Базовая яваннография

[Antabus]

Тро поднял руку.  – Масколон, – попросил он. – Без технических терминов, будьте добры.

Шеф дело говорит, слушайтесь его!

[Роберт]

Круто. Сопереживаю.

[Serafim]

Напряжно. 

– И мы использовали протей, чтобы обойти блок, – перебил ее Лико. – Попытка, – он тоже заскрипел зубами, – оказалась неудачной. Чертовски неудачной. В тишине Ланцея переводила взгляд со спейсера на своего масколона и обратно.  – Глубокий блок, – хохотнула она. – В прямом и переносном смысле.  – Именно, – почти прошипел Лико. – Система опознала протей-атаку и заблокировала доступ со скомпрометированного терминала к любым функциям. И запрашивает порядок действий у Центральной диспетчерской на Гагарине. А на расстоянии в пятнадцать парсек запросить доступ будет сложновато!

Хех мда. Вангую экспедиция удастся, но топливо разольют по дороге. 

А я – похолодел, следя за взглядом Тро.

А ты все, пал бастион. Теперь это история об отважной инфотехине, человечице и софтоходице Ланцее. Пока она еще не шарит в бодипозитиве, но дайте ей покалякать с Марисой наедине в замкнутом пространстве и она выйдет другим человеком. Или будет съедена. Катер - суровое место. 

 

 

[Serafim]

  241Am также нестабилен с периодом полураспада 432,6 года - в принципе подходит, американская свадьба. 

Само по себе круто и звучит. Но в данном случае ни в два ни в полтора. Тут браки либо по 5 лет либо по 505. 

Изменено 13 May 2020 пользователем Serafim

[Treau Garold]

А ты все, пал бастион. Теперь это история об отважной инфотехине, человечице и софтоходице Ланцее. Пока она еще не шарит в бодипозитиве, но дайте ей покалякать с Марисой наедине в замкнутом пространстве и она выйдет другим человеком. Или будет съедена. Катер - суровое место. 

Б-же, что SJV с людьми сделали. Любое слово с окончанием на "-а" воспринимается как идеологический феминитив)))))

[Владимирович]

Б-же, что SJV

SJW, полагаю

[Крысолов]

Коллеги, я с первой страницы не читал, но нить уже потерял. Что происходит? Производственный роман, производственный роман с острым социальным конфликтом или производственный роман с острым социальным конфликтом на фоне внезапно появившихся НЕХ?

[Изяслав Кацман]

на фоне внезапно появившихся НЕХ

Я лично, никаких НЕХ, по крайней мере, влияющих на сюжет, пока в тексте не заметил.

А острый социальный конфликт или неострый - это уже дело вкуса.

[Serafim]

Б-же, что SJV с людьми сделали. Любое слово с окончанием на "-а" воспринимается как идеологический феминитив)))))

А что делать время такое

Но на самом деле я одобряю. Саспенса можно нагнать полный мешок. 

Только если это не тот момент где (беременная) любимая жертвует собой ради спасения человечества, а главный герой жестко депрессует, уходит на социально дно и роскомнадзорится. В таком случае не одобряю и призываю быть добрее. 

Производственный роман, производственный роман с острым социальным конфликтом или производственный роман с острым социальным конфликтом на фоне внезапно появившихся НЕХ?

Пока на пол пути от первого пункта ко второму. Но то ли еще будет. 

[Treau Garold]

Под которым Ланцея вздрогнула – и закусила губу.

 - Патрон?..

Тро молча кивнул.

 - Нет. Ну нет, - Ланцея затрясла головой. – Патрон, я на такое не подписывалась. Это… у капитана Хейма достаточно инфотехов в экипаже!

 - Инфотехи капитана, - буркнул Орлов, - уже лишили нас связи и спутников. Коррекции заблокированы, если не вмешаемся срочно – сожжем все, что держим на низкой орбите.

Крылья носа Хейма дернулись, но больше ничем капитан своей реакции не выдал.

 - Между прочим, - саркастично проговорил Лико. – Не вы ли, Ланцея, хвастались, что защитные потоки Орбитали устарели на пару поколений по сравнению с системами калитексовских клиентел? Ну что ж, теперь у вас будет возможность доказать на практике свое утверждение.

 - Масколоны! – я резко поднялся.

Тро спокойно посмотрел на меня.

 - Оперколон Димер, это приказ.

 - Директор! Это чистой воды самоубийство! Я не позволю Энн лететь!

 - Оперколон! – возмущенно выкрикнул Лико. – Как… как вы позволяете себе говорить со старшими по рангу?!. – он осекся, когда Тро перевел взгляд на него.

Взгляд Тро ожег нас с Ланцеей обоих.

 - Самоубийство? – спокойно переспросил он. – А почему вы вспомнили об этом, только когда речь зашла о вашей супруге? Почему молчали, когда мы говорили о команде «Семени»? Вы считаете, что у них нет близких? Или что они не настолько важны, как оперколон Леоненко? Что ими можно пожертвовать ради блага колонии? Ради того, чтобы никто из Поселка не волочил ноги на половинном рационе?

 - Патрон! – я умолк, потому что ладонь Ланцеи легла на мою. Она мягко потянула меня за руку, понуждая сесть.

 - Довольно, - спокойно произнесла она. – Я поняла, патрон. Когда старт?

 - Ты с ума сошла! – ужаснулся я.

 - Хватит! – Тро впервые с начала совещания повысил голос. – Борис, сколько времени нужно на подготовку челноков?

Орлов вздохнул.

 - Перезаправка пенонапряженных баков в наших условиях – задача нетривиальная. У нас есть электролизеры и криоустановки, но нам придется здорово повозиться, чтобы создать необходимый режим давления и температуры – даже для обычного бинарного топлива, про дробнокомпонентное я даже не заикаюсь. Но если выскрести недоотработанную пену, демонтировать десорберы со старых модулей… о чем-то таком мы думали применительно к тракторам, но отказались по понятным причинам. Короче, с напряжением всех сил мы, если не взлетим на воздух, справимся с зарядкой и демонтажом внутренних конструкций дня за три. Это для катера. За это время мы будем потихоньку готовить «пегас» - с ним все проще. Рейс туда и обратно займет четыре дня – для «пегаса» и около пятнадцати – для катера. Еще сутки положим, с запасом, на работы на самом «Семени». Еще полдня, чтобы закончить монтаж ВЭС – с крышевых батарей нам даже электролизер не запитать, я уж не говорю о флибе-мелтере…

Тро покачал головой.

 - Много. Слишком много. К началу посевной топливо должно быть спущено.

 - Есть вариант, - проворчал Хейм. – «Пегас» понесет фильтры и воздух в один конец, а пополнит запасы из НЗ корабля. Когда мы консервировались, у нас оставалась парочка поглотителей в жилых ободах. При той же развесовке это сократит время… Да, мы можем отдать сэкономленное топливо катеру, снизим количество витков. Пару дней выиграем.

 - Мне не нравится этот вариант, Рикард, - мрачно сказал Джонстон.

Хейм пожал плечами.

 - Я предпочел бы лететь сам, Айрен.

 - Все бы из нас предпочли, - отрезал Тро. – Значит, до старта «пегаса»…

 - Восемь дней, - подхватил Орлов. – Если мы хотим, чтобы корабли стыковались более-менее одновременно.

 - За восемь дней орбиты не опустятся слишком низко?

Хейм покачал головой.

 - Нужны месяцы и годы. Но и на самотек дело пускать не стоит.

 - Точно, - пробормотала Ланцея. – Учтите, предоставленная самой себе, система может принимать дурные решения. Например, отсчитывать высоту над земной поверхностью, а не над кементарийской.

Хейм лишь кивнул. За окном уже смеркалось, виверниды и амфибии затянули свои вечерние рулады. Вспышки электросварки выхватывали длинную, черную тень здания – должно быть, одну из мачт уже подняли и теперь возвращали на место лопасти.

Ланцея снова коротко засмеялась.

 - Знаете, масколоны… Я уже согласилась на вашу авантюру, но хочу вам кое-что сказать. Вы делаете большую ошибку.

 - Какую же? – поинтересовался Тро.

 - Вы до сих пор думаете, что вы на Земле. Нет, я понимаю, вы в курсе, что это другая планета. Но вам до сих пор кажется, что ничего не поменялось, кроме звезд над головой.

 Вы до сих пор верите, что достаточно сказать «Это приказ», и все бросятся его исполнять. Что интересы людей ограничены рейтингом и личным курсом в АС клиентелы. И когда оказывается, что это не так – вы паникуете.

 Но здесь, на Кементари, вы собрали людей, которые видели… много всего. Которых хорошо отучили слепо верить приказам. Верить, что о них позаботятся, что кто-то несет за эти приказы ответственность. Кто-то из кементарийцев привык как минимум задумываться над полученными приказами – а другие, как пацифики, тут же начинают прикидывать, что из этого можно получить и как этот приказ обойти.

И когда вы видите, что моему мужу недостаточно слова «приказ», когда пацифики в открытую грозят вам на площади – вы не понимаете, что делать. Вы боитесь, что теряете контроль. Вы то грозите оружием, то бросаетесь в авантюры, наподобие нынешней – потому что случившееся сегодня пугает вас больше, чем угроза голода. Чем гибель челнока.

 - Ланцея! – почти прошипел красный от бешенства Лико. – Вы… вы забываетесь!!! Как вы смеете…

Энн засмеялась в открытую.

 - Видите? – она по-прежнему обращалась к Тро. – Вы до сих пор не можете принять новую реальность. И однажды это может вас убить. Будьте осторожны.

 - Ланцея, - спокойно проронил патрон, в упор глядя на нее. – Когда мне понадобится ваш совет, как управлять моей колонией – я его попрошу. И добавлю, что вы говорите, не имея представления о многих. Очень многих факторах.

 - Как вам будет угодно, патрон, - Ланцея поклонилась.

– Гарольд, Борис, – вмешался Хейм, явно пытаясь разрядить обстановку. – Вы можете уточнить у Яндрея, что у нас с солнечной погодой? Быстро добраться до цели с нашим запасом топлива не выйдет, а защита «пегаса» только-только рассчитана на прохождение радиационных поясов.

Патрон и инженер переглянулись.

 – С грунта много не пронаблюдаешь, – пожал плечами Орлов. – Но сейчас приливное воздействие Илуватара на звезду минимально, а сама Мюара довольно спокойная звездочка по меркам желтых карликов. Сильных вспышек в последнее время астрономы вроде не зафиксировали.

 – «Вроде» или «не зафиксировали»? – надавил Хейм.

 – Капитан, ну что вы от меня хотите? – развел Орлов руками. – Все равно, если мы установим на «пегас» желаемую радиозащиту – он вообще не долетит до яванностационара, и вы это знаете не хуже меня! Марисе, Раулю и Энн и так придется обходиться минимумом пищи и воды эти пять дней!

 – Брр, – пробормотала Ланцея.

 – Мы здесь, как вы знаете, тоже не роскошествуем, – сказал Тро. – Ситуация ясна. Ланцея, Рикард, Алекс – приступайте к подготовке. Я хочу, чтобы колон Леоненко знала устройство сетей и шлюзов «Семени» как свои пять пальцев. Борис, Айрен – латайте «пегас» и заправляйте его. И передайте масколону Кабралу, что его идея неприемлема. Я не хочу даже слышать о маршрутах «в один конец»!

Мне очень захотелось выследить командира «тройки» и всадить ему пулю в спину, пусть Рауль и вряд ли задумывался, что его слова относятся и к Ланцее.

 - Кабралу? – переспросил Хейм. – Разве не Уэстли…

Джонстон покачал головой.

 - Рауль, пожалуй, сгодится лучше. Все пилоты вызвались добровольцами, но Рауль лучший из четверых. А весит столько же, сколько и Джеймс.

 Я вдохнул холодный ночной воздух. Поднял голову к угольно-черному небу, где, невидимый за облаками, висел в пустоте космоса и глубоком блоке сбоя молчаливый и не отвечающий на запросы с грунта звездолет.

Урчание и писк вивернид над головой и заливистые трели амфибий на гидрофитном ковре Ульрики. Колонию окутал ночной мрак – вступили в действие меры по снижению нагрузки на электросеть. Лишь инфозал, больница, площадка мастерской с мачтами и наш аэродром светили окнами.

Домой мы добирались в полном молчании. Лишь закрыв дверь комнаты, Ланцея обернулась ко мне и положила руки на плечи.

 – Обижаешься? – ласково спросила она.

 – В ужасе, – поправил я ее.

 – Димер, – Ланцея заглянула мне в глаза. – Я чувствовала то же самое, когда разведка выдергивала тебя для полетов одному богу известно, куда.

 – Риск для жизни в тех полетах не предусматривался! – крикнул я, уже не в силах сдерживаться.

 – Серьезно? Но у вас почти получилось, – Ланцея грустно засмеялась. – Димер. Я тоже не хочу лететь. Просто так надо. Пожалуйста, пойми меня.

Я плюхнулся на кровать и прижал кулаки к лицу.

 – А помнишь? – Ланцея села рядом со мной. – Я еще жаловалась, что хочу посмотреть на Кементари. Вот и сбылось. Увижу всю планету целиком. Завидуй мне.

 – С удовольствием с тобой поменялся бы, – буркнул я, не поднимая головы.

 – Тебе мешают лишние тридцать килограмм и отсутствие инфотехнической подготовки. Забудь. Это всего лишь пять дней разлуки.

 – Постучи по дереву, – отозвался я.

Ланцея быстро разделась, скользнула в кровать и вскоре мирно заснула. Я же продолжал ворочаться из стороны в сторону.

Когда же я, наконец, задремал – вновь очутился среди проклятого болота, и пасть амфигатора распахивалась космической пустотой. Вздрагивая и то просыпаясь, то падая в обморочное забытье, я мучился до тех пор, пока Мюара не подсветила облака на кей-востоке слабым оранжевым маревом.

Изменено 30 May 2020 пользователем Treau Garold

[Serafim]

- Самоубийство? – спокойно переспросил он. – А почему вы вспомнили об этом, только когда речь зашла о вашей супруге? Почему молчали, когда мы говорили о команде «Семени»? Вы считаете, что у них нет близких? Или что они не настолько важны, как оперколон Леоненко? Что ими можно пожертвовать ради блага колонии? Ради того, чтобы никто из Поселка не волочил ноги на половинном рационе?

Не в бровь, а в глаз. 

ЗЫ Ланцея на время станет ПОВом?

- Инфотехи капитана, - буркнул Орлов, - уже лишили нас связи и спутников. Коррекции заблокированы, если не вмешаемся срочно – сожжем все, что держим на низкой орбите.

Когда успели? Не перебор ли?

Может таки америциевая?

Не, не то. 

[Treau Garold]

ЗЫ Ланцея на время станет ПОВом?

Нет)

Когда успели? Не перебор ли?

Инженер преувеличивает, там ниже есть коммент Хейма об этом.

[Serafim]

Инженер преувеличивает, там ниже есть коммент Хейма об этом.

Но есть и коммент Ланцеи на коммент Хейма. И закон Мерфи. А он в Я-яверс мало того что круче нашего так еще и растет со временем. Но все равно, когда успели? Это как то связано с попыткой взлома систем Семени?

Орбиталь не хотела, чтобы у какого-нибудь черного инфотеха

Не одобряем расизм. 

Нет)

Больше саспенса Б-у саспенса!

[Treau Garold]

Но все равно, когда успели? Это как то связано с попыткой взлома систем Семени?

Ну да, бортовая система блокирует введенный изначально Центром режим коррекции, спутники не могут погасить возмущения, в результате яванносаты на низких орбитах либо со временем начнут терять синхронизацию с восходом, либо, если прощелкать клювом несколько лет - сгорят. И для дальней связи надо посекундно выключать файерволы в ручном режиме. Мелочь, а неприятно.

[Treau Garold]

Носовая часть «пегаса» выглядела на удивление небольшой по сравнению с массивными двигателями и закрепленными ближе к корме ПТБ. В отличие от лендеров традиционной схемы, комбинированные движки «пегаса» располагались на концах его коротких изогнутых крыльев. Аппарат Хейма вообще больше походил на ракету, чем на шаттл – стремительный и обтекаемый, кормовое оперение казалось рукоятью кинжала-корпуса. Пилотская кабина выглядела устрашающе ненадежной. Выступ кокпита лишь чуть-чуть выдавался за пределы фюзеляжа над крохотным носовым оперением. Сверкая белой обшивкой, «пегас» покоился на отстроенной еще в последние дни спуска Строительной группой ВПП, протянувшейся вдоль берега Мэнханя почти до самого карьера.

Кабрал, Хейм и Джонстон в окружении инженеров стояли рядом с кораблем, в двадцатый раз просчитывая параметры полета. Ланцея терзала софтоход, все еще уговаривая системы «Семени» не дурачиться, быть хорошей интеллектроникой и дать ей спокойно перепрограммировать командный синт на подчинение командам Центра. Как я подозревал – больше убивая время и успокаивая себя, чем надеясь на реальный результат. Давешняя тележка притулилась к ее ноге, будто собачонка.

 – Не переживай, – я выдавил улыбку. – Я бывал в космосе целых четыре раза, теперь счет сравняется.

 – Я не переживаю, – Энн несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула. – Наоборот, вся в предвкушении.

 – Помнишь свое обещание? «Если ты не вернешься, я превращу твою жизнь в ад», – процитировал я.

Ланцея коротко улыбнулась. Подошедший к нам сзади Орлов прокашлялся.

 – «Пегас» готов к старту, – лаконично сообщил он.

 – Принято, директор, – кивнула Ланцея. Мы направились к масколонам.

Кабрал обернулся к Хейму.

 – Значит, только семь минут ускорения в перицентре? – переспросил он.

 – Да. И топливо сэкономишь, и выйдешь почти в полный синхрон с кораблем. Но на конечном участке придется выводиться очень точно, а то на коррекции потратишь еще больше. Готов?

 – Разведка всегда готова, на грунте и на треке, капитан, – отсалютовал Кабрал. – Слушаем дюзы?

 – На дюзах! – Хейм ответил встречным салютом.

Ланцея, напряженная, как струна, подошла к трапу вслед за Марисой.

 – Не беспокойтесь, – приободрил их пилот. – Я доставлю вас мягко, как только возможно, так что потом вы будете жалеть, что полет вышел таким коротким. Космофлот Орбитали к вашим услугам! – он продемонстрировал белоснежный оскал во все тридцать два зуба.

 – Эй, эй, масколон, – вмешался я. – Если будете заигрывать с моей женой во время полета – придется нам стреляться по возвращении на грунт.

 – Вам придется, – засмеялся разведчик, – стать в очередь сразу за моей Хелен, оперколон. А я знаю, как она стреляет, и не настолько самоубийца.

Джонстон пробормотал что-то неразборчивое.

Ланцея обняла меня и поцеловала. Я невольно попытался удержать ее в объятьях, но девушка быстро выскользнула из моих рук и вслед за Раулем нырнула в открытый люк челнока.

Техники Орлова торопливо отогнали нас на безопасное расстояние. Сквозь кокпит я видел Рауля, занявшего место в пилотском кресле. Механик взмахнул зеленым флажком, пилот что-то переключил на пульте, и мы услышали зародившийся в недрах «пегаса» утробный гул.

Турбины взвыли, втягивая в себя поток воздуха. Аппарат вздрогнул и медленно заскользил по полосе, набирая скорость. Белая крылатая машина удалялась от нас, превращаясь в крохотную фигурку. Я знал, что вдоль всей полосы работают инфразвуковые пугалки, но все равно вздрогнул, представив, как забивает спиральные каналы или лопатки турбин случайно попавшая в двигатель вивернида. «Пегас» промчался вдоль всего периметра, и уже за ним – оторвался от ВВП, почти сразу заложив крутой вираж.

Челнок стремительно описал дугу над Мэнханем, из двигателей рвалось почти невидимое на солнце пламя. Он пересек реку и помчался над холмистой равниной, с каждой секундой набирая высоту. Мюара ударила по глазам – каким бы не был тусклым солнечный диск, а смотреть прямо на него не получалось. Я заморгал, пытаясь стряхнуть выступившие на глазах слезы, а когда вновь посмотрел в небо – «пегас» уже растаял в густой синеве.

 – Не раскисать, колон, – добродушно прогудел бас Хейма. – Айреновские пилоты дело знают, а «пегас» – машинка надежная, скажу по опыту.

Я протер глаза.

 – Поймал зайчика, капитан, – смущенно объяснил я. Вообще говоря, при обращении к Рикарду с консервацией «Семени» полагалось использовать колониальную приставку, но все без исключения продолжали использовать старый спейсерский чин.

 – Можете подождать в инфозале, – предложил Джонстон. – Там вы сможете не только переговариваться с пташкой напрямую, но и следить за телеметрией.

Я благодарно кивнул.

 

Крохотная точка двигалась сквозь переплетение стрелок и пунктирных линий. Мне летная схема ничего не говорила, как и мелькание столбиков цифр рядом с ней – поэтому я больше вслушивался и вглядывался в крохотное изображение в углу главного окна. И еще более крохотное лицо Ланцеи в глубине кабины.

Инфозал выглядел как-то буднично для помещения, откуда шло управление, считай, всей повседневной жизнью колонии. Стулья, панели, узкие окна, сейчас затененные. Сейчас здесь было людно – собрались не только клиенты Инфогруппы, но и люди Хейма с Орловым, включая их самих. Капитан на пару с Джонстоном рассматривали что-то через «целестиалы», инженер вместе с Лико склонился над командной панелью на возвышении.

 – Центр – борту, десять минут до начала разгона, – бросил капитан. – Доложить о готовности.

 – Борт – Центру, готовность к разгону подтверждаю, разгон на автоматике, траектория расчетная, – тут же откликнулся Кабрал.

 – Состояние аппарата?

 – Герметичность кабины – замечаний нет. Жизнеобеспечение – шумы в вентиляторном блоке и отказ вентилятора два, остальное по номиналу. Маршевые на окислителе – импульс по номиналу, замечаний нет, системы ориентации – замечаний нет, АМО по выходу ниже номинала на двенадцать. Проверка ручного управления – есть срабатывание, автоматика – есть срабатывание. Взлет и выход расчетный, капитан.

Кажется, полет проходил нормально, насколько я мог судить по переговорам… Я вцепился в подлокотники до побелевших костяшек, тщетно уговаривая себя, что впереди еще четыре дня в таком режиме, и стоит хоть чуть-чуть расслабиться.

Орлов и бортинженер Хейма, я так и не удосужился глянуть ник в АС, рассматривали, судя по всему, какой-то поток телеметрии. Должно быть, с «пегаса», а может, и с самого «Семени». Джонстон сдвинул «целестиал» вверх и теперь задумчиво разглядывал схему полета.

 – Ой, – вдруг услышал я голос Ланцеи. Подался вперед.

 – Что такое?

 – Что это было? Вы видите?

 – Что?.. – Кабрал не закончил фразу, рассмеявшись.

 – Первый восход в космосе, оперколон? – Мариса тоже коротко хохотнула. – Это просто преломление лучей в атмосфере. Следите дальше – сейчас будет еще красивее.

 – Это похоже на радугу, – проговорила восхищенно Ланцея. – Только вытянутую вверх. Горизонт будто занимается разноцветным огнем. Такая красота…

 – Борт, не засоряйте канал красотами природы, – беззлобно велел Хейм. – Три минуты до начала разгона. Подтвердите готовность к ориентационному маневру!

 – Борт – Центру, готовность к ориентационному маневру подтверждаю, трехминутный отсчет начат. Запуск двигателей ориентации – автоматика. Запуск маршевых двигателей – автоматика.

Глухой шум заполнил канал связи.

 – Ноль три десять ноль пять разворот пошел… разворот закончил. Крен и тангаж расчетные, минутная готовность, – сообщил Кабрал. Орлов и Хейм подались вперед, вглядываясь в многочисленные окна и потоки. Шум усилился.

 – Борт – Центру, разгон пошел, – доложил пилот. – Ускорение один и пять, маршевые в норме, положение и траектория расчетные.

 – Центр – борту, параметры разгона подтверждаем. Докладывайте по параметрам каждые пять минут разгона.

 – Доклад пять минут, принял, – бросил Кабрал.

На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь короткими репликами Кабрала, состоящими, кажется, из сплошных цифр. Я выдохнул, кажется, немного расслабляясь. Даже мелькнула мысль о завтраке.

 – Такой яркий, – вполголоса пробормотала Ланцея. Я вздрогнул.

 – Атмосфера не рассеивает лучи, поэтому серп выглядит ярче обычного, – пояснил Кабрал так же негромко. Но, согласитесь, тоже красивое зрелище?

 – Да… Будто огненный мост, вставший между звездой и планетой. А лучи Мюары играют на волнах под ним… Димер, ты это видишь?

 – Они ничего не увидят, если я не переключу обзор на носовые сенсоры, – заметил Кабрал. – И, во имя Господа, потише. Канал все еще открыт.

 – Это точно, – согласился Джонстон.

Мариса засмеялась. Я тоже невольно расплылся в улыбке. Поднялся, чувствуя, как затекли ноги, шагнул ко входу, где какая-то добрая душа оставила поднос с бутербродами.

Мне на плечо опустилась тяжелая рука.

 – Мас… капитан?

 – Он самый, – согласился Хейм. – Колон, поверьте моему слову. Ожидание будет легче, если занять руки и голову работой.

Я вздохнул.

 – Да. Наверно, Владимиру и ребятам не помешает помощь в поле. Одна только просьба…

 – Я прикажу перевести телеметрию на ваш айдим, и мы с Айреном известим вас первыми, если что-то пойдет не так, – Хейм понял, что я хочу сказать, без объяснений.

Я обернулся к панели. Кабрал в очередной раз дублировал голосом параметры проверки, кажется, системы дальней связи, чтобы не отвлекать пилота, я сбросил на айдим Ланцеи короткую беседу:

«Я должен вернуться в поле. Буду следить по АС. Люблю».

[Владимирович]

достойно, полагаю

[Treau Garold]

Лопата глубоко воткнулась в слежавшуюся за зиму землю. Я наклонился, сгреб в щепоть несколько комочков и перетер между пальцами.

Земля в меру налипала на кожу, комочки были не слишком рассыпчатыми. Я поднес ее к носу, втянул терпкий запах, неуловимо отличающийся от запаха земли Земли.

 – Димер, не выеживайся. Возьми гигрометр, – посоветовал Олег, втыкавший щуп в почву в десяти метрах от меня.

 – Я не выеживаюсь, я тренируюсь. Чтобы не оказаться бесполезным, когда земные инструменты сломаются, – хмуро ответил я.

По крайней мере, почва сохранила достаточно влаги, чтобы нам не понадобился дополнительный полив перед посадкой. Только надо засыпать злосчастный овраг, который летние дожди, бури и наводнения проделали через поля бригады. Этими соображениями я и поделился с Олегом.

 – Да? – переспросил Крапивник. – А ты не забыл, что Тро грозился пустить водоотводной канал через это поле?

Я хмыкнул.

 – Тро это планировал, когда у нас был тракторный парк с экскаваторами и гелебетоном, – напомнил я. – А не в условиях, когда нам предстоит вспахивать его вручную!

Не дожидаясь ответа, я взвалил лопату на плечо и побрел к лежащему ближе к оврагу участку, чтобы взять пробы там и сообщить Эпплсиду и Лазареву результаты. Проросший из оставшихся в земле корневищ яваннерион вперемешку с рожью-самосейкой налипали на сапоги.

Откровенно говоря, сегодня работник из меня был так себе. Я то и дело бросал взгляд на айдим, прислушиваясь к пущенному в параллель потоку из Центра.

 – Маневр дальнего сближения закончил, – проговорил усталый голос Кабрала. – Расстояние ноль точка два, скорость тридцать семь, ближнее сближение полуавтономное, повторяю – сближение полуавтономное. Подтвердите захват наземными локаторами.

 – Центр – борту, захват наземными средствами подтверждаем, параметры сближения подтверждаем, – проговорил кто-то из диспетчеров Хейма. Зашипели помехи. Кабрал вполголоса выдал длинную череду ничего мне не говоривших цифр.

Я с недоумением уставился на преградившего мне путь Крапивника.

 – Эй, Димер, ау, – Олег помахал у меня перед лицом рукой. – Ты собираешься туда прыгнуть или как?

В двух шагах от нас начинался склон оврага. Всего-то полутораметровой вышины, но набить шишку, свалившись в него, можно было вполне.

 – Блок, – растерянно произнес я. – Кажется… я не обратил на него внимания. Спасибо.

 – Все с тобой ясно, – Крапивник достал айдим. – Крапивник – масколону! Владимир, колону Димеру нездоровится. Прошу отпустить его с поля, участок на мне, без записи. Понял, масколон. Спасибо.

 – Олег, ты чего? – уставился я на товарища.

 – Давай уже топай во времянку и следи за стыковкой, – усмехнулся Крапивник. – Такими темпами ты скоро проткнешь себе ногу щупом или рубанешь по пальцу лопатой.

 – Слушай, я в полном порядке, – попытался заспорить я.

 – Да, только вот по три раза в минуту пялишься то в айдим, то в небо, – фыркнул Олег. – Вали, и чтобы сегодня мы тебя не видели.

 – Черт. Ну, с меня причитается, – я пожал ему руку.

 – Я подозреваю, у тебя скоро будет случай вернуть должок. Давай шагай!

Мюара опускалась к горизонту, успев немного прогреть землю. Там и тут виднелись прижавшиеся к земле треугольники модулей-ветроубежищ, вокруг которых понемногу начали расти сезонные постройки из ткани и жердей. Юго-кейзакатный ветер нес со склонов Энд прохладу и редкие облачка.

Безлюдная местность. Только вдалеке суетились черно-желтые фигурки, возводя какое-то дощатое сооружение, и хлопотали над придорожным ульем двое колонов. Прожужжала мимо ранняя пчела, не ко времени выбравшаяся на разведку из летка. Над головой кружили редкие по весне стрекозы, поблескивая эмалью брюшка. Откуда-то доносилось кудахтанье – то ли кементарийская живность научилась его имитировать, то ли кто-то из фермеров спешил выпустить птичье поголовье под обманчивое весеннее тепло. Я покачал головой – поговорить, что ли, на эту тему с Лазаревым и Шарлем? Мы еще долго не сможем разбрасываться земной живностью, пусть и такой мелкой.

Тянулось время в полном соответствии с теорией относительности. Где-то наверху сближался с кораблем «пегас», под ним мчались морфнувшие в сбой спутники. Выглянула из пожелтевшего тапетума крысолиса, уселась на задние лапы и уставилась на меня черными бусинками блестящих глаз.

 – Беги-беги, – посоветовал я терамнии. – Как бы скоро мы и вас не пустили на суп.

Животное пискнуло и умчалось по своим делам. Ветер шевелил траву, порой через дорогу клубочками пестрой шерсти пробегали жукоеды.

Я решил срезать дорогу, перейдя через небольшой увал, который дорога огибала. Цепляясь за стебли, принялся раздвигать шуршащие метелки. Вдали над горизонтом виднелась диспетчерская вышка Поселка и верхушки двух силосных башен – одна для кей-, вторая для терра-массы.

 – Есть зависание, расстояние пятьдесят восемь… – снова раздался в наушниках голос Кабрала. – Система автоматического причаливания не работает, иду по бортовым, контролирую с пульта… – он ненадолго замолчал. – Крен на левый борт три и семь, нет коррекции, гашу с пульта… Крен погашен, выравниваюсь… Расстояние тридцать, скорость ноль восемь… ноль три…

Я приостановился. Уставился в айдим, непонятно зачем – обилие цифр, стрелок и каких-то сугубо космических терминов мне ни о чем не говорило.

 – Есть касание! – облегченно выдохнул Кабрал. – Есть сцепка, герметичность кабины в норме. Контроль давления в шлюзе – нет срабатывания, корабельная энергосистема – нет подключения, корабельная АС – нет конта. Удерживаюсь на аварийной сцепке, переходный люк блокирован.

 – Центр – борту, как и ожидалось, – проговорил на сей раз сам Хейм. – Ланцея, начинайте по второму этапу.

 – Ланцея приняла, капитан, – раздался знакомый голос. Я выдохнул.

В крохотном окне мелькнула штанга манипулятора, сверкнула короткая вспышка. Раздался металлический лязг.

 – А вот теперь очень точно… – рассеянно пробормотала Ланцея. – Это примерно как… ах, ты хочешь дать мне целых три секунды? Отлично, отлично… – она разразилась неразборчивой чередой цифр. – Так, так… нет, чувствительность в два миллиметра – это же издевательство… ну да не в первый раз… пошли!

Воцарилась тишина. Затем восторженно присвистнул Кабрал.

 – Борт – Центру. Шлюзовые системы – полное срабатывание! Есть подключение по давлению и энергии.

 – Шлюзовой конт взят, капитан, – одновременно с ним проговорила Ланцея.

Я вытер вспотевший лоб. Плюхнулся на пустую канистру, лежавшую в пластикатовом сарайчике-времянке.

Рано радоваться, напомнил я себе. Это только начало миссии.

Я слышал уверенный голос Марисы, помогавшей Ланцее облачиться в скафандр. Им предстояла долгая дорога по внутренним переходам «Семени» к резервному посту управления – по каким-то инфотехническим соображениям Энн выбрала именно его, чтобы восстановить доступ Центра к бортовой АС. Затем Мариса должна была проверить и настроить топливные обогатители, а Центр – через синт пристыковать катер и запустить перегрузку ядерного топлива. Кабрал оставался на борту челнока, поддерживать связь с грунтом и заниматься общим руководством.

По крайней мере, вряд ли на борту «Семени» их ждет что-то опасное… Я поежился, и совсем не из-за прохлады кементарийской весны.

Я уже не замечал хода времени. С гулом и скрежетом срабатывали внутренние шлюзы «Семени», время от времени подавала голос спейсерша – докладывая то о прохождении очередного люка, то о переброске страховых карабинов. Видеосвязь не работала, и голосовой канал оставался единственным способом следить за их движением. Один раз связь исчезла на полчаса – я мигом покрылся холодным потом, и даже в голосах Кабрала и Хейма зазвучали напряженные нотки. К счастью, вскоре Ланцея и Мариса вернулись в нить, доложив, что по какой-то причине внутренние ретрансляторы между осевым коридором и вспомогательной рубкой отказались пускать их в АС.

 – Так, – проговорила, наконец, Ланцея. – Мариса, прямой доступ на куб идет с первого терминала. Это тот, у которого я стою?

 – Нет, впереди и справа от него, – донесся ответ спейсерши. – Сколько тебе времени нужно на восстановление доступа?

 – Пока без малейшего понятия, – фыркнула девушка. – Если не хочешь тратить времени – почему бы тебе не добраться до твоих обогатителей, пока я формирую протеи? Мы, возможно, сэкономим время. Как только я восстановлю полный контроль – смогу подтвердить тебе и доступ к установкам.

 – У нас приказ – действуем в паре, – задумчиво протянула спейсерша.

 – Если взлом займет больше времени, чем я ожидала – мы рискуем не уложиться в лимит по загрузке, – рассудительно ответила Ланцея. – Центр, ваше мнение?

Хейм помолчал.

 – Действуйте по обстановке, – проговорил он наконец.

 – Есть по обстановке, капитан, – согласилась Мариса. – Ланцея, оставайся на связи, если потребуется помощь – вызывай Рауля. От аварийного шлюза сюда ближе, чем от обогатительных центрифуг.

Я принялся мерить сарайчик ногами. Черт. Может, зря я согласился на великодушное предложение Крапивника? Это ожидание еще нестерпимее, чем попытки одновременно работать и следить за происходящим.

Сорвал стебелек тапетума, ожесточенно растер его в пыль между ладонями. Снаружи чуть потемнело – Мюара спряталась за облаками, по-весеннему тонкими, но и яркости звезде пока что недоставало. Нарезала круги в облаках пара летучих кошек, выслеживая неосторожных киринок с зерноедами. Ветер шелестел листьями кустарников.

 

 

Я резко вскинулся.

– … мы это сделали! – произнес радостный голос Ланцеи. – Поток прерывания отправлен, я взяла центральный конт корабля и отчетливо вижу спутники. Замыкаю защитные потоки на три и пять, синты на управлении из Центра! Поселок, прошу подтвердить генерацию подписи!

Несколько секунд – и инфозал огласил дружный восторженный вопль.

 – Есть! – заорал Лико. – Связь восстановлена и со стационаром, и с низкоорбитальными аппаратами, подпись генерируется! Ксена, транслируй на «Семя» и «пегас» – контакт подтверждаю, синты приняли, начинаем независимое тестирование! Доложить, как идет фильтрация протея!

Последовали томительные доли секунды, пока радиосигнал добирался от колонии до звездолета.

 – Ланцея – Центру, – четко проговорила Ланцея. Ее забрало на панели склонилось над приборами. – Протей введен, фаги выпущены, сорок секунд до завершения. Сто двадцать два, триста семьдесят два… – она сделала паузу. Все, включая патрона и капитана, кажется, замерли в тревожном ожидании.

 – Ланцея – Центру, – наконец вновь зазвучал ее голос. – Подпись введена, блок-синты отслежены и уничтожены. Независимые синт-потомки защиты не обнаружены. Идет восстановление потока, ожидаемый срок – две минуты.

Пошел видеопоток. На панели виднелась полутемная рубка звездолета, освещенная только огнями пульта и фонарем на шлеме Ланцеи. Ее пальцы порхали по архаичному кнопочному пульту, вводя какие-то финальные ключи. Сама Ланцея была пристегнута к креслу бортинженера, но по тому, как плавали ее облаченные в перчатки ладони в воздухе, можно было понять, что на борту царит невесомость, и не зная, что вращение отсеков отключено.

 – «Семя» – Центру. Потоки восстановлены, корабельная АС доступна. Третий этап выполнен!

 – Йех-хо!!! – от избытка чувств кто-то зааплодировал. Хейму пришлось возвысить голос, чтобы восстановить порядок.

 – Центр – «Семени», – проговорил он. – Спасибо вам! Восстановление связи со всеми аппаратами и кораблем подтверждаю. Приступайте к четвертому этапу миссии.

Вновь повисла секундная пауза.

 – Поняла вас, Центр, – доложила Ланцея. – Димер далеко?

 – В поле, – усмехнулся Хейм, переключая нить на мой айдим.

 – Привет, – дрожащим голосом проговорила Энн – то ли от волнения, то ли из-за состава дыхательной смеси в баллонах скафандра.

 – Как вы? – глупый вопрос, но ничего умнее мне в голову не пришло.

 – Восстановили связь и приняли кой-какие меры, чтобы не мотаться каждый раз на орбиту, – засмеялась Ланцея. Что-то небольшое проплыло перед ее шлемом, сверкнув синей искоркой, Ланцея досадливо смахнула мелкую деталь ладонью. – Ты бы знал, как здесь красиво, Димер…

 – На корабле?

 – Нет… – голос Ланцеи понизился, будто она опасалась, что «Семя» подслушает наш разговор. – Корабль… мрачный. Ничего живого, отсеки заполнены азотом. А вот космос! Димер, если бы ты видел Кементари в солнечных лучах!

 – Я дважды был в местном космосе, – улыбнулся я, чувствуя, как тает комок в горле. – Я рад, что тебе понравилось путешествие.

 – Ладно, времени мало, – Ланцея тоже овладела собой, и голос ее стал тверже. – Мне нужно заняться обогатителями. Мариса, прием!

 – Мариса – Ланцее, есть нить. Я подключилась к консоли два, готова диктовать блоки.

 – Отлично, поехали, – деловито ответила Энн. Снова последовала длинная череда букв и цифр.

 – Мариса – Раулю. Что с катером?

 – Выполняет двухимпульсный с переходной, – отозвался пилот. – У нас около трех часов в запасе.

 – Принято. Мариса – Центру, ввела схему монтажа, раздатчики готовы, дроны запитаны. Направляюсь к SRF-блоку, буду контролировать визуально.

 – Следите за уровнем радиации, – напряженно приказал Орлов. – На магистралях могут оставаться грязные пятна.

 – У меня костюм второго класса защиты, и я расконсервировала дезактиваторный блок, – сообщила Мариса. – Приняла, уровень радиации контролирую.

И вновь потянулось томительное ожидание. Солнце клонилось к горизонту, снаружи медленно смеркалось.

 – Монтаж закончен, – проговорила спейсерша, обменявшись какими-то сугубо техническими фразочками с остальной командой. – Готова дать питание на фторореакторы.

 – Мариса, где находишься? – вмешался Хейм. – По АС ты еще в обогатительном.

Спейсерша замялась.

 – Мариса, сообщи местоположение, – голос Хейма посуровел. Что-то негромко и очень недовольно пробормотал Орлов.

 – Капитан, – извиняющимся тоном произнесла та. – Прошу разрешения проследить за работой врезки лично.

 – Отставить! – рявкнул Хейм. – Приказываю вернуться к консоли и только после этого запускать систему!

 – Капитан, – спейсерша замялась, – Сами понимаете… у меня тут много чего скручено, можно сказать, синей изолентой. Так будет надежнее. Хоть ГВД я во врезку не подам, но…

 – Именно поэтому! – резко оборвал ее Хейм. – Уходи оттуда, работай через АС! Это приказ.

 – Есть, капитан, – после паузы очень недовольно протянула Мариса.

Ланцея издала какой-то невнятный возглас.

 – Я могу уложить рельс, могу костыли вбивать – а еще могу копать, – буркнула она.

Никто не обратил на нее внимания.

 – Дезактивируюсь, – сообщила спейсерша сквозь шипение. – Ланцея, внешнеяя радиометрия на скафандр что-то не идет, посмотришь через АС?

 – Начинаю, – откликнулась та. – Так, грязное пятно на левом обшлаге, на три сантиметра от запястья с внутренней стороны. Пройдись еще раз.

 – Приняла, спасибо. Рауль, как идет катер?

 – Заканчиваю сближение, у тебя еще минут двадцать, пока автоматика выведет причаливание.

 – Добро. В таком случае запускаю систему – как отработает стыковка, как раз подойдет к загрузке первая сборка.

Раздался еле слышный гул, начал нарастать. Превратился в рев и грохот. Кажется, даже пластикатовые стены задрожали от доносившихся из айдима звуков.

 – Шнековые реакторы и центрифуги в холостом режиме, даю питание на первичные сепараторы! – рявкнула сквозь рев Мариса. – Линии подачи готовы… даю загрузку…

В рев вплелся скрежет, словно на «Семени» включилась сотня одичавших дрелей одновременно. Я поморщился.

 – Загрузка пошла! – доклады Марисы были еле слышны на этом фоне. – Есть первая партия… цикл пошел… температура… давление… подаю на ПЛС…

Теперь ожидание слегка разнообразилось грохотом. На панели отобразилась новая схема – длинная цепочка иконок, напротив каждой пульсировали зеленым и красным несколько цветных диаграмм. Мне она говорила еще меньше, чем план-схема полета «пегаса». Снаружи от кустов и травинок протянулись длинные тени. Из айдима доносились короткие отчеты Кабрала, управлявшего стыковкой катера.

 – Гребаный ад!

От неожиданности я чуть не врезался головой в потолок, задел пару мотыг, стоящих в углу, и те с грохотом разлетелись. Я не обратил на это внимания.

 – Мариса, доложить по форме! – бросил Хейм. – Что у тебя!

 – Виновата, кэп… прогар в обогатительном! Половина сенсоров сдохла, но остальные вроде тянут… система в работе, первая сборка охлаждается!

 – Прогар? – переспросил Орлов. – На врезке?

 – Не-ет, – протянула Мариса. – На два-четыре, перед центрифужным.

 – Чего? – недоверчиво произнес инженер. – Да там же пятислойный СКФП в изоляции!

 – Значит, у нас прогар пятислойного СКФП в изоляции, – уже спокойно констатировала спейсерша. – Ох, капитан, ваш приказ, кажется, спас кому-то жизнь. Струя перегретого фторида в морду… это во втором классе зажарит за секунды. Спасибо.

 – Следи за системами, – так же спокойно ответил Хейм. Я невольно позавидовал его самообладанию. Ну да, наверно, за спиной у легенды Орбитали не один десяток таких случаев…

 – Сборка в раздатчике. Ну, если сейчас не начнет гореть вся система по цепочке, тогда мы молодцы, – произнесла Мариса.

 – А если начнет? – тревожно спросил Орлов.

 – Тогда мы зря сюда добирались, – беспечно бросила та. – Я переключилась на резервные магистрали, сейчас попробую залатать дырку. Но многого не ждите – даже дроны киснут в этой дряни через минуту-другую. Сделаю что смогу, и буду держать пальцы крестиком.

 – Принято.

 – Борт – Марисе, – вмешался после короткого молчания Кабрал. – Можешь последить за перезарядкой? У меня подтормаживают дроны на кислородных шлангах.

 – Извини. Сейчас мои глаза нужнее обогатителям, – рассеянно отозвалась Мариса.

 – Я проконтролирую, – вмешалась Ланцея. – Мне все равно пока нечем заняться, я от скуки уже начала прогонять тесты на синтах «Семени».

 – Принято. Через час можешь вернуться на борт для перерыва, Мариса – тебя жду через два часа.

 – Слава богу, – искренне произнесла Ланцея. – Мне уже кажется, я не вылезала из этого шлема последнюю неделю.

 – Я бы лучше проследила за обогатителями, – мрачно отозвалась Мариса.

 – Отставить. Еще не хватало, чтобы ты от усталости морфнула в сбой.

 – Если что-то пойдет не так, – вмешалась и Ланцея, – теперь нет особой разницы, через что тебе подключаться, через консоль или с борта челнока.

Изменено 6 Aug 2020 пользователем Treau Garold

[Affidavit Donda]

из пожелтевшего тапетума

И пожелтевшего чего?

[Treau Garold]

И пожелтевшего чего?

Сорвал стебелек тапетума, ожесточенно растер его в пыль между ладонями

Речь о местном животном, очевидно же.

[Affidavit Donda]

Речь о местном животном

Животные со стебельками?! Однако.

Тапетум (значения)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Перейти к навигации

Перейти к поиску

Тапетум (лат. tapetum — ковёр, покрывало):

• Тапетум, или зеркальце, — блестящий слой под сетчаткой глаза у позвоночных
• Тапетум — внутренний слой клеток (или несколько слоёв) пыльника покрытосеменных растений

[Treau Garold]

Животные со стебельками?! Однако.

[Serafim]

Такова селяви редких прод. Я даже не надеялся увидеть новую главу , просто так сюда заглянул и Бах - две куска текста как с куста

 

Читается очень напряженно в первую очередь потому что все идет слишком по плану. Обычно такое заканчивается грандиозным факапом. Пожалуйста не убивайте Ланцею((((

 

алсо непонятен ее восторг по отношению к внепланетным пейзажем. Вообще то все колоны там не так давно побывали. А некоторые и по два раза. Но описано красиво. 

[Treau Garold]

Глава 10.

 

 

Я откинулся на жесткое кресло. По новой уставился на медленно, медленно – и очень быстро в сравнении с катером – падающую по переходной орбите яркую точку челнока.

Двигатели вот-вот должны были снова заработать, несколькими точно рассчитанными импульсами меняя скорость челнока и наклонение орбиты. Я слышал уверенный голос Кабрала, докладывающего состояние установок, видел, как бежит по поверхностям бесконечный поток цифр и стрелок.

Где-то за кей-западным горизонтом по сужающейся спирали шел к планете катер, медленно нагревающийся от тепла изотопных блоков. За это время техники Орлова уже успели подготовить для него посадочную площадку, а сейчас – разворачивали топливный конвертер, который должен был превратить смесь из реагентов и сборок во что-то, похожее на реакторное топливо.

Время тянулось издевательски медленно. Оно всегда так делало последнюю неделю. Особенно в те часы, когда «пегас» преодолевал долгие дуги траекторий, выверенных до последнего грамма топлива – с одной стороны, и глотка воздуха – с другой.

Наконец в череду долгих рапортов вкрался гул двигателей. В малом видеопотоке видны были движения Кабрала, что-то подправляющего на пульте в такт тихому «крен… импульс… тяга…».

– Борт – Центру, – проговорил наконец голос пилота. – Маневр схождения с переходной закончил, высота и наклонение расчетные.

 – Центр – борту. Подтвердите расчетные параметры орбиты, – требовательно приказал Хейм. – Не слишком ли раннее выключение маршевых?

 – Штат, капитан, – уверенно ответил Кабрал, а у меня внутри все сжалось. – Я лично пересчитал маневр и отслеживаюсь по яванносатам. Показатели орбиты расчетные, подтверждаю.

Хейм обернулся к одному из своих офицеров.

 - Запустить независимую проверку. У «пегаса» не хватит топлива на дополнительные коррекции на траектории входа.

 - Есть, капитан, - спейсер коснулся активной панели.

 - Орбитальные параметры расчетные, - проговорил он, наклонив голову, шесть секунд спустя и разразился новыми мало что говорящими мне цифрами.

Из-за плеча Рауля виднелось лицо Марисы, натянувшей капюшон летного комбеза. В край экрана попадала выбившаяся из-под капюшона и плавающая в воздухе прядь Ланцеи.

– Час сорок одна от конца, – не поворачиваясь, произнес в ответ на пропущенный мной вопрос техника командир Разведсекции.

 – Оставлю резерв один и два процента, – заговорил голос Рауля. – Придется покружить над разливом, чтобы выработать топливо.

 – Идешь с резервом в ПНБ, понял тебя, – отозвался Джонстон. – Что у вас по воздуху?

 – Еще часов на пять – шесть, – сообщила Мариса. – Жду не дождусь, когда сниму комбез.

 – Могу тебя понять, – фыркнул Кабрал. – Да, тут маловато места для комфортного перелета. Но я все равно рад, что в крайний раз выбрался в космос.

 – Я тоже. Центр, передавайте привет Димеру, – весело произнесла Ланцея.

 – Рауль, Энн, не забивайте связь, – велел Джонстон. – Тем более, Димер вас слышит.

Я невольно улыбнулся. На секунду обзор сместился, в глубине кабины мелькнули глаза Ланцеи – на сей раз прикованные не к космическим красотам, а к панели софтохода. Словно почувствовав, она подняла взгляд и коротко, нервно усмехнулась.

Повисло молчание, прерываемое только докладами Рауля – на сей раз он, кажется, отчитывался по состоянию бортовой авионики – да попискиванием приборов. Я облегченно откинулся на спинку кресла.

Хейм озабоченно переводил взгляд с экрана на собственный айдим, его лоб пересекла морщина. Он дотронулся до плеча Джонстона, они сблизили головы, о чем-то тихо заспорив. Джонстон бросил короткую фразу в сторону Орлова, я расслышал ответ инженера: «Наземным локаторам? Мощности не хватит».

Капитан подался к пульту.

 - Центр – борту! – громыхнул он. – Немедленно доложить высоту по РЛВ!

Кабрал замялся. Секунд на пять.

– Капитан, разрешите доложить, приказа на включение РЛВ не было! Идем по автолокации с навигационных спутников!

Рикард не ответил. Орлов и Джонстон хором чертыхнулись.

 – Борт - Центру! – настойчиво переспросил пилот. – Что-то с траекторией? Запускаю высотомер… – и после секундного молчания: – Глубокий блок, черти бы меня взяли!

Я вскинулся.

По позвоночнику пробежала капля ледяного пота.

Нет. Нет, нет, нет!

Ланцея кашлянула.

 – Хьюстон, у нас что, проблемы? – поинтересовалась она.

Хейм и Джонстон выглядели очень спокойными. Не в пример саданувшему кулаком по пульту Орлову или незнакомому мне Хьюстону – должно быть, это и был локаторщик «Семени».

– Центр - борту, - в голосе Хейма не было ни следа паники. - У тебя превышение по траектории почти восемнадцать кликов и продолжает расти. Немедленно развернись хвостом по вектору, опусти нос на тридцать градусов и дай шестиминутное торможение на полной мощности! Это даст тебе достаточный спуск и снижение скорости, чтобы войти в атмосферу! Как понял?

 - Борт – Центру, тангаж минус тридцать, торможение маршевыми триста шестьдесят на полной тяге, понял вас! – отрапортовал Кабрал. Он выглядел взволнованным, но страха не звучало и в его тоне. Руки пилота легли на пульт, и двигатели челнока снова заработали.

Что-то треснуло. Я опустил взгляд и увидел в левой руке отломанный подлокотник.

 - В чем может быть причина сбоя? – спросил спейсер, переводя растерянный взгляд с Орлова на Лико. – Мы же все проверили. Спутники выведены из сбоя, блок меня побери!

Лико с силой потер лицо обеими ладонями. Выдохнул.

 - Локационные потоки. Не собственный контроль орбит.

Хейм сощурился.

 - Отраженный сигнал… Понятно.

 - Локационные потоки? – голос Ланцеи слегка подрагивал. – Но я же… О, Боже!

 - Их вы не проверили, не так ли? – в голосе Лико звучала сдержанная ярость. – И координаты челнока, в отличие от собственных, они отсчитывали, ориентируясь на земную высоту орбиты приемника?

Ланцея сглотнула.

 - Масколон, я.. Я…

Джонстон выругался.

 – Мы еще поговорим об этом, когда вы вернетесь на грунт, – посулил Лико. Его тон не сулил ничего хорошего.

 – Борт – Центру! – вмешался Рауль. – Давайте сначала я посажу эту пташку, а потом уже вы выясните, кто виноват! Я тоже хорош, положился на уже морфнувшую раз в сбой систему! Торможение закончил, попробую дополнительно затормозиться набегающим!

 – Отставить! – приказал Хейм. – Крылья могут не выдержать! Входи с расчетным наклоном и молись, чтобы дробнотоплива хватило!

Я молча смотрел, как глаза и руки Кабрала не отрываются от пульта. Как бледнеет Мариса, напряженно вглядываясь сквозь бронепластик в несущуюся навстречу планету. Как на их лица падает свечение плазмы, изображение выцветает – и обрывается одновременно с голосовым потоком.

Хейм застыл перед панелью каменным изваянием.

– Где они? – резко бросил он.

 – Судя по спутниковому слежению, «пегас» завершил первый АТМ на тридцать пять южной, двадцать два кейзападной, на высоте около семидесяти двух, с курсовой пятнадцать на кейост-зюйд-кейост, – произнес Джонстон. – Пытаемся установить связь.

 – Может, ему уйти к океану и сесть на воду? – предложил нерешительно Лико.

 – Волнение?

 – В кейвосточной части Срединного? – переспросил Яндрей Константинович, которого я увидел впервые после рубки «Семени». – Около семи баллов.

 – «Пегас» выдержит? – теперь Хейм обернулся к Орлову. Инженер замотал головой.

 – Изначально – выдержал бы. Но мы здорово облегчили машину для полета на стационар, в том числе и силовой набор фюзеляжа. Обшивка может разойтись, и тогда аппарат продержится на воде считанные минуты.

 – Что со связью?

 – Пять секунд, капитан, – торопливо проговорил Лико. – Сейчас… ага, вот!

На главной панели появилось напряженное лицо Кабрала.

 – Борт, что с топливом? – спросил Хейм, не тратя времени на обмен позывными.

 – Меньше пяти процентов, – так же лаконично ответил пилот. – Высота тридцать, скорость одиннадцать, снижаюсь. Стараюсь планировать, но эта пташка не больно аэродинамична.

 – Айрен! – бросил капитан, тут же уступив место Джонстону.

 – Борт, внимание. Ты помнишь прямой участок в среднем течении Игора? На двенадцать кликов южнее шестнадцатой?

 – Тот, что рядом с Лориэном? – переспросил пилот. – По орбитальным снимкам, но помню.

 – Постарайся дотянуть до него. Русло достаточно глубокое, чтобы ты смог приводниться. Даже если разобьешь машину – не страшно. Выбирайтесь на берег и ждите нас.

 – Центр, вас понял. Начинаю разворот! – четко ответил Кабрал. Он закусил губу, сражаясь с органами управления за каждый грамм топлива. В глубине кабины мелькнуло белое, как снег, лицо Ланцеи.

 – Эй, малыш, – негромко позвал я. В инфозале наступила абсолютная тишина.

 – Димер, – голос девушки не дрожал. – Извини.

 – Все извинения после посадки, – приложив все силы, я заставил свой голос звучать спокойно. – Держитесь.

 – Не забивайте нить, приятель! – вмешался Кабрал. Он тоже говорил уверенно, и лишь пятна на щеках выдавали страшное напряжение. – Верну я вам супругу, не с…те в рюмку! У меня еще полтонны топлива, этого мне хватит, чтобы и круги понарезать над местом посадки!

Бровь Джонстона резко дернулась. В инфозале повисла звенящая тишина, пока где-то далеко над джунглями Рауль и «пегас» боролись с временем и тяготением.

 – Масколон, – прервал молчание Кабрал. – Свяжитесь с психопсихами, пусть вышлют людей к месту посадки. Возможно, нам пригодится их помощь.

 – Сделано, – кратко ответил Джонстон. – Ситуация?

 – Высота девятнадцать, скорость три, двести восемь кликов до точки, – сообщил пилот. – Топливо… короче, еще есть.

Я замер неподвижно, словно мои движения могли отвлечь Рауля от управления. Закоченев, вцепился в сиденье, скорчился, не отрывая взгляда от панели. Мышцы живота скрутила судорога. Весь персонал инфозала сжался по углам, не отрывая взгляда от нависших над панелью связи Хейма и Джонстона.

 – Прошел звуковой барьер! – выкрикнул Кабрал. – Высота четыре, проскочил Игор, иду на разворот, черт знает на чем, но иду!

 – Рауль, не забудь поправку на ветер, – спокойно произнес капитан. – Ближайший метеозонд дает боковой, норд-кейвест, шесть метров в секунду.

 – Роджер, – Рауль дернул головой. Нить заполняло его тяжелое дыхание.

 – Центр, прохожу глиссаду, выпускаю закрылки, – наконец сообщил он. – Вижу русло. Скорость пятьсот, высота ноль восемь, иду по ПРЛ и визору… черт! Работай, малышка, работай! Ну еще чуть-чуть!

 – Сколько у него осталось топлива?! – одними губами спросил Джонстон.

 – Должно было минуту как кончиться, – так же беззвучно проговорил Хейм. – Идет, наверно, на парах в накопителях.

 – Выравниваюсь. Пятьдесят, – процедил Кабрал. – Снижаюсь. Сорок. Двадцать. Сейчас… Есть! Центр, контакт! Я на поверхности, иду вдоль русла!

Два десятка человек выдохнули разом. Я подался вперед.

 – Внимание! – предупреждающе окликнул Хейм пилота. – Еще два километра прямого участка и поворот на семь градусов к кей-востоку!

 – Принято! – глаза Кабрала буравили панель, отслеживая каждую мель на пути несущегося с бешеной скоростью «пегаса». – Скорость двести пятнадцать, горючка на нуле. Успеем вписаться… АХ ТЫ Ж!!!...

Повисла тишина.

Прошло, наверно, секунд тридцать. Я все еще смотрел в погасший экран, не позволяя себе понять, что значили рев рвущегося металла и схлопнувшаяся нить. Потом медленно поднялся. Машинально провел рукой по подбородку, утирая влагу, и не замечая оставшейся на руке красной полосы.

 – Готовьте кольцевик, – произнес мой собственный голос.

 – Пятнадцать минут, – почему-то Джонстон не стал задавать вопросов, по какому праву я распоряжаюсь. – Борис, Марта, мне нужна бригада аварийщиков. Что там скрипти, выслали людей?

 – Сейчас узнаем, – проговорил чей-то голос за моей спиной.

Отодвинув меня с дороги, Джонстон раскрыл окошко с графиком движения спутников.

 – Через восемь минут мы получим хорошую запись и посмотрим, уцелел ли челнок, – пообещал разведчик.

 – При их скорости… – Орлов не закончил фразу.

 – Не спеши хоронить моих ребят, – резко произнес Джонстон, вглядываясь в экран. – Джеймс, кольцевик на второй площадке, живо!

 – Что с аккумуляторами? – переспросил инженер.

Джонстон резко развернулся на каблуках.

 – Борис Федорович, – холодно сказал он, явно проглотив рвущееся с языка ругательство. – При создавшейся ситуации я нахожу риск один к пяти более чем приемлемым для операции. Патрон, мнение?

 – Принимается, масколон, – странно, до этого момента я даже не обращал внимания на стоявшего у окна Тро.

Следующие минуты в памяти у меня не отложились. Помню мелькание черно-желтых накидок, и как-то сразу, переходом – аэродром, вторую площадку и свист лопастей над головой. Аварийщики спешно загружали в машину поисковых ботов, медкапсулы, еще какое-то оборудование. На автомате, словно дрон, я направился к аппарату.

Безразлично скользнул взглядом по лицу сидящего у иллюминатора «йоханссона» человека. Почему-то его не должно было быть здесь, но я не помнил, почему. Уэстли, сидящий на месте пилота, рванул машину вверх свечкой, так, что нас вжало в сиденья.

 – Димер, – услышал я голос Крапивника.

Медленно повернулся к нему.

 – А вы что тут делаете? – удивление медленно пробивалось через окутывающий меня туман.

 – Лично я, – ответил с другой стороны кольцевика Ривлер, – прилетел выяснять, какого черта мы уже неделю ни с кем не можем связаться, и почему Разведку-Один не посчитали настолько важными шишками, чтобы вовремя обновить нам несущую подпись.

 – Ну, у нас тут… – начал Крапивник.

 – Можешь не стараться, – прервал его Ривлер. – Новости мне уже сообщили, в том числе и самую последнюю. Димер, мне жаль.

 – Кроны закрывают спутникам обзор, – быстро вмешался Крапивник. – Может, Кабралу удалось удержать челнок.

Я все еще переводил взгляд с одного на другого. Уэстли вел машину в довольно жесткой манере, почти над верхушками деревьев, выжимая из грузового кольцевика все, на что тот был способен. В том, что аппаратом управлял разведчик, а не синт, сомневаться не приходилось – автопилот не стал бы гнать «йоханссон» на такой скорости.

 – Владимир отпустил тебя с поля? – наконец спросил я.

Олег покривился.

 – Я не спрашивал, – признался он. – Взял ноги в руки, как только услышал новости. Ничего, в крайнем случае, пусть срезает рацион.

 

Дейв дотронулся до моей руки.

 – Димер, – негромко проговорил он. – Мы снижаемся.

Уэстли стабилизировал машину на высоте двухсот метров. Внизу под нами тянулся Игор, блестящей струной прорезая лесной полог. Один за другим летуны отделились от «йоханссона» и разошлись вниз и в стороны по расширяющейся спирали, неся на борту поисковую аппаратуру.

 – Скрипти далеко? – спросил Джонстон, вглядываясь в айдим.

 – Им плыть еще километров пять, – сообщил Ривлер. – Масколон, здесь негде сесть.

 – Вижу. Твои предложения?

 – Между нами и Кругом, аккурат там, где они плывут, есть полянка. Если она не заросла с прошлого года, там в принципе можно посадить кольцевик. Если мы все равно не знаем, где челнок, почему бы не развернуть базу там?

 – Нет, ждем, – покачал головой Джонстон. – Мы сейчас максимально близко к точке, где прервалась связь. Дроны видят следы волны и прочесывают русло в сторону движения «пегаса». Если он не погрузился слишком глубоко, они его засекут.

Я вывел на свою панель поток с летунов. Лес здесь подступал к самой воде, кейвальхии и ивовый папоротник сплетали листья с гидрофитами. Летун, с которым я соединился, мчался в двух метрах над водой, система послушно подсвечивала красным мелькающих внизу скатул. Покров флувитапа был смят – волна, поднимаемая «пегасом», разбросала и выбросила на берег разорванные куски растительного ковра.

 – Есть, – проговорил аварийщик. – Летун три.

Я торопливо переключился между потоками. Кольцевик качнулся в воздухе и быстро заскользил на север.

«Пегас» так и не пошел ко дну – его выбросило на мелководье, совсем недалеко от берега, так, что он лег на бок, приподняв над водой правое крыло. Двигатель отсутствовал, из разорванных шлангов сочились какие-то технические жидкости, оставляя на воде широкую радужную полосу. Хвост скрывался под водой, но носовая часть вздымалась вверх, с нее свисали лохмотья флувитапа. В районе пилотской кабины виднелась глубокая вмятина, остатки остекления походили на ощеренные зубы.

 – Похоже, – заметил тот же аварийщик, – что их закрутило и дважды ударило о дно. А может быть, и о дерево – ниже по течению кустарник скошен и переломан, а на стволах следы сильного удара. Кажется, как раз по маяку и приложило…

 – Покажи кабину, – сквозь зубы велел Джонстон.

Дрон послушно приблизился к «пегасу». Облетел кругом.

 – Люк открыт, – взволнованно заметил Крапивник.

 – Его могло сорвать при ударе, – отмахнулся Джонстон. – Так, подведи ближе…

Мое сердце пропустило биение. Дрон подстроил освещенность и сквозь блистер стал виден свешивающийся со вставшего дыбом пульта ярко-красный рукав.

Кольцевик спикировал, почти коснувшись крон и расплескав шасси речную воду. Уэстли, за весь полет не проронивший ни слова, выпрыгнул прямо в струи Игора, я опередил его на полсекунды. За мной слаженно последовали аварийщики.

Нога скользнула на речном иле, я потерял равновесие и полетел кубарем в воду. Река сомкнулась надо мной, а когда я вскочил, вытряхивая воду из ушей – разведчик уже подтянулся, ныряя в люк.

 – Масколон! – крикнул он из недр кабины, обращаясь к подбежавшему Джонстону. – Рауль - все. Мариса – без сознания! – следом в люк нырнул один из людей Фельдбах. Послышалась возня, Уэстли пружинисто спрыгнул обратно в воду.

 – А Ланцея? – переспросил Джонстон. Глаза разведчика потемнели, ожог налился кровью. Только сейчас стало видно, что ему не меньше шестидесяти по земному счету.

 – Только Кабрал и Мариса, – Уэстли помотал головой. – Третьего тела не видно.

В тот момент я понял, что это такое – получить помилование на эшафоте.

 – То есть… – медленно произнес стоявший за моим плечом Крапивник. – Она спаслась?

 – Не обязательно, – грубо вторгся в мои надежды Джонстон. – Ее могло выбросить при первом ударе. Нужно прочесать русло. Мы примерно знаем, где они коснулись воды…

 – Масколон, – твердо произнес я, глядя в глаза Джонстону. – Я отсюда не улечу.

 – Разведка своих не бросает, оперколон, – командир Разведсекции положил мне руку на плечо. – Мы уйдем, только когда найдем ее… или тело.

Изменено 5 Nov 2020 пользователем Treau Garold

[asdetr]

Внезапной проде - ура!

Личный состав сгрудился толпой у монитора и приплясывает в нетерпении узнать судьбу пропавшей героини.

[Treau Garold]

Личный состав сгрудился толпой у монитора и приплясывает в нетерпении узнать судьбу пропавшей героини.

Мы над этим работаем)