, Кнакер – не простой, кстати, а король водяных драконов, - заставил уйти от мужа. Так умерла принцесса Этельгифа и родилась жрица Ведис. У озера, что носит имя Кнакера, я отныне служу водяным драконам  и подвластным им младшим богам. Отсюда же я сообщаюсь с почитателями Кнакера в Сассексе, что считают меня своей верховной жрицей.

 

- С Азелиндой ты тоже общаешься? - грубо спросила Рисса, - это ты дала ей совет, как избавиться от меня?

 

- Мне не о чем говорить с Вороньей  Колдуньей, - пожала плечами Ведис, - не уверена, что она вообще знает обо мне. О тебе я узнала только когда ты явилась сюда – и сразу же послала Марла тебе навстречу.

 

-Узнала? От кого?

 

-От того, с кем тебе давно пора познакомиться, - рассмеялась Ведис, - наконец-то вся семья будет в сборе.

 

Рисса вновь стояла на берегу Накро-вотер. На этот раз она была не одна – рядом с ней полыхал костер и старая Ведис бросала в него травы, шепча тайные заклинания, идущие из невыразимо далекой древности. Здесь же стоял и Марл, держащий на руках вырывающегося черного ягненка. Рисса же, не зная тонкостей этого обряда, предпочитала наблюдать, внимательно запоминая все действия Ведис.

 

Колдунья произнесла слова последнего заклинания и в тот же миг Марл швырнул в озеро отчаянно блеющего ягненка. До воды он так и не долетел – из озера вдруг поднялось извивающееся чешуйчатое тело и огромная пасть ухватила несчастное животное. Блеснули зеленые глаза и огромный змей, проглотив жертву, заскользил к берегу. Огромное тело неуловимо менялось на ходу – на берег уже выходило существо, сильно отличное от огромного змея. С виду  Кнакер походил на человека,- правда, необычайно бледного. Одежды он не носил, но, тем не менее, девушка не могла бы сказать, какого это существо пола. В нем, казалось, были слиты мужские и женские черты - даже его чресла представляли собой нечто среднее, увенчанное массивным отростком, напоминающим голову слепой змеи. В человеческом обличье водяной дракон имел длинные светлые волосы, большие глаза и на редкость правильные черты лица. Каждая черточка его тела была, казалось, преисполнена какой-то извращенной чувственности, одинаково притягательной для мужчин и женщин. В зеленых глазах читалась мудрость бесчисленных веков… и древняя, холодная злоба. На тонких губах играла  издевательская улыбка, а меж острых зубов мелькал длинный раздвоенный язык.

 

Кнакер первым нарушил молчание.

 

-Красивая -  шипящим голосом произнес он. -  Вся в мать.

 

-Я выполнила твое желание, - сказала Ведис, - и привела к тебе дочь. Теперь я могу вернуться в мир людей?

 

-Если пожелаешь, - кивнул змей, - иди же ко мне, дочь моя. Надеюсь, ты выдержишь то, что свело с ума твою мать.

 

Зеленые глаза  в упор уставились на Риссу – и та с вызовом встретила этот взгляд.

 

- У меня уже был отец, - сказала она, - рассказать, что я с ним сделала?

 

Шелестящий смех был ей ответом и Кнакер одним скользящим движением оказался рядом с Риссой. Тонкие, но сильные руки  легли ей на плечи, сбрасывая с девушки одежду, и в следующий миг Кнакер слился с дочерью в долгом поцелуе. Змеиный язык гулял внутри ее рта, играя  с языком Риссы. Прохладная плоть странно менялось, словно не было в ней ничего постоянного - только все текучее, податливое, изменчивое. На мужском торсе появлялись полные женские груди, тершиеся о грудь Риссы, влажная расщелина, окроплявшая соком ногу девушки, сменялась твердеющей плотью. Со стоном Рисса впустила в себя извивающуюся слепую змею – и тут же тело Кнакера претерпело очередное изменение. Огромные кольца оплели тело девушки – и в следующий миг Рисса и ее отец исчезли под водой.

 

Урм, связанный, лежал на берегу пруда в лесной чаще. Он был в своем человечьем обличье – магия кнакеров, древняя и могущественная, не позволяла ему превратиться во что-то иное.  Над ним, распевая мерные песнопения, раскачивались жрицы. Старшая из них держала в руках жертвенный нож извилистый, словно тело змеи. Чуть поодаль стояли воины Сассекса во главе с Этельвольдом, с фанатичным блеском в глазах наблюдавшим как вершится обряд. Урм спокойно готовился встретить смерть – уверенный, что Рисса погибла, он не видел смысла в жизни без своей госпожи и любимой. Единственное о чем он сожалел – что магия кнакеров, сковав его по рукам и ногам, не позволила ему кинуться на выручку хозяйке, убив хотя бы десяток-другой лесных воителей.

 

Нож взметнулся над его грудью – и замер, так и не опустившись. Словно забыв о жертве, жрица ошеломленно смотрела на поверхность пруда – и точно также на нее уставились все остальные сассексцы. Урм, сообразив, что что-то пошло не так тоже исхитрился приподнять голову и застыл с открытым ртом.

 

Из пруда поднималось кольца огромной змеи, заполнившие собой весь пруд. Белая чешуя светилась мертвенным светом, тогда как под водой угадывалось мерцание зеленых глаз, казалось, видевших каждого на берегу пруда. А наверху, - Урм задохнулся от восхищения, - стояла обнаженная Рисса, надменно осматривавшая своих недавних пленителей. Синие глаза изменились – к ним словно добавилось зелени, придавшей глазам девушки странный, непохожий ни на что оттенок. Зрачки ее стали вертикальными, как у змеи или кошки, тогда как плечи и спину покрывал чуть заметный чешуйчатый узор. Золотые волосы  украшала серебряная корона со змеиными головами вместо зубцов.

 

Спустившись, словно по ступенькам, по кольцам огромного тела Рисса вышла на берег – и все почитатели Кнакера – даже жрицы и король Этельвольд, - опустились на колени перед дочерью короля драконов.

[Ottokar]

А шелки не слишком добрые существа, чтобы с троу водиться?

[Каминский]

А шелки не слишком добрые существа, чтобы с троу водиться?

В семье не без урода. К тому же, еще неизвестно каким путем эта связь осуществлялась.

[Ottokar]

В семье не без урода. К тому же, еще неизвестно каким путем эта связь осуществлялась.

Троу похитил тюленью шкуру и принудил шелки силой?

Изменено 9 Dec 2020 пользователем Ottokar

[Каминский]

Троу похитил тюленью шкуру и принудил шелки силой?

Ну, что-то вроде того.

[Magnum]

А шелки не слишком добрые существа

Они хотят, что бы вы так думали.

 

[Каминский]

Они хотят, что бы вы так думали.

Вообще, на мой вкус, в главе были представлены существа и поинтереснее

[Ottokar]

Марл роль в сюжете ещё сыграет?

[Magnum]

на мой вкус, в главе были представлены существа и поинтереснее

Красота в глазах смотрящего!

 

[Ottokar]

Они хотят, что бы вы так думали.

Просто ИМХО слегка неинтересно, когда все нечеловеческие существа - стремные монстры. Вот поэтому я за упоминание шелки и уцепился.

Вообще, на мой вкус, в главе были представлены существа и поинтереснее

Да, наклави я тоже опознал. А насколько каноничен гермафродитизм накеров, или это ваша идея?

[Ottokar]

Полу-офф-топ: а как с магией и сверхъестественной поддержкой у Рейха, и есть ли у него нечеловеческие союзники? В принципе, тот же Атаульф, в условиях его текущих неприятностей, вполне может с помощью своих новых друзей из Карфагена заинтересоваться чем-то таким.

[Vasilisk]

все нечеловеческие существа - стремные монстры

 

С точки зрения Имперской Инквизиции — так оно и есть. И чем няшнее нечеловеческий монстр, тем он подозрительней.

[Каминский]

Марл роль в сюжете ещё сыграет?

Не знаю еще, не думаю.

Просто ИМХО слегка неинтересно, когда все нечеловеческие существа - стремные монстры.

Как учат нас Мэйчен, Лавкрафт и Говард, по-другому и быть не может. Все добрые нелюди - это людские выдумки.

Впрочем, самые стремные монстры здесь - как раз люди. Ну или полулюди.

А насколько каноничен гермафродитизм накеров, или это ваша идея?

Моя)

Полу-офф-топ: а как с магией и сверхъестественной поддержкой у Рейха

Имеется в наличии.

и есть ли у него нечеловеческие союзники?

Да они и на той стороне не так, чтобы широко представлены.

Какие-то неясные помеси, может и есть.

 

С точки зрения Имперской Инквизиции — так оно и есть. И чем няшнее нечеловеческий монстр, тем он подозрительней.

Как-то так, да.)

[Ottokar]

Не знаю еще, не думаю.

То есть тема персонажей низшей мифологии (троу или тех же шелки) раскрыта не будет? Жаль, ну да ладно.

Имеется в наличии.

Тема будет раскрыта?

Да они и на той стороне не так, чтобы широко представлены. Какие-то неясные помеси, может и есть.

Понял-принял.

P.S. После кидалова от Азелинды Рисса по-прежнему будет ставить на Этельреда, или же обручится с Этельвольдом? И намерена ли она после брака с (будущим) бретвальдой продолжать зажигать с Урмом? А то, как-никак, может случиться что нехорошее, муж ревнивый попадется etc.

[Каминский]

То есть тема персонажей низшей мифологии (троу или тех же шелки) раскрыта не будет?

Все таки роман немного о другом. Тут ГГ в некотором роде - персонаж)

Тема будет раскрыта?

Частично

После кидалова от Азелинды Рисса по-прежнему будет ставить на Этельреда, или же обручится с Этельвольдом? И намерена ли она после брака с (будущим) бретвальдой продолжать зажигать с Урмом?

Все вам сразу расскажи) В следующих главах все прояснится

[Ottokar]

Все вам сразу расскажи) В следующих главах все прояснится

Просто для Риссы ИМХО сейчас критично важно - понять, знал ли Этельред про замысел Азелинды по её погублению. Если она решит, что не знал - будет действовать по старому плану. А вот если решит, что знал и содействовал - может и на сассекцев вместо него сделать ставку.

[Каминский]

Просто для Риссы ИМХО сейчас критично важно - понять, знал ли Этельред про замысел Азелинды по её погублению. Если она решит, что не знал - будет действовать по старому плану. А вот если решит, что знал и содействовал - может и на сассекцев вместо него сделать ставку

Небольшая подсказка по поводу дальнейшего развития событий. На Author.today это пролог, а здесь...просто  забегание вперед на некоторое количество глав.

 

Шепоты. Всюду шепоты.

 Ими полон влажный воздух, насыщенный болезненными испарениями, они поднимаются от болотной грязи и слышатся в шуме набегающих волн.

Вкрадчивые. Угрожающие. Обещающие.

Прилив накатывает с негромким рокотом, почти поглощая небольшой островок на стыке болот и моря. Не более пяти футов в длину и  двух в ширину осталось над водой и на этом пятачке сидит молодая женщина с волосами цвета бледного золота. Ее одеяния, цвета морской волны,  уступают яркостью огромным синим глазам, но в их взгляде – священное безумие. Будто огнем пылают алые губы, влажные от чужой крови.  Клокочущая пена почти касается босых ступней – и у маленьких пальчиков лопаются вырывающиеся из воды пузыри. А под водой видно, как привязанный к колышкам человек неистово рвется из смертельных мокрых объятий.

Шепоты становятся все сильнее и настойчивее: бесплотные  тени кружатся вокруг острова, то появляясь, то исчезая в бурлящей воде. В ночном небе несутся причудливые облака – подобно клубам черного дыма проплывают они мимо мертвенно-бледной луны. Девушка вскидывает голову –  уже не глаза, но белые бельма смотрят в ночное небо, - и с  кроваво-красных губ сорвался дикий, будто звериный крик. Словно устрашившись его,  черные тучи расступились, давая полной луне беспрепятственно струить свой бледный свет. Поверхность  светила пришла в движение, словно луна превратилась в некий округлый сосуд, наполненный клубами желтого дыма. Постепенно эти клубы меняют цвет, наливаясь вместо желтого насыщенно-синим. Вскоре движение прекращается - ныне Луна вновь сияет неподвижным светом, только на этот раз синим, как морская глубь. Появились сине-зеленые огни: летавшие, подобно огромным светлякам, вспыхивавшие на переливавшихся синим волнах, мерцавшие в распахнутых глазах девушки. С гортанным криком она сдернула с пояса нож и со всей силы провела им по ладони. Хлынувшая из раны кровь в свете изменившийся Луны казалась фиолетовой.
 
Ночное светило вдруг чудовищно выросло,  застив собой все небо, когда в нем  распахнулось три исполинских провала - глаза и рот. Одновременно светило сильно поблекло, став похожим на синюшный лик мертвеца. Извивающийся язык из лунного света выхлестнулся  до самой земли и по нему, словно по широкой лестнице с ночного неба спускалась  устрашающая фигура. Вот она  остановилась над морем – и канула в набегавшие на берег волны. Девушка, торжествуя, вскинула  руки, вода перед островком  взбурлила – и из нее вдруг поднялся утопленник. Разбухшее тело покрывали черные пятна, синюшное лицо представляло некое подобие искаженного лика Луны. На  обескровленных запястьях болтались обрывки веревок. Спутанные, перевитые водорослями волосы венчала корона, будто вросшая в голову. Иссиня-черным цветом сияли его глаза,  синими были его губы, шипящим, нечеловеческим голосом проронившие несколько жутких слов. В следующий миг утопленник, накренившись, рухнул в воду и тут же отлив унес его в открытое море. И тут же Луна приобрела свой нормальный вид и цвет.

Чуть позже позади девушки послышалось чавканье – кто-то, с трудом выдирая ноги из болотной грязи, направлялся к ней.

-Что скажешь, провидица? – раздался мужской голос, - боги даруют победу королю?

- Прежний король правит  крабами и медузами, - рассмеялась девушка, - но новому королю предстоит еще взять свое.

Изменено 9 Dec 2020 пользователем Каминский

[Каминский]

а как с магией и сверхъестественной поддержкой у Рейха

Тема будет раскрыта?

Кстати, тема была раскрыта еще пять лет назад, в главах, где брали в плен Риссу.

[Magnum]

все нечеловеческие существа - стремные монстры.

Добро пожаловать во вселенную Каминского!   

 

[Каминский]

Добро пожаловать во вселенную Каминского! 

Я протестую! У меня, конечно, монстры, но не такие уж и стремные!

Изменено 10 Dec 2020 пользователем Каминский

[Каминский]

Людвиг/Атаульф: Переправа

 

Оглушительный грохот перекрыл воинственные крики и ржание лошадей, когда пушечное ядро обрушилось на одну из опор моста. В воду рухнуло несколько глыб, увлекая за собой людей и животных. Крики утопающих заглушили залпы сразу двух десятков пушек, с обеих берегов великой реки.

 

Каменный мост, построенный еще при римлянах и восстановленный  правителями Рейха,  затопил, перехлестывая через край, поток из людских и конских тел. Громко ржали лошади,  выкрикивали проклятия кочевники, вертевшие над головой кривыми саблями и стрелявшие из луков. Стоя перед этой людской лавой, посередине моста, несколько десятков имперцев суетились вокруг громоздких пушек. Промахнуться здесь было невозможно - и ядра врывались в вопящую орду, разрывая в клочья людей и лошадей. Но, погибая десятками и сотнями, озверевшие кочевники  неуклонно рвались вперед. Пушкари тоже несли потери – несколько человек  лежало мертвыми, утыканных стрелами, словно огромные ежи. Однако оставшиеся, прикрываясь широкими щитами, продолжали перезаряжать пушки. Кроме пушкарей тут стояли и кулевринеры, поливавшие меркитов градом свинца. Груды людских и конских трупов громоздились поперек моста, образуя устрашающую запруду на пути меркитского потопа.

 

Справа и слева от каменного моста медленно  ползли огромные баржи и плоты, по которым прокладывался наплавные мосты. Рядом двигались многочисленные лодки и галеры, везущие  пехоту. Навстречу летели стрелы и пули, выкашивавшие людей на тех судах, что подобрались слишком близко к левому берегу. В ответ раздавалась ружейная и пушечная пальба с массивных плотов, выведенных на середину реки

 

- Они нас не остановят, - усмехнулся Людвиг. Найдя подходящую возвышенность, он, сидя на великолепном белом скакуне, созерцал переправу. Слева от него, на великанском коне,  возвышался Рудольф, граф Штирийский:  рослый мужчина, в черных латах и высоком шлеме, увенчанным изображением расправившего крылья орла. В открытом забрале виднелось суровое лицо с черной бородой и крючковатым носом. Справа от герцога, на косматой меркитской лошадке, сидел коренастый воин, в пластинчатом доспехе, украшенным по центру золотым изображением Бхайравы. На  смуглом лице щурились и без того узкие глаза – Эбуген, старший темник  и дальний родственник покойного Толу-хана пытался разглядеть, что происходит на другом берегу.

 

- Как думаешь, сколько людей привел Атаульф? – спросил Людвиг у Рудольфа. Граф пожал плечами.

 

- Думаю, тысяч тридцать, - сказал он, -  может больше.

 

-У нас втрое больше,- хвастливо сказал Эбуген, - никто из них не осмелиться…

 

Грохот, много сильнее всего, что они слышали, раньше прервал его слова. Все три военачальника, не сговариваясь, посмотрели на мост,  посреди которого зиял исполинский провал. Взрывы следовали один за другим, языки черно-красного пламени вздымались в два человеческих роста. Горел даже камень и плавился металл, а живая плоть вспыхивала как солома. Орда в панике отпрянула  назад, давя и калеча своих. Сразу несколько  десятков всадников вместе со своими лошадьми упали в реку.

 

На другом берегу Рейна Атаульф обернулся к Вильгельму Гугенхайму.

 

-Что скажете, канцлер?  Мой новый советник силен не только в лекарском деле.

 

Он кивнул на тучного человека, облаченного в тесные, явно не по размеру латы.

 

-Его величество слишком добр, - Адоунис Каленте склонил голову, - многие могли бы догадаться как найти слабое место на мосту и заложить пороховую мину.

 

- Не скромничайте, Каленте, - кайзер усмехнулся, глядя на гибнущих меркитов, - вы, конечно, не оружейник, но ведь именно вы помогли мне найти тех алхимиков, в Марселе и Генуе. Их пороховые смеси и горючие жидкости, превзошли все мои ожидания. А вы что скажете, канцлер?

 

-  Скажу, что битва только начинается, - канцлер кивнул на  реку. Атаульф проследил за его взглядом и улыбка исчезла с его лица.

 

Меркиты не собирались останавливаться даже сейчас: как только пламя несколько утихло, они, отчаянно нахлестывая  коней, направили их вперед, заставляя делать поистине  исполинские прыжки. И, хотя многие  все равно срывались в реку,  большинство кочевников все же преодолело препятствие и теперь мчалось по мосту. Пушечные залпы растерзали в клочья первые ряды, но промчавшаяся по изуродованным трупам конница, снесла и растоптала пушкарей. Стоявшие в начале моста лучники и кулевринеры оказались сметены тучей меркитских стрел. Такая же судьба постигла и пикинеров Михаила-Архангела,  - этот берег, равно как и стоявший на нем город Майнц, относились к орденским владениям. Но, разметав пикинеров,  кочевники  столкнулись с тяжелой конницей – пять тысяч закованных в сталь рыцарей в черных доспехах, украшенных золотыми рунами, выехали из городских ворот.  Вел воинов великан в позолоченном шлеме с завитыми бараньими рогами -  Герхард,  ландкомтур Майнцский. Стрелы почти не пробивали тяжелое облачение, да и подошли воины слишком близко, чтобы  меркиты могли использовать преимущества собственных луков. Кривые сабли меркитов разлетались, когда скрещивались с тяжелыми мечами западных рыцарей. Они рубили меркитов,  пока те, не выдержав, не обратились в бегство. Одни кинулись обратно на мост, смешав ряды все еще накатывавших сзади кочевников, другие устремились вдоль берега или кидались прямо в Рейн.

 

Но на помощь меркитам уже спешила подмога – один за другим к берегу причаливали суда с баварской пехотой. Ее пытались расстрелять из пушек, но внезапно накрывший реку туман мешал  прицельной стрельбе. Туман плыл от большого шатра, стоявшего на «баварском» берегу Рейна – мерный рокот бубна и гортанные песнопения выдавали работу меркитской шаманки. Повинуясь ее призывам,  в небе собирались  сизые тучи, разражавшиеся то дождем, то градом, избивавшим только  вражеское войско. Временами поднимался и ветер, мешавший пушкарям и кулевринерам Рейха, как следует прицелиться. Большего шаманке было уже не под силу – она и без того с трудом наводила чары  на столь огромное войско. Пару раз она пыталась заколдовать самого Атаульфа или кого-то из его военачальников, но натыкалась на магическую защиту, немногим уступавшую ее собственной. Облачение кайзера, также как и его высших сановников, покрывали защитные руны и иные магические знаки, включая и странного вида звезды и круги, обрамленные надписями на латыни, греческом и древнееврейском – работа магов, астрологов и алхимиков, выпускников Лекториума,  найденных Адоунисом в бывших городах Лиги. Сам же Атаульф носил на шее небольшую ладанку в виде руны «Одал», содержащей в себе частицу мощей Святой Елены.

 

Меж тем наплавные мосты  уже простерлись через реку. Один, попавший под град зажигательных снарядов, уже полыхал, и ступившие на него люди, в панике бросались в реку, чтобы утонуть под тяжестью собственных доспехов. Второй мост  тоже загорелся, когда над ним выросла туча и сильный ветер, с дождем и градом, потушил пламя. В следующий миг послышался стук копыт – вперед ринулся воин, в черной кирасе и  шлеме с задвинутым забралом – Отто, граф Моравский, не став дожидаться, пока утихнет ненастье, устремился в бой. За ним с криками «Моравия» и «Бавария», ринулась и моравская конница. Стальной клин вырвался на берег, врезавшись во вражеское войско, разметав пехоту Рейха. Собственная же пехота Баварии уже высаживалась на берег. За их спинами уже подплывали лодки, на которых сидели вооруженные кулевринами наемники, расстреливавшие тех, кто повернет назад. А еще дальше, ближе к середине реки, маячили огромные плоты-баржи, на которых стояли пушки. Поддерживая с реки своих, пушкари Людвига помогли передним отрядам закрепиться на берег,   давая высадиться следующим за ними воинам.

 

-Кажется, пришло время вмешаться, - Атаульф надвинул забрало шлема и вскинул меч, - за Рейх и Михаила-Архангела!

 

-За Рейх! За кайзера! За Хеймдалля! – послышался рев множества голосов.

 

-За мной! – выкрикнул Людвиг,  вскидывая меч, - за Баварию! Хеймдалль и Бхайрава!

 

Он выкрикнул призыв  на немецком, но услышали его все – и  германцы и меркиты. Под знаменем с Синей Пантерой герцог ворвался на мост – и следом ринулось все его войско. Бок о бок с Людвигом неслись граф Рудольф и темник Эбуген, тогда как   над головой герцога незримым духом мчалась шаманка, отводя от случайные стрелы и пули.  А навстречу уже неслось стальная махина Рейха – закованная в сталь конница, во главе с самим кайзером Атаульфом. Рядом с ним скакали воины в черном, под знаменем Ордена Святой Вальберги, составлявшей личную гвардию императора.

 

Лязг стали, ржание лошадей и воинственные крики огласили берег Рейна, когда оба войска столкнулись.  С проклятиями и молитвами ко всем богам и святым сходились воители. Канцлер Вильгельм Гугенхайм, потрясая боевым топором, сошелся в бою с графом Рудольфом, вооруженным огромным  двуручным мечом. Высекая искры и осыпая друг друга проклятиями, оба воина ожесточенно рубились на речном берегу, пока Вильгельм не сумел ловким ударом сбить шлем графа. В следующий миг его топор снес голову владыке Штирии. Кровь из обрубка шеи брызнула в прорезь шлема – и канцлер на миг поднял забрало, чтобы протереть глаза. Но он не успел даже поднести руку к лицу – большая черная стрела по оперение вошла в глаз Вильгельма. Эбуген, торжествующе улыбаясь, уже накладывал на тетиву новую стрелу, когда сзади послышался стук копыт и воинственный клич. Не успел Эбуген развернуться к новому врагу, как шипастая булава, вломилась в его шлем, проломив и железо и голову меркита. Вскинув булаву, торжественно расхохотался грузный воин с рыжими усами и доспехом с изображением гордого льва – Бруно, герцог Тюрингии. Наконец он отомстил одному из вожаков тех кочевников, что, незадолго до этого разоряли его собственное герцогство. Завидев гибель Эбугена, меркиты  пали духом, а тут им в тыл ударило еще и отряд ландкомтура Герхарда. Не выдержав, кочевники устремились в бегство, направляя своих коней прямо в Рейн. Появление тюрингского воинства стало неприятным сюрпризом и для Людвига – он надеялся, что Бруно, чьи земли он целенаправленно отдал на разорение меркитам, кинется на выручку своему герцогству, над которым к тому же нависла угроза вторжения из Висландии. Но кайзер как-то убедил Бруно остаться – и теперь его пять тысяч конников грозили перевесить чашу весов в сторону Атаульфа.

 

Меж тем граф Отто, во главе верных  людей, отчаянно прорубался сквозь воинство вальбержцев, стремясь схлестнуться с кайзером – эту честь Людвиг, не стремившийся сражаться лично с Атаульфом, предоставил одному из лучших своих  полководцев. В горячке боя Отто уже не замечал, что оторвался от своих, что ударившие во фланг Бруно и Герхард, отрезали моравских всадников от оставшегося где-то позади Людвига. Он видел перед собой только Атаульфа – и император не стал укрываться от схватки.  Удар следовал за ударом – вот графу Моравскому удалось пробить доспех и ранить кайзера в плечо. Но Отто не успел порадоваться успеху:  Атаульф, перехватив меч здоровой рукой, вонзил его прямо в распахнутый в воинственном крике рот графа. Рядом с ним вальбержцы ожесточенно вырезали попавших в окружение моравцев.

 

Людвиг  рубился во главе своего войска,  пока еще отбивая все атаки, однако делать это становилось все труднее. Он видел как пали графы Штирийский и Моравский, как погиб Эбуген. Заметил  герцог и что наемники, вслед за меркитами также побежали. Рядом с ним сражались только баварцы, да  и тех оставалось все меньше. Людвиг оглянулся – наплавной мост еще удерживался гвардией, но и ей становилось все труднее отбивать натиск тюрингцев и братьев Ордена. Еще немного – и путь к отступлению будет отрезан.

 

-Уходим! – крикнул  Людвиг, разворачивая коня к мосту.

 

Воинство Баварии устремилось на мост, другие пытались уйти лодками или даже вплавь, сбрасывая доспехи. Сильное течение сносило их вниз, тогда как с берега вновь началась пальба. Людвиг уже сходил  на правый берег, когда перегруженный мост развалился и многие из тяжеловооруженных конников ушли на дно. Но  и имперцы прекратили преследование, добивая тех, кто остался на левом берегу, причем баварцев вырезали с  куда большим ожесточением, чем меркитов. Меж тем Людвиг, собрав свое разбитое войско, спешно уходил на восток.

 

Атаульф провожал взглядом исчезавшие за рекой знамена, мрачно размышляя, что он только что выиграл битву за столицу, но ему еще предстоит победить в войне за империю.

[Magnum]

Ничью я не предвидел.

 

[Каминский]

Ничью я не предвидел.

Ну, технически все же поражение...

[Hinskii]

отводя от случайные стрелы

Очевидно, "отводя от него" (или "от Людвига")

а тут им в тыл ударило еще и отряд ландкомтура

скорее "ударил" (или, если ударило - то не отряд, а войско или ополчение, смотря чем он там командовал).

Конечно, потрясающе написано. Особенно Эбуген порадовал. Примерно так оно и должно было быть, но Атаульфу всё же и повезло, надо сказать. Лет на сто раньше состоялась бы битва - и мог бы получиться местный аналог нашей битвы на Ворскле.

Идея с миной хорошая. Я, когда начал читать про обстрел артиллерией меркитов, решивших предвосхитить в какой-то степени подвиг бригады лёгкой кавалерии, подумал - эти средневековые идиоты (имея в виду имперцев), конечно, даже не догадались заминировать мост! И тут оказывается - они это сделали! Истинное удовольствие для читателя.

Причем идея была карфагенских советников - всё же, Карфаген аномалия (да, обещал написать, почему так считаю, чуть позже попробую). Эти "советники", кстати, не представители ли какого-то закрытого ордена (то ли древнего - ещё более законспирированного, чем новые культисты Баала - и стоявшие в том числе и за ними, то ли вообще не из этого мира), до этого манипулировавшие Карфагеном в своих целях (вовсе не карфагенских), а теперь решивших поставить на рейх?

P.S. Франкфурт Людвиг, наверное, удержит. Если, конечно, не произойдет какого-нибудь непрогнозируемого события.

 

Изменено 12 Dec 2020 пользователем Hinskii

[Каминский]

Конечно, потрясающе написано.

Спасибо) И за ловлю блох тоже

да, обещал написать, почему так считаю, чуть позже попробую

да, было бы неплохо. Потому что если честно, я ничего такого уж сверханомального не задумывал

Эти "советники", кстати, не представители ли какого-то закрытого ордена

Да нет, там все примерно так как и описано. В самом сердце Карфагена буча, Лига рассыпается, "вольные города" или захватываются или добровольно переходят под власть новых покровителей. Соответственно, те, кто в свое время обучался в Лекториуме, но вернулись на родину, поставили свои умения на службу новым хозяевам. Плюс в самом Карфагене бардак, поэтому и оттуда тоже бегут люди - в том числе и образованные и башковитые.

Атаульфу повезло, что он вовремя сумел нужного человека приблизить. 

Если, конечно, не произойдет какого-нибудь непрогнозируемого события.

Надо обдумать)